Тень. Своя судьба (СИ) [Икан Релавьевна Гультрэ] (fb2) читать постранично

Икан Гультрэ Тень. Своя судьба

Часть I. ШКОЛА ТЕНИ

   -- Вставай! Пора!

   Голос ввинчивался в сознание, отравляя пространство сна и оставляя лишь одно желание -- спрятаться, укрыться от него.

   Я перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку, натягивая на голову одеяло.

   Вообще-то я приучена вставать с постели по первому сигналу. Но именно сегодня одолевало желание пробурчать-проныть сиплым спросонья голосом: "Ну-у, нянюшка... еще капельку".

   "Нянюшка" -- это было из другой жизни. Из глубокого детства, память о котором подернулась непроницаемой пеленой. И та, что пришла сейчас за мной -- не нянюшка вовсе. Она -- мой персональный кошмар, во сне и наяву, с самого своего появления в моей жизни.

***

   Дама Релута, директриса воспитательного дома для девочек, пыхтя и отдуваясь, волокла меня за руку по коридору. Иногда, сделав несколько быстрых шагов, мне удавалось поравняться с ней, но чаще я отставала, плелась за директрисой, загребая ногами, и пялилась на ее пышный зад, колыхавшийся под складками юбки. Это зрелище меня завораживало, оно олицетворяло могущество и власть директрисы. Даму Релуту у нас боялись -- наказания, которые она придумывала за детские провинности, свидетельствовали об изощренной фантазии. Даже воспитатели старались покрывать наши шалости, чтобы лишний раз не дать ей возможность эту фантазию проявить.

   Я не боялась, хотя и мне доставалось не меньше, чем другим. Просто дама была частью моего мира, незыблемым символом приютской жизни, одним из якорей, приковывавших меня к реальности и не позволявших окончательно погрузиться в мечты и смутные воспоминания.

   Директриса открыла дверь своего кабинета и втолкнула меня внутрь. Там, в кресле для посетителей, сидела ОНА. У нее были жесткие черты лица, словно высеченного из слоистого камня, смуглая кожа и темные, почти черные глаза, взгляд которых сразу захватил меня в плен.

   -- Вот, -- выдохнула дама Релута, -- всё как вы заказывали -- и возраст, и умственное развитие, и внешние данные.

   -- Родственные связи? -- гостья спрашивала у директрисы, но смотреть продолжала на меня.

   -- Нашли три года назад под дверью воспитательного дома. Девочка сказала, что привела ее нянька. О себе она ничего не помнила, даже имени. Мы назвали ее...

   -- Меня не интересует, как вы ее назвали! -- пресекла гостья пространные объяснения директрисы.

   Так я лишилась одного из своих якорей -- имени. Но дама Релута ошибалась -- кое-что я все-таки помнила. Воспоминания были не слишком ясными, словно подернутыми туманной дымкой, но иногда из этого тумана проступали лица и даже целые сцены. Имен и названий у этих видений не было, но русоволосую женщину с мягким, округлым лицом и ясными голубыми глазами я решила считать своей мамой, потому что мне нравилось, как она улыбалась и смотрела на меня. А суровый мужчина с тяжелым взглядом, который смягчался, стоило в поле зрения появиться мне или этой женщине, был, конечно, отцом.

   Няньки в той жизни не было. Она появилась позже и что-то сделала со мной, отчего прежняя жизнь обратилась туманным сном, утратив четкие очертания. И после привела меня сюда и оставила на крыльце со словами: "Так будет лучше".

   -- Магический дар? -- спрашивала меж тем гостья.

   -- Отсутствует, -- докладывала директриса, -- проверяли дважды -- при поступлении, а потом еще раз, год назад

   -- Подходит, -- коротко отозвалась гостья, -- а теперь оставьте нас одних.

   И директриса -- могущественная, незыблемая дама Релута, которой все так боялись, -- съежилась и уступила свои владения другой женщине -- более сильной и властной, которой она сама опасалась.

   -- Подойди, -- скомандовала новая хозяйка кабинета, едва за директрисой затворилась дверь.

   Я осторожно приблизилась. Эта женщина, в отличие от дамы Релуты, действительно пугала меня. Было в ней что-то, заставлявшее мою душу трепетать и сжиматься.

   Женщина поднялась, обошла меня кругом, внимательно разглядывая и хмыкая, затем плеснула в стакан воды из графина и туда же накапала янтарного цвета жидкости из пузырька, который она извлекла непонятно откуда.

   -- Пей! -- она протянула мне стакан.

   Возражать я не посмела, выпила.

   Женщина пристально уставилась на меня. Мне показалось, что ничего не изменилось. Просто в какой-то момент стало вдруг все равно, что со мной будет дальше. И страшно больше не было, только как-то неправильно, словно я очутилась в неположенном месте, а как из него уйти -- не знаю. Только это и вызывало смутное беспокойство.

   -- Разденься!

   Я послушно стянула с себя приютское платье, оставшись в ветхих панталончиках.

   -- Повернись ко мне спиной! -- снова скомандовала женщина. -- А теперь стой и не двигайся.

   Стоять голышом было холодновато, и это на какое-то время привело меня в чувство, заставив вновь