Подлинная история девочки-сорванца. [Александр Иванович Машков Baboon] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Подлинная история девочки –сорванца.


…Утро выдалось – загляденье! Я и загляделся, сидя на стуле и глядя в голубое небо.

-Что, на пляж поедешь? – спросила меня жена, заходя на кухню, где я расположился со своей электронной книжкой, утверждённой на пульте от телевизора и компьютерной мышкой, поставленной на пульт. В чашке дымился, покрытый пенкой, кофе.

- Ты бы не увлекался крепким кофе! – сказала мне жена.

- Да я давно уже здоров, давление в норме… почти. 150/100, разве давление? Детское…

- Таблетку выпил?

- Сейчас, - я встал с табуретки, достал свои пилюли и выпил одну из них.

- Давление давлением, а сердце у тебя…

- Да всё у меня в порядке! Здоров, как бык! – сказал я, усаживаясь на своё место, и всё перед глазами поплыло…


…Зазвенел будильник. Ох уж этот будильник! Будит на самом интересном месте! Такой интересный сон приснился, а он! Когда-нибудь я его…

Я открыла глаза, пригляделась. Темно ещё, окна задвинуты тяжёлыми шторами, правда, между ними уже виден серый рассвет. Что там? Снег идёт опять?

Я протянула руку к тумбочке, взяла будильник в руку, пригляделась. Половина седьмого! Можно подумать, я ожидала увидеть что-то другое! Сама заводила вчера! Вставать, или поваляться ещё?

В комнате тепло, щиток печки выходит в нашу с Юриком комнату. Под одеялом так уютно…

Нельзя! Сейчас придёт мама, начнёт ругаться. В школу надо к восьми, Юрку в садик отвести, раздеть, сдать воспитательнице…

Морока с этим Юркой! Четыре года человеку, а всё как маленький! Одень, раздень, на горшок посади! Я вздохнула. Снова в школу, а ещё только среда, до субботы ещё три дня! Почему я люблю субботу? Потому что за ней следует воскресенье!

Вспомнив школу, вспомнила своего соседа по парте, Тольку. Не нравится он мне, тихоня, сопит только. Сидит в своей, мышиного цвета, форме, галстук у него вечно не глаженый, ситцевый, как тряпка. И запах от него… Нет, не воняет, но мне неприятно.

Вздохнув, я встала. Спала я без майки, не люблю майки, постоянно сбиваются и перекручиваются.

На мне одни застиранные трусики в виде плавочек. Когда-то они были белыми, а сейчас какие-то серые, в общем, серобуромалиновые. Это что, я Тольку сейчас критиковала? А сама? Себя –то не понюхаешь, а вдруг Толька про себя меня вонючкой называет? Хожу в баню раз в неделю, по субботам, а сейчас среда!

Я подошла к окну, отодвинула штору. Стало светлее. Осмотрела свои трусики. Ничего не видно. Тогда я сняла их. Ещё раз внимательно осмотрела, понюхала…

И в это время вошла мама.

- Встала уже? Почему ты голая?! При брате?!

- Смотрю, может, трусики поменять? – вопросительно посмотрела я на маму.

- И при чём тут брат?

Дело в том, что папа у нас военный, дома бывает редко, и мама в баню ходит со мной и братом. А где его мыть? В ванночке? Воды не напасёшься! А в последний раз так вообще. Мама уехала к папе в часть, и попросила меня сводить братца в баню.

Кассирша посмотрела, с кем я пришла, и не захотела продавать нам билет.

- Ты почему с мальчиком?

- Так у меня только брат, сестры нет.

- Ты поговори ещё! Не положено в женский отдел с мальчиком!

- Мы с мамой каждую субботу ходим, вы же знаете!

- С мамой можно, с мальчиком нельзя!

- Что же ему, ещё неделю грязным ходить?!

Брат, ничего не понимая, стоял и хлопал глазами, раскрыв рот.

- Варя, да пусти ты их, я присмотрю за ними, и мальчика помою, - попросила тётя Валя, наша соседка. Тётю Валю я уважаю, а вот его сына, Борьку, не люблю. Всё время старается мне напакостить.

Но причём здесь Борька? Я маме удивляюсь: в бане можно, а в нашей общей комнате нельзя. А где нам переодеваться?

- Ты в уборную ходила? Сходи, в этих трусах, потом посмотрим. Надо, наверно, прокипятить, а то совсем серые стали, - вздохнула мама.

Чтобы сходить в уборную, надо одеться. Я натянула лыжный костюм, мамин ватник, валенки, оторвала клок газеты, и вышла, сначала в холодные сени, а затем на крыльцо.

Падал редкий снег, но и он укутал двор белым покрывалом, скрыл всею грязь, натоптанные тропинки, маленькие сугробики осели на штакетнике. Прелесть! А воздух!

Я неторопливо дошла до уборной, и закрылась там.

Не успела закончить утренний моцион, как появился Борька. В щель я видела, что он в валенках, шапке с обвисшим ухом и ватнике. Штаны не надевал, и его тонкие бледные ноги смешно торчали из-под ватника и тонули в широких голенищах валенок.

- Эй, Санька! – крикнул он мне, - хватит ср…, мне тоже надо!

- Дурак! – громко сказала я, натягивая штаны.

- Сама дура! Вылазь давай, видишь, замёрз!

- Штаны надо надевать, отморозишь свой…!

- Не твоё дело!

Я захихикала, открыла дверь, вышла из будочки и показала язык наглому Борьке.

- Ну, выдра! – разозлился Борька. А я убежала. Но коварный Борька успел слепить снежок и запустить в меня. Попал по спине. Я вскрикнула, тоже слепила снежок и запустила в Борьку. Снежок угодил в дверь уборной. Из будки раздался злорадный смех.

- Смейся, смейся! – пообещала я ему, направляясь домой.

- Ну, что? Наигралась? – спросила мама, - Умывайся иди. Ты хотела чистые трусики? Сейчас налью тебе баночку тёплой воды, пойдёшь в чулан, там ведро стоит, и подмоешься. Вытрешься вот этой чистой тряпкой.

- Как «подмоешься»? – раскрыла я рот.

- Как, как, ты правильно с утра мне сказала, что девочка всегда должна быть чистой и хорошо пахнуть, так что вымойся. Попу и писю. И так каждое утро!

- Рукой?

- Чем ты моешься в бане?

- Мамой…

- Иди, острячка! Вот тебе баночка, будет твоя, - мама сунула мне в руки литровую стеклянную баночку с тёплой водой и выпроводила в холодный чулан. Дёрнуло меня за язык!

В чулане было довольно холодно, над ведром было мыться очень неудобно… Тазик бы.

Кое-как проделав процедуру, побежала в тёплую кухню.

- Ну, что? – спросила меня мама.

- Холодно. А почему не над тазиком? – мама усмехнулась и пообещала выделить мне тазик.

- Вот бы ещё в своей комнате…

- Совсем обнаглела! – стукнула меня мама полотенцем, - При Юрике ещё! Иди, умывайся, с мылом!

Умывальник у нас был похож на «Мойдодыр» из сказки. Я взяла свою зубную щётку, открыла баночку с зубным порошком. Мятный. Осторожно почистила зубы: что-то в последнее время дёсны побаливают, наверно, зуб будет выпадать. Вон, уже шатается!

На завтрак мама пожарила картошку, разбила туда яйцо. Вскуснятина!

Мы с Юриком потихоньку дрались своими алюминиевыми вилками, за кусочек повкуснее, пока мама не прикрикнула.

Когда картошка кончилась, мама налила нам по гранённому стакану чая, выдала по кусочку сахара. Размешав сахар в стакане ложечкой, мы с удовольствием пили вкусный грузинский чай, №38 (пачка лежала на столе). Заедали твёрдыми сушками.

Мама всё-таки выдала мне чистые трусики и маечку, и я сидела теперь в них, не желая одеваться.

Юрка, увидев такое дело, тоже не спешил одеваться. Мама сказала, что так ещё лучше, не заляпаемся едой.

Выпив чай, я пошла в свою комнату, одеваться. Юрика пусть мама одевает, мне его ещё в садике раздевать. Кто только придумал такую мальчишескую одежду? Чулки, которые надо ещё пристёгивать… Вы думаете, к поясу? Как бы не так! К лифчику! Потом байковая ковбойка, потом короткие штаны на помочах. Всё тёмно-коричневое. Потом свитер, телогреечка и валенки.

У меня тоже чулки, на резинках, зато есть рейтузы! В них тепло, ветер не задувает. Затем коричневую форму, чёрный передник. На шее кружевной воротничок… Свежий? Да что со мной сегодня?! Ладно, зато галстук мама купила шёлковый! Не то, что у Тольки. Теперь две куцые косички, вплести в них коричневые бантики…

- Мама! – вспомнила я, выходя на кухню, - Мне сегодня такой сон странный приснился!

- Некогда уже, Саша, опаздываешь, иди уже, отведи Юрика. Потом расскажешь свой сон.

- Потом я забуду! Снилось мне лето… - но мама уже не слушала, она уже ушла в свою комнату, одеваться. И что? Не Юрику же рассказывать?

- Пошли, горе луковое! – взяла я брата за маленькую рукавичку. В другой руке у меня был портфель. Одета я была в пальтишко зелёного цвета, с цигейковым воротником и шапку-ушанку с опущенными «ушами». Юрик был в маленькой телогрейке и светло-коричневой, без козырька, шапочке с ушами, к которым была привязана резинка. Перекрещиваешь резинку, и на голову! Уши закрыты, и тесёмки не болтаются.

- Почему «луковое»? – поинтересовался брат.

- Потому что слёзы от тебя…

- Почему слёзы?

- Потому что бестолковый.

- Почему бестолковый?

- Почему, почему! Заладил!

На дворе меня ждал Борька. Он всегда ходил со мной, провожал до детсада, ждал, пока я раздену Юрика, потом вместе шли в школу. Такой прилипала! Не отделаться! Мне было всё равно, хочет ходить, пусть ходит, улица общая, а обращать на него внимание я не обращаю. Вот ещё!

И на этот раз шёл рядом, даже предложил помочь, понести мой портфель. Я только фыркнула: что я, беспомощная инвалидка?

В садике я вытряхнула Юрика из телогрейки, сняла свитер и шапочку, стянула валенки.

- Чулки снять?

- Не, я потом не надену, на прогулку.

- Нянечка не помогает?

- Она ругается, говорит, такой большой, а чулки не могу надеть!

- Так ты скатывай их, потом раскатывай, на ноге! Мы с мамой сколько раз тебе показывали?

- Не получается у меня… - засопел братик.

- Ладно, некогда мне, тапочки где? Надевай. Пошли, сдам тебя воспитательнице.

- А, Денисовы! – увидела нас Елизавета Петровна, - Саша, когда ты своего брата научишь одеваться и раздеваться? Пока их всех оденешь, вспотеют, потом простывают!

- Учим, Елизавета Петровна, да такие одежды сложные, сама путаюсь!

- Да уж! – засмеялась воспитательница, - Иди уже, твой там заждался!

- Какой ещё мой! – возмутилась я, чувствуя, что краснею. Надо будет прогнать наглого Борьку, а то уже скоро кричать все будут: «жених и невеста»!

Когда я выбежала из садика, Борька заулыбался, и все слова вылетели у меня из головы. Подумаешь, ходит одной дорогой со мной, а люди чего только не напридумывают!

- Сань, давай портфель понесу.

- Ты бы дома был такой вежливый! А то вечно придумываешь какую-нибудь каверзу!

- Так, то дома. Вдруг подумают, что я… Дразнить будут.

- А ты не?.. – гаденько улыбнулась я.

- Не знаю, Санька, с тобой мне хорошо, давай дружить?

- Если больше не будешь меня пугать крысой.

- Не буду, Сань!

- Воду в валенки наливать…

- Сань, честное слово, нечаянно! И не вода там была, а…

- Что?! Ты насс… мне в валенки?!

- Да что ты?! Снег попал тебе в валенки, когда мы бегали по огороду, я видел, и не сказал… Потом добавил. Прости.

Я успокоилась. Потом не выдержала и рассмеялась. Надо же, додумалась! Насс… в валенки!

Борька тоже улыбнулся. Никакой он не противный! Завтра позволю ему нести свой портфель, только положу все учебники. Сколько там их? Четыре? Посчитаю: Арифметика, Русский язык, Родная речь, Природоведение. И тетрадки с дневником! Пусть несёт! Хорошо, что он учится в параллельном классе, в четвёртом «А». В моём четвёртом «Б» мне и Толика хватает.

Мы подошли к нашей маленькой начальной школе. Невысокое крыльцо подметала наша техничка, тётя Люба. Она неприветливо глянула на нас:

- Вон веник, ноги обметайте! Не намоешься за вами.

Мы тщательно обмели свои валенки, Борька также обмахнул от снега мою одежду, и попросил то же сделать с ним. Я смела с его телогрейки снег, сказала, чтобы шапку отряхнул, и вошла в коридор школы, нас уже поторапливали пришедшие следом за нами ребята.

В коридоре стояли шкафчики, где можно было оставить валенки, и надеть сменную обувь, что я и сделала. Борька сопел рядом.

Я подошла к своей парте и села на своё место. Толька уже ждал меня. Он робко посмотрел на меня и, сказав «здравствуй», попросил показать, как я сделала задачки и примеры по арифметике.

- Что, не справился? – ядовито спросила я. Толька покраснел, но ничего не сказал. Я не жадная, Толика мне жаль: дома у него пьющие родители, часто он ходит голодный. Я это вижу, и прошу иногда у мамы денег, на пирожки. Потом отдаю их Толику, сама отворачиваюсь, глотая слюну.

- На, половинку, - шепчет мне Толик, но я мотаю своими косичками:

- Не люблю я пирожки!

- Зачем тогда покупаешь?

- Пахнут вкусно! – пирожки, действительно, пахли умопомрачительно, с рисом и мясом! Стоили пять копеек. Или с картошкой… Иногда продавали колбасу в тесте за семь копеек, но это было вообще обалденно! Я тогда потихоньку съедала один пирожок сама, чтобы Толик не видел.

Вот так и мечтала я о пирожках, пока Толик скатывал примеры.

- Ошибок не наделай! – сказала под руку я, и Толька поставил кляксу.

- Ну вот… - огорчился он.

- Не страшно, не контрольная, - успокоила я его, и поняла, чем пахнет от Толика.

Мы тоже, иногда, когда приходил папа, устраивали праздники, папа с мамой выпивали, ели винегрет и другие салаты, а на другой день… Этот кислый запах…

Бедный Толик! Сходить к нему, что ли? Толик гордый, не пустит к себе домой, застесняется. Хорошо хоть, мои пирожки соглашается кушать.

- Что у нас первым уроком? Арифметика? – спросила я.

- Арифметика, - кивнул Толик, заканчивая списывать.

- Опять не дали сделать уроки? – спросила я. Толик махнул рукой:

- Пришёл дядя Коля, принёс бутылку, потом меня послали…

- Тебя за водкой посылают?! – Толик кивнул.

- И тебе отпускают? – Толик опять кивнул:

- Там тетя Яна работает, она знает папу. Иногда вместе выпивают.

- А мама? – удивилась я.

- Мама уехала от нас с Катей.

- А как ты…

- За папой приглядывать надо.

- Толька… - открыла я рот от изумления.

- Когда папа заснёт, я вытаскиваю у него деньги, покупаю продукты, готовлю.

- Папа тебя не бьёт за это? – Толик покачал головой:

- Он любит меня, когда не пьёт, жалеет, плачет…

- А… - но тут зазвенел звонок, и вошла наша учительница, Раиса Ивановна.

- Сегодня у нас новая тема, будем делить в столбик…

Ох уж, это деление! Запишешь десять цифр, потом, на что поделить, потом высчитываешь, высчитываешь, высчитываешь… Да вот, столько высчитываешь! Потом смотришь, где-то ошибка.

Мне стыдно перед Толиком, он быстро понял и решает трудные примеры, а я вся вспотела над ними, причём мне кажется, что когда-то всё это со мной было, и я - мальчик Саша… Я помотала головой: брр! Только этого мне не хватало! Мальчик! Меня даже передёрнуло. Откуда только такие гадкие мысли приходят?! Я вспомнила свой сон. Там я была взрослой… Дядей! Бред!

- Денисова, Саша! Ты уже решила?

- Нет ещё, Раиса Ивановна, - встала я.

- Что же ты вертишься?

- Трудные примеры… - ребята захихикали.

- Садись, Саша. Не такие уж они трудные, смотри, Зверев уже решил!

Я села, посмотрела в тетрадку Тольки, которую он подвинул мне, сравнила со своей. Вздохнула, и сосредоточилась на решении.

Когда прозвенел звонок, я сообразила, как надо решать примеры, и дело быстро пошло на лад.

Толька ушёл, а я задержалась, дописывая пример.

Закончив, вышла в коридор, и увидела, как ребята из четвёртого «А» повалили моего Толика на пол и возят его по половицам, пачкая его и так не очень чистый костюм.

- Ну ка, прекратите! – набросилась я на ребят. Надо сказать, все ребята были мелкими, на голову ниже нас, девочек, и они опасались связываться с нами.

- А то что? – нагло спросил Витька Шлыков, глядя на меня снизу-вверх.

- По шее получишь! – грозно сказала я. Между прочим, я могла проучить мальчишек, папа научил. И не только по шее. Папа учил боксировать, показывал некоторые запрещённые приёмы, которые советовал применять в самом крайнем случае.

- Ну, дай мне по шее! – дерзко сунулся он ко мне, вставая в боксёрскую стойку. Я не стала с ним миндальничать, и врезала ему по носу.

Витька закрыл лицо руками, а когда из-под них потекла ручейком кровь, заревел.

Умывальника у нас не было, был только бачок с питьевой водой. К нему мы с Толиком и подвели Витьку, я начала смывать ему кровь с лица, когда подошла его учительница, Екатерина Семёновна.

- Что здесь происходит?

- Да вот, Екатерина Семёновна, Витька нос разбил…

- Это Денисова мне нос разбила! – опять заревел Витька.

- Денисова! Ты опять?!

- А что они на Толика?!

- Грубишь учителю? Пошли в учительскую! Ты, Шлыков, тоже.

- У меня кровь…

- Запрокинь голову, перестанет бежать. Приложи к носу платок, намочи его холодной водой!

В учительской мы стояли вместе с Витькой. Витька уже не рад был, что пожаловался. Он запрокинул голову, глотал и морщился.

- Ты как? – шёпотом спросила я.

- Кровь в горло течёт… - прогундосил Витька.

- Ну, Саша, ты учудила, - укорила меня Раиса Ивановна, - Ты хоть знаешь, что Витя племянник нашего директора?

- И что, ему можно ребят бить? – дерзко спросила я.

- Не дерзи, и не груби учителю! Уже урок начался, а я тут с тобой должна разбираться!

- А что со мной разбираться? – удивилась я.

- Снизят тебе оценку за поведение, тогда попрыгаешь!

- А Витьке? – Учительница вздохнула:

- Дитя ты ещё, Саша…

Вошла Екатерина Семёновна.

- Что, Витя, остановилась кровь? – Витька отрицательно покачал головой.

- Идите на урок, - предложила Екатерина Семёновна Раисе Ивановне, - Мы вызовем на педсовет их родителей, поговорим с ними.

Следующие уроки прошли для меня незаметно, я всё думала, как огорчится мама, когда узнает, что мне снизят отметку за поведение. Всегда было «примерное», а если поставят «хорошо», или, тем более, «удовлетворительно», могут, на время, исключить из пионеров. Думаете, ерунда? Как бы не так. Придёт время вступать в комсомол, а у тебя такое пятно на биографии… Потом, если не примут в комсомол, уже не так просто будет поступить в институт, на престижный факультет.

Далеко же я в своих мыслях забралась!

- Денисова, к доске! – я недоумённо посмотрела на Раису Ивановну.

- К доске, Денисова, хватит мечтать! Расскажи лучше, какие полезные ископаемые есть на Урале.

Я облегчённо вздохнула: «природоведение» было моим любимым предметом, и часто мы с Толиком простаивали, на перемене, у карты Советского Союза, внимательно разглядывая её, шёпотом переговариваясь.

Быстро ответив, получила очередную «пятёрку» и села на место.

- Что тебе сказали? – не выдержал Толик. Я пожала плечами, потом глянула на соседа и сказала:

- Пойдёшь после уроков ко мне, почищу тебе форму, - Толик замер.

- Мальчики, перестаньте разговаривать! – строго сказала учительница. Я фыркнула.

- И девочки, тоже, - добавила Раиса Ивановна.

После уроков ко мне подошёл Борька.

- Молодец, Санька! – сказал он, - Давно надо было поставить этого зазнайку на место!

- Что же вы не поставили?

- Ну, ты же знаешь…

- Что, директорский племянник? – Борька опустил голову.

- Сань, давай я твой портфель понесу?

- Неси, - протянула я свой портфель Борьке, сама взяла за руку Толика, и повела его к себе домой.

Борька тащился сзади.

- Сань, а что ты Тольку, к себе ведёшь? – я кивнула, обернувшись.

- Зачем?! – остановился Борька.

- Форму ему надо почистить. Ты что, не знаешь, что у него мамы нет?

- Откуда мне знать?

- Ну, вот, а ещё друг!

- Так я тебе друг, а не Тольке!

- Теперь вместе будем дружить.

- Правда?! – заулыбался Борька. Я гордо подняла голову и пошла в сторону дома, крепко держа Толькину руку в тонкой варежке.

- Сань, можно, я к тебе приду? Когда уроки сделаю. А может, вместе сделаем? – спросил Борька, когда вошли во двор.

- У нас места мало, писать негде, - вздохнула я, - сегодня мы с Толиком.

«Толик, Толик!» - прочитала я на лице Борьки, и засмеялась: - Ладно, Борь, заходи потом!

Борька опять улыбнулся и убежал к себе.

Дома я сняла верхнюю одежду, раздела Толика и задумалась: во что его переодеть? Сама надену халатик…

- Подожди, Толик, я посмотрю, во что тебе переодеться.

- Может, прямо на мне? – засмущался Толик.

- Гладить утюгом, тоже на тебе? – язвительно спросила я.

- Ты и погладишь? – захлопал длинными ресницами Толик. Я внимательнее посмотрела на Толика, и подумала, что он вполне симпатичный мальчик, только худой слишком.

Я промолчала, ушла к себе в комнату и осмотрела, в шкафу, свои вещи. Так, вот эта майка и летние шорты вполне подойдут мальчику, как бы даже ему были не велики.

Я не рассказала про обстановку в нашей с Юриком комнате. Комнатка у нас была маленькая, поэтому папа сделал нам двухъярусную кровать, которая стояла возле щитка печки, рядом стоял шкаф, который мама называла «шифоньер», у окна стоял письменный стол, даже столик, который тоже смастерил для меня папа. Папа… как я соскучилась по тебе! Когда ты приедешь?

Вздохнув, я быстро скинула форму и оделась в лёгкий халатик, затянула поясок. Потом притащила Толика.

- Вот, переодевайся!

- Да ну, в девчачье…

- Вот ещё, привереда! – рассердилась я, - Где я тебе мальчишечье возьму?! Давай скорее, я пока тебе борщ разогрею.

- Не хочу я…

- А ты через не хочу! Пришёл в гости к девочке, и капризничает! В следующий раз не приглашу.

- Что ты, Саша, я сейчас! – заторопился Толик, и я, усмехаясь, пошла на кухню, разогревать обед.

Разогревала борщ Толику я в большой, «сиротской», как называл её папа, эмалированной тарелке, включив плитку. Плитка у нас была самодельная, сделанная из двух жёлтых кирпичей. В кирпичах были проделаны углубления в виде спирали, туда была вставлена спираль из нихромовой проволоки. Всё это было заключено в корпус на ножках, из оцинкованной жести.

Всё хорошо, только не стоит касаться раскалённой проволоки, может током тряхнуть, я уже испытала, когда вилкой пыталась вынуть упавшую дольку картошки.

Вышел Толик в моём летнем наряде. Вполне симпатично. Костюмчик был голубенького цвета, правда, с рюшечками, но кто увидит? Толик протянул мне свою форму.

Я усадила Толика за стол, поставила перед ним тарелку, дала ложку и кусок хлеба, а сама оделась и вышла в сени, чистить щёткой форму Толика.

Пока почистила, Толик уже всё съел.

- Где посуду помыть? – тихо спросил он. Я показала на умывальник. Пока он мыл посуду, я налила чай, вздохнув, выложила свою вечернюю порцию сахара.

- Иди, попей чаю, - позвала я Толика, сама пошла в мамину комнату, погладить серую форму.

Включила утюг, нашла специальный ковшик с марлей и кусочком мыла.

Намочив марлю в воде, я слегка намылила её, потом прополоскала, отжала и расстелила на штанах, которые положила на стол с байковым одеялком, накрытым простынкой.

Когда-то в это одеялко заворачивали меня, потом Юрика. Я, в детстве, училась на нём пеленать братика, убирать за ним, мыть ему попку…

Сейчас на этом одеялке я глажу брюки мальчику! Я посмеялась про себя.

Утюг, чтобы регулировать температуру, надо было иногда выключать из розетки, иначе можно сжечь то, что гладишь. Провозившись с полчаса, а то и больше, я вычистила и выгладила форму, тщательно прогладила галстук, мельком подумав, что из-за этого ситцевого галстука могу лишиться своего, шёлкового. Но не пожалела о содеянном. Я всё правильно сделала!

Не забыв выключить утюг, я повесила форму на плечики, сверху набросила галстук, и, слегка рисуясь, вышла из маминой комнаты на кухню, держа перед собой форму, которая выглядела, как новая.

Увидев, как загорелись Толькины глаза, я ничуть не пожалела о потерянном времени.

- Пойдём, Толь, в нашу комнату, уроки пока поделаешь, а я пообедаю.

На моём письменном столе стоял дешёвенький письменный прибор с чернильницей и двумя ручками. Пластмассовыми! В специальном отделении лежали новые перья.

- Ты как? Привык своей ручкой писать, или любой?

- Своей, - буркнул Толик, отправляясь за своим ранцем, к которому был привязан мешочек фиолетового цвета. Почему фиолетового? В чернилах «Радуга», вылившихся из «непроливайки».

- Чернила есть в чернильнице? – спросила я, - Если нет, можешь добавить из флакона. Вон стоит. Только подстели картонку, я вечно проливаю на стол…

- Не надо! – испуганно сказал Толик, - Есть у меня, а если не хватит, буду макать в твою, - указал он на мою прозрачную чернильницу.

- Занимайся, я скоро, - я ушла на кухню, открыла кастрюлю, помешала половником… Н-да. Ну, ладно, я немножко! Не очень-то и голодная! Налила один половник, закрылось дно тарелки, добавила ещё, проверив, чтобы хватило и маме с Юркой. Юрку кормят в садике, но всё равно он всегда голодный. Мужик!

Быстренько съев свою порцию, я запила чаем, куда умудрилась наскрести крошек сахара, и пошла делать уроки, вымыв посуду и наведя порядок на столе.

Ничего, подумала я, скоро у мамы зарплата, да и папа получит довольствие, будет у нас и мясо, и сахар, а то и конфеты карамель!

С такими мечтами я уселась за стол. Толик выполнял упражнение по Русскому языку.

Я посмотрела. Толик аккуратно выводил буквы, которые стояли ровно, как солдаты в строю. Я не стала ему мешать, а то опять поставит кляксу!

Мне уроков надо сделать вдвое больше. Потому что у меня не получается писать так ровно, как у Толика. Поэтому Раиса Ивановна выдала мне тетрадку в косую линеечку, для второго класса. Тетрадка была разлинована таким образом, что в каждую ячейку надо было вписывать букву.

В начале каждой строчки были выписаны образцы букв. Потом мне надо было переписать всё упражнение в тетрадку в простую линейку.

Вздохнув в очередной раз, я раскрыла тетрадку, сложила вдвое промокашку, и у меня мелькнула мысль: а что, если… Да ну, где я столько промокашки найду?! Какие-то у меня с утра мысли дурацкие!

Я вынула свою ручку. Теми, что в приборе, я тоже пользовалась, но редко. Своя, деревянная, как-то роднее. Как устроена ручка? Деревянный стержень, выкрашенный в синий цвет, на кончике – красный, с белой полоской. Этот кончик у всех обгрызен. Я не грызу ручку, но следы чьих-то зубов всё равно есть. Чьи это зубы? Я машинально взяла кончик ручки в рот.

На другом конце ручку опоясывал металлический блестящий стержень, куда надо было вставлять рифлёное раздвоенное острое перо. Почему острое? Сначала я тихо ругалась, когда перо втыкалось в бумагу, потом поняла, что это специально сделано: когда пишешь неправильно, перо втыкается, и не даёт делать ошибку!

Вот у Раисы Ивановны перо! На кончике перо не острое, а образует, как бы, шарик. Таким пером очень приятно писать, оно скользит по мягкой бумаге, не цепляясь.

Раиса Ивановна сказала, что, когда научимся хорошо писать, тогда сможем пользоваться такими перьями, а пока – учитесь!

Ещё у некоторых начали появляться авторучки. Пальцы у всех и так были в чернилах, а у владельцев авторучек в чернилах были все ладошки, потому что авторучки текли. Авторучки набирались, как пипетки, у них тоже были такие резиновые колпачки, как у пипетки: сначала свинчиваешь пластмассовый колпачок, под ним находится пипетка. Нажимаешь на неё, окунаешь перо в чернила, и набираешь резервуарчик чернилами. Были ручки и с поршнем. Крутишь сверху за шпенёк, поршень опускается, или поднимается…

Учителя очень неодобрительно смотрели на это чудо инженерной мысли. Кто-то отбирал ручки, чтобы отдать родителям, наиболее сердитые разбивали ручки прямо на полу, ещё и давили каблуком, под рёв владельцев. Учителя уверяли, что эти самописки уродуют почерк.

Может, так оно и есть, думала я, в очередной раз обмакивая перо в чернильницу.

Так. Выводим горизонтальную чёрточку, получается тонко, потом ведём вниз, перо слегка раздваивается, получается линия потолще, потом снова… Ну вот! Откуда-то зацепилось волокно, и тащит некрасивый след! На письменном приборе есть специальная перьечистка, сделанная из нескольких кружков нарезанной и скреплённой между собой плотной материи. Чищу там перо, внимательно его разглядывая, не пора ли поменять? Да ну его! Высунув кончик языка от усердия, в поте лица я заканчиваю упражнение в тетрадке в косую линейку. Надо ещё переписать в чистовик!

Может, пока заняться арифметикой? Толик, вон, уже справился с домашними заданиями, читает устные, поглядывая на мою книжную полку. Ещё бы! На полке у меня стоят такие книги! «Звезда КЭЦ» Беляева, толстая, потрёпанная, потом, «Пылающий остров» Казанцева, тоже толстая, ещё «Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина» Толстого… Все не перечислишь. Есть даже «Три мушкетёра»!

- Саша, - Толик умоляюще смотрит на меня, - можно почитать? – я киваю, сосредоточенно глядя в тетрадку. Чтобы буквы выходили правильно и ровно, надо, чтобы середина тетрадки, на сгибе, была на уровне середины груди…

- Саша, только я не буду брать книги домой, я здесь буду читать. Можно? – я замерла, глядя на гостя. Конечно, отдавать книги не хотелось, но и видеть каждый день перед собой Толика?!

Да и пусть сидит, читает, если мешать не будет. Впрочем, почему «мешать»? Он открыл тетрадку с решёнными примерами, и я беззастенчиво сверяюсь с его решениями. У меня неплохо получается!

- Можно, Толька! – решилась я, наконец, и тот счастливо улыбается.

Уроки отняли у меня довольно много времени, пока писала, пока решала, пока читала…

Загремела дверь, и я поняла, что пришла мама с Юриком. Вскочив, побежала их встречать.

Радостно пискнув, я крепко обняла маму. Но мама не торопилась радоваться:

- Ты зачем устроила драку в школе?

- Какую драку? – оторопела я.

- Мальчика избила?

- Этот мальчик напал на Толика, моего соседа по парте. Мама, они испачкали его форму, я его привела домой, покормила, и почистила ему форму…

- Правда? И где мальчик?

- У нас в комнате, мы вместе уроки делали.

- Ты знаешь, что мне звонили, и вызывали на педсовет?

- Мне говорили… - тихо сказала я, опустив глазки.

- Значит, знаешь, чем грозит тебе твой поступок?

- Да…

- Ну, так иди в угол и постой там. Может, в следующий раз подумаешь, прежде чем бросаться с кулаками на товарищей!

Я, молча, отправилась в угол, в котором уже провела некоторое время.

Не успела я соскучится, как пришёл Борька.

- Тётя Таня, я к Сане, можно?

- Нельзя, Сашка наказана!

- За что? Если за драку, то она правильно врезала Витьке!

- Иди, иди, защитник. Что это ты её защищаешь? Всё время дерётесь?!

- Тётя Таня, а можно, Саня постоит в углу в моей комнате?

Мама сначала так возмутилась, что не могла сказать ни слова, потом махнула полотенцем:

- Давай, иди отсюда, а то встанешь рядом!

- А можно?

- Иди, я сказала! – Борька ушёл.

- Толик! – позвала мама, - иди ужинать.

Молчание.

- Толик!

- Я не хочу… - послышалось из комнаты.

- Я должна за тобой ходить? – Грустный Толик показался на кухне, а я сместилась к окну, и стала смотреть, как Борька катает снежные шары, для снежной бабы. Он специально выбрал место, чтобы я видела.

Мама наложила в тарелку Толику пюре с маленькой котлеткой, я мельком видела.

- Я с Сашей… - еле слышно казал Толик.

- Что с Сашей? В угол?

- Да…

- Поешь, и ступай.

- Нет…

- Ну, ты и упрямец, такой же, как Сашка!

- Она же за меня заступилась.

- Ты себя в зеркале видел? Я думала, у меня Сашка худая, теперь же вижу, что она очень даже упитанная девочка… - Толик захлюпал носом.

- Вот ещё… Саша, иди, составь своему другу компанию.

- Пусть кушает, - отозвалась я, с интересом наблюдая, как дурачится Борька, водружая дырявое ведро на голову снежной бабе, - я потом.

- Не хочет Толик один.

- Толька, ну ка ешь! – грозно сказала я, и Толик начал кушать, глотая слёзы.

- Ну, ты, Сашка! – только и могла сказать мама. Думаю, она скажет мне всё, что думает обо мне, вечером.

А в это время опять заскрипела дверь, и вошёл… папа!

Взвизгнув, я бросилась к нему, повисла на его шее, обняв изо всей силы, вдыхая запах вкусно пахнувшей кожей портупеи, да и свежим морозцем.

- Папка! – воскликнула я, прижимаясь к колючей щеке отца.

- Я тоже хочу! – прибежал Юрка.

- Подождите, разденусь! – рассмеялся папа. Я слезла с него, и подождала, когда он разденется, умоется, и, не дав ему обняться с мамой, взгромоздились, оба, на его сильные руки.

- Как я соскучилась по тебе, папка! – шептала я, - Я тоже! – говорил Юрка, и папа, смеясь, носил нас по квартире, пока не обратил внимание на Толика.

- Саша, это твой товарищ? Познакомь меня с ним.

- Это Толик, мой сосед по парте… - Толик встал, и поклонился.

- Почему он в девичьем костюме?

- Я чистила его форму, надо было его во что-то одеть, что ему, в одних трусах ходить?

- Так это и есть тот самый Толик, за которого ты вступилась? – спросил папа.

- Ты уже знаешь? – удивилась мама.

- Знаю, - усмехнулся папа, - первым делом я зашёл в школу, спросить, как дела у моей дочки, и узнал всё. Молодец у нас дочка! Правильно делает, нечего давать спуску всяким нахалам!

- Отец! – всплеснула руками мама.

- Что, «отец»?

- Но ей снизят отметку по поведению!

- Всё равно… - смутился папа, - Педагоги сказали, что решать будут на Совете отряда, а там ребята, я думаю, вступятся за Сашу.

- Ты же знаешь, что учителя скажут, то и решат.

- Как знать, - сказал папа, - Раиса Ивановна за нашу Сашу.

- Ладно, - вздохнула мама, - садитесь кушать. Толик, ты уже? – Толик торопливо встал.

- Если хочешь, посиди рядом с Сашей, - Толик не удержался, и расплылся в счастливой улыбке.

А я не стала язвить, потому что рядом со мной был мой любимый папка!

- Ты знаешь, отец, - всё-таки решилась мама, - у нашей Сашки появилась куча ухажёров!

- Да ты что?! – папа с интересом посмотрел на меня, - А что, девочка она красивая! – я покраснела.

- Ты ещё больше удивишься, что один из них – Борька, наш сосед!

- Не может быть! – удивился папа, - Они же постоянно дерутся!

- Дома дерутся, а в школу вместе ходят, я видела несколько раз, как Борька провожал Сашу.

- Выросла уже наша девочка, - вздохнул папа, - а я со своей службой и не заметил…

- Да, папа, ты так редко бываешь дома, - согласилась я.

- Мама, а что у нас чай без сахара, я же принёс паёк! И забыл совсем! – папа сходил в прихожую и принёс свой вещмешок. Оттуда, как из волшебного мешка Деда Мороза, появились всякие вкусности, включая карамель и две пачки пилёного сахара.

Напившись чаю, я опять взяла папу в плен. Юрка повис с другой стороны, и мы прошли в нашу комнату. Туда же пришёл Толик.

- Саша, мне пора, темно уже на улице, - прошептал он, с завистью глядя на нас с Юриком.

- Ничего, Толя, мы проводим тебя, с Сашей, - сказал папа.

- Я тоже провожу! – подал голос Юрик.

- Куда же мы без тебя, правда, Сашок? – поцеловал меня папа. Я тоже чмокнула его в щёку, и спросила:

- Папа, а почему ты меня назвал Сашей? – я слышала ответ много раз, но хотела, чтобы услышал и Толик.

- Я же военный! – засмеялся папа, поняв мою хитрость, - Мог же я позволить себе надеяться на сына! Да ещё тёзку самого Македонского! Но родилась дочь, и я ни капли не жалею об этом, а наоборот, радуюсь и горжусь такой смелой девочкой!

Я засмеялась и ещё крепче прижалась к папе.

Вечером мы пошли провожать Толика. Борька дождался нас на улице, и пошёл с нами, крепко взяв меня за руку. С другой стороны, пристроился Толик. Папа усмехнулся и взял за руку, а потом и на руки, Юрку.

Дойдя до старого, обшарпанного двухэтажного дома, Толик с неохотой отпустил мою руку и сказал:

- Вот и мой дом. Пойду я…

- Не пригласишь к себе, с родителями познакомишь? – бодро спросил папа, но Толик отрицательно помотал головой и убежал.

- Странный у тебя какой-то друг, - пробормотал папа.

- Ничего он не странный, - вступилась я за Толика, - просто у него в семье не всё так просто.

- Тогда понятно. Могу я чем-нибудь помочь?

- Можно, Толик иногда будет приходить к нам кушать? - попросила я.

- О чём разговор? Выделю маме побольше денег, пусть покупает продукты на всех. Много ли съест один маленький мальчик?

Вспомнив, сколько съел сегодня Толик, я только головой покачала.

Борька не вмешивался в наш разговор, он шёл, держа меня за руку, и был, по-моему, счастлив.

Придя домой, я хотела ещё побыть с папой, но мама сказала, что она тоже очень соскучилась по папе, забрала его к себе в комнату, закрыла дверь, и велела не мешать, им надо было поговорить о чём-то очень важном…

Ну и ладно! Мы с Юриком почитали книжку про доктора Айболита, не стихотворение, а настоящие приключения, где были и обезьянка, и собачка, и мальчик…

Потом начали укладываться спать, и я думала, приснится ли мне тот интересный сон, или я всё выдумала? Я распустила свои косички, а, чтобы волосы не запутались, собрала их в хвостик и перетянула аптечной резинкой.

Засыпая, я и не заметила, что брат пристроился рядом со мной.

…Опять звенит будильник! На этот раз я не стала вылёживаться, сразу оделась и пошла на двор.

От снега было светло, хотя снег ещё продолжал потихоньку идти.

Борьки ещё не было, наверно, спит ещё. Без помех я сделала все дела и пошла домой. Там нашла свою баночку, а тазика не было… Ну, ничего, мама просто забыла, за «разговором» с папой.

Но всё равно я загордилась собой: я уже взрослая девочка.

Только что эта взрослая девочка будет кушать? Ладно, Юрик, его в садике накормят, а я?

Но тут открылась дверь маминой комнаты, и вышла, уже одетая, мама.

- Уже встала? Сейчас накормлю, буди брата.

- А где папа?

- Папа уехал на службу.

Мне стало грустно. Даже не попрощались.

- Перед уходом он заглянул в вашу комнату, поцеловал вас. Юрик опять с тобой спит?

Я расплылась в улыбке: если мама знает про Юрика, значит, правда, что папа попрощался со мной, не забыл!

Я побежала будить Юрика, потом умываться. Зуб уже вовсю шатается, скоро выпадет, и буду щербатая, как мальчишка.

Пока я умывалась, пришёл Юрик и попросил его умыть, а то глазки никак не откроются. Я рассмеялась и умыла брата, даже помогла зубки почистить.

В это время мама отварила макароны и заправила их тушёнкой! Вот это объеденье! И чай с карамельками!

- Я сегодня чулки надевать не буду! – заявил братик.

- Это ещё почему? – удивилась я.

- Мне папа купил штаны-брюки! – ответил Юрка.

- Да, - засмеялась мама, - папа купил Юрке штанишки, я сшила ему вельветовые шортики. В садике переоденешь его, хорошо? А ты, Юрка, потом можешь прямо на шортики надевать свои штаны-брюки, и гулять! Надо ему лыжный костюмчик купить, да и тебе тоже, из старого ты уже выросла, да и потёрся он уже.

- Да, мама, скоро физкультура, ты же знаешь, спортзала у нас нет, мы на лыжах в парке ходим.

- Знаю, дочка, - вздохнула мама.

- Мама, ты по папе скучаешь?

- По папе, Сашенька, когда только у него отпуск будет?

- На Новый Год! – уверенно сказала я.

Меня во дворе ждал Борька.

- Привет!

- Привет, Борь, на, держи! – подала я ему увесистый портфель.

- Ого, ты что, кирпичей туда наложила?

- Почему кирпичей? Четыре учебника. У вас, разве, не так?

- Ну, я не все учебники таскаю…

- А где берёшь?

- У соседки! – я рассмеялась.

В садике всё прошло быстро: быстренько раздев Юрика, я натянула на него шортики, и сказала воспитательнице, что у Юрика появились тёплые штаны, которые он сам в состоянии надеть. Елизавета Петровна порадовалась за нас.

В школе тоже ничего не предвещало беды, толькоДима Буданов, при встрече со мной, почему-то хмурился. Дима у нас был членом Совета отряда…

После уроков объявили классный час.

На классный час пришла Екатерина Семёновна с Витькой, у которого ещё был опухший нос, пришла и старшая пионервожатая Галя.

Нас с Витькой поставили у доски и велели молчать, пока не спросят.

- Мы будем разбирать некрасивый поступок Саши Денисовой, - сказала Екатерина Семёновна.

- А Витькин? – спросил кто-то.

- Что, «Витькин», - спросила учительница.

- Витькин некрасивый поступок? – встал Дима.

- А причём здесь Витя?

- Витька первый напал на Сашку!

- А кто видел?

- Я видел! – заявил Дима.

- И всё?

Тут зашевелился и поднялся, сначала половина, а потом, и весь класс.

- Ну, это неправда, весь класс не мог всё видеть, - усмехнулась Екатерина Семёновна, а я удивилась, узнав, сколько у меня, оказывается, друзей.

- Могли, - сказал Дима, - Была перемена, и все были в коридоре.

- Только нос разбили Вите, а не Саше!

- А вы бы хотели, чтобы Саше?!

- Не груби учителю! – прикрикнула Екатерина Семёновна, - А вы, ребята, садитесь.

Все, кроме Димы, сели.

- А ты что стоишь, Дима? Хочешь ещё что-то сказать?

- Да, хочу! Если Сашу исключат из пионеров, я первый сниму галстук!

- И мы все тоже! – крикнули с места.

- И мы, и мы! – закричали отовсюду.

- Это уже бунт! – возмутилась Екатерина Семёновна.

- Никакой это не бунт, - вступилась Раиса Ивановна, - это не педсовет, а пионерское собрание, где ребята сами должны принимать решение, правильно, Галя? – Галя кивнула:

- Только я не успела оформить всё, как следует. Надо выбрать секретаря.

- Зверева! – весело крикнул Пашка Смирнов, - У него самый красивый почерк!

- Хорошо, кто за то… Единогласно! Теперь выберем председателя… Дима. Очень хорошо!

Вот, тебе, Толя, лист бумаги, будешь вести протокол, а ты, Дима, иди сюда, будешь вести собрание.

- Что тут вести? На повестке дня у нас стоит один вопрос, разобрать поступок пионерки Денисовой Александры, и пионера Виктора Шлыкова. Кто за утверждение повестки?

- Разбирать только поступок Витьки! – встал Лёня Быков, - Сашка здесь совершенно ни причём! Предлагаю снять с него галстук сроком на месяц и объявить выговор с занесением в учётную карточку!

- Можно и без занесения, - сказал Вовка Коновалов, но со снятием… - все засмеялись, а его брат… Они, кстати, были не близнецы, двойняшки, и Сергей на сколько-то минут был старше Вовки, и крупнее. Все его считали старшим.

Так вот, старший брат встал, и сказал:

- Мы действительно слишком долго терпели выходки Шлыкова, наконец-то, хоть девочка, поставила его на место. Вообще, Саше надо объявить благодарность. А нам всем должно быть стыдно!

Сергей был уважаемым человеком, у него мама была главврачом местной больницы.

- Толя, ты записываешь? – в наступившей тишине спросила Галя. Толик кивнул.

Мы с Витькой смотрели друг на друга, и ничего не понимали.

- Ребята, - сказала я, - мы с Витей по-дружески подрались, не надо нас наказывать. Мы сейчас пожмём друг-другу руки, и больше не будем. Правда, Витя?

Витька судорожно кивнул, соглашаясь.

- Э, нет, - сказал Сергей. У нас всё записано и запротоколировано. Назад пути нет, что сделано, то сделано. И вообще, - сурово сказал он, - не думаю, что, если бы Сашку осудили, Витька попросил бы её не наказывать! – Витька молчал.

- Ну, что? – спросила Галя, - за что будем голосовать? За снятие галстука с занесением, или без занесения?

- На первый раз без занесения можно, - сказал Вовка, и все его поддержали.

- Я этого так не оставлю! – возмутилась Екатерина Семёновна, - Обвинили пострадавшего!

- Не девочку же нам осуждать! – запальчиво крикнул Дима, и все его поддержали гулом.

Екатерина Семёновна вышла, хлопнув дверью, а Раиса Ивановна сказала:

- Молодцы, ребята!

Витька постоял, постоял, и заплакал, теребя кончик своего шёлкового галстука. Мне стало его жалко.

- Может, пусть не снимает? На бумаге, будто исключили, а на самом деле…

- Хороший ты парень… Сашка! – сказал Димка, и все засмеялись. А я возмутилась.

- Не кипятись! – успокоил меня Дима, - Песню, что ли не помнишь: «хороший ты парень, Наташка». А ты будешь у нас Сашка! Но Витька должен снять свой галстук. Торжественное обещание давал? Давал. Что там сказано? «А если я нарушу это своё торжественное обещание, то пусть на меня ляжет проклятие и гнев товарищей»! Вот, что там написано! А ты, Витька, нарушал, и не раз! И сюда пришёл, чтобы поглумиться над девочкой!

- Я не…- сквозь слёзы сказал Витька. – Я не глумиться… Меня заставили…

- Сашу никто не смог заставить склониться! А ты ревёшь… Свободен.

Витька, со слезами, вышел, а мы, оформив протокол и расписавшись, направились домой.

Только думалось мне, что это ещё не конец истории.

- Толик, ты ко мне?

- Если можно.

- Я с папой поговорила, и он разрешил. С тобой хорошо уроки делать.

- Саша, можно, я по-быстрому сделаю, и почитаю? – заискивающе спросил Толик, заглядывая мне в глаза.

- Конечно можно, - засмеялась я, - только, когда мне будет что-нибудь непонятно, подскажешь.

- Подскажу!

Борьки не было, у них не было классного часа, и они разошлись по домам. Я поняла, что меня тревожило: на собрании был один наш класс. Почему не было Витькиного? Просто хотели снять с меня галстук, и всё? А теперь что? Объявят собрание незаконным?

Что теперь гадать! Что будет, то будет.

Подойдя к дому, увидели, что Борька носит воду.

- Ой! – сказала я, - У нас тоже, наверно, вода кончается! – зайдя в сени, заглянули в пустые бочки, задумались.

- В субботу у мамы большая стирка, - сказала я, - а ты как стираешь?

- Отдаю в прачечную, - буркнул Толик, - Дорого, а что делать? Иногда и заплатить нечем. Стираю только своё бельё…

- Да, надо бы помочь маме, хоть одну бочку наполнить. У меня есть маленькие вёдра…

- Давай я тебе помогу! – расхрабрился Толька.

- Пошли, сначала пообедаем? – предложила я. Толик не отказался, тем более что час обеденный уже прошёл.

Мы с Толиком подмели всё, что осталось со вчерашнего дня, потом я перемыла всю посуду, критически поглядывая на Толика: какой он всё же маленький и худенький: нагрузишь на него коромысло, с вёдрами, он и переломится!

- Ты не думай, Саш, я сильный! – понял мой взгляд Толик, - Ты думаешь, у нас дома водопровод есть?

- Ты сам воду носишь? – Толик кивнул, - А папа? – Толик засмущался: - Куда ему, с больной ногой…

А я подумала, что у нас в городе немало инвалидов войны, ходят на самодельных неуклюжих протезах, и воду носят, и дрова рубят. У нас дрова рубит мама, и уголь носит, мне не доверяет. Топор, он острый, а уголь – тяжёлый. И воду, в основном, носит мама, и стирает на руках, в субботу, полдня, потому что в субботу у мамы короткий день. Потом мы, ближе к вечеру, идём в баню, где мама моет нас с Юркой, до глубокой ночи готовит нам еду, штопает прохудившуюся одежду… Иногда и уроки у меня проверяет, но я не такая наглая, чтобы забыть про уроки, хоть в чём-то надо помогать маме! Вот и Юрика по утрам умываю и в садик отвожу.

Вздохнув, я начала собираться по воду, но замерла, глядя на Толика: не брать же его с собой в школьной форме! Обольётся, потом опять гладь ему!

- Подожди, Толька! – сказала я, и вышла во двор. Вовремя. Борька, пыхтя, тащил очередную партию воды.

- Бориска! – позвала я. Борька встал, как вкопанный, недоумённо хлопая глазами.

- Борь, у тебя есть, во что одеть Толика, нам тоже надо воды наносить.

- А ты будешь иногда меня Бориской называть? – поставил условие Борька. Я согласилась, тогда Борька быстро перелил содержимое вёдер в кадушку, и побежал искать одежду. Скоро он вынес линялый лыжный костюм:

- Вот, Саня, держи! Он тёплый, можно сверху ничего не надевать, и так будет жарко! А я тебе тоже помогу!

- Да ты устал уже! Вон как пыхтишь!

- Ничего, в другой раз и вы с Толькой мне поможете!

- Не сомневайся! – радостно ответила я.

На улице было не холодно, и мы, переодевшись с Толькой, в почти одинаковые лыжные костюмы, выглядели как два брата. Я фыркнула и достала из-под шапки свои тощие косички, чтобы меня не приняли за мальчишку.

На колонке была небольшая очередь. Я отдала Толику свои маленькие ведёрки, сама взяла мамины, десятилитровые, с коромыслом, сказав, что буду наливать по половинке, а на коромысле гораздо легче носить. Толик сначала спорил, на что я сказала:

- Смотрел картину «Тихий Дон»? Там мужчины вообще считали за позор для себя, воду носить.

- Дураки, - буркнул Толик, - нашли женское дело, такую тяжесть заставляют девчонок носить!

В душе я была согласна с Толиком.

Когда подошла наша очередь, прибежал Борька:

- Давай, сначала заполним нашу кадушку, потом вашу?! – я огласилась, думая, что Борька уже наносил воды.

Мне налили по половинке вёдер, я подлезла под коромысло, и легко поднялась. Не так уж и тяжело… В следующий раз налью немного больше.

Оказалось, Борька не наполнил и половины своей бочки! Но ничего! Согласились, значит, надо выполнять. Так мы и ходили с ставшими уже тяжелеными вёдрами, пока не заполнили Борькину, и мою, кадушки. У нас была почти пустая, ещё одна, но сил уже не осталось, и мы, потные, пошли домой.

Переодевшись, Борька попросился к нам.

- Ты нам не мешай, Борька, - сказала я, - Нам ещё уроки делать.

- Я тихонько, - пообещал Борька. И правда, сидел он тихо, пока не нашёл Юркины игрушки. Тогда он стал катать по полу деревянные машинки, забываясь и грохоча. Сначала я хотела возмутиться, но, глядя на довольное и сосредоточенное Борькино лицо, не стала портить ему настроение: мальчишки всегда мальчишки, что маленькие, что большие. Десятилетний Борька нисколько не отличается от четырёхлетнего Юрика.

Сделав все домашние задания, я спросила у Борьки, сделал ли он свои уроки.

- Нам не задавали, - спокойно ответил он.

- Смотри, Борька, - сказала я, - с двоечниками и врунами я не играю!

- Не вру я… - неуверенно ответил сосед, неохотно убирая Юркины игрушки в коробку, - Мне пора.

Борька ушёл, и скоро пришла мама с Юриком.

- Ну, как у тебя дела, дочка? - поинтересовалась мама.

- Нормальные у меня дела, - ответила я. Было собрание, меня оправдали, а Витьку исключили из пионеров на месяц, - мама даже замерла:

- Надо же!

- Да. За меня весь класс заступился, а Димка с Серёжкой сказали, что девочек обижать нельзя.

- Какие молодцы! Только ты не зазнайся, а то будешь разбивать теперь всем носы, и говорить, что ты девочка, и всегда права!

- Ну что ты, мамочка!

- Вы покушали?

- Да, мы съели, всё, что оставалось, но ещё не ужинали.

- Сейчас что-нибудь приготовлю.

Я вернулась в свою комнату. Толик читал «Пылающий остров», а Юрик забрался под кровать, вынимая оттуда игрушки.

- Толик! – вспомнила я, - Ты, когда ходишь в баню?

- А что? – насторожился Толик.

- Мужские дни среда и четверг?

- Да…

- Да вот, думаю, может, нашего мужика с тобой отправить?

«Мужик» ничего не сказал, Толик, тоже.

- Да, - подумав, решила я, - не доверю я тебе, наверно, это существо.

- Я не существо! – донеслось снизу.

- А кто ты?

- Я мальчик, - засопел Юрик.

- Ты, мальчик, пойдёшь с мальчиком Толей в баню?

- Нет. Я с тобой.

- Я же девочка.

- С тобой лучше, даже лучше, чем с мамой, - я засмеялась, а Толик, покраснев, сказал, что они, наверно, с папой пойдут, если… Что «если», Толик не уточнил, но я и так поняла, что он имеет ввиду, и решила, что обязательно схожу к ним домой, поговорю с папой Толика. Человек он, или кто? Тем более, папа. Я вспомнила своего папу, и в груди стало тепло: милый папа, как я тебя люблю, как скучаю! Хоть бы отпустили тебя на Новый Год!

Мама пригласила нас на ужин, отварив рисовую кашу на молоке. Сладкую! Мы ели, наперегонки, Юрик даже чавкал. Хороший у меня братик, не капризный.

А вот Толик что-то не торопился домой.

- Мама! – вспомнила я, - Мы воды натаскали, с Толиком. Правда, только одну кадушку, больше сил не хватило, нам Борька помог!

- Какие молодцы! – порадовалась мама, - Только ты, Саша, тяжелое не носи, рано тебе ещё, надорвёшься, всю жизнь болеть будешь.

- Я по полведёрка, и на коромысле, не тяжело, только ходить много приходится, потому и устали.

- Умницы. А ты, Толя, что загрустил? – Толик отвернулся, но я заметила, как у него подозрительно заблестели глаза.

- Что, Толик? Опять? – тихо спросила я. Толик кивнул.

- Мама, - решилась я, - Можно, Толик сегодня переночует у нас? Юрик всё равно со мной любит спать, а Толика положим наверху.

- А что случилось, Толя? – заботливо спросила мама.

- Не спрашивай, мама, а то заплачет… - но Толик и так уже тихонько плакал.

- У него что-то дома? – спросила меня мама

- Да, - вздохнула я, - ему опять не дадут поспать.

- Ты бы сходила к нему, Саша.

- В воскресенье схожу, - Толик гневно взглянул на меня, но промолчал.

В своей комнате мы с Юриком не торопясь, разделись и улеглись под одним одеялом. Теперь Юрик не прятался от меня, он прижался горячим тельцем и счастливо засопел мне в ухо.

Потом, спросив разрешения, зашёл Толик, погасил свет, быстро разделся и торопливо взлетел наверх. Повозился там, затих, потом мне послышались тихие всхлипывания.

Я терпела, потом встала, подвинула табуретку, и, встав на неё, разглядела в темноте Толика.

Кроме блестящих глаз почти ничего видно не было, видно было, как Толик вцепился в одеяло.

- Ты чего, Толик? – спросила я. Толик сначала отмалчивался, потом сказал:

- Папа стал сильно пить, с каждым разом всё хуже и хуже. Особенно, когда с тётей Яной. Она меня не любит, когда папа не видит, за ухо таскает, шлёпает. Сегодня она у нас дома, вот я и попросился…

Я не выдержала, погладила Толика по голове. Толик замер, но ничего не сказал.

- Успокойся, Толик, - тихо сказала я, - вот сходим к тебе домой, и я всё скажу твоему папе. Ему станет стыдно, и всё изменится.

Толик недоверчиво сопел, но ему были приятны мои слова.

- Ты, когда меня утром будешь будить, не сдёргивай одеяло, - смущённо попросил он.

- Почему? – удивилась я.

- У меня… трусов нет, - ещё больше смутился мой друг.

- Почему это ты без трусов? – удивилась я.

- Старые расползлись совсем, я их постирал, они ещё не высохли, а новые я собираюсь купить на пенсию.

- Какую пенсию?

- Папа, по инвалидности, получает пенсию. Если от денег что останется, - закончил он тихо, а я совсем расстроилась.

Может, я и предложила бы ему свои трусики, да и у меня не слишком много их, только на сменку.

Да и наденет ли он девичьи? Я бы надела, потому что спать без трусиков я не привыкла, хотя мама и говорила мне, что лучше спать в длинной ночной рубашке, и без трусиков, потому что резинка мешает крови перетекать по телу, особенно в районе малого таза… Это я запомнила, потому что смешно было: у меня есть таз! Но не люблю я ни маек, ни рубашек, перекручиваются они, наверно, я верчусь во сне.

Ничего не придумав, я пожелала Толику спокойной ночи, и сама улеглась, нежно обняв братика, как игрушку.

Утром, встав, я растолкала Толика и отправилась на процедуры. Опять опередила Борьку, но он вышел, и терпеливо ждал меня, на этот раз надев штаны.

- Что ты там так долго? – попенял он мне, - Верёвку проглотила?

Я, молча, набрала снегу и засунула ему за воротник.

- Ай, дура! – взвизгнул он от холода.

- Не будешь дразниться! – объяснила я ему свой поступок, и спокойно пошла домой.

Но меня настиг снежок, выпущенный меткой рукой Борьки.

- Ах, так! – рассердилась я, но мой снежок опять разбился о дверь уборной.

- Ну, погоди! – рассердилась я, - Не дам тебе сегодня портфель нести, сегодня Толик понесёт!

Молчание.

- Толик что, придёт к тебе?

- Зачем придёт? Он сегодня ночевал у меня…

- Как, ночевал?! – закричал Борька, открывая дверцу. Даже штаны не натянул.

- Чего ты? – удивилась я, стараясь не смотреть на Борьку.

- Я тебе этого…

- Ты что, Бориска? Мы его положили на Юркино место, а Юрка спал со мной.

Борька скрылся за дверью, оттуда послышался протяжный всхлип.

- Вот чудак! – удивилась я.

Зуб совсем расшатался, даже оторвался с одной стороны, но отрывать совсем было больно, и я оставила его на месте.

Когда опять ко мне пришёл Юрик, стало не до зуба. Раньше всё говорил «я сам», а теперь ходит за мной, даже просит попку вытереть, когда на горшке посидит. Совсем в детство впал!

Толик, тоже, ушёл в уборную, и не вернулся. Когда я вышла, посмотреть, увидела, что они с Борькой барахтаются в снегу.

- Борька! – крикнула я, - немедленно отпусти Тольку, или ты мне больше не друг! Ты же обещал, что будем дружить втроём?!

Клубок тел, шумно пыхтя, распался. Мне они ничего не сказали, но я поняла, что миром всё это не кончится: у нас получился классический треугольник – одна девочка и два мальчика.

Хотя, что мешает нашей дружбе? Так ничего и не поняв, я пошла, следом за Толиком, домой.

Когда завтракали, я надкусила твёрдую сушку, и зубик надломился. Больно, даже слёзы выступили.

- Что такое, Саша, - забеспокоилась мама.

- Зуб… - прошептала я.

- Заболел?

- Выпал… - открыла я рот, показывая, что он висит на десне, покачиваясь.

- Сейчас, потерпи, - мама взялась за зуб пальцами, и дёрнула. Я ойкнула, и стала зализывать ранку в десне. Мне показалось, что там остался мягкий зубик.

- На вот, свой зуб, - сказала мне мама, - Найди мышиную норку, положи его туда и скажи: «мышка, мышка, на тебе зубик деревянной, дай мне зубик костяной!». И скоро у тебя вырастет новый крепкий зуб!

Я взяла зуб, и задумалась, где найти норку. В чулане кто-то утром шуршал! Мышей я не боюсь, только крыс. Они жутко выглядят, страшные и злые.

Сбегав в чулан, я оставила в углу свой зуб, произнесла заклинание, и, довольная, вернулась.

- Саша, ты опять опаздываешь! – сказала мне мама. А я подумала, и решила отдать Толику свой летний костюмчик. Пусть пододевает под форму, а то холодно ему, без нижнего белья.

Толик не долго отказывался, пообещав, что как только купит себе маечку с трусиками, постирет и вернёт. Я же подумала, что к лету я вырасту из него, пусть носит! И дома у нас… Мелькнула мысль о втором брате, а то Борька намекает тут на всякие глупости! Побить его, что ли?

По дороге в садик я смилостивилась и отдала свой портфель Борьке. Борька был доволен.

Возле садика я проворчала:

- И когда ты вырастешь, сам будешь переодеваться? Может, сегодня начнём?

Но Юрик с такой тоской посмотрел на меня, что продолжать я не стала, а опять завела в группу, переодела братишку и сдала с рук на руки воспитательнице. В благодарность Юрик наклонил меня к себе и поцеловал на прощанье. Я люблю своего брата, поэтому ответила на его поцелуй.

Елизавета Петровна улыбалась, глядя на нас.

- Мне кажется, он тебя любит больше, чем маму.

- Я же старшая сестра… - смутилась я. Но больше, чем маму, никого любить невозможно, только папу.

В школе ко мне подошёл Димка Буданов:

- Сашка, сегодня собирается Совет отряда…

- И что? – неприятно засосало у меня под ложечкой.

- Ничего. Тебя даже вызывать не будут.

- Что же ты меня пугаешь?

- Тебя напугаешь! – рассмеялся Димка, - Тебе бы короткую причёску с чёлкой – вылитый пацан!

- Димка! – рассердилась я, - Как дам сейчас! – Димка расхохотался и отскочил:

- Не поймаешь, не поймаешь!

- Дети! – сказала я в сердцах, вспомнив фильм «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён». Да и правда, эти мелкие, ведут себя ещё совсем, как дети. Вон, Борька… Однако, как он утром! Даже штаны потерял! Я прыснула в кулачок.

- Что это вы беситесь? – строго спросила Раиса Ивановна, входя и строго блестя очками.

- Я сказал, что Сашка на мальчика похожа, а она разозлилась! – беззастенчиво признался Дима.

Раиса Ивановна с интересом посмотрела на меня и сказала:

- Тебе бы, Саша, короткую причёску с чёлкой… - учительнице я не могла ничего ответить, только запыхтела и побледнела.

- Ты что, обиделась, Саша? Мы же, шутя! – я отвернулась, чтобы никто не видел моего разгневанного лица, придумают тоже: я похожа на этих противных мальчишек, у которых одни глупости на уме! Из всех мальчишек я люблю только Юрика! Ну и Тольку… Борьку… Димку.

Нет, есть среди них и нормальные! Я улыбнулась и пошла занимать своё место, потому что зазвенел звонок.

Шёл урок «Рассказы по истории СССР». Раиса Ивановна рассказывала про Отечественную войну 1812 года и про кавалергард-девицу Дурову, которая переоделась пацаном, и воевала среди гусар, при этом учительница поглядывала на меня. Я делала вид, что не замечаю этих взглядов, думая о своём.

Мы уже смотрели кино «Гусарская баллада», и я никак не могла отделаться от мысли, что всё это наиграно: ну как девочка столько времени провела среди мужчин, и они её не разоблачили?!

Они что, не мылись никогда? Ладно, мальчиков можно обмануть, но не взрослых мужчин!

- О чём, Саша, задумалась? – поинтересовалась у меня Раиса Ивановна.

- Да так, вспомнила кино… Но про Дурову -то, всё правда?

- Конечно, эти события и легли в основу сценария.

- А они в баню ходили? – в классе все расхохотались, а потом, с интересом, посмотрели на учительницу. Раиса Ивановна растерялась:

- Как-то такими подробностями не интересовалась! А почему ты спрашиваешь? – ребята опять рассмеялись.

- Трудно скрыть, что ты девочка, если моешься в одной бане с мальчиками, - заявила я.

- С тобой не поспоришь, Саша, но, наверно, ей устраивали отдельную баню. Помнишь, с ней был слуга…

- Тем более интересно, - перебила я учительницу, - Или, может быть, тогда мальчики мылись отдельно от мужчин?

- Всё может быть, но ты мешаешь мне вести урок!

- Простите… - извинилась я, а Раиса Ивановна продолжила рассказ, как Наполеоновские войска гнали по старой Смоленской дороге, как солдаты гибли от голода и холода, а мне на ум приходили события недавней войны, рассказы фронтовиков, которые приходили к нам в школу.

Больше ста лет прошло, а условия на войне не изменились! Да и войны эти! Каждый человек кому-то дорог, вон, у нас, и дедушка погиб, и бабушка умерла рано, заболев на вредном производстве.

Сейчас бы жили вместе, помогали друг-другу. Мне стало грустно.


После уроков я спросила у Толика, не сходит ли он к себе домой, папа там, наверно, с ума сходит.

Толик кивнул.

- Слушай, Толик, а ведь сегодня пятница!

- Ну и что? – растерянно спросил Толик.

- Как что? В баню ты не сходил!

- И ладно…

- Нет, не ладно! – решительно сказала я, и Толик покраснел:

- Есть ещё одна баня… в городе…

- Что там, пристают пацаны? – Толик кивнул.

- Давай, я тебя провожу, со мной никто не пристанет.

- Ну вот ещё, - смущённо пробормотал Толик, - осталось мне, за девчонку прятаться!

- Почему прятаться? – удивлённо спросила я, - ты не хочешь со мной гулять? – Толик вскинул глаза на меня: - Что ты! Очень хочу!

- Вот и пойдём, сходим. Во что бы тебе переодеться… Мои плавки наденешь? – Толик покраснел до свекольного цвета.

- Слушай, а в чём ты летом ходишь? – Толик подумал, и расцвёл:

- У меня же есть шорты и футболка!

- Чистые? – кивок, - Вот и прекрасно, давай, отнесём к нам портфели, возьмём банные принадлежности, твою одежду, и прогуляемся! Заодно посмотришь, как там, дома.

Толик заулыбался, и мы поспешили домой.

Некоторых могут удивить мои слова, что с девочкой пацана никто не тронет. Это не простые слова, существовал у нас негласный кодекс: если мальчик гуляет с девочкой, никакой хулиган не смеет их тронуть, также и парень с девушкой. Правда, после того, как проводит… Но и тут существует кодекс чести: драться только один на один, удары ниже пояса запрещены, лежачего не бить. Нарушившего правила могут побить свои же товарищи. Некоторые называют это понятиями, но некоторые понятия бывают лучше закона.

Толик собрал сумку с бельём, полотенцем и мыльными принадлежностями, и мы пошли в сторону города. Жили-то мы на окраине города N…

Ближе к центру начали попадаться не только гужевые повозки, но и грузовые, и даже легковые автомобили. Некоторые марки я знала по заводным автомобильчикам Юрика.

«Победа», «Волга», разных цветов. А вон и грузовичок времён войны! Вполне бодрячком разбрызгивает грязь по дороге!

Что там ни говори, а в нашем районе лучше, чище. В городе улицы грязные, на тротуары брызгают проходящие машины.

Яркими пятнами радуют глаз лозунги на кумаче, провозглашающие цель к коммунизму, с огромных картин улыбался Гагарин в красивом шлеме.

После недавнего полёта в космос пошёл расцвет моей любимой фантастической литературы, я много раз просила выписать интересные журналы: «Техника – Молодёжи», «Знание – Сила», «Юный Техник», в которых печатались такие знаменитые фантасты: Иван Ефремов «Час Быка», Айзек Азимов «Космические течения», и многие другие. Журналы большие, на хорошей бумаге. Конечно, в библиотеке есть, но постоянно на руках, целыми подшивками. В «Ю.Т» была такая рубрика: «сделай для младшего». У меня как раз был младший братик.

А мама предлагала выбор: или подписка на журнал, или обновка. Я вздыхала, и выбирала обновку. Что делать, обувь и одежда горят на нас, а если не горят, так делаются малы.

Если бы я была мальчиком, моя одежда подошла бы Юрику, а так лучше износить до дыр, чем выбросить.

Единственная газета, которую мне выписывали, была «Пионерская Правда». В ней тоже печатались рассказы, но смехотворно мало. Правда, в ней печатались и ребята, так что, если бы у меня был талант сочинительства, можно было бы и отправить какой-нибудь рассказ, но… чего нет, того нет. Я упражнение то пишу, высунув язык, а тут целый рассказ, не говоря уж о романе!

Пока я размышляла о муках творчества, дошли до бани.

Войдя в фойе, купили Толику билет. Здесь он стоил, как взрослому: 15 копеек!

- Саша, а ты что не собралась? – запоздало спросил Толик.

- Мы завтра с мамой пойдём, надо ещё Юрика помыть.

- Юрика можно было с собой взять, - почему-то покраснел Толик.

- Меня здесь не знают, могут не пустить с мальчиком.

- Со мной… - нерешительно сказал Толик.

- А ты справишься? – критически посмотрела я на друга.

- Юрик умный, подсказал бы, как его мыть.

- Да, Толик, надо мальчика приучать к мужскому обществу, а то что за мальчик, видит одних девочек и женщин?! – Толик смущённо рассмеялся, хотел что-то сказать, но покраснел, и пошёл в своё отделение. Когда он ушёл, я поняла, что он хотел сказать, и улыбнулась: какой нахал! Получит у меня! Не прочь он побыть на месте Юрика! Ах ты, тихоня!

Я подошла к киоску и купила бутылку газ-воды «Саяны». Вкуснотища! Откуда деньги? Ходила за хлебом, попросила у мамы сдачу. Папа, наверно, привёз не только паёк, но и деньги, поэтому мама не заругалась, и сейчас я наслаждаюсь вкусным напитком.

В фойе был небольшой уголок отдыха, где сидели распаренные посетители, туда присела и я.

- А ты, девочка, что здесь делаешь? Почему не моешься? – спросила меня уборщица, которой я помешала.

- Я с другом, жду его. А моюсь я с мамой.

- Правильно, разве маленькая девочка вымоется сама как следует?

Я была с ней согласна. Мне нравится, когда мама натирает меня мочалкой с ног до головы, а потом обмывает чистой водой. Главное, вовремя закрыть глаза, и млеть под нежными мамиными руками… Я даже глаза закрыла: завтра пойдём с мамой!

Толик не заставил себя долго ждать, скоро он вышел, распаренный и довольный. Я протянула ему полбутылки воды, и Толик с наслаждением выпил всё.

- Ты хорошо помылся? – спросила я.

- Не очень. Вот если бы кто-нибудь потёр бы мне спинку… - я вдарила его по шее, а Толик только рассмеялся. Потом я сдала пустую бутылку. За 12 копеек.

Когда мы вышли на улицу, Толика окликнули:

- Эй, пацан, иди сюда!

- Не ходи! – взяла я Толика за руку.

- Иди сюда, тебе говорят!

- Кто там смелый? – спросила я, - Пусть подойдёт!

- Пацан с тобой, что ли? – разочарованно спросили меня.

- Со мной, не видно, что ли?

- Бросай ты своего хлюпика, иди к нам! – крикнул ещё кто-то.

- Я друзей не меняю! – гордо сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти.

- Подожди, девочка! – от группы мальчишек отделился один парень. Был он высок, даже выше меня, лет двенадцати, а то и больше. Одет был в модную нейлоновую куртку, в вороте которой можно было увидеть тельняшку, брюки были из чёрного сукна, флотские, клёш, на голове красивая спортивная шапочка, глаза голубые, смотрел так… хорошо, и улыбка у него добрая.

Но я его особо не разглядывала: больно нужно!

- Девочка, разреши с тобой познакомиться? – спросил он.

- Джентльмены спрашивают разрешения у кавалеров, - процедила я.

- Кто этот кавалер? Брат? – я кивнула, а Толик удивлённо на меня посмотрел, но промолчал.

- Считай, что спросил, - между тем продолжал мальчишка, - разреши представиться: Белов. Саша Белов! – он постарался щёлкнуть каблуками своих ботинок с острыми носами.

- Саша Денисова! – улыбнулась я, не понимая, что привлекло ко мне внимание этого яркого красавца, блондина, к тому же. Я рядом с ним, как серая мышка.

- Разрешите, я вас провожу? – продолжал проявлять галантность Саша.

- Проводи, - улыбнулась я, - Только, если ты не местный, можешь нарваться на наших.

- Ну, меня не так просто побить, почему я должен бояться?

- Посмотрим, - загадочно сказала я, и пошли домой, мы с Толиком по-прежнему не выпускали рук, Саша шёл рядом, и рассказывал свою историю.

Оказывается, он недавно приехал из Ленинграда, его папу перевели сюда, он военный, и сейчас где-то на манёврах.

- Ой, у меня тоже папа военный, и тоже на манёврах! – засмеялась я. Саша тоже засмеялся.

Так разговаривая, мы подошли к нашему дому, где нас окружили ребята из моего и Борькиного классов. Они здесь играли в хоккей с мячом.

- Ты чего по нашей улице ходишь? – сердито спросил Борька Сашу. Таким злым я его ещё не видела.

- Почему это ваша улица? – улыбнулся Саша. – Город советский, я тоже советский гражданин. Слышали? «Человек проходит как хозяин, необъятной Родины своей»?!

- К тебе это не относится!

Саша оглянулся вокруг и обратился ко мне:

- Тут, Саша, у тебя целая стая!

- Стая, стая, давай прощаться, что ли?

- Прощайтесь, - сказал Борька, - а тебя, фраер, я чтобы больше здесь не видел!

- Ты что это здесь распоряжаешься? – возмутилась я.

- А ты? То одного привела, то другого! – я побледнела.

- Борька! – сказала я тихо, - Больше я тебя не знаю, и знать не хочу! Пошли, Толик! Саша, до свидания, если захочешь, приходи, - я повернулась, и пошла, уводя Толика.

- Саня… - я не слышала Борьку.

- Саня, подожди… Прости, а?

Я даже не посмотрела на него. Борька исчез из моей жизни.

Дома мы с Толиком по очереди переоделись и сели пообедать. Толик оделся в полосатую футболку и шорты от пионерской летней формы. Разговаривать не хотелось, на душе было мерзко. Думаете, так легко терять друзей? С Борькой мы давно знакомы, как только переехали сюда из офицерского общежития. Я ещё совсем маленькая была, а Юрика ещё не было, он ещё в животике у мамы был. Вот тогда и познакомились. Короче, наваляла я тогда Борьке, он с рёвом пошёл жаловаться маме, а его мама тогда пришла познакомиться с нами… Принесла своих солений, мне конфет, я пила чай и любила тётю Валю.

Потом мы с Борькой всегда играли вместе, обязательно дрались, не хотел он уступать девочке, считал меня ровней, но всегда получал от меня, пока не научился по мелкому пакостить.

Пакостить пакостил, но на улице всегда вступался за меня, когда играли с ребятами.

Ребята принимали это, как должное: сосед почти родственник.

Потом он стал провожать меня до школы и обратно, когда давала ему понести портфель, радовался. Иногда брал меня за руку, сильно при этом смущаясь.

И вот, сегодня. Устроил эту безобразную сцену. Зачем? Я же не меняю старых друзей на новых, поговорка даже есть: «старый друг лучше новых двух». Ну проводил меня мальчик, что, из этого надо трагедию разыгрывать? Ещё такое сказать!

Толик тоже молчал. Помыл за мной посуду, и мы пошли делать уроки.

- Как у тебя дома, Толик? – наконец вспомнила я, - Толик пожал плечами:

- Нормально…

- Тебя не искали?

- Нет, они думали, что я сплю у себя.

- У тебя есть своя комната?

- Нет, угол, за шкафом.

Разговор заглох. Послезавтра схожу к ним. Пока я злая, поговорю с отцом Толика.

Потом мой друг забрался на верхний ярус с книжкой, а я стала читать учебники.

Пришла мама и сразу увидела, что у меня плохое настроение.

- Что случилось, Саша? – я не долго отпиралась:

- Поссорилась с Борькой.

- Первый раз, что ли?

- В первый, - мама покачала головой:

- Правильно папа сказал, выросла уже девочка.

Я не поняла смысла маминых слов, но была с ней согласна: я повзрослела. Девочки взрослеют быстрее мальчиков. Мальчик Юрик, переодевшись, забрался ко мне на колени, даже не поиграв в машинки, стал тихо дышать, прижавшись ко мне, и на душе у меня стало легче.

Немного погодя, Толик начал собираться домой.

- Тебя проводить? – спросила я.

- Проводи, - обрадовался Толик, и я стала одевать Юрика, который не хотел меня отпускать.

Во дворе мы увидели Борьку. Борька не решился подойти к нам, стоял и тоскливо смотрел на меня, только я его не заметила.


…Звенит будильник. Проснувшись, я сильно потягиваюсь, выключаю будильник, чтобы не разбудить братика. Несмотря на то, что Толика сегодня нет, он спит со мной. Пусть спит, мне он не мешает, наоборот, присутствие его маленького тельца успокаивает меня.

Сегодня суббота! Настроение немного поднялось, хотя я решила, что сегодня я помогу маме со стиркой. Надо будет хоть мелкие вещи постирать, я уже большая.

Я встала, и, быстро одевшись, побежала на двор. На дворе шумела метель, сквозь метель я добежала до уборной.

- Саня, подожди! – Борька.

Я, молча, хотела его обойти, но Борька не пускал:

- Сань, давай поговорим… - я развернулась, и пошла домой. В школе схожу…

- Саня, ну прости меня, я дурак такой… - я не слышала. Тогда Борька пошёл домой, сгорбившись, а я метнулась в будочку: гордость гордостью, а организм требует своего…

- Саша, сегодня у нас большая стирка, - сказала мама. Я кивнула:

- Я помогу тебе, мама. Потом пойдём в баню?

- Конечно, девочка моя.

- Мы с Толиком после уроков ещё принесём воды.

- Только тяжело не носи.

- Хорошо.

Мама внимательно посмотрела на меня:

- С Борькой помирись.

- Зачем? – равнодушно спросила я.

- Сосед, всё-таки. Дети ссорятся, потом взрослым неловко встречаться, и пропадает дружба.

Я недоверчиво посмотрела на маму:

-Я всегда думала, что взрослым нет дела до детей.

- Нет, Саша, это совсем не так, дети – это наше будущее, и мы всегда внимательно следим за вами.

Вот, вчера у тебя было плохое настроение, и всё в доме грустило, не заметила?

- Заметила, мамочка, но думала, мне всё это кажется. Но так быстро помириться я не могу. Да и относиться к Борьке по-прежнему я больше не сумею.

- Так что у вас случилось? – я помолчала, пожала плечами:

- Вроде ничего. В городе мы с Толиком познакомились с мальчиком, и он проводил меня до дома.

А Борька раскричался… - мама улыбнулась:

- Понятно. Ладно, помучай его ещё немного, потом всё равно помиритесь, хотя бы, как соседи.

- Хорошо, мамочка, - согласилась я.

Когда я вела Юрика в садик, Борька шёл сзади, в нескольких шагах, но подойти не решался, хотя его помощь сегодня мне не помешала бы: пришлось Юрку взять на руки, и портфель мне сильно мешал.

Сдав брата, я вышла в метель и опять увидела Борьку, он ждал меня. Наверно, думал, что заблужусь в пурге. Вот глупый!

Все ребята заснеженные, на крыльце очередь, обмахиваются одним веником. Люба лично отряхивает девочек, мальчишки друг друга.

Толик уже тихо сидит на месте, а ко мне опять подошёл Димка: - Привет, Сашка!

Я улыбнулась ему, и у Димки округлились глаза. Я совсем забыла, что у меня зуба нет.

- Кто это тебе зуб выбил?! Ты опять подралась? – я прыснула в кулачок:

- Он у меня сам выпал! У тебя что, зубы не выпадали?

- Выпадали… Только я думал, что у девочек они раньше выпадают.

Я удивилась:

- Откуда ты знаешь?

- У меня младшая сестра есть, уже без зубов, - я пожала плечами:

- А вот у меня выпал.

- Что там Борька такой смурной? Поругались? – я вздохнула: как на ладони!

- Дима, ну какое всем вам дело?!

- Как это какое?! – возмутился Димка, - Мы все одна семья! Ты ведь пионерка? И Борька тоже!

- Мы с Борькой всю жизнь дерёмся!

- Ну и деритесь! Только не ссорьтесь!

- Да, Саша, не надо так ссориться, - подошёл Серёжка Коновалов.

- Да Борька… - начал Вовка.

- Помолчи! – одёрнул его брат, - конечно, Саша, Борька наговорил тебе глупостей, но он же извинился!

Я вздохнула и попросила оставить меня в покое.

Конечно, подумала я, они, почти все, присутствовали при нашей ссоре, ничего странного, что все в курсе. Теперь переживают за нас. И не как пионеры, а как друзья.

А после уроков, когда я вышла на крыльцо, мне показалось, что в толпе мелькнула куртка Саши Белова! У меня ёкнуло сердечко, но скоро я поняла, что ошиблась. Да и откуда Саше взяться здесь, возле начальной школы? Он может прийти в новую трёхэтажную школу, которая недавно была построена на улице, которую так и назвали: «Школьная». Там же были построены обширные мастерские, со множеством кабинетов, был в новой школе и спортзал, и кинозал, и столовая.

Нас водили на экскурсию. Там, на полу лестничной площадки, плиткой было выложено: 1961 г. Сейчас там учатся старшеклассники. Скоро, уже в будущем году, и мы пойдём туда, в пятый класс.

Мы с Толиком пошли ко мне домой. Борька тащился сзади. Я подумала, что он вправе обижаться на меня: Толик уже почти живёт у меня дома, вместе делаем уроки, даже переночевал как-то, да ещё и такой яркий мальчик пришёл с нами, а его, старого друга, отодвинули.

Но я вспомнила его злое лицо, и перестала жалеть Борьку.

Дома мы покушали, переодевшись в домашнее, и порешали, чем заняться? Делать уроки сейчас, или в воскресенье? Однако, надо бы наносить воды… А где Тольке взять одежду?

- Толик…

- Что?

- А у тебя дома есть повседневная одежда?

-Конечно!

- Сходи, пожалуйста, переоденься, воды надо наносить, - Толик замялся. - Что?

- Папа не отпустит.

- Почему? – Толик пожал плечами:

- Он всегда, как меня увидит, сразу начинает воспитывать, если с похмелья. Говорит, нечего болтаться, надо папе помогать, полы помыть, воды принести, да и в магазин сбегать…

- Ну, наверно, помогать надо, - неуверенно сказала я.

- Конечно, надо! – согласился Толик, - Если бы вместе с папой. А то… - Толик махнул рукой.

- Ладно, сиди, я сама схожу по воду.

- Саша, ты что?! – возмутился Толик, - Я сейчас схожу к Борьке, да возьму у него лыжный костюм!

- Борька тебе не даст. Только мне. А я не пойду, - Толик сник.

- Тогда я пойду с тобой в школьной одежде. Всё равно пойду! – упрямо сказал он.

Я удивилась: какойТолик стал решительный!

- Ну, пошли, - согласилась я, - если обольёшься, опять поглажу тебе брюки, всё равно уже помялись!

Толик радостно убежал переодеваться.

Конечно, Толька облился! Да так, что пришлось его брюки сушить возле щитка.

Пока брюки сушились, мы расправились с домашними заданиями: на выходные Раиса Ивановна много не задаёт, в основном, устные. Вот мы и сидели, читая вслух.

А я вспоминала Борьку, которого я, конечно, не видела, но он всё равно ходил вместе с нами на колонку и помогал мне с коромыслом. Сам он тоже носил воду, через раз выливая в нашу кадушку.

Я решила, что, на следующей неделе я смогу его заметить.

Мы с Толиком поставили большой бак на плиту, и наполнили его водой, потом сходили в сарай и принесли дров. Немного подумав, я решила растопить печь.

Открыв вьюшку, приоткрыла поддувало, наложила на колосники дров, настрогала щепы и сложила шалашиком в устье печи. Затем скомкала половину газеты, подложила под шалашик и подожгла.

Сначала нехотя, а затем всё охотнее, пламя занялось, но, когда щепки прогорели, более толстые поленья только слегка почернели, и всё пришлось начинать сначала.

Наконец пламя в печи загудело, и я отправилась за углём. Надо же нагреть воды до прихода мамы! Что-то она задерживается.

Насыпала полное ведро, задумавшись. Тяжело! Хорошо, вышел Толик, изгибаясь, потащил тяжёлое ведро. Я подхватила, с другой стороны. Уголь надо было засыпать сверху. Мы, с трудом, отодвинули бак с водой, и я, орудуя совком, засыпала немного угля.

Мама иногда добавляет в уголь воду, размешивает, и закладывает смесь в печку. Тогда печка жарко гудит, а плита становится малиновой. Но я не знаю, сколько воды надо лить, и засыпаю сухой уголь. Он у нас хороший, чёрный, с блестящими кусками, похожий на антрацит, который нам показывали на картинках, на уроках природоведения.

Мама пришла, когда уже закипала вода в баке, и мы, как заправские кочегары, шуровали кочергой в топке.

Мама не стала нас ругать за самодеятельность, предупредила об осторожности, а Толик сказал, что он всегда дома растапливает плиту и готовит на ней еду…

Я слегка, про себя, возмутилась: стоит, и смотрит, как я мучаюсь с растопкой!

Но потом успокоилась, подумав, что Толик подумал, что мне это не впервой.

Мама, покушав и переодевшись, начала готовиться к стирке. Большая стирка бывала у нас через две недели, через неделю мы стирали нижнее бельё, и другие мелочи, включая мою форму.

В большую стирку надо было стирать постельное бельё, а его с трёх кроватей собиралось немало.

Мама поставила на две табуретки большое корыто, нашлось корытце и для меня. Я решила постирать свою форму, свой летний костюмчик, который Толик носил вместо нижнего белья, и наволочки. Если хватит сил, и что-то из одежды Юрика.

Толика мы приставили к баку с горячей водой: наполнять по мере расходования и кочегарить печку. Юрик помогал тем, что не мешал.

- Сейчас, Саша, я схожу к Вале, возьму у неё стиральную доску, у неё две, а ты пока можешь поработать на моей.

Я взяла мамину стиральную доску, утвердила в своей ванночке и, намылив хозяйственным мылом, начала возить по ней наволочку.

Сколько надо было возить, я не знала, придётся ждать маму.

Наконец пришла мама. Она принесла вторую доску, и я спросила, сколько времени надо стирать наволочку.

- Пока не станет чистой! – был невесёлый ответ.

- Мама, что-то случилось?

- Борька ничего не ест, только плачет.

- Мне что, пойти, вытереть ему слёзы? – спросила я.

- Саша! В кого ты такая жестокая?

- Ничего, в следующий раз будет выбирать выражения.

- Что он тебе сказал?

- Не скажу. И ты, Толька, не говори. Тебя он тоже, кстати, оскорбил. – Толик согласился.

- Может, скажешь маме?

- Пусть Бориска сам повторит вам с мамой, а вы послушаете, и решите.

- Хорошо, некогда мне разбираться с вами, работы полно.

Так мы и стирали. Я уже наловчилась, глядя за мамой, и думая, какие мужчины хитрые: женскими делами объявили стирку с ношением воды, готовку еды, со стоянием у плиты, а также колку дров, растопку печей и, сама видела на железной дороге, переноску шпал. Командовал тётками живенький такой дедок.

Толик, как мужчина, помогал маме отжимать простыни, но мужчина из него вышел неважный и его водило из стороны в сторону. Пришлось мне помогать.

Потом полоскали бельё, вылив в вёдра и вынося мыльную воду на двор, в специальный жёлоб и налив в корыта чистой воды.

Наконец, настиравшись и упарившись, наложили полные тазики белья, оделись и пошли развешивать на огород, где была натянута оцинкованная проволока.

Снег перестал, дул ровный холодный ветер, и мы поморозили свои руки, пока развесили бельё. На морозе оно становилось колом, и простыни походили на коровьи шкуры, скрипя на ветру.

Но и это было не всё. Надо было вылить воду, оставшуюся после полоскания, потом мама поставила в ведре, настрогав туда мыла, кипятиться особо загрязнившееся бельё, включая мои посеревшие трусики.

- Фу-у-у, - сказала я, присев отдохнуть, - мама, пойдём в баню?

- Пойдём, конечно, Саша, я так вспотела.

- Я тоже, - сказал Толик.

- Что тоже? – спросила я, - С нами в баню?

- Да… А то вспотел.

- И я в баню! – пропищал Юрик.

- Куда же мы без тебя, - согласилась мама.

Толика мы с собой не взяли… Хотя некоторые мальчики, примерно его возраста, ходили с мамами в баню.

Да, мылись с нами. Отцы были не у всех, а отпускать одного сына вечером не все мамы решались, хулиганили по вечерам малолетки. Да и не вымоется он там хорошо. Взять нашего Толика: не успела я соскучиться, как он уже вышел.

И особой разницы между нашим Юриком и мальчиком побольше я не видела. А мальчиков возраста Юрика мылось с нами немало. У мужчин свои заботы.

Надо сказать, мальчишки вели себя естественно, на девчонок не заглядывались, да и сами не стеснялись. Баня, она всех уравнивает. Да и почти все были, в своё время в детском саду, а там все всё делали вместе.

Ну а Толику мы наказали помыться в корыте остатками тёплой воды.

Баня! Баню я люблю! Люблю и веником похлестаться, если папа наломает. В бане тоже продают.

В предбаннике я застала своих подружек-одноклассниц. Кто уже собирался домой, а кто только раздевался. В мыльном отделе они окружили нашего Юрика и повели его парить. Девочки любят малышей. Я ещё ни разу не видела, чтобы мальчики возились с маленькими, а девочки, когда Юрик был ещё крохой, всегда помогали мне, когда я гуляла с ним, хотя у меня в друзьях были и мальчишки.

Думаю, в мужском отделении Юрику было бы одиноко.

А Юрик тоже любил девичье внимание, и ему нравилось париться.

Пар у нас был сухой, девочки, с визгом, поддавали парку и хлестали моего братика.

Женщины не ворчали, одобряя поведение девочек. Главное, чтобы не баловались. Нашёлся Юрке и товарищ, мальчик лет шести, его тоже девочки колотили вениками. Меня парила мама, а я маму. Потом ходили в мыльню, там немного охлаждались, и повторно заходили в парную.

Напарившись, мама ставила нас на лавку и мыла по очереди, сначала меня, потом Юрку.

Юрка умница, ему ни разу мыло не попало в глаза.

Помывшись, мы, разомлевшие и довольные, шли домой, не чувствуя морозца.

Дома нас ждал Толик, он тоже ополоснулся в корыте, всё вынес и вытер пол.

Мама заварила чай и мы, с наслаждением, пили его, по две кружки!

- Завтра пойдём в универмаг, - сказала мама.

- Я завтра собиралась к Толику, - напомнила я.

- Сходите с утра, потом в магазин, надо вам с Юркой, лыжные костюмчики купить, а то становится холодно, будете пододевать. Надо ещё денег отложить на книжку, хочу купить стиральную машинку. Я уже в очередь встала, а то стирки может прибавиться…

Я сначала ничего не поняла, продолжая прихлёбывать чай, потом замерла:

- Мама, это правда? – мама кивнула.

- Ма-ма, - протянула я, присаживаясь рядом и обнимая её.

- Я сегодня ходила в консультацию, там подтвердили, потому и задержалась. Скоро у тебя будет ещё один братик,- сказала мама, прижимая меня к себе и гладя по голове.

- У меня уже есть братик, хочу сестричку.

- А у Юрика уже есть сестричка, кого ты хочешь, Юрик? Братика, или сестру?

- Братика! – сказал Юрик, - И сестру!

- Только двойни мне не хватало!

- А что! – воскликнула я, - Были бы близнецы, это так замечательно!

- Да, вам замечательно, а мне?

- Мы будем помогать тебе, мамочка!

- Рожать? – все засмеялись.

- И когда это будет? – спросила я.

- Как в сказке про царя Салтана? К исходу сентября!

- Мы с Толиком в школу пойдём! В пятый класс, уже в среднюю школу!

- Да, Сашенька, совсем ты уже взрослая, - вздохнула мама.

Толик молчал. Он думал о чём-то своём.

Сегодня Толик опять попросился остаться у нас.

Сегодня воскресенье! Не надо рано вставать, и будильник я не заводила.

Но, как всегда, по закону подлости, когда не надо вставать рано, обязательно проснёшься, и спать больше неохота.

Повалявшись, я встала и пошла по утренним делам.

А на улице! Мороз, небо ясное! Сегодня, впервые за много дней, наверно будет солнечно. Воздух был такой вкусный и холодный, что хотелось его кусать, как мороженое.

Я сбегала в будочку, а когда вышла, увидела, что Борька стоит поодаль, терпеливо ожидая меня.

И чего это он поднялся в такую рань? Обычно в воскресенье я его до обеда не видела.

Я думала, Борька опять попросит поговорить с ним, но он, опустив глаза, молча занял освободившееся место.

Надо сказать, его равнодушие уязвило меня. Но я гордо тряхнула головой, и пошла проверить, высохло ли бельё.

Простыни уже свободно колыхались на слабом ветерке, а одежда была ещё ледяной.

Ничего, выглянет солнышко, просушит. Озябнув, я побежала домой, нашла свою баночку, и опять вышла в морозный чулан. Помывшись, подумала, как Толика приучить мыться, а то стирала я его вещи… Теперь не надену свой летний костюмчик.

Но потом подумала, что мужчины считают, что мыться - ниже их достоинства. Мужчины должны стойко переносить все тяготы жизни и не обращать внимание на такие мелочи, как грязь.

Покушав, мы с Толиком решились на рейд к его папе. Но я вспомнила:

- Мама, в клубе новый фильм, дай нам десять копеек, а после зайдём к Толику…

- Долго не гуляйте, - предупредила меня мама, выдав мне двугривенный, - Юрку возьмите с собой, а я приготовлю обед.

Гулять таким свежим утром было одно удовольствие

Из-за горизонта зазолотились первые лучи поднимающегося солнца, ветерок совсем замер, зато мороз усилился, и Толик взял меня за руку своей холодной лапкой.

Другая рука у меня была занята радостным Юриком.

Выстояв очередь у кассы, мы взяли два билета, Юрке билета ещё не требовалось, тем более что я его посажу к себе на колени.

В фойе Дома Культуры Железнодорожников клубились ребята, возле дверей выстроилась длинная очередь, потому что детям продавали билеты без мест, и мы, давясь и толкаясь, пытались занять лучшие места. Лучшими местами у нас считались первые два ряда, потому что никто не закрывал экран своей головой.

Оставив верхнюю одежду в раздевалке, мы пошли занимать очередь.

- Саша! – позвали меня. Я покрутила головой, и увидела Димку и Серёжку с Вовкой. Они стояли почти у входа.

- Иди к нам! Мы на тебя заняли…

- Ничего вы не занимали! – разорались в очереди, - Вы не предупреждали!

- Вы что, не видите? У них маленький!

- У нас тоже есть маленькие! – в толпе, и правда, были маленькие девочки и мальчики.

- Мы занимали! – кричали наши друзья, и всё-таки поставили нас перед собой.

Наконец, с шумом и гамом, ребята расселись по местам. Нам достались места в первом ряду, я посадила Юрика к себе на колени, мельком подумав, что я буду делать, если Юрка захочет в туалет. Тёплого туалета в клубе не было, был на улице, в дощатой будке на несколько мест.

Но Юрка у нас понятливый, я часто беру его с собой, особенно на мультики, на цветную рисованную сказку… Юрик ещё ни разу не доставил мне неудобства, замерев от восторга.

Как-то ходили с ним на «Морозко», так там вообще… такая сказка! А девочка Настя меня привела в замешательство, такая она была красивая. До этого я не обращала на свою внешность внимания, а потом… серая мышка!

Сегодня сначала показали киножурнал «Хочу всё знать!». Мне очень нравился этот киножурнал, там рассказывалось о стольких удивительных вещах! Вроде каждый день их видишь, а оказывается, они такие непростые!

Загорелся свет, запустили опоздавших и началось кино…

Сегодня шёл фильм «Планета Бурь». Сам фильм, не сказать, что новый, но мы смотрели его в первый раз, и смотрели, затаив дыхание, некоторые малыши плакали от страха, а наш Юрик как закаменел, сидел, глядя на экран круглыми глазами.

Было очень страшно, когда огромный цветок хотел пообедать нашим космонавтом, громадные летающие ящеры атаковали катер, двуногие ящеры нападали, космонавты отстреливались…

Одного космонавта даже ранили, и робот ему давал какие-то пилюли, открыв гермошлем…

Мальчишки потом говорили, что им жалко робота, который погиб в кипящей лаве, а вот мне его нисколько было не жаль, потому что он, пытаясь спастись, хотел в эту лаву сбросить космонавтов. Пришлось его сломать…

Жуткий фильм! В конце показали, что на этой планете, вроде как, существует разумная жизнь. Но космонавты покидали планету в такой спешке, что им было не до того: разбушевавшаяся стихия грозила погубить всю экспедицию.

Что интересно, фильм был советский, а экспедиция была советско-американская, причём астероид погубил американский корабль, оставшийся на орбите, и экспедиция очень мирно, по-товарищески, вела совместные исследования на планете Бурь.

Под громадным впечатлением мы покидали кинозал, обмениваясь между собой понравившимися моментами.

- Писить хочешь? – спросила я у Юрика. Тот смущённо кивнул, и мы зашли в туалет, отстояв очередь. Толик быстро убежал в своё отделение, даже не предложив помочь, и мне пришлось писить Юрика, потом и самой, повернув брата к себе спиной.

Потом отправились к Толику.

Солнце уже взошло, стало тепло, хотя солнышко бродило где-то по южному краю неба.

Так и дошли до памятного обшарпанного дома, переживая ещё события фильма.

Вокруг дома был разбит маленький садик, окружённый забором. Толик открыл калитку и предложил Юрику пока поиграть здесь. Довольный Юрик сразу начал лепить снежную… нет, снежного мальчика, а мы пошли в квартиру Толика.

Зайдя, я чуть было не задохнулась от спёртого воздуха, папиросного дыма и крепкого перегара.

За столом сидели мужчина и ещё довольно молодая женщина, уже навеселе.

На столе, в живописном беспорядке, стояли разорённые тарелки с салатами и бутылка портвейна, почти пустая. Увидев эту картину, я сразу поняла, что разговора не получится. Но сразу уйти не удалось.

- А, явился! – неприятным голосом сказала женщина, - Где болтаешься, щенок?! С девчонками он гуляет! Об отце совсем забыл? На вот деньги, сбегай в магазин! – бросила она на стол мятую зелёную бумажку, - «Московскую» возьми. Сегодня Вера работает, она отпустит…

- Не ходи! – задержала я Толика за рукав.

- Ты что это, сучка, здесь командуешь?! – разозлилась женщина, пытаясь встать\

- Яна! – прикрикнул мужчина, - Помолчи! С кем это ты, Толя?

- Это моя соседка по парте, Саша… - Тихо сказал Толик.

- Она твоя подружка? – Толик кивнул, опустив глаза, которые уже блестели.

- Сходите в магазин, помогите отцу… - папа Толика, тяжело опираясь на палку, попытался подняться, но сел обратно. Потом взял «беломорину» и закурил, внимательно нас разглядывая.

- Толик, как зовут твоего папу? – спросила я друга. Тот длинно всхлипнул и сказал: - Максим… Максим Сергеевич…

- Максим Сергеевич! – процедила я сквозь зубы, - Никуда Толик больше не пойдёт! Вы его вообще больше не увидите! Лучше я заберу его к себе, чем его отдадут в интернат, или в детский дом!

- Да забирай! – махнула рукой женщина, - Нам такого добра не нать…

- Янка! – стукнул кулаком Максим, - ты забываешься! Это мой сын! И я его никому не отдам!

- Отдашь! – разозлилась я, - Ты над ним издеваешься, даже не кормишь, а ещё «сын, сын»!!

Папа Толика, уже не опираясь на палку, вскочил на ноги:

- Что ты мелешь, мелочь х…а?! Я!..

Мы попятились, но убежать нам не удалось. Открылась дверь и вошёл немаленький дядя, гордо потрясающий авоськой с десятком бутылок «Жигулёвского» пива.

- Во! Достал! – воскликнул он. Потом, не разглядев сразу после яркого солнца нас, удивился:

- О! А кто это у нас в гостях? Толик с подружкой?

- Ещё один! – злобно сказала я, пытаясь выйти, - Алкаши проклятые!

- Зачем ты так, девочка? – дядя не разозлился, а, как мне показалось, смутился, уже не гордясь своей добычей, он сунул звякнувшую сетку в угол.

- Зачем? – воскликнула я, - Посмотри туда! – показала я рукой на застолье, - Как здесь можно жить ребёнку?! Пустите! – я оттолкнула дядю и выскочила, крепко держа Толика за руку, на улицу.

Юрик вдохновенно играл в садочке. Я собиралась окликнуть братка, но тут вышел дядя.

- Ребята! – позвал он нас, - Подождите!

Мы остановились. Я достала свой носовой платочек и стала вытирать слёзы плачущему от стыда Толику.

- Что ещё? – сердито спросила я.

- Простите нас.

- За что?

- Мы действительно, слишком… - тут раскрылась дверь и вышел папа Толика, крепко зажав в зубах мундштук папиросы и опираясь на свою палку.

- Толька! Марш домой!

- Макс, погоди…

- Не вмешивайся, Колька! Это мой сын!

- Сын? – удивилась я, - Когда он дома не ночевал, ты хватился его?!

- Подожди, девочка, - загородил меня собой дядя Коля, - Макс, успокойся!

В это время мимо проходил инвалид войны на деревянной самодельной ноге. На одном плече он нёс коромысло с двумя большими вёдрами, третье ведро он нёс в руке.

- Снова скандалишь, сосед? Когда на работу устроишься? Всё на ребёнке ездишь? Трутень! – сплюнул он.

Максим Сергеевич как-то сдулся, стал меньше ростом. Подумав, он вдруг предложил:

- Толька, давай, я тебе доверенность напишу? Будешь получать деньги и распоряжаться ими…

- Толку то, - опять подала я голос, выглядывая из-за широкой спины дяди Коли, - Надо будет, вытряхните из Толика всю душу, вместе с мелочью…

- Не вытряхну, обещаю. А с девочкой, Толик, дружи. Девочка правильная, - я хмыкнула, направляясь к Юрику.

- Тебя как звать, девочка? – спросил меня дядя Коля.

- Саша…

- Саша, я вот подумал, может, вас к спорту привлечь, а то Толя такой слабенький. Я служил десантником, знаю самбо…

- У нас в школе даже спортзала нет, спортзал только в новой, а туда мы пойдём только в будущем году. А Толика сначала откормить надо, вы его голодом сколько морили!

- Никто его не морил…

- Да? – посмотрела я ему в глаза, и дядя Коля отвёл взгляд, яростно глянув на Максима.

- Я всё равно, схожу, поговорю с директором, тем более физруком там работает мой старый знакомый, Лёва Лысак. Служили вместе.

- Только про нас не упоминайте, - попросила я.

- А что?

- Так… Не говорите, и всё!

Вот такой у нас вышел разговор с папой Толика. Если бы не Яна, я пошла бы с ними и добилась бы, чтобы папа написал доверенность, отдал Толику его свидетельство о рождении… если оно есть. А то неудивительно будет, что свидетельство или у мамы, или потеряно.

Я снова вытерла слёзы Толику, попросила больше не плакать, потому что я его больше в обиду не дам, и отправилась за Юриком.

- Юрик! Пошли домой! Кого ты там слепил?

- Робота! – гордо ответил Юрик.

Но жизнь, как тельняшка, говорил мне папа, чёрная полоска сменяется на белую, и мы, немного отойдя от дома Толика, встретили Сашу! Я просто обомлела, даже не поверила, что это он.

Одет он был в телогрейку, валенки и военную шапку-ушанку.

Я засмеялась, от удовольствия, что вижу его, и от его вида, а Саша обрадовался и удивился моему смеху: - Что смеёшься? Холодно стало!

- Как хорошо, что мы встретились здесь! – воскликнула я.

- Почему это? - удивлённо спросил Саша, машинально привлекая мня к себе. Я не противилась.

- Там Борька…

- Что Борька?

- Он сильно обиделся на меня, сначала плакал, теперь делает вид что не замечает меня. Давай немного поговорим, и нам пора, мама ждёт.

- Не позволишь себя проводить? – расстроился Саша.

- Давай пока не ходить ко мне, ладно? Давай договоримся как – ни будь встретиться в парке?

- Когда и где? – не очень радостно спросил Саша.

- Сегодня нам некогда, мы с мамой идём в универмаг, за покупками, потом пойдём их мерить…

- Саша…

- Ну не обижайся, ладно?

- Не буду, - Саша подхватил Юрика на руки, тот не сопротивлялся, хотя не любил чужих.

- Как зовут твоего брата? – спросил Саша Юрика.

- Это не брат, это Толик, - сообщил Юрик, - он любит Сашу.

- Как не брат? – изумился Саша.

- Они вместе в школе учатся. Борька тоже Сашу любит. Мама Сашу любит, папа, а больше всех – я!

Мы с Сашей целовались! – шёпотом сказал мой братик, - а больше она ни с кем не целуется! С тобой тоже не будет!

- Почему это? – расстроился Саша, - может, я тоже её люблю. Может, ещё сильнее, чем ты!

- Сильнее чем я нельзя любить! – гордо заявил мой любимый братик, и мы рассмеялись, даже Толик, которому понравилось откровение Юрика. Не надо будет самому признаваться.

- Саша, а почему ты назвала Толика своим братом?

- Ну, ты тогда так спросил… Вдруг потом бы побил. А брата не стал бы. Ведь не стал бы?

- Нет, конечно, я и друга твоего не тронул бы. Твой друг – мой друг. Ты же не откажешься дружить со мной, Саша? – чуть ли не умоляюще спросил он меня.

- Я всегда готова дружить, - спокойно ответила я, хотя сердечко у меня забилось сильно-сильно.

- Может, завтра, после уроков, сходим в парк? Я скучал сегодня по тебе, - признался Саша, - я уже часа два тебя ищу. Домой к тебе пойти постеснялся, всё хожу, надеюсь на случайную встречу, и вдруг, смотрю, вы идёте! – Саша счастливо засмеялся.

Мне тоже стало радостно от его слов.

- Саша, - не отставал Саша, - давай договоримся, а то забудем, о встрече. Я предлагаю в парке, после уроков, возле детского кафе-мороженого.

- Кто же зимой мороженое ест? – засмеялась я.

- А что едят зимой? – спросил Саша.

Я опять засмеялась:

- Зимой пьют чай с пирожными, или какао с булочками!

- Будет тебе пирожное! – обрадовался Саша.

- Ну, я же не одна буду, с Толиком! Жаль, Юра будет в садике.

- Ничего, в следующий раз! В воскресенье. Я вас заберу на целый день!

- Ну, до воскресенья ещё…

- Саша, когда у вас кончаются завтра уроки?

- В двенадцать, если ничего не случится.

- А что может случиться? – насторожился Саша.

- Классный час! – фыркнула я, - Ну ладно, отдай нам Юрика, а то нас мама заждалась.

- Вы в какой универмаг пойдёте? – я пожала плечами: - Наверно, в Центральный, я не спрашивала.

- Жаль, - огорчился Саша, - я ведь тоже сейчас иду в город, могли бы встретиться там.

- Испытай удачу, - улыбнулась я, подняв варежку, прощаясь с новым другом.

- Саша, мы, когда ни будь договоримся? Я жду вас завтра у кафе, в три часа! Но буду раньше. Если сможете, подходите!

- Хорошо, Саша, мы придём!

Мы расстались, но на душе у меня стало так хорошо, что я подумала, что наконец-то встретила настоящего друга, такого, о которых пишут в книгах.

Мама уже ждала нас, приготовив обед.

- Ну, как погуляли? – спросила она нас, наливая всем борща.

- Замечательно! – мечтательно улыбнулась я.

- Мама, мы такое кино смотрели! – восторженно сказал Юрик.

А Толик ничего не сказал, угрюмо глядя в тарелку.

Мама посмотрела на него и ничего не стала спрашивать. А я опять расстроилась.

- Мама, - тихо сказала я, - пойдём, поговорим? – мама согласилась.

Мы прошли в мамину комнату, я села на мамину кровать, мама рядом.

- Рассказывай, - мама привлекла меня к себе, перебирая мои косички.

- Мама, у Толика дома всё плохо. Нужно время. Можно, Толик пока поживёт у нас? Там совершенно невыносимые условия…

- Что же поделаешь, - вздохнула мама, - пусть поживёт, не выгонять же на улицу мальчика.

- Папа Толика хочет ему доверенность выписать, только я не верю ему пока. Там мы познакомились с его другом, дядей Колей. Может, он повлияет… Мама, как же так можно? – я чуть не расплакалась, - Ребёнок голодный ходит, а они пьют…

- Да, Сашенька, такое у нас не редкость. Твоему Толику повезло, что у него есть такая подружка.

Пойдём, покушаешь, и сходим в магазин. Кстати, ты говоришь, всё так плохо, а пришла счастливая. Что-то подозрительно!

- Ну, мама… - я застеснялась, и спряталась у мамы на груди.

Наевшись, мы стали собираться в универмаг. Мама надела лучшую свою одежду, сапожки, меховую шапочку, ну а мы с Юриком особо не модничали, оделись по – простому, в чём ходили в школу и садик. Собственно, больше у нас ничего и не было. Толика оставили на хозяйстве.

Весело дошли до Центрального универмага, Юрик проехал половину дороги на маме, половину на мне. Ходили у нас автобусы, но редко, да и ломались, поэтому было гораздо надёжнее дойти на своих двоих.

Перерыв в магазине как раз кончился, и мы вошли в Универмаг. Отдел детской одежды находился на втором этаже, там продавалось всё: и обувь, и любая одежда, и головные уборы.

После недолгих поисков мы подобрали лыжные костюмы: мне розовый, Юрику голубенький.

Но, померив, убедились, что мой костюмчик оказался не хорош. Рукава длинные, штанины короткие.

Пришлось заменить на синий. Этот костюмчик сидел на мне, как влитой. Я повертелась перед зеркалом и вышла из раздевалки.

- Ой, Саша, как тебе идёт этот костюмчик! Ты стала похожа на мальчика! Если тебе сделать короткую стрижку…

- Да, - перебила я маму, - с чёлкой!

- Чего ты сердишься?! – удивилась мама, но я уже не сердилась, я мерила приглянувшиеся башмачки с высокой шнуровкой. Тёплые, на меху и на каблучке. Непозволительная, конечно, роскошь, но хоть примерить и походить!

Я встала, прошлась и… увидела модную шапку. В моде сейчас у девчонок были шапки с длинными, до пояса, ушами. Я взяла, надела, повернулась к маме.

Мама оглядела меня, и я поняла, что она борется с искушением одеть меня поприличнее и желанием сохранить деньги.

Я подошла к зеркалу, осмотрела себя со всех сторон. В этом наряде я уже не казалась себе серой мышкой, всё-таки одежда много значит…

Со вздохом я повесила шапку на место, и села, стягивать сапоги.

- Что, понравилась шапочка? – услышала я знакомый голос, и подняла голову. Передо мной стоял Саша, опять в своей модной куртке и во флотских брюках.

- Понравилась, - улыбнулась я, - и ботиночки понравились, только мы лучше стиральную машинку купим.

- Саша, - спросила мама, - может, всё-таки, шапку и сапожки?

- Нет, мама, - вздохнула я, - теперь я знаю, что машинка нам очень нужна!

- Умница, Саша!

- Мама, познакомься, это наш с Толиком друг, Саша Белов…

Мама посмотрела на Сашу и сказала:

- Да, теперь я понимаю Борьку! – я же ничего не поняла, а спрашивать не стала, потому что мне было радостно, что Саша нашёл меня.

Мы с Юриком переоделись и решили посмотреть на стиральные машинки. Саша взял меня за руку, и повёл в отдел техники. Мама шла с Юриком.

В свободной продаже машинок не было, стояли образцы: круглая «Волга-5» и квадратная «Приморье 2».

Расспросив продавца, мы узнали все достоинства и недостатки каждой машинки, но продавец посоветовал брать «Волгу», потому что у неё слив прямой, а у «Приморья» - насосом, который часто ломается.

А я нашла фотографию перспективной модели, с центрифугой, в которой можно было отжимать бельё почти до сухого состояния.

- Вот бы нам такую! – восхищённо сказала я.

- Дороговато будет, - сказал продавец, - Ориентировочно 150 рублей.

- А эти машинки? – спросила мама.

- Эти по 75 рублей, но бывают и другие модели, с другими ценами.

- Да, Сашенька, хороша машинка, две моих зарплаты! Купим попроще. Сейчас пойдём, положу на книжку, чтобы не растратить…

- У нас можно оформить кредит, - предложил продавец, - Вносите 25 процентов, пишете заявление, и на работе с вас высчитывают деньги каждый месяц, почти незаметно.

- Можно оформить сейчас?

- Нет, вы должны принести справку с места работы, и, когда будет товар, мы вам оформим кредит.

Можете у нас записаться, и, когда подойдёт ваша очередь, уведомим вас, или письменно, или по телефону.

- А вот эту машинку, «Сибирь», мы можем взять в кредит?

- Если будет в продаже, сможете.

- Тогда запишите меня, пожалуйста!

Пока мама разговаривала с продавцом, мы с Сашей стояли друг против друга, и не просто стояли. Саша взял мои руки в свои и внимательно их разглядывал, иногда поднося их близко к своему лицу, тогда мне казалось, что он хочет их поцеловать, но в последний момент передумывает, или не решается.

Я не замечала своей улыбки, да и никого не замечала, пока мама меня не окликнула, очень странно посмотрев на нас. Юрик тоже смотрел на нас, но не мешал ни нам, ни маме. У меня очень хороший братик. А я не хотела расставаться с Сашей, он опять взял меня за руку.

- Саша, ну что, может, возьмём тебе шапку? – спросила мама.

- Нет, мамочка, лучше машинку.

- Ты же слышала, машинку можно взять в кредит!

- А вдруг не получится? – резонно сказала я.

- Правда, Саша, вдруг не получится, пойдём, внесу я деньги на счёт.

- Саша, поводишь? – спросила я, улыбаясь.

- Спрашиваешь! – радостно ответил мой новый друг.

- Ой! – воскликнула я, - Телевизоры!

На полке стояли «КВН» и «Рекорд». Саша только хмыкнул. Но телевизоры работали, на экране «Рекорда» была наклеена цветная плёнка: верх голубой, как небо, посерединке зелёный, как трава, и внизу коричневый, как земля. Я посмотрела на невиданное зрелище и отвернулась: в кино всё же лучше!

Пока дошли до сберкассы, и пока мама делала вклад, мы с Сашей молчали, только держались за руки, и нам было хорошо. Так хорошо мне было только с папой, и я подумала, как хорошо иметь такого друга, с которым можно не говорить, и в то же время всё понимать.

Но пришло время прощаться. С сожалением мы разомкнули руки, посмотрели друг на друга и пообещали завтра встретиться в парке, но уже в половину третьего. Я подумала, что, если постараться, можно успеть сделать уроки.

А ещё хотелось поиграть с Сашей в снежки, покататься на катке или на лыжах, с горки, а то и в наши шумные игры, в войну, или взятие снежной крепости. Я думаю, Саша бы не отказался, надо бы ребят подготовить, что у нас есть ещё один хороший друг.

Так я и шла, задумчиво глядя себе под ноги, не замечая странных взглядов мамы.

Когда Юрик забрался мне на руки, я не заметила. Он уютно разместился у меня на руках, уткнувшись носом мне в воротник, с ним было тепло и спокойно. А мама почему-то вздыхала, глядя на нас.

Дома нас встретил Толик. С тряпкой в руке. Оказывается, он вымел всю пыль и вымыл нашу комнату и кухню, не решившись лишь зайти в мамину комнату.

Мама посмеялась, довольная, и поцеловала Толика. Толик прямо расцвёл от счастья и покраснел.

Потом мы с Юриком переоделись в обновки и покрасовались перед Толиком.

Толик порадовался нам, но в его глазах я заметила тоску.

Мне стало стыдно за своё хвастовство, и я пошла переодеваться в свой старенький халатик.

Юрка же наотрез отказался переодеваться, сказав, что ему ничуточки не жарко, и ходил, не присаживаясь, пока его не позвали ужинать. Перед этим велели снять костюмчик, чтобы не замарать, нечаянно. Юрик слегка надулся, но скоро переоделся в свои вельветовые шортики.

Пока не стемнело, мы втроём сходили на огород и сняли хорошо просохшее бельё, вкусно пахнущее морозом.

К вечеру мы с Толиком послушали по радио последние известия и пошли повторить домашние задания. А я подумала, что совсем забыла, надо было попросить маму купить Толику хотя бы трусики. Не было бы это наглостью с моей стороны? Теперь поздно спрашивать. Да и забыла я, потому что, как увидела Сашу, все мысли вылетели из моей головы.

Интересно, почему?


…Будильник я забыла завести, и, проснувшись, испугалась, что проспала, но, глянув на часы, поняла, что проснулась опять в половину седьмого. На кухне бодро говорило радио, рассказывая о положении на Кубе, мама уже растапливала печку.

Я потянулась, широко зевнув, и поднялась. Посмотрела на Толика. Одеяло сползло с него, обнажив тощее бледное тело. Толик сжался в комочек, спрятав худенькие руки между ног.

Спал он без ничего, привык, наверно.

Я накрыла его и попыталась растолкать. Толик неохотно приоткрыл глаза, посмотрел на меня мутным взором и опять уснул. Вот соня! Я толкнула его ещё раз и пошла на улицу.

Когда выходила из уборной, увидела Борьку.

- Сань… - робко позвал он.

- Ну, что? – недовольно спросила я, ёжась от холода, а Борька обрадовался.

- Можно, я провожу тебя сегодня до школы?

- А когда ты не провожал? – удивилась я.

- Ну… и портфель донесу, а может быть, Юрика…

- Юрик тяжёлый.

- Но ты же его носишь.

- Это мой брат.

- А ты мой друг… - у Борьки были такие телячьи глаза, что я чуть не засмеялась:

- Борька, только не ругайся, что у меня появляются ещё друзья. У меня и так друзей полный класс, почему ты не разрешаешь мне дружить с другими мальчишками?

- Потому что… - запнулся Борька, - я не знаю, как сказать, Саня…

- Ладно, Бориска, замёрзла я, пойду, - я коснулась его руки и побежала домой.

Толик уже оделся, я встретилась с ним в сенях. Я поспешила в тепло.

- Мама, - пожаловалась я, - в чулане холодно…

- Ладно, Сашенька, иди в мою комнату, там, под кроватью, стоит тазик.

Я с радостью сбегала в мамину комнату. Какая прелесть! Тепло, удобно! До этого мама, наверно, приучала меня к тяготам и невзгодам…

Когда чистила зубы, почувствовала, что зашатался второй зуб, рядом с выпавшим. Скоро надо мной будет хохотать весь класс.

В садик на этот раз мы шли втроём. Проученный Борька весело шагал рядом с Толиком, помахивая двумя портфелями, Юрка отказался ехать и бодро шагал, закутанный платком до самых глаз. Мне мама тоже повязала шерстяной платок, а сверху я надела свою заслуженную шапку.

Юрик надел, под свои штаны-брюки новый костюмчик, потому что морозец сегодня был приличный. Не знаю, сколько, термометра у нас не было. Надо попросить купить, на уроках природоведения начали задавать работы по наблюдению за погодой. Мы завели тетрадки и заносили туда свои наблюдения: сегодня снег, потом ветер, ясно, облачно, температура…

В садике я долго уговаривала Юрика снять лыжный костюм, пока не пришла воспитательница.

- Юра, ты вспотеешь, и я не возьму тебя на прогулку!

Юрка тут же: «я сам!», переоделся. Мы с Елизаветой Петровной рассмеялись.

Ребята, ёжась на ветру, ждали меня. Хорошие у меня друзья, подумала я, пытаясь забрать свой портфель.

Сегодня на уроках ничего знаменательного не произошло. Не считать же за происшествие то, что наш Димка подкрался ко мне и дёрнул за косичку! Я развернулась и успела треснуть его по шее, только после этого с удивлением узнав члена Совета отряда!

- Димка, ты что? – покрутила я пальцем у виска, намекая на его высокое положение.

- Я что, не человек, что ли? – удивился Димка, и снова, сделав злодейское лицо, начал подкрадываться ко мне. Что они все ко мне вяжутся? Девчонок полный класс, да ещё такие красавицы! Вон, Таня Бабенко, очень симпатичная и скромная девочка. Мы с ней играем. Алла Кучерявая… Правда, все они на голову выше пацанов, но я тоже высокая!

Правда, у нас в классе появилась новенькая, Анна Гутман. Чистокровная немка. Не девочка, монумент! Белокурая, косы уложены на голове. Форма у неё не коричневая, как у нас, а тёмно-синяя. Её посадили к Саше Малкову, тихому, незаметному мальчику, и сразу она начала его воспитывать. Бедный Саша! «Сиди смирно, не вертись!», «Когда зеваешь, прикрывай рот рукой!». Если Саша хотел почесаться, Анна била его по руке, заставляя их аккуратно сложить на парте, как учили в первом классе.

Заставляла всегда поднимать руку, когда спрашивает учитель. Хуже всего было, когда Анна кормила его пирожными или конфетами! Доставала из своего объёмистого ранца картонную коробочку и заставляла Сашу, тоскливо озирающегося по сторонам, съедать половину.

Я как-то подошла к девочке:

- Аня! – ноль внимания.

- Аня! – дёрнула я её за рукав.

- Ты мне? – с твёрдым акцентом спросила она меня, - Я Анна!

- Анна, перестань издеваться над Сашей! – Анна захлопала глазами:

- Почему издеватса? Александр мне нравится, я забочусь о нём!

Вот такая заботливая девочка! Сделала из хорошиста и почти троечника Саши хорошиста и почти отличника Александра. Во второй четверти. Что ни говори, а уже середина декабря, скоро полугодовые контрольные и каникулы! Ещё будет Ёлка, карнавал! Мне стало радостно, как будто это будет завтра! Я вспомнила, что сегодня встречусь с Сашей, и обрадовалась ещё больше.

После уроков я схватила за руку Толика, и мы почти бегом пошли домой.

- Саша, куда ты спешишь? – старался меня успокоить Толик, но я его не слушала.

Дома, торопливо покушав и накормив Толика, начала выполнять домашние задания.

- Саша, воды бы наносить… - робко напомнил мне Толик.

- Вечером наносим! – отмахнулась я от него. Толик только вздохнул.

Письменные я сделала до половины второго. Устные совершенно не лезли в голову. Я отложила учебники. В школе, на перемене почитаю!

- Саша! – обратился ко мне Толик, - Сходи в парк одна…

- Как одна?! – возмутилась я, - вечером будет темно!

- Саша тебя проводит.

- Как же я одна? – жалобно спросила я.

- Саша тебя будет ждать, я только помешаю.

- Если не хочешь мешать, можешь посидеть за соседним столиком.

- Не хочу… - отвернулся Толик, мне показалось, что его голос дрогнул.

- Толик, что ты мне настроение портишь? – уныло спросила я.

- Ничего не порчу! Надо маме помочь, воды наносить, дров принести, угля, да и полы помыть.

- Ты же вчера мыл?!

- Сегодня уже натащили грязи. Давай, иди, погуляй, не мешай мне.

- Я тебе мешаю?! – притворно рассердилась я и напала на Толика, начиная его щекотать. Я и не знала, что он так боится щекотки! Завизжав, Толик упал на мою кровать, тщетно пытаясь от меня отделаться. Так побесившись, мы снова пришли в хорошее настроение.

- Правда, Саша, сходи одна. Если можно, принеси нам с Юриком пирожное…

- Какой ты молодец, Толик, а то я бы не догадалась! Правда! Сейчас посмотрю, сколько у меня

осталось, может, и маме куплю!

- Саша… - тихо сказал Толик.

- Что? – насторожилась я.

- Саш, ты просто так назвала меня братом? – Толик пытливо смотрел на меня.

- Ты хочешь быть моим братом? – тупо спросила я.

- Хочу, - кивнул Толик. Я задумалась. Конечно, легче всего было согласиться, но не такой простой был вопрос.

- Ты хочешь, чтобы это было между нами, или быть в семье?

- Я бы с удовольствием, Саша, твою маму называл бы своей мамой, но у меня есть мама и папа. Я хочу быть тебе братом, и Юрику.

- Тогда нет ничего проще, - облегчённо сказала я, - только не отказывайся потом!

- Никогда! – горячо сказал Толик.

- Не торопись! – погрозила я ему пальчиком, - Когда вернусь, продолжим разговор, хорошо?

class="book">- Хорошо, - приуныл Толик.

- Толик! – строго сказала я, - Я сказала: да! Вечером я послушаю твой ответ.

Вы бы видели, как вспыхнули глаза Толика!

Я собралась на прогулку. Даже мысленно я не могла признаться себе, что иду на свидание.

Здрасьте! Девочка в десять лет идёт на свидание к мальчику! К другу!

Толик начал собираться по воду.

- Толик, можешь взять мой старый лыжный костюм.

- Правда! Тебе же купили новый!

- Толик, не говори Борьке, куда я пошла.

- Я не сумасшедший. Один раз он меня уже хотел убить, - усмехнулся Толик.

На улице стоял ещё вполне солнечный день. Потеплело.

Я быстро выскочила со двора и побежала в сторону парка.

Сашу я увидела издалека. Он тоже пришёл пораньше. Я сходу уткнулась ему в грудь, и Саша прижал меня к себе. Постояв так немного, пошли в кафе.

- А где Толик? – спросил меня Саша.

- Он остался на хозяйстве и отправил меня к тебе одну. Придётся тебе меня проводить!

- С удовольствием. Какой у тебя хороший брат!

- Я дала ему время подумать. Чтобы потом не отказывался быть братом!

- Отказаться быть братом? Зачем? – Я подумала, что мальчишки всё-таки глупые.

Кафе, хоть и считалось детским, выглядело вполне прилично, и за столиками сидели мамы с детьми, и подростки. Зал был затемнён, в углу играла радиола. В прихожей работала раздевалка.

Мы разделись, заняли свободный столик, и Саша пошёл к стойке делать заказ.

Пока я осматривалась, Саша принёс вазочку с четырьмя разными пирожными, булочку, и ушёл ещё к стойке. Вторым заходом он принёс два стакана чая в подстаканниках и стакан какао на подносе.

- Какао девочке, с мороза, - произнёс он, - и булочка, чтобы поправлялась.

Я замерла: - Ты хочешь, чтобы я растолстела?

- Нет, я хочу, чтобы ты чуть-чуть поправилась, а то твои косточки проступают сквозь пальто, - засмеялся Саша. Я улыбнулась и попробовала какао…

Не зря говорят: горячий шоколад. Обалденно вкусно, да ещё с мягкой тёплой булочкой!

Саша улыбался и пил чай с пирожным.

Выпив какао и съев булочку, я решила сделать перерыв, немного отдышаться. Всё-таки сытный этот какао с булочкой! Саша как раз допил свой чай и опять взял мои руки в свои. При этом он смотрел на меня.

- Саш, - решилась я, - почему ты обратил на меня внимание? Ты вон какой красивый, а я серая мышка…

- Ты красивая мышка, Саша, и не столько внешне, сколько красива душой.

- Ты видишь душу?

- Твою я увидел сразу, Сашенька. А если ты имеешь ввиду, одежду, то не одежда красит человека, а человек одежду.

- Ну, вчера, в универмаге, я увидела, что и одежда красит человека.

- Сашенька, скоро Новый Год…

- И что?

- Пей чай, а то остынет – замялся Саша. Я стала пить чай с заварным пирожным, который раньше никогда не пробовала. Честно говоря, бисквитное мне нравилось больше.

Выпив чай с пирожным, я поняла, что больше не смогу ничего съесть.

- Ладно, возьмёшь домой, - улыбнулся Саша, - там у тебя два брата, мама!

Саша смотрел на меня так знакомо, а я сначала не могла вспомнить, где я видела такой взгляд.

Потом вспомнила: когда папа думал, что я его не вижу, тоже смотрел на меня так же.

Наверно, все мужчины так смотрят на девочек, решила я.

- Саша, а ты знаешь, что ты похожа на мальчика? – у меня вытянулось лицо:

- Если сделать короткую стрижку с чёлкой?

- Да.

- Вы что, все с ума посходили? – рассердилась я.

- Саша, ты чего?

- Да ничего! Тебе понравится, если сказать, что ты похож на девочку, если тебе заплести косички?

- Саш, но это же совсем другое дело!

- Почему другое? – не поняла я.

- Мальчиком быть лучше…

- Ты хочешь, чтобы я была мальчиком? – удивилась я. Саша недоумённо посмотрел на меня:

- Нет, что ты!

- Саша, понимаешь, есть мальчики, а есть девочки. Мальчики должны оставаться мальчиками, а девочки девочками, понимаешь?

- Я понимаю, Саша, ты, наверно, не так меня поняла. Я совсем не хотел тебя обидеть, совсем наоборот, хотел сказать, что ты очень смелая, решительная и мужественная девочка. Так можно сказать?

- Ну, так, наверно, можно, только «мужественная девочка» как-то… - Саша рассмеялся:

- Да, и правда, смешно получается! - в это время подошла официантка и принесла красивую картонную коробку, перевязанную бечёвкой.

- Ещё эти пирожные положите сюда, пожалуйста, - попросил Саша.

- Хорошо, - официантка развязала бечёвку и убрала не съеденные нами пирожные в коробку.

Я не смотрела, что там, я смотрела на Сашу и улыбалась. Мне было хорошо с ним, даже спорить было приятно.

- Вот ты обижаешься, а хочешь, я, как мальчик, скажу тебе, почему с тобой дружат мальчики?

- Ну и почему?

- Потому что, как девочку, тебя хочется оберегать, защищать, и в то же время, ты своя, как мальчик решительная и смелая, - Я улыбнулась Саше:

- Саш, давай, ты будешь приходить на нашу улицу, будем играть. Мы с ребятами играем в хоккей, в снежки, в войну, снежные крепости штурмуем. Знаешь, как весело! Там и твои ровесники есть, ты не думай, что только малышня.

- Я и не думаю, мы на своём дворе так же играем!

- Не придёшь? – расстроилась я.

- Обязательно приду! – уверил меня Саша, - Чтобы снова тебя увидеть, да ещё поиграть с тобой!

- Я предупрежу ребят, что ты наш с Толиком друг.

- И Юрика!

- Конечно, как я могла забыть про Юрика! - засмеялась я.

- Саша, - неуверенно спросил Саша, - если я приглашу тебя к себе в гости, ты придёшь?

Я представила, как выгляжу со стороны, и смутилась: идти в гости к столичным жителям, хоть и бывшим, в таком виде… Спросят Сашу: на какой свиноферме ты её нашёл?

- Нет, Саша, не приду, - вздохнула я.

- Почему? – теперь вытянулось лицо у Саши.

- Ты не понимаешь? – удивилась я.

- Ты из-за одежды? – удивлённо спросил Саша, - плюнь!

- Саша, была бы я мальчиком, плюнула бы! Но я девочка! Я же тебе объясняла! Какие же вы, мужчины… непонятливые!

- Ты хотела сказать «тупые»? Правильно, Саша! Я вот раньше думал, что никакой разницы, кроме внешнего вида, между мальчиками и девочками нет… Но мама хочет с тобой познакомиться!

- Откуда она про меня знает? – испугалась я.

- Я не выдержал, и похвастался, что познакомился с самой замечательной девочкой на свете, -

тихо сказал Саша, - и что теперь делать? – я пожала плечами:

- Вечно вы торопитесь. Ещё сами не познакомились как следует, а уже с родителями знакомить…

- Ну, Саша…

- Даже не проси! – отрезала я, - А то поссоримся!

- Хорошо, - убито сказал Саша, - пойдём, погуляем?

- Конечно, пойдём! – обрадовалась я.

Весело тараторя, я ходила по парку, рассказывая, как здесь иногда ходим на лыжах, а вон там есть большой пруд, почти озеро, где мы зимой катаемся на коньках и сражаемся в хоккей, а летом купаемся и ребята даже ловят рыбу!

- Саша, ты на коньках катаешься? – поинтересовалась я, - Пойдём как-нибудь? Ну не дуйся, Саша, мы придумаем что-нибудь!

- Я уже придумал, - буркнул Саша.

- Что это ты придумал? – остановилась я.

- Куплю тебе обновки…

- Саша! Даже не думай об этом! Меня мама…

- Буду носить в сумке, и переодевать перед домом! – засмеялся Саша, - Если хочешь выглядеть принцессой! А потом можешь снимать, если захочешь.

Я выдохнула. Выдумщик! Где это я буду переодеваться, на улице?! Представив такую картину, я прыснула в варежку и увидела, что тени стали длинные-длинные. Зимнее солнышко уже закатывалось.

- Проводи меня домой, Сашенька, - сказала я, - Скоро темно будет.

- Возьми пирожные, угости маму с братиками, - я взяла коробку.

Саша проводил меня почти до дома, уже начали сгущаться сумерки. Он обнял меня, мы смотрели друг на друга. Саша был всего-то на полголовы выше.

- Не хочу с тобой расставаться, - прошептал он.

- Я тоже, - согласилась я, - но надо, смотри, уже темно, а тебе ещё долго идти…

- О! Смотри, автобус подошёл! Ну, я побежал! – Саша вдруг чмокнул меня в щёчку и быстро побежал на остановку. Остановился, помахал мне варежкой и скрылся в салоне.

А я стояла, как дура, держась за щёку, обожжённую Сашиным поцелуем.

Дома мама уже не находила себе места. Когда я вошла, она упрекнула меня:

- Саша, разве можно меня так заставлять нервничать?

- Разве Толик ничего не сказал? – удивилась я.

- Сказал, но всё равно, темно на улице!

- Сейчас зима, - сказала я, выставляя коробку с пирожными на стол, - темнеет быстро.

- А это что? – спросила мама.

- Саша подарил тебе с братиками…

- С братиками? – удивилась мама, но, увидев счастливую рожицу Толика, всё поняла.

Пирожных осталось и на следующее утро, как бы Юрик ни капризничал вечером, желая перепробовать все виды сладостей.

Мама не стала расспрашивать меня ни о чём и подначивать дочку, она ласково и с какой-то растерянностью поглядывала на моё задумчиво-мечтательное лицо, иногда вздыхая.

Я тоже молчала, хотя грудь распирало от желания поделиться с мамой своим счастьем.

Всё-таки мама увела меня в свою комнату, долго, молча, обнимала и даже целовала, потом, осторожно, спросила, как прошло моё первое свидание.

- Мама, какое же это свидание? – удивилась я, - На свидание ходят взрослые! А мы ещё маленькие.

- Маленькие не могут встречаться? – засмеялась мама.

- Вот мы и встречались, как маленькие. Саша угощал меня какао с булочкой, чаем с пирожными…

Мама, он хотел познакомить меня со своей мамой, а я отказалась…

- Не в чем пойти? – догадалась мама, я кивнула. Мама предложила:

- Может, всё-таки оденем тебя поприличней, Саша, а машинку в кредит?

- Нет, мама, я не только из-за одежды…

- А ещё почему?

- Стесняюсь я…

- Правильно, дочка, вы ещё не узнали друг друга как следует, не стоит торопиться. Выросла уже, девочка моя, - почему-то огорчилась мама, - Уже и влюбляться стала…

- Мама! – подпрыгнула я, - Что ты такое говоришь?! Всего лишь подружилась с мальчиком! Мало у меня, что ли в друзьях мальчиков?!

- Успокойся, Сашенька, я не хотела тебя обидеть, - засмеялась мама, усаживая меня к себе на колени, - Тяжёлая какая стала! Вот приедет папа, подсчитаем финансы…Когда же папа приедет? – грустно спросила мама сама у себя.

Я тоже хотела бы это знать.

Теперь, попивая чаёк и закусывая вкусным пирожным, я вспоминала вчерашний вечер и думала над мамиными словами. Неужели я влюбилась? Не может такого быть! Влюбляются взрослые, дети могут только дружить! С другой стороны, что такое дружба? Есть такие друзья, что дня друг без друга прожить не могут. Вон у нас в классе, Лёшка и Лёнька, они даже похожи друг на друга, хотя Лёшка тёмный, а Лёнька рыжий. Сидят за одной партой, сколько бы Раиса Ивановна не пыталась их отсадить к девочкам, всё время вместе. Или Борька. Что, хотите сказать, тоже в меня влюбился?! Чепуха какая! Чтобы Борька, и влюбился!

Сегодня после уроков возле входа нас ждал папа Толика. Трезвый.

Толик на секунду замер, потом бросился к папе и обнял его.

- Пойдём, сынок, я выписал тебе доверенность, взял документы, сейчас получим пенсию и сходим, купим тебе что-нибудь из одежды, и покушать.

Толик обернулся, умоляюще глядя на меня. Я улыбнулась:

- Конечно, Толик, иди. Будет время, заходи!

Я улыбалась, а в горле стоял комок. Привыкла я уже к брату.

Зверевы ушли. Я постояла и пошла домой. Меня догнал Борька, молча отобрал у меня портфель и зашагал рядом.

Пусто стало в доме, тоскливо. Немного поработав над домашними заданиями, вышла во двор.

Борьки не было. Тогда я решила сделать, что делал в последнее время Толик: наносить воды, хотя бочки были почти полные, принести дров и угля, потом помыть полы везде, включая мамину комнату.

Что я и начала делать. На колонке меня догнал Борька:

- Где Толька?

- Домой ушёл, - буркнула я.

- Поругались, что ли?

- Папа за ним пришёл.

- Трезвый? – я с удивлением глянула на Борьку:

- Да, трезвый. Он же папа, Толька соскучился по нему.

- Это хорошо, - вздохнул Борька, а я не поняла, почему «хорошо». Потому что у Толика всё стало налаживаться, или потому что его больше не будет у нас.

- Сань, - предложил Борька, - давай я тебе помогу, потом вместе уроки сделаем.

- Мне ещё пол надо помыть.

- Я буду грязную воду выносить, а чистую набирать, - я подумала и согласилась.

В этот вечер Толик так и не пришёл, Саши тоже не было. Хоть Борька старался развлечь меня изо всех сил.

Вечером пришла мама с Юриком.

- Что ты такая невесёлая? – спросила она меня, - Где Толик?

- За Толиком пришёл папа, - вздохнула я.

- Трезвый?

- Да.

- Так радоваться надо! – сказала мама, - Не зря ты к ним ходила.

- Не зря, - вздохнула я, обнимая Юрика, который подошёл ко мне и встал между колен.

- Не расстраивайся, Саша, придёт он ещё, опять уроки вместе будете делать.

- Саша тоже забыл про меня… - мама рассмеялась:

- Вот откуда твоя меланхолия! Никто про тебя не забыл, глупенькая! Все помнят о тебе и скучают! И у тебя есть мы с Юриком!

Я улыбнулась. В самом деле, что это я?! Самые дорогие люди рядом со мной, а я расклеилась!


…Звонит будильник. Я открываю глаза. Темно, как ночью. Потянувшись, осторожно встаю.

Братик не покидает меня, говорит, что со мной ему тепло и ничего не страшно. Его беспокоят какие-то детские страшные сны. Он пробовал спать один, наверху, но чего-то испугался и перебрался ко мне. Теперь на верхнем ярусе пустая разобранная постель. Я поставила табуретку и заправила Юркину кровать. Пусть спит со мной. Мне тоже хорошо с ним.

Борька на дворе опять лепит снежки. Я показала ему кулачок.

- Ну, Сань, давай поиграем, теплее будет!

- Некогда, Борь, сам знаешь.

- Мы всегда успевали!

- Ты всегда исподтишка! – Борька засмеялся и перекинул мне снежок. Я подхватила и вляпала ему в грудь.

- Ты что? – опешил Борька. Я засмеялась:

- Хоть раз в тебя попасть, а то вечно прячешься!

- Ах ты… - но я уже бежала домой. Снежок меня не догнал.

Дома уже был готов завтрак, а Юрка опять ждал меня возле умывальника, закрыв глаза.

Я умыла Юрика и покачала свой зуб. Завтра выпадет.

- Юра, давай я тебя понесу, - предложил Борька, когда шли в сад.

- Меня Саша понесёт.

- Саша девочка.

- Ну и что, она сильнее.

- Сильнее, - согласился Борька, - но я же мальчик.

- Я тоже мальчик.

- И что?

- Пешком пойду.

В классе за партой сидел Толик. Я поняла, как соскучилась по нему, лишь увидев его. Толик тоже заулыбался:

- Привет…

- Толик, я по тебе так соскучилась! Что вчера не пришёл?

- Мы с папой уже поздно домой пришли, темно было.

- Как там у вас?

- Нормально. Чисто, мне выделили угол побольше, дядя Коля огородил его фанерой, у меня теперь даже край окна есть! Купили мне кое-что… Дядя Коля, между прочим, в нашей новой школе будет тренировать ребят. Приглашал прийти, посмотреть! Если понравится, запишет в секцию.

- Нам можно?

- Можно. Дядя Коля говорит, чем раньше займёмся, тем лучше. Говорит, мы сейчас более гибкие.

Звонок не дал договорить. Сегодня у нас было рисование. Одно время я была в лидерах, неплохо рисовала, пока не пришла новенькая, Оля Кабанова. Её, кстати, посадили с Сашей Малковым, потому что Гутман куда-то уехала с родителями, воспитывать других мальчиков.

А у Саши с Олей завязалась тихая дружба. Они были незаметные, сидели себе, даже не разговаривая друг с другом, но видно было, что им нравится общество друг друга. Иногда видно было, как они улыбаются. Вот и вся дружба. Оля была высокой девочкой, если бы они ходили с Сашей, было бы смешно. Я представила себя с Толиком. Ничего не смешно, если считать его братом…

Так вот о рисовании. У меня рисунки были плоские. Если мне говорили нарисовать тарелку, я рисовала её, как будто смотрю сбоку, а Оля рисовала объёмно, красиво. Всё у неё получалось живым. Она ходила в изостудию, мечтала быть художником. Всем нравились её рисунки.

Я хочу рассказать о рисовании. Рисовали мы цветными карандашами в альбоме для рисования. Нам Раиса Ивановна задавала нарисовать не что-то конкретное, например, некоторые поставят на стол вазу с цветами, и предлагают нарисовать. Нет, Раиса Ивановна предлагала нарисовать предмет, как он представляется ученику в воображении.

Иногда предлагала рисовать на свободную тему. Я рисовала парусники. Но опять же в профиль.

У Оли паруса были, как паруса, а у меня, как мои куцые косички.

Что ещё интересного? Карандаши надо было точить, и у нас были точилки. Тогда только появлялись такие точилки, в который вставляешь карандаш, крутишь, и карандаш затачивается…

Нет, у нас точилки были другие! Представьте себе крохотную разделочную доску, размером в 5 см. в длину и 1,5см. в ширину. Ручка выполнялась в виде рыбки с чешуёй, чтобы не скользила, внутри было выбрано квадратное отверстие для карандаша, а с торца был приделана режущая кромка. Вот таким чудом техники мы и точили карандаши.

Урок чтения нам обставляли следующим образом: учительница предлагала пьесу, мы распределяли роли читали, как будто играя пьесу…

Так же Раиса Ивановна иногда читала нам интересные рассказы, когда уставала, давала почитать кому-нибудь ещё.

Помню мучения некоторых учеников, в первом и даже втором классе читавших по слогам, не в силах запомнить буквы. Странные люди, думала я, что тут запоминать? Они сами запоминаются, как будто всегда были в памяти. Юрик в четыре года и то умеет читать.

Помню, как-то задумалась о названиях. Например: «дом», «сопка», «мама», «папа». Откуда я знаю, что они так называются? Я решила, что это я так их назвала. Так и буквы. Если умеешь говорить, значит, и читать должен уметь.

После уроков мы с Борькой и Толиком пошли домой, на ходу обсуждая, во что сегодня будем играть вечером. Решили, что сегодня построим снежную крепость с соседскими ребятами, а завтра будем её штурмовать. Будет время, покатаемся на санках с горки.

Сделав уроки, Толик убежал домой переодеться… и не вернулся.

Саши опять не было.

Мы с Борькой и соседскими Витькой и Колькой выкопали в углу забора приличную яму, сделали крепость. Теперь можно было стоять в полный рост и закидывать снежками наступающих.

Потом с удовольствием, смехом, визжанием девчонок, что подошли отовсюду, катались с горки до самой темноты.

Домой пришла весёлая, раскрасневшаяся, в мокром лыжном костюмчике, в старом, в новом на уроки пойду. Скоро физкультура. Мы все уроки заменяем на предметы, типа арифметики, а потом уделяем физкультуре целый день. Становимся на лыжи, и в парк. Парк у нас соседствует с леском, есть и ровные поля, небольшие подъёма, спуски. Так целый день и ходим, с перерывами, смехом и шутками.

Шутки шутками, подумала я, а Саша куда-то пропал. Я вспомнила кино «Девчата» и мне стало грустно. Может, Саша поспорил с кем-то, что я за ним буду собачкой бегать? Сейчас выжидает время, когда побегу к нему. Побежала бы, подумала я, если бы знала, куда бежать.

- Что случилось, Саша? – поинтересовалась мама, после того, как я переоделась в сухое, повесив сушиться мокрый лыжный костюмчик возле печки, - Пришла такая весёлая, а сейчас опять загрустила?

- Толик побежал домой, переодеться, и не вернулся. Саша второй день не приходит, забыл он про меня… - голос у меня предательски задрожал.

- А ты не пробовала узнать, что с ним?

- Но я не знаю, где он живёт, в какой школе учится!

- И не спросила?

- Зачем? Он же знает, где я живу…

- А если он заболел? Он мог заболеть?

- Не мог он заболеть, он спортсмен, а если бы даже заболел, прислал бы кого с запиской.

- Может быть, Саше некого послать? Ты бы послала маму к Саше?

- Ты бы сама сходила.

- Да, ты права, Сашенька. Ты говоришь, они военные? Вдруг их внезапно перевели куда-то? Ты же знаешь, время сейчас неспокойное.

- Может быть, - согласилась я, - Я даже не спросила, кем служит Сашин папа.

- Ну, не переживай, Саша, всё образуется. Дай, я тебя поцелую и идите, почитайте сказку, и ложитесь. Утро вечера мудренее.

Так мы с Юриком и сделали, у нас ещё не кончилась книжка про доктора Айболита.


…Звенит будильник. Я просыпаюсь в хорошем настроении, что-то должно сегодня случиться хорошее! Юрик сопит рядом. В темноте плохо видно его личико, но всё равно я знаю, что оно у Юрика милое.

Сегодня что? Среда. Неделю я уже здесь… - появляется мысль. Какая чушь лезет в голову! Здесь я уже всю жизнь! Ну, почти. До этого мы жили в офицерском общежитии. Всё не помню, но там было очень весело, детей куча, по коридорам носимся не только бегом, но и на великах. Трёхколёсных. Натыкаемся на взрослых, те негромко ругаются…

Дом был старый, перила деревянные, с точёными балясинами, и вот, однажды я просунула голову, чтобы сверху посмотреть вниз, а назад не могу голову вытащить. Стою, плачу. Проходила соседка и освободила меня. Вспоминается ещё, как примёрзла языком к дверной ручке.

Я думаю, все примерзали, увидев росу на ручке. Так и хочется её слизнуть.

Почему мне подумалось про неделю? Приснился неделю назад какой-то странный сон. Про что? Никак не могу вспомнить… Вроде как про то, что я была взрослой, какие-то тени, муть, одним словом.

Борька всё веселее. Помня, что сегодня должно произойти что-то хорошее, я разделила его хорошее настроение, и мы побросались снежками. Весёлая и раскрасневшаяся прибежала я домой.

- Ну вот, - сказала мама, - Утро подняло всем настроение!

- Да, мамочка, сегодня я ожидаю чего-то хорошего!

А зуб надорвался. Попросить маму выдернуть? Ещё на уроках оторвётся наполовину, как в прошлый раз: болтается во рту, стучит по зубам, языком его двигаешь… Неприятно.

- Мама, у меня второй зуб выпадает. Выдерни, а то мешает.

Мама попробовала ухватить пальцами, но не получилось, тогда она нашла щипчики для колки сахара и быстро выдернула зуб.

- Ну-ка, открой рот, - попросила мама, - какая ты смешная… У тебя уже прорезался зубик! Недолго тебе смешить ребят.

Я позализывала ранку, удивляясь, как просторно стало языку. Ощутила шершавость нового зубика и пошла в чулан читать заклинание на следующий зуб.

Сегодня у нас физкультура целый день! Ура! Ещё и домашних заданий не будет!

Мы с Юриком с утра в новых костюмчиках, выступаем перед мамой, мама смеётся, особенно, когда я улыбаюсь.

Борька смеялся всю дорогу, было ему легко и весело, попросил показать новый зуб, со знанием дела сказал, что теперь они будут крупными и крепкими. Он тоже был в новом лыжном костюмчике, синем, как у меня. Он сказал, что мне очень идёт этот костюмчик, к моим глазам.

Я удивилась. Ещё никто не говорил, что надо подбирать одежду к цвету глаз.

Откуда такое знание у маленького мальчишки? Не иначе бабы судачили вечером.

У Борьки нет отца. Он говорил, что его отец погиб на войне. Вот чудак! Его отец на войне, наверно, малюткой был! Но не спорила. Хочется ребёнку так думать, пусть думает.

А вообще этот наш дом был для военных, так что, что-то было в Борькиных словах правдивого.

Увидев в школе Тольку, хотела огреть его ремнём для лыжных креплений, но, увидев, каким счастьем зажглись его глаза при виде меня, удержалась, только упрекнула:

- Что же ты вчера пропал? Мне было скучно.

- Знаю, по ком ты скучаешь! Точно не по мне! – при этом в глазах Толика прыгали чёртики.

- Толька! – ты что-то знаешь? – ахнула я.

- Конечно! Пока некоторые только страдают, кто-то работает…

- Толька! Я убью тебя!.. – в это время подошёл Борька, и Толик, сделав значительное лицо, замолчал. Я понимала Толика, но неизвестность возбудила меня не на шутку, я не могла устоять на месте. А этот противный Борька не отходил от нас ни на шаг!

Ребята вспотели и запыхались, когда Лев Дмитриевич… Да, нас сегодня тренировал Лысак!

У него было «окно» в средней школе… Нет! Вместо него проводил уроки дядя Коля!

Так вот, физрук вам не Раиса Ивановна! Кросс мы прошли не маленький, а мне было всё мало, я могла пробежать ещё столько же, лишь бы не страдать от неизвестности, а поскорее узнать радостную новость, которую принёс Толик.

На привале, где мы отдыхали, встав в кружок и опираясь на лыжи, Толик намекнул, что хочет поговорить со мной спокойно, без спешки, хотя его распирало от гордости.

Почему Борька с нами? Оба класса вывели на физкультуру. Очень замечательно было дышать

целый день свежим воздухом, ребята из классов перемешались, дружили мы всегда, не взирая на принадлежность к классу. А то у нас намечалась «классовая» вражда. Считалось ведь, что те, кто показал лучшие знания на приёмной комиссии, попадал в класс «А», кто хуже – в «Б» и последующие, если они были.

Тогда мы кричали на «ашек»: «Аки – собаки, бэки – человеки!».

Здесь же, в лесу, мы все были друзьями. Да и взять Борьку – он что, лучше меня учится? Как ни спросишь его про уроки, он отвечает: «Нам не задавали»! Нам всем задают столько, что не продохнуть, а ему – нет! Зато, после родительских собраний слышно было, как тётя Валя воспитывает сана ремнём.

Правда, после того, как я сказала, что не буду дружить с двоечниками, воплей со стороны соседей я не слышала. Совпадение? Может быть.

Наконец-то полдень! Физрук поблагодарил нас за урок и отправил по домам, обедать.

Мы ринулись в школу, переобуваться: лыжи мы хранили в школьном чуланчике, не бросали, как попало, а у каждого было своё место, как в оружейной пирамиде. Я знаю, видела!

Пока стояли в очереди, Толик шепнул мне, что неплохо было бы сегодня сходить в новую школу, посмотреть на тренировки, и, если повезёт, записаться в секцию самбо.

Прибежав домой, и даже не переодеваясь, я зажала Толика в угол и велела рассказывать, даже не обратив, за целый день, что на Толике новый лыжный костюмчик, такой же, как у меня с Борькой. Почти у всех девочек костюмчики были, или розовые, или красные, были даже сиреневые, а у меня, как у мальчишки. Но никто даже не улыбнулся. Не обратили внимание и на то, какая я щербатая. Привыкли уже. Вообще… Я вспомнила, что забыла выпростать косички из-под шапки. Что обо мне подумал физрук?!

Толик смеялся, слабо отбиваясь от меня.

- Дай хоть попить, во рту пересохло! – попросил он. Я разрешила. Напившись, Толик предложил переодеться, а то жарко. И начал переодеваться прямо у меня на глазах. Я сначала не поняла, а потом, увидев, новенькие трусики и маечку, сидящие на Толике, как спортивная одежда, порадовалась за названого брата.

- Можешь так походить, Толя, - разрешила я ему. В доме было достаточно тепло, а Толик вспотел. Пот у Толика был не резкий, а даже приятный, ополоснуться всё равно было негде, пусть мальчик остынет. Я переоделась в свой халатик и мы, наконец, сели за стол.

- Папа вчера ходил устраиваться на работу, - начал Толик, а я набралась терпения. Целый день терпела, почему бы не потерпеть ещё немного!

- Так вот, знаешь, куда его пригласили? В школу номер пять, что в городе! – Толик многозначительно помолчал, глядя мне в глаза с улыбкой.

- Помнишь, ходили в баню? – напомнил он мне, и я начала что-то понимать. Сердечко у меня затукало.

- Я смекнул, что здесь, наверно, и учится твой Саша…

- Наш Саша, - поправила я Толика.

- Не перебивай, а то собьюсь, - нахмурился Толик.

- Продолжай, - попросила я.

- Ну, вот, поискал я там шестые классы…

- Толик, а почему именно шестые? Может, он в седьмом? – Толик улыбнулся:

- Я у него спрашивал, в каком классе он учится!

- Толик, да, когда ты всё успел?! – поразилась я.

- Уметь надо! – гордо сказал Толик, - Так вот, ты дашь мне рассказать, или обедать будем?

- Рассказывай скорее, я умираю от любопытства! – воскликнула я.

- Не умирай… Нашёл я его класс. Шестой «Б», запомни. Поспрашивал ребят, они мне и сказали, что приехал его папа и забрал с собой в часть всю семью. Классный руководитель сказал, что на какие-то военно-спортивные соревнования среди детей военнослужащих.

- Почему посреди учебного года? – удивилась я. Толик пожал плечами:

- Они уже написали полугодовую, оценки выставили, а у военных свои графики. Так вот, слушай. Я спросил у них, почему Саша не сказал никому, что уехал, а они ответили, что близких друзей он ещё не успел завести, у него только есть одна девочка, с которым он дружит, живёт где-то в пригороде, вот у неё и спроси, говорят… - Я побледнела:

- Девочка? Ты узнал адрес? – Толик кивнул, в глазах опять запрыгали чёртики:

- Один мальчик меня узнал. Он сказал, что это та самая девочка, с которой я был в прошлую субботу возле бани.

- Толище! – угрожающе сказала я, поднимаясь из-за стола, - С кем встречался в прошлую субботу?

У Толика на лице появилось такое недоумение, что я задумалась.

- Саша, ты что? Мы же с тобой ходили! Так что, за новостями они отправили меня к тебе!

Я упала на табурет и захлопала глазами:

- Но, Толик, я сама ничего не знаю… - я не сразу поняла, почему Толик выпал в осадок.

- Толик! – закричала я, - ты самый лучший Толик в мире! Братик!

- Я заработал поцелуй? – скромно спросил Толик.

- Ты заработал два поцелуя! – я вскочила и, схватив друга в охапку, расцеловала в обе щеки.

- А теперь ещё один поцелуй, – нагло сказал Толик, - Твой Саша приедет 25 декабря!

Я не смогла удержаться от радостного вопля и от поцелуя. Такие новости стоили того, чтобы прождать весь день, и спокойно их выслушать! Саша не забыл меня! Скоро мы встретимся!

- Кто-нибудь будет меня кормить? – капризно спросил мой названый братец.

Покушав, мы пошли в новую школу.

В фойе, возле мощного стола сидела не менее мощная женщина в чёрном халате.

- Где у вас спортзал? – робко спросила я.

- что же вы опаздываете? – зычным голосом спросила женщина, - Занятия уже начались! Идите вот по этой лестнице на третий этаж!

Мы побежали по лестнице с дубовыми перилами и фигурными балясинами наверх. Этажи были очень высокими, лестничные марши длинными, так что мы запыхались, пока добежали.

На третьем этаже было всего четыре двери в широком коридоре. Но из-за дверей, что справа, слышались какие-то звуки, шум. Я дёрнула одну дверь – закрыто, подошли другую, открыли, и незаметно вошли в большой спортзал с огромными окнами. Справа от нас была закреплена шведская стенка, под которой тянулись низенькие скамейки. На скамейках сидели старшеклассники. Другие ребята боролись на матах, брошенных посреди зала, были маты и в углах зала, там ребята просто стояли, и вдруг падали на маты!

Дядю Колю я узнала с трудом: в синей олимпийке он ходил среди ребят и что-то объяснял.

Он бы нас не узнал, не будь мы такими мелкими по сравнению с рослыми парнями.

- Толик? Саша?! – удивился он. Мы были в своих лыжных костюмчиках.

- Можно записаться к вам в секцию? – пропищала я робко.

- Я завтра приду к вам в школу, - пообещал дядя Коля, - и запишу всех желающих. А сегодня, если хотите, просто посмотрите, а хотите, поотрабатывайте падения.

- Падения… - хрипло сказала я. Дядя Коля подвёл нас к своим ученикам и попросил обучить правильному падению, поскольку, пока мы не научимся правильно падать, ни о каких приёмах речи не будет вестись.

Так мы с Толиком начали заниматься самбо. Причём Толик почти сразу разделся до трусиков и маечки, а я не догадалась переодеться дома, на мне был застиранное бельё, и пришлось мне немного попотеть.

Усталые, но страшно довольные, возвращались мы домой. Целый день до вечера мы занимались спортом! Ничего, воды натаскаем завтра, а то сегодня уже сил нет.

- Мама, сшей мне кимоно…

- Кимоно?! – распахнула глаза мама, - Что ещё за кимоно?

- Ну, это такая куртка без пуговиц, с рукавами, затягивается поясом. И свободные штаны. Можно трусы, как у мальчика.

- Зачем это тебе?

- Мы будем заниматься самбо!

- Зачем девочке самбо?

- Самбо, это самооборона без оружия, мама! – терпеливо объяснила я.

- От кого ты собралась обороняться? От женихов? – Я подскочила, чуть не в слезах:

- Мама!

- Ну ладно, доченька, не обижайся, попробую что-нибудь сделать. Мне бы выкройки, или хотя бы

увидеть, как это кимоно выглядит. Наверно, из крепкой ткани?

- Да, мама, на ребятах я видела куртки из брезента! Они так хватают друг друга за рукава! Как бросают на маты, аж треск и стук идёт! – возбуждённо говорила я.

- Тебя там покалечат! – ахнула мама.

- Мам, мы же не с большими ребятами будем бороться! Ну что мне сделает Толик?!

- Толик? – удивилась мама, - ты будешь бороться с Толиком?

- И с Толиком, и с девочками.

-- Тогда другое дело, - успокоилась мама, - Попробую что-то сделать.

И мама сделала! В таком кимоно не стыдно было выйти на татами! Мы начали заниматься борьбой самбо!

Дядя Коля, как и обещал, пришёл к нам в школу и записал всех желающих. Записалось много, но дядя Коля сказал, что всё равно многие отсеются, и пригласил всех.

Мы с Толиком решили бороться до конца. Мы, и правда, боролись с Толиком. Очень редко он выигрывал у меня, чаще сам оставался на лопатках. Давали мне побороться и с девочками.

Девочки оказались сильными соперниками.

За такими насыщенными событиями днями я и не заметила, как подошло 25 декабря.

В этот день у нас была Елка! Мама сшила мне, из старого платья, костюм красной шапочки. Красную шапочку тоже сделали из шляпки. Мы договорились с дядей Колей, что он разрешит переодеться мне в своём кабинете, устроенном, кстати, вместо туалета, на третьем этаже. Там же переодевались мальчишки.

Мы с Толиком пришли пораньше, переоделись и вошли в спортзал…

Только это был не спортзал, а сказка! Большие окна были закрыты огромными картинами на сказочный сюжет: были здесь и рисунки Деда Мороза на ракете, и Баба Яга.

В углу стоял сказочный домик.

Сегодня столько радостей ожидало меня! И сказочный карнавал, и подарки, и сегодня должен прийти Саша, которого я обязательно приведу к себе домой!

И, наконец, слухи подтвердились, и папа приедет на целую неделю! И мы будем вместе на каникулах! И с Сашей! Я не верила своему счастью.

С Толиком мы договорились, что он будет все каникулы жить у нас, потому что Новый Год, его папа наверняка будет отмечать его с тётей Яной.

Наконец начался карнавал. Нам играл школьный гармонист, когда он уставал, заводили пластинки. Мы кружили в хороводе, под пластинки танцевали! Меня приглашал не только Толик, но почти все ребята из двух классов, особенно Борька. Ух, этот Борька! Танцевать не умеет, топчется у меня на ногах!

Наше время незаметно кончилось, ребята из более старших классов ждали своей очереди, а нам раздали подарки!

Мы с Толиком быстро переоделись и выскользнули с этажа. Нам хотелось поскорее добежать до дома, посмотреть и попробовать подарки, да и от назойливого Борьки избавиться.

Выбегая на крыльцо школы, я в тайне надеялась увидеть там Сашу. Однако увидела там совсем другую картину.

На крыльце стояли двое ребят в пионерских галстуках, примерно лет двенадцати – тринадцати.

Рядом стояли два мальчика, класса из второго, и плакали навзрыд.

Настроение моё упало.

- Мальчики, вы чего плачете? – спросила я.

- Подарки… - проговорил, сквозь слёзы один из мальчиков.

- Что «подарки»?

- Отняли…

- Кто?!

- Они… - указали ребята на больших мальчишек.

- Вы чего это делаете?! – крикнула я, открывая дверь, - Ребята, быстро за взрослыми! – мальчики шмыгнули в дверь, а я продолжала: - Ещё галстуки надели!

- Чего орёшь? Подарок отдавай! – один из мальчишек ловко выхватил у Толика из рук его подарок. Я держала свой крепко, и, когда мальчишка дёрнул его на себя, бумажный пакет порвался, и на грязный пол посыпались конфеты, запрыгали мандарины, яблоко…

На обёртке одной из конфет я увидела: «Ну ка, отними!» Отняли! – мелькнула мысль.

Мальчишки бросились собирать конфеты. Но на крыльце был ещё один человек. Пока мы бранились с мальчишками, он стоял спиной к нам и что-то укладывал в мешок.

Теперь он повернулся и у меня засосало под ложечкой. Мне сразу стало тоскливо, потому что я узнала его. Лёнька Бык. Безжалостный предводитель бандитской шайки малолеток.

У Лёньки было круглое добродушное лицо с пухлыми губами, но глаза были колючие, холодные.

- Что вы с ней церемонитесь?! – процедил он.

Я оглянулась, в надежде, что увижу кого-нибудь из взрослых. Саша, где же ты? – подумала я, - почему, когда ты так нужен, тебя нет рядом?

Я пропустила удар. В глазах вспыхнули искры и наступила темнота.


… Я открыл глаза и попытался вскочить. Вскочить не получилось, почему-то не было сил.

Где я? Я лежал в белой палате, рядом пищал какой-то прибор.

Резанула по сердцу тоска: я опять не ребёнок, опять взрослый, почти пожилой мужчина.

Печаль по утраченному детству болью отозвалась в душе.

Но, взглянув в радостные глаза на измученном лице жены, почувствовал стыд. Моя любимая сидит здесь, не чая увидеть меня живым, а я…

Но, тем не менее острая жалость к девочке не отпускала меня. Что там случилось? Если я вернулся, то там… Господи, да много ли надо, чтобы сломать десятилетней девочке шейку?!

Или, упав с крыльца, затылком удариться о бетонный тротуар. Бедная девочка! Столько радостей её ожидало!

Лучше бы я здесь умер!