Скала закона [Ирвин Шоу] (fb2) читать постранично, страница - 5

оскорбле­нии.

— Верно,— согласился Пидгиэр,— ава­рия действительно была, лейтенант. Была и небольшая потасовка. Но этот человек цел и невредим — легкая припухлость в области носа.— Он показал на Леополь­да.

— Тяжелого увечья, конечно, нет,— сказал таксист, сжимая в руках кепку.— Но морально...

Он пожал плечами:

— Меня оскорбили.

— Мистер Раск предлагает вам в виде компенсации сумму в десять долларов,— продолжал Пидгиэр.— Кроме того, он приносит свои извинения, он сожалеет о случившемся.

— Я сожалею,— подтвердил Раск.— Могу на Библии присягнуть.

Сэр,— обратился лейтенант к такси­сту,— если вы намерены добиваться воз­буждения дела, вам необходимо будет предпринять определенные шаги. Нужны показания под присягой. У вас есть сви­детели?

— Вот они.— Таксист посмотрел на Фиц­симмонсов и робко улыбнулся.

— Им нужно будет явиться для дачи показаний,— сонным голосом сообщил лейтенант.

— Господи,— сказала Элен.

— Затем состоится слушание дела, на котором свидетели также должны при­сутствовать...

— Господи,— снова сказала Элен.

— Потом суд.

— Господи.

— Вот так,— продолжал лейтенант, зе­вая,— готовы ли вы пройти все это?

Дело в том,— печально ответил так­сист,— что он без всякого повода ударил меня по лицу! Он оскорбил меня! На это есть закон. Не может человек уда­рить другого человека на улице города и остаться безнаказанным! — Стараясь, чтобы все это поняли — Фицсиммонсы, лейтенант, Пидгиэр,— таксист отчаянно жестикулировал.— Человеческое до­стоинство! Справедливость! Понимаете? За свои действия нужно отвечать! Это очень важно...

— Я нервный,— перебил его Раск.— Хочешь — можешь меня ударить!

— При чем тут это,— сказал таксист.

— Мистер Раск извиняется,— говорил лейтенант, потирая глаза.— Он предла­гает вам десять долларов. Добиться суда над этим человеком — дело долгое и трудное, на это уйдет куча денег налого­плательщиков! Кроме того, вы отрывае­те от дела занятых людей. Какой в этом смысл, сами подумайте!

Таксист медленно поскреб ногой по грязному полу, потом грустно, безна­дежно поднял глаза на Фицсиммонса. Фицсиммонс посмотрел на жену, кото­рая бросала вокруг свирепые взгляды и не переставала громко топать ногой. Фицсиммонс снова посмотрел на такси­ста — тот стоял перед столом лейтенан­та, маленький, потрепанный, с буйной седой шевелюрой над странным, иска­женным лицом, с мольбой и отчаянием в глазах. Фицсиммонс беспомощно по­жал плечами.

Таксист ссутулился в своем старом пальто, и устало покачал головой, брошенный всеми перед скалой закона вместе со своими принципами.

— Ладно,— сказал он тихо.

— Держи.— Раск с непостижимой быст­ротой извлек десятидолларовую бумаж­ку.

Таксист оттолкнул ее.

— Убирайтесь,— сказал он, не подни­мая глаз.

По дороге к Адели Лаури никто не раз­говаривал. Пока Фицсиммонсы выходи­ли, таксист сидел, глядя прямо перед собой. Элен подошла к двери и позвони­ла.

Фицсиммонс молча протянул деньги.

Таксист покачал головой.

— Вы были очень добры,— сказал он.— Забудьте об этом.

— Клод! — позвала Элен.

Неожиданно Фицсиммонс ощутил нена­висть к жене. Он протянул руку, и так­сист устало пожал ее.

— Мне ужасно жаль,— сказал Фицсим­монс.— Я...

Таксист пожал плечами.

— Ничего. Я понимаю.

Его лицо, казавшееся в тусклом освеще­нии салона еще более старым и измож­денным, было печальным.

— На принципы нет времени.— Он за­смеялся.— Теперь ни на что нет времени. Он включил передачу, и такси медленно отъехало.

— Клод! — позвала Элен.

— Заткнись же наконец! — оборвал ее Фицсиммонс.