Путь Искателя [Ветер Безналежный] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Ветер Безнадёжный Путь Искателя

«Ноосфера есть новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестраивать трудом и мыслью область своей жизни, перестраивать коренным образом по сравнению с тем, что было раньше…

...Перед ним открываются всё более и более широкие творческие возможности, и, может быть поколение […] уже приблизится к их расцвету…»

                                                                                  Вернадский, «Биосфера и ноосфера»

Пролог


Сон снился один и тот же, повторяясь каждую беспокойную ночь, а такими были абсолютно все. Засыпая, Алексей прекрасно осознавал, что картинка, виденная много раз и уже успевшая «набить оскомину», прокрутится вновь, рассказывая давно известный сюжет.

Ощущение этого обдавало непонятным холодом и мыслью о собственной беспомощности, той самой мыслью, которая человеку ненавистна более всех других.

    Будто готовишься к неизбежной пытке. В этот раз дежа вю вернулось, и ничего необычного в этом не было. Всё будто заранее запланирова, вот что самое противное.

  Цветной ролик запустился по известной программе, когда сознание потеряло привычную власть над человеком, а подсознание вошло в свои законные права.

 На территории научной базы было неспокойно. Среди жилых и научных корпусов, вокруг бетонного бункера мобильной лаборатории, пронизывая всё насквозь, витал гнетущий страх, и ещё что-то, томящее и тревожащее душу, словно бы внутри стен из гофрированного металла поселилось что-то иное, чужеродное и непонятное, явно враждебное людям, ютящимся внутри него.

Мимо проходят двое учёных, оживлённо дискутируя на понятные им одним темы, связанные с физикой высоких энергий. Их легко выделить даже неопытному взгляду, поскольку  ярко-оранжевые костюмы из общей массы не бросаются в глаза разве что дальтонику. Костюмы, как говорится в детских сказках, были не простые, а защищающие владельца от множества неприятных воздействий окружающего мира – от биологических и химических угроз до радиационных излучений. На плече красовалась эмблема научной экспедиции – колба на щите с наложенным изображением протонов и электронов, вращающихся вокруг атомного ядра, и флаги стран, принявших в ней активное участие. 

Странное место. Странное и необычное абсолютно всем. Опасность или её малейшие признаки не проявляются, но стойкое ощущение, что она разлита в воздухе, что она обволакивает собою всё, поглощает и людей, и их постройки, жалкие по сравнению с громадным зданием завода на холме, слабыми машинами с нелепо смотрящимся камуфляжем...

Давит своей свинцовой тяжестью хмурое низкое небо, сквозь которое не проникает ни один животворный луч солнца, тёмный лес, развалины старого завода на холме и какие-то металлические конструкции на самом горизонте. Даже отсюда это исполинское творение видно во всей своей первозданной мощи, незыблемости, хотя, если приглядеться, можно заметить парадоксальную вещь – по идее, за более чем тридцать лет со дня её последнего запуска, все её сочленения должны насквозь проржаветь, порасти мхом, однако глаз говорит об обратном – колосс чистого цвета металлик, и первый же луч солнца заставит его засверкать, отражаясь  тысячами плоскостей. 

Мрачная громада Загоризонтой РЛС «Дуга-1», верно служившая поставленной перед ней задачей – обнаруживать пуски баллистических ракет во всём мире, знакомьтесь.

Непонятно всё это, даже от вертолёта с его опущенными лопастями веет скрытой угрозой, а ведь он не из этого дикого и чужеродного мира, а оттуда, с Большой земли.

Подсознательно хочется бежать, громко крича и безумно размахивая руками, но та часть мозга, которой человек уделяет большое внимание, заставляла давить неосознанное, а стало быть,  ненормальное желание. Лишь один УАЗик защитного цвета, бесполезный сейчас и мирно стоящий возле возведённого два дня назад ангара не источает это НЕЧТО, мучащее разум.

Сопровождение научной группы на очередной из бесконечной серии замеров воспринимается как благо, лишь бы уйти от этой «обители зла». 

Люди собрались довольно быстро – после объявления об очередной вылазке прошло около пятидесяти минут. Четыре бойца охраны, в числе которых был и он сам, из 2-ого отряда специального назначения и три исследователя, облачённые в свои защитные скафандры. У двоих на лица надвинуты круглые «забрала» - шлемы из тёмного сверхпрочного пластика, а один, с чисто выбритой головой, что-то вертит в руках.

-Давайте профессор, начинайте инструктаж, - раздался из-под шлема голос командира отряда. Голос был сильный, волевой, как и сам командир – человек лет сорока, но крепкий, мускулистый. Командиром он был прекрасным и профессиональнейшим. 

Щуплый человек, тот самый бритый с открытым лицом, шагнул вперёд.

- Мы значит должны…вообщем план…исследований таков – нам необходимо добраться до строений того завода, хотя бы до его окраин. Там мы проведём, э-э, серию замеров, - собрался с духом научный работник, смущённый видом бойцов охранения.

- А мы Вам ничего должны, господин учёный- задиристым тоном отозвался один из спецназовцев, демонстративно зевнув.

-Лугов, рот закрой и вернись в строй, - слегка повысив голос, заткнул подчинённого командир, - Боевая задача ясна? Тогда в охранительный строй, - подытожил он, обведя взглядом своих бойцов и исследователей, переминавшихся с ноги на ногу.

-П-позвольте заметить, когда мы пересечём болота и дойдём до подножья холма, будет своего рода оптический эффект…Всё будет, своего рода, в жёлтых тонах. Ну, словно, вам на глаза надвинут жёлтый светофильтр. Это не опасно, всего-навсего…эффект… оптический, - замямлил бритый учёный, заискивающе глядя в глаза командира. Тот кивнул, жестами указав подчинённым и учёным их место в строю. Строй выглядел следующим образом – исследователи в центре, командир впереди, Алексей на правом фланге, на левом сержант Рыбаков, грузный «мужичина» сорока лет, прекрасный знаток восточных единоборств, в арьергарде лейтенант Лугов, высокий человек старше тридцати пяти лет, с небольшой горбинкой на носу, тот самый, кто задирал учёного.

  За спиной осталась стена из гофрированного алюминия с пущенной поверху колючей проволокой, а прямо по курсу лежало болотце, заросшее камышом и другими болотными травами, на старых картах отмеченное как озеро.

-Стойте, впереди чрезвычайно высок уровень аномальной активности, - взволнованный лысый, с мокрой от пота головой потряс перед самым носом Алексея детектором с зелёным экраном, на корпусе которого мигала тревожная красная лампочка, видимо и впрямь доказывавшая, что «чрезвычайно высок уровень аномальной активности».

Командир коротко кивнул Рыбакову, указывая взглядом на землю в трёх метрах вперёд, над поваленным стволом дерева со следами чьих-то когтей на полусгнившей коре ствола.

  Тот понял приказ без пояснения, достал из широкого нагрудного кармана увесистую гайку, коротко замахнулся и метнул её к коряге. Сначала она летела как каждая добропорядочная гайка, но над самой корягой ударилась о невидимую преграду, остановившись прямо в воздухе, а затем отлетела куда-то в сторону настолько быстро, что даже тренированный взгляд бойцов не смог точно уловить направление, а спустя мгновение послышался звук булькнувшего предмета, а в десяти метрах правее по воде пошли расходящиеся круги. Сила, с которой гайка была отброшена, ясно говорила о нешуточной мощи аномалии.

-Это аномалия, «Трамплин» вроде, не особо сильная пока что, - командир указал на едва заметное шаровидное образование, немного искажающие видимое за ним.

-Гравиконцетрат, да. Или «Трамплин» как вы его назвали,- учёный истово кивнул.

-Двинулись дальше,- командир внимательно осмотрел округу, - Профессор, есть ещё?

-Нет, нету аномальных образований, - ответил бритый учёный, вглядываясь в экран.

Дмитрий Александров, как звали командира, обозначил путь обхода. Группа двинулась  дальше по указанному направлению. Двое учёных-коллег бритого всматривались в горизонт и очертания завода, и по их движениям, даже не видя скрытых пластиковыми забралами лиц, можно было судить, что они крайне взволнованы.  Шли медленно, так как двигались по чавкающей смеси грязи и подгнивших стеблей  заболоченной территории.

По тёмной воде пошли круги, стерев с зеркальной глади крохотного озера отражение серого неба. Александров поднял вверх руку, призывая остановиться и осмотреться.

   Внезапно из воды выпрыгнули четверо. В грязных обрывках полусгнивших лохмотьев, на лица натянуты старые противогазные маски с оборванными шлангами на месте носа, целые и разбитые стёкла на месте глаз. 

  Безумцы издавали жуткое рычанье и передвигались смешными прыжками на четвереньках. Один из учёных пробормотал непонятное слово «снорки», двое других аж присели от неожиданности.   

- Стоять!!! Я сказал, стоять! - прокричал Лугов, направляя ствол «Абакана» на ближайшего сумасшедшего. Тот ответил глухим рычаньем и подошёл всё теми же прыжками ещё ближе. Лугов не выдержал, и автомат ударил короткой очередью в безумца. От него полетели лохмотья, а тело его отбросило обратно в воду. Трое оставшихся странных людей кинулись на группу. Застучали все автоматы, даже сделал несколько выстрелов неизвестно каким образом оказавшийся в руках лысого пистолет.

Суммарная энергия выстрелов отбросила двоих обратно в воду, которая стала бурой от крови, а третий совершил невероятный акробатический прыжок, и не успевший среагировать на молниеносное движение Лугов повалился в грязь, придавленный тяжестью урода.

Последний начал наносить удары гипертрофическими конечностями в грудь лейтенанта, защищённую кевларовым бронежилетом, который только и спасал от ярости безумного, невидящего ничего, кроме извивающегося под его массой человека, явно не желавшего становиться ему обедом.

-Уберите эту тварь от меня, убейте его,- в голосе спецназовца промелькнуло отчаяние.

Он из последних сил отбивался от наседающего монстра, который видать почувствовал, что победа близка. Остальные добивали оказавшихся невероятно живучими безумцев, и помочь ему не могли. И погиб бы боец, не обрати командир вовремя  внимание на крики и рычанье за спиной. Могучим ударом приклада он сбил на землю урода, изрешетив его в следующий миг длинной очередью. На обмякшем теле появились красные пятна, вмиг расползшиеся по грязным лохмотьям. Тварь задёргала шлангом и затихла, оставив на земле концентрические следы конечностями. Над болотцем повисла пронзительная тишина. Двое напавших были скрыты под водой, один лежал на земле, а от другого остались лишь кровавые следы, которые уходили вдоль берега болота куда-то вбок.

  - Ну и как вы это объясните, господин профессор? – командир первым нарушил тишину.

  - Что конкретно?– лицо учёного подёргивалось, он суетливыми движениями убирал оружие, которое успел предусмотрительно поставить на предохранитель.

  - Да всё. Это нападение, их вид, в конце - концов, наличие у вас пистолета.

  - Скорее всего, это бывшие люди. Процесс разрушения психики и мутации их тел зашёл необратимо далеко. Они превратились в животных, ими двигают лишь самые естественные инстинкты. Маски на лицах – это были первые люди,  пришедшие понять, что произошло. Непонятно, составляют они единое целое с головой, или же противогазы можно снять, - закончил вдохновенную тираду бритый – Их называют снорки,- добавил он уже куда спокойнее, осмотрев труп мутанта, лежавшего на забрызганной кровью земле.

- Допустим, что это так. Но откуда у Вас оружие, - спросил командир, наклонив голову. - Оружие? Пистолет? Купил у торговца после пересечения Периметра,- замялся учёный. - Всё понятно,- покивал головой Александров и обратился к пострадавшему Лугову. - Ну, как чувствуешь себя, Кирилл Михайлович? Не зашиб он тебя? 

- Как отбивная. На доске. А так неплохо, Дмитрий Иванович, - ответил лейтенант.

Командир вновь покивал головой и подошёл к трупу убитого им снорка, как назвал странных существ научник. Носком своего армейского ботинка перевернул того на другой бок, затем обратно. После присел на корточки, осматривая труп. Попытался снять маску противогаза, но она оказалась плотно припаяно к голове сумасшедшего, сливаясь с ней.

Ещё раз, ткнув его ботинком, Александров сделал одиночный выстрел, размозживший голову снорку, и, вставая, молча обозначил направление движения коротким повелительным жестом. Оторвав взгляды от места побоища, люди пошли дальше, миновав болотце. Алексей мысленно отметил ориентир – какую-то ржавую железяку, воткнутую в землю. И тут по глазам словно ударили. Изображение на краткий миг поплыло абсолютно, а затем наваждение прошло. Не до конца. Действительно, на глаза словно бы надвинули жёлтый светофильтр, всё стало видно в необычных тонах.

  Двое учёных, лица которых скрывали углепластиковые забрала, мотнули головой, провели перед глазами ладонями в перчатках. Бойцы охраны огляделись, пытаясь понять, понять что происходит. Командир виду не подал, но по глазам, которые выглядели удивлёнными и мечущимися, ищущими, за что бы зацепиться, было ясно, что «фильтр» и его не обошёл стороной. Небо, хлипкие ёлки, далёкие пока стены, земля, другие люди, тоже немало взволнованные жёлтым видением мира - всё было золотисто-янтарного цвета.

   Подъём на холм предстоял не особо долгий, но изнурительный и нудный. Склоны возвышенности заросли мощными скоплениями  кустарника, густого, тёмно-ржавого цвета . Деревья изгибали свои стволы и ветви самым невозможным образом, не желая расти правильно и аккуратною.

Завод был уже намного ближе, давя своими стенами, из-за которых были видны крыши особо высоких строений внутри, за оградой.

Небо, по которому неспешно текли янтарные облака, выглядело особенно низким и тяжёлым. 

Шли, как оказалось, всего пятнадцать минут, но подъём был крайне утомительный. Ноги не хотели ступать дальше по жиденькой траве, отказывались идти к заводу, который через несколько минут уже нависал, пугая не своим видом, а чем-то особенным, непонятным.

Ничего особенного за эти минуты, тягучие и унылые, не произошло, лишь один из бойцов локализовал пару аномалий гравитационного происхождения. Аномалии были совершенно не заметны, притаившись в глубине ветвей и высоких стеблей травы. Прозрачные сферы, по которым словно волны проходят - кто же такое заметит?

    К стене завода были привалены бетонные плиты, заросшие густым мхом, который наверняка был насыщенного изумрудного цвета, но из-за «фильтра» выглядел земляного, коричневого цвета. Что-то неестественное во всей этой картине маслом. Что именно, Алексей понял спустя несколько минут, в течение которых притихшие люди осматривали завораживающий и одновременно пугающий пейзаж окрестностей завода. «Стена абсолютно чистая, а ведь за такой срок она должна была, как и плиты,  зарасти мхом, растения должны были захватить каждый квадратный сантиметр её бетонной поверхности».  Но ни вьющихся стеблей, не вездесущих бурых кустов не было видно. Просто голая поверхность.

  Группа прошла до старых гаражей, один из которых был открыт. Настежь распахнутые двери представляли взгляду пугающую темноту. Командир посветил фонариком внутрь. Ничего особенного, лишь пылинки танцуют безумные танцы в луче света, гонимые слабыми дуновениями ветерка. Ствол автомата несколько раз дёрнулся, полоснув непроницаемую для слабого луча фонаря черноту по диагонали, разорвав повисшую над территорией давящую тишину. Для верности, ведь неизвестно, что там, в черноте, наполненной радиоактивной пылью, прячется. Пули гулко ударили по проржавевшей обратной стенке гаража, прорезав темноту, опрокинув на землю какие-то ящики и железяки.

- Небольшое повышение радиационного фона, но оно в принципе не опасно. Замеры напряжённости полей будем проводить тут.  Константин Игнатьевич, приступаем,- обратился бритый учёный сначала к Александрову, а затем к своему коллеге в шлеме.

  Троица завозилась со своим оборудованием, упакованным в герметичные блестящие контейнеры. Что-то несколько раз щёлкнуло, пикнуло, а затем они погрузились в зелёное свечение экранов своих мудрёных приборов, изредка обмениваясь короткими фразами.

Ветки кустов зашуршали листьями, а потом раздался треск ломаемых сучьев и веточек.

Александров поднял указательный палец вверх, призывая к бдительности, вскидывая автомат и переводя его на автоматический огонь. Его примеру последовали остальные бойцы. Сучья вновь затрещали, открывая вид на рычащую и размахивающую руками опасность. Снорков было пятеро, и выглядели они куда агрессивнее своих болотных собратьев. Прыгнули почти что синхронно, только один, оборваннее и грязнее всех остальных, самую малость замешкался перед акробатическим прыжком.

  Четыре ствола тоже ответили одновременно, откинув двоих мутантов с распоротыми пулями животами. Три массивных тела мелькнули в воздухе, а спустя мгновение Лугов, от которого фортуна отвернулась окончательно, был привален к жухлой траве их общим весом. На этот раз лейтенанта не спасли ни кевларовая броня, ни шлем. Уродливые руки обрушились на него, нанося страшные по силе и по последствиям удары. Человек кричал, пытаясь защититься от наседающих монстров. Стрелять никто не стал, боясь собственноручно убить Лугова. Крик захлебнулся в урчании мутантов, почувствовавших кровь. Они уже не слышали выстрелов, полностью поглощенные увлекательным занятием под названием «питание», пытаясь оттолкнуть конкурента и ухватить лучший кусок самому. Автоматы били в спины, сквозь кожу которых был частично виден позвоночный столб, выплёвывая на землю стреляные гильзы. Лишь спустя две минуты движение спин прекратилось. Снорки были мертвы. Но был мёртв и Лугов. Командир с усилием стащил с тела Лугова мутантов, зубы которых были в крови жертвы. Сам же вид жертвы вызывал рвотные  позывы, поскольку лицо лейтенанта было полностью изорвано, искусано и исцарапано, а от внутренних органов наверняка осталась точно такая же каша. По спине пробежала какая-то неприятная волна, сжимающая всё внутри. 

   Руки Александрова сжались в кулаки, на лице была ярость, исказившая черты лица. 

-В охранение! Стрелять без предупреждения самостоятельно, - приказал он, осматриваясь. 

Следующая пара минут прошла без особых потрясений,  перемежаемая потрескиванием научных приборов, редкими возгласами самих учёных и шумом ветра, гонящего по земле сухую взвесь из пыли, старых листьев и чего ещё.

  А спустя эти две минуты отдыха за кустами замаячили две тёмные фигуры. Бойцы автоматически вскинули «Абаканы», морально готовясь к очередному прыжку этих страшных акробатов. Командир отрицательно покачал головой, призывая смотреть.

Фигуры приближались, испытывая на прочность нервы спецназовцев. Приближались они неспешно, шли медленно, поступательно. Непонятно что двигалось к бойцам. Наконец, обе фигуры начали проламываться сквозь бурые заросли. Все ожидали развязки.

-Меркин, - заворожено произнёс Рыбаков, глядя на одну из фигур.

-И Ивановский,- почти прошептал командир, отведя глаза.

    Пропавшие три дня назад бойцы охраны лагеря объявились собственной персоной – рядовой Ивановский и сержант Меркин. Только как-то очень странно объявились.

Двигались они плохо, спотыкаясь на одну ногу, а вторая волочилась по земле. Головы повернуты пугающим образом, глаза абсолютно безжизненные, стеклянные, смотрящие прямо перед собой. Руки безвольно висели, а лица исказила лишенная смысла гримаса.

Бойцы шли вперёд, губы, бескровные, синие, шевелились, произнося какой-то бред.

Увидев или почувствовав бывших товарищей, Ивановский обвёл их долгим немигающим взглядом своих бессмысленных глаз, начав что-то усиленно бормотать. Во взгляде не осталось ничего человеческого. Только тупая животная злоба. Оружие осталось только у одного Ивановского. Меркин ли, или то, чем он стал, протянул синюю руку вперёд.

Люди автоматически направили на двоих однополчан автоматы. Ивановский глухо, и как показалось Алексею, с ясно читаемой агрессией во взгляде, забормотал вновь, поднимая «Калашников». Дула «Абаканов» были направлены точно в голову Ивановскому, но его, стоявшего в полуметре от дула, это нисколько не волновало.

Когда он помертвевшим пальцем попытался нажать на курок, очередь ударила ему в грудь. Ивановский пошатнулся, а затем перевёл взгляд бесчувственных глаз на свою грудь, где ожидаемая кровь так и не проступила. На лице его отобразилась торжествующая гримаса. Он вновь направил ствол на бойцов охраны, а затем нажал на курок. Предназначавшиеся командиру пули рассекли ветки кустарника, поскольку он сам легко и быстро ушёл от очереди «Калашникова». Ивановский повёл ствол вслед за командиром, однако опять не точно. АК у него в руках прыгал ещё несколько секунд, заливая всю окрестность своим мерным стуком и заставляя птиц слетать с деревьев, и уничтожая растительность позади отряда. Когда эхо последнего выстрела замолкло, Ивановский с удивлённым видом перевёл взгляд на автомат, затем неумело и неловко отделил пустой рожок, доставая новый из большего кармана. Из мёртвых пальцев рожок выскочил и упал в жухлую траву. Он наклонился, ища его рукой, и в этот момент пули командира ударили ему в голову. Короткая очередь разнесла её словно как арбуз, повалив тело на землю. Он завалился на траву, жутко подёргивая руками и ногами, будто выполняя сумасшедший танец на боку. Новая очередь прекратила эти конвульсии, запрокинув его на спину. А в этот момент Меркин протянул руки к Алексею, не переставая произносить какой-то бред. Звуки выстрелов. Алексей и сам не заметил, как чисто рефлекторно нажал на спусковой крючок. Автомат брыкнул в руках, выплюнув горячий свинец и гильзы. Пули ударили Меркина в область плеча, и его это нисколько не смутило. Он продолжил движение вперёд, спотыкаясь и вращая стеклянными глазами.

Через дырки в его теле просвечивало низкое холодное небо, отчего у Алексея прошли мурашки по коже. Что заставляло двигаться Меркина с такими повреждениями, было загадкой, но это что-то было крайне мощное, сумевшее отодвинуть на задний план даже гибель Меркина как человека. А такая гибель была, он почему-то это чётко знал.

Издав утробный звук, зомби двинулся в решительную атаку, намереваясь схватить живого человека за плечо. Что будет потом, он представлял весьма ясно – зомби попытается укусить за горло, это же чисто животный рефлекс.

-Лёха, в голову стреляй, в голову,- раздался крик сбоку.

Снова выстрелы. Теперь уже более осмысленные. Свинец снёс Меркину половину черепа, заставив его упасть на колени, а затем опрокинула его назад, вжав в землю.

И вновь тишина. Гнетущая, вяжущая. Командир осмотрел поле битвы. Что-то в кармане издало мелодичное попискивание, негромкое, но вполне различимое. Командир достал КПК, а это был он. Средство связи даже подрагивало, то есть вибрировало.

-Майор Александров на связи, - голос у него был напряжён, поскольку просто так звонить с базы не стали бы. Незачем людей попусту отвлекать глупыми звонками.

-Майор, срочно возвращайтесь на базу, немедленно, - голос говорившего перекрывался помехами и отчётливо слышимыми звуками выстрелов какого-то грохота.

-Вас понял, - майор Александров быстро убрал комп. На лице читалась сосредоточенная озабоченность. Учёные были всё в той же позе, всматриваясь воспалёнными глазами в экраны своих приборов. Произошедшая драма их не отвлекла от своей работы.

-Так, собираемся. Поступил вызов с базы, там что-то происходит. В охранительный строй, - отдав необходимые указания, командир занял место в авангарде. Группа, не оглядываясь назад, двинулась вниз по склону холма, приминая красноватого оттенка траву. Алексей прикрывал отход группы, заставлял себя не смотреть на давящую громаду завода. И всё же не смог он себя пересилить, обернулся и посмотрел на мрачные руины. Что-то было в них притягательное, манящее, хотелось идти к ним, вытянув руки вперёд и закрыв глаза от удовольствия. Мысли бредовые, но такие навязчивые. Он даже реально представил, как будет выглядеть в подобной ситуации. И только тогда он обратил внимание на пропажу трупа несчастного лейтенанта. Не было тела, словно и не было никогда, только след из примятой травы идёт. Плюнув на это, он пошёл дальше, желая сократить разрыв с группой, от которой он изрядно отстал. Чья-то тяжёлая рука легла на его плечо, заставив вздрогнуть всем телом, словно ударила электрическим током.

Алексей обернулся, готовя себя к худшему варианту. То, что он увидел, было намного хуже всего, когда-либо виденного. Восставший из гроба лейтенант заглядывал в самую душу пустыми глазницами, в которых уже не было глазных яблок. На изуродованном зубами и лапами мутантов лице уже появились первые признаки тлена.

От Лугова разило могилой, свежей замлёй и каким-то омерзительным гнилостным амбре.

Выдерживать «взгляд» живого мертвеца было выше всяческих сил, как душевных, так и физических. Алексей приставил дуло «Абакана» к хладному телу и нажал на курок.

Леденящий ужас проник в каждую клеточку тела и мозга живого человека. Автомат сухо щёлкнул, жалуясь на пустой магазин,  который в суматохе боя Алексей забыл сменить на новый. Мёртвые руки протянулись к лицу, обдав его вонью ногтей, под ногтями которых запеклась кровь. Мертвец силился что-то сказать, но из-за порванного горла изо рта не вылетало ни звука. До ножа, висевшего в ножнах у левого плеча, дотянуться было легко, даже очень, а затем его заточенным клинком рассечь сухожилия бывшего лейтенанта. Но он не мог. Просто не мог, из-за парализующего страха, которого он ничем не мог подавить. Он овладел им, его душой и телом, не позволяя даже пальцем двинуть. Алексей просто смотрел, как гибель неумолимо приближалась к нему. Казалось, что кто-то полностью подчинил его волю, играя им, словно марионеткой в кукольном театре. Это что-то словно залезло в мозг, и оно исходило из развалин завода, от гаражей, но в особенности от металлических антенн на горизонте, раскалывая голову человека.

Всю эту адскую комедию прервал одиночный выстрел, пришедший со стороны холма. 

На виске у Лугова появилась красная оспина, а затем он качнулся назад, смешно всплеснул руками, и повалился под ноги Алексею, оставив на память кровавые следы на ботинках. Алексей затуманенным взором посмотрел на своего спасителя. Им оказался бритый учёный, дрожащими руками державший пистолет. Он, похоже, и сам выстрелил с перепугу. Обернулся единственный из группы и увидел, что прикрывающего бойца зажала такая вот мерзость, и помог, сам того не зная.

   После этой картины сон менялся резко, словно невидимый кинорежиссёр ставил другую запись в свой кинопроектор. 

  Агонизирующий лагерь Алексей видел затуманенным взором, словно бы сквозь пелену. Только звуки ясные и чистые, режущие слух. Отчаянные крики и вопли, какое-то хрипение, стоны… Автоматные партии, изредка глухой и прерывающийся тяжёлый стук пулемёта. Рёв и рык, в котором слышны угрозы и жажда крови. Алексей через силу встал, чувствуя, как ноет пришибленная нога, нащупал взглядом оружие, лежавшее в траве, поднял его и огляделся. Земля и помертвелая трава залита кровью, свежей и яркой. 

Лагерь, а точнее его развалины, представлял собой жалкое зрелище. Тут и там видны оранжевые пятна – учёные, мало кто из них остался в живых. Некоторые лежат на земле в неестественных позах – исследователи погибли за науку, отдав ей самое дорогое – жизнь.  

Из-за камуфляжа трудноразличимы тела погибших спецназовцев, но их всё же меньше, чем мёртвых учёных. Западная стена повалена, круговая оборона базы нарушена, если не сказать уничтожена. Но самое странное, что прорвана она изнутри, словно поражённая вирусами клетка. Чуть дальше от стен виднеется кусочек порванного оранжевого костюма – видимо он не смог спасти своего обладателя. Пытавшегося убежать от всего этого хаоса, но попавшего в смертельную ловушку, имя которой – аномалия.

У южной стены бункера расположилась группа примерно из семи человек, среди которых, как и исследователи, так и бойцы охранения, ведущие практически непрерывный огонь по приближающимся ужасающим созданиям и по зомби, которые волочат ноги и по земле и пытаются стрелять в ответ с дрожащих рук.

Внезапно стальная дверь бункера открылась. Алексей чисто инстинктивно навёл на темноту за дверью оружие, готовясь, тепло встретить любого.

Из дверного проёма вышел не невообразимый монстр, а какой-то старичок.

С всклокоченными волосами, бегающими глазами за неровно сидящими на длинном носу очками, с сухонькими ручонками, сжимающими рукоять пистолета, он выглядел комично и нелепо. Старичок был одет в обычный костюм, грязный сверх всякой меры. На плече красовалась нашитая эмблема экспедиции.

Безумство отдельно взятого человека на фоне общего ужаса не было чем-то особенным. Алексей даже опустил оружие, поскольку даже теоретически старик не представлял угрозы. Оглядываясь воспалёнными глазами, судорожно глотая воздух, человек закричал отчаянным голосом «нет, невозможно», и пробежал мимо Алексея, едва не задев расстёгнутым костюмов. Не добежав двух метров до стены, учёный приставил пистолет к виску и нажал на курок. Голова дёрнулась назад, и учёный упал на землю,  как дерево подрубленное. Из простреленного виска на пожухлую траву и на пальцы, всё ещё сжимавшие тёмную рукоять пистолета, потекла кровь, алыми быстрыми струйками.

«Мозг снабжается чистой артериальной кровью», - почему-то пришла на ум сухая фраза из старого учебника биологии. «Так вот она какая, артериальная кровь. Действительно, ярко алая. Насыщенная кислородом биологическая жидкость». Странные, отчуждённые мысли носились в голове стоявшего посреди хаоса и безмолвно наблюдавшего за ним человека. Он сделал несколько шагов по забрызганной кровью и мозгом учёного мужа земле, подошёл к его телу. Сам не зная зачем, Алексей достал из судорожно сжатых пальцев липкий от крови пистолет, положил его в карман. После нескольких шагов всё стало кристально ясно. Лагерь сгубила собственная охрана, устроив на его территории кровавую баню. Да, всё правильно, ошибки быть не могло. Те же остекленевшие глаза, бессмысленное бормотание и спотыкающаяся походка, искажённые лица. Что-то уничтожало спецназовцев изнутри, пожирая их человеческую суть и заменяя её животными инстинктами и желаниями. Оставшиеся в здравом рассудке отчаянно сопротивлялись потоку живых мертвецов, но, похоже, победить им не грозило. Внезапно один из их павших товарищей встал с земли, издал странный глухой и агрессивный звук, тупо потянул руки вперёд, зашагав в сторону живых людей, отнюдь не желая им добра. 

Алексей продолжал безучастно взирать на всё это, будто бы зритель в театре.

А трагедия в исполнении людей, мертвецов и мутантов продолжалась с новой силой. Один из продолжавших вести огонь по наступающим зомби бойцов, со знаками отличия лейтенанта, выронил оружие и схватился за голову. Издав полный ужаса и отчаяния вопль, не переставая зажимать руками уши, он рванулся с места. Мгновения ещё живой, осмысленный огонь горел в глазах лейтенанта. А потом он потух. Руки человека, пару секунд спустя, повинуясь последнему приказу угасшего мозга, подняли брошенное оружие и приставили ствол к подбородку. Ещё тёплый палец нажал на спуск. 

Человек умер, но его крик, пронизывающий душу насквозь, всё ещё звучал в ушах почти оглохшего Алексея. Звук выстрела едва проник сквозь новый источник шума. Пять или шесть колоссальных туш, каплеобразной формы, с могучими конечностями, в которых под грубой толстой кожей ходили стальные мышцы, проломили южную стену.  При всей своей внешней неуклюжести передвигались они довольно бодро, и от этой бодрой поступи земля дрожала, мелкие камешки на ней подпрыгивали, а по поверхности луж пошли широкие круги. Без всякого сомнения, эти создания являлись высшим звеном местной пищевой цепочки. Следом за ними шли ловкие безумцы-снорки, пользуясь прикрытием широченных спин гигантов. Снорки явно желали использовать остатки от трапезы титанов, думая укрыться от больно бьющих кусочков свинца.

В поредевшем стане бойцов спецназа послышались крики, люди перенесли огонь своих автоматов на колоссов. Алексей был уверен, умей те смеяться, они бы заливисто расхохотались. Оружие людей было для них укусами комара слону, лишь дразнящими игрушками. Однако гиганты смеяться не умели, а вот ускорить темп наступления вполне могли, что они и сделали. Неконтролируемый крик вырвался из глотки Алексея, начавшего стрелять в сторону тварей. Его не волновало, попадёт он в своих однополчан или в тварей, ему было важно стрелять, просто стрелять. Вспышки и отдача автомата были чем-то вроде успокоительного, способом отринуть ужасы и страдания. Автомат дёргался в руках окончательно оглохшего Алексея, поливая свинцом округу. Пули рассеивались, и лишь пару раз задели прыгающих снорков. Когда он затих, выпустив все тридцать пуль, Алексей тупо посмотрел на него, кинул на землю. Затем вновь поднял. Но теперь им овладело непреодолимое желание бежать куда-то, не оборачиваясь и не смотря под ноги, бежать не останавливаясь, бежать от страха и хаоса. Ноги сами понесли от места бойни, Алексей видел перед собой лишь поваленную стену. За спиной слышались предсмертные вопли, хруст ломаемых позвоночников и костей, довольный рёв мутантов, их смачное чавканье свежей плотью, последние выстрелы. Всё это смешалось в одну адскую симфонию, подстёгивающую беглеца. Алексей бежал, кричал, и снова бежал, не видя земли под ногами, чудом пару раз обошёл притаившиеся «Трамплины» и какие-то другие аномальные образования немыслимой природы. Несколько раз воздух рядом с бегущим будто бы вскипал, обдавая бока нестерпимым жаром. Что-то сухо трещало совсем близко, но Алексея гнали вперёд адские звуки, не желавшие покидать его вконец оглушённые уши, а точнее его воспалённый мозг, переполненный впечатлениями о трагедии, разыгравшейся пару минут назад. НЕЧТО гналось за ним, не желая выпускать из своих цепких смертоносных объятий, в которые уже попали бойцы групп специального назначения и исследователи. Это НЕЧТО было во всём, оно пропитывало собой всё вокруг, оно было в словно бы тянущихся за беглецом мёртвыми ветками деревьев и кустов, в чёрных птицах, начавших слетаться на место бойни, в звуках, запахах, внутри самого Алексея, в его обострившихся чувствах и мыслях, в каждой клеточке его организма, изнурённого до предела. 

  Организм, сама его природа, отчаянно сопротивлялась вторжению извне, и это противоборство вызывало жуткие по силе судороги боли, проходившие по всему телу, по коже, мышцам и костям. Яростный крик исторгся из его глотки, из самых недр обожжённой  странным воздействием души.  Изображение затухало и вдруг резко погасло. Алексей рывком проснулся, вскочив с кровати. 




Глава I.  Город-28.

Дневники сталкера.
Город-28, 2013 год, 6 Октября, около шести часов
Проснулся как всегда рывком, с льющимся холодным потом по спине и рукам. Опять был этот сон, мучающий меня вот уже два года. Всё повторилось – эта экспедиция, будь она трижды проклята, стены мёртвого завода, безумный бег и ходячие мертвецы, и всё это словно через жёлтую призму. Помню же, не участвовал я в ней, в те далёкие теперь дни бесцельно бродил по долине, прозванной сталкерами Тёмной. Совершенно справедливо, между прочем, прозванной.  Да и в армии вообще не служил никогда. И всё равно навязчивые сны. Бред. Тем не менее, от снов отходить надо, тем паче просыпаемся мы не в мечтах и воспоминаниях, а в часто суровой реальности, и ничего поделать с этим нельзя, как ты не старайся. Такие вот дела. Вставать с относительно мягкой постели жуть как не хотелось, а хотелось полежать ещё несколько сладких мгновений, продлив удовольствие хотя бы ненадолго. Что же, к реальности, так к реальности. За эти две недели, пока я отдыхал от Зоны, отлёживаясь в крохотном номере на втором этаже бара-гостиницы «Кровосос», в ней произошла масса вещей, причём самых неожиданных. Ну конечно, начать надо со сверхмощного Выброса, изменившего всё день назад. Выброс был сверхплановым, и предвестники его были слабыми, почти незаметными тут, в полукилометре от Периметра, то есть на Большой Земле, вне Зоны. Началось локальное светопреставление в полвторого, причём совершенно спокойно и относительно тихо.

  Небеса полностью закрыл мощнейший облачный слой, из-под которого задул сбивавший с ног ветер. Ветер был холодный, северный, и настроение он отнюдь не улучшал. Вышел я тогда подышать воздухом свежим, тоскливо посмотреть на север. Неприятностей ничего не предвещало, поскольку ветер в октябре месяце, пусть даже и сильный, не является чем-то сверхъестественным. Вот только собаки армейские, что на южном блокпосту обнюхивает проходящих в Город, завыли странно, громко и протяжно. А потом пришёл первый подземный толчок. Феноменально сильный, он едва не сбил меня с ног, повалив мордой в придорожную пыль. Настолько сильного толчка-предвестника я не чувствовал даже на старых армейских складах, когда пережидал в одной из полуразрушенных деревянных хибар заставший врасплох Выброс. Но склады и Город-28 даже сравнивать глупо – расстояние от центра Зоны совсем разное, да и склады уже глубокой Зоной считались. Короче, толчок меня огорошил. Когда я пришёл в себя, последовал новый, куда более мощный сравнительно первого, толчок, поваливший на землю не только меня, но и многих других людей, вышедших из баров и подпольных скупок, посмотреть что такое происходит. Толчки шли не переставая, с амплитудой в одну - две секунды. На земле валялись даже самые крепко стоящие на ногах, не сумевшие противостоять напору стихии. Толчки прекратились также резко, как и начались, просто пропав. Что будет дальше, я прекрасно представлял. Все потихоньку приходили в себя, стряхивая пыль с одежды. Ветер стих, и листья на деревьях прекратили трепыхаться, подчиняясь его могучей воли. Даже неистово лаявшие и рвавшиеся с цепей собаки угомонились, повиливая хвостами. Всё улеглось, вернувшись в исходное состояние. Только воздух стал какой-то чересчур наэлектризованный, лёгкое покалывание шло по всему телу, а волосы зашевелились во всех местах. Люди больше всего напоминали сейчас панков или ещё каких-то представителей субкультур со стоящими ирокезами. На мачте, на которой флаг пару минут назад неистово трепетал, а теперь поник, появились проблески холодного голубого свечения, особенно яркого на самой верхушке. Огни святого Эльма. В воздухе отчётливо запахло озоном. Буквально всё пронизывали заряды электричества.

И грянул гром. Грянул оглушительно, заставляя закрывать уши руками и пригибать головы свидетелей буйства природных сил. Мириады, неисчислимое множество молний сошлись в безумном танце в небесах, ставших ярко-алого цвета, будто их кто-то подпалил. Молнии рисовали замысловатые узоры, причудливо скрещивающиеся и переплетающиеся. Невольно чувствуешь себя полным ничтожеством, пустым местом, находясь рядом с разбушевавшейся стихией. Небо стало невыносимого багрового цвета, оно давило на сознание, словно говорило страшным голосом: «Беги не останавливаясь».

Всё задрожало, у людей и у всех предметов исчезли тени, а сами предметы стали одинакового багрово-серого цвета. Всё поплыло, раздваиваясь и становясь всё мутнее и мутнее. Удар! Мощный удар, словно ударили по голове чем-то тяжёлым, опрокинул меня в пыль, лишив последних чувств и ощущений.

  Именно таким мне запомнился этот Выброс, проявивший свою неистовую силу даже тут, за Периметром. Что было ближе к центру Зоны, а тем более в самом центре, сознание отказывалось даже представлять. Сообщество Зоны хранило гробовое молчание ровно день. А затем сталкерская сеть словно взорвалась. Казалось, что писали абсолютно все, и абсолютно обо всём. Были вопли отчаяния с призывами о помощи, странные сообщения о чём-то необычном, о внезапно одичавших мутантах, о том, что Зона словно бы поменяла кожу, изменившись до неузнаваемости. Непрерывным списком шли имена погибших. Даже по приблизительному подсчёту погибло более двух сотен сталкеров. Фигня какая-то творилась, совершенно непонятая. Но так уж человек устроен, что на всякую фигню, была бы она загадочная и необычная, его тянет словно муху на известную всем субстанцию. Меня же тянуло особенно сильно, просто непреодолимо. Имён в Зоне зря не дают, только за отличия и что-то необычное, а знали меня в среде сталкеров как Искателя. Но так, между делом, а если говорить по существу, то многие верят, что Зона оставляет своё зерно, кусок самой себя в душе человека, заставляя его возвращаться вновь. 

Подумав ещё минуты две о всяческой лирике, усилием воли заставляю себя сесть на кровать. Окно тёмное, это видно сквозь тоненькие шторки. Обстановка в комнате убогая – кровать, столик один и стул допотопной эпохи. Лампочка, правда, была, вкрученная в стену, а рядом красовался белый запыленный выключатель. Ничего интересного. То, что окно тёмное, это хорошо. Солнце ещё не взошло, до рассвета около часа. Есть время, на всё есть время. Накинув незамысловатую одежду, висевшую на спинке кровати, покидаю комнату. В ближайшие три-четыре месяца она меня точно не увидит. Как и весь мир за Чертой, называемой Периметром. Сухое словечко, но для посвящённого оно нечто большее, чем барьер между чем-то и чем-то. Эта Черта. Именно так, с большой буквы. 

  Лесенка небольшая, скрипучая. Вторая ступенька сверху прогнулась под чьим весом, надо быть осторожнее. В баре, находящемся на первом этаже, пусто, если не считать хозяина с вечно хмурым взглядом, спокойно натирающим стаканы. Настроение сегодня у него заметно лучше, так как вчера он устроил «славную попойку» по случаю приобретения какого-то редкого хабара. Ходок, его принёсший, получил отличную оплату – хватит на безбедную жизнь где-нибудь на террасе виллы на берегу Средиземного моря в окружении кипарисов и услужливой прислуги. Однако ушёл обратно, туда, за Черту. Будь на его месте я, не раздумывая, поступил бы точно так же. Почему – сам не знаю, пусть психологи разбираются, их работа это, в чужие мысли и намерения лазить. Услышите когда-нибудь о том, что сталкеры в Зону за наживой идут – плюньте говорящему в глаза, о сталкерстве он имеет такое же понятие, как абориген центральной Африки о биноме Ньютона. Хотя нет, некоторые выродки за Черту именно за этим прутся. Судьба их весьма незавидна, поскольку таких Зона распознаёт сразу и воздаёт им по деяниям – комумогилу безвестную, а кому – жалкое  житьё нахлебника в Приграничье. Как распознаёт – разговор отдельный. А вот что сталкер ищет за Периметром – уже личное дело самого сталкера.

  Бар явно не бедствовал. Полы и столики были чистые, на стене висел календарь с умиротворяющим видом альпийских лугов, старенькие часы на стене исправно тикали.

Полы хозяин мыть сам бы не стал, значит, кроме официанток держит и уборщицу.

  Самого хозяина звали Иваныч, опуская имя. Человек он был крутого нрава, коренастый, низкий, сорока лет, с небольшой залысиной. Глаза были бойкие, деловые, а взгляд их – цепкий, придирчивый. Основной доход Иванычу приносил не бар и не гостиница из семи маленьких номеров, а то, что находилось позади дверки с наклеенным на неё календариком. Святая святых Иваныча, места скупки. Желающий сбыть добытый потом и кровью хабар должен был назвать простенькое условное предложение, что-то вроде пароля. Затем перед ним открывалась дверка, хозяин впускал человека внутрь, а следом заходил и сам, не забывая заряженный картечью дробовик. Пережитки варварского воспитания, что сказать. Покупал добытые артефакты он у любого, причём за вполне приличную цену, а вот продавать продавал лишь продовольствие, детекторы, медикаменты, боеприпасы, бинокли, зажигалки и прочую мелочь. Оружие продавал лишь двум категориям лиц – постоянно приносившим хабар и хорошо зарекомендовавшим себя ходокам, и новичкам, которые в нормальном стволе остро нуждались, но толком в оружие и его специфики применения в Зоне не ведали. 

Я ни к первой, ни ко второй категории  не относился, да и покупать у Иваныча ничего не собирался. Торговец это понимал и на меня как на потенциального клиента не глядел. Беспокойно посматриваю на часы. Мой работодатель придёт с минуты на минуту. В баре пока ещё пусто – ни посетителей, ни мелькающих официанток. Утро раннее, шесть часов утра. В горле сухо, со вчерашнего вечера ни капли во рту не было. Заодно и повод парой слов переброситься. Половицы в баре скрипучие, так что при всём желании к хозяину незамеченным  подобраться не получится.

-Утро доброе, Савелий Иванович. Водички не нальёте,- интонацию надо выдерживать, чтобы не опустить ни своего достоинства, ни оскорбить собеседника.

- Ещё бы минерализованной попросил. Или вина N-ного года из какой-нибудь Булони, - проворчал бармен, цедя в эмалированную кружку чистую воду. – Значит, сниматься решил?

«Проницательная сволочь. Всё-то ты понимаешь, да молчишь. Пока»

-Да, собираюсь. Засиделся у вас здесь, да и то в Зоне что-то странное творится, - тон при общении с такими типами должен быть максимально ровным, спокойным.

-Твоё право. Только нехорошее что-то творится, очень нехорошее. Опасность, большая.

-А когда было иначе? И что это ты о спасении моём задумался? Кстати, вот тебе квартплата. Спасибо, неплохой номер. Вид красивый.

-На Зону твою любимую,- ответил хозяин, забирая деньги и внимательно пересчитывая.

-Не бойся, не обману я тебя.

-Доверяй, но проверяй, да и деньги счёт и порядок любят,- в глазах его прочиталось умиление, когда он в очередной раз толстыми пальцами пересчитал купюры в пачке.

-Как хочешь,- пожал я плечами и присел за столиком. Посредник запаздывал.

«Плохо, время теряю»- бросаю очередной недовольный взгляд на тикающие часы.

Такая вот штука, часы эти. Сами не знают, что отмеряют каждым ходом своей стрелки жизнь всего человечества, переводя миг настоящий в миг исторический, который уже никогда не повторится. На часы можно смотреть бесконечно, любуясь их размеренному ходу и убаюкивающему тиканью. 

За разглядыванием циферблата я проворонил миг, когда в помещении бара стало на одного человека больше. В заведение вошёл человек богатырского телосложения и такого же роста. «Вот такие медведей вручную валили» - почему-то пронеслась в голове странная мыслишка. Лицо у него светилось каким-то внутренним блеском, словно лицо ребёнка, получившего долгожданную игрушку. Вот только «ребёнок» был ростом с коломенскую версту и носил военную форму со звездой майора. Я отвернулся к нему спиной, сосредоточенно рассматривая увлекаемую ветром пыль за окном. Тем не менее, необычный гость явно желал поговорить со мной. Шум отодвигаемого стула был слишком ярким проявлением этого желания. Отказаться от такого приглашения не представлялось возможным. С обречённым видом поворачиваюсь к нему.

-Ну, здорово, товарищ сталкер, - протянул он здоровенную ручищу.

-Рад вас видеть, но не понимаю, почему вы меня сталкером называете, - искренне удивился я. Подписание контракта срывалось из-за принадлежности нанимателя к армейским структурам.

-Да бросьте вы комедию ломать. В таком плаще и в Городе. Совпадение? – майор широко улыбнулся, речь его прямо таки была пропитана наигранным добродушием.

-Никакое это не совпадение. Энтомолог я, бабочек приехал изучать.

-Ага, значит так. Ну и каких же вы бабочек изучаете, гражданин энтомолог? – было видно, что детина внутренне усмехнулся.

-Редкий вид один, только тут и обитает, - как ни в чём не бывало, продолжаю гнуть свою линию. Главное его убедить, что работать на него я не собираюсь.

У собеседника на этот счёт мнение было совершенно иное.

-Редкий вид? И откуда же энтомолог такой, без пропуска?

-Давайте к делу. Работать на вас я отказываюсь, понятно? – «непонятливость» его мне надоела. «Простой человек. Все мысли на лице написаны» 

-Почему? Работа хорошо оплачиваемая, вы вряд ли откажетесь.

-А если откажусь? – презрительно смотрю в его голубые глаза.

-Ну, если Вы откажетесь, Николаев Алексей Дмитриевич, также известный как «Искатель», отправитесь узнать на вкус казённых харчей. Незаконное проникновение за Периметр, сбыть артефактов, опять же незаконный, убийства.… Продолжать? – лицо майора из простодушного стало жёстким и волевым.

-Шантажировать меня собираетесь? – откидываясь на спинку стула.

-Нет, просто предлагаю выбор. Выполнить контракт и получить кругленькую сумму, либо отправиться по этапу в места не столь отдалённые. У вас минута. Время пошло. - У вас доказательств нету. Никаких. Никаких,- отчеканил слово, чтобы дошло до него.                         - Ошибаетесь Искатель, ошибаетесь. Один раз Вы забыли отключить КПК и пересекли Периметр. Мы Вас запеленговали. Показания торговцев о сбыте артефактов – два. Доказать убийства мы не сможем, доказательства мутанты съели,- при этих словах майора малость покоробило, но вид у него был уверенный, в глазах загорелся какой-то азарт.

Нецензурно и мысленно играю и себя, и день, и бар, и этого майора проклятого.

-Выкладывайте суть, я подумаю, устало откидываюсь на спинку стула. Вроде бы такая мелочь – спинка стула, а иногда так нужна. Выслушать армейца всё равно стоит, поскольку бездумно соглашаться – что на убой идти. Уж лучше на зону отправиться, чем подписаться на  что-то сомнительно в Зоне.

-Вот и отлично,- удовлетворённо сказал майор, внутренне потирая руки. – Суть состоит в следующем. Вам наверняка известно что-нибудь о пропавшей в 2010 году экспедиции, хотя бы в общих чертах,- рассказ он повёл ровным тоном, будто бы и стычки не было.

-Да, но только в самых общих и расплывчатых, смешанных с легендами чертах. Рассказывайте, время не резиновое, до рассвета Черту пересечь надо, - неторопливость собеседника с погонами начинала бесить меня. Хотелось достать старый «Макаров», прихваченный утром с крохотного столика, взять его за ребристую рукоять и разукрасить довольное лицо майора, выпустив в него все восемь пуль, ждавшие своего часа.

-Черту? Периметр, что ли? – не сразу понял тот. – Ну, так вот, рассказывать начинаю, - торопливо произнёс он, с усмешкой посмотрев в моё лицо своими широкими и небесно-голубыми глазами. – Началось всё год назад, в 2010, когда на научный конгресс в Берлин съехались виднейшие умы человечества. Посвящён он был, как Вы могли бы догадаться, проблеме Зоны и её влиянию на окружающую среду. Уже не вспомнить, сколько докладов и выступлений было обнародовано в столице Германии в то время. Учёное сообщество было взбудоражено, так как Зона теоретически могла стать источником прорыва в фармакологии и медицине, в физике и химии. И вот, в последний, решающий день было выдвинуто следующее предложение – снарядить экспедицию вглубь Зоны, чтобы разобраться во всём, изучить её проявления и вообще происходящее внутри Периметра.

  На том и порешили. А спустя два месяца началась полномасштабная подготовка к экспедиции на секретной военной базе где-то на окраине Чернобыля. Спонсоры нашлись весьма быстро – фармакологические гиганты, корпорации, занимавшиеся разработкой электроники, да и что греха таить, и наше ведомство. Каждый желал урвать что-то своё с результатов и открытий, которых ожидали в большом количестве. Спонсорские деньжата лились полноводней Амазонки. К выбору экипировки и снаряжения организаторы подошли с пристальным вниманием, выбирая лучшие образцы. Закупили массу дорогого специального оборудования, прекрасные костюмы, чувствительнейшие датчики и детекторы, много другой современнейшей электроники, всего уже и не упомнить.

К Периметру слетались ведущие специалисты в областях физики, химии, биологии и экологии, как отечественные, так и зарубежные. Когда всё было согласовано с правительством Украины. Были выделены три отряда специального назначения, один из них состоял полностью из российских миротворцев, и придачу с ними два бронетранспортёра, усиленных для защиты от вредных излучений. Крупнейшие периодические издания отправили своих корреспондентов с целью осветить «уникальную по цели и по масштабам экспедицию внутрь загадочной Зоны Отчуждения»

  Спустя месяц всё и все были приведены в полную боевую готовность. Историческим утром 12 Сентября 2010 года экспедиция пересекла Периметр, или Черту как Вы его назвали. Погода была просто великолепной, всё благоприятствовало экспедиции, которая так удачно началась. Я тогда  работал в оперативном штабе и наравне со многими другими моими…как бы сказать… однополчанами, учёными. Новости поступали круглосуточно, и только хорошие. Группа продвигалась быстрым темпом, покрывая до 4 километров в сутки – они ведь всё наблюдали, записывали, измеряли. Лишь спустя два дня успех был малость омрачён гибелью одного из бойцов спецназа, попавшего в аномалию. Тогда подобной штуки не знали. Аномалия была гравитационного воздействия и несколько отличалась от изученного самым первым «Трамплина». Сейчас она называется «Воронка». Выходит, он своей гибелью помог науке, - майор остановился. Последнюю фразу он произнёс саркастически, и по тону было понятно, что в гибель ради науки он не верит. Глотнув воды, он продолжил прерванный рассказ. – Но его смерть не повлияла на ход экспедиции. Спустя неделю они без особых происшествий добрались до Города-32, конечной цели своего перехода. Вертолётом был доставлен лагерь мобильной лаборатории. Такой бункер с тонированными окошечками, да я думаю, Вы и сами знаете.

Разворачивание научных корпусов и организация обороны заняли ещё одну долгую неделю. Мало кто вне Зоны знал, что происходит за Периметром, а экспедиция должна была пролить хотя бы тонкий лучик света на мрак неизвестности. Поэтому новостей мы ожидали с громадным нетерпением, проклиная слишком медленную, по нашему мнению, стрелку часов, неумолимо отсчитывавшую секунды жизни. И, наконец, дождались.

Первые научные партии вышли под прикрытием бойцов охранения 27 Сентября, оставив за спиной надёжные, как нам тогда казалось, стены лагеря. Результаты проявились практически сразу. Была собрана масса информации о свойствах и интенсивности излучений, о химическом составе аномальных образований, стали известны примерные физические свойства некоторых аномалий. Энтузиазма была масса, учёные умы ушли в кипучую работу, собирая и анализируя факты. Лишь только одно вызывало беспокойство – странное излучение, которое приборы фиксировали, но упорно отказывались говорить о его происхождении. Излучение было загадкой, непонятной и странной.

   Прошла неделя, или чуть больше того, наполненная смыслом и азартом познания.

Мы были подобны детям, впервые увидевшим незнакомое место и начавшим его исследовать, пытаясь разобрать, что к чему.

Но потом начали происходить пугающие события. Сначала радисты заметили, что голоса слишком уж раздражённые, в них сквозила какая-то бессмысленная агрессия, а ведь большинство учёных было людьми глубоко порядочными и сдержанными. Особого значения этому не придали – ну подумаешь, страдают люди, отрезаны ведь они от всего остального мира, работа напряжённая, да и нервы не у всех из стали выплавлены.

Прошёл ещё один день, заметнее напряжённее и беспокойнее предыдущих двух недель, и из лагеря бесследно пропали два бойца из отряда специального назначения. Постовые ответили, что ночью видели лишь две неясные тени, покачивавшиеся и двигавшиеся в направлении разрушенного завода, того, что на холме там с незапамятных времён стоит.

Отправили отряд бойцов – не нашли даже и следа их, но вот с какими-то безумцами в обрывках и противогазах встретились. Те на них прямо из болотной воды выпрыгнули.

   Но следующая новость повергла нас в глубокий шок и заставила задуматься. 

6 октября 2010 года, в полдень, их связист сбивчивыми фразами объяснил, что выдающийся физик, профессор Готенберг, покончил жизнь самоубийством, застрелившись из личного пистолета в  необыкновенно  возбуждённом состоянии. 

Это был тем необычнее, что профессор имел славу тихого и чуткого человека, в Германии у него осталась жена и двое маленьких детей. 

Следующие три невыносимых дня люди жаловались на подавленное состояние и постоянную головную боль, какую-то манию, им казалось, что за ними со стороны завода кто-то или что-то наблюдало. А 10 Октября мы получили паническое радиосообщение, ставшее последним, в котором связист, перекрывая выстрелы и дикие вопли, сообщил, что если помощь не явится, то лагерю и всей экспедиции придёт конец. Он ещё долго кричал, но уже только бессвязно умоляя о спасении. Затем раздался рёв, сдавленный крик и всё. Пустота и помехи в молчащем эфире. На военной базе за Периметром по тревоге были собраны две штурмовые группы из лучших отрядов, приведены в боевую готовность вертолеты с тяжёлым вооружением. Полёт так и не состоялся, из-за сильнейшего бурана, который накрыл не только Зону, но и всё Приграничье. Нам оставалось только кусать локти, ощущая своё полное бессилие перед сложившимися таким невыгодным для экспедиции обстоятельствами, да ждать, напряжённо вслушиваясь в трещащие помехи  пустого эфира. Все мы ждали хоть какой-нибудь новости, пусть даже и наихудшей.

  Сообщение было получено от двух сталкеров, которые нанялись проводниками экспедиции до Города-32. Сталкеры видели глухой ночью, как группа вооружённых и хорошо экипированных людей, ехавшая на армейском бронетранспортёре, попала в бандитскую засаду, где вся и полегла. Сами сталкеры пояснили, что приближаться к трупам и сожженному бронетранспортёру они не решились, так как по их словам, группа выехала из гиблого места. Военные немедленно послали два усиленных отряда спецназа, один пеший, а другой доставили на место действия вертолётом. Прибыли они уже на место побоища, на котором лежали трупы. Бронетранспортёр действительно был сожжён, предположительно выстрелом из одноразового ручного гранатомёта.

Судя по характеру расположения тел, бойцы всё же успели отреагировать на угрозу, спрыгнув с брони и открыв плотный огонь по напавшим бандитам. Но фактор неожиданности и численный перевес  сыграли решающую роль. Представьте себя на месте подвергшихся нападению. Пережив ад, творившийся на территории научной базы, в тёмное время суток, практически ночью, измотанные физически и душевно люди оказываются под плотным перекрёстным огнём. Бойцы успели приложить пятёрых мерзавцев – их тела, изрядно покусанные тамошним зверьём, нашли в кустах, где они засаду организовали. И всё же кто-то выжил – двоих учёных, оборванных, диких и напуганных нашли спрятавшимися в лесу, под каким-то стволом. Судьба одного из бойцов спецназа так и остаётся невыясненной – может, он отступил, может, был убит, а затем съеден, может, в плен его взяли, непонятно. А пока вернёмся к учёным. Языки у них заплетались, они не могли связно объяснить, что произошло. Больше всего они напоминали сбежавших пациентов психиатрической клиники. Вспышки беспричинной ярости, или наоборот, не проходившая днями тупая апатия. Что произошло, оставалось полнейшей загадкой. Лечение шло очень медленно и тяжело. Потребовались три месяца интенсивного лечения с применением гипноза и сильнодействующих препаратов, чтобы пострадавшие вернулись в адекватное состояние. Спустя месяц они полностью пришли в норму, вот только совершенно не помнили, что произошло там, в научном лагере. Мы отправили их по домам – одного в Мюнхен, а другого, нашего, в Москву.

Прошло ещё два месяца напряжённого сбора фактов, их детального и всестороннего анализа, прежде чем созданная комиссия пришла к выводу. Вывод был обескураживающий – причиной гибели экспедиции стало необычайно мощное психотропное излучения, которому подверглись участники злополучной миссии. При длительном воздействии оно разрушало психику человека, тот терял социальные навыки, становился замкнутым, агрессивным. К слову, свою агрессию они изливали либо на самих себя – как профессор Готенберг, другие же начинали атаковать своих коллег и однополчан. По лагерю прокатилась волна суицидов, а затем часть охраны устроила кровавую баню. На запах крови и выстрелов подоспели мутанты, закончившие начатое.

  Часть людей, сохранивших рассудок, попытались прорваться на бронетранспортере, но попали в засаду. Их дальнейшая судьба Вам известна. Кстати, группа специального назначения, шедшая пешим ходом, получила новое задание – осмотреть место трагедии. Спустя день последовало сообщение, что они достигли места назначения, а через десять минут пришло сообщение, в котором командир отряда доложил, что они атакованы группой существ, которых он назвал «нелюди». Затем связь прервалась, как позже выяснилось, навсегда. Вертолёты туда проникнуть, сталкеры пытались, но там слишком высок уровень аномальной активности, к тому же и зверушки шалят. Надеюсь, Вам ясна суть Вашего контракта, - майор передохнул, не сводя вопросительного взгляда.

- Куда уж яснее. Проникнуть на место гибели и выяснить, что произошло, - механически ответил я, обдумывая и усваивая полученную информацию. – Только почему именно я? В Приграничье сейчас несколько сотен, а то и тысяч сталкеров. Ну, допустим, около полусотни ветеранов, а ведь вы меня ветераном считаете, правда? - ответил я, обдумав и взвесив все «за» и «против». – Но ведь вы могли нанять наёмников, например.

- Да, Алексей, считаю. Или Вас лучше Искателем называть? – усмехнулся майор, задумчиво глядя на дно опустевшего стакана. И ещё. Только Вы так умеете прокладывать тропы. Вы истинный проводник.

-Это я за Чертой Искатель. Кроме того, Вы не ответили на поставленный мною вопрос.

- Допрос проводите? Ты единственный, кто на это согласился. Координаты Города-32 я скину, когда ты перейдёшь Периметр. А идея с наёмниками – провальная. Эти ребята хоть и знают толк в войне с себе подобными двуногими, но против аномалий – они пас, как мне их отрекомендовали. И ещё стоит дорого это слишком. 

- Последний вопрос. Кто конкретно меня сдавал? – я приблизился к майору.

- Толстый лысоватый торгаш, - тоном заговорщика ответил майор. – Удачи, сталкер.

Я молча кивнул и поднялся из-за деревянного столика. Оставляю деньги Иванычу за недельное проживание. Хоть заявленное «двухразовое питание» было всего-то холодной кашей на завтрак и макаронами с тушёнкой, опять же холодные, пусть и «мы рады вам» было лишь рекламным лозунгом, но бар оправдал себя, возвратив утраченные силы. 

  В баре, да и во всём мире за Чертою, меня уже ничто не удерживало. Она звала меня. Она. Зона. От неё невозможно уйти, убежать. Улетите в Австралию – и, проклиная всё на свете, вернётесь за Черту спустя два месяца. И что меня к ней тянет – непонятно. Но тянет сильно, непреодолимо. И я должен идти. 

  Дверь жалостно скрипнула, оставляя и хмурого хозяина, и улыбающихся официанток, каждую из которых я знал, и майора, заказавшего себе какую-то снедь.

Уходящего в рейд сталкера не должно тревожить, что либо на Большой земле.  Зона ревнива, и тех, кто пытается оставить её, наказывает жестоко и изощрённо. Идущий в Зону должен быть собран и спокоен.

  Как только я вышел за обшарпанную дверь, сразу почувствовал пьянящий воздух утра. Свежий, прохладный, с какими-то терпкими примесями, еле различимыми – вот что такое утренний воздух. Кто никогда не удосуживался выйти до восхода солнца за пределы своего дома, тот не никогда не поймёт меня. Город-28 ещё спал. Исключение составляли лишь бойцы двух армейских блокпостов, на юге и севере Города, да одиноко идущий по его пыльной улочке человек, которым являлся я. Южный блокпост проверял документы и пропуска желавших войти в Город, северный – просто блокировал выход в Зону. Город-28 ничем не примечателен среди ряда других подобных поселений, возникших после Второй Катастрофы по всему Периметру. Городами эти поселения назвались условно, поскольку не имели постоянного населения, никогда не превышавшего численностью своей пяти сотен человек. Некоторые из них имели собственный имена – Чёрный Яр, Борисов, Пограничный, но большинство удовлетворялись лишь порядковыми номерами.

  Город этот представлял из себя полтора-два десятка одноэтажных домиков, большинство из которых были заняты «барами», которые в действительности являлись подпольными точками сбыта хабара. Был даже, так сказать, бордель под многообещающей вывеской «Радость путника». В самом центре находилось кирпичное трёхэтажное здание военной комендатуры, смотревшейся на общем фоне чем-то вроде пирамид египетских. Бар «Кровосос», который я только что покинул, тоже смотрелся небоскрёбом, в основном из-за странной надстройки над вторым этажом. «Улица» была всего одна, естественно безо всякого покрытия, и каждый, кто проходил или проезжал по ней, поднимал столбы клубящейся пыли. По периметру Города стояли четыре деревянные вышки, с двумя автоматчиками наверху, органично дорисовавшие общий пейзаж.

Население Города состояло из сталкеров, пришедших отдохнуть от рейдов и сбыть хабар по довольно высоким ценам, из новичков, которым всё было в новинку и которые без конца оглядывались удивлёнными глазами, из барменов-торговцев, из миротворческого контингента, дислоцировавшегося в казармах на юге Города. Изредка приезжали группы научных сотрудников, которых затем везли на базу за Периметром бронированными УАЗиками с охранной, а уже с базы внутри Зоны вертолётами доставляли в крупнейший научный лагерь в секторе «Янтарь». Были, конечно, лагеря на границе Зоны, Научный Городок, например, но это другое дело. Когда же учёные посещали Город-28, сталкеров разгоняли, а владельцам баров доходчиво объясняли, что лавочки лучше держать временно закрытыми, в противном случае обещая прикрыть их уже навсегда. 

Послышался звук мотора. Я посмотрел в сторону источника шума. Им оказалась машина с решётками на задних окнах, окутанная пылью. «Не обманул майор. Арестовать меня вполне могли. Сволочь он, и сволочь преизрядная».

  Город ещё спал. Сталкеры ещё не пошли в бары и подобные заведения, из торговцев открылся только Иваныч в своём «Кровососе», военные на блокпостах о чём-то негромко переговаривались. Направиться я решил к северному посту, на котором группка солдат курила дешёвенькие сигареты. 

Блокпост представлял собой убогую одноэтажную постройку, выкрашенную блёклой жёлтой краской, шлагбаум, преграждавший дорогу на север, двух дозорных с автоматами и старого УАЗ, стоявшего за постройкой. Бойцы поглядывали усталыми взглядами воспалённых от бессонной ночи глаз, сплёвывали на землю, обменивались репликами – в общем, несли службу. «Через полчаса этих сменят, и они спать пойдут. Поговорить бы с ними». 

Вперёд вышел высокого роста и богатырского телосложения сержант.

-  В Зону собрались, товарищ сталкер? С утра пораньше? – пробасил он.

«И чего все меня товарищем зовут? На ум поговорка приходит – гусь свинье не товарищ», - с неприязнью подумал я, оценивая сержанта взглядом, а ответил им следующее:

- Здравствуйте. А что такое «сталкер»? Это мутант такой, да? – наивным тоном спрашиваю у нового собеседника.

- Хорош дурака валять. Отвечай по делу, а то, - он с выражением хлопнул по стволу укороченного «Калашникова», солидно висевшего на плече.

- Журналист я, Пётр Иванович, из Москвы приехал.

- Зачем приехали, уважаемый Пётр Иванович, - криво улыбнувшись и показав на миг жёлтые зубы заядлого курильщика. «Не доверяет. И правильно делает» 

- Да вот, статью заказали мне. Про Зону эту вашу. Что Вы можете мне рассказать?

-Позвольте прежде Вам задать вопрос, - интонации мои у него копировать получалось плохо, даже очень. – Вы, на какой станции метро живёте?

- Проспект Вернадского, - ответил я, судорожно обдумывая ответ на дальнейший вопрос. Он наверняка спросит, как она, станция, выглядит. А в Москве я три года назад последний раз был, может, станция уже новый облик приняла. 

- Ну и как она выглядит? Я на ней года полтора назад был, может, изменилась она.

-Да всё так же. Колонны те же, жёлтые, потолок не изменился.

-Вы меня извините, проверить Вас надо было, мало ли, сталкер какой прикидывается журналистом. Их тут много последнее время стало. Да, сталкеры, это вроде сумасшедших. Представляете, туда, за Периметр лезут, желая заработать. Чудаки они.

«Представляю, прекрасно представляю» - так и подмывало ответить ему, но пришлось сдержаться.

-Разумеется. Не хотите ли сигарет? – я достал пачку специально припасённых. Сам я не курил, но с самого прихода в Зону знал, что угощение собеседника сигаретой может расположить того к разговору. Тем более, пачка это была особая. Вместо одной из сигарет была всунута свёрнутая трубочкой пятисотрублёвая купюра. На взятку за проход она не тянула, там суммы другие платили, но на «постоять за шлагбаумом пять минут» - вполне. 

Сержант взял протянутую пачку, быстрым движением достал купюру и сунул в карман брюк. Настроение у него заметно улучшилось.

- Ну, так что Вам рассказать? Про Зону или про что-то ещё?

- А могли бы вы мне хотя бы на минуту за шлагбаум, того, встать?

Сержант подумал, оценивая меня взглядом. Наконец он принял решение, и как мне показалось, даже положительное.

- Ладно, чего уж не сделаешь по доброте. Но в статье упомяните ратные подвиги бойцов, прикрывающих грудью мир от опасностей Зоны, - патетично сказал он. 

Я шагнул за шлагбаум, испытав душевный трепет. Это ещё не Зона, но уже и не Большая земля. Смотрю на поле, отделяющее меня от тёмного леса, шумящего кронами от порывов ветра. Лес – уже Зона. От меня до него метров двести по полю.

Сзади раздалось какое-то движение, затем я услышал голоса. Оглянулся. К шлагбауму быстрым шагом приближался человек в форме лейтенанта, недоумённо смотревший на меня и сержанта, как бы вопрошая последнего, что такое произошло. 

-Товарищ лейтенант, это журналист, из Москвы, - оправдывался сержант. 

- Какой журналист? Это же.… Договорить он не успел. Я воспользовался заминкой и рванул изо всех сил, оставив им подарок на память.

***
К ногам лейтенанта покатилась какая-то штуковина. Такого ужаса он не испытывал ни разу за свою жизнь. У его ног лежала самая обыкновенная граната. Без чеки.

-Ложись! – заорал благим матом сержант, подавая пример всем остальным. Лейтенант, парализованный страхом, не мог сдвинуться с места, даже отвести взгляд от смертоносного подарка он был не в силах. Секунды длились дольше часов. Он ожидал смерти, неминуемой и страшной. Прошла неимоверно долгая секунда, за ней вторая, третья. Граната спокойно лежала на земле, даже и не думая взрываться. Лейтенант не мог поверить, что он будет жить. Только полминуты спустя он окончательно пришёл в себя. Раздосадованный, яростно ненавидящий себя, «журналиста» и сержанта, он с силой пнул гранату в заросли придорожной травы. Кинул взгляд на поле, по которому бежал, пригибаясь и перепрыгивая препятствия в виде торчащих из земли железяк, обдуривший его человек. Ненависть буквально захлестнула лейтенанта. 

- Вставайте, что, игрушки испугались, да? – он встал над уткнувшим лицо в землю сержантом. – Немедленно уничтожить его. 

Сержант, похоже, и сам понял, что был обведён вокруг пальца. Покрикивая на солдат, он вскинул автомат, снял его с предохранителя и выстрелил, прицелившись в мелькающую спину. Солдаты повторили его действия, начав стрелять короткими очередями.

***
Задумка прекрасно удалась. «Граната» напугала их, дав мне необходимые как воздух секунды форы. Я бежал по Приграничному полю, обегая остовы техники, обломки бетонных плит, просто куски ржавого металла, торчащие из земли.

  Приграничное поле пользовалось в сталкерской среде дурной репутацией. Было точно известно, что сюда в течение десяти лет после Первой Катастрофы свозили радиоактивную технику. Это конечно не Свалка, где мусор образует настоящие холмы, но тем не менее. О возможных последствиях облучения я не думал. Важно было другое – реальны ли истории о минах на этом поле. Именно из-за них сталкеры предпочитали обходить его стороной. Есть ли мины, нет ли их – в легенду поверили, и она стала практически реальностью. Проверять на своей шкуре её никто не желал, приняв на веру, как аксиому в геометрии. Теперь же такой шанс выпал мне. Усиков, ниток растяжек и прочих признаков минирования при всём желании рассмотреть в густой траве ржавого цвета было нереально, поэтому оставалось лишь положиться на свою удачу и бежать вперёд, сломя голову. 

  Первые пули пришли спустя минуту, полоснув воздух горячим свинцом. Стреляли с блокпоста неточно, пули срезали сочные стебли щавеля в двух метрах левее.

«Дураки. Не попадут они так, стрелки из них, как из меня балерина Большого театра».

Короткие очереди продолжали уничтожать растительность вокруг, пробивали куски железа, но мне вреда причинить не могли. 

  Долго так продолжаться не могло. До сержанта вскоре дошло, что так успеха они не добьются. Послышалась отрывистая команда, выстрелы на пару секунд прекратились, но только затем, чтобы разорвать тишину, ненадолго установившуюся над полем, на тысячи частей длинными очередями. 

Вот теперь мне пришлось действительно туго. Солдаты не рассчитывали более на собственную меткость, а делали ставку на плотность огня на квадратный сантиметр. 

  Очереди прошили пространство  рядом со мной. Я начал ощущать, что одежда на мне взмокла, а дыхание вскоре собьётся. Думал я не долго, так как одна из пуль рассекла воздух в сантиметре от моей головы. Совершив отчаянный прыжок, рискуя напороться на острый металлический штырь, я вышел из зоны поражения их короткоствольных автоматов, притаившись за трактором, некогда бывшим синего цвета, а теперь изъеденного ржавчиной, вросшего в землю. Прикрытие никакое, но передохнуть можно, да и голоса, звук которых приходит со стороны блокпоста, свидетельствуют о том, что цель, то есть я, потеряна из поля зрения. Значит, минуты две у меня есть.

                                                                ***

Огонь прекратился, поскольку беглец пропал, словно провалившись под землю.

- Ну, и где он? – спросил один из бойцов.

- Там, - неопределённо махнул рукой сержант, указывая на поле.

- Может, сходим, посмотрим? – неуверенно сказал тот же голос.

- Ага, иди. Охотник на мины нашёлся. Сапёр! Разорвёт там тебя, как шарик, - ответил кто-то.

-Иди ты. Нету там никаких мин, в сталкерском баре услышал от одного из этих оборванцев, когда он с бодуна большого был, - огрызнулся «сапёр».

- Даже если и мин нет, в чём я сильно сомневаюсь, то от лучевой болезни загнёшься. Это же машины ликвидаторов, они фонят страшно. Облысеешь, у детей твоих шесть пальцев и две головы будет, сам в сорок лет дубу дашь. И ещё – никакие они не оборванцы, некоторые такие новинки техники имеют, что зашатаешься. Вот ты, знаешь, что такое экзоскелет? Не знаешь. Так вот, что-то вроде костюма такого, колоссальный вес переносить в нём можно, и от пуль защитит. Из твоего «калаша» хрен пробьёшь, - сержант. Солдат захотел ответить, но не успел.

- Значит так, отставить трёп. Рылеев, Иванов, Сидоренко – вы просто стреляете короткими по всему, за чем он укрыться может. Сержант Прохоров, вы станете вот тут, у столба, будете ждать, когда этот гад покажется. Всё поняли? Выполнять!

                                                    ***

Очереди застучали по железу вокруг сразу после окончания разговора, обрывки которого до меня долетали с ветром, дувшим со стороны блокпоста. Надо было на что-то решаться. Тупо сидеть и ждать, когда пули пробьют затылок, я не мог. Достал из кармана «Макаров», снял с предохранителя, и закрыл глаза, мысленно готовясь к предстоящему испытанию. Отсчитав до десяти, я выскочил из-за укрытия, перекатился и выстрелил три раза в согнувшегося у столба человека, по всей видимости, того самого сержанта. Попасть с такой дистанции было практически нереально, но каким-то чудом мне это удалось.

Сержант, громко вскрикнув, и ухватившись руками за колени, повалился на землю, выронив автомат. Оставшиеся пять патрон я потратил, пытаясь попасть в лейтенанта, но эти попытки не увенчались даже частичным успехом. Но какое-то действие они всё же возымели, вынудив солдат уйти с удобных огневых рубежей. Теперь надо было бежать, не оглядываясь назад. Сунув пистолет обратно, я кинулся в сторону тёмного леса, никогда не казавшегося мне настолько привлекательным.

Со стороны блокпоста полетели проклятия и матерная ругань. Четыре автомата застучали практически одновременно, наполнив воздух вокруг жужжащими пулями. Воздух словно бы раскалился. 

  Когда человек бежит под плотным огнём, он может испытывать самые разные чувства и эмоции, но сейчас я испытывал только одно – странный экстаз, смешанный с верой в собственную неуязвимость. Смерть несётся рядом? Ну и пусть несётся, только параллельным моему курсу маршрутом. За мной оставался различимый след скошенных свинцовым плугом, преследовавшим меня, повинуясь движением рук военных.

  Бежать, бежать. Одно и тоже слово стучало в голове, отдаваясь гулкими ударами в висках. С каждым шагом я был ближе к Зоне, которая звала меня всё настойчивее, словно в нетерпении. Звук выстрелов внезапно стих. То ли они поняли, что дальше меня не достанут, то ли патроны кончились – это осталось загадкой, а идти и выяснять мне почему-то страшно не хотелось. Я помахал им рукой на прощанье, откровенно издеваясь.

***

Лейтенант проводил взглядом сталкера, помахавшего рукой самым нахальным образом. Во взгляде у него стояла мрачная злоба. Когда тень сталкера скрылась в лесу, он развернулся к подчинённым. Сержанту, получившему пулю под колено, уже перевязали ногу, и теперь тот тихо постанывал от нестерпимой боли. Остальные бойцы растерянно смотрели на своё оружие, на поле, на ботинки и на Город, старательно отводя глаза. 

Лисов обвёл их долгим взглядом, пытаясь понять, что сейчас они думают.

- Ну, что, повоевали? Воины, - добавил он с сарказмом. 

В ответ молчание. 

-Значит так, слушаем меня. Ничего существенного не произошло. Отбивали нападение мутантов, вышедших из леса. Это были семь мощных кабанов с жёсткой шерстью. Кто про сталкера вякнет – лично башку откручу. Ясно? Теперь ты, сержант Грязев. Ты прострелил себе ногу, сечёшь мысль? Сам, случайно. Всё, теперь в Город. Сержанта в госпиталь. Двинулись, - махнул рукой лейтенант. 

Солдаты двинулись в сторону Города, уже проснувшегося и ожившего, заслышав звуки выстрелов. На посту осталось два человека. Снова в свои права вернулась тишина, накрыв своим невидимым покрывалом место побоища. Лишь один ветер тревожил её величественный покой, шумя в кронах темнеющего леса, от которого веяло чем-то неземным, сказочным, пригибал к земле бурые стебли трав, неся на север по растрескавшемуся асфальту опавшие листья и всякий мелкий сор.                                                     


Глава II. В начале славных дел. 

Дневники сталкера.
Зона. Сектор Гнилого леса, 2010 год, 6 октября, где-то седьмой час утра

Сразу накатилась усталость, отступившая на задний план во время самого естественного процесса для всего живого – борьбы за существование. Кто-то борется с крупными хищниками – карась работает плавниками, улепетывая в толще воды старого пруда от щуки, которая в свою очередь видит в нём пропитание, птица спасается от сокола или орла, а человеку чаще всего приходится бороться с собратьями по виду. Так уж устроен сапиенс, что просто не может без уничтожения себе подобных, скучно ему, что ли. Прямо как в старом анекдоте – не будь секса и войны, человечество повесилось бы от скуки. Но это всё лирика, а физика впереди.

Итак, третий звонок, занавес величаво уходит вверх, и зритель видит сцену.

Место действия – три сотни с небольшим метров от Периметра, Гнилой лес. Актёр пока один, и это я сам. Представление начинается.


Лес всё ещё дышал ночной свежестью, запахом прелых листьев, воды, мокрой коры деревьев, стоящих в тумане, еле ощущался в общей гамме ароматов привкус пороховой гари, который нетренированный нос новичка различить вряд ли смог. Все запахи чётко говорили о том, что на  лесную подстилку, потихоньку подгнивающую, минимум два дня не ступала нога человека, так сказать. Плотный слой тумана не был пока рассеян первыми солнечными лучами, заставляющими отступать ночь, мрак и туман куда-то вглубь, в непроходимые даже для опытнейших ходоков дебри. Вот она, Зона. Ты её чувствуешь каждой клеточкой кожи, вдыхаешь её ароматы, её энергия пронизывает тебя насквозь. Совершенно особый настрой тут ощущает даже абсолютно зелёный новичок, чудом прошедший через кордоны, блокпосты и прочие препоны, чинимые каждому, кто пытается проникнуть за Периметр.

Не верите в подобную метафизику? Вот вам, пожалуйста. Короткий замах, бросок металлического болта куда-то под куст, темнеющий в трёх метрах. Произошёл громкий хлопок, куст исчез в облаке плотной земли, кусков листьев и сломанных веток. Одна из веточек больно чиркнула по щеке, оставив неглубокую царапинку. Первая аномалия, «Трамплин», притаившийся в тени кустарника и ждущий «посетителей».

  План элементарнейший – найти то, что любой более или менее опытный сталкер рано или поздно создаёт. Тайник. Схроны были необходимы не только как самоуспокоение, но и как реальная страховка. Вот бежал ты из плена бандитского – без оружия, патронов, экипировки, денег, абсолютно без всего. Что делать будешь? Помогать тебе никто не будет, в Зоне каждый сам за себя, таков суровый принцип выживания на её мёртвых землях. Грамотный, думающий о своём будущем сталкер оправиться к ближайшему тайнику, где обязательно должен находиться следующий набор – автомат с боезапасом к нему, острый нож, пистолет, небольшой паёк, какие-нибудь медикаменты, детекторы и необходимая сумма денег.

  Всё остальное – как говорится по желанию и по степени богатства. Тайников у меня было ровно два – один тут, в Гнилом лесу, а другой поблизости от старого здания НИИ Агропром, в каком-то разрушенном здании, а точнее в его подвале. В первом находилось всё нужное для ближнего рейда, во втором схроне – экипировка для похода в глубокую Зону. 

Сейчас план был таков – дойти по заметным мне одному вешкам к месту тайника. Я встал с корточек, окончательно оправившись от гонки со смертью. Идти надо вперёд, не оглядываясь на прошлое – таково было мой жизненное кредо, которому я старался следовать по мере возможности всё сознательное существование.

Идти было недалеко, так, поплутать минуть пять или семь между мокрыми стволами сосен, потом порыскать рукой под поваленной липой, достать ящик и… что-то мелькнуло между деревьями, вмиг скрывшись из поля зрения. Я напрягся. Это там, на Большой земле, вы можете игнорировать малейшие изменения, не обращать никакого внимания на тени и всё прочее. А тут такое поведение – чистой воды самоубийство. В общем, хочешь поступать за Периметром правильно – вспомни, как ты делал это на Большой земле и делай всё наоборот. 

Медленно достаю из кармана убранный пистолет, вставляю новую обойму, расслабляю ремешок ножен. Вглядываюсь в туманное пространство. Никого. Никаких звуков, движений, запах только псины появился, да и то лёгкий и незаметный.

«Стою как истукан ещё полминуты и иду дальше». Ничего. «Похоже, и впрямь показалось». Убираю оружие и тихим, крадущимся шагом продолжаю путь. Если даже и собака, то вдалеке.

Под ногами тихо шуршит подстилка, подошвы удобных армейских ботинок мнут опавшие листья и прочее, попадающееся под ногами.  Зачем-то оборачиваюсь, и краем глаза всё-таки ловлю движение. Теперь совершенно отчётливое. Долго всматриваюсь в безжизненный на первый взгляд лес. Не торопится. Главное правило поведения в Зоне - никогда не торопись, если чувствуешь хоть какую-то угрозу. Лучше раз этак сто подумай, взвесь, оцени состояние и ситуацию, а не кидайся вперёд. Хитрая штука Зона, не любит трусов, но  безумных храбрецов просто ненавидит, сначала опускает их мордой в известную субстанцию по нахальные уши, долго возит и, наконец, топит. Не торопится. Можно ждать час, другой, но лезть вперёд - никогда, я ещё пожить хочу. Медленно, плавно достаём оружие. 

Удар, невидимый удар обрушивается на голову. Глаза застилает алой пеленой, деревья и собственные руки начинают двоиться и троиться. Страшный звон в ушах, череп готов разлететься на множество кусочков. Едва не выронил из руки пистолет. Головная боль потихоньку отпускает. Встаю с колен на ноги - когда это я успел упасть, удивляюсь сам себе. Они выскочили медленно, словно в дурном кошмаре. Беззвучно, не приминая травы, лишь скаля пасти, из которых толстыми нитями капает и недолетает до жухлой травы слюна - жуткое зрелище. Собаки, массивные, с серебристой шерстью на спине, с горящими ненавистью глазами, несутся по весь опор. Рука судорожно нажимает на спусковой крючок. Пистолет дёргается в руках, выплёвывая свинец в сторону адских созданий. «Так, так их» - приговариваю сам и не слышу своего голоса. Создания исчезли с первыми выстрелами очень странно - просто лопнули, превратившись в облачко жёлтого дыма, который спустя несколько секунд полностью исчез. Ни трупов, ничего. Лишь в глубине леса леденящим кровь голосом завыло странноесоздание, пробирая душу парализующим ужасом. «Что за бред? Призрачные собаки, теперь это вот воет. Уходить надо, и чем скорее, тем лучше. Как говорили древние, тут поселилось зло». На ноги будто навесили чугунные гири по пуду весом каждая, мышцы оказывались подчиняться разуму, наполненному суматошными и несвязными мыслями.

Снова удар, сильнее предыдущего. Мир перевернулся с ног на голову, всё закрыла своим непроглядным слоем алая пелена. Оглох, в ушах стоит мощный гул, заглушающий всё. Расплывается и плывёт картинка. Затмевается это всё совершенно фантасмагорическим пейзажем. Сквозь замершие ветки беззвучно проходит новая тройка порождений ужаса. Хвосты их словно копируются в воздухе, расплываются и исчезают. Твари полны мрачной решительности превратить меня в свой утренний завтрак. Хрен вам. Прыжок даже у призрачных псов выглядит одинаково, и готовятся они к нему идентично. Падаю на землю, в густую траву, вскидывая спасительный ствол пистолета. Над головой проносятся три совершенно одинаково грязных брюха, хвоста и лап. Хотя бы какая-то разница. Однако же нет, каждый волосок, каждая частичка грязи - абсолютно идентичны. Три выстрела, пистолет трижды дёргается, выплёвывая стреляные гильзы на многострадальную землю. Тела существ пошли волнами, они широко распахнули пасти, словно пытаясь издать рык и лай, но спустя секунду они пропали, оставив после себя жёлтое призрачное облачко. И снова вой, жуткий, леденящий и заставляющий останавливаться кровь в жилах, проникающий глубоко в душу. Но он оказал дурную услугу своему или своей обладателю-обладательнице. Он буквально зажёг в сознании простую и в то же время гениальную догадку.

Не став перезаряжать пистолет - время было сейчас слишком дорого, во сто крат дороже золота и вообще всех богатств земных. Достаю из ножен любимый клинок и бегу. Бегу, продираясь сквозь заросли, падаю, в глаза летит пыль и воды  с листьев, потревоженных мною. Бегу, полностью полагаясь на свои чувства. Снова страшный по силе удар, но буквально до боли знакомая пелена уже не может меня остановить. Мощный рёв, и сквозь  листья соседних кустов вновь проходит ужасная тройка призрачных охотников. Не целясь, стреляю в них, впрочем, без особой надежды попасть. Сосредоточенное сопение продолжает своё преследование. Бежать, не оглядываться назад. Адские создания приближались, готовые вцепиться в икры. Цель была совсем рядом, все чувства подсказывали это, но и преследователи меня почти догнали. Страшное и глухое ворчание за спиной резко усилилось и вдруг на ногах, словно кто-то повис. А затем боль, страшная, раздирающая всё моё существо боль, проникающая в каждую клеточку организма. Сразу два пса жадно рвут мне ноги, почувствовали видно кровь. Но останавливаться нельзя ни в коем случае. Пусть рвут. Пусть боль терзает тело. Важнее другое - смогу ли я в этом страшном спектакле сохранить себя, или окончу путь в самом его начале. Рваться сквозь страдания, пройти сквозь боль - только так возможно выжить. Стиснув зубы идти вперёд, идти против ветра, если того требует игра. 

Все мои догадки полностью подтвердились, когда я с монстрами на спине выскочил на небольшую поляну. Поляна как поляна, вот только посередине её стояло странное создание. Вроде обычная псевдособака, большая и облезлая, но вот шерсть на спине... Серебристая, с прямыми волосами. Что это? Очередная причуда местных законов эволюции, новый опаснейший вид, или просто выродок, одиночный мутант, неспособный дать какое-либо потомство?

Выяснить было очень интересно, но рвущие ноги твари и стоящая в центре их копия почему-то не горели желанием дать мне подобный шанс. Странно, правда?

Тут я встретился взглядом с мутантом, стоявшим на поляне. Взгляд красных воспалённых глаз был тяжёл, протяжен, в нём ясно читалась громадная ненависть этой твари по отношению ко мне. И тем более было страшно видеть, что взгляд этот осмыслен, в нём горел огонёк пусть ограниченного, но всё же разума. Разума, желающего моей смерти. «Нет. Не дождёшься». Преодолевая страшную тяжесть в мышцах, внезапно навалившуюся и едва меня не парализовавшую, я поднял пистолет, сжимаемый в побелевших негнущихся пальцах. Тварь ясно поняла мои действия и попыталась уйти из зоны поражения, но не смогла. Мне казалось, что миг выстрела растянулся на вечность. Вот я нажимаю курок, пистолет медленно дёргается, словно во сне, у ствола появляется огонь, полуоглохшие от «ударов» странным воздействием уши расслышали выстрел, разорвавший напряжённую тишину, появляющуюся красную отметину на задетой лапе, а затем визг. Спустя мгновение наваждение пропало, отпустив моё сознание. Копии сгинули, и на поляне остались лишь двое «актёров». Я и раненное чудовище. Один на один. Без зрителей. Я медленно поднял нож, не прекращая смотреть в налитые кровью глаза мутанта. По всем правилам безопасности в глаза собакам смотреть запрещается, но тут особый случай. «Делай всё наоборот». Животное, как мне казалось, изучало мои мысли, моё подсознание, словно бы видя мой разум насквозь, чувствуя каждое желание и состояние. 

Выдерживать взгляд мутанта становилось невыносимо. А между тем я видел чудеса регенерации - рана на лапе подёрнулась свежей тонкой кожицей, кровь свернулась и теперь висела на клочьях шерсти толстой коркой.

Моргнул, и в это самое мгновение собака прыгнула, отрывисто  и громко зарычав. Глаза смотрели на мою шею, примериваясь, как бы её получше прокусить и напиться тёплой крови.

«Не зря гимнастикой занимался» - подумалось мне, когда чудом я сумел увернуться от туши весом в центнер, сокрушившей куст, переломав все его хилые ветки. Издав негодующий звук, она развернулась и начала разбег для нового прыжка, припадая на покалеченную лапу.

Разделяющие меня и её метры псина пробежит за пару секунд, это понятно. Но вот удастся человеку избежать когтей твари снова, вот в чём соль вопроса. Стальные мускулы ярко выделялись своими движениями под грубой шкурой, алая пасть была широко открыта. Несмотря на травму, животное не собиралось сдаваться так просто. Оно ещё собиралось постоять за себя. Я сделал шаг назад, тщетно ища оружие, способное остановить разъяренную сопротивлением собаку. Пистолет лежал слишком далеко, автомат находился в ящике, в тайнике, до которого ещё надо было добраться. Одним ножом тут не обойтись, даже если и удастся нанести удар в незащищённое шкурой брюхо, у мутанта хватит сил переломать мне кости своей массой на последнем издыхании. А выход надо было искать срочно, поскольку хитрое животное уже успело меня обойти и теперь приближалось сбоку, прикрываясь от возможного обстрела толстыми сучьями низкорастущих ёлочек. Оглядываюсь по сторонам, ища, чем бы сподручнее завершить земное существование гадины. Ничего особенного. Коряги да камни. И всё-таки неведомый сценарист, от прихоти которого зависит наша жизнь, пока ещё не решил убрать со сцены героя со странным именем-кличкой Искатель. Когда собака была в двух метрах от меня, я уже стоял во всеоружии, держа в правой руке наспех заточенный самодельный кол, поднятый из подо мха и опавшей хвои. «Прямо неандерталец какой-то. Пещерный человек с копьём в руке. Только вот противник не тупой мамонт, а умная тварь, не защищающая свою жизнь, а добывающая себе пропитание». Собака прыгнула. Вся природная мощь, усиленная во много раз аномальной энергией Зоны, все её способности - всё было направлено на то, чтобы перегрызть глотку строптивой жертве. Чистая энергия и сила, отлитая в это тело, которое заслонило свет от меня на доли секунды грязным брюхом желтоватого цвета. Удар. Тяжесть собаки заставила меня сделать несколько шагов, пробуксовав по грязи и подстилке. Что-то булькнуло внутри животного, напоровшегося брюхом на острие кола. Обдало вонью из пасти чудовища, зубы которого клацали у самого носа,  желая в последние свои секунды всё-таки ухватить противника. Конвульсия дёрнула обмякшее тело животного, и на мне грудь из пасти мутанта хлынула алая кровь. Собака дёргалась, глаза её были навыкате, а из спины торчало окровавленное остриё кола. Неимоверным усилием я скинул мутанта на землю, сразу ощутив навалившуюся слабость в ногах и во всём теле сразу. Собака продолжала ужасать даже в мёртвом состоянии. По открытой пасти текла алая струйка крови, когти в последних приступах агонии царапали землю. Труп ещё раз дёрнула конвульсия, сведя судорогой лапы животного, и только тогда тварь затихла окончательно. «Кол» отброшен в сторону, теперь мне интересно изучить это создание. Для этого достаточно присесть на корточки, и внимательно осмотреть труп.

  Собака действительно внушала невольное уважение. Старые мутанты в Зоне почитались за редкость, но редкость эта была абсолютной мерзостью. 

  Опытный мутант стоил десяти своих собратьев. Хитрый, подлый, гораздый на выдумку - он вполне мог составить конкуренцию самому изощрённому убийце на планете Земля, двуногому сапиенсу. О таких тварях слагали легенды, а места их обитания старались обходить стороной. Таким была заброшенная железнодорожная станция на заводе Росток, таинственный мутант на юге громадного пруда-охладителя, время от времени заставляющий воду в пруду бурлить и покрываться красным цветом крови случайных жертв, могущественный контроллёр, живущий где-то в глубине полуразрушенного завода на вершине холма в секторе Янтаря... Да мало еще, каких слухов ходило по Зоне, будоражащих кровь рассказами о матёрых мутантах.

А собака наша, по всей видимости, как раз к такому классу и принадлежала. От остальных сородичей эту особь отличала разве что шерсть странного цвета, да какие-то бугры на лбу.

Уняв невольную дрожь, я двинулся дальше, обливаясь холодным потом. В конце-концов, надо было сменить загаженную кровью монстра одежду на новую, вооружиться и покинуть Гнилой лес, так «приветливо» встретивший меня. «Нехорошо это. Раньше тут кроме трусливых псов и крыс вообще никто не жил, а те, что устроили норы у самой границе аномальной „экосистемы“, нападать не решались даже на раненного и безоружного. Говорили люди что-то про расширение Зоны, но я бредятиной это считал недоказанной. А оно вон как вышло, может и правы были. Чёрт с ним со всем, надо самому во всём разобраться».

Оглянувшись ещё раз назад, на труп мутанта, который уже органично вписывался в общий лесной пейзаж, пошёл дальше, только чуть быстрее. Многие из зарубок почти стёрлись, но всё ещё вели меня к цели. Дорога по извилистой траектории заняло пять минут, в течение которых я мел редкую возможность спокойно дышать чистым свежим воздухом, походя наблюдать жизнь лесного царства, а точнее его флоры, которая в отличие от лесных жителей меня нисколько не боялась. 

Поваленный ствол дерева лежал на том же самом месте, и на вид нисколько не изменился, разве что листьями и хвоей его ещё больше присыпало. Для стороннего наблюдателя - просто дерево, но для человека знающего, например, для меня, ствол скрывал целое богатство.

Достать из-под сломанных недавней бурей веток ящик с разобранной винтовкой не составило большого труда. Кодовый замок вообще открываю за пару секунд, нажав заветную комбинация на старых железных кнопках замка. Что-то щёлкает, и вот ящик открыт. А в нём части винтовки, бережно завёрнутые в куски чистой материи. «Люби своё оружие и береги его, тогда оно не подведет, не даст осечку в решающий момент» - вот тебе и ещё одна заповедь настоящего сталкера, а не пришедшего в поисках лёгкой наживы пацана, только окончившего школу или гопника, которым на ствол, на его душу наплевать, поскольку они его просто не понимают, и, скорее всего никогда не поймут. Тем для них же и хуже. 

ВСС Винторез - настоящее произведение оружейного искусства, весьма притязательное, но и дающее полный контроль умелому стрелку над обстановкой в радиусе четырёх сотен метров. Мечта любого сталкера, от новичка до профессионала, она стоила в Зоне баснословных денег.

Во всяком случае, мне оно стоило очень и очень дорого, но стало весьма прибыльным источником дохода. Это только поначалу я убийствами по заказу не занимался, считая это недостойным сталкера, позорящим его имя, а потом многое изменилось, после ТОЙ находки. 

Так или иначе, холодное стекло прицела не раз и не два лицезрело последние секунды жизни сталкеров и членов группировок, чем-то неугодивших заказчикам. Прокол был лишь однажды, когда нелицеприятная для меня информация о смерти какого-то ходока на старых складах просочилась в среду одиночек, доставив мне несколько дней неудобств, правда тогда её удалось быстро замять, но после истории я стал осторожнее с делами подобного рода. Заработками подобного рода я занимался год назад, сейчас же отошёл от той поры и подписывался на «мокрый» контракт лишь во время очередного «безрыбья». Случалось такое не так уж и часто, но досаждали подобные недели безделья основательно. На простого добытчика артефактов я уже не тянул - опыт, уважение и репутация профессиональнейшего ветерана, искателя, знатока аномалий и проходчика троп сильно мешали. Так, изредка в зарослях мутировавшей травы полазать с детектором. Основной мой заработок составляли заказы группировок на прокладку новых маршрутов по стремительно меняющейся Зоне. Своими разведчиками они жертвовать не желали, но платили за такие дела весьма прилично, так что не бедствовал, а пару раз я даже проводил научные партии вглубь Зоны. Если бы не проклятый майор, снялся б с якоря вглубь для того, чтобы во всём разобраться. В Зоне творились странные вещи. С месяц назад кто-то или что-то смогло вырубить мощнейший источник психотропного излучения, транслировавший свои волны через антенны старой РЛС советской постройки. Открылись проходы туда, куда раньше не ступала нога сталкера, где по слухам располагались поля артефактов и таинственный Исполнитель Желаний. Фанатики «Монолита» сдерживали натиск ходоков, но где-то неделю назад Зону затрясло. Мощнейший Выброс, равному которому по силе был лишь Сверхвыброс октября 2011 года, когда группа одиночек под руководством сталкера-легенды по имени Стрелок нашла обходной путь, как и два года назад, перекроил карту Зоны и изменил все привычные тропы и пути. Назревала буря, которую я кожей чувствовал, но объяснить, в чём она будет заключаться, я был не в состоянии.

На сборку винтовки умелыми действиями ушло совсем немного драгоценного времени. Оставшись довольным беглым осмотром, я положил её на влажную от утренней росы траву возле себя. Сменить безразмерный плащ, заляпанный бурыми пятнами собачьей крови на удобный новенький костюм серого цвета с нашивками значка радиоактивности - отличительной черты вольных сталкеров, взять купленный пару месяцев назад противогаз запасные фильтры к нему, карманный компьютер, необходимый в качестве средства связи - ещё пять минут, и я почти полностью готов. Почти.

Осталось самое необходимое, самое ценное из всего-то, чем я владею. Оно дороже самых дорогих артефактов и защитных скафандров, дороже лучших детекторов и всего того, чего мне могут за него предложить. Находиться оно в герметичном металлическом кейсе грязно-белого цвета, лежащего глубже основного ящика. Открыть постороннему его не под силу, если только он палец безымянный у меня отрежет. Провожу пальцем по боковой поверхности ящичка, где упрятан чувствительный датчик. Лёгкий щёлчок, и он открывается. Лицо и руки заливает молочно белый свет, приятный и завораживающий. Прикасаюсь пальцами к источнику свечения, лежащему на бумажной подстилке на самом дне коробочки. Слабые разряды тока бьют в пальцы, а затем по ладоням идут длинные голубые искры-молнии. Так и тянет сказать фразу одного лысого киношного персонажа, любившего какое-то золотое кольцо и тянувшегося к нему всю свою пустую жизнь. И если глупое кольцо того не стоило, и уродец был безнадёжно туп и примитивен в своих с ним играх, то «моя прелесть» заслуживала почётного отношения. 

Неизвестно, в чьи руки попадут эти дневниковые записи, поэтому называть я его будут «Объект». Случайному читателю достаточно лишь знать, что он существует, не более того. 

Ещё раз любуюсь искрящейся в руках и приятно  покалывающей кожу тонкими электрическими разрядами Штукой, а затем, торопливо оглянувшись по сторонам, ища возможных свидетелей священнодействия, прячу штуку в карман, подальше от чужих и не в меру любопытных глаз.

Всё, сборы окончены. Можно выдвигаться. Только вот на дорожку посидеть полагается, и никакая Зона не отменит устоявшегося обычая. Лес просыпается, наполняется жизнью и смыслом, шумно вздыхает влажным ароматом листьев и мокрой коры, шевелится, словно древнее чудовище, кронами множества деревьев, смотрит на человека множеством глаз.

Вдыхаю ароматы этого странного мира. Они неуловимо изменились. Мало кто их почувствовать может, не всякий сталкер, даже прожженный Зоной ходок вряд ли их уловит. А я чувствовал, ощущая их остро и необычно. Вот запах стайки крыс, прошмыгнувших незаметно для моих глаз, но не для моего носа, а это запах группы собак, ушедших к северо-западу.

«Странно выгляжу сейчас, наверное» - отчего-то пришла на ум крамольная мысль. «Сидит человек-чудак на пне трухлявом с винтовкой снайперской в руках и воздух нюхает. Бред». Обывательские это мысли, обывательские. 

Сталкер бы сразу понял, в чём соль дела - коллега в рейд собирается, причём не в простой, к старому комплексу НИИ Агропрома, обжитому и исхоженному, а вглубь, туда, откуда может и не быть выхода, обратной дороги.

Туда, где люди пропадают бесследно, и мало кто отваживается отправляться вслед за ними.

Туда, где тайны глубокой, истинной Зоны, а не её предбанника, манят невероятными откровениями. Туда, где сама Зона сулит источники бесконечного обогащения, исполнения заветных желаний, разгадки её сокровенных тайн. Туда, где  шесть лет назад весь этот фантасмагоричный спектакль начался, где он по логике вещей и должен был закончиться, если он может закончиться вообще.

Но она надёжно хранит свои секреты и посулы, показывая их лишь мельком, как бы случайно. Мелькнёт такая «птица счастья» на горизонте, и, казалось бы, уже сломленный и не желающий ничего, кроме тихой и быстрой смерти, сталкер воспрянет духом, отряхнется от вороха сомнений, и снова двинется к манящему красивыми картинками Центру, как идёт вперёд сомнамбула в лунную ночь, не замечая ям и прочих препятствий. 

Перед её «дивными садами» стоят не демоны и чудища в качестве грозной стражи, как  в каких нибудь детских сказках, а вполне реальные угрозы реального мира. Знакомые и неведомые дети Зоны, мутанты, которые особенно злы тут на пришедшего на запретные земли человека, готовы в любой момент выползти из своих нор, спрятанных под кузовами брошенных грузовиков и в образовавшихся после обвала грунта пещерках, тихо подкрасться и свернуть шею заворожённому, а оттого невнимательному человеку, а потом утянуть того во мрак своих обителей. 

  Аномалии, необычайные и невиданные, скорее яростно атакующие психику человека, саму его сущность, а не его бренное тело. Хотя и обычных аномальных зон в изобилии  вы найдёте, просто кинув тривиальный металлический болт прямо перед собой.

  Проклятые рентгены уродуют этот странный мир тут ещё со времён Первой Катастрофы, раскрашивая траву и деревья в рыже-ржавый цвет, причудливо и дико выгибая ветви отчаянно борющихся за существование деревьев, занося радиоактивным слоем пыли погибший три десятилетия назад мир, покинутый его изначальными хозяевами, устрашившихся слепой ярости собственного детища, вышедшего из-под контроля. Этот мир, будто сошедший с экрана постапокалиптического фильма, живёт собственной жизнью, не желая сколько-нибудь считаться с мнением своего невольного творца. Человека.

Солнце уже взошло, с трудом пробиваясь сквозь кроны деревьев. Туман нехотя сдавал свои позиции, отступая вглубь леса. Новый день начинался.

Беру «Винторез», на деревянном прикладе которого темнеют несколько крупных капель росы, упавших с примятой травы, опираясь на него, поднимаюсь сам. Время вышло. Сталкер уходит на охоту.

                                            ***

Тяжёлым взглядом он проводил уходящего в сторону севера человека со снайперской винтовкой, нёсшим великое богатство, мечту всей его жизни, что он искал так долго, и нашёл в руках другого. Ветви кустов сомкнулись вновь, колышимые лишь слабым ветерком.

Роль наблюдателя его больше не устраивала. Пора было вступать в игру.


Глава III  «А тем временем»... 


Город-28
2013 год, 6 октября без четверти восемь.

Майор Звягинцев сидел в старом баре ещё минут двадцать, задумчиво смотря на дно опустошённого стакана, после того, как он сумел уломать сталкера на этот контракт. Лично для майора это означало благодарность начальства не только в устной форме. 

Тем временем в бар стали подтягиваться посетители. Кто-то, в драных курточках и старых джинсах воровато оглядывался по сторонам, кто-то выглядел уверенно и спокойно, ощущая собственное достоинство, а кто-то входил чисто механически, думая о чём-то своём, но, тем не менее, не спотыкаясь о довольно высокий порог у входа, видимо сказывалась привычка. 

Сохранять инкогнито в баре становилось всё труднее, поэтому майор коротко кивнул бармену, и, положив на грубо сделанный стол деньги, накинул капюшон и пошёл к выходу. Внезапно кто-то резко дёрнул майора за плечо, развернув его лицом к себе. Рука Звягинцева автоматически потянулась к рукоятке пистолета, но взять он её не сумел. Остановили глаза так бесцеремонно схватившего его человека. Тёмные, глубокие, как Марианская впадина, гипнотизирующие. Принадлежали они высокого роста сталкеру в рваной куртке, с небрежно спрятанным пистолет-пулемётом. Черты лица скрывал глубокий капюшон, бросавший на них непроглядную тень. И всё-таки сохранялось странное ощущение, что под капюшоном ничего нет. Просто пустота. Майора передёрнуло, но он сумел совладать с собой, лишь поморщившись. Взгляд незнакомца пронизывал душу насквозь, изучая Звягинцева.

-Оставьте это, Михаил Николаевич. Вы мешаете Нам, - голос звучал в черепе майора, он был готов поклясться в этом. Голос был холодный, отчуждённый, без тени эмоций, но всё же мощный, властный.

-Что? - прошептал Михаил Звягинцев, но собеседника уже нигде не было видно, словно бы он растворился среди разговаривающих сталкеров. Ругнувшись матом про себя, Михаил Николаевич толкнул обшарпанную дверь и буквально выбежал на воздух. Оставаться в проклятом баре стало просто невыносимо.     

Солнечные лучи уже освещали Город-28, и тот словно бы повеселел, отряхнувшись от пыли, гари и копоти. Множество пылинок неслись в безумном танце, освещаемые солнцем каждый миг своего пустого существования у порога старого бара, оставленного позади.

Город уже окончательно проснулся, скинув с себя путы беспокойной ночи. Беспокойной? Да, беспокойной, как и все предыдущие и будущие ночи, пока буквально в километре от мирных и не очень (взгляд майора как-то сам соскользнул на здание военной комендатуры, которое в очередной раз приводили в божеский вид) существовала территория, разумного объяснения существования которой не мог дать ни один ныне живущий на земном шарике человек.

Зона. Её дыхание, дыхание тлена и тревоги, дыхание опасности и неизвестности, дыхание страха и забвения тревожили душу майора каждый раз, когда он по долгу своей нелёгкой службы или по собственной прихоти заходил в Город. Её близость терзала внезапно становившимися беспокойными мысли, грызла, как червь-паразит грызёт тела хозяина-жертвы.

Она лишь маскируется. О, да, это правда. В своём сознании майор невольно одушевлял Зону, наделяя её присущими лишь разумному существу чертами, боясь этой таинственной земли. Обманчивую натуру Зоны он знал «прекрасно», как много раз убеждал себя в этом сам.

Лишь днём и утром морок сходит с неё и с Приграничья, а ночью, «когда силы зла властвуют безраздельно», как говорил небезызвестный литературный персонаж, мрак сгущается.

Пелена неясности, неопределённости вновь скрывала своим пологом всё разумное и естественное, совершая с ним самые нелепые метаморфозы, в которых Звягинцев видел скрытую угрозу. По ночам выли невиданные создания, и леденящий душу вой заставлял внутренне содрогаться даже бывалых ветеранов, за Периметром вспыхивали непонятные зелёные огни, а сам Периметр покрывался кислотного цвета туманом, что-то трещало в вдалеке... Зона всегда оставалась для майора «терра инкогнито», он ненавидел и не понимал её, да и не желал понять. 

За Чертой он бывал лишь один раз, и вспоминал об этом с явным нежеланием.

Было это три года назад, давно, очень давно. Звягинцев тогда был капитаном, и почему его взяли с собой в ту инспекционную поездку - непонятно. Чины то в гудевшем вертолёте были всё высокие, полковники и генералы, на худой конец майоры, и капитан на этом фоне начальства смотрелся непонятно, поэтому Звягинцев старался особо не светиться, не мельтешить перед глазами у генералитета. «Целее буду» - думал он, робко оглядываясь по сторонам. Задание было на первый взгляд простое и незамысловатое - проинспектировать научную миссию в секторе высохшего озера Янтарь. Взлёт произошёл ранним утром на армейской базе миротворческих сил за Периметром, погода была лётная, и вертолёт летел северо-западным курсом довольно быстро, на высоте метров сто. Пилот изредка комментировал объекты на земле, неспешно проплывавшие под брюхом винтокрылой машины.

Пулемётчик напряжённо всматривался вниз, ища возможные угрозы, но на военный вертолёт, бронированный со стороны брюха и вооружённый крупнокалиберным пулемётом, вроде бы никто не покушался. Боялись. Тогда ещё боялись.

Летели на север где-то час. Незаметно для тогдашнего капитана прошёл этот час, полный переживаниями и самыми различными надеждами. За Периметром он никогда не был, только в бинокль смотрел в сторону тёмного леса, в котором двигались нечёткие пугающие тени, поле это Приграничное изучал. А тут... Полковник лично дал указания касательно направления капитана Звягинцева Михаила Николаевича, даже фотографировать ТАМ разрешил, выписав «волшебную» бумажку. Тогда капитан не боялся Зоны, она манила его, и он даже всерьёз задумался - а не стать ли одним из тех безумцев, которые каждый день рискуют собственной шкурой в погоне за воздушными замками.

Началось всё семь лет назад, в далёком 2006 году, когда ещё никто не знал такого понятия как «ЗОНА». Случилось всё в апреле месяце, двенадцатого числа. Зона Отчуждения, опустевшая после Катастрофы 1986 года (хотя как сказать, у Чернобыля и в нескольких заброшенных деревеньках обитали самосёлы, преимущественно пожилые. Были мародёры, охотившиеся за радиоактивным цветметаллом - этих даже тревожное щёлканье обезумевшего от рентген дозиметра не останавливало, ну и хрен с ними, их не жалко. Бывали тут и туристы - и отечественные, и зарубежные с проводниками. Эти наблюдали Зону из окон комфортных экскурсионных автобусов, и от особо фонящих мест их берегли. Даже в мёртвый город энергетиков, Припять их возили, позволяли посмотреть на мрачную громаду саркофага, этого бетонного памятника фатальным человеческим ошибкам, показывали закопанное село Копачи, погнувшиеся таблички, лаконично объяснявшие на украинской мове, а иногда на великом и могучем, что места де тут опасные, и радиоактивно загрязнённые. Для незнакомых с этими двумя языками весь драматизм ситуации объяснял печально известный каждому знак радиации. Так что относительно опустела эта многострадальная земля), озарилась ярчайшим белым светом, нестерпимым человеческому глазу, выжигавшем глазные яблоки  неосторожных людей в считанные секунды.

Испепеляющий свет проникал повсюду, пронизывая потоками странной энергии всё вокруг: - разрушенные и заросшие мхом домишки и монолитно стоящие многоэтажки Припяти, с первого по шестнадцатый этажи, оставленные машины, деревья с рыжей от сильнейшего излучения листвой, всё, абсолютно всё.

Под действием странного света на небе начали испаряться закрывавшие его серые облака, обнажая, однако не ярко голубое небо, а космическую черноту с бездонной глубиной.

Земля задрожала, опрокидывая на землю ослепших людей, на которых начинала тлеть одежда, по шестнадцатиэтажкам пошли глубокие трещины, асфальт забытых трасс начал буквально расползаться, не в силах противостоять адской силе землетрясения.

А за мгновениями звенящей тишины пришёл звук сильнейшего то ли взрыва, то ли могучего удара. Звук был неимоверно силён, он выбивал стёкла машин и домов, разрывал барабанные перепонки не только людей, но и пришедших на покинутые человеком земли животных, лосей и лошадей Пржевальского, поднимая на поверхность рыбу брюхом верх, выгоняя из нор тушканчиков и сусликов абсолютно обезумевшего вида.

Небо словно раскололось, обрушившись на землю, пылая кровавым цветом. Молнии рассекали его словно блистающие сабли, оставляя от единого целого лоскуты облаков. 

Те, кто мог бежать, бежал, спасая собственную жизнь от нависшей угрозы, неведомой и загадочной, а оттого делавшейся ещё страшнее. Но таких было немного. Весь персонал станции и те, кто находился ближе пяти километров от эпицентра, погибли мгновенно, даже не успев понять, что произошло. Охранявшие Чернобыльскую Зону Отчуждения от любопытствующих солдаты блокпостов (например, поста Дитятки, где капитана довелось служить около месяца) стали свидетелями того памятного события, а затем увидели то, отчего в жилах стыла кровь, а на голове волосы начинали шевелиться.

Люди. Обезумевшие, с обгоревшей кожей, без глаз, что-то кричащие, не соображающие абсолютно ничего. У некоторых лицо было изуродовано дикими ожогами, и из-под сгоревшей кожи были видны двигающиеся мышцы и белые фасции. Странный свет исказил привычные черты лица страшным образом, уродливым, нелепым. Кошмарные ожоги, вплавившаяся в кожу одежда - более всего это напоминало горячечный бред, но очнуться от него было невозможно. Это была реальность, преображённая Вспышкой, как её позже окрестили общественность с журналистами.

Масштабов произошедшего чётко никто не мог осознать, но то, что это ПРОИЗОШЕДШЕЕ опасно сверх всякой меры. Спустя сутки миротворческие силы России и Украина оцепили Зону, создав Первый Периметр, обосновав блокпосты и кордоны. Позже к ним присоединились войска ООН. К происходящему в Украине были прикованы интересы большинства людей. Газеты и передачи пестрели заголовками один страшнее другого, кто-то голосил о пришествии инопланетян, кто-то говорил, что с землёй столкнулось некое космическое тело, а некоторые верили в мистическую сторону дела - Апокалипсис, Второе Пришествие и прочее.

На фотографиях газетных листов вместо привычных политиков и фотографий, потерпевших крушение поездов появились снимки пострадавших людей, искорёженных Вспышкой животных, пробовавших пробиться сквозь военные посты. Появились многочисленные интервью с очевидцами событий и учёными, строились самые невероятные версии случившегося. 

В печатных изданиях опубликовывались статьи с кричащими заголовками «Вспышка: Случайность или Секретные испытания? Вся правда», или «Вспышка: Пришельцы говорят», или ну совсем невероятное «Вспышка: предсказанное сотни лет назад» с толкованиями катреном великого Нострадамуса.

Кричали заголовки где-то месяца два, а потом волна ажиотажа сошла на нет. Шумиха улеглась, и как тогда казалось, всё налаживалось. Зря.

Спустя три месяца земля задрожала вновь, и колоссальные потоки энергии смели созданные блокпосты и линию обороны. Первый Периметр и его защитники были обращены в пыль и пепел.

Техника и бойцы Сил Изоляции погибли, так и не успев передать что-нибудь вразумительное.

И тогда за дело взялись серьёзно. В наиболее опасных на взгляд военных шишек местах была создана эшелонированная оборона, распоряжавшаяся тяжёлой бронетехникой и вёртолётами.

А на севере, где натиск тварей из Зоны был максимален, воздвигнули циклопическую по мощи стену, названную Заслоном. Наверху неё были установлены орудия и мощные огнемёты, призванные сдержать, сломать мощь нежити, каждую неделю в непонятно по какому принципу выбираемые дни лезущую на штурм. С невероятным упорством орды странных существ пытались брать Заслон штурмом, каждый раз неудачно, оставляя после себя груды разлагающихся тел. 

Какими-то объективными причинами это объяснить было нереально, поэтому с армадами нечисти, штурмующей северные блокпосты, пришлось просто смириться. 

А тем временем, несмотря на все опасности, в Зону стали проникать храбрые до безумия одиночки. Из десятка таких храбрецов редко возвращался даже один. Случаев же, когда он с собой приносил не только ужасные воспоминания, а и ещё что-то ценное, вообще  были единицы. Но они шли. Они были первопроходцами, истинными исследователями Зоны и её проявлений, они были ИСКАТЕЛЯМИ. 

Их называли СТАЛКЕРАМИ. Приносимые ими предметы поражали воображение совершенно невероятными с точки зрения законов физики, химии, да и всей науки в целом свойствами, шокировали своей аномальной энергетики. Эти объекты стали называть артефактами, настолько они не вписывались в общую картину представлений о мире.

Правительственные экспедиции, направляемые за Черту с целью сбора информации, просто бесследно пропадали, либо гибли, панически сообщая о том, что какие-то «нелюди» атаковали их, или что они испытывают непонятное давление на психику. Кто-то орал о том, как он хочет жить и что «а, [нецензурная лексика], сержант попал в какую-то хрень и его разорвало», кто-то тихо молился, кто-то драл перед смертью глотку песнями, не прекращая стрелять в «нелюдей». Никто так и не вернулся.

На четыре года Зона вновь была оставлена в покое, а на попытки проникновения сталкеров смотрели сквозь пальцы - пусть себе лазают, добудут что - всё равно торговцам, организовавшим на свой страх и риск незаконный бизнес ( в уголовные кодексы стран быстро были введены поправки касательно сталкерства и его проявлений,) сбудут, а те, в свою очередь - учёным по тайным каналам. Так что сталкеры в чём-то работали на правительства стран, заинтересованных в Зоне. Всё вновь улеглось. На какое-то время.

Так уж человек устроен, что его натура не может существовать без любопытства, жажды открытий и наживы, без желания открыть и покорить. 

Научная экспедиция 2010 года была лишь прикрытием для военных кругов стран, войска которых «изолировали» Зону от окружающего мира, честолюбиво желавших использовать знания, которые сулили земли за Чертой, отнюдь не в мирных целях. Даже профессиональнейшую охрану выделили, несколько групп спецназа с прекрасной экипировкой и вооружением. Но что-то пошло вкривь и вкось, и вся экспедиция, со своими двумя БТРами и охраной дружно сгинула в Зоне. 

Но они не смирились. Они не поняли намёка. Новая экспедиция, теперь уже чисто военная, в составе которой было около двух тысяч человек, девять вертолётов, четыре новейших танка Т-90, десяток усовершенствованных бронетранспортёров. Все были настроены на победу, желая пробиться к корню всех бед - ЧАЭС и к странному месту в километре севернее мёртвой станции, откуда, согласно спутниковым снимков, всё и пошло.

Ударные группы зачищали местность, огнём и мечом расчищая себе дорогу. Вертолёты стирали с лица земли целые деревни со сталкерами, расположившимися в их дома для отдыха, танки лязгающим металлом гусениц вдавливали в землю черепа людей, кости мутантов, останки заводов - все, что попадалось на пути этих бронированных чудовищ. С потерями никто не считался - тогда думалось, что все они будут оправданы. Ошибались.

Ответный удар пришёл спустя пару дней. Вдарило так, что от хваленых танков полетели металлические клочья, винтокрылые машины, успевшие достичь станции, сообщали, что из глубин саркофага исходит нестерпимое глазу сияние. Оно испепелило их, разложив в доли секунды на атомы. Всё пропало, экспедиция погибла за полчаса, не оправдав и сотой доли затраченный на неё усилий и колоссальных средств, вложенных в её оснащение.

В несколько мгновений просто исчезли несколько сотен человек, успевших зайти слишком далеко. Те, кто остался в живых, были напуганы и дезорганизованы. Они осели в Зоне, посылая панические призывы о спасении. Призывы эти не достигли цели. Ни одной спасательной группы не было послано. Их бросили погибать. Кто-то застрелился, многие дезертировали, пополнив ряды сталкеров, а некоторые нашли силы организовать небольшие лагеря с охраной. Большинство этих лагерей пали под ударами мародёров и мутантов, и Зона вновь погрузилась в пучины анархии.

  На территории научной базы было неспокойно. Среди жилых и научных корпусов, вокруг бетонного бункера мобильной лаборатории, пронизывая всё насквозь, витал гнетущий страх, и ещё что-то, томящее и тревожащее душу. Мимо проходят двое учёных, Но дело было сделано. В Приграничье, уже за Периметром, правда недалеко от него, были созданы постоянные военные базы с круглосуточной охраной и надёжной связью. Самой удалённой из них была база, просуществовавшая около трёх месяцев на территории старого Института Агроисследований. Она, правда, была захвачена одной из сильнейших группировок, сформировавшихся за пару лет в самой Зоне, но задел для исследований был положен. В кратчайшие сроки вертолётами была установлена мобильная лаборатория-бункер в секторе наполовину высохшего озера Янтарь. Условия там были суровые - давление на психику странного излучения ощущалось весьма остро и неприятно. Потерявшие свою человечность сталкеры, зашедшее слишком далеко - вглубь древнего завода на холме.

В общем, вот в таких условиях и начиналась инспекционная поездка в лагерь учёных высокого начальства и капитана Звягинцева, командированного вместе с ним.

Вертолёт пошёл на снижение, надрывно гудя моторами, и через пару минут, не без усилий, он сел на землю. Он приземлился в Зоне.

Капитану, севшему ближе всех к выходу из машины, выходить было вперёд начальства было неудобно, но по другому поступить бы не удалось. Ми-24 сел на крыше какого-то бункера трапецивидной формы, на крыше которого(где машины и находилась) была обуродована вертолётная площадка с жёлтой разметкой. Место, надо сказать было выбрано крайне удачно - вся территория лагеря была занята какими-то корпусами, автомобилями, ящиками и прочей дребеденью, так что найти площадку необходимого размера былы просто нереально. 

А за границей лагеря - металлической стенкой с колючей проволокой наверху - земля была сильно заболочена, да и нехорошее чувство подсказывало, что вертолёту, да и человеку, там не место. Уняв всякие волнения, капитан спустился на жухлого цвета траву, пригибаемую могучим бураном, создаваемым лопастями винта машины. 

Сказать, что в лагере царила тишина было нельзя, но особо громко тут не разговаривали, да и не хотелось вовсе трепаться. Уж больно странные ощущения были - словно давит что-то на разум, и наблюдают из руин мрачного завода на самом  верху заросшего кустарником и причудливо выгнутыми деревцами холма.

Земля, кстати, выглядела совершенно не так, как там, за Чертой. Мёртвая она что ли, не исходила из неё та живительная энергетика. Так или иначе, разбираться в метафизических особенностях этого места не хотелось, поэтому капитану не оставалось ничего иного, как примкнуть к начальству, которое уже с интересом слушало доклад какого-то щуплого человека в очках и оранжевом научном костюме, бубнящего что-то про успехи и достижения.

Слушать про количество исследованных растений и мутаций у Araneus diadematus(как оказалось, под красивым именем скрывался самый банальный паук-крестовик, живущий в тёмных углах нечищенных помещений) было невыносимой скукой, и в течение доклада Звягинцев с живым интересом рассматривал то носки ботинок, начищенных по такому случая, то завод, от которого определённо что-то исходило. И что-то это было неприятным.

Внезапно всё как-то потускнело и поблёкло, кроме проклятого завода. В ушах стоял страшный гул, внезапно появившийся без видимых причин. Капитан вгляделся в останки завода. Они казались невероятно притягательными, необъяснимо притягательными. Капитан присмотрелся. Ну конечно же, никто до него не мог понять, почувстовать ЭТО. Звягинцев сделал неуверенный шаг в сторону странного места, зовущего могущественной силой.

«Надо разобраться. Я один смогу разобраться» - подумалось в одурманенной атакой завода голове капитана. Человек неуверенно вытянул руку в сторону «прелести», шагнул вперёд.

Дальнейщее майору вспоминалось с трудом, словно сквозь плотную пелену.

- Ничего страшного, всё хорошо, всё нормально. Это излучение, оно на всех так действует, особенно когда усиливается, - тараторил учёный, внезапно перешедший со своего обычного бубнящего тона на возбуждённый тембр. - Господин полковник, сами посмотрите, вон там, у болот, вправо. Видите?

Лысый полковник, к которому обращался учёный, минуту назад хлёстко ударивший очарованного волнами странного рода капитана, с сомнением хмыкнул, но армейский бинокль поднял к глазам и направил на то место, куда указал ему учёный.

Несколько минут его хмурое лицо не выражало ничего особенного, но потом... 

Перемена действительно была сильна. Вся румяность спала, словно невидимый художник подредактировал лицо военного. Побледневшие черты лица были искажены какой-то гримасой - смесью страха, отвращения и недоверия. Пальцы, с силой сжавшие ребристую поверхность бинокль, побледнели от напряжения, а кончики губ начали подрагивать. В такой позе он провёл ещё минут пять, за которые капитан окончательно оправился от наваждения, после чего молча опустил оптику от глаз и обратился к учёному.

- И-и, эти...люди... на вас нападают? - говорил он встревоженно, и голос ощутимо дрожал.

- Иногда, особенно перед Выбросами. Оживляются, бубнят что-то, оружие поднимают и идут вперёд, к нам. Страшно, конечно, но мы уже привыкли... Если особенно досаждают, по рации вертолёт с группой специального назначения вызовут - те и помогут, хотя и тут без нареканий не обходиться. Вылетают не всегда и действуют не оперативно.

-Мда, мы учтём ваши пожелания, - сказал полковник рассянно, думая о чём-то своём, при этом не переставая сжимать бинокль. Затем он молча отошёл в сторону, что-то обсудил с другим представителем военного начальства, несколько раз с чувстом взмахнул руками, что-то напористо доказывая им. Высокого роста человек, сухой, жилистый, несколько раз с сомнением покачал головой. Полковник продолжил гнуть свою линию ещё активнее, указав пару раз в сторону лагеря и ничего непонимавшего учёного, рассматривавшего руки в термоустойчивых перчатках чёрногоцвета, сильно помятые и довольно грязные. Капитан с неприязнью рассматривал рассказывавшего про мутации пауков и  натиск «нелюдей».



Оглавление

  • Пролог
  • Глава I.  Город-28.
  • Глава II. В начале славных дел. 
  • Глава III  «А тем временем»...