Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Жил на свете один богатый граф. Как сыр в масле катался, законы своей страны ни во что не ставил. Все в округе должно было быть по его велению, по его хотению.
Отправился однажды граф на прогулку и увидел на лесной опушке большой да красивый крестьянский дом. Приглянулся дом графу. Осмотрел он его со всех сторон и к двери подъезжает.
Вышел на крыльцо хозяин дома. Поздоровался с ним граф и спрашивает:
— Эй, хозяин! Не хочешь ли дом продать? Я не поскуплюсь, за ценой не постою.
Крестьянин, нисколько не раздумывая, ответил:
— Нет, ваша милость, никакой купли-продажи у нас не выйдет! В усадьбе этой еще прадеды мои жили, хочется и мне здесь свои дни скоротать. Так что имение мое при мне останется.
Граф ему говорит:
— Даю сроку до завтра! Поразмысли как следует. Вскочил граф на коня и прочь ускакал. Крестьянин покачал головой и думает: «Ничего из этого дела у графа не выйдет».
На другой день поутру, только еще заря занялась, прискакал граф к крестьянину.
— Ну, каково твое последнее слово?
А крестьянин отвечает:
— Я, ваша милость, от слова своего не отступлюсь. При своей усадьбе останусь, вот и весь сказ!
Разозлился граф и кричит:
— Спрашиваю еще раз: отдашь усадьбу добром? Не отдашь — на себя пеняй! Все равно она мне достанется!
Покачал крестьянин головой и говорит графу:
— Я словами не бросаюсь; усадьбу свою не продам.
Чуть не лопнул граф от ярости и ускакал прочь.
Известное дело: богатый — что бык рогатый. Помчался граф прямо к сутягам-судейским, щедро их золотом одарил и велел тяжбу с крестьянином начать. Судейские-то знали, что богаче графа в округе человека нет. Стало быть, если они дело выиграют, золото на них дождем посыплется. Потому-то и посулили они графу крестьянина уговорить. А уж если не согласится добром усадьбу отдать, разорить его дотла.
Послали судейские за крестьянином служителя.
Пришел крестьянин в суд, а они его спрашивают:
— Продашь усадьбу или нет?
— Нет, — твердо отвечает крестьянин. Как ни уговаривали, на своем стоит.
— Придется тебе с графом тяжбу вести! — обозлились судейские.
— Ну что ж, тягаться так тягаться! — говорит крестьянин.
Все крючкотворы-судейские на стороне графа были, а за крестьянина заступиться некому. Началась тут тяжба. Крестьянина то и дело в город таскают. Денег это ему стоило уйму, и увяз он по уши в долгах. Под конец судейские решили: крестьянина со двора согнать, усадьбу у него отобрать и графу ее отдать. Осталась у крестьянина всего сотня гульденов. Как объявили судейские приговор, стал он их корить и говорит:
— Коли на земле справедливости никакой не осталось, то авось на небесах найдется! Рассмеялись господа судейские:
— Справедливость и на земле и на небесах давным-давно умерла!
Промолчал крестьянин, из суда вышел и прямехонько к пастору в церковь отправился. Как увидел пастор, что давний его знакомец крестьянин идет, он ему и говорит:
— Здравствуй, Ганс! Навестить меня пришел?
— Да, — ответил Ганс, — только дела у меня невеселые.
Поведал он пастору свою историю и кончил ее так:
— Всего-то у меня теперь сотня гульденов осталась, я их тебе отдаю. Столько у вас в городе платят, чтобы большой церковный колокол по умершему звонил. Вот тебе деньги, и давай звони скорее. Пусть колокол по Справедливости отзвонит, ведь она померла. Но, гляди, подольше звони!
Взял пастор деньги, позвал служителя, поднялись они на колокольню, зазвонили в большой колокол. И звонили куда дольше обычного. Пошли тут в городе расспросы, пересуды: кто помер да по ком так долго колокол звонит. Но никто толком не знал.
Собрался на площади народ, стал кричать:
— Почему такой звон стоит?
Нашлись люди добрые, поведали, какую несправедливость судейские учинили. Еще пуще начал народ кричать да графа к ответу требовать. Испугались граф с судейскими и вернули крестьянину его усадьбу.
Последние комментарии
54 минут 6 секунд назад
1 час 14 минут назад
1 час 39 минут назад
1 час 43 минут назад
11 часов 13 минут назад
11 часов 17 минут назад