Основать род [Дмитрий Николаевич Матвеев] (fb2) читать онлайн

Дмитрий Николаевич Матвеев Основать род

Предисловие

Каждый «юноша бледный со взором горящим» (ну, или почти каждый) хоть раз, но фантазировал, как он бы с пулеметом наперевес, аки Шварценеггер, косил ливонских псов-рыцарей направо и налево. А еще круче — если на танке против конницы. Пальнул с пушки — улица, с пулемета — переулочек. Конечно, ничего в этих фантазиях нет плохого. До поры до времени. Но пора и время однажды приходят, и розовые юношеские мечты уступают место серьезным мужским делам ибо каждый живущий на земле должен исполнить свое предназначение. По крайней мере, так пишут в умных книжках и так говорят занудные стариканы. Но вот где узнать это предназначение, в каком справочнике, на каком сайте? Как найти свое, как узнать, на что ты годен? Что вообще в жизни делать мужику, если он считает себя настоящим, в полном современном смысле, мужиком? Или, по крайней мере, хочет стать таковым?

Сейчас, в нынешнем мире, уровень товарно-денежных отношений и разделения труда таков, что для сносного существования не обязательно куда-то стремиться, прилагать усилия, «расти над собой». Если ты не полный идиот, малая толика везения присутствует, апломбу не лишку и материальные претензии не запредельны, так и вовсе можно жить без напрягов, плыть по течению, изредка ловя бонусы госпожи Фортуны. Естественный отбор сведен к минимуму. И нет, по большому счету, серьезных внешних рычагов, чтобы великовозрастный оболтус, которого, невзирая на лысины или седины, все, от мала до велика, зовут самым уменьшительным вариантом имени, как-то начал менять себя и, соответственно, окружающий его мир.

Так что же нужно сделать, какие силы приложить, чтобы упомянутый выше инфант-переросток начал таки взрослеть? Тайна сие велика есть.

День 1

Женю разбудил физиологический будильник. Он попытался вновь задремать, надеясь отдалить неизбежное, ибо во сне было тепло и хорошо, а наяву поджидала жестокая кара за вчерашние излишества: похмельный синдром во всей своей красе. С больной головой, сушняком и всеми прочими прелестями, свидетельствующими о том, что вчерашний вечер таки удался. Какое-то время у Жени получалось игнорировать настойчивые сигналы из области нижней анатомии, но, в конце концов, организм настолько неумолимо заявил о своих потребностях, что медлить далее было чревато. «Клапан-то не казенный», — бормотал Женя себе под нос, нашаривая кроссовки и выползая из палатки. Слегка пошатываясь, отчасти спросонья, отчасти от недовыветрившегося еще хмеля, он побрел в сторону от стоянки. Глаза никак не хотели открываться. Веки приподнялись едва-едва и обзора сквозь образовавшиеся узкие щелочки хватало лишь на то, чтобы не натыкаться на деревья и не запинаться за корни. Наконец Женя решил, что удалился достаточно. «Кайф!» — бородатый анекдот пришелся как раз к месту.

Как ни старался Женя сохранить остатки сна, как ни экономно старался двигаться, но эти движения вместе с прохладой раннего утра начали разгонять застоявшуюся за ночь кровь, пробуждая организм навстречу новому дню и последствиям вчерашних возлияний. Вообще говоря, Женя не был таким уж большим любителем зеленого змия, скорее, даже, наоборот. Но коли покатит в масть, то пировал от души. Во хмелю не буйствовал, был, как говорится, мирным атомом, но под хорошую закусь и в хорошей компании не блюл меры. Вот и накануне вечер удался на славу, и теперь многострадальная Женина головушка расплачивалась за мимолетные удовольствия. Впрочем, у костра наверняка остались хотя бы одна недопитая бутылка и котелок с холодным чаем. Комплексная терапия сулила скорое избавление от страданий, и Женя направился обратно к лагерю. Настроение помалу улучшалось, и самочувствие обещало вскоре подтянуться следом. Женя запрокинул голову и со вкусом потянулся, окончательно разлепляя веки. Красота то какая! Еще бы башка не болела.

Летнее утро было чудесным. Пронзительно голубое небо, ни облачка. Раннее, нежаркое еще, солнце дарило призябшему телу приятное тепло. Слух ласкало разноголосое пение птиц, обоняние — неповторимый аромат утреннего леса, а разум — осознание того, что выходные только начались и самое интересное, как и самое вкусное, еще впереди. Но что-то, какая-то ускользающая деталь мешала, царапала, портила идиллическую картину. Женя проморгался, более-менее сфокусировал зрение и замер неподвижно, как некогда Сивка-Бурка пред Иваном-царевичем. Поляна была пуста.

Ну, то есть, почти пуста. Стояла только его палатка — почти новая тройка «RedFox». Он купил ее недавно исключительно ради лесного комфорта и возможности при оказии с удобством разместиться вдвоем со случайной подругой. На вес не смотрел — все равно давно уже выезжал в лес только на машине.

Женя добросовестно потряс головой, протер глаза, ущипнул себя за руку и проделал прочие традиционные ритуалы, помогающие вернуться в данную в ощущениях реальность. Картинка не изменилась. Но ведь еще вчера тут было больше двух десятков машин, множество палаток, несколько костров и куча народу! Между прочим, там был еще и его «тазик» — доставшаяся в наследство от отца старенькая вазовская «семерка». Сейчас не было ни машин, ни людей, ни костров — только один его желто-зеленый купол. Да и поляна была другая, небольшой островок посреди вековых сосен.

— Охренеть!

И без того недоочнувшееся сознание впало в ступор. Практически на автопилоте Женя дошел до палатки, тупо потоптался вокруг. Не было не только людей, но и следов их пребывания. Ни костровищ, ни автомобильных следов, ни даже банального мусора — обрывков упаковки, консервных банок и пустых бутылок. Ни хрена себе шуточки! Более того, он не нашел и дороги, по которой приехал накануне. Никаких тропинок, уходящих с поляны, тоже не было. Но и сам виноват. Это же как нужно было накидаться, чтобы не чувствовать, как тебя вместе с палаткой тащат с места на место!

— Эй, мужики! Хорош ржать в кустах, выходите!

Другого варианта Женя представить себе не мог. Ну а что еще прикажете думать, если заснул в одном месте, а проснулся в другом?

— Все, прикол удался! Вылезайте! С меня коньяк.

Коньяк у Жени был действительно заначен. Правда, на вечер, для узкого круга приятелей. Но тут, видать, придется переиграть раскладку.

— Ну что, где вы там!

Ответом был только шум ветра в вершинах сосен. «Писец», - промелькнуло в голове, а следом еще насколько традиционных непечатных идиом.

Женя покричал еще, затем обошел поляну по краю леса. Ни людей, ни их следов. Внезапно накатила волна злости. Вот, млин, гады! Сами, поди, дрыхнут. А, может, по пьяни уволокли да забыли? Ну так надо им напомнить. Тогда с них коньяк надо будет стрясти. За вымершие нервные клетки.

Женя был вполне современным своей эпохе человеком. А современный человек привык, что информационный поток — радио, телевидение, интернет и, конечно, телефонная связь есть неотъемлемая часть окружающего мира. Конечно, сотовый телефон порой раздражает, но он же дает нерушимую уверенность принадлежности к человеческому обществу. Да, тебе порой могут позвонить в совершенно неподходящий момент. Но и ты можешь в любой момент нажать несколько кнопок и привязать к своей жизни несколько минут жизни другого человека. Мобильные телефоны невидимой паутиной соединяют отдельных людей в глобальное сообщество причастных, этаких «свидетелей соты». И люди, особенно жители городов, настолько привыкли к повсеместности и круглосуточности связи, что в большинстве своем уже не представляют иного способа существования. Связь вездесуща и легкодоступна, люди не задумываются об обширности положенных в ее основу знаний и сложности технологий. Люди разражаются гневными тирадами в адрес неких абстрактных связистов если не могут с первого раза сделать нужный звонок и лишь изредка вспоминают о былых временах, когда чтобы поболтать с приятелем, нужно было зайти к нему домой, а чтобы вызвать «скорую помощь», приходилось бежать к телефону-автомату через два квартала. Поэтому Женя, ничтоже сумняшеся, достал из палатки смартфон — предмет своей тайной гордости — и набрал номер вероятного виновника. «Мобильная сеть недоступна», - прозвучало в ответ. Что за хрень! Еще попытка, еще — та же фигня. Набрал другой номер, третий — без изменений.

Если что-то не работает, сперва нужно проверить простейшие вещи. Это правило Женя выполнял неукоснительно. Он не раз оживлял компьютеры клиентов («Знаете, он совсем не включается!») просто вставив вилку в розетку. Но нынче шаманские пляски с бубном — перезагрузить телефон, переставить другую симку, протереть контакты — не помогли. Встроенный GPS-модуль не нашел ни одного спутника. Но накануне ведь все было на месте!

Все механические действия были проделаны и ни к чему не привели. Ситуация явно выходила за рамки рядового события. Требовалось приложить мозги и попытаться проанализировать произошедшее, но больная голова работать отказывалась, требовалось срочное лечение. Следуя методике врачевания подобного подобным, Женя набулькал коньяка в металлическую стопку. Янтарная жидкость привычно ожгла гортань и прокатилась в желудок, а Женя прикрыл глаза и принялся ожидать начала действия микстуры. Спустя несколько минут голова стала постепенно приходить в норму. Еще писярик и несколько больших глотков минералки завершили процесс исцеления. Ну, по крайней мере, в первом приближении. Теперь можно было попытаться подумать и для начала восстановить в памяти последние события.

Накануне была пятница. Женя, Евгений Михайлович Каплин, программист, сорок один год от роду, рост 180 см, вес 102 кг, отпросился с работы после обеда. Вещи были собраны еще накануне, оставалось только побросать их в машину. Еще три часа по шоссе и полчаса по грунтовке, и он уже обнимался со старыми знакомыми, ставил палатку и опрокидывал по первой. Одним из немногих действительно серьезных Жениных увлечений была авторская песня. Несколько раз за лето он выезжал в лес на традиционные сборища себе подобных, громко именуемых фестивалями. В этот раз был даже не столько фестиваль, сколько встреча давно знакомых людей, которых объединяло общее увлечение. На подобные мероприятия Женю влекла возможность расслабиться, отключиться и отдохнуть от вечной городской суеты, толика романтики, ну и, собственно, сами песни. Он еще в школьном возрасте научился сносно бренчать на гитаре, хороший слух имел от рождения, а неполные четыре класса музыкальной школы по классу фортепиано давали возможность легко подбирать аккорды и даже делать легкие аранжировки. Все это в совокупе позволяло Жене числиться в своем кругу неплохим исполнителем, что, в свою очередь, приятно ласкало самолюбие.

В этот раз все начиналось как всегда: приехал, обнялся с мужиками (картинно, с громкими воплями и хлопаньем по спинам и плечам), почмокал в щечку девчонок (ничего, что половина «девчонок» возрастом далеко за сорок и шириною в два обхвата), поставил палатку, перекидал в нее барахло из машины и, прихватив гитару, раскладной стул и пакет с выпивкой и закуской, двинулся к костру, рядом с которым был уже накрыт столик. Ну и понеслось. Тосты, песни, анекдоты, снова тосты, кружка чаю, поспевший шашлык, снова песни, снова тосты… Уже начало светать, когда Женя, изо всех сил стараясь идти прямо, добрался до своей палатки. У него еще хватило сил упаковать гитару в чехол и самому упаковаться в спальник. Потом — провал. И пробуждение на пустой поляне.

Что-то хреново получается, воспоминания не помогают. Вроде и пробелов в памяти нет (кроме сна, конечно), и картинка не срастается. Попробуем рассуждать логически. Что могло случиться? Спутал палатку? Нет, эта однозначно его. И все вещи в ней его. Прикололись и утащили? Лег часа в три ночи, проснулся около семи утра. За четыре часа далеко утащить не могли, да и не стали бы ради прикола четыре часа таскать палатку с не таким уж легким мужиком внутри. Следов машины тоже нет. Связь, конечно может пропасть, есть места, где ничего не берет. Но GPS — то должен работать, хотя бы один-два спутника должны быть видны! Тупик.

Давай рассуждать дальше. Лес выглядит немного иначе, но, опять же, все растения знакомые. Ничего такого особенного, что бы указывало на какой-то другой регион. Если бы все вдруг сорвались и уехали, что тоже маловероятно, остались бы следы лагеря, колея от машин. Значит, его перенесли. Кто — будем разбираться потом. Теперь, куда. Вряд ли далеко. Тут кругом дороги, куда ни пойдешь, за день, максимум за два, можно выйти к жилью. Ну или хотя бы к проезжей дороге. Если это был пьяный прикол, то народ должен скоро прийти поржать и извиниться. А пока можно спокойно позавтракать. Надо только воды набрать. Та, что он привез с собой, осталась в машине, а кушать начинает хотеться. А вот после завтрака, если никто не появится, будем собираться и выходить. Все, решение принято, надо выполнять.

Многие городские жители не знают лес, не понимают его и не любят. Для них выход на природу — это поездка на пикничок на загородную турбазу, чтобы зажарить на мангале куриный окорочок или пару сосисок, и выпить на свежем воздухе вина (как правило, хлебного N21). Особо смелые могут даже рискнуть и осторожно пройтись босиком по траве и переночевать в деревянном домике. Но окультуренная человеком территория сродни городскому парку. Она огорожена, как правило, глухим забором и служит только для беззаботного отдыха беспечных горожан. Да и лес вокруг городов стал другим. Он весь изрезан тропинками, просеками и дорогами, в нем не осталось зверя крупнее мыши. Грибы и ягоды выбираются почти что дочиста, сухостой весь давно вырублен на дрова. Для мало-мальски знающего и внимательного человека он не таит в себе опасностей. Поэтому Женя был обозлен и ошарашен загадочным происшествием, но никак не напуган.

Женя не был лесным корифеем и знатоком, но не был и чайником. Он любил бывать в лесу. Ему нравился зеленоватый сумрак, приглушенные цвета, лесные звуки и запахи. Все это вместе создавало неповторимую ауру, погружаясь в которую Женя отдыхал душой, наслаждаясь покоем и тишиной. В институтские годы Женя числил себя крутым туристом, сходил в несколько походов, даже выполнил нормативы на какую-то категорию, но потом забросил это занятие. Впрочем, многие навыки остались. Кроме того, он любил грибы. И в готовом виде, и сам процесс собирания, так что, начиная со второй половины лета, при возможности выезжал в лес на «тихую охоту». И сейчас, не предвидя больших проблем, Женя взял пустые пластиковые бутылки, подхватил котелок и двинулся на поиски.

Побродить пришлось с полчаса, прежде чем Женя наткнулся на ручеек. Скорее услышал, чем увидел. Узенький, в две ладони шириной, он пробегал по небольшому заросшему овражку, теряясь в непролазных зарослях ивняка. Женя напился, набрал воды и уже собирался в обратный путь, как взгляд зацепился за цветное пятно в кустах, явно не природного происхождения. Он поставил котелок, подошел поближе. В ветках застрял небольшой рюкзачок, на глаз литров тридцать, и явно не пустой. Свеженькая яркая ткань, не измазанная в грязи, не промоченная дождями. Может, и не новая, но и никак не мусор. Собственно, тут и решать было нечего — находка была тут же выпутана из тонких гибких веток. Такой явный признак наличия поблизости цивилизации требовал скорейшего изучения.

Найденный рюкзачок был небольшой, литров тридцать, добротный, из тонкой и легкой синтетики. Явно фабричного производства, простейшей конструкции. Пояса нет, лямки из капроновой ленты — ну так в нем большой вес и не носить. По бокам стяжки, в откидном клапане карман. Одним словом, все нужное и ничего лишнего. Женя отщелкнул застежку клапана, распустил завязки мешка и одно за другим стал извлекать из рюкзака содержимое: несколько полосок вяленого мяса, завернутых в чистую тряпку; фляжка в чехле, наполненная — Женя понюхал — чем-то алкогольным с жутким сивушным запахом (содержимое — долой, прополоскать, налить воды); фонарь; жестяная коробка с рыболовными снастями; футляр с компасом. Эта находка была особенно кстати. В лесу, когда деревья закрывают обзор, бывает трудно выдерживать направление. А в самом низу — две картонные пачки. На этикетках надпись: «10 shotshells. Buckshot». Открыл одну — зеленые пластиковые цилиндрики с латунным донцем. Патроны! Странно — патроны есть, а ружья нет! Может, оно где-то рядом с рюкзаком валяется? Надо проверить. В кармане клапана были два листка бумаги с какими-то картами или схемами, и небольшой светло-коричневый шарик размером чуть больше биллиардного. На шарике были тонко процарапаны какие-то линии. Похоже на глобус неизвестной планеты. Женя сложил находки обратно в рюкзак, туда же сунул бутылки с водой и, оставив вещи на траве, полез в кусты.

С первого шага он понял, что задача эта не из простых. Ива росла настолько густо, что Женя, далеко не самый худой, вынужден был буквально проламываться сквозь заросли. Ступать приходилось прямо по гнущимся под ногами веткам, из-за чего было трудно сохранять равновесие. Но эти же ветки не были достаточной опорой и хвататься за них руками было почти бесполезно. К тому же появился странный запах, гнилостный, сладковатый, тошнотворный. Вернее, не столько появился, сколько стал отчетливо различим. Чем дальше Женя пробирался, тем сильнее становился запах. Вокруг жужжали мухи. Женя уже начал подумывать о том, чтобы повернуть обратно, как вдруг впереди металлически блеснуло. Нашел! Еще шаг, еще… Навалившись грудью на ветки, сгибая их своей тяжестью, он дотянулся до находки, ухватил, потянул, но не удержался на ногах и неловко повалился на бок, повиснув на гибких ветвях. Качнувшиеся кусты подняли в воздух целую тучу крупных зеленых мух. И Жене открылась жуткая картина: рядом с ним лежал труп. И не просто так, а труп явного представителя негроидной расы. И это в уральском, как считал Женя, лесу, где и живого-то негра не встретишь! Уже изрядно разложившийся и, видимо, объеденный хищниками. Из разорванной плоти виднелись белые кости, в ранах извивались жирные черви, и над всем этим висело плотное гудящее облако мух. Не сказать, что Женя боялся покойников, но зрелище было настолько отвратительное, что его внутренности мгновенно скрутил жесточайший спазм. Он едва успел повернуться лицом вниз, как все содержимое желудка одномоментно выплеснулось на землю.

Едва прошли первые рвотные позывы, как Женя принялся судорожно выбираться назад, почти не видя дороги, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. Вне себя от омерзения, он буквально выпал из кустов на четвереньках и замер, тщетно пытаясь успокоить вышедший из-под контроля организм. Сердце бешено колотилось, в груди не хватало воздуха, кровь оглушительно стучала в висках. Перед глазами стояла жуткая картина. Никогда еще Жене не приходилось испытывать ничего подобного!

Слегка отдышавшись и вновь обретя способность соображать, Женя обнаружил, что сжимает в руке добычу — странного вида гладкоствольное ружье, нечто вроде короткого двуствольного обреза с рукоятью как у старинных кремневых пистолетов. Наскоро умывшись и прополоскав рот, он накинул на плечо рюкзак, подхватил котелок и со всей возможной быстротой поспешил к палатке.

Когда Женя добрался до своей поляны, он уже почти пришел в себя и был в состоянии здраво рассуждать. Во-первых, бежать сломя голову глупо. Зрелище, конечно, было малоаппетитное, но это не повод для поспешных решений, нужно хотя бы прикинуть направление. Во-вторых, хотя желудок еще бунтует, поесть все-таки надо. Иначе придется вскоре останавливаться на перекус. Ну и, в третьих, нужно осмотреть обрез и разобраться с заряжанием. Ведь раз есть покойник, есть и тот, кто отправил его на тот свет. А выйдя к жилью, ствол можно будет протереть от отпечатков и выбросить.

Через четверть часа костер уже вовсю горел, а на треноге над ним висел котелок. Пока вода закипала, Женя разглядывал найденные бумаги. На одном была нарисованная карандашом от руки карта. Женя разглядывал названия: Volga River, Spree River, Berlin… В глаза бросилось в левом нижнем углу Russia Castle. Ничего не поняв, Женя принялся за другой лист. На нем был грубо изображен план местности. Никаких надписей на ней не было. Зато, приглядевшись к значкам, Женя опознал и ручей, где набирал воду и поляну, на которой сейчас сидел. На некотором расстоянии к северо-востоку был значок домика. К северо-западу от домика было нарисовано дерево с раздвоенной вершиной. Рядом с деревом стоял крестик. Дом на плане Женю весьма обрадовал. А что бы ему не попробовать найти этот домик? Где дом, там должны быть и люди.

Разборки с найденным ружьем не отняли много времени. Собственно, особенно разбираться было нечего. Два ствола, два спусковых крючка. Сверху рычаг и кнопка. Женя повернул рычаг, блок стволов откинулся вниз, открывая казенник. Женя вынул патроны, посмотрел в стволы. Продул, протер платком насколько достал. Вроде, чисто. Вложил патроны обратно, закрыл затвор. Раз рычаг — перезарядка, значит кнопка — предохранитель. Женя прицелился в ближнюю сосну и нажал на спуск. Выстрела не было. Он передвинул кнопку, попробовал еще. От выстрела зазвенело в ушах, отдачей чувствительно рвануло руку, а в коре сосны появилось десятка полтора дырочек. Ну, с этим ясно. Женя перезарядил обрез, поставил на предохранитель и начал паковать рюкзак.

В рюкзаках Женя толк понимал. Свой рюкзак он сшил себе сам и откровенно этим гордился, причем вполне заслуженно. Во дни, так сказать, бурной молодости, когда зов романтики поманил Женю в леса, в магазинах продавались только чудовищные брезентовые «шарики» различных размеров. Шарики — потому, что как тщательно ни укладывай вещи, рюкзак все равно превращается в зеленый (или синий, или коричневый) шар.

Женя раздобыл по знакомству технического капрона, затарился в швейном отделе разной длины «молниями» и разной ширины корсажными лентами, закупил лавсановых ниток и багажных ремней и выклянчил у бабушки старую швейную машинку с ручным приводом. После чего засел в библиотеке, перерывая подшивки журналов «моделист-конструктор», «техника молодежи» и всего прочего, где можно было подсмотреть удачную конструкцию. Интернета в те годы не было и в помине. В результате изысканий родился набросок, превратившийся постепенно в полноценный чертеж будущего рюкзака. Еще с месяц все свободные вечера Женя, никогда ранее ничего не шивший, проводил за швейной машинкой, учась на своих ошибках, порой переделывая один шов по нескольку раз. Ткань при раскрое сыпалась — он стал кроить паяльником, крепление плечевых ремней не выдерживало нагрузки — он придумал оригинальное усиление. Конструкцию поясной пряжки-самосброса он тоже придумал сам и собственноручно изготовил пряжку из найденной алюминиевой крышки от стиральной машины. В итоге к началу сезона, к майскому сплаву, у него был лучший рюкзак среди всех ребят из туристического кружка. С широкими мягкими плечевыми ремнями, точно подогнанными по росту, разгрузочным поясом, стяжками, шнуровками, кармашками, модным скользящим клапаном. Вершиной же триумфа стал случай, когда какой-то мужик спросил у Жени, где он купил такой рюкзак.

С отвычки, укладка заняла почти час. Женя дважды вытряхивал все из рюкзака и начинал заново. Зато когда закончил, рюкзак был плотно утянут, ничего не болталось и не брякало, консервные банки не упирались в спину. Все вещи были на своих местах, в своих кармашках. Даже топорик был аккуратно пристегнут к поясу. Вот только вышло все это тяжеловато. Разъезжая на машине, Женя отвык считать вес вещей. Теперь он на своем собственном горбу ощутил цену излишеств. Он честно пытался максимально облегчить ношу всякими «маленькими хитростями» — навроде переливания коньяка из стеклянной бутылки в трофейную фляжку. Но даже с учетом этого, упакованный рюкзак тянул за двадцать кило. Вроде, не так и много. В свое время он и поболе нашивал. Вот только с тех пор мышцы изрядно подсдулись, а пузо, напротив, наросло. И еще огорчало Женю то, что рядом с упакованным рюкзаком лежала кучка вещей, которые приходилось оставить: раскладной стул, резиновые сапоги, надувная подушка, складной мангал с шампурами и, что было самым огорчительным, чехол с гитарой. Со всем этим рюкзак зашкалил бы далеко за тридцать кило, и под таким весом вряд ли Женя ушел бы хоть сколько-нибудь далеко.

Спортсменом Женя всегда был весьма посредственным. Он и в школе не блистал мускулатурой. В институте был классическим ботаном. А в последние несколько лет после вступления в наследство и получения машины двигательная активность и вовсе свелась к минимуму. В итоге намечавшийся животик превратился в солидное брюшко, обещавшее со временем стать объемистым, а, может, и необъятным, пузом. Время от времени он спохватывался, начинал пытаться делать по утрам небольшую зарядку, ходить по магазинам исключительно пешком и задумываться о покупке велотренажера или беговой дорожки. Но благих намерений хватало ненадолго. Через месяц, максимум через два все возвращалось на круги своя и наметившееся было уменьшение объема талии превращалось в ее увеличение, о чем неумолимо свидетельствовал брючный ремень, не желая застегиваться на привычную дырочку. Следом за весом подскакивало давление, начали похрустывать колени. В общем, как ходок Женя был не очень, а навьючился основательно, прямо как в золотые дни юности, когда был он молодой и кудрявый.

Но куда деваться — нужно идти. Приблизительно сориентировавшись по компасу, Женя тронулся в путь. Первые полчаса все было почти прекрасно. Но чем дальше, тем сильнее рюкзак давил на плечи, ветки кустов все сильнее цеплялись за одежду и норовили хлестнуть по лицу, а поваленные деревья, казалось, как назло стараются создать на Женином пути как можно больше препятствий. Да и поднявшееся высоко солнце пусть и не пекло макушку, но чувствительно нагрело воздух, и Женя натурально обливался потом, поминутно вытирая со лба соленые ручьи. Так что двигался он довольно медленно, а через два часа, к моменту первого намеченного привала, чувствовал себя полной развалиной, несмотря на хорошо уложенный и действительно удобный рюкзак.

Пятнадцати минут, изначально намеченных на отдых, хватило только-только чтобы отдышаться. Еще столько же понадобилось, чтобы подняться на ноги. Небольшой перекус подкрепил силы, так что не прошло и часа, как Женя, кряхтя и стеная, двинулся дальше.

Со всеми утренними приключениями Женя двинулся в дорогу поздновато. И ко времени окончания второго двухчасового перехода солнце уже заметно клонилось к вечеру. Рухнув на землю рядом с рюкзаком, он решил, что на сегодня с него хватит. Спина и плечи болели, ноги гудели и мелко дрожали, а желудок недвусмысленно заявлял о насущных потребностях.

Женя с трудом поставил палатку. Сил готовить еду уже не оставалось. Банка сайры в масле, четвертушка хлеба, вскипяченный на газовой горелке чай. А потом — в отруб.

День 2

Утро стало серьезным испытанием. Женю плющило и колбасило, мышцы отказывались работать. Каждое движение вызывало боль. Впрочем, полная неподвижность тоже не спасала. Тихонько подвывая, когда про себя, а когда и вслух, Женя выполз из палатки и, стараясь не делать резких движений, принялся разводить костер и готовить еду. Мало-помалу мышцы разогрелись, двигаться стало легче, но все равно завтрак и сборы заняли много больше времени, чем обычно.

Кривясь от ломоты во всем теле, Женя надел рюкзак и двинулся дальше. Поначалу каждый шаг был настоящим мучением. К изрядной нагрузке добавилась боль в непривычных к работе мышцах. Но потихоньку Женя втянулся, появился даже некое подобие ритма ходьбы. И все равно, спустя два часа он был рад скинуть с плеч рюкзак и растянуться на устилающей землю бурой хвое.

Немного передохнув, Женя подкрепился сушками и холодным чаем. Он уже собирался с духом, чтобы двинуться дальше, как услышал крик, и причем совсем недалеко. Женя прислушался. Крик повторился. «Помогите!» Кричала явно женщина и Женя, сжимая в руках обрез, помчался в ту сторону, откуда раздавался крик. Ну как помчался — потрусил что было сил. Последний раз он мчался в сопливом детстве, застуканный с пацанами колхозным сторожем на поле с горохом.

Вскоре путь Жене преградила полоса густого кустарник. Ломиться насквозь не хотелось, и он пошел вдоль границы зарослей, в надежде отыскать проход. Новый крик, раздавшийся уже совсем рядом, подстегнул Женю, и он начал пробираться через кусты на крик. А когда, наконец, пролез, то оказался на дороге. Обычная такая грунтовка, засыпанная чуть красноватым гравием. Довольно широкая — две машины запросто разъедутся. По грунтовке бежала девушка. Быстро бежала. А за ней гнался самый такой всамделишный негр. На спине у негра был приторочен странный чехол, и из него над правым плечом торчала рукоять такого же обреза, какой был у Жени. Негр догнал девушку и сильно толкнул ее в спину. От этого толчка она потеряла равновесие и упала лицом вниз, а негр, выкрикнув что-то на своем языке, ловко завернул ей руки за спину и, достав из кармана веревку, принялся связывать девушке запястья.

Женя подбежал к негру сзади и встал в растерянности. Он не знал, что ему сделать — никаких приемов он не знал, драться не умел, а стрелять в незнакомого человека, пусть даже и явно совершающего уголовно наказуемые деяния, был не готов. Но при этом догадывался, что увещевания здесь не помогут. В конце концов, он решил оглушить бандита. Перехватил обрез за стволы и неловко занес его над головой негра. Но в этот момент тот услышал Женино пыхтение и повернул голову. Удар рукояти обреза пришелся ему прямо в висок. Он молча рухнул прямо на девушку, придавив ее всем своим весом.

Женя испытал изрядный шок. Он, который старательно избегал темных подворотен, подозрительных компаний и вообще был, если уж говорить начистоту, несколько трусоват, вот так запросто с одного удара завалил бандюгана! Фигня, что он хотел только нейтрализовать, факт налицо — вот он свежий жмур, прямо поверх его собственной жертвы.

Пыхтя и матюгаясь себе под нос, Женя отложил в сторону орудие убийства, перевернул тело бандита, выдернул у него из ножен на поясе нож, разрезал веревки, стягивающие руки девушки и тронул ее за плечо.

— С вами все в порядке? Вы подняться сможете?

Она медленно повернулась и, опершись на руки, села. Одежда ее была в пыли, ссадина на лбу кровила. Женя нагнулся было к ней, но в это время невдалеке раздался громкий мужской голос, кричащий что-то на незнакомом языке. У Жени внутри екнуло. Он совершенно не хотел быть найденным рядом с неподвижным телом. А вдруг это еще один бандит? В своих возможностях по части самообороны, вернее, в их отсутствии, Женя совершенно не сомневался. Лучше сначала укрыться и посмотреть.

— Пойдем, скорее! Сейчас еще один придет!

Женя подхватил обрез, взял девушку за руку и потянул в сторону. Та, все еще не до конца пришедшая в себя, послушно встала и следом за Женей пролезла сквозь кусты. Присев на корточки, Женя развернулся к дороге, снял обрез с предохранителя и, подняв его двумя руками, выставил перед собой. Жене было страшно. Страшно сидеть здесь в кустах и страшно бежать. Он с трудом сдерживал дрожь во вдруг вспотевших руках.

Вскоре показался еще один негр с помповым ружьем в руках. Увидев лежащее на земле тело, подбежал к своему бывшему компаньону. Быстро осмотрел, огляделся по сторонам, затем присел и повернулся к кустам, за которыми сидели Женя и спасенная им девушка.

Женя в мельчайших подробностях видел лицо своего врага. А это, без сомнения, был враг. Как это ни банально звучит, вооруженный и опасный. Красновато-коричневая кожа, ровный рядок шрамов на щеках, толстые губы, белки глаз, ярко выделяющиеся на темном лице, золотое кольцо в ухе… У Жени по спине побежала холодная струйка. Враг начал поднимать свое оружие, и Женя отчетливо понял, что сейчас или он выстрелит и убьет противника, или умрет сам. Надо делать выбор. Здесь. Сейчас. Он ведь тоже не беззащитен. У него в руках настоящее оружие, которое способно убивать! Страх внезапно пропал. В голове стало пусто и холодно, все эмоции исчезли. Он еще раз взглянул в лицо человека по ту сторону кустов и нажал на спуск. Грохот выстрела оглушил его. Руки рвануло отдачей. Рядом пронзительно взвизгнула девушка. А лицо напротив превратилось в кровавое месиво и спустя пару секунд уткнулось в дорожную пыль.

Еще минут пять Женя сидел и слушал, вокруг было тихо. Ни криков, ни звука шагов. Нервное напряжение стало спадать. А потом его стало трясти. Мышцы словно закаменели, но при этом все тело дергалось в судорогах. Женя стиснул челюсти, но зубы все равно стучали. Какое-то время он не воспринимал происходящее вокруг, не слышал и не видел. А когда его стало отпускать, то обнаружил, что лежит, скрючившись, на боку, а рядом на коленях стоит девушка и оторванным от блузки лоскутом вытирает с его лица холодный пот.

— Вроде, все, — сказал он, приподнимаясь и обнаруживая во всем теле сильнейшую слабость, — отлегло. Нервы, понимаешь. Не каждый день неграм башни сношу. Ну что, будем знакомы? Меня Женя зовут.

— А я — Оля. Шушунова.

— Ну что, Оля, хватит тут прятаться, давай вылезать.

И, тяжело поднявшись, начал пробираться сквозь кусты обратно на дорогу.

В жизни каждого человека порой случаются события особые, ключевые, переломные. Они меняют все. Меняют смыслы, значения, цели и образ действия, поднимают одни черты характера и прячут другие. На самом деле, как известно, ничто не возникает из ниоткуда. Все это существует где-то внутри, порой настолько глубоко, что никто и не заподозрит. И только вот такая жесткая проверка может показать, что же обретается там в глубине, недоступной никакому психоанализу. И после такого кризиса сам человек порою становится настолько иным, что можно подумать, будто его подменили. И мир вокруг него меняется, порой весьма кардинально, ибо окружающий мир суть зеркальное отражение внутреннего мира человека. Следом подтягиваются цели и приоритеты, суждения, привычки, круг общения и при очередной встрече мы с трудом поверим в то, что это тот же человек, с которым мы виделись пару месяцев назад. Вот подобная перемена произошла и с Женей. С дороги в кусты уползал мягкотелый слабохарактерный трусоватый лузер, а вышел обратно уже почти что воин. Пусть еще неумелый, только начинающий свой новый путь, но уже одержавший две важнейшие победы: победивший свой собственный страх и убивший первого своего врага. Такой человек держит спину прямо, а голову — высоко. Идя по улице, не упирается взглядом себе под ноги и не боится посмотреть в глаза встречному мужчине. И мелкая шпана в подворотне остерегается задирать такого. Ибо чует, что на удар он всегда ответит ударом. И не факт, что только одним.

Женя вышел на дорогу. Нужно было обыскать и убрать трупы. При взгляде на кровавую кашу на месте головы убитого негра Женю замутило, но показывать слабость при девушке не годилось. Он сдержал подступившую тошноту и принялся за дело. Одеты негры были похоже: свободные неопределенного цвета штаны, пестрые рубахи и легкие куртки. На ногах фирменные кроссовки.

Вот первый. Ножны снять с ремня. А ремень-то хороший, широкий, толстый. Тоже возьмем. Со спины снять кобуру для обреза. В карманах куртки горсть патронов, зажигалка и пачка сигарет. Вот еще — маленькая рация «Motorola». Все, больше ничего нет. В кусты его.

Теперь второй. У него барахла побольше. Небольшой рюкзачок — двоюродный брат того, что Женя нашел в овраге, только другого цвета. В нем тонкий спальник, пачка патронов и еще с десяток россыпью, немного еды, фляга, фонарь, кожаный мешочек, внутри горсть золота. Кольца, сережки, цепочки. Явно — бандитская добыча. На ремне нож в ножнах. Еще одна рация. И этого в кусты. Только не смотреть на то, что осталось от его головы.

На дороге осталось темное пятно от впитавшейся в землю крови. Надо присыпать, чтобы видно не было.

Женя скидал все найденное в рюкзачок. Теперь, переведя дух, посмотрел на девушку. Невысокого роста, стройная, с хорошей фигурой. Правильные пропорции тела. Лицо красивым назвать трудно, но оно вполне симпатичное, только чрезмерно бледное после всех страхов и переживаний. Темно-каштановые волосы, карие глаза, чуть вздернутый нос, широковатые скулы, прямые тонкие губы, мягкая линия подбородка. На высоком лбу запеклась кровь. Из одежды синие джинсовые бриджи, светлая блузка, вернее, ее остатки. На ногах легкие тряпичные тапочки без каблука. В руке сотовый телефон.

— Пойдем, Оль, у меня есть запасная футболка.

— Я шла по улице, вдруг щелк — и уже в лесу, я даже упала от неожиданности. Телефон не работает, связи нет. Я очень испугалась. Бегала, кричала, звала. Наткнулась на дорогу, думала — уже все, выбралась, а там эти бандиты.

Ольгин рассказ был простым и коротким. И главное для Жени в нем был именно этот «щелк». Это объясняло и то, что произошло с ним самим. Теперь было абсолютно понятно, что его «щелк» случился, пока он дрых после пьянки. Перенос, попадание. Где он сейчас — неизвестно. И еще не факт, что на своей родной планете. Ему еще повезло, при нем было все барахло, что оставалось в палатке. А Ольга попала с одним телефоном. Видимо, переносятся те вещи, которые есть у человека в момент переноса. Вспомнился листок с картой. Может, это и в самом деле карта того мира, где они с Ольгой очутились? Но где они сейчас, в каком месте? И куда теперь идти? Как попасть к нормальным людям, которые не насилуют встречных женщин и не палят из дробовиков по кустам? Это был сейчас главный вопрос.

— Ты поняла, что произошло, как ты здесь оказалась?

— Ну… не очень.

— Тогда давай так: ты фантастику читать любишь?

— Не очень, больше историю.

— Ладно, пропустим. А тему про попаданчество слышала?

— В общих чертах.

— Уже хорошо. Так вот, девять шансов из десяти, что мы с тобой как раз такие попаданцы. Типа, фантастика в жизни.

— Нет, не может быть! Ерунда какая. Так не бывает!

— А когда ты в последний раз гуляя по городу вдруг оказывалась в лесу? А когда по лесу бегали негры с дробовиками и охотились на людей?

Ольга некоторое время молчала, потом неуверенно сказала.

— Но как же так, мне ведь на работу нужно, и за квартиру заплатить, и подружку проведать…

— Оля, теперь работы у тебя нет. И ничего другого тоже нет. Ни квартиры, ни подруг, ни кредитов, ни счета в банке. И мы, скорее всего, не на Земле. Какая-то другая планета. Сама подумай — связь исчезла, спутников GPS не стало в один момент. Да и такие переброски, нынче здесь — завтра там. Не умеет так наша наука. А если бы случился такой глобальный катаклизм, от которого разом все спутники попадали, мы бы сейчас не мило беседовали, а пополняли природные запасы органических удобрений.

— И что же теперь делать?

За разговором они дошли до места, где был оставлен рюкзак.

— Вот это действительно важный вопрос, и я даже могу на него ответить. Для начала — успокоиться и переодеться.

Женя порылся в мешке, выдал Ольге футболку и та убежала за деревья приводить себя в порядок, а Женя задумался. Он привык быть один. Сам себе хозяин, никакой ответственности, делай что хочешь. Красота! Теперь ситуация радикально поменялась. Он спас от бандитов женщину и этим поступком, пусть невольно и нечаянно, принял на себя ответственность за нее. И прогнать ее, или просто уйти и оставить здесь уже не сможет. Потому что это будет называться предательством. Потому что он всю жизнь потом будет стыдиться этого поступка. И если других можно обмануть, наплести с три короба, то себя-то не обманешь. А, значит, теперь их будет двое. Отныне все добытое нужно будет делить на двоих. Нужно будет заботиться о женщине, об одежде и обуви для нее, о крыше и о защите. И это правильно, это по-мужски. Но, с другой стороны, теперь можно разделить на двоих ношу и быт, будет с кем словом перекинуться, да и в палатке будет теплее. И это тоже правильно. Потому что когда мужчина не только особь с первичными половыми признаками самца, но и добытчик, и защитник, то тогда женщина сможет себе позволить быть просто женщиной и подарит в ответ и тепло, и заботу, и даже такую малость как вкусный ужин.

Удивительно, как порой привлекательно могут выглядеть стройные девушки в мужских футболках на восемь размеров больше. Перед Женей стояла не жертва бандитов в растерзанной одежде, а интересная молодая женщина. На щеках, еще недавно мертвенно-бледных, проступил румянец, из волос исчезли пыль и сосновые иголки, одежда в полном порядке… И как это у них получается? Только вот из глаз еще не до конца ушел былой страх.

— Ого! Тебе идет.

— Спасибо, — смущенная улыбка в ответ.

— Как ты?

— Уже ничего, в порядке.

— Что будешь дальше делать?

— Даже не знаю. Если все так, как ты говоришь, то мне и идти-то некуда. А ты… с тобой можно?

На лице девушки отразился испуг. Потерялся человек. Это он, Женя, второй день в этом лесу, уже успел и подумать, и немного привыкнуть. А она только еще начинает в тему въезжать. И с лесом неизвестно в каких отношениях. И только-только обретя пусть пока что зыбкую опору в новом мире, смертельно боится ее потерять и снова остаться в одиночестве посреди незнакомого леса, по которому бродят негры с обрезами.

— Ты не подумай, я обузой не буду — быстро заговорила она. — Вообще-то я сильная. По утрам бегаю, на фитнесс хожу. Только испугалась очень и растерялась, а тут еще негры эти… Ой… Спасибо тебе.

Ольгины щеки залила краска.

Ну как в такой ситуации сказать «нет»? Женя ее, безусловно, спас. От изнасилования точно. А, может, и от чего похуже. Девушка надеется на него, ждет защиты и помощи. Ибо он поступком своим он заявил себя мужчиной, возможно, впервые в жизни. И рушить эту надежду выше его сил. Да и не хочется, если честно.

— Ерунда. — Женя старался не показать виду, но внутри его распирала гордость за себя самого. — Конечно можно.

— А куда мы теперь пойдем?

— Ну вот посмотри: раз нас двоих сюда закинуло, да еще этих негров, то наверняка есть и другие люди. И наверняка не все из них бандиты. Может, таких же попаданцев-потеряшек встретим, легче будет выбираться. Значит, нам надо искать людей. Нормальных. Вот, посмотри, — Женя достал карту, — нашел тут случайно одну бумажку. Если это хоть сколь-нибудь близко к истине, то нужно к своим идти, в замок Россия. Но чтобы туда двинуться, нужно для начала, понять, где на этой карте мы. А еще я хочу проверить одно место. Вот, глянь на схемку. Видишь, мы сейчас примерно здесь, — он показал пальцем, — и я хочу проверить вот этот домик. Может, там кого найдем. Если что — палатка есть, переночуем.

— Хорошо.

Ольга чуть слышно вздохнула, окончательно успокаиваясь, и улыбнулась. И лицо ее, далекое от эталонов красоты, вдругпоказалось Жене словно освещенным каким-то особым внутренним светом.

— Давай, я тоже что-нибудь понесу.

— Давай, вот рюкзак с трофеями. Только сперва перепакую, чтобы удобнее было.

Вскоре Женя с Ольгой уже шли по дороге. С помпой еще нужно было разбираться, так что Женя пристегнул ее к рюкзаку, оставив в руках обрез, а Ольга, понемногу успокаиваясь, рассказывала о себе. Ей тридцать два года, родилась в деревне, переехала в город, закончила пединститут, работала в библиотеке. Детей нет. Была замужем, но недолго. Мужа вскоре после свадьбы выгнали с работы и он, нимало не стесняясь, сел ей на шею. Ольга пахала на двух работах, а он целыми днями сидел то в телевизоре, то в игрушках, то в соцсетях. И еще считал, что она ему обязана. Однажды она вернулась домой раньше обычного — на работе выключили свет — и застала благоверного в постели с какой-то девкой. В тот же вечер она выставила его за дверь, а наутро подала заявление на развод.

— А почему в библиотеке? Нашла бы себе какую-нибудь работу пожирнее.

— Мне на жизнь хватает. Вернее, хватало. Да и за «жирную» зарплату нужно бегать целыми днями с языком на плече. На себя времени не остается. А тут и деньги платят — не такие большие, конечно, и время остается на хобби.

— А какое у тебя хобби? Чем занимаешься?

Ольга засмущалась.

— Да детские разные занятия. Расскажи лучше о себе.

Жене о себе рассказывать особо было нечего: инженер по образованию, программист по профессии, один как перст. Переболел фотографией, туризмом, моделированием, теперь из увлечений остались только книги и песни.

За разговорами дорога шла незаметно. И вдруг кончилась. Проломившись сквозь кусты, Женя в полусотне метрах впереди увидел поляну. А на ней — добротный рубленый дом из внушительных, в пол-обхвата, бревен.

— Кто-кто в теремочке живет? — пробормотал Женя, скидывая рюкзак.

— Посиди здесь. — обернулся он к спутнице. Та молча кивнула.

Воспоминания о дорожной стычке прибавили осторожности. Взяв обрез наизготовку, Женя стал тихонько, насколько позволяла комплекция, обходить дом по краю поляны. Дом большой. Даже, скорее, сарай. Рубленый в чашку пятистенок. Хорошо рубленый, между венцами ни щелочки нет. Зауголья ровные, бревна все одно к одному, как на токарном станке точеные. Но и не цилиндрованные, это Женя умел разобрать. Отец, светлая ему память, возил в свою родную деревню. Показывал, рассказывал. Что-то в памяти осталось. Дальше пойдем: окон в стенах нет, только на чердаке под двускатной крышей маленькие окошки. С одной стороны крепкая дверь, запертая снаружи на железный засов. С другой — массивные ворота почти во всю стену, как у гаража. И тоже снаружи запертые. С одного боку навес, под ним верстак и небольшая поленница.

Сделав круг, Женя вернулся к Ольге, накинул рюкзак, мотнул головой — мол, пойдем. У двери потоптался, поглядел вокруг — никого. Подолбил в дверь.

— Эй, кто-нибудь дома? Э-ге-гей, хозяева!

В ответ тишина.

— Ну, тогда зайдем.

Женя отодвинул засов и потянул дверную ручку.

В доме было пусто. Женя скинул рюкзак на пол, не выпуская, однако, оружия из рук. Ольга тихонько встала рядом. Они находились в довольно большой комнате. По центру — очаг. На очагом — конус дымосбора, переходящий в трубу. У одной стены массивный стол и три крепких табурета, у другой — длинная давка. У дальних стен стеллажи с какими-то коробками и ящиками, над столом — полка с утварью. В перегородке — дверь на другую половину, в потолке — закрытый крышкой лаз на чердак. Неплохая такая база.

Осмотр прервал тихий шорох за спиной и низкое глухое рычание. Женя резко развернулся и попятился. В пяти метрах от него стоял зверь. Большая кошка. Очень большая. Раза в полтора больше того тигра, которого Женя видел в зоопарке. Из пасти торчали изогнутые клыки, хвост хлестал по бокам, желтые глаза не мигая глядели на Женю. Зверь припал к земле, напружинился, готовясь к прыжку. Ноги у Жени словно приросли к полу, горло перехватило. Скорее со страха, нежели осознанно, он направил стволы в сторону врага и рванул спусковые крючки. Грохот сдвоенного выстрела саданул по ушам, он же сбросил оцепенение. Женя отпрыгнул в сторону от дверного проема, ругая себя за то, что не положил в карман запасные патроны. Что-то ткнулось в его левую руку. Он повернул голову. Ольга протягивала выхваченный из своего рюкзачка второй обрез. Женя взял его, разряженный отдал спутнице и, выставив перед собой стволы, осторожно выглянул из-за дверного косяка. Тело хищника лежало в метре от порога, завалившись на бок. Грудь его была буквально распорота двумя зарядами картечи, выпущенными в упор. Задние лапы судорожно скребли землю. Вокруг разливалась здоровенная лужа крови, отравляя воздух пусть слабым, но явно химическим запахом. Женя осторожно подошел к зверю, вложил стволы в ухо и нажал на спуск. Тигр дернулся и замер.

— Фу-у-у… Жуть. Я со страху чуть кирпичей не навалил.

Женя обернулся к Ольге и вдруг увидел, что по ее лицу текут слезы. Черты ее лица приняли совершенно детское выражение, плечи под футболкой вздрагивали. В первый раз рядом с Женей была плачущая женщина, да еще и взятая им под защиту. Он шагнул к Ольге и, не выпуская обреза из рук, неловко обнял ее. Она уткнулась лицом ему в плечо и заревела в голос. Женя совсем растерялся. И, не зная, что делать, свободной рукой гладил Ольгу по голове, плечам и приговаривал:

— Все уже хорошо, все кончилось, успокойся, бояться больше нечего…

Слезы унялись так же внезапно, как и начались. Ольга отстранилась, подолом футболки вытерла покрасневшие глаза и, смущаясь, проговорила:

— Извини, накатило что-то… Расхвасталась, что сильная, а сама… Еще от прошлых страхов не отошла, а тут такое. Я как эту жуть увидела, так перетрусила, что чуть со страху не померла.

— Ничего, все в порядке. Ты вообще молодец, сообразила, в сторону отскочила, обрез махом достала. А я вот ступил, мог бы хоть пару патронов про запас в карман кинуть.

— Да ладно, ничего особенного.

На Ольгиных щеках проступил румянец.

— Ну да — ничего особенного. А если бы я первым выстрелом промазал? Ты нас, можно сказать, спасла.

— А знаешь, кто это? — Ольга кивнула на лежащую у порога тушу, переводя разговор на другую тему, — Махайрод. Ископаемая саблезубая кошка. Только все они вымерли несколько миллионов лет назад.

— Ну, видимо, здесь еще не вымерли. Что ж, еще один факт за то, что мы попали и это не Земля. Оль, а ты стрелять умеешь?

— Нет, никогда даже не пробовала.

— А придется научиться. И мне тоже. Я же ведь попал в зверюгу чисто случайно. А раз тут такие киски бегают, без оружия вообще за порог выходить опасно. Фиг знает, какое еще чудо может встретиться на узкой тропинке. Да и негры эти, вдруг еще какого занесет? Давай-ка на всякий случай стволы перезарядим. Смотри, как это делается…

— Надо убрать тушку, — сказала Ольга, — Смотри, у самой двери лежит, пройти нормально не дает. Да и тепло сейчас, разлагаться начнет, вонять, падальщиков приманивать.

— Надо, так уберем. Только, знаешь, тут голыми руками не справиться. Инструмент бы какой найти. Пойдем, посмотрим, что есть в доме.

Окон в комнате не было, а оставлять дверь открытой Женя не решился. С собой у него были два светодиодных фонаря, кемпинговый и налобник, да еще два трофейных. Налобник он нацепил сам, кемпинговый дал Ольге. На внутренней стороне двери были скобы для засова, правда, самого засова не было. Женя вынул железяку из наружных петель, примерил — подошло.

Двух небольших фонарей было недостаточно, чтобы осветить комнату. Но для осмотра штабелей и стеллажей вполне хватало. Содержимое приятно поразило. Там было все. Продукты — крупы, мука, макароны, консервы, постное масло, печенье, чай, сахар, соль, специи. Одежда и обувь, что было особенно ценно, учитывая, что Ольга для леса экипирована совсем неподходяще. Одеяла и постельное белье. Различные бытовые мелочи — посуда, мыло, полотенца, зубные щетки, средства женской гигиены, даже туалетная бумага. Небольшая аптечка. В самом дальнем углу — два ящика приличного вина. Керосиновые лампы с запасными фитилями и стеклами и фляга керосина. Ручной инструмент — молотки, топоры, пилы, стамески, рубанки. Гвозди и скобы. Ведра, спички, два бензогенератора, один на пять киловатт, другой маленький, киловаттный, провода, лампы, электроарматура. Два десятка мобильных раций Kenwood. А вот и сельхозинвентарь. Лопаты, грабли, вилы, пара литовок разного номера. Веревка, полиэтиленовая пленка… Целое богатство. Как говорится, то ни гроша, то вдруг алтын.

Во второй половине дома был гараж. И он тоже не пустовал. Но содержимое его скорее озадачило, чем обрадовало. Там были велосипед «ЗиФ», легкий одноместный мотоцикл К-125 «Ковровец» и чудо советского военпрома, «брезентовый запорожец», ЛуАЗ 967М. Недавно Женя смотрел передачу про эту машинку. Она разрабатывалась как транспортер переднего края, для доставки боеприпасов и вывоза раненых. Ну и к ним все полагающиеся комплекты. Жидкости, ЗИПы, инструмент и даже документация. И к этому всему пять бочек бензина. Офигеть!

— Смотри, Оль, все надписи на коробках по-русски, техника почти вся советская — ну, не считая раций и генераторов. — Женя открыл дверь, сощурившись от яркого света. — Как специально для нас приготовлено. И дом такой — запросто жить можно.

— Ты еще одну деталь не заметил.

— Какую же?

— В нем запахов нет. В жилом доме всегда пахнет хозяевами, едой, живностью. В брошенном — плесенью, затхлостью, сыростью. А тут ни того ни другого. Ничейный дом, не жил в нем никто.

— Тогда здесь будем жить мы. По крайней мере, пока не разведаем, куда идти. Продуктов на двоих надолго хватит. А там, глядишь, и дорогу к людям найдем.

Устройство керосиновой лампы оказалось не слишком сложным. Сложнее всего было вытащить на улицу флягу с керосином. Ольга категорически не позволила заправлять лампы в доме.

— Ты сейчас керосином все завоняешь, а нам здесь спать! И вообще, посмотри тару поменьше — каждый раз флягу не натаскаешься, да и удобнее будет.

Сопротивляться не было никакой возможности. Но и делать лишние движения категорически не хотелось. Впрочем, Женя понимал, что Ольга права. Но с другой стороны — вот ведь женщины! Столько нервов — негробандиты, звери, а она чуть отошла и давай чистоту блюсти. Ну да куда денешься — нашел жестяной бидон с лейкой, отлил в него керосину из фляги, зажег лампы и прикрутил фитили, чтобы не коптили. Три семилинейных лампы хоть и тускловато, но приемлемо освещали комнату.

Оставив Ольгу на хозяйстве, Женя занялся махайродом. Он решил сначала разрубить тушу на куски и утащить по частям в лес, а потом все разом зарыть. Топор в непривычных к нему руках вихлялся и никак не хотел повторно попадать в то же место. Но настойчивость и упорство, в конце концов, победили.

Уже после третей ходки Женина спина была мокрой, а к концу трудов он еле стоял на ногах. Он присел на корточки, привалившись спиной к стволу высоченной сосны рядом с кучей окровавленного мяса и в который раз удивился исходящему от него странному химическому запаху. Два дня пешего пути и без того изрядно утомили его. А тут еще негры, тигры… Нет, прежде, чем копать, все же надо передохнуть и перекусить. Ольга, поди, уже чего-нибудь приготовила. Но странное дело: хотя Женя и устал, как никогда ранее, он был доволен сделанным. Чтобы рубить и тащить ему пришлось напрячь действительно все силы, чего он не делал уже очень давно. Так давно, что уже забыл, каково это — чувствовать свою силу и использовать ее в полной мере. И теперь, когда давно забытые ощущения вернулись, Женя понял, что именно этого ему не хватало для того, чтобы в полной мере ощутить себя мужчиной. С усилием поднявшись на ноги, он, гордый собой, постарался выпрямиться и расправить плечи и направился к дому. Но едва сделал несколько шагов, как сзади раздался голос.

— Подождите! Подождите пожалуйста!

Женя обернулся. К нему бежал молодой человек лет двадцати, в модных драных джинсах, белой рубашке навыпуск и белых же кроссовках. С разгону он чуть не налетел на дефрагментированного махайрода. Переменился в лице, судорожно сглотнул, бочком обошел кучу и уже шагом подошел к Жене.

— Здравствуйте. Подскажите, как добраться до ближайшего поселка? Тут что-то случилось, я задремал в автобусе, а проснулся — лес кругом. И телефон не работает.

— До ближайшего поселка ты уже, можно сказать, добрался. А связи тут нигде нет и не предвидится. Ты попал, парень.

— Куда попал? — не понял тот.

— Сюда попал. Пойдем, порубаем, заодно расскажу, что знаю.

Молодого человека звали Александр. Ему было двадцать два года, он учился в московском ВУЗе на экономиста. Ехал с лекций домой, но вот не доехал. Как и Ольга, обнаружил себя в лесу, впал в панику, а как чуть отошел от первого шока, пошел искать людей. Услышал выстрелы, двинулся на звук.

— Три часа ходил по лесу, думал, что уже кранты. Никто не отзывается, телефон молчит. Ноги промочил, весь в паутине, какие-то ягоды нашел, а есть страшно — вдруг ядовитые. А тут вон что выясняется. А что, кроме вас совсем никого нигде нету?

Шурик за обе щеки уписывал приготовленные Ольгой бутерброды и беспрерывно трещал. С одной стороны, понятно — перепугался парень. А с другой, пора бы уже и успокоиться. Женю несколько утомили многословные излияния нового компаньона.

— Есть негры. С обрезами. Хочешь, покажу трупы?

— Трупы?

Внезапную бледность Шурика было заметно даже при скромном освещении. Он покосился на ружье, лежащее рядом с Женей и, видимо, что-то сообразил.

— Ну да, у них и отобрал. Вон, пусть Ольга тебе расскажет, как дело было. Ну, хорош сидеть. Уже вечер, а нужно еще воду найти и тушку прикопать. Хватай, Шурик, лопату, пойдем тигру хоронить.

Казалось бы, после такого количества событий и физической работы Женя должен был уснуть мгновенно. Но он вот уже с четверть часа крутился под одеялом и не мог уснуть. В голове, словно в странном кинематографе, прокручивались эпизоды прошедшего дня. Черное лицо, превращающееся в красную кашу, оскаленная клыкастая пасть, плачущая Ольга, испуганный Шурик. Как-то так произошло, что он, который был по жизни, если уж начистоту, человеком достаточно робким, никогда не соблазнявшийся авантюрами, избегавший темных подворотен и даже просто жестких разговоров наворотил за день столько дел. И, что было уж совсем неожиданным, оказался вожаком пусть маленькой, но все же группы людей. Впервые в жизни его признали лидером, и это грело самолюбие. Но была и обратная сторона вопроса. Ответственность. Становясь командиром, получив право распоряжаться, он автоматически брал на себя ответственность за жизни и дальнейшую судьбу этих людей. Сейчас он получил право решать за других. А еще два дня назад он и за себя-то решать не любил, выбор фильма на вечер и блюда на ужин не в счет. Их маленький отряд окружает опасный мир и, в первую очередь, именно от него зависит благополучный исход этого безумного предприятия. Он, конечно, не так уж много знает и умеет. Но у остальных и этого нет.

Что же делать дальше? Сидеть просто так на месте не получится. Запасы продуктов не бесконечны, да и спокойной жизни, скорее всего, не будет. Кто знает, откуда пришли негры и сколько их всего. Будут шляться, и хорошо, если мимо. Кладовочка-то знатная, желающие отобрать запросто найдутся. Пару бы крепких мужиков, умеющих стрелять… Да где их взять! Но и бросать так просто домик не хочется. И куда идти еще неизвестно. В лесу в палатке ночевать, когда тут такие киски бродят — невеликое удовольствие. Значит, пока можно, останемся здесь и будем разведывать окрестности. Нужно сходить посмотреть, куда ведет дорога. И еще посмотреть бы, что там под крестом у дерева с раздвоенной верхушкой.

Теперь об оружии. Сколько у них патронов? Женя извел пять штук. Было три пачки по десять, шестнадцать штук россыпью, четыре в стволах обрезов. Сколько-то есть в магазине трофейной помпы, но как обращаться с ней неизвестно. Нужно бы разобраться, она наверняка бьет дальше и мощнее. Да и скорострельность повыше. Итого сорок пять патронов плюс помпа. Немало, но и негусто. И все-таки несколько штук придется потратить на учебу. Нужно, чтобы Ольга и Шурик хоть по разу попробовали выстрелить. Наверняка пригодится. Да и ему надо мало-мальски вспомнить навыки. Что-то еще он упустил… Вот! Чердак не проверили. Может, там еще что-нибудь есть. Итак, программа на завтра: первое — осмотр чердака. Второе — учебные стрельбы и разборки с помповым ружьем, третье — поход налегке километров на пять по дороге. Теперь можно и спать.

День 3

Утро началось с того, что Ольга погнала мужчин умываться. Женя обошелся бы и без этого, но спорить с решительно настроенной женщиной было ему не по силам. Неподалеку от дома накануне обнаружился ручей, но топать к нему спросонья ужасно не хотелось. «Надо бы умывальник повесить, один такой был в куче барахла», - подумал он. — «И еще подобрать пару канистр, чтобы в доме запас воды был. А, собственно, у меня же теперь подчиненные есть. Вот пусть и тренируются, пока я на разведку пойду».

После завтрака Женя озвучил программу на день и принялся за ее выполнение. Лестницы в хозяйстве не обнаружилось, поэтому совместными усилиями под чердачный лаз подтащили стол, на стол водрузили табурет, а взгромоздившись на табурет, Женя легко пролез наверх. Не прошло и минуты, как в проеме лаза показалось его довольное лицо.

— Принимайте груз! — крикнул он, — Давайте, аккуратненько.

После чего сверху были спущены два рюкзака «Ермак», набитых патронами и черный пластмассовый футляр с надписью Benelli. Патроны пересчитали — 50 пачек по 10 штук. В одном рюкзаке пулевые патроны, в другом — картечные. В футляре было помповое ружье, точно такое же, как и трофейное. В нем же нашлись все необходимые приспособления для чистки и ухода и, что особенно порадовало Женю, инструкция. Он, конечно, рано или поздно разобрался бы во всем и сам, но так быстрее и проще. Мануал рулит!

Женя стрелять не умел. То есть, почти не умел. Когда-то в детстве бегал с пацанами в тир пулять из воздушки-переломки, потом в школе в старших классах стрелял из мелкашки ТОЗ-8, даже сравнительно неплохо — выбивал из десяти выстрелов больше восьмидесяти очков. Потом, в старших классах, разбирал и собирал автомат Калашникова и даже пострелял на сборах. Девять патронов, три одиночных выстрела и три очереди по 2 патрона. На этом оружейное образование заканчивалось. В армии Женя не служил.

Теперь пришло время восполнить этот пробел и Женя объявил всеобщие стрельбы. Запас патронов теперь был довольно значительным, и он решил, что на тренировку можно особо не скупиться.

В стороне от дома было устроено стрельбище, из картонной коробки от консервов сделали мишень. Шурик отчаянно мазал из обреза, если только не стрелял в упор. А после пары выстрелов из помпы он заявил, что разбил плечо и больше стрелять не может. Ольга же, напротив, показала неплохие результаты. Даже лучше самого Жени. Женя же выяснил для себя, что пуля летит дальше, а дробью легче попасть, но для него самого предел гарантированного поражения цели — пятьдесят метров.

Теперь можно было и на разведку. Женя сложил в маленький рюкзак перекус, флягу с водой и пару пачек патронов, повесил на пояс нож, а на плечо заряженную помпу, обрез заткнул за пояс и двинулся в путь. Чтобы не светиться и не сигать через кусты в случае чего, он решил идти не по дороге, а лесом вдоль нее.

Погода радовала. Теплый летний день являлся во всей красе. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев, заполняли пространство мягким зеленоватым светом. Воздух был напоен ароматами хвои, смолы, трав. Высоко над головой ветер шумел в ветвях вековых двухобхватных сосен, где-то кричали птицы. Толстый слой порыжелых сосновых иголок мягко пружинил под ногами. Идти было легко, и Женя сам не заметил, как отмахал пару километров.

Вдруг дорога исчезла. Она просто упиралась в кусты и обрывалась. Женя сделал небольшой круг по лесу, не зная, куда идти дальше. Отойдя метров на пятьдесят от конца отрезка дороги, он вдруг почувствовал резкий запах бензина, абсолютно чуждый в этом царстве зелени. Женя пошел на запах. Еще немного, и он вышел на другую дорогу. Она шла перпендикулярно первой. Широкая, прямая, она уходила в обе стороны, скрываясь за невысокими холмами. Женя сверился с компасом. Дорога, по которой он пришел, была ориентирована с запада на восток. А новая — с севера на юг. Получается, большая дорога километрах в двух на восток от дома. В зарослях кустарника, тянущихся вдоль дороги, Женя обнаружил источник запаха: большой двухместный квадроцикл с прицепом. Наверное, на нем как раз и приехали вчерашние негры. Некоторое время Женя стоял, не зная, какое направление выбрать. Но вдруг с левой от него стороны на вершине горы показалась черная точка. Женя дернулся было навстречу, но вовремя вспомнил вчерашний день. Несколько шагов назад, и ветви придорожных кустов скрыли его от посторонних глаз.

Через несколько минут точка превратилась в квадроцикл с прицепом. На нем сидели два негра, вооруженные помповыми ружьями. Квадр тянул за собой прицеп. В кузове прицепа была установлена деревянная клетка, в которой сидели люди.

Квадроцикл остановился. Негры слезли с сидений и, взяв ружья наизготовку, подошли к прицепу и открыли дверь клетки. На дорогу вылезли оборванные изможденные люди, явно пленники. Ноги у них были связаны веревками так, чтобы они не могли делать широкие шаги. Повинуясь взмаху ружья и короткому приказу, они взяли топоры и пилы и двинулись в ту сторону, где сидел Женя. Тот, стараясь не шуметь, отступил подальше. Становилось ясным, что негры знают о доме и собираются вывезти содержимое. И, скорее всего, те двое сюда были отправлены застолбить кладовочку.

Отдавать добро нисколько не хотелось. Да и оставлять людей в плену тоже. Он ведь совсем недавно мечтал о паре крепких мужиков. Если бы удалось освободить этих, у него было бы целых четыре человека. Опять же, они могут что-то рассказать о местных раскладах, дать ту самую информацию, которая так нужна была Жене. Еды на складе хватит на всех. А вероятность удачного выхода резко повышается. Хоть бы с одним перекинуться словом… Но расстояние большое, а охранники бдят. Сходить за помощью? Час туда, час обратно. Но придется Ольгу брать, на Шурика надежды мало. Ставить женщину под возможную пулю? А сколько успеют прорубить к тому времени? А с другой стороны, если встретить их у дома, можно как следует подготовиться, да и с дороги выстрелы меньше слышно будет.

Решившись, Женя как мог быстро порысил назад. Ветер был удачным, относил дым и все прочие жилые запахи в сторону от негров. Быстро загасили очаг, убрали снаружи все, что могло выдать их присутствие.

— Оля, ты сможешь выстрелить в человека? Это важно. Иначе возможно, что кого-нибудь из нас или из пленных ранят или даже убьют.

Ольга задумалась.

— Знаешь, — сказала она после недолгого молчания, — думаю, что смогу. Что-то во мне повернулось. Сегодня, пока ты ходил, вспоминала вчерашний день, тех бандитов… Не должны люди делать такое, хоть они трижды африканцы. А рабство — это вообще запредельная дикость. Идти на войну я не готова, но сейчас… помнишь фильм про Рэмбо? Они первыми пролили кровь.

— Ну что ж, тогда давай собираться.

Отойдя метров на тридцать по дороге, они забрались в кусты.

— Смотри, они про нас не знают, идут без опаски. — стал объяснять Женя. — Сейчас подгонят свой драндулет, встанут примерно здесь, чтобы падающие деревья не задели. Первый твой, второй мой. Нужно стрелять, когда остановятся и заглушат мотор, но еще не встанут с седла. И не забудь снять ружье с предохранителя.

— Слушаюсь, командир! — шутливо ответила Ольга.

В ожидании прошло довольно много времени. Наконец, послышалось тарахтение квадра. Женю охватило нервное возбуждение. Сердце заколотилось, кровь оглушительно стучала в ушах. Руки подрагивали. Он изо всех сил старался успокоиться, но выходило не очень, а бандиты были уже близко.

Место было выбрано достаточно точно. Машина остановилась почти напротив них с Ольгой. Возбуждение вмиг улетучилось, его место заняла уже знакомая холодная рассудочность. Женя тщательно прицелился. Колебаний не было. Перед ним был враг и его следовало убить. Женя услышал рядом выстрел и крик и в то же мгновение выстрелил сам. Свинцовая пуля весом 37 грамм, выпущенная с близкого расстояния, буквально вышвырнула негра из седла квадроцикла.

Женя бросился вперед. Пассажир квадра был мертв, водитель, раненый Ольгой корчился в пыли рядом со своей машиной. Женя подошел, секунду глядел на него, затем передернул затвор и выстрелил в упор.

Все кончилось в считанные секунды. Мертвые охранники валялись в пыли, а люди, сидящие в клетках, пытались понять, что произошло. Женя обыскал убитых бандитов, нашел ключи и отпер клетку.

— Все, ребята, вы свободны.

Потом была суматоха, были объятия, слезы, благодарности. Квадры и прицепы спрятали, с трупов сняли все ценное и закопали тела в лесу. Лохмотья бывших пленников сожгли. Как сказала Ольга, она не потерпит антисанитарии в доме. Среди запасов нашлись одежда и обувь на всех, одноразовые бритвы, ножницы и даже ручная парикмахерская машинка. И вечером к ужину за большим столом собрались уже отмытые, постриженные, побритые, подлеченные люди вполне цивилизованного вида. Только чрезмерная худоба, да особое выражение глаз выдавало в них недавних пленников.

Небольшой отряд пополнился на четырех человек. Женя был удивлен и несколько растерян, когда после первых бурных эмоций освобожденные им люди, немного переговорив между собой, подошли к нему и выразили желание встать под его начало. Он даже решил формализовать кадровую деятельность. Разыскал в запасах карандаш и блокнот и записал:

— Каплин Евгений Михайлович, программист, 41 год.

— Шушунова Ольга Валентиновна, библиотекарь, 32 года.

— Сорокин Александр Семенович, студент-экономист, 22 года.

— Ганс Грубер, плотник. 29 лет.

— Вальдо Циммер, механик, 37 лет.

— Клаус Лори, солдат, 28 лет.

— Смыков Григорий Сергеевич, геолог, 32 года.

Теперь, когда люди вымылись, немного отдохнули и поели, начался разговор. Общаться приходилось на смеси из русских, немецких и английских слов, помогая себе руками и мимикой. Благо, английский Женя вынужден был освоить еще в самом начале карьеры, чтобы читать инструкции к импортному оборудованию и программам. Ольга же вообще закончила факультет иностранных языков и, хотя долго не практиковалась, вполне была способна участвовать в общем разговоре. Шурик же сидел и пытался, улавливая знакомые слова, понять, о чем идет речь.

— Я родом из Маркдорфа, что неподалеку от Равенсбурга. — начал Ганс Грубер. Меня забросили в самом начале, вместе с другими немцами. Всего сто двадцать человек. Но человек, который должен был встать во главе анклава, умер, сердце не выдержало. И мы остались без канала снабжения.

— Канал снабжения? — переспросил Женя.

— Да, у всех групп, которые появились на этой земле первыми, есть канал снабжения, по триста килограмм чего хочешь в день. Но вот нам не повезло. К счастью, нашелся человек, который имел достаточно ума и смелости, Ульф Курцбах. Он стал нашим бургомистром. Мы выжили только благодаря ему. Оружия почти не было, а в лесах полно хищников. Огромные медведи, волки. Был даже один жуткий ископаемый монстр. А у нас только самодельные луки. Нам дали несколько автомобилей, но бензина почти не было. Выдолбили лодки, научились ловить рыбу, охотились с луками и копьями на кабанов и косуль. А потом стали появляться африканцы, и все с оружием. Сперва вот с такими хаудахами, — он кивнул на Женин обрез, — а потом и с более совершенным оружием. Я ловил рыбу, меня поймали когда я выходил на берег, увели, заставили работать на них. Фактически, я был рабом. Конечно в замке они нас достать не могли, только так — во время наших вылазок.

— А у вас был замок?

— Да, а я разве забыл сказать? Нас всех перенесло в самый настоящий замок, со стенами и башнями. Мы назвали его Берлин.

Опаньки! У Жени сложился кусочек пасьянса. Он достал бумагу с картой.

— Вот, посмотри.

— Да, все именно так. Только вот примерно тут — можно карандаш? — он обозначил точку, африканский анклав. Аддис-Абеба.

— Эфиопия?

— Она самая.

— А вот здесь, — вмешался Клаус Лори, крепкого сложения блондин, — Швейцария. Бёрн.

Он поставил отметку на карте.

— Я родом из Базеля, был солдатом в армии анклава Бёрн. Во время патрулирования попал в засаду. Наш джип обстреляли, напарник был убит, а мне пуля попала вскользь по голове, оглушила. Изначально нам повезло больше, чем Берлину, мы смогли организоваться и защитить себя. Соседство с эфиопами вышло весьма беспокойное, приходится постоянно быть начеку. На поселение они не осмеливаются нападать, но одиночки и небольшие группы сильно рискуют, удаляясь от наших блок-постов.

— Я был механиком в Аугсбурге, — начал свой рассказ Вальдо Циммер. — Меня, жену и еще двадцать два человека закинуло сюда на берег какой-то реки. Судя по вашей карте, это была Шпрее. Мы нашли дом, подобный этому, стали обживаться. Но вдруг ночью на нас напали африканцы. Несколько человек пытались сопротивляться, их застрелили. А остальных угнали в рабство, разделили по разным поселкам. Мы с женой попали в одно поселение. Это было с одной стороны хорошо, потому что мы могли быть хоть и не близко, но рядом. А с другой — это было очень тяжело, видеть что с ней вытворяют эти мерзавцы. Сегодня утром нас повезли на работы, и вы так удачно нас освободили, а она осталась там. Вы не представляете, что нам всем пришлось пережить. А женщины… Это просто невозможно передать словами.

— А я здесь совсем недавно, всего пару дней, — вступил в разговор Григорий. Сидел в парке на лавочке, грелся на солнце, задремал. Вдруг обнаружил себя посреди леса. Пока пытался очухаться, понять, что к чему, набежали эти… коварные зусулы, завернули ласты и увели.

— А вообще кто-нибудь может хотя бы примерно показать, где мы сейчас находимся? — спросил Женя.

— Примерно, вот здесь. Швейцарец поставил карандашом отметку. Берн, Аддис-абебу и Берлин соединяет дорога. От нее примерно посередине отходит ответвление на юг. Судя по времени поездки, вот тут находится поселок, где нас держали. Ну как поселок, несколько хижин и здание rohstoffvorrДte, подобное этому. В нем живут вождь и его жены. От поселка нас везли примерно час, это около тридцати — сорока километров. Накануне пришел один из разведчиков, рассказал про ваш дом. И сюда сразу отправили двух человек, чтобы застолбить место и ресурсы. А мы поехали вывозить добро.

Женя прикинул, получается, примерно равное расстояние и до Берлина, и до Замка Россия и до Аддис-Абебы. То есть если пешком, топать в любую сторону минимум двести пятьдесят — триста километров.

Тут было, о чем подумать. Во-первых, версия о другой планете подтвердилась полностью. Во-вторых, в непосредственной близости находился источник угрозы, который знал о существовании дома с интересным содержимым. Но не знал о Жене. И о том, что ни «квартирьеров», ни возчиков уже нет в живых.

— Ойген, — снова вступил Циммер, — в поселке осталось еще несколько пленников. Двое из них совсем плохи, их даже прекратили кормить. И еще среди них моя жена…

Женя повернулся к механику.

— Вы хотите попробовать их освободить?

— Да. Иначе они недолго протянут.

— А сколько всего людей в племени?

— Было двадцать два человека. — ответил Клаус. Десять мужчин, девять женщин, трое детей. Из мужчин двое разведчиков, один вчера вернулся, еще один в поиске. Двоих вчера послали сюда. Как понимаю, Ойген, это их оружие у вас.

Он уважительно посмотрел на Женю.

— Еще двое конвоировали нас сегодня, — продолжил швейцарец, — они тоже мертвы. В деревне пятеро. Вождь, вернувшийся разведчик, двое простых воинов. Еще один лежит, в лесу наткнулся на гигантского гризли, убил зверя, но и сам пострадал сильно. Вряд ли выживет.

— Одного разведчика, видимо, тоже можно списать, — сказал Женя, — я нашел труп негра примерно километрах в двадцати к юго-западу отсюда. Значит, у них четыре воина. Причем, насколько я знаю, у эфиопов мужчины чуть ли не спят в обнимку с оружием. А что у нас? Кто умеет хорошо стрелять и у кого есть военный опыт? Ну во-первых, ты, Клаус. Я сам плохой вояка, только если в упор палить. Шурик и того хуже.

— Я неплохо стреляю, но у меня повреждена рука, — Вальдо приподнял забинтованную конечность, — сейчас от меня мало толку.

— Я неважный стрелок, но, если надо, готов пойти. Ганс Грубер припечатал к столу широкую ладонь.

— Я по професии геолог, по лесам много исходил, зверовой охотой промышлял. С какого конца за ружье браться знаю, — подал голос Григорий.

— Итого два стрелка и двое на подхвате против четверых бойцов, — подвел итог Женя. Причем почти всем, по-хорошему, хотя бы недельку отдохнуть и отъесться. Теперь давайте об оружии. У нас два — как ты сказал, Лори, хаудаха? Ну так вот. И четыре помповых ружья. Патронов, правда, хватает. А у них?

У простых воинов гладкоствол, — ответил Клаус. — у разведчика — нарезной карабин и хаудах. А у вождя — АК47.

— Иначе говоря, в открытом столкновении нас всех выкосят очень быстро, — Женя потер подбородок.

— Остается только ночная диверсия. Когда вас ждут обратно?

— Завтра к полудню.

— А если вы не вернетесь вовремя?

— Скорее всего, на другой день пошлют сюда разведчика.

«Да», - задумался Женя, — «Хреновый расклад — играть ночью с негром в прятки».

— В деревне есть еще транспорт?

— Да, еще один квадроцикл и джип вождя. Он на нем ездит в Аддис-Абебу, за бензином и патронами.

— А на ночь охрану они выставляют?

— Нет, здесь их земли, считают себя в безопасности.

— У меня есть предложение, — поднялся Григорий. — Вот смотрите: племя в короткий срок потеряло больше половины мужчин. По факту, пятеро трупов и один не жилец. А ведь им еще надо охотиться, охранять свое имущество и своих женщин. Так что, скорее всего, никуда они воевать сейчас не пойдут и какое-то время на нас они нападать не будут. Разве что позже, если за долю в добыче договорятся с каким-нибудь еще племенем. Я думаю, что раз они не охраняют территорию, вполне можно ночью незаметно вывести пленников. Кроме того, у них транспорт стоит на улице. Можно попробовать угнать или испортить. Тогда они лишатся источника рабсилы и мобильности. И тем более никуда не дернутся. А у нас будет время восстановиться, да и стрелковку малость подтянуть. Да и еще, слышал, что в Эфиопии вечно усобная свара была. Так что они вполне могут решить, что напало одно из враждебных племен.

Закончив говорить, он опустился на скамью.

— Есть еще мнения? Тогда так и сделаем, — подвел итоги Женя, — Но идти нужно сегодня ночью, пока они не беспокоятся. Нужно четыре человека — нести двоих больных. Вы сможете?

Лори рывком поднялся на ноги, — Ойген, я готов хоть сейчас.

Грубер встал рядом. Глаза его сверкнули.

— Я тоже пойду. У меня есть к этим schweine неоплаченный должок.

Циммер тоже поднялся.

— Я очень хочу пойти с вами. Но рука… Боюсь, буду только помехой.

Григорий оглядел поднявшихся и тоже встал.

— Ну что ж, камрады, я тоже в деле.

Мельком глянув на Шурика, Женя заметил, как того раздирают эмоции. То привстанет на скамье, то опустится обратно. Видимо, не может решить: по привычке отсидеться в стороне или тоже встать и заявить себя мужчиной.

— Тогда решено, — подытожил Женя. У нас четыре помпы, как раз на четверых. Из хаудаха только в упор стрелять, в бою он неэфективен. Оставим их здесь для Вальдо и Шурика. Кто-то ведь должен защищать базу. Патронов хватит. Есть еще ножи, но только три штуки. Я не претендую, все равно ножом умею только колбасу резать. Вальдо, тут в гаражике имеется армейский транспортер. Ты ведь сможешь разобраться и завести? Возьмем его и два трофейных квадра. Прицепы не нужны, нечего в них везти, да и громыхать будут. Сидячих мест и так хватит. Выезжаем в час ночи. А сейчас попробуйте поспать.

День 4

Моторы прогреты, оружие заряжено, припасы уложены.

— Шурик, на тебе дрова и вода. Вальдо поможет по мере сил. Ольга, тебе придется опять кашеварить. Если все удачно пройдет, привезем еще пятерых. Вернуться должны на рассвете.

Собственно, можно этого было и не говорить, все и так знали, кому что делать. Но Женя нервничал. Он вдруг оказался предводителем военной экспедиции, этаким походным князем, и эта роль его ужасно смущала. О том, что нужно делать, он имел самое смутное представление, почерпнутое из книг и фильмов о войне и из компьютерных игр.

— Не переживай, Ойген, все будет как надо, — отозвался Циммер, — главное, привезите их всех.

Женя сел за руль ЛуАЗа, тронул машину и небольшая колонна вскоре исчезла во тьме.

Машины остановились примерно в километре от эфиопского поселка и заглушили моторы. Женя вылез из своего ЛуАЗа и принялся разминать затекшие ноги. Вести эту колымагу было не слишком удобно: сиденье и руль у нее находились посередине, а педали по сторонам рулевой колонки, и сидеть приходилось нараскоряку.

— Григорий, Клаус, вы лучше всех разбираетесь в тактике и в скрытном передвижении. Так что вам сейчас и рулить.

— Я в ночных вылазках не слишком силен, — отговорился Лори. Пусть Грегор командует.

— Давайте проговорим все действия еще раз, — Григорий осветил фонариком лист бумаги, — Вот здесь, в центре, стоит рубленный дом. Это жилище вождя. Он, уходя спать, запирается изнутри. Поэтому трогать его не будем. Дальше. Вот эти хижины вокруг — в них живут обычные воины, женщины и дети. Дом, в котором держат рабов вот здесь, в стороне, метрах в двадцати, подальше от леса, чтобы затруднить возможный побег. Сперва тихо проходим так, чтобы эта хибара оказалась между нами и остальным поселком. Потом я, поскольку хожу тише всех, захожу внутрь и вывожу женщин. Дальше готовим носилки, выносим больных и уходим к машинам. Оставляем там женщин и возвращаемся за техникой. Во время движения стараемся держаться на фоне леса, чтобы быть менее заметными. Всем все понятно? Ну, тогда пошли.

И четверка диверсантов двинулась вперед.

Вокруг стояла тишина, изредка нарушаемая криком ночной птицы или шумом ветра в верхушках деревьев. Луна то пропадала в облаках, погружая лес в непроницаемый мрак, то показывалась во всей своей красе, заливая пространство бледным светом, и тогда на фоне посветлевшего неба проступала изрезанная черными зубцами стена леса.

Через четверть часа группа подошла к поселку.

— У нас достаточно времени, — инструктировал Григорий, — поэтому не спешим. Пока темно — спокойно двигаемся, как луна выйдет — останавливаемся и приседаем. Если я подниму руку, тоже немедленно останавливаемся и приседаем. Я иду первым, потом Ойген, потом Ганс. Клаус замыкающий. Вот, как раз тучка набежала. Идем!

Приготовив ружье, Григорий двинулся вперед, остальные — за ним.

Жене казалось, что он совершает невообразимый шум. Скрипение гравия под ногой, шелест травы, хруст случайно подвернувшейся веточки — любой звук казался ему громом, спина заледенела от страха, в груди словно бы ворочался холодный комок. Но он, пересиливая себя, шел следом за Григорием, держа под мышкой самодельные носилки — найденный в запасах кусок брезента, прикрепленный к двум тонким жердям.

Они прошли уже полпути, как ночную тишину прорезал скрип двери. Все присели и замерли, повинуясь знаку. Дверь одной из хижин отворилась, на пороге показалась темная фигура. Фигура некоторое время постояла, потом послышалось тихое журчание. Еще минута, и человек вновь скрылся за дверью. Григорий выждал еще пару минут, затем дал знак и группа продолжила путь.

За стеной хибары все остановились и перевели дух. Григорий оглядел всех, показал большой палец и исчез за углом. Вскоре за стенкой послышались приглушенные голоса. Через несколько минут из-за угла одна за другой вышли три женщины. Следом появился Григорий с человеком на руках и бережно опустил свою ношу на приготовленные носилки. Еще немного — и он вынес второго человека, уложил его на вторые носилки и группа двинулась в обратный путь. Дважды им приходилось останавливаться и пережидать, пока луна снова скроется за тучами.

Наконец, все дошли до оставленных на дороге машин. Носилки осторожно опустили в кузов ЛуАЗа и закрепили ремнями. Теперь можно было немного дать волю чувствам.

— Откуда вы взялись? Как смогли освободиться? И где мой Вальдо? — Молодая женщина теребила рукав Ганса Грубера.

— Это все Ойген, — Клаус похлопал Женю по плечу. — Он со своей подружкой пристрелил тех двоих, которые нас охраняли. И помог вызволить вас. А Вальдо поранил руку на вчерашних работах, поэтому ждет тебя дома.

— Danke, Eugene, — растроганно проговорила женщина, — Мы никогда не забудем, что вы для нас сделали.

— Ничего особенного, — Женя смутился. — Просто мне повезло оказаться в нужный момент в нужном месте. Любой бы сделал тоже самое.

— Но это сделали именно вы, и именно за вас я буду молить всевышнего весь остаток дней.

— Давайте отложим эмоции на потом, — вмешался Григорий, — У нас еще есть пара дел. А вы наговоритесь по возвращении. Айда, мужики.

Машины стояли рядом с домом вождя, почти в центре деревни. Джип — британская легенда «LandRover Series I» и небольшой квадрик.

— Ну-ка, давайте попробуем его поднять. Сколько он весит? — Григорий ухватился за раму квадра. — Нет, все же тяжеловат. А жаль, сейчас бы в кузов забросили. Тогда давайте курочить.

Три ножа быстро распластали покрышки колес и проводку мотора.

— А теперь давайте стырим этого красавца. Кто на таких ездил?

— У меня был «ровер», - откликнулся Ганс. — Только второй серии.

— Тогда давай за руль. Мужики, теперь для всех: если вдруг тревога — Ганс, ты заводись, мы прыгаем внутрь и гоним к остальным.

— Ja wohl!

Ганс Грубер сел за руль, а остальные принялись толкать. К счастью, машина стояла на небольшом возвышении и покатилась легко. Через четверть часа, изрядно упахавшись и запыхавшись, джип дотолкали до основной группы. Завелся «Rover» легко: древняя конструкция, никаких тебе ключей зажигания. Повернул флажок на панели — и вперед. Все расселись по машинам и двинулись в обратный путь.

Уже светало, когда колонна вернулась обратно. Встречали её все, кто оставался в доме, не забыв на всякий случай прихватить с собой хаудахи.

Едва машины остановились, как Лотта Циммер соскочила с сиденья и со слезами бросилась к мужу. Остальные тоже не могли сдержать эмоций.

— Погодите, — остановил людей Женя. У нас есть врач или кто-нибудь хоть немного понимающий вмедицине?

— Я когда-то оканчивал фельдшерские курсы, — откликнулся Григорий.

— Я подрабатывала санитаркой в больнице, — подошла одна из спасенных женщин.

— Как вас зовут?

— Екатерина Подольская.

— Очень хорошо, Катя. Нужно осмотреть двух наших больных, и если их еще можно вылечить, то обязательно это сделать. Помогите Григорию, хорошо?

— Шурик, — окликнул Женя, — Иди сюда. Нужно найти аптечку и дать ее Григорию и Кате. И все остальное, что им понадобится — горячую воду, чистую одежду и все остальное.

— Гриша пока справится и один, — вмешалась Ольга. — Кате сперва нужно вымыться и переодеться. Да и к больному в таком виде подходить не стоит. Пойдем, Кать, у нас уже все готово.

Через пару часов, когда все немного утряслось, успокоилось и устаканилось, у Жени в блокноте добавилось несколько записей:

— Мария Штауффенберг, журналистка, 31 год.

— Лотта Циммер, домохозяйка, 27 лет.

— Подольская Екатерина Павловна, офис-менеджер, 25 лет.

— Йоган Шефер, водитель, 34 года.

— Карл Рихтер, фермер, 56 лет.

Женя сидел на поленнице под навесом. В доме женщины устроили мыльню и одевальню, мужчины разбрелись кто куда в поисках занятий. Вальдо копался в потрохах «Лендровера», бормоча под нос ругательства в адрес грязных schweine, которые чуть не угробили такой прекрасный агрегат. Клаус собрал к себе все ружья, осматривал, что-то подтягивал, некоторые разбирал, чистил и смазывал. Ганс и Шурик ушли к ручью по воду — вряд ли после женского помоя что-то останется.

Подошел Григорий и опустился рядом.

— Гриш, что ты насмотрел с больными? — спросил Женя.

— У Рихтера просто общее истощение. Ему покой, диетическое питание и витамины. А вот у Шефера серьезная рана на бедре, где-то распорол и занес инфекцию. Я вскрыл, прочистил, обработал и наложил повязку. Так что месяц, а то и два он нормально ходить не сможет. В лучшем случае — сидеть. Но жить будут оба. По крайней мере, шансы достаточно велики.

— Что ж, и это уже хорошо.

— Жень, а ты не задумывался, что мы здесь делаем, зачем сюда попали и кому это нужно?

— Вообще говоря, задумывался. Только ничего путного в голову не приходит. Я, видишь ли, начитался в свое время всевозможной фантастики. Обычно авторы используют три варианта: случайное попадение в некий «проход между мирами», эксперимент, поставленный некоей посторонней силой или сверхцивилизацией, и призыв местного умника себе на помощь инопланетного суперспеца.

— Ну, случайностью здесь не пахнет. — Григорий повозился, усаживаясь поудобнее. — слишком большой разброс точек переноса. Опять же рассказы Ганса и Вальдо. Перенесли группу людей в заранее подготовленную среду. Так что выходит, что это некий эксперимент.

— Согласен. Я и сам склоняюсь к этому варианту. А вот что интересно: Я поспрашивал у Ганса, у Клауса. У них все содержимое складов было немецкое, немецкими фирмами изготовленное и с немецкими надписями. И техника тоже древняя немецкая. Всякие кюбельвагены, лоренц-дитрихи и прочее. Здесь же все русское и по-русски. То есть выходит, что эту кладовочку специально для нас готовили. У негров своей промышленности не было никогда, а наследили в Эфиопии большей частью англичане и итальянцы, поэтому в том племени, где вас держали, был британский джип.

— Интересное наблюдение. И что из этого следует?

— А вот что: если это эксперимент неких сил, то он поставлен на выживание. Ты никогда не играл в стратегии? В тех же «Героев меча и магии»? Вот смотри: собралась группа людей, у них есть некий начальный актив. Теперь они должны осуществлять быструю экспансию, разведывать местность вокруг, собирать разбросанные вокруг стартовой точки случайные ресурсы, столбить стратегически важные точки, вербовать войска. Если промедлить с экспансией, то противник усилится и разгромит тебя. Если же чрезмерно увлечься и растянуть силы, можно потерять захваченное. Мы сейчас в самом начале. Но вот только крепостью наше жилище назвать не выйдет. Да и если народу прибавится, в этот дом мы уже не влезем. А что народу будет больше, я почти уверен. Вот смотри. В племени, где вас держали, было двадцать два человека, когда ты туда попал. Скорее всего, просто двое умерло до того. В группе Вальдо на старте было двадцать четыре человека. У Ганса в стартовом замке было сто двадцать человек. Я сюда попал один, на второй день нашел двоих. Потом ты — и тоже недавно попавший, примерно одновременно со мной. Я уверен — были еще. И будут. А кого-то, как тебя, зусулы перехватили, или тигра сожрала. Кстати сказать, в некоторых сценариях тех же «Героев» нужно сперва за ограниченное время найти и захватить базовый замок. Очень возможно, что этот приготовленный нам замок стоит где-то неподалеку.

— Мальчики, пора за стол!

Звонкий голос Ольги прервал размышления. А подумать еще было над чем.

Двенадцать человек с трудом вместились за большой стол, накрытый настолько разнообразно, насколько позволяли имеющиеся запасы. Женя достал из заначки несколько бутылок вина — отпраздновать было что.

— Давайте выпьем за то, что нынче удача оказалась на нашей стороне, за то, что наша затея удалась, и мы все сидим за этим столом и пьем это вино, и на недолгое время можем забыть о проблемах, трудностях и всех бедах, выпавших на нашу долю. За то, что враги повержены, а мы можем торжествовать. И, в конце концов, за всех нас, сидящих здесь. Prosit!

— Prosit! — откликнулись с разных концов стола. Звякнули, сдвигаясь, стаканы.

Женя, выдав заранее сочиненный тост, с облегчением опустился на скамью. С официальными обязанностями было покончено. С другой стороны стола поднялся Ганс Грубер.

— Я предлагаю тост за человека, благодаря которому мы все сидим не на полу в грязной хижине, а за общим столом и едим не пустую похлебку из гнилых овощей, а нормальную человеческую еду, пьем не грязную воду, а доброе вино. За Ойгена!

Ответом ему были множество одобрительных возгласов.

— Но это все произошло случайно! — смутился Женя. — Мне просто немного повезло. А наша ночная вылазка удалась в первую очередь благодаря Григорию. А я, мне кажется, трусил больше всех.

— Ничего, Ойген, — откликнулся Клаус. В первом бою все трусят. Но ты ведь дошел до конца и сделал все, что положено.

— И вообще я простой программист, никогда даже маленьким начальником не был. Наверняка есть среди вас более умные и знающие люди.

— Ойген, — подал голос Карл Рихтер, Тут никто никогда не был начальником. Открой свой блокнот и посмотри. Мы все простые люди. Каждый умеет что-то свое. Вот погляди на Циммера. Ему кроме его любимых машин больше ничего не нужно. Вон Грубер. Ему дай в руки деревяшку и инструмент, и потом от верстака палкой не отгонишь. Или вот Лори. Он бы винтовку вместо жены под одеяло складывал. А для меня самое большое удовольствие видеть, как вырастает пшеница, которую я посеял, или как хорошо откормленная свинка превращается в окорок. Нужен человек, который пусть не умеет стрелять, строгать или гайки крутить, но понимает, как и для чего это делается и что для этого нужно. И тогда каждый может спокойно заниматься своим делом. А ты — так уж получилось — оказался центром, вокруг которого собирались остальные. Мой жизненный опыт говорит, что кто начал дело, тот должен и завершить. Так что действуй. А мы тебе поможем, в меру своих сил и знаний.

— Ты умеешь думать, — поддержал его Клаус, — а это сейчас важнее, чем уметь стрелять.

— У Ойгена проблема, он никак не может поверить, что он тут главный. Давайте проверим это. — Ганс Грубер постучал по стакану, призывая внимание.

— Вот кто из здесь присутствующих считает, что Ойген занимает свое место по праву и честно делает то, что должен? — и первым поднял руку.

Остальные сделали то же самое. Только Шурик немного помедлил прежде, чем потащил руку вверх.

— Вот видишь, Жень, тебя крикнули на царство, — пошутил Григорий. — Так что действуй. А если чего не знаешь — спроси, мы поможем.

— Тогда вот что: я все же беспокоюсь. Здесь, по сути, вражеская территория. Нас не так много, какой-нибудь негр подкрадется, жахнет из кустов и убежит. И за пару дней нас тут запросто всех перестреляют. Надо наладить хоть какую-то охранную службу. Нужно, чтобы постоянно хотя бы один человек дежурил. Вот сейчас все устали, ночью практически никто не спал. Срубимся все — и приходи, бери тепленьких. Клаус, распредели вахты. По часу, по два — как посчитаешь нужным. Одного кого-то на пост, а остальным — отдыхать. Потом, на свежую голову, будем думать, что нам делать дальше. Да, вот еще что! Совсем забыл. Я у одного негра отобрал вот что.

Женя достал из кармана добытый у бандита мешочек и высыпал содержимое на стол.

— Посмотрите, вдруг что-нибудь узнаете.

— Вот, наши обручальные кольца! — воскликнула Лотта Циммер. — и моя цепочка с крестиком. Вальдо, а это — твоя! Danke, Eugene.

— А это мои серьги! — Стройная видная Мария Штауффенбах потянулась к столу.

— А это — мои! И перстенек, мамина память, — Катя Подольская даже чуть прослезилась.

Оставшиеся украшения Женя сложил обратно в мешочек.

— Вдруг еще кого вытащим, может, опознают свое.

Вечером того же дня все, кроме Ганса Грубера, которому выпал черед караулить, собрались снова. За неимением самовара, на стол поставили два алюминиевых чайника, разложили печенье и конфеты.

— Ну что, давайте подводить итоги и принимать решения. Всего есть три варианта: выходить пешком к замкам Берлин или Россия, оставаться и укрепляться здесь и прорываться на машинах к Берлину. И все три мне не нравятся.

Женя отпил глоток чаю и продолжил.

У нас два человека не могут самостоятельно передвигаться. Если идти пешком, то их придется нести. Значит, четверо будут нести носилки. Итого, шестеро заняты. Остальные шестеро, из которых четыре женщины, попрут на себе все снаряжение, продукты, оружие и прочее. Кстати, палатка всего одна и влезет в нее максимум четверо. Не забывайте о хищниках. Мы с Ольгой чуть ежиков не нарожали, когда с саблезубым тигром столкнулись. То, что он нас не съел, я до сих пор считаю чудом. Вон, охотник негритянский гигантского гризли встретил. И где он теперь? А зверье поменьше? Те же волки, рыси… Я не хочу потерять даже одного из нас. Кроме того, большинство ослаблено после плена, им нужен отдых и восстановление.

Если ехать машинами — все эфиопские поселки стоят, скорее всего, вдоль дороги, в каждом есть рации, у кого-то есть и быстрые машины. Мы же пойдем гружеными и большую скорость держать не сможем. После третьей, максимум четвертой деревни нас впереди гарантировано будет ждать засада, а сзади будут догонять охотники. Автоматического оружия у нас нет, а стреляют негры лучше большинства из нас. Пара человек с карабинами запросто перестреляет кого хочет.

Если оставаться — спросите, вон, у Циммеров — сколько времени понадобилось зусулам, чтобы найти их и взять в плен.

Короче, все плохо.

— Что ты предлагаешь, Ойген? — спросил Ганс. — Ведь нужно начинать что-то делать.

— Клаус, Гриша, как вы думаете, сколько у нас есть времени, прежде, чем за нами придут негры?

— Не больше недели. А лучше закладываться на пять дней.

— Тогда вот что. Пеший переход дает больше шансов уцелеть. Так что пока принимаем рабочий вариант-пеший переход. Пять дней будем оставаться здесь и готовиться. Нужно пошить рюкзаки, или, хотя бы, вещмешки, отобрать продовольствие и снаряжение, упаковаться. Кроме того, нужно всем, начиная с меня, пройти стрелковый минимум. И еще нужно насколько возможно, хоть на десять-двадцать километров вокруг, разведать местность. Дальше: Клаус, ты говорил, что у разведчиков были карабины и хаудахи?

— Да, так и есть.

— Я у найденного в лесу негра забрал хаудах. Самого не обыскивал — уж больно мерзко тогда это было. Значит, там мог остаться еще и карабин с патронами. А, может, и в карманах что-нибудь ценное.

— А далеко это отсюда?

— Вот смотрите, — Женя достал план, — эта бумага была у того самого негра. Мы сейчас тут, где домик нарисован. А нашел я его вот здесь, в овражке, рядом с руслом ручья.

— Уже сколько дней прошло, звери все растащили, — возразил Вальдо.

— Ну, карабин-то звери точно не съели. Я думаю, есть смысл попробовать отыскать. Гриша, возьмешься?

— А почему бы и нет? За день обернусь. Ну, если долго искать придется, там переночую.

— Один не ходи, это та еще лотерея. Кого возьмешь? Только Клауса не дам, хоть один боец должен и здесь остаться. А я схожу вот сюда, где дерево раздвоенное нарисовано. Просто так крестики на картах не ставят. Ну так что, кого с собой возьмешь?

— А выбор-то, собственно, небогатый: Шурик, либо Ганс. Ты как, Шурик, в плане ходьбы?

— Да как-то не пробовал так, чтобы помногу. По городу бегать приходилось. А в лес я вообще в первый раз попал.

— Ну, когда-то начинать придется. Готовься к утру, прогуляемся.

— Ну а я тогда возьму с собой Ганса. Остальным завтра — отдыхать и вести хозяйство. Нужно, наконец, пересчитать и записать все, что у нас есть.

— Жень, возьми меня, — подала голос Ольга, — У Ганса ноги стерты, ему бы хоть пару дней поберечься. А я ходить могу быстро. И стреляю — сам знаешь — не хуже тебя.

— Ну что ж, так и порешим. И последнее: учитывая, какие здесь бродят хищники, по одному и без ружья из дому не выходите. Даже за водой. Один набирает, другой караулит. Обязательно всем носить рации, чтобы в случае чего предупредить остальных или позвать на помощь. Раций хватит на всех. Я сейчас их приготовлю, утром расскажу, как пользоваться.

Когда программиста берут на работу, от него требуют, чтобы он не только писал программы, но и ремонтировал компьютерное железо, настраивал рабочие станции и сервера, устанавливал разный экзотический софт и учил с ним работать, прокладывал и администрировал компьютерные сети, настраивал мини-АТС, устанавливал системы видеонаблюдения и строил и поддерживал сайт фирмы. А еще ставил пиратские карты в навигатор директорского джипа и монтировал видео для дочки директорского зама. Поэтому разобраться с рациями для Жени проблем не составило. Тем более, что каждая лежала в отдельной коробке со всеми принадлежностями и даже с инструкцией. А по инструкции, как известно, можно сделать все. Состряпать удлинитель на десять розеток, чтобы разом заряжать все аккумуляторы, тоже невелик труд. А что тут такого, если все под рукой! Генератор на улицу под навес, бензин в бак — и вперед. Машинка тарахтит, процесс идет. И, вроде, дело сделано, можно пойти посидеть, полежать, однако вот не лежится. Пошел к механику, посмотрел как тот гайки крутит. Постоял рядом, понял, что лишний. Пошел к Лори — тот с оружием возится, ему тоже помощь ни к чему. Ольга уже сухпай на завтра приготовила, в рюкзаки разложила, Шурик с Гансом воды натаскали, все емкости заняты. Вот, млин, в кои-то веки руки чешутся, работы просят, а заняться и нечем. Покрутился-покрутился, присел в доме в уголок на лавку и как-то незаметно задремал.

День 5

Наутро после завтрака и недолгих сборов Женя с Ольгой простились с остальными и двинулись в путь. Ночью прошел небольшой дождь, и мокрый подлесок быстро вымочил обоих до пояса, но это не портило настроения. Лес был прекрасен. Солнце поднялось уже довольно высоко и ярко освещало редкие прогалины среди ровных, как на подбор, вековых сосен. Эти изумрудные пятна живописно выделялись среди темно-зеленого хвойного сумрака. Порой солнечные лучи пробивались сквозь плотную крону деревьев и прорезали пейзаж золотистыми столбами света.

Шли налегке. У Жени за спиной небольшой рюкзачок с припасом и ружье на плече, в кармане анорака компас и шар-глобус, взятый без особой цели скорее как амулет, на удачу. У Ольги — только хаудах в кобуре на поясе. Временами Женя оглядывался на Ольгу, любуясь ее ладной фигурой и плавными, текучими движениями.

После двухчасового перехода остановились передохнуть на маленькой полянке. Ольга стянула анорак и осталась в тонкой облегающей тело футболке. Она повернулась к Жене боком, разминаясь, сделала несколько наклонов, а потом подняла вверх руки и потянулась, прогнув спину и запрокинув голову. Зрелище потрясло Женю. Он никогда не видел наяву ничего подобного. Четкий контур совершенного женского тела был окаймлен солнечным сиянием. Контровый свет затенял фигуру Ольги, затушевывал детали, делая силуэт еще более отчетливым. На миг Жене показалось, что это нагая языческая жрица протягивает руки к солнцу. Он замер в восхищении, боясь спугнуть открывшееся ему чудо.

Во времена бурной молодости у Жени были все возможности для устройства личной жизни. Некоторые девушки даже делали довольно прозрачные намеки, но он сперва по причине полной моральной невинности, а позже — застарелого инфантилизма их не замечал. Потом, несколько лет спустя, вспоминая эти эпизоды, мучился от осознания тогдашнего своего кретинизма, но было уже поздно. Девственность Женя потерял случайно, на пьянке, и утром долго пытался понять: было что-то или алкоголем навеяло. Если ему нравилась какая-то девушка, его охватывала мучительная робость. Он боялся подойти, первым завязать разговор, боялся показаться смешным и нелепым. И другие подходили, очаровывали и уводили, а Женя оставался. Были редкие случайные женщины, но всегда только на один раз. Женя дошел до того, что попробовал продажной любви. Но от этой попытки осталось лишь чувство брезгливости. Со временем Женя обленился и мысль о том, что нужно будет исполнять непременный ритуал с конфетами и цветами, а после с ЗАГСом и банкетом, вызывала у него стойкое отвращение. Вот так и вышло, что к сорока годам он окончательно махнул рукой на семейные перспективы, периодически сбрасывая напряжение с помощью сайтов вполне определенного содержания.

И вот сейчас у Жени, в свое время счастливо или нет, но избежавшего даже ранних юношеских влюбленностей, вдруг сладко заныло в груди и мужское начало недвусмысленно проявило себя во всей своей нерастраченной мощи.

Примерно через час пути лес стал редеть. Идти приходилось все время в гору, да еще прибавилось подлеска и приходилось поминутно продираться сквозь кусты, зачастую колючие, или идти в обход. Женя взмок и запыхался, Ольга же шла легко, без каких-либо признаков усталости. Деревья становились ниже, сосны уступили место березам и осинам. Еще немного — и лес отступил назад, открывая широкое пространство, заросшее, сколько хватало глаз, высоким — по грудь Жене — кипреем. Прямо перед ним, примерно в километре, находился невысокий холм с плоской верхушкой, близ которой росло то самое приметное дерево с раздвоенной вершиной.

— Дошли, значит!

Женя откровенно радовался. Для него это была очередная, пусть маленькая, но победа.

— Пойдем, посмотрим, что там у нас зарыто.

Близость цели прибавила сил. Женя бы побежал, если бы не требовалось пробивать дорогу сквозь заросли иван-чая. Идущая следом за ним Ольга видела впереди только Женину спину — растения были выше ее головы. И когда Женя резко остановился, с разгону чуть не налетела на него. Впереди, на широкой прогалине лежал крупный бурый медведь. Женя попытался тихо сдать назад, но мишка почуял чужака, поднял голову и недовольно заревел. Затем поднялся и неторопливо сделал несколько шагов по направлению к незваным гостям.

— Что там? — шепотом спросила Ольга.

— Медведь. Здоровущий.

Женя принялся сдергивать с плеча ружье.

— С ума сошел? Не стреляй! С первого выстрела не положишь, второго сделать не успеешь.

— А что делать? — Женя подрастерялся.

— Меня поднять сможешь?

— Попробую.

— Тогда присядь.

Женя опустился на корточки, и Ольга ловко уселась ему на плечи.

— Вставай!

Коленки хрустнули, мышцы мелко задрожжали. В какой-то момент Жене показалось, что у него не хватит сил, но, миновав критическую точку, он все-таки смог разогнуть ноги. Ольга, сидя у него на плечах, принялась размахивать руками. Медведь озадаченно остановился, пытаясь понять, что за противник стоит перед ним.

— Сейчас пальни в воздух. Только постарайся не попасть, иначе обоих схарчит.

Грохот выстрела пришелся медведю не по вкусу. Он недовольно рыкнул, затем развернулся и не торопясь потрусил в сторону.

— Откуда ты знаешь, как вести себя с медведем? — спросил Женя, спустив Ольгу на землю.

— Я же библиотекарь, если помнишь.

— И что, ты в свободное время читаешь про медведей?

— Нет, конечно, — Ольга улыбнулась, — просто у библиотекарей зарплата мизерная, так что подрабатывала рефератами, благо все материалы под рукой. Вот один из последних как раз был про хищников, ну и медведей в том числе.

— А там не говорилось насчет того, куда бить медведя, чтобы сразу наповал?

— Вообще медведь очень крепок на рану. Чтобы наверняка, нужно повредить либо мозг, либо позвоночник. Но вот до позвоночника фиг доберешься. А если в голову — то стрелять нужно под основание уха. Лучше всего охотиться вдвоем. Медведь не может поворачивать голову. Поэтому пока он повернулся к одному охотнику, другой спокойно может лупить в башку.

— Ясно. Буду знать на будущее.

— А вообще спасибо тебе. Можно сказать, спасла.

— Я ж обоих спасала. А вообще — теперь мы квиты! — Ольга хитро подмигнула. — Ну что, двинулись дальше?

Но не успели они сделать и двух шагов, как от восточной границы леса взлетела ракета и три маленькие человеческие фигурки побежали к ним, размахивая над головой руками.

Три сотрудника охранного агентства были на смене. Суточное дежурство, охрана коммерческого склада. Один на воротах, другой обходит территорию, третий отдыхает в караулке.

Вячеслав Иванович Григорьев, пятидесятилетний старший сержант милиции в отставке, всю жизнь проработал дежурным на городском пульте милиции. Почти два метра ростом, атлетическая, без единой жиринки, фигура и широкие как лопата ладони, которыми он подковы не рвал только по причине отсутствия подков. Андрей Петрович Касаткин, сорок восемь лет, пехотный капитан, опять же в отставке. Невысокий, плотный, начинающий лысеть и полнеть. Борис Федорович Полетаев, сорок пять лет, отставной майор авиации, уволенный в запас за нарушение субординации — дал по морде полковнику за откровенное хамство. Белобрысый живчик, неисправимый авантюрист и бабник. Все трое холостяки, кто по убеждению, кто по обстоятельствам, сошлись на почве страстной любви к преферансу. Вечером, когда движение через ворота прекращалось, а начальство исчезало и не контролировало регулярность обходов, они садились в караулке и за рюмкой чая расписывали двадцаточку. А если под настроение, то и не одну. В ту ночь они тоже сели за пульку по маленькой. Игра затянулась. А когда вышли на улицу обойти вверенный объект, то увидели только свою караулку и охраняемые ими ворота. Причем, ворота стояли посреди дороги, у которой один конец уходил далеко в лес, а другой конец метров через двадцать обрывался в зарослях кипрея. Еды было немного — до конца смены оставалось часов восемь, основные запасы были уже подъедены. Оружие было — резиновые дубинки, ракетница с тремя ракетами и две гладкоствольные «сайги-12» в исполнении 030. И даже патроны были — по два магазина-десятки на ствол. Но вот облом: все травматические. Григорьев, страстный охотник, видел в окрестном лесу множество дичи, но много ли добудешь резиновой пулей! Вот и сидели уже почти сутки, думали что делать. Решили — еще ночку переждут, и пойдут смотреть, куда идет дорога.

Короткий рассказ Жени ошарашил всех троих. У них была, в общем, налаженная жизнь. Неплохая пенсия и приличный оклад на службе позволяли отдаваться любимым занятиям, не испытывая большого стеснения в средствах. Но, опять же, им изрядно наскучила спокойная размеренная жизнь с говорящими мордами дома в телевизоре, и зажравшимися хамовитыми начальниками на работе. Так что поладили быстро. Сержант взял под козырек кепки армейского образца, капитан щелкнул каблуками берцев, а майор принялся описывать круги вокруг Ольги.

— Мужики, а на холм вы поднимались? — спросил Женя.

— Так первым делом, — ответил за всех Григорьев. — Хотели сверху окрестности обозреть. Думали, может, жилье какое увидим. Только там непонятное что-то. Черная плита во весь холм. Вон, Федорыч по ней прогуляться хотел, так заорало что-то дурным голосом, красным засветилось. Ну, мы от греха подальше и смылись.

— Пойдем посмотрим. Только давайте аккуратнее, тут медведи водятся. Мы вот с Ольгой только что нарвались на одного. И еще: патронов с собой у меня не лишку, дам вам пачку пулевых, да пачку картечных.

— Петрович, — обрадовался Григорьев, — бери себе пули. А я уж картечь. Дроби бы еще мелкой. Тут зайцы непуганые, здоровенные. Усищи — в ладонь!

Он продемонстрировал свою здоровенную ручищу.

— Сидит такой, на меня таращится, усы топорщит. Будто знает, гад, что мне взять его нечем. А так, может, косулю добуду. Тут видел парочку, тож огромные. Роту солдат такой накормить можно!

— Вы особо не шумите, тут негры пошаливают. Бывали случаи, на поселки нападали. Всех подчистую в рабство, а кто сопротивляется — тому пулю.

— А негры-то здесь откуда?

— А вот хрен его знает. Вчера ночью в рейд ходили в эфиопский поселок, пятерых оттуда вызволили. Двух мужиков, да трех женщин.

— Женщин? — оживился Полетаев.

— А негров-то положили? — спросил капитан.

— Нет, все тишком делали. У них карабины и один АК, против этого с помпой много не навоюешь.

— Эх, меня там не было! — Касаткин аж зубами скрипнул. — Я бы и с гладким стволом да с ножом много чего натворил бы. Я ж в разведроте служил, много чего еще помню.

Все пятеро двинулись наверх. Метров за сто до вершины Женя остановился и принялся оглядываться по сторонам.

— Какая-то тварь разлеталась, жужжит и жужжит, а где — не видно. Еще цапнет, зараза!

Полетаев прислушался.

— Михалыч, так это от тебя проистекает.

Женя прислушался, охлопал себя по карманам и извлек из набрюшного кармана анорака вибрирующий и слабо жужжащий шар-глобус. Ему даже показалось, что шар подсвечивается изнутри бледно-зеленым светом.

— Что это за штука такая? — спросил Полетаев.

— Да так, у мертвого негра нашел. Таскал с собой на удачу. Но вот ничего такого не ожидал. Думал, это камень какой, или кость… Ну что, идем дальше?

Чем ближе к цели приближалась группа, тем сильнее вибрировал шар в Жениной руке. Когда же поднялись на самый верх, даже начал немного нагреваться.

Действительно, вся вершина холма была закрыта массивной круглой плитой непроницаемо-черного цвета с полсотни метров в диаметре. Поверхность плиты была абсолютно гладкой, идеально ровной и, по-видимому, строго горизонтальной. На плите не было ни пылинки, ни веточки, словно бы она была закрыта невидимым колпаком.

Женя отдал ружье Полетаеву и, сжимая шар в руке, осторожно ступил на плиту. Никаких перемен. Ничего не закричало, ничего не засверкало. Только шар, кажется, стал вибрировать чуточку сильнее. Медленно он начал двигаться к центру диска, остальные последовали за ним. Вибрация шара постепенно усиливалась, свечение становилось ярче. У центра плиты шар вибрировал настолько сильно, что его было уже трудно держать в руке. Внезапно раздался звук. Казалось, он исходит из самой плиты. «Пилик» — и в самом центре ярко-голубым проступили контуры прямоугольника со скругленными углами, размером с десятидюймовый планшет. Побежали буквы: «Терминал укрепленного поселения. Для активации поместите индикатор в гнездо.» В прямоугольнике нарисованного планшета Женя увидел полусферическое углубление и осторожно вложил туда шар.

«Планшет», еще раз пиликнул. Снова побежали буквы: «Активация произведена. Для начала поставки удалитесь на 200 метров от терминала».

— Пойдем!

Женя поднялся и, поминутно оглядываясь, пошел обратно. Остальные последовали за ним. В какой-то момент пространство вокруг озарила яркая вспышка. Женя обернулся. На том месте, где только что была черная плита, стоял миниатюрный замок. Вернее, не замок — форт.

Обратно вернулись бегом. Произошедшее было сродни чуду. Даже ощущая под руками холодный камень (габбро-диабаз, как потом скажет Григорий), Жене стоило огромных трудов заставить себя поверить в реальность произошедшего. Форт был квадратным, с четырьмя квадратными же угловыми башенками шесть на шесть метров, с боевыми площадками наверху. Поверху могучих метровой толщины стен шли соединяющие башни крытые переходы. Длина стены — Женя прикинул шагами — была около сорока метров, высота — более шести. В середине одной из стен невысокая надвратная башня с массивными деревянными окованными железом воротами.

Двор был практически пуст, только в одном из углов виднелся колодезный сруб. По бокам ворот со стороны двора были небольшие помещения, вроде караулок. Вдоль задней стены, напротив ворот, был двухэтажный пристрой. Внизу — сараи или склады с широкими воротами, наверху — пустые комнаты, по две с каждой стороны от четырехэтажной центральной башни. Башня эта, такая же квадратная, со стороной примерно в десять метров, выдавалась из пристроя во двор. Вход в нее был прямо напротив ворот. Помещения второго этажа соединялись общим, проходящим через башню, коридором.

Пока Женины спутники осматривали помещения замка, Женя поднялся по узенькой винтовой лестнице на верхние этажи башни. На третьем не было ничего особенного — просто большая пустая комната. А вот четвертый этаж был разделен на три неравные части. Лесенка приводила в пустую комнату, примерно в половину площади башни. Во внутренней перегородке было две крепких двери. Одна из них вела в пустую комнату поменьше. Другая же запиралась на ключ. Сам ключ торчал здесь же из замочной скважины. За дверью было нечто: черная массивная плита размером примерно три на полтора метра из того же материала, который недавно еще венчал собою холм. Рядом, почти вплотную, стояло что-то вроде небольшого бюро все из того же черного камня. В крышку этого «бюро», чуть выступая над поверхностью, был вмонтирован планшет. Как только Женя вошел, планшет пиликнул и на нем появилась надпись: «Локальный канал снабжения. Для активации положите лист бумаги с данными и всеми отпечатками пальцев оператора на рабочую поверхность». В верхнем правом углу планшета мигало текущее время. На самой плите терминала лежало несколько листов бумаги. Вот, млин, дела! Ганс же рассказывал про канал снабжения! Это, значит, можно заказать и получить что угодно! Женя почувствовал, как его охватывает азарт. Это же совсем другое дело, другой уровень! В такой крепости можно запросто от негров отбиться, а с колодцем и таким снабжением и осаду выдержать. Значит, надо сюда и людей и все барахло перевозить. А, по хорошему, и дом бы разобрать да притащить. Только на чем? Пятнадцать километров по лесу не натаскаешься. Ну да ладно. Пойдем, почитаем бумаги.

Женя вышел из комнаты, запер ее, убрал ключ в карман и застегнул его, после чего присоединился к остальным. В большом зале на втором этаже башни стоял длинный массивный стол, вокруг — лавки под стать столу, такие же тяжелые, основательные. За ним и изучали содержимое листов все вместе, сгрудившись вокруг, заглядывая друг другу через плечо.

На одном листе был изображен подробный, до мельчайших деталей, план форта. Ну, это уже не так и нужно. Сами все облазили, сами везде посмотрели.

На втором — текст. Чтобы понять написанное хотя бы наполовину, пришлось прочесть трижды.

Платформа: 5.

Тип поверхности и рельефа: 4А.

Агрессивность среды: общий режим сезонно.

Плотность биоценоза: средняя.

Техногенная плотность: низкая.

Тип поселения: поликластер.

Форма поселения: укреплённое тип 1.

Стержневой этноформат: не определен.

Характер инфокоммутации: дискретный.

Характер донор-акций: дискретный, либо отсутствует.

Наблюдение: особый режим.

Генеральная задача: общий режим.

Дополнительные задачи: отсутствуют.

Степень самостоятельности: полная.

Ожидаемая адаптация: средняя.

Ожидаемый откат: не определён.

Ожидаемая организация: средняя.

Ожидаемая дезорганизация: выше средней.

Условия входа в общий режим:

Для внешнего включения режима необходимо лист с названием-идентификатором кластера (анклава), данными оператора и отпечатками всех пальцев положить на донор-панель, выйти из операционного зала и ждать появления сообщения на дисплее инфоканала.

При выполнении всех условий откроется дискретный донор-канал. Материальная поставка будет производиться по оперативному ассортиментному заказу, ежедневно в одно и то же время. Формат канала:

1. Группа предметов и товаров материального жизнеобеспечения и потребления — ассортимент неограниченный по качественному и количественному составу.

2. Группа вооружений — ассортимент вариативно ограничен по количественному и качественному составу.

3. Характер ежедневной поставки (глубина и ширина канала) — двенадцать единиц позиции выбора за сеанс весом не более 150 килограмм. Общий вес ежедневной поставки (ширина канала) может изменяться в зависимости от ряда факторов.

4. Время ожидания от момента окончания ввода перечня до момента начала работы канала — не более 2 минут.

5. Время сеанса ежедневной донор-акции от начала ввода до завершения поставки — не более 40 минут.

Не допускается одновременное функционирование оператора на двух терминалах, вне зависимости от причин совершения попыток.

Определяющее: в случае невыполнения любого из указанных условий оба канала сворачиваются, терминал переходит в автономный режим, генеральная задача снимается, наблюдение переходит в общий режим.

Народ тихо охреневал.

— Это что, значит, нас сюда притащили, задачу какую-то определили непонятную, да еще и наблюдение установили!

Полетаев не на шутку разбушевался.

— Это, значит, мы тут будем подопытными крысюками прыгать, а нас какой-то хрен изучать станет? Энтомологи, млин! Да за такие дела полагается …

Тяжелая ладонь сержанта легла на плечо Полетаева, придавив бывшего летчика к скамье.

— Не булькай впустую, Федорыч. Ты ж сам кричал, что все надоело, что кругом тоска смертная и что хочешь все бросить и махнуть куда-нибудь в глушь. Вот тебе самая что ни на есть глушь. Ни президентов, ни чиновников никаких, ни даже телевизора. Живи и радуйся. Дом себе поставь, женщину найди — вон, может, негритяночка симпатичная попадется.

— Да ладно, Иваныч, — запал майора быстро иссяк. — ты прав, конечно. Но все равно, нечего над живыми людьми измываться.

— А кто ж над тобой измывается? Мож, эти твои… энтомолухи тебе как раз наоборот, благо сотворили. Будешь теперь не киснуть на пенсии, а в полную силу жить. Тебе годов-то всего ничего. Тут на свежем-то воздухе еще столь же проживешь и не хрюкнешь. Ну что, Евгений Михайлович, Вот тут третий лист чистый, пиши себя да иди активируй этот канал.

— Может, из вас кто-нибудь лучше возьмется?

Женя, неожиданно поименованный по отчеству, смутился.

— Ничего, Михалыч, не тушуйся. Я сам-то никогда в набольшие не лез, хотя не раз предлагали. Летчик наш — ему кроме баб да самолетов ничего не интересно. Вот Петрович, может, захочет в верха вылезти.

— Да ну тебя, Иваныч. Я как вояка вполне еще годен, а рулить, да еще поликластерами какими-то — увольте, это не мое.

— Ты все время себя принижаешь.

На Женины плечи легли две теплые ладошки.

— Кем ты был когда-то давно в прошлой жизни, это здесь не имеет абсолютно никакого значения. Вот нынче вечером перед сном подумай, посчитай, что ты уже сделал здесь, в этом мире. Пусть что-то случайно вышло, что-то не совсем хорошо и правильно. Но в сумме этого уже достаточно много, чтобы люди тебе доверились. Так что иди и сделай, что должен. И не тяни, уже времени много, а нам нужно до темноты вернуться, людей к переезду готовить.

— Хорошо. Надо только чернил каких или сажи — пальцы намазать.

— А у нас в караулке печать есть, в ней подушка штемпельная. Айда, мужики, сгоняем, заодно барахло свое заберем. Все равно тут ночевать будем.

— Чего брать будем?

Женя сидел у консоли терминала и пытался сосредоточиться. Как только очередной пилик терминала сообщил о том, что данные оператора приняты и канал активирован, на экране планшета появилась надпись:

Условия выполнены.

Для начала работы донор-канала осуществите полный ввод перечня.

Доступное время ввода — 40 минут.

ВНИМАНИЕ! Включается обратный отсчёт.

В правом верхнем углу пошел мотать счетчик таймера.

Доступный вес вашей поставки определён в 150 кг.

Начинайте ввод.

Внизу планшета появилась вполне обычная сенсорная клавиатура, а вместо надписей — нормальное многоуровневое меню с поисковой строкой. И тут Женя завис. Растерялся. Часики тикали, цифры бежали, а он начал впадать в панику. Женя попытался вспомнить хоть что-нибудь из того, что нужно:

Во-первых, мужики голодные. У них осталось всей еды пачка печенья и горсть карамелек. Так, значит по-быстрому им тушенки банок 10, чтобы наверняка хватило. Крупы, того же рису. 5 кил за глаза хватит (Женя, наученный холостяцкой жизнью, элементарные вещи понимал). Чаю, черного, килограммовую упаковку. Сахар. Еще кило.

Начав действовать, Женя успокоился и смог соображать уже вполне здраво. Так… килограммы мотают, а про деньги никто ничего не заикается. Давай-ка так: посмотрим, какой чай доступен. Ого! Любые эсклюзивные сорта на выбор! Ну, гулять так гулять. Пусть будет «Дарджилинг».

Теперь вот что: мужики здесь останутся на ночь караулить. Два ружья на троих и по десятку патронов на ствол. Надо бы им патронов. Сколько патроны-то весят? Давай попробуем. Сотню пулевых, к примеру. Ух ты, пять кил! Так, еще дроби Иванычу. Еще пять кил.

Так, а ночью черных негров как они увидят? Давай возьмем…

— Петрович! Что лучше, ПНВ или тепловизор?

— Тепловизор бери. Ну, хоть, скажем, Пульсар Квантум. Вон тот, XD38S, он почти на километр берет. Ни одна зараза близко не подберется.

Хорошо, пусть будет каждому. Три штуки возьмем.

Надо бы еще один ствол. А то два на троих — маловато. Так, оружие. А у негров-то карабины… Вводим «Оружие нарезное».

Пилик! На планшете всплыло окошко:

Включён режим ограничения.

Срок производства — до окончания Второй мировой войны. Количественные ограничения по видам и типам.

Ну и ладно. Винтовки тех времен вполне неплохие. И русские, и немецкие. Да, собственно, не до жиру — любое сгодится. Вводим: «Винтовки и карабины». Оба-на!

Доступно 3 шт.

7,62-мм винтовка системы Мосина обр. 1891 г. (1891/30 гг.)

7,92-мм винтовка системы Маузера обр. 1935 г. (Mauser 98k)

303 винтовка Lee-Enfield Rifle No.4

30-06 винтовка Springfield M1903

— Немца бери, он полегче будет, — проконсультировал Григорьев.

В глазах капитана проявился интерес,

— А пулемет нам не дадут?

— Сейчас попробуем

«Оружие нарезное», «Пулеметы»

Позиция недоступна. Перейдите к другой позиции.

— Облом! — огорчился Касаткин.

— Погодь, не кисни. Это ж компьютер, штука тупая. Ей чтобы сработала нужно полное соответствие ключа.

«Оружие нарезное», «Пулемет ручной»

Позиция недоступна, так как выбран другой вид нарезного оружия.

— Мужики, решайте быстро — пулемет или карабины.

— Тут и думать нечего — пулемет! Капитан оживился. На пятьсот метров ни одна зараза не подойдет, а с трехсот я тебе вензеля на стенке нарисую!

Женя удалил винтовки из заказа.

«Оружие нарезное», «Пулемет ручной»

Доступно 1 шт.

Пулемет ДПМ

Пулемет MG-42

Пулемет BAR М1918

Пулемет Bren Mk1

— Бери наше, не прогадаешь!

Женя послушно выбрал.

— Слушай, капитан, а немец часом не лучше? — спросил Полетаев. — Вроде слышал, что он и бьет подальше, и стреляет точнее?

— Ну, в чем-то лучше, в чем-то хуже. У него скорострельность вдвое выше, он ленту-полтинник за секунды выплевывает. Немцы в войну специально при набивке каждое шестое гнездо в ленте пустым оставляли. Иначе махом без патронов останешься. Ну и греется соответственно. Две-три ленты отстрелял — меняй ствол. Восемь тыщ выстрелов — ствол в утиль. У немцев к пулеметчику еще два человека было приставлено — боезапас таскать. Вот если бы на станок его, да с оптикой — тогда да, цены ему не будет. На два километра попадание гарантировано. А если потренироваться, то и до трех можно. Опять же второй номер ему желателен, ленту поправлять, чтобы без перекосов шла. Вот тридцать четвертый бы я не глядя взял. Скорострельность поменее, точность стрельбы выше. Правда, грязи боится сильнее, ну да нам, надеюсь, по болотам не ползать. Кстати, к «дегтярю» разрабатывали приблуду, приемник для ленточного питания. В войну в серию не пошла, но если добыть, можно и с ленты стрелять. И ствол хромированный до двадцати-тридцати тысяч выстрелов служит. И в однова биться можно, и с рук стрелять, если нужда придет. Вон, Иваныч по комплекции вполне за Рембу сойдет.

— Так нам как раз с рук-то не стрелять, — заметил Женя. Нам на башню поставить — и пусть стоит.

— Ну, вообще-то так.

— А станок и оптику тоже заказать можно.

— Ну тогда давай эту пилу Гитлера.

Теперь патронов к пулемету… Штука прожорливая. Возьмем ящик 1500 штук. Ого! Сорок пять килограммов.

Так, что еще: чтобы мужики в потьмах не сидели — керосиновая лампа семилинейная, 6 штук, канистра керосина 20 л. А на чем они варить будут? Керосин есть, возьмем примус и котел. Сколько еще веса осталось? Почти шестьдесят кил! Так, еще канистру керосина, ящик патронов к пулемету и остальное пулевыми для гладкоствола.

Все, ввод окончен.

Заказ на поставку принят.

Немедленно выйдите из помещения, закройте дверь, дожидайтесь звукового сигнала. Нахождение людей во время сеанса запрещено!

Следующие сеансы ежедневно в 12–00.

Женя вышел из операторской комнаты, закрыл за собой дверь, вытер пот со лба. Вот же, млин, какая штука — нервы. Пока он переводил дух, за дверью опять пиликнуло, затем что-то тяжело упало.

— Забирайте, мужики. Мы с Ольгой пойдем переезд организовывать. Я к полудню завтра вернусь. Только нынче преферансом не увлекайтесь. Не дай бог такую базу про… любить.

— Не боись, Михалыч, — ответил за всех Григорьев. Все будет в ажуре. Иди спокойно.

Телевизор, интернет, компьютерные игры загружают мозг современного человека, не оставляя ему места и времени для раздумий о чем-то еще кроме повседневных дел. Мало кто задумывается о высоком. О смысле жизни, о своем месте в обществе, о судьбе и о вечности, о собственных перспективах, в конце концов. Дом-работа-дом-работа… Вечный цикл. Заработать деньги, потратить их на текущиепотребности, снова заработать, снова потратить. Люди думают о том, как заработать больше, потом — куда потратить лучше. А в скудные часы отдыха тело лежит на диване или сидит перед компьютером, а мозг загружен соответственно телевизионной или компьютерной жвачкой. Некогда задуматься даже о себе, не то, что о других. Человек живет в автоматическом режиме, глядит строго перед собой, и в своем бесконечном беге по замкнутому кругу желает лишь не оступиться, не потерять ритм, не сбить дыхание, но однажды замирает, встречаясь взглядом с Вечным и бегущие рядом коротко машут вслед ушедшему под марш Шопена. Коротко — чтобы не потерять ритм и не сбить дыхание.

Нынче Женя изрядно устал, но не настолько, чтобы срубиться едва опустив голову на подушку. И в голову, ничем не занятую, стали заплывать мысли. Сперва крутились эпизоды сегодняшнего вечера. Их с Ольгой рассказ весьма воодушевил людей. Появилась цель, движение, точка приложения сил, шансы на выживание, в конце концов. Наличие укрепленного замка и канала снабжения, пусть и намного более скромного, чем у главных анклавов, открывало новые возможности. Но и бросать имеющееся добро было жаль. В руках, очевидно, многого не унести. Ценностей же в доме-складе оставалось преизрядно. Решено было попробовать найти дорогу, проезд к новому жилищу. Все равно Григорий с Шуриком ожидались лишь на следующий день, и до тех пор переезд был невозможен. Значит, с утра ему с Ольгой опять предстояла разведка.

Вообще прошло всего несколько дней с того момента, как Женя оказался в новом мире. А чувствовал себя уже намного лучше. От обильной физической и нервной нагрузки он изрядно постройнел, стали уходить болячки, вызванные прошлым образом жизни и работы. А какой был образ жизни? Утром шел на работу, вечером шел с работы. Ужинал, смотрел новости, падал в соцсети или в очередную стрелялку. По субботам стирал, готовил на неделю, закупался, иногда устраивал уборку. Практически перестал ходить в гости, в кино, в театр. Круг реального общения свелся к коллегам на работе и таким же, как и он, любителям авторской песни. Интересов — минимум, действий — минимум. Что в перспективе? Доработать до пенсии рядовым программистом, окончательно растолстеть, потом в одиночестве состариться и тихо помереть у телевизора. Нет, ну это же никуда не годится! А ведь были возможности, были желания и стремления! И куда все это делось? Для чего он, Женя прожил полжизни? Что полезного сделал? Сколько человек искренне огорчится, если, скажем, завтра его не станет? Да никто! Никому он нафиг не нужен! Исчезнет, и не останется после него даже воспоминания!

А могло быть иначе? Конечно могло. Друг звал его на работу в Питер, в серьезную фирму, с большими перспективами и солидными деньгами. Почему не поехал? Побоялся неизвестности. Тут все налажено, устроено, а там неизвестно еще выгорит-нет. Мог открыть свою фирму? Мог. И потенциальные клиенты были, и заказы. Почему не открыл? Нужно было подниматься с дивана и бегать, хлопотать, оформлять. Единственная девчонка, с которой у Жени что-то складывалось, пыталась таскать его с собой по выставкам, концертам, зимой на лыжах, летом на велосипедах. Но так и не смогла вытянуть с любимого дивана, ушла. Он сам, своими руками уничтожил свое будущее, сам угробил свою жизнь, сам сделал ее пустой и никчемной!

Жене стало жарко от накатившей внезапно волны стыда. Он яростно заворочался под одеялом, пытаясь успокоить проснувшуюся совесть. Потом вскочил и как был, не одеваясь, выбежал из дома. В нем бурлили и жгучий стыд, и злость на себя, свою непутевую жизнь, и жалость к себе, и еще что-то чему он не знал названия. Хотелось то бежать куда глаза глядят, то кричать во все горло, то еще что-то непонятное. Хотелось, чтобы эти стыд, и гнев, и злость, и все остальное исчезли и не донимали его, чтобы он мог жить и дальше так же легко и беззаботно. Но где-то на краю сознания присутствовало понимание того, что так нельзя, что стремление к легкости и беззаботности и привело его в тот тупик, в котором он оказался. Женя упал на колени и что было сил ударил кулаком по земле перед собой. Потом еще и еще раз. Прорвались непрошенные слезы. И Женя, сглатывая соленые капли, бил и бил, выплескивая свою ярость, злость, словно пытался навсегда избавиться от себя прошлого и оплакать этого нелепого и никчемного человека, которым был еще недавно. И — странно — вместе со слезами уходили из души боль и гнев, оставляя после себя надежду и решимость. Придя в этот мир, он получил второй шанс, он сможет все исправить, сможет начать жить заново. Он не будет бездельником и слюнтяем, он станет мужчиной, и его дети будут гордиться им! У него должны быть дети. Женя рывком поднялся на ноги и выпрямился. Нет, у него обязательно будут дети!

— Нехорошо нарушать свои собственные приказы, — раздался у него за спиной знакомый голос.

— Оля?

Она приложила палец к его губам.

— Держи, — она протянула Жене одежду и оружие. — Смотри, какая лунная ночь, давай немного прогуляемся.

Чуть позже, когда они возвращались от ручья к дому, Женя сбивчиво пытался рассказать Ольге про свои метания, но она остановила его.

— Не все слова должны быть сказаны вслух.

И Женя, поразмыслив, согласился.

Ночь была светлой. Чуть ущербная луна ярко освещала открытые места, накидывая на деревья и кусты непроницаемо-черные тени. Женя с Ольгой уже подходили к самому дому, как вдруг сквозь слабо колышущиеся ветви увидели, как за угол скользнула темная фигура. Женя знаком велел Ольге оставаться на месте, а сам, прячась за кустами, обогнул дом.

У дверей стоял человек с оружием в руках, чуть позже из-за другого угла показался еще один. В свете луны Женя не мог как следует разглядеть фигуру, но отчетливо видел черное лицо. Человек начал тихонько, стараясь не скрипнуть, открывать дверь. Медлить было больше нельзя. Он нажал кнопку предохранителя, быстро прицелился и выстрелил. Человек у дверей упал. Женя передернул затвор и выстрелил еще раз, во второго, но промахнулся. Тот с быстротой молнии скрылся за углом дома. Выстрелы разбудили людей. Из дома выскочил Грубер с помпой, затем Циммер с хаудахом. Ольга метнулась в дом и тут же выскочила оттуда с ружьем в руках.

— Один убежал за дом, туда! — крикнул Женя.

Циммер побежал в ту сторону, куда скрылся негр, Грубер — в обход, с другой стороны. Женя же, вспомнив, свои былые компьютерные бои, отступил в кусты и начал обходить дом по широкой дуге. «Тепловизор бы сейчас, да кто ж знал-то!» подумал он. И тут же сам себе возразил: «Ты начальник, ты и должен был подумать, предугадать и подготовиться.»

Механик добежал до угла дома, остановился и осторожно выглянул. Тут же раздался выстрел, пуля отколола здоровенную щепу рядом с его головой. Женя выстрелил по вспышке, практически наугад.

— Вальдо, оставайся здесь, охраняй вход!

Где-то впереди грохнуло, и рядом с Женей в ствол дерева, смачно чавкнув, влетела пуля. С той стороны, куда убежал Циммер, прогремело подряд три выстрела, в ответ раздался крик. На дороге затрещал мотор квадроцикла. Стараясь прятаться за кустами, Женя кинулся на звук. На границе леса и дороги он остановился. Квадр, явно из числа недавно затрофеенных, быстро разгоняясь, уходил прочь. Далеко, да еще и темно! Один патрон в стволе, еще один в магазине, с собой больше нет. Женя вскинул ружье, выстрелил. Мимо. Внезапно беглец притормозил, из леса выскочил еще один негр и запрыгнул на сиденье позади водителя. Квадроцикл тронулся и стал набирать скорость. В голове у Жени всплыло все, чему его когда-то учили. Он лег на землю, плотно упер приклад в плечо. Выдохнул, задержал дыхание, тщательно прицелился чуть ниже середины груди удаляющегося силуэта и нажал на спуск. Фигура впереди дернулась. Квадр на секунду остановился, сидевший за рулем скинул тело с заднего сиденья и скрылся в темноте.

— Ганс, заводи «лендровер»!

— Уже, Ойген.

Из леса вырулил джип с Грубером за рулем, остановился рядом с Женей. Подбежала Ольга.

— Поднимай людей, берите фонари, осматривайте лес. Ищите Клауса. Возможно еще один раненый негр здесь болтается. Патроны с собой есть?

Ольга протянула пачку.

— Держи. Картечь.

— Все, мы рванули.

— Удачи.

И Женя почувствовал на щеке мимолетное касание губ.

Ночная езда на древнем прыгающем по кочкам джипе — то еще удовольствие. Пытаясь зарядить свой дробовик, Женя дважды чуть не выпал из машины. В конце концов, ему удалось запихать в магазин несколько патронов, и он ухватился за поручень, пытаясь удержаться на своем месте. Квадр маячил довольно далеко впереди не удаляясь и не приближаясь, явно за пределами досягаемости помпового ружья. Ганс честно топил педаль в пол, но старая машина просто не могла ехать быстрее. На одном особо ухабистом участке водитель квадра немного притормозил, чтобы не вылететь из седла, и Гансу удалось приблизиться на расстояние выстрела. Женя попытался высунуться сбоку, как видел в фильмах, но тут же едва не кувыркнулся в кювет. Одной рукой удержать ружье он бы точно не смог, не говоря уже о том, чтобы попасть.

— Разбей! — прокричал ему Ганс.

Его голос был едва различим за ревом мотора.

— Что? — переспросил Женя.

— Разбей стекло!

Два удара приклада, и в лицо Жене ударил плотный поток встречного воздуха. Выпустить поручень из рук означало немедленно вылететь из машины. Женя пристроил ствол на рамку лобового стекла и, держа ружье одной рукой, попытался прицелиться и выстрелить. Конечно, промазал. Водитель квадра оглянулся, затем снял с плеча оружие — по силуэту Женя безошибочно опознал АКМ — и держа его в левой руке дал короткую очередь. Тоже промазал.

— Эфиоп, твою мать!

Женя передернул затвор, жахнул еще. Промах. Дорога стала чуть ровнее, и Женя рискнул отпуститься от поручня и прицелиться поточнее. Бах! Заряд картечи попал в квадр, разнес задний фонарь. Водитель квадра обернулся, дал еще одну очередь, но в этот момент его машину подбросило на очередной кочке и он, нелепо взмахнув руками, вылетел на дорогу. Квадр, лишившись управления, уполз на обочину и, уткнувшись в ствол дерева, заглох.

Ганс ударил по тормозам и Женя, выскочив из машины, подбежал к лежащему на земле человеку. Пинком отшвырнул подальше автомат и направил ствол ружья на негра — теперь это было ясно видно. Подошел Грубер, посмотрел.

— Знаешь его? — спросил Женя.

— Еще бы! Это вождь племени, где нас держали. Тот еще ублюдок. Садист, каких мало.

— Что с ним делать будем? Судить?

— Сразу видно, Ойген, что ты недавно сюда попал. Если бы хоть недельку побыл в гостях у этой твари — сейчас бы не раздумывал. Дай-ка мне ружье, я сам его прикончу.

Обратная дорога заняла с полчаса. В пылу погони Женя не заметил, как далеко они успели уехать. Чтобы вернуться, ему пришлось осваивать квадроцикл — он никогда не садился за руль даже мопеда. Но времени на это ушло немного. Пока Ганс обыскивал тело вождя и утаскивал его в лес, Женя уже разобрался с управлением и вскоре не спеша катил по дороге позади «Лендровера».

Клауса Лори нашли, он был жив. Его оглушили, метнув сзади в голову камень, а потом связали. Видимо, собирались увезти обратно в свой поселок. Все четверо остававшихся негров были мертвы. Двоих убил Женя, еще одному Ганс, стреляя по вспышке, раздробил плечо и тот истек кровью. Известие о смерти вождя было встречено радостными восклицаниями и высказываниями в стиле «туда ему и дорога» и «Пусть отправляется в свой негритянский ад, schwarzes schwein». Этого племени можно было больше не опасаться. Но могли быть и другие! Нужно было как можно быстрее перевозить людей и имущество в замок. Женя с ужасом думал о том, что могло бы случиться, если бы ему не приспичило порефлексировать на свежем воздухе. Но зато положение с оружием существенно улучшилось. Самым ценным приобретением был, конечно же, АКМ. Еще с трупов собрали два хаудаха, две помпы, британский десятизарядный карабин Lee-Enfield, около сотни патронов разного калибра, несколько дешевых раций, ножи, фонари и прочую мелочевку. О патронах Женя теперь не беспокоился — в форте через канал он натащит любых калибров.

Еще был один момент, приятный и неудобный одновременно. У одного из негров нашли пистолет. Немецкий «люгер» модели P08, с кобурой и запасной обоймой. И торжественно, при всех, вручили его Жене. Он смущался и краснел, но в глубине души ему было ужасно приятно видеть такую оценку своих дел и осознавать, что она, может и не в полной мере, но заслуженная.

День 6

Наутро Женя с Ольгой, нагрузив прицеп квадроцикла первой партией груза двинулись искать дорогу к замку. Вальдо предлагал взять джип, но Женя, подумав, отказался. Пусть в замке издалека видят, что едут свои, а то еще пальнут ненароком. По прикидкам, пешком по прямой выходило километров пятнадцать. Дорога идет почти прямо на север, так что до замка вокруг должно выйти в пределах двадцати-двадцати пяти километров. Из оружия с собой взяли помпу и карабин. Ну и, конечно, Женя нацепил подарок — кобуру с «люгером». Карабин Женя планировал отдать Григорьеву взамен «сайги». Вчера ночью она бы очень пригодилась. А в замке, на открытом пространстве, нужно дальнобойное оружие. Клаус, еще не до конца очухавшийся, был не в состоянии помочь в погрузке, зато уже вычистил и смазал автомат и ждал только, когда пройдет головокружение — все-таки, сотрясение он получил приличное — чтобы опробовать машинку. На дороге было пусто, но Женя был начеку, не позволяя себе отвлекаться на посторонние вещи — такие, например, как тепло тела сидящей позади Ольги, или ее руки, крепко его обнимающие.

Женя не спешил, внимательно осматривая левую сторону дороги, выискивая признаки своротки — просвет между деревьями, тропу, колею. Пару раз он ошибался. Останавливал квадр, углублялся в лес на полсотни метров и возвращался обратно ни с чем. Но километров через двенадцать, перевалив вершину очередного пологого холма, он увидел впереди метрах в двухстах уходящую налево дорогу. На перекрестке сидели на корточках два негра.

Женя остановил квадроцикл и приготовил карабин. Ольга с помпой скрылась в лесу. Этот маневр они обговорили заранее. Негры поднялись. Один из них помахал рукой, привлекая внимание, затем отдал свое ружье товарищу, вынул нож и положил его на землю и медленно пошел по дороге к Жене. Пройдя половину пути, он остановился. Женя окликнул Ольгу, передал ей свое оружие и так же медленно пошел вперед. Подойдя к негру он остановился, не зная, что делать дальше.

Стоящего перед ним человека вполне можно было назвать красивым. Кожа его имела красно-коричневый оттенок, черты лица были вполне европейскими. На голове короткий ежик седых волос, седая же негустая бородка. Одет он был в свободные штаны с широким кожаным поясом и мягкую рубашку из толстой ткани. На ногах — армейские ботинки, на шее — несколько ниток разноцветных, явно самодельных бус и необычной.

— Здравствуйте.

— Здрасьте.

Женя от неожиданности несколько оторопел. Он никак не ждал от африканца обращения на русском языке.

— Не удивляйтесь. Я еще немного помню русский язык.

Эфиоп говорил почти свободно, лишь изредка запинаясь — видимо, вспоминая нужные слова.

— Меня зовут Джамал Сага. Я глава племени Хамер народа Амхара. Я когда-то давно учился в университете имени Патриса Лумумбы. Тогда Эфиопия дружила с СССР, русские нам много помогали, строили дома, больницы, заводы, электростанции. Многие ездили учиться в СССР. К нам приезжали русские артисты и даже цирк. Я помню, как русские помогли нам победить сомалийцев в Огаденской войне. Я уважаю русских и детей своих научил тому же. Сейчас русские пришли сюда и стали нашими соседями. Я видел как на пустом холме вдруг появилась крепость. А сейчас над ней русский флаг. Я пришел познакомиться и подружиться с вами. Может быть, мы сможем быть вам полезны.

Джамал протянул руку для пожатия. Ладонь у него была твердая и сухая, такая же, как и он сам.

— Меня зовут Евгений Каплин, — отрекомендовался Женя. — Я глава многонационального анклава. У меня к вам есть много вопросов. И, может, предложений. Но мне бы не хотелось беседовать здесь стоя. Будет ли вам удобно через — Женя взглянул на часы, была уже половина одиннадцатого утра, — три часа прийти в наш форт для более обстоятельной беседы и в более подобающей обстановке?

— С удовольствием, — откликнулся Джамал. И, предвосхищая вопрос, добавил: — Вот эта дорога как раз ведет именно туда.

В замке Женю с Ольгой уже ждали. С угловой башни, рядом с укрепленным на каком-то дрыне триколором, махал рукой Григорьев. Рядом с ним на треноге стоял пулемет. Надо же, станок, видать, в комплекте был! Поди, и оптика тоже. Едва квадроцикл подъехал к воротам, как они отворились. За створкой стоял с сайгой на плече Полетаев. Его явно подмывало сообщить новость. Едва ворота были заперты, а Женя и Ольга слезли с квадра, Федорыч выдал главную новость:

— Прикинь, командир, мы радио поймали!

Оказалось, у них в караулке помимо всякого барахла стоял еще и небольшой транзистор на батарейках. И, во время ночного дежурства, его от нечего делать решили включить. И в УКВ диапазоне нашли одну-единственную станцию. Но и это вызвало у бывших вояк бурный восторг. Во-первых, передавали хорошую музыку, российскую эстраду, а во-вторых, время от времени музыку прерывало информационное сообщение. Женя как раз подъехал вовремя, чтобы его послушать самому.

— Внимание! Прослушайте важное сообщение. Всем, кто нас слышит! Русские люди, представители других национальностей Российской Федерации, а также все те, кто пожелает стать новыми гражданами новой Империи — Российского Союза! Замок «Россия» ждёт вас. Нам нужны вы все: мужчины и женщины, дети, старики и инвалиды. Все ваши специальности и все ваши умения в России будут востребованы. В обмен на полную лояльность и согласие называться россиянами, мы гарантируем вам уважение, работу по силам и умениям, безопасность, бесплатное и очень качественное медицинское, крепкое коммунальное и социальное обслуживание, достойное человека проживание и питание…

Вот это да! Впрочем, это лишь подтвердило Женины мысли. Все утро он размышлял о том, что нужно взять сегодня в поставке. И на первом месте была рация. Он хотел попытаться наладить связь с другими анклавами. Вопрос был только — какую взять. Среди оставшихся в доме-складе людей никто с радиосвязью дела не имел, поэтому Женя возлагал свои надежды на троих бравых вояк. Когда он задал этот вопрос, Григорьев сразу сказал:

— Бери «Северок-К». Он как раз для ВВ делался, я его как свои пять пальцев знаю.

— Тогда, мужики, разгружайте прицеп, тащите все на склады. А я двинусь на сеанс. И, кстати, в полвторого ко мне придет эфиопский вождь на переговоры. Еще: одну «сайгу» я у вас забираю. Зато вот вам британский карабин.

Григорьев сразу подсуетился:

— Ты бы мне, Михалыч, оптику к нему подкинул. Тогда ни одна зараза на километр не подойдет!

— Подумаю. А какую именно?

— Ну… Сержант замялся.

— Мне нужно точно знать, я ж ни хрена в этом не понимаю. Возьму — а не подойдет.

— Ну тогда… погодь, я уточнюсь, справки наведу.

— А где ты справки-то наводить собрался?

— А вот связь с замком Россия наладим, у них и спрошу. Поди, есть там спецы.

— Вот и договорились.

Между делом, Касаткин углядел кобуру на Женином боку.

— Ух ты! Где прибарахлился, командир?

— Да вот, вчера от папуасов отбивались, положили. С одного вот сняли машинку.

На лице капитана отобразилась досада.

— Опять, млин, все интересное мимо прошло! Ну да ладно — вчера был повод пулемет опробовать.

— Что, негры нападали?

— Кто-то шастал по лугу. Хорошо, тепловизоры есть. Предупредительными шмальнул, убежали. А вот под утро, уже светать начало, какая-то тварь зашла в гости, вроде медведя, но больше раза в три. Когти чуть не в полметра. Прыгает, зараза, метров на двадцать влегкую. Мы уж думали, кердык. Я в эту гадину чуть не сотню патронов засадил, пока она сдохла. И что интересно — как рассвело, пошли посмотреть на тушку — только отдельные кости. Ни клочка шкуры, ни куска мяса. И воняет какой-то химией.

— Что-то подобное я уже видел. Тигра саблезубого завалил, тоже химией вонял. Только я до утра не ждал, сразу зарыл.

— Вот ведь монстры! Такие толпой полезут — никаких штанов не напасешься.

В этот раз, садясь за консоль терминала, Женя заранее решил, что он будет брать.

Во-первых, рации. Северок-К, по рекомендации Григорьева. 4 штуки. Помимо форта, Женя хотел поставить одну в доме, одну в джип и еще одну в запас.

Во-вторых, тепловизоры. Еще пять штук. Три — в дом и два — в запас.

В третьих, бинокли. Сразу десяток. Чтобы всем хватило и еще осталось.

Новая лобовуха для «Лендровера», новый стоп-сигнал для квадра.

Теперь ящик патронов.303 для карабина, ящик 7.62 для калаша, несколько пачек 9х19 para для себя, чайный сервиз для представительской миссии. Оружия на всех не хватает. Возьмем десяток помповых «бенелек». Пусть будет мало-мальская унификация. И патронов 12 калибра на весь оставшийся вес. Картечь и пули пополам. Вчера в бою Женя почувствовал на себе, как стремительно улетает боезапас. Ну, вот и все. Ввод завершен, пойдем ожидать доставки.

Когда Женя спустился во двор, квадр уже был разгружен, на керосинке кипятился чай для предстоящего политического мероприятия, Григорьев с пулеметом и новеньким биноклем стоял на стене, Касаткин разбирал карабин, а Полетаев, оживленно жестикулируя, что-то рассказывал Ольге.

До встречи с Джамалом Сагой еще оставалось время, и Женя сел поразмыслить. Что он будет делать дальше? Куда двигаться, куда вести своих людей? Связь с замком Россия он установит. Сейчас Григорьев сменится на стене и начнет ковыряться с рацией. Дорога к форту разведана, за день, максимум за два он перевезет в форт и людей, и барахло. А потом? Сколько всего негров бродит по этим лесам? Придет штук с полсотни, осадят его здесь. Да, продержится он долго. Но это же не вариант! А если просто придут бойцы половчее, чем вчера, да удача, как вчера, не поможет, кошки закинут, на стены залезут и амба, кого положат, кого повяжут.

Отчаянно не хватает информации. И, в первую очередь, по местным раскладам. Вот о чем нужно говорить с Джамалом! А в обмен подкинуть что-нибудь из вещей, которые можно притащить каналом. Что Женя знает об Эфиопии? Да ничего, практически. Кроме того, что это где-то в Африке, что там были найдены самые древние первобытные стоянки и когда-то давно, во времена СССР, там был у власти Менгисту Хайле Мариам, который строил коммунизм и заморил голодом миллион человек.

Теперь о том, что делать дальше. Можно тут просидеть пару недель, пока люди оклемаются, потом сняться и уйти на запад. За пару недель выйдем к Берлину. А форт с каналом останется неграм. Они тут укрепятся, потом хрен их сковырнешь, будут безнаказанно шастать по округе, грабить. Новые люди будут сюда попадать, прямо к эфиопам в рабство… Гнилой вариантец выходит. Значит, нужно вставать здесь всерьез и надолго. С замком Россия связываться, может, потом, слать гонца для личного знакомства, или даже самому сгонять… Хотя хрен, он на канал завязан, теперь фиг отсюда куда сдернется. Разве что заместителя подходящего найдет. Нужно организовывать службы и, в первую очередь, охрану и разведку. Нужно по окрестным лесам вылавливать таких же попаданцев, и вести их сюда. Дальше: нужно строиться. Форт, в общем-то, довольно тесный. Сколько здесь можно разместить людей? Шесть комнат в главном доме, еще помещения в башнях… Допустим, по четыре человека на комнату. Получается, двадцать четыре морды лица всего. Вот, кстати, интересно — Циммер говорил, что их тоже было вначале двадцать четыре. Совпадение? Нужно строить дома. Для начала, хотя бы два «общинных», мужской и женский на территории форта. А потом придется выходить за периметр. В комнатах форта будем селить семейных, пока у тех своего дома не образуется.

Караулку нужно обживать, укреплять. Делать там постоянный пост, хорошо вооруженный… Опять оружие необходимо! Придется писать планы поставок на неделю вперед как минимум.

Нужно начинать вести жесткий учет всего имущества и контроль над расходами. Самому везде не успеть, придется подобрать человека. Но сначала — вооруженные силы. Как там говорил Владимир Ильич? Революция лишь тогда хоть чего-нибудь стоит, когда умеет защищаться.

— Слушай, Андрей Петрович, — обратился Женя к капитану. — Ты здесь из вояк самый знающий. В этой крепости мы будем обосновываться, обживать ее и осваивать окрестности. А поскольку тут негры туда-сюда шляются, нам нужно создавать свою армию. А тебе быть верховным главнокомандующим. Завтра-послезавтра сюда переедет вся толпа. Сейчас у нас пятнадцать человек, из них мужчин одиннадцать. Нужно наладить охрану форта, организовать учет и хранение оружия, преподать людям стрелковый минимум. Есть еще один солдат, швейцарец, но, сдается мне, он тут ненадолго. Как появится возможность, смоется в свой Берн. Вообще публика самая разношерстная — ну, да сам увидишь.

— А что, попробовать можно. Только мне бы еще…

С башни раздался крик Григорьева:

— Негры едут!

— Ну, сейчас некогда, наступает дипломатический момент. — остановил Женя капитана. — Вот подумай, посчитай, что нужно из оружия, снаряжения, только реально. Сам понимаешь, есть еще и другие нужды.

— Договорились.

Джамал ехал к форту на большом квадроцикле, скорее даже на мини-джипе. За рулем был его давешний спутник. «Видимо, квадрики в этих местах самый популярный транспорт» — подумал Женя.

Гостя провели в «трапезную» на второй этаж башни. Как изначально договорились, Григорьев с пулеметом караулил на стене, Касаткин во дворе контролировал водителя, Полетаев с «сайгой» сидел на четвертом этаже и охранял подходы к терминалу. Как только сели за стол, Ольга принесла чай и все, что к нему полагается и удалилась. Женя налил чай гостю, себе.

— Уважаемый господин Сага, я рад видеть вас здесь, в моем доме. К сожалению, в силу трудностей обустройства, я не могу сейчас в полной мере выразить свое уважение к вам.

Джамал отпил глоток из своей чашки, на лице его отобразилась блаженная улыбка.

— Благодарю вас, Евгений…

— Михайлович.

— Да, Евгений Михайлович. У вас превосходный чай, я давно не пил такого. Вы доставили мне настоящее удовольствие.

С видимым наслаждением Джамал отхлебнул еще.

— Евгений Михайлович, вы попали сюда в трудное время и в сложной обстановке. Сейчас в этой области пересекаются интересы многих кланов. И мне бы хотелось узнать, каковы ваши долгосрочные намерения. Не сочтите это наглостью, но очень многое зависит от того, что вы намерены предпринять в дальнейшем. Сразу хочу предупредить, что эти земли весьма опасны, множество различных племен борется здесь за доминирование. Но если вы, к примеру, собираетесь присоединиться к большому русскому анклаву на юго-западе, мы могли бы помочь вам, дать проводников и даже договориться с ближними племенами о безопасном проходе.

— Вынужден вас огорчить, но мы собираемся остаться здесь. Я вижу, вы хорошо осведомлены о расстановке сил в этой области. Наши дальнейшие действия во многом зависят от этого. Мы собираемся сделать этот форт нашим центральным поселением. У нас достаточно людей и оружия, чтобы защитить свои владения. Одно из племен уже попыталось напасть на нас, пленить наших людей и забрать наше имущество. Теперь в этом племени больше не осталось мужчин.

На лице Джамала отразилось неподдельное удивление.

— Я вижу, вы действительно хорошие воины, если смогли справиться с мужчинами целого племени.

— Джамал, — Женя решил немного блефануть, — мы собираемся здесь жить. Причем долго и, желательно, счастливо. Вы ведь наверняка знаете, что еще недавно здесь на вершине холма была лишь каменная плита. У меня же при попадании сюда был ключ — в результате мы сейчас пьем чай и беседуем в небольшой хорошо защищенной крепости. Думаю, при помещении сюда, на эти земли, различных народов изначально им дается стартовый набор — запасы, техника, иногда — оружие, подготовленный для конкретного народа. Я знаю, что эфиопские племена довольно долго жили за счет банального грабежа — например, немцев, и использовали рабский труд захваченный ими людей. Теперь же мы, попадя сюда, увидели склад для русских — с русскими товарами и русской техникой. Это говорит о том, что те силы, которые управляют этим миром, недовольны действиями Аддис-Абебы и хотят урезать их возможности за счет усиления более успешных анклавов.

— Да, многие кланы моего народа ведут себя не вполне цивилизовано. К сожалению, у них проявились самые худшие традиции. Но далеко не все стали бандитами. Дело в том, что в старом мире в Эфиопии жили два основных народа — это Амхара и Оромо. Амхара в большинстве своем всегда были мирными людьми. Они растили ячмень и пасли скот. Все Амхара — православные христиане. Оромо же в основном мусульмане. В старом мире власть в государстве принадлежала Амхара. Государственный язык тоже был Амхара. Правители Эфиопии были не слишком дальновидны, они хотели, чтобы все эфиопы стали Амхара. Многие Оромо были недовольны, но там это никого не волновало. Здесь, в новом мире, власть захватили Оромо. Они вспомнили старые обиды и теперь пытаются отыграться за прошлое.

— Что ж, это может объяснить то, что происходит, но не может оправдать. Кроме того, Наблюдатели — давайте будем их так называть — уже составили мнение и приняли решение. И чтобы заставить их его изменить, нужно что-то более весомое, нежели слова. Как я понимаю, вы как раз из тех Амхара, которых преследуют войска из Аддис-Абебы.

— Вы понимаете совершенно верно.

— И, по-видимому, вам нужны ресурсы для продолжения сопротивления.

— И это тоже верно.

— У меня к вам есть предложение, Джамал. Вокруг этого форта и того дома, где сейчас находится моя группа, Наблюдатели выбрасывают людей. Эти люди должны присоединяться к моему анклаву. Я готов платить вам за каждого найденного в лесу и привезенного сюда человека. Что вам нужно? Наверное, в первую очередь, патроны и топливо. Я предлагаю вам по десять патронов и пять литров бензина за каждого привезенного мне человека. Я так же буду рад, если вы будете привозить ранее выкраденных и сейчас содержащихся в рабстве европейцев. Но если вы начнете красть людей в анклавах, чтобы привезти их сюда, наша сделка будет расторгнута.

— Что ж, это интересное предложение. Но нам бы еще хотелось получить оружие.

— Сейчас, думаю, это невозможно, но, если разобраться, не так уж нужно. Вы ведь наверняка захватываете оружие убитых вами врагов. Только винтовка без патронов превращается в обычную дубинку. У нас нет желания ввязываться в войну на чьей бы то ни было стороне. Мы просто хотим, чтобы люди, которые заброшены Наблюдателями для нашего анклава, благополучно достигли цели.

— Я обдумаю ваше предложение. Давайте встретимся здесь же завтра в это же время.

— Прекрасно. Я буду ждать вас завтра.

Когда эфиопы уехали, к Жене подошел Полетаев.

— Растешь, командир! Что ты такого негру наговорил? Загрузил по самое не балуйся. Он на квадрик садился, чуть мимо седла не промазал.

— Пока еще ничего особенного. Завтра прикатит — посмотрим, во что это выльется. Если дело выгорит, у нас тут народу резко прибавится.

— А башка у тебя варит, уважаю. Слушай, я тут думал… а через твой канал нельзя какого завалящего самолетика добыть? Я бы тебе организовал и разведку, и штурмовку.

— Попробовать можно. Только какой тебе заказать, чтобы в сто пятьдесят кил уложиться?

— Ого! Озадачил, пойду прикидывать.

Подошел Касаткин.

— Слушай, командир, ты откуда этого кадра взял?

— Сейчас сюда ехали, вышел на повороте к вам. Сулился всех нас проводить в замок Россия.

— А ты что?

— Я ему встречное предложение выдвинул. Пусть сюда найденных людей привозит. Завтра вернется, будет торг.

— Знаешь, Михалыч, что-то не понравился мне этот товарищ. Все по сторонам зыркает, смотрит, где чего лежит. Думаю, это его люди ночью вокруг бродили. Но без разведки он решил не нападать. Или у него сил было недостаточно.

— Поживем — увидим. В любом случае, из форта нас просто так не выковырнут. Завтра сюда всех перевезу, с обороной получше будет. Воевать, знаешь ли, не хочу, попытаюсь миром договориться. Иначе ситуация патовая: они не смогут в крепость войти, мы не сможем из нее выйти.

Женя с Ольгой вернулись под вечер.

Сразу было заметно — народу существенно прибавилось. Григорий уже вернулся, принес карабин — действительно, он лежал там, у ручья. Правда, от негра уже ничего не осталось — звери все растащили. Шурик приплелся еле живой, но пытался не показывать виду. Еще они привели с собой пятерых людей. Женя сразу достал свой блокнот.

16. Троекуров Олег Васильевич, 28 лет, бизнесмен.

17. Прачкина Василиса Феофановна, 62 года, домохозяйка на пенсии.

18. Прачкин Федор Витальевич, 15 лет, школьник.

19. Мокрецова Галина Петровна, 45 лет, начальник отдела по связям с общественностью.

20. Мокрецова Дарья Ильинична, 19 лет, студентка Института физкультуры и спорта, гимнастка.

Улучив минутку, Григорий подошел к Жене.

— Ты извини, Жень, я тут со своими советами влез, народ подставил. Надо было сразу мочить всех негров. А я что-то недодумал. Но, понимаешь, по всем нормальным расчетам они должны были в норку забиться и не вылезать! А тут…

— Ничего, зато теперь у нас есть опыт. Отчасти повезло, конечно, обошлись почти без жертв, только Клаус по темечку схлопотал. А пошли бы деревню штурмовать, однозначно были бы раненые, а, может, и убитые. А в темноте могли и женщин подстрелить, или детей. Не знаю как ты, а я к такому не готов. Да и представь — пройдет среди местных инфа, что, мол, белые деревню вырезали. Да эти эфиопы все свои дрязги забудут и нас тут всех сметут, да еще с особой жестокостью. А это уж они умеют. А так — все знают, что какие-то ослы пошли пограбить, но нарвались на ответку. Значит, сами виноваты. А мы теперь — сила, нас уважать будут. А как в форт переедем — так и бояться. Ты лучше расскажи, как сходили.

— Да нормально сходили. Почти сразу нашли и овраг, и ручей, и твои следы. Ну а дальше — дело техники. Вот, теперь нормальный карабин есть, «длинная рука». Только патронов маловато, только то, что в обойме. Куртку у негра звери разодрали, что в карманах было, теперь уже не найти.

— Ну, это ерунда. Ты ведь уже в курсе про форт, про канал поставки? Так что патроны для этой машинки в достатке. Можно и оптику подобрать, если точно знаешь, какую. Ну да это все технические подробности. Ты про людей расскажи.

— Ну так из-за них мы и задержались, так бы вчера еще вернулись. А тут вышли на твою полянку — костровище-то за собой закрывать нужно дерном — там бабка с внуком. Бабка, причем, вполне адекватная, крепкая. Внук — пацан. Уже не сопливый, но дури в башке еще полно. Поколение гаджетов, млин. Вот из-за них пришлось на ночь становиться. Бабульке идти тяжело было. А ночью по лесу шариться — то еще удовольствие. Внук, кстати, ничего так себя показал, не ныл, не жаловался. А уж сегодня, по дороге, еще троих подобрали. Тетка с дочкой и мужик. Тетка была какой-то начальницей, с понтами, но недалекая. Дочка у нее вот молодец, упертая девка, спортсменка. Вон, Шурик на нее запал, даже хромать перестал. Ходит, грудь колесом выпячивает. А вот мужик скользкий. Был каким-то бизнесменом, деньгами большими рулил. Весь прикинутый. Костюмчик от Гуччи, часики от Картье, лабутены, млин. Морду кривит — типа, он весь такой из себя белая косточка, голубая кровь. А мы все — быдломасса. Вот сейчас пришли, бабка сразу готовку на себя взяла, внука погнала по воду. Со всеми сошлась, теперь ее иначе как баба ЛИса не называют. Девчонка тоже себе какое-то занятие нашла, тетка как услышала немецкую речь, так у нее сразу стойка — как же, просвещенный запад, поскакала общаться с носителями культуры, а этот сел и сидит, типа он не с нами и не при делах.

— Гадкий случай, придется как-то обламывать красавца. Ну да ничего, мужиков хватает, будет барагозить — мозги вправим.

Народу набралось настолько много, что все одновременно за стол поместиться не могли, пришлось кормить людей в два этапа. Женя смотрел на вновь прибывших, пытаясь понять, как с ними нужно себя вести. Прежде все было просто. Люди были изначально на одном с ним уровне, и за какие-то заслуги или просто поскольку он уже был наверху, признавали его лидерство. Удивительно, как это у него получилось, но он действительно смог как-то организовать людей и руководить ими. Но еще больше удивляло Женю то, что у него на самом деле что-то получалось. Конечно, промахи и ошибки были, но для человека, который начальствует пятый день в жизни, все же выходило неплохо. Сейчас же вставала задачка потруднее. С теткой — он сверился с записями — Галиной Петровной, скорее всего поладить будет можно. Женщины ей расклады быстро объяснят. А вот что делать с мужичком? Троекуров Олег Васильевич, бизнесмен. Ест сейчас, стараясь даже за полным столом отодвинуться ото всех, брезгливо морщится — ну так что ж, деликатесов тут нет.

Когда ужин закончился, Женя поднялся.

— Для новеньких: меня зовут Евгений Михайлович Каплин, я глава этого анклава. Думаю, вам уже объяснили, что с вами произошло и где вы сейчас находитесь. Обратно отправить я вас не могу, все, что нам остается — совместно, — Женя сделал акцент на слове «совместно», - налаживать здесь максимально комфортную жизнь. Людей у нас мало, а работы много. Разделения труда почти нет, поэтому работать придется всем, в том числе и физически. Мужчинам, кроме того, предстоит обеспечивать безопасность анклава. Окружение здесь не слишком дружелюбное, есть хищники, некоторые даже очень опасные. Кроме того, эти территории населены эфиопскими племенами. Точное число и расположение их мы не знаем, но пытаемся наладить контакт.

Женя оглядел собравшихся. Все, не только новички, слушали внимательно.

— Теперь для всех: ближайшая задача — переезд в форт. Дорога к форту разведана, транспорт у нас есть. Постараемся за день управиться. Здесь, как уже был случай убедиться, не самое безопасное место. Завтра с утра начнем грузить и возить. Первым рейсом перевозим женщин и больных. Затем — все содержимое этого дома. Ганс, насколько реально разобрать и вывезти сам дом?

— Разобрать-то недолго, только везти на том, что есть затруднительно. Нужен грузовик или трактор. Да, к тому же, если волоком тащить, сотрем бревна о дорогу.

— Ладно, тогда пока этот вопрос не стоит. Техники у нас четыре единицы. Соответственно, нужно четыре водителя. На Лендровере у нас ездит Ганс. Кто на ЛуАЗ сядет?

— Ойген, я не могу больше бездельничать, — поднял руку Йоган Шефер. Я же водитель по профессии. Ну, ходить не могу, но за рулем-то обычно сидят!

— Гриша, ты смотрел Йогана? Как у него с ногой?

— Все успешно заживает. Рубец, конечно, будет серьезный. Но в целом — опасений не вызывает. Может ехать.

— Заметано. Еще два квадра.

— Я могу, — отозвался Григорий.

— А можно мне? — молоденький парнишка, внук бабы Лисы, подскочил с места.

— Да куды ж ты лезешь, Федька, поперед старших! — одернула его бабка.

— Ничего, Василиса Феофановна. — успокоил ее Женя.

— А ты, Федор, умеешь?

— А как же! У нас в деревне все пацаны умеют. Мне сосед давал порулить, я ему сено с покоса на тележке возил.

— Ну что ж, значит будешь четвертым водителем.

Парнишка просиял.

— Ну вот, а ты, баба Лиса говорила…

— Ну, тогда все решено. Завтра с рассветом начинаем грузиться. Вопросы есть?

— Евгений Михайлович! — опять тянул руку пацан, — а ружье дадите?

Вот, млин, оголец! Ружье, вишь, ему подавай. Ну а куда деваться? Людей-то лишних нет…

— Дам.

Федька подпрыгнул чуть не до потолка.

— Но не сразу.

Пацан тут же скис.

— Это серьезное оружие, нужно уметь с ним обращаться. Пройдешь стрелковый минимум, сдашь зачет — получишь ствол. Кстати, это касается всех. Каждый должен уметь стрелять. От этого, очень возможно, будет зависеть ваша жизнь.

— Ну а что тут такого! — отозвалась баба Лиса. — Я по молодости за район по стендовой стрельбе выступала. Сейчас, конечно, старая стала, уж забыла многое, но с двух сотен метров не промажу.

Вот умеют люди преподносить сюрпризы!

— У меня еще есть вопрос.

К Жениному удивлению, руку поднял Троекуров.

— Слушаю вас, Олег Ефремович.

— Расскажите, как вы стали главой анклава?

В первый момент Женя растерялся. Он уже начал привыкать к своему положению и к тому, что окружающие его люди это естественным образом принимают. Он и сам, если честно, удивлялся этому факту, но, как говорится, «не во вся людям бякай». Отступать было некуда, соскочить с темы — нереально.

— Изначально это произошло во многом по воле случая. Но позднейшие события показали, что хотя я и не учился в школе менеджмента, неплохо справляюсь с возложенными на меня обязанностями. При разрастании анклава я пытался сложить с себя полномочия, но люди выразили единогласное и недвусмысленное желание видеть меня на этом посту.

— То есть вы не являетесь квалифицированным управленцем с опытом руководящей работы?

— Нет, и я этого никогда не скрывал.

— Вы сказали, что пытались отказаться от руководства анклавом. И если бы нашелся такой человек, который по своей квалификации больше соответствовал этой должности, вы бы отдали ему, так сказать, бразды правления?

Женя почувствовал себя идиотом. Его легко и просто загнали в ловушку с очевидной целью — отодвинуть от руля. Но в отставку он не собирался, по крайней мере, сейчас. Кроме того, он не доверял этому человеку. Не верил не только в его честность и бескорыстие, но и в элементарную порядочность. Надо было как-то выкручиваться, отбиваться.

— Как я уже сказал, я не сам своей волей назначил себя начальником. Это сделали люди, которые меня окружали.

— Спасибо за подробный ответ.

Женя, приготовившийся к длительной схватке, почувствовал себя обескураженным. Почему Троекуров так быстро отступил? Ладно, подумаем об этом позже. Нужно закончить собрание.

— Клаус, ты как себя чувствуешь?

— Голова еще кружится, но уже лучше.

— Я привез для караульщиков бинокль и тепловизор. Ты разберись, научи людей. Чтобы не случилось, как вчера.

— Сделаю, Ойген.

— И последнее. Надо как-то назвать наш форт. Какие есть варианты?

Вариантов была масса. Но, к немалому удивлению Жени, победило предложение немецкого фермера Карла Рихтера.

— Смотри, Ойген, — сказал он, — мы хотим быть частью новой России, но при этом отделены от нее на изрядное для этих мест расстояние. В старом мире Сибирь — это часть России, и все это знают. Сибири боятся, потому что там ходят свирепые русские медведи, таммного снега и очень холодно. Так же, как и здесь, она к востоку от столицы и вся покрыта лесом и болотами. И еще все знают, что это где-то далеко и вообще самая глушь. Пусть будет форт Сибирь.

И все согласились.

Женя с Ольгой сидели под навесом на чурбачках, глядя на гаснущую над кромкой леса зарю. Все дела были закончены, можно было расслабиться и отдохнуть, ощущая в теле приятную усталость. Но вдруг Женя встрепенулся.

— Совсем забыл! Оля, слушай, а ты, случайно, реферат про эфиопов не писала?

— А я думала, ты уже и не спросишь. Писала, конечно.

— Расскажи вкратце, что помнишь.

— Для начала, Эфиопия очень древнее государство. На ее территории нашли самые ранние следы стоянок первобытного человека.

— Да, я это слышал.

— Не перебивай. Так вот: государственность у них возникла довольно рано. Там первые царства создавались еще в пятом веке до нашей эры. Эфиопы были довольно воинственны, и тому же Египту их набеги создавали серьезные проблемы. Но у них же возникли и первые древние центры земледелия. В древние времена Эфиопия называлась Абиссинией и была весьма важным центром цивилизации. Там намешано всего. Около двухсот племен и народностей, все основные мировые религии. Есть христианство, причем православное, и ислам, и иудаизм. Правда, сейчас почти всех эфиопских иудеев вывезли в Израиль, как очередное Израилево колено. Есть и местные языческие религии, от сравнительно мирных, до такой экзотики, как поклонение смерти у племени Мурси. В Эфиопии регулярно происходили и происходят междоусобные стычки — за поля, за пастбища, за еще что-нибудь. Их периодически и с переменным успехом пытались колонизировать. Отметились почти все — Португалия, Англия, Италия, Франция. Италия даже завоевывала Эфиопию и целых пять лет — с 1936 до 1941 годы она входила в «Итальянскую империю» Муссолини. В настоящее время промышленность в зачаточном состоянии, 85 % населения живет в деревнях, основная статья экспорта — продукция сельского хозяйства. И при этом умудряются голодать — вот например, при коммунисте Менгисту Хайле Мариаме от голода померло почти миллион человек. Процветает рабство и работорговля, наркотики, контрабанда. Медицина почти отсутствует, поэтому нередки эпидемии. Постоянна борьба за власть. Что у них хорошо, так это легкая атлетика. И, в первую очередь, бег. Ну, это понятно — попробуй, погоняйся за дичью по пампасам.

— А что-нибудь про обычаи племен? Те, что более-менее общие для всех?

— Ну, в связи с постоянными усобицами практически у каждого мужчины под кроватью лежит АКМ. В целом все традиционно: мужики добывают и воюют, женщины работают на полях и ведут хозяйство, дети пасут скот. Если одно племя убивает всех мужчин другого, то может забрать себе всех женщин и детей, ну и, понятно, имущество побежденных. Дальше — в зависимости от конкретного случая, могут принять в свой клан, а могут сделать рабами.

— Вот это очень важно! Ты даже не, насколько важно! И Женя в порыве чувств неожиданно для себя самого крепко поцеловал Ольгу.

День 7

Наутро началась погрузка. В один прицеп грузили продукты, в другой — инструмент. Все, даже еще не восстановившийся до конца Клаус, таскали ящики и коробки. Женя одним глазом присматривал за Троекуровым. Бизнесмен таскал наравне со всеми, правда, стараясь не слишком усердствовать. Не отлынивал, но и в передовики не рвался.

Накануне, после общего собрания, Женя поговорил о происшествии с Григорием.

— Это была разведка, — сказал тот. — не расслабляйся. Он будет прятаться за спины, стараться ничем не выделяться и искать зацепку, ждать твоей серьезной ошибки или просто удобного случая. Сейчас ему люди просто не позволили бы сесть на трон. И он это понимал. Но он просто так не отступится, так что присматривай за ним. Я тоже буду смотреть при случае.

Женщин усадили в Лендровер. Ольга привычно устроилась за спиной у Жени. Карл Рихтер был еще слишком слаб, его уложили в ЛуАЗ, рядом посадили Катю Подольскую — присматривать на всякий случай. На квадр позади Григория уселась Даша Мокрецова, что вызвало недовольные взгляды Шурика. Федю Прачкина загрузили в багажник Лендровера. Он пытался возмущаться.

— Не булькай, я там останусь, обратно на моем квадре поедешь, — утешил его Женя.

Переезд прошел без происшествий. Вид форта с триколором на башне воодушевил людей. Едва за колонной закрылись ворота, как кинулись разгружать привезенное.

— Фрау Циммер, — обратился Женя, — Я бы хотел попросить вас стать нашим завхозом. Нужно наладить учет и хранение всего нашего имущества, за исключением оружия и снаряжения — это забота капитана Касаткина — и продуктов. Вот вам блокноты и карандаши. Левое крыло пристроя — ваш склад. Правое — пока что гараж и мастерская. Приступайте.

Разгрузка много времени не заняла и колонна ушла в обратный путь. Полетаеву пришло время дежурить на стене, он грустно вздыхал и, обходя форт по периметру, бросал страстные взгляды на заполнивших двор женщин.

— Оля, тебе пока что быть квартирмейстером. Распредели жилье. Я займу верхнюю комнату центральной башни. Семейным — второй этаж пристроя. Остальным — угловые башни. Третий этаж донжона пока не трогай, еще пригодится. Караулки у ворот — это хозяйство капитана.

— Василиса Феофановна, я вижу, вам кашеварить не в тягость. Если не против, я оставлю вас старшей по кухне. Ну а остальные в помощь — воды принести, картошки почистить, ну и прочее, не стесняйтесь привлекать. Пойдемте, вот здесь на втором этаже башни что-то вроде трапезной. Пока что у вас только примус и котел. Все продукты под ваше начало. Пока тут у стены складывайте, позже построим кладовую.

— Теперь, дамы, постарайтесь сделать из этого места жилье. Я верю, что никто не справится с этим лучше вас. А мы, Вячеслав Иванович, пойдем посекретничаем.

Женя с Григорьевым поднялись в башню.

— Ну что, Иваныч, как связь?

— Связь установлена, командир. Слышимость плоховатая, но разобрать можно. Тамошний радист рекомендует антенну взять, вот я тут записал, какую. Сегодня в осьмнадцать нуль-нуль тебя ждут на сеанс. Будешь разговаривать с командором Замка Россия Сотниковым Алексеем Александровичем. Кстати, он же президент Русского союза.

Женя аж присвистнул.

— Ни хрена себе, тут и союзы уже понастроены! А так, без официала, что сказали?

— Ну, во-первых, там все в шоке. Такого выкрутаса они не ждали. Тут, видишь ли, Наблюдателями все территории как бы заранее поделены. Наставлены национальные анклавы, у каждого свой замок, свой канал, свой начальник, своя мини-армия. И каждый крутится как может. Производство там, сельское хозяйство. Ну и политика пошла, торговля, то-се. Но некоторые — вот и эфиопы тоже — своего не развивают, только грабят. С ними конкретные терки. Начальники меж собой не общаются, племена партизанят, армия их выискивает и зачищает. А тут мы вылезли, все расклады спутали. А так вообще наши неплохо развились. Территорию застолбили немалую, промышленность строят, даже оружие делают. Чемпионаты по футболу проводят, в КВН играют. Недавно вообще отправили экспедицию на другой континент. Короче, движуха в полный рост.

— Понятно.

— Еще малость про местные дела. Во-первых, в форте подвал нашли.

— Круто. Где?

— Да прямо под нами. Тут на первом этаже бочки пустые стояли, решили их перекатить, а под ними люк.

— Уже залезали?

— А то как же! Под всем пристроем подвал, в одном крыле здоровенная куча каменного угля, в другом — такие же бочки. Все пустые.

— Ладно, найдем применение. Вон, грибов на зиму засолим. Интересно, уголь на кой насыпали.

— Так печки топить! Тут в каждой комнате камин, трубы только на другую сторону выходят, отсюда не видно.

— Здорово, значит, зимой не замерзнем. А еще что?

— Да я тут в лес бегал, на обед мяса добыть.

— И что, добыл? Надо бабе Лисе отдать, пусть стряпает.

— Добыл, конечно. Ну да это не главное. Я трактор в лесу нашел, к западу от форта. Трелевочник «Муравей». Его, видать, негры подрастаскали малость, окна побили, приборы, все блестяшки скрутили, но в остальном он как новенький. Ну, траки малость поржавели.

— Вот это действительно новость! Трелевочник! Сегодня механик приедет, из немцев, Вальдо Циммер. Пусть разберется, да и восстановим. Дом, из которого возим нынче, разберем, да сюда перетащим. Обрадовал ты меня, спасибо. Ну, ладно. Ты отдай мясо на кухню, пусть к вечеру сготовят на всех что-нибудь сытное, да позови Касаткина — с ним тоже побеседовать надо.

Капитан зашел с бумагой в руках.

— Здорово, Петрович. Как ночь прошла? Негры не озоровали?

— Да почти спокойно. Пару раз были отметки на тепловизоре, но близко никто не подходил. Иваныч шмальнул разок из карабина, все исчезли и больше не появлялись.

— А что с планами? Сочинил?

— А то как же! Вот гляди, командир, какой расклад выходит:

Сейчас в первом приближении оружия хватает. С учетом недавних трофеев у нас есть вот что — он протянул бумагу Жене.

— Пулемет МГ-42 на станке с оптикой. — 1 шт.

— Автомат АКМ — 1 шт.

— Карабин Lee-Enfield — 2 шт.

— Карабин гладкоствольный автоматический Сайга-12 — 2 шт.

— Помповые ружья — 16 шт.

— Хаудахи — 4 шт.

— А пистолет мой что не написал?

— Это оружие именное, личное.

— Тогда бы хоть стрелять из него научил.

— Научу, успеется. Так вот: стволов больше, чем людей. Это хорошо. Конечно, в идеале бы поставить по пулемету на каждую башню. Да и автоматов с полдюжины. Но и с тем, что есть уже можно воевать, нужно только малость модернизировать. С карабинами нам повезло — они снайперские, с маркировкой Т. Их на заводе после отстрела из общей кучи отбирают. У них есть возможность крепить снайперские прицелы. Штатная модель прицела у них 32 Mk 2. Нужно поставить для начала их, а дальше посмотрим, может, что лучше подберется. Но и со штатными до кромки леса можно будет гарантировано любого зусула отстрелить. Теперь про «сайгу», здесь надо магазины поболе. С десяткой охотиться хорошо, а для боя нужно тридцатку. Шесть штук, по три на ствол. Теперь помпы. «Benelli-nova» хорошие машинки. Но у них тоже маловат магазин.

— Да, маловат, — согласился, Женя, вспомнив ночную перестрелку.

— Так вот, к ним есть удлинитель магазина, до семи патронов можно будет заряжать. Нужно шестнадцать штук, на каждое ружье. Ну и для калаша четыре запасных рожка. Далее по людям: стрелять умеют, по сути, четверо: я, Иваныч, Гриша Смыков и Клаус.

— А что Полетаева не посчитал?

— Да он только из табельного «макарова» стрелял, и то раз в год.

— Приплюсуй еще бабу Лису. Она в молодости, говорит, спортсменкой была, пулевой стрельбой занималась.

— Вот это сюрприз! Значит, если что — со стены из карабина постреляет. Остальных надо учить, чтобы в случае нападения все могли со стены хотя бы на сто метров прицельно палить. Как все переедут, я установлю дежурства по двое на стенах, причем и женщин тоже, хотя бы днем, иначе проспим негров, не дай Бог. Теперь о безопасности. Надо бы систему раннего обнаружения выстраивать. Ну, там, растяжки, сигналки и прочее. И было бы неплохо минные поля выставить.

— Ну, с минами ты загнул. Тебе местное зверье за ночь все разминирует.

— Тогда, хотя бы, гранаты. И подствольник к автомату. Теперь снаряга. Броники, каски, разгрузки, наколенники, берцы, камуфло — ну, я тут все написал, что нужно.

— Это попробуем. Давай свой список. Но, сам понимаешь, не все сразу.

Этот сеанс поставки вышел нервным. Сначала все шло гладко — по заказу Касаткина прицелы, магазины, прочее. Когда дошло дело до гранат и подствольников — планшет уперся, на любой ввод неизменно сообщая:

Позиция недоступна. Перейдите к другой позиции.

Женя попробовал заказать еще один пулемет — та же история. А когда попытался набрать «Нарезное оружие. Винтовки и карабины», то на экране несколько раз мигнул красный восклицательный знак. У Жени екнуло. Это уже прямое предупреждение — не увлекаться с оружием. Видать, Наблюдатели и в самом деле наблюдают и резко одергивают зарвавшихся. И фиг его знает, как наказывают нарушителей. Возьмут, отрубят канал — и можно сразу идти эфиопам сдаваться. Интересно только, есть ли у этих Наблюдателей пряники, и какие они из себя. Остальное было несложным. Пять десятилитровых канистр с бензином, сотня пулевых патронов 12 калибра — для выкупа пленных. Женя почти не сомневался, что эфиопы пойдут на сделку. Разве что еще поторгуются. Теперь, нужно заявить о себе во весь рост. Чтобы все знали и, желательно, боялись. Несерьезно, когда трепыхается флажок на кривоватой палке. Нужна армейская десятиметровая телескопическая мачта для антенны, сама антенна, провода к ней, чтобы с запасом хватило, и большой, два на три метра, российский флаг. Чтобы издалека было видно. Для Вальдо — комплект техдокументации на трактор ТТ-4 «муравей». Теперь вот что: приедут люди, а кроме стола и лавок в трапезной другой мебели нет. На камнях спать — невеликое удовольствие. Нужно сделать хотя бы топчаны, хотя бы для женщин. Значит, доски-сороковки, сушеная сосна высшего сорта, сколько влезет на оставшийся вес.

Пока разбирали доставленное, да крепили мачту с флагом и антенной на крыше центральной башни, приехала очередная партия груза. Не успели разгрузить — прибыл Джамал. Он приехал на джипе, сам сидел за рулем. С ним был еще один эфиоп, одетый подобным же образом. На заднем сиденьи джипа было три человека. Двое очень грязных и изможденных и один выделяющийся на их фоне крепкий молодой парень. Их сопровождали два квадра с вооруженными неграми.

— Рад видеть вас в добром здравии, Евгений, — начал Джамал. — Я вижу, вы серьезно обустраиваетесь на этом месте. Это — глава дружественного нам клана народа Тигре. Его имя Тэкле Бекеле. Я рассказал ему о вашем предложении, и он проявил интерес. Но у него есть встречные предложения. Он, к сожалению, не знает русского языка, попросил меня быть переводчиком.

— Я рад приветствовать вас, Джамал и вас, Тэкле.

В это время Ольга внесла поднос с чаем.

— Прошу вас, угощайтесь.

Некоторое время все молчали, отпивая понемногу чай из изящных чашек тонкого китайского фарфора. Наконец, спутник Джамала решился прервать молчание. Он разразился длинной фразой, продолжение которой он то кивал в сторону Жени, то указывал на свою чашку.

— Тэкле Бекеле в свою очередь приветствует вас, благодарит за радушный прием и восхищается прекрасным вкусом этого напитка, — перевел Джамал.

Эфиоп продолжил говорить, Джамал переводил.

— Мы обсудили ваше предложение и согласны, что люди, присланные на эту землю Наблюдателями, должны попадать в предназначенное для этого место. Но мы считаем, что предложенная вами плата совершенно недостаточна и не покрывает даже малой части издержек, связанных с доставкой сюда людей и, тем более, с их выкупом. Один человек стоит как минимум сотни патронов и тридцати литров бензина.

«Вот так», - подумал Женя. — «все сводится к банальному торгу. Как, собственно, и предполагалось.»

— Сотней патронов умелый воин убьет сотню врагов. А тридцати литров хватит, чтобы дважды съездить в Аддис-Абебу и вернуться назад. Мое слово — двенадцать патронов и пять литров.

— Чтобы доставить сюда даже одного человека нужно дать ему как минимум двух воинов в охрану. А какие опасности подстерегают их на пути! Дикие звери, жадные Оромо, Чтобы их победить, нужно много стрелять, нужны патроны. Восемьдесят патронов и двадцать литров.

— Неужели по этим лесам бродят отряды в восемьдесят человек? Или ваши воины стреляют так, что на каждого врага тратят по восемьдесят патронов? Да за четверть этой цены Оромо сами мне приведут всех, кого только встретят. Пятнадцать патронов.

Торг продолжался долго. Женя вошел в раж, и до хрипоты бился за каждый патрон выкупа. Была бы на нем шапка — швырял бы оземь. Наконец, ударили по рукам. Сторговались на двадцать пять патронов и десять литров бензина за каждого переданного европейца.

— А теперь, когда мы обо всем договорились, дорогой Евгений, давайте осуществим первую сделку. Мы привезли с собой трех отобранных нами у Оромо людей. Распорядитесь, чтобы нам передали соответствующее количество патронов и бензина.

— У меня есть для первой сделки иное предложение.

Как раз в это время люди во дворе закончили разгрузку очередной партии грузов.

— Капитан, кто здесь сможет с пулеметом управиться?

— Да любой из нас троих, я вчера всех поучил.

— Тогда давай Полетаева на стену, сам с Иванычем и Клаусом берите стволы и в лендровер. Поедем с эфиопами торговать.

— Дорогой Джамал, насколько я знаю, в ваших традициях победивший клан забирает все имущество и женщин побежденных. Тогда давайте проедем, здесь недалеко. Ваши воины могут нас сопровождать. Оставьте привезенных вами людей здесь, чтобы их могли накормить и переодеть. Если мое предложение вам не понравится, мы вернемся и я честно заплачу вам бензином и патронами.

В эфиопском поселке было шумно. Плакали женщины, кричали дети. Двое каких-то негров заходили в хижины и, видимо, рылись в вещах.

— Я и мои люди убили всех воинов этого поселка, — сказал Женя. — Я забрал их оружие и машины, теперь все здесь принадлежит мне. В доказательство я могу показать знаки убитого мною вождя и вот этот пистолет.

Он расстегнул кобуру и достал «люгер».

— Прогоните шакалов, которые пытаются ограбить мою собственность.

Повинуясь знаку Тэкле Бекеле, его люди соскочили с квадроциклов и быстро изгнали чужаков.

— Джамал, Тэкле, я предлагаю вам в уплату за троих пленников всех этих женщин с их детьми. Кроме того, все имущество, которое будет найдено в этом поселке. Себе я оставляю вот этот сломанный квадроцикл и вот этот дом, в котором жил вождь.

По тому, как масляно заблестели глаза Тэкле, Женя понял, что продешевил. Но было поздно, цена была названа и принята. Кроме того — ну что бы он стал делать с этими женщинами, с которыми даже разговаривать толком невозможно.

— Дорогой друг Евгений, — начал Тэкле, — зачем вам этот дом вдали от вашей крепости? За него я привезу вам пятерых европейцев.

— Дорогой Тэкле, этот дом стоит двадцати европейцев, и я вам его не отдам.

С этими словами Женя достал заранее приготовленный щит и прибил его на стену сруба. На Щите был нарисован триколор и на русском, английском и немецком языках было написано: Собственность форта Сибирь.

Вернувшись в форт, Женя дописал в свой блокнот:

21. Давыд Симсиви, профессиональный спортсмен, стайер, 24 года.

22. Марта Шварцгольд, парикмахер, 28 лет.

23. Гюнтер Камелькранц, бармен, 31 год.

А Ольга ехидно сказала:

— Ну ты даешь! Старик Паниковский помер бы на месте от зависти.

Перед разговором с Сотниковым Женя весь переволновался. Он чувствовал себя как в школе перед экзаменом. Вроде, все было хорошо, машины ушли в последний рейс, все были при деле: охранники охраняли, учетчики учитывали, кулинары кулинарили, подсобники подсобляли. Катя Подольская взяла на себя заботу о выкупленных из рабства людях. Давиду Симсиви сразу три женщины объясняли текущее положение дел, но он пока еще не мог поверить в то, что ему рассказывали. Женя же ходил из угла в угол, не зная, куда себя применить. В конце концов, Григорьев сказал ему.

— Михалыч, хорош себя изводить. Ничего страшного не случится. Он — там хозяин, ты — здесь. Ты ему собираешься на блюдечке с голубой каемочкой преподнести серьезную крепость с двумя десятками человек гарнизону, да еще автономную, со своими ресурсами, а, может, и еще с чем. Окрестности-то толком не разведаны. Мож, здесь кроме трактора еще что по лесам заховано. Да за это он тебе должен в пол кланяться. Да еще прислать подмоги разной, да советов надавать, да обстановку международную толком прояснить. Чем так маяться, пошли лучше, я тебя стрелять поучу.

О том, что собирается присоединяться к Русскому Союзу, Женя объявил в тот же вечер, как появился замок. Теперь не было нужды в спешном путешествии через лес, возникла возможность закрепиться в этом месте и начать обустраиваться по полной программе. Да и сам он уже не пытался скинуть с себя «шапку Мономаха», полностью приняв ответственность за доверившихся ему людей. Были, конечно вопросы. Некоторые считали, что они могут справиться и сами, но Женя быстро доказал обратное — тем более, что по дороге обсудил с Ольгой все возможные перспективы. Во-первых, у них не хватало специалистов, и в первую очередь — врачей. А в условиях враждебного окружения огнестрельных ранений могло быть немало. Потом, катастрофически не хватало мужчин. Тем более, если учесть, что любые работы вне форта должны сопровождаться достаточной охраной. С оружием тоже было не все хорошо. Конечно, они уже не беззащитны. Но, все-таки, пулемет только один. Что будет, если с каждой стороны кинется на них по десятку негров? В итоге, все согласились. Тем более, что Женя пообещал, что как только установится сообщение с замком Россия или с Берлином, все желающие смогут покинуть форт. Ну а как он мог не пообещать? Силой-то никого не удержишь.

Упражнения с пистолетом — как стоять, как держать оружие, как целиться — отвлекли Женю от переживаний. Отставной старшина за свою службу из пистолета пострелял достаточно, так что все тонкости процесса знал досконально. И Женю гонял безжалостно.

— Ноги поставь правильно, корпус доверни, руки не опускай!

Казалось, за все время тренировки Женя ничего ни разе не сделал правильно. Но когда подошло время связи, Григорьев одобрительно похлопал ученика по плечу.

— Ничего, толк будет. В день по часу занимайся — через месяц будешь сносно стрелять. А теперь пошли, будем с Замком говорить.

С внешней антенной, да еще поднятой на дополнительные десять метров, качество связи серьезно улучшилось. Помех почти не было, голос собеседника был слышен чисто.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. С вами говорит президент Русского Союза Алексей Александрович Сотников.

Голос невидимого собеседника звучал твердо, спокойно, уверенно.

— Здравствуйте, Алексей Александрович.

— Скажу сразу, ваше появление было для нас полной неожиданностью. До ваших краев наши сталкеры еще не добирались, так что для нас это сплошное белое пятно. В первую очередь я хотел бы услышать ваши намерения.

— Мы всем гарнизоном форта Сибирь хотели бы войти в состав Русского Союза.

— Рад это слышать.

Голос Сотникова потеплел.

— Это замечательно. Эфиопы давно беспокоят нас, а в последнее время стали постоянной головной болью. И такой форпост для нас — настоящая находка. Теперь я бы хотел поподробнее узнать ваше положение и ваши потребности.

— У нас есть небольшой каменный форт, некоторое количество транспорта. Часть мы нашли в странном доме вместе со значительным запасом продуктов и хозтоваров, часть захватили у эфиопов.

— Локалку, значит, нашли? Хорошо. Удивительно, что негры ее еще не выгребли.

— Локалку? — переспросил Женя.

— Локальный ресурс. Так мы называем подобные точечные забросы Смотрящих.

— Смотрящие — это те, кто все здесь организовал и наблюдает?

— Совершенно верно. Вы, я вижу, уже догадались об этом. Ну, давайте дальше.

— У этой локалки, как вы ее называете, есть одна особенность — она русская, и большинство попавших сюда людей — русские.

— А сколько вообще у вас народа?

— В данный момент двадцать три человека.

— Двадцать три — у вас уже есть потери?

— К счастью, нет. Половина людей попало сюда по одиночке или вдвоем.

— Потеряшки, значит…

— Ага, вы так их называете. Ну так вот. А половина — освобожденные или выкупленные у эфиопов из рабства. Преимущественно немцы, но есть один швейцарец. Все попали в плен достаточно давно.

— Тут есть о чем поразмыслить. Слышите, Марк Львович? У нас тут, Евгений Михайлович, сидит целый консилиум специалистов, на всякий случай — от каждой службы, так что мы сможем ответить вам почти на любой вопрос.

— А у нас специалисты, как раз, в дефиците, особенно медицина.

Тут в динамике рации раздался знакомый звук — терминал доставки.

— Прошу простить, Евгений Михайлович, Смотрящие срочно требуют. Обсудите пока вопросы с моими спецами. Я постараюсь скоро вернуться.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович, — раздался низкий чуть хрипловатый голос.

— Я начальник вооруженных сил Замка Россия полковник Бероев Руслан Владимирович. Расскажите, пожалуйста, о ваших ресурсах в части вооружений.

— Руслан Владимирович, оружия у нас не так много, но кое-что есть. Во-первых, пулемет МГ-42 на станке с оптическим прицелом.

— Хорошая машинка.

— Один автомат АКМ, два снайперских карабина Lee-Enfield с оптическими прицелами, две штуки «Сайги-12», шестнадцать помповых ружей «Benelli-nova», четыре хаудаха, один пистолет «Люгер P08». Патроны в достатке. Пулемет стоит на одной из башен, остальное оружие выдается людям для дежурства на стенах и при выходе из форта.

— Да, слабовато. Но уже кое-что. Ну, с оружием мы вам немного поможем из наших запасов. А что с людьми?

— Есть отставной капитан разведки, он командует нашими, так сказать, войсками, есть отставной сержант милиции, отставной майор авиации и один рядовой — швейцарец. Есть еще геолог-охотник и одна бабушка — спортсменка по стрельбе. Остальные будут проходить обучение.

— Что ж, все ясно. Попробуем вам помочь. Хотя бы на то время, пока вы не обучите своих людей. Чуть позже я бы еще пообщался непосредственно с вашим капитаном, подскажу ему кое-что.

— Евгений Михайлович, это главный механик Замка Россия Дугин. Вы говорили про технику. А что конкретно у вас есть?

— В локалке мы нашли мотоцикл «Ковровец» и «ЛуАЗ-967М». Все в состоянии нового. Еще у эфиопов захватили два двухместных квадроцикла и «Лендровер» первой серии. Также есть один поврежденный маленький квадр, но мы его восстановим. Еще в лесу неподалеку нашли трелевочник ТТ-4, вроде бы новый, но попорчен зусулами. У нас есть один механик, из освобожденных немцев, завтра поедем смотреть, что нужно для восстановления.

Голос Дугина оживился.

— Очень интересно. А как бы…

На другой стороне что-то тяжело бумкнуло. Издалека послышался голос Сотникова:

— Руслан, вызови своих ребят, нужно прибрать кое-что.

И уже громко.

— Евгений Михайлович, за вас, за ваше присоединение, нам передали пряничек. Смотрящие за такое расширение территории от щедрот своих отвалили два пулемета ДШК. Один из них по справедливости ваш. Постараемся в ближайшее время вам его переправить. Теперь давайте продолжим. Меня интересует ваше географическое положение. Где вы находитесь?

— Точно определиться мы не можем. У нас есть самодельная карта, найденная у эфиопов. Если по ней судить, то примерно километров около трехсот к северо-востоку от вас.

— Очень интересно. То есть от вас к западу километрах в пятидесяти верховья реки Щитовой, которая впадает в Волгу. Это может быть вариантом постоянного маршрута. Видите ли, Евгений Михайлович, сейчас по суше к вам машиной добраться практически невозможно. Напрямую — леса и болота. А через Зусулку — это мы так дорогу от Берлина на Аддис-Абебу называем — там негров слишком много, не пробиться. У нас есть вертолет, но он как раз сейчас проходит регламентное обслуживание и вылететь к вам сможет только через три дня. Много им не навозишься, но самое необходимое подкинуть можем. Ну и обеспечить эвакуацию больных и, не дай Бог, раненых.

— Алексей Александрович, а можно поподробнее о международной обстановке?

— Мы в союзе с Германией, Францией и Египтом. То есть замки Берлин, Нотр-дам, Новый Каир. Есть положительные контакты с индусами и Шанхаем. Со Швейцарией и Канадой осторожно приглядываемся друг к другу, с большинством остальных только неофициальные переговоры радистов. С Аддис-Абебой вообще никаких отношений.

— Я со своей стороны наладил некоторые контакты с вождями эфиопских племен. Договорились о выкупе из плена европейцев, уже прошла первая сделка. Один из вождей — Джамал Сага, хорошо говорит по-русски, учился в РУДН. Он сказал, что при попадании сюда, на Платформу 5, у них кардинально переменилась власть — вместо христианских племен Амхара теперь рулят мусульмане Оромо. Возможно, с этим связано такое поведение эфиопов. По сути, большинство племен брошено на произвол судьбы и выживают как могут без поддержки центра.

— Это хорошо, но будьте осторожны — особенно с передачей оружия. В любое время это оружие может быть использовано против вас.

— Спасибо за предупреждение.

— Теперь еще важный момент. Как я понял, у вас есть свой терминал поставки.

— Да.

— Тогда вот что. Об оружии: во-первых, вы можете свободно заказывать черные охотничьи пороха в розничной таре. Если научитесь перезаряжать патроны, это сильно разгрузит канал. Кроме того, порох можно использовать и другими способами — ну, наши вояки между собой обговорят. Еще: посмотрите, что дадут из короткоствола. Как правило, без ограничений дают револьверы. У нас — наганы. Далее: старайтесь по максимуму использовать имеющееся, не выбрасывайте ничего, старайтесь чинить вещи и технику, делайте запасы. Смотрящие порой могут без видимых причин ограничивать или совсем закрывать канал. Впрочем, могут и наоборот, стимулировать разовыми или постоянными плюшками. Кроме того, есть возможность заказывать тяжелые вещи, суммируя вес поставок за несколько дней. То есть вы сообщаете смотрящим об этом через ваш планшет, пропускаете какое-то количество дней, зато потом получаете весь вес за одну поставку.

— Это очень ценный совет, спасибо.

— И последнее, что хочу вам сказать: поощрения Смотрящие дают за расширение и развитие анклава. И, в первую очередь, за присоединение монокластеров.

— Монокластеров?

— Вижу, вы не в курсе терминологии. Людей сюда, на платформу пять, забрасывают тремя способами: во-первых, как селективный кластер. Это сто двадцать человек, отобранных по национальному признаку. Их помещают в приличных размеров замок и по соседству дают некоторую первичную инфраструктуру. Далее — монокластеры. Это так же национальные группы, по двадцать четыре человека. Рядом с ними оставляют локалку — дом с ресурсами, типа того, который нашли вы. И еще — одиночки или мелкие группы. Мы называем их потеряшками. Так вот: за присоединение селективного кластера или монокластера Смотрящие дают бонусы в поставках по каналу. Теперь, как мы выяснили, локалки бывают разные. Универсальные — в них продукты, хозтовары, техника. Производственные — в них пиломатериалы, металлопрокат, лакокраска и прочее. И оружейные. Ну, тут название говорит само за себя. Так что ищите — раз специально для вас Смотрящие подкинули универсальную локалку, то вполне может быть, что и другие тоже неподалеку. И имейте в виду: зачастую локалки караулит какой-нибудь ископаемый монстр. Например, пещерный медведь или саблезубый тигр. Ну, а теперь давайте оставим военных договариваться между собой. До свидания, Евгений Михайлович.

— До свидания, Алексей Александрович.

Женя спустился во двор и присел на свежесколоченный топчан. От разговора у него осталось двойственное ощущение. С одной стороны, он получил, так сказать, членский билет элитного клуба. С другой, остро чувствовал недостаток знаний и умений для руководства все увеличивающимся анклавом. Но и передать все утежеляющуюся ношу было некому. Большинство людей не согласились бы встать на его место, разве что только побитый бизнесмен. Но такому Женя бы и сам ничего не доверил. Придется ускоренными темпами учиться. Где бы вот только найти школу начальников?

— Что, Михалыч, тяжко?

Топчан жалобно скрипнул под весом Григорьева.

— Вот потому я и проходил всю жизнь сержантом. Меньше звезд — меньше седых волос. Но тебе тут уже деваться некуда. Хочешь — не хочешь, придется быть начальником до конца. Не факт, что тебе выпадет от Наблюдателей замена. Разве что сам в лес сбежишь, но это уже трусость, не по-мужски. До сих пор ты, хоть и косячил порой, но держался хорошо. Мы с мужиками потерли вчера вечером за это дело. Кем уж ты там в прошлой жизни был и как жил — сейчас неважно. Считай, ты здесь заново родился и жизнь сызнова начал. А как жить будешь и кем станешь — от тебя самого зависит. Ну да не грузись, пока что нормально выходит.

— Вячеслав Иваныч, так ведь я же не знаю ничего, ни про политику, ни про экономику, ни всякие умные разговоры вести. Вон, иные людей с первого взгляда распознают. А я что…

— Ты, Михалыч, главное не тушуйся. У тебя котелок нормально варит, народ тебя слушает. Те же немцы — люди практичные. Они ни за что над собой тупого болвана не поставят. А что ты иных тонкостей не знаешь, так это дело наживное. Ты, главное, людей слушай, не стесняйся совета спросить у знающих. Один ты всего не охватишь, так найди людей, кто тебе опорой будет. Вот Петровича поставил главным по военным вопросам — это правильно. Он свое дело туго знает. Лотту в завхозы определил — тоже верно сделал. Немцы — они аккуратисты, педанты, да и она всю жизнь хозяйство вела, считать умеет. Ну, баба Лиса сама к котлу встала, так она вон какой обед забабахала — пальчики оближешь. Механик у тебя есть такой, что любой завгар обзавидуется, плотник есть, даже фермер есть. А остальные люди — они ж тоже не без рук. У каждого какие-никакие, а навыки есть. Ни в жисть не поверю, что есть люди абсолютно криворукие. Что-то человек да умеет. Ты про японский кадровый подход слыхал?

— Нет, не приходилось.

— Так вот слушай. Американцы, у них все люди как винтики. Они механизм состряпали, производство к примеру, а потом нужные винтики подбирают под каждое место. А японцы — у них другой подход. Они смотрят, что человек может, а потом ставят его на такое место, где от него наибольшая отдача будет. Так вот и ты: смотри, кто что умеет, где кого использовать можно. В конце концов, землю копать и картошку сажать любой сможет, тут навыков особых не нужно. А склонности, они у каждого человека есть. У кого-то хобби было мебель дома делать — пусть столяром будет. Кто-то из глины фигурки лепил для забавы — пусть гончаром становится. Раз есть теперь связь с Большой землей, всегда можно совета специалиста спросить. Да можно и просто отправить человека в науку, пусть специальность приобретет. Вот так-то. Ну, понятно, и сам учись. Человек всю жизнь учиться должен, иначе мозги жиром заплывут.

— Спасибо, Иваныч, за совет.

Женя от слов Григорьева испытал почти физическое облегчение.

— А сам ты что умеешь?

— Да я-то много чего умею. Могу дом поставить, могу печь сложить, могу дичь добыть, ружьем или капканом.

— Слушай, Иваныч, — в голову Жени пришла удачная мысль, — А ты не мог бы с людьми поговорить, выяснить кто что умеет?

— Мог бы, конечно. Что ж, мысль ты мою верно ухватил. Говорю же — котелок у тебя варит.

— Иваныч, а что ты как профессионал скажешь про этих эфиопов? Что-то чем больше о них думаю, тем меньше они мне нравятся. Не хочется им слишком доверять. Я боюсь, что они про канал догадаются, тогда форт попытаются захватить и нас тут всех перебить.

— Правильно не доверяешь. Ну, второй-то, этот Тэкле, просто тупой и жадный. А вот первый, Джамал, он товарищ непростой. Ты заметил, каких нам людей привезли? Почти что на последнем издыхании. Скорее всего, они уже работать не в силах, вот и решили с них еще доход получить. Да и нас заодно к форту привязать, чтобы никуда сдернуть не могли.

— Значит, хотят все-таки напасть и форт захватить. Видимо, раз до сих пор не напали, значит сил у них достаточно нет. Ну, тут уже епархия Касаткина, это с ним нужно обсуждать. Интересно, сколько они могут бойцов выставить… Сто двадцать человек сразу в Аддис-Абебе. Двадцать четыре на каждый монокластер, Ольга говорила — у них там около двухсот племен. То есть, почти пять тысяч человек. Будем считать, что племена равномерно расположены вокруг центра. Мы попадаем как бы в четверть, в юго-западный сектор. Получается тысяча двести. Половина племен Оромо. Джамал хочет здесь создать альтернативный центр влияния для Амхара. То есть если считать, что Амхара — это половина нашей четвертушки, то это шестьсот человек. Из двадцати четырех человек монокластера — десять мужчин, десять женщин и четверо детей. Получается, мужиков примерно сорок процентов, двести сорок человек. Чтобы не остаться совсем без мужчин, вряд ли сюда пошлют больше половины воинов. Итого, в пределах ста двадцати человек. Вообще-то дофига. Ну, утро вечера мудренее. Завтра с капитаном буду говорить.

В этот момент послышался шум моторов, ворота открылись и последний караван с последними остававшимися вещами въехал в форт. Но, к удивлению Жени, людей вернулось больше, чем он ожидал. Оба джипа были заполнены людьми, а в середине колонны на трещащем «Ковровце» ехал молодой длинноволосый парень.

— Вот, принимай пополнение.

Григорий Смыков слез с квадроцикла и подошел к Жене.

— Четверых по дороге подобрали, а еще один сам к дому вышел. Оказался слесарем-байкером. Увидал это чудо техники — глаза так и заполыхали. Упросил дать ему на этом экспонате прокатиться. Сам подготовил, сам завел, опробовал и, как видишь доехал.

— Здорово. А другие?

— Приходько Евсей Кузьмич, колхозный сторож. Занятный дед. Потом Воеводин Максим Витальевич, менеджер по рекламе, хитрован, купипродай. Еще Верейко Любовь Антоновна, офицерская вдова, переводчица глухонемых. И тетка одна — вот уж точно из разряда «что нам негоже» — Хейфиц Гретта Алексеевна. Правозащитница, мозги определенно набекрень. Отказывается верить в то, что мы ей рассказали. Порывается жаловаться властям, грозит связями. Хапнем мы еще с ней горюшка.

— А что бизнесмен?

— Морду морщит, но работает вместе со всеми. Ел — чуть миску не вылизал. Оголодал — все понты пропали.

— Будем надеяться, мозги на место встанут. Может, что еще выйдет из человека. Ну, пойдем разгрузим остатнее, да на ужин и спать.

В эту ночь все спали в относительном комфорте, не ограниченные тесными стенами дома. Каменный форт давал ощущение безопасности. Два человека с биноклями и тепловизорами, сменяясь каждый два часа, стояли на страже. Жене досталась первая, вечерняя вахта. Сдав пост смене, он поднялся в свою комнату на верхнем этаже башни. Подошел к окну и какое то время стоял, глядя на ночное небо, обрезанное понизу зубчатой кромкой леса. Не было видно ни огонька, только редкие звезды тускло мерцали в небе. Стояла полнейшая тишина, даже комары не звенели — кто-то заботливо развесил по стенам пучки полыни. На мгновение ему почудилось, что он совершенно один в этой ночи под этим небом и острое, неизведанное ранее чувство тоски охватило его. Он страстно, всем своим существом захотел, чтобы сейчас рядом с ним оказался близкий — он боялся даже в мыслях произнести «любимый» — человек. Ольга. Он отказывался признаться себе, но эта женщина все больше становилась ему нужна. Когда в немногие свободные минуты он думал о ней, то словно раскаленный стержень пронзал его насквозь, от макушки до пяток. Он желал ее, и вместе с тем боялся проявить это желание, боялся неосторожным словом или прикосновением разрушить тонкую еще только возникающую между ними связь.

Женя зажмурил глаза и изо всех сил сжал кулаки, стремясь изгнать посетившее его наваждение. Но вдруг позади него скрипнула дверь и знакомый голос сказал:

— Женечный, ты же не прогонишь несчастную женщину, которой не досталось отдельного одеяла?

День 8

Их обоих разбудило яркое солнце, щедро льющееся в окно комнаты. Ольга с видимым наслаждением потянулась всем телом, как сытая довольная кошка.

— Оль, почему ты…

— Не стоит спрашивать женщину о том, чего она сама не знает. Просто ты мне понравился. Да еще твое эффектное появление — я, если честно, уже решила, что мне кранты. А тут — ты, весь такой из себя рыцарь на белом коне. Вот и охмурил бедную девушку.

Ольга лукаво улыбнулась.

— А вообще каждой женщине хочется иметь рядом мужчину — сильного, надежного, за которым как за каменной стеной. Ты знаешь, как это сладко — положить голову на крепкое мужское плечо… Кстати, где оно? Ну-ка давай его сюда!

— Да какой из меня …

— Не спорь, мне со стороны виднее. Людей принято оценивать по их делам. А дела у тебя выходят вполне мужские. Ты полдюжины негров пристрелил, кучу народа спас, в начальники выбился — как не мужчина. Да и люди тебя уважают. Особенно после того, как ты этого распальцованного хлыща построил. А мускулатура — дело наживное. Ты, кстати, похудел, вон как штаны болтаются.

— Похудеешь тут, со всеми этими переживаниями. То одно, то другое…

— Ты еще будешь трусцой бегать и зарядку делать.

— Ну вот, опять… Самое страшное женское оружие — это каблучок.

— Не ленись.

Ольга неожиданно отстранилась.

— Ты уже пробовал однажды, что вышло — сам знаешь. Начинаешь новую жизнь — так не повторяй старых ошибок. Есть еще одно мужское качество — упорство. Упрись, Женя, сделай все правильно и до конца.

— Я постараюсь.

— Ты не постарайся, а сделай. Не так уж это много. И еще подумай сам: ты — лидер, вождь, хоть это, может, и забавно звучит. Вождь — это тот, кто ведет за собой других. Власть вождя основывается либо на силе, либо на уважении. Вариант с силой — не самый лучший, да и по силе ты пока что далеко не образец для подражания. Значит, ты должен заставить себя уважать. У тебя есть неплохой стартовый задел, но этого мало. Люди должны видеть твои усилия, видеть, что ты стараешься вырасти, стать лучше. Тем же Лори и Касаткину будет легче признать над собой сильного мужчину, чем рыхлого недотепу. Ну и мне будет приятно ощущать, как меня обнимают и поднимают сильные, мускулистые мужские руки.

И Ольга потерлась головой о Женино плечо.

С утра четверо мужиков на «лендровере» повезли Вальдо смотреть трелевочник. Остальные — кто на стены, кто в помощь на кухню. Часть женщин под началом Клауса — его в рейд не взяли, последствия сотрясения еще давали о себе знать — учились стрелять из дробовиков. Женя тоже немного потренировался с «люгером» — стойка, правильный хват, поднял пистолет — палец на спуск, опустил — палец на скобу. Полчасика поупражнялся и двинулся на кухню.

— Василиса Феофановна, как у нас с продуктами?

— Да ничего, Евгений Михайлович, хватает пока. Вот еще Вячеслав Иваныч да Григорий Сергевич мяса добудут, так и вовсе хорошо будет.

— А вот так если прикинуть — нас сейчас двадцать восемь человек. На сколько хватит запасов, если нормально варить, не урезая пайку?

— Ну, круп и макарон хватит недели на две. Жиров — дней на десять. Муки — на неделю. Сахару и чаю вот маловато. Дня на три, не больше.

— Спасибо, баба Лиса. Вы, если что кончаться будет, сразу мне говорите.Чтобы всегда запас был. Мало ли что может случиться.

— Непременно.

С дежурства на стене сменился Касаткин, подошел к Жене.

— Смотрел, как ты упражняешься. Молодец, получается. Надо бы тебя еще уходам и перекатам поучить. Тогда — хоть сразу в разведку.

— Да куда уж мне…

— Не принижай себя, ни к чему это. Я, собственно, о другом хотел поговорить. Вчера после тебя беседу имел с Русланом Бероевым. Грамотный мужик, много полезного рассказал. Его, кроме прочего, что-то этот Джамал заинтересовал. Хочет на него поглядеть. Говорит, знавал одного эфиопа по имени Джамал Сага. Только не в Лумумбарии, а в Академии генштаба СССР. Если что, нас ждут веселенькие дела.

— Мы вчера с Иванычем о том же говорили. Я тут прикинул, эфиопы в нашем районе могут собрать отряд до ста двадцати человек.

— Да, это серьезно. Ну, у нас позиция крепкая. Если еще пулемет подкинут, будет вообще круто. Но бойцов, конечно, мало. С такой численностью они могут одновременно со всех сторон напасть. А у нас половина людей — женщины, многие в жизни оружия в руках не держали. Надо бы подготовиться. Ты нынче возьми в поставке пороху килограмм пятнадцать и бикфордова шнура метров десять. Я кой-чего наваяю. Ну и патроны к пулемету нужны. Эти три тысячи, что есть — на полчаса-час хорошего боя.

— А как ты думаешь, скоро ли нападут?

— Давай прикинем. Форт три дня как появился. У негров шайки по Волге и Шпрее ходят, ищут, где бы поживиться. Сюда им вернуться — километров двести — триста. Это по лесу пять-шесть дней пути. Ну, посчитаем пять. Еще день на подготовку и сосредоточение. Всего выходит шесть дней. Три уже прошли. То есть у нас три дня, считая сегодняшний.

— А как они нападать будут?

— У нас положение довольно неплохое. Большое открытое пространство по всему периметру. Днем скрытно подобраться невозможно. Поэтому, скорее всего, нападать будут ночью. От форта до леса около полутора-двух километров. Хороший бегун пробежит это расстояние за пять-шесть минут. Тут небольшая горка, да еще с грузом — значит, минут десять. Мы за это время положим их всех. Значит, они сделают бросок на каком-то транспорте, чтобы сократить время атаки максимум до минуты. А потом часть из них будет подавлять огнем пулеметы и стрелков, а другая часть забросит кошки и поднимется наверх. И вот тогда нам всем здесь хана.

— И что же мы будем делать?

— Ну, есть некоторые возможности.

Капитан хитро улыбнулся.

— Несколько сюрпризов мы им устроим. Ну и многое зависит от того, как мы успеем научить наших женщин стрелять. Залп картечи из десятка стволов остудит самые горячие головы.

— Ну что ж, действуй, капитан. Если что нужно — говори, это сейчас в первую очередь. Ресурсы, люди. Сегодня попробую получить короткоствол. Как раз пригодится на стенах.

— Класс! Вот обрадовал так обрадовал.

— Ты сильно — то не радуйся. Скорее всего, дадут наганы.

— На безрыбье, как говорится, и лифчик — портупея. Все в дело пойдет.

Приехал Вальдо, веселый, довольный.

— Ойген, техника в полном порядке. Эти негры совсем тупые. Давай аккумулятор, двадцать литров солярки и две бензопилы — к вечеру будет здесь стоять. А потом потихоньку приборы, стекла, шланги поменяем.

— А бензопилы зачем?

— Так просеку нужно, метров двадцать. Иначе не выехать.

— Спроси у Лотты, есть ли у нас бензопилы. Если нет — буду заказывать. А ездить ты на этом тракторе сможешь?

— Смогу. Там ничего особенного.

— Ну, тогда действуй. Бери мужиков в помощь. Только капитана не трогай и дежурную пару.

Подошла правозащитница, дама монументальных форм, с остатками косметики на породистом увядающем лице.

— Евгений Михайлович, до меня дошла информация, что вы собираетесь воевать с эфиопами.

— Гретта Алексеевна, для начала здравствуйте.

— Не уходите от вопроса. Вы собираетесь воевать?

— Насколько я знаю, это эфиопы собираются воевать с нами.

— Это софистика. Вы собираетесь убивать людей. Это недопустимо и противозаконно.

— Гретта Алексеевна, скажите пожалуйста, вы общались, скажем, с Лоттой Циммер, с Екатериной Подольской? Они вам могут много рассказать о манерах поведения местных негров.

— Не смейте так их называть!

Дама аж взвизгнула.

— Это неполиткорректно. Это — афро… африканцы.

— А вы не скажете, случайно, как называется материк, на котором мы с вами сейчас находимся? Сдается мне, это уж никак не Африка. И даже не Америка.

— Все равно. Вы пытаетесь дискриминировать людей по цвету кожи. Во все времена белые люди притесняли, угнетали и эксплуатировали коренное население Африки и теперь они обязаны возместить причиненный ущерб.

— Гретта Алексеевна, вы не ответили на мой вопрос. Так вы общались с этими женщинами?

— Мне это ни к чему. Я прекрасно вижу, что здесь происходит, и беззакония я не допущу. А вы сами? Что вы творите? Вы торгуете людьми!

— Торговать людьми — это продавать их. Я же напротив, выкупаю их из рабства.

— Это ничего не меняет! Люди не должны быть предметом купли-продажи!

— То есть вы считаете, что они должны умереть в рабстве у эфиопов?

— Не передергивайте. То, что вы делаете, это незаконно!

— А какой закон вы сейчас защищаете? Законы устанавливаются государством. Государства здесь, в данном месте, нет. Если небольшое поселение и неполных три десятка людей, которые по их общему решению предоставили мне право распоряжаться. Так что здесь власть и государство — это я. И законы, которым я следую — это элементарный здравый смысл и правила выживания во враждебном окружении. В данной ситуации каждый член общества обязан работать, в том числе и физически. И вас, Гретта Алексеевна, это тоже касается. Каков ваш личный вклад в копилку нашей общины? Что вы сегодня сделали для общества? Кстати сказать, общество имеет право защищаться от паразитов и демагогов.

— Да вы… Да я…

Дама просто задохнулась от возмущения.

— Знайте, я этого так вам не оставлю! Я найду на вас управу.

И правозащитница величественно удалилась. Полетаев, стоявший неподалеку и слышавший весь разговор, сочувственно покивал Жене и изобразил рукой пистолет у виска. Мол, застрелиться легче. Вот ведь мымра! Черный пояс по упертости и твердолобости. Надо поспрошать Сотникова, как они с такими борются. А уже и сеанс поставки близится, надо продумать, что сегодня брать. Обещал капитану короткоствол. Ну, и патроны к нему. Потом броники. Поди, тяжелые. Хотя бы штуки четыре. Для трелевочника аккумулятор. Тоже немалый вес. Патроны к пулемету — треть поставки. Да еще с продуктами нужно решать… Ну да ладно, посмотрим по месту.

Пилик! Планшетка канала доставки известила о том, что сеанс начат. Сперва посмотрим гражданское. Аккумулятор: е мое! 54 кг! А куда деваться… Соляра. Канистра 20 литров, 16 кг. Итого уже 70. Почти половина веса.

Теперь воякам… Что важнее, патроны или броники? Все нужно, и то, и другое. Начнем с легкого.

«Оружие нарезное». «Пистолеты». Ого!

Доступно 4 шт.

Пистолет ТТ-33

Пистолет Люгер Р08

Пистолет Browning GP35

Вот, млин, задачка! Ну, кое-что Женя знал — благо, в стрелялках просидел немало. У «браунинга» и «люгера» один калибр патрона, 9x19 para. Значит, проще будет заказывать, значит ТТ отпадает. У американца 13 патронов в магазине против 8 у немца. Кроме того, «браунинг» долго был популярен и после войны, в отличие от «люгера». Видимо, что-то такое было в конструкции, что обеспечило его долголетие. Пусть будет браунинг. С кобурами, да с запасными обоймами 4 штуки — 6 кг. Патроны — еще 5. Уже 81. Ящик патронов к пулемету — 45 кг. Остается 24. Нужно защитить хотя бы пулеметчика, он-то за стену не спрячется. Броник 6 класса в полной комплектации 19 кил, шлем «сфера» — 2,3. Еще немного осталось. Что там баба Лиса говорила — чай и сахар? Кило чаю и сахару на остаток. Все, надо пойти, порадовать Петровича.

Капитан Касаткин сидел во дворе и сосредоточенно занимался странным на первый взгляд делом: в одноразовые стаканчики сыпал порох, закрывал сверху картонной крышкой, снаружи обкладывал гвоздями и обматывал скотчем. В прорезь крышки вставлял отрезок бикфордова шнура, сантиметров 10.

— Что ваяешь, капитан?

Женя взял в руки один из уже законченных стаканчиков, покрутил, поставил на место.

— Гранаты делаю. Из подручных средств. Конечно, не Бог весть что, но для зусулов сойдет. Бикфордов шнур горит примерно сантиметр в секунду. Зажигаешь запал, выжидаешь сколько надо, кидаешь.

— Посади рядом пару женщин, пусть помогают. Дело-то нехитрое. Или, вон, Йогана. Он только сидеть и может, а тут ему посильное занятие — мужик доволен будет, полезность свою ощутит.

— Хорошая идея, так и сделаю. — Касаткин было поднялся, но Женя его остановил.

— Погоди чуток. Я, собственно, по другому поводу. Во-первых, тебе подарочек — четыре «браунинга». Держи.

— Класс!

Касаткин вынул один из кобуры, осмотрел, сноровисто выщелкнул обойму, вставил обратно.

— Ну, удружил! Теперь можно и на близкой дистанции с эфиопом побиться. Мне, Григорьеву, Полетаеву, Лори. Теперь все боевое ядро с короткостволом.

— Пошли еще людей наверх — утащить в оружейку патроны к МГ и броник. Тяжелый, зараза, только один взял.

— Хорошо. А еще что?

Мне эфиопы покою не дают. Если они одномоментно выставят против нас хотя бы сотню бойцов, нам тут хана.

— Ну, может, и не хана, но будем себя чувствовать весьма кисло. И что ты предлагаешь?

— Я вот о чем думаю. Лучшие бойцы у них обычно в набегах. Мы с тобой прикидывали, что вернутся они дня через два-три. Так вот я хочу заставить негров поторопиться и напасть теми силами, что есть сейчас.

— И как ты это себе мыслишь?

— Нужно хитрость измыслить, ввести их в заблуждение. Примерную нашу численность они знают, примерное вооружение тоже. Знают, что так просто каналом мощного оружия не добудешь, а локалки искать они не дадут. Или отследят и пока мы будем телиться и организовывать вывоз, вытащат все сами. Я хочу дать им понять, что в ближайшее время, может завтра, наша огневая мощь резко вырастет и мы станем им не по зубам.

— Джамал не дурак, он почует блеф.

— Он ведь ходит сюда разнюхивать, разведывать. Нужно во дворе начать стройку. Пусть люди возятся, копошатся, бревна тешут. Он обязательно найдет повод спросить об этом. А я как наивный чукотский вьюнош похвастаюсь, что, мол, завтра Сотников перебрасывает сюда два десятка бойцов, тяжелые пулеметы и минометы. Вот, мол, готовим места для установки вооружения и размещения гарнизона.

— А что, может и клюнуть. По крайней мере, попытаться использовать эту возможность стоит. Если и не выгорит, он будет поосторожнее. А если дело перейдет к осаде, мы будем в выигрыше. Наши боевые возможности будут помалу прирастать. А мы можем и вылазки ночные делать, негров сокращать.

— Тогда вот что. Бери людей, сколько тебе нужно, и со своим рукоделием прячься. Делай гранаты, делай еще что там тебе нужно. Только пусть Джамал этого не видит. Пусть думает, что мы лохи ушастые, западлы не ждем и он нас развел.

— Договорились.

— Ну и ладно. Двигай в помещения, эфиоп уже скоро появится.

Все прошло как по маслу. Джамал, услышав о грядущем десанте, внезапно вспомнил о срочных делах.

— Дорогой Евгений, сегодня я привез тебе двоих людей. Но вечером мои воины должны привезти еще одного. Я не смогу приехать сам, но этим людям я доверяю. И поэтому прошу тебя — встреть их и отдай им оговоренную плату.

— Хорошо, Джамал, я все сделаю как ты просишь. Приезжай завтра, я познакомлю тебя с Русланом Бероевым, он начальник гарнизона Замка Россия.

Женя успел заметить, как дернулось было лицо эфиопа, но Джамал тут же овладел собой.

— Конечно, Евгений. До свидания.

Лишь только Джамал уехал, как Женя кинулся к Касаткину.

— Ну что, капитан, кажется, клюнуло. Теперь давай командуй ты. Весь гарнизон в твоем распоряжении. Я на ужине двину речь о том, что Родина в опасности, а ты озвучишь диспозицию. Любого, включая меня, привлекай на любые работы. Пришло время напрячься по максимуму.

Тут за стеной затарарахтело, ворота распахнулись и трелевочник втянул во двор пятнадцатиметровые сосновые хлысты. Двигатель трактора заглох, и из кабины выскочил донельзя довольный Вальдо Циммер.

— Вот, Ойген, принимай аппарат. Машина — зверь! До темноты еще ходку сделаю, в лесу еще бревна остались. Только ты сперва побеседуй — мы тут привезли кой-кого.

Он открыл правую дверцу трактора. Там, скрючившись в три погибели, сидел эфиоп. Одежда у него была плохонькая, местами продранная, местами заштопанная. На ногах — самодельная кожаная обувь, наподобие индейских мокасин.

— Пока хлысты вязали, сам к нам вышел. Хочет с тобой говорить. Оружия у него нет, он сам показал, ну и мы дополнительно обыскали. Говорит на ужасном английском, но понять его можно. Залез так — боится, что его увидят с нами. Говорит, за фортом все время наблюдают.

Эфиоп выбрался из кабины. Несмотря на удручающее состояние костюма, осанка его была поистине царской. В глаза бросалась крайняя худоба, даже изможденность человека. Но спина его была безупречно прямой, а голова гордо поднята. Темные глаза прямо и открыто смотрели на Женю.

— Здравствуй, масса Юджин.

Английский негра был поистине чудовищным. Никаких склонений, спряжений и прочих словоформ словно не существовало. Но разобрать, о чем он говорит действительно было несложно.

— Ты знаешь, кто я?

Женя был немало удивлен и даже несколько смущен. Впрочем, он приложил все усилия, чтобы эмоции не отразились на его лице, хоть и не был уверен в результате этих усилий.

— Все знать тебя, масса Юджин. Все знать, ты великий воин. Ты убить все воины племя Дасанеч, забрать оружие, дом, машина вождя. Ты дать женщины Дасанеч выкуп за белые люди.

— Назови себя.

— Я имя Ашенафи. Я есть вождь люди Сидамо.

— Зачем ты хочешь говорить со мной, Ашенафи?

— Я хотеть сказать про Джамал. Когда быть ночь Джамал прийти убивать масса Юджин и его племя. Джамал хочет каменный дом.

— Почему ты рассказываешь мне это?

— Никто нет любить Джамал. Все бояться Джамал. У Джамал много воин. У Джамал много ружье. Он приходить и забирать что хотеть.

— Сколько воинов у Джамала?

— Сейчас у Джамал пять рука и еще рука воин. Но через три день придут еще два раза столько.

— Спасибо, Ашенафи. Что ты хочешь получить за свой рассказ?

— Я ничего не хотеть от масса Юджин. Я хотеть масса Юджин убить Джамал и жадный Тэкле. Тогда Джамал не прийти к Сидамо. Джамал не забрать женщины и еда. Тогда Сидамо прийти к масса Юджин и стать его племя. Масса Юджин дать Сидамо ружье и патроны. Сидамо охотиться и растить хлеб и кукуруза. Четверть отдать масса Юджин. Сидамо не быть голод. Сидамо быть хорошо. Масса Юджин быть хорошо.

— Понятно. А есть другие племена, которые боятся Джамала?

— Есть. Много. Есть Дараса, Камбатта, Хадия, Алаба, Тамбаро. Еще другие. Много. Все бояться Джамал.

— Если Сидамо придет сюда, твои воины должны будут сражаться против наших врагов.

— Сидамо хорошие воины. Нет ружье нет патроны нет мочь сражаться. Масса Юджин дать ружье, дать патроны, Сидамо сражаться.

— Если Сидамо будут сражаться против Джамала, я сейчас дам ружья и патроны.

— Масса Юджин дать ружье, Сидамо помочь убить Джамал.

Женя оглянулся. Касаткин стоял рядом и внимательно слушал.

— Что скажешь, капитан?

— По-моему, мужик говорит честно. У нас нет времени научить всех стрелять, по сути бойцов восемь человек, включая бабу Лису. Остальные на подхвате.

— Сколько мы можем им дать оружия без ущерба для себя?

— Четыре бенельки вполне можем отдать. Все равно стрелять из них некому.

— Тогда уточни с союзником диспозицию, а я пойду возьму оружие.

Увидев сразу четыре ружья, Ашенафи не смог скрыть восхищения. В его глазах блеснул кровожадный огонек, несколько напугавший Женю и заставивший вспомнить о судьбе капитана Кука. Сотня патронов к ним превратила восхищение в благоговение.

— Масса Юджин очень щедрый! Ашенафи благодарить масса Юджин. Сидамо благодарить масса Юджин. Сидамо будет сражаться! Сидамо мстить Джамал и Тэкле. Когда Джамал будет умереть, Сидамо будет племя масса Юджин. Теперь пусть твой человек отвезти Ашенафи в лес. Я звать воины Сидамо сражаться.

— У Жени в голове мелькнула одна мысль.

— Ашенафи, ты знаешь, где держат других белых людей?

— Я знать. Это племя Хамер и племя Тигре. Если масса Юджин убить Джамал и Тэкле, масса Юджин забрать белые люди себе.

— А много там белых людей?

— Много. Пять рука и еще два рука.

— Если Сидамо поможет забрать белых людей, я отдам им дом вождя Дасанеч.

— Масса Юджин очень щедрый. Сидамо помочь.

Переговоры был завершены к обоюдному удовольствию. Ашенафи загрузил ружья в «муравей», скрючился под правым сиденьем и отбыл. Лишь только за трелевочником закрылись ворота, из донжона выбежала Ольга.

— Женька, давай скорее, там терминал орет, надрывается.

Уже на бегу Женя подумал: «Вот молодец, не полезла при эфиопе, дождалась момента!».

Терминал действительно блажил, громко и с надрывом. Но едва Женя переступил порог операторской, затих. На экране планшета мигала надпись.

Стимулирующая поставка за присоединение монокластера.

Пулеметы ПКМ, доступно 2 шт,

Подтвердите ввод.

Женя от избытка чувств попал по клавише только с третьего раза. Пулей вылетел из операторской, не забыв, правда закрыть за собой дверь, и заорал в окно, выходящее во двор:

— Касаткин, бросай все и чеши сюда! Григорьева возьми!

Через полминуты с дробным топотом капитан и старший сержант влетели в комнату.

— Что случилось? Капитан на бегу успел расстегнуть кобуру и держал руку на рукояти своего «Браунинга», готовый мгновенно открыть стрельбу.

— Успокойся, Петрович, не тревожь пушку. Никто не напал.

— А что так орал?

Касаткин, успокаиваясь, застегнул кобуру. В это время в операторской бумкнуло и лязгнуло.

— Иди, погляди на причину.

Через несколько секунд форт содрогнулся от вопля капитана разведки.

— Пипец вам, зусулы! Всех положим, гады!

За большим столом в трапезной поместилось все население форта. Тридцать человек — с двумя новенькими, привезенными Джамалом днем. Один — швейцарец, часовщик и, по совместительству, охотник. Другой — немец из Лихтенштейна, биржевой маклер. Лихтенштейновцы были заброшены как монокластер в среднем течении Шпрее. Смотрящие дали им несколько жилых домов и локалку. Эфиопы захватили и сожгли поселок, а людей частью убили, частью увезли в рабство. Женя поднялся с места. Речь он приготовил заранее.

— Друзья, — начал он, — наше положение за последние несколько дней сильно улучшилось. Во-первых, у нас есть хорошее укрепление. Во-вторых, нас стало существенно больше и возможности нашей общины выросли. У нас есть оружие для защиты, есть достаточно продуктов и канал снабжения, по которому мы можем получать от Наблюдателей материальную поддержку. Кроме того, мы теперь не одиноки в этом новом мире. Установлена радиосвязь с Русским Союзом, который объединяет 4 анклава: русских, немцев, французов и египтян. Достигнута договоренность о поддержке как военной, так и медицинской, а также информационной. Одним словом, есть все основания для оптимизма.

Но есть и большая проблема. Это — эфиопские племена. Причем не такие уж дикие, вполне неплохо организованные. По сути, это банда мафиозного типа, численностью около сотни человек. Они занимаются пиратством на реках, нападают на небольшие поселки, берут в плен попавшихся им одиночек и небольшие группы европейцев, занимаются вымогательством и грабежом других эфиопских племен.

По нашим разведданным, сегодня ночью бандиты совершат нападение на наш форт. Они попытаются всех нас убить или взять в плен, а сам форт со всем содержимым использовать как бандитскую базу. Многие из вас уже знают, каково быть в эфиопском плену, а по сути — рабстве. Помолчите, Гретта Алексеевна. Поэтому в эту ночь поспать не удастся. У нас двадцать единиц дальнобойного оружия. Это значит, что двадцать человек смогут вести бой. Остальные будут наблюдателями, будут подносить патроны, набивать ленты и магазины. Я не знаю, все ли из вас останутся живы после этого боя. Но если мы не устоим, в живых не останется никого.

Женя сделал паузу, обвел глазами собравшихся. Все молчали. Даже правозащитница не порывалась высказываться. Бывший бизнесмен слушал вместе со всеми и не пытался делать вид, что его это не касается.

— Но если мы победим, нам больше некого будет бояться в этом краю. И мы сможем спокойно жить и работать, строиться, развиваться, торговать. Сейчас наш начальник гарнизона капитан Касаткин подробно расскажет обо всем, что нами запланировано и что кому предстоит делать.

Капитан поднялся.

— Для начала я хочу услышать, есть ли среди вас стрелки. Баба Лиса, про вас я уже знаю. Иваныч, ты тоже заранее посчитан. Гриша, и ты тоже. Ты, Клаус, в строю по определению. Давайте, спрошу иначе. Кто из мужчин служил в армии?

— Я служил в бундесвере, — поднял руку Вальдо Циммер.

— Прекрасно. С пулеметом МГ-42 знакомы?

— Конечно!

— Тогда пулемет ваш. Подберите себе второго номера, Кого? Грубера? Хорошо, тебе, Ганс «бенельку».

— Вальдо, я тебя одного не пущу! — вдруг подскочила Лотта. Я пойду с тобой, а Ганса к кому-нибудь другому прикрепляйте.

Касаткин только руками развел.

— Ну пусть будет так. Кто еще?

— Я служил. Командир отделения мотострелков. — откликнулся Гриша Смыков.

— Прекрасно. Тебе, Гриш, «сайга».

— Я тоже в пехоте, рядовым.

Это Жора-байкер. Похоже, прозвище прилепилось к нему навечно.

— Тебе вторая «сайга». А пулеметчики есть?

— Есть, как не быть! Пиши, Приходько Евсей Кузьмич, гвардии ефрейтор, командир пулеметного расчета.

— А где служили, Евсей Кузьмич?

— Дык в Германии, в составе ограниченного контингента.

— ПКМ знаете?

— А как же? Четыре года с ним в обнимку.

— Сверхсрочник?

— Так точно!

— Ну, стало быть, вам и ПКМ в руки. Кого вторым возьмете?

— Да вот спортсмена. Пойдешь, Давыд? Ну и ладненько.

— Давыд, тебе тоже помпа. Так… Иваныч, тебе карабин. Ты у нас будешь снайпер. Второй карабин вам, баба Лиса. Клаус, ты с автоматом. Теперь еще десять человек с помпами. Ну ты, конечно, Женя, потом Федорыч.

— Я пойду! — подскочил Шурик. «Надо же, — отметил про себя Женя, — что женщины делают с мужиками, даже последний ботан геройствовать рвется».

— Хорошо. Еще семеро. Карл Рихтер, добро. Тебе, Йоган, на стену нельзя, ты пока бегать не можешь. Возьмешь хаудах и будешь охранять женщин.

Ольга пружинисто поднялась.

— Я пойду.

— Я тоже! Даша Мокрецова встала рядом.

— Я тебе не разрешаю! — возмутилась Галина Петровна. — Это не твое дело!

— Я совершеннолетняя, мама, и могу сама за себя решить. Что же делать, если кое-кто предпочитает прятаться за женские юбки!

«Так их, девочка!», - подумал Женя, — «Молодец!»

— Я не очень хорошо умею стрелять. Но все равно. Вам же нужна санитарка, — Катя Подольская.

— Я неплохо стреляю, — внезапно поднялась Мария Штауффенберг, — мы с другом регулярно ездили в стрелковый клуб.

— И я. Меня муж покойный научил.

Это из новеньких, Люба Верейко. Ого! Батальон «Белые колготки»!

— А я? — подскочил Федя. — В Великую Отечественную пацаны в моем возрасте уже воевали!

— Для тебя будет особое задание, — сказал Женя. Получишь у капитана хаудах, подойдешь ко мне.

— Я не умею обращаться с оружием, — подал голос Троекуров, — но я готов выполнять подсобную работу.

Ерзавший на месте последние пять минут менеджер Воеводин наконец решился. Он поднял руку, а следом за этим и сам поднялся со скамьи.

— Я тоже могу стрелять. Я служил срочную в погранцах. Правда, в хозслужбе, но огневая подготовка была наравне со всеми.

— К сожалению, Максим Витальевич, у нас не осталось свободного оружия. Разве что вы уговорите кого-нибудь из женщин уступить вам место на стене. В чем я лично сомневаюсь.

Красноречивый взгляд «женского батальона» подтвердил обоснованность слов капитана.

— Впрочем, вы можете добыть себе оружие в бою. И если вы сумеете это сделать, то, возможно, люди переменят свое отношение к вам. Я выдам вам хаудах, но на стене он бесполезен. На этом я закончу. Тех, кто не принимает участие в боевых действиях, я прошу взять необходимые вещи, спуститься в подвал и не покидать его до окончания боя. Туда же необходимо перенести и двоих человек, привезенных сегодня эфиопами. Остальные пусть пройдут вместе со старшим сержантом Григорьевым в оружейную комнату для получения оружия и боекомплекта.

Йоган Шефер поднялся и похромал к выходу, опираясь на самодельный костыль. За ним потянулись женщины.

Вооруженные люди собрались во дворе форта. Капитан раздавал последние указания.

— Скорее всего, нападать будут со стороны ворот, в сумерках. Для этого специально приедет джип с еще одним пленником. Думаю, бойцы на джипе постараются вывести из строя наш пулемет и удержать контроль над воротами, пока не подоспеют основные силы. Про два других они не знают. Эфиопы будут двигаться на джипах и квадроциклах, чтобы за кратчайшее время достичь форта и прорваться за стены. Этот прорыв означает наше поражение, значит мы его допустить не должны. Значит, так: две женщины с помпами идут на заднюю стену. Берут с собой бинокль и тепловизор. Мария Штауффенберг и Люба Верейко. Давайте. По одной — на боковые стены. Ольга — на северную стену, Даша — на южную. Вам тоже бинокли и тепловизоры. Ваша главная задача — не допустить внезапного появления эфиопов с этих направлений. Катя, вы санинструктор. Приготовьте весь имеющийся перевязочный материал. Возможно, сегодня все это пригодится. Снайперы на надвратную башню, по бокам от ворот. Евсей Кузьмич, вы с Давыдом на северо-восточную башню. Я с пулеметом остаюсь во дворе. Женя, будешь меня прикрывать. Тебе все равно придется встретить негров. Максим, ты будь рядом во дворе. Когда негры приедут, ты откроешь ворота и командир пошлет тебя принести выкуп. Ты двинешься в караулку и как только ты уйдешь со двора, эфиопы начнут стрелять. Как начнется заварушка, поможешь ликвидировать негров. Остальные на стены. Всем спрятаться за парапет. Вальдо и Лотта, сделайте правдоподобное чучело пулеметчика и нарядите его в броник и каску. Теперь вот что: снайперам и пулеметчикам в первую очередь вышибать транспорт, чтобы спешить негров как можно дальше от форта. Те, у кого дробовики: эффективный огонь начинается со ста метров, не ближе. Ждите, пока не подойдут, потом начинайте стрелять. Те, кто стреляет неважно, заряжайте картечь — больше шансов на попадание. Еще, после одного-двух выстрелов меняйте место, чтобы не выцелили по вспышке. Еще: Вальдо, ты перегони трактор так, чтобы его можно было использовать как укрытие. Вот примерно сюда. Ну, все. Начинаем. Иваныч, научи людей пользоваться тепловизорами.

— А я? — Федька не скрывал разочарования. — Про меня забыли?

— У тебя, как я и обещал, особое задание, — сказал ему Женя. — Ты с хаудахом и пачкой патронов садишься на четвертом этаже донжона. Там наш самый главный ресурс — канал поставки. Если подняться туда попробует кто-нибудь кроме меня или капитана Касаткина, вали без разговоров. Выполняй, боец!

Боец понурился и поплелся к башне.

Все приготовления были сделаны вовремя. Около МГ сидел вполне правдоподобный пулеметчик. Касаткин с пулеметом спрятался за трелевочником. Воеводин с хаудахом слонялся по двору. Уже изрядно стемнело, когда за воротами послышался шум мотора. Максим открыл створки и во двор въехал открытый джип, остановившись в створе ворот. Впереди сидели два негра, у каждого был АКМ. На заднем сиденьи лежала какая-то плохо различимая фигура в бинтах. Женя вышел к воротам. Сидевший за рулем негр показал рукой на тело, лежащее сзади, и на ужасающем английском сказал:

— Джамал велеть привезти.

Воеводин метнулся в башню, и вскоре две женщины из числа сидевших в подвале, осторожно помогли человеку вылезти из машины и повели его в замок.

— Ты платить теперь, — опять заговорил негр.

Максим ушел в караулку, как было запланировано, начал там шумно возиться. Эфиопы, против ожидания, ничего не предпринимали. Внезапно из башни раздался ружейный выстрел, затем два пистолетных хлопка и оглушительный женский визг. Один из негров, видимо ожидавший этого, сдернул с плеча автомат и дал очередь по фигуре пулеметчика. Фигура, как и положено, завалилась набок. Женя тут же вскинул свою «бенельку». Приклад чувствительно боднул плечо и убийца чучел осел в джипе. «Все коврики измажет», - проскочила вдруг нелепая мысль, пока Женя разворачивался ко второму. Затвор тихо клацнул, досылая патрон в ствол, но тут что-то ударило Женю в левое плечо, ружье вырвалось из рук и отлетело в сторону. Простучал ПКМ и голос Касаткина крикнул:

— Подольская, мухой во двор. Командира ранило!

«Это меня, что ли?» — подумал Женя и хотел махнуть рукой — мол, все в порядке, но рука почему-то не послушалась.

— Же-е-ня-а-а!

— Шушунова, мать твою! Куда? На стену! Воеводин, хватай автомат и ко мне вторым номером. Пулеметчики начинают с трехсот метров, чтобы обратно в лес не ушли. Снайперы — огонь по готовности!

Где-то впереди раздался звук моторов, послышались хлопки винтовок. Подбежала Катя Подольская, сноровисто распорола рукав анорака (и когда это он успел так намокнуть), принялась умело бинтовать. «Вот, млин, только все началось, а я уже вне игры. Раскудрить твою налево!» — подумалось Жене. «А что за выстрелы были в башне?» — вспомнил он.

— Катя, давай быстрее.

— Все уже, Евгений Михайлович. Готово. Сейчас только подвес сделаю.

— Потом, потом. Давай за мной.

И, зачем-то пригибаясь, Женя поспешил ко входу в донжон, на ходу вынимая здоровой рукой из кобуры «люгер».

В комнате нижнего этажа явно в шоковом состоянии сидела прямо на полу правозащитница и пыталась сложить в разорванный лиф платья дебелую грудь, на которой расплывались багровые следы крепкого «пожатия». Под правым глазом наливался синевой сочный фингал.

— Что случилось? Кто стрелял?

— Йоган, там, — трясущейся рукой она показала на вход в подвал.

— Кто стрелял?

— Не-е-егр.

— Где он?

— Там, — она ткнула пальцем в лестницу, ведущую наверх. И, всхлипнув, тонко, по-бабьи, завыла.

— Катя, давай в подвал, посмотри, что там с Шефером. Я наверх.

Женя стал осторожно подниматься по ступенькам. Второй этаж — чисто. Теперь третий… Он успел преодолеть только половину лестницы. Сверху жахнул выстрел, затем еще один, и на Женю упало что-то тяжелое. Зацепиться было не за что, и он, пересчитывая ребрами ступеньки, прогрохотал вниз. Упал неудачно, на раненое плечо и внутренне взвыл от прострелившей руку боли. Стиснув зубы, чтобы не орать, он выбрался из-под упавшего на него тела и осмотрелся. Верхушка черепа была начисто снесена, но человека вполне можно было опознать. Вот так, Джамал, кто с чем к нам зачем, тот от того и того.

— Федька, молодец! Представлю к награде!

На улице резко затрещали пулеметы, чуть позже их заглушил нестройный залп дробовиков, захлопали самодельные гранаты — войнушка пошла вовсю. Тут, в башне, вроде, все закончилось. Надо теперь посмотреть, что в подвале.

Адреналин схлынул, рука под повязкой налилась до краев пульсирующей болью. Женя убрал «люгер» в кобуру и, придерживая больную руку здоровой, спустился вниз. Подвал тускло освещали две керосиновых лампы. На полу, прислонившись к стене, сидел Йоган Шефер, бледный, с испариной на лбу. Катя Подольская заканчивала бинтовать. Сквозь свежую повязку на груди проступали два красных пятна. Женщины столпились рядом, желая помочь и не зная, что нужно делать.

— Катя, что с Йоганом?

— Два ранения в грудь, легкое пробито, одно ребро сломано пулей. Нужна срочная госпитализация. Иначе он долго не протянет.

— Где его лучше уложить? Здесь или поднять наверх?

— Лучше наверх, здесь все же слишком прохладно.

— Кто-нибудь, сходите за носилками.

— Нет, носилки нельзя. Ему сейчас можно только полусидя.

— Тогда подождем, пока бой закончится. Потом мужики на руках поднимут.

На улице стрельба уже стихала. Еще с минуту раздавались редкие пулеметные очереди и хлопки карабинов, потом и они прекратились. Касаткин поднялся от пулемета навстречу Жене.

— Ну что, командир, победа!

— Поздравляю, капитан. Потери есть?

— Никак нет, все целехоньки. Ну, кроме тебя. А что там? — он кивнул в сторону башни.

— Шефер тяжело ранен, две дырки в груди. А Федька Джамала грохнул. Начисто башку снес. Тот к терминалу полез.

— Так это Джамал так замаскировался? Вот же скотина! Я-то не сообразил проверить, старый дурак.

Капитан в досаде стукнул кулаком о ладонь.

От леса донеслась частая ружейная стрельба, потом снова все стихло.

— Ладно, потом разборки устроим. Собирай трофеи, трупы волоки в лес. Григорьева ко мне, пусть срочно организовывает связь с замком Россия. Кстати, пусть Джамала обыщут особо тщательно. Его пока оставьте. Заверните, скажем, в полиэтилен и сложите в холодок. Мне нужны его символы власти — бусы, перстень, медальон, личное оружие и все остальное в таком духе.

Касаткин отдал приказания. Тела двух негров обыскали и закинули в багажник до сих пор стоявшего в воротах джипа. Грубер сел за руль и начал выезжать из форта.

— Группа людей, шесть человек, идет от леса, — крикнули сверху.

— Пулеметчики, снайперы, приготовиться. Без команды огонь не открывать! Трофейным командам ждать — откликнулся Касаткин.

Через четверть часа к воротам форта подошла группа эфиопов. Вперед вышел один из них, Женя узнал в нем Ашенафи.

— Масса Юджин великий воин! Он убить все воины Джамал. Сидамо убить те, кто хотеть бегать в лес. Масса Юджин убить Джамал. Сидамо благодарить масса Юджин. Нет Джамал, никто прийти к Сидамо. Остальные воины Джамал уйти в свое племя. Масса Юджин дать Ашенафи ружья. Ашенафи сражаться. Ашенафи дать масса Юджин его враг.

Ашенафи махнул рукой, два эфиопа подтащили к Жене третьего, со связанными за спиной руками. Это был Тэкле Бекеле. Вид он имел прежалкий.

— Он хотеть бегать. Мои воины поймать.

— И что с ним делать будем? — спросил Женя у капитана и достал из кобуры пистолет. — Может, просто пристрелим?

— Нет, не надо, не убивайте меня, — запричитал Тэкле на неожиданно сносном английском. — Я все сделаю, я отдам всех белых людей, только не убивайте!

— Их мы и так заберем. Теперь, когда Джамала нет, никто тебя не боится.

Женя взвел курок и снял «люгер» с предохранителя.

— Нет, не убивайте!

Тэкле упал на колени и пополз к Жене, но не удержался и упал набок.

— Я все, все отдам. Я знаю, где в лесу большой склад! Там много, много всего. Я покажу, только не убивайте.

Жене стало противно. Он снял пистолет с боевого взвода и убрал его в кобуру.

— В подвал его. Не развязывать. Утром пусть ведет к складу.

Затем он повернулся к вождю.

— Я благодарю тебя и твоих воинов. Я держу свое слово. Дом вождя Дасанеч твой. Скажи другим вождям, что я убил Джамала. Если кто-то из них хочет так же, как ты присоединиться ко мне, пусть приходят сюда завтра днем. Я буду с ними говорить.

— Они придут, масса Юджин.

— Хорошо. А теперь мне нужно заняться своими делами. До свидания, Ашенафи.

— До свидания, масса Юджин.

Эфиопы развернулись и вскоре скрылись в темноте. Следом за ними выехали трофейные команды. Женя, повернулся и, чувствуя, как все сильнее накатывает боль и слабость, пошел к башне. Григорьев уже наладил связь.

— Это начальник форта Сибирь Евгений Каплин. С кем я говорю?

— Дежурный радист замка Россия.

— Пожалуйста, запишите и передайте по службам как можно быстрее. Сегодня вечером группа эфиопов порядка тридцати человек во главе с Джамалом Сага пыталась захватить форт. Гарнизоном форта все нападавшие, включая Джамала, были уничтожены. Состав и количество трофеев уточняется. В результате боя один человек получил легкое ранение в руку и один тяжелое ранение в грудь. Тяжелораненому требуется срочная медицинская помощь, оказать которую своими силами мы не имеем возможности. По оценкам наших медиков, раненый может продержаться еще шесть-восемь часов. В результате смерти Джамала в эфиопском анклаве и в окружающих форт Сибирь племенах резко изменяется баланс сил и военно-политические расклады, что сможет в перспективе снять военную угрозу со стороны Эфиопии и полностью прекратить набеги бандитских шаек на пограничные территории Русского Союза. В данный момент к анклаву Сибирь присоединилось одно из эфиопских племен, которое оказало серьезную помощь в ликвидации группировки Джамала. В ближайшем будущем возможно присоединение к форту в качестве сателлитов еще нескольких племен.

Женя замолчал. На другой стороне какое-то время тоже была тишина, видимо, радист переваривал сказанное. Потом, словно очнувшись, заторопился.

— Пожалуйста, оставайтесь на связи. Сейчас я всех оповещу. Подождите минут десять.

Женя прислонился к стене.

— Вот, млин, смотрящие, хоть бы трехногий табурет дали. Задницу примостить и то негде.

— Ничего, Михалыч, своих наделаем. Если и в самом деле с зусулами замиримся, да в лес свободно ходить сможем, то и венских стульев настругаем. — отозвался Григорьев. — И еще, комадир, ты бы снял Федьку с поста. А то я сунулся наверх, так он мне чуть башку не снес, как вон давеча Джамалу.

— И то верно. Эй, Федор, бой окончен. Спускайся сюда, герой.

Пятки дробно простучали по лестнице и через секунду Федька уже стоял навытяжку перед Женей, косясь на подмокшую уже повязку на руке начальника.

— Благодарю за службу, боец!

— Служу России!.. то есть Сибири… то есть… Пацан запутался и сконфуженно замолк.

— России, России. Ну сам подумай, какая же Сибирь без России. Как, впрочем, и Россия без Сибири.

— Дядя Жень, а что, я правда самого Джамала застрелил?

— Правда, правда. Ну, беги вниз. Помогай отмывать кровищу с лестницы. А то насорил, понимаешь, а убирать кто будет?

Федька дернул было вниз, но тут же был пойман Григорьевым.

— Ну-ка стой! Почему оружие не на предохранителе? Учишь их, учишь, и все без толку. Ты с поста сменился, что нужно сделать?

— Разрядить оружие, поставить на предохранитель и вместе с боекомплектом сдать на хранение в оружейную комнату.

— Выполнять!

Пацан быстро разрядил хаудах и умчался быстрее ветра. Навстречу ему поднялась Ольга.

— Как ты, Женя?

— Живой, как видишь, — он попытался отшутиться, но явно неудачно.

— Я так за тебя перепугалась! Андрей Петрович твое ружье смотрел, его все очередью разбило. Если бы не это…

Она удержала подступившие было слезы.

— Ты у меня молодец, я тобой горжусь. Только постарайся больше не попадать под пули…

Голос Сотникова из динамика прервал выяснение отношений.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Вы, наверное, поставили целью в рекордно короткие сроки взбаламутить все наше болото.

— Оль, позови сюда Подольскую, — шепнул Женя. И в микрофон:

— Чесслово, Алексей Александрович, я не специально.

— Ну да ладно, шутки в сторону. Давайте начнем с раненых. Тут у нас сидит наш главмед Маргарита Эдуардовна Зенгер. Опишите ей возможно подробнее, вашу ситуацию.

— Сейчас подойдет наша санитарка, Екатерина Подольская, все расскажет. А, вот и она.

— Маргарита Эдуардовна, у нас одно сквозное ранение плеча. Ну, тут все в порядке, кость не задета, крупные сосуды не повреждены. А вот второе — два проникающих ранения грудной полости, перебито ребро, правое легкое пробито в двух местах. Возможно, повреждена правая лопатка. Требуется извлечение пуль. Пока что я наложила герметизирующую повязку, но больше ничего сделать не смогу — нет ни условий, ни оборудования, ни квалификации. Положение осложняется тем, что у пострадавшего имеется глубокая не зажившая рана бедра и общее истощение после длительного пребывания в рабстве у эфиопов. По моим прогнозам, без операции в стационарных условиях он сможет протянуть максимум до утра.

— Все ясно.

В голосе Зенгер, казалось, явственно слышался металлический скрежет.

— Алексей Александрович, Благова сможет вылететь немедленно?

— Технически — да, но вот сможет ли она лететь ночью? Позовите сюда Эльзу.

— Но ведь она не сможет там сесть! — это Дугин.

— Ей садиться и не надо, — это опять Зенгер. — Специалист и чемодан оборудования спустятся на парашюте.

— Ночной прыжок — это не всем мастерам по силам. А вообще есть у нас врачи-парашютисты? — Сотников.

— Есть. В конце концов, у меня самой пятьдесят прыжков.

Раздался звук открывшейся двери.

— Вызывали, Алексей Александрович?

— Вызывал, Эльза. Скажи, можешь сейчас вылететь и сбросить парашютиста? Как у тебя с ночными полетами?

— У меня — в порядке. Главное, чтобы по возвращении мне полосу хорошенько подсветили.

— Тогда готовься к взлету. Маргарита Эдуардовна, сколько вам нужно времени для сборов?

— Полчаса.

— Тогда — удачи.

Протопали шаги, хлопнула дверь.

— Евгений Михайлович, слышали? Через полчаса к вам вылетает самолет с врачом и оборудованием. Примерно через два-три часа он будет у вас. Обеспечьте световую сигнализацию и встречу.

— Сделаем.

— Теперь давайте обо всем остальном по порядку…

Через два с половиной часа совсем уже стемнело, но, несмотря на поздний час, в форте никто не ложился. Женя с Григорьевым сидел в импровизированной радиорубке. «Северок» сканировал эфир в поисках самолета. Трофеи были уже все собраны, трупы вывезены в лес. Хоронить негров в темноте никто не собирался. Что к утру останется, то и закопают. Касаткин запер все подобранное оружие и снаряжение в свою оружейку, под которую занял одну из караулок. Циммер с фонариком ползал вокруг трофейных джипов, цокал языком и бормотал под нос о грязных свиньях, которые испортили такие прекрасные машины. Две группы поисковиков на двух исправных машинах и квадре сидели в чистом поле в ожидании сигнала. В форте под руководством Кати Подольской готовили комнату для проведения операции, кипятили воду, проводили освещение и заправляли генератор.

Наконец, радио ожило.

- «Пайпер» вызывает Форт Сибирь.

— Форт Сибирь на связи.

— Говорит Эльза Благова. Мы на подходе. Обозначьте точку сброса.

— Обозначаем.

И в мобильную рацию.

— Мужики, врубайте иллюминацию.

За окном взлетела ракета, зажглись фары машин, освещая вытоптанное в траве место.

— Вижу ракету. Первым заходом сбрасываю груз, принимайте.

Опять в «кенвуд».

— Мужики, смотрите груз.

Гул самолетного двигателя приблизился к форту, в небе показались красныенавигационные огни.

- «Пайпер», груз отнесло к северо-западу. Нашли, подобрали.

— Вас поняла. Выбрасываю парашютиста.

Прошла минута, другая. Наконец, из «кенвуда» раздалось:

— Человек приземлился благополучно. Видим его.

- «Пайпер», груз и человек на земле, десантирование прошло успешно. Спасибо, Эльза.

— Спасибо пусть ваш герой говорит. С него пузырь, как поправится.

Через четверть часа во дворе форта Женя пожимал руку высокой, прямой как палка женщине с лицом агентессы КГБ из американских боевиков.

— Здравствуйте, Маргарита Эдуардовна.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Так это вы и есть второй раненый? Что ж, вами займемся позже. Где пациент?

— Катя, отведи Маргариту Эдуардовну к Йогану.

— Екатерина, вы ассистировать сможете?

— Думаю, да.

— Еще медики есть?

— Фельдшер, Григорий Смыков.

— Тогда немедленно мыться.

И Зенгер как флагманский корабль двинулась к башне донжона. Остальные, включая Клауса и Григория, несших чемоданы с оборудованием, потянулись в кильватере.

Операция длилась уже третий час. Женя сидел в трапезной, прислушиваясь к приглушенным голосам из-за двери. Большая часть людей все-таки уснули. Женя тоже устал адски, но сон никак не шел. Боль, хоть и приглушенная уколом новокаина, чувствительно дергала раненую руку. Здесь же сидела половина мужчин форта. Подошла Ольга, села рядом и, обняв Женю за талию, молча опустила голову ему на плечо. Сколько прошло времени — никто не смог бы сказать. Все, как сговорившись, старательно избегали смотреть на часы. Но наконец дверь отворилась и в трапезную вошла Зенгер, сдирая на ходу с рук резиновые перчатки. Все взгляды немедленно устремились на нее.

— Пули удалены, раны зашиты. Состояние пациента стабильное. Для дальнейшего лечения требуется стационар. Послезавтра на вертолете отправим его в Замок.

— Спасибо, Маргарита Эдуардовна.

— Спасибо скажете вашей девочке. Она очень хорошо и своевременно оказала первую помощь. А теперь давайте посмотрим вашу руку.

Женя пискнуть не успел, как бинты с его конечности были сняты. Зенгер бесцеремонно ощупывала его руку, заставляя болезненно морщиться.

— Так, рана чистая, обработана правильно. Воспалений не наблюдаю. Все в порядке, — вынесла она, наконец, свой вердикт. — Где у вас перевязочный материал и теплая вода?

Требуемое мгновенно появилось перед ней на столе. Еще минута — и рука была снова перевязана и висела на сделанном из женского головного платка подвесе, а в ягодице сидела хорошая порция антибиотика.

— Ну вот и все. А теперь пусть кто-нибудь угостит усталую женщину рюмкой чая.

На столе тут же появилась эмалированная кружка и Женина фляжка с остатками коньяка. Зенгер понюхала, одобрительно кивнула и одним махом выпила. В трапезную вышли Григорий и Катя.

— Все, что от нас зависело, мы сделали, — подвела итог Зенгер. — Организуйте постоянное дежурство у пациента. В случае чего — зовите. А теперь покажите, где можно расположиться на ночь.

День 9

Рано утром, оставив в форте дежурную охрану и Циммера для разборок с трофейными машинами, на двух джипах и двух квадроциклах двинулись за людьми. На квадрах с прицепами ехали Жора-байкер и Григорий. В одном джипе сидели Ганс Грубер и Женя, в другом — Григорьев и Лори. Там же лежал связанный по руками и ногам Тэкле. Вооружились до зубов: автоматы, пулемет. Григорьев не захотел расставаться с карабином. Ехать нужно было на юг, и по дороге было решено заскочить к первой локалке, проверить домик. На поляне было неожиданно оживленно. Один негр пытался сорвать навешенный на дверь амбарный замок, другой, присев на корточки, старательно гадил на сорванный со стены щит с триколором. Еще один стоял, прислонившись к дереву, и смотрел на действия первых двух. При появлении Жени и его компании все замерли, а тот, что гадил, плюхнулся в результат своих трудов.

— Мочите двоих, третьего на допрос.

Два выстрела прозвучали почти одновременно и два негра кулем свалились на землю. Третий дернулся было смыться, но замер, глядя на направленный на него ствол пулемета. Лори отступил в лес, осмотреться вокруг на предмет еще одного-двух. Жора-байкер подскочил к негру сзади, быстро охлопал, вынул из ножен тесак.

— Чисто, командир.

— Do you speak English?

— Моя говорить.

Ну что ж, по крайней мере, можно будет пообщаться.

— Я Юджин, вождь форта Сибирь. Кто ты?

— Я Уорку из племени Хамер.

— А они?

Женя показал на свежих покойников.

— Они тоже Хамер.

— Кто вас послал сюда?

— Джамал.

— Джамала больше нет. Я убил Джамала.

— Джамал великий воин! Его никто не может убить!

Женя достал из кармана предусмотрительно захваченный с собой медальон.

— Узнаешь эту вещь? Джамал мертв.

В Жениной голове мелькнула идея.

— Возьми это, Уорку. — Он протянул медальон эфиопу. — Теперь ты вождь Хамер. Эти люди пытались взять то, что принадлежит мне. Теперь они мертвы. Любой, кто попытается взять мое, умрет. Ты понял это?

— Да. Уорку теперь вождь! — Глаза новоявленного лидера блеснули. — Уорку и его племя не будет брать то, что принадлежит Юджину.

— Теперь слушай дальше. Все белые люди теперь принадлежат мне. У меня с Джамалом был договор. Он обещал за выкуп вернуть мне всех белых людей, которые живут в племени Хамер. Он нарушил договор. Если ты сегодня до заката привезешь этих людей в форт, я расплачусь с тобой так, как договаривался с Джамалом. Если нет, завтра утром мои воины придут и сами возьмут их и сверх того все, что им понравится.

— Уорку все сделает. Он привезет всех белых людей.

— Хорошо. Помни, я буду ждать до заката. Еще: убери этих двоих. Их вещи и оружие я отдаю тебе. И верни на место мой знак.

— Уорку благодарит Юджина. Уорку все сделает.

Следующей точкой была локалка. Своротка с дороги была тщательно замаскирована. Трясущийся от страха Тэкле показал обходную тропу, по которой ходил, чтобы не привлекать внимания. Примерно в пяти километрах от дороги была небольшая ложбинка, в которой стоял рубленый ангарище, сравнимый размерами с фортом. Внутри был поистине строительный рай. На палеттах были аккуратно сложены мешки с сухими строительными смесями, ведра с красками и лаками, шлакоблоки, кирпичи, шифер, стекло. Стояли ящики со всевозможным крепежом, ручным, электрическим и бензиновым инструментом. Венчали всю эту роскошь небольшой вильчатый погрузчик и тридцатитонный автокран КАТО. Да к нему еще соляры двадцать бочек, так что на какое-то время проблема с топливом теряет остроту. Женя был просто в восторге. Теперь можно спокойно строиться, на все хватит материала. На ангар со всех сторон навесили щиты с триколором и могучие амбарные замки.

В поселке Тигре появление колонны вызвало настоящую суматоху. Кто-то попытался схватиться за оружие, но Клаус был быстрее. Остальные мужчины благоразумно не оказали сопротивления. Тэкле вытащили из джипа и, не развязывая бросили на землю. Понимающий по-английски человек нашелся, и Женя опять вышел вперед.

— Этот человек обманул меня. Он нарушил наш с ним договор. Вчера вместе с Джамалом он напал на мой дом. Теперь Джамал и все его воины мертвы. Этот шакал выкупил свою жизнь и поэтому я привез его сюда. Можете делать с ним что хотите. Вот знаки власти племени Тигре.

Женя бросил снятые с Тэкле ожерелья на землю.

— Решайте сами, кто теперь будет вашим вождем.

Полтора десятка человек из разоренных немецких монокластеров рассадили в джипы и прицепы. Перегруз вышел изрядный, колонна шла медленно и Женя начал всерьез опасаться, что не успеет к началу сеанса поставки. К счастью, все обошлось. Никаких происшествий больше не случилось.

Всю дорогу Женя обдумывал, что делать с таким количеством новых людей. И селить их в форте особо негде, и оставлять у эфиопов нельзя. Нужно в срочном порядке строиться. Население форта увеличится вдвое — нужны продукты на эту ораву. Нужно договариваться с Ашенафи на поставку продовольствия. С топливом тоже тяжко, четыре тонны солярки уйдут быстро, каналом много не натаскаешь, из бензина, что был в локалке, четверть уже скатали. Сейчас машин разных много будет, а заправлять их нечем… Нужно с Сотниковым поговорить — как они эти вещи решают. За четыре года наверняка что-то наработали.

Еще вопрос — нужно бить дорогу к Щитовой. Заодно и лес на строительство будет. Нужен постоянный маршрут к замку Россия. А, значит, где-то на берегу реки ставить постоянное поселение с пристанью и перевалкой. Мозги прям пухнут. Еще рука разболелась… А самая главная забота — как при таких растянутых коммуникациях уберечься от нападений эфиопов. При таком численном перевесе как у них, война заведомо проигрышна. Хорошо бы крепко задружить с десятком племен, да их и поставить на фронтир, границу обеспечивать. Хотя бы километров сто территории закрыть. На большее претендовать пока смысла нет, этот бы кусок проглотить. Опять же, слишком далеко залезешь — Аддис-Абеба заинтересуется. А, может, как раз и нужно с ней договариваться? Наступить на мозоль, начать переманивать к себе под крыло племена. То-то эфиопы забегают! Сами примчатся на поговорить.

С оружием пока нормально. Сколько там чего Касаткин натрофеил — на все пополнение хватит. И еще останется — с эфиопами торговать. Но все-таки надо строиться и надо покупать еду. Это — в первую очередь. А чтобы строиться, нужен мир. Опять, млин, замкнутый круг! Нужно все и сразу. И как это большие начальники умудряются целыми странами рулить! Тут крошечный форт и полсотни людей — и уже голова кругом. Еще с этим бизнесменом надо что-то решать. Так оставлять нельзя. Раз попустишься, прецедент создашь — все, пиши пропало. Вот она, оборотная сторона власти — ни минуты покоя. А еще царапает — не хочется у «большого брата» на шее сидеть. Надо искать свой уникальный ресурс. И торговать большими объемами, тоннами. Каналом-то всего не притащишь, натуральным хозяйством жить тоже не слишком весело. Нужны местные источники ценных ресурсов, нужен свой уникальный товар. Надо бы Гришку в рейд направить, может, чего найдет в земле. Нефть, уголь, руду какую — все сгодится. Сколько ж сил и здоровья надо, чтобы все это сделать! А ведь он не с нуля, у него серьезная помощь есть. Если бы не Ольга, вообще бы…

Ольга… Воспоминание о ней прервало ход Жениных мыслей. Вспомнился запах ее волос, жар тела, мягкость губ, гладкость кожи… Он потряс головой, отгоняя наваждение. Ого, уже подъезжаем!

Касаткин притащил бумагу с перечнем трофеев. В арсенал добавилось шесть «калашей», четыре карабина, все те же «Lee Enfield», из них два снайперских. Гладкоствола полтора десятка, причем десять штук помп, все тех же «Benelli-nova» (и что это их так Наблюдатели любят), четыре «Browning Auto-5», две «мурки» МР-153 (и откуда они у зусулов) и совершенно экзотическая вещь — турецкий «Akdal MKA 1919». Несколько «хаудахов» и пара британских револьверов «Уэбли Мк4».

— Ну что, Петрович, пришло время делать армию. Сегодня к вечеру тут будет 65 человек народа. Сколько-то из них, понятно, потом уедет в столицы, но сколько-то и останется. А кроме того, это случится нескоро. Так что пора нам делать свою армию. Набирай пока восемь человек бойцов, начинай их учить, Клауса привлекай. Но имей в виду, что от хозработ ни у кого освобождения не будет. Нам строиться предстоит, дорога нужна в Замок Россия. Да и просто огороды копать. Автоматы забирай себе. Трофейные помпы отложи, пойдут на торговлю с неграми. Турецкую машинку — тоже. Какому-нибудь вождю за лояльность дадим. А полуавтоматы — в народ. Узнай, кто кроме Иваныча и Гриши охотиться умеет, им в первую очередь, пусть мясо тащат. Надо кормить всю эту толпу.

— Заметано!

Капитан явно повеселел.

— Я тебе потихоньку снаряги натаскаю. Но именно что потихоньку. Сам понимаешь — есть и другие нужды. Ты свой список дополни, поправь. Но пока что максимум по два наименования в день и не больше пятидесяти килограмм. Вот, кстати, сейчас сеанс начнется, что тебе в первую очередь?

— Давай еще один броник и патроны к ПКМ, вчера поиздержали много.

— Договорились. А у меня для тебя сюрприз!

Касаткин хитро улыбнулся.

— Ну что, давай его сюда.

Женя сегодня уже устал от сюрпризов, но этот, судя по физиономии Петровича, обещал быть по крайней мере приятным.

— Держи!

На ладони капитана лежал светло-кофейного цвета шар, размером чуть больше биллиардного, с прочерченными тонкими линиями очертаниями материков.

— Откуда это? — удивился Женя.

— У Джамала нашли. Сдается мне, ты его опередил максимум на полдня. Спутал все планы противнику.

— А что, в итоге неплохо вышло.

— Это точно!

И Касаткин вложил шар в руку Жени.

Теперь про технику поговорить.

— Вальдо, что у нас с трофеями?

— Смотри, пять машин. Все разные, все в разной мере побиты. Кому-то двигатель разбило, кому-то еще что. Вот один самый целый — Виллис МБ. Только радиатор поменять — и заводи. Кстати, тут на дуге готовый кронштейн для пулемета.

— А это что за драндулет?

— Это — додж WC-51. Хорошая машина, но прожорливая. 30 литров на 100 км. Вот это сам видишь, лендровер, такой же, как у нас. Это — итальянец. Fiat 508/III. Очередная попытка переделать гражданскую машину для нужд армии. А вот это — Volkswagen Тур 82, легкий штабной вездеход. Настоящее немецкое качество.

Тут в голосе Циммера прорезалась явная гордость за немецкий автопром.

— Но он, к сожалению, больше всех пострадал.

— А восстановить их можно?

— Можно, конечно. Но времени и сил уйдет очень много.

— Ты составь подробный список деталей, которые нужно заменить. В первую очередь — те машины, которые быстрей можно отремонтировать.

— Сделаю, Ойген.

Полдень, планшет пиликнул. Ну, поехали. Касаткину по его заказу патроны и бронежилет. Новую панель приборов для трелевочника. Радиатор для Виллиса. Циркулярную пилу с рубанком. И две большие продольные пилы. Какой бы диск не был на циркулярке, он все равно бревно вдоль не развалит. Придется, как при царе горохе, ручками. Бинты, вата, йод — пополнить аптечку. Уорку должен привезти около 20 человек, это нужно 500 патронов, 25 кг. А еще приедут эфиопы проситься под опеку, им тоже нужно что-то дать. Пусть будет 700 штук. Бочку бензина придется из запасов слить, но тару отдавать не хочется. Возмем пять алюминиевых канистр-сороковок. Еще немного осталось… Это на еду. Пусть будет греча. Крупы вообще выгодная штука по соотношению веса и нажористости.

Не успели растащить по службам заказанное — приехали вожди во главе с Ашенафи. Была долгая и утомительная церемония. Каждый поклялся в вечной верности массе Юджину, получил по две помпы и по сорок патронов. Договорились на поставку зерна в обмен на бензин. Вот, млин, программа — нефть в обмен на продовольствие!

Проводил эфиопов — и с максимальной скоростью к терминалу. Тот прямо разрывается. На экране надпись мигает:

Значительное расширение этноформата.

Стимулирующая поставка.

Сателлит-комплекс тип 1. Подтвердите ввод.

Что тут, спрашивается, думать? Тиснем Enter! И тишина… Ничего не брякает, не гремит… И зайти-то в операторскую боязно — а ну как шандарахнет чем! Тут со стены крик дозорного:

— Евгений Михайлович! Идите скорее сюда!

Женя и побежал бы, да с этой рукой… И так порой стрельнет — хоть на стенку лезь. Доскакал с максимально возможной скоростью. Екарный бабай! Прямо за воротами вдоль уже наезженной дороги стоит шесть одинаковых рубленных домиков, с заборами, с дворами, сараями, с печными трубами, даже огороды есть и на них что-то зеленеет. Да и дорога до самых ворот с караулкой стала как по линейке — ровная грунтовка, засыпанная сверху красноватым гравием, соединившись с проездом на магистраль.

— Петрович! Давай двоих ребят, надо проверить, что тут нам Наблюдатели подкинули.

Пошли смотреть. Пустые дома. Добротно срубленные, внутри простая, тяжелая, основательная мебель. И такое же отсутствие запахов, как в локалке было. Новенькое все, даже пыли нет. В сараях где сено, где бочки пустые. В одном из сараев нашелся мотороллер «Муравей», в другой — трехтонка «ГАЗ-51» Вот для Вальдо работы привалило! Только успевай поворачиваться. Надо ставить полноценный гараж с ямой и мастерскими, станочки какие-никакие, всяческие специальные инструменты, приспособления. Зато острота жилищной проблемы резко снизилась. Не за горами момент, когда кроме Циммеров появятся и другие пары, дети пойдут… А Вальдо с Лоттой — хоть сейчас бы переселились. Но все равно еще строить и строить. Кстати, жизненно важна баня. Надо озадачить Грубера, пусть начинает, прямо с завтрашнего дня.

Забежал посмотреть, как там Йоган и был пойман Зенгершей.

— Евгений Михайлович, у вас медицинская служба отсутствует как таковая. Содержание аптечки не выдерживает никакой критики. Необходимы срочные мероприятия, особенно среди вновь прибывших людей. Поголовная вакцинация, усиленные витаминов, диетическое питание. А ситуация с гигиеной просто вопиющая!

Женя подавил сильнейшее желание вытянуться во фрунт и щелкнуть каблуками.

— Маргарита Эдуардовна, помилуйте, у меня просто нет возможности немедленно обеспечить все это. Нет возможности поставки одновременно большого ассортимента медикаментов, нет персонала, в конце концов. Все хозяйственные службы в зачаточном состоянии. Не забывайте, этому поселению четыре дня от роду. Завтра с утра начнем строить баню. Пока придется обходиться тем, что есть.

— Это не оправдание. Под угрозой здоровье, а, может, и жизнь вверенных вам людей. Безотлагательно нужно провести поголовную диспансеризацию населения, завести на каждого медицинские карты, создать карантинную зону для новичков — вы же не хотите у себя эпидемий?

— Маргарита Эдуардовна, может быть, пока вы здесь, вы набросаете план проведения основных мероприятий и перечень необходимых медикаментов? Дело в том, что я сам очень слабо разбираюсь в этом вопросе, и у меня нет необходимых специалистов. Только фельдшер и медсестра.

— Хорошо. Утром я передам вам эти бумаги.

Суровое лицо главврача замка Россия чуточку смягчилось. Или это просто показалось?

Подошел к Григорьеву.

— Иваныч, у меня сейчас какое-то время будет проблема с рукой. Может, какие другие упражнения порекомендуешь?

— Запросто, Михалыч. Будешь тренироваться вынимать пистолет из кобуры. Твоя задача — максимально быстро изготовиться к стрельбе. Вот смотри, как это делается.

Он показал.

— Теперь давай ты. Ты кобуру так не лапай. Нежно все нужно делать, плавно. Да не рви ты так пушку! Давай сделай медленно. Вот, уже лучше. Вот так и тренируйся. Потихоньку скорость увеличивай.

Приехал Уорку, на шее медальон болтается. Приоделся, приосанился, власть почуял. С ним целый караван. И где он только набрал столько машин! Двадцать человек, как Ашенафи и сказал. Женя встретил его, у ворот, в форт не пустил. Махнул здоровой рукой, принесли приготовленное: канистры с бензином и патроны. На лице новоявленного вождя мешается два чувства: с одной стороны, жаль отдавать рабов, а с другой — столько патронов и бензина, ценнейший ресурс. Теперь он большим человеком может стать. Если, конечно, другие племена не отберут. Попросил отдать тело Джамала. Мол, великий воин заслуживает погребения с почестями. Отдал. Вместе с пленкой, в которую был завернут.

Только он отбыл — еще гость едет. Объяснился на ломаном английском. Это — новый вождь племени Тигре. Тэкле изгнали, этого выбрали. Пришел встать под руку. Какие все-таки сложные ритуалы у этих эфиопов! Пришлось еще с полчаса терпеть. Ну, вроде, все. Больше сегодня никого ждать не приходится. А терминал опять пиликает.

Значительное увеличение численности анклава.

Расширение канала до 200 кг.

Увеличение числа позиций в заказе до 60.

Подтвердите ввод.

Вот это уже круть! Теперь можно всяческой мелочевки набирать, тех же лекарств по списку Зенгер. Буквально руки развязали Наблюдатели.

Время говорить с Москвой. То бишь, с Сотниковым.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Ну, какие у вас успехи?

— Здравствуйте, Алексей Александрович. Кое-что есть. После вчерашней эпохальной битвы значительно увеличились арсенал и автопарк форта. Правда, практически все машины в той или иной мере пострадали, но, как говорит наш механик, все можно восстановить. Кроме того, один из эфиопов сдал нам локалку со стройматериалами. В ней, помимо прочего, нашлись погрузчик и автокран.

— Поздравляю. Это очень серьезная находка. У вас еще будет возможность ее оценить. А что еще?

— За сегодняшний день из рабства эфиопов частично выкуплено, частично забрано силой 35 человек из немецких монокластеров. Теперь всего у нас 45 немцев.

— Ого! За это вам Ульф Курцбах должен памятник при жизни поставить!

— Кстати, передайте ему привет от Ганса Грубера. Он плотник, из первого заброса в замок Берлин.

— А вы сами и передайте. Завтра с утра к вам прилетит вертолет. Привезет кое-какие подарки, заберет обратно Зенгер и вашего раненого в стационар. И я очень хотел бы вас выдернуть на день, чтобы лично пообщаться.

— Думаю, это можно будет сделать. Но я еще не все рассказал.

— Давайте рассказывайте. Вы и так уже удивили меня — дальше некуда.

— Еще сегодня к анклаву присоединилось шесть эфиопских монокластеров.

— Охре… простите, Евгений Михайлович, эмоции. Продолжайте, пожалуйста.

— За все это нам увеличили ширину канала и поставили сателлит-комплекс, шесть домов с подворьем в непосредственной близости от форта. Во дворах нашли грузовой мотороллер и пятьдесятпервый газон.

— Вам, Евгений Михайлович, пора автобазу открывать. По количеству техники вы скоро сравняетесь с нами. А вообще вы здорово поработали, это очень серьезный рывок в развитии анклава.

— Да где там! — смутился Женя. Вот как тут отреагировать? Вроде и шутка. Но приятно ведь, черт подери!

— Алексей Александрович, у меня к вам есть несколько вопросов.

— Слушаю вас.

— Во-первых, по финансовой стороне вопроса. Мы заметили, что многие эфиопы хранят золотые украшения, видимо, отобранные у плененных людей. Скорее всего, золото у них может быть средством платежа. А как вообще здесь с деньгами? Какие используются средства платежа кроме бартера?

— У нас, как и во многих анклавах, в ходу несколько валют. Во-первых, «литрики» — талоны на топливо. Всем селективным кластерами при забросе была дана нефтяная скважина и перегонный завод. Так что у нас с этим вопросом проблем нет. Во-вторых, талоны на канальную поставку. То есть человек может заказать что угодно в рамках веса — полкило на талон. И еще у нас начали хождение монеты из драгметаллов. Сейчас монеты Русского Союза — это очень твердая валюта с высокой покупательной стоимостью.

— Я думаю, что придется переводить расчеты с племенами на монеты. У нас нет своего топлива, а расходовать ресурс канала очень затратно.

— Совершенно верно. Завтра прилетите в замок Россия, я вам помогу с этим вопросом. Что еще у вас?

— Я хочу начать прокладывать дорогу к реке Щитовой. Сейчас появилась необходимая техника, да и людей прибавилось. Можете вы со своей стороны начать двигаться навстречу? Для начала, хотя бы просеку организовать.

— Тут я вам не отвечу, нужен наш главный строитель, Герман Янович Ковтонюк. У него сверстаны планы, графики, загрузка мощностей и так далее. Сейчас он в Берлине, там у него дела. Но я ему задачу поставлю. Мы со своей стороны тоже заинтересованы в наземном маршруте до вас.

— У нас еще вопросы продовольственного обеспечения. Какие культуры лучше всего культивировать? Какие наиболее урожайны?

— Тут все просто. То же, что и на земле. Возьмите каналом мешок картошки, да посадите. Время еще есть вырасти успеет. Наши агрономы утверждают, что кукуруза может дать неплохой урожай, но тут по срокам лучше у них и спрашивать. Рекомендую заказать мотоблок или мини-трактор, для ускорения процесса.

— А как с животноводством?

— А вот тут есть проблемы. Домашние животные в большом дефиците. Но могу вам с завтрашним рейсом отправить пяток кур. Берите инкубаторы, выводите цыплят. Глядишь, еще и птицей с эфиопами торговать начнете. Сразу предупрежу: живых животных каналом не взять.

— Ясно. Теперь про энергетику. Как вы электричество добываете?

— Тут тоже ничего сложного. Ставим дизель-генераторы, благо солярка своя. Где возможно — погружные турбогенераторы в речках. Активно используем солнечные батареи.

— Понятно. Есть еще один деликатный вопрос.

— Слушаю.

— Попал к нам один кадр, бывший мажор и бизнесмен. Гонору — вагон. Пытается создать оппозицию.

— Хотите мое мнение? Оппозицию вы себе сейчас позволить не можете. Я, конечно, не знаю всех ваших нюансов, но советую такие поползновения пресекать на корню. Вообще-то полезно про всех новых потеряшек запрашивать через канал документы по различным ведомствам. А уж для таких — нужно это делать просто в обязательном порядке. Сообщите его данные, мы посмотрим. Все же наш канал пошире будет.

— И еще спрошу, раз уж тема пошла. Как вы поступаете с преступниками? С уголовным элементом?

— Таких у нас немного. Оружия на руках у людей полно, отпор дадут такой, что мало не покажется. Могут и под мох убрать. А если поймают, Уксусников, наш шериф, отправляет на принудработы, уголь копать.

— Спасибо, Алексей Александрович.

— Всегда пожалуйста, Евгений Михайлович.

Вот опять… Куча информации, как-то все это нужно в голове уместить. Вот куда, спрашивается, полез? Теперь отдувайся. Деваться-то уже некуда, рули как можешь. Кинули в речку с моста — и барахтайся, авось выплывешь. Что ж, будем учиться плавать. Однако, нужно за себя оставить заместителя. Да и нужны еще люди: один должен взять на себя всю хозяйственную часть, а другой — стройку. Кто сможет из тех, что есть? Нужно Иваныча потеребить, он должен был опросить людей… Ладно, оставим на утро.

Оставалось одно дело. После ужина (уже, кажется, традиция складывается), Женя собрал людей во дворе форта — трапезная в башне уже не могла вместить всех.

— Друзья, — начал он. — Вчера мы отбили серьезную атаку эфиопов. Многие из присутствующих здесь отличились на стенах. Но один гражданин (Женя сознательно использовал это слово) форта Сибирь вступил в единоборство с опаснейшим бандитом, предводителем всей шайки и одержал верх. За мужество и доблесть, проявленные при охране вверенного ему объекта, Федор Дмитриевич Прачкин награждается именным оружием. Прошу подойти сюда.

У Джамала был шикарный пистолет — «Beretta 92F». Блестящий, весь в хроме, обойма на пятнадцать патронов. Вот его-то и решили вручить пацану.

— Федор Дмитриевич Прачкин!

Тот сперва не понял, кого зовут, закрутил головой. Но баба Лиса шлепком пониже спины отправила внука в центр двора.

Стоявший рядом Касаткин передал Жене «Беретту».

Вручая обалдевшему пацану кобуру с пистолетом и пожимая руку, Женя негромко, чтобы никто лишний не слышал, сказал:

— Только не зазнавайся. А патроны выдам, когда Вячеславу Ивановичу сдашь экзамен по обращению с оружием.

В эту ночь все еще спали в форте, в тесноте. Почти вповалку. На новое пополнение ушли почти без остатка все запасы одежды и обуви. Одеял едва хватило на всех. Прежде, чем лечь, Женя прошелся по стене, постоял на угловой башне.

День 10

Утро прошло сумбурно и скомкано. Женя запросил кумулятивную поставку и получил подтверждение Наблюдателей. Среди освобожденных немцев нашелся человек, который был старостой в одном из разоренных немецких монокластеров. Женя без лишних разговоров предложил ему возглавить хозяйственные структуры и Курт Шрайбер — так его звали — без лишних разговоров согласился. Разговор с Григорьевым о профессиональном составе гарнизона оставил до своего возвращения. Груберу поручил в паре с Григорьевым начать строить баню, Циммер с бригадой лесорубов должны были обеспечить материал. Рихтер уже осматривал огороды, считал и прикидывал планы посадок.

Мимо пробегал Смыков. Увидев его, Женя вспомнил что давно собирался кое-что с ним обсудить.

— Гриш, слушай, есть одна тема. Требуется от тебя по специальности поработать. Надо бы хоть в первом приближении поразведать территорию на предмет полезных ископаемых. Хоть тот же уголь, хоть руды какой.

— Можно и разведать. Вот, держи!

— Григорий достал из кармана желтый блестящий камушек.

— Что, золото?

— Не, эта штучка поценнее золота. Это халькопирит, медная обманка. В этой руде меди 70 %.

— А где подобрал?

— Да в том ручье, где ты негра нашел. Там выше по течению полста метров выход пласта. Я тебе так скажу, на старой Земле таких просто не бывает. Там вот такие кристаллы — это лишь вкрапления в породу, и породы на тонну меди нужно добыть огромное количество, и потом еще обогатить хотя бы до 20 % содержания руды. А тут сплошняком руда, цельная жила. Бери и плавь. При таких геологических условиях, там может и самородная медь найтись.

— Класс! Только это же далеко отсюда выходит, примерно километров 60, из них 35 по лесу.

— Это уже твоя задача — организовать добычу и производство.

Женя, закрутившись с делами, даже не заметил, когда в обычный повседневный людской шум вплелся новый, почти забытый звук. И только когда Федька, стоявший на стене в дозоре, закричал «Летит! Летит!» — расслышал стрекот мотора. Черная точка, показавшаяся над лесом, быстро приближалась, и скоро уже можно было разглядеть небольшой вертолет.

Вертолет приземлился в центре двора, и не успел еще остановиться винт, как из него выпрыгнул крепкий мужик в камуфляже с шевронами. Оглядевшись по сторонам, он направился к Жене.

— Руслан Бероев. — представился он, протягивая руку.

— Евгений Каплин.

Подбежал капитан, машинально козырнул.

— Андрей Касаткин.

— Давайте-ка быстренько разгрузим машину.

Подбежавшие люди быстро вынесли из вертолета зеленые ящики явно армейского вида, еще кое-что по мелочи. Под занавес выгрузили пять клеток с курами. Не обманул Сотников, сдержал слово! Карл Рихтер, увидев кур, едва не потерял дар речи. Он тут же кинулся организовывать курятник, насесты, кормушки и отжимать у бабы Лисы крупу на корм.

Пока шла разгрузка, пилот вылез из кабины и тут же был изловлен Клаусом Лори.

— Жан! Жан Ренггли! Ты откуда здесь взялся?

— Вскоре после того, как ты пропал я улетел из Берна, хотел попасть к русским. Мне надоело подчиняться этой скотине Отто Бахманну. Но случилась поломка вертолета и я почти полгода просидел на случайно подвернувшейся rohstoffvorrДte, пока меня не спасли русские сталкеры Кастет и Гоблин.

— И как ты здесь живешь?

— Ты знаешь, намного лучше. Здесь все честнее и справедливее, чем в замке Берн. И, знаешь, свободнее. Здесь я летаю не за деньги, хотя в деньгах не обижают. И не по приказу начальства. А потому, что это нужно людям. И простая человеческая благодарность оказывается ценнее талонов на канальную поставку. Подумай об этом. Кстати, ты помнишь шкипера Ули Маурера? Он тоже сбежал к русским. Вместе со своим судном. И эта безумная Ленни — она ведь нравилась тебе — тоже здесь.

Тем временем в вертолет бережно загрузили носилки с Йоганом Шефером. Ольга, уже никого не стесняясь, поцеловала Женю на прощание, и он вслед за Зенгер забрался в кабину. Заработал мотор, закрутился, разгоняясь, винт, вертолет поднялся, развернулся на обратный курс и вскоре растаял в небе.

На аэродроме замка Россия Женю встречали как президента иностранной державы, разве что без красной ковровой дорожки. Зенгер и Йогана забрала «буханка» УАЗ-452. Женю же усадили в новенькую шестерку роскошного цвета «мокрый асфальт» и повезли в замок. Замок был самый настоящий, как на картинках в учебнике по истории средних веков. С башенками, с донжоном, с узкими улочками и самым настоящим собором. И очень красивый. По сравнению с ним форт Сибирь выглядел как лачуга по сравнению с особняком олигарха. Материал был знакомый — из точно такого же камня были сложены стены форта. Наверное, из него Наблюдатели делают все свои строения. Каменные крепости и рубленые дома — интересное сочетание. Всю дорогу Женя крутил головой, стараясь увидеть как можно больше. А посмотреть было на что. Нефтеперегонный заводик, обнесенный серьезной оградой, зеленеющие поля, дома в предместье замка. Причем, некоторые из них поразительно похожи на те, что недавно появились рядом с фортом.

Водитель с шиком подкатил к дверям донжона. По узкой каменной лестнице Женя поднялся на третий этаж, толкнул массивную дверь. Навстречу ему из-за большого темного дерева стола поднялся крупный человек. Волевое лицо, внимательные глаза, седеющие — соль с перцем — волосы. Небольшой наметившийся животик. Видимо, следствие кабинетной работы. Крепкое рукопожатие.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Рад очному с вами знакомству.

— Взаимно, Алексей Александрович.

— Как добрались?

— Спасибо, замечательно. Первый раз в жизни летал на вертолете. И вообще летал. Впечатлений выше крыши.

— А как ваша рука?

— Тоже в порядке, насколько это возможно.

Голос Сотникова стал резче, он почти отчитывал Женю.

— Вы пошли на непростительный риск. Вы — глава анклава. На вас завязан терминал, все контакты с эфиопами и вообще, как я понимаю, вся жизнь форта. Постарайтесь в будущем избегать подобных инцидентов. Ваша смерть может поставить под удар все ваши успехи и начинания. А у вас еще есть, как вы говорите, оппозиция. Надеюсь, вы последуете моему совету.

Жене стало стыдно. Он не рассматривал ситуацию в таком ключе. Он вообще не задумывался, что его могут убить. И, тем более, не задумывался, что будет в этом случае с фортом. И с Ольгой… И теперь, вникнув в слова Сотникова и быстро прикинув последствия такого варианта, не на шутку перепугался. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Сотников уже продолжил в своей обычной манере:

— Давайте сделаем так: у меня через час сеанс поставки. Потом обеденное время, потом куча мелких повседневных дел. Подходите к пяти часам вечера, устроим рабочее совещание узким составом. Как раз из Берлина вернется Ковтонюк, наш главный инженер. Хорошо? Ну, значит, договорились. Я дам вам в провожатые одного из своих кунаков. Он поможет вам сориентироваться в замке и окрестностях, все расскажет, все покажет, ответит на вопросы. Да и как пропуск сработает.

Сотников бросил несколько слов в коробочку рации, и почти тут же на пороге комнаты вырос парнишка лет пятнадцати-шестнадцати. В подогнанном камуфляже, на ремне в ножнах висит серьезный нож.

— Денис, вот это глава форта Сибирь Евгений Михайлович Каплин. На сегодня ты назначаешься его персональным гидом и проводником. Покажи ему замок, окрестности, все, что захочет увидеть. Ответь на все вопросы, на какие сможешь. Не забудь накормить. Вот тебе на текущие расходы, — Сотников передал несколько монеток. — К пяти приведешь сюда. Сейчас начни с медиков — насколько я понимаю, Зенгер уже ждет на перевязку.

И Жене:

— Я с вами не прощаюсь. До вечера.

Прогулка по замку Россия была весьма и весьма интересной и даже приятной, за исключением визита к врачам. Женю поразила устроенность замка. Оборудование же больницы было выше всяких похвал, гораздо круче, чем в дорогущей платной клинике, куда Женя как-то обращался. При этом чувствовалась четкая организация, твердая рука, целесообразность. В столовой его накормили вкуснейшим обедом. Денис посетовал:

— Эх, жаль, что Павидлы нету, она уехала Южный материк открывать. У нее такие булочки пеклись — весь ум отъешь.

Женя обошел замок по стене. Часовые на стенах узнавали Дениса и пропускали обоих беспрепятственно. Вид открывался великолепный. А когда вышли на западную, обращенную к реке, стену, он остановился, пораженный величественным зрелищем. На воде виднелись бакены, вешки створов — река, как и прочие территории вокруг замка, была уже крепко обжита.

Внизу, под стеной, у дебаркадера был зачален большой катер. Скорее, портовый буксир. Но вид имел грозный: две башенки с пулеметами, обшитая броней рубка, шаровый окрас. На гафеле — флаг анклава.

— Это Дункан, наш флагман, — подсказал Денис. — Вон, за реку уходит — это паром Густав. А еще есть пароход Нерпа, он в Берлине базируется. И еще Клевер, это корабль Ули Маурера. Он сейчас на Южный материк ушел. Есть еще яхты, а моторок — просто куча.

Это Женя и сам видел. Разноцветные лодки во множестве частью стояли неподалеку от Дункана, частью были вытащены на берег.

— А еще у нас сейчас готовится дальняя экспедиция, кругосветка. Сейчас в Южном форте специально строится большой корабль.

Это поразило Женю до глубины души. Вот где бурлит жизнь, вот где передний край открытий и свершений! За четыре года начать почти с нуля и выстроить столько всего, основать колонию на далеком Южном материке, а теперь отправлять экспедицию открывать новые земли! Правда, и он тоже что-то смог сделать, но все-таки… Ветер дальних странствий поднял волну в Жениной душе. Он уже успел забыть, как мечтал путешествовать, как в детстве пытался сбежать на Северный полюс, как зачитывался Жюлем Верном и Луи Буссенаром, как переживал за Джима Хокинса и капитана Блада. В какой-то момент он уже был готов бросить все и попроситься в готовящуюся экспедицию, но одна мысль его отрезвила: а как же Ольга? А потом пошли другие соображения: стрелять не умеет, полезных специальностей не имеет, будет обузой. Нет, это теперь не для него. Он будет целенаправленно готовиться, научится всему необходимому — и тогда двинется в путь.

К пяти часам Женя посмотрел множество мест, пообедал в столовой, выпил отличного кофе в частной харчевне, купил на рынке берестяную шкатулку для Ольги и жбан меда для всех и, пресытившись информацией и впечатлениями вернулся в кабинет Сотникова. Хозяин кабинета уже ждал его.

— Ну что, как вам понравилась экскурсия?

— Круто! У меня, если честно, голова идет кругом. То, что вы сделали — это, без преувеличения, подвиг.

— Этот подвиг совершали все жители анклава непрерывно в течении четырех лет. Но мне, безусловно, приятен ваш отзыв. Скоро сюда подойдут остальные приглашенные, а пока мы с вами побеседуем приватно. Вы теперь мой в полном смысле коллега, общаться нам предстоит часто и помногу. И мне бы хотелось узнать, что вы за человек, составить о вас свое собственное мнение. Расскажите, пожалуйста, о себе.

Меньше всего Женя ожидал этого вопроса. И, видимо, все это отразилось на его лице, потому что Сотников тут же отреагировал:

— Не стесняйтесь. Во-первых, мы уже навели о вас кое-какие справки. Кстати, возьмите себе на заметку: через канал можно запрашивать практически любые официальные документы и досье. Меня же интересует именно ваш рассказ.

— Раз вы наводили справки, значит о моей прошлой жизни вы знаете практически все. Я, в принципе, простой программист, без каких-либо специальных знаний и опыта. Далекий от выживальческо-оружейной темы и вообще весьма домашний человек. Но я, в отличие от многих, попал сюда с некоторым количеством снаряжения и продуктов, то есть имел некоторую фору и автономность. А дальше все произошло почти без моего участия. Цепочка случайностей, благодаря которой я, в итоге, стал начальником форта Сибирь.

— Не скромничайте, Евгений Михайлович. Каждый раз перед каким-либо поступком человек делает выбор. И вы тоже делали этот выбор. И неважно, осознанно или нет. Так что ваши случайности не совсем случайны. А как вы относитесь к своему прошлому?

— Честно говоря, мне сейчас стыдно за сорок лет впустую прожитой жизни.

— Видимо, не так уж впустую, иначе мы бы с вами сейчас не разговаривали. Но что интересно — как вы пришли к такой оценке?

— Задумался.

— Задумались?

— Да. Здесь ведь нет ни интернета, ни телевизора, никаких иных убийц времени. И волей-неволей начинаешь думать. Обо всем подряд. Вот однажды задумался о себе и своей прошлой жизни. И вот результат. Кстати, это привело к очередной случайности, которая спасла меня и моих людей. После таких мыслей мне пришлось выйти на улицу поостыть, а как раз в ту ночь негры решили на нас напасть. И моя невольная прогулка спутала им планы.

— Очень интересно. Буквально, готовый материал для диссертации о балансе предопределенности и свободной воли в жизни человека. Надо будет подкинуть эту тему Марку Львовичу, это наш главный научник. Кстати, вот и он сам. Позвольте вас представить друг другу.

Кабинет быстро заполнился людьми. Сотников знакомил Женю со входящими. Помимо Гольдбрейха там были главный строитель Герман Янович Ковтонюк, главный механик Евгений Иванович Дугин, знакомая уже Зенгер, капитан Дункана Владимир Викторович Коломийцев и командир звена сталкеров Константин Лунев, в обиходе Кастет. После взаимных приветствий начался серьезный разговор. Жене выдали блокнотище и шикарную паркеровскую авторучку. Он устроился поудобнее и приготовился внимать. Начал Сотников.

— Евгений Михайлович, вы, конечно, понимаете, что ваш форт, так внезапно появившийся, крайне важен для Русского Союза, и в первую очередь, из-за его расположения. Сейчас это форпост Союза и в военном и в политическом смысле. Так что мы готовы оказать вам любую необходимую помощь для удержания и развития форта. Собственно, сейчас наш Руслан Бероев вместе с вашим капитаном Касаткиным занимаются анализом оборонительных возможностей форта и необходимыми мерами по их укреплению. К сожалению, у нас нет никаких контактов с Аддис-Абебой. Поэтому ваш опыт для нас весьма важен и интересен. Из ваших рассказов мы сделали достаточно выводов о внутреннем состоянии эфиопского анклава. И все это хорошо коррелируется с информацией о военном и экономическом состоянии Эфиопии на старой земле. Можно сказать, что они не усвоилт никаких уроков из своего прошлого, и после такого внезапного перемещения и продолжили заниматься тем же, чем и всегда. Но некоторые, вроде Джамала, отлично поняли суть перемен и все возможности, которые они предоставляют. И постарались извлечь из этого максимум личной выгоды. Джамал умело использовал невнимание центрального анклава к жизни племен и организовал свою собственную весьма значительную, хотя и не очень хорошо организованную и оснащенную армию. Конечно, сделал это он большей частью откровенно бандитскими методами, так что теперь, когда Джамал убит, его армия, скорее всего рассыплется. И большая часть ее разойдется по своим племенам. Конечно, некоторые могут организоваться в небольшие шайки, но уничтожение их становится уже вопросом времени. Очень важно и показательно то, что некоторые племена увидели в форте центр силы и стали тянуться к нему. В связи с этим, необходимо продумать стратегию привлечения племен и механизмассимиляции. Например, обучение эфиопских детей из дружественных племен в школе замка Россия.

— Понятно. А как быть с торговлей? Мы начали пытаться торговать с присоединившимися племенами. У нас в несколько дней численность анклава выросла в несколько раз и достигла, как вы знаете, 65 человек европейцев. Я думаю, в ближайшие дни население форта еще увеличится. И, думаю, довольно значительно. Это обострило продовольственную проблему — запасов одной локалки не хватит на сколько-нибудь продолжительное время. Поскольку пока что мы можем обменивать поставляемые нам продукты только на ценности, поставляемые через канал снабжения, бензин для обмена может занять значительную часть поставок. Что бы вы предложили для обмена на тот период, пока в обиход не войдут монеты?

Ответил Гольдбрейх.

— Евгений Михайлович, очевидно, что товар для обмена должен быть максимально легким, чтобы снизить его долю в общем объеме поставок. И вместе с тем весьма ценным для эфиопов, чтобы снизить количество товара, необходимого для обменных операций. При этом они не должны быть в состоянии самостоятельно производить этот товар или его заменитель. Я бы предложил полиэтилен. Полиэтиленовую пленку. И скотч. При должной находчивости, из этих двух компонентов и подручных средств можно изготовить множество полезных в хозяйстве вещей. Можно, к примеру, установить такую цену: пленка, достаточная для перекрытия крыши одного дома, за, скажем, количество зерна или иного продукта достаточного для недельного питания населения форта. Впрочем, фактическое соотношение неизбежно выстроится в процессе торгов. Кроме того, если вы наладите строительство рубленых домов, можете ставить такие дома эфиопам, опять же за продовольствие. Или за привлечение эфиопов для каких-либо работ в интересах форта. Самое главное, всегда честно расплачивайтесь с племенами, не пытаясь схитрить или обмануть. Тогда ваши взаимоотношения со временем перерастут в прочный союз. И станет возможным привлекать эфиопов в том числе и для военных операций.

— Спасибо, Марк Львович. Вообще, сейчас самая большая проблема форта, наряду с продовольственной, это топливо. И если торговля с племенами и охота могут нас прокормить, то никакие поставки через канал не дадут достаточного количество бензина и солярки для большого уже автопарка. Некоторое количество было найдено в локалках, но оно стремительно расходуется. А предстоящие работы мгновенно уничтожат остатки. Нужно организовать постоянный маршрут перевозок между замками Россия и Берлин и фортом Сибирь. Думаю, со временем мы сможем найти в окрестностях форта ресурсы, интересные для промышленности Союза. Мне бы не хотелось, чтобы форт был дотационным регионом.

— Вы так говорите, Евгений Михайлович, — заметил Сотников, — будто у вас уже есть на этот счет некие идеи.

Женя достал из кармана камешек, подаренный ему Григорием.

— Вот посмотрите, Алексей Александрович. Как утверждает наш геолог, это медная руда с очень высоким содержанием меди, около 70 %. Он обнаружил рудную жилу примерно в шестидесяти километрах от форта. И утверждает, что в том месте может найтись и самородная медь. Кто знает, возможно в наших местах есть и алюминий или, скажем, свинец.

— Похоже, ваш девиз — ни дня без сюрприза, — Сотников взял в руки камешек, повертел, передал Дугину. Евгений Иванович, вы ведь давно хотели начать выплавку меди?

— Не то слово! Собственная медь открывает огромные возможности! Это могло бы сильно продвинуть многие наши проекты. Вы только представьте, мы сможем изготовлять собственную электроарматуру, а если найдутся свинец и олово, то и латунь, и бронзу, а значит можно изготавливать паровые машины исключительно из собственного сырья. А также можно пробовать производство гидравлических узлов. Это исключительно важно! Это открывает практически неограниченные перспективы развития. А оружейка, гильзы, капсюли? Надо просто в срочнейшем порядке организовывать добычу руды и выплавку хотя бы черновой меди на территории форта.

— Тогда нужно строить дорогу, — опять вступил Женя. — Триста километров гати через болота к замку Россия это очень много, а вот пятьдесят километров просеки от форта к верховьям Щитовой — гораздо более реальная перспектива. Что скажете, Герман Янович?

— В принципе, задача решаемая. И в относительно короткий срок. А поскольку у вас, как я слышал, есть трелевочник, то и не особо сложная.

— Минус в том, что у нас не так много топлива для трактора. А без дороги его не получить.

— Согласен, — ответил Ковтонюк. — Но думаю, что на просеку у вас его хватит. В крайнем случае, сколько-то возьмете каналом. Мы, со своей стороны, построим перевалочную площадку с дебаркадером.

— Владимир Викторович, — вступил Сотников, — вы сможете промерить и обозначить фарватер Щитовой?

— А то как же! Пока просеку рубить будут, я и с промером поспею. Вот только перевалку надо после промеров начинать строить. А то, не ровен час, дурную работу сделаете.

— Ну что ж, тогда прямо с завтрашнего дня и начинайте. Возьмите на борт сталкеров — обследовать прибрежные территории — и действуйте. Конечно, в отдаленной перспективе было бы неплохо построить и прямую дорогу, но пока что этот маршрут будет выходом. Ну, с этим более-менее разобрались. Теперь давайте поговорим о вопросах стратегических. Марк Львович, вам слово.

Профессор поднялся, откашлялся, коснулся указательным пальцем переносицы, будто поправляя несуществующее пенсне.

— Ваши сообщения, Евгений Михайлович, были всесторонне изучены. И из них были сделаны выводы. То, что Смотрящие пытаются регулировать деятельность анклавов давно уже не новость. Но прежде они делали это исключительно через каналы поставки. Теперь же открываются новые возможности. Один факт того, что русская локалка была установлена на эфиопской территории, уже говорит о многом. То есть они пытаются изменить сферы влияния анклавов, передав территорию более успешному с их точки зрения образованию. Появление же форта вообще выходит за рамки всех известных до сих пор, так сказать, правил игры.

— Марк Львович, перебил Женя к видимому неудовольствию Гольдбрейха, — у Джамала нашли точно такой же шар-индикатор, каким я активировал терминал форта. Мы считаем, что ему было известно назначение этого предмета, и я просто на несколько часов опередил его. Кроме того — только что пришло в голову — свой шар я нашел у негра, направлявшегося к югу от нынешнего положения форта. Очень возможно, что в том направлении существует еще одна неактивированная плита.

— Что ж, это подтверждает мою гипотезу. Начинается процесс передела зон влияния. И тем, кто активно осваивает пограничные с соседями районы, будут предоставлены такого рода бонусы. Видимо, вам, Константин, — Профессор посмотрел на Лунева, — стоит активизировать поиски подобных мест. С другой стороны, интерес представляют сами индикаторы. Мы не знаем, откуда они берутся и как попадают к их владельцам. Спасатель купил свой индикатор на рынке Манилы. А откуда он попал на рынок? А откуда попал к Джамалу, если эфиопы ни с кем не контактируют? Это опять же работа сталкерам. Возможно, стоит отправить одного-двух человек на рынок Манилы, чтобы скупить все могущие там найтись индикаторы. Мы не знаем, у кого из анклавов индикаторы имеются в распоряжении. И не знаем, кто еще обладает информацией об их функциональных возможностях. К нам эти данные попали благодаря весьма и весьма счастливой случайности. Поэтому необходима работа на опережение. Еще один факт, заставляющий обратить на себя внимание — это появление новых локалок. То есть Смотрящие продолжают, видимо в рамках вышеупомянутой программы передела зон влияния анклавов, размещать на пограничных землях ресурсы. Евгений Михайлович, вы не обратили внимание, на каком языке были надписи на упаковках в строительной локалке?

— На английском.

— То есть это практически универсальный ресурс. Может быть как эфиопским, так и русским, и индийским. Я убежден, что в ближайшее время в зоне примерно пятидесяти километров от линии, равноудаленной от замка Россия и Аддис-Абебы, появятся еще различные локальные ресурсы. Их необходимо искать и использовать. Каждая такая находка будет расширять территорию влияния Русского Союза. Теперь давайте поговорим о политических моментах. Как рассказал Евгений Михайлович, значительная часть эфиопских племен предоставлена сама себе. Видимо, именно этим объясняется криминальная активность эфиопов в районах, прилегающих к замкам Россия и Берлин. У них нет централизованного снабжения, они живут исключительно с добычи. Как пример, можете вспомнить сомалийских пиратов. Сейчас, со смертью Джамала, на некоторое время активность банд снизится. Во-первых, они будут драться за лидерство, так сказать, делить наследство. Также можно предсказать, что некоторое количество мелких групп отколется и либо примется искать добычу самостоятельно, либо постарается встроиться в сильную властную систему. Так что в ближайшее время, примерно, от недели до двух, многие отряды эфиопов придут, Евгений Михайлович, проситься к вам под крыло. Я предполагаю, что общее их число составит от двадцати до тридцати человек. Наша же цель — не набрать армию негров, а присоединить максимально возможное число монокластеров и дать им возможность заниматься их традиционными занятиями — земледелием и скотоводством. И вы должны недвусмысленно дать им это понять. Очень полезно будет создать из лояльных эфиопских племен своего рода буфер между фортом Сибирь и Аддис-Абебой. Тем не менее, еще некоторое время набеги эфиопских шаек будут беспокоить всех нас, и, в первую очередь, форт.

— Скажите, Марк Львович, а насколько вероятна миграция племен из других секторов эфиопского анклава?

— В принципе, это возможно. Но — не скоро. Скорее, какие-нибудь из племен Оромо вашего сектора, присоединившиеся к Аддис-Абебе, но сидящие на голодном пайке, захотят переметнутся к вам. И вот тут начнется самое интересное. С одной стороны, вы получите бонус от Смотрящих. А с другой — эфиопы должны в то же самое время получить от них же наказание, которое должно быть достаточно чувствительно для них. И тогда они вынуждены будут начать диалог. Хотя не исключено, что они сперва попытаются решить вопрос силой. Но, думаю, к тому времени вы будете им не по зубам.

— Есть еще один вопрос. Об ассимиляции эфиопов. Не случится такого, что присоединившиеся племена будут со временем претендовать на верховную власть в форте, как этого хотел Джамал?

— Такая вероятность есть. Но есть и способы упреждения этого. Во-первых, обучение детей. Понятно, не всех сразу. Но пример заразителен. Начнется с одного-двух, а потом племена сами захотят отдавать детей к нам в школу. Дети же, в свою очередь, чрезвычайно восприимчивы к идеям, особенно если эти идеи подаются в красивой упаковке. Должно помочь еще и то, что те племена, которые присоединятся в первую очередь, исповедуют православную версию христианства. Во-вторых, медицинская помощь. Понятно, что мы не станем лечить людей из недружественных племен. Вообще, эта программа долгая. Такие вещи не делаются ни в один день, ни в один год. Но представьте: сейчас у эфиопов общая численность около пяти тысяч человек. Это гигантское число по нашим меркам. Они в принципе не знают противозачаточных средств. Поэтому детей будет рождаться очень много. Лет через пятнадцать-двадцать их число возрастет втрое. И при отсутствии контроля они просто затопят территорию Союза. И вполне может найтись кто-то, кто захочет воспользоваться эфиопами как инструментом и направить их против нас. Если мы не будем их контролировать, или хотя бы держать, как говорится, руку на пульсе, то не в таком уж отдаленном будущем нас ждут большие проблемы. Еще раз хочу подчеркнуть: мы не впадаем в прогрессорство, не ставим задач цивилизовывать или перевоспитывать эфиопов. Мы должны их контролировать экономически и политически. Если мы будем последовательны, то уже следующее поколение будет априори считать нас как минимум союзниками.

Речь профессора почти потрясла Женю. Как, оказывается, мелко и сиюминутно он мыслил! Насколько глубоки встающие проблемы и насколько широки открывающиеся возможности! Он преисполнился к Гольдбрейху безграничного уважения. Вот, млин, матерый человечище!

После были утрясательства разных мелких вопросов, небольшие курсы нумизматики, основ товарно-денежной политики, планирования строительно-монтажных работ и прочее, прочее. К концу совещания у Жени, казалось, распухла голова от обилия всевозможной информации. Он едва успевал хотя бы конспектировать основное. Пытка кончилась, когда за окном кабинета уже повисли густые сумерки. Люди, прощаясь, расходились, оставив Женю вдвоем с Сотниковым.

— Я не жду, что вы с завтрашнего утра станете суперпрофи. Но у вас есть все возможности для роста. И, главное, желание. Так что дерзайте, но без лишнего риска. Напоследок хочу сделать вам несколько подарков. Вот это, — он взял со стола серую картонную папочку и передал Жене, — это досье на вашего Троекурова. Любопытный тип. Почитаете на досуге. Ручка? Да оставьте себе. Эти вещи здесь не в цене. Как вы могли заметить, дорого то, что произведено здесь же, на Платформе. Поэтому самая большая ценность — это мастера. Люди, которые досконально знают ремесло и умеют делать вещи своими руками. И могут передать свое мастерство другим. От нас требуется только обеспечить их инструментом. И поэтому я приготовил вам кое-что еще.

С этими словами Сотников вынул из-под стола футляр до боли знакомой Жене формы. Открыл.

— Берите, владейте.

Женя слегка охренел. Он с первого взгляда узнал содержимое футляра.

— Екарный бабай, это ж «Gibson»! И струны «Virtuozo»! Мать моя женщина! Да я ж такую только на картинках! Она ж стоит… мне и за год не заработать!

— Отвыкайте мерить вещи старыми деньгами. И самая плохая, и самая хорошая гитары весят примерно одинаково. Поэтому сразу выбирайте самое лучшее. Могу вас заверить — Смотрящие отрабатывать не заставят. Так что берите. Надеюсь, вы еще приедете к нам с концертом. А пока что — до свидания. Сейчас Денис проводит вас в гостиницу. А утром за вами заедет машина и отвезет на аэродром.

— Спасибо, Алексей Александрович.

А что еще тут можно было сказать?

День 11

Большую часть обратного пути Женя размышлял над тем, что узнал из досье Троекурова. Сынок весьма состоятельного и весьма криминального человека, сделавшего состояние в мутных 90-х. Вырос под стать папаше, еще в ранней юности был замешан в грязных историях — с пьяными дружками изнасиловали девушку, так же пьяным за рулем сбил насмерть человека — отец и его деньги каждый раз успешно отмазывали мальчика от наказания. Когда он подрос и получил диплом — по неподтвержденным данным, купил — отец поставил его во главе одной из своих фирм. Бизнес был налажен, особого участия со стороны Троекурова не требовал. Но тот, на удивление, проявил деловую хватку, правдами и, большей частью, неправдами, стал расширять дело. С одной стороны, ловко обходил законы или подкупал законников, а с другой избегал переходить дорогу тем, кто сильнее. Его шумные гулянки давали обильную пищу желтой прессе, а те, кто пытался копнуть глубже, внезапно исчезал без малейшего следа. Обеспечив материальную базу, он двинулся в политику: в местную думу, потом в область. Собирался выставлять кандидатуру в Государственную думу. И еще настораживало: в досье говорилось о том, что Троекуров любил охоту и имел дома обширный арсенал. А перед обороной форта заявил, что не умеет стрелять.

Вот такой не самый простой человек. Что от него ждать? Очевидно, что быть рядовым работником он не захочет и будет пытаться подняться выше. Если, скажем, он станет руководителем одной из служб, это ему будет достаточно? Как-то слабо в это верилось. А если отдать ему руль? Что будет дальше? Учитывая его прошлые «заслуги», скорее всего он будет активно пользоваться каналом в личных целях, поддерживая прочие службы на уровне минимального существования. Как, собственно, действует сейчас большинство «бизнесменов»: любой ценой — выжать из предприятия максимальный доход. А что в этом случае будет с Женей? Что-то подсказывало, что если Женя не сбежит куда-нибудь подальше, то тихо исчезнет. Например, при внезапном набеге эфиопов. Или будет случайно съеден махайродом. Значит, ни в коем случае нельзя допустить его к сколько-нибудь реальной власти.

Следующий момент — как это сделать. В идеале, продемонстрировать бы людям гнилое троекуровское нутро и сослать на угольный разрез. А до тех пор придется сидеть как на пороховой бочке, постоянно ожидая какой-нибудь засады. А если просто взять и авторитарно выгнать? Как объяснить все это людям? Ох, тяжко! Шапка Мономаха ощутимо гнула Женину голову вниз. Решим пока ждать, чтобы Троекуров как-нибудь проявил свои цели. И потихоньку присматривать за ним.

Подлетая, Женя видел случившиеся в форте за сутки перемены. Рядом с фортом стоял новенький сруб под баню, еще без крыши. На одной из башен теперь гордо стоял крупнокалиберный пулемет «ДШК» Один из огородов в новеньких домах был уже вскопан и черная земля контрастно выделялась на фоне окружающей зелени. От западной опушки была накатана колея, а в самой стене леса уже была заметна изрядная брешь.

В форте Женю ждали с нетерпением. Бероев и Касаткин успели много о чем договориться и жаждали выдать информацию. Григорьев и Грубер требовали наждак для заточки инструмента, гвозди и скобы, Рихтеру срочно нужны были семена, Подольской — медикаменты, Циммеру — запчасти, бабе Лисе — продукты, Шеферу — инструкции. Женя, погружаясь в хозяйственные дела, успел мельком удивиться: как, оказывается, много людей вдруг стали зависимы от него.

Наскоро решив первоочередные вопросы, пошел готовиться к сеансу поставки и был пойман Ольгой.

— Наконец-то и я могу получить немного тебя, — промурлыкала она, прижимаясь к Жене всем телом и потираясь носом о его подбородок.

— Небритая колючка, ты даже представить себе не можешь, как холодно спать в одиночку под тонким одеялом! Давай, ты не будешь уезжать надолго, иначе по возвращении рискуешь обнаружить в постели натуральную снегурочку.

— Обещаю не оставлять тебя одну без крайней нужды. Честное пионерское.

— Хорошо, я тебе верю. Иди, спасай мир. А вечером я возьму с тебя компенсацию. И, возможно, не одну…

Поднявшись наверх, Женя разложил перед собой заявки. Для того, чтобы заказать все требуемое, понадобилось бы не меньше двух недель. Что самое важное? Защитить людей и накормить. Ну, снаряжение для Касаткина подождет. А вот на шесть калашей по четыре запасных рожка — это нужно. И патроны. Ящик для ПКМ, 7.62х54 и пара ящиков 7.62х39 для автоматов. Вот уже почти 90 кил. Теперь продукты. Хорошо, мясо наладились добывать охотой. Нужны крупы, жиры, соль, сахар, мука, специи, тот же чай. Одним махом полтораста килограмм. А куда деваться! Эфиопы пока еще ничего не привезли. Теперь за медикаменты. Это, хотя бы весу немного берет. Зато номенклатуры бесконечный список. Взял, сильно не разбираясь, тридцать пять верхних позиций. Наждак. Лучше, наверное, древней конструкции с ножным приводом — электричество пока в дефиците. Ну и весит он — мама дорогая! Заодно и рукавицы взял — нечего людям руки портить. Сразу полста пар, с запасом — весу в них немного. А гвозди пусть из строительной локалки берут. Заодно проверят, не покушается ли кто на ресурс. Надо помаячить — мол, хозяин бдит. Интересно, а как с гвоздями обстоит дело у Сотникова? Там же, говорили, железо плавить начали. И кузни свои есть. Интересно, а у нас как с кузнецами? Может, хоть один найдется? Да, надо сказать коменданту: пусть люди всякий железный мусор собирают. Потом его хоть на те же гвозди можно будет перерабатывать. А вообще надо тему специальностей с Григорьева на Шефера перекинуть. Ему как раз положено этим ведать. Надо же, какая-никакая управленческая структура образуется! Пора, наверное, ежедневные совещания, планерки вводить. Ладно, с этим после. Осталось 10 позиций и 100 кг. Там у Циммера что-то было: так, вот семь позиций для фиата и он забегает. Сегодня Касаткинские, Женя видел, уже на «Виллисе» патрулируют. А еще возьмем резину для раскуроченного квадрика. И высоковольтные провода. Прочие пока что можно и на скрутках соединить. Остальное — бензином. Что не отдастся эфиопам, то уйдет себе. Все, пора звать мужиков разбирать посылочку. И идти решать вопросы с очередными эфиопскими вождями — опять приехали.

День 26

— До свидания, Ашенафи.

Ворота форта закрылись за машиной, а Женя устало опустился на скамейку. С момента возвращения из замка Россия он буквально потерял счет времени. Утро начиналось со ставшей уже привычной зарядки, потом утренняя планерка, постановка задач на день и сбор заявок на поставку, потом полчаса упражнений с пистолетом. Дальше обход владений, подготовка к сеансу поставки и сам заказ.

После обеда обычно приезжали эфиопы. Вообще-то, они приезжали и в другое время, но после обеда их было особенно много. Приезжали торговать, договариваться, просить, иногда даже жаловаться, обычно на соседей. Женина репутация у местных племен стала буквально железобетонной. Белый человек, который убил страшного Джамала, который победил племя Дасанеч, назначил нового вождя племени Хамер, который жестко наказывает врагов и щедро одаривает союзников. В конце концов, у него есть большой каменный дом, много оружия, машин, патронов, бензина и еще много-много всего. И это можно выменять на продукты или отработать. И знать точно, что сделка будет честной. Порой Женя с ужасом думал о том, что будет делать, если от него захотят повесить межплеменной арбитраж.

После эфиопов обычно наступало время связи с Сотниковым, потом вечерний «разбор полетов», а в перерывах между всем перечисленным — миллион мелких дел, проходящих под категорией «прочие». И лишь поздним вечером, добравшись до своей комнаты, Женя мог позволить себе расслабиться. И, надо сказать, в этом ему в немалой степени и весьма активно помогала Ольга. В последнее время видеть ее, говорить с ней или хотя бы просто прикоснуться к ее руке стало для Жени насущной потребностью. Он боялся произнести вслух то самое заветное слово, но иначе объяснить то, что между ними происходило у же не мог. И оставаясь вечерами наедине с Ольгой бывал по-настоящему счастлив.

В этот раз Ашенафи приезжал не торговать. Вернее, не только торговать. Во-первых, он привез очередного потеряшку. Вернее, очередную. Зато какую! Хрупкая беловолосая девушка с огромным лохматым псом. Вроде бы, кавказская овчарка. В области знания собачьих пород у Жени был большой пробел. И с полной уверенностью он смог бы отличить лишь дога от таксы. Девушку звали Лена, собаку — Зигфрид. Парочку тут же увели снимать стресс по уже отработанной схеме и вводить в курс дела. А вот во-вторых была информация. Сравнительно недалеко от форта нашлось еще две плиты терминалов. Одна, как и предполагал Женя, на юге. Примерно в сотне километров от форта. Но там проблемы: рядом поселилось племя Мурси, известное своими кровожадными привычками. Поклоняющиеся смерти люди увидели в жутких сполохах и голосах, отпугивающих посторонних, место жительства своих богов. И всерьез его охраняли. А вот вторая плита была на северо-востоке, километрах в пятнадцати от бывшего поселка племени Дасанеч. По словам Ашенафи, она появилась недавно. Раньше в этом месте был только лес, а потом в один момент оказалось огромное поле с черной плитой на вершине невысокого холма. Если с южной плитой можно было повременить — она под неплохой охраной, то вот другую требовалось срочно занимать. И, наверное, даже активировать. Благо, один шар-индикатор у Жени еще оставался.

Надо сообщить о находках Сотникову и собрать совещание своих спецов. Да и как следует подумать обо всем самому. Но это после. А сейчас облагодетельствованный за столь ценные вести Ашенафи уехал на восстановленном Циммером Фиате с бензином и патронами. Дружба дружбой, но за каждое дружественное действие эфиопов нужно платить. И если сегодня не отдать договоренного за привезенного человека, то завтра могут и вовсе никого не привезти.

Вообще за эти две недели сделано много. Даже можно сказать, очень много. Продовольственная проблема разрешена полностью. Через день то от одного племени, то от другого приносят или привозят зерно, мясо, птицу. К осени Рихтер обещает свои овощи. Григорьев теперь ходит охотиться больше для собственного удовольствия, чем для пропитания. Причем догадка Гольдбрейха о полиэтилене полностью подтвердилась. В тот день, когда Женя вернулся в форт, приезжал Уорку, новоявленный вождь остатков племени Хамер. Клялся в верности. А после всех ритуалов спросил, нельзя ли получить еще той пленки, в которую было завернуто тело Джамала. Поднаторевший за последнее время в торгах Женя быстро оценил интерес потенциального торгового партнера и уже через пять минут договорился о весьма выгодном обмене. Прочие племена вскоре тоже узнали о пленке и оценили ее возможности. Женя притащил каналом сразу целый рулон и теперь отматывал по мере надобности.

По обе стороны от форта теперь стояли бани. Решили сделать две — женскую и мужскую. Слободка перед замком приросла еще на четыре дома, уже самостоятельно срубленных. И хотя население форта теперь лишь немного не дотягивало до сотни, проблемы с жильем не возникало.

На три четверти была закончена просека. Часть леса пошло на новые дома, а часть Грубер сложил на просушку. Коломийцев закончил работы по промеру Щитовой, и начались работы по строительству перевалки. Правда, просеку пришлось тянуть на десять километров дальше — верховья реки для судоходства однозначно не годились. Выше могла бы зайти разве что плоскодонная баржа. Возможно, понтон «Густав» мог бы попытаться. Но ведь не дело, если никто кроме него не сможет добраться до пристани. Кстати, при строительстве просеки была пара ценных находок. Обе были сделаны совершенно случайно. На двенадцатом километре один из рабочих отошел в сторону по естественной надобности. И, обозревая окрестности во время процесса, заметил невысокую крышу. Оказалось — землянка. Вернее, наполовину заглубленный небольшой сруб. А в нем — буквально клад. Четыре пулемета ДПМ, два пулемета Максима, две дюжины мосинских винтовок, дюжина винтовок СВТ-40, пистолеты ТТ, изрядный запас патронов и — как вишенка на торт — 50-мм ротный миномет Шамарина с небольшим запасом мин. Когда все это богатство свезли в форт, Касаткин только что не прыгал от радости.

— Ну все, теперь пусть хоть все негры разом приходят, здесь все и лягут. Хоронить замаемся.

Жене же эта находка развязала руки. Он остановил заказ оружия и боеприпасов и переключился целиком на хозяйственную тематику. Он заказал и получил все лекарства по списку Зенгер, и все запчасти по списку Циммера. Собственно, он потому и отдал «фиат» со спокойным сердцем — это была худшая машина из автопарка. Карл Рихтер теперь гордо разъезжал на новеньком мини-тракторе. Все потеряшки и вызволенные из рабства люди были обеспечены необходимыми в быту вещами, от одежды и обуви до зубных щеток. У Грубера появился полный набор самого разнообразного инструмента, от рейсмуса до токарного станка. Циммер тоже не испытывал недостатка во всевозможных съемниках и ключах. Женя даже притащил ему компактный сварочник.

А второй находкой был небольшой пароходик. Речной колесный буксир. Правда, нашли его на несколько дней позже начала строительства перевалки. Да и сидел он, как выяснилось, на мели. Но Коломийцев заявил, что по осени, как пойдут дожди, воды в Щитовой прибудет и буксир спокойно сойдет своим ходом.

Курт Шрайбер блестяще справлялся со своими обязанностями. Жизнь форта налаживалась не по дням, а по часам. Все были при деле, работа кипела на всех фронтах. Жене оставалось лишь общее руководство, работа с каналом и внешняя политика — общение с дружественными эфиопами. А враждебных поблизости не осталось. После возвращения Жени из замка Россия в окрестностях появлялось несколько отрядов, но после пары-тройки очередей из ДШК благоразумно исчезали. Одна группа попыталась напасть на бригаду лесорубов, но Касаткин и его ребята доказали, что не зря едят свой хлеб, и оружейка в форте пополнилась еще несколькими стволами. Несколько раз поблизости видели изгнанного Тэкле, но всегда издалека.

В караулке, в которой три бравых преферансиста попали на Платформу, теперь размещался стационарный пост. Окна в здании превратили в бойницы, ближний лес нашпиговали сигналками, получился полноценный КПП. Первую локалку решили не трогать и со временем сделать там небольшое поселение. Предстояло ведь еще бить просеку к медному месторождению, и само собой напрашивалось устроить там базу.

С эфиопами тоже все утряслось. Теперь под Жениной рукой числилось полтора десятка племен. Насколько можно было судить, все они были довольны таким положением. Регулярно приезжали торговать, покупали у Жени патроны, бензин, ту же полиэтиленовую пленку. Что было особо важно — одно из племен предпочло привезти в форт своих пленников в обмен на установленный выкуп и поклясться Жене в верности. Учитывая такое количество присоединившихся и жаждущих торговли племен, было решено организовать рынок. Только место для него все никак не могли выбрать.

По мере присоединения племен, планшет канала несколько раз «тренькнул», как выражался Сотников. В один раз Наблюдатели дали оружие — еще два пулемета ДШК. В другой — разрешение назначить дублирующего оператора канала. Женя, конечно, тут же написал имя Шефера. Но самое ценное — это появление поодаль от форта нефтеперерабатывающего заводика, точно такого же, как в замке Россия. Сейчас там ковырялись присланные Сотниковым специалисты и пара человек, отданных к ним в науку. Обещали через два-три дня выдать первую партию солярки.

Еще Жене не давала покоя ситуация с Троекуровым. Он внешне никак себя не проявлял, работал наравне с другими, хоть и без особого энтузиазма. Друзей не заводил, а женщины сами его избегали, несмотря на брутальную внешность. Он попытался сам подкатить к некоторым, но был недвусмысленно послан. Особенно жестко послала его Даша Мокрецова. Что удивительно, его теперь избегала и правозащитница. Видимо, после той Джамаловой оплеухи что-то в ее мозгах встало на место. Она пусть не числилась в передовиках, но старательно исполняла порученные ей дела и не заикалась больше о правах эфиопов. Хотя роскошный фингал сошел, она периодически ощупывала то место, где он когда-то был.

Вечером Женя еще немного потренировался с пистолетом. Несколько дней назад с его руки сняли повязки и хотя рука еще болела и плохо двигалась, было хорошо уже то, что не приходилось носить ее на перевязи и можно было самостоятельно справляться с элементарными бытовыми ситуациях — хотя бы натянуть штаны. Да и пистолет теперь можно было держать обоими руками. Григорьев подошел, посмотрел, кое-что поправил, одобрительно хлопнул по плечу.

— Молодец, растешь.

— Спасибо.

— А что тут благодарить? Сам все сделал, себе и спасибо говори. Я не комплименты кидаю, а как есть тебе говорю. Еще прицельную стрельбу подтянешь, можно будет считать, что первый курс обучения окончен.

Неделю назад Григорьев повел Женю на специально оборудованное стрельбище, на котором Касаткин гонял своих орлов. Повесил мишень на нужном рубеже, объяснил, как прицеливаться, отстрелял обойму для демонстрации. В первый день Женя позорно садил пулю за пулей в молоко, лишь случайно попадая в мишень. Но вот сегодня он уже вполне уверенно попадал с пятнадцати метров. Пробовал стрелять и навскидку, но точный выстрел мог сделать лишь максимум метров с пяти, а дальше десяти уже начиналась лотерея. Григорьев же требовал гарантированно попадать с двадцати пяти метров и с десяти-пятнадцати навскидку.

— Иваныч, есть по Троекурову какие-нибудь новости?

Женя закончил занятие и убрал «Люгер» в кобуру.

— Нет, все по-прежнему. Скоро придет с работ, попробую еще разок с ним потолковать. Себе на уме он, Снаружи все ровно, все хорошо. А что внутри — не показывает. Один только раз он чуть раскрылся, когда Дашка Мокрецова его приложила. Она девка фигурой ладная, да и лицом удалась, вот он к ней клинья подбивать начал. А у нее с Шуриком амуры. Глядишь, к осени до свадьбы дойдет. Троекуров и ляпнул ей что-то про Шурика — мол, кто он такой, да на кой он ей нужен, да он, Троекуров, во сто крат лучше. Говорили, что еще и прихватил ее за нежное место. Но тут наверняка не знаю, врать не стану. Но только приложила Дашка его по морде со всего маху. А рука у ней тяжелая оказалась — спортсменка, все ж. Даром, что сама невелика. У Троекурова потом два дня пятерня на щеке светилась. Вот тут он и взбеленился, схватил было Дашку за грудки, да тут Ольга твоя рядом случилась. Да еще с хаудахом. Уперла стволы ему в мотню. Вали, говорит, отсюда, пока фальцетом не запел. Тот поостыл, да и смылся с глаз. С Дашкой и Ольгой теперь встречаться избегает, но издали поглядывает нехорошо. Как-то тревожно мне нынче. Не из тех Троекуров, кто обиды прощает. Но интуицию, ее к делу не пришьешь.

— Ладно, Иваныч. Поговоришь с ним нынче, завтра с утра еще перетрем тему.

Вечером, закончив все дела, Женя поднялся в свою комнату. Привычно уже расстегнул ремень, снял кобуру, положил ее на тумбочку. Да, теперь у него была настоящая тумбочка и низенький топчан — Грубер постарался. Он нашел себе троих помощников и с удовольствием занимался любимым делом. Все хотел закончить с ширпотребом и заняться действительно красивыми вещами. Но для этого требовалось хотя бы просушить дерево, то есть творчество откладывалось по крайней мере на пару месяцев.

Так вот складывая кобуру на тумбочку, Женя насторожился. Что-то было не так, чего-то не хватало. Вот чего! Не было шара-индикатора! Женя осмотрел комнату. Нигде нет. В тумбочке нет, под кроватью тоже.

— Оля, ты шар мой не видела?

— Он на тумбочке всегда был.

— А сейчас там его нет.

— Тогда даже не знаю.

Тут на лестнице послышался топот и без стука и извинений — Ольга едва успела обмотаться одеялом — ворвался Григорьев.

— Командир, Троекуров в форт не вернулся.

— То есть как не вернулся?

— Вот так. Люди говорят, до последней минуты был, а потом отошел в сторону — вроде как по нужде, и пропал. Кричали, искали — нет никого.

— Вот, млин, сучий потрох! Тогда поднимай Шрайбера, Касаткина и его бойцов, у нас ЧП.

На третьем этаже башни собрался малый совет: Женя, Касаткин, Григорьев, Шрайбер.

— Ситуация — полное дерьмо, — начал Женя полуночное совещание. Сбежал Троекуров, с оружием. И это бы еще ничего, свалил и ладно. Но он украл шар-индикатор. Тут, конечно, мой косяк. Я привык считать, что моя территория неприкосновенна, расслабился. Но это еще не все. Я еще не рассказывал — только сегодня пришла информация: в окрестностях форта Ашенафи нашел еще два портала. Один — на юге, другой — на северо-востоке. Вы все читали троекуровское досье. Можно сказать почти наверняка — он попытается активировать один из них и стать местечковым королем. У него фора часа четыре. Кроме того, у него наверняка есть контакты с эфиопами — я узнал о порталах только днем, его не было в форте. Значит, сведения ему кто-то передал извне и у него есть проводник. А, возможно, есть и транспорт. Мы не знаем, к какому порталу он пойдет, значит нужно немедленно отправить два отряда — к каждому из них. И при этом еще и оставить силы для обороны форта. Петрович, что скажешь?

— У меня восемь человек вместе со мной. Двоих оставить здесь, по трое в каждую команду. Усилить каждую двумя-тремя добровольцами. Еще десяток поставить под ружье в форте, пока не вернутся экспедиции.

— Есть еще один момент. Южную площадку охраняет племя Мурси.

— Это те, где девки с тарелками в губах? — уточнил Григорьев.

— Они самые.

— Тогда гадко. Они вечно под кайфом, чувствительность к боли почти отсутствует, только мочить на глушняк. Договориться практически невозможно. Разве что…

— Что?

— Разве что стать одним из них.

— Или их богом.

Женю аж холодный пот прошиб, когда он представил себе последствия.

— Приходит Троекуров, объявляет себя богом, на месте плиты ставит форт — и получает две дюжины преданных рабов. А потом с их помощью начинает прибирать к рукам окрестности. И хрен его оттуда сковырнешь без армии. Давайте срочно собирать отряд, не меньше восьми человек. Четверо бойцов и четверо ополченцев. На двух машинах, с хорошим вооружением. И еще группу — на всякий случай — на северо-восток. Я договорюсь с Ашенафи, он даст проводников. Петрович, Курт, поднимайте людей. Иваныч, ты ведь подготовил девочку-радистку. Сажай ее к рации, пусть связывается с замком Россия, докладывает обо всех наших делах. Ну и держит группы в курсе. Напрямую общаться — дальности раций не хватит. Как с Мурси и Троекуровым разберетесь, сообщите, пусть Сотников высылает кандидата на коменданта форта и удерживайте территорию до его прибытия. Нужно сразу ставить форт, столбить место за собой. Курт, на время моего отсутствия ты здесь становишься начальником. Доступ к терминалу у тебя есть. Теперь вот что: кто пойдет ко второй платформе?

— Клаус Лори пойдет, с ним еще один из новеньких. Неплохой парень, но необстреляный.

— А еще двое?

Касаткин замялся. Из мало-мальски опытных людей практически никого не осталось.

— Тогда пойду я. Все равно мне еще с Ашенафи разговаривать. Кто еще?

— Я пойду!

С верхнего этажа спрыгнула Ольга.

— Со стрельбой у меня все в порядке, в бою была, физика на уровне. Все равно лучше меня не найдете.

Кстати сказать, в плане стрельбы Ольга весьма продвинулась. И хотя еще уступала в меткости Григорьеву и бабе Лисе, но всех остальных значительно превосходила. Кроме того, ей нравился сам процесс: спокойно, не торопясь, прицелиться, учесть все нюансы и влепить пулю точно в яблочко. Одну из винтовок СВТ с оптикой Касаткин закрепил непосредственно за ней. Так что с возражениями у Жени получилось плохо.

— Ладно, хватит препираться, время дорого. Давайте собираться.

Через несколько минут в форте уже никто не спал. Новость одних повергла в растерянность, других заставила крепче сжать кулаки. Добровольцев было больше, чем необходимо. Касаткин честно отбирал лучших. Многие обижались, что их не брали. Но помимо стрельбы предстоял еще серьезный марш-бросок по лесу и это накладывало серьезные ограничения. На рейд отрядили «виллис», установив на кронштейн ПКМ, и «додж», как наиболее грузоподъемный. Загрузили провиант на три дня, запас бензина, БК. Рации в каждой машине ставились сразу по выходу из ремонта. Женя со своей группой взял «кюбельваген». Он давно понравился Жене — маленький, легкий, проходимый. Рука не позволяла пока что нормально рулить, за баранку уселся один из молодых потеряшек, Вовка Ветров. Веселый парень двадцати пяти лет. В старом мире перепробовал массу занятий, но нигде не задерживался дольше полугода. А вот здесь, кажется, его зацепило. И за интерес, и за душу — прелести Кати Подольской явно нарушали душевное равновесие Ветрова.

Женя уселся рядом с водителем, поставив между ног «Сайгу». На этом настоял Касаткин. Он заявил, и, в общем-то, был прав, что с больной рукой Женя не сможет достаточно быстро перезаряжать ружье. Пришлось согласиться. Ольга с карабином и Клаус с пулеметом устроились сзади и колонна двинулась в ночь.

День 27

Несмотря на ускоренные сборы, в поселок племени Сидамо добрались за полночь. Ашенафи сначала отнекивался, но Женя достал из машины и вручил тому турецкий автоматический дробовик. После этого все решилось быстро. Два человека были оперативно разбужены, проинструктированы вождем и рассажены по машинам. Сразу же колонна под началом Касаткина двинулась на юг. Женя попрощался с Ашенафи, сел в машину и кюбельваген отправился на север.

Ветров оказался неплохим водителем. Он бодро крутил баранку, и, несмотря на ночь и выбоины на грунтовке, шустро гнал машинку вперед. Примерно через час езды проводник дал понять, что пришло время остановиться. Кюбельваген загнали в лес, замаскировали, навьючились оружием и снаряжением и двинулись на северо-восток. Идти по ночному лесу было не слишком приятно. Ветки цепляли за одежду и снаряжение, под ногами регулярно оказывались то корни, то какие-то ямы. Периодически появляющаяся луна не добавляла видимости. Фонари не включали — это, по сути, означало сделать из себя мишень. Проводник же шел легко и свободно, как днем. Поминутно спотыкающегося и матерящегося про себя Женю утешала лишь мысль о том, что Троекурову идти нисколько не легче.

Уже начало светать, когда Женина группа вышла на опушку леса. Проводник показал пальцем на стоящий впереди холм и сел на землю, показывая, что будет ждать здесь.

— Клаус, что будем делать?

— Сначала посмотрим. Пока здесь кроме нас никого. Надо найти пару хороших мест для укрытия, засесть и ждать. У нас выходит пулеметный расчет — я с Ветровым и ты с Ольгой как снайперская пара. Вполне нормально. Надо немного разойтись, чтобы был больший обзор и большая зона обстрела. Что делать с Троекуровым, если придет?

— Валить его. Он по любым законам преступник. Во-первых, вор, а во-вторых, предатель. Если за кражу его можно было бы на угольные копи отправить, то за предательство во все времена одна мера — высшая.

— Тогда давай расходиться. Мы метров на триста влево уйдем, вы примерно так же вправо.

— Он, если появится, то не один. Скорее всего, договорился с остатками банды Джамала. Ну или, хотя бы, с двумя-тремя отморозками. Давайте так: как только они от леса отойдут прилично, хотя бы метров на двести, вы отрезаете их от платформы, валите первых. Остальные по идее должны начать отползать в лес, вот мы к ним с тыла зайдем и от леса встретим.

— Это если они между нами выйдут. А если откуда-нибудь еще?

— Все же, думаю, они в этом секторе проявятся. Ну, тогда давайте вот как: у нас две задачи — перехватить шар и прикончить Троекурова. Причем первая задача намного важнее.

— Мужчины, а что если женщину послушать? Когда платформу, где форт Сибирь встал, активировали, нужно было на 200 метров отойти, чтобы началось действие. А какая вспышка была? Чуть не пять минут зайчики в глазах плясали. Идентификация канала поставки произошла уже позже, когда мы форт осматривали. Может, проще в двухстах метрах от плиты засесть? Дождемся, когда они плиту активируют. А после вспышки, пока они глаза продирать будут, всех и положить.

— Так вот они какие, женские хитрости!

Женя искренневосхитился.

— Ну что Клаус, принимается?

— Пошли, Ойген, так и сделаем.

Группа залегла попарно по разные стороны от плиты. Лори с Ветровым — с юга, Женя с Ольгой — с севера. Распределили зоны наблюдения и стали ждать. Ветров, тащивший с собой рацию, связался с фортом, передал информацию. Вторая группа еще не дошла до места. Помимо того, что им было дальше добираться, еще и приходилось идти медленно и быть все время настороже. Кто знает, какие сюрпризы наставили по лесу эти Мурси.

Утро было великолепным, рассвет — живописнейшим. Женя искренне жалел, что не может бросить все дела и любоваться зрелищем. Солнце еще не взошло, и только облака на востоке были расцвечены всеми оттенками красного: от нежно-розового до густого пурпура. День обещал быть чудесным. В такую погоду хорошо не врагов высматривать, а устраивать пикники на речке, с любимой (или просто симпатичной) женщиной, удочкой и мангалом. Солнце начинало пригревать, и в анораке становилось жарко. Однако снять его не позволяли полчища всевозможных летучих кровососов. Женя опасался применять реппелент — вдруг какой негр чувствительный попадется, просто обложился полынью. Но она спасала не полностью.

— Оля, скажи честно, для чего ты напросилась в рейд? Ты же, насколько я заметил, вовсе не кровожадная. И к домашнему уюту тяготеешь больше, чем к таежной романтике.

— А ты так и не понял?

Ольга отложила бинокль и обернулась.

— До чего же вы все мужчины глупенькие! Да я ж, когда тебя ранило, чуть на месте не померла. Ты свою «бенельку» потом смотрел? Вся раскурочена, и как раз напротив груди. Это просто чудо, что тебе только в руку прилетело. Чуть выше, чуть ниже — и торжественно открыли бы первое сибирское кладбище. Так что фиг я тебя куда-нибудь одного отпущу. Что случится — я ведь не переживу, а так хоть пригляжу за тобой, все спокойнее будет.

И тихонько добавила.

— Люблю я тебя. Так, что ты и представить себе не можешь.

Ольга хотела добавить что-то еще, но тут ожила рация.

— Вижу Троекурова. Появился с северо-запада. С ним еще один негр.

Это доложился Ветров. И тут же уточнил Лори.

— Это Тэкле. Больше с ними никого, идут к плите.

— Понял, действуем по плану, — откликнулся Женя.

— Вот так Троекуров и узнал про шар и про терминал, — сказал он Ольге. — Тэкле сперва был с Джамалом, знал все подробности. А потом, видимо, как-то законтачил с Троекуровым, рассказал ему о возможностях шара и они договорились о совместных действиях. А вот сам Джамал откуда узнал… Видимо, уже где-то какой-то форт был поставлен и он принимал в процессе участие. А это значит, что он не простой главарь бандитов. И, скорее всего, имеет связи с Аддис-Абебой.

Прошло четверть часа.

— Троекуров и Тэкле подходят к платформе. — доложил Клаус.

— Понял.

И тут же Ольга:

— С северо-востока группа вооруженных людей. Восемь человек, все эфиопы. Нет, десять человек. Идут к плите.

— Всем ждать, наблюдать.

Вот, млин, ситуация! Сюда бы пулемет, но Клаусу дергаться нельзя, шар у Троекурова. Пристрелить его и потом активировать самим? Хрен знает, как пойдет дело. Может, как раз важно будет в форте за стенами отсидеться. Секунды могут все решить.

Тут, видимо, Троекуров и группа эфиопов заметили друг друга, потому что резко ускорились.

— Ишь, побежали! Ольга, видишь пулеметчика? Как останется до него метров четыреста, вышибай. Потом главаря, он вон тот, в середине, с пистолетом на поясе. Дальше смотри снайперов. Тебя заметят через два-три выстрела, поэтому сразу меняй позицию. Как полыхнет, руки в ноги и в форт.

— Поняла.

В рацию:

— Клаус, Вова, сейчас Троекуров закончит активацию и оттянется на вас. Как он выбежит с плиты, дайте знать и сами закройте глаза. После вспышки валите его без лишних разговоров и бегите в форт.

— Есть!

— Jawohl!

Эфиопы приближались, бежали ровно, плотной цепью. Никто не вырывался вперед. Зрелище было жутковатое, Жене стало не по себе.

Бах! Раздалось слева. Эфиоп с пулеметом ничком упал в траву.

Бах! Командир группы тоже лег.

Ольга змейкой отползла в сторону метров на десять. Эфиопы притормозили, рассыпались. Двое из них встали на колено и принялись обшаривать пространство через прицелы винтовок. Остальные тоже взяли автоматы наизготовку и двинулись короткими перебежками, прикрывая друг друга.

— Ольга, двести метров — это примерно двадцать секунд бега. После сигнала Клауса считай до восемнадцати, делай выстрел и жмурься.

— Ясно.

Из рации раздалось:

— Троекуров ушел с плиты!

Женя начал считать. Пять… Десять… эфиопы уже совсем рядом. Пятнадцать, шестнадцать… Теперь и он может включиться. Семнадцать, восемнадцать. Ближний на мушке.

Бах! Это Ольга. Женя дотянул спуск. Бах! Прежде, чем зажмуриться, он увидел, как упали два автоматчика.

Яркий свет был виден даже сквозь плотно закрытые веки. Едва вспышка погасла, Женя открыл глаза. Ближние автоматчики стояли полностью ослепленные и дезориентированные. Выстрел! Один упал. Еще! Промазал, млин. Но эфиоп рухнул. Ольга помогла. Где-то за спиной коротко простучал АК, потом еще раз. Есть контакт, у эфиопов осталось только два стрелка. Кстати, почему они молчат?

— Командир, ворота от тебя слева!

— Понял.

Женя поднялся и, пригибаясь, побежал влево. Где Ольга? А, вот и она.

— Бежим, скорей!

— Погоди, ложись рядом. Всего двое осталось, сейчас я их сминусую. Вот один…

Бах!

— Еще один остался.

Женя поднял бинокль, — Погоди, что-то с ним не так. Стоит, головой крутит, винтовку бросил, руки задрал.

— Мужики, — крикнул он. У нас все, пошли трофеи собирать.

Трофеи были богатые. Из оружия — пять немецких автоматов MP44 «Sturmgewehr», две винтовки Mauser 98k с оптикой, пулемет МГ-34 и такой же, как у Жени, «люгер» P08. У каждого были гранаты. По две немецких колотушки «Stielhandgranate 16». Ну и всякая мелочевка — ножи, фляги, фонари, бинокли, прочее. У командира в поясной сумке лежал знакомый уже шар-индикатор. Женя холодно — даже сам удивился — контроллил эфиопов. Когда группа дошла до последнего оставшегося в живых снайпера, стало понятно, почему он не стрелял. В момент вспышки он смотрел в оптический прицел и мощный световой поток, сфокусированный линзами прицела, буквально выжег ему сетчатку глаза, полностью ослепив.

Пока нагруженные трофеями, они двигались к форту, Женя о многом успел подумать. Группа эфиопов была отменно снаряжена и неплохо подготовлена. Явно хорошо владела тактикой боя. Если бы не внезапность и не вспышка при появлении форта, пришлось бы тяжко. Все эфиопы были в одинаковом камуфляже, что наводило на мысль о том, что они отправлены из Аддис-Абебы. И это был не первый форт, который они захватывали. Видимо, в ближайшее время стоит ожидать визита оттуда. Во время Жениного визита в замок Россия, Сотников мимолетно упомянул о том, что эфиопы нашли и вытаскали предназначенную немцам оружейную локалку. Интересно выходит: беспредельничала на Волге и Шпрее банда Джамала, а оружие оказалось в Аддис-Абебе. Видимо, и в самом деле Джамал был засланным казачком. С одной стороны, организовал негритянскую вольницу, с другой — кормился из столицы. Получается, разгул зусульских шаек происходил с ведома и по поручению эфиопской селективки. Будет о чем поговорить с эфиопами, когда те придут!

Когда группа добралась к воротам форта, оказалось, что они открыты.

— Что за хрень? Никого ведь нет! Вовка, проверь Тэкле и Троекурова. Заодно трофеи соберешь. Ольга, карауль эфиопа. Клаус, за мной.

Ветров метнулся за угол форта. Скинув притащенное железо, Женя вбежал в ворота. Клаус, заменив пулемет на трофейный «штурмгевер», последовал за ним. Этот форт отличался от форта Сибирь. Он был восьмиугольным, точно ориентированным по сторонам света, с небольшими круглыми башенками по углам. Стены были. Ворота выходили на западную сторону. Стены были толстенные, внутри наверняка были жилые помещения и службы. В центре двора возвышалась круглая ступенчатая башня, соединенная галереей с восточной стеной. Со двора во всех стенах, кроме западной и восточной, были двери, ведущие, видимо, во внутренние помещения башни. В самой башне тоже была дверь, и она была приоткрыта. Женя кинулся в башню, Клаус следом. На верхнем этаже обнаружился Троекуров, пытающийся оттиснуть на листе бумаги отпечатки пальцев. Рядом с ним на полу валялся бронежилет с двумя вмятинами на груди. Судя по тому, как морщился бизнесмен, держась за грудь, как минимум одно ребро было сломано. На его беду, в новеньком форте нечем было испачкать руки, не было ни уголька в камине, ни даже пыли. Нечем было и написать свое имя. Увидев Женю, он оставил свое занятие и выпрямился.

— Что, пришел дострелить? — хрипло спросил он.

— Ага. — согласился Женя. — дострелить. Хорош, набегался.

— Все себе забрать хочешь?

— Это ты все только себе. Я — людям.

— Ой не смеши. Людям… Ты просто до власти дорвался и делиться не хочешь.

— Не суди других по себе.

Следом за Женей поднялся Клаус.

— Я почитал о твоих делах, — продолжил Женя. — Ты — бешеный пес, тебя, по-хорошему, давно грохнуть пора. За тобой столько висит, что на десять лет строгого расстрела потянет. Так что не задерживай, вали вниз. Не хочу потом тут за тобой дерьмо убирать. Давай, мажорчик.

Глаза Троекурова вдруг сверкнули бешенной ненавистью. Из ножен на поясе он выхватил нож и кинулся вперед. Женя отработанным движением вынул из кобуры пистолет, и когда Троекуров уже занес руку для удара, нажал на спуск. В небольшой комнате выстрел резко хлестнул по ушам. За окном грохнул одиночный выстрел из автомата — Ветров отконтролировал Тэкле.

— Давай, Клаус, уберем отсюда мусор.

Два часа спустя, все собрались на верхней площадке центральной башни.

— Красота-то какая!

Женя подставил лицо свежему ветру. Все необходимые работы были сделаны. Тела эфиопов были закопаны, проводник отпущен обратно, пленный вполне владел английским и был допрошен. Он, собственно, подтвердил все то, о чем и так уже догадался Женя. Аддис-Абеба, лишая прямой поддержки периферийные племена и организовывая через засланных казачков типа Джамала бандитские шайки на границах сопредельных анклавов, пытается расширить территорию и укрепиться за счет соседей. Учитывая темпы прироста эфиопского населения, лет через двадцать у них появится огромная армия в несколько тысяч голодных и злых людей, которых можно будет направить практически на любого внешнего противника. Появление фортов эфиопы расценили как возможность создания военных баз, приближенных к территории вероятного противника. Поэтому постарались захватить максимальное их количество. На швейцарском направлении было уже два форта. Поскольку швейцарцы не особо выходили за пределы анклава и не стремились разведывать территории, вся добыча без борьбы доставалась эфиопам. Индусы и шанхайцы были гораздо более активны, там удалось забрать только один форт. А вот на западном направлении случился большой облом. Появление Жени спутало все карты. Он убил Джамала, главного агента влияния в регионе и забрал у него столь ценный шар-индикатор, без которого все платформы были бесполезны. Он стал привязывать к себе эфиопские племена, разрушая всю эфиопскую стратегию. А сейчас захватил еще один форт, уничтожив специальный отряд эфиопской армии. Военные операции против форта Сибирь пока не планируются. Идет разведка. Радиосвязь у эфиопов есть, но они ни с кем не общаются, только слушают эфир.

Женя спросил, откуда эфиопы взяли индикаторы. Оказывается, на берегу озера рядом с Аддис-Абебой, которое, разумеется, назвали Тана, есть развалины древних строений. В них был обнаружен каменный ящик с шестью шарами. Может, были и другие находки, но пленник об этом не знает. Женя сразу подсчитал: три форта у эфиопов есть, минимум два шара отобрано. А, может, и три — если считать самую первую находку. То есть у них осталось не больше одного шанса. Это — хорошо. Но и расслабляться нельзя. И еще нужно добытый шар передать группе Касаткина. Заодно и пленника отправить Сотникову. Может, он еще что-нибудь из него выжмет. А это значит, пора связываться с базой.

А что делать с фортом? В форте Сибирь уже главное сделано, все настроено, теперь только методично развивать, расширять. Все скучно и довольно занудно. Но Курт Шрайбер со своей въедливостью и педантичностью, без сомнения, справится. И даже будет получать удовольствие. А, может, еще раз попробовать начать с нуля? Похоже, процесс ему начинает нравиться. Пусть Курт полностью переводит на себя канал форта Сибирь.

— Оль, у тебя много вещей осталось в старом форте?

— Кроме зубной щетки, один рюкзачок.

— Тебе нравится вид с крыши? Как ты смотришь на то, чтобы переехать на новую квартиру?

— Запросто.

— А если будет еще какой-нибудь форт? Или, — Жене вспомнился визит к Сотникову, — кругосветное плавание?

— Глупенький. С тобой — хоть на край света. И имей в виду, это не фигура речи.

Вечером того же дня все четверо сидели на той же площадке. Женя решил немного побарствовать — отметить сегодняшнюю удачу. А это, без сомнения, была удача. Поэтому он через канал заказал не бензин — ездить пока все равно было не на чем. И не патроны — трофеев вполне хватало для того, чтобы отбиться от приличного числа зусулов. И даже не еду — у них с собой было достаточно продуктов. И вот сейчас все сидели на складных стульях вокруг легкого алюминиевого стола. Рядом на высокой мачте развевался триколор. На столе среди закуски возвышалась бутылка L’Or de Jean Martell. Еще ящик стоял под столом. Сюда же притащили и рацию, чтобы не бегать взад-вперед. Женя разлил коньяк по пузатым тонкого стекла бокалам. Поднял свой и поглядел сквозь стекло на закат.

— Давайте выпьем за нас. За то, что мы смогли это сделать. И мы сейчас сидим здесь и пьем лучший в мире коньяк, а они лежат там, — он махнул в сторону леса. — За то, что вышло именно так, а не наоборот.

Чокнулись, выпили, разлили.

— Давайте за удачу, — предложил Ветров. Без удачи мы бы здесь сейчас не пировали.

Все поддержали.

— Выпьем за нашу Ольгу. Она в сегодняшнюю победу внесла самый большой вклад, — это Клаус попытался быть галантным. — Prosit!

Ольга приняла комплимент, шутливо отсалютовав бокалом. Но внезапно посерьезнела.

— Давайте выпьем за жизнь. Посмотрите, как мало здесь людей. Форт Сибирь — это меньше ста человек, по численности — небольшая деревня. Наблюдатели дали каждому здесь новую жизнь. И отнимать ее по меньшей мере преступление. И тех, кто это пытается делать нужно карать. Жестко и без условий. Давайте выпьем за то, чтобы нам всем убивать приходилось как можно меньше.

Замолчали, выпили не чокаясь. Повисла тягостная пауза.

— А ведь нам нужно как-то наш форт назвать, — прервал молчание Женя. Какие будут предложения?

— Если на западе Сибирь, то на востоке должна быть Чукотка, — выдвинул вариант Ветров.

— А почему не Камчатка? Или вообще Аляска? — возразила Ольга.

Ожило радио. Форт Сибирь сообщал, что операция на юге завершена, потерь нет. Новый форт назвали Алтай. Сотников передает Жене благодарность за форты, за языка и спрашивает, как назвали второй форт.

— Передайте Сотникову, что гарнизон форта Заря передает ему пламенные приветы. Конец связи.

Со всех сторон посыпалось:

— Классно!

— Молодец, Ойген!

Мало-помалу бутылка пустела. Женя слегка захмелел и его потянуло на философию.

С того момента, как он попал сюда, на платформу 5, прошло всего двадцать семь дней. А сколько за эти дни произошло событий, сколько с ним всего случилось! Между ним, Женей, и тем человеком, проснувшимся в своей палатке без малого месяц назад, была, казалось, гигантская пропасть. Когда Женя вспоминал отдельные эпизоды своей прошлой жизни, ему порой становилось мучительно стыдно. Но это все в прошлом. Сейчас он сидит рядом с друзьями и единомышленниками, рядом — он, наконец, решился назвать вещи своими именами — с любимой женщиной. И все-таки чего-то не хватает, что-то царапает душу. За этот месяц он несколько раз рисковал жизнью, один раз чуть не погиб. А если что-то случится, что останется на этой земле после него? Ну, форт, ну, несколько человек, которые будут искренне горевать. Но ведь этого мало. Что он себе обещал тогда, ночью, у первой локалки? Что у него будут дети. Его родные дети. Родные. Вот! Вот это слово, которого ему не хватало! У него давно не осталось родных, он один здесь в этом мире. Он сможет построить дом и посадить дерево. Но это ни к чему, если у него не будет сына, которому можно будет все это передать. А лучше — нескольких сыновей. У которых будут внуки, а у внуков — правнуки. Вот она, его главная личная задача — положить начало своему роду. И это вполне реально, вполне по силам, причем прямо здесь и сейчас. И именно к этому пониманию, к этому решению он шел и готовился все двадцать семь дней.

Женя поднялся со стула и вынул из кармана небольшую коробочку. Затем повернулся к Ольге, несколько картинно опустился на левое колено.

— Оля, — начал он торжественно. И изо всех сил постарался, чтобы голос не дрогнул от внезапно охватившего его волнения. — Я тебя люблю (черт, как горло-то перехватило) и прошу стать моей женой.

С трудом договорив, он открыл коробочку и протянул Ольге. На красном бархате сверкнуло бриллиантами обручальное кольцо.

С другой стороны стола раздались аплодисменты.

— Браво, Ойген!

— Давно было пора!

Ольга поглядела на Женю и, видимо, что-то такое увидела в его лице, не стала мучить. Она взяла кольцо из футляра, надела на безымянный палец и, отставив руку, полюбовалась.

— Все-таки ты неисправимый романтик, — сказала она. И, поднявшись на цыпочки, крепко его поцеловала.

Оглавление

Предисловие

День 1

День 2

День 3

День 4

День 5

День 6

День 7

День 8

День 9

День 10

День 11

День 26

День 27