Коктейль "ёрш" от фантастики. Первые две трети - космофантастика о девственнике 34-х лет отроду, что нашёл артефакт Древних и звездолёт, на котором и отправился в одиночное путешествие по галактикам. Последняя треть - фэнтези/литРПГ, где главный герой на магической планете вместе с кошкодевочкой снимает уровни защиты у драконов. Получается неудобоваримое блюдо: те, кому надо фэнтези, не проберутся через первые две трети, те же, кому надо
подробнее ...
космофантастику, останутся в недоумении от последней.
Выше оценки неплохо 3 том не тянет. Читать далее эту книгу стало скучно. Автор ударился в псевдо экономику и т.д. И выглядит она наивно. Бумага на основе магической костной муки? Где взять такое количество и кто позволит? Эта бумага от магии меняет цвет. То есть кто нибудь стал магичеть около такой ксерокопии и весь документ стал черным. Вспомните чеки кассовых аппаратов на термобумаге. Раз есть враги подобного бизнеса, то они довольно
подробнее ...
быстро найдут уязвимую точку этой бумаге. Игра на бирже - это вообще рассказ для лохов. Маклеры играют, что бы грабить своих клиентов, а не зарабатывать им деньги. Свободный рынок был, когда деньгами считалось золото или серебро. После второй мировой войны для спекуляций за фантики создали МВФ. Экономические законы свободного рынка больше не работают. Удачно на таком рынке могут работать только те, кто работает на хозяев МВФ и может сам создавать "инсайдерскую информацию". Фантики МВФ для них вообще не имеют никакого значения. Могут создать любую цифровую сумму, могут стереть. Для них товар - это ресурсы и производства, а не фантики. Ну вод сами подумайте для чего классному специалисту биржи нужны клиенты? Получить от них самые доходные спекуляции, а все менее удачное и особенно провальное оставить им. Основной массе клиентов дают чуть заработать на средних ставках, а несколько в минус. Все риски клиентам, себе только сливки. Вот и весь секрет их успеха. Ну и разумеется данный специалист - лох и основная добыча маклеров хозяев МВФ. Им тоже не дают особо жиреть. Поднакопил жира и вот против вас играет вся система биржи. Вроде всегда "Надежные" инсайдеры сливаю замануху и пипец жирному брокеру. Не надо путать свободный рынок со спекулятивным. И этому сейчас вас нигде не научат, особенно в нашей стране. А у писателя биржа вообще выдаёт кредиты для начала спекуляции на бирже. Смешно. Ну да ведь такому гениальному писателю надо придумать миллионы из нуля. Вот спрашивается зачем ГГ играть на бирже, если ему нужны деньги для расширения производства и он сам должен выкинуть на рынок свои акции для привлечения капитала.
Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Барнаульцы! Знаете ли вы, где у нас в городе была ЗАЯЧЬЯ СЛОБОДА?
ОБ ОДНОМ МАЛОИЗВЕСТНОМ СТИХОТВОРЕНИИ НИКОЛАЯ ГЛАЗКОВА.
Талантливый русский поэт Николай Иванович Глазков был одним из тех, которых начальство застойных времен не жаловало, да и вообще старалось делать вид, что такого поэта не существует. Его по-детски непосредственные, простодушные, в чем-то даже, на первый взгляд, наивные стихи на самом деле полны мудрости, лукавства, злой иронии по отношению к странной двуличной жизни тех лет.
Я на мир взираю из-под столика,
Век двадцатый, век необычайный:
Чем он интересней для историка,
Тем для современника печальней!
В семидесятых годах Николай Иванович, много путешествовавший по стране, побывал и в Барнауле, причем с официальным поручением Союза писателей РСФСР провести здесь, у нас, краевой семинар молодых литераторов. Естественно, суждения Глазкова о произведениях поэтов в корне разошлись с мнением партийных работников, назойливо опекавших молодую поросль алтайских литераторов. То, что вызывало их восторги, встречало резкое неприятие опытного поэта. И, наоборот, стихи, которые они называли безыдейными и даже идеологически вредными, Николай Иванович часто хвалил за смелость, знание жизни, самостоятельность мышления.
Дело дошло до того, что один из партийных чинов, «прикрепленных» к семинару, потребовал от руководства краевой писательской организации отправить срочную телеграмму Союзу писателей РСФСР, чтобы «незрелый в идейном отношении» Николай Глазков был немедленно отозван обратно в Москву. Но тут наши писатели, что называется, дружно встали на дыбы…
У меня с Николаем Ивановичем установились добрые приятельские отношения на почве коллекционирования. Я – филателист, собираю почтовые марки, он же был страстно увлечен собирательством открыток с изображением произведений живописи. Мы стали обмениваться письмами, я посылал ему открытки по его теме, он – интересные, по его мнению, марки и маркированные конверты. И обязательно что-нибудь припишет в стихах. Вот, например, в новогоднем письме:
Рюмашечки хрустальные содвину
И пожелаю новых марок Квину.
А однажды неожиданно прислал в письме довольно большое стихотворение про… историю одного из барнаульских поселений. «Заячья слобода» – оказывается, была и такая в прошлом Барнаула. И находилась она в районе Прудских улиц.
Предлагаю стихотворение журналу «Барнаул». По-моему, оно еще нигде не публиковалось.
А ПОЧТОВЫЙ ИНДЕКС ГДЕ?
Конверт от письма Ивану Ползунову в моей коллекции.
Коллекционеры – по-моему, забавнейшие из людей. Может быть, потому, что я сам принадлежу к этому неугомонному племени и часто на наших собраниях имею возможность наблюдать за поведением, как их обзывают иной раз жены и друзья – «одержимых», «чокнутых», «старых младенцев»… Как мне понятны причины, заставляющие их метаться по залу от одного участника собрания к другому! Может быть, именно сегодня, именно сейчас, в кляссере с марками этого пятнадцатилетнего гражданина или в толстенной амбарной книге с дублями вон того седобородого старца сверкнет бриллиантом передо мной та самая, заветная, марочка, с пропущенной буквой в слове, которую я ищу безрезультатно вот уже сколько лет…
И, знаете, случается! Чего только не случается на наших «сборищах»! Лет пятнадцать назад, например, в Ленинграде один филателист из Латвии, узнав, что я собираю марки этой страны, предложил мне на просмотр почтовые переводы Латвии двадцатых годов – они в то время оклеивались марками на сумму сбора за перевод. Я не слишком охотно взялся перебирать целую кипу белых, чуть пожелтевших от времени, бланков. И вдруг… Что это? Своим глазам не верю. Почтовый перевод на сто латов. «Город Даугавпилс. Улица Иебрауцама, пятьдесят два. А. М. Квину». Господи боже, мой собственный дед! Он жил тогда в Даугавпилсе.
Теперь этот невзрачный бланк почтового перевода занимает почетное место в моей коллекции почтовых отправлений Латвии. Не каждый может похвастаться таким «раритетом»: ведь я еще пешком под стол ходил, когда моему деду почтальон вручил этот перевод.
Или другой случай. Я на собрании филателистов в московском клубе имени Горького. Коллекционеры чинно восседают за столиками, забитыми всевозможными каталогами, кляссерами, лупами, пинцетами. Идет обмен…
И вдруг на одном из столиков в глаза мне бросается несколько конвертов со знакомым вычурным угловатым почерком. Прошу у хозяина конверта разрешение посмотреть их. Посланы из Латвии в Ленинградский ботанический сад, профессору Федченко, известному собирателю марок. Середина тридцатых годов.
Но почерк, почерк! Конечно же он. Оскар Беркольд! Господин профессор, старый чудак, мой учитель физики в латышской гимназии, у которого от старости и болезней
Последние комментарии
7 часов 55 минут назад
1 день назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
3 дней 15 часов назад
3 дней 19 часов назад