Кодекс Алеры. Том 3 [Джим Батчер] (fb2) читать онлайн

Джим Батчер Кодекс Алеры. Том 3

Фурия Принцепса

Пролог

Прощай, Рим.

Сияющие колонны

И бесконечные дороги,

Могучие легионы

И мирные поля.

Рожденный в огне,

Ты — луч света во тьме.

Прощай, Рим.

Никогда уже твои сыновья не вернутся.

— Стих, выгравированный на камне в руинах Аппии.

Скатертью дорога, ненасытная блудница! Германия победит!

— Нацарапано гораздо позднее под этим стихом.

— Сюда, милорд! — прокричал молодой Рыцарь Воздуха и нырнул в сумрачном небе, изменив направление потока.

Он истекал кровью: один из бритвенно-острых осколков льда, которые метали существа, ранил его в шею, скользнув рядом со шлемом.

Молокососу невероятно повезло, что он вообще остался в живых: раны в шею считались одними из самых опасных.

Если он не прекратит шнырять вокруг и не покажется целителям, ранение может усугубиться, и Легион понесет серьезную потерю.

Верховный Лорд Антиллус Рокус изменил направление своего потока и нырнул вслед за рыцарем вниз к Третьему Антилланскому Легиону, приведенному в боевую готовность на Защитной стене.

— Эй, вы! — прорычал он, без труда нагнав рыцаря с помощью своей более сильной фурии. Как звали это идиота? Мариус? Кариус? Карлус, точно. — Сэр Карлус, отправляйтесь к целителям. Немедленно.

Глаза Карлуса удивленно распахнулись, когда Рокус вырвался вперед, оставив юношу позади, как если бы тот парил на месте, а не несся к земле на максимальной скорости.

Рокус услышал, как рыцарь ответил "Да, ми…", но все остальное утонуло в бешеном реве пробудившейся фурии Верховного Лорда.

Рокус использовал фурию, чтобы улучшить видимость, и сцена, развернувшаяся под ним, предстала в увеличенном виде. Он оценивал ситуацию, в которой оказался Легион, пока летел к нему.

Рокус разразился бранью. Его капитан не ошибся, запросив подкрепление.

Положение Третьего Антилланского было отчаянным.

Рокус получил первый боевой опыт в четырнадцатилетнем возрасте.

За прошедшие с тех пор сорок лет не проходило и месяца без боевых действий того или иного масштаба в непрекращающейся обороне Защитной Стены от нападений коренных северян — Ледовиков.

И за все это время он никогда, ни разу, не видел их в таком количестве.

Целое море дикарей столпилось за Защитной Стеной, десятки тысяч здоровяков, а когда Рокус спустился ниже, его вдруг окутало гораздо большим холодом, чем обычный укол зимы.

За несколько секунд поверхность брони покрылась кристалликами льда, и он был вынужден воспользоваться простейшим заклинательством огня, чтобы не замерзнуть.

Противник создал горы из снега и трупов перед Защитной Стеной, складывая их в наклонные скаты.

Это был тактический ход, который он видел раньше в самых решительных наступлениях. Легион ответил своим обычным способом — горящим маслом и огненными взрывами своих Рыцарей Огня.

Сама стена почти была частью местности, массивное гранитное сооружение было заклинательством поднято из чрева земли на пятьдесят футов в высоту и вдвое больше в ширину.

Это, должно быть, стоило тысяч жизней Ледовиков, устанавливать эти скаты, видеть как они плавятся, и установить их снова и снова, и снова, но они сделали это.

Холода стояли достаточно долго, чтобы подорвать силы легионеров, и сражение бушевало так долго, что вымотало Рыцарей Третьего до такой степени, что они не могли далее удерживать врага на расстоянии.

Ледовики захватили стену.

Рокус чувствовал, что его зубы сжимаются в отчаянии и гневе при виде обезьяноподобных существ, копошащихся в бреши в обороне.

Самые крупные дикари не уступали ростом любому из алеранских легионеров, но были гораздо шире их в плечах, с более мощной грудью.

Их руки были длинными, с огромными ладонями, а их кожный покров — многослойным, с редким прожилками тонкого желто-белого меха, позволяющего им становиться практически невидимыми на ледяных просторах севера.

Желто-белые глаза ярко блестели из-под косматых бровей, и пара тяжелых клыков выступала над массивными мускулистыми челюстями.

Каждый Ледовик в руках держал дубину из кости или камня, некоторые из них были усеяны шипами из кусков, неестественно прочного льда, как будто воплотившего в себе весь холод зимы и изогнувшегося по прихоти дикарей.

Легионеры сплотились вокруг гребенчатого шлема центуриона, пытаясь продвинуться вперед и закрыть брешь, но заклинания, которые должны были держать верхнюю часть стены свободной ото льда, были разрушены, и они скользили.

Их противники, чувствовавшие себя на скользкой поверхности как дома, начали теснить Легион на паре отдельных уязвимых участков, число которых на стене постепенно росло.

Желтоглазые вороновы дети убивали его людей.

Третьему Антилланскому оставалось жить считанные минуты, а потом Ледовики разделаются с ним, и орда двинется дальше, беспрепятственно опустошая земли.

Через нескольких часов орда дойдёт до дюжины стедгольдов и трёх малых городов, и, хотя ополченцы в каждом городе вдоль Защитной стены были достаточно подготовленными и неустанно продолжали тренироваться — Рокус им спуску не давал — в сражениях с таким огромным количеством врагов они могут лишь погибнуть, тщетно пытаясь выиграть время, чтобы их женщины и дети успели убежать.

Он не допустит, чтобы это случилось. Не с его народом. Не на его землях.

Антиллус Рокус, Верховный Лорд Антиллус, позволил своему гневу разгореться жарким белым пламенем и вытащил меч из ножен на боку.

Он открыл рот и заорал нечленораздельным рёвом от полнейшей ярости, призывая своих фурий, взывая к земле вокруг него, своей земле, за которую всю жизнь сражался, чтобы защитить, как и его отец, и его дед, и его прадед.

Верховный Лорд Алеры выплескивал свой гнев на небо и землю.

И земля и небо ответили.

Чистое сумеречное небо забурлило и почернело от грозовых туч, и тёмные струи тумана потянулись за ним, закручиваясь по спирали, когда он спикировал. Гром усилил боевой клич Верховного Лорда в десятки тысяч раз.

Рокус чувствовал, как его гнев, выплескиваясь в меч, разливается по лезвию алым пламенем, горящим на холодном воздухе с шипением и свистом, освещая небо вокруг себя так, словно солнце снова внезапно появилось над горизонтом.

Свет упал на отчаявшихся легионеров, и они подняли свои головы. Внезапный рев надежды и сильного возбуждения поднялся над Легионом, и построения, начавшие было сбиваться, снова жестко закрепились на местах, щиты сомкнулись твердо и крепко.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем первые Ледовики начали поднимать глаза, и только тогда, когда Рокус приготовился вступить в бой, Верховный Лорд обрушил фурий своего неба на врагов.

Молния грянула с неба настолько малыми и многочисленными нитями, что больше всего они напоминали огненный дождь.

Бело-голубые стрелы разметали Ледовиков на земле под стеной, убивая и сжигая, превращая их в орущую, беспорядочную толпу, и вдруг наступление на стену задохнулось.

Рокус бросил кончик своего меча вниз, указывая точно в центр построения Ледовиков на вершине стены, и призвал огонь из своего пылающего лезвия, посылая раскаленный столб пламени, который обращал плоть в пепел и обугливал кости на пятнадцати футах вокруг.

В последнюю секунду он призвал фурий ветра, чтобы замедлиться, и тяжело приземлился на неподатливый камень стены, которая теперь была очищена от коварного льда.

Призвав силы земли, Рокус разрубил две летящие дубины взмахом своего горящего меча, тем самым сметая огненной волной более сотни врагов между собой и южной стороной стены, после чего начал прорубать путь на север.

Ледовики не были дураками. Они знали, что даже самого сильного заклинателя фурий можно свалить с ног, бросив в него достаточно копий, стрел и дубин, и Рокус тоже знал об этом.

Но прежде чем шокированные Ледовики могли скоординировать свою атаку, Верховный Лорд Антиллус оказался среди них со своим смертоносным мечом, не давая ни малейшего шанса пробить его защиту штормом снарядов — и ни одного Ледовика не осталось, ни одного десятка дикарей, подтверждая мастерство Антиллуса Рокуса со сталью в руке.

Ледовики сражались с дикой свирепостью, каждый из них обладал гораздо большей силой, чем человек, но не большей, чем разъяренный Верховный Лорд, черпающий свою силу из земли.

Дважды Ледовикам удавалось схватить Рокуса в свои огромные, жилистые лапы. Он ломал их шеи одной рукой и бросал тела сквозь ряды противника, одновременно сбивая с ног десятки из них.

— Третий Антилланский! — рычал Рокус все это время. — Ко мне! Антиллус, ко мне! Антиллус, за Алеру!

— Антиллус за Алеру! — громом раздался ответ легионеров, и его солдаты начали менять направление и выбивать противника от стен.

Опытные легионеры, сражавшиеся в стороне от лорда, с боевым кличем пробивались сквозь противника, который был близок к тому, чтобы сокрушить их мгновение назад.

Сопротивление врага внезапно растаяло, исчезло так, как песок смывается приливом, и Рокус почувствовал, как ослаб напор врага.

Рыцари Металла Третьего Алеранского, обрушившись с флангов, отрезали им путь к отступлению, после чего оставалось лишь добить животных, остававшихся на стене.

— Щиты! — рявкнул Рокус, взобравшись на амбразуру, где мог смотреть сверху на снежный скат Ледовиков.

Два легионера тут же оказались рядом с ним, защищая всех троих своими широкими щитами. Копья, стрелы и летящие дубины отскакивали от Алеранской стали.

Рокус сосредоточил свое внимание на снежном скате. Огонь мог расплавить его прямо сейчас, но это стоило бы огромных усилий. Легче встряхнуть его снизу.

Он резко кивнул себе, положил голые руки на камень Защитной стены, и обратил свое внимание вниз сквозь камни.

Усилием воли он приказал местной фурии двигаться, и земля за пределами Защитной стены вдруг заколыхалась и вздыбилась.

Огромное ледяное сооружение треснуло и, застонав, рухнуло, погребая под собой тысячи вопящих дикарей.

Рокус поднялся, оттолкнул щиты в сторону, когда огромное облако ледяных кристаллов поднялось в воздух. Он схватил пылающий меч в руку и пристально смотрел, ожидая противника.

На какой-то момент на стене все застыли, ожидая возможности видеть сквозь снежное облако.

Затем появился клич, исполненный триумфа, распространяясь все шире, и мгновенье спустя воздух очистился и явил Рокусу врага, полностью разбитого и отступающего.

Потом, только потом, Рокус позволил огню покинуть свой меч.

Его люди толпились у края стены, выражая криками вызов и превосходство над убегающим противником. Они скандировали его имя.

Рокус улыбнулся и приветствовал их кулаком у сердца. Это следовало сделать. Возможность приветствовать его приводила его людей в восторг, и было бы последней низостью с его стороны не позволить им сполна насладиться моментом.

Они не должны были увидеть фальши в этой улыбке.

Слишком многие остались здесь, безмолвными фигурами в антилланской броне для того, чтобы она была искренней.

Усилия, приложенные для того, чтобы целый день управлять фуриями, утомили его, и он не хотел ничего, кроме тихого, сухого места для сна.

Вместо этого, он награждал своих капитанов и штат Третьего, а затем шел в палатки целителей, чтобы посетить раненых.

Отсутствие поощрений это то, чего не заслужил ни один из них.

Те мужчины были ранены на службе у него.

Они терпели боль ради него. Он мог пожертвовать часом сна, или двумя, или десятком ради того чтобы облегчить их боль хоть на мгновенье, для чего требовалась лишь несколько добрых слов.

Сэр Карлус был последним, кого посетил Рокус. Молодой человек был очень слаб.

Его травмы были более обширны, чем он полагал, и после исцеления с помощью магии воды он оставался обессиленным и дезориентированным. Причиной могло быть повреждение шеи.

Рокус сказал бы, что и с его мозгом не всё было в порядке.

— Благодарю вас, милорд, — сказал Карлус, когда Рокус сел на край койки. — Мы бы не устояли без вас.

— Мы сражались все вместе, парень, — грубовато ответил Рокус. — Не за что меня благодарить. Мы — лучшие. Это часть нашей работы. Часть нашего долга. В следующий раз, возможно, Третий спасёт меня.

— Да, милорд, — сказал Карлус. — Сэр? Это правда, что говорят? То, что вы вызвали Первого Лорда на поединок чести?

Рокус фыркнул от смеха.

— Это было давно, парень. Да, это правда.

Тусклые глаза Карлуса на мгновение заблестели.

— Держу пари, вы бы победили.

— Не говори ерунды, парень, — сказал Рокус, вставая и сжимая плечо молодого Рыцаря. — Гай Секстус — Первый Лорд. Он бы мне голову оторвал. И сейчас сможет. Слышал о том, что случилось с Бренсисом Каларом, а?

Карлус не был рад получить такой ответ, но сказал:

— Да, милорд.

— Отдыхай, солдат, — сказал Рокус. — Молодец.

Наконец, Рокус повернулся, чтобы выйти из палатки. Вот и всё. Долг выполнен. Наконец-то он может несколько часов отдохнуть.

Усиление в последнее время атак на Защитную стену заставило его потребовать, чтобы Крассус проходил службу в своём первом Легионе на родине. Великие фурии знали, что мальчик сейчас мог бы стать полезным.

Как и Максимус. Эти двое, кажется, научились сосуществовать, по крайней мере, без попыток убить друг друга.

Рокус фыркнул, усмехнувшись от хода своих мыслей. Он рассуждал, как старик, усталый и больной, желающий переложить свою ношу на юные плечи.

Хотя он полагал, что скорее предпочтёт состариться.

Всё равно. Было бы неплохо, чтобы кто-то помог.

Просто этих дикарей, вороновых отродьев, так много. И он сражался с ними, вороны побери, уже так долго.

Он направился в сторону лестницы, ведущей вниз, в укрепления внутри Защитной стены, где его ждала койка в отапливаемой спальне.

Он прошёл, может быть, десять шагов, когда в отдалении раздался вой ветра, созданного воздушным потоком приближающегося Рыцаря Воздуха.

Рокус остановился, и спустя минуту, влетел Рыцарь Воздуха в сопровождении одного из Рыцарей Третьего Алеранского, которые служили в воздушном патруле.

Было уже темно, но снег всегда делает это неудобство незначительным, особенно когда видна луна. Тем не менее, пока мужчина не приземлился, Рокус не мог разглядеть эмблему Первого Антилланского на его броне.

Рыцарь, тяжело дыша, поспешил к Рокусу, и поспешно отдал честь ударом кулака в грудь напротив сердца.

— Милорд, — выдохнул он.

Рокус ответил на приветствие.

— Докладывайте.

— Сообщение от Капитана Тиреуса, милорд, — задыхаясь, сказал Рыцарь. — Его позиции подвергаются массированным атакам, и он настоятельно просит подкрепления. Мы никогда не видели так много ледовиков в одном месте, милорд.

Рокус на мгновение взглянул на него и кивнул

Затем, без лишних слов, он призвал своих фурий ветра, поднялся в воздух и направился на запад, туда, где в сотне миль вдоль стены, находился Первый Антилланский, на лучшей скорости, какую мог развить на такой дистанции.

Его люди нуждались в нем. Отдых может и подождать.

Это был единственно верный выбор.

***

— И меня не волнует, насколько жестокое у тебя похмелье, Хаган! — заявил капитан Демос, не повышая голоса, который, тем не менее, разносился по всей длине судна и отдавался повсюду в доке.

— Ты свернёшь эти канаты в бухты как следует, или я прикажу тебе соскребать ракушки с днища всю дорогу через Путь!

Гай Октавиан наблюдал, как угрюмый, с мутными глазами, моряк возвращается к своей работе, чувствуя на этот раз куда большую симпатию к капитану Слайва.

Корабли начали выходить из гавани в Мастингсе с утренним приливом, сразу после рассвета.

Сейчас время приближалось к полудню, гавань и море выглядели как лес мачт и поднятых парусов, скользящих по волнам до самого горизонта.

Сотни кораблей, самый большой флот, какой когда-либо видела Алера, уже вышли в открытое море.

Фактически, единственным кораблём, всё ещё стоящим в порту, был Слайв. Он выглядел облезлым, старым и изношенным. Но он таким не был.

Его капитан просто решил отказаться от привычной покраски и отделки. Паруса были грязными и заляпанными дёгтем, а канаты тёмными от пятен смолы.

Резная женская фигура на носу, которую на других кораблях часто делали похожей на доброжелательную фурию в женском облике или на почитаемого предка, больше всего походила на молодую портовую шлюху.

Тот, кто не знал, на что смотреть, и какое общее количество парусов корабль мог поднять, мог и вовсе упустить из виду длинные, изящные, хищные обводы Слайва.

Он был слишком мал, чтобы устоять против настоящего военного корабля, но в открытом море был быстрым и проворным, а его капитан был опасно компетентным человеком.

— Вы абсолютно уверены в этом? — прогремел голос Антиллара Максимуса. Трибун был одного роста с Тави, только с более развитой мускулатурой, а его доспехи и снаряжение от долгой службы покрылись таким количеством царапин и вмятин, что никогда бы не прошли смотр на плацу.

Не то, о чём любой в Первом Алеранском Легионе стал бы сильно беспокоиться.

— Уверен я или нет, — тихо ответил Тави, — его корабль один до сих пор в порту.

Максимус поморщился.

— Верно подметил, — проворчал он. — Но он же треклятый пират, Тави. У тебя есть титул, о котором сейчас нужно думать. Принцепс Алеры не должен использовать посудину вроде этой как свой флагманский корабль. Это… сомнительно.

— Ну и что с того, что у меня есть титул, — ответил Тави. — Ты знаешь более опытного капитана? Или более быстрый корабль?

Макс тяжко вздохнул и посмотрел на третьего человека в доке.

— Практичность превыше всего. Это твой пунктик.

Молодая женщина заговорила с абсолютной уверенностью.

— Именно, — сказала она спокойно.

Китаи все еще носила свои длинные белые волосы по моде клана лошади народа Маратов, побрив кожу головы по бокам и оставив длинную полосу по центру черепа, как грива одного из тотемных лошадей клана всадников.

Она была одета в кожаные верховые бриджи, свободную белую тунику и пояс дуэлянта, на котором было два меча. Если прохладное утро середины осени и доставляло ей, в ее легком наряде, беспокойство, виду она не подавала.

Ее зеленые глаза, вздернутые по углам, как и у всех ее сородичей, зорко рыскали по кораблю, как у кошки, одновременно отсутствующим и заинтересованным взглядом.

— У алеранцев в головах очень много глупых мыслей. Колотятся в их черепах достаточно часто, и некоторые из них обязаны в конце концов выпасть.

— Капитан? — позвал Тави, усмехаясь. — Будет ваше судно готово отплыть куда-нибудь сегодня?

Демос подошел к борту корабля и, опершись предплечьями на него, пристально посмотрел на них:

— О, да, Ваше Высочество, — ответил он. — Будете ли вы на нем, когда оно отплывет, совсем другой вопрос.

— Что? — сказал Макс. — Демос, тебе оплатили половину стоимости контракта, авансом. Я лично сделал это.

— Да, — ответил Демос, — я буду рад пересечь море с флотом. Я буду рад взять тебя и симпатичную девушку-варвара. — Демос указал пальцем на Тави. — Но Его Королевское Высочество не ступит на борт, пока он не рассчитается со мной.

Макс прищурился:

— Твой корабль ужасно забавно смотрелся бы с большой дырой, прожженной в нем насквозь.

— Я заткну ее вашей глупой головой, — парировал Демос с ледяной усмешкой.

— Макс, — мягко одернул Тави. — Капитан, могу я подняться на борт для оплаты долгов?

Макс тихо пробубнил:

— Принцепс Алеры не должен просить разрешения сесть на пиратский корабль.

— На его собственном корабле, — пробормотала Китаи, — капитан главнее Принцепса.

Тави поднялся до конца трапа и протянул руки.

— Ну?

Демос, худощавый мужчина, ростом слегка выше среднего, одетый в черные тунику и бриджи, повернулся, чтобы облокотиться о борт и изучить Тави. Его свободная рука, отметил Тави, словно случайно находилась в одном или нескольких дюймах от его меча.

— Вы уничтожили часть моей собственности.

— Вы правы, — сказал Тави. — Цепи в вашем трюме, в которые вы заковывали рабов.

— Вам придется заменить их.

Тави пожал бронированным плечом.

— Сколько они стоят?

— Я не хочу денег. Это не из-за денег, — сказал Демос: — Они были моими. Вы не имели никаких прав на них.

Тави спокойно встретился взглядом с мужчиной:

— Я думаю, несколько рабов могли бы сказать то же самое о их жизнях и свободе, Демос.

Демос на секунду прикрыл глаза, а затем ответ взгляд. Он немного помолчал и сказал:

— Не я сотворил море. Я лишь плаваю по нему.

— Проблема в том, — сказал Тави, — что если я дам вам эти цепи, зная, что вы собираетесь с ними делать, я стану частью того, для чего их используют. Я стану работорговцем. А я не работорговец, Демос. И никогда им не буду.

Демос нахмурился.

— Похоже, мы в тупике.

— И вы уверены, что не измените своего мнения?

Взгляд Демоса обратился к Тави и затвердел:

— Нет, если солнце не упадет с неба. Замени цепи или убирайся с моего корабля.

— Я не могу этого сделать. Ты понимаешь почему?

Демос кивнул.

— Понимаю. Даже уважаю. Но это не меняет положения вещей, отродья воронов. Что дальше?

— Необходимо решение проблемы.

— Его нет.

— Думаю, что ранее уже слышал эти слова раз или два, — заметил Тави, усмехаясь. — Я заменю ваши цепи, если вы дадите мне одно обещание.

Демос наклонил голову, его глаза сузились.

— Пообещайте, что никогда не используете иные цепи, кроме тех, что дам вам я.

— И вы всучите мне потертые ржавые обломки? Нет, благодарствую, Ваше Высочество.

Тави умиротворяюще поднял руку:

— Вы увидите их прежде, чем решить, давать ли мне обещание.

Демос скривил губы. Затем резко кивнул.

— Идет.

Сняв ремень тяжелой курьерской сумки с плеча, Тави бросил ее Демосу.

Капитан поймал ее, крякнув под таким весом, и, подарив Тави подозрительный взгляд, открыл.

Демос долго смотрел внутрь в абсолютной тишине. Затем, звено за звеном, он вытянул комплект рабских цепей из сумки.

Каждое звено было из золота. Демос целую минуту заворожено водил по цепям кончиками пальцев.

Это была самая большая удача за всю жизнь наемника, и много, много больше. Он поднял глаза на Тави, недовольно наморщив лоб.

— Вы не обязаны принимать их, — сказал Тави. — Мои Рыцари воздуха перенесут меня на другое судно. Вы присоединитесь к флоту. И вы снова сможете заняться работорговлей по окончании контракта.

— Или, — продолжил он, — вы можете принять их. И никогда впредь не заниматься работорговлей.

Какой-то момент Демос только медленно тряс головой.

— Что вы наделали?

— Я только сделал для вас более выгодным прекращение работорговли, чем продолжение этого бизнеса, — ответил Тави.

И без того слабая улыбка окончательно сползла с лица Демоса:

— Вы дали мне цепи, сделанные под мой размер, Ваше Высочество. И просите меня носить их открыто.

— Я буду нуждаться в умелых капитанах, Демос. Я буду нуждаться в мужчинах, слову которых могу доверять, — усмехнулся Тави и положил руку на плечо собеседника. — И в мужчинах, у которых есть сила духа, чтоб устоять перед золотым блеском. Что скажете?

Демос бросил цепи в сумку и повесил ее на плечо, затем поклонился ниже, чем Тави когда-либо видел в его исполнении прежде.

— Добро пожаловать на "Слайв", милорд.

Демос немедленно развернулся и начал громко раздавать приказы команде, и Макс с Китаи подошли к рампе и стали рядом с Тави.

— Это было здорово, Алеранец, — пробормотала Китаи.

Макс помотал головой.

— Что-то в твоей черепушке пошло не так, Кальдерон. Как-то ты криво на все смотришь.

— На самом деле, это была идея Эрена, — отозвался Тави.

— Хотелось бы, чтоб он пошел с нами, — прогрохотал Макс.

— Такова очаровательная жизнь Курсора, — ответил Тави. — Но как бы не повернулись дела, мы не будем долго отсутствовать. Отвозим Варга и его людей домой, вежливо наводим шороха, чтобы поддержать дипломатические каналы открытыми, и возвращаемся. На все — два месяца или около того.

Макс проворчал:

— Что дает Гаю время добиться поддержки в Сенате и объявить тебя его наследником, законно и официально.

— И помещает меня как вне досягаемости потенциальных убийц, так и там, где это важно для Империи, — согласился Тави. — Я особенно люблю первых.

Моряки начали отдавать швартовы, и Китаи сильно сжала руку Тави.

— Пойдем, — позвала она. — Пока ты не выплеснул свой завтрак на свою же броню.

Когда корабль отошел от причала и закачался на волнах, Тави почувствовал, что его начинает мутить, и заторопился в каюту избавиться от брони и удостовериться, что у него много воды и одно или два пустых ведра.

Он был ужасным моряком, и жизнь на судне превращалась в чистое мучение.

Тави почувствовал новый спазм в желудке и с тоской подумал о хорошей, твердой почве, так и кишащей убийцами.

Два месяца в море.

Он едва ли мог представить себе что-то ужаснее.

***

— Это отвратительно, — пожаловался Тоннар, едущий в пяти ярдах позади лошади Кестуса. — Похоже на какой-то дурной сон.

Кестус взглянул вниз, на боевой топор, притороченный к седельному вьюку его лошади. Будет трудно бросить его с достаточной силой, сидя верхом на лошади, но черепушка у Тоннара такая слабая, что это вряд ли имеет значение.

Конечно, тогда возникнут проблемы в виде трупа этого болвана и возможного обвинения в убийстве.

Правда, у Кестуса была вся глухомань вдоль тропы через дебри на юго-западе Пустоши, чтобы спрятать тело, но тогда возникнет проблема с новичком, которая всё усложнит.

Он оглянулся на третьего члена патруля, тощего, жилистого недомерка, который называл себя Иварус и имел достаточно здравого смысла, чтобы большую часть времени держать рот на замке.

Кестус был убеждённым сторонником того, что следует избегать лишних осложнений. Поэтому он сделал то, что он обычно делал, когда Тоннар трепал языком. Он проигнорировал его.

— Ты знаешь, что это такое, оказаться рядом с Глухоманью? — продолжал Тоннар. — Повсюду дикие фурии. Разбойники. Эпидемии. Голод.

Он печально покачал головой.

— И когда старый Гай стёр Калар с лица земли, он уничтожил и около половины трудоспособных мужчин в округе. Женщины отдавались мужчинам за пару медных баранов или горбушку хлеба. Или просто, чтобы рядом был кто-нибудь, кто, как они думали, будет защищать свое потомство.

Кестус с тоской думал об убийстве.

— Я болтал с одним парнем с северной границы, — походя произнес Тоннар, — он оприходовал четырех баб за один день.

Пустомеля хлестнул свободными концами поводьев по веткам ближайшего дерева, раскидывая осенние листья, и случайно ударил по шее лошадь.

Та дернулась и встала на дыбы, и Тоннар еле удержался, чтобы не выпасть из седла.

Мужчина раздраженно проклял лошадь, жестко сжал ее бока ногами, всаживая пятки, и сильно натянул повод, чтоб удержать животное под контролем.

Кестус лениво добавил воображаемую пытку к воображаемому убийству, ведь, правильно исполненная, она могла быть забавна.

— А мы здесь, — прорычал Тоннар, широким жестом обводя сплошной лес вокруг. — Люди наживают состояния и живут, как лорды, а Юлий приводит нас в самый центр ничего и нигде. Не на что посмотреть. Некого ограбить. Никаких женщин, чтобы согреть постель.

Иварус, чье лицо в основном было скрыто под капюшоном плаща, сломал ветку толщиной с палец с дерева рядом с тропой.

Затем он пустил свою лошадь рысью и поравнялся с Тоннаром.

— Они бы в очередь выстраивались, чтобы раздвинуть для нас ноги за кусок хлеба, — говорил Тоннар. — Но нет…

Иварус совершенно спокойно поднял палку и сломал ее о голову Тоннара. Затем, не говоря ни слова, заставил своего скакуна занять отведенное ему место.

— Проклятые вороны! — взревел Тоннар, одной рукой хватаясь за череп. — Вороны и демоновы фурии, ты ошалел, парень?

Кестус и не пытался спрятать улыбку.

— Он думает, что ты полный идиот. И я с ним согласен.

— С чего бы? — запротестовал Тоннар. — Только потому что я хочу покувыркаться с девочкой или двумя?

— Потому что ты хочешь использовать отчаявшихся умирающих людей, — отозвался Кестус. — Но не продумал пару моментов. Люди голодают. Болезнь свирепствует. А солдатам платят. Сколько легионеров, как ты думаешь, были убиты во сне ради одежды и монет в кошельках? Сколько, полагаешь, заболели и умерли, как все прочие? И если ты потрудишься обратить внимание, Тоннар, все эти преступники будут иметь сотни поводов убить тебя. Ты будешь слишком занят попытками остаться в живых, чтобы приставать к женщинам.

Тоннар нахмурился.

— Смотри, — сказал Кестус, — Юлий провел нас сквозь бунтовщиков Калара в полной сохранности. Никто не погиб. С ним мы избежали самого худшего. Да, этот путь не столь прибылен или богат… на авантюры, как патрулирование неподалеку от Глухомани. Но мы не умираем от чумы и сравнительно спокойны за свое горло, пока спим.

— Вы просто боитесь рисковать, — возразил Тоннар глумливо.

— Да, — согласился Кестус. — Как и Юлий. Что и объясняет, почему мы еще все вместе.

До сих пор.

Балабол покачал головой и повернулся, впиваясь взглядом в Иваруса.

— Тронь меня снова — и я выпотрошу тебя, как рыбу.

— Хорошо, — отозвался Иварус. — Как только мы спрячем тело, Кестус и я сможем сменить скакунов и набрать темп. — Человек в капюшоне посмотрел на Кестуса. — Сколько еще у нас времени до того, как придется возвращаться в лагерь?

— Пара часов, — лаконично ответил Кестус. Он прямо взглянул на Тоннара. — Плюс-минус.

Тоннар пробормотал что-то себе под нос и затих. Остальная часть пути прошла в благословенном, профессиональном молчании.

Кестусу понравился новый парень.

Когда сумерки сгустились над землей, они выехали на поляну, которую Юлиус выбрал в качестве базы для лагеря.

Это было хорошее место. Крутой склон со следами работы фурий земли обеспечил их чем-то, что напоминало убежище от непогоды.

Небольшой ручей тек неподалеку, и лошади заржали, ускоряя шаг, почувствовав место, где смогут отдохнуть и получить зерно.

Но еще до того, как выехать из-под надежной защиты густых вечнозеленых деревьев, окружавших поляну, Кестус остановил лошадь.

Что-то было не так.

Напряжение без видимой причины охватило его, немного ускорив сердцебиение. Он замер еще на мгновение, пытаясь определить источник беспокойства.

— Проклятые вороны, — вздохнул Тоннар. — И что теперь?..

— Тише, — прошептал Иварус напряженно.

Кестус оглянулся на маленького жилистого человека.

Иварус также был на грани.

В лагере царили совершенное молчание и безмолвие.

Отряд лесничих патрулировал этот район, что когда-то был землями Верховного Лорда Калара Бренсиса, отрядами в полный десяток, но разъезды в три-четыре человека то и дело покидали и возвращались в лагерь.

Весьма вероятно, что все, кроме пары лесничих, отсутствовали на обходах. Вполне возможно, что те, кто остался патрулировать лагерь, ушли разведать местность, чтобы сорвать чьи-то планы.

Но шансов на это было немного.

Иварус заставил свою лошадь встать рядом с конем Кестуса, и пробормотал:

— Костер не горит.

Этот факт определял все. В любом действующем лагере поддержание огня воспринимаемый как что-то само собой разумеющееся. Слишком много головной боли причиняет необходимость раз за разом разводить его снова.

И даже если костер прогорел дотла, до горячих углей и пепла, остается ароматный дым. Но Кестус не ощущал этого запаха.

Ветер слегка переменился, и лошадь Кестуса напряглась и задрожала от внезапного испуга, её ноздри раздувались. Что-то шевельнулось примерно в тридцати ярдах от них.

Кестус сохранял неподвижность, понимая, что любое движение может привлечь к нему внимание. Послышались шаги, шуршание опавших осенних листьев.

Появился Юлиус. Седой лесник был одет в свою обычную в лесу кожаную одежду, всю тёмных оттенков коричневого, серого и зеленого.

Он остановился у кострища, глядя на него и почти не шевелясь. Его рот приоткрылся. Он выглядел бледным и усталым, а глаза были тусклыми и безжизненными.

Он просто стоял.

Юлиус никогда так не делал.

Всегда находилась какая-то работа, и он терпеть не мог попусту тратить время. Если ничего другого не оставалось, он использовал вынужденный простой на оперение стрел для отряда.

Кестус переглянулся с Иварусом. Хотя новичок не знал Юлиуса так же хорошо, как Кестус, судя по выражению его лица, он пришел к тому же умозаключению, что и Кестус: самое лучшее сейчас — осторожно, молча ретироваться.

— Вот тебе и старый Юлиус, — пробормотал Тоннар. — Ну что, доволен?

Он прикрикнул на лошадь, всаживая каблуки в бока и посылая вперёд.

— Не могу поверить, что он дал костру погаснуть. Теперь нам придётся снова его развести, прежде чем поесть.

— Нет, придурок! — зашипел Кестус.

Тоннар оглянулся через плечо с сердитым выражением лица.

— Я голоден, — жалобно сказал он. — Ладно тебе.

Тварь, что вылезла из-под земли у самых ног лошади Тоннара, не была похожа ни на одно животное, что Кестус когда-либо видел.

Она была огромной, размером с повозку, и покрыта блестящим, на вид гладким черно-зеленым панцирем или броней.

У неё было много конечностей, почти как у краба, большие, цепкие клешни, как у омара, и блестящие глаза, утопленные в глубокие впадины в этом странном панцире.

И она была сильной.

Она оторвала ногу у лошади Тоннара, прежде чем Кестус успел хотя бы выкрикнуть предупреждение.

Дико заржавшее животное повалилось, залив все вокруг кровью. Кестус слышал, как затрещали кости Тоннара, когда лошадь рухнула на него.

Тоннар начал кричать в агонии — и продолжал кричать, пока другая клешня чудовища, чем бы оно ни было, распорола ему живот, прямо через кольчугу, и выпустила дымящиеся на холоде кишки.

В голове потрясённого Кестуса мелькнула полу истеричная мысль: бедняга не мог даже умереть спокойно.

Существо начало методично рвать лошадь на куски, его движения были такими же быстрыми и точными, как у занятого своей жестокой работой мясника.

Кестус перевёл взгляд на Юлиуса. Капитан медленно повернул голову, посмотрел на них и открыл рот, словно в неторопливом широком зевке.

Потом Юлиус завизжал. Но оглушительный звук, который он издавал, даже отдалённо не напоминал человеческий.

В нём было что-то металлическое, какой-то диссонанс, странное переливчатое дребезжание, от которого у Кестуса заныли зубы, а лошади нервно плясали, вскидывали головы и закатывали глаза от внезапного испуга.

Звук затих.

А мгновение спустя, лес пробудился и зашелестел.

Иварус поднял руки и откинул капюшон, чтобы лучше слышать шорохи.

Они раздавались повсюду, шуршание раздавленных опавших листьев, скрип сосновых иголок, треск хвороста, сосновых шишек, упавших веток, ломающихся под кем-то, пробирающимся через чащу.

Ни один звук не был громче, чем едва слышный шёпот. Но их были тысячи.

Весь лес звучал так, как если бы превращался в один огромный костёр.

— О, великие фурии, — выдохнул Иварус. — Проклятые вороны.

Он поглядел расширившимися глазами на Кестуса, разворачивая лошадь, лицо его было бледным от ужаса.

— Не задавай вопросов! — прорычал он. — Просто беги! Беги!

Иварус действовал по своей же команде, пришпоривая лошадь и пуская в галоп.

Кестус оторвал, наконец, взгляд от пустых глаз того, что было их командиром, и погнал своего коня вслед за Иварусом.

И тут он осознал, что…

Твари.

Эти монстры в лесу. Твари двигались вровень с ними, словно тени, едва различимые в сгущающейся темноте.

Никто из них не выглядел, как человек. Никто из них не выглядел, как что угодно, виденное Кестусом. Его сердце колотилось от первобытного, инстинктивного ужаса, и он заставлял свою лошадь скакать ещё быстрее.

Было чистым безумием мчаться вот так — через лес, в непроглядной темноте.

Ствол дерева, низко растущая ветка, торчащий корень, или любая из тысяч других подобных вещей, могли убить человека или лошадь, если они столкнутся с ними в ночном мраке.

Но твари подбирались всё ближе, позади и по обе стороны от них, и Кестус понял, что это означает: они охотились, загоняя их, как оленей, убегающих от погони, действуя сообща, чтобы их прикончить.

Ужас перед этими охотниками перевесил его здравомыслие. Он хотел только, чтобы его лошадь могла бежать быстрее.

Иварус, шлёпая по воде, переехал ручей и резко изменил курс, заставив лошадь продираться сквозь колючие кусты, и Кестус, не отставая, следовал позади.

Когда они углубились в заросли, обдирая шкуры лошадей и свои собственные, Иварус сунул руку в поясную сумку и вытащил небольшой шар из того, что выглядело, как чёрное стекло.

Он что-то произнёс над ним, затем повернулся в седле, крикнул "Пригнись!" и бросил его Кестусу в лицо.

Кестус резко наклонил голову. Шар промелькнул над его сгорбленными плечами, и упал в темноте позади них.

Потом была внезапная вспышка света и рёв пламени.

Кестус бросил взгляд через плечо и увидел огонь, охватывающий заросли с такой бешеной силой, что это могло быть только результатом какого-то заклинательства.

Он разливался, как волна, распространяясь во все стороны; сухостой горит быстро, а пожар был еще быстрее. Быстрее, чем могли скакать их лошади.

Они вырвались из чащи, едва ли не на биение сердца опережая преследующий огонь, но не ранее, чем два существа размером с больших кошек вылетели из пламени, полыхая, как пара комет.

Кестус мельком заметил какое-то большое паукообразное создание, а потом одно из них приземлилось на спину лошади Иваруса, по-прежнему полыхая.

Лошадь захрипела, и ее копыто то ли ударило по поваленному стволу, то ли провалилось в яму в травяной подстилке. Что вылилось в костоломное падение, увлекшее Иваруса за собой.

Кестус был уверен, что парень скоро будет мертв точно так же, как Тоннар.

Но Иварус спрыгнул с падающей лошади, кувыркнувшейся через голову, и встал на ноги в нескольких ярдах от нее, скорректировав свое падение.

Он вытащил короткий гладиус из ножен на поясе, отбив удар, пронзил тварь, все еще цеплявшуюся за круп его лошади, а затем сбил второе полыхающее паукообразное создание прямо в воздухе, до того, как то сумело бы до него добраться.

Еще до того, как труп коснулся земли, Иварус швырнул еще две черных сферы в ночь позади себя, налево и направо.

Сверкающие огненные занавеси взвились в мгновение ока, присоединяясь к Геенне Огненной, разраставшейся в чаще.

Кустус остановил свою перепуганную лошадь, жестко заставил ее развернуться, и подъехал к Иварусу, в то время как раненое животное продолжало кричать в муках.

Он протянул руку.

— Давай!

Иварус развернулся и одним точным ударом прекратил страдания раненой лошади.

— Мы не убежим от них вдвоем, — сказал он.

— Ты этого не знаешь!

— Вороны, парень! Они обогнут завесу и отрежут нас через секунды. Убирайся отсюда, Кестус! Ты должен сообщить обо всем этом.

— Сообщить о чем? — Кестус почти кричал. — Проклятые вороны и…

Ночь стала белой, и алло-раскаленная боль стала всем миром Кестуса. Он смутно ощутил, как падает с лошади. Он не мог дышать. Не мог кричать. Все, что он мог — чувствовать боль.

Он сумел посмотреть вниз.

В его груди зияла дыра с почерневшими краями.

Она проходила сквозь броню, прямо через солнечное сплетение, мертвую точку его тела. Звенья вокруг были расплавлены. Огненная магия. Его поразили огненной магией.

Он не мог дышать.

Он не чувствовал ног.

Иварус сел рядом с ним и стал исследовать рану.

Его рассудительное лицо стало еще более мрачным.

— Кестус, — сказал он спокойно. — Прости. Я ничего не могу сделать.

Кастусу пришлось приложить усилия, но он сфокусировал взгляд на Иварусе.

— Бери лошадь, — проскрежетал он. — Уезжай.

Иварус сжал плечо Кестуса.

— Прости, — повторил он снова.

Кестус кивнул. Перед его внутренним взором вспыхнули воспоминания о расчленении Тоннара и его лошади, заставив кое-что осознать. Он задрожал, облизнул губы и сказал:

— Не хочу, чтоб те твари меня убили.

Иварус на секунду закрыл глаза. Затем поджал губы и кивнул один раз.

— Спасибо, — отозвался Кестус и закрыл глаза.

Сэр Эрен, Курсор, гнал коня Кестуса, пока почти не загнал, используя все уловки, о которых слышал, читал или когда-либо видел, чтобы скрыть свой путь и сбить преследователей со следа.

К восходу он чувствовал себя столь же истощенным и слабым, как его скакун, но вокруг не было никаких признаков преследования. Он остановился около маленькой речки и прислонился к дереву, на мгновение закрыв глаза.

Курсор не был уверен, сможет ли его монета достучаться до Алеры Империи из такого небольшого притока, но у него не было выбора, он должен попробовать. Первого Лорда нужно предупредить.

Он вытащил цепочку на шее с висящей на ней серебряной монетой.

Он бросил монету в воду и сказал:

— Услышь меня, маленькая речка, и свяжи меня с Господином твоим.

Некоторое время ничего не происходило. Эрен был готов сдаться и продолжать путь, когда поверхность воды начала бурлить, поднялась и сложилась в образ Гая Секстуса, Первого Лорда Алеры.

Гай был высоким, красивым мужчиной, которому можно было дать около пятидесяти лет, если не брать во внимание серебряные волосы.

В реальности, Первому Лорду было за восемьдесят, но, как у всех мощных заклинателей воды, возраст не влиял на его внешний вид, в отличие от обыкновенных алеранцев.

Хотя его глаза ввалились и были уставшими, они сверкали умом и ясностью, выдавая несгибаемую волю. Водяная статуя сосредоточилась на Эрене, нахмурилась и заговорила.

— Сэр Эрен? — сказал Гай. — Это ты?

Его голос звучал странно, как будто он говорил внутри туннеля.

— Да, сир, — ответил Эрен, склонив голову. — У меня срочное известие.

Первый Лорд подал знак рукой:

— Докладывай.

Эрен сделал глубокий вздох.

— Сир. Ворд здесь, в лесах на юго-западе Каларанской Пустоши.

Лицо Гая застыло, плечи напряглись. Он подался вперед, пристально глядя на Эрена.

— Ты уверен в этом?

— Полностью. И более того.

Эрен сделал глубокий вздох.

— Сир, — сказал онспокойно. — Они научились магии фурий.

Глава 1

В своих предыдущих странствиях Тави тратил несколько дней на то, чтобы оправиться от морской болезни, но эти путешествия никогда не заносили его в далекие просторы океана.

Он усвоил, что есть большая разница между тем, чтобы остаться на земле с опущенным парусом и тем, чтобы бросить вызов глубокому синему морю. Но не мог предположить, насколько высокие волны могут подняться в открытом океане.

Часто казалось, что Слайв поднимался по склону голубой горы, только чтобы скатиться вниз по другой стороне, как только достигнет вершины. Ветер и опыт негодяев из команды Демоса держали паруса постоянно натянутыми, и Слайв быстро занял лидирующее положение во флоте.

По приказу Тави Демос держал свой корабль вровень с Чистокровным, флагманом лидера канимов, Варга. Тави знал, что его приказ раздражал команду Демоса.

Хотя Чистокровный был едва ли не самым изящным судном для своего размера, по сравнению с проворным Слайвом, он двигался как речная баржа.

Людям Демоса захотелось показать канимам, на что они способны, и огромный черный корабль остался далеко позади, обозревать их корму.

Тави испытывал искушение позволить им это. Что угодно, лишь бы это путешествие поскорее закончилось.

Усилившаяся качка пропорционально усилила его морскую болезнь, и хотя, хвала небесам, та ослабла по сравнению с теми несколькими ужасающими днями, но так и не прошла совсем, превращая любой прием пищи в весьма сомнительное удовольствие.

Ему удавалось проглотить пару кусков хлеба и немного бульона, но ничего больше. Кроме того, постоянно болела голова, и боль эта раздражала все больше день ото дня.

— Маленький брат, — прорычал седой старый каним. — Вы, Алеранцы, раса короткоживущих. Вы так стары и слабы, что нуждаетесь в перерыве на сон посреди урока?

Из гамака Китаи, растянутого между стропил небольшой каюты, донесся короткий перезвон серебристого смеха.

Тави встряхнулся, вынырнув из состояния задумчивости, и взглянул на Градаша. Каним был чем-то неслыханным среди касты воинов — он был старым.

Тави знал, что Градашу, по летоисчислению алеранцев, было более девяти веков, и возраст сгорбил канима до ничтожного размера — примерно семи с половиной футов.

От его былой силы осталась лишь хрупкая тень. Тави рассудил, что когда он был воином в расцвете сил, то вероятно был в три или четыре раза сильнее человека.

Его мех был почти полностью серебристым, и только вкрапления чистого темного меха цвета ночи указывали на то, что он является членом расширенной родословной Варга, так же как отличительный рисунок насечек на ушах или украшения на эфесе шпаги.

— Молю о прощении, старший брат, — ответил на канише Градашу Тави так, как это было принято. — Мои мысли блуждали. Этому нет оправдания.

— Он так болен, что едва может покинуть койку, — сказала Китаи; ее канишский акцент был слабее, чем у Тави, — но и этому у него нет оправдания.

— Вопрос выживания не делает скидок на болезнь, — прорычал Градаш строго. Затем добавил на алеранском, с сильным акцентом. — Однако признаю, он больше не должен затруднять себя попытками говорить на моем языке. Предложение говорить на языках друг друга было лишь на словах.

Для Градаша комментарий был высокой похвалой.

— В этом есть смысл, — ответил Тави, — По крайней мере для моих людей. Легионеры, которым нечего делать в течение двух месяцев могут одуреть от скуки. И если между вашими людьми и моими снова будут противоречия, я бы хотел, чтобы это было по приличной причине, а не от того, что мы не говорим на языках друг друга.

Градаш на мгновение показал зубы. Некоторые были сколоты, но они по-прежнему оставались белыми и острыми.

— Все знания врага полезны.

Тави ответил в том же духе.

— И это тоже. На других кораблях уроки прошли хорошо?

— Да, — сказал Градаш. — И без серьезных инцидентов.

Тави слегка нахмурился. Алеранский взгляд на этот вопрос довольно резко отличался от канимского.

Для канимов "без серьезных инцидентов" могло означать, что никто не был убит. Однако это не было тем, к чему стоит стремиться.

— Хорошо.

Каним кивнул и поднялся:

— Тогда, с вашего разрешения, я вернусь на корабль своего вожака.

Тави выгнул бровь. Это было необычно:

— Ты не поужинаешь с нами до своего ухода?

Градаш отрицательно дернул ушами, затем, через секунду, последовал аналогичный алеранский жест — отрицательное покачивание головой.

— Я бы хотел вернуться до прихода шторма, маленький брат.

Тави взглянул на Китаи:

— Какого шторма?

Китаи покачала головой:

— Демос ничего не говорил.

Градаш испустил урчащее рычание, Канимский эквивалент смешка:

— Я знаю когда он надвигается. Чувствую своим хвостом.

— Тогда до встречи на нашем следующем уроке, — сказал Тави.

Он склонил голову набок, как это делали канимы, и Градаш возвратил жест. Затем старый каним проскользнул мимо, нырнув в тесноту крошечной для него каюты.

Тави поглядел на Китаи, но женщина-Марат уже выпрыгнула из гамака.

Она провела по его волосам кончиками пальцев, пока скользила мимо его койки, подарила быструю улыбку и выскользнула из каюты. Чтобы вернуться мгновением позже, таща за собой старшего камердинера Легиона, Магнуса.

Для человека его лет Магнус был очень подвижен, хотя Тави считал, что короткая стрижка Легиона смотрится на нем странно.

Он привык к седой копне тонких волос Магнуса за то время, пока они вдвоем исследовали Романские руины в Аппии.

У старика были жилистые сильные руки, приличное брюшко и водянистые глаза, близорукие после многолетних попыток прочесть исчезающие надписи в плохо освещенных камерах и пещерах.

Ученый не из последних, Магнус также был Курсором Каллидусом, одним из самых старших и элитных агентов Короны и, фактически, наставником Тави как разведчика.

— Китаи предупредила Демоса о том, что сказал Градаш, — начал Магнус без всяких предисловий. — Наш прекрасный капитан будет присматривать за погодой.

Тави покачал головой.

— Этого не достаточно, — сказал он. — Китаи, попроси Демоса оказать мне любезность. Приготовьтесь к шторму и передайте сигнал другим нашим кораблям, чтоб сделали то же самое. Как понимаю, у нас до сих пор была необычайно спокойная погода для этого времени года. Градаш не дожил бы до старости, будь дураком. Ну а если ничего не случится, все это окажется неплохой тренировкой.

— Он сделает это, — сказала Китаи совершенно уверенно.

— Только будь повежливее, пожалуйста, — попросил Тави.

Китаи закатила глаза, уходя, и выдохнула:

— Хорошо, Алеранец.

Магнус подождал, пока Китаи не ушла, и одобрительно кивнул Тави, сказав:

— Спасибо.

— Ты и в самом деле можешь говорить что хочешь в ее присутствии, Магнус.

Старый наставник Тави взглянул на него с напряжением.

— Ваше Высочество, прошу. Все-таки госпожа Посол представляет иностранную державу. Слишком серьезный вызов моим профессиональным способностям.

Только усталость не дала Тави расхохотаться в полный голос, но ему все равно было хорошо.

— Вороны, Маркус! Ты не можешь продолжать казнить себя за то, что не узнал во мне Гая Октавиана. Никто не знал, что я был Гаем Октавианом. Даже я этого не понимал, — Тави пожал плечами. — Что, полагаю, тут самое главное.

Магнус вздохнул.

— Да, конечно. Только между нами, боюсь, что это была пустая трата времени. Ты, как историк, просто настоящий ужас. Эти снобы из Академии и за несколько поколений не добьются того же, что и ты с тех пор, как оказался в Аппии.

— Я просто пытался хоть немного загладить свою вину, — произнес Тави, слегка улыбнувшись. Затем улыбка потухла. Магнус был прав, ему уже не вернуться к простой жизни, которую он вел, занимаясь раскопками древних руин под началом Магнуса. Боль потери эхом прошла сквозь него.

— В Аппии было неплохо, правда?

— Ммм, — согласился Магнус. — Безмятежно. Всегда интересно. У меня остался ещё целый сундук оттисков с надписей, которые надо расшифровать и перевести.

— Я бы попросил отправить мне некоторые из них, но…

— Обязанности, — кивая, сказал Магнус, — раз уж об этом заговорили.

Тави кивнул и, пробурчав что-то, сел, в то время как Магнус передал ему несколько листов бумаги.

Тави, нахмурившись, взглянул на них и обнаружил, что это несколько незнакомых ему географических карт.

— И на что я смотрю?

— Кания, — ответил Магнус и указал на несколько значков посередине правого угла карты. — Вот это, в дальнем правом углу — Закатные Острова и Вестмистон.

Тави недоумённо заморгал, глядя на карту и прикидывая расстояние между островами и материком.

— Но… Я полагал, что до этих островов примерно три недели плавания.

— Так и есть, — сказал Магнус.

— Но, чтобы начертить эту береговую линию… — Тави провёл вдоль неё кончиком пальца. — Вороны. Если учесть масштаб, она в три или четыре раза длиннее западного побережья Алеры.

Он настороженно взглянул на Магнуса.

— Где вы достали эту карту?

Магнус деликатно кашлянул.

— Некоторым из наших преподавателей языка удалось снять копии с карт на судах канимов.

— Вороны, Магнус! — прорычал Тави, поднимаясь. — Вороны и треклятые фурии, я говорил вам, что мы не собираемся играть в подобные игры во время этого рейса!

Магнус несколько раз моргнул.

— И… Ваше Высочество ожидали, что я послушаюсь?

— Конечно!

Магнус приподнял брови.

— Ваше Высочество, кажется, я должен объясниться. Я служу Короне. И мои обязанности как слуги Короны состоят в том, чтобы предпринять все возможное, дабы поддержать, защитить и обеспечить Вам все возможные преимущества для Вашей безопасности и успешного завершения Ваших дел. Включая право игнорировать Ваши распоряжения и приказы, если я считаю их более идеалистическими, нежели практичными, — без следа извинений добавил он.

Тави мгновение смотрел на него. Затем спокойно сказал:

— Магнус, я не очень хорошо себя чувствую. Но я уверен, что Китаи, если я попрошу ее, будет счастлива вышвырнуть вас с этого корабля для меня.

Магнус невозмутимо склонил голову.

— Конечно, она сделает это для Вас, Ваше Высочество. Но я прошу Вас сначала взглянуть на карту.

Тави проворчал что-то себе под нос и снова переключил внимание на карту. Бессмысленно притворяться, будто ничего не было.

— Насколько точна эта копия?

Магнус передал еще несколько листков бумаги, практически идентичных первому.

— Мм… — Протянул Тави. — В каком они масштабе?

— Пока не ясно. — ответил Магнус. — Возможны различия в способе понимания и чтения карт канимами.

— Не так уж и много различий, — ответил Тави. — Я видел их карты Долины.

Он провел пальцем по одной из карт, где треугольниками разного размера были отмечены города. Рядом с примерно половиной из них были проставлены названия.

— Это города… я уверен, что… — он устремил на Магнуса острый взгляд, — население каждого из этих городов огромно. Так же велико, как население городов Верховных Лордов в Алере.

— Да, Ваше Высочество, — спокойно сказал Магнус.

— И там их дюжины, — продолжал Тави, — только вдоль этого участка береговой линии.

— Именно так, Ваше Высочество.

— Но это означает… — Тави медленно покачал головой. — Магнус. А это значит, что и численность цивилизации канимов намного больше, чем нашей собственной, — в сотни раз больше.

— Да, Ваше Высочество, — сказал Магнус.

Тави снова посмотрел на карту, медленно качая головой.

— И мы ничего об этом не знали?

— Канимы веками бдительно охраняли свои побережья, — ответил Магнус. — Меньше дюжины алеранских кораблей когда-либо посещали их берега, — и то им разрешали вставать в док лишь в одном порту, в месте под названием Маршаг. Ни одному алеранцу никогда не позволяли покинуть доки, — во всяком случае, никому не удалось вернуться, чтобы рассказать об этом.

Тави покачал головой.

— А как насчет заклинателей фурий? Неужели мы никогда не посылали Рыцарей Воздуха пролететь над их землями?

— Дальность любого Рыцаря Воздуха ограничена. Он может пролететь две или три сотни миль и вернуться обратно, но вряд ли стоит рассчитывать на незаметность и, как мы видели в ночь Красных Звезд, у канимов есть методы противостоять нашим летунам, — Магнус пожал плечами и улыбнулся, — Также есть предположение, что наши способности к заклинательству существенно уменьшаются так далеко от Алеры, месту происхождения наших фурий. Вполне возможно Рыцарь Воздуха вообще не сможет летать.

— Неужели никто не пытался попробовать? — спросил Тави.

— Корабли, которые туда плавали были либо почтовыми, либо торговыми, — на устах Магнуса промелькнула улыбка, — Кроме того, можешь представить себе Гражданина, который захотел бы в компании примитивных матросов достигнуть берегов канимских земель, чтобы убедиться в том, что он так же бессилен, как и они?

Тави медленно покачал головой.

— Думаю, что нет, — он постучал по карте пальцем, — Может это ложь? Умышленно подсовывают нам это?

— Возможно, — сказал Магнус одобрительным тоном, — хотя я предпочитаю считать вероятность этого очень низкой.

Тави заворчал.

— Хорошо, — сказал он. — Это довольно ценная информация.

— Я тоже так подумал, — сказал Магнус.

Тави вздохнул.

— Полагаю, мне не следует выбрасывать вас за борт, по крайней мере, пока.

— Я ценю это, Ваше Высочество, — серьезно сказал Магнус.

Тави провел пальцем вдоль нескольких жирных линий, большинство из которых представляли собой прямые.

— Эти линии. Это какие-то каналы?

— Нет, Ваше Высочество, — сказал Магнус. — Это границы областей.

Тави безучастно взглянул на Магнуса.

— Не понимаю.

— Очевидно, — сказал Магнус, — Канимы не имеют единого централизованного правительства. Они разделены на несколько отдельных, четко выраженных племен.

Тави нахмурился.

— Как племена Маратов?

— Не совсем. Каждая область полностью независима. Здесь нет никакого союза племен, нет консолидированного руководства. Каждая управляется полностью независимо от всех остальных.

Тави заморгал.

— Это… — Он нахмурился. — Я собирался сказать, что это безумие.

— Хм, — сказал Магнус. — Потому что Карна — дикий мир, наполненный множеством различных народов, большинство из которых конфликтует друг с другом. Мы, алеранцы, только объединившись против наших врагов смогли выжить и преуспеть.

Тави указал на карту.

— А число канимов настолько велико, что они могут позволить себе раздробленность.

Магнус кивнул.

— Учитывая обстоятельства, меня переполняет радость из-за того, что новый Принцепс нашел честное, мирное и взаимовыгодное решение для разрешения ситуации в Долине.

— Это не испортит первое впечатление, — согласился Тави. Он медленно покачал головой. — Ты можешь представить, Магнус, что случилось бы, если бы эти сумасшедшие идиоты из Сената настояли на своем и профинансировали ответное наступление на родину канимов?

Магнус молча покачал головой.

— С такой численностью, — продолжил Тави, — они бы стёрли нас с лица земли. Не важно, могут они заклинать фурий или нет, они могли бы уничтожить нас в два счёта.

Лицо Магнуса стало мрачным.

— Похоже на то.

Тави посмотрел на него.

— Так почему же они этого не сделали?

Старый курсор снова покачал головой.

— Я не знаю.

Тави некоторое время изучал карту, разглядывая различные области.

— Причём Варг, я полагаю, является представителем только одной из этих территорий?

— Да, — сказал Магнус. — Нараша. Это единственная область, которая действительно вступила в контакт с Алерой.

Область Нараш, отметил Тави, была также местом приписки для порта Маршаг.

— Тогда, полагаю, следующий вопрос, который мы должны себе задать…

Снаружи отчаянно зазвенел корабельный колокол. Демос начал выкрикивать приказы. Несколько мгновений спустя, капитан постучался, затем открыл дверь их каюты.

— Магнус, — сказал он, кивая в сторону старого курсора.

— Милорд, — сказал он, кивая Тави.

— Старый морской волк был прав. С юга на нас надвигается шторм.

Тави поморщился, но кивнул.

— Чем мы можем вам помочь, капитан?

— Привязать все, что не привинчено к полу, — ответил Демос, — в том числе себя. Шторм будет тот ещё.

Глава 2

Валиар Маркус раздумывал над тем, как следует сообщить молодому гордому офицеру-каниму о том, что существует большая разница между тем, чтобы сказать алеранцу, что у того не очень чуткое обоняние, и тем, чтобы заявить ему, что он воняет.

Маркус осознавал, что молодой каним стремился проявить себя на уроках перед такими личностями как Варг, бесспорный лидер канимского флота, и его сын Насаг, следующий за ним по старшинству.

Если бы Маркус выставил молодого офицера дураком, это стало бы оскорблением, которое каним не забыл бы до самой смерти. Учитывая невероятно долгую продолжительность жизни канимов, это означало, что действия Маркуса могли сказаться, хорошо или плохо, на тех, кто еще даже не родился.

— Несмотря на то, что ваша фраза является корректной, — осторожно и медленно ответил Маркус на четком алеранском, — некоторые мои соотечественники могут отреагировать на нее не совсем адекватно. Наше обоняние, как вы заметили, развито намного хуже, чем ваше, таким образом, формулировки, относящиеся к этому, могут трактоваться не так, как это принято у вашего народа.

Варг издал негромкое рычание и пробормотал:

— Не важно, алеранец он или каним, он должен знать, что его запах неприемлем.

Маркус повернул голову к старому седому вождю канимов и по-алерански поклонился.

— Как пожелаете, сэр.

У него в запасе оказалось лишь несколько секунд, прежде чем смущенный молодой офицер издал рычание и бросился на Маркуса, обнажив клыки.

Маркус распознал признаки той болезненно хрупкой гордости, что, как оказалось, были так же широко распространены и часто проявлялись как среди молодых честолюбивых канимов, так и среди подобных им алеранцев.

Маркусу было почти шестьдесят, и он никогда не был достаточно быстр, чтобы справиться с канимом, опирайся он только на свои ощущения — но предусмотрительность всегда обеспечивала куда более надежную защиту, чем одна только скорость.

Маркус предвидел эту вспышку агрессии и тяги к насилию.

В каниме было восемь футов стальных мускулов, клыков и жестких костей, и он весил как два или три Маркуса — но, бросившемуся вперед, ему было не развернуться, и Маркус схватил его за ухо своей мозолистой рукой и потянул в сторону.

Каним извернулся и откатился. Рычание перешло в высокий агонизирующий визг, и он инстинктивно дернулся к источнику боли, чтобы уменьшить давление на свое чувствительное ухо.

Маркус, пользуясь моментом, использовал инерцию движения канима, лишил противника равновесия и, используя их общий вес, ударил того в подбородок, уронив на палубу с зубодробительным треском.

Молодой каним лежал там, потрясенный, его глаза посоловели, язык свешивался из пасти, кровоточащей из-за небольшого пореза.

Маркус поднялся и поправил тунику.

— Обладать более слабым обонянием, — продолжил Маркус так, будто ничего не произошло, — это не совсем то же самое, что услышать от кого-либо, что от него плохо пахнет. Может случиться так, что впечатлительный человек примет это за оскорбление. К примеру, я, являясь всего лишь старым центурионом, слишком медленным, чтобы представлять серьезную опасность в бою, не нахожу в этом заявлении ничего оскорбительного. Меня это не разозлило, и я ничего бы не предпринял, даже если бы расстроился по этому поводу. Но я опасаюсь того, что кто-то менее терпимый и более боеспособный может причинить вам вред, в то время как вы всего лишь стараетесь быть дружелюбным. Вы меня понимаете?

Молодой офицер смотрел на Маркуса невидящими глазами. Он несколько раз моргнул.

Затем его уши дрогнули в едва различимом знаке понимания и согласия.

— Вот и хорошо, — сказал Маркус на грубоватом, но вполне понятном канише, лишь слегка обнажая в улыбке зубы. — Я рад, что вы достигли такого прогресса в попытках понять алеранцев.

— Хороший урок, — прорычал Варг в подтверждение его слов. — Свободен.

Молодой каним поднялся, обнажил горло в знак уважения Варгу и Насагу и неуверенно поплелся из каюты.

Маркус повернулся к Варгу. Каним был великаном даже для представителя своего народа, около девяти футов ростом, и Чистокровный был построен с учетом этого.

Эта каюта, которая для канимов была так же тесна, как и любое другое помещение на корабле, Маркусу казалась огромной.

Огромный каним, чья черная шкура была иссечена белыми полосами многочисленных шрамов, присел на корточки, что было своего рода позой расслабленности, взял в лапы тяжелый сверток, и раскрыл его на середине, там, где читал во время урока алеранского.

— Маркус, — проворчал Варг; басовитое рычание его звучало угрожающе, каким всегда и было. — Я ожидаю, ты потребуешь объяснений этому нападению.

— У вас есть молодой офицер, который был бы перспективным, не будь он при том невыносимым высокомерным дураком, убежденным в непобедимости вашего рода и, как следствие, его самого.

Уши Варга весело качнулись взад-вперед. Он взглянул на Насага — более коренастую и мускулистую версию его вождя. Пасть Насага была широка распахнута, обнажая белоснежные клыки и вываленный в канимской версии улыбки язык.

— Говорил же, — сказал Варг каниму. — Мастер охоты он мастер охоты и есть.

— Сэр? — переспросил Маркус.

Он понял отдельные значения слов, но не их общий смысл.

— Старшие воины, — объяснил Насаг Маркусу. — Они обучают новичков. Когда-то давно они формировали охотничьи стаи и учили молодежь охотиться. Таких учителей называли мастерами охоты.

— В наши дни, — прорычал Варг, — этот термин означает тех, кто готовит отряды молодых солдат и объясняет новичкам их место в боевых порядках. В Легионах тоже есть кто-то вроде них.

— Центурионы, — согласился Маркус, кивнув. — Понимаю.

— Щенок не убил бы тебя, — заметил Насаг.

Маркус взглянул в лицо молодого канима прямо и спокойно.

— Нет, сэр, — ответил он твердо. — Он бы не смог. И лишь из уважения к пожеланию Принцепса путешествовать мирно, я сохранил ему жизнь.

— Почему так, мастер охоты? — прорычал Варг опасно спокойно.

Маркус повернулся лицом к нему, не дрогнув.

— Потому что предпочел бы оставить за спиной мертвого дурака, чем живого врага, сумевшего научиться на своих ошибках. В будущем я сочту за любезность, если меня не станут использовали в темную для тех уроков, которые я и без того уполномочен дать.

Варг обнажил клыки в другой версии канимской улыбки.

— Отрадно видеть, что мы поняли друг друга. Моя лодка ждет, чтобы вернуть вас на ваш корабль, Валиар Маркус.

— Так точно.

Варг склонил голову и шею в алеранском стиле.

— Тогда иди своим путем, и хорошей охоты.

— И вам, сэр.

Маркус едва успел повернуться к двери, как та открылась и вошел тощий каним красноватого окраса, слишком мелкий для его расы.

Без предисловий он обнажил горло перед Варгом и сказал:

— Приближается сильный шторм, мой вождь. У нас чуть меньше получаса.

Варг встретил это сообщение рыком и кивком головы отослал моряка. Он поглядел на Маркуса.

— Лодке не хватит времени отвезти вас и вернуться, — сказал он. — Похоже, вам придется остаться еще на какое-то время.

— Сэр, — прорычал Насаг.

В его тоне было предостережение, подумал Маркус. Не так уж сложно оказалось просчитать причины его осторожности.

Маркус пришел к непосредственному заключению, что он не слишком счастлив оказаться в ловушке на чужом корабле во время шторма, с разгневанным молодым офицером под боком, все еще не отошедшим от полученного урока.

— Носовая каюта, — сказал Варг.

Хвост Насага дернулся в жесте, который Маркус опознал как жест удивления. Но младший каним быстро справился с собой и выпрямился.

— Центурион, — прогрохотал он, — прошу вас пройти со мной. Было бы лучше убрать вас с дороги, чтоб моряки смогли сделать свою работу. Мы приложим все усилия, чтобы вы чувствовали себя комфортно.

Маркус с восторгом было подумал, что в данном случае "комфортно" было синонимично с "легко дышалось". Но довольно быстро вспомнил, что у каним была своя точка зрения, отличная от алеранской.

Он последовал за Насагом на палубу Чистокровного. Вся обшивка корабля была покрашена в черный, чего никогда бы не случилось с алеранским судном.

Фактически, строго наоборот. Алеранские корабли, как правило, белили.

Это улучшало обзор команде, когда они работали ночью, а особенно во время непогоды, когда оставалось всего несколько источников света. Черное дерево вокруг производило мрачное, траурное впечатление, что, безусловно, смотрелось внушительно, особенно вкупе с черными парусами.

Ночное зрение канимов, однако, далеко превосходило алеранское. Скорее всего, они не испытывали никаких проблем с работой в ночное время суток, вне зависимости от того, в какой цвет был выкрашен их корабль.

Насаг проводил его к каюте на носу корабля — одной из наименее престижных, как знал Маркус.

На парусных судах ветер, как правило, дует с кормы, и любой, кто бы ни оказался с подветренной стороны, получал представление обо всех ароматах на корабле — а там много чего было.

Дверь в каюту была низкой, высотой едва ли с Маркуса, но вместо того, чтобы просто войти, Насаг остановился и постучал — а затем стал ждать, пока дверь откроется.

Когда створка распахнулась, за ней оказалась совершенно не освещенная темная каюта без окон.

Тихий голос спросил:

— Чем мы можем служить, сын Варга?

— Этот алеранский мастер охоты находится под защитой Варга, — сказал Насаг. — Мой господин приказывает тебе охранять его, пока он не сможет вернуться к своим людям после шторма.

— Будет сделано, — ответил голос. — Он может войти, сын Варга.

Маркус, изогнув бровь, посмотрел на Насага.

Каним мордой указал на каюту.

— Ваши покои, центурион.

Маркус посмотрел на темный дверной проем, затем на Насага.

— И здесь я буду в безопасности, так?

Уши Насага дернулись от изумления.

— Больше, чем где бы то ни было еще на этом корабле.

Одной из наиважнейших вещей, которые алеранцы узнали о канимах, в основном, благодаря Принцепсу, было то, что для канимов язык тела играл куда более важную роль, чем для людей.

Слова могли не значить ничего, но позы и движения играли роль куда более надежного индикатора подлинных намерений. Как следствие, не стоило показывать воинам-волкам признаков физического страха, если не хочешь, чтоб тебя, например, съели.

Так что Маркус уверенно приглушил инстинктивную подозрительность, что разбудил в нем невидимый собеседник, спокойно кивнул Насагу и зашел в каюту, закрыв за собой дверь.

В темноте он вдруг ощутил, насколько тонки его туника и брюки, и впервые с тех пор, как более чем месяц назад судно покинуло порт, ощутил, что скучает по надежному весу своей брони.

Он не положил руку на меч — жест был слишком очевиден. Ножи, которые он спрятал на себе, в любом случае, в такой темноте будут полезней в бою, чем что-либо еще. Все происходило бы в ужасающей тесноте.

— Ты не мастер охоты, — заметил все еще остававшийся невидимым каним. Он зарычал, посмеиваясь. — Нет, ты не воин.

— Я центурион Первого Алеранского Легиона, — ответил он. — Меня зовут Валиар Маркус.

— Вряд ли, — ответил голос. — Скорее, вас называют Валиаром Маркусом, насколько я могу судить.

Маркус почувствовал, как напряжение сковало его плечи.

— Знаете, мы наблюдали за вашими шпионами. Они в большинстве своем не обучены. Но мы даже не догадывались, что и вы — один из них, до вчерашнего вечера — да и то, узнали все чисто случайно. Ветер сдвинул занавес, и вас заметили читающим один из свитков Варга, когда он вышел из каюты.

Другой голос, откуда-то справа и сверху, сказал:

— Вас раскрыли чисто случайно.

Третий голос, снизу и левее него, добавил:

— Признак настоящего мастерства.

Маркус сузил глаза, задумавшись.

— Варг не использовал меня, чтобы преподать урок тому упрямому ублюдку, — сказал он. — Он сделал это, чтобы задержать мой отъезд, пока шторм не запрет меня здесь.

— По нашей просьбе, — подтвердил первый оратор.

Маркус хмыкнул. Но Варг разыграл всю ситуацию так, будто просто воспользовался удачным шансом.

Что означало, что по какой-то причине Варг хотел сохранить эту беседу в тайне, даже от своих собственных людей. Что, в свою очередь, подразумевало разногласия в их рядах — всегда полезная информация.

Из чего, в свою очередь, следовал еще один вывод.

— Вы Охотники, — проговорил он тихо. — Как те, что пытались убить Принцепса.

Послышался тихий шорох в темноте, и один из канимов сорвал тяжелую ткань с вазы, заполненной какой-то жидкостью, излучавшей красный свет.

Маркус смог увидеть трех канимов, худощавых, серого окраса, с большими ушами, похожими на лисьи, больше, чем он видел у кого-то из воинов прежде.

Они были одеты в свободные серо-черные мантии. В прошлом, когда канимов замечали в Амарантской долине, их описывали именно в таких мантиях.

Каюта была тесной, в ней было всего две двухъярусные кровати. Один из канимов сгорбился на полу над миской. Второй растянулся на верхней койке с одной стороны каюты, а третий сидел в странной позе на нижней койке с другой стороны.

Все три канима были абсолютно похожими, вплоть до оттенков и плотности меха, что указывало на их родственные отношения, вероятно, они были братьями.

— Охотники, — произнес первый каним. — Значит, так зовет нас твой народ. Меня зовут Ша.

— Неф, — прорычал второй.

— Кох, — сказал третий.

Поднимался ветер, усиливая качку. В безбрежном море рокотал гром.

— Зачем меня сюда привели? — Спросил Маркус.

— Чтобы предупредить, — ответил Ша. — В землях Нараша угрозы нападения для вас нет. Но на других территориях вы не будете в безопасности. Они считают вас своего рода паразитами, которые должны быть уничтожены на месте. Варг сможет защищать вас лишь до определенного момента. Если вы пойдете дальше — вы будете делать это на свой страх и риск. Варг полагает, что вашему Принцепсу стоит рассмотреть возможность вернуться сейчас, нежели продолжать путь.

— Принцепс, — сказал Маркус, — крайне негативно воспринимает попытки влиять на него рассуждениями о возможной опасности.

— И тем не менее, — сказал Ша.

— Зачем говорить мне об этом здесь? — Спросил Маркус. — Почему вы не послали гонца на корабль?

Все трое уставились на Маркуса с не читаемым выражением.

— Потому что ты — враг, Валиар Маркус. Варг — из касты воинов. Он скорее вырастит новые клыки, чем его долг позволит ему оказывать помощь и давать советы врагу.

Маркус нахмурился.

— А, кажется, я понял. Варг не может этого сделать, но вы — можете.

Ша дернул ушами в знак подтверждения.

— Наш долг заключается в послушании и достижении результата независимо от методов. Мы служим. Мы подчиняемся.

— Мы служим, — пробормотали Неф и Кох. — Мы подчиняемся.

Снова прогремел гром, на этот раз пугающе близко, порывы ветра усилились и звучали как незатихающий вой.

Где-то далеко, за звуками шторма, прокатился другой звук — более глубокий и продолжительный, чем гром, тяжелое, колоссальное завывание. Маркус слышал подобное лишь однажды, много лет назад.

Это был рев левиафана, охраняющего свою территорию, одного из морских гигантов, который мог с легкостью превратить в щепки корабль даже такого размера, как Чистокровный.

Шторм пробудил их, а судовым заклинателям воды было трудно поддерживать завесу над своими кораблями из-за того, что море было неспокойно.

И люди, и канимы могли погибнуть в этой буре. Маркус сглотнул комок страха и присел спиной к стене, закрыв глаза.

Если бы Охотники собирались причинить ему вред, они бы уже это сделали. Так что все, о чем ему стоило беспокоиться, — разъяренный левиафан, который мог разнести Чистокровного в облако щепок, вышвырнув всех, кто был на борту, в штормящий океан.

Маркус определил этот вариант как умеренно опасный. Все относительно, полагал он. Такая смерть ужасна, но, по крайней мере, беспристрастна. Существуют и худшие способы умереть.

К примеру, Принцепсу станет известно то, что поняли Охотники: что Валиар Маркус не простой, хоть и заслуженный, центурион Алеранского легиона.

Что на самом деле он тот, кем его и назвали, а именно — шпион, действующий инкогнито.

Что он был подослан смертельными врагами Принцепса еще в Алере, хотя этого Охотники знать не могли, но если кто-то из окружения Принцепса или, да спасут его великие фурии, сам Октавиан узнает, что Валиар Маркус — лишь маска Курсора Фиделиаса, служащего Аквитейнам предателя короны, его призовут к ответу.

Фиделиас уже не находился на службе у Аквитейнов.

На самом деле, он считал, что подал самое красноречивое прошение об отставке в своей жизни, недостатком которого было лишь то, что оно не лишило Верховную Леди Аквитейн ее бессердечной жизни.

Впрочем, это уже не имело значения. Как только его раскроют, его жизнь будет кончена. Фиделиас знал это. Он смирился с этим. Что бы он ни предпринял, это не изменит того факта, что он нарушил присягу Короне и связал свою судьбу с предателями, которые намеревались узурпировать власть Гая.

Однажды он поплатится за свои деяния.

Но до тех пор он знал, кто он и что ему следует делать.

Валирар Маркус закрыл глаза и, с мастерством, присущим самым опытным солдатам, тут же провалился в сон.

Глава 3

Амара, графиня Кальдерон, вытерев пот со лба, посмотрела на тонкий слой облаков с легким чувством удовлетворения.

Снова местные фурии ветра пытались собраться для нападения на жителей долины Кальдерон в один из тех штормов, что заставляют гольдеров бросаться наутек в поисках каменного убежища.

И снова ей удалось вмешаться еще до того, как ураган начал обретать форму.

Не такая уж и сложная задача при условии, что успеешь добраться до эпицентра вовремя.

Слишком много вещей должно было произойти, прежде чем буря достигла бы той мощи, чтобы представлять опасность для людей ее мужа, и если Амара сможет справиться с ней на ранней стадии, можно было быть уверенной в том, что урагана не случится. И это ее по-настоящему удивляло.

Хотя по идее не должно было. Ведь разрушать всегда легче, чем создавать. Взять, к примеру, ее преданность Первому лорду.

Или ее любовь и преданность к наставнику — Фиделиасу.

Горькие мысли принесли боль и печаль, что было чужеродно веселым солнечным лучам, пробивающимся сквозь разрушенные штормовые облака, купая Амару в слабом тепле раннего зимнего солнца.

Она ненадолго прикрыла глаза, вбирая в себя все возможное тепло. Всегда прохладно подниматься выше чем на милю, где она летала сейчас, особенно в одном платье вместо надежной защиты кожаного костюма для полетов.

Она не переодевалась, предполагая, что решение стоявшей перед ней задачи потребует около получаса и не придется набирать серьезную высоту. Затем все равно возвращаться к исполнению своих обязанностей в Гаррисоне, где Графиню Кальдерона ожидал целый перечень незначительных, но, несомненно, важных и чрезвычайно животрепещущих вопросов, требующих ее внимания.

Амара покачала головой, отгоняя мысли настолько далеко, насколько могла, и призвала Цирруса, свою фурию ветра.

В былые времена она понеслась бы до Гаррисона так быстро, как только сумела бы, но теперь подобная выходка казалась ей крайне неуместной из-за сопровождавших стремительный полет грома и грохота, способных неприятно удивить гольдеров.

К тому же, эта выходка стоила бы ей платья и окончательно растрепала б прическу.

В былые времена собственный внешний вид волновал ее в последнюю очередь — но теперь играл слишком большую роль для большинства тех, с кем приходилось ежедневно иметь дело, и, когда она выглядела, как подобало Графине — это многое упрощало.

Кроме всего прочего, хотя он и не говорил никогда ни слова об этом, глаза ее мужа красноречивее всяких слов свидетельствовали о том, как она нравится ему такой… элегантной, как в последнее время.

Амара ухмыльнулась. И его руки. И все остальное.

Она полетела обратно в Гаррисон достаточно быстро, но не слишком стремительно, мимо разросшегося городка к поместью в крепости, примыкающей к узкому горному перевалу на восточном конце Долины Кальдерон, которая теперь служила цитаделью в городе размером почти с владения лорда, а не простого графа.

То, что началось как рынок под открытым небом с десятком честолюбивых торговцев, продающих свои товары нескольким сотням проходящих мимо кочевников-маратов, превратилось в местную факторию с участием десятков купеческих объединений и привлекающую тысячи заинтересованных в торговле посетителей, как бледнокожих варваров, так и амбициозных алеранских бизнесменов.

Растущий город требовал всё больших запасов продовольствия, и фермеры стедгольдов Долины расширяли свои поля и увеличивали общины, с каждым новым сезоном всё более процветающие.

Алеранцы из других районов Империи, привлечённые благоприятной обстановкой, приезжали и селились в Долине Кальдерон, и Бернард уже утвердил создание четырех новых стедгольдов.

Амара нахмурилась перед приземлением. Насколько она знала, технически, только два из них были действительно новыми.

Остальные были восстановлены на руинах стедгольдов, уничтоженных заражением Ворда несколько лет назад.

Амара вздрагивала, вспоминая об этом.

Ворд.

Они считались уничтоженными при помощи Маратов — до настоящего момента.

Но они все еще были там. Они с Бернардом сделали все возможное, чтобы предупредить братьев-алеранцев об опасности, которую они представляют, но немногие восприняли предупреждение всерьез.

Они понятия не имеют, как опасны могут быть эти создания. И когда Ворд вернется, глупцы могут просто не успеть осознать свою ошибку, не говоря уже о том, чтобы исправить ее.

Амара уже отчаялась добиться понимания у большого количества людей. Но её муж в своей обычной манере повернул события в другую сторону.

Если Бернард что-то и мог сделать для укрепления государства в целом, то он это сделал. Теперь он перешел к Кальдерону и начал укреплять долину, делая все, что в его силах, чтобы приготовиться к защите своего дома и своего народа от Ворда и любой другой возможной угрозы.

И, с учетом налоговых поступлений от быстро развивающейся торговли в его владениях, приготовления эти были весьма внушительны.

Она обменялась приветствиями с часовыми на стенах и спустилась во двор перед кварталом командиров.

Она кивнула легионеру, дежурившему снаружи, и вошла внутрь, обнаружив Бернарда, изучающего набор планов со своим секретарем и двумя инженерами Легиона.

Он был на голову выше остальных и более широк в плечах и груди. Хотя за прошедшее время его темные волосы покрылись серебром на висках, это отнюдь не портило его внешний вид.

Он по-прежнему носил короткую бороду, которую он любил, хотя она уже была довольно седой.

Одетый в зеленую куртку лесника и кожаные штаны, он выглядел как гражданин только благодаря высокому качеству материала и пошива одежды.

Глаза у него были серьезные и умные, но между бровями уже начали появляться морщинки.

— Меня не волнует то, что до этого никто так не делал, — сказал Бернард старшему из двух инженеров. — Как только вы это сделаете, никто уже не сможет снова так сказать, не так ли?

Инженер заскрежетал зубами.

— Ваше Превосходительство, вы должны осознавать…

Бернард сузил глаза.

— Я осознаю, что если услышу от вас еще хоть слово в этом снисходительном тоне, сверну эти чертежи и засуну их вам так далеко как…

— Самонадеянно было предполагать, что вы можете быть не слишком заняты, — гладко вмешалась Амара. — И я удивлюсь, сумей вы выкроить в своем графике время для уединения со мной, господин муж мой.

Бернард уставился на инженера, затем сделал глубокий вдох, успокоился и повернулся к Амаре.

— Конечно. Господа, продолжим этот разговор после обеда?

Трое мужчин, соглашаясь с ним, что-то пробормотали. Старший инженер, не отрывая глаз от Бернарда, схватил со стола стопку планов, быстро убрал руки за спину и начал сворачивать бумаги в трубку в почти неистовой спешке, одновременно пятясь из комнаты.

Амаре он напомнил бурундука, наткнувшегося на спящего травяного льва и удирающего, спасая свою шкуру.

Она заулыбалась и закрыла дверь за "бурундуком".

— Легионы Ривы, — презрительным тоном заговорил Бернард, меряя шагами просто и функционально обставленный кабинет. — Они так долго не держали в руках боевого оружия, что их вполне можно назвать Риванскими строительными бригадами. Всегда находят причины, почему они не в состоянии что-то закончить. Чаще всего, потому что ничего не могут сделать, как следует.

— Бесполезные паразиты, — сказала Амара, сочувственно кивая. — А разве в составе Легионов Ривы нет твоих людей, мой лорд?

— Они не в счет, — прорычал Бернард.

— Ясно, — сказала Амара серьёзно. — А разве ты сам не состоишь на службе в Легионах Ривы, мой лорд?

Бернард остановился и беспомощно посмотрел на неё.

Амара никак не могла удержаться. Она расхохоталась.

На лице Бернарда поочерёдно отразилось полдюжины различных эмоций. Затем его физиономия расплылась в улыбке, и он покачал головой, усмехаясь.

— Разбиваешь надвигающуюся бурю, прежде чем она успела набрать силу, чтобы снова разразиться?

— Это мой долг, как графини Кальдерон, — ответила Амара. Она пересекла комнату, подошла к нему, поднялась на цыпочки и нежно поцеловала его в губы. Он обнял её за талию и притянул к себе, отвечая на поцелуй, медленно, растягивая удовольствие.

Когда их губы, наконец, разделились, Амара издала тихий довольный звук и спросила с улыбкой:

— Тяжелый день выдался?

— Теперь лучше, — сказал он. — Ты, должно быть, проголодалась.

— Умираю от голода. Перекусим?

Они сделали лишь шаг в сторону, когда заиграл сигнальный рожок — оповещение о прибывающих Рыцарях Воздуха.

Мгновенье спустя ему ответил отдаленный звукдругого рожка, и через несколько секунд летящие Рыцари Воздуха спикировали с высоты на максимальной скорости; двадцать здоровяков, несущих паланкин.

— Странно, — сказал Бернард. — Двадцать для одного паланкина? Упряжь требует только шестерых.

— Эскорт, возможно? — ответила Амара.

— Без малого штат Рыцарей Воздуха целого Легиона как эскорт? Кто может быть настолько важным, чтобы они потребовались?

Рыцари ждали до последнего, чтобы затормозить и приземлиться посреди двора, напротив штаба Гаррисона в окружении урагана из поднятого фуриями ветра.

— Дополнительные руки, — осознав сказала Амара, как только стихли порывы ветра. — Они летели на высокой скорости, меняя носильщиков.

Бернард проворчал.

— Что за спешка?

Один из Рыцарей Воздуха подбежал к Бернарду, ударяя кулаком по нагруднику в приветствии Легионов. Бернард машинально возвратил этот жест.

— Ваше Превосходительство, — сказал Рыцарь, вручая запечатанный конверт. — Я вынужден попросить вас и графиню проследовать со мной немедленно.

Амара подняла брови и переглянулась с мужем.

— Мы арестованы? — спросила она, выверено нейтральным тоном.

— Подробности в письме, — ответил Рыцарь.

Бернард уже открыл письмо и читал его.

— Оно от Первого Лорда, — сказал он спокойно. — Нам приказано незамедлительно прибыть в Алеру-Империю.

Амара ощутила вспышку гнева.

— Я больше не работаю на Гая, — заявила она педантично.

— Вы отказываетесь подчиниться, Графиня? — вежливо переспросил Рыцарь.

— Амара… — начал Бернард.

Амара должна была промолчать, но огонь ее гнева подпитывали воспоминания о другом огне, гораздо более ужасном и ее боль взяла верх.

— Назовите хотя бы одну причину почему я должна.

— Потому что, если вы этого не сделаете, — вежливо заметил Рыцарь, — мне придётся вас арестовать и доставить на совет в цепях, при необходимости.

Амара почувствовала, как протестующе трещат суставы, когда она сжала пальцы в кулак.

Бернард положил большую, сильную руку на ее плечо и прогрохотал:

— Мы поедем.

— Благодарю вас, — сказал Рыцарь с серьезным выражением лица. — Сюда пожалуйста.

— Позвольте мне взять несколько вещей для поездки, пожалуйста.

— Две минуты, — сказал Рыцарь. — Я не могу задерживаться дольше, Ваше Превосходительство.

Амара взглянула на него.

— Почему нет? — Спросила она быстро. — Что произошло?

— Война, — сказал он коротко. На мгновенье его взгляд стал тревожным. — Мы проигрываем.

Глава 4

Исана Гай, Первая Леди Алеры, проснулась посреди ночи от шума во дворе под ее покоями.

Местоположение дома Лорда Плациды было потрясающим, даже по меркам Верховных Лордов. Это был изысканный дом из белого мрамора, высотой в четыре этажа, построенный вокруг центральной площади и сада, оставшихся открытыми для общественного посещения.

Исана видела сезонные дома в столице других Верховных Лордов, которые были гораздо больше и более искусно сделанные, чем родовые поместья Плацидов.

Но этот дом, пусть не такой огромный, но удивительно целостный. Каждый каменный блок был отполирован и идеально подогнан.

Каждый кусок дерева, каждая дверь, каждый ставень был сделан из лучших пород дерева и доведен до совершенства. Мебель также была тщательно сделана и с любовью поддерживалась в хорошем состоянии.

Но самое главное отличие, подумалось Исане, было в людях, следящих за этим местом.

Столица, как и многие другие большие города Империи, которые она посещала, состояла из различных слоев алеранского общества.

Граждане расхаживали в лучших нарядах, в то время как простые люди предпочитали заниматься своей работой и держаться в стороне, а свободные бедняки и рабы крутились, как белки в колесе, в жуткой нищете.

Семья Леди Плациды не держала рабов, и Исане было непросто на первый взгляд заметить разницу между гражданами и свободными в её хозяйстве.

Более того, сами граждане, похоже, меньше кичились своим положением и больше заботились о своих обязанностях, какими бы они ни были — уважение, с каким они относились к своим слугам и работникам, не зависело настолько сильно от социального статуса, как это было распространено в большей части Империи.

Пропасть между гражданами и просто свободными людьми, конечно, не исчезла, до этого все еще было далеко. Но ощущений враждебности и страха, сопровождавших ее, здесь не было.

Исана была уверена в том, что это было следствием того, как Верховные Лорд и Леди Плацида вели себя, находясь рядом со своими людьми, в стенах своего дома, и это могло о них сказать довольно много.

После возвращения из разоренной войной Амаранской долины, Исана была гостем Верховной Леди Плацида Ария. Хотя резкое подавление восстания Калара и перемирие с вторгшимися канимами и закончило войну, но не смогло смягчить последствия.

Война лишила урожаев, опустошила стедгольды, разрушила экономику и уничтожила власть. На всей территории, подчинявшейся Калару, рабы подняли кровавые восстания.

Дикие фурии, чьи заклинатели были убиты в войне или умерли от голода или болезней, бродили по деревням и были гораздо опаснее любых бешеных животных.

Последующая борьба за работу, еду и убежище от стихии привела к всепоглощающему хаосу. Возникший бандитизм стал распространяться почти так же быстро, как и болезни, терзающие жителей сельской местности.

Большие денежные вложения Короны в срочное строительство достаточного количества кораблей, чтобы позволить войскам алеранцев сопровождать Канимов на родину, оказывали успокаивающее действие — как и, по иронии судьбы, присутствие самих канимов, расправлявшихся с алеранскими бандитами столь же безжалостно и профессионально, как легионеры развернувшие охоту на них.

Исана подозревала, что именно поэтому их отъезд был отложен на несколько месяцев.

Она не могла, конечно, ничего доказать, но предполагала, что Гай задержал строительство последних судов для того, чтобы использовать присутствие канимов, помогая создать плацдарм общественного порядка посреди хаоса в истерзанной войной области.

Гвардия Сената и Легион Короны постепенно восстанавливали контроль, но это был мучительно-методичный процесс, с обычным политическим маневрированием граждан, пытающихся захватить новые титулы и власть в восстановленной области — пока поселенцы, которые там жили, выкашливали себе лёгкие в зимние холода или ели обувь, пытаясь не умереть от голода.

При финансовой и общественной поддержке Лиги Дианы Исана делала всё, что могла, для налаживания оказания гуманитарной помощи в регионе — до тех пор, пока однажды ночью двое вооружённых мечами мужчин не дошли до двери её спальни, прежде чем её телохранитель остановил их.

Новости о появлении наследника Короны, разумеется, распространилась подобно степному пожару от одного края Империи до другого в течение нескольких дней. Это подняло новую бурю политических распрей, поскольку планы каждого амбициозного гражданина Империи внезапно рассыпались в прах.

Множеству людей такой поворот событий не понравился вовсе, и многие уже обвиняли Тави в мошенничестве и требовали, чтобы Сенат объявил его незаконным наследником.

Сенат для этого не имел никаких оснований. Септимус позаботился, чтобы свидетелей и доказательств для подтверждения личности его сына было достаточно.

Видимо, несмотря на это, кто-то решил, что, если некоторые из свидетелей очень кстати исчезнут, Сенат сможет возражать против официального введения Октавиана в должность. Будучи самым главным свидетелем, Исана была первоочередной мишенью для таких интриг.

По совету Первого Лорда она приняла приглашение Арии приехать в Плациду, якобы для посещения нескольких важных встреч Лиги Дианы. По правде говоря, она точно знала, почему она приехала: это было единственное место в Империи, где она могла быть почти уверена в своей безопасности.

Предложение Гая было молчаливым признанием того, что даже Первый Лорд не мог защитить ее в Алера Империи.

Конечно, "почти уверена" было не то же самое, что "уверена".

Но большей уверенности не существовало.

Исана понятия не имела о причинах громких голосов и топота ног во дворе под ее окном, но она не стала рисковать.

Она поднялась с кровати, одетая только в ночную рубашку, и сразу же схватила длинную бронированную накидку с тумбы возле кровати. Она скользнула в тяжелое одеяние, ее движения были быстры и отточены бесконечными тренировками, которые ее заставил вынести Арарис.

Хотя накидка казалась сделанной из тяжелой кожи, секции из тонких стальных пластинок были вшиты между двумя слоями более легкого материала. Пусть это было не так эффективно, как настоящая кольчуга, такое одеяние защищало гораздо лучше, чем просто кожа, и при необходимости надевалось очень быстро.

Как только накидка оказалась на своем месте, она сунула ноги в легкие кожаные туфли и с гримасой отвращения перекинула кожаную перевязь через плечо, так, чтобы ее меч — стандартный легионерский гладиус, оказался на боку.

Она относилась к оружию без восторга. Она успела приобрести некоторые элементарные знания по самообороне с мечом опять же по настоянию Арариса.

Она чувствовала, что у нее нет выбора в этом вопросе. В конце концов, именно Арарис рисковал своей жизнью, чтобы остановить убийц, которые чуть не добрались до нее, и минимум, что она могла сделать — последовать его совету и помочь ему выполнить свой долг, как сингуляра Первой Леди.

Она усердно обучалась основам фехтования, но не думала, что когда-нибудь будет чувствовать себя по-настоящему комфортно, нося меч.

Хотя это доставляло неудобства, размышляла она, сам факт веса доспехов, надетых на нее, и меча заставляли ее чувствовать себя более скорее уверенно, чем нелепо.

Она ощутила напряжение и тревогу за секунду до того, как негромкие шаги раздались у ее двери, и к тому времени, когда дверь открылась, она уже стояла в защитной стойке с мечом в руке.

Свет от лампы в холле высветил лишь черный контур вторгшегося, но чувства Исаны, как заклинателя воды, распознали его быстрее, чем глаза за пару ударов сердца.

— Арарис, — тихо произнесла она, опуская меч. Она подождала, пока он закроет за собой дверь и произнесла:

— Свет.

Крошечная фурия лампы около ее кровати ответила на ее голос, пробуждаясь к жизни, бросая теплый желтый свет по просторному помещению, осветив Арариса. Он был человеком среднего роста и телосложения.

Его волосы были пострижены по обычаю Легиона, одну сторону лица уродовал рубец, клеймо, каким отмечали мужчин, обвиненных в трусости во время боя.

На нем была простая, хорошо сделанная одежда и плащ, мало чем отличающийся от того, который был на Исане, на одном бедре висел гладиус, на другом — длинный клинок.

Его беспокойство поутихло, после того как он ее увидел, и Исана почувствовала внезапный теплый порыв его привязанности и любви, вместе с другими, менее поэтическими выражениями мужского одобрения.

— Неплохо, — тихо сказал он, кивая на меч, — но в следующий раз отойди от окна, прежде чем зажечь свет.

Она покачала головой и со вздохом отошла от окна, протянув ему руку:

— Прости. Я только что проснулась.

Он шагнул к ней и взял ее за руку, едва касаясь кончиками пальцев:

— Все в порядке. Ты же не ожидала, что в твоей жизни будут подобные происшествия.

Она слегка улыбнулась ему:

— Нет. Думаю, нет, — она покачала головой, — Что происходит снаружи?

— Из столицы прибыл посланник, — спокойно ответил Арарис, опустив руки. — Ее Светлость просит тебя как можно скорее присоединиться к ней в кабинете. Больше я ничего не знаю.

Исана осмотрела себя и вздохнула. Потом она осторожно отложила меч. Она научилась уважению к лезвию, после того как несколько раз порезалась.

— Я выгляжу смешно.

— Ты выглядишь, как человек, серьезно относящийся к своей жизни, — поправил ее Арарис.

Он обернулся, когда услышал звуки шагов снаружи. Все вокруг них кипело, и увеличение числа голосов вкупе с открывающимися и закрывающимися дверьми свидетельствовало о все возрастающей активности во владениях Плациды.

— Честно говоря, миледи, эта неразбериха является идеальной для нового нападения. Я был бы рад видеть вас в броне, когда вы будете передвигаться по коридорам.

— Отлично, — сказала Исана. — Тогда не будем больше терять время.

Исана про себя отметила, что одним из преимуществ скромного размера дома было то, что для достижения его противоположной стороны не надо было готовиться к путешествию вместе с проводником на вьючных животных, как это не раз случалось в столице или у Аквитейнов.

Исана обменялась приветствиями с молодым рыцарем, горничной и старшим писарем, с каждым из которых она когда-то несколько раз отобедала, обошла двор и стремительным шагом взбежала наверх, к личному кабинету Верховной Леди.

Арарис молча следовал за ней, в двух шагах позади и сбоку, и глаза его осторожно и спокойно следили по сторонам.

Снаружи кабинета Леди Плациды стояла охрана. Исана приостановилась и обменялась взглядом с Арарисом.

Подобное Исана видела впервые. Ария принадлежала к числу более чем уверенных в себе женщин, которых когда-либо встречала Исана, и о собственной безопасности беспокоилась в последнюю очередь.

И на то были серьезные причины, если верить отчетам, которые слышала Исана. В Алере большинство Гражданок получали свой статус в результате брака. Но не Ария.

Будучи студентом, она дралась на дуэли с новоявленным Верховным Лордом Родеса, чему предшествовал ее решительный отказ на все знаки внимания, которые он оказывал ей на вечерах в Академии, если верить слухам.

Она разделала его под орех, да еще на глазах у такого количества свидетелей, что ни у кого не возникло претензий.

Исана вряд ли хотела узнать, какие именно причины могут вынудить леди Арию Плацида разместить охрану у своей двери. Ее желания, однако, не имели никакого значения.

Она шагнула вперед, кивнув охранникам, которые отдали ей честь в ответ. Один из них открыл перед ней дверь, не потрудившись доложить о приходе Исаны тем, кто был внутри.

Исану внутренне передернуло, но она сознательным усилием подавила это чувство. Она считала, что крайне невежливо, даже бесцеремонно, вот так врываться в личный кабинет Верховной Леди, но, каким бы странным она это не находила, Исана была, по крайней мере номинально, равна Арии по статусу, и даже выше.

В чрезвычайной ситуации Первой Леди Алеры не надо просить разрешения войти в комнату. Вне зависимости от того, что Исана чувствовала лично, она взяла на себя обязательство поддерживать статус своего звания, так же как выполнять связанный с этим званием круг обязанностей.

Кабинет Арии можно было ошибочно принять за сад. Несколько фонтанов тихо журчали внутри, и растения были везде, исключая книжные полки, размещенные вдоль стен.

Вода из фонтанов попадала в бассейн в центре комнаты, и разноцветные огни мерцали на дне бассейна как крошечные драгоценные звезды.

Леди Плацида появилась менее чем через минуту, уверенно, энергично и целеустремленно войдя в комнату. Она была очень высокой женщиной, с красивыми рыжими волосами и, как и Исана, выглядела как юная девушка, едва за двадцать.

Так же как и Исана, она была на самом деле гораздо старше. Она была в платье цвета Дома Плацида — зеленое на зеленом — этого же цвета была подкладка ее белого дорожного плаща и перчатки.

— Исана, — сказала она, подходя к ним и протягивая руки.

Исана взяла ее за руки и получила поцелуй в щеку. При соприкосновении Исана почувствовала мучительную тревогу под спокойным выражением лица Верховной Леди.

— Ария. Что случилось?

Леди Плацида вежливо кивнула Арарису и снова повернулась к Исане.

— Я не уверена, но прибыли запечатанные приказы от Первого Лорда, и господин муж мой уже ушел мобилизовывать легионы Плациды. Нам приказано немедленно прибыть в столицу.

Исана приподняла брови.

— Только нам?

Верховная Леди покачала головой.

— Полдюжины из самых могущественных лордов моего мужа были также вызваны, а посланник сказал, что подобные повестки были отправлены во все края Империи.

Исана нахмурилась.

— Но… почему? Что произошло?

Выражение лица Арии оставалось спокойным, но она не могла скрыть своего беспокойства от чувств Исаны.

— Ничего хорошего. Наш экипаж ждет.

Глава 5

Раньше Исана только однажды была в большом зале Сената, во время церемонии представления, когда она и еще несколько человек были представлены всей Империи как новые Граждане Алеры.

Тогда, одетая в алые и черные цвета Дома Аквитейнов, она слишком смущалась, сейчас она могла себе в этом признаться, настолько, что не заметила, каким огромным было это место.

Здание Сената было построено из крепкого мрачного серого мрамора и якобы было достаточно большим, чтобы вместить не только Сенат, включая сенаторов и их свиты, но и каждого гражданина Империи.

Исане как-то говорили, что оно могло вместить более двухсот тысяч человек и каждый из них мог видеть и слышать происходящее благодаря искусному заклинательству фурий, примененному при строительстве.

Больше всего оно походило на огромный театр. Нижняя и центральная часть сенаториума была полукругом сидений сенаторов под председательством проконсула, сенатора набравшего большинство голосов.

Затем, поднимаясь ярус над ярусом всё выше, ряды сидений тянулись вверх и в стороны на сотни ярдов. Глядя сверху вниз на места членов Сената, стоило только поднять глаза немного вверх, чтобы увидеть Цитадель Первого Лорда, сердце Алеры Империи, возвышающуюся над Сенаториумом.

— Что тут смешного? — прошептала Леди Плацида.

— Я подумала, что любой, входя сюда, сразу обращает внимание на то, насколько велика Цитадель Первого Лорда и как угрожающе она нависает над нами, — сказала Исана. — Вряд ли её можно не заметить.

— Это ещё что, — ответила Леди Плацида. — При выходе отсюда открывается вид на Серую Башню. Еще более мучительная картина.

Исана улыбнулась и, оглянувшись через плечо, убедилась, что Ария была права.

Серая Башня, эта скромная маленькая крепость, была тюрьмой, построенной так, что могла удерживать в беспомощном состоянии даже самых сильных заклинателей в мире — и являлась безмолвным напоминанием о том, что никто в Алере не был вне досягаемости закона.

— Возникает вопрос, — сказала Исана, — если учесть, что Первый Лорд, кем бы он ни был, руководил строительством, то не означает ли это, что эта панорама задумана специально, чтобы убеждать Сенаторов или для того, чтобы угрожать им.

— И для того, и для другого, естественно, — ответила Леди Плацида. — Сенаторы, преданные Империи, могут спать спокойно, зная, что самые сильные и амбициозные люди всегда будет нести личную ответственность — и что стремящиеся к власти получат то же самое сообщение. Я думаю, строительством Сенаториума руководил сам Гай Секундус, и он — о, Великие…

Исана не могла осуждать Леди Плациду за то, что та оборвала фразу на середине.

Ибо, хотя грандиозный Сенаториум был, как правило, почти пустой, и его сидения занимали только некоторые сопровождаемые свитой Сенаторы да несколько групп зевак, которым закон позволял поглазеть на происходящее, этим вечером всё было иначе.

Сенаториум был заполнен до самых верхних ярусов.

Гвалт был невообразимым: море разговоров, бурлящий поток голосов. Но эмоции присутствующих ошеломляли сильнее.

Ни одна из них, взятая в отдельности, не была особенно пронзительной, но людей было так много, что в целом сила их приглушенных тревог, любопытства, нетерпения, раздражения, веселья и многих других эмоций ударила по ней как мешок с зерном.

Исана ощутила, когда Леди Плацида использовала свои способности заклинателя металла и окружила свой разум щитом, ограждающим от бури эмоций, на мгновенье ей стало жаль, что она не могла сделать что-то подобное.

Она просто сжала зубы на мгновенье, сопротивляясь скачку окружающих эмоций, и обнаружила руку Арариса около своей, поддерживающей ее, его касание придавало уверенности и защищало от устремившегося к ней потока.

Она подарила ему быструю, благодарную улыбку и, приняв это за точку опоры, методично отодвигала остальные эмоции на задний план, постепенно давая себе возможность приспособиться к ним.

Арарис и Леди Плацида стояли по обе стороны от нее, терпеливо ожидая пока она приспособится.

— Все в порядке, — сказала она на мгновенье спустя, в то время как Граждане продолжали прибывать. — Мне лучше, Арарис.

— Лучше всего занять наши места, — пробормотала Леди Плацида. — Имперская охрана начинает прибывать. Первый Лорд может появиться в любой момент.

Они спустились к рядам в ложе, расположенными сразу над местами для членов Сената.

Хотя принадлежность этих мест Верховным Лордам не была прописана юридически, всем было понятно, кто именно займет определенные места. И каждый Верховный Лорд традиционно занимал одно и то же место в Сенаториуме на нечастых созывах Сената и Верховных Лордов.

Места для Лорда и Леди Плациды располагались над тем местом, где сидели Сенаторы из тех округов, которые управлялись Гражданами, подчинявшимися им.

Леди Плациде потребовалось несколько минут, чтобы спуститься к сенаторской ложе, обмениваясь поздравлениями с несколькими людьми, в то время как Исана и Арарис уже расположились в ложе.

— Леди Верадис? — Спросила Исана, узнав молодую женщину в соседней ложе.

Серьезная, молодая целительница со светлыми волосами, дочь Верховного Лорда Цереса, сразу повернулась к ним и сдержанно кивнула Исане.

В ложе своего отца она была в абсолютном одиночестве и казалась еще более тоненькой и хрупкой на открытом пространстве.

— Добрый вечер, Ваше Высочество.

— Пожалуйста, зовите меня Исаной. Мы достаточно хорошо друг друга знаем.

Девушка одарила ее легкой улыбкой.

— Конечно, — сказала она. — Исана. Рада видеть вас в добром здравии. Добрый вечер, сэр Арарис.

— Леди, — тихо сказал Арарис, склонив голову.

Он обвел взглядом пустую ложу и произнес, слегка понизив голос:

— Похоже, вам уделяют намного меньше внимания, чем вы заслуживаете.

— На то есть причины, сэр, — сказала Верадис, переводя взгляд на ложу Сената. — Надеюсь, нам станет о них известно в ближайшее время.

Исана, нахмурившись, откинулась назад и стала изучать сидения за ложами Верховных Лордов, где, как правило, за своими покровителями рассаживались прибывающие Лорды и Графы.

Например, за ложей Лорда Аквитейна было много хорошо одетых Граждан, в основном в черных и алых цветах Дома Аквитейнов, в то время как черных и золотых цветов Дома Родосов было незначительно меньше на сидениях за ложей этого Верховного Лорда.

В отличие от них, на секциях за ложами Лорда Цереса и, если уж на то пошло, и за Лордом и Леди Плацидус, было не многолюдно.

А пространство за пустой ложей, где должен был сидеть Верховный Лорд Калар, было абсолютно пусто, не было никого в серых и зеленых цветах Дома Калара.

Это было неудивительно, учитывая, что Дом был не в фаворе после того, как открытое восстание Бренсиса Калара против Короны провалилось так ужасно и эффектно.

Тем не менее, Граждане сидели в этой секции по ее окраинам, одетые в цвета других великих Домов.

Конечно, кто-то все-равно должен был быть одет в цвета Калара, даже если бы причиной была только дань традиции или сила привычки. Некоторые семьи носили эти цвета веками.

Независимо от действий последнего Лорда Калара, они не отказались бы от своих традиционных одежд, в действительности многие из беднейших Граждан этого региона просто не могли позволить себе новый гардероб, учитывая какое разорение нанес экономике мятеж.

Где же Граждане из Калара, Цереса и Плациды?

Чего не сказала им Леди Плацида?

Она почувствовала схожее заинтересованное любопытство Арариса и повернулась к нему, ожидая, что он заметил то же самое, но обнаружила, что он внимательно разглядывает сенаторскую ложу.

— Арарис? — Прошептала она.

— Взгляни на ложу Аквитейнов, — тихо ответил он. — Где Леди Аквитейн?

Исана пригляделась получше. Вне всякого сомнения, в ложе рядом с Верховным Лордом Аквитейном Аттисом не наблюдалось привычной, статной фигуры его жены Инвидии.

— Куда она запропастилась? — Пробормотала Исана. — Она ни за что не пропустила бы что-то подобное.

— Возможно теперь, когда возник наследник, они наконец решили поубивать друг друга, — произнес знакомый насмешливый голос. — Хотя в этом случае я потерял деньги, которые поставил в споре курсоров на другого победителя.

Исана обернулась и увидела невысокого, стройного, светловолосого мужчину, который улыбался им из ложи, располагавшейся над ними, небрежно облокотившись на перила.

— Эрен, — с улыбкой сказала Исана, — что вы здесь делаете? Я думала, вы собирались к канимам вместе с моим сыном.

Выражение лица молодого человека стало мрачным, Исана почувствовала, как он подавил, спрятал свои эмоции, — но она успела ощутить вспышку усталого разочарования, гнева и страха.

— По зову долга, — ответил он, приложив все усилия, чтобы улыбнуться Арии, когда та вернулась в ложу. — Леди Плацида. Не будет ли бестактным с моей стороны навязывать вам своё общество во время выступления Первого Лорда?

Леди Плацида взглянула на Исану, вопросительно подняв бровь.

— Извольте, сэр Эрен. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

Эрен склонил голову в знак благодарности и спокойно перекинул ноги через перила, забравшись в их ложу с таким непринуждённым пренебрежением к торжественности Сенаториума, что Исане пришлось приложить усилие, чтобы удержаться от улыбки.

Эрен едва успел сесть, когда единственный герольд затрубил в фанфары сигнал о приближении капитана Легиона — вместо обычного оповещения о Процессии Первого Лорда.

Ропот волной прокатился по Сенаториуму, когда все сидящие одновременно поднялись на ноги — Первый Лорд использовал такой протокол исключительно во время войны.

Гай Секстус, Первый Лорд Алеры, вошел с последними звуками фанфар, в сопровождении дюжины Рыцарей Металла, одетых в алые плащи Имперской Стражи.

Высокий, мощно сложенный, Гай больше был похож на человека в самом расцвете сил, нежели на кого-то, кому за восемьдесят, если бы не его абсолютно седые серебристо-белые волосы, которые, если это не показалось Исане, стали еще тоньше и реже с того раза, когда они виделись в последний раз, несколько месяцев назад.

Первый Лорд передвигался как человек намного моложе его лет, несколькими быстрыми шагами он покрыл расстояние от Сенаториума до Сенаторской ложи.

Он прошел между ложами Лордов Фригии и Антиллуса, ни в одной из них не было Верховного Лорда.

Леди Фригия присутствовала, а пожилой одноглазый лорд, находившийся в ложе напротив, очевидно представлял Верховного Лорда Антиллуса: на его груди висел кинжал с печатью Дома Антиллусов.

Бормотание превратилось в шум прилива, когда Гай спустился в ложу.

— Граждане! — Произнес Первый Лорд, подняв руки, когда достиг Сената. Его голос, усиленный фуриями зданиями, докатился до каждого присутствующего. — Граждане, прошу вас.

Спикер Сената, Исана не была уверена в том, кто именно это был в этом году, кто-то из Парции, как ей показалось, быстро занял трибуну.

— Порядок! Порядок в Сенаториуме! — Его голос, как будто принадлежащий титану, прогрохотал на весь огромный зал, подавляя голоса собравшихся Граждан.

Исану посетила краткая, жестокая мысль что этот человек, вероятно, вполне доволен собой. Хотя, если подумать, как часто у вас появляется возможность и причина перекричать половину граждан Алеры?

Она могла припомнить некоторые дни, когда ей и самой это пришлось бы более чем кстати.

Как только шум превратился в тихий шёпот, спикер кивнул и сказал:

— Мы рады приветствовать вас на этом чрезвычайном собрании Сената, созванном по просьбе Первого Лорда. Теперь я передаю слово Гаю Секстусу, Первому Лорду Алеры, с тем, чтобы он мог сообщить достопочтенным участникам этой ассамблеи информацию, имеющую ключевое значение для Империи.

Прежде, чем он закончил говорить, Гай уже подошел к трибуне, уверенно занимая место спикера.

В его движениях не было ни угрозы, ни надменности, ничего, что могло бы вызвать у спикера что-то вроде досады, — но Гаю каким-то образом удалось просто его вытеснить, как большая собака оттесняет маленькую от миски с едой, и сделать это так плавно и естественно, как если бы весь мир должен был безоговорочно ему подчиняться — и, как следствие, так и было.

Исана покачала головой, одновременно рассерженная полнейшим высокомерием этого человека и восхищённая его сдержанностью. Гай никогда не использовал своих разнообразных сил — характера, воли, или заклинательства, — сверх необходимости.

Конечно, он никогда не позволял чему-либо встать между ним и тем, что он считал "необходимым". Неважно, сколько невинных людей это может убить.

Исана поджала губы и заставила себя не вспоминать о финале восстания Лорда Калара и о жуткой гибели его самого, его города со всеми жителями, и всех поместий вокруг него, и всех, кто жил в них.

Сейчас не время снова обсуждать поступки Гая Секстуса, или решать, чем они были — военными действиями, необходимостью, убийством, или, скорее всего, всеми тремя.

— Граждане, — начал он, и тон его звучного голоса был серьёзным и сдержанным. — Я пришел к вам сегодня не как Первый Лорд, один из тех, кто правит Империей уже сотни лет. Я пришел к вам, чтобы предупредить вас. Я пришел к вам, чтобы призвать вас исполнить свой долг. И я пришел к вам, чтобы просить вас выйти за пределы всего, что требует долг.

Он сделал паузу, и эхо его голоса прокатилось и замерло под темнеющими небесами.

— Алеранцы, — произнёс он, понизив голос, — мы находимся в состоянии войны.

Глава 6

— Ну, конечно, в состоянии войны, — сердито пробормотала Амара Бернарду. — Мы практически всегда в состоянии войны. У нас постоянный незначительный конфликт с канимами, продолжающийся в течении нескольких поколений конфликт на Защитной стене, периодические споры с воющими ордами маратов и их зверями.

— Шшшш, любимая, — произнес Бернард, поглаживая ее руку.

Они сидели довольно далеко над ложей Верховного Лорда Ривы, но Бернард не удосужился подобрать свои цвета под цвета Дома Ривы.

Зеленый и коричневый цвета Графа Кальдерона, как правило, сливался с ландшафтом вокруг его дома, но среди алых и золотых одеяний Граждан Ривы это имело обратный эффект.

НО, как показалось Амаре, это мало беспокоило ее мужа.

— Я не вижу смысла разыгрывать драму, — сказала Амара, скрещивая руки. — Он чересчур затягивает драматические паузы.

— Это большая комната, — сказал Бернард, оглядываясь вокруг. — Дай ему минуту. Ты не видела, где расположился Эрен?

— Он сидит с твоей сестрой в ложе Леди Плациды, — произнесла Амара.

— С Исаной? — Нахмурился Бернард. — Конечно, это было чересчур — просить Гая оставить ее в покое.

— Тише, пауза окончилась, — сказала Амара, сжимая руку Бернарда.

— Врага, который ранее считался всего лишь теорией, неопределенной угрозой, ставшего реальной, очень серьезной угрозой для Империи, — продолжил Гай, — Ворд пришел в Алеру.

Амара почувствовала, как тело Бернарда напряглось.

— В данный момент можно предположить, что они высадились и обосновались примерно в конце прошлого лета, после окончания восстания Калара, в глуши, на юго-запад от города.

— Хорошее место для этого, — пробурчал Бернард.

Амара что-то согласно пробормотала. Этот район был идеален для Ворда, чтобы обосноваться и начать распространяться.

Он был богат лесами и наполнен дичью, в то же время там практически не было людей.

Фактически именно поэтому они и смогли подобраться к Калару через этот регион в походе с Первым Лордом. Походе, который известен ныне как "поход без фурий". В результате они высвободили Каласа, великую фурию огня, обитавшую под горой, рядом с городом Калар. Они сумели сделать это до того, как сумасшедший Верховный Лорд Калара смог бы использовать ее, чтобы погубить вместе с собой множество людей, в тот момент, когда Легионы наконец-то прижали бы его.

— Мы обнаружили их присутствие с месяц назад, — продолжал говорить Первый Лорд, — когда они начали атаковать южные патрули вокруг территории Пустоши. Команды Курсоров и боевые патрули Рыцарей были отправлены туда для определения количества врагов и его местонахождения.

Он замолчал и обвел взглядом Сенаториум.

— Наши потери были велики.

— Кровавые Вороны, — прорычал Бернард. Его правая рука сжалась в кулак, затрещали костяшки, — если бы они были достаточно внимательны, они должны были… никто не послушал.

— Ты пытался, — прошептала Амара, — ты пытался, любимый.

— Ближайший легион, один из вновь сформированных временных Каларанских легионов, был отправлен для защиты области, — продолжал Гай. — Он вступил в бой с Вордом в лучшем случае в тридцати милях к югу от Пустоши и был разбит в течение часа. За исключением двух Рыцарей Воздуха, которые спаслись бегством, чтобы сообщить о судьбе легиона, в живых не осталось никого.

Шёпот стих.

Гай продолжал говорить бесстрастным тоном.

— Все оставшиеся в регионе войска, в том числе Гвардия Сената и два временных Каларанских легиона, сразу пошли на сближение, объединились и дали бой противнику на северной окраине Пустоши. Мы не можем быть полностью уверены в том, что там произошло, но очевидно, во втором сражении тоже никто не выжил.

Мёртвая тишина повисла над потрясённым Сенаториумом.

Гай повернулся к широкому, неглубокому бассейну в центре амфитеатра и махнул над ним рукой.

Гладкая поверхность воды покрылась рябью, а затем превратилась в знакомые горы, долины и реки — полноцветную карту всей Алеры, на которой город каждого Верховного Лорда был отмечен непропорционально большой моделью соответствующей цитадели — в том числе и угрюмая, с огненным кратером на вершине, гора Калас, на том месте, где когда-то стоял город Калар.

Благодаря использованному строителями Сенаториума заклинания фурий, Амара могла чётко видеть модель в бассейне даже из ложи, и она пристально смотрела на неё, как и все присутствующие.

Она видела, как вся береговая линия к юго-западу от горы Калус постепенно становится грязного коричнево-зелёного цвета, как будто затягивается какой-то плесенью, которая начинает неуклонно распространяться по земле во многих местах на севере и востоке, неумолимо продвигаясь вперёд, через Пустошь, которая была всем, что осталось от города Калар, и продолжает двигаться к Амарантской Долине.

Через некоторое время Амара признала в этой плесени кроуч, — странное, воскоподобное вещество, которое покрывало всё вокруг там, где начинал распространяться Ворд, погребая под собой и убивая всё живое.

Кроуч продолжал разрастаться, будучи уже на полпути к Долине.

— Враг продвинулся так далеко — на расстояние около двухсот миль от первой точки контакта — менее, чем за месяц. Вещество, которое вы видите изображённым на карте, известно как кроуч. Это какая-то плесень или грибок, который вырастает вдоль пути Ворда, убивая все растения и животных.

Выглядящий сбитым с толку, дородный старый провинциальный граф в залатанной и выцветшей золотисто-алой тунике сел на скамью рядом с Амарой, качая головой.

— Нет, — пробормотал он себе под нос. — Нет, нет, нет. Это какая-то ошибка.

— Наши воздушные разведчики подтвердили, что весь район, представленный здесь, полностью покрыт этим веществом, — продолжал Гай. — Сейчас там не осталось ничего живого, кроме Ворда.

— Позвольте, — произнёс Лорд Рива, поднимаясь, его щёки стали красными и потными. — Не думаете ли вы, что мы поверим, будто какой-то грибок представляет угрозу для нашей Империи?

Первый Лорд взглянул на Верховного Лорда Риву и прищурил глаза.

— Милорд, спикер Сената не давал вам слова. Вы нарушили протокол. Право выступления будет предоставлено всем для вопросов и дискуссий, как только это будет возможно, но в данный момент важно, чтобы…

— Чего вы пытаетесь добиться от нас этим спектаклем? — требовательно спросил Рива, повысив голос. — Послушайте, Гай. Зима вот-вот начнётся. Первые же заморозки уничтожат это… заражение, в результате чего будет достаточно компетентного военного руководства, чтобы блокировать и уничтожить вторгшегося противника. Я не вижу причин, почему это представление…

Гай Секстус повернулся к Верховному Лорду Риве.

— Грантус, — сказал Гай ровным тоном, — у меня нет на это времени. Каждый миг промедления усиливает опасность для жизни.

Выражение его лица ожесточились.

— Может быть, даже для твоей собственной.

Рива с ужасом посмотрел на Гая, его глаза расширились, а затем налились кровью от гнева.

Он несколько раз сжал и разжал кулаки, осознав, что Первый Лорд чуть ли не открыто угрожал ему вызовом на дуэль.

Лорд Аквитейн прицелился взглядом на Гая как сокол на добычу перед атакой.

Амара напряглась.

Первый Лорд шел на огромный риск.

Амара думала, что в расцвете сил Гай был самым сильным заклинателем в Алере, но она знала лучше кого либо другого, что показные силы Первого Лорда были бравадой, проявлением чистой воли.

Под внешней показной энергичностью, Гай был уставшим стариком, а Рива, несмотря на не совсем блистательный интеллект, был всё-таки Верховным Лордом Алеры и обладал огромной силой.

Легитимный статус Октавиана был далек от каменной прочности. Если Первый Лорд умрет сегодня, особенно учитывая необходимость сильного лидера, Аттис Аквитейн вполне мог получить трон, о котором так долго мечтал.

Гай знал это. Но если такие размышления и смутили его, то он не показал это ни жестом, ни взглядом. Он повернулся к Риве с выражением превосходства на лице, выжидая.

В конце концов, нерешительность Ривы оказалась гораздо лучшей защитой, чем любое заклинательство.

Тучный Верховный Лорд прочистил горло и зарычал:

— Приношу свои извинения за выступление вне очереди, Спикер, Сенаторы, уважаемые Граждане.

Он сердито посмотрел на Гая:

— Я воздержусь до лучших времен от попыток обратить ваше внимание на очевидные вещи.

Рот Аквитейна расплылся в ленивой ухмылке. Амара не была полностью уверена, но ей показалось, что он склонил голову, совсем чуть-чуть, выразив Гаю этим жестом фехтовальщиков своё одобрение.

Гай продолжил прерванное выступление, словно ничего не произошло.

— Ворд не ограничился атаками на вооруженные силы. Гражданское население также подвергалось нападению и уничтожалось без пощады. Учитывая масштаб наших потерь на поле боя, очень многие так и не получили предупреждения о его вторжении или не слышали о нём, пока не стало слишком поздно, чтобы бежать. Число жертв было ужасающим.

Гай остановился, чтобы окинуть взглядом Сенаториум. Когда он вновь заговорил, то отчётливо произносил каждое слово.

— Более ста тысяч алеранцев — гольдеров, свободных и Граждан — были убиты.

По Сенаториуму прокатилась волна криков и задыхающихся возгласов всеобщего потрясения.

— Четыре дня назад, — продолжал Гай, — Ворд достиг самых южных владений Верховного Лорда Цереса. Лорд Спикер, почтенные Сенаторы, его дочь и наследница, Верадис, сейчас здесь, чтобы дать показания Сенату и говорить от имени Его Светлости, своего отца.

Гай отступил назад, а Спикер ненадолго вновь поднялся на трибуну.

— Не соблаговолит ли Леди Верадис предстать перед Сенатом?

Амара наблюдала, как изящная, серьёзная молодая женщина встаёт со своего места, её светлые, лёгкие волосы при движении колыхались, как паутина.

Бернард наклонился к ней и прошептал:

— У Цереса есть сын, не так ли? Я думал, что он является единственным наследником Цереса.

— По всей видимости, — ответила Амара, — он погиб.

— Благодарю вас, — сказала Верадис, и фурии здания разнесли её слова по всему Сенаториуму. Её голос вполне соответствовал её лицу — звучал низко для женщины, и довольно мрачно.

— Мой отец выражает сожаление, что не может присутствовать здесь лично, но он находится на поле боя вместе с нашими легионами, сдерживая Ворд в попытке дать людям возможность спастись бегством. Это по его приказу я пришла сюда, чтобы просить Первого Лорда и его собратьев, Верховных Лордов, помочь Цересу в самый отчаянный час.

Она сделала паузу, замерев неподвижно, потом откашлялась. Первые несколько слов её следующей фразы прозвучали глухо, сдавленно.

— Мой брат Вереус погиб, сражаясь с захватчиками, вместе с половиной своего легиона. Тысячи наших земледельцев были убиты. Почти половину владений моего лорда-отца поглотил Ворд. Пожалуйста, милорды. После того, что восстание Калара сделало с нашей землёй…

Она подняла подбородок, и, хотя выражение её лица было совершенно спокойным, Амара видела слёзы, блестевшие на её щеках.

— Нам нужна ваша помощь.

С идеальным самообладанием, Верадис спустилась с трибуны и вернулась на место в ложе ее Дома, и Амара внезапно ощутила что молодая женщина не подозревает о текущих из ее глаз слезах или она сдержала их, используя свою фурию воды при необходимости

Возникла пауза, дождавшись приглашения Спикера, Гай снова занял трибуну.

— Наша нынешняя оценка численности врага колеблется в пределах от ста до двухсот тысяч — но если честно, нам это мало о чем говорит. Мы немного знаем об их индивидуальных способностях, но практически ничего не знаем об их возможностях по тактическому взаимодействию.

— Но кое-что вы все же знаете, — вклинился тихий голос, достаточно громкий, несмотря на то, что говоривший не находился на трибуне. Лорд Аквитейн уверенно посмотрел на Гая: — Вы знаете, что они чрезвычайно опасны. При прочих равных они превосходят то же количество Алеранских Легионов.

Рев, поднятый этим заявлением был мгновенным и громогласным. Все знали, что Легионы непобедимы.

В течение тысячи лет они были дисциплинированной стеной стали и мускул, останавливающей каждого противника — а если легионер не мог покинуть сражение с победой, то лишь потому, что ее вырвали с неимоверным усилием у него из пальцев.

До сих пор…

Это было долгий период, за который Легионы несталкивались с новыми угрозами.

Ледовиков в течение многих столетий нейтрализовала Защитная Стена. В стычках с канимами редко принимали участие больше нескольких сотен волчьих воинов — по крайней мере до того, как Калар сговорился одним из их ренегатов и буквально пригласил орду на Алеранский берег три года назад.

Мараты побеждали в сражениях то тут, то там, но никогда не одерживали окончательной победы, а лишь добивались того, что контрнаступления алеранцев становились чаще и неотвратимее.

Дети Солнца давно мертвы, а их королевство исчезло в непролазных чащах. Малоранд окончательно исчез около восьми столетий назад.

Авар, Юрани, Дех — все исчезли, не оставив ничего кроме названий, которые Амара смутно помнила по урокам истории. Только то, что они были соперниками и угнетателями зарождавшегося, маленького и слабого алеранского народа.

Но Легионы изменили все это. От войны к войне, сражение за сражением, из года в год, век за веком, Легионы заложили основание современного государства.

Это было смело, однако смелость стала не в почете в Легионах, после того как Алера упрочила свое положение.

Палата Верховных Лордов стала больше ценить основательных, консервативных капитанов, которые заботились о кошельке так же хорошо как и о своих солдатах.

Могло ли произойти так, что легендарная мощь Легионов превратилась в вымысел?

Допустим, что они не были неодолимой защитой Алеры против ее врагов?

Амара скрестила руки…

Она сочла эту идею неудобной. Для многих она была недопустимой — что и показала реакция заполненного Сенаториума на заявления Аквитейна.

Амара, прошептав, призвала Цирруса, приблизила лицо Гая, чтобы видеть каждую деталь и заметила пристальный взгляд, которым он обменялся с Аквитейном.

Хотя она и не была заклинателем воды, она отчетливо поняла что крылось в этих взглядах и ощутила, как свинцовое чувство страха пронзило ее кости.

У Гая не было проблем с принятием этого утверждения.

Первый Лорд был уверен в этом.

— Порядок! — Прокричал Первый Лорд, его голос прогрохотал над ревом собравшейся толпы. — Граждане! Соблюдайте порядок в Сенаториуме!

Потребовалось время, чтобы толпа снова успокоилась.

Воздух Сенаториума кипел от ярости и напряжения и, хотя Амара сомневалась, что большинство в толпе признало бы это, первобытного страха.

— За последние несколько лет, представителям каждого Легиона было рассказано все, что мы знаем о Ворде, — сказал Первый Лорд, — он являет беспрецедентную угрозу, которая молниеносно распространяется. Мы должны реагировать быстро и с огромной силой, если мы хотим отразить ее. Итого, я приказываю каждому Верховному Лорду, за исключением Фригии и Антилуса, немедленно отправить по два Легиона для операций против Ворда.

— Возмутительно! — Проревел Рива, его круглое лицо вспыхнуло алым, когда он поднялся со стула, — ты заходишь слишком далеко, Секстус! Ни один Первый Лорд за пятьсот лет не вел себя так самонадеянно.

Гай снова повернулся к Верховному Лорду Рива, но в этот раз он молчал.

— Да, основополагающие законы Примаса дают вам такую власть, — кипел Рива, — но очевидно, что эти древние меры изжили себя! Это паникерство есть ничто иное, как жалкая и абсолютно прозрачная попытка удержать власть, также как и заявление о внезапном появлении вашего так называемого законного внука.

— Вы не тиран, Гай Секстус! Вы лишь первый среди равных! Среди равных, вороны выклюй ваши самолюбивые глаза, и я скорее пойду к воронам, чем предоставлю вам…

Спокойно, без видимой спешки, Верховный Лорд Аттис Аквитейн поднялся со своего места в ложе, повернулся к перилам, отделяющей его от Лорда Ривы и выхватил меч, мелькнувший серебристым пятном. Раздался шипящий звук, звон стали, и массивные деревянные перила распались на две части, их края дымились и сияли оранжевым.

Лорд Аквитейн указал мечом на Риву и огонь внезапно скользнул вдоль оружия, языками пламени вырываясь из стали, которая начала светиться зловещим оранжевым жаром.

— Грантус, — сказал Аквитейн достаточно громко для слуха каждого из присутствующих. — Закрой свои трусливые губы над пустотой, откуда без вести пропали твои мозги, и держи их там. Затем положи свою ленивую, бесформенную задницу обратно на кресло и сделай это немедленно. Или встреться со мной на дуэли.

Рива так вытаращил глаза, что Амара могла ясно видеть их белки с того места, где сидела, даже без помощи Цирруса. Он несколько раз открыл и снова закрыл рот, потом внезапно сел.

Аквитейн резко кивнул и медленно повернулся по кругу, острие его пылающего меча указало на ложи всех Верховных Лордов. Он заговорил спокойным, уверенным тоном, и голос его разнёсся по Сенаториуму с помощью его собственных фурий, в чём Амара не сомневалась.

— У кого-нибудь ещё есть возражения против подчинения законным приказам Первого Лорда?

Очевидно, возражений ни у кого не было.

Аквитейн опустил клинок, и его пламя угасло. Он повернулся к Гаю, спустился со своего места в ложе, пересёк амфитеатр и подошёл к трибуне Сената.

Затем он поклонился Первому Лорду и подал ему свой меч рукоятью вперёд.

— Мои Легионы в вашем подчинении, сир. Я немедленно отправлю их. Кроме того, я предлагаю вам собственные услуги в решении этой проблемы.

Гай кинул в знак благодарности и принял меч, после чего вернул его рукоятью вперед Аквитейну.

— Благодарю, Ваша Светлость. Ваша поддержка очень кстати. Я надеялся, что вы согласитесь стать капитаном этой кампании.

Аквитейн вложил меч в ножны, ударил кулаком в грудь в приветствии легионеров и встал справа от Гая.

— Кто с нами? — Воскликнул он, пристальным взглядом обводя зал.

Поднялась Леди Плацида.

— Мой лорд муж уже выступил на поддержку нашему другу и соседу Лорду Цересу, — сказала она. — Верадис, дорогая, он должен прибыть в Церес в течение дня.

— Аттикус? — Произнес Аквитейн. — Парция?

Оба лорда встали, пообещали свою поддержку и принялись оценивать, сколько времени понадобится войскам для прибытия.

— Хм, — выдохнул Бернард. — Неожиданный поворот.

— О чем ты? — Сказала Амара.

— Аквитейн становится сторонником Гая.

Амара выгнула бровь:

— Что думаешь, он делает?

— Это похоже на поддержку.

Амара покачала головой.

— Смотри, что он сделал. Он объединяет Империю. Выступает в качестве ее защитника. Ведет всех против смертельной угрозы, подобной которой Алера еще не видела, и это в то время, когда Принцепс отсутствует, — она мрачно улыбнулась. — Некоторые могли бы даже сказать, его отсутствие слишком бросается в глаза.

Бернард моргнул.

— Это абсурд.

— Конечно. Но не все это будут знать. Тави — неизвестная фигура. Очень многие люди предпочтут видеть в качестве следующего Первого Лорда известного, проверенного ветерана Алеранской политики. Если Аквитейн возглавит эту войну и одержит победу, он станет еще и героем. К тому же… — Амара пожала плечами, — Гай не будет жить вечно.

Бернард уставился в пол с выражением отвращения.

— И Гай просто… так просто позволил ему это сделать?

— Я думаю, хотел, чтобы он сделал это, — сказала Амара.

— Великие фурии, почему?

— Потому что несмотря ни на что, он может помочь, — спокойно сказала Амара. — Потому что он нужен нам, чтобы выжить.

Она поднялась.

— Они скоро закончат. Уйдем, прежде чем попасть в толпу.

— Куда?

— В Цитадель, — сказала Амара. — Если не ошибаюсь, Гай собирается позвать нас, — она мельком взглянула на другую сторону Сенаториума, — и твою сестру тоже.

Глава 7

Амара и Бернард стояли у кабинета Первого Лорда, когда появились два гвардейца Короны.

Мужчины кивнули им, подтверждая подозрение Амары о том, что Гай хотел поговорить с ними наедине, один из мужчин вошел в кабинет и снова вышел.

Мгновение спустя появился сам Первый Лорд в сопровождении четырех гвардейцев.

— Джентльмены, — проговорил Гай, отпуская кивком гвардейцев, — Ваши Превосходительства, будьте любезны присоединиться ко мне.

Один из охранников открыл дверь, и Гай вошел внутрь. Амара мгновение смотрела ему вслед, ее губы были плотно сжаты.

Волна сильных эмоций хлынула на нее при виде Первого Лорда, при звуке его голоса, от его деятельной, не допускающей возражений манере.

С такой же прямой, спокойной решительностью он освободил великую фурию Калара, убив десятки тысяч невинных алеранцев, граждан, вместе с бунтовщиками Верховного Лорда Калара.

А она стояла рядом с ним на вершине горы, смотрела на город, на то, как эти люди умирают.

Амара ненавидела его за то, что он заставил ее увидеть это.

Бернард положил свою большую, теплую руку ей на плечо.

— Любимая, — тихо произнес он, — идем?

Амара одарила мужа самой широкой улыбкой, на какую была способна, выпрямила спину и последовала за Гаем в кабинет.

Как и остальная часть Цитадели, апартаменты были обставлены роскошно, изящно, но без излишеств.

Там был широкий письменный стол, сделанный из зелено-черных твердых пород родезийского дерева из Хинных Джунглей, окруженный такими же полками, ломящимися от разнообразных книг.

Амара видела много кабинетов, в которых книги служили не более, чем украшением. У нее не было сомнений в том, что в этом кабинете каждая книга была прочитана и обдумана.

Гай быстрым и размашистым шагом подошёл к буфету, открыл его и достал бутылку вина и кубок, каждое движение было точным и аккуратным, прежде чем Бернард закрыл за собой дверь.

Первый Лорд на мгновение склонил голову, его плечи опустились. Он сделал несколько медленных вдохов, и Амара слышала, как воздух со свистом выходит из его лёгких.

Потом он открыл бутылку, от которой исходил резкий аромат крепкого вина с пряностями, которое помогало ему бороться с кашлем, и осушил кубок в несколько быстрых глотков.

Амара обменялась хмурым взглядом с мужем.

Первый Лорд, очевидно, был вовсе не таким сильным и здоровым, каким его считали Граждане.

Правда, Амара не сомневалась, что он позволил им увидеть свое истинное состояние намеренно, из личных соображений. Или, может быть, никаких замыслов в этом не было. В конце концов, Амара и Бернард видели Гая в гораздо худшем состоянии во время перехода через болота Калара.

Ему не будет никакого вреда, если он теперь позволит им увидеть себя без маски.

Гай снова до половины наполнил кубок, тихо подошёл к столу, и, двигаясь осторожно, сел за него, слегка морщась от того, что его суставы хрустели и скрипели.

— Во-первых, Амара, позвольте мне извиниться перед вами за… бескомпромиссный характер приказов, отданных рыцарям, которые привели вас сюда. Учитывая сложившуюся ситуацию, щепетильность пришлось принести в жертву срочности.

— Конечно, сир, — сказала она сухо. — Я не припоминаю, чтобы вы когда-нибудь чувствовали, что цель не оправдывает использованные вами средства.

Он потягивал из своего кубка, изучая ее, а потом опустил взгляд, и слабая, горькая улыбка появилась на его губах.

— Нет. Пожалуй, нет.

Он перевёл взгляд с неё на Бернарда, и сказал:

— Граф Кальдерон, я был впечатлён вашим заклинательством, вашими навыками, и, самое главное, вашей рассудительностью в ходе нашей прошлогодней кампании. Мне снова нужны ваши услуги, как и ваши, графиня, если вы не возражаете.

Бернард склонил голову, выражение его лица оставалось сдержанным и нейтральным.

— Что я могу сделать для Империи?

"Что я могу сделать для Империи?" — Нет, — отметила про себя Амара, — "Что я могу сделать для Короны?"

Если Гай и обратил внимание на формулировку, то не показал этого ни жестом, ни выражением лица. Он вынул из ящика стола и развернул тяжёлый пергамент — огромную карту Империи.

На ней, так же подробно, как на карте, показанной в Сенаториуме, было изображено распространение нашествия Ворда.

— Я не сказал нашим Гражданам, — тихо произнёс Гай, — о том, что Ворд каким-то образом развили способность использовать заклинание фурий.

— Это не новость, — громогласно заявил Бернард. — Они проделывали то же самое в Кальдероне.

Гай покачал головой.

— Тогда они научились использовать способности местных гольдеров, чьи тела захватили, отвечая на продемонстрированное живыми алеранцами заклинание фурий. Это тонкое, но важное различие. В то время Ворд могли применить любое заклинательство, только если алеранцы использовали заклинание фурий первыми. — Гай вздохнул. — Похоже, что теперь всё по-другому.

Бернард сделал короткий, резкий вдох.

— Ворд заклинают фурий самостоятельно?

Гай кивнул, медленно поворачивая кубок в руках.

— Это подтверждают многочисленные донесения. Сэр Эрен видел это собственными глазами.

— Почему? — Требовательно спросила Амара, сама удивляясь, как грубо и резко звучал её голос. — Почему вы не рассказали им?

Глаза Гай сузились. Он молчал несколько долгих секунд, прежде чем ответить.

— Потому, что подобная новость могла напугать Граждан Алеры так, что единства целей они могли бы никогда не достичь.

Бернард прокашлялся.

— Я знаю, что я не политик или Трибун или капитан, сир. Но… Я не совсем понимаю, чем плоха эта идея.

— Две причины, — парировал Гай. — Во-первых, если бы Верховные Лорды по-настоящему испугались, их первоначальным инстинктом была бы защита своих домов. Практически наверняка это сказалось бы на качестве войск и они бы сократили количество, переданное для кампании, что может оказаться фатальным для всей Империи. Если Ворд не остановить в ближайшие несколько недель, он может распространиться настолько широко и стать столь многочисленным, что нам их уже будет никогда не победить.

— Второе, — продолжил он, — именно поэтому. Ворд не уверен, что мы знаем о его новых способностях, и пока я не распространяю такой очень важный факт, есть надежда, что они будут считать, что мы в неведении насчет того, что они могут сделать.

Амара кивнула, уловив ход его мыслей.

— Они хотят сохранить свое секретное оружие до критического момента, когда шок и удивление решит исход битвы. У них будет козырь в рукаве, но они не посмеют его использовать, по крайней мере в первое время, опасаясь, что они зря растратят элемент неожиданности.

Гай кивнул.

— Точно.

— Но что это меняет, сир? — спросил Бернард.

— Это даст нам время.

Бернард кивнул.

— Для чего?

— Найти ответ на важный вопрос.

— Какой вопрос?

— Тот, который я должна была задать в самом начале, — тихо произнесла Амара. — Почему? Почему теперь Ворд способен подчинять фурий, хотя до этого не мог?

Гай снова кивнул.

— Ваши превосходительства, ваши знания в этой области и преданность Империи не подлежат сомнению. Но я не могу приказать вам. Поэтому я прошу вас.

Он сделал паузу, чтобы снова глотнуть пряного вина.

— Я хотел бы, чтобы вы проникли на территорию Алеры, оккупированную Вордом, обнаружили источник их способностей к заклинательству фурий и, по возможности, нашли способ покончить с ним.

Амара недоверчиво смотрела на Гая секунду. Затем покачала головой и произнесла:

— Невероятно.

Бернард резко взмахнул рукой и сказал:

— Точно нет. Я не буду вовлекать жену ни во что, что может быть опасно.

Амара резко повернула голову, чтобы посмотреть на мужа.

Тот скрестил руки, стиснул зубы и встретил ее взгляд.

Гай не оторвал свой взгляд от содержимого чашки, но легкая улыбка появилась на его лице.

— Бернард. Амара. В том-то и дело, что я прошу вас взять на себя миссию, которая, вполне возможно, закончится вашей смертью, — если вам повезёт. Точно так же как я просил попытаться несколько других мелких групп. Но я убеждён, что если кому-то и удастся добиться успеха, так это вам двоим. — Он посмотрел на Амару. — Независимо от того, что могло произойти между нами до сегодняшнего дня, суть дела в следующем: наша Империя стоит на краю гибели, и большинство людей этого даже не осознает. Алера нуждается в вас.

Амара на мгновение низко склонила голову и вздохнула.

— Вороны вас побери, Гай Секстус. Даже когда вы обращаетесь с просьбой, вы не оставляете мне выбора.

— Кажется, вы стали получать его немного реже в последние несколько лет, — спокойно согласился он.

Бернард молча нахмурился и шагнул вперед, чтобы изучить карту.

— Сир, — через мгновение произнес он, — это слишком большая территория. Вы можете направить всю когорту разведчиков в этот район и при этом не найти то, что ищете.

— Вам не нужно проходить ее всю, — сказал Гай. — Когда Легионы прибудут, мы сосредоточим их на Цересе.

Бернард хмыкнул.

— Церес — открытая местность. Неудачное место, чтобы противостоять силе, численно превосходящей вас в такой степени.

— На самом деле, это крайне неудачное место. У нас будет ничтожная возможность защитить его, если Ворд на порядок превзойдут нас числом, оправдывая мои опасения. Это гарантированная победа для врага над теми, кто не будет ему сопротивляться. Ворд сосредоточат свои многочисленные силы там, включая своих заклинателей. Я надеюсь этой суматохи будет достаточно, чтобы позволить вам проникнуть на их территорию и проскользнуть обратно, когда миссия будет выполнена.

— К тому же, — сказала Амара, — вы не намереваетесь удерживать город.

Гай допил свое вино и усталым движением поставил кубок.

— Я выманю их и буду сдерживать столько, сколько смогу. Может быть, три дня. Этого должно быть достаточно, чтобы заставить Верховных Лордов понять, сколь огромную опасность представляют Ворд. Вы можете воспользоваться моей личной казной для необходимых расходов или снаряжения. Если нужны лошади или еще что — только попросите, и они ваши. Поговорите с сэром Эреном, и он их вам предоставит.

Ясно, что это был отказ, но Амара остановилась в дверях.

— Вы держите много людей в неведении, Гай. Поэтому многие из них погибают.

Первый Лорд склонил голову в жесте, означавшем знак согласия, или просто мышцы его шеи обвисли от усталости.

— Амара, много людей погибает. Независимо от моих действий. Этого не изменить. Но я могу с уверенностью сказать, что если мы не найдем способ предотвратить использование заклинательства Ворд против нас, то мы уже потерпели поражение.

Глава 8

Пока Эрен вел их к кабинету Первого Лорда, Исана столкнулась с братом, шедшим из зала напротив.

— Бернард! — Воскликнула она.

— Исана, — пророкотал он низким, нежным голосом. Они обнялись, и Исана почувствовала, как Бернард приподнял ее на несколько дюймов над полом. Едва ли так следовало обращаться с Первой Леди, но ей было все равно.

Первый порыв радости прошел, и она начала ощущать сильную тревогу. Когда она отстранилась от него, ее лицо выражало беспокойство.

— Что ты здесь делаешь? — Спросила она его, когда Бернард и Арарис обменялись рукопожатиями, и перевела взгляд на кабинет Гая.

В нескольких шагах позади мужа стояла Амара, ее лицо тоже выражало сильную напряженность. Она склонила голову в приветствии, но даже не попыталась улыбнуться.

— Гай, — сказала Исана, понимая. — У Гая снова какое-то безумное задание для вас.

— Мы прибыли сюда последними, и всех умников уже разобрали, — сказал Бернард, принужденно улыбаясь.

Через мгновение улыбка померкла, и он добавил:

— Это нужно сделать, Исана.

Исана прикрыла глаза, ее сердце сжалось от страха за жизнь брата.

— О, кровавые вороны.

Бернард рассмеялся.

— Похоже, ситуация действительно серьезная, если даже ты позволяешь себе такие ругательства.

— Окружение плохо на нее влияет, — произнесла Ария, делая шаг вперед и протягивая руку. — Граф Кальдерон.

Бернард учтиво склонился над ее рукой.

— Верховная Леди Плацида.

Он обернулся, взглянул на Амару и улыбнулся Верховной Леди.

— Мне много о вас рассказывали.

Она улыбнулась в ответ.

— То же самое могу сказать и о вас. Похоже, мы уже хорошо друг друга знаем.

Она кивнула Амаре.

— Графиня. Вам очень идет это платье.

Лицо Амары залилось румянцем, но она еще сильнее склонила голову.

— Благодарю, ваша Светлость.

— Платье! — Выпалил Бернард, глядя на Амару.

Она кивнула и сказала.

— Такие вещи стоят целого состояния.

— Но не нашего, — возразил Бернард.

— А, — произнесла Амара. — Тогда мне это нравится.

Ария перевела взгляд с одного из них на другого и обратилась к Исане:

— Ты хоть что-нибудь поняла из того, что они сказали?

— Они сказали, что сделали правильный выбор, когда поженились, — сказала Исана, улыбаясь Бернарду. — Полагаю, деталей вы раскрыть не можете?

— Боюсь, что так, — ответил Бернард. — И…

Исана жестом остановила его.

— Дай угадаю. Времени в обрез.

Эрен, все время стоявший в стороне, храня вежливое молчание, прочистил горло.

— Не то слово, миледи.

Исана поцеловала брата в щеку и обхватила его лицо ладонями.

— Будь осторожен.

Бернард нежно прикоснулся к ее щеке.

— У меня дома слишком много работы, чтобы я позволил чему-либо со мной случиться.

— Хорошо, — ответила она и обняла его. Он прижал ее к себе, и они разошлись, не глядя друг на друга.

Исана почувствовала, как слезы начинают душить его, и знала, что он не хотел бы, чтобы она их видела.

Он понимал, конечно, что от нее этого не скроешь, но прожив столько времени рядом, они оба знали, что некоторые вещи в объяснениях не нуждаются.

Она улыбнулась Амаре, и они обменялись легким рукопожатием, когда проходили друг мимо друга.

Исана знала, что они едва ли когда-нибудь будут близки, но бывший Курсор сделала ее брата счастливым. Это много значило.

Она услышала, как Бернард и Арарис тихо обменялись несколькими словами, и Эрен повел ее к кабинету Гая, который должен был производить на каждого посетителя впечатление сдержанности, образованности и начитанности его хозяина.

Конечно, Гай Секстус был одним из наиболее образованных граждан Империи. но тем не менее.

Впрочем, Исана никогда не понимала людей, которые видели смысл в том, чтобы вешать трофеи на стены.

Стены кабинета Гая были заставлены стеллажами с книгами, которые он проглотил, что напомнило ей охотничий домик Альдо в Долине Кальдерон, который выглядел почти столь же хвастливо.

Исана задумчиво разглядывала книги, пока следом за ней в кабинет входили Арарис, Леди Плацида и Сэр Эрен.

Она прочла лишь малую часть из них — даже зимой в стедгольде всегда было много работы и мало свободного времени.

К тому же, книги дорого стоили. Но она прочитала достаточно, чтобы знать, что их ценность заключается в содержимом авторского разума. И ей казалось, что, будь писатели купцами, капиталы многих из них были бы довольно скудны.

Впрочем то, что Первый Лорд предпочитал в первую очередь демонстрировать интеллектуальные достижения, говорило в его пользу. Далеко не все имели такое же мнение по этому поводу.

— Исана, — произнес Гай, вставая со своего кресла и улыбаясь.

— Секстус, — ответила она, кивая ему.

Похоже, они решили обойтись без формальностей.

— Ваша Светлость, — продолжил Гай.

Он положил ладонь на грудь и слегка склонился в сторону Леди Плациды.

— Сир, — ответила она, присев в изящном реверансе.

— Дамы, прошу вас, — он указал на пару стульев перед своим столом, и Исана и Ария расположились на них.

Он налил себе полстакана чего-то, что пахло как пряное вино, из бутылки, стоявшей в буфете, и сел за стол.

— Насколько все плохо, Гай? — Напрямик спросила Ария.

Гай приподнял брови и сделал глоток вина.

— Довольно-таки, — тихо ответил он. — Ворд уже сокрушили несколько легионов в том регионе, не оставив ни одного выжившего.

— Но… ведь теперь, когда оставшаяся часть легионов направлена туда… — Произнесла Исана.

Гай пожал плечами.

— Может быть. Репутация легионов насчитывает тысячи лет, Исана, ее сила — в многовековых традициях, а слабость — в закосневшем за многие века мышлении. Мы привыкли думать о том, что наши легионы это нерушимая стена. Тем не менее, они серьезно пострадали от нападения канимов во время бунта Калара в прошлом году и были разбиты маратами в прошлом поколении.

Лицо Первого Лорда потемнело от горечи, и Исана ощутила тончайшую связь с эмоциями Гая через Рилл, сильнее, чем когда-либо до этого.

Едва ли она могла винить его. Это был один из немногих моментов, в которых они испытывали схожие эмоции.

Вторжение маратов, произошедшее более двадцати лет назад, уничтожило легион и погубило Принцепса Септимуса, ее мужа и отца Тави.

— В более ранней алеранской истории, — продолжил Гай, указывая на стены с книгами, — наши легионы сражались практически каждый год против настоящих вражеских войск — врагов, которых больше нет.

Он покачал головой.

— На протяжении многих веков Алера занимала весь континент. Мы сдержали маратов на границе Долины Кальдерон, а канимов — на берегах. Наши легионы участвовали в боях довольно редко и лишь в определенных местах.

Ария вздернула подбородок.

— Вы хотите сказать, эта задача им не по плечу?

— Я хочу сказать, что большинство легионеров никогда не поднимало клинок на настоящего противника, — ответил Гай. — Особенно в южных городах, которые сейчас под угрозой атак Ворда. Недавний боевой опыт был только у войск Калара и Сенаторской Гвардии — и те, и другие уничтожены. Состоящими из ветеранов можно назвать только Легион Короны и Первый Цересианский. Остальные… откровенно говоря, во всех смыслах хорошо обучены, но не испытаны.

— Первый Плациданский, вероятно, тоже можно причислить к ветеранам, сир. — Резко сказала Леди Плацида. — Мой муж в основном призывает ветеранов Антилланского Легиона, и вы прекрасно знаете, что все наши офицеры прошли через службу на Защитной Стене.

— В самом деле, — признал Первый Лорд. — Только легионы Антиллуса и Фригии можно назвать традиционными алеранскими легионами, где каждый легионер был свидетелем боя. Каждый житель этих городов отслужил в легионах, участвовал в боевых действиях, так что даже их ополченцы, возможно, готовы к настоящей битве лучше, чем офицеры легионов Аттики, Форции, Парции и Цереса, так же как и, будем откровенны, ваши Второй и Третий.

Исана подняла руку.

— Гай, пожалуйста. Я не трибун и не легионер. Какое отношение все это имеет ко мне?

— Если мне предстоит защищать Алеру, то мне нужны легионы Защитной Стены, — произнес Первый Лорд, не отводя глаз от Исаны. — Легионы, ополчение, каждый рыцарь, каждый меч и копье с севера.

— Антиллус Рокус никогда не бросит свой народ на расправу ледовикам. — Возразила Леди Плацида. — Так же как и Гунтус Фригиус. К тому же, у них обоих за последние два года ситуация сильно обострилась.

Исана встретилась взглядом с Первым Лордом и внезапно поняла.

— Но если война с ледовиками закончится, легионы могут быть передислоцированы.

Брови Леди Плациды взлетели вверх.

— Закончится? Мирные переговоры с ледовиками еще ни разу не увенчались успехом.

— Но их по-настоящему никто никогда не вел, — ответил Гай. — Какая-нибудь нейтральная третья сторона, уважаемая ледовиками и желающая стать посредником на переговорах.

Исана сделала резкий вдох.

— Дорога. — Она взглянула на Арию и объяснила. — Предводитель маратов. Друг.

Гай склонил голову.

— Я веду регулярную переписку с ним с тех пор, как здесь обосновалась его дочь. Марат научился писать менее чем за полгода. На самом деле, он отличается удивительной проницательностью. Он уже в пути к месту встречи.

— И вы посылаете туда меня? — Спросила Исана. — Почему?

— Потому что я нужен здесь. — Ответил Гай. — Потому что, посылая тебя, самую высокопоставленную женщину Дома Гая, я заявляю о своем доверии. А также потому, что Дорога доверяет тебе и не доверяет мне.

— Вы говорите, он отличался проницательностью, — с иронией сказала Исана.

Глаза Леди Плациды немного расширились, и она взглянула на Исану, в то время как Гай только слегка улыбнулся, приподняв уголок рта, и сделал небольшой глоток вина.

— Ария, — произнес он, — мне нужен тот, кто сможет защитить ее и Дорогу, если события примут неожиданный поворот, но не будет выглядеть явно угрожающим.

— Сир, — возразила Леди Плацида, — если Ворд захватят Церес, то Плацида следующая. Мое место на родной земле, я должна обеспечивать защиту своим людям.

Первый Лорд спокойно кивнул.

— Конечно, Ария, вам решать, будут ваши люди защищаться своими силами или с помощью Антиллуса Рокуса, всех его Граждан и шестидесяти тысяч антилланских ветеранов, — он выпил еще немного вина, — уже не говоря о фригийцах.

Нахмурившись, Леди Плацида сложила руки на коленях и опустила на них взгляд.

— Исана, — тихо сказал Гай. — Алера нуждается в этих Легионах. Я даю вам полномочия на заключение официального договора с Ледовиками.

Исана резко выдохнула.

— Великие фурии.

Гай протестующе махнул рукой.

— Вы скоро привыкнете. Это не так ужасно, как кажется.

Исана почувствовала, как ее рот растягивается в недоброй улыбке.

— И если мать Октавиана неожиданно прибудет с севера, ведя за собой столь нужные, преданные Короне силы именно в тот момент, когда они больше всего нужны, это может затмить достижения Лорда Аквитейна на поле битвы, а Октавиан чужими руками приобретет серьезную поддержку, даже не находясь здесь.

— Признаю, — пробормотал Гай, — что это приходило мне в голову.

Исана покачала головой.

— Я не играю в такие игры.

— Я знаю, — сказал Гай.

— Но вы просите меня спасти жизни многих людей, положив конец многовековой войне. Отказаться я не могу.

— И это я тоже знаю.

Исана какое-то время смотрела на Гая, затем сказала:

— Как вы себя терпите?

Первый Лорд какое-то время холодно на нее смотрел, затем заговорил очень тихим, четким, выверенным тоном.

— Я каждый день смотрю в окно. На людей, которые живут и дышат. На людей, которых не поглотила гражданская война. На людей, которых не погубили болезни. Которые не умерли от голода или нападения мерзавцев. На людей, у которых есть право лгать, воровать, плести интриги, жаловаться, обвинять и выбирать другие отвратительные пути, потому что Империя нерушима. Потому что закон и порядок нерушимы. Потому что ход их жизни формируется чем-то иным, нежели просто насилие. И я вижу, что жена моего сына, мать моего наследника, одна из немногих порядочных людей, которые могут позволить себе роскошь жить своей жизнью, не подвергая себя риску принятия нелицеприятных решений, которых я не пожелал бы даже заклятым врагам, находит такие дилеммы морально неприемлемыми, потому что считает себя тем, кто не должен иметь с этим дело.

Он сделал быстрый глоток вина.

— Эх. Аквитейн считает меня своим врагом. Идиот. Если бы я по-настоящему его ненавидел, я отдал бы ему корону.

После этих слов Первого Лорда наступила ошеломительная тишина: несмотря на то что его речь была тихой и спокойной, гнев и ярость… страсть… были видны за этими словами как пожар за стеклом.

Исана поняла, что в гневе он позволил ей увидеть часть его истинного "я", — некую часть, которая была посвящена выходящему далеко за пределы его личности, почти за пределы разума, направлена на сохранение Империи, на её долговечность, и, кроме того, на благополучие её жителей, как свободных, так и Граждан.

На фоне горечи, цинизма и надоедливых подозрений, она почувствовала ту же страсть, что раньше ощущала в Септимусе. И в Тави.

И было что-то ещё. Исана взглянула на Арию, но, хотя Леди Плацида казалась слегка ошеломлённой тем, что с Гая спала обычная маска, не было и намёка на шок, который та должна была испытать, если бы почувствовала то же, что Исана.

Леди Плацида посмотрела ей в глаза, и неправильно истолковала то, что там увидела. Она кивнула Исане, затем повернулась к Гаю.

— Я пойду, сир.

— Спасибо тебе, Ария, — тихо сказала Исана, и встала. — Я буду весьма признательна всем присутствующим, если нас ненадолго оставят наедине.

— Конечно, — сказала Леди Плацида, поднимаясь. Она снова сделала реверанс перед Первым Лордом, и удалилась.

Сэр Эрен, молчавший всё время, также вышел, а за ним Арарис, бросивший напоследок на Исану встревоженный взгляд. Он закрыл за собой дверь.

В комнате остались лишь Первый Лорд и Исана, сидящая напротив него.

Гай приподнял бровь, и, на мгновение, она почувствовала в нём неуверенность.

— Итак? — спросил он её.

— Мы здесь наедине? — спросила она.

Он кивнул.

— Вы умираете.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

— Это… осознание. Когда тело и разум знают, что время близко. Я не думаю, что многие хотели бы это знать. Или видеть вас… уязвимым.

Он поставил кубок с вином и склонил голову.

Исана встала. Она спокойно обошла вокруг стола и положила руку ему на плечо. Она почувствовала, что Первый Лорд дрожит всем телом.

Затем его рука поднялась и ненадолго накрыла её ладонь. Он сжал ее ладонь один раз, прежде чем убрать руку.

— Я бы предпочёл, — сказал он, помолчав, — чтобы вы этого не говорили.

— Я понимаю, — тихо сказала она. — Как давно вы это знаете?

— Может быть, несколько месяцев, — ответил он. Он снова закашлялся, и она увидела, как он пытается подавить кашель, его руки сжались в кулаки.

Она потянулась за кубком вина с пряностями и подала его ему.

Он отпил немного и кивнул ей в знак благодарности.

— Лёгкие, — сказал он минуту спустя, оправившись. — Пошёл купаться в конце осени, когда был ещё молодой. Заработал лихорадку. С тех пор они всегда были слабыми. Тот поход в Калар…

— Сир, — спросила она, — не желаете ли вы, чтобы я их исследовала? Может быть…

Он покачал головой.

— Этого не исправить заклинанием фурий, Исана. Я стар. И повреждения слишком стары.

Он сделал медленный, осторожный вдох и продолжил:

— Я продержусь до возвращения Октавиана. Уж на это меня хватит.

— Вы знаете, когда он вернется?

Гай покачал головой.

— Он за пределами моего зрения. Вороны, как же мне не хотелось отпускать его. Первый Алеранский, пожалуй, самый закаленный легион в Алере. Я мог бы использовать его прямо сейчас. Даже не пришлось бы им ничего объяснять. Не хотел бы этого признавать, но то как он рос — совсем без фурий — дало ему чертовски хитрый склад ума. Он видит то, чего не вижу я.

— Да, — согласилась Исана, подчеркнуто нейтральным тоном.

— Как тебе это удалось? Я имею в виду — подавить его способности к заклинательству.

— Купание. Это вышло случайно, правда. Я просто пыталась замедлить его рост — так чтобы никто не мог заподозрить, что по возрасту он может быть сыном Септимуса.

Гай мотнул головой.

— Он вернется весной, — и продолжил, прикрыв глаза, — еще одна зима.

Исана не нашлась, что еще сделать или сказать, и тихо направилась к двери.

— Исана, — тихо окликнул ее Гай, и она замерла.

Он смотрел на нее усталыми, глубоко запавшими глазами.

— Приведи мне эти легионы. Или к тому времени, как он вернется, возвращаться будет некуда.

Глава 9

После шести суток шторма Тави более менее научился отслеживать время.

В те короткие моменты, когда тошнота отступала и к нему возвращалась способность связно мыслить, он практиковался в канимском — и в основном в нецензурном.

Основным достижением было то, что его не рвало непрерывно, однако, это по прежнему был очень мучительный способ существования, и Тави не особо скрывал от окружающих зависть к тем, кого изуверская качка Слайва не слишком беспокоила.

Зимняя буря была сильна и беспощадна. Слайв не просто раскачивался. Он размашисто перекатывался с боку на бок, содрогался, дергался вперед и назад.

Временами только лини, натянутые над койкой, не давали ему очутиться на полу. Под облаками долгой зимней ночи было темно большую часть времени, а огонь зажигали только по особому разрешению и лишь тогда, когда это было абсолютно необходимо.

Огонь на корабле, особенно в такой шторм, как бы ни был мал этот шанс, мог вырваться из своего сосуда, и тогда корабль стал бы легкой жертвой для волн и ветра.

Между тем, на палубе, средь завывающего ветра и клочьев мокрого снега, матросы Слайва продолжали работать. Постоянно, непрерывно, подгоняемые криками Демоса и его офицеров.

Тави присоединился бы к ним, если бы мог, но Демос решительно возразил, на том основании, что даже змеи и черви лучше переносят морскую качку, и он не собирается объяснять Гаю Секстусу, как наследник Империи умудрился запнуться за что-то, пока пытался завязать узел, который он к тому же не очень хорошо знал, и утонул, упав в океан.

Так что большую часть времени Тави сидел в непроглядной тьме в своей комнате, испытывая смутное чувство вины от того, что он сидит в каюте, пока остальные ведут корабль через шторм. Ему же оставалась лишь скука — в довесок к тому, что чувствовал себя он паршивее, чем кто бы то ни было.

Всего этого было более чем достаточно, чтобы сделать его угрюмым.

Китаи была с ним все время, ее присутствие успокаивало, обнадеживало и стабилизировало. Она регулярно приносила ему легкой еды, убеждала его пить воду и легкий бульон — и так продолжалось семь дней, после чего она сказала:

— Даже у меня есть пределы, Алеранец, — и ушла, бормоча себе под нос по-канимски.

Он говорил лучше, чем она. Впрочем, у него было много практики.

Бесконечность спустя, Тави проснулся от странного ощущения. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять — корабль шел намного мягче, а он уже не чувствовал себя столь безнадежно больным.

Он отцепил линь, закрепленный поперёк его груди, и резко сел, с трудом веря, но это было правдой — Слайв плавно покачивался на волнах, больше не сотрясаясь и не дрожа от шторма.

У него в носу было болезненно сухо, и когда он сел на своей койке, то мгновенно почувствовал холод. Тусклый солнечный свет упрямо просачивался через стекло иллюминатора, от мороза затянутое инеем.

Он поднялся, оделся в свою самую теплую одежду и обнаружил Китаи, крепко спящую на койке возле него. Максимус был на койке напротив, Тави видел его впервые за эти дни, в таком же состоянии изнеможения.

Тави укрыл Китаи своим одеялом. Она сонно поблагодарила и еще сильнее запуталась в дополнительное тепло. Тави нежно поцеловал её и вышел на нос корабля.

Море было необычным.

Волны, например, были странные. Даже при спокойствии, они всегда мягко покачивались.

Это море было гладким, как стекло, чуть колыхаясь под тихим, холодным северным ветром.

Повсюду был лёд.

Он покрывал корабль тонким слоем, поблёскивая на рангоуте и мачтах. Нос был покрыт более толстой коркой льда, хотя его посбивали и соскоблили в нескольких местах, делая его не таким коварным, как он мог оказаться.

Несмотря на это, Тави шел очень аккуратно. В нескольких местах на корабле были растянуты лини, очевидно обеспечивая команду опорой там, где они не могли дотянуться до поручней, или другой части корабельных надстроек, для своей подстраховки.

Он подошел к поручням и окинул взглядом море.

Потрёпанный флот безо всякого порядка разбросало вокруг них.

Ближайший корабль был слишком далеко, чтобы разглядеть какие-то детали, но даже так Тави мог видеть что-то неправильное в его очертаниях.

Окинув корабль пристальным взглядом, ему понадобилось мгновенье на осознание того, что его грот-мачта просто исчезла, сломанная во время шторма. По крайне мере еще два корабля были достаточно близко к нему, чтобы опознать такие же повреждения, в том числе один из огромных военных кораблей канимов.

Тави не видел ни единого движения ни на одном из кораблей, включая его собственный, и это порождало в нем неприятное, странное чувство, что он остался единственным живым человеком.

Чайка издала одиноко прозвучавший крик. Затрещал лёд, и сосулька сорвалась с линя, вдребезги разбившись об палубу.

— Всегда вот так после долгой бури, — раздался позади него спокойный голос Демоса.

Повернувшись, Тави обнаружил капитана корабля, поднимающегося из трюма, он невозмутимо прошел по обледенелой палубе и встал рядом с ним.

Он выглядел так же, как всегда — аккуратный, невозмутимый и одетый в черное. Под его глазами были синяки от усталости, и у него было несколько дней на отращивание бороды.

Но кроме этого не было никаких признаков его многодневной борьбы со стихией.

— Парни трудились изо всех сил, порой сутками без приличной еды и сна, — продолжил Демос. — Как только опасность миновала, они просто свалились от усталости и уснули. На этот раз мне практически пришлось колотить их, чтобы сперва они добрались до коек. Некоторые из них были готовы уснуть прямо на льду.

— Почему ты тоже не спишь? — спросил Тави.

— Я не так устал. Я провёл это время, наблюдая за тем, как они работают, — растягивая слова произнёс Демос. Тави не поверил ему ни на секунду. — Кто-то должен стоять на вахте. Я посплю, когда боцман проснётся.

— Все в порядке?

— Я потерял троих, — без малейшего колебания в голосе сказал Демос.

Тави не спутал это с бесчувственностью. Мужчина попросту слишком устал, чтобы бурно реагировать хоть на что-либо, будь то радость или горе.

— Вода взяла их.

— Мне жаль, — сказал Тави.

Демос кивнул.

— Она жестокая хозяйка. Но мы продолжаем возвращаемся к ней снова и снова. Они знали, что может случится.

— Корабль?

— Мой корабль в полном порядке, — сказал Демос. Тави не пропустил очень тихую нотку гордости в его голосе. — Что с остальными, я не знаю.

— Эти два выглядят повреждёнными, — сказал Тави, кивком головы указывая в море.

— Точно. Шторма могут срезать мачты как водный козёл сгрызает тростник. — Демос покачал головой. — Крупным кораблям приходится так же худо, как этому. Флотские заклинатели воды оказались способны удержать нас до того, как флот окончательно разбросало. Волны достаточно утихли, мы сможем послать несколько летунов и собрать всех вместе — как только народ начнёт просыпаться. На это уйдет пара часов.

Тави усмехнулся.

— Должно быть что-то, чем я могу заняться. Если хочешь, иди немного отдохни, а я присмотрю за…

Демос покачал головой.

— Не в этой жизни, милорд. Может быть, ты злой гений войны, но моряк из тебя такой же, как из коровы летун. Не тебе командовать моим судном. Даже в этом пруду.

Тави скривился в ответ на эти слова Демоса, но знал, что с ним лучше не спорить.

У Демоса были определённые взгляды напорядок вселенной — попросту говоря, на палубе своего корабля он должен быть во главе принятия любых решений.

Учитывая, что Слайв пережил шторм, оказался в лучшем состоянии, чем множество других кораблей, которые выглядели получившими ужасные повреждения, Тави полагал, что мнение Демоса не совсем лишено основания.

— Я пролежал как ленивый пес все эти дни, — сказал Тави.

— Как больной пес, — сказал Демос. Он посмотрел прямо на Тави. — Вы выглядите не очень хорошо, милорд. Девушка-марат очень волновалась за вас. Работала больше, чем любой из нас, пытаясь отвлечься.

— Да её просто тошнит от моего нытья, — сказал Тави.

Демос слабо улыбнулся.

— Держу пари, твоя работа скоро начнётся, милорд. И тогда никто из нас не захочет оказаться на твоём месте.

— Это будет в ближайшее время. А я хочу что-то сделать прямо сейчас, — сказал Тави. Он прищурился, осматривая палубу. — Люди вот-вот проснутся и будут голодными.

— Ага, как детёныши левиафаном.

Тави кивнул.

— Тогда я пойду на камбуз.

Демос выгнул бровь.

— Только попробуй поджечь мой корабль, и я позабочусь, чтобы ты сгорел заживо, прежде чем он потонет. Милорд.

Тави фыркнул и направился в сторону камбуза.

— Я вырос в стедгольде, капитан. Мне доводилось работать на кухне.

Демос оперся руками на бортовой леер.

— Если вы не возражаете, я вас спрошу, Октавиан — вы действительно понятия не имеете, каково это — быть Принцепсом, так ведь?

Люди зашевелились раньше, чем Тави ожидал. Отчасти, это было вызвано тем, что днем быстро холодало, и спать в ещё влажной матросской одежде становилось затруднительно.

Отчасти, это было вызвано мелкими травмами и растяжениями, полученными во время тяжёлой и опасной работы. Но главным образом, это было вызвано зверским голодом, заставляющим их подняться, чтобы заполнить свои урчащие желудки.

На судовом камбузе имелась морозильная камера, достаточно большая, чтобы для неё потребовалось два холодильных камня, и он даже удивился, как много мяса там хранилось.

К тому времени, когда люди начали просыпаться, он сумел приготовить большое количество пюре и поджарить четыре целых окорока, в дополнение к грудам галет и галлонам горячего, крепкого чая.

Пюре получилось не более комковатым, чем готовил кок, а окорок, хоть, возможно, и не дотягивал до деликатеса, но его нельзя было назвать недожаренным.

Как и предсказывал Демос, команда быстро освоилась, пока Тави, так же как и повар обычно делал, шлепал едой в протянутые тарелки по мере продвижения очереди.

Он провёл время, общаясь с каждым из моряков, расспрашивая их про шторм и благодаря за отлично проделанную работу.

Моряки, каждый из которых был знаком с Тави по их путешествию в предыдущем году, перебрасывались с ним фамильярными, дружескими фразами, которые никогда не пересекали грань открытого неуважения.

Последними в очереди за едой были Максимус, Китаи и Магнус. У последнего было откровенно неодобрительное выражение на лице.

— Ни слова, — тихо сказал Тави, когда Магнус приблизился. — Ни единого прокарканного слова, Магнус. — Я провалялся там больше недели, как ясельный младенец, и не в настроении выслушивать нотации.

— Ваше Высочество, — весьма чопорно и так же тихо сказал Магнус. — У меня даже в мечтах не было поступить так на публике. Из опасения, что это может нанести урон уважению вашего титула.

Макс без колебаний обошел Магнуса, взял тарелку, и с грохотом поставил её на столешницу перед Тави.

— Эй, кухарка, — сказал он, зевая. — Дай-ка мне кусок окорока, который не подгорел дочерна. Если у тебя такие есть.

— Крысы стащили эти три на пол, прежде чем они успели приготовиться, — ответил Тави, нагружая тарелку Макса. — Но потом эти воронами порожденные существа отказались есть их по какой-то причине.

— Крысы умные и сообразительные, — сказала Китаи, поставив свою собственную тарелку вниз, как только Макс забрал свою.

— Что делает мясо подходящим для тебя, Максимус. — Она забрала тарелку и улыбнулась Тави.

— Спасибо, Алеранец.

Тави подмигнул и улыбнулся ей в ответ, повернувшись потом к Магнусу.

Старый Курсор тяжело вздохнул, закатив глаза, и взял тарелку.

— Побольше пюре, пожалуйста, Ваше Высочество.

— Приемлемо, — вздохнул Макс, закрывая за собой дверь каюты. Большой Антиллар поднял маленькую связку бумаг и бросил их на маленький письменный столик перед Магнусом.

— Рыцари Воздуха обнаружили ещё две дюжины кораблей, которые сбились с пути, и они изменили свой курс на соединение с нами. Крассус говорит, он думает что мы обнаружили все судна, которые пережили шторм.

Тави медленно вздохнул.

— Как много мы потеряли?

— Одиннадцать, — тихо сказал Магнус. — Восемь из Свободной Алеры, три принадлежали Легиону.

Одиннадцать кораблей. С командой и пассажирами, это в целом более двух тысяч душ, пропавших в ярости шторма.

— Канимы? — тихо спросил Тави.

— На данный момент, восемьдесят четыре, — тихо сказал Магнус. — Большая часть их транспортов была с гражданскими.

На какое-то время все замолчали. Снаружи раздались траурные песни канимов, дикие и одинокие вопли, расплывающиеся над ледяным и спокойным морем из тёмных кораблей.

— В каком мы состоянии? — спросил Тави.

— У транспортных кораблей Легиона тяжелые повреждения, — откликнулся Макс. — Снесённые мачты, пробитые корпуса и так далее, всего не перечислить.

— Большинство из этих корыт всё ещё рискует уйти под воду, — сказал Демос. — Нам повезёт, если они разовьют половину обычной скорости. Если следующий шторм настигнет нас в открытом море, наши потери будут гораздо серьезнее.

— Согласно письму Варга, — сказал Тави, взмахнув другим листом бумаги, — корабли канимов не в лучшем состоянии, чем наши собственные. Так же, согласно Варгу, шторм сбил нас на несколько сотен миль с курса, на север вдоль побережья канимов — это следует из спокойного моря, холода и всего этого льда, который мы видим на воде. Он говорит, поблизости есть порт, которого мы могли бы достичь. Но как бы то ни было, он не знает нашего точного местоположения.

— Облачность рассеется через несколько дней и тогда мы сможем читать звёзды, — спокойно сказал Демос.

— Я не думаю, что гадания тут помогут, — сказал Макс. — Без обид, капитан.

Демос пристально посмотрел на Макса, потом перевёл взгляд на Тави.

— Он не говорит про гадания, трибун, — сказал Тави. — Моряки, плавающие через глубокие воды, могут направлять свой курс, учитывая изменения положения звёзд.

— Хм, — раздосадовано сказал Макс. — Хорошо. Один из наших Рыцарей Воздуха может поднять кого-то вверх, за облачный покров. Примерно на несколько тысяч футов.

— Среди живых заклинателей воздуха нет таких, которые могли бы зависнуть достаточно неподвижно для точных измерений, трибун, — беззлобно сказал Демос. — К тому же, мы используем метки на корабле, для более точных измерений. Поэтому пока они не смогут поднять Слайв вместе с ними…

— О, — сказал Макс. — Наверное, нет.

— В любом случае, мы не в состоянии ждать, милорд, — сказал Демос. — В это время еще один шторм — это только вопрос времени. У нас может оказаться в запасе несколько дней. Или несколько часов.

Магнус откашлялся и сказал:

— Если позволите, Ваше Высочество. Мы пока не уверенны в нашем точном местоположении, но наше примерное местоположение гораздо более легко определить. — Он протянул Тави сложенный лист бумаги.

Тави взял его и, развернув, обнаружил карту, на которой было обозначено побережье Кании. Беглый осмотр рисунка подсказал ему, куда клонит Магнус.

— Мы знаем, что направляемся в Нараш, на родину Варга, — сказал Тави. Он провел пальцем севернее, вдоль побережья. — И есть только одна канимская область вдоль побережья севернее Нараша. Шуар.

— Произносится как единый слог, — рассеяно поправил его Магнус. — Это одно из тех слов, которые надо рычать сквозь зубы для правильного произношения.

— Это действительно имеет какое-то значение? — спросил Макс.

— Так как кажется, мы именно там высадимся на побережье, — ехидно сказала Китаи, — возможно, мы обязаны поставить целью правильно произносить название дома наших хозяев, и не наносить всякий раз им оскорбление, произнося его.

Макс напряженно выпрямился, а мускулы на его нижней челюсти упрямо заиграли.

— Чала, — спокойно сказал Тави.

Ноздри Китаи раздувались, пока она, не отводя взгляда, смотрела на Макса.

Но, покосившись на Тави, она отчасти примирительным жестом кивнула Антиллару, и села подальше в тень на нижней койке.

Ещё одна причина для беспокойства. Шторм и длительность поездки, плюс состояние кораблей, расстояние от дома, и полная неуверенность в ситуации оказывали огромное давление на его людей — и если это так открыто проявлялось между Китаи и Максимусом, которые уже годы были друзьями и жили в сравнительно просторных условиях на Слайве, то это могло быть гораздо более напряженной проблемой на остальных переполненных кораблях флота.

Хотя он не был уверен, было ли это в любом случае той проблемой, с которой он хоть что-либо мог поделать. В конце концов, для мужчин вполне естественно беспокоиться, когда они вдали от дома, в странных обстоятельствах и не уверены в своём возвращении.

В конце концов — некоторые из них не вернутся.

Одиннадцать кораблей.

— Дело в том, — сказал Тави, — что, если наш флот, который может идти только с половиной своей обычной скорости, доберётся до земли не позднее промежутка в несколько часов или дней, когда держится ясная погода, то мы пристанем к берегу где-то в Шуаре.

Он сделал усилие, чтобы произнести слово правильно.

— Знаем ли мы что-нибудь об этой… империи? Это империя, Магнус?

— Слово, которым канимы называют свои государства, наиболее точно переводится как "область", — ответил Магнус. — Область Шуар. Область Нараш.

— Империя, область, — сказал Тави. — Что мы о ней знаем?

— То, что она расположена на огромной и весьма подходящей для обороны горной возвышенности, — ответил Магнус. — Это одна из трёх крупнейших областей, считая по общей площади, наряду с Нарашем и Мараулом, имеет только один портовый город, который называется Молвар.

— Тогда мы, похоже, направляемся в Молвар, — сказал Тави. Он улыбнулся. — Интересно, не придётся ли нам захватывать город, чтобы иметь возможность сойти на землю.

— Тьфу ты, — сказал Макс, — думаешь, дойдёт до этого?

— Я не считаю, что это невозможно, — ответил Тави. — Если области действительно враждуют между собой, Варгу, возможно, придётся захватить порт, чтобы пристать там. Даже если они не враждуют открыто, я не могу себе представить, что они будут вне себя от радости, когда флот такого размера покажется из-за горизонта.

— В таком случае, может быть, мы должны пристать в другом месте. Нам не так уж нужна судоверфь, чтобы сделать ремонт, — сказал Макс. — Как только все корабли соберутся вместе, мы сможем заняться починкой их корпусов — нам необходимо лишь время и тишина, чтобы наши плотники могли спокойно работать. Верно, Демос?

Демос нахмурился, задумался на мгновение и кивнул.

— Да, по большей части. С мачтами будет тяжелее, но даже их можно восстановить без верфи.

Магнус нахмурился.

— Маркус прислал мне очень интересный доклад. Он сблизился с группой Охотников, которые, очевидно, по поручению Варга, доставляли секретные послания.

Тави поджал губы.

— Продолжай.

— Охотники сообщили Маркусу, что пока ты пользуешься уважением у Варга, то после того, как мы достигнем Кании, он может оказаться не в состоянии защитить тебя от других канимов. Он советует вам обдумать более предпочтительную возможность повернуть назад и не продолжать путь до конца.

— Предостережение, — тихо сказала Китаи. — Которое, тем не менее, он не может проверить лично.

— Тогда давайте исходить из этого, — сказал Макс. — Без обид, Тави, но это большая разница в отражении высадки канимов на нашей родной земле, и дракой с каждым из них в их собственном доме. Особенно если их так много, как мы предполагаем.

Тави рассеяно потёр подбородок.

— Именно. Именно. — Он покачал головой. — Я не думаю, что это предостережение.

Китаи склонила голову.

— Что это еще может быть?

— Проверка, — ответил Тави. — Чтобы посмотреть, насколько серьезен я был, договариваясь с ними и можно ли верить моему слову.

— Что? — Раздраженно прошипел Магнус. — Ты уже всецело это продемонстрировал. Великие фурии, мы даже построили им флот.

— Если ты помнишь, они уже достаточно успешно строили флот своими собственными силами, — сказал Тави. — И хотя легионы вероятнее всего уничтожили бы их до того, как они смогли его достроить, ты и я уже не смогли бы это увидеть, Магнус. Насаг пощадил Гвардейский и Первый, и мы оба это знаем.

— Тем не менее, вы находитесь рядом с ними, не угрожая их безопасности, и держите свое слово, — сказал Магнус.

— Это еще ничего не значит, — вмешалась Китаи. — Это был всего лишь самый очевидный, быстрый и безобидный способ избавиться от врага.

— Если сейчас я поверну назад, — продолжил Тави, — оказанное канимами доверие окажется напрасным. Они решат, что мы хороши лишь на словах, и доверять нам не стоит.

— Или, — возразил Макс, — ты избежишь участи быть съеденным. С нами вприкуску.

Тави глубоко вздохнул.

— Да. Может, и так. — Он указал на Макса. — Но, как ты уже заметил, Макс, канимов может оказаться намного больше, чем мы можем себе представить. Возможно, так много, что мы не сможем их одолеть, если они решат, что нас нужно уничтожить. Что думают остальные?

— Что еще мы знаем о них? — Спросила Китаи.

— Мы не знаем, как они выглядят изнутри, — сказал Макс. — Можем поехать домой, так и не узнав. Я был бы не против отложить это исследование.

Тави ухмыльнулся.

— Магнус?

— Будь кто-то другой на вашем месте, он не упустил бы такую возможность, Ваше Высочество. — Сказал Магнус. — Если вы решите продолжить путь, я посоветовал бы делать это с величайшей осторожностью.

— Демос?

Капитан покачал головой.

— Не спрашивайте меня о политике, милорд. Я вам так скажу: наши корабли не выдержат обратный путь, даже если мы найдем все необходимое для ремонта, возвращаться до наступления весны опасно. К тому же, у нас нет времени на болтовню. Погода не будет ждать.

Тави коротко кивнул.

— Передайте распоряжение всем капитанам. Направляемся к Молвару с Варгом. Хоть какой-то порт во время шторма.

Глава 10

Градаш стоял рядом с Тави на носу Слайва и наблюдал. Наблюдатели в "вороньем гнезде" увидели землю несколько секунд назад, и теперь они ждали, когда ее можно будет увидеть с их позиции на палубе.

Тави наконец-то увидел темную, массивную тень на горизонте.

Градаш прищурился, но потребовалась минута или больше, прежде чем седой старый каним удовлетворенно проворчал:

— Эх.

— Рад оказаться дома? — Спросил его Тави, — ну по крайней мере, вернуться на родную землю.

Градаш проворчал:

— Мы еще не прибыли. Увидишь.

Тави выгнул бровь, но Градаш не стал вдаваться в объяснения. Прошел почти час, когда Тави понял.

Слайв поравнялся с "землей", которую они заметили, и она оказалась немыслимо большим куском чего-то, выглядевшего, как грязный лед.

Флот был вынужден перестраиваться, чтобы обойти его. Образование было размером с гору, такой же большой, как Алера Империя.

— Айсберг, — проговорил Градаш, кивая в сторону ледовой горы, — С приходом зимы начинает образовываться лед, и некоторые куски создают вот такие ледовые горы в море.

— То еще должно быть зрелище, — пробормотал Тави.

Каним одарил его недолгим, пытливым взглядом.

— О, да. Хотя никто не видел его слишком близко, — он махнул лапой в сторону льда, — Они опасны. Иногда они разрастаются под поверхностью воды. Подплыви слишком близко и они порвут днище корабля, как будто оно сделано из бумаги.

— То есть здесь это обычное дело?

— В этих водах, — сказал Градаш, подёргивая ухом в знак согласия. — Левиафаны к ним безразличны, так что любой каним, который приплыл в северные регионы в любое время, может подойти под парусом близко к одному из них, чтобы удрать от бродячего зверя или для того, чтобы пересечь путь их миграции.

— Я всегда поражался, — сказал Тави, — как вашему народу удалось договориться с левиафанами. Я имею в виду, когда мы пересекали Путь в первый раз, мне дали понять, что шторм, подгоняющий вас, позволил вам двигаться очень быстро и мешал им нападать вас, и что ваш флот был таким большим, что вы потеряли только несколько кораблей. Но вряд ли вы могли постоянно рассчитывать на те же условия в ваших родных водах.

Градаш взмахнул своим покрытым боевыми шрамами, с обрубленным концом, хвостом один раз, что означало безобидную насмешку.

— В этом нет великой тайны, Алеранец. Мы нанесли на карты их области обитания возле наших домов. И мы уважаем их.

Тави поднял брови.

— И это всё?

— Пространство важно, — серьезно произнес Градаш, — территория каждого из них определена, и ее защита важна. Мы это понимаем. Левиафаны это понимают. Так что мы уважаем границы их территорий.

— Это усложняет навигацию.

Градаш пожал плечами.

— Уважение превыше комфорта.

— И кроме того, — холодно произнес Тави, — если вы не уважаете их, они вас съедят.

— Выживание тоже превыше комфорта, — согласился Градаш.

Наблюдатель снова прокричал с высоты:

— Земля!

Каним рыкнул и они снова повернулись, чтобы посмотреть вперед.

— Там, — прорычал Градаш, — это Кания.

Это была мрачная, черная земля, по крайней мере так казалось Тави с его точки обзора на палубе корабля. Береговая линия представляла из себя непрерывную стену из темного камня, восставшую прямо из моря и похожую на защитные бастионы огромной крепости.

Над отвесными берегами темного гранита возвышались мрачные очертания покрытых облаками гор со снежными склонами, самые высокие, какие Тави когда-либо видел. Он присвистнул.

— Шуар, — прорычал Градаш, — вся их кровавыми воронами забытая область — одна сплошная замерзшая скала.

Седой каним перенял это алеранское ругательство от Максимуса и произносил его без запинки.

— Это делает их проклятыми сумасшедшими, понимаешь. Они проводят немногие летние дни, готовясь к зиме, и затем всю проклятую зиму мечутся по замороженным горам, так что их охотники рискуют найти бессмысленную смерть в какой-нибудь трещине. Когда они приносят добычу домой, их женщины готовят ее в специях, от которых может вспыхнуть этот корабль, и говорят угрюмым ублюдкам, что это для их же блага.

Тави осознал, что улыбается, хотя он старался не демонстрировать зубы.

Этот жест у канимов и алеранцев трактовался по-разному.

— Похоже, вы их не очень-то любите.

Градаш поскреб подбородок лапой с темными когтями.

— Ну. Это было бы чересчур для протухших в снегу, поедающих слайвов шуарцев, но, по крайней мере, они не мараульцы.

— Мараульцев вы тоже недолюбливаете? — Спросил Тави.

— Любители грязи, ползающие по болоту, поедающие грибы, растущие на деревьях, — проговорил Градаш. — Никто из рожденных там не заслужил даже того, чтобы найти свою смерть среди челюстей сумасшедшего левиафана. Но, что бы я ни говорил о мараульцах, по крайней мере, они не алеранцы.

Тави хохотнул, в этот раз показывая Градашу свои зубы. Каним только что очень тонко пошутил.

Или, может быть, он отвесил алеранцам завуалированный комплимент, сравнивая их с врагами, которых Градаш явно уважал, тратя столько времени и внимания на свои оскорбления.

Вероятно, он сделал и то, и другое. Между канимами уважение к врагу ценилось так же, как уважение к другу, возможно, даже больше.

С точки зрения канимов, однажды друг может разочаровать тебя, а на врага можно полагаться всегда и он не подведёт.

В понимании канимов, быть оскорбленным в компании уже уважаемых врагов, это вовсе не оскорбление.

Тави вглядывался с вершины скал, пока флот разворачивался, следуя за ними на юг, на расстоянии примерно полумили от побережья.

— За нами наблюдают, — отметил он.

— Несомненно, — согласился Градаш. — За границами между областями всегда присматривают, как и за реками с побережьем.

Тави нахмурился, всматриваясь в вершины утёсов, и снова пожелал чтобы его ограниченное мастерство заклинателя фурий включало в себя способность заклинателя фурий воздуха к дальновидению.

— Там… всадники. Я не видел ваших людей, использующих кавалерию.

— Таурги, — пояснил Градаш. — Они не переносят морские путешествия и не прибыли в Алеру.

На палубе шевельнулась тень и, подняв взгляд, Тави увидел спящую Китаи, улегшуюся как кошка, в такелаже на ближайшем рангоуте.

Но зеленая вспышка сквозь её серебристо-белые ресницы подсказала ему, что она не спала, а лёгкий изгиб губ выдал её удовлетворение.

Они только что узнали нечто, представляющее несомненный интерес в ближайшем будущем.

Тави беззвучно прошептал, обращаясь к ней:

— Я знаю. Ты говорила нам это.

Она едва слышно рассмеялась и снова закрыла глаза, возможно на этот раз действительно засыпая.

— Как далеко отсюда до порта, старший брат?

— С нашей скоростью? Около двух часов.

— Как много времени понадобится Варгу, чтобы получить ответ у шуарцев, как ты думаешь?

— Столько, сколько нужно, — сказал Градаш. Он оглянулся назад, на свой хвост. — Хотя чем скорее, тем лучше. У нас осталось меньше дня, прежде чем очередной шторм набросится на нас.

— Если они предоставят нам возможность приземлиться, мои люди возможно смогут что-нибудь сделать со штормом, — сказал Тави.

Градаш искоса посмотрел на Тави.

— На самом деле? Тогда почему они так не сделали во время предыдущего шторма?

— Заклинателям ветра нужно быть внутри шторма, чтобы воздействовать на него. Ветер, который они используют для полёта, выбивает множество капель из океана, когда они оказываются около корабля, — ответил Тави. — Морская вода содержит изрядную долю соли, которая повреждает и сдерживает их ветряных фурий. При плохой погоде это делает взлёты и посадки практически суицидальным занятием.

Градаш хрипло пробормотал:

— Вот почему твои летуны доставляют послания при спокойной погоде, но вы используете шлюпки при малейшей волне.

Тави кивнул.

— Они могут благополучно сесть на палубу, или, если будет немного брызг, могут с минимальным риском просто упасть в море, и их оттуда вытащит корабельная команда. Иначе я не стал бы ими рисковать.

— Твои люди могут остановить шторм?

Тави пожал плечами.

— Пока они его не увидят и не смогут оценить его размеры и силу, я не знаю. Они должны, по крайней мере, замедлить и ослабить его.

Градаш повёл ушами назад и вперёд в знак понимания.

— Тогда я хотел бы предложить им начинать свою работу. Это может быть так же полезно для твоих людей, как для моих.

Тави поразмышлял над этим заявлением и пришёл к выводу, что Градаш говорил о переговорах.

Шуар имел бы гораздо более выгодную позицию для выдвижения требований канимам Нараша и Алеранцам, если шторм дышал бы им в затылок.

— Это может быть неплохой идеей, — согласился Тави.

— Это ужасная идея, — зарычал Антиллар Максимус. — Я бы даже рискнул назвать её безумной — даже по твоим меркам, Кальдерон.

Тави закончил зашнуровывать свои доспехи, слегка щурясь в полумраке.

Солнце еще не зашло, но в первый раз за несколько недель наличие обширной суши на западе означало настоящие сумерки, а не внезапно наступающую после морского заката темноту, однако внутри его каюты сгустились тени.

Он наклонился, чтобы заглянуть в маленький круглый иллюминатор.

Огромные, тёмные гранитные стены фьорда поднимались над кораблём с обеих сторон, и камнеметательные орудия, выглядевшие очень похоже на старинную романскую катапульту, которую он и Магнус уже испытывали на руинах Апии, выстроились на вершине скалы по обе стороны с равными промежутками.

Подход к порту Молвар был смертельной западнёй, припасённой его хозяевами для любых посетителей.

Только Слайву и Чистокровному было позволено войти во фьорд. Остальной флот всё еще ждал в открытом море за пределами фьорда — уязвимый для непогоды, которой грозило потемневшее небо.

— Шуарцы не оставляют нам выбора, Макс. Они даже не хотят обсуждать высадку до тех пор, пока не поговорят наедине с командующими обеих частей флота. У нас там слишком много кораблей, которым придётся худо, если мы не найдём безопасную гавань.

Макс вполголоса приказал единственной магической лампе в каюте пробудиться, сложил руки на груди и нахмурился.

— Ты собираешься сам пойти в город, полный канимов. То, что это необходимо, не делает это менее безумным. Тави…

Тави застегнул пряжку на поясе и начал надевать на запястья тяжёлые стальные наручи.

Он ответил другу с кривой улыбкой:

— Макс. У меня всё будет в порядке.

— Ты этого не знаешь.

— Канимы хороши в одном — они не станут церемониться, когда хотят убить. Они достаточно открыты. Если бы они хотели убить меня, они бы уже начали метать камни в корабль.

Макс поморщился.

— Ты не должен был отправлять Рыцарей Воздуха. Они бы пригодились нам на случай, если эти катапульты начнут забрасывать нас камнями.

— Кстати, — спросил Тави, — от твоего брата ещё нет известий?

— Нет. И ветер усиливается. Мы рискуем потерять людей в море, когда они вернутся, если они не смогут опуститься на твёрдую землю.

— Тем больше у меня оснований идти прямо сейчас, — тихо сказал Тави. — По крайней мере, мы знаем, что они замедлили шторм. Крассус не стал бы держать их наверху, если бы от них не было хоть какой-то пользы.

— Верно, — признал Макс. — Он не стал бы.

— Как долго они могут находиться в воздухе?

— Они там с полудня, — ответил Макс. — Ещё три или четыре часа, не больше.

— Тогда мне лучше поторопиться.

— Тави, — медленно произнес Макс, — а что произойдет, если они вернутся до того, как мы решим что-либо с шуарцами?

Тави сделал глубокий вдох.

— Скажи им, чтобы приземлились на берегу в пределах видимости флота. Заклинатели земли сделают дорогу к ним, и те вернутся на борт.

— Ты хочешь, чтобы они приземлились на враждебной территории, пока мы создаем пирс и используем лестницы для атаки к тому, что, очевидно, является средством неприступной обороны, — Макс покачал головой, — шуарские канимы могут счесть это военными действиями.

— Мы будем настолько вежливы, насколько это возможно, но, если придется, мы будем действовать. Я не позволю нашим людям утонуть, чтобы не нарушать протокол.

Он закончил с застёжками на наручах и, встав, перекинул перевязь с гладиусом через плечо.

Затем, после секундного размышления, он поднял за ремень гладиус Китаи и повесил перевязь на противоположную сторону, так чтобы дополнительное оружие свисало на другом бедре.

Макс многозначительно посмотрел на второе оружие и вопросительно поднял бровь.

— Один для шуарцев, — сказал Тави. — И второй для Варга.

Тави и Макс были единственными, кто поднялся в шлюпку.

— Ты уверен в этом, Алеранец? — Спросила Китаи с тревогой в глазах.

Тави глянул через маленькое расстояние, разделявшее их с Чистокровным, на котором уже спустили длинную шлюпку, качающуюся на волнах. Он узнал на носу шлюпки огромную фигуру Варга.

— Абсолютно, — сказал он. — Хорошее впечатление больше, чем что-либо другое, может помочь решению нашей проблемы. — Он встретился взглядом с Китаи. — К тому же, чала, корабли вернутся в море. Если дойдет до драки, еще несколько воинов на борту ничего не изменят.

— Китаи, будет проще, если я поработаю один, — заверил её Макс. — Если вдруг появятся проблемы, я не буду церемониться. Если шуарцы начнут общаться с нами в стиле Сарла, я просто сравняю с землей всё, что не Его Королевское Высочество.

— Его Королевское Высочество оценит это, — сказал Тави. — Где Магнус?

— Всё ещё дуется, что ты не позволил Максимусу занять твоё место, — сказала Китаи.

Тави покачал головой.

— Даже если бы он заколдовал себя и стал моей копией, Варг узнает про это, как только окажется достаточно близко, чтобы почувствовать его запах.

— Я знаю это. Магнус знает. Он злится потому что это правда.

Китаи наклонилась через борт шлюпки и страстно поцеловала Тави в губы, её пальцы на секунду вцепились ему в волосы. Потом она резко отстранилась, посмотрела ему в глаза, и сказала:

— Выживи.

Он подмигнул её и сказал:

— Я буду в полном порядке.

— Конечно он будет, — сказал Максимус. — Если возникнут хоть какие-то трудности, Тави устроит пожар — это очень легко, устроить пожар, поверь мне — я увижу дым, разнесу все здания между ним и пристанью, приду за ним и мы уплывём. Нет ничего проще.

Китаи невозмутимо посмотрела на него. Потом покачала головой и сказала:

— И самое невероятное… ты действительно в это веришь.

— Посол, — сказал Макс, — я не раз и не два совершал невозможное просто в силу своей неосведомленности о том, что это невозможно. И я не вижу причин для того, чтобы это не сработало вновь.

— Это несомненно объясняет твой образ жизни во время учебы в Академии, — отметил Тави. — Мы готовы, Капитан.

Демос, который поблизости руководил корабельными делами, отдал приказ команде, и моряки Слайва опустили шлюпку в холодные воды фьорда.

Тави набросил на плечи свой алый плащ и закрепил его в застёжках на броне, пока Макс усаживался на корме шлюпки.

С важным видом Антиллар на мгновенье опустил руку в воду, что-то прошептал, и секунду спустя шлюпка бесшумно двинулась вперед, сопровождаемая бурлящим потоком, который извивался позади лодки.

Тави поднялся на носу, и ветер рванул его плащ, развевая позади, в то время как шлюпка тихо скользила к берегу.

— Первые впечатления, а? — пробормотал Макс.

— Верно, — сказал Тави. — Когда они окажутся достаточно близко, чтобы тебя видеть, постарайся выглядеть так, словно они не произвели на тебя впечатления.

— Понял, — ответил Макс.

Шлюпка изменила курс, чтобы двигаться параллельно со шлюпкой, идущей от судна Варга.

В экипаже шлюпки Варга было семь канимов касты воинов, шестеро сидели на вёслах, а седьмой — у румпеля.

Варг, как и Тави, стоял на носу своей шлюпки. Он был без плаща, но в свете угасающего дня всё же ярко сверкал кроваво-красный камень, свисающий с золотого кольца в его ухе, здесь и там красные блики вспыхивали на его чёрно-алых доспехах и на рукояти кривого меча, висящего на боку.

— Он носит на себе уйму кровавых камней, — отметил Макс.

— У меня такое впечатление, что Варг ещё не завёл множества друзей среди шаманов, — сказал Тави. — Будь я на его месте, я бы тоже нацепил на себя побольше кровавых камней.

— Ага, чтобы не быть уничтоженным красной молнией или не сгореть в облаке кислоты. Надеюсь, ты захватил свой камень?

— Положил его в карман. А ты?

— Крассус одолжил мне свой, — кивнул Макс. — Ты действительно думаешь, что, если мы заявимся только вдвоём, это впечатлит шуаранцев?

— Возможно, — ответил Тави. — По крайней мере, я чувствую себя лучше, зная, что я не буду прикрываться от канимского колдовства беззащитными людьми и никого не оставлю на пристани взятыми в плен или ранеными.

Макс фыркнул.

— Ты ничего об этом не сказал на борту корабля.

— Ну, не сказал.

— Просто хотелось произвести впечатление на девушку, не так ли, Ваше Высочество?

Тави бросил хитрый взгляд через плечо.

— Это был очень страстный поцелуй.

Макс снова фыркнул, а потом они замолчали, пока не дошли до морских ворот Молвара.

Огромные балки из чёрного железа поднимались из холодного моря, поддерживаемые с обеих сторон стенами, сделанными из вытесанных вручную гранитных блоков.

Даже без использования заклинательства, канимы сумели каким-то образом достаточно укрепить морское дно, чтобы оно выдержало вес массивных стен, построенных по обеим сторонам фьорда.

Тави не мог себе представить, сколько простой грубой силы, сколько тяжёлого физического труда потребовалось для их строительства, и какие методы должны быть использованы, даже с невероятной выносливостью канимов-работников, для перетаскивания огромных каменных блоков. По сравнению с ними руины в Аппии выглядели игрушечными.

Когда обе шлюпки приблизились, морские ворота заскрежетали и начали двигаться, медленно раскрываясь.

Свечение скользило вверх и вниз по металлическим брусьям, и призрачные, трепещущие волны света плясали на поверхности воды. Металл загрохотал по металлу, с жутким, повторяющимся бум-бум-бум, когда ворота распахнулись, и вода хлынула в проём.

Шлюпки миновали ворота, и Тави заметил несколько канимов на стене, над ними, в черных латах и странных, длинных, скользких на вид плащах, почти скрывающих остальные детали их одежды.

Каждый из них держал в руках одно из устройств для метания стальных болтов, смертоносных балист, которые унесли жизни многих Рыцарей и легионеров во время войн в Долине Амарант, и Тави чувствовал между лопаток отчетливый нарастающий зуд, пока шлюпка проходила мимо них.

Болт, запущенный из этого смертоносного оружия, мог, как бумагу, пробить его бронированный щит, нагрудник и тело, и сохранить достаточно силы, чтобы убить еще одного бронированного мужчину позади.

Тави не мог позволить себе повернуть голову или изменить свою прямую, уверенную позу. Поза и жесты имели огромное значение среди канимов.

Если кто-то выглядел, как будто ждёт нападения, то скорее всего, на него нападут, вследствие непреднамеренного, не произнесенного, но вполне реального заявления, сделанного его телом.

Холодная струйка пота скатилась по позвоночнику. Сейчас было не то время, чтобы напортачить с жестами и испортить потенциально хороший день. В конце концов, он собирался покинуть это проклятое море впервые за несколько недель.

Он хохотнул при этой мысли и успокоился, пока его лодка, наравне с лодкой Варга, пересекала молварскую гавань.

Она была огромной — по меньше мере полмили в ширину, достаточно большая чтобы приютить всего его корабли и флот канимов.

Более того, в меркнущем свете он заметил, по меньшей мере, тридцать военных кораблей канимов, чья постройка слегка отличалась от тех, что спроектировали и построили корабельные плотники Варга.

Гранитные утёсы окружали гавань, кроме тех мест, откуда начинались длинные каменные пирсы, которые были крупнее всех, что Тави видел в Алере, там были пришвартованы военные корабли и судна, постройкой похожие на торговые.

Один пирс располагался в стороне от остальных.

На его конце светились факелы, которые пылали ярко-красным с большей яркостью, чем любой обычный огонь.

Он был заполнен канимами, в их странных, выглядевших влажными плащах, но Тави заметил мелькание тёмно-синей стальной брони под плащами и такое же чернёное оружие в руках.

Шлюпка Варга направилась к этому пирсу и без единого слова Макс слегка изменил курс на точно такой же.

Две шлюпки причалили с противоположных сторон пирса в практически абсолютной тишине. Единственным звуком был скрип дерева и металлических уключин, когда гребцы Варга подняли вёсла.

Тави подумал, глядя вдоль пирса, что там определенно стало гораздо больше канимов, чем было буквально мгновенье назад.

А еще они выглядели чуть выше. И их оружие выглядело гораздо острее.

Несомненно, подумал он, это было просто игрой света и тени.

— Без паники, — тихо прошептал он, делая длинный шаг, переходя из шлюпки на холодный шуарский камень.

Стоявший напротив него Варг поступил точно так же, хотя и испытывал меньше сложностей с подъёмом на пирс.

Он слегка кивнул Тави, который кивнул ему в ответ с точно такой же глубиной и задержкой, после чего они одновременно развернулись к воинам, собравшимся на пристани.

Царила тишина.

Росло напряжение.

Не было ни единого движения.

Тави подумал сказать что-нибудь и сломать этот хрупкий лёд тишины. Во время его занятий в Академии, при обучении на курсора, отдавали должное внимание дипломатии и протоколу.

Обе сферы предлагали несколько потенциальных направлений, следуя которым он мог преуспеть.

Он обдумал это и потом полностью отказался от них, отдав предпочтение уроку, который дядя Бернард преподал ему в стедгольде: что человеку очень тяжело оказаться в дураках, держа свой рот закрытым.

Тави молчал и ждал.

Мгновение спустя, раздался звук шагов и появился бегущий каним. Это был молодой взрослый каним, худой и быстрый, по скорости бега сравнимый с лошадью.

Его мех был странного цвета, который Тави никогда не видел у воинов, что-то наподобие бледного золотисто-коричневого, переходящего в белый на кончиках ушей и хвоста. Он добежал до конца пирса, довольно сильно повернул незащищенное горло к одному из воинов и прорычал на канише:

— Делаем, как договорились.

Воин, к которому тот обратился, дернул ушами в знак согласия и шагнул вперед. Он подошел к Варгу, останавливаясь в нескольких дюймах от того места, где Варг мог бы при необходимости достать его мечом, насколько мог судить Тави.

— Варг, — прорычал странный каним, — вам здесь не рады. Уходите.

Глаза Варга сузились, ноздри раздувались несколько секунд.

— Тарш, — прорычал он полным презрения голосом, — неужто Ларарл обморозил свои мозги, раз ты теперь командуешь здесь?

Тарш откинул капюшон плаща, оказавшись еще одним канимом с золотистым мехом.

Другая сторона морды была сильно травмирована, включая странного вида шрам проходящий через черный нос.

У него не хватало половины уха, и Тави заметил, что вместо меча на бедре находился топор с длинным опасным шипом, торчащим из обуха.

— Осторожней, Варг, — резко выпалил он. — Одно мое слово, и твоя кровь прольется в океан.

— Если только кто-нибудь послушает, — ответил Варг. — Я не договариваюсь с такими шакалистыми подлизами, как ты, Тарш. Прикажи своим подчиненным подготовиться к встрече моих людей. А я обещаю тебе мир. Мы высадимся здесь и разобьем лагерь за стенами города, чтобы вы чувствовали себя в безопасности. Вы срочно предоставите мне гонца, чтобы я мог сообщить Ларарлу о нашем появлении и о необходимости присутствия кого-либо подходящего мне по статусу, чтобы вести переговоры.

Тарш обнажил клыки:

— Это не Нараш, тут не лазают по деревьям. Ты тут никто.

— Для Ларарла я — гарада, Тарш, — прорычал Варг. — И каждый воин в твоем строю знает это. Ларарл перегрызет глотку любому, кто лишит его удовольствия пустить мне кровь.

Тарш заворчал:

— Конечно, я направлю гонца к Ларарлу. Но на этом все. Можешь оставаться здесь и ждать ответа. Твои корабли останутся там, где стоят.

— Недопустимо!

Тарш издал рычащий смешок:

— Ты согласишься с этим, Варг. Здесь я — лидер стаи.

— Надвигается шторм, — сказал Варг. — У меня повреждены многие корабли. Будут напрасно загублены жизни, если нам не предоставят укрытие в гавани.

— Что для Шуара Нарашские приматы? У моих воинов свои указания. Если ваши корабли попытаются причалить во фьорд, мы их уничтожим.

Губы Варга приподнялись, обнажая клыки:

— Таково Шуаранское гостеприимство? Шуаранская честь?

— Если вас не устраивает, — предложил Тарш, в голосе слышалась открытая издевка, — ищите в другом месте.

Глаза Варга сузились сильнее:

— Если бы я не был связан честью решать споры с Ларарлом вместо его лидеров стай, я бы разорвал тебе глотку.

Ехидное урчание Тарша стало более самодовольным:

— Много старых, дряхлых существ пользовалось такой отговоркой, чтобы скрыть свою слабость.

Вместо ответа Варг лишь на миг оглянулся назад, на Тави.

Тави мигнул.

Оскорбления, которые Тарш наносил Варгу, не просто бросали вызов, они практически требовали битвы.

В обычных обстоятельствах любой каним, разговаривающий подобным образом, мог рассчитывать на немедленный и жесткий отпор. Варг, в частности, не был тем, кто спокойно переносит оскорбления и дураков, а при том, что увидел Тави, он не представлял, как можно избежать боя.

Это при любом раскладе означало, что, исходя из понятия чести канимов, Варг не мог действовать против этого болтуна.

Но, возможно, Тави мог.

Похоже, настал момент дипломатии.

— Варг прав, — спокойно сказал Тави, выступая вперед. — На эти глупости нет времени. Его и мои люди ищут, где укрыться от зимы, и мы даем слово, что наши намерения мирные. Мы должны тщательно продумать, как разместить их в гавани до наступления шторма.

Все взгляды, находившихся на пирсе, обратились на Тави, их тяжесть ощущалась физически.

— Ох, кровавые вороны, — прошептал Максимус, находившийся за ним.

— Это существо, — сказал через мгновение Тарш. — Это алеранский лидер?

— Так точно, — ответил Тави.

Тарш зарычал и обернулся к воинам, находившимся позади:

— Убейте его.

"О, кровавые вороны," — подумал Тави.

Все-таки дядя Бернард был прав.

Глава 11

Ближайший каним, с особенно развитой мускулатурой, вытащил и кинул свой топор одним коварным движением, плавным и профессиональным броском, так, что оружие совершило в воздухе полный оборот, и его острое как бритва лезвие едва не полоснуло Тави по лицу.

Тави успел извлечь оба своих коротких меча из ножен, прежде чем топор полетел в него. Вместо того, чтобы уклониться, он клинками подбросил тяжёлое вращающееся оружие вверх и перекинул через голову.

В голове Тави промелькнула мысль, что более здравомыслящий человек на его месте в тот же момент прыгнул бы в шлюпку и погрёб, как сумасшедший, к Слайву.

Вместо этого Тави занял скорости у холодного ветра, кружащегося над котловиной гавани Молвара, и время, казалось, замедлилось, когда он атаковал Тарша.

Воины на пристани попытались его остановить. Еще два топора, изящно вращаясь в воздухе, полетели в него.

Тави успел убрать плечо с пути одного топора, и всё же его лезвие отрезало совершенно ровный лоскут от края его плаща.

Другой он отклонил взмахом своего защищённого наручем предплечья. Сотрясение от удара было таким сильным, что у него лязгнули зубы, но он только сжал челюсти и двинулся дальше.

Мускулистому воину, который первым метнул топор, удалось шагнуть вперёд, прикрывая Тарша, но Тави подошёл к нему вплотную прежде, чем он успелвзять своё запасное оружие на изготовку.

Оказавшись вблизи, Тави потянулся своими чувствами к странному тёмно-синему металлу меча воина, и инстинктивно почувствовал в нём дефект, слабое место, на несколько дюймов выше рукоятки.

Он сделал высокий выпад, заставляя канима поднять оружие, чтобы защитить горло и лицо. Затем Тави взмахнул другим клинком и ударил по слабому месту меча, разбивая его.

Каним зашатался, когда разлетевшиеся стальные осколки вонзились ему в морду. Тави полоснул воина поперёк бедра — болезненно, но не смертельно, заставляя его перенести вес на другую ногу.

Затем, одним сильным движением, призвав фурий земли, он ударил ногой по здоровой лапе канима, опрокидывая его на землю.

Это падение, вероятно, спасло каниму жизнь. Изогнутое лезвие Тарша метнулось в сторону горла Тави и проткнуло бы левое легкое канима, если бы он все еще стоял.

Тави продолжал двигаться вперед, нырнув под удар и сменив хват одного из своих клинков.

Он выбил меч из лапы канима клинком в левой руке и нанес удар правой рукой с силой, увеличенной фуриями, пригвоздив своим клинком лапу Тарша к каменной пристани.

Тарш мучительно взвыл и обрушил свой меч на Тави. Удар был быстрым и настолько сильным, будто его нанес заклинатель Земли, но все же далеко не столь искусным, как ожидал Тави.

Удар был лишен мгновенной скорости реакции, что могло бы превратить его в смертельную контратаку, и Тави смог отразить его своим гладиусом, вскочил на ноги, и кончик его меча оказался возле незащищенного места на горле Тарша.

— Не двигаться! — Прогремел Варг, бескомпромиссная властность его голоса отразилась от камней и эхом прокатилась по гавани.

И в тот же момент пристань стала неподвижной, остальные воины замерли на месте, один из них — с отведенной назад для удара рукой, как будто на них внезапно обрушился арктический мороз.

Тави застыл на месте еще до слов Варга. Кончик его меча на четверть дюйма погрузился в мех на горле Тарша.

Тоненькая струйка крови канима стекала по сверкающему оружию Тави. Тарш замер, едва осмеливаясь дышать. Его меч со грохотом выпал из лапы на пристань.

Не отрывая глаз от Тарша, Тави кивнул Варгу, выражая признательность.

— Я не забуду этого.

— Разумеется, гадара, — прорычал Варг.

Уши Тарша дрогнули от удивления, глаза распахнулись.

— Слушай меня, вожак стаи, — сказал Тави настолько тихо, чтобы стоящие рядом воины не могли его слышать. — Варг назвал меня гадарой, и я ответил тем же. Я не позволю тебе использовать его чувство собственного достоинства, чтобы оскорбить его и навредить его репутации. — Он сузил глаза. — Она должна быть незапятнанной в тот момент, когда я его убью. Ты понял меня?

Тарш все еще выглядел потрясенным. Затем его губы дрогнули, обнажая клыки на одной стороне пасти.

Тави быстро сменил позу, прижав ногой гладиус канима к камням.

Таршу потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание.

— Я задал тебе вопрос, — сказал Тави.

Тарш полностью обнажил клыки.

— Я понял.

— Хорошо, — сказал Тави.

Он нагнулся и резким движением швырнул к ногам незадачливого Тарша его гладиус.

Затем он убрал свой клинок от горла канима с золотистой шерстью и быстро отступил на два шага назад от Тарша. Он повысил голос и сказал:

— Давай. Подбери свой меч.

Тарш целую секунду просто смотрел на Тави.

— Ты и слуха лишился вместе с ухом, Тарш? — едко спросил Тави. — Возьми свой меч.

Каним зарычал и схватил оружие — при этом, отметил Тави, стараясь не переносить вес на раненую ногу.

— Из уважения к Ларарлу, к которому Варг относится с почтением, я не прикончил тебя на месте, — сказал Тави. — Вместо этого я даю тебе выбор. Веди себя перед Варгом так же благородно, как Ларарл, будь он на твоём месте — или сразись со мной, здесь и сейчас, на глазах у всех, до смерти. И после того, как я убью тебя, я предоставлю такой же выбор твоему заместителю.

Глаза Тарша сверкнули.

— А с чего ты решил, что я стану с тобой драться, Алеранская сволочь?

Тави развёл мечами в насмешливом приглашении.

— Я размером с недокормленного щенка, Тарш. Ты в два раза превосходишь меня по росту, в три раза по весу, в несколько раз по силе, ты дерёшься на своей родной земле и вокруг тебя твой народ. За исключением этой царапины на ноге, на твоей стороне абсолютно все преимущества. Несомненно, только трус при таком сказочном раскладе побоится сразиться со мной.

Из рядов воинов-канимов донеслось несколько хриплых кашляющих рыков — канимский аналог алеранских насмешек, по крайней мере так их расценил Тави.

Громче всего этот звук донесся от канима лежавшего на земле, которого уложил Тави.

Глаза Тарша метались из стороны в сторону по рядам его людей, а его уши слегка прижались к голове.

Тави достаточно легко мог проследить ход его мыслей. Минуту назад Тарш мог приказать своим людям расправиться с Тави, так же как и с любым другим животным.

Однако теперь ситуация изменилась. Варг признал Тави гадарой — почетным врагом — словом более ценимым среди волков-воинов, нежели "друг".

А главное, Тави бросил прямой и персональный вызов, переводя ситуацию с группового столкновения до вопроса о доминировании и собственной силы.

Самое важное, что Тави продемонстрировал бесспорно самые почитаемые качества среди воинов-канимов: храбрость, смелость, а прежде всего, мастерство в искусстве сражения.

— Подумай как следует, Тарш, — прорычал Варг, в его голосе безошибочно угадывалось веселье. — Я бы подумал, прежде чем устраивать дуэль с алеранцем, — он повернулся к собравшимся воинам. — Кто второй по лидерству в стае?

Раненный, мускулистый каним, лежавший на земле, слегка повернул голову в бок:

— Я выступаю в этом качестве, Мастер Войны Варг.

Ноздри Варга раздулись:

— Ты из рода Красных Скал.

— Анаг, — сказал каним, утвердительно встряхнув ушами. — Вы убили моего предка, Торанга, на Черных болотах.

— Торанг Два Меча, этот старый хитрый ублюдок, — сказал Варг, широко раскрывая пасть в усмешке.

Он указал своей лапой на линию белых волос среди черного меха, вдоль челюсти, чуть выше горла.

— Он наградил меня этим шрамом, — он указал на свою грудь и живот. — И еще двумя здесь и тут. После сражения с ним я целый лунный месяц был у целителей, а его стая остановила наше наступление.

Анаг гордо приподнял голову:

— Когда я был молод, он хорошо отзывался о вас, Мастер Войны. Он умер в хорошей компании.

Варг повернулся к Таршу:

— Сразись с алеранцем, Тарш. Я лучше буду вести дела с настоящим канимом, нежели с тобой.

В мощной груди Тарша клокотало рычание, но он не встретился взглядом с Варгом и не обнажил зубы:

— Мастер Войны, — сказал он через минуту, продолжая рычать. — Я размещу твоих людей.

— И алеранцев, — сказал Варг. — Я поговорю по поводу них с Ларарлом. А пока, я ожидаю, что вы будете относиться к Тавару и его людям так же, как и ко мне.

Тарш одарил Тави взглядом полным ненависти, но произнес:

— Будет сделано.

Он повернулся и направился прочь, остановившись лишь около раненного Анага, чтобы сказать:

— Проследи за этим.

Затем из дока он направился в темноту города.

Тави шагнул к Варгу и тихо спросил:

— Тавар?

— Раз ты находишься здесь, тебе нужно подходящее имя, — сказал каним, пожимая плечами — этот жест использовался обеими расами. — Оно близко к твоему и подходит по смыслу.

Тави склонил голову, ожидая продолжения, но Варг лишь раскрыл пасть в легкой улыбке, а затем кивнул Анагу:

— Быть может, это хорошая возможность.

Тави глянул на раненного канима, затем кивнул Варгу и направился обратно к баркасу.

Максимус, с несколько раскрасневшимся лицом, сказал:

— Кровавые вороны, Кальдерон. Это было на грани.

Он бросил Тави тряпку.

Тави поймал ее и тут же начал стирать кровь с мечей:

— Нам повезло, Варг был на нашей стороне.

— На нашей стороне? — Возмутился Макс, едва сдержав тон. — Он же поставил тебя в ситуацию, когда тебе пришлось сражаться с двадцатью канимами и взять в заложники их главаря, чтобы не быть порезанным на кусочки.

— Это сработало, — спокойно сказал Тави, убирая в ножны очищенное оружие. — А теперь пойдем. Я хочу, чтобы ты исцелил Анага.

— Ты хочешь, чтобы я исцелил одного из канимов, которые пытались тебя убить, — сказал Макс.

— Того, кто действительно подобрался ближе всего, — ответил Тави. — Много работать не придется. Я постарался не повредить что-то серьезное. Просто останови кровотечение и поставь его на ноги, чтобы он смог организовать размещение флотилии.

Макс вздохнул и начал вылезать из лодки:

— Я рад, что здесь нет Магнуса.

Макс добрался до дока и сказал:

— Знаешь, Тави, сдается мне, что это может не сработать.

— Что может не сработать?

— Использование водных фурий, — сказал Макс.

— С их помощью ты вел лодку на протяжении всего пути, — ответил Тави.

— По морю, — сказал Макс. — Тому же самому морю, что омывает берега Алеры. Но если мы поместим этого канима в чан с местной водой, я не представляю, сработает ли это.

— Только что у меня не было проблем с использованием фурий металла и воздуха.

— Металл алеранского меча, — сказал Макс. — Ветер из того же воздуха, что и в Алере.

— Так же я призывал фурий земли, — сказал Тави. — Не говори мне, что эти камни от алеранских скал.

Макс нахмурился:

— Это не… все, с кем я разговаривал, каждая бумага, которую я прочел на эту тему, утверждает, что… Тави, так не должно быть.

— Почему?

— Потому что, — сказал Макс. — Никто в это не верит. И я тоже читал об этом, перед отбытием, поверь мне.

— А как же выполнение невозможного по незнанию?

Макс состроил гримасу:

— Я пересмотрел свою точку зрения по данному вопросу. Я хотел… понимаешь, быть уверенным, что если тебе понадобится… я смогу…

— Защитить меня?

— Я этого не говорил, — быстро сказал Макс.

— Макс, мой отец обладал способностью к заклинательству фурий всех стихий. По всем свидетельствам, он был почти так же силён, как сам Первый Лорд — даже без наследования фурий Гая. И кто-то его убил. — Тави покачал головой. — Я не собираюсь требовать от своих друзей делать всё возможное, чтобы убедиться, что этого не случится со мной.

Макс кивнул, и выражение его лица выразило явное облегчение.

— Рад, что ты не настолько глуп, чтобы играть с этим.

— К счастью, я был достаточно глуп, чтобы не знать, что заклинательство здесь просто не должно действовать, — сказал Тави. — Теперь, как твой Принцепс и капитан, приказываю тебе забыть тот бред, что ты читал, и исцелить Анага так, чтобы он смог помочь нашим людям благополучно добраться до берега.

— Уже забыл, Ваше Королевское Высочество, — растягивая слова, произнёс Макс, ударив кулаком по своей бронированной груди в знак приветствия.

Тави кивнул, и они зашагали вперед, чтобы присоединиться к Варгу, который сидел на корточках и негромко разговаривал с раненым Анагом.

— Экое кровавое месиво, — сказал Макс на канише. Рослый антилланец наклонился, чтобы осмотреть раны Анага. Макс научился этому ругательству у Градаша и произнёс его без запинки.

— Ты что, пытался срезать с его бедра всё мясо до костей? Слушай, ты полоснул его прямо через доспехи, прожёг их, и край лезвия нагрелся достаточно, чтобы прижечь и частично закрыть рану, иначе он бы уже стал кормом для червей.

Один из воинов-канимов выступил вперед, чтобы защитить Анага, держа одну лапу-руку на рукояти топора. Он гортанно зарычал на Макса.

— Даже не думай вытащить этот треклятый топор, щенок пушистый, — проворчал Макс в ответ, даже не взглянув на него. — А то я его тебе в глотку затолкаю.

Он взглянул на Анага.

— Я целитель. Я должен остановить кровотечение, прежде чем мы перенесём тебя в ванну и восстановим повреждённые мышцы. Поэтому мне нужно прикоснуться к твоей ноге. Согласен?

Анаг внимательно посмотрел на Макса. Его глаза подозрительно прищурились.

— Их колдовство отличается от нашего, — пророкотал Варг. — Они уже спасли мою жизнь однажды. И впоследствии не требовали платы кровью.

Анаг посмотрел на Варга, на Тави и коротко кивнул Максу.

Макс положил руку на окровавленную ногу канима и закрыл глаза. Раздался вибрирующий звук, словно костяшки пальцев щёлкали в быстрой последовательности.

Анаг издал короткий, удивлённый рык. Затем Макс вздохнул и убрал руку.

Зияющая рана была закрыта, в ней уже не виднелись мышцы, и кровь больше не сочилась на камни причала.

Это вызвало у стоящих вокруг канимов удивленное бормотание, наряду с большим интересом.

Двадцать огромных волков-воинов столпились вокруг, поводя носами и принюхиваясь, пока разглядывали рану, потом Макса.

Они не проявляли откровенной враждебности, но даже просто находиться посреди толпы восьмифутовых, закованных в броню канимских воинов, перешёптывающихся друг с другом на их ворчащем и рычащем языке, было более чем тревожно, даже без обнажённого оружия в поле зрения.

— Она закрыта, — сказал Макс, слегка задыхаясь после заклинательства, — но снова разойдётся, если ты попытаешься ходить. Если мы погрузим рану в ванну с чистой водой, так что вся раненая конечность окажется под поверхностью воды, я смогу восстановить мышцы, и нога должна быть как новенькая к тому времени, когда ты проснёшься утром.

Такое заявление вызвало еще одну серию заинтересованного рычащего бормотания, и, спустя минуту, двое воинов нашли бочку, наполнили пресной водой, и бесцеремонно опустили в неё своего командира.

Тави был прав в своей оценке раны. Она вывела канима из строя, причиняя боль и не позволяя напрягать основные мышцы, но не было ни повреждённых сухожилий, ни перерезанных крупных кровеносных сосудов.

Заклинательство, использующееся для исцеления таких травм, было не совсем лёгким, но довольно простым и немудрёным, и Антиллар Максимус отлично справлялся с подобными задачами.

Через минуту он вытащил руку из воды и произнёс то, что каждый целитель Легиона говорил после того, как он завершал работу с легионером, получившим сравнительно незначительные травмы:

— Готово. Ты чувствуешь себя голодным и уставшим. Это нормально. Ешь побольше мяса, пей много жидкости, спи столько, сколько можешь.

Канимы начали помогать Анагу выбраться из бочки, но он отмахнулся и вылез самостоятельно. Он спрыгнул вниз, на пирс, и приземлился на ноги, так что большая часть веса пришлась на ту, что была ранена.

Он издал тихий рык из-за дискомфорта — Тави по себе знал, что нога будет чертовски сильно болеть приблизительно в течение часа — но он мог ей пользоваться.

Выставив уши вперед канимские воины во все глаза смотрели, как Анаг выполняет несколько подходов упражнений с мечом, включая длинный выпад — и проделывает все четко.

Затем они в знак одобрения встряхнули ушами. Это было чем-то сродни аплодисментов или одобрительных возгласов в алеранских войсках.

Анаг подошел к Тави и обнажил горло. Тави повторил движение, но не так сильно.

— Использование навыков вашего целителя оценено по достоинству, — прорычал Анаг.

— В действительности он воин, а не целитель, — ответил Тави. — Мои целители были бы несколько оскорблены таким сравнением.

— Я не подразумевал ничего дурного, — сказал Анаг, возможно немного поспешнее, чем следовало.

— Все в порядке, — ответил Тави. — Так как я был ответственен за твои раны, я счел подходящем восстановить тебя.

Анаг склонил голову, бегая глазами:

— Ты сохранил мне жизнь, когда мог убить. Ты ничего мне не должен.

— Ты выполнял свои обязанности, защищал вожака своей стаи — даже такого, как он, — ответил Тави. — Я бы не нанес оскорбление Ларарлу, оставив его без ценного воина, пусть даже на время, когда я мог поступить иначе.

Анаг кивнул, затем снова обнажил горло, немного шире:

— Я как следует прослежу за размещением твоих людей, Тавар из Алеры. Даю слово.

— Благодарю, — серьезно сказал Тави. — А я даю слово, что мои люди будут вести себя мирно и поднимут оружие лишь в целях самообороны.

— Благодарю, — ответил Анаг. — Ваше оружие, пожалуйста.

Тави приподнял бровь.

Варг взглянул на него, затем медленно достал свой меч и протянул его Анагу рукояткой вперед.

— Алеранец, — подсказал он.

Тави понял, что сдача оружия несла в себе множество значений для канимов, но он не понимал, что означает этот жест в данной ситуации.

Тем не менее из-за этого не стоило рисковать согласием хозяев предоставить им убежище, только не при том, что корабли все еще в море, а плохая погода подходе; так что он снял перевязь обоих мечей с плеч и протянул их рукоятью вперед:

— Зачем?

— Мы попросили у Ларарла, Мастера Войны Шуара, укрытие и пристанище, — сказал Варг. — Вожак местной стаи даровал нам его, временно. Теперь мы должны идти и поговорить с Ларарлом, а он решит нашу участь.

Это звучало весьма неутешительно.

— Что это значит? — Спросил Тави.

Варг прищурился на Тави словно он задал совершенно глупый вопрос.

— Это значит, что мы сдались врагу, алеранец. Ты военнопленный.

Глава 12

Воздушный паланкин сильно накренился на бок и вдруг резко ушел вниз.

Если бы Эрен не пристегнул вокруг талии ремень безопасности, то стукнулся бы головой о крышу экипажа.

Его желудок и так уже подобрался к горлу, а руки похоже сами собой взмыли вверх.

Книга, которую он держал, подлетела и шлепнулась об потолок паланкина, отскочила, а затем просто зависла там, пока экипаж продолжал падать, все быстрее и быстрее.

Ветер ревел, но сквозь него Эрен мог слышать, как мужчины кричат друг другу.

— Что происходит? — Крикнул Эрен.

Первый Лорд совершенно спокойно наклонился, чтобы посмотреть в окно паланкина:

— Кажется, на нас напали, — ответил он, а паланкин продолжал падать.

— Но мы же в милях от территории Ворда, — возразил Эрен.

— Да, — сказал Гай. — Крайне бесцеремонно с их стороны.

Эрен ухватил свою книгу.

— Что нам делать?

— Вращение прекратилось, что означает — наше пике контролируют, — ответил Гай и откинулся в своем кресле, словно они вели непринужденную беседу в ожидании чая. — Позволим Рыцарям Воздуха выполнять свою работу.

Эрен сглотнул и прижал книгу к груди.

Несколько секунд спустя его вдруг прижало к полу паланкина, и он решил, что от внезапного ускорения стал весить почти в два раза больше.

Экипаж резко вильнул влево, затем вправо. Снаружи послышался мучительный крик одного из мужчин.

Что-то ударилось в стенку паланкина, и окровавленные пальцы, выбив окно рядом с Эреном, отчаянно ухватились за оконную раму, несмотря на оставшиеся в ней острые осколки разбитого стекла.

Эрен наклонился и увидел молодого Рыцаря Воздуха, изо всех сил цепляющегося одной рукой, лицо его было бледным, вторая рука свисала плетью.

Эрен сорвал с себя ремни и распахнул дверь воздушного экипажа. Внезапное торможение развернуло экипаж поперёк движения, и дверь оказалась защищена от встречного воздушного потока.

Эрен обвязал один страховочный ремень вокруг запястья, высунулся в дверь паланкина и потянулся к раненому Рыцарю.

Он схватил мужчину за ворот кольчуги. Рыцарь вскрикнул от неожиданного прикосновения, затем сфокусировал мутные, полные ужаса глаза на Эрене.

Курсор стиснул зубы и, закричав, потянул изо всей силы, вкладывая в это всю силу своего тела.

Ему пришло на ум, что если ремень порвётся, он и молодой Рыцарь несомненно упадут и разобьются, но сейчас не было времени волноваться еще и об этом.

К счастью, юный Рыцарь не был крупно сложен или отягощён доспехами, и Эрену удалось втянуть его в паланкин, едва не швырнув на пол.

— Дверь! — Крикнул Первый Лорд, помогая до конца втащить раненого мужчину. — Закрой её! Она тормозит нас!

Эрена раскачивало в дико трясущемся паланкине, но он постарался не наступить на раненого Рыцаря и высунулся, чтобы схватиться за дверь.

Высунувшись, он окинул коротким взглядом окрестности. Паланкин мчался на опасной скорости, скользя примерно в тридцати футах над центральными равнинами Амарантской Долины, покрытыми шестифутовой травой.

Солнце практически село, и небо окрасилось в темно-синие и алые цвета.

И оно кишело Вордом.

Эрен не был уверен, на что именно он смотрит.

Он достаточно легко узнал привычные фигуры Рыцарей Воздуха, в их защитных костюмах, обвитых и поддерживаемых потоками ветра, созданных их фуриями воздуха.

Но там было больше, намного больше, странных тёмных фигур с полупрозрачными зеленоватыми крыльями, как у стрекозы.

Инстинктивно он посмотрел вверх и увидел одного из врагов, устремившего вниз на него. У него была секунда, может быть две, чтобы рассмотреть его.

Он выглядел практически как человек.

У него были две руки, две ноги, одна голова, с лицом, которое имело человеческие очертания, но было жутко плоским, за исключением фасетчатых глаз.

За его плечами гудели стрекозиные крылья, а каждая рука заканчивалась не кистью, а одним блестящим, похожим на косу когтем чуть меньше двух футов длиной — почти такой же длины, осознал Эрен, как гладиус легионера.

Его броня напоминала доспехи легионера, лорику, хотя без всяких стыков переходила в кожу, и состояла из того же блестящего, тёмного хитина.

Это существо выглядело, на самом деле, весьма похожим на Рыцаря Воздуха.

И летело прямо на него.

Эрен отполз назад, потянув к себе дверь, чтобы закрыть, и прижался спиной к задней стенке паланкина.

Одна из жутких кос рыцаря-ворда пронзила дерево двери в том месте, где он находился, пригнувшись, мгновение назад.

Кошмарное, бесстрастное лицо появилось в боковом окне, в шести дюймах от лица Эрена, глядя на него через стекло.

Эрен даже не понял, когда именно успел вытащить нож, но в тот же миг, когда увидел это лицо, он резко выбросил правую руку вперёд, разбивая окно, и вонзил нож по самую рукоятку в сверкающий глаз рыцаря-ворда.

Он закричал, этот стонущий вопль был чем-то средним между визгом разрываемого металла и рычанием раненого пса. Зелено-коричневая кровь миниатюрным фонтанчиком брызнула из раны.

Эрен отпустил нож и, прижавшись спиной, закричал от напряжения, ударив подошвой ноги, обутой в сапог, по косе, всё еще торчавшей из двери.

Она хрустнула, разломившись ровно, как будто отрезанная ножом, и рыцарь-ворд исчез из виду, свалившись куда-то под стремительно летевший паланкин.

Гай, стоявший на коленях над раненым Рыцарем, поднял взгляд и одобрительно кивнул Эрену.

А потом он услышал пронзительный звук трубы, громкий призыв которой донёсся даже сквозь рёв ветра и крики и возгласы сражающихся.

— А, — сказал Гай, взглянув мельком. — Отлично.

Рядом с паланкином полыхнула яркая вспышка и раздался оглушительный раскат грома — и ещё раз, и ещё.

В промежутках между сногсшибательно громкими ударами грома были более короткие вспышки света, в сопровождении глухих, тяжёлых взрывов. Эрен повернулся взглянуть на рыцаря-ворда, и увидел, что его крылья начисто сгорели, а скрючившееся, обгоревшее тело полетело вниз мимо окна экипажа.

Паланкин заложил плавный вираж вправо и начал снова набирать высоту — на этот раз равномерно, вместо резких панических рывков во время боя.

Мгновение спустя раздался стук в дверь паланкина. Эрен действительно не помнил, когда успел вытащить ещё один нож, но был только рад, что его пальцы действовали, словно сами по себе.

— Опусти руку, — сказал Гай спокойно. — Впусти его, пожалуйста, сэр Эрен.

Эрен нервно сглотнул и открыл дверь паланкина, увидев пожилого мужчину, одетого в очень добротные, но довольно старомодные доспехи, державшегося на воздушном потоке параллельно с экипажем.

Он коротко остриг голову, но щетина его бороды была, в основном, седой, глаза запали от усталости — но сияли от непримиримой ярости.

— Ваша Светлость, — запинаясь, произнёс Эрен. Он отступил от двери, кивком головы приглашая Верховного Лорда Цереса войти.

— Сир, — кивнув, сказал Церес и закрыл за собой дверь.

— Ваша Светлость, — ответил Гай. — Подождите немного.

Он на мгновенье закрыл глаза и затем убрал руку от раненого Рыцаря. Мужчина всё ещё лежал бледный и неподвижный, но он дышал, и кровь больше не сочилась из его ран.

— Благодарю вас.

— Сир, не стоит благодарностей, что бы ни хотели себе воображать все эти шакалы, вы, Секстус, Первый Лорд Алеры и мой лорд. Я только выполнял свой долг.

— И всё же разрешите поблагодарить вас, — спокойно ответил Гай. — Приношу вам свои соболезнования за Вереуса. Он был славным молодым человеком.

Верховный Лорд посмотрел из окна паланкина на опускающиеся сумерки.

— Верадис?

— В безопасности, — сказал Гай. — И пока я буду дышать, это не изменится.

Церес склонил голову и, глубоко вздохнув, сказал:

— Благодарю вас.

— Не стоит благодарностей, — чуть улыбнувшись, сказал Гай. — Что бы ни воображали эти шакалы, я твой лорд. Перед долгом все едины.

Он снова нахмурился и выглянул в окно.

— На следующей неделе я приведу наши легионы для поддержки Цереса. Что ты можешь сообщить мне о наступлении Ворда?

Церес устало поднял взгляд.

— Оно ускоряется, невзирая на все наши усилия.

— Ускоряется, — выпалил Эрен. — Что вы имеете в виду?

Пожилой Верховный Лорд покачал головой и сказал безо всякого выражения в голосе:

— Я имею в виду, сэр Эрен, мой лорд, что у моего города нет этой недели. Ворд одолеет нас через пару дней.

Глава 13

Амара держала стрелу наготове, немного натянув тетиву, чтобы гарантировать быстрый и точный выстрел, но недостаточно сильно, чтобы рука не начала уставать.

Это было на удивление тяжело, по крайней мере пока ее мышцы не окрепли настолько, чтобы стрелять из лука, который сделал для нее муж.

Она медленно шагнула вперед, бесшумно опустив ногу, взгляд был направлен немного вдаль, не концентрируясь ни на чем, как ее и учили.

Лес молчал в этот час перед рассветом, но Циррус, ее фурия ветра, доносил любой шорох до Амары так, словно это было сказано в полный голос прямо у нее за спиной.

Шелест деревьев при малейших порывах ветра. Потягивание сонных птиц, шелест перьев.

Кто-то скребся на дереве, между верхних веток, может быть, белка готовилась к раннему началу дня, или какой-то ночной грызун карабкался обратно в своё гнездо.

Раздался шорох, возможно, это был олень, прокладывающий свой путь через кустарник, а возможно и нет.

Амара сконцентрировала Цирруса на звуке и засекла второй шорох, трение ткани о ткань. Это точно был не олень, а значит — её цель.

Она повернулась в направлении звука, и медленно двинулась вперед, сохраняя абсолютную тишину и целиком сосредоточившись на своей невидимости.

Научиться мастерски использовать зачарованную одежду оказалось гораздо проще, чем она ожидала и, безусловно, гораздо легче, чем завесу, создаваемую фурией ветра.

Все, что ей нужно было делать, быть слегка сконцентрированной, обращая внимание на цвета вокруг, проецируя то, что она видит на одежду, заставляя ткань принять такие же цвета, имитируя их, становясь еще одним размытым пятном окружающего фона.

Конечно, дизайнер-изобретатель, торгующая дорогой одеждой, своими воплями могла бы обрушить небеса, когда услышала как ее изобретение, разработанное как последний писк моды для богатеев, будет использоваться.

Эта мысль заставила Амару улыбнуться. Чуть-чуть.

Она ничего не видела, когда слух подсказал ей, где что-то находится, и это уже не имело значения. Она натянула лук и медленным, отработанным движением и выпустила стрелу.

Стрела стремительно полетела вперед, и из пустого воздуха появилась размытая фигура, в конечном итоге превратившаяся в фигуру ее мужа.

Затупленная деревянная стрела не несла смертельной угрозы, но, когда он отбросил свой маскировочный плащ и, морщась, потер ребра, Амара тоже почувствовала боль.

— Ой, — пробормотала она, снимая свой плащ и обнаруживая себя, — извини.

Он повертел головой, пока не заметил ее, затем покивал.

— Не стоит. Все хорошо. Что думаешь?

— Я вынуждена была использовать Цирруса, чтобы отследить звуки твоих передвижений. Я ни разу не заметила тебя, даже когда знала, где ты.

— Как и я тебя, даже отслеживая тебя при помощи магии земли. Я бы сказал, плащи сработали, — сказал Бернард и снова сморщился от боли, что перешло в гримасу. — Инвидия Аквитейн, возможно, не пожертвовала бы ради Империи даже вороньего пера, но, кажется, что ее чувство моды становится полезным.

Амара засмеялась и покачала головой.

— Когда эта швея услышала, что мы хотим, чтобы она распорола эти платья и переделала их в дорожные плащи, я подумала, что у неё пена изо рта пойдёт — тем более, что один из них предназначался для тебя.

Бернард бесшумно направился через подлесок, и как всегда, казалось, проходил сквозь заросли, едва потревожив ветку или лист, несмотря на свои размеры.

— Я уверен, что серебро и золото в достаточной дозировке смягчило симптомы.

— Выплатой займутся казначеи Гая, — самодовольно сказала Амара. — У меня было кредитное письмо с печатью Короны. Все, что она могла сделать, это надеяться, что я не какая-то искусная мошенница, принявшая с помощью магии воды облик Амары Кальдерон.

Бернард на секунду остановился, моргая.

— Моё.

Она наклонила голову.

— Что?

— Это… имя моего Дома.

Амара сморщила нос и засмеялась.

— Ну, да, милорд. Кажется, так. Все твои письма подписаны: "Его превосходительство, граф Бернард Кальдерон", помнишь?

Он не улыбнулся в ответ. Выражение его лица, напротив, было очень озабоченным. Он задумчиво молчал всю дорогу, пока они шли назад в лагерь, после окончательных испытаний их новой экипировки.

Амара шла рядом с ним, ничего не говоря. Это всё равно не помогло бы оторвать Бернарда от размышлений.

Иногда её мужу требовалось время, чтобы мысли в его голове должным образом преобразовались в слова, поэтому было нужно — по крайней мере, как правило — подождать.

— Это всегда была моя работа, — сказал Бернард наконец. — Мое призвание. Мой долг, как стедгольдера. То, что было для меня источником средств к существованию.

— Да, — сказала Амара, кивая.

Он сделал широкий жест по направлению к северо-востоку, к Риве и их дому в Кальдероне.

— И это было моё место. Гаррисон. Город, крепость, люди, которые жили там. Проблемы, которые нужно решать, и так далее. Ты следишь за ходом моих мыслей?

— Думаю, да.

— Бернард Кальдерон был как раз тем человеком, который должен был убедиться, что всем было, где укрыться во время урагана, — проворчал Бернард. — И должен был убедиться, что мужчины, у которых больше свободного времени, чем здравого смысла, не беспокоили людей, которые стараются зарабатывать на жизнь. И тем человеком, который пытался заключить прочный мир со своими соседями на востоке, чтобы те перестали иногда поедать земледельцев.

Амара рассмеялась и сплела свои пальцы с его.

— Но Амара Кальдерон… — он покачал головой. — Я… никогда не слышал это вот так, вслух. Ты понимаешь?

Амара нахмурилась и стала размышлять.

— Нет. Я полагаю из-за того, что наши отношения долгое время были… — ее щеки вспыхнули, — непристойны.

— Таящиеся любовники, — произнес Бернард, не без удовольствия, — таящиеся любовники, встречающиеся довольно часто.

Щеки Амары заалели еще ярче.

— Да. Точно. Но люди, в обществе которых мы проводили большую часть времени, вряд ли желали обвинить тебя в этом. Они просто называли меня твоей леди.

— Точно. Таким образом, как видишь, сейчас есть новая особа. Амара Кальдерон.

Она косо взглянула на него.

— Кто она? — тихо спросила Амара.

— Очевидно, соблазнительница, которая обольщает женатых мужчин в их спальных мешках под покровом ночи, когда лишь звезды могут ее видеть.

Она снова рассмеялась.

— Мне было холодно. Остальное, как я помню, было твоей идеей.

— Не припоминаю, — сказал он серьезно. Его глаза блестели, пальцы нежно сжали ее руку.

— А ещё она жена того мужчины из Кальдерона. Основателя Дома Кальдерон. Чего-то, что… что могло бы длиться очень долго. Чего-то, что могло бы стать надёжным и расти. Что могло бы сделать для множества людей много хорошего.

Амара почувствовала, что начинает дрожать, но сдержала себя.

— Чтобы это случилось, Бернард, Дому нужны дети, — сказала она тихо. — А я не… У нас нет… — она пожала плечами. — Сейчас я не могу быть уверена, что это вообще когда-нибудь произойдет.

— Или можешь, — сказал Бернард. — Некоторые вещи не терпят поспешности.

— Но что, если я не смогу? — спросила она без злобы или горя в голосе.

Через секунду она с удивлением поняла, что и не чувствовала их. По крайней мере не так сильно, как раньше.

— Любимый, я не пытаюсь вызвать сочувствие. Это рациональный вопрос. Если я не смогу дать тебе наследника, что ты станешь делать?

— Мы усыновим, — быстро сказал Бернард.

Она выгнула бровь.

— Бернард, законы о Гражданстве.

— О, вороны с этими законами, — Бернард сплюнул, улыбаясь. — Читал я их. Они, главным образом, предлог, чтобы Граждане не отдавали свои деньги и статус никому, кроме собственных детей. Великие Фурии знают, если бы все это было замешано только на крови, то все побочные дети, такие как Антиллар Максимус, конечно же, унаследовали бы гражданство.

— Усыновить незаконнорожденного ребенка Гражданина, — задумалась Амара.

— У них такие же большие способности к заклинательству фурий, какие могут быть у нашего ребенка, — сказал Бернард. — И, вороны, таких детей немало. Почему бы не взять руководство над несколькими из них? Готов поспорить на все мечи из моего арсенала, что почти каждый из этих наемных Рыцарей Аквитейна — внебрачный ребенок Гражданина.

— Предположим нам это сойдет с рук, — спросила она. — Но что потом?

Он выгнул бровь.

— Мы воспитаем их.

— Воспитаем их.

— Да. Из тебя выйдет отличная мать.

— А. Тебе не кажется, что это слишком просто?

Он рассмеялся, и его теплый смех покатился по лесу.

— Воспитать ребенка не сложно, любимая. Это не легко, но и не так уж трудно.

Она посмотрела на него и склонила голову.

— Как же мы это сделаем?

Он пожал плечами.

— Просто нужно любить их больше, чем воздух, воду и свет. Все остальное выстроится на этом естественным образом.

Он остановился и нежно потянул ее за руку, повернув лицом к себе. Прикоснулся к ее щеке, очень легко, лишь кончиками пальцев.

— Пойми меня, — тихо сказал он, серьезно посмотрев, — я не отказался от идеи воспитать наших с тобой детей. И никогда не откажусь.

Она спокойно улыбнулась.

— Все зависит от того, что скажет природа, — ответила Амара. — Возможно, все получится, а может, нам придется смириться.

— Тогда позволь мне подытожить, Амара Кальдерон, — прогремел он. — Я создаю будущее. И ты будешь в нем. И вместе мы будем счастливы. И я не согласен хоть что-то из этого уступить.

Она несколько раз моргнула.

— Любимый, — произнесла она низким шепотом, — в ближайшие пару дней мы собираемся приступить к заданию короны, с которого, по всей вероятности, уже не вернемся.

Бернард фыркнул.

— Я слышал это и раньше. Так же как и ты.

Он наклонился и поцеловал ее в губы, она была поражена огромной, теплой, нежной силой, скрывавшейся за этим поцелуем и прикосновением руки.

Она почувствовала как начала таять, возвращая поцелуй за поцелуем, ощущая как медленно свет начал меняться с серого до золотистого.

Когда это закончилось она почувствовала легкое головокружение.

— Я люблю тебя, — негромко прошептала она.

— Я люблю тебя, — ответил он, — без компромиссов.

Последняя гряда между ними и местом их путешествия была на вершине длинного склона, и лошадь Амары достигла ее на несколько секунд раньше, чем лошадь Бернарда.

Бедному животному приходилось тяжко под большими габаритами Бернарда и на протяжении многих миль его усталость накапливалась.

Амара стояла на вершине и смотрела вниз на широкую долину в нескольких милях к югу от Цереса.

Северный ветер холодил, не становясь неприятным — даже глубокой зимой суровые ветры были редкостью в защищенных южных границах королевства.

Она повернулась лицом к ветру и на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь им.

Церес лежал в нескольких лигах севернее их текущего местоположения, в конце созданной фуриями мощенной дороги, которая пересекала долину внизу. Там она и Бернард могут ждать, пока Ворд пройдет мимо, а затем ускользнуть от него.

Ветер внезапно похолодал. Она вздрогнула и повернула голову, обозревая долину под собой.

Небо на юге было нечетким, подернутое темной дымкой.

Амара сделала глубокий вдох, подняла руки, и призвал Цирруса. Ее фурия переливалась в пространстве между руками, преломляя свет, что позволяло ей видеть вдаль гораздо более ясно, чем она могла бы сама.

Тысячи клубов дыма поднимались в небо, далеко на юге, и вороны, их так много, что с ее места они почти казалось облаками черного дыма, кружащимися и клубящимися над долиной.

Амара устремила свой взгляд на дорогу и, с помощью Цирруса, увидела, то чего не видела ранее, что сделанная фуриями дорога заполнена толпой людей, передвигающихся так поспешно, как только могли — в основном гольдеры, мужчины, женщины, дети, многие из них полуодетые, босые, некоторые из них несли какие-то хозяйственные принадлежности, хотя большинство шли с пустыми руками.

Некоторые из гольдеров гнали скот. Некоторые ехали с телегами, сильно нагруженными чем-то похожим на раненых легионеров.

— Слишком рано, — выдохнула Амара, — на несколько дней раньше.

Она забыла о присутствии Бернарда, пока он не прогрохотал:

— Амара. Что это?

Она покачала головой и молча повернулась, протянув руки, чтобы он мог воспользоваться линзой, сделанной Циррусом.

— Вороны, — выдохнул Бернард.

— Как это произошло? — спросила Амара.

Бернард молчал секунду, затем издал короткий, горький смешок.

— Конечно же.

Она вопросительно приподняла брови.

— Мы же обсуждали, что они теперь могут управлять фуриями, верно?

— Да.

Он жестом указал на дорогу.

— Они использовали фурий дороги.

У Амары все внутри похолодело. Конечно же. Объяснение было чрезвычайно простым, но до этого момента она даже не задумалась об этом.

Дороги Алеры, созданные с помощью фурий, которые позволяли алеранцам стремительно и практически без устали передвигаться по сельской местности, были постоянной составляющей жизни и стали обычным штрихом ландшафта.

Они также являлись самым надежным преимуществом Алеры в защите от врагов Империи, чья численность часто превосходила силы защитников.

Такие дороги позволяли Легионам преодолевать сотни лиг в день — если ситуация требовала этого.

Это означало, что Легионы всегда имели возможность выставить максимальное количество сил на лучшие позиции.

Естественно, никто из врагов не управлял фуриями.

Если Бернард прав и Ворд может использовать дороги, Амара задалась вопросом, что еще они могут сделать?

Могут ли они с помощью фурий передавать сообщения по рекам Империи? Могут ли они управлять погодой?

Могут ли, кровавые вороны, они пробуждать одну или несколько Великих Фурий, как это в прошлом году сделал Гай с Калусом?

Амара смотрела на стремительно летящих гольдеров и поднимающийся дым и кружащихся ворон и ее сердце внезапно приняло простой, но неоспоримый факт.

Алера не может выжить перед тем, что приближается.

Возможно, если бы они начали действовать раньше, сообща, без споров и переговоров, что-то можно было бы противопоставить.

Возможно, если бы больше людей обратили внимание на их предупреждения, и были готовы отнестись к ним с достаточным доверием, чтобы создать какую-то дозорную организацию, нашествие удалось бы подавить в зародыше.

Но вместо этого… Амара знала — не боялась, не догадывалась, а знала — что они опоздали.

Ворд пришёл, и Алера вот-вот падёт.

— Что же мы будем делать? — прошептала Амара.

— Выполнять задание, — ответил Бернард. — Если они используют мощёные дороги, у них есть заклинатели. В самом деле, это должно сделать их обнаружение более лёгким. Мы просто последуем за ними по дороге.

Амара собиралась было ответить, когда ее лошадь вдруг прижала уши и отпрянула вбок на несколько шагов, хрипя от страха.

Амара лишь с трудом успокоила животное, крепко удерживая поводья и тихонько его уговаривая.

Лошадь Бернарда отреагировала так же, хотя он был гораздо более искусным в усмирении зверей. Прикосновение его руки, кисти заклинателя фурий земли, и бормотание его рокочущего голоса успокоили его лошадь почти сразу.

Амара скользила взглядом влево и вправо, пытаясь увидеть, что так напугало лошадей.

Сначала она почуяла его запах — вонь разложения и гниющего мяса. Секунду спустя, она увидела травяного льва, выходящего из тени между стволов чахлых сосен.

Зверь был восемь или девять футов длиной, его золотистую шкуру покрывали зеленоватые полосы, которые прекрасно сливались с высокой травой Долины Амарант.

Травяной лев — мощное существо, гораздо более мускулистое, чем любой зверь, напоминающий обычную домашнюю кошку, его верхние клыки торчат, как изогнутые кинжалы, из верхней челюсти, поверх нижней губы, даже когда его пасть закрыта.

Или, точнее говоря, торчат клыки у живого травяного льва. У этого травяного льва уже не было нижней губы. Она была оторвана или откушена.

Вокруг него жужжали мухи. Клочки меха местами отпали, и была видна распухшая, гниющая плоть, пульсирующая от движения кишащих личинок мух и других насекомых.

Один его глаз был затянут бельмом. От другого осталась пустая впадина. Темная жидкость бежала из его ноздрей и ушей, окрашивая редкую шерсть вокруг них.

И всё же он двигался.

— Взятый, — выдохнула Амара.

Одной из наиболее отвратительных тактик, используемых Вордом, была их способность внедрения мелких, шустрых тварей во врагов.

Захватчики проникали в своих жертв, убивали их и брали под контроль их трупы, управляя ими, словно человек марионеткой.

Несколько лет назад в Долине Кальдерон, во время первого вторжения Ворда — того, что было остановлено прежде, чем могло стать слишком массовым, чтобы его сдержать, Амара и Бернард быливынуждены сражаться с десятками взятых гольдеров, а затем уничтожить их останки.

Взятые не обращали внимания на боль, были быстрыми, запредельно сильными, — но не слишком умными.

Травяной лев остановился и смотрел на них примерно секунду. Потом ещё одну.

Потом, двигаясь со скоростью, какую живое существо просто не может развить, он повернулся и скрылся среди деревьев.

— Разведчик! — прошипел Бернард, пришпоривая свою лошадь в и пускаясь следом за ним. — Мы должны остановить его.

Амара секунду недоумённо моргала, но затем стегнула свою лошадь по шее поводьями, слева и справа, и послала её вслед за лошадью Бернарда.

— Зачем? — окликнула она.

— Мы уже убили одну королеву Ворда, — прокричал Бернард в ответ. — Я бы предпочел, чтобы тот, кто командует этими войсками, не узнал, что мы поблизости, и не принялся активно охотиться за нами.

Амара подняла руку, чтобы прикрыть лицо, когда ветви начали хлестать её.

— Бесполезно, — она сплюнула и крикнула:

— Я лучше поднимусь вверх!

— Давай!

Амара схватила свой лук и колчан. Вынула ноги из стремян, подтянула их к седлу, потом плавно встала, и продолжая начатое движение, прыгнула в воздух.

Повинуясь её молчаливому призыву, Циррус устремился в пространство под ней, подхватил её и взмыл вместе с ней вверх.

Её фурия ветра отводила в сторону ветки деревьев с её пути, пока она не взлетела в открытое небо над горным хребтом, и повернула на юг, чтобы преследовать убегающего разведчика Ворда.

Она сразу же заметила Бернарда и сфокусировала внимание перед ним, пока не увидела смазанное движение в тридцати или сорока ярдах перед ним.

Подконтрольный травяной лев бежал не так, как это сделал бы настоящий.

Такой зверь, проносясь через траву и деревья, должен был бы оставаться невидимым, даже для Амары, передвигаясь с гибкой и бесшумной грацией в своей родной стихии.

Одержимый Вордом травяной лев просто бежал по прямой. Проламываясь через заросли, не обращая внимания на колючие кусты и шипы.

Прорвавшись через кустарник, он повернул в сторону молодых деревьев, меняя курс только чтобы избежать деревьев и валунов, которые он не мог снести или перепрыгнуть.

Хотя он и не обладал грацией, он был быстр. Настоящий травяной лев не являлся хорошим бегуном по пересеченной местности, будучи очень быстрым на короткие расстояния.

Захваченный Вордом, он без устали двигался с максимальной скоростью, оставляя лошадь Бернарда позади.

Остановить разведчика было задачей Амары. Бернард был прав — их миссия и без того была достаточно опасна.

Если Ворд узнает, что они были здесь и отправит даже сравнительно небольшую часть своих сил на охоту за Бернардом и Амарой, миссия станет невыполнимой.

Как Амара демонстрировала сегодня утром Бернарду, если Ворд хотя бы примерно узнает, где они находятся, никакая завеса уже не защитит их надолго.

Амара поднялась чуть повыше, чтобы видеть дальше, и увидела, что прямолинейный путь бегущего вордовского существа пересекает поляну в лесу.

Это было бы лучшее место для удара. Она обладала хорошим выстрелом из лука, но не имея никаких ощутимых навыков в заклинательстве дерева, не могло быть и речи поразить цель, несущуюся сквозь лес, когда она сама летела как ураганный ветер.

Конечно, нужно быть сумасшедшим или отчаявшимся, чтобы встать на пути у несущегося травяного льва со среднего размера охотничьим луком — слабовато против захваченного Вордом травяного льва.

Амара предположила, что она подходит по крайней мере под одно из этих определений, хотя она и не стала слишком задумываться под какое именно.

Она ускорилась, молнией достигла поляны и приземлилась на траву.

У нее было мало времени. Она достала из колчана две стрелы, одну воткнула в землю возле ноги, другую наложила на тетиву.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, подняла лук и вордовский разведчик вылетел из кустарника.

Она призвала Цирруса, чтобы позаимствовать у фурии скорость, и время замедлилось, давай ей годы и годы для выцеливания.

Подконтрольный лев бежал с высунутым полуистлевшим языком. Его уши, которые в нормальном состоянии должны стоять торчком, болтались и развевались, словно увядшие листья салата.

На его клыках разросся какой-то сорт зеленоватой плесени или лишайника.

Как только он вылетел на поляну, в его плечо пришелся внезапный удар и небольшой дождь из щепок взорвался в воздухе, терзая бездушную плоть, но без какого-то либо эффекта.

Амара выпустила стрелу. Она грациозно пролетела сорок ярдов между ней и травяным львом, ударив в череп над бровью, скользнула по крепкой кости и похоронила себя посреди мощных, сгорбленных плечей.

Вордовский разведчик не дрогнул.

Амара схватил ещё одну стрелу.

Комья земли вылетали из-под лап льва, приводимые в движение грубой мощью его ног.

Амара старалась не думать, что произойдёт, когда четыреста фунтов гниющего мяса и твёрдых костей ударят её, как таран, если зверь добежит до неё.

Она наложил на тетиву ещё одну стрелу, пока испуганные бегущим львом стайки птиц выпархивали из травы в замедленной панике, со взъерошенными перьями, хлопающими крыльями и стеклянными глазами.

Она опустилась на одно колено, натянула тетиву до отказа, и держала поднятый лук, выжидая, следя за каждым прыжком взятого льва, отслеживания движения его тела, ожидая наилучшего момента.

Двадцать ярдов. Пятнадцать. Десять.

Когда он был в десяти футах от неё, она выпустила стрелу и бросилась в сторону, упав на бок.

Стрела влетела прямо в открытую львиную пасть, и её широкий наконечник, пробил его горло насквозь.

Передние конечности льва вдруг подкосились, его морда резко опустилась, и челюсти с размаху врезались в землю, пропахав неглубокую борозду, когда инерция протащила его вперед.

Его хребет изгибался, задние конечности метались во все стороны, потом он грохнулся на землю, так что Амаре пришлось подтянуть колени к груди, чтобы ее ноги не придавило весом упавшего зверя.

От удара внутренности травяного льва разорвались, и её окутало облако ядовитых газов. Ее желудок скрутило от отвращения, и она отползла подальше, пока её выворачивало.

Через несколько неприятных секунд она оглянулась и увидела, что лев ещё дёргается, и поняла, что слышала… что-то, издающее слабые, хриплые звуки боли.

Ворд-захватчик. Когда один из них вселялся в тело, то, как правило, находился где-то внутри черепа. Стрелы, должно быть, ранили тварь.

Работа не была закончена. Опасность представлял вовсе не травяной лев, а захватчик. Нельзя позволить ему вернуться к остальному Ворду.

Она осматривалась вокруг, пока не заметила камень, немного меньше, чем её голова.

Она взяла его, стараясь не обращать внимания на вонь, и пошла назад, к ещё дергающемуся трупу травяного льва. Она подняла камень и со всей силы обрушила его на череп травяного льва.

Хриплые крики боли прекратились.

Она посмотрела вверх и увидела Бернарда, показавшегося из-за деревьев и резко осадившего лошадь, держащего лук в руке. Он смотрел на нее несколько мгновений.

Потом он просто сунул лук обратно в держатель на седле и снова тронул коня вперёд. Её собственная лошадь, когда она оставила её, продолжала следовать за лошадью Бернарда.

Она пошла к нему навстречу, подальше от этого смрада.

Он передал ей флягу с водой. Она прополоскала рот и сплюнула, избавляясь от мерзкого вкуса, затем сделала глубокий глоток.

Он серьёзно и внимательно посмотрел на травяного льва.

— Отличный выстрел.

Из его уст это прозвучало не как праздный комментарий.

— Спасибо, — ответила она.

Он причмокнул, подзывая её лошадь, которая послушно подошла к его протянутой руке. Он подобрал поводья и передал их Амаре.

— Нам лучше двигаться. Там, где был один разведчик, могут быть и другие.

— Бернард, — сказала она, глядя на труп. — Я не хочу закончить, как он. Я не хочу, чтобы они использовали меня против собственных людей. Я лучше умру.

Она повернулась к нему лицом.

— Если дело дойдет до этого, я хочу, чтобы ты сам меня прикончил.

— Этого не будет, — сказал Бернард.

— Но если все-таки…

Его взгляд стал суровым.

— Этого не будет, — сказал он с твёрдой уверенностью, и почти бросил поводья ей в грудь. — Никаких компромиссов, графиня. Ни для кого. В том числе для Ворда.

Глава 14

— Искусство дипломатии — это искусство компромисса, — спокойно произнесла Леди Пласида, когда воздушный паланкин начал спускаться к Защитной стене, — ключевым моментом здесь является поиск компромисса, который удовлетворит всех участников.

— Это предполагает, что все участники готовы к компромиссу, — парировала Исана, — ледовики были в состоянии войны с Алерой на протяжении веков. И я не могу себе представить, что лорды Антиллуса или Фригии будут особо склонны к любезностям после поколений борьбы с северными племенами.

Ария вздохнула.

— Я не предполагаю. Я надеялась, что ты так не считаешь. Я подумала, что, возможно, это положительное отношение к твоему имени может настолько всех вывести из равновесия, что этого будет достаточно, чтобы у тебя что-нибудь получилось.

Исана слабо улыбнулась.

— Что ты можешь рассказать мне о Антиллусе Рокусе?

— Он великий воин, вероятно, самый опытный тактик в Алере, почти несомненно, самый опытный заклинатель земли, возводящий защитные стены, во всей Империи. Он победил в знаменитой битве против…

Исана покачала головой и нахмурилась. Почувствовав, что воздух стал заметно холоднее, она поплотнее закуталась в свой плащ.

— Не об этом, — сказала она мягко. — Это не то, что мне нужно знать. Расскажи мне о нём.

Ария закрыла на секунду глаза и с виноватым видом покачала головой.

— Конечно. Извини, я большую часть поездки рассуждала с военной точки зрения. Как обеспечить постоянную доставку еды и припасов моему мужу и его людям, и всё в том же роде.

— Вполне понятно, — мягко сказала Исана. — Так какой он, Рокус?

Ария сложила руки на коленях и с минуту хмуро смотрела в окно.

— Вспыльчивый, — сказала она, наконец. — Я не думаю, что я когда-либо знала человека, более необузданного, чем Рокус. Это отчасти делает его заклинательство настолько сильным, я думаю. Он страстно верит в то, что он делает. Или делает что-то только потому, что верит в это особенно страстно. Я полагаю, это зависит от точки зрения.

— Он верен Империи? — спросила Исана.

Ария сделал медленный вдох.

— Он… приверженец концепции преданности, — сказала она наконец.

— Я не уверена, что вижу различия.

— Рокус считает, что каждый Верховный Лорд должен и обязан быть верен Первому Лорду, — сказала Ария. — Он не станет поддерживать тех, кто рвётся к власти, вроде Аквитейна, Родоса и Калара, и будет неукоснительно придерживаться того, что, по его представлениям, является идеалом того, как Верховный Лорд должен себя вести, — но он терпеть не может Гая. Он предпочел бы выколоть себе глаза, чем добровольно выказать самое малое личное уважение к этому человеку, в настоящее время носящему корону, в отличие от уважения к самой Короне.

— Почему? — спросила Исана. — Не то чтобы Гай не сделал в своё время целого ряда вещей, чтобы нажить себе врагов — но почему Рокус?

— Во времена их молодости они с Септимусом были весьма близки, — сказала Ария. — И стали действительно неразлучны примерно через год после возникновения первых трудностей. После смерти Септимуса он перестал посещать Зимний Фестиваль, перестал писать в Цитадель и отказался отвечать на любые письма, которые Первый Лорд отправлял лично.

Исана почувствовала, как её глаза округлились от удивления. На самом деле Септимус погиб не из-за битвы с маратами, как верила вся Империя.

Он был убит во время битвы из-за действий группы Граждан, заговорщиков, чьё заклинательство оказалось достаточно могущественным, чтобы нейтрализовать фурий Септимуса и оставить его уязвимым перед варварами.

Откровенно говоря, это успешное покушение не было первым, но оказалось последним из полудюжины подобных инцидентов.

Исана знала, Септимус был уверен, что выяснил, кто именно стоял во главе заговора и как раз собирал доказательства их вины, когда умер.

Если Рокус и Септимус были очень близкими друзьями, возможно, что ее покойный муж поделился тем, что он знал, с молодым в ту пору Лордом Антиллусом.

— Великие фурии, — выдохнула Исана.

— Он что-то знает.

Ария выгнула золотисто-рыжую бровь.

— Что-то знает? Что ты имеешь в виду?

Исана поспешно помотала головой.

— Ничего, ничего. — Она одарила Арию быстрой извиняющейся улыбкой. — Я ничем не могу в данный момент поделиться.

Ария открыла рот в беззвучном "о", и кивнула. Она нахмурилась и плотнее завернулась свой плащ.

— Над Стеной всегда так холодно.

Исана выглянула в окно, чтобы посмотреть на Защитную стену, огромное сооружение из тёмного камня метрах в двадцати под ними.

Был ранний вечер, и в круг света отмечал место приземления на стене. Окружающий ландшафт, покрытый снегом, зловеще сверкал в зимних сумерках.

— Ответь мне, Ария, — сказала Исана, — по твоему мнению — хороший ли он человек?

Ария, недоумённо моргая, посмотрела на Исану. Она колебалась несколько секунд, как будто борясь с идеей, с которой никогда не сталкивалась.

— Я… — Она беспомощно развела руками. — Я не знаю, что ответить. Были дни, когда я сама не гордилась тем, что должна была делать ради долга.

Исана слабо улыбнулась.

— У меня тоже бывали такие дни, — тихо сказала она. — И это ничего не меняет, иначе делает мой вопрос необоснованным. Спроси своё сердце. Он хороший человек?

Леди Плацида некоторое время медленно рассматривала Исану, прежде чем довольно вымученная слабая улыбка появилась на её губах, вместе с сардоническим коротким смешком.

— Для Верховного Лорда. Да. Он упрям и высокомерен, его эго раздуто до размеров горы, он упорен, часто безрассуден, больше, чем иногда груб, нетерпим к тем, кого не уважает, и скор на расправу с тем, кто бросил ему вызов. И под всем этим — всё то же самое, только лучше излеченное. — Она покачала головой. — Но, тем не менее, да. Я послала своих собственных сыновей, чтобы они обучались под командованием Антиллуса, когда они подросли. Вот насколько сильно я доверяю Антиллусу Рокусу.

Исана улыбнулась ей и сказала:

— Спасибо, Ария. Это обнадеживает. Может быть, у нас есть шанс в конце концов чего-то добиться.

— Похоже, ты не слушала большую часть того, что я только что сказала, — ответила Ария сухим тоном.

Паланкин мягко приземлился, и ветер утих. Секунду спустя, оркестр Легиона начал играть Гимн Короны.

Исана поморщилась.

— Это традиция, — вполголоса сказала Ария.

— Да, я знаю, — вздохнула Исана. — Но мелодия — это ужасно. Звучит так, словно умирает больной гаргант. Почему именно её выбрали для Гимна Короны?

— Традиция, — незамедлительно ответила Ария.

— И, по-видимому, традиция была единственной причиной, — сказала Исана. — Хотя, возможно, мои вкусы в музыке просто… невежественны.

— О нет, дело не в этом, — возразила Ария. — Я хорошо разбираюсь в нескольких музыкальных направлениях, и уверяю тебя, что Гимн Короны совершенно ужасен.

Арарис, который большую часть поездки сидел молча и неподвижно — задремав, на самом деле — тут же открыл глаза, когда Рыцари, нёсшие воздушный экипаж, подошли к двери и распахнули её.

Умея засыпать с кошачьей легкостью, он мог так же мгновенно проснуться, если в этом возникала необходимость.

— Леди, — негромко произнёс он, — с вашего позволения.

Он вышел из паланкина первым — как упорно проделывал каждый раз в эти дни — и секунду спустя наклонил голову перед дверью и протянул руку Исане.

— Прошу вас, леди.

Исана взяла Арариса за руку и вышла из паланкина на свет не магических ламп, а грубо сделанных факелов, закреплённых по верху стены.

Он был гораздо тусклее и, так или иначе, более первобытным, чем маленький, чистый, бело-голубой свет магической лампы внутри воздушного экипажа. Красные отсветы и густые тени падали на всё вокруг, и она обнаружила, что инстинктивно начинает всё более настороженно относиться к окружающему.

Стоять на Защитной Стене, осознала Исана, было всё равно, что стоять на дороге, или на мосту, или любом здании — или, более точно, как стоять на площади в небольшом городке.

Стена была пятьдесят футов в ширину, и на ней сверху, в пределах видимости с места приземления паланкина, был ряд сооружений, обрамленных четырьмя башнями, возвышающимися над Стеной — стандартный алеранский бастион, поднимающийся еще на двадцать футов над поверхностью ранее возведённой Стены.

Несколько доходящих высотой им до колен каменных стен возвышались тут и там вокруг них, и Исана поняла, что это, должно быть, сторожевые стены вокруг лестничных пролётов, которые погружены в толщу самой Защитной Стены.

Мгновенная оценка показала Исане, что поверхность Стены, на которой они стояли, включала в себя достаточно сооружений, являющихся частью города.

Это объясняло, сделала она предположение, количество собравшихся легионеров, встречающих воздушную повозку, несмотря на поздний час.

Здесь была большая часть двух когорт, или, предположила она, Первая Когорта Легиона выстроенная в ряды перед паланкином и, по крайней мере, в пять раз больше легионеров было, ввиду ее статуса, на позициях на зубцах Стены, на каждом уровне бастиона, на всей освещенной поверхности стены докуда достигал ее взгляд.

На нагруднике каждого легионера были изображены три алые диагональные полосы — знак Легионов Антиллуса — хотя на нескольких шлемах и щитах Исана заметила более красочное изображение геральдического дизайна, явно нарисованное самими легионерами: три рваные, кровавые раны, как бы нанесённые когтями одного из огромных северных медведей.

Мужчина в нарядном нагруднике и искусно сделанном шлеме Трибуна вышел вперед и отдал честь. Он был высокий, подтянутый, и выглядел с головы до пят профессиональным военным.

— Ваше Высочество, Ваша Светлость. От имени моего господина, Его Светлости Антиллуса Рокуса, добро пожаловать к Стене. Меня зовут Трибун Гариус.

Исана склонила голову. Холодный воздух заставил ее поёжиться, несмотря на теплую одежду и тяжелый плащ, который она носила.

— Благодарю вас, Трибун.

— Позвольте вас спросить, Трибун, — сказала Ария, — почему Лорд Антиллус не явился сюда, чтобы встретить нас лично?

— Он сожалеет, что его обязанности помешали ему быть здесь, — ответил тот без запинки.

— Обязанности? — спросила Ария.

Гариус уставился на нее немигающим взглядом и указал на южную сторону стены.

— Посмотрите сами, Ваша Светлость.

Ария взглянула на Исану, которая кивнула ей, и они вдвоем в сопровождении Гариуса и молчаливого Арариса, подошли к южной стороне Стены.

Первое, что заметила Исана через несколько шагов, это то что температура заметно поднялась — по крайней мере на несколько градусов.

Во-вторых, поверхность по ту сторону Стены была ярко освещена.

Около ста человек были разбросаны на земле внизу, работая при свете факелов.

Они, видимо, только что закончили строительство своего рода низкого деревянного каркаса для поддержки нескольких десятков ящиков, а затем, с содроганием, не имеющим ничего общего с холодом сезона, Исана поняла, что ящики не были тарой.

Это были гробы.

Мужчины — инженеры Легиона, как теперь она поняла, построились в шеренги, лицом к гробам, которые, как она видела, были установлены на деревянном каркасе.

— А, — сказала Ария тихо. — Теперь я вижу.

— Они сжигают мертвецов? — спросила Исана.

Ария спокойно кивнула.

— Легионеров, во всяком случае. Тех, кто погибли в бою против Ледовиков, почти всегда покрывает иней. Среди Легионеров стало традицией обещать своим товарищам, что они, что бы ни случилось, никогда не останутся лежать замёрзшими на земле.

Высокая, молчаливая фигура, с широкими плечами и в пурпурном плаще, появилась среди инженеров.

Он положил руку на плечо седого ветерана, очевидно, командира инженерного полка, затем шагнул вперёд и взмахнул рукой.

Факелы вспыхнули жарким, поразительно тихим пламенем, которое росло и распространялось с почти нежной неторопливостью от источников, от каждого факела, превращаясь в сферы, пока не окутало каркас и гробы.

Высокий лорд внизу — Антиллус, в чём Исана не сомневалась, — сложил ладони чашей и резко поднял их к небу, и, в такт с его жестом, жаркий огонь поднялся и внезапно превратился в фонтан, рассеявшийся в воздухе и рассыпавшийся в ночном небе, как будто разлетевшиеся огоньки присоединились к звёздам.

Мгновение спустя вернулись обычные краски и блеск зимней ночи. На земле под стеной ничего не осталось от гробов, тел и каркаса — даже пепла.

Не было ни снега, ни травы — ничего, кроме голой почвы. Огонь полностью очистил землю.

— На самом деле, — безжизненным голосом объяснил Гариус, — они не легионеры, Ваша Светлость. Мы потеряли почти двести легионеров в нашем последнем бою с Ледовиками, и мы сожгли их три дня назад. Эти люди были ветеранами. Ледовики перемахнули через Стену в нескольких местах, две ночи назад. Эти люди пали, защищая свои стедгольды и семьи, прежде чем наша кавалерия и Рыцари смогли прийти на помощь.

Он продолжал тем же спокойным, бесстрастным тоном:

— Но они сражались и погибли, как легионеры. Они заслужили, чтобы быть похоронены как легионеры.

На земле внизу, Верховный Лорд Антиллус склонил голову и закрыл лицо обеими руками. Он стоял так минуту, не двигаясь.

Даже издали Исана чувствовала отголоски его горя и чувства вины, а также боль сострадания, охватившую мужчину рядом с ней, который мог его видеть, — мужчину, который явно заботился о нём.

Ария выдохнула:

— Ох, — прошептала она, — ох, Рокус.

Седой центурион прорычал приказ и инженеры внизу начали маршировать ровным строем.

Мгновение спустя, Антиллус также двинулся к подножию Стены и исчез из виду.

— Я напомню ему, что вы прибыли, — пробормотал Гариус.

— Спасибо, Гариус, — негромко ответила Ария.

— Не за что, Мама, — молодой Трибун быстро ушел прочь.

Через несколько минут, Антиллус Рокус поднялся по одной из лестниц, которую Исана заметила ранее, Гариус следовал у него за левым плечом, седой центурион держался за правым.

Верховный Лорд подошел прямо к Исане и вежливо поклонился. Сначала ей, затем Арии.

— Ваше Высочество. Ваша Светлость.

Исана вернула жест так изящно, как только могла.

— Ваша Светлость.

Рокус был большим, мускулистым, жилистым человеком, похожим на дом, построенный из необработанного леса.

Его угловатое лицо поразительно напомнило Исане молодого друга Тави — Максимуса, отличающееся печатью многих лет тревог и дисциплины, приправленное горечью и яростью.

Волосы у него были темные, с мерцающими нитями седины, а глаза — запавшие от усталости и горя.

— Я сожалею, что не смог приветствовать вас лично, — сказал он, и голос его звучал вяло. — У меня были обязанности, которые требовали моего присутствия.

— Конечно, Ваша Светлость, — сказала Исана. — Я… Пожалуйста, примите мои соболезнования, по поводу гибели и страданий ваших людей.

Он кивнул, жестом, лишённым какого-либо реального смысла.

— Здравствуйте, Ария.

— Здравствуйте, Рокус.

Он указал на голый клочок земли, и что-то опасное и неприятное светилось в его глазах.

— Вы видели, что я только что сделал?

— Да, — ответила Ария.

— Если бы мои люди не задались целью украсть свои мечи и забрать их домой в конце службы, пока я старался смотреть в другую сторону, в костре горели бы женщины и дети из этих стедгольдов, — прорычал он.

Ария поджала губы и посмотрела себе под ноги, ничего не говоря.

Антиллус снова обратил свой суровый взгляд на Исану, и сказал:

— Существует лишь один вид мира, который вы можете заключить с Ледовиками.

Исана чуть вздёрнула подбородок и сделала медленный вдох.

— Что вы имеете в виду?

— Они животные, — Антиллус сплюнул. — Нельзя торговаться с животными. Вы или убьёте их, или оставите их в покое. Вы можете говорить всё, что хотите, Первая Леди. Но чем скорее вы осознаете истину, тем скорее вы сможете помочь мне и Фригии сделать то, что необходимо, чтобы оказать кое-какую реальную помощь на юге.

— Ваша Светлость, — осторожно сказала Исана, — это не то, чего Первый Лорд…

— Первый Лорд, — сказал Антиллус, презрение клокотало в каждом слоге. — Он понятия не имеет, что такое жить здесь. Он понятия не имеет, скольких легионеров я похоронил — большинство из них шестнадцати- и семнадцатилетние подростки. Он понятия не имеет, что собой представляют Ледовики, или на что они способны. Он никогда их не видел. Никогда не смывал с себя их кровь. А мне это приходится делать. Каждый день.

— Но…

— Не смейте думать, что вы можете походить здесь полчаса и рассказать мне о моих собственных владениях, Ваше Высочество, — зарычал Антиллус. — Я не позволю издеваться над собой комнатной собачонке Гая…

— Рокус, — резко сказала Ария. Её голос был едва громче шепота, но воздух между ними тремя задрожал от его мощи.

Верховный Лорд закрыл рот и уставился на Леди Плациду. Затем он отвернулся от неё и покачал головой.

— Может быть, вам стоит немного отдохнуть, — предложила Ария.

Рокус хмыкнул. Секунду спустя он сказал, обращаясь к Исане:

— Ваши дикари здесь. Расположились лагерем вместе с моими дикарями. Вы должны встретиться с ними утром. Гариус проводит вас в ваши комнаты.

Он повернулся, его алый плащ взметнулся, и зашагал прочь, подальше от света факелов.

Исана снова вздрогнула и потёрла руки ладонями.

— Дамы, — сказал Гариус, — если вы изволите последовать за мной, я покажу вам ваши комнаты.

Искусство компромисса?

Как же всё-таки она должна найти компромисс, когда, по крайней мере, одна сторона конфликта просто не желает искать мирное решение?

Глава 15

Маркус остановился перед каютой Принцепса, из которой доносился разговор на повышенных тонах.

— Магнус, что по твоему мнению, мы должны были сделать? — спросил Максимус резким голосом. — Принцепс и любой из шуарских канимов, считают что это необходимо.

— Это недопустимый риск, — ответил служащий легиона хриплым голосом, который буквально кипел от старательно сдерживаемой злости. — Принцепс Алеры просто не может расхаживать на чужой земле в одиночку, уязвимый и беззащитный.

— И, тем не менее, он вовсе не беспомощный ребенок, — заметил Антиллус Крассус спокойным, рассудительным голосом. — Возможно, мой брат прав, Магнус.

Маркус едва заметно улыбнулся. К этому времени он успел достаточно хорошо изучить Крассуса и знал, что молодой человек слишком здраво рассуждал чтобы согласиться с Максимусом относительно поездки Принцепса в самое сердце канимского государства.

Но когда Крассус капитулировал, становясь на сторону брата, он тем самым ловко разрушил возражения Максимуса.

— Октавиан незаменим, — заявил Магнус. — Даже если жизнь каждого человека в этой экспедиции должна быть принесена в жертву, только чтобы он мог благополучно вернуться в Алеру, то нашим долгом будет сделать всё, что в наших силах, чтобы убедиться, что это произошло так быстро и эффективно, насколько это возможно. Мы можем быть расходным материалом, джентльмены. А он — нет.

— Я не джентльмен и не расходный материал, — вмешалась молодая женщина-Марат. — И я не представляю, как смерть всех ваших людей могла бы помочь моему Алеранцу благополучно вернуться домой. Вы видели его в море. Вы на самом деле думаете, что он может в одиночку управлять кораблём?

Ненадолго повисла испуганная тишина, потом Магнус сказал кислым тоном:

— Я говорил гипотетически, посол.

— Ага, — насмешливо сказала Китаи. — Снова будете объяснять мне разницу между гипотезой и выдумкой.

— Ладно, — сказал Октавиан своим звучным баритоном. Маркус подумал, что он мог практически ощущать тяжесть огромной власти, поселившейся в голосе молодого человека. — Я думаю, мы забьем до смерти этого конкретного гарганта.

— Ваше Высочество… — начал Магнус.

— Магнус, — сказал Октавиан, — исходя из любых практических соображений, я такой же простой пленник, как и весь наш флот. Шуарцы контролируют гавань. Если я не отправлюсь на встречу с Мастером Войны Ларарлом после требования зашиты его уважения, то они могут просто развернуть эти камнеметатели на нас и отправить нас всех на дно своей гавани, в том числе и меня. Это не поможет мне благополучно вернуться обратно в Алеру.

— Мы могли бы пробиться на свободу, — натянуто сказал Магнус.

— Возможно. Если мы нарушим перемирие и наше слово, предадим то доверие, которое они нам оказали, и нападём на них первыми, — голос у Октавиана стал чуть жестче. — Этого не произойдёт, Магнус. Это может оказаться ещё более опасным в долгосрочной перспективе.

— Ваше Высочество…

Октавиан не повышал голос, когда сердился. Фактически, его речь становилась спокойнее, отчётливее, а формулировки более ясными и короткими.

— Достаточно.

Маркус поднял руку, постучал в дверь и открыл её, не дожидаясь ответа, как он обычно делал.

Его появление удивило всех в каюте. Они все повернулись, чтобы посмотреть на него.

Маркус отдал честь.

— Ваше Высочество. Я подслушал вашу дискуссию, когда приблизился. Если это не слишком нагло с моей стороны, сир, могу я дать совет?

Брови Октавиана поднялись почти до линии волос.

— Пожалуйста.

— Сир, когда Варг был в столице, разве с ним не было группы его личного почётного караула? Как символ его статуса или что-то в этом роде?

— Точно.

— Мне кажется, вы можете потребовать того же самого.

Максимус нахмурился и покачал головой.

— Канимы сказали ему, что он должен прибыть один.

— Почетный караул вполне подходит для человека его статуса, — ответил Маркус. — Что они сделают? Откажутся, потому что напугались нескольких мужчин, которых он берёт с собой?

Октавиан улыбнулся и указал пальцем на Маркуса.

— В точку. Если это будет сформулировано таким образом, то у них будет небольшой выбор — или согласиться, или выглядеть трусами. Несколько человек не могут представлять угрозу для шуаранцев.

Магнус покачал головой.

— А вот это как раз проблема. Я бы хотел, чтобы телохранитель Принцепса мог уничтожить тысячи нападающих, по крайней мере.

Октавиан выпрямился на своем сиденье.

— Я не нуждаюсь в уничтожении тысяч, Магнус. Но некоторые могли бы в случае осложнений унести меня обратно на корабль, если бы оказались Рыцарями Воздуха. Или скрыть нас и позволить путешествовать за завесой, если бы они были заклинателями дерева. Я бы сказал, что мне нужно столько же хитрости, сколько силы. Согласен, Маркус?

— В основном, — заметил Маркус. — Да, сир. Даже если бы с вами, сир, были все войска, мы не смогли бы сражаться против целой страны канимов и выиграть — но у нас есть достаточно войск, чтобы захватить и удержать этот порт, на время, если необходимо. То, что вам нужно — это группа, достаточно маленькая, чтобы не вызвать тревоги у канимов — но достаточно сильная, чтобы выбраться из передряги и обладающая достаточной ловкостью и навыками, чтобы вернуться сюда через враждебную местность, если это будет необходимо.

Октавиан резко кивнул.

— Это звучит вполне разумно.

— Это норма для психов? Разумно относительно чего? — спросил Магнус. Его голос был сдержан, но буквально сочился горечью.

— Предложения? — спросил Октавиан, весело и спокойно смотря на Магнуса.

— Я, — сразу сказал Максимус.

— Согласен, — сказал Маркус. Большой Антиллар был генератором разрушения в бою любого масштаба.

— Я, — сказал Крассус секундой позже.

— Да, — сказал Магнус. — Вы сказали, что вам нужна ловкость.

— Я иду, — заявила Китаи.

— Леди посол, — начал Магнус, — было бы лучше, если…

— Я иду, — повторила Китаи точно таким же тоном, поднялась и подошла к двери кабины. — Алеранец объяснит вам это.

Маркус отошел в сторону, когда женщина-Марат вышла из каюты, и закрыл за ней дверь.

Октавиан покачал головой и вздохнул.

— Это три. Кто еще, как вы думаете? Радеус? Быстрый летун может оказаться полезным.

— Дуриас, сэр, — сказал Маркус без колебаний. У Октавиана брови поползли наверх.

Крассус нахмурился.

— Он… Разве он не Первое Копье Свободного Алеранского Легиона?

Маркус кивнул.

— Это смешно, — сказал Магнус. — Мы почти ничего не знаем об этом человеке. Он никому ничего не должен в Империи и не имеет никакого интереса в сохранении безопасности Принцепса. По сути, он предатель.

— Давай перестанем размахивать руками, Магнус, — сказал Октавиан, — никогда не угадаешь кому может прилететь.

Маркус слегка улыбнулся, и Октавиан ответил ему тем же.

Молодой человек хотел бы думать, что Маркус улыбнулся, вспомнив о выходке Принцепса за год до этого, когда он проник в Серую Башню в Алера Империя и похитил посла Варга из-под носа у Серых стражей.

Пусть. Октавиану хватало проблем и без того, чтобы обременять свой разум ещё какими-то неприятными знаниями.

— Почему именно Дуриас, Первое Копье? — спросил Октавиан.

— Он знает канимов, сир, — ответил Маркус. — Он работал в тесном контакте с ними, шёл с ними в одном строю, тренировался с ними. Он знает их лучше, чем любой из нас — даже лучше, чем вы, сир. Знает их возможности в сравнении с нашими, знает их методы, знает, как они думают. Он лучше, чем почти любой в экспедиции, сможет рассказать вам, что канимы знают и чего не знают о способностях алеранцев и, если я не ошибаюсь, он и сам не промах в заклинательстве фурий земли или навыках ориентирования на местности.

Старый Курсор довольно долго молча смотрел на Маркуса, прежде чем, наконец, заговорил.

— Вопрос в том, — сказал Магнус, — будет ли он готов поделиться этими знаниями с вами, милорд. Дуриас не питает любви к Алере или её Гражданам.

— Как и я на его месте, если бы я жил так, как он, — ответил Октавиан. — Алеранцы поработили его. Народ Варга освободил его от оков и научил его бороться, чтобы он мог защитить эту свободу. Я был бы более чем наполовину готов позволить им уничтожить Алеру, если бы вырос в тех же условиях.

— Поэтому я советую вам выбрать кого-нибудь другого, — произнес Магнус.

Октавиан покачал головой.

— Первое Копье прав, Магнус. Макс и Крассус владеют всеми навыками заклинательства, которые могут нам понадобиться. Китаи — одна из лучших разведчиков и следопытов в Легионе. Я верю в ее способности найти путь назад на корабль, даже если канимы завяжут ей глаза, и отнесут к Мастеру Войны в мешке, — он задумчиво побарабанил пальцами по голове, — для нас более ценно, чем количество мечей или фурий, это знания. У Дуриаса они есть. Поэтому он нужен нам.

— И с чего вы решили, что он будет сотрудничать, — спросил Магнус.

Октавиан улыбнулся.

— Как-то я оказал ему услугу.

Максимус фыркнул.

— Ага. К слову, его нос никогда не будет ровным после твоей услуги.

— Оставьте Дуриаса мне, — произнес Принцепс уверенно.

— Магнус, будь любезен, передай ему сообщение. Пригласи его ко мне как можно раньше, пожалуйста.

— Конечно, милорд.

— Хорошо. Джентельмены, извините меня, но мне нужно переговорить с Первым Копьем наедине.

Остальные попрощались и покинули помещение, оставив Маркуса с Принцепсом наедине.

— Сэр? — Сказал Маркус, как только они остались одни.

— Присядь пожалуйста, — сказал Октавиан, указывая на соседний стул.

Маркус пододвинул стул и сел, нахмурившись:

— Вы собираетесь понизить меня в должности или что-то в этом роде, сир?

Губы Октавиана растянулись в ухмылке.

— Что-то в этом роде. Магнус говорит, что за время путешествия ты проделал отличную работу по сбору информации. Что тебе удалось взглянуть на несколько их карт и что ты был тем, с кем контактировали охотники, когда они хотели передать нам информацию.

Маркус пожал плечами.

— Чистокровный — их самый большой корабль и их флагманское судно. Там приходит и уходит множество людей, там больше всего движения и активности. Думаю, любой мог сделать то, что сделал я.

— Тем не менее, именно ты сделал это, — сказал Октавиан. — Ты сделал куда больше, чем от тебя требовалось, Маркус.

Он сложил руки и нахмурился.

— И я собираюсь просить тебя пойти еще дальше.

Маркус нахмурился в ожидании.

— Я оставляю тебя командовать Легионами, — сказал Октавиан.

Маркус вскинул брови.

— Сэр? Вы не можете сделать это.

— Какого это ворона я не могу? Я Принцепс Алеры и командир этой экспедиции. Я могу назначить командующим любого, кого сочту соответствующим.

Маркус покачал головой.

— Сэр, в Первом Алеранском достаточно трибунов превосходящих меня по званию, и я совершенно не уверен, что капитану Свободного Алеранского понравится затея, когда центурион Первого Алеранского будет отдавать ему приказы.

— В сражениях у тебя больше опыта, чем у любого Трибуна из обоих Легионов, — ответил Принцепс. — И в живых осталось не так много членов Королевского Дома Отваги. Даже в Свободном Алеранском, имя Валиара Маркуса пользуется уважением.

Маркус нахмурился и опустил взгляд на руки покрытые шрамами.

— Секрет, о котором и так уже всем известно, — продолжил Октавиан, — что Магнус является не простым камердинером.

— Курсор? — Спросил Маркус больше для формальности. Все таки Валиару Маркусу требовалось подтвердить подозрение. Он не был на сто процентов уверен.

Принцепс кивнул.

— Мой дедушка назначил его моим советником по политическим вопросам. В мое отсутствие, я назначаю его руководить экспедицией в дипломатических вопросах. В твои полномочия входят вопросы безопасности и военных действий. И в конце концов, Маркус, я рассчитываю, что ты удержишь все на местах до моего возвращения.

Маркус тихо вздохнул.

— Понял, сэр.

— Я проведу короткую встречу с трибунами, чтобы разъяснить им, как все должно обстоять в мое отсутствие, а после этого, встречусь с офицерами Свободного Алеранского. Принимая во внимание все обстоятельства, думаю, они будут достаточно обеспокоены окружением враждебных канимов, чтобы пожелать сотрудничать, если только к ним будут относиться с уважением.

— Я буду вдалбливать это в головы, пока не станет ясно, сэр, — пообещал Маркус.

— Хорошо, — сказал Октавиан, поднимаясь, и Маркус повторил его действие.

— Сэр? — позвал Маркус. — Могу я задать вам вопрос?

— Конечно.

— Вы действительно рассчитываете вернуться живым со встречи с Шуаранским Мастером Войны?

Лицо молодого принцепса стало непроницаемой маской.

— Думаешь, он собирается встретиться со мной с недобрыми намерениями?

— Ваше Высочество, — сказал Маркус, — из того, что я слышал, касту воинов здесь возглавляет круглый идиот.

— Да, — сказал Принцепс. — Это точно.

Маркус изобразил гримасу:

— Тогда они что-то скрывают, сэр.

— Почему ты так говоришь, Первое Копье?

— Посудите сами. Если в вашем распоряжении единственный укрепленный порт на всем побережье, разве вы поставите ответственным за него некомпетентного? Или же оставите на этой должности самого лучшего, которого сможете найти.

Октавиан нахмурил брови.

— Бессмысленно, — сказал Маркус. — Должна быть какая-то причина вынудившая принять такое назначение. Это говорит мне о том, что у здешнего Мастера Войны нет должного контроля. На вашем месте, сэр, я бы захотел выяснить причину. Это может быть важным.

— Ты прав, — тихо сказал Октавиан. — Я не обдумывал ситуацию с этой точки зрения, но ты прав. Спасибо.

Маркус кивнул.

— Сэр.

— Я уезжаю через два часа, — сказал Октавиан. — За это время, я хочу, чтобы ты подготовил список дел, которые, по твоему мнению, требуют моего одобрения. Распиши их по пунктам, и я подпишу их перед отбытием.

— Да, сэр, — сказал Маркус. — Да пребудет с вами удача, сэр.

— С нами обоими, Маркус. Однако, лучше бы она никому из нас не понадобилась.

Глава 16

Путешествие от Молвара до Шуара заняло четыре дня, всё время по холмистой, продуваемой ветрами местности, поросшей короткой, но уже пожелтевшей травой, проглядывающей из-под первого снега, между округлыми чёрными камнями.

К концу третьего дня таург, на котором ехал Тави, попытался его убить всего лишь дважды — после обеда. По меркам канимской кавалерии, зверь вёл себя превосходно.

Таург в общих чертах походил на буйвола, решил Тави. Он был немного крупнее, и со значительно более массивным горбом над плечами.

Его задние конечности были гораздо более мускулистыми, как, впрочем, и его ноги были длиннее, пружинистее, по строению более подходящими для зайца, чем для столь большого животного.

Зверь был покрыт густым, курчавым мехом, цвет которого варьировался от тёмно-серого на тупой морде до иссиня-чёрного на плечах и бёдрах.

Его шея была толстая, а голова довольно маленькая, и лоб был наполовину опоясан массивным костистым гребнем, который был способен, как утверждали канимы, пробивать насквозь каменные стены.

Его глаза были маленькими, красноватыми и враждебными, широкие ноздри постоянно сочились струйками жидкой слизи, а раздвоенные копыта наносили удары с такой скоростью, что он мог соперничать с любым боевым конём в Алере — и ударяли в несколько раз сильнее.

Анаг поднял руку и подал знак, чтобы отряд остановился возле круга камней у дороги — места разбивки лагеря на ночь.

Сорок таургов отступили с дороги, раскачиваясь на своих длинных ногах, в манёвре, привычном им так же, как устройство лагеря любому легионеру, и стали собираться внутри круга стоячих камней, по три зверя у каждого.

Три кольца из воронёной стали были вделаны в каждый камень, каждое, чтобы привязать одного таурга.

Тави соскользнул с седла, держась за него рукой, чтобы контролировать спуск на землю. Он вздрогнул от удара, болезненно отозвавшегося в мышцах, когда приземлился.

Первые два-три дня в странном седле, созданном для огромных канимских всадников, были кошмарными, но его тело, наконец, начало приспосабливаться.

Таург тут же замотал головой перед Тави, норовя раздавить его трахею тяжёлым костным гребнем на черепе.

Тавиуклонился от этой попытки, даже не задумываясь об этом, и хлестнул по уязвимому носу таурга концами узды, зажатой в руке.

Таург отдёрнул голову и попытался лягнуть его задней ногой, ударив раздвоенным копытом в попытке выпотрошить его, но Тави уже скользнул вперед, вровень с головой таурга, натянул поводья, продетые через кольцо в его скользком чувствительном носу, и крепко привязал их к кольцу на стоячем камне.

Привязанный таким образом, таург безмятежно опустился на брюхо, как и большинство остальных верховых зверей.

— Вороны тебя побери, Стейки, — зарычал Максимус на таурга рядом с Тави. Зверь пританцовывал на месте, перенося вес то влево, то вправо, очевидно, пытаясь достать Макса задней ногой. — Ещё раз лягнёшь, и я остаток пути пойду пешком, зато с полным желудком.

Тави шагнул вперёд, ударил таурга по уху, чтобы напугать его, а затем схватил его за кольцо в носу и как следует дёрнул.

Таург от причинённого дискомфорта испустил поразительно короткий басистый рёв, и Максимус появился из-за бока зверя, продел поводья через кольцо и завязал их, так же как Тави, бормоча сквозь зубы длинные и мрачные проклятия.

— Зажарю. Насажу на хорошее длинное копье и поджарю над пылающим огнем. Затем сварю. Буду варить в котле, достаточно большом, чтобы в него уместилась вся твоя ленивая, упрямая, вонючая задница.

— Ты принимаешь это как слишком личное, — негромко произнёс Тави. — Я думаю, Стейки и Новые Ботинки, вероятно, относится к тебе так же, как и к прочим.

— Дело не в том, что он обращается со мной скверно, — проворчал Макс. — А в том, что он слишком глуп, чтобы понять то, что должен знать любой, имеющий достаточно мозгов, чтобы смотреть на небо.

Тави обнаружил, что усмехается.

— И что именно?

— Легионеры не боятся ужина, — проворчал Макс, бросая на таурга свирепые взгляды. — Ужин боится легионеров.

Стейки и Новые Ботинки ответил Максу безмятежным взглядом, улёгся и начал жевать жвачку.

— Ублюдок, — пробормотал Макс и начал расстегивать ремни на седле с высокой задней лукой. — Проводит весь день, пытаясь меня убить, и всё же получает отдых и еду раньше, чем я.

Темп и громкость его жалоб начали неуклонно расти.

— Если бы я не нуждался в его ногах, я бы нарезал их на стейки и подал к столу с отличным красным вином. Хотя я готов поспорить, что он не очень хорош на вкус, если ты разбираешься в еде. Поэтому, я готов поспорить, что ты мог…

В то время, как жалобы Макса на таурга становились всё более громкими и возмутительными, Тави расседлал своего зверя, также зверей Макса и Дуриаса, который был рядом с Максом, и принялся чистить их скребницей после трудового дня.

— Ну? — спросил он Дуриаса тихо, под прикрытием производимого Максом шума.

Центурион Свободного Алеранского был довольно невысоким, но с такими широкими плечами, что выглядел почти уродливым.

Его шея была толще, чем многие женские талии, угловатое лицо было покрыто рубцами и шрамами с тонкими неправильной формы отметинами человека, проведшего жизнь в рабстве, и не понаслышке знакомого с плетью.

У него были темные проницательные глаза, выдающие очень умного человека и большие узловатые руки, немедленно начавшие чистить и свертывать седельные ремни.

— Я насчитал четыре обоза сегодня, — произнес Дуриас, — все военные, все с сопровождением и все двигались в том же направлении, что и мы. Ни одного из них мы не проезжали ранее.

— То есть всего получается восемнадцать, — произнес Тави, — Насколько вы уверены в своей оценке того, для какого количества канимских солдат нужно столько довольствия?

— Насколько вы уверены в своей оценке того, для какого количества легионеров необходимо столько довольствия? — ответил вопросом на вопрос Дуриас, улыбаясь.

— Принято, — сказал Тави, — мы прошли мимо двух поселений сегодня достаточно близко, чтобы внимательно рассмотреть и я не увидел ни одной мужской особи среди них.

— Я тоже, — согласился Дуриас, — я думаю ваша теория верна, Капитан. По всем признакам Шуаранские канимы находятся в состоянии войны.

Тави нравился Дуриас. Молодой свободный алеранец настойчиво называл Тави Капитаном Первого Алеранского Легиона.

Публичное раскрытие его происхождения, произошедшее после этого, было чем-то, чему Дуриас посчитал слишком неловким противостоять напрямую, и, в результате, молодой человек был одним из немногих людей, которые всё ещё относились к Тави точно так же, как раньше, когда Тави ещё не объявил себя наследником Дома Гаев.

— Мы ожидали чего-то подобного, — спокойно сказал Тави, оглядываясь вокруг, когда он закончил с последним седлом.

Китаи и Крассус появились через пару минут. Крассус занялся беседой с Максом, чьи жалобы только набирали громкость и красочность — и искренность.

Макс действительно терпеть не мог таурга.

— Анаг был вежлив, но рассказал очень мало, — тихо сообщила Китаи. — Но некоторые из других воинов поблизости оказались менее дисциплинированными. Они рады, что мы приближаемся к передовой. Они рады, что они смогут увидеть битву и показать себя в бою.

— Напомни-ка мне, Дуриас, — сказал Тави. — Разве канимы не имеют обыкновения отправлять импульсивных молодых идиотов в тыловые районы именно для того, чтобы не подпускать имеющих такой характер близко к настоящим боевым действиям?

— Так точно, это достаточно распространено, — ответил Дуриас. — Идея заключается в том, что они перебесятся. Когда-нибудь.

— Тогда как ты объяснишь поведение Анага? — спросила Китаи. — Он кажется вполне разумным.

Дуриас пожал плечами.

— Может быть, он взятый.

Тави покачал головой.

— Скорее всего, кто-то назначил молодого, но компетентного подчиненного, чтобы прикрыть грехи некомпетентного старшего офицера.

Он прищурился, глядя в хмурое зимнее небо, с которого уже начали падать редкие снежинки.

— У меня есть предположение получше. Тарш каким-то образом получил слишком высокое звание для своих знаний и умений. Во время настоящей войны это приведет к большим потерям среди солдат, поэтому Мастер Войны Ларарл засунул его на позицию, где его некомпетентность не помешает военным действиям, будучи ответственным за банду горячих голов, которых нужно сдерживать. Возможно, он выразил сожаление, что вынужден лишиться талантливого молодого офицера ради обуздания большинства из них, но не может их оставить совсем без присмотра.

— Это было бы возможно, если бы пост находился посреди какой-нибудь дыры, — парировал Дуриас, — но это их единственный стратегически важный порт, Капитан.

— Верно, — согласился Тави, — до того момента… до того момента пока Молвар не превратился в середину какой-нибудь дыры.

Дуриас нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

Тави поднял руку в знак молчания, как он делал, когда его рассуждения приводили к каким-либо пугающим выводам.

Голова Китаи резко повернулась к нему, глаза сузились, взгляд сфокусировался.

— Чала?

Тави покачал головой.

Дуриас нахмурился и обвел взглядом их обоих.

— Что-то не так?

— Я надеюсь, что ошибаюсь, — произнес Тави, — но если я… у нас неприятности.

Он посмотрел на Китаи.

— Мне нужно поговорить с Варгом.

Она встала и без единого слова выбежала.

— … и даже она не должна делать этого с тобой, независимо от того сколько денег или мешков в этом участвуют.

Макс орал на спокойно лежащего Стейки и Новые Ботинки и пинал таурга. Судя по реакции животного, с этим же успехом он мог бы пинать камень.

Крассус положил руку на плечо кипятившемуся брату и произнес:

— Честно говоря, Максимус, ты действительно это принимаешь слишком близко к сердцу. Тебе нужно взглянуть на это с другой стороны.

— У меня волдыри и зажатые мышцы в местах предназначенных только для прикосновения красивой женщины, — угрюмо сплюнул Макс, — в последние три дня я прикусывал язык так часто, что теперь при выдохе сам собой получается музыкальный свист. И я точно знаю, что запах никогда не выветрится из моей брони.

Он сузил глаза и посмотрел на Стейки и Новые Ботинки.

— Так с какой, скажи точно, другой стороны на это можно посмотреть?

Крассус воспринял это серьезно и предложил.

— Если это все, то этот рожденный воронами зверь дает полное право жаловаться.

Макс удивлённо поднял брови, и выражение его лица стало как у человека, который размышляет над новой мыслью.

Китаи вернулась с Варгом спустя минуту.

— Алеранец, — рыкнул Варг. — Как тебе Шуар?

— Холодный и ровный. И мои люди не питают любви к таургам, — ответил Тави.

— Как и все здравомыслящие существа, — согласился Варг, и сел на корточки, в неофициальной позе среди канимов.

Он бросил флягу с водой Дуриасу, который небрежно её поймал, открыл и стал пить в канимской манере, плеская воду в рот, не прикасаясь к ней губами. Потом Дуриас бросил её обратно каниму с кивком благодарности.

— Варг, — сказал Тави, — судя по тому, что я видел на карте Шуара, это место представляет собой одно огромное плато. Естественную крепость.

Варг хлебнул из фляжки и кивнул.

— Да. Ты верно подметил. Есть три прохода в плато, и все они в достаточной степени укрепленные. Шуар всегда был почти неприступен. — Он зевнул и тряхнул ушами.

— Не все хотят этого.

— Это — то, что сделало их сильными, — сказал Тави.

— Это и шахты в этих горах, — сказал Варг. — Они делают оружие, броню и товары вполне приемлемого качества для этих мест. Их воины часто вступают в союзы с другими племенами, предоставляют помощь и поддержку в сражении.

— Я заметил, что Молвар был построен с внушительной обороноспособностью.

Варг показал зубы.

— Шуарцы — хозяева гор. Нараш управляет морями. Шуарцы знают, что не могут бросить вызов нам там. Но есть одна вещь, которую их воины знают лучше, чем кто-либо другой, это — укрепления.

Их разговор был прерван шумом с другой стороны кольца камней, где четыре молодых воина, очевидно, решили выяснить отношения.

Оружие было выхвачено, и кровь полилась мгновение спустя.

Это, возможно, переросло бы в более серьезное столкновение, если бы Анаг не вмешался с палкой для понукания таургов в руках — по существу это была утяжеленная булава на длинной рукоятке с острой шпорой, прикрепленной с одной стороны.

Анаг лишил сознания половину из четверых ссорящихся канимов двумя эффективными взмахами, притянул к земле другого, схватив его за ухо, и стал избивать последнего в назидание остальным.

Как только порядок был восстановлен, Тави в течение долгой минуты пристально смотрел на Варга. Потом он сказал:

— Тарш. Защитник Молвара. С этой группой первоклассных войск.

Варг выдержал паузу и пристально взглянул в ответ. Когда он заговорил, его голос был едва слышен.

— У тебя хорошее зрение, Алеранец.

Каним поднялся и молча удалился. Дуриас смотрел ему вслед, и на лице у него было выражение шока.

Макс и Крассус наблюдали, как Варг уходит. Затем Макс повернулся к Тави и спросил:

— И что все это было?

— Он не знает, — сказал Дуриас. Он поглядел на Тави. — Варг не уверен, что происходит, не так ли?

Тави покачал головой и сказал:

— Я не думаю, что он уверен.

— Но ты уверен, — сказала Китай спокойно.

Тави погримасничал.

— Я уверен, что мы все увидим завтра.

Они спали на холодной земле, положив скатки близко друг к другу для сохранения тепла.

Несмотря на то, что канимы не использовали костров, как это было принято в легионе, они складывали в ямы прессованные кирпичи из мха, которые медленно тлели, давая тепло.

Ямы с огнем давали возможность пережить ночь, но и только.

Макс и Крассус оба были знакомы с техниками магии огня, используемыми вдоль Защитной стены, для того, чтобы не мерзнуть в сильный мороз, но они не могли это делать во сне, поэтому их ночи были так же мучительны, как и для всех остальных.

Следующий день начался с крика голодного таурга, пробудившего всех ото сна.

Макс, пробормотав проклятие, швырнул свою скатку усиленным фуриями земли броском в первого попавшегося таурга, ревевшего к нему ближе всех, и день пошел своим чередом.

Распорядок лагеря канимов утром был очень прост: накормить таургов, сгрести их навоз из кольца камней в насыпь, где он мог бы высохнуть и использоваться как топливо для ям с огнем.

Затем животные седлались и выстраивались. Воины съедали высушенное вяленое мясо из своего пайка на ходу, пока работали или уже в пути.

Как и во все предыдущие дни, что они были в пути, они поехали быстрым шагом, трясясь в седле, следуя по дороге на юго-запад вглубь страны, что они делали в течение предыдущих трех дней, и останавливаясь только однажды в полдень, чтобы накормить и напоить животных.

С наступлением вечера подул сильный холодный ветер и с неба начали падать острые шарики льда вперемешку с холодными каплями дождя.

Китаи направила свое животное к Тави.

Таурги тут же взревели и шумно стукнулись лбами, выясняя свое право быть вожаками стада, хотя Тави понятия не имел, кто из них вышел победителем из этой короткой схватки. Они вели себя точно так же, как и до выяснения отношений.

— Алеранец, — спросила Китаи тихо, — ты чувствуешь запах?

Тави быстро взглянул на нее и покачал головой.

— Пока нет.

Девушка-марат поморщилась и резко потянула за ремни, возвращая своего таурга в строй.

— Держи нос по ветру.

Потребовалось около получаса, чтобы не такое острое обоняние Тави почувствовало наконец запах. Но как только он дошел до Тави, волосы на шее поднялись дыбом, и вспышки отвратительных воспоминаний пронеслись перед его сознанием.

Внезапно в голове колонны раздался рев, и одно из впереди стоящих животных нарушило линию.

Тави поднял глаза, и увидел, что Варг, используя стимул, понукает своего таурга, лишая его привычного комфорта в обществе его сверстников, и заставляя его двигаться таким аллюром, что это был даже не бег, а скорее непрерывная череда коротких прыжков, которые покрывали расстояние с поразительной скоростью.

Один из молодых воинов в колонне достал балесту из кобуры на седле его таурга, наложил болт и вскинул оружие на плечо, но Анаг бросил в него стимул, и булава, описав дугу, врезалась в воина и выбила его из седла прежде, чем он смог послать смертельный снаряд в спину Варга.

— Спешивайтесь! — взревел Анаг, его голос разнесся вдоль всей колонны. — Спешивайтесь, придурки, или я вырву ваше горло!

Молодой каним посмотрел на Варга с негодованием, затем кинул взгляд вдоль колонны.

— Остановка колонны! Спешиться! Подготовьтесь к осмотру прежде, чем мы достигнем укреплений!

Команда прошла по цепочке по всей колонне, но Анаг не стал спешиваться. Вместо этого он вытащил своего таурга из линии и поехал назад вдоль колонны, пока очередь не дошла до Тави.

— Алеранец, — прорычал он. — Я думаю, вы должны собрать своих людей.

Тави, нахмурившись, поглядел на Анага, но кивнул ему. Он подал знак рукой Китаи и остальным, и они повернули своих животных, чтобы следовать за Анагом.

Они двинулись вслед за Варгом, хотя и не в таком бешеном темпе.

Покрытый темным мехом Мастер Войны остановился на вершине небольшого возвышения в полумиле от них.

Когда они приблизились, фигура Варга верхом на массивном таурге угрожающе возвышалась темной тенью на фоне серого неба.

Ветер стал более сильным, и менее холодным, когда они приблизились к гребню. Дождь, хотя и без снега, превратился в устойчивый, ледяной душ, который делал любое путешествие почти невыносимым.

И запах стал более сильным.

Они достигли вершины холма и посмотрели вниз, на плато Шуар, что простиралось под ними.

Тави попытался подготовиться к тому, что он знал, надвигалось.

Но не смотря на это, его сердце защемило от первобытного страха.

Возвышение, на котором они стояли, поднималось над плато как нос некоего гигантского корабля, открывая захватывающий вид внизу, который портила только тусклая завеса дождя.

Варг не преувеличил, когда сказал, что их земля была крепостью, и что шуарцы знали, как защитить ее.

Ниже их землю прорезали сотни, если не тысячи острых утесов и скал, которые спускались к равнине под ними.

В нескольких милях впереди, вдоль стены плато, Тави смог смутно разобрать темный проем в скале, несомненно, один из проходов, о которых говорил Варг.

Даже оттуда Тави мог видеть формы каменных укреплений, вырубленных в скале вокруг прохода, — цитадель размером с город, столь же сложная и величественная, как Защитная стена Алеры.

Большая часть укреплений была разбросана вдоль вершины плато. И они были заполнены воинами канимов.

Тави мог видеть знамена, синюю с черным сталь их брони, шеренгу за шеренгой, стоявших на зубчатых стенах, парапетах, башнях, воротах.

Тави слишком хорошо помнил тот шок и ужас от столкновения и атаки десяти тысяч воинов канимов во время отчаянного сражения за Элинарх.

Он помнил ужасающую точность их движений, скорость, агрессию, дисциплину, благодаря которым они сметали все на своем пути.

Конечно, Тави удалось сдержать вторжение канимов, но у него не было иллюзий по этому поводу. Когда он одержал победу над войсками Насага в Элинархе, ему противостояли только рейдеры канимов, что сравнимо с армией ополченцев.

Он использовал свою кавалерию и магию фурий его Рыцарей, чтобы дезорганизовать их и лишить подкрепления

Он изматывал и уклонялся от них, нападал на них там, где они были слабее всего, и никогда не подставлял свои войска под долгий обстрел противника.

Если бы он сделал так, они бы потерпели быстрое и сокрушительное поражение от касты воинов.

Несмотря на их успехи, Первый Алеранский никогда не был в состоянии претендовать на что-то большее, нежели незначительная победа в любом конфликте с десятью тысячами элитных воинов Насага.

Если Тави не ошибся в своей оценке, у Мастера войны Ларарла в гарнизоне Шуара было около четверти миллиона таких воинов.

Но не они были тем, что так напугало его.

Равнина внизу плато, везде, куда только хватало глаз… пылала мягким зеленым светом.

Она была покрыта кроачем.

И кроач кишел вордом.

Не было никакого способа просто подсчитать их. И никакого смысла. Их было слишком много.

Это походило на суету в потревоженном муравейнике. Черные формы перемещались повсюду, скрывая пейзаж внизу, передвигаясь по организованным каналам, которые напомнили Тави неприятную на вид сеть из вен, пульсирующую темной кровью.

Они простирались от горизонта до горизонта, неуклонно надвигаясь на массивные укрепления Шуара.

Канимы боролись. Они уже сложили хитиновые черные трупы в миниатюрные горы, но тем не менее ворд наступал.

И мир позади них был наполнен только темными, чужими тенями и жутким зеленым светом.

Варг спустился на землю с выражением, которое Тави никогда не видел ни у одного канима. Его уши просто резко упали, прижались в чуть разные стороны.

Темный мех, не прикрытый его броней, казалось, встопорщился. Он долгое время смотрел, и прошло несколько минут прежде, чем он, наконец, сказал шепотом:

— Тарш командует в Молваре. Молвар, могущественная крепость. Построенная, чтобы защитить Шуар от моих людей.

Макс издал сочувствующий вздох.

Тави просто склонил голову.

Варг поднял безжизненный, тусклый взгляд на Анага. — Когда?

— Почти два года назад, — сказал Анаг. Он отвел взгляд от сражения внизу. — Нараш стал первым, кто пал, Мастер войны. Других областей не стало. Их всех уводят.

— Уводят? — спросил Варг.

Анаг вновь оглянулся на сражение внизу, он выглядел уставшим.

— Только Шуар остался.

Глава 17

— Вдруг, — произнес Макс, — я ощутил себя очень маленьким. И как будто я чересчур переоценил себя.

— Хм, — сказал Крассус. Он сглотнул и откашлялся. — Да.

Дуриас уставился на вид внизу, его мужественное лицо помрачнело.

— Теперь мы знаем, почему Сарл решил отказаться от земли канимов и вторгнуться в Алеру, — пробормотал Тави, размышляя вслух. — Должно быть, он видел, что это начинается, и догадался, к чему это приведёт.

Китаи обратила взгляд своих зелёных глаз на Тави, и пристально смотрела на него.

Так же как и все остальные.

"Кровавые вороны", — подумал Тави. — "Они все смотрят на меня".

Тави ещё раз взглянул на массовое сражение, бушующее внизу, стараясь, чтобы его лицо выглядело спокойным и расслабленным, кивнул, как если бы этот осмотр что-то сказал ему, хотя он вообще понятия не имел — до сих пор — что это может быть, и повернулся к Анагу.

— Я бы сказал, что у нас есть вопросы, которые необходимо обсудить с вашим Мастером Войны. Не будем терять времени.

Анаг слегка склонил голову набок, тут же повернул своего таурга и двинулся назад, чтобы присоединиться к своей колонне.

Тави и остальные поехали за ним, но, заметив, что Варг не двинулся с места, Тави осадил своего зверя.

Он дал знак остальным, чтобы продолжали двигаться, и поехал назад к Варгу.

Каним смотрел на сражение внизу тусклыми, бессмысленными глазами.

— Варг, — окликнул его Тави.

Каним не ответил.

— Варг, — повторил он громче.

Снова никакого ответа.

Тави посмотрел вслед остальным. Ледяной дождь стал чаще, и в сочетании с темнотой скрывал их из виду, как и битву внизу.

Он и каним остались наедине.

В первый раз после того, как сел верхом на своего зверя, Тави снял погонялку для таургов с крюка на седле.

Стимул весил примерно столько же, сколько кузнечный молот, и вдобавок имел рукоятку три фута длиной. Он прикинул, сможет ли дотянуться через таурга до земли внизу, чтобы позаимствовать силы, но передумал.

Ему должно было хватить простой мышечной силы, чтобы управиться с тяжёлым орудием.

Тави крутанул его один раз и ударил со всего размаха Варга по груди.

Шар на конце стимула врезался в бронированную грудь канима, и откинул Варга назад, едва не вышибив его из седла.

Таурги сразу же заревели на друга, стали бодаться и толкаться плечами, и прошло полминуты, прежде чем они попятились и снова успокоились.

Варг потрясённо посмотрел на Тави, потом оскалил клыки и потянулся за мечом.

Тави улыбнулся ему, показав зубы, и повесил стимул обратно на крюк.

— У меня есть дело. У меня есть долг перед моими людьми, оставшимися в Молваре.

Он повернул таурга назад, к колонне, и добавил, обернувшись через плечо:

— Как и у тебя.

Тави не знал, как Варг собирается реагировать на то, что он только что сделал. Физическое насилие среди канимов было… не тем, чем было среди алеранцев.

И, хотя оно обычно использовалось в качестве дисциплинарной меры, также рассматривалось как некое оскорбление; это было, как наказать шкодливого щенка, а не как относиться к подчинённым с уважением.

Конечно, подобное действие не является тем, как обращаются с равными. Потом, опять же, их концепция гадары, уважаемого противника, представляет такого рода взаимодействия в совсем другом свете.

Вполне допустимо, если враг тебя ударит.

И тем не менее. Вполне возможно, что он, фактически, только что бросил Варгу вызов. А такие вещи, среди канимов, имеющих статус, как у Варга, длились не до первой крови.

Верховое животное Варга поспешило под холодным дождём за Тави и зашагало рядом с его зверем. Когда животные поравнялись, Тави посмотрел в сторону, и обнаружил, что Варг наблюдает за ним.

Большие глаза канима все еще были пусты. Мех был прибит дождем к черепу, делая его, как показалось Тави, несколько меньше, более уязвимым и более опасным.

Варг слегка склонил голову набок.

Тави вернул ему такой же жест.

Каним повернул и они снова присоединились к остальным. Когда группа таургов вновь вернулась на тропу, Варг ехал немного в стороне от всех остальных.

— Шуар, — произнес Анаг, сопровождая слова жестом.

Дорога привела их к укреплениям, которые они уже видели с вершины утеса.

Как военный лагерь, он должен был быть огромен.

Со всеми силами поддержки, необходимыми для того, чтобы так много воинов было в состоянии вести войну, он должен был быть невообразимо большим — город, который легко может затмить Алеру Империю и по масштабам и по мрачному великолепию, выполненному из темного, голого камня со странной формы, слишком узкими дверьми и окнами.

Канимы, видимо, не слишком полагались на строительство высоких башен. В поле зрения не было ни одного здания, вытянутого в высоту больше, чем куб, хотя некоторые из них имели несколько этажей.

В общей сложности, это привело к появлению своеобразной, поистине пещероподобной архитектуры, со зданиями, способными вместить больше жильцов, чем это было принято в Алере.

Даже этот город, насколько Тави мог видеть, был растянут до предела.

Куполообразные палатки стояли аккуратными группами вокруг городских стен, протянувшихся на тысячи ярдов по открытой местности плато, в окружении простых земляных укреплений, которые беспечно патрулировали воины-канимы в сине-чёрных доспехах.

А дальше находились примитивные палатки, установленные гораздо более хаотичным образом. Когда они проходили мимо них, Тави заметил признаки наличия кожевников, кузнецов и всяких прочих ремесленников, необходимых для обеспечения такого сборища войск.

Кварталы, предназначенные для канимов из касты мастеров и торговцев, были переполнены, что заставляло их использовать любое свободное место, достаточное для размещения.

Холод и дождь вынуждали большинство жителей прятаться в палатках, но несколько чернорабочих — особенно кузнецы — были все еще поглощены работой под потрепанными навесами, и любопытные дети канимов мчались к откидным створкам палаток, чтобы посмотреть, как отряд таургов, раздраженно фыркая и покачиваясь, проходит через палаточный городок.

— А они симпатичные, — прокомментировал Макс лениво. — Маленькие такие.

Дуриас фыркнул.

Тави обернулся через плечо на бывшего раба и выгнул бровь.

— Вы не считаете их милыми?

— Они просто милашки, — сказал Дуриас. — Но однажды я видел рабовладельца, который попытался сбежать от суда и взял одного из них в заложники. Маленькую девочку лет пяти. Он схватил ее за загривок, поднял и ухватил рукой за горло. Удерживая ее так, он вполне мог ее придушить. А в другой руке у него был нож.

Китаи, ехавшая перед Тави, полностью развернулась в седле, удобно устроилась, приспосабливаясь к ритму ходьбы таурга, ее лицо выражало пристальный интерес.

— И что произошло?

— Эта малышка с легкостью оторвала запястье того плохого человека своими клыками, — сказал Дуриас. — И вывихнула ему плечо впридачу.

Тави приподнял брови.

— Сильные малыши.

— Они обучают детей не так, как мы, — сказал Дуриас, кивая. — К тому времени, как они могут бегать, их мышцы функционируют почти как у взрослых.

— Что произошло с тем рабовладельцем? — спросила Китай. — Его судили?

— Нет, — Дуриас сказал коротко. — Мать щенка была там. Там был ее дядя. Как только малыш стал вне досягаемости ножа…

Тави вздрогнул. Не то, чтобы он оплакивал бы утрату любого человека, который возьмет в плен ребенка — даже ребенка захватчика, заклятого врага, — но он не мог предположить, что рабовладелец, независимо от того, был ли он доброжелательным или законопослушным, мог ожидать остаться в живых в руках правительства, составленного из бывших рабов.

Такое положение могло побудить любого человека к самым отчаянным действиям.

— Не беспокойтесь, капитан, — сказал Дуриас несколько секунд спустя, как будто он прочитал мысли Тави. — Тот человек был насильником и даже хуже. Мы сделали все, что могли, чтобы сохранить жизни тех, кто не подвергал насилию женщин или выбрал рабскую жизнь для себя.

Тави покачал головой и натужно улыбнулся.

— Осталось большое количество дел, которые нам следует решить, как только мы вернемся домой.

— Рабство должно закончиться, сир, — сказал Дуриас. Его тон был тих и почтителен, но в голосе звучала сталь. — Мы хотели бы жить как все свободные граждане Империи. Но только когда все алеранцы будут свободны.

— Не могу сказать, что это будет простым и легким делом, — сказал Тави.

— Как и все достойные деяния, сир.

Они приблизились к воротам самих укреплений — массивным створкам, которые возвышались на сорок футов выше уровня плато.

Падающий дождь превращался на них в ледяной панцирь. Слабо горящие факелы располагались с большими интервалами на стенах, их света едва хватало, чтобы алеранцы имели возможность видеть.

Это могло стать проблемой. У канимов было превосходное ночное зрение.

Свет, который они предпочитали использовать, когда он им требовался, был слабым и тусклым, и его едва было достаточно для глаз алеранца, чтобы отделять очертания предметов от теней.

Не было никакой причины думать, что и внутри их крепости будет достаточно света для того, чтобы алеранцы не выглядели чрезвычайно глупо — это могло быть воспринято как проявление беспомощности и слабости.

И это, думал Тави, будет очень плохим сообщением для народа Шуара.

Горн протрубил на воротах, и Анаг приказал колонне остановиться. Он перекинулся формальными приветствиями со стражей и повел их компанию дальше.

— Макс, — сказал Тави. — Крассус. Как только мы окажемся в темноте, мы должны будем видеть наш путь. Я думаю, мы можем использовать для этого ваши клинки.

Крассус кивнул, а Макс утвердительно хмыкнул. Мгновение спустя огромные врата распахнулись достаточно широко, чтобы между ними могла пройти колонна таургов по трое в ряд.

Макс и Крассус встали по обе стороны от Тави, а Дуриас и Китаи пристроились сзади.

Когда они вошли в темноту туннеля, который начинался сразу за воротами и спускался на сто футов ниже стен, братья достали свои длинные клинки и подняли их вертикально над собой.

Как только они это сделали, яркие языки пламени внезапно помчались от рукояти по лезвию, золотисто-белый свет окутал сталь и осветил темноту пещеры под вратами Шуара.

Когда компания выехала из туннеля в город, они оказались на свободном пространстве, выглядевшем как большая площадь или рынок, где сотни канимов, мастера и воины, спешили по своим делам под дождем.

Свет сияющих мечей бросал резкие, длинные тени на здания напротив, и несколько дюжин прохожих удивленно остановились, чтобы взглянуть на военный отряд и алеранцев, вошедших в город.

Позади Тави резко прозвучала труба Алеранского Легиона, отчетливый серебристый звук эхом отразился от темных камней Шуара.

Первые звуки Гимна Орлов, возвещавшие о прибытии Принцепса Алеры, пронзили дождь и ночь, гордые, холодные и бросающие вызов.

Тави бросил быстрый удивленный взгляд через плечо и заметил, как Дуриас убирает трубу, возвращая ее на перевязь на боку.

Молодой центурион слегка поклонился Тави, усмехнулся и подмигнул.

Если яркий свет лишь замедлил пешеходный поток вокруг них, то звук трубы остановил его полностью.

На площади воцарилась мертвая тишина. Сотни темных глаз канимов пристально смотрели на незнакомцев.

Варг послал своего зверя вперед, бросив взгляд на Тави.

Не зная точно, почему, Тави почувствовал, что каним хотел бы, чтобы он сделал то же самое. Он заставил своего таурга сделать шаг вперед, чтобы встать возле Варга.

— Я — Варг из Нараша, — объявил седой каним в полной тишине, его мощный голос разносился по всей площади вокруг них. — Это — мой гадара, Тавар из Алеры. Мы здесь, чтобы просить встречи с Мастером Войны Ларарлом. Любой, кто хочет остановить нас, пусть выйдет вперед.

Через пять секунд путь к выходу на противоположной стороне площади был полностью очищен.

— Ха, — пробормотал Макс. — У меня такое ощущение, что они его хорошо знают здесь.

Варг издал удовлетворенный звук, что-то среднее между ворчанием и рычанием, и сделал вежливый, приглашающий жест Тави.

Они послали своих зверей вперед, сопровождаемые Максом и Крассусом с их горящими клинками, затем ехали Дуриас и Китаи, и, наконец, замыкали колонну войска Анага, сформированные в поспешный почетный караул.

Создавалось ощущение, что они попали на территорию, по которой перед этим прошелся ворд.

Хотя темный пещерный город был переполнен канимами, улица перед Тави и Варгом была абсолютна пуста.

Это была жуткая поездка. То, что было бы знакомым ропотом толпы в Алера Империи, здесь было непрерывным хором рычания и ворчания, из которых состоял язык канимов.

Хотя свет, исходящий от мечей братьев, был ярок, за пределами освещенного круга были только темные формы и тысячи и тысячи мерцающих красных глаз, и мелькающие оскалы белых клыков.

Атмосфере не помог и тот факт, что Макс и Крассус по просьбе Тави медленно уменьшали интенсивность огня, окружающего их мечи, пока глаза алеранцев не приспособились к тускло-красному освещению, принятому у канимов.

Они все еще не могли хорошо видеть, но все же вполне достаточно, чтобы не чувствовать себя полностью слепыми в темноте окружающего их города, а любые проявления слабости могли сыграть решающую роль в деловых отношениях с их хищными хозяевами.

За исключением чуда, не было вообще никакого шанса выбраться из крепости ночью, подумал Тави.

Простая нехватка света лишила бы их такой возможности, даже если превосходящая численность канимов не делала бы всю эту затею смехотворной.

Для того, чтобы иметь достаточно света, чтобы видеть, они должны были бы осветить себя как маяк, тут же раскрывая любому каниму место их нахождения.

И даже крадучись при свете дня, это также едва ли было возможно.

Им пришлось бы полностью положиться на магию фурий, но в окружении такого количества холодного камня, скрытая завеса, используемая магией дерева, была вне обсуждения, а магия воздуха требовала слишком больших усилий, чтобы просто удержать их в воздухе.

Лучше бы ему вообще не потребовалось бежать из крепости.

Если это в его силах.

Анаг вел их вниз по крутым наклонным улочкам, спускавшимся вниз на плато, все они были построены с массивными воротами и зубчатыми стенами — пока дорога не вывела их к проходу, ведущему к расположению войск Шуара, недалеко от основания плато они остановились перед самым большим зданием, которое они только видели, огромным кубом черного камня около двухсот футов высотой.

Спешившись, они прошли через несколько пунктов охраны и миновали нескольких офицеров более высокого звания.

Им потребовалось добрых два часа, чтобы пройти через командные инстанции, но в конце концов их провели в помещение где-то в центре здания.

Это была большая комната, с высоким сводом над головой. Тави был впечатлён явным мастерством, необходимым для проектирования подобной вещи.

Вес перекрытия наверху должен был быть огромным, но плавный свод изящно выгибался над залом, по-видимому, поддерживаемый каждой колонной или опорой.

Красные угли пылали в жаровне в углублении в центре комнаты.

Рядом с ней, на круглом столе не больше двух футов высотой, но почти десяти футов в поперечнике, находился увесистый макет крепости противника, в комплекте с синими камнями, отмечающими расположение войска канимов, чёрными камнями, представляющими Ворд, и окрашенным в зелёный цвет песком, который, понял Тави, обозначал присутствие кроуча.

Несколько шуаранцев, с их характерным золотистым мехом, присели на корточки вокруг стола, ворча и рыча друг на друга — за исключением одного.

Один, относительно невысокий, но крепкий представитель этого племени, с мехом, демонстрирующим полосы серебра в смеси с коричнево-золотым, сидел в молчании, глядя на произведение на столе, поддерживая разговор вокруг него лишь означающим внимательность подёргиванием заострённых ушей.

Анаг подошёл к столу и глубоко склонил голову в сторону.

— Мастер войны.

Коренастый каним поднял глаза — необычные для канима, так как они были ярко-синие на кроваво-красном фоне — на молодого офицера и слегка склонил голову в ответ.

Остальные канимы у стола сразу замолчали.

— Вторая стая, — прорычал Мастер войны. Его голос был очень низким, даже для канима. — Где ваш вожак?

— В Молваре, милорд, — ответил Анаг, его тон был нейтральным и вежливым. — Ранен.

— Смертельно, надо полагать?

— Я не уверен, милорд, — ответил Анаг. — Хотя, я могу предположить: я не целитель, милорд, но я еще не слышал о воине, испустившем дух из-за несложной, правильно обработанной травмы стопы.

— Чтобы это произошло, — ответил Мастер Войны. — Он должен быть воином. Воином, а не ублюдком, порожденным вонючим шакалом, изнасиловавшим девственницу.

— Как скажете, милорд.

— В следующий раз принеси мне хорошие новости, Анаг.

— Я приложу все усилия, милорд.

Каним поднялся и направился к ним. Хотя двигался он с небольшой хромотой, Тави рассудил, что нужно быть полным идиотом, чтобы думать, что он — хромой медлительный калека, неспособный нанести вред.

Его броня, как и броня Варга, была украшена орнаментом и множеством кроваво-красных драгоценных камней и носила следы битв, через которые прошел ее хозяин.

Большая часть черной стали была покрыта эмалью темно-синего цвета, тогда как броня Варга была темно-красной.

Он склонил голову — лишь слегка — перед Варгом, который в точности повторил его жест.

— Варг, — прорычал Мастер Войны.

— Ларарл, — ответил Варг.

Ларарл перевел свой взгляд на остальных, его глаза внимательно изучали каждого из них, а нос слегка подрагивал.

— Мы думали, ты давно мертв.

— Не раньше, чем я убью тебя.

Ларарл вновь взглянул на Варга и обнажил свои клыки в медленной, кривой усмешке.

— Я рад видеть, что демоны из-за моря не лишили меня удовольствия выпустить твои кишки.

— Еще нет, — сказал Тави. — Но кто знает? Вечер только начался.

Уши Ларарла дернулись назад и вперед, что означало крайнее удивление, и его пристальный взгляд переместился к Тави.

— Ты знаешь наш язык, маленький демон?

— В достаточной степени. И понимаю его довольно хорошо.

Глаза Ларарла сузились.

— Интересно.

— Ларарл из Шуара, — прорычал Варг. — Это Тавар из Алеры. Он — мой гадара, Ларарл.

— Как и Варг мне, — добавил Тави, предполагая, что так и следовало сделать.

Уши Ларарла снова дернулись, и он покачал головой.

— Тавар, не так ли? Демон-гадара. — Он оглянулся на стол и модель, стоящую на нем. — Иногда я думаю, что мир меняется. А я слишком стар, чтобы меняться вместе с ним.

Он покачал головой.

— Варг, перемирие на эту ночь?

— Ты получишь его.

Ларарл кивнул.

— Как и ты мое. Ты ручаешься за Тавара и его людей?

Варг посмотрел на Тави.

— Ты можешь дать слово, что ты и твои люди будете соблюдать перемирие этой ночью, пока никто не угрожает вам?

— Разумеется, — сказал Тави. — Если мы получим такое же обещание взамен.

— Он дает слово, — сказал Варг Ларарлу.

Покрытый золотистым мехом Мастер Войны кивнул.

— И ты будешь ручаться за мое слово перед ним?

Варг посмотрел на Тави.

— Ручаюсь. Ларарл всегда держит свое слово.

Тави кивнул.

— Тогда пусть будет так.

Ларарл кивнул остальным канимам в комнате.

— Оставьте нас.

Его офицеры быстро и бесшумно покинули комнату. Анаг вышел последним и прикрыл за собой дверь.

Ларарл пересек комнату и присел около жаровни с углями, протянув над ней руки.

— Садитесь.

Они так и сделали. Тави с благодарностью расположился около огня. Внутри командного пункта Ларарла было холодно, как в пещере.

— Меня ожидает еще очень много дел, — сказал Ларарл. — Что вы хотите от меня?

— Во-первых, твоей помощи, — сказал Варг. — Я здесь почти со ста тысячами моих людей.

Ларарл замер на секунду, затем его голубые глаза взглянули на Варга.

— Где?

— В Молваре, — ответил Варг. — Мы прибыли пять дней назад.

Ларарл сидел в тишине в течение нескольких секунд.

— И о какой именно помощи идет речь?

— Моим первоначальным намерением, когда я прибыл сюда, было попросить только о том, чтобы нам предоставили достаточно места, чтобы высадиться, пока наши суда не будут отремонтированы, чтобы возвратиться в Нараш. Теперь же…

Ларарл кивнул.

— Уже. Нараша уже нет. Никого больше нет, Варг. Это — все…

Его кулак обрушился на стол позади них, и его поверхность треснула, рассыпав зеленый песок. — Все, что осталось — эти отвратительные отбросы. И те существа. Ворд.

— Ты уверен? — спросил Варг.

— Да.

— Как это случилось? — спросил Тави тихо.

— Это началось в Нараше, — ответил Ларарл. — Жрецы и их секта подняли восстание против касты воинов, используя ворд в качестве союзника. Но вскоре стало ясно, что жрецы из других областей незаконно провозят ворд в свои земли, чтобы помочь им в собственном восстании. Очень скоро, Мастера Войны в каждой области только и делали, что подавляли одно восстание за другим.

Тави уже видел, к чему это привело.

— И как только ворд обосновался в каждой области, они стали обращать жрецов.

Ларарл кивнул.

— Глупые таурги. Сейчас они почти вымерли. В течение нескольких дней каждая область была в огне. Военные отряды мародерствовали на каждом клочке в сельской местности. Не было связи, не было руководства. Некоторые боролись дольше, чем другие, держались дольше, чем другие, — твоя собственная земля, Варг, продержалась дольше, чем кто-либо, даже при том, что яд начал расползаться именно оттуда. Но в конце концов, все это уже не имело значения. Они пали. Один за другим они все пали.

Тави невольно вздрогнул и протянул руки поближе к углям.

После всеобщего минутного молчания, Варг сказал:

— Тогда я должен попросить у вас убежища для лиц, находящихся на моем попечении. И предоставить своих воинов, чтобы помочь вашей обороне.

Ларарл заворчал. Его взгляд метнулся к Тави.

— А ты, Тавар?

— Я хотел бы просить у вас разрешения провести несколько дней здесь, чтобы пополнить запасы моих кораблей и произвести ремонт. Затем я намерен плыть обратно к себе домой и, если повезет, никогда больше вам не мешать..

Ларарл снова заворчал, встал и направился к двери. Все они наблюдали за ним.

Он остановился у двери.

— Варг. Моих запасов продовольствия не хватает, чтобы прокормить моих людей, а не то, что твоих.

Варг приподнял губы, обнажая клыки.

— Здесь, может быть, и не так уж много осталось шаманов, — продолжал Ларарл. — Но сейчас они подчиняются мне. Твои люди пришли сюда, чтобы умереть, Варг. По крайней мере, я могу сделатьих смерти имеющими смысл. По крайней мере, я могу отдать их кровь шаманам, чтобы использовать для защиты Шуара.

— Ларарл, — прорычал Варг, поднимаясь. — Не делай этого.

— Мои люди гибнут, — Ларарл сплюнул. — У меня есть обязанности перед ними. Как и у тебя. Будь ты на моём месте, ты поступил бы так же, и ты это знаешь.

Тави вскочил.

— А как же мы? Что будет с моими людьми?

Ларарл повернулся и окинул Тави взглядом, в котором была чистая, холодная, кровожадная ненависть.

— Демон, — прорычал он. — Ты думаешь, мы настолько глупые, что не знаем, что Ворд прибыл на земли канимов на одном из ваших кораблей? Ты считаешь, что мы настолько тупые, что не догадались, что это вы наслали на нас этот ужас, чтобы уничтожить наш народ?

— Это неправда! — зарычал Тави.

— Алеранский демон, — Ларарл презрительно сплюнул, — у тебя нет чести. Каждое слово из твоих уст, — ложь. У меня есть плато, чтобы его защищать, и нет времени, чтобы тратить его на твой обман. Но кровь твоих людей пригодится так же, как кровь людей Варга.

Он с грохотом распахнул дверь.

— Стража!

Множество воинов-канимов появились в дверях.

Ларарл повернулся к ним.

— Ты пойдёшь с этими охранниками, или умрёшь, здесь и сейчас. Выбирай.

Глава 18

Шуаранские стражники не проявили по отношению к ним насилия или непочтительности.

Они просто сопроводили Варга и алеранцев на самый верх темной гранитной башни Ларарла, закрыли за ними тяжелую металлическую дверь и заперли ее на засов.

Алеранцы оказались запертыми на плоской крыше башни. Она была размером с тренировочное поле алеранской когорты, и вместила бы любое сооружение в укрепленном городе.

Тави понял, что нет никакого способа спуститься вниз, ни одно здание не находилось достаточно близко, чтобы можно было перебраться на него.

Не было нужды ни в решетках, ни в замках, ни в охранниках. Нужно иметь крылья, чтобы сбежать из этой тюремной камеры.

Макс на мгновение уставился на закрытую дверь, затем сказал:

— Это не выглядит таким уж трудным

Крассус кивнул.

— Это действительно кажется слишком простым. Ловушка?

— Они заманивают нас в ловушку, давая нам возможность убежать и предупредить наших людей? — спросил Тави. — Это слишком хитроумно для них.

Он покачал головой и посмотрел на Варга.

— Они не знают про способности алеранцев, не так ли?

Варг пожал плечами.

— Шуаранцы упрямы, горды и ограничены. Только так они смогли выжить на этой земле. Они никогда не были в Алере. Они расценивают наши отчеты о демонах-алеранцах как сказки. Они не верят, что вы способны на что-то, что не могут делать их жрецы. Наши жрецы не могут летать. Поэтому вы тоже не можете.

— Я думаю, это хорошо, что алеранцы не единственные высокомерные тупицы в Карне, — сказала Китаи.

Тави послал ей убийственный взгляд.

— Удача не будет сопутствовать нам долго, — сказал он. — Анаг и часть шуаранцев видели, как наши Рыцари Воздуха разгоняли тот шторм. Он скажет Ларарлу рано или поздно. Они поймут, что это — ошибка, и предпримут шаги. — Тави повернулся к Крассусу. — Сколько времени у тебя займет путь туда и обратно?

Крассус размышляя вслух, бросил взгляд на пасмурное небо, с которого падал холодный дождь.

— Зависит от погоды. Я не могу видеть в этом супе. Мне придется следовать по дороге, чтобы найти путь назад. Это значит, мне придется лететь низко. Это — тяжелая работа, и передвигаться я буду медленнее. К тому же, мне придется скрываться, чтобы не получить случайно болт в спину.

Он кивнул. — Я вернусь в Молвар завтра утром и приведу Рыцарей Воздуха на закате. Возможно, мы сможем вернуться быстрее, если погода улучшится.

— Если один из наших людей будет отсутствовать, Ларарл может это плохо воспринять, — заметила Китаи.

— Я думаю, быть заключенным в тюрьму и приговоренным к смерти, — сказал Тави. — Вот что можно плохо воспринять. И мы близки к этому.

На лице Китаи мелькнула быстрая, жесткая усмешка.

Тави подмигнул ей и повернулся к Крассусу.

— Что бы ни случилось, мы должны проработать некоторые запасные варианты. Вмешайтесь в погоду, если нужно, но не начинаете действовать против шуаранцев, если в этом не будет крайней необходимости. Передайте это Магнусу и Первому Копью.

— Понял, Ваше Высочество.

Тави повернулся к Варгу.

— Мастер Войны, — спросил он официально, на канише, — нет ли каких-либо сообщений, которые вы желали бы передать своим людям?

Варг на мгновение оскалил зубы, потом отвернулся, ничего не ответив.

— Вы все ожидали возможных неожиданных осложнений, — громко подвёл итог Тави. Он посмотрел на Крассуса. — Теперь отправляйся.

Крассус кивнул, отдал честь, хлопнул ладонью брату по плечу, и сосредоточенно нахмурился.

Он исчез из вида за созданной магией воздуха завесой, и мгновение спустя поднялся миниатюрный смерч, от которого капли дождя разлетались мельчайшими болезненно хлещущими брызгами.

Потом ветер утих, и молодой наследник Антиллуса поднялся в небо.

Макс стоял, молча глядя на дождь, долгое время после того, как его брат скрылся из вида, и выражение его лица было подавленным. Возможно, это было из-за дождя.

Способность Тави ощущать эмоции других людей была далеко не такой надёжной, как он хотел бы, но он мог ясно чувствовать противоречивую смесь беспокойства, привязанности, грусти, гордости и бурлящей ревности, что переполняла его друга.

Макс опустил взгляд и заметил, что Тави наблюдает за ним. Он отвёл глаза, и Тави почувствовал, как Макс спрятал свои эмоции, ограждая их от изучения.

— Хотелось бы мне самому полететь, — произнёс Макс.

Тави кивнул.

— Мне тоже. — Он положил руку Максу на плечо. — Макс, мне нужна твоя помощь здесь. Дождь становится всё сильнее, а ночь — всё холоднее. Если мы не найдём какое-нибудь укрытие, мы можем замёрзнуть до смерти.

Макс закрыл глаза, сделал глубокий вдох и кивнул.

— Хорошо. Я этим займусь.

— Дуриас, — сказал Тави. — Не мог бы ты ему помочь?

Коренастый центурион кивнул.

— Да, сир, капитан.

Китаи подошла к Тави.

— Снимай. Свои. Доспехи.

Тави не снимал доспех Легиона, лорику, так давно, что уже практически забыл о ней, но Китаи была права.

Температура быстро падала. Когда становится достаточно холодно, любая плоть, которая коснулась брони, примерзает к ней, и, кроме того, носить её при таких погодных условиях было всё равно, что надеть пальто из сосулек.

Тави почувствовал себя весьма уязвимым, когда лишился стальной защиты, и он сомневался, что Максу и Дуриасу это понравилось больше.

Двое мужчин опустились на колени в центре башни, прижав ладони к тёмному камню и закрыв глаза.

Через минуту Тави почувствовал дрожь вибрации подошвами ботинок, потом из камня на вершине башни поднялся гладкий, округлый купол, словно половина пузыря из цельного гранита.

Как только это было сделано, Макс и Дуриас откинулись назад, оперевшись на пятки.

Дуриас поднялся, секунду рассматривал восьмифутовый купол, и с непринуждённой точностью провёл пальцем сверху вниз через дюймовый слой твердых пород.

Он пробежался кончиками пальцев горизонтально над поверхностью и повторил процесс.

Затем он переместился к нижней части купола и ещё раз проделал то же самое, пока не получилась грубая дверь, ведущая внутрь купола.

Макс поклонился и взмахнул рукой в элегантном витиеватом жесте.

— Ваш летний дворец ждёт.

Они собрали свои вещи и поспешили укрыться от дождя. Это были совсем не то убежище, на которое надеялся Тави.

Оно защищало от воды, но внутри того, что было, в сущности, маленькой пещерой, было не очень тепло.

По крайней мере, пока Макс не нахмурился от концентрации, высунув от усердия кончик языка, и не приложил пальцы к одной стене купола.

Под его руками замерцал огонёк — не яростное белое пламя боевой магии огня, а что-то бесконечно более спокойное, едва заметное, и через минуту или две внутри купола стало тепло, как в кухне булочника.

Китаи издала довольное мурлыканье и вытянулась во всю длину на полу.

— Я тебя обожаю.

Макс устало улыбнулся ей и без сил рухнул на землю.

— Должен продержаться какое-то время. Если мы завесим вход, то немного дольше.

— Я прослежу за этим, — сказал Дуриас, снимая свой простой зеленый плащ. — Мы все должны немного поспать.

— Китаи, — сказал Тави.

— Нет, — ответила она. — Я это сделаю.

Макс перевел взгляд с одного из них на другого.

— О чем вы?

— Я буду стоять на часах первой, — сказала Китаи.

Дуриас оглянулся на них.

— Вы думаете, это действительно необходимо? Я знаю, что мы — заключенные, но Ларарл дал слово, что не будет причинять нам вред сегодня вечером. Канимы всегда держат свое слово.

— У Варга есть Охотники, которых, как мне кажется, он использует для того, чтобы обойти требования своего Кодекса чести, когда они противоречат его интересам, — сказал Тави. — До сих пор Варг использовал их, чтобы сохранить хотя бы видимость, если не букву закона. Но мне думается, это лишь одна из маленьких уловок Мастера Войны, — использовать Охотников, чтобы обойти свое слово, сохраняя его видимость только формально, если вы понимаете, что я имею в виду.

Дуриас нахмурился.

— Вам не кажется, что, возможно, вы судите о Ларарле неверно?

— Вполне возможно, — сказал Тави. — Но это не так уж невероятно. Он дал нам слово о перемирии на сегодняшний вечер, затем запер нас на крыше без убежища, еды и воды. Он сохраняет видимость своего слова. Но не его смысл. Поэтому мы будем стоять на часах.

— Я буду стоять на часах, — сказала Китаи. — Ваши губы все еще синие от холода.

Тави нахмурился и поглядел на темную фигуру Макса.

— Правда?

— Не могу сказать, — сказал Макс. — Здесь слишком темно.

— Теперь видите? — сказала Китаи. — Я — единственная здесь достаточно квалифицированна, чтобы судить.

Она откинула плащ Дуриаса и выскользнула из убежища.

Все остальные были легионерами достаточно долго, чтобы знать, что делать дальше.

Через несколько секунд они спали.

Тави проснулся спустя некоторое время. Камни башни, на которых он лежал, были твердыми и неудобными, но боль была не так мучительна — он спал не дольше, чем два или три часа.

Камень был холодным, но, как Макс и говорил, воздух в небольшом убежище был все еще теплым. Тави проводил и более худшие ночи в Легионе.

Плащ, закрывавший дверной проем купола, сдвинулся в сторону, и в проходе появилась Китаи. Она бесшумно прокралась к Тави, опустилась на колени и поцеловала его.

Затем она сонно ему улыбнулась и растянулась на полу.

— Твоя очередь.

Тави забрал свой плащ, высохший после нескольких часов, проведенных в тепле, и набросил его на плечи перед тем, как выбраться наружу под капли ледяного дождя, смешанного со снегом.

Он накинул капюшон на голову и осмотрел крышу каменной башни, пока не нашел глазами понурую фигуру Варга, присевшего на самом западном краю здания.

Тави бесшумно прошел по влажному, холодному камню, остановился на расстоянии нескольких футов от Варга, и, не выпуская огромного канима из вида, в замешательстве посмотрел на то, что творилось внизу.

Здание командного штаба Ларарла возвышалось над укреплениями, за которые бушевало сражение с вордом.

Насколько Тави мог судить, сражение шло все так же яростно, как и в течение нескольких часов до этого. Шуаранцы, в их синей с черным броне, боролись, чтобы удержать зубчатые стены, и, тем не менее, ворд продвинулся вперед в мерцающем черном приливе.

Сверху, тем не менее, можно было разобрать намного больше деталей.

Ворд изменился по сравнению с тем, что Тави ранее видел сам и слышал по описаниям.

Когда-то он встречал только многоногих Хранителей, странных, напоминающих пауков существ, которые охраняли зеленый светящейся кроуч, странный налёт, который покрывал всю землю там, где появлялся Ворд.

Они были примерно такой же величины, как средних размеров собаки, весили, может быть, тридцать или сорок фунтов каждый, их укусы были ядовитыми, и они были пугающе быстрыми и проворными.

Но он также читал отчёты своего дяди о воинах Ворда, огромных тварях, каждая размером с быка, сгорбленных и похожих на крабов в толстых панцирях, с огромными клешнями и крыльями как у жука, которые могли поднимать их в небо.

Эти были другими.

Все существа Ворда, атакующие укрепления, были покрыты таким же скользким на вид чёрным хитином, имели ту же зловещую угловатость туловища и той же странной формы конечности, — но на этом сходство заканчивалось.

Некоторые Ворд ходили на двух ногах, это были чудовища больше десяти футов ростом, и с невероятно широким корпусом.

Они двигались медленными тяжёлыми шагами, поднимая камни, которые, должно быть, весили больше сотни фунтов, и швыряли ими по укреплениям с лёгкостью мальчишки, бросающего от безделья камушки в пруд. Некоторые передвигались в основном на четвереньках, их нижние конечности были необычайно длинными и чрезмерно развитыми.

Они могли делать огромные прыжки длиной в сорок, пятьдесят, а то и в шестьдесят футов, как огромные, отвратительные жабы, или кошмарно увеличенные сверчки, бросаясь на врагов и с силой шлёпаясь на них своими покрытыми шипами тушами.

Остальные, основная часть атакующего Ворда, имели мощные плечи и сильные руки, заканчивающиеся не кистями, а жуткими, похожими на косу, крюками.

Головы у них были вытянутые, по-видимому, безглазые, зато с чудовищных размеров пастью, полной изогнутых чёрных клыков — причудливый сплав волка и богомола.

Тави с содроганием осознал, что Ворд каким-то образом перенимают способности и черты противника, с которым они столкнулись.

Они сделали себя несколько похожими на канимов.

Взгляд Тави вернулся к защитникам крепости.

Шуаранские воины предпочитали топоры изогнутым мечам, которыми обычно пользовались нарашанские воины Варга, и они использовали это оружие против хитиновой брони Ворда с сокрушительным эффектом.

Шуаранцы действовали слаженно, в командах, состоящих из двух или трёх воинов, пока Ворд пытался пробить стены. Один или два воина пронзали одного представителя Ворда копьями, оснащёнными прочными перемычками, а третий, взмахнув топором, наносил смертельный удар.

Здесь и там среди защитников Тави замечал чёрные фигуры шаманов, одетых в обычные для них плащи с капюшоном.

Эти шаманы, однако, носили плащи не из бледной кожи, как Тави привык видеть. Вместо этого, они были сделаны из блестящих чёрных хитиновых пластинок.

Шаманы, понял Тави, носили плащи, сделанные из плоти их врагов.

А это означало, что бледная кожа плащей, в которые были одеты Сарл и шаманы Нараша, была снята с…

Тави вздрогнул.

Он наблюдал за тем, как один из жрецов опустил когтистую руку в кожаный мешочек, висевший у него на боку, когда он ее вытащил, она была темно-красной от крови. Затем он бросил капли крови поверх зубчатой стены, на которую взбирались сразу несколько представителей ворд, угрожая прорвать оборону.

Тави не мог слышать канима со своей позиции, но он видел, как жрец поднял морду к ночному небу в завывании.

Мелькнула вспышка, разлетевшиеся капельки крови заискрились золотисто-зеленым, и внезапно в воздухе появилось облако ядовито-зеленого газа.

Газ мгновенно окутал фигуры ворда, их тела растворялись с ужасающей быстротой, распадались, дергаясь в конвульсиях, как только зеленое облако касалось их.

Жрец поднял запачканную кровью руку и резко опустил ее вниз, будто прихлопнув книгой насекомое, и зеленое облако столь же резко скрылось за краем стены.

Тави видел некоторых своих людей, убитых таким же ритуалом во время его двухлетнего сражения с Нарашскими воинами.

У него не было сожалений по поводу убитых вордов, но он был рад, что не видел резню, которую жрец только что учинил среди существ, которым не повезло оказаться внизу этого участка стены.

Шуаранцы были профессионалами. Их тактика была точной, жестокой и эффективной.

Они забивали ворд, как скот, когда те достигали стен.

Из того, что Тави мог видеть, сорок, возможно даже пятьдесят воинов ворда были за один раз разрублены на куски шуаранскими воинами.

Но даже в этом случае, думал он, ворд простирался до горизонта.

Они могли позволить себе заплатить эту цену.

Но Тави не думал, что шуаранцы могли.

— Скажи мне, что ты видишь, алеранец, — пророкотал Варг тихо.

Тави окинул взглядом седого Мастера Войны. Варг завернулся в тяжелый плащ, который носили все нарашские воины.

Он сидел на корточках и плащ полностью закрывал его, защитив от ледяного дождя, льющего как из ведра на крышу башни.

Его капюшон полностью скрывал его голову кроме кончика морды.

— Ворд не используют никого из обращенных, — сказал Тави задумчиво.

Варг заворчал и кивнул в сторону.

— Там.

Тави проследил за кивком и перевел взгляд на улицу, начинавшуюся сразу за атакованными зубчатыми стенами.

Он увидел там группы молодых канимов, главным образом, подростков и детей, расположенных каждые десять или двадцать футов.

Все они были вооружены короткими булавами и сидели на корточках, укрывшись под плащами от дождя, как это делал Варг.

— Часовые, — догадался Тави. — Чтобы не дать обращенным войти в город.

— Обращенные плохо пахнут, — сказал Варг. — Издают странный шум, когда двигаются. У молодых самые острые чувства. Обращенные — угроза, пока ты не знаешь о них. Ларарл разместил молодняк по всему периметру города.

Каним повернулся, чтобы взглянуть на Тави, его глаза мерцали под капюшоном.

— Но ты знаешь, что я спрашивал не об этом.

— Нет. — Тави вновь перевел взгляд на сражение. — Ворд не используют воздушные войска. Они, возможно, пробили полдюжины брешей в укреплениях, раз вынудили Ларарла отступить к следующей линии обороны. Но они просто продолжают бросать на стены десятки тысяч своих солдат. Они ждут чего-то.

Варг вновь стал пристально наблюдать за ходом битвы.

— Когда мы оба были молоды, я попытался научить Ларарла играть в людус. Он отказался. Он сказал, что учиться воевать нужно на войне. Эти игры и книги — пустая трата времени.

Тави покачал головой.

— Он действительно нападет на ваших людей?

Варг кивнул.

— С противником вроде этого, способного уничтожить всех нас, он и в самом деле готов казнить других представителей своего вида. Это кажется мне глупым, — сказал Тави.

Варг пожал плечами.

— Шуар едва мог произвести достаточно еды, чтобы обеспечить себя в хороший год. Обычно они импортировали еду из других регионов. С точки зрения Ларарла мои люди обречены на медленную голодную смерть в любом случае. Это — постыдный способ умереть. Гораздо предпочтительней, если их смерть будет служить некой полезной цели.

— Будь я на месте Ларарла, я использовал бы любое возможное оружие, которое я смог бы найти против такой угрозы.

— Будь ты Ларарлом, от решения которого зависят жизни детей, ты использовал бы то оружие, которое, ты знаешь, сможет уничтожить врага. Ты был бы вынужден выбрать, кто будет жить, а кто умрет, алеранец. И учитывая выбор — пожертвовать жизнями своих людей или людей соседа, которым также грозит опасность, — ты защитил бы своих людей, как я защитил бы моих — и Ларарл сделал это. — Варг покачал головой. — Он боится, что подорвет доверие своих людей. Это заставляет его почти ослепнуть. Он не видит того, что будет дальше.

Тави вздохнул.

— Даже при том, что он только что сказал вам, что намеревается принести в жертву всех ваших людей, включая вашего собственного сына, при том, что он нарушил данное им слово о перемирии, оставляя нас здесь в такую погоду, вы все равно защищаете его.

Из груди Варга вырвалось угрожающее рычание.

— Нет, — сказал каним. — Я понимаю его. Есть разница.

Тави кивнул и замолчал на какое-то время, наблюдая за сражением внизу.

Затем спросил:

— Что он будет делать дальше?

Уши Варга слегка дернулись, что говорило о том, что он обдумывает ответ.

— Ларарл знает, что когда Сарл сбежал, он взял с собой десять тысяч воинов. Он будет думать, что у Насага под командованием не более десяти тысяч в Молваре. Исходя из этого, он пошлет тридцать тысяч своих воинов, чтобы напасть на них и вынудить сдаться.

— Они сдадутся? — спросил Тави.

— Десять тысяч воинов против тридцати тысяч, на враждебной территории? Только дурак пожертвовал бы жизнями своих воинов при таком безнадежном раскладе, — Варг оскалился. — Но Ларарл не знает, что Насаг обучил наших крестьян сражаться так же, как воинов. Его тридцать тысяч встретят сопротивление почти шестидесяти тысяч. И Насаг заставит их бежать, поджав хвосты.

— И что потом? — спросил Тави.

Варг наклонил немного голову, глядя в упор на Тави.

— Что будут делать ваши люди потом? — спросил Тави. — Захватите Молвар? Укрепитесь в нем? Будете ждать, пока ворд не прорвется через укрепления Ларарла и не осадит вас? Будете бороться, пока они не оттеснят вас к морю?

Варг вернулся к созерцанию битвы.

— Что ты предлагаешь мне сделать?

— Возвратиться в Алеру вместе со мной, — сказал Тави.

Варг фыркнул, свернув глазами.

— Ты провел годы, убеждая нас уехать.

Тави указал вниз и сказал тихо:

— Это было прежде, чем я увидел все это.

— И это заставляет тебя помогать нам, алеранец?

— Если это поможет, позвольте сказать, что как я полагаю, вы и ваши люди уже мертвы. И вы знаете так же, как и я, что вторжение ворда в Алеру — это только вопрос времени. Я просто хочу сохранить жизни собственным людям с вашей помощью.

Уши Варга дернулись, означая крайнюю степень веселья, а пасть приоткрылась на секунду.

— Мои люди в Молваре также находятся в опасности, — сказал Тави. — Имеет смысл помогать друг другу, пока мы не выберемся из этой передряги.

— Ты предлагаешь мне союз, — сказал Варг.

— Да.

Каним несколько секунд молчал. Затем он кивнул и сказал:

— Хорошо.

Глава 19

Амара и Бернард наблюдали из идеально замаскированного укрытия, как Вордом были уничтожены остатки арьергарда Цереса.

Обречённые легионеры заняли позиции в развалинах безымянной деревушки рядом с мощёной дорогой.

Они сомкнули щиты, повернувшись к противнику, и сражались с отчаянной решимостью с медленно наступающим врагом, чтобы дать гольдерам возможность, попытаться бежать под защиту городских стен и спастись.

Большинство нападавших были четвероногими существами, внешне похожими на смертельно опасных хищных ящериц из окрестных болот возле Калара. Их длинные, приземистые, быстрые и мощные тела были покрыты таким же тёмным хитином, как у других представителей Ворда, что Амара уже видела — но с добавлением выступающих зазубренных гребней вдоль спины и боков.

Пока Амара смотрела, один из них щёлкнул челюстями и сомкнул их на бедре легионера.

В мгновение ока он обернулся вокруг человека, двигаясь так, словно у него не было костей — а потом просто изгибал тело, скользя в постоянном движении, как змея, ползущая вверх по ветке дерева.

Гребни вспороли сталь и плоть, и легионер издал пронзительный предсмертный крик.

Когорта Цереса, более трех сотен легионеров, схватилась с Вордом. Их ряды продержались десять секунд, потом пятнадцать, потом двадцать.

А затем они, казалось, прогнулись и обрушились внутрь, и черная волна Ворда накатила на людей, раздирая и распарывая их, почти не замедлив хода, прежде чем они продолжили погоню за группой беженцев, ради защиты которых легионеры отдали свою жизнь.

Они погибли ни за что.

Ворд настигли гольдеров через пару минут.

У Амары не было сил смотреть, как гольдеры, большинство из них очень старые или совсем молодые, умирают.

Она закрыла глаза. Но она слышала их крики.

"С такой неразберихой, таким замешательством и такой разрухой во владениях Цереса, это было неизбежно", — сказала она себе, отчаянно пытаясь отвлечься от наплыва очевидных фактов и трезвых умозаключений.

Некоторые из стедгольдов получили сообщение вовремя, и успели избежать надвигающегося ужаса. Многих предупредили слишком поздно.

В тех, кого оповестили поздно, большинство жителей отреагировали, устремившись на мощёные дороги, чтобы бежать под защиту легионов их Верховного Лорда — прямиком в поджидавшие их когти и челюсти Ворда.

Лорд Церес платил жизнями своих легионеров в попытке защищать беженцев как можно дольше, посылая небольшие силы кавалерии на дороги и в самые опасные районы для сопровождения спасающихся гольдеров, но просто не хватало ни времени, ни людей.

В эти несколько отчаянных дней сотни медленных, глупых или тем, кому просто не повезло гибли на дорогах Цереса.

Она и Бернард ничего не могли поделать. Просто Ворда было слишком много.

Любая активность с их стороны не привела бы ни к чему, кроме как обнаружила бы их и заставила разделить судьбу убитых беженцев.

Их миссия была гораздо важнее, чем это. Она могла спасти сотни тысяч жизней.

Она не имела права позволить себе сострадание к тому, что происходило прямо перед ней, заставив забыть громадную ответственность перед всей Империей.

Сделать свою работу было правильной, логичной вещью.

Несмотря на это, она оплакивала храбрых легионеров и несчастных гольдеров и логика никоим образом не утешала ее.

Она оплакивала их, но делала это беззвучно. В последующие часы Ворд наводнил позиции вокруг них, некоторые из них проходили в ярдах от того места, где она и ее муж лежали скрытые завесой и тканью, сделанной фуриями.

Враг собирался для атаки, которая должна была обрушиться на единственный алеранский пункт обороны, что противостоял им.

Собственно на Церес.

Она не разговаривала с мужем уже четыре дня.

Это, подумала Амара, наихудшая часть всего плана.

Речь была роскошью, которую они не могли себе позволить, когда враг буквально мог скрываться под любым упавшим листом.

Они могут передвигаться практически в полной тишине и совершенно невидимыми, но звук их голосов, даже шепота, выдаст присутствие алеранцев вернее, чем что-либо иное, что они могут сделать.

Разведчики Легиона уже давно разработали довольно сложный ряд жестов, способный передать критически важную информацию, но это отнюдь не заменяло слова.

Там не было жестов наподобие "Я не могу больше на это смотреть" или "Кому-то придется за это заплатить".

За четыре дня, с тех пор как они вошли на оккупированную территорию, они обнаружили как такие же места массовых убийств гольдеров и легионеров, так и случаи, когда Ворд встретился с гораздо более успешным сопротивлением.

Дважды им попались широкие полосы посреди лесного массива, где деревья были сожжены до самой земли, остались лишь обугленные остатки брони Ворда и обломки древесных стволов, как свидетельство использования фурий Рыцарями и Лордами Цереса.

В других случаях уничтожение врагов было более ограниченным и прозаичным, но не менее жестоким — группы отчаявшихся гольдеров, некоторые из которых были достаточно одаренными, чтобы сражаться, сообща применили все свои способности к заклинательству, и на земле среди погибших алеранцев остались раздавленные и разбитые трупы Ворда.

А в некоторых местах, где были найдены мёртвыми одиночные существа Ворда, их, без сомнения, уничтожили бродячие фурии, ставшие дикими и неуправляемыми после смерти алеранцев, которые раньше ими владели.

И ещё попадались места, где тоже произошла расправа, но не с алеранцами, а с оленем, или кабаном, или другими лесными животными, уничтоженными так безжалостно и беспощадно, как если бы Ворд их приняли за врагов, а не безвредных диких зверей.

В некоторых местах даже некоторые растения были систематически уничтожены.

Они также обнаружили несколько очагов роста и распространения светящегося зелёного кроуча, как правило, под присмотром лишь нескольких паукообразных Хранителей.

Чем бы это существо ни было, казалось, что оно питается собственно всеми составляющими Алеры. Хранители, кажется, собирали под поверхность кроуча и живое и мертвое, и растения и животных, с одинаковым безразличием.

Находясь в нескольких ярдах от края одного из таких очагов, Амаре представилось, что она может на самом деле слышать, как это вещество распространяется, шурша листьями то здесь, то там, медленно просачиваясь все дальше и дальше.

Они не рискнули долго задержаться возле кроуча. Быстро стало понятно, что территория вокруг него служила неким хранилищем еды или материалов для врага.

Отдельные особи Ворда или быстро-передвигающиеся группы стремительно подкатывались к запасникам кроуча, засовывали свои головы и челюсти в субстанцию, напоминая свиней у корыта, секунды глотали зловонную смесь под податливой поверхностью и снова отправлялись прочь по своим делам.

Сперва Амара надеялась, что спешка означает отчаяние, но после того, как это действие повторилось несколько раз через точно отмеренные интервалы, стало понятно, что Ворд, как единое целое двигается под указку невидимого хореографа, оперирующего величинами, которые она даже вообразить не могла.

И хотя они редко издавали звуки и никогда не разговаривали, Ворд знал куда идти, когда ударить, где искать пищу, укреплять слабые места.

Коммуникации и дисциплина Легионов в сравнении с ними выглядела незрелой и детской.

Это было безумием, все это, чистым безумием, здесь в Цересе, в самой Амарантской Долине, давно освоенной, спокойной, самой родной, в сердце Империи.

Тем не менее это была ее обязанность, увидеть это все и запомнить, что она и делала. Она наблюдала, она записывала все, что видела, и сравнивала свои заметки с заметками Бернарда, чтобы быть уверенной, что она ничего не пропустила из замеченного мужем и наоборот.

Спать было сложно. Они отдыхали по очереди, всего лишь по несколько часов, когда были уверены, что могут позволить себе остановиться и ухватить немного сна.

Если Амара лежала слишком долго, то все увиденное ей снова и снова проносилось перед ее глазами, а даже одиночный вскрик во время сна мог иметь самые ужасные последствия.

Она не могла себе позволить провалиться в глубокий сон и постоянное напряжение, нахождение в неослабном внимании, стрессе и беспокойстве было серьезным ударом.

Она понимала это, потому что даже когда она сама впадала в оцепенение, она могла наблюдать это постоянное давление на Бернарде, лежавшее тяжелым грузом на его плечах.

Его зелёные глаза, которые последние несколько лет становились всё более измученными заботами, теперь явно были обеспокоенными, даже если он спокойно вёл постоянное, непрерывное наблюдение за местностью вокруг них — когда она вообще видела его, во всяком случае.

Большую часть времени он был столь же невидим для неё, как и она для него, и они замечали перемещения друг друга только благодаря тому, что оба знали, куда они намеревались двигаться, и слабым звукам при передвижениях.

Но невозможность поговорить с Бернардом, особенно после зрелища Ворда, расправляющегося с последней группой беженцев, была ещё хуже.

Намного хуже.

Она переплела свои пальцы с его и крепко вцепилась в его руку.

Он сжал её руку в ответ, чуть менее осторожно, чем она ожидала, и она поняла, что он был точно также расстроен, взбешён и возмущён, как и она.

Но им придётся продержаться ещё чуть дольше. Если Первый Лорд был прав, битва за Церес должна заставить заклинателей Ворда начать действовать в открытую, и это позволит Бернарду и Амаре как следует их рассмотреть.

Когда дело будет сделано, они смогут выбраться из этого кошмара и сообщить о том, что они узнали.

Они прижались друг к другу в темноте, в то время как Ворд готовился напасть на Церес.

Врагу потребовалось меньше суток, чтобы стянуть свои войска и начать атаку на город.

Амара и Бернард находились менее чем в полутора милях от стен Цереса, которые видели за широкой долиной из заброшенного стедгольда, расположенного на вершине невысокого горного хребта.

Они притаились в развалинах старого кирпичного склада, разрушенного стволом упавшего от старости большого дерева.

При других обстоятельствах стедгольдеры, вероятно, построили бы на его месте новый склад — старый был достаточно древним, чтобы развалиться на части в любом случае.

Вместо этого старое строение так и осталось лежать в развалинах вместе с остатками рухнувшего дерева, и это обеспечило им прекрасное убежище.

Бернард смог использовать ветви и листья дерева, вместе с травой, все еще растущей вокруг склада, чтобы спрятать их за завесой магии дерева, Амара же окутала их слоем тонкой паутины, сотканной магией воздуха, чтобы скрыть от ворда их запах и высокую температуру их тел.

Кроме того, Бернард устроил свою земляную фурию под фундаментом здания, скрывая их от любого возможного наблюдения с помощью магии земли.

С дополнительной защитой их меняющих цвет плащей они были замаскированы настолько, насколько это вообще было возможно.

Прошло около получаса после наступления ночи, как ворд выступил вперед в полной тишине и в едином ритме.

В течение нескольких секунд ничего не происходило, а затем Церес внезапно озарился светом.

Амара задержала дыхание. В обычных условиях Легион использовал бы стрелы и пламя своих лучников и Рыцарей, бьющих мощными залпами со стен, как только враг окажется достаточно близко.

Цель заключалась в том, чтобы сломить вражеский дух в самом начале осады, вынудить врага понести тяжелейшие потери в первые моменты нападения на город, донести до умов вражеских солдат и командиров мысль, что захват Цереса обойдется им слишком дорого.

Но против ворда такая война умов была бессмысленна, так же, как и многие отработанные годами методы и тактика Легиона — и большинство легионеров Цереса это уже узнали.

Ни одна стрела не полетела со стен Цереса. Ни одна огненная вспышка не сорвалась с них.

Город, пострадавший в бою от осады Легионов Верховного лорда Калара, все еще со следами разрушений, стоял ярко освещенный, тихий, и казался уязвимым для черного прилива, надвигавшегося на него.

Амара нашла своими пальцами пальцы Бернарда. Она схватила руку мужа и крепко сжала ее, когда волна Ворда разбилась о стены Цереса.

Ни одного звука или движения не доносилось из ярко освещенного города. Ни один меч не поднялся в сопротивлении, ни один легионер не противостоял врагу.

Ворд роился вокруг стен, их когти цеплялись за камень, взбирались по нему как огромные черные насекомые.

Они не использовали тактику армий, атакующих в первую очередь ворота и башни, вместо этого они просто взбирались по стенам везде, куда могли добраться.

Земля на юге почернела от Ворда, накрывшего поля широкой долины вокруг Цереса, словно одна огромная тень.

Какое-то время казалось, что столица может пасть без какого бы то ни было сопротивления.

Амара знала лучше. Её обороной руководил Гай Секстус, и Первый Лорд собирался сражаться за неё.

Первая волна Ворда докатилась до подножия зубчатых городских стен, и враги начали карабкаться наверх.

Откуда-то из глубины и сверху, в городе внезапно зазвучали трубы, пронзительно и звонко.

Амара ощутила одновременное массовое движение магии ветра в воздухе, и почувствовала, что волосы у неё на голове и волоски на шее начинают шевелиться и подниматься сами собой.

Сам воздух, казалось, сверкал и переливался от сотен тысяч мерцающих серебристо-белых огоньков, множества миниатюрных звёзд, вспыхивающих и гаснущих в воздухе и на деревьях, по всей долине Цереса.

А потом, с громом, который потряс город до камней фундамента, молнии взметнулись из-за городских стен в небо Алеры гигантскими, яростными всполохами алого и лазурного пламени, изгибаясь в виде очертаний взлетающих орлов — цвета и символы Дома Гая.

Эта лавина грохота и огненной энергии смяла передовую волну Ворда, сбрасывая их со стен сотнями, сжигая их в чёрный пепел в воздухе и рассеивая его сверху на головы их ошеломлённых собратьев, взбирающихся следом за ними.

Как только эхо первого чудовищного удара грома один раз отразилось от земли, его подхватил хор меньших грозовых разрядов, посыпавшихся с небес на землю — сотнями.

Молнии с треском ударяли в гущу Ворда, поражая и уничтожая по дюжине за раз.

Здесь огненно-золотой шершень, символ Родоса, пикировал к земле, а там — сияющие зелёные молнии, принявшие облик пары быков Плациды, подбрасывали Ворд на пятьдесят футов в воздух.

Тёмно-красные соколы Аквитейна падали, как огненный дождь, каждый их удар казался крошечным по сравнению с другими, но они разили врагов со смертоносной точностью и с ужасающим размахом.

Амара смотрела на внушающие первобытный ужас силы, выпущенные на свободу впереди, и надеялась, что она и её муж находились на достаточно безопасном расстоянии для наблюдения за битвой.

Это было не похоже на смертоносное боевое заклинательство центурии Рыцарей, приданной Легиону, или даже Рыцарей нескольких легионов, действующих сообща — это была объединённая мощь фурий Лордов Алеры, и она буквально заставила землю разверзнуться под ногами Ворда, как только враги приблизились.

Свет был ослепительным, и ей пришлось поднять руку, чтобы прикрыть глаза ладонью.

Куски — и не все они были комьями земли и осколками камня — посыпались вокруг них, доброшенные до покинутого стедгольда силой фурий, призванных и спущенных на Ворд.

Звук был оглушительный, даже в месте, где они притаились, и Амара отчаянным усилием переместила часть сил Цирруса для защиты их ушей от страшного грохота.

Амара никогда не видела и не могла вообразить высвобождения такой абсолютной, внушающей благоговейный ужас силы — лишь однажды — и ей вдруг больше всего на свете захотелось оказаться в очень глубокой яме, и сидеть там, притаившись, пока всё не утихнет.

Она не знала, как долго бушевал этот ужасный шторм силы и смерти. Она знала, это не могло продолжаться так долго, как воспринималось.

Казалось, она просидела так целую вечность, в то время как молнии били с совершенно ясного неба, прокатываясь по долине волной первобытного разрушения.

Когда наступила тишина, Амаре сначала показалось, что ее барабанные перепонки не выдержали грохота. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что вспышки света прекратились, а земля перестала сотрясаться.

Ее глаза, ослепленные вспышками света, не увидели ничего, кроме магических светильников на стенах Цереса, загоревшихся, как только ночь опустилась на землю.

В течение минуты ничего не происходило — а затем, еще раз, в городе пронзительно и звонко зазвучали трубы, и ворота Цереса широко распахнулись — так же, как и еще дюжина отверстий в стене, созданных фуриями, пропуская вперед потоки камня, текущего словно вода и создававшего аккуратные новые арки.

Затем из города выехала кавалерия, тысячи лошадей, двигавшихся колоннами, дробно застучали копытами по разрытой молниями земле.

Объединенные отряды каждого Легиона, которые Первый Лорд был в состоянии собрать, представленные цветами всех городов к югу от Защитной Стены, выехали на поле перед городом.

Более половины их, насколько Амара могла видеть, носили зеленые цвета дома Плацида.

Слухи, которые они слышали о лорде Плацида, выставившем весь Легион, по-видимому, не были преувеличены.

Когда кавалерия заняла позиции, следом за ними на воздушных крыльях со стен города поднялись Рыцари Воздуха — они парили вокруг групп горожан, которые вышли сражаться против угрозы Ворда.

Как только кавалерия двинулась вперед, воздушные войска помчались перед ними, неся урон и разрушения среди ошеломленного Ворда. Амара видела разряды молний и расцветающие сферы пламени, освещающие на миг черные сегменты брони Ворда точными разящими вспышками.

А затем их настигала кавалерия. Амара слышала отдаленные звуки труб и барабанов их подразделений и мало что могла видеть в темноте, но она не сомневалось, что сражение закончится тяжелым поражением для Ворда, пойманного в ловушку на открытых полях долины Цереса, где они не смогут найти убежища против гнева Алеранской кавалерии и где негде скрыться от рыцарей Воздуха и фурий сражающихся горожан.

После стольких дней, в течение которых она наблюдала ужас, который Ворд сеял среди жителей Цереса, Амара почувствовала прилив мстительного удовлетворения.

Даже если бы заклинатели фурий Ворда начали бой — учитывая, что кто-нибудь из них смог выжить в этой бойне, то было уже слишком поздно, чтобы хоть как-то повлиять на ход сражения.

Первый Лорд, казалось, сломал хребет продвигающемуся войску врага.

А затем Амара увидела, как звезды на южном горизонте начинают гаснуть, одна за другой.

Ее мужу потребовалось несколько больше времени, чтобы заметить это, но она почувствовала, как он внезапно напрягся, когда тоже увидел это.

Тьма, независимо от того, что это было, продолжала поглощать звезды, надвигаясь все быстрее, и низкий, тяжелый звенящий гул наполнил воздух.

«О, Великие фурии», — подумала Амара. — «Воздушные войска. Должно быть, тысячи. Десятки тысяч. Кровавые вороны, они заслоняют звезды».

Существами, которые напали на город, своими наземными войсками, Ворд охотно пожертвовал, бросив их прямо в алеранскую западню, чтобы заставить Граждан и заклинателей вступить в бой, чтобы вынудить алеранцев выявить расположение их самого мощного оружия.

Контрудар обрушился с нечеловеческой жестокостью.

Амара мало что смогла увидеть оттуда, где сидела.

Но вспышки света, озаряющие ночное небо, каждый раз высвечивали тёмные фигуры. Все они выглядели похожими на людей, хотя она с трудом могла заставить себя поверить, что такое возможно.

Конечно, у Ворда не могло быть так много Рыцарей Воздуха. И, наверняка, заклинательство фурий огня в ночном небе использовали не только воины Ворда.

Приглушённые удары и треск от применения магии огня эхом прокатились по долине, а сигналы горнов кавалерии стали более тревожными, беспорядочными и отчаянными.

Но тут их оглушил рёв множества воздушных потоков, и поднялись облака пыли, когда несколько Рыцарей Воздуха пронеслись прямо над их укрытием длинной, выгнутой кривой, возможно, пытаясь зайти во фланг какого-то вражеского подразделения позади главного участка сражения.

А затем из-за городских стен в небо поднялась небольшая группа тяжело вооруженных Рыцарей Воздуха, и мечодного из них, в центре группы, вспыхнул ярким золотым светом.

Меч пылал всё ярче, пока группа Рыцарей летела в сторону битвы, и полосы огня тянулись за ним, как хвост кометы.

Во всей долине Цереса не было ни одного глаза, который бы не смог разглядеть этот свет, летящий в гущу битвы, и ни один из видевших его не принял его за что-нибудь другое, нежели то, чем он в действительности был — открытый вызов, демонстративное заявление о неповиновении.

Амара сделала резкий вдох, опознав в мерцающем золотом пламени цвета знамени Верховного Лорда Родоса.

Старик был интриганом, человеком с опасными амбициями, и только тот факт, что город его находится по соседству с владениями Аквитейна, помешал ему стать более серьёзной угрозой для Империи, чем был Калар.

Фактически, Аквитейн считал своей первоочередной задачей получить и сохранить солидное преимущество и контроль над хищным соседом, — но даже если и так, Родос был широко известен, как заклинатель исключительного мастерства среди Граждан.

Амара задавалась вопросом, не ослепило ли его собственное высокомерие настолько, что он решил, будто Гай принёс его в жертву, как фигурку игры в людус, надеясь тем самым вынудить Ворд в свою очередь пустить в ход главное оружие.

Откуда-то с юга, с земли или с небес, Амара не могла понять, раздался резкий звук — вопль в котором смешался звук разрываемого металла и агонизирующего льва, звук который ранил слух и разрезал истрепанные нервы, который наполнял ее безумным желанием с криком вскочить на ноги в бессмысленном, инстинктивном ответе.

Амара слышала этот звук раньше и память наполнила ее ледяным ужасом.

Это был боевой клич королевы Ворда.

Верховный Лорд Родос и его персональные телохранители, собственно тоже Графы и Лорды, устремились по воздуху на юг, золотым шаром света, вдруг окруженным мерцающими, быстро-двигающимися черными формами, наподобие того как москиты или мотыльки тысячами окружают пламя свечи в лесу ночью.

Шар болезненного бело-зеленого света вдруг поднялся с земли навстречу им.

Вспыхнул свет, искры взорвались в небесах так густо, что на мгновение они скрыли в южной части неба все, что там находилось, так ярко, что каждый разбитый камешек, каждая отломанная ветка и упавший листочек в руинах вокруг них отбросил четко очерченную черную тень. Отзвук взрыва прокатился по долине так громко и сильно, что как будто кто-то ударил в грудь Амаре.

Секунду она не могла ничего видеть.

Она несколько раз моргнула ослепленными глазами и когда она смогла снова видеть ее живот начало медленно выворачивать наизнанку.

Умирающая золотая звезда падала в медленном, затухающем величии.

Амара смотрела, неспособная пошевелиться или отвернуться.

Верховный Лорд был повержен.

Родос, Верховный Лорд Алеры, окруженный Гражданами, подготовленными, как его охрана, вступивший в битву с мощью Империи, поддерживающей его был повержен королевой Ворда в момент их встречи.

Золотой свет умер раньше, чем тело коснулось земли.

Королева Ворда завопила снова и Амара тоже вскрикнула, звук вырвался из ее груди из-за всплеска невольного ужаса.

Зеленая вспышка вдруг заполнила южное небо, превращаясь в паутину на много миль вокруг, с центром в бело-зеленой сфере с королевой Ворда, наконец показывая неистовый бой идущий на юге.

Небеса были наполнены крылатыми, гуманоидными Вордами, зеленые вспышки мерцали на блестящих, черных пластинах их хитина.

Не тысячи.

Не десятки тысяч.

Сотни тысяч.

Алеранские силы выглядели столь малочисленными, настолько меньшими, что сама мысль о бое была нелепа, все равно что человек с лопатой попытался бы остановить океан.

Вспышка погасла, погрузив все в темноту.

Шум приближающегося воздушного потока начал нарастать. Кавалерийские трубы пропели отступление и паникующие рога в городе вторили им.

Амара наблюдала, как начался разгром, затем она очнулась, заставив себя вспомнить о ее задаче. Гай отправил на смерть одну часть своих самых сильных войск для конкретной цели — обнаружить источник силы Ворда и дать ей шанс найти его.

Она не могла рисковать медля. Ворд вскоре должен будет оказаться над ними и было бы безумием ослабить их завесы надолго, но она не могла рассмотреть все четко с этой дистанции, даже с помощью Цирруса, не уменьшив силу завесы.

Она коснулась запястья Бернарда и он кивнул ей. Мгновение спустя, слабое размытие теней и форм, что являлось следствием его древесной магии, ушло.

Она ослабила свою завесу насколько было возможно и подняла руки, призывая Цирруса для приближения зеленой сферы.

Ночное небо сделалось расплывчатым, потом ей показалось, что панорама помчалась прямо на неё, когда фурия ветра изогнула свет, чтобы позволить ей видеть более чётко.

Зелёная сфера обрела кристальную чёткость, и Амара присмотрелась к тому, что убило Верховного Лорда Родоса.

У неё перехватило дыхание, и на мгновение ей показалось, что её сердце перестало биться.

В центре сферы была фигура в плаще, с гладкой тёмной кожей, чёрная ткань развевались вокруг неё, зелёные с белым глаза блестели из глубины тяжёлого капюшона — королева Ворда.

Она была там единственным представителем Ворда.

Её окружало с десяток тяжело вооружённых Рыцарей Воздуха — и все до единого были алеранцами.

Все были в доспехах, которые казались какой-то странной имитацией лорики Легиона, сделанной из чёрного хитина Ворд, и держали оружие из того же материала.

Все без исключения были молоды. Нет, поправила себя Амара. Они выглядели молодо.

Граждане.

Королеву Ворда сопровождали её собственные Граждане.

Пока Амара смотрела, ужасаясь, она заметила, как на заднем плане пролетели несколько Вордов, выглядевших, как Рыцари Воздуха.

Каждый из них нёс безжизненное тело поверженного Рыцаря Воздуха или Гражданина.

И хотя некоторые из них явно были ранены, ни один из них не был мертв, и Амара с болью в сердце осознала, что они захвачены в плен.

Ворд, должно быть, добавил их в свой арсенал, как остальных Граждан, окружающих королеву.

Еще одна особь неслась с воздушным потоком внутри сферы вордовской королевы.

На первый взгляд, Амара решила что та обнажена.

Потом она поняла, что эта прекрасная женщина затянута темной хитиновой броней, сидящей на ней так плотно, как будто это была вторая кожа.

Ее темные длинные волосы дико развевались облаком, когда она парила, тонкий меч из алеранской стали находился в ее руке. Ее кожа была бледной, выражение лица холодным и уверенным.

На ее груди покоилось… что-то, блестящий комок размером с два кулака Амары.

Амара смотрела несколько секунд до того, как поняла, что этот объект живой, как некоторые виды присасывающихся насекомых или клещей, его голова находилась под кожей женщины.

Инвидия Аквитейн махнула мечом в сторону, смахивая кровь покойного Верховного Лорда Родоса.

Свет зеленой сферы погас, оставляя Амару и Бернарда в темноте.

Глава 20

Эрен стоял на самой высокой башне цитадели Цереса, наблюдая, как Верховный Лорд Родоса пал и битва повернулась против сил алеранцев.

Горны неистово играли отступление, и Рыцари Воздуха и Граждане на ревущих потоках ветра устремились обратно в город.

— Твое мнение, Курсор? — пробормотал Первый Лорд.

Эрен сглотнул.

— Честно говоря, сир, я думаю я чересчур напуган, чтобы выдать вам полезное мнение на данный момент.

— Понятно, — произнес Гай с мягким неодобрением в голосе, — когда ты восстановишь контроль над собой, я был бы признателен, если ты дашь мне знать.

— Хорошо, сир.

Первый Лорд заложил руки за спину и начал ходить взад и вперед вдоль бойниц на вершине башни, его шаги были размеренны, выражение лица задумчиво.

В стороне, в тридцати футах и буквально в десяти или двенадцати ярдах выше них пролетела пара Рыцарей Воздуха, неся между собой своего раненого товарища.

Молодой человек кричал в агонии, его нагрудник был во вмятинах, окружающих горизонтальный разрез, который сочился алым.

Гай взглянул на пролетающее трио, затем его взгляд переместился на битву, точнее это выглядело не столько, как битва, скорее полноценный разгром, подумал Эрен, продолжая ходить.

— Курсор, — произнес Гай, — освободите крышу, пожалуйста.

— Сир?

Гай остановился и пристально посмотрел на Эрена, одна бровь его изогнулась, подчеркивая неудовольствие.

— Как пожелаете, сир, — поспешно проговорил Эрен и быстрым шагом двинулся к ступенькам, ведущим с крыши башни.

Он спустился вниз и восстановил свое дыхание, затем приступил к обычному, успокаивающему его ритуалу проверки своих ножей.

Это помогло ему избавиться от картинок битвы и разобраться со своими мыслями.

Преобладающей среди них была мысль, что чересчур много вордовских рыцарей двигалось к городу.

Эрен предполагал, что они будут не менее смертельны и ужасающим в боях в помещениях Цереса, чем они были в небесах над ними.

У него не было никакого желания проверять, насколько точно его предположение.

Дело было не в том, что Эрен боялся битвы, как таковой.

Да, мысли и факты о настоящей смертельной схватке ужасали его. Они и должны ужасать любого, кто не идиот или сумасшедший.

И хотя он знал, что он хорошо тренирован и гораздо более способный, чем можно было предположить, глядя на него, он также был хорошо осведомлен о пределах своих возможностей и, не являясь ни идиотом, ни сумасшедшим, он в целом предпочитал идею избегания прямого столкновения.

В таком случае, казалось благоразумным покинуть город. Вордовские рыцари, по всей видимости, не могут тягаться с алеранскими в плане чистой скорости, за исключением бросков на коротких дистанциях.

Наверняка, Первый Лорд вызовет свой паланкин, и они отступят к следующей укреплённой позиции, прежде чем пройдёт ещё больше времени.

Он не мог в данный момент вспомнить название этой позиции, — большой город, примерно в пятидесяти милях на северо-восток по дороге, ведущей к Алере Империя.

"Они все ведут к Алере Империя, умник", — сказал Эрен сам себе. Он отложил последний из своих ножей, покачал головой и вдруг понял, в чём они нуждаются в данный момент сильнее, чем в чём-либо другом.

Это было очевидно, и Первый Лорд, вероятно, уже это понял, но, по крайней мере, мозг Эрена снова заработал. Он повернулся, чтобы идти обратно вверх по лестнице, и остановился, заслышав голоса на крыше башни.

— …к делу не относится, — тихо произнёс мягкий баритон Гая. — Это должно быть выполнено.

Женский голос, которого Эрен никогда раньше не слышал, ответил ему:

— Могут быть далеко идущие последствия.

— Хуже, чем та нестабильность, которая уже существует, и что еще к ней может добавиться, если ты не сделаешь, что я прошу?

— Это зависит от точки зрения, дитя, — весело ответил женский голос.

Эрен моргнул. Дитя? Дитя? Кто мог так обращаться к Первому Лорду?

Гай ответил с кривой усмешкой в голосе:

— Посмотри с моей.

— Ммм, — задумчиво пробормотала она, — некоторые среди них из твоего народа.

— И всё же.

— Я осталась без преимущества, — сказала она. — Не по собственной воле. Впрочем, я допускаю, что я очень… привыкла к тебе и тебе подобным, дитя.

— Я не прошу привилегий, — ответил Гай. — Только условий для возможности действовать..

Она засмеялась, слегка насмешливо.

— Ты, дитя? Стремясь одержать победу? Конечно, нет.

— Время не ждёт, — сказал Гай, его тон был вежливым, но в нём чувствовалась скрытая настойчивость.

— С тобой и тебе подобными, редко бывает по-другому.

Она замерла на мгновение, а затем сказала:

— Вполне возможно, что мы больше никогда не сможем поговорить.

— Я знаю, чего хочу.

— Твой отец… как в таких случаях говорят?

— В гробу перевернётся, — подсказал Гай.

— Да. Вполне возможно что-то в этом роде.

— А ты воздашь им почести?

Эрен снова моргнул, не столько из-за слов, которые использовал Первый Лорд, сколько из-за его интонации.

Это был вопрос. Не приказ.

К кому Первый Лорд может так обращаться?

— Так никогда ещё не делалось. Но я полагаю, что можно.

Голос Первого Лорда совсем упал, в нём послышалось облегчение.

— Спасибо.

— Благодарность? — спросила женщина, её тон был чуть насмешливым. — И куда только катится мир?

Эрен, сгорая от любопытства, сбавил шаг на последних нескольких ступенях и открыл дверь так тихо, как только мог, осматриваясь вокруг.

Гай стоял там же, где и прежде. Рядом с ним, лицом к нему, стояла женщина, такая же высокая, как он.

Ее кожа была оттенка тёмной бронзы, волосы серебристыми, пронизанными редкими прядями алого и золотого цвета, хотя лицо её было моложе, чем у Эрена, решительное и настолько красивое, что он никогда прежде подобного не видел.

Она была одета в простое платье и шаль из того, что он вначале принял за домотканой материю, но, посмотрев ещё раз, он с испугом понял, что вся одежда была сделана из чего-то вроде непрозрачного серого тумана, такого же густого и клубящегося, как и любая грозовая туча, но сохраняющего плотную фактуру, как если бы это была ткань.

Внезапно женщина повернула голову, взглянув на него. Её глаза сверкали золотом.

Пока Эрен смотрел на неё, они сменили цвет, став серебряными — как настоящее серебро, а не просто серыми — а мгновение спустя стали небесно-голубыми, затем зелёными, и гранёными, как мастерски обработанный изумруд, а потом тёмными и блестящими, как обсидиан.

Гай тоже повернулся и женщина внезапно исчезла.

Не произошло ни мерцания завесы, ни размытия при движении, когда заклинатель использует фурию для ускорения, ничего.

Мгновение назад она стояла, спокойно рассматривая Эрена, а на следующее мгновение она просто… исчезла.

Что было просто невозможно.

— Курсор, — кивая, спокойно произнес Гай, — есть что доложить?

— Сир? — моргнул Эрен, приходя в себя, — А, да, сир. Простите меня, я не хотел вас прерывать.

Гай приподнял обе брови и спросил, акцентируя слово:

— Прерывать?

— Ваш разговор…

Гай прищурился.

— Разговор?

Эрен закашлялся.

— Я подумал, сир, что вордовские рыцари зависят от своих крыльев для полета. Как птицы. Птицам необходим воздух. Они не могут летать в шторм.

— Я размышлял об этом же, — ответил Гай с одобрительным кивком, — что еще?

— Я предлагаю также разрушить дорогу за собой при отступлении. Каждую милю или так, чтобы врагу невозможно было использовать ее.

Гай поморщился, но выдохнул.

— Да. Я полагаю, так будет лучше.

Холодный ветер с севера внезапно пронёсся через башню, такой ледяной и порывистый, как будто он брал начало у Защитной стены и достигал Цереса, не пересекая разделяющее их пространство.

Первый Лорд повернулся к ветру и закрыл глаза на мгновение, вытянув вперёд руку с растопыренными пальцами.

Эрен видел, как он пробормотал что-то себе под нос, затем кивнул один раз.

Эрен подошёл к краю башни, встал рядом с Первым Лордом и увидел, как ветер пролетает через город внизу и распространяется по полям, лежащим за ним.

Почти сразу, казалось, от ручьёв и прудов начал подниматься туман.

Эрен увидел, что катастрофический разгром в воздухе над полями каким-то образом был остановлен, и ему не потребовалось много времени, чтобы понять, почему.

Ещё одна сверкающая звезда, свет от пылающего меча Верховного Лорда, поднялась в небо, и вокруг этого яркого источника света разбитые алеранские войска вновь сплотились.

Ярко-алая звезда была символом Верховного Лорда Аквитейна, и он собрал всех оставшихся летунов в единый отряд, который двигался в плотном боевом порядке, и огромная сила его объединённых воздушных потоков раскидывала вордовских рыцарей воздуха во все стороны — методика защитной стены Легиона, применённая в небе.

Вспышки алых молний прорезали ночь, поражая Ворд с воздуха и замедляя его надвигающийся прилив.

Спасающаяся бегством кавалерия начала появляться из под тени Ворда, сбегая, чтобы выжить, и только мужество и сила нескольких мужчин, остающихся в воздухе и борющихся с Вордом защищала их от уничтожения в массовом порядке.

Первый Лорд поднял лицо к вечернему небу и закрыл глаза. Он не говорил и не двигался, но выражение его лица стало напряженным.

Вордовские рыцари, начавшие достигать стен города, в основном поодиночке, тут же уничтожались алеранскими воздушными стражами.

Легионы, защищающие Церес, вернулись обратно на позиции на стенах, с которых они ушли во время первой массированной атаки с помощью фурий.

Рыцари Дерева и Огня начали просто вбивать в Ворд стрелы и огонь.

Один вордовский рыцарь полетел к башне, где стояли Эрен и Первый Лорд, и тут же был пронзён полудюжиной стрел, выпущенных из луков Рыцарями Дерева Гвардии Короны, занявшими позиции на соседних башнях.

Он мгновенно стал падать, с хрустом и треском ударившись о крепостную стену, одно из его крыльев ещё бесполезно жужжало, когда он рухнул на внутреннем дворе пятьюдесятью футами ниже.

Холодный ветер с севера становился всё холоднее, и Эрен вздрогнул, плащ вдруг перестал его согревать.

Он повернулся, чтобы взглянуть через плечо на север, и увидел, что звёзды изменили форму, превратившись из ярких, чётких точек света в мутные, размытые пятна серебра в ночном небе.

Гай кивнул и сказал:

— Ну что ж, начнём?

Он повернул ладони к небу и поднял их одним резким жестом.

Низинный туман, который образовался над почвой, почему-то до сих пор нетронутый ветром, внезапно поднялся в небо.

Он заклубился над стенами Цереса и поглотил башни с внезапным приливом тёплого воздуха.

Эрен увидел, как туман проплывает мимо них и поднимается в небо, словно какое-то огромное одеяло.

Гай вздохнул и опустил руки, его плечи устало опустились.

— Давай посмотрим, будет ли это работать.

Эрен сглотнул.

— Сир? Вы не знаете, сработает ли это?

— Лишь теоретически. Но у нас нет другого способа удостовериться, не так ли?

— А-а, — сказал молодой Курсор. — А что мы будем делать, если не получится?

Гай выгнул бровь и сказал спокойно:

— Я полагаю, мы умрём, сэр Эрен.

Раскат грома донёсся сквозь серую пелену над головой.

Эрен вздрогнул, но, прежде чем он успел ответить, он почувствовал, как начали падать первые ледяные капли дождя. Сначала они были одиночными, а потом стали падать всё чаще и чаще.

Он подошел и встал рядом с Гаем, смотрящим на поле боя, практически полностью скрытое дождем.

Пылающий меч Верховного Лорда Аквитейна оставлял за собой шлейф пара, даже когда алеранские летуны начали поворачивать к городу, снижаясь.

— Вы знали, что Родоса убьют, когда вы его туда отправили, — тихо произнес Эрен.

— Неужели? — Спросил Гай.

— И когда все это закончится, Аквитейн будет выглядеть, как человек, который организовал отступление вместо разгрома.

— Не стану спорить, — пробормотал Гай, — но Лорд Аквитейн — человек, который организовал отступление вместо разгрома.

Он покачал головой.

— Я оставлю это Аттису, он всегда понимал, что сила Верховного Лорда, или Первого Лорда, в данном случае, в сердцах и умах тех, кто его поддерживает.

— Меч, — произнес Эрен, — он использует его совместно с магией огня. Это придает им отваги.

— Ммммм, — согласился Гай, — Родос был сам по себе очень силен, но он никогда не видел дальше своего носа. Также как и Лорд Калар, отличаясь только тем, что Родос был чуть умнее и у него было больше опасных соседей.

— Гораздо больше, — сказал Эрен, — настолько больше, что опасность Родоса гарантировала преданность соседей

Первый Лорд улыбнулся, застывшее выражение лица ничего не выражало.

— Граждане были слепы к угрозе Ворда, уверенные, что ее легко будет преодолеть. Это высокомерие было опасно для нас, также, как и Ворд. После сегодняшнего дня это уже не будет проблемой.

Он взглянул на грохочущие небеса, где дождь продолжал извергаться все больше и больше и добавил, криво усмехнувшись.

— По той или другой причине.

Затем он зашатался и упал на одно колено.

— Сир, — выкрикнул Эрен, устремляясь вперед.

Первый Лорд закашлялся, звук был ужасный глухой, он кашлял снова и снова, каждый приступ сотрясал его тело не выпуская из своих объятий.

Эрен опустился перед стариком, поддерживая его, когда равновесие в очередной раз подвело Гая.

Через некоторое время приступ кашля прошел. Первый Лорд вздрогнул и, опустив голову, устало откинулся напротив молодого Курсора.

Эрену показалось, что его губы синие, а лицо бледное и серое.

— Сир? — тихо произнес Эрен.

Гай покачал головой и отрывисто произнес.

— Помоги мне встать. Они не должны этого видеть.

В течении одного удара сердца Эрен моргая смотрел на Первого Лорда, затем подставил свое плечо Гаю и встал, помогая тому подняться.

Гай прислонился к бойнице на секунду, опираясь руками на холодные, влажные камни.

Затем он сделал глубокий вдох и выпрямился, его лицо было бесстрастно, когда алеранские силы вернулись в Церес.

Меч Аквитейна пылал сильнее и ярче, в то время как он и люди, которых он собрал вокруг себя, порядка двух сотен Граждан и Рыцарей Воздуха, пересекли стены города и спустились на улицы, направляясь к месту, где Легионы уже планировали собраться перед выступлением.

Кавалерия была неподалеку от них, их выдохшиеся лошади тяжело неслись обратно к городу.

Аквитейн, вместо того, чтобы присоединиться к своим людям, взлетел на башню, погасив воздушный поток с мастерским расчётом, и приземлился, словно человек, который решил перепрыгнуть последнюю ступеньку на лестнице.

Он кивнул Эрену, переложил меч в левую руку, и отдал честь Гаю, прижав кулак к груди напротив сердца.

Хотя огонь на мече Аквитейна погас, металл всё ещё пылал жаром и шипел от каждой дождевой капли.

Его броня, превосходная, искусной работы лорика, была покрыта тонким слоем льда на плечах и наручах, что защищали его предплечья.

— Это действует, — коротко ответил Аквитейн. — Их крылья не могут справиться со льдом.

— Разумеется, — спокойно ответил Первый Лорд. — Мы отступим к Увартону, разрушая мостовую через каждую милю по пути.

Аквитейн нахмурился, повернулся и посмотрел назад, на юг.

— Их главное преимущество — мобильность, способность к полету. Мы должны пойти в наступление, все до последнего легионера, сейчас, и застать их врасплох.

— Их главное преимущество — способность королевы Ворда координировать их передвижения, — возразил Гай. — Если мы пошлём наших людей в темноте, во время бури, получится полная неразбериха. У Ворда не будет этого недостатка. Мы отступаем. Каждый день к нам будет присоединяться всё больше подкреплений.

— Как и к ним, — сказал Аквитейн. — Мы должны ударить по ним сейчас, со всей силы, и попытаться прорваться через них.

— Если потребуется, я снова сотру их в порошок, Ваша Светлость. — Взгляд Гая стал суровым. — Мы отступаем.

Аквитейн нахмурился и долго смотрел на Гая. Затем сказал:

— Это неверный ход.

— Будь я молодым, — сказал Гай, — я бы тоже так подумал. Если вы будете столь любезны, пожалуйста, уведомите об этом других Верховных Лордов. Сэр Эрен, передайте, пожалуйста, приказ Легиону Короны, и Первому и Третьему Имперским.

Эрен и Аквитейн одновременно отсалютовали Первому Лорду. Затем Аквитейн просто подошел к зубчатой стене и упал с башни.

Чуть позже до них донёсся рёв его воздушного потока. Эрен повернулся к двери, но остановился и оглянулся на Первого Лорда.

— С вами всё будет в порядке, сир?

Первый лорд, седые волосы которого прилипли к голове от дождя, посмотрел вниз, на долину на юге и медленно покачал головой.

— Ни с кем из нас не будет всё в порядке. — Затем он взглянул на Эрена и дёрнул подбородком в резком жесте, указывая в сторону двери. — Ступай.

— Сир, — сказал Эрен и повернулся, чтобы идти обратно, вниз по лестнице и передать командирам Легиона, куда отступать.

Глава 21

Следующим утром Исана проснулась еще до восхода солнца.

Она быстро съела простой завтрак, который Арарис принёс из столовой легиона, а затем надела тёплый плащ и снова поднялась на вершину Защитной Стены. Ария догнала её и пошла рядом с ней, когда она проходила мимо апартаментов Верховной Леди.

Исана сразу почувствовала напряжение и беспокойство Арии, достаточно сильные, чтобы прорваться через её самоконтроль. Она, нахмурившись, посмотрела на свою спутницу.

— Ария?

— Вести с юга. Первый Лорд вступил в схватку с Вордом.

Исана обменялась взглядами с Арарисом:

— И?

— Ворд захватил Церес. Легионы отступают к Алера Империи, пытаясь замедлить Ворд достаточно, чтобы обезопасить беженцев, движущихся перед ними.

Исана выпалила на одном вдохе:

— Ваш муж?

— С ним все хорошо. Пока, — Ария покачала головой. — Но они подтвердили, что Ворд использует магию фурий, и в значительных масштабах. Родус Мартинус был убит в бою. Несколько десятков граждан и около сотни рыцарей воздуха также убиты или пропали без вести.

Исана вздрогнула при последней фразе. Пропали без вести.

В ходе обычной войны можно ожидать, что солдаты, пропавшие без вести после боя, были убиты, а их тела не смогли отыскать, или они были взяты в плен врагом и их доставили в какую-то тюрьму.

При борьбе с Вордом, плен значил нечто бесконечно более отвратительное, чем смерть.

Более того, это могло означать, что Ворд получил несколько заклинателей фурий, потерянных защитниками Алеры.

— Тогда нам лучше приступить к работе, — сказала Исана, делая все возможное, чтобы казаться спокойной и уверенной.

Гариус Плацидус встретил их на верхней площадке лестницы, когда они вышли туда при слабом свете предрассветного часа. Он чётко отдал им честь.

— Ваше Высочество. Если позволите, я вас провожу. Наши инженеры только что закончили возводить лестничный марш у северного фасада Стены.

Исана подняла бровь.

— А разве здесь не было никаких уже готовых?

Гариус поравнялся с Исаной и покачал головой.

— Нет, миледи. Если бы мы оставили постоянные лестницы, врагу было бы слишком просто использовать их против нас. — Он бросил обеспокоенный взгляд на север. — Они достаточно опасны и без какой-либо помощи с нашей стороны.

— Гариус, — спросила Ария, — а твой отец выходил с тобой на связь?

Гариус повернулся, чтобы взглянуть на мать, и мрачно кивнул.

— Да. Вот и мы и пришли, миледи.

Он привёл их к лестнице, которая спускалась к северному фасаду Защитной стены и к заснеженной местности по ту сторону. Он указал на небольшой подъём рельефа земли на севере.

— Холм вон там — это место, где состоится встреча. Мы будем наблюдать отсюда, и вы немедленно получите помощь, когда положение станет отчаянным.

— "Когда"? — спросила Исана. — Не "если"?

Гариус покачал головой.

— Миледи… вы не были здесь. Вы не понимаете. Вы можете говорить с ними час, или день. Но, в конце концов, это приведёт лишь к одному — непредвиденным нежелательным последствиям.

Он прикоснулся рукой к рукояти своего меча, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения.

— А вы не думаете, что достичь соглашения с Ледовиками всё-таки возможно?

— Нет, Ваше Высочество, — сказал Гариус без злобы. — Точнее говоря, я просто не думаю, что это может произойти.

— Когда в последний раз кто-нибудь пытался?

Гариус вздохнул.

— Вы просто не…

— Понимаю? — тихо спросила Исана. — Нет. Я понимаю. Конфликт между Ледовиками и Алерой был не иначе, как бедствием для нашей земли. Я сомневаюсь, что это было чем-либо лучшим для них. И учитывая то, что надвигается на нас, у нас почти нет выбора, кроме как добиться своего рода перемирия, если не мира. Это нужно нам, чтобы выжить.

Он одарил её краткой, натянутой улыбкой и кивнул.

— Я искренне желаю вам удачи, Ваше Высочество.

Исана кивнула.

— Благодарю вас, Гариус.

Она повернулась к Арарису.

— Готов?

Арарис, вновь одетый в кольчугу, с мечом на боку, кивнул.

— Лучше я пойду впереди, — негромко сказал он и начал спускаться по лестнице.

Исана и Ария последовали за ним.

Исана заметила, что Защитная Стена выглядела значительно меньше во время полета, чем с земли.

Наружная поверхность огромной стены, испещрённая временем, непогодой и войной, росла с каждым шагом по лестнице, нависая над ними подобно крутому горному обрыву.

Достигнув её подножия, они обнаружили, что земля покрыта несколькими сантиметрами снега. Арарис повернулся и пошёл по снегу, протаптывая дорогу для Исаны и Арии.

Идя следом за Арарисом, Исана оглянулась на Защитную Стену и сердито нахмурилась. Как она заключит мирный договор в условиях такого недоверия?

Гариус, может быть, хороший солдат и хороший сын, но его разум полностью закрыт нетерпимостью. Неужели молодой идиот не понимает, что мир имеет не просто желательное, а решающее значение для выживания?

От этих мыслей Исане захотелось влепить ему пощечину.

Хотя холм был недалеко, им потребовалось четверть часа, чтобы добраться до него по снегу — только чтобы обнаружить, что никто не ждёт их.

Медленно осмотрев местность по ту сторону холма, они увидели несколько поросших вечнозелёными деревьями более высоких холмов, но нигде не было делегации Ледовиков.

Ария нахмурилась, оглядываясь вокруг, и Исана почувствовала волну нетерпения, прорвавшую сдержанность Верховной Леди.

— Где они?

— Если Дорога с ними, они будут ждать восхода солнца, — ответила Исана.

— Почему?

— Мараты считают солнце высшей силой. Они поклоняются ему, и решают самые важные вопросы только под его светом.

— Понятно, — ответила Ария. — Я полагаю, у варваров много странных обычаев.

Исана боролась со всплеском раздражения, пытаясь обуздать его до того, как это почувствует Ария.

— Дорога очень хорошо воспитан, в большинстве смыслов этого слова. Кроме того, он дважды подвергал себя опасности ради Империи и лично спас жизнь моему брату и сыну. Я была бы признательна, если бы вы отказались от высказывания оскорблений в его адрес.

Губы Арии сжались, но она только кивнула и отвернулась, чтобы не пропустить появления представителей Ледовиков.

С севера продолжал дуть холодный ветер, и Исана плотнее завернулась в плащ. Она оглянулась на Защитную Стену, нависающую над ними черный громадой в тусклом свете.

Она видела, тут и там, темные силуэты легионеров на страже, очертания копий, выделяющиеся тонкими, яркими линиями на фоне серого неба.

Как это должно выглядеть с точки зрения Ледовика, — задумалась она.

Исана видела больше работы заклинателей фурий, чем большинство, в том числе создание крепостных стен, и даже ей Защитная Стена казалось почти нереальной из-за величины и массивности. Может быть, Ледовики до сих пор рассказывают о том, как эти голые холмы вдруг расколола длинная Стена?

Ей рассказывали, что инженеры, которые её возводили, поднимали Стену секциями примерно в полмили длиной — это потребовало настолько массовых усилий заклинателей, что Исане трудно было представить себе, сколько ремесленников и Граждан было необходимо для завершения её строительства.

Если Стена произвела такое впечатление на неё, то чем она должна казаться для одного из врагов? Чем-то из ночного кошмара, пожалуй — крепостная стена, которая протянулась через весь континент.

Стена, которая сопротивляется любым попыткам её сломать, стена, которая была всегда бдительной, всегда охраняемой, всегда готовой выплеснуть вперёд алеранских легионеров, как бы осторожно или украдкой Ледовики ни приближались.

Алеранцы видели Защитную Стену как массивное оборонительное сооружение. Чем она могла казаться Ледовикам? Массивной тюремной стеной? Первым из множества таких же барьеров, которые, возможно, появятся, каждый из которых будет посягать на ещё больший участок их территории?

Или может быть они видят ее просто, как препятствие, которое необходимо преодолеть, как алеранцы воспринимают высокие горы или глухие леса?

Невозможно сказать, ведь никто не спрашивал. Или по крайней мере никто из тех, с кем Исана была знакома.

Позади нее непоколебимо стоял Арарис лицом на север, но его глаза тревожно перескакивали с одной группы вечнозеленых растений на другие.

— Мне это не нравится, — пробормотал он.

— Расслабься, — тихо произнесла Исана, — не накликай беду.

Он кивнул в ответ, но оставил руки рядом со своим оружием.

Что-то шевельнулось в одном из ближайших насаждений деревьев. Арарис встал перед Исаной, его пальцы сомкнулись вокруг рукояток мечей.

Ария, в ответ, повернулась в другую сторону, наблюдая за их спинами, если вдруг это был отвлекающий маневр от настоящего нападения и Исана отчетливо ощущала ее настороженность и напряженность.

Деревья тряслись и качались. Снег с ветвей и хвои падал на землю.

Они снова затряслись, и массивное существо появилось в зоне видимости, тяжелой походкой двигаясь со стороны деревьев, раздвигая небольшие насаждения без видимых усилий.

Гаргант был огромен даже для своей породы, крупный с темным мехом зверь, с бивнями толщиной с предплечье Исаны, торчащими из нижней челюсти.

Большой зверь, должно быть, перевешивал дюжину быков, и Исана была знакома с чистой, подавляющей физической силой гарганта, как и его наездника, сидящего у него на спине.

Это был марат, один из бледнокожих варваров, который жил к востоку от Исанагольда в Кальдероне.

Как и зверь, на котором он ехал, он был велик для своего рода, почти такой же высокий, как брат Исаны, и даже более мускулистый.

Его белые волосы, перевязанные полоской красной ткани, ниспадали на плечи, и туника без рукавов того же цвета разлеталась к низу, с трудом удерживаясь на груди и плечах, чтобы не разойтись.

Несмотря на снег и холод, кроме туники и брюк из оленьей шкуры на нем не было ничего, ни плаща, ни обуви, ни капюшона, разве что на правой руке он нес дубинку с длинной ручкой.

Он выглядел чувствующим себя вполне комфортно в мороз и поднял руку в знак приветствия алеранцев, в то время как его гаргант продолжал брести по снегу к небольшому холму.

— Маратовский посредник? — спросила Ария.

— Дорога, — произнесла Исана.

Марат поднял широкую руку.

— Доброе утро, — прогремел он в ответ.

Он ухватился за плетёный кожаный шнур, свисающий с потника, покрывающего спину гарганта, и соскользнул на землю, так же легко, как мальчик, спускающийся с яблони.

— Исана и Лицо со шрамом, — сказал он, кивая Исане и Арарису.

Он посмотрел на Арариса и сказал:

— Обрезал волосы. Ты выглядишь по-другому.

Арарис склонил голову.

— Да, в чём-то иначе. Но не очень.

Дорога с рассудительным видом кивнул, и некоторое время разглядывал Арию.

— Это та, кого я не знаю.

Исана почувствовала жесткость Арии, когда она ответила ледяным голосом:

— Мой старший брат был убит в Первой Битве при Кальдероне. Он погиб, защищая Гая Септимуса от таких, как ты.

Исана едва остановила себя от удивленно-возмущенного выдоха и повернулась к Арии.

— Дорога — друг…

Дорога поднял руку, случайно прерывая Исану. Он смотрел на Арию без эмоций.

— Мой отец, три брата, полдюжины двоюродных братьев, моя мать, две ее сестры и мой ближайший друг умерли там же, — ровным голосом ответил он ей, — все из нас потеряли кого-то в битве на Поле Глупцов, леди с ледяным голосом.

— То есть все это забыть, — сплюнула Ария, — это то, что ты предлагаешь?

— Нет смысла бередить старые раны.

Он встал перед Арией, чьи глаза были на одном уровне с его, и встретился с ней взглядом. Его голос напоминал низкий гул, тон был спокойный, уравновешенный, и не в последнюю очередь немного уступчивый.

— То сражение закончилось более двадцати лет назад. Сегодня битва идёт далеко на юге, где много хороших алеранцев, и ваш муж среди них, в настоящее время сражаются с Вордом. В том случае, если вы забыли, мы здесь, чтобы заключить мирный договор.

Глаза Дороги сверкнули, и хотя выражение его лица ни разу не изменилось, огромный, покрытый тёмной шерстью, гаргант позади него вдруг издал предупреждающий рёв, от которого снежинки взлетели с поверхности заснеженной земли вокруг них.

— Оставьте это в покое, Алеранка.

Глаза Верховной Леди Плациды сузились, и Исана отчётливо ощутила её напряжённость и гнев.

Она затаила дыхание, не смея ничего добавить к и без того натянутой ситуации.

Она едва могла представить, что переговоры могут пройти гладко, если Ария дотла сожжёт их посредника — или, предположила она, если огромный марат, нос которого находился лишь в нескольких дюймах от Леди Плациды, перережет её тонкую шею.

Исана поняла, с опозданием, что, произнося эти слова, Дорога подошёл вплотную целенаправленно, чтобы быть слишком близко для того, чтобы Ария могла легко поразить его длинным дуэльным мечом, который носила на бедре, если попытается вытащить его из ножен. Марат не был дураком.

Рука Арии дернулась было к рукоятке клинка, затем она медленно провела обеими руками сверху вниз по бёдрам, разглаживая платье.

Она резко кивнула Дороге, жестом, без слов уступая ему, и повернулась, отойдя на несколько шагов и встав лицом к Защитной Стене.

Исана уставилась на Арию, все еще удивленная горячностью женщины. Несомненно, присутствие Дороги не было для нее сюрпризом.

Неужели ее захлестнули эмоции при виде одного из маратов, несмотря ни на что? Верховные Лорды и Леди были, откровенно говоря, мастерами контроля своих реакций, но Ария чуть ли не в открытую атаковала Дорогу.

Исана была уверена, что если бы он продемонстрировал любую агрессию в ответ, чуть большую чем просто постоять за себя перед лицом угрозы, вспышка насилия была бы гарантирована.

Она решила, что самым разумным будет рассматривать этот инцидент исчерпанным.

Также было бы отличной идеей игнорировать быстро таявший снег на расстоянии вытянутой руки от Арии.

Она повернулась к Дороге, обнаружив, что он нахмурив брови наблюдал за Верховной Леди, взгляд темных глаз был задумчивый.

Их взгляды встретились и она ясно почувствовала его замешательство и тревогу. Он, в свою очередь, тоже ощутил что-то странное в реакции Арии.

"Нет", — подумала Исана, — "вождь варваров был определенно не глуп".

Исана улыбнулась и жестом указала на солнце.

— Мы стоим перед Единственным. Когда появятся ледовики?

Дорога мимоходом склонился над дубинкой и протянул:

— Гадрим-ха был здесь раньше любого из нас.

Он крикнул в сторону что-то на языке, которого она не понимала.

Глаза Исаны расширились, когда полдюжины холмиков снега в тридцати футах от них задрожали, затем поднялись, оказавшись ледовиками с белым мехом.

Они просто стояли, словно мужчины, только что пробудившиеся от сна, и отряхивались, очищая свои шкуры от тонкого слоя рыхлого снега, который на них не таял.

Хотя ни один из них не был таким высоким, как Дорога, их слишком длинные руки и чрезмерно развитые плечи говорили о такой же огромной силе.

Они держали грубое оружие — топоры и копья, сделанные из дерева, полос кожи и камней — но Исана отметила, что это оружие было на вид намного толще и тяжелее, чем любое, каким даже самый сильный алеранец мог бы владеть без использования магии земли.

Она также отметила, что ледовики, поднявшись, окружили алеранцев.

Арарис оказался рядом с ней в одно мгновение, с мечом в руке, невысоко поднятым для защиты. Его глаза были сфокусированы на средней дистанции, отслеживая все передвижения периферическим зрением, вместо того чтобы смотреть лишь на одного из врагов. Ария, двигаясь одновременно с ним, повернулась спиной к Арарису, тоже с мечом в руке.

Ледовики закончили отряхиваться и повернулись к Исане, двигаясь удивительно синхронно. Один из них, немного крупнее, чем другие, зарычал на Дорогу.

Марат прогремел что-то в ответ. Лидер ледовиков повторил свой рык, потрясая копьём для убедительности.

— Хнгх, — сказал Дорога, покачав головой. Он повернулся к Исане:

— Большие плечи говорит, чтобы вы убрали оружие. Ваши действия говорят, что вы пришли говорить не о мире.

Исана окинула взглядом ледовиков. Потом она облизала губы, и сказала:

— Я могла бы сказать то же самое, кстати, они еще и окружили нас.

Дорога фыркнул с мрачным удивлением и прогрохотал что-то Ледовикам, по-видимому передавая ее слова.

Большие Плечи, несомненно лидер группы, сильно сузил глаза, уставившись на Дорогу. Затем он просто посмотрел на окруживших их ледовиков.

Исана почувствовала всплеск эмоций, смесь из таких сложных и запутанных чувств, что она не смогла даже дать им определение.

Не существовало источника чувств — просто само по себе ощущение, такое громкое и чистое, словно эмоции ребенка внезапно оказавшегося голодным или почувствовавшим себя не комфортно.

Если бы это был физический звук, после него остался бы звон в ушах. Но даже так ощущения были ошеломляющими. Она вздрогнула и покачнулась.

Ледовики, тем временем, передвинулись сообща, осторожно не приближаясь к алеранцам они собрались за Большими Плечами, наблюдая за алеранцами из-под тяжелых, косматых бровей.

Никто из них не говорил.

Никто из них не говорил.

— Хорошо, — произнес Дорога, кивнув Большим Плечам.

Он повернулся к Исане.

— Ваша очередь, алеранцы. Опустите ваше оружие.

— Выполняйте, — тихо произнесла Исана.

— Исана… — начала Ария, сузив глаза.

— Это не было просьбой, Ваша Светлость, — тихо, но твердым тоном проговорила Исана, — убрать оружие, оба.

Исане показалось, что она услышала, как заскрипели зубы Арии, но и она, и Арарис убрали мечи в ножны.

— Ну вот, — сказал Дорога с удовлетворением. — Теперь вы все ведёте себя куда достойнее, чем жаждущие славы щенки.

Он указал на Исану.

— Скажите ему, чего вы хотите.

Исана подняла брови.

— Что ты имеешь в виду?

— Алеранцы любят всё усложнять, — сказал Дорога, покачав головой. — Достаточно посмотреть все документы, которые некоторые писцы Секстуса продолжают посылать мне на подпись… Мне не удалось прочитать их, даже когда я научился читать. В чём смысл ваших писем, если вы не используете их, чтобы заставить себя понять?

Исана с недоумением посмотрела на марата.

Дорога стал жестикулировать от нетерпения.

— Скажите ему, чего вы хотите, Исана. Это не такая уж сложная задача.

Исана повернулась кБольшим плечам.

— Мы хотим мира, — сказала она ледовику. — Мы хотим, чтобы наши народы прекратили боевые действия друг против друга.

Дорога негромко загрохотал. Исана почувствовала исходящий от Больших Плечей поток удивления, потом замешательства, а затем возмущения. Его тяжелые брови нахмурились ещё сильнее.

Дорога сказал что-то ещё, быстро произнося невнятно звучащие слова.

Большие плечи указал на Защитную Стену копьём, заговорив чётким, переполненным гневом голосом.

Дорога кивнул и сказал Исане:

— Он хочет знать, поддерживает ли твои слова Огненный Меч.

Исана непонимающе взглянула на марата.

— Верховный Лорд находящийся здесь, — пояснил Дорога.

— Да, — ответила Исана, — я говорю от лица Первого Лорда. Верховный Лорд Антиллус обязан принимать мои слова, как слова самого Секстуса.

Дорога передал ее слова Большим Плечам, который оперся на конец своего копья, слушая их и хмуря брови. Ледовик молча смотрел на Исану на протяжении минуты.

Под воздействием импульса, Исана убрала полностью контроль за эмоциями, который она обычно держала. Она повернулась к Большим Плечам.

Ее слова были не важны, каким-то образом поняла она. Решающее значение имели намерения, скрывающиеся за ними.

— Я знаю, как много крови было пролито. Но сейчас мы стоим перед лицом угрозы, которая может уничтожить оба наши народа. Мы желаем мира, так как большинство наших людей будут биться с этим врагом. Но также это возможность создать прочный мир между нашими народами, как сейчас это происходит у нас с маратами.

Большие Плечи безмолвно смотрел на нее еще минуту, пока Дорога произносил ее слова. Ледовик взглянул в сторону от Дороги, когда тот закончил.

Они обменялись еще несколькими фразами, пока Дорога не кивнул со спокойным выражением лица.

Большие Плечи хмыкнул. Затем раздался еще один всплеск эмоций, слишком быстрых и концентрированных и неясных для нее, чтобы разобраться, затем все, как один ледовики повернулись и побрели прочь через снег.

Они вошли в ближайшую рощу деревьев и пропали из виду.

Исана медленно выдохнула и осознала, что ее руки дрожат отнюдь не от холода.

— Итак, — произнесла Ария, — они отказались.

— Я не уверена в этом, — парировала Исана, — Дорога?

Дорога пожал плечами.

— Большие Плечи поверил тебе. Но его слово это не слово Гадрим-ха. Он самый младший на его базе, наименее влиятельный. Он идет сейчас на переговоры с остальными военными лидерами.

— Они не позаботились отправить серьезного представителя? — спросила Ария.

— Они полагали, что это ловушка, — пожав плечами, пояснил Дорога, — и действовали соответственно.

— И сколько ждать? — уточнила Исана, — Когда он вернется?

— Столько, сколько нужно, — спокойно произнес Дорога, — Терпение — важно при ведении дел с Гадрим-ха.

— Время имеет решающее значение, — тихо ответила Исана.

Дорога хмыкнул.

— Тогда, возможно, Гаю Секстусу стоило отправить сюда кого-либо раньше сегодняшнего дня, — он кивнул им, затем вернулся к гарганту, Скороходу, и быстро запрыгнул в седло. Он поднял дубину в приветствии и произнес, — я подам сигнал легионерам, когда они вернутся.

— Спасибо, — сказала Исана.

Марат кивнул им и пробормотал что-то Скороходу. Гаргант повернулся и спокойно побрел сквозь снег, следуя по следам ледовиков.

Исана смотрела ему вслед, затем тяжело вздохнула и кивнула.

— Идемте, — проговорила она своим компаньонам.

Глаза Арии задержались на деревьях, за которыми скрылись ледовики.

— Куда мы направляемся?

— Назад на Стену, — ответила Исана, — есть вопросы, на которые необходимо получить ответы.

Глава 22

Амара приблизилась как можно ближе к мужу и прошептала на ухо:

— Нам нужно поговорить.

Бернард кивнул. Затем он положил руку на землю и Амара почувствовала небольшую дрожь земли под их ногами, когда Бернард призвал свою земную фурию, Брутуса, для создания укромного места.

Несколько секунд спустя, земля под ними просто начала осыпаться, создавая ощущение, что она скользит под их подошвами, и они опустились вниз.

Амара вздрогнула, когда стены из земли окружили их.

Видеть, как ночное небо с внезапным, ужасно холодным дождём со снегом удаляется, должно быть, было почти так же, как оказаться на месте трупа, опускаемого в могилу.

А мгновение спустя, когда земля сомкнулась над ними в виде крыши над маленькой камерой, которую создал Бернард, небо совсем исчезло из виду, и они оказались в полной темноте, в подземном мраке.

— Здесь мы можем говорить, — произнёс он. Он говорил ненамного громче шёпота, но, несмотря на это, после нескольких дней молчания, Амаре это показалось почти криком.

Она выложила ему всё, что видела в конце сражения.

Бернард тяжко вздохнул.

— Леди Аквитейн. Её взяли?

Амара покачала головой, потом поняла, что в темноте он не мог видеть этот жест.

— Не думаю. Люди, которых мы видели взятыми, были больше похожи на ходячих мертвецов. На их лицах никогда не отражались эмоции. Они не были… — Она вздохнула в отчаянии. — Они все выглядели так, словно в них чего-то не хватает.

— Я точно знаю, что ты имеешь в виду, — пробурчал Бернард.

— Леди Аквитейн выглядела… Я не уверена. Самодовольной. Или возбуждённой. Или испуганной. Словно что-то всплывало на поверхность. И она выглядела вполне здоровой. Так же, как и граждане, что я видела рядом с ней.

— Кровавые вороны, — сказал Бернард. — А что, если она перешла на сторону Ворда против Алеры?

— Я не знаю, — сказала Амара. — Только я не думаю, что кто-нибудь решился бы на такое.

— Нет, — сказал Бернард. — Это, должно быть, какой-то другой вид контроля. Если ты действительно видела, что они захватывают пленных, то это может означать, что Ворд намерены применить к ним такое же принуждение.

— Мне тоже пришла в голову эта мысль, — сказала Амара. — Но что же нам делать?

— Доставить добытые нами сведения Первому Лорду, — ответил Бернард.

— Легионы уже отступают, — возразила Амара. — Нам будет трудно застать его, не говоря уже о том, что мы еще не закончили нашу миссию.

— Мы наблюдали за их заклинателями во время боя, как он и хотел.

— Наблюдать и понимать — не одно и то же. — Она нащупала его руку и сжала её. — Сейчас я не могу сообщить Первому Лорду ничего, кроме поверхностных деталей. Мы должны понять больше, чтобы это могло принести пользу. Мы должны увидеть, что происходит, прежде чем вернёмся.

Из глубины груди Бернарда вырвался недовольный рычащий звук.

— Ты не согласен?

— Я уже устал спать на земле. Должно быть, старею, — сказал Бернард. — Что ты имеешь в виду?

Она крепче сжала его руку.

— У нас есть идея, для какой цели они захватили пленных. Я думаю, мы должны узнать, что они с ними делают.

Бернард помолчал, прежде чем ответить:

— Что бы они ни делали, представляется очевидным, что они собираются делать это в хорошо защищённом месте.

— Я знаю.

— Мы можем не успеть укрыться от случайного патруля или отправившегося в набег отряда. У них есть настоящие часовые. У многих из них.

— Это я тоже знаю, — сказала она. — Но до сих пор ни один из вордов не заметил нас. Если бы я не думала, что мы имеем реальные шансы на успех, я бы даже не стала это предлагать.

Бернард молчал довольно долго. Потом очень тихо произнёс:

— При одном условии.

— Хорошо, — сказала она.

— Как только мы получим, что нам нужно, я хочу, чтобы ты немедленно выбиралась отсюда. Лети так быстро, как можешь, к Первому Лорду.

— Не смешно, — резко сказала она.

— Тут вообще нет ничего смешного, — сказал он. — Если ты улетишь сразу, есть прекрасные шансы на то, что ты доберёшься обратно к Первому Лорду. Если ты останешься со мной, ты удвоишь риск быть найденной и убитой прежде, чем сможешь доставить информацию.

— Но ты…

— Работал в одиночку и раньше, любимая. Одного меня будет труднее найти в любом случае. Ты всего лишь повысишь мои шансы выбраться.

Амара нахмурилась в темноте.

— А ты уверен, что не делаешь это, чтобы просто защитить бедную маленькую беспомощную жёнушку?

Он фыркнул от смеха.

— Да если бы ты услышала, что я вот так о тебе отзываюсь, ты бы вызывала такую бурю, что с меня бы шкуру сорвало.

— Бернард, я серьёзно.

Его пальцы погладили её руку, и это движение почему-то обнадёживало.

— И я тоже. Если мы собираемся взять на себя дополнительный риск, я хочу, вороны побери, быть уверен, что информация, которую мы получим, попадёт к Гаю.

Он остановился в раздумье, а затем добавил:

— И если это даст моей бедной, маленькой, беспомощной жёнушке чуть больше шансов выбраться невредимой, это счастливое совпадение.

Она протянула в темноте руку и нашла его лицо, охватив щеку пальцами свободной руки.

— Ты невыносим.

— Какой уж есть, графиня, — ответил он, и нежно поцеловал её ладонь. — Нам лучше выйти наружу. Здесь мало воздуха.

Амара вздохнула.

— Снова сохранять молчание. Я скучаю по разговорам с тобой.

— Терпение, любовь моя. У нас будет достаточно времени для разговоров, когда работа будет сделана.

Она потянулась к нему и поцеловала его в губы, долгим поцелуем, её губы двигались медленно, словно исследуя его рот.

Бернард с рычанием выдохнул.

— Я тоже скучаю по некоторым вещам.

— Например?

— Мы поговорим о них, когда закончим дела здесь, — сказал он. — В конце концов.

Амара поняла, что улыбается в темноте.

— Хорошо. Лишь бы ты сильнее стремился добраться до дома.

Её пальцы сжали его руку. Затем она почувствовала, что земля снова начинает дрожать, и свет сменил окутывающий их ночной мрак, словно солнце после затмения вновь показалось над ними.

Они медленно поднялись, вернувшись в холодный, слякотно-дождливый вечер.

Без необходимости напоминать друг другу, они скрылись под завесами, созданные их фуриями вокруг них, и даже их плащи изменили оттенок, становясь темнее, сливаясь с окружающей их тьмой.

Бернард дал ей понять, что он займет ведущую роль, затем отправился в ночь, звук сминаемой грязи сопровождал его шаги.

Амара не была уверена в направлении, учитывая темноту, но она знала, что у Бернарда практически сверхъестественные способности к ориентированию.

Он должен привести их на юг, в направлении Ворда, подчинившего захваченных алеранцев и прочь от отступающих друзей и союзников.

Амара вздрогнула от холода и слякоти и искренне понадеялась, что она правильно оценила свои способности и что она своим решением не привела себя и своего мужа к холодной и безжалостной смерти от рук нечеловеческих врагов.

Глава 23

— В Алере земля тоже имеет свойство промерзать, рядовой, — гаркнул Маркус. — Без частокола мы станем легкой добычей для первой же шайки шуаранцев. Тащи свою задницу обратно и продолжай копать, или будешь стоять у позорного столба, пока яйца не отмерзнут и не отвалятся.

Ошеломленный легионер, один из отрядов Свободного Алеранского, вскочил со своего места, досада на его лице быстро превращалась в гнев.

Копье легионеров, работавших над этой секцией частокола, обратило к нему разъяренные лица.

Кровавые вороны, подумал Маркус. Пожалуй, было не очень умно угрожать бывшему рабу привязью.

У него не было ни малейшего желания противостоять восьмерым в одиночку, но он не мог допустить открытого неповиновения.

Маркус повернулся лицом к мужчинам, держа их всех в поле зрения.

— Вы знаете, что дисциплина в легионах незыблема. Или должны знать.

Упрямый легионер, возможно, воодушевленный поддержкой своих товарищей, протянул:

— Может, настало время перемен, центурион?

Маркус сделал шаг вперед, призвал силы земли и наотмашь ударил мужчину.

Легионера подбросило в воздух, и он полетел на бревна, привезенные легионами из Алеры.

Мужчина вместе с бревнами покатился вниз, став частью бесформенного нагромождения. Легионер застонал и обмяк в луже грязи.

Маркус какое-то время разглядывал его и затем произнес:

— Нет, я так не думаю.

Он перевел взгляд на остальных шокированных легионеров и тихо произнес:

— Вам следует работать немного упорнее, чтобы ваша секция была готова вовремя, господа.

Высокий жилистый мужчина в шлеме центуриона Первого Алеранского прошел вдоль воздвигаемого укрепления и взглянул на стоящих перед Маркусом людей.

Он обежал взглядом каждого из них и остановился на лежащем легионере. Он хмыкнул, повернулся к Маркусу и кивнул в знак приветствия.

— Первое Копье.

— Центурион, — ответил Маркус.

— Какие-то проблемы?

— Я их слегка приободрил, — ответил Маркус.

Центурион Свободного Алеранского взглянул на легионера, лежавшего без сознания. Он даже не усмехнулся.

— Вам всем здорово повезло. Я бы вас к позорному столбу привязал.

— Но… — запротестовал было один из бывших рабов.

— И имел бы на это полное право, — отрезал центурион. — Вам было сказано, когда вы вступали в наши ряды, что Свободный Алеранский создан не с целью возмездия. Было сказано, что порядок в Легионе будет приведен в соответствие со стандартами любого другого легиона и обращаться с вами будут так же, как со всеми остальными свободными солдатами. Так что — ноги в руки и работать, пока я не решил, что Первое Копье был к вам слишком снисходителен, не расценил ваши действия как отказ подчиниться прямому приказу в условиях нахождения Легиона на территории врага и не повесил вас всех.

Слова центуриона, похоже, вывели людей из состояния шока. В любом случае, они с усердием приступили к работе.

Маркус взглянул на центуриона и кивнул ему.

— Спасибо, — тихо произнес он.

— Отвали, ты, куча гражданского мусора, — так же тихо ответил ему центурион. — Ты не знаешь этих людей, не знаешь, через что им пришлось пройти. Если у тебя возникают проблемы с нашими легионерами — пусть даже с такими идиотами как Бартиллус — решай их через наших офицеров. Сэр.

— Здесь нет наших и ваших, центурион, — сузив глаза, ответил Маркус. — Мы все здесь — алеранцы. И умрем вместе, если дело дойдет до битвы с шуаранцами.

Центурион пристально смотрел на Маркуса еще какое-то время, потом одобрительно хмыкнул и направился к тем, кто продолжал возводить укрепление.

Паре из них он велел отнести Бартиллуса, который все еще был без сознания, к целителям.

Маркус посмотрел ему вслед и покачал головой. Кровавые вороны, должно быть, он стареет, раз не не осознал сразу, насколько велика пропасть между бывшими рабами и Первым Алеранским.

В других обстоятельствах они с тем же рвением набросились бы на Первый Алеранский как сейчас готовы броситься в бой с канимами.

Но, несмотря на это, признал он, в создании Свободного Алеранского был смысл.

Если бы эти люди были рядовыми Легиона Короны или Первого Имперского, он, скорее всего, обратился бы к центуриону, отвечавшему за них, несмотря на то, что формально он имел право на то, чтобы лично пресечь подобное грубое нарушение дисциплины.

Это было бы в рамках закона, но неразумно. И ввело бы в заблуждение людей обоих легионов, показав, что руководство экспедиции не доверяет офицерам Свободного Алеранского.

Он должен избегать повторения подобных глупостей в будущем.

— Первое Копье!

Маркус оторвался от своих мыслей, заметив приближающегося к нему одного из гонцов Магнуса. Молодой человек подбежал к нему, запыхавшись и поприветствовал.

— Сэр!

Маркус сдержанно вздохнул и решил не заострять внимание гонца, что "сэр" употребляется по отношению к офицерам, а не центурионам.

— Что тебе, сынок?

— Сэр, сэр Магнус выражает Вам свое почтение и сообщает, что поступило послание от Принцепса, сэр. Он сказал, что Вы хотели бы быть проинформированы об этом немедленно.

Маркус резко кивнул.

— Отведи меня к посланнику.

Он увидел, как Фосс и его лучшие люди изо всех сил пытались спасти жизнь Антиллуса Крассуса.

Молодой Рыцарь Трибун, раненый в нескольких местах, практически неподвижно лежал в целительной ванне, его дыхание едва колыхало воду.

На его коже виднелись свежие розовые шрамы на тех местах, где, должно быть, только что были такие же раны, которые все еще не были залечены.

Учитывая то, что он, скорее всего, получил эти раны во время боя в полете, удивительно, что он вообще остался в живых.

Он прилетел в лагерь Легиона практически без сознания и рухнул на землю, обрушив при этом две белые палатки легиона.

С места разрушения его тут же доставили к целителям, но он еще не пришел в себя, чтобы что-либо сообщить.

— Фосс? — снова произнес Магнус. Старый Курсор Каллидус стоял справа от целителя, пристально наблюдая за раненым мужчиной.

Фосс раздраженно пожал своими широкими плечами, что-то прорычав себе под нос.

Черные волосы и борода великана были длиннее, чем это предписывалось уставом, но Трибун Медицины, откровенно говоря, был слишком хорош на своем месте, чтобы кто-либо спросил с него за это.

— Я здесь пытаюсь собрать все по крупинкам, Магнус, а ты мне под чертову руку лезешь. Идите к кровавым воронам и дайте мне работать.

Маркус повернулся и быстро вышел из палатки, пройдя через открытый участок между палатками целителей Первого Алеранского и такими же Легиона бывших рабов.

Он вошел в палатку и осмотрелся.

Трибун Медицины встал из-за маленького стола, за которым он что-то писал в книге. Нахмурив брови, он негромко произнес.

— Первое Копье.

— Сэр, — проговорил Маркус, приветствуя мужчину, — мы получили сообщение от Принцепса, но его посланник серьезно ранен. Я надеялся, что вы позволите воспользоваться помощью Доротеи.

— Я бы позволил, — проинес его собеседник, — Но она занята. Похоже, что один из наших легионеров тяжело ранен каким-то чрезмерно усердным центурионом.

Маркус посмотрел мимо Трибуна и увидел Бартиллуса, без чувств лежащего в целительной ванне, нижняя часть лица была в синяках и весь подбородок распух.

Позади него на коленях стояла женщина в простом сером домотканом платье, ее пальцы слегка касались его висков.

Она была худая, с темными волосами и изысканно красива. На ней не было никаких драгоценностей или украшений, за исключением тонкой полоски металлического ошейника послушания на ее горле.

В то время как Маркус наблюдал, он видел странные движения под кожей на челюсти раненого мужчины. Несколько секунд спустя, опухоль начала спадать, а синяки светлеть.

— Это незначительные и обычные повреждения, сэр, — проговорил Маркус, — а жизнь посланника может зависеть от наиболее опытного целителя в лагере. На нашего Трибуна Медицины жестко давит предел его возможностей.

Трибун Свободного Алеранского хмыкнул.

— Она освободится в ближайшее время.

— Со всем уважением, сэр, — сказал Маркус, — Антиллус Крассус умирает сейчас.

Глаза женщины немедленно открылись, и она перехватила взгляд Маркуса. Ее взгляд пронзил его насквозь.

Она убрала руки с головы Бартиллуса, поднялась и подошла к Трибуну Медицины.

— Я восстановила связки и сняла опухоль, сэр, — сказала она тихим голосом, опустив глаза. — Я буду рада помочь Трибуну Антиллусу.

Трибун хмуро посмотрел сначала на нее, потом на Маркуса, неопределенно махнул рукой и сказал:

— Не задерживайтесь дольше, чем это будет необходимо.

— Да, сэр, — ответила Доротея и мельком посмотрела на Маркуса. — Первое Копье, я готова.

Маркус кивнул ей, и они поспешили через поле к целителям Первого Алеранского.

— Принцепс сказал вам кто я, — женщина внимательно посмотрела на спутника.

— Да, Ваша Светлость.

Она устало покачала головой:

— Нет, нет, нет… Я больше не та женщина.

— Из-за этого ошейника, — сказал Маркус. — должен быть способ снять его.

— Я не хочу, чтобы его снимали, — сказала она спокойно. — Честно говоря, мне гораздо больше нравится тот человек, которым я являюсь сейчас, чем тот, каким я когда-то была.

— Это за вас говорит ошейник, — произнес Маркус.

Доротея, бывшая Верховная Леди Антиллус, прошла несколько шагов, прежде чем призналась:

— Может быть. Но у Верховной Леди Антиллус нет будущего, в то время как Доротея спасала жизнь, помогала людям… Я сделала больше хорошего за последние три года, чем за всю свою предыдущую жизнь.

— Но вы в ловушке, — проговорил Маркус. — Обязаны повиноваться командам других. Даже не можете защищаться, если на вас нападут.

— И меня устраивает это, Первое Копье. — Она посмотрела на палатку целителя. — Насколько серьезны травмы моего сына?

— Я не целитель, — ответил Маркус. — Но я видел, что Фосс имеет дело с очень серьезными повреждениями. Некоторые из них я испытал на себе. Если он будет бороться…

Доротея кивнула, сохранив спокойное выражение лица.

— Время покажет, — она искоса посмотрела на Маркуса. — Мой сын знает?

Маркус отрицательно покачал головой.

Она кивнула:

— Я предпочла бы, чтобы так и оставалось. Это лучше для всех.

— Конечно.

— Благодарю вас, — в глазах Доротеи замерцали страх и неопределенность, шаги, по мере приближения к палатке, ускорялись.

— О, — выдохнула она, — О, я чувствую… Он страдает от такой боли.

Маркус не пошел за ней. Спустя несколько секунд после того, как Доротея вошла в палатку, Магнус откинул лоскут, закрывавший вход и подошел к Маркусу с тяжелым взглядом.

— Великие Фурии, что ты творишь? — прошипел он. — Ты знаешь, кто она?

— Да, — спокойно произнес Маркус.

— И ты не думал, что она вполне может держать обиду на Корону, за то, что ее брат и все его владения были уничтожены? Что она может быть недовольна своим нынешним положением и именно сейчас отомстить?

— Ей запрещено причинять вред, — заметил Маркус.

— Ей и не нужно будет причинять никому вред, чтобы убить Принцепса, если он в беде. Все, что ей нужно сделать, не спасти посланника. И, учитывая ее положение, когда еще ей представится такой шанс отомстить?

— Я бы согласился с вами, если бы в ванне лежал кто-то другой, — спокойно сказал Маркус. — Она не позволит своему ребенку умереть ради ее мести, даже если предположить, что ей она нужна.

Курсор долгое время пристально смотрел на Маркуса. Потом сказал приглушённым голосом:

— А если вы ошибаетесь?

— Я не ошибаюсь.

Глаза старого курсора сузились.

— Вы проявляете гораздо большую рассудительность, чем я мог ожидать от кадрового офицера.

Первое Копьё почувствовал, что его шея напряглась так, словно превратилась в металлический прут, но он заставил себя не позволять напряжению распространиться на плечи и спину, чтобы Магнус смог это заметить.

— Об этом нетрудно было догадаться, — сказал Маркус, по-прежнему спокойным и уверенным тоном. — Я был там, когда они оба приземлились, чтобы присоединиться к Первому Алеранскому. Видел их вместе. Она души не чает в этом мальчике.

Магнус издал звук, который, видимо, означал неохотное согласие. Его обеспокоенный взгляд перешёл от Маркуса на палатку целителя.

— Я бы предпочёл побыть внутри, на случай, если Крассус очнется.

— Идите, — сказал Маркус.

Он взглянул на открытый участок до стен Молвара, почти с половину мили.

— Здесь все еще много работы по установке ограждения, и мы хотим закончить ее до того, как мы перенесем запасы с кораблей.

Магнус кивнул.

— Что насчет нарашанцев?

— Они устанавливают лагерь с другой стороны города, — произнес Маркус, — я отдам распоряжения по налаживанию системы сообщения между нашими лагерями.

Магнус изогнул бровь в немом вопросе.

— Это первая вещь, которую необходимо сделать для укрепления союза, — сказал Маркус.

— Враг моего врага — мой друг? — Спросил курсор.

— Враг моего врага — это просто враг моего врага, — ответил Маркус. — И глупо ожидать чего-то большего. Но у нас есть общие интересы, связанные с угрозой, исходящей от более серьезного врага. Если отношения нарашанцев с шуаранцами окончательно испортятся, Насаг применит все свои навыки, чтобы заручиться любой возможной поддержкой.

— И если наши отношения с шуаранцами не принесут нужного результата, все еще будет существовать связь между Насагом и Свободным Алеранским, — пробормотал Магнус. — Будет ли ее достаточно, чтобы убедить их помочь нам?

— Неизвестно, — ответил Первое Копье. — Пока что мы можем только поддерживать существующие отношения.

— Согласен, — сказал Магнус. — Я отправлю курьера, как только что-то станет известно. Кстати, доведи до сведения Рыцарей Воздуха, что их услуги могут понадобиться в любой момент.

— Будет сделано.

Пожилой курсор кивнул и вернулся в палатку целителей.

Маркус проводил его взглядом, разминая затекшие мышцы шеи.

Вороны, да что с ним сегодня? Магнус был прав, проявляя подозрительность.

Валиар Маркус может быть непревзойденным воином, отважным ветераном, но от таких людей не ждут подобных рискованных и опасных ставок, касающихся безопасности кого-либо ранга Принцепса — а если и так, то ставка должна быть сделана на осторожность.

О чём он думал, когда принимал решение привести леди Антиллус для оказания помощи Крассусу, не придумав сначала убедительное объяснение того, зачем Маркус вызвал её?

Первое Копьё развернулся и пошел обратно к частоколам, выбрав маршрут, который позволит ему пройти мимо казарменного городка Рыцарей Легиона.

Там у него было много дел, которым требовалось уделить внимание — что, вероятно, создаст проблему.

Крассус выжил.

Маркус вошел в палатку целителя через три часа и увидел молодого Трибуна, лежащего на койке и укрытого одеялом.

Леди Антиллус нигде не было видно, но Магнус сидел на складном стуле рядом с койкой, простой деревянной рамой с натянутым на неё холстом, служащей кроватью.

Фосс вертелся поблизости и, похоже, был занят чисткой ванны — но Маркус почти ощущал, что тому нестерпимо хочется сказать им, чтобы они позволили его пациенту выздоравливать в покое.

Магнус кивнул вошедшему Первому Копью.

— Он дремлет, — сказал он тихо. — Но я хотел, чтобы ты был здесь, когда я стану его расспрашивать.

— Конечно.

Маркус подошёл к Магнусу и встал рядом с ним, хмуро глядя на молодого человека.

Крассус был бледен, но цел. На места, где были три или четыре раны на плечах и голове, теперь указывала только недавно зажившая розовая кожа.

Все раны были колющими, не более двух дюймов в ширину, особенно глубокие зияли открытыми устами.

Маркус решил бы, что они были нанесены кинжалом, если бы произошедшее имело место на одной из алеранских улиц.

Но что могло нанести парню подобные раны в небе над землей канимов?

— Крассус, — тихо начал Магнус, прикасаясь к его плечу. — Трибун. Докладывайте.

Крассус открыл глаза. Ему потребовалось какое-то время, чтобы сосредоточить взгляд, сначала на крыше палатки, а потом на Магнусе.

— Принцепс. Он под арестом на вершине башни. Отправил меня, чтобы я рассказал вам о случившемся и отправил туда Рыцарей Воздуха, чтобы те смогли вызволить его, если потребуется.

Магнус протараторил:

— Если потребуется? Он под арестом. Этого не достаточно?

Первое Копье едва удержался от того, чтобы начать свою реплику со слова "очевидно".

— Возможно, он считает, что сможет извлечь какую-то пользу из своего пребывания там, — сказал Маркус.

Крассус перевел взгляд на него и кивнул.

В двух словах он описал их путешествие к крепости Шуара, рассказал о том, что им удалось узнать о событиях последних трех лет в Канее, и об их встрече с их правителем.

— Он пытается заполучить информацию, — подвел итог Магнус. — Все, что шуаранцам известно о Ворде. Вороны бы побрали его самоуверенность! Этот парень меня до инфаркта доведет. Он ни в коем случае не должен подвергать себя такой опасности. Для этого есть курсоры!

— Он — Принцепс, — жестко произнес Маркус. — Крассус, какие он дал распоряжения?

— Отправить со мной в Шуар Рыцарей Воздуха, — ответил Крассус. — Но ему не все известно.

— Ну хоть кто-то это осознает, — мрачно заметил Магнус.

Первое Копье едва сдержался от того, чтобы устроить курсору встряску.

— Что ты видел по дороге сюда?

— Выживших, — сказал Крассус. — Выживших нарашанцев. Двадцать, может быть, тридцать тысяч. Они находятся в лагере в десяти милях от Шуара. Шаманы Ларарла подпитывают свое колдовство кровью.

— Кровавые вороны, — выдохнул Маркус. — Если Насаг узнает об этом…

— Он выступит со всеми своими силами в течение часа, — закончил за него курсор. — Ты там получил ранения, сынок?

— Нет, сэр, — ответил Крассус. — На меня напали примерно на середине пути сюда.

Маркус сжал зубы и ничего не сказал.

— Ворд, — продолжил Крассус. — Все силы Ларарла сосредоточены в Шуаре, на защите крепости. Но они вырыли туннель под ней в центр плато. Они хлынули из-под земли как муравьи.

Он скривился.

— И некоторые из них могут летать. Они застали меня врасплох, когда я пытался оценить расположение сил на земле.

Повисла абсолютная тишина.

Магнус начал было говорить, остановился, сглотнул, облизал губы и проскрипел:

— Сколько их?

— Не могу сказать точно. Предположу, что их около восьмидесяти, возможно, девяноста тысяч. Они идут на Шуар. И будут там через день, максимум — два.

— Кровавые вороны, — воскликнул Фосс.

Маркус обернулся и увидел замершего целителя, который уставился на Крассуса.

— Так, — ровно произнес Магнус. — Так, так, так. Первое Копье?

Маркус шумно выдохнул.

— Я бы сказал, что дипломатическая миссия переходит в отступление. Нам нужно вернуть принцепса сюда и организовать его возвращение в Алеру до того момента, как Ворд проглотит Шуар и направится к нам. Нужно отправить Рыцарей Воздуха за Принцепсом и его спутниками. Мы ускорим процесс ремонта и уберемся с этой обледеневшей горы.

Крассус приподнялся и спустил ноги с койки.

— Эй! — Рявкнул Фосс. — Тебе нельзя двигаться! Быстро ляг, пока раны снова не раскрылись.

Крассус покачал головой.

— Я должен отправиться с ними.

— Хрена с два! — Ответил Фосс. — Ложись. Это приказ.

Магнус жестом остановил целителя.

— Крассус прав, Фосс. Наши Рыцари Воздуха имеют слабое представление о том, где находится город, не говоря о том, где находится Принцепс. И, полагаю, они будут более заметны, чем был Крассус. Им нужно обойти место расположения Ворда.

Крассус кивнул Фоссу.

— Если они отправятся без меня, шансы на то, что они вообще смогут добраться до Принцепса, будут ничтожны, а на то, что они смогут его найти и доставить в целости обратно — еще меньше.

Фосс покачал головой.

— Если ты помчишься прямо сейчас и будешь летать и сражаться как ни в чем не бывало, раны снова раскроются.

Целитель подошел к койке, положил ладонь Крассусу на плечо и посмотрел ему в глаза.

— Ты меня слышишь? Если ты не останешься, то, скорее всего, погибнешь.

— Да, — устало и спокойно ответил Крассус. — Где мои доспехи?

Глава 24

Тави сидел, свесив ноги с края крепости Ларарла, и наблюдал за разворачивающимся внизу сражением.

Чуть вдалеке на крыше рядом сидели Варг и Дуриас, тоже смотрели вниз и тихо переговаривались.

На следующий день было холодно, но ясно. Когда не было пробирающего до костей дождя и мокрого снега, на крыше было вполне терпимо, учитывая короткие перерывы в укрытии, созданном с помощью магии земли.

Тави оставалось только восхищаться крепостью и эффективностью шуаранской обороны, сопротивлявшейся Ворду — врагу настолько бесчисленному. что он даже не мог их сосчитать, несмотря на ясный день и часы подсчетов.

Несколько часов назад ему казалось, что он наблюдает движение волн на море, а не вражескую армию в наступлении.

Шуаранцы демонстративно выдерживали этот прилив, и каждая новая волна разбивалась о гранит их решимости.

Тави вздрогнул. Радоваться этому не стоило: скала какое-то время простоит, но море все равно ее снесет.

Последняя победа всегда за морем.

Подошел Максимус, его отличал звук шагов по каменной крыше. Тави обернулся и увидел тень Макса, сгустившуюся у его ног. Полдень.

— Два дня. Он должен был вернуться еще вчера вечером, — тихо сказал Макс. — Или хотя бы подать какой-то знак или весть.

— Пока еще нет причин для беспокойства, — спокойно произнес Тави, — возможно там произошла задержка или что-либо потребовало его помощи. Или может они ждут наступления сумерек, прежде чем организовать побег.

— Тогда бы он нашел укрытие в пределах прямой видимости и с помощью фурий отправил бы сообщение, — не согласился Макс.

В душе Тави начинал размышлять точно так же, но не было смысла еще больше усилить волнение Максимуса за брата, соглашаясь с ним.

К тому же, в их распоряжении не было иных вариантов, разве что прорываться с боями из Шуара.

Всё это не может закончиться хорошо, это всего лишь вопрос времени. Численный перевес был слишком велик.

— Спокойствие, Макс, — сказал Тави. — Я понимаю, тебе тяжело находиться там, где нечего разрушить и некого соблазнить, но, может, это и к лучшему.

Макс хмыкнул и слегка толкнул его сапогом в защищенную доспехами спину.

— Не желаете ли урок по полетам, Ваше Высочество? Хотя, если быть до конца честным, после него вы вряд ли сможете так называться.

Тави обернулся и ухмыльнулся. Макс уселся рядом на краю крыши и взглянул на поле битвы.

— Им не победить, — тихо сказал он.

— Я знаю, — ответил Тави. — И они тоже это знают. Многие из них даже себе в этом не признаются, но они знают.

— Ворд не остановится на этом, — сказал Макс. — Так ведь?

— Нет, — сказал Тави. — Алеранцам повезло, и они смогли разбить их, когда те были слабы. Мы зарекомендовали себя как основную угрозу для них. Поэтому они пришли сюда, где у них больше возможностей для распространения и размножения. Они не допустят ту же ошибку снова.

— Кровавые вороны, — вздохнул Макс. — Я знал, что ты скажешь что-то в этом роде.

Он кивнул в сторону бесчисленных сил Ворда.

— Мы не сможем это остановить. Даже призвав все легионы Алеры и каждого заклинателя.

— Обычными способами — нет, — ответил Тави.

Макс хмыкнул.

— Ты что-то задумал?

Тави слегка улыбнулся. Это было лучше, чем "я понятия не имею, как с этим справиться" и, в тоже время, ему не пришлось врать своему другу.

Макс сверлил его взглядом какое-то время, потом кивнул, слегка расслабившись.

— Ладно, — сказал он. — Как хочешь.

— Спасибо, — ответил Тави.

Макс молча смотрел на сражение.

— К своему стыду должен признать, что канимам не откажешь в мужестве.

— Это не удивительно. После того, что нарашанцы сделали с нами.

Макс махнул рукой.

— И тем не менее.

Тави кивнул.

— Я понял, о чем ты.

— Мы можем им чем-то помочь?

Тави покачал головой.

— Не думаю. Учитывая их отношение к нам. Ларарл намерен стоять до конца, и вера его народа удержит его на верхушке власти.

— Скорее всего, — ответил Макс. — Думаю, наш народ повел бы себя так же. Большинство Верховных Лордов скорее умрут, сражаясь, чем позволят кому-то выдворить их с их земель.

— Посмотрим. Долго ждать не придется.

Слова произвели удручающий эффект на Макса. Он помолчал еще какое-то время.

— Что будем делать с Крассусом? — Спросил Макс.

— Ждать, — ответил Тави. — Пока. Если к вечеру он с нами не свяжется, рассмотрим альтернативные варианты.

— С ним все в порядке, — сказал Макс. — Он быстрее голодной вороны, за его полетом почти невозможно уследить. Он в порядке.

Если это так, то где же Крассус? И снова Тави не стал озвучивать свои мысли.

— Я не заметил здесь ничего, что могло бы представлять для него реальную угрозу.

Макс кивнул и вздохнул.

— Может, старик Магнус что-то затеял. Задержал его по какой-то причине.

— Может быть.

Макс зарычал, вскочил с места и принялся беспокойно ходить по крыше.

— Я просто не могу уже ждать и ничего не делать!

Тави залез в один из кожаных мешков на поясе, достал угольный стержень и несколько свернутых листов пергамента.

— Вот, — сказал он. — Нарисуй карту города. Каждое здание, которое сможешь разглядеть. Может пригодится, если по какой-то причине нам придется идти.

Макс взглянул на бумагу и стержень.

— Вы недолго продержитесь на месте Первого Лорда, если будете сгружать на сингуляров всю обязательную домашнюю работу, милорд.

— Знаю. Но если мне придется беспрестанно слушать их нытье, то я сам себя зарежу, облегчив жизнь ассассинам.

Макс фыркнул и отошел в сторону, взглянул на город канимов и начал рисовать в верхней части листа.

Китаи появилась из укрытия и села рядом с Тави, глядя на сражение с легким интересом.

— Великодушно.

— Хм?

— Дать Максу чем-то занять голову.

— А, это, — сказал Тави. — Он на самом деле куда умнее, чем притворяется. Он получал проходные оценки в Академии в течение двух лет, несмотря на то, что предавался разврату практически каждую ночь. Если бы я не дал ему чем-то заняться, он бы всех нас свёл с ума.

— Жаль, что здесь нет более укромного уголка, — пробормотала Китаи. — Я бы непременно нашла, чем заняться… занять голову.

Она улыбнулась и взяла Тави за руку.

— Пойдёшь со мной?

Тави ответил ей смущённой улыбкой.

— Это не надолго.

Китаи дёрнула подбородком в сторону побоища перед крепостью.

— Я устала на это смотреть. Ты, должно быть, тоже.

Тави в последний раз взглянул на сражение и покачал головой.

— Наверное, ты права, но…

Они встали и отошли от края крыши. Как только они удалились от всех остальных на максимально возможное расстояние, Тави спросил:

— О чем ты думаешь?

— Мы уже должны были получить какие-то вести от Крассуса, — сказала она.

— Да.

— Но ты ничего не предпринимаешь.

— Я жду.

Китаи обдумывала это какое-то время с серьезным выражением лица.

— Насколько я тебя знаю, могу с точностью сказать, что хуже всего у тебя получается спокойно сидеть на месте, — она заглянула ему в глаза. — Особенно, когда тебе что-то угрожает, чала.

Тави слегка ей улыбнулся.

— Тебя беспокоит, что я предался отчаянию.

Она пожала плечами, сделав неопределенный жест рукой.

— Это одно из предположений. Но больше всего меня беспокоит, что ты не действуешь, как обычно. Я ожидала, что ты уже придумаешь с полдюжины чересчур сложных планов побега.

Тави покачал головой.

— Нет.

Китаи кивнула.

— Почему нет?

— Потому что мы должны ждать, — произнес Тави. Он взглянул на город внизу. — Воздух кишит ими. Что бы мы ни сделали, это ни к чему не приведет — пока. Нам нужно подождать.

— Чего?

Тави пожал плечами.

— Честно? Не уверен. Просто…

Он попробовал найти нужные слова, но не смог. И снова пожал плечами.

— Чутье, — сказала Китаи.

— Да, — ответил он.

— У тебя такое уже было.

— Да.

Китаи посмотрела ему в глаза, кивнула и сказала:

— Принимается.

Вдруг на улице под башней затрубил рог.

Тави сделал несколько шагов, чтобы увидеть источник звука, который шел с улицы, где-то у основания башни.

Полдюжины таургов, тяжело дыша, на полной скорости вбежали на улицу с жалобным ревом.

Городские канимы бросились перед ними врассыпную, а один из сидящих верхом канимов подал своим рогом ещё один предупреждающий сигнал.

Отряд воинов в синей броне с грохотом остановился на полпути до основания башни, командир колонны спешился, не потрудившись привязать своего зверя, и поспешно вошёл внутрь.

Канимы, оставшиеся рядом с башней, чтобы позаботиться о животных, выглядели измученными. Их броня была покрыта вмятинами, и у большинства виднелись небольшие раны.

Очевидно, они недавно приняли бой.

Тави нахмурился. Все сражения шли на западной окраине города. Эти рейдеры прибыли с востока.

Что поднимало единственный вопрос: с кем сражался патруль?

Шуаранцы не должны биться между собой, не перед лицом такой угрозы, как Ворд. То есть в этом могут быть замешаны только три другие группы.

Таург не способен обогнать алеранских Рыцарей Воздуха и после двухлетнего противостояния с Насагом в Амарантской Долине, Тави хорошо знал, как трудно свалить канимского вожака.

Если бы Насаг атаковал, Тави подумал, что маловероятно, что так много всадников смогло бы избежать боя.

Оставался лишь один подозреваемый.

Тави почувствовал, как сердце забилось быстрее и в животе все сжалось в комок.

— Вот оно, — сказал он Китаи, — кажется дождались.

Анаг и группа охранников пришли за ними, чтобы доставить их к Ларарлу.

— Нет, — спокойно произнес Тави, — мы никуда не пойдем. Передайте Ларарлу, что однажды мы к нему уже приходили. Если он хочет поговорить с нами — пусть приходит сюда.

Анаг смотрел на него какое-то время, затем сказал:

— Это башня Ларарла. Здесь ты делаешь, что он говорит.

Тави обнажил зубы и скрестил руки.

— По-видимому нет.

Анаг зарычал и положил лапу на меч.

Тави почувствовал, как Максимус и Китаи, стоящие за ним, напряглись. Сам же он не двигался. Он просто твердо смотрел на Анага.

Варг шагнул вперед в тот самый момент, когда гнев Анага пошел на убыль.

Он остановился рядом с Тави и проговорил:

— Ларарл достаточно опозорил себя сам, без того, чтобы ты еще добавил, Анаг.

Более молодой каним засомневался, его глаза забегали между Тави и Варгом.

Варг не потянулся к оружию. Он выдвинулся вперед, войдя в зону поражения все еще не извлеченного меча без малейшей попытки помешать ему.

— Ты пойдешь к Ларарлу, — произнес Варг, — ты скажешь ему, что мы ждем его здесь.

Затем Варг медленно протянул руку и положил ее на свое оружие, демонстративность жеста усугублялась тем, что остальные части его тела оставались совершенно неподвижными.

— Ты скажешь ему, что я сдвинусь с этого места, только если сам этого захочу.

Анаг стоял неподвижно еще несколько секунд, затем наклонил голову в сторону в знак признания и исчез с крыши, забрав с собой охранников.

Макс громко выдохнул:

— Кровавые вороны, Тави.

Варг слегка повернул голову и уставился на Тави. Он, отметил Тави, не убрал руку с оружия. Он прорычал низким, угрожающим басом:

— Почему?

Тави перехватил взгляд Варга и ответил:

— Потому что обстоятельства изменились. Мы нужны Ларарлу, или он вынужден будет остаться гнить здесь.

Варг испустил грохочущий рык, и Тавиинстинктивно принял положение поудобнее на случай, если ему придется отражать внезапный удар — но звук выражал скорее задумчивость, нежели злость, и Варг убрал лапу от рукояти меча.

— К тому же, — продолжил Тави, — Ларарл злоупотребил честью и достоинством вашего народа. Так что я не считаю необходимым заботиться о его гордости.

Варг еще раз задумчиво зарычал.

— Поберегись, Тавар. Ларарл не из тех, кто легко прощает. И он никогда не забудет.

— Я не являюсь одним из его подчиненных, — ответил Тави.

Варг согласно дернул ушами.

— Нет. Но ты только что заявил о своем намерении сместить его в качестве лидера.

— В некотором смысле, — сказал Тави, показывая зубы в дружелюбной улыбке, — это то, что я намерен сделать.

Ларарл поднялся на крышу в одиночестве.

Он хлопнул дверью перед носами Анага и нескольких других устрашающего вида канимов и обратился к Варгу.

— Моя охрана, должно быть, оглохла, — прорычал Мастер Войны. — Потому что только идиот или сумасшедший мог произнести то, что они мне передали.

Варг оставался абсолютно неподвижным.

Ларарл сделал шаг вперед, чтобы оказаться прямо напротив Варга, и оба канима одновременно положили руки на свои мечи.

На минуту на крыше воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками битвы, похожими на немыслимой силы удары прибоя о прибрежные скалы.

— Назови мне хоть одну причину, — прорычал Ларарл, — не убивать тебя здесь и сейчас.

— Назову три, — ответил Варг и движением головы указал на каменное укрытие, сотворенное алеранцами.

Там, в темноте, смутно угадывалось какое-то движение, затем сухопарый каним в мягкой серо-черной одежде выскользнул из темноты.

В следующее мгновение два одетых точно так же, но более молодых канима появились вслед за первым, занимая страхующую позицию по обеим сторонам от него.

Позади Тави удивленно присвистнул Макс, и ему не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, что рука Макса легла на рукоять меча.

— Кровавые вороны, Охотники.

Тави подавил свое изумление. Он узнал снаряжение этих канимов.

Троица, чуть не распотрошившая его во время войны с Насагом, была одета точно так же.

Позади него Китаи сузила глаза с подозрением, и Тави почувствовал волну удивления и… раздражения, подумал он, когда она произнесла:

— Когда они проскользнули сюда? — она сделала паузу и едва заметное уважение появилось в ее шепоте, — как вообще они здесь оказались?

— Они не могут быть здесь более получаса, — пробормотал Тави, — как раз тогда один из нас ходил внутрь погреться.

— Я ничего не видела и не слышала, — глаза Китаи заблестели, на губах промелькнула улыбка, — это было хорошо проделано.

Ларарл скользнул глазами по трем Охотникам, затем снова сосредоточился на Варге.

— Судя по всему, битва с врагом затуманила твой мозг, — произнес Варг, — Я объясню тебе ситуацию. Возможно, тебе удастся убить меня. Но ты не можешь быть уверен, что тебе удастся остановить моих Охотников, которые передадут это Насагу. Даже если у тебя получится, Насаг — мой самый мудрый ученик. Он наверняка предположит, что ты убил меня, и отреагирует соответственно.

— Если ты умеешь считать, то можешь видеть, что одного из алеранцев не хватает. Несомненно, он уже вернулся к Легионам и доложил, что ты сделал. Уверен, что они остаются в заточении по большей части из уважения, которое они испытывают, несмотря на то, что к ним не отнеслись с должным уважением.

Варг обнажил зубы.

— В конце концов, возможно я убью тебя, в таком случае твои люди останутся без Мастера Войны.

— Ничего, что ты сделаешь с помощью оружия, — сделал вывод Варг, — не поможет твоему народу. Либо ты оставишь их без Мастера Войны, либо ты создашь большее количество врагов. Это то, чего ты хочешь для них, Ларарл?

Каним напротив него вздрогнул, и Тави увидел, что ярость покидает его.

Ларарл издал короткий громкий рык и повернулся, отступая на несколько шагов.

Варг убрал руку с эфеса меча и взглянул на Тави.

Тави изрек:

— Ваша защита — самая впечатляющая из всех виденных мной.

Каним оглянулся на Тави, его глаза были злы, взгляд насторожен.

— Однако укрепления могут быть сколь угодно впечатляющими, но при этом вы не можете ни переместить, ни перестроить их, и все они расположены так, чтобы не допустить проникновения врага. Самая высокая стена в мире совершенно бесполезна, если враг может ее обойти.

Тави сделал глубокий вдох. Если его предположение оказалось верным, то, что он скажет дальше, покажет это. Если нет… что ж. По крайней мере, он вооружен.

— Как Ворд смог обойти вашу защиту?

Глаза Ларарла еще сильнее сузились.

— Я не говорил, что он смог.

— Прибывшие воины были чем-то серьезно ранены, — сказал Тави. — Если бы они сражались с моими людьми, им бы не удалось сбежать на таургах. Если бы они бились с воинами Варга, ты приказал бы казнить его или просто оставил гнить на этой крыше. Вместо этого ты прислал Анага, к которому мы небезосновательно испытываем уважение и доверие, что не может быть проявлением мести или гнева.

Тави кивнул туда, где разворачивалась битва.

— Враг превосходит вас численностью. Как только он окажется по эту сторону укреплений, потребуется лишь небольшая часть его сил, чтобы стереть вас в порошок.

Ларарл ничего не ответил.

В горле Тави пересохло.

— Мастер войны, — продолжил Тави, — для меня очевидно, что вам требуется наша помощь, чтобы защитить свой народ.

Ларарл обнажил внушительного размера клыки. Тави изо всех сил сохранял невозмутимое выражение лица.

Каним с золотистой шерстью отвел взгляд. Его уши едва заметно дернулись в знак согласия.

Тави медленно выдохнул. Облегчение было намного сложнее скрыть, нежели, до этого, страх.

Повисшее молчание прервал Ларарл, заговорив отрывистыми фразами.

— Мои силы сосредоточены у входов в крепость. Ворд прошел под ними. Сейчас огромное их количество находится в мирной части города. Чинят расправу.

Варг яростно зарычал.

— Они прибывают с каждой минутой, — продолжил Ларарл. — В скором времени они превзойдут нас численно как в тылу, так и на укреплениях. И тогда…

Он протянул руки вперед и сжал их в замок, будто выжимая сок из фрукта.

— Вам нужна наша помощь, — тихо проговорил Тави.

— Помощь? — Произнес Ларарл. Его голос едва не срывался на истеричные ноты. — Какая помощь? Что вы можете?

Он выхватил меч и указал им на полчище, заполняющее пространство внизу.

— Зависит от того, что вы в данной ситуации воспримете как победу, Мастер Войны, — тихо произнес Тави.

— Шуар не удержать, — прорычал Ларарл.

— А что для вас Шуар? — Спросил Тави. — Холмы, камни и деревья? Реки, стены и башни?

Ларарл не отрываясь смотрел на Тави.

— Или все же люди? — Тихо спросил Тави. — Ваши люди, Мастер Войны.

Уши Ларарла дернулись в ответ, такое проявление языка тела канимов Тави никогда не видел.

— Что, — прорычал Ларарл, — ты имеешь ввиду?

— Ваших людей можно спасти, сэр. В любом случае, хотя их бы часть.

— Как?

Тави развел руками.

— Пока не знаю, — сказал он, — мне нужно больше информации.

— Какой информации?

— Все, что имеет отношение к войне с Вордом, любая мелочь. Все имеет значение.

Варг также напряженно смотрел на Тави.

— Что ты ожидаешь узнать?

— Я не могу тебе сказать что.

— По какой причине, — требовательно произнес Варг.

— Потому что у врага есть по крайней мере одна королева. Королевы Ворда способны чувствовать мысли других, если они достаточно близко. Твои охотники доказали, что можно подобраться очень близко к людям Ларарла незамеченными. Вполне возможно, а скорее всего так и есть, что королевы собирают информацию напрямую из размышлений офицеров Шуара, а возможно даже из ваших собственных мыслей, Мастер Войны Ларарл.

Ларарл издал задумчивый рык:

— Ты встречался с этим врагом.

— Я не буду об этом говорить, — произнес Тави, — но я знаю их лучше, чем вы. И, на данный момент, все ваши какие бы то ни было секреты о них было бы правильней держать в одном месте.

Он постучал по виску пальцем.

— Я верю, что возможно помочь вам и вашим людям, Мастер Войны. Если вы будете доверять мне чуть больше.

Ларарл твердо смотрел на Тави, но сохранял молчание.

— Очевидно, что одной силы оружия недостаточно. Мы должны перехитрить, переиграть их, — Тави взглянул на Варга и чуть склонил голову набок, — как я переиграл Сарла в Алере.

Взгляд Ларарла переметнулся на Варга.

— Что?

Варг медленно кивнул Тави, избрав алеранский жест для передачи своего отношения.

— Ларарл. Ты сам сказал, что не видишь способа победить врага. Если бы это была моя территория и мои люди, то я бы послушал его, — он взглянул на своего шуаранского собеседника, — Тавар, располагая силами чуть больше семи тысяч, воевал с Сарлом, имеющим около пятидесяти тысяч новобранцев, плюс десять тысяч воинов Насага. И он два года сдерживал их. Дай ему, что он хочет.

Ларарл молчал чуть дольше. Трубы взревели в городе, и несколько сотен канимов погнали своих таургов к восточной части города — где собрались более крупные силы пеших канимов, готовясь к маршу в глубь Шуара.

Золотой каним снова вздрогнул. Затем он дернул ушами в знак согласия, полностью повернувшись к Тави, и коротким жестом подозвал его, двинувшись по направлению к двери, ведущей обратно в башню.

— Демон… — низко прорычал он, обнажая клыки, — Тавар. Идем со мной.

— Вороны, — неслышно выдохнул Макс.

Большой Антиллан убрал руку с меча.

— Как ты узнал про Ворд?

— Я предположил.

— Ты предположил? — прошипел Макс. Он покачал головой, — ты слишком много полагаешься на предположения, Кальдерон.

— Это было необходимо, — сказал Тави. — К тому же, я оказался прав.

— Когда-нибудь ты ошибешься.

— Не сегодня, — проговорил Тави, — оставайся здесь, Крассус может выйти на контакт.

Макс обеспокоенно нахмурился. Затем он отсалютовал Тави:

— Будь осторожен

Тави положил руку на плечо другу. Затем он повернулся и последовал за Ларарлом в темноту башни.

Глава 25

Тави не смог бы точно сказать, как долго он работал в просторном зале Ларарла, когда открылась дверь, и охранник, сощурив глаза от яркого факела Тави, впустил к нему Китаи.

Тави взглянул на нее со своего места среди нескольких песчаных столов огромного размера.

Они были предназначены для использования канимами в позе удобного для них полуприсяда, но для алеранцев стол был слишком неудобным: слишком высокий, чтобы за ним можно было сидеть, слишком низкий, чтобы за ним можно было работать стоя. Его спина жутко болела.

Он морщась выпрямился, потягиваясь, когда Китаи закрыла за собой дверь.

— Крассус здесь, — без вступлений сказала Китаи. — Он был атакован Вордом на пути в порт. Ему пришлось отбиваться от целых полчищ. Он ранен.

Тави прикусил губу.

— Насколько серьезно?

— Максимус приглядывает за ним, но он совершенно измотан.

Китаи подошла ближе и нежно поцеловала его в щеку, прошептав при этом:

— Все остальные Рыцари Воздуха неподалеку, их никто не видел. Крассус сказал, что шуаранцы держат в плену несколько тысяч воинов Варга в лагере недалеко отсюда.

Тави улыбнулся и вернул ей поцелуй:

— Вели им быть наготове, — прошептал он в ответ. — И ничего не говорить Варгу.

Китаи едва заметно кивнула и обвела взглядом столы, осмотрев каждый из них.

Стопки бумаг лежали рядом с ними, поддерживаемые весами из черного отполированного камня.

— Что это?

Тави повернулся к столам и провел рукой по волосам.

— Донесения канимов, — ответил он.

Он указал на одну из стопок.

— Отчеты от каждого из них.

Китаи оглядела столы и бумаги.

— Ты все это прочитал?

Тави неопределенно повел рукой.

— Я знаю их письменность не так хорошо, как хотел бы.

Китаи фыркнула.

— Она такая же бессмысленная, как и алеранская.

— Да, — сказал Тави, — но в алеранской у меня хотя бы опыт есть.

Она слегка улыбнулась.

— Что ты смог узнать?

Тави покачал головой.

— Не много. Пока я даже не уверен, что именно нужно искать.

Он указал на первый стол, где было множество черных и белых камешков, изображавших силы Ворда и канимов.

Они занимали всю поверхность стола.

— Нараш. Зона Варга. Их атаковали первыми. Донесения оттуда наиболее запутанные и противоречивые.

Китаи взглянула на него.

— Это сделано намеренно.

Тави кивнул.

— Думаю, Ворд разбил несколько гнезд, сохраняя их так тихо, как только смог, в течение максимально долгого срока. Наступил момент, когда они организовали одновременное нападение, вызвав невообразимый хаос и путаницу. Могу предположить, что большинство нарашанских офицеров решило, что на них напали соседи. К тому времени, когда они осознали истинное положение, было уже слишком поздно.

Он указал на стоящий рядом стол.

— Кадан, Ренгал, Иргат… В течение года все они пали.

Он сделал глубокий вдох, чтобы не вздрогнуть. Это были не просто названия провинций — каждая из них когда-то была домом для населения, численностью сравнимого с алеранским, хоть и расположенного на меньшей территории.

Обладая армией, темной силой своих шаманов и необузданной волей к защите собственных земель, они все пали, как колосья пшеницы ложатся к ногам фермера при каждом движении его косы.

Тави кивнул в сторону следующего стола.

— Маруал. Они держались почти год. Но к тому времени их окружили и отрезали от Шуара. Затем… — Тави пожал плечами. — Шуар стал последним рубежом.

— Что ты ищешь? — Спросила Китаи.

Тави покачал головой.

— Пока не знаю. Пытаюсь найти модели поведения. Того, как они думают, что предпринимают.

— Ворд? — Уточнила Китаи. — Или канимы?

На лице Тави вспыхнула улыбка.

— Да, — ответил он, и улыбка погасла. — По крайней мере в данный момент я бы пришел в восторг от перспективы многолетней вражды с канимами.

Китаи ответила без тени улыбки.

— Крассус сообщил, что видел около восьмидесяти-девяноста тысяч воинов Ворда в центре Шуара.

Весть заставила Тави нахмуриться. Восемьдесят или девяносто тысяч. Сразиться с таким количеством воинов Ворда на открытой территории было бы равносильно самоубийству для алеранских легионов.

Единственным шансом стал бы союз с войсками Насага — и едва ли его люди обрадовались бы такой возможности.

Два года войны породили множество обид с обеих сторон.

Лишь на мгновение взглянув на песчаный стол, усыпанный черными камнями с несравнимо малыми вкраплениями белых, Тави испытал чувство полной безнадежности.

Еще совсем недавно он был всего лишь пастухом. Нет, даже не так. Его дядя был пастухом. Тави был помощником пастуха.

Безусловно, сейчас он обладает титулом: Его Королевское Высочество, Гай Октавиан, Принцепс Империи, наследник алеранской Короны.

Вооружившись этим и острым ножом, он смог бы нарезать хлеб.

Как он должен вести себя в этой ситуации? Как принять нужное решение — решение, которое может привести к гибели как алеранцев, так и канимов?

Неужели он настолько самоуверен, что считает себя в праве решать? Или он просто тихо сошел с ума?

Тонкая теплая рука Китаи скользнула по его шее, и он взглянул на нее.

— Я не уверен, что справлюсь с этим, — сказал он ей почти шепотом.

Китаи пристально смотрела на него.

— Ты должен, — так же тихо ответила она. — Ворд не остановится здесь.

— Я знаю, — сказал Тави. — Но… Я даже воплотить фурию не могу, Китаи. За счет чего я должен остановить то, что мы видели там?

— Алеранец. Не припомню, чтобы неумение воплощать фурий тебя раньше останавливало.

— Это другое, — тихо ответил он. — Это больше и сложнее. Если Ворд не остановить…

Он покачал головой.

— Это конец. Всему. Канимам. Моему народу. Твоему. Ничего не останется.

Он почувствовал, как Китаи коснулась его подбородка, поднимая его голову и встречаясь с ним взглядом. Она наклонилась к нему и поцеловала его.

Это был долгий, медленный, глубокий поцелуй, и, когда она наконец оторвалась от него, ее зеленые глаза были широко раскрыты, потемнев до оттенка изумруда.

— Алеранец, — тихо произнесла она, — истинная сила не имеет отношения к фуриям.

Она прижала большой палец к центру его лба.

— Сильного, но глупого врага легко победить. Умный враг всегда опасен. Твоя сила возросла. Не позволяй возрасти своей глупости.

Она ласково погладила его по щеке.

— Ты один из самых опасных людей, которых я знаю.

Тави изучающе посмотрел на нее.

— Ты действительно так думаешь?

Она кивнула ему.

— Я напугана, алеранец. Ворд пугает меня. Меня ужасает, что они могут сделать с моим народом.

Он заглянул ей в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Страх это враг. Уважай его. Но не позволяй ему победить тебя, до того, как битва началась.

Тави снова посмотрел на песчаные столы.

— Я боюсь, — произнес он, спустя мгновение, — боюсь, что я не смогу остановить их. Что люди, которые зависят от моей защиты погибнут.

Она медленно кивнула.

— Я понимаю, — сказала Китаи. — Прежде всегда был кто-то еще, кто-то старше, кто может вмешаться. Кто может прикрыть тебя. Твоя мать и твой дядя. Маэстро Киллиан. Гай Секстус.

— Теперь, — сказал Тави, — только я. Нет никого больше, чтобы принять решение.

— И никого, кто может быть виноват, — добавила Китаи.

Тави на мгновение склонил голову.

— Я ощущаю себя… каким-то слишком маленьким для этого.

— Было бы глупо с твоей стороны не ощущать себя так, — сказала Китаи.

Она взяла его за руку.

— Существует множество вещей, в которых у меня есть опыт. Я — отличная наездница. Я здорово карабкаюсь. Хорошо ворую. Умею драться, танцевать и любить. Мои инстинкты не имеют равных.

Она взяла в руки одну из пачек и снова взглянула на него.

— Но это… нет. Складывать воедино тысячи кусочков информации. Это не для меня. Это твой дар, Алеранец.

Она протянула ему пачку.

— Знания — твоя сила.

Ее глаза заблестели.

— Твое оружие.

Тави сделал глубокий вдох и молча принял бумаги.

— Мараул, — выпалил он три часа спустя.

Китаи взглянула на него, перебирая черные и белые камешки в руках. Она поговорила с теми, кто был на крыше, и вернулась.

Она играла в какую-то игру, нанося ножом черточки на камни и располагая их на пересечении начерченных линий.

Она какое-то время смотрела а него, потом закатила глаза и произнесла:

— Да, конечно, и как я сразу не догадалась?

— Мараул, — снова сказал Тави. — Это было на поверхности. Вот на что нужно обратить внимание. Почему они продержались год, в то время как их соседи сдались через три-четыре месяца? Что было по-другому?

Китаи склонила голову.

— Их армия была сильнее? Нарашанцы их, похоже, уважали.

Тави покачал головой.

— К тому времени, как на них напали, Ворд захватил три соседних области. Высококлассные войска смогут частично возместить разницу в количестве, но даже они устают, получают ранения, теряют концентрацию. Ворд сокрушил бы их.

— Лучшая тактическая подготовка? — Предложила Китаи.

Тави покачал головой и указал на соответствующий стол.

— Болота. Там несколько природных оборонительных пунктов. Но и этого мало.

— Тогда что же?

— Вот именно, — сказал Тави. — Что?

Он схватил пачку документов, лежавших рядом с моделью Мараула, и начал читать.

Потребовалось два часа на то, чтобы выстроить правдоподобную теорию, и это стало возможным только благодаря детальному отчету, написанному Мастеру Войны одним из охотников Ларарла.

Шуаранским охотникам, похоже, было поручено наблюдать за боевыми действиями в Марауле, собирать данные как о соседях, так и о захватчиках. Эти сведения придали Тави уверенности.

Распахнулась дверь, и в комнату вошел Ларарл, за его спиной маячил Анаг. Огромный золотистый каним зашагал прямо на Тави.

— Ну?

— Вы выставили дополнительную охрану? — Спросил Тави.

Ларарл прищурился, но его уши дернулись в знаке согласия.

— На каждую дверь в крепости. Ни одна нежить не подберется к тебе ближе чем на сотню футов.

Тави кивнул.

— Кажется, я понял, что нам следует делать.

В комнате повисла тишина.

— Не будешь ли ты любезен, — прорычал Ларарл, — поделиться своими мыслями.

— Бесит, когда он так делает, правда? — Сказала Китаи.

Уши Анага выдали его — молодого канима явно забавляло происходящее, но он ничего не сказал.

— Прежде чем я начну, — сказал Тави, — думаю, стоит позвать Варга.

Ларарл фыркнул и метнул взгляд в сторону Анага. Тот исчез, направившись к лестнице, ведущей в башню, и вернулся с Варгом через несколько мгновений.

Огромный каним с черной шерстью обменялся приветствием с Ларарлом, затем с Тави и подошел к столу с моделью Мараула.

Тави начал без преамбул.

— Наш опыт борьбы с Вордом показывает, что их главное преимущество является также их основной слабостью — централизованное управление.

— Королевы, о которых ты говорил, — прорычал Ларарл.

Тави кивнул.

— Королева держит Ворд вокруг себя в абсолютном подчинении — если она им прикажет сделать что-то, что приведёт к смерти, они выполнят приказ, не задумываясь.

Варг издал низкое рычание.

— Они неспособны думать самостоятельно.

— Не очень хорошо, во всяком случае, — подтвердил Тави. — Без королевы во главе Ворд почти не отличаются от животных.

— Они действуют в определённом порядке. Королева, сбежавшая из Алеры, прибыла сюда и основала колонию, где-то не на виду. Она произвела на свет ещё двух королев, которые затем ушли для того, чтобы создать свои собственные колонии, и так далее.

— При этом каждый раз число Вордов и королев утраивалось, — сказал Ларарл.

— Может быть, и нет, — сказал Тави. Он начал собирать чёрные и белые камни с карты Мараула.

— Вот, где Ворд сосредоточил свои силы для нападения, — сказал он, кладя их обратно, выстраивая более или менее отдельными линиями на противоположных сторонах карты.

— Согласно вашим отчётам, Мастер войны, Ворд атаковал Мараул сначала здесь. — Он передвинул один чёрный камень на северном конце линии вперёд. — Затем здесь.

Он переставил соседние камни по обе стороны от центра.

— Потом здесь, каждый раз на двадцать миль дальше. — Он передвинул следующие два камня. — И так далее. Каждый раз, когда они шли в наступление, они действовали именно таким образом.

Варг прищурился и изучил карту, его хвост нервно метался из стороны в сторону.

— Приказы, — сказал он. — Это объясняет задержку. Приказы королевы передавались последовательно.

Тави кивнул.

— Я не сразу это понял. Алеранцы передают приказы с помощью фурий. Отдельно расположенные легионы могут действовать слаженно, почти одновременно. Не так безупречно, как это делает Ворд, но намного быстрее, чем если бы приказы разносились всадниками.

— Но в Марауле Ворд наступал не одновременно, — сказал Ларарл.

— Именно. Их передвижение координировалось передаваемыми указаниями, а не одновременным руководством десятков королев, находящихся на некотором расстоянии друг от друга. — Тави постучал пальцем по камню в центре стола. — Указания должны были дойти до каждого последующего подразделения по цепочке. Королева должна была начать атаку.

Варг нетерпеливо прорычал:

— Теории — не более чем сотрясение воздуха и потеря времени, пока они не доказаны. Есть ли у тебя еще какие-то доводы в пользу этой теории?

— Контратаки маруальцев в основном были направлены на северные расположения врага, — ответил Ларарл.

Он подошел к столу и присел рядом с Тави, не скрывая интереса.

— Взгляните на территорию. Бессмысленно разворачивать здесь крупное контрнаступление. Никаких стратегически важных объектов поблизости, да и удержать их сложно.

Он взглянул на Тави.

— Королева?

Тави кивнул.

— Думаю, кто-то из мараульцев догадался о ее существовании. Думаю, они дождались очередного продвижения ее северного звена и ударили всеми своими силами.

Тави переместил несколько белых камней к северной границе расположения Ворда, отодвинув черный камень обратно, к окраине области.

— Они сокрушили северные отряды Ворда, но понесли серьезные потери. После этого они почти три недели пытались оттеснить остатки Ворда, и лишь однажды им это удалось, судя по вашим записям, Мастер Войны.

Тави убрал несколько черных камней и пару белых, пока все не вернулось на прежние позиции. Силы мараульцев сократились, но все еще контролировали свои границы.

— Три недели спустя Ворд снова начал наступать более мощными силами, — он указал на песчаный стол, — один и тот же сценарий, похожие битвы на протяжении года, ожесточенные нападения врага и последующие отбрасывания Ворда назад мараульскими воинами.

Ларарл тихо прорычал.

— Пока Ворд не смял их.

Тави кивнул.

— Мастер Войны, — произнес Тави, поворачиваясь к Ларарлу, — судя по донесениям ваших разведчиков, Ворд нападал разрозненными волнами, когда они атаковали Мараул, а орды, нападающие на укрепления двигаются чрезвычайно правильным порядком.

— Так и есть, — сказал Ларарл, слегка склонив голову набок.

— Моя теория, — медленно проговорил Тави, — что у них, по какой-то причине, было мало королев. Я думаю, что у них возможно была только изначальная королева и две дочери, которых она произвела.

— Бесплодных? — прорычал Ларарл.

Тави пожал плечами.

— В противном случае, непонятна причина, по какой они создали себе это неудобство.

Варг шевельнул ушами в знак согласия.

— Атака на укрепления дисциплинирована. Таким образом, королева присутствует здесь.

— И еще одна командует силами в нашем тылу, — сказал Ларарл.

Он взглянул на Тави.

— Может ли одинокая королева контролировать целую орду под моими стенами?

Тави развел руками.

— Опыт показывает, что могла бы, но эта ее способность имеет ограниченный радиус, где-то миль двадцать, возможно даже меньше.

Ларарл кивнул.

— Значит мы должны убить этих королев.

— И что потом? — спросил Тави спокойным голосом, — убить больше миллиона Ворда менее чем за три недели? Потому что именно столько нужно изначальной королеве, чтобы воспроизвести новую дочь, если битву при Марауле брать, как пример.

Ларарл забарабанил когтями по песочному столу. Получился своеобразный звук, сравнимый с трещанием насекомых и Тави подавил возникшую дрожь.

— Что же ты предлагаешь делать? — спросил Ларарл.

— Бежать, — просто ответил Тави, — вырвав столько твоих людей у Ворда, сколько сможешь.

— Бежать куда? Вся Кания наводнена Вордом.

— В Алеру, — спокойно произнес Тави.

Ларарл издал кашляющий звук, в котором явно присутствовала горечь.

— Ты предлагаешь моему народу отказаться от своего дома, чтобы стать рабами в землях демонов?

— У меня и так достаточно проблем с рабством, — сухо возразил Тави, — Нет.

Он сделал глубокий вдох.

— Я хотел бы, чтобы твои люди и люди Варга выступили с нами против Ворда.

В комнате повисла мертвая тишина.

— Они не остановятся на Кании, — сказал Тави. Негромкие слова падали, как свинец, просто и тяжело, — Мы должны выступить вместе, или умереть поодиночке.

Молчание затянулось.

Ларарл повернул свою голову к Варгу.

Каним с черным мехом смотрел на песчаный стол какое-то время. Затем он посмотрел на Ларарла.

— Должна получиться интересная битва, как думаешь?

Каним с золотистым мехом окинул взглядом Тави, его глаза сузились.

— Он на самом деле твой гадара?

Варг взмахнул ушами в знак согласия.

— Мы вместе проливали кровь и обменялись мечами.

Уши Ларарла дернулись в вертикальное положение, показывая сильное удивление.

— Его слово надежно, — произнес Варг.

— И вы должны понимать, что мы должны доверять друг другу, — сказал Тави, — Информация должна быть ограниченна. Если я ошибаюсь насчет королев, или другие создания Ворда могут читать мысли — они легко противостоят нам. Мы должны владеть инициативой, иначе не проживем и неделю.

Варгу и Ларарлу потребовалось какое-то время, чтобы переварить это, но в итоге Варг согласно шевельнул ушами.

— У вас много кораблей, — проговорил Ларарл, — но весь Шуар на них не поместится.

— Я беру это на себя.

Ларарл взглянул на Варга, уши которого были прижаты к голове, что было равносильно алеранскому пожиманию плечами.

— Мой опыт показывает, что алеранское колдовство более эффективно, чем работа шаманов. Они им не только убивают.

Ларарл хмыкнул и указал на песочную карту Шуара.

— Если я оттяну достаточное количество воинов, чтобы сокрушить королеву и защитить свой народ, Ворд сомнет защиту на укреплениях.

— Мы не собираемся посылать твоих воинов на борьбу с королевой, — сказал Тави.

— Даже объединив силы моих и твоих людей, мы не потянем такую кампанию, Тавар, — прорычал Варг.

— Их мы тоже на убийство королевы посылать не будем, — сказал Тави. — Мы сделаем это сами.

— Ого, — воскликнула Китаи, в ее глазах засияло понимание. — Интересно.

— Сами? — Переспросил Варг.

Тави кивнул.

— Присутствующие здесь мои и ваши люди вместе со всеми охотниками, которых вы сможете найти, выследят и убьют Королеву. Как только мы сделаем это, и Ворд лишится координации, тогда у каждого шуаранца, — Тави впился взглядом в Ларарла и сделал акцент на этом слове, — у каждого из них появится шанс прорваться к побережью.

Ларарл не мигая смотрел на Тави. Затем слегка склонил голову набок.

— Да. У всех.

Варг перевел взгляд с одного на другого и задумчиво прорычал:

— Королева сейчас в самом центре своей орды, Тавар. Добраться до нее будет крайне сложно.

— Это я тоже беру на себя, — ответил Тави.

Ларарл издал короткий раздраженный рык:

— Если только ты знаешь детали операции, как мы сможем эффективно действовать вместе?

Варг развел лапами.

— Согласен. Твой план сковывает нас так же, как и Ворд.

Тави обнажил зубы в улыбке.

— Ага. Но у нас есть то, чего нет у Ворда.

Варг заинтересованно склонил голову.

— И что же это?

— Чернила.

Глава 26

Первое Копье вошел в офицерскую палатку и обнаружил Магнуса, прожигающего взглядом сэра Карлуса, самого молодого, самого неуклюжего и самого лопоухого Рыцаря Воздуха в Первом Алеранском.

Маркус кивнул старшему курсору и вернул приветствие Рыцарю.

— Магнус, — сказал Первое Копье, — что происходит?

— Минуту, — ответил Магнус сквозь стиснутые зубы. — Не хочу объяснять дважды.

— А.

Магнус скривился.

— Вороны, я и один-то раз не хочу это объяснять, но…

В этот момент дверь палатки распахнулась, и в нее вошел высокий долговязый человек. Переннус, старший трибун и действующий капитан Свободного Алеранского. Он отсалютовал всем одновременно.

— Маркус, сэр Рыцарь, маэстро. Прибыл так быстро, как только смог.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

— Я весь внимание.

— Прошу вас, капитан, — сказал Магнус, — потерпите еще немного, и я все объясню.

Переннус взглянул на Первое Копье — тот лишь пожал плечами.

Мгновение спустя за пределами палатки наступила непривычная тишина, внезапно исчез обычный шум лагеря.

Маркус подошел к двери палатки, выглянул наружу и увидел дюжину Канимов в полном обмундировании, шагающих через лагерь Первого Алеранского, положив лапы на оружие.

Легионеры держались подальше от марширующих канимов, но каждый из них также держал руку на своем оружии.

Судя по отметинам на их броне, хотя Маркуса и нельзя было назвать экспертом по сложным обычаям канимов, эти воины были лучшими из тех, кто вернулся из Алеры, их черные доспехи были изрядно разукрашены всеми оттенками алого.

Во главе был Насаг, его доспехи были почти полностью красными.

Рядом с ним шел Градаш, седой каним, о котором Маркус уже думал, как о своём коллеге среди канимов.

Без каких бы то ни было видимых сигналов, эскорт из воинов-канимов чётко остановился, на расстоянии, может быть, тридцати футов от командной палатки.

Насаг и Градаш подошли ближе, Насаг слегка кивнул Маркусу в алеранском стиле.

Маркус ответил на приветствие канимским движением, наклонив голову чуть в сторону, и сказал:

— Добрый день. Пожалуйста, входите.

— Первое копьё, — сказал Насаг. — Пришло ли сообщение от моего отца?

Маркус издал рычащий звук, отдающийся в груди.

— Это пока не подлежит разглашению.

Морда Градаша сморщилась от отвращения.

— Секреты. Тьфу. Охотничьи игры, не так ли?

— Пахнет чем-то вроде этого, — подтвердил Маркус и вернулся внутрь вместе с двумя канимами.

Переннус бойко отсалютовал Насагу, когда тот вошел, и Насаг вернул приветствие, слегка кивнув.

— А, теперь понятно, — сказал капитан Свободного Алеранского. — Вести от экспедиции.

— Господа, прошу вас, — сказал Маэстро. — Давайте подождем Рыцаря, который обеспечит приватность беседы. Если вас не затруднит.

Сэр Карлус вздохнул, сосредоточился и поднял ладонь. Маркус распознал признаки напряжения человека, балансирующего на грани своих возможностей.

Молодой Рыцарь был изможден, но заклинательство, окутавшее их, было достаточно надежным и должно было обеспечить для всего остального мира иллюзию полной тишины в палатке.

— Благодарю вас, — сказал Магнус Рыцарю.

Он повернулся к присутствующим и взял в руки письмо, написанное на огромных листах канимского пергамента.

— Это письмо заверено подписями и печатями как Принцепса, так и Мастера Войны Варга. Согласно тексту, мне следовало пригласить вас всех в палатку, защитить ее от наблюдения и поручить проведение совещания сэру Карлусу. Трибун Фосс уже поработал над сэром Карлусом с сывороткой правды и не нашел причин сомневаться в его утверждениях. Мы можем подтвердить подлинность подписей и печатей?

Он передал письмо по кругу, Маркус пробежал по нему глазами, изучая то, что Курсору было уже известно.

Письмо было написано почерком Октавиана, подписи и печати выглядели подлинными.

Конечно, обычному солдату едва ли что-то известно о признаках подделки, так что Маркус, вспомнив свои навыки интригана, заметил:

— По-моему, это почерк Принцепса.

Следом письмо взял в руки Насаг. Его уши подергивались, когда он зачитывал Градашу то, что было написано на канише.

— Тавар умен. Прислушайтесь к нему. Варг.

Магнус, услышав эти слова, сморщился и пробормотал себе под нос нечто менее любезное:

— … воронами осел, уверен, что каждый, кто с ним не согласится, — слюнявый маразматик…

Первое Копье громко прокашлялся.

Магнус раздраженно взмахнул ладонью в его сторону и сказал

— Сэр Рыцарь, ваше донесение, пожалуйста.

Карлус быстрым движение кивнул всем собравшимся.

— Мило…, эээ, господа. Принцепс хочет довести до вашего сведения, что провинция Шуар является последней, не захваченной Вордом. Он также сообщает, что продолжать удерживать ее нет возможности. Он и шуаранское командование считают, что Ворд захватит Шуар в течение ближайших трех недель.

В палатке повисла гробовая тишина. Маркус взглянул на двух канимов, но не смог распознать ничего с помощью их языка жестов.

— Его Высочество предупреждает вас о присутствии в этой области королев Ворда. Из их поведения и успешного продвижения можно сделать вывод о том, что они черпают информацию непосредственно из сознания своих противников.

Переннус тихо присвистнул.

— Они способны на это?

— Да, да, — торопливо ответил Магнус, жестом призвав капитана Свободного Алеранского к тишине. — В документах, которые были предоставлены вам перед походом, это было.

— А, — протянул Переннус, по-волчьи улыбнувшись Магнусу. — Должно быть, упустил эту деталь, но бумага зря не пропала, смею вас заверить.

— Переннус, — проревел Насаг, но в его рыке не было и намека на упрек.

Карлус тихонько прокашлялся.

— В целях сокрытия своих намерений от врага Принцепс подготовил для каждого из вас письменные приказы. Все приказы запечатаны, и их велено открывать один за одним, по очереди. В каждом конверте будут находиться указания по вскрытию следующего.

Маркус сжал губы и обдумал этот ход. Умно.

Шпион, который может добывать информацию прямо из мыслей противника, — это заветная мечта или ночной кошмар, в зависимости от того, на кого шпион работает. Но невозможно получить информацию от того, кто ею не обладает, независимо от того, насколько одарен шпион.

Это был простой, умный трюк в ответ на способности Ворда.

По крайней мере, в теории. Условия никогда не остаются неизменными. Кто бы ни следовал приказаниям Октавиана, он должен оставаться эффективным, оставаясь с завязанными глазами, связанный цепью приказов и неспособный действовать по собственной инициативе.

Это был путь к катастрофе. Октавиан был наделен природным талантом для вещей такого рода, но даже отпрыску Дома Гаев не дано видеть будущее с необходимой точностью.

Каждый прошедший час увеличивал вероятность того, что его планы и его приказы будут становиться безнадежно неактуальными.

— Так как Принцепс прекрасно осознает, — произнес Магнус, — что театр боевых действий не является ни статичным, ни полностью предсказуемым.

— Точно, сэр, — кивая проговорил Карлус.

Он сбросил с плеча ремешок тяжелой курьерской сумки, и она упала на стол с глухим весомым звуком.

— Он сделал все возможное, чтобы наметить большинство возможных вариантов развития событий, — Карлеус слегка покраснел, — то есть он для каждого варианта выстроил ряд приказов, и для каждого приказа свой набор вариантов и так далее, включая возможность, что вам придется действовать вне этих вариантов. То есть получилось немало писанины.

Маркус хмыкнул.

— Так или иначе, это уже что-то, — высказался он.

Он взглянул на Насага.

— А ты? Готов следовать этим приказам?

— На данный момент, — ответил Насаг, — я доверяю решениям моего вожака.

Старый Курсор покачал головой.

— Доведет он нас всех до кровавой могилы, — он протянул руку Карлеусу, — если это случится, я предпочитаю не ходить вокруг да около. Мои приказы, пожалуйста.

Молодой Рыцарь протянул сложенный запечатанный пакет каждому из них.

Маркус осмотрел свою стопку бумаг. Каждый личный приказ был четко и ясно пронумерован и написан на отдельном, большом листке канимского пергамента.

Он нашел приказ, подписанный, как "Приказ номер один" и открыл его.

Привет, Маркус.

Мне нужно, чтобы ты собрал всех легионеров, войска Насага и Свободного Алеранского и выдвинулся маршем на запад, как можно скорее.

Не пытайся скрыть свои передвижения. Действуй совместно с Насагом и Переннусом.

Инженеров и весь контингент Рыцарей оставьте, Свободного Алеранского это тоже касается. Маэстро Магнус раздаст им задания.

Возьмите с собой как можно больше провизии. Следующий конверт с приказами вскрой, когда отойдете хотя бы на двадцать миль.

Октавиан.

Маркус прочитал письмо еще раз, для верности, и покачал головой.

— Да уж. Загадочно. — Он взглянул на пожилого Курсора. — Ваши?

Маэстро Магнус внимательно прочитал свои указания и скривился как от глотка уксуса.

— Они очень краткие и бессмысленные.

Насаг фыркнул и вскрыл свои приказы.

— У Принцепса есть недостатки, которые можно использовать, — произнес каним. — Предсказуемость — не один из них. Как и глупость.

Переннус ничего не сказал, но сузил глаза и стиснул зубы. В течение одной бесконечной минуты никто не произнес ни слова.

— Вопрос очевиден, — сказал Маркус. — Что будем делать?

Он почти физически ощущал тяжесть их взглядов на своем лице. Он медленно обвел палатку взглядом. Насаг коротко ему кивнул. Переннус последовал его примеру.

Магнус вздохнул и тоже кивнул Первому Копью.

— Что ж, — сказал Маркус, кивая. — Принцепс изъявил нам свою волю. За работу.

Глава 27

Перевод с английского на русский

Амара и Бернард еще раз пошли на риск примерно за час до заката.

К небольшому, но, очевидно, успешному стедгольду их привело присутствие там нескольких ящероподобных воинов Ворда, которые слонялись по двору вместо того, чтобы рваться в бой, как те, кого они видели до этого.

Амара и Бернард проскользнули в стедгольд, минуя охрану, и обнаружили, что Ворд захватил это место, чтобы превратить его в оперативную базу.

Рыцарь-ворд скорчившись сидел на карнизе усадьбы, неподвижно, словно статуя. Большую часть земли и нижнюю часть стен всех построек покрывал кроуч.

Колодец стедгольда был полностью заполнен восковой субстанцией. Одна из дверей в амбар была сорвана с петель и лежала на земле, уже полностью скрытая воском.

Бледные восковые пауки деловито сновали из стороны в сторону, ухаживая за кроучем как за сотами. Все они, насколько могла видеть Амара, выползали из сумрака амбара и возвращались туда, когда их задача была выполнена.

Бернард подполз поближе и смог прикоснуться к ней, притронувшись к ее лодыжке.

Она дважды хлопнула его кончиками пальцев по плечу, чтобы дать понять, что сигнал принят. Затем они по очереди начали спускаться на лыжах, которые смастерили специально, чтобы передвигаться по кроучу.

Восковая субстанция служила Ворду своего рода часовым.

Вес взрослого человека рвет загустевшую субстанцию, разбрызгивая вокруг слегка светящуюся жидкость, текущую по кроучу как кровь, которая тут же привлекает внимание восковых пауков, наблюдающих за ним.

Бернард и Октавиан в своей переписке пришли к идее ботинок с расширенными подошвами, которые распределяли бы вес взрослого человека на более широкую поверхность, уменьшая степень давления на кроуч.

С их помощью двое могли осторожно передвигаться по кроучу, не нарушая его структуру и не привлекая внимания его охранников. Теоретически.

На практике же эта обувь была чрезвычайно сложна в использовании, и Амара была рада, что в свое время настояла на том, чтобы Бернард встроил в ботинки из кожи и гибкой древесины механизм, облегчающий снятие.

Если бы обувь в действии оказалась не такой, как они предполагали, Амара хотела иметь возможность как можно быстрее сбросить это громоздкое изобретение со своих ног.

Все еще защищенные скрывающим заклинательством, онишли — а на самом деле, переваливались с ноги на ногу, сказала бы Амара — вдоль внутренней стены захваченного стедгольда по направлению к вместительному складу, пока не вступили на кроуч.

Амара шла осторожно, как никогда в жизни, неуклюже двигаясь вперёд в неудобной обуви. Сначала она высоко подняла согнутое колено, затем опустила лыжу на светящуюся поверхность и медленно перенесла весь свой вес на переднюю ногу, так, чтобы широкая подошва обуви равномерно распределяла её вес.

Ей пришло в голову, что будь она героиней драматического рассказа, то в руке она бы держала меч и одним глазом следила за ближайшим из пауков — но это было полной ерундой.

Её гораздо больше заботило, чтобы она удержала равновесие и чтобы край обуви не опустился под слишком острым углом, разорвав кроуч и дав знать об их присутствии врагам, которые были, по всей вероятности, слишком многочисленными, чтобы борьба с ними была хоть сколько-нибудь успешной.

Амара сделала один шаг, потом другой. Ни одного свистящего, щебечущего крика не раздалось вокруг нее. Она сделала паузу, чтобы оглянуться назад, как раз когда Бернард ступил на кроуч.

Её муж был намного крупнее, чем она, и тяжелее, а его обувь пропорционально более широкой и, следовательно, более неуклюжей.

Даже с расстояния протянутой руки Амара едва могла видеть его очертания, по которым можно было судить о том, что он двигался с тем же спокойствием и выдержкой, которые сопровождали каждое его движение с тех пор, как он ступил на кроуч.

Никаких воплей не последовало. Обувь работала. Пока.

Амара снова сосредоточилась на собственных движениях, пытаясь убедить себя в том, что она шла, как грациозная длинноногая цапля, а не переваливалась с ноги на ногу как утка, в этих огромных ботинках.

До амбара было футов двадцать или чуть больше. Тем не менее, на прохождение этой дистанции потребовался почти час.

Конечно, это было нелепо, и Амара не уставала себе об этом напоминать. Однако в горле у нее пересохло, а сердце колотилось так сильно и громко, что ей казалось, что она слышит его биение.

Спустя несколько мгновений она смогла прислониться к стене и осторожно наклонилась вперед, чтобы разглядеть, за чем Ворд так неустанно приглядывал.

Это была кладовая. И Амара едва ли смогла бы найти слова, чтобы описать это.

Там был более глубокий кроуч, выросший мутными изгибами на фут над каменным полом сарая, и многое другое.

Люди — мертвецы — были запечатаны в нём. Амара могла разобрать некоторые детали. Кроуч был прозрачным, но трупы сквозь него виднелись смутно и милосердно нечётко.

Тела не были изогнуты в тех позах, как их застала смерть.

Они просто мирно лежали, словно люди, которые встретили там свою смерть во сне и были запечатаны в восковых гробницах.

Какие-то формы, чьи очертания было сложно разглядеть — кроуч покрывал их слишком толстым слоем — были слишком тонкими и не могли быть телами. Амара решила, что это, должно быть кости, плоть с которых была поглощена кроучем.

За исключением стоящей троицы, впечатанной в кроуч, покрывающий стену за ними.

Это были двое мужчин и женщина, их конечности были связаны восковым веществом, а их тела были сильно изуродованы перед смертью.

Их пытали, осознала Амара.

Она быстро оценила внешний вид трех тел. Они были одеты не как гольдеры, в зелено-коричневых цветах, в плащах лесников и одежде из кожи, такой же, какая была на ней и ее муже.

Фактически, учитывая их искаженные мукой лица, они умерли от боли…

Она почувствовала, как холодок пробежал по спине.

Она узнала их всех.

Она училась в Академии вместе с этой молодой девушкой, Анной, она была из стедгольда недалеко от Форции.

Они вместе проходили базовую подготовку с Анной в качестве курсоров перед окончанием Академии и ее переходом в ученики к Фиделиасу.

Ворд захватил, пытал и убил трех ее собратьев курсоров, мужчин и женщин, выбранных для этой миссии специально за их способность оставаться невидимыми и бесшумными.

За все хорошее, что они сделали.

Ее живот скрутило и она отвернулась. Секунду она боролась с тошнотой, пытаясь взять контроль над своим животом. Затем она заставила себя взглянуть снова и подумать.

Два других паука, поняла она, были заняты тем, что ремонтировали поврежденный кроуч внутри здания — от следов. Следов человека. Они вели от двери к мертвым разведчикам.

Ворд не испытывал жалости, но не испытывал и злобы. Ни на одном из тел не было следов мучений. Их просто… пожирали.

Это сделали алеранцы, осознала она.

Это сделали алеранцы.

Амара представила алеранцев, окружающих королеву Ворда в битве под Цересом и снова вздрогнула, на этот раз от обжигающей ярости.

Она ощутила присутствие Бернарда, его движение ей навстречу, он также осматривал содержимое амбара.

Амара почувствовала, как у него возникли те же мысли, что и у нее, когда его тело напряглось и перчатки заскрипели на пальцах, сжимающихся в кулак.

Она коснулась его запястья, замораживая свою пылающую ярость, и они оба начали свой мучительно медленный путь по кроучу, прочь из стедгольда.

Они сняли обувь для ходьбы по кроучу и снова прокрались в деревню. Не говоря ни слова, Амара отошла назад, предоставив мужу возможность вести ее.

Кто бы ни пытал разведчиков, он сделал это за несколько часов до того, как Амара нашла тела. Кем бы ни были виновные, они определенно были связаны с Вордом и теми алеранцами, которые помогали им, являясь их источником фурий.

Таким образом, они и являлись основной целью Амары и Бернарда, и, по всей видимости, они наследили.

Бернард взял инициативу на себя. Он найдет их.

Практически два дня мучительно осторожных передвижений ушло у них на то, чтобы догнать предателей, которые пытали разведчиков.

След вел их в Церес.

Ворд захватил город.

Кроуч покрывал стены.

Когда солнце село, он отбросил гнетущий зеленый свет на сероватые городские камни, заставляя их выглядеть устрашающе полупрозрачными, наподобие нефрита, подсвеченного изнутри. С внешней стороны стен город был жутковато тих и спокоен. Без окликающей охраны.

Без звона колоколов. Без цоканья лошадиных подков о камни.

В нем не было слышно голосов, пения из кабаков, матерей, зовущих своих детей, потому что вечерние сумерки начала сменять ночь.

Единственное, что можно было услышать, журчание городских фонтанов, все еще работающих, несмотря на присутствие Ворда.

И, время от времени, жуткий, переливчатый звук кого-либо из Ворда, отдающий эхом на улицах или крышах.

Амара вздрогнула.

Она была достаточно близко к Бернарду, чтобы видеть его и обмениваться знаками. "Цель? Где?"

Бернард указал на место, бывшее цитаделью Верховного Лорда в центре города и добавил знак "Может быть".

Амара поморщилась. Она подумала о том же самом. Цитадель должна быть самым безопасным местом.

Если бы она была алеранцем посреди орды Ворда, она бы предпочла самые толстые стены и серьезную защиту вокруг себя, пока она спит. "Согласна. Выдвигаемся? "

Бернард отсигналил согласие. "Начинаем откуда?"

Хороший момент. Им лучше обойтись без прохождения главных ворот, полагаясь исключительно на свои сотворенные фуриями завесы, защищающие их от обнаружения.

Амара, как большинство курсоров, знала дюжину различных способов проникнуть в города Верховных Лордов, не привлекая внимания. В больших городах, на самом деле, это сделать проще, чем в маленьких.

Она подала сигнал Бернарду следовать за ней и направилась к туннелю работорговцев, проходящему под западной стеной города.

До нападения Ворда туннели, конечно, были запечатаны, но, скорее всего, были вскрыты бегущими в панике жителями города.

Камни у входа в туннель были раскурочены, говоря о том, что затворы были сорваны в спешке с применением посредственного заклинательства земли. Вход был достаточно широк для взрослого человека с небольшой ручной кладью.

Похоже, им повезло: ни один из трех входов не демонстрировал признаков присутствия Ворда ни на поверхности возле входов, ни внутри.

Единственными отметинами были следы ног в ботинках.

Это было хорошим знаком. Большая часть сил Ворда преследовала Первого Лорда и легионы, когда они отступали на север.

Это значило, что город, скорее, был частично оккупирован, нежели напоминал переполненный улей.

Амара скользнула в темный провал одного из туннелей. Внутри все еще горели магические лампы, несмотря на то, что они были невысокого качества и встречались редко.

Она приблизилась к мужу, как только они оба оказались внутри, и создала сферу скрывающего звук воздуха вокруг их голов и плеч, которая не выпустила бы за пределы туннеля ни одного произнесенного слова.

— Повезло, — произнесла она громким шепотом. — Все еще достаточно света.

Муж прижал ее к своей груди и пророкотал:

— Я бы даже сказал, что это весьма подозрительная удача.

— Они не могут иметь преимущество всюду. — Ответила Амара. — Если бы их было настолько много, им не требовалось бы преследовать Первого Лорда.

Бернард задумался и кивнул.

— Он все еще представляет угрозу для них.

Он осторожно, но уверенно осмотрелся.

— Что это за место?

— У работорговцев в Цересе были серьезные проблемы, — ответила Амара. — Бойкой торговле противостояли фанатичные аболиционисты, которые постоянно срывали сделки и устраняли работорговцев всеми возможными способами. И те создали эти туннели в качестве безопасного способа проникновения в город и исчезновения из него.

— Так или иначе, — усмехаясь сказал Бернард, — думаю, теперь эта проблема решена раз и навсегда.

Амара издала истерический смешок.

— Думаю, да.

Бернард указал в глубь туннеля.

— Пахнет так себе. Куда он ведет?

— В аукционный дом в западной части города. Менее чем в пятистах ярдах от цитадели.

— Превосходно, — ответил Бернард.

Его взгляд снова вернулся к ней.

— Как ты?

Амара подумала, что этот вопрос был просто проявлением заботы перед лицом ужаса, что они видели, и у неё в груди всё сжалось. Она устала.

У неё болело всё тело, каждый сустав. Она чувствовала голод, слабость, а непрекращающийся страх от такой продолжительности начал терять свою остроту и постепенно превращаться в оцепенение и безразличие.

Это напоминание о мире, где есть нежность и доброта, о времени, когда они могли спокойно вести беседу, или спать рядом друг с другом, или заниматься любовью, вспыхнуло ужасно ярким, опасным огнём внутри неё.

Она отвернулась от него и ответила дрожащим голосом:

— Я… Я не могу. Пока нет. Мы всё ещё не выполнили свою работу.

Бернард обнял ее за плечи и сказал уверенным, спокойным голосом:

— Всё в порядке, любимая. Давай сосредоточимся на главном. Нам нужно решить… ложись!

На мгновение она замерла от неожиданности, и Бернард заставил ее упасть на колени. Она потеряла равновесие и упала бы на бок, если бы он не поддержал ее.

Повинуясь его жесту, она прервала скрывающее заклинание, и на них тут же обрушились звуки, которые давно привлекли бы их внимание, если бы не заклинание.

По туннелю неслись звуки шагов и разноголосое эхо.

Кто-то, возможно, тот, кого они сами преследовали, был в этом туннеле вместе с ними, в то время как они притаились в узком коридоре как самые настоящие дураки.

Никакие фурии их не спасут, если кто-то из сторонников Ворда физически на них наткнется.

Голоса становились все громче. Туннель делал речь совершенно неразборчивой, но ее тон не оставлял сомнений — шел ожесточенный спор.

Потом две тёмные фигуры, освещенные сзади тусклой магической лампой, вышли из поперечного туннеля и свернули в другой туннель, ведущий дальше в вонючую глубину, к аукционному дому, прочь от Амары и Бернарда.

Она переглянулась с мужем. Затем они оба поднялись на ноги и начали красться следом за удаляющимися фигурами.

Туннель всего через несколько ярдов расширился и стал значительно выше, а его форма гораздо более правильной, с небольшим отлогим подъёмом по направлению к городу.

Их положение было благоприятным. Им было не трудно двигаться быстрее, чем днём, их ноги, давно привыкшие к скрытности, производили на камнях не больше шума, чем при ходьбе по мягкой земле.

Амара почувствовала яростную волну возбуждения, прокатившуюся по рукам и ногам, заставившую усталость отступить, и положила руку на рукоять меча.

Она хотела наказать этих людей, обратившихся против себе подобных, кем бы они ни были, разделаться с ними так безжалостно и эффективно, насколько это возможно.

Она хотела нанести ответный удар по ужасу, который заполонил Долину и наслал так много боли и разрушений на живущих в ней гольдеров.

Но месть ничего не вернёт назад. Если она даст волю своим чувствам, это не поможет Первому Лорду остановить Ворд.

Независимо от того, что это казалось правильным. Она должна быть холодной, рациональной, как Фиделиас всегда учил её. Или пытался научить, во всяком случае. Чтоб вороны выклевали его предательские глаза.

Она медленно убрала руку с меча. Задание ещё не выполнено.

— …и вы знаете, что она скажет, когда мы вернёмся, — проворчал один из мужчин в группе впереди них.

Они подобрались достаточно близко к сторонникам, чтобы понимать их переговоры.

— Это вы должны были принести их сюда, чтобы обработать.

— Вороны побери эту знатную суку, — огрызнулся другой мужчина. — Она сказала, что надо выяснить, что курсоры намеревались сделать. Она ничего не говорила о их вербовке.

Голос первого мужчины стал жалобным, соединившим в себе разочарование и тревогу в равных количествах.

— Не могли бы вы объяснить ему? Прежде, чем мы все будем убиты за некомпетентность?

Женский голос — знакомый, хотя Амара не могла сразу же его опознать из-за эхо в туннеле — ответил ему:

— Для меня это в любом случае не имеет значения. Он убьёт вас обоих. А у меня есть кое-что ещё, чтобы предложить ему.

— Шлюха, — сплюнул второй мужчина.

— Шлюха — это временно, — невозмутимо ответила женщина, — а идиотизм — это на всю жизнь, которая, в вашем случае, продлится минут тридцать.

— Тогда, может быть, я должен просто наслаждаться жизнью в оставшееся мне время, — произнёс мужчина угрожающим тоном. Послышался резкий звук пощёчины, а затем шарканье ног и звуки разрываемой ткани.

— Раниус! — крикнул первый мужчина, его голос был пронзительным и испуганным.

— Она просто шлюха, — проревел Раниус. — Которую нужно поставить на место. До тебя тоже очередь дойдет, но сначала я…

Раздался звук ломающейся кости, за которым последовал глухой стук.

— Вороны! — Завопил фальцетом первый мужчина.

— Судя по всему, он закончил, Фалько, — на удивление спокойно и вежливо произнесла женщина. — Твоя очередь?

— Нет! Нет, нет, нет, послушайте, — трясущимся голосом пролепетал Фалько, — у меня ведь с вами никогда проблем не было, так? Я к вам даже не прикоснулся ни разу. Ни слова не сказал, пока вы… допрашивали пленных.

Ее ответ сочился презрением.

— Эти люди умерли во имя Алеры. Меньшее, что ты можешь сделать — это называть вещи своими именами. Раниус и я не допрашивали их, Фалько. Мы запытали их до смерти. А ты — стоял в стороне. Вороны, ты просто жалок.

— Я просто хочу жить!

— Все умирают, Фалько. Цепляйся за жизнь, сколько сможешь, но ты кончишь как Раниус, что бы ты ни делал.

— Не нужно было их убивать, — сказал Фалько. — Не нужно было их убивать. Он будет в ярости.

— Они умирали в мучениях, — ответила женщина. — Но их смерть оказалась чище, чем та, что настигла бы их, если бы мы вернули их обратно. И чище чем та, что ждет нас.

— Почему вы не остановили Раниуса?! — Проскулил Фалько. — Вы ведь могли его остановить. Вы же знаете, что с нами будет, когда мы расскажем ему про курсоров. Вы умная. Вы знали…

Голос Фалько оборвался, сменившись напряженным молчанием.

— У тебя все еще есть полчаса, — ровным голосом произнесла женщина. — Ты будешь паинькой.

— Ты специально это сделала, — выпалил Фалько. — Ты хотела, чтобы курсоры умерли. Чтобы они не могли говорить. Ты предала их.

Он резко вздохнул и с ужасом повторил:

— Ты предала их!

Раздался тихий вздох.

— Вороны тебя побери, Фалько…

— Ты солгала ему, — ошеломленно продолжил Фалько. — Как, кровавые вороны, тебе удалось его обмануть?

— Лгать легко, — тихо ответила женщина. — Заставить людей верить в то, что ты преподносишь им как правду, намного сложнее. Приходится их чем-то отвлекать.

— Вороны, — простонал Фалько. — Ты хоть понимаешь, что он с нами сделает, когда узнает?

Голос женщины был спокойным, даже участливым, и Амара, наконец, поняла, кому он принадлежит.

— Он не узнает.

— Ошибаешься! — Возразил Фалько. — Они узнают. Они всегда узнают. Я не хочу, чтобы меня распотрошили и заполнили этими штуками!

— Этого не произойдет, — сказала она.

В голосе Фалько вновь зазвучали истеричные ноты.

— Не трожь меня!

Послышались шаги убегающего человека. А затем звук рассекаемого воздуха, судя по всему, кто-то метнул нож, решила Амара.

Фалько испустил предсмертный крик, споткнулся и упал. Последовал звук быстрых шагов, затем булькающий вздох.

Амара медленно двигалась вперед, пока не смогла четко разглядеть женщину.

Она определенно не была красавицей, но обладала четкими, привлекательными чертами лица.

Она не была высокой, но ее осанка была очень уверенной, движения — быстрыми и точными, создавая ощущение абсолютного профессионализма.

На ней были кожаные полетные брюки и темная блузка. Шелковое одеяние было разорвано, открывая взгляду гладкую кожу. Глаза были цвета земли после дождя.

Лицо было забрызгано кровью.

Тело мужчины лежало на полу туннеля, голова была вывернута под неестественным углом, язык вывалился изо рта. Это был Раниус.

Второй распростерся у ее ног. Фактически он еще был жив, но поток крови, изливавшейся из перерезанного горла на пол туннеля, медленно иссякал.

Небольшой метательный нож был по рукоять вогнан точно по центру обратной стороны его колена.

Женщина склонилась над ним и медленно гладила его по волосам.

— Извини, Фалько, — тихо произнесла она. — Ты мог меня выдать. Извини, что тебе пришлось так долго бояться. Но на самом деле твоя жизнь закончилась несколько недель назад.

Человек на полу издал стон, перешедший в хрип. Наконец, оборвался и этот звук.

Женщина склонила голову на мгновение, отняла ладонь от волос мужчины и произнесла подобие надгробного слова.

— Быть трусом — это еще не самое худшее, что могло с тобой случиться. Я сделала тебе одолжение.

Она стерла кровь с ножа его одеждой.

Сделав это, она выдернула метательный нож из ноги трупа и очистила его. Она резко встала и — замерла.

Амара не пошевелилась и не издала ни звука, но женщина перехватила нож поудобнее и повернулась к провалу туннеля, лицом к Амаре. Она слегка пригнулась и вытянула вперед руку с ножом, готовая в любой момент его метнуть.

Она прищурилась, слегка повернув голову ухом в сторону туннеля и ощупывая взглядом каждый метр, ее ноздри раздувались в поисках запахов.

Амару это даже слегка позабавило. В любом другом туннеле, который не вел бы к загонам для рабов, ее запах, далекий от идеального после недель полевой работы, наверняка бы ее выдал.

Амара положила ладонь на грудь мужа, давая знак не двигаться, и сделала два шага вперед, намеренно громко ступая по камню и постепенно снимая завесу.

Женщина застыла на мгновение, ее глаза удивленно распахнулись.

— Графиня Амара?

— Привет, Ладья, — тихо произнесла Амара.

Она шагнула вперед, поднимая пустые руки и вставая лицом к лицу с бывшей главой Кровавых Ворон Верховного Лорда Калара, главой его личных убийц.

Бегство Ладьи и ее дальнейшее сотрудничество с Короной было веской, более чем что-либо еще, причиной падения Калара.

Но что она здесь делает?

Спустя мгновение Амара спросила.

— Ты собираешься метнуть этот нож?

Ладья тут же опустила нож, одновременно с долгим выдохом медленно возвращаясь из напряженного состояния в обычное положение.

Затем она спрятала оружие и Отвела взгляд.

— Не разговаривай со мной.

— Все нормально, — медленно произнесла Амара, — Я курсор. Я понимаю что ты сделала. Я знаю, что ты не враг.

Ладья издала низкий, горький, хрипящий звук, который можно расценить, как смешок.

Затем она приподняла голову, также не смотря на Амару, и потянула за воротник рваной блузки, обнажая горло.

Блеснула простая стальная лента, известное приспособление работорговцев.

Ошейник подчинения.

— Вот в чем ваша ошибка, графиня, — тихо произнесла Ладья, — во мне.

Глава 28

Исана встретилась с вождем Ледовиков двумя днями позднее, на том же месте, где она разговаривала с Большими Плечами.

— Это нелепо, — сказала Леди Плацида, ходя взад вперед по выпавшему снегу. Она куталась под несколькими слоями одежды и дрожала.

— На самом деле, Исана. Неужели ты думаешь, что за несколько веков никто бы не заметил, что Ледовики обладают умением заклинателей воды?

— Не давай холоду заставлять тебя дергаться, — проговорила Исана, пытаясь следовать своему же совету.

Небольших усилий заклинательства воды было достаточно для того, чтобы разогнать кровь и смягчить холод, и снег со льдом уже не были такими обжигающе холодными.

Вместе с хорошим плащом этого было достаточно, чтобы она чувствовала себя комфортнее, но только чуть-чуть.

Она сомневалась, что у Арии когда-либо была потребность практиковать эту комбинацию методов прежде, и, несмотря на то, что ее навыки были почти наверняка больше тех, которыми владела Исана, именно Верховная Леди была вынуждена шагать назад и вперед.

— Это — простая часть п-п-полевой магии, — ответила Ария, дрожа.

Несколько завитков рыжих волос выбились из-под ее капюшона зеленого цвета и танцевали вокруг ее лица на холодном северном ветру.

— Настолько простая, что любому легионеру северных легионов под силу ее изучить. И заклинатели, равные тебе по силе, с расстояния в пять футов распознают ее использование. Неужели ты хочешь сказать, что у ледовиков не просто есть фурии, но они еще и управляются с ними не хуже алеранцев?

— Я не верю, что кто-то, использующий эту магию огня, чтобы согреться, способен очень ясно мыслить, когда ледовики рядом, — сказала Исана спокойно. — Я полагаю, что есть своего рода непредвиденное появление побочного эффекта — то, что вы так легко пришли в ярость при первой встрече.

Ария покачала головой.

— Я думаю, что ты преувеличиваете тот факт, что…

— Что вы почти напали на Дорогу, союзника, который был там чтобы помочь нам и защитить? — Мягко прервала Исана. — Я была там, Ария. Я почувствовала это в вас. Это нисколько на вас не похоже

Верховная Леди сжала губы, хмурясь:

— Ледовики еще не прибыли.

— Нет, они здесь, — Арарис вставил мягко. — Просто мы еще этого не знаем.

Ария подняла руку, уступая:

— Тогда, почему это постоянно не происходит? Почему только, когда ледовики рядом?

Исана покачала головой:

— Я не знаю. Наверное, это какой-то резонанс с их собственными эмоциями. Они, кажется, в состоянии проецировать их друг другу каким-то способом. Возможно, мы ощущаем часть их реакции на нас.

— Так теперь ты говоришь, что они еще и заклинатели огня? — Спросила Ария, но глаза ее были задумчивы.

— Все, что я говорю, это, что было бы умнее не считать, что нам известно все, — сказала Исана ровно.

Ария покачала головой и взглянула на Арариса.

— А ты что думаешь?

Арарис пожал плечами:

— С логической точки зрения, это возможно. Ледовики следуют за самыми сильными штормами с севера, таким образом, они сталкиваются с легионерами в самое холодное время. Это приводит к выводу, что почти все использовали бы согревающие заклятия.

— И никто не обращал внимания на подобное воздействие, — сказала Исана. — Ведь нет ничего странного в том, чтобы проявлять гнев по отношению к врагу Алеры.

Ария покачала головой.

— Столетия конфликта из-за предположительного побочного эффекта заклинания фурий?

— Достаточно и нескольких минут в неподходящее время, — Дорога вставил замечание с расстояния в несколько ярдов.

Все повернулись, чтобы посмотреть на варвара, который стоял около своего огромного гарганта, прислонив плечи к древоподобной ноге Скорохода.

— Первые впечатления важны, — продолжал Дорога. — Ледовики не похожи на вас. Это заставляет вас, людей, нервничать.

Арарис проворчал:

— Плохая первая встреча. Вспыхнула ярость. Случилась битва. Затем больше столкновений и больше битв.

— Происходит достаточно долго, вы называете это войной, — сказал Дорога, кивая.

Леди Плацида помолчала мгновение. Затем она произнесла:

— Не может быть, чтобы все было так просто.

— Конечно, нет, — сказала Исана, — но и один маленький камешек может породить лавину.

— Триста лет, — сказал Дорога, бесцельно пиная снег. — Не из-за территорий. Не из-за охотничьих угодий. Никто ничего не выигрывает. Вы просто убиваете друг друга.

Мгновение Ария обдумывала это и пожала плечами.

— Это действительно кажется немного иррациональным, я полагаю. Но после всех этих убийств, всех смертей… это питает само себя.

Марат проворчал:

— Кажется, я слышал, что кто-то сказал что-то о лавине меньше чем минуту назад. Но, возможно, мне показалось.

Рассерженная на варвара, Ария надменно изогнула бровь.

Дорога улыбался.

Ария вздохнула и покачала головой, плотнее сложив руки на груди.

— Ты не высокого мнения о нас, а, Дорога?

Варвар пожал здоровенными плечами.

— Те, с кем мне довелось говорить, мне нравятся. Но, в целом, вы можете быть довольно глупыми.

Ария слабо улыбнулась варвару.

— Например?

Вождь маратов сжал губы, обдумывая ответ.

— Могу поспорить, что вашему народу ни разу не пришло в голову, что на самом деле все наоборот.

— Наоборот? — Переспросила Леди Плацида.

Дорога кивнул.

— Наоборот. Ледовики не следуют за штормами, когда они нападают, Ваша Светлость. — Он резко взглянул на Арию, когда особенно холодный порыв ветра поднял краткую, ослепляющий снежную завесу.

— Штормы, — прокричал он, — следуют за ними!

Снег не позволил Исане увидеть лицо Арии, но она ясно почувствовала проблеск удивления — и беспокойства — который внезапно проник в эмоции женщины.

Ветер замер, и внезапно девять ледовиков окружили их редким кольцом.

Немедленно Исана почувствовала, как плечи Арариса и Арии коснулись ее, формируя направленный наружу треугольник.

Арарис ничего не источал — никакой напряженности, никакого дискомфорта, никакого страха. Она ощутила только твердую уверенность и отстраненность мастера магии металла, объединенного с его фуриями, игнорирующего все эмоции и дискомфорт, чтобы быть готовым к любой угрозе.

Это ощущение поддержало Исану, наделило ее уверенностью, в которой она крайне нуждалась, и она смогла лучше изучить появившихся ледовиков.

Исане сразу бросилось в глаза то, что они отличались друг от друга. В отличие от предыдущей группы с Большими Плечами во главе, в которой у всех было одинаковое оружие и украшения, эти девять ледовиков были совершенно не похожи друг на друга.

Большие Плечи тоже был здесь, в мехах и коже и с самодельным, но уж точно не декоративным копьем в руках.

Но ледовик рядом с ним был, по крайней мере, на фут выше и намного более стройным с едва заметным оранжевым оттенком у его белого меха. Он был вооружен большой палицей, сделанной из чего-то похожего на кость ноги огромного животного, хотя Исана понятия не имела, что могло иметь бедра шести с половиной футов длиной.

В мех вокруг его головы были вплетены морские ракушки, в которых были проделаны отверстия, чтобы превратить их в бусинки.

Ледовик, стоявший с другой стороны от Больших Плечей, был ниже Исаны и толще ее раза в три-четыре.

На нем была мантия и нагрудник, судя по виду, сделанный из шкуры акулы. В руке он держал большой гарпун из чего-то, похожего на кость, а на плече висел колчан, заполненный уменьшенными копиями этого оружия.

Скороход издал низкий трубный рев, который являлся и приветствием, и предупреждением одновременно, и Дорога кивнул Большим Плечам.

— Приветствую.

— Друг Дорога, — произнес Большие Плечи.

Он указал на ледовика с рыжеватой шерстью и произнес:

— Закат.

Затем так же указал на ледовика с гарпуном и сказал:

— Алая Вода.

Дорога кивнул каждому из них и пояснил для Исаны:

— Закат — старший мирный вождь. Алая Вода — старший военный вождь.

Исана нахмурилась.

— У них разные вожди?

— Их полномочия разделены согласно мирным и военным задачам, — поправил ее Дорога.

Присутствие как мирного, так и военного вождя — это заявление, осознала Исана. Ледовики были готовы к любому итогу переговоров.

Это может означать, что они не хотят вызвать в ней мысль о том, что им неохота драться, или то, что они, наоборот, собираются саботировать любые переговоры и продолжить боевые действия. Опять же, возможно, они просто хотели быть искренними.

Исана медленно выдохнула и ослабила барьер, с помощью которого обычно отгораживалась от ошеломляющего потока эмоций окружающих.

Ей нужен был каждый всплеск, который помог бы лучше понять ледовиков.

Едва различимая, жестко контролируемая тревога леди Плациды наждачной бумагой прошлось по восприятию Исаны, так же как и незаметное, глубокое беспокойство Дороги за свою дочь.

Сзади на нее наплывало еле уловимое присутствие алеранцев на Защитной стене, скрытых фуриями огня, послушно защищающих их от холода.

Стена источала постоянное, тихое, давнее чувство, которое балансировало или уже перешло грань между гневом и ненавистью.

— Младший сказал, вы пришли говорить о мире, — тихо начал Закат на ломаном, но вполне понятном алеранском.

Исана удивленно приподняла бровь и кивнула.

— Это так.

Никто из них не по пошевелился и вообще никак не отреагировал на ее слова, но Исана ощутила, как всплеск беспокойства и подозрения прошелся по кругу ледовиков.

Исана сделала быстрый вдох, прикоснулась к запястью Арариса, давая ему знак оставаться на месте, и сделала шаг вперед, стараясь проявлять свои эмоции как можно проще и очевиднее.

Она сделала шаг в сторону Заката и протянула ему руку.

Последовал всплеск недоверия и ярости, и Алая Вода мгновенно возник между ними, а невероятно острое лезвие его гарпуна оказалось прижатым к ее щеке.

Свистнула сталь — два меча покинули свои ножны, и Исана ощутила за своей спиной всплеск света и горячего воздуха.

— Ария, нет! — Воскликнула Исана тоном, не терпящим возражений. — Ты не сделаешь этого.

Она повернулась, спокойно, уверенно избавляясь от прикосновения гарпуна алой Воды к своей щеке.

Ария и Арарис стояли плечом к плечу, держа оружие наготове. Левое запястье Арии было приподнято, и на нем, готовый взлететь от малейшего движения руки, сидел небольшой охотничий сокол из чистого белого пламени.

— Верховная. Леди. Плацида. — В полной тишине произнесла Исана, делая ударение на каждом слове. Ее голос прокатился по обледеневшему ландшафту и эхом отразился от Защитной Стены. — Вы сейчас же положите оружие на землю и развоплотите свою фурию.

Ария подняла руку еще выше, сосредоточившись на одном из самых крупных вождей, пришедших сюда.

— Исана…

Исана в два шага оказалась возле Арии и аккуратно ударила ее по щеке.

Леди Плацида опешила от удивления, потеряла равновесие и осела на снег.

— Взгляните на меня, — жестко, но спокойно произнесла Исана.

Ария уже смотрела на нее распахнутыми глазами. Исана подумала, что никто так не разговаривал с Верховной Леди со времен ее юности.

— Мы здесь с целью заключить мир, Верховная Леди. Вам следует немедленно прекратить свои попытки превратить мое ознакомление с требованиями оппонентов в кровавую баню.

Она вздернула подбородок и приказала:

— Развоплотите. Вашу. Фурию.

Небольшой огненный сокол с хлопком превратился в дым.

— Благодарю вас, — сказала Исана. — А теперь положите меч на землю.

Ария бросила быстрый взгляд на собравшихся вождей, покраснела и подчинилась.

— Конечно, миледи.

— Благодарю. Арарис?

Исана обернулась и увидела, что меч Арариса воткнут острием в снег, а сам он стоит с платком в руке наготове.

Он спокойно прижал его к ее щеке и сказал:

— У тебя кровь идет.

Порез на щеке превратился во вспышку боли, когда его коснулся платок. Она вздрогнула. Она не ожидала, что это оружие было настолько острым.

— О, спасибо, — сказала она, прижимая платок к порезу.

Арарис коротко кивнул и повернулся к леди Плациде, протягивая ей руку, чтобы помочь встать со снега.

Исана повернулась к ледовикам и снова подошла к Закату. Она медленно опустила окровавленный платок и почувствовала, как по щеке течет теплая струйка.

Она совершенно сознательно позволила своей боли и раздражению проявиться на ее лице и уставилась на Закат.

Старший вождь перевел взгляд на Алую Воду, и Исана вдруг ощутила резкий, неприятный всплеск осуждения.

Алая Вода испытал это чувство на себе еще сильнее, чем Исана.

Он слегка качнулся от силы этой эмоции и отступил назад, встав рядом с Большими Плечами, излучая легкое чувство унижения.

Остальных ледовиков все это явно забавляло.

У ледовиков только что произошло нечто похожее на сцену, которая имела место между ней и Арией, осознала Исана.

Закат только что отшвырнул Алую Воду, но при этом они не произнесли ни слова и почти не двигались.

Повинуясь интуиции, Исана сбросила плащ и развела руки, показывая, что не вооружена.

Закат изучал ее взглядом какое-то время, затем кивнул, передал свою костяную дубину Большим Плечам и протянул ей свою огромную, лохматую, когтистую руку.

Исана без колебаний положила на нее свою ладонь, как если бы она выражала свое доверие другому заклинателю воды.

Каким бы ни было чувство эмпатии у ледовиков, какова бы ни была его природа, оно было столь же внушительным, что и у нее, хоть и совершенно иным.

Она не боялась того, что Закат может навредить ей. Уровень эмоционального контроля, который он продемонстрировал, выражая свое недовольство Алой Воде, повергал в шок.

Его огромная рука мягко сжала ее ладонь, когти не касались ее кожи. Ледовик бесстрастно ее разглядывал.

— Я здесь для того, чтобы добиться мира между нашими народами, — сказала Исана, позволяя своим чувствам перетекать через ее ладонь в руку Заката. Она едва не усмехнулась.

Вполне вероятно, что алеранская самоуверенность, о которой ее предупреждал Дорога, снова сыграет злую шутку.

Были ли у нее основания думать, что она сможет скрыть свои эмоции от ледовика?

Закат вздохнул и склонил голову. Волна эмоций захлестнула Исану, и все его ощущения были такими же реальными для нее, как если бы были ее собственными: скорбь, чувство утраты и сожаления, которые с годами только усилились.

Но вместе с этими эмоциями он излучал восторг, облегчение и крошечную, но болезненно четкую искру надежды.

— Наконец-то, — вслух произнес он, ваш народ прислал мирного вождя.

Слезы покатились из глаз Исаны, причиняя боль в месте пореза на щеке. Она молча кивнула.

— Это будет нелегко, — сказал ей Закат. — Слишком…

Волна гнева окатила ее, хотя Закат держал его под контролем.

Мягкое рукопожатие даже не дрогнуло.

— Слишком…

В нем вспыхнула новое чувство — подозрение, более того, — ожидание предательства.

— Да, — тихо сказала Исана. — Но это необходимо.

— Из-за врага, который на вас напал. — Спокойно произнес Закат. — Мы знаем.

Исана удивленно воззрилась на него.

— Вы… Вы знаете?

Он кивнул.

— Последние три года боевых действий мы ждали, что враг ослабит ваши силы на юге. Мы надеялись, что это вынудит вас отослать защитников Стены на юг, чтобы бороться за те земли, которые обеспечивают вас едой, вы уйдете отсюда и оставите нас в покое.

И вдруг Исана осознала смысл нападений последних лет и почему зимние вьюги и атаки орд ледовиков происходили в определенные моменты, приковывая легионы севера к Стене.

Насколько ей было известно, многие опасались альянса ледовиков и канимов — но не было ни случайных совпадений, ни зловещих заговоров. Всё это было частью тщательно обдуманной стратегии.

— Этот враг изменился, — сказала Исана. — Этого вы не знаете.

— Этот враг или другой, — пожав плечами, ответил Закат. — Для нас это не особо важно.

В их разговор впервые вмешался Дорога.

— А должно быть важно. Прислушайтесь к ней.

— Враг, который противостоит нам сейчас — не нация. Его не интересуют ни земли, ни сферы влияния. Он здесь только для того, чтобы уничтожить все, что не является частью его самого. Он напал на нас без предупреждения, без колебания, без милосердия. Он не собирается вести переговоры. Он расправляется с мирными жителями так же, как с воинами — и так будет с каждым, кто встретится на его пути.

Закат рассматривал ее мгновение. Затем произнес:

— До сегодняшнего дня, я сказал бы, что ваш народ ведет себя так же. Многие так скажут и сейчас.

— Врага зовут Ворд. И когда он прикончит нас, настанет твоя очередь и твоего народа.

Закат посмотрел на Дорогу.

Марат кивнул.

— И моего. Алеранцы заставили ваши племена оставить в стороне распри. Они были большим врагом. Теперь враг другой — тот, кто уничтожит нас всех, если мы не отбросим наши разногласия в сторону.

Дорога оперся на дубинку и произнес сосредоточенно:

— Вы должны разрешить им уйти с миром. Позволить защитникам Стены выдвинуться на юг, чтобы сражаться с нашим общим врагом. И оставить в покое их людей здесь.

Закат пристально смотрел на Дорогу какое-то время.

— И что решил твой народ?

— Позволить алеранцам сражаться, — сказал Дорога. — Мои люди не могут победить Ворд — не сейчас. Он слишком силен и многочислен. Вы знаете, что у моих людей нет любви к алеранцам. Но мы не нападем на них, пока Ворд повсюду.

Алая Вода сказал со злостью:

— Значит, мы должны позволить их воинам уйти, но их народ не уйдет с этих земель? И когда битва окончится, их воины возвратятся и снова поднимут оружие против нас?

Закат вздохнул. Он перевел взгляд с Алой Воды на Исану.

— Он задал вопрос.

Исана нахмурилась и посмотрела на Алую Воду, подыскивая правильные слова.

Арарис сделал шаг вперед, поравнялся с ней, слегка поклонился Закату, затем Алой Воде.

— Мой народ говорит, — сказал он, — знакомый враг лучше неизвестной угрозы.

Алая Вода пристально посмотрел на Арариса. Затем Большие Плечи издал смешок, поразительно похожий на человеческий.

Его подхватили все ледовики по кругу, пока Алая Вода не покачал головой и его жесткая манера держаться не стала чуть расслабленней.

— У наших воинов тоже есть похожее высказывание, — заметил Алая Вода.

Он кивнул на капли крови, замерзшие в алые кристаллы, на наконечнике своего гарпуна.

— Но то, что говорят мирные вожди, не всегда то, что военные вожди делают. Покажите, что ваши воины уходят. Тогда мы вернемся к разговору о мире.

— Антиллус и Фригия никогда не пойдут на это, — пробормотала Леди Плацида. — Никогда.

— Вы просите нас о мире, — сказал Алая Вода. — Но ничего не предлагаете взамен.

Исана встретилась глазами с Алой Водой.

— Мне кажется, что мир — это не подарок одному. Им можно только обменяться друг с другом.

Отчетливый импульс одобрения пришел от Заката.

Алая Вода ответил ему волной печали и предостережения.

Закат вздохнул и кивнул. Он повернулся к Исане и пробормотал:

— Как я и говорил. Это будет не легко.

— Слишком много гнева, — сказала Исана. — Слишком много крови.

— С обеих сторон, — согласился Закат.

«Он был прав», подумала Исана. Конечно, Лорд Антиллус не был готов принять возможность мира. Самое большее, что он считал возможным, это дезорганизовать ледовиков, разобщить их достаточно, чтобы послать один Легион на юг.

Настойчивая, гудящая враждебность Защитной Стены всколыхнула чувства Исаны.

У нее появилось неожиданное, ужасное подозрение, и все ледовики в кругу вокруг нее внезапно насторожились.

— Леди Плацида, — сказала она тихо. — Вы можете сказать мне, нет ли каких-либо Рыцарей Воздуха над нами?

Ария выгнула бровь цвета светлой меди. Затем кивнула, закрыла глаза и подняла лицо к снежным небесам. Мгновение спустя она резко вдохнула.

— Фурии. Больше сотни. Все Рыцари Воздуха под командованием Антиллуса. Но почему…

Внезапно она широко открыла глаза, глядя вокруг на собравшихся вождей ледовиков.

— Закат, — сказала Исана, — вам нужно уходить. Ты и твои люди в опасности.

— Почему?

— Потому, что то, что говорят мирные вожди, не всегда то, что военные вожди делают.

Внезапно в вышине прогремел раскат грома.

Алая Вода зарычал и сделал быстрый, резкий жест. Вожди собрались вокруг него и Заката. Большие Плечи молча вернул костяную палицу Закату.

Закат глянул на Исану и послал волну сожаления. Затем он сжал оружие в руках, развернулся и стал пробиваться через снег, другие вожди последовали с ним, а ветер снова усилился.

— Слишком поздно, — прошипела Ария.

Гром раскатился громче и облака, вращаясь широким кругом, разошлись, явив вверху кольцо Рыцарей Воздуха — крошечные черные фигурки на фоне серых облаков и круга синего неба далеко в вышине.

Молния проскочила от облака к облаку и собралась в широкий круг, танцующий между Рыцарями как спицы огромного колеса телеги.

Исана почувствовала как скопилась энергия, когда молния была готова ударить в отступающих вождей.

Шепотом посылая проклятия, Ария взмыла вверх, ветер заревел, поднимая ее в небеса — но в это же время, молния прочертила жгучую полосу во взгляде Исаны и ударила землю в нескольких ярдах позади вождей ледовиков.

Круг Рыцарей вверху сдвинулся, и молния прожгла свой путь к ледовикам, оставляя по пути огромную борозду в земле.

Исана смотрела в ужасе, беспомощная и взбешенная, отчаянно ища в своих мыслях какой-нибудь выход. Но для ледовиков там ничего не было.

Слова и благие намерения значили меньше, чем ничего в этой суровой земле каменных стен и стальных мужчин, покрытой льдом и…

Снегом.

Исана сорвала перчатку и сунула руку вснег, призывая Рилл. В конце концов, снег был водой.

И она усвоила, во время отчаянного морского сражения в прошлом году, что ее способности намного выше, чем она могла бы поверить.

В стетгольде у нее никогда не было причин проверить предел своих способностей, кроме исцеления — но у нее никогда не было неудач.

Когда ей нужно было наводнение, чтобы спасти Тави жизнь, она его вызвала сама, хотя в то время она верила, что это просто результат ее знания местных фурий.

Но в океане она осознала другое. Границы, известные ей прежде, никогда не устанавливались для нее Алерой. Они были порождением ее собственного разума.

Всем известно, что гольдеры никогда не были по-настоящему сильны, даже в таких диких местах как Кальдерон, и она позволила тому невольному предположению повлиять на самосознание.

Там, погруженная в безбрежную необъятность моря, она ощутила, что ее способности намного выше, чем она могла бы поверить.

Снег был водой. Почему бы ей не повелевать им, как другими волнами?

Она была Первой Леди Алеры, Великие Фурии, и она не позволит этому случиться.

Исана вскрикнула, и бескрайняя снежная равнина вокруг ледовиков вздыбилась как живое море, в ответ на ее решимость и волю.

Она подняла руку, чувствуя призрачное напряжение вокруг плеч, и снег окружил волной ледовиков и нагромоздился в огромный холм позади них.

Молния ворвалась в море снега, извергнув огромные фонтаны пара, его температура упала прежде, чем он смог причинить вред.

Исана почувствовала это, когда небо над ними внезапно изменилось, молнии неслись отовсюду, накатывая из-за горизонта со всех направлений, чтобы сосредоточиться во вращающейся воронке, меняющей цвет от сине-белого до ярко-зеленого с золотом.

Вспышка молнии уплотнилась и усилилась, и Исана почувствовала за этим всплеск энергии, как будто кто-то огромный вложил еще и свою силу в удар.

— Антиллус, — выдохнула она.

Вес, навалившийся на нее, сдавил грудь и заставил припасть на одно колено — но она не уступала.

Она вскрикнула снова, поднимая руку, и снег и пар и лед, которые продолжали прикрывать отступающих ледовиков, собрался и сформировал отражение ее пальцев, ее рука поднялась в жесте непокорного отрицания.

Бесконечный холод севера схлестнулся с огнем южных небес, и от столкновения начал распространяться пар, скрывая окрестности.

— Исана! — услышала она крик Арариса. — Исана!

Он встряхнул её за плечи, и она изумлённо оглянулась на него.

Она не знала, как долго она поддерживала защиту от ударов Антиллуса Рокуса, но не смогла разглядеть Рыцарей Воздуха. Голос Арариса казался странно далёким.

— Исана! — снова окликнул её Арарис. — Всё в порядке. Ледовики ушли! Они в безопасности!

Она опустила руки и услышала позади ужасающе громкий грохот.

Она повернулась и увидела сквозь пар, что мелкий рыхлый снег клубится огромным облаком, словно поднятый внезапной лавиной.

Дорога долго внимательно смотрел на пар и оседающий снег, и молчал. Затем он оценивающе посмотрел на Исану.

— Если я когда-нибудь решу снова напасть на Кальдерон, — сказал он, — это будет летом.

Исана устало посмотрела на него, и сказала:

— Тогда я позабочусь, чтобы ты больше никогда не получил тех мясных пирогов с потрошками, которые тебе так нравятся. Никогда.

Дорога одарил её убийственным взглядом, фыркнул и сказал Скороходу:

— Алеранцы никогда не сражаются честно.

— Помоги мне встать, — сказала Исана Арарису. — Он приближается.

Арарис сразу подошёл к ней.

— Кто?

— Просто останься со мной, — сказала она. Она поймала его взгляд. — И верь в меня.

Арарис поднял брови, но помог ей встать. Затем, вместо ответа, он наклонился и поцеловал её.

Через некоторое время он отступил от неё, и сказал:

— Пока я жив. Всегда.

Она нашла его руку и очень крепко сжала.

Через несколько секунд раздался рёв ветра, и две фигуры резко упали сквозь туман и метель. Антиллус Рокус приземлился жёстко, подняв облако снежной пыли.

Леди Плацида опустилась рядом с ним, и тут же положила ладонь на его руку, словно пытаясь удержать.

— Рокус, — сказала Ария. — Вороны тебя побери, Рокус, подожди!

Закованный в тяжёлую броню Верховный Лорд стряхнул ее руку и с гордым видом зашагал прямо к Исане.

— Ты маленькая идиотка! — прорычал он. — Это был наш шанс, чтобы отбросить их, заставить их перестраивать боевые порядки достаточно долго, чтобы получить некоторую передышку на юге! Что, по-твоему, ты здесь делаешь, ты, своевольная…

Когда он приблизился, Исана отступила назад и со спокойным видом дала ему пощёчину. С силой.

Голова Рокуса мотнулась в сторону, а когда он снова посмотрел на неё, его нижняя губа была разбита об один из его зубов и слегка кровоточила.

Удивление в его глазах стало сменяться ещё более сильным гневом.

— Антиллус Рокус, — произнесла Исана, пока он приходил в себя. — Я обвиняю тебя в трусости и предательстве по отношению к власти Первого Лорда и чести Империи. И вот, перед этими свидетелями, я официально вызываю тебя на поединок чести

Она сделала глубокий вдох.

— И пусть вороны пируют на том, кто неправ.

Глава 29

Хотя у Эрена не было большого военного опыта настоящего офицера Легиона, его было достаточно, чтобы понимать, что отступление от Цереса проходило неудачно.

Потрепанным Легионам едва удавалось опережать преследующий их Ворд, несмотря на преимущество дорог, созданных фуриями.

Ворд просто численно подавлял их. Человек вынужденно мог идти в течение многих часов или в течение многих дней, но, рано или поздно, он должен был спать — в то время как Ворд просто продолжал движение.

Хотя Легионы делали все, что могли, чтобы эвакуировать мирных жителей по пути, они не могли помочь всем.

Ворд распространялся повсеместно, и Эрену не хотелось думать о том, что произойдет с бедными людьми, которые оставались позади каждый раз, когда они срезали путь, обрекая бедных гольдеров, которые бежали к дороге в надежде на безопасность, которую она сулила.

Эрен мерил шагами коридор возле комнаты Первого Лорда на постоялом дворе в городе… Эрен не был уверен, в каком именно.

Увартон пал, когда Легионы просто сделали остановку на ночь. Рыцари Ворда нагнали их и начали забрасывать взятых за городские стены.

Эрена все еще преследовали кошмары о четырнадцатилетней девочке, взятой Вордом, которая, как он видел, оторвала тяжелую деревянную оглоблю фургона и забила ей полдюжины легионеров до смерти прежде, чем ее сразили.

Это случилось сразу после того, как она подожгла полдюжины зданий простой свечой. Другие видели худшее, и глубокий хаос, посеянный берущими, вынудил Легионы оставить город прежде, чем Ворд их настиг.

После Увартона был… Марсфорд, где, как он думал, Ворд отравил колодцы, затем Берос, где Ворд поднял достаточно ветра, вместе с холодом, чтобы Легионы потеряли треть личного состава обмороженными, потом Вадронус, где…

Где Ворд заставил их отступить снова. И снова. Он спал урывками, полчаса тут, полчаса там последние… сколько-то там дней.

Он не был уверен. А Первый Лорд и того меньше — из-за чего он и потерял сознание.

Дверь в комнату Гая открылась, и появился целитель Сиреус.

Как личный врач Первого Лорда, худой, с проседью Сиреус был известен в столице — до которой отсюда было менее дневного перехода.

Сиреус обменялся кивками с гвардейцами у двери и повернулся к Эрену.

— Сэр Эрен, — сказал Сиреус. У него были длинное, угрюмое лицо и очень глубокий, очень звучный голос.

— Могу я поговорить с вами без свидетелей?

Он отвел врача в конец прихожей и тихо спросил:

— Как он?

— Умирает, — сказал Сиреус ровно. — Я смог стабилизировать его, но ему нужно регулярно питаться и отдыхать, иначе он не протянет и недели.

— А если он так и сделает? — произнес Эрен.

— Недели, — сказал Сиреус. — Месяцы, если ему повезет. Он использует магию, чтобы игнорировать боль и поддерживать себя, иначе он знал бы точно, в каком он плохом состоянии.

— Вы можете сделать еще что-нибудь? — спросил Эрен.

Сиреус пристально посмотрел на него, затем вздохнул.

— Я работал над ним в течение многих лет — и не важно, что он был в состоянии сделать для себя сам. Даже при том, что он столь же искушен в магии воды, как и я, у него нет образования врача. Его органы просто выходят из строя. Самый очевидный симптом — легкие: у него была пневмония несколько лет назад, и с тех пор они не в порядке. Его селезенка, его печень, его поджелудочная железа, одна из его почек — все они также отказывают.

Эрен склонил голову.

— Мне жаль, — сказал Сиреус. — Он — великий человек.

Эрен кивнул.

— Вы ему об этом сказали?

— Конечно. Но он настаивает на том, что у него есть обязанности. Даже если они его убивают.

— Вы видели, что там творится, сэр? — спросил Эрен.

Лицо Сиреуса стало еще более угрюмым.

— У меня складывается такое впечатление, что мне это еще предстоит.

Эрен кивнул.

— Похоже на то.

— Мир может быть весьма неприятным местом. Мы всегда должны быть готовы к этому, сынок.

Он потрепал Эрена по плечу.

— Удачи, сэр Эрен. Я буду неподалеку.

— Спасибо, — Эрен сказал тихо.

Он отвернулся посмотреть в окно постоялого двора, пока врач удалялся.

Кажется, отступление вошло в моду.

Приглушенный голос донесся из комнаты Первого Лорда, и страж открыл дверь.

Гай вышел, чистый после лечебной ванны, облаченный в свежую одежду. Его движения были энергичны и стремительны, но Эрену казалось, что под спокойной наружностью он может различить слабость.

— Сир, — произнес Эрен, когда Гай подошел к нему. — Для вас будет лучше остаться в постели.

Гай какое-то время изучал его взглядом.

— Для меня — да. Для Алеры — нет.

Эрен склонил его голову снова.

— Да, сир. По крайней мере, поешьте.

— Не время сейчас, курсор. Я хочу, чтобы ты собрал последние донесения разведки и…

— Нет, — сказал Эрен твердо. — Сир.

Два стража переглянулись.

Гай выгнул брови.

— Прошу прощения?

— Нет, сир, — повторил Эрен. Он прочно поставил ноги и посмотрел на Первого Лорда.

— Только когда вы поедите.

На лестнице протопали сапоги, и появился Капитан Майлс из Королевского Легиона. Он был коренастым человеком среднего роста и сложения, его простой стальной панцирь, был помят и в зазубринах от носки, на боку висел простой, удобный, довольно потертый меч.

По пути он оценил ситуацию в прихожей, остановился и резко отсалютовал Гаю.

— Сир, — сказал Майлс, — оборонительные позиции готовы и Королевский Легион стоит в вашем распоряжении.

— Рад видеть вас, капитан, — сказал Гай, не отрывая взгляда от Эрена.

Он слегка улыбнулся молодому Курсору и чуть наклонил голову так, что Эрен решил, что ему, возможно, только показалось.

Гай повернулся к Майлсу.

— Я как раз собирался… позавтракать?

Он глянул на Эрена.

— Это больше похоже на обед, сир, — подсказал Эрен.

— Пообедать, — твердо сказал Гай, кивая.

— Присоединяйтесь ко мне, и мы обсудим обороноспособность.

— Да, сир, — подтвердил Майлс.

Эрен слегка поклонился Гаю, когда Первый Лорд с капитаном Майлсом возвращался в свои покои.

Затем он отправился проследить, чтобы еду доставили в комнату, пока Гай не передумал.

Только когда он спустился на несколько ступенек вниз по лестнице, до него дошел смысл слов Гая и он понял, что происходило.

Начиная с Цереса Гай только отступал от Ворда — и в течение последних нескольких дней, силы Алеры вообще едва оказывали сопротивление.

Но Королевский Легион был единственной пользующейся наибольшим доверием и боеспособной силой Гая и, конечно, будет использован в любой решающей схватке с врагом.

Если Первый Лорд послал Королевский Легион вперед, чтобы подготовить Алеру Империю, это означало, что Гай никогда не намеревался препятствовать тому, чтобы Ворд достиг столицы Империи.

Гай не был отброшен Вордом. Он заманивал его вперед.

Если отступление было таким ужасным напряжением для Алеры и ее Легионов, это должно было выжать и ресурсы Ворда тоже.

Какими бы неистовыми и смертоносными ни были создания Ворда, они все равно должны были питаться и, очевидно, пищей им служил кроуч.

Вынуждая их двигаться, преследуя силы алеранцев, Гай тем самым удерживал их впереди лини снабжения, продвигаясь намного быстрее, чем кроуч мог вырасти.

Тем временем, Королевский Легион готовил Алеру Империю к битве.

Гай ставил Ворд в самое уязвимое положение, какое он мог для него создать, выматывая его кампанией — только чтобы подготовиться сломить его в средоточии его мощи, сердце Империи, Алере Империи.

Это была азартная игра доведённого до отчаяния человека, думал Эрен. Если бы Гай победил, то сокрушил бы силу Ворда в Империи.

Если он проиграет, центр торговли, транспорта и государственного управления Алеры падет вместе с ним.

Эрен рванулся вперед, чтобы принести Первому Лорду сытной еды.

Глава 30

Таурги бежали на восток тяжелой рысью, оставляя милю за милей под своими раздвоенными копытами.

— Я все еще не понимаю, — пробормотала Китаи, придвинувшись к уху Тави. Она ехала на таурге, сидя позади него, обхватив руками талию.

Даже неся двоих на спине, их таург был менее навьючен, чем любой из тех, которые везли на себе по одному каниму, и возглавлял группу в отличном настроении — что означало, что он пытался сбросить их почти через каждую милю.

— Почему мы продолжаем ехать на восток, когда королева, которую мы должны уничтожить, находится на юге?

Тави ухмыльнулся и крикнул ей назад:

— Лучшая часть этого плана — это то, что я ничего не должен никому объяснять.

Она просунула руку под его броню и сильно ущипнула за бок.

— Не заставляй меня причинить тебе боль, алеранец.

Тави рассмеялся.

— Хорошо, хорошо.

Он взглянул на несущего их таурга.

— Шуаранские воины вступят в бой с Вордом к югу от нас. Мы обойдем поле их битвы и зайдем со стороны.

— И получим меньшее противодействие Ворда, — закончила мысль Китаи.

— Или помех от шуаранцев, — продолжил Тави, — хотя мы, конечно, можем ожидать, что каждый офицер на поле битвы знает, что группа нарашанских канимов с алеранцами…

— И с маратами, — вставила Китаи.

— И с маратами, — согласился Тави, — двигаются со специальной, секретной миссией с одобрения Ларарла и даже Анаг здесь для разъяснений. Будет проще и быстрее, если мы избежим этого.

Она нахмурилась.

— Скажи мне кое-что.

— Хмм?

— Тебе не показалось странным, что Ворд, по-видимому, не обращает внимания на нас с тобой, когда мы с ними рядом? Что они просто мирятся с нашим присутствием, если только мы на них не нападаем?

— Ты имеешь в виду, когда мы сражались с ними в туннелях под столицей, — сказал Тави. — Да, мне это показалось очень странным.

— Ты вообще задумывался почему они так делали?

— За последние несколько дней все чаще и чаще, — ответил он.

— Думаю, это из-за того, что именно мы их разбудили, — серьезно заметила Китаи.

— Ты про наш спуск вниз, после Благословения Ночи, — сказал Тави, в его голосе тоже чувствовалась горечь. — Мы понятия не имели о том, что произойдет.

— Нет, — ответила Китаи. — Но факт остается фактом: первая королева пробудилась после того, как мы украли Благословение из сердца Воскового Леса. Она впервые появилась и попыталась нас атаковать именно в эту ночь.

— Пока твой отец не швырнул в нее тот огромный камень.

Китаи тихонько засмеялась.

— Я помню.

— В любом случае, я бы не сказал, что они все нас игнорируют. Королева, с которой я бился под Цитаделью, определенно видела меня и явно намеревалась драться.

Тави задумчиво прикусил губу.

— Хотя менее разумный Ворд, восковые пауки, взятые и другие, не нападали на меня до тех пор, пока я не нападал на них. Как будто они думают, что мы — одни из них, пока мы не начинаем шуметь.

— Преимущество, которым можно воспользоваться.

— Возможно, — сказал Тави, кивая.

Какое-то время она ехала молча, потом неразборчиво произнесла:

— Я боюсь, чала.

Тави удивленно обернулся.

Она пожала плечами.

— А какой дурак не боялся бы? А если я потеряю тебя? Или ты — меня?

Она нервно сглотнула.

— Смерть реальна. Она может забрать любого из нас или обоих. Я не хочу думать о том, как жить без тебя. Или о том, как ты будешь жить без меня.

Тави вздохнул и отклонился назад. Руки Китаи обхватили его талию.

— Этого не случится, — сказал он ей. — Все будет хорошо.

— Дурачок, — мягко пожурила его Китаи. — Ты не можешь этого знать.

— Порой самых важных вещей ты не знаешь, — сказал Тави. — Ты в них просто веришь.

— В этом нет никакого смысла.

— Да, — согласился Тави. — Но это так.

Она придвинулась поближе и положила голову ему на спину. Ее короткие волосы щекотали его шею.

— Мой безумный алеранец. Который дает обещания, не зная, сможет ли их сдержать.

Тави вздохнул.

— Что бы ни случилось, — сказал он ей, — мы будем вместе. Это я могу обещать.

Она снова сжала его в объятиях, настолько сильно, что ему пришлось напрячься, чтобы сделать вдох.

— Я прослежу за этим, алеранец.

Тави повернулся к ней, что было довольно сложно на широком седле, но изловчился и поцеловал ее. Она яростно ответила на поцелуй.

Но в этот момент таург взревел, взбрыкнул и швырнул их вперед на двадцать футов в огромную лужу холодной дождевой воды, глубиной в два фута.

Огромный ездовой зверь издал победный рев и бросился в сторону от дороги, размахивая рогами и все время брыкаясь.

Шок от ледяной воды был настолько сильным, что Тави с трудом перевел дух, поднялся на ноги и выбрался из лужи.

Он повернулся к Китаи и увидел, что она все еще находится в грязной луже, ее зеленые глаза сузились, когда она взглянула на него.

— Я застряла, — сообщила она ему, — ты виноват в этом.

Остальные наездники догнали их, их таурги с грохотом остановились, оглашая протесты громким ревом.

Макс и Дуриас, каждый на своем звере, остановились ближе всех к ним. Выражение его лица было почтительно нейтрально, но глаза озорно поблескивали. Макс улыбался.

— Милорд, — проговорил он, исполняя особенно подчеркнутый поклон прямо из седла, жестикулируя при этом свободной рукой, — должны ли мы расценивать это как место для отдыха?

Тави одарил Максимуса пристальным взглядом. Затем он повернулся, с силой вонзил руки в грязь, взял руки Китаи в свои и сильно потянул на себя, высвобождая ее из грязи.

Она вылетела как пробка, его ноги потеряли устойчивость и они оба рухнули в холодную грязь, Китаи оказалась сверху.

— Мы могли бы поставить ширму, чтобы вы могли уединиться, милорд, — трезво проговорил Дуриас.

Канимы, на своих животных, остановились в нескольких ярдах от них, и не один из них не смотрел в направлении Тави, но все они сидели с открытыми пастями, зубы были оскалены, так что их улыбки не требовали перевода.

Тави вздохнул.

— Просто оставь нас в покое, Макс. И поймай этого треклятого таурга до того, как он добежит до океана.

— Ты слышал это, Стейки? — проговорил Макс собственному таургу, — это не ошибка Принцепса. Твой треклятый друг был чересчур буйным. Просто посмотри, что происходит, когда королевское недовольство падает на нахальных мятежников.

— Максимус, — произнесла Китаи, — мне холодно. Скажешь еще хоть одно слово — и я задушу тебя твоим же собственным языком.

Макс рассмеялся и достал моток веревки из своей седельной сумки.

Край, в который через туннели устремился Ворд, обойдя укрепления Шуарана, состоял из скалистых холмов, изредка покрытых соснами.

Трое охотников Варга еще до полудня сообразили, что делает Тави, и двинулись в авангарде, разойдясь широкой дугой.

Несмотря на их бесформенные серые плащи, было очевидно, что они вооружены до зубов, и каждый безмолвный каним на спине нес большой ранец, полный кто знает какими еще орудиями убийства.

Когда охотники возглавили группу, Тави просто следовал за ними, полагаясь на то, что они значительно лучше него знают эти места.

После полудня кавалькада сошла с дороги и двинулась по бездорожью. Вскоре они покинули равнину и достигли первого из поросших лесом холмов, отмеченных на карте внутренней части плато Шуаран, полученной от Ларарла.

На закате они обнаружили Ворд.

Охотники провели их к постройке, служившей стедгольдом у Канимов.

Как и здания укреплений Нараша, это было похоже на прямоугольную каменную глыбу, прямоугольник, наверное, этажа в три — или, возможно, в два, учитывая большую высоту потолков у канимов.

Въехав на таургах в него через относительно узкий дверной проем, они обнаружили, что цокольный этаж стетгольда канимов был одним огромным, похожим на пещеру залом, и, если судить по разбросанному помету, очевидно используемым так же, как сарай у алеранцев. Никакого скота не было видно, хотя его запах все еще висел в воздухе.

Один из охотников спешился, привязал свою животину к кольцу в стене и подобрал странный шероховатый шест почти восьми футов длиной.

Охотник начал что-то с ним делать, и Тави понял, что он разворачивал проволочную сетку, которая была обернута вокруг шеста.

Полностью ее размотав, Охотник вставил один конец шеста в отверстие в полу, Тави обратил внимание, что вокруг по залу было много таких шестов и проволочных оград.

— Умно, — сказал он.

Позади него Макс буркнул:

— Это что такое?

Тави указал на Охотника, который устанавливал вторую стену вокруг усталого таурга.

— Это позволяет им использовать пространство, чтобы загородить скот, когда нужно, а когда не нужно, они могут все это убрать для другой надобности. Они могут менять размер загонов или устроить так, чтобы можно было часть животных забить и оставить остальных в загородке. Это удобно.

Дуриас уставился на Тави.

Макс фыркнул.

— Не говори никому, — сказал он центуриону, — но наш Принцепс вырос в стедгольде. Пас овец, веришь?

Дуриас посмотрел скептически, но вежливо поинтересовался:

— Какой породы?

— Риванская Горная Белая, — ответил Тави.

Брови Дуриаса взлетели.

— Этих монстров? Тяжелая работенка.

Тави усмехнулся бывшему рабу.

— Да, были деньки.

— Тавар, — прорычал Варг, стоя рядом с Анагом у крутой каменной лестницы на другом конце здания. — Взгляни-ка лучше сюда.

Тави кивнул и слегка пнул таурга позади головы. Тварь задрала голову, взревела и, пока она отвлеклась, Тави перебросил поводья Китаи, которая быстро их натянула, прежде чем животное успело понять, что больше не находится под жестким контролем.

Тави соскользнул со спины таурга на землю и поднялся по лестнице с Варгом и Анагом.

Они миновали второй этаж, очевидно, чьи-то жилища. Они были так же тихи и пусты, как и цокольный этаж.

Лестница вела дальше на крышу здания.

Даже это пространство было практичным. Длинные каменные гряды были заполнены темной плодородной почвой.

Там можно было вырастить великое множество овощей во время, несомненно, короткого лета, получая максимум пользы от солнечного света.

Лебедка с большой бадьей на краю крыши говорила о том, что орошение садов на крыше было затратным, но, все таки, возможным делом.

Это, конечно, был не алеранский стетгольд, но практичная, традиционная мысль под ее внешним обликом была той же. Здесь Тави чувствовал себя странно комфортно.

Анаг и Варг подошли в западному краю крыши и некоторое время стояли, вглядываясь.

Тави присоединился, запрыгнув на одно из каменных корыт грядки, чтобы их головы были на одном уровне.

Примерно две мили на запад, где поверхность земли немного повышалась, через редкие деревья был виден зеленый отблеск растущего кроуча.

Анаг зарычал в чистой, тихой ненависти.

Варг глянул вбок на Тави.

— Как быстро он растет?

— Судя по тому, что я читал в исследовании Ларарла, это зависит от нескольких вещей — температуры, погоды, растительного покрова почвы, а так же, какого он размера уже, — Тави покачал головой. — Может еще от других не известных нам вещей. И проклятые восковые пауки тоже распространяют его, когда они хотят покрыть новую область.

— Не быстро, — Анаг тихо прорычал. — Он не рос, пока Ворд не появился.

— Он прав, — сказал Тави. — Миля, две — самое большее. Мы около их логова. Хотя, держу пари, мы, вероятно, миновали дюжины меньших участков сегодня при свете дня, не обнаружив их. Они выставляют их как заставы.

— Больше напоминает посев семян, — пророкотал Варг.

Тави окинул взглядом крупного канима и кивнул.

— Тогда, возможно, за нами наблюдают, — сказал Анаг.

— Наверняка, — поправил его Варг.

— Если так, почему они нас не атакуют?

— Потому что они не беспокоятся, — сказал Тави, слегка улыбаясь. — Нас менее дюжины, в конце концов. Ну какая мы угроза? Отсюда мы им навредить не можем — а чтобы приблизиться достаточно близко и причинить им неудобство, мы должны будем пересечь кроуч. В этом случае у них будет достаточно времени, чтобы действовать.

Хвост Анага метался из стороны в сторону.

— Тогда, как мы найдем и убьем это создание — королеву? Мы даже точно не знаем, где она.

Варг постучал пальцем по черепу.

— Мастер Войны?

Старший каним удивленно рыкнул.

— Объясни ему, пожалуйста, Тавар.

— Вопреки Ларарлу, — сказал Тави, — у королевы Ворда нет доверенного подчиненного, которого она может оставить, чтобы охранять такие жизненно важные тылы, как вход в этот туннель. Без ее управления Ворд даже близко не так эффективен, но пока открыт туннель назад в подконтрольную область, она может бросать в бой столько неуправляемых войск, сколько ваши воины смогут убить. У нее всегда будут еще, чтобы их заменить. Если туннель закрыт, Ворд будет отрезан от подкреплений и снабжения.

— Она обязана защищать его любой ценой, — рокотал Варг, уши подрагивали в знак согласия. — Мы найдем ее там.

— Ее будут сильно охранять, — сказал Анаг. — И она постарается избегать нас.

— Безусловно, — сказал Варг.

— И еще больше воинов Ворда постоянным потоком будут поступать через туннель.

— Бесспорно.

Анаг кивнул.

— То есть мы должны пробиться через ее охрану, всех близлежащих воинов Ворда и тех, кого она призовет, как только мы пересечем границу кроуча и оповестим о нашем появлении. При этом нас всего ничего. Это вообще выполнимо?

— Если тебе все равно, — сказал Тави, — может, не будем выяснять?

Они ждали три часа, пока полностью не стемнело.

В то время как Охотники несли вахту, остальные постарались отдохнуть, пока не закончился вечер и в ночи не пошел ледяной дождь, который до того лил через день.

Тогда группа отправилась пешком через дождь со снегом и темноту, ориентируясь на свет кроуча.

— Я точно подцеплю простуду, — бормотал Макс. — Эти плащи впитывают воду как полотенца.

— Потому, что это и есть полотенца, Макс, — ответил Тави приглушенным голосом. — Ночью Ворд чувствует тепло наших тел. Эти плащи должны впитывать холодную воду, помогая нам от него скрываться.

Макс кисло посмотрел на Тави.

— У меня так броня проржавеет. Ты уверен, что это работает?

— Я уже делал так, — сказал Тави с полной уверенностью.

— И был толк?

Один из охотников обернулся к ним, оскалившись с угрозой.

Макс буркнул что-то насчет его дыхания, о том, что кто-то воняет мокрой псиной, но все-таки замолчал.

Они достигли границы кроуча и Тави содрогнулся. Высокие, темные силуэты канимов были такими же угрожающими, как и жуткий пейзаж.

Кроуч выглядел так же, как и прежде, покров — словно нагар от невообразимого количества свечей, покрывающий землю, камни и деревья оболочкой, испускающей слабое зеленое свечение. Он простирался перед ними, кошмарно красивый, тревожный и чужой.

Ничто не двигалось в поле зрения — но это мало что значило. Ворд мог скрываться дюжинами прямо на поверхности кроуча и оставаться невидимым, как если бы был скрыт под магической завесой.

Тави подал Китаи сигнал движением руки, и они вдвоем придвинулись к краю кроуча. Нахмурившись, Тави низко пригнулся к земле, чтобы его рассмотреть.

Он подозвал Китаи, призраком следовавшую за ним, ее зеленые глаза из тени от влажного плаща, неотрывно наблюдали за мерцающим лесом.

— Посмотри, — прошептал Тави. — Кроуч здесь толще, чем был в Восковом Лесу.

Она нагнулась и быстрое его изучила, прежде чем снова вернулась к наблюдению за лесом перед ними.

— Ты прав. Но почему?

Тави сжал губы и нахмурился.

— Ворд здесь подстроил себя под канимов. Его воины здесь больше и намного тяжелее, но все равно меньше канимов. Кроуч здесь толще, наверное, для того, чтобы выдерживать вес Ворда, но не канима, — он посмотрел на Китаи. — Это одна из причин, для чего нужен кроуч. Он как бы сторож. Ворд меняет формы. Ему нужно изменять кроуч, чтобы он лучше удовлетворял его потребностям.

Китаи внимательно посмотрела на него. Затем кивнула и сказала:

— Давай проверим это.

Прежде, чем Тави успел возразить, она ступила на поверхность кроуча.

Тави затаил дыхание.

Ноги Китая не порвали покров, хотя он немного просел под ее весом, и медленно вернулся к своей первоначальной форме после того, как она прошла.

Пригнувшись, она сделала дюжину шагов, ее яркие глаза продолжали следить за лесом, затем вернулась к Тави.

Она прошептала:

— Твоя очередь.

Тави кинул взгляд на нее. Но затем он поднялся и проверил поверхность кроуча своими подошвами, радуясь, что выбрал более легкую пару, а не свои тяжелые, подбитые гвоздями сапоги пехотинца.

Поверхность кроуча немного поддавалась и едва заметно пружинила, когда он убирал ногу, как это делала зачарованная фуриями дорога, но гораздо слабее.

Тави подал сигнал Максу и Дуриасу подойти, что они и сделали. Макс, как и Тави, был обут в сапоги для верховой езды, но у Дуриаса была только пехотная обувь.

Он скривился и принялся стаскивать сапоги, мгновение спустя он ступил на кроуч босыми ногами.

— Ну, — осторожно оглядываясь, пробормотал Дуриас, — так хотя бы теплее.

— Пока неплохо, — прошептал Тави. — Самое время проверить новую обувь канимов.

Первым приблизился Варг. Как самый большой из канимов, вероятнее всего, именно он порвал бы поверхность кроуча и привлек восковых пауков, которые его укрепляли и чинили.

Большой каним приблизился гигантскими шагами, его уши были по-особому наклонены, чего Тави никогда прежде не видел ни у одного из волков-воинов.

Широкие диски, действительно, почти как блюда, из зелено-черного хитина Ворда были прочно прикреплены к его ступням.

— Эти…, - он подыскивал алеранское слово, — башмаки.

Он тряхнул головой.

— Я не могу в них нормально двигаться.

— Они распределят твой вес, — объяснил ему Тави. — Я надеюсь, что ты сможешь передвигаться по кроучу, не повреждая его.

— Кто надоумил тебя использовать эти штуки, Тавар?

— Некоторые из моего народа используют похожие, чтобы легче передвигаться по глубокому снегу, — ответил Тави. — Хотя в оригинале они делаются из дерева и кожи, я посчитал, что хитин будет более уместен.

— Возможно, если кроуч все-таки будет поврежден, то Ворд не распознает, что это сделали вторгшиеся извне, — пророкотал Варг.

— Нужно попробовать, — проговорил Тави. Подождал мгновение, затем добавил, — прямо сейчас.

Варг посмотрел на него безучастно. Затем обвел взглядом своих красных глаз близлежащий лес и сделал медленный осторожный шаг на кроуч.

Башмаки работали. Они его выдержали.

Варг удовлетворенно рыкнул и сделал жест другим канимам. Анаг и трое Охотников ступили на мерцающий кроуч, с почти комичной осторожностью переставляя обутые в хитин ноги.

Тави кивнул им и повернулся к Китаи, которая сверкнула ему дикой усмешкой и без единого звука начала пробираться через лес как разведчик и первопроходец.

Остальные последовали за ней, в светящейся зеленым цветом ночи к создателю и центру этого нового, жуткого мира.

Глава 31

— Чем меньше ты скажешь, тем лучше, — сказала Ладья, — чем меньше я знаю, для чего ты здесь, тем меньше вреда я могу принести тебе, когда с меня потребуют информации.

"Именно поэтому я и не сообщаю тебе о присутствии Бернарда", — подумала Амара.

Они вышли из туннеля работорговцев в одну из примыкающих камер. Там стоял пьянящий аромат, исходящий от нескольких составленных рядом бочек у дальней стены.

Амара определила запах экстрагированных колокольчиков, цветов из которых получали афродин.

Работорговцы, судя по всему, позволяли пользоваться туннелем и контрабандистам, перемещавшим свои товары как в город, так и из него. Несомненно, они имели свой немалый куш с этого прибыльного предприятия.

— Это необходимый риск, — спокойно возразила ей Амара, — ты узнаешь столько же о моих намерениях из вопросов, которые я задам, как и если я просто расскажу тебе. Если же я не расспрошу тебя, тогда все что ты мне скажешь будет полезно мне только частично.

Ладья мрачно улыбнулась.

— Поверьте мне, Графиня. Я думаю, я смогу сделать корректные предположения из ваших вопросов.

— Тогда ты уже знаешь, что я здесь делаю.

— Я предполагаю, — произнесла Ладья, касаясь пальцами ошейника и вздрагивая, — я не знаю. Это существенная разница.

Амара изучала женщину довольно долго прежде чем покачала головой.

— Откуда я могу знать, что ты не пичкаешь меня дезинформацией?

Ладья обдумывала вопрос с серьезным видом, прежде чем ответить.

— Графиня, Первый Лорд сам пришел ко мне в стедгольд, где жили мы с дочкой. Это было в семидесяти четырех милях на юг отсюда.

Амаре пришлось подавить дрожь. Прошедшее время было, конечно, уместно, если стедгольд, что они видели ранее в тот же день, был каким-то показателем.

Регион так далеко на юг от Цереса, безусловно, уже захвачен Вордом.

— Он рассказал мне, что происходит. Он сказал мне, что если я помогу ему в этой миссии, он проследит за тем, чтобы моей дочери была обеспечена безопасность в любой точке Алеры, что я выберу. И что, если я вернусь, я смогу присоединиться к ней.

Амаре не удалось заглушить сорвавшееся с её губ проклятие.

Гай вообще не дал Ладье выбора: или сделать то, что он хочет, или погибнуть вместе с дочерью перед лицом надвигающейся угрозы.

— Ладья, я не понимаю, почему ты…

Ладья подняла руку, призывая к молчанию. Затем произнесла:

— Я отправила её в Кальдерон.

Некоторое время Амара не знала, что сказать.

— Почему Кальдерон? — наконец, спросила она.

Ладья пожала плечами и устало улыбнулась.

— Я хотела, чтобы она находилась как можно дальше от Ворда. С самыми способными, осторожными и наиболее подготовленными людьми, которых я знаю. Мне известно, что многие годы граф Бернард пытался предупредить людей о Ворде. Я предположила, что он начнет готовить свой собственный дом, чтобы ему сопротивляться. Если я предам вас, Графиня, никто не защитит мою дочь. Я скорее умру, с воплями и в крови, текущей из моих носа и ушей, чем допущу это.

Амара опустила голову. Это было точное описание смерти тех, кто сопротивлялся ошейнику подчинения слишком долго или слишком упорно или пытался снять его без ведома одевшего его.

Механизм блокировки на ошейниках был чрезвычайно сложен, но Амара не сомневалась, что Ладья может обойти его в случае необходимости, имея соответствующие инструменты.

Это должно, конечно, убить ее при попытке убрать ошейник.

Ладья бросала вызов Верховным Лордам и Леди и лично самому Первому Лорду в попытке защитить своего ребенка, когда та была заложницей у Верховного Лорда Калара.

У Амары не было и толики сомнений, что женщина не задумываясь пожертвует своей жизнью, если посчитает, что этим она защитит Машу.

— Хорошо, — сказала Амара, — что ты можешь сказать мне?

— Не много, — ответила Ладья. Она раздосадовано показала на ошейник, — приказы. Но я могу показать.

Амара кивнула.

Ладья повернулась к туннелю и сделала знак кивком головы.

— Следуй за мной.

* * *

Скрывшись от посторонних глаз, насколько позволяли её способности к маскировке, Амара присела на почерневшей крыше рядом с Ладьёй, глядя на бывший городской невольничий рынок, где Ворд занимался "вербовкой".

Она видывала скотобойни повеселее.

Во дворе собралось несколько дюжин Вордов, приземистых, напоминающих гаримов; они терпеливо ждали, свернувшись клубками с поблёскивающим черным панцирем рядом с каждым входом и выходом, и Амара подозревала, что увидит таких же часовых на каждом перекрестке и у каждых ворот в пределах города.

Помимо Вордов, невольничий рынок был заполнен несколькими сотнями алеранцев. Большинство из них были заключены в различные виды клеток, необходимые для удержания особо одарённых заклинателей.

Заклинателей огня держали под постоянным дождём из струек воды, льющейся из проложенных сверху труб.

Заклинатели земли находились в клетках, приподнятых на несколько футов над землёй.

Заклинатели воздуха, как Амаре было хорошо известно, должны были быть внутри низких кубов, выложенных из твёрдого камня, воздух в которые поступал лишь через несколько отверстий, диаметром с ее большой палец.

Для заклинателей дерева было достаточно обычных металлической клеток, хотя они были помещены в противоположной части двора от тяжёлых деревянных балок, которые удерживали внутри заклинателей металла.

Самыми интересными были клетки, для которых пришлось использовать несколько уровней защиты, чтобы обуздать находящихся в них заключённых — несомненно, захваченных в плен Граждан.

Одна из металлических клеток, на которую Амара обратила особое внимание, была подвешена высоко над землёй и одновременно опрыскивалась водой и жидкой чёрной грязью.

В клетке находилось несколько промокших, забрызганных грязью фигур, только две из которых были мужчинами в доспехах, взятым в плен во время боя. Остальные четыре — женщины, вероятно, захваченные, когда Ворд добрался до их жилищ на юге.

Все они, как и большинство заключённых, которых Амара могла видеть, находились в расслабленном и апатичном состоянии от наркотического воздействия афродина.

Амара наблюдала, как пара охранников с серебряными ошейниками тянула дезориентированного наркотиками заключенного, юношу в исковерканной броне, от одной из каменных камер для заклинателей воздуха.

Через внутренний двор они приволокли его к помосту, где проводились аукционы, и втащили на него.

Они грубо швырнули его на поверхность помоста, хотя юноша — почти мальчик, вряд ли мог не то что оказывать сопротивление, а хотя бы просто стоять вертикально.

На помосте к нему приблизилась пара чрезвычайно привлекательных девушек, на которых почти ничего не было, кроме лоскутов ткани и мерцающих серебряных ошейников.

Одна из них тихо развязала узел и забрала ожерелье или амулет, который юноша носил на шее, вызвав у него первое слабое движение протеста, которое увидела Амара.

Вторая девушка опустилась на колени, и мгновение гладила его лицо и волосы прежде, чем поднесла бутылку с тонким горлышком к его губам. По губам девушки Амара видела, что та уговаривает его выпить.

Юноша с оцепеневшим взором выпил и мгновение спустя еще более устало рухнул на пол из-за на порядок большей дозы наркотика.

И затем Калар Бренсис Младший приставил лестницу и проворно поднялся к нему.

Амара вздрогнула, уставившись на сына Верховного Лорда Калара, молодого человека, которого она в последний раз видела с плачем бегущим, спасая жизнь, по склонам какой-то фуриями забытой горы около его бывшего дома, спотыкаясь о трупы сотен элитных солдат, погибших недавно.

Бренсис был одет в тонкий белоснежный шелк без единого пятнышка крови или грязи.

Его длинные темные волосы великолепно вились, как будто только что были уложены горячими щипцами и расческой. Пальцы были унизаны кольцами, а на груди рядами лежали цепи.

Они не могли скрыть серебряный ошейник вокруг его горла.

С чувством отвращения и оцепенения Амара повела рукой, велев Циррусу донести до ее ушей слова с помоста, находящегося в десятках ярдов.

— Мой господин, — произнесла одна из скудно одетых девушек. Она говорила невнятно из-за вина или афродина или их смеси. — Он готов, мой господин.

— Я и сам вижу, — сказал он с раздражением.

Он подошел к открытому сундуку, стоящему на помосте, и вынул из него горсть рабских ошейников, небрежно встряхивая их в раздражении, пока в его руке не остался только один.

Он присел перед оглушенным солдатом, затяну ошейник вокруг шеи, достал нож и порезал им большой палец. Окровавленным пальцем он злобно ткнул в замок ошейника, вызвав у юноши хрип удушья.

Амара содрогнулась.

Она увидела, как у него заработал ошейник.

Она была знакома с общей теорией действия этого устройства.

Оно использовало разные магические дисциплины, чтобы сначала захлестнуть чувства целей восторженной эйфорией, полностью их умиротворяя.

Не то, чтобы ошейнику нужна была большая помощь в случае этого молодого солдата, оглушенного и опоенного. Но, даже так видно было как его тело выгнулось, а глаза закатились и потом затрепетали под закрытыми веками.

Амара знала, что так будет продолжаться некоторое время.

Настолько долго, что, когда эти ощущения пропадут, это будет восприниматься почти как боль. Но когда начнутся зверские муки, которые способен причинить ошейник по воле хозяина, ему станет еще хуже.

— Это — истина, солдат, — сказал Бренсис, вытирая свой окровавленный палец о тунику юноши. — Теперь ты служишь королеве Ворда или ее высшему представителю. Это означает, что в настоящий момент, ты служишь мне и любому, кому я передам тебя под начало. Предпримешь любые действия, направленные против интересов того, кому ты сейчас присягнул, и пострадаешь. Служи и повинуйся, и будешь вознагражден.

В качестве демонстрации Бренсис лениво пихнул одну из полуголых девчонок на солдата.

Она издала мурлычущий звук и прижалась ртом к его горлу, скользя своим одним бедром по его.

— Послушай ее, — презрительно выплюнул Бренсис. — Все, что она говорит — истина.

Девушка прижала свой рот к уху юноши и зашептала. Амара не смогла ничего разобрать из того, что она говорила, кроме слов "служи" и "повинуйся".

Но не составлялотруда догадаться — девица акцентировала то, что Бренсис уже говорил солдату, укрепляя команды, в то время как его разум деформировало ошейником и наркотиками.

— Кровавые вороны, — прошептала Амара, испытывая тошноту.

Она знала, что ошейники были созданы для контроля даже над самыми жестокими преступниками — и она слышала, это утверждалось много раз, что возможности для принуждения у ошейников были намного больше, чем сознавала большая часть Империи, но она никогда не видела этого прежде.

Что бы ни происходило там внизу, корни этого крылись в методах, которые Высший Лорд Калар раньше использовал для создания своих психотических Бессмертных.

И, думала Амара, это давало им контроль над ранее свободными алеранцами.

Это работало. Или это срабатывало достаточно часто, чтобы создать для королевы Ворда Алеранский почетный караул.

Те, кто в жизни не имел мотивов выше своих собственных интересов, казалось, подчинялись легче, если судить по людям, сопровождавшим Ладью.

— Бренсис! — из одной из клеток донесся хриплый крик. — Бренсис, пожалуйста!

Амара сосредоточила внимание на источнике голоса — молодая женщина в клетке граждан, возможно, привлекательная, хотя было трудно разобрать под слоем грязи.

Бренсис перебирал разные ошейники в сундуке.

— Бренсис! Ты меня слышишь?

— Я слышу тебя, Флора, — ответил Бренсис. — Просто мне все равно.

Молодая женщина рыдала.

— Пожалуйста. Пожалуйста, выпусти меня. Мы были обручены, Бренсис.

— Забавные маленькие изгибы и повороты жизни, — разглагольствовал Бренсис. Он глянул на клетку.

— Ты всегда была не прочь позабавиться с афродином, Флора. Ты и твоя сестрица.

Его рот скривился горькой усмешкой.

— Жаль, здесь не хватает антиланцев, чтобы составить вам компанию на вечер.

Молодая женщина начала всхлипывать, надломленный тихий звук.

— Но, мы были… мы были…

— Это было в другом мире, Флора, — сказал Бренсис. — Все в прошлом. Еще несколько недель и не будет ничего, кроме Ворда. Ты должна быть рада. Ты станешь частью победившей стороны.

Он сделал паузу, чтобы с ленивым восхищением провести ладонью по боку шепчущей молодой женщины, лежащей на ошеломленном солдате рядом с ним.

— Даже если твоих оставшихся умственных способностей хватит только на то, чтобы помочь успокоить новичков. Процесс делает это с некоторыми из них, которые становятся вот точно такими же. Мы приводим их в порядок, превращая в маленьких мальчиков и девочек с афродиновыми мечтами и позволяем им шептать.

Флора зарыдала громче.

— Не волнуйся, Флора, — он вперил злобный пристальный взгляд в клетку. — Я удостоверюсь, что у тебя есть симпатичный мальчик, чтобы составить компанию, если это произойдет с тобой. Тебе понравится процесс. Большинству нравится. Обычно, сами хотят снова через не него пройти.

Он посмотрел на пару охранников с ошейниками рядом и сказал:

— Вы, двое, чего выжидаете? Давайте следующего.

Амара медленно отползла от края здания и присела рядом с Ладьей.

Затем она повернулась и спустилась в относительную безопасность здания, которое было домом преуспевающего портного, прежде чем появился Ворд. Ладья последовала за ней.

Мгновение Амара сидела, просто осознавая ужасающий, механический темп, с которым в захваченных алернцах уничтожалась человеческая сущность.

— Я знаю, ты не должна говорить об этом, — сказала Амара тихо. — Но, я хочу, чтобы ты попыталась.

Ладья сглотнула. Она потянулась пальцами к ошейнику на горле, ее лицо побледнело, и кивнула.

— Скольких взяли? — Спросила Амара.

— Несколько со…, - начала Ладья. Она втянула воздух, зажмурила глаза и лицо покрылось капельками пота.

— Семьсот или восемьсот, по крайней мере. Возможно сотня тех, кого не нужно было… — Ее лицо искривилось в гримасе. — … Принуждать. Из остальных, только немногим более половины … полезны. Остальных используют, чтобы вербовать новых или отдают Ворду.

— Как рабов? — спросила Амара.

— Как пищу, Графиня.

Амара содрогнулась.

— Здесь были сотни людей.

Ладья кивнула, ее дыхание вернулось к спокойному, размеренному ритму.

— Да. Любого высокоодаренного заклинателя, захваченного Вордом, теперь доставляют сюда.

— Откуда взялись ошейники?

Ладья издала горький, страдальческий смех и вытащила, что-то около полудюжины тонких серебряных ошейников из мешочка на своем поясе, отбросив их в сторону как мусор.

— Мертвые рабы, Графиня. Здесь они валяются повсюду.

Амара наклонилась и подняла один из ошейников, чтобы его рассмотреть.

На ощупь это был просто прохладный гладкий металл.

— Как это получается? — Спросила она Ладью. — Ошейники, наркотики. Этого недостаточно, чтобы сотворить такое.

— Вы удивитесь, Графиня, — дрожа, сказала Ладья. — Но есть еще кое-что. Бренсис что-то делает с каждым ошейником, когда застегивает-

Она дернулась от боли, из одной ее ноздри внезапно потекла кровь.

— Когда застегивает его, — выдохнула она. — Его отец умел это делать и объяснил ему. Он никому не рассказывает. Это сохраняет ему жизнь, пока Ворду нужны еще заклинатели на службе.

Она медленно рухнула на пол, стиснув зубы, чтобы не закричать, зажав одной рукой рот, заглушая звук, а вторую прижимая к центу лба.

Амара была вынуждена отвернуться от женщины.

— Хватит, — мягко сказала она. — Хватит, Ладья.

Судорожно глотая воздух, Ладья раскачивалась на коленях назад и вперед, затихая. Она кивнула Амаре и произнесла невнятно:

— Буду ’прядке. Минуту.

Амара мягко коснулась ее плеча, затем приподнялась, чтобы выглянуть во внутренний двор через разбитое окно, на зазубренных краях которого запеклась кровь.

Клетки были переполнены. Амара начала считать число заключенных и покачала головой.

Там были сотни алеранцев, ожидая когда их заставят служить к Ворду.

Бренсис как раз застегивал ошейник вокруг горла женщины в тонком, насквозь промокшем шелковом платье.

Она корчилась на платформе, в то время как он стоял над ней, с выражением отвращения, голода и чего-то еще, чему Амара не могла подобрать имя, на его красивом лице.

— Ты должна доложить, — сказала она тихо. — Приложи все усилия, чтобы не выдать что-нибудь.

Ладье стало немного лучше. Она поднесла к лицу ткань, вытирая кровь со рта и подбородка.

— Я скорее умру, Графиня, — прошептала она.

— Иди.

Ладья отправилась без лишних слов. Амара наблюдала, как несколько мгновений спустя она появилась во дворе, быстрой походкой направляясь к Бренсису.

Она призвала снова и Циррус донес до нее звук.

Бренсис внимательно смотрел, как приближается Ладья.

Осанка и поведение Ладьи изменились полностью. В ее движениях было тягучее, чувственное изящество, а ее бедра двигались с отчетливым, покачивающимся ритмом, когда она шла.

— Ладья, — процедил Бренсис, раздраженным голосом. — Что тебя так задержало?

— Некомпетентность, — Ладья ответила с хриплым мурлыканьем. Она прижалась к Бренсису всем телом и поцеловала его.

Молодой работорговец со страстью ответил на поцелуй, и желудок Амары свело от отвращения.

— Где те двое, что я посылал с тобой? — зло проворчал он.

— Когда они поняли, что я собираюсь рассказать тебе, что они сделали, они решили оставить мое тело где-нибудь в тихом и темном месте. После того как изнасилуют меня, — она целовала его горло. — Я возражала. Боюсь, теперь они ни на что не годятся. Должна ли я пойти и забрать их ошейники, мой господин?

— Расскажешь мне? — Спросил Бренсис. Гнев исчез из его голоса, уступив место страсти другого рода. — Расскажешь мне что?

— Дурачье допрашивало Курсоров слишком жестко, — сказала Ладья. — Я же говорила, что нам следует их завербовать.

— Я не мог допустить, чтобы они у… ммммм. Чтобы их разум разрушился, — он тряхнул головой. — Ты применяешь ко мне магию земли, ты, маленькая сучка. Ммммм. Прекрати это.

Ладья издала развратный смешок. Ее разорванная рубашка выбрала этот момент, чтобы сползти, обнажив кожу.

— Ты любишь это, мой господин. А я ничего не могу с этим поделать. Я могла взять их голыми руками. Это было так близко. Такое всегда портит мне настроение.

Она прижалась к нему волнообразными движениями всего тела.

— Ты можешь взять меня прямо здесь, если пожелаешь. Кто может остановить тебя, мой господин? Прямо здесь, на глазах у всех. Больше нет ни правил, ни законов. Должна ли я сопротивляться? Тебе доставит удовольствие взять меня силой?

Бренсис с рычанием повернулся к Ладье, запустил пятерню ей в волосы и больно сжал в горсть, задирая ее голову назад и целуя с жестоким неистовством.

Амару замутило и она отвернулась. До наступления ночи ей нужно вернуться в туннели.

Ей раньше приходилось убивать людей.

Но это был первый раз, когда она этого даже желала.

Глава 32

Исана вернулась в свои покои в стене примерно за пару минут до того, как послышался робкий стук в дверь, сопровождаемый уж точно не робким появлением Верховной Леди Арии Плациды.

— Вы свободны, Арарис, — нейтральным тоном произнесла она через плечо. Она плотно прикрыла дверь и сложила руки, вперив взгляд в Исану.

Исана изогнула бровь, глядя на Арию, и жестом предложила ей высказаться.

На лице леди Плациды промелькнуло несколько не оформившихся до конца эмоций, ни одна из которых не задержалась надолго, прежде чем она, наконец-то, выпалила:

— Ты с ума сошла?

К своему собственному удивлению, Исана расхохоталась. Она ничего не могла с собой поделать.

Она хохотала и хохотала, пока не села на край небольшой кровати, ее глаза слезились, а скулы начало сводить.

Понадобилось некоторое время, чтобы снова взять себя в руки, и когда ей это удалось, Ария смотрела на нее с явно смущенным выражением на лице.

— Исана…?

— Я просто подумала, — сказала Исана, ее речь все еще была на грани смеха. — Наконец-то я знаю каково это — быть Тави.

Ария открыла рот, закрыла его снова и издала раздраженный вздох.

— Для заклинателя воды твоих способностей, это — в высшей степени нелепое заявление.

Исана махнула рукой.

— Ну, ты же знаешь что такое подростки. В них накоплено столько эмоций, что с трудом можно отличить одну от другой, — она почувствовала, что ее улыбка немного подернулась печалью. — Это было, когда я последний раз провела с ним несколько недель. Ему было пятнадцать.

Облик Арии несколько утратил суровость.

— Да. Мои собственные сыновья в шестнадцать уже были в Академии, потом в Легионах. Это едва ли покажется справедливым, не так ли?

Исана встретила взгляд Арии.

— Мой сын больше не живет под моей защитой, но это не значит, что он в ней не нуждается. Вот почему сегодня я бросила Рокусу вызов.

Ария наклонила голову.

— Не уверена, что понимаю, о чем ты.

— Без северных Легионов, Ворд может уничтожить всех нас, — сказала Исана спокойным и твердым голосом. — Когда мой сын вернется домой, Алера все еще будет существовать.

— Исана, дорогая. Я понимаю, почему ты делаешь это. Чего я не понимаю, так это как ты собираешься, вороны тебя побери, достичь своей цели, убивая себя.

— Убеждать его бесполезно, — сказал Исана. — Он слишком погружен в этот конфликт, в свою скорбь. Ты видела его на похоронах.

Ария сложила руки на животе.

— Не он один это чувствует.

— Но он — единственный, кто управляет этими Легионами, — Исана нахмурилась. — Хорошо. Я полагаю, Крассус или Максимус были бы в состоянии сделать это. У Крассуса есть законное право, и Максимус отслужил пехотинцем несколько сроков. Я подозреваю, что это составило бы ему сильную популярность у -

— Исана, — спокойно перебила Ария. — Это пустая болтовня. Мои племянницы поступали так с моей сестрой, когда пытались избежать какого-нибудь трудного разговора.

— Я не болтаю попусту, — сказала Исана.

— Тогда, рискуя заставить тебя почувствовать себя глупо, я должна обратить внимание, что и Макимус, и Крассус сейчас за пределами Алеры.

— Даже если тебе повезет на дуэли, что я считаю крайне маловероятным, что ты тогда выигрываешь? Рокус будет мертв, и в этом случае Легионы уж точно не оставят своих позиций на стенах. Любой, кто будет назначен заместителем до возвращения Крассуса, конечно, не будет производить радикальных перемен в политике.

— И, — добавила она, — если ты проиграешь, ты умрешь. А Рокус, определенно, будет делать то же самое, что и раньше.

— Я не собираюсь проигрывать, — ответила Исана, — а он не умрет.

— В поединке на смерть, который ты спровоцировала? — покачала головой Ария. — Я знаю, что ты не ходила в Академию, но… есть одна вещь, которая называется "дипломатия", Исана.

— Нет времени, — тихо проговорила Исана, — как и не было времени сегодня утром, Ария.

Она почувствовала, как ее щеки краснеют.

— Когда я ударила тебя. Я должна извиниться перед тобой.

Ария открыла рот, потом сжала губы в линию и покачала головой.

— Нет. Оглядываясь назад… это было во благо.

— По необходимости или нет, я обидела тебя. Прости.

Поза Арии медленно утратила свою несгибаемую жесткость, и аура сдерживаемого гнева вокруг нее немного ослабела.

— Я не могла четко мыслить, — сказала она. — Потом, я… я почувствовала, каким образом они общались друг с другом. Я никогда не чувствовала ничего такого прежде. Ты это вчера ощутила.

Она пожала плечами.

— Ты была права насчет них. Я ошибалась…, - глаза Арии распахнулись, и она уставилась на Исану, приоткрыв рот. — Великие фурии, Исана. Вот оно что. Ты залепила Рокусу пощечину, чтобы завладеть его вниманием.

— Если бы я считала, что пощечина даст результат, — Исана скривилась. — Я бы остановилась прежде, чем бросила ему вызов.

Она тряхнула головой.

— Я должна была убедить его. Пробиться через его гнев и гордость. А времени нет, Ария.

Леди Плацида стояла молча несколько долгих секунд.

Затем она сказала:

— Я знаю Рокуса с четырнадцати лет. Мы были… близки, еще там, в Академии. И это опасно, Исана. Очень опасно. — Она глянула на дверь и снова на нее. — Я пойду поговорю с ним.

— Это не изменит его решения о дуэли, — сказала Исана.

— Нет, — спокойно сказала Ария. Она слегка улыбнулась Исане. — Но, возможно, свершится чудо, и его несгибаемая шея склонится на полдюйма.

Она кивнула.

— По крайней мере, я смогу положить начало, на которое ты смогла бы опереться.

— Спасибо тебе, — тихо сказала Исана.

— Благодарить будешь, если останешься в живых, — ответила Ария и тихо выскользнула из комнаты.

Несколько часов спустя Исана поужинала в одиночестве и сидела, читая донесения с юга, доставленные водной фурией, и расшифрованные для нее и Лорда Антиллуса.

Положение ухудшалось. Церрес был захвачен, и Ворд изматывал силы алеранцев, которые были вынуждены вступить в серию безрассудных боев, пытаясь замедлить продвижение орды настолько, чтобы позволить доведенному до отчаяния населению бежать.

Инженерные подразделения демонтировали за собой дороги, разрушения, на восстановление которых потребовались бы десятилетия усилий — если это вообще будет.

Легион понес чудовищные потери — хуже чем при восстании Калара или в сражении с Канимами.

По всей Алере проводилась мобилизация ополчения, приоритет отдавался тем молодым мужчинам, которые оставили службу в Легионах недавно — но фактически каждый мужчина в Империи отслужил, по крайней мере, один двухлетний срок в Легионах, и все призывались, чтобы снова взяться за оружие.

Вооружение этой армии было проблемой. Покидая Легион, легионерам не разрешалось оставлять себе оружие и броню, которые передавались новобранцам, заступающим на их место.

Большая часть легионеров возвращались в свои стедгольды, где единственно возможным, доступным и необходимым оружием служили луки и иногда охотничье копье.

В городах, конечно, были гражданские, но они были миротворцами и следователями, а не солдатами. Легко бронированные, более привычные к дубинкам, чем мечам, их больше использовали для решения совсем иных задач, чем у армий на поле боя, таких как организация потоков беженцев и предотвращение преступлений среди обездоленного населения, а не в реальном бою с врагом.

Лорды и Графы маленьких и больших городов, как правило, содержали небольшие корпуса личной стражи, но они редко состояли больше чем из двадцати или тридцати человек.

Было также небольшое число профессиональных солдат, обычно скитающихся от работы до работы, почерпнувших торговлю насилием у жесткой структуры Легионов.

Но в целом, в наличии было меньше оружия, чем рук, и мирные стедгольдерские кузницы по всей Империи отчаянно ковали сталь для защиты Алеры.

Эта мысль привела Исану в уныние. Там, в ее собственном стедгольде — ее бывшем стедгольде, задумчиво предположила она — все, должно быть, в суматошном движении.

Урожай должен уже быть убран несколько недель назад. Старик Фредерик, наверное, у старого горна Арариса, трудится над оружием вместо подков.

Дети, должно быть, собирают тонкие побеги, остругивая и выравнивая их в древки стрел, в то время как их старших братьев и сестер обучали, как заготавливать перья, делать выемки на концах стрел и крепить в них наконечники.

Исана склонила голову и отложила донесения. Она видела то, что война могла сделать со стедгольдами Долины Кальдерона.

Она видела забитый скот, разрушенные постройки, брошенные изувеченные тела. Исанагольд избегал косы Смерти, до сих пор.

Но это мог легко, так легко, быть и ее собственный скот, разорванный на куски, ее собственные сожженные постройки, ее собственные люди, сваленные в скорбные груды бренной плоти на окровавленной земле.

Разве это не эгоизм — волноваться за людей ее собственного стедгольда, когда так много других стедгольдов в опасности?

Когда столько других стедгольдов было уже сокрушено врагом? Она была провозглашена Первой леди. Она несла ответственность перед намного большим количеством людей, чем народ единственного крошечного стедгольда — хотя они тоже были алеранцами.

Кроме того, есть ли действительно какой-либо другой выбор? Разве могла она не бояться за них?

Раздался отрывистый стук в дверь, Исана подняла взгляд и увидела, как открылась дверь, впуская Антиллуса Рокуса. Она слышала шарканье ног на камне в коридоре снаружи.

Было очевидно, что Верховного Лорда, принявшего вызов, сопровождают сингуляры.

Исана не была уверена, была бы она в восторге от того, что он, возможно, почувствовал достаточную угрозу, чтобы в них нуждаться.

Скорее всего, он привёл их в качестве свидетелей, чтобы подтвердить, что он не пытался причинить никакого вреда, придя поговорить с ней.

Или чтобы задержать Арариса, когда он будет выходить после причинения упомянутого вреда.

Рослый антилланский Верховный Лорд заполнил собой дверной проём, широкоплечий, красивый мужчина, который внешне, поняла Исана, гораздо больше напоминал Максимуса, чем своего законного сына, Крассуса.

Это многое объясняло в воспитании Максимуса.

Она встала и склонила голову с такими самообладанием и сдержанностью, какие только могла убедительно изобразить.

— Ваша Светлость.

Рокус заскрежетал зубами, когда отвечал ей поклоном, потом произнёс глухим и напряжённым голосом:

— Ваше высочество.

— Вы пришли с целью признать свою неправоту и готовность вместе со своими легионами выдвинуться на юг, сэр?

— Нет.

Она приподняла бровь.

— Тогда же что привело вас сюда? Прямо говоря, вы должны были отправить своего секунданта переговорить с моим.

— Я уже поговорил с вашим секундантом, — парировал Рокус, — и я не посылаю других делать то, что является моей обязанностью.

— А, — сказала Исана, — я не отправляла к вам Арию, сэр. Если она разговаривала с вами, она сделала это по своему желанию.

Она на секунду задумалась, затем добавила:

— Это характерно для нее, как мне кажется.

Губы Рокуса искривились в ухмылке, в которой было больше горечи, чем радости и он покачал головой:

— Она не могла не поговорить с нами обоими, не так ли?

— Что-то наподобие этого, — согласилась Исана.

— Я пришел дать вам шанс уехать, сказал Антиллус твердым тоном, его слова были подчеркнуто нейтральны.

— Забирайте Рари и Леди Арию и покиньте мои земли. Мы не упомянем о вашем вызове. Никому.

Исана секунду обдумывала это предложение. Это был существенный жест.

Многие люди из южных областей Империи часто глумились над склонностью более консервативной части энергично защищать такие понятия, как чувство личной доблести, но факт в том, что на раздираемом войной севере, они были жизненно необходимым качеством.

Без личной отваги перед лицом противника — и что еще более важно, веры его легионеров в эту храбрость — Антиллус Рокус столкнулся бы с массой проблем, которых иначе можно было избежать.

На поле боя мужчины не могли позволить себе проявления малодушия, их храбрость сама по себе была оружием, столь же смертоносным для врага, как мечи и стрелы.

Давая Исане шанс просто уехать, Рокус рисковал выказать перед своими людьми несерьезное отношение к принятому вызову — особенно после столкновения их магии перед стенами ранее тем днем.

Несомненно, если Исана спокойно уедет, и никто больше ничего не скажет об этом, ущерб будет минимизирован, но тогда обязательно пойдут слухи.

Она предположила, что, с точки зрения Рокуса, это имело смысл. Человек просто не мог признать, что угроза, стоящая перед Империей, была больше той, на сражении с которой он положил всю жизнь — и жизни кто знает скольких еще своих легионеров.

— Мне жаль, — спокойно сказала она. — Я не могу этого сделать.

— Вы сильны, — он говорил тем же отстраненным бесстрастным тоном. — Отдаю вам должное. Но вы не сильнее меня.

Он в упор посмотрел на нее.

— Если вы пойдете до конца, я убью вас. Не сомневайтесь.

Исана указала на стол.

— Вы видели донесения. Вам известна угроза.

Его черты лица неуловимо изменились, став тверже.

— Всю свою жизнь я сражаюсь на войне, о которой никто на юге не беспокоится. Погребенные, о которых там никто не скорбит. Не видит опустошенные стедгольды. Я знаю, через что они проходят, Ваше высочество. Я видел это не раз, с моими собственными людьми.

— Тогда это должно заставить вас больше стремиться остановить это, а не меньше.

В его глазах внезапно вспыхнул гнев.

— Если я сниму мои Легионы со Стены, ледовики убьют тысячи гольдеров, которые не смогут себя защитить. Это настолько просто. Не важно, что будет с остальной частью Алеры, если ледовики решат оттеснить нас на юг и растереть в труху меж двух врагов.

— А что, если им это не нужно?

— Нужно, — прорычал Рокус. — О чем бы вы там сегодня не говорили в течение получаса, послушайте того, кто всю жизнь имеет дело с ними. Они будут сражаться. И хватит об этом.

— Вы часто используете эту фразу, — сказала Исана. Она встала и подняла подбородок, встречаясь глазами с Ракусом. — Но что, если вы ошибаетесь, милорд?

— Это не так.

— А если так? — Настаивала Исана все еще мягким голосом. — Что, если вы могли бы заключить перемирие с ледовиками и увести свои войска на юг на помощь Первому лорду? Что, если вы могли бы спасти тысячи жизней, прямо сейчас — но не делаете этого?

Его взгляд не дрогнул. Длинный момент тишины миновал.

— Я проверю, чтобы ваш экипаж был готов, — сказал он тихо. — Уезжайте до утра, Первая леди.

Он снова ей поклонился, его спина и плечи застыли, затем повернулся и гордо покинул комнату.

Мгновение спустя Исана почувствовала, что трясется, это была просто реакция на напряжение и стресс.

Она поморщилась и сложила руки на коленях, закрыла глаза и призвала Рилл в свое тело, чтобы привести нервы в порядок.

Она заставила кровь двигаться спокойнее, проходя через руки и ноги и почувствовала, как ее рукам стало теплее.

Она пересекла комнату и села возле небольшого камина, вытянув руки, она делала глубокие вдохи до тех пор, пока не успокоилась дрожь в пальцах.

Тихо зашел Арарис и закрыл дверь. Он стоял, и она ощущала его безмолвное присутствие, его беспокойство казалось незначительным, в сравнении с неизменным теплом его любви.

— Он назвал тебя Рари, — сказала Исана не оборачиваясь.

Ей не надо было видеть его, чтобы знать, что легкая усмешка отразилась на нетронутой части его лица.

— Я был на первом курсе в Академии, а он и Септимус были на втором. Я постоянно таскался за ними. Рокус купил мне первую… — он кашлянул, и она ощутила исходящий от него приток легкого смущения, — выпивку.

Исана тряхнула головой и порадовалась улыбке отразившейся на ее лице.

— Тридцать лет назад. А кажется, будто прошло совсем немного времени.

— Время бежит, — ответил Арарис. — Но правда. Я тоже не чувствую, что это было так давно.

Его губы скривились в ухмылке.

— Но потом я чувствую боль в коленях и вижу сквозь зеркало седину в волосах.

Она повернулась и взглянула на него. Он прислонился к двери, скрестив ноги и сложив руки на груди. Исана подошла к нему и слегка провела рукой по его волосам, приглаживая серебро припорошившее его темные волосы.

— По-моему, ты красивый.

Он поймал ее руку и нежно расцеловал пальцы прежде, чем прошептать:

— Ты не в своем уме.

Улыбаясь, она покачала головой и прижалась к Арарису, положив голову на его грудь, закованную в броню. Мгновение спустя он обнял ее.

— Ты ужасно рискуешь, — сказал он ей.

— Выбор у меня небольшой, — ответила она. — Только с помощью Рокуса можно увести Защитные Легионы на юг. Ты знаешь этого человека. Как ты думаешь, способен ли он хладнокровно убить безоружную женщину?

— Когда я знал его, нет. Но он уже не тот человек, что был в молодости, — сказал Арарис. — Он стал суровее. Жестче. Я знаю, ты хочешь попытаться достучаться до него, Исана, но, кровавые вороны.

Исана промолчала, она лишь обнимала его.

— Возможно тебе следует рассмотреть его предложение, — сказал Арарис. — Возможно есть другой способ.

— Например?

— Отвести его на юг. Дать ему самому увидеть Ворд. Читать донесения — это одно. Видеть все своими глазами — совсем другое.

Исана глубоко вдохнула и выдохнула.

— От открытых глаз мало толку, когда сознание закрыто.

Арарис погладил ее по волосам.

— Верно.

— И… и нет времени.

"Почему оно так быстро бежит, когда ты больше всего в нем нуждаешься?"

— Если он… навредит тебе, — тихо сказал Арарис, — я убью его.

Она резко подняла голову и встретилась с ним взглядом.

— Ты не должен.

Его изуродованное лицо было совершенно неподвижно.

— Не должен?

Она обхватила его лицо руками.

— Целью является достучаться до его сердца, Арарис. Он нарастил слои и слои защиты вокруг своих эмоций — и находясь здесь, легко понять почему. Он направил свою страсть на защиту людей, сражаясь с угрозой, находящейся прямо перед ним. Даже если я умру, пытаясь достучаться до него, я могу добиться цели. Мне кажется, что под шрамами и внешней черствостью скрывается порядочный человек. Если моя кровь потребуется, чтобы смыть его барьеры, пусть будет так.

Арарис долго смотрел на нее.

— Кровавые вороны, в итоге прошептал он. — Я никогда не встречал такой женщины, как ты, Исана.

Она поняла, что ее лицо горит, но не могла отвернуться от его пристального взгляда.

— Я люблю тебя, — просто сказал он. — Завтра я не буду вмешиваться, пока ты те будешь ранена. Я не хочу пытаться изменить тебя.

Она не доверяла своему голосу. Поэтому просто поцеловала его. Они обнялись и время полетело на крыльях сокола.

Когда он наконец прервал поцелуй, в его голосе звучали какой-то холод и жесткость.

— Но себя я менять тоже не собираюсь, — сказал он тем же спокойным, твердым голосом. В его глазах вспыхнула решимость. — И если он причинит тебе вред, любовь моя, я брошу его труп там, на снегу, у подножия его драгоценной Стены.

Глава 33

Тави медленно продвигался вперед, дрожа под влажным, холодным, скрывающим тепло его тела плащом.

Погода изрядно помогала им. Холодный дождь, вкупе с мокрым снегом, продолжал идти, ветер практически прекратился, в то время как ночь медленно покрывала землю своими ледяными лапами.

Когда возбуждение от нападения улеглось, это стало самой неприятной затеей, в которой он когда-либо участвовал. Его нос бежал непрерывно, и он подумал, что наверняка уже подхватил простуду, что мрачно предсказывал Макс.

Он не хотел хлюпать носом, а также не мог отвлекаться на то, чтобы вытирать его. В результате, он был уверен, что его лицо походило на лицо маленького сопливого мальчика, то есть выглядел гораздо менее презентабельно, чем подобает Принцепсу Империи.

Китаи шла слева и слегка впереди него.

Ее чувства были острее, чем его, и хотя ему не нравилась идея, что молодая девушка будет на шаг ближе к приближающейся опасности, он знал, что лучше воспользоваться имеющимся преимуществом, чем проигнорировать его.

Справа и чуть позади него шел Максимус, положив руку на меч. Его лицо, как будто вытесанное из камня, было спокойно, расслабленно, глаза расфокусированы, хотя Тави был уверен, что Макс прекрасно контролирует происходящее вокруг.

Несомненно, что часть его заклинательских способностей была наготове и это занимало большую часть воли и концентрации молодого Антиллана.

С другой стороны от Китаи наравне с Тави следовал Дуриас с откровенно несчастным выражением лица. Скорее всего это было следствием того, что массивному бывшему рабу было также холодно, мокро и не комфортно, как и Тави.

Но также это могло быть и потому, что Тави вел его в центр оплота орды кошмарных существ в чужих землях в двух тысячах миль от его дома.

И Макс, и Китаи неоднократно стояли перед лицом опасности вместе с ним и не всегда причины для этого были столь же серьезны и реальны, как стоящие перед ними сейчас.

Однако же Дуриас был их новым компаньоном. Он зарекомендовал себя, как человек способный и уверенный, и Тави никогда не видел, чтобы поступал нечестно или не прислушивался к здравому смыслу.

Дуриас должен был задаваться вопросом, что он сделал, чтобы заслужить это.

Как будто ощущая пристальный взгляд Тави, Дуриас повернулся к нему, пытливо глядя в лицо. Тави дал ему то, на что он надеялся, ободряющий кивок, стойко удерживая себя от улыбки.

Просто, для этого время было не подходящим.

Позади них канимы шли в своих широких башмаках, оставляя на толстой поверхности кроуча тарелкообразные отпечатки.

К этому времени ни один из их шагов так и не прорвал его поверхность. Непрекращающемуся, холодному дождю едва хватало времени, чтобы начать заполнять каждую вмятину прежде, чем она исчезала, поверхность странного вещества восстанавливала себя.

Китаи резко подняла руку, и все члены их охотничьего отряда замерли на месте.

Деревья перед ними затряслись, и не далее чем в двадцати ярдов от них показалось трио гигантских жабоподобных Вордов.

Они передвигались на широких, колеблющихся ногах, и их движения были волнообразными и неуклюжими одновременно.

Тави напрягся, и его рука сама потянулась к мечу. Они не прошли еще и половину пути по покрытой кроучем территории вокруг туннеля Ворда.

Если их сейчас обнаружат, то шанса свалить королеву может больше не представиться — или возможности выбраться живыми из владений Ворда.

Стоит одной из жаб-Вордов заметить их, это может стоить им жизней.

Но никто из троицы даже не взглянул в сторону Тави и его спутников.

Тави с дрожью выдохнул и с облегчением закрыл глаза — только на секунду. Он смог ощутить ту же реакцию у остальных.

Китаи дождалась, пока Ворд скрылся из виду, потом оглянулась на Тави, кивнула и снова устремилась вперед.

Они все следовали за ней осторожным и ровным шагом, обходя участки тонкого кроуча, который можно было проще повредить, нежели в других местах.

Именно во время одного такого обхода Тави наткнулся на поврежденный участок кроуча.

Три параллельные отметины когтей, примерно с расстоянием в дюйм, были процарапаны на тонком участке кроуча в районе упавшего дерева.

Отметины были свежими и сочились ярко светящейся зеленой жидкостью, Тави смотрел на это в ужасе.

Восковые пауки должны быть уже на подходе. Вскоре его группа будет обнаружена, а они даже не были причастны к тревоге, которая обязательно будет поднята.

Его больше всего задевала не мысль о возможной смерти, хотя конечно она его задевала.

Его просто бесила мысль о смерти из-за того, что какой-то другой глупец допустил ошибку. Он уставился на поврежденный кроуч, лихорадочно соображая, и указал остальным отступать.

Все подчинились, кроме Варга.

Матерый каним двинулся вперед, слишком размашистыми, но уверенными шагами, и застыл, когда увидел, на что глядел Тави.

Каним тут же прищурил глаза и начал осматривать деревья вокруг них, его губы приподнялись, обнажая клыки.

Тави начал отступать, но осознал, что уже слишком поздно.

Один из восковых пауков приближался, скользя по земле к ним.

Конечно, у него было слишком много ног для настоящего паука, но это было ближе всего, что Тави мог придумать для описания его формы и движений.

Его тело было покрыто полупрозрачным белым хитином, и он было примерно такой же величины, как средних размеров собака, весом где-то тридцать пять или сорок фунтов, хотя из-за длинных конечностей он казался больше.

Множество глянцевых глаз ярко блестели на его голове, чуть выше основания пары толстых, похожих на шипы жвал, клыков, которые, как было известно Тави, содержали быстродействующий, опасный яд.

Тави, не задумываясь, положил руку на рукоять меча.

Огромная рука-лапа Варга легла сверху.

— Подожди, — прорычал каним. — И не шевелись.

Тави взглянул на канима, а затем снова на паука. До существа было всего лишь двенадцать футов.

Оно бы обязательно заметило их около поврежденного кроуча и подняло тревогу.

Пока Тави смотрел, паук внезапно повернулся к ним, развернувшись всем телом на многочисленных ногах, и начал раскачиваться вверх и вниз в беспокойстве, предшествующем свистящим крикам, которыми он собирался предупредить остальных Вордов.

Прежде чем он смог издать звук, что-то выскочило из темноты под густыми ветвями упавшей сосны, покрытая тёмным мехом размытая тень, которая метнулась в полной тишине и ударила воскового паука, как камень из древней романской катапульты.

Паука протащило шесть футов по кроучу, его ноги беспомощно били по воздуху, а напавший на него яростно рвал место соединения головы и тела.

Прежде чем Тави смог сообразить, что произошло нападение, существо оторвало голову паука от тела, которое рухнуло на поверхность кроуча, подёргиваясь и размахивая ногами.

Тави заморгал. Животное, прикончившее воскового паука, уселось на его труп. У него была тёмная шерсть и длинное, гибкое тело.

Его конечности были мощными, крепкими и переходили в когтистые лапы, как у пумы.

Его голова, правда, больше походила на волчью или медвежью, с широкой пастью, полной острых — и, очевидно, до ужаса эффективных зубов — на том, что выглядело как невероятно мощные челюсти.

Тави признал в нём смертельно опасного хищника, когда увидел его — хотя тот весил не больше, чем восковой паук, он разделался с Вордом так же легко, как с кроликом.

Зверь повернул сверкающие жёлтые глаза к Тави и Варгу и молча обнажил впечатляющие, забрызганные зелёным клыки.

— Не смотри ему в глаза, — тихонько прорычал Варг. — Медленно отступай. Не поднимай руки.

Тави взглянул на канима, а затем они оба начали отступать. Тави оглянулся и увидел, что другие канимы наблюдают за ними, и их руки сами собой вытаскивают оружие.

Охотники не потеряли самообладания, когда Ворды приблизились к ним, но это существо, видимо, заслуживает больше уважения.

Как только Тави и Варг поравнялись с Охотниками, все они продолжили отступать, пока не отошли от места убийства на добрые пятьдесят или шестьдесят ярдов, и только тогда Охотники, казалось, расслабились и убрали оружие.

— Сомкнуть ряды, — сказал Анаг.

— Что это было? — негромко спросил Макс у Тави. — Я не разглядел.

Тави кратко описал зверя Масу, и повернулся к Варгу.

— Это животное родом из этой земли?

— Водится по всей Канее, — ответил Варг. — Один из лучших охотников. Сильный, быстрый, умный.

— Достаточно умный, чтобы устроить ловушку для Ворда, — задумчиво сказал Тави. — Он специально разорвал когтями кроуч, чтобы привлечь воскового паука.

Варг взмахнул ушами в знак согласия.

— Это меня не удивляет. Они достаточно разумны, чтобы использовать такие хитрости.

— Они бешеные, — сказал Анаг. Каним с золотистым мехом присел, внимательно глядя в направлении маленького охотника, язык его тела говорил о напряжении, осторожности.

— Бешеные? — спросил Тави.

— Храбрые на грани безумия, — пояснил старший из Охотников.

Тави повернулся к каниму, который хранил молчание всё время, пока он разговаривал с Варгом на крыше штаб-квартиры Ларарла.

— Он будет драться с кем угодно, чтобы защитить свою территорию, пока его не убьют. Он сражается не задумываясь, без страха, без сомнений.

Тави поднял брови.

— Но он такой маленький.

Канимы переглянулись, языком тела выражая насмешку.

— Алеранец, — сказал Варг, — не обманывайся его размерами. Я видел один труп взрослого, вооружённого воина. Этот зверь терзал дурака, пока не разорвал ему горло, и исчез, прежде чем тело упало на землю. Даже если ты будешь с ним бороться и убьёшь его, он сделает всё возможное, чтобы прихватить тебя с собой. Я никогда не слышал, чтобы один из них был убит, не оставив на память рубцов.

— Смотри, — тихо сказала Китаи.

Тави посмотрел и увидел ещё трёх восковых пауков, приближающихся к этому месту.

Зверя-охотника нигде не было видно, как и тела убитого паука.

Однако вместо того, чтобы поднять крик, работники-ворды просто занялись ремонтом повреждённого кроуча, а затем поспешно удалились.

— Даже Ворды не хотят снова связываться с ним сегодня вечером, — прорычал Варг.

Охотник кивнул и сказал тоном человека, ссылающегося на пословицу:

— Только дурак ищет ссоры с таваром.

Тави удивлённо посмотрел сначала на Охотника, потом на Варга.

— Ну, Тавар, — прорычал Варг. — Пойдём дальше, и оставим твоего маленького брата поедать добычу.

Еще дважды Китаи сигналила им остановиться, и еще дважды вражеский Ворд проходил мимо. Однажды, это было множество жабоподобных созданий, которых они уже видели.

Вторая группа была гораздо дальше, более многочисленная и менее различимая. Ни одна из случайных встреч не подняла шума.

Тави был уверен, что они были рядом, когда они столкнулись с первыми активными восковыми пауками, скользящими тихо меж светящихся зеленым сосен, растянувшимися вереницей в северном направлении, каждый был раздут от избытка светящегося кроуча, частично видимого сквозь их прозрачные тела, они напоминали цепочку муравьев, курсирующих вперед и назад от муравейника до упавшего плодового дерева.

Нетрудно было представить, куда они направлялись — покрыть студенистой субстанцией тела погибших.

Для пауков не имело бы значения, были ли трупы их собственного вида или шуранских воинов, которые уже присоединились к ним.

Для Ворда любая мертвая плоть представляла собой просто еду, которую покрывал и переваривал кроуч.

По кивку от Тави, Китаи изменила курс, и они последовали по обратным следам восковых пауков, в поисках их исходной точки.

По дороге они увидели другой Ворд, движущийся плотной колонной в противоположной от пауков стороне, также направляющийся на север.

Эти твари, однако, были гораздо крупнее. Многие были высокими, поджарыми подобиями канимов, которые они видели в укреплениях.

Тонколапые жабообразные составляли большинство.

Другие были крупнее предыдущих — гораздо больше, размером почти с гарганта, но перемещались они стремительно как крабы или омары.

Должно быть это были воины, которых его дядя описывал после вторжения Ворда в Долину Кальдерон, но они были слишком далеко, чтобы рассмотреть их получше.

Он с осторожностью продолжил движение.

Сквозь деревья перед ними выросли очертания чего-то, что было похоже на огромную опухоль на гладкой поверхности кроуча.

Оно было размером с небольшое здание, и Тави сразу его узнал.

Спирали и петли жуткого воскового вещества нагромождались, формируя постройку. Две таких он уже видел — один раз в Восковом Лесу, тогда около Кальдерона, и другой в лабиринте пещер под Алерой Империей.

На кроуче вокруг нее были сотни меньших структур, почти идентичных сооружению по форме, но сильно уменьшенных в масштабе, размером приблизительно с пивную бочку.

Самая близкая из шероховатых форм была не далее, чем на расстоянии в тридцать футов, и Тави внимательно ее рассматривал.

Что-то в наросте кроуча судорожно пошевелилось, движение теней на зеленой люминесценции, и снова затихло.

Небольшой участок зелено-черного хитина влажно прижался к поверхности, прозрачной как темно-зеленое стекло.

Тави медленно вдохнул, осознавая.

Это был инкубатор.

Сейчас было самое время претворить план в жизнь.

Он подал остальным сигнал занять их позиции и, к его большому удивлению, они подчинились — даже Китаи.

Это был момент, которым он был больше всего обеспокоен, самая непредсказуемая часть плана.

Он продумал множество непредвиденных обстоятельств, если они будут неизбежны, но было похоже, что основные события пары минувших дней произвели небольшой сдвиг.

Они слушались его беспрекословно.

Одной проблемой меньше, думал он.

Он медленно двинулся вперед, изучая ближайший чужеродный пузырь или яйцо, или что бы там оно ни было, заворожено, сравнивая его с гораздо большей структурой улья неподалеку.

Каждая из меньших форм содержала Ворд определенного вида, возможно получая питание от кроуча, который окружал пузырь. Он полагал, что разглядел неясную форму одного Ворда-лягушки, в миниатюре, в ближайшем улье.

В нескольких футах в стороне, второй пузырь кроуча содержал в половину уменьшенную копию воскового паука. Королева, казалось, уже работала над созданием еще особей собственного вида.

Тави медленно продвигался вперед. Каждый улей занимал круг кроуча примерно пятьфутов в поперечнике, и он мог видеть светящееся вещество внутри воскового покрытия, текущее в улей — питание для младенца Ворда внутри.

Тави пересчитал ульи поблизости и провел в уме кое-какие вычисления. Предполагая, что эта королева занималась только тем, что создавала здесь себе подобных, с тех пор как Ворд возник несколько дней назад, это означало, что она могла создавать сотни Вордов каждый день — возможно, даже больше.

К тому же, они могли появляться, создавая намного меньше суеты и беспокойства, чем их противник — алеранцы, вдобавок, полностью вооруженные и готовые к сражению.

Кровавые вороны. Неудивительно, что Ворд истребил канимов.

Воображение рисовало ему ландшафты покоренных территорий, светящиеся от кроуча и покрытые ульями, извергающими свежие порождения кошмаров тысячами.

Как только эти… инкубаторы вырастут и созреют, появится отряды нового Ворда, готовые заменить уничтоженные канимами.

Если дать ему шанс закрепиться, избавиться от него будет практически невозможно.

Тишина покрытого кроучем соснового леса внезапно показалась ему гнетущей и тяжелой — даже чересчур.

Какая мать оставит дитя без присмотра, подумал Тави, если у нее есть выбор?

Как только эта мысль промелькнула у него в голове, кроуч всколыхнулся и полдюжины Вордов-канимов безмолвно выросли вокруг него, огромных и устрашающих.

Восьми футов высотой, поджарые как канимы, руки Ворда оканчивались длинными, искривленными когтями, а их похожие на клюв морды были зазубрены и внушали ужас.

— Ну конечно, ты прав, — сказал спокойный, чужеродный голос откуда-то неподалеку — королева Ворда, Тави бал уверен. — Я не оставлю своих детей без защиты.

Темная фигура, с глазами, пылающими собственным зелено-белым светом, появилась позади массивных фигур Вордов-канимов.

Тави решил, что увидел слабый отблеск света на острых белых зубах.

— Убейте его.

Глава 34

В другое время Тави ужаснула бы эта ситуация. Он был полностью окружен превосходящими силами безжалостного противника и отрезан от любой поддержки.

Да, конечно, и Макс, и Китаи, и канимы были всего лишь в сотне ярдов, но это было достаточно далеко, чтобы они успели вмешаться в течение тех нескольких секунд, которые у него скорее всего и были.

Он был бы бессилен воспрепятствовать тому, чтобы кто-то другой решил его участь.

Но хотя Тави все еще считал ситуацию ужасной, теперь он и близко не был столь беспомощен.

Он призвал фурию ветра и используя ее скорость замедлил время, когда ближайший Ворд-каним ринулся на него

Выхватив свой меч он повернулся, чтобы встретить врага в движении, сосредотачиваясь на фуриях стали в лезвии, и его острие прошло бронированное предплечье Ворда с такой легкостью, как будто проходя сквозь масло.

Уклонившись от другой когтистой лапы Ворда, он призвал мощь фурии земли, чтобы нанести жесткий удар в одно из тяжелых бедер твари.

Удар отбросил тварь наземь, на несколько футов от Тави, и та рухнула на кроуч погрузившись в светящуюся зеленую «кровь» вытекающую через прорванную поверхность.

В это время второй Ворд приблизился к нему сзади, и когти врезались в броню прямо над его позвоночником.

Алеранская сталь выдержала когти существа, хотя удар и заставил сделать несколько шагов навстречу третьему Ворду. Меч подрубил бедра этой твари, и Тави отбросил её на землю врезавшись плечом той в живот.

Следом Тави резко присел в развороте, и его лезвие описало дугу менее чем в шести дюймах от земли, буквально скосив Ворда на уровне его лодыжек.

Тот упал, визжа и фонтанируя зелено-коричневой кровью как и предыдущие.

Он уничтожил трех Вордов за время, которое понадобилась бы чтобы их вслух пересчитать, что было невозможным для него еще двумя годами ранее — но не это делало его опасным в этой ситуации.

— Постой! — крикнул Тави королеве Ворда, все еще скрывающейся за спинами Вордов-канимов. — У тебя есть более выгодная и эффективная альтернатива!

Следующий воин Ворда достиг его, и Тави выбросил в ударе руку с мечом, сыплющим дождь голубых и алых искр.

Когтистая лапа кувыркнулась в воздухе и упала на землю к ногам королевы Ворда.

— Сколько еще воинов ты хочешь потерять? — крикнул Тави, уклоняясь в сторону от следующего выпада. — Тебе ничего не стоит выслушать меня!

Атакующий Ворд-каним внезапно замедлился, потом замер на месте.

Королева Ворда заговорила снова. Ее голос был жутким, многоуровневым, как будто исходил из нескольких глоток одновременно.

Само существо было — почти определенно — женским по фигуре, хотя Тави мог видеть только ее очертания из-за зеленого света, испускаемого большим ульем позади нее — и пламенеющие под стать ему зеленые глаза.

— Маловероятно, что ты здесь, чтобы помочь нам. Скорее всего ты замышляешь обман.

— Против того, кто умеет читать мысли? — спросил Тави. Он не спускал своих глаз с Ворда, который внезапно прекратил свою атаку. Тот находился в пределах досягаемости для нового удара. — Это был бы нелогичный поступок.

Фигура в темном плаще с капюшоном, появилась из-за одного из ближних воинов. Она сделала несколько шагов к Тави, при каждом ее шаге плащ развевался, открывая жесткую, зелено-белую плоть. Королева была значительно ниже Тави.

В темноте капюшона глаза горели слабым люминесцентным зеленого света огнем как пара свечей.

— Несомненно, — пробормотала королева. — Хотя отчаяние может иногда довести разум, отличный от Ворда, до безрассудных поступков.

Тави невольно обнажил зубы в ухмылке.

— Тебе будет легко определить, движет ли мной отчаяние. Стоит только подойти ближе.

Королева Ворда на мгновение затихла, ее глаза растянулись в щели зеленого огня, но она не двигалась.

— Как тебе удалось подобраться так близко и не быть обнаруженным, существо?

Тави ухмылялся ей и нечего не говорил.

Королева Ворда посмотрела мимо него и испустила фыркающий звук.

— Еще хищники местных гор поблизости. Хотя мня уверяли, что род Нараша был истреблен.

Тави, до предела напряг свои ощущения водной магии и тогда почувствовал — дрожь… не ужаса, точно, но чего-то сродни ему, беспредельно более контролируемого — предчувствия, возможно.

— Уверяли? Кто? Кто скрыл эту информацию от тебя? И зачем бы понадобилось скрывать эту информацию?

Королева уставилась на него, противоестественно недвижимая.

— Это, возможно, удобный случай для взаимовыгодного сотрудничества, — сказал Тави. — Если ты готова выслушать меня, полагаю, мы сможем сотрудничать для достижения общей цели.

Голос королевы упал до гудящего шепота, ее голос напоминал шум крыльев саранчи.

— Что за цель?

— Устранение общего врага.

Королева пристально смотрела на него еще мгновение.

Потом она повернулась и двинулась к улью. Воины по бокам от нее сделали шаг назад, освобождая путь для Тави.

Королева оглянулась через плечо и сказала:

— Идем сюда.

Королева Ворда вошла в улей через широкий, пугающе животный дверной проем. Он, в какой то степени, напомнил Тави ноздри громадного зверя.

Ворды разных форм находились в кроуче по всему улью, безмолвные тени на фоне светящегося зеленого воска.

Повсюду сидели восковые пауки, смешиваясь с фоном, и Тави был уверен, что их в действительности больше, чем он мог бы заметить.

По пути ко входу в улей, Тави почувствовал, что его ноги отяжелели.

Еще бы им не отяжелеть. Внутренности улья — это, определенно, смертельная ловушка. Он все еще помнил канима в подземельях под Цитаделью, как Ворд, управляя телами бывших соратников воина, впихнул того в улей — и как он появился, взятый, мгновением спустя, без выражения, разума и воли.

Только дурак мог бы войти туда вслед за королевой Ворда, если только ситуация не делает это абсолютно необходимым.

Он шел. Кроме того, сказал он себе, войти в улей не было совсем уж ужасным решением, тактически выражаясь.

На открытой местности Ворд мог напасть на него со всех направлений. Внутри здания он мог хотя бы прислониться спиной к стене.

Несомненно, он, скорее всего, провалился бы в нее, чтобы быть медленно пожранным кроучем, если бы сделал это, но там, в любом случае, должна быть стена.

Тави вошел в улей все еще с мечом в руке, с которого продолжала капать водянистая, омерзительная кровь Ворда.

Интерьер был простым куполом, и, хотя светящийся кроуч вокруг них был полупрозрачным, свет, который он испускал, терялся в полной черноте ночи.

Однако, внутри Тави мог видеть так же четко, как и при свете любой магической лампы.

Королева Ворда повернулась к нему, и у Тави перехватило дыхание.

Существо выглядело как Китаи.

У этой королевы Ворда был ряд отличий от той, которую он последний раз видел.

Ее кожа была почти человеческой вместо темного хитина, хотя и имела странный зеленоватый блеск.

У нее были волосы, светлые как у Китаи, но распущенные и длинные, свисающие до самых бедер.

Ее зеленые глаза, горящие внутренним светом, были фасеточными как у насекомых, а руки и ноги выставляли на показ темные, мерцающие, смертельно выглядящие ногти, длинные как когти хищной птицы.

Также, она была голой под плащом. Абсолютно.

— Алеранец, — сказала королева, и Тави вздрогнул из-за знакомой фразы от знакомого лица, произнесенной совершенно чуждым голосом. — Ты далеко от своего дома.

— Совпадение, — сказал Тави. — У меня были дела здесь.

— Говори, что ты можешь сделать, чтобы помочь Ворду.

Прежде чем продолжать, Тави сделал паузу на долю секунды, чтобы привести мысли в порядок. Следующие слова могли убить его, если он не подберет их тщательно.

— Я знаю, — сказал он, — что Ворд обычно не действует по схеме, которой вы следовали на этом континенте. Я знаю, что ваши королевы обычно производят других королев, зачастую, это лучшее, чтобы поддерживать существование вашего вида.

Ворд смотрел пристально.

— И все же, здесь был не тот случай, — продолжал Тави. — Королева, породившая тебя, очевидно, лишила тебя способности создать собственных подчиненных королев.

— Что заставляет тебя думать, что я не старшая королева? — спросило его существо, ровным, лишенным эмоций голосом.

— Логика, — ответил Тави. — Твой способ действий при атаке на Мараул свидетельствует, что старшая королева расценивает зависимых королев как расходный материал. Зачем ей ставить себя в такое уязвимое положение здесь, если она может послать одну из своих младших вместо себя? Если какая-либо из вас может производить еще королев, почему вас всего три, вместо десятков, как это должно быть к настоящему времени?

Королева Ворда молчала несколько мучительных секунд. Потом кивнула.

— И, кроме того, — тихо сказал Тави, — я полагаю, что её здесь нет. Так что она оставила вас и другую младшую королеву, чтобы прикончить канимов.

— Это информация, которой я уже обладаю, — тихо прошипела королев. — Она ничего не стоит для меня.

Стены улья зашевелились, и дюжины восковых пауков появились оттуда, где, Тави готов был поклясться, ни одно существо не могло бы спрятаться.

— Почему? — спросил Тави. — Зачем ваша королева изменила вас таким образом? Разве это не препятствует росту Ворда?

Глаза королевы сузились.

— Конечно. Но… она действует неправильно. Нерационально. Она взяла слишком много проб крови вашей породы.

Слова Ворда были неизменно спокойными, но всплеск эмоций, передавшийся Тави, был словно крик, как если бы речь королевы была крайне напористой.

Молодая королева была переполнена первозданным, чистейшим гневом, ревностью и сильной, основанной на амбициях ненавистью, эмоциями такими чистыми и интенсивными, словно у ребёнка, не ограниченного каким-либо чувством самоконтроля.

У Тави едва не отвисла челюсть. Королевы Ворда начали, так или иначе, становиться более человечными. Недоверие, потребность управлять, эмоции сами по себе, могут быть использованы против них.

— Я думаю, что она уже вернулась в Алеру — или, по крайней мере, на пути туда. Что если я признаюсь тебе в том что хочу убить её?

Ворд склонила голову в одну сторону.

— Почему ты этого желаешь?

— Чтобы выжить, ответил Тави. — Если мы хотим выжить, мы должны устранить её, и вы должны позволить нам уйти целыми и невредимыми для того, чтобы мы нейтрализовали её.

— Позволить вам уйти… — Королева слегка наклонилась вперёд. — Кому именно?

— Всем моим людям и канимам этой земли, — быстро ответил Тави. — Всем им. Они возвратятся со мной в Алеру. Они необходимы, чтобы разобраться с угрозой.

Она медленно обвела взглядом интерьер улья. Затем ее зеленые глаза сфокусировались на Тави.

— Тебе это ничего не будет стоить, — мягко убеждал ее Тави. — Замедли наступление настолько, чтобы канимы успели покинуть континент. Они больше не будут угрозой ничему, что ты здесь построишь. Тебе не придется больше с ними сражаться.

Глаза королевы вспыхнули с более ярким светом, и она шагнула ближе.

Тави внезапно почувствовал поток мыслей, который пронесся через его голову — безотчетный ужас прокатился по его телу без очевидной причины. (Он считал полностью рациональным страх, быть окруженным кошмарными существами, которые могли бы убить его, или еще похуже, в любой момент.)

Порыв воспоминаний прошел, оставив после себя столь отчетливые следы, что он был наполовину уверен, что они были реальны, а не просто воспоминания.

— Те другие поблизости, — медленно сказала королева. — Они пришли с тобой. Но ты не раскрыл им своих истинных намерений здесь.

Волна холода прошла по позвоночнику Тави, когда он понял, что существо только что изучило его мысли.

— Нет, — ответил он. — Они бы никогда не одобрили моих планов.

Он слабо улыбнулся.

— У них для этого слишком слабая порода.

— Ты — искренен, — пробормотала королева.

— Какой смысл, пытаться обмануть существо, которое читает твои мысли? — спросил Тави. — Я достиг многого, находя общие интересы между собой и моими врагами.

— Враг, который становится полезным, побежден так же надежно, как и убитый, — сказала королева Ворда.

— В основном, да, — сказал Тави.

Королева Ворда слегка улыбнулась ему странной улыбкой.

Фигуры Вордов-канимов, облаченные в темную броню, начали заполнять вход в улей позади него. Ворды-канимы выступали вперед медленно и тихо, неловко перемещаясь в ограниченном пространстве.

Тави казалось, что его желудок проваливается в сапоги.

— Твоя логика была правильной, но основывалась на единственном, некорректном предположении, — сказала королева Ворда. — Ты посчитал, что, поскольку младшие королевы были созданы без способности порождать их собственных зависимых королев, у них все равно сохранилось желание господствовать. Это — дефект личности.

Восковые пауки появлялись из стен и текли по полу между Тави и королевой миниатюрным потопом, карабкаясь друг на друга, пока не отгородили ее стеной высотой на уровне груди, словно груда камней.

— Ваша порода видит развитие вашей собственной личности только через власть и лидерство. Вы ничего не знаете о возможности стремиться чему-нибудь большему. Вы не подозреваете о чувстве соподчинения всего себя великой всеобщей цели

Тави снова оглядел внутреннюю часть улья, но не было никакого спасения. Воины Ворда заполнили дверной проем. Пауки продолжали сползать со стен — и, казалось, с потолка.

Ему никогда отсюда не выбраться. Он знал, есть риск, что его предложение Ворду будет отвергнуто — но он по-настоящему не верил, что это могло случиться.

Холодный разум Ворда, судя по тому, что он о них знал, должно быть заставил их защищать свой ближайший улей и семью.

Но то, что двигало этой королевой, было… слишком человеческим. Это была преданность ее старшей королеве — ее матери, понял Тави, его чувства захлестнул всплеск эмоций со стороны младшей королевы.

Это было смешано с ужасной и неодолимой потребностью, которая была практически неотличима от физического голода — потребностью распространяться, подавлять, расти.

И к этому прибавлялось презрение — презрение к человечеству, к существам, которые пали перед единой мощью Ворда.

Тави осознал, что никогда и не собирался покидать улей, и внезапно почувствовал себя очень, очень уставшим.

Ладно.

Ладно, пусть так.

Его презирали и раньше. Уж что Тави умел, так это использовать недооценку в своих интересах.

Тави глубоко вздохнул и сжал рукоятку меча. Левой рукой он потянулся к короткому клинку на правом бедре и медленно вытащил его.

Магия земли даст ему силу проломиться сквозь стену восковых пауков. Которые тем временем успеют укусить его много раз.

Яд убьет его, но у него хотя бы будет минута или две.

У него было еще одно преимущество: теснота улья, вместе с подкреплением, блокирующим единственный выход, представляли собой ловушку не только для Тави, но и для королевы, препятствуя ее отступлению. У нее уже не получится просто ударить и убежать.

Он должен будет убить королеву со всем максимумом быстроты магии ветра. Тави отлично помнил про ослепительную скорость, которой обладала королева ворд — но он будет иметь целый ряд и иных преимуществ о которых она, вероятно, не подозревала.

Он был готов принять смертельный удар, если появится возможность нанести ответный. Магия металла позволила бы ему игнорировать боль смертельного удара достаточно долго, чтобы уложить ее самому.

Если он будет достаточно быстр, этот улей станет ее могилой. С мертвой королевой и обезглавленным Вордом, Китаи, Макс и остальные получат реальный шанс спастись.

И, пока Крассус и Первый Алеранский делают свою работу, Варг и канимы тоже смогут убежать, чтобы помочь Алере в борьбе с общим врагом.

Действительно, планировать гораздо легче и проще, думал он, когда не донимает мысль, как выжить, следуя этому плану.

— Похоже, что я не единственный, кто сделал ошибочное предположение, — спокойно сказал Тави королеве.

Ее глаза сузились, и он опять почувствовал дрожащее давление ее разума на своих мыслях.

Ее глаза расширились.

Принцепс Гай Октавиан призвал магию камня, ветра и стали и устремил свое тело в порыве, который — если ему будет сопутствовать удача — убьет их обоих.

Глава 35

Из-за магии ветра и увеличенной фуриями скорости время для Тави субъективно замедлилось, иначе он, возможно, не увидел бы того, что произошло.

Ворд атаковал сам себя

Ближайший Ворд-каним, раненый Тави, внезапно дернулся и упал вперед, из-за распоровшего ему спину удара нанесённого с тыла.

Кровь погибшего Ворда забрызгала стены входного туннеля, когда он упал на открытое пространство в центре улья, и испачкала сапоги Тави, поскольку тело проехалось по полу и уткнулось ему в ноги.

В то же мгновение еще трое Вордов-канимов вломились в комнату, и Тави понял, что произошло.

Это пришли охотники Варга.

До Тави наконец дошло назначение странных, шероховатых пакетов, которые нес с собой каждый из Охотников

Молчаливые Канимы, одетые в хитин Ворда, имели на себе достаточное количество зелено-черного материала, чтобы сойти за истинного ворда, по крайней мере на мгновение — и теперь они были в улье королевы около него.

— Тавар, — прорычал старший из трех охотников.

— Взять её! — выкрикнул Тави.

Королева пронзительно завизжала, когда Тави с охотниками устремился к ней.

Стена восковых пауков задрожала и рухнула им навстречу, превращаясь в волну молотящих ног и источающих яд клыков.

Атакующие пауки взмывали в воздух, мчались по земле, неслись по стенам и потолку.

Тави ужаснуло количество пауков, которые были вокруг него.

Он сразил в воздухе паука, который прыгнул ему в лицо, орудуя мечом со скоростью, мощью и смертельной точностью, дарованными всеми фуриями, которыми он владел.

Он разрубил второго, и третьего, и четвертого меньше, чем за секунду — их было настолько много, что даже в сказочном замедленном движении магии фурий ветра, не было и мгновения времени, чтобы думать, размышлять, или планировать. Он мог только реагировать и стремился чтобы каждое его движение работало против врага.

Воздух был заполнен расчленёнными трупами восковых пауков, брызгами крови и отдельными кусками насекомых, но несмотря на сотканную мечом продвигавшегося вперёд Тави стальную сеть, Ворд начал прорываться.

Он почувствовал хлопок со своей стороны, и острый, громкий свистящий звук сказал ему, что на его броне осталась зарубка на память от клыка паука.

Другой впился ему в ботинок, просто цепляясь и пытаясь сбить с ног.

Затем еще трое спрыгнули на его шлем и плечи, и он бешено закрутился, когда сочащиеся ядом клыки мелькнули в дюйме от его глаз.

Что-то хлопнуло у него за плечом — раздался мощный удар металла о металл, и один из охотников-канимов размазал по земле паука.

Тави постарался повернуться так, чтобы его незваные пассажиры были более открыты каниму, и после еще пары хлестких ударов тяжелой цепью, пауки с него были сброшены.

Другие два Охотника заняли позиции слева и права от него, держа в руках странно изогнутые мечи и бросая тяжелые шипы, которые производили такое опустошение в рядах алеранцев во время войны в Долине.

Тави повторил свои молниеносные движения, его мечи вращались, сея смерть — и вдруг оказался лицом к лицу с королевой Ворда.

Она двинулась с ужасом и изяществом паукообразного насекомого, и на такой скорости, что даже внутри его магии ветра, Тави чувствовал насколько его тело вялое.

Её плащ взметнулся в сторону, когда она сделала выпад, но движение оказалось обманным, и подол одеяния хлестнул, как кнут, когда она бросилась в противоположном направлении и полоснула когтями бедро Тави.

Тави не смог отреагировать вовремя, чтобы избежать удара и он направил удар своего меча прямо в горло королевы.

Он поразился ее скорости, даже сквозь боль охватившую его ногу раскаленным добела огнем.

Ей удалось поставить руку на пути удара, отклонив остриё меча вниз, но не совсем отвести от себя — алеранская сталь слегка задела бледную, жёсткую на вид плоть, рассыпая алые и лазурные искры. Её кожа по-прежнему была хитином Ворда, хотя и выглядела, как человеческая.

Его меч не мог глубоко погрузиться через броню, несмотря на мощь фурий земли и металла. Только дюйм или два его лезвия вонзились ей в живот и вызвали у королевы вой удивления и гнева.

Она так резко рванулась прямо на потолок, что вырвала у Тави клинок из левой руки, и затем, продвигаясь по-паучьи, начала пробираться к выходу из туннеля.

Прежде чем она туда добралась, пара кроваво-красных стальных цепей с утяжеленными концами, взмыли вверх словно арканы.

Одна цепь обвилась вокруг ее запястья, другая вокруг бедра и оба Охотника начали стаскивать королеву с потолка обратно, на пол улья.

Тави рассёк следующую пару пауков ещё в воздухе и опять атаковал поверженную наземь королеву.

Двое охотников, крепко удерживавших цепи, лишали ее равновесия каждый раз, когда она пыталась подняться на ноги. Вокруг них кишели пауки, но двое охотников в защитных от Ворда доспехах, игнорировали их и со всей своей неимоверной силой управлялись с цепями.

Тави прихлопнул спикировавшего с воздуха паука левым кулаком, крутанул свой длинный меч над головой, ухватив его обеими руками, и начал наносить нисходящий удар, чтобы убить королеву Ворда.

Выкручиваясь, она опять завопила от отчаяния, и из-под капюшона показалось испуганное лицо Китаи.

Тави помедлил с ударом лишь на одно ужасное мгновение, и в этой заминке королева Ворда крутанула плечами и вырвала свою пойманную руку из сустава.

Охотник, державший другой конец цепи, ощутив внезапное отсутствие сопротивления оступился назад и упал.

На него набросились пауки, полностью поглотив его. Королева крутанулась, виляя из стороны в сторону, словно краб, и захватила цепь оставшейся рукой.

Крутя бедрами и плечами, она вырвала цепь из хватки другого охотника, стегая ею в сторону Тави.

Чтобы избежать цепи, Тави пришлось отскочить, а королева начала продвигаться в сторону выхода из улья.

Где-то за ульем вспыхнул свет и грохнул перегретый воздух, на миг осветив стены и сделав их почти прозрачными, когда раскаленная добела огненная сфера появилась снаружи на уровне земли.

По проходу полетели ошмётки опаленного панциря Ворда и куски плоти, а за ними возникла громадная фигура — Варг с мечом в руке, в черно — красной, словно покрытой запёкшейся кровью броне.

Военачальник канимов топнул одной ногой, затем другой, становясь так, словно он непоколебимая гора, и занес свой меч высоко над головой.

— Давай, тварь, — прорычал он. — Обойди меня, если сможешь.

Королева Ворда издала вопль и бросилась на Варга.

Тави закричал и атаковал, осознавая, что раненная нога больше ему не подчиняется.

Ворд метнул цепь в сторону Варга, но тот парировал удар клинком меча.

Королева, вскрикнув от негодования, попыталась цепью выбить меч у канима, но Варг выдержал толчок и, в свою очередь, резким движением протащил королеву по полу десять футов в пределы досягаемости своего меча. Затем сразу, быстро, практически без замаха, сильно и жестко ударил, Тави знал, что такой удар с одного маха перерубил бы дерево толщиной с его бедро.

Королева Ворда бросила цепь и подставила свою руку под удар.

Меч Варга рассёк бронь её кожи, взламывая в её внутренности, когда другой взрыв магии огня осветил и тряхнул стены улья.

Она отшатнулась назад от Варга, но в этот момент Охотник, цепь которого она отняла, метнул свой шип в заднюю часть ее коленей.

Должно быть её кожа не обладала столь хорошей защитой в этом месте, потому что шип погрузился в нее. Грубая сила тяжелого куска стали послала её ногу вверх увлекая за собой бедра, роняя королеву Ворда лопатками на пол.

Она использовала инерцию падения, чтобы перекувырнуться назад, вытащила шип из ноги и метнула его обратно в Охотника

Он уклонился от удара, но она или ожидала этого, либо просто слепая удача улыбнулась ей.

Шип ударил прямо в горло, и фонтан темной крови ударил в воздух, Каним упал и был тут же похоронен громадным количеством пауков.

Варг заревел от гнева и метнул своё оружие в королеву. Оно вращалось и летело по воздуху так, что той пришлось отпрыгнуть назад, подальше от опасности—

— прямо под удар двуручного меча Тави.

Его меч ударил ее прямо в затылочную часть шеи и фонтан сине-красных искр взорвался от ее плоти.

Лезвие быстрого и верного меча нанесло секущий удар — хотя весь разум Тави кричал от тихого ужаса, ужаса, который он не мог себе позволить, ведь он видел лицо Китаи, ее рот, открытый в шоке. Голова отлетела далеко катясь по полу.

Поведение Ворда изменилось моментально. Восковые пауки стали бесцельно метаться по всему улью, издавая щебечущие визги тревоги.

Снаружи Тави услышал оглушительный рев чужеродных криков, одновременно вырвавшийся из глоток тысяч существ.

Третий Охотник появился из-за Тави и, броском вернул меч Варга хозяину.

Варг повернулся к побежденной королеве и четырьмя быстрыми, сокрушительными ударами расчленил труп. Он взглянул на Тави и заметил, что Алеранец уставился на него.

— Так лучше всего, для полной уверенности, — прорычал Варг.

Тави рассёк мечом паука, который прыгнул на него.

Пауки были по природе своей агрессивны, и, хотя они больше не накатывали огромной волной в едином порыве, оставаться в улье сверх крайней необходимости, вероятно, было плохой идеей.

— Уходим! — крикнул Тави, направляясь к выходу, и оба канима последовали за ним.

Снаружи улья Тави обнаружил, вокруг входа невысокие фортификационные земляные укрепления, что были явно делом рук фурий земли Макса и Дуриаса.

Два Алеранца стояли, держа в руках окровавленное оружие. Меч Макса ещё был окутан языками пламенем, и мертвые Ворды лежали поверх небольшого крепостного вала.

Китаи стояла между ними, ее собственный меч тоже был обагрен, в то время как Анаг, с топором в руке и в сине-черной броне, покрытой зеленой сукровицей, стоял позади — там, где он, скорее всего, лучше мог использовать свое преимущество от более высокого роста и широкого размаха.

Жуткий, освещенный зеленым мир Ворда пребывал в хаосе. Все виды кошмарных существ заполнили предрассветные сумерки, мечущиеся в том, что походило на чистое, неосознанное безумие.

Один Ворд-каним хватал и кусал соседнюю сосну, в то время как другой Ворд в форме жабы, менял свою форму снова и снова.

При этом, одни восковые пауки спокойно скользили в общем потоке, другие скакали в большом возбуждении, или схватывались в безумии друг с другом, заполняя окрестности бесконечным количеством молотящих лапок.

— Собирайтесь! — закричал Тави. — Мы уходим отсюда! -

— Алеранец! — ответила резко Китаи. — Твоя нога.

Мгновение Тави безучастно смотрел на нее, прежде чем понял, о чем она говорила, и посмотрел вниз.

Нога в том месте, где королева Ворда достала его когтями, кровоточила — не смертельно, но если не перевязать, могло стать хуже.

Он использовал столько магии металла, что даже не заметил боль ранения, которая казалась такой же частью фона, как и вопли и визг дезориентированного Ворда.

— Держи, — сказал Максимус. Он воткнул свой меч в землю, сдернул с пояса флягу и передал её Китаи.

— Лей это по моим рукам, пока я буду закрывать его рану, — сказал он ей.

Пока остальные отгоняли любого приблизившегося Ворда, Тави почувствовал как руки Макса сжали его ногу.

Пока Китаи медленно опустошала фляжку на его рану, хватка рослого антиланца жгла как огонь, сначала мгновение, потом другое, потом еще великое множество таких мгновений.

И до тех пор, пока Макс не отпустил его, Тави скрипя зубами пытался концентрировать своё внимание на том, чтобы удержать меч в руке.

— Есть, — наконец сказал Антилан. — Уже достаточно хорошо.

Китаи взглянула на Тави и с хищной улыбкой, подарила ему быстрый, но горячий поцелуй. — Веди.

Тави восстановил ориентацию и двинулся в "пожирающем милю" беге Легионов к разрушенному стедгольду, где они оставили своих таургов. Другие следовали по его следу.

— Что это было? — Потребовал ответа Тави. — Что кровавые вороны вы думали, когда это делали?

В ответе Китаи снова слышалась усмешка.

— О чем это ты, Алеранец?

— Нападение! — неистовствовал Тави. — Маскировка! Это не было чем-то, что вы придумали наспех в последнюю минуту.

— Естественно нет, — согласилась Китаи. — Охотники Канимы использовали накидки из хитина Ворда уже шесть месяцев с момента вторжения. Несколько таких костюмов было доступно. Мы просто воспользовались ими.

Он повернулся и посмотрел на нее с раздражением.

— Это не то, что я имел в виду, и ты это знаешь! Почему ты мне об этом не рассказала?

Позади Китаи, Макс расплылся в ухмылке.

— Ничего не поделаешь, Ваше Высочество.

— И что это должно означать?

— Тактическая безопасность, — сказала Китаи самодовольно.

Тави моргнул:

— Что?

— Нет никакой возможности солгать существу, которое может прочитать твои мысли, Алеранец, — сказал Китаи. — Единственный способ, благодаря которому мы могли быть уверены, что она не будет ожидать нападения, заключался в том, что ты сам не мог ожидать такого нападения.

— Ты… Ты, это… Так… ты не можешь так просто —

— Иначе почему мы так легко позволили тебе приблизиться к улью в одиночку, ни слова не сказав о том, насколько эта идея сумасбродна?

Тави беспомощно уставился на нее, и чуть не убился споткнувшись о выступавший корень.

— Чему ты удивляешься, Алеранец? — Сказала Китаи. — Твои поступки не трудно предугадать. У тебя уже есть множество примеров успешных переговоров с собственными врагами. Ты способен даже подружиться с ними. — Ее зеленые глаза искрились. — А некоторых случаях стать более чем близким другом.

Тави покачал головой. — Вы все использовали меня.

— Конечно.

— Ты использовала меня, — повторил Тави.

Ее улыбка стала шире.

— И это сработало. Ты — превосходная засланная корова.

— Лошадь, — устало поправил Тави. — Заслонная лошадь.

Китаи склонила голову набок.

— Ну какой идиот стает так бездарно использовать такого превосходного скакуна?

Макс и Дуриас покатывались со смеху.

И тут на расстоянии десяти футов от них из рощи маленьких сосен выскочил каним-ворд, на ходу готовясь к атаке.

Невероятный по скорости и силе удар Варга настиг нападавшего в середине прыжка, и, разрубленный на две половины, Ворд упал на кроуч.

— Тавар, — прорычал Варг, насторожено озирая деревья вокруг них. — Сейчас не время.

Тави уставился на мгновение на всё еще дергающийся Ворд. Затем он кивнул Варгу и проворчал свое согласие.

— Но мы обязательно вернёмся ещё к этому разговору, — сказал он, глядя с негодованием на Китаи.

Она невозмутимо улыбнулась и ничего не ответила, всё то время пока они продолжали пробиваться из хаоса и анархии, которые полностью накрыли весь кроуч.

Глава 36

Амара вернулась на городской невольничий рынок той же ночью, как только темнота укутала оккупированный город.

Кое-где на улицах еще горели магические лампы: единственные алеранские огни, которые горели с тех пор, как их в последний раз зажгли бывшие жители Цереса.

Их хватит еще на день, самое большее на два. Впрочем, созданные ими широкие участки тени, сейчас помогали Амаре передвигаться, оставаясь невидимой.

Зеленоватое свечение кроуча в городе достаточно ярко освещало ближайшие здания, так что Амара без проблем обходила различные куски и обломки на в переулках, ведущих к Рынку рабов.

Дважды стражники-ворды проходили мимо, перебирая длинными ногами и раскачиваясь на ходу, их полупрозрачный, как у пауков, хитин светился изнутри тусклым светом шаровидных кусков кроуча, который они носили где-то внутри живота.

Однажды она увидела, как одно из существ принялось извергать частицы кроуча, разглаживая их на подоконнике окна, где восковое вещество явно начало укореняться и расти.

Церес был ещё населён человеческими существами, с технической точки зрения. Но Ворд явно намеревался это изменить.

Амара ускорила шаг.

Она вошла в город с другого направления, чем Ладья показала ей.

Бывшая начальница Кровавых воронов Калара, очевидно, выработала способ сильно влиять на концентрацию Бренсиса — молодой человек, одинокий в чужом мире, вдруг получил как физическое удовольствие, так и эмоциональное утешение в виде человека, с которым он был знаком, и едва ли имел шансы устоять против такого манипулятора, как Ладья.

Но Амара не питала иллюзий, власть Ладьи над Бренсисом была соткана из шёпота недомолвок и паутины лукавства.

Если бы он почувствовал бы, то мог все легко разрушить — и если Бренсис уже проделал это, то Ладья, вероятно, уже была вынуждена предать Амару.

И даже если и нет… что ж, никогда и никому не повредила привычка быть осторожным.

Невольничий Рынок был освещен магическими лампами и светящимся холмом кроуча, который нарывом выпирал из мостовой и кишел паукообразными хранителями.

Сейчас Ворд был многочисленнее, чем в течение дня. Потому ли, что большинство существ были ночными? Или есть другое объяснение их нашествию.

Операция по "вербовке" шла в том же самом темпе, который Амара видела прежде. Полдюжины ошеломленных, недавно схваченных алеранцев, лежали на аукционной платформе.

Рабы с сонными глазами, навалившись на них, шептали и… и делали кое-что другое, в свете раскачивающихся магических ламп. Амара содрогнулась и отвела взгляд.

Возле помоста за маленьким столом сидел Бренсис и пил из бутылки темного стекла. Небрежно отставив ее в сторону, он принялся с жадностью пожирать еду.

Ладья сидела на скамье рядом с ним, ее спутанные волосы и ее одежда пребывали в привлекательном беспорядке.

Свежий синяк красовался на ее щеке, Амара гадала — это знак внимания Бренсиса, или доказательство разоблачения Ладьи и ее вынужденного предательства?

Амара увидела блестящие глаза присевшего на крышу рыцаря ворда, в этом самом месте она днём шпионила за внутренним двором. Совпадение? Или Ладья уже имела дело с ошейником и вынуждена была им сообщить все, что она знала о присутствии и передвижениях Амары.

Амара поморщилась. Не было никакого намёка разобраться в этом. Она должна просто действовать и надеяться на лучшее.

Скрытая плащом сотканного покровами фурий ветра, смешанных с удачными полутенями ночного освещения от фурий лампы, Амара тихо продвигалась вперёд.

Убить такого сильного заклинателя как Бренсис Калар — и остаться в живых — случай, в лучшем случае, маловероятный.

Его врожденная одарённость фуриями воды означали, что только у внезапной и глубокой раны был реальный шанс убить его. Разрез, который вскрыл бы что-либо меньшее чем сонную артерию, будет легко и быстро восстановлен.

Она должна была быть очень и очень быстрой. Ведь его навыки в фуриях ветра предоставили бы ему смертельно мгновенную скорость реакции к любому нападению. А грубая сила, предоставленная ему фуриями земли, означала, что при любом виде мало-мальского единоборства, он буквально разорвёт Амару на куски.

Хуже того, если бы она промахнулась с первого удара и попыталась удрать, он вероятно, убил бы ее прежде, чем она смогла бы преодолеть несколько ярдов. С его магией огня это будет легко.

Но самое опасное, магия металла предупредила бы его о приближении любого оружия из стали.

Конечно, в данной ситуации это ничего не дает кроме самого факта предупреждения, но и это более чем достаточно.

Чтобы убить Бренсиса Калара Младшего и выжить самой, Амаре нужно будет перерезать ему глотку кинжалом с каменным лезвием, который она держала в руке.

Или же вонзить кинжал по самую рукоятку или в его глаз или в его ухо. Без малейшего права даже на ничтожную ошибку.

А у Бренсиса, напротив, был широкий выбор вариантов — он мог схватить ее за шею одним движением своей руки, мог сжечь ее до костей одним щелчком своих пальцев или махом снять ее голову с плеч одним движением своего превосходного меча.

Такой расклад казалось был вопиющей несправедливостью.

Но она в действительности никогда не ждала "равных условий", с тех пор как стала Курсорам.

Вороны тебя побери, Гай. Даже когда я покинула службу, тебе снова удалось втянуть меня в это.

Беззвучное и незаметное передвижение давно уже стало второй её натурой за прошедшие годы.

Она прокралась мимо охранников, стоящих во внутреннем дворе, идя медленно, спокойно и равномерно. Она лишь несколько раз приостановилась, чтобы позволить очередному алеранцу в ошейнике пройти мимо поблизости.

Незаметность — это гораздо в большей степени терпение и способность всегда остаться спокойной, даже когда очень мало причин для этого, чем любое количество личного проворства.

Ей потребовались примерно минут десять, чтобы переместиться из убежища в переулок к той стороне помоста. которая была напротив стола Бренсиса.

Потребовались еще пять минут, чтобы проскользнуть вокруг помоста и остановиться рядом с лестницей, ведущей от стен внутреннего двора до сооружений аукциона.

Теперь, когда Бренсис закончит есть и вернется наверх по лестнице, чтобы схватить очередную жертву, у Амары будет возможность воткнуть свой кинжал прямо ему в мозг.

Когда он умрёт после этого, она немедленно рванула бы к небесам и ушла бы от скудного освещения ламп-фурий прежде, чем кто-либо успел бы среагировать. Это проще простого.

В вопросах таких как этот, простота была самостоятельным смертельным оружием.

Бренсису потребовалось еще несколько мгновений, чтобы закончить обед. Он отодвинул от себя свою тарелку.

Амара поудобнее перехватила рукоять каменного кинжала и расслабила свои мышцы, готовясь к единственной, ослепляюще быстрой атаке, которая была ее единственным шансом на успех.

Бренсис взглянул на Ладью, затем вниз и сказал:

— Я ненавижу это.

— Просто помни, — ответила Ладья ему, — только ты имеешь то, что им нужно. Тебя нельзя заменить. Это им не подвластно. Только ты способен делать это.

Амара застыла на месте.

Бренсис дотронулся до ошейника на собственном горле.

— Может быть, — сказал он.

— И никогда не показывай свою слабость, — предостерегла Ладья. — Ты же знаешь, что тогда произойдет.

Амара моментально восхитилось действиями Ладьи, поскольку ее слова подали на благодатную почву и были столь же смертельным оружием как удар меча, привнося разногласия среди врага и при этом оставляя скрытым свой личный интерес.

Амара смогла вспомнить не много женщин и мужчин, которые увещевали своих партнеров подобным способом, исподволь достигая положения и престижа.

Вороны, а эта женщина с характером. Амара не знала, смогла бы она быть такой же храброй в этих обстоятельствах.

Внезапно, с полдюжины рыцарей ворда одновременно взмыли в воздух с крыш вокруг внутреннего двора, шум их крыльев взорвал тишину вечера.

— Она здесь, — пробормотал Бренсис оцепенелым тоном.

Гул крыльев Ворда вначале исчез — но затем стал все громче, и громче, умножаясь в объеме, пока это не заполнило внутренний двор оглушительным громом.

Мгновение спустя целый легион рыцарей ворда спустился с ночного неба.

Они снизились подобно саранче — внезапно приземляясь на здания, клетки и булыжники. Покрывая все в поле зрения живым ковром мерцающего черного хитина.

Амара знала, что ей просто повезло, что один из них приземлился на расстоянии вытянутой руки, а не сел ей на голову, и только благодаря практике и дисциплине бесконечных дней неподвижности и тишины, она удержалась от судорожного рывка, который лишил бы возможности спастись и привел к беде.

Вместо этого она вжалась в свое место и замерла в ожидании.

Где-то возле центра внутреннего двора, заверещал Ворд, его высокий, чирикающий вопль, взорвался болью в ушах Амары.

Спустя секунду после того, как он затих, сверху раздался ответный.

На этот раз внутренний двор заполнился громом вихрей, когда Рыцари Воздуха в серебряных ошейниках спустились сверху, прикрывая броней две фигуры, в которых Амара сразу узнала:

Королеву Ворда.

И Леди Аквитейн.

Конечно, Рыцари Воздуха не могут летать среди рыцарей Ворда, думала Амара, с холодной отстраненностью.

Вихри от их полета сильно затруднили бы Ворду использованиекрыльев.

Это было одной из тренировок Курсоров. Не позволять эмоциям контролировать твое восприятие.

Были ли те эмоции неконтролируемым ужасом или горькой ненавистью, столь мерзкой, что от ее вкуса перекашивало рот, им нельзя было позволить взять верх.

Если чувствуешь, что это происходит, ты сосредотачиваешься на деталях, на реалиях, соединяя один факт с другим, пока приступ страха и ненависти слегка не поблекнет и не отступит.

Только после того, как Амаре удалось взять себя в руки, она снова посмотрела на потенциальных авторов разрушения Алеры.

Вопреки ожиданиям, Королева Ворда оказалась меньше ростом, даже ниже самой Амары. Почему она решила, что должно быть по-другому, Амара не знала.

Если вспомнить, королева, с которой она сражалась и помогла убить в Кальдероне тоже не была особенно высокой или внушительной, физически.

Хоть то существо внешне и походило на человека, ничего человеческого в ней не было и в помине.

Эта королева была другой.

У этой был прекрасный плащ, у предыдущей одеяние было из ткани которая навевала мысли о недавно разрытой могиле.

Мантия этой была из бархата такого глубокого черного цвета, что он слегка переливался призрачными оттенками в складках.

Еще было что-то иное в ее позе и осанке, когда она стояла во дворе — что-то тревожное, почти притягательное.

Иная королева не вызывала никаких других чувств кроме ощущения чего-то холодного и чужеродного.

Королева Ворда откинула тонкими, бледными руками свой капюшон, открыв лицо, которое оказалось юным, красивым, и до дрожи знакомым.

Она выглядела практически так же как и возлюбленная Принсепса — Китаи.

Амара была в таком шоке, что почти забыла поддерживать скрывающую её завесу.

Королева в Кальдероне выглядела человеческой по фигуре, но была покрыта блестящим, зелено-черным хитином, таким же как и у рыцарей Ворда.

Эта, выглядела практически полностью как человек…

За исключением глаз.

Её фасетчатые глаза были водоворотом черного и золотого и зеленого в сотнях блестящих оттенков.

Если бы не эти глаза, Королева Ворда, возможно, могла бы пройтись по любой улице в Алере, не вызывая удивления — исключая тот факт, что, не считая мантии, она была абсолютно голой.

Королева медленно обвела двор взглядом потусторонних глаз, и, с единым вздохом, который был ближе к стону обожания или ужаса, алеранцы в ошейниках как один пали ниц и распростерлись перед ней на земле.

Губы королевы тронула легкая удовлетворенная улыбка. Затем она повела рукой в коротком плавном жесте и Леди Аквитейн подошла и встала рядом с ней.

Стоя, бывшая Высшая Леди была на голову выше королевы.

С волосами, стянутыми на затылке в тугой узел, покрытая облегающим черным хитином Ворда, Леди Аквитейн выглядела более стройной, чем богато одетая, невысокая фигурка рядом с ней.

Расстояние позволяло Амаре разглядеть существо сидящее на груди Верховной Леди.

Похожее на воскового паука, оно было меньше размером и покрыто темной раковиной. Амара с содроганием поняла, что коготки множества лапок, которыми оно охватывало торс Леди Аквитейн, вонзаются в плоть женщины.

Хуже того, выставив жвала длиной с палец Амары, голова твари была погружена в ее плоть, как раз напротив сердца.

Это существо при этом дрожало и пульсировало как-то странно — и в ритме сердцебиения.

— Моя госпожа, — учтиво сказала Леди Аквитейн.

— Оцени прогресс самца-взятого, — пробормотала Королева Ворда. Ее голос был чем-то гудящим, столь же нечеловеческим, как и ее глаза, и напоминал множество молодых женщин, говорящих практически в унисон.

Леди Аквитейн наклонила свою голову опять и повернулась к Бренсису. Она шла к нему и ее покрытые хитиновой бронёй ноги издавали резкие щелкающие звуки в такт каждого её шага.

Она подошла к коленопреклонённому молодому человеку и провела слегка пальцами по его волосам.

Бренсис задрожал всем телом в ответ на ее прикосновение, и поднял глаза, в которых читалось такое же сильное и безнадежное обожание, как и у любого другого раба на подворье.

— Мне говорят, что ты много достиг, мой дорогой мальчик, — проворковала Леди Аквитания.

Бренсис кивнул в согласии.

— Я работал без устали и остановки, госпожа. Набрал большее количество Граждан и Рыцарей, обращая особое внимание, согласно Вашему приказу, на магов земли. Еще сто двадцать готовы сей момент исполнять приказы, если Вы только пожелаете.

— Отличная работа, — сказала Леди Аквитейн с теплым тоном одобрения.

Бренсис задергался в принудительном экстазе. Мгновение спустя он заикаясь произнёс:

— Спа…Спасибо, госпожа.

— Десять дюжин? — спросила Королева Ворда. — Слишком медленно.

Леди Аквитейн кивнула.

— Бренсис, — сказала она, — для тебя сейчас самое время рассказать мне, как усилить действие ошейника.

Бренсис закрыл глаза. Его тело напряглось и снова выгнулось, хотя в этот раз дело было, очевидно, не в удовольствии. Его лицо исказила гримаса, и он выдавил, сквозь стиснутые зубы:

— Я. Не. Скажу.

— Бренсис, — упрекнула его Леди Аквитейн, — Ты собираешься причинить сам себе боль. Расскажи мне всё.

Молодой человек заскрипел зубами и ничего не сказал. Внезапно из одной его ноздри побежала струйка крови.

Леди Аквитейн долгое мгновение стояла неподвижно. Затем она поднялась и сказала, спокойно:

— Ладно. В следующий раз. Можешь пока ничего не говорить.

Бренсис задохнулся и казалось распластался по земле. Нескольких секунд единственные звуки от него были только задыхающимися рыданиями.

— Сожалею, — сказала Леди Аквитейн, поворачиваясь к Королеве Ворда. — Это все на что способен обычный ошейник, который я на него надела, без его усовершенствований процесса застегивания. Я не могу вытянуть из него этот секрет.

Королева Ворда медленно склонила голову в сторону. Темные, блестящие темные волосы падали в нежных волнах из-под ее капюшона.

— Разве ты не можешь заставить его надеть на себя ошейник собственной конструкции?

Леди Аквитейн покачала головой.

— На нем уже есть ошейник, моя госпожа. Второй раз это заклинание не сработает.

Королева склонила голову на другую сторону.

— На него это не окажет должного эффекта, — пояснила Леди Аквитейн.

Королева моргнула медленно, один раз. Потом перевела свой пристальный взгляд со всхлипывающего Бренсиса.

На Ладью.

— Почему это радовалось его сопротивлению? — Спросила королева. — Она сдерживала улыбку. Это признак удовольствия, появляющийся на лице, не так ли?

— Так и есть. Хотя есть нюансы того, что улыбки означают, это сложный вопрос, — сказала Леди Аквитейн.

Она посмотрела мимо покорного Бренсиса на Ладью, которая тоже обессиленно лежала лицом вниз.

— Молодая женщина. Возможно, она связывает с ним свое будущее. Уговаривает его лежать тихо, чтобы он мог сохранить всю власть, которую имеет.

Королева Ворда мгновение это обдумывала, и бесшумно подошла к Ладье, останавливаясь над ней.

— Так, чтобы и для нее была польза.

— Именно.

— Индивидуализм — высокопродуктивен, — сказала королева спокойным голосом.

Затем ее очертания размылись, и Амара увидела отблеск темного, зелено-черного хитина на кончиках бледных пальцев королевы, когда они вырвали половину горла Ладьи.

Сердце Амары почти остановилось от немыслимой, внезапной жестокости и скорости нападения. Она с трудом подавила крик, и с ним порыв кинуться на защиту раненой женщины.

Ладья издала звук, больше походящий на влажное хрипящее удушье, чем на какое-либо слово. Она конвульсивно перекатилась на один бок, ее руки и ноги мелко дрожали.

Из зияющей раны на шее хлынула кровь.

Королева Ворда стояла над умирающей женщиной со спокойным заинтересованным выражением на лице, глядя вниз немигающими глазами.

— Что, — спросила королева, — такое Маша?

Леди Аквитейн наблюдала спокойно, с отстраненным выражением. Несмотря на это, она отвела взгляд от умирающей женщины и сказала:

— Это — женское имя. Возможно, ее сестра или ее ребенок.

— А, — сказала королева Ворда. — Кто такая графиня Амара?

Ее голова немного наклонилась, а неприятные, фасеточные глаза блестели в свете факелов и магических ламп.

— Женщина. Не взятая.

Голова Леди Аквитейн резко дернулась в сторону королевы.

— Что?

Королева посмотрела на нее без выражения.

— Ее разум. Предсмертный всплеск активности.

Леди Аквитейн подскочила к Ладье, наклонившись, слегка повернула голову женщины набок, и ее глаза распахнулись в узнавании.

— Кровавые вороны.

Она глянула на Бренсиса и отрывисто бросила:

— Исцеляющую ванну, живо.

Она накрыла рукой зияющею рану на шее Ладьи, ее глаза сузились.

— Вы чуть… Вороны, рана такая…

Она оглянулась и прорычала:

— Бренсис!

— А что ты делаешь? — Спросила королева, с вежливым интересом.

— Эта женщина — агент Гая Секстуса, — твердо сказала Леди Аквитейн.

— Возможно она владеет информацией, которая —, - вздрогнув, она внезапно запнулась.

— Мертва, — невозмутимо констатировала Королева Ворда.

Чтобы подтвердить свои слова, она преподнесла к лицу комок кровавой плоти, которую она все еще держала в своих руках и откусила от него маленький кусочек.

Пятна крови Ладьи на подбородке королевы Ворда были ещё настолько горячими, что пар с них поднимался в прохладный ночной воздух.

— Что вы знаете об Амаре? — спросила Леди Аквитейн.

— А что?

— Поскольку это могло быть важно, — ответила Леди Аквитейн, тщательно скрывая раздражение, скрытое в собственных словах.

— Что?

— Поскольку она также является шпионом Гая, — ответила Леди Аквитейн,

— Она и Ладья сотрудничали и прежде.

Ее глаза резко сузились.

— Амара должна быть здесь.

Амара почувствовала, как приступ ужаса соединился в груди с беспомощным гневом и тоскливой жалостью, и подавила их, призывая Цирруса.

Позаимствовав быстроту от фурии ветра, она отвела руку назад и бросила каменный нож в леди Аквитейн, оружие издало резкий треск, как кнут, когда полетело в неё, вращаясь для Амары с почти ленивой грацией из-за ускоренного фурией восприятия.

Прицел Амары был точен. Тяжелый каменный нож попал Леди Аквитейн правее центра ее груди прямо в дрожащего Ворда … тварь, которая там прицепилась.

Нож, сделанный фуриями из тяжелого гранита, был бы плохим инструментом в повседневной жизни, из-за довольно тупого лезвия, но для намеченной сейчас для него задачи — разделения плоти паразита и жертвы, был более чем великолепным.

Общая масса кинжала сделала его наконечник столь же смертоносным как у любой стрелы или лезвия из стали, особенно с той скоростью, с которой Амара его метнула.

Нож, проломился через Ворда-паразита так же легко, как через гнилое яблоко, и, взломав ребра, сбил с ног свою жертву на землю.

Амара заскрежетала зубами, настолько плохим и ошибочным оказался её план, но легче от этого не стало.

Бренсиса, убежавшего, чтобы принести ванну, нигде не было видно, но леди Аквитейн — нет, Инвидия, злобно подумала Амара, потому что она не была больше Гражданином Алеры — могла мгновенно сорвать завесу Амары.

Поэтому, прежде чем ноги Инвидии успели удариться о землю вслед за плечами, Амара повернулась и прыгнула ввысь, призвав Цирруса подхватить её в воздухе.

Ноги Амары были примерно в семи футах от земли, когда она почувствовала руки, как каменные жернова охватившие её лодыжки через мягкие сапоги.

В отчаянии она призвала Цирруса нести её с еще большей силой, вытащила из пояса свой стальной кинжал и замахнулась, чтобы вонзить его в противницу с молниеносной, ослепительно быстрой яростью выработанного тренировками инстинкта.

И всё же, какой бы стремительной она ни была, королева Ворда была быстрее.

Она выпустила одну из ног Амары и широко растопырила пальцы бледной руки.

Амара успела понять, что рука королевы была ещё мокрой от крови Ладьи, когда остриё кинжала пронзило ладонь королевы в центре.

Её реакция была не больше, чем если бы Амара воткнула нож в землю.

Без всякого выражения, кроме постоянной концентрации, королева Ворда вывернула запястье, нож ещё торчал в её ладони, и выхватила его из руки Амары.

Амара пнула её одной ногой, пытаясь вырваться из по-прежнему крепкой хватки королевы, пока они, хотя и медленно, продолжали подниматься над внутренним двором, но руки Ворда были нечеловечески сильными.

Ее чуждые глаза сверкали ещё ярче, королева Ворда карабкалась вдоль тела Амары, перебирая руками, и Амара почувствовала с горячими вспышками колющей боли, как остриё кинжала два раза вонзилось в её плоть.

Затем словно железный прут сдавил ей горло, и в глазах у неё потемнело.

Амара боролась изо всех сил, тщетно пытаясь замедлить падение в штопор.

Она увидела стены Цереса, стремительно несущиеся на неё, и в последнем импульсе неповиновения призвала Цирруса, чтобы каждой оставшейся в ней унцией силы обрушиться вместе с ней на грубый камень.

А потом — ничего.

Глава 37

Амара очнулась из-за удушья, поскольку вода сочилась в ее нос. Она закашлялась и попыталась поднять руки к лицу, но не смогла ими пошевелить.

В ее теле болел каждый сустав и мышцы, и она была ужасно голодна. Она покрутила головой из стороны в сторону и осознала, что она практически полностью погружена во что-то жидкое и теплое.

Ее глаза панически расширились, когда ее мысли заполнили воспоминания о телах покрытых мерцающим кроучем, тело напряглось и задергалось в попытке выбраться на свободу.

Ее руки сгибались, но не могли двинуться в сторону, а ее ноги были плотно сжаты вместе. Боль жгла ее бицепсы и бедра, а теплая жидкость накрыла ее с головой, когда она еще глубже в нее соскользнула.

— … ее голову из воды, пока… — раздался женский крик.

Звук полностью прервался. Затем кулак ухватился за ее волосы и вытянул ее из теплой жидкости.

— … предупреждал меня, что она скоро очнется! — Прозвучал раздраженный мужской голос.

Рука, державшая ее за волосы, продолжала тянуть, и вдруг она перевалилась через какой-то скользкий бортик и упала на твердый, холодный камень.

Амара откашлялась от воды, если только это была вода, прочищая нос и легкие и легла задыхаясь, оглушенная и обессиленная последствиями исцеления водными фуриями.

Она оглядела себя и обнаружила, что руки связаны по бокам, а ее ноги связаны в бедрахи лодыжках.

Она была одета, хотя ее обмундирование полностью промокло.

— С возвращением, графиня, — прозвучал голос Инвидии. — Какое-то время мы за вас волновались.

Жужжание королевы Ворда показалось Амаре сверхъестественным.

— Но не я.

Амара тряхнула головой, сморгнула воду из глаз и взглянула на них.

Если она как можно скорее не покажет им свое неповиновение, холодный воздух глубокой ночи вытянет тепло из промокшей одежды и оставит ее дрожащей и замерзшей.

И тогда, подумалось ей, неповиновение будет менее убедительным.

Инвидия сидела на стуле, который был принесен из одного из соседних зданий. Она выглядела отвратительно.

Под ее глазами были темные круги, и ее кожа была с глубоким, болезненным оттенком шафрана. Ворд-паразит с ее груди исчез.

Из оставшихся после него отверстий, похожих на маленькие разверстые рты, сочилась жидкость, лишь отдаленно напоминающая кровь.

— Инвидия, — сказала Амара. — Внешность соответствует внутреннему содержанию. Вероломная, подлая, мелочная.

Инвидиа сидела на стуле и медленно вытаскивала руку из воды в целительской ванны.

Она склонила голову под таким углом, что Амара остро осознала тот факт, что лежит связанной в ногах у Инвидии.

Кроме этого движения, она больше не шевелилась, а затем повернулась к королеве Ворда.

— Ну? Она жива.

— Да, — сказала королева Ворда.

Она шла вне поля зрения Амары, бледные лодыжки и изящные ноги с черно-зелеными ногтями вышагивали по камням возле связанной Амары с нарочитым изяществом.

Она остановилась за креслом Инвидии.

Инвидия поменяла позу, откинувшись на спинку кресла и обхватив его ручки слабыми пальцами.

— Графиня, — сказала она. — Как всегда, скора на расправу.

— Возможно, ты права, — сказала Амара. — У тебя должна быть очень веская причина, объясняющая почему сегодня ты на стороне врагов государства — убиваешь и порабощаешь его жителей. Любой здравомыслящий человек должен уметь забывать и прощать. Конечно.

Инвидия сузила глаза.

— Думаешь, я была бы здесь, если бы у меня был выбор, графиня?

— Я не вижу на вас ошейника, Инвидия, — сказала Амара.

Похоже, женщина только поняла, что Амара полностью опустила ее титул.

На ее лице отразилось удивление, затем гнев за оскорбление, а за тем, лишь на мгновение, промелькнуло что-то вроде сожаления.

— Здешние люди, те которых ты сломала и поработила, у них не было выбора. Ты сделала его за них.

Королева Ворда легонько обхватила пальцами шею Инвидии. Концы ее черно-зеленых ногтей впились в нежную кожу бывшей Верховной Леди.

Она задрожала и дернулась, словно какое-то другое существо скорчилось у нее под кожей.

Ее пальцы сжались сильнее, и тонкие струйки крови потекли по бледной коже Инвидии.

— После того, как твой наставник предал меня, — сказала Инвидия, ее рот скривился гримасой, — и бросил меня подыхать на земле с гаровым маслом в жилах, я бежала и была найдена моей новой госпожой.

Она слегка склонила голову в сторону королевы Ворда.

— Она сделала мне предложение. Моя жизнь в обмен на мою преданность.

— Ты говоришь так, будто это бартер, — прошептала королева, ее фасетчатые глаза были полуприкрыты. — Это не столько обмен, сколько бессрочная договоренность.

Затем она закрыла глаза и снова содрогнулась, в ее движении было что-то совершенно чужеродное, затем Инвидия затихла.

Амара вздрогнула, но продолжила смотреть, в ее мыслях отвращение состязалось с любопытством.

Королева Ворда слегка улыбнулась, тихо вздохнула и раскрыла свои темные, мягкие губы. Изо рта показались невероятно длинные паучьи ноги.

Они показались и начали расти, словно ветви дерева, только с пугающей быстротой.

Превысив фут в длину, они начали шевелиться, медленно колыхаться как водоросли в полосе прибоя.

Королева открыла рот шире, и из него показалось грушевидное тело, обретая форму, пока не стало тварью, которую Амара прежде видела на груди Инвидии, только немного меньшей размером.

Королева Ворда поднесла руку ко рту и взяла существо, так же мягко как любая мать, обращающаяся со своим новорожденным. Она медленно передвигалась вдоль тела Инвидии, держала существо перед грудью алеранской женщины.

Вибрируя, создание расправило свои ножки по торсу Инвидии, и одновременно вцепилось сразу дюжиной конечностей, резкими змеиными движениями.

Тварь плотно прижалась к Инвидии, затем прянуло вперед головой, погружая свои длинные жвала в плоть женщины.

Инвидия на секунду закрыла глаза, дрожа, но не двигаясь и не сопротивляясь твари. Которая, казалось, мгновение приспосабливалась, а затем, разместившись, запустила коготок каждой своей ножки в ее плоть, извлекая из нее еще больше темной жидкости.

В течение нескольких секунд цвет её кожи начал на глазах улучшаться, и Инвидия вздохнула. Она моргнула, и мгновение спустя открыла глаза.

— Благодарю.

Королева Ворда на мгновение уставилась на Инвидию и затем перенесла свое внимание к Амаре.

— Итак, — произнесла Инвидия. — На чем мы остановились, Графиня?

— Фиделиас, — ответила Амара. Она изо всех сил безуспешно пыталась удержать спокойствие в голосе.

Холод начал пробираться в ее промокшую одежду, и она начала дрожать. Ее голос дрожал вместе с ней.

— Верно, — голос Инвидия становился в более уверенным. — Дорогой Фиделиас. Я не думаю, что тебе известно его нынешнее местонахождение?

— По моим сведениям он был вместе с тобой, — заметила Амара. — Или уже мертв.

— Неужели? — Спросила Инвиди. — Верится с трудом. В конце концов, ты была близка к нему. Он был твоим патрицерусом.

Амара сжала зубы, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Он был предателем.

— Двойным агентом, — размышляла Инвидия. — Я думала, что именно так называют такой сорт людей, но возможно я ошибаюсь.

Она мельком взглянула на паразита на своей своей груди слегка передёрнув плечами, ноги которого немного поджались, и Инвидия вздрогнула.

— Мммм. Он нанес удар в самый удачный момент. Я была инкогнито. Если бы ему удалось прикончить меня, я бы была похоронена, как одна из безымянной обслуги, сопровождающая Легион, несчастная жертва войны, а один из самых сильных врагов Гая просто бы исчез. Верховная Леди Империи, исчезнувшая без следа.

— Я не вижу где он потерпел неудачу, — парировала Амара, — я не наблюдаю здесь Верховной Леди.

Инвидия одарила её долгим взглядом в этой смертельной тишине.

Амара слегка улыбнулась без единой капли юмора улыбкой.

— Возможно ты и выжила в покушении, но Верховная Леди Аквитейн не пережила его.

— Она достаточно жива, чтобы суметь свести счеты, графиня, — тихо произнесла Инвидия, — вполне достаточно для тебя. И для твоего мужа.

Амара почувствовала, как страх потихоньку начал овладевать ею.

Инвидия улыбнулась.

— Я вот всё думаю, как же так. Где наш дорогой граф Кальдерон? Я не могу себе даже представить, что он может позволить тебе участвовать в такой миссии в одиночку.

— Он погиб, — ответила Амара, пытаюсь сохранить, насколько это возможно, ровным свой голос.

— Лжёшь, — моментально без колебаний ответила Инвидия. — О, ты могла бы обмануть меня о многих вещах, дитя. Но не о нем. Он слишком близок к твоему сердцу.

Она медленно поднялась, снова взглянула на паразита на своей груди. На сей раз тот был неподвижен, когда она двинулась.

— Не нужно причинять себе больше неприятностей, чем уже есть, графиня.

— Я полагаю, что это значит, что гораздо лучше для меня начать сотрудничать с вами, — произнесла Амара.

— Точно.

— Идите к воронам. Вместе со своими друзьями.

Улыбка Инвидии стала шире.

— Так где же ваш муж, графиня?

Амара молча смотрела на нее, лишь пряжка ее ремня стучала о каменный пол из-за того, что она дрожала от холода.

— Я же говорила, — сказала Инвидия, улыбнувшись еще шире.

— Многие представители вашего народа адекватно воспринимают ситуацию, — произнесла королева, шагнув вперед, чтобы взглянуть на Амару. — Но другие отвергают нас. Даже когда им предоставляют шанс выжить, они пренебрегают собственными интересами ради… нематериальных активов. В этом нет ни смысла, ни выгоды, ни цели.

Амара и прежде испытывала прикосновение королевы Ворда к своему разуму, хотя в тот раз она еще не знала, что это.

Это было нечто, едва ощутимое, трепет мыслей и эмоций, такой же слабый и легкий, как нити паутины, растянувшиеся на лесной тропинке.

— Где Бернард? — Мягко, но настойчиво спросила Инвидия.

Амара стиснула зубы и сосредоточилась на том, что ее окружало, на том, как холодно ей было, абстрагируясь от собственных эмоций, как если бы имела дело с опытным заклинателем воды.

И тогда в ее мыслях отобразилось каждое воспоминание о Бернарде, которое она смогла вызвать, его молчаливое спокойствие на поле, его тонкий юмор, когда он рассказывал о событиях дня за ужином, каменная сила его тела, с которой он прижимался к ней в их спальне, его смех, его глаза, то, как его короткая бородка щекотала ее шею, когда он целовал ее, и еще сотня других воспоминаний, одно за другим создающие его образ.

Королева Ворда медленно вздохнула и сказала:

— Ее разум под контролем. Она прячет его от меня.

Бледное существо со странными глазами отвернулось от нее, и Амара почувствовала, как ее прикосновение его мыслей исчезло.

— Интересно.

— Дайте мне час, — сказала Инвидия. — Когда мы проведем какое-то время вместе, ей будет сложно сконцентрироваться.

— У нас слишком много работы и слишком мало времени для подобных изысканий, — ответила королева.

Она обернулась и взглянула на Амару сверкающими темными глазами.

— Идем.

Инвидия встала, но взгляд ее прищуренных глаз не отрывался от Амары.

— Это будет стоить нам ее разума, вместе с его содержимым.

Королева Ворда даже не замедлила своего движения.

— Вероятность того, что она будет знать что-либо более полезное, чем то, что мы уже получили очень низка. Риск оправдан.

— Понимаю, — сказала Инвидия.

Она еще какое-то время смотрела на Амару, затем покачала головой.

— Прощайте, графиня. Думаю, наша следующая встреча уже пройдет в более дружеской атмосфере.

Амару охватил страх, и ее сердце затрепетало.

— О чем ты?

Вопль королевы Ворда эхом пронесся через двор, и через несколько секунд воздух наполнился шелестом крыльев воинов Ворда, поднимающихся в воздух на черно-зеленых крыльях.

— Бренсис хорошо поработал над моими ребрами, легкими и желудком, — сказала Инвидия. — Так что не бойтесь, графиня. Вы попали в хорошие руки.

Бренсис стоял над неподвижным трупом Ладьи. Его лицо не выражало ничего, кроме странного, отрешенного тепла. Он медленно перевел рассеянный взгляд с трупа на Амару.

— Бренсис, — произнесла Инвидия перед тем, как взмыть в небо, в то время как алеранцы в ошейниках начали собираться вокруг нее, — надеть на нее ошейник.

Крик протеста и ужаса Амары утонул в шуме дюжины потоков ветра, унесших Инвидию и ее эскорт прочь из захваченного Цереса.

Глава 38

Исана могла по пальцам пересчитать те случаи, когда ей приходилось надевать брюки.

И дело было не в том, что она считала это возмутительным.

Множество женщин могло их надевать и действительно носило в стедгольдах, особенно собирая травы в лесу, ухаживая за скотиной или работая в поле.

Она просто предпочитала носить юбки и платья.

В летном костюме она чувствовала себя очень неловко, особенно в брюках, но они были очень теплыми.

Это было необходимо, Арарис предостерег ее от ношения металлических доспехов в такую холодную погоду.

Металл брони был настолько холодным, что примерз бы к ее коже даже от капельки пота или плевка. Или слезинки.

Или крови.

Она вздрогнула и затянула портупею на своем длинном, укрепленном плаще потуже. Затем вновь проверила оружие, вынув клинок из ножен и вогнав его обратно.

Мороз мог приковать оружие к ножнам, если его владелец не был достаточно осторожен.

Ария, стоявшая рядом с ней, произнесла:

— Вот и они. Наконец-то.

Исана взглянула на темно-серое небо.

— Он надеялся на то, что погода испортится, — произнесла она. — Метель сделала бы проведение публичного поединка проблематичным.

Ария вздохнула.

— Может быть.

Исана не оборачивалась, чтобы не стоять лицом к Защитной стене.

Они снова стояли на площадке для переговоров, где еще совсем недавно разговаривали с ледовиками.

Пространство вокруг нее представляло собой сочетание странной формы сугробов и оголенных мест — результат огромной работы заклинателей воды, нарушивших привычную картину ровной заснеженной местности.

— Ария, — сказала Исана. — Если мне… Если сегодняшний день закончится для меня не так хорошо…

— Охх, — прервала ее Ария. — Вот почему ты выбрала меня своим секундантом вместо Арариса?

— Едва ли он смог бы сдержаться. Он тут же набросился бы на Антиллуса.

— А с чего ты взяла, что я не наброшусь? — Совершенно спокойно спросила Леди Плацида.

Исана взглянула на Верховную Леди и заметила, что ее небольшой меч при ней.

— О, нет, только не это, — вздохнула Исана.

Леди Плацида одарила Исану улыбкой, которая больше походила на волчий оскал.

— Не бойся. Я не трону его. Но его совесть — разорву на куски.

Исана кивнула.

— Если других вариантов не будет… Думаю, это даст вам реальный шанс склонить его к правильному решению.

Какое-то движение на краю леса привлекло ее внимание. Огромная фигура была едва видна в лучах утренней зари — это был гаргант Скороход.

Из тени деревьев в ста ярдах от них возник Дорога. Он оперся на свою длинную дубину и отвесил ей глубокий уважительный кивок, на который Исана тут же ответила.

Ария вздохнула.

— Не могу поверить в то, что до этого дошло. В то, что тот юноша, которого я знала, мог бы… поступить так. Но Рокус изменился после женитьбы на Доротее Калар. Они не выносили друг друга, но их отцы настояли на союзе, который должен был объединить города севера и юга.

Она сокрушенно покачала головой.

— И вот к чему это привело.

Исана медленно, неохотно повернулась лицом к Лорду Антиллусу.

Она была совершенно не готова к картине, представшей ее глазам.

Ей казалось, что каждый солдат Легиона и каждый, кто имел хоть какое-то отношение к Легиону, пришел на вершину Стены, чтобы посмотреть на поединок.

Людской поток растянулся на милю, может, больше, вдоль огромного, темного сооружения.

Когда Исана выходила в темноте на рассвете, она действительно не обращала слишком много внимания на происходящее вокруг нее.

Как оказалось, у ее вероятной гибели будет огромная аудитория.

Это раздражало ее. Одно дело отдать свою жизнь за Империю, но совсем другое быть вынужденной сделать это так, что куда ни глянь, каждая живая душа пялится, оценивает и делает выводы. Она была здесь, не для того, чтобы устраивать вороны побери его спектакль.

Не для них, во всяком случае.

Антиллус Рокус подошел к ним по снегу, остановившись в нескольких ярдах.

Рядом с ним шел сын Арии — Гариус, лицо его было мрачным, форма и оружие — в безупречном состоянии. Исана понимала, почему Рокус выбрал секундантом именно его.

Ведь в обязанности секунданта входило также пресечение попыток вмешаться в поединок любого из сопровождающих другого дуэлянта. Мало того, что Гариус, несомненно сам является сильным заклинателем, но ее секундант — Ария, немедленно должна оставить попытку атаковать Рокуса, если для этого нужно будет столкнуться с собственным сыном.

Исана оценила это жест. Выбор должен быть обусловлен как дипломатией, так и тактикой.

Поскольку Гариус не захочет предпринимать никаких враждебных действий по отношению к своей матери, как и она — по отношению к нему, его присутствие можно было расценивать как попытку к примирению, с определенной точки зрения. Рокус очевидно не желал этой схватки.

Она встретила взгляд человека, который через несколько мгновений мог стать ее убийцей, и слегка вздернула подбородок. Он не надел обычную легионерскую броню, отдав предпочтение плащу, который, скорее всего, был укреплен вставками брони, как и ее плащ.

Он был обут в тяжелые сапоги, подбитые мехом, чтобы защитить ноги от снега и холода. На боку висел небольшой клинок, а не тот длинный меч, что она видела ранее.

Он сравнивает свое обмундирование с моим, подумала Исана. По крайней мере, он сможет думать, что убил меня в честном поединке.

Затем Дорога сделал шаг вперед, забросив дубину на плечо.

— Я — Мастер оружия, — сказал варвар и постучал по круглой пряжке на своем ремне. — Я вычитал это в вашем военном кодексе. Это значит, что я должен встать здесь и огласить все правила, даже если вы их лучше меня знаете.

Антиллус бросил на Дорогу раздраженный взгляд. Исана едва сдержала улыбку.

— Присутствующему здесь Лорду Антиллусу был брошен вызов. Ему решать, как пройдет дуэль. Он выбирает металл и фурию. Что, по большому счету, значит, что он получает полное преимущество во всех аспектах поединка.

Юноша, стоявший рядом с Лордом Антиллусом, произнес:

— Не уверен, что в обязанности Мастера оружия входят вольные комментарии по поводу условий проведения дуэли.

— Гариус, — одернула его Ария.

Ее тон был в точности таким же, какой можно было услышать в ее голосе, когда она велела Тави следить за своими словами. Гариус умолк.

— Исана — вызывающая сторона. — Невозмутимо продолжил Дорога. — Это значит, что она выбирает место и время проведения дуэли. Ее выбор — здесь и сейчас. Что очевидно. Иначе никто из нас не стоял бы здесь на ветру.

Антиллус Рокус вздохнул.

— Лорд Антиллус, — провозгласил Дорога. — Как вызванная сторона, вы имеете право на то, чтобы выставить вместо себя заместителя. Видимо, на тот случай, если вы сами побоитесь пострадать.

Тон Дороги был совершенно нейтральным и вежливым, однако ему удалось наполнить фразу презрением.

— Желаете ли вы, чтобы вас кто-то замещал?

Антиллус стиснул зубы.

— Нет.

Дорога хмыкнул.

— Хоть так, по крайней мере. — Он по очереди посмотрел на них обоих. — Теперь я должен просить вас сказать мне, почему вы собираетесь сражаться. Исана.

— Империя в беде, — тихо сказала Исана, не отрывая взгляда от Рокуса. — Первый Лорд призвал Легионы Защитной стены на бой против Ворда. Лорд Антиллус не только отказался прислушаться к приказу своего законного правителя, но и активно пытался разрушить перемирие, которое я могла заключить с Ледовиками, и которое потенциально могло лишить его предлога продолжать неповиновение Первому Лорду. Если он хочет избежать этого поединка, он должен немедленно мобилизовать свои легионы и ополчение и отправить их на юг, чтобы защитить Империю.

Дорога снова хмыкнул. Потом кивнул Антиллусу.

— Ваша очередь.

— Я в первую очередь имею обязательства перед своими людьми, а не перед Гаем Секстусом или короной, которую он носит, — громогласно произнёс Антиллус. — У меня нет желания продолжать поединок. Но я не буду отказываться от своих обязанностей.

Он показал рукой на стену за его спиной, и людей на ней.

— Вы хотите знать, почему я сражаюсь? Я сражаюсь за них.

— Вы оба сражаетесь за них, Рокус, — сказала Ария тихим, печальным голосом. — Ты просто слишком упрям, чтобы это понять.

Дорога покачал головой.

— Исана. Вы согласны отступить?

— Нет, — ответила Исана. Ей едва удалось не допустить дрожи в голосе.

— А как насчет вас, Антиллус?

— Нет, — сказал Рокус.

Дорога открыл футляр и сверился с бумажным свитком, прежде чем кивнуть и спросить:

— Вы оба уверены?

Они оба ответили утвердительно.

Дорога внимательно перечитал свиток, шевеля от усердия губами, и кивнул.

— Правильно. Вы оба разворачиваетесь и идёте десять шагов, которые я отсчитываю.

— Мне жаль, — сказал Рокус и повернулся спиной к Исане.

Исана развернулась молча. Ее ноги дрожали, когда она сделала первый шаг вперед, и Дорога отсчитал шаги вслух.

Она снова повернулась к Рокусу лицом.

Вождь маратов поднял свою дубину вверх.

— Когда я опущу дубину вниз, — сказал он, — моя часть в этом ритуале будет завершена. Тогда вы оба начинаете дуэль.

Неторопливым, отточенным движением, изящно и непоколебимо, Антилус Рокус, пожалуй, самый опасный человек в Алере, положил руку на рукоять своего меча.

Исана сглотнула и повторила за ним, хотя ее собственные движения в сравнении с его смотрелись вялыми, а руки дрожали.

Дорога опустил дубину на обледеневшую землю, и Антиллус Рокус превратился в размытое пятно, движения его рук и ног были практически неразличимы.

Росчерк темной кожи и сияющей стали метнулся к Исане прежде, чем она смогла вытащить свой небольшой меч даже наполовину.

К счастью, он хочет покончить с этим быстро, решила она. К этому моменту Рокус с сияющим в лучах утреннего солнца мечом в руках был уже в шаге от нее, и она взмахнула рукой и призвала Рилл.

Снег и лед под ногами Рокуса пришли в движение и образовали длинный ледяной трап.

Исана позволила дрожи в своих ногах делать свое дело, и упала на землю, в то время как скользкий склон обратил молниеносную скорость Рокуса против него.

Верховный Лорд пронесся над ее головой, размахивая руками.

Исана наконец вытащила свой меч из ножен и встала на ноги, провожая глазами полет Рокуса, который завершился аккуратным приземлением с помощью его фурии ветра.

Он сделал широкий вираж, взмахнул левой рукой, и менее чем в шаге от ее лица вспыхнул огненный шар.

Исана среагировала, не задумываясь, собрала еще больше снега и засыпала порождение магии огня.

Она пригнулась и отпрыгнула в сторону, продолжая поддерживать реку снега, засыпающую огненный шар.

Облако пара наверняка задело бы ее, так что ей оставалось только увеличивать снежный поток, заливая огонь и охлаждая пар, и отводить всё это от себя.

Она не замечала приближения Рокуса, пока он вихрем не ворвался в столб пара и снега, разбрасывая осколки льда

Часы лекций и тренировок с Арарисом обострили ее рефлексы намного сильнее, чем она думала. Ее меч взлетел вверх, и она скорее отвела от себя удар колоссальной силы, нежели напрямую ему противостояла. Учитывая силу Верховного Лорда, она понимала, что это было бы бессмысленно.

Мечи встретились. Фонтан ярко-синих искр взметнулся во все стороны, когда меч Рокуса снял длинную полосу металла с ее клинка с той же лёгкостью, как человек снимает кожуру с яблока.

Лорд Антиллус пронесся мимо, восстанавливая своё равновесие в воздухе.

Исана лишь на мгновение взглянула на повреждённое оружие, место скола у которого пылало краснотой, она знала, в этот раз ей более чем просто повезло.

Рокус не мог видеть ее, когда атаковал, так же, как она была не в состоянии увидеть его приближение.

Его удар был плохо нацелен, хотя, по правде сказать, являлся почти безупречным. Как оказалось, ее защита встретила его хорошо, но то, что ей один раз это удалось, не гарантировало повторения снова.

И было предельно ясно, что она не могла обмениваться с ним ударами меча долгое время. Он нарезал бы ее клинок на части, как кусок застывшего масла.

Если на то пошло, она сомневалась, что ее броня будет сопротивляться его лезвию намного лучше.

Если она позволит Рокусу и дальше совершать воздушные налеты, то он будет отхватывать от нее по кусочку за каждый проход. Она должна была приземлить его.

Еще взмах руки, и снег вокруг нее закружился в новом вихре, поднявшись слепящим, колючим занавесом, скрывая от его взгляда и делая стремительные атаки через снежную пелену непривлекательным выбором.

Вместо этого, она поддержала заклинание, которое продолжало волновать снег вокруг, и остудила свой все еще горячий меч в сугробе под ногами, используя выигранное время.

Мгновение спустя темные очертания проступили через кружащийся снег, и появился Антиллус Рокус, иней покрывал его бороду, волосы и его кожаный плащ.

В руке он сжимал меч.

Повинуясь импульсу, Исана поддержала снежную пелену и ждала.

— Кровавые вороны, Исана, — сказал Рокус. Его голос был негромким и скорее усталым, чем злым.

— Отличный выбор места для дуэли.

— Благодарю, Ваша Светлость, — сказала Исана тихо.

Он покачал головой.

— Вы хорошо делаете выводы. Вы решительны и быстро думаете. Но все движется к единственному возможному концу.

— Я не могу не задаться вопросом, — сказала Исана спокойно, — почему вы так упрямитесь сотрудничать со мной.

— Я думаю, что мы примерно об этом говорили до смерти, — он сказал холодно и двинулся вперед.

Исана подняла свой меч.

— Я не так категорична, Рокус. Это из-за меня? Или из-за Гая? Я думаю, что вы должны мне хотя бы ответ.

— Должен вам? Должен? — сказал Рокус и резким движением руки послал в нее поток пламени.

Она возвела на полпути между ними мерцающий ледяной щит, который поглотил пламя, выбросив облако пара.

— Как вы отметили, я действительно не могу сделать больше, чем вызвать вас на дуэль, Ваша Светлость. Я хорошо знаю об этом. Моя просьба кажется такой мелочью по сравнению с моей жизнью.

Рокус ответил ей натянутой, горькой улыбкой, кружа чуть дальше того расстояния, которое Арарис научил её определять как предел досягаемости его оружия.

— Гай был бы достаточным основанием. Этот коварный змей не заслуживает преданности даже червей, которые будут пировать на его трупе.

— Как бы мне этого ни хотелось, — ответила Исана откровенно, держа меч в низком оборонительном положении, которое её рукам было проще поддерживать, — я не могу сказать, что согласна с вами, сэр.

Рокус нахмурился. Его поза слегка изменилась, когда он поднял меч в верхнее оборонительное положение, держа рукоять оружия обеими руками, лезвием почти параллельно с телом.

Было что-то смешное в этой позе готовности к бою из-за столь короткого оружия, но всё же, она требовала, чтобы Исане пришлось приспосабливаться к новой потенциальной угрозе.

Она подняла меч в аналогичную позицию, над головой, но отведя руки чуть в сторону, держа оружие наискосок относительно тела.

— Восточный стиль, — отметил Рокус спокойным, профессиональным тоном. — Арарису всегда нравилось использовать эту родезийскую чушь в верхнем оборонительном положении.

Он сделал шаг вперёд, оказавшись в пределах досягаемости, и обрушил удар на неё.

Исане удалось парировать удар ценой ещё одной длинной стружки снятой с её клинка, но затем прямо в центр её равновесия всей своей массой врезалось плечо и бедро атакующего Рокуса.

Исана, отброшенная далеко назад в снег, прилагала отчаянные усилия, выравнивая и укатывая гладкий лед, чтобы откатиться назад еще на несколько ярдов.

Рокус рванулся вперед, чтобы развить атаку, но ступив ногами на гладкий лед, был вынужден замедлиться.

Еще одно усилие воли, и снег собрался под ней, снова ставя ее на ноги. Она подняла свой меч и с готовностью встретила Рокуса, стоя спиной к стене кружащегося снега, который все еще окутывал их.

Рокус спокойно отсалютовал ей оружием.

— На мой взгляд, техника родезийской школы мало пригодна для драки. — Он начал кружить по ледяному покрову, преследуя ее.

— Что вы имеете против Гая?

— Он убил моего мужа, — сказала Исана более яростно, чем намеревалась. — Или не вмешался и позволил этому произойти. Для меня это одно и то же.

На мгновение Рокус замер, потом продолжил кружить.

— Тогда почему ты здесь, пляшешь под его дудку?

— Это не так, — ответила Исана. — Я здесь из-за моего сына.

Она решила проверить теорию, быстро шагнув вперед и проводя классическую атаку по его пальцам, удерживающим меч.

Рокус парировал ее с автоматической непринужденностью несоизмеримого мастерства, почти выбив меч из ее рук — но он подождал, пока она окажется вне досягаемости, вместо немедленной контратаки.

Он хотел поговорить. Поддерживай разговор.

— Твой сын, —сказал Рокус. — Твой и Септимуса.

— Да, — сказала Исана.

Глаза Рокуса сверкнули гневом и контуры его руки размылись.

Три дюйма стали с острия ее меча просто исчезли и кувыркаясь полетели на землю, зашипев на ледяной корке.

Исана даже не почувствовала удара, настолько он был сфокусированным и мощным.

— Нынешний Принцепс, — выплюнул Антиллус. — Добродетельный и гордый.

И это внезапно ударило ее, как ослепительная вспышка на снегу.

Она осознала источник непримиримого гнева Антиллуса.

Она увернулась от следующей атаки.

— Так дело совсем не в Гае, — она громко вздохнула. — Дело во мне. И в Максимусе.

Рокус метнул в нее еще один сгусток огня, горячо, но не точно. Ей удалось справиться с ним, заслонившись снегом.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — прорычал он.

— Понимаю, — ответила она. — Вначале я думала, что ты, должно быть, ненавидел Тави — но ведь он сын твоего друга, Рокус. Ты и Септимус знали и доверяли друг другу. И я не думаю, что даже после всех прошедших лет, ты способен забыть друга.

— Ты даже не представляешь, что несешь! — Рычал Рокус. Его меч хлестнул дважды, каждый раз отхватывая от ее клинка по дюйму стали.

Голос Исаны прерывался от страха, она покрыла льдом землю между ними, чтобы увеличить дистанцию.

— Представляю. С Септимусом было то же, что и с тобой. Он влюбился в простолюдинку — в меня. Но он сделал то, что ты не посмел. Он взял ее в жены.

— Ты думаешь, что это было так просто? — потребовал Рокус. Он направил жест к земле и —

— и сама земля расцвела в огне.

Исана почувствовала внезапный порыв влажного воздуха, когда земля в момент прогрелась, словно под жаром южного солнца, а снег и лед растаяли и испарились.

— Отправляйся к воронам, — прошипел Рокус, занося клинок для смертельного удара.

Она не могла бороться с такой высокой температурой в земле посылая лед, чтобы охладить землю опять — не было времени спасти свою жизнь. Но она могла использовать тот жар в своих целях.

Она потянулась ко всей окружающей влаге и пару и направила его в теплую землю — почти моментально преобразуя её вязкую трясину, которая по пояс поглотила Рокуса.

И внезапно почувствовала себя полностью изнуренной.

Она использовала слишком много магии, действуя скорее быстро и мощно, чем точно и эффективно — и это была неизбежная расплата.

Высший Лорд издал рёв бессилия и просто метнул в нее свой меч.

Меч Исаны, точнее его остатки — взлетел в тот же миг в базисной защите, это был один из первых шести приемов, которым научил ее Арарис, и про которые он говорил, что потратит время, но вдолбит их в ее мышечную память.

Ей просто не хватило скорости.

Она почувствовала, как ее куцый клинок лишь чиркнул по летящему мечу, а затем чудовищной силы удар в живот поверг ее на спину в снег.

Она перекатилась на бок и с изумлением почувствовала, что произошло что-то ужасно неправильное. И дело было даже не в боли.

Это больше походило на вибрацию, дрожь, чистое ощущение, которое пробегало вверх и вниз по ее позвоночнику и через ее конечности.

Она посмотрела вниз и обнаружила, что меч Верховного Лорда по рукоять вошел в ее живот.

Ее снежная завеса пала. Тишина опустилась на землю. Со стен не доносилось ни единого звука, ни крика, ни звука человеческого голоса.

Снег вокруг её окрашивался алым.

Она подняла голову и увидела, что Рокус смотрит на неё во все глаза.

Он побледнел. Рука была все еще вытянута после броска, пальцы разжались.

— Я не считаю, что это было просто, — задохнулась Исана. Каждое слово причиняло страдания. — Думаю, что ты был молод. Что влюбился в свободную женщину, мать Макса. Думаю что твой отец, твоя мать, и, наверное, всё твоё окружение были в ужасе. Ведь по всей Защитной Стене шла война за войной — одно непрерывное сражение. Что бы п-прои-произошло, если бы наследник Антиллуса оказался бы не способен к таланту заклинателя фурий, так необходимого в битвах?

Холод пробрался под ее одежду. Или кровь застывала у нее в венах. Или она просто истекала кровью. Не важно, у Исаны было мало времени, чтобы убедить этого человека.

— У в-вас н-не было способа узнать, будет ли М-максимус сильно одарен. Я д-думаю вы должны были отвергнуть его мать, чтобы жениться. Д-для сильной наследственности с обеих сторон. Для союза с Каларом и его плодородными полями.

Рокус начал выбираться из грязи, устремляясь к ней.

— Тво-твой от-отец пог-погиб на Стене в в том году ког-когда родился Красус. Ты, должно быть, после этого большую часть времени провел в сра-сражениях.

Она кивнула сама себе. Конечно, он должен был отсутствовать. Обучение искусству полководца требовало присутствия его в своих войсках.

Это требовало громадных усилий и самоотдачи.

— Ты бы-был на поле боя, когда погиб Септимус. И когда умерла мать Макса.

— Исана, остановись, — взмолился Рокус. Он уже выбрался из грязи.

Холод пробрался глубже, но уже меньше беспокоил. Исана положила голову на вытянутую руку и пыталась не закрывать глаза.

— И ты знал, как Максу доставалось от рук Доротеи. Но ничего не мог сделать. Ты не мог признать его первородство над Крассусом. Ты не мог порвать с Доротеей и жениться на его матери. Должно быть, ты пытался, но Гай не позволил, — она улыбнулась слабо. — Он никогда не позволил бы тебе п-попрать традиционные устои законности. Калар устроил бы воронью свару в Сенате. И ты был молод. Был другом Септимуса. Проще проигнорировать тебя.

— Прекрати говорить, — умолял Рокус.

Исана ответила легким смешком.

— Не удивительно, что ты бросил ему вызов из-за Валиара Маркуса. Он не посмел бы отказать тебе в этом признании, предоставить которое ты был в праве. И ты был бы слишком счастлив поводу сразиться с ним, если он это сделает.

Рокус схватился за рукоять своего меча.

Исана перехватила своей рукой его запястье, хватая настолько твердо, как только смогла.

— И потом, после того как тебя порицал за подобное, он признает сына Септимуса свободным гражданином. Продолжателя своего рода — без малейшего таланта заклинателя. И это после, как он сам поощрял дружбу Максимуса с ним. Как, должно быть, ты был зол.

Она склонилась отчаянно ища взглядом его глаза. Серое небо стало чернеть.

— Я сожалею. Мне жаль, что это произошло с тобой. Что, из-за интересов Империи, так сложилась твоя жизнь. Что ты потерял ту, что любил, и остался с той, которую ненавидел. Это несправедливо, Рокус. Септимус никогда не позволил бы этому случиться.

— Но его больше нет. И ради будущего ваших сыновей, сына вашего друга, Империи, вы должны отбросить эту н-ненависть.

В этот момент она уже ничего не видела.

— Пожалуйста, Рокус, — взмолилась Исана. Она знала, что ее голос звучит не громче шёпота. — Я прошу тебя воспользоваться мизерным шансом. Но без этого не будет ничего ни для одного из нас. Пожалуйста. Помоги нам.

В животе разгоралось пламя пожара, несмотря на то, что она не двигалась. Было легче сохранять неподвижность. Она слышала шаги неподалеку.

— Ария! — с мукой выкрикнул Рокус.

Холод. И темнота.

Глава 39

Шуар погибал.

Пока они ехали к кораблям, Тави убедился, что дороги последней свободной страны Кании превратились в склепы.

Несмотря на то, что основная масса ворда, возникающего из туннеля, направлялась на северо-запад чтобы ударить в тыл канимов, тысячи существ рассеялись по дорогам.

Где их легкой добычей стали потоки беженцев, когда селения канимов охватила паника.

Трупы рабочих канимов — их фермеров и ремесленников — лежали под открытым небом, непогребенные. Их растерзанный скот валялся рядом.

Канимы легко не сдавались. Трупы нападавшего Ворда лежали вперемешку с павшими волками и местами, казалось, более многочисленным отрядам удавалось справиться с нападавшими.

Кое-где, вероятно, верховые патрули из укрепления атаковали Ворд, тесня их от дорог и оставляя дорожки из раздавленных хитиновых оболочек среди окрестных холмов.

Все равно, предыдущие несколько дней были для шуаранцев кошмаром, наполненным кровью и смертями.

Без подкреплений, поступающих из туннеля или хладнокровного последовательного управления королевы Ворда, направляющей их туда, где они были необходимы, дороги стали менее смертоносными.

В сельской местности всё ещё можно было наткнуться на немногочисленные отряды Ворда, но их передвижения были хаотичны и децентрализованы, — то есть были смертельны только для тех, кого они превосходили по численности или кого заставали врасплох.

Безусловно, если бы вторая королева Ворда, командующая вражескими силами в укреплениях Шуарана, сменила позицию, отсутствие согласованности Ворда могло быть мгновенно устранено.

Отряд Тави мчался по дорогам, вынуждая таургов двигаться в максимальном темпе.

Дважды они подвергались атакам небольших бродячих групп Ворда, но огненная магия Макса и балесты Варга и Анага разрушили броню и охладили пыл нападающих прежде, чем те успели изготовиться к бою.

Как только они отошли достаточно далеко от места появления Ворда, количество столкновений с врагом и рукопашных схваток резко сократилось.

Они ехали всю ночь и остаток дня, останавливаясь изредка, только чтобы напоить таургов. Где-то за час до заката, они пересекали небольшой ручей, где около двух сотен канимов остановились на отдых.

Доспехов у них не было, вооружение многих составляли серповидные мечи, которые здесь служили орудиями труда жнецов. Некоторые из рабочих канимов были ранены, несколько — тяжело.

Хотя канимы никогда не были особенно шумным народом, тишина, окружившая отряд, когда они подъехали верхом, была осязаема. Тави мог остро ощутить вес их взглядов.

Он задался вопросом: забавно, а вдруг они считают алеранцев такими же странными и пугающими, какими ему показались Варг и охранники посольства канимов в Цитадели, когда он столкнулся с ними в первый раз.

— Я поговорю с ними, — сказал Анаг.

Каним с золотистым мехом соскользнул со своего таурга, который так устал, что не сделал даже малейшей попытки укусить или боднуть его, когда он спешивался.

Анаг шагнул к беженцам, направляясь к высокому Каниму, покрытому серо-золотой шерстью, который казался их вожаком.

Тави взял таургов, своего и Макса, и повел их вниз к воде.

Большой антилланец, изнуренный своими мощными заклинаниями и сражением в улье, просто рухнул на землю и уснул.

Тави оказался один на берегу ручья, за исключением нескольких таургов, которые слишком устали и хотели пить, чтобы доставить проблемы, и одинокого Охотника, выжившего при нападение на королеву Ворда.

— Спасибо, — тихо сказал ему Тави. — Вы и ваши люди спасли мне жизнь.

Охотник взглянул на него, его уши дернулись от удивления, что он постарался быстро скрыть. И склонил голову на алеранский манер.

— Как их звали? — Спросил Тави.

— Неф, — пророкотал Охотник. — И Кох.

— А вас?

— Ша.

— Ша, — повторил Тави. — Я сожалею об их утрате.

Долгое время Охотник ничего не говорил и глядел на ручей.

— Так ваш народ отпевает павших, — тихо сказал Тави. — Я слышал об этом прежде. Здесь есть кто-нибудь, кто отпоет Нефа и Коха?

Ша отрицательно махнул лапой.

— Их родственники отпели кровавую песню давным-давно. Когда они стали охотниками.

Тави нахмурился и склонил голову.

— Мы — смертники, — сказал Ша. — Мы посвящаем свои жизни служению нашему господину. И, когда это необходимо, жертвуем своими жизнями. Когда мы становимся теми, кем являемся, мы теряем свои жизни — свои имена, свои семьи, свои дома и свою честь. Остается только наш господин.

— Но благодаря их жертве были спасены, наверное, тысячи жизней, — сказал Тави. — И в вашем роду не принято оплакивать такой героизм?

Ша пристально посмотрел на него, сохраняя молчание.

Тави обдумал слова канима, затем медленно, понимающе кивнул.

— Они правильно служили и правильно умерли, ради цели, — сказал он. — Что тут оплакивать?

Ша снова склонил голову, на этот раз еще ниже.

— Ты понял, — Глаза канима сверкнули, когда он посмотрел на Тави. — Ты тоже готов был умереть в том месте, Тавар. Охотники знают, каково это.

— Я не планировал, что все выйдет подобным образом, — сказал Тави. Но, да, я не исключал такую возможность.

— Почему?

Тави взглянул на него.

— О чем ты?

— Зачем рисковать своей жизнью? — сказал Ша. Он указал на трудящихся. — Варг вам не хозяин. Это не ваши люди. Они не станут служить вам, если планируете использовать наших воинов против наступающего Ворда.

Тави немного обдумал свой ответ, прежде чем озвучить его.

— Моим долгом является защита тех, кто не может защитить сам себя, — в итоге сказал он.

— Даже если они ваши враги?

Тави улыбнулся Ша, показывая зубы. Охотник использовал алеранское слово, а не один из множества канимских вариантов.

— Возможно я хочу, чтобы ваш народ был гадарой моему народу. Возможно я старался показать вам это таким образом, чтобы не оставалось сомнений в моей искренности.

Уши Ша снова удивленно дернулись, и он уставился на Тави, склонив голову набок.

— Это… такого ответа я еще не слышал.

— Он мыслит странно, — вступил Варг своим рычащим голосом, — но грамотно.

Темноволосый военачальник канимов подошел неслышно. Он проверил седельные ремни на своем верховом животном.

— Есть новости о дорогах. Вернулись наши гонцы.

Тави напрягся.

— И?

— Укрепления пали, — сказал Варг. — Когда Ларарл отвел назад часть своих сил, чтобы атаковать Ворд в глубине страны, на крепость обрушился самый тяжелый штурм, который она когда-либо видела.

Тави нахмурился.

— Тогда осада крепости в течение прошлых недель — это была уловка.

Варг кивнул.

— Убедить Ларала в неприступности его укреплений. Заставить его отослать больше войск, чем он отправил бы, будучи не уверен, что остающиеся удержат позиции. Они ждали, когда он ослабит себя, чтобы…

Варг с хлопком соединил руки- лапы вместе.

Тави покачал головой.

Маскировка истинных намерений стоила Ворду несказанного числа существ — но в то время у него было достаточно отрядов, чтобы не считаться с потерями.

Математика предрешила исход войны, вероятно, еще за месяцы до того, как нападение на Шуар началось.

— Насколько все плохо? — спросил Тави.

— Ларарл выслал курьеров, распространить весть, и окопался, чтобы задержать Ворд максимально долго. Но курьеры, отбывавшие последними, видели, как Ворд вошел в город на вершинах утесов. Выжившие воины сражаются, чтобы замедлить врага, но их ведет королева.

Тави кивнул.

— Она направится к нашему единственному средству спасения — Молвару. И по пути она будет собирать все больше войск, поскольку ведет их сама.

Варг прянул ушами в знак согласия.

— Мы должны возвратиться к кораблям немедленно. Шуаранцы, возможно, уже захватили их.

— Нет, — сказал Тави. — Мы направляемся в холмы к западу от Молвара.

Ша зыркнул на Тави, посмевшего перечить словам Варга.

— Тавар, — спокойно сказал Варг. — В сражении на земле Ворда не победить. И места на кораблях не хватит и для одной десятой тех, кто захочет покинуть Шуар. Делать что-то иное, чем добраться до кораблей и поднять паруса — верная смерть.

Тави смотрел на Варга, улыбаясь.

Варг поднял глаза от седла.

— Ты это имел в виду, когда сказал Ларарлу, что можешь вывезти его народ?

— Сколько раз я лгал тебе? — спросил Тави.

— Я никогда не брал тебя в плен, — ответил Варг с печалью в голосе. — А Ларарл брал. А некоторые из твоего народа правдивы лишь до той поры, пока в какой-нибудь критической ситуации не понадобится, чтобы поверили в их ложь.

— Если даже это так, — сказал Тави, — такой день еще не наступил.

Он кивнул в сторону жалко выглядевших тружеников.

Максимус отошел от своего похожего на ступор состояния и стоял вместе с Анагом около самого плохо выглядевшего раненого, он руководил перемещением пострадавшего канима в ручей для исцеления фуриями воды.

— Мы вытащим их отсюда.

Варг поглядел на Тави, а затем на рабочих.

— Тавар, иногда мне кажется, что ты сумасшедший.

— Ты со мной?

Варг глянул на него, и Тави готов был поклясться, что различил в языке тела большого канима какую-то оскорбленность.

— Конечно.

Тави снова показал ему зубы.

— Рад, что я не один такой.

Через пару часов после полуночи они достигли алеранского заграждения.

Практически полная восходящая луна и переменчивая природа канийской погоды очистили небо от облаков и наполнили долину серебристым светом.

Ряд холмов к западу от Молвара был преобразован за несколько дней титанического труда Нарашских канимов и обоих легионов, а также с помощью алеранской магии фурий.

На местности, которая была лишь слегка холмистой, объединенные силы воздвигли земляные укрепления в двадцать футов высотой, утыканные недавно срезанными сосновыми кольями, а перед ними был вырыт ров практически такой же глубины, как высота стены.

Было оставлено лишь несколько узких проходов сквозь оборонительную стену, которая простиралась на пять миль вокруг Молвара.

Беженцы с захваченной территории уже заполонили пространство, внутри наспех сооруженной огромной крепости было полно канимов.

Даже при усилии всех воинов Насага и обоих алеранских легионов, заграждение вокруг города было достаточно слабым, однако было ясно, что шуаранцы бросили на подмогу все имеющиеся силы.

Также все больше прибывало отставших, Тави подумал, что они отделились от своей стаи во время боя. Они были похожи на случайно заблудшую компанию, которая отбилась от своей большой команды и случайно встретилась с ними неподалеку.

Количество раненых постепенно увеличивалось, как и Шуаранской кавалерии таургов, которые активно прибывали и отбывали.

Когда они приблизились к земляным укреплениям, Макс подъехал к Тави на своем верховом животном и присвистнул.

— Проделана немалая работа. Значит, для этого были подняты легионы?

Тави кивнул.

— Нам нужны оборонительные позиции. Так можно выиграть время для того, чтобы все эти канимы и припасы добрались до транспорта.

— Транспорта? — Переспросил Макс. — Какого транспорта.

Тави помотал головой.

Макс утомленно вздохнул.

— Тави, я устал. Мы знаем, что на всем континенте только две королевы. Вы с Варгом прикончили одну из них, а другая занята руководством армией недалеко от нас. Не стоит беспокоиться, что чье-то сознание будет захвачено. Так что, говори.

— Макс, — сказала Китаи сидевшая на таурге за спиной у Тави. — Мы не знаем, где находится мамочка тех двух королев.

— А.

Макс помолчал немного. Затем хмыкнул и сказал:

— Верно. Заткнись, Кальдерон.

— Дуриас, — позвал Тави.

Дуриас пришпорил своего измученного таурга.

— Да, ваше высочество?

— Езжай вперед и дай знать Легиону, что мы идем, — сказал Тави. — Я должен немедленно поговорить с Маркусом, Насагом и Магнусом. Погляди, не сможет ли Крассус тоже присутствовать. О, и еще Демос.

Дуриас отсалютовал и погнал свое животное неуклюжей рысью.

— Ты это видел, Максимус? — Спросила Китаи. — Он просто исполняет, а не скулит и не достает тупыми вопросами. Возможно, когда ты вырастешь, ты будешь больше походить на Дуриаса.

Макс сердито посмотрел на Китаи, затем отсалютовал Тави и сказал:

— Думаю, я лучше пойду помогу ему.

Он пустил Стейки в галоп и догнал Дураса. Тави слышал его удаляющееся, мрачное бормотание.

— Это было грубовато, — тихо сказал Тави, когда Макс уехал.

Китаи вздохнула.

— Ты не видел его, пока говорил с Дуриасом. Он так устал, что готов был рухнуть со своего таурга. А сейчас он достаточно раздражен, чтобы бодро и достаточно быстро возвратиться в лагерь.

Тави позволил себе немного облокотиться о Китаи, чувствуя вес своей собственной усталости.

— Спасибо.

— Я знаю, насколько он важен для тебя, — спокойно произнесла она. — И я тоже люблю его, чала.

Тави пришпорил собственного скакуна.

— Так ты манипулировала им в его собственных интересах?

— Конечно, я делала все, что было необходимо, чтобы защитить его.

Тави взглянул через своё плечо и встретил всепоглощающую зелень её глаз.

— Ты обманула меня.

Она даже не моргнула в ответ.

— Это ты меня обманул, Алеранец. Когда обещал мне, что мы будем вместе, а сам знал, что собираешься пойти в одиночку, знал, что ты можешь погибнуть.

— Речь не просто о нас с тобой. Ты не должна была принимать решение убить королеву, не сказав мне об этом.

— Только скорость и неожиданность могла позволить нам добиться успеха. Если бы ты был в курсе…

— Дело не в этом, и ты это знаешь.

Её глаза сузились.

— С Вордом нельзя договариваться. Они должны быть убиты.

— Ты не знаешь этого доподлинно. Мы не можем этого знать, пока не сделаем попытку.

Она вздохнула и покачала головой.

— Алеранец. Ты хороший человек. Но в некоторых случаях ты дурак.

— Мечи и огонь не решат всех проблем.

— Некоторые из них не могут быть решены другим способом, — ответила она, и в её голосе звучала жестокость. — Ворд почти полностью уничтожил мой народ в прошлом. Сейчас они потрошат то, что осталось от народа канимов. Открой глаза.

— Я открыл, — сказал Тави, и вдруг почувствовал, что так устал, что едва может говорить.

Он снова посмотрел вперёд, и его голова была слишком тяжелой, чтобы её поддерживать.

— И я чувствую, что я единственный, кто может видеть истину.

Китаи некоторое время молчала, а когда снова заговорила, её голос был более мягким.

— Что ты имеешь в виду?

— Чала, — произнёс он тихо. — Посмотри, что Ворд сделал с канимами. Если это единственная форма борьбы, что у нас есть… Я не думаю, что Алера сможет сделать что-либо лучше. Как я могу вести за собой людей в бой, зная, что победа невозможна? Призывать их гибнуть понапрасну? Видеть их смер…

У него перехватило горло и взгляд на мгновение затуманился

Руки Китаи крепко обняли его, и к нему вдруг пришло ясное знание о её любви к нему, её вере в него, её доверии, сжимающих его так же ощутимо, как её объятия.

— О, чала, — сказала она тихо.

Несколько минут прошло, прежде чем он мог говорить.

— Что же мне делать?

Её рука коснулась его лица.

— Я знаю, что ты чувствуешь себя так, словно тебе нужно найти какой-то умный вариант. Какой-то способ победить Ворд, чтобы спасти жизни, чтобы избежать кровопролития. Но это не враг, с которым можно жить в мире какое-то время. Ворд ничего не хочет, кроме как уничтожать. И они уничтожат тебя, если смогут. Они будут использовать твоё стремление к миру против тебя.

Она ласково повернула его голову так, что они снова встретились взглядами.

— Если ты действительно хочешь мира, если ты действительно хочешь спасти жизни окружающих, то ты должен бороться с Вордом. Борись с ним всем, что имеешь. Боритесь с ним всем, во что ты сам веришь. Борись до последнего вздоха. — Она вскинула подбородок. — А я буду бороться рядом с тобой.

Безусловно она была права. Он это знал абсолютно точно. Когда Ворд покончит с канимами, он придет в Алеру.

Численное преимущество Ворда было громадным, но борьба с ним не безнадёжна. Если, конечно, все в Алере станут работать рука об руку.

Это было проблемой. Дома было слишком много политических игр.

О, конечно, как только поймут всю серьёзность ситуации, они объединятся — но к тому времени, когда они сделают будет наверное уже слишком поздно.

Его дядя напрасно пытается предупредить Алеру о Ворде на протяжении многих лет. Многие алеранцы воспринимали канимов как вооруженных животных.

Его соотечественники никогда бы не поверили, что цивилизация канимов так велика и развита, а, следовательно, ее разрушение не послужит предупреждением об опасности.

Более того, он сам представляет собой яблоко раздора.

Многие граждане отказались признать его как наследника Первого Лорда.

Он сопровождал Варга и его народ обратно в Канию именно из-за того, что его присутствие в Алере могло привести к расколу.

Вороны, как ему пока везло, что он до сих пор не повстречался с собственными убийцами.

Гай умен и могуществен, но он стар.

Участие в кампании такого уровня потребовало бы чрезмерных усилий даже от молодого человека, а старый Первый Лорд для этой битвы явно не подходил.

Он был мастером политики, манипуляций, критически филигранных ударов, наносимых в абсолютно нужный момент с точно выверенным усилием.

Он привык полностью владеть ситуацией.

Но война — это другое дело. Невозможно просчитать все варианты.

Всегда было что-то, что рушило ваши планы. Обозы запаздывали или терялись.

Болезни, бездорожье, паразиты, неисправное снаряжение, плохая погода и миллион других факторов могли помешать солдатам решить поставленные задачи.

А тем временем враг делал все что хотел в достижении своей главной задачи — убить вас. Никто не мог управлять в таком хаосе.

Все на что вы можете надеяться это: быть настороже, следить, чтобы все действовали согласованно, и быть на два шага впереди провала.

У единой Алеры был бы шанс. Вероятно, не очень большой шанс, но если действовать верно, они могли бы опереться на этот шанс в своей борьбе.

Безусловно у Гая были гигантские познания, но изучение и книг, и мемуаров старых генералов, и моделей из песка на столе было так далеко от реальных ужасов войны.

Разве мог стареющий дедушка Тави менять свои взгляды настолько быстро и кардинально как требует эта война?

Тави считал, что главное — поверить. Поверить, что победа возможна. Поверить, что он мог привести к ней. А затем вложить эту веру в других.

Вороны на мертвецах подтвердят, что тот, кто сражается с уверенностью, что проиграет — уже побежден.

Он должен был доверять своему деду, единственному самому великому человеку, которого Тави когда-либо знал, чтобы провести Империю через этот шторм.

И если он доверяет и служит Первому Лорду, тогда он должен отдать этой борьбе все, что он имеет.

Не требуя ни какого вознаграждения взамен.

— Хорошо, — произнёс он спокойно. Он взглянул на земляные фортификационные укрепления и кивнул. — Давайте войдем внутрь. Нас ждут большие дела, но очень мало времени, чтобы успеть сделать их в срок.

Китаи сжала его в объятиях, и он почувствовал ее пылкую гордость и ликование, как будто свои собственные.

Тави отправился к последнему оборонительному рубежу умирающей земли, чтобы сделать все, что в его силах, и собрать войско заклятых союзников для человека, который оставался единственной надеждой Алеры.

Глава 40

Впервые в истории Алера Империя готовилась к войне под несмолкаемые крики бесчисленных вороньих стай.

Эрен стоял на выходящем на юг балконе цитадели Первого Лорда, где Гай был центром кипящей активности Легионов, готовящихся к обороне города.

Отсюда он мог окинуть взглядом все подготовленные оборонительные рубежи, охватывающие город защитными кольцами.

Алера Империя была выстроена так, чтобы выдержать осаду — первоначально, во всяком случае.

Ее бульвары охватывали концентрическими, спускающимися кругами цитадель, с перпендикулярными улицами, лежащими по прямой от сердца города, как спицы колеса.

Каждый бульвар располагался приблизительно на пятнадцать футов выше предыдущего уровня города, и фасады выстроенных в ряд каменных зданий, были изменены инженерами Легиона, чтобы стать защитными стенами.

Баррикады перекрывали все улицы, свободным оставался только один-единственный проспект на каждом уровне, соединяющий соседние, и эти проспекты чередовались по противоположным сторонам города.

Теперь единственным путем к цитадели был бесконечно длинный коридор улиц, пересекающихся каменными стенами так, чтобы даже в случае захвата врагом одних ворот, он вынужден был бы столкнуться со множеством других прежде, чем достиг бы самой крепости.

То есть против обычной тактики нападения Алера Империя могла теоретически держать осаду почти неопределенно долго.

А вот против Ворда… Об этом они скоро хорошо узнают.

— … и Третий Риванский также будет на первом ярусе, — говорил Аквитейн Аттис, кивая на городские ворота позади настоящих, массивных стен из зачарованного камня, далеко ниже цитадели. — Первый и Третий Аквитанский, Второй и Третий Плациды и Легион Короны расположены лагерем на северной стороне города вне стен.

— Я не могу согласиться с такой диспозицией, — возразил человек, в котором Эрен узнал старшего капитана родезийских легионов.

— Мы не сможем открывать и закрывать проходы для вылазок, чтобы обеспечить безопасное отступление наших воинов внутрь при наступлении Ворда.

— Это верный ход, — сказал Капитан Майлз. — Мобильные соединения могут использовать любую брешь, которая образуется у Ворда при подходе к городу. Они смогут нанести больше ущерба, чем месяцы сражений на защитных позициях.

Лорд Аквитейн очень спокойно посмотрел на родезийского капитана.

— Безусловно, — сказал мужчина, отводя взгляд.

Аквитейн кивнул и продолжил доклад, как если бы его вообще не прерывали.

— Прибытие новых подкреплений из Форции, Парции и Родеса в лучшем случае маловероятно, хотя они могли бы ударить врага с флангов в Долине.

Это, будучи потенциально важным в отдаленной перспективе, сейчас им не поможет, думал Эрен.

Первый Лорд прочистил горло и заговорил тихо и четко:

— На какой стадии находится эвакуация горожан?

— Последние из них сейчас покидают город, сир, — вставил Эрен. — Во всяком случае, все, кто был готов уехать. Для обеспечения безопасности Сенаторы предоставили свои личные гвардии.

— Я не сомневаюсь, — проворчал Гай. — Что с беженцами с юга?

Люди, лишившиеся дома и проделавшие такой путь, были раздавлены горем, узнав, что столица не может обеспечить их безопасность.

Многие из них из-за ран, болезней, истощения и голода были не в состоянии двигаться дальше.

— Мы убедились, что тем, кто немощен дали место в повозках, сэр, — доложил Эрен. — Мы также дали им столько провизии, сколько они смогли взять с собой.

Гай кивнул.

— Что у нас с запасами продовольствия?

— У нас есть достаточно, чтобы накормить легионы в течение шестнадцати недель при нормальном рационе, — ответил Майлз. — Двадцать четыре недели, если мы немедленно сократим его.

Никто не ответил на это, и Эрен не сомневался, что знает причину: не один не чувствовал уверенности, что у они проживут эти шестнадцать недель, Первый Лорд — меньше всего.

Вороны кружили с раздражающим карканьем.

Эрен вошел в личные покои Первого Лорда и обнаружил Карию Гай, стоящую у винного шкафа.

— Миледи, — тихо сказал, удивившись. Он сделал паузу, чтобы ей поклониться. — Прошу меня извинить.

Кария, вторая жена Гая, была высокой, привлекательной и моложе Первого Лорда на пятьдесят лет, хотя выглядела еще более юной — обычный признак одаренного заклинателя фурий воды.

С длинными темно-каштановыми волосами, узкими чистыми чертами лица, она была одета в синее шелковое платье безупречного кроя и стиля.

— Неужели? — Произнесла она ледяным тоном. — Что ты здесь делаешь?

— У Первого Лорда закончился тоник. От кашля, — сказал Эрен, едва не заикаясь. Несмотря на наличие законных оснований для присутствия, ему было не комфортно в ситуации, когда он находился наедине с женой другого человека в его собственной спальне. — Он послал меня за еще одной бутылкой.

— Понятно, — кивнула Кария. — И как чувствует себя его Величество?

— Его врач… обеспокоен, миледи, — сказал Эрен. — Но, безусловно, он хорошо справляется с задачей защиты Империи.

В ее голосе проявились слабые резкие нотки.

— Ну, конечно. Долг превыше всего. — Она отошла от шкафа и, повернувшись, покинула кабинет Первого Лорда.

Эрен поспешил к винному шкафчику и обнаружил, что его дверца не заперта.

Само по себе, это ничего не значило — но Эрен знал Гая. Он был не из тех, кто мог оставить двери не запертыми.

Когда он открыл шкафчик, его взгляду предстали разные бутылки, стоящие стройными рядами — за исключением одной. Полная бутылка тоника Первого Лорда стояла неровно, и пробка, которая ее запечатывала, сидела косо.

Но кому понадобилось испортить предназначенную Первому Лорду…

Эрен обернулся и в несколько длинных шагов пересек комнату, хватая запястье Леди Карии и поворачивая ее к себе.

Он вцепился пальцами в ее запястье, выкручивая, и маленький стеклянный пузырек выпал из ее пальцев и на пол. Эрен отпустил ее руку и схватил его.

— Как ты смеешь! — Прорычала Кария, и тыльной стороной руки нанесла ему удар, который пришелся в грудь и отбросил его через всю комнату.

Эрен пытался аккуратно приземлиться на мраморный пол, чтобы не сломать себе что-нибудь. Но все равно усиленный фуриями удар вышиб весь воздух из его легких.

— Как ты посмел поднять на меня руку, ты самонадеянный мелкий слайв, — рычала Кария. Она повернула руку ладонью вверх, и пламя вспыхнуло между ее пальцев. — Мне следовало бы сжечь тебя заживо.

Эрен знал, что его жизнь была под угрозой, но едва мог двигать руками и ногами.

— Первый Лорд, — прохрипел он, — ждет меня со своим снадобьем.

Глаза Карии метнулись вниз к его груди и назад на лицо. На ее лице появилось выражение, похожее на разочарование, и она сжала кулак, погасив полыхавший там огонь.

Эрен мельком тоже взглянул туда. Серебряная монета на его ожерелье, неофициальный знак Курсора, подчиняющегося лично Первому Лорду, открыто лежала на тунике.

— Я думаю, что это сейчас уже не важно, — сказала Кария, явно со злорадством в голосе. Она повернулась и с надменным видом снова пошла к выходу.

Эрен взглянул вниз, на пузырек в своей руке. Он был плотно закупорен пробкой, заполненный на половину ширины кончика пальца серо-белым порошком на дне. Почти наверняка, яд.

— Зачем? — прохрипел он. — Сейчас то уже зачем?

Кария замерла в дверном проеме, оглянувшись через плечо с легкой улыбке на губах.

— Привычка, — ответила она бархатным голосом.

И удалилась.

— Хелатин, — определил Сиреос ровным тоном.

Врач сидел за столом в вестибюле, который находился за центром управления Гая, заставленный дюжиной стеклянных пузырьков с разноцветными жидкостями на проволочный стойках и с теперь уже опустошённым пузырьком, взятого Эреном у Карии.

— Если более точно — усовершенствованный хелатин.

Эрен покачал головой.

— Не понимаю. Я думал, что это было лекарство.

— Лекарство от яда отличается только дозировкой и выбором времени, — ответил Сириос.

— Хелатин в малых дозах — стимулятор. Это фактически часть тоника. Тело может усвоить небольшое количество абсолютно без последствий. А вот большее количество… — Он покачал головой.

— Это убило бы его? — уточнил Эрен.

— Навряд ли, — сказал Сиреос. — По крайней мере, не сразу. Хелатин, принятый в большем количестве, откладывается в мозге, в позвоночнике и в костях. Всё это остается там.

Эрен медленно выдохнул из-за спазма в животе.

— Он накапливается со временем.

— И угнетает способность тела к восстановлению, — сказал Сиреос, кивая.

— В конечном итоге до состояния, когда -

— … когда все органы начинают отмирать, — горестно продолжил Эрен.

Сиреос протянул свою руку ничего не ответив.

— Что можно сделать?

— Я полагаю, что наказание за отравление карается смертью через повешение, — ответил Сиреос.

— Конечно, только после допроса специальной комиссией, назначенной Сенатом.

Эрен бросил взгляд на врача.

— А что произошло с вашей заповедью "‘Главное — не навреди "’?

— Я люблю жизнь, — с жестким взглядом произнёс Сиреос. — Я никогда не отнимал её. Кария была моей студенткой в академии. Она заработала возмездие Закона за то, что использовала полученные от меня знания для причинения другому человеку вреда и боли. Да я своими руками затянул бы узел на ее петле.

— Но это не спасет Гая, — повторил Эрен.

Сиреос кивнул.

— Повреждения от хелатина накапливаются годами, они постоянно возрастают — это очень тонкий механизм. Я специально искал их, но, к сожалению, эффект яда очень похож на обычные проявления преклонного возраста.

— А разве сам Гай не мог заметить это? — переспросил Эрен.

— Потому, что он уже довольно стар и должен был знать, каково это? — Покачал головой целитель. — Хелатин действовал так, что способность Гая его обнаружить притупилась. Даже если бы он был молод, в лучшем случае мы смогли бы подавить его действие. А в данном случае…

— Привычка, — с горечью произнес Эрен. — Как долго это продолжалось?

— По крайней мере, лет шесть, — сказал Сиреос. — Принимая во внимание, то идиотское дело в Каларе, я крайне удивлен, что он вообще жив и уж тем более стоит на своих ногах.

— По некоторым причинам, — спокойно сказал Гай. — Мне приятно знать, что не для всех старение столь болезненно.

Эрен поднял взгляд и увидел Первого Лорда, стоявшего в дверях. Он кашлянул со свистящим звуком и поморщившись приложил руку к груди.

— В моем снадобье, говоришь?

Сиреос кивнул.

— Мне жаль, Секстус.

Гай воспринял эту новость не проявляя эмоций.

— Как думаешь, сколько она отняла у меня времени?

— Нельзя сказать точно.

— Так редко бывает, — сказал Гай, более жестким тоном. — Сколько времени, Сиреос?

— Пять лет. Может десять, — пожал плечами целитель.

Легкая улыбка тронула губы Первого Лорда.

— Что ж, полагаю, в таком случае мы с ней квиты.

Эрен повернулся к нему.

— Сэр…

Гай махнул рукой.

— Я отнял у нее примерно столько же — ее лучшие годы. Она была еще ребенком и запуталась в играх, которые не могла ни понять, ни избежать. Я не желаю тратить оставшееся мне время на разбирательства.

— Сэр. Это убийство.

— Нет, сэр Эрен. Это информация для сведения. Нет времени на аресты, расследования и суды, — Гай подошел к стенду с оружием, расположенному за дверью, и пристегнул портупею. — Боюсь, что Ворд уже прибыл.

Гай вышел на просторный балкон и смотрел, как Ворд надвигается на Алеру Империю.

Он что-то пробормотал, и с помощью фурий ветра образовалась огромная линза до самых краев балкона, которая проецировала увеличенное во много раз изображение, как только кто-нибудь подходил к борту и глядел вниз.

От Эрена требовалось лишь стоять у края и наблюдать за определенными районами простирающегося внизу города, изображение тут же приближалось, показывая ему внешние стены, расположенные на расстоянии более мили, с кристальной ясностью.

Это немного дезориентировало, появлялось странное чувство головокружения. Должно быть, так же себя чувствовал Принцепс на борту корабля.

Эрен напомнил себе в будущем поменьше насмехаться над недомоганием Тави.

Если будущее наступит.

— А, я так и думал, — сказал Гай. Гляди.

Эрен подошел к Первому Лорду и поглядел в указанном направлении — на юг, на равнину, окружающую столицу.

Ворд уже достиг вершины самого отдаленного холма, обозримого из Цитадели. Он двигался непрерывной черной линией, словно ожившая тень неуклонно ползущая вперед.

В основном, наземное войско состояло из четырехногих существ, которых они уже видели прежде, но примерно на каждую такую дюжину приходилось одно существо похожее на гигантского примата.

У монстров были кривые ноги и огромные обезьяноподобные руки, и они продвигались вперед, используя как передние конечности, так и ноги.

Они были огромными — более двенадцати футов в высоту, их покрывали пласты панциря Ворда толщиной в несколько дюймов.

— Осадные особи, — пробормотал Гай. — Они используют их, чтобы проламывать ворота и стены, и, вероятно, возглавлять штурмы.

Эрен посмотрел на монстров и вздрогнул.

— Посмотрите за ними.

Мгновение Гай молча изучал то, что заметил Эрен.

Позади первой волны Ворда двигалась огромная линия алеранцев.

Они не были живы, конечно. Благодаря магии ветра Эрен это хорошо видел.

Их кожа была испещрена трупными пятнами, а тела в некоторых случаях имели такие увечья или раны, с которыми ни один человек не смог бы двигаться.

Взятые гольдеры — а подавляющее большинство их было, очевидно, гольдерами, облаченными в простую одежду — шли безо всякого выражения на лицах со взглядами, устремленными в пространство.

— А где рыцари Ворда? — пробормотал Эрен.

— Находятся за пределами видимости, по-видимому, сосредотачиваясь для атаки, — сказал Гай. — В них осталось мало боевого духа.

— Они не давали нам покоя всю дорогу сюда, — сказал Эрен.

— Совершенно верно, — сказал Гай. — Пребывание в воздухе отнимает у них уйму сил. Они должны есть как гарганты, чтобы восстанавливать силы, необходимые им для полета — и даже с клочками кроуча, который они вырастили в тайне перед наступлением, мы должны обнаружить еще один размером больше акра.

Первый Лорд покачал головой.

— Плачевно снабжаемая пехота в некоторой степени еще может сражаться. Но я думаю, что рыцари Ворда ближе к кавалерии. Ограничьте конницу в довольствии, и она станет неэффективной намного быстрее. Она приберегает их для решающего удара.

— Вы имеете в виду Королеву? — Спрсил Эрен.

Гай кивнул.

— Она — ключ ко всему сражению.

Он снова замолчал, пока они наблюдали, как Ворд заполнял равнины на пути к столице.

— Их так много, — выдохнул Ерен.

На краткий миг глаза Первого Лорда блеснули диким, безумным светом.

— Но их здесь еще нет.

Он кивнул и обратился к стоявшему рядом горнисту легиона.

— Сигналь атаку.

Горнист кивнул и вскинул трубу. Ее чистый звук разнесся над притихшим городом, и легионы отозвались ревом.

Тысячи Граждан стояли в их рядах, отозвавшиеся, чтобы бороться за свою землю, чтобы показать, что у них есть обязательства, полученные вместе с привилегиями титула.

Среди Граждан заклинательство фурий земли было самым распространённым талантом, и теперь эти Граждане спустили своих фурий на Ворд.

Прямо перед шеренгами Ворда земля вздыбилась, поднявшись холмами и буграми из камня, которые взорвались и извергли на поверхность фурий земли.

Гарганты, волки, змеи, большие собаки и неведомые твари — прекрасные и жуткие одновременно — выходили, выпрыгивали, выползали и бросались в атаку из-под земли, сталкиваясь с первой волной чужероднойорды.

В развернувшейся затем битве была своего рода ужасная красота.

Фурии алеранцев, как ожившие взбесившиеся скульптуры, врезались в ряды Ворда.

Фурии земли, были хоть и не быстрыми, зато чудовищно сильными, и им трудно было нанести серьёзный вред — а Ворд атаковал Алеру Империю плотно сомкнутым строем.

Эрен наблюдал, как медведь из чёрно-серого мрамора лупил передними лапами с методической точностью, давя по одному Ворду каждым ударом.

Гаргант из кремня и глины проломился через ряды Ворда без заметного снижения скорости, в результате чего растоптал всех на своём пути.

Огромная змея из песчаника быстро обвивалась вокруг одного Ворда за другим, раздавливая завывающих существ своими кольцами, и скользила дальше.

Фурии земли ломали четвероногих вордов, как спички, игнорируя их ответные удары.

Хотя неповоротливые чудища оказались более живучими, чем Ворды-ящерицы.

Эрен видел, как один из них, даже не вздрогнув от двух тяжёлых ударов большого медведя, в ответ просто наклонился и оторвал тело фурии от земли.

Гранит был расколот и полностью разрушен, а через несколько секунд протестующий каменный скрежет достиг цитадели.

Чудовище обрушило медведя наземь, и тот превратился в неподвижную гору щебня.

Гай содрогнулся.

— Вы в порядке, сир? — Тут же спросил Эрен.

— Просто сочувствую тому, чьей фурией был этот медведь, — ответил Первый Лорд. — Такие вещи… не проходят бесследно.

Эрен снова обратил взгляд на битву и в течение нескольких секунд наблюдал, как Ворд окружал земляных фурий и просачивался между ними, практически игнорируя присутствие фурий и гибель своих соратников.

Фурии земли были сосредоточены на порученном им задании только до тех пор, пока их к этому принуждали, но, по мере того, как уставали заклинатели, их фурии двигались все медленнее и менее целенаправленно.

Повсюду, где бы ни встретились порождение Ворда и фурия, их противостояние имело только один исход.

Огромные чудовища, должно быть, обладали совершенно немыслимой силой, раз с такой легкостью разбирались с существами из оживленного камня.

— Хватит, — сказал Гай. — Труби отступление.

Снова звук горна пронесся по городу, и фурии земли тут же начали исчезать в камнях.

Глядя вниз, Эрен видел, как измотанные заклинатели опустились на землю, прислонившись к стене, в то время как посыльные легиона разносили им воду, а медики увезли немало граждан, потерявших сознание, скорее всего, от истощения или из-за того, что их фурии были уничтожены Вордом.

Потери врага исчислялись тысячами, но они продолжали преодолевать оставшиеся до городских стен несколько сотен ярдов все с той же скоростью, будто ничего не произошло, огибая деревянные строения и лачуги.

— Сожгите их, — спокойно сказал Гай.

После нового сигнала огонь вспыхнул сразу в сотне мест одновременно, сверху подул ветер и начал становиться все сильнее и сильнее.

Через минуту бушующий огонь перекинулся на окрестные деревянные здания и практически полностью охватил передовые силы Ворда.

Из-за дыма, жара и пламени стало невозможным разглядеть происходящее, но Эрен мог живо представить, какой урон пожар нанес Ворду.

Внезапно орда остановилась — десятки тысяч особей одновременно просто перестали двигаться вперед.

Мгновение спустя, передовые силы противника слегка отступили назад от огня.

И стали ждать.

— Хм, — произнес Гай, кивая. — Королева должна быть поблизости, чтобы так их контролировать. Посмотрим, направит ли она порабощенных владельцев фурий, чтобы уладить проблему.

Тем временем, остальная часть орды продолжала подступать к первым рядам, распределяясь по сторонам и постепенно заполняя внешние границы огненного кольца.

Всего через пару минут полчища Ворда с востока добрались до берегов реки Гал, находившейся вблизи столицы.

Затем Ворд сосредоточился на расширении своих границ к западу. Чудовищная черная масса постепенно поглощала город.

Через четверть часа Гай пробормотал:

— Видимо, нет.

Он повернулся к ближайшему рыцарю и проговорил:

— Оповестите Лорда Аквитейна о месте дислокации врага.

Мужчина отсалютовал и тут же взмыл в воздух, полетев к северной части города, противоположной от расположения орды.

Эрен сглотнул.

— Что мы собираемся предпринять, сэр?

— То же, что и они, курсор, — спокойно сказал Гай. — Будем ждать.

Внешние постройки догорали весь остаток дня и до трех часов ночи.

Город под ними заволокло дымом, и, словно этого было недостаточно, от реки пополз туман.

Цитадель, казалось, плавала в облаках — облаках, которые снизу были расцвечены адскими сполохами горящих зданий столицы. В небе постоянно кружили вороны, ликуя и каркая друг другу во тьме.

Гай удалился в вестибюль, где Сиреос сделал все, что мог, чтобы поддержать умирающего Первого Лорда.

По настоянию Эрена он еще поел и подремал на кушетке, когда призрачно в тумане проревели сигналы горнов из невидимого города внизу.

Первый Лорд вскинулся, мгновенно просыпаясь — и со своего места, Эрен увидел, что лицо Гая исказилось болью.

Тогда старик закрыл глаза, собрался с решительным вдохом, и, поднявшись с кушетки, шагнул к балкону. Эрен сразу поднялся, чтобы следовать за ним.

Гай мгновение прислушивался к сигналам горнов и кивнул сам себе.

— Они прорываются. Вот, где мы форсируем события, Курсор. — Он указал на трубача, не оглядываясь назад на человека и сказал, — Играй атаку.

Громкий сигнал атаки, единый для всех Легионов, оглушил Эрена и был подхвачен сотнями горнов в городе внизу.

Гай поднял руку и выкрикнул, и холодный северный ветер внезапно усилился до шквала, который грозил сбить Эрена с ног.

Ветер с ревом пронесся по городу и смел пелену дыма и тумана, вновь раздувая пламя пожаров.

Эрен передвинулся по балкону в сторону Гая и увидел, что Ворд окружил почти половину периметра города — и хлынул вперед в едином натиске.

И снова фурии земли вступили в битву, развернувшуюся среди пожаров и разрушенных зданий, невзирая на пекло.

Среди них начали разрываться огненные шары, многие из которых были настолько большими, что могли поглотить и чудовищных гигантов, и окружавших их ящеров.

Повсюду в небе возникли Рыцари Воздуха, и группы людей устремились к отдаленным зданиям, используя потоки воздуха, чтобы раздувать пожары и обрушивать то, что осталось от зданий, на врага.

Наступление Ворда замедлилось. Не потому, что они дрогнули, а потому, что алеранцы убивали их быстрее, чем те могли бежать.

Эрен с изумлением и ужасом наблюдал за воцарившимся хаосом разрушения.

Земля была объята огнем, порожденным фуриями граждан Алеры, которые выворачивали глыбы почвы так легко, как если бы черпали масло из банки.

Ворд верещал и корчился в агонии, и Эрен мог слышать их крики даже с высоты балкона.

Первый Лорд тем временем с горечью во взгляде осматривал город.

— Кровавые вороны, — едва слышно пробормотал он.

— Кровавые вороны склевали бы этого надменного слайва. Где его носит?

— Кого, сир?

— Аквитейна, — прорычал Гай. — По ним нужно ударить именно сейчас, когда они сконцентрировались на стенах. У него было достаточно времени, чтобы занять нужную позицию. Где он?

Не успел Гай произнести последнее слово, как Гал неожиданно вздрогнул.

Полноводная река, искрящаяся под полной луной, вышла из берегов и потекла в сторону арьергарда Ворда. Вода хлынула на равнину за городом, размывая ряды Ворда, кого-то из них подталкивая вперед, а кого-то — отбрасывая назад.

Невероятно, но из внезапно опустевшего русла реки донеслись звуки горнов, и, с оглушающим ревом полных ярости голосов, пять легионов в полном составе выступили из впадины, где протекала река.

Они, прикрытые с фланга новым курсом реки, врезались во фланги и арьергард вражеской орды и начали теснить порядки Ворда.

— Кровавые вороны! — Эрен чуть не вскрикнул.

Даже Первый Лорд выгнул брови при виде такого.

— Он, должно быть, использовал своих заклинателей воды, чтобы заставить реку обтекать войска сверху и вокруг. Магию воздуха, чтобы сохранять воздух в пузыре свежим. Магию земли, чтобы укрепить ил, позволяя им ступать по нему.

Гай покачал головой.

— Впечатляет.

Защитники города взревели с вызовом.

Как только сопротивление ополчения внизу стало ослабевать, Ворд подступил к внешней стене, и легионеры начали занимать позиции у бойниц, чтобы встретить его мечом и щитом.

Враг немедленно начал перегруппировку, его самые западные отряды повернули, чтобы поддержать находящуюся под угрозой восточную половину и выступить против Легионов Аквитейна — но Алера Империя была большим городом, и им придется преодолеть мили, чтобы помочь соратникам.

Этого времени хватит, чтобы Аттис Аквитейн и Легионы под его командованием разорвали Ворд на кровавые лоскуты.

Эрен сосредоточился на сражении, надежда затеплилась в его сердце, когда алая огненная звезда, которой был отмечен клинок Верховного Лорда Аквитейна, мигнула и вспыхнула.

Через призму магии воздуха Гая Эрен мог видеть самого Аквитейна в передовых рядах его Легиона, окруженного тяжелобронированными телохранителями.

Эрен наблюдал, как Верховный Лорд схватился с парой бегемотов.

Сорвавшись с его руки, крошечная сфера огня врезалась в морду одного из гигантских животных, и, пока оно ревело от боли, Аквитейн уклонился от ужасающей силы выпада второго.

В несколько танцующих шагов он отрубил руку и ногу второму бегемоту, сокрушая его, и, возвращаясь в порядки, он прикончил обожженную, вопящую тварь прежде, чем та смогла оправиться от боли.

Его люди взвыли в неистовстве ярости и солидарности, и все войска возобновили неумолимое наступление, как одна огромная коса, скашивающая пшеницу.

Затем королева Ворда нанесла ответный удар.

Взятые алеранцы повернулись как один, чтобы напасть на порядки Аквитейна.

Как только они приблизились, огонь, земля и ветер рванулись к ним, уничтожая первые несколько дюжин.

Но сотня последующих, воздев руки и издавая жуткие крики, обратили огонь, землю и ветер на ряды Легиона.

Люди с криками умирали во взрывах огня или утянутые под землю отвратительными фигурами, чтобы никогда больше не появиться на поверхности.

Ветер гнал густые облака пыли и пепла им в лицо, и войска начали колебаться.

Прибывало все больше взятых алеранцев, и магическое давление на силы Аквитейна множилось, удваиваясь, когда каждый из взятых, которые, казалось, подпитывались высвобождаемыми энергиями, вступал в сражение.

— Пусть Рыцари Воздуха помогут им, — спокойно сказал Гай. — Сосредоточить внимание на вражеских заклинателях и применять против них только клинки.

Другой курьер протрубил сигнал на взлет, и в мгновение ока несколько когорт Рыцарей Воздуха поднялись над городом и понеслись к полю битвы.

Через считанные секунды они приземлились среди взятых и атаковали, используя против них только сталь.

Легионы Аквитейна осознали, что произошло, когда давление на них начало ослабевать. Они рванулись вперед в отчаянном усилии добраться до Рыцарей Воздуха прежде, чем тех поглотит надвигающаяся орда.

И в этот момент налетели рыцари Ворда.

Они внезапно снялись с места на дальнем берегу текущей в новом русле реки, где, скорее всего, скрытно заняли позицию, как только село солнце.

Они оказались всего в полумиле от сражения и налетели на алеранских Рыцарей Воздуха как рой пчел.

Когда Рыцари обнаружили, что окружены со всех сторон, они поступили как любой здравомыслящий на их месте — призвали фурий и приготовились взлететь.

До тех пор, пока взятые не начали метать в них соль.

Заклинатели воздуха кричали в агонии, когда кристаллы соли прорывали дыры в их фуриях, рассеивая и ослабляя их.

Некоторые смогли подняться в воздух и отступить, но большинство — нет.

Хотя Легионы попытались пробиться на защиту уязвимых Рыцарей Воздуха, они сильно сбавили темп, чтобы добраться до них вовремя.

За считанные секунды повелители небес Алеры оказались почти погребены под бронированными телами и кромсающими конечностями.

А затем обрушился настоящий смертельный удар.

Десятки тысяч воронов внезапно спикировали на улицы столицы, ее здания и крыши.

Несколько существ даже пали на камни балкона, на котором стоял Эрен. Приземлившись, вороны задергались в причудливых конвульсиях, затем затихли.

Эрен и остальные озадаченно смотрели на балкон и на город.

— Великие фурии, — выдохнул Эрен. — Что это значит?

Задумчивый хмурый взгляд Гая внезапно застыл. Его глаза немного расширились, и он сказал:

— Нет. Курсор, берегись!

Из тел воронов выбрались Берущие Ворда.

Они не впечатляли внешним видом. Каждый был размером примерно со скорпиона, и внешне отдаленно напоминал его, за исключением дюжин извивающихся усиков, произрастающих изо всех частей тела.

Тем не менее, они были быстры, и, стремительно, словно испуганные мыши, полдюжины тварей хлынули на балкон расплывчатым пятном зелено-черного хитина.

Повернувшись, Эрен раздавил ногой одного из Берущих и сбил второго с задней поверхности бедра.

Наступая на Берущего, один из курьеров промахнулся и потерял равновесие.

Три Берущих вскарабкались вверх по его телу, и, когда курьер вскрикнул от удивления и отвращения, один из них нырнул ему в рот.

Человек вскрикнул еще раз, затем упал на спину и задергался в конвульсиях, глаза его закатились.

Следующий крик замер в начале — а затем его безжизненные глаза повернулись к Первому Лорду. Он поднялся на ноги и кинулся на Гая.

Эрен бросился между Первым Лордом и взятым курьером.

Он схватил человека за тунику, и паническим усилием всего тела молодой Курсор перекинул обреченного курьера через ограждение балкона.

Последовала вспышка света, затем звук удара и резкий запах озона.

К тому времени, как перед глазами Эрена перестали плавать круги и он смог осмотреться, несколько мертвых Берущих лежали, скорчившись, на полу балкона.

Над ними, вытянув вперед правую руку, стоял Первый Лорд. На кончиках его пальцев все еще плясали огоньки.

— Вороны, — сказал Гай просто, глядя в почти пустое небо. — Я не обращал на них внимания.

По городу начали разноситься крики. Не прошло и минуты, как полыхнуло здание или сад уровнем ниже цитадели.

На поле боя за пределами города вступили заклинатели Ворда в ошейниках. Они начали наступление на силы Аквитейна, и сменившая русло река начала извиваться как огромная живая змея.

За их спинами, в глубинах цитадели, не смолкали предсмертные крики.

— Другого шанса не будет, — тихо вздыхая, сказал Гай. Затем повысил тон до командного. — Покинуть балкон.

Подчинились все, кроме Эрена. Гай подошел к краю балкона и взглянул на отчаянное положение легионов Аквитейна.

Верховный Лорд уже осознал сложность своего положения, и его люди осуществляли отступление боем, пытаясь уйти от Ворда, пока их не разрубили на куски, не утопили и не погребли заживо.

Гай на какое-то время склонил голову, затем поднял глаза и молча достал из внутреннего кармана два сложенных, запечатанных конверта и протянул их Эрену.

Эрен удивленно уставился на них.

— Сир?

— Первый — для моего внука, — просто сказал Гай. — Второй — для Аквитейна. На нижнем этаже, в моих покоях для медитации, за столом скрыт вход в туннель. Выход — в двух милях на север от города, у дороги на Красные Холмы. Возьми послания, Сиреоса и уходи.

— Сир, — произнес Эрен, — нет, я не смогу… Мы все должны уйти. Мы можем отступить к Аквитейну или Риве и организовать…

— Нет, Эрен, — тихо ответил Гай.

Еще один крик эхом пронесся по цитадели.

— К тому моменту, когда мы сможем возвести новый опорный пункт, я уже буду мертв. К тому же, источник моей силы — здесь, — сказал Гай. — Именно здесь я могу нанести им наибольший урон.

Глаза Эрена защипало от подступающих слез, и он опустил взгляд.

— Тогда нам нужно трубить отступление?

— Если мы так сделаем, — тихо сказал Гай, — королева никогда не появится лично. Их войска разобьют и уничтожат нас, а дороги станут местом бойни.

Гай обратил отсутствующий взгляд на защитников города, находившихся внизу.

— Они мне нужны. Если существует хоть малейший шанс… я должен им воспользоваться.

— Сир, — выдохнул Эрен. Хотя он не чувствовал, что плачет, слезы капали ему на руки.

Гай положил руку Эрену на плечо.

— Это было честью для меня, молодой человек. Если ты снова увидишь моего внука, пожалуйста, скажи ему… — На миг старец нахмурился, прежде чем его губы растянулись в грустной, кривой улыбке. — Скажи ему, что он был моим благословением.

— Скажу, сир, — тихо сказал Эрен.

Гай кивнул. Затем он развязал ремешок, державший ножны кинжала с гербовой печатью, являвшейся символом и печатью Первого Лорда.

Он передал кинжал Эрену и сказал:

— Удачи, сэр Эрен.

— И вам, сир, — ответил Эрен.

Гай улыбнулся ему. Затем положил руку на эфес своего меча и закрыл глаза.

Кожа Гая изменилась. Сперва она стала очень бледной. Затем начала слегка мерцать в лунном свете.

Затем она приобрела серебристый блеск, а через несколько секунд стала сиять, словно только что отполированная сталь. Гай обнажил меч, и его пальцы звенели по нему звуком стали о сталь.

Эрен не мог отвести взгляд. Он никогда прежде даже не слышал о таком мастерстве владения фуриями, и уж тем более не видел.

Гай взглянул Эрену в лицо и снова улыбнулся.

При движении его сияющего сталью лица раздался стон металла под напряжением, однако его зубы выглядели обычными, а язык казался просто неестественно ярко-розовым.

— Ничего страшного, — сказал он Эрену. Его голос огрубел и стал странно монотонным. — Я в любом случае не планировал дольше задерживаться, — его улыбка померкла. — А теперь, иди.

Эрен поклонился Первому Лорду. Затем он повернулся, сжимая письма, и побежал.

Часом спустя Эрен и Сиреос вышли из туннеля и устремились к дороге, чтобы попытаться догнать спасающихся беженцев.

Путешествие, занявшее почти весь следующий час, которое они проделали с непринужденной легкостью дарованной фуриями, привело их в холмы к северу от Алеры Империи, начало Высот Редхилла, и они сделали там привал, чтобы оглянуться назад.

Столица горела.

Ворд кишел повсюду, напоминая какую-то мерцающую плесень.

Очевидно, Легионы Аквитейна смогли благополучно отступить — хотя их у него осталось только три из пяти, первоначально вступивших в битву.

Они сумели пересечь Гал, вернули ее в нормальное русло и отходили на север.

Бело-фиолетовый огонь, подобного которому Эрен никогда раньше не видел, внезапно вырвался из вершины башни Первого Лорда.

Рыцари Ворда роем устремились к башне. Рыцари Воздуха, по-видимому, вражеские, мчались к ней, подняв бурю, глухо звучавшую в дали.

Звезда алого-и-голубого света внезапно вспыхнула на вершине башни — меч Первого Лорда, пробудившийся к жизни.

Эрен поднял руки и сфокусировал воздух между ними.

Его скромные познания в заклинаниях фурий воздуха не давали возможности видеть так же хорошо, как мастерство Гая.

Но ничего другого не оставалось.

Он не мог видеть больше, чем блеск серебра и пылающий меч на вершине Цитадели, но он знал, что это должен быть Гай.

Рыцари-Ворды вились вокруг башни, как мотыльки вокруг фонаря, так густо, что иногда они практически полностью затмевали свет.

Молния с небес сверкнула с треском, чтобы ударить в башню, но тут же мелькнула обратно вверх, отразившись, как свет от зеркала.

Ворд начал подниматься по башне сотнями, карабкаясь вверх со всех сторон.

Тогда стоящий на вершине башни поднял обе руки над головой, и земля вздрогнула, затряслась, как жеребец от укуса слепня.

Эрен был сбит с ног, упав на землю, он потерял возможность наблюдать, но не мог отвести взгляд.

Волны, как на поверхности моря, крушили здания, как зубочистки.

Землю разрывали большие, зияющие трещины, распространяющиеся на мили от крепости во все стороны — а затем их начинал заливать идущий изнутри алый свет.

Толчки прекратились, на мгновение всё замерло, стало абсолютно тихо.

А потом пламя, подобного которому Эрен никогда не видел, и камень, такой горячий, что он начал течь, как жидкость, вырвались вверх из земли столбом, который был буквально в милю шириной.

Магма била в небо, как фонтан на городской площади, и сотни, затем тысячи, потом десятки тысяч крылатых фигур вырывались из огненных брызг — орлы, которые расправляли свои большие крылья и проносились в воздухе, оставляя за собой пылающие огненные следы.

Ветер резко менял направление, перегретый воздух реагировал на извержение вулкана, и огненные орлы мчались, описывая большие круги, издавая крики, кажущиеся тихими на расстоянии.

Пламя охватило небо над Алерой Империей. Огненные смерчи расходились из города, смертоносные воронки, которые, казалось, поднимали всё, чего касались, над землёй только для того, чтобы сжечь в пепел.

Почва под городом и на много миль вокруг начала деформироваться. Падающие стены и здания добавили треск и грохот к царящей в ночи какофонии.

Ворд погибал тысячами, сотнями тысяч, пожираемый ненасытным пламенем и разверзающейся землёй.

Алера Империя обрушилась с предсмертным криком как тело, опущенное в могилу и сожраное бушующим там пламенем.

Так пал Гай Сектус, Первый Лорд Алеры, и его погребальный костер осветил Империю на пятьдесят миль вокруг.

Эрен в оцепенении наблюдал за крушением Империи. Их достигли три легиона, которые смог увести Аквитейн.

На мостовой раздался стук подков оседланных лошадей, и один из измотанных всадников остановился возле Эрена.

— Господа, — сказал всадник, — я вынужден попросить вас пошевеливаться или освободить дорогу, чтобы легионы могли пройти.

— Зачем? — Тихо спросил Эрен. — Зачем теперь убегать? Такое никто не смог бы пережить.

— Да, — устало ответил всадник, — но не все были достаточно близко, чтобы сгореть. Они приближаются.

Эрена снова затошнило.

— То есть то, что сделал Гай… было напрасно?

— Вороны, конечно, нет, молодой человек, — ответил мужчина. — От их количества осталась едва ли одна двадцатая. Но и у нас всего лишь три изможденных легиона и отсутствие возможности держать оборону. При таком раскладе они нас сделают.

Он кивнул им, пришпорил лошадь и галопом поскакал по дороге.

— Сэр Эрен, что нам теперь делать? — Устало спросил Сиреос.

Эрен вздохнул и склонил голову. Затем заставил себя подняться на ноги.

— Отступать. Идем.

Глава 41

Ария Плацида взирала с Высот Редхила на боевые порядки Легионов внизу.

Дымом заволокло небо, так плотно, что даже вездесущих воронов было не разглядеть. Там, где в дыму на несколько секунд появлялись просветы, южный небосвод подсвечивали мрачные алые сполохи.

Какое бедствие могло сотворить такое с небом? Только высвобождение одной из Великих Фурий, конечно. Но единственное место к югу отсюда, где одна из Великих древних Фурий могла бы пробудиться, было…

— Фурии всемилостивые, — выдохнула она.

Далеко внизу, толпы людей пробирались сквозь кошмар.

Подавляющее большинство были свободными гражданами, мужчины, женщины и взрослые дети двигались по дороге с помощью фурий, уворачиваясь от попадающихся телег и всадников.

Многие из них, однако, не могли использовать дорогу, они либо были слишком молоды или стары для поддержания темпа испуганной толпы беженцев.

Они, как могли, держались рядом с дорогой, в основном идя через бесплодные зимние поля.

Недавние дожди превратили землю в грязевые ямы, растянувшиеся на многие мили. Несчастные беженцы двигались через них со скоростью улитки.

Позади них, растянувшись широким прямоугольником из мышц и стали, двигались три легиона, идя бок о бок, занимая всю дорогу плотным строем.

Они маршировали медленно, но безостановочно, их инженеры, идущие впереди них, с помощью фурий земли делали грязь более пригодной для ходьбы, приближаясь к ней, и возвращали её в первоначальное состояние, как только проходили.

Вслед за легионами двигался Ворд.

Передние ряды преследующего их противника были рваной линией, быстро движущийся Ворд так же тормозила и отделяла друг от друга топкая почва, как и спасающихся бегством алеранцев.

Но чем дальше от переднего края, тем более согласованно и организованно двигался Ворд.

Похожие на ящериц и волков существа бежали вместе шеренгами вокруг огромных, неповоротливых туш Вордов-воинов, или вокруг не менее огромных гигантов, которые покрывали расстояние метровыми шагами.

Над ними шелестели черными крыльями сотни рыцарей Ворда, постоянно нападая на Рыцарей Воздуха, прикрывавших отступающие легионы.

Преследователи значительно превосходили состав трех легионов по численности, но черно-алые знамена алеранцев смело развевались на ветру, а дисциплина поддерживала порядок в их рядах, в то время как враг приближался.

— Кровавые вороны, — произнес Антиллус Рокус. — Вороны и кровавые фурии.

— Мы пойдем в атаку? — Едва слышно спросила Леди Плацида.

Исана Гай, Первая Леди алеры, пришпорила лошадь, чтобы занять место между Арией и Рокусом.

— Конечно, пойдем, — уверенно сказала Исана, не обращая внимания на боль, которую все еще причиняло ранение в живот. — Я прошла весь этот путь с легионами от Защитной стены не для того, чтобы стоять поодаль и наблюдать.

Верховный Лорд Антиллус ответил с улыбкой, похожей на волчий оскал.

— Похоже, сегодня ребята отработают свой хлеб сполна.

— Взгляните на знамена в центре легиона, — сказала Леди Плацида. — Вы знаете, кто это?

— Алеранский, — тут же отозвалась Исана.

Она почувствовала надежное присутствие Арариса за спиной и оглянулась через плечо, чтобы увидеть его, на лошади, переступающей в нескольких футах от нее, глаза его были сосредоточены на всем и ни на чем одновременно.

— Алеранский в беде. — Она повернулась к Рокусу и сказала, — Атакуйте, Капитан.

Рокус отрывисто кивнул. Его лошадь прянула в сторону, очевидно, чувствуя волнение седока.

— Я рекомендую подождать, Ваше Высочество, — сказал он. — Дадим им преодолеть еще милю вниз по дороге, и я разорву на куски этих мерзких тварей.

Исана почувствовала исходящую от него уверенность и выгнула бровь.

— Вы уверены?

— У них наступает примерно тридцати тысячное войско. У меня здесь три основных Легиона, три ветеранских Легиона ополчения, более тысячи Рыцарей и все самые свирепые Граждане Антиллуса. На кусочки, Ваше Высочество, — ответил Рокус, с мрачным удовлетворением в голосе. — Мелкие.

— Поступайте, как считаете нужным, Верховный Лорд Антиллус, — сказала Исана.

Он запрокинул голову и засмеялся.

— Ха. Вот это да! — Он поворотил коня и сказал. — Нужно подготовиться. Прошу меня извинить.

Он отсалютовал Первой Леди и направил лошадь — затем заколебался и оглянулся на Исану.

— Ваша Светлость? — отозвалась Исана.

— Это — сражение. Всякое может случиться. — Он достал конверт из-под мундира. Он был коричневым с разводами и ломким от времени. Рокус протянул его ей и сказал, — На случай, если я не смогу отдать его вам позже.

Он поклонился им.

— Леди.

Взяв конверт, Исана наблюдала, как Рокус поскакал к своему главному центуриону и капитанам Легионов.

— Что это? — спросила Ария.

Исана тряхнула головой.

— Я думаю это… — Она торопливо распечатала конверт — и тот час же узнала плавный, четкий почерк Септимуса.

"Рокус,

Моя душа снова спокойна, и я собираюсь покинуть эту фуриями забытую глухомань.

Не сомневаюсь, что гольдеры здесь, в Кальдероне, будут так же счастливы, увидев, что Легион Короны уходит.

Слишком много красивых молодых людей для всех этих симпатичных гольдерских девчонок, чтобы устоять — что напоминает мне, что я хотел рассказать тебе о моем сюрпризе для Отца.

Скорее всего, он потеряет дар речи, но Мать заставит его понять причину. Позже, старина, я хочу, чтобы ты выкроил время подстраховать меня в одном важном деле.

Мурестус и Цестааг только что вернулись из Родеса.

Я направлял их по следам заказчиков тех убийц, о которых я тебе рассказывал.

Они не нашли ничего, с чем можно было бы пойти в суд, но я думаю, что мне стоит посетить Родес и Калар с парой-тройкой верных друзей, как только я завершу свои текущие обязательства.

Интересно? Я уже написал Аттису, он в деле.

Инвидия получила мое письмо. Она пришла в ярость, что я не сказал Отцу, хотя нужно было читать между строк, чтобы понять причину.

Ну, ты же знаешь ее — вежлива и холодна как рыба, даже если собирается избить кого-нибудь до полусмерти.

Отец будет в гневе, что я держу ее в неведении, а что тут нового?

Правду сказать, все-таки, я в ней никогда не был по-настоящему уверен.

О, красавица, умная, сильная, изящная — Отец уверен, это все, что мне нужно.

Но если нет личной выгоды, Инвидия за человека и вороньего перышка не даст.

Это значит, что она подходит любому из столицы, но в то же время, я не уверен, что она полностью в здравом уме.

Будет тебе и страсть, и сострадание, когда скажешь.

Я так рад, что могу написать тебе. В последнее время остается все меньше и меньше людей, кому я могу открыть душу.

Думаю, без тебя и Аттиса, я бы к воронам потерял рассудок после Семи Холмов.

Такие дела, старина.

Рассказ о следующих нескольких месяцах на уроках истории, наверное, нагонит скуку на будущие поколения академов.

Трое из нас соберутся снова со старой бандой из фехтовального зала — минус Олдрик. Тогда мы уладим кое-какие дела.

Ты с нами, полярный ворон?

Сеп.

P.S. — Как там маленький полярный ворон? Поджог уже что-нибудь? Когда меня с ним познакомишь? И с его матерью?"

Исана смотрела на письмо, слезы застилали глаза.

Септимус. Она слышала его голос, читая письмо.

Она шмыгнула носом, пока не капнуло на бумагу и посмотрела на дату письма.

В конверте виднелось еще одно письмо. Она открыла его и тоже прочла.

Почерк не принадлежал Септимусу.

Он был угловатым, с резким наклоном вправо, местами лист был порван, как будто нажим на перо был чересчур сильным и тонкая бумага, на которой оно было написано, не выдержала.

«Рокус,

К тому времени, когда до меня дошли слухи, и я добрался до Кальдерона, уже прошли часы.

Но я был там, когда его нашли. Я знаю, что к этому времени официальная версия тебе известна, но это все — ерунда.

Септимус погиб, окруженный пятью лучшими клинками Империи.

И не только мараты причастны к его гибели. Кто-то использовал магию огня и земли. Я своими глазами видел это.

Септимус был единственным наследником, и его отец был самонадеян или достаточно некомпетентен, чтобы позволить ему погибнуть, несмотря на призывы Септимуса помочь ему, оказать давление на Сенат, к прямым действиям против честолюбивых ублюдков, которые в конечном счете и убили его.

Первый Лорд не сделал ничего, и наша Империя обречена на междоусобицы и, в результате, на самоуничтожение. Он не заслуживает моей преданности, Рокус. Или твоей.

Я знаю, что ты не поверишь мне, ты туго-соображающий полярный ворон. А даже если бы поверил, то не пошел бы по пути, мною избранному.

Если Дом Гаев не может уберечь и защитить свое дитя — как это произошло с Септимусом — то как он сделает это для народа Империи?

Я не прошу тебя о помощи, дружище.

Просто не мешай.

Прощай.

Аттис."

— Моя Леди Исана? — тихо позвал Арарис.

Исана моргнула и оторвалась от письма.

Позади них Антилланские легионы готовились к бою, люди метались со спокойной спешкой опытных профессионалов.

На поле внизу Ворд схлестнулся с уцелевшими легионами.

Исана наблюдала, как Первый Аквитанский, в окружении личных знамён Верховного Лорда Аквитейна Аттиса, буквально бросился в зубы преследующего их Ворда и полностью остановил их продвижение в каких-то ста ярдах от самых медленных из спасающихся беженцев.

— Аттис Аквитейн никогда не был ему врагом, — выдохнула Исана, застывшим голосом. — Родес. Калар.

— Исана? — спросила Ария.

Исана без слов протянула ей письма.

— Неделя. Он написал его за неделю до нашей свадьбы. Ему было почти столько же, сколько Тави сейчас.

Ария читала письма. Исана ждала, пока она снова не подняла взгляд.

— Родес и Калар, — сказала Ария. — Гай лично прикончил Калара. Также как он отправил Родеса в мясорубку первой атаки Ворда.

— Месть, — тихо промолвила Исана. — Старик ждал более двадцати лет, но все-таки сделал это.

Она тряхнула головой.

— И Инвидия Аквитейн рассчитывала на брак с Септимусом. Я этого не знала. Он никогда не упоминал об этом.

Исана слегка улыбнулась с горечью.

— И он отверг ее. Ради девчонки из стедгольда из фуриями забытой глуши.

— Она была частью этого, — прошептала Ария. — Заговора, погубившего его. Вот, что означает письмо Септимуса. Если читать между строк.

— Граждане и лорды, — вздохнула Исана. — Уязвленная гордость. Амбиции. Месть. Их побуждения кажутся такими… заурядными.

Ария печально улыбнулась и кивнула в сторону Рокуса, который находился в эпицентре активности.

— Я думаю, что у тебя было предостаточно возможностей заметить, что Граждане и лорды могут быть идиотами так же часто, как кто-либо еще. А, возможно, и чаще.

Исана указала на письма.

— Прочти. Это в каждой букве и черточке. Аттис ненавидит Гая. Ненавидит коррупцию, амбиции его сановников.

— И стал тем, что было ему ненавистно, — тихо заметила Ария. — Я полагаю, это и до него случалось со многими людьми.

Огнем расцвел посреди Первого Аквитанского свет горящего меча, который был ясно виден даже с такого расстояния, средь бела дня.

Легионы заревели в ответ, звук долетел как шум волн, обрушивающихся на скалы.

Легион вклинился в массу противника, убивая и сокрушая, копья огня полетели в самых крупных из Ворда, сферы раскаленного добела пламени окутывали головы бегемотов и они обрушивались вниз, расплющивая соратников.

Крыло конницы, отделившееся от Легионов, располагающихся по обе стороны Первого Аквитанского, ворвалось в бреши, беспокоя и громя неуправляемый Ворд — в то время как Легион переформировался и отступил, под прикрытием внезапной кавалерийской атаки.

Легион отошел примерно на триста ярдов от первоначальной позиции напротив Ворда и восстановил порядки, когда конница, в свою очередь, укрылась за ними.

Снова Легион столкнулся с Вордом, который теперь наступал плотнее и более организованно. К Первому Аквитанскому с обеих сторон присоединились братские Легионы — Второй Плациды, решила Исана, и Легион Короны, если судить по знаменам.

Снова Ворд был отброшен. И снова кавалерия перешла в атаку и прикрыла отход пехоты.

Еще триста ярдов были отвоеваны — но все больше бронированных фигур оставалось на земле, неподвижные и безмолвные, под наплывом безжалостного противника.

Исана наблюдала, как Легион повторял свой маневр против врага, но с каждым разом Ворд наступал все плотнее, и с каждым разом Легионы отвоевывали все меньше земли прежде, чем им приходилось возвращаться и снова вступать в бой.

— Почему Антиллус все еще не атаковал? — спросила она. Исана оглянулась через плечо на Арариса, который терпеливо ждал сзади. — Если они в скором времени не выдвинутся, Легионы внизу будут уничтожены.

Арарис покачал головой.

— Нет. Аквитейн удерживает их там, где ему нужно.

Он указал на плотные ряды Ворда.

— Он заставляет их сконцентрироваться и готовиться к финальному наступлению.

— Это точно, кровавые вороны, — сказал глядя на поле битвы Антиллус Рокус, подъезжая ближе на своей лошади. — Его летуны заметили нас. Он собирает всех этих больших жуков в одном месте, чтобы я смог…

Он ударил кулаком по открытой ладони, звук прозвучал шокирующее громко в сравнении с тишиной царившей на вершине холма.

— Неплохая работа, — добавил он с завистливым восхищением в голосе, — для того, кто тянет лишь на любителя.

— Как долго еще? — Спросил его Арарис.

Рокус поджал губы.

— Пять минут. После следующего отступления они пойдут в атаку, и мы возьмем их, — он махнул одному из служащих Легиона, ждавшему неподалеку, и крикнул. — Пять минут!

Возглас быстро и скоординировано распространился по рядам воинов и офицеров.

Антиллус кивнул самому себе, от него исходило чувство уверенности и удовлетворенности. Сейчас он находился достаточно близко от Исаны, чтобы она могла чувствовать его эмоции.

Он прочистил горло и сказал:

— Ваше Высочество?

— Да?

— Могу я минуту поговорить с вами наедине?

Исана вскинула бровь, но наклонила к нему голову.

— Леди Плацида. Арарис. Вы не оставите нас на минуту, пожалуйста?

Ария и Арарис что-то утвердительно пробормотали и отъехали на своих лошадях на пару ярдов дальше.

Конечно они не были одни, но их беседа была на столько уединенной, насколько это возможно в самом разгаре подготовки армии к переезду.

— Вы никогда не спрашивали меня, — начал напрямую Рокус. — Вы никогда не спрашивали меня, почему я приказал своим Легионам направиться на юг. Почему я решил доверить вашему слову безопасность моих людей. Вы только поднялись с постели и сразу же потребовали лошадь, чтобы отправиться в путь.

— Вежливо, — сказала Исана. — Я вежливо потребовала. Я отчетливо помню, что употребила слово "пожалуйста".

Рокус рассмеялся показав зубы.

— Кровавые вороны и фурии. Кажется все-таки Септимус знал, о чем говорил.

Исана улыбнулась в ответ.

— Я подумала, что вы расскажете мне, когда будете готовы.

— Вы также не спрашивали, почему я был… настроен против вас, когда вы пришли к Стене.

— Я подумала то же самое.

Он указал на письма, которые она сжимала в руке.

— Вы их прочли?

— Конечно.

— Ты могла быть одной из них, — просто сказал он. — Могла быть одной из тех вероломных слайвов, что убили его. Родить от него дитя, убить его и посадить ребенка на трон, как только он вырастет.

Исана глубоко вздохнула.

— Вы так по-прежнему считаете?

Рокус помотал головой.

— Я последовал сюда за тобой после того, что ты показала мне там, у подножия Стены.

— И что же?

Высший Лорд пристально смотрел на нее какое-то время, а затем на отчаянную битву развернувшуюся недалеко от них.

— Любой человек, имеющий мозги в голове, ищет в своем предводителе три качества: волю, ум и мужество.

Его взгляд стал отрешенным.

— У Гая было два первых. Он — старый грозный кот.

Он указал на себя.

— У меня есть первое и последнее качество. Но этого не достаточно. Гай никогда особо не беспокоился о своих подданных. Ему хватало их уважения и страха. А вовсе не их любви. Я заботился о своих людях как только мог. Но переживая за них я перестал замечать происходящее вокруг.

— Я по-прежнему не понимаю, — деликатно сказала Исана.

— Септимус обладал всеми этими качествами, леди, — ответил Рокус. — Вы показали мне свою волю, когда противостояли моей атаке Ледовиков, когда бросили мне вызов и не отступили. Кровавые вороны, даже когда прекрасно знали, что стоило бы.

— Вы показали мне свое мужество, тем как сражались со мной — до смерти, без поблажек. Когда вы лежали истекая кровью…

Он тряхнул головой, словно прогоняя видение, но заставил себя продолжить.

— С моим мечом в животе. Но вас заботил только я. Я почувствовал это в вас. Это была не игра, леди. Вы были готовы умереть, лишь бы раскрыть мне глаза. Там не было никакого сценария, никаких заученных строк. Вы говорили то, что думали.

— Да, — просто сказала Исана.

— Уже два, — проговорил Рокус. — Но когда я понял, что вы организовали все действо там, где его могли видеть и почувствовать все происходящее ледовики, кровавые вороны, вы показали мне, что у вас есть еще и ум. Закат пришел в мои личные покои, после того, как мы позаботились о ваших ранах, и дал мне свою руку и свое слово, что его народ будет соблюдать перемирие, пока мы не вернемся после сражения с Вордом.

Рокус покачал головой, и маленькая нотка, похожая на удивление, закралась в его голос.

— И он не врал. За одну ночь все не решится. Возможно даже не на моем веку, но…

— Но начало положено, — сказала Исана.

— Начало положено, Ваше высочество, — сказал Рокус. — Септимус, мой друг, выбрал тебя. И не прогадал, — он склонил к ней голову и просто сказал, — Я к вашим услугам.

— Ваша светлость, — сказала Исана

— Ваше высочество?

— Эти гады уничтожили наши земли. Убили наших людей, — Исана вздернула подбородок. — Отплатите им за это.

Когда Антиллус Рокус поднял глаза, его взгляд был жестким, холодным и ясным.

— Можете не сомневаться.

Глава 42

Как только Леди Аквитейн и королева Ворда, вместе со своей свитой покинули подворье, стало удивительно тихо.

Осталась лишь горстка Ворда, небольшое количество стражей в ошейниках и, конечно же, пленные.

Из которых, Амара это отчетливо осознавала, в настоящий момент, ей больше всех грозила перспектива исчезнуть без следа.

Она дрожала от холода, мышцы болели от напряжения, едва ли способные на большее, чем сжать ее тело в комок, чтобы хоть немного спастись от холода.

— Ты и твой муж искалечили моего отца, — не спеша, негромким голосом произнес Калар Бренсис младший.

Он подошел к ней с серебряной полоской ошейника послушания в руках,

— Не то чтобы между нами с отцом было много любви, но моя жизнь стала несколько труднее после того, как старого слайва поймали в его норе. Ты вообще понимаешь, сколько вреда вы принесли, оставив его со сломанным позвоночником?

— Он-н должен был остаться в живых, — проговорила Амара, — я была бы рада убить его.

Бренсис ухмыльнулся.

— Мой отец всегда ценил непокорность в своих женщинах. И, хотя у меня никогда не было таких пристрастий, я начинаю понимать притягательность.

Он склонился над Амарой, ошейник покачивался перед ее глазами.

— Знаешь, Ладья была моей первой. Кажется, мне было около тринадцати. Она была на пару лет старше.

Он покачал головой.

— Я думал, что нравлюсь ей. Но позже понял, что она, должно быть, следует приказам.

Он оскалил зубы в отвратительной гримасе, абсолютно не напоминающей улыбку.

— Скорее всего, так же, как она действоваласегодня вечером.

Амара долго молча смотрела на него.

Затем сказала:

— Это не твоя вина, что тебя вырастил монстр, Бренсис. М-может у тебя даже не было шанса. И я не могу осуждать твое желание выжить, — она улыбнулась ему. — Так что я дам тебе последний шанс поступить правильно, прежде чем у-убью тебя.

Бренсис уставился на нее, в его глазах мелькало сомнение. Затем он издал короткий смешок.

— Убьешь меня, графиня? — Сказал он ей. — Немного погодя я пойду лягу в постель, а ты будешь рада составить мне компанию.

Он неспешно оглядел двор.

— Быть может я позову одну из моих девочек, и она поможет искупать тебя. Посмотрим, на сколько мы сможем расширить наши горизонты.

— Подумай головой, глупец, — сказала Амара. — Неужели ты думаешь, что выживешь при Ворде?

— Жизнь коротка, графиня, — с горечью ответил он. — Я беру от нее все, что могу. И прямо сейчас я возьму тебя.

Она не заметила, как он приложил к ошейнику свой окровавленный палец, и тот обвил шею кольцом изо льда.

И экстаз превратил ее мир в единое бесконечное белое пятно.

Она почувствовала, как тело выгибается против воли, и была не в силах остановить это. Удовольствие было не только сексуальным, хотя его интенсивность была просто невероятной.

Но на вершине этого восторга, слой за слоем накладывались другие ощущения. Простое удовлетворение от кружки горячего напитка холодным утром.

Ускоряющее биение сердца возбуждение, которое она чувствовала при виде Бернарда в первые за несколько дней или недель. Радость, когда вырываешься из темных, тяжелых облаков в голубое, чистое небо.

Свирепая радость победы в жесткой конкуренции на Испытаниях Ветра, когда она еще была в Академии.

Смех взахлеб, после третьей или четвертой отличной шутки, которые она слышала вечером, — и тысячи других, все счастье, вся радость, все прекрасное, что случалось с ней, все удовлетворение собственным телом, разумом и сердцем, все сливалось в единое, потрясающее целое.

Бренсис, подворье, Ворд, Империя, даже собственный муж — все не имело значения.

Ничего не имело значения, только эти ощущения.

Она знала, что расплачется, если ей придется думать о такой чепухе.

Кто-то шептал ей. Она не знала, кто. Ее это не волновало. Шепот не имеет значения. Все, что имело значение, это — тонуть в удовольствии.

Она медленно приходила в себя, в мягко освещенной комнате. Похоже на номер на постоялом дворе, довольно роскошный. Здесь были мягкие драпировки на стенах и огромная кровать.

Было тепло — приятная теплота, после ужасно холодного двора. Ее пальцы рук и ног так сильно ломило, что причиняло бы боль, почувствуй она что-нибудь, что можно было истолковать иначе, чем чистое удовольствие.

Она стояла в ванне, а одна из полуобнаженных девушек снимала с нее покрытую дорожной пылью блузку. Амара пребывала в блаженном безразличии.

Девушка начала обмывать ей лицо, шею и плечи, а Амара упивалась теплом, прикосновением мягкой мочалки к коже и запахом мыла в воздухе.

Она начала осознавать, что Бренсис медленно кружит вокруг ванны, на ходу расстегивая рубаху.

Несмотря на его недостатки, думала она, он на самом деле был красив. Она следила за ним, однако постоянное движение головой требовало от нее чрезмерных усилий.

Она провожала его глазами, отслеживая движение сквозь ресницы, когда простое удовольствие — ощущать себя чистой после недель грязи, — стало почти невыносимо восхитительным.

— Прелестная графиня, — сказал Бренсис. — Ты такая прелестная.

В ответ на его голос она вздрогнула и закрыла глаза.

— Не забудь ее волосы, — сказал Бренсис.

— Да, мой господин, — пробормотала девушка. По ее голове заструилась теплая вода, а потом на волосы было нанесено мягкое, душистое мыло. Амара просто наслаждалась этим.

— Правда, так жаль, — сказал Бренсис. — Я надеялся, ты будешь сопротивляться намного дольше. Но ты оказалась слабой, графиня. Те, кто так быстро и так легко поддаются, уже не смогут стать прежними. Правда, Лисса?

Амара почувствовала, как девушка стоявшая около нее задрожала.

— Да, мой лорд. Я не хочу становиться прежней.

Бренсис остановился возле нее слегка улыбаясь.

— Готов поспорить, у нее чудесные ноги. Очень длинные, очень стройные, очень сильные.

— Да, милорд, — согласилась Лисса.

Амара обнаружила, что сонно улыбается Бренсису в ответ..

— Сними штаны, Амара, — сказал он, в его голосе звучало тихое, хриплое обещание.

— Да, мой господин, — вяло проговорила Амара. Размокшая кожа была совершенно неподатливой под ее онемевшими от наслаждения пальцами. — Я… они слишком узкие, мой господин.

— Тогда не шевелись, — сказал Бренсис, с увлечением в голосе. — Совсем.

Он опустился на колени возле нее, и в его руке появился кинжал — его острие завораживало опасным блеском.

— Скажи мне, графиня, — пробормотал он. — Ты здесь по приказу Гая?

— Да, мой господин, — прошептала Амара.

Она наблюдала за тем, как кончик ножа, несомненно усиленный фуриями Бренсиса, с легкостью рассекал по шву на лодыжке ее кожаные лётные брюки. Он начал медленно двигаться вверх, срезая одежду с такой легкостью, с какой мальчишка очищает фрукт.

— А твой муж, — сказал Бренсис. — Он не умер, верно?

— Нет, мой господин, — сонно проговорила Амара. Нож заскользил по ее голени.

Она задумалась о том, что почувствует, если такое острое лезвие порежет ее. И подумала, что в нынешнем состоянии ей это понравится.

— Где он? — продолжал Бренсис.

— Поблизости, милорд, — ответила Амара, в то время как нож прошёл мимо ее колена. — Я не уверена, где именно.

— Очень хорошо, — сказал Бренсис одобрительно, и запечатлел поцелуй на обнажённой коже позади её колена.

Амара содрогнулась в ожидании.

— Каковы его намерения? — спросил Бренсис, возвращаясь к разрезанию одежды на ноге Амары.

— Он ждёт моего сигнала, — сказала Амара.

Бренсис мрачно улыбнулся, а тем временем нож разрезал кожаную штанину на бедре Амары и медленно двигался вверх к её боку.

— Для чего?

— Чтобы освободить пленных, милорд.

Бренсис рассмеялся.

— А ты амбициозна. И что должно быть сигналом для него? От тебя, кажется, мало что останется, но, когда мы поймаем его, я смогу, по крайней мере, убедиться, что ты будешь шептать ему на ухо, когда его захватят и начнут вербовать…

Металл царапнул по металлу, и Бренсис остановился, нахмурившись в недоумении.

Амара посмотрела вниз и увидела, что его нож распорол кожаную одежду над верхней частью её бедра, куда несколькими часами ранее её муж надел ошейник послушания, резко выделявшийся на фоне бледной кожи.

Глаза Бренсиса расширились от ошеломляющего осознания.

Амара призвала Цирруса, её руки стремительно пришли в движение.

Она схватила Бренсиса за запястье, которое держало нож, и выкрутила в сторону большого пальца, движением, которое застало его врасплох так быстро, что у него не было времени, чтобы противостоять с помощью своей нормальной силы, а тем более, увеличенной фуриями.

Нож выпал из его руки, и Амара поймала его с кажущейся ей ленивой из-за ускоренного восприятия точностью, даже прежде чем он начал падать.

Бренсис призвал свою фурию ветра и начал поднимать руки, чтобы защититься — но не был достаточно быстрым.

Амара ударила его по руке сбоку —

— и лёгким движением запястья перерезала заостренным фуриями кинжалом обе артерии на его горле.

Кровь хлынула потоком, ручьём. Она плеснула на голые ноги и торс Амары, горячая и отвратительная, она споткнулась, потеряла равновесие от скорости своего движения, и упала обратно в ванну, вне досягаемости рук Бренсиса.

Молодой алеранский лорд выгнул спину, дико размахивая руками.

Один из его кулаков ударил по деревянному каркасу ванны и расколол её, мыльная вода, с пузырьками, окрашенными брызжущей кровью, разлилась по полу.

Он скрутился, дернувшись к Амаре, и одним содрогающимся плечом ударил ошеломленную Лиссу в живот, отбросив ее назад, как куклу.

— Сигнал? — Зашипела Амара, ее тело звенело, вспыхнув от ярости и серебристо-белой неги, исходящей от металлического ошейника вокруг бедра. — Сигналом будет твой труп, предатель. Ты никогда не причинишь вреда моему мужу.

Возможно, он пытался что-то сказать, но ни звука не выходило — кинжал перерезал еще и трахею.

Почти невозможно уничтожить такого мощного заклинателя, как Бренсис, не используя магические силы сопоставимого уровня.

Вот именно, почти.

Последний отпрыск Калара рухнул на пол постоялого двора, съеживаясь как пузырь, из которого медленно вытекает вода. Его кровь смешалась с душистой водой на полу.

Ни один звук не выдал убийство.

Амара оперлась спиной о стену в комнате, пытаясь побороть эйфорию, все еще нагоняемую ошейниками.

Она хотела, нестерпимо, просто сползти на пол и пусть наслаждение овладеет ею еще раз — но ошейник на бедре перестал посылать свои импульсы экстаза в ее сознание.

Ей на этот случай, по ее собственному настоянию, были даны указания.

Если она проигнорирует эти указания, то вскоре она почувствует чудовищную боль вместо блаженного экстаза и Амара ощутила, как на её мысли накатила легкая волна паники.

Она заставила себя шатаясь двинуться к платяному шкафу, сознавая, что широко открытые глаза Лиссы наблюдают за ее передвижениями.

От страха ее рот был широко открыт, по лицу девушки с ошейником бежали слезы, полосками пересекая капельки крови, брызнувшие на нее.

Амара открыла шкаф и схватила одну из туник Бренсиса, быстро надела ее на себя, а затем накинула один из его плащей на плечи.

Все висело на ней, словно мешок, но выбора не было. Несколько секунд спустя она быстрыми движениями взяла меч Бренсиса, висевший у него на бедре, с толикой страха, что его неподвижность может быть уловкой — но мертвец не шевелился.

Как и одежда, меч был велик, чтобы прийтись ей по размеру, но как и с одеждой, особого выбора у нее не было.

— Мне очень жаль, — всхлипывала Лисса, — мне очень жаль, очень жаль.

Амара повернулась, чтобы взглянуть на девушку, и увидела собственное отражение в зеркале, висевшем на стене.

Цвет надетых на неё тёмно-зелёных туники и накидки резко контрастировал с её почти сплошь покрытыми алыми пятнами лицом, волосами, руками и голой кожей ноги.

В одной руке она сжимала окровавленный нож, блестящий меч — в другой, в глазах была дикость и угроза. На мгновение Амара испугалась самой себя.

— Оставайся здесь, — сказала она девушке, ее голос был твердым и звонким, — пока не получишь других указаний.

— Д-да, госпожа, — сказала Лисса, униженно распластавшись на полу. — Да, да, повинуюсь.

Амара повернулась к окну, отперла его и распахнула.

Окно выходило на двор Невольничьего рынка, который выглядел, каким она его в последний раз запомнила, — полным пленных, хотя охранников стало гораздо меньше.

Видны были всего несколько представителей Ворда — но зеленое свечение кроуча в разных частях Цереса стало ярче, чем предыдущей ночью.

Она не могла быть уверена в каждом из подчиненных алеранцев. Некоторые из них могли оказаться перебежчиками, как те двое с Ладьей, когда они столкнулись друг с другом.

Одних усиленные ошейники подчиняли глубже, чем прочих. Некоторые смогли бы противостоять контролю ошейников и помочь им, — но у Амары не было способа их различить.

Так что приходится всех их считать врагами.

Амара на мгновение застыла в окне, полностью осознавая, что при свете горящих в комнате свечей ее могут увидеть.

Смутные очертания женской фигуры, появляющиеся в этом окне, будут, несомненно, привычным зрелищем для находящихся внизу — и, не зная где Бернард находится, она не сможет подать ему более явный сигнал.

Ей остается только надеяться, что он проследил оттуда, где ее схватили, и наблюдает за зданием, чтобы увидеть ее стоящей там, как мишень.

Она медленно досчитала до тридцати и задернула шторы.

Она вышла из комнаты на цыпочках, скрывшись под завесой воздушной магии, которая должна была сделать ее невидимой для любого за пределами досягаемости меча — преимущество мощное, если она решит атаковать, но не подавляющее.

Достаточно опытному заклинателю металла не нужны были глаза, чтобы почувствовать ее меч, а Ворд, казалось, не оставил в живых никого, кто не обладал бы даром, по крайней мере, на уровне Рыцаря Легиона.

В главном зале постоялого двора было несколько алеранцев в ошейниках, по-видимому, после дежурства.

Трое наблюдали, как одна из шепчущих девушек Бренсиса танцевала под слышную только ей музыку.

Другое трио вяло играло в карты, а молчаливая пара, уткнувшись в свои бокалы, выпивала с мрачной, методичной сосредоточенностью.

Амара прошла через комнату, задействовав каждую унцию маскировки, которую только смогла создать. Будучи одурманенной от эйфорического влияния обоих принуждающих ошейников, она опасалась за сохранение равновесия.

Ей удалось пройти мимо них, не привлекая внимания, и проскользнуть на Невольничий рынок.

Она направилась прямо к каменным клеткам, в которых держали пленных заклинателей воздуха.

По счастью, клетки были без замков и закрывались на простые засовы.

В своем нынешнем состоянии она не знала, как скоро будет в состоянии открыть более сложный механизм, тем не менее у нее в кармане брюк по-прежнему находились сохранившиеся отмычки. Из одной из камер послышался храп.

Должно быть, Бренсис усыпил их, добавив наркотики в воду.

Она могла лишь надеяться, что кто-нибудь из алеранцев был достаточно осторожен и решителен, чтобы отказаться от воды, надеясь улучить шанс на побег.

Амара и Бернард собирались дать им такую возможность. Или, в крайнем случае, она искренне надеялась, что так поступит Бернард.

— Ты меня слышишь? — Прошипела Амара в одну щелей под козырьком первой клетки.

Ей ответили не сразу.

— Кто здесь?

— Я курсор, — прошептала Амара. — И сбавь, к воронам, свой тон.

Из клетки послышалось смущенное бормотание и бессвязная речь заспанных голосов.

Их тут же утихомирили другие голоса, которые вероятно создали больше шума, чем всё неловкое бормотание вместе взятое.

— Тихо, — шикнула Амара, оглядываясь по сторонам, будучи уверенной, что в любую секунду кто-нибудь заметит приглушенную суматоху. — Мы собираемся вытащить вас отсюда, но нужно освободить как можно больше людей. Будьте бдительны. Каждый, кто может лететь по прямой линии, должен приготовиться.

— Открой клетку! — Выпалил кто-то.

— Приготовьтесь, — ответила Амара. — Я вернусь.

Затем она проскользнула к следующей клетке и повторила диалог. Затем к следующей. И к следующей.

Ворд обнаружил ее, когда она подошла к пятой клетке.

Она как раз утихомиривала пленных в последней каменной камере, когда одна из ящероподобных форм Ворда, находившаяся в двадцати ярдах, подняла голову. Пыхтя через нос, она издала пронзительный вой, отразившийся вибрацией от камней на подворье.

"Должно быть он почувствовал от меня запах крови," — подумала она. Большинство животных остро реагирует на запах крови жертвы.

Ей стоило улучить момент и очистить себя получше — но теперь уже было поздно.

Теперь все решала скорость.

Амара сбросила завесу, чтобы воспользоваться скоростью Цирруса, и бросилась открывать засовы на клетках, переходя от одной к другой и повторяя процесс.

— Алеранцы! — Крикнула она, для ее измененного восприятия, слова звучали странно растянутыми. — Алеранцы, к оружию!

Она бросилась открывать засовы последней клетки, когда вокруг них зазвучал хор пронзительного вопля Ворда.

Пленные пользователи воздуха начали пробираться к выходу из клеток, выкрикивая лозунги.

— Алера!

— Сражайтесь, жалкие ублюдки!

Только обостренные чувства позволяли Амаре видеть мерцание в воздухе над ней, где Граждан удерживали с помощью нескольких слоев противовесов их магическим способностям.

Произошел небольшой искрящийся взрыв, когда сталь ударила о сталь — и новая вспышка искр, когда вторая стрела с невозможной силой и точностью попала в другую петлю подвешенной клетки, и дюжина граждан резко свалилась с высоты пятнадцати футов на каменный пол подворья.

Искры начали сыпаться от второй подвешенной клетки с гражданами, и поднялось еще больше крика.

— Ко мне! — Крикнула Амара, подскакивая к ближайшей клетке. — Алеранцы, ко мне!

— Курсор, берегись! — Крикнул кто-то из темноты.

Амара развернулась с мечом в руке, чтобы встретить Ворда, который первым поднял тревогу и прыгнул к ней.

Дождавшись, пока он окажется в воздухе, она отклонилась далеко в сторону и ударила мечом Бренсиса, ощутив как лезвие с хрустом врезалось в хитиновую броню Ворда.

Она не удержала равновесие, вороны побери эти проклятые ошейники, и упала на мостовую с кровоточащим мерзкой темной жижей Вордом, который с трудом попытался ее нашарить.

Раздался треск, словно разряд миниатюрной молнии, и тварь рухнула, недвижимая и мертвая, как будто раздавленная огромным молотом.

Одна из стрел Бернарда торчала из основания его черепа, погрузившись до самого зелено-коричневого оперения.

Амара подняла глаза и увидела, как ее муж, с луком в руке, спрыгнул с низкой крыши на задок фургона и оттуда на двор рядом с ней.

Он подошел к ближайшей деревянной клетке, по-видимому, заполненной заклинателями металла, и провел рукой по ее верху. Она сразу же заскрипела, покоробилась и развалилась на части, освобождая заключенных внутри.

— Ты в порядке? — Спросил Бернард, протягивая ей руку, его глаза расширились от беспокойства. — Ты не ранена?

Она взяла его за руку, и он помог ей подняться.

— Я… да, с учётом обстоятельств. Я имею в виду, со мной всё нормально. Кровь не моя. Бренсиса.

— О, — выдохнул Бернард, от облегчения его лицо расслабилось практически комично. — Хорошо.

В ответ на его одобрение по телу пробежала волна удовольствия, исходившая от принуждающего ошейника на ее бедре.

— О, — вздохнула она. — Любимый, пожалуйста. Будь осторожней со словами.

Бернард непонимающе моргнул, а затем похоже понял. Он нахмурился и шагнул ближе к ней, отклонившись в сторону.

Он зарычал, схватил стальной ошейник на ее шее и сорвал его голыми руками.

— Я так и не нашел от него ключ, — сказал он, вставая на колени. Ошейник на ее бедре сидел гораздо туже, и пальцы Бернарда, скользившие под ним, ощущались жаркими и огрубевшими. — Не шевелись. Он может порезать тебя.

Заметив, что на мгновение он помедлил, и у нее возникла безумная мысль, будто он колеблется.

Ведь он может не снимать с нее ошейник, верно? Кроме него это никто не сможет сделать.

Что, если он просто оставит его на ней?

От самой мысли ошейник снова послал импульс чистого наслаждения, и у Амары подкосились ноги, когда она попыталась вспомнить, что же в этом плохого.

Затем последовал новый звук разрываемого металла, и ее мысли вновь прояснились.

— Мерзкая вещица, — сплюнул Бернард, поднимаясь со сломанным стальным браслетом в руке.

— Ворд! — крикнул один из заключённых, всё ещё запертых в деревянной клетке.

Ящероподобное существо вскарабкалось по соседней стене и прыгнуло вниз на одну из залитых водой клеток, делающих беспомощными заклинателей огня, пытаясь достать их когтями.

Бернард развернулся, поднял стальной браслет, и метнул его с увеличенной фуриями силой.

Металл угодил Ворду между конечностей и разорвал его, как бумагу. Ворд упал, вереща и орошая грязной на вид кровью всё во дворе вокруг него.

Амара бросила свой меч одному из освобождённых заклинателей металла, пока множество Вордов взбирались по стенам. Она указала на другие клетки, и приказала:

— Освободи их!

— Да, миледи! — крикнул тот в ответ.

Он повернулся к ближайшей подвешенной клетке с заклинателями земли, полоснул по ней тонким стальным лезвием, разрезав прутья решётки, брызнувшие дождём искр, и перешёл к следующей клетке.

Амара увидела, как Бернард снова поднял свой лук, хладнокровно сшибая стрелами со стен пару подбирающихся Вордов.

— Мы не сможем сдержать их натиск, — крикнул он. — Освобождай заклинателей воздуха и улетай вместе с ними отсюда.

— Не говори чепухи, — возразила Амара. — Мы уйдем все вместе.

— Их тут слишком много. Наши люди не вооружены. Половина из них едва может стоять, — сказал Бернард.

Сверху спустился рыцарь Ворда, и он подстрелил его прямо в грудь.

Существо упало на землю словно раненый фазан, и один из освобожденных заклинателей земли добил его тяжелым железным прутом оторванным со стен клетки, в которой еще недавно был заточен.

Но Ворда прибывало все больше и больше.

Они ползли по стенам со всех сторон. Окружающий воздух задрожал от гула крыльев рыцарей Ворда, а затем материализовалось полдюжины крылатых порождений кошмара, нырнувших с высоты ко все еще ошеломленным, беззащитным заключенным.

Сфера раскаленного добела пламени внезапно вспыхнула в воздухе — не среди Ворда, а сразу же позади над ним.

На мгновение Амара решила, что заклинатель огня плохо прицелился и задал упреждение, но от накатившей волны жара сравнительно нежные крылышки Ворда почернели и свернулись, а порыв горячего ветра заставил его, бесконтрольно кружась и кувыркаясь, беспорядочно рухнуть на землю.

— Треклятые жуки, вороны их побери! — рявкнул сиплый голос, и кряжистый старик, в седых волосах которого ещё виднелись остатки ярко-рыжих прядей, хромая, появился в поле зрения, опираясь на худую, оборванную молодую женщину, которую Бренсис называл Флорой.

— Грэм? — воскликнул Бернард, с удивлением и восторгом на лице.

Старый заклинатель огня прищурился, узнавая Бернарда.

— Бернард! Что, вороны побери, ты делаешь на юге?

Бернард подстрелил одного из разбившихся рыцарей Ворда, который пережил падение и поднимался на ноги во дворе.

— Спасаю тебя, по видимому.

— Ба, — прорычал Грэм, и Амара, наконец, распознала в старике предыдущего Графа Кальдерона.

Он поднял руку и обвел ею по кругу, и слой пламени возник поверх стен, окружающих двор, огненно-красный занавес, который возник из ниоткуда и исторг вопль боли и протеста дюжин пока еще невидимого Ворда.

— Поезжай в Вэйл, говорит Гай. На пенсию в богатстве и комфорте, говорит. За приключениями на свою задницу, воронами клятый старый простофиля. — Он прищурился, глядя на Бернарда. — Растолкуй-ка нам выход из этого дерьма, мальчик. Я смогу поддерживать это не более получаса или около того.

— Полчаса? — Переспросил Бернард.

— Деревянные клетки, — сказала Амара. — Мы можем использовать их, как воздушные экипажи, по крайней мере, чтобы выбраться из города.

Бернард повернулся к ней и крепко поцеловал в губы. Затем выхватил меч и бросил его еще одному освобожденному заклинателю металла.

Он указал на него и на взявшего меч Амары.

— Ты и ты. Вы — на страже. Убивайте все, что прорвется. — Он ткнул пальцем в освобожденных заклинателей земли. — Вооружитесь чем-нибудь и помогайте.

Он обернулся к Гражданам, бесцельно сгрудившимся вокруг Лорда Грэма.

— Все, мало-мальски владеющие магией воды, приложите усилия, чтобы помочь остальным очиститься от афродина, начните с Граждан и заклинателей воздуха.

Один из Граждан, мужчина, который был бы помпезно впечатляющим, будь он чистым, ухоженным и если бы стоял в цивилизованной части мира, настоятельно спросил растерянным голосом:

— И кем вы себя возомнили?

Бернард шагнул вперед и впечатал сжатый кулак в рот несогласного.

Взбунтовавшийся мешком повалился на землю.

— Я, — сказал Бернард, — тот, кто спасает ваши жизни. Вы, двое, бросьте его в одну из деревянных клеток. Без сознания он меньше будет нас замедлять. Шевелитесь, народ!

— Делайте, что он говорит! — Прокричал Лорд Грэм.

Граждане ринулись выполнять.

— Кровавые вороны, — вздохнула Амара. — Ты знаешь, кто это был?

— Идиот, — сказал Бернард, его глаза горели. — Он может бросить мне вызов позже, если захочет. Не пора ли нам браться за работу?

— Что я должна делать?

— Заклинатели воздуха и кареты. Подготовь их.

Амара кивнула.

— Бернард, а рабы…

— Мы возьмем каждого, кто разоружится и захочет уехать, сказал Бернард. — Если найдется место, — он наклонился и снова быстро поцеловал ее, а затем пророкотал, — Когда я вытащу тебя отсюда, графиня…

По ее телу пробежала дрожь, которая не имела никакого отношения к заговоренным фуриями ошейникам.

— Но только после того, как оба примем ванну. А теперь, не заставляйте меня бить вам по губам, Ваше превосходительство.

Он подмигнул ей, затем повернулся, выкрикивая приказы освобожденным алеранским Гражданам и Рыцарям, подготавливающим их побег.

Получасом позже дюжины воздушных повозок поднялись из захваченного города, сопровождаемые бесполезными протестующими визгами Ворда.

Около десятка рыцарей Ворда попытались остановить повозки, но были отогнаны полудюжиной заклинателей огня, а мгновение спустя повозки были слишком высоко и двигались слишком быстро для любого крылатого, который попытался бы настигнуть их.

Амара смутно припоминала свои бесконечные, безумно изматывающие усилия для удержания одного из паланкинов в полете и затем обеспечения хотя и жёсткой, но вполне благополучной посадки уже на рассвете.

Затем кто-то вложил ей в руку засохший кусок хлеба, который она с жадностью съела.

Мгновением позже она ощутила тепло огня — настоящего огня, созданного фуриями, и его тепло обернуло ее благословенной негой.

Бернард аккуратно уложил ее на накидку, расстеленную на земле, и сказал:

— Отдохни, моя графиня. Скоро нам снова придется выдвигаться. Я постерегу.

Амара начала было возражать, что ему тоже нужно отдыхать, правда начала, но огонь был таким красивым, и жарким, и…

И впервые за много недель Амара почувствовала себя в безопасности.

Она уснула.

Глава 43

Тави стоял на гребне земляного вала и смотрел на холмистую равнину.

Его броня и шлем, вычищенные и только что отполированные ординарцами Первого Алеранского, блестели в лучах заката.

С тех пор, как они приехали накануне вечером, прибыли еще тысячи беженцев, и поток работников-канимов, спасающихся от Ворда, только нарастал.

Заклинатели легионов обеспечивали всех пресной водой, но еды было в обрез, а укрытия практически отсутствовали.

Позади Тави прозвучали и стихли чьи-то тяжелые, целеустремленные шаги.

— Что такое, Маркус? — спросил Тави.

— Ваше Высочество, — отозвался Валиар Маркус. Он шагнул вперед и непринужденно стал "вольно" рядом с Тави. — Вы спали?

— Не так долго, как хотелось бы, — ответил Тави. — Но я уже привык.

Он кивнул в сторону насыпи, которая была единственным укреплением Молвара.

— Тебе и твоим людям, видимо, пришлось работать без отдыха.

— Это канимы, сэр, — совершенно серьезно ответил Маркус. — В местной почве камней больше, чем земли. Тысячи канимов перетаскивали камни. Я знал, конечно, что многие их воины довольно сильны, но… кровавые вороны…

Он покачал головой.

— Советовал бы вам посмотреть, на что способны некоторые мастера. Те, кто поднятием тяжестей на жизнь зарабатывает.

— Впечатляет?

— Ужасает, — сказал Маркус. — Насыпь наполовину состоит из камней, наполовину — из земли. Учитывая то, что Ваше Высочество отослало всех заклинателей земли на другое задание, людям пришлось работать как проклятым, чтобы поддерживать темп канимов.

Тави кивнул.

— Что ж, удивляться не следует. Мы видели достаточно примеров того, на что они способны, под Мастингсом, а здесь — еще больше.

— Да, сэр.

— Вы получили последние донесения?

— Так быстро, как это было возможно, — ответил Маркус. От его слов веяло едва уловимым упреком. — Ситуация с почтой была бы лучше, если бы в нашем распоряжении были Рыцари Воздуха, сэр.

— Они заняты, — отрезал Тави. — Сколько у нас времени?

— Столкновения групп канимских всадников с Вордом происходят все ближе и ближе к порту, сэр. Беженцев ведут в этом же направлении.

— Численность беженцев?

— Перевалила за шестьдесят тысяч.

— Какие-нибудь признаки приближения основных сил Ларарла?

— Никак нет, — тихо сказал Маркус. — С другой стороны, признаков приближения основных сил Ворда тоже нет.

— Думаю, мне стало бы лучше, если бы они были. — Сказал Тави. — У Ворда есть дурная привычка — появляться там, где его меньше всего ждут.

— Ваше Высочество становится параноиком, — сказал Маркус. — Одобряю.

— Высочество! — Послышался чей-то крик, и через мгновение на вершину насыпи взобрался Магнус.

Прическа старого курсора пребывала в полном беспорядке, как если бы он только что проснулся. В руке Магнус сжимал письмо.

Он подошел к Тави и, все еще отдуваясь, вручил ему послание. Взгляд Магнуса был сосредоточен на Маркусе. Которого, казалось, это совершенно не волновало.

Тави взял в руки письмо, переводя взгляд с центуриона на курсора и обратно.

— Что-то, о чем я должен знать, господа?

— Не имею понятия, сэр, — ответил Маркус и взглянул на Маэстро. — Магнус?

Магнус еще мгновение буравил взглядом Первое Копье и лишь потом обратился к Тави.

— Нет, Ваше Высочество.

Тави снова посмотрел на них обоих, а затем открыл письмо и прочитал его.

— Хм, — сказал он. — Крассус вернётся сегодня вечером. Маркус, ты помнишь, как мы обсуждали возможность строительства лестницы на обрыве скалы, при нашем первом прибытии сюда?

— Да, Ваше Высочество.

— Только теперь мы соорудим её в три раза шире, и на дальнем выступе мыса внутри укреплений примерно там, где находятся наши припасы.

Тави нахмурился, размышляя.

— Нам ещё нужно расставить на ступенях столько ламп или магических светильников, сколько необходимо для того, чтобы они были видны с моря. Если не хватит наших, попросим у шуаранцев. У них есть фонари, специально сделанные для работы в условиях тумана и брызг.

Маркус и Магнус вдвоём уставились на Тави.

— Нам нужно придумать способ погрузить людей и припасы на суда, — сказал им Тави. — Чем шире будет лестница, тем лучше. Разбуди Максимуса. Он хорош в работе с камнем.

— Сир, — осторожно спросил Маркус, — что за суда?

— Те, что приведет Крассус.

Старый курсор нахмурился.

— И причина, по которой эти суда не смогут воспользоваться вполне приличным шуаранским портом в том, что…

Тави ухмыльнулся.

— Они не подойдут.

Оба собеседника с непониманием смотрели на Тави.

— А пока, — продолжил Тави, — нам следует собрать всех наших гражданских. Магнус, будьте любезны заняться этим и убедитесь в том, что наши капитаны готовы выйти в море. После этого найдите Трибуна логистики и разработайте кратчайший путь, по которому мы смогли бы вывести людей из укреплений к кораблям, а затем в море.

— Тави, — выпалил Магнус. — Не торопись. Ты уверен, что хочешь просить наших людей вступить в бой с Вордом, когда у нас нет заклинателей воды, чтобы ухаживать за ранеными и только десяток рыцарей, чтобы поддержать легионеров?

— Если повезёт, им не придётся, — ответил Тави. — И наши заклинатели вернутся, прежде чем ночь закончится. Если мы всё сделаем достаточно быстро, мы сможем ускользнуть, не вступая в бой со второй королевой вовсе.

Он посмотрел на заходящее солнце, нахмурившись.

— Время здесь — критический фактор, господа.

Маркус и Магнус стукнули кулаками против сердца, и, в последний раз обменявшись взглядами, вернулись к своим обязанностям.

— Капитан! — Крикнул Дуриас. Глянув вниз, Тави увидел коренастого легионера, отчаянно махавшего ему со спины пыхтящего таурга у основания террасы. — Они сделали это! Они здесь!

Тави повернулся и сбежал с насыпи. Схватившись за протянутую Дуриасом руку, он вскочил на таурга позади бывшего раба.

— Вези меня к Варгу.

Они нашли Варга, обходившего земляные валы на другой от Тави стороне города.

Ополчение Варга, хотя теперь их вряд ли можно было так назвать, после почти двух лет обучения рядом с отрядами Варга и конфликта с Легионами Алеры — разместилось по всему укреплению, и равными интервалами вдоль стены Мастер войны расставил группы тяжеловооруженных воинов.

Ополчение будет удерживать полосу укреплений, а воины будут использоваться в качестве резерва, их огромная мощь придет на помощь ополченцам, если Ворд пробьет брешь в обороне.

— Варг! — позвал Тави. — Я должен показать тебе что-то.

Большой каним посмотрел со стены вниз, его уши дрогнули с легким интересом.

— И что это?

— Я не знаю, — откликнулся Насаг. Звучный голос канима хорошо был слышен с того места, где верховой Насаг держал запасного зверя для Варга рядом с таургом Дуриаса. — Лично мне он ничего не объяснял.

Варг хмыкнул:

— Только глупец ищет ссоры с таваром.

Он спустился с возвышения, ударил по морде таурга, попытавшегося укусить его, и вскочил на него.

Они подъехали к единственному проходу в земляных валах на дороге, ведущей из Молвара.

— Когда инженеры собираются закрыть его? — спросил Дуриас.

— Они не собираются, — проговорил Тави.

Дуриас моргнул.

— Зачем строить стену, если ты собираешься оставить в ней огромные и очевидные прорехи?

— Потому что это значит, что мы знаем, где враг сконцентрирует силы, — прорычал Варг. — Наши оборонительные порядки не глубоки. А врага много. Если оборона будет везде одинакова, Ворд будет просто атаковать хаотично и мы не будем иметь никакой возможности предсказать, где сконцентрировать наши силы против них.

— Оставить им большую, очевидную прореху для нападения, — проговорил Тави, — и мы можем быть уверены, где будут нападать их основные силы. Здесь будут сражаться Легионы.

Дуриас кивнул, оглядываясь вокруг.

— Именно поэтому мы расположимся внизу, внутри ложбинки, и затем вдоль дороги. Мы будем незаметны снаружи. Когда здесь появится Ворд, он окажется в смертельной ловушке.

— Это будет что-то, — произнес Тави, — вы никогда не видели, что могут сотворить заклинатели огня в закрытом пространстве.

Он взглянул на Варга и добавил очень мягко:

— Даже ты не видел, Мастер Войны.

Варг, поймав взгляд Тави, молчал мгновение, до того, как так же мягко ответить:

— Мои шаманы будут здесь тоже, гадара. Это должно быть интересно.

Тави осторожно подавил дрожь, возникшую при мысли о некоторых вещах, которые делали канимские шаманы. Он показал свои зубы и произнес:

— И последнее. Мои разведчики обнаружили кое-что, что, я уверен, вам нужно знать.

Он указал на меняющийся пейзаж за земляными валами.

Варг обменялся взглядами со своим сыном, затем они встали в стременах и уставились туда. Они какое-то время смотрели, не произнося ни звука.

Насаг внезапно издал рычание и хлестнул таурга, пустив его в сотрясающий землю галоп, что заставило двух других таургов недовольно зареветь.

Полдюжины только что прибывших шуаранских беженцев бросились в разные стороны до того, как таург чуть не растоптал их.

Дуриас и Варг взяли своих зверей под контроль. Варг издал низкое рычание, взглянул на Тави, затем спешился и бросил свои поводья Дуриасу.

Тави тоже спешился, уклонился от нацеленного на него копыта таурга Дуриаса и поспешил за Варгом, который взбирался на вершину насыпи рядом с воротами, где еще велись работы по возведению укрепления.

Тави остановился рядом с ним и стал наблюдать за Насагом.

По равнине. начинавшейся за насыпью, сплоченно двигалась большая группа беженцев. Однако, в отличие от большинства шуаранцев, у этих канимов мех был темным.

Рядом с ними шли, часто — опираясь на трости или костыли, воины в черно-красных доспехах, а в центре группы возвышалось копье, на котором развевалось простое красно-черное знамя.

— Мой народ, — тихим низким голосом произнес Варг. — Некоторые из них выжили.

— По донесениям моих разведчиков — около десяти тысяч, — тихо ответил Тави. — Я осознаю, что это не много.

Варг какое-то время молчал, прежде чем прорычать:

— Это — все, гадара. Некоторые из наших воинов — среди них.

Он взмахнул лапой, выпустив темные когти.

— Хорошо, что хоть кто-то остался.

Он взглянул на Тави.

— Где они были?

— Ларарл держал их рядом с укреплениями.

Варг снова обратил задумчивый взгляд на равнину, прищурился и прорычал:

— Его шаманам нужна была кровь.

Тави ничего не ответил.

Насаг присоединился к ним чуть позже, чуть не свернув шею своему таургу, заставляя его остановиться.

Зверь попытался схватить Насага за руку, когда тот спешился, но каним ударил таурга между глаз огромным кулаком, заставив того пошатнуться, так же легко, как если бы это был обычный пьяница, засидевшийся в кабаке.

Прибывающие нарашанцы встретили Насага криками и воплями, когда он приблизился к ним и начал пробираться сквозь толпу к знамени в центре группы.

— Так вот, что ты имел в виду тогда, в кабинете Ларарла, — сказал Варг, — когда сказал, что все должны уйти.

Тави снова ничего не ответил.

Варг повернулся к нему и продолжил:

— Ларарл никогда бы не поставил свое ополчение в такое отчаянное положение без причины. Ты потребовал этого, Тавар.

— Я не мог сказать, что они рядом, — тихо ответил Тави. — Вы бросились бы к ним, и к воронам последствия.

Варг сузил глаза, а из глубины его широкой груди вырвался рык. Что заставило Тави осознать, насколько каним огромен.

Тави глубоко вздохнул и встретил взгляд Варга. Он изогнул бровь, заставляя канима отказаться от произнесения каких-либо заявлений и надеясь, что не станет жертвой всплеска эмоций Варга по поводу произошедшего.

Варг снова перевел взгляд на равнину, и его рычание стихло. После долгой паузы он наконец произнес:

— Ты защищал их.

— Как и шуаранцев, — как можно более ровным голосом сказал Тави. — И себя. Мы все варимся в одном котле, Варг.

Варг снова зарычал, но, на этот раз, соглашаясь. Затем отвернулся от Тави и спустился с насыпи, направившись к выжившим нарашанцам.

Тави продолжил наблюдать за ними. Через какое-то время рядом с ним появился Дуриас и спросил:

— Как он повел себя, когда понял, что ты скрыл это от него?

— Он не в восторге, — ответил Тави, — но смог понять.

— В этом сила их мышления, — сказал центурион, кивая. — Способность беспристрастно воспринимать чужую логику.

Дуриас улыбнулся.

— Хотя, если бы он решил, что ваша логика им навредила, то эта способность не помешала бы ему выпотрошить вас.

— Думаешь, я этого не знаю? — Сказал Тави. — Но у меня не было иного выбора.

Дуриас прищурился и вгляделся в толпу нарашанцев, через мгновение его глаза округлились.

— Кровавые вороны.

Тави взглянул на него.

— В чем дело?

— Это знамя, — сказал Дуриас, — это не просто обычный стяг.

— Что это значит?

— Их воины редко используют копья, — сказал Дуриас. — Свободному Алеранскому пришлось нелегко из-за того, что наши знамена надеваются на копья, которые у них считаются женским оружием.

Тави все еще не понимал.

— И?

— Знамя этих цветов на копье означает, что во главе — старшая по званию самка, — объяснил ему центурион. — И я…

Его голос утонул в бессловесном вое, вырвавшемся из тысяч глоток канимов, и, хотя он не был человеческим, Тави мог понять какие эмоции его вызвали — истовое ликование, неожиданная вспышка радости.

Тави и Дуриас переглянулись и, нагнувшись вперед, продолжили наблюдать.

Когда Варг достиг небольшого ликующего моря канимов, оно разделилось, и из него возник Насаг, шедший рука об руку с канимом-женщиной, такой же высокой, как он, и с таким же темным мехом.

Следом за ними полдюжины молодых канимов, один из них был едва ли крупнее алеранского ребенка, отделились от толпы и повисли на Варге, отчаянно скуля.

Мастер войны присел на корточки и через мгновение утонул в потоке ликующих пушистых щенков и виляющих хвостов.

Последовала короткая схватка, в которой Варг одной лапой прижал каждого щенка к земле и слегка сдавил их животики, вызвав вопли протеста и восторга.

— Кровавые вороны, — выдохнул Дуриас.

Молодой центурион повернулся к Тави и произнес:

— Ваше Высочество, если я не сильно ошибаюсь, вы спасли семью Варга. Супругу Насага и их детей. Фурии, да вы практически вернули их из мертвых.

Тави какое-то время смотрел на равнину, наблюдая, как самка поймала и оттащила щенков от их деда, затем обменялась глубокими наклонами головы с Варгом, демонстрируя уважение уверенной подчиненной к очень почитаемому начальнику.

Затем они обнялись, по канимской манере их морды соприкоснулись, головы склонились друг к другу, глаза закрылись.

— Возможно, — сказал Тави. Его горло сжалось. — Пока еще рано об этом говорить.

Ночь была ясная, и когда звук воздушных потоков Рыцарей Воздуха Легиона пронесся над укреплениями, Тави вышел из командного шатра, взглянул вверх, увидев тени своих рыцарей на фоне почти полной луны.

Часовые заметили их в то же время, и горны затрубили по лагерю, оповещая офицеров о возвращении алеранских летунов.

— Да! — Прорычал Тави, когда Маркус вышел из палатки вслед за ним. — Они здесь! Магнус!

Старый курсор уже спешил к палатке от места неподалеку, где он немного передохнул, на ходу одергивая тунику.

— Ваше Высочество!

— Прямо сейчас забирай всех, кто не участвует в битве, на корабли. Я не хочу потерять ни минуты.

— Хорошо, Ваше Высочество!

— Градаш!

Старый каним с серым мехом, мастер охоты, вышел из палатки буквально по пятам Маркуса, искоса поглядывая на приближающихся заклинателей воздуха.

— Я здесь, Тавар.

— Я думаю, вы должны сейчас сказать своим людям, чтобы они двигались к пирсу, как мы обсуждали ранее.

— Хорошо.

Он повернулся к паре поджарых гончих, молодых канимских скороходов, которые ожидали неподалеку и прорычал им инструкции.

— Маркус, — продолжал Тави. — Я хочу, чтобы вы с людьми заняли пролом. Как только увидите сигнал, возвращайтесь в Молвар и доберитесь до кораблей.

— Сэр, — ответил Маркус, стукнув кулаком по кирасе. Первое Копье повернулся, выкрикивая приказания, вскочил верхом и поскакал к земляным валам.

Китаи и Максимус вышли из штабной палатки и встали рядом с Тави, наблюдая, как Рыцари Воздуха опустились на землю двумя группами. Одна приземлилась на площадку Легиона бывших рабов, другаясовершила посадку в Первом Алеранском — за исключением одной бронированной фигуры, спешившейся не далее двадцати ярдов от командного пункта.

— Крассус! — Позвал Тави, ухмыляясь. — Хорошо выглядишь.

— Сэр, — сказал Крассус с улыбкой в ответ.

Он отдал честь Тави, который повторил его жест, потом пожал руку молодому офицеру.

— Рад видеть, что ты вернулся в целости.

— Рассказывай, — требовательно произнес Тави.

— Оно работает, — прошипел Крассус, его глаза переполняло торжество. — Нам потребовалась воронова уйма заклинательства, чтобы снять его, и колдуны не в своей тарелке, но оно работает.

Тави почувствовал, что его губы растягиваются в свирепую усмешку.

— Ха!

— Кровавые вороны! — сказал Максимус, в его голосе боролись разочарование и восхищение. — Во имя всех великих фурий, о чем вы оба толкуете?

Крассус повернулся к своему сводному брату, усмехнулся и обнял его за плечи.

— Пойдем, — сказал он. — Сам увидишь.

Крассус повел их на скалы, с которых открывался вид на море, омывающее Молвар.

В серебряном свете луны, море представляло собой черно-белую картину: черная вода и белые буруны волн — и, качающиеся на волнах черного моря, три белых корабля, таких огромных, что Тави на мгновение показалось, что его обманывает зрение. А ведь он знал, чего ожидать.

Он обернулся посмотреть на изумлённые лица остальных, которые просто уставились на огромные белые суда.

Они наблюдали, как крошечные фигурки двигались по палубе судов без парусного вооружения — инженеры Первого Алеранского, чьи маленькие силуэты на белой палубе показывали истинный размер судов: каждый из них был почти полумили в длину и более половины в ширину.

— Корабли, — приглушенно сказал Макс. — Реально. Большие. Корабли.

— На самом деле, баржи, — поправил его Градаш, голос старого канима напротив был сдержанным и спокойным. — Нет мачт. Что заставит их двигаться?

— Магия, — ответил Тави. — Колдуны используют морскую воду, чтобы толкать их.

Он обернулся к Крассусу.

— Сколько палуб высотой?

— Двенадцать — ответил Крассус, что-то было самодовольное в его голосе. — Тесновато для канимов, но придется приспособиться.

— Лед! — Внезапно воскликнула Китаи, чрезвычайно довольным тоном. — Вы сделали корабли изо льда!

Тави обернулся к ней и кивнул, улыбаясь.

Затем сказал Градашу:

— Я вспомнил айсберги, которые ты показывал мне, когда мы прибыли. И, если левиафан действительной избегают их, у нас не будет проблем с ними на обратном пути в Алеру.

Старый каним поглядел на корабли, его уши затрепетали.

— Но эти айсберги… Они кувыркаются как таурги, когда чешут спину.

— Кили уходят достаточно глубоко и утяжелены камнем, — заверил Крассус канима. — Они должны быть стабильны, при условии, что большая волна не бьет в борт. Они не будут кувыркаться.

— Кувыркаться, вороны, — выплюнул Максимус. — Лед ведь тает.

— Он еще и плавает, — сказал Тави, чувствуя себя немного самодовольно, хотя, вероятно, не заслуживал этого. В конце концов, он не доводил себя до изнеможения в течение нескольких дней, чтобы это получилось.

— Заклинатели огня без отдыха делали холодильные камни, — сказал Крассус Максу. — Сейчас их там достаточно, чтобы не допустить таяния судов в течение трех недель, за это время они изготовят еще — и инженеры усилили корабли гранитной рамой. Они считают, что суда выдержат, если мы сможем избежать наихудшей погоды.

Тави стукнул кулаком по наплечнику брони Крассуса.

— Хорошо сделано, Трибун, — подбодрил он.

— Итак, — сказала Китаи, улыбаясь. — Мы грузим всех на корабли и оставляем Ворд за спиной — вопить от разочарования. Это прекрасный план, алеранец.

— Если погода не изменится, — мрачно сказал Макс.

— Для этого есть Рыцари Воздуха, — спокойно возразил Крассус. — Это тяжелая работа, но мы ее сделаем. Мы вынуждены сделать ее.

Рога канимов протрубили с земляных валов, вибрируя в странных, лающих сигналах. Тави поднял руку, призывая к тишине, и посмотрел на Градаша.

Старый каним разобрался в сигналах рогов и доложил:

— Показался авангард главных сил регулярной армии Ларарла, Тавар.

Макс присвистнул:

— Образцовое, вороны дери, отступление, если они держались вместе всю дорогу от крепости.

Тави согласно кивнул.

— Это также означает, что Ворд отстал от них недалеко. Нужно торопиться, народ. Враг близко.

Он начал отдавать быстрые приказы, созвав пару курьеров, чтобы отправить их к правой части Легиона, когда волна пугающей догадки Китаи ударила его, как тычок в живот. Он запнулся на середине фразы и повернулся к ней.

— Алеранец, — позвала она, не отрываясь глядя на пролом в укреплениях, где были позиции Первого Алеренского.

Резко обернувшись, он увидел атаку на Первый Алеранский. Громадный каним в голубой броне, который мирно прошествовал половину их позиций, внезапно взвился в атаке.

В ярком лунном свете Тави увидел налетевших на удивленных легионеров шуранцев, действующих совершенно синхронно и с абсолютным безразличием к собственным жизням.

Он втянул в себя воздух и понял, что произошло.

— Взятые, — выпалил он. — Те шуранцы были взяты Вордом.

Он повернулся к остальным и сказал:

— Ворд — не близко. Он — уже здесь.

Глава 44

Ворд накатывал на укрепления вокруг Молвара большой, темной волной, и последние защитники Кании поднялись, чтобы встретить их единым, чудовищным ревом непокорности и ненависти.

Сигнал рогов канимов и алеранцев, воющий и пронзительный, разнесся над завораживающим, посеребренным пейзажем, и с запада хлынула огромная волна противника, светящегося и мерцающего хитина под огромным глазом зимней луны.

Тави осознавал, что произносит что-то, ведь приказания слетали с его губ быстрее, чем он мог за ними уследить, и все офицеры Легиона вокруг него, отсалютовав, разбежались, но, кажется, на самом деле он не понимал, что именно говорит.

Его мысли мелькали, стараясь охватить все возможные варианты следующих минут и часов, все предугадать, предпринять все доступные шаги.

Затем он вскочил на таурга позади Китаи и поскакал в сторону сражения.

Первый Алеранский уничтожил взятых Шуранцев ценой невосполнимых потерь — каждый взятый Вордом был невероятно силен, не обращал внимания на боль и воевал с безотчетной самоубийственной яростью.

Хотя взятые канимы были повержены, на каждого врага на земле приходилось несколько погибших алеранцев — уловка врага принесла ему дивиденды.

Порядки Легиона были сильно разрушены, а первая атака Ворда началась тотчас же за вступительным гамбитом.

Легион был отброшен от пролома в укреплениях, в то время как новый Ворд — всегда новый Ворд — занял остальные оборонительные позиции, удерживая канимов от помощи алеранцам.

Теперь Легион сражался, чтобы защитить зону в двадцать футов шириной перед проемом в укреплениях.

Проем ограждали десятифутовые стены, на вершине которых располагались легионеры с копьями, наносящие удары чуть ниже бронированных участков Ворда, в то время как пехота с щитами и мечами удерживала Ворд от прорыва через инженерный проход и укрепления.

Тави выхватил меч и соскочил с таурга, когда зверь врезался в разрозненных отступающих легионеров, которые были вытеснены с позиций и находились вдали от своих центурий.

— Легионеры! — проревел он. — Ко мне!

— Капитан! — отозвался ошеломленный легионер.

— Ко мне, строиться! — Выкрикивал Тави разбредающимся легионерам. — Ты, ты и ты, вы — командиры копейщиков! Построить их! Легионеры, становись вдоль этой линии!

Организовав людей в боевую центурию, построение в десять рядов длиной и восемь легионеров глубиной, он сразу же отправил их вперед, на помощь уже сражающимся.

Он делал это снова и снова, пока разрозненные солдаты не были собраны, и, пока занимался этим, понял, что Ворд опять повторил прием своего врага.

Хоть отряд Тави выследил и убил ближайшую королеву несколькими днями раньше, но Ворд вернул должок — взятые шуранцы, казалось, сфокусировали свои усилия на уничтожении центурионов в каждой центурии.

Увенчанные гребнями шлемы лежали гораздо гуще среди павших алеранцев, чем должны были в свалке боя, а без руководства людей, их носивших, терялась организованность, жизненно необходимая для боевого порядка Легиона.

Дополнительные центурии помогли сомкнуть ряды, хотя Тави понимал, что это только на короткое время — к счастью, этого было достаточно.

Воздух взревел, когда сорок Рыцарей Воздуха обрушились на поле боя.

Тави поднял меч, сигнализируя Крассусу, находившемуся во главе Рыцарей, летевших парами, удерживая между собой третью бронированную фигуру.

— Крассус! — Тави старался перекричать грохот боя, указывая на стены, охватывающие узкий проем. — На стену!

Но молодой Трибун не нуждался в жестикуляции Тави, чтобы увидеть, где нужна его помощь. Просигналив инструкции своим людям, Крассус приземлился на стене с одной стороны проема, в сопровождении половины своего звена.

Вторая половина опустилась на другой стороне, где каждая пара Рыцарей Воздуха поставила на землю воинов, которых принесли — Рыцарей Огня Первого Алеранского.

Из-за стены щитов Легиона, со своего наблюдательного пункта на земле, Тави не увидел, что произошло, но несколько мгновений спустя раздался чудовищный рев, и адский сине-белый свет вспыхнул перед ним, на глазах испепеляя черные силуэты напирающих рядов.

Издав возглас восторга от возвращения своих Рыцарей, Легион рванулся вперед, оттесняя Ворд назад во внезапно образовавшийся вакуум, который Рыцари Огня выжгли в их шеренгах.

Тави помчался к земляные валам, чтобы присоединиться к Крассусу, но к тому времени, когда он туда добрался, ситуация была под контролем — по крайней мере, сейчас.

Ворд был откинут от бреши, и каждый раз, когда он начинал подступать ближе, один из рыцарей Огня выпускал струю пламени в их ряды.

— Макс на подходе, — выдохнул Крассус Тави. От напряжения последних заклинаний, его лицо блестело от пота.

Он повернулся, указывая на город, откуда быстрым маршем приближалась колонна фигур в доспехах с Максом во главе, идущая от лагеря Легиона за городскими стенами.

— Он ведет инженеров и наших Рыцарей Земли. Мы закроем пролом и…

На дальних валах заревели и завопили рога, и по этому сигналу дюжины шаманов появились на стенах среди канимов.

Фигуры в капюшонах, откинув свои бледные мантильи, запустили руки в мешочки с кровью, висящие на боку, и брызнули алыми каплями в воздух.

Со своей позиции Тави опять не мог наблюдать результаты работы, но он увидел, как огромные, клубящиеся облака зеленоватого тумана возникли и упали, и услышал крики агонии среди Ворда, когда тот осел на них, начисто смывая нападающих с земляных стен.

— Построиться! — Рявкнул резкий голос из пролома ниже. — Клевать ваши дурацкие глаза воронам, построиться! Прикрыть ряды, прежде чем они ударят в нас снова!

Глянув вниз, Тави заметил Валиара Маркуса, без своего гребенчатого шлема центуриона, который вышагивал среди шеренг алеранцев.

Левое плечо доспехов Первого Копья было ужасно растерзано, и рука безвольно свисала вдоль тела — но правой рукой он сжимал свой жезл центуриона, который, не стесняясь, использовал, сгоняя солдат в строй, обрушивая на их шлемы, чтобы завладеть вниманием. Маркус быстро соображает, отметил Тави.

Когда битва только началась, покрытый шрамами ветеран понял, что его шлем с гребнем делает его мишенью, и снял его.

Скользнув взглядом, Тави заметил отсутствие гребенчатых шлемов в порядках, но центурионы явно продолжали делать свою работу, обозначая присутствие чудотворным действием своих жезлов, голосов и огромной силы воли.

— Погрузка припасов и всех беженцев займет несколько часов, — сказал Тави. — Мы должны продержаться. Маркус командует в проломе. Помогай ему. Я собираюсь поговорить с Варгом.

— Есть, Ваше Высочество, — сказал Крассус, грохнув кулаком против сердца. — Мы исполним свою роль, не беспокойтесь.

Тави устремился к стенам, воспользовавшись краткой передышкой в битве, когда Ворд отшатнулся от массового урона кислотной магии крови, которую выплеснули на них шаманы.

Тави пришлось преодолеть вдоль стен почти полмили, пока она нашел Варга, меряющего шагами стену среди собственных воинов.

Тави кивнул ему и заговорил без предисловий.

— Три часа. Нам нужно удерживать их как минимум столько.

Варг перевел взгляд с Тави на поле боя, где Ворд продолжал прибывать со всех направлений.

У подножия стены было месиво из оплавленного хитина и ошметков тел, которое осталось после контратаки шаманов.

— Три часа. Которые могут показаться вечностью.

— Столько потребуется, чтобы транспорты зашли в порт и погрузили наших людей с припасами, — сказал Тави. — Нет смысла спасать их сейчас, чтобы потом уморить голодом в море.

Варг согласно проворчал.

— А что будет с нашими воинами?

Тави изложил ему план отхода.

— Все это не будет иметь значения, если мы не выстоим сейчас.

К этому времени, Ворд уже оправился от потерь, нанесенных первым отпором, и снова начал концентрироваться, еще раз готовясь штурмовать укрепления всеми силами.

— Мы устоим, — прорычал Варг. — И будем ждать твоего сигнала.

Прошло три часа, отовсюду прибывало все больше и больше Ворда, их количество все росло, а атаки становились более последовательными и целенаправленными, и в течение трех часов последние защитники Кании отбрасывали их обратно.

Потери ужасали, это была самая страшная из битв, которые им довелось увидеть — как и для Первого Алеранского, несомненно, тоже.

Как только заклинатели земли закрыли проем в стенах, Легионам предстояло оборонять относительно узкий участок укреплений — соразмерно их численности.

Львиная доля сражений пришлась на канимов.

Шуранцы и нарашанцы сражались бок о бок, резервным силам воинов все чаще и чаще приходилось бросаться вперед, на помощь бойцам ополчения, которым доставалось в их более легкой броне.

Шаманы взывали к ночному небу и насылали на нападающих смерть в разных отвратительных формах — как оказалось, у Варга были добровольцы из его народа, которые, по пути в Канию, понемногу регулярно пускали себе кровь, чтобы создать для шаманов ее запас.

Они безудержно выплескивали ее на Ворд, для эффекта устрашения, пока им не пришлось изливать свои облака кислоты на поверхность укреплений, не для уничтожения Ворда, а чтобы растворить тела, громоздящиеся все выше и выше и создающие подъем для Ворда, наступающего следом.

Для алеранцев сражение было ужасным и отчаянным.

Фаланги легионеров, работая вместе, могли отражать волны нападений противника, но, когда строй нарушался, или когда кого-нибудь из воинов окружали, смерть подступала совсем близко.

Антиллар Максимус, возглавляя костяк Рыцарей Земли и Металла, бросался в бой снова и снова, где более смертоносное оружие могучих Рыцарей сокрушало панцири Ворда как игрушку, оттесняя врага от более уязвимых легионеров.

Тави сделал все, что было в его силах, чтобы люди могли сражаться на прочной основе, и для облегчения ротации задних рядов с передовыми, борясь с усталостью бойцов, которая в итоге была более опасна, чем яд или любые формы Ворда.

Тяжелораненых, не способных передвигаться самостоятельно, выносили с поля боя, стабилизировали и грузили на корабли, ожидающие их у подножия города Молвар.

Остальные раны быстро закрывались, а людей отправляли на позиции обратно, пока в Легионе не осталось практически ни одной центурии, которая, по крайней мере, наполовину не состояла из легкораненых.

Когда натиск Ворда становился слишком сильным, на помощь обороняющимся приходили заклинатели огня, но Рыцари Огня быстро уставали, и вскоре только Крассус оставался в состоянии прикрывать огнем, жизненно необходимым Легионам.

Тави мог лишь тихо направлять молодого человека, с его позиции в тылу боевых действий, и удивляться, как молодому Трибуну удается подниматься на ноги снова и снова, чтобы продолжать уничтожать Ворда.

Тем временем в тылу сражения население заполнило наспех проделанные в камне спуски к воде, где шла погрузка на гигантские ледяные корабли.

Семьи канимов тащили на себе тяжелую поклажу, прикладывая неимоверные усилия, чтобы загрузить суда припасами, осознание верной гибели, взывающей с земляных валов, заставляло их работать сообща и поддерживать порядок сильнее, чем любой закон или обычай.

Дважды Ворд прорывал укрепления и начинал расползаться по террасам — но оба раза Анаг и шуаранская кавалерия на таургах вступали в бой, сбивая напор нападавших, которых затем оттесняли назад отряды элиты Варга, во главе с самим Мастером войны.

И затем, после более чем четырех бесконечных, кошмарных часов, с пирсов горны Магнуса начали трубить отступление.

— Наконец-то! — Воскликнул Тави, поворачиваясь к трубачу, которого он держал подле себя. — Труби канимам! Сигнал к отступлению!

Как только раздался звук серебряной трубы, Первое Копье обернулся со своего места в рядах, выискивая Тави глазами.

Тави просигналил Маркусу рукой, и старый центурион начал выкрикивать приказания, которые тотчас же повторялись в рядах.

Еще раз завопили рога канимов, и в последний раз вперед выступили шаманы, разом призывая магию крови.

Ворд откатился назад от истребления — и, пользуясь моментом, защитники развернулись и покинули свои позиции.

— Вперед! — Прокричал Тави, махая людям за ним, приказывая им отступать должным образом, чтобы спастись, чтобы выжить. — Через городские ворота и вниз, к кораблю! Маршрут отмечен нашими цветами! Бегом, бегом, бегом!

Четыре часа напряженной борьбы — плохая подготовка к трудному полуторамильному переходу, который войскам придется проделать, прежде чем подняться на борт судов, но все они, казалось, просто жаждали взять ноги в руки.

Несмотря на часы истребления и хаоса, которым они с канимами подвергли Ворд, заметного уменьшения численности врага у стен не произошло — это была битва, победить в которой невозможно, и они это знали. Можно было только надеяться остаться в живых.

Ворд перевалил через стены и полился как черный поток, наконец-то прорвавший плотину, преследуя отступающие силы — но кавалерия на таургах врезалась в авангард наступления.

Таурги с ревом ярости и страха врезались в наступающий Ворд мощным и неистовым тараном, словно неудержимый, сокрушительный молот, какого Тави видеть не доводилось, и вмял акры Ворда в землю Кании.

Снова и снова проносились таурги, и то здесь, то там, одно из огромных ездовых животных падало, опрокинутое превосходящими массами, увлекая на холодную землю воинов-канимов в сине-черной броне, навстречу неизбежной смерти.

Но все, что они могли — это замедлить накатывающую волну.

Тави торопился позади войск алеранцев, взвалив руку Красуса на плечо, он тащил на себе обессиленного молодого Трибуна вслед основным силам.

Он был истощен, напряжение чувствовалось в каждом нерве. Все происходило очень быстро и, в то же время, в мучительно замедленном искажении.

Потоки канимов и алеранцев текли в Молвар через несколько городских ворот, откуда они бросались к докам, где в ожидании их в определенном порядке стояли корабли.

Инструкции по погрузке были разработаны для скорости, а не для порядка. Каждый корабль принимал максимальную количество первых добежавших и освобождал место у пирса в порту для следующего.

Если бы, когда был моложе, Тави знал, насколько исход войны зависел от обширных и сложных способов организации людей, где им ходить, есть, спать, справлять нужду, он решил, что относился бы к предмету совершенно по-другому.

Он вошел в город в числе последних алеранцев и мог видеть Ворд, несущийся к городу, который занимал уже пол равнины, когда канимы захлопнули ворота и заперли их.

— Вперед! — Тихо подгонял их Тави. — Скорей! Скорей! Скорей!

Он услышал, как снаружи кавалерия канимов протрубила свое отступление, а затем таурги промчались к каменному пирсу.

Тави не мог даже представить опасность и неразбериху, что вскоре последует, когда несколько сотен вкусивших крови канимов направят своих обезумевших в бою таургов вниз по узкой каменной лестнице, чтобы погрузиться на ледяные корабли, но и так было ясно, что ни один нормальный человек не захочет оказаться поблизости.

Пока Тави продолжал подгонять людей, чтобы те поскорее пробирались через город в направлении, отмеченном флажками, сделанными из полосок красной и синей ткани, он увидел, как канимы начали стремительно двигаться по стенам и зданиям города, поджигая их пылающими факелами.

Запалы были заложены заранее и стремительно разгорались, мгновенно все затянулось дымной пеленой.

Молвар будет сожжен, чтобы прикрыть их бегство.

— Макс! — Выкрикнул Тави, волоча Крассуса под руку. — Сюда, помоги мне!

Из беспорядка и дыма возник Макс и подхватил брата под другую руку.

— Я смогу с ним справиться. Тебе надо идти вперед, добраться до корабля!

— Когда все наши люди будут готовы к отбытию, тогда соберусь и я, — ответил Тави. — Перестань задерживать меня и пошевеливайся.

— Капитан! — сквозь дым появился кашляющий Маркус. — Поднимается западный ветер! Огонь распространяется в нашу сторону быстрее, чем мы можем отступать.

— Отправляйся с рыцарями на передовую! — Ответил Тави. — Если понадобится разрушьте некоторые стены!

— Да, сэр! — Маркус отсалютовал и снова исчез.

Когда они подошли к пирсу, им пришлось остановиться, на улице столпились люди, выстроившись друг за другом.

Тави мог слышать, как где-то впереди Маркус горланит приказы севшим от дыма голосом.

Люди начали кричать и суетиться в панике, когда рев пожара стал раздаваться ближе, наряду со светом распространяющегося огня.

— Без паники, люди! — Крикнул Тави. — Мы пройдем. Мы будем…

Тави не знал, как сумел пробраться Ворд.

Возможно, они были одними из первых, кто достиг города и бросился сквозь огонь прежде, чем он разгорелся со смертоносной интенсивностью.

Возможно их жабоподобная форма специально создана устойчивой к огню. Возможно, им просто повезло.

Тем не менее, Тави не подозревал об их присутствии, пока что-то наподобие чудовищной руки не схватило стоявшего около него усталого, раненного легионера за голову и не бросило спиной на землю.

Как только это произошло, перед Тави пронеслась волна движения, и раздался триумфальный рев Легиона.

Мужчины бросились вперед, как только был высвобожден сдерживающий напор впереди стоящих людей.

Тави крикнул о помощи, но его голос затерялся среди криков, рева огня и ветра. Ворд нагнулся над упавшим легионером, двигаясь с ужасающей, дикой грацией.

От брони на животе легионера полетели искры, когда Ворд провел по ней своими черно-зелеными когтями.

Тави выхватил меч, не прилагая никаких усилий, чтобы призвать фурий в Алеранскую сталь.

Его меч полоснул по руке, которой Ворд схватил легионера, затем последовала пара быстрых ударов по тонкой шее, а затем — подкрепленный фуриями пинок, который предотвратил падение Ворда всей массой на пригвожденного к земле легионера.

Тави ухмыльнулся ошеломленному мужчине и поднял его на ноги.

— Нечего прохлаждаться на работе, солдат. Прикрывай меня, пока мы не взойдем на корабль, хорошо?

Мужчина улыбнулся ему в ответ и выхватил свой меч.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Они оба поспешили сквозь густеющий дым, чтобы догнать отступающих легионеров, и Тави почувствовал, что начал кашлять и стало трудно дышать.

В дымке было еще больше Ворда, они двигались быстро, словно тени — промелькнув лишь на секунду, вновь исчезали.

В смоге раздался жуткий вопль, и другие вторили ему со всех сторон, крики эхом разносились среди зданий и становились странно искаженными отскакивая от окружающего камня.

Они услышали рычание и рев канимов, смешанные с верещанием Ворда, сражавшихся где-то на улицах. Они тоже подверглись атаке, когда спускались собственными маршрутами к гавани.

Запах морской воды, смолы и рыбы, дух всех гаваней, в которых бывал Тави, внезапно донесся до него сквозь едкий запах дыма.

Легионеры выскочили из одной из нескольких улиц к бухте, где в ожидании их стояли корабли.

Сквозь дым от горящего над ними города пробивалось достаточно света, чтобы освещать им путь, даже без ламп, установленных вдоль пирса, и Тави мог слышать, как Маркус и другие центурионы выкрикивают приказы и отсчитывают бойцов для каждого корабля.

— Ко мне, строиться! — Приказал Тави, все еще сжимая в руке меч, и начал организовывать из арьергарда легионеров оборонительное построение, мечи и щиты наготове, копейщики во втором ряду, их блестящие стальные острия ощетинились защитным частоколом.

В его действиях не было спешки. Ворд настиг их из дыма, полдюжины жабоподобных тварей выпрыгнули из теней и сумятицы, только чтобы встретить броню и сталь изготовившегося Легиона.

Как только они заняли позицию, Тави поручил тройке центурионов с жезлами боевое охранение, которое медленно отступало назад на причалы, пока легионеры за стеной щитов поднимались на борт своих судов.

Уже заполненные корабли начали отшвартовываться от пирса, поворачивая из гавани и направляясь по каналу вниз.

У меньших алеранских кораблей проблем возникало не много, но для более крупных судов канимов проход оказался очень узким, и процесс покидания гавани был мучительно медленным.

Так и должно было быть. При неправильном управлении кораблем, можно было затонуть в канале и преградить его каждому позади идущему судну.

Корабли выходили в море поочерёдно, практически соприкасаясь друг с другом, и, хотя двигались с максимально возможной для себя скоростью, прошло более часа, прежде чем последний медленно отчалил от пирса.

Все это время сгущался дым, и пожары становились все ближе.

Тави отметил, что Маркус отсчитывает последнюю тысячу человек на полдюжины кораблей, которые поспешно пришвартовались вдоль линии пирса и сбросили трапы.

Последним кораблем, пришвартованным в конце пирса, был Слайв, и Тави мог видеть Китаи, стоявшую на носу корабля.

Тави постепенно отправлял на борт судна один за другим всех своих людей, пока в медленно отступавшей по каменному пирсу шеренге не остались он, Маркус и с полдюжины легионеров. В этот момент из дыма возникли шестеро жабоподобных Вордов, которые, однако, не спешили атаковать, наученные горьким опытом предыдущих столкновений со щитами легиона.

Всего сорок ярдов оставалось пройти последнему из легионеров до корабля, и можно будет отходить от пирса. Потом двадцать. Затем десять

В пяти ярдах от трапа Слайва что-то вцепилось Тави в ногу железной хваткой и стащило его с пристани в холодную воду гавани. Он окунулся в абсолютную, леденящую темноту, и броня камнем потянула его ко дну.

Ворд, схвативший его за ногу, не отпускал. Вскоре Тави почувствовал, как огромная конечность обхватила его за талию.

Затем что-то сжало его руку в локте, клыки вонзились в кожу над стальным наручем на предплечье, разрывая бицепс, и Ворд жестоко встряхнул его.

Тави сдержал стон и продолжил борьбу. Длинный меч бесполезен в ближнем бою, так что он вытащил кинжал и попытался пронзить им противника, но неудачно, чувствуя, как плохо нацеленное острие всего лишь скользнуло по бронированной коже Ворда.

Со всех сторон окружённый водной стихией, он напрасно пытался использовать магию земли — единственную вещь, которая могла помочь ему вырваться из хватки Ворда, осознавая всю тщетность своих усилий.

Он отчетливо ощутил, как ломается кость руки, когда Ворд с ужасной силой кинулся на него в темноте и продолжал тянуть, отрывая руку от тела, боль нарастала, бесценные пузырьки воздуха вырывались изо рта и скользили вверх по лицу.

А затем он почувствовал, как ноги врезались в заледеневший ил на дне бухты.

Порожденная фуриями сила растеклась по телу, и он перехватил кинжал ртом, зажав зубами лезвие, чтобы можно было действовать неповрежденной рукой.

Рывок выбил ему плечо из сустава, но он потянулся разумом к стали кинжала, и боль превратилась в часть фоновой информации, как, например, температура воды или тот факт, что он голоден.

Он вцепился в бронированную конечность Ворда и, скрестив ноги ножницами, крутанул бедрами, чувствуя, как ударяет спиной о грунт, когда противник забился.

Он сцепил ноги вокруг, предположительно, торса Ворда, сжал целую руку в крепчайшем захвате, который он только мог вообразить, и выгнул свое тело, сдавливая бедрами изо всех сил.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом что-то сломалось с жутким треском, и хватка Ворда разжалась.

Тави продолжал тянуть и дергать до тех пор, пока Ворд не разорвался, потом оттолкнул от себя в пространство все еще дергающиеся куски.

Его пальцы метнулись к застежкам на броне. Тави застегивал и расстегивал их тысячи раз, и теперь это была операция, которую он мог выполнять практически во сне — правда, используя обе руки.

И когда кожаные ремешки не намокли и не разбухли.

И когда пальцы не онемели от ледяной воды.

И когда он не был на полпути к панике, с горящими легкими и яркими разноцветными звездами, танцующими перед глазами.

Он продолжал бороться со шнуровкой, и, наконец, ему удалось выскользнуть из доспехов.

Когда его сломанная рука и плечо высвободились, только неослабевающая концентрация на магии металла не позволила боли скрутить его в клубок агонии и тем самым окончательно решить его судьбу.

Он освободился от своих тяжелых поножей, сорвав пряжки, со всем остатком сил оттолкнулся от дна и поплыл в направлении, где, казалось, была поверхность.

Давление на легкие и уши было чудовищным, ему просто необходим был воздух, и легкие сжались, готовясь вздохнуть, не важно, был ли он еще под водой или нет, кинжал выпал изо рта, и огонь, полыхнувший в его плече и руке, был сверхъестественно мучительным…

Рядом с ним кто-то нырнул, затем его потянули за воротник, вытаскивая из воды, как только голова оказалась на поверхности, он поперхнулся водой на первом полувздохе.

Китаи вытащила его по плечи из воды с неожиданной силой, ее паника и ярость бередили его чувства.

— Алеранец! — Кричала она. — Чала!

Он сплюнул воду и поперхнулся влажным, тяжелым вздохом, едва способный скоординировано шевелить конечностями.

Что-то рассекло воду недалеко от них, что-то темное, большое и быстрое. Акула или еще один Ворд.

— Уходим! — Выдохнул Тави. — Уходим, уходим!

Китаи поплыла, таща его за тунику, а Тави просто старался держать голову над водой.

До Слайва было пятьдесят футов, и примерно столько же до пирса, который был окупирован Вордом.

Сквозь боль в плече, груди и руке, Тави только начал снова воспринимать происходящее, он поглядел вверх, чтобы увидеть корпус Слайва, уже отплывшего от пирса и возвышающегося над ним.

Кричали люди, и в воду упала веревка.

Китаи ухватилась за нее одной рукой, несколько раз обмотала ее вокруг предплечья и крикнула что-то.

Когда она поднималась из воды и тянула Тави за тунику, казалось, словно весь его вес сконцентрировался на разбитом плече.

Тави вскрикнул от боли и совершенно неосознанно дернулся, что сопровождалось звуком рвущейся ткани и коротким падением в воду.

Он стал барахтаться, чтобы выплыть на поверхность, когда что-то промелькнувшее под водой задело его ноги.

Он увидел, как корабль уходит дальше от пристани и от него, теперь Китаи и веревка были вне досягаемости.

Ее рука запуталась в веревке, и она отчаянно пыталась освободиться, но она была уже дальше на несколько ярдов.

Тави взглянул вверх на Демоса, смотревшего на него с борта корабля хитрыми глазами, а затем осталась только старая, вырезанная фигура на носу Слайва — красивая женщина слепо глядящая вперед с легкой улыбкой на прелестных губах.

Ноги Тави начали отказывать, и вода стала накрывать его. Он начал тонуть, но носовая фигура приковала его внимание, казалось она увеличилась в размере, стала больше и повернулась в его сторону.

Он потрясенно осознал, что вырезанная женщина на носу Слайва двигается, и это вовсе не было обманом его замерзшего, агонизирующего сознания.

Она нагнулась к нему с грацией и величием противоречащими ее виду с облупившейся краской. Улыбаясь, она протянула ему свою сильную, изящную руку.

Тави собрался из последних сил и взял ее за руку, ощущая подвижную и непоколебимую силу ее хватки.

Она вытащила его из воды и подняла в воздух, когда очередная лягушка-Ворд безуспешно напала на его пятки.

Лежа на деревянных полах корабля, он быстро и ошеломленно глянул на палубу, слишком усталый, чтобы поднять голову.

— Поймал, — самодовольно сказал Демос, — милорд.

— Чала! — Крикнула Китаи. Она была около него, мокрая туника липла к стройному телу, когда она сорвала накидку с проходившего моряка и накинула на него. — Максимус! Он ранен!

— Целитель! — Рявкнул севший от дыма голос Маркуса. — Выноси ванну!

— Капитан, — прохрипел Тави. — Вывози нас отсюда, к воронам.

— Есть, — сказал Демос, когда несколько пар надежных рук понесло Тави к ванной, которая была поспешно принесена из трюма корабля. — Так точно, милорд. Едем домой.

Эпилог

Всё растворяется в потоке времени. Мы гораздо менее значительны, чем воображаем себе.

Всё, что мы есть, все наши деяния, не более чем тень, какими бы великими они ни казались.

И в тот день, когда последний человек сделает свой ​​последний вздох, солнце не перестанет светить, и горы не рухнут, дождь будет продолжать идти, а ручьи шептать, и они не заметят потери.

— Из последней записи в дневнике Гая Секстуса, Первого Лорда Алеры.

Воздух вокруг бывшей столицы был слишком горячим и задымленным для перелета, оцепенело подумала Амара. Их группе спасенных Рыцарей и Граждан лучше облететь ее стороной.

Она изменила курс, огибая пылающую пустошь по ее восточному краю, в то время как они продолжали продвигаться на север. Алера Империя, сияющий белый город на холме, теперь была всего лишь зияющей дырой в земле.

Далеко под ними дым и пламя клубились в этом котле. Река Гал наполняла его, и время от времени пар скрывал землю внизу под слоем густого белого тумана, укрывавшего поверхность, как тонкий погребальный саван.

Амара подлетела ближе к первому воздушному экипажу и, открыв дверь, скользнула внутрь. Мгновение она сидела тихо, склонив голову.

— Кровавые вороны, — выдохнул Грэм, глядя вниз. — Это сделал Ворд?

— Нет, — сказал Бернард. Амара почувствовала, как он взял ее за руку и слегка сжал. — Нет. Я видел нечто подобное прежде. В Каларе.

— Гай, — прошептал Грэм. Он тряхнул головой, а затем склонил ее. — Этот высокомерный, старый… — Его голос надломился, и он оборвал предложение.

— Думаешь, здесь была орда? — Спросила Амара своего мужа.

— Безусловно. Они не боялись оставлять следы. Их можно увидеть здесь.

— Затем Гай разгромил их, — сказал Грэм.

Амара покачала головой.

— Нет. Я так не думаю, — она подняла голову и взглянула из окна на разрушения. — Он бы никогда не сделал… такое, если бы город в любом случае не захватили.

— Ворд победил, — прогремел Бернард кивая. — Но он заставил их заплатить за это.

— Бернард, куда могли направиться выжившие? — Поинтересовалась она.

— Выжившие? После такого? — Спросил Грэм.

Амара бросила на него укоризненный взгляд и снова повернулась к Бернарду.

Думая, ее муж глубоко вздохнул.

— Они могли двинуться по мостовой на север, на холмы Редхилла и до перекрестка. А оттуда могли повернуть на восток, в сторону Аквитейна или на северо-восток до Ривы.

Тогда перекресток становится естественным местом встречи для каждого в регионе, кто бежит из захваченного Вордом юга.

Она кивнула своему мужу и шагнула из повозки, вновь велев Циррусу удерживать ее.

Затем она подала сигнал остальным летунам их группы следовать за ней, и снова заняла передовую позицию, чтобы вести свою команду выживших на север.

Через полчаса сотня Рыцарей Воздуха спикировала на них в циркулирующей массе холодного воздуха с такой высоты, что их броня была покрыта инеем.

Командующий рыцарь, нет, поправила себя Амара, Лорд Плациды, который очевидно командовал подразделением, послал ей гневный сигнал, на который она не нашла ответа.

Было бы бесполезно кричать друг другу среди множества ревущих потоков ветра, вместо этого она просто подняла голову, оголяя свою свободную от ошейника шею и подняла руки вверх.

Лорд Плациды нахмурился, но послал ей стандартный сигнал приземляться, а затем просигналил всей ее группе остановиться.

Она кивнула, дала сигнал своим людям оставаться на месте и пошла на снижение вместе с Лордом Плациды.

Они приземлились на мостовой, и за все время снижения лорд не упускал ее из вида. Он остановился в десяти футах от нее и молча глядел на нее, положив руку на меч.

— Нет, — устало сказала ему Амара. — Я не была взята.

По крайней мере, мужчина похоже немного расслабился.

— Вы конечно понимаете, что безопасность прежде всего.

— Конечно, — сказала Амара. — Простите, сэр. Я узнала в вас гражданина Плациды, но не могу вспомнить ваше имя.

Лорд, выглядевший сверстником Амары, но который мог быть лет на двадцать старше, если достаточно владеет заклинательством воды, и которому не мешало бы побриться, одарил ее усталой улыбкой.

— Вороны, леди. Я сам едва его помню. Мариус Куинтиас, к вашим услугам.

— Куинтиас, — сказала Амара слегка кивая. — Я, графиня Кальдерона, Амара. Со мной рыцари и граждане, которых мы с мужем спасли от Ворда. Они устали, замерзли и голодны. Нет ли для них поблизости убежища?

— Так точно, — сказал он, кивая и пристально оглядываясь вокруг. В его голосе звучала легкая, но явная нотка гордости. — По крайней мере, в настоящий момент.

По-началу Амара разглядывала окружающую местность.

На мостовой у холмов Редхилла происходило сражение. Земля была изборождена фуриями и истоптана тысячами ног.

Черные очаги отмечали землю, которую опалили заклинатели огня.

Тут и там было разбросано сломанное оружие, вместе с потраченными стрелами, разбитыми щитами и расколотыми шлемами.

А также был мертвый Ворд.

Здесь были тысячи и тысячи мертвого Ворда. Они покрывали землю на сотни ярдов позади нее.

— В нынешнее время я бы не пошел гулять один в этой местности, графиня, — сказал Куинтиас. — Но вы можете отправиться в лагерь, наконец-то сможете поспать в безопасности, как только ваши люди пройдут обследование.

— Обследование? — Переспросила Амара.

— Никто не войдет в лагерь, пока мы не убедимся, что он не взят и не сотрудничает с Вордом, леди, — с ненавистью сказал Куинтиас. — Примерно через час после сражения мы задержали взятых, пытавшихся проскользнуть и доставить неприятности.

— Ясно, — тихо сказала она. — Сэр, мне необходимо сразу же переговорить с Первым Лордом. У меня есть важная для него информация.

Куинтас резко кивнул.

— Тогда давайте поторопимся.

Они снова взмыли в воздух. Их сопровождали Куинтас и дюжина Рыцарей, летевших низко и медленно, что требовало немалых усилий.

Она подумала, что они будут измождены, когда приземлятся в месте назначения. Если бы они намеревались причинить вред, их летуны были бы не в состоянии это сделать.

Им потребовалось совсем немного времени, чтобы дойти до лагеря — лагеря, развернутого за сомкнутыми палисадами не менее девяти алеранских Легионов.

Над полудюжиной из них реяли сине-белые знамена Антиллуса, что было, Амара могла в этом поклясться, определенно невозможно.

По ту сторону аккуратных белых палаток лагеря легиона находилось небольшое море людей, численностью в десятки, если не сотни тысяч.

Закованные в броню легионеры одного из легионов Плациды уже ждали, и целители легиона выступили вперед, чтобы помочь (а заодно и проверить человеческую сущность) вновь прибывшим.

Куинтиас поманил Амару, и она последовала за ним через лагерь Плациды, в одинокий лагерь легиона, стоящий за линией фронта.

Красно-синие штандарты Первого Лорда развевались над ним, и она обнаружила, что ускоряет шаг, когда проходила через лагерь Легиона Короны к его командирскому шатру. Вокруг него бурлила активность, курьеры и офицеры сновали туда-сюда.

— Я доложу Первому Лорду, что вы здесь, — сказал Куинтиас и вошел в шатер.

Он вышел наружу всего через несколько мгновений и поманил Амару. Она вошла за ним внутрь.

Толпа офицеров стояла вокруг стола с песком в центре комнаты, откуда доносился гул их тихой дискуссии.

— Итак, господа, — произнес тихий, интеллигентный баритон. — Мы знаем, что нужно сделать. За дело.

Офицеры, ударив кулаками по доспехам, отдали честь с такой точностью и дисциплиной, каких, Амара знала, никогда не увидишь в мирное время, а затем начали расходиться.

— Первым делом он хотел бы выслушать вас, — сказал ей Куинтиас. — Ступайте вперед.

Амара кивнула мужчине в знак благодарности и шагнула вперед, чтобы доложить Первому Лорду, но остановилась в шоке как вкопанная.

Аквитейн Аттис обернулся к ней, выражение его лица под сверкающим стальным обручем Первого Лорда на лбу было спокойным и уверенным, и кивнул.

— Графиня Амара, добро пожаловать. Нам надо многое обсудить.

Исана вошла в штабной шатер во временном лагере и не удивилась, увидев его пустым, за исключением Лорда Аквитейна.

Высокий, аристократичный Лорд склонился над столом с песком, глядя на него сверху вниз, как будто читал стихи, которые никак не мог понять.

— Супруга вашего брата весьма изобретательна, — спокойно сказал он. — Она не только организовала побег более чем трех сотен Рыцарей и Граждан, которые были бы порабощены Вордом, и уничтожила саму возможность дальнейшей вербовки, по дороге сюда ей также удалось собрать удивительно полные сведения о распространении кроуча из отчетов разных заложников и собственных наблюдений.

— Единственное, что меня удивляет, так это то, что она поделилась этим с вами, — ровным голосом ответила Исана.

Аквитейн улыбнулся, не отрываясь от карты, вылепленной из песка на столе перед ним.

— Честно говоря, Исана. Время для наших мелких склок уже ушло.

— Мелких, — сказала Исана тихо. — Прошу прощения, Лорд Аквитейн. Я пребывала в заблуждении, считая, что смерть сотен моих друзей и соседей в Кальдероне не была мелочью.

Аквитейн поднял глаза на Исану и мгновение задумчиво рассматривал ее, стальной обруч на лбу поблескивал в свете магических ламп шатра.

Затем он сказал:

— Давайте представим на минуту, что в Кальдероне все закончилось по-другому, что мараты просто вырезали население долины, как это было во времена Септимуса. Что я представил себя остановившим орду и завоевал расположение Сената и различных других партий.

— И если бы все так и было? — Спросила Исана.

— Это могло бы спасти миллионы жизней, — сказал Аквитейн, его голос был спокойным и твердым, набирая мощь, когда он заговорил снова. — Более сильный Первый Лорд был бы в состоянии предотвратить восстание Калара или смог бы завершить его чем-то иным, чем катаклизм, который ввергнул четверть Империи в хаос и анархию, ставшие идеальной питательной средой для воронами драного Ворда.

— И вы полагали, что являетесь тем самым человеком, который будет решать, кому жить, а кому умереть.

— Вы видели, куда привели нас постоянные уловки и манипуляции Гая. Это видно в дымящихся руинах на месте, где стояла Алера Империя. Это видно в Каларе и Амарантской Долине. Вы сами видели это в ту ночь, когда погиб Септимус. — Аквитейн сложил руки за спиной. — Почему не кто-то другой? И если это будет кто-то другой, так почему не я?

— Потому что не вы наследуете трон, — произнесла Исана. — А мой сын.

Аквитейн одарил ее хрупкой улыбкой.

— Империя на коленях, Исана. Вашего сына здесь нет, чтобы возглавить ее. А я — здесь.

— Он вернется, — сказала Исана.

— Возможно, — сказал Аквитейн. — Но пока он этого не сделал, он является теоретическим лидером — а нам предстоят дни смертельной практики.

— Когда он вернется, — сказала Исана, — вы признаете его притязания? Его право по рождению? Он — сын Септимуса, Лорд Аквитейн.

Выражение лица Аквитейна дрогнуло, и он на мгновение вновь глянул на стол, нахмурившись.

— Если он вернется, — сказал он, с небольшим ударением на первом слове, — тогда… тогда посмотрим. До того дня, я буду поступать, как сочту лучшим для Империи.

Его взгляд метнулся обратно к ней, и стал твердым и холодным, как агат.

— И я ожидаю вашей поддержки.

Исана подняла подбородок и прищурилась.

— Распри в Империи чуть не погубили нас, — продолжал Аквитейн убийственно спокойным голосом. — Я не допущу, чтобы это снова произошло.

— К чему говорить мне это сейчас? — Спросила его Исана.

— К тому, что я бы предпочел, чтобы мы были откровенными друг с другом. Это позволит сэкономить время позже. — Он развел руками. — Я испытываю к вам определенное уважение. И предпочел бы вашу поддержку в течение последующих нескольких месяцев. Но не обольщайтесь, вашего противодействия я не потерплю. Я прежде убью вас. Даже если для этого мне придется выступить против Рокуса.

Исана подумала, не ждет ли Аквитейн, что она съежиться от страха.

— Вы на самом деле думаете, что можете справиться с ним? — Спросила она.

— На дуэли один из нас может погибнуть, — произнес Аквитейн, — а другой от этого не выиграет. Как и Империя.

— Зачем? — Спросила Исана. — Зачем вы все это мне говорите? Я не могу предложить вам ни Легионов, ни городов, ни состояния. К чему вам моя поддержка?

— Потому что Рокус ясно дал мне понять, что он пришел на юг ради вас. А Фригия следует за ним. Лорд и Леди Плацида недвусмысленно выразились, что если я мудр, то отнесусь к вам со всем почтением. Предполагаемый наследник Цереса, кажется, вообще считает вас непогрешимой. И, конечно, люди любят вас — одна из них, возвысилась, вышла замуж за Принцепса и обеспечила Империю наследником, в котором та отчаянно нуждалась. У вас гораздо больше власти, чем вы полагаете.

Он чуть подалась вперед.

— Но треть нашего мира уже мертва, Исана. И то, что осталось, — погибнет, если мы не перестанем пытаться вонзить нож друг другу в спину и не начнем сотрудничать.

— Ну, если вы так говорите, — сказала Исана сухо. — В вопросах предательства вы больший авторитет.

Он вздохнул и опустился на походный стул. Устало разведя руками, он спросил:

— А как вы думаете, какого поступка ждал бы от вас Септимус?

Исана разглядывала его долгое время. Затем она промолвила:

— У вас мало общего с вашей супругой, Лорд Аквитейн.

Он одарил ее ледяной улыбкой.

— У нас были общие цели, иногда постель, и имя. Ничего более.

— Вы разделяли ее убеждение, что любые методы приемлемы, если их результат того стоил, — сказала Исана.

Аквитейн выгнул бровь.

— Легко числами приводить доводы против морали — пока числа небольшие. Миллионы людей — людей, которых мы, Граждане Империи, должны были защитить — мертвы, Исана. Пришло время для принятия трудных решений. И совсем ничего не решать — может оказаться столь же плачевным.

Исана отвернулась, мгновение усваивая сказанное. Во рту она ощутила горечь..

Как бы Септимус хотел, чтобы она поступила.

— Государству необходимо, чтобы его лидеры действовали сообща, — тихо сказала она. — Я буду сотрудничать с вами пока не вернется мой сын. Большего я вам не обещаю.

Какое-то время Аквитейн изучал ее лицо, а затем кратко кивнул.

— Мы поняли друг друга. Вполне разумное начало, — на миг он нахмурился, а затем сказал. — Могу я задать вам вопрос?

— Конечно, — сказала Исана.

— Вы правда думаете, что он вернется?

— Да.

На миг Аквитейн склонил голову с отсутствующим взглядом.

— Признаться… отчасти я бы хотел, чтобы он вернулся.

— Чтобы освободить вас от ответственности?

Аквитейн отрицательно махнул рукой.

— Потому что он напоминает мне Септимуса. А в данный момент государству нужен именно Септимус.

Исана склонила голову.

— Почему вы так говорите?

Он указал на стол с песком. Исана подошла к нему и увидела карту всей Империи, изображенной на песке.

Ее четверть, а может и больше, была выкрашена в зеленый цвет кроуча.

— Ворд был разгромлен, — сказал Аквитейн. — Но они так быстро размножаются и скоро снова вернутся. Целые леса поражены кроучем, и на их деревьях созревают молодые Ворды, словно фрукты. Все, что нужно королеве, это ждать новых плодов, а затем она вернется, с той же силой, что и прежде.

— Можем ли мы… сжечь их плоды, так сказать? — Спросила Исана, хмуро глядя на песок.

— Возможно. Если, во время нашего отступления, за нами не были разрушены мостовые, ведущие на юг, — он покачал головой. — И у нас недостаточно людей, чтобы в имеющееся время охватить всю территорию до того, как нас контратакует Ворд. Конечно я направлю группы, но это лишь сократит численность врага.

Он указал на северную часть карты, где небольшим количеством значков было отмечено расположение Легионов.

— В то же время, мы все больше полагаемся на народное ополчение, а не на воинов, мы потеряли наше торговое сообщение для передачи провианта и финансирования, а Ворд потихоньку убивает самых могущественных заклинателей фурий.

— О чем вы говорите, Лорд Аквитейн? — спросила Исана.

Он указал на север.

— Я могу мобилизовать наши войска. Я могу распределить оставшиеся ресурсы. Я могу спланировать баталии, могу нанести Ворду урон. Я могу отправить их в горы, на корм к воронам, — он покачал головой. — Но пока мы не сможем попасть в южные земли и ударить по ним там, где они размножаются, не имеет значения, скольких мы убьем. Они пошлют еще больше. Рано или поздно, у этой войны есть лишь один исход.

— Я могу дать народу Алеры сильного лидера, Исана. Я могу дать им время, — он склонил голову и очень тихо произнес. — Но я не могу дать им надежду.

Гай Октавиан, Принцепс Алеры Империи, превозмог морскую болезнь практически на день раньше, чем в прошлый раз, когда был на борту корабля, что было совершенно незначительным достижением на фоне остальных проблем. Но он радовался любым возможным улучшениям.

Тави стоял в безмолвии ночи на палубе корабля.

Они пришвартовались к одному из больших ледяных кораблей, который получил название Алекто, и даже вахтенный офицер задремал.

Тави лежал на палубе, пока его голова не прояснилась, а затем отправился на нос корабля. Какое-то время он смотрел на огромный корабль, потом на спокойное море, где сотни других кораблей медленно двигались в сторону Алеры, развивая лишь треть скорости, которую они могли бы развить двигаясь без ледяных кораблей.

Хотя, лучше поздно, чем никогда, и, по мнению Тави, обратный путь без ледяных кораблей затребовал бы намного больше нервов.

Он грыз судовой сухарь, глядя в морскую даль и ожидая, когда его желудок успокоится, и он сможет немного поспать.

Он был совершенно не готов к тому, что кто-то прямо возле него заговорил.

— Чего же такого интересного ты увидел?

От этих слов Тави чуть не выпрыгнул из собственной одежды, он обернулся и увидел позади себя молодую женщину.

А точнее, таким было первое впечатление.

Через секунду, приглядевшись, он заметил, что туман и мгла словно цепляются к ее фигуре, образуя пышное платье.

Он заметил, как ее глаза переливаются металлическим, жемчужным и другими оттенками.

А самое главное, он заметил глубину ее глаз; глаз, которые не могли принадлежать не только молодой женщине, но и человеку вовсе.

— Чего же такого интересного ты увидел? — с улыбкой повторила женщина.

— Совсем ничего интересного, — ответил Тави. — Просто… проще думать о будущем, глядя на морскую гладь. О том, что могло бы случиться. Что я могу сделать в ответ. Как я могу это сделать.

Улыбка женщины не стала шире, но стала заметнее.

— Все вы одинаковые, — пробормотала она.

— Не понимаю, — тихо сказал Тави. — Кто вы?

Она оглядела его ясным, пристальным взглядом, и он заметил, что ни ее волосы, ни туман ее платья не колышутся на вечернем ветру.

— Твой дедушка, — сказала она, — называл меня Алера.

Фурия Первого Лорда

Благодарность

Для наших рыцарей и легионеров, мужчин и женщин в вооруженных силах Соединенных Штатов.

Если бы вы не делали то что вы делаете, я не смог бы делать то, что я делаю. Спасибо.

Глубокая благодарность моему редактору, Энн Совардс, которая умудряется уживаться со мной. Ещё большое спасибо Присцилле, и вне служебного фэндома оказавшей помощь в составлении карты Алеры… Спасибо также многим фанатам на форумах jim-butcher.com, чьи усилия помогли нам создать и уточнить карту.

И, как всегда, спасибо, Шеннон и JJ.[1]

Пролог

Стедгольд располагался в нескольких милях к югу от разоренной пустоши, которая когда-то была Империей Алера, и он был одним из старейших.

Ветрогривов не видели там уже более шести веков. Магических бурь не было и того дольше.

Сотни лет эта земля представляла собой лоскутное одеяло полей, стедгольдов, деревень и дорог, простирающихся на многие мили вокруг.

Дикие фурии были столь малочисленны и слабы, что почти совсем перевелись.

В результате, в маленьком стедгольде не было ни каменных стен вокруг, ни центрального холла из мощного камня для укрытия от сотворенной фуриями непогоды.

Он был просто скоплением маленьких домиков и коттеджей, в которых каждая семья жила своим хозяйством обособленно от других.

Но все это было еще до прихода Ворда.

Инвидия Аквитейн стояла на окраине маленького стедгольда, скрываясь в тени.

«Теней теперь в изобилии», — размышляла она.

Новорожденный вулкан, который стоял, как надгробие Гая Секстуса, последнего Первого Лорда Алеры, продолжал извергать клубы темного дыма и пепла, как в первые дни и недели после сотворения.

Даже сейчас небо было затянуто низкими облаками, которые поливали весенним дождем то порывистыми брызгами, то сумасшедшим потоком. Иногда дождь был желтый или красный, а иногда и зеленый.

Сами облака были тускло освещены, даже ночью, яростным алым светом огненной горы с севера — а со всех остальных направлений, ровным, призрачным зеленым свечением кроуча, воскового нароста, который покрывал землю, деревья, здания и любую другую складку местности, которую Ворд объявил своей.

Тут Ворд обосновался глубже всего. Здесь, в самом сердце того, что некогда было Алерой, они заполонили все.

Кроуч, живое свидетельство Ворда, покрывал все вокруг на сотню миль, задушив все остальные проявления жизни этих земель. Но только не здесь.

Маленький стедгольд зеленел. Его огороды разрослись, несмотря на то, что лето еще не наступило.

Его скромных размеров поле уже обещало прекрасный урожай зерна. Ветер шелестел листвой его огромных старых деревьев. А животные паслись на пастбищах богатых травой.

В темноте — если проигнорировать небо, ужасающе освещенное зеленым мерцанием кроуча, простирающегося до горизонта во всех направлениях, и чужеродный вскрик какого-то ворда — он выглядел, как нормальный, процветающий стедгольд.

Инвидия содрогнулась.

Паразит на её туловище отреагировал на движение неприятной пульсацией. С тех пор, как дюжина его ножек с шипами на концах обвились вокруг нее, их острия вросли на несколько дюймов в её плоть, и это вызвало боль.

Это было ничто по сравнению с мучениями, какие она испытывала, когда он крутил головой, глубоко погружая безглазую морду и отростки жвал в плоть между двумя рёбрами, агрессивно роясь в её внутренностях.

Инвидия ненавидела существо — но лишь благодаря ему она жила сейчас и выжила тогда. Яд на болте балисты, едва не убивший её, распространился по всему её телу.

Вызванное им нагноение усиливалось, пожирая её изнутри, так быстро и убийственно, что даже её собственные возможности целительства с помощью магии фурий воды были исчерпаны.

Она пыталась справиться с ядом в течение многих дней, скрываясь вдали от цивилизации в глубокой уверенности, что её преследуют, почти теряя сознание от бушующей в её теле лихорадки. И когда она осознала всю безысходность этой борьбы, Инвидия легла на лесистый склон в ожидании смерти.

Но вместо смерти к ней пришла королева Ворда. Образ этого существа, смотрящего на нее без капли жалости или сочувствия, преследовал ее в ночных кошмарах.

Инвидия была в отчаянии. Ужасе. Ядовитом и лихорадочном бреду. Ее тело так скрутило от лихорадочной дрожи, что она буквально не чувствовала ни рук, ни ног.

Но она ощущала королеву Ворда, присутствие чужого существа в ее мыслях, просеивающего их одну за другой, пока они спотыкались и кружились в бреду.

Королева предложила сохранить Инвидии жизнь, поддержав ее, в обмен на ее службу. Другого выбора не было — только смерть.

Она игнорировала причиняющие страдания движения паразита, хотя они посылали волну мучений, растекаясь по телу. Однако это были лишь тени недавнего изобилия боли.

И внутренний голос, который шептал из укромного уголка в ее сердце, говорил ей, что она заслужила это.

— Ты постоянно возвращаешься сюда, — проговорила молодая женщина рядом с ней.

Инвидия почувствовала, как от удивления дернулась, почувствовала, как ее сердце бешено заколотилось, и паразит зашевелился, снова причиняя мучения.

Она закрыла глаза и сфокусировалась на боли, позволяя ей поглотить все свои чувства, пока в ее сознании не осталось и намека на страх.

Нельзя показывать страх королеве Ворда.

Инвидия повернулась лицом к молодой женщине и вежливо склонила голову. Молодая королева выглядела почти как алеранка.

Она выглядела экзотически милой, с орлиным носом и широким ртом. На ней было простое платье из зеленого шелка, изорванное в клочья, оставляющее ее плечи обнаженными и демонстрирующее гладкие мускулы и еще более гладкую кожу.

У нее были длинные, тонкие, белые волосы, ниспадающие изящными волнами до бедер.

Только мелкие детали выдавали ее истинное происхождение. Ее длинные ногти были черно-зелеными когтями, так же, как и броня ее воинов, состоящая из жесткого, словно сталь, вордовского хитина.

Ее кожа была несколько странной, жесткой на вид, и почти казалось, что она отражает далекий свет окружающего их кроуча, подчеркивая бледные зеленые нити вен, проглядывающих сквозь нее.

Ее глаза продолжали пугать Инвидию, даже через несколько месяцев ее нахождения рядом. Они были немного скошены к уголкам, как у маратов на северо-востоке, и были полностью черными.

Они сияли тысячами фасеточных линз, как у насекомых, и смотрели на мир со спокойным безразличием, не мигая.

— Да, я осознанно делаю это, — ответила ей Инвидия, — я говорила вам, что это место представляет для нас опасность. Вы, кажется, отказываетесь прислушиваться к моему совету. Поэтому я взяла на себя ответственность контролировать его и убеждаться, что оно не используется, как база или потайное место для лазутчиков.

Королева равнодушно пожала плечами. Движение было плавным, но выглядело неуклюжим, эта манера была скопирована, но она не до конца понимала ее значение.

— Это место непрестанно охраняется. Они не войдут в него незамеченными.

— Другие так говорили и ошиблись, — предупредила ее Инвидия, — вспомните, что графиня Амара и граф Бернард сделали прошлой зимой.

— Этот район не соприкасается с другими, — спокойно возразила Королева, — он сам по себе.

Она повернула голову к небольшим домам и склонила ее.

— Они собираются вместе за едой в одно и то же время каждую ночь.

— Да, — сказала Инвидия.

Алеранские гольдеры, согнанные в маленьком стедгольде в грубое подобие семьи, продолжали работать на полях и заниматься другими делами стедгольда, как будто не были единственными представителями своего вида, живущими в нескольких месяцах тяжелого перехода от ближайших сородичей.

У них не было другой альтернативы работе в полях. Королева Ворда сказала им, что иначе они умрут.

Инвидия вздохнула.

— Да, в одно и то же время. Это называется «обед» или «ужин».

— Что именно? — спросила Королева.

— На практике эти слова, как правило, взаимозаменяемы.

Королева Ворда нахмурилась.

— Почему?

Инвидия покачала головой.

— Я не знаю. Отчасти потому, что наши предки разговаривали на разных наречиях и…

Королева Ворда перевела взгляд на Инвидию.

— Нет, — сказала она, — почему они едят вместе?

Она перевела взгляд на маленькие домики.

— Есть вероятность, что более большой и более сильный отберет еду у более слабых созданий. По логике, они должны есть порознь. Однако, они так не делают.

— Это нечто большее, чем простое существование.

Королева оглядела постройку.

— Алеранцы тратят время, совмещая питание с другими процессами. Я считаю, что совместный прием пищи приводит к неэффективности данного процесса.

— Отчасти это практикуется потому, что так проще готовить, — сказала Инвидия. — Но только отчасти.

Королева еще сильнее нахмурилась.

— Для чего еще нужно такое действо?

— Побыть друг с другом, — сказала Инвидия. — Провести время вместе. Это одна из составляющих, на которых строится семья.

Великие фурии свидетели — это правда. Она могла сосчитать по пальцам те разы, когда обедала вместе с отцом и братьями.

— Эмоциональная связь, — сказала королева Ворда.

— Да, — сказала Инвидия, — И… это приятно.

Пустые черные глаза уставились на нее.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Это дает ощущение стабильности, — сказала она. — Повседневный ритуал. Осознание того, что часть дня пройдет так же, как и всегда успокаивает.

— Но ведь это не так, — сказала королева. — Даже в естественной среде обитания это не является постоянным условием. Дети вырастают и оставляют дом. Традиции нарушаются независящими от них обстоятельствами. Старые умирают. Больные умирают. Все они умирают.

— Они это знают, — сказала Инвидия.

Она закрыла глаза и на мгновение подумала о матери и о том кратком времени, когда ей была дана возможность поделиться своим столом, своей компанией и своей любовью с единственной дочерью.

Затем она снова открыла глаза и заставила себя поглядеть на этот кошмарный мир вокруг.

— Но об этом забываешь, когда есть горячая еда, а рядом собрались любящие люди.

Королева Ворда резко уставилась на нее.

— Любовь. Опять.

— Я вам говорила. Эта эмоция мотивирует нас в первую очередь. Любовь к другим и к самому себе.

— У тебя были подобные обеды?

— Когда я была очень молода, — сказала Инвидия, — и только с моей матерью. Она умерла от болезни.

— И обедать было приятно?

— Да.

— Ты любила ее?

— Как могут только дети, — сказала Инвидия.

— А она любила тебя?

— О, да.

Королева Ворда полностью повернулась лицом к Инвидии. Целых две минуты она молчала, а когда наконец заговорила, было тщательно подчеркнуто каждое слово, что придавало вопросу удивительную робость и практически ребяческую значимость.

— На что это похоже?

Инвидия не смотрела на молодую женщину, на молодого монстра, который уже уничтожил большую часть мира.

Она смотрела сквозь ближайший ряд окон на то, как накрывают стол.

Примерно половина людей, находившихся внутри, были плациданцами, взятыми после того, как Ворд захватил Церес и двинулся по холмистым землям, прилегающим к этому городу.

Среди них были пожилые мужчина и женщина — семейная пара.

Была молодая мать с двумя собственными детьми и еще троими, которых ворд отдал на ее попечение.

За ней сидел мужчина средних лет — имперский фермер, который был недостаточно умен или недостаточно быстр, чтобы избежать захвата, когда ворд вторгся на территорию Империи Алера и прилегающих земель.

Взрослые и дети устали после рабочего дня в стедгольде. Они были голодны и радовались той простой пище, что была приготовлена для них.

После еды они еще проведут какое-то время вместе около очага, потратив пару часов на себя, наполнив животы и ощущая приятную усталость в теле, а затем отправятся спать.

Инвидия смотрела на маленькую семью, которая, словно принесенный водой лес, была сплавлена войной и оккупацией, и из-за этого становилась еще более сплоченной.

Даже теперь, здесь, после всего случившегося, они тянулись друг к другу, даря столько комфорта и тепла, сколько могли, особенно детям.

Она кивнула в сторону освещенного свечами стола, за которым взрослые как раз обменялись несколькими нежными улыбками, а дети иногда улыбались и даже смеялись.

— На это, — тихо сказала она. — Похоже на это.

Молодая королева уставилась на домик. Затем сказала:

— Идем, — она двинулась вперед, грациозная и безжалостная, словно голодный паук.

Инвидия сжала зубы и осталась там, где стояла. Она не хотела видеть новые смерти.

Паразит недовольно заворочался, причиняя муки.

Она последовала за королевой Ворда.

Королева выбила дверь, проигнорировав дверную ручку и разбив в щепки косяк.

Хотя она и прежде иногда демонстрировала подобное, ее физическая мощь была просто невероятной для такой стройной фигуры — даже в глазах Инвидии, которая привыкла видеть подвиги, совершаемые заклинателями земли со сверхчеловеческой силой.

Королева перешагнула щепки и направилась в кухню, где маленькая семья ужинала за столом.

Они все застыли. Самый маленький из детей, красивый мальчик, около года от роду, издал короткий писк, который молодая мать прервала, схватив ребенка и закрыв ему рот рукой.

Королева сфокусировалась на матери и ребенке.

— Ты, — сказала она, указывая на молодую женщину пальцем со смертоносным когтем. — Это твой родной ребенок?

Молодая гольдер смотрела на королеву Ворда расширенными от паники глазами. Она один раз кивнула.

Королева Ворда шагнула вперед и сказала:

— Дай его мне.

Глаза женщины наполнились слезами. Ее взгляд с испугом метался по комнате, в поисках кого-то — хоть кого-нибудь — кто мог бы вмешаться.

Остальные гольдеры отводили глаза. Молодая мать умоляюще посмотрела на Инвидию и разрыдалась.

— Госпожа, — прошептала она. — Миледи, прошу.

В животе Инвидии все скрутило и восстало, но она уже давно усвоила, что тошнота заставляет паразита дергаться в конвульсиях, которые вполне могут убить ее.

В последнее время она редко ела.

— У тебя есть еще ребенок, — спокойно сказала она молодой матери, жестким тоном. — Спаси его.

Мужчина, сидевший позади молодой матери, двинулся. Он аккуратно взял мальчика у нее из рук, поцеловал его волосы и передал его королеве Ворда.

Ребенок протестующе закричал и попытался вернуться к матери.

Королева Ворда взяла ребенка и держала его перед собой. Какое-то время она позволяла ему брыкаться и кричать, разглядывая его своими инородными глазами.

Затем она достаточно спокойно прижала к себе мальчика одной рукой и резко свернула ему шею на бок. Его крики смолкли.

Инвидия почувствовала, что начинает терять над собой контроль, но затем она увидела, что ребенок все еще жив.

Его шея была свернута до предела, его дыхание переходило в маленькие, трудные вздохи, но он был жив.

Королева Ворда на миг уставилась на рыдающую мать. Затем сказала:

— Она чувствует боль. Я не причиняла ей вреда, и все же она чувствует боль.

— Это ее ребенок, — сказала Инвидия. — Она любит его.

Королева наклонила голову.

— А он любит ее в ответ?

— Да.

— Почему?

— Потому что в природе любви заложено отвечать взаимностью. Особенно у детей.

Королева наклонила голову в другую сторону. Затем уставилась на ребенка, затем на молодую мать. А затем на мужчину, сидевшего позади нее.

Она наклонилась и прикоснулась губами к волосам ребенка, затем сделала паузу, словно оценивая ощущение.

Затем, двигаясь медленно и осторожно, она освободила дитя из своей хватки и передала его рыдающей матери.

Молодая женщина сорвалась, содрогаясь от рыданий и прижимая к себе ребенка.

Королева Ворда развернулась и вышла из дома. Инвидия последовала за ней.

Молодая королева поднялась на близлежащий холм, как только они достигли вершины и перед ними открылась долина, заполоненная Вордом, она какое-то время постояла спиной к маленькому стедгольду.

— На любовь не всегда отвечают взаимностью.

— Да, — просто ответила Инвидия.

— Раз так, — сказала она, — это своеобразная боль для того, кто любит.

— Да.

— Это иррационально, — сказала королева Ворда, и, к удивлению Инвидии, слова прозвучали с едва заметным пылом. Злостью. Королева Ворда злилась.

Инвидия почувствовала, как у нее пересохло во рту.

— Иррационально, — сказала королева. Ее пальцы согнулись, когти удлинились и скрючились. — Расточительно. Бесполезно.

Инвидия промолчала.

Королева Ворда резко развернулась, движение было настолько быстрым, что Инвидия едва его заметила. Она смотрела на Инвидию непроницаемыми, чужеродными глазами.

В них Инвидия могла видеть тысячу крошечных собственных отражений — бледную, полуголодную женщину с темными волосами, облаченную лишь в одеяние из хитиновых пластин Ворда, которые облегали ее так же плотно, как и собственная кожа.

— Завтра, — сказала королева Ворда, затаенный гнев сквозил в обычно бесстрастном тоне ее голоса, — у нас с тобой будет ужин. Совместный.

Она развернулась и растворилась пятном зеленого шелка среди бескрайних волн простирающегося кроуча.

Инвидия поборола ощущение ужаса, распространяющееся у нее в животе. Она оглянулась на скопление построек.

С холма стедгольд выглядел мило, лампы с фуриями мерцали на его проулках и в домах.

Лошадь заржала на соседнем пастбище. Собака пролаяла пару раз. Деревья, дома — все выглядело таким идеальным. Словно кукольные домики.

Инвидия сдержала смех, который зародился, несмотря на безумие нескольких последних месяцев, страшась того, что уже не сможет остановиться.

Кукольные домики.

В конце концов, королеве Ворда было не больше девяти лет. Возможно, именно таковыми они для нее и были.

Варг, Мастер войны павшей земли Нараш, услышал хорошо знакомую поступь шагов его щенка по палубе Чистокровного, флагманского корабля флотилии Нараша.

Он обнажил свои зубы в мрачной усмешке. Может ли быть у нарашанского флота флагманский корабль, если самого Нараша больше нет?

Согласно своду законов это был последний клочок суверенной территории Нараша на земле Карны.

Но мог ли свод законов Нараша быть на самом деле принят во внимание без территории, для управления которой создан?

Если нет, тогда Чистокровный был не более чем деревом, веревками и парусиной, не принадлежащими никакому народу, лишенным всякого значения, кроме использования в качестве транспортного средства.

Так же как лишилось смысла звание самого Варга — Мастер войны, которому нечего защищать.

Горькая ярость обожгла его изнутри мгновенной огненной вспышкой, и белые облака и синее море, на которые он смотрел через окно каюты, внезапно стали красными.

Ворд. Проклятый Ворд. Они уничтожили его дом и убили его народ.

Из миллионов нарашанцев выжили менее ста тысяч — и Ворд ответит ему за свои действия.

Он обуздал свой нрав прежде, чем тот поверг его в кровавую ярость, глубоко дыша до тех пор, пока не вернулись нормальние краски дневного света.

Ворд заплатит за содеянное. Час возмездия настанет, но не здесь и не сейчас.

Он коснулся кончиком когтя книжной страницы и аккуратно перешел к следующей. Это было хрупкое творение — алеранская книга, подарок Тавара.

Как и молодой алеранский демон, она была крошечной, тонкой и содержала гораздо больше, чем казалось по ее внешнему виду. Если бы только шрифт не был такого миниатюрного размера.

Это требовало от Варга постоянного напряжения зрения. Он читал ее только при дневном свете. С обычным, тусклым красным светильником он не смог бы ничего разглядеть.

В дверь вежливо поскреблись.

— Входи, — прогрохотал Варг, и его щенок, Насаг, вошел в каюту.

Младший каним обнажил горло, демонстрируя уважение, и Варг повторил его жест, только с меньшим наклоном.

«Щенок», — думал Варг, глядя с нежностью на своего отпрыска. — «Ему уже четыреста, и по всем разумным нормам у него есть право быть Мастером войны».

Он сражался с проклятыми алеранскими демонами на их собственной земле в течение двух лет и обеспечил свое удачное отступление, несмотря на всю их мощь.

Но, полагаю, отец никогда не забывает, какими маленькими были его щенки когда-то.

— Докладывай, — пророкотал он.

— Мастер Кхрал поднялся на борт, — прорычал Насаг. — Он просит аудиенции.

Варг оскалился. Он бережно заложил тонким цветным лоскутком страницы книги и аккуратно закрыл ее.

— Опять.

— Мне отослать его обратно на корабль? — спросил Насаг. В его голосе была тоскливая нотка.

— Было бы заманчиво, — сказал Варг. — Но нет. Это его законное право на рассмотрение жалобы. Приведи его.

Насаг обнажил горло еще раз и покинул каюту. Мгновение спустя снова отворилась дверь, и вошел Мастер Кхрал.

Будучи ростом почти с Варга, около девяти футов, когда полностью выпрямится, в отличие от предводителя воинов, он был тощим как плеть.

У него был пятнистый красно-коричневый мех, отмеченный полосами белой шерсти на шрамах, нанесенных во время ритуалов, а не полученных в честном поединке.

Он был одет в мантию и капюшон из кожи демонов, несмотря на неоднократные просьбы Варга не разгуливать по палубам в одежде из шкур существ, в настоящий момент ответственных за сохранение всех их в живых.

На перекрещенных на его груди ремнях висели две сумки, в каждой из которых было по пузырю крови, необходимой шаманам для сотворения колдовства.

Он пах грязной шерстью и запекшейся кровью, но еще больше от него разило беспочвенной самоуверенностью, хотя он был слишком глуп, чтобы понять это.

Главный шаман несколько секунд спокойно смотрел на Варга, прежде чем, наконец, обнажил горло ровно настолько, чтобы не дать повода разорвать его.

Варг вообще не ответил на жест.

— Мастер Кхрал. Что на этот раз?

— То же, что и всегда, Мастер войны, — ответил Кхрал. — Я здесь, чтобы просить вас, от имени народа Нараша и Шуара, свернуть с этого опасного пути подчинения нашего народа демонам.

— Я слышал, — прорычал Варг, — народ Нараша и Шуара предпочитает быть сытым.

Кхрал презрительно усмехнулся.

— Мы — канимы, — выплюнул он. — Нам не нужна ничья помощь, чтобы избрать нашу участь. Особенно от демонов.

Варг хмыкнул.

— Верно. Мы сами выбираем свою судьбу. Но добывание пищи — это другое дело.

— Они набросятся на нас, — сказал Кхрал. — Закончив использовать, они начнут нас уничтожать. Вы знаете, что это так.

— Это правда, — сказал Варг. — Но это будет завтра. А я командую сегодня.

Хвост Кхрала хлестал в раздражении.

— Отделившись от ледяных кораблей, мы сможем увеличить темп и высадиться на сушу в течение недели.

— Наверно вы хотели сказать, что мы сможем превратить себя в трапезу для левиафанов? — спросил Варг. — У нас нет карт течений, описывающих море так далеко на севере. Мы не сможем узнать, когда пересечем границу территории левиафанов.

— Мы — владыки мира. В нас нет страха.

Из груди Варга донеслось низкое рычание.

— Примечательно, до чего часто дилетанты путают мужество с идиотизмом.

Глаза шамана сузились.

— Мы конечно можем потерять несколько кораблей, — признал Кхрал. — Но мы не будем обязаны нашими жизнями милости демонов. Неделя, и мы сможем начать возрождение самостоятельно.

— Бросить ледяные корабли, — сказал Варг. — Те самые корабли, которые несут больше половины наших уцелевших сородичей.

— Жертвы неизбежны, если мы останемся верны себе, — заявил Кхрал, — если в нас есть дух, гордость и силы оставаться чистокровными.

— Я обратил внимание, что те, кто говорят как вы, редко готовы включить в число мучеников себя.

Яростный рык вырвался из горла Кхрала, и лапа-рука метнулась к сумке на бедре.

Варг даже не стал подниматься. Его руки пришли в движение, мускулы на плечах напряглись от усилия, когда он запустил в Кхрала алеранской книгой.

Она пронеслась по воздуху вращающимся пятном, и тяжелый корешок переплета ударил главного шамана по горлу.

От удара Кхрал стукнулся плечами о дверь каюты, расположенную сзади, и, отскочив от нее, рухнул на пол, издавая хриплые звуки.

Варг поднялся и направился за книгой. Она лежала раскрытой, и несколько хрупких страниц были сильно измяты.

Варг бережно поднял книгу, разгладил страницы и снова начал рассматривать алеранское творение.

Как и Тавар, размышлял он, она была явно более опасна, чем казалась.

Варг постоял немного, пока хрипы Кхрала не превратились в затрудненное дыхание. Он не полностью перебил трахею шамана, что разочаровывало.

Ведь завтра ему снова придется терпеть дурака. Пережив сегодняшний конфликт, Кхрал вряд ли даст Варгу еще одну подобную возможность убрать его.

Пусть будет так. Некоторые амбициозные подчиненные могут преподнести мертвого Кхрала в роли мученика. Было вполне вероятно, что мертвый шаман окажется более опасным, чем живой.

— Насаг, — позвал Варг.

Щенок открыл дверь и стал рассматривать распростертую на полу фигуру.

— Да, Мастер войны?

— Мастер Кхрал готов вернуться на свой корабль.

Насаг оголил свое горло, не особо скрывая веселье.

— Сию минуту, Мастер войны, — он наклонился, ухватил Кхрала за лодыжки и не церемонясь выволок его из каюты.

Варг дал Насагу несколько минут, чтобы доставить Кхрала на его корабль, а затем вышел на палубу Чистокровного.

Корабль был выкрашен в черный, как и большинство нарашанских судов.

Ночью он становился неприметным, а за день его поверхность собирала достаточно тепла, чтобы герметизирующий клей корпуса оставался эластичным и водонепроницаемым.

Черный цвет также защищал их от угрозы с воздуха, особенно от алеранских демонов.

Ночью они были практически слепы и красили свои корабли в белый, чтобы лучше видеть их в темноте.

Сама идея черного корабля была им чужда, а тьма являлась первобытным страхом для человеческого рода.

Хотя слепота и страх, возможно, и не остановили бы демонов от нападения, особенно вооруженных этим их колдовством, это удерживало любых одиночек или небольшие группы от попыток взойти на борт нарашанского судна по любой безумной причине, которая могла взбрести в голову.

Алеранцев можно было назвать по-разному, но не глупцами. Никому из них не понравилась бы идея бродить в темноте, пока за ним не придут познавшие ночь канимы.

Варг пошел на нос корабля и уставился на море. Они были в водах на сотни лиг к северу от изведанных им ранее, и море было неспокойно.

Погода оставалась ясной, то ли волею судьбы, то ли в результате колдовства алеранцев, и флот проделал долгий, медленный переход от Кании без серьезных инцидентов — что еще несколько месяцев назад Варг посчитал бы практически невозможным.

При умеренно благоприятном ветре путешествие от Кании до Алеры по морю длилось месяц.

У них же заняло больше трех месяцев, чтобы добраться сюда, и впереди ждали еще три недели в океане.

Варг обратил свой взор на юг и стал рассматривать причину их медленного продвижения.

Три невероятно огромных корабля плыли прямо в центре флотилии, поднимаясь из моря словно горы и заставляя даже Чистокровный казаться ничтожным, однако не их размер был самой поразительной вещью.

Корабли были сделаны изо льда.

Алеранцы использовали свое заклинательство для придания айсбергам, отделившимся от ледника, форм, пригодных для плавания, с несколькими палубами и огромной вместимостью для их драгоценного груза — всего, что осталось от прежде гордого народа Кании.

Мастеровые, самки и щенки заполняли три корабля, и нарашанским капитанам судов сопровождения были отданы приказы проливать кровь своих экипажей как морскую воду, если это необходимо для защиты гражданских лиц.

Корабли были огромными баржами и не имели мачт, позволяющих растянуть достаточно высокие или широкие паруса для движения судна, но алеранцам удалось решить эту проблему с их типичной изобретательностью.

Сотни шестов с поперечинами были размещены на верхней палубе корабля и клубились всеми формами ткани, которую только можно себе представить.

Они одни не смогли бы сдвинуть горы льда, но Тавар верно подметил, что даже небольшой вклад может дать существенный выигрыш по времени.

Ну и потом, демонам ветра алеранского флота было поручено призвать бриз, чтобы облегчить нагрузку на демонов воды, на самом деле приводящих в движение огромные корабли.

Направляемые прежде всего, алеранской магией, ледяные корабли доказали свою устойчивость на воде.

Даже если в помещениях для его народа и было слегка прохладно — хотя и в меньшей степени, чем можно было бы себе представить — их неудобство было небольшой платой за возможность выжить.

Часть больных и старых канимов была перемещена на корабли Варга, чтобы не замерзнуть, но основная масса переносила холод относительно легко.

Варг бросил взгляд вдоль корабля, рассматривая своих моряков, занятых работой. Его воины и матросы были болезненно худыми, однако не умирающими.

Сбор провизии во время эвакуации был поспешным, а здесь были тысячи ртов.

При распределении пищи первыми шли алеранские демоны ветра и воды, затем моряки, следом — гражданское население. За ними — демоны Легиона, из-за необходимости поддерживать их хрупкие тела, и, наконец, черед воинов Варга.

В трудные времена в условиях наземной кампании порядок был бы обратным, но здесь, на открытом море, приоритетом были те, кто имел жизненно важное значение для продвижения вперед и приносил пользу флоту.

Варг наблюдал за охотничьим кораблем, который присоединился к строю флотилии.

Он двигался медленно даже на всех парусах, его скорость была соизмерима со скоростью ледяных кораблей.

В воде за охотничьим кораблем плыл массивный силуэт — туша левиафана средних размеров.

Снова работа демонов. Левиафаны свирепо охраняли свою территорию, но они терпеть не могли холодную воду, окружавшую ледяные корабли.

Охотничьи суда отплывали от ледяной воды, чтобы привлечь внимание левиафана.

Затем, чтобы убить их, за работу брались демоны воздуха и воды, каким-то образом душившие существ воздухом, хотя те и оставались в воде.

Это было опасным предприятием. Из десяти охотничьих кораблей два уже не возвращались, но оставшиеся привозили достаточно пищи, в виде туш левиафанов, чтобы кормить весь флот в течение двух дней.

Вкус мяса и подкожного жира левиафана был неописуемо ужасен, но благодаря этому они оставались живы.

К Варгу подошел Насаг и вместе с ним стал наблюдать за охотничьим кораблем.

— Мастер войны.

— Любезный мастер ушел?

— Да, — сказал Насаг. — Он сердит.

Варг обнажил зубы в оскале.

— Отец, — сказал Насаг.

Он помедлил, осторожно выбирая слова. Варг повернулся к нему и ждал.

Когда Насаг наконец сказал то, что собирался, это было крайне неприятно слышать, но оно того стоило.

— За три недели мы достигнем Алеры, — сказал Насаг.

— Да.

— И будем сражаться против Ворда вместе с демонами.

— Да.

Насаг надолго замолчал. Затем он произнес:

— Кхрал — плетущий интриги болван. Но он попал в точку. Нет никаких причин для алеранцев оставлять нас в живых, как только мы одержим победу.

Варг весело дернул ушами.

— Сначала мы должны победить в войне, — прорычал он. — Многое может случиться за это время. Терпение.

Насаг резко двинул ушами, соглашаясь.

— Кхрал собирает последователей, обращаясь к собравшимся на ледяных кораблях. Наши люди напуганы. Он использует этот страх.

— Это то, чем занимаются заклинатели крови, — сказал Варг.

— Он может быть опасен.

— Дураки часто бывают опасны.

Насаг не стал возражать, к тому же он редко это делал. Молодой каним расправил плечи в согласии и посмотрел в морскую даль.

Варг положил руку на плечо своего щенка.

— Я знаю Кхрала. Я знаю ему подобных. Как они думают. Как они двигаются. Я имел дело с ними раньше, как и ты, когда скормил Сарла Тавару.

Насаг оскалил клыки, усмехнувшись своим воспоминаниям.

Варг кивнул.

— В случае необходимости мы снова сможем с ними справиться.

— Возможно, эту проблему лучше устранить сейчас, чемпотом.

Варг зарычал.

— Он еще не преступил закон. Я не убью его просто так.

Насаг мгновение безмолвствовал. Затем он оглянулся назад на маленькую, тесную каюту, пристроенную сразу за полубаком, зловонное и самое неудобное помещение на корабле.

Это было место, где жили охотники Варга.

— Охотники не нарушают Кодекс, — прорычал Варг, — они сохраняют дух закона, следуя его букве. Конечно, они могли бы сделать эту работу, но она только даст амбициозным мелким сошкам Кхрала новую искру, и подлинное недовольство сплотит за их спинами его приверженцев. Нам может понадобиться шаман прежде, чем все это закончится.

Он оперся руками-лапами о леер и повернулся, держа нос по ветру, пробуя на вкус небо и море.

— Мастер Марок — брат одного из моих лучших врагов и верховный глава последователей Старого Пути. Он — моя поддержка в лагере шаманов.

Насаг дернул ушами в знак согласия и, казалось, немного расслабился. Мгновение постояв рядом со своим отцом, он обнажил горло и вернулся к своим обязанностям.

Варг провел на палубе еще час, инспектируя, раздавая похвалу и рыча на недостатки. Все было спокойно, что его как раз и настораживало.

Во время этого перехода ощущался явный недостаток невзгод. Неудача, должно быть, до поры придерживала болт в своей балисте, пока не будет уверена, что он окажется смертоносным.

Варг вернулся к своей книге. Древний алеранец излагал, несомненно, предания о предыстории их народа.

Тавар сказал, что никому не известно, какая часть написанного была подлинной, а какая излагала появившиеся за последующие века домыслы, но если хотя бы половина из всего этого была правдой, то алеранский Мастер войны, о котором шла речь, заслуживал уважения, хоть и был слегка самонадеян.

Нетрудно было заметить, как его мемуары повлияли на стратегию и тактику алеранских Легионов.

Однако, подумал Варг, он вовсе не был уверен, что этот человек, Юлий, кем бы он ни был, смог бы научить Тавара чему-то новому.

Курсор, сэр Эрен подошел к палатке, расположенной в центре огромного лагеря легиона, стоявшего за пределами древнего города Рива.

Он посмотрел на обнесенный стеной город, возвышающийся на холме, и, наверное, в сотый раз за несколько дней почувствовал себя неуютно.

Стены Ривы были высокими и мощными, что сулило отсутствие удобств, учитывая то, что он и выжившие Легионы под командованием Первого Лорда Аквитейна располагались вне его стен. Традиционно при атаке города именно там обычно собирались вражеские войска.

Конечно, он знал, что частокол стен, окружающий каждый легион, являлся прекрасным защитным барьером.

Но небольших земляных ограждений и деревянных стен было недостаточно, чтобы остановить ворд.

Даже стены самой Алеры Империи не смогли остановить их.

Эрен тряхнул головой и со вздохом выбросил тяжелые мысли из головы. Какой смысл зацикливаться на этом, если даже истинный Первый Лорд Алеры, Гай Секстус, оказался бессилен остановить их.

Но перед смертью Гай оставил людям Алеры реальный шанс на выживание.

Вулкан, выросший, когда Ворд сомкнул свои челюсти на сердце Алеры, едва не уничтожил их орды, а легионы, неожиданно приведенные Исаной Гай из далеких северных городов, добили выживших.

Для любого другого врага, столкнувшегося с алеранцами, этого было бы достаточно — размышлял Эрен.

То, что такой грандиозный акт безудержного разрушения послужил причиной лишь небольшой заминки в действиях противника, казалось чудовищно несправедливым. Независимо от того, каким именно был враг.

Тихая, рассудительная часть его разума, та, что всегда была задействована в математических расчетах, подсказывала ему, что Ворд может стать последним врагом Алеры.

Не существовало ни единого способа победить его теми силами, что остались у Алеры.

Хотя бы потому, что они просто слишком быстро распространялись. Большинство войн в итоге сводятся к битве цифр. И у Ворда они были.

Это было просто как дважды два.

Эрен, не стесняясь в выражениях, отправил ту самую часть своего разума к воронам.

Служить и защищать Империю в меру своих способностей — это его долг, и он не сможет достойно исполнять его, предаваясь подобным крамольным мыслям, независимо от того, насколько это правильно с точки зрения истории или здравого смысла.

В конце концов, даже будучи на коленях, Алера все еще представляла собой силу, с которой нельзя не считаться.

На открытой равнине неподалеку от Ривы имело место самое масштабное за последнее тысячелетие объединение Легионов, подавляющее большинство которых состояло из ветеранов постоянно воюющих городов Антиллуса и Фригии.

Правда, некоторые из них были ополченцами, но ополчение городов-побратимов на севере было не менее грозным, нежели любой действительный легион на юге, а кузницы штамповали оружие и доспехи для легионов быстрее, чем когда-либо в алеранской истории.

На самом деле, если бы они смогли достать обмундирование, то Империя обзавелась бы еще десятком легионов вдобавок к тридцати имеющимся — добровольцев было достаточно.

Эрен покачал головой. Тридцать легионов. Более двухсот тысяч вооруженных до зубов легионеров, каждый из которых был частью единого живого организма — Легиона.

Граждане невысоких чинов были распределены между легионами, их было так много, что каждый легион обладал удвоенным количеством рыцарей, готовых ринуться в бой.

И, кроме того, полноценный Легион Воздуха, состоящий исключительно из тех, кто обладал навыками рыцарей Воздуха, и возглавляемый Гражданами высшего ранга, способный преследовать противника в течение нескольких месяцев.

А ещё превосходящие силой даже эти войска Первый Лорд и Верховные Лорды Империи, каждый заклинатель фурий почти невероятной силы.

У расположившегося здесь лагеря было достаточно мощи, чтобы разорвать землю до самых недр, чтобы заставить небо пылать, чтобы перенести безжалостное море с севера, чтобы поднять ветры, разящие, как коса, разрушающие всё, чего коснутся, в то время, как легионеры защищены бурлящей волной стали и дисциплины.

А беженцы, спасаясь от гибели, расползающейся из сердца Империи, всё ещё продолжают прибывать.

Напряжение отчаяния сквозило в голосах центурионов, муштрующих своих солдат. Посыльные взмывали в небеса с ревом воздушного потока, созданного фуриями; их было так много, что Принцепсу пришлось издать правила взлета и захода на посадку, чтобы предотвратить столкновения Рыцарей.

Кузницы жгли горны день и ночь, создавая, приводя в порядок, ремонтируя и намереваясь продолжать делать это до тех пор, пока Ворд не захватит их.

И Эрен знал, что движет всем этим. Страх. Всепоглощающий ужас.

Хотя собравшаяся со всей Алеры мощь простиралась на мили вокруг Ривы, запах страха витал в воздухе, словно тень, нависшая на горизонте.

Ворд приближался, и внутренний голос каждого, способного мыслить, шептал, что даже сил, собранных здесь, будет недостаточно.

Хотя Гай Секстус умер, как загнанный норовистый гаргант, сокрушая своих врагов, факт остается фактом: он погиб.

В глазах каждого затаился немой вопрос: если Гай Секстус не смог пережить Ворд, какие шансы у остальных?

Эрен кивнул старшему из двух десятков охранников, окружавших палатку командования, произнес действующий пароль и был пропущен внутрь без особой задержки.

В самом деле, ничего в этот день сильно не задерживало его, отметил Эрен.

Письмо Гая Секстуса, адресованное в то время еще Верховному Лорду Аквитейну, очевидно, имело к этому отношение, помимо всего прочего.

— Пять месяцев, — прорычал рокочущий голос, когда Эрен вступил палатку. — Пять месяцев мы сидим здесь. Мы должны были выступить на юг против Ворда недели назад!

— Ты блестящий тактик, Рокус, — ответил глубокий, спокойный голос. — Но стратегическое мышление никогда не было твоей сильной стороной. Мы не можем знать, какие сюрпризы есть у Ворда в запасе для нас на земле, где у них было время подготовиться.

— У разведчиков нет никакой информации о том, что Ворд укрепляет защиту, — возразил Верховный Лорд Антиллус Рокус в тот момент, когда Эрен миновал вторую створку и должным образом вошел в палатку.

Рокус стоял лицом к лицу с Принцепсом через сдвоенный стол в центре шатра, на котором из песка была воссоздана карта всей Алеры.

Он был крупным, мускулистым мужчиной с резкими чертами лица, выдубленного зимними ветрами; боевые шрамы избороздили его лицо и руки, напоминания о рубцах и порезах, которые были столь часты и многочисленны, что даже его немалое мастерство заклинателя не смогло их изгладить полностью.

— Мы собрали самое мощное войско за всю нашу историю. Нам следует взять эту армию, навязать им бой и убить эту суку-королеву. Не медля. Сегодня.

Первый Лорд был человеком благородной внешности, высоким и стройным, с темно-золотыми волосами и черными, непроницаемыми глазами под простой, ничем не украшенной стальной лентой обруча, традиционной короны Первого Лорда во время войны.

Все еще одетый в свои собственные цвета, алый и черный, Аквитейн Аттис — Гай Аквитейн Аттис, предположил Эрен, так как Секстус формально усыновил его в своем последнем письме — встретил настоятельное заявление Рокуса с полным спокойствием.

Эрен подумал, что, хотя бы в этом, он — вылитый Секстус.

Первый Лорд покачал головой.

— Несомненно, что природа Ворда чужда нам, но столь же несомненен его интеллект. Мы подготовили оборону, потому что это разумная мера, которая, это даже дураку понятно, увеличивает возможности защищать и контролировать наши земли. Мы обманываем сами себя, считая, что Ворд не пришел к такому же заключению.

— Когда Гай вел наши войска против Ворда, ты советовал ему атаковать, — указал Рокус. — Не отступать. Это был верный ход действий.

— Учитывая, сколько вордов участвовало в последнем походе на Алеру Империю, по-видимому, нет, — ответил Первый Лорд. — Мы понятия не имели, сколько их там было. Если бы он внял моим советам, наши наступающие армии были бы окружены и уничтожены — и именно этого хода ожидал от нас Ворд.

— Теперь мы знаем их численность, — сказал Рокус.

— Мы думаем, что знаем, — парировал Аквитейн, в его голосе впервые послышалось раздражение. — Это наш последний шанс, Рокус. Если эти Легионы падут, остановить Ворд будет нечем. Я хочу быть уверен, что за каждую каплю крови моих легионеров противник заплатит мне с лихвой.

Он сложил руки за спиной, вдохнул и с выдохом снова обрел полное спокойствие.

— Они придут сами, и скоро, а с ними вынуждена будет прийти и Королева, для поддержки и координации атак.

Рокус нахмурился, сдвинув густые брови.

— Думаешь, ты сможешь заманить ее в ловушку.

— Оборонительное сражение, — ответил Аквитейн кивая. — Заманим их к нам, выдержим их штурм и, дождавшись подходящего момента, контратакуем всей имеющейся у нас мощью.

Рокус хмыкнул.

— Сейчас в ее распоряжении заклинатели фурий. Того же уровня, что и любой живущий. Еще у нее есть отряд алеранцев, которых она поработила, прежде чем Граф и Графиня Кальдерон подорвали эту часть ее деятельности.

Эрен отметил, даже Антиллус Рокус не желал открыто заявлять новому Принцепсу, что его жена была среди тех, кого вынудили сражаться на стороне ворда.

— К сожалению, это так, — сказал Аквитейн жестким тоном. — Но мы должны справиться с этим.

Несколько секунд Рокус изучал его.

— Ты собираешься справиться с ней самостоятельно, Аттис?

— Не говори глупостей, — ответил Аквитейн. — Я — Принцепс. В этом буду задействован и я, и ты, и Лорд и Леди Плацида, и каждый Верховный Лорд и Граф Империи, который сможет держать в руках оружие, и весь Легион Рыцарей Воздуха, и любой другой Легион, который я смогу отправить туда.

Рокус вскинул брови.

— Из-за одного ворда.

— Из-за Ворда, — ответил Аквитейн. — Убьем ее, и остальной ворд — не больше, чем просто животные.

— Кровавые, опасные животные.

— Тогда я уверен, что охота на них станет последним писком моды, — ответил Аквитейн. Он повернулся и кивнул: — Сэр Эрен. Пришли новые донесения?

— Да, сир, — ответил Эрен.

Аквитейн направился к столам с песком и махнул рукой в приглашающем жесте.

— Покажи мне.

Эрен спокойно подошел к столам и взял ведро с зеленым песком. При этом Рокус вздрогнул.

Зеленым песком отмечали распространение кроуча по Алере. Уже израсходовали несколько ведер.

Эрен запустил руку в ведро и осторожно засыпал зеленым песком модель обнесенного стеной города, которая на столе изображала Парцию.

Она исчезла под кучкой изумрудных зерен. Этот способ казался Эрену не достойным, чтобы возвестить об окончании сотен тысяч парцианских жизней, всего населения города и огромного числа беженцев, искавших там спасения.

Но сомнений быть не могло. Курсоры и воздушные наблюдатели были уверены: Парция пала под натиском ворда.

В палатке воцарилось молчание.

— Когда? — тихо спросил Аквитейн.

— Два дня назад, — ответил Эрен. — Флот Парции продолжал эвакуацию до самого конца. Если они остались вблизи береговой линии, они могли бы также использовать намного меньшие суда и очень сильно нагрузить все корабли. Возможно, они собрали около семидесяти или даже восьмидесяти тысяч человек по пути к Родосу.

Аквитейн кивнул.

— Лорд Парции высвободил великих фурий города на врага?

— Кровавые вороны, Аттис, — тихо сказал Рокус, с упреком в голосе. — Половина беженцев со всего юга были в Парции.

Первый Лорд встал с ним лицом к лицу.

— Сколько не скорби, случившегося не изменить. Но немедленные действия, основанные на здравом рассудке, в ближайшем будущем могли бы спасти множество жизней. Мне необходимо знать, насколько сильно враг пострадал от нападения.

Рокус нахмурился и скрестил на груди сильные руки, бормоча что-то себе под нос.

Аквитейн на мгновение положил руку на плечо другого мужчины, затем развернулся лицом к Эрену.

— Сэр Эрен?

Сэр Эрен покачал головой.

— Нет никаких признаков указывающих на это, Ваше Высочество. Исходя из того, что мы услышали от выживших, Верховный Лорд Парции был убит. Ворд не нападал и не рушил стены до тех пор, пока тот не пал, — он пожал плечами. — В донесениях говорится, что впоследствии заметно участились случаи нападения диких фурий, но этого можно было ожидать, учитывая количество смертей.

— Да, — сказал Аквитейн. Он скрестил руки и стал молча изучать карту.

Эрен тоже перевел на нее взгляд.

Алера занимала огромную территорию, на которой громадные города Верховных Лордов разделялись слабонаселенной или дикой местностью.

Сооруженные с помощью фурий дороги между большими городами, а также множество водных каналов служили путями снабжения и создавали естественную структуру поддержки малых городов, поселков и деревушек, располагавшихся вблизи от них.

Стедгольды, фермерские деревушки, каждая из которых содержала приблизительно от тридцати до трех сотен людей, были разбросаны на землях между небольшими и огромными городами.

Все это изменилось.

Зеленый песок покрывал сердце Алеры, наиболее густо распространяясь с необитаемой пустоши, которая когда-то была городом Калара; через богатые и плодородные земли Амарантской Долины, по разгромленным останкам города Цереса и до тлеющих склонов вулкана, который сейчас лишь отдаленно напоминал то, что когда-то было Алерой Империей.

Полосы, словно ветви какого-то иноземного дерева, раскинулись от громадного ствола, разрастаясь на огромных территориях, вокруг еще нескольких больших городов — городов, которые собрались упорно выдерживать месяцы осады и сражаться до самого конца.

Форция, Аттика, Родес и Аквитейн — все были окружены и теперь сражались с расположившимися у своих ворот захватчиками.

Окружавшим Плациду равнинам повезло больше, и кроуч не приближался к городским стенам примерно на двадцать миль, но несмотря на это, упорные жители Плациды медленно и неумолимо теряли свои земли, и через пару недель будут в том же положении, что и остальные.

Антиллус и Фригия, расположенные на далеком севере, еще не подвергались нападению, но полосы кроуча все увеличивались и разрастались, медленно и верно двигаясь в их сторону; так же как и на юго-восток, в сторону города Рива, а следовательно, к курсору Эрену.

Хотя, надо признать, возможно, ему не стоило принимать это так близко к сердцу.

— Беженцы из Парции станут дополнительной нагрузкой на запасы продовольствия Родеса, — в итоге пробормотал Аквитейн. — Рокус, собери добровольцев. Мы отправим в Родес каждого заклинателя земли, готового пойти и помочь в добыче пищи.

— Мы не сможем выполнить это, Аттис, — возразил Рокус. — Если понадобится, заклинатели могут выращивать урожай раз в месяц, а может и чаще. Но за стенами города недостаточно грунта. Из-за ускоренного созревания урожая земля не сможет восстановить себя и истощится.

— Да, — ответил Аквитейн. — Они могут поддерживать такую урожайность лишь в течение года. Восемнадцать месяцев, самое большее. Даже если каждая крыша и дорожка возле дома в Родесе будут приспособлены под выращивание сельскохозяйственных культур, придётся напрячься, чтобы прокормить ещё восемьдесят тысяч ртов. А как только начнётся голод, придут болезни, и в настолько переполненном городе больные никогда не поправятся.

Он слегка пожал плечами.

— С этим будем разбираться через восемнадцать месяцев, когда прорвём осаду. До тех пор нам нужно сохранить жизнь как можно большему количеству людей. Отправляйте заклинателей земли.

Рокус приложил кулак к сердцу в приветствии легиона и вздохнул.

— Я просто не понимаю. Эти поля, где они выращивают молодой Ворд. Легион Огня сжигает их в пепел, прежде чем они успевают получить с них больше одного или двух урожаев. Откуда эти вороновы отродья берут столько новых ублюдков?

— Вообще-то, — сказал Эрен, — я думаю, что знаю ответ на этот вопрос, господа.

Аквитейн поднял голову и, изогнув бровь, посмотрел на Эрена.

— Я получил донесение от старого знакомого по моему заданию за пределами Форции. Он возит афродин контрабандой и применяет заклинательство фурий для выращивания урожая остролиста в пещерах под землёй.

Остролистый колокольчик — прелестный голубой цветок, из которого изготавливают афродин, может при определенных условиях произрастать и без солнечного света. Контрабандисты, производящие наркотик с целью сбыта, несмотря на закон, запрещающий такую деятельность, активно пользовались этим.

— Он говорит, что те места, где популяция ворда наиболее велика, полностью совпадают с участками земли, где имеется большое количество подходящих пещер.

Аквитейн слегка улыбнулся.

— Поля на земле были уловкой, — пробормотал он. — Чтобы отвлечь наше внимание, дать нам ощущение успеха и оградить от поисков реальных сил противника, пока не станет слишком поздно, чтобы что-то предпринять.

Он покачал головой.

— Это влияние Инвидии. Это ее образ мышления.

Эрен кашлянул в неловком молчании.

— Аттис, — сказал Рокус, тщательно выбирая свои слова, — она помогает Королеве Ворда. Возможно, по своей воле. Я знаю, она твоя жена, но…

— Она — государственный изменник, — сказал Аквитейн спокойным и жестким тоном. — Не имеет значения, восстала она против Алеры по собственной воле или нет. Она — вражеский агент, и должна быть устранена.

Он махнул рукой.

— Господа, мы теряем время. Сэр Эрен, у вас есть, что еще доложить?

Эрен сосредоточился и подытожил свой доклад. Помимо потери Парции, мало что изменилось.

— Другие города держат оборону. Донесений об обнаружении Королевы Ворда не было.

— Есть ли какие-нибудь признаки того, что кроуч проник в джунгли жгучего терновника? — спросил Первый Лорд.

— Пока нет, сир.

Аквитейн вздохнул и покачал головой.

— Полагаю, что бы ни оставили Дети Солнца, это сдерживало нас в течение пятисот лет. Почему это не должно относиться и к ворду? — Он глянул на Рокуса. — Если бы у нас было больше времени, мы могли бы это как-то использовать. Я уверен.

— Если бы желания были скакунами, — проворчал Рокус.

— Банальное клише не делает это менее верным, — сказал Аквитейн. — Пожалуйста, продолжайте, сэр Эрен.

Эрен сделал глубокий вздох. Этого момента он боялся все утро.

— Сир, — сказал он. — Кажется, я знаю, как замедлить их наступление на Риву.

Рокус издал удивленный смешок.

— Правда, мальчик? И ты только сейчас решил об этом упомянуть?

Аквитейн нахмурился и скрестил руки.

— Говори, что думаешь, курсор.

Эрен кивнул.

— Я провел расчеты скорости продвижения ворда на разных стадиях его кампании и выделил, где они двигались наиболее медленно, а где — наиболее быстро. — Он прочистил горло. — Я могу показать вам цифры, если…

— Если бы я не доверял вашим способностям, вы бы здесь не находились, — ответил Аквитейн. — Продолжайте.

Эрен снова кивнул.

— Ворд двигался быстрее всего в ходе своего продвижения через Амарантскую Долину, сир. А самое медленное их продвижение отмечено, когда они пересекали Каларанскую Пустошь — и еще раз, когда продвигались по окрестностям Алеры Империи. — Он глубоко вздохнул. — Сир, как вы знаете, ворд использует кроуч в качестве своего рода пищи. Это, в основном, желеобразная жидкость под очень упругим, кожистым покровом.

Аквитейн кивнул.

— И они каким-то образом могут контролировать переток питательных веществ через него. Это что-то вроде акведука, только вместо воды, он перемещает их продовольствие.

— Да, сир. Я уверен, что для того, чтобы расти, кроучу нужно использовать другие формы жизни — животных, насекомых, травы, деревья и другие растения, и так далее. Они для него, как оболочка вокруг семени. Без этого первоначального источника питательных веществ семя не сможет расти, не сможет пустить корни и не сможет начать свою жизнь.

— Я слушаю тебя, продолжай, — тихо сказал Аквитейн.

— Каларанская Пустошь была практически безжизненна. Когда кроуч добрался до нее, его темпы продвижения резко упали. То же самое произошло, когда он пересекал район выжженный силами, высвобожденными Гаем Секстусом, — еще одну область, которая была практически лишена жизни.

— Тогда как в Долине богатство почв и земель кормили кроуч очень хорошо, позволяя ему распространяться гораздо быстрее, — пробормотал Аквитейн. — Интересно.

— Откровенно говоря, сир, — сказал Эрен, — кроуч как враг столь же опасен, как и любое из существ, созданных королевой ворда. Он удушает и пожирает врага, служит у них в качестве дозорного — и, кто знает, может быть, делает что-то, чего мы еще не выяснили. И нам известно, что основная часть их войска не продвигается вперед без кроуча, снабжающего их. Единственный раз, когда они поступили по-другому…

— Когда рядом была королева ворда, — сверкнув глазами, сказал Аквитейн.

Эрен кивнул и медленно выдохнул. Первый Лорд понял.

— Сколько времени это нам дает?

— Допуская, что мои расчеты верны и что темпы продвижения замедлились в сопоставимой мере, четыре или пять недель.

— Времени достаточно, чтобы вооружить, по крайней мере, еще четыре Легиона и, с высокой вероятностью, заставить королеву ворда лично возглавить орды на открытой местности. — Аквитейн с довольным видом кивнул головой. — Отлично.

Рокус, нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого.

— Итак… Если мы сможем удержать распространение кроуча, королеве ворда придется лично следить за наступлением на нас?

— В общем, да, — сказал Аквитейн. — В любом случае, дополнительное время на подготовку не повредит.

Он взглянул на Эрена и кивнул.

— Вы имеете все полномочия от Короны, чтобы набрать необходимое количество заклинателей огня, эвакуировать всех, кто остается в коридоре наступления, и воспрепятствовать врагу воспользоваться его ресурсами. Проследите за этим.

— Проследить за чем? — спросил Рокус.

— Для того чтобы замедлить кроуч и заставить королеву обнаружить себя, — тихо сказал Эрен, — мы должны заставить их голодать. Сжечь все, что растет. Просолить поля. Отравить колодцы. Убедиться, что не осталось ничего, что помогло бы ему укорениться от текущего рубежа и до Ривы.

У Рокуса расширились глаза.

— Но это значит… кровавые вороны. Это почти три сотни миль населенных, пахотных земель. Из последних в Алере, которые еще свободны. Вы говорите о сожжении лучших из оставшихся у нас пахотных земель. Об уничтожении тысяч городов, стедгольдов и домов, принадлежащих нашим людям. О появлении десятков тысяч новых беженцев.

— Да, — просто ответил Аквитейн. — И это уйма работы. Лучше начать прямо сейчас, сэр Эрен.

Желудок Эрена скрутило от отвращения. С момента нападения ворда он пережил многое и видел более чем достаточно разрушений и потерь, нанесенных противником. Насколько хуже быть свидетелем дальнейшего уничтожения Алеры — на этот раз от рук ее собственных защитников?

Особенно, когда глубоко внутри себя он знал: это не будет иметь особого значения. Что бы они ни сделали, у этой войны может быть лишь один исход.

Но они должны попытаться. Да и когда придет ворд, он вряд ли оставит хоть что-нибудь от этих земель.

Эрен отсалютовал, ударив кулаком в районе сердца, и поклонился Первому Лорду. Затем развернулся и покинул палатку, чтобы организовать величайший акт преднамеренного разрушения, когда-либо спланированного алеранскими войсками.

Он лишь надеялся, что это делается не зря — что в итоге то разорение, которое он собирался сотворить, послужит некой цели.

А раз дошло до такого, подумал Эрен, все же это была хоть небольшая и крохотная, но надежда, и худенький, маленький курсор решил в любом случае ею воспользоваться.

В конечном счете, оставалось только это.

Исана Гай, теоретически Первая Леди Алеры, плотнее завернулась в плотный дорожный плащ и посмотрела в окно закрытого воздушного экипажа.

Должно быть, они сейчас очень близко к ее дому — Долине Кальдерона, которая когда-то считалась самой дальней, самой захолустной окраиной во всей Алере.

Она посмотрела на пейзаж, медленно проплывающий далеко внизу, и почувствовала себя несколько разочарованно. Ей редко доводилось видеть Кальдерон с воздуха, и сельский пейзаж под ними простирался на мили, мили и мили вокруг.

Все было однообразно — и дикий лес, с гребнями гор, которые выглядели словно морщины на скатерти, и заселенные территории, отмеченные широкими плоскими полосами зимних полей, подготовленных к весне, и дороги, как будто прочерченные по линейке между стедгольдами и городами.

Она знала лишь то, что в этот самый момент могла смотреть на собственный дом. У нее не было ориентира, по которому она могла бы определить его с такой высоты.

— …который дал бы эффект к уменьшению распространения болезней в лагере беженцев, — говорил спокойный голос молодой женщины.

Исана моргнула и взглянула на свою спутницу, стройную, выглядящую серьезно молодую женщину с тонкими белоснежными волосами, которые ниспадали шелковым водопадом до ее локтей.

Исана чувствовала терпение девушки и спокойную радость, приправленную такой же спокойной печалью, излучаемые ею, как тепло, исходящее от кухонной печи.

Исана знала, что Верадис, несомненно, почувствовала ее недоумение, так как мысли Первой Леди блуждали.

Верадис подняла глаза от кипы записей и выгнула тонкую, светлую бровь. Едва заметный намек на улыбку мелькнул на ее губах, но она воздержалась от домыслов.

— Миледи?

— Прошу прощения, — сказал Исана, качая головой. — Я думала о доме. Это отвлекает.

— Это правда, — сказала Верадис, склоняя голову. — Поэтому я стараюсь не думать о своем.

Пронизывающее ощущение глубокого горя донеслось от молодой женщины, сотканное из чувства вины с яростью на острие. Это чувство исчезло так же быстро, как и появилось.

Верадис применила свою магию, чтобы скрыть эмоции от обостренного восприятия такого заклинателя воды как Исана. И Исана была благодарна ей за этот жест.

Без таланта к заклинательству металла, что мог бы сбалансировать восприимчивость, свойственную любому заклинателю воды уровня Исаны, сильные эмоции могли быть такими же парализующими и болезненными, как внезапный удар в лицо.

Исана не могла винить девушку за эти чувства. Отец Верадис был Верховным Лордом Цереса. Она видела то, что произошло с ее домом, когда ворд пришел туда.

Теперь его населяли не люди.

— Прости, — тихо сказала Исана. — Я не подумала.

— Честно говоря, миледи, — ответила Верадис, ее голос был спокойным и слегка отстраненным, верный признак использования заклинания металла, чтобы держать себя в руках и скрывать эмоции. — Вы должны преодолеть это. Если вы будете пытаться избегать тем, могущих напомнить мне о Цер… моем бывшем доме, вы не сможете произнести ни слова. Это естественно, что я чувствую боль прямо сейчас. Не вы ее вызвали.

Исана потянулась, чтобы на мгновение коснуться руки Верадис, и кивнула.

— Но все равно, прости, дитя.

Верадис одарила ее еще одной слабой улыбкой. Она опустила взгляд на свои бумаги, потом снова посмотрела на Исану.

Первая Леди выпрямилась, расправила плечи и кивнула.

— Прошу прощения. Что ты говорила? Что-то о крысах?

— Мы понятия не имели, что они могут быть переносчиками заболеваний, — сказала молодая женщина. — Но после того, как были приняты меры безопасности, чтобы оградить три лагеря от ворда, популяции крыс в них были сильно сокращены. Месяц спустя эти лагеря почти полностью освободились от болезней.

Исана кивнула.

— Затем, используя оставшиеся у Лиги Дианы ассигнования на безопасность, мы приступим к реализации тех же мер в других лагерях. Приоритет будет отдаваться тем, в которых больше всего страдают от болезней.

Верадис кивнула и вытащила из кипы второй документ. Она протянула его Исане вместе с пером.

Исана пробежала глазами документ и улыбнулась.

— Если вы все равно знаете, как я отреагирую в том или ином случае, почему бы не продолжить без меня?

— Потому что я не Первая Леди, — ответила Верадис. — И у меня нет полномочий распоряжаться фондами Лиги.

На что-то в тоне молодой женщины или, возможно, ее позе, в голове Исаны сработал сигнал тревоги. Ей доводилось чувствовать похожее инстинктивное подозрение, когда Тави в детстве скрывал от нее правду.

В очень раннем детстве. По мере взросления, он все лучше справлялся с сокрытием таких вещей. Способности Верадис в увертках не шли с ним ни в какое сравнение.

Исана откашлялась и, изогнув бровь, взглянула на нее.

Глаза Верадис сверкнули и, хотя ее щеки ничуть не порозовели, Исана подозревала, что причиной этого было использование молодой женщиной своих способностей заклинателя.

— Хотя, миледи, учитывая, сколько жизней на кону, я должна была быть уверена в тех, кто пойдет вперед и примется за работу, начиная с самых худших лагерей.

Исана расписалась в нижней части документа и улыбнулась.

— Разве это было бы не то же самое, как если бы делалось без меня?

Верадис забрала документ обратно, несильно подула на чернила, чтобы те высохли, и произнесла довольным тоном:

— Теперь нет.

Уши Исаны вдруг заложило и она, нахмурившись, посмотрела в окно.

Они снижались. Через минуту в окно Исаны вежливо постучали, и снаружи ей помахал рукой молодой мужчина в сверкающих, недавно сделанных доспехах.

Она открыла окно, впуская поток холодного воздуха и рев ветра, удерживавшего карету.

— Ваше Высочество, — позвал молодой офицер, вежливо дотронувшись кулаком до груди около сердца. — Через минуту мы будем на месте.

— Благодарю вас, Териус, — ответила Исана. — Проследите, пожалуйста, чтобы гонец был послан к моему брату, как только приземлимся.

Териус снова отсалютовал.

— Конечно, миледи. Не забудьте пристегнуть ремни безопасности.

Исана улыбнулась ему и закрыла окно кареты, молодой офицер поднялся ввысь и улетел, чтобы занять свое место во главе строя.

От внезапного исчезновения ревущего звука тишина внутри паланкина показалась просто звенящей.

После небольшой паузы, во время которой она поправляла растрёпанные ветром волосы, Верадис продолжила:

— Знаете, скорее всего он в курсе.

Исана выгнула бровь.

— Хм?

— Аквитейн, — пояснила Верадис. — Он может знать об укреплениях, которые ваш брат построил. И быть в курсе, зачем вы прибыли сюда сегодня.

— Что заставляет тебя так думать?

— Сегодня утром я видела одного из людей Териуса у входа в палатку сенатора Валериуса.

«Валериус», — подумала Исана. — «Отвратительный тип. Я очень рада, что Бернард счёл необходимым сломать ему нос и выбить пару зубов».

— Неужели? — спросила Исана вслух. Она задумалась на секунду, затем пожала плечами. — Не имеет значения, если он на самом деле в курсе. Он может говорить что хочет и носить на голове что угодно — но он не Первый Лорд и никогда им не будет.

Верадис покачала головой.

— Я… миледи… — Она раскинула руки. — Кто-то должен править.

— И кто-то будет, — сказала Исана. — Истинный Первый Лорд, Гай Октавиан.

Верадис опустила взгляд.

— Если, — сказала она очень тихо, — если он жив.

Исана зажала руки между коленей и посмотрела в окно на начавшую приближаться долину, которая становилась все ярче.

— Он жив, Верадис.

— Как вы можете это знать?

Исана слегка нахмурилась глядя в окно.

— Я… я не уверенна, — в итоге сказала она. — Но мне кажется, что это так. Такое ощущение… словно сейчас время ужина, и он должен вернуться после выпаса овец, — она покачала головой. — Конечно, не в буквальном смысле, но ощущения и эмоции такие же.

Верадис смотрела на Исану спокойными, серьезными глазами и ничего не говорила.

— Он возвращается домой, — тихо сказала она. — Октавиан возвращается домой.

Повисло молчание. Исана смотрела на стены Гаррисона — города-крепости, под командованием ее брата — которые становились все ближе и отчетливее.

От линий они перешли в горную гряду с острыми верхушками, а затем — в монолитную конструкцию из заговоренного фуриями камня.

На ветру развевался флаг Первого Лорда — красный орел на синем фоне, а за ним было знамя ее брата — бурый медведь на зеленом фоне.

Город снова вырос, хотя Исана была здесь всего две недели назад.

Бараки, первоначально возведенные вне стен Гаррисона, сменились крепкими зданиями из закаленного фуриями камня, и новая стена выросла для их защиты.

Затем около этой стены вырос второй ряд бараков, и Исана была здесь в тот день, когда инженеры Бернарда возводили третью, еще одну концентрическую, полукруглую линию, охватывающую растущий город.

Вместо бараков стояли дома из камня — довольно простые, массивные строения, мало чем отличающиеся друг от друга, но Исана была уверена, что они были функциональны и очень практичны.

А за пределами третьей стены росли новые бараки, словно мох на северной стороне камня.

От увиденного у Верадис расширились глаза.

— Ого. Этот город довольно велик, чтобы им управлял Граф.

— В нынешние времена множество людей осталось бездомными, — сказала Исана. — Если спросите, мой брат наверняка даст вам какое-нибудь замечательное объяснение, почему они здесь. Но правда в том, что он никогда не откажет пришедшему к нему на порог. Никому, кто так сильно нуждается…

Она покачала головой.

— Он сделает для них все, что в его силах. И он убедится, что о них позаботились. Даже если единственное, что он может сделать для них, это снять собственный плащ. Мой брат доводит начатое до конца.

Верадис задумчиво кивнула.

— Он вырастил Октавиана, верно?

Исана кивнула.

— Особенно последние несколько лет. Они сблизились.

— Поэтому вы считаете, что Октавиан вернется. Потому, что он доводит начатое до конца.

— Да, — сказала Исана. — Он вернется домой.

Верадис молчала какое-то время, пока карета парила над внешними стенами Гаррисона. Затем склонила голову и произнесла:

— Как скажете, миледи.

Исана отогнала жуткую тревогу, закравшуюся в ее мысли с тех пор, как ее сын уплыл с армадой Канимов.

Тави вернется домой.

Ее сын вернется домой.

Гай Октавиан, сын Гая Септимуса, сына Гая Секстуса, и некоронованный Первый Лорд Алеры, смирно лежал на спине, глядя на звезды.

Учитывая то, что лежал он на полу пещеры, это определенно не было добрым знаком.

Он порылся в воспоминаниях, ища обяснения, что он тут делает, и почему звезды так сверкают и так быстро кружат вокруг, но похоже этот момент он упустил.

Возможно, удар, от которого у него распухла шишка на голове, выбил воспоминания. Он напомнил себе спросить у Китаи, не видела ли она их, разбросанными где-нибудь по полу.

— Неплохая учебная попытка, дитя, — пробормотал женский голос. — Теперь ты понимаешь, почему важно удерживать не только поток ветра под собой, но и ветряной щит перед собой?

А, верно. Уроки. Он берет уроки. Натаскивание перед экзаменом, серьезно, с очень мудрым преподавателем. Он попытался вспомнить, над каким предметом они работали.

Если он осваивает такие сложные вещи, должно быть заключительные экзамены уже скоро, а во время изнуряющего хаоса выпускных экзаменов в Академии проявляют не так много симпатии к студентам.

— Мы занимаемся историей? — промямлил он. — Или математикой?

— Я знаю, ты считаешь нелогичным фокусировать ветер впереди и позади себя одновременно, — продолжал его преподаватель спокойным тоном.

— Твое тело не предназначено для полетов на высокой скорости. Если ты не примешь меры, чтобы защитить себя, особенно свои глаза, даже небольшое количество твердых частиц в воздухе может ослепить тебя, либо, привести твой полет к… наглядному, необратимому финалу. Опытные летуны выполняют это настолько естественно, что им даже не нужно сознательно задумываться о создании щита.

Звезды начали гаснуть. Возможно, погода стала меняться.

Он бы побеспокоился из-за дождя, если бы уже не находился в пещере — от чего снова возник вопрос, откуда взялись эти кровавые звезды.

— Ох, — произнес Тави. Его голова загудела, и звезды померкли; он вдруг вспомнил, где находится и что делает. — Ох.

— Сомневаюсь, что ты умрешь, дитя, — спокойно сказала Алера. — Давай повторим упражнение.

В голове у Тави стучало. Сосулька, о которую он приложился головой, была почти три фута в обхвате у основания, и намного твёрже камня. Он сел, и пульсирующее давление несколько уменьшилось.

Затем обвёл мутным взором пещеру, которая освещалась тусклым свечением, исходящим из тридцатифутового круглого бассейна в центре, где вода лишь чуть не доходила до уровня пола.

Лучи всех цветов радуги, вырывающиеся из воды, создавали причудливую пляску света и тени по всему своду ледяной пещеры.

Лёд стонал и потрескивал вокруг них. Пол пещеры мерно покачивался и кренился — гораздо более плавно, чем палуба любого другого судна, и это свидетельствовало о размерах ледяного корабля вокруг них.

— Пожалуй, это нельзя назвать пещерой, — протянул он в задумчивости. — Скорее похоже на грузовой трюм.

— Насколько я понимаю, — сказала Алера, — обычно пассажиры судна знают о наличии грузового отсека. Об этом месте не знает никто, кроме меня, тебя и Китаи.

Тави попытался вытрясти немного звона из ушей и взглянул на своего учителя.

Алера представала высокой, молодой женщиной. Несмотря на холод пещеры, на ней было только легкое платье, которое первоначально казалось серым шелком.

При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что платье сделано из клубящегося тумана, темного, словно грозовая туча.

Ее глаза постоянно переливались разными цветами, бесконечно чередуя все мыслимые оттенки. Ее длинные волосы были цвета вызревшей пшеницы. Она не носила обувь и была нечеловечески прекрасна.

«Что было вполне естественно», — подумал Тави, — «ведь Алера вовсе не была человеком».

Она была воплощением фурии, возможно величайшей фурии всей Карны.

Тави не знал ее возраста, но она говорила о самом Гае Примусе — практически легендарном основателе Империи — так, словно беседовала с ним буквально на днях.

Она никогда не показывала насколько сильна, но в данных обстоятельствах Тави решил, что будет умнее обращаться с ней вежливо и уважительно, чем пытаться вызвать у нее какое-нибудь проявление силы.

Алера вопросительно выгнула бровь.

— Мы будем повторять упражнение?

Тави со стоном поднялся и отряхнул чистый, мягкий снег с одежды. Здесь было больше фута снега. Алера сказала, что нанесла его сюда специально, чтобы повысить шансы Тави на выживание во время тренировок.

— Дайте мне секунду, — сказал Тави. — Летать тяжело.

— Наоборот, летать достаточно легко, — сказала Алера. На ее губах отразилась насмешливая улыбка. — А вот выжить при приземлении — куда сложнее.

Через пару секунд Тави отвел от нее разъяренный взгляд. Затем вздохнул, закрыл глаза и сконцентрировался на заклинании ветра.

Хотя в воздухе пещеры не было видимых, воплощенных фурий, таких как ветрогривы или фурия графини Кальдерон — Циррус, тем не менее, фурий в ней было достаточно.

Каждая была маленькой, крошечной, с едва ощутимой силой; но собранные вместе, благодаря воле и силе заклинателя воздуха, составляли невероятную мощь — а ведь из пыли и песка создаются горы.

Собирать окружающих фурий для полета было утомительно.

Тави начал мысленно представлять фурий, воображая их солнечными лучиками, крутящимися в воздухе словно стайка светлячков.

Затем он начал представлять, как каждый лучик притягивается к нему легким дыханием ветерка, сперва один за другим, затем по два, затем по три и так далее, пока все до единого не собрались в воздухе вокруг него.

В первый раз, когда он успешно подозвал к себе фурий, на осуществление подвига у него ушло полчаса.

С тех пор он сократил это время до трех минут и становился все быстрее, но ему все еще многому надо было научиться.

Он почувствовал, что готов. От окружающего воздуха, ласкавшего его кожу, побежали мурашки.

Открыв глаза, он мысленно призвал фурий и собрал их воздушный поток, который закружил и завихрился, а затем поднял его с заснеженного пола пещеры.

Он велел фуриям поднимать его до тех пор, пока подошвы ботинок не оказались примерно в трех футах от пола, и неподвижно завис, сосредоточенно хмурясь.

— Неплохо, — невозмутимо произнесла Алера. — Теперь переместись,и в этот раз не забудь про ветряной щит.

Тави кивнул и изменил угол воздушного потока так, что тот налетал на него сзади и снизу, и начал медленно двигаться поперек пещеры.

Нужна была огромная концентрация, он попытался разделить свое внимание на разные мысленные направления, сохраняя поток ветра и одновременно фокусируясь на создании перед собой застывшего воздушного щита.

Секунду Тави казалось, что у него получается, и он начал двигаться вперед с большей силой, ускоряя полет.

Но через пару секунд его концентрация ослабела, ветряные фурии разлетелись словно пух с одуванчика, и он упал вниз — прямо в тридцатифутовый водоем.

Шок от холодной, практически ледяной воды выбил воздух из легких; какое-то время он дико бился, пока не заставил себя думать головой, а не полагаться на мышцы.

Тави дотянулся до водных фурий и собрал их возле себя менее чем за пятнадцать секунд — заклинательство воды ему давалось легче — он приказал им вытащить его из воды и положить на заснеженный пол ледяной пещеры.

Это не особо уменьшило жгучую, жалящую боль от холода, и он лежал дрожа всем телом.

— Ты продолжаешь совершенствоваться, — сказала Алера, глядя на него сверху вниз. Она спокойно наблюдала за его полузамерзшим состоянием. — В технике.

— В-в-вы н-н-не п-п-помогаете, — проговорил Тави, заикаясь от сильной дрожи.

— Совершенно верно, — сказала Алера. Она приподняла свое платье, словно оно было обычной одеждой, и присела возле него.

— Ты должен кое-что уяснить насчет меня, юный Гай. Я могу принять облик сходный с вашим, но я не являюсь созданием из плоти и крови. Многие вещи я не воспринимаю так, как вы.

Тави пытался сконцентрироваться на заклинании огня, чтобы усилить тепло в своем теле, но у него осталось так мало сил, что процесс обещал быть долгим — если ему вообще это удастся.

Чтобы упростить процесс, нужен был открытый источник огня, а такого не было.

— Что т-т-ты и-и-имеешь в-в-ввиду?

— Твоя возможная смерть, например, — сказала она. — Прямо сейчас ты можешь замерзнуть до смерти на этом полу. Это не особо расстроит меня.

Тави подумал, что это неплохая мотивация продолжать фокусироваться на заклинании огня.

— П-п-почему?

Она улыбнулась ему и убрала выбившуюся прядь волос у него со лба. Та хрустнула, и пара кусочков льда упали ему на ресницы.

— Всё умирает, юный Гай, — сказала она. На миг ее взгляд стал отрешенным, а затем она вздохнула. — Всё. А я старше — намного, намного старше, чем ты можешь вообразить.

— Н-на с-сколько?

— У вас нет подходящей системы исчисления, — сказала она. — У тебя исключительно одаренное мышление, но даже ты вряд ли сможешь себе представить численность одного миллиона объектов, и уж тем более активность на протяжении миллиона лет. Я видела тысячи миллионов лет, Октавиан. За это время зарождались и умирали океаны. Пустыни становились зелеными пастбищами. Горы стирались в пыль и становились долинами, а новые горы рождались из огня. Сама земля течет как вода, большие материки поворачиваются и сталкиваются, сами звезды быстротечны, они переходят в другие формы.

Она улыбнулась.

— Это великий танец, Алеранец, и жизненный цикл вашей расы — всего лишь один такт нескончаемой песни.

Тави задрожал еще сильнее. Он знал, это хороший знак.

Это значило, что в его мышцы поступает больше крови. Они постепенно разогреваются. Он справился с заклинанием огня.

— На протяжении эпох мне довелось видеть много смертей и разрушений, — продолжала она. — Целые виды живых существ рождаются и гибнут подобно мотыльку в языках пламени походного костра. Пойми, юный Гай, я не питаю никакой неприязни к тебе лично. Для меня отдельно взятое существо является настолько ничтожным, что, честно говоря, мне трудно отличать одного из вас от другого.

— Е-если это так, — дрожа от холода, поинтересовался Тави, — т-тогда п-почему вы з-здесь со мной?

Она одарила его печальной улыбкой.

— Может быть, я потакаю своей прихоти.

— А в-возможно, гов-ворите не всю п-правду.

Она дружелюбно рассмеялась, и в этом звуке было столько тепла, что Тави внезапно почувствовал, как его сердце заколотилось, а сведённые судорогами мышцы начали постепенно расслабляться.

— Ты сообразительный — это то, что делает человечество привлекательным.

Она сделала паузу и задумчиво нахмурилась.

— За всё время моего существования никто никогда не общался со мной, вплоть до появления вашей династии. — И вдруг расцвела улыбкой. — Полагаю, мне нравится компания.

Тави почувствовал, как тепло начало расползаться по животу, когда магия огня, наконец, набрала силу. Теперь ему придется быть осторожным, чтобы не позволить фуриям разгореться слишком сильно.

Может быть, холод его и вымотал, но он считал, что поджарить свои внутренности — не намного приятнее, в долгосрочной перспективе.

— Но если б-бы я умер, с кем бы вы тогда разговаривали?

— Это было бы хлопотно, но я полагаю, что смогла бы найти новую династию и следовать за ней.

Дрожь, (наконец-то!), унялась. Тави медленно сел и потянулся, чтобы отбросить мокрые волосы назад. Его пальцы онемели и плохо слушались.

Льдинки посыпались из его волос. Магия огня в нем продолжала свое действие.

— Например, Аттиса Аквитейна? — предположил Тави.

— Скорее всего, — сказала она, кивая. — В конце концов, он гораздо больше похож на твоего предшественника, чем ты. Хотя, как мне известно, сейчас его зовут Гай Аквитейн Аттис. Я не уверена, что понимаю, как юридический процесс может изменить его самоотождествление.

Тави скривился.

— Этого процесс не изменит. Меняется только то, как все его теперь воспринимают.

Алера покачала головой.

— Загадочные существа. Вам достаточно трудно контролировать и свои-то собственные мысли, тем более мысли друг друга.

Тави улыбнулся, не разжимая губ.

— Как скоро мы сможем послать им сообщение и дадим знать, что мы на подходе?

Глаза Алеры какое-то время были отсутствующими, прежде чем она заговорила снова.

— Похоже, ворд понял, что водные пути используются для связи. Они запрудили множество потоков и поставили часовых фурий, чтобы перехватывать фурий-посланников на всех крупных реках и притоках. Ворд почти полностью покрыл береговую линию Западного и Южного побережий континента. Поэтому, маловероятно, что будет возможность наладить связь через водоемы, пока вы не продвинетесь по крайней мере на несколько десятков километров от побережья вглубь.

Тави поморщился.

— Нам придется послать гонцов по воздуху, как только окажемся достаточно близко. Я полагаю, ворд уже знает, что мы плывем.

— Хоть оснований так полагать и нет, — сказала Алера. — Но предположение, похоже, разумно. Где вы планируете высадиться?

— На северо-западном побережье, в районе Антиллуса, — ответил Тави. — Если ворд уже там, мы поможем защитникам города и оставим гражданских перед маршем вглубь территории.

— Я уверена, что Верховный Лорд Антиллус преисполнится радостью от мысли, что у его врат расположатся лагерем десятки тысяч канимов, — пробормотала Алера.

— Я — Первый Лорд, — сказал Тави. — Или стану им. Он переживет.

— Нет, если канимы прикончат его ресурсы — его запасы продовольствия, его скот, его гольдеров…

Тави хмыкнул.

— Мы оставим несколько экипажей охотников на левиафанов. Я уверен, что он не будет возражать, если несколько десятков миль его береговой линии будут очищены от этих зверюг.

— Как ты планируешь прокормить свою армию на марше по суше? — спросила Алера.

— Я работаю над этим, — ответил Тави. Он нахмурился. — Если ворд не остановить, весь мой вид, скорее всего, будет уничтожен.

Алера обратила на него взор своих постоянно меняющихся глаз-самоцветов.

— Да.

— Если это произойдет, кто тогда будет вашим собеседником? — спросил Тави.

Выражение ее прекрасного лица было непроницаемо.

— Это не повлияет на меня так уж сильно, — она покачала головой. — По-своему, Ворд почти так же интересен, как и твой собственный вид… если не обращать внимания на гораздо меньшую гибкость мышления. И практически полное отсутствие разнообразия между ними, в большинстве смыслов этого слова. Вероятно, они весьма быстро станут очень скучными. Но…

Она пожала плечами.

— Что будет, то будет.

— И тем не менее вы помогаете нам, — сказал Тави. — Обучаете. Предоставляете информацию. Ваша помощь бесценна.

Она склонила к нему голову.

— Но открытой атакой на Ворд это никак не назвать. Я помогаю тебе, молодой Гай. Я не врежу им.

— Очень тонкое различие.

Алера пожала плечами.

— Это является тем, чем является.

— Вы говорили, что действовали открыто в битве при Цересе.

— Когда Гай Секстус просил моей помощи, он просил о создании условий, которые одинаково влияли на всех присутствующих.

— Но эти условия были более выгодны алеранцам, чем Ворду, — возразил Тави.

— Да. А также они были в пределах ограничений, которые я изложила Дому Гаев тысячу лет назад, — она пожала плечами. — Так что я сделала, как он просил, так же, как я сдерживаю шторма на протяжении этого путешествия, как ты просил.

Она слегка наклонила голову.

— Похоже ты пережил предыдущие уроки. Не пора ли нам попробовать еще раз?

Тави с трудом заставил себя подняться на ноги.

Следующая попытка полета длилась на целых полминуты дольше, чем первая, и ему даже удалось опуститься в чудесный, мягкий снег, вместо ледяной воды.

— Сломанные кости, — сказала Алера. — Прекрасно. Отличная возможность попрактиковаться в магии воды.

Тави оторвал взгляд от своей нелепо вывернутой левой ноги. Он сжал зубы и попытался встать, но левая рука выскользнула из-под него.

Боль была невероятная. Он повалился обратно в снег и стал слепо шарить у себя на поясе, пока не нащупал рукоять кинжала.

Мгновение концентрации, фокусирующее внимание и мысли на упорядоченной кристаллической структуре высококачественной стали, и боль превратилась в спокойные, отрешенные остаточные ощущения, которые сопутствовали магии металла.

— Я устал, — сказал он. Его собственный голос звучал отстраненно, как будто существовал отдельно от тела. — Восстановление переломов — утомительное занятие.

Алера улыбнулась и начала отвечать, когда бассейн воды взорвался облаком стремительных капель и ураганом брызг.

Тави прикрыл рукой лицо от внезапного ледяного ливня и уставился на бассейн, когда из воды на созданном фуриями столбе жидкости поднялась Китаи и аккуратно опустилась на пол пещеры.

Она была молодой женщиной с экзотической красотой и удивительной грацией. Как и у большинства маратов, ее волосы были мягкими и белоснежными.

Китаи выбрила их по бокам, оставив длинную, струящуюся гриву по центру головы, на манер племени Лошадей у маратов.

Она была одета в плотно облегающий кожаный летный костюм серо-голубого цвета. Одеяние отлично подчеркивало ее стройную фигуру, намного более мускулистую, нежели у обычной алеранской девушки.

Ее миндалевидные глаза, такого же ярко-зеленого цвета, как и у Тави, были ясными и жесткими.

— Алеранец! — рявкнула она, и ее голос зазвенел среди ледяных стен. Ее гнев был ощутим, Тави чувствовал его, словно огонь в своем животе.

Он поморщился.

Китаи подошла к нему и встала уперев руки в бока.

— Я разговаривала с Трибуном Цимнией. Она сообщила мне, что ты обращался со мной, как со шлюхой.

Тави заморгал.

— Что?

— Не смей строить из себя невинного, Алеранец, — прошипела она. — Если уж кто и разбирается в этом, так это Цимния.

Тави пытался разобраться в заявлениях Китаи.

Цимния была трибуном снабжения Первого Алеранского Легиона — но прежде чем обстоятельства и необходимость вынудили ее стать трибуном Цимнией, она была госпожой Цимнией, хозяйкой Шатра — лучшего дома терпимости в лагере, следовавшем за Легионом.

— Китаи, — сказал Тави. — Я не понимаю.

— Ах! — сказала она, вскинув руки вверх. — Как может такой замечательный полководец быть таким идиотом?

Она повернулась к Алере, с обвинением указав на Тави пальцем, и сказала:

— Объясни ему.

— Думаю, я недостаточно разбираюсь в этом вопросе, — спокойно ответила Алера.

Китаи снова повернулась к Тави.

— Цимния сказала, у вашего народа есть такой обычай: те, кто хочет пожениться, не спят вместе, пока не принесут клятву. Это глупый обычай, но так у граждан принято.

Тави глянул на Алеру и почувствовал, что его щеки краснеют.

— Ну, да, что ж, так полагается поступать, но не все это делают…

— Она сообщила мне, — продолжала Китаи, — что некоторые из вас, ради простого удовольствия, берут в свою постель куртизанок и избавляются от таких игрушек, как только найдут подходящую жену.

— Я… некоторые молодые Граждане делают так, верно, но…

— Мы были вместе много лет, — сказала Китаи. — Мы делили постель и наслаждались друг другом ежедневно. Годами. И ты наконец-то набрался опыта.

Тави подумал, что его разгоревшиеся щеки скоро вспыхнут.

— Китаи!

— Я узнала: тот факт, что мы были вместе так долго, будет поводом для насмешек и порицания среди Граждан Алеры. Они все считают меня «шлюхой Принцепса», — она нахмурилась. — И по некоторым непонятным причинам считается, что это очень плохо.

— Китаи, ты не…

— Я не дам так с собой обращаться, — ощерилась она. — Ты — идиот. У тебя и без того достаточно проблем в получении Короны, чтобы показывать своим врагам среди Граждан столь очевидную слабость, которую можно использовать. Как ты смеешь оставлять меня орудием, с помощью которого тебе можно причинить вред?

Тави лишь беспомощно глазел на нее.

Ее гнев начал утихать.

— Конечно, — сказала она, очень тихим голосом, — все это предполагает, что ты собирался взять меня в жены.

— Честно говоря, Китаи, я не… Я даже не думал об этом.

Ее глаза расширились. А рот открылся, придав лицу выражение близкое к ужасу.

— Ты… ты не думал? — Она сглотнула. — Ты планируешь жениться на другой?

Теперь глаза расширились у Тави.

— Нет, нет, вороны, нет, Китаи. Я не задумывался об этом потому, что я и не предполагал иного завершения. Я имею в виду, что для меня такой вопрос даже не возникал, чала.

На мгновение ее неуверенность сменилась облегчением. А затем это чувство приняло иной поворот: Китаи грозно прищурила глаза.

— Ты просто подумал, что я это сделаю.

Тави поморщился. Снова.

— Ты подумал, что у меня не будет другого выбора. Что я настолько отчаюсь и буду вынуждена стать твоей женой.

Очевидно, что бы он ни сказал, будет только хуже. Тави промолчал.

Китаи подошла, взяла его за ворот туники и подняла на несколько дюймов, несмотря на разницу в их комплекции.

Молодая женщина-марат была гораздо сильнее алеранца ее телосложения, даже без применения фурий.

— Вот что будет дальше, Алеранец. Ты больше не будешь со мной спать. Ты будешь обращаться со мной точно так же, как и с любой порядочной молодой леди из Граждан. Ты будешь ухаживать за мной подобающим образом, или, честное слово, я придушу тебя.

— Угу, — сказал Тави.

— И, — сказала она с чрезвычайно сильной угрозой в голосе, — ты будешь ухаживать за мной по традициям моего народа. Ты будешь делать это с выдающимся мастерством и тактом. И только после того, как все будет сделано, мы снова разделим постель.

Она развернулась на каблуках и направилась в сторону водоема.

Секунду Тави не знал, что сказать, а затем выкрикнул:

— Китаи. Было бы неплохо, если бы ты сказала мне, какие обычаи существуют у вашего народа.

— Было бы неплохо, если бы ты оказал мне ту же любезность, — язвительно ответила она, не оборачиваясь. — Выясни сам, как это сделала я!

Она шагнула на поверхность воды, словно это была твердая почва, развернулась и, одарив его последним негодующим взглядом, сверкнула зелеными глазами и исчезла среди воды.

Несколько секунд Тави оцепенело смотрел ей вслед.

— Так, — сказала Алера. — Вряд ли я хороший судья в хитросплетениях любви, но сдается мне, что ты оказал молодой девушке скверную услугу.

— Я не хотел этого! — запротестовал Тави. — Когда у нас завязались отношения, я не имел представления, кем был мой отец. Я был никем. Я имею в виду, что никогда даже не предполагал, будто церемонное ухаживание может быть важным.

Он махнул рукой в сторону воды.

— Так и было, ей это было не нужно, кровавые вороны! Она была более нетерпелива, чем я! Она практически не оставила мне выбора!

Алера задумчиво нахмурилась.

— Это имеет какое-то значение?

Тави нахмурился.

— Вы на ее стороне, потому что она — девушка.

— Да, — сказала Алера улыбаясь. — Я может и не эксперт, но я достаточно хорошо познала вашу манеру поведения, чтобы понять, чью сторону поддерживать в этих дебатах.

Тави вздохнул.

— Ворд того гляди разрушит Империю и весь мир. Она не могла найти более подходящего времени для этого?

— Вполне возможно, что другого времени может и не быть, — сказала Алера.

На этом Тави замолчал и уставился на покрытую рябью поверхность воды.

— Тогда мне лучше поскорее что-нибудь придумать, — в итоге сказал он. — Я совершенно уверен, что она не примет конец света в качестве веского оправдания.

Алера снова рассмеялась.

— Давай продолжим, — сказала она, с ноткой веселья в голосе. — Мы начнем со сращивания костей, после чего возобновим уроки полета.

Тави застонал.

— Сколько еще мы будем этим заниматься?

— Еще где-то около полудюжины занятий, — спокойно сказала Алера. — Во всяком случае, на сегодня.

Полудюжины?

Вдруг Тави почувствовал себя очень уставшим.

Внезапно его воображение нарисовало образ — он, лежащий на снегу, словно медуза — каждая кость в его теле смолота в труху, а взбешенная Китаи давит и душит его.

Алера взглянула на него с безмятежной улыбкой.

— Мы можем продолжать?

Глава 1

Быстро постучав, Антиллар Максимус вошел в каюту.

Один из самых старых друзей Тави, Максимус, делил с ним комнату большую часть всех трех лет в Академии и был одним из немногих людей во флоте, кто мог открывать дверь без разрешения.

— Думаю, тебе следует знать, — начал Макс, но потом остановился и уставился на Тави.

Он закрыл за собой дверь, прежде чем выпалить:

— Кровавые вороны, Кальдерон. Ты что, заболел?

Тави посмотрел на Макса мутным взглядом из-за небольшого письменного стола, где он сидел, склонившись над картами.

— Плохо спал прошлой ночью.

Красивое, мужественное лицо Макса осветила быстрая, мальчишеская улыбка.

— Ага. Сложно снова устроиться в холодной койке, как только привыкнешь к теплой.

Тави вперил в него взгляд.

Улыбка Макса стала шире.

— Не пойми меня неправильно. Я думаю, что это хорошо, когда Капитан твоего Легиона становится более спокойным и расслабленным, чем мог бы быть. Я только «за», чтобы у капитана была женщина. Посмотрим, может быть я смогу найти какую-то замену, если вы не слишком привередливы, Капитан.

Тави поднял свою чашку чая.

— Если ты не заткнешься, пока я ее допью, я запущу этой кружкой в твою сальную башку.

Макс скрестил руки на груди и прислонился к двери с безмятежной улыбкой.

— Как будет угодно Вашему Высочеству.

Упоменание титула убило все то забавное, что принес с собой Макс. Тави знал, что его дед был мертв, но не говорил об этом другим.

В конечном счете, он не мог этого доказать, а Алера ясно дала понять, что не намерена показываться перед другими членами флотилии.

Кроме того, была огромная разница между тем, кто является законным наследником, и тем, кто в действительности занимает трон Первого Лорда.

Тави выбросил эти мысли из головы. У этих проблем наступит свой черед. Сперва надо пережить сегодняшний день.

— Ты зашел сюда не просто так, Макс?

Улыбка Макса тоже угасла. Он кивнул, его шея немного напряглась.

— Крассус возвращается. Через пару мгновений он будет на палубе.

Тави поднялся и залпом проглотил оставшийся крепкий чай. Он сомневался, что мягкие стимуляторы, содержащиеся в нем, сильно помогут ему после очередной изнурительной ночи занятий с Алерой, но хотел все же попытаться.

— Позови Магнуса и Первое Копье. Подай сигнал Чистокровному и пригласи Варга на Слайв, как только он сможет.

— Уже сделано, — сказал Макс. — Доешь хотя бы свою галету.

Тави нахмурился, но повернулся и взял свой завтрак — простой кусок корабельной лепешки, жесткий и серый хлеб сделанный из остатков муки и наименее противных кусков туши пойманного левиафана.

— Ни за что не упущу такой возможности, — сказал он, заставляя себя проглотить еду. Если сегодня все пойдет наперекосяк, позже у него может не быть шанса поесть.

— Знаешь, — сказал Макс. — А Китаи ведь может быть права.

Тави тряхнул головой.

— Если так, то я не понимаю.

Макс хмыкнул.

— Слушай, Тави. Ты мой друг. Но у тебя есть некоторые, клюй их вороны, слабые стороны.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты — Принцепс Алеры, старик, — ответил Макс. — Ты — объект для подражания или, по крайней мере, должен им быть.

— Это смешно, — сказал Тави.

— Это точно, — ответил Макс. Но, нравится тебе это или нет, трон обязывает. Все время и во всех ситуациях ты должен вести себя, как самый достопочтенный и достойный молодой гражданин Империи.

Тави вздохнул.

— И что?

— А то, что Принцепс Империи не может позволить себе делать вещи, позорящие его, — сказал Макс. — Любовницы — это одно. А бастарды — совсем другое.

От этого слова рот Макса скривился. Его отец, Верховный Лорд Антиллус, зачал Макса от танцовщицы, которой благоволил.

Его второй сын, Крассус, был законнорожденным, тем самым лишив Макса какого-либо титула и притязаний.

Тави знал всю историю жизни Макса, включая тот весьма скромный прием, который оказывали ему граждане Империи, в значительной степени определявшийся его незаконнорожденностью.

— Это не проблема, Макс, — сказал Тави. — У меня не было никого, кроме Китаи.

Рослый антилланец тяжело вздохнул.

— Ты не уловил сути.

— Тогда, может, ты мне ее объяснишь.

— Суть в том, что такие вещи, как «с кем спит Принцепс», имеют значение, — ответил друг Тави. — Притязания на Корону и прежде становились причинами войн, Тави. И похуже. Вороны, если старый Секстус оставил бы незаконнорожденного ребенка или двух бегать по Алере, великие фурии знают, что могло произойти после того, как они убили твоего отца.

— Согласен с тобой, — сказал Тави. — Это имеет значение. Но я все еще жду сути.

— Суть в том, что до прошлого года в Империи не было известно, что ты сын Септимуса, и даже тогда ты был далеко, в глуши, на войне. К тебе точно не ломились посетители.

— Нет, не ломились.

— Когда мы вернемся домой, это изменится, — ответил Макс. — Все будут следить за тобой, как ястребы. Они будут вмешиваться в твою жизнь всеми способами, которые ты только можешь себе представить и о которых ты, возможно, даже не догадываешься — и каждый Гражданин с дочерью мало-мальски подходящего возраста будет надеяться превратить ее в следующую Первую Леди.

Тави нахмурился.

— Ты хочешь жениться на Китаи, — сказал Макс. И это был не вопрос.

Тави кивнул.

— Тогда ты расстроишь много народа. И они ухватятся за каждый кусочек информации, который смогут заполучить против нее. Чтобы попытаться оказать на Китаи давление любым доступным им способом — и если вы с ней будете продолжать ваши отношения и дальше в том же духе, ты облегчишь им задачу ополчиться на тебя.

— Макс, мне действительно все равно, что они там думают, — сказал Тави.

— Не будь идиотом, — ответил его друг, с усталостью в голосе. — Ты — Первый Лорд Алеры. Ты должен вести народ, могущественные граждане которого состоят в конфликте интересов. Если ты не сможешь заполучить достаточно поддержки, чтобы добиться этого лидерства, пострадает много людей. Допустим, ты собираешься послать помощь графству, разоренному потопом, но сталкиваешься с вето в Сенате или, может быть, с разрывом коммуникаций, или нарушением цепочки финансирования. Ты выносишь решения в тяжбах между Лордами и Верховными Лордами, с которыми они обратились к тебе, и осознаешь, что обе стороны останутся недовольны тобой, независимо от того, что ты сделаешь, а в конечном счете, в этом смысл всего, кто-то попытается отнять у тебя корону.

Тави потер подбородок, изучая Макса. Слова его друга были… не тем, чего он в действительности ожидал от него. У Макса было фантастическое чутье в анализе тактической и стратегической ситуации, дар, который обострило и отточило его обучение в Академии — но рассуждения, подобные нынешнему, не были свойственны его старому другу.

Догадавшись, Тави глубоко вздохнул.

— К тебе приходила Китаи поговорить об этом.

— Пару недель назад, — ответил Макс.

Тави покачал головой.

— Кровавые вороны.

— Я не знаю, сработает ли это, — сказал Макс. — Я имею в виду, сделать твои ухаживания более публичными.

— Думаешь, может сработать?

Макс пожал плечами.

— Думаю, это даст поддерживающим тебя людям возможность противостоять тем, кто попытается использовать Китаи, чтобы создать оппозицию. Если бы ты ухаживал за ней с тем же почтением, с которым принято ухаживать за молодой алеранской леди из высшего сословия граждан, у нее бы был более высокий статус в обществе, — он нахмурился. — А кроме того…

Тави почувствовал внезапное нежелание друга говорить. Он покачал головой, чувствуя, как уголки его губ медленно приподнимаются от улыбки.

— Макс, — тихо произнес он, — просто скажи.

— Кровавые вороны, Кальдерон, — выдохнул Максимус. — Я — тот, кто использует девушек ради одноразового удовольствия. Ты всегда был умным, одаренным. Тем, кто ходил на каждое занятие, занимался и делал это хорошо. Ты едва мог управлять фуриями, а придумывал такие способы их использования, о которых никто прежде и помыслить не мог. Ты шел против канимов и маратов, а также против королев ворда, и ты все еще цел, — он встретился взглядом с Тави и сказал, — я знаю, ты относишься к Китаи не так, как я к своим любовницам. Она не подружка. Ты относишься к ней, как к равной. Как к своей паре.

Тави кивнул и пробормотал:

— Да.

Макс пожал плечами и опустил глаза.

— Может, она тоже заслуживает немного романтики, Кальдерон. С тебя не убудет если ты приложишь немного усилий и заставишь ее чувствовать себя особенной. Не из-за того, что она может сражаться или является практически принцепсой своего народа, а из-за того, что ты хочешь показать ей, насколько она тебе небезразлична.

Тави был ошеломлен и какое-то время просто глазел на Макса.

Макс был прав.

Он и Китаи были вместе уже долгое время. Они делились друг с другом всем.

Всякий раз, когда она уходила, он ощущал внутри себя огромную, тревожную дыру, которая категорически отказывалась заполняться.

С ними так много всего произошло, но он никогда не говорил ей о глубине своих чувств.

Конечно она знала сама — так же, как он мог чувствовать ее привязанность к нему — благодаря странной связи, установившейся между ними.

Но о некоторых вещах нужно говорить прежде, чем они станут реальностью.

А о некоторых вещах не говорят. Их просто делают.

Кровавые вороны. Он никогда не спрашивал, какие брачные обычаи существуют у ее народа. Он даже не подумал о том, чтобы поинтересоваться.

— Вороны, — тихо сказал Тави. — Я… Макс, Я думаю, ты прав.

Макс развел руки.

— Ага. Извини.

— Все нормально, — сказал Тави. — Тогда… полагаю, пока я ищу способ, чтобы в нынешней Алере приняли помощь канимов, выясняю, как победить ворд, и как обзавестись достаточной поддержкой, чтобы на самом деле стать Первым Лордом, мне придется включить в график еще и грандиозный роман.

— Вот почему ты — Принцепс, а я всего лишь простой Трибун, — сказал Макс.

— Я… я не очень хорошо знаю, что значит быть романтичным, — сказал Тави.

— Как и я, — весело сказал Макс. — Но с другой стороны, не нужно многого, чтобы улучшить то, что уже было прежде.

Тави издал рычащий звук и потянулся к пустой кружке.

Макс открыл дверь и отсалютовал, ударив правым кулаком по закованной в броню груди, широко улыбаясь Тави.

— Я посмотрю за подплывающими лодками, Ваше Высочество, и прослежу, чтобы все нашли дорогу к вашей каюте.

Тави вцепился в кружку. Не стоит бросать ее в Макса на виду у всех. Он поставил кружку, одарил Макса взглядом, сулившим ему дальнейшее возмездие, и сказал:

— Спасибо, Трибун. Закрой за собой дверь, пожалуйста.

Макс ретировался и закрыл дверь, а Тави устало откинулся на спинку кресла. Он взглянул на карты, разложенные на столе, и вытащил ту, которую не показывал остальным.

Алера помогала в ее составлении. Она отражала распространение кроуча ворда по территории Алеры, похожего на гангрену, расползающуюся по телу от зараженной раны.

К настоящему времени ворд насчитывал несколько сотен тысяч, а может и миллионов особей.

Тави печально покачал головой. Он задумался, это кое-что говорило о ситуации в мире; возможно, нападение ворда было вовсе не самой большой проблемой, стоящей перед ним.

Он не был уверен, но это определенно что-то значило.

Глава 2

— Господа, Мастер войны, — сказал Тави. — Спасибо, что пришли.

Он оглядел собравшихся в каюте, подумав, что это его Военный совет.

— В ближайшие несколько часов вашим войскам станет известно то, о чем я хотел бы сейчас вам рассказать. Вы должны услышать это первыми.

Он остановился, чтобы сделать вдох и убедиться, что выражение его лица и язык тела были спокойны.

Главное — не выказать беспокойства, учитывая важность того, что он собирался объяснить. И ни при каких обстоятельствах нельзя было допустить, чтобы канимы увидели его нервничающим.

— Ворд уже атаковал Алеру, — сказал Тави. — Первый натиск отражен, но не сломлен. Пал Церес. Как и Алера Империя. Пока мы доберемся домой, могут быть захвачены и другие города.

В каюте установилась гробовая тишина.

Насаг повернул свою покрытую темной шерстью голову к Варгу. Мастер войны канимов дернул ухом, не отрывая взгляда своих кроваво-красных глаз от Тави.

— Более того, — продолжал Тави, — Первый Лорд, мой дед, Гай Секстус был повержен в бою, пытаясь задержать врага, чтобы дать жителям столицы шанс на спасение.

Никто не произнес ни слова, но присутсвующие алеранцы издали почти беззвучный хор стонов потрясения и недоверия. Тави не хотел говорить бодрым и деловым тоном.

Ему хотелось кричать от ярости и горя, что ворд отнял у него деда прежде, чем он успел лучше узнать Секстуса.

Но его злость, не важно, как бы сильно она ни жгла, не могла ничего изменить.

Тави медленно продолжал в тишине.

— Амарантская Долина полностью утрачена. Ворд каким-то образом принудил алеранцев служить ему, и теперь в бою магия выступает против магии. Кроме того, большинство мощеных дорог было разрушено, чтобы враг не воспользовался ими, так что в наших планах мы можем их не учитывать.

Он повернулся к карте Алеры, которая была прикреплена на двери каюты. Пятна зеленых чернил отмечали распространие кроуча.

— Как видите, ворд заполонил долину и протянул кроуч вдоль мощёных дорог — хотя их фурии не действуют, они все равно, в конце концов, проходимы. Враги захватили большую часть береговой линии континента и осадили большинство городов Империи.

— Но оккупация ещё далека от завершения. Эти участки местности между городами и линиями дорог пока не заняты, вероятно, потому что ворд считает их маловажными областями. Наши люди, однако, отрезаны. Все, оставшиеся за линией кроуча, оказались в ловушке. По самым оптимистичным прогнозам в их распоряжении, в лучшем случае, ещё восемь или десять месяцев, прежде чем кроуч затянет свободные места.

Он повернулся к собравшимся с почти незаметной холодной улыбкой:

— Итак. Вот столько времени у нас в запасе, чтобы устранить угрозу ворда.

— Кровавые вороны, — выдохнул Макс. — За это время мы управимся разве что с работами по хозяйству.

— Сейчас наша задача — лишь оттеснить врага, — подтвердил Тави.

Крассус поднял руку. Он был похож на своего старшего сводного брата Макса, только Макс был грубоватым, а более стройный молодой человек — утончённым.

Крассус был на дюйм ниже и на тридцать фунтов мышц легче, чем его брат, и имел благородный профиль гражданина, чья родословная напрямую вела к прообразам древних статуй, картин или монет.

— Если Первый Ло… Если Секстус погиб во время боевых действий, это подразумевает, что организованное сопротивление не исчезло и, вероятно, все еще существует. Что мы знаем о легионах и их силе?

— Аквитейн Аттис, который служил Гаю в качестве боевого капитана, по требованию Первого Лорда был формально принят в Дом Гаев, как мой младший брат.

Макс весело фыркнул.

— Да он же на тридцать лет старше тебя.

Тави слегка улыбнулся.

— Не для Гая Секстуса. Кажется, он чувствовал приближение своей смерти. Он не мог знать, вернусь ли я, но кто-то должен был возглавить Империю в мое отсутствие. Гай выбрал человека, наиболее подходящего для выполнения долга, — Тави приложил указательный палец к Риве, а большой к Аквитании. — В зависимости от состояния наших войск на момент отступления, он вместе с легионами отошел либо к Аквитании, либо к Риве, и, скорее всего, постарается собрать больше сил.

Он передвинул палец на две тысячи миль к западу и остановил его на Антиллусе.

— Как вы можете видеть, Антиллус свободен от кроуча. Наша задача состоит в том, чтобы высадиться здесь, вступить в контакт с Аквитейном и, если это возможно, объединиться с ним.

Валиар Маркус, Первое Копье Первого Алеранского Легиона, потер рукой челюсть. Коренастый старый центурион прищурился, рассматривая карту.

— Две тысячи миль. Без снабжения, на одном только сушеном левиафаньем мясе. И без мощеных дорог. Это может занять у нас всю весну и половину лета.

— Я думаю, мы сумеем организовать нечто более своевременное, чем ваш вариант, — сказал Тави. — На самом деле, если я прав, у нас не будет выбора.

Варг прорычал:

— Королева ворда.

Тави кивнул.

— Именно. Она почти наверняка будет наблюдать за следующим столкновением ворда и основных алеранских сил. Она — наша главная цель, господа.

Валиар Маркус покачал головой.

— Один жук. Во всей этой куче.

Тави оскалил зубы.

— Если бы это было легко, нам бы не понадобились легионы, чтобы добиться цели. По-возможности, мы будем следовать за вордом и постараемся поймать их между нашими силами и силами Аквитейна. Мы должны убедиться, что Королева не сбежит через заднюю дверь.

— Быть смелым и тупым не одно и то же, — сказал Маркус. — Но иногда эти понятия довольно близки, сэр.

Маркус нахмурился.

— Извините. Сир.

Тави махнул рукой.

— Сенат еще не признал даже мое гражданство. Так что, пока мы решаем наши проблемы, давайте относиться друг к другу как и раньше.

— Тавар, — прорычал Варг, — твой Мастер Охоты указал на важную деталь. Две тысячи миль — приличное расстояние. Если все дело в скорости, без провизии не обойтись. Армии не смогут так быстро перемещаться, если будут голодными.

Дуриас, Первое Копье Свободного Алеранского Легиона, поднял голову и встретился глазами с Тави. Тихий молодой человек не говорил, пока не получал разрешение на это; хотя мускулистое тело бывшего раба становилось твердым как камень перед лицом опасности, мужчина все еще не мог свободно общаться с Гражданами.

— Нам понадобится намного больше, чем только еда, — сказал он глубоким, мягким голосом. — Все виды обмундирования изношены. Антиллус сможет снабдить нас новым?

Тави перевел взгляд на Крассуса.

Молодой антилланец нахмурился, прежде чем осторожно ответить:

— В некоторой степени. Но если ворд готовится их осаждать, они не захотят делиться припасами.

— Тогда отберем, — прорычал Варг.

Крассус развернулся, чтобы посмотреть на Варга.

— У нас множество бойцов, плюс ваши заклинатели. Я мог бы взять город теми силами, что у меня здесь есть. Так же, как и ваши демоны. Убедитесь, что они знают о том, что мы можем захватить их. Хватит трястись над алеранскими обычаями. Ясно дайте им понять, что они обязаны сотрудничать.

Тави поднял руку.

— Будем решать проблемы по мере их поступления. Мы все еще не знаем многого о внутренней ситуации в Антиллусе. Крассус?

— Знамен моего отца нет над городом, — ответил Крассус, на его лице все еще можно было прочитать сомнения в предлагаемой Варгом политике переговоров. — Его сенешаль, Лорд Ванориус, вероятно, управляет городом. Думаю, с моей стороны было бы разумно прибыть раньше флота, Ваше Высочество, и разъяснить ему ситуацию.

Тави поморщился.

— Легче попросить прощения, чем добиться разрешения, — сказал он. — Я пошлю тебя, когда флот начнет высадку, но город полный испуганных людей может среагировать неразумно. Я хочу стоять на твердой земле с легионами и воинами канимов в полном боевом порядке к тому времени, когда горожане будут в состоянии отвечать.

Крассус выдохнул через нос и неохотно кивнул.

— Как пожелаете.

Тави обернулся к карте.

— Посмотрим, — сказал он. — Ворд побеждает. Две тысячи миль марша. Без снабжения. Десять месяцев, чтобы спасти выживших, прежде чем их уничтожат.

Он снова посмотрел на присутствующих.

— Вроде бы ничего не забыл. Вопросы?

Последний участник военного совета носил сине-красный мундир камердинера легиона.

Редкие белые волосы обрамляли его практически лысую голову, а глаза были водянистыми, но руки, хотя и покрытые пигментными пятнами, были тверды.

— Э-э. Ваше Высочество?

— Да, маэстро Магнус?

— Как ваш де-факто командующий разведки, я… — Он неуверенно пожал плечами. — Поверьте хотя бы в возможность того, что я должен знать о вашем источнике информации.

Несколько последних слов он проговорил сквозь сжатые зубы.

Тави серьезно кивнул.

— Я приму к сведению вашу точку зрения, — он посмотрел на остальных. — Крассус и его Рыцари Воздуха нашли подходящий для высадки участок берега. Первыми высаживаются легионеры и Воины, затем гражданские, если будет время.

Тави повернулся к Варгу и сказал:

— Мы должны действовать быстро. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы быть уверенным, что у ваших сородичей есть все необходимое для обустройства убежищ.

— Чтобы ворд перебил их за несколько дней? — спросил Насаг.

Варг покосился в его сторону с негромким, низким рычанием неодобрения. Затем, не мигая, посмотрел в глаза Тави.

— Его замечание верно.

Тави глубоко вздохнул и кивнул.

— Вы правы, конечно. Им необходима защита городских стен.

Макс обреченно покачал головой.

— Старику Ванориусу это не понравится.

— Ему и не должно это нравиться, — прямо сказал Тави. — Ему просто придется это сделать.

Он сделал паузу и смягчил тон.

— Кроме того, я не могу представить, что он так уж расстроится, заполучив несколько тысяч канимского ополчения для помощи в защите стен.

Варг испустил удивленное рычание и слегка наклонил голову.

Тави твердо встретил его взгляд.

— Вы думали, я собирался заставить вас уйти, оставив ваших сородичей здесь одних и без охраны?

— Если нам придется сражаться бок о бок с вашими людьми, — произнес Варг, — твой народ получит преимущество.

— Вы не ворд, — просто сказал Тави. — Мы сможем решить наши проблемы позже.

Варг мгновение смотрел на него, затем слегка склонил голову набок.

— Тавар, — прорычал он, вставая. — Я прослежу за приготовлениями, предложенными тобой.

Тави вернул канимский поклон, уделив внимание тому, чтобы он был в точности таким же по глубине и продолжительности, как и у Варга.

— Я ценю это, Мастер войны. Всего хорошего. И вам также, Насаг.

— Тавар, — прорычал более молодой каним.

Когда эти двое покидали каюту, им пришлось сложиться практически вдвое, чтобы пройти в дверь. Остальные восприняли это как напоминание об их собственных обязанностях и тоже стали расходиться.

— Магнус, — негромко произнес Тави. — Задержитесь.

Старый курсор остановился и оглянулся на Тави.

— Дверь, — сказал Тави.

Магнус закрыл дверь и встал лицом к Тави.

— Ваше Высочество?

— Я сожалею, что оборвал вас ранее. Надеюсь, у вас ничего не оборвалось.

— Ваше Высочество, — вздохнул Магнус. — Сейчас не время для шуток.

— Я знаю, — тихо согласился Тави. — И я нуждаюсь в вашей помощи. Мои сведения… неполны. Мне нужно, чтобы вы поговорили с ответственным за сбор информации у Лорда Ванориуса и точно выяснили, где именно сейчас Аквитейн и как мы можем связаться с ним.

— Ваше Высочество…

— Я не могу сказать вам, Магнус, — произнес Тави спокойным, тихим голосом. — Я абсолютно уверен, что мой дед никогда не раскрывал вам все свои источники.

Несколько мгновений Магнус задумчиво рассматривал Тави. Затем склонил голову и произнес:

— Как пожелаете, Ваше Высочество.

— Благодарю вас, — ответил Тави. — Теперь. Вы уже несколько недель странно коситесь на Маркуса. Я хочу знать почему.

Магнус покачал головой. Немного помолчав, он сказал:

— Я не уверен, что доверяю ему.

Тави нахмурился.

— Вороны, Магнус. Валиару Маркусу? Почему?

— Он… — Магнус вздохнул. — Не могу сказать ничего определенного. А я пытаюсь раскопать что-нибудь уже несколько недель. Просто… что-то не сходится.

Тави хмыкнул.

— Вы уверены?

— Конечно, нет, — рефлекторно ответил Магнус. — Я ни в чем не уверен.

Тави кивнул.

— Но тем не менее вы не можете сбросить это со счетов.

— Я нутром чую, — сказал Магнус. — Я знаю это. Я просто не могу сформулировать, почему я это знаю.

Он поднял руку и откинул с глаз свои белые волосы.

— Возможно, я просто становлюсь дряхлым, я думаю, — неожиданно он вонзил в Тави взгляд. — Как давно вы узнали о Секстусе?

— Через несколько дней после нашего бегства из Кании, — тихо ответил Тави.

— И вы молчали.

Тави пожал плечами.

— Это ничего бы не изменило, только напугало бы всех и заставило нас выглядеть более уязвимыми перед канимами, — он покачал головой. — Сидя на медленных кораблях все только и могли бы, что изводить себя плохими мыслями, у нас палубы были бы в крови через неделю. А теперь, к тому времени, когда слухи распространятся, мы будемв самом разгаре боевых действий. У каждого будет дело, чтобы занять руки.

Магнус вздохнул.

— Да. Полагаю, молчание было необходимо, — он покачал головой, на мгновение его глаза тускло сверкнули. — Но, пожалуйста, Ваше Высочество, не превращайте это в привычку. Мое сердце едва справилось с подобными новостями.

— Сделаю, что смогу, — сказал Тави. Он кивнул Магнусу и вернулся к столу. — Ах да, маэстро.

— Хм-м?

Тави поднял взгляд, устало развалившись в кресле.

— Валиар Маркус спас мою жизнь. А я его. Я не могу себе представить, чтобы он пошел против Легиона. Или против меня.

Мгновение Магнус молчал. Но затем спокойно проговорил:

— Это то, что все всегда думают о предателях, мальчик. Именно поэтому мы их так ненавидим.

Старик покинул каюту.

Аквитейн Аттис, человек, который стремился заполучить корону Алеры большую часть своей жизни, сейчас был, без сомнения, всего лишь на волосок от достижения своей цели.

Может ли здесь скрываться еще один кинжал, ожидая подходящего момента для удара?

Тави закрыл глаза. Он чувствовал себя уязвимым. Он чувствовал себя испуганным.

Затем он резко поднялся, пересек комнату и начал надевать доспехи, снятые с легионера, который умер от ран уже после эвакуации, чтобы заменить потерянные Тави в гавани города Молвар.

Алеранская лорика, холодная и крепкая, привычной тяжестью легла на его плечи. Он повесил на бедро ​​меч и почувствовал бесстрастную силу стали, тихо струящуюся по всей длине лезвия.

Предстояла еще уйма работы.

Лучше думать об этом.

Глава 3

— Держи спину прямо, — командовала Амара. — Еще немного выверни пятки.

— Зачем? — крикнула девочка на пони. Она скакала по манежу, который соорудили солдаты небольшого отряда кавалерии Гаррисона.

Это была, в сущности, яма в мягкой земле четыре фута глубиной, около двухсот ярдов длиной и в половину меньше шириной.

— Это поможет тебе сохранять равновесие, — крикнула Амара с края ямы.

— С моим равновесием и так все в порядке! — упрямилась девочка.

— Это только в данный момент, — сказала Амара. — Но когда Аякс выкинет что-то для тебя неожиданное, будут проблемы.

У восьмилетней девочки были темные вьющиеся волосы и карие с поволокой глаза.

Она задрала голову и фыркнула, жест, который чрезвычайно сильно напоминал Калара Бренсиса Младшего. Амара сложила руки на животе и слегка вздрогнула.

— Старайся больше использовать ноги, Маша, — крикнула она. — Держи голову на уровне. Представь, что у тебя на ней балансирует чаша воды, и ты не хочешь ее пролить.

— Это глупо, — откликнулась Маша, улыбнувшись Амаре, проезжая мимо.

Она весело крикнула через плечо:

— С чего бы мне брать чашку с водой, собираясь покататься на пони?

Амара почувствовала, что улыбается. Улыбки были достаточно редки этой длинной бессердечной зимой.

Среди всех великих и ужасных событий, что происходили в Империи, было слишком легко забыть потерю одной жизни, даже если она была утрачена в смелом и самоотверженном поступке ради страны. Одна жизнь уравновешивала все те неизмеримые потери.

Но эта подробность для Маши не имела значения, когда Бернард рассказал маленькой девочке, что ее мама никогда к ней не вернется.

Желания ребенка были простыми: она хотела, чтобы мама была рядом.

Единственная утерянная жизнь превратила мир маленькой девочки в мрачную опустошенность. Маша больше недели не разговаривала и до сих пор страдала от ночных кошмаров.

Поначалу Амара и Бернард пытались успокоить Машу и снова уложить ее в постель, но спускаться в холл, чтобы подойти в четвертый раз за ночь, было просто слишком утомительно, когда кто-то нормально не высыпался несколько дней.

Теперь ребенок частенько просто спускался в холл и забирался в их постель ради комфорта и тепла, предложенного теми, кто заботился о нем, и, уютно расположившись между ними, засыпал.

Фурии — свидетели: Маша заслужила возможность улыбнуться и испытать радость.

Даже если бы это не продлилось долго.

Утреннюю тишину нарушил отдалённый гул воздушных потоков, поднятых несколькими пролетающими в чистом весеннем небе курьерами или Рыцарями Воздуха.

Амара, нахмурившись, оглянулась на Гаррисон, затем призвала свою воздушную фурию, Цирруса, и подняла руки перед лицом.

Фурия изогнула свет, проходящий между ладонями Амары, это дало ей лучший обзор, и она разглядела в отдалении несколько тёмных на фоне голубого неба фигур, мчавшихся на северо-запад, юго-запад и восток.

Она нахмурилась. Летящий к востоку от Гаррисона благополучно миновал земли Алеры и направился в дикие края, где лежали владения варваров-маратов.

Прямо на юго-запад располагался обширный лагерь у Ривы. К северо-западу лежал Защитный город Фригия, сейчас почти лишившийся своих защитников и стонущий под массами беженцев из занятой вордом части Империи, — что не на много отличало его от Кальдерона.

Амара воспользовалась моментом, чтобы еще раз окинуть взглядом долину, осматривая акры, акры и акры палаток, навесов, переделаных телег и повозок, каменных укрытий, выращеных прямо из земли, и других временных жилищ.

У Ривы не хватило места и для десятой части народа, обездоленного вторжением.

Они разбрелись по городам, лежащим между Ривой и Фригией, включая сам Защитный город, и долина Кальдерон охотно принимала свою долю этого бремени. А теперь исполняющий обязанности Первого Лорда сразу утроил наплыв беженцев.

Было слегка страшновато, что придётся мириться с тем, что с виду напоминало вторжение. Из-за промёрзшей за зиму земли, скудного снабжения и практически полного отсутствия медицинской помощи старики и дети ужасно страдали.

Погребальные костры горели каждую ночь. С наступлением весенней оттепели ускоренное фуриями созревание культур частично уменьшило нехватку продовольствия, но для многих алеранцев пища пришла слишком поздно — на несколько недель или дней.

Первый пони Маши пропал, когда она была эвакуирована с переднего края вторжения ворда, чтобы тем самым убедить мать ребёнка, Ладью, выполнить поручение короны.

Аякс прибыл всего за несколько дней до того, как подарок для ребёнка от Хашат, вождя клана Лошади племени маратов. Если бы лошадку прислали на две недели раньше, её почти наверняка бы похитили, убили и съели голодающие беженцы.

Бернард принялся за проблемы беженцев с энергией практика, характерной, как Амара могла ручаться, для давних обитателей Долины Кальдерона.

Всю жизнь выживая на дикой окраине, они обретали ошущение самодостаточности, уверенности и независимости, что было необычным среди простого населения.

Для ее мужа приток беженцев не был одной лишь проблемой: он также открывал возможности.

В течение нескольких недель старания предоставить кров каждой душе в долине положили начало организованному движению, поддерживаемому отрядом Бернарда, состоящим из инженеров Легиона и гольдеров долины, которые расценивали прилив чужаков как вызов их чувству гостеприимства.

Когда движение набрало силу, Бернард использовал структуру, созданную им в рядах беженцев, чтобы обратить их усилия на упрочнение обороны Кальдерона и значительное расширение земель, пригодных для возделывания.

Невероятно, что могут сделать люди сообща.

Внезапный грохот копыт вывел Амару из состояния задумчивости, когда крупный мужчина подъехал на мускулистом гнедом мерине.

Лошади не понравилось, как всадник натянул уздечку, чтобы остановить ее, поэтому она громко заржала, встав на дыбы и ударив воздух передними копытами.

Это ржание, в свою очередь, всполошило маленького Аякса на манеже. Пони сразу же подскочил в воздух и развернулся с простотой гибкой кошки.

Маша вскрикнула и начала падать.

Амара вытянула руку вперед, послав Цирруса, чтобы замедлить и смягчить падение ребенка, внезапный порыв ветра пронесся по полу манежа.

Благодаря усилиям Амары и мягкой земле (специально подготовленной как раз для такого случая), девочка приземлилась более-менее безопасно.

Аякс, явно довольный собой, побежал вокруг манежа, встряхивая гривой и высоко задрав хвост.

— Бернард, — вздохнула Амара.

Граф Кальдерона хмуро поглядел на большого мерина, тем самым успокоив животное, спешился и привязал поводья к одному из длинных столбов забора.

— Прошу прощения, — сказал он и указал на коня. — Этот идиот начинает практически трястись, если слышит от кого-то хотя бы подобие вызова. Я даже не хочу думать о том, каким он был, пока не был кастрирован.

Амара улыбнулась, и они вместе спустились на манеж, где лежала хныкающая Маша. Амара осмотрела девочку на наличие повреждений, но та не получила ничего кроме синяков.

Амара помогла ей подняться, говоря добрые и ласковые слова, а Бернард прищурился и сосредоточил свою магию земли на Аяксе, постепенно останавливая маленькую горделивую лошадку.

Бернард достал из кармана кусочек медового воска и дал лошади, тихо приговаривая, пока брал Аякса за узду.

— Спину прямо, — сказала Амара ребенку. — Пятки наружу.

Маша немного посопела, а затем сказала:

— Аякс должен быть более осторожен.

— Возможно, — сказала Амара, пытаясь скрыть улыбку. — Но он не знает как. Так что ты должна как следует практиковаться.

Девочка бросила осторожный взгляд на пони, послушно евшего угощение с руки Бернарда.

— Можно я попрактикуюсь завтра?

— Лучше, если ты сделаешь это прямо сейчас, — сказала Амара.

— Почему?

— Потому, что если ты этого не сделаешь, то можешь уже никогда не решиться, — сказала Амара.

— Но это страшно.

Амара улыбнулась.

— Вот почему ты должна это сделать. Иначе, вместо того, чтобы контролировать свой страх, твой страх будет контролировать тебя.

Какой-то момент Маша серьезно это обдумывала. Затем сказала:

— Но ты говорила, что страх — это хорошо.

— Я сказала, что это нормально, — ответила Амара. — Все боятся. Особенно, когда происходит что-то плохое. Но ты не должна бросать начатое из-за страха.

— Но ты бросила работу курсора у Первого Лорда, — заметила Маша.

Амара почувствовала, как ее улыбка тает.

Позади Маши, Бернард тщательно потер рот рукой.

— Это другое, — сказала Амара.

— Почему?

— По многим причинам, которые ты не поймешь, пока не станешь старше.

Маша нахмурилась.

— Почему нет?

— Давай-ка, — пророкотал Бернард, шагнув вперед. Он поднял ребенка в воздух словно пушинку и усадил к пони в седло.

Он был крупным, широкоплечим мужчиной, а в его темных волосах и бороде мелькали серебристые пряди. Его руки были большими и сильными, огрубевшими от постоянной работы, но несмотря на это, с ребенком он был ласков, словно кошка со своими котятами.

— Еще раз по кругу, как и до этого, — спокойно сказал он. — А затем пойдем, пообедаем.

Маша взяла в руки поводья и закусила нижнюю губу.

— Я могу ехать медленно?

— Хорошо, — сказал Бернард.

Маша причмокнула языком и повела Аякса по внешней стенке манежа, пытаясь держать спину прямо, она практически выгнулась назад.

Ее пятки покоились на боках у пони.

— Ну? — спросила Амара, как только ребенок отдалился на несколько ярдов.

— Исана едет.

— Опять? Она была здесь три дня назад.

— Сенатору Валериусу удалось собрать кворум Сената, — сказал Бернард. — Он собирается оспорить законность брака Септимуса.

От этих слов у Амары во рту появился неприятный привкус, и она пнула землю.

— Бывают моменты, когда мне хочется, чтобы ты ударил этого эгоиста немного посильнее.

— Во время спасательной операции было много неразберихи, — сказал Бернард. — И Валериус не заткнется. Будет препятствовать моим убеждениям.

Он поджал губы и задумался.

— В следующий раз в этой ситуации я поступлю иначе.

Амара издала небольшой смешок и покачала головой, глядя с сторону Маши.

— Кровавые вороны, — прорычала она сквозь сжатые зубы. — Даже сейчас, когда все поставлено на карту, эти идиоты играют в свои игры. Они будут заключать свои сделки под столом, пока воины ворда не порвут их в клочья — как будто ворд — это лишь временное неудобство!

— Они должны так прикидываться, — сказал Бернард. — Иначе им пришлось бы признать, что были дураками, когда не послушали предупреждения, которые мы делали вороны знают сколько лет назад.

— Это будет ужасно, — сказала Амара. Секунду она обдумывала ситуацию. — Если Валериус победит, это даст Аквитейну все необходимые оправдания, чтобы удержать корону, даже ес… даже когда вернется Октавиан.

Бернард утвердительно хмыкнул.

— Что нам делать?

— Поговорить с моей сестрой, — сказал Бернард. — Выяснить, кого из сенаторов можно склонить на свою сторону.

Маша и Аякс практически завершили свой медленный обход манежа.

— Как она?

— Она улыбалась, — сказала Амара. — Шутила. Почти смеялась.

Бернард рокочуще выдохнул.

— Ну и ну. По крайней мере сегодня произошло что-то хорошее. Если бы мы могли добиваться столького каждый день, все могло бы неплохо сложиться.

— Могло бы, — произнесла Амара.

Он вскользь взглянул на нее, затем нежно покрыл ее руку своей.

— Как ты?

Она стиснула его пальцы, ощущая их спокойную силу, шероховатые мозоли на огрубевшей от работы коже.

— Женщина, чей смертный приговор я практически подписала, поручила мне защищать и воспитывать своего ребенка. Менее чем через день после этого я убила отца Маши. И каждую ночь, когда ей снятся кошмары, эта маленькая девочка приходит ко мне, ища защиты, — Амара покачала головой. — Не могу понять, что я должна испытывать по этому поводу, любимый.

Подходя ближе, Маша взглянула на Амару. Она убедилась, что держит спину прямо, а ее улыбка была одновременно и гордой, и раздосадованной.

Амара почувствовала, что улыбается в ответ. Она просто не могла сдержаться.

Перед лицом надвигающегося ужаса, улыбка ребенка предсталяла собой знамение победы.

Бернард взглянул на них обеих и кивнул, его глаза сияли.

— Почему бы тебе не улететь с ней обратно в Гаррисон? Я приведу Аякса, и мы встретим Исану в моем офисе.

Амара поглядела на своего мужа и одарила его медленным и нежным поцелуем в губы.

Затем она направилась к Маше, на ходу надевая свои кожаные летные перчатки. Маленькая девочка заметила ее и поприветствовала.

Амара задумчиво закусила губу, обдумывая слова мужа.

Возможно, он прав. Возможно, маленькие победы сложатся в нечто большее.

Глава 4

— Нарубите, чтоб вас, достаточно деревьев для вашего участка, — взревел Валиар Маркус. — Клятый Легион делитантов уже закончил две трети своего частокола, а вы, бестолочи, так и будете сидеть здесь и ныть о том, что побросали свои столбы в Кании?

Он шагал вдоль линии работавших легионеров, обрушивая свой жезл на броню, а время от времени и на ленивую черепушку.

После продолжительного безделья на кораблях дисциплина, к сожалению, хромала, мужчины отвыкли от веса своих доспехов.

— Если Свободный Алеранский разобьет лагерь прежде нас, да помогут вам великие фурии, жалкие ублюдки, я сотворю с вами то, что заставит вас молить ворд о пристанище!

Маркус продолжал свою неизменную тираду, пока вышагивал взад и вперед вдоль выбранного Первым Алеранским места для лагеря на берегу.

Они удерживали территорию двух соседних холмов, окруженных старыми скалистыми выступами гор, которые были покрыты колючками и густым кустарником.

Широкая долина между ними была отдана канимам, которые энергично приступили к строительству своего собственного лагеря.

Огромные отряды нечеловеческих созданий были хорошо экипированы инструментами и с лихвой компенсировали недостаток алеранских навыков в заклинательстве грубой физической силой… и численностью.

Маркус задержался, чтобы обозреть долину, расстилавшуюся внизу. Кровавые вороны, сколько же здесь было канимов.

И все они — воины. Варг не хотел рисковать, высадив с кораблей гражданское население, пока не будут возведены основные укрепления.

Маркус не мог винить его за это. Если бы ему самому пришлось приплыть в Канию с последними выжившими алеранцами, он бы тоже не высадил их на открытом месте всего лишь в пяти милях от самого воинственного города на всем континенте.

С вершины холма Маркус мог разглядеть на севере Антиллус — кольца массивного серо-белого камня, нагроможденные друг на друга, стоящие, в свою очередь, на останках древней горы.

В предзакатном свете его камень отливал синим, отражая цвета неба и холодного моря.

Кому бы Антиллус Рокус ни оставил на попечение свой родной город, скорее всего, одному из его самых надежных, старой закалки верных товарищей, он почти наверняка был ни жив ни мертв от страха в этот самый момент.

Пользуясь моментом, Маркус оценил расположение лагеря канимов. Любые войска по пути от города будут вынуждены пересечь один из алеранских лагерей, прежде чем доберутся до волков-воинов.

Кроме того, расположенный в долине таким образом, лагерь канимов не был виден с городских стен.

Конечно, небольшое крыло Рыцарей воздуха пролетело над ними в момент их высадки, но особого внимания не уделило, коменданту Антиллуса удавалось сохранять спокойствие и не допускать паники гражданского населения, пока все не выяснится до конца.

Вдобавок — при условии, что эти бестолочи смогут обеспечить оборону холмов должным образом — два алеранских Легиона на земле обладают гораздо большим преимуществом, чем канимы.

Атака алеранского Легиона на укрепленных позициях была игрой, цена выигрыша в которой была непомерно высока.

В свою очередь, из-за явного преимущества в численности канимов, нападение на них алеранцами было бы столь же дурацкой затеей.

И, разбив лагерь к югу от города, высадившиеся Легионы и канимы расположились прямо между Антиллусом и наступающим вордом.

Каким бы твердолобым ни был командующий Антиллуса, он не мог не оценить этот маленький факт.

Многое могло пойти из рук вон плохо, но расписание высадки и взаимное расположение различных войск так гладко совпало, что, казалось, удача улыбнулась им всем.

Конечно это не было стечением обстоятельств. Все было спланировано и продуманно. Но с другой стороны, ничего меньшего Маркус от своего капитана уже и не ожидал.

У Октавиана было нечто, чего не было у его деда. Секстус был гроссмейстером политических махинаций, но он никогда не вел Легионы на поле битвы, никогда не стоял и не сражался рядом, не рисковал вместе с ними и не завоевал место в сердцах обычных легионеров.

Секстус располагал преданностью, даже уважением своих подчиненных. Но он никогда не был их капитаном.

Октавиан был. Люди Первого Алеранского готовы были умереть за него.

Маркус продолжал совершать свой обход вдоль лагеря, извергая проклятия и ругательства, замечая любой изъян и сопровождая каменным молчанием отлично выполненную работу.

Это было то, что люди ожидали от него. Слухи о произошедшем и состоянии дел в Алере мгновенно распространились среди войск, и люди нервничали.

Проклятия и брань старого массивного Первого Копья и других центурионов были фундаментом, неизменной составляющей жизни, отдыхал ли Легион или противостоял врагу.

Это вселяло в людей больше уверенности, чем любые слова ободрения или успокоения.

Но даже жесткие, опытные центурионы сверлили Маркуса взглядами, пытаясь прочесть его мысли об их положении.

Маркус отвечал им ничего не говорящим взглядом, с отточенным приветствием, позволяя им видеть, что для Первого Копья все идет как обычно.

Когда стал приближаться вечер, Маркус остановился на самой южной точке защитных укреплений и уставился в приближающуюся темноту.

По словам Октавиана, Ворд неспешно приближался, находясь в сорока милях от Антиллуса.

Проведя много лет на полях битв, Маркус знал, что никогда нельзя быть уверенным где враг, пока он не будет достаточно близко, чтобы достать его лезвием.

Отчасти, понял он, это было причиной того, почему он предпочел жизнь Валиара Маркуса жизни курсора.

Солдат может не знать, где враг, но он практически всегда знает, кто враг.

— Пребываешь в раздумьях? — раздался негромкий голос позади него.

Первое Копье повернулся к Маэстро Магнусу, стоявшему позади него на расстоянии небольшого шага. Он приблизился к нему невероятно тихо на дистанцию смертельного удара.

Если бы Магнус захотел, то смог бы поразить его гладиусом, висящем на боку, или ножом, который был спрятан.

Учитывая броню Маркуса, первой задачей было бы разрезать шею сзади, под правильным углом, повредив позвоночник, затем перерезать один из крупных кровеносных сосудов шеи и, напоследок, рассечь трахею.

Сделанное правильно это приведет к стопроцентному тихому убийству даже тяжело бронированной цели.

Воспоминания Маркуса вернули его в академию, где он практиковал это снова, и снова, и снова, пока движения не отложились в мышечной памяти его рук, плеч и спины.

Это была одна из стандартных техник, которой обучали курсоров.

И Маркус только что был использован для практики.

Это было одной из разновидностей игры среди студентов курсоров, — хотя Маркус сам никогда не участвовал в этом, — рассказать другому курсору способ, которым ты мог бы его убить, если бы пожелал.

Позиция Магнуса, расслабленная и беспечная для стороннего наблюдателя, сосредоточенная и готовая к действию на самом деле, являлась непростой задачей.

Любой, кто тренировался в Академии, должен был распознать ее.

Итак. Старый курсор что-то подозревает.

Первое Копьё хмыкнул, как будто ничего не заметил. От них до ближайшей группы занятых работой легионеров было добрых сорок футов.

Поэтому для соблюдения конфиденциальности разговора вполне достаточно было слегка понизить голос.

— Размышляю над тем, сколько времени понадобится Ворду, чтобы добраться сюда.

Магнус с минуту молча смотрел на него, не меняя позы, затем подошёл к Первому Копью и встал рядом.

Маркус отметил про себя, что рукав у старого курсора слегка оттопыривается рукояткой спрятанного в нём ножа.

Магнус, конечно, уже стар, и дни его побед в единоборствах давно остались в прошлом. Но если он начнёт действовать, возраст не сделает его менее опасным противником.

Потому что ум курсора, всё ещё острый, как бритва, был куда более реальной угрозой для противника, чем его мышцы или его оружие, или его фурии.

— Всем кажется, что у нас в запасе довольно много времени, — заметил Магнус. — Антилланцы ожидают первую атаку никак не ранее, чем через полмесяца.

Маркус насмешливо кивнул.

— Конечно. Они, видно, только что поставили нас об этом в известность.

Уголок рта старого курсора дернулся в лёгкой усмешке.

— Или ворд атакует их, или они сами нападут на нас. Но, кажется, они не станут лезть в драку, если этого можно будет избежать, — он тоже смотрел на юг, в сторону антилланцев, хотя Маркус знал, что его слезящиеся глаза были близорукими. Затем добавил:

— Октавиан хочет поговорить с тобой.

Маркус кивнул. Затем покосился на собеседника и произнес:

— Ты постоянно посматриваешь на меня, Магнус. Что не так? Я украл твои любимые ботинки или что-то типа того?

Магнус пожал плечами.

— Никто не знает, где ты был с момента увольнения из Антилланских легионов до возвращения на службу в Первый Алеранский.

Первое Копье почувствовал, как в его животе разгорается огонь. Кислота заставила отрыжку подняться к его горлу. Он скрыл ее за грубым смешком.

— И из-за этой ерунды ты нервничаешь? Один старый солдат возвращается к жизни в стедгольде. Неудивительно, что он старается не выделяться, Магнус.

— Вполне разумно, — признал Магнус, — но немногие из старых солдат попали в Дом Доблести. Когда мы отплывали, их было всего пятеро на всю страну. Каждый из них в настоящее время гражданин. Три стедгольдера и граф. Ни один из них не вернулся к жизни простого человека.

— Я вернулся, — легко произнес Первое Копье, — ничего сложного.

— Многие ветераны помогали основать Первый Алеранский, — продолжал спокойным голосом Курсор. — Немалая часть была из Антилланских Легионов. Все они помнили вас, по крайней мере, понаслышке. Никто из них не слышал ничего о том, что происходило с вами после отставки.

Он пожал плечами.

— Это — необычно.

Маркус разразился лающим смехом.

— Ты выхлебал слишком много масла из печени левиафанов. — Он добавил серьезности голосу. — У нас и без того предостаточно врагов, чтобы еще выискивать там, где их в помине нет.

Старый Курсор разглядывал Маркуса спокоиными, влажными глазами.

— Да, — сказал он вежливо. — Где их в помине нет.

Маркус почувствовал, как у него перехватило горло. Он знает. Что-то знает. Или думает, что знает.

Маркус сомневался, что старый Курсор выяснил кто он есть на самом деле — курсор Фиделиас, для Аттиса и Инвидии Аквитейн — сообщник, для Короны — предатель.

Конечно, он не знал, что Маркус в итоге повернул против верховной леди Аквитейн, убив ее отравленным болтом балесты — или, кровавые вороны, во всяком случае был близок к этому.

И он никак не мог знать, насколько больше значит имя Валиар Маркус, Первое Копье Первого Алеранского Легиона, для усталого, измученного старого убийцы, звавшегося Фиделиасом.

Однако глаза Магнуса говорили — он знает. Он пока мог не иметь стройной цепочки всех фактов, но по его поведению, его действиям, его словам было ясно — он знал достаточно.

На мгновение Фиделиас почувствовал безумный порыв попробовать то, что он редко находил полезным в жизни: он подумал рассказать старому курсору правду. Что бы ни случилось потом, по крайней мере неопределенность бы исчезла.

Его рот открылся. Фиделиас ошеломленно почуствовал своего рода раздвоение, на самом деле это не он решил говорить, а некоторая часть его — Маркус в нем, скорее всего, сделал это без его согласия.

— Магнус, нам нужно поговорить, — сказал он, и тут из окружающей тени вырвался Ворд.

Три твари неслись, прижимаясь к земле. Длинные гибкие тела с шестью тонкими ногами и хлестким хвостом, который стелился позади.

Покрытые мелкой черной хитиновой чешуей, они сверкали и переливались в багряных лучах заходящего солнца.

У Фиделиаса было лишь мгновение, чтобы увидеть, что они двигались как гаримы, гигантские ящеры из южных болот. А потом он пришел в движение.

Его гладиус едва ли сможет помочь. Тогда через Вамму, его фурию земли, он потянулся и вобрал силу от адамантового костяка древней горы под ногами.

Он схватил толстую тяжелую палку, предназначенную для частокола.

Подскочив к ближайшему ворду, он обрушил кол сверху вниз по вертикальной дуге, как обычно орудуют топором.

Длинное бревно, должно быть, весило восемьдесят фунтов, но он взмахнул им легко, как ребенок веткой, и ударил ближайшего Ворда с ужасающей силой.

Буро-зеленая кровь брызнула во все стороны, окатив и Фиделиаса с Магнусом.

Кол переломился пополам, один конец внезапно превратился в массу осколков и щепок. Фиделиас повернулся к другому ворду и ткнул этим концом, как наконечником копья.

Отдача от удара, сломавшего нижнюю часть кола, была такой сильной, что Фиделиаса отбросило назад, а его руки и плечи пронзила боль. Даже с поддержкой Ваммы он не смог устоять на ногах и тяжело упал на землю.

Раненый Ворд, с торчавшими из затылочной части его черепа несколькими обломками дерева, которые были слишком большими, чтобы считать их щепками, дико забился в предсмертной агонии.

И тут на Фиделиаса бросился третий Ворд.

Зубы впились в икру Первого Копья, челюсти сдавили ногу и рванули с такой силой, что он, даже не успев почувствовать боли, услышал, как хрустнула сломанная кость.

Однако, сумев перехватить стегающий, словно кнут, хвост Ворда, Фиделиас со всей увеличенной фурией мощью смог отбросить противника прежде, чем тот вцепился в него когтями и обвил своим хвостом, тем самым не давая надёжной опоры всем шести когтистым лапам.

Фиделиас осознавал, что тварь обладает настолько невероятной физической силой, что получив надёжную опору, сможет запросто оторвать ему ногу ниже колена.

Длинный, тонкий хвост ворда внезапно захлестнул его бедра, и, оцепенев от ужаса, Фиделиас увидел, как сотни крошечных острых зубчиков, как пилка на ноже, вдруг проступили по всей его длине.

Ворду стоило просто дернуть хвост назад, и он содрал бы Фиделиасу мышцы бедра с костей одной длинной спиралью, как срезают мясо с окорока.

Магнус завопил и обрушил свой гладиус.

Хотя руки старика были хилыми, их укрепила мощь его магии земли, и знаменитый клинок Легиона отсек ворду хвост у самого основания.

Отпустив Фиделиаса, ворд набросился на Магнуса с ошеломительной скоростью и точностью, и старый Курсор рухнул под его весом.

Поднявшись рывком, Фиделиас увидел, что Магнус обеими руками не подпускал пасть ворда к своему лицу. Старый Курсор не был так же силен в заклинательстве земли, как Фиделиас.

Он был не в состоянии отбросить ворда, и существо начало скрести по нему своими когтями, пытаясь сомкнуть свои невероятно сильные челюсти на лице Магнуса.

На миг Магнус встретился с ним взглядом.

Фиделиас увидел, куда ведут его логические умозаключения, развернувшиеся перед ним так четко и явно, словно он решал пример на листе бумаги.

Ситуация была идеальной. Ворд был уже серьезно ранен.

Близ находящиеся легионеры уже выхватили оружие и бросились вперед, но они не успеют прибыть вовремя, чтобы спасти Магнуса.

Сам Фиделиас был тяжело ранен. Шок не позволял ему прочувствовать это, но он знал, что даже получив помощь целителя Легиона, несколько дней он не сможет встать на ноги.

Магнус знал.

Никто не осудит его за то, что убил два ворда и ранил третьего. Фиделиас останется в тайне. Позиция Валиара Маркуса будет защищена. А чтобы это осуществилось, Фиделиасу ничего не требовалось делать.

Ничего, только позволить одному из них — ворду — врагу всего живого в Карне, разорвать на мелкие кусочки доверенное лицо законного Первого Лорда Алеры.

Внезапно его обуяла ярость. Ярость на лицемерие и эгоизм, которые отравили сердце Алеры после смерти Гая Септимуса.

Ярость на упрямую гордыню Секстуса, гордыню, заставившую его ввергнуть Империю в бурлящий котел предательства и интриг.

Ярость на все содеяное им во имя клятвы верности Короне, а затем якобы на благо всей Алеры, когда стало ясно, что человек, которому он присягнул, забыл о своем долге перед Империей.

Все его поступки, которые многие годы назад ужаснули бы юнца из Академии, узнай он свое будущее.

Этому нужно положить конец.

Это должно закончиться здесь, перед лицом величайшей из мыслимых угроз.

Валиар Маркус издал яростный рев вызова и бросился ворду на спину. Он просунул предплечье в стальном нарукавнике между челюстями ворда и ощутил чудовищное давление его зубов, когда они сомкнулись.

Он не обратил на это внимание и резко рванул голову ворда, дергая и выкручивая, как человек, пытающийся выдрать корень из земли.

Ворд зашипел от ярости. Он был слишком подвижным и гибким, чтобы позволить Маркусу сломать ему шею.

Но, потянув еще сильнее, Валиар Маркус увидел, что чешуйки разошлись, обнажая незащищенную кожу на шее, позволяя нанести удар под правильным углом.

Маэстро Магнус тоже это увидел.

Он извлек нож из рукава одним легким движением руки, легко и быстро, как опытный фокусник. Нож был небольшим, но острым, со смертельно заточенным лезвием.

Курсор загнал его по самую рукоятку в шею ворда и перерезал ему глотку рваным движением.

Ворд дернулся, мышцы напряглись в стремительной агонии, и челюсти внезапно ослабли.

Затем появились легионеры, и в один момент все было кончено.

Маркус лежал на земле на спине, отходя от схватки. Один из легионеров бросился поднимать тревогу и искать лекаря.

Остальные выстроились в линию, расположив свои защищенные доспехами тела между наступающей ночью и двумя старыми ранеными мужчинами, лежащими позади них.

Маркус бросил взгляд на Магнуса, тяжело дыша.

Старый курсор просто смотрел на него, его бледные глаза были пусты от шока, его лицо и седая борода были окрашены кровью ворда.

Он уставился на Маркуса и что-то бессмысленно бормотал.

— Нам нужно поговорить, — прорычал Маркус. Его голос звучал грубо и слабо одновременно. — Ты становишься параноиком, старик. Шарахаешься от каждой тени. Тебе нужно отдохнуть.

Магнус взглянул на него. Затем повернулся и посмотрел на трех мертвых существ вокруг него. Один из них, которого обезвредили вторым, все еще дергался, его хвост беспорядочно метался по земле.

Магнус хрипло засмеялся.

Маркус присоединился к нему.

Когда прибыло подкрепление вместе с лекарями, они смотрели на раненных старых мужчин, как будто те сошли с ума.

Что вызывало у них только новые приступы смеха.

Глава 5

Снаружи штабного шатра раздался тяжёлый топот сапог бегущего человека, затем Антиллар Максимус, словно желая расшвырять всех с своего пути одной силой голоса, во всю глотку проорал пароль часовым, охраняющим центральный вход.

Тави тут же оторвался от своих докладов, поднял руку, и маэстро Магнус замолчал. Старый курсор собрал готовые страницы с письменного стола, придерживая несколько оставшихся одной рукой.

Мгновение спустя Максимус распахнул полог шатра, впуская порыв напоенного ароматом весеннего дождя ветра.

Тави усмехнулся про себя предусмотрительности Магнуса. Страницы не разлетелись.

Старый курсор был ранен всего два дня назад — но позволил себе отдохнуть только одну ночь, после того как трибун Фосс выпустил его на службу, и, хотя полученные травмы, очевидно, ещё давали о себе знать, на следующее утро вернулся в штабной шатёр.

— Тави, — сказал Макс, с трудом переводя дыхание, — ты должен это увидеть. Я уже велел привести твоего коня.

Тави удивлённо приподнял бровь, когда Макс обратился к нему по имени, и встал.

— Что стряслось?

— Ты должен сам это увидеть, — повторил Макс.

Тави проверил застежки на своей броне, чтобы убедиться, что они туго затянуты, перекинул перевязь с гладиусом через плечо и последовал за Максом к лошадям.

Он оседлал коня, подождал пока Макс и два дежурных легионера тоже сядут на лошадей и жестом дал команду Антиллару отправляться.

В первые дни после высадки канимы и алеранцы обосновались в своих лагерях в строгом порядке.

Только один нерешенный вопрос оставался причиной для беспокойства — маленький ручеек, питавший колодец в долине между двумя алеранскими лагерями, который бежал так глубоко, что не было никакой возможности направить его в пределы досягаемости ни того, ни другого Легиона.

В результате всем трем группам приходилось довольствоваться колодцами, которые инженеры Тави пробурили в каменистой почве долины, и несколькими мелкими водоемами приблизительно в центре лагеря Канимов.

До сих пор они делили воду без серьезных происшествий: никто не был убит, хотя один каним и два алеранца были ранены.

Тави следовал за Максимусом к самым южным воротам лагеря канимов.

На часах стояли два стражника из касты воинов, один в алых с черным стальных доспехах Нараша, второй в шуаранских черно-голубых.

Нарашанский воин воздел в приветствии лапу и крикнул:

— Открыть ворота для гадары Мастера войны.

Ворота, сделанные из шкуры левиафана, натянутой на каркас его же огромных костей, широко распахнулись, и они вошли в укрепления канимов.

— Это началось десять минут назад, — сказал Макс. — Я приказал легионеру находиться рядом и записывать все, что услышит.

Тави нахмурился, глядя вперед, уверенно сдерживая коня, который пытался повернуть, как только они попали в лагерь канимов, и запах волков-воинов наполнил ноздри животного.

Впереди уже собралась толпа, и многие еще продолжали прибывать.

Даже сидя верхом на высокой лошади, Тави едва мог что-нибуть увидеть поверх голов столпившихся канимов, большинство из которых выпрямившись в полный восьми и более футовый рост, вытянув шеи, заглядывали вперед.

Движение стало слишком плотным, и Тави со своими людьми остановились, воздух вокруг них наполняли рычащие гласные и рокочущие согласные языка канимов.

Макс попытался возобновить их продвижение через толпу, но даже рев его легионеров не смог проложить им путь в ураганном, рокочущем гуле скопища канимов.

Раздался звучный металлический рев канимских горнов, и маленькая фаланга воинов-канимов в красных доспехах флегматично промаршировала сквозь толпу, как если бы шли против течения быстро бегущего ручья.

Тави разглядел серебристый мех Градаша, мастера охоты — воинское звание примерно равное центуриону — идущего во главе воинов.

Он расставил их вокруг алеранцев, потом слегка склонил голову набок в жесте уважения. Тави его повторил.

— Тавар, — прокричал Градаш. — С твоего позволения, я буду твоим провожатым.

— Благодарю тебя, мастер охоты, — отозвался Тави.

Градаш снова обнажил горло и принялся выкрикивать приказания. В короткий срок толпа зевак оказалась свирепо сметена в сторону, и лошади алеранцев продолжили свой путь вперед.

Через мгновение они добрались до центрального водоема и обнаружили там дюжины алеранцев, вместе с канимами столпившихся вокруг бассеина. Разглядев причину, Тави втянул в себя воздух сквозь зубы.

Не удивительно, что все собрались поглазеть.

На поверхности воды стояла фигура в мантии. Мантия была из изысканной серой ткани с глубоким капюшоном.

Тави не мог разглядеть других черт скрывавшихся под мантией, кроме темных губ и бледного, изящного подбородка. Но и этого было достаточно, чтобы сердце в его груди перевернулось.

Это была королева ворда.

Отряд канимских солдат привёл Тави и его сопровождающих к дальней стороне бассейна, где рядом с Варгом и Насагом стоял старый каним с серым мехом, одетый в броню из хитиновых пластин Ворда.

Поверх брони на нём была красная мантия с капюшоном, покроем идентичная одежде, какую носили шаманы канимов, но Тави впервые видел такое облачение, сшитое не из бледной, мягкой человеческой кожи.

Меж тем Королева Ворда хранила полную неподвижность. Тави окинул взглядом остальные водоёмы и увидел, что на каждом из них стоят абсолютно одинаковые на вид изображения. Толпа вокруг продолжала расти.

— Кровавые вороны, — выругался Макс. — Это передача по воде.

Тави скрипнул зубами. Для проецирования изображения с помощью магии воды требовалось довольно сложное заклинательство.

Проецирование одновременно нескольких изображений было невоз… Ладно, не совсем невозможно… но очень, очень маловероятно. Тави не был уверен, что такое удалось бы самому Гаю Секстусу.

— Она там просто стоит, — нахмурившись, сказал Макс. — Почему она просто стоит?

— Ферус, — сказал Тави одному из стражи. — Возвращайся в лагерь. Передай Крассусу, я хочу, чтобы все Рыцари Воздуха немедленно установили воздушное наблюдение на пятьдесят миль окрест. Я хочу, чтобы наши Рыцари Земли приступили к патрулированию радиусом десять миль, и убедились, что к нам не ведется подкоп. Пусть кавалерия сопровождает группы не меньше двадцати, вернуться до наступления темноты.

Ферус грохнул кулаком по груди и развернул коня, прокладывая себе дорогу из лагеря канимов.

Макс хмыкнул.

— Ты полагаешь, что это отвлекающий маневр?

Тави указал на толпу.

— Если это не так, то отлично для этого подходит. Не стоит рисковать. Идем.

Тави направил свою лошадь вперед, пока не остановился около Варга и Насага.

— Утро доброе, — сказал Варг, изучая водную проекцию.

— Доброе утро, — ответил Тави.

— Я уже приказал своим самым скоростным кораблям отплыть в море, — сказал Варг. — И отправил с ними несколько позаимствованных у тебя колдунов, приглядеть за океаном.

Многие заклинатели воды, профессионально использовавшие свои таланты, чтобы скрыть корабли от левиафанов, привыкли путешествовать с канимами за последние шесть месяцев.

В основном канимы не были в восторге от заклинательства фурий, но экипажи их судов были весьма впечатлены навыками заклинателей.

— Думаешь, они придут по морю?

Уши Варга дернулись в разные стороны — канимский жест обозначавший больше, чем пожатие плечами и меньше, чем слово «нет».

— Я думаю, Королева должна была вернуться сюда после Кании. Думаю, она не использовала один из наших кораблей. Они проводят операции на любой территории. Не стоит рисковать.

Тави кивнул.

— Я отправил разведку по земле и воздуху.

— Что от тебя и ожидалось, — сказал Варг, показывая зубы, данный жест в понимании алеранцев обозначал одобрительную улыбку, или угрозу — в понимании канимов.

Учитывая личность Варга, Тави решил, что скорее подходят оба варианта. Варг знал Тави достаточно хорошо, чтобы предположить его реакцию и предупредил его об этом.

Такое умение было бесценным качеством для союзника. А для врага это было ужасно.

Макс фыркнул и заметил Насагу:

— Вы, ребята, бросаетесь самыми лестными угрозами из всех, кого я вообще встречал.

— Спасибо, — серьезно сказал Насаг. — Было бы честью убить кого-нибудь такого вежливого, как ты, трибун Антиллар.

Макс издал грудной смешок и слегка склонил голову на бок, показывая горло Насагу. Рот молодого канима растянулся в легкой канимской ухмылке.

Они подождали в тишине еще пару минут, пока толпа продолжала расти.

— О, — произнес Тави.

Варг глянул на него.

— Вот почему Королева не заговорила, — объяснил Тави. — Она вызвала свое изображение и ждет, чтобы весть об этом распространилась, и было время, чтобы собралась толпа.

Он нахмурился:

— А это значит…

— Это значит, что она не может видеть подобным образом, — прорычал Варг. — Она не может собрать сведения подобным образом.

Тави кивнул. Это может объяснить, как королеве Ворда удалось вызвать появление сразу нескольких изображений.

Вызвать проекцию — не было сложной задачей в заклинании воды. Сложнейшей задачей было передать свет и звук с противоположной стороны.

— Она хочет поговорить с нами, — сказал Тави. — Я имею в виду, со всеми нами. Вороны, она должно быть заставила появиться это изображение в каждом водоеме, способном его спроецировать.

Тави покачал головой:

— Жаль, что я не подумал об этом.

Варг хмыкнул.

— Во время войны это удобно. Можно давать указания жителям, извещать их о передвижениях врага, командовать так, что подчинённые не будут застигнуты врасплох. Достаточно просто сказать им, что тебе нужно, не теряя времени на ожидание посланников.

Каним задумчиво прищурился и продолжил:

— Хотя королева Ворда ни в чём из этого не нуждается.

— Верно, — согласился Тави. — Ей этот способ управления ни к чему.

— Ворд всегда действует разумно. Логично. У неё наверняка есть для этого причина.

— Так и есть, — Тави почувствовал, как его губы сами сжимаются в линию. — Это начало атаки.

Вдруг изображение шевельнулось, и собравшаяся толпа притихла.

Королева Ворда подняла руку в знак приветствия.

В этом жесте было что-то неестественное, что делало его похожим на церемонный, словно ей приходилось сознательно ограничивать амплитуду движения суставов, и это было непривычно.

— Алеранцы, — сказала она, ее голос звучал громко, распространяясь, чтобы быть услышанным на сотни миль во всех направлениях. Канимы, стоявшие ближе всего к водоему, прижали уши к голове и, среагировав на всплеск звука, раздался всеобщий вой.

— Я — ворд. Я захватил сердце ваших земель. Я осадил ваши сильные места. Я убил вашего Первого Лорда. Вы не сможете уничтожить меня. Вы не сможете противостоять мне.

На несколько мгновений повисла тишина. Королева Ворда дала время, чтобы слова дошли.

— Ворд вечен. Ворд вездесущ. Среди звезд, между мирами, мы достигаем своих целей. Мы становимся сильнее. Нас невозможно победить. Вы можете противостоять нам какое-то время, но через десять, сто, тысячу лет мы вернемся, сильнее и мудрее, чем были до этого. Это неизбежно. Ваш род обречен.

Снова тишина. Тави пробежался взглядом по толпе. Все не отрываясь смотрели на королеву Ворда.

Алеранцы выглядели бледными или удрученными, или просто были поглощены речью, язык тела канимов читать было труднее, но даже воины волков казались подавленными.

Это было лицо существа, которое почти уничтожило всю их цивилизацию — миллионы и миллионы канимов, целые народы, самый маленький из которых был почти вполовину больше всей Алеры.

Но, несмотря на индивидуальную реакцию, каждый из присутствующих смотрел. Слушал.

— Я не испытываю персональной ненависти или злобы. У меня нет желания причинять боль или страдания никому лично. Я делаю то, что должна делать, чтобы защитить своих детей и дать им возможность процветать. Этот мир — их наследие. Он будет принадлежать им.

Изображение сдвинулось, неспешно поднимая свои худые, бледные руки. Она сдернула капюшон, медленно открывая свое прекрасное лицо молодой женщины, на самом деле, очень похожей на Китаи.

У нее были такие же высокие скулы, такие же длинные, тонкие белые волосы, такие же острые черты лица, смягченные полными губами и широкими, раскосыми глазами.

Но у Китаи глаза были ярко зелеными, а у королевы Ворда — черными, фасеточными, как у насекомого, свет отражался в них гипнотизирующими, чуждыми цветами.

— Но я готова дать вам шанс, алеранцы. Нет необходимости в войне между нашими народами. Я заберу ваши города. Но тех, кому хватит мудрости преклониться перед течением истории, я приведу в безопасные места, в которых вам будет разрешено жить самим по себе, сохранить ваши семьи и жить в соответствии с вашим укладом в полной автономии, с одним условием: Вам не разрешается иметь детей. Это в моей власти.

— Война может закончиться. Битвы могут закончиться. Смерть, голод и страдания могут закончиться. Я отдам вам для переселения Амарантскую Долину. И пока вы там, вы под моей защитой. Ни одна внешняя угроза не причинит вам вред. Вся мощь ворда защитит вас. Моя сила позволит вам прожить долгую жизнь, свободную от любой эпидемии и чумы, известной вашему виду.

— Я прошу вас проявить благоразумие, алеранцы. Я предлагаю вам мир. Я предлагаю вам безопасность. Пусть раздор между нами закончится. Ваши лидеры не защитят вас. Ваши Легионы полегли напрасно. Миллионы жизней были потеряны напрасно. Пусть это закончится.

— Я делаю вам это предложение. Любой алеранец, который желает уйти под мою защиту должен сделать следующее: невооруженным прийти в любую часть мира, находящуюся под моей защитой. Перевяжите лентой из зеленого сукна свою руку. Это будет сигналом моим детям, что вы подчинились естественному ходу жизни. Вы будете накормлены, получите помощь и будете доставлены в места безопасности, свободы и мира.

Ничто не нарушало тишину.

Кровавые вороны, подумал Тави. Это гениально.

— Не отбросите свое неразумное желание продолжить конфликт, и вы не оставите мне иного выбора.

Она подняла руки, накидывая капюшон, вновь скрывший ее чуждую красоту. Ее голос упал до тихого, спокойного, невыразительного шепота.

— Я приду за вами.

Тави попытался унять охватившую его дрожь. Макс даже не пытался.

— Передайте соседям. Передайте вашим друзьям. Передайте всем, кто не был здесь и не видел, как ворд предлагает вам мир и защиту.

Воцарилась тишина. Никто не двигался.

Макс спросил, очень тихо:

— Мир и защиту. Думаешь, она всерьез?

— Без детей, — прошептал в ответ Тави. — Удушение убивает медленнее, чем чистый укол — но делает это так же верно.

— Ты даже не почувствуешь, как тебя не станет, — ответил Макс.

— По крайней мере, я знаю почему, — сказал Тави.

— Что «почему»?

— Королева ворда содержит стедгольд с пленными алеранцами, недалеко от Алера Империи. Как животных в зверинце. Это эксперимент, посмотреть как все будет работать.

Макс уставился на него.

— Откуда ты это знаешь?

— Государственная тайна.

Макс скорчил гримасу:

— Если все слышали это, во всей Алере… Тави, ты понимаешь, что люди будут слишком напуганы, чтобы что-то делать?

— Понимаю.

— Дезертирство или сдача в плен даже части наших людей может погубить нас. Мы на грани.

— Вот почему она и делает это. Я говорил — это нападение, Макс.

Варг всматривался в Тави сощуренными глазами, его уши насторожились. Каним был достаточно близко, чтобы услышать даже их приглушенные голоса.

— Что мы собираемся со всем этим делать? — вздохнул Макс. — Вороны, посмотри на них.

Все, канимы и алеранцы смотрели на изображение королевы ворда. Их страх и неуверенность наполнили воздух, как густой дым.

— Тавар, — внезапно прорычал Варг, — твой шлем.

Тави взглянуд на канима, затем стянул свой шлем и передал его Варгу.

Канимский Мастер Войны запрыгнул на невысокое каменное ограждение бассейна со шлемом в руках. Он прошел по неглубокой воде, пока не остановился перед образом королевы ворда.

Махнув шлемом по горизонтальной дуге, он зачерпнул воду, образовывавшую покрытую капюшоном голову королевы ворда, обезглавив водяной образ.

Потом запрокинул голову и единым глотком осушил шлем.

Варг вытянулся во все свои девять футов роста перед тем, как взреветь, его низкий голос бросал вызов самому водному волшебству.

— Я ЕЩЕ НЕ НАПИЛСЯ!

Его меч взвизгнул, покидая ножны, когда Варг вскинул его над головой и повернулся к воинам-канимам.

— КТО ВЫПЬЕТ СО МНОЙ?

Тысячи глаз сосредоточились на Мастере Войны. Тишина стала чем-то хрупким и прозрачным, чем-то, что было на грани разрушения.

Страх, гнев, отчаяние наполнили воздух, как пугающий, порывистый ветер, предвещающий шторм или водоворот, кружащий пловца.

Тави очнулся и рванулся вперед, чтобы встать рядом с Варгом. Его подбитые гвоздями сапоги поцокали по камню ограждения и подняли брызги при движении сквозь воду.

Он забрал шлем из лап Варга, зачерпнул водяное сердце образа королевы Ворда и сделал глубокий глоток.

Сталь заскрежетала о сталь, когда десять тысяч мечей покинули ножны. Внезапный, яростный рев канимов сотряс воздух с такой силой, что вода в бассейне затанцевала и запрыгала, как под сильнейшим штормовым ливнем.

Созданные водным волшебством фигуры не могли сохранить свою целостность под действием такой разрушительной силы и со всплеском опали в бассейны, разбитые яростным совместным ревом Канимов и алеранцев.

Тави присоединился к ним, крича в бессловесном гневе и вытянув свой меч, поднимая его вверх.

Шторм приветственных криков Канимов усилился вдвое, заставляя пластины лорики Тави дрожжать и дребезжать друг о друга, складываясь в громоподобное скандирование: «ВАРГ! ТАВАР! ВАРГ! ТАВАР!»

Тави и Варг отсалютовали друг другу по-канимски, затем он развернулся и направился обратно к лошади. Он оседлал нервно пританцовывающее животное, подозвал Макса и второго стражника.

Пока они выезжали из лагеря канимов, толпа продолжала скандировать его канимское имя, расступаясь перед ними, словно море брони из мечей, клыков и ярости.

Тави послал своего коня в галоп и направился обратно в лагерь Первого Алеранского.

— Что мы собираемся делать? — спросил Макс, пока они ехали.

— То же, что и всегда, когда враг атакует нас, — сказал Тави. Он показал зубы в волчьем оскале. — Мы дадим сдачи.

Глава 6

Инвидия вошла в огромное, куполообразное сооружение, где королева ворда обедала, и, как всегда, содрогнулась.

Стены состояли из слабосветящегося зеленого кроуча. Всюду были воронки и холмики кроуча, распадающиеся на абстрактные фигуры, прекрасные и отталкивающие одновременно.

Потолок простирался в пятидесяти футах над головой, и Инвидия могла бы использовать обширное пространство под ним для обучения полету.

Паукообразные создания, хранители, копошились на кроуче, их многоногие прозрачные тела терялись в окружающем свечении стен, пола и потолка.

Если хранитель не двигался, можно было споткнуться об него, так хорошо они сливались с массивной конструкцией.

Тысячи созданий роились здесь, беспрепятственно карабкаясь по стенам и через перекрытия в постоянном и раздражающем движении.

В центре купола располагался старинный стол из банкетного зала Верховного Лорда Цереса, вокруг которого были расставлены стулья.

Это была массивная конструкция из родезийского дуба, покрытая витиеватой резьбой, подарок прадеду нынешнего Верховного Лорда.

Полкогорты легионеров могло расположиться вдоль него, и никто не услышал бы стука их закованных в броню плеч друг о друга.

Королева ворда сидела на одном конце стола, ее руки были аккуратно сложены на скатерти. Грязная, ни разу не стиранная скатерть была покрыта пятнами лишь великим фуриям ведомых жидкостей.

Королева сделала бледной рукой жест, приглашающий сесть слева от нее.

Обычное место Инвидии было по правую руку королевы.

Если Инвидия по каким-то причинам была заменена, она понимала, что будет мало шансов покинуть купол живой.

Она подавила желание облизнуть губы и сосредоточилась на своем теле, не позволяя своему сердцу биться быстрее, коже — покрыться холодным потом и зрачкам — суживаться.

Спокойствие. Она должна оставаться спокойной, уверенной, осведомленной и, главное — полезной.

Ворд не знает такой вещи, как отставка. Если не считать отставкой быть заживо погребенной и переваренной кроучем.

Инвидия пересекла зал, отталкивая ногой со своего пути медленно двигающихся хранителей, и села рядом с королевой.

Она должна пережить эту трапезу. Как всегда, выжить.

— Добрый вечер.

Какое-то время Королева молчала, уставившись на стол, ее чужеродные глаза ничего не выражали. Затем она сказала:

— Объясни жесты, которые используют алеранцы, чтобы выказать уважение своим начальникам.

— В каком смысле? — спросила Инвидия.

— Солдаты делают так, — сказала Королева, поднеся кулак к своему сердцу и затем снова его опустив. — Граждане гнут поясницы. Супруги прижимаются друг к другу губами.

— Последнее является не совсем жестом уважения, — сказала Инвидия, — а вот остальные — да. Они являются признанием статуса другого человека. Такое признание считается необходимым и подобающим в устое общества.

Королева медленно кивнула.

— Это жесты подчинения.

На этот раз Инвидия вскинула бровь.

— Я никогда не считала их таковыми. Однако, это является правильным описанием, хотя и неполным.

Королева обратила свои встревоженные глаза на Инвидию.

— В каком смысле неполное?

Прежде чем сказать, Инвидия обдумала свой ответ.

— Жесты почтения и уважения являются чем-то большим, нежели простое признание главенства другого. Согласно данному жесту, лицо, принимающее его, так же принимает на себя обязательства.

— Какие?

— Защищать и содействовать лицу, оказывающему данный жест.

Королева прищурила глаза.

— Тот, кто обладает наибольшей силой, не имеет обязательств ни перед кем.

Инвидия покачала головой.

— Не важно, насколько может быть могущественна отдельная личность, она только часть большего целого. Жесты уважения — это взаимное признание этого факта — что и дающий, и принимающий — часть чего-то большего, чем они, и у каждого своя роль в этом целом.

Королева ворда нахмурилась.

— Это признание нужно для структуры. Для порядка. То, что хорошо для всех, то что должно быть — будет. Это значит, что часть признает такой порядок.

Инвидия пожала плечами.

— В основном да. Многие алеранцы не задумываются так глубоко о смысле этих жестов. Это просто часть того, как работает общество.

— И если этот жест не сделан — то что тогда?

— Конфликт, — ответила Инвидия. В зависимости от персоны, которая была оскорблена, может быть самый широкий спектр последствий — от ответного оскорбления до тюремного заключения или вызова на дуэль.

— Правосудие через поединок? — спросила королева.

— Да, — ответила Инвидия.

— Право силы выше закона. Это выглядит как противоречие идеалам алеранского общественного строя.

— Лишь на первый взгляд. Дело в том, что некоторые алеранцы являются гораздо более могущественными, в прямом и переносном смысле, чем почти все остальные. Попытка добиться от таких личностей определённого поведения любым открытым предписанием может привести к столь же открытому конфликту, в результате которого многие люди могут пострадать.

Королева на минуту задумалась.

— Таким образом, неписаные правила используются, чтобы избегать таких ситуаций. Те, кто слабее, предпочитают пойти на мелкие уступки, чтобы не провоцировать прямую конфронтацию с тем, кто превосходит силой. В свою очередь обладатели великой мощи должны учитывать возможность прямого конфликта с кем-то, кто является равным им по силе, до принятия решения.

— Совершенно верно, — ответила Инвидия. — И самый безопасный способ улаживать конфликты заключается в принципе равенства всех перед законом. Те, кто слишком часто игнорируют закон, предпочитая поединок чести, становятся изгоями в обществе и рискуют, что другой гражданин возьмёт дело в свои руки.

Королева сложила руки на столе и кивнула, соглашаясь:

— Хотя среди Ворда редко используются косвенные средства разрешения конфликта.

Инвидия нахмурилась.

— Я не представляю, как у вашего рода может возникнуть любой внутренний конфликт.

На лице королевы промелькнуло что-то похожее на выражение огорчения и досады.

— Это случается редко.

Затем она выпрямилась, откашлялась — фальшивый звук, насколько Инвидия могла сказать, она никогда раньше так не делала — и спросила:

— Как прошел день?

Это был сигнал к началу ритуала обеда. Хотя она учавствовала в нем неоднократно, от этого Инвидия не стала чувствовать себя более комфортно.

Она вежливо ответила и некоторое время поддерживала пустой, приятный разговор с королевой, пока восковые пауки, хранители, подносили к столу тарелки, чашки и приборы.

Стройные ряды похожего на насекомых ворда взбирались по ножкам стола, накрывая для королевы и Инвидии…

… и для кого-то, кто очевидно займет место по правую руку от королевы. Незанятый стул и накрытый столовый прибор раздражали.

Инвидия скрыла свою реакцию, повернувшись рассмотреть последних восковых пауков, несущих несолько накрытых блюд и бутылку цересского вина.

Инвидия откупорила бутылку и налила вино в бокал королевы, затем себе. Потом она обратила взор на бокал перед пустующим местом.

— Наливай, — сказала королева. — Я пригласила гостя.

Инвидия так и сделала. Затем она начала открывать блюда.

На каждой тарелке ровным квадратом лежал кроуч. Каждый едва заметно отличался от предыдущего.

Один выглядел так, словно его запекли в печи — весьма неудачно. Края были черными и жесткими. Поверхность другого была обсыпана сахаром.

Третий был украшен желатиновой глазурью и выложен спелой вишней. Четвертый был покрыт тем, что когда-то было плавленным сыром — но он был сожжен до темно коричневого.

Инвидия нарезала каждый кусок на четыре части, затем начала выкладывать на тарелку Королевы по порции с каждой тарелки. После этого, то же самое она положила себе.

— И нашему гостю, — пробормотала Королева.

Инвидия покорно наполнила третью тарелку.

— Для кого мы устраиваем прием?

— Мы не устраиваем прием, — ответила Королева. — Мы потребляем пищу в группе.

Инвидия склонила голову.

— Тогда кто будет нашим компаньоном?

Королева сузила свои фасетчатые глаза, остались видны лишь черные щелки. Она уставилась на огромный, длинный стол и произнесла:

— А вот и она.

Инвидия повернула голову, чтобы взглянуть на гостя, вошедшего под светящийся зеленым купол.

Это была вторая королева.

У нее была такая же внешность, что и у Королевы. Действительно, она могла бы быть ее сестрой-близнецом — молодая женщина, немного старше подростка, с длинными белыми волосами и такими же мерцающими глазами.

На этом сходство заканчивалось. Более молодая Королева прошла с чужеродной грацией, даже не пытаясь сымитировать движения человека.

Она была совершенно нага, ее бледная кожа была покрыта какой-то переливающейся зеленой слизью.

Младшая Королева прошествовала к столу и остановилась в нескольких футах, уставившись на свою мать.

Королева указала на пустой стул.

— Садись.

Младшая Королева села. Через стол она посмотрела на Инвидию немигающими глазами.

— Это мое дитя. Она новорожденная, — сказала Королева. Она повернулась к молодой Королеве. — Ешь.

Какой-то момент молодая Короева рассматривала еду. Затем она схватила голой рукой кусок и сунула его в рот.

Королева хмурясь наблюдала за этим поведением. Затем она взяла вилку и с ее помощью начала отламывать небольшие кусочки, медленно поедая их.

Инвидия последовала примеру старшей Королевы и ела так же.

Еда была… «омерзительной» — слово было настолько далеко от истины, что казалось несоответствующим.

Инвидии пришлось научиться есть кроуч. Существо, поддерживавшее ее жизнь, нуждалось в том, чтобы она употребляла кроуч.

Она была поражена, что на вкус он может быть еще хуже. Ворд не имел никакого понятия о готовке. Сама идея была для них чуждой.

В результате, не стоило ожидать, что они будут делать это хорошо — но в этот вечер они совершили не что иное, как злодеяние.

Она как можно аккуратнее проглотила еду. Старшая Королева спокойно ела.

Молодая Королева закончила есть в течение двух минут и сидела, уставившись на них, ее эмоции было невозможно определить.

Затем, молодая Королева повернулась к своей матери.

— Зачем?

— Мы потребляем вместе пищу.

— Зачем?

— Потому что, это может сделать нас сильнее.

Какой-то момент молодая Королева обдумывала это. Затем спросила:

— Как?

— Создав между нами связь.

— Связь, — молодая Королева медленно моргнула. — Что, есть нужда в ограничении движений?

— Не физическая связь, — сказала ее мать. — Символическая, ментальная привязанность. Чувство родства.

Молодая королева обдумывала это несколько секунд.

— Такие вещи силу не повысят.

— Существует нечто большее, чем физическая сила.

Молодая Королева склонила голову. Она уставилась на свою мать, а затем, обескураженно, на Инвидию.

Алеранская женщина почувствовала внезапное тяжелое, агрессивное давление сознания молодой Королевы, посягающего на ее мысли.

— Что это за существо?

— Средство для достижения цели.

— Она чужая.

— Нужная.

Голос молодой Королевы повысился.

— Она чужая.

— Нужная, — повторила старшая Королева.

Молодая Королева снова замолчала. Затем, сохраняя все те же эмоции, она произнесла:

— Ты — дефективная.

Казалось, будто гигантский стол взорвался. Осколки, некоторые из которых были шести дюймов в длину и ужасно острые, разлетелись, словно стрелы.

Инвидия инстинктивно отшатнулась и едва успела подставить свое защищенное хитином плечо, закрыв себя от летящего шипа, который мог вонзиться ей в глаз.

Звук настолько давил на барабанные перепонки Инвидии, что одна из них лопнула от высокочастотных, громогласных воплей и криков.

Она вскрикнула от боли и соскочила со стула, подальше от стола, по ходу движения черпая скорость фурий ветра; охваченная странным изменением чувства времени, растянувшим мгновения в секунды, секунды в моменты. Только так она могла увидеть происходящее.

Королевы ворда бились на смерть.

Даже с помощью фурий воздуха, Инвидия едва могла проследить за их движениями.

Мелькали черные когти. Летели удары.

Выпады превратились в двадцатифутовые прыжки, закончившиеся на ближайшей стене, прильнув к ней, две королевы продолжили свое сражение, подпрыгивая и взбегая вверх по куполу, словно пара сцепившихся пауков.

Взгляд Инвидии метнулся к разбитому столу. От него остались щепки.

Рваная борозда прошла через один из углов, где молодая королева бросилась вперед, прорываясь сквозь стол из прочной древисины, словно тот был не большей преградой, чем сугроб мягкого снега.

Инвидия с трудом могла вообразить требовавшиеся для этого гигантские силы и сосредоточенность — у создания, появившегося на свет, казалось, менее часа назад.

Но какой бы быстрой и ужасающей молодая королева ни была, со второй ей не сравниться.

Если когти доставали старшую королеву, от ее, казалось бы, мягкой плоти сыпались искры, отражая атаку. Но когда ранили младшую королеву, ее плоть разрывалась, и зеленовато-коричневая кровь струилась тонкими дугами.

Королевы ворда вели свою крутящуюся, карабкающуюся и скачущую дуэль с такой стремительностью, что их трудно было различить, не то что вмешаться, и Инвидия отметила, что отслеживает движения просто, чтобы знать, когда ей нужно будет отпрыгнуть в сторону.

А потом старшая королева допустила промах. Она поскользнулась на крови молодой королевы и на долю секуды потеряла равновесие.

У молодой королевы не было времени, чтобы приблизиться на расстояние смертельного удара, но его хватило метнуться за спину старшей королевы и ухватить ткань темной мантии.

Вращательным движением она обернула мантию вокруг горла старшей королевы и откинулась назад, рванув обеими, хрупкими на вид, руками ткань, затягивая ее как удавку на шее матери.

Королева-мать выгнулась дугой, сопротивляясь душащей ткани, выражение ее лица оставалось спокойным, тогда как взгляд темных глаз ощутимой тяжестью пал на Инвидию.

Алеранка смотрела ей в глаза пару бесконечных секунд, прежде чем, кивнув, выпрямилась, подняла руку и усилием воли и магии заставила воздух в носу, во рту и легких молодой королевы сгуститься в почти жидкую массу.

Реакция была молниеносной. Молодая королева билась и корчилась во внезапной агонии, все еще отчаянно вцепившись в скрученную мантию.

Старшая королева разорвала ее ударом когтей, вырываясь на свободу, повернулась и полудюжиной плавных беспощадных движений вспорола торс молодой королевы от горла до живота, попутно выдрав внутренности.

Это было сделано спокойно, и было больше похоже на работу опытного человека со скотобойни, нежели на неоднозначный исход сражения.

Безжизненное тело молодой королевы рухнуло на пол. Старшая королева не оставила ни единого шанса. Она расчленила ее четкими, отточенными движениями.

Затем она повернулась, словно ничего не произошло, и направилась обратно к столу. Ее стул остался на месте, хотя стол был разгромлен.

Королева села и уставилась в пустоту перед собой.

Инвидия медленно подошла к своему месту, подняла стул и села. Какое-то время они обе молчали.

— Ты не ранена? — наконец спросила Инвидия.

Королева открыла рот, а затем сделала то, чего Инвидия прежде не наблюдала. Она начала колебаться.

— Моя дочь, — сказала королева, она говорила почти шепотом. — Двадцать седьмая, с момента возвращения на берег Алеры.

Инвидия нахмурилась.

— Двадцать седьмая…?

— Часть нашей природы… — Ворд вздрогнул. — Каждой королеве необходимо оставаться обособленной. Нетронутой. Не запятнав себя контактами с другими существами. Любую королеву, выказавшую признаки порочности нужно сместить. Пару лет назад мои младшие королевы начали постоянно пытаться убрать меня.

Ее лицо стало немного хмурым.

— Я не понимаю. Она не причиняла мне никакого физического вреда. Но…

— Она причинила тебе вред.

Королева очень медленно кивнула.

— Мне пришлось лишить их возможности производить других королев, чтобы они не смогли сместить меня сообща. Это вредит всем нам. Ослабляет нас. По всем правилам, этот мир должен был быть захвачен вордом еще пять лет назад, — она прищурилась и направила взгляд своих фасетчатых глаз на Инвидию. — Ты действовала в мою защиту.

— Вряд ли ты в этом нуждалась, — сказала Инвидия.

— Ты этого не знала.

— Верно.

Королева ворда наклонила голову, внимательно изучая Инвидию. Она приготовилась к неприятному вторжению королевы в сознание, но этого не произошло.

— Тогда зачем? — спросила королева.

— Младшая королева явно не оставила бы меня в живых.

— Ты могла бы избавиться от нас обеих.

Инвидия нахмурилась. Совершенно верно. Обе королевы были так друг на друге сосредоточены, вряд ли они смогли бы среагировать на внезапную атаку Инвидии. Она могла вызвать огонь и уничтожить их обеих.

Но она этого не сделала.

— Ты могла бы сбежать, — сказала королева.

Инвидия едва заметно улыбнулась. Она указала на существо, присосавшееся к ее груди.

— Далеко бы не убежала.

— Да, — сказал ворд. — Тебе больше некуда пойти.

— Верно, — согласилась Инвидия.

— Когда есть что-то общее, — спросила королева, — это подразумевает связь?

Какой-то момент Инвидия обдумывала свой ответ, и вовсе не ради королевы.

— Обычно с этого она начинается.

Ворд взглянул на свои пальцы. Темные когти были испачканы кровью младшей королевы.

— У тебя есть собственные дети?

— Нет.

Королева кивнула.

— Видеть их страдания… неприятно. Любого из них. Я рада, что ты сейчас не расстроена чем-то подобным.

Она подняла голову, расправила плечи, выпрямила спину, зеркально копируя Инвидию, и задала ей вопрос:

— Что полагается делать по алеранскому этикету, если ужин был прерван убийством?

Инвидия невольно улыбнулась.

— Возможно, мы должны починить и расставить по местам мебель.

Королева Ворда снова опустила голову.

— Я в этом не разбираюсь.

— Когда умерла моя мать, отец отдал меня на обучение сразу всем лучшим ремесленникам города по очереди. Я думаю, главным образом для того, чтобы избавиться от меня. — Она встала и стала рассматривать сломанный стол, разбросанные обломки. — Иди сюда. Научиться этому сложнее, чем летать или вызывать огонь. Я покажу тебе.

Они только успели снова сесть за отремонтированный стол, как свистящие, переливчатые крики тревоги восковых пауков наполнили воздух.

Королева тут же вскочила, широко распахнув глаза. С минуту она стояла совершенно неподвижно, затем прошипела:

— Незваные гости. Множество. Приближаются.

Инвидия следом за Королевой вышла на улицу, в лунную ночь, на слабо светящейся кроуч, покрывающий всё вокруг огромного улья.

Королева начала спускаться по склону, шагая быстро и спокойно, а тревожные трели продолжали раздаваться повсюду.

Потом Инвидия услышала ни на что не похожий сердитый, высокий, жужжащий звук.

Она почувствовала, как существо на её груди забеспокоилось, зашевелив многочисленными конечностями и причиняя такую жгучую боль, огнём охватившую тело, что перехватило дыхание.

Ей с трудом удавалось идти в тени королевы не спотыкаясь, в итоге пришлось положить руку на нож и с помощью фурии металла приглушить боль, чтобы продолжить путь.

Они подошли к широкому водоему, расположенному в центре пологой долины. Он был не более фута в глубину и около двадцати — в ширину.

Мелководье кишело личинками берущих.

В центре водоема стоял человек.

Он был высок — по крайней мере на полголовы выше шести футов. На нем были безукоризненно сияющие доспехи.

У него были темные волосы, по-солдатски коротко подстриженные, как и его борода, а глаза у него были ярко зелеными.

На его лице были явно видны шрамы, и на нем они больше смотрелись как боевые награды, в дополнение к красному плащу, закрепленному к доспехам с помощью сине-красного орла — герба Дома Гаев.

Инвидия почувствовала, как резко втягивает в себя воздух.

— Кто? — спросила королева.

— Он… он выглядит как… — Септимус. За исключением глаз, мужчина в центре водоема был практически точной копией ее бывшего жениха. Но это не мог быть он. — Октавиан, — в итоге сказала она, практически прорычав это слово. — Должно быть, это Гай Октавиан.

Королева ворда выпустила когти, с тихим, тошнотворно-тягучим звуком.

Водный образ был полноцветным, что говорило о прекрасном владении водной фурией. Значит, щенок все-таки стал волком.

Странные жужжащие звуки продолжали доноситься, и Инвидия видела, как что-то тревожит водное изображение — разлетались мелкие брызги воды, словно мальчишка бросал в нее камни.

Инвидия призвала фурию ветра, чтобы замедлить изображение предметов и более четко сфокусироваться на них. При близком рассмотрении, они были похожи на шершней.

Ну, конечно, это были не шершни, но выглядели такими же до безобразия быстрыми и бесспорно угрожающими.

Их тела были длиннее и украшены двумя комплектами крыльев, они летали по идеально прямым линиям быстрее, чем любой шершень.

Она увидела, как один из псевдошершней атаковал водный образ, выгнув вперед брюшко и обнажая блестящее зазубренное жало из хитина ворда длиной с указательный палец Инвидии.

Он с выплеском силы ударил в водный образ и, кувыркаясь, вылетел с другой стороны, чтобы оглушенным свалиться в воду.

Инвидия вздрогнула. Дюжины, если не сотни тварей роем вылетали из неприметных наростов кроуча.

— Достаточно, — сказала королева, поднимая руку, и налеты резко прекратились. Жужжащий гул смолк, как и верещание восковых пауков, и наступила тишина. По поверхности бассейна пошла рябь, когда тысячи личинок берущих набросились на тела оцепеневших шершней.

Королева в тишине уставилась на изображение, шли минуты.

— Он копирует нас, — прошипела королева.

— Он понимает, почему мы выбрали именно такой способ появления, — ответила Инвидия.

Она взглянула на лежащую ниже долину, с помощью заклинательства приблизив вид следующего бассейна с личинками. Образ Октавиана также присутствовал и там.

— Он намеревается, также как и мы, послать сообщение всей Алере.

— Он настолько силен? — требовательно спросила королева.

— Похоже на то.

— Ты говорила мне, что его таланты довольно скромны.

— Похоже, я ошибалась, — проговорила Инвидия.

Королева недовольно поморщилась и уставилась на изображение.

Мгновение спустя, он, наконец-то, заговорил. Голос Октавиана был звучным, густым баритоном, выражение лица спокойным, поза уверенной и твердой.

— Привествую вас, алеранцы, свободные и граждане. Я Октавиан, сын Септимуса, бывшего сыном Гая Секстуса, Первого Лорда Алеры. Я вернулся из своего путешествия в Канию и собираюсь защитить свой дом и свой народ.

Королева ворда издала вибрирующее шипение, абсолютно нечеловеческий звук.

— Появление ворда нанесло нам тяжкую травму, — продолжал Октавиан. — Мы скорбим о погибших, о захваченых городах, об уничтоженых домах и нарушеном жизненном укладе. Вы уже знаете, что противник завладел Алерой Империей. Вы знаете, что все большие города по-прежнему находятся под угрозой неизбежного нападения, если не осаждены уже. Вы знаете, что ворд отрезал десяткам тысяч алеранцев пути к спасению. Вы знаете, что кроуч растет, чтобы поглотить все, что мы знаем, и все, чем мы являемся.

Внезапно в глазах Октавиана полыхнуло пламя.

— Но есть и то, о чём вы не знаете. Вы не знаете, что Легионы городов Защитной стены объединились с собравшимися из других городов в самое большое, самое опытное, закалённое в боях войско, подобного которому ещё не было в истории нашего народа. Вы не знаете, что каждый Рыцарь и Гражданин Империи встали плечом к плечу, чтобы бороться с этой угрозой, под руководством моего брата, Гая Аквитейна Аттиса. Вы не знаете, что эта война не только не закончена — она ещё не началась.

На протяжении двух тысяч лет наши люди работали, воевали, проливали кровь и умирали, чтобы обеспечить безопасность наших домов и семей. На протяжении двух тысяч лет мы трудились, выживали и побеждали. На протяжении двух тысяч лет Легионы защищали нас, как щит и меч против тех, кто хочет уничтожить нас.

Октавиан вздёрнул голову, его взгляд стал твёрже камня, а выражение лица — спокойным и строгим, как гранитные горы.

— Легионы — по-прежнему наш меч! Они — по-прежнему наш щит! И они будут защищать нас от этой угрозы, поскольку они способны сражаться. Через тысячу лет, когда нынешние события станут историей, этот период люди будут называть самым ужасным в нашей эпохе. И через тысячу лет они всё равно будут помнить о нашей доблести, о нашей силе. Они будут знать, что дом Гаев отдавал свои жизни и проливал кровь, воевал с мечом и фуриями против этого врага, и что вся Алера пошла в бой вместе с нами! Они будут знать, что мы алеранцы! И что эта земля — наша!

Всплеск эмоций захлестнул Инвидию. Он был настолько сильным, что она упала на одно колено. Величие и надежда, ужас и ярость — все сплелось в один клубок и было неотделимо друг от друга.

Она старалась усилить магию металла, чтобы притупить воздействие эмоций, как вдруг в каком-то тусклом, затуманеном уголке ее сознания возникла мысль, что волна, захлеснувшая ее, пришла со стороны маленького покоренного стедгольда.

Октавиан продолжал, его голос стал тверже и спокойнее прежнего.

— Как и вы я видел лицо врага, я слышал ее предложение о мире. Но не дайте себя обмануть, мои соотечественники, она обещает вам мир, ну что же, покой на кладбище действительно нарушается редко. Тот мир, который она предлагает ни что иное, как полное уничтожение всего нашего вида, и тех кто живет сегодня, и тех кто еще не родился. Она просит нас лечь на землю и покорно ждать пока нам перережут горло, пока вся кровь не вытечет до полного исчезновения нашей расы.

Его голос смягчился.

— Вот мое слово: свободные люди Алеры — свободны. Они вольны поступать, как считают наилучшим. Они вольны выбирать, какими мерами они хотят обеспечить безопасность своих близких. Особенно для тех, кто оказался за линией фронта, понятно, что некоторые из вас могут искать безопасности в капитуляции. Это выбор вы должны сделать в вашем собственном сердце. Когда ворд будет побежден, не будет никаких обвинений, независимо от вашего решения.

Но вам, Гражданам Империи, так долго наслаждавшимся властью и привилегиями своего положения, пришла пора доказать вашу ценность. Действовать. Бороться. Вести тех, кто оказался рядом с вами. Любой гражданин, сдавшийся ворду, в глазах Короны будет рассматриваться, как предатель Империи.

Я могу вам обещать только одно: тот, кто борется, не будет бороться в одиночестве. Вы не будете забыты. Мы придем к вам на помощь. Мой дед сражался с вордом зубами и ногтями. Он сражался до самой своей смерти, чтобы защитить жизни своего народа. Гай Секстус установил стандарт, по которому наши потомки будут судить всех нас. И я не приму меньшего от других Граждан Империи. Ни от вас, ни от себя самого.

Наш противник силен, но не бессмертен. Расскажите своим друзьям и соседям то, что вы услышали сегодня. Поднимайтесь. Боритесь. Мы идем к вам. Мы выживем.

Изображение на минуту замолкло и затем бесстрашно обернулось прямо к королеве ворда.

— Ты.

Инвидия перевела дух и взглянула на другие бассейны.

Водяные фигуры исчезли.

— Это он — прошипела Инвидия.

— Это послание Октавиана.

— Ты — произнес Октавиан, пристально глядя на королеву ворда.

— Ты убила моего деда.

Королева ворда вздернула подбородок.

— Да.

— Я дам тебе шанс, — сказал Октавиан, его голос был холодным, спокойным и от этого еще более угрожающим. — Уходи из Алеры, беги назад в Канию, возьми с собой любого, кого хочешь спасти.

Королева усмехнулась, уголок ее рта слегка подергивался.

— Почему же я должна сделать это?

— Потому что я приду, — произнесло изображение Октавиана. — За тобой.

Королева застыла, как камень.

— Когда я закончу, — пообещал Октавиан, — ничего не останется от твоего рода, кроме рассказов. Я сожгу ваши дома. Я похороню твоих воинов.

Его голос стал еще мягче.

— Я сделаю так, что небо над тобой станет черным от воронов.

Образ Гая Октавиана растаял в воде с изяществом, говорящем о превосходном контроле.

Когда он исчез, водоем стал совершенно неподвижным.

Королева ворда медленно надвинула капюшон.

Потом запахнула плащ, хотя Инвидия великолепно знала, что она нечуствительна к температуре.

Несколько секунд ворд не шевелился — потом, внезапно, она издала шипение и обернулась, подпрыгнув в воздух, призвала порыв ветра, поднявший ее в высь, и помчалась к маленькому стедгольду.

Призвав фурий, Инвидия бросилась в догонку за королевой и настигла ее уже на подлете к стедгольду. Они спустились вместе, приземлившись на центральном дворе. Королева кинулась к одному из домов, разнесла дверь в щепки и ворвалась внутрь.

Инвидия напряглась, ее живот скрутило от предчувствия. Она не желала зла бедным гольдерам, но ничего не могла сделать, чтобы уберечь их от гнева королевы.

Внутри дома раздался грохот. Затем, разнеся стену, королева проломила себе путь к соседнему коттеджу.

Снова донеслись звуки иступленного разрушения. Затем королева вломилась в соседний коттедж. И в следующий. И в следующий, двигаясь с такой скоростью, что никто не успел даже вскрикнуть.

Инвидия глубого вдохнула. Затем заставила себя войти в первый дом — тот, в котором жила маленькая семья, которую они посещали парой недель ранее.

Инвидия могла убить королеву ранее этим вечером. Если бы она это сделала, те гольдеры остались бы в живых. Последнее, что она могла для них сделать, это заставить себя увидеть плоды своего бездействия.

Камешки похрустывали под хитином, защищающим ее ступни, когда она приблизилась, ощущая дым примитивного семейного очага.

Какое-то время она собиралась с духом перед тем, что ей предстояло увидеть, затем шагнула в дверной проем.

Кухонный стол был разнесен, кастрюли разбросаны повсюду. Битая посуда усыпала пол. Два окна разбиты. Маленький дом был пуст.

Инвидия какое-то мгновение в недоумении осматривалась. Затем, начиная прозревать, выскочила за дверь и вошла в другой дом. Так же пуст, как и первый.

Она вышла из здания и принялась изучать землю. Камни, которые хрустели под ее ногами, не были камнями.

Это были тела сотен шершней ворда, их надломленные, погнутые и скрученные жала все еще вытягивались в конвульсиях.

Королева ворда издала яростный вопль, и изнутри следующего дома послышались очередные звуки разрушения.

Через несколько секунд сооружение просто развалилось, а королева появилась из него со странным выражением ярости в чужеродных глазах, одним махом разбрасывая балки диаметром с собственное бедро и камни в несколько сот фунтов.

— Провели, — шипела королева, — Провели. Пока я слушала его разговоры, он увел у меня мой стедгольд!

Инвидия ничего не сказала. Она старалась сохранить спокойствие. Она никогда не видела королеву ворда в такой ярости.

Даже когда она распотрошила свое предавшее дитя. Даже когда Гай Секстус практически уничтожил ее армию в Алере Империи. Никогда.

Инвидия прекрасно знала, что является одним из самых опасных человеческих существ на территории Карны.

Она так же знала, что королева ворда разорвет ее на части даже не моргнув. Она сосредоточилась на том, чтобы быть тихой, спокойной и слиться с окружающим фоном.

Операция была безупречна. Октавиан использовал свой образ не только, чтобы дать алеранцам время собраться, — он применил его, чтобы спровоцировать защитные силы вокруг маленького стедгольда, обнаруживая их для рейдеров.

Получив предупреждение о шершнях ворда, его люди, по-видимому, смогли обойти их.

Она почувствовала начало спасательной операции. Тот импульс надежды с другой стороны холма. А она решила, что это результат его слов и даже постаралась подавить его.

Она полагала, что не стоит упоминать об этом бесновавшейся королеве. Никогда.

— Он забрал собак, — прорычала королева. — Забрал кошек, скотину. Ничего мне не оставил!

Она огляделась вокруг, на пустую оболочку стедгольда, и жестом руки уничтожила коттедж во вспышке раскаленного до бела пламени.

В разные стороны брызнули осколки оплавленнго камня. Некоторые из них взлетели так высоко, что несколькими секундами позже посыпались вниз дождем, как падающие звезды.

Королева снова затихла. Она постояла так мгновение и, резко повернушись, направилась к ближайшей границе кроуча. По пути она поманила алеранку за собой.

Отстав на шаг, Инвидия последовала за королевой.

— Как вы поступите?

Ворд оглянулась через плечо на Инвидию, ее тонкие белые волосы были всклокочены, а бледные щеки покрыты копотью, пылью и грязью.

— Он обокрал меня, — шипела она, ее голос дрожал от дикого гнева. — Сделал мне больно. Заставил меня страдать.

Ее когти снова произвели этот хватающий скрежет.

— Теперь я отниму у него.

Глава 7

Валиар Маркус вошел в командный шатер и отсалютовал. Октавиан оглянулся и, кивнув, пригласил Маркуса войти.

Капитан выгляделусталым и потрёпанным, вложив много сил в магию воды, чтобы донести своё послание до всей Алеры, а с тех пор он не спал.

Он провел ночь в командном шатре, изучая донесения и склонившись над картами и стендами с песком.

Небольшой бассейн, созданный инженерами легиона, занимал один из углов палатки.

Принцепс стоял перед небольшим бассейном и смотрел вниз, на уменьшенное изображение Трибуна Антиллуса Краcсуса, стоящее на поверхности воды.

— Сколько гольдеров ты забрал оттуда?

— Восемьдесят три, — ответил Крассус. Его голос звучал отдаленно и приглушенно, как будто доносился из длинного тоннеля. — Всех, сир — и их животных, и скот.

Капитан коротко хохотнул.

— Вам хватило летунов для этого?

— Это показалось хорошим вызовом врагу, сир, — ответил Крассус, уголок его губ приподнялся в ухмылке. — Нам пришлось оставить их через несколько часов полета, но, по крайней мере, в ближайшее время они не пойдут на корм кроучу.

Тави кивнул.

— Были потери?

Выражение лица Крассуса стало серьезным.

— Пока двое.

Маркус заметил, как плечи Октавиана окаменели.

— Пока?

— Вы были правы. Ворд подготовил там оборону — что-то в виде шершней. Они вылетели из кроуча как болты из балесты, когда ваш образ появился из бассейна.

Выражение лица Крассуса оставалось спокойным, но голос дрожал.

— У них были жала, которые проникали сквозь кожу и кольчугу. Нам удалось укрепить пластины лат с помощью фурий, чтобы эти маленькие ублюдки не смогли их пробить. Если бы мы не смогли к этому подготовиться… вороны, сир, я не хочу даже думать об этом. Мы сработали достаточно хорошо, но их жала были ядовиты, и когда они попадали в плоть, а не в металл, люди получали ранение. Я потерял двоих людей прошлой ночью, и еще дюжине раненых становится хуже.

— Вы пытались использовать магию воды?

Крассус покачал головой.

— Не было времени. Нам было достаточно неба, кишащего рыцарями ворда. Я почти уверен, что некоторые заклинатели ветра, переметнувшиеся на сторону ворда, шли по нашему следу. Нам нужно оставаться в опережении.

Октавиан нахмурился.

— Вы преодолели оккупированную территорию?

— В данный момент, да.

— У вас есть время, чтобы попытаться исцелиться?

Крассус помотал головой.

— Сомневаюсь. Ворд все еще пытаются найти нас. Думаю, лучше всего доставить раненых к лекарям Легиона.

Маркус заметил, как капитан решает дилемму.

Командир был склонен постоянно слишком сильно втягиваться в любую проводимую операцию.

Но чтобы управлять, необходимо разумно смотреть в будущее.

Октавиан не может самостоятельно оценить состояние людей, или их расположение, или мастерство врага.

Тем не менее, он не хотел, чтобы еще больше его людей теряли жизни без надобности.

Должно быть, соблазн отменить решение полевого командира был очень силен.

Капитан вздохнул.

— Я позабочусь, чтобы целители были готовы к вашему прибытию.

Изображение Крассуса кивнуло.

— Спасибо, сэр.

— Такое серьезное преследование, — размышлял капитан. — Королева ворда расстроилась?

Крассус содрогнулся.

— Сэр… мы были как минимум в десяти милях от ее улья, но слышали ее крик. Поверьте, мне вовсе не пришлось убеждать своих людей лететь всю ночь без отдыха.

— Теперь она начнет действовать, — рассуждал капитан, — мы можем заставить ситуацию работать на нас. Я уверен в этом.

Он нахмурился, глядя на трибуна.

— Каков твой план?

— Я собираюсь дать людям отдохнуть пару часов, затем мы снова выдвинемся. Мы пересечем еще несколько зон кроуча на обратном пути. Я полагаю, нас попытаются перехватить еще больше рыцарей ворда.

— Не позволяйте им этого.

— Нет, сэр, — сказал Крассус.

Капитан кивнул.

— Хорошая работа, трибун.

От похвалы глаза Крассуса засияли, и он ударил кулаком по груди в области сердца, салютуя.

Капитан ответил тем же, затем провел рукой по образу.

За несколько секунд вода, из которой формировалось изображение, медленно и беззвучно вернулась в водоем.

Капитан опустился на лагерный стул и прижал обе ладони ко лбу.

— Сэр, — сказал Маркус. — Вам надо отдохнуть.

— Позже, — утомленно ответил капитан. — Позже.

— Сэр, — начал Маркус, — при всем уважении, вы прямо как…

Он едва удержал слова, выдававшие его: «Прямо как ваш дед».

Валиар Маркус не был близким приближенным Гая Секстуса. Он не мог знать, каким был Первый Лорд в неформальной обстановке.

— Прямо как новобранец, пытающийся сказать мне, что сможет закончить марш, даже если подошвы его ног превратились в одну сплошную мозоль и сломана лодыжка.

Едва заметная улыбка тронула губы капитана.

— Отдохну, как только мы закончим.

— Хорошо, сэр. Чем я могу вам помочь?

Капитан опустил руки и поглядел на Маркуса.

— Что ты знаешь о традиционном ухаживании маратов?

Маркус моргнул.

— Прошу прощения?

— Ухаживание у маратов, — устало сказал Октавиан. — Что ты об этом знаешь?

— Я уверен, Магнус знает больше меня, сэр.

Капитан раздраженно махнул рукой.

— Я его уже спрашивал. Он сказал, что как только узнал о том, что они поедают своих врагов, то понял — он знает достаточно, чтобы не хотеть иметь с ними ничего общего.

Маркус фыркнул.

— Сэр, в этом есть определенный смысл. Мараты могут быть опасны.

Капитан сердито поглядел на него.

— Расскажешь мне об этом. Но сначала поведаешь мне, что ты знаешь об их ухаживании.

— Вы думаете о том, как в дальнейшем поддерживать отношения с послом?

— Не все так просто, — ответил капитан.

— Должен согласиться. Многим гражданам эта идея придется не по душе.

— К воронам их, — ответил капитан. — Это решение касается только нас с Китаи.

Маркус хмыкнул.

— Я слышал всякое.

— Например?

Маркус пожал плечами.

— Как обычно. Что они спариваются со своими животными. Что перед битвой они участвуют в кровавых обрядах и оргиях.

Он подавил дрожь. Последнее он видел собственными глазами, и это вызывало ночные кошмары, а не фантазии.

— Их женщин избивают до тех пор, пока они не подчинятся воле мужа.

При этом капитан громко фыркнул.

Маркус спокойно кивнул.

— Ага. Если посол намекает на это, последнее — просто бред сивой кобылы.

— Что-нибудь еще?

Маркус поджал губы и стал бороться сам с собой.

От Валиара Маркуса не ждут, что он много знает о маратах и их обычаях.

С другой стороны, имеющий обширные связи, уважаемый солдат с севера знал много народа.

Некоторые из них могли путешествовать. Некоторые из них могли вернуться, зная истории. И…

И Маркус осознал, что хочет помочь капитану.

— Я служил с человеком, который был начальником оруженосцев у довольно большой купеческой семьи, — в итоге сказал он. — Он рассказывал мне кое-что о состязании.

Капитан нахмурился и заинтересованно наклонился вперед.

— Состязание?

Маркус утвердительно хмыкнул.

— Видимо, женщина-марат вправе потребовать испытать в состязании своего потенциального жениха.

Октавиан приподнял угольно-черную бровь.

— Ты шутишь?

Первое копье пожал плечами.

— Все, что я знаю.

Это было правдой. Даже курсоры знали немного, помимо военного потенциала варваров.

Информация о социуме маратов была крайне скудной.

По большей части, оба народа старались избегать друг друга.

Было достаточно знать лишь об угрозе, которую они представляют, дабы Легионы смогли эффективно им противостоять.

Конечно, никто никогда не приказывал курсору узнать, как сделать предложение маратской женщине.

— Испытание в битве, — мрачно пробормотал Октавиан себе под нос. Маркус подумал, что он мог бы сказать: «Идеально».

Маркус сохранил спокойное выражение лица.

— Любовь — удивительна, сэр.

Октавиан одарил его хмурым взглядом.

— Ты получил донесения от Ванориуса?

Маркус открыл кожаный футляр, висевший на поясе, и протянул сверток бумаг капитану.

— Благодаря Магнусу, да, сэр.

Капитан взял бумаги, оперся бедром о стол с песком и начал читать.

— Ты читал их?

— Так точно.

— Твои соображения?

Маркус поджал губы.

— Ворд превышает нас численностью, но кажется, что без своей королевы, направляющей их, они не такие уж расторопные. Как всегда, в осажденных городах есть некоторая борьба, но проблемы и разрушения окруженных Высших Лордов больше напоминают ловушку при сильной метели, нежели тяжелые последствия войны.

Октавиан перевернул страницу, его зеленые глаза быстро сканировали следующую.

— Продолжай.

— Большие силы противника двигаются в направлении Ривы. Они уже должны были быть там, но Аквитейн сжег к воронам все земли между Ривой и старой столицей вплоть до грунта. Похоже, это их замедлило.

Капитан поморщился и покачал головой.

— Сколько времени есть, прежде чем они столкнутся с Аквитейном?

— Трудно сказать. Если предположить, что их темп останется таким же медленным, как сейчас, еще двенадцать или четырнадцать дней.

Маркус нахмурился и произнес:

— Даже если они атакуют Легионы и проиграют, они могут нанести нам смертельный удар, если только мы не уничтожим Королеву. Если она прикажет, они будут сражаться до последнего воскового паука. Они заберут с собой львиную долю наших сил.

— А она просто создаст еще, — сказал Октавиан.

— Да, сэр.

— Я бы сказал, что нашим наилучшим вариантом является оказаться там раньше двенадцати дней. Не так ли?

Маркус почувствовал, как его брови поднялись аж до линии роста волос.

— Это невозможно. У нас нет мостовых. Мы никогда не преодолеем это расстояние вовремя, чтобы присоединиться к сражению. У нас недостаточно летунов для транспортировки такого количества наземных войск.

Глаза Октавиана сверкнули, и он улыбнулся.

Эта улыбка преобразила черты обычно серьезного молодого человека.

Это была улыбка мальчишки, замыслившего отличную выходку.

— Ты знаешь, — сказал он, — что Алера заключила мирное соглашение с Ледовиками?

— Сэр? Я слышал что-то об этом, но в Легионе можно услышать много разных слухов.

Тави кивнул.

— Ты знаешь Лорда Ванориуса?

— Да, немного. Мы частенько беседовали, когда я служил Антиллусу. Всегда по делам Легиона.

— Иди к нему, — сказал Тави. — Нам нужны заклинатели дерева. Я хочу, чтобы каждый Рыцарь Дерева, каждый гражданин, способный заклинать древесину, и каждый профессиональный плотник в Антиллусе предстал у этого лагеря на рассвете.

— Сэр? — сказал Маркус. — Не уверен, что понимаю.

— Неужели? — сказал Октавиан, снова кратко промелькнула та улыбка. — Потому что, я совершенно уверен, что не понимаешь.

— Заклинатели дерева.

— Да, — сказал капитан.

Маркус настороженно приподнял бровь и отсалютовал, прижав кулак к сердцу.

— Что я должен передать Ванориусу, когда он спросит меня, почему они вам понадобились?

— Оперативная маскировка, — сказал капитан. — А если это не сработает, проинформируй его, что неподчинение законному распоряжению Короны, в военное время, приравнивается к измене.

Его взгляд стал жестче.

— Я не обращаюсь с просьбой.

— Да, сэр, — сказал Маркус.

Снаружи палатки часовой задал вопрос, и рычащий басом голос ответил сердитым тоном.

Секунду спустя, один из часовых заглянул в палатку и сказал:

— Пара посланников от канимов, капитан.

Октавиан кивнул и махнул рукой.

— Пригласи их, пожалуйста.

Вошли два канима, которые не были знакомы Маркусу. Они встали немного сгорбившись, чтобы не зацепить ушами потолок.

Один, с грубым темным мехом, был одет в старую, поношенную броню военной касты, в которой не хватало нескольких частей.

Другой — худой, с золотистым мехом и глазами-бусинками — носил жакет со стальными заклепками, который был основным обмундированием нынешних ветеранов канимского ополчения.

Маркус испытал легкий шок, когда пришло осознание.

Варг никогда бы не послал воина в качестве курьера, а тем более такого, который крайне небрежно выглядел, вроде этого.

А тот, с золотистым мехом, был больше похож на Шуаранца, единственного канима с таким оттенком меха, которого Алеранцы никогда не видели.

Шуаранские канимы не отправились в Алеру с оккупационными войсками Сарла. Они никогда не покидали Канию.

Следовательно, они никогда не станут членами военно-подготовленного ополчения Насага — это будет то же самое, что попросить разорвать на части канима, ложно утверждающего, что он является членом данного подразделения.

Гордость канимов была яростной, ревностной и бесспорной.

Возможно, плохо обмундированный воин посылался в качестве гонца.

Возможно, каним с золотистым мехом все время находился в строю, и алеранцы просто никогда не замечали его присутствия.

Все это было возможно, в отдельности.

Но в совокупности?

Маркус почесал нос кончиком пальца, и когда он снова опустил руку, она плавно легла всего в дюйме от рукояти его меча.

Он бросил взгляд на Октавиана, надеясь предупредить его.

В этом не было необходимости.

Капитан, очевидно, пришел к тем же выводам, что и Маркус, и, оставаясь в то же время внешне спокойным, он незаметно подцепил большим пальцем пояс, поместив его в непосредственной близости от рукоятки кинжала в ножнах за спиной.

— Доброе утро, — вежливо произнес Октавиан, совсем чуть-чуть наклонив набок голову в знак приветствия и превосходства. — У вас ко мне дело, господа?

Каним в доспехах прошаркал несколько шагов вперед, запустив руку в сумку на боку.

Его рука-лапа появилась, сжимая каменный нож. Каним в доспехах проревел по-канимски:

— Один народ!

И полоснул капитана по горлу.

У Маркуса оборвалось сердце.

Капитан был серьезным противником, когда использовал заклинание металла, но против каменного оружия эти способности были бессильны.

Магия металла не могла предупредить его о выпадах оружия и в противостоянии с канимом он будет вынужден опираться только на свою физическую подготовку, а без помощи фурий ни один алеранец не мог сравниться в силе с канимами, и только самые быстрые могли соперничать с ними в скорости.

Октавиан дернул головой назад и на волосок разминулся с режущим ударом.

Он отпрянул назад, сделал по кругу пару шагов, доставая кинжал из-за пояса, и метнул его.

Сделав полтора оборота, клинок вонзился в незащищенное место на бедре канима.

От внезапной боли каним взревел и споткнулся.

— Сэр, — крикнул Маркус, одним движением вытащив и подкинув меч.

Он не остановился, чтобы убедиться в том, что Октавиан поймал его. Он занялся вторым канимом, который достал тонкую, деревянную трубку.

Как только Маркус приблизился, каним поднес трубку ко рту и дунул, из другого конца вылетела маленькая вспышка цвета и стали.

Маркус пригнул голову и почувствовал, как снаряд звякнул о прочную алеранскую сталь его шлема.

Затем, призвав свою фурию земли, он бросился на покушавшегося.

Каним был невероятно силен, но неопытен.

Они оба жестко впечатались в землю, и вместо того чтобы сломя голову бежать, каним принялся молотить конечностями в бесполезных попытках вонзить свои когти или клыки в Маркуса.

У Маркуса не было времени, чтобы бороться с противником. Он должен был быстро вывести канима с золотистым мехом из строя и помочь Октавиану.

Поэтому он одной рукой взял запястье канима в костедробительный захват, а затем, используя фурию для увеличения силы, ударил ему другим кулаком по голове, сокрушая череп.

Маркус оглянулся и увидел, как капитан переломил примитивный каменный меч канима быстрым движением гладиуса и тут же молниеносно нанёс четыре косые разреза поперёк канимской брони.

Любые два из них, вероятно, были смертельными, но капитан привык всё делать тщательно.

Лишь удостоверившись, что противник полностью выведен из строя, он развернулся в сторону Маркуса и второго канима, с мечом, уже занесённым для удара.

Двое мужчин встретились взглядами, пока закованный в броню поверженный каним медленно оседал на землю позади капитана, и Маркус с изумлением осознал, что ход рассуждений Октавиана был идентичен его собственному.

Он разделался с противником быстро и оперативно, чтобы успеть помочь товарищу.

Взгляд Октавиана прошел по Маркусу и каниму с пробитой головой.

Затем он повернулся обратно к мертвому сопернику, хмурясь.

— Вороны, — прорычал он. — Кровавые вороны.

Ворвались стражники. Без колебаний они оба вонзили мечи в канима, поверженного Маркусом.

Что капитан, что легионер, подумал Маркус. Когда стражники подошли ко второму поверженному каниму, капитан помахал им рукой.

— Все кончено, — он посмотрел вверх. — Маркус, ты ранен?

— Выживу, — ответил Маркус, тяжело дыша.

Он был в достаточно хорошей форме, чтобы соответствовать канонам Легиона, но несколько месяцев провел на корабле, где не было реальных способов поддерживать соответствующую форму.

И, прямо сказать, уже не молод.

Октавиан обтер кровь с меча Маркуса о темный мех мертвого канима, потом предложил ему забрать оружие, подав эфесом вперед.

Мркус кивнул в знак благодарности, осмотрел оружие на предмет пятен или повреждений, нашел его состояние пригодным для службы и вернул меч в ножны.

Октавиан глянул на Маркуса и просто сказал:

— Спасибо.

Затем он вышел из палатки, пребывая в сильном гневе или, возможно, это просто была реакция на покушение на его жизнь.

Три легионера глядели ему в след.

— Что произошло? — спросил один из стражников. — Я полагал, что мы союзники.

Маркус хмыкнул и, хлопнув его по защищенному броней плечу, направил следовать за капитаном.

— Я тоже, солдат. Я тоже.

Глава 8

— Ради бога, миледи, — сказала Верадис невозмутимым голосом. — Вы должны успокоиться.

Исана бросила через плечо несколько недовольный взгляд на молодую женщину, которая ходила взад и вперед по ее жилищу, самой большой комнате в лучшей гостинице Ривы.

— Как я могу успокоиться, зная, с какими людьми мне придется иметь дело?

— Не каждый человек в Сенате — искусный интриган, тратящий всю свою энергию, чтобы получить больше власти и влияния за счет всех остальных.

— Нет, — согласилась Исана. — Некоторые из них — бездарные интриганы.

Верадис приподняла бровь, выражение ее лица говорило о легком неодобрении.

Исана выдохнула. Она сложила руки перед собой и сделала глубокий вдох, пытаясь обуздать свои эмоции.

— Я сожалею. Теперь, когда мы узнали, что мой сын вернулся, они собираются надавить гораздо сильнее, чтобы отнять у него право по рождению. Мне не стоило отягощать этим ваши мысли, Верадис.

— Конечно же стоило, миледи, — ответила Верадис. — Для этого и нужны помощники. И для того, чтобы посоветовать вам взять на слушания в Сенат другой платок. Этот вы совершенно изорвали.

Девушка поднялась и, торжественно пройдя, встала перед Исаной, предлагая ей свернутый белый носовой платок. Исана взяла его со слабой улыбкой.

— Только человек с определенным складом ума может стать хорошим сенатором, — негромко сказала ей Верадис.

— Он должен быть хорошим оратором. Он должен быть способен убедить других следовать его точке зрения. Он должен уметь договариваться и находить компромиссы. И самое главное — он должен защищать граждан, выбравших его на этот пост — это в его собственных интересах. Это прежде всего. Пока его избиратели довольны — он сохраняет свое положение.

Верадис элегантно повела плечиком.

— Сенаторы предпринимают все усилия, чтобы защитить интересы голосовавших за них. Некоторые ходят по краю лезвия между законным представительством и криминалитетом. Некоторые весело танцуют, заходя за эту линию и возвращаясь обратно.

Молодая цереанка встретились с Исаной глазами и сказала:

— Но, по-своему, вы можете полагаться на них больше, чем почти любой человек в Империи. Они будут действовать, чтобы защищать свои интересы. Что означает, что они наживут врагов среди своего круга. Вы можете положиться на них, чтобы свести старые счеты или примирить их, миледи.

Исана слабо улыбнулась:

— Сенатор Теогинус сказал почти то же самое.

Верадис усмехнулась:

— Дядя Тео — просто закоренелый старый махинатор. Но он неплохо разбирается в этой кухне, миледи.

— Ему можно доверять? — спросила Исана.

Верадис серьезно задумалась над ответом.

— При данных обстоятельствах, я думаю, да. Валериус из Аквитейна, кроме прочего — одного из городов, наиболее отдаленного от угрозы ворда. Дядя был одним из тех, кто больше всех добивался принятия мер, после предупреждения Графа Кальдерона о ворде, и Валериус чуть ли не распял его за это. Если Дядя Тео говорит, что у него есть поддержка среди Сенаторов в областях, наиболее пострадавших от ворда, я бы сказала, что он почти наверняка честен и, весьма вероятно, прав.

Исана покачала головой.

— Вам пришлось сделать паузу, чтобы решить, обманывает вас ваш собственный дядя или нет.

— Мой дядя Сенатор, — сказала Верадис, ее серьезные глаза на мгновение сверкнули. — Да, миледи. Я люблю его. И я его знаю.

— Полагаю, уже довольно поздно переживать по этому поводу, — сказала Исана. — К этому времени они уже должны были собраться.

Верадис кивнула.

— Миледи… вне зависимости от сегодняшнего исхода, вам следует знать, что есть огромное множество людей, для которых вы всегда будете Первой Леди Алеры.

Исана подняла руку.

— Нет, Верадис. Ставки слишком высоки. Междоусобицы — вот то, что наверняка нас уничтожит. Несмотря на недавние события, я верю, что Алера — это Империя законности. Если ее законодатели решат так… — Она покачала головой. — Пытаться упорствовать, открыто бросить им вызов, только нанесет вред Империи. Мы ни в коем случае не должны сосредотачивать наше внимание на внутренних распрях, вместо того, чтобы обратить его на то, что его действительно заслуживает.

На ее лице ничего не отразилось, но Исана почувствовала внезапное обострение интереса Верадис.

— Если верх возьмет Валериус, вы снова станете не более, чем стедгольдером. Ваш сын превратится в еще одно незаконнорожденное дитя Гражданина. А Аквитейн Аттис, человек, несущий ответственность за Второе кальдеронское сражение и смерти ваших друзей и соседей, будет править Империей.

— Верно, — ответила Исана. — Империей. Которая все еще будет существовать.

Она покачала головой и вздохнула.

— Я не забыла, что он совершил. Но мы не переживем грядущие события, если не объединимся. Если это значит, что я должна… — она пожала плечами. — Если мне придется принять возвращение домой, где все заселено врагами, и что Аквитейну никогда не придется ответить за то, что он сделал с долиной Кальдерон — да будет так.

Верадис медленно кивнула. А затем спросила:

— А Октавиан. У него такое же мнение?

Исана минуту обдумывала вопрос. Затем кивнула:

— Думаю, да. Точно.

— Даже если так, — сказала Верадис, — вы знаете, что, если Алера выстоит против ворда, тогда Аквитейн вряд ли позволит себе оставить Октавиана в живых и на свободе.

Исана поморщилась. Затем она вздернула подбородок, мужественное, привлекательное лицо Аквитейна появилось перед ее мысленным взором, и ответила Верадис:

— Если Аквитейну суждено стать Первым Лордом, ему стоит выбирать свои сражения — и своих противников — с великой осторожностью.

Верадис напряженно уставилась на нее, потом медленно покачала головой.

Исана повела подбородок вбок, вопросительно нахмурив брови.

— Мой отец часто обсуждал со мной природу власти, — сказала Верадис. — Одна из вещей, на которую он часто жаловался, — это то, что те, которые единственно достойны обладать властью, на самом деле не стремятся к ней.

Исана нахмурилась:

— Не понимаю.

Верадис улыбнулась, и на секунду в ее лице не стало грусти и торжественности. Исана была поражена деликатной красотой молодой женщины.

— Знаю, — сказала она. — И это доказывает точку зрения моего отца.

Она наклонила голову полным достоинства и формализма жестом и сказала:

— Я выполню все ваши пожелания, миледи.

Исана собиралась ответить, но раздался быстрый стук в дверь, и Арарис вошел с поклоном.

— Миледи, — прошептал он, склоняя голову, — к вам посетитель.

Исана выгнула бровь, поворачиваясь к двери и расправляя платье.

Что бы ни решил Сенат, они, должно быть, послали своего представителя, чтобы проводить ее к ним… но чувства Исаны подсказывали ей, что обычное ледяное спокойствие Арариса в какой-то степени нарушено.

Эскорт, предпочтенный Сенатом, может многое сказать об исходе дебатов.

— Благодарю, Арарис. Пожалуйста, пусть войдет.

Исана не была уверена, кого ожидала увидеть, но в ее мысленном списке уж точно не фигурировал Аквитейн Аттис.

Вошел Верховный Лорд, блистательный в алом и черном, хотя он и добавил официальную геральдику дома Гаев — алого с лазоревым орла на груди туники.

Его волосы цвета темного золота были безупречны, даже придавленные тонким стальным обручем короны Алеры, а в темных глазах было напряжение и сосредоточенность, как и каждый раз, когда Исане доводилось видеть этого человека.

Аквитейн вежливо склонил голову, хоть и не сильно.

— Леди, — негромко проговорил он.

— Лорд Аквитейн, — ответила Исана, поддерживая нейтральный тон, — что за неожиданный…

Она улыбнулась, слегка.

— … визит.

— Выбор времени очень важен. Со всеми сенаторами в их палатах, их информаторами, пренебрегающими своими обязанностями. Я хотел бы поговорить с вами наедине, если вы позволите.

— Вы женатый человек, сэр, — ответила Исана, без малейшего намека на обвинение. Так звучало намного более осуждающе, подумалось ей, — я думаю, это будет весьма неуместно.

— По правде говоря, — возразил Аквитейн, — я уже удостоверился, что мой развод с Инвидией действителен с сегодняшнего дня.

— Какое ужасное бремя свалилось с ваших плеч, — сказала Исана.

Аквитейн медленно вдохнул через нос и так же выдохнул.

Исана почувствовала легкий след разочарования, тут же скрытый за стеной, возведенной заклинателем металла.

— Я бы предпочел, — сказал Аквитейн, — обсудить это в приватной беседе.

Исана смотрела на него, как будто ожидая окончания предложения.

— Пожалуйста, — добавил Аквитейн, его голос почти перешёл в рычание.

Верадис прочистила горло и сказала:

— Я буду ждать снаружи, миледи.

— Как вам будет угодно, — ответила Исана. — Но Арарис останется со мной.

Судя по тому, в каком быстром темпе Арарис вошел в дверь, он начал двигаться ещё до того, как Исана закончила фразу.

Он придержал дверь открытой для Верадис, затем закрыл за ней, когда она вышла.

Аквитейн ухмыльнулся:

— Вы мне не доверяете, леди?

Исана в ответ лишь улыбнулась.

Аквитейн издал короткий, довольно неприятный смешок.

— Есть всего несколько человек, кто может вести себя в такой манере по отношению ко мне, и у них есть на то веские основания. Я считаю себя благоразумным человеком, но я также не очень хорошо реагирую на грубость и неуважение.

— Если бы вы были Первым Лордом, — ответила она, — это могло бы стать проблемой. Но это не так.

Он прищурил взгляд.

— Не так?

— Пока нет, — произнесла Исана тоном, который почти можно было назвать враждебным.

Она спокойно выдержала взгляд мужчины в течение минуты в полной тишине, затем сменила тон на более подходящий для беседы.

— Если только Сенат уже не сообщил вам, какие будут результаты слушаний, я полагаю.

Аквитейн покачал головой и ответил таким же тоном:

— Валериус, конечно, уверяет меня, что все будет так, как он и хотел. Печально, но я осознаю цену таким обещаниям.

Она наградила его еще одним острым взглядом, и его рот растянулся в львиной ухмылке.

— Вы решили, что я пришел позлорадствовать по поводу вашего отстранения, леди?

— Я допускала такую возможность, — призналась она.

Он покачал головой.

— У меня нет времени, чтобы тратить его на такие ничтожные мелочи.

— Тогда зачем вы пришли?

Аквитейн прошел через комнату к буфету и плеснул вина из бутылки в приготовленный бокал.

Затем поднял его и лениво поболтал вино внутри бокала.

— Сенаторы, конечно, в бешенстве. Они чувствуют возможность урезать власть и права, связанные с постом Первого Лорда, несмотря на ужасающую действительность. Если будут настаивать на своём, и Алера при этом уцелеет — тогда они добьются успеха. А мы уже видели, что происходит после ослабления власти Первого Лорда. Независимо от того, как всё обернётся в будущем, вы и я одинаково заинтересованы в защите Империи.

Исана изучала его, пока он неторопливо отпил глоток вина.

Потом она сказала:

— Давайте на секунду допустим, что я согласилась. Что вы предлагаете?

— Брак, — спокойно сказал Аквитейн.

Исана обнаружила, что сидит в кресле, совершенно не понимая, как она там оказалась.

Она просто уставилась на Аквитейна, силясь заговорить, но онемевшие губы не слушались. От Арариса, стоявшего крепко как скала спиной к двери, повеяло слепой ревнивой яростью, которая пролетела по комнате ослепляющей вспышкой.

Он быстро подавил этот порыв, коснувшись рукой рукояти меча, но всё же, короткий жгучий всплеск его эмоций вывел Исану из ступора, как если бы она вышла из тёмного подвала и посмотрела прямо на солнце.

Через секунду она смогла проговорить хоть пару слов:

— Вы сошли с ума?

Снова сверкнули зубы Аквитейна.

— Да вся ситуация сумасшедшая, — ответил он. — Но на самом деле это разумное решение. Я сохраню корону, а линия наследования перейдет к вашему сыну после моей смерти или отхода от дел. И учитывая природу наших отношений, его личная безопасность станет моей обязанностью, иначе я потеряю уважение граждан за неспособность защитить собственного наследника.

— А как насчет ваших детей? — спросила Исана.

— У меня их нет, — ответил Аквитейн. — Во всяком случае, мне о них неизвестно — и уж конечно, у меня нет законных наследников. И, при таких способностях в магии воды, в вашей власти полностью контролировать, удастся ли мне или нет зачать законного наследника, вы можете решить никогда не рожать мне детей, и в этом случае Октавиан благополучно примет корону, когда станет старше, мудрее и будет готов возглавить Империю.

Исана сузила глаза, догадавшись.

— Конечно, — сказала она, — если со мной что-то случиться, вы будете вольны взять другую жену. В этом случае, у ребенка, которого она бы вам родила, появились бы притязания на трон — притязания, на пути которых стоит мой сын.

Аквитейн издал сочувственный смех.

— Инвидия когда-то была виртуозом предательства, — сказал он. — Я вижу, что ваш с ней союз распался к счастью.

— Кроме того, — продолжала Исана, — как вы можете быть уверены в том, что я не стану строить заговор против вас, когда вы будете безоружны?

— Вы не пойдете на такое, — просто сказал Аквитейн. — Вы не такой человек.

— Не такой человек, чтобы решиться на убийство ради защиты своего ребенка?

— Не тот, кто вонзает нож в спину, — сказал он. — Для этого вам нужно смотреть мне в глаза. Я переживу это.

Исана просто смотрела на мужчину. Для нее Аквитейн всегда оставался просто мужской копией Инвидии, ее партнером в безжалостных политических баталиях.

Она никогда бы не подумала, что он из той породы, кто считает, что не все замышляют что-то друг против друга и способны на убийство и предательство, если только это сулит выгоду.

Хотя, возможно, этому не стоило удивляться. Инвидия была способна разглядеть в других верность, внутреннее… благородство. Исана полагала, что это придавало их слову большую ценность, чем несколько секунд теплого дыхания.

И, конечно, она использовала эти черты Исаны.

— Скажите мне, — отозвалась Исана. — По какой причине я должна предпочесть этот план, вместо того, чтобы поддержать законную преемственность в Империи?

— По трем причинам, — ответил он тотчас же. — Во-первых, потому, что это устранило бы необходимость в идущей в Сенате борьбе, обезоружив вовлеченных в нее Сенаторов. Валериус раздувает этот конфликт, основываясь на том, что это военное время и командование должно быть немедленно передано преемнику. Наш союз лишит основания угрозы Валериуса, предотвратит распад Сената на отдельные фракции по этому вопросу и поможет избежать создания опасного прецедента, когда Сенат диктует свои условия кабинету Первого лорда.

— Какая вторая?

— Потому, что в этом случае у меня не было бы ни причин причинять вред вашему сыну, ни необходимости защищать себя от него. У Октавиана есть способности, я охотно признаю. Но, учитывая опыт и преимущество положения, мои выше. Любая борьба за власть между нами будет иметь катастрофические последствия как для него лично, так и для Империи в целом.

Конечно, высмеивать это заявление Аквитейна было бы гораздо проще, думала Исана, если бы она только что так решительно не отстаивала эту точку зрения перед Верадис.

— И в-третьих, — сказал Аквитейн, — потому что это спасет жизни. Ворд наступает. Слишком много времени уже было потрачено именно потому, что были сомнения в том, на ком в действительности корона. Каждый день наш враг становится сильнее. Октавиана корона или моя, эти дни сомнений парализуют нас. Я — здесь. Он — нет.

Исана язвительно вздернула бровь.

— Интересно, Лорд Аквитейн, а вы случайно не находились вчера вечером рядом с бассейном? Или рядом с каким-нибудь другим водоёмом.

Аквитейн поднял руку ладонью вверх, уступая.

— Допустим, он, скорее всего, жив и вернулся из Кании. Допустим, проявление его возможностей меня впечатлило… — Аквитейн покачал головой, выражение его лица напомнило Исане человека, готовящегося проглотить что-то неприятное. — Не впечатлило. Вдохновило. Его обращение к нашему народу имело большее значение, чем просто заявление о его присутствии. Он принес им мужество. Он принес им надежду.

— Как и подобает Первому Лорду, — сказала Исана.

— Полагаю, он все еще на западном побережье. И путь оттуда далек, леди Исана. Если наши люди пробудут в межвластии до его прибытия, мы не доживем до следующей весны. Я верю, что этого можно избежать только открытым сотрудничеством. Объединение наших домов успокоит народ и граждан. Если мы позволим сенату решать, неизбежны сомнения, вопросы и заговоры, вне зависимости от того, кому достанется трон.

Аквитейн шагнул вперед и протянул руку.

— Я не вечен. Я могу пасть в приближающейся войне. В любом случае, корона достанется ему. Нам не придется испытывать друг друга. Жизни будут сохранены. А наши люди получат шанс на спасение.

Еще одна вспышка ярости хлестнула по чувствам Исаны, когда Арарис сделал полшага вперед от двери.

В этот раз вспышка была столь сильна, что Аквитейн ее тоже ощутил. Он повернулся к Арарису и несколько мгновений смотрел на него.

Затем он по очереди взглянул на них и протянул.

— О. Видимо, я чего-то не знаю.

— Я думаю, что вы должны уйти, Аттис, — произнёс Арарис. Его голос был тихим и очень, очень спокойным. — Так было бы лучше для всех нас.

— То, что происходит за пределами этих стен, является более важным, чем вы, Арарис, — хладнокровно возразил Аквитейн. — Это более важно, чем я. И хотя ваша привычка бросаться на защиту женщин, даже испорченных, по любому пустяку вполне понятна, ваши эмоции совершенно не имеют отношения к проблеме.

Глаза Арариса вспыхнули, и очередной всплеск гнева ударил Исану.

Ей показалось, что у неё, как от порыва ветра, шевельнулись ресницы.

— Странно, — парировал Арарис. — Я так не думаю.

Аквитейн покачал головой, растянув губы в бессмысленной улыбке.

— Мы уже давно не школьники, Арарис. У меня нет особого желания в любой близости сверх того, что требуется для галочки. Что касается меня, я буду весьма доволен, если вы оба будете жить своей частной жизнью, независимо от того, какой выбор сделает Леди Исана.

— Арарис, — тихо сказала Исана и подняла руку.

Тот ещё одну нескончаемую секунду продолжал сверлить взглядом Аквитейна.

Затем взглянул на нее, нахмурившись, пока она молча призывала его понять, что она собирается делать.

После бесконечного числа сердечных сокращений Арарис заметно расслабился и вернулся на своё место у двери.

Аквитейн посмотрел на отошедшего мечника и снова повернулся к Исане, задумчиво хмурясь.

Он смотрел на нее довольно долго, затем медленно опустил руку и сказал:

— Твой ответ «нет».

— Ваше предложение резонно, Лорд Аквитейн, — сказала она. — Очень резонно. И ваши аргументы весомы. Но цена слишком высока.

— Цена?

Она слегка улыбнулась.

— Вы хотите, чтобы я пожертвовала своим миром ради этого плана. Отказалась от плодов труда всей жизни. Избрала обман и пустые идеи. Оставила в своем сознании и сердце бесплодную пустошь, такую же выжженную, голую и столь же бесполезную, как все эти фермы, которые вы уничтожили, чтобы замедлить ворд.

Аквитейн задумался на мгновение. Затем, кивнув, сказал:

— Я не понимаю. Но должен принять ваш ответ.

— Да, думаю, должны.

Он нахмурился.

— Октавиан знает, что должен принять против меня меры защиты. И я, в свою очередь, также должен защитить себя против него. По возможности, я буду избегать прямой конфронтации. У меня нет особого желания причинить ему вред. — Он встретился глазами с Исаной. — Но в жизни может обернуться по-всякому. И я увижу Империю единой, сильной и готовой защитить себя.

Она почти незаметно наклонила к нему голову и сказала:

— Тогда с вашей стороны самым мудрым будет исполнить волю Гая Секстуса, Лорд Аквитейн.

— Гай Секстус мёртв, леди. — Он тоже слегка поклонился в ответ. — И посмотрите, куда нас завело исполнение воли этой старой змеи.

Аквитейн кивнул Арарису и вышел из комнаты.

Арарис закрыл дверь за Верховным Лордом и повернулся к Исане.

Потом медленно выдохнул, и только тогда убрал руку с рукоятки меча.

Исана шагнула к нему, и их руки переплелись. Она крепко обняла Арариса, прижавшись щекой к его груди.

Потом закрыла глаза и оставалась неподвижной в течение нескольких минут. Арарис осторожно обхватил её, стараясь не слишком сильно прижимать к стальным пластинам брони.

Пока они стояли рядом, Исана чувствовала, как тает спокойная сдержанность, дарованная заклинательством металла, которое он использовал, чтобы обуздать свои эмоции.

Некоторое время для неё существовало лишь его присутствие, тепло его любви, незыблемой, как скала, и Исана позволила этому теплу отогнать холод забот и страхов.

Чуть погодя она спросила:

— Я правильно поступила?

— Ты же знаешь, что да, — ответил он.

— А точно? — спросила она. — У него был аргумент. Даже несколько.

В горле у Арариса заклокотало рычание. Мгновение спустя он сказал:

— Может быть. Тогда спроси себя кое о чем.

— О чем?

— Смогла бы ты жить во лжи?

Она пожала плечами.

— Раньше могла. Чтобы защитить Тави.

— Как и я, — сказал он. — Я был там.

Он указал на шрамы на лице.

— Заплатил за это сполна. И когда… когда я избавился от этого бремени, это было лучшее, что случилось со мной со времени гибели Септимуса.

— Да, — тихо сказала Исана.

Подняв руку, она опустила ее на его изборожденное шрамами лицо, на горящее там старое клеймо труса. Она наклонилась и мягко поцеловала его в губы.

— Нет, я так больше не смогу.

Он наклонился и уперся своим лбом в ее:

— Да, это так.

Они какое-то время молчали, и, наконец, Исана спросила:

— Что имел в виду Аквитейн, говоря о защите не той женщины?

Арарис невнятно и задумчиво хмыкнул.

— Дело было после битвы при Семи холмах, — сказал он. — Септимус лично возглавил одно из крыльев конницы, преследовавшей противника после того, как мы одержали победу на поле боя. Командиры повстанцев бежали в полдюжины различных стедгольдов, где… где не очень-то церемонились с рабами.

Исана вздрогнула.

— Один, например… забыл его имя. Высокий, долговязый парень, граф. Он хорошо владел мечом, а его слуги стояли насмерть, чтобы защитить его. Я, Олдрик, Септимус и Майлз пытались прорвать их последнюю линию обороны. Нам это удалось, но с трудом. — Он вздохнул. — Под конец было просто отвратительно. Этот граф держал в своих покоях несколько рабынь. Одна из них покончила с собой, когда увидела, как он умирает. Другие тоже были не в лучшей форме. Все были не старше шестнадцати лет, и все носили ошейники подчинения.

Исане вдруг стало дурно.

— Мы захватили жителей стедгольда живыми, по большей части. Один из них был тем, кто надел на них ошейники. Таким образом, мы освободили от них трёх девушек, но четвёртая… — Арарис покачал головой. — Ей было лет четырнадцать. Она носила ошейник с десяти лет. И она была…

— Испорченной? — осторожно предположила Исана.

— Сломленной, — ответил Арарис. — Она понятия не имела, как общаться с другими людьми, если не нужно предлагать себя. Она едва могла одеться. Ей регулярно давали вино и афродин. Красивый ребёнок, на самом деле, но стоило лишь посмотреть ей в глаза. Сразу было видно, что её психику повредили, и она не поправится.

— Конечно, Принцепс взял её под защиту. Но она с каждым днём становилась всё более расстроенной и отчаявшейся. Словно её мир перевернулся. Она не знала, где она нужна и что делать. К тому времени, как мы вернулись в Алеру Империю, она только дрожала и всё время кричала. — Он взглянул на Исану. — Она была заклинательницей воды, причём сильной.

Исана едва не задохнулась:

— Но… это означает, что, как только её способности проявились…

Арарис кивнул.

— Она начала во всех подробностях ощущать то, что чувствовали эти мужчины, когда брали ее. Бедный ребенок. Смерть была бы милосерднее, чем то, что она пережила. — Он откашлялся. — В общем, она кричала и плакала без перерыва, пока однажды ночью не затихла. Септимус послал Майлза проверить, как она — а тот глаз на неё положил с тех пор, как впервые увидел её. Он был всего на год или два старше неё. Майлз, выполняя приказ Принцепса, вломился к девушке и застал с ней Олдрика.

— Вороны, — ахнула Исана.

— Майлз приревновал и возмутился тем, что Олдрик использовал её — хотя девушка не возражала. Поэтому он тут же вызвал Олдрика на поединок чести.

— Самый знаменитый поединок в Алере Империи, — заметилаИсана.

Арарис кивнул.

— Майлз этим обрекал себя на верную смерть, так что я толкнул его под переднюю часть фургона. Вот откуда у него больное колено. А я занял его место на поединке чести.

Исана нахмурилась:

— Зачем?

— Потому что то, что делал Олдрик, было неправильно. Независимо от того, или вопреки тому, что это её успокоило. — Он одарил её короткой, слабой улыбкой. — Есть некоторые вещи, которые просто нельзя игнорировать.

Она медленно кивнула.

— Продолжай.

— Дальше особо нечего рассказывать, — пожал плечами Арарис. — Я победил Олдрика, но не мог его убить. Он был одним из сингуляров Принцепса. Почти братом для меня. Но пока он еще не поднялся с колен, Септимус подошёл к нему и обрушился на него с бранью, на глазах у половины жителей столицы. Изгнал его из своего окружения и дал понять в недвусмысленных выражениях, что Олдрику лучше не попадаться ему на глаза, если тот хочет уцелеть.

— Что было дальше?

— Никто в Алере Империи ему бы и посуду не доверил мыть после того, что сказал Септимус. Тогда он забрал девушку и ушёл.

— Одиана, — поняла Исана. В её мыслях возник образ высокого, сурового Олдрика и темноволосой женщины с томными изгибами, которая всегда находилась в его компании.

Арарис кивнул.

— Что касается меня, я старался быть добрым с ней. Помогал поесть. Дал ей одеяло одной холодной ночью, по дороге в столицу. Полагаю, именно поэтому она помогла мне во Втором Кальдеронском сражении. Но потом я подумал, что было бы лучше, если бы я не сражался с Олдриком, пока Майлз лежал в целебной ванне. Дуэль спровоцировала события, которые сделали её достоянием общественности. У Септимуса не было другого выбора, кроме как уволить Олдрика, и сделать это максимально жёстко. Если бы я не поступил таким образом, может быть, Олдрик участвовал бы в Первом Кальдеронском. Может быть, это принесло бы пользу. Может быть, многое было бы иначе.

— Ты веришь в это? — спросила Исана.

Арарис слегка улыбнулся.

— Я не знаю. Я часто думаю об этом, чтобы я сделал по-другому, но я предполагаю, что все наши решения имеют важные последствия.

Послышался стук в дверь.

— Ах, — сказала Исана, — эскорт от сената, я предполагаю.

Они прервали объятия, и Исана тщательно пригладила платье.

— Не мог бы ты открыть дверь, пожалуйста.

Арарис подтянулся, его военная осанка была безупречна, и кивнул. Он подошел к двери и протянул руку…

Дверь слетела с петель с визгом разрывающегося металла, ударила Арариса в грудь и отбросила его через всю комнату, врезавшись в противоположную стену.

Мужчины в черной броне, двигаясь стремительно и точно, вошли в комнату. Один из них отбросил дверь от обессиленного тела Арариса.

Еще двое занесли оружие над упавшим мечником. Два блестящих лезвия нацелились на Исану, которая застыла, глядя широко раскрытыми глазами.

Мужчины не были одеты в черную броню.

Они были покрыты хитином Ворда. На их шеях сверкнули стальные полосы ошейников подчинения.

В коридоре послышались лёгкие шаги, и в комнату вошла стройная фигура, закутанная в длинный тёмный плащ.

Изящная, женственная, белоснежная рука поднялась, указав зеленовато-чёрным ногтем на Исану.

— Да, — прошипел нечеловеческий, жужжащий голос. — Да. Я узнала запах. Это она.

— Госпожа, — позвал тихий голос из коридора. — Мы не можем больше вводить в заблуждение сторожевых фурий.

Королева Ворда — потому что она не могла быть кем-то ещё — пересекла комнату и схватила Исану за запястье в сокрушительном захвате. Исана едва не вскрикнула от боли, когда в руке что-то хрустнуло.

— Заберите их обоих, — Королева почти мурлыкала. — О, да. Теперь моя очередь.

Глава 9

— Трибун Антиллар, — сказал Тави, — вы мне нужны.

Макс оторвался от поглощения обеда, в замешательстве от выбранного Тави тона голоса.

Но, хотя Макс был другом Тави, он был также легионером. Он сразу поднялся, ударил кулаком в грудь в знак приветствия и пошёл в ногу рядом с Тави, прежде чем прожевал последний кусок.

Выходя из столовой, Тави заметил Крассуса, который расхаживал по лагерю, что-то втолковывая одному из центурионов легиона.

— Трибун Антиллус! — рявкнул Тави. — Центурион Шульц! За мной.

Крассус и Шульц отреагировали почти точно так же, как Макс.

Тави даже не замедлил шага, поэтому оба старались поспеть за ним и Максимусом.

Тави шел к лагерной стоянке канимов, не говоря больше ни слова, но не успели они пройти и ста ярдов, как послышался стук копыт. Китаи спрыгнула с лошади, ее лицо приобрело серьезное и строгое выражение.

Мгновение она пристально смотрела на Тави, затем пошла рядом с ним.

Всплеск облегчения и удовольствия от ее вида на время подавил гнев и обдумывание следующего шага.

— Так ты вернулась? — спросил он.

— Только что, Алеранец, это очевидно. — Она снова посмотрела на него, как будто хотела убедиться, что он не исчез. — Я что-то почувствовала.

— Два канима только что пытались меня убить.

— Варг? — спросила Китаи сквозь зубы.

— Нет способа узнать наверняка, но это не похоже на него.

— Его люди, его ответственность, — прорычала Китаи.

Тави хмыкнул, не выражая этим ни согласия, ни несогласия с ней.

— Всё прошло удачно?

Она посмотрела на него и протянула с ноткой пренебрежения:

— Алеранец.

Тави жестко усмехнулся.

— Конечно. Мои извинения.

— Чего и следовало ожидать, — согласилась Китаи. — Чего ты хочешь добиться?

— Я получу ответы от Варга, — сказал Тави.

— Что? — пробормотал Макс. — Канимы пытались тебя убить?

— Примерно пять минут назад, — ответил Тави.

— Тогда почему, вороны, мы идем к их лагерю?

— Потому что я должен быстро что-нибудь предпринять, пока не стало хуже, и потому что там Варг.

— И, если действительно он послал их, чтобы убить тебя, что помешает ему закончить работу, когда ты доберешься туда?

— Вы, — сказал Тави.

Макс нахмурился.

— О, я.

— Не перегибай, не только ты, Крассус и Шульц тоже.

Макс зарычал.

— Кровавые легионы, — пробормотал он шепотом, — кровавые канимы, кровавая безумная первая палата лордов.

— Если хочешь остаться здесь… — начал Тави.

Макс с негодованием посмотрел на него.

— Конечно, нет, — он обернулся через плечо. — Шульц опытен, но все бы полетело к воронам, если бы моего братца поставили главным, а его ранг выше, чем Шульца.

— Если формально, — сказал Крассус, — то мой ранг также выше твоего.

— Это не так, мы оба трибуны.

— Я прибыл первым.

— Мы прибыли в одно и то же время. Кроме того, меня назначили в Первый Алеранский за шесть месяцев до того, как он был сформирован, — ответил Макс.

Крассус фыркнул.

— Как центуриона, фальшивого центуриона.

— Неважно. Превосходство за мной.

— Как дети, — упрекнул Тави. — Вы же видите, что Шульц не спорит о таких вещах, не так ли?

— Как будет угодно капитану, сэр, — ответил Шульц с невинным выражением лица, — я сюда не вмешиваюсь.

Китаи ухмыльнулась, обнажив зубы на канимский манер:

— У Шульца больше всех здравого смысла. Он заслуживает быть командиром хотя бы за это.

Шульц проигнорировал этот комментарий с неподражаемым стоицизмом.

Лагерь на холме оставался позади них, и они приближались к гораздо большему лагерю канимов.

Охранники у ворот заметили приближение Тави и его людей. Один из охранников, незнакомый Тави, поднял руку, требуя, чтобы Тави остановился для опознания. Это была стандартная процедура для всех, кто хотел пройти в лагерь канимов.

Тави глубоко вздохнул и напомнил себе, что это не был обычный визит.

Вместо того, чтобы остановиться, он отклонился назад и с силой, взятой у фурий земли, ударом ноги с грохотом распахнул деревянные ворота.

Два стражника-канима, стоявшие за воротами, были отброшены на землю в разные стороны, и каждый каним, находящийся поблизости, сосредоточил на произошедшем взгляд своих темно-красных глаз.

— Я ищу своего гадару, Варга, — заявил Тави на рычащем языке воинов-волков — достаточно громко, чтобы его услышали все наблюдавшие за ним канимы, — пусть любой, кто хочет мне помешать выйдет вперед.

Дорога к центру лагеря канимов внезапно опустела.

Тави пошёл вперед, стараясь выглядеть так, словно только и ждал предлога, чтобы выплеснуть свой гнев на любого канима, которого угораздит привлечь его внимание.

Он имел достаточный опыт общения с ними, чтобы знать, что язык тела и уверенность для них куда важнее слов.

Его главным опасением было то, что кто-то из молодых воинов может счесть его манеры и поведение всего лишь бравадой, блефом и решить бросить ему вызов.

Он уже убил двух канимов.

Учитывая то, как яростно Варг и каста воинов защищают то, что осталось от их народа, в результате может быть уже слишком поздно пытаться хоть как-то разрулить ситуацию.

Как только пролилась кровь, канимы могли начать мыслить менее рационально.

Раз уж на то пошло, алеранцы немногим отличались от них.

Китаи заняла свое место рядом с Тави, ее зеленые глаза сузились, лицо приобрело твердое выражение.

— Ты не думаешь, что Варг стоит за этим, — сказала она себе под нос.

— Нет, если бы он хотел меня убить, то взял бы меч и сделал это сам.

Китаи кивнула.

— Поэтому кто-то еще послал убийц.

— Да, — сказал Тави.

Китаи на мгновение задумчиво нахмурилась, затем сказала:

— Ты боишься, что тот, кто послал убийц, знал, что они умрут.

Тави кивнул:

— Вероятно, что они уже распускают слухи среди канимов.

Китаи сузила глаза:

— Они обвинят тебя в убийстве.

— Сначала мне надо добраться до Варга, — сказал Тави, — до того, как разойдется молва.

Китаи пристально посмотрела на пару воинов в темно-синей броне, Шуаранцев с золотистым мехом, которые никогда не сталкивались с Алеранскими легионами на поле боя и поэтому могли быть более готовыми бросить вызов отряду алеранцев.

Один из них выглядел невозмутимо, как и положено, но его напарник, крупный каним, дёрнул ушами от изумления и посмотрел на проходящего мимо алеранца с нескрываемым интересом.

Китаи удовлетворённо хмыкнула.

— И прежде, чем молва пойдёт среди алеранцев.

Тави кивнул.

— Вот почему мы стараемся привлечь внимание.

Она бросила на него обеспокоенный взгляд.

— Не все враги такие, как Варг. Будь осторожен.

Тави фыркнул от сдержанного смеха, снова замолчал, и они закончили свой марш по лагерю без приключений.

Приблизившись к центру лагеря, Тави увидел дюжину самых старших канимов из касты воинов, их доспехи покрывало так много алых узоров, под которыми чёрная сталь почти, или совсем, не была видна.

Все они отдыхали в непринуждённых позах у входа в подземное убежище, которое Варг использовал в качестве командного поста.

Некоторые сидели на корточках, группами из двух или трёх, как если бы просто праздно проводили время. Еще двое играли в людус на большого размера доске с крупными фигурами.

Два канима стояли друг напротив друга с деревянными учебными мечами. Они не размахивали тупыми клинками.

Один занимал оборонительную позицию, держа меч наискосок к телу. Его противник занёс свой клинок над головой, параллельно линии позвоночника.

Как только Тави подошёл ближе, позиции каждого воина изменились на то, что казалось зеркальным отражением. Первый каним скользнул на шаг в сторону и поменял угол наклона меча.

Его партнёр сделал полшага вперед, словно в синхронном танце, развернув тело, и сделал широкий взмах мечом вниз и вперёд, деревянный наконечник остановился, едва не коснувшись клинка второго канима.

Они оба снова замерли, только поменяли позицию ещё раз несколько вдохов спустя. Как только стойки были зафиксированы, первый каним приоткрыл пасть, оскалившись в лёгкой улыбке.

Второй издал громоподобный рык разочарования. Оба опустили клинки, склонили головы друг перед другом в канимском поклоне и повернулись наблюдать за приближением алеранцев, как если бы их поединок был прерван по чистой случайности.

Тави остановился в нескольких футах вне пределов досягаемости длинного выпада одного из стражей Мастера войны, проворчав себе под нос, и крикнул:

— Гадара! Я хочу говорить с тобой!

На мгновение воцарилась тишина, и дюжина охранников спокойно и раслабленно направилась в сторону алеранцев. У каждого из них лапа покоилась на оружии.

Варг появился из убежища в своей темно-красной стальной броне, умышленно выйдя на свет.

Насаг следовал за отцом, его взгляд сосредоточился на алеранцах. Варг вышел вперед к Тави и остановился в доли дюйма от предела досягаемости его собственного оружия.

Тави и Варг обменялись приветствиями в канимском стиле, едва различимо наклонив голову в сторону.

— Что это значит? — спросил Варг.

— То, что есть, — ответил Тави. — Двое канимов только что пытались меня убить в моем командном пункте. Они выдавали себя за твоих посланников. Один был в броне нарашанского воина, другой — в обмундировании ополчения Насага.

Уши Варга выдвинулись вперед и замерли в этом положении. Для канима это было выражение вежливого интереса, но остальная часть тела оставалась неподвижной, представляя из себя непроницаемую маску, за которой было невозможно угадать его мысли.

— Где они? — спросил Варг.

Тави напрягся при этом вопросе, но заставил себя оставаться уверенным и спокойным.

— Мертвы.

Варг приглушенно зарычал.

— Я не могу оставить такие вещи безнаказанными, — ответил Тави.

— Нет, — сказал Варг. — Не можешь.

— Я призываю канимов к ответу.

Глаза Варга сузились. Несколько секунд прошло в молчании прежде, чем он заговорил снова.

— Тогда ты бросаешь вызов мне. Я возглавляю свой народ. И я в ответе за них.

Тави медленно кивнул.

— Я был уверен, что ты так скажешь.

Насаг издал низкий, рокочущий рык.

— Спокойствие, — пророкотал Варг, глянув через плечо.

Насаг умолк.

Варг снова повернулся к Тави.

— Когда и где.

— Наши силы должны выдвинуться через два дня, — сказал Тави. — Достаточно времени это устроить?

— В дополнение к уже происходящему? — спросил Варг. — Нет.

— Тогда мы встретимся, как только ты закончишь приготовления. Только клинок, чистое поле, пока один из нас не падет.

— Согласен, — сказал Варг.

Они оба обменялись едва различимыми поклонами.

Не отрывая взгляда от Варга, Тави сделал несколько медленных шагов назад. Затем он повернулся, призвал жестом руки спутников и двинулся обратной дорогой.

Слухи уже распространились среди канимов. Сотни, если не тысячи их пришли поглазеть на возвращающихся алеранцев.

Хотя гул басовитых голосов, говорящих по-канимски, никогда и не был дружелюбным, успокаивающим шумом, Тави показалось, что их общий тон стал значительно хуже, чем ему слышалось раньше.

Он шел через толпу высоких людей-волков, его глаза смотрели только вперед, челюсти сжались в зверином оскале.

Он чувствовал присутствие Китаи в стороне от него, Макса и Крассуса за спиной.

Они шли в ногу с ним, чеканя шаг, на этот раз даже Китаи.

Канимы не пытались их остановить, хотя когда они достигли края лагеря, Тави увидел многочисленную толпу во главе с шаманами в своих бледных мантиях из человеческой кожи, идущую им наперерез.

Он проследил за ними краем глаза, но не изменил темп.

Если бы канимам показалось, что отряд алеранцев бежал, это могло спровоцировать нападение, и, независимо от того, насколько сильным мог быть их отряд, они были всего лишь горсткой человек, окруженных сотнями канимов.

Их разорвали бы на части.

Тави прошел через сломанные ворота мимо двух охранников, оба были на ногах и угрожающе смотрели на них.

Ни один из них не встретился с пристальным взглядом Тави и не попытался бросить ему вызов, а возглавляемая шаманами толпа была еще в ста ярдах от них, когда Тави прошел и скрылся за холмом.

Он позволил себе расслабиться, только когда они оказались вне досягаемости броска камня или копья канимов.

— Кровавые вороны, — выдохнул Шульц у него за спиной.

— Вороны и кровавые фурии, — согласился Макс, — вы видели эту группу с шаманами, они могли наброситься на нас в любой момент.

— Да, — сказал Крассус, — это было бы неприятно.

— Очевидно, именно поэтому капитан сломал ворота на пути туда, — сказала Китаи.

— Я ещё ни разу не пожалел о том, что обеспечил возможность быстро убраться, — подтвердил Тави, затем окликнул: — Центурион.

— Сэр, — отозвался Шульц.

Тави мимоходом кивнул легионерам, дежурящим у ворот в лагерь Первого Алеранского, и продолжал:

— Я хочу, чтобы ты поговорил с вашим Трибуном. Сообщи ему, что я хочу послать Воронов Битвы на отдельное задание. Это все, что он должен знать.

— Есть, сэр, — ответил Шульц.

— Нужно экипировать их для конного марша и отправить на позиции инженерной когорты. Это на берегу к северу от Антиллуса. Приказать обеспечить безопасность инженеров и следить за любыми подозрительными канимами. В случае, если те соберутся создать нам проблемы, это место будет военной базой, поэтому я хочу, чтобы твои люди были там до наступления темноты.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, сэр, — с серьёзным видом произнёс Шульц. Он отдал честь, повернулся, чтобы идти, и добавил:

— Будет сделано.

— Макс, пошли с ним кавалерию. Пусть одно крыло постоянно будет готовым отразить атаку. Остальные тоже должны быть начеку. Я хочу, чтобы те, кто задумает причинить вред инженерам, знали, что, если попытаются, сразу получат отпор.

Макс кивнул.

— Есть. Что мы охраняем на этот раз?

— Тебе предстоит это выяснить, — ответил Тави. — Крассус, я знаю, им это не понравится, но мне снова нужны Рыцари, которые делают вид, что они инженеры. Ближайшие несколько дней будут трудными. Отправляйся с Максом и Шульцем, и поступайте в подчинение начальника инженерно-технического персонала.

Крассус вздохнул.

— По крайней мере, больше не будет ледяных кораблей.

Тави оглянулся через плечо и улыбнулся.

— Вообще-то… точно, не будет.

Макс и Крассус переглянулись.

— Он знает, как это раздражает? — спросил Макс.

— Да, безусловно, — ответил Крассус.

— Думаешь, нам стоит об этом сказать?

— Нести бремя власти тяжело, — рассудительно произнёс Крассус. — Мы, вероятно, должны мириться с его мрачными шутками.

Макс кивнул:

— Тем более, что он собирается это сделать в любом случае.

— Он могущественный Первый Лорд, — сказал Крассус, — мы всего лишь скромные легионеры, мы подчиняемся, без сомнений.

— Мы подчиняемся?

— Это был вопрос. Ты спрашивал.

— Точно, — сказал Макс. — Извини.

— Поднимайтесь, вы оба, — сказал Тави. — Превосходящие силы ворда будут здесь через два дня. К этому времени мы должны быть на марше. Мне нужна ваша помощь, чтобы это произошло.

Братья стукнули кулаками о нагрудники и помаршировали прочь, продолжая слегка препираться на ходу.

Китаи мгновение наблюдала за ними и улыбнулась.

— Они стали друзьями. Мне это нравится.

— Они братья, — сказал Тави.

Она посмотрела на него серьезными зелеными глазами.

— Это не для всех означает одно и то же. Некоторых общая кровь сближает, их — разъединяет.

Тави кивнул.

— Они не всегда были такими, нет.

Китаи слабо улыбнулась.

— Они также и твои друзья, они пошли, когда ты об этом попросил.

— Они знают, что находится под угрозой. Они боятся, Шульц тоже. Именно поэтому они шутят.

— Они шутят потому, что шли за тобой в толпу озлобленных канимов и вышли назад невредимыми, — ответила она. — Энергия, не использованная в сражении, должна была куда-нибудь выйти.

Тави усмехнулся.

— Верно.

Она наклонила голову.

— Мне любопытно, чего ты достиг, кроме подготовки поединка с одним из самых опасных существ, с которыми мы сталкивались?

— Я начал разговор, — сказал Тави.

Мгновение Китаи пристально смотрела на него, затем сказала:

— Они правы, когда ты так делаешь, это раздражает.

Тави вздохнул:

— Либо сработает, либо нет. Словами делу не поможешь.

Она покачала головой:

— А твой другой план? Он сработает? Мы будет там вовремя?

Тави остановился и посмотрел на нее.

— Я думаю, есть шанс. Хороший шанс.

Он повернулся к ней, церемонно поклонился и спросил:

— Посол, не могли бы вы доставить мне удовольствие и составить компанию за поздним ужином сегодня вечером?

Китаи удивленно изогнула белую бровь. На ее губах медленно расцвела улыбка.

— Ужин?

— Это заведенный порядок вещей, — сказал он. — Ты можешь надеть свой новый наряд.

— Наряд?

— Пока тебя не было, его принесли к твоей палатке. Думаю, он просто прелесть. Трибун Цимнея убедила меня, что он элегантный и стильный.

Ее брови приподнялись.

— Несмотря на все это, несмотря на твою занятость, ты нашел время сделать мне подарок.

— Конечно, — произнес Тави.

Рот Китаи изогнула еще одна медленная улыбка. Она повернулась и не спеша направилась прочь, покачивая бедрами чуть больше, чем было необходимо.

Она приостановилась, чтобы сказать:

— Ты еще не безнадежен, Алеранец.

Затем продолжила свой путь.

Тави нахмурился ей в след.

— Китаи? Так… ты придешь на ужин?

Она не ответила, только рассмеялась и пошла дальше.

Глава 10

Амара подавила неразумное жгучее желание велеть Циррусу перекрыть Сенатору Валериусу доступ воздуха.

Она решила, что ей совершенно не нужно душить его. Не до смерти, по крайней мере.

Ей вполне хватило бы наблюдать, как он посинеет и потеряет сознание… но он был такой мерзкий, что она едва могла доверять себе.

Поэтому вместо убийства либо приятного почти-убийства она спокойно положила руки на колени и заставила себя успокоиться.

Бернард наклонился и прошептал:

— Если бы я вежливо тебя попросил, как ты думаешь, смогла бы ты задушить этого самодовольного идиота прямо отсюда?

Она попыталась подавить смешок, поднявшийся из ее глубин, но в этом не преуспела.

Она зажала рот ладонью, но, тем не менее, получила немало раздраженных взглядов от аудитории амфитеатра.

— Сегодня в репертуаре трагедия, — тихо проворчал Бернард, наклонившись ближе и положив ладонь на ее руку, как знак успокоиться, — а не комедия. Успокойся, если не хочешь взбесить зрителей.

Она снова подавила смех и слегка ткнула его в руку, переводя внимание на дребезжащее чтение древним Сенатором Ульфиусом невразумительной родословной.

— …сын Маттеуса, титул которого перешел не к его старшему, внебрачному сыну Густусу, но к его младшему и законнорожденному сыну Мартинусу. Таким образом, прецедент создан, мои собратья достопочтенные Сенаторы, господа присутствующие.

Сенатор Валериус, мрачный мужчина средних лет чрезвычайно респектабельной внешности, начал аплодировать длинными изящными руками, кое-где этот жест был поддержан.

— Спасибо, сенатор Ульфиус. Теперь, если больше не будет…

Один из примерно семидесяти мужчин, сидевших на полу амфитеатра, громко прочистил горло и поднялся на ноги.

Его волосы представляли копну торчавших во все стороны клоков, нос был покрыт красными прожилками от излишнего количества вина, а костяшки пальцев были причудливо воспалены от частого участия в драках.

Перевязанная правая рука свидетельствовала о том, что юностью драки не ограничились.

Валериус поправил складку пурпурного одеяния, отражавшего его статус как Сенатора Каллидуса, и смерил взглядом вставшего мужчину:

— Сенатор Теогинус. Что вы хотите?

— Я подумал, что желаю воспользоваться правом члена этого Сената, чтобы высказать свои мысли, — растягивая слова, сказал тот, его медлительный цересианский акцент звучал с излишней интенсивностью, что было преднамеренным противопоставлением классической манере и четким интонациям северянина Валериуса.

— Предполагая, что сенатор Каллидус все еще намеревается возглавлять сие почтенное сообщество в соответствии с духом закона, конечно.

— Каждый напрасно потраченный миг — это время, которое мы могли бы использовать для подготовки встречи с врагом, — ответил Валериус.

— Полностью согласен, — сказал Теогинус. — А это касается моментов, затраченных на ваш превосходный маникюр, сенатор? Я уверен, что блеск ваших ногтей ослепит ворд прежде, чем они до нас доберутся.

Низкие смешки, такие же редкие, как и прошлые хлопки, прозвучали из аудитории.

Амара и Бернард присоединились к ним.

Повязки на пальцах Теогинуса делали контраст с внешностью Валериуса еще более резким.

— Думаю, он мне нравится, — пробормотала Амара.

— Теогиниус? — ответил Бернард. — Он напыщенный осел, но сегодня он на правильной стороне.

Валериус был чересчур утонченным, чтобы выказать какую-либо реакцию на смех. Он выждал, пока он затихнет, и еще четверть минуты сверх того, прежде чем ответить.

— Конечно, сенатор, мы выслушаем вас. Хотя я прошу, ради юных храбрецов, готовящихся лицом к лицу встретить врага, излагать ваши комментарии кратко и по существу.

Он слегка склонил голову, сделал жест рукой и изящно сел.

— Спасибо, Валериус, — ответил Теогинус. Он заложил большие пальцы за отвороты одеяния, гарантируя таким образом, чтобы повязки на его правой руке оставались хорошо видны.

— При всем уважении к сенатору Ульфиусу за его глубочайшие знания истории Алеры и алеранского права, его аргументы лицемерны и заслуживают быть осмеянными этим амфитеатром.

Ульфиус поднялся, издавая невнятные звуки возмущения, его покрытая пигментными пятнами лысина сделалась ярко-красной.

— Ну-ну, Ульф, — сказал Теогинус, при этом широко, во весь рот улыбаясь другим сенаторам.

— Я собирался использовать более мягкие формулировки, но Валериус сказал, что нам некогда думать, как бы не задеть ваши чувства. И вы знаете так же хорошо, как и я, что Парциар Густус был слюнявым безумцем, который убил полдюжины молодых женщин, в то время как Парциус Фиделар Мартинус был первым Гражданином среди служащих, которого удостоили звания Дома Верности после войны при Терновых Дебрях — и перед этим он дважды отклонил приглашение Гая Секундуса вступить в Дом Доблести.

Сенатор Теогинус фыркнул.

— Попытка сравнить Гая Октавиана и Гая Аквитейна Аттиса с этими двумя мне кажется чистым безумием, особенно учитывая, что у вас нет доказательств того, что Октавиан является незаконнорожденным.

Валериус поднялся на ноги, поднимая руку.

— Замечание по порядку ведения заседания, уважаемый Теогинус. Бремя доказывания законнорожденности лежит на родителях или, если их нет в живых либо они не в состоянии сделать это, на ребёнке. Законнорожденность, особенно среди Граждан, должна быть доказанной.

— В данном случае доказательства имеются, — ответил Теогинус. — Как то: перстень Принцепса Септимуса, свидетельские показания Арариса Валериана, а также собственноручное письмо Принцепса Септимуса.

Теогинус сделал паузу, во время которой негромкое бормотание разнеслось по амфитеатру, среди сенаторов и зрителей, потом в ожидании посмотрел на Валериуса.

— Гай Секстус никогда официально не представлял Октавиана Сенату, — как по писаному ответил тот. — По закону, он не был юридически признан.

— Не был признан как полноправный Гражданин, — возразил Теогинус. — Что не имеет никакого отношения к выбору Гаем наследника, поскольку относится чисто к вопросу регистрации.

— Хотелось бы надеяться, — парировал Валериус, — что Первый Лорд Империи соблаговолит являться также и Гражданином.

— Это всё игра словами, сенатор. Мы все видели достаточно демонстраций очевидных способностей Октавиана собственными глазами. Доказательство того, что, в конце концов, кандидатура достаточно устраивала Гая Секстуса. Почему она не может вполне устраивать всех нас?

— Согласно свидетельству личного врача Гая Секстуса, Секстус стал жертвой долгосрочного отравления при помощи очищенного хелатина, — невозмутимо продолжил Валериус.

— Хелатин нанёс ущерб всему телу, включая ум. Вполне возможно, что Гай Секстус в последний год жизни был невменяемым…

Внезапный шум протеста заглушил голос Валериуса, и Амаре снова захотелось задушить этого хорька.

Во-первых, он заставил всех утомительно выслушивать аргументы Ульфиуса, затем попытался нажать и спешно закрыть вопрос, сославшись на необходимость безотлагательных действий.

Применение такой тактики было успешным в Сенате и ранее, правда, как правило, не при наличии любой серьезной оппозиции.

Но это… сомнение в умственной вменяемости Гая было мастерским ударом.

Если бы достаточное количество членов Сената согласилось с этой идеей, это означало бы, что почти во всём, сделанном Гаем во время вторжения Ворда, можно было найти незаконные действия, признанные недействительными жаждущим власти Сенатом.

В конце концов, Секстус сейчас не мог оправдать свои действия.

Тем не менее, был способ противостоять истинному намерению Валериуса, если конечно Теогинус оказался бы достаточно умен, чтобы увидеть его.

Теогинус поднял руку в молчаливом призыве к порядку, и шум стих до шелеста быстрых шепотков.

— Заслуженные собратья по Сенату, — произнес Теогинус с явным презрением в голосе, — почти каждый из Лордов и Верховных лордов Империи в бытность Гая Секстуса принимал участие во всей кампании прошлого года. Конечно, вы не допускаете мысли о том, что столь многие Граждане Империи, большинство из которых являются одаренными заклинателями воды, могли просто не заметить безумия, когда его увидели?

— Собратья… — начал было Валериус.

— А если он впал в старческое слабоумие, — продолжал Теогинус, — тогда, безусловно, причисление им Аквитейна Аттиса к своему дому должно рассматриваться таким же образом, как и подозрения по поводу его заявления о законности рождения Октавиана.

— Ха, — произнесла Амара, обнажив зубы в ухмылке и стукнув кулаком в бедро Бернарда. — Он в теме.

Бернард сжал ее кулак в своих ладонях.

— Полегче, любовь моя, ты синяков наставишь.

— Аквитейн Аттис, — продолжал Теогинус, повернувшись, чтобы обращаться к большинству Сената, — это, без сомнения, один из лучших примеров таланта, способностей и эффективного руководства, которые может предложить Гражданское общество. Его мастерство и личное мужество, проявленные в бою против ворда, не могут быть поставлены под сомнение.

Он сделал глубокий вдох, и голос его стал подобен грому.

— Но все эти факты не дают никому права попирать законы Империи! Ни Аквитейну. Ни Гражданам. Ни Сенату.

Он медленно повернулся по кругу, чтобы встретиться глазами с каждым из сидящих Сенаторов.

— Будьте уверены, заслуженные Сенаторы. Нарушить волю Гая Секстуса сейчас — значит предать те законы, которые направляли Империю с момента ее основания — законы, которые позволили нам преодолеть века потрясений и войн.

— Во имя сохранения традиций, — перебил Валериус, — нам следует, без особой нужды в том, положить жизни наших бойцов. Вы это хотите сказать, Сенатор?

Теогинус в упор посмотрел на Валериуса.

— Половины нашей Империи уже нет, сэр. Не счесть потеряных жизней. Алера Империя пала и погребена землей и пламенем. Но большинство из того, что осталось в этом мире, вне досягаемости любого врага. Оно высечено в материи разума и сердца, это — закон. Он — в стали Легионов у городских стен, готовых отдать свои жизни на защите Алеры. Он течет в жилах ее Граждан, призванных к оружию и готовых встретить любого врага, который попытается причинить вред ее народу.

Эффектным жестом он выбросил руку в сторону запада.

— И он там, в живом воплощении Дома, что вел Империю с незапамятных времен. Он в Гае Октавиане.

В амфитеатре воцарилась тишина. Теогинус знал, как обходиться с толпой.

Он знал, как сыграть на их эмоциях — и постоянный фон безотчетного страха, который пронизывал всю Алеру в эти отчаянные месяцы, подготовил их именно к такому подходу.

Теогинус снова окинул взглядом собранный Сенат.

— Помните это, когда будете голосовать. Помните присяги, ваши клятвы. Помните простую истину: законный наследник Секстуса сможет защитить наши земли и наши народы. Отклонитесь от закона, от того, чем всегда была империя, — и Алеры больше не будет. Выстоим мы или падем — Алеры не будет. И мы будем теми, кто ее убил, убил тихими словами, громкими речами и поднятыми руками. Помните.

Теогинус бросил на сенатора Каллидуса взгляд, способный, казалось, прожечь человека насквозь. Затем он сел и сложил руки.

Валериус в тишине довольно долго разглядывал своего противника.

Затем он пристально посмотрел на остальную часть сената. Амара фактически могла прочитать его мысли.

Теогинус использовал опасный гамбит.

Никогда нельзя быть уверенным в том, что страстная речь переместит аудиторию в намеченном направлении, но цересианский сенатор говорил хорошо.

Сила его слов все еще звучала в комнате.

Любые возражения, приведенные Валериусом в данный момент, не принесут ему ничего, кроме возмущенных взглядов.

Почти наверняка, его лучшим планом действий было двигаться вперед и расчитывать на поддержку, которую он собрал в предыдущие дни этого противостояния.

Голосование было близко. Возможно, он уже сделал достаточно, чтобы склонить чашу весов.

Валериус медленно кивнул и повысил голос.

— Я объявляю голосование по вопросу легитимности брака Гая Септимуса с почетным гражданином Исаной из долины Кальдерона. Голосование «за» будет подтверждением правового статуса брака. Голосование «против» будет отрицать его.

Амара невольно затаила дыхание.

— Кто голосует «против»? — спросил Валериус.

С мест, где сидели сенаторы, начали вразнобой подниматься руки. Амара их яростно считала.

— Сколько? — прошептал Бернард.

— Им необходимо тридцать шесть, — ответила она не переставая считать. — Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре.

Валериус добавил свою руку к поднятым.

— Тридцать пять, — прошипела она.

— Кто голосует «за»? — спросил Валериус.

Руки начали подниматься… и послышался сигнал трубы.

Волна беспокойного шепота пронеслась вокруг Амары.

Головы начали поворачиваться. К одной отдаленной трубе присоединилась следующая, и следующая, и следующая.

Шепот перерос в ропот.

— Что это? — спросила матрона, сидевшая с мужем позади Амары. — Сигнал?

Старый джентльмен погладил ее руку:

— Я не уверен, дорогая.

Амара повернулась к Бернарду, ее глаза помертвели. Он встретился с ней взглядом, лицо его было спокойным и отрешенным.

Также как она, он узнал стандартный сигнал трубы легиона.

Легионы южной стены города Рива призывали к оружию.

— Они не могут быть здесь, — сказала Амара, — не сейчас.

Бернард слегка улыбнулся и встал.

Вокруг нее другие граждане делали то же самое, оживленно и взволнованно двигаясь к выходам амфитиатра, не создавая паники, о голосовании было забыто.

— У них, кажется, вошло в привычку удивлять нас. Давай подготовимся к худшему и будем надеяться на лучшее.

Она взяла его за руку и встала.

Они только выходили из амфитеатра, когда молодая женщина бросилась к ним через толпу, по пути ее в спешке несколько раз грубо толкнули.

Это была стройная молодая женщина с вытянутым, довольно серьезным лицом и длинными, тонкими, словно паутина, бледно-золотистыми волосами.

— Граф Кальдерон, — закричала леди Верадис, — граф Кальдерон.

Бернард заметил, как она машет рукой, и стал пробираться через толпу, двигаясь довольно легко, благодаря своей массе.

Амара шла следом за ним, держась поближе, избегая незначительных столкновений, которые иначе были бы неизбежны.

— Верадис, — крикнул Бернард. Он нежно поддержал девушку за плечи.

Она была явно потрясена, ее лицо побледнело, глаза расширились.

— Что случилось?

— Первая леди, граф, — сказала она сквозь слезы, — Там хаос, я не могу найти Плацидуса, и я не знаю, кому можно доверять.

Бернард на мгновение посмотрел вокруг и проследил за пальцем Амары, указывающим на переулок между двумя зданиями, которые обходил поток людей.

Бернард привел их в относительно тихое место и сказал:

— Успокойтесь, Верадис. Помедленнее, что произошло?

Девушка взяла себя под контроль с видимым усилием, и Амара вспомнила, что Верадис была чрезвычайно одаренной заклинательницей воды.

Эмоции напуганной толпы, вероятно, были постоянной пыткой для нее.

— Ваша сестра, сэр, — сказала она, ее голос звучал ровно.

— Ваша сестра была захвачена, Арарис тоже.

— Захвачена? — резко спросила Амара. — Кем захвачена?

Звуковые сигналы становились все громче и многочисленнее.

— Я не знаю, — сказала Верадис, — когда я вернулась в ее комнату, дверь была сломана, была кровь… вероятно, недостаточное количество для того, чтобы кто-нибудь был убит. И они исчезли.

Среди других сигналов, из глубины города, Амара услышала звук трубы Верховного лорда Ривы, призывающей собраться.

В качестве граждан на службе Ривы, Бернарда и Амару назначили в поддержку Первого Риванского легиона.

Бернард огляделся, он также услышал сигнал.

— Я пойду, — сказал он, — посмотрим, что можно узнать.

Амара прикусила губу, но кивнула и повернулась к Верадис.

— Леди, вы можете лететь?

— Конечно.

Амара повернулась к мужу, обхватила руками его лицо и поцеловала.

Он энергично и горячо поцеловал ее в ответ.

Когда они прервали поцелуй, он прикоснулся к ее щеке тыльной стороной ладони, затем повернулся и исчез в толпе.

Амара кивнула леди Верадис.

— Веди меня, — сказала она.

Обе поднялись в ночной воздух, две маленькие фигуры среди многих, летавших в небе над Ривой, в то время как трубы легиона продолжали реветь.

Глава 11

— Ты не имеешь представления, насколько могут быть разрушительны силы, которые ты затронул, — спокойно произнесла Алера. — Совершенно никакого.

Тави стоял в своем командном шатре, глядя на большую карту Империи, раскинувшуюся через весь стол, ее уголки были придавлены маленькими белыми камнями.

Воздух дрожал от напряжения, сопутствующего заклинаниям, защищающим их разговор от подслушивания.

Его мундир был аккуратно сложен на койке в углу, подготовленный им к ужину с Китаи.

— Тогда, может, ты просветишь меня? — негромко ответил он.

Алера выглядела как всегда — спокойная, отстраненная, великолепная, одетая в серое, ее глаза принимали то металлический оттенок, то блеск драгоценных камней.

— Довольно тяжело детально объяснить, даже тебе. И времени у нас недостаточно.

Тави изумленно приподнял бровь и стал внимательно изучать Алеру.

Фурия в человеческом облике сложила руки перед собой, в позе настоящей алеранской матроны.

Неужели они дрожат? Неужели ногти выглядят… неровными? С неровными краями, как будто она их грызет?

Что-то, определенно, сегодня вывело фурию из себя, решил Тави.

— Если это не слишком затруднит, может быть, объяснишь, какие проблемы меня постигнут, если я последую плану?

— Не вижу в этом смысла, — ответила Алера, — ты все равно это сделаешь.

— Возможно.

Она покачала головой.

— То, о чем ты просишь, послужит началом некоторых процессов. Конечным результатом этих процессов может быть медленное замораживание мира. Ледники, которые растут и растут с каждым годом, медленно пожирая все живое.

Тави только успел сделать глоток разбавленного вина перед этой фразой. И чуть не поперхнулся им.

— Кровавые вороны, — прохрипел он. — Когда?

— Не при твоей жизни, — сказала Алера. — Или при жизни твоих отпрысков, или их детей. Возможно, даже не при жизни всего твоего народа. Почти наверняка, от вас останутся лишь письменные предания. Тысяча лет, две, три или двадцать. Но это все же произойдет.

— Если я буду бездействовать, — сказал Тави, — ворд уничтожит мой народ до того, как в этом году выпадет снег.

Он покачал головой.

— У алеранцев через тысячу лет никогда не будет шанса на существование — и тебе некому будет сказать, что ты их предупреждала. Теоретическим будущим алеранцам придется полагаться на самих себя.

Он был почти уверен, что она улыбнется в ответ на это высказываение.

Это был такой спокойный интеллектуальный юмор, который фурия высоко ценила. Она не ответила.

— Ты нам поможешь? — спросил он.

Она задумчиво склонила голову:

— Разумеется.

Тави резко сделал шаг к ней, взял за сцепленные вместе руки и поднял их.

Когда он это сделал, его сердце чуть было не выпрыгнуло из груди. Фурия перед ним обладала практически невероятной властью.

Если ей его действия пришлись не по нраву…

Но она только стояла, глядя на него со спокойным выражением. Он перевел взгляд с ее глаз на кончики пальцев.

Они выглядели неровными и какими-то изгрызенными.

Тави однажды довелось увидеть тела солдат, которые угодили в реку во время сражения.

Люди утонули, и их не доставали из воды более суток.

Рыбы и другие речные твари нашли их, откусывая и отрывая маленькие кусочки плоти.

Раны не кровоточили. Они оставались холодными, вялыми, серыми, как будто тела каким-то образом превратились в глиняные изваяния.

Так же выглядели и пальцы Алеры — как будто старательная мышь обгрызла восковую скульптуру.

— Что это? — тихо спросил он ее.

— Неизбежность, — ответила фурия, — конец пути.

На мгновение он нахмурился, как из-за ее рук, так и из-за ответа.

Понимание захлестнуло его несколькими секундами позже. Он поднял на нее глаза, прошептав:

— Ты умираешь.

Алера одарила его очень спокойной, очень теплой улыбкой.

— Упрощенная точка зрения на происходящее, — ответила она. — Но я полагаю, что, на твой взгляд, есть определенное поверхностное сходство.

— Я не понимаю, — сказал Тави.

Мгновение Алера рассматривала свои руки в его ладонях.

Потом она, указывая, повела рукой вдоль своего тела и сказала:

— Знаешь, как появился этот образ? Как получилось, что я разговариваю с твоей династией?

Тави покачал головой:

— Нет.

Она посмотрела на него с упреком.

— Но ты догадался.

Тави склонил перед ней голову.

— Я предположил, что это как-то связано с росписью в покоях для медитации Первого Лорда.

— Отлично, — сказала Алера,кивая. — Мозаика на полу кабинета создана из осколков камней, собранных туда со всей Империи. Посредством этих кусочков, Гай Примус мог связываться и повелевать фуриями всех земель, чтобы они собирали информацию, передавали ему образы далеких краев и исполняли его волю.

Она поджала губы.

— Это было, когда я впервые начала осознавать себя, как отдельную сущность. При жизни Примуса, я продолжала… застывать, я полагаю, для этого это лучшее определение. Он почувствовал мое присутствие, и со временем я поняла, как должна говорить с ним и как обретать материальную форму.

Она улыбнулась, взгляд устремился вдаль.

— Первое, что я услышала действительно собственными ушами, были слова Примуса: «Проклятье, я схожу с ума».

Тави испустил короткий сдавленный смешок.

Она улыбнулась ему.

— Мозаика была центром того, на чём основана эта форма. Она была тем, что объединило тысячи и тысячи фурий, не имеющих индивидуальности, превратив их в нечто большее. — Она приложила ладонь к груди. — В Алеру.

— И когда мой дед уничтожил Алеру Империю, мозаика была разрушена вместе с ней, — произнёс Тави.

— Это было неизбежно, с точки зрения Секстуса. Если бы она осталась нетронутой, она досталась бы Королеве Ворда. Она почти наверняка поняла, что это значит, и пыталась контролировать меня через неё. У неё даже могло получиться.

— Именно поэтому Первый Лорд никогда никому не говорил о тебе, — сказал Тави тихо. — Вот почему о тебе нет ни слова ни в одной из хроник.

— Враги Дома Гая не смогут попытаться перехватить контроль надо мной, если они не будут знать обо мне.

— Но они могут тебя убить, — тихо произнёс Тави.

— И даже более того, — она глубоко вздохнула. — Я уже в прямом смысле слова убита вторжением Ворда, но разрушение моей формы подразумевает довольно продолжительное время. И потребуется ещё такое же время, чтобы я окончательно вернулась к своему первоначальному состоянию.

— Я не… Я не мог даже представить, — замялся Тави. — Мне очень жаль.

Она выгнула бровь.

— Но почему? Я не боюсь того, что грядёт, молодой Гай. Я не почувствую ни боли, ни сожаления. Моё время в таком виде почти закончилось. Всё имеет свой конец. Это закон Вселенной.

— Ты так долго помогала моей семье и Империи, что ты заслуживаешь большего.

— Каким образом это соотносится? То, что кто-то заслуживает, и то, что он в итоге получает, редко совпадает.

— Когда это совпадает, то торжествует «справедливость», — сказал Тави. — Это одна из вещей, которым я должен способствовать, если я понимаю свой долг.

Алера печально улыбнулась.

— Имей в виду, что я не всегда помогала вашей семье и вашим людям. Я не хочу ставить любое существо выше других. И каждое мое действие обязательно вызывало реакцию, восстанавливающую баланс. Когда Секстус хотел, чтобы я смягчила преобладающую в долине погоду, это вызывало полдюжины грозовых фурий в другом месте империи. Когда он просил меня придать силы определенному направлению ветра, в другом месте, за сотни миль, происходили циклоны. Пока ворд не прибыл, я и мои соплеменники убили больше алеранцев, чем любой противник, с которым когда-либо сталкивался твой народ.

В ее глазах вспыхнуло что-то дикое и холодное.

— Можно утверждать, молодой Гай, что то, что происходит со мной, и есть справедливость.

Тави мгновение обдумывал это в уме.

— Когда ты уйдешь… что-то изменится.

Ее взгляд был непроницаем.

— Да.

— Что именно?

— Все, — сказала она спокойно. — На какое-то время, силы, так долго связанные этой формой, должны прийти к балансу еще раз. В сельской местности по всей империи дикие фурии станут более активными, более неспокойными и более опасными. Метеорологические карты сдвинутся, характер погоды изменится. Животные будут вести себя странно. Растения будут расти неестественно быстро или увядать без видимых причин. Само заклинание фурий будет нестабильным, непредсказуемым.

Тави содрогнулся, представив себе хаос, который возникнет в таких условиях.

— И нет способа предотвратить это?

Алера посмотрела на него с чем-то похожим на сострадание.

— Ни одного, молодой Гай.

Тави опустился на походный стул и поставил локти на колени, склонив голову.

— Ты уверена, что ни одного.

— Все кончается, молодой Гай. Однажды тебя тоже не станет.

Тави беспокоила его спина. Во время битвы с канимскими убийцами он потянул мышцу. Было бы неплохо облегчить боль в целебной ванне, применив немного магии воды.

Даже без использования ванны дискомфорт был не настолько силен, чтобы не справиться с ним, приложив немного сконцентрированных на нем усилий.

Но сейчас он не был уверен, что способен и на это. А спина болела.

— Ты утверждаешь, — сказал он, — что даже если мы победим ворд, это еще не конец. Однажды, в недалеком будущем, сама земля обратится против нас. Мы должны преодолеть этот кошмар только для того, чтобы затем скатиться в хаос.

— Да.

— Это… для меня слишком.

— Жизнь несправедлива, равнодушна и болезненна, молодой Гай, — сказала Алера. — Только безумец идет против течения.

Она не издала ни звука, но, подняв голову, Тави увидел Алеру на коленях, обращенную к нему, ее лицо было на уровне с его.

Она потянулась и дотронулась до его щеки истерзанными пальцами.

— Я всегда находила особое безумие Дома Гаев на редкость интригующим. Они идут наперекор более тысячи лет. Зачастую им не удавалось достичь победы. Но они никогда не признавали поражение.

— Они когда-нибудь сталкивались с чем-то подобным? — тихо спросил он.

— Когда сюда попали первые алеранцы, возможно, — сказала Алера, глаза ее стали задумчивы. — Мои воспоминания очень смутные. Прошли столетия, прежде чем я узнала твой народ. Но их было мало. Ничтожно мало. Одиннадцать тысяч жизней, пожалуй.

— Численность Легиона с обозами, — сказал Тави.

Она улыбнулась.

— Им они и были. Легионом из других мест, потерянным и попавшим сюда, на мои земли. — Она указала на вход в палатку. — Канимы, мараты, ледовики. Все они — заблудшие путники.

Она печально покачала головой.

— Другие тоже. Те, кого твой народ истребил за столетия. Очень многие пали из-за страха и нужды.

— Когда они сюда попали, они владели магией? — спросил Тави.

— Долгие годы — нет.

— Тогда как им это удалось? — спросил он. — Как они выжили?

— Жестокостью. Навыками. Дисциплиной. Они пришли из мест, где были непревзойденными мастерами войны и смерти. Их враги здесь никогда не видели ничего подобного. Ваши предки не могли вернуться туда, откуда пришли. Они оказались здесь в ловушке и, только победив, могли выжить. Так они стали победителями, несмотря ни на что.

Она спокойно встретилась с ним глазами.

— Они делали вещи, которые тебе страшно и вообразить. Совершали самые чудовищные и самые героические поступки. Поколения твоего народа в то время стали единым диким разумом, воплощением смерти… и когда им не хватало врагов, они отрабатывали свои навыки друг на друге.

Тави нахмурился.

— Ты говоришь, что для того чтобы выжить, мне и моему народу нужно поступать так же?

— Я не предлагаю выбор. У меня нет мнения. Я просто делюсь фактами.

Тави медленно кивнул и повел рукой.

— Продолжай, пожалуйста.

Алера задумчиво нахмурилась.

— Только когда незаурядный Примус сбросил вниз всех, кто выступал против него, ведя жестокую войну во имя мира, они начали приходить в себя. Чтобы построить нечто большее, чтобы заложить основы того мира, каким вы знаете его сегодня.

Она положила руку на его плечо:

— Законы. Правосудие. Искусство. Передача знаний. Все пришло из единого источника.

— Искусства убивать, — прошептал Тави.

— Сила — главнейшая добродетель, — сказала Алера. — Это неприятный факт. Но горький вкус осознания этого не изменит истину того, что, не обладая силой для собственной защиты, все остальные добродетели будут эфемерны, абсолютно бессмысленны.

Она слегка наклонилась вперед.

— У ворда нет никаких иллюзий. Они готовы уничтожить все живое в этом мире, если это необходимо, чтобы обеспечить выживание своего вида. Они — смерть во плоти. И они сильны. Готов ли ты сделать все, что может быть необходимо, чтобы вы, люди, выжили?

Тави опустил взгляд и уставился на землю.

Он мог сделать больше, чтобы помочь достигнуть успеха в войне. Гораздо больше.

Он мог предпринять шаги, которые еще год назад были крайне неприемлемы для него.

Его острый ум всегда был полон идей, и этот раз не был исключением.

Он ненавидел себя за то, что у него возникли такие чудовищные понятия, но Империя боролась за свою жизнь.

В глухую ночь, когда он не мог спать, когда он больше всего боялся будущего, он понял, какие шаги может предпринять.

Эти шаги он мог сделать, только переступив через изувеченные тела погибших.

Блестящие принципы, благородные дела, — подумал он.

Те, кто достаточно упорно трудился, чтобы придерживаться их, совершенствовал их любовно, — но очевидным фактом было то, что, если он хотел, чтобы какой-либо алеранец вообще выжил, ему, возможно, придется пожертвовать другими. Ему, возможно, придется выбирать, кто будет жить, а кто умрет.

И если он действительно был Первым Лордом Империи, лидером ее людей, он был единственным, кто мог сделать такой выбор.

Фактически это было его обязанностью.

Он редко позволял себе чувствовать, но сейчас поток эмоций накрыл его. Скорбь по тем, кто уже потерян.

Гнев за тех, кто еще умрет. Ненависть к врагу, который пытался поставить империю на колени. И боль.

Он никогда этого не просил, никогда не хотел. Он не хотел быть Первым Лордом, но он не мог уйти.

Необходимость. Долг. Эти слова отвратительно звучали в пустынных закоулках его разума.

Он закрыл глаза и сказал:

— Я буду делать то, что необходимо.

Затем он поднял глаза на великую фурию, и его слова прозвучали жестко и холодно даже для его собственных ушей.

— Но существует не только один вид силы.

Алера долго в упор смотрела на него, затем медленно склонила голову.

— Так и есть, молодой Гай, — пробормотала она. — Так и есть.

С этими словами она исчезла.

Тави опустился на походный стул, ощущая себя измотанным, слабым и усталым, выжатым как губка.

Он силился представить путь, лежащий перед ними, все его перипетии, повороты и развилки.

Бывало, что странный тип уверенности вдруг расцветал в его мыслях, чувство кристальной ясности грядущего.

Его дедушка, как и Первый Лорд до него, по слухам имел дар предвидения. Тави не знал, правда ли это.

Ворд должен быть остановлен. Если Алера не сломит его, их пути окончатся, оборвавшись в полной тишине.

Никто и не узнает о том, что они вообще существовали.

Но, даже если они каким-то образом победят, разрушения, порожденные войной, ужасная плата болью, горем и потерями народа Алеры, оставят их не в состоянии противостоять хаосу высвобождения великой фурии.

Народ, уже погрязший в насилии и войне, все равно будет опьянен ненавистью и кровью и слеп к другой стезе.

Когда им не хватало врагов, они отрабатывали свои навыки друг на друге. Конечно, так они и поступали. Это было всем, что они знали.

Как остановить это? Предоставить его народу другого врага, сконцентрировать их ярость на ком-то другом?

Тави глянул на лагерь канимов и поежился. Он подумал о Дороге и Хашат — и о Китаи.

Его живот медленно закручивался в тошнотворный узел.

Этого нельзя было допустить. Такая битва будет длительной.

Жажду крови поколений алеранцев война лишь временно притушила, но ничего не изменила в итоге.

Они поднимутся друг на друга.

Гай Октавиан, молодой Первый Лорд Алеры, сидя в одиночестве, мысленно перебирал все возможные варианты.

Он сжал кулаки, напрасно надеясь, что ответ придет сам собой и в сознании появится определенность.

Но этого не произошло.

Яростно взмахнув рукой, он приказал фуриям погасить свет в шатре.

Никто не должен видеть слез Первого Лорда.

Глава 12

Амара и Леди Верадис опустились в передовом командном центре Легионов, окружающих Риву, где, судя по знамёнам нескольких Верховных Лордов, собрались самые мощные силы Империи.

Молодой нервный плациданский Лорд, ответственный за воздушную безопасность, чуть не поджарил их, прежде чем они успели сообщить ему соответствующий пароль.

Амара была вынуждена направить всю силу своего воздушного потока в лицо молодого человека, едва не разбросав по небу отряд Рыцарей Воздуха, включая его самого.

Это был традиционный приём, крайне неприятный и глупый для любой группы летунов, являющийся гарантированно унизительной, но, как правило, безвредной выходкой.

— Ты действительно потрясающая заклинательница ветра, графиня, — сказала Верадис. Молодая целительница всегда казалась Амаре женщиной с превосходным самообладанием, но сейчас в ритме её речи было что-то нервное и торопливое. — Честно. Я не думаю, что даже мой отец управляет своей силой с такой точностью.

— Я могу только летать. У вашего отца есть еще несколько фурий, которых он контролирует, и город, которым он управляет.

Верадис не ответила, и Амара тут же пожалела о своих необдуманных словах. У Верховного Лорда Цереса, конечно, не было больше города.

Церес остался лишь в памяти, от его людей осталась группа рассеянных и разбросанных беженцев, если они вообще выжили.

— Я имела в виду, — спокойно сказала Амара, — что просто хочу выразить благодарность.

Верадис ей напряженно кивнула, когда они вышли из окруженного магическими лампами района посадки.

Другие летуны устремились к посадочной площадке. Амара увидела спускающихся лорда и леди Плациду, вряд ли по виду можно было подумать, что они пара. Он был крепкий, простой, угловатый человек, больше похожий на кузнеца или плотника, чем на Верховного Лорда Алеры.

Она же — высокая, царственная, ослепительно красивая женщина с длинными рыжими волосами, сплетенными в косу, и насыщенной огненной аурой.

Оба были в доспехах легиона и носили мечи. У нее был тонкий дуэльный клинок, а лорд Плацида нес на ремне через плечо чудовищный меч, оружие, подходящее для разрубания гаргантов и деревьев средней величины с одного удара.

— Графиня Кальдерон, — сказала леди Плацида. Она поспешно покинула район посадки, как и другие спустившиеся летуны, кивая Амаре и Верадис.

— Верадис, привет, дитя. Графиня, вы имеете представление о том, что происходит?

— Леди Ария, леди Исана похищена, — сказала Верадис. — Люди зашли в ее комнату в гостинице. Они обошли охранных фурий и похитили ее и сэра Арариса.

— Что? — спросила Леди Плацида, ее лицо потемнело.

— Посреди всего этого? — сказал Лорд Плацида, махнув рукой на легионы. Он посмотрел на жену и сказал:

— Она не представляет значительного стратегического значения. Это могло быть личным?

— Ты предполагаешь, что за похищением стоит враг, — сказала леди Плацида, взглянув на знамена над командной палаткой, в первую очередь на знамя лорда Аквитейна среди них.

— Как центр поддержки Октавиана, здесь, в Риве, она имеет большое политическое значение.

Ее рука переместилась к мечу и она прорычала:

— Я собираюсь…

Плацида нахмурился, уставившись в пустоту, и положил свою руку поверх ее, прежде чем она смогла вытащить клинок.

— Нет, — сказал он, — держи себя в руках, любовь моя, думай. Аттис хладнокровен и не глуп. Рокус голову бы ему оторвал.

Он замолчал на мгновение и продолжил:

— Или ты могла бы.

— Благодарю, — натянуто сказала леди Плацида.

— Или я, предполагаю, что мог бы, — размышлял он, убрав от нее свою руку и барабаня пальцами по перевязи двуручного меча.

Он сузил глаза, задумавшись.

— Что… мог бы предусмотреть враг. Особенно сейчас, когда мы знаем, что Октавиан уже в пути.

— Посеять раздор в наших рядах? Неужели эти твари так хорошо нас изучили? — спросила Леди Плацида.

Гнев постепенно покидал ее.

— Инвидия вполне могла, — указала Пласида.

— Мне следовало бросить ей вызов еще давным давно, — сказала Леди Плацида, хмурясь.

Лорд Плацида смущенно фыркнул.

— Это было бы как-то не совсем подобающим леди с твоей стороны.

— Нет способа узнать, что могло случиться, — сказала Амара, вмешиваясь в разговор. — И нет, Леди Плацида, я не в курсе происходящего. Надеялась, что вы осведомлены.

— Наши дозоры должны были видеть приближающиеся войска, — уверенно сказал Плацида. — Подразделения уже выдвинулись к внешним укреплениям. Это единственное, что могло бы так взбудоражить капитанов Легионов.

— Я думала, что они более чем в одной неделе пути отсюда, — сказала Амара.

— Если это вас утешит, графиня, я тоже, — сказала Леди Плацида. Она снова взглянула на командный шатер, когда раздались новые сигналы горнов, разносясь и прерываясь на ветру. — Наши Легионы в центре обороны. Нам нужно туда, чтобы находиться с ними, графиня.

Амара кивнула. Заклинатели, обладающие такой мощью, какая была у лорда и леди Плацида, должны быть составной частью любого плана битвы.

Заменить их там было бы некому.

— Я буду держать вас в курсе того, что выясню.

— Действуем, — сказала Леди Плацида. Она опустила руку Амаре на плечо и стиснула его.

— Как только я освобожусь, я приложу все силы, чтобы помочь вам.

Амара сумела не вздрогнуть. Это было знаком того, какое давление испытывает Леди Плацида, не отдавая себе отчет, что мощь фурии примешивается к силе ее собственных пальцев.

Плацида взял жену за руку и указал на командный шатер.

— Мы выясним, что сможем, у Аттиса. Дорогая?

Они оба кивнули Амаре и Верадис и устремились к командному шатру, проходя мимо отряда тяжеловооруженных легионеров.

— Может, и нам тоже пойти? — спросила Верадис.

— К сожалению, у меня нет разрешения находиться среди командования, — сказала Амара. — Я, полагаю, как-то ассоциируюсь с личным убийцей на службе Гая Секстуса.

Действительно, легионеры, стоящие на часах у входа в шатер, пристально следили за Амарой.

— И сомневаюсь, что такое разрешение есть у тебя.

— Нет. Я должна остаться здесь в качестве гражданского заклинателя воды, когда Легионы вступают в бой.

Она нахмурилась, глядя на стражей, и сказала:

— Если мы будем ждать здесь, ничего не делая, могут пройти часы, прежде чем кого-либо отправят на помощь Леди Исане.

— Ты права.

Верадис нахмурилась еще сильнее.

— Полагаю, мы смогли бы войти в любом случае. — Она окинула взглядом охранников. — Хотя мне они кажутся вполне достойными солдатами. Я не уверена, что мне удалось бы это сделать, не причинив им вреда, а они этого не заслужили. И мне не нравится идея подкинуть работенку бедным Целителям.

Воображение Амары нарисовало ей картину хаоса, который станет результатом того, что молодой, одаренный Гражданин попытается преодолеть упорное сопротивление стражей, за спиной у гораздо большей группы Верховных Лордов, имеющих все основания нервничать.

Она содрогнулась.

— Нет. Уверена, мы сможем найти альтернативу.

Полог командного шатра откинулся, и появилась маленькая, стройная фигура, безобидная на фоне бронированных фигур, толпящихся в ночи.

Светловолосый молодой человек проскользнул в тени и спокойно ушел, оставаясь незамеченным среди суеты шумного лагеря.

— Вот она, — сказала Амара. — Вот она, наша возможность.

Она прошмыгнула мимо пары Лордов из Фригии и устремилась за неприметным молодым человеком.

Когда ей оставалось до него всего лишь два шага, он повернулся, моргнул, выражение его лица было умиротворенным, вернее, располагающим.

Амара, однако, заметила еле уловимое изменение его баланса и приняла во внимание тот факт, что не видит одну его руку, которая, вполне вероятно, касалась рукояти кинжала, скрытого под довольно свободным и изрядно поношенным плащом.

— О, — сказала Амара, разведя руки, чтобы показать, что они пусты, — сэр Эрен.

Молодой человек взглянул на нее, его взгляд метнулся от нее к Верадис, которая спешила следом.

— Графиня Кальдерон. Леди Верадис. Добрый вечер, дамы. Чем могу служить?

Амара решила, что это, вполне возможно, был сэр Эрен, который у Аквитейна был одним из главных агентов разведки, и который не только добавил ее в список нежелательных персон в окружении Лорда Аквитейна, но и проследил, чтобы она получила копию списка. Учтивость, позволяющая сберечь гордость и избежать неприятной сцены.

Ей нравился Эрен, хотя, после смерти Гая Секстуса, она не была уверена, кому, в конечном счете, он предан, но как у одноклассника Октавиана, решила она, вряд ли, у него были колебания относительно преемственности, вне зависимости от того, кого он решил поддержать.

— Ну, — сказала Амара. — Этот вопрос сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Сэр Эрен вздернул бровь.

— А?

— Исана Гай похищена, — сказала Амара и стала пристально следить за его реакцией.

Эрена, как и ее саму, учили управлять своими реакциями. Его также учили их подделывать.

Она наблюдала, зная, какие признаки укажут, истинна реакция или ложна.

Он, конечно, мог знать, что ей об этом известно, и, предположительно, был в состоянии подстроить свою реакцию, чтобы воспользоваться ситуацией, но она рассудила, что это должен быть кто-то с жизненным опытом поболее, чем есть у Сэра Эрена на данный момент, чтобы обмануть и ее собственные тренированные глаза и уши, и чувствительность заклинателя воды, такого одаренного, как Верадис.

Особенно, если она сразу огорошила его новостями, а не избрала более тонкий подход.

Реакцией Сэра Эрена было отсутствие всякой реакции. Некоторое время он просто смотрел на нее.

Затем он ущипнул себя за переносицу большим и указательным пальцами.

— Она… кровавые вороны, — голос, донесшийся от молодого человека, был гораздо более резким и расстроенным, чем она ожидала, основываясь на его выражении лица и осанке. — Похищена. Ну, конечно. Потому что, очевидно, неприятностей на сегодняшний вечер еще не хватает.

Он уставился на нее. У него был довольно выразительный взгляд, подумала Амара, несмотря на карий с поволокой цвет его глаз и то, что, стоя, он был почти на полфута ниже ее, и таким образом, вынужден смотреть снизу-вверх.

Ей пришлось сознательно пересилить себя, чтобы не отшатнуться. Верадис отошла от него на шаг.

— И, полагаю, — сказал он, — вы рассчитываете на мою помощь.

Амара мягко встретила взгляд молодого человека.

— Все говорит о том, что у вас сегодня не самый удачный день, сэр Эрен.

— Вороны, — произнес он устало. Это слово передало безмерную опустошенность.

Он хорошо это скрывал, но Амара смогла заметить признаки изнеможения на его молодом лице.

Будь он постарше, она подозревала, прошедшие недели состарили бы его на десяток лет.

Он закрыл глаза и сделал глубокий вздох. Преображение молодого человека было почти волшебным.

Выражение его лица стало вновь мягким, а поза — скромной, почти угодливой.

— Не уверен, насколько вы будете доверять моим действиям, если я соглашусь помочь вам, Графиня.

— Если она не будет, — тихо сказала Верадис и подошла к молодому человеку ближе на шаг, протягивая руку. — То буду я.

Эрен пристально посмотрел на Верадис. Опытный заклинатель воды способен почувствовать правдивость другого заклинателя, только если тот говорит искренне, не пытаясь обмануть при помощи различных уловок — и слишком небрежное доверие могло само являться новой разновидностью обмана.

Будучи тем, кто за долгие годы стал искусным специалистом в такого рода проверках, он, наверное, относился к ним почти так же недоверчиво и настороженно, как Амара.

— Каким образом это может причинить вред Империи, курсор? — спросила Верадис, чуть улыбаясь.

Эрен осторожно взял её за руку.

— Так и быть.

— Один вопрос, — спокойно сказала Верадис, — кому вы служите?

— Империи, народу Алеры и Дому Гаев, — незамедлительно ответил Эрен. — Именно в этом порядке.

Верадис слушала, склонив голову набок. Во время речи молодого человека она слегка вздрогнула, отняла руку, затем кивнула Амаре.

— Я заметила, — сухо сказала Амара, — что ваш выбор преданности, курсор, не совсем соответствует стандартам Академии.

В кротком взгляде Эрена мелькнуло что-то суровое, он начал было говорить, но, похоже, передумал.

Затем пояснил:

— Надо иметь в виду, что на данный момент в Империи существует два наследника Дома Гаев. Я служу тому, который сейчас фактически исполняет обязанности.

Амара кивнула:

— Исану похитили из…

— Я знаю, где она находилась, — перебил Эрен. — И знаю, что меры безопасности должны были её защитить. Я сам их разработал.

Амара удивленно изогнула бровь.

Если бы это было так, то вполне вероятно, что Эрен по сути дела служил у Аквитейна министром разведки.

Что он был по сути куратором всей шпионской сети, работающей для того, что осталось от Империи.

Эрен заметил её реакцию и поморщился.

— Гай направил меня к Аквитейну в своём последнем письме. Он приказал мне служить ему в меру своей совести, или сообщить ему, что я не могу выполнить поручение и уйти, не причинив ему вреда. И он рекомендовал меня Аквитейну, как наиболее благонадёжного курсора, по его мнению, на данный момент.

У Амары при этих словах кольнуло в груди.

Но с другой стороны, Гай не мог доверять ей. Она нарушила свою присягу.

По уважительной причине, может быть, но факт остается фактом, она отказалась служить ему.

— То же самое касалось и врача Секстуса, кстати, — сказал Эрен. — Не то чтобы Аквитейн в нем нуждался, но наверняка никогда не знаешь. Он где-то здесь, неподалеку…

Молодой человек покачал головой.

— Извините, я отклонился от темы. Слишком много всего происходит.

Он потер глаза и сказал:

— Так. Первая Леди. Нападение должно было быть с воздуха. Любой другой способ вызвал бы слишком сильную реакцию охранных фурий.

— Как вообще они могли такое сделать? — спросила Верадис.

— Мощь наших фурий не безгранична, — сказал Эрен, в его голосе появилась резкость. — У врага тоже есть фурии. Таким образом, у нас ограниченное число охранных фурий. Многие из них были привлечены для защиты основной части политических и военных ресурсов Империи, которые были на собрании Сената.

— Каковы шансы того, что они смогли вернуться на землю с Первой Леди где-то в черте города или лагеря, не будучи замеченными? — спросила Амара.

— Сомнительные, — откровенно ответил Эрен. — Она объездила всю империю, начиная со столицы. Помогла многим людям. Среди населения в лицо ее знают лучше, чем когда-либо Секстуса.

Он вздохнул и прямо посмотрел на Амару.

— Аквитейн не стоит за этим. Он не мог сделать этого так, чтобы я не узнал.

Амара скривилась.

— Ты уверен?

— Вполне.

— Тогда это был враг, — сказала Амара.

— Похоже на то, — сказал Эрен. — Нам известно, что в распоряжении Королевы ворда все еще есть корпус довольно сильных Рыцарей воздуха и Граждан.

— Если ее захватил ворд… если им удалось улететь, сейчас они могут быть за много миль отсюда, — выдохнула Верадис.

— Аквитейн занят, — сказала Амара. — И у него будет большое искушение оставаться занятым.

Эрен склонил голову на сторону в сдержанном жесте, распрямляя пальцы одной руки. Он просто разрывался.

— Помоги нам, — сказала Амара.

— В настоящий момент под угрозой находится гораздо больше, чем жизнь одной женщины, — спокойно ответил Эрен.

— Курсор, — сказала Амара, — на моем примере вы узнали, что было неправильно вслепую следовать за Первым Лордом, вы могли бы обнаружить, что вас используют. Таким образом, пора себя спросить, кому вы служите в первую очередь, империи или людям, из которых состоит империя. Гай Исана сначала была стедгольдером Исаной, и почетным гражданином Исаной перед этим.

Она напряжённо улыбнулась и произнесла следующее предложение без какого-либо выражения, без добавления мягкости, которое ранило не хуже остро заточенного ножа:

— И, прежде всего, она мать твоего друга.

Эрен кисло взглянул на нее, но кивнул в знак благодарности, что она не стала обрабатывать в традиционной манипулятивной манере Академии.

— Сегодня на стороне Аквитейна находится всё, что осталось от империи, — сказала Верадис. — Кто же похитил Первую Леди?

Эрен постучал носком ботинка по полу, затем резко кивнул:

— Идите за мной.

Они последовали за ним, когда он начал двигаться быстрыми шагами через лагерь.

— Куда мы идём? — спросила Амара.

— Каждая крупица военных сил, которыми мы располагаем, занята приготовлениями, — сказал Эрен. — К нам приближается армия с численностью более пятисот тысяч солдат Ворда. Они достигнут первой линии обороны в течении часа.

— Как они добрались так быстро?

— Мы не уверенны, — сказал Эрен. — Но логичным объяснением является то, что они починили разрушенную мощёную дорогу.

— Что? — спросила Верадис. — Как это возможно было сделать, за то время, которое они имели? Нашим инженерам потребовались бы месяцы или даже годы.

— Работа не сложная, — сказал Эрен. — Просто тяжёлая и монотонная. Они могли сделать это довольно быстро, если имели достаточно одарённых заклинателей земли, сосредоточенных только на этой задаче. Граждане империи не участвовали в строительстве дорог. Если речь идёт о восстановлении участков дороги, то гражданин, полный сил, обладающий соответствующими знаниями, может ремонтировать несколько миль дороги в день.

Амара выругалась.

— Вот, что имел в виду тот маленький слайв. — На взгляд Эрена, она пояснила. — Калар Бренсис Младший. Рабовладелец Королевы ворда. Прежде чем я его убила, он сказал, что ему приказано сосредоточиться на вербовке заклинателей земли.

Эрен присвистнул.

— Теперь я вспоминаю это донесение. Нам следовало связать это вместе.

— Задним умом мы все сильны, — сказала Амара, шагая рядом с ним.

— Но разве это не к лучшему? — спросила Верадис. — Если дороги восстановлены, возможно, войска Октавиана доберутся сюда скорее.

— Вряд ли они отремонтировали все дороги, — ответила Амара. — Более вероятно, что они восстановили единственный тракт для собственного использования, чтобы быстро перебросить сюда атакующие силы. Они наступают, в основном, с юга от столицы. Октавиан же далеко на западе и чуть к северу от нас.

— И у него всего два Легиона, — вздохнул Эрен. — Это если предположить, что из Кании он привез всех, и все эти освобожденные рабы встали под их знамена. Всего, может быть, пятьдесят тысяч человек.

— Сэр Эрен, — повторила Амара. — Куда мы направляемся?

— Гай Аттис, — сказал Эрен, произнося это имя без тени непривычности, — оставил определенное количество способных лиц для собственных нужд. Я имею право распоряжаться ими по необходимости.

— Сингуляры? — спросила Верадис.

— Убийцы, — сказала Амара без эмоций.

— А. Понемногу и того, и другого, — ответил Эрен. — Аттис ощущал потребность в команде, готовой, если это необходимо, действовать быстро.

— Чтобы ударить по Октавиану, если представиться возможным, — сказала Амара.

— Я думаю, они изначально были предназначены для его бывшей жены, — ответил Эрен.

Амара одарила его острым взглядом:

— Ты имеешь власть над ними? Ты знаешь, как они должны быть использованы? И у тебя есть полномочия отправить их на помощь к нам?

Эрен без промедления коротко поклонился.

Амара пристально наблюдала за ним. Затем сказала:

— Сэр Эрен, вы либо хороший друг, либо очень хороший шпион.

— Ах, — сказал он, улыбаясь. — Скорее немного от обоих вариантов.

Они подошли к заднему углу лагеря, где были разбиты палатки для критически важного невоенного персонала, их место было стандартно, как и в любом другом лагере Легиона.

Там располагались кузнецы, армейские слуги, повара, погонщики мулов и многие другие.

Эрен подошёл к палатке, явно большей, чем положено по уставу, раза в четыре, отдёрнул полог и вошёл внутрь.

Раздался шёпот стали десятка мечей, покинувших свои ножны. Стоило Амаре собраться с духом и войти в палатку, как она обнаружила обнажённый меч в шести дюймах от своего горла.

Она посмотрела вниз, на покрытую шрамами руку, которая уверенно держала меч, и её взгляд проделал путь от руки мечника, до его лица.

Он был крупным, темноволосым мужчиной с короткой, аккуратно подстриженной бородой.

У него были холодные, стальные глаза. Казалось, он не держал меч, а словно тот являлся продолжением его руки.

— Олдрик, — прошипел женский голос.

Женщина небольших размеров, с пышными формами, одетая в простое льняное платье с плотно прилегающим корсетом, появилась из-за спины мечника.

Она имела тёмные, кудрявые волосы, её глаза сверкали и сновали время от времени налево и направо.

Улыбка на ее лице совершенно не соответствовала глазам.

Её руки смыкались и размыкались в волнении, она облизала губы, подходя ближе к Амаре, и очень мягко подтолкнула меч вниз.

— Посмотрите, господин. Это та прекрасная девушка ветра, которая оставила нас голыми умирать в Каларанской пустыне. И я её так и не поблагодарила.

Бывший меч империи Олдрик, один из опаснейших мечников Алеры, зацепил пальцем заднюю часть корсета женщины и потянул её назад, оставив свой меч вытянутым.

Она сопротивлялась его движению. Он, казалось, не замечал.

Он скользнул рукой вокруг её талии, когда она приблизилась достаточно, и прижал её плечи к своей бронированной груди.

— Одиана, — прорычал он, — спокойнее.

Чудаковатая женщина дернулась еще несколько раз, улыбаясь всё шире, и, наконец, затихла.

— Да, милорд.

— Коротышка, — прорычал Олдрик. — Что она здесь делает?

Эрен улыбнулся Олдрику, стоя совершенно спокойно, как будто не замечал всех обнажённых мечей в палатке и не понимал всю опасность ситуации, в которой он находился.

— Ах, да. Она здесь для того… Ах, у меня есть для вас специальная миссия, и вы должны её выполнить.

Амара оглядела палатку. Она знала некоторых мужчин и женщин, находящихся в палатке, ещё во время обучения в академии.

Ещё до того, как её наставник предал её. Ещё до того, как человек, которому она поклялась служить, также предал её.

Это были «Волки ветра» — наёмники, довольно долго служившие Аквитейну.

Они могут подозреваться во многочисленных предприятиях, и, хотя она не могла доказать это, Амара была уверена, что они убили множество алеранцев по прихоти своих работодателей.

Все они были опаснейшими людьми, одарёнными талантом к заклинательству фурий, и известные, как воздушные рыцари или как наёмные рыцари.

— Привет, Олдрик, — сказала Амара спокойно, глядя в лицо мужчине.

— Если короче, то вы работаете со мной.

Его бровь поднялась. Его глаза устремились к Эрену.

Тот кивнул, улыбаясь и близоруко щурясь.

— Да, это правда. Она скажет, что вам необходимо знать. Миссия имеет наивысший приоритет. К сожалению, я должен доставить пару сообщений. Удачной охоты.

Эрен неуклюже покинул палатку, бормоча извинения.

Олдрик смотрел за его уходом, состроив гримасу, и перевёл взгляд на Амару. Секундой позже он опустил свой меч.

Только после этого остальные в комнате опустили и убрали оружие.

— Ладно, — сказал он, с отвращением глядя на Амару.

— Что за работа?

Одиана смотрела на Амару с выражением, которое та могла воспринимать только как злорадство. Ее улыбка заставляла нервничать.

— Как обычно, — сказала Амара, улыбаясь, как будто ее внутренности все это время не дрожали от страха. — Спасательная операция.

Глава 13

— Ты едва притронулся к еде, — тихо сказала Китаи.

Тави взглянул на неё, ощутив, как от чувства вины кольнуло в животе.

— Я… — зрелище Китаи в зелёном платье его просто потрясло, и он забыл, что собирался сказать.

Шёлковому платью удалось удержаться в рамках приличий и в то же время подчеркнуть все прелести молодой женщины. Светлые волосы были элегантно уложены на макушке, а глубокий вырез на платье заставлял её шею казаться более длинной и нежной, придавая обманчивую хрупкость и скрывая гибкую силу, о которой он знал. Наряд оставил её плечи и руки обнажёнными, бледная кожа выглядела гладкой и безупречной в свете приглушенных магических светильников внутри шатра, разбитого на обрыве с видом на беспокойное море.

Оправленные в серебро изумруды украшали её шею, мерцали на филигранного плетения диадеме и в серьгах, отражая свет и сверкая крошечными огоньками внутри. Мастер-ремесленник, когда-то создавший их, в прошлом был искусным заклинателем огня. Второй заклинатель фурий огня наделил драгоценные камни аурой возбуждения и счастья, обволакивающей её, словно аромат тонких духов.

Она вопросительно выгнула светлую бровь и с улыбкой ожидала ответа.

— Возможно, — сказал он, — у меня разыгрался аппетит не к ужину, а к чему-то иному.

— Неприлично набрасываться на десерт до еды, Ваше Высочество, — прошептала она. Она поднесла ягоду к губам и стала есть, глядя ему в глаза. Медленно.

Тави подумывал смахнуть рукой со стола все, притянуть ее к себе в объятья и попробовать, какова эта ягода на вкус. Эта идея так его захватила, что он, сам того не осознавая, поднял руки на подлокотники кресла.

Он сделал еще один медленный вздох, наслаждаясь ее образом у себя в сознании, желание нахлынуло на него, и, после секундной борьбы, отделил свои собственные идеи от ее.

— Вы, — с упреком сказал он, голос прозвучал намного ниже и грубее, чем ему хотелось, — применили ко мне магию земли, Посол.

Она съела еще ягоду. Еще медленнее. Глаза ее вспыхивали.

— Неужели я так поступила, милорд Октавиан?

Усидеть на месте стоило реальных усилий. Он вернулся к своей тарелке, взял нож и вилку, чтобы аккуратно отрезать и проглотить кусочек говядины — настоящей, честного алеранского мяса, а не этого крошева из левиафанов, которым им приходилось давиться во время путешествия — и запил глотком легкого, почти прозрачного вина.

— Вы могли бы, — сказал он. — Если бы захотели.

Она приступила к своему ростбифу. Наблюдая за ней, Тави был впечатлен. Китаи, в основном, обходилась с хорошим ростбифом с деликатностью голодной львицы, и часто создавалось впечатление, что также она поступит с любым, посмевшим посягнуть на ее долю. Но сегодня вечером, даже если она и не действовала с совершенной пластикой молодой дамы из высшего общества, ее поведение было тем не менее не слишком далеко от стандарта. Кто-то, скорее всего Цимнея, обучает ее этикету Граждан.

И когда она только время находит?

Она съела кусочек мяса так же медленно, как и ягоды, продолжая смотреть ему в глаза. Свои она зажмурила от удовольствия, когда глотала, и мгновение спустя снова их распахнула.

— Намекаешь, что я бы предпочла, чтобы ты сорвал платье и овладел мной? Прямо здесь? Возможно, на столе?

У Тави выскользнула вилка, а его следующий кусочек ростбифа полетел со стола на землю. Он раскрыл рот, чтобы ответить, и обнаружил, что не может произнести ни слова, лицу стало горячо.

Китаи наблюдала, как падает ростбиф, и цокнула.

— Жаль, — промурлыкала она. — Он вкусный. Или тебе так не показалось?

Она съела еще кусочек, терзающе медленно, расслаблено, с элегантной сдержанной чувственностью.

Тави снова обрел способность говорить:

— Он и вполовину не столь восхитителен, как вы, Посол.

Она снова улыбнулась, довольная.

— Наконец-то. Я завладела твоим вниманием.

— Оно было приковано к тебе все время нашей трапезы, — сказал Тави.

— Твои уши, возможно. — Она откашлялась, на мгновение коснувшись кончиками пальцев груди, невольно переводя туда его взгляд.

— И, конечно, твои глаза, — с грустным смешком сухо добавила она. — Но твои мысли, чала, твое воображение — они были сосредоточены где-то еще.

— Моя оплошность, — сказал Тави. — Определенно.

— Определенно, — ответили Китаи с довольно хитрой улыбкой. Выражение ее лица стало более серьезным. — Хотя и не только по крайней необходимости.

Он нахмурился и жестом руки предложил ей продолжать.

Она сложила руки на коленях и нахмурилась, будто бы собирая вместе слова, чтобы их выдать.

— Этот враг угрожает тебе, как ни один другой, чала.

— Ворд?

Она кивнула.

— Как именно?

— Они угрожают изменить тебя, — спокойно сказала она. — Отчаяние и страх — очень могущественные противники. Они могут превратить тебя в кого-то, кем ты не являешься.

— Ты уже говорила похожие вещи прошлой зимой, — заметил он, — когда мы были загнаны в ловушку наверху той шуаранской башни.

— Это остается верным и сейчас, — ответила она спокойным голосом. — Помни, что я тебя чувствую, чала. Ты не сможешь спрятать это от меня. Ты пытался, и я уважала твое желание. До настоящего момента.

Он нахмурился, обеспокоенный.

Она протянула через стол руку, ладонью вверх. Он накрыл ее своей рукой, безотчетное решение с его стороны.

— Поговори со мной, — тихо взмолилась она.

— На кораблях всегда был кто-то рядом. Или мы были на занятиях и… — Он пожал плечами. — Я… Я не хотел обременять тебя. Или пугать.

Она кивнула и сказала без злости:

— Это потому, что ты считал меня недостаточно сильной? Или потому, что ты считал меня недостаточно храброй?

— Это потому, что я считал тебя недостаточно… — он запнулся.

— Способной? — предположила она. — Полезной?

— …заменимой, — закончил он.

От этого ее брови взлетели. Она повторила его недавний жест, рукой призывая его продолжать.

— Я не могу потерять тебя, — прошептал он, — просто не могу. И не уверен что смогу защитить тебя. И не уверен, что кто-либо может.

Мгновение Китаи смотрела на него безо всякого выражения. Затем, сжав губы, она покачала головой и встала. Она обошла вокруг стола с тем же суровым выражением лица, но, когда она остановилась позади его стула, Тави понял, что ее трясет от едва сдерживаемого смеха.

Она проскользнула ему на колени, в зеленом она стала еще привлекательней, обхватила его шею бледными руками и поцеловала. Как следует. Ее мягкий смех клокотал у него на языке. В конце концов отстранившись, мгновением спустя, она сжала его лицо своими горящими как в лихорадке руками и посмотрела на него с нежностью.

— Мой алеранец, — сказала она с любовью в голосе. — Ты — идиот.

Он уставился на нее.

— Ты только теперь осознал, чтосилы, превосходящие наши, могут разъединить нас? — спросила она, все еще улыбаясь.

— Ну… — начал он. — Ну… ну нет, не совсем…

Он умолк.

— Но это всегда было так, Алеранец, — сказала она, — задолго до того, как ворд стал угрозой для наших народов. И даже если бы его никогда не было, это все равно было бы правдой.

— Что ты имеешь в виду?

Она пожала плечами. Затем, взяв нож и вилку, отрезала еще один кусочек ростбифа, когда заговорила.

— Многие вещи могут отнять жизнь. Даже жизнь алеранских Граждан. Болезни. Пожары. Несчастные случаи. И, в конце концов, старость. — Она положила ему в рот кусочек мяса и следила, как он начал жевать, прежде чем, одобрительно кивнув, стала отрезать следующий.

— Смерть — неизбежна, Алеранец… для всех нас. И правда в том, что все, кого мы любим так же могут быть разлучены с нами, как и мы можем быть оторваны от них. Это так же естественно, как ночь после заката.

— Китаи, — начал было Тави.

Она втолкнула еще один кусочек ростбифа ему в рот и тихо сказала:

— Я еще не закончила.

Он покачал головой и начал жевать, слушая.

Она снова одобрительно кивнула.

— В конце концов, ворд не является чем-то из ряда выходящим, Алеранец, если только ты не позволишь ему таким стать. Фактически, он менее опасен, чем все остальное.

Проглотив, он сказал:

— Как ты можешь говорить такое?

— А почему я не могу? — спокойно ответила она. — Поразмышляй над этим. У тебя довольно хорошо получается размышлять, когда ты утруждаешь себя этим. Я уверена, в итоге до тебя дойдет.

Она выгнулась и потянулась, подняв руки над головой. Тави обнаружил, что его левая рука покоится на ее оголенной спине, в вырезе платья. Он никак не мог заставить себя прекратить поглаживать ее нежную кожу, едва касаясь ее медленными круговыми движениями.

— Ммм. Мне это нравится. И это платье тоже нравится. И драгоценности тоже — хотя я не смогла бы их надеть на ночную охоту. Тем не менее, они прекрасны.

— И дорогие, — сказал Тави, — Ты не поверишь.

Китаи округлила глаза:

— Деньги.

— Не все используют обсидиановые наконечники для стрел как всеобщий эквивалент, — проговорил он, улыбаясь.

— Нет, — саркастически ответила она, — Полагаю, если бы это стоило Алеранцу денег каждый раз, когда он хотел убить что-то, это сделало бы вашу человеческую историю куда как менее интересной для чтения.

Она опустила на него взляд на мгновение и, улыбаясь, спросила:

— Ты думаешь, что драгоценности красивы, Алеранец?

Тави коснулся ее щеки.

— Я бы хотел видеть тебя только в них и больше ни в чём.

Ее улыбка стала шире.

— Это, — произнесла она, — было бы абсолютно неприемлимо, мой лорд Октавиан.

Но ее руки неспешно поднялись к шее, к застежке ее платья. Тави издал низкий рык и почувствовал, как его рука собственнически расположилась на ее талии.

Стук приближающихся копыт быстро долетел до отдельно стоящего шатра. Стражники, расположенные, по настоянию Магнуса, в сорока ярдах ниже по холму, на случай приближения вордовских лазутчиков, обменивались паролями с посланником, чей голос звучал высоко и возбужденно.

Тави застонал и на мгновенье упёрся лбом в платье Китаи…

— Ну, разумеется, что-то стряслось именно сейчас.

Китаи шаловливо, негромко рассмеялась и произнесла:

— Если хочешь, мы можем просто продолжить.

— Кровавые вороны, нет, — сказал Тави, снова краснея. Он встал, подняв её с своих колен и мягко поставив на ноги.

— Я нормально выгляжу?

Она наклонилась вперёд и лизнула Тави в уголок рта, игриво поглядывая, затем вытерла его салфеткой. Она слегка распрямила складки платья и сказала:

— Ты выглядишь самым надлежащим образом, мой лорд Октавиан.

Он буркнул себе под нос что-то про напоминание не убивать посланника и подошёл к одной из драпировок, что скрывали интерьер шатра. Смотритель легиона торопливо приближался по склону рядом с посланцем в броне антилланского ополченца. Антилланец зашагал вверх по склону, отмеряя шаги в точности как опытный легионер, и, остановившись напротив Тави, отдал честь:

— Ваше Высочество.

Тави вернул приветствие. Посланник был старшим центурионом сил обороны города, вернувшимся на службу из отставки для этой цели, лет сорока или пятидесяти.

— Центурион… Рамус, не так ли?

Мужчина улыбнулся и кивнул.

— Так точно, сэр.

— Докладывайте.

— Лорд Сенешаль Ванориус свидетельствует свое почтение, сэр, и послание от Ривы.

Тави поднял брови.

— Водное послание?

— Да, сэ… — глаза центуриона прыгнули за Тави на Китаи, и он внезапно поперхнулся на полуслове. Резко откашлявшись, он склонил голову вновь и отсалютовал снова.

— О. Прошу простить моё вторжение, леди Посол.

Тави оглянулся, просто чтобы удостовериться, что платье все еще было надето на девушку. Да, было. Но с Китаи никогда нельзя было знать этого наверняка. Но он не мог винить Рамуса за запинку. Она выглядела ошеломляюще.

— Послание из Ривы, центурион? — продолжил Тави.

— Да, сэр, — сказал мужчина. — Лорд Аквитейн сообщает, что на город напали.

Тави моргнул и проподнял бровь, не позволяя себе высказать никаких больших признаков удивления.

— Серьёзно?

— Как? — резко потребовала ответа Китаи.

— Послание было недлинным, сэр, — ответил центурион. — Милорд Ванориус просил передать вам, что какое-то вмешательство почти сразу прервало связь. Что Аквитейн успел только появиться, передав своё изображение и голос, сумев каким-то образом прорваться, несмотря на блокировку передачи водных сообщений, которую ворду удавалось поддерживать до… до недавнего времени, Ваше Высочество.

— Ясно, — сказал Тави. Он вдохнул, кивнул сам себе и затем резко взглянул через плечо на Китаи.

Она кивнула, уже облачившись в тёмный дорожный плащ.

— Я поговорю с ней незамедлительно.

— Благодарю, — произнес Тави.

Как только Китаи ушла, он обратился к Рамусу:

— Центурион, пожалуйста, передайте Лорду Сенешалю мое почтение и сообщите, что наши планы на отправление сдвинулись на тридцать шесть часов. Мы выдвигаемся сегодня ночью. Город должен быть подготовлен к принятию войск и беженцев несколько раньше, чем мы рассчитывали.

— Да, сэр, — твердо ответил Рамус, но его глаза не покидало сомнение.

Тави глянул на него. Рамус был всего лишь человеком, но из тех, к кому прислушиваются остальные. Антилланцы и канимы окажутся наедине друг с другом в очень опасной близости. Эта была одна из возможностей зародить зерна доверия, которые он сеял, как только предоставлялась такая возможность в последнее время.

— Центурион, — сказал Тави, — я был бы благодарен, если бы вы высказали свое мнение.

— Они канимы, сэр, — насупился легионер. — Они животные. Я боролся против их рейдеров в своё время в Легионе. Я видел, что они делали с нами.

Тави раздумывал мгновение, прежде чем ответить, и, наконец, сказал:

— Я могу сказать, что Легион может использовать животных, особенно в такой войне, как эта. Но правда заключается в том, что они тоже являются народом. Они наши враги и не претендуют на нечто большее. — Он улыбнулся, обнажив зубы. — Но сейчас у нас имеется куда большая проблема. Я сражался с канимами лично, как против них, так и рядом с ними, центурион, и у меня есть шрамы, чтобы доказать это. Я провёл больше времени в полях, сражаясь с ними, чем любой другой командир в истории. Они порочны, дики и беспощадны. И они держат своё слово.

Тави положил руку на плечо легионера.

— Следуй приказам, солдат. Они будут следовать своим. И если мы будем умны и удачливы, возможно, мы будем резать друг другу глотки уже в следующем году.

Рамус нахмурился. Он начал было поворачиваться и заколебался.

— Вы… Ты действительно так считаешь, сынок? Ээ, сэр?

— Другого пути нет. Они в том же самом углу, что и мы. И некоторым из них я куда скорее доверю свою спину, чем множеству алеранцев, которых я знаю.

Рамус хохотнул:

— Это правда, вороны бы ее побрали, — он расправил плечи и ударил кулаком себя в грудь. — Я передам ваши слова лорду Ванориусу, сэр.

— Хорошо, — сказал Тави. Он снял клинок с бедра центуриона, развернулся и насадил на него то, что осталось от его жаркого. Затем он вернул клинок назад мужчине.

— На обратный путь. Нет смысла дать ему пропасть просто так. Удачи, центурион.

Рамус принял кинжал назад с небольшой, быстрой улыбкой.

— Спасибо, Ваше Высо…

Внезапно с севера пришёл порыв ледяного ветра, стена холодного воздуха, чья температура была градусов на тридцать ниже и без того прохладной северной ночи. Мгновенно ночь притихла и уже следующий порыв ветра чуть не опрокинул шатёр.

— Кровавые вороны! — вскричал Рамус, подняв руку, чтобы защитить лицо. Взбитое ветром море, казалось, стонет от протеста, обращая свою поверхность в мелкие брызги. — Что это?

Тави поднял свою руку и повернулся к северу, вглядываясь в небо. Облака превратились в серую тьму, разлившуюся с севера на юг.

— Ну, что ж, — произнес он, обнажая зубы в ухмылке, — самое время.

Он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул, перекрыв рёв внезапно поднявшегося холодного ветра — трюк, которому научил его дядя Бернард, когда он еще пас овец. Он подал быстрый сигнал стражникам, которые с готовностью собрались около него.

— Отдых кончился, ребята, — проговорил он, — доставайте запасные плащи. Пора спасать Империю.

Глава 14

Валиар Маркус заметил, что его преследуют, когда почти дошел до четвертого ряда палаток в первом квадранте лагеря Первого Алеранского Легиона.

Ночью в рядах выцветших, потрепанных палаток стояла тишина, нарушаемая только случайным храпом.

Прогулка между ними была жутковатым опытом, сравнимым с прогулкой по кладбищу; палатки, казалось, светились, отражая свет практически выбеленным холстом.

Миновать расположение белых тентов Легиона и не выделиться резким темным силуэтом на фоне ткани было нелегкой задачей — это и было причиной и следствием того, что каждый Легион в первую очередь использовал белое полотно.

Но это всё же было возможно при наличии должного терпения и навыков.

Маркус не мог с уверенностью сказать, по каким признакам заметил за собой хвост. Он давным-давно перестал сомневаться в таких вещах.

Он занимался этим всю свою жизнь, и казалось, что его разум уже сам, непреднамеренно, составляет из десятков крохотных, почти интуитивных, сигналов целостную картину окружающей обстановки.

Достигнув своей палатки, вместо того, чтобы зайти в неё, он замер совершенно неподвижно и остался в таком положении.

Он дотянулся до земли и направил часть своего сознания в окружающую его почву.

Биение сердец и глубокое дыхание пары сотен легионеров потекло вверх через его ноги осязаемым ощущением, которое чем-то напоминало шум волн, разбивающихся о берег.

Поспешный шаг кого-то поблизости, застигнутого врасплох во время движения, выделялся на этом фоне как крик чайки.

Маркус не мог определить точное месторасположение своего преследователя, но он точно определил направление.

Он повернулся лицом к кому бы то ни было и тихо сказал:

— Если ваши намерения мирные, можете себя показать.

После секундной паузы Магнус вышел меж двух палаток и предстал перед Первым Копьем.

— Мы можем поговорить внутри палатки, — пробормотал Магнус.

— Вороны бы тебя побрали, можем, — прорычал Маркус негромко, позволяя раздражению зазвучать в его голосе, — я направлялся в свою, вороны побери ее, кровать. И мне не нравится, когда меня так преследуют. Ошибка в оценке ситуации с любой стороны могла обернуться печальными последствиями.

Магнус приблизился. Старый курсор выглядел усталым и измождённым, он изучал Маркуса своими водянистыми глазами.

— Только если бы вы заметили знак, Первое Копьё. Я становлюсь стар для таких дел, но у меня нет никого другого для этой работы.

Маркус попытался высказать раздражение:

— Чтобы шпионить за мной?

— Что-то не сходится, — сказал старый Курсор. — Вас окружает какая-то таинственность. Не нравится мне все это.

— Нет никакой таинственности, — вздохнул Маркус.

— Нет? А есть ли причины, которые заставляют тебя думать, что ты настолько умён, чтобы провести старого Курсора на его же поле?

Маркус стиснул зубы.

Совсем не обязательно быть Курсором, чтобы заметить старого Магнуса у себя на хвосте — а он не допустил ни одной ошибки, и есть еще несколько человек, кто бы мог ощутить присутствие Магнуса. Принимая во внимание только это, то, что это сделал умудренный опытом центурион, не вызывало подозрений.

Но, вкупе с подозрениями Магнуса, Первое Копьё предоставил тому ещё одно подтверждение того, что он не тот, за кого себя выдаёт.

— Мы ведь это уже проходили, — тихо сказал он, — вы действительно думаете, что я наврежу Капитану?

— Я считаю, что капитан переоценивает свои умственные способности, — ответил Магнус. — Он еще молод и не знает, как устроен мир. Или как он может быть жесток.

— Хорошо, — снова вздохнул Маркус. — Предположим, что вы правы. У меня было множество прекрасных шансов сделать всё это до текущего момента. А я не сделал.

Магнус подарил ему хрупкую улыбку.

— Если твои намерения мирные, покажи себя.

Маркус взглянул на него, снова чувствуя соблазн признаться. Но это не послужило бы интересам Первого Алеранского или Принцепса.

Если он раскроет себя Магнусу, то будет тотчас же арестован, если не казнён сразу же, как только будет установлена его истинная личность. Конечно, если Магнус продолжит свои изыскания, это произойдёт в любом случае.

Но он до сих пор этого не сделал.

Маркус прорычал себе под нос несколько распространённых непристойностей.

— Спокойной ночи, Магнус.

Он прошёл к себе в палатку и запахнул полог излишне сильно.

Жест, максимально близкий в хлопанью дверью, из тех, что он мог сейчас себе позволить. Он удерживал своё внимание на земле до тех пор, пока не убедился, что шаги старого Курсора удалились.

Он со вздохом потянулся к шнуровке своей брони и был наполовину поражён тихим басом канима, раздавшимся из тёмного угла его палатки:

— Хорошо, что ты не впустил его. Вышла бы неловкость.

Маркус развернулся и тихо пробормотал приказ одинокой фурии лампы на самую маленькую интенсивность света.

В тусклом золотом свечении он увидел массивную золотую фигуру канимского охотника, присевшего на его кровать, заставив матрац тяжко прогнуться под его весом.

Сердце Маркуса заколотилось от неожиданности, и он замер, одной рукой сжав рукоять своего клинка. Он разглядывал канима несколько секунд, затем тихо спросил:

— Ша, не так ли?

Каним с красноватым мехом наклонил голову:

— Он самый.

Маркус хмыкнул. Потом продолжил расшнуровывать броню. Если бы Ша хотел причинить ему вред, это бы уже произошло.

— Я так понимаю, ты здесь не на охоте.

— Так и есть, — сказал каним. — Есть некоторые сведения, которые было бы полезно знать Тавару.

— Почему бы тебе не пойти с этими сведениями прямо к нему? Или письмо написать?

Ша дернул вбок ушами — жест, который напоминал алеранское пожатие плечами.

— Они сокровенного характера. Каниму чести не подобает открывать их врагу. — Зубы охотника внезапно вспыхнули белизной. — И я не смог добраться до Тавара. У него был брачный ритуал и к тому же усиленная охрана.

— И ты решил принести конфиденциальную информацию мне, — сказал Маркус.

Ша снова склонил голову.

Маркус кивнул.

— Расскажи мне. Я прослежу, чтобы он узнал.

— Много ли вы знаете о наших заклинателях крови?

— Шаманы? — Маркус пожал плечами, — Я знаю, что не особо их люблю.

Уши Ша задрожали от веселья.

— Они важны для нашего общества, в котором они служат работникам-канимам.

— Работникам, — произнес Маркус. — Вашим гражданским.

— Они создают еду. Дома. Орудия. Оружия. Корабли. Они — сердце и душа моего народа, и причина, по которой существуют такие воины, как мой хозяин. Они — те, кому такие воины, как мой хозяин, служат истинно, о которых он обязался заботиться и защищать.

— Циничный человек, — сказал Маркус, — упомянул бы о том, как много людей, служащих народу, выглядят управляющими им.

— И в этом контексте каним назвал бы цинизм ничем иным, как формой малодушия, — беззлобно ответил Ша, — решение думать и поступать самоотверженно основано на предположении, что другие будут делать то же самое. Когда ты видел Варга, занятого чем либо иным, кроме стремления защитить свой народ?

Маркус кивнул:

— Ты прав.

— Воины живут по кодексу. Именно так они судят свою жизнь. Когда один из них отступает от кодекса, долг остальных — призвать его к ответу. И, если необходимо, убить, но не позволить выйти за рамки дозволенного. Варг чтит кодекс.

— Что за отношения связывают шаманов и народ? — спросил Маркус.

Ша снова обнажил клыки.

— По большей части, трусость. Они тоже должны лишь служить народу.

Их навыки подразумевают защиту народа от болезней и ран.

Защита наших детей — вот то, для чего они рождены. Для проведения совещаний и оказания нам поддержки во времена лишений. Быть независимыми посредниками в спорах и открывать правду, если она не ясна.

— Я видел их только тогда, когда они применяли свои умения на войне.

Ша издал низкий рык.

— Способности заклинателей крови зависят от крови. Они подпитываются ей. Это вам уже известно.

— Да, — сказал Маркус.

— Было время, когда они считали чем-то ужасающим использовать для своих обрядов любую кровь, кроме своей собственной — как неприятно для любого воина лишь слышать своих товарищей в битве, не имея возможности и сил, чтобы сражаться самому.

Маркус нахмурился.

— Это довольно резко сужало круг возможностей применения ритуала, как я понимаю?

— Только во время острейшей необходимости, — прогрохотал Ша. — Или когда шаман был готов умереть, если считал, что его работа важнее и её надо закончить. Таким образом, сила шаманов высоко ценилась. Их действия и жертвы глубоко почитались даже их врагами. Масштабы приверженности и уважения к заклинателям крови были неоспоримыми.

Ша на мгновение замолчал. Затем он заговорил более бесстрастным, деловым тоном:

— Несколько поколений назад заклинатели крови открыли, что они могут невероятно поднять свои силы, используя кровь других — чем больше людей, тем больше сила крови. Вначале они просили добровольцев — способ для творцов пожертвовать собой с честью для дела шаманов. Но некоторые из них начали делать так на войне, забирая кровь врагов и обращая полученную силу к услугам их собственной военной мощи. Таким образом, канимы перешагнули через необходимость воинов. В течение многих лет заклинатели крови пытались получить контроль над воинами — использовать их для устрашения и запугивания всех, кого только возможно, а также как собирателей крови на поле боя. Что-то им удалось. В чем-то они были менее успешны. В чем-то они так и не смогли обрести власть.

— Так почему воины просто не восстали против них?

Ша выглядел потрясённым этим предположением.

— Потому что они тоже слуги народа, как и мы, демон.

— Видимо, нет, — сказал Маркус.

Ша махнул рукой.

— Кодекс запрещает это, если не было грубых нарушений. Многие заклинатели крови не следовали новому пути. Они остались верны своему долгу и своим пределам возможностей. Последователи старой школы продолжали служить народу и прекрасно справлялись. Они работали над убеждением своих братьев в этой точке зрения.

— Полагаю, получилось не слишком хорошо, — сухо сказал Маркус.

— У заклинателей крови, остающихся верными своему призванию, осталось мало времени, чтобы тратить его на политику, особенно в эти дни, — ответил Ша. Он чуть подался вперёд. — У тех, кто пренебрежительно относится к старой школе, всегда есть время плести интриги, устраивать заговоры и говорить работникам полуправду, чтобы получить их поддержку.

Маркус прищурился.

— Я так понимаю, что один из этих последователей новой школы стоит за нападением на Октавиана.

— Вполне вероятно, — ответил Ша. — Кто-то заставил двоих работников совершить покушение.

Его губы приподнялись над клыками в оскале, который, на взгляд Маркуса, означал отвращение и ярость.

— Это непростительное преступление.

Маркус скинул свои доспехи, сложил четыре части панциря одна одна на другую и засунул под койку.

— А Варг не может вмешаться?

— Нет, пока чтит кодекс, — ответил Ша. — Среди заклинателей крови есть ещё сторонники старой школы, достойные уважения. Но их мало, и у них недостаточно полномочий, чтобы призвать к ответу членов своей касты — при условии, что лицо, о котором идёт речь, признает вину, вместо того чтобы всё отрицать.

— Что будет, если это некое лицо погибнет? — спросил Маркус.

— Если его убийцы будут известны, это может вызвать возмущение среди работников, которые не видели своими глазами, как он предал их. Затем один из его лизоблюдов, скорее всего, займёт его место.

Маркус хмыкнул.

— Преемственная коррупция является худшим видом проблем любого правительства. И здесь то же самое. — Мгновение он обдумывал это. — Что Варгу нужно от Октавиана?

— Моему господину от его врага не нужно ничего, — сухо сказал Ша.

Маркус улыбнулся.

— Прошу простить мне мою неуклюжую формулировку. Какая реакция от кого-то как Октавиан считалась бы для кого-то как Варг идеальной в этой ситуации?

Ша склонил голову в знак признательности.

— В данной ситуации — проигнорировать. Вести себя, как если бы угроза не вызывала особой озабоченности. Еще один павший от руки демона каним, неважно, насколько виновен или прав, только подбросил бы дров в костер заклинателей крови.

— Хм, — задумался Маркус. — Ничего не предпринимая, он помогает подорвать влияние этих болтунов, пока Варг ищет внутреннее решение.

Ша снова склонил голову и поднялся с койки. Огромный каним двигался совершенно бесшумно.

— Хорошо говорить с тем, кто проницателен и компетентен.

Маркус почувствовал, что улыбается от комплимента без всякой видимой причины, и решил любезно ответить:

— Хорошо иметь честного врага.

Уши Ша снова весело дернулись. Затем Охотник покрыл голову капюшоном своего темно-серого плаща и выскользнул из палатки. Маркус не чувствовал никакой необходимости убедиться, что тот безопасно покинул лагерь Первого Алеранского.

Ша пробрался достаточно легко, что по-своему доказывало, Варг не был причастен к покушению на жизнь Октавиана.

Учитывая их прошлый опыт, если бы Охотникам удалось близко подобраться к Октавиану, он бы не выжил после такого, несмотря на заклинательство фурий, которому он научился за прошедший год.

Велика вероятность, что и Маркус после такого не выжил бы.

Он вздохнул и провел рукой по коротко стриженным волосам. Он так надеялся на довольно долгий ночной сон, по сравнению с тем, что он получал в последнее время.

Визит Ша полностью разрушил такую возможность.

Он поворчал про себя и снова надел броню, которую куда легче надеть вдвоем, нежели одному.

Но он справился. Пока он одевался, погода стремительно менялась. Завыл холодный ветер, появившийся с севера.

От этого захлопали полы его палатки, а когда Маркус вышел из нее, создалось впечатление, будто ветер сошел прямо с ледника.

Он нахмурился. Не по сезону, для этого времени года, даже на холодном севере. Ветер даже пах зимней стужей. Это обещало снег. Но до зимы было еще слишком далеко, чтобы такое могло произойти. Если только…

Если только Октавиан каким-то образом не унаследовал таланты Гая Секстуса в полном объеме. Такое невозможно.

У капитана не было ни времени тренироваться, ни учителя, чтобы проинструктировать его обо всех тонкостях заклинания фурий, позволявших Гаю Секстусу во много раз с легкостью и небрежностью превосходить умения Высших Лордов.

Заклинание фурий — это конечно хорошо, но, вороны, ни один человек не может устроить зиму весной. Это просто невозможно.

Крупинки жгучего снега начали падать Маркусу в лицо.

Они стучали по его броне, словно тысячи маленьких наконечников стрел.

А температура воздуха продолжала падать.

Через пару мгновений наледь начала образовываться на траве и стальной броне Маркуса. Этого просто не могло быть, однако так и было.

Октавиан никогда не был способным студентом, даже когда дело не казалось невыполнимым.

Но как, великие фурии, ему удалось сделать такое?

Свернув на проход, ведущий к командной палатке Легиона, он встретил Октавиана и его стражу, быстро идущих в сторону палатки.

— Первое Копье, — сказал капитан. — Отлично. Пора поднимать людей. Через час мы выезжаем в район сосредоточения войск.

— Хорошо, сэр, — ответил Маркус, отсалютовав. — Мне нужно кое-что шепнуть вам на ухо, с глазу на глаз.

Октавиан вскинул бровь.

— Хорошо. Я могу уделить минуту, но после этого я хочу, чтобы вы сосредоточились на сборе Первого Алеранского месте отправления.

— Да, сэр, — ответил Маркус. — Где это место, сэр?

— Я обозначил его для вас на карте. На севере.

Маркус нахмурился.

— Сэр? К северу отсюда нет ничего кроме Защитной стены и территории Ледовиков.

— В общем-то, да, — сказал Октавиан. — Но мы внесли некоторые изменения.

К полудню следующего дня весь Первый Алеранский, вместе со Свободным Алеранским Легионом и канимскими воинами, достигли Защитной стены, которая располагалась в десяти милях к северу от города Антиллуса.

На земле лежал снег, уже в три дюйма глубиной, а неуклонно падающие белые хлопья начали сгущаться.

Если бы сейчас была середина зимы, это означало бы долгий, затяжной сезонный снегопад.

Но одной невероятности этого, очевидно, не было достаточно для капитана.

Многие годы Маркус прослужил в Легионах Антиллана. Испытывая инстинктивный ужас и ступор, он уставился на вид, открывшийся перед ним.

Защитная стена была разрушена.

В древнем, сооруженном с помощью фурий укреплении зиял разрыв в четверть мили шириной.

Огромная осадная стена, высотой пятьдесят футов и вдвое больше толщиной, стояла на протяжении веков, столь же неизменная, как и горы.

Но теперь отверстие в стене зияло, как рана. В былые годы это зрелище подняло бы дикую тревогу, и лохматые белые ледовики уже тысячами изливались бы из нее.

Но вместо этого все казалось спокойным. Маркус обратил внимание на несколько групп фургонов и вьючных животных, которые сквозь снег направлялись по проторенной дорожке к зияющему отверстию.

Если он правильно догадался, они несли провизию. Трибун логистики Цимнея, казалось, производила погрузку запасов для марша.

Не подав сигнала остановиться, капитан продолжал ехать прямо к отверстию в стене, и легионы канимов и алеранских солдат последовали за ним.

Маркус невольно вдрогнул, когда проходил через отверстие в защитной стене.

Люди жаловались друг другу, когда думали, что их не подслушают.

Приказ исходил от капитана: никто не должен использовать заклинания огня, которые могли уберечь людей от холода лучше, чем любой плащ.

На другой стороне, за Защитной стеной была… гавань.

Маркус прищурился. Равнина перед Защитной стеной была идеально плоской на полмили от подножия стены на всем ее протяжении.

Так было легче поражать цели, когда они постоянно не скакали вверх и вниз по пересеченной местности, и помогало ослеплять врага своими собственными рядами, когда нападали Ледовики. Это был просто открытый участок земли.

Он был забит высокими кораблями армады, которая возвратилась из Кании, лес голых мачт упирался в снежное небо.

Зрелище было странным. Маркус почувствовал полную растерянность, когда Легионы повернули направо вдоль Защитной стены.

В конце концов все их силы выстроились в колонну, параллельную стене.

Капитан скомандовал «налево», и Маркус обнаружил, что, наряду с тысячами других легионеров и воинов, смотрит на неуместные корабли.

Октавиан развернул коня и проехал примерно до середины линии.

Затем он повернулся лицом к войскам и поднял руку, требуя тишины. Все мгновенно затихли.

Когда он заговорил, его голос прозвучал спокойно и совершенно отчетливо, усиленный магией воздуха, Маркус был в этом уверен.

— Ну, народ, — начал капитан. — Ваш праздный отпуск в солнечной Кании официально подошел к концу. Больше вам отдыхать не придется.

Это вызвало оглушительный хохот в Легионах. Канимы не отреагировали.

— Как я и говорил, — продолжал капитан, — враг атакует остатки нашей Империи. Легионы сражаются с ним так, как никогда раньше не доводилось нашим предкам. Но без нашей помощи они могут только отсрочить неизбежное. Нам необходимо быть в Риве, господа, и прямо сейчас.

Маркус слушал речь капитана, который излагал ситуацию на дальнем краю Империи, но глаза его были прикованы к кораблям.

Он видел уже не так четко, как когда-то, но заметил, что корабли… как-то изменились.

Они покоились на своих килях, но их плоская, выбеленная древесина была каким-то образом заменена или покрыта сверкающей сталью.

Деревянные детали, похожие на руки или, может быть, крылья, взмывали по обе стороны судов, заканчиваясь ещё одной деревянной конструкцией, равной по длине корпусу корабля.

Эти конструкции тоже щеголяли сталью вдоль киля.

Располагались они между килем судна и теми самыми крыльями, стояли совершенно прямо, сохраняя равновесие.

Что-то во внешнем виде судов с этими дополнениями казалось смутно знакомым.

— С приличными мощёными дорогами, — тем временем говорил капитан, — мы могли бы добраться туда за пару недель. Но у нас нет этих недель. Так что мы пытаемся сделать нечто новое.

При этих словах один из кораблей бросился Маркусу в глаза. Это была маленькая, юркая на вид шхуна, и он сразу узнал корабль капитана Демоса, Слайв.

Как и остальные, он был оснащён металлическим килем. Как и у других, по обоим бортам красовались крылообразные конструкции.

Но, в отличие от других судов, ее паруса были подняты, и они туго вздулись, поймав силу северных ветров.

Вот теперь Маркус понял, что напоминали ему эти усовершенствования: полозья саней.

Он отметил еще одну деталь. Земля перед стеной не была скрыта дюймами снега. Ее покрывал слой льда такой же толщины.

Двигаясь стремительно, Слайв пронесся по ледяной поверхности, гораздо быстрее, чем когда-либо по морю.

Клубы пара вырывались из-под стальных коньков плотным сплошным туманом, наполовину скрывая полозья и создавая иллюзию, что корабль, ничем не поддерживаемый, плывет в нескольких дюймах надо льдом.

За время, которое у Маркуса ушло на то, чтобы осознать, что его челюсть отвисла, и закрыть рот, Слайв появился, несясь на него, его полозья заставляли лед под ними трещать и скрипеть, затем, хлопая парусами, устремился дальше.

Менее минуты спустя он уже был более чем в миле отсюда, и только тогда лег в дрейф, совершив изящный разворот.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы поймать ветер с противоположного румба для обратного маневра, перевооружив паруса, и они раздувались почти минуту, прежде чем Слайв, гася импульс, начал приближаться.

— Боюсь, придется опять воспользоваться кораблями, — произнес Принцепс в тишине всеобщего оцепенения, — на которых мы проделаем весь путь от Защитной стены до Фригии, где по оставшимися нетронутыми дорогам пойдем на юг, на помощь Риве. Ваши корабельные задания остаются прежними, как и по пути из Кании. Вы все знаете свои корабли и своих капитанов. Разойтись по когортам и доложиться им. Мы отходим, как только дорога впереди будет для нас готова.

— Кровавые вороны, — выдохнул Маркус. Если все корабли могут идти по льду так быстро, хотя он сомневался, что представление Слайва было типичным, на то, чтобы пересечь всю Империю им понадобится… кровавые вороны.

Пара дней, в обычном режиме.

Фригия и Рива — два самых близко расположенных друг от друга великих города Империи. Быстро двигающийся по дороге легион может проделать этот путь менее чем за три дня.

Если это сработает, если будет держаться ветер, если удержит лед, если выдержат вновь спроектированные суда — это будет самый быстрый марш в истории Алеры.

Ошеломленный Маркус обнаружил, что продолжает отдавать приказы своему войску и координирует действия с офицерами Первого Алеранского, дабы удостовериться, что посадка проходит благополучно.

Он понял, что молча стоит позади капитана, пока загружаются люди, канимы и провиант.

— Как? — тихо спросил он.

— Зимой дядя брал меня кататься на санях, — тихо сказал Октавиан. — Это… кажется, имело смысл.

— Снег — это твоих рук дело?

— Мне помогали, — сказал капитан. — С разных сторон.

Он поднял руку и указал на север.

Маркус поглядел и увидел движение между деревьев к северу от Защитной стены.

Между ними мелькали едва заметные, смутные фигуры с бледным, лохматым мехом.

— Сир, — задохнулся Маркус. — Ледовики. Мы не можем оставить Антиллус незащищенным.

— Они здесь по моему приглашению, — ответил он. — Сотворить снег весной — это одно. А быстро превратить его в лед, который нам нужен — это совсем другое.

— Получается, донесения из Антиллуса были правдой? Ледовики действительно имеют власть над холодом?

— Над льдом и снегом. Возможно, разновидность заклинания воды. Так предположила моя мать, — он пожал плечами. — Конечно, мы не можем покрыть льдом землю отсюда и до Фригии. А ледовики могут. Вот где Китаи была последние несколько дней. Их предводители в хороших отношениях с ее отцом.

Маркус медленно покачал головой.

— После стольких лет… они согласились помочь вам?

— Ворд пугает нас всех, Первое Копье, — он сделал паузу. — И… я дал им стимул.

— Вы заплатили им?

— Недвижимостью, — ответил Октавиан. — Я отдаю им Защитную стену.

Маркус почувствовал подступающую дурноту.

— Вы… Вы…

— Мне нужна была их помощь, — просто сказал капитан. Он пожал плечами. — В конце концов, это собственность Империи.

— Вы… вы отдали им…

— Когда это все закончится, думаю, посмотрим, смогу ли я договориться сдавать ее нам в аренду.

Сердце Маркуса сбилось с ритма. Он подумал, не было ли это началом приступа паники.

— Арендовать ее, сир?

— Почему нет? Они не смогут найти ей особого применения, разве что, держать нас подальше от себя. Если мы ее арендуем, мы сможем ее поддерживать в порядке, чего они не смогут в любом случае. Между нами будет существовать осязаемый, устойчивый барьер, что позволит снизить напряженность обеих сторон, если получится избежать инцидентов. А если стена будет их собственностью, приносящей доход, думаю, они будут предпринимать значительно меньше попыток снести ее.

— Это… сэр, это… — Маркус хотел сказать «безумие» или, может, «нелепость», но…

Но вьюга покрыла землю льдом в разгаре того, что должно было быть приятным, теплым, весенним днем.

Аналитическая часть ума Маркуса подсказывала ему, что логическая часть идеи не была лишена смысла.

С другой стороны, если это не сработает, в долгосрочной перспективе для Империи это определенно не окажется хуже, чем сейчас — удерживать масштабное вторжение, которое уже идет полным ходом.

Но, что если это сработает?

Он задумчиво таращился на корабли и отдаленные силуэты ледовиков, когда приблизился Магнус и отсалютовал капитану.

Какой-то момент он изучал выражение лица Маркуса и немного нахмурился.

— Как я понимаю, это была не твоя идея? — спросил старый курсор.

Маркус взглянул на него.

— Ты с ума сошел?

— Кое-кто сошел, — проворчал пожилой мужчина.

Октавиан бросил на них косой взгляд, а затем сделал вид, что игнорирует их.

Маркус тряхнул головой и постарался вернуть чувство ориентации и сконцентрироваться.

— Времена меняются, — сказал он.

Магнус кисло хмыкнул, практически оскорбленный согласием.

— Так и есть.

Глава 15

Прежде чем вывести Исану из комнаты, похитители связали ее и надели на голову капюшон.

У нее скрутило живот, когда они снова поднялись ввысь, два заклинателя воздуха объединили свои усилия, чтобы вызвать единый столб ветра, удерживающий вес трех человек.

Одежда Исаны не подходила для такого путешествия. Ветер раздувал ее юбки, выставляя ноги на обозрение.

Она еле удержалась от смеха.

Самый заклятый враг Империи только что похитил ее из сердца наиболее защищенного города Карны, а она беспокоится о непристойности. Это было смешно, но совершенно невесело.

Она не была уверена, что если начнет смеяться, то сможет удержаться и не перейдет на крик.

Страх — не то состояние, к которому она когда-нибудь сможет привыкнуть.

Она видела тех, кто смог — и не просто заклинателей металла, а тех, кто смог абстрагироваться, оградив все свои эмоции за холодным стальным барьером рационального мышления.

Она знала мужчин и женщин, которые испытывали страх ничуть не меньше, чем она, и которые просто принимали его наличие.

Казалось, что через некоторых страх проходит постоянно, никогда не прекращаясь и не доходя до цели.

А другие фактически хватались за него, чтобы подпитать им яростную мысль или действие.

Графиня Амара была прекрасным примером последнего. При этом возле неё всегда был и яркий представитель людей первого типа — Арарис…

Арарис. Она видела, как он безжизненно пролетел через всю комнату.

Она видела, как мужчины натягивали капюшон на его склоненную голову.

Похоже, уходя, они забрали его вместе с ней.

Они бы не стали накрывать его капюшоном, если бы он был мертв, точно.

Точно.

На Исану накатил страх, но он не придал ей сил и не миновал ее без последствий.

Она ощущала себя песчаным холмом, который медленно и непрестанно разрушают окружающие ее потоки ужаса. Ее тошнило.

Ну хватит, резко одернула она себя. Если ее стошнит прямо в капюшон, то, вдобавок к опасности и неудобству, она попадет еще и в довольно унизительное положение.

Если не получается ни использовать страх, ни сосуществовать с ним, она, по крайней мере, могла заставить себя помешать ужасу заставить ее прекратить использовать разум, чтобы всеми силами противостоять своим врагам.

По крайней мере, она могла бы сделать не меньше, чем раньше ей уже доводилось.

Ее и раньше лишали зрения, и, чтобы действовать, приходилось полагаться на остальные чувства.

Через капюшон она не могла видеть, слышать мешал рев ветра, онемевшие от холода связанные руки ничего не чувствовали, а единственным вкусом и ароматом был слегка затхлый запах капюшона вокруг ее головы.

Но это не означало, что она не могла ничего разузнать о своих похитителях.

Исана напряглась и открыла восприятие водной магии эмоциям окружающих.

Они нахлынули на нее обжигающим разум потоком. Эмоции были в высшей степени враждебны и оставляли весьма неприятное ощущение.

Исана силилась разделить разные впечатления, но это было все равно, что пытаться услышать отдельные голоса в огромном хоре.

Возникло несколько высоких нот, но по большому счету все они сливались в одно целое.

Самые интенсивные ощущения исходили от двух мужчин, державших ее руки — и главной эмоцией, которую она в них уловила, было… смущение.

Оно перешло в недоумение и отчаяние, настолько острое, что несколько секунд Исана не могла отделить собственные эмоции от чужих.

За годы жизни со своими способностями она научилась различать тонкие переплетения и потоки эмоций, делая достаточно обоснованные предположения о мыслях, что их сопровождали.

Эти люди знали, что что-то не так, но не могли сосредоточиться на мысли, чем это может быть.

Каждый раз, когда они пытались это сделать, их разум захлёстывали волны навязанных чувств и эмоций.

Лишь единственный раз мужчины испытали нечто общее — когда Исана услышала нечеловеческий вопль, донёсшийся откуда-то сверху и впереди.

Оба тут же сосредоточились с яростной интенсивностью, их эмоции идеально синхронизировались. Исана почувствовала, как один из них немного поднялся, другой опустился, и догадалась, что они только что получили приказ заложить длинный вираж, меняя курс полёта.

Исана содрогнулась. Это наверняка были рабы, которых насильно принудили к службе ворду, используя рабские ошейники.

Определив это, она тотчас смогла лучше почувствовать этих двух мужчин — их сердца переполняла печаль.

Хотя их разум и был лишен рассудка, на каком-то уровне они должны были понимать, что с ними сделали.

Они понимали, что их способности и силы были обращены врагом против их собственного народа, даже если они и не могли собрать вместе разрозненные куски всей картины.

Они знали, что раньше являлись кем-то большим, но не могли вспомнить кем, и это отрицание, эта неспособность выяснить, причиняли им огромную эмоциональную боль.

Исана почувствовала, что из-за них у нее навернулись слезы.

Калар Бренсис Младший оковал этих людей.

Только он мог их освободить — но он мертв уже более чем полгода.

Их никто не освободит, никто не вернет к жизни, они никогда не станут цельными личностями.

Она безмолвно пообещала им, что сделает все, что в ее власти, чтобы никто из них не прожил остаток жизни рабом.

Даже если ей придется убить их собственными руками.

Открыв сознание этим двоим тюремщикам, она почувствовала других людей.

Не все из них были так же сильно растеряны, как ее эскорт.

В тех, кто сохранил способность здраво размышлять, таился призрачный образ первобытного ужаса.

Страх, такой сильный и такой неодолимый, что он был практически живым существом, вторгшимся в их мысли и полностью управляющим их решениями, как сторожевой пес, сидящий у каждого в разуме.

Некоторые из них были в меньшей степени охвачены ужасом — и эмоции этих людей заставляли Исану содрогаться от отвращения.

В них темная часть человеческой натуры, жажда насилия, жажда крови, власти, получила толчок к развитию и заполонила их мысли, как свирепствуют сорняки, пожирая сад.

Эти люди были ни чем иным, как беспощадными монстрами, удерживаемыми ужасом на психологическом поводке.

Еще там был…

Исана колебалась насчет последнего ощущения, потому что оно было таким слабым и достигло ее дрожащей вибрацией, в реальности которой она едва была уверена.

Она почувствовала присутствие… невинного сердца, в эмоциях которогоощущаются чистота, глубина и страсть маленького ребенка.

Потом до нее донесся еще один всплеск, и это ощущение ребенка резко обострилось, под его поверхностью таились чуждые веяния чувств, такие странные и разнообразные, что Исана обнаружила в себе полную неспособность отличить одно от следующего, не говоря уже о том, чтобы дать точное название или описание эмоций.

Они были холодными. И бесстрастными.

Когда они на нее накатили, Исане это напомнило рябь от лапок многоножки, которая однажды вскарабкалась вверх по ее голени.

Она поняла, с отвращением, что ощущаемое ею существо было Королевой ворда.

Ее парный эскорт начал снижаться, и от изменения давления несколько раз закладывало уши.

Куда бы похитители ее ни притащили, много времени это у них не заняло — и, казалось, они уже на месте.

Они приземлились жестко, и без поддержки конвойных она бы упала.

Ее повлекли вперед, волоча каждые несколько шагов, и она споткнулась о небольшую возвышенность, как будто на их пути лежал плоский камень в несколько дюймов высотой.

Но, за исключением камня у нее под ногами, поверхность пружинила, как каучук.

Исана заставила себя дышать медленно и спокойно.

Она прошлась по кроучу ворда.

Никто из ее похитителей не произнес ни слова, а поверхность у них под ногами полностью гасила звуки шагов.

Дикие звуки наполняли воздух вокруг нее, приглушенные капюшоном. Щелчки. Трели.

Однажды раздался воющий зов, от которого у нее на затылке волосы стали дыбом.

С большим трудом она могла расслышать гулкие раскаты, как далекий гром. Она сглотнула.

Где-то далеко алеранские заклинатели огня приступили к работе, наполняя небо своими фуриями.

Поверхность вдруг пошла под уклон, и грубая рука наклонила ее голову подбородком к груди.

Она стукнулась головой обо что-то, напоминающее каменный выступ, и это моментально отозвалось жгучей болью.

Потом все звуки умолкли, и шум дыхания ее захватчиков слегка изменился.

Похоже, ее привели куда-то внутрь или под землю.

Один из ее стражников грубо толкнул ее на колени.

В следующую секунду он снял ей капюшон, и Исана прищурилась от неожиданного мягко-зеленого света.

Они находились в довольно большой пещере, стены которой были слишком мягкими, чтоб быть естественного происхождения.

Стены, пол и пара поддерживающих колонн — все было покрыто кроучем.

Зеленая восковая субстанция пульсировала и переливалась беспокоящим светом. Под ее поверхностью текла жидкость.

Исана вытянула шею, пытаясь отыскать Арариса, ее сердце внезапно заколотилось в груди.

Вторая пара охранников втащила его в поле зрения Исаны.

Они сдернули капюшон с его головы и бросили его кулем на пол пещеры.

Исана видела, что у него было несколько ссадин и ушибов, ее сердце обливалось кровью, когда она смотрела на его синяки и кровь, но смертельных травм у него не было.

Он дышал, но это не означало, что он был в безопасности.

У него могло быть внутреннее кровотечение, он мог умирать в тот момент, когда она смотрела на него.

Не осознавая, что делает, она неожиданно попыталась вырваться от своих похитителей, стараясь подойти к Арарису.

Они жестко толкнули ее на пол, ее скулы впечатались в кроуч.

Это было унизительно, то, с какой легкостью они лишали ее возможности что-либо делать.

Она почувствовала, как внутри нее разгорается пламя гнева, перерастающее в желание призвать Рилл и дать сдачи.

Она подавила импульс. Она была не в том положении, чтобы сопротивляться их силе.

Пока у нее не будет лучшего шанса… пока у нее и Арариса не будет лучшего шанса на побег, самым мудрым будет не сопротивляться.

— Пожалуйста! — воскликнула она. — Пожалуйста, дайте мне взглянуть на него!

Послышался смягчённый кроучем звук приближающихся к ней шагов. Исана приподняла голову и увидела босые ноги молодой женщины.

Её кожа была бледной, почти светящейся. Ногти были короткими и отливали зеленовато-чёрным цветом хитина ворда.

— Отпустите её, — негромко произнесла королева.

Мужчины, прижимавшие Исану к полу, тут же подчинились и отступили.

Исане не хотелось видеть всё помещение — хотя это казалось ей каким-то детским поведением, как если бы она была слишком напугана, чтобы приподнять лицо от подушки.

Поэтому она поднялась с пола, но не встала с колен, а села на корточки, пытаясь поправить изорванное ветром платье и успокоить потрёпанные нервы, затем подняла взгляд.

Исана читала письма Тави, описывающие королеву ворда, с которой он встречался в подземельях теперь уже бывшего города Алера Империя, и беседовала с Амарой, рассказавшей о собственных впечатлениях от внешности этого существа.

Она ожидала бледной кожи, темных фасеточных глаз.

Она ожидала выбивающей из колеи смеси чужой несовместимости и встречающейся постоянно обычности.

Она ожидала, что ее будет беспокоить сходство с Китаи.

Чего она совсем не ожидала, так это появления невероятно знакомого лица, схожего раскосыми глазами и экзотической красотой Китаи.

Хотя Королева напоминала Китаи, они не были одинаковыми.

Присутствовало тонкое смешение черт лица, схожее с тем, как в лице ребенка смешиваются черты лица родителей.

Другие черты лица, угадывавшиеся у королевы, были Тави не знакомы — его тети, сестры Исаны, которая умерла в ночь его рождения. Алия.

Исана увидела у королевы черты лица своей младшей сестры, но не четкие, а еле заметные, словно камень, сокрытый под покровом снега.

У нее защемило сердце.

После стольких лет она все еще переживала утрату Алии, все еще помнила момент ужасного осознания, пришедшего к ней, пока она таращилась на обмякший комок грязных конечностей и рваной одежды, лежащий на холодном каменном полу пещеры с низким сводом.

Отстраненное выражение лица Королевы резко изменилось, она отдернула голову от Исаны, словно та пахла чем-то мерзким.

Затем, через мгновение, словно между ними вообще не было никакого расстояния, глаза Королевы Ворда оказались прямо напротив ее, практически нос к носу с Исаной.

Она сделала медленный, клокочущий вдох и прошипела:

— Что это? Что это такое?

Исана отстранилась от королевы.

— Я… я не понимаю.

Королева издала низкочастотное шипение, звук, издаваемый рассерженной рептилией.

— Твое лицо. Твои глаза. Что ты увидела?

Исана немного помедлила, чтобы унять сердцебиение и успокоить дыхание.

— Вы… вы похожи на близкого мне человека.

Королева уставилась на нее, и Исана испытала ужасное, насильственное ощущение, словно тысячи червей копошатся в ее голове.

— Что такое «Алия»? — прошипела Королева Ворда.

Холодная и пронзительная ярость захлестнула Исану без предупреждения, и она бросила воспоминание про тот холодный каменный пол в противовес ощущению в голове, словно она могла сокрушить прикосновение червей одним лишь этим изображением.

— Нет, — услышала она собственный тихий и холодный голос. — Прекрати это.

Королева Ворда дернулась, движение затронуло все ее тело, словно дерево, покачнувшееся от внезапного ветра.

Она резко склонила голову на бок и уставилась на Исану с открытым ртом.

— Ч-что?

И тут Исана резко ощутила это существо. Присутствие Королевы влилось в поток её обостренных магией воды чувств, словно внезапно сгустившийся туман.

От нее исходило ощущение глубокого, тревожного удивления, в сочетании с детской, колкой болью из-за отказа.

Мгновение пораженная Королева Ворда таращилась на Исану — эмоция быстро переросла во что-то вроде… страха?

— Это не принадлежит тебе, — сказала Исана жестким и твердым тоном. — Не пытайся сделать это снова.

Королева Ворда таращилась на нее нескончаемо долго. Затем она поднялась, издав очередное жуткое шипение, и отвернулась.

— Ты знаешь, кто я?

Исана нахмурилась, глядя на обращенную к ней спину ворда. «А ты сама-то знаешь?» — удивилась она. — «Иначе зачем тебе спрашивать?»

Вслух она произнесла только:

— Вы — первая Королева. Первозданная, из Воскового леса.

Королева Ворда развернулась, чтобы одарить ее кривой улыбкой. Затем сказала:

— Да. Ты знаешь, для чего я здесь?

— Чтобы уничтожить нас, — сказала Исана.

Королева Ворда улыбнулась. Выражение ее лица не было человеческим.

В нем не было ничего радостного, никаких эмоций, ассоциирующихся с этим — только движение мышц, что-то похожее на имитацию, а не реальное понимание.

— У меня есть вопросы. Ты на них ответишь.

Исана улыбнулась ей в ответ с таким пустым и спокойным выражением лица, которое только смогла состроить.

— С чего бы мне это делать?

— Если не ответишь, — сказала Королева Ворда, — я причиню тебе боль.

Исана вздернула подбородок. Она заметила, что слегка улыбается.

— Это будет не первый раз, когда я испытываю боль.

— Нет, — сказала королева. — Не первый.

Затем она развернулась, сделала два больших шага, схватила Арариса за ворот кольчуги и подняла его в воздух.

Движением, полным неприкрытой скорости и силы, она развернулась и хлопнула его спиной об стену, покрытую кроучем.

Сердце Исаны подступило к горлу, она ожидала, что королева ударит его или порежет своими блестящими черно-зелеными когтями.

Но вместо этого Королева Ворда просто нажала на мужчину, находящегося без сознания.

Плечи Арариса начали постепенно утопать в мерцающем кроуче.

У Исаны перехватило дыхание.

Она читала доклады людей, видевших свою семью или близких, пойманных в ловушку кроуча подобным образом.

Погребенные таким образом не умирали. Они просто пассивно лежали, словно погрузившиеся в легкий сон в теплой ванной.

А пока они дремали, кроуч медленно, безболезненно пожирал их до костей.

— Нет, — сказала Исана, двинувшись ближе к кроучу и подняв руку. — Арарис!

— Я буду задавать вопросы, — медленно произнесла Королева Ворда, пережевывая каждое слово, словно пробуя на вкус, пока Арарис утопал в желеобразной субстанции.

Через несколько мгновений она отпустила его, хотя он продолжил погружаться в кроуч до тех пор, пока снаружи не остались только губы и нос.

Она повернулась, и в ее чужих глазах мерцало что-то, что Исана ощутила как разновидность первозданной, несдерживаемой ярости.

— Ты ответишь мне. Или я буду причинять ему такую боль, которую ты даже не можешь представить. Я буду отрывать от него кусочек за кусочком. Я скормлю его плоть своим детям прямо у тебя на глазах.

Исана посмотрела на королеву Ворда и вздрогнула, перед тем как опустить глаза.

— Ты — лишь временный источник сведений, — продолжила королева Ворда, — у меня полно дел. Но ваша судьба в моих руках. Я уничтожу вас. Или позволю доживать ваши дни в мире с другими такими же алеранцами, которые согласились с моими доводами. Живи со своим нареченным или без него. Мне все равно.

Исана довольно долго молчала.

Затем произнесла:

— Если то, что вы говорите, юная леди, правда, тогда я не понимаю, отчего вы так рассержены.

Она увидела, как королева двинулась — размытое движение, которое она не отследила, и всего лишь успела вздрогнуть до того, как удар пришелся ей по лицу.

Исана упала на пол, огонь обжег ее лоб, и влажная, горячая кровь залила лицо, наполовину ослепив ее.

Она не вскрикнула, во-первых, потому что была просто ошеломлена скоростью нападения, кроме того, она заставила себя сдержаться, чтобы не выказать ни боль, ни слабость перед чужеродным существом.

Она сжала зубы, в то время как огонь жег ей и лоб, и лицо, но не издала ни звука.

— Я буду задавать вопросы, — проговорила королева Ворда, — не ты. Пока ты на них отвечаешь, твой избранник остается целым. Отказываешься — он страдает. Все просто.

Она отвернулась от Исаны, и зеленый свет заполнил помещение.

Исана съежилась, чтобы хоть как-то ослабить боль, когда она коснулась лба.

Разрез, длиной почти четыре дюйма, бежал через ее лоб практически по прямой линии.

Рана почти достигала черепа и кровоточила.

Исана сделала несколько глубоких вдохов, фокусируясь на своих усилиях, превозмогая боль, и призвала Рилл.

Это было сложнее, намного сложнее, чем если бы у нее была хотя бы небольшая чаша с водой, но она была способна закрыть рану.

Несколькими мгновениями спустя она смогла немного уменьшить боль, и между этим и остановкой кровотечения, она ощутила головокружение, легкую эйфорию, а ее мысли переплелись в запутанный клубок.

Должно быть, выглядела она ужасно, половина лица была покрыта красным. Платье превратилось в лохмотья.

Несмотря на ее нежную кожу, не было других причин не воспользоваться рукавом, чтобы попытаться стереть кровь, и она решила, что ей скорее всего удалось лишь размазать ее еще чуть-чуть.

Исана сглотнула. Ее горло горело от жажды.

Она должна сосредоточиться, чтобы найти путь к спасению, к спасению Арариса. Но что она могла предпринять, здесь, стоя перед этим существом?

Взглянув вверх, она заметила, что пещера преобразилась.

Зеленый свет кружился и плясал в кроуче, покрывающем потолок пещеры.

Яркие точки света во множестве расположились медленно колышущимися рядами.

Другие метались и плавали. Иные с различной скоростью пульсировали.

Волны цвета, тончайшие вариации оттенков омывали потолок, пока королева ворда, совершенно неподвижная, в упор смотрела на нее, чуждые ее глаза отражали зеленые огоньки, как черные самоцветы.

Исана ощущала легкую тошноту от кипучих органических движений на светящемся экране, но была поражена впечатлением, что там что-то было, какая-то связь между свечением и королевой ворда, понять которую она была не в силах.

Возможно, подумалось ей, ее глаза недостаточно сложны, чтобы увидеть то, что видит королева Ворда.

— Наступление развивается, как и планировалось, — произнесла королева безучастным голосом. — Гай Аттис, как он называется теперь, обычный командующий. Способный, но не показывающий мне ничего, чего я не видела ранее.

— Он уничтожает ваши силы, — негромко проговорила Исана.

Королева Ворда усмехнулась.

— Да. Он заметно повысил эффективность Легионов. Солдаты, сбежавшие от меня в прошлом году, теперь погибают здесь. Он неплохо расходует их жизни, — королева смотрела целую минуту, прежде чем спокойно произнести. — Ты готова отдать за него жизнь?

Желудок Исаны скрутило, когда она представила Аквитейна, примеряющего корону Первого Лорда.

Она вспомнила своих друзей, которых она хоронила из-за его интриг на протяжении всей своей взрослой жизни.

— Да, если это будет нужно, — ответила она.

Королева Ворда взглянула на нее и спросила:

— Почему?

— Он нужен людям, — проговорила Исана.

Королева медленно наклонила голову набок. Затем произнесла:

— Ты не должна делать это для него.

— Я… — Исана покачала головой, — я не должна. Нет.

— Но ты сделаешь это. Для тех, кто нуждается в нем.

— Да.

— Но ты умрешь. Как это послужит твоим целям?

— Есть вещи важнее, чем мои цели, — парировала Исана.

— Такие, как выживание твоего народа.

— Да.

— И твоего сына.

Исана сглотнула. Затем сказала:

— Да.

Королева Ворда задумалась на какое-то время.

Затем она подняла свои глаза к потолку и произнесла:

— Ты ответила мне честно и быстро. В качестве награды ты можешь подойти к своему мужчине. Обследовать его. Убедиться, что я не взяла у него ни кусочка. Если вы попытаетесь сбежать или напасть на меня, я отвечу вам. И оторву его губы в качестве наказания. Поняла меня?

Исана стиснула зубы, уставившись на королеву.

Затем она встала и направилась к Арарису.

— Я поняла.

Сверкающие глаза королевы метнулись к ней, затем снова вернулись к созерцанию потолка.

— Великолепно, — сказала она, — я рада, что мы начали учиться говорить друг с другом, бабушка.

Глава 16

Амара наблюдала за развернувшимся сражением с вордом с воздуха.

Ей доводилось видеть битвы и раньше, но в основном те, что случались между алеранскими Легионами и ее более традиционными противниками — силами мятежных Лордов и Верховных Лордов, локальные конфликты с вооруженными разбойниками, и, конечно, Второе сражение в Долине Кальдерона, произошедшее между племенами Маратов и гораздо менее многочисленными защитниками Гаррисона на самом восточном краю долины.

Эта битва на них не походила.

Ворд наступал не боевыми порядками армий, а напоминал нахлынувшую волну, прилив блестящей черно-зеленой тьмы в свете убывающей луны.

Это было похоже на тень от грозовых облаков, накатывающую на равнину: ворд продвигался все с той же постоянной, неумолимой скоростью, создавая все то же ощущение всеобщего, ненасытного голода.

Следить за их продвижением было легко: земли Ривы были освещены огнями, но там, где проходил Ворд, они погружались во мрак.

В отличие от него, Легионы светились.

Вверх и вниз, вдоль линий алеранцев, штандарты отдельных центурий и когорт сияли огнем, созданным фуриями, каждый — цвета своего Легиона и родного города. В центре Легион Короны пылал ало-лазурным светом, примыкая к Первому и Второму Аквитанскому, окутанным малиновым огнем.

Правый фланг, состоящий из ветеранов Верховного Лорда Антиллуса, горел холодным бело-синим светом, левый, состоящий из таких же ветеранов Верховного Лорда Фригиуса, был заключен в оболочку бело-зеленого огня.

Другие Легионы, некоторые — из городов, где не было постоянных формирований, и гораздо менее опытные, чем северные ветераны, заполняли пространство между этими тремя точками, равномерно распределенные стеной из света и твердой стали по богатым полям, окружающим равнину к югу от Ривы.

За ними, скрытые от ворда стеной света, Амара могла видеть ряды кавалерии, ожидающие приказа от своих боевых командиров, которые решат, где их лучше использовать.

Стройные, длинноногие жеребцы с равнин Плациды стояли рядом с массивными, мускулистыми боевыми лошадьми из Родоса, которые, в свою очередь, стояли рядом с лохматыми выносливыми маленькими лошадками с севера, которые были чуть выше, чем пони.

Аквитейн не желал оставаться за массивными укреплениями, построенными вокруг города.

Захватчики выбивали алеранцев с одной оборонительной позиции за другой, и он изначально был категорически против оборонительной стратегии Гая Секстуса.

Поддерживаемый опытными Легионами с севера, он был полон решимости дать бой врагу.

Алеранские силы пришли в движение, выдвигаясь вперед.

С высоты Амара могла периодически наблюдать далеко внизу целые когорты Рыцарей Воздуха, резко выделяющиеся черными пятнами на фоне светящихся колонн Легионов.

При этом их было меньше, чем полагалось бы иметь войскам на марше. Алеранские Рыцари Воздуха понесли чудовищные потери в бою, защищая Алеру Империю.

Их жертва была одним из факторов, которые помогли убедить противника бросить львиную долю своих войск в решающую атаку на сам город — на штурм, который привёл к уничтожению атакующего Ворда.

Гай Секстус своим последним, самоубийственным гамбитом купил Алере время, необходимое Империи, чтобы восстановиться и подготовиться к этой битве, но плата была непомерно высока — и Амара боялась, что диспропорция, вызванная нехваткой воздушных войск, может создать в боевых порядках Легионов опасно слабые места.

Авангард волны ворда достиг четверти мили от передних рядов наступающих Легионов, и вспышки алого и синего света взметнулись в небо от Легиона Короны, сигнал Аквитейна к началу.

Рыцари и Граждане Алеры после нескольких месяцев подготовки и страхов, после более года унижений и боли, причиненных оккупантами, были готовы, наконец, дать им подобающий отпор.

Хотя она и слышала о первом магическом залпе в общих чертах, ничего подобного Амара никогда раньше не видела.

Она была свидетелем полного уничтожения города Калара гневом Великой фурии Калус, и это было страшное, отвратительное зрелище, запредельное, неконтролируемое, ужасное в своей красоте — и совершенно безликое.

То, что произошло с передним краем потока ворда, было настолько же ужасающим и пугало даже еще больше.

Повелители Алеры заговорили на языке огня.

Стандартной атакой мощного заклинателя огня был выброс внезапной расширяющейся сферы раскаленного добела пламени.

Они были, как правило, достаточно велики, чтобы поглотить всадника. Все охваченное ими мгновенно обуглится в пепел.

На расстоянии пяти ярдов все, как правило, будет расплавлено или охвачено огнем — и все живое на следующих пяти ярдах будет обожжено настолько, что продолжение военных действий для человека станет невозможным.

Огонь налетал с раздирающим уши свистом и с гулким ударом исчезал.

Он порождал вторичные пожары и оставлял на своем пути гладкую впадину спекшейся земли.

Атака подобного рода чрезвычайно истощала заклинателя.

Даже наделенные талантами Лордов и Верховных Лордов могли рассчитывать создать без отдыха с десяток сфер, и то немногие из них.

Учитывая, сколько ворда находилось на поле битвы, даже совокупная мощь всех заклинателей огня не могла моментально нанести значительные потери массам противника.

Гай Аттис нашел способ это исправить.

Вместо рева полноценных сфер пламени, как тысячи светлячков, вперед навстречу ворду понеслись вспышки маленьких огоньков.

Мгновение спустя до Амары донеслась волна едва слышных звуков разрыва, поп-поп-поп, как праздничный фейерверк, устроенный детьми в день летнего солнцестояния.

Множась, сверкающие огоньки сгустились, создавая низкую стену перед лицом врага, который несся вперед, не снижая скорости.

Само по себе ни одно из маленьких порождений огня не несло смертельной угрозы даже для человека, тем более для бронированных воинов ворда — но там их были сотни тысяч, создание каждого из которых почти не составляло усилий.

В то время как маленькие бутоны пламени продолжали цвести, воздух вокруг них начал мерцать, превращая сверкающие линии вспышек в полосы адски раскаленного воздуха, которые, казалось, почти светились собственным огнем.

Авангард ворда увяз и мучительно погибал.

Отголоски их воплей донеслись до Амары, и с небольшой помощью Цирруса она смогла разглядеть, что ворд продвинулся не более чем на двадцать футов в смертоносной печи, уготовленной для них Гаем Аттисом.

Воины шатались и падали, поджариваясь заживо, разваливаясь на кусочки плоти и брони, которые взлетали в поднимающемся вихре горячего воздуха, как пепел. Десятки тысяч ворда погибли за первые шестьдесят секунд.

Но их наступление продолжалось.

Двигаясь с неистовой энергией, ворд с абсолютной самоотверженностью бросился на барьер, и еще тысячи пали, но каждый погибший погасил собой частичку пламени фурий.

Амаре это напомнило трудности с поддержанием пламени костра во время грозы.

Конечно, одна капля воды сама не сможет погасить пламя. Попытка обратила бы ее в пар, но рано или поздно огонь угаснет.

Ворд начал прорываться, перепрыгивая через обугленные трупы тех, кто пришел раньше, используя в качестве щита тела своих товарищей, павших от жара, и каждый последующий из ворда продвигался на несколько футов дальше, чем его предшественник.

Сигналы Легиона Короны переместили линию смертельного жара назад к порядкам Легиона, заставив противника сполна заплатить за эти последние ярды земли, но они не могли перенести полосу перегретого воздуха слишком близко к линии алеранцев, не подвергая свои войска воздействию пламени, что также скрыло бы от военачальников Алеры перемещения противника.

Как только ворд начал прорываться, еще один сигнал донесся от Легиона Короны, и массированный огонь прекратился.

Через несколько секунд ворд вступил в сражение с Легионами.

— Их совершенно не заботит собственная жизнь, — сказала Верадис, глядя вниз вместе с Амарой. — Ни единой мысли. Сколько их погибает прямо сейчас, просто чтобы другие могли продолжть бой?

Амара покачала головой и ничего не ответила.

С помощью своего воздушного потока она поднялась высоко в ночное небо, где воздух был холоден и горек.

В нескольких ярдах от нее три воздушных экипажа несли Олдрика и его мечников.

— Когда разведчики вернутся? — с тревогой в голосе спросила Верадис.

Молодая церезианка была посредственным летчиком, да и ее длинные волосы и платье не очень подходили к данным условиям, но она справилась с должным самообладанием.

— Каждую минуту, которую мы здесь ждем, они могут увозить ее от нас все дальше.

— Если мы устремимся в неправильном направлении, это Первой Леди ничего хорошего не принесет, — крикнула в ответ Амара. — Хоть они мне и не нравятся, но люди Олдрика знают свое дело. Когда один из их летунов доложит, мы выдвинемся. А пока разумнее подождать здесь, откуда мы сможем быстрее всего добраться до любого необходимого нам места.

Она указала пальцем:

— Гляди. Команды циклона.

Маленькие темные облака летунов бросились рядами навстречу противоборствующим силам.

На глазах у Амары они добрались до той области воздуха, которая стала предательски турбулентной от распространяемого фуриями медленного огня, поддерживаемого алеранцами перед вордом.

Граждане и Рыцари Воздуха подхватили этот поток воздуха, фокусируя и придавая ему форму, каждая команда добавляла свой собственный импульс, когда они кружились штопором в сторону порядков, снова и снова закручивая яростные ветры.

Им потребовалось всего несколько мгновений совместных усилий, а затем в полудюжине мест сразу позади авангарда ворда огромные вихревые колонны золы, сажи и выжженного грунта закрутились вверх от земли.

Циклоны взревели, исторгая испепеляющий голодный вой, и начали крушить ряды ворда, подхватывая тварей, как муравьев, и бросая их на сотни футов в воздух — если они не пронзали их панцири крошечными осколками камня, как множеством миниатюрных наконечников стрел, то просто раздирали их на куски на месте.

Циклоны сопровождала их собственная команда заклинателей воздуха, каждая из которых удерживала гигантский смертоносный вихрь, чтобы он не обрушился на порядки алеранцев.

Ветрогривы, светящиеся белые образы, напоминающие скелетоподобные человеческие торсы, вместо ног у которых была пелена из дыма и тумана, стали выскальзывать из циклонов и атаковать все, до чего могли добраться на земле.

Амара покачала головой.

Однажды она была поймана в ловушку ветрогривами, вызванными грозовыми фуриями, у нее не было убежища, и смертельные дикие фурии ветра едва не разорвали ее на куски.

Гай Аттис с циклонами создавал сотни существ, и они будут преследовать регион на протяжении десятилетий, если не столетий, создавая угрозу для жителей, крупного рогатого скота, диких животных.

Амара заставила себя остановить этот ход мыслей.

Она подумала, что по крайней мере в этом отношении Аквитейн совершенно прав. Если не остановить ворд здесь и сейчас, то не будет никаких жителей, или крупного рогатого скота, или дикой природы.

Мы сражаемся не только за себя, подумала она.

Мы сражаемся за все, что живет и растет в нашем мире.

Если мы не остановим ворд, то не останется ничего из того, что мы знаем. Мы просто перестанем существовать, и не останется никого, кто бы помнил о нас.

За исключением ворда, пожалуй.

Амара стиснула руки в кулаки, удерживая себя от того, чтобы вызвать Цирруса и добавить собственные навыки в сражение, разворачивающееся внизу.

— Графиня? — позвала Верадис дрожащим голосом.

Амара озиралась вокруг, пока не разыскала молодую женщину, парящую в нескольких ярдах дальше к югу и немного ниже, чем была Амара.

Она изменила свой воздушный поток и сманеврировала на место рядом с Цересианским Гражданином.

— Что это?

Верадис молча указала на идущую с юго-запада дорогу.

Амара нахмурилась и сосредоточила Цирруса на задаче привести дорогу в четкую видимость.

Сначала она ничего не могла разглядеть в тусклом свете слабой луны.

Но проблески света дальше по дороге привлекли ее внимание, и она обнаружила, что смотрит прямо на…

На движущуюся массу на дороге. Вот и все, в чем она могла быть уверена.

Она отличалась от потока все еще подступающих воинов ворда отсутствием отблесков тусклого света на броне — нестройная, бурлящая масса созданий, движущаяся как множество тел, направляемых единым разумом.

Там были всполохи света, движущегося среди этой массы, неправильной формы, расположения и цвета, иначе она вообще не смогла бы ничего разглядеть.

Амара сосредоточилась, прошептав Циррусу сильнее приблизить дальнюю дорогу к ее взору.

Это было сложно сделать, сохраняя ее воздушный поток, но, после мгновения усилий, отдаленная дорога возникла в фокусе и явила Амаре последнее, что она ожидала увидеть в обозе ворда.

Фурии.

Дорогу заполонили воплощения фурий. Их были тысячи, десятки тысяч.

Разнообразие фурий, попавших в поле зрения, вызывало головокружение.

Фурии земли явили себя как глыбы камня, грохочущие по поверхности дороги.

Некоторые по форме смутно напоминали животных, но большинство — нет.

Самая большая из них вспучила весь тракт одной кочкой, в то время как они мчались вперед, передвигаясь так же быстро, как конь на скаку.

Земляные фурии скакали вдоль мостовой, их формы никогда особо не соответствовали определенному виду животных, а совмещали множество черт — другие, незаметные среди деревьев и кустарника по обеим сторонам дороги, могли быть замечены лишь по ряби, создающейся при передвижении живых существ.

Вперед скакали и скользили водные фурии, некоторые — в форме змей или жаб, а другие были просто бесформенными скоплениями воды, удерживаемые волей обитающих в них фурий.

Среди них неслись огненные фурии, в основном в форме хищных животных, однако некоторые были мерцающими формами огня, меняющими очертания от одного к другому — именно их свет заметила Амара.

А на высоте от трех до двадцати футов над дорогой неслись орды фурий воздуха.

В основном это были ветрогривы, хотя Амара могла различить мелькающие среди них куда большие туманные образы, самые огромные из них, напоминавшие по форме гигантских акул, курсировали по воздуху, словно по морю.

Так много фурий. Амара почувствовала легкое головокружение.

Она смутно отметила, что формы двигаются либо по краю дороги, либо немного над… захваченными алеранцами.

После минутного раздумья, она поняла, что они используют собственных фурий, чтобы согнать других фурий в стадо и заставить их двигаться вперед по дороге.

Загоняемые фурии вовсе не были рады этому. Их жестокая злоба была такой, что Амара практически могла физически ощущать ее давление.

Но в таком случае, это означает…

— Кровавые вороны, — выругалась Амара. — Это дикие фурии.

Побледневшая Верадис уставилась на нее, округлив глаза.

— Все они? Это… это невозможно.

Оказывается, возможно. Особенно после месяцев войны против ворда. Враг перестал выбирать своих жертв.

А каждая новая смерть алеранца означала, что еще больше фурий вдруг вышло из-под человеческого контроля.

Каким-то образом ворд собрал вместе целые легионы смертоносных существ.

С нападением ветрогривов во время урагана фурий можно было легко справиться, достаточно только найти убежище в здании из камня и земли.

Но если кто-то попытается укрыться от этой толпы подобным образом, фурии земли раздавят его в его же убежище, и это еще если понадеяться, что древесные фурии просто не проберутся внутрь следом, а огненные фурии не превратят то, что должно было стать безопасной гаванью, в смертоносную печь.

Диких фурий было не так легко запугать или отвадить от насилия.

Чтобы иметь с ними дело, необходимы полностью сформировавшиеся навыки Гражданина.

Алеранским Гражданам понадобились столетия, чтобы установить порядок на территории Алеры и вымостить дороги.

И сейчас цена нескольких веков опасности и смерти неслась к линии алеранцев.

Легионам никогда не удастся выстоять под сокрушительным ударом, нанесенным этими дикими фуриями.

Для того, чтобы просто выжить, им потребуется все внимание и все фурии, находящиеся в их распоряжении — это будет означать, что они не смогут направить их против Ворда.

А в это время в чисто физическом противостоянии захватчики будут молоть алеранцев в пыль.

И если дикие орды прорвут линию обороны легионов и устремятся к Риве, к свободным людям и беженцам, живущим сейчас там… их смерть была бы жестокой и ужасной, а потери — огромными.

Враг просто превратит Риву из крепости в ловушку.

Амара почувствовала, что дышит тяжелее и быстрее, чем нужно.

Насколько она знала, никто из алеранских летунов не действовал на такой большой высоте, как ее группа.

Команды, охватывающие более низкие высоты, не могли увидеть надвигающуюся угрозу, пока не стало бы слишком поздно, чтобы среагировать.

Амара вздрогнула и подавила желание закричать от разочарования.

— Олдрик, — резко скомандовала она, — берите Волков ветра и отправляйтесь обратно в Риву, прямо к башне Верховного Лорда. Оставайтесь там, чтобы защитить Лорда и Леди Ривы, и реагируйте на любую чрезвычайную ситуацию, требующую участия вашей команды.

Ее взгляд метнулся к Верадис:

— Леди Верадис все объяснит.

Олдрик уставился на нее, но лишь на секунду. Его взгляд устремился вниз, а когда он поднял глаза, то коротко кивнул.

Он показал короткую серию жестов своему человеку, и пару секунд спустя Волки ветра и переносимые ими повозки накренились при повороте, чтобы на максимальной скорости спуститься к городу, приведенному в полную боевую готовность.

— Амара, — сказала Верадис.

— Нет времени, — спокойно ответила Амара. — Враг направляет и ведет этих фурий в верном направлении, но у них нет реального контроля над ними. Должно быть, они каким-то образом изменили мостовую. Как только они выпустят этих фурий на свободу, все изменится.

— О чем ты? — спросила Верадис.

— Мы не сможем удержать город, — выпалила Амара. — Не при столкновении со столькими вражескими фуриями. Они разорвут в клочья город, а по пути убьют наших людей. Единственное, что мы можем сделать — это отступить.

Молодая женщина ошеломленно тряхнула головой.

— О-отступить? Нам больше некуда идти.

Амара почувствовала, как на нее нахлынул прилив гордости.

— Нет, — сказала она. — Есть. Следуй за Олдриком и его людьми. Сообщи ему про диких фурий. А так же убедись, что Лорд Ривы в курсе.

— Н-но… что собираешься сделать ты?

— Предупреди Аквитейна, — рявкнула она. — Перестань болтаться без дела, как школьница, и действуй!

Верадис отрывисто кивнула, развернулась и начала набирать скорость, чтобы догнать Волков ветра.

Амара немного поглядела ей вслед, дабы убедиться, что Верадис, запутавшись, не полетела в неверном направлении.

Затем развернулась, призвала Цирруса и нырнула, бросившись вниз к далекой земле со всей скоростью, которую могли дать гравитация и ее фурия.

Вокруг нее раздался оглушительный взрыв, поскольку ее скорость достигла максимума, и она поняла, что у нее нет ни одного пароля, действующего на низлежащем поле боя.

Она лишь надеялась, что боевые группы, патрулирующие воздух, окажутся слишком медлительными, чтобы остановить ее или убить, прежде чем она сможет поговорить с Аквитейном.

Однако это было наименьшее из ее опасений.

Как она собирается посмотреть в глаза Бернарду и сказать, что ради Империи она решила предоставить судьбу его сестры в руки врага?

Глава 17

Тави стоял на носу Слайва и наблюдал, как флот мчится по длинной полосе льда, пролегающей по северной стороне Защитной Стены.

Поездка не была легкой.

По всему кораблю были расположены дополнительные поручни и канаты, а Тави оставался на ногах только благодаря тому, что держался обеими руками за опорные веревки.

Он уже привык к пронзительному звуку, издаваемому полозьями при скольжении по льду — своего рода нескончаемое визжащее шипение, которое все продолжается и продолжается.

Корабль сильно вибрировал и дрожал, поскольку мчался вперед благодаря противоестественно постоянному северо-западному ветру, а его паруса были подстроены так, чтобы ловить ветер с наибольшей выгодой.

Слайв скрипел и стонал от любой вибрации и толчка.

Те из экипажа, кого не заботила драгоценная жизнь, лихорадочно сновали по всему кораблю, прилагая неустанные усилия магии дерева, чтобы его доски не развалились на части от напряжения.

— Вот он, — отозвался Тави, указывая вперед, туда, где копье Легиона с зеленым лоскутом, привязанным к древку, воткнулось в лед.

Крассус и его заклинатели воздуха мчались впереди флота, удостоверяясь, что замерзший путь, созданный для них Ледовиками, оставался гладким и безопасным.

Ну, относительно безопасным. Темп у кораблей был быстрее, чем любой вид передвижений, о которых Тави когда-либо слышал, кроме реального полета.

Они покрыли расстояние, которое Легион за целый день проходит маршем по тракту, в первые три часа.

Если на такой скорости наткнуться корабельным килем на участок голой, лишённой льда земли, от силы инерции судно может опрокинуться и расколоться по всей длине.

Тиберий как раз и угодил на такое голое место, где лёд не успел как следует затвердеть.

Тави в беспомощном ужасе наблюдал, как в ста ярдах от него судно накренилось, крыловидные полозья обломились, и корабль начал падать, мачты сломались, словно веточки, палуба разлетелась в щепки — перемалывая команду безжалостной массой обломков обречённого судна.

Три других корабля провалились и затонули, потеряв устойчивость от сильного ветра, в результате неумелого управления парусами или просто невезения.

Как и судно Тиберия, они разлетелись на куски.

Тави осознал, что испытывает несколько малодушное чувство облегчения от того, что, по крайней мере, не видел собственными глазами, как скользящий по льду парусный корабль на полной скорости потерпел крушение, в котором никто не выжил.

Канимы и люди были просто изломаны и раздавлены, как старые, брошенные в лужу куклы.

Сейчас летуны должны отмечать любые места, которые могут привести к подобной катастрофе.

Это была простая мера предосторожности, которая уже помогла им обогнуть ещё два потенциально смертельных участка земли.

Любой идиот мог подумать об этом заранее, но Тави этого не сделал, и смерть экипажей четырех кораблей — как канимов, так и алеранцев — была теперь на его совести.

— Путь остается гладким! — крикнул Тави, заметив за первым следующее копье с зеленой отметиной. — Держите темп!

— Отдать приказ продолжить делать то, что уже делается, — протянул Максимус, стоящий несколькими футами ниже у поручней. — Думаю, они никогда не смогут сказать, что ты отдаешь невыполнимые приказы.

Тави бросил на Макса раздраженный взгляд и снова стал смотреть вперед.

— Ты что-то хотел?

— Как твой желудок? — спросил Макс.

Тави сжал зубы и отвел взгляд на землю, простирающуюся перед ними.

— В порядке. Он в порядке. Думаю, именно это медленное покачивание изнуряет меня.

Корабль попал в трещину во льду, и все судно провалилось, а затем резко поднялось в воздух, его полозья проскочили лед лишь на долю секунды.

Пятки Тави подлетели, и только спасительные веревки удержали его от жесткого падения на палубу или вообще с корабля.

Его желудок забулькал и скрутился в узел.

Единственным положительным моментом нахождения на носу судна было то, что корабельные паруса скрывали его от обозрения с кормы.

Он уже расстался со своим скудным завтраком без лишних свидетелей.

И благодаря тому, что Слайв двигался впереди обеих колонн судов, шедших ровной шеренгой за ними, репутация неуязвимости Дома Гаев была в целости и сохранности.

— Видишь? — немного погодя выдавил Тави. — Маленькие толчки, вроде этого, не доставляют проблем.

Макс слегка улыбнулся.

— Демос послал меня передать тебе, что примерно через час он предлагает остановиться на обед. Его заклинатели дерева начинают уставать.

— У нас нет времени, — сказал Тави.

— Пока мы достигнем Фригии еще будет уйма времени разбить наши корабли в мелкие щепки, — сказал Макс. — Нет смысла делать все в первый же день.

Тави с усмешкой оглянулся на него. Задумчиво сделал глубокий вдох и кивнул.

— Хорошо. Пусть Демос по своему усмотрению подаст сигнал флоту остановиться на отдых, — он прищурился, чтобы оглядеться при слепящем дневном свете, отражающемся от снега и льда. — Как далеко мы продвинулись?

Макс поднял руки и создал дальновидение перед глазами, вглядываясь в башню на защитной стене, которую они проезжали.

На ее каменной стене, над входной дверью для дислоцировавшихся там войск, был выгравирован номер.

— Пятьсот тридцать шесть миль. За семь часов, — он покачал головой и задумчиво произнес: — Почти так же быстро, как если бы мы летели.

Тави задумчиво оглянулся на Макса.

— Даже лучше. Мы везем больше войск, чем смог бы доставить любой летун в Алере. Подумай, что это может означать.

— Что? — сказал Макс. — Можно быстрее перевозить войска?

— Или еду, — сказал Тави. — Или припасы, или товары.

Макс вскинул брови, затем опустил их, нахмурившись.

— Можно перевозить грузы от одного конца стены до другого за пару дней. Даже по мостовой — это шестинедельное путешествие из Антиллуса до Фригии. До Алеры Империи необходимо пройти весь путь, когда… — Его голос стих. — Извини.

Тави покачал головой, выдавив легкую улыбку.

— Все в порядке. Не стоит притворяться, будто ничего не было. Мой дед знал, что он делает. Я, вероятно, сделал бы то же самое.

— Бред таурга, — презрительно сказал Макс. — Нет. Твой дед убил сотни тысяч собственных людей, Тави.

Тави почувствовал жаркий всплеск гнева в груди и сердито уставился на Макса.

Макс встретился с ним взглядом, вскинув бровь.

— Что? — спросил он рассудительным тоном. — Ты будешь биться со мной всякий раз, когда я буду говорить тебе правду? Я не боюсь тебя, Кальдерон.

Тави сжал зубы и отвернулся.

— Он умер за Империю, Макс.

— А также забрал с собой много народу, — ответил Макс. — Я не говорю, что он не сделал того, что должен был. Я не говорю, что он был плохим Первым Лордом. Я лишь говорю, что ты не такой, как он.

Он пожал плечами:

— Ядумаю, твои решения будут сильно отличаться от его.

Тави нахмурился.

— Например?

Макс махнул рукой в сторону корабельного носа.

— Старый Секстус никогда бы не поставил свой корабль во главе, где с ним может случиться катастрофа, если наши летуны ошибутся или потерпят неудачу. Он бы… — Макс задумчиво потупил взгляд. — Он бы расположил здесь двоих-троих либо худших, либо лучших капитанов. Худших — чтобы избавиться от мертвого груза, если еще один корабль потерпит крушение; а лучших — потому, что именно они могут бросить вызов его власти.

Тави крякнул.

— Так не пойдет. Мне нужны все мои капитаны. А Демос — лучший капитан моего флота.

— Не говори это при Варге, — сказал Макс. — И, говоря о бессмысленном риске…

Тави закатил глаза.

— Мне пришлось. Если бы шаманам дали время, чтобы довести канимов до бешенства из-за тех двух, убитых нами, Варг не решился бы отправить их обратно в Антиллус, побоявшись потерять контроль. Изменение проблемы на вопрос личной чести Варга позволило стабилизировать ситуацию. Сейчас Варг защитник тех погибших, а не шаманы. Он все еще сохраняет контроль.

— Поэтому, когда он убьет тебя, то сделает это спокойно и организованно, — сказал Макс.

— Он не дойдет до реальной дуэли, — уверенно сказал Тави.

— Никто из нас не хочет этого. Мы делаем это только для того, чтобы заставить шаманов сдерживать других канимов, а не призывать их принять меры и, возможно, отстранить Варга от власти. Если Варг сможет вырвать шаманам клыки, то в поединке не будет необходимости. Мы решим проблему прежде, чем она дойдет до кровопролития.

— Наверное, — добавил он после некоторого колебания.

Макс фыркнул.

— А что, если не сможет? Знаешь ли, он привез с собой шаманов.

Тави пожал плечами.

— Сомневаюсь, что все они хотят моей смерти, Макс. И у них уже есть опыт сражения с вордом. Он был бы глупцом, оставив их у себя за спиной. Он с ними разберется.

— Хорошо. А что, если нет?

На безмолвный миг Тави уставился на дорогу, простирающуюся перед ними, и сказал:

— Тогда мне придется убить его. Если смогу.

Они держались за веревки безопасности, пока Слайв дергался и дребезжал на льду.

Через некоторое время Макс положил руку на плечо Тави, а затем осторожно пробрался к корме, чтобы передать капитану Демосу приказ лечь в дрейф.

Глава 18

Следующие несколько часов слились для Амары в одно размытое пятно.

Она спустилась на площадку в центре Легиона Короны, легионеры которого квартировали в Алере Империи в течение многих лет, и многие из которых могли бы узнать ее с первого взгляда.

Она чуть не насадила себя на копье, а испуганный легионер, на которого Амара почти приземлилась, едва не нанес ей смертельный удар своим гладиусом.

Только оперативное вмешательство другого легионера не позволило ему погрузить до безобразия острую сталь Амаре в горло.

После этого сложной задачей было убедить людей, что она будет иметь дело только с их центурионом, а затем то же самое проделать с Трибуном центурионов и так далее, вплоть до Капитана Легиона Короны.

Капитан Майлз представлял собой более официальную копию своего старшего брата, Арариса Валериана.

Он был такого же роста, имел такую же плотную, жилистую мускулатуру.

Его волосы были немного светлее, чем у Арариса, но у них обоих было достаточно серебряных прядей, чтобы в такие времена свести это различие на нет.

Сэр Майлз, образец капитана Легиона в каждом дюйме, прохромал к ней, двигаясь стремительно, его лицо потемнело от гнева.

Не удивительно. Амара не могла себе представить достойного капитана, который будет в восторге, если ему подсунут какое-нибудь административное дело теперь, когда сражение только разворачивалось.

Один лишь взгляд на Амару, и лицо Майлза побледнело полностью.

— Кровавые вороны, — сказал он. — Насколько все погано?

— Весьма, — ответила Амара.

Майлз резко жестом велел легионерам, держащим Амару за руки, отпустить ее.

— Хотел бы сказать, что рад вас снова видеть, графиня, но, на мой вкус, вы слишком часто были знамением опасности и неразберихи. Чем я могу вам помочь?

— Вы имеете в виду, как вы можете от меня избавиться, — сказал Амара, улыбаясь. — Мне нужно встретиться с Акви… Гаем Аттисом. Срочно. Если возможно, еще быстрее.

Глаза Майлза сузились, потом слабая, жесткая улыбка тронула его губы.

— Это должно быть интересно. Прошу следовать за мной, графиня Кальдерон.

— Благодарю вас, Капитан, — сказала Амара.

Он запнулся и сказал:

— Графиня. Я понимаю это так, что вы не собираетесь предпринять что-либо, скажем, неблагоразумное.

Она мило улыбнулась ему.

— Мне нужно сдать оружие, Сэр Майлз?

Он фыркнул, недовольно вздохнул и покачал головой. Затем подал Амаре знак следовать за ним.

Она шла через ярко горящие огни штандартов, проходя от Легиона Короны прямо к открытой площадке между единственным выжившим Имперским и Первым Аквитанским легионами.

Всё пространство между ними было заполнено кавалерией, включая, казалось, и личную гвардию Гая Аттиса.

Как только Амара приблизилась, полдюжины мужчин с длинными дуэльными клинками, по-видимому, сингуляры Аквитейна, обнажили оружие и пришпорили своих лошадей, чтобы оказаться между Амарой и лордом Аквитейном.

— Расслабьтесь, мальчики, — проворчал Майлз. Он повернулся к Амаре и сказал: — Ждите здесь, графиня, я поговорю с ним.

Амара сухо кивнула, и Майлз протиснулся через телохранителей и исчез.

Она не смотрела на телохранителей и отклонилась назад, держа руки на виду.

Небольшой склон земли позволил ей видеть линию фронта поверх голов легионеров, и она остановилась на мгновение, чтобы понаблюдать за сражением.

Она подумала, что издалека это совсем не походило на жестокую борьбу.

Легионеры были похожи на рабочих в поле, их оружие поднималось и опускалось, в то время как ревели трубы и стучали барабаны.

Крики сражения смешались в единый огромный шум, такой как у ветра или прибоя, поглотив отдельные крики и сделав их незначительными по сравнению с общим гулом.

Амара прошептала Циррусу включить дальновидение, затем обвела взглядом передовую.

В прошлом году большая часть вражеской пехоты состояла из приземистых, стремительных подобий злобных ящериц каларанских болот — гаримов.

Оставшиеся выглядели как воплощения кошмаров алеранских воинов — их руки превращались в колющие и рубящие косы, а большие крылья, похожие на крылья жуков или стрекоз, могли поднять их для атаки с воздуха.

Сейчас ворд приобрел новые формы.

Многие из них, разглядела Амара, выглядели как какой-то огромный богомол, хотя и были более приземистыми, более мощными на вид.

По земле они мчались на четырех ногах, в то время как две их более длинных конечности оканчивались серповидными лезвиями.

В течение ближайших секунд причина различий стала очевидна, когда Амара заметила, как один из этих огромных когтей-кос взметнулся вверх, а затем вниз, на конце неестественно длинной конечности ворда.

Его кончик скользнул по стене из щитов легионеров Легиона Короны и, вонзившись с нечеловеческой мощью, проломил верх и затылок шлема бедолаги легионера, убив его мгновенно.

Ворд на этом не остановился.

Существо выдернуло тело легионера из шеренги, размахивая им влево и вправо таким образом, чтобы избить легионеров вокруг погибшего.

Другие воины ворда бросились к разрывам в рядах, и ещё больше мужчин погибло, когда существа рубили своими лезвиями сверху вниз, или цепляли ими щит легионера, чтобы выдернуть следующего из защитной шеренги.

Казалось, что ворд разработал новую тактику, соответствующую своим новым формам.

Но то же самое сделал и Аквитейн.

Через несколько секунд после начала атаки ворда из задних рядов вышли двое мужчин, вооруженных кувалдами неимоверных размеров — Рыцари Земли.

Черпая силу у земли, они шагнули вперед, круша хитин и убивая ворд каждым ударом своего тяжелого оружия.

За считанные секунды они уничтожили или отбросили ближайшие силы ворда, после чего вернулись на исходные позиции.

После этого центурион, багровея от криков, восстановил среди своих людей подобие порядка и перестроил шеренгу.

Амара обвела взглядом ряды, пересчитывая тяжелое оружие.

Она была потрясена количеством увиденных Рыцарей Земли, ожидавших на резервных позициях в третьем или четвертом ряду каждого легиона, готовых шагнуть вперед и закрыть слабые места в линии защиты.

По канонам стандартной тактической доктрины, сила Рыцарей Земли должна быть сосредоточена в одном месте, способная сокрушить любого врага, подобно смертельному наконечнику копья.

Затем она поняла, что в нынешней ситуации обычная тактика уступила место безумной отваге защитников города.

Стандартная доктрина основывалась на предположении, что Рыцарей, одаренных заклинательством фурий, будет не хватать — по той простой причине, что так было всегда.

Но здесь, сейчас, вступившие в бой Граждане намного превосходили по количеству имеющихся в Легионе Рыцарей.

Они могли позволить себе разместить обычно скудные силы для удержания позиций на линии. Здесь будет оставлено много энергии фурий.

Медики трудились без остановки, оттаскивая раненых и мертвых с передовой, где те будут отсортированы на три категории.

Первыми были наиболее тяжело раненые, кому необходимо лечение в целительской ванне, чтобы выжить.

Далее приоритет отдавался тем людям, у кого самые легкие ранения — уже через час после помещения в ванну и небольшого вмешательства заклинателя воды они смогли бы вернуться на передовую.

А затем шли… все остальные.

Люди с распоротыми животами не могли рассчитывать на то, чтобы вернуться в бой, но также не было опасности, что они истекут кровью в течение дня.

Люди с раздробленными ребрами не могли набрать в грудь воздуха, чтобы закричать, и лежали в агонии с перекошенными от боли лицами.

Им было хуже, чем тем, кто потерял конечности и сумел остановить кровотечение с помощью перевязок и жгутов.

Человек, чьи глаза были кровавым месивом, сидел на земле и со стонами раскачивался взад-вперед.

Кровавые слезы стекали по щекам, создавая ужасную маску.

Мертвым, болезненно подумала Амара, сейчас лучше, чем остальным: они не чувствуют боли.

— Графиня! — позвал Майлз.

Переведя взгляд Амара увидела, что стражники Аквитейна расступились, давая проход, однако они не выглядели довольными по этому поводу.

Майлз стоял в открывшемся проходе, подзывая ее, и Амара поспешила к нему присоединиться.

Майлз провел ее туда, где Аквитейн восседал на лошади в окружении дюжины своих пэров — заклинателей фурий: Высшего Лорда Антиллуса, Высшего Лорда Фригии с сыном, Высшего Лорда и Леди Плацида, Высшего Лорда Цереуса и группы лордов, чей талант и дисциплина зарекомендовали их, как одних из самых грозных заклинателей фурий Империи.

— Графиня, — вежливо сказал Аквитейн. — Сегодняшний график довольно жесткий. Я тороплюсь.

— Плохие новости, — сказала Амара. После паузы она добавила: — Ваше Высочество.

Аквитейн одарил ее острой, как бритва улыбкой.

— Поясните.

Она вкратце проинформировала его о полчище диких фурий.

— И они быстро передвигаются. У вас есть примерно полчаса, прежде чем они достигнут наших границ.

Аквитейн неотрывно взирал на нее, затем спешился, отступил немного от лошадей и в взлетел в воздух, чтобы убедиться лично.

Он вернулся через пару минут и с жестким, непроницаемым лицом взобрался на лошадь.

Тишина распространилась по всему маленькому кругу, когда сидящие верхом Граждане обменялись тревожными взглядами.

— Принуждение фурий? — в итоге произнесла Леди Плацида. — В таком количестве? Разве такое возмож…

Она помедлила, чтобы взглянуть на мужа, который одарил ее недовольным взглядом. Она тряхнула головой и продолжила:

— Да, если это фактически происходит в данный момент, конечно, это возможно.

— Кровавые вороны, — наконец, выплюнул Антиллус. Это был здоровенный мужчина, вытесанный из камня, его лицо выглядело так, будто в юности его долго били дубинками.

— Фурии пройдут прямо сквозь ряды. Или под ними, или над ними. И направятся прямо в Риву.

Аквитейн покачал головой.

— Это совершенно неконтролируемые фурии. Будучи выпущенными, кто знает, в каком направлении они пойдут.

— Естественно, — сухо сказала Амара. — Ворд не в состоянии указывать им направление.

Аквитейн посмотрел на нее, вздохнул и раздраженно махнул рукой в знак согласия.

— Когда так много диких фурий, ворду нет нужды их направлять, — тихо сказал седовласый Цереус. — Даже если им просто удастся подвести фурий поближе и позволить им беспорядочно разбрестись, некоторые из них обрушатся на город. Чтобы вызвать панику много не нужно. А при такой толкотне, как сейчас на улицах…

— Улицы будут перекрыты, а все, кто внутри, угодят в ловушку, — спокойно сказал Аквитейн. — Паника в этих условиях будет мало отличаться от беспорядков. Это заставит Легионы совершить маневр вокруг стен всего города вместо того, чтобы двинуться через него. Вынудит нас разделить наши силы, направляя войска обратно, чтобы восстановить порядок. Создаст достаточно неразберихи, чтобы ворд забросил внутрь агентов и берущих.

Он нахмурился, пораженный.

— Мы пока не видели ни одного рыцаря ворда в этом бою. — Он оглянулся через плечо. — Они к северо-западу от нас, выстроились в линию, словно охотники. Готовы хватать беженцев, когда они беспорядочно побегут из города.

В груди у Амары все опустилось.

Она не продумала всю логическую цепочку гамбита Королевы Ворда, но слова Аквитейна давали прекрасное представление.

Хотя ворд был смертельно опасен чисто физически, оружием, которое реально могло разрушить Алеру в эти дни, был страх.

В своем воображении она могла представить напуганных беженцев и граждан, убиваемых дикими фуриями, она могла представить, как они, подхватив все, что можно унести, выводят своих детей на улицы, пытаясь найти выход из стен Ривы, внезапно ставших смертельной ловушкой.

Некоторым удастся бежать из города, но лишь для того, чтобы найти смерть от напавшего с воздуха врага.

И в то время, пока остальная часть города окажется в ловушке и будет повергнута в хаос, легионы будут практически прикованы к месту.

Они не смогут отступить, оставив людей Ривы умирать.

Великий город, его народ и защищающие его Легионы — все умрут за несколько дней.

— Думаю, нам лучше остановить этих фурий, — прорычал Антиллус.

— Да, спасибо, Рокус, — сказал Лорд Фригии кислым тоном. — Что ты можешь предложить?

Антиллус нахмурился и ничего не сказал.

Показалось, что на краткий миг Аквитейн улыбнулся, и Амару весьма удивила подлинная теплота этой улыбки.

Она быстро угасла, и черты его лица снова стали непроницаемой маской.

— У нас два выхода — отступать или сражаться.

— Отступать? — сказал Рокус. — С этой толпой? Мы никогда не организуем их перед лицом врага. Какой бы Легион ни шел последним, он будет разорван в клочья.

— Главное, — тихо сказал Лорд Плацида, — готов биться об заклад, что они этого ожидают. Думаю, вы правы на счет того, что они окружили нас позади своими воздушными войсками.

— А самое главное, — сказал Аквитейн, — нам некуда больше отступать. Нет больше позиций сильнее этой. В таком случае…

— Ваше Высочество, — спокойно перебила Амара. — На самом деле, это не совсем так.

Амара почувствовала, что все взоры обращены на нее.

— Долина Кальдерон была подготовлена, — тихо сказала она. — Мой лорд-муж потратил годы, пытаясь предупредить, что этот день настанет. Когда его никто не послушал, он сделал единственное, что сумел. Он подготовил свой дом, чтобы принять беженцев и надежно его укрепил.

Аквитейн наклонил голову.

— Как сильно он мог укрепить его на графские доходы?

Амара потянулась к сумке на ремне, достала согнутый лист бумаги и открыла карту Долины Кальдерона.

— Вот западный вход вдоль дороги.

Осадные стены в половину высоты были построены на протяжении всех пяти миль земли от кремниевых холмов до Ледяного моря, через каждые полмили располагались крепости в стандартном стиле базы легионеров.

Как и полагалось, вторая осадная стена, с башнями и воротами через каждую милю, опоясывала долину на полпути.

На восточной стороне долины Гаррисон был окружен в два раза большими по размеру защитными стенами, образуя цитадель примерно в четверть масштаба самой Алеры Империи.

Аквитейн уставился на нее. А затем медленно зажмурился.

Леди Плацида откинула голову назад и внезапно издала звонкий смешок.

Она прижала руки к животу, однако она не могла почувствовать его сквозь броню и продолжила смеяться.

— О, никогда бы не подумала, что мне доведется увидеть выражение твоего лица, когда ты узнаешь, Аттис…

Аквитейн глянул на развеселенную Верховную Леди и повернулся к Амаре.

— Остается только гадать, почему добрый граф не счел нужным проинформировать Верховных Лордов Ривы или Корону о своих новых архитектурных амбициях.

— Неужели? — спросила Амара.

Аквитейн открыл рот.

— Конечно. Таким образом у Октавиана была бы цитадель, которую он мог бы использовать против меня, — его взгляд перешел на Леди Плацида. — Я полагаю, граф воспользовался преимуществом некоторой поддержки от Плациды.

Лорд Плацида глядел на свою жену с довольно встревоженным выражением.

— Мне хотелось бы думать, что вы сообщили бы мне, если подобное произошло, дорогая.

— Не Плацида, — спокойно сказала она. — А Лига Дианы. После отступничества Инвидии, многие из нас чувствовали себя достаточно глупо, чтобы предпринять шаги к исправлению нашей потерянной веры в ее лидерство.

— А, — произнес ее муж, успокоившись. — Лига, верно. Тогда, это не мое дело.

Амара прочистила горло.

— Суть в том, Ваше Высочество, что действительно есть еще одно место, где мы могли бы организовать оборону — лучшее место, и это можно подтвердить. Географическое положение существенно поспособствует обороне.

На миг Аквитейн закрыл глаза. Он был очень тих.

Затем он открыл рот, сделал глубокий вдох и кивнул. В его широко распахнутых глазах неожиданно забурлила энергия.

— Хорошо, — сказал он. — Скоро мы подвергнемся нападению фурий внушительной мощи и разнообразия. Тот факт, что они оказались дикими является довольно существенным. У нас нет ни времени, ни ресурсов, чтобы усмирить или уничтожить их. Вместо этого мы их приманим. Заставим их сосредоточиться на Легионах, а не на населении Ривы.

Он задумчиво изучал собравшихся.

— Я думаю, мы разделим обязанности по городу. Верховный Лорд и Леди Плацида, пожалуйста, не могли бы вы собрать ваших сторонников и разделиться между обоими Легионами Плациды. Убедитесь, что Легионы сохраняют свою целостность.

Ария отрывисто кивнула, затем она и ее муж спешились и поднялись в небо.

— Рокус, — продолжал Аквитейн, — ты забери своих Граждан в Антилланские Легионы, а Фригиус будет прикрывать свои собственные войска — и, да, я знаю, на данный момент у вас обоих большинство Легионов на поле боя, и поэтому вашим заклинателям придется сильно рассредоточиться. Лорд Цериус, пожалуйста, не могли бы вы собрать Граждан Цереса, Форции, Калара и Алера Империи и разделить их, чтобы помочь северным Легионам.

Фригиус и Антиллус кивнули и повернули своих лошадей, пуская их в галоп в разных направлениях, в сторону своих Легионов.

Цериус мрачно кивнул Амаре и начал подниматься ввысь.

Аквитейн спокойно дал ряд подробных указаний оставшимся Лордам, и мужчины быстро разъехались.

— Капитан Майлз, — сказал он напоследок.

— Сэр, — сказал Майлз.

«Сэр», отметила Амара. Не «сир».

— Королевский Легион отправится к северо-восточным воротам Ривы, сопровождая и охраняя гражданских лиц, — сказал Аквитейн.

— Мы готовы продолжать сражение, сэр.

— Нет, капитан. С прошлого года, на момент присоединения к сегодняшней битве, ваш Легион сократился на четыре пятых от своих сил. Вы получили свой приказ.

Сэр Майлз поморщился, но отсалютовал.

— Да, сэр.

— А вы, Графиня Кальдерон, будьте так добры передать послание своему сюзерену, Лорду Ривусу, что он будет отвечать за защиту населения Ривы, когда эвакуирует их в Долину Кальдерон. Скоординируй его со своим мужем, чтобы удостоверится, что все произойдет, как можно быстрее.

Амара нахмурилась и наклонила голову.

— А вы, Ваше Высочество?

Аквитейн слегка пожал плечами.

— Я бы предпочел двинуться в сторону Королевы, как только она покажет себя. Но, учитывая происходящее, у нее нет необходимости появляться.

Амара начала задавать следующий вопрос.

— Как и у моей бывшей жены, — спокойно сказал Аквитейн.

Амара нахмурилась от его слов.

— Легионы. Вы говорите им сражаться с дикими фуриями, а так же с вордом. Сражаться с ними, пока толпы беженцев не уйдут подальше. Сражаться с ними, пока отступают сами.

— Да, — сказал Аквитейн.

— Их сотрут в порошок.

— Вы преувеличиваете опасность, Графиня, — ответил Аквитейн. — В мелкий песок.

Амара уставилась на мужчину.

— Это… это была шутка?

— Вовсе нет, — ответил Аквитейн. Он снова повернул голову в сторону передовой.

Его взгляд сначала был спокойным, затем неясным… и взволнованным.

Амара проследила за его взглядом и поняла, что он смотрит на кричащих на земле раненых, чья предсмертная агония зашла уже слишком далеко, чтобы немедленно уделять им внимание.

Она вздрогнула и отвела глаза.

А Аквитейн — нет.

Амара взглянула на саму битву. Легионеры сдерживали наплыв врага — пока.

— Да, — тихо сказал Аквитейн. — Легионы заплатят ужасную цену за то, чтобы беженцы Ривы смогли уйти. Но если они этого не сделают, город погрузится в хаос и погибнет мирное население.

Он покачал головой.

— Поступая так, возможно, половина легионеров выживет при отступлении. Шансы один к одному. Если нам придется защищать город до последнего, они все умрут, Графиня. Ни за что. И они это знают, — он кивнул. — Они будут сражаться.

— А вы? — спросила Амара с осторожностью, стараясь сохранить тон нейтральным. — Вы будете сражаться?

— Если я обнаружу свое положение и личность, враг сделает все, что в их силах, чтобы убить меня и разрушить командование алеранцев. Я выступлю против Королевы. Или Инвидии. Из-за них, это было бы оправданным риском. А пока… пока я буду терпелив.

— Вероятно, это наилучшее, что можно сделать, Ваше Высочество, — тихо произнес Эрен, выступая вперед со своей неприметной позиции позади Принцепса. — Вы незаменимы. Если вас заметят в бою в этой обстановке, нет сомнений, что Инвидия или Королева приложат все усилия, чтобы устранить вас.

Амара медленно вдохнула и посмотрела мимо Аквитейна, туда, где Сэр Эрен ожидал в готовности.

Выражение лица человечка было абсолютно непроницаемым, но он должен был осознавать ситуацию Аквитейна.

Недавний шквал его новых приказов, по сути, полностью лишил его соратников поддержки мощью заклинаний.

Остальные, сравнимые с ним по силе, были отправлены защищать свои Легионы.

Оставив Аквитейна одного противостоять его бывшей жене или Королеве, как только те появятся.

Одним пальцем в перчатке он постукивал по рукояти своего меча. Это было единственным, что могло быть истолковано, как некая нервная реакция.

— Каждая из них сопоставима с вами по силе, — тихо сказала Амара. — Если они появятся вместе, у вас не будет ни единого шанса.

— Не «если», Графиня, — задумчиво сказал Аквитейн. Он неосознанно, с нежностью поглаживал рукоять меча. — Я считаю, с меня уже достаточно этих «если». Когда. И там поглядим. Меня еще никогда не побеждали.

Он поджал губы, глядя на битву, затем слегка встряхнулся и сказал:

— Передай послание в Риву. А затем возвращайся сюда. У меня есть для тебя еще работа.

Амара покосилась на него.

— Вы мне настолько доверяете?

— Доверяю? — сказал он. — Нет. Скажем, у меня к вам не так много недоверия, чтобы тратить впустую ваши таланты.

Он снова улыбнулся своей резкой улыбкой и неопределенно указал рукой в сторону места сражения.

— Откровенно говоря, я нахожу вас гораздо менее опасным врагом, чем наших гостей. А теперь идите.

В течение одного вздоха Амара разглядывала мужчину.

Затем кивнула ему, немного ниже, чем требовалось.

— Хорошо, — сказала она. — Ваше Высочество.

Глава 19

В последующие часы Исана слушала рассказ Королевы Ворда о штурме и безжалостном уничтожении объединенной военной мощи Империи.

Она никогда не покидала светящейся зеленой палаты под землей. Она просто смотрела вверх, в мерцающий свет кроуча, и бегло комментировала Исане ход битвы.

Нейтральным, безучастным тоном королева сообщала результаты маневров и атак.

Исана видела достаточно столкновений с вордом, чтобы мысленно преобразовать ее слова в картины чистого ужаса.

Она стояла рядом с Арарисом, неустанно проверяя, что его нос и рот по-прежнему оставались свободными.

Его кожа, находящаяся под слоем кроуча, не выглядела раздраженной или обожженной — пока. Но трудно было сказать наверняка.

Казалось, будто смотришь на него сквозь затонированное и искаженное стекло особенно низкого качества.

— Я нахожу это… Я полагаю, это некая форма гнева, хотя и не такая сильная, — сказала Королева Ворда, после некоторого молчания. — Есть такое слово. Я нахожу оборону алеранцев… раздражающей.

— Раздражающей? — переспросила Исана.

— Да, — сказала Королева Ворда, уставившись вверх. Она указала пальцем с черным когтем.

— Там. Рабочие и мирные жители бегут из города. А я по-прежнему не могу до них добраться. Их уничтожение означало бы конец этой войны.

— Они беззащитны, — тихо сказала Исана.

Королева Ворда вздохнула.

— Если бы это было правдой. Определять практически половину населения в качестве временного щита нецелесообразно. Чаще всего. В итоге это не будет иметь значения, но сейчас…

Она подняла руку и опустила ее снова в жесте, содержащем ее раздражение, как будто речь о мимолетной помехе, и судьба Алеры в той же воображаемой пригоршне.

— Этот мир являлся сплошной борьбой за выживание еще задолго до моего пробуждения.

— Но это же женщины, — тихо сказала Исана. — Старики, больные. Дети. Они не представляют угрозы для вас.

Глаза Королевы Ворда странно блеснули.

— Женщины могут произвести еще особей вашего вида, что не может быть приемлемо. Престарелые и больные… здесь, в перспективе, может быть какой-то смысл, чтобы дать им возможность истощить ресурсы вашего народа, но их опыт и знания могут перевесить чашу весов, и это окажется нецелесообразным.

— А дети? — сказала Исана, против воли ее голос становился холоднее. — Какой вред, предположительно, вам могут причинить они?

Губы Королевы ворда растянулись в медленной, горькой улыбке.

— Действительно, ваши дети никакой угрозы не представляют. На данный момент. — Она перевела взгляд с потолка и какое-то время рассматривала Исану. — Вы считаете меня жестокой.

Исана перевела взгляд с вялого, бессознательного лица Арариса на Королеву ворда.

— Да, — прошипела она.

— И все же, я предложила вашему народу выбор, — сказала Королева. — Шанс сдаться, принять поражение, чтобы не лишиться своих собственных жизней, а это большее, чем ваш народ когда-либо предлагал мне. Вы думаете, что я жестока, потому что охочусь на ваших детей, бабушка, но ваши люди охотились на моих, и убивали их десятками тысяч. В конце концов, и ваши люди, и мои — мы все одинаковы. Мы выживаем, и мы делаем это за счет тех, кто всего лишь стремится к тому же.

Какое-то время Исана хранила молчание. Затем она очень тихо спросила:

— Почему вы меня так называете?

Королева Ворда так же молчала некоторое время. А затем ответила:

— Насколько я могу судить о такого рода вещах, слово подходящее.

— Почему? — надавила Исана. — Почему вы считаете Тави своим отцом? Вы действительно верите, что вы его дитя?

Королева Ворда двинула плечами, словно пожимая ими, но это не выглядело ее естественным телодвижением.

— Не так, как это понимаете вы. Однако, как и вы, я не выбирала тех, чья кровь послужила моему созданию.

— Почему вас это волнует? — спросила Исана. — Почему для вас важно относиться ко мне так, как это принято у алеранцев?

Королева снова склонила голову, погрузившись в свои мысли.

— Это не должно меня волновать, — она несколько раз очень быстро моргнула. — Не должно. Но волнует.

Исана сделала глубокий вдох, ощущая какое-то проявление жизни под холодной и непроницаемой внешней оболочкой.

Исана не была уверенна, обращалась ли она к Королеве, когда пробормотала:

— Почему?

Королева Ворда сложила руки на груди и резко отвернулась, это движение было практически человеческим.

Она поглядела на мерцающий потолок над головой, на стены в комнате — куда угодно, только не на Исану.

— Почему? — снова спросила Исана. Она подошла на шаг ближе. — Разве ответ на вопрос имеет для вас значение?

Расстройство, отчаянье и невосполненная потребность вспыхнули в комнате; они захлестнули чувства Исаны своей яркостью и силой.

— Да, имеет.

— И для вас важно найти ответ.

— Да. Так.

Исана покачала головой.

— Но если вы нас уничтожите, вы можете никогда не получить ответ.

— Думаешь, я этого не знаю? — выпалила Королева Ворда. Ее расширившиеся глаза вспыхнули, а зубы оголились в оскале. — Думаешь, я не понимаю? Я чувствую так же, как и ты, бабушка. Я все чувствую, все, что чувствуют мои дети. Я чувствую их боль и страх. А через них, я так же чувствую и людей. Я чувствую, как они кричат и умирают. Я так этим переполнена, что готова разломиться пополам.

В комнате раздался спокойный, жесткий голос, заставивший Исану вздрогнуть от неожиданности.

— Будьте осторожней, — сказала Инвидия Аквитейн. — Вами манипулируют.

В помещение вошла бывшая Верховная Леди, одетая в облегающую хитиновую броню, которую, видимо, носили все алеранские граждане, служившие ворду.

Королева Ворда слегка повернула голову, это был единственный знак того, что она услышала слова Индивии.

Она нахмурилась и снова повернула свои встревоженные глаза на Исану. На какое-то время воцарилась тишина, а потом она спросила:

— Это правда?

Исана уставилась на Инвидию.

Она слышала рассказы Амары о существе, прицепившемся к телу Инвидии; его округлое тело пульсировало в ритме, похожем на сердцебиение.

Но видеть это наяву, наблюдать, как слабо сочится кровь из места на груди, куда вонзилась голова существа — это было совсем другое. Исана могла назвать Инвидию по-всякому — союзницей и манипулятором, наставницей и убийцей.

Исана полагала, что у нее есть серьезное основание ненавидеть бывшую Верховную Леди. Но глядя на нее теперь, она не могла испытывать ничего, кроме жалости.

И отвращения.

— С какой стороны посмотреть, — ответила Исана Королеве Ворда, не отводя глаз от Инвидии. — Я пытаюсь помочь вам понять. Я стараюсь, чтобы вы лучше поняли нас.

— Знание может помочь вам одолеть меня, — сказала Королева. — Следовать этому плану разумно. Но так же верно и другое. Почему ты стараешься помочь мне лучше понять ваш род?

Инвидия шагнула вперед.

— Разве не ясно? — спросила она спокойным тоном. Она не сводила взгляда с Исаны.

— Она чувствует ваши эмоции, так же, как и я. Она пытается вызвать их у вас, чтобы с их помощью повлиять на ваши действия.

Рот королевы искривился в холодной улыбке.

— А. Это правда, Исана?

— С определенной точки зрения, — ответила Исана. — Я надеялась достучаться до вас. Дабы убедить вас прекратить военные действия.

— Инвидия, — сказала Королева Ворда, — как бы ты оценила ее способности в заклинательстве воды?

— Они равны моим, — спокойно ответила Инвидия. — Если говорить с осторожностью, то она как минимум наравне со мной.

Какой-то момент Королева Ворда обдумывала услышанное. Затем она кивнула.

— Как по-твоему, сумела бы она чего-нибудь достичь подобным способом?

— Только поняла бы, что бессмысленно даже пытаться, — ответила Инвидия усталым голосом.

— Без сомнений у вас присутствуют те же эмоции, что у нас. Но вы не ощущаете их, как мы. Они не влияют на ваши решения или выводы.

Она посмотрела на Исану без единой эмоции, проявившейся бы на лице или в поведении и сказала:

— Поверь мне. Я пробовала. Все кончено, Исана. Если ты хочешь уменьшить боль и страдания нашего народа, ты должна посоветовать им сдаться.

— Они не будут слушать, — отмахнулась Королева. — А кроме того, я не могу ее отпустить.

Инвидия нахмурилась:

— Тогда я не вижу смысла в сохранении жизни — ей и ее любовнику.

— Давайте будем говорить, что это для блага народа Алеры, — сказала Королева.

Исана резко перевела взгляд с вероломной Верховной Леди на Королеву.

— Что?

Королева пожала плечами, этот жест был Исане смутно знаком и вызывал неудобство.

— Алеранцы страдают, потому что борются. Они не сдадутся до тех пор, пока Гай Октавиан жив. Сейчас Гай Аттис может дать им возможность сопротивляться, но он самозванец, и ваши люди знают это. До тех пор, пока истинный наследник Дома Гаев ходит по земле, будет много тех, кто станет бороться. Это нужно учитывать.

Королева указала когтистым пальцем на Исану.

— Мать Октавиана находится в моей власти. Он вынужден будет прийти ко мне, чтобы попытаться сохранить ей жизнь. Однако, как известно, она уже принимала необдуманные решения в прошлом. Она может уничтожить себя, чтобы Октавиан не пришел за ней — поэтому мне нужен мужчина, живым и невредимым. Пока он остается таким, она может надеяться, что они вместе смогут сбежать отсюда.

Исана попыталась унять дрожь от холодной расчетливости, звучавшей в голосе Королевы, от спокойной четкости ее логики. И не могла.

— У меня есть она, — сказала Королева. — Имея ее, я получу Октавиана. Когда он умрет, остаток Алеры распадется и сдастся. Это будет лучше для меня и моих детей. И лучше для них.

— Убейте их обоих, — предложила Инвидия. — Месть может привлечь его к вам так же, как и беспокойство.

Королева обнажила черно-зеленые зубы в улыбке.

— Ах, предок его предка ждал почти двадцать пять лет, чтобы отомстить, когда придет время. Этот род не стремится исправить такой дисбаланс… как это сказать? Огнем?

— Пока кровь не остыла, — тихо сказала Исана.

— Точно, — произнесла Королева Ворда. Она повернулась к Инвидии. — Почему ты не на поле боя?

— По двум причинам, — ответила Инвидия. — Во-первых, наши шпионы в Антиллусе докладывают, что Октавиан и его Легионы двинулись на север почти два дня назад.

— Что? — перебила ее Королева. — Где они сейчас?

Рот Инвидии скривился в холодной улыбке.

— Мы не знаем больше ничего. Ваша орда прибыла в Антиллус несколько часов назад. Они окружили город и терпят потери, более чем в три раза превышающие потери у любого другого осажденного города.

Черно-жемчужные глаза Королевы сузились:

— Сопротивление канимских ополченцев в отдельности не смогло бы так усилить оборону.

— Солдаты Насага имеют необычно высокую степень подготовки и опыта. Они значительно опасней ополченцев в Кании, — сказала Инвидия. И после небольшой паузы добавила: — Как я вас и предупреждала.

Глаза Королевы Ворда вспыхнули от невысказанного гнева.

— Октавиан должен иметь какой-то план касательно Защитной Стены. Это единственное значительное сооружение севернее Антиллуса. Я отправлю способных летать воинов патрулировать Стену и найти его.

— Вторая причина, по которой я здесь, — продолжила Инвидия, — потому что пока вы болтали с женщиной, которая не может напрямую навредить вам, ваше внимание отвлеклось от сражения. Верховные Лорд и Леди Плацида, и мой бывший муж были освобождены от участия в битве, чтобы перенаправить диких фурий, которых мы освободили. У них нет полного контроля, но они направили большинство диких фурий прочь от Ривы и бегущих мирных жителей. А наши собственные войска теперь страдают от фурий так же, как и легионы.

Глаза Королевы Ворда расширились, и она повернулась, чтобы взглянуть на Исану.

— Я также надеялась, — мягко сказала Исана, сложив руки перед собой, — отвлечь ваше внимание от схватки. Я думала, что координация ваших существ ослабнет, если вы не будете постоянно наблюдать за ними.

Глаза Королевы Ворда на мгновение вспыхнули, мерцая странными частицами бриллиантово-зеленого света.

Затем она развернулась и отправилась на место, с которого наблюдала за боем ранее.

— Вернись туда. Возьми моих сингуляров. Найдите и уничтожьте любого Верховного Лорда или Леди, которого сможете изолировать. Я прослежу, чтобы их внимание было сосредоточено в другом месте.

Инвидия подняла подбородок.

— Было бы лучше примириться с нашими потерями и спланировать дальнейшие действия.

Королева развернулась, ее лицо исказилось от ярости, и завопила голосом, который звучал, как разрываемый металл.

— Найдите их!

Оглушительный раскат ее крика ударил Исану, словно кулаком, и она отшатнулась обратно к стене.

Она оперлась на нее на какое-то время, в ушах звенело, и почувствовала, как теплая влага заструилась над верхней губой; у нее пошла кровь носом.

Потом, на какие-то оглушительные секунды тишины, она просто отрешенно моргала, уставившись на неподвижного Арариса, на его неподвижное лицо со шрамом, на его глаза, открытые и сосредоточенные…

Исана замерла.

На мгновение, Арарис встретился с ней взглядом, пристально вглядываясь сквозь пол дюйма мутного кроуча.

Затем его взгляд переместился вниз и снова на нее. Исана глянула вниз.

Раньше она не замечала, что Арарис стоит с одной рукой за спиной. Внезапно она поняла, что он сжимает твердую сталь рукоятки кинжала, спрятанного у него за широким поясом.

Сталь, которая могла оградить его от оцепенения, от боли, от действия любых токсинов находящихся в чужеродной субстанции, а так же она совершенно скрывала его эмоциональное присутствие от чувств Исаны и, вероятнее всего, от Королевы с Инвидией Аквитейн.

Арарис Валериан, возможно, самый выдающийся мечник своего поколения, еще не окончил свое сражение.

На миг он встретился с ней взглядом, подмигнул и снова закрыл глаза.

Исана медленно выпрямила спину, убедилась, что ее эмоции и чувства под контролем и повернулась навстречу Инвидии и Королеве Ворда.

Инвидия улыбалась Королеве, за холодной маской ее эмоции балансировали между ужасом и ликованием.

Затем она склонила голову и вылетела из комнаты.

— Это лишь причинит больше боли, — произнесла Королева Ворда, обращаясь к Исане.

Затем она снова подняла голову, а стены и потолок комнаты снова начали мерцать.

— В конечном счете, это ничего не изменит. Я убью Октавиана. Я убью вас всех.

В наступившей тишине Исана подавила вспышку ярости. Да, как она смеет? Как смеет это существо угрожать ее сыну?

«Нет», — жестко подумала Исана. — «Нет, не бывать этому».

Глава 20

Рива горела, освещая безлунную ночь.

— Всегда огонь, — сказала Амара унылым голосом. — Почему постоянно огонь?

— Огонь — это нечто живое, — ответил сэр Эрен. Он глядел на город, так же, как и Амара, расположившись на северной стороне.

Мимо них рекой тек поток ошеломленных, неуклюжих беженцев, направляемых подразделениями Гражданского Легиона Ривы, а с флангов их прикрывали Легионы Ривы.

— Если его не контролировать, он будет искать пищу и расти. Он есть в каждом доме города и просто ждет секундной небрежности, чтобы освободиться, — он пожал плечами. — Однако, думаю, что все дикие фурии тоже имели к этому некое отношение.

В ночи пронеслись ветрогривы, издавая свистящие вопли, и нырнули в сторону пары курсоров, разговаривавших у дороги.

Амара лениво подняла руку и напрягла волю.

Циррус порывом ветра бросился на враждебную фурию, когда они встретились, фурия Амары обрисовалась призрачно-белым светом, словно фантом длинноногой лошади.

Столкновение было кратким, как и дюжина других за прошедший час. Удары копыт Цирруса быстро отгоняли ветрогрива.

— Графиня, — сказал Эрен. — Я понимаю, что вы были в городе.

Амара кивнула.

Она чувствовала странную отрешенность от событий прошлой ночи, спокойствие и невозмутимость.

Конечно, она не была равнодушна. После того, что она видела, только сумасшедшая могла быть равнодушной.

Она полагала, что это больше похоже на оцепенение.

Вид потока испуганных, раненых людей перед ней мог вывернуть душу, если бы она не видела гораздо худшее в стенах Ривы, когда их наводнили дикие фурии.

— Некоторое время. Я доставляла сообщения между Ривой и Аквитейном.

Какой-то момент Эрен пристально изучал ее, а затем сказал:

— Все так плохо?

— Я видела фурию земли, выглядевшую, как бык-гаргант, таранившую здание, которое использовали в качестве приюта для осиротевших детей, — монотонно сказала она.

— Я видела беременную женщину, сожженную до черных костей огненной фурией. Я видела, как водные фурии утащили пожилую женщину в колодец, а ее муж непрестанно держал ее запястья. Он упал вместе с ней.

Она помедлила, размышляя о своем безмятежном, лишенном интонации, спокойном голосе, и добавила:

— Следующая минута была хуже.

Эрен сложил руки и вздрогнул.

— Даже подумать жутко, что бы произошло, если бы Высшие Лорды не смогли вернуться в город и прогнать часть диких фурий.

— Верно, — сказала Амара.

— Графиня. Вы уверены, что в порядке?

— Совершенно.

Маленький курсор кивнул.

— И… Граф?

Амара почувствовала, что еще сильнее дистанцируется от происходящего. Ей пришло в голову, что лишь из-за этого она до сих пор не разрыдалась в истерике.

— Я не знаю. Он был частью командного состава Ривы. Его там не было.

Эрен кивнул:

— Он… не похож на человека, который остается в стороне, когда происходит нечто подобное.

— Да. Верно.

— Я бы предположил, — робко сказал Эрен, — что он скорее всего помогает в эвакуации. И вы увидитесь с ним, как только он вытащит из города всех, кого сможет.

— Это в его духе, — согласилась Амара.

Она сделала большой глотокиз фляги с водой, вспомнив, что держит ее в руках. Затем она передала ее Эрену:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — сказал он. — Куда вы направитесь теперь?

— Я должна помочь подготовить воздушный патруль, сопровождающий колонну беженцев, — сказала Амара. — Принцепс Аттис считает, что вражеские воздушные войска могут располагаться далее, ниже по дороге, чтобы нас атаковать.

Она помедлила, а затем спросила:

— А вы?

— Я собираю еду и припасы для колонны, — сказал Эрен поморщившись. — Что фактически является неприкрытым воровством, особенно для всех тех, чью еду я приказываю забрать.

— Другого выбора нет, — сказала Амара. — Без нормирования у большинства этих людей не хватит сил добраться до Кальдерона.

— Я знаю, — сказал Эрен, — но это не делает занятие более приятным.

Они оба замолчали и уставились на передвигающихся беженцев.

— Вороны, — выдохнул он. — Трудно поверить, что все могло быть еще хуже. Надо отдать должное Принцепсу. Он быстро среагировал. Он легок на подъем.

Амара почувствовала, как где-то глубоко внутри, за оцепенением, всколыхнулась мысль. Она нахмурилась.

— Да, — сказала она. — Присутствие Высших Лордов в городе имело значение…

Она резко вдохнула, когда мысль сформировалась в ее голове.

— Сэр Эрен. Ворд нападет на них.

— Я желаю им удачи, — фыркнул Эрен. — Высшие Лорды более чем готовы отразить атаку любого увиденного нами в битве ворда.

— А как насчет их сограждан? — спросила Амара. — Вроде тех, кто похитил леди Исану.

Рот Эрена слегка открылся.

— Ох, — сказал он. — О, боги.

Амара развернулась на пятках, прыгнула вверх и позволила Циррусу поднять ее в воздух.

Она набрала скорость и вскоре помчалась, как стрела, в сторону пылающего города.

Амара взлетела к цитадели Высшего Лорда, самой высокой из множества башен великого города.

Несколько раз она была вынуждена делать виражи, огибая столпы густого, черного дыма. Из-за распространяющихся внизу пожаров воздух был турбулентным.

Она слышала звуки бушующего сражения к югу от города. Гремели барабаны, посылая сообщения. Ревели горны.

Тяжелые, гулкие удары привычных сфер огня барабанили по воздуху, время от времени отзываясь в груди у Амары.

Несмотря на то, что крики раненых легионеров не доносились до нее, вопли умирающего ворда разносились по воздуху, стальная угроза их высоких криков была приглушена расстоянием.

Они, скорее, звучали, как далекая, огромная стая птиц.

Однако Амара не была достаточно далеко, чтобы избежать боли и ужаса ночи.

Человеческие крики и мольбы доносились из города — солдаты Гражданского Легиона пытались спасти тех, кто попал в огненную ловушку, раненых, умирающих.

Она увидела нескольких солдат ворда, как и она облетавших город, — отдельных воинов, выглядевших изящнее и быстрее тех, что атаковали линию фронта, которые в ночной неразберихе каким-то образом проложили себе путь в город.

Команды из трех и четырех мужчин в доспехах, предположительно рыцарей металла, в свою очередь охотились на ворд, преследуя его среди огня и паники в смертельном лабиринте улиц Ривы.

Рыцари Воздуха и Граждане, способные летать над городом, вытаскивали пойманных в огненную западню жителей, и Амаре показалось, что издалека все вместе они должны выглядеть как рой мошкары — темные силуэты в воздухе, кружащиеся вокруг пламени Ривы.

Бродячие фурии слонялись по улицам и крышам, уклоняясь от усилий одиночных Граждан или групп работающих сообща жителей.

Амара и сама сбила нескольких ветрогривов со своего пути, пока добиралась до города.

По крайней мере, дикие фурии не были столь многочисленны и агрессивны, как это было в предыдущие несколько часов, но они были по-прежнему смертельно опасны для каждого, кто встретится с ними, не обладая достаточными для самозащиты навыками заклинательства фурий.

Огни двигались по улицам, магические лампы несли гражданские беженцы. Раненые, и молодые, и пожилые, и их сопровождение из легионеров, в основном набились в немногие из оставшихся фургонов.

Огни проливали свет на некоторые улицы, но тени на других казались все глубже.

Башня Верховного Лорда была единственным островком порядка и спокойствия в пределах городских стен.

Вокруг нее сверкали огни, отражаясь от сверкающих доспехов сингуляров, дежуривших там.

Вокруг всей башни проходил широкий каменный балкон, с которого Верховный Лорд мог наблюдать за своим городом.

Приблизившись, Амара разглядела приближенных Лорда Ривы, собравшихся вокруг него, и его самого, нарезающего круги по балкону, отдавая приказы посыльным, которые приходили и уходили в сильной спешке.

Амара вдруг поняла, что вокруг слишком много паники.

Опустошение, последовавшее за нападением ворда, повергло в хаос всю защиту города, над башней Верховного Лорда не было видно никакого воздушного патрулирования.

Несомненно, Рива собирался покинуть город в течение следующего часа и отправил большинство своих летунов сопровождать спасающихся беженцев.

Большинство других летунов даже сейчас еще спасали жизни попавших в ловушку горящих зданий, как довелось Амаре во время пожара в столице в дни своего пребывания в академии, лишая огонь воздуха на небольших участках или используя стены ветра, чтобы оградить тех, кого пожар уже готов был поглотить.

Оставшиеся летуны, несомненно, были вынуждены служить в качестве посыльных, координируя Гая Аттиса и Легионы.

Черные силуэты метались и мелькали в дыму, пламени и тенях, которые накрыли весь город, двигаясь среди хаоса, казалось, наугад.

Амара стиснула зубы.

Она, да и Курсоры-первогодки из Академии смогли бы влететь в город, завывающий трубами и дышащий огнем, не то что беспрепятственно, даже незамеченными.

Любая из этих стремительно движущихся человеческих фигур могла оказаться летуном врага.

Амара постоянно озиралась по сторонам, тщетно пытаясь найти Гая Аттиса или кого-нибудь из Высших Лордов или Леди.

Она взметнулась ввысь на несколько дюжин ярдов в надежде получить лучший обзор. Высокие башни Ривы — великие фурии, что за мания соперничества заразила архитекторов этого города, чтобы построить такое множество башен, представляющих собой головокружительный лабиринт карнизов, арок и шпилей?

Пожары внизу и поднимающиеся со всех сторон столбы дыма затрудняли верную оценку расстояний и оставляли любому воздушному наблюдателю лишь бесформенные очертания фигур.

Там, на уровне улиц.

Снизу раздался птичий крик, и сгусток раскаленного добела пламени в виде сокола влетел в переулок и погрузился в заслон хищников.

Свет от фурии огня на краткий миг осветил одного из лазутчиков ворда, притаившегося менее чем в тридцати футах от повозки, под завязку загруженной ранеными горожанами.

Огненный сокол взорвался шаром пламени, расшвыривая и сея среди врага ужас, оставив после себя полдюжины мелких пожаров и больших, жирных пятен.

Искры, летящие от огня небольших костров, закружились потоком и, устремившись по воздуху вверх, собрались на простертой руке женщины, одетой в броню легионера.

Искры сгустились в образ небольшого, даже хрупкого, охотничьего сокола, и раздался еще один свистящий крик, отразивший что-то вроде дикого чувства первобытного триумфа.

Амара бросилась вниз, к Леди Плациде, которая, перебросив свою длинную косу рыжих волос через плечо, повернулась к ней с мечом в руке, прежде чем она приблизилась на сотню футов.

Амара замедлилась, подняв руки, пока не приблизилась к Леди Плациде настолько, чтобы та могла разглядеть ее лицо в свете, испускаемом сверкающим соколом.

— Графиня Амара, — сказала Леди Плацида.

Она вернула меч на место с текучей грацией. Ее голос был хриплым от дыма и усталости.

Ее взгляд снова обратился к повозке беженцев внизу, и она махнула пожилому человеку, уговаривавшему своего перегруженного мула продолжать движение.

— Что я могу для вас сделать?

— Вам известно, что над городом больше нет воздушной завесы? — прокричала Амара.

Леди Плацида широко распахнула глаза — благодаря её закопченному лицу, это можно было прекрасно разглядеть даже в полумраке.

— Что? Нет, нет, это было бы полным безумием в такой момент. — Она оглянулась вокруг, очевидно, раздумывая. — Но это означает, что… кровавые вороны. Мы уязвимы.

Амара кивнула:

— Где Аквитейн?

— Южная площадь. Наверное, все еще там. — Леди Плацида щелкнула по своему запястью и отправила маленького огненного сокола в ночное небо. — Графиня, сообщите Принцепсу о ситуации. А я предупрежу Граждан… Сзади!

Амара немедленно перенаправила Цирруса и нырнула на двадцать футов вниз, влево и назад.

На мгновение обернувшись по пути, она увидела человека в черной хитиновой броне, с длинным мечом в руке, бросившегося вслед за ней.

Она извернулась и выгнулась в воздухе, меч прошел менее чем в пяти сантиметрах от кончика ее носа.

Во вспышке озарения Амара поняла, что знает молодого человека, одетого в ошейник и доспехи Ворда.

Его звали Кантус Мацио, молодой форцианский Гражданин, посещавший Академию в течение тех же двух лет, что и она.

Его темно-русые волосы стали короче, его лицо и тело огрубели со временем, но она его помнила.

У них было несколько общих предметов, он был среди немногих Граждан, относившихся с вежливостью и уважением к небольшому числу свободных людей в Академии, и он был одним из самых способных заклинателей фурий в своем классе.

В глазах Мацио не отражалось подобного узнавания. Они были широко раскрыты и пусты.

Амара быстро изменила курс на противоположный, что должно было дать ей фору, пока он сможет скорректировать направление своего полета, слегка обогнула столб дыма — так, чтобы Мацио не мог ее сразу увидеть.

Над Амарой ещё три фигуры, одетые в доспехи ворда, бросились к Леди Плациде.

Слегка покачиваясь в воздухе из стороны в сторону, та выхватила свой изящный клинок и сразу же ударила.

Светящиеся зеленые искры брызнули во все стороны, и вражеский летун, попавший под удар, пролетел мимо нее, беспомощно кружась в воздухе и оставляя за собой ярко-алый кровавый след.

Он врезался в стену с отвратительным звуком, в то время как Леди Плацида устремилась вертикально вверх, мчась на встречу с двумя оставшимися взятыми Вордом Гражданами.

Когда первый враг оказался близко к ней, Леди Плацида повернула одну руку, и вдруг с одной стороны башни деревянное древко знамени дернулось и, будто дубинка, ударило врага в бедро, посылая его в штопор.

Второй враг приблизился на расстояние удара мечом, и искры изумрудными фонтанами сопровождали каждую встречу его меча с клинком Леди Плациды, с полдюжины раз успевшие прозвенеть, пока эти двое пронеслись друг мимо друга.

Леди Плацида в полете развернулась к Амаре, кровь струилась из пореза на ее щеке.

— Графиня, — прокричала она, — найдите Принцепса.

Затем она снова развернулась и с вызовом зарычала, когда позади неё с клинком в руке возник Гражданин, которого она до этого ударила древком.

Вспышка и музыка стали от столкновения мощных заклинателей металла прозвенела сквозь душную от огня ночь.

Амара смотрела на Леди Плациду на протяжении сердечного такта, но ее поручение было кристально ясным.

Даже больше, чем в самых способных заклинателях, Империя нуждалась в лидере. Принцепс Октавиан возможно был еще в пути, но его здесь не было.

А Принцепс Аттис был.

Если Алера потеряет его сейчас, в этом хаосе, когда сложно будет определить, кто должен принять командование, это может обернуться уничтожением Легионов и жителей, которых они пытались защитить.

Тогда они могут не достичь укреплений у Кальдерона.

Она повернулась и, призвав Цирруса, стремительно влетела в ближайший столб дыма, отлично скрывавший их от любого преследования, и понеслась сквозь городские башни на юг.

Маршрут был коварный, смертельный.

Узкие каменные мосты изгибались арками между некоторыми из башен, и об один из них, окутанный дымом и тенями, она чуть не снесла себе голову.

А еще были древки флагов и каменные выступы башен… но она не смела летать на уровне улицы.

Внизу, где во множестве обитали беженцы и городская беднота, улицы были часто пересечены бельевыми веревками.

Налететь на одну из них на скорости полета было бы смертельно.

Она моментально нашла южную площадь — обширное открытое пространство из созданного фуриями камня, которое практически с основания Ривы использовалось, как рынок.

Одинокая фигура стояла точно в центре площади, и даже с ее высоты она распознала профиль и осанку Гая Аттиса.

Вокруг него, заполняя большую часть площади, стояли больше дюжины диких фурий, самая маленькая из которых была размером с самца гарганта.

Змея с чешуйками из гранита и обсидиана свернулась кольцом, ее спина была шире самой широкой улицы города.

Дальше Амара увидела смертельные дымчатые черты воздушной акулы, кружащей и двигающейся вокруг Аттиса.

Бык, состоящий из узловатых корней и твердых пород дерева, фыркал и тряс головой, каждый из его рогов был длиннее, чем копье легионера, а его раздвоенные копыта царапали и оставляли отметины на камнях площади.

Воздух фактически мерцал от мощи, энергии этих огромных, агрессивных фурий, насыщавших его так, что Амара едва могла дышать.

Она, замерев, несколько секунд смотрела вниз.

Фурии такого размера и силы были чрезвычайно велики, существа такого сорта могли быть подчинены только самыми опытными Гражданами в Империи.

Если кто-либо мог командовать хотя бы одним из таких существ, это был бы уровень Верховного Лорда.

А Гай Аттис был невозмутим, удерживая на месте дюжину, как будто расшалившихся школьников.

Он поднял руку, сжав ладонь в кулак, и потянул, как будто подтягивая тяжелый груз за веревку.

Фурия, находящаяся напротив него, длинное, похожее на ящерицу существо, состоящее из грязной воды, выгнулась во внезапной агонии и издала вопль, похожий на звук тысячи кипящих чайников.

Потом она просто разлетелась на отдельные капельки воды, как будто движимые вперед ураганным ветром — прямо к Гаю Аттису.

Он запрокинул голову и издал слабый крик боли.

Он тут же повернулся к фурии огня, выглядящей, как движущаяся, ходячая ива, выбросил вперед руку, и вода побежденной фурии-ящера устремилась к дереву.

Как только пар вырвался вперед, Гай Аттис опять махнул рукой в том же манящем жесте, и пар и огонь понеслись назад и закружились вокруг него, а он закричал снова.

Внезапно Амару пронзила догадка — Гай Аттис подчинял новых фурий.

Она не смела приблизиться к нему, к этому кипящему котлу первобытной силы.

Даже если бы Циррус не противился тому, чтобы подойти поближе, она все равно не стала бы даже пробовать.

Подчинение фурий — опасное занятие. Подчинение фурий такого размера — это… это практически безумие.

Энергия, высвобождаемая сопротивляющейся фурией, может изжарить человека до основания, разорвать его на куски, а Амара не обладала внушительным набором талантов Гая Аттиса, которые уберегли бы ее от повреждений.

Поэтому она приземлилась на находящейся недалеко крыше и начала использовать Цирруса для того, чтобы пообщаться на расстоянии.

Это работало только по прямой линии в зоне видимости, и она не знала, как сильно исказят ее сообщение разряды энергии, но она не могла думать еще о чем-то.

— Ваше Высочество, — сказала она с настойчивостью в голосе, — мы больше не контролируем здесь небо. Бывшие Граждане нападают на Граждан, еще пытающихся помогать с эвакуацией. Необходимо, чтобы вы немедленно покинули это место.

Аттис поднял глаза и оглядел соседние крыши, пока не заметил Амару.

Он поморщился и ответил голосом, резким от напряжения.

— Еще несколько мгновений. Я не могу допустить, чтобы эти существа свободно разгуливали, Курсор. Они оставят весь этот регион необитаемым на тысячи лет.

— Не будьте таким глупцом, Ваше Высочество, — прорычала в ответ Амара. — Без вас, может, никого и не останется, чтобы его населять.

Аттис зарычал, его темные глаза на мгновение сверкнули вполне реальным огнем.

— Никто не может бросить все и просто уйти в подобных обстоятельствах, Графиня. Вы, возможно, не заметили одиннадцать достаточно больших и разъяренных фурий, пытающихся убить меня в данный момент.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы выйти из боя?

Аквитейн дернул головой, затем вытянул руку к древесной фурии в образе быка и стиснул зубы.

— Неизвестно, — сказал он, и голос его напрягся. — Не очень долго. Пока они на свободе, если здесь есть выжившие, у них не будет никаких шансов. Не были бы вы так любезны прекратить толкать меня под локоть этой своей болтовней…

Амара поморщилась и отозвала Цируса. Ощущение чьего-то присутствия пробежалось по спине подобно лентам изо льда.

Она не стала тратить время, оглядываясь назад. Она бросилась вперед с крыши пятиэтажного здания и камнем рухнула вниз.

Край крыши позади нее взорвался облаком осколков.

Один камень сильно ударил ее в спину, другой — в бедро.

Преодолевая боль, она сосредоточилась, призывая Цируса, чтобы смягчить свое падение, развернуть тело в воздухе и, при поддержке фурии, по-кошачьи приземлиться.

Она прыгнула вперед в перекате, и мгновение спустя тяжелый сапог ударил по поверхности площади с такой силой, что на расстоянии десяти футов во всех направлениях образовались трещины.

Амара выхватила меч еще до того, как встала на ноги, и подняла его в верхнюю защитную позицию.

Кантус Мацио смотрел на нее пустыми глазами.

— Мацио, — сказала она, и голос ее дрожал. — Привет. Ты меня помнишь? В Академии? Амара?

Он склонил голову, наблюдая за ней.

Затем он поднял руку, и закрученный вихрь огня бросился на нее.

Амара призвала Цируса, поднимая стену ветра, чтобы остановить наступающее пламя, но Мацио был просто гораздо сильнее ее.

Замедляя надвигающуюся огненную бурю, порыв ветра с огромной силой отбросил Амару назад, словно она была опавшим листом.

Вместо того, чтобы сопротивляться потоку, Амара снова призвала Цирруса и поднялась в воздух, но только для того, чтобы, заметив мерцание чего-то движущегося за воздушной завесой, почувствовать ошеломляющую боль, когда невидимый кулак врезался в ее челюсть.

Амара пошатнулась, концентрация, необходимая ей для поддержания полета, нарушилась, и она рухнула вниз.

К счастью, ей не хватило времени, чтобы набрать высоту и скорость, но даже так опыт приземления на твердый камень площади стал для нее очень болезненным.

Благодаря тренировкам она смогла перекатиться, но все равно жестко приложилась всеми частями тела.

От удара клинок выбило у нее из руки, и Амара сочла, что её еще повезло, что она на него не напоролась.

В панике она попыталась оттолкнуться от земли. Скорость была ее единственным шансом.

У нее было недостаточно сил, чтобы напрямую противостоять Мацио и его скрытому сообщнику.

Единственным способом выжить было принять бой в открытом небе. Опираясь на стену одного из зданий, окружавших площадь, она попыталась встать.

Она успела подняться на колени, когда рука Мацио больно ухватила ее за волосы. Используя силу фурий, он поднял ее так, что ноги едва касались земли.

Ее руки были как будто налиты свинцом.

Она вытащила из-за пояса нож и направила его вверх и назад, к удерживающей ее руке.

Если бы она смогла перерезать сухожилия, то не имело бы значения, насколько Мацио силен в магии земли — он больше не смог бы контролировать движения своей руки, и хватка бы исчезла.

Нож скользнул по чему-то жесткому — вероятно, хитиновой броне, полностью укрывавшей Мацио.

Извернувшись в плечах, она ударила пяткой, целясь ему в колено. Удар достиг цели, но без точки опоры он был слаб.

Мацио хмыкнул и переместил свой вес, а ее следующие два пинка, угодившие в броню, не причинили ему никакого вреда.

Амара почувствовала, как усиленная фуриями рука Мацио впечатала ее в находящуюся за спиной каменную стену.

Ее зубы защелкнулись на языке, когда спина и плечи ударились о камень.

Рот наполнился вкусом крови. Перед глазами поплыли звезды, а руки и ноги бессильно повисли.

Двигаться. Ей нужно было двигаться. Скорость была ее единственным шансом.

Хмуро глядя на нее, Мацио неторопливо вытащил меч.

Затем он приставил кончик меча к ее ребрам, прямо под левой грудью. Должно быть, целясь в сердце.

— Амара, — сказал он голосом человека, узнавшего старого знакомого на вечеринке. Он кивнул сам себе и продолжил, — Академии больше нет, ты знаешь.

Его пальцы сжались на рукояти меча:

— Мне жаль.

Глава 21

Амара смотрела в глаза Мацио.

Они были спокойно-отстраненными, когда он, готовясь ударить, нацелил меч между ее ребер и вздохнул. За мгновение до того, как он двинул оружие вперед, она изогнулась в сторону, втягивая живот так сильно, как могла.

Она почувствовала, как край меча прочертил горячую линию вдоль ее живота, но смогла, аккуратно приземлившись, ударить его кулаком по переносице, хоть и недостаточно сильно.

Мацио качнулся от удара назад, смахивая с глаз невольно навернувшиеся слезы, а затем внезапно повернулся верхней частью тела, а его меч, будто по собственной воле, рванулся вверх и назад.

Затем что-то с треском ударило по лезвию, и вокруг него закружилось небольшое облачко древесных щепок.

Дикая надежда, захлестнувшая Амару, придала ей сил.

Эти мгновения рассеянности дали ей достаточно времени, чтобы навести порядок в своих испуганных, ошеломленных мыслях.

Она призвала Цирруса, чтобы придать себе скорость фурии, и увидела, как мир вокруг нее замедлился.

Как только это произошло, она снова занесла нож в ударе, который она должна была нанести в первую очередь, не по руке Мацио, а по своим собственным волосам, за которые он ее удерживал.

Острый нож без промедления рассек ее волосы, и она высвободилась из его хватки.

Она упала на землю и отпрянула в сторону.

Она увидела, как его меч снова движется с ленивой грацией в замедленном ощущении времени ее магии воздуха.

Длинная, тонкая стрела с зеленым и коричневым оперением скользила к голове Мацио.

Гражданин в ошейнике подчинения перехватил стрелу клинком, и разлетелось второе облако щепок.

Меч Мацио сохранил направление движения, устремляясь к Амаре с почти изысканной грацией.

Ее собственное тело двигалось так же медленно, но она смогла ударить рукой по плоскости лезвия, когда его кончик достиг живота, и меч пролетел мимо нее, чтобы глубоко вонзиться в камень стены.

Амара кувыркнулась через плечо, подтягивая к себе ноги, и встала взрывным прыжком.

Циррус снизу толкнул ее вверх и в сторону от Мацио, дав разойтись ей буквально на ширину ладони с его мечом в обратном замахе.

Площадь была расположена глубоко между высокими зданиями Ривы, и она почувствовала напряжение Цирруса, когда ее фурия с трудом прокладывала путь сквозь зажатый камнями воздух, чтобы вынести ее под открытое небо.

Центр площади был бы более подходящим местом для взлета, но она не могла подобраться к нему через кольцо огромных фурий, по-прежнему сгрудившихся там. Вместо этого, оказавшись на краю площади, она слишком медленно поднялась с земли и, пытаясь набрать высоту, вынуждена была остановиться, чтобы не удариться о стену здания, бывшего ее целью.

Она ухватилась за подоконник с одной стороны, уперлась пальцами левой ноги в другую, и, все еще подталкиваемая Циррусом, почти на паучий манер, начала подниматься по боковой стороне здания.

Присутствие такого количества камня, сдерживающего Цирруса, повлияет и на фурий ветра Мацио — а молодой человек, должно быть, весил почти на сто фунтов больше, чем она.

Быстрый взгляд через плечо показал несущегося к ней Мацио, но вместо того, чтобы использовать магию ветра для преследования, он громко вскрикнул и внезапно подскочил, опираясь на силу заклинателя земли, чтобы подлететь вверх почти на три этажа за один прыжок.

Не отрывая взгляда от Амары, он погрузил кончики пальцев в камень, как будто в мягкую глину, и, с силой заклинателя земли, начал карабкаться по зданию быстрее, чем могла она.

Амара добралась до верха, на толику опережая Мацио, навалилась животом на край и отчаянно попыталась втащить себя на крышу полностью.

Ее лодыжку сжало железной хваткой.

Она посмотрела вниз, в отчаянии, беспомощная против силы вцепившейся руки Мацио, и молилась, чтобы ее догадка, с какого здания были те выстрелы, оказалась верна.

Мацио нащупал опору для одной своей ноги, и Амара знала, что следующим его шагом будет просто раскачать ее за лодыжку и размозжить о стену здания, как огромную фарфоровую куклу.

Стена в трех футах от верхней части здания взорвалась с оглушительным грохотом раскалывающегося камня.

Широкая, узловатая ладонь схватила ворот хитиновой брони Мацио железной хваткой и потянула назад, разбив голову молодого Гражданина о стену здания.

Мацио испустил единственный придушенный звук, а затем схватившая его рука ударила им о камень снова, и снова, и снова.

Пальцы Мацио бессильно соскользнули с лодыжки Амары, и его кровь забрызгала стену.

Его шея была сломана во время второго или третьего удара.

На пятом стена просто проломилась, и тело Мацио исчезло внутри башни.

Оттуда донеслось ещё несколько неприятных тяжелых звуков ударов, рвущих плоть и ломающих кости.

Амара устало втащила себя обратно на крышу и лежала, задыхаясь от боли, напряжения и смертельного страха.

Воспоминания об ужасных вещах, которые она видела той ночью, нахлынули на нее, и она лежала, приглушенно всхлипывая и обхватив свой живот, будто стараясь защитить его от разрушения.

Через мгновение рука Бернарда коснулась ее плеча, она открыла глаза и пристально на него посмотрела. Ее муж был весь покрыт пятнами копоти, его лицо было полностью черным.

На одной щеке был свежий порез.

Свежие брызги крови, крови Мацио, покрывали его куртку, лицо и шею.

Слой пыли и остатков разрушенного камня, смешанных с кровью, покрывал его правую руку до локтя.

Его легионерский гладиус висел на боку, напротив военного колчана с широкой горловиной, в левой руке он держал свой утяжеленный лук.

Он обхватил ее левой рукой и крепко прижал к своей груди.

Амара прижалась к нему, чувствуя его тепло и поддержку.

— Наконец-то, — прошептала она.

— Стоило оставить тебя на час в одиночестве, женщина, — сказал он, и его голос дрожал, — и я нахожу тебя развлекающейся с молодым человеком.

Она издала сдавленный смешок, грозивший перейти в рыдания, и обнимала его еще несколько мгновений.

Затем она мягко высвободилась, и он встал, поднимая ее на ноги.

— Мы не м-можем, — сказала она. — Их ещё несколько неподалеку.

Время от времени до них доносились глухие отзвуки творящейся поблизости магии.

Затем над окраиной города поднялось облако пыли, перемешиваясь с дымом и огнем, и послышался протяжный ревущий звук.

— Ворд использовал дополнительных заклинателей? — сказал Бернард. — Зачем они здесь?

— Они пришли за Гражданами, — ответила Амара. — По крайней мере один из них был рядом за завесой. Он ударил меня достаточносильно, чтобы другие смогли меня догнать.

Когда она закончила говорить, пара темных силуэтов промелькнула мимо под завывание ветра, отблески мерцали на стали, искры время от времени проскакивали между ними.

Два других метнулись за первой парой, направляясь к ним на разной высоте и под разными углами.

Через пару секунд высоко над головой возникло несколько раскаленных огненных сфер, сразу же исчезнувших в серии взрывов.

Позже за ними последовали отрывистые глухие удары.

В ответ ряд темно-синих полос вспыхнул в противоположном направлении.

Затем последовало шипение, как будто ливень ударил по раскаленной сковороде.

— Кровавые вороны, — выдохнул Бернард. — Нам бы лучше побыстрее убраться отсюда.

— Нет, — возразила Амара. — Это хорошие знаки.

Бернард хмуро взглянул на нее.

Амара устало указала на небо.

— Вражеские заклинатели должны были работать украдкой, уничтожая поодиночке наших Граждан, пока те пытаются помочь городу. Они, вероятно, делали это около получаса, или даже больше до моего появления. Если сейчас идет открытый бой — это означает, что скрытая операция перестала приносить врагу пользу. Леди Плацида должна была отправить сообщение нашим Гражданам.

Бернард хмыкнул.

— Может быть. Или, быть может, половина вражеских заклинателей устраивает шоу, пока остальные прячутся, ожидая возможности напасть из засады на отвлекшихся Граждан.

Амара вздрогнула.

— А ты коварный человек. — Затем она взглянула на площадь, снова на Бернара и спросила: — Что ты здесь делаешь?

— Присматриваю за Аквитейном. — Его голос был тихим и совершенно безучастным. — На его сингуляров напало что-то жуткое, размером с ту быкоподобную фурию. Те, кто мог ходить, вынуждены были вытаскивать тех, кто не мог. И оставили его в полном одиночестве.

— Наблюдать за ним, — произнесла Амара тихо. — Но не защищать его.

— Вот именно.

Амара закусила губу:

— Независимо от лояльности, Гражданин имеет обязательства перед Короной и ее преемниками.

Пальцы правой, покрытой кровью руки ее мужа сжались в кулак.

— Этот человек несет полную ответственность за гибель более четырех сотен моих друзей и соседей. Некоторые из них, вороны его забери, были моими гольдерами. По словам Исаны, он не делает секрета из того, что когда-нибудь сочтет необходимым убить моего племянника.

Глядя на одинокую фигуру на площади, он говорил тихо, не повышая голоса, но его голос кипел от ярости, а зеленые глаза, казалось, заледенели.

— Убийца и сукин сын должен быть счастлив, что я не отплатил ему тем, что он заслужил. — Он сжал губы, не отрывая взгляда от неподвижного Аттиса, окруженного полудюжиной огромных фурий. — Прямо сейчас это было бы легко.

— Он нужен нам, — сказала Амара.

Бернард сжал челюсти.

Амара положила руку ему на плечо:

— Мы нуждаемся в нем.

Он посмотрел на нее, глубоко вздохнул и сделал движение головой, настолько мизерное, что его вряд ли можно было считать кивком.

— Это не значит, что мне должен нравиться…

Его голова резко повернулась, и тело последовало за ней прежде, чем Амара услышала легкую поступь по каменной крыше.

Обернувшись, она увидела неясное пятно в воздухе, кто-то, скрытый за магической воздушной завесой, приближался с ужасающей скоростью.

Затем раздался звук удара, и, сгибаясь, Бернард издал хриплый вздох.

Пятно снова двинулась, и голова Бернарда резко дернулась в сторону.

Зубы, вылетевшие из его челюсти, застучали по крыше как костяшки домино, и он рухнул на пол рядом с ними, без сознания или мертвый.

Амара одновременно призвала Цирруса и начала вытаскивать оружие, но атакующий взмахнул почти невидимой рукой, и горстькристаллов соли ударили по ней, заставив ее фурию воздуха забиться в судорогах.

Ее меч не вышел из ножен и на половину, когда кромка холодной стали, кончик длинного и тонкого ножа, легла ей на горло.

Клинок появился в поле зрения, за ним кисть руки, затем за кистью вся рука, и вдруг Амара оказалась лицом к лицу с бывшей Верховной Леди Аквитейн.

Инвидия была полностью одета в черный хитин, и все то же ужасное пульсирующее существо-паразит охватывало ее туловище.

Ее волосы были тусклыми и растрепанными, глаза запали, а кожа была нездорового бледного цвета.

— Представьте себе, — сказала Инвидия. — Я провела последние полчаса, прочесывая всю эту площадь в поисках сингуляров, которых, я была уверена, Аттис скрыл. Совсем нехарактерно для него использовать отсутствие в качестве маскировки, хотя, полагаю, в этом случае найти их невозможно. Здравствуйте, Графиня.

Амара бросила взгляд на неподвижного мужа, обвела глазами площадь внизу и стиснула зубы.

— Отправляйся к воронам, предательница.

— О, я уже бывала там, — сказала легкомысленно Инвидия. — Они начали клевать мои глаза и губы, когда Ворд нашел меня. Я не склонна повторять этот опыт.

Губы Амары растянулись в холодной улыбке.

— А мне, наверное, следует вас пожалеть?

— Да, бросьте, графиня, — ответила Инвидия. — Для каждого из нас уже слишком поздно искать искупления за грехи наши.

— Тогда почему вы не убили меня и не покончили с этим? — ответила Амара, вздернув подбородок, чтобы еще более обнажить свое горло для клинка Инвидии. — Нам стало одиноко, не так ли? Скучаем по компании своих собратьев? Нам нужно хоть какое-то уважение? Прощение? Одобрение?

Мгновение Инвидия смотрела на нее, хотя глаза ее глядели сквозь Амару, как будто ее здесь и не было.

Гримаса исказила ее лицо.

— Возможно, — сказала она.

— Может быть, стоило подумать об этом прежде, чем вы начали убивать всех нас, — выплюнула Амара. — У вас нет ошейника, как у других. Они рабы. Вы свободны. Вы здесь по своей воле.

Инвидия издала резкий смешок.

— Вы так думаете? Что у меня есть выбор?

Амара выгнула бровь.

— Да. Между смертью и уничтожением себе подобных. Вы могли бы бросить вызов ворду и умереть от яда, который все еще в вас — ужасная гибель. Но вы выбрали, чтобы вместо вас умерли все остальные.

Глаза Инвидии расширились, а зубы ощерились в неестественной гримасе.

— Поистине печально иное, — сказала Амара, неприкрытое презрение звенело в ее голосе, — то, что, в конце концов, все это безразлично. В тот момент, когда вы станете больше угрозой, чем ценностью для них, ворд убьет вас. Вы эгоистичный, обиженный ребенок. Вся эта кровь на ваших руках напрасна.

Челюсти Инвидии сжались, и высоко на скулах появились цветные пятна.

Все ее тело начало трясти.

— Кем, — прошептала она. — Кем вы себя возомнили?

Амара изучила клинок и встретилась с Инвидией глазами.

— Я знаю, кто я. Я — графиня Кальдерона Амара, Курсор Короны, верный слуга Алеры и Дома Гая. Даже если это стоило бы мне жизни, я знаю, кто я есть. — Она оскалила свои зубы с волчьей усмешкой. — И мы обе знаем, кто вы. Вы выбрали вашу сторону, предатель. Покончим с этим.

Инвидия стояла неподвижно. На крыше дул горячий ветер от множества пожаров.

Где-то раздался грохот падения камня, как при обрушении здания.

Отдаленные удары фурий огня беспорядочно озаряли ночь.

В отдалении едва заметно продолжала звучать безумная музыка труб и барабанов Легионов, приведенных в боевую готовность.

— Да будет так, — прошипела Инвидия.

И тут крыша пришла в движение.

Амара призвала Цирруса, и израненная фурия хлынула в нее, передавая наравне со скоростью и свою боль, и течение времени, казалось, замедлилось.

Амара рванулась вперед, ныряя вниз и уклоняясь от быстрого выпада Инвидии, устремленного ей в шею.

Учитывая дарованную фуриями силу когда-то Верховной Леди, если бы удар достал Амару, несомненно, он бы ее убил.

В движении Амара подтянула колени к груди, затем, одной рукой слегка касаясь крыши, она со всей силой бедер выбросила вперед ноги, и вся мощь грубой сконцентрированной силы через ее каблуки пришлась на бедра Инвидии.

Доспехи Инвидии поглотили большую часть сокрушительной мощи удара, но он поразил ее с такой скоростью, что его сила подбросила ее в воздух.

В конечном счете, невероятная сила, переданная фуриями, не увеличила массу ее тела, а удар Амары был нанесен с такой бешеной скоростью, что даже если бы она обладала выдающимися способностями в заклинательстве земли, это было бы излишне.

Амара почувствовала хруст в лодыжке и боль, усиленную муками Цирруса. Этого было достаточно, чтобы сбить ее концентрацию на заклинательстве ветра.

Мир вернулся к своей прежней скорости, и Инвидия врезалась спиной в низкий каменный бордюр, окаймлявший край крыши.

Она ударилась с огромной силой, и из ее груди вырвался крик.

Она тряхнула головой и подняла руку, в ее глазах вспыхнула внезапная ярость.

Затем прямо в нее взорвался огонь — раскаленная добела огненная сфера, фурия Рыцаря Игнуса, многократно усиленная.

Поток обжигающего жара окатил Амару, словно волной, и отбросил ее обрезанные волосы назад; она бросилась на землю, чтобы прикрыть лицо неподвижного Бернарда от палящего жара этой волны.

Через мгновение она обернулась — глаза все еще слепило от яркой вспышки — и обнаружила, что часть крыши здания, та часть, где стояла Инвидия, просто исчезла.

Не было ни обломков, ни пожара, ни пыли — здание просто исчезло по окружности, диаметром в несколько повозок.

Место, где здание разрушилось, было срезано, словно ножом; самый край материала был обожжен дочерна, но при этом находился в прекрасном состоянии.

Воздух наполнил отвратительный запах.

От Инвидии не осталось и следа.

Невдалеке на крыше раздался едва различимый стук.

Амара оглянулась и увидела еще одну завуалированную, практически невидимую фигуру, стоящую в десяти футах, возле ровного разлома на крыше.

— Я искренне надеюсь, — пробормотал Гай Аттис, — что вы не обожглись. Я старался сдержать распространение жара.

— Вы использовали нас, — воскликнула Амара.

Она отвела свой разъяренный взгляд от скрытого силуэта Аттиса.

От едкого дыма слезы практически ослепили ее, но она пальцами нащупала шею Бернарда.

Удары его пульса были стабильными и сильными, но он по-прежнему не двигался.

Его укрепленная фуриями сила помогла выжить после удара Инвидии, нанесенного в челюсть.

Если бы такой хук попал в Амару, то сломал бы ей шею.

— Это было необходимо, — спокойно ответил Аттис. Он повернулся, оглядывая небо Ривы, наполненное дымом и огнем.

— Инвидия никогда бы не показалась, не будь она уверенна, что сможет легко меня убить, как раз, когда я был отвлечен этими фуриями. А если бы она не обнаружила кого-нибудь, приглядывающего за мной, она бы подумала, что мои стражи слишком хорошо замаскированны, и не выдала бы себя из страха быть застигнутой врасплох. Вы и ваш Граф достаточно умелы, чтобы вам могло быть поручено предупреждать меня об опасности, но достаточно уязвимы, чтобы быть быстро побежденными кем-то калибра Инвидии.

— Она могла убить нас обоих, — сказала Амара.

— Верно, — ответил Аттис. — Но только выдав при этом свое присутствие.

На какой-то момент Амара жестко уставилась на него, смаргивая слезы из глаз.

— То были не дикие фурии, — сказала она. — Они были твоими, замаскированными.

— Разумеется, курсор. Честно, неужели вы думаете, что я бы стоял незащищенный, когда малейшее отклонение могло бы привести к моей смерти? Когда человек, имеющий множество опасных личных знаний обо мне, разгуливает вместе с Вордом во время нападения? — Он задумчиво помедлил. — Я сожалею, что не смог сказать вам или Графу, что я задумал, но тогда быэто потеряло значение.

— Вы рисковали нашими жизнями, — сказала Амара. — Ранили несколько своих стражников. А вы даже не знали наверняка, что она покажется.

— Неверно, — ответил он. Он опустился на колени, чтобы поднять бесчувственного Бернарда. — У Инвидии был превосходный талант чувствовать слабость и пользоваться ею.

Раздался шипящий звук, внезапно сквозь камень под ногами Аттиса появился небольшой меч, чье лезвие сверкало зеленым огнем ворда, и ударил его в пах.

Аттис вскрикнул и отскочил от клинка, который прорезал свой путь наружу сквозь его тело с шипящим, свистящим звуком.

Ему едва удалось отступить в сторону, когда трехфутовый круг черепичной крыши взорвался в разные стороны.

Снизу показалась фигура, вся в черном хитине и с обожженной плотью, держащая в руке клинок, сверкающий зеленым.

Она была лысой, ее череп обгорел дочерна.

Амара едва ли узнала бы Инвидию, если бы не подрагивающее, пульсирующее мучительными движениями, ужасно обожженное существо, вцепившееся в ее сердце.

— Я и правда знаю, как пользоваться слабостью, — прошипела она скрипучим, каркающим голосом. — Например, твоей невыносимой склонностью злорадствовать после победы, Аттис.

Аттис лежал на краю крыши, белый как полотно. Его правая рука дергалась так, что казалось, будто движение неуправляемо.

Ноги были обездвижены. Он не истекал кровью, но раскаленные добела клинки, применяемые высшими Гражданами практически всегда, прижигали раны.

Только благодаря тому, что он облокотился на бордюр черепичной крыши, Аттис не лежал на спине.

Его левая рука дернулась к жакету, а затем появилась с бумажным конвертом.

Он слабо откинул его в сторону Инвидии, и тот приземлился, задев ее ноги.

— Тебе. Дорогая, что ты сделала со своими волосами.

Инвидия обнажила зубы в улыбке. Из губ сочилась кровь.

Ее зубы и глазные белки выглядели жутко на фоне дочерна обгоревшего лица.

— Что это?

— Твой экземпляр бумаг о разводе.

— Как осмотрительно.

— Необходимо. Я не могу законно избавиться от тебя, пока не передам их.

Улыбка Инвидии не дрогнула, пока она двигалась вперед; меч шипел, когда его искры ласкали прохладный воздух.

— Теперь ты от меня избавишься.

Он склонил голову в насмешливом поклоне, его лицо было маской спокойного презрения.

— Даже это недостаточно скоро.

— Для нас обоих, — промурлыкала она.

Раздался крик хищной птицы, и маленький сокол из раскаленного огня обрушился на крышу к ногам Инвидии, тут же распространив сверкающую стену между ней и Аттисом.

Изнуренный взгляд Амары обратился к небу, где было полдюжины летунов — у каждого наготове пылающее огнем оружие — уже изготовившихся к снижению, чтобы приземлиться на укрепленную крышу.

Они нырнули неровным клином, с Арией Плацида, держащей пылающий меч, во главе; подолы ее юбок хлопали и трепетали от скорости полета.

Аттис начал слабо, приглушенно и насмешливо посмеиваться.

— Кровавые вороны, — зарычала Инвидия.

Она развернулась и бросилась к задней стороне здания, исчезнув из вида, когда ветер начал завывать, унося ее в тяжелое облако дыма.

Амара прильнула к Бернарду, когда трое новоприбывших приземлилось на крышу, пока трое других остались в воздухе.

Старый Верховный Лорд Церес, чьи белые волосы смотрелись оранжевыми в огненном свете, приземлился за Леди и Лордом Плацида, пока Фригиус, его сын и Верховный Лорд Ривы охраняли с воздуха.

— Ария, — позвала Амара. — Принцепсу нужна целительная ванна, немедленно.

— Едва ли, —сказал Аттис спокойным тоном. — В конце концов, это скорее задача заклинателя огня. Практически невозможно исцелить прижженную рану.

— Тише, — огрызнулась Амара. На миг стиснув зубы она добавила: — Ваше Высочество.

Ария направилась к Гаю Аттису, окинула взглядом его ранения и покачала головой.

— Город потерян. Сейчас мы встретимся со стражами, прикрывающими тыл Легионам. Мы должны выдвигаться.

— Как пожелаете, — сказал Аттис. — Кстати, благодарю за вмешательство. Терпеть не могу доставлять ей удовольствие.

— Не благодари меня, — язвительно ответила Ария. — Благодари Амару. Без ее предупреждения я могла лишиться жизни вовсе.

Она наклонилась, заворчала и вскинула раненого человека на плечо в броне.

— Поторопитесь! — крикнул один из мужчин над ними. — Ворд проломил брешь в стене!

Без единого слова Верховный Лорд Плацида поднял Бернарда.

Церес закинул руку Амары себе за плечо и поднял ее, поставив рядом с собой и одарив дружелюбной улыбкой.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я вам помогу, Графиня.

— Прошу, — сказала Амара. У неё кружилась голова. — Не стесняйтесь.

Они вшестером поднялись с крыши с ревом ветра, и Амара больше не видела смысла бодрствовать.

Глава 22

Ледяные корабли пролетали обжигающе холодные мили на скорости, порой превосходящей скорость ветра, который их гнал.

Маркус был определенно уверен, что такой трюк, по любым разумным меркам, был математически невозможен.

Капитан судна, на котором он путешествовал, учился в Академии, ну по крайней мере, он так утверждал.

Он сказал что-то о добавочном импульсе на небольших уклонах, что давление стальных корабельных полозьев непосредственно под ними фактически превращало лед в тонкий слой воды.

Маркуса не интересовали объяснения. Все это казалось ему ужасно подозрительным.

Флот останавливался каждые шесть часов для ремонта, необходимого из-за постоянного повреждения деревянных корпусов кораблей, также это давало шанс догнать их кораблям, останавливавшимся для починки ранее.

Маркус наслаждался передышками.

Весь флот видел крушение кораблей, которые потеряли равновесие и рухнули, все старались не думать о том, что стало с телами их товарищей, и о том, сколь долго им самим суждено еще обманывать злую судьбу.

Последний раз им удалось отдохнуть много часов назад, а следующий отдых планировался не раньше рассвета.

Маркус стоял на носу корабля, который продолжал идти на восток.

Ночное небо еще не озарилось приближением рассвета, но он был уже близок.

Какое-то время он наблюдал, как флот скользит по лежащей перед ним бесконечной ледяной дороге, его мысли двигались по кругу, постепенно успокаиваясь и становясь менее навязчивыми.

Немного позже, когда первый голубоватый луч забрезжил на востоке, Маркус зевнул и направился вниз по палубе обратно в каморку размером со шкаф, служившую ему каютой для сна.

Он не знал, позволит ли ему отдохнуть трясущийся на ходу корабль, но в конце концов, для разнообразия, не его собственные мысли будут причиной бодрствования.

Он открыл дверь в свою каюту и остановился, почувствовав запах, затем, нахмурившись, шагнул в неосвещенную комнату и закрыл дверь.

— Кровавые вороны. Как давно ты на корабле?

— С последней стоянки, — проурчал Ша настолько тихим голосом, насколько смог.

Маркус прислонился спиной к двери и скрестил руки на груди.

В тесной каютке он практически касался худощавого канима, и он не намеревался спровоцировать опасную реакцию физическим контактом с Охотником.

— Какое решение ты принес?

— Никакого, — ответил Ша, — пока что нечего приносить. Наша проблема осталась нерешенной.

Маркус хмыкнул.

— Это значит, что твой вождь и мой будут вынуждены драться на дуэли.

— Видимо, да, — философски проговорил Ша, — хотя они оба сталкивались с такими ситуациями ранее и при этом выжили. Тот, кто сильнее, докажет свою правоту.

Маркус скривился.

— Это потеря для обоих наших народов, кто бы ни победил.

— У тебя есть какое-то решение?

— Пока нет, — сказал Маркус, — но это не означает, что его нет.

Ша издал задумчивый рык.

— Возможно, оно бы появилось, если сокрушить врага моего господина, Кхрала.

— Я думал его титул Кхрал, Мастер Заклинателей крови.

— Кхрал, — повторил Ша.

Маркус улыбнулся в темноту.

— Что мы получим, убрав его?

— Время. Будет пауза, пока заклинатели крови выберут нового вождя.

— Что само по себе может создать дополнительные проблемы.

— Да.

— И какова будет цена такой покупки времени?

— Моя жизнь, — просто ответил Ша. — Она будет предложена моему господину в качестве возмещения, после того, как дело будет сделано.

Маркус нахмурился в темноте.

Он уже собирался спросить, готов ли каним принести такую жертву, но вопрос был глупым.

Если Ша сказал, что может пойти на это, то наверняка пойдет.

— Неужели твоя жизнь должна закончиться?

— Если, по моему глубокому убеждению, это послужит сохранению чести моего господина? Да.

— Не окажется ли в дальнейшем для вашего господина такая потеря невосполнимой?

Повисло краткое, напряженное молчание.

— Может и так, — сказал Ша с рычащим оттенком досады в голосе. — В таком случае, я пренебрегу своим долгом перед ним, последовав в этом направлении. Сложно предугадать достойный путь действий.

— Однако ты не служишь его интересам, и дальше позволяя Кхралу удерживать власть, — Маркус задумчиво прищурил глаза. — Что же тебе делать…

Ша терпеливо молчал.

— Ты не можешь убить этого канима из страха, что твой народ возведет его в мученики. Верно?

— Именно.

Маркус почесал подбородок.

— Может, несчастный случай? Все-таки эти корабли опасны.

— Мой господин никогда не смирится с дополнительными потерями, которые потребуются. И не простит себя за это. Нет.

Маркус кивнул.

— Толкнуть его через перила корабля без свидетелей тяжело.

— Невозможно, — сказал Ша. — Последние несколько дней я провел, ожидая такой возможности. Он прячется в своей каюте, в окружении своих лизоблюдов. Трус.

Он немного помедлил и добавил:

— Но это практично.

Маркус побарабанил кончиками пальцев по своей броне.

— Что случится, если он не будет убит? Что если он просто… исчезнет. Никакой крови. Никаких следов борьбы. Никто никогда его больше не увидит.

Ша издал еще один рокочущий рык, от которого волосы на затылке Маркуса встали дыбом, несмотря на то, что он начал понимать, что этот звук у канимов сопровождает мгновения задумчивости.

— Исчезнет. Это не… характерно для нашей службы.

— Нет?

— Никогда. Мы служим нашим господам, но, в конце концов, мы — его орудия, его инструменты. Он пользуется нашей работой, как если бы он делал это своими руками. Если для моего господина наилучшим решением его проблемы будет убить другого канима, он сделает это своим собственным мечом. Когда он не может этого сделать, в силу традиции или по кодексу, и посланы его Охотники, ясно, что они лишь его орудие.

— И это защищает его от последствий собственных действий?

— При условии, что его Охотников не поймали, — сказал Ша. — Это — надлежащий способ для великого Господина, чтобы защитить свою честь, когда враг прикрывается законом. Кхрал лжет нашему народу, говорит им, что мой Господин намеревается уничтожить заклинателей крови. Предупреждает его, что они узнают, что он начал, когда его убьют.

— Что безвозмездно дает ему статус мученика, — задумался Маркус, — а также лишает Варга возможности действовать не во вред себе.

— Да. И приспешники Кхрала, возглавляющие многих заклинателей крови, сказали, что прибегнут к их поддержке в случае подобного исхода. Растрачивать их силы сейчас было бы обременительно и чревато затруднениями.

Учитывая мощь шаманов, которой Маркус был свидетелем в бою, их внезапное отсутствие без преувеличения могло оказаться фатальным.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказал он. — А что, если Кхрал просто исчезнет?

Послышался скрипучий звук, покрытый жесткой шерстью хвост канима хлестал по стенам маленькой каюты.

— Это не наш путь. Милорд не понесет ответственности. Но последователи Кхрала будут вопить, что это сделали демоны — а на каждом корабле флота есть демоны, использующие свои способности, чтобы те не разваливались.

— Но это может произойти там, где ни один из заклинателей дерева не смог бы этого сделать, — сказал Маркус. — И что тогда?

Из груди Ша донесся рычащий смешок.

— Среди заклинателей крови есть давняя традиция — уйти в медитативное паломничество, одному и без предупреждения, чтобы доказать свое благочестие и преданность канимскому народу, а так же искать просвещения ума.

— Это может сработать, — сказал Маркус.

— Если это выполнимо, — сказал Ша. — Верно?

Маркус улыбнулся.

***

Самой сложной частью плана было незаметно проникнуть на корабль Кхрала: различные корабли флота были подвергнуты колоссальным изменениям.

Одни лишились своих парусов и рей, замедлявших их ход.

Другие получили повреждения киля или руля, требующие длительной остановки на ремонт.

Первоначальный порядок флотилии был полностью расстроен непредсказуемым характером вояжа, и теперь алеранские и канимские корабли были основательно перемешаны.

За два дня скоростного путешествия на каждом корабле установился единообразный распорядок.

На остановках практически каждый на борту, и экипаж, и пассажиры, стремился ступить на твердую землю.

Даже у морских волков на борту ледяных кораблей подбородки подернулись зеленцой (или что там у канимов зеленеет от укачивания, гадал Маркус), и они были рады постоять на месте, не сбиваясь с ног и не падая на напарника.

И алеранские заклинатели дерева, укреплявшие корабли, не были исключением.

Маркус наблюдал, как по трапу с корабля Кхрала спустились четверо, пьяно шатаясь.

Затем они дотащились до упавшего ствола дерева, чтобы посидеть и передать по кругу бутылку какого-то мерзкого поила, которое создавали в Легионах кустари-любители.

Все воспользовались возможностью размять ноги — и окоченевшие легионеры, и канимские воины с поникшими ушами — объединенные общим противником или, по крайней мере, общими мучениями.

Дружинники Кхрала бдительно оставались на месте.

Его корабль остановился более чем в восьмидесяти ярдах от всех остальных, а часовые были размещены на носу и на корме, по левому и правому бортам.

На фоне ослепительно-белого льда любой приблизившийся был бы сразу же замечен.

Маркус и Ша прокрались вдоль алеранского корабля к большому канимскому судну, и Маркус дождался, пока порыв не по сезону холодного ветра поднимет в воздух облако снега и мороси и закружится вокруг них ледяной завесой.

Затем Маркус достал меч, крякнул от натуги и проделал отверстие в толще льда, размером чуть больше собственной ноги. Он положил руку на голую землю, находящуюся подо льдом, и призвал свою земляную фурию, Вамму. Земля дрогнула, лед треснул и холодная земля поглотила его и Ша без единого звука.

Каним стиснул своей лапой плечо Маркуса, закованное в броню, и стальные пластины протестующе заскрипели от силы хватки.

Маркус стиснул зубы и постарался свести повреждение ледяного покрова к минимуму, разверзнув землю вокруг них, словно это была вода.

Он держал вокруг них небольшую воздушную сферу открытого пространства, достаточно маленькую для того, чтобы вынудить Ша сгорбиться практически вдвое.

Маркус остро ощущал, как жаркое, учащенное дыхание канима скользит по его шее.

— Полегче, — сказал он. — Мы в норме.

Ша прорычал:

— Сколько понадобится времени, чтобы добраться до Кхрала?

Маркус покачал головой.

— Зависит от земли. Просто землю преодолеем мгновенно. Но если будет много камней, будет гораздо сложнее.

— Тогда начинай.

— Уже начал.

В темноте Ша издал недовольный рык.

— Но мы не двигаемся.

— Нет, — сказал Маркус. — Но двигается земля вокруг нас, и несет нас за собой.

Он сделал сбивчивый вздох. Он не использовал туннельное заклинательство пятнадцать лет.

Он утратил понимание того, насколько сложно это было.

Или, возможно, он становился старым.

— Мне нужно сконцентрироваться.

Вместо того, чтобы дать какой-нибудь утвердительный ответ, Ша просто замолчал.

Вороны, приятно иметь дело с профессионалом.

Поверхность между их стартовой позицией и кораблем Кхрала была усеяна древними глыбами, остатками какого-то доисторического ледника, которые, скорее всего, освободившись ото льда во время последующей оттепели, погрузились затем в ил.

Он проходил между ними.

Можно было пройти и напрямую, но зачаровать камень было на порядок сложнее, чем землю.

Хотя это удваивало расстояние прокладки тоннеля, даже если и так, он выигрывал в плане затрачиваемой энергии, решил Маркус, однако потеря времени вызывала беспокойство.

Они затратили почти двадцать минут, чтобы достичь своей цели, и едва-едва уложились в запланированный Маркусом безопасный интервал.

Невозможно было почувствовать корабль через рассеивающий слой льда на поверхности, но легко ощутимым было давление его массы, передаваемое льдом и спрессовывающее грунт.

Он вел туннель к корме корабля и потихоньку направил его к поверхности.

Температура внутри небольшого пузыря воздуха внезапно упала, и земля на своде сменилась на холодный, грязный лед.

Они не могли позволить себе просто прорываться через лед.

Ломающийся лед мог издать громкий резкий звук.

Ша вступил в игру. Он достал инструмент из ножен на боку — изогнутое лезвие в форме полумесяца, но с рукоятью между рожек, так что выступающая кривая проходила вдоль костяшек пальцев мастера.

Лезвие было зубчатым, как пила, и каним приступил к работе размашистыми, резкими движениями рук и плеч.

Он затратил меньше минуты, вырезая отверстие во льду, достаточное, чтобы ему пролезть, и когда выпала глыба льда, за ней показалась окрашенная в черный обшивка судна канимов.

После того как каним бережно спрятал свой старый нож, Маркус поднялся, положил руку на деревянный корпус и призвал свою фурию дерева — Этана.

Когда его фурия устремилась в корпус, он почувствовал, как собственные ощущения распространяются по каркасу корабля.

Балки, конечно, были напряжены, и повсюду были остаточные свидетельства сильных заклинаний.

Отлично. Среди всех этих признаков активности, еще несколько более легких прикосновений ни за что не заметить.

Маркус беззвучно обратился к Этану, добавил усилие воли и увидел, как бревна корпуса собрались и сморщились, как если внезапно открыть рот.

Ша наблюдал за этим сузившимися глазами, затем, кивнув, проскользнул в отверстие.

Маркус выждал пару мгновений, давая Ша время предупредить о возможных проблемах.

Поскольку никакого сигнала не последовало, он проник на судно и обнаружил, что стоит в глубокой тени корабельного кормового трюма.

Ша подошел к краю люка, располагаясь в трюме по центру, и сделал семь бесшумных шагов по направлению к корме.

Он повернулся направо, сделал еще два шага, затем потянулся, чтобы коснуться пальцами потолка трюма.

Он оглянулся на Маркуса, чтобы убедиться, что алеранец заметил место.

Маркус кивнул и проскользнул, чтобы встать в указанном положении.

Ша повернулся, чтобы переплести пальцы, создавая из своих рук подножку.

Маркус шагнул в импровизированную подножку и почувствовал, как каним не спеша поднимает его, пока он не коснулся потолка над собой.

Он сфокусировался на досках, прищурил глаза и с резким движением рук заставил тонкий настил разойтись так же, как это было с корпусом корабля.

Как только появилось отверстие, Ша швырнул его и Маркус влетел через дыру.

Запах гниющей крови и вонь канимов ударил в ноздри.

Он приземлился на одно колено, быстро сориентировался и увидел худощавого канима с красноватой шерстью, сидящего на корточках перед низким столом с разложенным на его поверхности десятком рулонов кожаного пергамента. Кхрал.

Маркус сделал два быстрых шага и со всей силы врезался в Кхрала, ошеломляя того неожиданностью и силой удара.

Клыки устремились к его лицу, до момента пока его кулак не взлетел вверх и не захлопнул начавшуюся открываться для крика пасть Кхрала.

Окруженный деревом и землей, находящейся далеко внизу, он не мог снова призвать Вамму и воспользоваться силой фурии, и, как результат, у канима было смертельное преимущество перед ним в ближнем бою.

Он нанес быстрый сильный удар по глотке Кхрала.

Удар был недостаточно силен, чтобы стать смертельным, но зато превратил попытку второго вопля в квакающий звук, затем каним схватился за броню Маркуса и бросил того через половину каюты.

Кхрал дико зыркнул глазами вокруг, пока они не зацепились за один из бледных мешочков, какие носили все шаманы, висящий на колышке на стене.

Каним бросился к нему.

Маркус поднял руку и сделал резкий повелительный жест, приводя Этана в движение, и колышек зашатался и сбросил мешочек, как раз когда Кхрал дотянулся до его ремешка.

Он упал на палубу с глухим, чавкающим звуком, и капли крови брызнули на стену.

Появился Ша, проскользнув через маленькое отверстие в полу, как угорь выскакивает из своего укрытия.

Охотник одним прыжком перелетел через всю каюту и обрушился на сопротивляющегося Кхрала.

Движенья рук Ша были неуловимы, и Кхрал выпучил глаза еще больше, когда кожаный шнурок туго затянулся на его горле.

Ша увлек Кхрала вниз на палубу, попутно натягивая удавку.

Маркус пересек комнату и вернул мешочек на колышек на стене.

Он коснулся стены и попросил Этана впитать капли загустевшей крови в древесину, загоняя ее глубоко в волокна, где их не будет видно с поверхности.

Он повернулся к Ша, который крепко сжимал удавку, натягивая с неослабевающим усилием, хотя Кхрал замер уже несколько секунд назад.

Когда Ша увидел, что Маркус закончил, он взглянул на доски, почтительно кивнул, затем закрутил удавку так, чтобы она оставалась захлестнутой вокруг горла Кхрала, удерживаемая одной рукой.

Он использовал ее как багор, волоча за собой бесчувственного шамана к отверстию в полу, и бесшумно спустил его в трюм.

Маркус переместил несколько тонких, бледных кусков кожи на столе, напрягая память, чтобы быть уверенным, что они легли на те места, на которых находились, когда он появился.

Затем он проверил дверь каюты, обнаружив, что она закрыта на засов изнутри и, наконец, вернулся к исходной точке.

Маркус улыбнулся. Никто в лагере шаманов не узнает, что произошло.

Когда он уже собрался спуститься, он увидел кровать Кхрала и замер от ужаса, уставившись на нее.

Кровать была застелена большим одеялом из шкур с шерстью.

Долю секунды Маркус не мог понять, что за зверь имеет такую пеструю, пятнистую, разную шкуру.

Затем он понял, на что он смотрит.

Наверное сотня человеческих скальпов были сшиты в наводящее ужас одеяло.

Многие из них были с такими тонкими волосами, что не могли принадлежать взрослым.

Многие скальпы были действительно довольно маленькими.

Маркус подавил свое отвращение и практически вслепую направился в трюм.

Он слышал, что на палубе корабля прозвучал звук трубы — сигнал, который подавался за пятнадцать минут, как предупреждение.

Флот готовится снова выдвигаться.

Маркус и Ша снова вернулись к расщелине в корпусе и спрыгнули в открывшуюся под ним впадину, таща за собой Кхрала.

Маркус сердито призвал Вамму, и через миг их снова накрыла земля.

— Он жив? — мгновение спустя спросил Маркус.

— В определенном смысле слова, — ответил Ша.

— Разбуди его.

Ша хранил молчание во тьме.

Затем что-то тихо прорычал.

Послышались звуки нескольких резких шлепков. Кхрал начал издавать бессвязные звуки.

— Он говорит по-алерански?

— Нет, — сказал Ша.

— Побудешь моим переводчиком?

— Да.

Маркус протянул руку вслепую, пока не нащупал Кхрала.

Затем он потянулся рукой и дернул канима за ухо с такой силой, которую только мог предать ему Вамма.

— Я собираюсь убить тебя, — тихо сказал он, и Ша вторил ему, рыча на канимском.

— Через минуту мы уйдем. А тебя я оставлю здесь. На десять футов под землей и льдом. Почва будет давить на тебя, забиваться в рот, в нос, в глаза.

Он свирепо выкрутил ухо.

— Ты будешь раздавлен, медленно, до самой смерти, Кхрал. И никто не будет знать, жив ты или мертв.

Маркус подождал, пока Ша закончит говорить, затем жестко отпихнул Кхрала, отпустив его ухо.

Кхрал что-то бессвязно лепетал на канимском, это звучало, будто он пытался разжалобить Ша.

Маркус услышал, как пилообразный инструмент Ша покинул свои ножны, и как он пришел в действие с хлюпающим звуком. Кхрал издал вопль.

Мгновение спустя Маркус почуял запах желчи и экскрементов. Ша выпотрошил шамана.

Маркус снова приложил руку к земляной стене и пожелал, чтобы туннель снова пришел в движение.

Кхрал начал лепетать в жуткой панике, когда сфера с воздухом стала удаляться, оставляя его позади.

Он продолжал болтать и кричать до тех пор, пока через несколько секунд его голос внезапно не исчез.

Ша издал удовлетворенный рык и больше не выдал ни одного комментария.

Они появились там же, где и входили в туннель; прежде чем выйти, Маркус осторожно осмотрелся, но решил, что никто ничего не заметил.

Горны по-прежнему трубили.

Маркус как можно пристальнее огляделся и заметил высоко над головой черные силуэты, летящие с юга. Рыцари ворда.

— Идем! — рявкнул Маркус Ша, пока тот карабкался на кромку льда.

Ша проследил за Маркусом и издал рык.

— Да, — сказал Маркус в ответ. — Нас атакуют.

Глава 23

Маркус не пробежал и двадцати футов, когда появился Антиллус Крассус, паря в открытом небе на ревущем столпе холодного ветра. Приземлившись позади, он перешел на бег вместе с ним.

— Первое Копье! Капитан хочет вас видеть!

— Где? — спросил в ответ Маркус.

Продолжали звучать барабаны и горны, и повсюду канимы и алеранцы разбегались к своим кораблям.

На мачтах были подняты флаги — зеленые флаги, сигнализировавшие, что движение по курсу будет продолжено на полной скорости.

Вместо ответа Крассус закинул руку Маркуса себе на плечи, прижал его железной хваткой, и порыв штормового ветра оторвал их обоих от земли.

Лед становился все меньше и меньше, когда они взмыли в воздух по крутой дуге, и Маркус понял, что отчаянно старается не вцепиться в молодого Трибуна.

Он ненавидел летать, терпеть не мог отдаваться на милость чужого таланта и рассудка.

Они пронеслись над высокими мачтами двух дюжин охваченных кипучей деятельностью кораблей, а за это время отдаленные очертания летящего ворда стали ближе.

Полет был коротким — больше похоже на затяжной прыжок, чем на предыдущие перелеты Маркуса.

Они спустились прямо на палубу Слайва и, оставляя за собой пару извилистых линий, прокатилась по палубе, заработав осуждающий взгляд Капитана Демоса.

Крассус хлопнул Маркуса по плечу и снова взмыл в воздух, устремляясь вверх, чтобы присоединиться к уже парящим там Рыцарям Малькам.

Они выстроились прикрывающим порядком вокруг Слайва.

Маркус заметил капитана на носу, погруженного в беседу с маэстро Магнусом.

Посол стояла рядом с ним, одетая в кольчугу, единственные доспехи, которые ему доводилось на ней видеть.

Максимус и два Рыцаря Металла Первого Алеранского слонялись неподалеку, и Маркус отметил, что все самые опытные мечники Слайва, некоторые из которых и сами могли быть Рыцарями Металла, занимались своей работой поблизости от капитана.

Маркус проследовал к носу корабля, перешагнув по пути пару тяжелых незакрепленных столбов, по-видимому, для укрепления мачт, и хлопнул себя кулаком по сердцу в приветствии:

— Капитан.

— Маркус, — ответил капитан. Он нахмурился и кивнул на броню Маркуса: — Что случилось?

Маркус глянул вниз. Будучи на борту корабля, Кхрала он не заметил никаких кровавых пятен на своей броне.

Должно быть это случилось, когда он прокладывал туннель, а Ша потрошил пытавшегося интриговать шамана.

Во время короткого полета кровавые потеки размазало по броне, но, к счастью, одновременно и уменьшило их и замаскировало изначальный цвет.

Кровь канимов темнее, чем алеранская, но, будучи размазанной по поверхности брони, она выглядела почти такой же.

— Вороны, все одно за другим, сэр, — ответил он.

— Расскажи мне об этом, — сказал капитан. Он прищурился, глядя в серое небо, и кивнул в сторону подступающего врага: — Скажи мне, что ты видишь, Первое Копьё.

Маркус крякнул и развернулся, чтобы лучше видеть.

Его глаза утратили былую зоркость, но он хорошо подмечал важное и понял, что имел в виду капитан.

— Это не атакующие силы, сэр, — сказал он через мгновение. — Их не хватит для этого, и они слишком рассеяны.

Капитан усмехнулся, и ветер начал дуть сильнее, чем все утро до этого.

— Вот и я так подумал.

— Разведка, — сказал Маркус.

Капитан кивнул:

— Возможно, они облетают Защитную стену снизу доверху.

Со скрежещущим звуком ближайшее к Слайву судно начало двигаться, холодный ветер раздувал его паруса.

И перед ними, и позади, другие корабли трогались в путь, но паруса Слайва оставались свёрнутыми.

— Зачем? — спросил Маркус.

— Нас выискивают, разумеется, — ответил капитан. — По-видимому, ворд знал, что мы оставили Антиллус и двинулись на север. И даже если эта идея сработала, не надо быть гением, чтобы догадаться, что бы мы ни запланировали, только значительное подразделение к северу от Антиллуса может сыграть значительную роль.

Маркус хмыкнул. В этом был смысл.

Ворд мог пожертвовать несколькими тысячами летунов, чтобы провести разведку; за исключением рыцарей воздуха — порабощённых врагом рыцарей ворда, которые были самыми быстрыми войсками, которыми ворд располагал.

Все больше кораблей проходило мимо неподвижного Слайва.

— Каков план, сэр?

— Мы оторвемся, — небрежно сказал капитан. — Они летят против ветра, а мы по ветру. Они не смогут удерживать темп с той же легкостью, что и мы. Они устанут, и через пару часов мы от них оторвемся.

Маркус кивнул:

— Да, сэр.

Он прочистил горло.

— Я не моряк, сэр, но не нужно ли нам использовать паруса, если мы уходим от ворда в кильватере?

Позади капитана Посол Китаи по-волчьи ухмыльнулась.

— Я не хочу понести ненужных потерь в главном сражении, — сказал капитан. — Мы идём, оставаясь позади. Если они увидят одинокий корабль, потенциально неспособный скрыться, я уверен, что рыцари ворда воспримут это как приглашение атаковать.

— Вы хотите остановить их от побега, чтобы они не рассказали своей Королеве о нас, — сказал Маркус, кивая.

Капитан раскинул свои руки.

— Так. И мне нужно рассмотреть несколько теорий. Возможно, будет лучше проверить их сейчас, чем когда мы достигнем основной ударной силы противника. Я бы хотел скоординировать ваши с капитаном Демосом усилия и убедиться, что у него есть тот, кто сможет посоветовать, как ему и его команде сработаться с нашими Рыцарями наилучшим образом.

Маркус отсалютовал:

— Конечно, сэр.

— Благодарю, — сказал капитан. — Демос на корме, полагаю.

Маркус отправился через весь корабль к Демосу, на ходу проверяя своё оружие и броню — старая солдатская привычка, которой он уже давно следовал почти непроизвольно.

Пока шёл, он осматривал корабли флота, изящно скользящие вокруг Слайва и направляющиеся на восток.

Он поднялся на несколько коротких, крутых ступенек, поднимавшихся от палубы к корме, и заметил, что его ноги дрожат от усталости.

Прокладывание тоннелей вымотало его физически куда сильнее, чем он ожидал.

Осознание этого факта стало отправной точкой, после которой все его конечности, каждая мышца и сустав, жалобно заныли.

Маркус стиснул зубы и обменялся кивками с Демосом и боцманом.

— Первое копьё, — протянул Демос.

Как обычно, худой как палка капитан Слайва был одет в простую, добротную одежду полностью чёрного цвета.

Он носил длинный дуэльный клинок с простой и потёртой рукояткой.

— Вы в порядке?

Маркус крякнул.

— Начинаю думать, что я, возможно, уже слишком стар, чтоб носиться тут повсюду.

— Возможно, вам уже пора в отставку, — сказал Демос.

— Как только работа будет завершена.

— Работа будет всегда, — произнёс Демос.

— Мммм. Возможно, мне повезёт и я поймаю стрелу в глаз.

На лице Демоса мелькнула тень улыбки.

— Это воодушевляет.

Он поднял свой взгляд к небу и поджал губы.

— Октавиан был прав.

Маркус прищурился, глядя на рассеянную линию рыцарей ворда, которые собирались в более плотный рой.

— Сколько их?

— Девяносто, может быть, сотня, — сказал Демос.

Маркус побарабанил пальцами по эфесу своего меча:

— А сколько в вашей команде?

— Двадцать семь, — ответил тот хладнокровно. — И я. И вы. И Принцепс. И Антиллар. Плюс молодой Антиллус и его летающие ребята сверху. Достаточно.

— Полагаю, противники не приподнесут ничего новенького в бою.

Демос показал зубы:

— Не пытайтесь сбить меня с толку.

— Если бы мир был толковым местом, он не нуждался бы в людях вроде меня, — ответил Маркус.

Демос кивнул:

— Или меня.

Он испытующе прищурился:

— Интересно, собирается ли капитан поупражняться в своих способностях.

— Насколько я знаю, его возможности по-прежнему ограничены.

Демос бросил на Маркуса невозмутимый взгляд.

— Мы идем по спокойной и ровной льдине, которая остается холодной в середине весны, бежим быстрее ветра, дувшего под хорошим углом к нашему движению, который не колебался и не ослабевал в течение двух дней.

Он посмотрел назад, на приближающийся ворд.

— Это не просто удача. Такое в целом мире редко случается.

Маркус давно подозревал, что возможности капитана начали развиваться, и в словах Демоса был смысл.

Если он не был уверен в своих способностях, капитан мог решить испытать их в реальном бою в какой-нибудь контролируемой ситуации — подальше от взора остального флота, на случай, если что-нибудь пойдет не так.

Последний корабль флота проскользил мимо них, и Демос внимательно проследил взглядом за его удаляющейся кормой:

— Ну вот они и ушли.

— Может, вы захотите, чтобы ваши ребята спустились с рангоута? — предложил Маркус. — Ворд будет здесь совсем скоро. Наша команда летунов постарается поднять столько ветра, чтобы противники не смогли приземлиться здесь всем скопом.

Демос лаконично кивнул и подал сигнал боцману. Тот начал орать матросам, чтобы те спускались.

Хотя команда Демоса часто ходила вооружённой ножами, сегодня они все надели бронированные жакеты и подготавливали клинки и другие орудия для ведения боя.

Демос приказал свернуть и убрать паруса так, чтобы они не пострадали во время схватки.

Он также приказал смочить палубу, и матросы кропотливо поливали талой водой палубу в течение последней четверти часа.

Несмотря на ветер и холодный воздух с севера, температура была вполне достаточной, чтобы влажная палуба не оледенела и брусья Слайва пропитались водой, как если бы судно жаждало вернуться в море.

Маркус едва ли мог обвинить Демоса в излишней предосторожности.

Огненные заклинания могут быть опасны и непредсказуемы в бою, даже будучи используемыми экспертами.

Если уж капитан решил попробовать свои силы в этом, предосторожность Демоса была совершенно разумной.

Они уже почти закончили, когда один из матросов крикнул:

— Они приближаются!

Маркус повернул голову, чтобы увидеть группу рыцарей ворда, идущих в крутое пике к неподвижно замершему кораблю.

Как только они опустились, звено отделилось от основного отряда, чтобы заняться Антиллусом Крауссом и его Рыцарями Воздуха.

Трибун Крассус сделал широкое круговое движение над головой, привлекая внимание своих Рыцарей, и быстро подал серию сигналов руками.

Полдюжины алеранских летунов метнулись навстречу личному составу рыцарей ворда, на ходу перестраиваясь в клинообразную форму.

Другие, включая Краусса, остались охранять корабль.

Маркус успел увидеть авангард врагов, возглавляемый Рыцарями.

Шестеро человек из Первого Алеранского просто пробились через своих многочисленных противников, со своим ведущим лётчиком навлекая их на поток ветра, развернувшегося в широкую дугу, которая разметала рыцарей ворда как пух одуванчика.

Два человека, каждый со своей стороны, приблизились к своему лидеру и поймали его за руки, предотвращая падение, в то время как трое других ударили по ряду рыцарей ворда, чьи попытки восстановить контроль над полетом привели их в зону досягаемости оружия.

Один из алеранских клинков достиг цели, и рыцарь ворда пошёл по спирали прочь под странным углом, разбрызгивая струю зелёно-коричневой крови, а его отрубленное крыло трепетало, медленно снижаясь вслед за ним.

Затем основной отряд ворда, через который прошёл алеранский авангард, обрушился на корабль.

По другому сигналу Краусса бушующий ветер внезапно завыл, и рыцари ворда были вынуждены резко сменить курс, спасаясь от буйства стихии.

Первые тридцать или сорок противников были отогнаны, но их всё равно оставалось ещё слишком много, чтобы Рыцари Воздуха могли достать всех.

Некоторые сумели прорваться сквозь порывы ветра, атака возобновилась, а ворд, отброшенный ранее, начал кружить над кораблем и атаковать его со всех сторон.

Орудия вспыхнули светом, и кто-то закричал.

Рыцарь Ворда приземлился на палубе не более чем в шести футах от Маркуса и выпустил молнию ужасающей силы.

Враг был на несколько дюймов ниже его и обличием напоминал человека.

Его тело было покрыто хитиновой броней, сегменты которой чем-то напоминали латы легионера.

Его голова повторяла форму алеранского шлема, хотя на месте рта не было никакого отверстия, только гладкая кожа.

Глаза его были фасеточными и отсвечивали зеленым, как у стрекозы, это впечатление усиливали четыре широких, полупрозрачных крыла на его спине, которые невозможно было разглядеть в полете, а теперь они замедлились и складывались на спине рыцаря ворда.

Эти чужие глаза обратились на Маркуса, и ворд набросился на него.

Обе его руки заканчивались серповидными лезвиями вместо ладоней, и его конечности-косы были подняты и готовы к броску.

Маркус уклонился от первого двойного удара смертоносных придатков, попутно обнажая клинок.

Его первый удар пробил хитин на плече ворда, и чуть не попал в ловушку, когда тот по инерции потащил его назад.

Маркус сумел вовремя выдернуть оружие, оставив уродливую рубленую рану в плоти ворда.

Клинок вышел с пятнами зелено-коричневой крови.

Ворд развернулся, возвращаясь в атаку — но последовала вспышка стали и злых алых звёздочек, и голова рыцаря ворда подпрыгнула на его плечах, как будто бы подкинутая на струях крови, фонтанирующих из неё.

Безголовый рыцарь развернулся на месте, как будто проведённый удар ничего не значил, клинки снова столкнулись.

Капитан Демос со своим длинным клинком был вынужден отпрянуть от врага, хотя его меч снова выплюнул красные злые искорки, встретившись с косой врага и начисто срезав её с тела ворда.

Восстановив равновесие, Демос отсёк другую косу врага с той же лёгкостью, затем шагнул вперёд и пнул вражину в живот. Удар отправил того в полёт за борт корабля.

Ещё два рыцаря ворда, приземлившихся на палубе, быстро последовали за третьим.

Демос вскинул свою руку и сделал вращательное движение, и перила вокруг кормы со стороны палубы внезапно выгнулись, как будто было сделаны из ивового прута, и оплели за лодыжку ещё одного рыцаря ворда.

Маркус развернулся к другой паре, прежде чем они смогли сориентироваться и напасть.

Он вонзил свой клинок в блестящий глаз и вытащил его, изо всех сил толкнув от себя раненого ворда.

Поднырнув под удар второго ворда, приблизился к нему, нанося удары по туловищу, встав так близко, чтобы не позволить рыцарю ворда использовать против него косы.

Он был тяжелее ворда в несколько раз.

Тот весил не больше мешка муки, и когда бронированное тело ворда рухнуло на палубу, оно громко треснуло.

Он услышал лёгкие шаги капитана Демоса, прошедшего мимо него, и искорки вспыхнули ещё несколько раз на границе его зрения.

Маркус сконцентрировался на ворде под собой, существо было гораздо сильнее его, и у Маркуса не было возможности увеличить свои силы за счет фурии, так как земля была слишком далеко под кораблем, если даже не учитывать дополнительных шесть дюймов льда.

Маркус оставался сверху, рассчитывая на свой вес, а не на силу, держась так близко к телу ворда, как только возможно, не давая тому возможности ни на что опереться, чтобы тот не мог воспользоваться своей силой в полной мере.

Маркус начал молотить своей головой в шлеме по голове ворда, нанося один удар за другим.

После нескольких таких ударов у него зазвенело в ушах, но сопротивление ворда ослабло.

Секунду спустя, лезвие Демоса просвистело позади Маркуса, и россыпь красных искр пролетела вокруг его головы на лицо рыцаря ворда.

Маркус перекатился в сторону так быстро, как только мог, и увидел, как Демос обезглавил рыцаря.

В левой руке он нес гладиус Маркуса и протянул ему его рукояткой вперед.

Маркус с кивком принял меч и оглянулся вокруг, его сердце колотилось.

Экипаж противостоял врагу. Очевидно, что Демос взял их не только за навыки в морском деле.

Хотя они и бились группами по два, три, четыре человека, они объединялись против врага с тактикой и дисциплиной, достойной элиты легионеров.

Несколько рыцарей уже лежало мертвыми на палубе, большинство из них было расчленено.

Пока Маркус оглядывался вокруг, седой моряк накинул рыболовную сеть на приземлившегося рыцаря ворда, опутывая его крылья верёвками.

Затем он повалил ворда, а двое других членов экипажа принялись рубить существо топорами.

Чуть поодаль дюжий боцман отчаянно отбивался от трёх рыцарей ворда, встав спиной к грот-мачте, его тесак с короткой рукоятью заставлял их держаться на расстоянии, но не причинял им никакого вреда.

Маркус ткнул локтем стоявшего за его спиной Демоса и кивнул в сторону боцмана.

Демос что-то проворчал себе под нос и поднял левую руку.

Грот-мачта застонала и наклонилась, два нижних рея потянулись вниз, словно пальцы гигантской руки, схватили двоих рыцарей ворда и раздавили, превратив в отвратительное месиво.

Третий ворд отпрыгнул и начал было разворачивать крылья, но боцман не позволил твари сбежать.

Он взмахнул тесаком, разрубив ворда пополам с одного размашистого удара.

Затем пинками скинул мёртвых и умирающих вордов за борт, посмотрел на Демоса и коснулся полей воображаемой шляпы.

— Жаль, что по дороге домой у него кончился виски, — рассудительно заметил Демос. — Он сражается лучше, когда пьян.

Надвигающаяся буря подняла плотную завесу из кристаллов льда, и Маркус не мог разглядеть переднюю часть корабля.

Все больше ворда продолжало приземляться, поодиночке и парами, и все в его поле зрения спешили сразить их как можно быстрее, стараясь поддержать численный перевес алеранцев.

Еще один ворд приземлился на левом борту, и Демос скользнул вперед, чтобы убить его прежде, чем к нему присоединятся другие.

Маркус оказался лицом к лицу с врагом на правом борту, но среагировал слишком медленно, чтобы сбросить его с корабля, и обнаружил, что сражается просто, чтобы выжить.

Его меч встречался с косами рыцаря ворда, отражая один удар за другим, а его опыт компенсировал мощь и безрассудный натиск твари, позволяя ему лишь оставаться вне критической дистанции, достигнув которой, враг разрезал бы его на кусочки.

Но он знал, что не сможет долго его сдерживать. Его враг был и сильнее, и быстрее, и это всего лишь вопрос секунд, прежде чем он обнаружит, что не может предотвратить смертельную атаку ворда.

На мгновение страх придал ему сил, ведь если перелом битвы не наступит в течение ближайших секунд, он — покойник.

Руки Маркуса нащупали за спиной поручни судна, и он отступил на несколько шагов вдоль них, преследуемый вордом.

Его ладонь ударилась об округлую поверхность, и он вытащил тяжелый деревянный штифт для закрепления каната из его гнезда в поручне и запустил рыцарю ворда в голову.

Косы ворда взметнулись для отражения летящего предмета слишком поздно, и тот ударил тварь между глаз.

Противник пошатнулся, и, прежде чем он смог оправиться, Маркус ринулся на врага, снес его с кормовой палубы и в падении на главную палубу с высоты шести футов обрушил весь вес своей брони прямо на ворда.

Раздался громкий хлопок, и кровь ворда выплеснулась в тошнотворном взрыве. Рыцарь ворда расплющился под Маркусом, как опустошенный мех с вином.

На мгновение от боли падения у Маркуса перехватило дыхание — а потом он взвыл в триумфе, осознав, что еще жив.

Он болезненно поднялся на ноги, смаргивая запекшуюся кровь с глаз, и в это время раздался предупреждающий выкрик:

— Фиделиас, сзади!

Фиделиас развернулся, почти ослепленный кровью ворда, его меч взлетел в оборонительную позицию, чтобы столкнуться с…

Маэстро Магнусом.

Никакого ворда поблизости не было.

Фиделиас смотрел на Магнуса мгновение, показавшееся вечностью.

Он смотрел, как сузились глаза другого человека. Он наблюдал, как он увидел собственное подтверждение истины, отраженное в глазах старого курсора.

Он только что выдал себя.

Он стоял так, глядя на Магнуса, пока штормовой ветер начинал угасать.

Облако ледяных брызг утихло под звуки вызывающих насмешек команды Слайва. Ворд отступал, но он и Маркус застыли на месте.

— Я восхищался вами, — спокойно сказал Магнус. — Мы все восхищались вами. И вы предали нас.

Фиделиас медленно опустил меч и уставился на него:

— Как вы узнали?

— Прирост доказательств, — ответил Магнус. Существует ограниченное число людей с талантом, профессиональной подготовкой и природой, которые могли бы выполнить то, что делаете вы. Учитывая то, что вы сделали и как вы действовали, я пришел к выводу, что вы — Курсор. Я составил список. Но немногие из старых Курсоров Калидусаостались в живых, после того, как Кровавые Вороны Калара закончили свою охоту на нас. Это был очень короткий список.

Фиделиас кивнул. Его бы рано или поздно раскрыли — это был только вопрос времени. Он знал это уже довольно давно.

— Ты предатель, — тихо сказал Магнус.

Фиделиас кивнул.

— Ты убил Курсора Сераи. Одну из нас.

— Да.

— Скольких еще? — спросил Магнус, голос его дрожал от ярости. — Скольких еще ты убил? Сколько еще смертей можно положить к твоим ногам?

Фиделиас глубоко вздохнул и тихо сказал:

— Я сбился со счета, когда еще работал на Секстуса.

Фиделиас не заметил, когда подошел Октавиан и другие, но когда он поднял глаза, Принцепс стоял рядом с Магнусом, а его свита — за ним. Его глаза были словно твердые, зеленые камни.

— Я видел, как ты убиваешь людей менее чем в пяти футах от меня на стене в Гаррисоне, — тихо сказал Октавиан. — Я видел, как ты пытался повесить Арариса. Я наблюдал, как ты вонзил нож в моего дядю и сбросил его со стены. Ты убивал людей, которых я знал всю свою жизнь в Долине Кальдерона. Соседей. Друзей.

Фиделиас слышал приглушенный тон в его голосе, как что-то далекое и не связанное с его мыслями.

— Я это сделал, — сказал он. — Все это совершил я.

Правая рука Принцепса сжалась в кулак. Хруст его костяшек был как треск льда.

Фиделиас медленно кивнул.

— Вы знали, что я могу обмануть дознавателя. Вам нужно было добиться моей реакции под давлением. Это была ловушка с самого начала.

— Я сказал тебе, что я хочу проверить одну теорию, — отрывисто произнес Принцепс. — И когда Магнус рассказал о своих подозрениях мне, в том числе о вашей тайной операции с Ша, это и вынудило меня принять меры.

Принцепс отвернулся, всматриваясь вдаль.

Фиделиас не ответил. Тишина стала гнетущей.

Когда Принцепс заговорил снова, это был почти шепот, наполненный гневом и горем.

— Я думал, что должен доказать твою невиновность.

Эти слова отразились болью у Фиделиаса внутри, такой же резкой и реальной, как от удара меча.

— Что можешь сказать в свою защиту? — спросил Принцепс.

На мгновение Фиделиас закрыл глаза, затем открыл их и глубоко вздохнул.

— Я сделал свой выбор. И знал о последствиях.

Октавиан посмотрел на него в холодном молчании, и Фиделиас вдруг понял, что балки, которые он видел на палубе Слайва, приготовлены были не для замены сломанной реи.

Гай Октавиан отвернулся и пошел прочь, окостенев от ярости и боли.

Каждый удар его сапог по палубе печатал приговор. Не оглядываясь назад, он сказал:

— Казнить его.

Глава 24

Тави наблюдал, как Магнус и команда палачей покидали судно. Она включала всех Рыцарей Металла на корабле и пару наиболее боеспособных матросов Демоса.

Они забрали с собой бывшего Курсора Фиделиаса и балки для распятия.

— Поверить не могу, — тихо сказал Макс. — Я имею в виду… Валиар Маркус.

— Люди лгут, парень, — сказал Демос. — Особенно о том, кто они на самом деле.

— Я знаю, знаю, — тихо ответил Макс. — Просто… просто удивлен. Он всегда был таким надежным.

— Все в твоей голове, — спокойно сказал Демос. — Он оставался тем, кем он был. Ты — тот, кто сделал его надежным.

Макс взглянул на Тави.

— Сэр, вы уверены?..

Тави поморщился и сказал:

— Макс, он предал моего деда, которому присягнул. Он выдал своего студента, там в Академии, Аквитейнам, чтобы подвергнуть пыткам. Он — единственный выживший из старших Курсоров, который, возможно, передал подробную информацию об организации Кровавым воронам Калара. Я лично был свидетелем, как он убил полдюжины легионеров, защищавших стены, во Втором Кальдеронском, а план, которому он следовал, убил более сотни. Любое из этих преступлений заслуживает казни. А во время войны они заслуживают немедленной казни.

Макс нахмурился и не смотрел на Тави.

— А известно ли нам, может он что-нибудь совершил после того, как стал Валиаром Маркусом?

— Не важно, что он сделал после, Макс, — ответил Тави, абсолютно нейтральным голосом, — он виновен в государственной измене. Есть масса преступлений, при которых Первый Лорд может помиловать. И только одно, когда это совершенно невозможно.

— Но…

Крассус прервал протест брата:

— Он прав, Макс. И ты это знаешь.

Демос скрестил свои руки и кивнул Максу.

— Хорошо, что парень успел совершить кое-что хорошее до того, как его схватили. Это не вернет мертвых. Он выбрал путь убийств. Он перешел грань. Он знал, что может поплатиться своей жизнью за это, — он кивнул в направлении происходящего, — Фиделиас знал это. Он знал, что у Октавиана не будет выбора. И он смирился с этим.

— С чего ты это взял? — спросил Макс.

Демос пожал плечами.

— Когда Магнус раскрыл его, Фиделиас не стал убивать старика. Он легко мог, и, учитывая, что он знал в тот момент, он мог так сохранить свою тайну. Он мог попытаться сбежать до окончания битвы. Но он не стал.

Тави слушал все это без особого внимания. Маркус — предатель.

Маркус, спасший его жизнь несколько дней назад, рискуя своей.

Маркус, приложивший все усилия, чтобы убить членов его семьи.

Не Маркус, поправил он себя. Фиделиас. Не было Маркуса. Никогда не было Маркуса.

Было слишком много лжи. Его голова начала раскалываться. Солнце светило слишком ярко.

— Когда казнь закончится, продолжайте путь, Капитан, — сказал Тави, — я буду в своей каюте.

Он развернулся прежде, чем кто-то успел сказать в ответ, и направился в свою каюту, склонив голову.

Шторы были уже задернуты, в каюте было довольно темно, и он опустился на койку, дрожа от выброса адреналина после битвы.

Всего через несколько мгновений дверь распахнулась и вошла Китаи.

Она пересекла небольшую каюту, впечатывая шаги, и Тави почувствовал, как воздух сгустился, делая их разговор приватным.

— Почему ты ведешь себя как идиот? — воскликнула она.

Тави открыл глаза и уставился на нее.

Она возвышалась над ним, заняв уверенную позицию.

— Чала, у маратов есть слово «дипломатия»?

Ее зеленые глаза просто вспыхнули от нарастающего гнева.

Тави ощутил, как его жар давит, проникает внутрь него.

— Не время шутить.

Тави прищурился:

— Ты не согласна с тем, что происходит с М… с Фиделиасом.

— Я не знаю Фиделиаса, — ответила она. — Я знаю Маркуса. А он не заслуживает этого.

— Может так. А возможно, и нет. Так или иначе, он виновен в измене, таков закон.

— Закон, — произнесла Китаи и сплюнула на палубу, как будто у слова был тухлый привкус. — Он преданно сражался за тебя многие годы.

— Он лгал мне многие годы, — ответил Тави, и в его собственном ответе вспыхнул гнев. — Он предал доверие Империи. Он убил невинных людей, Граждан и преданных соотечественников.

— И рядом с нами, на поле боя, бесчисленное количество раз рисковал своей жизнью, — рявкнула Китаи в ответ.

Тави словно подбросило с кровати, и голос его вырос до рева, такого громкого, что посыпались искры из глаз.

— ОН ПЫТАЛСЯ УБИТЬ МОЮ СЕМЬЮ!

Мгновение они стояли там оба, Тави тяжело дышал. Китаи оглядела его сверху вниз, потом медленно подняла бровь.

— Безусловно. Ваше суждение явно не предвзято, Ваше Высочество.

Тави уже открыл рот, чтобы возразить, затем принудил себя остановиться.

Он снова опустился на койку, все еще тяжело дыша. И просидел так целую минуту.

Затем он снова взглянул вверх, на Китаи и сказал:

— Да. Он причинил боль лично мне. Но то же он сделал и многим другим людям.

Даже если бы закон и не предусматривал казни, это было бы формой правосудия, быть приговоренным теми, кого обидел.

— Нет, — сказала Китаи. — Это было бы излишне бюрократизированной формой мести.

Она помолчала и добавила, с оттенком мрачного юмора:

— Что, как я понимаю теперь, действительное описание алеранского права, применительно к любому случаю.

Тави потер лоб ладонью.

— Так должно быть. Если бы он сбежал, я бы его отпустил. Но он этого не сделал.

— Поэтому ты его потеряешь.

Тави нахмурился:

— Не понимаю.

— Он знал, что произойдет, если он останется, — сказала Китаи. — Таким образом, он рассчитывал на такой исход.

— Он хотел умереть?

Китаи задумчиво нахмурилась.

— Я думаю, что… он хотел баланса, порядка. Он знал, что вещи, которые он делал, были неправильными. Подчинение приговору, правосудию было… Я не могу вспомнить, как это будет по-алерански.

— Искуплением, — задумчиво сказал Тави. — Он хотел признаться. Он знал, что не будет прощен за свои преступления, но принимая решение действовать так, как он сделал…

— Он получил ощущение порядка, — сказала Китаи. — Мира. Он создает прочную Империю в своих мыслях и платит в наказание за то, что он сделал.

Китаи залезла в карман и бросила ему что-то из-за спины.

Тави поймал его. Это был треугольник хитина — самый маленький наконечник косы рыцаря ворда.

— Все изменилось, мой Алеранец. Ворд здесь, и он убьет нас всех. И помогать им в этом — это безумие. — Она двинулась вперед и положила руку ему на плечо. — И он спас тебе жизнь, чала. За это я у него в долгу.

— Вороны, — Тави вздохнул и осел вниз, глядя на палубу.

Китаи тихо подошла и села на кровать рядом с ним. Она прижала руку к его лбу. Ее кожа была прохладной.

— У тебя жар, чала, — спокойно сказала она. — Ты удерживал погоду слишком долго.

Тави стиснул зубы:

— Я должен. Уже недолго осталось. К утру мы должны достичь Фригии.

— Ты говорил мне, что Секстус так делал, — сказала она. — Заставлял себя делать то, что он считал своей обязанностью — даже если это стоило ему собственного здоровья, даже если это ставило Империю перед угрозой остаться без Первого Лорда.

Она провела пальцами вниз по его руке, чтобы сплести их пальцы вместе.

— Ты говорил, что это было недальновидно. Ты говорил, это было глупо.

— Он делал это неделями, — сказал Тави.

— Но не беспрерывно, — парировала она. — Только ночами, во время своих медитаций.

— Неважно, — сказал Тави. — Если лед растает, мы не сможем снова его восстановить с наступлением весны. Мне просто нужно поддерживать его еще пару часов.

Она явно недовольно нахмурилась, но не стала возражать.

— Ты думаешь, я растрачиваю впустую жизнь Фиделиаса.

— Нет, — сказала Китаи. — Он там потому, что хотел оказаться там. Ты растрачиваешь его смерть.

Мгновение он глядел на нее, нахмурившись, затем до него дошел смысл сказанного.

— А, — сказал он.

— Ему должен быть предоставлен выбор, — сказала Китаи. — Если по-другому никак, то это ты ему должен.

Тави склонился и нежно поцеловал ее в макушку.

— Я думаю, — сказал он, — ты можешь оказаться права.

Тави осторожно прошел по льду к команде исполнителей наказания.

Они собирали свои инструменты и собирались вернуться на корабль. Когда он подошел, они отсалютовали.

— Оставьте нас, — сказал Тави.

Люди снова отсалютовали и поспешили на корабль.

Существовало много возможных вариантов распятия, начиная с практичных и заканчивая совершенно садистскими.

Какой способ будет выбран, зависело от того, сколько страданий, по мнению властей, заслужил преступник.

Многие орудия были спроектированы, чтобы подавить и обойти специфические таланты заклинательства фурий.

Для Фиделиаса они использовали стальную проволоку.

Он висел на скрещенных балках, а его ноги болтались в двух футах от земли.

Его руки были десятки раз примотаны стальной проволокой к выступающим перекладинам креста.

Еще больше проволоки привязывало его талию к основанию креста. Такое количество стали должно было практически нейтрализовать его умение заклинательства дерева.

Будучи оторванным от земли, он не мог воспользоваться заклинательством земли. Он был одет лишь в тунику.

Броня, оружие и шлем были у него отобраны.

Фиделиас явно испытывал боль, его лицо было бледным. Его глаза и щеки выглядели впавшими, а седина и щетина на лице были более заметны, чем Тави когда-либо видел.

Он выглядел старым.

И изможденным.

Тави остановился напротив креста и на миг уставился на него.

Фиделиас встретился с ним взглядом. Через какое-то время он сказал:

— Ты должен идти. Тебе нужно догнать флот до следующей остановки.

— Я уйду, — тихо сказал Тави. — Но сперва ты ответишь на вопрос.

Старый Курсор вздохнул.

— Какой вопрос?

— Каким ты хочешь, чтобы тебя запомнили?

Фиделиас издал бесстрастный, хриплый смешок.

— Вороны, какая разница, чего я хочу? Я знаю, что обо мне запомнят.

— Ответь на вопрос, Курсор.

Какой-то момент Фиделиас хранил молчание, закрыв глаза. Между ними задувал ветер, холодный и безразличный.

— Я никогда не хотел гражданской войны. Я никогда не желал чьей-то смерти.

— Я верю тебе, — тихо сказал Тави. — Ответь на вопрос.

Голова Фиделиаса оставалась склоненной.

— Я бы хотел, чтобы меня запомнили человеком, который служил Империи, как только мог. Тем, кто отдал за Империю свою жизнь, пусть и не ее правителю.

Тави медленно кивнул. Затем поднял свой меч.

Фиделиас не поднял взгляд.

Тави обошел столбы сзади и ударил три раза.

Фиделиас рухнул на землю, освобожденный от проволочных пут клинком Тави.

Тави шагнул и встал над Фиделиасом, глядя на него сверху вниз.

— Вставай, — тихо сказал он. — Ты приговорен к смерти, бывший Курсор Фиделиас. Но идет война. Поэтому, когда ты умрешь, то сделаешь это с пользой. Если ты действительно слуга Империи, у меня припасена для тебя смерть получше.

Фиделиас на мгновение воззрился на него, и его лицо перекосило что-то вроде боли.

Затем он отрывисто кивнул.

Тави протянул руку, и Фиделиас ухватился за нее.

Глава 25

Флот достиг Фригии перед самым рассветом, который только начал окрашивать синевой черное небо на востоке.

Света звезд и луны, отраженного от снега, было достаточно, и Антиллус Крассус с горсткой Рыцарей Мальков полетели вперед, чтобы доставить официальное сообщение флота Фригиусу Цирику, второму сыну Лорда Фригии и сенешалю города, пока его отец был на войне.

— Времена меняются, — сказал Фиделиас. — Не думаю, что кому-то, кроме летунов, удавалось обогнать систему оповещения укреплений.

— С чего ты это взял? — спросил его Тави.

Курсор указал на стену, из бойниц которой выглядывало на удивление мало лиц.

— Если бы они получили хоть намек на что-либо подобное, здесь собрался бы весь город.

Тави бросил взгляд назад, на бесконечную реку мачт и парусов, скользящих надо льдом.

Это было впечатляющее зрелище для того, кто видел его впервые, даже если он бороздил глубины с настоящей армадой.

А для народа и легионеров Фригии, большинство которых никогда не видели парусного судна, не говоря уже об открытом море, оно должно быть внушающим трепет и неправдоподобным.

Он посмотрел в сторону Фиделиаса, стоящего рядом с ним в тунике, бриджах и штатском плаще.

Тот был безоружен. Двое Рыцарей Металла находились рядом с ним, на расстоянии удара меча, их оружие было в ножнах, но руки застыли рядом с рукоятками.

Максимус, стоящий по другую сторону от Тави, тоже искоса наблюдал за движениями Фиделиаса.

Тави же изучал его по другой причине. Фиделиас выглядел иначе, чем Валиар Маркус.

О, его черты не изменились, хотя Тави полагал, что это могло произойти постепенно, если бы Фиделиас захотел вернуть себе прежний облик.

Это было нечто более тонкое и более глубокое. Частью этого было то, как он говорил.

Маркус всегда казался умным, но не слишком образованным человеком, трезвомыслящим и способным солдатом.

Речь Фиделиаса была более гладкой и мелодичной, его обороты — изящны и точны.

Маркус всегда держался жестко, как на плацу, и двигался как человек, несущий на себе дополнительный вес легионерской брони, даже когда был без нее.

Фиделиас выглядел как исключительно крепкий пожилой мужчина, его движения были одновременно энергичны и сдержанны.

И тут Тави понял, что действительно отличало Валиара Маркуса от бывшего Курсора Фиделиаса.

Фиделиас улыбался.

О, это была не усмешка. На самом деле, вряд ли можно было сказать, что это вообще была улыбка.

Но Тави определенно мог угадать ее по некоторым неуловимым сдвигам мышц его лица, по едва заметным морщинкам в уголках его глаз.

Он выглядел… удовлетворённым. Он выглядел как человек, который обрел покой.

Однако, Тави не собирался убирать от него стражников.

Более того, Тави и сам наблюдал за ним, словно ястреб.

Бывший Курсор Фиделиас всю свою жизнь занимался исключительно опасными и коварными вещами.

И это делало его исключительно опасной и коварной личностью.

— Наша следующая задача, — произнес Тави, — получить всю информацию, которая есть у Цирика, но которой нет у нас. Исходя из нее, спланируем дальнейшие передвижения.

— Логично, — ответил Фиделиас.

Тави кивнул.

— Я хотел бы, чтобы ты присутствовал.

Фиделиас приподнял бровь и взглянул на него.

— Это приказ?

— Нет, — сказал Тави, — это было бы бессмысленно. Что я сделаю, если ты откажешься? Приговорю к смерти?

В уголках глаз Фиделиаса залучились, углубились морщинки.

— Что правда, то правда.

— Это просьба. У тебя больше опыта в поле, чем у Магнуса, и у тебя может возникнуть другой взгляд относительно нынешнего управления главными алеранскими войсками. Твой совет был бы весьма ценен.

Фиделиас поджал губы.

— Но доверишься ли ты ему?

Тави улыбнулся:

— Честно говоря, нет.

Фиделиас издал смешок, покачал головой и сказал:

— С удовольствием, Ваше Высочество.

Фригию Цирику, сенешалю Фригии и командующему фригийских защитных легионов, было всего шестнадцать.

Это был почти болезненно худой молодой человек, одетый в бело-зеленую ливрею цветов Дома Фригии, а его темные волосы были достаточно неухожены, чтобы заслужить осаду со стороны элитных парикмахеров.

Его темные глаза сверкнули из-под копны волос, когда он уставился на Тави.

— В-ваше Высочество, — выдохнул Цирик. — Д-добро пожаловать во Фригию.

Тави в компании с Маэстро Магнусом, Фиделиасом и Китаи перешагнул порог цитадели Верховного Лорда и остановился в тесном внутреннем дворике.

— Мастер Фригиус, — ответил он, слегка поклонившись в ответ. — Cожалею, что не сумел прибыть в более удобный час.

— В-все в п-порядке, — ответил Цирик, и Тави понял, что парень заикался не от нервозности. Он просто заикался. — Если вам будет угодно пройти со м-мной, люди моего отца зачитают д-доклад о последних новостях с ф-фронта.

Тави удивленно поднял брови:

— Сразу к делу, не так ли?

— Еда и в-вино ж-ждут вас и ваших… — Цирик замолчал и сглотнул, уставившись мимо Тави на неповоротливую фигуру Варга, вошедшего во дворик последним. — Г-гостей.

— Это хорошо, — прорычал Варг. — Я голоден.

Цирик снова сглотнул. Затем поднял подбородок и встал с Варгом лицом к лицу, поймав его взгляд.

— В-вы приглашены как гость, сэр. Н-но если вы навредите кому-либо под защитой моего отца, я убью вас своими руками.

Уши Варга дернулись и он довольно глубоко поклонился молодому человеку.

— В вашем доме я буду вести себя как вы скажете, молодой хозяин. — Затем он повернулся к Тави и прогрохотал на канише: — Этот щенок тебе никого не напоминает, Тавар?

Тави ответил ему в том же духе:

— Насколько я припоминаю, в то время мой нож был у твоей глотки.

— Это внушает определенное доверие, — признал Варг.

Сдержав улыбку, Тави сказал:

— Мастер Цирик, я вас уверяю, что Мастер войны Варг имеет огромный опыт в качестве гостя алеранских Граждан, и что он всегда выказывал завидную любезность.

Уши Варга дрогнули, выражая усмешку.

Цирик поклонился Тави:

— Х-хорошо, В-ваше Высочество. Сюда, пожалуйста.

Молодой человек в сопровождении «почетного караула», каждый из которого с опаской смотрел на Варга, привели их в небольшой зал приемов в цитадели.

Вокруг большого стола с песком ожидала дюжина мужчин, скорее всего, свита молодого сенешаля и командующие городских укреплений.

Когда вошел Тави, они все вместе четко отсалютовали. Тави повторил их жест и кивнул:

— Господа.

Цирик представил своих людей, и Тави проделал то же самое, полностью проигнорировав Фиделиаса.

Потом он сказал:

— Давайте составим общую картину ситуации. Кто сумеет в общем рассказать о положении наших войск в Риве?

Канто Кантус, стальноволосый мужчина в броне Легиона, взглядом попросил у Цирика разрешения.

Кивок молодого человека был едва заметен, однако стоил многого.

Кантус не заговорил, пока не получил разрешения.

— Кратко — Рива пала. Полностью. За одну ночь.

Тави смотрел на Кантуса несколько долгих секунд, сердце в его груди забилось сильнее.

Он ограничил свою реакцию тем, что вонзил ногти в запястье правой руки, а затем заставил себя успокоиться.

— Выжившие?

— Великое множество. — сказал Кантус. — Принцепс Аттис вовремя сообразил, что происходит, чтобы эвакуировать большинство гражданского населения Ривы. Однако Легионы заплатили кровавую цену за это. Они все еще разбираются, что у них осталось.

— Расскажи мне, что случилось.

Кантус холодно и кратко рассказал о тактиках, использованных вордом.

— Это не много, — сказал Тави.

Кантус пожал плечами:

— Имейте в виду, что мы полагаем это на основании искаженных посланий по воде и показаний беженцев, которые спасали свои жизни и не были обученными наблюдателями. Все показания, сдается, противоречат друг другу.

Тави нахмурился.

— Понятно. Они отступают. Куда?

— В Д-долину К-кальдерона, Ваше Высочество, — сказал Цирик. — Разрешите.

Молодой человек коснулся пальцем стола с песком, и гладкие белые песчинки пошли волнами, которые представили горы и долины, а плоские прямоугольные полоски изобразили дороги.

Миниатюрный, окруженный стенами город, представлявший Риву, только появившись, почти тотчас же начал рассыпаться.

Движущаяся рябь по дорогам на северо-восток от Ривы указывала местонахождение беженцев.

Четкие прямоугольные блоки у них в арьергарде представляли собой Легионы.

Ряд угрожающего вида треугольников, представляющих распространение ворда, следовал за Легионами.

Тави, нахмурившись, смотрел на карту в течение долгого времени.

— Что мы знаем о численности врага?

— По-видимому, они весьма многочисленны, — ответил Кантус.

Тави оторвал взгляд от стола, выгнув бровь.

Кантус покачал головой:

— В дневное время подобраться к орде на расстояние видимости трудно, даже летунам. Постоянно приходится сражаться за контроль над воздухом с теми, их осоподобными. Я могу выделить только горстку летунов для разведки, и их донесения разнятся от трехсот тысяч до количества на порядок больше. До сих пор, никто из них не повернул на север к Фригии. Они, похоже, намерены преследовать Принцепса Аттиса.

— Они не решатся на что-либо большее, — сказал Тави. — Если у Высших лордов будет шанс перевести дух, они все еще будут очень и очень опасны для ворда.

Фиделиас откашлялся. Он указал пальцем в сторону дальнего конца северо-восточной дороги, которая заканчивалась в Гаррисоне.

— Навскидку, я бы сказал, что пессимистические прогнозы ваших разведчиков скорее всего соответствуют действительности.

— Почему?

— Особенности местности, — сказал Фиделиас. — Принцепс Аттис ищет выгодную позицию. Кальдерон может удовлетворить этим целям.

— Почему ты так говоришь? — прогрохотал Варг.

Тави начал просить Цирика распространить вид песчанного стола на долину Кальдерон и обнаружил, что заикающийся молодой человек уже находился в процессе выполнения этого.

Тави отметил про себя, что если он выживет в этой войне, то просто обязан предложить молодому человеку работу. Подобная инициатива была редкостью.

— О, благодарю вас, мастер Цирик, — сказал Тави.

— Принцепс Аттис ведет Ворд в воронку, — продолжил Тави.

— После того, как они пройдут западные склоны и войдут в долину Кальдерон, они будут вынуждены толпиться все ближе и ближе друг к другу. Море на севере, непроходимые горы на юге.

— Численное превосходство будет нейтрализовано, — прорычал Варг.

— Не только. Он также идет туда, потому что мой дядя превратил это место в настоящую крепость.

Фиделиас посмотрел на Тави и нахмурился.

— Ты видел осадную стену, которую гольдеры Долины Кальдерона возвели менее чем за полчаса во Вторую Кальдеронскую, — сказал Тави. — А теперь представь, что у моего дяди было пять лет для подготовки.

Курсор поднял брови и кивнул.

— Все равно. Если численное превосходство велико, одной Защитной стены будет недостаточно. И если он заманит ворд в ловушку, то и сам в ней окажется. У него больше не будет пути к отступлению. Там больше негде пройти.

— Он это знает, — сказал Тави, нахмурившись. — И ворд тоже знает. Поэтому он так и поступает.

Цирик нахмурился:

— В-ваше Высочество? Я н-не понимаю.

— Он не столько заводит их в ловушку, сколько играет роль наковальни для нашего молота.

Тави коснулся стола с песком, сделал небольшое усилие воли и добавил в пейзаж несколько прямоугольников, представляющих его силы.

Затем он начал перемещать фрагменты, как если бы они были частью игры людус.

Как только Легионы отступили в Долину, ворд сгрудился за ними.

По мере того, как они теснили Легионы, шаг за шагом, передний край Орды продолжал сокращаться — и прямоугольники, представляющие силы его и Варга, набросились сзади, закупоривая их в долине.

— Мы нанесем удар здесь.

Варг хмыкнул:

— Нас несколько десятков тысяч, а их — миллионы. И ты хочешь устроить им засаду.

Тави оскалил зубы в улыбке.

— Речь идет не об уничтожении войска ворда, а о поиске и убийстве Королевы Ворда. Она, вероятно, будет где-то в хвосте Орды, направляя их и координируя наступление.

Варг задумчиво помахивал хвостом, его глаза сузились.

— Мммм. Смелый план, Тавар. Но если ты не сможешь найти ее и убить, мы потеряем все наши силы в открытом сражении с вордом. Они проглотят нас целиком.

— Мы не становимся сильнее. Если мы не нейтрализуем Королеву Ворда здесь, другой такой возможности может и не представиться. В любом случае они поглотят нас вскоре.

Из груди Варга донесся низкий рык.

— Резонно. Я видел, как пал мой мир. Если бы у меня была возможность принять такое решение, когда они разоряли мои земли, я бы не стал колебаться.

Тави кивнул:

— Тогда я хочу, чтобы мы двинулись в путь уже с утра. Мы должны двигаться быстро, если хотим загнать их. Мастер Цирик…

— Я п-провел логистическую подготовку п-припасов и провианта для вашего войска, как только вчера в-вечером прибыл Трибун Антиллус. Вы н-найдете их у южных ворот города, рядом с мостовой. Их хватит только на н-неделю, но это все, что мы смогли собрать з-за это время.

— Ого, — сказала Китаи по-канимски, сверкнув глазами. — Я уже почти влюбилась.

Тави ответил на том же языке:

— Я первым его приметил.

Уши Варга снова дрогнули.

Тави повернулся к Цирику и сказал:

— Как вы уже заметили, среди нас есть канимы. Они не могут пользоваться мостовыми.

Цирик тут же кивнул.

— А повозки для провианта подойдут, Ваше Величество?

— Отлично, — сказал Тави.

— Я предоставлю с-столько, сколько мы сможем н-найти.

Тави встретился с молодым человеком взглядом и кивнул:

— Благодарю, Цирик.

Цирик снова кивнул и начал, заикаясь, отдавать приказы командному составу Фригии.

Ни один из них не отнесся враждебно к уверенному тону, которым Цирик раздавал приказы.

Люди явно доверяли способностям молодого Гражданина, ощущалось, что он действительно заслужил свою репутацию. Тави был еще более впечатлен.

— Два дня до Ривы, — промурлыкала Китаи, смотря на карту. — И еще два дня до Кальдерона. В общем, четыре дня.

Она пристально взглянула на него через стол с песком.

— Ты идешь домой, Алеранец.

Тави вздрогнул. Он вынул нож из-за пояса и вонзил его в стол с песком у западного устья Долины.

Вот, где все решится.

Вот, где они найдут Королеву Ворда; или увидят, как их Империя и их народ будут преданы забвению.

Нож застрял и стал покачиваться.

— Домой, — тихо сказал Тави. — Пора закончить начатое.

Глава 26

Сэр Эрен сидел рядом с возницей на обозной повозке.

Хотя дороги были довольно ровными, стоило им только набрать достаточную скорость и темп, он чувствовал, как каждая выбоина и трещина в дорожном покрытии отдается, проходя через всю повозку, прямо ему в пятую точку и поясницу.

Хотя не по сезону холодная погода последних нескольких дней закончилась, ее заменил постоянный, безжалостный дождь.

Он оглянулся через плечо на двести четырнадцать фургонов, таких же как и тот, в котором он сейчас мучился. Большинство из них были едва ли наполовину заполнены, если не совершенно пусты.

За повозками тащились беженцы из Ривы, многие из них болели из-за дождей и отсутствия пищи и крова.

Легионы маршировали впереди и позади них, хотя легионеры чувствовали себя немногим лучше гражданских.

Бой продолжался в арьергарде колонны, где Антиллус Рокус принял командование обороной.

Басовитые звуки залпов отмечали алеранских заклинателей огня. Молнии часто раздирали плачущие небеса, для того, чтобы ударить по их следам.

Сильно потрепанные Легионы по очереди отбивали атаки врага, поддерживаемые измотанной кавалерией.

Раненых из рядов сражавшихся приносили в повозки к уже и без того перегруженным целителям.

Несколько пустовавших повозок теперь занимали раненые, которые не могли самостоятельно передвигаться.

Эрен перевел взгляд вперед, на марширующий в авангарде Легион Фригии.

Сразу за ним двигались повозки высокопоставленных Граждан, в том числе крытый фургон с раненым Принцепсом Аттисом.

Формально, он полагал, что всегда может явиться к Принцепсу и лично информировать его о положении дел с припасами.

И если при этом на несколько минут удастся избавиться от проклятого дождя, это будет удачным совпадением.

Эрен вздохнул. Это были замечательные рассуждения, но его место было во главе обоза.

Кроме того, было лучше, чтобы Аттис как можно меньше вспоминал о Курсоре Эрене.

— Как думаешь, далеко ещё? — спросил Эрен сидящего рядом возницу.

— Малость, — лаконично ответил мужчина. На нем была широкополая шляпа, вода с которой стекала, как с крыши небольшогоздания.

— Малость, — повторил Эрен.

Возница кивнул. На нем вдобавок был водонепроницаемый плащ.

— Малость. И ещё чуток.

Эрен задержал на мгновение взгляд на мужчине, затем вздохнул и сказал:

— Спасибо.

— Не за что.

Приближались всадники, копыта их лошадей грохотали, как приглушенный гром.

Оглянувшись, Эрен увидел Графа и Графиню Кальдерон, скакавших к нему.

У Графа на голове была повязка, и одна сторона его лица была в таких синяках, что это выглядело, как будто безумный суконщик покрасил его кожу, чтобы придать особо ядовитый фиолетовый оттенок.

Графиня носила россыпь отметин поменьше и светлее, сувениры сражения с бывшей Верховной Леди Аквитейн.

Она и ее муж натянули поводья, как только кони поравнялись с повозкой Эрена.

— Сэр Эрен.

— Графиня.

— Ты похож на утонувшую крысу, — сказала она, слабо ему улыбнувшись.

— Даже утонувшая крыса чувствует себя лучше, — сказал Эрен и оглушительно чихнул.

— Фух. Чем могу помочь?

Амара нахмурилась.

— Ты что-нибудь слышал об Исане?

Эрен мрачно покачал головой.

— Мне очень жаль. Ни слова.

Лицо Графа Кальдерон омрачилось, и он отвернулся.

— Ваше Превосходительство, — сказал Эрен. — На мой взгляд, есть все основания полагать, что она еще жива.

Граф Кальдерон нахмурился, не оборачиваясь.

— Почему? — Он говорил сквозь стиснутые зубы.

Эрен сочувственно вздохнул. Распухшая челюсть Графа во время речи, очевидно, причиняла боль.

— Ну… для начала потому, что она была похищена, сэр. Если бы ворд желал ее смерти, не было никаких причин брать на себя труд организовать тайное проникновение в охраняемое здание. Они убили бы ее на месте.

Граф Кальдерон хмыкнул, нахмурился и посмотрел на Амару.

Она кивнула ему и задала вопрос, который явно читался на его лице.

— Для чего она им нужна живой, Сэр Эрен?

Эрен поморщился и покачал головой.

— Нет способа это выяснить. Но ворд преодолел много препятствий, чтобы заполучить ее.

Мы можем надеяться, что она является весьма ценной для врага, раз они не уничтожили ее.

По крайней мере, пока. Надежда есть, сэр.

— Я видел, что ворд сотворил с теми, кого они взяли живьем, — прорычал Кальдерон, его слова были яростными и едва внятными. — Говоришь мне, что моя сестра жива, и в руках этих тварей…

Амара вздохнула.

— Бернард, пожалуйста.

Граф посмотрел на нее.

Он кивнул и натянул узду своей лошади, заставляя животное отойти на несколько шагов.

Он встал к ним спиной.

Амара на секунду прикусила губу. Затем ее самообладание вернулось, и она повернулась к Эрену.

— Благодарю вас, Сэр Эрен, — сказала она, — за труды. Нам нужно поговорить с Принцепсом Аттисом.

Эрен пожевал нижнюю губу.

— Не уверен, что… он принимает посетителей.

— Он встретится с нами, — сказал Бернард сурово. — Сейчас.

Эрен выгнул бровь.

— А?

— Прежде чем мы прибудем, нужно обсудить, как лучше использовать укрепления Долины, — сказал Амара. — Никтоне знает их лучше нас.

Эрен смахнул воду с глаз и пригладил назад волосы.

— Для меня это кажется достаточно разумным. Я спрошу у него. Не могу ничего обещать.

— Пожалуйста, — сказал Амара.

Эрен кивнул ей, затем спрыгнул с повозки и побежал вперед, по направлению к головной группе.

Это было не трудно.

Вся группа не могла продвигаться быстрее, чем самый медленный из ее членов, и, как следствие, они перемещались и в половину не так быстро, как Легион на марше.

Полдюжины сингуляров узнали его с первого взгляда, и один из них махнул рукой, пропуская через невидимый барьер, который они представляли.

Эрен постучал в заднюю дверь фургона, по-прежнему на бегу, чтобы не отстать.

Леди Плацида открыла дверь и мгновение спустя протянула Эрену свою руку. Он схватился за нее и забрался в фургон.

— Благодарю вас, Ваша Светлость.

— Это не составило труда, Сэр Эрен.

Эрен посмотрел мимо нее, туда, где на грубом матрасе подшерстяным одеялом почти недвижимо лежала фигура.

— Как он?

Леди Плацида скривилась.

— Не очень хорошо. Мне удалось восстановить некоторые кровотоки, но… у таких прижиганий есть пределы. Он давно их перешел.

Желудок Эрена скрутило.

— Он умирает.

— А еще он лежит прямо здесь и слушает вас, — раздался голос Аттиса, слабый и язвительный. — Я бы попросил, чтобы вы прекратили разговоры над моей головой, но, в моем нынешнем состоянии, выбор у вас небольшой.

Эрен попытался улыбнуться.

— Ох. Мои извинения, Ваше Высочество.

— Что Ария имела в виду, рассказывая вам, — сказал Аттис, — это, что коварная сука покромсала меня.

Нижняя половина моего тела вскрыта от паха до ребер.

Мои кишки представляют собой проклятое месиво, и, несомненно, в короткие сроки протухнут.

Мое сердце работает с большим трудом, потому что, когда тебя располовинили, по-видимому, с твоим кровяным давлением происходят ужасные вещи.

Травмы были слишком серьезными и обширными для исцеления.

— Я не могу ничего есть. Без пищевода еда в любом случае будет просто гнить. Я могу выпить немного, что означает, что я умру от голода несколько недель спустя, вместо того, чтобы погибнуть от жажды в ближайшие дни. Если, конечно, меня сперва не прикончит инфекция, что вероятнее всего.

Эрен несколько раз моргнул.

— В-ваше Высочество. Извините, я даже не мог подумать.

— Вряд ли вам стоит извиняться, Курсор. Жизнь имеет свойство заканчиваться. И вы не можете винить себя за это.

Эрен несколько мгновений смотрел на него, затем опустил глаза и кивнул.

— Да, Ваше Высочество. Вам… вам больно?

Аттис покачал головой.

— Пока я с этим справляюсь.

— Может, вам стоит отдохнуть.

— Вскоре у меня будет огромный избыток отдыха. А пока я должен выполнять свои обязанности.

— Ваше Высочество, — запротестовал Эрен, — вы не в состоянии…

Аттис махнул рукой.

— Я не в состоянии драться.

Но в конфликте такого масштаба, я буду наиболее полезным для нашего дела, координируя усилия других людей и определяя надежные варианты действий.

Для этого мне не обязательно находиться на своем коне, с тем же успехом я могу это делать из этого фургона.

Эрен нахмурился и посмотрел на Леди Пладиду.

Она пожала одним плечом.

— При условии, что он в здравом уме, считаю, что он прав. Когда дело доходит до тактическихи стратегических решений, он из нас лучший, его команда уже на месте, а структура и методы отработаны. Мыдолжны его использовать.

«А вы уверены, что не имеете в виду «воспользоваться им», Ваша Светлость?» думал Эрен. «Между вами почти не осталось любви».

Не то чтобы Эрен был вправе бросить первый камень. Он глубоко вздохнул и придержал свой язык.

— Мне… понятно. Ваше Высочество, Граф и Графиня Кальдерон пришли ко мне. Они просят вас безотлагательно встретиться с ними, чтобы обсудить, как лучше использовать укрепления Долины Кальдерона.

— Злодеи не дремлют, — прошептал Аттис. — Да, считаю, они правы. Пожалуйста, пришлите их ко мне, Сэр Эрен.

Эрен склонил голову.

— Как пожелаете.

Один из легионеров арьергарда рухнул, когда длинная колонна беженцев и солдат была на расстоянии видимости входа в Долину Кальдерона.

И тут же воины ворда ворвались в брешь в защите алеранцев, не тратя времени на атаки.

Они просто давили все прибывающим количеством в слабое место в разорванных порядках алеранцев.

Эрен осознал происходящее, когда услышал, как закричали беженцы.

Он вскочил на сидение повозки и устремил взгляд назад.

В то время они продвигались вверх по пологому склону, и он мог отчетливо видеть богомолоподобных воинов, прорывающихся справа и слева через колонну, молотящих конечностями-косами, сеющих кровь и смерть среди защитников.

Дико взвыли горны. Легионеры, марширующие во флангах колонны, перестроились, чтобы встретить врага.

Ворд не использовал свою характерную тактику чудовищной, неудержимой атаки.

Они вообще не останавливались, даже в случае промахов.

Потери были гораздо меньше, чем могли бы быть, но сам факт присутствия кричащих созданий среди беженцев сотворил более смертельную вещь.

Перепуганные беженцы побежали в сторону деревьев, чтобы укрыться.

Горны затрубили со стороны авангарда, и Верховный Лорд Фригиус развернул свой Легион и направил его в атаку.

Мгновение спустя из командного шатра в небо устремилось несколько фигур.

Эрен решил, что это супруги Плацида, старый Цереус и фигура, которая скорее всего была Графиней Амарой.

Верховные Лорды и Леди двинулись на запад. Одиночный летун повернул на восток и ускорился, словно стрела, выпущенная из лука.

— Сбор! — прокричал Эрен. — Труби сбор! Выводи людей из леса!

Возница на телеге мгновение возился со своим рогом, затем поднес его корту, и раздались три длинных, удивительно ласкающих слух сигнала, последовала пауза и повторение сигналов.

Вагоны немедленно заторопились к Эрену, группируя сдвоенную колонну так близко, как только возможно, чтобы только прошел Первый Фригийский.

Как только они закончили, Эрен и его возница завершили маневр, тележки сошли с дороги и сформировали огромный круг, некую временную крепость с сомнительными деревянными стенами.

Беженцев неоднократно инструктировали, как реагировать на сигнал горна в подобных ситуациях.

Возможно, этого было недостаточно.

Ведь даже совершенно простые задачи трудно, а порой невозможно выполнить в ситуации, когда твоя жизнь под угрозой.

Именно поэтому солдаты тренировались и упражнялись бесконечно — тогда, в момент оцепенения от ужаса, они, тем не менее, могли бы совершать необходимые действия.

Когда тележки остановились, возница снова протрубил сбор.

Некоторые из находящихся неподалеку беженцев закричали и побежали под сомнительную защиту поставленных в круг тележек.

Другие увидели их и поступили также. Эрен предположил, что некоторые из них даже восприняли сигнал.

Он заметил порядка дюжины беженцев, бежавших к деревьям, но побежавших обратно. Некоторые, но не все из них.

Эрен вздрогнул. Любой, кто верил, что лес будет представлять из себя какое-либо убежище от ворда будет жестоко удивлен.

Он уже увидел по крайней мере дюжину богомолоподобных воинов, скользящих к лесу.

Легионы и ворд сошлись в схватке, в то время как Граждане и рыцари ворда носились взад и вперед над их головами в дождливом небе.

Били барабаны, и умирали люди. Боевые порядки алеранцев поглотил хаос, а у ворда, похоже, таких проблем не было.

В абсолютном выражении число воинов, проникших через брешь в рядах Легиона, не было значительным, но этот ворд, мечущийся дико туда-сюда через колонну, оказал влияние на войска алеранцев совершенно непропорционально своей численности.

Они верещали и носились вокруг, поражая случайно подвернувшиеся цели, как охваченных паникой людей, так и животных.

Звучало так много сигналов горнов, что Эрен был не в состоянии отличить один от другого, и, в конце концов, они слились бессмысленную какофонию.

А потом Эрен услышал барабаны.

Таких он никогда раньше не слышал — большие, басовитые барабаны океанских глубин, чьи голоса грохотали так низко, что больше чувствовались, чем звучали.

Но если голоса барабанов звучали для него непривычно, то их тон и ритм были абсолютно ясны: в них была злость.

Примерно тридцать воинов-богомолов ринулись к окруженным фургонам сплоченной стаей, преследуя вопящих беженцев, которые отчаянно бежали к своим товарищам.

Ворд порубил их на бегу, невзирая на усилия разрозненной группы всадников Легионов трех разных городов, которые пытались оттеснить врага от алеранских гражданских.

— Копья! — выкрикнул Эрен, и погонщики и возницы начали вытаскивать копья из стоек своих фургонов.

Вооружившись, они высадили и снабдили копьями беженцев, пожелавшихпринять участие в бою, и кольцо фургонов вдруг словно ощетинилось острыми шипами.

Богомолоподобные ворды разразились голодными воплями, а главный из них взвился в воздух и бросился вперёд, вытянув в прыжке конечности.

Эрен понял, что ворд нацелился на него, и едва успел упереть древко копья в дно фургона и присесть.

Ворд напоролся на копьё, которое пробило броню на животе существа и частично вышло из спины.

Ворд взвыл от боли и яростно засучил конечностями.

Одно похожее на косу остриё передней лапы пробило полфургона.

Эрен, присевший на корточки, получил несколько ударов по плечам и бокам, а затем погонщик с рёвом отпихнул ворд от Эрена и вышвырнул на землю за пределами круга повозок — вместе со всё ещё торчащим из спины копьём..

Эрен схватил первое оружие, что попалось под руку, оказавшееся джутовым мешком с репой.

Как только ещё один ворд попытался взобраться на повозку, он размахнулся мешком овощей и врезал ворду по голове.

Его удар не мог ранить богомолоподобного врага, зато отвлёк тварь на время, достаточное, чтобы возница ударил его увесистым куском дерева — служившим, как понял Эрен, рычагом в тормозе фургона.

Ворд отшатнулся, качая головой и спотыкаясь, как пьяный, на своих длинныхи тонких ногах.

Бой барабанов становился всё громче.

Эрен понятия не имел, сколько времени прошло в этой отчаянной борьбе под дождем. Он заметил несколько квадратных периметров, состоящих из легионеров, обращенных наружу, за которыми, как за стеной из мышц и стали, нашли убежище группы беженцев.

Еще больше легионеров были на ходу, но по крайней мере на мгновение кольцо повозок осталось без присмотра.

Дважды Эрен наблюдал, как упряжные лошади в панике взбрыкивали, пытаясь вырваться.

Но были повержены вордом и разорваны на куски.

Один бедолага-возница оказался позади фургона, когда его лошадь сбежала.

Для ворда не было никакой разницы между ним и его лошадью. Полдюжины человек выволокли из повозок.

Несколько воинов-богомолов меньшего размера ворвались в повозки спереди и снизу и набросились на беженцев, сгрудившихся внутри, пролив еще больше алеранской крови, прежде чем были уничтожены.

И всё это время бой барабанов становился всё громче.

Эрен оторвал рукав от своей рубашки и поспешно перетянул им ногу своего возницы — тот был ранен и быстро истекал кровью.

Число павших в бою продолжало расти.

Крики испуганных детей пронзительно зазвенели в воздухе.

Эрен взялся за рукоятку сломанного копья и воспользовался им как дубиной, нанося удары по голове и глазам, хотя и знал, что оружие может лишь отпугнуть.

Ворд захватил повозку рядом с его собственной и вытащил её из круга, открывая брешь в и без того слабой обороне.

Эрен закричал в страхе и протесте, понимая уголком разума, сохранившем трезвость мысли, что как только ворд ворвётся внутрь круга, остаток его жизни будет измеряться секундами.

И земля начала трястись.

Невероятный животный рёв перешёл от низкого рычания к свистящему визгу.

Эрен поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть огромного чёрного гарганта, крушащего ворд, который окружил повозки.

Зверь был громаден даже для своей породы, возвышаясь в холке как минимум на двенадцать футов над землёй.

Его коренастое, приземистое тело отдалённо напоминало его далекого родственника — барсука, хотя толстая шея и широкая голова отличали его от далёкого маленького зверька, особенно если принять во внимание трёхфутовые бивни, выдающиеся вперёд и немного загибающиеся вверх от челюстей гарганта.

Эта зверюга, в частности, была покрыта старыми боевыми шрамами, четкие белые рубцы выделялись на его меху, выдавая старого забияку.

Самые быстрые из ворда бросились врассыпную с пути гарганта.

Более медленные или менее удачливые не успели сделать это вовремя и под ударами лап гарганта и напором его чистой массы разбивались в отвратительную желатиновую кашу.

Сидящий на спине гарганта был крупнейшим маратом, когда-либо виденным Эреном.

Его широкие плечи так сильно были перевиты мышцами, что казались почти деформированными.

Выцветшая красная алеранская туника выглядела так, как будто бы рукава с неё были срезаны, чтобы дать место плечам, которые были толще бедра Эрена, а тяжёлые плетёные косы из того же материала связывали ему волосы, убирая их с лица.

В правой руке он нёс дубину с длинной рукояткой, и, как Эрен видел, марат наклонился далеко за бок гарганта, сжимая плетёные верёвки из кожи, крепившие его ноги к бокам гарганта, как скалолазная страховка, чтобы не упасть.

Дубина описала в воздухе изящную дугу и буквально вынесла голову воина-богомола из его хитиновых бронированных плеч.

— Добрый день! — весело пробасил марат на алеранском с сильным акцентом.

Взмахом дубины он снёс выпрыгнувшего из воздуха богомола до того, как тот его коснулся, затем слегка подтянулся на спине гарганта.

Он что-то крикнул и стукнул гарганта рукояткой своей дубины, и животное взревело снова, отшвырнув ещё одного ворда от повозок своей когтистой лапой.

Эрен замер, ошеломлённый.

Огромный чёрный гаргант и его всадник не явились в одиночку.

Здесь были по меньшей мере тысячи этих громадных существ в пределах видимости и ещё больше спускалось вниз в долину Кальдерона, неся каждый как минимум одного всадника.

Они разорвали ворд, проникший в ряды алеранцев, как камень, пролетевший сквозь паутину.

Рёв был неописуемый, как и тяжёлый, мускусный запах гаргантов в воздухе.

Звери прошли как гроза, как волна из мышц и костей, оставляя после себя на земле раздавленный и сломанный ворд.

Взвыл ветер и графиня Кальдерон, пронёсшаяся не более чем в двадцати футах от земли, бросилась по разрушительному пути, оставленному ведущим гаргантом и его мускулистым всадником.

Она летела так быстро, что полы её плаща хлопали и бились со звуком, похожим на удары дюжины кнутов.

Она исчезла так же быстро, как и появилась.

Эрен обнаружил себя стоящим около раненого возницы, сжимающим импровизированную дубину в руке, тяжело дышащим, в ушах звенело.

Мир в одночасье, казалось бы, стал очень тихим местом.

— Что… — возница закашлялся, — что это было?

Эрен изумлённо уставился вниз по дороге на запад по отношению к основной части войск, где гневный трубный рёв гаргантов заглушал все другие звуки.

Несколько отрядов людей, оставшихся в поле его зрения, были отчаявшимися беженцами, объединившимися и сложившими свои небольшие силы фурий против врага, и легионерами, окружившими щитами группы гражданских и удерживавшими натиск.

На земле было множество мёртвых и раненых.

Но в пределах видимости не было живых воинов ворда.

— Дорога, — выдохнул Эрен, — это был лидер клана Дорога. Должно быть, это он.

Он развернулся к вознице и начал более тщательно осматривать ногу мужчины.

— Я думаю, мы только что получили подкрепление.

Глава 27

Путешествие с Королевой ворда было для Исаны крайне тревожным и неприятным опытом — не столько из-за чужеродности окружающей обстановки, сколько из-за привычных мелочей, которые появлялись то здесь, то там.

В битве при Риве выжило достаточно много пленённых Рыцарей Воздуха, чтобы нести паланкин, хотя для других целей их осталось мало.

Каждый вечер, когда темнота опускалась на землю, Исана должна была сопровождать Королеву ворда в воздушной карете.

Ей приходилось являться к самому входу в похожее на улей логово Королевы, чтобы взойти в паланкин.

Затем паланкин поднимался в небо, как и любой другой, в котором ей доводилось летать.

Через некоторое время воздушная карета приземлялась у входа в очередной улей.

Королева вела Исану в глубину нового улья.

Десятки восковых пауков совместными усилиями несли Арариса, по-прежнему практически погребённого в куске кроуча размером с гроб, вниз, в глубину улья, где они прикрепляли его к стене, как и раньше.

Как только с этим было покончено, Исана и Королева садились за столик (который всегда был наготове), чтобы принимать пищу вместе.

Стол освещали настоящие восковые свечи, хотя свечения кроуча было более чем достаточно, чтобы всё ясно видеть.

Еда была… Исана не была уверена, что она могла по праву называть её формой пытки — не больше, чем могла бы приписать недоброжелательности Тави его катастрофические первые попытки приготовления пищи, а именно жареных пирожков, когда он был ребёнком.

Но независимо от того, было ли это неведением или злым умыслом, пища вызывала неприятное бурление в животе.

Есть неумело нарезанный и неграмотно приготовленный в подражании тому или иному блюду кроуч было опытом, без которого Исана предпочла бы обойтись.

Через несколько дней после Битвы при Риве, спустившись в вечерний улей, Исана наблюдала, как пауки покрывали Арариса кроучем.

— У меня есть для тебя сюрприз, — сказала Королева ворда.

Исане пришлось сдержать дрожь. До этого она не осознавала, что Королева стояла рядом с ней.

— О-о, — сказала она, ее тон был нейтральным. — Сюрприз?

— Я обдумала твои доводы к потребности в должным образом подготовленной утвари к ритуалу обеда.

— Чистые тарелки, — сказала Исана, — Чистая скатерть? Чистые столовые приборы?

— Ваша раса молода и слаба, — сказала Королева ворда. — Болезнь не враг ворду. Мы живем дольше, чем большинство недугов. Мы пережили их. Нет необходимости в гигиенических ухищрениях для ритуала обеда.

— И все же, — проговорила Исана, — если вы им не следуете, вы уже нарушаете порядок вещей.

— Именно так, — согласилась Королева Ворда. — Есть в этом… неуловимые факторы. Вещи, которые и делают ваш вид трудно предсказуемым.

В голосе Королевы прозвучали интонации обиженного ребенка.

— Их силы были разбиты при Риве. Но, по моим наблюдениям, они боролись более упорно, чем все время до этого.

— Далее они будут еще более стойкими, — сказала Исана, — не меньше.

— Но это нелогично, — произнесла Королева.

— Зато правда.

Королева мрачно уставилась на Исану.

— Я позволю тебе подготовить все для обеденного ритуала. Тебе принесут бутыли с водой. Можешь использовать соль и воду для очистки приборов. У тебя час. Подготовь три места.

Она резко повернулась и подошла к опоясанному кроучем куполу, который использовала для командования своими тварями.

Восковые пауки начали подносить серебро, тарелки и чашки.

Исана была уверена, что и до чаш с водой и соли не так уж далеко.

Она вздохнула и закатала рукава, прикидывая: многие ли Первые Леди Алеры оказывались в роли посудомоек у захватчиков.

Чуть больше часа спустя, впервые со времени Битвы при Риве, за обедом к ним присоединилась Леди Инвидия.

Исана в шоке уставилась на нее. Инвидия была обожжена. Очень сильно.

Хотя часть ее лица и шеи покрывала новая розовая кожа, характерная для покровов, заново воссозданных водной магией, она лишь создавала контраст на фоне сплошных рубцов обугленной плоти, восстановить которую было за пределами возможностей любого целителя.

Прежде Инвидия считалась одной из признанных красавиц Алеры.

Все еще можно было разглядеть слабые отголоски той красоты, но теперь они были лишь трещинами на ее гораздо более ужасном обличии.

Внешний уголок одного из ее глаз был опущен, как будто плоть растаяла и, перед тем, как снова затвердеть, успела немного стечь вниз.

Ее губы искривились в вечную усмешку.

Все волосы исчезли, их заменила обожженная, изборожденная шрамами кожа с короткой щетиной.

Тварь на ее груди имела такие же шрамы, но она все еще пульсировала, время от времени пошевеливаясь.

— Добрый вечер, Исана, — сказала Инвидия. Слова прозвучали едва внятно, как будто она перебрала вина. — Всегда рада видеть вас.

— Великие фурии, — выдохнула Исана. — Инвидия… Что произошло?

Глаза бывшей Верховной Леди глаза блеснули, как-то самодовольно и мерзко.

— Развод.

Исана вздрогнула.

Инвидия взяла ложку и внимательно ее осмотрела. То же самое она проделала с тарелкой.

Она, приподняла бровь, взглянув на Исану прежде чем перевести взгляд на королеву.

— Я так понимаю, она смогла объяснить, зачем это нужно?

— Я решилась на эксперимент, — парировала королева, — в теории, поступая так, я возможно лучше разберусь в алеранцах.

Взгляд Инвидии снова вернулся к Исане и ее губы разошлись в улыбке.

— Понятно. Хотя я вижу мало смысла в продолжении этого эксперимента. Обеденные трапезы скоро станут историей. Как и тарелки и столовое серебро.

— Часть долга перед моим родом состоит в выяснении и поглощении сильных сторон уничтожаемых существ, — ответила королева. — Похоже, эмоциональная привязанность, существующая между родственными семействами, является фундаментом связи между видами в широком смысле. Исследование является оправданным.

Исана ощутила внезапное возбуждение эмоций королевы, когда та говорила — краткий всплеск тоски и угрызений совести, как четкие и холодные иголочки инея.

Исана не смотрела на Инвидию, но ее способности заклинателя воды подсказали, что бурлящий котел из боли, страха и ненависти, то, что представляла собой сейчас Инвидия, не изменился.

Бывшая Верховная Леди не почувствовала мгновенной уязвимости в Королеве ворда.

Ожоги, раны, следы страданий, такое количество боли без сомнения опустошили ее, магию, тело и, самое главное, разум.

Сейчас было самое время надавить на нее, чтобы получить информацию, которую она может выдать, слабость, которую она может обнаружить.

Откуда-то снаружи улья раздался высокий воющий то ли свист, то ли крик.

Королева резко повернулась ко входу, тут же круговым движением развернулась и одновременно с этим поднялась из-за стола и устремилась к светящемуся куполу.

Исана смотрела на нее и продолжала ковырять еду.

Она была голодна, но это особое блюдо — подразумевавшее под собой, возможно, какую-то комбинацию соуса и жаркого? — на вкус было особенно отвратительным.

— Ужасно, не правда ли? — произнесла Инвидия.

Она отрезала маленький кусочек, наколола на вилку и изящно проглотила.

— По шкале от одного до десяти, где десять является самым отвратительным, а единица в принципе съедобным, я уверена, что для оценки этого рецепта нам придется использовать экспоненту.

Исана откусила настолько большой кусок, с каким, она решила, что справится. Не очень большой.

Она заставила проследовать его в желудок с помощьюнескольких глотков воды. Не было смысла начинать атаку слишком поспешно.

Даже в ее ослабленном состоянии Инвидия вполне вероятно сможет заметить что-то совсем уж очевидное.

— Я полагаю, пище нет необходимости быть вкусной, чтобы поддерживать жизнь.

— Но чтобы удержать от самоубийства, она должна быть вкуснее, чем это, — ответила Инвидия.

Она пристально посмотрела на Исану и улыбнулась. Получилось гротескное выражение лица.

— Что не так, Первая Леди? Что из увиденного вас так беспокоит?

Исана отрезала еще один кусочек от прямоугольного кирпича жареного кроуча. Она ела очень медленно.

— Мне жаль видеть, что вы так пострадали, Инвидия.

— Конечно, вам жаль, — ответила она, ее голос сочился ядом, — после всего, что мы сделали друг для друга, вы, конечно же, прониклись симпатией ко мне.

— Я считаю, что вы должны быть повешены за то, что сделали, Инвидия, — мягко проговорила Исана, — но это не то же самое, что видеть вас страдающей от такой боли. Я не приемлю никаких мучений. Это касается и вас.

— Каждый желает чьих-то страданий, Исана, — ответила бывшая Верховная Леди. — Вопрос только для чего и чем это оправдывают.

— Ты действительно в это веришь? — спросила она тихо.

— Потому что это действительность во всем мире, — резко ответила Инвидия, — мы бескорыстны, когда это соответствует нашим планам, или когда это легко, или когда другая альтернатива хуже. Но никто не готов быть бескорыстным по-настоящему. Все просто желают одобрения и хорошей репутации, чтобы о них так думали.

— Нет, Инвидия, — произнесла она тихо, но твердо, — не все такие.

— Все, — ответила Инвидия, ее голос дрожал от напряжения, — и ты. Пока ты лжешь себе, часть тебя ненавидит меня. Часть тебя хотела бы вырвать мне глаза, пока я буду кричать.

— Я не ненавижу змею, за то, что она змея, — парировала Исана, — но я не позволю ей повредить мне или моим близким. Я убью ее, если придется, быстро и безболезненно, по возможности.

— То есть вот что я для тебя, — спросила Инвидия, — змея?

— Это то, чем ты была, — негромко ответила Исана.

Глаза Инвидии сверкнули лихорадочным блеском.

— А теперь?

— Теперь ты как бешеная собака, — спокойно озвучила Исана. — Мне жаль страданий столь бедного создания. Но это не меняет того, что я должна сделать.

Инвидия вскинула голову вверх и рассмеялась.

— Что ты должна сделать? — спросила она.

Она положила пальцы на стол, все еще смеясь, и дым начал подыматься тонкими, извивающимися струйками.

— Действительно думаешь, что сможешь сделать что-то со мной?

— Уничтожить тебя, — негромко продолжила Исана. — Я не хочу этого делать. Но могу. И сделаю.

— Если вы пойдете покупать новую шляпку, дорогая, убедитесь, что она будет на несколько размеров больше старой, — произнесла она, пристально глядя на Исану.

— Ну и что, что безупречный Принцепс Септимус предпочел тебя всем женщинам Империи, которые действительно подходили ему в жёны. Ну и что, что твой ребенок был признан Гаем. Это ничего не значит, Исана. Не думай, что твоя сила вдруг стала сравнима с моей.

— О, — сказала Исана, — я совершенно так не думаю. В этом нет необходимости.

Она ненадолго задержала взгляд на Инвидии с совершенно спокойным выражением лица, затем снова взялась за нож и вилку.

— Когда вы зашли так далеко, Инвидия? В какой момент жизни ваших новых союзников стали перевешивать вашу собственную?

Обезображенное лицо бывшей Верховной Леди приняло нейтральное выражение.

— Когда ваша собственная жизнь стала такой, что вы расхотели жить? — продолжала Исана тем же спокойным, мягким тоном. — Вы можете представить еще год такой жизни? А пять? А тридцать? Вы хотите жить такой жизнью, Инвидия?

Та сложила руки на коленях и пристально взглянула на Исану, ее лицо в шрамах было мрачным и ничего не выражало.

— Ты можешь это изменить, — тихо произнесла Исана. — Ты можешь выбрать другую дорогу. Даже сейчас ты еще можешь выбрать другую дорогу.

Инвидия смотрела на нее, не двигаясь, но создание на ее груди нервно дергалось, перебирая ножками.

Она закрыла глаза, застыв от боли, которую Исана могла чувствовать, как будто, она пронзала ее собственное тело.

Она оставалась в такой позе довольно долго, затем снова открыла глаза.

— Все, что я могу выбрать — это смерть, — она мрачно указала на впившееся в нее существо. — Без этого, я должна буду умереть за несколько часов. И если я не подчинюсь ей, она мне это обеспечит.

— Не самый лучший выбор, — сказала Исана, — но все-таки это выбор, Инвидия.

Улыбка вернулась на ее уста.

— Я не оборву свою жизнь добровольно.

— Даже если придется заплатить жизнями других?

— Разве ты никогда не убивала, защищаясь, Исана?

— Это не одно и то же.

Инвидия приподняла бровь.

— Разве?

— Нет.

— Я — то, что из меня сделали Империя, и мой отец, и мой муж, Исана. И я не лягу и не умру просто так.

— А, — негромко произнесла Исана, — понятно.

— Что понятно?

— Понятно, — сказала Исана, — что осознаешь ты это или нет, ты уже сделала свой выбор. Скорей всего какое-то время назад.

Инвидия смотрела на нее. Ее губы дернулись, как будто она что-то собиралась сказать, но она снова погрузилась в молчание.

Затем она неторопливым движением подняла вилку, отрезала следующий кусочек отвратительной смеси кроуча и размеренно, спокойно его прожевала.

Сейчас, хотя она уклоняется от разговора. Пора её подтолкнуть.

— Как бы то ни было, я сожалею, Инвидия. Мне жаль, что с тобой такое случилось. У тебя так много силы, так много способностей, так много талантов. Ты могла бы сделать очень многое для Алеры. Мне жаль, что всё пошло насмарку.

Взгляд Инвидии стал холодным, как лёд.

— Кто ты такая? — тихо спросила она.

— Кто ты такая, чтобы говорить мне такие вещи? Ты никто. Ты ничто. Ты просто походная шлюха, в которую влюбился молодой мужчина. Глупец. Он же мог выбрать любую женщину Алеры.

— Насколько я понимаю, — парировала Исана, — он так и сделал.

Её простое заявление словно повисло в воцарившейся на время тишине.

Потом она вздохнула и церемонно произнесла:

— С твоего позволения.

Исана встала из-за стола, повернулась и отошла от Инвидии так далеко, как позволяло помещение.

Но пока шла, не переставала прислушиваться.

Не было никаких шансов, что Инвидия позволит ей оставить за собой последнее слово в споре о Септимусе.

— Да. Он выбрал тебя, — злобно сказала Инвидия, оскалив зубы, — и ты знаешь, чем он за это заплатил.

Исана замерла. У неё было чувство, словно кто-то нанёс ей сильный удар в живот.

— Контракт уже был заключён. Секстус был согласен. Всё было оговорено заранее. После того, как он показал свою силу на Семи Холмах, было самое подходящее время, чтобы вступить в брак. С женщиной, обладающей надлежащими способностями, воспитанием, образованием. Но он выбрал… тебя.

Исана почувствовала, как её руки сами сжались в кулаки.

— Септимус был глупцом. Он воображал, что те, кого он превосходит, будут реагировать так же благосклонно, как ему казалось, что он сам реагирует. Он никогда не пытался кого-то унизить, но кажется, что именно так и получалось. В школе. В играх. В этих глупых дуэлях, которые мальчишки использовали как оправдания, чтобы подраться. Маленькие вещи, которые он даже не запоминал, но которые продолжали тлеть в других людях.

Исана повернулась к Инвидии, очень медленно.

Бывшая Верховная Леди стояла, приподняв подбородок, глаза сверкали, необожженная часть лица раскраснелась.

— Это было легко. Родус. Каларус. Нужно было просто направить их мысли в нужное русло.

— Ты, — тихо произнесла Исана.

Глаза Инвидии сверкали.

— А почему не я? Дом Гаев взращивал ненависть к себе на протяжении веков. Рано или поздно, кто-либо разнес бы его на куски. Так почему не я?

Исана стояла напротив Инвидии совершенно неподвижно в течении долгого мгновения, смотря ей в глаза.

Исана аккуратно одернула свое потрепанное платье, взвешивая все свои мысли и слова, так как горящий огонь ее горя и потери окрашивал все мысли в цвет крови.

Затем она сделала глубокий вдох и сказала:

— Во имя памяти моего мужа, будущего моего ребенка, за тех, чья кровь на твоих руках, я бросаю тебе вызов. Я объявляю тебя, Инвидия из Накема, предателем Короны, Империи и ее народа.

Она выпрямилась и проговорила жестко, но ненамного громче шепота.

— И до того, как я покину это место — я убью тебя.

Инвидия подняла подбородок, ее губы искривились. Негромкий всхлипывающий смешок вырвался из ее уст.

Она покачала головой и ответила:

— Этот мир не для таких, как ты, Исана. Подожди несколько дней. Ты увидишь.

Глава 28

— Вороны побери все это, — пробормотал Тави. Он попытался вытереть капли дождя с лица краем промокшего плаща. — Нам нужно пройти сегодня еще тридцать миль.

— Становится темнее, чем иногда зимой во Фригии, Капитан, — проговорил Максимус, — люди продолжат путь. Но я боюсь представить, что с нами случится, если Ворд нападет на нас, когда мы начнем разбивать лагерь в темноте.

Тави оглянулся на колонну за ним. Его взору предстало смешанное, неорганизованное зрелище.

Первый Алеранский и Свободный Алеранский Легионы справлялись достаточно неплохо, учитывая, что последние несколько месяцев они прохлаждались на кораблях.

Они двигались широким шагом, их поступь и выносливость в пути подкреплялись фуриями земли.

В нормальном темпе они могли двигаться также быстро, как человек, бегущий спринт на открытом пространстве.

Тави был вынужден снизить скорость, частично потому, что люди давно не тренировались. По крайней мере, они сохраняли приемлемое расстояние.

За ними шла двойная колонна: фургоны снабжения, грузовые тележки, повозки фермеров, городские брички, мусорные телеги, ручные телеги для овощей и всяческие другие колесные повозки, которые только можно было представить.

Всего за пару часов Фригиус Цирик сумел собрать и предоставить в их распоряжение достаточно повозок, чтобы разместить более двух третей канимской пехоты.

Повозки не были запряжены лошадьми — у Легиона просто недостаточно людей, чтобы заботиться о лошадях, да и не было достаточно транспорта, чтобы везти необходимый им корм.

Вместо этого тележки тащили команды, состоявшие, в основном, из легионеров, которые заработали неудовольствие своих центурионов.

Канимские воины переполняли повозки, что выглядело несколько комично.

Те же, кто не поместился в повозках, галопом следовали за ними, что соответствовало сниженному темпу Легиона.

Они могли сохранять такой темп два часа или около того, затем все останавливались и отдохнувшие канимы в повозках менялись местами с теми, кто бежал следом, такая ротация происходила в течении всего дня.

В это время даже канимы, сидевшие в повозках, выглядели голодными, несчастными и истощенными, хотя Тави предполагал, что по большей части это было связано с дождем, под которым их шерсть вымокла и прилипла к коже.

Позади них следовала кавалерия.

Первыми двигались крылья Легионов, восемь сотен всадников и их лошадей, затем кавалерия канимов.

Почти полностью состоящих из шуаранских канимов, едущих на необычных существах из Кании, именуемыми таургами, каждый из которых весил в два, а то и в три раза больше легионера вместе с лошадью.

Рогатые, с горбами на спине таурги, каждый размером превышал здорового быка, без труда следовали за колонной, мышцы на их массивных бедрах перекатывались, словно стальные канаты.

Таурги не выглядели уставшими.

Таурги выглядели раздражительными и вспыльчивыми и как будто всерьез рассматривающими возможность сожрать своих всадников, либо другого члена стада.

Возможно и тех, и других. В Кании Тави ездил несколько недель на таурге, и по его мнению, это было вполне в характере боевого зверя.

Он вздохнул и посмотрел на Максимуса, едущего верхом на особенно уродливом пятнистом таурге.

— Вороны, Макс. Я думал, ты убил и съел это животное.

Макс усмехнулся.

— Стейки и Новые Ботинки, Капитан? Я ненавижу эту тварь, как ничего больше в Карне. Именно поэтому я решил, пусть он мучается, везя меня всю дорогу под дождем, вместо того, чтобы мучить этим славную лошадку.

Тави сморщил нос.

— Он воняет, Макс. Особенно под дождем.

— Я всегда считала запах мокрого алеранца несколько неприятным, — донесся голос справа от Тави, где ехала Китаи.

Тави и Макс наградили ее возмущенными взглядами.

— Эй, — воскликнул Макс, — мы не пахнем, когда вымокнем.

Китаи приподняла бровь:

— Ну да, конечно, вы ведь уже к этому принюхались.

Она подняла руку и помахала ей в воздухе перед носом, притворно жеманным жестом, который она должно быть скопировала с особенно утонченной леди из Граждан, решил Тави.

— Прошу меня извинить, джентльмены.

Она заставила лошадь отойти на несколько шагов от них и там вздохнула с облегчением.

— Она шутит, — проговорил Макс. Он нахмурился и посмотрел на Тави, — она же шутит.

— Гм, — ответил Тави, — почти наверняка.

Китаи искоса взглянула на них, но ничего не сказала.

Раздался приглушенный вой ветра, сопровождающий спуск Крассуса, летящего с дождливых небес.

Он попал в поток воды, бегущей по дороге, принял вертикальное положение, прочно зафиксировав ноги.

Струи воды разлетались из-под его ботинок, когда он проскользил по дороге с двадцать ярдов, перед тем как, сделав несколько шагов, остановился перед лошадью Тави.

Он резко отсалютовал Тави и побежал рядом с лошадью.

— Капитан, похоже, нам стоит свыкнуться с фактом, что дождь будет идти и дальше. В полумиле от нас клочок каменистого пространства. Не очень удобно, но зато, я думаю, никто не утонет в грязи.

Тави хмыкнул и уставился на плачущие небеса. Вздохнул.

— Хорошо. Нет смысла толкаться в темноте. Спасибо, Крассус. Мы разобьем там лагерь. Пожалуйста, передайте приказ Трибунам. Максимус, будь добр, сообщи Мастеру Войны, что мы останавливаемся через полмили.

Антилланские братья отсалютовали и двинулись выполнять приказы.

Тави нашел глазами Китаи, которая продолжала смотреть прямо перед собой, не глядя на него. Выражение ее лица было нечитаемым.

— Ты ведь пошутила, правда ведь?

Она приподняла подбородок, принюхалась и ничего не ответила.

Впервые в истории алеранцы и канимы ставили лагерь вместе.

Тави и Варг вместе шли по лагерю, в то время как их соплеменники, после тяжелого дня в предверии быстро приближающейся ночи, трудились над созданием обороны лагеря.

— Сегодня ночью будет интересно, — прорычал Варг.

— Я думал, что Свободный Алеранский Легион делал подобное уже много раз, — сказал Тави.

Варг несогласно рыкнул.

— Насаг уже отошел от буквы закона, начав тренировать ремесленников для битвы. Привести демонов в лагерь воинов? Ему пришлось бы убить некоторых своих офицеров, чтобы сохранить свое место.

Варг покосился на команду алеранских инженеров, использующих заклинательство земли, чтобы смягчить камень и установить в нем частокол.

Тави какое-то время наблюдал за ними, раздумывая.

— Не только это, было что-то большее.

Варг слегка склонил голову.

— Невозможно просто сказать душе, что она свободна. Свободу каждый должен выковать себе сам. Важно, что рабы сами добились свободы. Насаг дал им советников. Всего остального они добивались сами.

Тави взглянул на Варга.

— Сегодня ночью тебе придется убить кого-то из собственных офицеров?

Варг молчал мгновение. Затем пожал плечами.

— Возможно. Но думаю, вряд ли.

— Почему?

— Потому что их возражения основывались бы на традициях. Для традиции нужен мир. А мир был разрушен, алеранец. Мой мир. Твой мир тоже. Даже если завтра мы уничтожим ворд, ничто не изменит этого.

Тави нахмурился.

— Ты действительно так думаешь?

Варг согласно дернул ушами.

— Мы находимся в неизвестных водах, Тавар. И шторм еще не утих. Если мы еще будем живы, когда он закончится, мы окажемся на неизвестных берегах.

Тави вздохнул.

— Да. И что тогда?

Варг пожал плечами.

— Мы враги, Тавар. А что делают враги?

Тави задумался на мгновение. Затем произнес:

— Я знаю только то, что они делали в старом мире.

Варг резко остановился. Он смотрел на Тави несколько секунд, затем дернул ушами и пошел дальше.

— Говорить об этом сейчас — зря воздух сотрясать.

Тави кивнул.

— Сегодня нужно выжить. А завтра посмотрим.

Варг шевельнул ушами в знак согласия. Разговаривая, они дошли до стана канимов в лагере.

Варг остановился у пределов большой черной палатки.

В воздухе чувствовался странный аромат ладана и вонь гниющего мяса. Из палатки доносился повторяющийся, размеренный утробный стук барабана. Низкие голоса монотонно пели на рычащем языке воинов-волков.

Варг остановился снаружи палатки и медленно, с протяжным скрежетом стали о латунь, вытащил свой меч.

Затем он с силой метнул его, метя в землю перед палаткой.

Клинок тяжело вонзился в землю, и шипящий шорох от его подрагивания был слышен ещё несколько секунд.

Заунывные голоса внутри палатки смолкли.

— Я здесь по делу мертвых ремесленников у Антиллуса, — выкрикнул Варг.

Послышался низкий гул голосов. Затем дюжина из них произнесли нестройным хором:

— Их кровь взывает к справедливости.

— Согласен, — сказал Варг очень суровым голосом. — Что гласит мудрость заклинателей крови о форме этой справедливости?

Последовало еще одно быстрое и невнятное обсуждение. И они снова ответили разом:

— Кровь за кровь, жизнь за жизнь, смерть за смерть.

Варг нетерпеливо хлестал хвостом.

— А если я этого не сделаю?

На этот раз все они ответили сразу.

— Взываем к ремесленникам, взываем к воинам, взываем к силе, ведущей нас.

— Тогда пусть Мастер Кхрал выйдет сюда, чтобы увидеть это!

В палатке наступило долгое молчание.

Тави выгнул бровь и посмотрел на Варга. Большой каним выглядел полным решимости.

— Мастер Кхрал говорит от имени заклинателей крови и ремесленников! Так он заверял меня многие месяцы! Пусть он выйдет!

Снова молчание.

— Тогда пусть выйдет сюда тот, у кого есть честь и опыт, чтобы засвидетельствовать это! Пусть выйдет Мастер Марок!

Варг еще не закончил говорить, как полог разошелся, и появился высокий, обветренный старый каним.

Он был одет в мантию, собранную из сегментов хитина, а бесформенный хитиновый череп воина-ворда служил капюшоном.

Остальные пластины хитина прикрывали его торс и ноги.

Его мех был, как у Варга, угольно черным, хотя оба его предплечья были так сурово изборождены слоями шрамов, что шерсть на них почти не росла.

На груди у него была котомка. Ее ремешок был соткан из чего-то, напоминающего ножки множества восковых пауков.

Мешок тоже был из черного хитинового черепа от какого-то ворда, формы, которой Тави видеть раньше не доводилось — но вместо крови, в нем было несколько свитков и что-то вроде флейты, вырезанной из кости.

Старый каним также нес пару кинжалов по бокам на поясе. Их костяные ручки выглядели старыми и потертыми.

— Мастер Марок, — прорычал Варг. Он слегка обнажил горло, что соответствовало поклону у канимов.

Марок вернул жест только на толику глубже, признавая лидерство Варга, но не его превосходство.

— Варг, — ответил Марок. — Тебя еще никто не убил?

— Ты мог бы попытать свою удачу, — ответил Варг. — Заклинатели крови позволили тебе говорить за них?

— Они все боятся, что если один из них пойдет навстречу главе стаи, Кхрал убьет их, когда вернется.

— Кхрал, — произнес Варг с весельем в голосе.

— Или кто-то другой, — Марок смерил взглядом Тави. — Это демон Тавар?

Уши Варга дернулись в подтверждение.

— Гадара, это Марок. Я уважаю его.

Тави приподнял брови и поприветствовал Марока канимским поклоном, который был возвращен с точно такой же глубиной поклона. Старый каним наблюдал за ним, прищурив глаза.

— Ты убил двух моих людей, — произнес Марок.

— Я убил гораздо больше, — ответил Тави, — но если ты имеешь в виду двух фальшивых посланников, которые напали на меня в моей палатке, то да. Я убил одного, второго прикончил мой боец.

— Палатка была Тавара, — проговорил Варг, — он не преследовал их, чтобы убить. Они преступили закон на его территории.

Марок прорычал.

— Кодекс гласит, что должна пролиться кровь, если посторонний убивает одного из нас, независимо от обстоятельств.

— Посторонний, — прорычал Варг, — он же гадара.

Марок задумчиво задержал взгляд на Варге. И гораздо более спокойным и тихим голосом пробормотал:

— Это может сработать. Если мы будем этого твердо придерживаться.

Тави последовал примеру Марока и тоже понизил голос.

— Варг. Если бы Ларарл поступил как я, какой ответ должен был бы последовать?

Варг прорычал.

— Мои люди на его территории? Обыкновенная защита. Они были бы виноваты, не Ларарл. Хотя я должен посчитать это нелепостью и расточительностью, при данных обстоятельствах, так как Ларарл, скорей всего, мог бы разобраться с ними, не убивая обоих.

Тави скривился.

— Я не хотел этого. Нас там было всего двое. Каждый из нас разбирался с собственным противником, чтобы быстрее помочь другому. Я бы предпочел оставить их в живых и допросить, чтобы выяснить, кто их послал.

Марок хмыкнул. Взглянул на Варга.

— Ты веришь ему?

— Гадара, Марок.

Старый каним слегка наклонил голову, приняв утверждение.

— Свора Кхраловских падальщиков поднимет тот еще вой, если ты дашь одному из демонов статус члена нашего народа. Именовать его гадарой — это твое дело, как воина, и твое полное право. Но закрепить за демоном статус нашего соплеменника, живущего по нашим законам — это совсем другое дело.

— Без этого демона жить по правилам кодекса станет некому, — прорычал Варг.

— Этот факт я не упустил, — ответил Марок, — но это не меняет закон.

— Тогда должна пролиться кровь, — сказал Варг.

— Да.

Варг дернул ушами, согласившись с этим утверждением, и повернулся к Тави.

— Готов ли ты отдать две алеранских жизни взамен тех, что ты забрал?

— Никогда, — негромко произнес Тави.

Одобрительный рык вырвался из груди Марока.

— Бедные мертвые дураки, — прорычал Варг. — Все равно, что меч отправить поплавать. Кхрал чересчур понадеялся на них.

— Кровь, — неожиданно произнес Тави.

Оба канима посмотрели на него.

— Что, если я заплачу кровью за двух мертвых ремесленников? Столько же крови, сколько было в них?

Марок снова прищурил взгляд.

— Интересно.

Варг хмыкнул.

— В каниме в два раза больше крови, чем в алеранце, гадара. Мы могли бы выжать тебя досуха, и то вернули бы лишь четверть долга.

— Что если отдавать понемногу? — парировал Тави. — Понемногу, постепенно? И кровь, переданная, скажем, Мастеру Мароку, использовалась бы для защиты и вознаграждения семей погибших ремесленников?

— Интересно, — снова произнес Марок.

Варг задумался на мгновение.

— Я думаю в кодексе нет ничего, противоречащего этому.

— В кодексе нет, — сказал Марок, — но это создает опасный прецедент. Остальные могут убивать и так же избежать последствий.

Тави обнажил зубы.

— Нет, если кровопускание будет делать сторона, которой нанесен ущерб.

Марок издал резкий лающий звук, канимский аналог смешка.

Челюсти Варга приоткрылись в улыбке:

— Да. Это могло бы войти в обычай. — Он наклонил голову и пристально посмотрел на Тави:

— Доверишься мне с ножом в руке, гадара?

— Если со мной что-то случится, твоим людям конец, — спокойно ответил Тави. — Мы убьём их всех. Или их всех убьёт ворд. И у нас больше никогда не будет такой возможности укрепить взаимное уважение.

Пока Тави это говорил, Варг разглядывал Марока. Затем протянул к нему одну лапу-руку открытой ладонью вверх, как будто только что выиграл спор у старшего канима.

Марок медленно кивнул:

— Как наблюдатель, посланный заклинателями крови, я буду считать этот платёж выражением уважения и возмещением ущерба — и я прослежу за тем, чтобы ремесленники узнали, что договор был заключён согласно кодексу. Подождите здесь.

Марок пошёл в чёрный шатер. Вернувшись, он держал то, что по канимским меркам было маленьким флаконом, выточенное из чего-то вроде слоновой кости.

Тави же сосуд показался размером почти с походную флягу. Марок передал флакон Варгу.

Варг взял его, сопроводив на этот раз более глубоким поклоном, подчёркивая уважение к должности Марока. Старый каним произнёс:

— Из левой руки.

Тави мысленно приготовился, подтянул рукав рубахи выше локтя и протянул руку Варгу.

Мастер войны выхватил кинжал, алеранский гладиус, который когда-то принадлежал Тави.

Варг носил его для случаев, когда требовался остро заточенный нож. Двигаясь быстрыми, уверенными движениями, он нанёс длинный, неглубокий порез поперёк предплечья Тави, по диагонали.

Тави лишь стиснул зубы, не подавая виду, что чувствует боль от травмы.

Он опустил руку вдоль тела, и Варг наклонился, опуская сосуд под его пальцы. Так, чтобы кровь, стекая, попадала бы в сосуд.

Он медленно начал наполняться.

Вход в черный шатер распахнулась снова. Из него вышел здоровенный каним в мантии из бледной кожи. Он обнажил клыки и прижал уши.

— Марок, — прорычал каним. — Прекрати сейчас же эту торговлю с врагом!

— Нгар, — сказал Марок, — возвращайся обратно в шатер.

Нгар кинулся к Мароку, кипя от ярости.

— Ты не можешь так поступить! Нельзя так связывать нас с этими тварями! Нельзя так позорить жизни павших!

Марок смерил взглядом другого шамана и сказал:

— Как их звали, Нгар?

Другой каним оторопел.

— Что?

— Их имена, — сказал Марок тем же мягким голосом. — Ты, конечно, знаешь имена этих ремесленников, чьи жизни ты так рьяно защищаешь.

Нгар стоял, скрежеща зубами.

— Ты, — шипел он. — Ты.

— Ахмарк и Хаг, — сказал Мастер Марок.

И без предупреждения одна из его рук взметнулась и нанесла удар наотмашь по кончику морды Нгара.

Каним отпрянул как от полнейшего изумления, так и от боли, и упал на землю.

Кровь в сумке на боку заколыхалась, а часть ее выплеснулась.

— Вернись в шатер, Нгар, — мягко произнес Марок.

Нгар зарычал и погрузил руку в сумку для крови.

Но Марок был быстрее. Один из кинжалов с пояса оказался в руке и рассек его собственное предплечье.

Нгар пронзительно закричал, и перед ним появилось серо-голубое туманное облако, которое начало уплотняться и принимать некую форму.

Но до того как оно успело окончательно сформироваться, Марок стряхнул несколько капель своей крови на другого канима.

Затем старый мастер закрыл глаза и плавным жестом поманил его к себе.

Нгар забился в конвульсиях.

Поначалу Тави показалось, что канима рвёт, но пасть Нгара извергала всё больше и больше, и Тави понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что происходит на самом деле.

Желудок и кишки Нгара извергались из его тела, словно какая-то незримая рука прошла сквозь его горло и вырвала их.

Нгар издал несколько омерзительных звуков, но уже через пару мгновений затих.

Марок бросил взгляд на палатку и спросил:

— Братья, хочет ли ещё кто-нибудь оспорить моё решение?

Из чёрной палатки показалась лапа канима, но только для того, чтобы запахнуть полог.

Варг издал насмешливый рык.

Марок запустил руку в свою сумку и вытащил рулон тонкой ткани.

Он перебинтовал ей свою руку с лёгкостью, выработанной долгой практикой. Закончив перевязку, он оборвал ткань клыками.

Затем он передал рулон Тави.

Тави склонил голову в сторону мастера ритуалов и принял его.

Когда Варг кивнул ему, он согнул руку и начал наматывать ткань на нее, хотя у него это не получалось так же ловко, как у Марока.

Варг закупорил флакон и с поклоном преподнес его Мароку.

Марок принял флакон и сказал:

— Мы продолжим, когда ты восстановишься, Тавар. Я продолжу подсчет. Он будет точен.

— Было честью встретиться с вами, сэр, — ответил Тави.

Они слегка поклонилисьдруг другу, и Тави с Варгом продолжили обход лагеря.

Он успел дважды споткнуться, прежде чем Варг сказал:

— Ты должен вернуться в свою палатку.

— Я в порядке.

Варг фыркнул.

— Ты вернешься в свою палатку, или я силой доставлю тебя туда. Твоя самка высказала явное желание увидеть тебя целым после прогулки.

Тави устало улыбнулся.

— Пожалуй, я действительно чувствую себя неважно. Положит ли это конец нашим проблемам с шаманами?

— Нет, — сказал Варг. — Завтра они прибегнут к какой-нибудь новой глупости. Или через неделю. Или через месяц. Но это неизбежно.

— Но до поры мы от них отделались?

Варг дёрнул ушами в знак согласия.

— В ближайшие месяцы Марок будет держать их в узде.

Тави кивнул.

— Я сожалею о погибших ремесленниках. Жаль, что мне пришлось так поступить.

— И я жалею о том же, — произнёс Варг. Он посмотрел на Тави. — Я уважаю тебя, Тавар. Но для меня мои люди важнее, чем ты. Я использовал тебя, чтобы защитить их от смертельной угрозы — Кхрала и его глупости. Но если однажды ты станешь угрозой для них, я разберусь с тобой.

— Меньшего я и не ждал, — ответил Тави, — увидимся утром.

Варг согласно прорычал:

— Да. И пусть все наши враги предстанут перед нами.

Глава 29

Тави лежал на своей койке в командном шатре, в то время как Трибун Медицины Первого Алеранского Фосс с кем-то спорил.

— Да мне наплевать, даже если он ест песок и испражняется золотом, — рычал Фосс, его черная борода торчала во все стороны, — это, мать его, каним, и он обескровил нашего капитана!

— Капитану грозит опасность? — спросил Крассус спокойным голосом.

— Не в данный момент, — ответил Фосс, — но вы же не ждете, что я буду стоять в стороне и молчать, пока эти языческие собаки будут цедить кровь нашего кровавого Первого Лорда!

— Именно этого он и ждет, — прорычал Макс, — прекрати, Фосс. Капитан знает, что делает.

— Конечно! Мы очертя голову бросаемся в бой, в котором против каждого из нас кровавые тысячи, а он обескровил себя до начала битвы! Предположительно для того, чтобы не обременять этим врага!

— Необходимость, — сказал устало Тави. — Не беспокойся об этом, Фосс.

— Да, сэр, — ответил Фосс, нахмурившись. — Тогда, может быть, вы сможете ответить мне на вопрос. Например, какого ворона Первое Копье Легиона находится в охраняемой палатке, ходит в гражданской накидке и ни с кем не разговаривает.

Тави медленно вдохнули выдохнул.

— А ты что думаешь, Фосс?

— По слухам, он заболел. В последней битве его подвело сердце. Ему, по-моему, около шестидесяти. За исключением того, что если бы это было так, я бы знал, потому что мне пришлось бы его лечить.

Тави осторожно приподнялся на локтях и встретился глазами с Фоссом.

— Слушай меня очень внимательно, Трибун, — сказал он. — Ты был человеком, который его лечил. У него проблемы с сердцем. Он еще не оправился и будет не в себе еще несколько дней. Ты снял его с боевого дежурства. Охранник там, чтобы убедиться, что упрямый старый осел достаточно отдыхает, и не случится рецидива.

Гнев исчез с лица Фосса, сменившись непониманием и последующей глубокой озабоченностью.

— Но…

— Ты меня слышал, Трибун? — спросил Тави.

Фосс тотчас отсалютовал.

— Да, сэр.

Тави кивнул и снова откинулся на койку.

— Я не могу тебе объяснить, Трибун. Не сейчас. Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Пожалуйста.

На лице Фосса появилось понимание. Он нахмурился и произнес:

— Да, сэр.

— Спасибо, — тихо сказал Тави, — ты закончил со мной?

Фосс кивнул и собрался, сосредотачиваясь на работе.

В его голос вернулись прежние сила и уверенность.

— Я очистил рану и перевязал ее. Вы должны пить побольше воды, побольше поесть, лучше всего красное мясо, как следует выспитесь ночью. И я предпочел бы видеть вас завтра в фургоне, а не на лошади.

— Посмотрим, — ответил Тави.

— Сэр, — сказал Фосс, — в этот раз вы должны послушать меня.

Тави поднял на него взгляд и понял, что улыбается. Он махнул рукой.

— Хорошо, хорошо, если это заставит тебя прекратить ворчать. Договорились.

Фосс удовлетворительно хмыкнул, отдал честь и вышел из палатки.

— Крассус, — сказал Тави, — мы недалеко от вражеской территории. Убедись, что фурии земли размещены так, чтобы могли обнаружить любых берущих. И отправьте дозоры канимов так далеко, как сможете, их ночное зрение сейчас неоценимо.

— Я знаю, — сказал Крассус, — я знаю, капитан, отдохни, а мы проследим за тем, чтобы все выжили до утра.

Тави начал было давать Крассусу другой ряд инструкций и предупреждений, но заставил себя замолчать.

Он слишком устал для того, чтобы сделать это удивительно легко.

Он и Макс, и остальные легионеры, будут делать свою работу должным образом, даже без инструкций Тави.

В конце концов, какой смысл во всех тренировках и дисциплине, если у них даже нет шанса продемонстрировать их выучку?

Он вздохнул и сказал:

— Хорошо, хорошо. Я воспользуюсь советом. Убедитесь, что меня разбудят с первыми лучами солнца.

Макс и Крассус оба отсалютовали и покинули палатку.

Тави приподнялся и осушил большую кружку холодной воды со столика возле кровати, но мысли о еде безжалостно отогнал.

Он откинулся обратно и закрыл глаза.

Небольшая концентрация, и он воспользовался воздушным заклинательством, чтобы обеспечить приватность беседы.

Плотный дождь забарабанил по крыше палатки.

— Это из-за потери крови, — произнес он в пустоту палатки, — или я просто устал поддерживать такую погоду?

Какое-то время в палатке было безлюдно, а в следующее мгновение Алера стояла возле песочного стола в центре. Она сердечно улыбнулась.

— Секстусу понадобился почти год, чтобы ощущать мое присутствие. Как тебе удалось так быстро освоить этот трюк?

— Я большую часть жизни провел без помощи каких-либо фурий, — сказал Тави, — Возможно, это что-то сделало со мной.

— Почти наверняка, — согласилась Алера, — очень мало людей осознает, что они пользуются заклинательством фурий, сами того не замечая.

— На самом деле? — задал вопрос Тави.

— Конечно. Как иначе? К примеру, заклинательство воды дает им возможность ощущать чувства других, что становится их частью. У них не остается воспоминаний, как жить без этого чувства. Почти все в Алере расширяют свои чувства каким-то образом, в какой-то степени. Если вдруг, по какой-то причине они потеряют связь со своей фурией, я полагаю, они будут чувствовать себя несколько дезориентированными. Я думаю, это можно сравнить с потерей глаза.

Тави поморщился от такого сравнения.

— Я обратил внимание, — произнес он, — что ты не ответила на мой вопрос.

Алера улыбнулась.

— Разве?

Тави смотрел на нее мгновение, затем спросил:

— Ты сказала, что я заклинал, не осознавая этого?

— Не ощущая этого, — поправила Алера. — Ты действуешь понятно для меня, исходя из того, чего хочешь достичь и я выполняю это в силу моих возможностей. Но усилия для этого все еще исходят от тебя, как и с любым заклинательством. Это плавный и постепенный процесс, который ты не чувствуешь. Ты осознаешь его, когда начинают проявляться физические симптомы.

Она вздохнула.

— Это и убило Секстуса. Не то, что он приложил слишком много усилий — хотя так оно и было, а то, что он отмахнулся от симптомов отравления, ошибочно приняв их за естественное для подобных усилий переутомление.

Тави сел и пристально посмотрел на Алеру.

Та скрестила руки на груди, спрятав запястья в рукавах своего сотканного из тумана «платья».

Туман клубился и над её головой, образуя капюшон. Глаза её выглядели запавшими.

Впервые с тех пор как великая фурия в первый раз явилась Тави, она не выгдядела как молодая женщина.

— Заклинательство погоды, — сказал он. — Оно изматывает и тебя тоже. Оно ускоряет твое… твое развоплощение, так ведь?

— Оно воздействует на всю территорию Алеры, юный Гай, — тихо ответила она. — Ты нарушаешь естественный порядок вещей в таком масштабе, что нечасто увидишь… и это накладывается на эффект от извержения двух вулканов. Ты и твой народ будете чувствовать на себе последствия этих нескольких дней еще несколько столетий.

— Очень на это надеюсь, — ответил Тави.

Великая фурия взглянула на Тави, и на её губах промелькнула улыбка.

— А, ну да. Иногда мне кажется, что если кто-то вскроет вены одному из отпрысков Дома Гаев, то обнаружит, что по ним вместо крови течет лишь холодный прагматизм.

— Думаю, сегодня я в изобилии продемонстрировал, что это не так.

— Неужели? — ответила она.

— И снова ты уходишь от ответа на мой вопрос.

Ее улыбка на миг расширилась.

— Разве?

— Раздражающая привычка, — сказал он. — Мой дед должно быть научился этому у тебя.

— Он подхватил ее очень быстро, — признала она. — Сектус старался изо всех сил выглядеть как можно более загадочно, когда речь шла о его возможностях заклинательства фурий. Он бы просто взглянул на своих подчиненных и пожал плечами, в то время как их бы мучил вопрос, как вообще такая вещь, как немыслимо поздний холод и устойчивый бриз, которые позволяют путешествовать на несколько тысяч миль, возможны.

— Хотя, на самом деле, любой со способностями Верховного Лорда мог бы сделать это, — пробормотал Тави. — Если бы у него был такой напарник, как ты, который бы с высокой точностью направлял его силы, туда и тогда, где это принесло бы наибольший эффект. В независимости от того, насколько разбросаны эти места могли бы быть.

— Подозреваю, что сделать это всеобщим достоянием, не входило в планы отпрысков Гая, — сказала она. — Из опасений, что все те, кто обладает способностями Верховных Лордов, немедленно приступили бы к созданию своих собственных напарников, подобных мне.

— А такое в принципе возможно? — спросил Тави с любопытством.

— Скорей всего. В той или иной степени. Кроме того, они не смогли бы создать… скажем так, сбалансированную сущность.

— Вроде тебя? — размышлял Тави. — Только безумную?

— Полагаю, результаты таких попыток сделали бы теперешнее определение безумия несколько устаревшим.

Тави вздрогнул.

— Перспективы конфликта такого масштаба… просто… невообразимы.

— Дому Гаев соответствуют многие качества, — сказала Алера, — но глупость — никогда.

Тави вздохнул и снова откинулся на кровать. Он устало потер глаза.

— Где основные силы ворда сейчас?

— Около устья долины Кальдерон, — ответила Алера.

— Аквитейн пытается удержать их всех там?

— Полагаю, что так.

— Сыграв наковальню для нашего молота, — размышлял Тави, — со всеми гражданскими под ударом, за его линиями. Я не уверен, то ли он гений, то ли непроходимый тупица.

— В целом, его глупость ограничена довольно узкой областью, — ответила Алера, — о его способностях в тактике мы наслышаны. Если он сможет заставить Королеву Ворда руководить нападением на Кальдерон, он фактически будет удерживать ее в одном месте. Полагаю, он ждет, что ты с командой Граждан найдешь и нейтрализуешь Королеву.

— Конечно. Так он должен действовать, — продолжил Тави, — но он не знает ничего о Варге и его воинах.

— Разумеется нет. И возможно, что ворд также не знает об этом. Путь впереди нас пуст, и нет даже намека на вражеские силы.

Тави хмыкнул.

— Королева готовит мне собственную западню. Ждет, что я направлюсь прямо к ней с парой Легионов, найду ее и пошлю по её душу всех наших лучших заклинателей. Она освободит мне путь, чтобы знать, откуда я нанесу удар. И заранее подготовит свой ответный ход. Уничтожив меня, с Кальдероном она сможет справиться играючи.

Алера приоткрыла рот, чтобы высказаться, сделала паузу и просто кивнула.

Тави хмыкнул.

— Ты можешь определить ее местоположение более точно?

Алера покачала головой.

— Кроуч для меня остается… чужеродным.

— Непроницаемым? — спросил Тави.

Она мгновение обдумывала ответ.

— Представь, что твоя кожа чувствует, когда на нее наносится паста из афродина.

Тави хмыкнул. Ее часто использовали при небольших травмах скота и в некоторых случаях в целительском искусстве.

— Онемение. В итоге ты вообще ничего не чувствуешь.

— Именно так, — сказала Алера. — Я могу направить тебя в пределах мили или около того, если она удерживает позицию какое-то время. Но на территории, где Ворд закрепился… Онемение слишком сильно, чтобы я могла быть полезной для какой-либо тонкой и целенаправленной задачи.

— Я найду ее, — спокойно сказал Тави.

— Я ожидаю, что найдешь, — сказала Алера.

Он посмотрел на нее.

— Могу ли я победить ее?

Алеру задумалась над вопросом ненадолго, ее лицо выглядело более осунувшимся:

— Это… кажется сомнительным.

Тави нахмурился.

— Она настолько сильна?

— И становится сильнее с каждым днем, молодой Гай. В некотором смысле, каждый Ворд есть не что иное, как продолжение ее тела, ее ума и ее воли. Так же как и кроуч.

Тави собрал несколько мыслей в логическую цепочку:

— И пока растет кроуч, растут и ее способности к заклинательству.

Алера кивнула.

— Она получает всё то, что я теряю. Когда в прошлом году она сражалась против Секстуса, их мощь была равной. Сейчас она стала ещё сильнее. Если к этому добавить её природную силу, скорость, живучесть и интеллект, то она представляется опасным противником. Более опасным, чем любой из тех, с кем твой народ сталкивался за свою историю, и гораздо более непобедимым.

Тави сделал глубокий вздохи медленно выдохнул.

— И ты не можешь мне помочь.

— Я была создана, чтобы советовать и поддерживать, юный Гай, — сказала Алера. — Даже когда я была на вершине своего могущества, я не могла бы оказать тебе такую помощь. В моих силах найти её — и в этом я тебе помогу. Я могу помочь тебе подобраться к ней, что я и делаю с тех пор, как ты высадился в Антиллусе. Но этим мои возможности ограничиваются. Победить в единоборстве или проиграть ты должен самостоятельно.

Несколько секунд Тави обдумывал это, затем произнёс:

— Мне всю жизнь приходилось полагаться только на себя. Ничего нового.

Алера невесело улыбнулась, подняв подбородок.

— Он часто говорил о тебе, знаешь ли.

Тави нахмурился:

— Ты имеешь в виду… мой дед?

— Да. Когда ты был в Академии. И после. Он присматривал за тобой, хотя ты об этом и не знал. Часто заглядывал, чтобы посмотреть на тебя, пока ты спал. Когда он убеждался, что ты в безопасности, это приносило ему… какое-то удовлетворение, которого в других случаях я в нем не замечала.

Тави хмурился, разглядывая потолок палатки. Алера замолкла, предоставляя ему возможность подумать.

Она обладала буквально нечеловеческим терпением.

Если бы ему понадобилась неделя, чтобы обдумать ответ, она стояла бы здесь и ждала, пока он не будет готов.

Эта её способность была одновременно и успокаивающей, и раздражающей.

Тактика затягивания времени против нее просто не работала.

— Я… Мы с ним нечасто разговаривали друг с другом, — произнес Тави.

— Да, нечасто, — ответила она.

— Я так и не смог понять… если всё это время он знал, кто я, тогда почему он так и не… так и не рассказал мне? Не попытался наладить контакт? — Тави покачал головой. — Ему, наверно, тоже было одиноко.

— Ужасно, — сказал Алера. — Но, конечно, он никогда не посмел бы открыто в этом признаться. Он был, наверное, самым одиноким алеранцем, которого я когда-либо знала.

— Тогда почему? — спросил Тави.

Алера повернулась к нему боком, задумчиво нахмурившись.

— Я хорошо знаю твою семью, юный Гай. Но нельзя сказать, что я могла читать его мысли.

Тави прищурившись взглянул на нее, и ему показалось, что он понял, на что она намекает.

— А если бы ты предположила?

Она одобрительно улыбнулась ему.

— Секстус обладал даром, что часто встречается в вашем роду, неким инстинктивным предвидением. Он проявляется и у тебя — и сейчас, и тогда.

— Я полагал, что это была ты, — сказал Тави.

Она загадочно улыбнулась.

— Хм… Я сегодня уже отмечала, как много твой народ делает, даже не осознавая этого. Поскольку я создана ими, возможно из этого следует, что я так же могу быть к чему-то невосприимчива. Предполагаю, что я могла неумышленно посылать тебе какие-то сведения и даже не подозревать об этом.

— Так что Секстус? — напомнил Тави.

Алера кивнула и подняла руку, чтобы откинуть упавшую на лицо прядь волос, очень человеческий жест.

Ногти на её руках почернели. Темные прожилки тянулись от них вверх по пальцам и запястьям.

Тави напрягся при виде еще одного свидетельства продолжающегося разрушения фурии.

— Дар Секстуса был сильнее, чем у любого другого отпрыска Дома, которому я служила, — сказала Алера. — Я думаю, он почувствовал надвигающуюся бурю за много лет до того, как она разразилась, вскоре после смерти Септимуса. Полагаю, он считал, что это он будет тем, кто возглавит ваш народ в эти трудные времена… и что для тебя будет безопаснее оставаться вдали от всего этого, пока все не успокоится.

Она вздохнула:

— Если бы его не отравили, он мог бы быть прав. Кто знает?

— Он хотел защитить меня, — тихо произнес Тави.

— И твою мать, я полагаю, — сказала Алера. — Как бы Секстус не относился к ней лично, он знал, что Септимус любил ее. Это что-то да значило для него.

Тави вздохнул и закрыл глаза.

— Хотел бы я узнать его получше. Хотел бы я, чтобы он был сейчас здесь.

— Как и я, — негромко произнесла Алера. — Я обучила тебя всему, чему могла за столь короткий срок… и ты был способным учеником. Но…

— Но я к этому не готов, — сказал Тави.

Алера некоторое время молчала.

Затем произнесла:

— Думаю, он бы гордился тем, что ты сделал. Думаю, он бы гордился тобой.

Тави быстро закрыл глаза из-за внезапного и раздражающего жара, который хлынулна него.

— Ты должен отдохнуть, юный Гай. Восстанови свои силы, — Алера подошла ближе и слегка тронула его за плечо одной рукой, — тебе понадобятся все твои силы в ближайшие дни.

Глава 30

Амара посмотрела на Рыцаря, охраняющего палатку Принцепса, и спросила:

— Я не понимаю, почему вы не можете хотя бы пойти и спросить.

Молодой человек холодно смотрел над головой Амары на предводителя маратов и сказал:

— Никаких варваров.

Амара поборола свое раздражение и ничего не сказала, сохраняя спокойствие.

Дорога, в свою очередь, так же неуклонно смотрел на молодого человека, опираясь одним локтем на рукоять своей дубины.

Массивный и мускулистый марат вообще никак не реагировал на полдюжины очень любопытных легионеров под командованием молодого рыцаря.

Он излучал чувство терпеливой уверенности и, к счастью, позволил Амаре вести разговор.

— Это было приказано вам лично, сэр…

— Церегус, — молодой Рыцарь сплюнул.

— Сэр Церегус, — вежливо сказала Амара. — Я должна спросить, действуете ли вы по личному приказу своего законного начальства?

Молодой Рыцарь лениво улыбнулся.

— Если вы вспомните, что случилось с последним Принцепсом, который встретился с варварами в этой долине, Графиня, вы поймете причину.

Дорога хмыкнул.

— Дал ему покататься на гарганте и спас его с его людьми от съедения одним из Овцерезов. Потом ваш Первый Лорд, старый Секстус, дал мне эту рубашку, — Дорога коснулся хорошей, но поношенной старой алеранской туники, полностью перешитой на его фигуру.

Церегус сузил глаза и начал говорить.

— Глава клана забыл упомянуть отступление из Ривы, — перебила молодого Рыцаря Амара, — в тот момент Дорога и члены его клана спасли жизни десятка тысяч бегущих гражданских и не дали разделить наши силы, что могло бы привести к убийству сотен тысяч легионеров.

— Ты смеешь предполагать, что Легионы… — начал было Рыцарь.

— Я смею, сэр Церегус, предположить, что вы будете крайне опечалены реакцией ваших офицеров на ваши действия, и я советую вам обратиться к ним до того, как вы попадете в неприятную ситуацию.

— Женщина, я не знаю, кем ты себя возомнила, но я не люблю угрозы.

— Я Амара Кальдерон, стены моего мужа защищают вас в данный момент, — ответила она.

Сэр Церегус сузил глаза.

— А я Церегус Рива, чей дядя, Верховный Лорд Ривы, дал вашему мужу этот титул.

Амара мило улыбнулась ему.

— Нет, мальчик. Это был Гай Секстус, если ты вспомнишь.

Щеки Церегуса пошли пятнами.

— Обсуждение закончено. Варвар не войдет внутрь.

Амара пристально смотрела на него мгновение.

Племянник Верховного Лорда потенциально имел большое влияние, в зависимости от того, насколько благоволил ему Лорд Рива.

Возможно, было бы лучше пойти ему навстречу в этот раз и дать Дороге разместиться пока неподалеку.

Но сейчас действительно нет времени на такого рода глупости.

Ворд еще не атаковал первые стены, но не так много времени пройдет до того, как это произойдет.

Уже сейчас их разведчики, стрелки, рыцари Ворда и берущие бродили по западной части Долины.

Позади нее раздались шаги, и Сенатор Валериус вместе с парой телохранителей, одетых в штатское, подошли к палатке.

Он улыбнулся Церегусу и произнес:

— Добрый вечер, сэр Рыцарь. Не будете ли вы добры?

Церегус склонил свою голову в приветствии Сенатору, улыбаясь в ответ.

Он мотнул головой своим товарищам на посту, сказав отойти в сторону, и жестом показал Сенатору, что тот со своими людьми могут идти, не обращая внимания на оружие этой группы.

Валериус оглянулся через плечо, прежде чем скрыться в своей палатке, и одарил Амару самодовольным и ядовитым взглядом.

Ах. Вот, значит, как обстоят дела.

Амара сделала глубокий вдох, закрыла глаза и успокоилась.

Затем она снова их открыла и произнесла:

— Думаю, с меня хватит таких вот фанатичных идиотов. Это то, что в первую очередь привело нас к такому бардаку.

— Вы можете проследовать в Совет Принцепса, Графиня, — произнес Церегус ледяным тоном. Затем указал пальцем на Дорогу, — но это существо и близко не приблизится к Принцепсу.

Когда она заговорила, ее голос был крайне спокоен и предельно вежлив.

— Вы уверены, что хотите так поступить?

— Все эти попытки сокрытия убийств повредили ваш слух, Графиня? — его глаза пылали. — Каларус Бренсис младший был моим другом. А вы убили его. Так что именно так я намерен поступить.

— Я даже не собираюсь вдаваться в детали, сколько доказанных смертей было на совести этого молодого маньяка, сэр Церегус. Нет времени, — Амара перехватила его взгляд, — на карте много жизней и нам нужны мараты. Это значит, что Дороге необходимо быть частью нашего плана. Так что, если вы не уйдете с моего пути, сэр Рыцарь, я отодвину вас. Для вас это не будет приятным экспериментом. В сторону.

Церегус поднял подбородок и усмехаясь смотрел на нее сверху вниз:

— Это что, угр…

Амара призвала Цирруса, рванулась к молодому Рыцарю со всей скоростью, которую могла развить ее фурия, и ударила по челюсти идиота ладонью левой руки.

Церегус Рива упал как подкошенный.

Все легионеры на посту в тишине уставились на человека без сознания, их глаза ошеломленно расширились.

Дорога разразился громоподобным хохотом. Он подавил его через секунду и склонил голову, делая вид, что занят распусканием нитки на своей тунике, но его плечи дрожали, выдавая его приглушенное веселье.

У Амары был соблазн присоединиться к нему, если бы ее запястье не ныло так, как будто было сломано.

Человеческая рука не была предназначена для того, чтобы наносить удары с такой силой и скоростью.

Она сжала пальцы правой руки в кулак, чтобы унять боль, отметив про себя, что пора прекратить так обращаться со своими конечностями, затем окинула часовых спокойным взглядом и кивнула младшему из них.

— Ты. Ступай в командный шатер. Найди старшего офицера и спроси, может ли предводитель клана войти.

Легионер отрывисто отсалютовал ей и поспешно скрылся в шатре.

— Ты, — сказала Амара, кивнув другому мужчине. — Приведи этому идиоту ближайшего целителя.

— Д-да, мэм, — ответил легионер и также поспешил прочь.

— Приношу свои извинения за задержку, — сказала Амара Дороге. — Уверена, что очень скоро все будет улажено.

— Можете не торопиться, — ответил Дорога, на его угрожающем лице расцвела широкая усмешка.

Через суматоху лагеря к ним приближался Бернард, прокладывая путь сквозь ряды подмастерьев кузнеца, двое из которых несли несколько комплектов новых легионерских лат.

Бернард кивнул Дороге и обменялся с маратом рукопожатием, затем повернулся к Амаре.

От взрыва, устроенного Инвидией, его челюсть может и не была растерта в порошок, но очевидно, была сломана с полдюжины раз.

Целители смогли срастить кости и восстановить выбитые зубы, но лицо его всё еще было сильно опухшим.

Для полного восстановления его челюсти требовался еще не один сеанс и достаточно времени, а перед лицом надвигающейся битвы целителей и так не хватало.

Так что, когда Бернард говорил сквозь стиснутые зубы, он немного шепелявил.

— Дорога. Моя леди. Они уже начали?

— Понятия не имею, — сказала Амара, — один из псов Валериуса командовал часовыми и преградил путь Дороге. Мы разобрались с этим.

Бернард мрачно глянул на мужчину, лежащего без сознания.

— Моя жена. Дипломат.

— Не начинай, — сказала Амара.

Через минуту из командной палатки вернулся легионер, кивая Амаре.

— Графиня, Принцепс приветствует вас и выражает главе клана свою признательностьза то, что он пришел к нам в трудный час. Он приглашает вас всех присоединиться.

Она взглянула на мужа и закатила глаза.

— Спасибо, легионер. Дорога, прошу вас.

Дорога следом за Бернардом взглянул на мужчину без сознания и задумчиво почесал челюсть.

— Тут откажешься…

Они зашли внутрь, где их ждал Гай Аттис. Он сидел на стуле, на небольшой площадке с видом на стол с песком, который теперь представлял долину Кальдерон.

Его ноги были укутаны плотным одеялом, и он выглядел бледным. Сэр Эрен стоял сбоку и немного позади него, а Плацида Ария стояла в такой же позе напротив Эрена.

Большинство из собравшихся в палатке были самыми высокопоставленными Гражданами Империи: горстка уставших, окровавленных, утомленных дорогой мужчин и женщин с гордой осанкой и мрачными лицами.

Тут был каждый выживший Верховный Лорд, как и большинство Верховных Леди.

Тут были также Капитаны Легионов и представители Сената, которые, Амара была уверена, выполняли в основном церемониальную функцию.

Учитывая обстоятельства, можно сказать, что шатер был переполнен.

Амара заметила леди Верадис, которая стояла возле своего отца, седовласого лорда Цереса.

— Амара! — воскликнула леди Верадис и поспешила к ней с озабоченным выражением лица. — Что случилось?

— А, я ушибла руку о нечто тупое, — ответила Амара.

Верадис взяла ее за левую руку и одновременно подняла руку Амары и свою бровь:

— Да она же сломана.

— Во имя благого дела. Я попрошу кого-нибудь осмотреть ее, когда мы закончим.

Верадис прицокнула языком и сказала:

— Да ты невозможна, просто дай ее мне.

— Нет необходимости…

Верадис подняла свою левую руку и спокойно сомкнула ладонь и большой палец, как бы показывая жестами, чтоб та закрыла рот. Потом нежно обхватила запястье Амары и что-то пробормотала про себя.

В течение следующих нескольких секунд боль уменьшилась, и Амара вздохнула с облегчением.

— Это он, да? — спросил Дорога Бернарда.

— Да.

Дорога покачал головой, изучая Гая Аттиса. А потом сказал:

— Сейчас вернусь.

Широкоплечий варвар спокойно приближался к Принцепсу.

Когда он оказался поблизости, Эрен и Леди Плацида оба, казалось, напряглись.

Леди Плацида сделала полшага вперед, чтоб оказаться между Дорогой и Аттисом.

— Расслабься, женщина, — протянул Дорога, — просто хочу переговорить с этим мужчиной.

— Ваше оружие, сэр, — сухо сказала Ария.

Дорога моргнул, а затем, казалось, вспомнил про свою дубину. Он протянул ее Леди Плациде рукояткой вперед и отпустил, едва та приняла её.

Дубина с громким стуком упала на пол, Леди Плацида хмыкнула.

Без всякой видимой помощи со стороны фурий она вновь подняла оружие и спокойно отложила его в сторону.

Дорога кивнул, затем поднялся на площадку, встал рядом с Аттисом и уставился на него, уперев руки в боки.

— Вы должно быть Дорога, вождь клана маратов? — вежливо поинтересовался Аттис.

— Да, — ответил Дорога. — А ты — тот, чьи люди убедили Ацурака повести тысячи моих людей на верную смерть.

Аттис уставился на Дорогу, затем обвел взглядом комнату.

Наконец он опустил взгляд на свои укутанные одеялом колени и немного горько улыбнулся.

— Это было несложно.

Все разговоры в комнате внезапно стихли. Все не отрываясь смотрели на Аттиса, включая Амару.

О, конечно, все знали, кто стоял за событиями, предшествующими Второму Кальдеронскому сражению, но если они это знали, это еще не значило, что они могли это доказать.

Лорд и Леди Аквитейн вышли тогда сухими из воды, не оставив никаких реальных доказательств своей связи с вторжением маратов.

Никто не говорил об этом открыто — такого рода обвинение, выдвинутое без доказательств, несомненно заставило бы Аквитейнов немедленно вызвать смельчака на дуэль.

Но Аттис только что признал свое участие в заговоре, в присутствии наиболее могущественных Граждан Империи.

Дорога хмыкнул, кивая — он очевидно не заметил, что только что произошло.

— Множество людей погибло. И ваших, и моих.

— Да, — подтвердил Аттис.

— В более подходящее время, — заметил Дорога, — мы бы с тобой потолковали об этом.

— Да, со временем у меня сейчас некоторые трудности, — признал Аттис.

Дорога кивнул:

— Не будем об этом. Разобраться с вордом сейчас важнее. Но ты должен пообещать, что в будущем не станешь затевать ничего подобного.

Аттис выглядел ошеломленным.

— Да. Обещаю.

Дорога кивнул и протянул ему руку. Аттис принял её, и они обменялись рукопожатием, сжав предплечья друг друга.

— Благодарю за то, что помогли нам сегодня, — сказал Аттис. — Вы спасли жизни множеству моих людей.

— Это то, что должны делать хорошие соседи, — ответил Дорога. — Хотя может вас, алеранцев, этому никто и не научил.

— Вполне возможно, — согласился Аттис, на его губах все еще играла легкая улыбка. — Я должен спросить вас, не захотят ли и другие представители вашего народа помочь нам.

Дорога усмехнулся.

— Я кинул клич. Посмотрим, кто на него отзовется. Но я и мой клан здесь. Мы останемся с вами.

Принцепс кивнул:

— Я рад, что вы здесь.

— Был бы глупцом, если бы не радовался, — произнес Дорога, — После того, как все закончится, мы с вами еще поговорим и сведем счеты.

— Буду рад обсудить это, — сказал Аттис.

Дорога хмыкнул, слабое удивление ясно читалось на его лице:

— Да. Хорошо.

— Ну что ж, думаю, можно начать, — сказал Принцепс.

Дорога скрестил руки на груди, кивнул Аттису и побрел обратно к Амаре и Бернарду.

— Граждане. Сенаторы. Капитаны, — сказал Аттис, повышая голос. — Если вы уделите мне ваше внимание, мы обсудим оборону Долины. Наш хозяин, довольно дальновидный Граф Кальдерон, опишет нам свои оборонительные сооружения.

Бернард посмотрел на Амару и с раздражением указал на свою челюсть.

— Ах, — сказала она. — Ваше Высочество, мой муж повредил челюсть, и ему трудно говорить. С вашего позволения, я ознакомлю всех с нашей обороной.

— Сделайте одолжение, — сказал Принцепс.

Амара шагнула вперед и на платформу с песочным столом. Все собрались вокруг, чтобы посмотреть.

— Как видите, — сказала Амара, — Долина Кальдерона разделена новыми стенами на три отдельных участка. Мы находимся сразу же за Западной стеной. На сегодняшний день она самая длинная и низкая, протяженностью примерно пять миль от утесов до берега Ледяного Моря, высотой в среднем десять футов. Вторая стена примерно в двадцати милях отсюда. Она чуть более трех миль в длину и простирается от этого выступа утесов до моря. Имеет стандартную конструкцию, высотой двадцать футов, ворота с башнями по бокам расположены через каждые полмили. Последняя оборонительная стена расположена здесь, в Дальнем конце Долины, она защищает город Гаррисон и лагери для беженцев, которые уже прибыли.

— А мне вот любопытно, — перебил сенатор Валериус, — как Графу Империи удалось профинансировать все это строительство, а затем, к тому же, скрыть его присутствие.

— В основном за счет поддержки, сэр, — спокойно ответила Амара. — Участки стены в пределах видимости тракта были возведены лишь несколько дней назад. Остальное оставалось незамеченным благодаря усиленному использованию камуфляжа, чтобы укрыть от обнаружения летунами, и тому факту, что только редкие посетители Долины отклонялись далеко от дороги.

— Мне это кажется странным, — сказал Валериус. — Вот это все. Такой проект должен стоить сотни тысяч золотых орлов.

Амара спокойно взирала на Валериуса.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Я ощущаю нежелание доверять вашему слову, Графиня, или словам Графа, который построил эти несанкционированные и незаконные укрепления.

— О-о кровавые вороны, мужик! — резко прорычал Антиллус Рокус. — Какая к воронам разница, откуда они взялись, если они у нас под рукой, когда мы так в них нуждаемся?

— Я просто указал, что есть правовые основания, которые вряд ли могут быть проигнорированы после того, как нынешний кризис разрешится. И если мы собираемся вверить безопасность Империи этой… паре сомнительных личностей, полагаясь на их лояльность…

Лорд Плацида не произнес ни слова.

Он просто повернулся к Валериусу, сгреб мужчину за тунику и с рыком вышвырнул его из палатки, повергнув в уличную грязь.

Движение было настолько стремительным, что телохранители Валериуса просто застыли.

Плацида обернулся к ним с прищуренным взором, затем указал на выход.

Они вышли.

— Задница, — пробормотал Рокус.

— Благодарю вас, Плацида, — тихо, сухим тоном сказал Принцепс. — Графиня, прошу, продолжайте.

Амара улыбнулась Лорду Плацида, кивнула Принцепсу и вернулась к своему изложению.

— Мы какое-то время изучали возможные способы защиты Долины, — сказала она. — Этот план, по нашему разумению, наилучшим образом обеспечивает достижение указанных Принцепсом целей…

Глава 31

Войско Гая Октавиана налетело на оккупированный вордом город Риву как грозовой шквал.

«Хотя я не уверен, что кто-либо когда-либо делал это настолько буквально» — размышлял Фиделиас.

Как только Легионы и их союзники-канимы устремились вниз с холмов над Ривой, низко висящие облака и завесы дождя, казалось, прилипли к вымпелам алеранских войск и воинов-канимов, привязанные множеством туманных, призрачных алых нитей, простиравшихся в воздухе повсюду.

Эти облака на привязи окутывали всё войско, скрывая от сторонних наблюдателей его численность и состав — работа канимских шаманов, во главе с их новым командиром, Мастером Мароком.

Среди облаков, над головами продвигающегося войска, парили Крассус и его Рыцари Мальки.

Рыцари Воздуха удерживали бурлящую энергию дюжины ударов молний, собранную во время грозы, которую им пришлось пережить перед рассветом.

Удары молнии громыхали и потрескивали взад и вперед между Рыцарями — сине-белые твари, удерживаемые в клетке с помощью заклинательства фурий.

Их рокочущий гром разносился перед наступающим войском, скрывая звуки как марширующей пехоты, так и кавалерии.

— Смотрится довольно стильно и зловеще, — заметил Фиделиас, обращаясь к Принцепсу. — И внешний вид может оказаться довольно важным. Но я не могу не задаться вопросом, зачем мы делаем это, Ваше Высочество.

Прежде чем ответить, Октавиану пришлось переждать раскат грома.

— Существует не так много способов, чтобы скрыть свои войска на марше, — отозвался он доверительным тоном. — И я хочу, чтобы вся мощь нашего наступления была сюрпризом для ворда.

— Понятно, — сказал Фиделиас. — На мгновение я подумал, что вы так эффектно ослепили и оглушили нас только ради того, чтобы сделать выступление незабываемым.

Принцепс ухмыльнулся, показывая Фиделиасу зубы.

— У нас есть глаза впереди тумана — Охотники Варга и Рыцари Дерева обоих Легионов.

— Вы по-прежнему создаёте задержку информации. Чтобы что-нибудь вам передать, им придется прийти сюда. Если неожиданно прибудут большие силы, это может оказаться фатальным.

Принцепс пожал плечами.

— А нет таких сил, — сказал он с уверенностью, так знакомо, что Фиделиас почти отчетливо представил себе Секстуса.

Фиделиас понизил голос.

— Вы в этом абсолютно уверены?

Принцепс мгновение задумчиво посмотрел на него, а затем кивнул.

— Да.

— Тогда почему бы вовсе не обойти Риву?

— Во-первых, потому что нам нужно испытать себя в настоящем бою, — ответил он. — До этого мы никогда не пытались действовать слаженно в наступательных операциях, по крайней мере, не в таком масштабе. Для нас важно понять, что мы можем противопоставить этим конкретным разновидностям Ворда.

— А во-вторых?

Принцепс окинул Фиделиаса взглядом, который на первый взгляд был мягким, но на самом деле за ним крылась гранитная твердость.

— Этот город им не принадлежит. Так ведь? — он вгляделся в дымку тумана, будто пытаясь разглядеть, что было за ней. — Кроме того, за стенами Ривы могут укрываться Легионы ворда. Лучше выяснить это сейчас и покончить с ними, чем позволить им подобраться к нам с тыла, когда мы достигнем Кальдерона.

Раздался стук приближающихся копыт, и из тумана возникла Китаи.

Она остановилась справа от Принцепса, пустив свою лошадь наравне с его. Взгляд девушки-марата был полон решимости.

— При штурме города ворота не были разрушены, — сообщила она. — Сейчас они закрыты и охраняются. На стенах и в небе над городом полно ворда.

— С этим возникнут проблемы, — сказал Фиделиас. — Осадного снаряжения у нас нет.

Принцепс покачал головой.

— Оно нам и не понадобится, — произнес он, затем глубоко вздохнул, будто готовя себя к чему-то неприятному, и сказал: — Я собираюсь разрушить ворота.

Брови Фиделиаса невольно взлетели вверх. Осадные ворота великих городов Алеры были сделаны не только из стали и камня.

Они были насквозь пропитаны всевозможной магией фурий, и заклинания ежегодно обновлялись, накладываясь друг на друга, словно слои краски.

И все это делалось лишь с одной целью — сделать ворота почти полностью невосприимчивыми к воздействию враждебной магии фурий.

Такая преграда не подвластна даже кому-то уровня Верховного Лорда.

— Считаете, у вас достаточно сил, чтобы справиться с этим, сэр?

Принцепс кивнул:

— Да, считаю.

Некоторое время Фиделиас изучал уверенный профиль Октавиана.

— Остерегайтесь высокомерия, Ваше Высочество.

— Высокомерием это можно будет назвать, только если у меня ничего не выйдет, — ответил он. — Кроме того, мне тоже нужно проверить себя. Если я собираюсь унаследовать место своего деда, скрывать свои возможности вечно у меня не получится. Мне нужно показать, на что я способен.

Китаи тихо фыркнула.

— Вороны, давно пора, — сказала она. — Значит ли это, что и мне можно больше не таиться, Алеранец?

— Не вижу препятствий для этого, — ответил Принцепс.

Фиделиас удивленно приподнял брови:

— Ваше Высочество? Я знал, что ей подвластно незначительное заклинательство фурий, лампы и всё такое, но…

— Но? — на его губах промелькнула слабая улыбка.

— Но она же марат, сэр. Мараты на заклинают фурий.

Принцепс изобразил на лице притворно удивленное выражение:

— Серьезно? Ты уверен?

Фиделиас ответил ему кислым взглядом.

Принцепс искренне рассмеялся.

— Ты, вероятно, заметил, что нашего дорогого Посла мало заботят нормы поведения.

— Не когда они просто смехотворны, — фыркнула Китаи.

Оба предложения прозвучали так последовательно и близко друг к другу, что казались продекламированными актерами по сценарию или произнесенными одним и тем же лицом.

Фиделиас разглядывал их глаза одного цвета, как будто в первый раз, чувствуя себя глуповато.

— То, как Марат действует в тандеме с животным своего клана. Это больше, чем просто их обычай, не правда ли?

— Это связь, — сказал Принцепс, кивая. — Сам я это понял с трудом, а от нее, если честно, никакой помощи, когда я стараюсь.

— Это потому, что знания, свободно передаваемые другому, не вполне знания, Алеранец, — ответила Китаи. — Это слухи. Нужно учиться самому.

— И эта связь… позволяет ей заклинать фурий наравне с тобой, — произнес Фиделиас.

— По всей видимости, — ответил Принцепс.

Китаи на секунду задумчиво нахмурилась, затем произнесла:

— Он сильнее. Может лучше фокусировать свои способности. Но у меня лучше получается управляться с несколькими вещами одновременно.

Принцепс в ответ удивленно приподнял брови:

— Ты так считаешь?

Китаи пожала плечами.

Фиделиас нахмурился:

— Посол… вы сейчас подобрались под завесой к городским воротам и пытались их разрушить?

Китаи угрюмо глянула на Фиделиаса… но ничего не сказала в ответ.

Принцепс переводил взгляд с одного на другого с нечитаемым выражением лица, затем произнес:

— Это было очень чутко с твоей стороны, Китаи.

— Мы хотим разрушить ворота, — сказала она. — Так какая разница, кто именно разрушит их и когда?

Октавиан кивнул:

— Очень заботливо.

Китаи бросила на него еще более мрачный взгляд:

— Не говори так.

— Чего не говорить? Что мне приятна твоя забота?

Она слегка хлестнула его по ноге концами своих поводьев.

Марат, заклинающий фурий, в непосредственной близости от Принцепса Империи.

Принцепса, который никогда не демонстрировал своих способностей, помимо самых основных, элементарных навыков… и, видимо, за исключением случаев, когда его воздействие на фурий было таким внушительным, что трудно было представить себе, что это вообще может быть плодами чьего-то заклинательства.

Фиделиас, в свою очередь, доказанный и сознавшийся предатель Короны, наемный убийца на службе врагов Принцепса, открыто скачущий по левую руку Октавиана, под чужим обличьем и смертным приговором, добровольно оставался там, где он был.

Между тем, в войске позади них за стягом Принцепса следовали тысячи лучших отрядов старейших врагов Алеры, не говоря уже о другом противнике. После Китаи, которую с Октавианом объединяло гораздо больше, чем любовь.

И все они готовились к штурму алеранского города, захваченного врагом, о котором десять лет назад никто даже и не слышал.

Мир становился очень странным местом.

Фиделиас про себя усмехнулся.

Да, странным. Но, по какой-то причине, он больше не чувствовал себя слишком старым, чтобы с этим справиться.

Это было незадолго до того, как затрубили горны, и алеранские следопыты появились из тумана впереди, пелена магии дерева спала с них, когда они достигли колонны.

Принцепс указал на одного из них и повелел:

— Следопыт, докладывай!

— Они приближаются, сэр, — начал тот докладывать, — передовая линия, наверное, с когорту, наступает на нас, сэр. И они большие, как в Кании, и уродливые, но не такие как болотные ящерицы. Выглядят, как будто только что явились из ада.

Октавиан хмыкнул.

— Похоже, что Королева изменила их, чтобы они лучше справлялись со стеной щитов.

Фиделиас кивнул.

— Как ты говорил, она может. Я впечатлен.

Принцепс кашлянул.

— Всего лишь догадка. Я не был уверен до конца. Просто это казалось разумным.

Фиделиас нахмурился и тихо признес:

— Небольшой совет, сэр?

— Хмм?

— В следующий раз просто кивните. Людям больше нравится, когда Принцепс, кажется, знает то, чего они не знают.

Принцепс издал негромкий, фыркающий звук и поднял руку, сигнализируя горнисту, находящемуся неподалеку.

— Труби сигнал канимам. Посмотрим, что ворд думает о встрече с тысячами нарашских воинов вместо Легиона со стеной щитов.

— Заодно глянем, будут ли выполнять канимы твои приказы, да? — пробормотал Фиделиас под чистый звук сигнального горна.

Октавиан ухмыльнулся и тихо возразил:

— Чушь. У меня нет ни толики сомнений в прочности нашего альянса.

— Великолепно, сэр, — сказал Фиделиас, — это как раз то, о чем я и говорил.

Пронзительные крики воинов Ворда, донесшиеся сквозь туман, были не похожи ни на что из того, что Фиделиасу доводилось слышать ранее, но он все равно безошибочно узнал их.

Он заставил себя подавить невольную дрожь.

Ради остального Легиона ему все еще приходилось играть роль Валиара Маркуса, переведенного в советники молодого Капитана из-за преклонного возраста.

Валиар Маркус не мог показать страх перед лицом врага.

И не важно, насколько пугающими они были для любого, кто был хоть наполовину в здравом уме.

Двойная колонна из нескольких сотен канимских воинов под предводительством самого Варга спешила к первым рядам войска.

Их шаг был размашистым и стремительным, но Варг остановился, чтобы быстро посовещаться с Принцепсом.

Он кивнул Октавиану, затем отдал несколько распоряжений на рычащем языке воинов-волков, и его воины выстроились перед остальным войском в изогнутую двойную линию, прикрывая его, словно легионерский щит.

Фиделиас мог ясно видеть лишь тех канимов, что были неподалеку от него, по центру шеренги — Варга и ближайших к нему воинов.

Поджарые, мощные тела канимов двигались совершенно вразнобой, но при этом плавно и согласованно, каждый воин в доспехах занимал именно столько места, сколько было нужно для того, чтобы двигаться и использовать оружие. Товарищи по обе стороны от него соблюдали точно вымеренную дистанцию, казалось, неосознанно и без всякого усилия.

Канимы были солдатами, очевидно, двигались дисциплинированно и слаженно, но их методы и тактика были совершенно не похожи на те, что использовали алеранские легионеры.

Фиделиас не хотел даже думать о той потрясающей чистой мощи, которой могла обладать эта защитная стена канимов.

Если они используют такую тактику пехоты, алеранский Легион не сможет выдержать прямого столкновения в рукопашном бою.

Кроме того, когда несколько раз алеранцы сталкивались с канимами из касты воинов, исход битвы никогда не был в их пользу.

В лучшем случае они добивались ничьей в нескольких коротких схватках в течение двух лет сражений вблизи Элинарха и в Долине.

В худших случаях, каста воинов уносила головы алеранцев с собой.

Ворд снова издал свой неестественный крик, на этот раз ближе, и Фиделиас почувствовал, как сердце забилось сильнее.

Он распрямил спину и заставил себя принять выражение лица Маркуса, сосредоточенного и готового к бою.

Он услышал, как Принцепс отдает рядом с ним отрывистые распоряжения, снова посылая следопытов вперед и во фланги армии, и приказывает кавалерии Максимуса закрепиться по краям порядков канимов, в готовности прийти на помощь, если это потребуется.

На одного канима — один алеранец, отметил Фиделиас. Даже сражаясь вместе, Принцепс проявляет осторожность в отношении своих союзников, что можно было расценить как предосторожность и знак уважения.

Принцепс был первым, кто понял образ мышления воинов-волков, и он применял эти знания, как на поле битвы, так и за столом переговоров, с несомненным успехом.

Октавиану нечасто удавалось достигнуть убедительной победы над канимами, но все же к концу дня ему всегда удавалось занять более важную территорию или отбить у противника еще одну милю земли… и вот теперь его бывшие враги взревели и бросились на ворда, едва тот появился из тумана.

Сражение было коротким, неконтролируемым и жестоким.

Воины ворда немного замедлили шаг, увидев канимов, готовых их встретить, но затем с пронзительными воплями и свистом ринулись вперед.

Ужасные руки-косы вонзались в воинов-волков с такой силой, что заставила бы алеранских легионеров, не обладающих исключительными способностями или удачей, пасть на землю, крича от боли или умирая.

Против боевого порядка канимов, с головы до ног закованных в броню, это выглядело… не слишком впечатляюще.

Варг просто отрубил косы от конечностей своего противника, едва тот приблизился к нему, сталь его красного клинка мерцала в сине-белом свете энергии, удерживаемой над их головами.

Третий удар снес голову с плеч ворда, а тяжелый пинок смял черный хитин на его туловище и отшвырнул назад, оставляя умирать на земле в беспомощных конвульсиях.

Меч Варга мелькнул с одной стороны и нанес удар по конечности ворда, тут же обратным движением наотмашь он срезал косу ворда с другой стороны, которая уже оросилась канимской кровью, спасая этим жизнь ошеломленного воина.

Варг яростно взревел и, как показалось Фиделиасу, откровенно наслаждаясь битвой, ударил второго ворда, прикрывая упавшего воина, пока тот поднимался и подбирал свое оружие.

Варг начал теснить его справа, в то время как пришедший в себя каним зашел на него слева.

Оба рванулись вперед, и каним, следовавший во второй шеренге, двинулся за ними, таким образом Варг поставил ворда в положение, где тот был окружен атакующими его воинами со всех сторон.

Разрыв в линии ворда расширился, и каждый соперник поверженного ворда продвигался далее и заходил во фланг или тыл другого врага, так что поле битвы перед Фиделиасом и остальными из группы командующих оказалось разбито на две части, слева и справа, как две шторки, открывающие сцену, заваленную телами воинов ворда.

Битва бушевала в тумане слева и справа, скрытая от их взора.

В какой-то момент крики ворда сменились на новые, более взволнованные — отступление? — и горны кавалерии Максимуса начали трубить атаку, уже набрав большую дистанцию.

— Да, они разбиты, — произнес Принцепс, оскалив зубы в волчьей усмешке. Он сжал руку в кулак. — Макс преследует их. Они бегут. Великие фурии, они бегут!

Он так и не обернулся и не повысил голос громче, чем при обычном разговоре, не мог, так как должен был сохранять спокойствие, соответствующее Принцепсу Империи — но Фиделиас счел, что Валиар Маркус должен быть более чем доволен сделать это за него.

— Они бегут, парни, — заорал он привычным командным голосом, — Варг и Антиллар оказались им не по зубам!

Гром голосов и канимского рычания продолжался несколько секунд, до того как Фиделиас скомандовал когортам сигнал прекратить, и сразу же алеранские центурионы и канимские мастера охоты начали рыкать и реветь, наводя порядок в шеренгах.

Спустя несколько мгновений стали появляться первые канимы, возвращаясь в том же боевом порядке, как они и начинали битву.

Некоторых поддерживали, но прорех в рядах не было.

На флангах на свои исходные позиции возвращалась алеранская кавалерия.

Антиллар Максимус подъехал, на мгновение опередив Варга, и отсалютовал Принцепсу, ударив себя кулаком по груди.

Варг остановился напротив них и также кивнул Принцепсу.

— Так себе битва-то.

— Кажется, у них есть предел, когда их не ведет в бой Королева, — проговорил Принцепс, — и ваши воины нашли его.

Варг издал удовлетворенный рык, соглашаясь.

— Я надеюсь, вы окажете нам честь, позволив нашим целителям излечить ваших раненых. Нет смысла выбывать им из строя, когда мы можем полностью исцелить их.

— Это доставит мне удовольствие, — ответил Варг, — я распоряжусь об этом.

Октавиан вернул кивок канимскому лидеру и ответил приветствием Антиллару.

— Рассказывайте.

— Некоторым удалось выбраться из боя, — сказал Антиллар Максимус, — но никто не покинул туман. Разведчики докладывают, что другие такие же отряды ворда отходят обратно в город. Они поднялись на стены. Теперь они внутри, возможно около тысячи.

— И это только те, кого мы увидели, — произнес Октавиан, — мы не можем их оставить в крепости за нашими спинами, позволив выращивать кроуч и кормить подкрепление, которое они перебросят сюда. Этот вопрос придется решить нам. Труби сигнал Первой Когорте и Воронам Битвы. Я хочу, чтобы они вошли в ворота первыми. Обе секции кавалерии пусть займут позиции вокруг города, перехватывая любого, кто пытается выбраться.

Антиллар заморгал.

— Эти ворота сделаны точно не из бумаги и клея, Кальдерон, — высказался Трибун, — Верховные Лорды скорее всего укрепляли их в течение нескольких месяцев этой зимой. Ты знаешь, как это бывает. Есть идеи, сколько сил понадобится, чтобы снести их?

Принцепс задумался над словами Антиллара. Фиделиас взглянул исподволь на Антиллара и Варга, но решил, что никто из них не заметил, что Октавиан нервничает.

Затем Принцепс кивнул и сказал:

— Значительное количество сил.

— Не думаю, что мы располагаем ими, — продолжил Макс.

— Думаю, ты ошибаешься, Макс, — тихо возразил Октавиан.

Глаза Посла сузились в ожидании, но продолжали светиться зеленым, а ее улыбка заставила Фиделиаса больше внимания обратить на ее зубы, чем на что-то еще.

Принцепс ухмыльнулся ей в ответ, почти обезоруживающе по-мальчишески, и сказал:

— Давайте выясним.

Глава 32

Тави задавался вопросом, а не совершает ли он очень большую, очень унизительную, потенциально фатальную ошибку.

Он нахмурился и твердо сказал сомневающейся части себя: если ты не хотел рисковать по-крупному, тебе не стоило начинать кричать о том, кто твой отец.

Ты мог бы тихо пересечь Империю и раствориться среди Маратов, если бы захотел.

Ты решил бороться за свои права первородства. Ну вот, теперь пришло время воевать.

Самое время, чтобы увидеть, можешь ли ты сделать то, что должен. Так прекрати ныть и снеси эти ворота.

— Мастер войны Варг примет оперативное командование, пока я разбираюсь с воротами, — сказал Тави.

Командный состав Легиона был проинформирован о намерении Тави еще накануне.

Тогда им это не понравилось. Правда, сегодня они просто отсалютовали. Хорошо.

Участие Варга в завязке битвы, всего лишь стычке, по сравнению с тем, что должно было произойти, убедило их в способностях канима.

— Трибун Антиллус, — позвал Тави.

Этот призыв несколько раз передавался по цепочке, и наконец Крассус опустился на землю рядом с лошадью Тави.

Они отсалютовали друг другу, и Тави сказал:

— Я выдвигаюсь вперед вместе с Первой Когортой и Воронами Битвы и хочу, чтобы вы с Мальками парили у меня над плечами.

— Да, сэр, — отозвался Крассус. — Мы будем на месте.

— Ступай, — сказал Тави.

Крассус взлетел, и Тави не оставалось ничего другого, кроме как попытаться сломать оборонительное сооружение, которое на протяжении десятилетий, если не столетий, готовили противостоять именно тому, что он собирался сделать.

Он оглянулся через плечо на Фиделиаса. Валиар Маркус невозмутимо ждал, его лицо было суровым и серьезным.

И хотя черты его ничуть не изменились, Тави чувствовал разницу — мужчина был более гибким, его движения чем-то напоминали львиные.

Для случайного наблюдателя Фиделиас выглядел в точности как Валиар Маркус.

Но Тави чувствовал, что этот мужчина каким-то образом знал о его страхе.

Его абсолютно обоснованном страхе. Очень благоразумном страхе. Совершенно зрелом и даже мудром страхе.

«Прекрати рассуждать и принимайся за дело», — решительно подумал он.

Актеон, длинноногий черный жеребец Тави, вскинул голову и встряхнул гривой.

Это был его конь, приписанный к Первому Алеранскому Легиону вскоре после того, как Тави был вынужден принять командование — подарок от Хашат, предводительницы маратского клана Лошади.

Этот маратский жеребец был проворней и выносливей любой алеранской лошади, которую Тави только доводилось встречать, но это все же было не сверхъестественное животное.

Он не спасет Тави ни от чего, с чем тот не сможет справиться сам.

— Знаменосец, — негромко сказал Тави, — выдвигаемся.

Позади раздался стук приближающихся копыт, и Тави оглянулся на серую в яблоках кобылу Китаи.

Затем поднял глаза к ее всаднице и слабо улыбнулся Китаи, облаченной в свою легионерскую кольчугу.

Кольчуга не предоставляла той же защиты, что и тяжелые стальные пластины его собственной кирасы, но, хотя Китаи и с лихвой хватило бы сил, чтобы носить тяжелые доспехи, она презирала их, предпочитая большую подвижность, которую могла обеспечить кольчуга.

— Полагаю, если я скажу тебе подождать здесь, ты меня не послушаешь, — сказал он.

Она выгнула бровь и покрепче перехватила знамя.

Щупальца бледно-алого тумана струились от знамени, словно нити водорослей и, казалось, нашептывали что-то окружавшему их туману, подманивая его поближе.

Китаи держала не королевское знамя Принцепса, которое представляло собой атакующего алого орла на синем фоне.

Вместо этого она несла оригинальное знамя Первого Алеранского.

Когда-то это был сине-алый орел с распростертыми словно в полете крыльями на таком же ало-голубом фоне, разделенном на две половины, противоположные по цветам половинам орла.

В первой же битве Легиона орел выгорел дочерна, и «ворон битвы» Первого Алеранского так и не был восстановлен.

Тави собственноручно нес знамя в той чрезвычайно опасной ситуации… неужели битва при Элинархе была всего три, почти четыре года назад? Казалось, будто прошло не меньше сотни лет.

Китаи встретилась с ним взглядом и, слегка улыбнувшись, вздернула подбородок.

Ее сообщение было предельно ясно. Он вышел победителем из той схватки, выйдет и из этой.

Дрожь покинула его, с плеч будто свалился груз, и его руки и разум почувствовали себя куда спокойней.

— Вполне возможно, — сказал он.

Без единого жеста с его стороны они вдвоем синхронно двинули вперед.

Тави скакал сквозь туман. Копыта Актеона стучали по земле.

Путь к ближайшим городским воротам был ясно обозначен следами битвы, которую оставшиеся воины Алеры вели здесь несколько дней назад.

Вот пятно алой алеранской крови, теперь уже запекшееся и облюбованное мухами.

А вот гладиус, сломанный в шести дюймах от рукояти — результат поспешной ковки либо плохого ухода.

Окровавленный шлем легионера лежал на боку, на его гребне виднелись пробоины, похожие на профиль косы новых форм воинов ворда, с которыми они сражались в этот самый день.

Но не было трупов ни павших легионеров, ни какого-либо ворда, кроме убитых тотчас.

Тави содрогнулся. Ворд не позволил мясу пропасть впустую, даже плоти себе подобных.

С ними пришли громовые раскаты бури.

Тави мог слышать непрерывные вихревые потоки, которые удерживали Рыцарей Мальков вверху неподалеку, в нескольких сотнях ярдов выше и позади них.

Ближайший из Рыцарей — вероятно, Крассус — парил прямо над головой у Тави, едва различимый в тумане.

Стены Ривы внезапно возникли из тумана, вместе с городскими воротами.

Это сорокафутовое сооружение было окаймлено башнями, возвышающимися по бокам еще на двадцать футов.

Тави почувствовал, как напряглись мышцы у него на спине, а сердце забилось быстрее.

Он собирался раскрыть себя перед всеми, кто мог его увидеть.

Затем что-то непременно произойдет… и он сомневался, что ему это понравится.

Тави сосредоточился на воротах. Они были сделаны из камня, обшитого и переплетенного со сталью.

Они весили не одну тонну, но их петли были так хорошо сбалансированы, что, когда они были не заперты, их мог открыть один-единственный человек, даже без помощи фурий.

Но несмотря на это, они все же были крепче обрамляющих их каменных крепостных стен.

Огонь им нипочём.

Их можно несколько дней подряд бить стальным тараном и не добиться ровным счетом ничего. О них сломаются даже мечи лучших Рыцарей Металла в Империи.

Разряды молний, которые были наготове у Рыцарей Первого Алеранского, могли, разве что, поцарапать полированную стальную поверхность.

Саму землю вокруг них не всколыхнуть.

Однако, по опыту Тави, лишь немногие питали достаточно уважения к разрушительной мощности более тонкого заклинательства.

Дерево и вода.

У него был долгий, долгий путь от Долины Кальдерон, от тощего подпаска, не имеющего способностей даже для того, чтобы управиться с магической лампой или печью.

В то время он познал войну и мир, цивилизацию и дикость, спокойную теорию и отчаянную практику.

Мальчишкой он мечтал вырасти и найти в жизни свое место — такое, где он сможет проявить себя, несмотря на полную неспособность к заклинательству фурий… и теперь именно его заклинательство фурий, вероятно, было единственным, что сохраняло его жизнь.

«Жизнь, — подумал Тави, — редко преподносит тебе именно то, чего ты ждешь от нее».

Но какая-то часть его, часть, которая была менее склонна к размышлениям о благоразумии, дрожала от волнения.

Сколько раз другие дети в Бернардгольде издевались над ним из-за отсутствия фурии?

Сколько ночей в детстве он провел без сна, пытаясь силой воли пробудить в себе способности к заклинательству фурий?

Сколько раз наедине с собой он тихо плакал от стыда и отчаяния?

И вот теперь у него были эти способности. Теперь он знал, как их использовать. Ну или, по крайней мере, знал основы.

Но несмотря на то, какой серьезной опасности он себя подвергал, часть его все же хотела просто запрокинуть голову и прокричать всему миру о триумфе, который он испытывал, вспоминая все это.

Часть его уже хотела чуть ли не начать пританцовывать на месте, страстно желая в конце концов показать, на что он способен.

Но, самое главное, была и часть его, которая хотела встретиться лицом к лицу с врагами, впервые в жизни полагаясь на собственные талант и силы, а не на чьи-то еще.

И хотя он знал, что еще не проверял, на что способен, он хотел выяснить это.

Он должен был знать, что он готов встретиться лицом к лицу с тем, с чем ему предстояло встретиться.

Поэтому, напряженно и осторожно, но одновременно испытывая абсолютный восторг, Тави потянулся к фуриям, обитающим в пространстве впереди него.

Почти сразу же Тави смог почувствовать заклинательство, бурлящее над воротами и текущее сквозь них, движущееся, словно живые существа внутри огромного сооружения — порождённое фуриями, столь же мощными, как горгульи, но запертыми в неподвижности, погружёнными в стазис и предназначенными всегда оставаться в этом состоянии.

Тави мог с тем же успехом приказать этим фуриям прекратить выполнять свои функции, как повелеть воде перестать быть мокрой.

Поэтому вместо этого он обратился мыслями вниз, к тому, что лежало под воротами.

Далеко, далеко внизу, под почвой, под неизмеримой массой созданных заклинательством фурий стен и башен Ривы, он почувствовал проточную воду, текущую в скалах под городом, которая медленно, годами, просачивалась сквозь них и собиралась в обширный резервуар.

Изначально предназначенный для использования в качестве аварийного водохранилища одинокой маленькой заставы Ривы, он год за годом углублялся, пока возводились новые сооружения и город рос, и за это время о нём забыли все, кроме самой Алеры.

Теперь маленькое водохранилище стало гораздо больше, чем его создатели — должно быть, инженеры Легиона, ещё во времена самого Гая Примуса — когда-либо планировали.

Тави сосредоточил свою волю на этой давно забытой воде, призывая её.

В то же время он потянулся к земле под ногами, к почве и пыли, лежащими перед стенами города.

Он чувствовал сквозь почву, чувствовал, как растёт трава под копытами его лошади. Он чувствовал, как клевер и прочие сорняки и цветы пробудились к жизни, не сдерживаемые более заклинателями земли Ривы.

Там было множество разных растений, и он знал их все.

Будучи подпаском, выросшим недалеко от Ривы, он успел изучить практически каждое растение, которое произрастало в этом регионе.

Ему пришлось выучить, какие растения овцы могут есть без опасений, а которых он должен избегать, какие растения могут вызвать отравление у членов стада, а какие могут быть использованы, чтобы помочь животному победить болезнь или излечиться после травмы.

Он знал флору окрестностей Ривы, как мог лишь тот, кто вырос в этих краях.

Он потянулся ко всем растениям, мысленно обращаясь к их семенам, к каждому виду по отдельности.

Он сосредоточил свою волю и тихонько прошептал:

— Расти.

Словно бы сама земля сделала глубокий вдох, и глубоко под ним начала расти трава, бурной зелёной волной жизни.

Ростки удлинялись, становясь быстро растущими стеблями сорняков и цветов.

Они прорывались на поверхность в немом бунте, и почва вокруг стремительно меняла цвет, в течение нескольких секунд покрывшись проклюнувшимися из семян растениями.

Радость и болезненная гордость нахлынули на Тави, отвлекая от чудовищного напряжения, но он подавил эмоции, сосредоточившись на своей задаче.

Такой бурный рост не может происходить без достаточного количества влаги, поэтому корни внезапно пробудившихся растений стали вытягивать воду из почвы, и вода из глубокого источника начала прибывать, поднимаясь сквозь слои земли и камня.

От безотчетного движения руки слабый поток ветра завихрился над землей и вознесся над воротами и соседними башнями.

Тави открыл глаза достаточно надолго, чтобы увидеть крошечные семена, некоторые из которых чуть больше пылинки, дрейфующие по воздуху туда, где тонкая пленка воды начинала покрывать поверхность ворот, башен, обволакивая их.

Он снова закрыл глаза, сосредотачиваясь на этих семенах.

Без мягкой плодородной почвы вокруг них это было гораздо труднее, но он снова потянулся к жизни перед ним и прошептал:

— Расти.

И снова земля вокруг него откликнулась ростом свежей зелени.

Сорняки и небольшие деревья стали подниматься выше травы, и стены величественного города приобрели отчетливый зеленый оттенок.

Едва различимые травинки проросли из крошечных трещин.

Мхи и лишайники расползались по поверхности так быстро, как будто их распыляли дождевые капли непрерывного ливня.

Его дыхание стало тяжелее, но он уже не мог остановиться.

— Расти, — шептал он.

Деревья высотой в человеческий рост поднимались повсюду, от него и до самой стены.

Воздух становился всё тяжелее, наполняясь влажной прохладой.

Безупречное сияние его доспеха подернулось дымкой холодного тумана.

Зелень скрадывала очертания ворот и стен вокруг них. Вьюн оплетал стены со скоростью змеи, обвивающей ствол дерева.

Тави вцепился в седло одной рукой, отказываясь сдаваться, и, скрежеща зубами, шептал:

— Расти!

От ворот и стен Ривы слышался скрип и скрежет раздираемого камня.

Зелень поглощала стены, связывая их с землей, оплетая живыми растущими побегами.

Небольшие деревья выбивались из трещин в стене и самих воротах.

Всё больше вьюна вырастало повсюду, вместе с самыми разными растениями, какие можно было себе представить.

Тави удовлетворённо кивнул. Затем он поднял кулак и прорычал, обращаясь к воде, прибывающей снизу:

— Поднимись!

Раздался шум, словно океанские волны разбивались о скалистый берег, вода хлынула и омыла покрытые буйной зеленью стены, заполнила все мельчайшие трещины в стенах, и в то же мгновение Тави потянулся к огню, к теплу, которое осталось ещё в холодной воде далеко внизу, и рывком отнял это тепло у воды.

Послышалось шипение, и облака плотного тумана и клубящегося пара проглотили ворота и стены. Затем раздался треск и скрип льда.

Тяжело дыша, Тави соскользнул со спины Актеона.

Он забросил поводья на луку седла, хлопнул коня по крупу, и тот поскакал в сторону Легиона, проламываясь по пути сквозь густой подлесок и молодые деревья.

Кобыла Китаи испустила пронзительное ржание и последовала за черным жеребцом.

Тави не мог разрушить древнее заклинательство, стоящее перед ним. Это было бы слишком сложно.

Вместо этого он снова потянулся к воде, и снова призвал огонь, посылая его обратно в лёд, затрещавший бессловесным криком.

Клубы пара со свистом вырвались из трещин в стенах.

— Поднимись! — снова приказал он, и снова вода хлынула из земли.

И снова отнял тепло у воды, которая проникла ещё глубже в трещины, ставшие теперь чуть шире.

А через несколько секунд направил это тепло обратно.

— Поднимись! — приказывал он и начинал цикл снова.

— Поднимись! — снова повелевал он.

И снова.

И снова.

И снова.

Лед и пар шипели и трещали. Камень стонал.

Тугие струи белого пара вырывались из стен, всё плотнее окутывая их слоем всё более густых облаков.

Тави упал на одно колено, ловя ртом воздух, потом медленно поднял глаза к воротам, упрямо стиснув зубы.

Ворота были покрыты слоем льда шести дюймов толщиной.

Металл стонал где-то внутри ворот, долгий стон эхом отражался от пустых зданий и доносился сквозь туман.

— Получилось, — Тави тяжело дышал. Он с трудом поднялся на ноги, оглянулся через плечо и кивнул Китаи:

— Теперь мы сможем войти.

Она улыбнулась ему и сказала:

— Ты хитроумный, мой Алеранец.

Он подмигнул ей. Затем медленно вытащил из ножен меч.

Медленно он вытянул его вдоль тела и сосредоточился.

Металл, казалось, завибрировал, а затем вспыхнул огонь и пробежал по лезвию раскаленным добела нимбом.

Тави погрузился в себя, сосредоточившись, используя огонь на клинке как отправную точку, накапливая жар и готовясь его выплеснуть.

С выкриком он простер меч в сторону ворот, и огонь с внезапным шквалом ветра ринулся к замороженным воротам.

Сгусток белого пламени врезался в ворота с силой настоящего тарана, лёд мгновенно стал паром, и ворота, напряженные сверх всякой меры давлением воды, льда и новой жизни, растущей внутри них, разлетелись вдребезги.

Как и башни у ворот.

И сто футов городской стены по обе стороны башен.

Все они были с грохотом сметены неистовством этого огненного взрыва — визжа, они разлетались на куски, раздираемые собственным жаром и дикими движениями, когда перенапряженные фурии внутри них, наконец, вышли за пределы возможностей физических материи, которые они населяли, и выплеснули свой отчаянный гнев на окружавший их материал.

Камень и металл — некоторые куски были размером с обозную повозку легиона, или длинные и острые, как самый большой меч — вращаясь, разлетелись прочь, пробивая обгоревшие здания и дробя фундаменты внешнего кольца башен, по воле Гая Октавиана.

Последовала вторая череда обвалов, здания, растерзанные разрушением ворот, обрушились под собственным, оставшимся без опоры, весом.

И когда эти строения упали, они увлекли другие, стоявшие рядом с ними.

Прошло по меньшей мере четыре минуты, прежде чем стих грохот разрушающейся каменной и кирпичной кладки.

Тави поморщился. Ущерб был… немного более обширен, чем он ожидал.

Ему придется заплатить Риве за разрушенные им кварталы.

— Алеранец, — с трепетом выдохнула Китаи.

Тави обернулся к ней, стараясь выглядеть, как будто так и задумано. Он сосредоточился на положительных моментах; по крайней мере, продолжительный обвал дал немного времени, чтобы отдышаться и немного оправиться от усилий, затраченных на то, чтобы его вызвать.

Тишина, окружившая их, была гнетущей, переполненной нетерпением.

— Спокойно, — сказал ей Тави. — Будь наготове.

— Ты все еще надеешься, что она отреагирует? — спросила она тихо.

Он сурово кивнул и по-другому перехватил свой пылающий клинок.

— У нее нет выбора.

Всего через несколько секунд, будто отозвавшись на его слова, ворд дал им ответ.

Странный крик начал подниматься из дюжин мест по всему городу — это был звук, которого Тави никогда от ворда прежде не слышал, своеобразный, стенающий вопль, переливающийся от низких к высоким тонам, быстрой, тараторящей трелью.

И город наводнил ворд.

Глава 33

В мгновение ока Китаи оказалась за его спиной. Взглянув наверх, Тави увидел Крассуса, отчаянно махавшего ему, запрашивая разрешения атаковать.

Тави ответил ему сигналом оставаться на месте и пригнулся как раз в тот момент, когда ближайший ворд-богомол набросился на него.

Не было времени на размышления и страх.

Череда мыслей, настолько быстрых, что они превратились в единый поток его сознания, объединила фурий земли, огня и металла, и пылающий меч Тави одним ударом разрубил тварь по диагонали на две судорожно дергающиеся части.

Следующий богомол уже шел по пятам первого, образно выражаясь, поскольку Тави не был уверен, обладает ли существо ногами, не говоря уже о пятках.

Резким движением ладони он с такой силой отправил воющий вихрь ветра и огня в центр тяжести существа, что фурии просто выдрали конечности из его тела.

Тави проверил свой тыл: Китаи вела бой по меньшей мере с четырьмя богомолами.

Один из них отчаянно пытался вырваться из хватки пары молодых стройных деревьев, которые стали результатом заклинательства Тави и теперь, подчиняясь жестам Китаи, удерживали ворд.

Еще трое пытались прорваться сквозь высокую траву, которая извивалась, как скопище змей, и тысячами гибких зеленых пальцев впивалась в них, также подвластная заклинательству Китаи.

Тави отвернулся, отдавая их ей на растерзание.

Неожиданная, согласованная атака, направленная с удвоенной силой на того, кто со стороны казался более слабым в этой паре, говорила о появлении некоего направляющего интеллекта. Возможно, даже самой королевы.

Ворд переместился с определенной целью и в определенном направлении, а не просто в слепой ярости существа, защищающего свою территорию, как это делала первая группа богомолоподобных.

Впрочем, не исключено, что они учились на ходу.

Повинуясь интуиции, он перевел взгляд вверх и в сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как на него несется пара рыцарей ворда.

Они пролетели мимо, их руки-косы были расположены так, чтобы снести голову с его плеч, как если бы он был одуванчиком, а они — садовниками.

Он пригнулся и дернул Китаи за кольчугу, предупреждая об опасности, и она припала к земле, избежав встречи с косами.

Тави развернулся и взмахнул мечом.

Огненное копье вырвалось из его острия, охватив пролетающих рыцарей ворда, мгновенно превращая их крылья в дрожащие почерневшие обрубки.

Оба на огромной скорости рухнули на землю, даже в окружающем шуме было слышно, как хрустит, ломаясь, их хитиновая броня.

Он обернулся к городу, вставая, и увидел ещё больше рыцарей ворда, переваливающих через стену: сотни богомолоподобных и тысячи восковых пауков с жуткими полупрозрачными телами, издающие тревожные трели.

Настоящая атака — то, чего он боялся, но и то, из-за чего он изначально и выступил вперед почти в одиночку. Она началась через мгновение после того, как он обернулся и увидел ряды противника. Его глаза еще даже не успели расшириться, а целая река смертельных врагов уже хлынула ему навстречу.

Он слышал раздирающую серию трескучих пощелкиваний, как если бы тысячи погонщиков мулов начали взмахивать своими хлыстами в одном ритме.

— Китаи! — позвал он.

Ни на что другое просто не хватило бы времени.

Он поднял руки и воззвал к ветру, и тот с ревом отозвался, с надрывной мощью закружившись вокруг них с Китаи.

Осы ворда начали молотить в этот вращающийся щит своими хитиновыми жалами как маленькими скальпелями и наконечниками стрел одновременно.

Они закрутились в почти твёрдый воздух полудюжиной злых роев, нанося удары c разных направлений. Полёт их, прямой, как стрела, заканчивался диким вращением, когда их отбрасывало в сторону.

Но, по воле судьбы или по чистой случайности, нескольким из них все же удалось прорваться внутрь.

Тави разделался с ними несколькими быстрыми и уверенными движениями меча, сбивая их с помощью огня, как он проделал это с рыцарями ворда.

На какую-то секунду поток ослаб, Тави поднял взгляд вверх и через открытое пространство над столбом вращающегося ветра подал сигнал Крассусу. Шесть целей, атаковать их.

Крассус быстрым жестом подтвердил, что понял приказ, и начал подавать сигналы своим людям.

Через пару секунд первый удерживаемый разряд молнии был выпущен на свободу и прочертил небо, обрушившись на город из облака над головами Тави и Китаи.

Большой черно-зеленый бугор, где участок кроуча вспучился намного выше стены, с чем-то, похожим на полусформировшуюся огромную броню, внезапно взорвался яростной вспышкой белого света.

Фрагменты разлетелись по сторонам, а над тем, что осталось, на несколько секунд, казалось, поднялся настоящий столб огня, сменившись затем более привычным, спокойным пламенем.

И поток убийственных стрел-ос из этого ужасного улья резко прекратился.

Тави сбил еще несколько ос и заметил, что Китаи использует силу ветра, который он поддерживал вокруг них, направляя несколько тысяч стрел-ос в сторону ворда, все еще удерживаемого в ловушке травой.

Тави сомневался, что яд на осиных жалах окажется опасным для богомолоподобных, но их жала пробивали хитин ворда очень эффективно — каждый удар вызывал все новые струйки крови. И очень скоро с богомолоподобными было покончено.

Китаи переключила свое внимание на паукообразных и богомолоподобных воинов ворда, спешащих к ним со стороны города, и стрелы-осы стали врезаться в ряды своих соплеменников, беспомощные перед мощью ветра.

Над их головами прогремел второй раскат грома, сопровождаемый ослепительно-яркой вспышкой света. Потом третий, четвертый, пятый, шестой.

Каждая из высвобождаемых Крассусом молний уничтожала по улью… и после шестой поток стрел-ос, осаждающих щит из ветра, резко сошел на нет. Но вот поток воинов ворда, мчащихся к Тави с Китаи, все приближался.

— Думаю, все прошло неплохо, — крикнула Китаи.

— Согласен, — отозвался Тави, и они вместе подпрыгнули вверх, а щит из кружащего ветра сжался и сконцентрировался под ними, поднимая их вверх, в небеса — туда, где ворд не мог их достать.

Либо Крассус жестами передавал информацию назад группе командования, либо Варгу просто надоело ждать.

Раздался бой барабанов, и Тави увидел приближающийся Легион.

Варг расположил ведущие когорты Тави по центру и прикрыл их с флангов кавалерией на таургах, а свежая группа воинов была готова прийти на подмогу, если на передовой возникнут какие-то трудности.

— Сэр? — прокричал ему Крассус, указывая на оставшиеся молнии. — Что делать с остальными?

Тави указал на разрушенный участок стены, откуда лился поток ворда.

Крассус кивнул и в течение следующих нескольких минут обрушил всю энергию, которую они захватили в утреннюю грозу, на сравнительно узкий пролом в стене.

Молнии выжигали воронки, оставляя тлеющие останки ворда лежать на раскуроченной земле.

Легион уже приблизился, таурги просто втаптывали в землю ворд, который проникал сквозь пролом.

У их всадников даже не возникло необходимости воспользоваться оружием. Вороны Битвы и Первая Когорта заняли пролом и начали методично истреблять ворд.

В качестве поддержки выступала шеренга бойцов Варга, вооруженных баллистами — тяжелыми, стальными наплечными орудиями канимов.

Их рост позволял им стрелять над головами алеранцев, не причиняя вреда союзным войскам. Когда снаряды попадали в ворд, твари валились на землю, вереща, или просто падали замертво.

Богомолоподобные были опасными противниками. Впрочем, как и наиболее опытные и привилегированные когорты Первого Алеранского.

Тави наблюдал за тем, как центурионы оценивают угрозу, исходившую от конечностей богомолов.

Их косы немногим отличались от длинных серповидных мечей, которые использовали канимские ополченцы во время последней битвы с Насагом в Долине, но, если соответствующие поправки не были внесены, когорты могли понести существенные потери.

Все центурионы почти одновременно пришли к одним и тем же выводам и проорали нужные приказы.

Первая шеренга припала к земле, занимая оборонительную позицию, в то время как вторая выставила вперед копья, расположив щиты таким образом, чтобы отразить или ослабить любой нисходящий удар косы, нанесенный по ним или их напарникам в первом ряду.

Копейщики делали выпады поверх плеч и шлемов передней шеренги, не давая ворду подойти слишком близко, а любой ворд, вырвавшийся вперёд, тут же знакомился с тяжёлым стальным болтом балесты.

Тави наблюдал за тем, как главная когорта начинает нести небольшие потери.

«Так называемые лёгкие потери», — подумал он.

Лишь тот, кто никогда не очищал доспехов от крови павших в бою легионеров, считает, что «лёгкие» потери незначительны.

Далеко внизу его люди гибли в бою, выполняя его приказ.

Но, подумал он про себя, гораздо больше их было бы убито, если бы наступали под смертоносным градом стрел-ос.

После получаса отчаянного сражения, рога протрубили снова, и канимские воины с рёвом двинулись к пролому в стенах, не прекращая обстрела.

Когорты спешно перестроились, открывая несколько достаточно широких проходов для воинов.

Выполненный в пылу сражения, манёвр получился далеко не таким чётким, как должен быть.

Десятки канимов проломились прямо сквозь ряды когорты, а десятки других, всё же вписавшихся в проходы, получили травмы, спотыкаясь друг друга в узких местах.

И все же канимы обрушились на ворд лавиной темно-красной и синей стали.

Они клином вломились в строй противника, и свежие легионеры из Свободного Алеранского с ревом поспешили на помощь своим собратьям.

— Кровавые вороны! — прокричал Крассус, уставившись на Тави. — Ни разу не видел, чтобы кто-нибудь успевал сделать так много за одно утро.

— Я тренировался, — отозвался Тави и подмигнул Крассусу.

Тот устало усмехнулся и покачал головой.

— Я уж было начал задаваться вопросом, наделены ли вы этим, Ваше Высочество.

— То, что произошло сегодня, еще ничего не значит, трибун, — ответил Тави. — Ничего.

Он сделал глубокий вдох и кивнул.

— Это всего лишь начало. Настоящее испытание состоится через несколько дней.

Крассус подобрался и кивнул.

— Распоряжения, сэр?

— К этому моменту ворд уже мог превратить Риву в кладовую мертвецов, — ответил Тави. — Скорее всего, вы найдете ее в крепости, хотя она может быть где угодно. Возьми с собой в город команду заклинателей огня, найдите кладовую и сожгите.

— Сэр? Наших погибших тоже?

— Никто из них не хотел бы пойти на прокорм ворду, — сказал Тави. — Поэтому — да. Мы не можем оставить их здесь, зная, что они станут чьей-то пищей.

— Кроуч, — сказал Крассус.

— Точно, — ответил Тави. — Когда мы направимся в Кальдерон, я хочу прочесать по пять миль с каждой стороны, чтобы обнаружить формирующиеся участки кроуча. Нам нужно будет выжечь их от сюда и до Долины. Все без остатка. Но начнем с Ривы. Действуй.

Крассус ударил себя по груди в быстром салюте.

— Есть, сэр.

— Крассус, — добавил Тави. Он помедлил и сказал: — Будь осторожен, ладно? Они любят подкидывать сюрпризы. И еще могут оставаться гнезда этих осоподобных.

— Если так, я выжгу и их тоже, сэр.

Крассус начал подавать сигналы другим Малькам в воздухе вокруг него, и те снова устремились к порядкам Легионов.

Тави наблюдал сражение на стене еще пару мгновений, но все было кончено.

Ворд был сломлен, и алеранские ряды продвигались вперед с непрерывным, профессиональным ритмом, что без лишних слов свидетельствовало о их уверенности в победе.

— Алеранец? — тихо позвала Китаи.

— Я в порядке, — сказал Тави.

Она покачала головой.

— Тебе сегодня все удалось.

— А? — Он взглянул на нее. — О. Заклинательство.

— Да. Это не доставляет тебе радости?

Он кивнул.

— О, да. Наверное. Но теперь… Теперь все на моих плечах. От этого не спрячешься.

— Так было всегда, мой Алеранец, — сказала Китаи. — Просто ты был слишком глуп, чтобы осознавать это.

Тави хохотнул и улыбнулся ей.

Китаи удовлетворенно кивнула.

— Пойдем. Тебе нужно вернуться в свой фургон и отдохнуть. Варг держит ситуацию под контролем.

— Мне следует остаться, — сказал Тави. — Понаблюдать. Кто знает, может, здесь что-то есть, какие-нибудь подсказки об их слабостях.

Китаи взглянула на него, пытаясь изобразить безграничное терпение, но получилось лишь осуждение.

— Алеранец, — процедила она, — тебе нужно отдохнуть. В твоем фургоне. В твоем запертом фургоне. Пока все вокруг заняты сражением.

Тави удивленно моргнул, его глаза расширились.

— О, — произнес он. Неожиданно его лицо озарила улыбка. — О.

И Китаи вдруг обняла его.

Их чувственностьсдерживало все то количество стали, что было между ними, но ее поцелуй был настолько обжигающим, что Тави всерьез испугался, как бы на нем не расплавились доспехи.

Она разомкнула объятия, ее зеленые глаза ярко горели из-под полуопущенных век.

— Сегодня ты был умным. И сильным. Тебе идет. — Ее глаза засветились ярче. — Мне нравится, как ты при этом выглядишь.

Она поцеловала его снова, медленнее и жарче. Тави улыбнулся и проговорил, слегка касаясь ее губ:

— Наперегонки?

Глаза Китаи вспыхнули, и она толкнула Тави, заставляя его сделать кувырок, и, высвобождая свою фурию ветра, полетела к лагерю.

Тави рассмеялся и бросился за ней.

Глава 34

Исана уже почти провалилась в сон, когда ее разбудил дребезжащий крик ворда, не похожий ни на что, что ей доводилось слышать раньше.

Завывающий вопль так быстро менял частоту, его можно было принять за какой-то диковинный дребезг. Он разносился по залитому спокойным зеленым светом улью с неестественной пронзительностью.

Исана сидела на полу у ног Арариса, облокотившись на теплый и мягкий, как подушка, кроуч.

И стена, и пол мягко прогнулись под ее телом, образовав под ней своеобразное ложе. На самом деле, это было даже довольно удобно, если сумеешь выбросить из головы мысль, что кроуч может в любой момент поглотить и растворить твою плоть.

Исана приоткрыла глаза ровно настолько, чтобы видеть, что происходит вокруг, и затихла, оставаясь неподвижной.

Королева показалась из своей маленькой, погруженной в кроуч ниши, ее стремительные движения напомнили Исане паука, который выбрасывается из глубины своей паутины-воронки, чтобы схватить беспомощную добычу.

Она припала к земле на противоположной стороне улья, у мелкого пруда, заполненного водой — или, по крайней мере, тем, что казалось водой Исане.

Она изогнула жесткие на вид губы в гримасе, обнажившей черные хитиновые зубы, и яростно зашипела, глядя в пруд.

«Королева изучает изображение, полученное с помощью фурий воды», — подумала Исана.

То есть этот пруд был не просто заполненным водой углублением в полу.

Он был каким-то образом связан с водой, окружавшей это место, чтобы фурии могли передавать сюда изображения и звуки.

Раздались тихие шаги, и вошла Инвидия.

Она раздраженно махнула рукой в сторону одной из стен, и пронзительный вопль прекратился.

— Что случилось?

— Прибыли мои прародители, — мягко пробормотала Королева.

— Это невозможно, — ответила Инвидия. — Атака должна вот-вот начаться. Вам нельзя сейчас отвлекаться.

— Теперь очевидно, что это вполне возможно, — произнесла Королева, в ее тоне проскользнула слабая нотка недовольства.

Существо в груди Инвидии задергалось. Она прикрыла глаза, ее щеки на мгновение стали белы как мел.

— Я предполагала, что он за это время уже мог выбраться из Антиллуса, — произнесла Инвидия уже куда спокойнее. — Где он?

— В Риве, — сдержанно ответила Королева. — Уничтожает наши запасы еды.

Брови Инвидии взлетели вверх. Или, скорее, должны были бы, если бы их не уничтожил огонь.

Ее кожа все еще представляла собой лоскутное одеяло из обожженной плоти. «Эти шрамы определенно останутся навсегда», — подумала Исана.

Даже заклинатель воды уровня Инвидии не смог бы убрать их сейчас, через несколько дней после того, как она получила ожоги.

— Кладовые… но мы нуждаемся в поставках продовольствия из Ривы, чтобы кормить воинов.

Королева подняла голову, и её тёмные, фасеточные глаза холодно посмотрели на Инвидию.

Та сложила руки на груди.

— Ваш гнев не меняет того факта, что орда не сможет найти достаточно пищи, чтобы продолжать вести активные действия.

Выражение лица Королевы стало еще более мрачным. Затем она подняла руку и сделала неопределённый взмах.

— Я погружу часть войска в сон. Они не будут нуждаться в еде. Кроме того, я отберу самого маленького воина из каждого десятка.

Инвидия выглядела так, словно её подташнивает:

— Вы скормите их своим же собратьям?

Королева вновь вернулась к разглядыванию пруда.

— Это необходимо. Они являются наименее полезными солдатами на текущий момент. Это будет сделано до начала атаки, так что войско сможет сохранить свою боеспособность, — уголок её рта чуть дрогнул. — А после боя будут и другие доступные источники пищи.

— Вы не сможете продолжать поход без запасов, — возразила Инвидия.

— Я не собираюсь продолжать поход, — спокойно ответила Королева. — Всё, что мне нужно сделать, это разбить войска Алеры здесь, в этой долине. После того, как они потерпят поражение здесь, они будут разбиты окончательно.

Если я лишусь каждого воина, каждого трутня, — она сделала паузу, чтобы взглянуть на Инвидию, — и каждого раба в своём подчинении, но выполню задачу, то это будет того стоить.

— Я поняла, — ответила Инвидия, в ее голосе сквозил холод.

Королева оставалась невозмутимой и отрешенной.

— Твоя злость не изменит того факта, что самый разумный план действий в твоем положении — это выдвинуться вперед и расположить своих собратьев-рабов так, чтобы создать алеранцам максимально трудные условия для устранения наших воинов при помощи фурий.

Несколько долгих секунд Инвидия молчала, затем спокойно произнесла:

— Конечно.

И развернулась, чтобы уйти.

— Инвидия, — окликнула ее Королева.

Обожженная женщина остановилась.

— Ты незаменима, — негромко произнесла Королева. — Поэтому мне бы очень не хотелось лишиться тебя. Я предпочла бы, чтобы ты приняла все возможные меры, чтобы не стать случайной жертвой.

— Раз уж мы говорим откровенно, — сказал Инвидия, — должна признать, что моя мотивация к сотрудничеству в некоторой степени ослаблена тем фактом, что я полностью осознаю, что как только я перестану быть вам полезной, вы избавитесь от меня.

Королева Ворда задумчиво склонила голову набок.

Затем медленно кивнула.

— Почти миллион свободных людей надели зеленые повязки и пришли ко мне, — сказала она. — Они получили кров и еду, и я буду чтить сделку, что я им предложила. Если после того, как организованное алеранское сопротивление будет сломлено, ими будет руководить один из них, это сделает положение более стабильным. Кто-то, кто адекватно оценивает ситуацию.

Помолчав немного, она добавила:

— Полагаю, это может прекратить ненужные страдания. Сохранить жизни, которые иначе были бы потеряны. Если это важно для тебя.

Инвидия сузила глаза:

— Вы предлагаете эту роль мне?

Королева кивнула.

— Да. Наше сотрудничество было взаимовыгодным. Я не вижу никаких причин, почему его не стоит продолжить и после окончания военных действий. Выживи, хорошо выполни свою задачу, и так оно и будет.

Несколько мгновений Инвидия не произносила ни слова.

Она отвела взгляд от Королевы и опустила голову. Исана ощутила вспышку эмоций, исходящих от обгоревшей женщины — смесь страха, возрождающейся надежды и горького стыда.

— Хорошо, я согласна, — прошептала Инвидия.

Королева Ворда кивнула:

— Ступай.

Инвидия покинула улей.

Через несколько секунд Королева Ворда произнесла:

— Я знаю, что весь этот шум должен был тебя разбудить, Исана.

— Я подумала, что с моей стороны более вежливо будет не мешать вам, — отозвалась Исана.

— Ты подумала, что сможешь тайно выведать информацию, — ответила Королева. — Это была разумная попытка добиться хотя бы небольшого преимущества.

Она на мгновение уставилась в пруд и прошептала:

— Твой сын вырос.

Внезапная боль пронзила грудь Исаны, и ее сердце пропустило удар.

— Полагаю, вы имеете в виду не физическое взросление.

— Ловкость, с которой он обращается с фуриями, впечатляет. Не такое тонкое и сложное заклинательство, что было подвластно Секстусу, но применяет он его с большей гибкостью и умом.

Исана сглотнула:

— Вы пытаетесь навредить ему.

Королева обернулась к ней с удивленным выражением на лице:

— Конечно.

Исана отчаянно старалась не заскрипеть зубами или иным способом выдать ворду свой страх и гнев.

— Но вам это так и не удалось.

— Пока, — парировала Королева, — вероятность того, что эта попытка увенчается успехом, была слишком низка. Цель была не в этом.

— Разумная попытка добиться небольшого преимущества, — предположила Исана.

— Точно, — та изучала поверхность бассейна. — Я до сих пор считаю, что обладаю гораздо большими силами.

— Если только он чего-то не скрывает, — заметила Исана, в основном, чтобы зародить у Королевы сомнения.

Королева улыбнулась.

— Такое тоже возможно.

Исана прикусила нижнюю губу, затем спросила:

— Могу я его увидеть?

— Если хочешь. — Исана осторожно поднялась на ноги.

Её платье начинало пахнуть почти так же неопрятно, как выглядело.

Нет, решила она. Это она сама начинала пахнуть так же плохо, как выглядело платье.

Ее волосы должны были выглядеть пугающе.

Сколько дней прошло с тех пор, как она купалась или переодевалась?

Она не могла этого сказать.

Когда Исана подошла к бассейну, то увидела призрачный образ, зародившийся глубоко внутри него, и делавшийся все ярче и яснее по мере ее приближения к Королеве.

Он показывал огромное пространство обвалившихся камней и разрушенных зданий.

И трупы воинов ворда повсюду.

Королева взмахнула рукой, ворд внезапно ожил и был окружен размытыми фигурами легионеров.

Мгновение спустя, когда стройный молодой человек стоял перед городскими воротами Ривы, стена была ещё цела и окрашена странной зеленью.

— Это то, что он делал не более часа назад, — пробормотала Королева, — Когда его легион вступит в бой, изображение станет слишком нечетким, чтобы быть полезным. Эти события происходили прямо перед боем.

Исана с трепетом наблюдала, как ее сын, высокий и горделивый, бросает вызов защищенной фуриями крепости и превращает ее в груду камней.

Она видела, как противник пошел в наступление, чтобы убить его, но вместо этого нашел лишь собственную смерть. Она видела, как Легионы выступили к городу, сметая ворд на своем пути.

Она видела, как ее сын бросил вызов в лицо врагу, который чуть было не уничтожил Алеру… и вышел из этой схватки победителем.

Ее сердце забилось быстрей, переполненное страхом, гордостью, беспокойством, надеждой и тревогой.

Ее ребенок. Ребенок Септимуса.

— Если бы ты только мог увидеть его, мой лорд, — прошептала Исана, пытаясь сморгнуть внезапно навернувшиеся на глаза слезы.

— Это было трудно? — спросила Королева через мгновение.

Исана отогнала слезы несложным заклинательством и снова открыла глаза:

— Что было трудно?

— Воспитывать ребенка без помощи партнера.

— Временами, — ответила Исана. — Но мне помогал брат. И другие люди в его стедгольде.

Королева оторвала глаза от дымки тумана, что окутывала изображение в пруду.

— Значит, это можно делать общими усилиями.

— Можно, — сказала Исана. — А для вас это было трудно?

Королева пытливо склонила голову набок.

— Произвести на свет всю эту орду без помощи младших королев, — уточнила Исана.

— Да.

— Разве помощь других королев не позволила бы эффективней управлять вашими воинами?

— Да.

— И все же вы их не создали.

Королева беспокойно отвернула свое юное на вид лицо обратно к воде.

— Я пыталась, — сказала она.

— Но не смогли?

— Я могу создать их, — на лице Королевы отразилась озадаченность и боль. — Но все они пытаются убить меня.

— Почему? — спросила Исана.

На мгновение ей показалось, что Королева не станет отвечать.

Когда же та заговорила, ее голос звучал очень слабо.

— Потому что я изменилась. Потому что их инстинкты говорят им, что я веду себя не так, как должна.

Исана ощутила тихую волну печали и неподдельной боли, исходящую от Королевы.

Она вынуждена была напомнить себе, сколько разрушения и смерти принесло это существо всей Карне.

— Так вот почему вы оставили Канию и вернулись сюда, — внезапно сказала Исана. — Ваши младшие королевы повернулись против вас, и вы сбежали от них.

Продолжая сидеть у пруда, Королева подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Я не сбежала от них, — ответила она. — Я лишь отсрочила столкновение.

— Я не понимаю, — произнесла Исана.

— Континент за морем, называемый Канией, был захвачен, — тихо и монотонно произнесла Королева. — Но моим детям потребуются десятилетия, возможно, века, чтобы укрепиться и в полной мере освоить свои новые территории… чтобы сделать их неприступными. Как только это будет сделано и у них будет надежный тыл, они придут сюда, чтобы уничтожить меня и все мои творения. И их силы уже будут превосходить мои на порядок.

Королева снова взглянула на Исану.

— Вот почему я здесь. Вот почему я должна уничтожить вас. Я должна создать свой собственный оплот, если я хочу выжить. На это тоже потребуется много лет.

Она положила подбородок на колени, закрыла глаза и прошептала:

— Я хочу жить. Я хочу, чтобы жили мои дети.

Исана смотрела на искреннее горе и страх чудовищного ребенка и боролась с чувством жалости, которое росло в ней под впечатлением от того, что она видела и ощущала с помощью фурий.

Королева была монстром, не меньше… даже если она при этом могла быть и чем-то большим.

Королева принялась слегка раскачиваться взад и вперед, охваченная горем.

— Я хочу жить, Исана. Я хочу, чтобы жили мои дети.

Исана вздохнула и развернулась, чтобы пойти обратно на свое место рядом с Арарисом.

— А кто же не хочет, дитя мое, — пробормотала она. — Кто же не хочет.

Глава 35

С самого начала войны с вордом враг раз за разом атаковал позиции, которые не были готовы к защите от угрозы такого масштаба.

Несмотря на отчаянные попытки предупредить Алеру об опасности, никто не слушал, и в результате Ворд завоёвывал крепости и города один за другим.

Раз за разом быстрое продвижение ворда или нечеловеческая тактика, которую он использовал, побеждали недостаточно подготовленных защитников.

Раз за разом солнце вставало над миром, все более и более завоеванным захватчиками, но этот рассвет был другим.

Долина Кальдерона была готова к битве.

— Тут где-то вмятина! — прорычал Антиллус Рокус, хлопая лапищей по своему богато украшенному правому наплечнику. — Он неправильно двигается!

— Тебе кажется, — ответил Верховный Лорд Фригия. — Нет там вмятины.

— Там что-то не так!

— Да, — терпеливо ответил Верховный Лорд Плацида. — Ты опять в нем спал. Ты уже не так молод, Рокус, чтобы так делать. Ты, видимо, повредил себе плечо.

— Я еще достаточно молод, чтобы скинуть твою тощую задницу со стены! — рявкнул Рокус. — И тогда мы увидим, кто повредит себе плечо!

— Мальчики, мальчики, — успокоила их Ария Плацида. — Не показывайте плохого примера другим детям.

Эрен, стоявший далеко от Верховных Лордов, слишком хорошо владел собой, чтобы засмеяться.

Но он покачался на каблуках в молчаливом весельи, прежде чем повернул голову и подмигнул Амаре.

Та закатила глаза в ответ и шагнула вперед, встав рядом с Верховной Леди Плацида.

Они смотрели на равнину, простирающуюся в устье Долины Кальдерона, на море спокойно растущей и увядающей зелени.

Солнце ярко светило, и день был ясным.

Целыми днями над головой кружили вороны, сначала десятками, затем сотнями, а теперь тысячами.

По земле стелился нескончаемый поток отбрасываемых ими теней.

Раньше враг использовал их для заброски берущих на позиции алеранцев — теперь любой такой попытке помешали бы постоянно патрулирующие территорию фурии земли, что принесло и неожиданный побочный эффект в виде уничтожения крыс, слайвов и прочих вредителей, которые раньше водились в мусорных кучах рядом с позициями Легиона.

Пусть ворд попробует снова использовать ворон против них. Кальдерон был готов.

— Графиня, — сказала Леди Плацида. — Мне казалось, Леди Верадис велела вам поспать не меньше двенадцати часов.

— Это смешно, — возразила Амара. — Я просто сломала запястье.

— Вдобавок к нескольким травмам, полученным вами в Риве, насколько я понимаю, — сказала Леди Плацида.

— Она сказала «двенадцать», потому что была уверена, что мне хватит и шести, — ответила Амара.

— Превосходное объяснение.

— Благодарю вас, — серьёзно сказала Амара. Через секунду она продолжила:

— Я должна быть здесь. Он всё ещё не может говорить достаточно внятно. Ему может потребоваться устный перевод.

— Я понимаю, — ответила Леди Плацида. Она повернулась к Амаре, её прекрасное лицо было спокойно и почти не выражало усталости, которую, как знала Амара, она должна была испытывать. — Графиня… если мы одержим победу в этой битве, не все из нас останутся живы. Но если мы потерпим поражение, никто из нас не выживет.

Амара посмотрела вдаль, на равнину, и кивнула.

Леди Плацида сделала шаг вперёд и положила руку Амаре на плечо:

— Я такая же смертная, как и любой человек. Я кое-что хочу сказать вам на тот случай, если не будет другой возможности.

Амара нахмурилась, но снова кивнула.

— Я обязана вам жизнью, Графиня, — сказала Ария просто. — Для меня было честью познакомиться с вами.

Слёзы защипали Амаре глаза. Она попыталась улыбнуться Верховной Леди, подошла поближе и обняла её.

— Благодарю вас. И для меня тоже.

Объятия Леди Плациды были почти столь же сильными, как у Бернарда. Амара постаралась не захрипеть.

Пока они говорили, Лорд Плацидус приблизился и коротко улыбнулся, когда они обе повернулись к нему.

— В сущности, дорогая, все мы обязаны ей своей жизнью.

Ария властно выгнула бровь:

— Ты не полезешь с объятьями к симпатичной молоденькой парцианской девушке, старый развратник.

Плацида мрачно кивнул:

— И снова ты срываешь мои планы.

Легионер в двадцати футах от них указал на юго-запад и прокричал:

— Сигнальная стрела!

Обернувшись, Амара увидела, как крошечный шар яркого света достиг вершины своей дуги и начал падать.

Тысячи глаз повернулись, чтобы проследить за полетом зачарованной с помощью фурий стрелы, сверкающей так ярко, что ее можно было без труда различить даже под утренним солнцем.

Никто не произнес ни слова, но внезапное напряжение и старательно сдерживаемый страх распространились по стене со скоростью молнии.

— Что же, — произнес Антиллус Рокус, — вот и она.

— Блистательные последние слова, — сказал позади него Фригия. — Мы выгравируем их у тебя на могиле. Рядом с «Он умер, констатируя очевидное».

— Уф, — выдохнул Лорд Плацида. — Начинается.

— Видите? — продолжил Фригия. — Сандос знает, как со вкусом отойти в мир иной.

— Если ты хочешь отойти в мир иной со вкусом, я готов задушить тебя твоей же лучшей шелковой туникой, — прорычал Антиллус.

Это заставило Амару беззвучно рассмеяться, чуть ли не захихикать, несмотря на окутывающий ее страх.

Страх никуда не делся, но смириться с ним стало легче.

Ее муж, его гольдеры, легионеры, приписанные к нему, и, в течение последних месяцев, некоторые из наиболее влиятельных членов Лиги Дианы — все они трудились, чтобы подготовить это место именно к этому утру.

Пришло время сделать так, чтобы их труды не пропали даром.

— Я должна присоединиться к своему мужу, — решительно сказала Амара. — Удачи, Ария.

— Конечно, — ответила Ария. — Я тут постараюсь удержать детишек, чтобы они не перебили друг друга вместо ворда. Удачи, Амара.

Амара призвала Цирруса, шагнула со стены и взмыла в воздух.

Она быстро преодолела милю вниз по стене, проскользила над рекой мужчин, облаченных в сталь, утренний свет отражался от отполированного металла так четко и ярко, словно от воды.

Ниже барабаны начали отбивать сигнал боевой готовности, их было так много, что Амаре это казалось звуками отдаленной грозы.

Другие гонцы и посыльные сновали вдоль стены, вверх и вниз, по воздуху и верхом на скоростных лошадях.

Амара едва избежала столкновения с другим летуном, выглядевшим паникующим молодым гражданином в слишком большой для него броне, который наспех бросил через плечо извинение, изо всех сил пытаясь удержать свой воздушный поток.

Она посчитала, что он выглядел слишком молодо, чтобы посещать академию, и уж тем более служить курьером на войне.

Но он мог летать, а ворд отобрал у алеранцев возможность ограждать молодежь от смертельных реалий.

По крайней мере ему дали поручения, которые он мог выполнять, вместо того, чтобы просто быть низведенным в Рыцари Воздуха.

Амара ловко спикировала вниз к командному штабу, расположившемуся примерно в центре стены между севером и югом.

От ее приземления плащи элитных Рыцарей Металла и Земли, охраняющих штаб, почти не всколыхнулись.

По всей видимости, слухи о том, как она поступила с молодым идиотом у палатки Принцепса, уже широко распространились, и этого было достаточно, чтобы гарантировать, что её быстро узнают.

Начальник охраны махнул ей проходить еще до того, как она твердо встала на ноги.

Амара прошмыгнула мимо них, кивнув им на ходу и поудобней устраивая меч на своем бедре.

Она отклонила предложение облачиться в кирасу.

Для того чтобы тело привыкло к весу кирасы, потребовалось бы несколько месяцев, но у Амары в запасе этого времени не было. Вместо этого она носила куда более удобный кожаный плащ, укрепленный полосками из небольших пластин легкой и прочной стали.

Это почти наверняка спасло бы ее от стрелы или скользящего удара меча.

Жаль, что ворд не использовал в бою ни того, ни другого.

Амара направилась в сторону низкой наблюдательной площадки, возведенной на стене вместо реальной башни, поспешно поднимаясь по ступеням.

— Я просто говорю, что подобные вещи никто особо не воспринимает всерьез, — сказал Верховный Лорд Ривы.

Довольно приземистый Лорд Ривы выглядел немного неуместно в латах Легиона, наконец сделанных должным образом.

— Кровавые вороны, мужик, — с жаром произнес он. — Ты построил оборонительную крепость прямо у меня под боком!

— Хорошо, что я так сделал, — мягко проговорил Бернард, сквозь сжатую челюсть.

Лорд Ривы нахмурился и сказал:

— Я даже не назначал тебя. Секстус сделал это, старый назойливый проныра.

— Угу, — согласился Бернард. — Хорошо, что он так сделал.

Рива одарил его суровым взглядом, который быстро угас, как только он раздраженно выдохнул.

— Что ж. Ты ведь пытался предупредить нас насчет ворда, верно?

— Все мы пытаемся сделать все возможное на благо Империи и нашего народа, сэр, — сказал Бернард. Он обернулся и улыбнулся Амаре, подошедшей к ним. — Миледи.

Она улыбнулась и слегка коснулась его руки:

— Разве мы не должны изучать места сражения?

— Враг еще не подошел, — сказал Бернард, спокойным тоном. — Вокруг стоят люди с оружием в руках на протяжении нескольких часов, они нервничают, устали и начинают думать, зачем какой-то дурак отдал безосновательный приказ.

Он поморщился и дотронулся кончиками пальцев до подбородка, словно усилия от стольких слов причиняли ему боль.

— Ожидание не повредит. Прошу меня извинить.

Бернард повернулся и пошёл вниз по стене к пожилому человеку в доспехе Легиона и шлеме центуриона, его брюки были украшены не одной, а двумя алыми лентами Ордена Льва.

Он пробормотал несколько слов, и старый центурион Джиральди, уже вышедший в отставку и снова надевший свои доспехи, невозмутимо кивнул и начал рассылать курьеров.

— Графиня, — поприветствовал Амару Рива, — когда лорд из глубинки возводит в своей глухомани огромную крепость, это не может не вызвать подозрений. Вы же знаете, что произошло на Семи Холмах. Думаю, моя реакция вполне объяснима.

— При других обстоятельствах вы были бы правы, ваша светлость. Но, учитывая нашу ситуацию, я бы предложила обсудить это, когда все закончится. Можем даже устроить официальные слушания. При условии, что кто-то из оппонентов выживет.

Рива хмыкнул, довольно скептически, но уступил в этом вопросе и кивнул.

Затем внимательно посмотрел на юго-запад, и взгляд его следовал вдоль мощёной дороги, ведущей в Риву.

— Мой город взят. Мои люди бегут, спасая свою жизнь, умирают. С голоду.

Он посмотрел на свои доспехи, на меч на поясе, осторожно прикоснулся к нему.

Когда он заговорил снова, его голос звучал очень устало:

— Всё, чего я когда-либо хотел для своих владений, — это справедливость, процветание и мир. Я не столько солдат, сколько строитель, графиня. Я был так доволен тем, что многие народы двигались через эти земли для торговли, тем, как много хорошего вы и ваш муж сделали для Кальдерона. Увеличение объемов торговли. Установление мирных отношений с маратами.

Он мягко взглянул на нее.

— Я предполагал, что вы откладываете деньги, оставшиеся после уплаты налогов. Или, возможно, вкладываете их.

— О, милорд, мы откладывали их, — сказала Амара с легкой улыбкой. — На такое утро.

Рива поджал губы и кивнул.

— Полагаю, с этим не поспоришь. Как вы все это сделали? Как вам удалось сохранить все в секрете?

— Стены? — Амара пожала плечами. — Большинство людей, проходящих через долину, никогда не сходит с мостовой. Все находящееся вне видимости с мостовой легко скрыть. Как я поняла, первостепенным для построения стен является подготовка почвы. Сбор подходящего камня и прочее. Когда это выполнено, возвести стены не составляет особого труда.

Рива нахмурился и кивнул.

— Верно. Получается, все это время вы собирали подходящие камни в ряды, а потом просто возвели их, как только возникла необходимость.

— Да. Лига Дианы особо помогла нам в этом, а также в подборе наиболее сильных заклинателей, двигающих камни, — она указала на земли перед ними. — И, конечно же, стены лишь начало оборонительной системы. Скелет, если вы понимаете, о чем я.

Лорд Рива кивнул.

— Все это… довольно необычно.

— Мой лорд-муж и его племянник довольно долго обсуждали это в письмах. У Гая Октавиана довольно необычный склад ума.

— Я так и понял, — сказал Рива. Он взглянул на Бернарда и произнес: — Должен признать, возможно, он сделал правильный выбор, расположив оборону здесь. В конце концов, он знает их лучше, чем кто-либо другой в Империи.

— Да, верно, — сказала Амара.

— Он довольно занимательный человек, правда. Знаешь, он ни разу не произнес: «я же тебе говорил».

— Он не из тех, кто придает значение таким вещам, — сказала Амара с улыбкой. — Но, ваша светлость… он же вам говорил.

Лорд Рива глянул на нее, затем издал удрученный смешок.

— Да. Говорил, верно?

— Всадники! — крикнул наблюдатель из угла башни, указывая направление.

Отряды алеранцев, дожидавшиеся появления ворда на вершине дальнего холма, направили своих лошадей галопом вниз по склону в сторону равнины.

Рыцари ворда роились над ними, как насекомые вокруг фонарей ночью, и нападали сверху. Разведчики, пытавшиеся стрелами сбить напор атаки, особого успеха пока не имели.

— Похоже, у них проблемы, — произнес Рива.

Бернард поднес пальцы к губам и издал пронзительный свист.

Он вскинул руку, последовательно подав сигналы «в воздух» и «сопровождать» Рыцарям Воздуха, ожидавшим за стеной, а затем резким движением запястья указал им нужное направление.

В сопровождении ревущего ветра тридцать Рыцарей Воздуха взмыли в небо и бросились навстречу всадникам, чтобы своими воздушными потоками отогнать рыцарей ворда от скачущих лошадей.

Они заставляли вражеских летунов беспорядочно кувыркаться, при этом не попадая в прицел их орудий, что позволяло им безнаказанно сдувать врага как кучу сухих листьев.

Они расположились над разведчиками, образовав над ними защитную карусель.

Бернард удовлетворенно хмыкнул.

— Как Аквитейн в Цересе. Зачем навязывать бой этим тварям, теряя ценных Рыцарей Воздуха, когда можно просто убрать их с дороги?

В результате разрозненной погони рыцарям ворда пришлось отступить. Они были отброшены на прежние позиции и полностью обезврежены воздушными потоками рыцарей.

Всадники благополучно ворвались в ворота, сотворенные рядом с командным пунктом.

Предводитель всадников, человек, одетый, как лесничий, — в зеленую, коричневую и серую кожу, спешился и быстро направился к Бернарду, на ходу салютуя, хотя на нем и не было легионерских доспехов.

Руфус Маркус был одним из когорты легионеров, впервые столкнувшейся с вордом много лет назад, а позже пережившей Второе Кальдеронское.

Как и у Джиральди, его штаны украшали две ленты Ордена Льва, хотя они были настолько грязными, что нельзя было с уверенностью сказать, что ленты действительно красные.

Бернард отсалютовал в ответ.

— Трибун, какие новости?

— Летчики неплохо поработали, сэр, — ответил Руфус. — На подходе около трех миллионов единиц их пехоты, они даже не пытаются скрывать свою численность. Они движутся сплошным потоком, сэр, а не группами, как до этого в деревнях.

— Это значит… это значит, что их Королева где-то поблизости, — произнес Рива, переводя взгляд с одного на другого. — Так?

— Так точно, милорд, — ответил Бернард. — По крайней мере, мы так считаем.

— Сэр, — продолжил разведчик, — еще у них довольно много тех гигантов, которых они использовали для разрушения стен в прошлой кампании.

— Предсказуемо, — проворчал Бернард. — Что-то еще?

— Так точно. Мы не смогли зайти с тыла, но я уверен, что следом за основной группой войск идет что-то еще. Из-за частых в последнее время дождей они не поднимают пыли, но за ними тянутся стаи ворон.

— Дополнительные силы? — произнес Бернард, нахмурившись.

— Возможно, — сказала Амара, — группа пленников, которых они планируют скормить своим берущим и использовать против наших заклинателей, как это произошло в Алера Империи.

Трибун Руфус кивнул.

— Может быть. А может быть, они отозвали своих летунов, чтобы собрать их вместе. Мы видели лишь нескольких. Возможно, они держат их на земле, чтобы мы их не заметили.

— С рыцарями ворда мы сможем справиться, — уверенно сказал Бернард. — Разумнее будет предположить, что они наступают с чем-то, чего мы еще не видели.

Разведчик сделал глоток воды из практически пустого бурдюка.

— Да. Такая ставка наверняка сработает. Не думаю, что ворд станет блефовать. То, как они наступают, говорит о том, что, по их мнению, у них на руках все козыри.

— Вы по-прежнему играете в карты, трибун? — спросила Амара с легким удивлением в голосе.

— О, да.

Руфус ухмыльнулься.

— И это основная причина моего пребывания в легионах, графиня. Когда гражданские проигрывают, они внезапно осознают, что не хотят ввязываться в драку со мной и еще пятью тысячами таких же, как я.

Руфус допил воду, глядя в то место на горизонте, откуда он только что прибыл.

Мгновение спустя он крякнул так, как будто кто-то ударил его в живот.

— Время делать ставки.

Амара обернулась и увидела, как ворд заполняет горизонт.

И снова ее поразила мысль о том, насколько сильно это похоже на тень облака, наползающую на землю.

Богомолоподобных было так много, и двигались они настолько слаженно, что казались единым организмом, ковром сверкающих черно-зеленых доспехов, смертоносных лезвий и острых наконечников.

Амаре показалось, что стоит ей указать на них пальцем, и она порежется.

Авангард ворда уже спустился с холма и начал заполнять равнину.

Твари уже заполнили вершины каждого доступного взгляду холма, все они двигались слаженно, ровными рядами вплоть до последней мили, на которую они хлынули бескрайней волной, объединенные одной ужасной целью.

И, отчего становилось еще более жутко, все это происходило в полной тишине.

Не было ни криков, ни воплей, ни боя барабанов, ни звука рогов.

Они просто двигались, как тень от облака, не останавливаясь ни на секунду.

Тишина пугала. Из-за нее происходящее казалось нереальным в ярком солнечном свете наступившего утра.

Бернард пристально смотрел них какое-то время, затем кивнул.

Стоявший чуть поодаль Джиральди проревел командным голосом:

— Обнажить мечи!

Его голос разнесся вверх и вниз вдоль стены, каждый звук был предельно отчетливым в абсолютной тишине, и ответом ему послужил шепот более чем ста пятидесяти тысяч вынимаемых из ножен мечей.

Звук, напоминавший шелест листьев на ветру, но бывший намного более смертоносным, был слышен далеко окрест.

С легким удивлением Амара осознала, что и ее собственный меч уже был в ее руке.

Она осознала, что они готовы.

Они готовы.

Она и не думала кричать, просто вдруг услышала свой крик. Крик, чистый, как горн на заре, в котором всё презрение и вызов врагу слились в одном простом слове — Алера!

Отзвук ее голоса эхом прокатился по затихшей равнине.

Неожиданно прозвучавший гром сотряс стену, сотряс землю: каждая живая душа на стене, каждый, кто встал на защиту своего мира от этого темного прилива, выплеснул свои ужас и ярость в воздух.

Не было слышно отдельных голосов, ни отдельных слов, ни криков, ни девизов — но весь легион звучал, как единый голос, излучавший неистовую эйфорию. Эйфория эта заполнила всю Амару до кончиков пальцев и меч в её руке стал легче воздуха, которым она управляла.

Этот крик неповиновения обрушился на ряды ворда как сильный удар, и на мгновение их продвижение замедлилось, но затем последовал ответный душераздирающий вопль тварей, причинявший физическую и душевную боль.

Враг устремился вперед и последние несколько сотен метров до стены преодолел на огромной скорости. Земля вокруг, насколько хватало глаз, почернела, визг ворда был ответом на крики защитников.

Так, рожденная в этой первобытной, яростной буре голосов, последняя битва войны — возможно, последняя битва Империи — началась.

Глава 36

Легионы закричали, бросая вызов ворду. Эрен не мог удержаться и присоединился к общему крику, на чистом рефлексе от полнейшего ужаса.

На каком-то уровне сознания он был совершенно уверен, что его срывающийся голос мало кого из ворда может устрашить, но не мог удержаться.

Страх, возможно, не мог буквально удушить его, но всё же заставлял горло сжиматься, и голос ломался, как у подростка.

Где-то рядом что-то проревел центурион, но из-за шума его совсем не было слышно.

К счастью, легионеры знали свою работу достаточно хорошо и без каких-либо команд.

Когда враг приблизился, на землю перед стеной опустились тени алеранцев и в воздух взмыло несчетное количество копий, чтобы обрушиться на авангард ворда.

Копья, сами по себе, были не такими уж смертоносными.

Они убивали, по оценке Эрена, лишь одного из пятидесяти, в лучшем случае — одного из тридцати, но каждый воин ворда, пораженный этим грозным оружием, испытывал болевой шок.

И даже если рана не была смертельной, жертва не могла двигаться и погибала, растоптанная стремительно надвигавшимися задними рядами.

Такой удар был старым, стандартным приемом Легиона, и оказался разрушительным для единого строя врага.

Но этим он не ограничивался, ведь к плану сражения приложил руку Тави.

Ремесленники Долины Кальдерон были не в состоянии обеспечить каждого легионера на стене модифицированным копьём — новые конструкции получали только самые опытные в каждой восьмёрке.

По большей части, именно ими были брошены копья, что убивали солдат ворда наповал. Каждое такое копьё было снабжено маленькой стеклянной сферой, расположенной у выемки железного наконечника копья, в месте соединения с древком.

Независимо от того, попадали ли копья в цель, тысячи стеклянных шариков разбивались от удара, выпуская на волю заключенных в них фурий.

Эрен лично занимался полевыми испытаниями огненных камней, созданных заклинательством фурий и являющихся производными холодильных камней, применяемых для хранения пищи в охлажденном виде в ресторанах и богатых домах Империи, — ещё одно новшество, порождённое извилинами хитроумного мозга Октавиана.

Стеклянные сферы могли содержать даже больше тепла, чем первое поколение камней того же размера, и были гораздо проще в изготовлении.

«Разрушать всегда проще, чем созидать», — подумал Эрен.

Огненные копья взрывались с грохотом, каждое внезапно разрасталось огненной сферой размером с продовольственный фургон.

Это не был раскаленный добела огонь, как при атаке Рыцарей Огня, но этого и не требовалось.

Огонь охватил два передних ряда врага и поглотил так много воздуха, чтобы насытить короткую жизнь пламени, что плащ Эрена прижимало, хлопая по спине и ногам, словно он стоял спиной к сильному ветру.

Заклубился грязный, черный дым, воняющий неописуемо мерзко, и через несколько мгновений ряды ворда были повергнуты в полный беспорядок.

Эрен заорал и хлопнул Лорда Антиллуса по плечу. В сигнале не было никакой необходимости.

Крупный, атлетически сложенный мужчина уже бросился вперед, наряду с Плацидусом и Фригиусом.

Наиболее могущественные и опасные Верховные Лорды Алеры вместе поднялись во внезапном потоке ветра и ринулись сквозь черное облако над вражескими силами; двигаясь слишком быстро, чтобы быть замеченными, они исчезли за завесой, созданной заклинанием ветра.

Эрен сжимал кулаки и смотрел им в след, пытаясь увидеть сквозь массу легионеров, стоявших перед ним.

Их миссия была его идеей. Он нес ответственность за ее результат.

Ворд восстановил темпы наступления за считанные секунды, шедшие позади первой волны перепрыгивали через убитых и раненых.

Их косы делали выбоины в каменных стенах, создавая точки опоры, которые их насекомоподобные ноги могли использовать для подъема, и они бесстрашно роились по стене, прямо на мечи легионов.

Люди и ворд орали и ревели. Мечи сверкали на солнце. Вонзались косы ворда.

Кровь, красная и грязно-зелёная, забрызгала стену, которая, возможно, упала бы и без усилий ворда — но это не мешало им продолжать крушить её своими сужающимися книзу косами для лучшего эффекта.

Они наступали нескончаемым потоком, хотя легионеры пытались отбить атаку; передние ряды на стене сражались со щитами и мечами, а их товарищи позади кололи врагов длинными копьями.

В некоторых местах солдаты ворда сумели вскарабкаться по стене до верха, но были яростно отброшены Легионами.

Всё больше и больше существ вливались в смертоносный живой поток, несущийся над землёй и разбивающийся о стену.

Волна за волной разбивалась об осадную стену, о сталь легионов и кровь алеранцев.

И, словно надвигающийся прилив, давление только усиливалось.

Ворд карабкался друг по другу в стремлении добраться до легионеров, а растущее число тел у стены создавало трамплины, ведущие к вершине.

Переломный момент был близок. Еще пара минут — и ворд укрепится где-нибудь на стене и начнет прорываться оттуда тысячами.

Враг тоже чувствовал это. Все больше и больше ворда напирало на стену.

Эрен мог сделать шаг со стены и пройти милю не касаясь земли.

Время пришло.

Он повернулся и кивнул облаченному в броню Гражданину.

— Пора?

Лорд Грэм наблюдал за атакой, сняв шлем. В молодости у него были ярко-рыжие волосы, но сейчас они почти полностью поседели, о первоначальном цвете напоминали лишь несколько одиноких, непокорных красных прядей.

Он кивнул, поднял шлем и надел его на голову.

— Да. Подпустим их еще ближе, и они хлынут через стену.

— Нам надо подать сигнал? — спросил он. Как только сигнал будет подан, он распространится по всей стене, от одного заклинателя огня к другому.

Грэм хмуро буркнул:

— Дождись приказа, парень. Все мы следим за тем, что творится перед нами. Это наша работа. Бернард наблюдает за всей картиной. Это его работа. Он отдаст приказ, когда придет время.

В двадцати футах от них ворд преодолел стену, и закричал легионер, пронзенный одной из кос.

Ворд отбросил второго легионера словно игрушку, а затем сдох под массивной кувалдой, которой орудовал Рыцарь Земли, бросившийся затыкать брешь — но к этому времени три его товарища уже достигли вершины стены чтобы перелезть наружу.

Через пару секунд к ним присоединится еще больше ворда.

— Лорд Грэм? — позвал Эрен. Его голос снова надломился.

— Жди! — рявкнул Грэм в ответ.

Граф Кальдерон будет ждать перед подачей сигнала о следующем этапе плана до тех пор, пока как можно большее количество врага не окажется на позиции.

Эрен знал это. Он также знал, что как командующий столь важным сражением, Кальдерон пожертвует жизнями нескольких защитников, если это будет необходимо.

В этом был его долг. Именно для этого в сражении и нужен командующий: чтобы был человек, который в ближнем бою сможет сдержать безрассудные эмоциональные порывы, противопоставив им преимущества логики и разума.

В этот момент, когда три воина ворда оказались на стене и один из них уставился прямо на него, это уже не выглядело для Эрена как просто звук приближающейся битвы.

Он вдруг подумал, что было бы неплохо согласиться на тот доспех легионера, который ему предлагали вчера.

И тридцать или сорок фунтов стали поверх его хрупкой плоти (которые выглядели черсчур громоздкими для прославленного гонца всего несколькими часами ранее) смотрелись бы великолепно.

Четвертый воин ворда показался на вершине стены, и Эрен осознал, что алеранский контрудар уже не успеет их спасти, даже если он произойдет прямо в это мгновенье.

Они должны отбить стену прямо сейчас, или ворд убьет всех вокруг него и, вероятно, самого Эрена тоже.

Хуже того, они убьют Грэма, единственного из заклинателей огня, способного создать пламя, достаточно горячее для контрудара. Его смерть нельзя допустить.

Группа легионеров, ведомая Рыцарем Земли, атаковала первых двух воинов ворда, залезших на стену, но третий смахнул легионера со стены на море движущихся кос под ними.

Его крик оборвался так резко, как будто он и в самом деле упал в воду.

Блестящие глаза ворда сошлись на Эрене, и воин, похожий на богомола, ринулся вперед, сверкая косами.

Одно из смертельных орудий стало опускаться на Эрена, но он уже отпрыгнул назад, оказавшись вне досягаемости, и крикнул: «Грэм, берегись!». Ударив его плечом в бедро, он оттолкнул Грэма от приближающегося воина.

Это движение стоило ему драгоценных дюймов и секунд. Он не полностью избежал удара, и стремительное движение серпа оставило кровавую борозду на егоплече, проскочив над инстинктивно выгнувшимся от боли телом, и снова задело его, разрезав ягодицу.

Эрен пошатнувшись припал на одно колено, инстинктивно понимая, что ему нельзя оставаться здесь, где он не сможет увернуться от удара богомола.

Легионеры приближались, желая, как и он, закрыть эту брешь, но они были слишком далеко.

Эрен сделал кувырок назад, навстречу ворду, перекатываясь через себя.

Он почувствовал, как коса резко опустилась и, не попав по нему, вонзилась в камень стены.

Эрен остановился прямо под телом ворда, и тот начал перебирать конечности, одновременно пытаясь достать его своими серпами, но безуспешно.

Эрен протянул руку к лежащему неподалеку легионерскому копью.

Его умение заклинать дерево было не особо выдающимся, но его было достаточно для того, чтобы заставить древко копья немного согнуться. И когда он отпустил его, копье, с грохотом разогнувшись, прыгнуло в его руку.

Он схватил его, быстро перекатился, чудом избежав удара косы ворда, который оседлал стену напротив.

Оказавшись под воином ворда, Эрен начал перемещаться из стороны в сторону, как хромой краб, затем схватил копьё и еще раз прибегнул к заклинательству дерева, заставив древко изогнуться, как дрожащий от напряжения лук, образовав почти окружность.

Он немного помедлил, чтобы решить, куда нужно бить и как целиться, потом упёр копье основанием в каменную стену и снял заклинательство.

Копьё выпрямилось с яростной силой.

Острый наконечник скользнул вдоль бронированного подбрюшья ворда — но затем остриё попало в стык между двумя пластинами хитина и вонзилось с такой силой, что оторвало передние конечности ворда от стены.

Тёмная, зеленовато-коричневая кровь струёй хлынула из раны, и ворд свалился на алеранскую сторону стены, дёргаясь в предсмертной агонии.

Эрен издал победный возглас, быстро превратившийся в крик, когда нечто, как ему показалось, раскалённое, врезалось ему в поясницу.

Раздался звук удара, его тело дернулось, а мышцы над правой лопаткой внезапно свело жестокой судорогой.

Он попытался пошевелиться, но что-то крепко прижимало его к земле. Должно быть, что-то тяжелое. Ему это казалось очень тяжелым.

Он оглянулся через плечо, даже это движение причинило жуткую боль, и увидел, как следующий ворд забрался на стену и вскочил на него, когда его менее удачливый собрат упал на землю.

Он не мог видеть ни самих кос, ни того, как они пронзали его. Но поразмыслив об этом, он решил, что и не хотел этого видеть.

Боль была достаточно скверной и без соответствующих ей зрительных образов.

Он не мог дышать. Он хотел просто сделать хороший, глубокий вдох.

Но не мог вдохнуть ни грамма воздуха. Это казалось несправедливым. Он прислонился щекой к камню.

Мелькнула вспышка света, над ним пронеслось что-то теплое, и ворд вскрикнул.

— Целитель! — проревел Грэм.

Эрен моргнул, открыл глаза и посмотрел на юг. В воздухе парила одинокая сверкающая искра ярко-красного пламени.

— Нет, идиот, не вытаскивай их из него, — огрызнулся Грэм на кого-то. — Он истечет кровью прямо здесь.

— Но они же пришпилили его к этой треклятой стене, — возразил кто-то глубоким, звучным голосом.

— Искать, по чему бы еще вмазать булавой — это не единственное применение для твоей головы, Фредерик, — ответил Грэм. — Небольшого заклинательства земли будет вполне достаточно, чтобы вытащить их из стены.

— О. Точно. Секунду…

Грэм склонился над Эреном, вокруг них на стене были и другие легионеры.

Они, должно быть, закрыли брешь. Хорошо. Эрен поднял руку.

Ему пришло в голову, что она дрожала сильней, чем ей полагалось бы.

— Грэм, — выдохнул он, указывая рукой. — Сигнал.

Старый Лорд оглянулся через плечо, зарычал и поднялся на ноги.

Он взглянул на небо, сделал глубокий вдох, затем поднял руку и послал в воздух что-то похожее на маленькую синюю звезду.

На всем протяжении стены ему вторили и другие звезды.

Вторая звезда взвилась над командным пунктом. Она горела ярко-белым светом, на который было больно смотреть даже днем.

Эрен знал, что выше и ниже по стене заклинатели огня делают то же, что и Грэм.

Старый Лорд вглядывался в землю перед стеной, а пара легионеров прикрывали его.

Мгновение он концентрировался, затем указал пальцем на землю и произнес единственное слово: «Гори».

Сфера белого огня сорвалась с пальца Грэма на землю.

В течение невыносимо долгой минуты ничего не происходило.

Эрен прикрыл глаза и представил: чтобы поднять осадные стены, необходимо передвинуть большие массы тяжелого камня.

Но передвигать можно не только камни. Земля богата еще множеством интересных минералов.

Золото. Серебро. Драгоценные камни.

И уголь.

И нефть.

В течение последних нескольких месяцев вся равнина перед первой стеной была наполнена последними двумя.

Уголь был поднят до нескольких дюймов под поверхностью… а нефть, которой гораздо проще манипулировать, заполнила верхние слои почвы, до тех пор, пока земля не начала хлюпать от нее.

Это было сложно заметить, учитывая, какой мягкой и податливой сделали землю дожди за последние дни, однако был еще и запах.

Но ворд оказался недостаточно сообразительным, чтобы распознать его.

В угле под землёй повсюду были созданы заполненные нефтью трубы с множеством отверстий для доступа воздуха.

Затем алеранские заклинатели фурий, стоящие на стенах, направили огонь прямо вниз, к устьям этих труб, и пламя быстро распространилось по ним.

Тридцать секунд спустя раздался грохот, когда сочетание большого количества горящей нефти и кислорода вызвало взрыв, пробив землю и раздробив пласты угля на мелкие куски.

Пламя с рёвом вырвалось из-под земли, а где-то наверху засвистел, застонал, завыл ветер.

Четверо Граждан, которые поднялись в небо, направляли в огонь достаточно воздуха, чтобы начавшийся пожар превратился в настоящий огненный смерч.

Когда этот смерч стал подниматься вверх, раздался чудовищный рёв, а небольшая туча из пыли, угля и пылающих капель нефти взлетела высоко в воздух, напоминая гигантский гриб, так что даже лёжа Эрен видел её верх.

— Кровавые вороны! — воскликнули легионеры от ужаса, смешанного с радостью.

Эрен мог видеть отражение огня в глазах молодых мужчин.

Огромная завеса пламени растянулась во всю ширину Долины Кальдерон.

Ворд кричал. Ворд умирал — их было сотни тысяч, вражеских солдат, которые так яростно напирали на стену во время атаки, что сбились в плотную массу.

Эрену показалось, что закат в этот день начался на удивление рано. Где-то рядом рог затрубил сигнал к отступлению.

Они вовсе не собирались длительно защищать первую стену. Она была просто слишком длинной, чтобы организовать эффективную оборону.

Но жертвенность и мужество людей, которые уже пролили свою кровь и умерли у первой стены, позволили алеранцам проделать серьёзную брешь в армии ворда, уменьшив его преимущество в численности.

Молодые, отважные легионеры. Идиоты несчастные.

Слава Богам, Эрен никогда не прошел бы в Легион, из-за его роста и нехватки полезных способностей в заклинании фурий.

Он мог избежать всей этой бессмыслицы. И он помог сделать кое-что полезное сегодня.

Маленький внутренний голосок твердил ему, что Ворд может позволить себе потери.

Хотя только что их умерло больше по численности, чем осталось во всех Легионах Алеры, они все еще оставались в подавляющем большинстве.

Вот почему, подумал он, их ждет еще много сюрпризов в Долине.

Граф Кальдерон встретит их во всеоружии.

Возможно, он не сможет их остановить. Вероятно, никто не сможет.

Но, фурии свидетели, они заплатят за каждый глоток воздуха у Графа Кальдерона прежде, чем наступит конец.

Эрен понял, что улыбается. Затем кто-то приблизился к нему.

Он ощутил резкий запах гарганта.

Люди разговаривали, но он не прислушивался.

Он слишком устал. Он подумал, что если пойдет спать, то может уже не проснуться.

С другой стороны, если смерть похожа на сон, так уж ли это плохо?

Возможно, он вскоре это узнает.

Глава 37

Амара видела, как первое наступление ворда поглотило пламя.

Все шло более или менее согласно плану.

Когда заклинатели огня зажгли небольшие тоннели, заполненные нефтью, пламя быстро по ним распространилось по ним по ним на расстояние в полмили, создавая постоянный источник огня.

Сквозь воздуховоды начал сочиться черный дым.

А затем, когда притаившиеся Верховные Лорды направили мощную ветряную бурю, захлестнувшую долину, они взорвались.

Земля изверглась огнем, и куски расколотого угля раскидало в двадцати ярдах друг от друга.

Наряду с углем во все стороны брызнула нефть, и в какой-то момент вся долина была охвачена огнем.

Стоя позади Амары, Бернард заглянул в увеличивающее пространство, которое она создала в распростертых руках.

Он удовлетворенно хмыкнул.

— Тави проделал такое в Элинархе, только наоборот, — сказал он Лорду Рива.

— Как это? — спросил Рива.

— В Элинархе, — объяснила Амара, щадя челюсть мужа, — он сперва нагрел булыжники мостовой, чтобы остановить нападение Канимов и загнать их в здания города. А затем он поджег дома.

Рива уставился на равнину, охваченную пламенем, и содрогнулся.

— Жестоко.

— Верно, — сказала Амара.

— Парень доводит начатое до конца, — сказал Бернард. Его рот искривился в усмешке. — Его Высочество, парнишка.

Рива повернулся, чтобы задумчиво поглядеть на них обоих.

— Думаете, он реально на подходе?

— Он так сказал, — проговорил Бернард.

— Но у него так мало людей.

Бернард фыркнул.

— У парня не было никого, кроме безоружного раба, когда он остановил маратов при Втором Кальдеронском, — он повернулся лицом к Риве и встретился с ним взглядом. — Если он говорит, что идет сражаться, верь ему.

Лорд Рива задумчиво глядел на Бернарда.

А на равнине огонь начал затухать, оставляя у подножия на полмили раскаленных докрасна углей.

Воздух на равнине колебался от безумного жара. Она отметила, что горящий хитин ворда пах просто омерзительно.

Раздался глухой рев воздушных потоков, когда Верховные Лорды, выполнившие свою задачу, возвращались дружным строем.

— Бернард, — тихо сказала Амара.

Ее муж глянул на долину и кивнул.

Он повернулся к Джиральди и сказал:

— Труби к отступлению. Мы отходим за следующую стену.

Джиральди отсалютовал и передал приказ горнистам.

Вскоре сигнал эхом разносился по стене.

Центурионы начали отдавать приказы.

Мужчины начали отступать от стен, спускаясь по лестницам и строясь в шеренги.

Несколькими секундами раньше прибыли гарганты маратов — своим широким, неторопливым шагом они быстро добрались до места.

Раненых погрузили на животных, попоны которых были подготовлены для их безопасной перевозки.

— Граф Кальдерон, — произнес Рива, его голос звучал слегка неестественно и формально, — я понимаю, что наши отношения были… натянутыми. И что вы, бесспорно, уже очень много поработали над подготовкой обороны долины. Тем не менее, я хотел бы предложить свой опыт и мастерство моих инженеров для любой возможной помощи.

Бернард снова посмотрел на него.

— Я не очень хороший солдат, Ваше Превосходительство, — сказал Рива. — Но в строительстве я разбираюсь. И в моем городе трудятся одни из лучших архитекторов и инженеров в Империи.

Бернард взглянул на Амару, которая, едва заметно улыбаясь, делала вид, что наблюдает за противником.

— Сочтем за честь, Ваша Светлость, — сказал Бернард. — Джиральди отведет к Пентусу Плувусу. Он сохранил книги и чертежи, использованные в этом проекте. Он поймет, где вы и ваши люди пригодитесь больше всего.

Рива предложил Бернарду руку. Тот кратко пожал её, и Рива улыбнулся.

— Удачи вам, Граф Кальдерон.

Бернард ответил ему с легкой, печальной улыбкой.

— Всем нам.

Рива и Джиральди ушли. Бернард отдавал приказы остальным членам команды к началу отступления в башню.

Амара встала рядом с мужем и переплела их пальцы вместе.

Бернард глядел на поля тлеющих углей.

По краю пылающего угля, где жар иссушил окружающюю почву, начала гореть трава.

За завесой колеблющегося жара, скапливался ворд, двигаясь и перемещаясь, словно одно существо с миллионом конечностей.

Было невозможно разглядеть какие-либо детали, кроме самого факта их присутствия и того, что они продолжали прибывать.

Амара вздрогнула.

— Не пора ли нам уходить? — спросила она мужа.

— Еще есть немного времени, — сказал Бернард. — В этом и заключается вся прелесть плана. Он делает сразу два дела. Убивает ворда и дает нам время отступить на более укрепленные позиции.

Он замолчал и снова уставился на запад.

Амара очень тихо произнесла:

— Ты думаешь об Исане.

— Она моя сестра, — сказал Бернард.

— Ты слышал, что сказал Эрен.

Лицо Бернарда потемнело. Он сжал кулак и ударил по одному из низких зубьев стены.

По зубцу расползлась сетка трещин.

— Она у Королевы.

Амара положила руку на его кулак и нежно сжала.

Бернард закрыл глаза и сделал видимую попытку расслабиться.

Вскоре он разжал кулак.

— Я надеялся, что это выдаст ее, — прошептал он. — Она избежала конфронтации, но она могла привести нас к Исане.

— Королева Ворда далеко не дура, — сказала Амара. — Она наверняка знает, что мы планируем убить ее.

Бернард хмыкнул.

— Мы должны заставить ее показаться. Выдать себя. Если мы не сможем этого сделать, конец всему.

— Я знаю, — тихо сказала Амара. — Но и она это знает.

Бернард снова потер челюсть.

— Как Маша?

— По словам Оливии, она напугана, — сказала Амара. — Она чувствует, что происходит что-то плохое.

— Бедняжка, — сказал Бернард. — Слишком проницательна, во вред себе.

— Для ее душевного спокойствия, возможно, — сказала Амара. — Но не по отношению к другим.

Он одобрительно буркнул.

— Полагаю, нам не следует больше тратить время.

Он приложил два пальца к губам и резко свистнул.

Их ездовые лошади заржали и взбежали по ближайшей ведущей к ним лестнице.

Амара поглядела на него с улыбкой.

— Как ты это делаешь?

— Это не сложно, — сказал Бернард. — Ты просто…

Он внезапно замолчал, увидев струю белого пара, вырвавшуюся из усеянной углём земли на дальней стороне поля.

Амара тоже посмотрела туда, и у неё перехватило дыхание.

Струя пара стала плотнее и вдвое толще, потом ещё вдвое толще. По краям она сделалась полупрозрачной.

— Пар, — выдохнула Амара.

— Заклинательство воды? — пробормотал Бернард. Он посмотрел вверх. Только несколько белых, невинных облаков мчались по небу, ни из одного из них даже не моросил дождь. — Как?

Амара нахмурилась, затем предположила:

— Заклинатели, должно быть, направили реку по другому руслу. Как Аквитейн сделал в Алера Империи.

Бернард на секунду задумался, потом кивнул:

— Маленький Гусь находится примерно в полутора милях за тем крайним холм. Разве возможно отвести его так далеко?

Амара попыталась мысленно представить рельеф местности, особенно возвышенности.

— Это просто невероятно, — сказала она. — Мы находимся, должно быть, на тридцать или сорок футов выше, чем ближайшая к реке точка.

Клубы все увеличивались и увеличивались, и поднимающаяся колонна пара начала приближаться к их позиции на стене.

Бернард присвистнул.

— Серьезная магия. И они создали ее на достаточном удалении, так что, даже если Королева там, нам до нее ни за что не добраться. Думаешь, идея Инвидии?

Амара пожала плечами.

— Потребовались бы совместные усилия нескольких заклинателей, чтобы создать такое. Вода сама по себе тяжелая. Заставить ее двигаться подобным образом, против ее природы — не уверена, что это было бы под силу даже Секстусу.

Бернард сплюнул от досады.

— Полагаю, через три четверти часа они снова смогут двинуться к стене.

Амара покачала головой.

— Раньше.

— Выходит, у нас два, самое большее три часа. — Бернард сжал челюсти и повернулся, чтобы спуститься по лестнице к ожидающим лошадям. — Нам лучше пошевеливаться.

Глава 38

Тави провели.

И, конечно же, Китаи приложила к этому руку.

Он не хотел засыпать, не сейчас, когда нужно сделать еще так много для защиты города.

Но после недавнего кровопускания для Марока и неимоверных усилий заклинательства, которые потребовали ворота Ривы, он был совсем вымотан.

И, Китаи была особенно… он перебирал мысли в поисках подходящего определения.

«Активной» — не передавало нужного оттенка. «Настойчивой» — было более точным описанием, хоть и казалось неполным, но полностью отражало суть.

Он решил, что в его языке недостаточно слов, подходящих для описания такой ненасытной, восторженной, совершенно раскованной страсти.

В какой-то момент они перекусили едой, предусмотрительно оставленной на сиденье фургона.

Оглядываясь назад, Тави заподозрил, что в нее было добавлено небольшое количество афродина, что объясняло как его, э-э, исключительную сосредоточенность вечером, так и последующее почти коматозное состояние.

Он посмотрел на волосы Китаи.

Пока Тави лежал на спине, она прижалась к его боку, положив голову ему на грудь.

Ее лицо было скрыто прекрасными белыми волосами, за исключением мягких губ.

Изящная, но сильная рука лежала у него на груди. А нога была заброшена ему на бедро.

Она крепко спала, иногда издавая звуки, которые какой-нибудь злобный (и глупый) человек мог бы назвать храпом.

На миг Тави удовлетворенно закрыл глаза.

А может, они просто очень сильно желали друг друга.

В любом случае, он не был расстроен тем, что был склонён к ночному… сну, однако, как вероломно все было организованно.

Она пробормотала что-то во сне, и Тави ощутил исходящее от нее смешение неясных, вспыхивающих эмоций, быстро переходящих от одного чувства к другому.

Ей снился сон.

Тави погладил ее по волосам и сконцентрировался, пытаясь уловить эмоции в лагере.

Если за ночь что-то стряслось, останется ощущение этого.

И сам воздух, общая эмоциональная атмосфера в лагере Легиона, могли многое сказать ему о настоении солдат.

Вокруг повозки находилось полдюжины охранников, на предположительно благоразумном расстоянии, но они не могли не услышать все происходившее, если только Китаи не забыла использовать заклинание воздуха.

Или же это сделал один из мужчин. Тави осознал тот факт, что смущается намного меньше, нежели стал бы год назад.

В мире было так много плохих вещей, которые, возможно, помогли взглянуть на это в другом свете.

Не было ничего из ряда вон выходящего в том, что кто-то знал, как Тави и Китаи наслаждались компанией друг друга.

Охранники были спокойны и начеку.

От находившейся неподалеку пары слуг исходило ощущение выполнения рутинных заданий — скорее всего, приготовление завтрака.

В целом, в лагере была атмосфера ожидания.

Страх, смешанный с предвкушением, гнев на захватчиков, в сочетании с беспокойством за товарищей-алеранцев.

Люди не были глупы. Они знали, что идут на войну, но не было и следа отчаяния, только ожидание и уверенность.

Это, само по себе, было едва ли не самым ценным качеством для Легиона.

Командующие Легионов знали многие годы, что ожидание победы порождает победу.

Ему надо вставать и двигаться, побуждая окружающих мужчин, играть роль Принцепса с безграничным могуществом, уверенностью и энергией.

Но простой лежак казался таким удобным.

Он переключил внимание на источники спокойствия и теплоты, спящие рядом с ним, и… источники?

Тави резко выпрямился.

— Ты не сказала мне, — тихо сказал Тави.

Китаи глянула на него и отвела взгляд.

Она просунула руки в рукава испачканной сталью, утепленной рубашки, которую она носила под кольчугой, и начала застегивать ее.

Тави мягко нажал.

— Почему ты не сказала мне, чала?

— Мне совершенно не следовало приходить сюда с тобой, — сказала Китаи, жестким голосом. — Мне надо было оставаться в своей койке одной. Вороны, я ведь знала, что ты почувствуешь это, если мы окажемся вдвоем. Я дала слабину.

Тави услышал в своем голосе сердитые нотки.

— Почему ты мне не сказала, Китаи?

— Потому, что твой народ помешан на рождении детей, — огрызнулась она. — Что может произойти! Что может не произойти! Когда это может произойти, и в каком порядке! Обстоятельства, над которыми они совершенно не властны, полностью диктуют, как к ним будут относиться на протяжении всей жизни.

Она закончила скреплять рубашку и впилась в него взглядом.

— Тебе это известно. Лучше, чем кому бы то ни было.

Тави скрестил руки и встретился с ней взглядом.

— И как по-твоему, скрыв от меня, ты могла улучшить ситуацию?

— Я… — Китаи замолчала и, неловким движением из-за тесноты повозки, скользнула в свою кольчугу. — Я не хотела, чтобы ты сосредоточил свои дальнейшие безумства на мне.

— Дальнейшие безумства? — потребовал он. — Не беспокойся об оружии, Китаи. Ты не будешь им пользоваться.

Она вздернула подбородок и начала собирать волосы в хвост.

— Вот. Видишь? Из-за того, что я ношу нашего ребенка, ты хочешь, чтобы я тихо сидела в каком-нибудь каменном ящике, пока не придет время родов.

— Нет, — сказал Тави. — Я хочу, чтобы ты хранила нашего… — он постарался не задохнуться от слова, — ребенка… в безопасности.

— В безопасности? — Китаи взглянула на него. — Нет такого места, Алеранец. Больше нет. До тех пор, пока не будет сломлен ворд, есть лишь места, где можно отсрочить смерть.

На это у Тави ответа не было. Он откинулся на пятках и долго глядел на нее.

— Вот почему ты настаивала на ухаживании, — сказал он. — Чтобы мы спали раздельно.

Щеки Китаи вспыхнули.

— Это… одна из причин, Алеранец, — она сглотнула. — Есть много причин.

Тави подался вперед и предложил ей свою руку. Она приняла.

Какой-то момент они держались за руки в тишине.

— Наш ребенок, — сказал Тави.

Она кивнула, в ее широко раскрытых глазах было трудно что-то прочесть.

— Когда ты узнала?

— Ближе к концу путешествия из Кании, — сказала она.

— Какой срок?

Она пожала плечами, и, в один из немногих на памяти Тави моментов, не смогла выглядеть спокойной и уверенной.

— Шесть месяцев. Если бы отцом был марат. Но наш народ и ваш…Такого прежде не случалось, — она сглотнула, и Тави подумал, что в этот момент она выглядела хрупкой и прекрасной, словно цветок покрытый льдом. — Я не знаю, что произойдет. И никто не знает.

Довольно долго Тави сидел молча в полной тишине, пытаясь уместить у себя в голове такую простую и невероятную правду.

Он будет отцом.

Он будет отцом.

Маленький человечек скоро появится в этом мире, и Тави будет его отцом.

Китаи погладила его по руке.

— Пожалуйста, скажи, о чем ты думаешь.

— Я… — Тави тряхнул головой в недоумении. — Я думаю, что… Это меняет дело. Это меняет все.

— Да, — очень тихо произнесла Китаи.

Тави моргнул и взял обе ее руки в свои.

— Только не между нами с тобой, Китаи. Это не изменится.

Она заглянула ему в глаза, дважды моргнула, и слезы покатились по ее щекам, пока она не вспомнила о заклинании воды и не закрыла глаза.

Вдруг Тави привлек ее к себе, чтобы обнять.

— Не надо, — тихо сказал он. — Не смей даже думать, что тебе нужно скрывать от меня слезы.

Она уткнулась лицом ему в грудь, внезапно стиснув его своими тонкими руками.

Это тотчас напомнило Тави, что она почти так же сильна, как и он, несмотря на разницу в размерах.

А еще на ней была кольчуга. Очень холодная кольчуга. Тави вздрогнул, но не пошевелился.

Китаи ненадолго прижалась лицом к его груди, и её слёзы, которые были горячее, чем когда-либо его собственные, намочили его кожу.

— Я не знала, что ты станешь делать, — сказала она через несколько секунд, продолжая обнимать его. — Что ты можешь подумать. Мы всё делаем не по порядку.

Тави молчал в течение долгого времени. Затем спросил:

— Ты беспокоилась, что нашего ребенка будут считать незаконнорожденным?

— Конечно, — ответила она. — Я видела шрамы Максимуса. Я видела, какой безумной стала Фригия Наварис. Я видела других, которые стали… изгоями. Всеми презираемыми. Потому что они не являются законнорожденными. Словно самим фактом своего рождения они совершили преступление. Я не знаю, что делать.

Тави некоторое время молчал и гладил её волосы одной рукой.

Затем сказал:

— Есть две вещи, которые мы могли бы сделать.

Она шмыгнула носом и замерла, ожидая.

— Мы должны провернуть несколько дел, чтоб наш ребенок не был незаконнорожденным, — проговорил он.

— Что?

— Ну, мы, естественно, солжем. Мы уже поженились и просто никому ничего не говорили, а когда ребенок родится мы удивимся, что он…

— Или она, — вставила Китаи.

— Или она должна быть родилась раньше срока.

— А если докопаются до правды? Правдолюбцы тут же раструбят, что это выдумка.

— Ну, все могут подумать, что это выдумка. Но никто не скажет об этом. На это, как говорится, будут смотреть сквозь пальцы, как это принято среди людей, кого волнуют такие вещи. Возможно, кто-то похихикает, кто-то посудачит за нашими спинами, но никто не бросит вызов всерьез.

— В самом деле?

— Так постоянно происходит, — ответил Тави.

— Но… Но это все равно может быть использовано против ребенка. Смешки за его спиной. Издевки над ним…

— Или над ней, — заметил Тави.

— Или над ней, — сказала Китаи. — Это навсегда останется слабым местом, которым кто-то будет спекулировать.

— Полагаю, это зависит от ребенка, — сказал Тави.

Какой-то момент Китаи обдумывала сказанное. А затем произнесла:

— Что еще мы можем сделать?

Тави нежно приподнял ее голову, чтобы взглянуть в глаза.

— Мы сделаем, как пожелаем, — спокойно сказал он, — и пусть кто-нибудь попробует не согласиться. Мы дадим ребенку всю нашу любовь и заботу, игнорируя законы, вредящие ему, и вызовем любого, кто попытается навредить нам в этом деле, на юрис макто. Мы что-нибудь придумаем для всех незаконнорожденных детей Империи, начиная с нашего.

Глаза Китаи вспыхнули более ярким оттенком зеленого, словно что-то неистовое разожгло в них жизнь.

— Мы сможем это сделать?

— Я не вижу причины, почему мы не сможем это сделать, — произнес Тави, — в конце концов, я собираюсь стать Первым Лордом. Любой, кто собирается выступить против меня — сделает это, независимо от того, какой предлог у него для этого будет. Любой, кто поддерживает меня, будет поддерживать меня, независимо от того, как мы провернем это все.

Китаи нахмурилась.

— Чала, — прошептала она, — мне плевать на других алеранцев. Меня волнует, что будешь думать ты.

Он сжал её ладони своими и сказал:

— Мне рассказали, что по обычаю женщины маратов принимают предложение жениха после соревнования с ним перед Единственным.

Она медленно улыбнулась:

— Почему ты интересовался этим обычаем?

— Профессор, который дал мне задание, был чрезвычайно требовательным, — сухо ответил он. — Я сделал несколько выводов из этого факта.

— И каких же? — спросила Китаи.

— Поскольку женщина выбирает себе мужа на соревновании, она вполне может отвергнуть своего жениха. Если она не желает его, она просто выбирает состязание, в котором он вряд ли победит. Скажем, если девушке из клана Лошади не по нраву жених из клана Волка, она заставит его соревноваться с ней в верховой езде.

В глазах Китаи танцевали озорные искры, но её тон и выражение лица были серьёзными:

— Соревнование проходит перед лицом Единственного. Побеждает самый достойный марат. Это всем известно, Алеранец.

— Конечно, — сказал Тави. — Я сомневаюсь, что Единственный проявляет заботу о своих детях, вынуждая девушек соревноваться с теми, кого они не желают себе в мужья.

— Многие молодые мараты-мужчины не согласились бы с тобой. Но в этом ты почти также мудр, как женщина-марат. Не совсем, но очень близко, — торжественно произнесла Китаи.

— Мне кажется, я припоминаю испытание в соревновании между бесспорно прекрасной молодой девушкой-маратом и глупым алеранским юношей. Это было много лет назад. Испытание проходило в Восковом лесу, рядом с Долиной Кальдерона. Смутно помню, но мне кажется, что молодой человек одержал победу.

Китаи уже было открыла рот, чтобы возразить, но затем призадумалась и невесело рассмеялась.

— Только потому, что молодая леди пожелала этого.

— И в чем же отличие от любой другой девушки-марата, которая желает признать в молодом человеке спутника жизни?

Китаи выгнула бровь.

— В том что… — она склонила голову. — В том что… Его нет.

— Хорошо, тогда в соответствии с законами и обычаями твоего народа, которые я глубоко уважаю, мы женаты уже много лет. Следовательно, ребенок совершенно законен.

Китаи прищурилась, и улыбка пробежала по ее губам.

— Мы не супруги. И пройденное испытание не соответствует брачной церемонии.

— Почему нет? — спросил Тави.

— Потому что оно не задумывалось как таковое! — ответила Китаи.

Тави легко взмахнул рукой.

— Намерения стоят гораздо меньше, нежели последствия от действий, ими порожденные. Ты моя жена.

— Я так не думаю, — сказала Китаи.

— Я знаю, — торжественно произнес Тави. — Но в этом ты менее мудра, чем юный Алеранец. Однако, он должен быть терпелив к редким вспышкам иррациональных эмоций со стороны своей жены. Итак, что по-твоему надо сделать, чтобы испытание соответствовало брачной церемонии?

— Испытание! Не смей даже думать, что… — ее голос затих. — Ой!

Тави удивленно взглянул на нее и стал ждать.

— Ты… — она посмотрела вниз, — Ты действительно думаешь, что ребенок… что все в порядке?

— Почему нет? — спокойно сказал он. В его голосе больше не звучало игривых ноток.

— Китаи, разве играет значение предлог, который мы используем для признания нашего ребенка? Неужели это важнее, чем осознание того, что наш будущий ребенок желанен и любим? Разве не это самое важное?

— Да, — ответила она. Закрыв глаза она произнесла: — Спасибо, Алеранец.

— Тебе не за что меня благодарить, — ответил он, дотронулся до ее подбородка и встретился с ней взглядом.

— Китаи, если у нас будет ребенок, — его голос звучал не громче шепота, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить его. Это мой долг. Я не смогу поступить иначе. Таков уж я. Ты понимаешь?

— Я поняла, что ты решил оставить меня в безопасности и отправиться на эту войну один, — нежно произнесла она.

— Я должен, — сказал он, — Китаи, я не переживу, если потеряю тебя. Но теперь может пострадать еще один человек.

Она медленно не моргая покачала головой:

— Я не останусь, Алеранец.

— Но почему?

На минуту она задумалась, затем произнесла:

— Ты помнишь, как я сказала, что наличие или отсутствие ворда для нас ничего не меняет?

— Да, — ответил он.

— А знаешь, почему я так сказала?

— Нет.

Она обхватила его лицо руками и прошептала:

— Смерть для меня ничто, чала. Если мы вместе, она для меня не страшна.

Она прижалась к нему и очень нежно поцеловала его в губы, после чего уютно устроила свою голову у него на плече.

— Быть в разлуке. Вот что действительно пугает меня. Я готова идти в затерянную пустошь, в ужасный город, пройти любой кошмар, чала, лишь бы ты был рядом. Но только не проси покинуть тебя, отправить тебя навстречу опасности одного. Это выше моих сил. Это то, кем я являюсь. И именно поэтому я не сказала тебе о ребенке. Потому что я знаю, кто ты.

Тави тяжело вздохнул, понимая:

— Потому что мы оба недоговариваем друг другу. Кто-то должен измениться.

— Как можем мы остаться вместе перед лицом происходящего? — спросила она. Отчаянье сквозило в простых словах. — Сможешь ли ты уважать меня, если я предам свои убеждения? Смогу ли я уважать тебя, если ты откажешься от своих?

— И сможем ли мы уважать сами себя? — произнес Тави.

— Да.

Тави сделал глубокий вдох. Повисла гробовая тишина.

Шум в лагере вокруг них усиливался, указывая на то, что люди готовы к дневному маршу.

— Я не знаю, что делать, — сказал Тави, — Пока не знаю. Но время еще есть. Я подумаю об этом.

— У меня были недели, — ответила Китаи, — И я ничего не придумала.

— До границ Кальдерона два дня, может больше. Время еще есть.

Китаи закрыла глаза и кивнула. Слезы потекли по ее щекам. Тави почувствовал тошнотворный страх, охвативший ее. Он ее такой не видел.

— Я тут кое о чем подумал, — мягко сказал он. — Сними доспехи.

Она заколебалась.

— Все хорошо, — сказал он. — Сними их.

Она сняла, очень медленно. Тави помог ей снять безрукавку. Она соскользнула с нее.

Затем медленно снял с нее рубашку через верх.

Взяв на руки, он аккуратно положил ее на постель.

Очень мягко, как-будто он мог разбить ее на много мелких осколков льда, если бы двигался не так осторожно, он положил свою руку на ее живот, развел пальцы так, чтобы его ладонь коснулась ее бледной кожи.

Ребенок был еще слишком мал, что увидеть его.

Но он закрыл глаза и еще раз смог почувствовать его присутствие внутри утихающего, контролируемого ужаса самой Китаи.

— Ты чувствуешь? Ты пробовала? — спросил у нее Тави.

— Я не могу, — печально ответила она, — Я подслушала разговор акушерок. Они говорили, что нельзя почувствовать ребенка при помощи фурий, когда он в моем теле. Он слишком похож на меня. А ребенок еще слишком маленький, чтобы начать шевелиться во мне.

— Дай мне свою руку.

Тави взял руку Китаи и переплел свои пальцы с ее.

Он сконцентрировался, и его восприятие девушки внезапно трансформировалось во что-то куда более яркое и детальное, чем можно было достичь с помощью одной только близости.

Он сконцентрировался на ней, а затем на присутствии чего-то крохотного, разделяющего с Китаи свою теплоту и умиротворённость.

Ее зеленые глаза широко раскрылись.

— Ох, — произнесла она, и ее глаза наполнились слезами. — О, чала.

На лице ее внезапно расцвела улыбка и, все еще плача, она тихонько рассмеялась:

— О, это прекрасно!

Тави улыбнулся, наклонился и очень нежно поцеловал ее.

Они долго стояли, все трое, в тишине, дорожа моментом.

Никто из них ничего не сказал, они оба знали, что таких моментов у них будет не много.

А в ближайшие дни станет ясно, будут ли они вообще в их жизни.

Глава 39

Бернард, ехавший в командный центр на несколько ярдов впереди Амары, остановился, чтобы оглядеться.

Амара поравнялась с мужем, не проронив ни слова.

— Технически, — сказал он, — старое место все еще Исанагольд. Старый Фредерик еще не принес присягу.

Амара улыбнулась ему.

— Я до сих пор думаю о нем как о Бернардгольде.

Ее муж покачал головой:

— Мне всегда было не очень комфортно называть его так. Стедгольд имени меня. Звучало как-то нелепо.

Окружавший их стедгольд выглядел практически так же, как любой другой стедгольд в Империи… большое административное здание в центре, окруженное огромными амбарами и множеством мастерских, жилых домов и других построек.

Отличием от остальных районов, которые находились в более мягком и теплом климате, был разве что тот факт, что все здания были сложены из прочного камня, доказательство частых бурь, приносимых в Долину дикими фуриями.

Кроме того, вокруг стедгольда была возведена защитная стена, не фортификационное сооружение, которое имело бойницы, но все же она была мощной, сложена из твердого гранита и не показывала никаких признаков разрушения или выветривания.

Сейчас центральная площадь, мастерские и даже амбар изменились.

Жители со своим скарбом были эвакуированы, как и жители других семи стедгольдов, находящихся западнее, на территории, которая была оккупирована или вскоре будет оккупирована вордом.

Вместо них здесь находились вооруженные и частично вооруженые мужчины, женщины, Легионеры и добровольцы.

Также было около сорока или пятидесяти маратов внутри и столько же рядом со стедгольдом.

Рёв гарганта донёсся из огромного сарая, где были укрыты от погоды несколько раненых зверей, за которыми ухаживали погонщики-мараты и трое старых батраков из Долины со способностями к животноводству.

Ещё из новых дополнений появилось множество широких лестниц, от поверхности земли до верха окружающих стедгольд стен.

Таким образом, несколько каменных дорожек вели от стедгольда к защитным укреплениям с зубчатыми бойницами — стандартному оборонительному сооружению Легиона двадцати футов высотой.

Легионеры заполняли стену, формируя вторую линию обороны.

Путь до стены оказался непрост.

Когорты, находившиеся недалеко от дороги, смогли довольно быстро добраться до Долины, опережая темп своих преследователей, двигавшихся неспешным, огромным массивом, в данный момент собиравшимся на территории.

Те же бедняги, что были севернее или южнее стены, были вынуждены преодолевать расстояние более тяжелым путем, без помощи какого бы то ни было заклинательства до тех пор, пока не достигли дороги.

Затем они неслись во весь опор прочь от наступающего на пятки врага, и им удалось занять свои позиции.

Это было не самой легкой задачей — осуществить такое после получаса яростной рукопашной битвы.

Обычное дело. Они — Легион.

— Джиральди, — произнес Бернард, спешившись, — через какое время все займут свои позиции?

Старый центурион отсалютовал.

— В течение нескольких минут, сэр.

Бернард кивнул.

— Все подготовлено?

— Да, сэр. За исключением…

— Чего? — спросил Бернард.

— Гражданские, сэр, — произнес Джиральди, его голос стал менее твердым, — большинство из них слишком молоды или слишком стары, чтобы воспользоваться дорогой. Много больных или раненых. Много неразберихи. Вороны, милорд, это очень много людей. Мы не успеваем забрать их из Долины и укрыть за последней стеной.

Амара выругалась и соскочила с лошади, передав поводья тому же человеку, что и Бернард.

— Когда сможете разобраться с этим?

— Если успеем до полуночи, это будет чудо.

— То есть предвидится долгий полдень и вечер, — сплюнул Бернард, — это чересчур. Мы не можем следовать плану, если придется так долго удерживать стены.

Он посмотрел на запад, как будто представляя приближающегося врага.

— Мне нужно поговорить с Дорогой. Любимая, сообщи, пожалуйста, Принцепсу и спроси его, может есть какие-то идеи.

На севере взлетела ярко горящая зеленым сигнальная стрела и медленно начала падать. Мгновение спустя еще несколько взлетело и упало на юге и севере.

— Они здесь, — выдохнула Амара.

Бернард хмыкнул.

— Пошевеливаемся. Джиральди, труби сбор, давайте удостоверимся, что все готовы. Отправь посыльных на передовые и передай приказ — грузить «мулов».

Кулак Джиральди стукнулся о броню, и он двинулся прочь, выкрикивая приказы голосом, слышным за милю.

Бернард и Амара на мгновение соприкоснулись руками, затем вернулись к своим задачам.

Амара поспешила в командный центр в большом зале.

Двери охранялись усиленной группой, причем абсолютно другими людьми.

Один из них обратился к ней, и она кратко ответила ему.

Взятые вордом были смертельно опасны, но они не могли заставить захваченные тела произносить членораздельную речь.

Амара занимала достаточно высокий пост в совете Алеры, поэтому проверка на захваченность вордом была простой формальностью.

Она вошла в зал, огромное помещение с каминами в каждом углу такого размера, что можно спокойно разместить тушу коровы над ними.

Самый дальний угол с камином был отделен полотняными перегородками.

Дополнительная пара охранников стояла возле импровизированной комнаты.

Амара достигла их и произнесла:

— У меня сообщение для Принцепса. Очень срочное.

Более высокий страж склонил голову.

— Минуту, леди.

Он исчез за перегородкой и Амара услышала голоса. Затем он вышел, придержав для нее открытым вход.

Амара проскользнула внутрь, встреченная волной неприятного тепла.

Огонь в камине был выше нее. Кровать стояла подле огня с Аттисом в ней, его лицо было еще более бледным и осунувшимся, чем раньше.

Он вяло повернул к ней голову, кашлянул и произнес:

— Входите, Графиня!

Она приблизилась и отсалютовала ему.

— Ваше Высочество. У нас проблема.

Он склонил голову.

— Эвакуация проходит слишком медленно. Еще масса гражданских находится к западу от стен Гаррисона. Наши люди считают, что завершится она не ранее полуночи.

Аттис хмыкнул.

— Кроме того, — продолжила она, — ворду каким-то образом удалось направить реку на угольные залежи. Огонь перестанет их сдерживать меньше чем через час. Было замечено их приближение к этой стене. Сигнальные стрелы взлетают на всех дозорных постах.

— Беда никогда не приходит одна, — Аттис вздохнул и закрыл глаза. — Ладно. Ваши рекомендации, графиня?

— Придерживаться плана, но растянуть по времени, — проговорила она, — использовать «мулов» по полной, а не просто как часть плана. Удерживать стены, пока гражданские не окажутся в безопасности, затем отвести войска.

— Отходить в темноте? — спросил он. — Вы хоть представляете себе, насколько это опасное предприятие? Малейшая ошибка может превратить отступление в полнейший разгром.

— Попросите Дорогу и его клан задержать врага на время и прикрывать ваше отступление, — ответила она. — Гарганты — прирождённые убийцы ворда, и они достаточно быстры, чтобы опередить врага на пути обратно в Гаррисон.

Какой-то момент Аттис обдумывал это, а затем медленно кивнул.

— Вероятно, это лучшее, что мы можем сделать в данных обстоятельствах. Сделайте это, графиня, если понадобится, от моего имени.

— Да, Ваше Высочество.

Он устало кивнул и закрыл свои запавшие глаза.

Амара нахмурилась и огляделась в комнате.

— Ваше Высочество? Где сэр Эрен?

Скулы Аттиса стали выглядеть еще острее.

— Он погиб на стене сегодня утром останавливая прорыв ворда.

Амара почувствовала, как внутри нее все сжалось. Ей нравился этот молодой человек, она ценила его способности и ум.

Она с трудом могла подумать о том, как он, холодный и мертвый, лежит на камнях той стены.

— О, великие фурии, — выдохнула она.

— Знали ли вы,графиня, — сказал Аттис, — чьей идеей было выставить меня мишенью там, в Риве? Одному и уязвимому, чтобы выманить Инвидию или Королеву? — Его изнуренная улыбка все еще напоминала львиный оскал. — Конечно, он не так это описывал.

— Правда? — тихо сказала Амара.

— Да, так робко все представил, что я было подумал, будто это была моя идея, — он снова закашлялся, хотя у него на это не осталось сил.

— Конечно, никто уже не может знать точно, — сказал он.

— Но мне кажется, что коротышка подставил меня. Не обладая сильными фуриями и…

Он закашлялся и рассмеялся, оба звука были сухими и изможденными.

— Возможно, поэтому он настоял на том, чтобы наблюдать за тем, что произойдет этим утром, когда он послал Антиллуса и остальных раздуть огонь. Ведь он знал, что его рекомендация имела такое влияние.

Он махнул рукой в сторону своего изувеченного тела.

— Возможно, все потому, что он испытывал вину, видя результаты своих действий.

— Или, возможно, он не был манипулятором и убийцей, а просто был преданным слугой своей Империи, — сказала Амара.

Кривая, горькая усмешка показалась на его губах.

— Эти качества вовсе не исключают друг друга, Графиня.

— Он не должен был быть там. Его никогда не обучали в качестве солдата.

— На такой войне, как эта, Графиня, — очень мягко произнес Аттис, — не бывает гражданских. Только выжившие. Хорошие люди погибают, даже если они не заслужили этого. Или может мы все это заслужили. А может и никто не заслужил. Не важно. Война ничем не лучше смерти.

На миг он замолчал, а затем произнес:

— Он был лучше меня. Он был хорошим человеком.

Амара склонила голову и сморгнула слезы.

— Да. Он был таким.

Он поднял слабую руку и махнул ей.

— Иди. Тебе многое надо сделать.

Ворд прибыл примерно через четверть часа после того, как Амара покинула зал стедгольда.

Звучали трубы. Легионеры стояли наготове, поскольку инженеры заканчивали закрывать ворота, сделанные в стенах, пока те не стали однородной гладью твердого гранита. Его фасад сиял завершенностью.

Она стояла возле Бернарда на башне, на десять футов выше стены.

Оборонительные башни располагались через каждые сто ярдов вдоль всей стены, простиравшейся на рассстояние чуть менее трех миль.

Гонец спикировал к башне, подняв небольшой порыв ветра, и отсалютовал.

— Граф Кальдерон, сэр.

Бернард не оторвал своего взгляда от поля, распростершегося перед ним.

— Докладывай.

Молодой человек стоял, моргая в растерянности.

Амара вздохнула и поманила его. Он приблизился на пару робких шажков.

— Так, — сказала Амара, как только он прошел сквозь щит, который она создала с помощью заклинания ветра, чтобы вражеские заклинатели не могли перехватить приказы Бернарда. — Теперь ты слышишь?

— А, — произнес гонец зардевшись. — Да, мэм.

— Докладывай, — сказал Бернард точно таким же тоном, что и прежде.

Молодой человек выглядел слегка напуганным.

— Капитан Майлз выражает свое почтение, сэр, а кроме того значительная часть вражеских сил двигается на север, чтобы полностью окружить стену, сэр.

— Ясно, — сказал Бернард. — Спасибо.

Глаза молодого человека округлились.

— Сэр? Капитан Майлз опасается, что враг прорвет наш фланг. Там, прежде чем стена достигает начала горы, почти миля открытого грунта.

— И в чем проблема?

— Сэр! — возразил гонец. — Стена не закончена, сэр!

Бернард обнажил зубы в волчьем оскале. В этот момент ровнялись передовые ряды ворда и готовились атаковать.

— Стена как раз такая, как и задумано, сынок.

— Но, сэр!

Бернард помедлил, чтобы окинуть юношу суровым взглядом.

Гонец заметно поник.

Бернард кивнул.

— Возвращайся к капитану Майлзу, вырази ему мое почтение и извести, что он должен быть наготове. Союзники расположены так, чтобы поддержать его, как только возникнет необходимость, — он сделал паузу и глянул на юношу. — Свободен.

Гонец сглотнул, отсалютовал и нырнул с башни. Он призвал силы ветра прямо перед тем, как упасть на землю, а затем умчался далеко на север.

Амара поглядела на Бернарда и произнесла:

— Ты не мог бы сказать ему больше?

— Чем меньше людей в курсе, тем лучше, — он положил руки на зубец башни и спокойно кивнул, когда ворд начал в унисон продвигаться вперед. — Джиральди. Пусть «мулы» будут наготове. Командующие секциями отдадут приказ о начале.

Голос Джиральди прогремел вниз по стене, когда земля начала гудеть от атаки ворда. Приказ был подхвачен дальше.

Бернард поднял ладонь к голове, разглядывая приближающего врага.

В момент, когда ворд приблизился на несколько ярдов, он издал оглушительный рев, который потряс стены, и еще один, столкнувшийся с ответным от легионеров, находящихся на зубцах.

Бернард стоял, пристально наблюдая за ближайшими легионерами, поднявшими свои копья, и когда первый из них метнул, он выбросил руку вперед и прокричал:

— Выпускай!

«Мулы» начали действовать.

Каждое из хитроумных устройств было сооружено вокруг коробчатого остова.

Над ним возвышалась деревянная поддерживающая опора, к которой прикреплялась длинная деревянная рука с неглубокой миской на конце.

Амара не была знакома с деталями этих устройств, но каждая деревянная рука была оттянута назад командой из двух мужчин, которые использовали грубую силу и очень слабое заклинательство дерева, чтобы привести рычаг в горизонтальное положение.

Упор, вставленный в устройство, удерживал рычаг оттянутым назад, а когда его вынули, деревянная рука качнулась вперёд с поразительной силой и скоростью.

Когда это произошло, усилие, произведённое рычагом, было таким большим, что опора оторвалась от земли на одном конце, подобно своенравному мулу, вставшему на дыбы.

Когда Бернард опустил руку, сто «мулов», поставленных рядами позади стены, сработали одновременно, посылая содержимое своих чаш, десятки и десятки мелких стеклянных сфер, взмывших над стенами.

Они взлетели в воздух и образовали сверкающее облако, которое поймало свет заходящего солнца, отбросив его на землю алыми, оранжевыми и золотыми вспышками.

Затем огненные сферы ударились о землю и разбились, выпустив сотни и сотни сгустков голодного огня и разбросав их по обширной площади земли.

— Кровавые вороны! — раздался крик ближайших легионеров.

Когда каждая группа «мулов» выпустила свои снаряды, огонь образовал длинную колышущуюся полосу.

Смертоносный груз каждого «мула» уничтожил десятки и десятки врагов в зловещей огненной завесе, раскинувшейся на площади в пятьдесят ярдов в поперечнике. Оказалось даже, что «мулы» были расположены слишком близко друг другу, поскольку получились большие зоны перекрытия, где в одном и том же районе взорвались сферы, запущенные несколькими «мулами».

Тысячи вордов погибли в пламени, а ещё тысячи были обожжены и покалечены, и, сойдя с ума от боли, с воплями бегали по кругу, набрасываясь на всё, что движется.

Амара уставилась на происходящее в полнейшем шоке, поняв, что только что увидела, как мир изменился, полностью и навсегда.

Этот сокрушительный удар по ворду был нанесён не величественным и напыщенным Верховным Лордом.

Это вовсе не группа Граждан или Рыцарей Воздуха направила свой гнев на врага. Вороны, это даже не было заклинательством рядовых легионеров.

Это сделали машины, изготовленные здесь же, в мастерских гольдеров Долины Кальдерон.

Большинство управлявших ими людей были простыми гольдерами, и почти половина из них — подростки, юноши, слишком молодые, чтобы нести службу в Легионе.

Эти сферы, предназначенные только для однократного использования, а не для долговременной функции охлаждения пищевых продуктов, в отличие от холодильных камней, тоже были изготовлены в Долине, при этом каждая из них потребовала, наверное, целого часа усилий кого-то одарённого скромными способностями к заклинательству фурий огня, или была сделана гораздо быстрее кем-то с более существенным талантом.

Что бы ни случилось, если Алера переживёт это нашествие, она уже не сможет вернуться к тому, что было прежде.

Не теперь, когда гольдеры обрели силу Граждан.

Законы Алеры в какой-то мере защищали простолюдинов, но они создавались прежде всего с целью защиты интересов Граждан.

Алеранские Лорды, Графы и даже Верховные Лорды не единожды имели дело с народными восстаниями, которые, впрочем, неизбежно подавлялись превосходящей мощью заклинательства Граждан.

И это был вездесущий, непреложный факт алеранской истории. Граждане правили именно потому, что имели доступ к таким силам, о которых обычный человек, или даже группа людей не могли и мечтать.

Но все изменилось в тот момент, когда гольдеры Долины Кальдерон нанесли врагу удар, по силе сравнимый с мощью Верховных Лордов.

И, спустя всего лишь минуту, смогли сделать это снова.

Воины ворда с визгами и криками на огромной скорости налетели на основание стены.

Их косы хлестанули по гладкому граниту, но в отличие от камней первой стены, этот материал упорно сопротивлялся.

Легионеры на стенах беззастенчиво воспользовались этим преимуществом, чтобы достойно встретить врага.

Огромные чаны с кипящим маслом, водой или обжигающе горячим песком были опрокинуты на богомолоподобных воинов.

Там же где не было таких чанов, легионеры пользовались более простыми и надежными способами: Они просто скидывали огромные камни на врага.

После первых трех массивных залпов «мулы» перешли на более точечную работу.

Их заряды были меньше и бросали они реже. Такой способ диктовал и ограниченный запас огненных сфер. Сами атаки были менее внушительны, но не менее разрушительны для ворда.

Результатом этих атак стал хаос, воцарившийся в рядах ворда на несколько минут.

Сначала они сбивались в рассеяные, разнородные группы, легко выцеливаемые и уничтожаемые защищающимися на стенах. Это длилось недолго.

И хотя устроенная «мулами» Октавиана бойня продолжалась, силы ворда не уменьшались.

Вскоре они снова подошли к стене, и хотя они не могли создать в стене опоры, чтобы зацепиться, горы из их собственные мертвецов росли, все ближе и ближе подбираясь к крепостным бастионам.

Бернард посмотрел, как очередной заряд огненных сфер перелетел через стену, и одобрительно кивнул.

— Великие фурии, если бы это не сработало, — сказал он, наградив жену быстрой, жесткой улыбкой. — Тави сказал, что сработает, когда прислал мне свои чертежи.

— Когда это было, напомни? — спросила Амара.

Бернард почесал подбородок, затем небрежно оперся локтями о зубец, словно человек, сплетничающий у каменного забора.

Амара знала, эта поза была намеренной.

Очень часто люди смотрели на него, чтобы понять его настрой, и он показывал им маску спокойствия и практически непринужденной уверенности.

— Месяца через три-четыре после Элинарха. Но я и думать про них забыл, пока Тави не написал о своей идее использовать в качестве снарядов для «мулов» огненные сферы. Тогда я распорядился, чтобы Джиральди построил один и опробовал, и вот…

Он развел руками в доказательство.

— Я знаю, ты говорил, что они будут эффективны, но… — Амара тряхнула головой. — Я и понятия не имела.

— Я знаю, — сказал Бернард.

— Это… Это может все изменить.

— Надеюсь на это, — с жаром произнес он, — это означало бы, что что-либо останется для изменения.

Амара пристально взглянула на него, пока его глаза скользили по полю боя. Он знал.

Она поняла это по его лицу. Он знал, что представляют собой «мулы». Не сами по себе, естественно, а как символ объединенной мощи простых граждан Алеры. Мощи, которая могла сокрушить все на своем пути — теперь, когда им показали, как.

Битва становилась все яростнее. Гарганты с корзинами, полными камней, взбирались на стены, чтобы доставить свой груз легионерам.

Легионеры с копьями давали отпор воинам ворда, стоило тем только войти в пределы досягаемости их более длинного оружия.

Временами, рыцари огня обращали отдельных воинов ворда в горящий и плавящийся хитин, или рыцари земли заставляли почву расступаться под ногами врага.

Но они держались. Великие фурии, они держались.

Еще один залп огненных сфер пронесся над их головами, чтобы обрушиться на богомолоподобных воинов, когда задрожала земля и вдали раздался звук, похожий на рев огромного зверя, трубящего предупреждение.

Амара развернулась в сторону севера и увидела огромную, мрачную серую гору, что маячила там, как будто невообразимо огромный бастион, стоящий там для прикрытия Легионов с фланга.

У нее на глазах на горе начали подниматься облака пыли.

Судя по всему, обрушивался целый склон, обращенный к ней, порождая такой гигантский оползень, что это просто не укладывалось в голове.

Земляной вал мешал ей разглядеть все как следует, но было несложно представить, что там происходило.

Ворд огибал конец второй стены, вероятно, надеясь зайти легионам в тыл или даже прорваться к гражданским у стен Гаррисона.

Но вместо этого они открыли для себя то, что все жители Кальдеронской Долины узнавали, едва научившись понимать человеческую речь — что гора эта называлась Гарадос и что гостей она не любила.

Амара знала, что эта смертоносная фурия была опасна, но оказалось, что она и представления не имела о масштабах ее непомерной губительной мощи.

Очевидно, Гарадос почти не уступала по мощи даже великой фурии, если конечно и сама не была полноценной великой фурией.

— Невероятно, — прошептала она.

— Эта треклятая гора была моей тревогой и ужасным испытанием почти двадцать пять лет, — проворчал Бернард. — Самое время ей начать приносить пользу.

Через несколько минут ворд снова начал вопить, протяжный низкий вой усиливался и стихал с устойчивой периодичностью в несколько секунд.

Амара в напряжении подалась вперед, оперевшись на зубец защитной стены рядом с мужем и пристально наблюдая за врагом.

Ворд метался вокруг, шеренги кружили, пробиваясь друг сквозь друга, строясь в каком-то немыслимом чужеродном порядке и…

И отступая.

— Они бегут! — воскликнул какой-то легионер.

Люди на стене торжествовали, словно обезумевшие, бравируя и выкрикивая проклятья в адрес отступающего ворда, и победно вскидывали свое оружие навстречу лучам заходящего солнца.

А в это время ворд все продолжал отходить, и через несколько минут его воины окончательно скрылись в том направлении, откуда пришли.

Еще через минуту все на поле затихло. Лишь подергивались конечности павших воинов ворда, да хлопали черные крылья воронов, устремившихся вниз, чтобы попировать их телами.

— Джиральди, — сказал Бернард. — Объявляй отбой. Смени людей, чтобы дать им поесть, попить и отдохнуть.

— Есть, сэр, — отозвался Джиральди, затем отсалютовал и отправился исполнять свои обязанности.

— Это и к вам относится, — обратился Бернард к своему командному составу на башне. — Набейте чем-нибудь животы и найдите себе местечко, чтобы вздремнуть.

Когда все они ушли, Амара произнесла:

— Ты сделал это.

Бернард фыркнул и покачал головой.

— Все, что мы сделали — это заставили их воспринять нас всерьез. До сегодняшнего дня ворд никогда не уделял особого внимания тактике. Они просто бросали как можно больше воинов на каждую проблему, — он потер глаз указательным пальцем. — Сегодня они попытались обойти нас с фланга. Завтра…

Он пожал плечами:

— Они отступили потому, что кто-то там слишком занят обдумыванием способа одолеть нас. При следующей встрече у них в рукаве уже будет припасено что-то скверное.

Амара задрожала. Он подошел ближе и обвил ее рукой.

В кирасе это было сделать непросто, но Бернард справился.

— Тут важно то, — сказал он, — что мы все еще здесь. Как только мы отступим к Гаррисону, нам нужно будет продержаться несколько недель, если потребуется. Мы сумели выиграть время.

— Для чего? — спросила Амара.

— Чтобы мальчик добрался сюда, — ответил Бернард.

— И что хорошего это нам даст? — спросила она. — Никто еще не видел Королеву.

Бернард покачал головой:

— У него есть в запасе кое-что мудреное. Положись на это.

Амара кивнула.

— Надеюсь на это, — сказала она. — Любимый, тебе тоже нужно поесть и отдохнуть.

— Да. Сейчас пойду, — его пальцы рассеянно погладили ее руку. — Прелестный закат, не находишь?

— Превосходный, — ответила она, склонив голову ему на плечо.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, его красные лучи слепили ей глаза.

По дну Долины стелились длинные тени.

И откуда-то издалека, с границ Долины, доносились отголоски визгов разъяренного ворда.

Глава 40

— Позвольте мне разобраться с этим, — прорычала Инвидия. — Дайте мне наших заклинателей земли и бегемотоподобных вордов, и эта стена не продержится больше пяти минут.

— Нет, — ответила королева. Она расхаживала взад и вперёд рядом с бассейном, глядя на воду. Её рваное старое платье шуршало и шелестело. — Пока не надо.

— Вы видели, какой ущерб они нанесли.

Королева пожала плечом элегантным движением, не подходящим к её ветхому наряду.

— Потери были ожидаемы. Особенно здесь, под конец сражения. Они показали свои скрытые возможности, но не уничтожили нас, поэтому мы сможем победить в следующей битве. Так что это — победа, — она внезапно посмотрела на Инвидию, — однако я не понимаю, почему ты не предупредила меня о великой фурии в горе.

— Потому что я не знала о ней, — ответила Инвидия напряжённым голосом. — Это же очевидно.

— Ты говорила, что бывала здесь раньше.

— Я подвозила Исану в воздушной карете, — возразила Инвидия, — а не планировала вторжение.

Какое-то мгновение Королева пристально глядела на Инвидию, будто не совсем понимая, в чем же разница, но затем медленно кивнула.

— Должно быть, это еще одно проявление несоизмеримости нашего опыта жизни в Алере.

Инвидия скрестила руки на груди.

— Очевидно. Это не было частью моего плана.

Королева склонила голову.

— Но ты хотела завоевать Алеру.

— Я намеревалась заполучить ее целиком, — ответила она, — войдя в состав правительства. Использование военных сил никогда не было мои излюбленным методом. И уж конечно было крайне маловероятно, что мне когда-нибудь потребуется атаковать небольшую долину на окраине. Если не считать расположения, подходящего для атаки маратов, она не представляла никакой исторической ценности.

При этих словах Исана, сидевшая рядом с заточенной в кроуч ногой Арариса, подняла глаза и улыбнулась.

От Инвидии внезапно полыхнуло волной гнева, которую та не сразу сумела обуздать.

Обгоревшая женщина повернулась к Королеве и произнесла:

— Каждая секунда, что мы просиживаем здесь, пока наши войска бездействуют, влечет за собой все новые осложнения.

— Это не «наши» войска, Инвидия, — поправила Королева. — А мои. А ты все еще мыслишь как алеранка. Мои воины не дезертируют под угрозой голодной смерти. Они не отдадут свою верность кому-то другому. Они не будут колебаться и не откажутся атаковать врага по моему приказу. Не бойся.

— Я не боюсь, — холодно отчеканила Инвидия.

— Конечно боишься, — спокойно произнесла Исана. — Вы обе ужасно напуганы.

Холодные глаза Инвидии и чужеродные глаза Королевы повернулись, чтобы уставиться на нее. Исане пришло в голову, что эти глаза были похожи на оружие, причем оружие опасное.

Ей также подумалось, что у нее были все основания, чтобы и самой быть напуганной.

Но за последние несколько дней она обнаружила, что ей все труднее отдавать должное своему страху. Возможно, в первые дни она охотнее поддавалась ему.

Но теперь… нет. Ее гораздо больше заботило то, что она не мылась уже много дней подряд, чем то, что ее жизнь вскоре могла подойти к концу.

Ужас увял до тревоги, а тревога была давним спутником любой матери.

Исана с притворным почтением кивнула Королеве и произнесла:

— Вы впервые столкнулись с алеранскими силами, действительно готовившимися вам противостоять, и получили от них жестокий отпор. Конечно, им не удалось полностью осуществить задуманное, ведь вы невероятно сильны. Но, тем не менее, долина устояла, а вы лишились нескольких тысяч своих воинов. А они готовы сражаться и дальше. Эта борьба кажется вам бессмысленной, но они все же держатся, сражаются и умирают… и это заставляет вас сомневаться: может их борьба не так уж и не бессмысленна. Вы не можете понять, чем все это закончится. Вы боитесь, что упустили какую-то деталь, какое-то обстоятельство, какую-то переменную, что может нарушить ваши тщательно продуманные уравнения — и это пугает вас.

Исана повернулась к Инвидии и продолжила:

— Ты. Мне почти жаль тебя, Инвидия. У тебя была хотя бы красота. А теперь даже ее нет. Единственная надежда, оставшаяся тебе, это надежда править стареющим, умирающим королевством, лишенным будущего. Даже если ты получишь корону, Инвидия, ты знаешь, что тобой никогда не будут восхищаться или завидовать, ты не будешь матерью или возлюбленной. Те кто останутся после этой войны будут бояться тебя. Ненавидеть. Убьют тебя, я думаю, если смогут. И, в конце, не останется никого, кто мог бы вспомнить твое имя, проклиная его. Твое будущее, независимо ото того, что произойдет, лишь долгая и ужасная пытка. Самый яркий конец, на который ты можешь рассчитывать это быстрая и безболезненная смерть.

Она покачала головой.

— Мне… жаль тебя, дорогая. У меня есть достаточно причин ненавидеть тебя, но ты уготовила себе судьбу, хуже которой я едва ли смогла бы себе представить, и уж тем более не стала бы желать ее для тебя. Конечно же, ты напугана.

Она сложила руки на коленях и спокойно произнесла:

— А теперь вас обеих тревожит, что я так много о вас поняла. О том, кто вы. О том, что вами движет. Вы обе задаетесь вопросом, что еще мне известно. И как я могу использовать это против вас. И почему я рассказала о том, что знаю, здесь и сейчас. А вы, одинокая Королева, спрашиваете себя, не совершили ли вы ошибки, взяв меня сюда. Вы спрашиваете себя, что Октавиан унаследовал от своего отца… а что досталось ему от меня.

В улье воцарилась тишина. Ни одна из двух полуженщин, к которым она обращалась, не шевельнулась.

— Как думаете, смогли бы мы выпить сегодня за обедом горячего чаю? — сказала Исана, словно продолжая светскую беседу. — Чашка хорошего чая всегда действовала на меня очень…

Она улыбнулась им:

— Успокаивающе.

Какое-то время Королева пристально глядела на нее.

Затем повернулась к Инвидии и прошипела:

— Я не дам тебе оставшихся заклинателей.

С этим она стремительно из улья, хлопая подолом своего оборванного платья.

Инвидия поглядела ей вслед, затем повернулась к Исане.

— Ты с ума сошла? Ты хоть представляешь, что она может с тобой сделать? — в глазах ее вспыхнул тревожный огонек. — Или что я могу с тобой сделать?

— Мне нужно было, чтобы она ушла, — спокойно произнесла Исана. — Ты хочешь освободиться от нее, Инвидия?

Обожженная женщина с крайней досадой указала на вцепившееся в нее существо:

— Не могу.

— А если я скажу, что можешь? — спросила Исана спокойным, почти равнодущным голосом. — Если я скажу, что у ворда есть средства, чтобы излечить тебя от любого яда, чтобы восстановить любые поврежденные органы… даже вернуть твою красоту? И что я знаю, как зовут этого ворда и где его искать?

При этих словах Инвидия вскинула голову, затем выдохнула:

— Ты лжешь.

Исана спокойно протянула женщине руку:

— Не лгу. Убедись сама.

Инвидия попятилась от Исаны, словно предложенная рука могла отравить ее.

Исана улыбнулась.

— Я знаю, — спокойно произнесла она. — Ты можешь освободиться от них, Инвидия. По-моему, это очень даже возможно. Даже против воли Королевы.

Инвидия вздернула подбородок. Ее глаза пылали, а обезображенное лицо исказилось, будто от боли.

От нее исходили волны ужасающей надежды. Хотя она и пыталась их скрыть, Исана были слишком близко к ней слишком долгое время.

От ее прекрасно настроившихся чувств ничего нельзя было утаить.

Хотя это и вызывало у нее тошноту, Исана спокойно смотрела на другую женщину и ждала, когда эта надежда побудит ее заговорить.

— Ты, — проскрежетала Инвидия, — лжешь.

Исана медленно покачала головой, неотрывно смотря в глаза обгоревшей женщине.

— Если ты решишь изменить свое будущее, — спокойно произнесла она, — я здесь.

Инвидия отвернулась и яростно вылетела вон из улья. Исана слышала, как ревущий поток воздуха уносит ее прочь… оставляя пленницу в одиночестве.

Не считая, конечно, сотни восковых пауков, большинство из которых были неподвижны, но не спали.

Стоило ей только двинуться в сторону выхода, они окружат ее.

Исана снова расправила юбки и спокойно уселась. И принялась ждать.

Глава 41

Фиделиас наблюдал, как Крассус подгоняет Легионы и руководит канимами во вновь взятой Риве, в то время как Октавиан отдыхал от впечатляющего заклинательства фурий, продемонстрированного им чуть ранее.

Фиделиас был впечатлен юным Антилланским лордом.

Он ожидал, что Крассус поведет себя несколько иначе, когда будет единолично командовать.

Он ожидал что-то наподобие… Максимуса от наследника Антиллуса Рокуса.

Крассус, кажется, унаследовал лучшие черты, присущие линии его матери, Дому Калар: холодный расчет, ум и лоск, но при этом не был заражен манией величия, которую источало большинство этих мелких монстров.

Правда, рассудительный стиль Крассуса не был идеальным для места, где находились канимы.

Офицер их сил, молодой шуаранец, бросил вызов авторитету Крассуса в первые же часы, после чего его сводный брат Максимус незамедлительно продемонстрировал одну из сильных черт характера Рокуса — способность принимать безошибочные и веские решения.

Как только каним захотел перегрызть глотку Крассусу, Максимус швырнул его в здание.

В некоторой степени это являлось абсолютной формой дипломатии, хотя Фиделиас мог предположить, что Октавиан в какой-то степени повлиял на Максимуса: тот швырнул шуаранца в деревянное здание, а не каменное.

Каним, как ожидается, оправится от полученных травм — в итоге.

Варг со свойственным канимам высокомерием отказался от услуг алеранских целителей, которые Крассус сразу же предложил.

Фиделиас всё ещё лишь приблизительно понимал их язык, но, по его словам, комментарий Варга означал нечто вроде: «Хороших воинов, погибших из-за твоей глупости, будет меньше, если у тебя будет время, чтобы подумать о сегодняшней ошибке, прежде чем снова руководить ими».

Октавиан, услушав эту реплику в пересказе Фиделиаса, запрокинул голову и рассмеялся.

Его голос звучал несколько приглушённо внутри участка конфиденциальности, созданного им вокруг них заклинательством воздуха.

— Это был тот одноухий шуаранский вожак? Тарш?

— Так точно, Ваше Высочество, он самый.

Октавиан кивнул. Они шли по периметру оборонительных сооружений лагеря, вскоре после заката солнца, после очередного утомительного марша, проверяя работу Легионов и воинов.

— Максимус хотел найти предлог, чтобы врезать Таршу с тех пор, как мы встретились с ним в Молваре. И я не могу себе представить, чтобы Варг стал жалеть, что получил оправдание, чтобы не позволять Таршу кем-либо командовать, — он снова кивнул. — Что насчёт спасшихся из Ривы?

Легионеры обнаружили горстку людей, оказавшихся достаточно хитрыми или достаточно везучими, чтобы успешно скрываться от ворда во время оккупации.

Никто из них не был в состоянии, которое можно было бы назвать хорошим, хотя некоторые из них имели лишь небольшие раны.

— Дети показывают неплохие признаки зарождающегося выздоровления, — произнес Фиделиас. — Остальные… у некоторых из них есть семьи, которые, возможно, выжили. Если мы доставим их куда-нибудь, где тепло, тихо и безопасно, у них появится шанс.

— Куда-нибудь, где тепло, тихо и безопасно, — повторил Принцепс, и его взгляд стал жестким, — даже в мирное время это редкость.

— Воистину.

Принцепс остановился, как вкопанный.

Они были в нескольких шагах от ближайших часовых.

— Отличная идея. Сможет Крассус покомандовать в… мое отсутствие?

— В ваше отсутствие, как ваш заместитель — да, — немедленно ответил Фиделиас. — В случае вашей потери, Капитан? Недолго.

Октавиан пронзил его взглядом.

— Почему?

— Потому что канимы уважают Варга, а Варг уважает вас. Свободный Алеранский Легион уважает вас, но если вас не будет — последуют за Варгом.

Принцепс хмыкнул и нахмурился. Затем спросил:

— Вы предлагаете мне сделать канима заместителем командира наших сил?

Фиделиас открыл рот и снова закрыл. Потом заморгал, думая, что ответить.

— Я верю, что… что Варг будет иметь больше шансов удержать войска вместе, чем Крассус, или кто-либо ещё из командиров Первого Алеранского.

— За исключением, пожалуй, Валиара Маркуса, — задумчиво произнёс Октавиан.

Фиделиас фыркнул:

— Да, конечно, но ведь этот вариант даже не рассматривается?

Октавиан пристально посмотрел на него и промолчал.

Фиделиас наклонил голову, когда, наконец, сообразил, что Октавиан имел в виду:

— О-о, Ваше Высочество. Вам не удастся это сделать.

— А почему нет? — спросил Октавиан. — Ведь правду о вас знает лишь моя личная гвардия и экипаж Демоса. Они могут хранить тайну. Итак, Маркус будет командовать войском до тех пор, пока не сможет объединиться с Легионами, передавать приказы Крассуса и находиться под пристальным вниманием маэстро — который, полагаю, всё ещё в недоумении, почему это вас не повесили на крест и не отдали на съедение ворду.

— Временами я и сам насчёт этого не уверен.

Лицо Октавиана посуровело.

— Я делаю с твоей жизнью то, что считаю нужным. Она принадлежит мне. Не забывай об этом.

Фиделиас нахмурился и слегка наклонил голову.

— Как пожелаете, милорд.

— Вот именно. — сказал Октавиан с горечью в голосе.

Фиделиас мгновение изучал юношу, до того как осознал, что Принцепс ломает голову над каким-то решением.

Обычно он излучал уверенность и целеустремленность, Фиделиас никогда не видел его таким, как сейчас.

Некая неуверенность, нерешительность витала над его словами: Октавиан сомневался в своем следующем шаге.

— Планируете ли вы покинуть армию, сэр? — осторожно спросил Фиделиас.

— Это неизбежно, в какой-то момент, — Октавиан был спокоен. — Если ничего другого не останется, то я буду обязан лично связаться с Легионами в Кальдероне, и, во имя великих фурий, надеюсь, у того, кто командует ими, хватило ума прислушаться к моему дяде.

Фиделиас хмыкнул.

— Но… вы не думаете, что все будет так.

Октавиан поморщился и сказал:

— Кто-то должен командовать людьми вне зависимости от того, что случится со мной. Мы должны убить Королеву ворда и всех ее Граждан: захваченных или добровольно помогающих. В силу необходимости я буду в центре этого конфликта. Но… шансы, похоже, далеко не в мою пользу.

Фиделиас обдумывал, как ему ответить на проявленную Принцепсом слабость.

И в конце концов, просто начал посмеиваться.

Октавиан нахмурился, вздернув бровь.

— Плохие шансы, — проговорил тот. — Кровавые вороны, сэр. Плохие шансы. Это чертовски смешно.

— Я не вижу в этом ничего смешного.

— О, конечно же, вы не видите, — ответил Фиделиас, продолжая посмеиваться. — Деревенский мальчик без фурий остановил вторжение.

— На самом деле я не останавливал, — возразил Тави. — Это сделал Дорога. Я всего лишь…

— Полностью разрушили операцию, поддерживаемую самыми могущественными Верховным Лордом и Леди в государстве, — сказал Фиделиас. — Я был там. Не забыли?

Последние слова не были лишены иронии.

Октавиан немного склонил голову в знак признания сказанного.

— Мальчишка, лично спасший Первого Лорда во время своего второго года в Академии. Принявший командование Легионом и давший бой канимам. Выкравший Варга из самой строго охраняемой тюрьмы в государстве и организовавший первое в истории перемирие с канимами, чтобы отправить их домой. Юный Принцепс, выскочка, вышедший против целого континента, полного враждебных канимов и ворда. И победивший.

— Я лишь вернул живыми канимов Варга и своих людей, — резко поправил Октавиан. — Я ничего не выигрывал. Пока что.

Фиделиас хмыкнул.

— Сэр… Давайте начистоту. Предположим, вы победите ворд здесь. Предположим, вы сумеете объединить народ, отвоевать Алеру назад. Будет ли это победа?

Октавиан провел пальцами по волосам.

— Конечно же нет. Это будет неплохим началом. Но будут тяжелые последствия для баланса сил в обществе, которые должны быть нейтрализованы. Канимы, скорее всего, поселятся тут, и нам надо будет достичь некоторого взаимопонимания с ними. И Свободные Алеранцы не вернутся под тот же свод законов, который позволил им стать рабами. И это не считая того…

Фиделиас аккуратно откашлялся.

— Молодой человек, я признаю, что твои стандарты победы… весьма высоки. И если ты продолжишь в том же духе, будет не важно, что ты сделаешь — этого никогда не будет достаточно.

— Только так правильно, — ответил Октавиан. — Разве мужчины и женщины, убитые вордом, только частично мертвы? Или они только технически мертвы? Или только юридически? Может ли какой-то компромисс вернуть хотя бы часть этих жизней?

Он покачал головой.

— Нет. Никаких компромиссов. Мой долг перед ними, и перед теми кто еще жив, не требовать меньше того, что я могу им дать. Да, старый вояка, мои стандарты высоки. Как и ставки. Они соответствуют друг другу.

Фиделиас уставился на него, затем медленно покачал головой.

Гай Секстус обладал аурой абсолютного авторитета, персональной силы, которое отключало твоё ощущение здравого смысла, вызывая в тебе желание подчинения и поддержки.

Гай Септимус был энергичным, целеустремленным и умным, всегда смотревшим в будущее.

Он мог вдохновить людей последовать за ним, не приводя веских причин, независимо от того, насколько тяжел будет путь.

Октавиан же… люди последовали бы за ним в глотку левиафана, если бы он попросил их.

И забери его вороны, если сам Фиделиас не был бы одним из них.

Упрямец наверняка нашел бы способ провести их всех и увешаться кольцами да коронами на сожранном корабле с сокровищами, а затем выйти из всего этого незапятнанными.

— Я не могу вести Легионы и канимов, — сказал Фиделиас тихо. — Не в одиночку. Но… Если бы вы сообщили о своей воле Варгу, тогда Валиар Маркус мог бы служить советником Крассуса, быть его Мастером Охоты. В таком случае, Варг дал бы ему шанс опираться на собственные заслуги. А я направлял бы его как мог.

— Ты знаешь канимов, — сказал Октавиан. — Лучше любого другого из тех, кто у меня есть.

Его глаза блеснули.

— Ты общался с Ша, я думаю.

— Я встречался с канимом. — спокойно ответил Фиделиас. — Он показался крайне профессиональным.

— А ты когда-либо виделся с Кхралом?

— Я не думаю, что мои обязанности Первого Копья когда-либо сводили меня с ним, милорд.

— Хм, — сказал Октавиан, неожиданно улыбнувшись. — весьма обтекаемо.

Фиделиас склонил голову, уголок рта приподнялся в улыбке.

Принцепс повернулся к нему и положил руку на плечо.

— Спасибо, Маркус.

Фиделиас опустил глаза.

— Мой лорд…

— Чтобы вы ни сделали, — мягко сказал Октавиан. — Я видел вас. Я доверил вам свою жизнь, и вы доверили мне свою. Я видел, как вы неустанно работали ради Первого Алеранского. Я видел, как вы отдавали свое тело и сердце Легиону, вашим людям. Я отказываюсь верить в то, что все это было лишь уловкой.

Фиделиас отвернулся от него.

— Это не имеет особого значения, сэр.

— Это имеет значение, если я говорю, что имеет значение, — прорычал Октавиан. — Вороны меня побери, если я собираюсь быть Первым Лордом, мы должны выяснить, что…

Заклинательство земли коснулось Фиделиаса так незаметно, настолько приглушенно, что он практически не обратил на это внимание.

Он застыл на месте и, прикрыв глаза, сосредоточился на почве под ногами.

Вот и второй. За ним третий.

Они все направлялись в одну сторону — к командной палатке в центре лагеря.

— …и если мне придется разбить все черепа в Сенате для… — Октавиан нахмурился. — Маркус?

Рука Фиделиаса двинулась к боку, где обычно был его меч. И конечно же его там не было.

— Сэр, — сказал он напряженным голосом, — множество заклинателей земли проходит под нами в это мгновение.

Октавиан моргнул. Какими бы силами он ни располагал, ему недоставало точности и осведомленности, которые приходят только с многолетним опытом.

Он не чувствовал ничего. Но как только он на мгновение закрыл свои глаза, нахмурившись, он испустил яростное проклятие.

— Друзья не пытаются проникнуть в лагерь таким образом. У ворда под контролем множество Граждан.

— Так точно.

— Значит мы не можем посылать легионеров. Это будет резня.

Он «прислушался» еще мгновение, затем открыл глаза.

— Они направляются за командованием, — коротко сказал Октавиан. Только глаза выдавали напряжение. — Китаи там.

— Отправляйтесь, — сказал Фиделиас. — Я приведу Мальков.

— Выполняйте, — рявкнул Октавиан и, не закончив говорить, сделал шаг в сторону и взмыл в воздух на рычащем вихре.

В следующее мгновение он вынул меч, и раскаленно-белое яростное пламя вспыхнуло на лезвии.

Фиделиас повернулся, чтобы бежать к центру лагеря.

Уходя, он начал орать приказы, которые разносились даже над ревом чудовищного вихря Октавиана.

Он не обязан заниматься такими вещами в его возрасте, поэтому он попытался сосредоточится на положительном: по крайней мере он бежал не в полной броне.

И, слава великим фуриям, Принцепс не взял его с собой в полет.

Тем не менее, некая часть Феделиаса с весельем отметила, что он, без оружия и брони, не просто следовал за Гаем Октавианом в пасть левиафана.

Он несся во весь опор.

Глава 42

Тави не знал, на скольких заклинателей фурий земли ворды надели ошейники подчинения и поработили, но, учитывая то, как быстро, по словам Алеры, были отремонтированы мощёные дороги, это либо очень много Граждан с небольшими талантами, либо несколько очень могущественных.

В любом случае, Китаи находилась в командной палатке, предотвращая трения между сыновьями Антиллуса и канимами, а также между командным составом Первого Алеранского и Маэстро Магнусом, и не подозревала о том, что враг приближается.

Тави на бреющем полёте подлетел к командной палатке, что было опасным манёвром, но успел снизить скорость и приземлился примерно в двадцати футах от входа, не сломав ногу и не подвернув лодыжку, затем быстро перенаправил воздушный поток, заставив его, подобно огромному коршуну, захватить верх палатки и аккуратно сорвать с креплений и столбов.

Дюжина людей в палатке, командиры и охрана, как алеранцы, так и канимы, едва устояли на ногах.

Шестеро из них, в том числе Китаи, ещё не видя Тави, успели вытащить мечи из ножен.

— К оружию! — заорал Тави громовым голосом, прежде чем охранники или командиры в палатке успели среагировать.

Он подбежал к шатру, меч в его руке рассыпал искры, которые угрожали поджечь его кроваво-красный плащ, и крикнул:

— Вражеские заклинатели земли совсем близко!

— О-о, вороны побери, — с досадой пробормотал маэстро Магнус.

Он подобрал свою длинную тунику, продемонстрировав бледные худые лодыжки, и вскочил на деревянный табурет.

— Что за нелепость.

— Где? — рявкнула Китаи, отойдя на несколько шагов от остальных и озираясь по сторонам.

Тави сосредоточил свои мысли на земле под его ногами.

Он добрался до палатки командования очень быстро и едва ощущал приближающихся к нему заклинателей земли, которые все еще были на расстоянии нескольких ярдов от них.

Вместо ответа он остановился, сделал пару шагов и, призвав фурий земли, вонзил пылающее лезвие в почву прямо под собой.

Удар достиг цели, он мог судить об этом по тому, как дрожал клинок в его руке, так дергается удочка в руках рыбака, когда на крючке крупная рыба.

Он без труда вынул меч из земли и нанес еще один удар, в трех дюймах от предыдущего.

Почва под ним в радиусе десяти футов внезапно провалилась.

Только что он стоял на твердой земле, а уже через мгновение почва ушла из-под ног.

И из нее вырвалась рука, сжатая в кулак.

Тави старался не обращать внимания на то, что рука принадлежала женщине, причем немолодой, загнав мысли о том, что он только что сделал, на задворки разума.

— Алеранец! — воскликнула Китаи. Ее обеспокоенное лицо появилось на краю ямы, в которой Тави внезапно очутился.

— Я в поря… — начал было Тави.

Вражеский заклинатель, следовавший за вожаком, вдруг вырос из земли в пяти шагах от Тави, ошалевший от того, что внезапно оказался на открытом воздухе.

Тави понадобилась доля секунды, чтобы узнать его. Этого здоровенного головореза с прямыми тонкими волосами по имени Ренцо он не видел с момента начала обучения в Академии.

Этот невероятно огромный парень был, наверное, на год старше Тави и весил вдвое больше него.

Будучи прирожденным заклинателем земли, Ренцо был настолько туп, что являлся другом Каларуса Бренсиса младшего, чем, несомненно, и объяснялось присутствие на его необъятной шее ошейника подчинения.

Когда-то Тави поборол его, заставив сдаться с воплями, причем в то время у него еще не было фурий. Это воспоминание колыхнулось в его памяти, вызвав чувство стыда.

Секундное колебание дало Ренцо возможность действовать. Он взмахнул рукой, и земля вздыбилась, погребая Тави под собой.

Тави восстановил равновесие и тут же призвал фурий земли, в первую очередь тех, что пытались его задушить, ослабляя их реакцию на команды Ренцо.

Он с трудом двинулся вперёд, преодолевая ослабевшее действие этих фурий, затем, мгновенно сфокусировав усилие, перерубил сразу и поспешно поднятый Ренцо клинок, и стальной ошейник на толстой шее здоровяка, и саму шею.

Тело Ренцо рухнуло, как заколотая свинья на бойне, всё ещё дёргаясь.

Время замедлилось.

Крови вытекло совсем мало.

Пылающий меч в руке Тави тут же прижёг рассечённые сосуды.

Мощные руки дворового хулигана дернулись и сжались. Его голова упала лицом вниз, и Тави мог видеть, как его губы еще какое-то времядвигались, как будто в попытках выплюнуть грязь.

Но продлилось это недолго. Одна-две секунды, и наступила тишина.

Ренцо был всего лишь мелким пакостником из последних дней его детства.

Тави замутило от того, насколько легко его удалось убить.

Его мысли были рассеяны, сосредоточенность была утеряна, поэтому, когда Королева ворда вырвалась из земли позади трупа Ренцо, она едва не убила его в первую же секунду.

Тави призвал фурию ветра, чтобы усилить свое восприятие происходящего, хотя в этой яме сделать это было сложно.

Но даже с помощью фурии времени ему хватило лишь на то, чтобы уловить размытые контуры красивого лица, сверкающие глаза, старое разорванное платье — и тут же темное лезвие молнией метнулось к его сердцу.

Тави успел подумать: «Я не ощутил его появления, значит, оно не из металла».

К счастью, когда он только начинал тренироваться с оружием, он мог полагаться только на свои рефлексы, не подкрепленные фуриями металла, поэтому и сейчас они в дополнительном усилении не нуждались.

Его пылающий клинок столкнулся с темным оружием Королевы ворда, остановив ее атаку, и внезапно провалился в пустоту, потому что оружие врага исчезло.

Темное лезвие изогнулось, подобно змее, и погрузилось в его живот.

Оно пронзило его броню, как будто та была из тонкой ткани, а не стали; и он почувствовал, как его швырнуло на камни, выстилающие яму за его спиной.

Глаза Королевы Ворда сверкали с невероятной интенсивностью, когда она подошла к нему, но он ответил с силой и упорством человека, которому хватило мудрости дотянуться до холодной, бесчувственной силы своих доспехов и оружия, будучи пригвожденным к стене смертоносным оружием.

Королева обладала достаточной скоростью, чтобы сохранить голову на плечах, но пылающий меч Тави оставил рану на ее голове и срезал пучок ее тонких белых волос.

Она отпрянула от него с криком, напоминающим металлический скрежет, и выпрыгнула из ямы.

Волна звука и вспышка света, настолько яркая, что заболели глаза — как ни странно, фурии металла не защищали от боли такого рода — выжгли отпечаток силуэта исчезающей Королевы в его глазах, когда весь остальной мир померк.

Его инстинкты вопили о том, что нужно выбираться из этой дыры и действовать, двигаться.

Но он этого не сделал. Когда Королева выскочила из ямы, меча у нее в руках не было.

Неважно, мог он чувствовать боль или нет, наличие скальной породы прямо за его спиной почти наверняка означало, что необычайно острое оружие по-прежнему торчит в его животе, вонзившись в камень за ним, как гвоздь в дерево.

Если он просто рванётся, чтобы освободиться, то может запросто разрезать себя пополам.

Поднеся пылающий меч к себе на опасно близкое расстояние, он скосил глаза вниз и, хотя в них рябило от яркого света, увидел достаточно, чтобы подтвердить свою догадку.

Сквозь пластины его лорики торчал узкий клинок из блестящего, зеленовато-чёрного материала.

Он осторожно тронул клинок рукой и обнаружил, что тот был обоюдоострым и отточенным, как скальпель.

Малейшее касание разрезало кожу с пугающей, изящной легкостью.

Лезвие выглядело сделанным из хитина ворда, но, вопреки этому, было острее и прочнее стали.

Когда кровь из его пальца попала на лезвие, меч Королевы задрожал, пронизывая его тело серебряными вспышками ощущений, хотя фурии металла не позволили ему воспринимать это как боль.

Кровавые вороны. Эта штука была живой.

Где-то за пределами ямы Королева ворда вскрикнула снова, металлическим звуком вызова.

Снаружи гремели взрывы. Кричали люди. Сталь звенела о сталь.

Тави было трудно вдохнуть достаточно воздуха. И дело было не в лёгких.

Хитиновый клинок не мог их задеть, он торчал из его тела слишком низко. Тави взглянул на свои пальцы и увидел, что они испачканы чем-то вязким и зелёным.

Вещество имело мерзкий запах. Замечательно — это яд, который, должно быть, сужает дыхательные пути.

Тави скривился. Хитиновый клинок не имел ни гарды, ни эфеса.

Он просто… продолжался, плавно переходя от длинного, слегка изогнутого лезвия к продолговатой, округлой рукоятке.

Он не мог двинуться вперёд и снять себя с лезвия.

Рукоятка бы не прошла через относительно небольшое отверстие в теле, сделанное лезвием, а расширять рану казалось… контрпродуктивным.

Звёзды перед глазами мельтешили всё гуще. Его мозгу не хватало воздуха.

Тави подумал, не попытаться ли просто разрубить хитиновое лезвие, ударив по нему своим горящим мечом, но имелись весомые причины этого не делать.

Меч может отскочить от клинка ворда, и в этом случае своим сильным ударом он просто перерубит сам себя.

Если бы он попытался пережечь клинок, тот мог сильно нагреться и прижечь рану так, что её уже невозможно будет исцелить с помощью магии воды.

Просто взяться за лезвие и сломать его с помощью фурий земли также было бы глупой затеей — оно бы аккуратно отрезало ему все пальцы на руках, потому что сверхъестественная сила тоже подчиняется закону противодействия.

Снаружи продолжали доноситься крики людей и ворда. Взревел поток воздуха, и кто-то из канимов издал яростный рык.

У него закружилась голова.

Почва, покрывавшая его сапоги и доспехи, была довольно рыхлой. Его идея могла сработать.

Двигаясь с невероятной осторожностью, он простер руку, и перед ним возникло длинное щупальце из песчаной почвы.

Он зачерпнул горсть земли и подумал о том, что его кровь сейчас, наверное, такая же вязкая и густая.

Он начал покрывать почвой лезвие ворда. Он делал это до тех пор, пока весь клинок не оказался покрыт смесью крови и грязи.

Затем он заскрежетал зубами, повернул свой меч и начал воздействовать огнем на грязь, формируя ее своей волей и помыслами.

Он воздействовал короткими, быстрыми вспышками огня, из-за которых на его руках и лице появились волдыри от ожогов, а когда свет померк, песок светился тускло красным цветом от жара, становясь желеобразным.

Следующим движением меча он забрал жар от песка, до того, как он по лезвию распространится на его внутренние органы, а вордовский клинок был покрыт куском стекла неправильной формы.

Тави взялся за него, задержал дыхание и потянул оружие.

Поначалу оно не двигалось, но он не стал пользоваться грубой силой.

Он потихоньку увеличивал усилие, не спеша, пока внезапно оружие не вышло из камня позади него.

Искры полетели от брони, когда он осторожно вытащил клинок из своей плоти.

Он отбросил его на противоположную сторону ямы.

Затем он сосредоточился на собственном теле, ощущая рану, узкое и обьективно не очень значительное повреждение в правой части.

Но ткани вокруг раны, проходящей насквозь тела, припухли и как будто готовы были лопнуть.

Тави стиснул зубы и, сосредоточившись, прекратил их превращение в нечто худшее.

В какой-то степени в припухлостях был свой плюс — на какое-то время они защищали от слишком сильного кровотечения.

Но он чувствовал, как невольная революция его тела прогрессирует, физическое воздействия яда в его крови должно убить его в течение нескольких минут, если позволить этому процессу идти своим путем.

Минуты вдруг показались бесконечной уймой времени. Если бы он мог всегда так быстро действовать, он положил бы конец войне с вордом за секунды.

Тави зачерпнул еще сил из земли и одним рывком выпрыгнул из ямы, приземлившись рядом с ней.

Вокруг ямы был круг почерневшей, закопченой почвы, земля по краю превратилась с грязное стекло, видимо от заклинательства, порожденного Королевой при ее появлении.

В поле зрения были дюжины других ям, и доносились звуки отчаянной борьбы.

Трупы, облаченные как в хитин, так и в броню Легиона устилали землю.

Заклинатели земли атаковали словно муравьиные львы, разверзнув воронку под своей жертвой, заставляя сражаться в ближнем бою, в котором у порабощенных Граждан были все преимущества.

Рыхлая почва должна была замедлить людей Тави и сделать их более уязвимыми для яростной атаки.

Старый Маэстро Магнус стоял на деревянном стуле, отчаянно теребя свою бороду, которая была подпалена, но, будучи невидимым для подземных нападающих на своем хлипком насесте, он был практически невредим.

Тави приземлился легко, буквально на носочки, как раз когда облаченный в хитиновую броню мужчина обрушил смертельный удар огромного размера меча на Варга.

Каним парировал усиленный фуриями удар с помощью идеально выполненного отклоняющего приёма, перенаправил эту огромную мощность, отведя его в сторону под углом, вместо того чтобы использовать грубую силу, подставив свой клинок из кроваво-красной стали под алеранский двуручный меч.

Каним сделал плавное движение вперёд и в сторону, следуя за движением длинного меча, грациозно, несмотря на свои огромные размеры и вес, и нанёс один точный удар.

Порабощённый Гражданин упал ему под ноги уже мёртвым, его голова держалась только на клочке мышц и кожи.

Варг продолжил движение, не останавливаясь, его клинок нацелился на охранника и заставил остановиться за долю секунды до того, как тот атаковал Тави.

— Где? — спросил Тави на канимском.

Варг указал направление когтистым пальцем, затем развернулся и бросил свой большой изогнутый клинок с усилием, от которого сократился, казалось, каждый мускул поджарого тела.

Клинок дважды перевернулся в воздухе и вонзился в спину одного из двух вражеских заклинателей земли, напавших на его сына Насага.

Брошенное оружие поразило врага с такой силой, что пробило хитиновую броню, кроме того, Тави увидел, как голову нападавшего откинуло назад, и ясно услышал, как от жестокого удара хрустнули позвонки под ошейником.

Тави посмотрел в направлении, указанном Варгом и увидел Королеву Ворда, исчезающую в тумане, созданном шаманами и все еще окружающим лагерь.

Ее преследовала Китаи, как и ожидал Тави.

Чего он не ожидал, так это лицезреть их бегущих по крышам стандартных белых холщовых палаток Легиона.

Палатки были в основном северного образца, предназначенные для защиты от воды и снега.

Два вертикально стоящих столба, поддерживающих длинную поперечную жердь, которая и являла собой верхушку крыши.

Поперечная жердь была, наверное, полтора дюйма толщиной.

Китаи и Королева бежали по ней, как будто, она была шириной с проспект бывшей Алеры Империи.

Тави взмыл вверх в сопровождении рева воздушного потока под ним.

Хотя Китаи и Королева Ворда двигались гораздо быстрее, чем любой человек, не использующий заклинательство, полет был еще быстрее.

— Будь возле Принцепса, — прокричал кто-то за его спиной, похоже, что Максимус.

Еще один ревущий поток присоединился к нему, и Тави, бросив взгляд через плечо, увидел Крассуса, сопровождающего его с мечом, обагренным кровью.

Китаи неслась, преодолевая за полшага расстояние от одного конца палатки до другого, перескакивая на следующую, следуя за Королевой Ворда.

Когда Тави приблизился, она отставала от Королевы всего на фут, и следующим прыжком между опорами палатки поравнялась с ней.

Меч Китаи, полыхая аметистовым огнем (как, кровавые вороны она сделала это? Огонь Тави всегда выглядел… как огонь), дотянулся до Королевы и метнулся вниз к лодыжке. От повреждения Королеву спасло только то, что в последний момент она отдернула ногу.

Китаи своим сокрушительным ударом замедлила Королеву и позволил остальным заклинателям Первого Алеранского догнать их.

Королева крутанулась в воздухе, её тело исказилось, что могло быть только эффектом, вызванным заклинательством воздуха, и когтистая нога пнула Китаи, как раз взлетевшую в воздух во время очередного прыжка, целясь в лицо.

Китаи не была захвачена врасплох этой атакой и успела подставить левую руку — но будучи вдали от поддержки каких-либо фурий земли, не смогла противостоять силе Королевы.

От пинка кости сломались, а из располосованной кожи брызнула кровь.

Китаи вскрикнула и потеряла равновесие, когда вновь опустилась на жердь, свалилась на холщовое полотнище и опрокинула палатку.

Королева ворда сделала один презрительный шаг по поперечной жерди палатки, прежде чем та могла упасть, затем продолжила двигаться в прежнем темпе.

Она на мгновение встретилась взглядом с Тави, и выражение её лица встревожило его. Он вообще редко видел, чтобы королевы ворда проявляли какие-либо эмоции, а он сталкивался с несколькими — но лицо этой королевы не было похоже на маску.

Она улыбалась детской счастливой улыбкой радости и волнения, такое выражение бывает только у ребёнка среди любимых игр и на праздновании Дня рождения.

Кровавые вороны. Существу было весело.

Тави испустил крик ярости и полетел еще быстрее, лезвие меча было приготовлено для удара в кавалерийском стиле, но Крассус пронесся мимо него, годы опыта оказались предпочтительней грубой силе Тави в заклинательстве.

Он перехватил меч левой рукой и устремился к летящей Королеве справа.

Молодой Трибун явно хотел отвлечь на себя внимание и ослабить ее защиту, чтобы Тави мог нанести смертельный удар слева.

Тави слегка изменил траекторию полета, так что, задев яростный воздушный поток Крассуса, края его плаща порвались в клочья.

Он приложил усилия и вполовину сократил расстояние между собой и возглавляющим атаку Крассусом.

Прежде чем они достигли Королевы, та между шагами взвилась в воздух и совершила оборот вокруг себя, одновременно с этим движением бледной руки она рассыпала в воздухе облако кристаллов.

У Крассуса не было ни единого шанса.

Кристаллы соли разорвали его фурию в клочья до того, как он распознал угрозу.

Издав короткий разочарованный вопль, он упал в море белых палаток внизу, ломая толстые столбы и разрывая прочное полотно сокрушительной силой своей скорости.

Тави резко развернулся влево, закрутившись штопором и едва уклонившись от брызг из кристаллов соли, при этом почти потеряв контроль над полётом.

Отчаянным усилием он создал напор ветра, пославший его по дуге вверх, не дав запутаться в палатках, а резкий, металлический смех королевы ворда издевкой летел ему вслед.

Движение её руки породило сферу огня, поглотившую полдюжины легионеров, выбегавших из палаток, и с каждым шагом она бросала новые и новые сферы налево и направо, убивая людей так же легко, как ребёнок давит муравьёв.

Крики ужаса и агонии следовали за ней по пятам.

Тави выровнял полет и яростно потряс головой.

Он не должен был позволить эмоциям возобладать.

Королева была убийственна и убийственно рациональна.

Она не просто совершала пробежку вдоль палаток ради забавы.

У нее была цель, определенное направление движения.

Тави не нужно было смотреть вперед, чтобы знать, что произойдет, и он осознал, что Королеве это тоже не требуется.

Расстановка лагеря Легиона была стандартной на всей территории Империи и не менялась столетиями, внезапно мороз пробежал по коже от мысли, что он сам предоставил врагу преимущество, следуя этой практике.

Она направлялась к палаткам целителей.

С рычанием Тави отбросил все мысли, кроме концентрации на воздушном потоке, и пронесся мимо нее.

Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят ярдов преимущества, и под самым крутым углом, какой он мог выдержать, он устремился к земле ногами вперед.

В момент приземления он заставил землю изменить форму по ходу его движения так, чтобы она постепенно замедляла его, а не ломала его ноги и шею.

Его ботинки разорвали дерн и погрузились на фут и шесть дюймов в глубину, заставив почву, гальку и весеннюю траву волной разлететься на пятьдесят футов и остановив его у входа в палатку главного целителя.

Он развернулся, призвал огонь к своему мечу, а затем Королева Ворда врезалась в его грудь, бросив их внутрь палатки прямо через основную опору на входе.

Тави отбил размытую от скорости руку с черными ногтями, в то время как Королева Ворда схватила его за горло второй рукой. Он выронил меч, схватил ее за волосы, и они грохнулись на землю. Королева находилась перед ним в тот момент, когда инерция бросила их на заполненную металлическую ванну для излечения, впечатав его тяжелое, облаченное в броню тело в ее стройные формы.

Вода взметнулась вверх, а их удар заставил одну сторону ванны соединиться с другой.

Королева судорожно выдохнула.

Боль, которую он сдерживал заклинательством пять или шесть секунд назад, вдруг накрыла его волной, и он осознал, что перестал сдерживать токсин, расходящийся от страшной раны на его животе.

Королева перекатилась и, не останавливая движения, подпрыгнула на всех четырёх конечностях, напоминая скорее кошку, чем человека.

Выпущенные ею огненные сферы обуглили полдюжины целителей и двух раненых, спасшихся из Ривы, словно те были кусками мяса.

Молодая женщина в одежде целителя и серебряном ошейнике подчинения была следующей мишенью.

Но Фосс бросился перед ней, дав ей мощный толчок, заставивший её полететь кувырком в сторону от него — и тут же сам был охвачен ещё одной вспышкой, мало что оставившей от него кроме обуглившихся костей и расплавленной стали.

Королева Ворда зашипела и снова взмахнула рукой — но Тави вдруг осознал, что Фосс погиб, защищая молодую женщину Доротею, бывшую в той, другой жизни, Верховной Леди Антиллус.

Закованная собственными союзниками, заставившими ее не причинять вред, женщина служила в роли целителя Первого Алеранского с момента его создания.

Ее личные амбиции были ампутированы ошейником, словно раковые клетки, и она сотворила больше добрых дел за месяцы в качестве раба, чем за все то время, когда она была Гражданином.

Ее навыки заклинательства воды превосходили все ожидания Легиона, и ей было поручено исцеление самых тяжелых и самых болезненных ранений у тех, кто смог выжить.

Она зарычала, когда еще одна сфера огня расцвела практически возле нее, взметнув комья земли и обрушив их на защитный купол, окружающий ее.

Следующее ее движение заставило содержимое двух исцеляющих ванн резко устремиться к королеве Ворда огромными прозрачными камнями.

Вода просто впечатала ворд в землю.

Доротея закричала в приступе внезапной агонии, схватилась за серебряный ошейник на ее горле, тело изогнулось.

Тави стиснул зубы и напряг свое сознание и тело, избавляясь от боли, как от чего-то несущественного.

Бывшая Верховная Леди вытолкнула ворд в сторону открытой, свободной части палатки.

Тави поднял свой меч и отправил молнию из кипящего огня, белоснежного, словно свет солнца, сформировавшуюся в громадного, убийственного змея и устремившуюся к ней.

Улыбка Королевы исчезла с лица.

Ее сверкающие черные глаза расширились, когда солнечный огонь полетел к ней.

Она с еще одним диким криком скрестила руки перед собой, и струя огня ударила ее со вспышкой света, достаточно яркого, чтобы снова ослепить Тави, несмотря на то, что он закрыл глаза в попытке защитить их.

Он открыл глаза, вглядываясь.

Часть палатки растворилась, оставив после себя лишь брешь в виде огромного, ровного, как будто вырезанного ножницами круга, покрытого мелким пеплом.

Земля в зоне взрыва была на несколько дюймов ниже, чем до вспышки, и выровнена до состояния стекла.

За исключением небольшого круга вокруг Королевы Ворда.

Медленно поднимаясь, она убрала руки от груди, и ликующая улыбка снова посетила ее лицо, когда она встала напротив Тави.

Хотя ее старый халат был опален почти по всей поверхности, она по-видимому была цела и невредима.

Он хрипло зарычал и приподнялся, опираясь на одно колено, с мечом в руке.

— Я пришла сюда, только чтобы ослабить тебя, Отец, — произнесла Королева мурлыкающим голосом. — На такое я даже не смела надеяться. Возможно, такая вещь, как удача, всё же существует.

И послала огненную сферу прямо в Тави.

Он принял её на свой меч, повелевая оружию впитать жар, чтобы разгореться ещё ярче — и от напряжения его поле зрения превратилось в узкий туннель.

Его сердце колотилось быстрее, чем когда-либо.

Он задыхался.

Она приближалась так быстро, быстрее, чем он мог разглядеть, даже используя замедляющее заклинательство воздуха, а у него не было сил взмахнуть мечом…

Максимус врезался в Королеву ворда с полным ярости рёвом, его закованное в броню тело обрушилось на неё подобно стальной лавине.

Они пронеслись мимо Тави и второго опорного столба, разбив его в щепки, и снесли две трети оставшегося полотнища палатки, которое накрыло их всех, как огромное, удушливое одеяло.

Тави поднял меч и едва успел прорезать отверстие до того, как холстина совсем упала.

Он остался стоять, пройдя через прорезанное отверстие, успев увидеть, как Королева Ворда точно копирует его маневр с металлической ванной, с помощью когтей подцепив ее и с дикой силой опустив ее на трепыхающийся ком под холстиной, который резко осел после этого.

Ворд повернулась к Тави с хищной ухмылкой, изогнувшей ее губы, обнажив ее чрезвычайно белые зубы, над которыми причудливыми линиями мелькали черно-зеленые нити прожилок.

Тави поднял свой меч, призывая к нему жар и больше света. Он не мог пошевелиться.

Его трясло, он был слишком слаб.

Он знал, что сейчас он был близок к смерти, как никогда ранее, хотя его способности заклинателя держали его на ногах.

— Твой дед, — произнесла Королева, — умер так же. Сопротивляясь до последнего, с мечом в руке.

Тави показал свои зубы и ответил:

— Эта позиция не для боя, это сигнал.

Королева чуть склонила голову, ее глаза сузились, и стальной болт балисты ударил ее в область ребер, чуть ниже левой руки.

Он не пробил ее бледную, казалось бы, мягкую кожу, но сила удара опрокинула ее, сбив с ног.

Через мгновение она снова была на ногах.

В тридцати ярдах от них, почти невидимый в темноте и тумане, Фиделиас опустил балисту — а затем вскинул другое такое же оружие, уже заряженное, подняв его со спины на плечо, готовый стрелять, и выкрикнул:

— Вперёд!

Раздался вой тридцати сильных воздушных потоков, поднятых проносящимися мимо Фиделиаса Рыцарями Мальками, некоторые из которых пролетели лишь в нескольких дюймах над его головой.

Сплошная стена ветра, которую они гнали перед собой, ударила Королеву Ворда, отнеся её назад и в сторону от Тави, словно лист, гонимый бурей.

На секунду она задержала взгляд на Рыцарях, не выражая ни восторга, ни страха, и по-прежнему улыбаясь.

Затем она вновь разразилась резким, издевательским смехом и метнулась в сторону, в направлении на северо-восток.

Она взмыла в воздух, подхваченная собственным воздушным потоком, разорвавшим каждую палатку в пятидесяти метрах внизу, скрылась за завесой и унеслась, сопровождаемая рёвом, напоминающим ураган.

Фиделиас следил за её полётом, целясь из второй балесты, но стрелять не стал.

Он побежал к Тави сразу после того, как Рыцари Мальки бросились в погоню — но и они вскоре остановились и расположились в защитном построении над лагерем.

Тави сполз на землю с облегчением. Если бы Рыцари последовали за Королевой, она бы разорвала их в клочья.

— Ваше Высочество, — выдохнул Фиделиас, как только добрался до Тави. Отложив оружие канимов, он стал осматривать ранение Тави. — О, кровавые вороны, парень.

— Китаи, — прохрипел Тави. — Крассус. Они сзади меня. Доротея и Максимус под палаткой. Фосс мертв. Я не смог её остановить.

— Кровавые вороны, не дергайтесь, — рыкнул Фиделиас, — Не двигайтесь, сэр, вы истекаете кровью.

— Яд, — пробормотал Тави, — Яд. Проверьте, где именно она шла. Думаю, мимо резервуаров с водой. Она могла бросить что-то туда.

— Успокойтесь, — прорычал Фиделиас, — О, великие фурии.

Тави ощутил, как фурии металла ускользают от него.

Секундой позже боль ворвалась в его тело, как бешеный гаргант.

А потом он уже не чувствовал ничего.

Глава 43

По правде говоря, Амара чувствовала себя неловко, находясь в старой комнате Бернарда в Бернагольде-Исанагольде-Фредерикгольде, но Элдер Фредерик настоял на том, чтобы Граф и Графиня Кальдерон заняли именно ее.

Она видела эту комнату только один раз, когда Бернард дал ей пару туфель, принадлежащих его покойной жене, после чего завертелись события, приведшие ко Второй Кальдеронской.

Ее муж провел значительную часть своей жизни в этой комнате.

Было сложно не чувствовать себя здесь неловко.

Это напомнило ей, что они не разделили вместе многие аспекты его жизни. Когда она вошла в жизнь мужа, он оставался здесь не слишком долго.

Она медленно прошлась по комнате. Здесь было достаточно просторно для небольшой семьи, но комната была далеко не такой большой, как та, которую они занимали в Гаррисоне.

Она попыталась представить, как камин освещает комнату в тихий зимний вечер, дети спят на маленьких матрасах перед ним, их розовые щечки…

Амара откинула эту мысль.

Она никогда не родит ему детей, неважно, сколько она будет фантазировать на этот счет.

В любом случае, все это было смешно.

Она должна была сосредоточиться на более важных вещах.

Ворд отступил, и в ближайшие часы не покажется, но не стоит рассчитывать на его долгое отсутствие.

Эвакуация восточных окраин долины, всех кто жил за пределами последнего рубежа, не была завершена.

И ворд не будет долго ждать — вот почему она пошла в комнату, где можно отдохнуть до прибытия сил врага. Она не спала уже несколько дней.

Аманда вздохнула и сбросила свой бронированный плащ.

Если бы Фредерик-старший, нынешний Стедгольдер, не был главным мастером по гаргантам стедгольда.

Огромные звери были крайне полезны в стедгольде, но они воняли — не то чтобы неприятно, но очень сильно.

Их запах был везде. Это не было каким-то дополнением к декору, которое можно легко игнорировать.

Ну, если вы не работаете с гаргантами каждый день, — подумалось ей.

С другой стороны, Амара была вымотана.

Она скинула оружие и броню рядом с большой простой кроватью и со стоном завалилась на нее.

О, фурии, настоящий матрац!

Она не спала ни на чем, кроме походного одеяла или вообще только холодной земли, со времен начала боевых действий.

Но, несмотря на это, она не могла справиться с чувством дискомфорта. Более того, оно переросло в сильное беспокойство.

Амара села, подтянула ногу в ботинке к кровати и наклонилась расшнуровать его.

Она ухватилась за рукоять кинжала, спрятанного внутри, призвала Цирруса, чтобы ускорить движение руки, и метнула нож в пустое место рядом с камином не дальше шести футов от неё.

Кинжал с шипящим гудением промелькнул в воздухе, и сталь встретила сталь вместе с пронзительным звоном и снопом зеленых искр.

Амара стремительно рванулась с кровати, не посмотрев на результат своего броска.

По пути она схватила свой ремень с оружием, вытащила оттуда гладиус и оставила пояс свободно болтаться в левой руке, все ещё продолжавшей болеть.

Металлические ножны болтались на конце ремня возле тяжелой пряжки, сделав его лучшим возможным оружием из тех, которые она смогла бы найти в этой комнате.

Она оценивала расстояние от кровати до двери.

— Не суетись, — спокойно произнес женский голос. — Тебе туда не добраться. И я не могу позволить тебе сбежать.

Воздушная завеса пропала, обнаруживая говорящего.

Амаре понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать Инвидию Аквитейн, но она смогла узнать ее только по хитиновой броне и существу у нее на груди.

Длинные тёмные волосы женщины пропали.

Большая часть её белоснежной кожи была испещрена красными рубцами от ожогов.

Уголок одного глаза был опущен вместе со шрамом, но, кроме этого, глаза оставались прежними; а от её невозмутимого, безжалостного взгляда пробирала дрожь.

— Если ты уйдешь сейчас, — хладнокровно произнесла Амара, — ты сможешь спастись бегством до того, как Плацида настигнет тебя.

Инвидия улыбнулась. Это отразилось ужасными изменениями рубцов на её лице.

Один из них треснул и стал слегка кровоточить.

— Дорогая графиня, не будьте смешны. Они не знают, что я здесь, так же, как не знали и вы. Считайте себя счастливицей, что я пришла сюда не для того, чтобы вредить вам.

Амара снова прикинула расстояние до двери.

— Хотя я сделаю это, — продолжила Инвидия. — Если вы попробуете выкинуть что-нибудь глупое. Я уверена, вы осознаете, как мало я буду испытывать сомнений, если мне придётся вас убить.

— Так же мало, как будет и у меня, когда я тебя убью, — ответила Амара.

Улыбка Инвидии стала шире. Дорожка крови пробежала по ее губе и одному очень белому зубу.

— Вздорная малышка. Ну что ж, давай сразимся, если хочешь. Но если мы это сделаем — ты умрешь, и ты это знаешь.

Амара сжала зубы, внутри у неё всё кипело, потому что, вороны её побери, эта женщина была права.

На открытом воздухе, с возможностью маневрирования, у Амары был бы реальный шанс выжить против Инвидии.

Но в этой затхлой комнате, окруженной камнем? Она будет мертва ещё до того, как её крик достигнет ближайшего караула.

Она ничего не могла сделать, чтобы что-то изменить, и осознание этого пугало и одновременно приводило её в ярость.

— Отлично, — сухо произнесла Амара мгновение спустя. — Я попалась. Зачем ты здесь?

— Для переговоров, конечно же, — ответила Инвидия.

Амара долго и пристально смотрела на нее.

Затем прошипела:

— Проклятая убийца. Убирайся к воронам.

Инвидия рассмеялась. Звук получился горьким, тревожным и жутковатым из-за странных образований на ее шее в рубцах от ожогов.

— Но ведь вы даже не знаете, Графиня, что я хочу вам предложить.

— Предательство? — предположила Амара, её голос был язвительно-слащавым. — Это же для тебя обычное дело.

— Совершенно верно, — ответила Инвидия. — Но на этот раз оно принесёт вам пользу.

Амара сощурила глаза.

— То, что сейчас происходит, Амара, — это конец всему. Если Королеву не остановить, Алера погибнет.

— И ты собираешься… что именно? Убить её ради нашего спасения?

Инвидия оскалила зубы:

— Я бы убила, если бы это было возможно. Но я не могу. Она слишком сильна. Непомерно.

— Тогда я сказала бы, что ты мало что можешь нам предложить, — ответила Амара.

— Я могу сказать вам, где находится её улей, — сказала Инвидия. — Где ее можно найти. Где она наиболее уязвима.

— Продолжай.

Инвидия чуть сильнее сжала пальцы на рукоятке меча.

— Я в отчаянии, графиня. А не сошла с ума. Я не буду давать вам этих сведений без гарантий.

— Каких именно? — спросила Амара.

— Моя неприкосновенность, — отозвалась она. — Полная безнаказанность за все действия до и во время этого конфликта. У меня есть имение на северо-восточной границе Фиверторна. Я приму там изгнание и домашний арест на остаток своей жизни.

— И в обмен, — тихо проговорила Амара, — ты выдашь нам местоположение Королевы Ворда.

— И я буду участвовать в нападении, — ответила Инвидия. — Если каждый Верховный Лорд соберёт свои силы против нее, если мы застанем её в своем логове, и если правильно рассчитаем время, мы даже сможем ей противостоять. И это лучшая возможность, которая вам может представиться, начиная с этого момента и заканчивая концом света, который, по моим оценкам, произойдет раньше, чем через неделю.

Амаре хотелось бы выказать полное пренебрежение и презрение к этой полусоженной предательнице, но она заставила себя отгородиться от эмоций, выравнивая своё дыхание.

На кону стояли миллионы жизней.

Она не могла позволить усталости, страху или гневу руководить своими действиями.

Она воспитывалась и служила как Курсор Короны и была обязана своим учителям — даже Фиделиасу — хотя бы тем, что в ярости не позволяла себе бездумно бросаться словами, отвечая как рассерженное дитя.

Ей понадобилось больше минуты, чтобы успокоить своё сознание, восстановить дыхание, достичь состояния ясности и подумать о предложении изменницы.

— Остаётся вопрос о достоверности, — сказала Амара. — Ничего конкретно у тебя нет. Почему мы не должны допускать вариант, что это предложение — ловушка, в попытке привести самых могущественных наших заклинателей к смерти?

— Уместен ли скептицизм в этой ситуации, Амара? — спросила Инвидия. — Королева не глупа. Она знает, что вы сделаете всё что угодно, чтобы убить её. Она и ей подобные вели эти игры очень долгое время. У неё нет ни малейшего намерения предоставлять вам возможность наблюдать за ней, ещё меньше — атаковать; и даже если вы разобьете её войско, через пару недель на вашем пороге возникнет новое. Алера не способна остановить такое наступление. Под контролем ворда уже и так огромная территория, а у вас недостаточно людей, чтобы павших можно было заменить. Так ты можешь позволить себе не доверять мне?

— Несомненно, — произнесла Амара. — Я абсолютно точно предпочту оценивать свои шансы в борьбе с честным противником, чем вложить судьбу мира в твои явно предательские ручонки.

Инвидия слегка наклонила голову, её глаза сузились.

— Ты чего-то хочешь.

— Думай об этом, как о залоге, — сказала Амара. — Покажи мне, чего ты стоишь, и тогда у нас будет шанс провернуть сделку.

Инвидия развела руками.

— Что ты хочешь от меня получить?

— Численность и расположение орды, разумеется, — ответила Амара. — А также время и место их следующей атаки и любую информацию, которой ты владеешь, о войсках ворда, находящихся за пределами нашего поля зрения.

— Дать тебе все эти сведения? — уточнила Инвидия. — Ей не понадобится много времени, чтобы осознать, что её предали. Я смогу пережить её гнев не более успешно, чем кару Верховных Лордов.

Амара пожала плечами.

— Это не делает план менее привлекательным.

Глаза Инвидии сверкнули в молчаливой ярости.

— Предоставь мне эту информацию, — тихо произнесла Амара. — И если она подтвердится, мы сможем обсудить наши дальнейшие совместные действия. В противном случае ты можешь уйти.

— Дай мне слово, — сказала Инвидия, — что ты честно выполнишь сделку.

Амара усмехнулась.

— Ты… Инвидия, ты просишь меня дать слово? Ты не находишь в этом иронию?

— Я знаю, что для тебя значит слово, — тихо проговорила Инвидия. — Я знаю, что ты его сдержишь.

— Но ты-то не знаешь, что это значит, — ответила Амара. — Не имеешь ни малейшего представления. В других ты видишь честность, понимаешь её предназначение, видишь, как она направляет их. Но ты не знаешь, что это такое, предательница.

Инвидия обнажила зубы.

— Дай мне слово, — сказала она. — И я дам тебе то, о чём ты просишь.

Амара ненадолго прищурила глаза, затем произнесла:

— Ну хорошо. В пределах моей власти и влияния, я даю тебе слово, Инвидия. Будь честна со мной, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы выполнить твои условия сделки. Хотя я должна предостеречь — я не знаю наверняка, какова будет реакция Принцепса на твоё предложение. Так же, как и не смогу контролировать её.

Инвидия сосредоточено наблюдала за ней во время речи. Затем она медленно кивнула.

— Я не думаю, что Принцепс собирается зацикливаться на ком-то в течение такого длительного времени.

— Имеешь в виду своего бывшего мужа?

Выражение лица Инвидии приобрело легкое удивление.

— Он всё ещё жив?

Амара нарочно сделала паузу, перед тем как ответить, придавая этой тишине большее значение.

— На данный момент — да, — наконец вымолвила она. — Я полагаю, что Первая Леди всё ещё находится в заключении у Королевы?

Инвидия изогнула губы в мрачной улыбке, выдержав паузу точно такой же длины перед ответом.

— Она содержится в её логове вместе с Арарисом Валерианом. Видите, Графиня? Мы вполне можем сотрудничать.

Амара неторопливо кивнула головой.

— Я слушаю, Инвидия. Но у нас не так много времени.

***

— Она была прямо здесь? В этом чертовом стедгольде? В этой треклятой комнате? — бушевал Рокус. — Кровавые вороны, почему ты не подняла тревогу?

— Возможно, потому, что Инвидия наверняка убила бы её? — терпеливо подсказал Фригиус. — Что также объясняет то, почему из всех нас она предпочла обратиться именно к Графине.

Рокус нахмурился.

— Я имею в виду после её ухода. Мы могли бы схватить сучку до того, как она возвратилась в свою пещеру или где она там.

— Может быть, вы дадите Графине высказаться? Тогда у нее будет возможность всё нам рассказать, — мягко предложил лорд Плацида.

Леди Плацида нахмурилась и протянула руку, будто бы в попытке сдержать супруга, но затем опустила её обратно.

Старый Церес, насупив брови, сел на стул возле двери.

— Благодарю, Ваша Светлость, — сказал Бернард. — Любимая?

— Инвидия пришла сюда в попытке заключить сделку.

Все просто в шоке уставились на неё, исключая старого Цереса, который громко фыркнул.

— Это не удивительно, — заявил он. — Глупо, но не неожиданно.

— Почему нет, Ваша Светлость? — спросила Амара.

Она знала почему, но если кто-то из Верховных Лордов, находящихся в комнате, ещё этого не понял, то лучше, чтобы вывод исходил от одного из них, а не от неё.

Церес повёл плечами.

— Потому что для Инвидии жизнь всегда была управлением людьми вокруг, как фигурами на доске для игры в людус. В её понимании, то, что сейчас происходит, не так уж и отличается от обычного ведения дел в Алере. Более сложно, более разрушительно, менее приятно, но она не осознает, что это такое — терять близких…

Он прочистил горло. Сыновья старика были убиты во время восстания Верховного Лорда Калара и начального наступления ворда.

— Что это может сотворить с телом. Как изменяет вещи. Эта женщина в своей жизни никогда не любила ничего, кроме власти.

Амара кивнула.

— Она ищет более удобную для себя позицию. Чтобы использовать тех, кого может, и покинуть тех, кого использовать не в состоянии.

Фригиус поглаживал седовато-рыжую бороду, задумавшись.

— Я помню вы говорили, что она в ловушке и вынуждена служить ворду. Этот большой жук на ее груди — единственное, что сохраняет ей жизнь.

— Да, — произнесла Амара, — что означает, что она знает, ну или думает, что знает, как это обойти.

— Что она предложила, Графиня? — спросила Плацида.

Амара рассказала им о разговоре с Инвидией.

— Она сказала, что когда мы будем готовы поговорить с ней, мы должны будем послать три зеленых сигнальных стрелы. Она свяжется с нами.

Повисла давящая тишина.

— Вы думаете она это серьезно? — вопросил Рокус. — Вы же не думаете, что эта сука предложила это всерьез?

— Я думаю, что она вполне могла, — медленно ответила Леди Плацида.

Фригиус покачал головой:

— Это ловушка.

— Очень кровавая ловушка, — размышлял Лорд Плацида, — если информация, которую она предоставила вам, Графиня, верна, то мы сможем использовать ее для нанесения серьезного ущерба.

— Вы думаете не так как проклятый жук, — парировал Рокус, — Она легко отдаст на заклание миллион воинов, если при этом сможет погубить наших лучших заклинателей.

Леди Плацида кивнула:

— И если мы развернём наши войска, чтобы воспользоваться этой информацией, а она лжет нам, ворд сможет использовать нас в своих целях. Они будут знать, как мы расположим войска, чтобы противостоять нападению. Если Инвидия лжет, они могут использовать это в своих интересах.

— Ха! — неожиданно рявкнул лорд Плацида.

— О! — воскликнул лорд Церес, — О, Графиня, теперь я понимаю. Отличная работа!

— Благодарю вас, Ваша Светлость, — тихо сказала Амара, кивая каждому из них.

Рокус нахмурился, смотря на них:

— Что?

— Не пытайтесь разобраться, — пробормотал Фригиус, — это может тебе навредить.

— Вы знаете не больше меня, — ответил ему Рокус.

Леди Плацида потёрла переносицу большим и указательным пальцами, и медленно выдохнула.

— Графиня, пожалуйста. Для моего же блага, объясните, пожалуйста.

Амара слегка поклонилась лорду Плациде:

— Ваша Светлость, не могли бы вы?

Лорд Плацида ответил на ее поклон, и сказал:

— Графиня создала ситуацию, которая может сыграть нам на пользу. Мы не можем быть уверены в результатах атаки на Королеву вне зависимости от того, что произойдёт. Но мы можем проверить честность Инвидии, наблюдая за следующей атакой ворда.

— И если она лжет? — спросила леди Плацида.

— Если она лжет, она делает это не просто так, — сказал Церес.

— Она делает это, потому что ворду нужно ослабить нас. Мы придержим этот козырь в рукаве, не пытаясь воспользоваться им в следующей атаке. Мы будем держать оборону, как и планировали, и отступим в Гаррисон, когда эвакуация завершится, как и планировалось. Мы не дадим им никаких шансов использовать нас. Исход этой войны в любом случае будет зависеть от убийства королевы, а не просто от уничтожения воинов».

Леди Плацида медленно кивнула, лениво поигрывая кончиком ее каштановых, отливающих рыжим волос, заплетённых в длинную косу.

— Но если ворд атакует нас так, как рассказала Инвидия, мы не сможем причинить ему вред. Мы упустим возможность.

— Но мы будем знать, что она говорит правду о кое о чём, — сказала Амара, — мы ничего не теряем. И не важно, что произойдёт, мы знаем кое-что, что отчасти подтверждает надежность информации, полученной от Инвидии.

— Мы знаем, что моя сестра и Арарис живы, — проворчал Бернар.

Глаза леди Плациды округлились:

— Вы думаете, Исана стоит за этим?

— Я думаю, что это возможно, — сказал Амара, — рассказ о том, как Исана спасла Арариса от отравления гаровым маслом был широко известен. Если Инвидия считает, что Исана могла бы спасти ее от отравления, как она спасла Арариса, она вполне может предать ворд. Она очень рациональна и решительна.

— Исана сделает это? — спросила леди Плацида.

— Это неважно, — сказал Амара, — Все дело в том, что Инвидия считает, что она может. Какова бы ни была истина, Инвидия думает, что ей может быть брошен спасательный круг».

Лорду Антиллусу удалось выразить глубокий скептицизм его ворчанием.

— Я знаю, — сказала Амара.

— Она интриганка. Но вполне возможно, что она думает, что она может найти выход из этой ситуации так, как она делала до этого много раз. Если это так — если она говорит правду о следующей атаке, — сказала Амара, — тогда, возможно, она говорит нам правду о том, что отведёт нас к Королеве ворда.

Она нахмурилась.

— И есть еще одна вещь. Кое о чём она, кажется, проговорилась. Она сказала, что Принцепс в скором времени никого не будет интересовать, и она говорила не об Аттисе.

В комнате вдругстало совершенно тихо. Воздух затрещал от напряженности.

— Я думаю, Октавиан близко, — сказала Амара.

— Если Инвидия или Королева нападут на него, он — мертвец, — сказал Фригиус.

— Его способности появились у него когда? Год назад? Без специальной подготовки? Он не мог обучиться технике заклинательства в достаточной мере, чтобы применить их. И, как много людей он мог привести с собой, учитывая, что он прибыл в Антиллус… приблизительно неделю назад? Сколько Рыцарей Воздуха были в Первом Алеранском?

— Двадцать шесть, — спокойно сказала Плацида. — И ваши сыновья, Рокус.

Рокус ничего не сказал, но выражение его лица было мрачным.

— Должно быть, он пытается прорваться к нам, — сказал Фригиус. — Небольшая, быстро движущаяся группа для защиты, может быть, двигающаяся под завесой, если он может сделать это. Это единственное, что имеет смысл.

Плацида кивнула.

— И если они говорят о его уничтожении, то он, вероятно, достаточно близко для атаки Королевы.

— Нет, — сказал Бернард тихим, твердым голосом. — Она достаточно близко к нему, чтобы он напал на нее, Ваша светлость.

— Если королева сильнее Инвидии, она сильнее и Октавиана, — сказал Фригиус. — Все просто. Он всего лишь мальчик.

— Он разрушил планы Инвидии и Аттиса, когда он был мальчиком, — прорычал Бернард, не сводя глаз с Фригиуса. — Я сомневаюсь, чтобы он планировал стоять перед ней на арене или в дуэльном зале. Ты будешь дураком, если сбрасываешь его со счетов, Твоя светлость.

Фригиус прищурился, и его борода встала дыбом.

Рокус положил свои руки ему на плечи.

— Спокойно, Ган. Не делай хуже, чем уже есть. А что если бы я говорил так о твоём сыне, а?

Лорд Фригиус замер на мгновение, затем наклонил голову в сторону Бернарда.

— Он ваш родственник. Я не подумал, прежде чем сказать. Пожалуйста, извините меня.

Бернард кивнул.

— Сосредоточьтесь, — сказала Леди Плацида. — Мы не можем знать, что делать с Октавианом, пока мы не найдем его, или он не выйдет на контакт с нами. Вполне возможно, что он этого и хочет. Мы не можем знать, что Инвидиия не собирается предать нас в последний момент. Но, предполагая, что она, как представляется, говорит нам правду… вопрос только в том, пойдём ли мы против нее, зная, что это может быть ловушка, и, возможно, мы приближаем свою смерть. Если на то пошло, даже если она искренна, мы все еще можем умереть.

Рокус медленно выдохнул.

— Может быть, мы должны пригласить Форцию, Аттику и Риву.

Церес покачал головой.

— Я боюсь, они никогда не были бойцами. В ближнем бою они будут для нас более опасны, чем ворд.

— Это наша возможность, — тихо сказал лорд Плацида. — И я не думаю, что у нас будет лучший шанс. Я не думаю, что у нас есть выбор, даже если это ловушка. Я в деле.

Леди Плацида молча переплела свои пальцы с пальцами мужа.

Цереус поднялся, скрипя то ли броней, то ли костями.

Фригиус нашёл глазами Рокуса, и сказал:

— Может быть, я, наконец, увижу, как ты получишь по заднице.

— Когда мы вернемся, у нас с тобой будет разговор, в котором ты потеряешь зубы, — ответил Антиллус. — Потому что я собираюсь выбить тебе их. Кулаками.

— Я думаю, мы все поняли, что ты имел в виду ещё в конце первой фразы, болван!

— Мальчики, мальчики, — сказала Ария своим теплым голосом. — В любом случае это не имеет значения, если только она говорит правду о следующей атаке. А до тех пор мы не станем менять планы, не так ли?

— Верно, — сказал Бернард. — Мы заляжем на дно и будем ждать. Мы встретимся снова в Гаррисоне и поговорим о следующем шаге после того, как увидим, что произойдет. Если она говорит правду, мы будем знать это примерно через три часа.

Совещание закончилось.

Верховные Лорды вернулись на свои позиции на стенах, оставляя Амару и Бернарда одних в комнате.

Бернард посмотрел на нее своими спокойными зелеными глазами несколько секунд и спросил:

— Что ты скрываешь?

— С чего ты взял, что я что-то скрываю, любимый? — спросила Амара.

Он пожал плечами.

— Я знаю тебя слишком хорошо, — он наклонил голову и нахмурился, затем медленно кивнул. — Ты много говорила о следующей атаке ворда. Концентрировала на ней всё внимание. Что-то должно произойти после этого.

Он наморщил лоб, размышляя:

— Инвидия собирается предать нас в улье.

— Да, — сказала Амара тихо. — Так она и сделает.

Бернард медленно вдохнул:

— Что мы будем делать с этим?

По мнению Амары в комнате стало легче находиться без присутствия Верховных Лордов.

Она склонила голову и закрыла глаза, пытаясь не думать слишком много о том, что она должна была сделать.

— Мы, — прошептала она, — собираемся позволить ей это.

Глава 44

Тави проснулся, как обычно, спокойным и без намека на боль.

Он плавал в ванне с теплой водой, его голова и плечи поддерживались наклонной доской.

Он был голым. Пальцы ног виднелись над водой на дальнем конце ванны. Он приподнял голову, что далось ему с трудом.

На его животе, слева от пупка, там, куда вонзился меч королевы ворда, был участок воспалённой, красной, сморщенной кожи.

От места ранения расходились тонкие, красные, припухшие прожилки.

Тави огляделся вокруг затуманенным взором. Он в палатке целителей.

В одной из тех, что уцелели, очевидно. Магические лампы в палатке горели.

Похоже, он был без сознания несколько часов, но не очень долго. Если только не прошло больше суток.

Он ненавидел бессознательное состояние. Оно всегда портило его планы.

Он повернул голову налево и увидел, что соседняя ванна была занята Максимусом.

Он выглядел ужасно, как будто кожа на его плечах, шее, лице превратилась в один большой синяк…

На его друге не было живого места. И его нос был сломан — снова.

Его глаза были закрыты, но он дышал.

Тави чуть приподнялся и взглянул на следующую ванну.

В ней находился Крассус. Он был в таком же состоянии как и Максимус.

Молодой Трибун пошевелился, хотя, казалось, он чувствовал себя еще хуже, чем Тави.

— Крассус, — просипел Тави.

Хотя его глаза были открыты, молодой человек явно все ещё страдал от боли.

Он посмотрел на Тави и слегка приподнял подбородок в знак приветствия.

— Крассус, — прохрипел Тави. В его горле было сухо настолько, что было больно говорить. — Докладывай.

— Я ранен, — сказал слабым голосом Крассус, сглатывая. Он снова закрыл глаза. — Доклад окончен.

Тави пытался заставить молодого человека открыть глаза снова, но в палатке не было никого, чтобы разбудить его. Тави устало откинулся в ванне.

— Он очень устал, — сказал тихий голос.

— Было бы лучше, если бы вы позволили ему отдохнуть, Ваше Величество. Нападение на командный шатер было отбито, большинство нападавших убито. Мы потеряли двадцать два человека, все они из числа охраны, стоявшей вокруг командной палатки.

Тави поднял взгляд и увидел Доротею, тихо сидящую на табурете возле входа в шатер.

Она выглядела ужасно, ее глаза глубоко запали, щеки были бледны.

Ошейник на её шее отражал приглушенный свет лампы слабым, злорадным блеском.

Она поддерживала одеяло, в которое завернулась, несмотря на то, что ночь не была холодной.

— Ваше Высочество, — поправил он ее мягко. — Я ещё не Первый Лорд.

Рабыня устало улыбнулась.

— Вы просто встали перед кошмаром нашего времени, молодой человек. Вы подвергли свою жизнь опасности ради рабыни, которая когда-то пыталась вас убить. Спасибо. Ваше Величество.

— Если вы хотите поблагодарить героя, благодарите Фосса, — сказал устало Тави. — Это он спас вас.

— Ему моя благодарность больше не важна, — спокойно сказала она. — Да упокоится душа его.

Тави медленно сел.

— Где Китаи?

— Спит, — ответила Доротея. — Она очень устала.

— Что происходило после того как я отключился?

Рабыня слегка улыбнулась.

— Некоторые из нас были почти при смерти. Вы. Я. Максимус. Крассус. Она и сама была не в лучшем состоянии. Сил у неё оставалось только на то, чтобы исцелить одного человека. Ей пришлось выбирать, кого спасать.

Тави медленно вдохнул.

— О. И она выбрала вас. Как наиболее опытного целителя.

Доротея слегка откинула голову, как будто она боялась, что что-то прольется, если она двинется вперед.

— Мой старый родственник говорил… — она поежилась. — Вы должны понять. Китаи приняла рациональное решение, соответствующее обстоятельствам. Эмоции, как правило, мешают, когда одному больно и страшно за другого. А ее чувства к тебе сильны как ничто другое. Она легко могла позволить этим чувствам контролировать ее. И тогда я, мой сын, и ваш друг Максимус — все были бы мертвы.

— Она сделала правильный выбор, — сказал Тави глядя на Макса и Крассуса. — Как они?

Доротея подтянула на себя своё одеяло.

— Я предполагаю, вы знаете, что водная магия не может создать что либо из ничего. Она опирается на ресурсы тела, для восстановления повреждений.

— Конечно, — сказал Тави.

— Всему есть пределы. И… и у моего Крассуса было столько травм. Сломанные кости. Разрывы органов. — Она закусила губу и закрыла глаза. — Я сделала все, что могла, но есть пределы тому, что можно исправить. Далее тело должно восстанавливаться за счет своих собственных ресурсов….

Она передернула плечами и замолчала на несколько секунд.

Потом вдруг Доротея провела рукой по лицу, вытирая слезы, заструившиеся по ее щекам.

Ее голос стал дрожащим, но она пыталась использовать четкие, профессиональные термины.

— Повреждения Крассуса обширны и серьезны. Я излечила те из них, которые могли оборвать его жизнь. Если предположить, что нет инфекции, которая очень опасна, когда организм настолько ослаблен — он сможет снова ходить. Но его дни, как Трибуна, закончены.

Тави сглотнул и кивнул.

— Максимус?

— Королева ворда скорее била его по голове, а не по жизненно важным органам, — сказала Доротея с усталостью граничащей с раздражением. — Он в прекрасной форме. Или будет, когда он проснется. Это может занять некоторое время.

— Что насчет меня? — спросил Тави.

— Первоочередной задачей было вернуть вас в состояние нормального функционирования организма, — проговорила она, — на самом деле травма была не столь уж и опасна. Отравление было сильным, но не столь сложным для излечения, как должно было быть. Единственной проблемой было периодически заставлять вас дышать. Но если понадобится, вы снова можете сражаться.

Тави медленно кивнул. Затем он сел, и сказал:

— Вы выглядите ужасно. Отдохните. Битва грядет.

Доротея снова взглянула на Крассуса.

— Я не оставлю его.

— Вы уже сказали, вы сделали все, что могли, — аккуратно сказал Тави. — От вас будут зависеть и другие жизни. Вы отдохнёте. Это приказ.

Глаза Доротеи, обращенные к нему, вспыхнули, сверкнув буквально на мгновенье до того, как её губы медленно растянулись в вымученной улыбке.

— Вы не можете отдавать мне приказы, сэр. Вы не капитан Свободного Алеранского. Приказы ко мне исходят от него.

— Но я могу приказать ему, — с раздражением пояснил Тави. — Кровавые вороны, что человеку нужно сделать, чтобы заполучить хоть немного уважения в этом месте? В конце концов, Первый Лорд я или нет?

Улыбка Доротеи стала шире, и она склонила голову.

— Хорошо, Ваше Величество. Охрана расставлена повсюду — как снаружи, так и внутри палатки. Только скажите — и они подойдут к вам.

— Спасибо.

Тави подождал, пока она уйдет, и выбрался из ванны.

Его трясло, но не больше, чем после любого целительского участия, которое он уже перенес.

Он выбрался без посторонней помощи и нашел около себя чистый комплект одежды.

Тави оделся, не смотря на болезненные ощущения в пояснице.

Шрам на месте пореза необычным мечом был столь же необычным: жесткий рубец почти фиолетового цвета окружала нежно-розовая кожа..

Он облачился в штаны и осторожно подпоясал тунику.

Резкий всплеск боли пронзил его, заставив стиснуть зубы и перехватив дыхание.

Почувствовав на себе взгляд, Тави оглянулся назад и увидел, что Крассус снова проснулся и смотрел прямо на него распухшими глазами.

— М-мама, — сказал Крассус, — она была жива. И ты не с-сказал мне.

Тави ошарашенно глядел на своего друга. Это была правда. Он не сделал этого.

Доротея Антиллус была предателем, наряду с ее братом, Верховным Лордом Каларусом.

Она была нарасхват за ее талант при восстании рабов, которое последовало после уничтожения Каларуса и хаоса в Каларе. Никого не заботило, кем она была. Её ценили за то, что она могла сделать.

Если бы он открыл её личность, то ему бы пришлось предьявить ей обвинения..

И что ещё важнее, она просила его не рассказывать мужу или сыну о том, что она пережила.

В ловушке рабского ошейника, который невозможно снять, не убив ее… В некотором смысле, это было лучшее решение.

Женщина, которая замышляла против империи, никогда не вернется.

Она спасла Крассуса однажды, когда он был без сознания, но он не просыпался во время процедуры, и она ушла, прежде чем он очнулся.

Она никогда не оставляла лагеря Свободного Алеранского или каравана и практически скрылась из виду в течение последних лет.

Но в этот раз Крассус увидел её.

Глаза Крассуса вспыхнули.

— Не сказал мне.

— Она просила меня не делать этого, — сказал тихо Тави.

Крассус закрыл глаза, как будто находился в агонии.

Учитывая его травмы, были все шансы, что так оно и было.

— Убирайся, Октавиан.

— Отдохни, — сказал Тави. Мы продолжим этот разговор, когда…

— Убирайся! — прорычал Крассус. — Как ты мог? Убирайся.

Захрипев, он опустился в воду и через секунду снова заснул или потерял сознание.

Тави сел на стул, освобождённый Доротеей. Его трясло.

Он опустил голову на руки и сидел так некоторое время. Вороны побери.

Он никогда этого не хотел. Кроме того, это лишь маленькая проблема среди множества других.

По правде говоря, он не задумывался об этом. И теперь, он чувствовал, что эта ложь так или иначе могла стоить ему любви и уважения друга.

— Такая маленькая неприятность, для человека с твоими проблемами, — спокойно заметила Алера.

Тави поднял голову и увидел великую фурию, появившуюся в своей обычной манере, но на этот раз также закутанную в туманный серый плащ с капюшоном, который скрывал её всю, кроме лица.

Её похожие на драгоценные камни глаза светились тихим весельем.

— У меня не настолько много друзей, чтобы я мог позволить себе не волноваться о потере хотя бы одного из них, — тихо произнес Тави. Он посмотрел на Макса, безмолвного и неподвижного в своей ванне. — Или двух.

Алера в упор смотрела на него.

— Я видел, как умер Фосс. Я увидел за несколько секунд, что это должно было произойти, но я не был достаточно быстр. Я не смог остановить Королеву. Он умер. Она убила так много людей. И они умерли ни за что. Она сбежала. Я подвёл их.

— Она очень могущественна. Ты это знал.

— Это не имеет значения. — тихо сказал Тави, его голос стал жёстче. — Это была моя ответственность. Мой долг. Я осознаю, что не каждый выживает во время войны, но, фурии, я больше не увижу своих людей, отдающих жизни ни за что.

— Я… Я не знаю. Я сомневаюсь, что подхожу для этого дела. Если бы… если бы я больше учился, если бы у меня было больше времени для практики, если бы я усерднее занимался …

— Ты задаёшься вопросом, изменило ли бы это что-нибудь? — сказала Алера.

— Да.

Она какое-то время обдумывала это.

Затем села, поджав ноги, возле стула.

— Нельзя быть уверенным в чём-то, что не произошло.

— Я знаю.

— Но ты продолжаешь терзаться по этому поводу.

Тави кивнул. Они оба какое-то время помолчали.

— Хорошие люди, — сказала она тихо, — именно так и должны себя чувствовать. В противном случае они вовсе не хорошие люди.

— Я не понимаю.

Алера улыбнулась:

— Хороший человек, по определению, будет сомневаться в правильности принятых им решений, если они приведут к таким ужасным последствиям для других людей. Особенно если эти люди доверились ему. Ты согласен?

— Да.

— Ты согласен, что тоже можешь ошибаться?

— По-моему, это более чем очевидно.

— А ты согласен, что мир опасен и неправедлив?

— Разумеется.

— Вот так оно и получается. — сказала Алера. — Кто-то должен командовать. Но никто, занимающийся этим, не идеален. Следовательно, он будет ошибаться. И, раз уж мир опасен и несправедлив, некоторые из этих ошибок неизбежно приведут к последствиям, подобным сегодняшним.

— Не могу не согласиться с твоими доводами, — сказал негромко Тави. — Но не понимаю, к чему ты ведёшь.

— Это совершенно очевидно, юный Гай, — сказала Алера, улыбнувшись, отчего в уголках её глаз собрались морщинки. — Логика неоспорима. Ты — хороший человек.

Тави удивленно поднял брови:

— И как это меняет дело?

— Исходя из моего опыта? — спросила она. — Очень сильно. Может быть, Китаи позже тебе объяснит.

Тави тряхнул головой:

— Ты следила за боем?

— Само собой.

— Королева настолько сильна, как ты и предполагала?

— Не совсем, — сказала Алера.

— О?

— Она сильнее, — спокойно сказала великая фурия. — И она контролирует себя почти так же хорошо, как и ты. Кто-то обучает её.

Тави уныло кивнул:

— Я заметил.

Он снова потряс головой:

— Я… Не могу поверить, что что-то может быть таким сильным. Таким быстрым.

— Да, — сказала Алера. — Я тебя об этом предупреждала.

— Тогда ты должна понимать, почему я сомневаюсь, на своём ли я месте, — тихо сказал Тави. — Если я неспособен перехитрить её, предугадать её действия, одолеть её… Почему вообще я пытаюсь вести за собой людей? Имею ли я право вести их вперёд, зная, что… что…

— Что ты, скорее всего, ведёшь их на верную смерть, — сказала Алера.

Тави закрыл глаза:

— Да.

Голос Алеры исказился:

— А скольким пришлось бы умереть, если бы ты не делал ничего, юный Гай? Скольким пришлось бы умереть, погибни ты в первой же стычке с Королевой? Ты что, не понимаешь, что означает эта атака?

Он открыл глаза и насупился.

— Она навряд ли располагает большим количеством Граждан, — сказала Алера. — И всё же она атаковала твой лагерь, использовав более пятидесяти заклинателей земли, хотя и понимала всю суицидальность этой затеи. Она сказала, что пришла только для того, чтобы ослабить тебя.

— Это… Бессмыслица какая-то, — сказал Тави. — Переводить настолько ценный ресурс просто чтобы ослабить противника? С чего бы ей так поступать?

— Действительно, с чего бы? — Спросила Алера.

— С того, что она полагала жертву стоящей, — пробормотал Тави. — но это бессмысленно. Наши потери были…

Он горько поджал губы.

— Лёгкими.

— Она явилась сюда не для того, чтобы тебя убить, юный Гай. Пока нет. Она пришла, чтобы тебя ранить.

— Но почему? — спросил Тави. — Стоило ей дождаться, когда легион подойдёт поближе — и она могла бы ударить с поддержкой превосходящих сил, вместо того, чтобы терять своих порабощённых Граждан. Это нерационально! Это…

Он резко замолчал и дважды моргнул.

— Это не нерациональность, — мягко проговорил он. — Эта та самая ошибка, которую совершают неопытные командиры при возникновении угрозы их победе. Они забывают о дисциплинированности. Они думают, что лучше сделать хоть что-то, чем ничего не предпринимать.

Глаза Тави расширились.

— Она меня боялась.

Алера склонила голову и промолчала.

Через мгновение Тави фыркнул:

— Что ж, думается, я избавил её от этого ошибочного ощущения.

— Вообще-то, — сказала Алера, — это она убежала, а не ты.

— Конечно она убежала. Это помешало нам сконцентрировать на ней все наши силы. И это позволило ей контролировать ход боя…

Его глаза раскрылись шире.

Победа над королевой ворда не была просто кровопусканием. И дело было не в тактике, не заклинании фурий, не в организации, технике или шеренгах сияющих доспехов.

Дело было в умах. В воле. В страхе.

Тави обнаружил, что вскочил на ноги:

— Орда, — сказал он. — Где она сейчас?

Алера ненадолго задумалась и сказала:

— Собираются штурмовать вторую защитную стену Долины. Не думаю, что у легионов есть шанс её удержать.

— Они и не собираются её удерживать, — сказал Тави. — Без управления, Ворд не сможет одолеть Гаррисон. Чтобы его контролировать, Королева должна находиться на расстоянии в двадцать пять-тридцать миль, как раз возле второй стены. Это рядом с Бернардгольдом. Я знаю эту местность, и не так уж там много мест, где она могла бы выстроить оборону своего улья.

Алера задумчиво наклонила голову:

— Благодаря знанию местности у тебя будет преимущество.

— Да, — сказал Тави, оскалившись. — И если она опасается моего вмешательства — значит, я действительно могу ей помешать.

Он уверенно кивнул.

— Самые важные мои бои — все они были против кого-то, кто был больше и сильнее меня. Этот бой не исключение.

Глаза Алеры сверкнули, словно драгоценные камни:

— Тебе виднее, юный Гай.

И она исчезла.

Тави выбрался из лекарской палатки.

Двадцать легионеров вытянулись по стойке «смирно».

Ещё шестьдесят столпились в пределах освещенного пространства, некоторые из них только проснулись — причём спали они в полной броне, испытывая жуткие неудобства.

Каждый из них носил символ Первого Алеранского, орла на багрово-серебряном фоне, но с затемнённой и слегка измененной формой, придающей ему очертания ворона.

Вороны Битвы были когортой, последовавшей за Тави в самой жуткой миссии под конец битвы при Эллинархе, и с тех пор они поддерживали репутацию дисциплинированности, убийственной эффективности и полного презрения к опасности.

В большинстве легионов солдаты прикладывали все усилия, чтобы попасть в Первую когорту, традиционно состоявшую из самых опытных, и высокооплачиваемых, бойцов.

В Первом Алеранском практически такие же усилия прикладывались, чтобы попасть в число Воронов Битвы — когорты, чаще других сопровождавшей капитана на самых смертельно опасных участках поля битвы.

Восемьдесят бронированных рук тут же ударили по броне, словно протяжный раскат грома.

— Шульц, — негромко позвал Тави.

Центурион — солдат младше самого Тави — вышел из строя.

Шульц прошёл долгий путь cо времен событий при Элинархе.

Он подрос на полфута, а его юное тело прибавило в весе шестьдесят фунтов мускулов.

Лицо его, как и броня, было украшено шрамами, и он убрал гребень шлема, который мог выдать, что он не простой легионер, однако двигался он, в лучших центурионских традициях, с гордо выпрямленной спиной и держа под рукой жезл.

Он отсалютовал Тави:

— Сэр.

— Мы выступаем, — сказал Тави.

Шульц моргнул:

— Сэр? Вы желаете, чтобы я собрал для вас коммандный состав?

— Мы не можем себе позволить ждать так долго, — сказал Тави. — Королева ворда знает, где мы находимся, поэтому мы будем находиться где-нибудь в другом месте, и чем быстрее тем лучше. Шульц, нужно отправить посыльных к трибуну каждой когорты и передать им мой личный приказ сворачивать лагерь. Я хочу, чтобы не позднее чем через один час все уже были в пути. Никого из опоздавших ждать не будем. Всё понятно?

Шульц посмотрел на него потрясенно:

— Э… Да, сэр. Посыльные к каждому трибуну с вашей личной командой свернуть лагерь, выступить в течение часа или остаться позади, сэр.

— Молодчина, — сказал Тави.

Он повернулся к центурии и повысил голос:

— У легионов есть давняя традиция, парни. Вы быстро и упорно маршируете, появляясь там, где вас никто не ожидает, и делаете свою работу.

Он оскалился:

— И вы делаете всё это, таская на себе сотню фунтов снаряжения, и хоть оно и сделано кем-то за сущие гроши — каждый из этих слайвов зарабатывает больше вашего. Это традиция!

Раскат смеха пробежал по группе солдат.

— Этот марш, — сказал Тави, — будет другим.

Он немного подождал, ожидая, пока установится тишина.

— Сейчас вы отправитесь передавать приказ выдвигаться. И вот что вы скажете людям: никакой поклажи. Никаких палаток. Одеял. Запасных сапог. Всё это больше не имеет значения.

Тишина словно уплотнилась.

— Мы должны двигаться, быстро и упорно, — сказал Тави. — На кону миллионы жизней, а враг знает, где мы. Что ж, значит, нас тут не будет. Завтра мы будем в Кальдероне, на день раньше, чем нас ожидают. Мы отыщем там Королеву ворда, и эта сука заплатит за всё, что она сегодня натворила.

Восемьдесят глоток издали яростный рёв одобрения.

— Шульц раздаст вам указания, — сказал Тави. — Выполнять.

Снова понялся рёв, и Шульц двинулся вдоль шеренги, слегка стуча каждому человеку жезлом по бронированному плечу и произнося имя алеранского или канимского офицера, с которым тот должен связаться.

Люди начали убегать в темноту, и спустя несколько минут раздались сигналы труб, командующие готовиться к маршу.

— Сэр, — сказал Шульц, отправив последнего посыльного. — Мы можем добраться до Кальдерона с такой скоростью, но не канимы с их зверями. Это невозможно.

Тави продемонстрировал легионеру самую канимскую ухмылку, какую только мог.

— Поверь, Шульц, — сказал он. — Если есть воля — найдётся и способ. А моя воля — чтобы мы все были в Кальдероне к следующему закату.

Шульц моргнул:

— Сэр?

— Твоя задача, Шульц, обеспечить общую готовность к выступлению, — сказал он. — А уж как нас всех туда доставить — это моя забота.

Глава 45

Ворд появился точно в названное Инвидией время.

До рассвета было ещё четыре часа, луна как раз спряталась за горами на юге, и вокруг было темно как в могиле.

Амара стояла на стене, ожидая подтверждения правдивости сказанного Инвидией.

Не было никакого предупреждения. Мгновение назад ночь была абсолютно тихой и спокойной.

В следующее мгновение по всему краю освещенного магическими светильниками пространства началось шевеление, и ночь словно взорвалась бликами на чёрном хитине орды, несущейся вперёд с грохотом миллионов ног, стучащих по выжженой земле.

Амаре подумалось, что, должно быть, к краю освещённого пространства они подбирались медленно и тихо.

Ни один алеранский легион не был способен передвигаться настолько бесшумно, тем более с такой численностью. Впрочем, у них и не было в этом надобности.

Легионеры на стенах ожидали в готовности.

Сотни Граждан создали составленную из мелких огненных шариков мерцающую завесу, впервые опробованную в битве у Ривы.

И, как и в битве у великого города, здесь она также доказала свою смертоносность для врага.

Воины ворда хлынули в зону выжженой земли у стены, погибая от вспышек огня и раскалённого воздуха, среди миллионов смертоносных светлячков на их пути.

Они гибли сотнями, тысячами, но, как и у Ривы, численное преимущество позволило ворду пробиться сквозь завесу, карабкаясь по телам павших соратников и прокладывая для идущих за ними дорогу из дёргающихся конечностей и трупов.

В считанные мгновения гибнущий ворд истощил заклинателей огня, и те стали падать без сил.

Их место тотчас занимали Рыцари Дерева — все, какие только нашлись в легионах, а также Граждане, обладающие подходящими способностями.

Полетели первые стрелы, посылаемые усиленными фуриями луками со сверхъестественной мощью.

Под смертоносный свист стрел в ночи Рыцари Дерева, разбитые на группы по десять и двенадцать человек, криками координировали распределение целей между собой, стараясь опустошить колчаны как можно быстрее.

Сотни потоков стрел метались там и тут по всей линии армии ворда, подобно струям воды, используемым пожарными в алеранских городах.

Амара подумала, что война с вордом гораздо больше похожа на тушение пожара, чем на бой с врагом.

Они мчались вперед с той же непримиримой жаждой пожирать и расти.

Потоки стрел, достигая ворда, отбрасывали его назад своей смертоносной мощью, но если поток стихал на несколько мгновений, ворд снова бросался вперед, словно огонь, пожирающий старое деревянное здание, такой же неудержимый и целенаправленный.

Амара облизнула губы, и её сердце забилось чаще, когда она увидела как первый воин-богомол ворда достиг стены и принялся выдалбливать в ней опоры для карабкания наверх.

Отряды лучников начали отходить назад, уступая свои места тяжеловооруженным легионерам.

Стоявший рядом с ней Бернард задумчиво кивнул головой:

— Думаю, пора.

Амара согласно кивнула и повернулась к ближайшему трубачу:

— Давай сигнал мулам.

Тот отсалютовал и немедленно заиграл быстрый сигнал.

В темноте под стеной мулы снова приступили к работе.

Рычаги скрипнули и со стуком ударились о деревянные перекрестия, а мулы загрохотали, широко раскачиваясь туда-обратно прежде чем успокоиться на своих местах.

Несколькими мгновениями позднее земля за стеной полыхнула выросшей стеной огня, сотнями испепеляя воинов ворда.

Но это их даже не замедлило.

Бернард ещё некоторое время наблюдал, как последние отряды лучников спускались со стен и занимали новые позиции.

Легионеры держались крепко, сбрасывая врага со стен мечами, щитами, копьями и магией.

— Есть сигнал? — спросил он Амару.

Амара окинула взглядом небо.

Не было видно даже звёзд на безлунном небе за пределами освещённого магией пространства.

— Пока что нет, — доложила она.

Бернард зарычал:

— А что насчёт тех вспомогательных сил?

Амара прошлась взглядом по стенам в поисках цветных огней сигнальных ламп, использовавшихся для передачи сообщений.

Голубые вспышки должны были сигнализировать, что кто-то обнаружил специальный отряд врага, описанный Инвидией.

— Пока что нет, — сказала Амара.

Бернард кивнул и продолжил наблюдать за битвой, неподвижный и невозмутимый.

Амара знала, что это всего лишь маска, чтобы не смущать солдат, и она постаралась поддержать мужа, приняв такой же спокойный и уравновешенный вид. Но, несмотря на все усилия, она не удержалась и прикусила губу, увидев молодого — совсем ещё мальчишка — легионера, схваченного косами воина-богомола и сброшенного в роящийся внизу ворд.

Его товарищи по оружию порубили богомола на куски — но для юноши было уже слишком поздно.

Целители выносили раненых со стены каждые несколько секунд.

Неподалёку ждали мараты со своими гаргантами, которые терпеливо дожидались, пока десятки раненых будут погружены на специальную упряжь для их перевозки, а затем разворачивались и мчались к Гаррисону.

— Здесь становится жарко, — пробормотал Бернард. — Они давят намного сильнее, чем раньше.

— Трубить отступление?

Бернард стоял, глядя на битву, ни жестом ни выражением лица не выдавая своего беспокойства.

— Пока нет. Мы должны убедиться.

Амара кивнула и постаралась взять себя в руки. Это удалось ей с трудом.

Её учили быть спокойной и хладнокровной при столкновении с опасностью лицом к лицу, и она это умела.

Но совсем другим делом было смотреть, как люди умирают, крича в агонии — или, что ещё хуже, безмолвно — для исполнения замысла, к созданию которого она приложила руку.

К такому она не была готова.

У неё никогда не было талантов к заклинательству водяных фурий. Она едва могла создать волну на дне неглубокого поддона, даже в академии, когда она настойчиво тренировалась.

Теперь она желала этого таланта как никогда.

Она бы все отдала, чтобы чувствовать тот ужас, который оглушал её, не опасаясь, что на ее лице появятся слёзы, которые могут сделать еще хуже.

Она стиснула кулаки, отбрасывая эмоции прочь. Потом.

Она сможет позволить себе эти чувства потом, когда признаки паники среди командного состава не будут так опустошительны и опасны для боевого духа легионеров.

Она не знала, сколько простояла так, неподвижно и тихо.

Мгновения, конечно же, но эти мгновения ощущались как часы — часы кошмара, внезапно прерванного далёким треском сигнала в ночном небе.

Вскинув взгляд, Амара увидела расцветающие огненные шары зелёного, снежно-голубого и холодно-фиолетового цветов.

В их свете роились, подобно мотылькам, чёрные тени — тысячи и тысячи рыцарей ворда.

— Бернард!

Бернард глянул на неё, на небо, и игра света и тени от зарева вспышки после очередного залпа мулов вдруг сделала его ухмылку дикой и кровожадной.

— Хотели впотьмах прокрасться над стеной и, пока мы их не видим, уничтожить мулы, — сказал он. — Но Плациды и северяне обнаружили их первыми.

Он скривился на мгновение:

— Хорошо ещё, что не прямо над нашими головами.

Словно в подтверждение его слов, труп рыцаря ворда, лишившегося головы и двух третей поверхности крыльев, рухнул вниз и упал на землю недалеко от одного из обслуживающих мул людей.

От удивления тот подпрыгнул и взвизгнул, шлёпнувшись на пятую точку, чем вызвал бурное веселье коллег.

Рыцарей ворда становилось всё больше, они начали нырять вниз, к персоналу мулов, но к каждой машине были приписаны отряды Рыцарей Дерева, отступившие со стен, и люди были защищены смертоносным щитом из стрел.

Рыцари ворда посыпались с неба, шлёпаясь о землю словно перезревшие фрукты.

Один из них упал на небольшой фургончик с огненными сферами-зарядами для мулов, и тот взорвался с внезапным яростным рёвом огня, поглотившего рыцаря ворда, сам фургон, мула с вопящим персоналом и лучников, его защищавших.

Во все стороны полетели смертоносные осколки дерева от уничтоженного фургона, раня ещё больше людей, и Амара увидела, как один осколок, не меньше фута длиной, навылет проткнул бедро легионера, отправив бедолагу, заходящегося криком, на пол.

Амара сделала знак трубачу, и тот сыграл сигнал к воздушной атаке.

Сотни Граждан и Рыцарей Воздуха с рёвом поднялись в тёмное небо на бой с врагом.

Звук их воздушных потоков был похож на рокот волн, бьющихся о скалы.

Во главе каждого отряда был граф или лорд, многие из которых были заклинателями нескольких стихий, и в воздухе появлялось всё большее и большее количество взрывов — настоящий летающий арсенал, состоящий из разлетающихся, короткоживущих звёзд всевозможных оттенков.

Рёв воздушных потоков постоянно менял тональность, создавая причудливую музыкальную гармонию с разноцветными вспышками огня.

По всей Кальдеронской долине, взгляды людей, не занятых в бою за выживание, были прикованы к этому прекрасному и смертоносному зрелищу.

— Самое время для внезапной атаки, пока наше внимание приковано к небу, — сказал Бернард. — Ваша светлость, не будете ли вы так любезны осветить поле.

Лорд Грэм, стоящий рядом с ним, согласно заворчал.

Несмотря на то, что Принцепс назначил Бернарда командующим обороной, муж Амары много лет служил Грэму в качестве одного из первых стедгольдеров, находящимся в его, тогда ещё графа, зоне влияния.

Теперь Грэм был лордом, пусть и номинально, так как земли его были захвачены врагом, но всё же лордом, и её муж, несмотря на боль в челюсти, всё равно прилагал усилия, чтобы высказать ему почтение.

И хоть Грэму это было и не нужно, подумала Амара, и он отлично мог обходиться без лишних церемоний, но даже сейчас, когда всё находилось на грани уничтожения, Бернарду удавалось оставаться тактичным.

И тактичность эта, как ей казалось, была символом тех великих вещей, за которые они сражались — за сохранение красоты, пусть и бесполезной.

Грэм шагнул вперёд и вытянул руку с поднятой вверх ладонью.

В его сложенных чашей пальцах вспыхнул огонь, и на него тотчас же слетела небольшая пернатая фигурка, крылья которой размазывались в воздухе от скорости.

Ветер, поднятый их движением, растрепал Амаре волосы.

Грэм прошептал что-то крошечной огненной фурии и тряхнул запястьем.

Огненный колибри взметнулся в небо, набирая скорость и светясь всё ярче.

Он промчался над полем битвы, словно шар яркого дневного света в несколько сотен ярдов в диаметре.

Он скользнул над бесчисленными воинами-богомолами, затем пролетел сквозь тело одного из Рыцарей ворда, бросившегося ему наперехват, даже не замедлившись.

— Плохая идея, — сказал Грэм, тряся головой, — вот так вставать на пути у Филлис.

— Филлис? — спросил Бернард.

Заткнись, Кальдерон, — раздражённо сказал Грэм. — Я назвал её в честь моей первой жены. Горячей факела, ни минуты не сидит на месте, и лучше не оказываться у неё на пути.

В ответ Амара улыбнулась и проследила путь Филлис — и в следующее мгновение она увидела приближающиеся особые силы, как раз там где они и должны были появиться по словам Инвидии.

— Кровавые вороны, — сдавленно проговорил Грэм, словно ему не хватало воздуха.

Амара полностью разделяла его чувства.

Приближающийся ворд был огромен.

Они не были огромными как гаргант. Они были огромными, как дом.

Их было полдюжины, каждый размером в два или три больших торговых корабля.

Они передвигались на четырех ногах, каждая из которых была толще любого дерева, когда-либо виденного Алерой.

Их почти треугольные головы заканчивались зазубренными клювами из чёрного хитина, напоминающими осминожьи, но настолько огромными, что могли вместить в себя сразу три или четыре больших бочки.

Насколько ей было видно, у тварей не было глаз, и их клювы просто переходили в череп и дальше в непропорционально огромные дугообразные пластины из того же материала, обрамляющие их головы чем-то наподобие щита.

Они, хоть и выглядели громоздкими и неуклюжими, с каждым шагом продвигались вперед футов на двадцать, и их походка, подобно походке гаргантов, была на деле более быстрой, чем можно было предположить.

Десятки бегущих под ними воинов-богомолов, способных передвигаться побыстрее лошади, с трудом обгоняли эти огромные горы движущегося хитина.

По команде Грэма Филлис зависла над ближайшим здоровяком, заставив вытаращиться на него каждого не занятого боем человека на стене.

Центурион Джиральди выбрался на стену позади Бернарда и Грэма. Какое-то время он таращился на здоровяков, а потом выдохнул:

— Сэр? Нам бы стены побольше…

В этот миг шестеро здоровяков распахнули свои задранные вверх пасти и издали утробный рёв.

Вообще, их звук не был таким уж громким, но от него затряслись стены, и Амару пробрало до самых костей.

Мулы сделали очередной залп, устроив огненный ад вокруг ближайшего здоровяка.

Гигантская тварь никак не отреагировала. Она просто продолжала двигаться, огромная и неудержимая как ледник.

По мере того, как твари продвигались сквозь огонь, Амара заметила на их блестящих бронированных спинах уцепившихся богомолов и бегемотов, казавшихся маленькими как птички-паразиты на спинах гаргантов.

Амара наконец-то поняла, зачем понадобились эти создния.

Они должны были переть вперёд, тараня стены словно гнилые заборы.

А каждому, кто попытается их атаковать, придётся иметь дело с защитниками, которые передвигаются верхом на них.

Кто-то внезапно появился рядом, заставив Амару вздрогнуть, но это был Дорога, вернувшийся и пришедший к ним на стену.

Здоровенный марат спокойно и с интересом осмотрел стены, небо, поле битвы под стенами и происходящее перед ними.

Он также поглазел некоторое время на здоровяков, после чего скривился и сказал:

— Гхм.

Подумав немного, добавил:

— Большие.

— Кровавые вороны, — сказал Грэм. — Вороны. Кровавые. Вороны.

— Граф, у нас проблемы, — сказал Джиральди.

— Кровавые вороны!

Бернард кивнул:

— Похоже на то.

— Кровавые вороны — сказал Грэм. — Кровавые, чтоб их, вороны.

Рука Джиральди сжала рукоять меча:

— Надо бы взять пару лучников и срелять по глазам. Вот только глаз у них нет.

— Мммммм, — сказал Бернард.

— Кровавые вороны, — сказал Грэм.

— Сэр? — спросил центурион. — Что делать-то будем?

— Мы будем соблюдать тишину, чтобы я мог подумать, — сказал Бернард.

Он уставился на приближающихся здоровяков. Те ревели почти безостановочно, и на стене понемногу стала расти паника.

Один из гаргантов, занервничав, издал собственный кашляющий вопль. Бернард раздражённо оглянулся через плечо — и тут его взгляд остановился на Дороге.

Он прищурился, и на его лице появилась волчья ухмылка:

— А нам и не нужны его глаза, — сказал Бернард. — Нам нужны его ноги.

Дорога взглянул на Бернарда и разразился жёстким лающим смехом, сильно напоминающим недавний — уж не Скорохода ли? — вопль гарганта.

Амара поглядела на Дорогу, недоуменно моргая, и наконец поняла.

Много лет назад, во времена первого пришествия ворда в эту самую долину, они обсуждали с Дорогой прошедший бой, пока марат ухаживал за огромными мягкими лапами своего гарганта.

— Ноги, — говорил Дорога. — Всегда нужно помогать ему заботиться о ногах. Ноги крайне важны, если ты такой здоровенный, как Скороход.

В этом был смысл. Эти твари, чем бы они ни были, должны быть невероятно тяжёлыми — и поддерживаться при этом сравнительно небольшими ногами.

Амара была уверена: нечто настолько огромное не может так вот запросто управляться со своим весом. Повреждение конечности вполне могло полностью обездвижить тварь.

Разумеется, тысячи воинов-богомолов, полноводной рекой струящиеся вокруг ног здоровяка — а иногда и под его ногами — делали эту цель весьма труднодостижимой.

Один из Высших Лордов с лёгкостью справился бы с этой задачей, но все они были заняты наверху, а заклинатели легиона уже почти полностью себя истощили.

Хотя…. Ранить здоровяков вовсе и не нужно.

Их нужно просто остановить до того, как они доберутся до стен и наделают в них проломов, в которые хлынет орда ворда, настигая отступающие легионы прежде, чем они достигнут Гаррисона.

— Бернард, — сказала Алера прерывающимся голосом. — Рива.

— Ха! — ответил Бернард и обернулся к Джиральди. — Центурион, сигнальные стрелы. Первая: вызов Лорда Ривы на доклад мне. Вторая: сбор здесь для всех инженеров.

Яркие сигнальные стрелы были видны за многие мили. Рива должен был получить послание мгновенно.

Чтобы добраться до линии фронта, ему понадобится некоторое время, и Амара вовсе не была уверена, что оно у них есть.

Ей казалось, что прошла целая вечность, и здоровяки стали намного ближе.

Воины-богомолы, казалось, совсем обезумели и вели себя так, словно здоровяки распространяли вокруг себя подавляющие психику волны.

На стене образовалась брешь, потом ещё одна, и Бернард направил резервы чтобы закрыть слабыенаправления.

Раздался рёв приближающихся воздушных потоков, и Рива, в штанах и куртке нараспашку и с беспорядочно спутанными волосами, сонно огляделся вокруг.

Он заметил Бернарда и направился к нему, подняв в приветствии кулак и оглядываясь по сторонам. Заметив здоровяков, он замер.

— Кровавые вороны!

— Кровавые вороны, — согласился Грэм.

— Нам нужна вода, — сказал Бернард Риве. — Мой лорд, нам нужно намочить эту землю, и нам нужно сделать это прямо сейчас.

Рива несколько раз открыл и закрыл рот, а затем встряхнулся:

— О, конечно. Заставить их провалиться в трясину. Нам понадобится река, чтобы успеть это сделать.

— Риллуотер, — сказал Бернард. — Она недалеко отсюда. С четверть мили на юго-запад.

Рива поднял брови и кивнул:

— В принципе, это реально. Инженеры?

— Собраны внизу.

— Ага, ага, — задумался Рива. — Это как орошение поля, только масштаб другой. Прошу меня извинить.

Рива спрыгнул со стены во внутренний дворик, замедлившись при приземлении с помощью фурии воздуха, и повернулся к инженерам.

Он стал раздавать короткие приказы. Люди разбились на шеренги и встали на колени, чтобы положить руки на землю.

Рива, расположившийся во главе группы, сделал то же самое, и несколько сотен опытных инженеров под его предводительством заставили землю всколыхнуться.

Это не заняло много времени. Поначалу ничего не менялось, но постепенно нижние конечности Богомолов стали покрываться грязью.

Грязь, брызгая, покрывала их ноги всё выше и выше, однако земля перед стенами была выжжена несколько раз за последний день, и запеклась коркой как застывшая глина.

— Еще! — кричал Рива. — Ещё, вороны вас забери!

Заклинатели фурий были напряжены до предела.

Один из инженеров издал сдавленный писк и резко упал на бок, ударившись левым плечом.

Двое других просто рухнули то ли мертвыми, то ли без сознания.

Журчащая вода внезапно распространилась по земле под стенами, катясь по ней, как огромное зеркало, в котором отражался смертельный воздушный бой.

Все ждали, пока инженеры перенаправляли небольшую речушку. Мужчины падали через каждые несколько минут.

Лицо лорда Ривы было напряжено, на его щеках появились цветные пятна. Уровень воды поднимался.

Затем одна из громадин испустила пронзительный вой, когда его нога выскользнула из-под него, сползя по гладкой поверхности глины, скользкой от воды, пыли и луж грязи, которую перемесили ноги богомолов.

Он накренился далеко в сторону, как корабль между волнами, но затем медленно вернулся в устойчивое положение.

Спустя мгновение, он сделал еще один шаг и снова накренился.

— Почти получилось! — проревел через плечо Риве Бернард. — Можете их тряхнуть?

— Эх! — выдохнул Рива сквозь сжатые зубы. Затем он снова закрыл глаза, сказал что-то инженерам, и вдруг сама земля стонала.

Она дернулась и вздрогнула один раз. Затем она резко качнулась так, что Амара упала бы если бы Дорога не поймал и не удерживал ее от падения.

В это время на поле два здоровяка, находившиеся уже не более чем в двух сотнях ярдов от стены, поскользнулись и, заревев, стали заваливаться.

Их повело вбок движением, казавшимся замедленным из-за растояния.

Спустя несколько долгих секунд они упали, огласив окрестности пробирающим до костей гневным рёвом.

Влекомые своим огромным весом, они жестко ударились о землю, подняв воздух тонны воды и грязи.

Сотни, даже тысячи воинов ворда оказались погребенными под каждым из этих жутких созданий, чьего веса хватало для того чтобы оставить глубокие следы даже на запёкшейся глине.

Они сучили ногами, убивая ими ещё больше ворда, и издавали низкий стон, от которого рябила мелкая вода вокруг них.

— Неплохо, — сказал Бернард. — Неплохо. Ну что ж, можно начинать.

Он посмотрел на Джиральди, внезапно покрывшись испариной:

— Центурион, камень.

Джиральди порылся в сумке и вытащил гладкий продолговатый камень такого же цвета, что и стены.

Он передал его Бернарду, который положил его на пол и сказал:

— Готовьтесь трубить отступление.

Трубач нервно выглянул наружу и облизнул губы.

Бернард глубоко вдохнул и опустил каблук сапога на камень, разбивая его вдребезги.

Из разбитого камня вырвался порыв холодного ветра, поднявший пыль и размазавший пятна свежей крови на стенах.

Несколько секунд спустя один из больших каменных блоков на стене, служащих в качестве её зубцов, затрясся, загудел и вдруг стал менять свою форму.

Из камня, словно из сугроба, стало выбираться нечто похожее на фригийскую ездовую собаку.

Оно сразу же обернулось, рванулось вперед и уничтожило воина ворда возле соседнего зубца, разорвав богомола на ошметки поломанного хитина и потёки коричнево-зелёной крови.

Собакообразные горгульи стали оживать по всей стене, с неудержимой яростью бросаясь в бой с вордом, и как только ожила последняя, задрожали и заволновались камни под освободившимися местами, порождая всё больше горгулий.

— Сигнал к отступлению! — приказал Бернард.

Труба отыграла сигнал, и Легионы мгновенно начали отступать, как если бы голос Бернарда донёсся до каждого из них.

Амара присоединилась к мужу и остальным командирам, покидающим стену, а тем временем всё больше и больше собакообразных горгулий высвобождались из камня, составлявшего стены, и со свирепой радостью, виляя хвостами, бросались убивать ворд.

Мулы и их персонал уже находились в пути, и, спустившись к поверхности, Амара заметила что и по эту сторону стены земля стала мягче.

Тяжело дышавший Рива оставался на месте, и обе его ладони были приложены к земле.

Амара поспешила к нему со словами:

— Ваша Светлость! Нужно уходить!

— Ещё минуту! — пропыхтел он. — Земля по эту сторону стены совсем рыхлая, она задержит их ещё больше если как следует её намочить.

— Ваша Светлость, — сказала Амара. — У нас нет даже минуты.

Она повернулась к инженерам и рявкнула:

— Вы слышали сигнал. Всем отступать!

Они были так истощены, что только у нескольких хватило сил отдать честь, но все они с кряхтением поднялись на ноги и поковыляли прочь от тающей на глазах стены и растущего войска горгулий.

Амара дико огляделась. Вокруг царила полнейшая неразбериха, сопровождаемая воплями и разноцветными вспышками.

Кое-где ворд умудрился прорвать злобную живую стену горгулий.

Рыцари Земли и Металла тут же закрывали каждый прорыв, замедляя продвижение противника и давая усталым легионерам время для отступления.

Люди тащили раненых в безопасное место. Панически ржали лошади.

Здоровяки продолжали низко и протяжно реветь, а от верещания и воплей богомолов Амаре казалось, что у неё сейчас лопнут барабанные перепонки.

Она не могла найти Бернарда с группой офицеров.

— Милорд! — крикнула она. — Мы должны уходить! Немедленно!

Рива сделал короткий глухой сдавленный вдох и завалился на бок, выставив для опоры в сторону руку.

Но та слишком ослабла и, не удержавшись, он повалился на стремительно увлажняющуюся землю.

— Вставайте! — заорала Амара. Она упала на колени и закинула одну руку лорда себе на плечо. — Подъём!

Рива заморгал и уставился на неё остекленевшим взглядом.

Амаре хотелось завопить от разочарования, но вместо этого она изо всех сил постаралась держать его прямо.

Они побрели прочь от стены, шатаясь, как пара пьяниц. Быстрее. Они должны двигаться ещё быстрее.

Услышав за спиной свистящий крик, Амара обернулась и увидела полдюжины мчащихся к ней богомолов.

Вступать в бой было бы безумием. Вместо этого она вывесила вокруг себя и растерянного Верховного Лорда маскировочную завесу.

Атака богомолов, за неимением цели, тотчас остановилась и они принялись кружиться на месте, прыгая в сторону малейшего замеченного движения.

К несчастью для богомола номер три, замеченное им движение было совершено гаргантом по имени Скороход.

И хоть богомол бесстрашно бросился в яростную атаку, Скороход на него почти не отвлекался.

Он просто поднял свою огромную лапу и с размаху опустил её вниз, поставив жирную точку в атаке ворда.

— Амара! — прогудел Дорога со спины Скорохода. Мимо пронеслась пара горгулий, преследующих прорвавшегося солдата ворда. Скороход вскинул голову и фыркнул, пока Дорога продолжал звать:

— Амара!

Амара сбросила завесу:

— Дорога! Сюда!

Марат склонился вперед, сказал что-то Скороходу, и гаргант зашагал в её направлении.

Дорога ухватился за седельную верёвку и частично свесился вниз вдоль бока Скорохода, протягивая руку.

Амара подтолкнула к нему руку Ривы. Дорога потянул и с рыком затащил того в седло.

Амара вскарабкалась следом за ним по плетёной кожаной верёвке, и Дорога крикнул что-то Скороходу.

Гаргант, оторвав обе передние лапы от земли, крутнулся, поворачиваясь на восток.

Он рванулся вперед в какой-то особенной манере, Амара такой у гаргантов до сих пор ещё не видела — нечто вроде тяжёлого галопа, чуть не сбрасывающего её со спины каждые пару скачков, зато замечательно покрывающего расстояние.

Дорога запрокинул голову и издал торжествующий вой, подхваченный Скороходом.

Амара оглянулась через плечо. Стена горгулий держалась, хоть и не идеально.

Прорывались сотни богомолов, и, несмотря на коварную поверхность земли, к месту где раньше находилась стена приблизился один из здоровяков.

Скороход двигался быстро, но недостаточно для того чтобы оторваться от преследующих их богомолов.

Но вскоре необходимость в этом отпала.

Спереди донёсся хор ответных воплей, и в следующее мгновение из темноты выскочила длинная линия гаргантов — соплеменников Дороги.

Гарганты, разбившись на пары и тройки, принялись изничтожать просочившихся через стену гаргулий воинов ворда, не давая им эффективно преследовать отступающие алеранские легионы.

Звуки битвы стали затихать позади, и Амара обнаружила что дрожит.

Она не замёрзла. И это не было реакцией на страх, хотя она, конечно же, была напугана.

Этот озноб был вызван тем, что произошло.

Инвидия сказала им правду. Огромный размер здоровяков стал для них неожиданностью, однако Инвидия, в общем-то, пыталась сказать, что они больше гаргантов.

Она говорила правду.

И если был хоть малейший шанс, что она действительно выполнит своё обещание и приведет их к Королеве ворда, дав шанс окончить войну, им ничего не оставалось, кроме как принять её предложение.

Амара глянула вверх. Бой в воздухе подходил к концу, и летуны спускались, чтобы помочь маратам сдерживать напирающий ворд.

Они должны были покинуть поле битвы последними — их скорость передвижения означала, что даже продолжив сражаться ещё в течение двух или трёх часов, они всё равно могли добраться до Гаррисона раньше некоторых легионов.

Инвидия сказала правду.

Меньше всего Амаре сейчас нужна была потеря контроля над ситуацией, но она ничего не могла с собой поделать.

В её груди трепетала надежда на то, что Инвидия и впрямь вела себя искренне.

На то, что, возможно, все увиденные и пережитые ужасы изменили её суть.

И хоть каждая здравомыслящая частичка её разума кричала об обратном, в мыслях Амары продолжала свой танец глупая надежда.

Опасное это чувство — надежда. Очень, очень опасное.

Она почувствовала, как оскалились в улыбке её зубы. Главный вопрос звучал так: чья надежда глупее, её — или Инвидии?

Глава 46

— Само собой, ты понимаешь, что она собирается вас предать.

Голос Аттиса был слаб.

Принцепс лежал в кровати апартаментов, которые обычно занимали Амара и Бернард, и он умирал.

Аттис запретил входить в комнату всем кроме Арии или Верадиса, его врачей — и Амары.

Причина была проста — он выглядел ужасно, превратившись из образца мужественности в изможденную развалину за несколько дней.

Его волосы уже начали выпадать, на коже выступил желтый налет, и зловоние окружало его.

Эту вонь не удавалось устранить никакими благовониями, лишь приглушить немного. Она перебивала даже пропитавший всё вокруг запах гаргантов.

— Нет шанса, что убеждения Инвидии изменились? — спросила Амара.

— Нет, — сказал спокойно Аттис. — Её убеждения неизменны. Как и неумение признавать свои ошибки.

— Вы уверены в этом? — спросила Амара. — Вы не допускаете сомнений?

— Абсолютно.

— Мой опыт подтверждает это, Ваше Высочество, — сказала тихо Амара.

Аттис устало улыбнулся.

— Хорошо.

Его веки закрылись, подрагивая, а его дыхание на несколько секунд остановилось.

— Милорд? — спросила Амара. — Мне позвать врача?

— Нет, — просипел он. — Нет. Сохраните его силы для людей, которые ещё могут жить.

Аттис на мгновение замолчал, тяжело дыша, прежде чем открыть глаза еще раз. Они были стеклянными от усталости.

— Вы собираетесь использовать ее, — сказал он.

Амара кивнула.

— Либо она приведет нас к королеве и выдаст нас ей. Либо она не приведет нас к королеве и предаст нас. Или она приведет нас к королеве и поможет нам, как она и сказала. Два из трех возможных исходов в результате дают возможность убрать королеву. Мы не можем упустить такой случай.

— И она знает это, — сказал Аттис. — Она тоже знает математику. Она знает, что у вас нет вариантов кроме как попробовать. По-моему, вы допустили ошибку в ваших расчётах. Я считаю, что с вероятностью семьдесят процентов она намерена привести вас к королеве и предать вас. Еще тридцать процентов, что она просто намерена заманить вас в ловушку, так и не раскрыв королеве.

Амара пожала плечами.

— С учётом ваших аргументов, наши шансы — семьдесят процентов, а не шестьдесят шесть. И тем не менее, у нас больше возможностей, чем когда-либо было или будет.

Аттис ничего не сказал. Снаружи взревели трубы.

Приближался полдень, и ворд, преследовавший отступавшие Легионы до их последнего укрепления, начал атаку с наступлением утра.

Однако, благодаря сравнительно небольшой протяженности укреплений на подступах к Гаррисону, прогресс их наступления на полных решимости легионеров был невелик.

Расположившиеся на городских крышах мулы и отряды огненных магов несли врагу сияющую смерть.

Воздух был наполнен причудливой смесью бытовых запахов с запахом горящего хитина даже внутри их маленькой цитадели.

С этим запахом благовония тоже не справлялись.

— Думаю, ты понимаешь, что она собирается сделать, — сказал Аттис.

— Да.

— И ты готова платить за последствия?

— У меня нет выбора, — сказала она.

Аттис медленно кивнул и сказал:

— Я тебе не завидую. Когда?

— Четыре часа после полуночи. Отряд объединится с Инвидией и нанесёт удар прямо перед рассветом.

— Вот ведь, — сказал Аттис. — Бесит, что не узнаю чем всё это закончится.

— Ваше Высочество?

Он тряхнул головой:

— У тебя нет нужды со мной советоваться, Амара, но ты всё же здесь. Тебе что-то от меня нужно.

— Нужно, — сказала она тихо.

Его слабый голос слегка исказился:

— Учитывая обстоятельства, тебе не стоит с этим тянуть. Выкладывай.

Она сказала, что ей нужно.

Он согласился, и они сделали все нужные приготовления.

Вскоре после полудня Гай Аттис, Верховный Лорд Аквитанский, скончался, не приходя в сознание.

Амара послала за врачами, но они появились лишь для того чтобы застать его последний тихий выдох.

Он умер, и на лице его застыло выражение человека, который ни о чём не сожалеет.

Амара склонила голову и позволила скатиться нескольким слезинкам — за того человека, которым Гай Аквитейн Аттис стал за последние недели, за все ушедшие жизни, за всю боль, что она видела за это время.

Потом она вытерла слёзы кулаком и, развернувшись, вышла из палаты.

Эта ночь станет свидетельницей самой важной миссии в её жизни.

Скоро у неё будет время, чтобы вдоволь поплакать, сказала она себе. Скоро.

Дуриас, Первое Копьё Свободного алеранского, подъехал поближе к Фиделиасу, оглядываясь через плечо на войско Октавиана.

Они остановились чтобы напиться у маленькой извилистой речушки — первая остановка подобного рода за шесть часов.

Тысячи людей, канимов, таургов и лошадей жадно глотали воду.

— Это безумие, — сказал Дуриас. — Полное безумие.

— Но это работает, — подчеркнул Фиделиас.

— Ты же не думаешь, что кому-то это нравится, Маркус, — заметил Дуриас. — Люди сейчас выблюют свои кишки.

— Ну, пока никто этого не сделал, все стараются хотя бы напиться.

Дуриас улыбнулся и потряс головой:

— Канимы этим возмущены, ты же знаешь.

Фиделиас улыбнулся в ответ:

— Они не будут так уж возмущены, когда их фланги будут прикрыты щитами легионов и Рыцарями.

Дуриас заворчал:

— Думаешь, мы можем выиграть этот бой?

— Нет, — сказал Фиделиас. — Но я думаю, что нам удастся его пережить. По большому счёту, в перспективе это одно и то же.

Дуриас задумчиво фыркнул и пристально взглянул на него:

— Как ты себя чувствуешь? Поговаривают, что у тебя пошаливает сердце.

— Уже лучше, — сказал Фиделиас. — Прямо новым человеком себя чувствую.

— Это потому что ты прикидываешься, бездельник. — сказал Дуриас. — И завтра утром ты ещё пожалеешь, что без доспехов.

Фиделиас слегка оскалился:

— Когда это ещё будет. Впрочем, что-то я не замечал, чтобы ты шёл пешком и давал передохнуть несчастным легионерам, прокатившись верхом.

Дуриас засопел.

— У звания есть свои привилегии. — сказал он ханжески. — Позволяя какому-то легионеру ехать верхом, в то время как Первое Копьё марширует вместо него, я нарушу нормальный распорядок в легионе. Плохо для морали. Очень безответственно.

— Хороший мальчик, — сказал Фиделиас. — Ты наконец-то стал офицером.

Дуриас оскалился:

— Взаимно.

Трибун Свободного Алеранского подъехал к ним и отдал честь Дуриасу. Броня его, хоть и была старой и изношенной стандартной лорикой легиона, явно содержалась в образцовом порядке и не имела никаких опознавательных знаков.

— Первое Копьё.

— Трибун, — вернул приветствие Дуриас. — Докладывайте.

— Ещё четыре контакта с врагом, все с восковыми пауками. Также сожжено с полдюжины пятен кроуча. Похоже, они разместили их где только возможно на берегу пруда. Отыскивать их всё легче.

— Это значит, что хорошо замаскированные пятна найти будет гораздо сложнее, — сказал Дуриас. — Не останавливайтесь на этом.

Офицер нерадостно хохотнул:

— Уж придётся, чтоб их.

Он глянул на Фиделиаса:

— Как он?

— Он чувствует себя новым человеком, — сказал Дуриас.

— Он похож на лентяя.

Офицер склонился немного вбок, чтобы видеть за Дуриасом Фиделиаса.

— Поговаривают, что ты стрелял в Королеву Ворда.

— Не стрелял, — сказал Фиделиас. — Я подстрелил её. Причём из балисты. Болт от неё отскочил.

Офицер поднял брови. Заряд балисты мог пробить навылет лошадь и, вылетев, смертельно ранить бронированного легионера.

— С какого расстояния?

— Где-то с двадцати ярдов, — ответил Фиделиас.

Офицер поглазел на него, потом пожевал губу и повернулся к Дуриасу:

— И мы гонимся за ЭТИМ? Это бессмысленно. Этот Принцепс нас всех угро…

Дуриас внезапно вонзил каблук в бок лошади, и животное скакнуло вперёд и вбок, встав вплотную плечом к трибуну.

Рука Дуриаса мелькнула и ухватила мужчину за пластину лорики, стянув его наполовину с лошади.

— Жалуются легионеры, — проговорил Дуриас низким жёстким тоном. — Офицеры руководят. Заткни свой поганый рот и руководи. А если не можешь — имей яйца, чтобы сложить с себя полномочия и позволить делать это кому-то не настолько пугливому.

Он с силой оттолкнул от себя офицера, не дав тому ответить.

Офицер восстановил равновесие в седле и контроль надо лошадью и с раздосадованным лицом ответил:

— Так точно. Возвращаемся к работе.

Дуриас заворчал и промолчал. Офицер отдал честь и ускакал прочь.

Дуриас повернулся к Фиделиасу, воинственно сверкая глазами:

— Ну как?

Фиделиас сжал губы и кивнул.

— Неплохо.

Совсем рядом, в голове колонны, трубы заиграли сигнал сбора. Перерыв на водные процедуры закончился.

Устало двигающиеся солдаты, разбитые на пары по одному алеранцу и одному каниму, начали возвращаться на мостовую и собираться в колонну.

— Мы прибудем туда измождёнными, — сказал негромко Дуриас. — В открытое поле. Без укреплений.

Фиделиас медленно вздохнул и сказал:

— Если Принцепсу придётся принести нас всех в жертву, чтобы заполучить шанс уничтожить Королеву, он это сделает. Я бы сделал. Без колебаний.

— Да, — ещё тише сказал Дуриас. — Именно это меня и беспокоит.

— Первое Копьё, — сказал Фиделиас. — Заткнись и руководи.

Дуриас фыркнул с горькой иронией:

— И то верно.

Они отсалютовали друг другу, и Дуриас ускакал в направлении участка колонны, занимаемого Свободным Алеранским.

Раздался второй сигнал — обычный кавалерийский сигнал «в седло». Фиделиас остановился, разглядывая ближайших к нему легионеров.

Каждый нёс пару широких брезентовых ремней, вырезанных из палаточной ткани.

На одном конце каждой полоски была завязана петля.

Легионеры встали каждый за своим канимским напарником и просунули сапоги в петли. Затем они передали ремни канимам перед собой.

Последовала небольшая возня, пока канимы протягивали ремни над плечами, наматывали их концы на свои лапы, сгибались, а алеранцы вскарабкивались к ним на спины, превращая ремни в импровизированные вожжи а себя самих в подобие человекообразных рюкзаков.

Иногда люди падали. Канимы иногда получали тычки в незащищенные чувствительные места.

Несколько хвостов было, похоже, принесено в жертву во имя придуманного Принцепсом нового способа транспортировки.

Насколько знал Фиделиас, остальные легионеры в этот момент устраивались позади всадников на таургах, и жаловались они гораздо больше.

Однако, едва труба пропела третий сигнал, канимы помчались своей стремительной волчей походкой, а затем ускорились ещё больше благодаря помощи своих алеранских напарников, управлявших фуриями дороги.

Ни один алеранец не касался ногами мостовой.

Прирождённая скорость канимов позволяла им использовать путь для передвижения почти со скоростью хорошей лошади.

Спустя несколько минут в движении находилась уже вся колонна, и мили начали стремительно исчезать под лапами канимов.

Они передвигались намного быстрее, чем мог бы двигаться любой легион сам по себе.

Фиделиас направил свою лошадь к голове колонны, изо всех сил стараясь не думать об озвученных трибуном и Первым Копьем Свободного Алеранского перспективах выживания на ближайшее время.

— Заткнись, старик, — выдохнул он, обращаясь к самому себе. — Заткнись и смотри в лицо опасности с поднятой головой.

Он скривился и подумал о другой части недавнего разговора.

Затем коротко хохотнул про себя.

Что бы ни случилось в ближайший день или потом, одна вещь оставалась правдой: он действительно ощущал себя новым человеком, и совсем скоро чаши весов его жизни наконец уравновесятся.

Скоро, пообещал себе он.

Скоро.

***

Исана сидела, сложив руки на коленях, у неподвижных ног погребённого Арариса и наблюдала как Королева Ворда командует своей ордой.

Королева стояла в алькове, пялясь в светящийся зелёным потолок расфокусированными и глядящими вдаль глазами.

Свет заката слегка подкрашивал жёлтым кроуч, росший у входа в улей.

— Оборона последнего рубежа держится очень стойко, — внезапно произнесла Королева. — Почти так же стойко как в Шуаре, а контрудары вообще намного эффективней.

Исана нахмурилась и спросила:

— В Шуаре?

— Улей одного из подвидов канимов. Самый, пожалуй, стойкий из их породы. К тому моменту, как я покинула Канию, их укрепления держали осаду уже год.

— Может, и сейчас держат?

Королева Ворда опустила взгляд на Исану:

— Навряд ли, бабуля. Присутствие шуарских канимов в экспедиционных силах твоего сына означает, что они беженцы и у них нет другого выбора, кроме как сотрудничать с ним.

Она вновь подняла лицо к потолку.

— Впрочем, сейчас всё равно уже слишком поздно. Объединение сил могло остановить нас несколько лет назад, но вы все были слишком поглощены, демонстрируя одну из самых вопиющих слабостей индивидуальности — занимаясь поиском личной выгоды.

— Ты полагаешь, что самоосознание является слабостью?

— Очевидно.

— Тогда нельзя не удивляться тому факту что ты тоже ей обладаешь.

Королева посмотрела на Исану. Нечеловеческие глаза сузились.

Она долго молчала, прежде чем поднять взгляд обратно вверх и ответить:

— Я неполноценна.

Она постояла некоторое время с запрокинутым вверх лицом, омываемым зелёным светом, и сказала:

— Вчера вечером я проткнула кишечник твоего сына отравленным мечом.

У Исаны перехватило дыхание.

— Когда я его оставила, он выглядел очень даже умирающим.

Её сердце бешено заколотилось, и она облизнула губы:

— И всё же, ты не утверждаешь что он умер.

— Нет.

— Ну и почему ты его не убила? — Спросила Исана.

— Соотношение риска и выгоды было слишком высоким.

— Другими словами, — сказала Исана, — он обратил тебя в бегство.

— Он и ещё где-то сорок тысяч его солдат. Ага.

Она покрутила руками, разминая пальцы, из которых словно когти появлялись и сразу исчезали чёрные ногти.

— Неважно. К тому времени, как они сюда доберутся, крепость под названием Гаррисон падёт, а её защитники будут развеяны по ветру. Они дерутся на стенах, словно прикованы к ним. Неужели они считают, что я позволю им сохранить преимущество?

Исана скрестила руки на груди:

— И что ты предпринимаешь для того чтобы их победить?

— Ты знакома с устройством крепости?

— Отчасти, — сказала Исана. Технически, это было не совсем ложью. Её знание последних новинок в системе защиты было весьма поверхностным по сравнению со многими.

— Значит, ты в курсе, что она перекрывает настоящее природное бутылочное горлышко — узкий проход среди скал. И нет нормальных путей для перемещения больших воинских формирований с этого континеннта на соседний, кроме как через крепость.

— Да, — сказала Исана.

— Непреодолимый и почти непреодолимый — разные понятия, — сказала Королева Ворда. — Мои дети мало заморачиваются по поводу вертикальных поверхностей. Они уже поднялись в значительных количествах и с северной, и с южной сторон крепости. Скоро они окружат крепость, и тогда мои джаггернауты размелют её стены в труху. А потом, бабуля, ничто не помешает мне полностью сосредоточиться на Октави…

Раздавшийся практически у входа в улей вой воздушных потоков приковал к себе внимание чёрных фасетчатых глаз Королевы.

Из ниоткуда появились дюжины восковых пауков, словно вытекающих из кроуча на потолке, полу и стенах.

Широко шагая, вошла Инвидия. На неё прыгнул особо нервный паук, широко расставив клыки, но она сбила его на землю даже не замедлив шаг.

— Останови обходной маневр! Немедленно!

Королева по-кошачьи зашипела, обнажив зубы.

Одно размытое движение — и плечи Инвидии оказались прижаты к задней стене улья в семи футах над землёй.

Королева держала её одной рукой за глотку, ноги Инвидии болтались и стучали по стене.

— Где ты была? — прорычала Королева.

Инвидия продолжала дёргаться, лицо её начало краснеть.

Королева Ворда склонила вбок голову, пристально глядя на неё, и снова, на этот раз чуть тише, зашипела.

— Крепость. Что ты делала в крепости?

Глаза Инвидии закатились, лицо побагровело.

Исана вежливо прочистила горло:

— Отпустив её, ты могла бы получить более связный ответ.

Королева глянула на Исану, потом снова на Инвидию.

Потом просто отпустила руку, и алеранка рухнула на пол. Она полежала, задыхаясь и прижав руку к горлу, и Исана видела, как вмятины на трахее Инвидии выравнивались, принимая нормальный вид, благодаря её водной магии.

— Я обеспечивала нам безопасное будущее, — прохрипела она вскоре.

— Что?!

— Слишком просто. Они специально оставили для тебя очевидный путь для атаки, — она сглотнула, кривясь. — Я обследовала вершины утёсов. Это ловушка.

Королева взглянула на Инвидию и отошла к краю бассейна.

Она повела рукой, и над прозрачной поверхностью воды стали появляться цвета и свет.

Исана поднялась и присоединилась к Королеве у бассейна.

Инвидия тоже подошла, и женщины увидели движущееся изображение.

Несколько сотен богомолов пробирались по вершине утёса — одной из вершин, защищавших Гаррисон.

За несколько сотен ярдов до места, откуда они могли бы напасть на крепость, путь им преграждали густые заросли вечнозелёных растений.

Воины ворда бросились сквозь растительность без всяких колебаний.

Отдалённый металлический крик донёсся от бассейна.

Сосны и растущий вокруг них папоротник заходили ходуном.

И снова замерли.

Ещё одна группа богомолов, численностью в два раза превосходящая предыдущую, заранее подняв свои руки-косы рванулась к зарослям. Но прежде чем они достигли края растительности, деревья словно взорвались им навстречу завывающими бледными фигурами в кожанной одежде с толстыми накидками, покрытыми чёрными перьями.

Бок о бок с ними двигались Овцерезы — огромные, почти бескрылые хищные птицы.

Они были выше человека, их мощные мускулистые ноги венчались острыми как бритва когтями, дополнявшими смертоносные изогнутые клювы.

Они обрушились на воинов-богомолов вместе со своими напарниками-маратами, как один вооружёнными тяжёлыми топорами с украшенными резьбой, бахромой и перьями рукоятями, но сделанными из алеранской стали.

Две силы столкнулись в безумной ярости, но на стороне маратов был численный перевес, а огромная сила и скорость овцерезов позволяла им сеять хаос в рядах богомолов, отрывая у тех в бездумной изначальной ярости косы, конечности, ноги и головы, калеча их, так что топорам, направляемым могучими руками варваров, оставалось лишь приканчивать врага.

Королева зашипела и махнула в сторону рукой.

Изображение в бассейне смазалось, затем восстановилось, на этот раз показывая противоположную сторону долины.

Впрочем, здесь атакующих богомолов также уничтожали тысячи воинов, одетых в серые накидки и сражавшиеся совместно со здоровенными косматыми волками, иные из которых были размером с пони.

Как волки, так и их варвары-напарники носили некую разновидность брони, нечто вроде передников со стальными пластинами на них.

Стремительно перемещаясь, эти мараты и их напарники бились тесно скоординированными группами, стараясь отрезать единичных богомолов от остальных, после чего их можно было окружить и уничтожить.

И хотя Клан Волка и не причинял врагу того сумасшедшего, жуткого, огромного урона как Клан Овцереза, их стратегия уносила жизни намного большего числа богомолов, а их скоординированные действия, с точки зрения Исаны, великолепно оберегали их воинов от тяжёлых ранений. Похоже, Клан Волка сделал ставку на противостояние в выносливости.

— Отзови их, — с тихой настойчивостью сказала Инвидия. — Дождись, пока на скалах скопится значительная сила. Тогда мы сможем отбросить маратов и захватить крепость.

Королева Ворда отрешенно на неё поглядела:

— Такой концентрации войск придётся ждать до заката.

— Какая разница? — сказала Инвидия. — На приготовления к прибытию войска Октавиана у нас всё равно остаётся целый день.

— Ты, — неторопливо проговорила Королева, — Предательница.

Исана бросила тяжёлый взгляд на Инвидию и проговорила:

— Ну да. Потому что она заложница своего личного интереса.

— Хммм, — задумчиво сказала Королева.

Она поболтала рукой и отвернулась от бассейна. Изображение начало распадаться, однако в последний момент Исана увидела, как богомолы принялись выходить из боя, отступая.

— Ты отправишься на передовую и приложишь все усилия для координации сил. И неплохо бы приложить побольше усилий в магии Земли для организации путей через самые сложные участки местности.

Инвидия поклонилась и повернулась к выходу.

— И, Инвидия, — мягко сказала Королева. — Не нужно больше никаких тайных операций до падения крепости.

Тварь на груди Инвидии зашипела и задёргала конечностями.

Инвидия вскрикнула в шоке и упала на колени.

Она в течение нескольких ударов сердца сдерживала рвущийся сквозь зубы крик, оседая всё ниже на пол.

Потом она медленно заставила себя встать.

А потом, кивнув Королеве, ушла, и на лице её застыло знакомое Исане выражение, которое Инвидия использовала, когда хотела скрыть свой гнев.

Королева, не обращая внимания на Исану, отошла обратно в свой альков, уставившись в зелёное мерцание над головой.

Исана с учащенно бьющимся сердцем повернулась и медленно вернулась к Арарису.

Она заглянула в его затянутые полупрозрачной мутью кроуча глаза и одними губами проговорила:

— Скоро.

На мгновение его губа слегка дрогнула, обнажив зубы в намёке на тень вольчьего оскала.

Кивнув, Исана уселась на пол. Она будет ждать. Недолго осталось.

Скоро придёт время действовать, сказала она себе.

Скоро.

Гай Октавиан направил мчащегося по тракту Актеона к голове колонны своего войска, слегка дрожа, хоть самые холодные полуночные часы уже и прошли.

Он никогда не ходил по дорогам за пределами Долины, но когда взошла луна, он увидел высокий пик Гарадоса, возвышающийся над другими горами, как огромный, угрюмый, опасный пьяница под конец праздника урожая.

Он был почти дома.

Рядом с ним ехала Китаи с той же лёгкостью, которая была во всех её действиях — и если она выглядела усталой, Тави едва ли мог винить ее за это.

Он и сам устал настолько, что с трудом соображал кто он такой — как, впрочем, и каждый человек и каждый каним, следовавшие за ним.

Но зато они показали даже лучшее время, чем он ожидал. До западного конца долины они должны были добраться задолго до рассвета.

И тогда…

Он вздрогнул.

И тогда он втянет их во все опасности которые его окружают.

Если повезет, он сможет скоординировать свои действия с защитниками Долины, для совместной атаки с двух сторон.

Хотя Алеранцы и были в меньшинстве, они все еще могли использовать фурий и местность, чтобы сокрушить своих врагов и заставить королеву ворда появиться.

И тогда он узнает, позволит ли это сражение сохранить Империю и людей — или приведёт к тому, что их разобьют на куски и сожрут.

И так или иначе, сказал он себе, всё чем он был и всё что он делал — всё это скоро получит оправдание или станет нужным.

Скоро.

Глава 47

Исана намеревалась бодрствовать всю ночь, однако у неё ничего не вышло.

Постоянное, неизменное освещение улья сбивало с толку её тело, не давая понять, какое нынче время суток.

Уже две недели, по её прикидкам, она спала понемногу и урывками.

И теперь, в конце, когда ей как никогда раньше следовало бы быть настороже, она обнаружила, что сон коварно подкрался к ней — и было уже поздно что-то предпринимать к тому моменту, как она поняла что происходит.

Вздрогнув, в лёгкой панике она проснулась и неприметно окинула взглядом происходящее вокруг, стараясь не выдать себя и ни привлекая внимания к себе ни единым движением.

Всё было тихо.

Одетая в свой жуткий старый саван, Королева Ворда всё так же стояла в алькове, безотрывно глядя в мерцающий вверху свет, её длинные белые волосы ниспадали волнами вдоль ей спины и грудей.

Она не обратила на Исану никакого внимания, что, впрочем, было в порядке вещей.

Хотя…

Что-то было не так. Что-то, тревожащее чувства Исаны, чего она не могла ни понять ни описать.

Дрожь пробежала по её спине.

Воздух был пропитан смертью.

В улей вошла Инвидия.

Обгорелая женщина выглядела взволнованно.

Кивнув Королеве, она стремительно пересекла улей, однако была проигнорирована точно так же, как и Исана.

Инвидия направилась прямиком к Исане и присела возле неё.

Лёгкое движение пальцем — и ушей Исаны коснулось мягкое давление, сигнализируя об очень деликатном и тонком применении магии воздуха.

Инвидия желала приватной беседы.

— Сейчас, — прошептала Инвидия, повернувшись спиной к Королеве, — всё изменится.

Глаза Исаны расширились. Она перевела взгляд с Инвидии на Королеву и легко кивнула.

— Она слышит не совсем то, что я говорю, — сказал Инвидия. — С её точки зрения, я сейчас издеваюсь над твоим незавидным положением.

Замерев, Исана невозмутимо смотрела в лицо Инвидии.

— Скажи мне, что это за лекарство и где его найти, — сказала Инвидия. — И я дам тебе слово, что сделаю всё возможное, чтобы ты и Арарис остались в живых.

Исана некоторое время тихо на неё смотрела, а потом сказала:

— А если не скажу?

Её веко дёрнулось:

— Ни один из вас отсюда не выберется, Исана. Без моей помощи.

Исана медленно вдохнула.

Её план сработал — по крайней мере, она дала Инвидии достаточно надежды, чтобы та предприняла определённые действия, возможно даже во время вчерашней несанкционированной разведмиссии.

Сердце Исаны бешено заколотилось. Может, она встречалась с Верховными Лордами?

— Если я тебе скажу, — прошептала Исана, — что помешает тебе нас прикончить?

— Я же сказала. Моё слово.

Исана на мгновение встретилась с ней взглядом и почувствовала быстрый укол жалости к женщине, однако медленно тряхнула головой.

— Инвидия, у тебя его больше нет. Ты не можешь дать мне то, чего не имеешь.

Инвидия какое-то время глядела на неё, не меняя выражения лица, а затем произнесла:

— Ну, и чего тогда ты от меня хочешь?

— Твой меч, — тихо сказал Исана.

Инвидия слегка запрокинула голову:

— Зачем? Исана, даже вооружённая, ты не представляешь собой никакой опасности.

— Если он будет у меня, у тебя его не будет, — сказала Исана.

Глаза обгорелой женщины подозрительно сощурились.

— Какая тебе разница? — сказала Исана. — Ты же сама сказала что времени осталось совсем немного. Что бы вскоре ни произошло, в бою твоё лекарство вряд ли уцелеет. У тебя и впрямь достаточно времени на споры со мной? У тебя разве есть выбор?

Инвидия сжала губы.

Затем начала отстёгивать меч, сказав:

— Придётся как-то правдоподобно это обставить.

— Тебя интересуют грибоподобные образования, которые можно найти в подобных этому ульях, — сказала Исана. — Мараты называют их Благословением Ночи. В отличие от грибов, они колючие. Я бы искала их где-то в районе берегов бассейна в алькове Королевы.

Инвидия, держа в одной руке свой меч в ножнах, спросила:

— Как их использовать?

— Если верить Октавиану — то съесть их, или выдавить их сок на раны.

Какое-то время Инвидия глядела на неё.

Затем нахмурилась и медленно проговорила:

— Откуда мне знать, не врёшь ли ты?

— Ничто не становится правдой только потому, что мы так хотим, Инвидия, — сказала Исана. — Или наоборот, не хотим. Всё остаётся тем, чем является.

Застыв с выпрямленной спиной, Инвидия спросила:

— Как это понимать?

— Неудивительно что кто-то, слишком часто пренебрегавший правдой, становится неспособным распознать её в чьих-то сказанных ему словах.

Лицо Инвидии застыло.

Она отвела руку и ударила Исану по лицу ладонью.

Боль, быстрая и резкая, промелькнула и практически сразу же исчезла, оставив на щеке Исаны лишь сильное чувство покалывания кожи.

Завеса, маскирующая их разговор, тут же спала.

Инвидия бросила меч в грудь Исаны:

— Так приятно слушать нравоучения от самодовольной шлюхи, дорвавшейся до власти.

Она захихикала, и Исана почувствовала, словно её кожу ударило хлыстом ненависти Инвидии.

— Если ты так в себе уверена, докажи это. Сразись со мной. Победишь — и, возможно, тебе позволят править Империей могил и праха.

Исана, уцепившись за меч, держала его напротив живота и не подымала взгляда на обгорелую женщину.

Её вспышка эмоций не возымела никакого эффекта, и Исана вдруг похолодев подумала, что Инвидия, возможно, вовсе и не намерена оставлять её в живых, хоть и вовлечена в какие-то затеваемые против Королевы события.

— Я никогда не хотела бороться с тобой, Инвидия. Всё, чего я хотела — это чтобы мою семью оставили в покое.

— Оставь его себе, — сплюнула Инвидия. — На случай, если вдруг передумаешь.

Исана глянула мимо неё на Королеву Ворда.

Нечеловеческие чёрные глаза сфокусировались на них обоих. Ненадолго задержались и, без всяких комментариев, снова обратились к потолку.

Инвидия плюнула в Исану.

Потом отвернулась и начала двигаться к выходу.

— Надеюсь, проблем с перемещением достаточного количества войск на утёсы не было?

Королева её проигнорировала.

Исана почувствовала, как в ней зарождается ужасная догадка.

Королева промолчала, когда Инвидия передала ей оружие.

По крайней мере, нерациональность этого поступка не могла не вызвать у неё каких-либо комментариев.

Однако Королева молчала.

Судя по всему, Инвидию посетили сходные мысли, но она, похоже, отбросила их. На какое-то мгновение её походка замедлилась и она замерла на середине шага, словно колеблясь при принятии решения.

Затем её глаза сузились и походка ускорилась.

Она приблизилась к выходу из улья и резко тряхнула рукой, посылая наружу сверкающий красно-голубым светом шар.

Улей будто взорвался движением и неистовством.

Исана просто не могла поверить в то, как быстро всё происходило.

На мгновение показалось, что она могла ощущать абсолютно всё, что было в её поле зрения.

Стены улья исторгли из себя орду восковых пауков, таившихся невидимыми в стенах в постоянной готовности к действию.

Она этого ожидала.

Это не сделало менее пугающим и жутким появление их кожистых, полупрозрачных тел, конечностей, клыков и мякго светящихся глаз, как и не сделало менее смертоносным яд на их жвалах.

Но, по крайней мере, она их ожидала.

Чего она не ожидала — так это упавших прямо с потолка четырёх тварей, выглядевших словно… Она затруднялась точно сказать.

Словно некие причудливые магические светильники, пожалуй.

Они были почти сферической формы, с клинками из мерцающей стали, гребнями выступающими изнутри их тел. Затем тела созданий стали с изяществом разворачиваться в длинноногих существ, напоминающих восковых пауков,только раз в десять крупнее и с конечностями, украшенными клинками из чего-то, сильно напоминающего зачарованную сталь.

Ворд. Из стали. Что бы ни планировала Инвидия, подумалось Исане, навряд ли это окончится для неё чем-то хорошим.

Инвидия повернулась к первой волне прыгнувших на неё пауков.

Она дёрнула рукой, будто потянувшись за мечом, а затем махнула ей обратно по дуге, растопырив пальцы.

С её раскрытой ладони плеснул бело-голубой огонь, разбрызгиваясь на прыгнувших пауков и прилипая к ним как горящее масло, превращая их в скрюченные комки горящей плоти. В один миг несколько дюжин прыгнувших фигур были уничтожены — но гораздо больше их со всег ног мчалось к обгоревшей женщине.

Она взмахнула ногой, отпихнув прыгнувшего на неё паука, и с криком опустила её прямо вниз в заклинающем фурий движении. Удар породил жесткую встряску земли, волной распространяющуюся вокруг, сталкивая больших и мелких пауков друг с другом и опрокидывая их на пол, заодно подняв тучу пыли и щебня из дыр в потолке, откуда свалились большие пауки.

Однако один из больших пауков-меченосцев успел подпрыгнуть, прежде чем ударная волна докатилась до него, и две его увенчанные мечами конечности рванулись вперёд, ударив со змеиной скоростью и точностью.

Но бывшая Верховная Леди и тут не сплоховала.

Её рука метнулась с немыслимой скоростью, перехватив удар покрытым хитином предпечьем и отведя клинки в сторону. Почти.

Одна из конечностей-мечей вонзилась в её вторую руку, проткнув хитиновую броню и выйдя с другой стороны в сопровождении фонтанчика крови.

Вскрикнув, Инвидия схватила конечность-оружие и усиленным фуриями рывком выдернула её из руки. И тут же нырнула вбок, избегая ещё полудюжины ударов с разных сторон.

Она отступила в направлении входа, схватив прыгнувшего на неё воскового паука и швырнув его в меченосца с такой силой, что того отбросило ударом назад на несколько футов.

Ошеломленной происходящим Исане оставалось лишь замереть на месте в надежде не привлечь к себе внимания. Похоже было, что мощь Инвидии на мгновение смогла остановить враждебное движение ворда.

И этого мгновения ей хватило.

Бело-голубая молния промелькнула сквозь вход в улей, обогнув с обоих сторон Инвидию и собравшись воедино на пауке-меченосце перед ней.

Удар сопровождался чудовищной вспышкой света и рёвом, причиняющим физическую боль.

Исана почувствовала, как внезапное изменение давления воздуха буквально высосало воздух у неё из лёгких.

Спустя несколько мгновений, когда зрение к ней вернулось, её взору предстало чёрное пятно земли, свободное от ворда и кроуча заодно в том месте, где раньше находился паук-меченосец.

По земле были разбросаны острые мелкие стальные осколки — всё что осталось от твари.

Взревели воздушные потоки, и в улей в окружении миниатюрных ураганов, стихающих по мере спуска, влетели, мягко приземлившись на ноги, две бронированные фигуры с сияющими клинками в руках.

Один горел холодным голубым огнём, второй полыхал алым жаром — Верховные Лорды Фригийский и Антиллийский соответственно, решила Исана.

Вновь прыгнули вперёд, издавая вопли, восковые пауки — но на сей раз они встретились со сталью в руках мастеров-заклинателей металла.

Двое мужчин двигались, нетронутые, сквозь дождь из вопящих пауков, а вокруг них на пол сыпались обугленные и дёргающиеся ошметки.

— В алькове! — крикнула Инвидия.

Фригиус обернулся в сторону алькова, в последний момент успев вскинуть клинок и перехватить тёмное оружие Королевы Ворда.

Её меч из мерцающего тёмно-зелёного хитина встретился с сияющей сталью клинка Верховного Лорда и с неестественой гибкостью выгнулся, не столько блокируя его оружие, сколько перехватывая и отбрасывая назад.

Удивлённый приёмом, Фригиус, тем не менее, моментально закрылся, но меч Королевы всё равно успел зацепить его лорику, оставив на краях царапины пузырящийся зелёный яд.

Они закружились один вокруг другого, обмениваясь через короткие промежутки времени ударами, которые Исана не могла разглядеть, настолько быстрыми они были. Ни один из них, похоже, не имел преимущества.

Тем временем, в сторону Антиллуса сквозь толпу восковых пауков рванулась тройка оставшихся в живых тварей-меченосцев.

Он решительно их атаковал — и тут же был отброшен назад.

Дюжина клинков обрушилась на него со всех сторон, а когда его меч сталкивался с одной их конечностей, от зелени ворда разлетались ярко-алые искры.

Магия. Великие Фурии, подумала Исана, эти твари могут использовать магию.

— Плацида! — прохрипел Антиллус. Его меч размазался алым сгустком света, однако движения его были легки, словно движения танцора, и он крутился и скакал среди меченосных тварей.

— Кровавые вороны, мне нужна помощь!

Верховная Леди Ария Плацида ворвалась внутрь улья, мимоходом смахнув в воздухе пару восковых пауков, и быстрым взглядом оценила обстановку.

Она втянула в себя воздух внутри улья, оценивая его пригодность для дыхания.

Затем подняла руку, и с её пальцев сорвалась искра, принимающая знакомые очертания её фурии, свирепого волшебного сокола.

Взмахнув рукой, она пронзительно свистнула, и огненная фурия, стремительно промелькнув в воздухе, ударила в одну из нападавших на Антиллуса тварей.

Взрыв концентрированного огня был совсем небольшим, но мощь его была такова, что меченосную тварь оторвало от земли и с силой швырнуло в стену не более чем в семи футах от головы Исаны.

Ария вновь подняла руку — и сокол возродился на её запястье, с поднятыми пылающими крыльями, готовый к полёту.

На лице Арии появилась лёгкая холодная усмешка, когда её фурия вновь метнулась вперёд и ревущим вихрем из огня и ветра впечатала вторую тварь в дальнюю стену улья.

— Благодарю! — сказал Рокус спокойным деловым тоном и внезапно рванулся вперёд, подныривая под клинки последней оставшейся меченосной твари, и отрубил ей две главные конечности от тела в месте сочленения, где они состояли из простого хитина.

Тварь отскочила, но Рокус сделал танцующий крученный шаг вперёд, оставаяь в пределах досягаемости, и, пользуясь моментом, направил свой клинок в незащищенную область головы и туловища врага, глубоко его в них вонзив.

Исказив рот в яростном рычащем оскале, Верховный Лорд вдруг издал крик человека, прикладывающего значительное усилие.

На несколько мгновений из суставов и сочленений твари забил поток света, а затем она буквально взорвалась: алое пламя полыхающего меча Антиллуса образовало сферу магического огня прямо внутри её тела.

Куски твари разлетелись во все стороны, и Верховный Лорд Антиллус остался стоять в одиночестве, с ног до головы покрытый палёными и сочащимися сукровицей ошметками.

Он повертел головой и подмигнул Арии.

— Позёр, — фыркнула Ария. Она повернулась к Исане и сказала:

— Исана. Ты как, в порядке?

Исана коротко кивнула.

— Ария, что-то не так!

— Не вставай и не мешайся под ногами. Про Инвидию позже поговорим, — ответила Ария и поспешила вслед за Рокусом, вознамерившимся присоединиться к бою в алькове.

Достигнув границы схватки, оба поколебались немного, словно пара танцоров, замерших перед выходом на сцену чтобы поймать ритм, и нырнули в бой против Королевы Ворда.

— Народ! — проревел голос снаружи улья. Лорд Плацида.

Раздался грохот применяемой неподалёку огненной магии.

— Сучка позвала своих зверушек! Поторопитесь!

Исана глянула вверх и увидела Лорда Плацида, который пятился шаг за шагом вниз по спуску в улей, упирая широко расставленные ноги, словно стволы деревьев, в землю.

Сжимая в обеих руках свой огромный меч — впрочем, обычно он управлялся с ним одной рукой — он размахивал им направо и налево.

Выглядело это так, словно он прорубался сквозь подлесок. Чёрные хитиновые… Куски что ли?

Исана затруднялась подобрать более точное определение. Чёрные хитиновые куски сыпались на пол при каждом взмахе меча.

Впрочем, этот подлесок, в отличие от обычного, его преследовал.

По мере того как Лорд Плацида шаг за шагом отступал под натиском атаки, Исана могла видеть на земле перед ним настоящие завалы из конечностей воинов-богомолов.

Исана перевела взгляд на альков, где три Гражданина заблокировали Королеву Ворда.

Летали клинки, двигались тела — и то и другое почти невидимое из-за скорости. Сражающиеся казались смазанными пятнами — вероятно, из-за применяемой ими магии воздуха.

Слепящими яростными облаками разлетались искры. Исана понятия не имела, как бойцы не то что сражаются — хотя бы видят что-то через них.

Она попыталась докричаться до них сквозь череду миниатюрных взрывов и верещание ворда снаружи улья, но безрезультатно.

А затем раздался металлический крик, перекрывающий все остальные звуки, и всё замерло во внезапно наступившей тишине.

Расширившимися глазами Исана смотрела на внезапно замершую битву в алькове.

Королева Ворда стояла приколотой к стене улья, из её сердца торчал эфес меча Антиллуса.

Она издала ещё один крик и и взмахнула клинком в тщетной попытке достать безоружного противника, но Ария, вызвав своим мечом последний каскад искр, перехватила удар, и тут же холодный всплеск огня клинка Фригиуса снёс голову Королевы с её плечей.

— Нет! — закричала Исана. — Это…

Инвидия, на протяжении всей битвы парившая в отдалении, начала двигаться.

Она вытянула руку, и разбросанные по всему полю битвы кусочки металла, оставшиеся от меченосной твари, вдруг поднялись в воздух.

— …не…

Бывшая Верховная Леди Аквитейн тряхнула рукой — и облако осколков смертоносным металлическим вихрем устремилось к алькову.

— …настоящая Королева! — прокричала Исана.

Ария повернула голову как раз в тот момент, когда сотни острых как лезвие осколков достигли алькова.

Её меч взметнулся вверх и зазвенела сталь, но отразить все осколки с помощью всего лишь меча было просто невозможно.

Их защищала броня, но защита эта была далека от совершенства.

Антиллус успел вскинуть руку, защищая лицо и шею, но Фригиус был слишком медлителен.

Частички металла хлестнули его по лицу, и Исана с какой-то болезненной ясностью увидела как он лишился глаз.

Антиллус отшатнулся к стене с окровавленным лицом. Алые капли падали на пол.

Настоящая Королева Ворда, почти обнажённая за исключением своей тёмной накидки, стремительно спрыгнула к ним с крыши алькова.

Злая ирония судьбы — первым ударом своего сияющего зелёным меча она точь-в-точь повторила удар Фригиуса, снеся ему голову.

Рокус метнулся к своему мечу, застрявшему в стене, но Королева следующим своим движением отрубила ему руку по самое плечо.

Третий удар со вспышкой огня расколол его доспех, войдя в тело под рёбрами и почти достав до позвоночника.

Не останавливаясь ни на мгновение, Королева развернулась на месте и её меч описал смертоносную дугу, нацеленную на шею Арии, как только Рокус рухнул на пол.

Лицо Арии было порвано в кровавые лоскуты, один глаз залит текущей кровью.

Она даже не пыталась блокировать атаку, вместо этого перекатившись вбок и поднявшись на ноги плавным и быстрым движением — недостаточно, впрочем, быстрым для того чтобы помешать Королеве сменить направление взмаха её сияющего клинка и рубануть по задней части левого бедра Арии.

Леди Плацида закричала и её левая нога подломилась. Она приземлилась на свободную руку и поползла в сторону Исаны, подтягивая бесполезно болтающуюся ногу.

Она трясла головой из стороны в сторону, пытаясь очистить глаза от бегущей крови.

— Антилус! — закричала она.

Голова Королевы Ворда повернулась ко входу, и она взмахнула рукой.

Весь проход в улей внезапно обрушился, словно гвоздь по которому ударил молот титана.

Только что он был открыт, демонстрируя им дикий взгляд на испуганном лице Лорда Плациды — и в следующее мгновение на его месте лишь сплошная стена гранита.

Ария продолжала отступать, пока кончики её пальцев не дотянулись до края грязного одеяния Исаны.

Она ещё пару раз протерла глаза и подняла меч, приняв неуклюжую защитную позицию. Левая нога её безжизненно болталась под ней.

Раздался тихий шелест, и на пол вокруг Королевы с потолка попадали, медленно поднимаясь, сразу восемь меченосных тварей.

Мягко светящиеся глаза сфокусировались на алеранцах, и создания ворда подняли свои лапы-мечи в готовности ударить как только предоставится возможность.

— Вороны тебя разбери, — выдавила Ария дрожащим голосом. — Вороны тебя разбери, Инвидия.

Инвидия вытаращилась на Королеву Ворда. Кровь отхлынула от её лица, сделав её шрамы яркими и отвратительными.

— Я не… Я думала, что…

— Ты думала, — сказала Королева, — что ты позволишь Верховным Лордам уничтожить меня. Затем, в свою очередь, ты уничтожишь их, избавившись практически от всех оставшихся в живых алеранцев, равных тебе по силе.

Она тряхнула головой и глянула на Инвидию:

— Ты что, считаешь меня дурой?

Инвидия облизнула губы и сделала шаг назад. Кровь стекала по её раненной руке и падала частыми каплями на кроуч.

— Не нужно меня бояться, — сказала ей Королева. — Это слабость, которую ты не в силах контролировать, Инвидия. Я просто учла твои намерения при составлении своих планов. Было совсем нетрудно подавить высшую деятельность у младшей королевы и придать ей нужную внешность для создания западни. По большому счету, я воспринимаю твоё предательство как мелкий недостаток твоего характера.

Инвидия уставилась на королеву и прошептала:

— Ты не собираешься меня убивать?

— Я не обвиняю слайва в ядовитости, зайца в трусости или быка в тупости, как и тебя в склонности к предательству. Это просто часть твоей натуры. Для тебя всё ещё есть место рядом со мной. Если ты этого хочешь.

— Предательница, — прошипела Леди Плацида.

Инвидия некоторое время качала головой.

— Инвидия, — мягко сказала Исана. — Не нужно этого делать. Ты всё ещё можешь бороться с ней. Ария поможет. Сандос скоро найдёт способ проникнуть внутрь. И мой сын приближается. Борись.

Женщина вздрогнула.

— Исана не солгала про Благословление Ночи, — сказала Королева. — Служи мне, пока я не завоюю Алеру, и ты получишь его, когда станешь править тем, что осталось.

— Когда, Инвидия? — настойчиво спросила Исана, подавшись вперед. — Когда цена станет слишком высока? Сколько ещё невинной крови должно пролиться, чтобы удовлетворить твою жажду власти? Сражайся.

Королева поглядела на Исану, затем на бывшую Верховную Леди.

— Выбирай.

Взгляд Инвидии метнулся к двум неподвижным фигурам в алькове, затем к Леди Плациде.

Она вздрогнула, и Исана увидела, как в ней что-то словно надломилось. Она ссутулила плечи.

Слегка склонилась. И, хоть в ней внешне ничего не поменялось, Исане показалось, что её лицо разом постарело на десять лет.

Инвидия повернулась к Королеве Ворда и произнесла с горечью и усталостью в голосе:

— Что я должна сделать?

Королева слегка улыбнулась.

Затем взмахнула рукой, и троица восковых пауков двинулась к ним по кроучу, неся меч убитого Фригиуса.

Они остановились у ног Инвидии.

— Возьми оружие, — негромко сказала Королева. — И убей их всех.

Глава 48

— Кровавые вороны, Фредерик, — недовольно сказал Эрен, когда они вошли в зал. — Не нужно меня нести. Я могу идти сам.

Здоровенный Рыцарь Земли заворчал, когда мелкий курсор толкнул его локтем и слегка отступил в сторону.

— Извини, — сказал он, — но как сказал Харгер…

Фредерик прервался, так как в них врезался граф Кальдерон, выскочивший бодрым шагом из-за угла.

Фредерик рыкнул от удара и шлёпнулся на пол.

Граф Кальдерон сурово нахмурился.

— Фредерик! Что, к воронам, ты забыл в цитадели?

Он посмотрел на Эрена.

— А ты. Ты же…

Его брови поползли вверх.

— Я думал, ты умер.

Эрен оперся о свою трость и постарался сделать свою улыбку не совсем кривой.

— Да, Ваше Превосходительство. Так же, как и Лорд Аквитейн. Что и являлось целью.

Бернард медленно вдохнул.

— Вставай.

Юный Рыцарь Земли поторопился исполнить приказ.

— Фредерик? — сказал Бернард.

— Да, сэр?

— Ты ничего сейчас не слышал.

— Нет, сэр.

Бернард кивнул и повернулся к Эрену.

— Амара упоминала, что он подозревал, что ты манипулировал им тогда, в Риве.

Эрен кивнул.

— У меня не было ни малейшего желания быть в пределах его досягаемости в тот момент, когда он это поймёт. И самый надёжный способ это обеспечить — слечь в могилу.

Он сменил позу и поморщился от боли в ранах.

— Хотя, я не планировал делать свой уход таким… Правдоподобным. Оригинальный план предусматривал, что Фредерик найдёт меня в конце битвы.

— Стойте, — выпалил Фредерик, комично вытаращив глаза. — Стойте. Граф, сэр, вы что, ничего про это не знали?

Граф Кальдерон прищурился и поглядел на Эрена.

Тот тонко улыбнулся в ответ.

— Возможно, Сэр Фредерик, трибун Харгер и Лорд Грэм действовали, исходя из сложившегося у них впечатления о том, что они выполняют ваши непосредственные и секретные приказы, сэр.

— И с чего бы это у них сложилось такое впечатление? — спросил Кальдерон.

— Подписанные приказы! — сказал Фредерик. — Подписанные вашей собственной рукой, сэр! Я лично их видел!

У Кальдерона будто что-то заклокотало в груди.

— Сэр Эрен?

— Когда я обучался подделыванию документов, я использовал для практики ваши письма к Тави, Ваше Превосходительство.

— Он дал тебе эти письма? — спросил Кальдерон.

— Я их стащил, сэр. — Эрен закашлялся. — Для выполнения другого задания.

Кальдерон издал звук, выражающий отвращение.

— Я… Я не понимаю, — сказал юный Рыцарь Земли.

— Так держать, Фредерик, — сказал Кальдерон.

— Так точно, сэр!

— Свободен.

— Так точно, сэр.

Мускулистый юный Рыцарь отсалютовал и поторопился скрылся.

Кальдерон шагнул ближе к Эрену.

Затем очень тихим жёстким голосом сказал:

— Ты утверждаешь, глядя мне прямо в лицо, что замышлял убийство Принцепса Империи?

— Нет, — сказал Эрен, так же тихо и с такой же твёрдостью в голосе. — Я утверждаю, что сделал всё возможное, чтобы человек, который наверняка убил бы вашего племянника, никогда не смог бы ему навредить.

Его взгляд не дрогнул.

— Вы можете меня арестовать, Ваше Превосходительство. Или даже убить. Но мне кажется, интересы Империи располагают к тому, чтобы отложить решение этой проблемы на более позднее время.

Выражение лица графа Кальдерона не изменилось.

— Что, — наконец произнёс он, — даёт тебе право так поступать с Аквитейном? Что заставляет тебя думать, что никто из нас не справился бы с этим?

— Он был готов к любому вашему поступку, — просто сказал Эрен. — А на меня он хорошо если обратил внимание дважды до тех пор, пока не стало слишком поздно.

Он пожал плечами.

— И — я подчинялся приказам.

— Чьим приказам? — требовательно стпросил Бернард.

— Приказам Гая Секстуса, сэр. Его последнее письмо к Аквитейну содержало тайное зашифрованное послание для меня, сэр.

Кальдерон сделал глубокий вздох, глядя на Эрена.

— То, что ты натворил, — тихо сказал он. — не важно, по приказу Гая Секстуса или без, может быть расценено как акт предательства Империи.

Эрен выгнул бровь. Посмотрел под ноги на каменный пол крепости и потыкал в него для пробы своей тростью.

Затем снова глянул на Кальдерона.

— У вас были приказы от Гая Секстуса, сэр?

Бернард зарычал.

— Достаточно. — Он выдохнул. — Ты друг Тави.

— Да, сэр, друг, — сказал Эрен. — Если для вас так будет проще, я могу просто исчезнуть. Вам не придётся звать стражу.

— Нет, курсор, — сказал Бернард, тяжело выговаривая слова. — Я сыт интригами по горло. То, что ты сделал, было неправильно.

— Да, сэр, — сказал Эрен.

— И изящно, — сказал Бернард. — Очень изящно. Ничто не указывает на связь его смерти с тобой, кроме пустых подозрений умирающего человека. И об этом известно только мне и Амаре.

Эрен молча ждал.

— Сэр Эрен, — медленно произнёс Бернард. Он сделал глубокий вдох, словно готовясь нырнуть в ледяную воду. — Какое везение, что ваши ранения оказались не столь серьёзными, как мы полагали. Конечно же, я ожидаю что вскоре вы продолжите нести свою службу. Рядом со мной.

И выдохнул, почти зарычав:

— И я с тебя глаз не спущу.

Эрен от облегчения чуть не рухнул на пол. Однако это могло повредить очень важному делу, и это было единственное, что его остановило.

Травмы не представляли опасности, но пройдут недели до того, как он полностью восстановится.

— Да, сэр, — сказал он. Его глаза затуманились и он несколько раз моргнул, пока его взгляд снова не прояснился, — Спасибо, сэр.

Бернард положил руку на плечо и произнес:

— Полегче, молодой человек. Пойдемте. Нужно возвращаться к работе.

Вид на битву с башни маленькой цитадели был захватывающим, даже ночью.

Большие магические лампы на стенах по обеим сторонам защитных бастионов и цитадели на протяжении половины мили подсвечивали Кальдеронскую Долину.

Раньше кустарники и и деревья в Долине росли на расстоянии полёта стрелы от старой крепости Гаррисона, однако позже их вырубили для нужд растущего городка, а затем и вовсе расчистили на расстояние, простреливаемое мулами.

Сделано это было с целью лишить атакующих крепость любых возможных укрытий.

Всё это пространство чёрным бурлящим морем покрывал ворд.

Несмотря на усилия заклинателей огня и команд мулов, которые были расставлены по крышам домов за первой стеной, ворд всё же заполонил всё пространство перед стеной и начал пробиваться наверх, вырубая на её поверхности углубления для захвата и бросаясь вперёд одновременно многими дюжинами, стараясь успеть пока инженеры-маги земли не зарастили эти выбоины, возвратив укреплению первоначальную гладкость.

Люди продолжали сражаться и проливать кровь, однако ситуация была совсем не такой катастрофической, как несколько дней назад.

Протяжённость всех укреплений была менее трёх четвертей мили — как и ширина самой долины в этом месте.

Чтобы добраться до стены, ворду приходилось сильно уплотняться, что сводило на нет всё его численное преимущество.

Впрочем, подумал Эрен, это мало что меняло.

Хоть легионы и могли противостоять ворду в точке наибольшей его концентрации, где огненная магия Граждан и огонь мулов наносили ему наибольший урон, численность солдат в легионах всё же оставалась крайне недостаточной.

Эрен мог видеть, как на одной из секций стены уставшие легионеры сменялись свежей когортой.

Ворд не нуждался в подобных мероприятиях.

Они просто продолжали переть вперёд бесконечными волнами.

Эрен подсчитал по привычке, что только в одной центурии, состоящей из восьмидесяти человек, за час боя на стене было потеряно шесть человек.

Вполне возможно, что эти потери были больше урона, причиненного ворду.

Время от времени в ночи громыхали приглушенные взрывы огненной магии, иногда сопровождаемые хлопками пускаемых мулами огненных шаров, но и те, и другие были редки.

Эрен спросил об этом у Графа Кальдерона.

— Огненные маги по очереди отдыхают, — ответил тот негромко. — Они истощены. Только несколько человек дежурит, чтобы предотвратить проломы стены. А ещё у нас нехватка зарядов для мулов. Мастерские в лагере беженцев в восточной части города работают безостановочно, изготавливая сферы, но не так быстро, как хотелось бы.

А как быстро нам бы хотелось? — поинтересовался Эрен.

Один из фургонов снабжения полыхал — сфера из последнего выстрела мула сбилась с курса и упала, не долетев до укреплений.

— Двенадцать миллионов штук в час в идеале, — ответил Кальдерон.

Эрен поперхнулся:

— Двенадцать мил… В час?

— Этого хватило бы для сотни мулов, чтобы вести максимально беглый безостановочный огонь двухсотзарядными выстрелами, — сказал Бернард и прищурился, глядя на битву. — Так я мог бы уничтожить весь ворд в этой орде, не теряя своих людей. Надо бы придумать способ производить эти штуки побыстрее.

Эрен покачал головой.

— Невероятно. Когда Тави показал мне свои наброски с этой идеей, я решил что у него не все дома.

Он запнулся.

— Ну, ещё больше, чем обычно.

Еще два мула отправили в путь свои заряды и столб огня добавил воплей ворда в предрассветную мглу.

Внезапно раздался пронзительный, высокий свист с утесов, окружающих маленький город.

Бернард резко поднял голову и сглотнул.

— Началось.

— Что началось?

— Атака врага с флангов. Это самая слабая часть этой позиции — защита от врага с запада, — Бернард указал на утесы, — ворд попытается захватить высоту, а затем спустится к нам.

— Я уверен, что там Мараты, — произнес Эрен.

— Да, — сказал Кальдерон, — но если ворд усилил свои фланги…

Он закусил губу и кивнул центуриону Джиральди:

— Оповести маратов.

Джиральди отсалютовал и потопал отправить курьера в то время как битва на утесах возобновилась с приносимыми эхом криками, стонами, воплями маратов, зверей и их врагов.

— Было бы здорово увидеть что там происходит, — произнес Эрен.

— Возможно именно поэтому они атаковали ночью, — вторил Кальдерон, — прорваться гораздо большими силами до того, как кто-либо осознает, что их там намного больше в этот момент.

Он покачал головой.

— А не приходило в голову тому, кто это планировал, что они не единственные, кто может воспользоваться фуриями, чтобы последовать на утесы?

Эрен с Графом повернулись вовремя, чтобы увидеть по три ярко-белых огненных стрелы, запущенных с каждого утеса.

Последовала короткая пауза, как где-то на равнине раздались звуки горнов.

А затем раздался низкий, раскатистый грохот.

И чем дольше Эрен его слушал, тем ближе — и много, много громче — он становился.

Он торопливо создал между ладоней увеличительную линзу, чтобы глянуть на восток, на равнины за Гаррисоном.

Он узрел огромную массу, волной несущуюся на запад. Лошади.

Тысячи и тысячи лошадей, несущих на своих спинах бледных варваров, вооруженных копьями, луками, топорами и мечами.

— Хашат прибила бы меня, не пригласи я её поучаствовать в веселье, — доверительно сообщил ему Кальдерон.. — Пришлось изрядно поломать голову, придумывая способ использовать кавалерию в битве на стене.

Лошади разделились на два потока, обтекая Гаррисон с двух сторон подобно реке, и хлынули на вымощенные деревом укрепления, ведущие на утёсы по обе стороны от города.

Мгновение спустя в темноте бодро затрубили рожки кавалерии маратов, и звуки битвы и грохота копыт переместились наверх.

Некоторое время раздавался только беспорядочный шум. Но вот рожки запели с большим энтузиазмом, а звук их стал доноситься с западной части утёсов — Мараты вновь оттеснили противника назад.

Бернард удовлетворённо кивнул и сказал:

— Моя долина.

И тут раздался низкий прерывающийся рёв, от которого завибрировала земля под ногами Эрена.

Не успел он затихнуть, как откуда-то с другой стороны раздался ещё один.

— Кровавые вороны, — прорычал Бернард и крикнул Джиральди:

— Сигнал Воздушным Рыцарям! Нужно осветить утёсы!

Приказ был передан в считанные мгновения и Рыцари Воздуха с Гражданами тут же принялись облетать утёсы, гроздьями роняя сияющие огненные шары.

Граф Кальдерон замер, наблюдая за их падением. Свет явил взору на каждом из утёсов огромные тёмные туши вордов-здоровяков, густо облепленных, словно роящимися мухами, рыцарями ворда.

Не в силах поверить в увиденное, Эрен некоторое время таращился на них.

— Они, — услышал он свой голос из внезапно пересохшего горла. — здоровенные.

Джиральди сплюнул:

— Кровавые вороны. Но эти штуки ведь не смогут нас оттуда атаковать, а?

— А им и не нужно нас атаковать, — ответил Бернард. — Им нужно просто подойти поближе и свалиться на нас.

— О господи, — сказал Эрен.

— Нужно их задержать, — выдохнул Бернард. — Замедлить их. Если нам удастся их замедлить…

Он встряхнулся.

— Джиральди. Передай Цересу, чтобы он сконцентрировал усилия на северном утёсе. Пусть они палят деревья, выращивают каменные шипы чтобы поранить ему ноги — делают всё, что смогут придумать, но они должны замедлить эту тварь.

— Да, Сэр! — отчеканил Джиральди и отправился передавать приказы.

— Замедлить их? — озадаченно спросил Эрен. — Не убить?

— Будет хуже, если они доберутся до нас одновременно. И они настолько сильно бронированы и, вороны их побрери, настолько здоровые, что я не уверен, можем ли мы их убить, — ответил он. — Но думаю, нам просто нужно продержаться немного дольше.

— Почему? — недоуменно моргнув, спросил Эрен. — Какая разница, доберутся они через полчаса или через десять минут?

— Потому что, сэр Эрен, — сказал Кальдерон. — Как и с вашей смертью, тут всё не так очевидно, как кажется на первый взгляд.

Глава 49

Гай Октавиан спешился в устье Кальдеронской Долины, к большому облегчению как всадников, так и их лошадей.

Фиделиас, погруженный в свои мысли, наблюдал за этим процессом. Интересно, как бы изменилась кавалерия, если бы лошади могли говорить?

И носить мечи.

И поедать своих всадников.

Ему подумалось, что пустой суеты стало бы гораздо меньше.

Фиделиас покачал головой и попытался сфокусироваться на текущей задаче.

Такие мысли, возможно, были бы естественны перед лицом истощения и практически верной смерти, но они не помогут завершить миссию.

Капитан выехал из соседнего участка леса на своем огромном вороном, его сопровождающие следовали за ним на небольшом расстоянии.

Хотя до ближайших деревьев была четверть мили, он настоял на этой поездке. В конце концов, никогда не помешает показать Легионам, что Принцепс так же подвержен зову природы, как и они.

Фиделиас соскользнул со своей лошади и направился к своему капитану.

— … знаю, что вы не привыкли действовать подобным образом, — говорил Октавиан двум молодым людям — центуриону кавалерии Квартусу и рыцарю Первого Алеранского сэру Каллуму.

Оба являлись первыми помощниками Максимуса и Крассуса соответственно в Первом Алеранском.

— Но вы хорошо обучены, — продолжил Октавиан, — а значит, справитесь.

Юноши согласно кивнули, стараясь, как показалось Фиделиасу, выглядеть более решительно, чем было на самом деле.

Впрочем, капитан делал то же самое. Только получалось у него получше, чем у этих двоих.

И это многое говорило о нем: даже здесь, на финишной прямой, он смог улучить момент, чтобы поднять их боевой дух, пока остальная часть командования еще в пути.

Спустя пару мгновений командный состав обоих Легионов, а также Варг, Насаг и облаченный в хитиновую мантию Марок присоединились к ним.

К удивлению Фиделиаса, облаченный в серую мантию Охотника Ша тоже появился, следуя в тени Варга.

— Господа, — произнес Октавиан.

Не было необходимости просить тишины — все устали, только по канимам это было гораздо менее заметно.

Разве что их шерсть выглядела чуть более взъерошенной, чем обычно.

— Сразу к делу. На протяжении пятидесяти миль отсюда расположилось около двух с половиной миллионов вражеских единиц. Нас — около сорока тысяч. Ворда хватит на всех, не будем жадничать.

По строю прокатился смех.

Даже Насага это позабавило, но не Варга. Ни один мускул не дрогнул на его морде.

— Гаррисон находится в пятидесяти милях пути от нас. Там по-прежнему находятся около ста пятидесяти тысяч легионеров при поддержке еще сотни тысяч маратов.

— Для открытого противостояния ворду этого недостаточно, — глубоким голосом возрасил Насаг.

— Да, — признал Октавиан, — недостаточно. Королева ворда где-то между нами и Гаррисоном. Как только мы расправимся с ней, нам не придется сражаться с армией. Убьем ее — получим шанс.

Сэр Каллум поднял руку.

— Сэр, эээ как мы собираемся ее найти?

Октавиан ответил ему улыбкой, похожей на волчий оскал.

— Видите ли, сэр Каллум, какие-то бессердечные злодеи уничтожили склад продовольствия ворда, расположенный в Риве, а затем сожгли кроуч, который, судя по всему, служил им линией доставки.

Еще один раскат смеха прошелся по отряду.

— В итоге более миллиона единиц ворда осталось в тридцати милях к востоку отсюда в районе стедгольда Арикгольд. Они совершенно неподвижны, как будто впали в спячку.

— Откуда тебе это известно? — Спросил Варг.

— Шаманство.

Варг смерил его взглядом, в исполнении канима это выглядело более угрожающе, нежели алеранца, и кивнул, принимая информацию.

Марок испустил задумчивый рык.

— Некоторые мои братья однажды обучались подобным техникам. Если ворд впал в спячку, для выживания ему требуется меньше пищи.

Октавиан кивнул.

— Полагаю, это резервные силы ворда. И, думаю, Королева будет где-то неподалеку.

Он обвел собравшихся взглядом.

— Господа, мы нанесем массированный удар и уничтожим их.

Наступила тишина.

— Сэр, — проговорил сэр Каллум, — атаковать миллионы с… сэр, это… их преимущество…

— Двадцать пять к одному, — тихо закончил Варг.

— Думаете, лучше подождать, пока они проснутся и присоединятся к остальным? — Спросил Октавиан, широко улыбаясь. — Нет, сэр Каллум, осторожничать уже поздно.

— А что если они проснутся? — Спросил Каллум.

— А если нет? — Парировал Октавиан. — А если они ворду так и не понадобятся? А если мы будем сидеть на месте, пока ворд у стен Гаррисона сокрушает легионы?

Каллум нахмурился, склонил голову и кивнул.

— Мы ударим по ним так быстро и так мощно, как только сможем. — Продолжил Октавиан. — И мы нанесем этим сволочам огромный урон. Тем временем, ударный отряд во главе со мной отправится за Королевой. За себя оставляю самого опытного на данный момент алеранца — Фиделиаса.

Желудок Фиделиаса подскочил к горлу. Он начал было что-то говорить, но Октавиан пресек его взглядом, и Фиделиас замолк.

— Варг — его правая рука. — Продолжил Октавиан. — Наша цель — уничтожение резервных сил ворда под Арикгольдом, а затем укрепление наших позиций. Вопросы?

Вопросов не было.

— Итак, господа, — улыбнувшись, подытожил Тави, — приступаем к работе. Ах да, Мастер Марок. Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Благодарю.

Фиделиас наблюдал за тем, как совещание распалось, капитан отошел в сторону, тихо обращаясь к Мароку.

Каним слушал и коротко отвечал, затем кивнул, и они разошлись.

Капитан подошел к нему после разговора с Мароком.

— Маркус, — сказал он.

— Я.

Октавиан криво улыбнулся.

— Если повезет, — сказал он, — я буду занят в другом месте, когда заиграет музыка.

— Я понял, — ответил Фиделиас.

— Я не спрашиваю тебя, справишься ли ты. Я говорю тебе, что ты, мать твою, отлично справишься.

— Да, сэр.

Октавиан кивнул и продолжил:

— Мы приложим все силы. Нанесем максимальный урон врагу. Всех и каждого, в том числе меня, нужно рассматривать как одноразовый материал.

Он оглянулся на строй.

Сотни людей и канимов можно было разглядеть даже сквозь туман, напущенный шаманами.

В его взгляде была боль.

— Мы не можем позволить Королеве уйти от нас. И мы не можем позволить ворду использовать этот резерв против Гаррисона. Во что бы то ни стало.

— Я понял, капитан. — Тихо ответил Фиделиас. — Будет сделано.

Тави возглавил колонну, тем самым давая сигнал выступать.

Им потребовалось чуть больше часа, чтобы добраться до места по тракту, и все это время во рту у него было сухо, хоть он и прикладывался несколько раз к фляжке.

Разведчики изредка докладывали о контактах с врагом.

Ворд не мог разглядеть что-то существенное — облако тумана Мастера Марока по-прежнему окутывало их.

Однако же и отряду трудно было рассмотреть местность.

Приходилось полностью полагаться на разведчиков, которые были его глазами и ушами.

Они сошли с тракта, чтобы пройти последние три-четыре мили до Арикгольда по дороге, созданной без помощи фурий.

Езда в темноте производила жуткое впечатление.

Визги ворда эхом гуляли по долине.

Гаррисон был всего в получасе езды по тракту, но этого расстояния хватало, чтобы заглушить все звуки, кроме самых громких криков ворда, державшего осаду.

Отдаленные взрывы и треск были слышны довольно четко.

Судя по звукам, ворду все еще противостояло много граждан, и его идея с мулами и горящими ядрами, которой он поделился с дядей в письме, сработала. Если так, он будет крайне удивлен.

Потому что он никогда бы не подумал, что это сработает.

Разведчик Свободного Алеранского, легким галопом возвращавшийся из вылазки, возник перед ним из тумана.

Он подъехал к командованию и отсалютовал Тави.

— Докладывай.

— Сэр, впереди стедгольд. Он покрыт кроучем, и… — Он покачал головой. — Резерв, о котором вы говорили, там.

— Спит?

— Возможно, — ответил мужчина. — Они неподвижны.

Тави оглянулся на Фиделиаса и произнес:

— Объявляй привал. Тихо.

Фиделиас кивнул. Сигналы передавались жестами и пониженным голосом.

— Я хочу оценить обстановку сам, — сказал Тави. — Всем остальным оставаться на месте.

— Я иду, — сказала Китаи.

Тави взглянул на нее. У него не было никакого желания подвергать ее, подвергать их, опасности, но он смирился с неизбежностью риска.

— Хорошо. Но мы только посмотрим и будем под завесами от слуха, зрения и земляных фурий.

Китаи пожала плечами.

— Как скажешь, алеранец.

Тави скрыл их воздушной завесой, когда они выехали.

Без каких бы то ни было указаний Китаи с помощью магии заглушила звук их шагов и сделала землю более податливой, чтобы снизить вибрацию почвы и не дать караульным заклинателям Земли ворда заметить их.

Они проехали около полумили, чтобы выйти из окружавшего отряд тумана, и окунулись в свет убывающей луны.

Рассвет брезжил на востоке, но холодный синий свет был ненамного ярче ночной тьмы.

Они сошли с дороги и подобрались к стедгольду с юго-запада, осторожно ведя лошадей сквозь заросли леса.

Шепот Тави и усилие его воли заставляли деревья отклонять свои ветви. Поросль шиповника и кустарники позволяли им пройти без препятствий и звуков. Через пару мгновений они уже лицезрели Арикгольд.

У Тави было лишь словесное описание его дяди, и деталями оно не изобиловало.

Стедгольд был средних размеров — амбар, большая гостиная, несколько спален и рабочих помещений — всё из камня. Его окружали каменные стены, разрушенные в нескольких местах.

На поле ряд за рядом возвышались яйцеобразные силуэты, принадлежавшие, внезапно осознал Тави, воинам ворда.

Они занимали площадь около квадратной мили, свернувшись клубком рядом с богомолами.

Никто из них не двигался. Казалось, что они действительно спят, по крайней мере, сейчас.

Светящийся зеленый кроуч уже начал выползать из амбара, покрывая землю вокруг.

Вокруг амбара была целая толпа воинов-богомолов, сотня, может больше.

У внешней стены амбара через каждые десять футов были расставлены часовые.

Восковые пауки сновали туда-сюда, вынося наружу свежие клочки кроуча и возвращаясь обратно за новой порцией.

— Ничего не напоминает? — Тихо спросил Тави.

Китаи кивнула.

— Улей Королевы под Алера Империей.

Высоко над головой раздался вой воздушных потоков алеранских летчиков.

Тави взглянул в небо и увидел, как ко входу в амбар мягко спустился летчик — стройная женщина, одетая в черное. Ее голову покрывали страшные ожоги.

Она прошла сквозь толпу богомолов, расталкивая их по пути, как стадо ягнят, оглянулась и вошла в амбар.

— Она здесь, — раздался шепот Тави. — Чтоб меня! Королева прямо здесь, в амбаре.

Рука Китаи потянулась к мечу.

— Думаешь, нужно напасть?

Тави отрицательно покачал головой. Они развернули коней и начали медленно и незаметно возвращаться к отряду.

Когда они снова вошли в туман, Китаи остановила лошадь и гневно воззрилась на него.

— Это был шанс. Возможно, лучший из всех, что у нас будут. Глупо было с твоей стороны упускать его из-за безрассудной необходимости защищать меня.

— Ты все не так поняла, Китаи.

— Да уж конечно! — Ответила Китаи. — И если ты думаешь, что я позволю тебе охотится на нее в одиночку, алеранец, ты ошибаешься. Не бывать этому.

— Китаи…

— Не знаю, кого ты включил в ударную группу, о которой ты говорил, но я только что включила себя в список.

— Ты не в группе. Ты и есть группа. Я уже решил, что самое безопасное место для тебя — рядом со мной.

Ее глаза сузились.

— Ты решил?

Он кивнул, затем остановился и оглянулся на нее.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. — Произнес он на алеранском, в точности копируя ее акцент, — испытание назначь сама.

Она склонила голову.

— Что?

— Ты слышала, — ответил он.

Китаи молча смотрела на него пару мгновений и наконец ответила:

— Победителем испытания будет тот, кто убьет Королеву ворда.

Тави рассмеялся.

— Если бы я не был в курсе дела, то решил бы, что ты не хочешь за меня замуж.

Она улыбнулась в ответ.

— Нет, дурачок. — Сказала она. — Конечно, хочу. Уничтожь эту тварь, мой алеранец, и сделай этот мир местом, где мы снова могли бы жить, где наш ребенок сможет расти в безопасности. Убей ее, и я буду твоей, пока смерть не разлучит нас.

Тави смотрел на Китаи и думал о том, что не встречал еще создания прекраснее, чем она.

Он склонился к ней и приник губами к ее руке.

Они соприкоснулись лбами и стояли так, пока лошадь Китаи не отступила в сторону и они оба чуть не упали.

Они еще раз обменялись улыбками, привели себя в порядок и направились обратно к отряду.

Тави подъехал к Фиделиасу, который о чем-то говорил с Варгом.

— Итак, — сказал он, — мы на месте. Отдай все необходимые приказы и сигналь наступление.

Глава 50

Инвидия замерла и уставилась на Королеву.

— У тебя нет права на ошибку, Инвидия, — спокойно произнесла Королева. — Еще один мертвый алеранец для меня ничего не значит. Как и для тебя, в данном случае. Убей их. И я сдержу свое слово.

Инвидия прикусила губу. Затем медленно наклонилась вперед, протягивая пальцы к рукояти меча.

Дотронувшись до него, она окончательно укрепилась в принятом решении, и выражение ее лица сталоневозмутимым и холодным, как стекло зимой.

Ее рука налилась силой, как только она прикоснулась к клинку.

Она взмахнула мечом и с тяжелым взглядом повернулась к двум алеранкам. От нее исходила безумная ярость, такая же горькая, как чад от окружающих их обгоревших трупов.

— Вы сами навлекли на себя беду.

Все произошло очень быстро. Только что Инвидия собиралась сделать шаг вперед, держа в руке меч мертвеца.

И в следующий миг раздался свист рассекаемого воздуха, затем звук, похожий на удар хлыста, и нечто, похожее на выточенное из кости острие копья, вырвалось из ее груди.

Копье пронзило обожженную женщину и существо, вцепившееся в ее грудь, одним ударом, и она выгнулась в предсмертной агонии, широко раскрыв глаза и задохнувшись в беззвучном крике.

Из тающей воздушной завесы возникла рука, сжимающая каменный нож, обогнула тело Инвидии и быстрым, уверенным движением перерезала ей горло от уха до уха.

Инвидия Аквитейн рухнула в кроуч, кровь хлестала из нее фонтаном, а в глазах застыло выражение боли, ужаса, шока и ярости.

Ошеломленная, она обернулась, чтобы увидеть женщину, которая убила ее.

Рядом с ней, с окровавленным ножом в руке, возникла Графиня Кальдеронская Амара и прошептала:

— Вот как в Алере поступают с предателями.

Глаза Инвидии закатились, а последний вздох застрял в горле.

Она медленно сползла на землю, тварь на ее груди беспорядочно перебирала лапами. Ноги самой Инвидии еще несколько раз дернулись, как будто она от чего-то убегала.

Затем ее бескровное лицо завалилось набок, взгляд стал пустым, и она наконец затихла.

Исана изумленно смотрела на Амару.

Все это время Курсор была в улье.

Должно быть, она проникла сюда одновременно с Антиллусом и Фригией, но скрылась за завесой, несомненно, чтобы сразить Королеву ворда.

Но королева была окружена толпой смертоносных тварей, и сосредоточенная на своих противоречиях и боли Инвидия становилась идеальной целью.

Амара склонилась над ней и вырвала костяное копье из тела, уперевшись сапогом в ее лопатку.

Оружие было коротким, три — три с половиной фута в длину, а древко было толще, чем ее запястье, и украшено маратской резьбой.

Ни костяное копье, ни костяной нож не могли быть замечены Инвидией с помощью магии металла, подумала Исана.

Амара взяла оба примитивных оружия и с дерзкой небрежностью повернулась к Королеве.

Королева сощурила свои черные сияющие глаза, и Исана ощутила прилив глубокой, обжигающей ярости, исходившей от нее волнами.

В это же время существа с руками-лезвиями, окружавшие Королеву, расступились, и пространство между ней и Амарой опустело.

— Это было некрасиво, — четко произнесла Королева.

— Что именно? — Небрежно уточнила Амара.

Королева ответила, но Исана поняла, в чем именно была цель Амары.

Исана прикусила губу и сжала рукой голень Арии.

Без использования целительской ванны сложно было сказать, насколько плохи ее дела.

Это было похоже на чтение книги под водой: зрение затуманено, чернила расплываются, и тем не менее, этого было достаточно, чтобы понять, что Ария точно определила свои повреждения и даже начала их залечивать.

Не произнося ни слова, Исана стала поддерживать старания Леди Плациды своими, и боль Арии начала отступать, а раны — затягиваться.

— Она была для меня… исключительно полезной, — сказала Королева.

Амара пальцем смахнула кровь с наконечника копья и произнесла:

— Она и сейчас полезна. Можешь ее съесть.

— И ее, — глаза Королевы сузились, — и тебя.

Амара подняла копье в безмолвном приглашении и отвесила Королеве насмешливый поклон.

Исана сжала ногу Арии еще крепче, направив все силы ей на помощь.

И Королева, и Курсор призвали фурий воздуха для увеличения скорости и двумя размытыми пятнами бросились навстречу друг другу.

В последний момент Амара метнула нож, и Королеве пришлось отбивать его мечом. Амара пригнулась и скользнула мимо нее, едва избежав ответного удара мечом.

Курсор вскочила, сделала кувырок, минуя очередной удар преследовавшей ее Королевы, затем бросилась в другую сторону и с невероятной скоростью метнула копье в Королеву.

Меч Королевы разбил костяное копье на сотни осколков, и бешеный ритм боя опять прервался.

Амара снова была на ногах, безоружная, в легкой одежде вместо укрепленного плаща.

Королева уставилась на нее своими черными сияющими глазами и произнесла:

— У меня с ней появилась связь. Почему такие вещи заметны только когда они пропадают?

Она запрокинула голову, все еще глядя на Амару, и продолжила:

— Шутки в сторону.

Она резко взмахнула ладонью, и в следующий миг послышался пронзительный шипящий звук.

Амара охнула, дернулась, изогнулась и оказалась отброшенной на полшага невидимым ударом.

Исана не могла понять, что произошло, пока не заметила с полдюжины созданий, похожих на огромных ос, роящихся на груди, животе, плечах и ногах Амары.

У каждого из них было жало из зазубренного хитина размером с женский палец.

Амара в ужасе оглядела себя и гигантских ос.

В следующий миг её глаза закатились, и она рухнула вниз. Её спина выгибалась в судороге, а ноги и руки молотили по земле.

— Графиня! — Воскликнула Ария.

Ее лицо все еще представляло собой кровавую маску, но кровь уже хотя бы не сочилась, ослепляя ее.

Она сделала шаг вперед, но раненая нога подогнулась, и Ария чуть не упала.

Королева Ворда оглянулась и повторила свой жест.

Ария взмахнула мечом в тщетной попытке защитить себя, но гудящий свист только усилился, и сквозь дыры в кроуче на одной из стен проникло еще больше ос.

Сотни ос устремились к Леди Плациде. Они ударялись о сталь с металлическим звуком, больше похожим на град.

Она прикрыла глаза, но несколько ос достигли ее щек, шеи, а одна из них пронзила жалом мочку ее уха, едва не оторвав ее.

Ария припала на одно колено, хватая ртом воздух.

Из мелких ран пеной сочился яд, а поток ос был безжалостным и бесконечным.

Одна ударила её в бедро, чуть ниже юбки из подбитых металлом кожаных ремней, свисающих с пояса.

Другая пронзила её ботинок.

Через секунду осы просто сбили её с ног, и она упала, пронзительно закричав от боли и отчаяния. Она начала биться в конвульсиях точно так же, как и Амара.

Исана чувствовала, как её пальцы беспомощно сжимают ножны меча.

Хотя она и имела элементарное представление о том, как обращаться с таким оружием, ей было не сравниться с такими мастерами, как Амара или Леди Ария. Да и даже они не смогли постоять за себя.

Она кинула взгляд на лужу воды, но та была слишком далеко.

Просто невозможно было использовать её быстро.

Темный взгляд Королевы ворда сфокусировался на Исане.

Она подняла руку — и её черные глаза расширились от удивления.

Блестящая металлическая рука протянулась позади Исаны и осторожно взяла оружие умершей Инвидии из её рук.

Она повернула голову и увидела Арариса, который ступал, стараясь не задеть кроуч, как человек, идущий через поле с зерном.

Это был не тот Арарис, каким она его видела в последний раз.

Каждый дюйм его кожи сверкал, как отполированная сталь.

Та кольчуга, в которую он был одет, исчезла, и Исана поняла, что каким-то образом заклинатель металла соединил её со своим телом.

Он сделал два шага вперед, каждый из которых был более громким и сильным, чем у существа из плоти и крови.

Он несколько раз прокрутил меч, видимо, проверяя его вес и баланс.

Затем Арарис Валериан принял боевую стойку напротив Королевы ворда, и тихо сказал странным, шероховатым голосом:

— Ты не тронешь ее.

Королева оскалила зубы, и выбросила руку вперед, зашипев.

Внезапный шторм из ос рванулся от нее тремя потоками.

Они налетали на Арариса сотнями, каждый удар отдавался звоном… И каждая оса отскочила от его стального тела, падая на пол, на ошметки его рубашки. Их лапки и жала продолжали подергиваться.

Поток ос утих, и Исана смогла ясно услышать в тишине свое собственное дыхание.

У ног Арариса лежала куча из бессильных ос, доходящая ему до середины бедра.

Он медленно и очень плавно передвинулся и осторожно коснулся рукояти меча.

— Хорошо, — тихо сказал он. — А теперь мой черед.

Один из самых смертоносных фехтовальщиков Алеры резко помчался вперед, преодолевая расстояние, отделяющее его от Королевы ворда, все еще не вынимая меч из ножен.

Королева испустила вопль, принимая вызов, и бросилась к нему.

В самый последний момент перед тем, как они столкнулись, оба они вытащили мечи. Это было похоже на размазанное пятно зеленого света кроуча, отражающегося от стали. И сноп искр вспыхнул в центре улья.

Звенящий звук стали, ударяющейся о сталь, в снопе искр, звучал так, как будто дралось двадцать мечников, а не всего двое.

Это длилось две секунды, три, четыре, а затем искры рассыпались по полу, открывая картину: Арарис стоял перед королевой Ворда, держа свой меч обеими руками.

Она стояла лицом к нему, держа меч в опущенной руке. И через её щеку проходила тонкая линия зелено-коричневой крови.

Её глаза расширились, и она скосила взгляд на порез на лице, все еще не веря.

Она зарычала, приподняв губу, издала шипящий звук и указала на него своим мечом.

И мгновенно двое монстров прыгнули вперед, угрожая ему своими руками-лезвиями.

Невероятно быстрые и сильные, они бросились на Арариса. Лезвия опустились на любимого человека Исаны, и её сердце чуть не выскочило из груди.

Но Арарис Валериан мог с ними потягаться.

Первые два меча были разрушены в фонтанах белых и зеленых искр.

Другое лезвие ударило его в грудь и отскочило со снопом искр, в то время как он поймал четвертое буквально стальной хваткой и спокойно провел им по конечности другого ворда перед ним.

Его меч сверкнул, высветив пойманное чудовище, а затем он развернулся и выбросил вперед левый кулак, сквозь броню ворда прямо в его голову.

Его металлический кулак разбил через череп существа, как молот, и рука увязла в нем по локоть.

Он убрал руку спокойным, плавным движением, и ворд рухнул на землю.

Он едва сдвинулся с места.

Глаза Королевы ворда сузились, и она снова рванулась к Арарису, сверкая мечом.

И снова улей заполнился искрами, и Исане пришлось прикрыть глаза рукой.

И когда двое сражающихся снова разошлись, щеку Королевы пересекал второй разрез, почти параллельный первому, но на дюйм ближе к горлу.

— Одной скорости недостаточно, — почти нежно сказал Арарис. — Твоя техника небрежна. Ты недостаточно тренировалась.

Рот Королевы ворда медленно растянулся в улыбке.

Она окинула взглядом сверкающее тело Арариса с ног до головы, и сказала:

— Металлическая кожа. Впечатляет. Это больно?

— Довольно, — сказал Арарис.

Королева сделала быстрый жест левой рукой, и температура в улье начала падать.

На стальной коже Арариса начали образовываться кристаллы льда, сначала в отдельных местах, затем покрывая его толстым слоем.

Исана почувствовала боль Арариса, мучения замороженной стали начали пробиваться даже сквозь блок против боли заклинателя металла.

— И теперь больнее, — сказала Королева, и снова начала атаковать.

Арарис сделал первый блок, и раздался звук скрипящего металла.

Он закричал от внезапной боли, которая стала настолько велика, что разрушила заклинание и ударила по чувствам Исаны, как ледяные когти.

Он отшатнулся от Королевы, воя от боли при каждом движении.

Он парировал первых два удара, третий, но пропустил четвертый, и меч Королевы ударил его по плечу.

Раздался своеобразный, пустой звук, и сеть трещин резко распространилась по поверхности его металлической кожи.

Арарис подавился другим криком и упал перед Королевой ворда на одно колено.

— Ты не можешь остановить меня, — сказала Королева ворда и её меч загорелся бело-зеленым пламенем. Она нависла над Арарисом:

— Ни один из вас не может остановить меня.

Исана протянула руку к воде в небольшом бассейне.

Она направила водный поток к Королеве, но та была быстрее.

Она почувствовала, как колонна воды приближается к ней, и шагнула назад, так что вода прошла мимо.

Королева протянула руку, и Исана почувствовала, что её контроль над водой разорвали так же легко, как сама Исана могла бы сделать с ребенком.

Королева послала колонну воды к Арарису, где она начала быстро замораживаться на его броне, причиняя ему еще большую боль.

Королева повернулась, посмотрела на Исану и сказала:

— Бабушка, у тебя только один шанс выжить. Согласись управлять побежденными алеранцами и помочь мне сейчас, и я пощажу тебя и твоего мужа.

Исана выпрямилась там, где сидела. Она посмотрела на Королеву ворда. И очень медленно покачала головой.

— Так тому и быть, — сказала Королева ворда.

Исана закрыла глаза, и в этот момент где-то снаружи высоко и ясно заревели трубы.

Это не были рога канимов, или высокий серебряный звук морских горнов.

Это были настоящие трубы, на которых играли музыканты Легиона, и их призыв отозвался дрожью по спине Исаны.

Королева ворда повернула голову и прошипела:

— Нет. Нет, он не может быть здесь. Не сейчас.

Трубы зазвучали снова.

Земля грохотала под тяжестью множества ног.

Воины-богомолы снаружи начали визжать об опасности — и все эти звуки обозначали один неоспоримый факт.

Гай Октавиан пришел драться с Королевой ворда.

— Убейте их, — прорычала Королева. — Убейте их всех.

Королева присела, потом прыгнула в небо, пробираясь вверх через отверстия в потолке улья, и с криком вырвалась наружу.

Шесть вордов с руками-лезвиями повернулись к Исане и Арарису, и выжившим после неудачного покушения.

Глава 51

Тави и Китаи ждали с воздушной группой атаки.

Сэр Коллум и другие Рыцари-мальки Первого Алеранского легиона были встревожены.

Они не могли оторваться от земли, пока войска не начали наступление — опасались, что гулкий рев двух десятков воздушных потоков предупредит Ворд об их присутствии.

Потом кто-то, вероятно, Фиделиас, проревел команду выдвигаться, и воинство перешло на марш.

Им потребовалось менее получаса, чтобы добраться до разрушенного стедгольда. Потом, по следующему сигналу, заиграли трубы, и Алеранская и Канимская кавалерии с ревом двинулись к стедгольду. Пехота шла за ними с удвоенной скоростью.

— Да! — Сказал Тави. — Вперед!

Он вызвал свою фурию воздуха и взмыл вверх.

Он был менее ловок в этом, чем большинство Рыцарей Воздуха, но, по крайней мере, ему удалось это сделать, не повредив себя или не затронув человека рядом с ним.

Китаи заняла позицию по его левую руку, сэр Коллум летел справа, остальные Рыцари Воздуха образовали клин позади него.

Тави вел их вперед, вскоре они уже пролетали над Алеранской пехотой, самыми медленными войсками на поле битвы.

Их целью был сам разрушенный стедгольд, ближайшая мишень, в то время как Канимские воины, будучи намного быстрее, сместились на восток и вокруг стедгольда, чтобы ударить по спящему ворду.

Другая сторона включала в себя кавалерию, как Канимскую, так и Алеранскую.

Таурги весили вдвое больше любой лошади и не могли сравниться с ними в скорости.

Когда Тави взлетел, первые ряды кавалерии начали продвигаться вперед по полю Ворда, клинки опускались справа и слева, почти одновременно, как на учениях.

Они обрушились на колонны спящего Ворда, сея хаос.

Восемь сотен наездников продвигались через поле, нанося ужасные раны.

Но они не наносили столько урона, сколько причиняли таурги.

Звери канимов были невероятно сильными, некоторые из них превосходили размерами и мощью любых животных, когда-либо увиденных Тави, за исключением гаргантов.

Однако таурги отличались от гаргантов злобным нравом.

Даже когда наездники не подгоняли их, таурги врезались в ряды ворда, на ходу разбрасывая их налево и направо, в то время как шуаранские воины, сидящие у них на спинах, лениво наносили удары топорами, которые проходили через препятствия, как нож сквозь масло.

Они уничтожили в четыре раза больше Ворда, чем алеранская конница, что было вполне приемлемо, учитывая, что там было около пяти тысяч кровавых тварей.

Отовсюду доносились предостерегающие вопли восковых пауков, заметивших, что что-то пошло не так.

Несколько сотен богомолоподобных воинов в стедгольде начали стрекотать, когда ряды Алеранских легионов приблизились к стенам строений.

Затем шум битвы перекрыл один единственный чужой голос — пробирающий до самых костей визг, от которого у Тави похолодело внизу живота.

На мгновение он почувствовал, будто разучился мыслить, как если бы такая ненужная цивилизованная чепуха, как логика и умение изъясняться, вдруг стали обузой, от которой можно избавиться. Траектория его полёта слегка изменилась.

Повсюду, вокруг и под собой, Тави видел такую же реакцию войск, алеранцев, канимов и их зверей — внезапная нерешительность, вспышка паники, дико вращающиеся глаза. Даже Китаи содрогнулась.

Хуже того, спящий Ворд, похоже, тоже услышал голос и отреагировал на него.

Начиная с ближайших Воинов-богомолов, Ворд медленно зашевелился.

Тави уже приходилось слышать подобные вопли, и он знал, что они означают: на поле битвы прибыла Королева ворда.

— Смотри! — прошипела Китаи, указывая направление. — Вон она!

Размытая фигура, с трудом различимая за завесой воздушной магии, проломилась сквозь толстые каменные стены словно те были сделаны из трухлявого дерева.

Она оторвалась от земли, различимая только благодаря потревоженным ею воздушным потокам.

Проходя мимо спящего ворда, она снова взревела, и еще большее количество воинов зашевелилось.

Зазвучали рожки, рассылая указания алеранского командования, но это не были сигналы к перестроению или отступлению.

Наперекор пробуждающемуся рою рожки сигналили атаку.

— Вперед! — прорычал Тави и бросился за Королевой.

Он нырнул, чтобы набрать скорость и вышел из падения, только когда до земли оставалось семь-восемь футов.

Тави обогнул двух воинов из Нараша, нескольких наслаждающихся разрушением таургов и возник во главе войска, преодолевая расстояние на воющем, вихрящемся воздушном потоке.

В это же время еще больше воинов ворда пришло в движение, в какой-то момент одно из лезвий, лишь благодаря провидению, прошло в опасной близости от его живота.

Он отбил его мечом, приблизившись к Королеве на расстояние нескольких ярдов, и тут его осенило.

Сконцентрировав силы, он рванулся вперёд, призывая магию ветра и замыкая её пузырём вокруг Королевы — простейшее заклинание для обеспечения приватности.

Её крик оборвался, не закончившись.

У неё ушло несколько секунд на то, чтобы понять, что сделал Тави. Ему показалось, что он знает её следующий ход, и постарался к нему подготовиться.

Буквально через две секунды Королева вдруг взмыла на двадцать футов вверх, избавляясь одновременно и от завесы и от магии воздуха вообще.

Отчетливо видимая в предрассветном воздухе, она закружилась, открывая маленький кожаный мешочек с солью.

Однако Тави предугадал её маневр, и как только она взмыла вверх, он взлетел следом, также отпустив магию воздуха спустя мгновение.

Несколько мгновений он летел сквозь облако мелкой соли, не призывая обратно фурий воздуха, пока не убедился что соли больше нет.

Они с Королевой призвали снова свои воздушные потоки практически одновременно, и она издала вопль ярости — тут же, впрочем, прерванный ещё одной завесой приватности.

Она вихрем понеслась к нему, сверкая глазами, почти обнажённая, не считая накидки, с мечом в руке.

Затем она поменяла направление своего воздушного потока, одновременно замедлив движение.

И только её скорость упала до нуля, откуда-то из темноты над Тави раздалось шипение сорвавшейся с лука стрелы.

Этого звука Королеве оказалось более чем достаточно для того, чтобы успеть вскинуть меч и достать стрелу в воздухе.

Снаряд раскололся о лезвие её клинка.

От удара раскололся кристалл соли на наконечнике, и Королева закричала — её фурий стало рвать и корёжить.

Ее воздушный поток исчез.

Она рухнула на землю, приземлившись на четвереньки, и сразу же ушла в стремительный, не по-человечески гибкий перекат, спасаясь от огненно-белого шара, который Тави швырнул заранее в точку её предполагаемого падения.

Китаи и Рыцари-мальки спикировали вниз и принялись налетать на королеву парами и тройками, выпуская в неё стрелу за стрелой.

Она небрежно от них увернулась и вновь начала вопить, пробуждая спящих воинов — стрела Китаи разрушила навешенную Тави завесу тишины с той же лёгкостью, как и магию воздуха Королевы незадолго до того.

Ближайшие к ней воины зашевелились.

Тави разочарованно скрипнул зубами. Если позволить Королеве взлететь, она наверняка разбудит весь спящий ворд и к тому же может удрать — но необходимость использовать соль для того чтобы держать её на земле не позволяла Тави использовать заклинания, мешающие ей будить ворд.

Если ей удастся пробудить достаточное их количество, она сможет раствориться в этом рою, и тогда будет крайне сложно достать ее, а тем более сконцентрировать необходимое количество сил, чтобы одолеть ее.

Тави оглянулся. Они летели не так уж и долго, однако войско, окутанное облаком пыли, осталось более чем в миле позади.

О помощи с этой стороны не могло быть и речи.

Королева снова завопила, и Тави, чисто из злости, швырнул в неё ещё один шар белого огня.

Она с лёгкостью его отбила и заодно походя отмахнулась от стрелы, посланной одним из мальков.

Удар нанесённый Тави не причинил ей вреда, но зацепил с десяток воинов-богомолов, превратив их в скрюченные обугленные остовы.

Королева Ворда стремительно обернулась и уставилась на него, и Тави почувствовал то, чего никак не ожидал почувствовать: его ощущения, усиленные водной магией захлестнуло волной чистой ярости, ярости матери, чьи дети подвергаются опасности.

Да, подумал он, это именно то, что ему было нужно.

— Алеранец! — закричала Китаи.

Он вскинул голову и увидел, что Китаи показывает куда-то на восток.

Небо, уже бледно-голубое в преддверии рассвета, было испещрено сотнями или даже тысячами тёмных силуэтов, несущихся в их направлении — рыцари ворда, судя по всему.

Им оставались считанные мгновения на то, чтобы добраться сюда, и тогда сил на то, чтобы справиться с Королевой, точно не хватит.

С таким количеством рыцарей ворда летающим воинам Первого Алеранского не справиться.

И хотя выучка и магическое искусство каждого Рыцаря Воздуха делали каждого их них стоящим дюжины рыцарей ворда, враги просто могли задавить их числом.

Если он прикажет им встретить врага, они погибнут. Их смерти смогут лишь выиграть немного времени.

Но ему нужно было это время.

Он отсигналил рукой приказ сэру Коллуму: встретить и задержать противника на востоке.

Света было уже достаточно, чтобы он смог разглядеть выражение лица Коллума.

Он глянул на восток и увидел, что к ним приближается. Лицо его побледнело и исказилось в гримасе ужаса.

Он на мгновение зажмурился и повернулся к Тави.

Он ударил кулаком по бронированной груди, встретился с ним взглядом и слегка кивнул — то ли соглашаясь, то ли прощаясь, Тави так и не понял.

Затем Каллум принялся раздавать приказы летающим воинам, собирая их всех вверху, по мере того как они заканчивали свои налёты на Королеву.

Тави тем временем продолжал швыряться огнём в строй вокруг Королевы, убивая воинов-богомолов дюжинами, и каждый взрыв доносил до него вспышки её безудержной ярости.

Китаи заполнила затишье, которое образовалось из-за прекращения атаки Рыцарей, ее рука замелькала от колчана до тетивы, стрелы вылетали со сверхъестественной скоростью и точностью заклинателя.

Королева была неуловима, большинство стрел пролетало мимо нее, те же, что должны были попасть неизбежно встречались с ее клинком.

Королева продолжала пронзительно вопить и несколько тысяч воинов богомолов задвигались, собираясь вокруг нее.

Раздался невообразимый рев от воздушных потоков Каллума и его людей, устремившихся навстречу приближающимся рыцарям ворда, и мгновение спустя Китаи тоже начала метать огненные шары.

Яркие сферы бело-голубого огня взорвались рядом с ало-белыми огненными шарами Тави, прожигая широкие отверстия на земле.

Воины богомолы кричали в агонии и умирали дюжинами, охваченные пламенем.

Королева издала еще один крик ярости и повернулась к Китаи, собирая пламя вокруг руки.

Как только Тави увидел, что внимание Королевы переключилось, он тут же изменил курс, чтобы оказаться за ее спиной и пока она посылала огненные шары в Китаи, Тави швырнул сферу огня в Королеву.

Потрясающие рефлексы ворда спасли ее от этой атаки, хотя воины вокруг нее были стерты с лица земли.

Но это уклонение не прошло бесследно, ее огненные послания прошли мимо Китаи.

Как только Королева сделала своей целью Тави, Китаи тут же скопировала его тактику.

В момент броска Королевы, Китаи атаковала ее огнем, заставляя ее уклониться и смазать бросок.

Тави почувствовал, как на его лице появляется волчья усмешка.

Если они смогут продолжать вести битву в подобном стиле, рано или поздно они достанут её — и Королева ворда понимала это не хуже самого Тави.

Что означало, что она в любой момент…

Королева издала ещё один вопль ярости и подпрыгнула.

На мгновение Тави показалось, что её фурии воздуха всё ещё рассеяны и ей не хватит сил чтобы взлететь, но под ней вдруг собрался небольшой вихрь воздуха, расшвырявший окружавших её воинов в разные стороны словно игрушки, и она с невероятной скоростью помчалась в сторону Китаи, источая перед собой волну пульсирующей ярости.

Китаи приготовила заряженную солью стрелу, натянула тетиву, спокойно выждала до самого последнего момента и выстрелила. Стрела сорвалась с лука.

Королева выхватила её из воздуха левой рукой и неуловимо-быстрым движением выгнула запястье, направляя наконечник в горло Китаи.

В отчаянной попытке защититься Китаи вскинула руку, и острие с кристаллом соли вонзилось ей в предплечье, показавшись с противоположной стороны к тому моменту, когда тонкое древко стрелы обломилось.

От удара её руку отбросило к броне, и окровавленный кончик соляного кристалла, выступавший наружу, раскрошился.

Китаи камнем рухнула вниз.

Тави загнал меч в ножны, одновременно меняя траекторию полета и увеличивая скорость, надеясь, что Китаи не потеряет присутствия духа, несмотря на грозящее смертью падение, догадываясь, что Королева предпримет дальше.

Даже падая Китаи достала третью, последнюю стрелу с соляным наконечником из специально изготовленного колчана и прицельно выпустила в Королеву.

Королева Ворда увернулась, чтобы избежать стрелы, в то время как огненный шар начал формироваться возле ее руки с темными ногтями.

Тави перевернулся лицом к небу, подхватывая Китаи, и ее мечи врезались ему в живот, а ее голова ударилась о нагрудник, несмотря на то что он приложил большие усилия заклинательства, чтобы смягчить удар.

Сфера огня королевы взорвалась в нескольких метрах позади, достаточно близко, чтобы изжарить брови Тави и наполнить его нос запахом горелых волос.

Тави поймал Китаи примерно в пяти метрах над землей, и хорошенько приложился задом по голове одного из спящих вордов, прежде чем начал набирать высоту.

Убедившись, что крепко держит Китаи, он что было мочи помчался в сторону туманного облака, окутывавшего брошенный стедгольд.

— Китаи? — позвал он. — Китаи?

Она не отзывалась.

По долине прокатился раскат грома — грозный рокочущий звук со стороны собирающегося вокруг заснеженных пиков Гарадоса грозового фронта, подкрашенного первыми лучами восходящего солнца в глубокий оранжевый цвет. Тана, фурия воздуха, известная гольдерам Долины как жена Гарадоса, собирала силы.

— Китаи! — крикнул Тави.

Она безвольно висела в его руках.

Королева ворда издала торжествующий крик и устремилась за ними в смертельную погоню.

Амара проснулась с какой-то мерзостью во рту. Она попыталась её выплюнуть, но кто-то тут же затолкал её обратно.

Протестуя, она слабо застонала и подняла руку.

— Графиня, — сказала Первая леди тихим спокойным голосом. — Оставьте их во рту. Из-за вашей одежды вы получили намного больше яда чем Ария, и если вы выплюнете их до того как они нейтрализуют яд, боюсь, вы не выкарабкаетесь.

Амара содрогнулась и распахнула глаза.

Она лежала в неглубоком бассейне, её голова покоилась на скрещенных ногах Исаны.

Чем бы ни было то, что находилось у неё во рту, вкус оно имело заплесневелый и омерзительный — настолько, что даже пульсирующая во всём её израненном и истерзанном теле боль, казалось, отступила.

Это означало, что она жива. Хотя в этом и не было смысла.

Минуточку, она же собиралась отдать свою жизнь за крайне маловероятный шанс победить королеву ворда — и, если ей не изменяет память, рискнула и проиграла, сразу, даже прежде, чем эти похожие на ос существа врезались в неё.

— Тут кое-кто пришёл, — произнёс скрипучий, странный, металлический голос.

Она повернула голову и увидела что-то вроде горгульи, сделанной из стали, по образу Арариса Валериана.

Через пару секунд она осознала, что это действительно был Арарис, использующий ту разновидность заклинательства металла, которой, как говорили, владел лишь Гай Секстус.

В то время как эта мысль проносилась в её голове, с потолка улья упал богомолоподобный ворд — и приземлился в виде двух кусков практически одинакового размера.

Арарис стряхнул кровь с меча и пинками отшвырнул эти останки в разные стороны, чтобы расчистить место под двумя отверстиями в потолке.

Рядом с ним уже выросла изрядная их куча.

В ней были свалены разнообразные части и ошметки полудюжины воинов-богомолов и, пожалуй, восьми или десяти тварей-меченосцев.

Они всё ещё находились на вражеской территории.

Эта мысль кое о чём ей напомнила.

Она нащупала и открыла свою поясную сумку.

Пошарив внутри пальцами, она нащупала гладкий речной камень размером с кулак.

Затем принялась толкать мерзкую массу во рту, стараясь переместить её всю в одну сторону.

Её руки тут же были ласково отведены ото рта, и она слегка похлопала по чужой руке, издавая раздраженное мычание через кашицу во рту.

— Она пытается говорить — произнес слабый усталый голос. — Позволь ей. Видишь, у неё в руке камень? Должно быть, у неё есть какой-то план, как вытянуть нас отсюда если, наши дела будут плохи.

Амара подняла глаза и увидела Арию Плациду, сидевшую у бассейна, прислонившись спиной к стене.

Лицо её было бледным и измождённым, и выглядела она так, словно с трудом держит голову прямо, но взгляд её был ясным.

К удивлению Амары, рядом лежал Верховный Лорд Антиллус Рокус, освобождённый от доспехов, его талию словно пояс окружал уродливый багровый шрам, прижженная культя отрубленной руки оканчивалась в нескольких дюймах от плеча. Он дышал неровно и был без сознания.

Исана убрала руки, и Амара переместила массу во рту за одну щеку.

— Огненной магией. — Сказала она, показывая камень. — Сигнальный маяк. Нужно вынести его на открытое пространство. Я убедила Аквитейна передать мне контракт с Волками Ветра. Они наверху, ждут сигнала чтобы вытащить нас отсюда.

— Волками Ветра? — Спросила Ария.

— Наёмники на службе у Аквитейна. — Пояснила Исана. — В основном, Рыцари Воздуха.

Амара кивнула. От движения у неё слегка закружилась голова.

— Следовали за нами, на достаточном удалении и высоте, чтобы Инвидия их не учуяла. Они примерно знают, где мы, но нужно указать им наше точное местонахождение.

— Паршиво, — раздался голос Арариса.

Звучал он так, словно слова, прежде чем покинуть его рот, изрядно постучались о стенки металлической трубы.

— В этих дырах хранились на чёрный день меченосцы, они не сквозные. Над ними какая-то структура ходов в скале. Если мы бросим туда камень, не факт что он будет виден снаружи…

Из обеих дыр над головой внезапно свалилось три восковых паука.

Арарис порубил их на четвертинки ещё до того, как они коснулись поверхности.

— …здания. — закончил мысль Арарис, не меняя интонации.

Он обернулся, чтобы глянуть на Исану, и Амара заметила что металлическая поверхность его кожи выглядела потрескавшейся, ржавой и изъязвленной на правой стороне груди и правом плече.

Она содрогнулась от осознания того, что эта «ржавчина» была кровью, сочащейся из трещин.

Судя по всему, заклинательство не сделало его полностью неуязвимым. На мгновение его глаза встретились с глазами Исаны, и он сказал Амаре:

— Дай мне камень.

Амара почувствовала, что Первая Леди напряглась:

— Нет, Арарис, нет.

— Так надо, — тихо сказал он.

— Я запрещаю, — сказала она. — Тебя убьют.

— Если никто не пойдёт, мы все умрём, — негромко и твёрдо произнес он. — Если я пойду, есть шанс что кто-нибудь из нас выживет.

Он повернул правую руку ладонью вверх и сказал:

— Графиня.

Амара прикусила губу и бросила ему камень.

Он поймал его и, поморщившись, покрутил плечом.

Затем встал под одной из дыр в потолке и принялся её разглядывать. До потолка было десять с лишним футов.

— Хмммм….

Ария с трудом поднялась на ноги.

Она добрела до Арариса, пригнулась и подставила ему переплетённые пальцы как ступеньку.

Арарис поколебался мгновение и поставил ногу в сапоге на подставленные руки.

— Один, — начала считать она. — Два, три.

Ария призвала фурий для усиления и с легкостью швырнула Арариса вверх, как будто это был небольшой куль с мукой.

Он влетел в дыру с поднятыми вверх руками и, оказавшись внутри, выставил локти, упёршись ими о края.

Амара увидела, как он пару раз дёрнул ногами, втягивая тело наверх, и до неё донеслась новая порция завывающих воплей ворда.

И где-то за ними, негромко но отчётливо — звуки труб.

Звуки труб Алеранских легионов, сигналящих атаку, вновь, и вновь, и вновь.

Где-то недалеко затрещало и бухнуло огненной магией, и у Амары, сидящей в бассейне, перехватило дыхание.

— Вы тоже это слышите?

— Легионы. — Выдохнула Ария. — Но между нами и Гаррисоном целая орда. Как?

— Тави, — сказала Исана и голос её неожиданно окреп. — Мой сын.

Они затихли и прислушались к отдалённым голосам труб и звукам огненной магии.

Они звучали по очереди, одни далеко, другие где-то рядом.

В течение долгих минут ничего не происходило.

А затем истощенная Леди Ария, всё ещё стоявшая под отверстиями в потолке, судорожно вдохнула и отшатнулась, вскрикнув:

— Ворд!

И в улей тут же спрыгнуло с полдюжины воинов-богомолов.

Глава 52

Фиделиас ехал верхом, придерживая лошадь чтобы держаться вровень с уставшими пехотинцами Легиона, и наблюдал как перед ним разворачивается самая безумная наступательная военная операция из всех, что он когда-либо видел.

Всё пространство вокруг заволокло туманом, мешавшим обзору.

Канимы из группы ритуалистов, двигающихся вместе с командной группой, непрерывно что-то бормотали и ворчали себе под нос.

Время от времени один из канимов царапал себя ножом и разбрызгивал капельки крови в воздух.

Капли исчезали в воздухе почти сразу, поддерживая, по-видимому, туманную дымку, скрывавшую от врага их точное местоположение.

Ну и само собой это означало также, что Фиделиас не мог видеть своих солдат, если те удалялись от него больше чем на сотню ярдов.

Им пришлось организовать несколько звеньев курьеров, чтобы обмениваться сообщениями с подразделениями, передвигавшимися вне пределов видимости командной группы.

Сигналы продолжали поступать даже сейчас: «атака идёт по плану», «незначительное сопротивление врага».

Судя по всему, Королева ворда оставила несколько часовых среди спящей орды — которые, возможно, прикидывались тоже спящими.

По крайней мере, сам Фиделиас именно так бы и сделал.

Передовые порядки Легиона достигли старого стедгодьда, и самая опытная когорта Свободного Алеранского и Вороны Битвы Первого Алеранского направились, соответственно, ко вратам и к разрушенной секции стены.

— Пора, — сказал Фиделиас горнисту, ехавшему за ним.

Тот поднял инструмент и раздался сигнал к атаке.

От обоих Легионов донеслись такие же сигналы, и к ним тотчас же присоединился рёв без малого четырёх сотен глоток из двух штурмовых когорт, ринувшихся в стедгольд. Остальные подразделения Легионов тем временем занимали позиции для их поддержки.

Как только маневры были окончены, позади Фиделиаса взревели воздушные потоки и в воздух поднялся Гай Октавиан в сопровождении Рыцарей воздуха Первого Алеранского.

А мгновение спустя раздался разрывающий уши крик — чуждый, металлический, исполненный безумной яростной враждебности.

На мгновение он словно заморозил горло и сковал льдом конечности Фиделиаса.

Его лошадь задрожала и принялась нервно пританцовывать, едва не выбросив его из седла.

Повсюду вокруг себя он также мог наблюдать на лицах офицеров и солдат следы ужаса и смятения.

Замедлилось даже бесконечное бормотание канимов, превратившееся в набор мягких невнятных звуков, вырывающихся сквозь сжатые зубы.

— Сигнальте атаку, — проскрипел он.

Для того чтобы произвести столько шума, ему пришлось приложить немало усилий — так сильно протестовали его инстинкты против возможности привлечь к себе внимание того, что издало тот звук, чем бы оно ни было.

Он оглянулся через плечо на пришибленного и побледневшего — как, впрочем, и все остальные — горниста.

Но Фиделиас слишком долго играл роль Валиара Маркуса, чтобы испуганно молчать вместе с остальными.

Он мысленно призвал силу Маркуса, выпрямился, набрал полную грудь воздуха и проревел:

— ЛЕГИОНЕР! СИГНАЛ К АТАКЕ!

Солдат встрепенулся, словно Фиделиас дал ему оплеуху, и поднёс трубу к губам.

Он смог извлечь лишь слабое подобие сигнала, и тогда Фиделиас повернулся и огрел солдата по стальному шлему центурионским жезлом, сломав его.

Ошеломленный ударом, солдат набрал в грудь воздуха и выдал сигнал достаточно громкий для того, чтобы у Фиделиаса заболели уши.

Сигнал был подхвачен другими, и недолгая задержка в продвижении армии закончилась.

Сорок тысяч пехотинцев и кавалеристов возобновили движение, словно самый огромный и мощный воздушный поток, когда-либо виденный Фиделиасом. Они вырвались из-за стен старого стедгольда и распространились по полям спящего Ворда, отгоняя бледную фигуру в темном плаще, уже исчезающую за воздушной завесой.

Королева снова завопила вдали, и Фиделиас приказал горнисту продолжать сигналить к атаке.

Замелькали сообщения от гонцов: активно действуют Вороны Битвы, конная кавалерия столкнулась с небольшим сопротивлением.

Кавалерия таургов наносит существенные потери не встречая сопротивления.

И последнее сигнализировало о том, чего он боялся.

Пехота Канимов вступила с серьезный бой с мобильной группой врага. И, буквально после этого, прибыли воздушные силы легиона врага.

Это все рушило. У них был шанс против спящего врага.

Но если враг проснется, и если Королева вызовет подкрепление, чего так опасался Фиделиас, они влипнут.

Он хотел умереть, если бы это потребовалось для спасения Алеры, но — как подсказывал ему опыт — живой, сражающийся солдат практически всегда более ценен для Империи, нежели мертвый.

Алеранской пехоте было поручено взять стедгольд.

Он просто ускорит события.

Они не готовились отправить часть сил в стедгольд, но, по крайней мере, это сможет обеспечить укрепленный объект за спинами остальных войск на поле — если только он будет взят достаточно быстро.

Фиделиас сигнализировал Главной когорте выдвигаться, отправляя их за первыми двумя, вместе с парой Рыцарей Земли и Металла, прикрепленных к подразделению, приказав содействовать Воронам Битвы и занять стедгольд как можно скорее.

Затем он повернулся к Каниму.

— Мастер Марок, — сказал он. — Прибывают значительные силы противника. Нам нужно немедленно занять стедгольд. Вы готовы помочь?

Марок утвердительно дернул ушами и спокойно понесся к стедголду размашистыми шагами.

Фиделиас и группа командования последовали за ним.

Фиделиас отстегнул балисту канимов от держателя на своем седле, больше по привычке, нежели по реальной надобности.

Он не привык отдавать приказы к исполнению на таком уровне, а не исполнять их самому.

Внутри стедгольда царил хаос.

Повсюду рвался и метался Ворд, а так же восковые пауки и воины, вываливались из окон и дверей, носясь по крышам и бросаясь вдоль стен.

Вороны Битвы перестроились в два жестко дисциплинированных квадрата, защищая себя от нападавших, и перемещались, шаг за шагом, к тому, что было, очевидно, их целью — устью большого каменного сарая.

Созданный фуриями пандус опускался ниже уровня настила. Это часто была область, используемая для хранения охлажденных продуктов в стедгольде.

Внутри сарая было темно, но устойчивое зеленое свечение пробивалось из двух отверстий в настиле сарая.

Когорта из легиона бывших рабов не поступила как ветераны Воронов Битвы.

Независимо от удачи на войне, они были не в состоянии удержать защитное построение при роящемся вокруг ворде.

Половина из них были мертвы или изолированы в дальних углах стедгольда, кольца из полудюжины мужчин, отчаянно борющиеся с безжалостным врагом.

Другой половине удалось собрать оборонительный квадрат, но богомолы неуклонно разрывали его на части.

— Мастер Марок! — позвал Фиделиас. Он указал на быстро распадающееся построение Свободного Алеранского.

Чувствуя слабость, Ворд атаковал все более жестко и в большем количестве. — Если вам не трудно!

Марок шагнул вперед вместе с четырьмя другими канимами, одетыми уже в мантии из хитина ворда, а не те, из человеческой кожи.

Он зарычал что-то на языке, которого Фиделиас не понимал, и пять шаманов выхватили кинжалы в одном совместном движении.

Подобным движением они оставили длинные порезы на своих предплечьях, окровавив сверкающую сталь своих кинжалов.

Все они вскинули руки вверх, рассеивая капли крови в небо, где они замерцали и исчезли. С единым воем шаманы опустили руки,а туманное небо вдруг вскипело темными облаками и упало одновременно с ритуальным оружием.

Подобно грозовой туче на осажденную когорту Свободного Алеранского упала темно-серая масса.

Фиделиасу показалось, что он может разглядеть внутри извивающиеся фигуры и мерцающие щупальца.

Ворд внутри облака начал издавать полные мучения предсмертные крики.

Марок мгновение пристально вглядывался в облако. Затем он снова вскинул кровоточащую руку, рассеивая капельки крови.

— Хватит! Демоны не для вас! — Крикнул он на канише.

Облако замерло.

Свежий весенний ветерок вскоре начал разгонять его, и миг спустя, когда он развеял его, легионеры Свободного Алеранского стояли совершенно одни с растерянным, ошеломленным видом на их лицах, они тяжело дышали.

Не было никаких признаков ворда, атаковавшего бы их.

Марок повернулся к Фиделиасу и принял позу канимов, ожидания ответа на вопрос.

— Впечатляет, — сказал Фиделиас.

— Кислотные облака для любителей, — ответил Марок.

Он оглянулся через плечо на других шаманов, продолжающих ровное пение и редкие кровопускания. Никто из них не смотрел на него. Марок зарычал с очевидным удовлетворением.

Четверка рыцарей, прикрепленная к Первой когорте, покинула свой отряд и пересекла внутренний двор, чтобы присоединится к первому квадрату Воронов Битвы. Центурион Шульц, поддерживающий ошеломленного молодого Трибуна с кровью покрывающей половину его лица, увидел их появление и сразу провел их к расположению войск.

Затем он поставил четверых мужчин во главу квадрата, развернутого в ромб относительно второго квадрата, и начал ровный марш вперед, используя разрушительную мощь рыцарей, чтобы сократить путь через ворд.

Спустя мгновение, два блока Воронов Битвы воссоединились и направили свои силы на продвижение. Безжалостный массив стали и мечей, который проламывал и прорубал свой путь шаг за кровавым шагом к амбару.

Раздался пронзительный крик и внезапный натиск — дюжины воинов бросились на Воронов Битвы в искренней, неистовой решимости сократить число захватчиков, и на мгновение Вороны битвы замедлились.

Но потом, из темноты амбара вдруг появился призрак, черный силуэт человека в зеленом свете.

Фигура пришла в движение и внезапно вышла на свет, полностью металлическая по форме, подобно которой Фиделиас никогда не видел и только раз слышал об этом.

Фиделиас узнал его с первого взгляда — Арарис Валериан, один из самых смертоносных клинков в мире. Человек, меч которого сделал его легендой прежде, чем ему исполнилось двадцать.

Однако, Фиделиас никогда не видел заклинателя фурий, который бы сделал тоже что и Арарис.

Первый воин ворда к которому он приблизился, никогда не знал, что он был рядом.

Меч Арариса подрезал лапки с одной стороны его тела, а потом отсек его голову от туловища, прежде чем то закончило падение.

Следующий ворд развернулся лицом к стальному мечнику.

Его коса, опускающаяся на Арариса, ударила в левое плечо и разбилась, как кусок сухого дерева.

Арарис парировал вторую косу в сторону, отделил голову существа своим мечом и пнул труп ворда, все еще опасно трепыхающийся, в толпу его собратьев, пытающихся остановить Воронов Битвы.

Ворд распался и бросился обратно в амбар, но их поспешное отступление было в пределах досягаемости клинка Арариса Валериана.

Не похоже было что мечник двигался с какой-то особенной скоростью — всего лишь плавно, с изящной грацией совершенно расходящейся с его, подобной статуе, внешностью.

И все же, его меч всегда оказывался достаточно быстрым, не зависимо от того, как стремительно ворд пытался его избежать.

Положив одних из первых, как оказалось, он лишь замедлил пытающихся спастись других, и его клинок, как и Воронов Битвы, собрал обильную плату с оставшегося ворда.

Не более чем полдюжины из них выжили, сбежав в амбар.

Арарис кивнул Шульцу и быстро огляделся.

— Маркус! — позвал он, его голос прогудел странно. Он бросил камушек из своей руки по широкой дуге, и Фиделиас поймал его в воздухе.

Он почувствовал покалывание от фурии огня внутри него — сигнальный маяк, скорее всего.

— Первая Леди, и три другие заперты в улье, ранены. Нужно доставить их в крепость Гариссон немедленно. Это сигнал для их сопровождения. Лорд Плацида скорее всего на нижнем уровне пандуса. Найдите его.

Затем он развернулся на одной пятке и начал тяжело бежать назад, по направлению к освещенным зеленым углублениям в полу амбара.

— Шульц! — рявкнул Фиделиас, бросая камушек центуриону, который поймал его достаточно ловко. — Отнеси это на открытую местность и запусти его!

— Да, сэр! — произнес Шульц.

Он бессмысленно оглядел разрушения во внутреннем дворе, а затем, похоже, ему пришла какая-то идея.

Пробормотав что-то над камушком, он забросил его на плоскую каменную крышу амбара.

Несколько секунд спустя, раздался громкий свистящий звук, и сверкающий бело-синий свет вырвался из него.

— Отлично, — сказал Фиделиас. — Осмотри нижнюю часть пандуса.

— Есть, Первое Копье, — сказал Шульц и начал раздавать команды своим людям.

Фиделиас посмотрел на происходящее и покачал головой. «Беды обрушиваются не дождем, а ливнем».

За продолжающейся зачисткой во внутреннем дворе, воем трубы, призывающей к атаке, и звуком этого проклятого маяка, плавящего дыру в плоской каменной крыши амбара, Фиделиас не замечал приближающийся поток ветра, до тех пор пока Принцепс Октавиан не врезался в него.

Летя спиной и вперед ногами, Октавиан нес Китаи по воздуху, прижимая ее спину к своей груди, заходя на посадку во внутреннем дворе.

Он приземлился на пятки, разрыв борозду в твердой почве, а затем, земля ушла у него из под ног.

И он на спине проехался по ней, пока с ворчанием не оказался у внутренней стены стедгольда.

— Маркус! — заорал Октавиан.

— Она ранена! Приведи лекаря, сейчас же!

Он проделал свой путь на скованных ногах и осторожно опустил Китаи.

Он развернул и выбросил вверх свою правую руку, вместе со слоем земли и камнем более чем фут толщиной, возводя защитный купол, как вдруг яркая бело-зеленая вспышка вырвалась из тумана.

Она ударила в импровизированный барьер и уничтожила его, но когда пыль осела, Октавиан все еще стоял над раненой девушкой-марата.

— Кровавые вороны, Маркус! — рявкнул он. — Я тут немного занят!

Маркус выставил группу сингуляров и лекаря из Первой когорты, помчавшихся к Китаи.

Как только Октавиан увидел их, он сделал два шага и упал на землю, на лету теряя сознание.

Второй воздушный поток, намного больше и сильнее, пронесся над внутренним двором, по-видимому кем-то преследуемый.

— Маркус! — прогремел стальной голос Арариса изнутри амбара. — Здесь нужно больше людей!

— Первое Копье, Первое Копье! — в панике произнес молодой легионер. Он отчаянно жестикулировал.

— Кровавые вороны, парень, я стою здесь! — резко ответил Маркус. — Докладывай!

— Вражеская пехота, — задыхаясь произнес он.

— По крайней мере тридцать тысяч, в двух минутах отсюда. Вражеские воздушные войска задержаны Рыцарями Мальками, но прибудут в то же время, примерно семь тысяч. Сэр, что же нам делать?

Две минуты?

Две минуты?

Почти сорок тысяч ворда приближается, а его собственные войска разбросаны по всей территории, в тумане, вне поля зрения друг друга.

Их поглотят целиком по отдельности.

Кровавые вороны, во что Октавиан втянул его?

Если они оба — он и этот молодой человек переживут этот день, что выглядит все более и более маловероятным, Фиделиас подумал, что возможно тогда, ему самому придется убить его, чисто из принципа.

Глава 53

— Граф Кальдерон, — произнес Эрен, — я знаю, что не все бывает так, как кажется. Но я бы очень хотел знать почему тот факт, что нас вот-вот раздавит пара монстровордов не таков, как кажется. Я хочу сказать, я думал, что это должно быть уже очевидно.

— Вороны, — тихо выдохнул Бернард. Его лицо было сведено от напряжения. — Должно быть они упустили Королеву.

— Что? — спросил Эрен.

Семидесятифутовый валун со свистом пролетел мимо них, брошенный одним из неуклюжих бегемотов сопутствующих монстровордам.

Он промазал по ним не более тридцати сантиметров и разбился о стену башни за ними, посылая паутину трещин по камню.

— Кровавые вороны! вскрикнул Эрен.

— Верховные лорды и… Он сглотнул, и казалось даже не заметил близкого попадания. — И моя жена узнали, где находится Королева вордов.

— О, — сказал Эрен тихо. Очевидным ходом была бы попытка завершить войну немедленно — обезглавливающим ударом.

Если бы это произошло, ворды бы не действовали с такой целеустремленностью и направленностью.

И очевидно было предположить, что удар не удался. Учитывая, насколько это было важно, Эрен счел маловероятным, что Верховные лорды не бились на смерть.

И Графиня Амара, хотя и умелый заклинатель воздуха, была наименее способна защитить себя против такой угрозы, как Королева вордов.

— Я понимаю, сказал тихо Эрен. Миг спустя, он добавил: «Я думаю, более вероятно, что Королева сбежала, чем то что они все погибли, Ваше Превосходительство. Я уверен, что с вашей женой все в порядке.

Бернард покачал головой. — Спасибо за ложь, сынок.

Эрен скривился.

— Что ж, — сказал Бернард. Он повернулся чтобы посмотреть на урон, который валун нанес башне. — Если Верховные лорды не выполнили работу, нам просто придется сделать ее самим, не так ли?

Он исчез внутри башни и появился секунду спустя с большим черным луком длиной с его рост, его дуги толще предплечий Эрена, и боевым колчаном, наполненным стрелами.

Граф Кальдерон сделал глубокий вдох.

Потом он крякнул и согнул лук, налегая на него всем своим телом. Он напрягся с силой, данной фурией, чтобы изогнуть лук достаточно для установки тетивы — которая была гораздо больше похожа на канат толщиной с мизинец Эрена.

Кальдерон осторожно отпустил лук и с силой выдохнул. Вены на его шее вздулись, и его лицо было красным от напряжения.

Эрен нервно огляделся, пока Граф Кальдерон готовил свое оружие.

Битва на внешней стене все еще шла хорошо, насколько хорошо идут битвы; легионеры держались стойко.

Сражение на северном утесе серьезнейшим образом замедлило вордов — Череус и Граждане, которых он вел, стойко нападали на монстроподобных тварей всеми возможными видами заклинаний.

Дюжины квадратных метров их хитиновой шкуры были сожжены.

Деревья качались и клонились, нападая своими ветвями как огромными дубинами, но черная хитиновая броня, казалось, принимала удары с готовностью.

Шипы поднимались из земли, протыкая ноги монстроворда, но зверь начал протягивать свои конечности вперед, разнося вдребезги каменные шипы до того, как они могли их проткнуть — и любой, кто приближался к огромной твари в попытке поднять шипы под одной из ног монстра, был злобно атакован вордами, охраняющими его.

Хотя он и истекал кровью от множества ран, монстроворд не был убит, только замедлен; и заклинатели, которые работали против зверя, уставали.

Это было невероятно выносливое существо, и не только из-за своего размера.

Несмотря на массивное заклинание, направленное против него, он просто сдвинул плечи, пока волны Cилы не ослабли, и сделал еще один гигантский шаг вперед.

Но все же это было достижение: Граждане задержали создание на мгновение, помешав намерению одновременно напасть с двух сторон.

На южном утесе, монстроворд даже не замедлился.

В считанные мгновения он должен был выйти на позицию чтобы обрушить внешние стены, одновременно пробивая брешь в обороне и создавая рампу из плоти, по которой ворды могли проникнуть.

Бернард повесил боевой колчан на плечо жестом, который показался Эрену похожим на ритуальный, отработанным столько раз, что Граф вероятно даже не заметил что его сделал.

Граф Кальдерон потянулся и выбрал одну стрелу.

Ее наконечник был странно тяжелым, комплект из четырех стальных лезвий, которые более всего напомнили Эрену гарпуны. Только в последний момент он заметил шар из блестящего черного стекла, которая была установлена между стальными лезвиями, как драгоценный камень в оправе.

Бернард посмотрел на ближайшего монстроворда, на южном утесе.

Тварь издала свой чудовищный, сотрясающий кости утробный рык, какой оба зверя периодически издавали с момента появления.

— Клан Овцерезов, вздохнул Бернард. — Эти глупцы никогда не умели держаться подальше от битвы, которую они не могут выиграть.

Эрен увидел варваров и их зверей, нападающих на монстровордов, мечущих копья в их животы в надежде задеть жизненно важные органы, пока их смертельно опасные хищные птицы прорывали когтями себе дорогу на несколько метров вверх по ногам монстроворда, разрывая и нанося раны, но без какого-либо видимого эффекта.

Возможно, если бы у них была неделя, они могли бы в конце-концов заклевать огромного зверя по кусочкам — но столько времени у них не было.

— Возможно, тебе стоит немного отойти, Сэр Эрен, — сказал Бернард. Он покачал стрелой. — Я не уверен, что эта вещь не взорвется в ту же секунду, как я отпущу тетиву.

Эрен сглотнул и сделал пару шагов назад. — Эмм… ясно.

— Немного дальше, — сказал Бернард.

Эрен отошел на 6 метров, к дальнему краю балкона цитадели.

— Думаю, этого достаточно, — сказал Бернард. Он положил стрелу на тетиву огромного лука, повернулся к монстроворду, и начал ждать.

— Это… далекий выстрел, — заметил Эрен. — До трехста метров?

— Расстояние не проблема, — ответил Бернард сквозь стиснутые зубы. — Но угол немного неудобный.

— О, да, — сказал Эрен. — Но честно, сэр… возможно есть другой способ для вас чтобы… Ваше Превосходительство, это одна-единственная стрела. Что, по-вашему, она может сделать?

Обширные бока монстроворда раздулись еще больше на вдохе.

Бернард натянул черный лук, и его дуга застонала как мачта корабля при сильном ветре.

Узлы мышц проступили на его плечах, спине и руках, и cнова он стиснул зубы, и его лицо стало красным от усилий.

Когда Бернард оттянул стрелу к уху, земля мелко зажрожжала.

Дуга черного лука корчилась и дрожала, несмотря на то, как она была согнута, и Эрен понял что Граф прилагал невероятное количество земляного заклинательства чтобы согнуть лук, и приложит еще больше древесного, чтобы укрепить его края, чтобы передать всю возможную силу снаряду.

Когда он отпустил тетиву с коротким вскриком от усилий, отдача лука почти сбила его с ног.

В воздухе перед ним разразился гром, и стрела унеслась в ночь так быстро, что Эрен не смог бы проследить за ней взглядом, если бы утренний свет не отразился от стального наконечника.

Монстроворд открыл свою пасть чтобы снова издать рев, и в этот момент стрела влетела ему в широкую глотку.

Рев продолжался еще мгновение, потом появилась вспышка света, громкий звук, и взрыв дыма и маленьких язычков пламени, которые вырвались из пасти монстроворда.

Он остановился и снова заревел, на этот раз на более высокой ноте, и видимый фонтан зелено-коричневой вордовской крови выплеснулся из его пасти и упал на землю отвратительным маленьким водопадом.

— Гкхм, — сказал Бернард. Он заметно осел, его грудь поднималась в медленных, глубоких вдохах, и он прислонился к перилам чтобы остаться на ногах. — Кажется… Пентиус Плувус….был прав.

— А? Отозвался Эрен, увлеченно глядя на монстроворда.

Бернард оседал, пока не сел на лавку напротив внешней стены башни, за ними.

— Плувус сказал, что взрыв будет совсем другим, если начинается окруженным плотью вместо открытого воздуха. Гораздо более разрушительным. По-видимому, однажды ворон съел один из наших маленьких огненных шаров, и мальчик попытался сбить его в воздухе из рогатки. Обычно, когда мы использовали один из маленьких шаров поначалу, могли опалить только несколько перьев, если он взрывался рядом. В этот раз они нашли перья и останки в радиусе двухста метров.

— Хм, понятно, — сказал Эрен. — Это очень… очень тошнотворно.

Монстроворд издал еще один крик бедствия. Он осел словно пьяница.

— Этот лук может прострелить пару коровьих туш, — сказал Бернард. — Не то чтоб я проверял на живых коровах, конечно. Это жестоко.

— Хмм, — едва слышно отозвался Эрен.

Монстроворд потряс головой. Жидкость отлетала и разлеталась большими, отвратительными арками.

— Так что я выстрелил в нёбо этой твари, — сказал Бернард. — Думаю, стрела вошла на три-четыре фута. Возможно, где-то в его мозге. Тогда…

Бернард развел руки жестом, имитирующим взрыв и сел чтобы наблюдать за необъятным созданием в тишине.

Монстроворд постепенно накренился на одну сторону и упал. Это было движение, наиболее похожее на падение дерева — на падение нескольких деревьев — чем на движение любого из животных.

Земля сотряслась, когда он приземлился, и дюжины камней покатились с утеса, круша здания города.

Пыль и грязь поднялись на двадцать футов в воздух вокруг создания.

Монстроворд издал один последний медленный, задыхающийся крик, который скатился от разрывающего уши рева в полную тишину.

Эрен обратил свой взгляд к Бернарду и вытаращился на него.

— Кто угодно мог это сделать, — сказал Бернард слабо.

Дикое ликование, слабое по контрасту, донеслось из города внизу, и из резервных позиций за ними.

Граф Кальдерон закрыл свои глаза и прислонился к стене башни, очевидно изможденный, и поморщился при движении плечами.

— Это была, вороны забери, большая цель.

Он открыл один глаз чтобы взглянуть на второго монстроворда.

— Да уж. Если бы я только имел еще одну такую стрелу. И подходящий шар. И выспаться бы. Он покачал головой. — Мы все просто так чертовски устали. Я не представляю, как Череус держится.

Эрен сел рядом с Бернардом, глядя на оставшегося монстроворда. — Граф? Что же мы будем делать со вторым?

— Чтож, сир Эрен, — философски сказал Бернард. — Что ты предлагаешь? Мой оружейник говорит, что он сможет изготовить еще одну такую стрелу послезавтра. Я мог бы послать Легионы, но они просто будут раздавлены сотнями. Наши Рыцари и Граждане все либо на стене, бьются с полчищами, или они уже у утеса.

Он провел рукой по своим коротким волосам.

— Мы не можем затянуть их в трясину, как было у прошлой стены, потому что весь утес это цельный камень, и если мы его потревожим, он может взорваться и убить нас всех, включая наших беженцев. У меня больше нет таких стрел, или сверхмощных огненных камней, или сил выстрелить из этого лука. Кажется, я что-то порвал. Моя спина в огне.

Он поморщился.

— Так что будем надеяться, что Граждане и Лорд Череус смогут ослабить его, пока он не добрался сюда, и я не буду вынужден просить Дорогу и его наездников на гаргантах совершить последнюю отчаянную попытку, которая скорее всего убьет их без какой-либо пользы.

— Но мы не можем просто сидеть здесь, — запротестовал Эрен.

— Нет? Спросил Бернард. — У нас не осталось резервов, Сир Эрен. Ничего не придержано про запас. Это остается старому Череусу и Гражданам на том склоне. Если оно доберется сюда, война окончена. Все просто.

Они оба на мгновение замолчали.

Крики и звуки битвы, и отдаленные отголоски заклинаний, вертелись бесполезно вокруг монстроворда.

— Иногда, сынок, сказал Граф Кальдерон, — ты должен признать, что твое будущее в чьих-то других руках.

— Что нам делать? — тихо спросил Эрен.

— Ждать, сказал Бернард, — а там посмотрим.

Верховная Леди Плацида Ария отпрянула назад, когда ворды хлынули в улей сквозь отверстия в потолке, и Исане пришлось быстро откатиться в одну сторону, чтобы ее не растоптали.

В первые мгновения, воины-богомолы приземлялись и вырывались вперед короткими, стремительными движениями, очевидно дезориентированные.

Ария отлетела к стене с коротким вскриком. Исана встревоженно вскинула глаза.

Организм Леди Плациды был сильно поврежден ядом и ранениями. Исана залечила сломанную кость, и Благословение Ночи исцелило от отравления, но Верховная Леди была чрезвычайно истощена.

— Я н-не могу, выдохнула она, и покачала головой. — Это последнее земляное заклинательство… Я не могу.

Исана обратила взгляд на Амару, которая была в еще худшем состоянии, чем Ария.

Курсор смогла лишь приподняться на локтях.

Что означало…

— Что это остается сделать мне, — выдохнула Исана. Она задумалась о подходящей фразе, чтобы выразить все чувства от этой ситуации, и остановилась на «О, кровавые вороны».

Затем она собралась, потянулась за поясом Арии, и вытащила аккуратный дуэльный меч из ножен.

Она повернулась лицом навстречу шести вордовским воинам, несколько раз взвесив меч в правой руке, проверяя его вес и баланс.

Потом она протянула левую руку к бассейну с водой и сузила глаза.

Жидкость объемом с ванную резко отделилась от воды и собралась у ее левой руки.

Исана сконцентрировалась на ней на несколько секунд, и вода сформировала круглый диск толщиной в несколько сантиметров, лежащий на ее левом предплечье.

Диск начал двигаться и переливаться, как поток воды, все быстрее и быстрее.

Вращающийся диск странным образом облепил верхнюю половину ее тела, но Исана смогла сделать несколько шагов и стать между вордами и выжившими после нападения в улье, меч и импровизированный щит в руках.

Один из воинов заметил ее и бросился на нее с неприятным шипением, как выкипающий чайник. Исана увидела как серповидные конечности богомола устремились к ее голове, и подняла руку, чтобы задействовать водяной щит.

Бритвенно-острые орудия легко проткнули воду — и были так неистово отброшены влево от Исаны, что богомола протянуло несколько шагов в том же направлении.

Исана взмахнула длинным, узким дуэльным клинком в почти вертикальном разрезе, и бритвенно-острая сталь впилась в одну из ног богомола, открывая рану более тридцати сантиметров длиной.

Ворд издал резкий свист и отпрянул.

Еще три богомола повернули свои головы к Исане и поспешно двинулись вперед. Исана поняла, что не сможет просто закрыться щитом от каждого из серпов — но она выбрала крайнего справа богомола, сделала шаг в его сторону, выигрывая секунду, в которую ее цель могла ее атаковать, но два других — нет.

И снова, она подняла переливающийся водяной щит, и снова руки-оружие богомола были жестко отброшены налево, толкая богомола за ними.

Создание налетело на своих соратников, мешая их атаке, и у Исаны было время дважды взмахнуть мечом, оставив еще две, очевидно, болезненные, но отнюдь не смертельные, раны.

Она отступила чтобы снова оказаться между вордами и ранеными, тяжело дыша, все ее тело сотрясала дрожь от страха.

Битвы не были ее сильной стороной. Где же Арарис?

Еще дважды она была атакована одинокими воинами-богомолами, и оба раза она отразила их нападения таким же образом, хотя на последней попытке у нее так сильно дрожали руки, что она чуть не уронила меч.

Ворды издавали свист и шипение, их тела начали качаться вверх и вниз в общем оживлении.

И так, двигаясь вместе, все шестеро расположились полукругом вокруг нее и начали медленно и уверенно приближаться.

Исана закатила глаза и сказала самой себе потрясенным тоном: «Ну, это уж слишком».

Ворды одновременно ринулись вперед.

Исана не смогла бы ответить, когда именно она решила сделать то, что сделала. Это просто случилось, само собой, будто она планировала и тренировала это неделями.

Снова она подняла вращающийся водяной щит горизонтально, но на этот раз она разделила переливающийся диск воды на части, как головку сыра.

При такой скорости вращения, эффект был как от нескольких взрывов, каждый состоящий из нескольких галлонов жидкости.

Летящие снаряды ударили вордов с безукоризненной точностью, один за другим, со звуками «шлеп-шлеп-шлеп». и, как только они попали в первого из вордов, Исана закрепила их там с помощью Рилл, окружив маленькие головы богомолов сферами воды.

Ворды обезумели, они тряслись, кружились, бессмысленно царапали свои головы когтями, которые легко проходили сквозь воду.

У Исаны не было никаких теплых чувств к вордам, но ей претило смотреть на мучения любого существа. и хотя у них не было нормальных человеческих эмоций, но они чувствовали страх так же, как и любой другой в Алере, — и Исане было их жаль за их страх.

Они падали один за одним, подрагивая на полу. Исана сделала шаг вперед, чтобы прикончить их настолько милосердно, насколько она могла, когда в отверстии наверху появилась новая тень, и суровая фигура спрыгнула на покрытый кроучем пол, продавив его своей тяжестью.

Клинок Арариса рассек одного ворда, затем второго, после чего остановился, и Рыцарь с металлической кожей медленно осмотрел улей и шестерых мертвых или умирающих богомолов.

Он выпрямился, его меч безвольно опустился вниз когда он оглянулся, чтобы уставиться на Исану.

— Извини, дорогой, — сказала Исана слегка странным тоном. — Жаль, что ты застал меня за таким неподобающим для леди занятием.

Арарис Валериан улыбнулся медленной, спокойной и довольной улыбкой.

Затем он немного встряхнулся и избавился от оставшихся богомолов, в то время как мужчины в доспехах легионеров — доспехах Первого Алеранского, о фурии, спустились сквозь дыру.

— Идемте со мной, моя леди, — сказал Арарис, — у нас мало времени. Здесь команда, направленная чтобы вывести тебя и раненых назад в Гаррисон, и еще одна, пытается найти Лорда Плациду, но это будет непросто.

Амара с трудом поднялась на ноги. — Почему? Что происходит?

Арарис подошел к Лорду Антиллусу, убирая меч в ножны. — Первый Алеранский скоро будет побежден.

— Первый Алеранский, — сказала Исана, — если Первый Алеранский здесь, Арарис, то где мой сын?

Сверху через отверстие над ними донесся яростный визг несущий чистое зло, презрение и сырую, неприкрытую ненависть, что Исане пришлось отступить перед его напором.

Ощущение было будто кто-то запустил ей в спину длинные грязные когти и медленно, мучительно потянул вниз.

Исана заметила, что воины вокруг нее внезапно притихли, глядя вверх по направлению отвратительного звука.

А ты как думаешь? — тихо спросил Арарис, в его голосе еще звенела металлическая нотка.

Меченосец указал на потолок кончиком меча и сказал: «Он борется с этим».

Глава 54

Тави откатился направо на чистом инстинкте, и мгновение спустя меч Королевы рассек пустое пространство, в котором он только что был. Ее воздушный поток был огромным, жестоким, и жесткая турбулентность, сопровождающая его, почти отправила его на землю.

К моменту когда он восстановил баланс, Королевы нигде не было видно. Наведенный Канимами туман давно скрыл землю из поля зрения, и на таких скоростях они могли увидеть друг друга сквозь мглу лишь на считанные мгновения. Но Тави мог ее слышать, или, как минимум, ощущать ее присутствие. Унылое завывание ее воздушного потока растворялось в тумане и было слышно отовсюду. Но Тави знал, что она была где-то там, рядом, кружила вокруг него.

Прекрасно.

Тави завис в воздухе, протянул руку и вызвал три огненных сферы одну за одной. Они появились с поразительно громким звуком и вызвали шипение тумана превращенного в пар. Они и близко не попали в Королеву. И не должны были.

Королева вордов издала еще один леденящий душу крик враждебности и ярости который становился громче по мере приближения. Она летела прямо на него. Тави очертил мечом пару быстых кругов и проверил карман, чтобы убедиться в своей готовности.

Королева появилась: внезапные очертания белых волос, блестящих черных глаз, и ее плащ раздувался ветром как темные крылья. Она ринулась к нему с невероятной скоростью, и Тави поднял свой меч, как будто собираясь встретить ее клинок к клинку.

В последнюю секунду он бросил в нее огненное заклинание, и то же сделала она. Два заклинания сплелись вместе и оглушающе громко взорвались красным и зеленым пламенем. Королева пролетела через них, исчезающие остатки взрыва подожгли края ее плаща язычками пламени обоих цветов, ее клинок метнулся к горлу Тави, но он искусно парировал удар. Удар вызвал взрыв красных, синих и вордовских зеленых искр размером с городской рынок, и Королева Ворда снова закричала от разочарования, пролетела мимо него и немедленно развернулась, чтобы снова на него напасть.

Откуда-то снизу Тави услышал улюлюкающий клич Канимов, и кровавый камень в его кармане внезапно оказался таким горячим, что мог оставить волдыри на коже. Марок услышал его сигнал.

Мгла вокруг него внезапно сгустилась, и в ней показались темные фигуры. Длинные, извивающиеся отростки красноватой плоти протянулись с дюжины различных направлений, и сердце Тави ушло в пятки. Не менее трех вызванных Канимами кошмарных созданий возникли вокруг него, их ищущие щупальца скользили к нему, роняя слизь, которая, как знал Тави, была смертельной кислотой и вдобавок ядовита. Он понял что задержал дыхание когда щупальца шарили вокруг него в течении нескольких бесконечных секунд… и внезапно отпрянули. Защитная сила кровавого камня, который он взял с собой, отогнала тварей прочь, — или по крайней мере заставила их искать другую жертву.

Вокруг королевы Ворда роились не меньше дюжины созданий.

Щупальца стремились к ней, хватали и тянули. Она избежала большинства из них, но не всех, и завизжала от боли и злости, когда полдюжины влажных конечностей оставили на ее очевидно уязвимой коже ожоги. Королева злобно крутилась на месте, и ее меч вспыхнул пламенем, когда она начала прорываться от туманных тварей.

Тави не дал ей шанса освободиться. Он сконцентрировался на ней и создал самый горячий и неистовый огненный шар из всех что он когда-либо пытался. Он взорвался об Королеву ослепительной вспышкой света и оглушающим громом.

Тави определенно не собирался следовать дуэльным правилам. Ему нечего и некому было доказывать. И он видел слишком много битв, чтобы питать любые иллюзии насчет честной борьбы. Действуя этим путем, он бы больше никогда не поучаствовал в честном поединке.

Так что он обрушил на Королеву еще один огненный шар. И еще один. И еще, и еще, так быстро, как только мог их бросать. Звук ее яростного визга сопровождал жестокие сотрясения огненных заклинаний.

Он удерживал ее около трех-четырех секунд, но это не могло продолжаться долго. Его огненные заклинания наносили урон Королеве, но еще больше хаоса они принесли туманным тварям, сжигая их щупальца, которыми они удерживали Королеву на месте. Как только она от них освободилась, она прекратила свое воздушное заклинательство и камнем упала вниз в туман. Тави мельком увидел обнаженное тело, с обгоревшими волосами, наполовину покрытое черными пятнами ожогов, как передержанный на огне стейк. Затем она исчезла.

Тави повернулся и устремился за ней. Он не мог дать ей сбежать.

Пламя появилось из ниоткуда на его пути, и он с удивлением понял что Королева скрыла себя и замедлила падение. Он поднял меч, когда пламя объяло его, и передал жар в клинок, уводя от своей плоти, опять раскаляя свой меч. Затем они с Королевой наравне устремились к земле, она — лишь слабое видение, скрытое маскировкой, и только ее меч светился зеленым огнем. Их оружие схлестнулось несколько раз, и внезапно земля стремительно приближалась.

Тави притормозил первым, на секунду ужаснувшись что уже слишком близко к земле, но он смог перевести вертикальное движение в горизонтальное, прямо над плоским участком поля. Высокие сорняки и остатки прошлогоднего папоротника царапали его броню, и он оглянулся чтобы увидеть Королеву в погоне за ним, очевидно повреждения плоти ее ничуть не замедлили.

Вороны. Он рассчитывал что после встречи с Канимскими ужасными тварями она будет в гораздо худшем состоянии. В любом случае, эта встреча чего-то ей стоила. Она не так быстро сокращала расстояние между ними, как могла бы.

Сколько раз он оказывался в такой же ситуации, перед значительно более сильным противником, и зная что только смекалка поможет ему выбраться из переделки живым. В детстве, в Долине, это часто случалось с его товарищами по играм, когда он так и не научился сливаться с фоном. Но также он имел дело с танадентами[2], и снежными котами, — вороны, да даже треклятые овцы были больше него и сильнее, и вожаки стаи периодически загоняли его на деревья. И это все только до отъезда из Долины Кальдерон.

Он понял что усмехается.

Несмотря на волнение, и ужас, и ярость, которые бушевали в нем, Гай Октавиан улыбался.

В эту игру он умел играть.

Он внезапно сменил курс, взмывая сквозь воздух. Королева ринулась за ним, ее воздушный поток ревел как ураган.

Через мгновение он пролетел через наведенный туман, и вынырнул из него чтобы обнаружить красное солнце, восходящее на востоке на затянутом тучами небе, окрашивая Долину Кальдерон в цвет крови. Справа от него, кавалерия Канимов массово истребляла спящих вордов, но Варг и пехота быстро перемещались к широкому фронту тумана, скрывающему два Легиона. Тысячи пробужденных вордов озверело метались вокруг, и относительно небольшое число Алеранской кавалерии отбивало нападения групп вордов на канимскую пехоту с флангов пока они маршировали. Звуки битвы и приглушенные отзвуки средних размеров заклинаний долетали до него, странно искаженные туманом.

Королева появилась под ним через несколько секунд. На необожженой части ее тела появились новые следы от ожогов, и ее скорость еще замедлилась, но ее глаза горели холодным светом, глядя на Тави и только на него.

Тави почувствовал как по лицу расплылся широкий оскал — Ну что ж, если ты так сильно хочешь Долину Кальдерон, я просто обязан провести тебе экскурсию.

Он вложил всю свою концентрацию и волю в свой воздушный поток, и устремился на северо-запад, к окруженному грозой пику Гарадос.

Глава 55

Фиделиас смог создать какое-то подобие порядка среди хаоса битвы. Конечно, битвы никогда не были упорядоченными, аккуратными или легко управляемыми — но эта была хуже многих.

Имея лишь несколько минут на подготовку, и армию разделенную на несколько обособленных частей, слишком маленьких чтобы противостоять основным силам вордов самостоятельно, он сделал единственную оставшуюся вещь. Он вывел маршем Первый Алеранский из разрушенного стедгольда и расставил их полукругом снаружи вокруг стедгольда, поместив лекарей, раненых, и медперсонал под относительную безопасность огромной стены.

Он расположил Свободный Алеранский по флангам стедгольда, чтобы его ветераны приняли на себя всю силу грядущего удара, а менее опытные вольные справлялись с вражескими отставшими и новичками.

Пока он отдавал приказы и расставлял легионеров на позиции, временами размахивая кулаками вместо жезла, Воздушные Волки беспечно скатились вниз на своих воздушных каретах, как будто это был еще один самый обычный день в Алеранской империи.

Фиделиас направил Олдрика экс Гладиуса к улью чтобы увести Первую Леди и остальных подальше от опасности, пока ворды полностью их не поглотили.

Он только вернулся на командный пост на крыше большого каменного амбара, когда кто-то закричал: — Ворды!

Они наползали по земле и надвигались по небу с гулким жужжанием, двигаясь все вместе в тревожащем, волнообразном ритме.

Фиделиас немедленно проинструктировал всех Рыцарей Воздуха Свободного Алеранского — всех трех — Держите этих проклятых жукообразных подальше от моей крыши.

Легионы, без привычных и необходимых против таких превосходящих сил укреплений, сомкнули щиты в тесные ряды и ждали атаки богомолов.

Ворды летели вперед, наполняя воздух своими свистящими криками.

Люди начали погибать.

Ворды карабкались друг на друга в отчаянной жажде атаковать Алеранские силы и не выказывали ни малейшего сомнения, как ранее при нападении на стену из щитов.

Они просто хлынули вперед, один ворд платил своей жизнью чтобы пробить брешь в сплоченных рядах защитников, которой тут же пользовались два других для удара.

Первый Алеранский справлялся настолько хорошо, насколько это было вообще возможно, подумал Фиделиас, но это был разорительный курс обмена на этом рынке.

Звук шагов заставил его оглянуться, и он увидел Первую Леди, приближающуюся в окружении матерых фигур, одетых в кольчуги и черные кушаки Воздушных Волков.

Олдрик экс Гладиус, крупный мускулистый мужчина с холодными глазами и черной бородой, шел слева от Исаны, напротив мерцающей фигуры Арариса Валериана.

Безумица Олдрика, Одиана, следовала за ним, держась одним пальцем за его пояс. Она радостно скалилась на звуки битвы вокруг них.

— Моя леди, — хмуро сказал Фиделиас, — вам нужно немедленно покинуть данную местность. Я настаиваю, чтобы вы немедленно улетели на вашей воздушной карете.

— Мы не можем, — спокойной ответила Исана. — Слишком много врагов воздухе вокруг нас. Они облепят карету до того, как мы успеем набрать скорость чтобы улететь.

Фиделиас взглянул на небо над ними.

Оно было заполнено бессчетными рыцарями вордов.

По большей части они просто кружили над ними, но некоторые нападали на пехоту, пикируя вниз и нанося удары своими серповидными конечностями, как только они видели возможное превосходство.

Не менее двух дюжин продолжали пытаться опуститься на крышу, но Рыцари Воздуха Свободного Алеранского ловко отбрасывали их от цели порывами ветра, работая с превосходной согласованностью.

Он обдумал возможность передать их Первой Леди, чтобы прикрыть ее отход, но отмел ее.

У Воздушных Волков было более чем достаточно Рыцарей Воздуха, чтобы попробовать этот трюк.

Люди, с твердой земли посылающие взрывные порывы воздуха, это одно.

Кружащие вокруг посторонние потоки воздуха, пока Рыцари Воздуха попытаются удержать воздушную карету на лету, это нечто совсем другое.

— Как я могу помочь? — спросила Исана.

Фиделиас поморщился и перевел взгляд с нее на ее двоих сопровождающих.

Олдрик экс Гладиус выглядел абсолютно равнодушным к происходящему.

Огромный меченосец был одной из самых непроницаемых личностей, которых он когда-либо встречал, и вполне возможно что он был вообще не в своем уме.

Он мог и в самом деле не испытывать беспокойства за исход сегодняшнего противостояния.

Напротив, Арарис хмурился и настойчиво смотрел на Фиделиаса, будто ждал чтобы тот Сделал Что-то С Этой Женщиной.

На земле под ними ворды пробили огромную брешь в стене щитов, и только невероятными усилиями Рыцари Земли смогли снова ее закрыть.

Вороны, ему совсем не нужна была еще одна проблема.

— Вы можете выбраться отсюда живой, и взять моих раненых Граждан с собой. Они могут пригодиться.

— Я вам уже сказала… Маркус, не так ли? В воздухе слишком много вордов.

— Возьмите Антиллуса Крассуса, — сказал Фиделиас. — Думаю, он сможет скрыть всех вас, если вы будете лететь тесной группой. Он не может идти, но он может сидеть в карете. Антиллар Максимус и Посол Китаи также там, без сознания.

— Первое Копье, — сказала Исана. — Вам нужны эти таланты тут. Или, еще лучше, в помощь моему сыну.

— Они помогали Вашему сыну, — прорычал Фиделиас, — это и привело их в целительские ванны.

Троица рыцарей вордов энергично приблизилась с одной стороны, на фоне восходящего солнца, и Рыцари Воздуха на крыше не успели перенаправить на них свои потоки воздуха вовремя.

Фиделиас отреагировал чисто интуитивно, он схватил Первую Леди и толкнул ее на каменный пол с максимальной скоростью и осторожностью.

Он стоял там, заслоняя ее своим телом, пока мечи Арариса, Олдрика, и полудюжины Воздушных Волков вылетели из ножен.

Части и ошметки рыцарей вордов, разрезанные на предельно аккуратные кусочки, посыпались на крышу вокруг них.

Фиделиас понизил тон, чтобы его могла слышать только Исана, и сказал, — Моя леди, мы не сможем удержать эту позицию. У нас мало времени. Вы понимаете?

Глаза Исаны были слегка расширены, но выражение лица было под контролем. Она сделала глубокий вдох, пока Фиделиас поднимался и Арарис помог встать.

— Капитан Олдрик, — сказала она.

Олдрик слегка наклонил голову, — Моя леди?

— У этого Легиона недостача Рыцарей. Я повелеваю направить ваших людей им на помощь.

Мгновение Олдрик молчал. Его взгляд передвигался слева направо, с ожидающей воздушной кареты на полчища вордов вокруг, соответственно.

Пальцы его правой руки — рабочей руки — медленно сгибались, как будто расслабляясь перед действием.

Олдрик мог быть наемником, но и он был человеком. Все они были.

И ни один алеранец не мог смотреть, как ворды уничтожают этот мир, и не понимать что невозможно безопасно отсидеться в этой битве.

Ты мог только выбрать, стоять рядом со своими собратьями алеранцами, или протянуть до момента, когда с вордами придется встретиться одному.

— Соглашайся, — сказала Одиана, ее восхитительные глаза странно блестели. — О, соглашайся, мой господин. Я так долго ждала чтобы увидеть как ты убиваешь вордов.

Наемник оглянулся через плечо на Одиану, затем повернулся к Исане и еще раз наклонил голову. — Есть, моя леди, — прорычал Олдрик.

Волчьи оскалы появились на лицах мужчин за ним, вместе с рычащими звуками согласия.

Олдрик сделал шаг вперед чтобы осмотреть поле боя под ним, и Арарис двинулся с ним.

Олдрик проворчал, — Земляные работы?

Арарис подтвердил, — Небольшой подъем будет иметь большое значение.

— Одиана, — сказал Олдрик.

Она все еще держалась за его пояс. — Кто?

— Антиллар и его брат. Они нам нужны.

Женщина развернулась и поспешила с крыши.

— Куда она направилась? — спросил Фиделиас.

— Разбудить спящих, — ответил Олдрик.

Фиделиас покачал головой. — Невозможно водяной магией привести кого-то в сознание.

— Она может.

Исана ступила вперед. — Это возможно. Но это просто безумие.

Олдрик почти улыбнулся. — Здравомыслие. Ха.

Исана нахмурилась вслед Одиане. — Это опасно. Как для пациента, так и для целителя.

Олдрик пожал плечами. — А еще опасно, если ворды несколько раз проткнут тебя своими серпами, пока ты лежишь там без сознания.

Исана поджала губы и кивнула. — Я пойду с ней.

Фиделиас коснулся ее руки, когда она развернулась уходить. — Леди, — тихо сказал он, — Вы не обязаны это делать.

Она моргнула, как от удивления. — Конечно же должна.Извините, Первое Копье.

Она покинула крышу, чтобы последовать за Одианой, и Фиделиас повернулся к Олдрику.

— Братья Антиллы могли бы создать вокруг этого места ров — здесь преимущественно грунт. Я так полагаю, именно это вы держите на уме?

Олдрик подтвердил. — Также приведите семь или восемь ваших лучших инженеров. Мы дадим каждому из них по Рыцарю Железа в сопровождение.

Арарис кивнул. — Лучше всего, если ваши Рыцари смогут ненадолго откинуть их назад, — добавил он, — выиграйте заклинателям земли несколько свободных секунд.

Фиделиас медленно кивнул. Затем он повернулся к курьеру, ожидающему на крыше рядом с ним, и сказал, — Попросите Магистра Марока оказать любезность прийти поговорить со мной.

За те пять минут, пока приводили в исполнение отчаянный план, Первый Алеранский понес больше потерь, чем за всю кампанию в Долине и Канее вместе взятых.

Люди кричали и оттягивались назад к перегруженным лекарям.

Люди падали и их утягивала орда.

Мечи разбивались. Щиты раскалывались. Ворды гибли сотнями, но не уменьшали натиск.

На флангах Свободный Алеранский справлялся чуть лучше, ведь они были в тихой заводи по меркам вражеского присутствия.

Не более двух десятых вордов распределились по краям в этой битве, но неопытность Свободного Алеранского означала что и им приходится нелегко.

Единственное, что еще удерживало некоторые когорты от развала, было понимание, что выхода нет. Только победа — или смерть.

Но победа в обозримом будущем не казалась возможной.

Марок спокойно стоял рядом с Фиделиасом., глядя на битву.

Затем он сказал, — Ты не просил меня убрать туман. Я ожидал иного.

— Этим мы ничего не добьемся, — ответил Фиделиас. — Лишь покажем сколько еще проклятых вордов там осталось. Люди бьются лучше, когда это не безнадежно.

Марок кивнул. — Как и наши воины. Но если я уберу туман, Канимские отряды увидят в каком мы положении.

— Их задача была не в том, чтобы спасать нас. А в том, чтобы убить спящих вордов. Всех. Пока ворды нападают на нас здесь, там в поле их все меньше. Там убивают по двадцать беспомощных вордов за то время, что нам требуется чтобы избавиться от одной бодрствующей твари. Оно того стоит.

— Даже если это значит смерть всех кто здесь есть?

— Именно так.

Фиделиас перевел взгляд, когда курьер помахал ему рукой. Парень показал поднятые пальцы. — Они готовы.

Марок медленно кивнул и сказал, — Чем больше вордов атакует ваших людей, тем меньше атакует моих. Давайте задержим их внимание.

Он поднял свой кинжал и сделал на левом предплечье глубокий разрез. Кровь начала капать на каменную крышу.

Каним заворчал и начал нараспев тянуть что-то наполненное рычащими и кашляющими звуками.

Миг спустя, Фиделиас увидел как туман в двух метрах от первых рядов легионеров начал сгущаться.

Он постепенно темнел, становился непроницаемым, и через мгновение крики умирающих вордов начали раздаваться перед Легионами. Отвратительная вонь наполнила воздух.

Команды двинулись парами вперед, в составе каждой лучшие заклинатели земли Легиона.

Антиллар Максимус выглядел как с похмелья, но он был в доспехах и двигался самостоятельно.

Рядом с ним двигался Арарис в металлической коже, его глаза настороже.

За ними следовал Олдрик экс Гладиус, сопровождая крепкого медика с привязанным к его спине Антиллусом Крассусом.

Остальные Воздушные Волки двигались среди инженеров Первого Алеранского, они постарались равномерно распределиться по защитному кольцу.

Марок продолжал рычать и бормотать себе под нос. Глаза старого Канима были закрыты. Его кровь непрерывно текла.

Как только первые команды достигли позиций, земляные заклинатели начали свою работу.

Земля вздулась и поднялась, как океан при сильном ветре.

Затем она начала сворачиваться сама в себя. Это напомнило Фиделиасу как простынь топорщится, когда застилаешь кровать.

В считанные мгновения чары были готовы.

Земля слегка приподнялась перед рядами легионеров, может на полметра, но дальний край резко обрывался рвом до трех метров глубиной и вдвое шире.

Центурионы начали выкрикивать приказы своим отрядам, и Легионы выстроились у края рва, перестраивая ряды и меняя оружие чтобы применить свои копья против вордов когда те пытались вскарабкаться.

Конечно, это было не идеальное защитное сооружение — но это было куда лучше чем ничего.

— Они сделали это, — сказал Фиделиас.

Марок медленно выдохнул и позволил своему бормотанию затихнуть.

Заклинатель крови тяжело опустился на каменную крышу и повалился набок.

Его левая рука еще была вытянута, кровь текла из нее. Фиделиас повернулся к нему с беспокойным вдохом.

— Не беспокойся обо мне, демон, — сказал Марок. — Бинты. Мой мешочек.

Фиделиас нашел бинты и начал обматывать руку Марока чтобы остановить кровотечение.

— Мне казалось, ты говорил что тучи кислоты — это аматорский прием, — заметил Фиделиас.

— Это была не туча. А стена, — он закрыл глаза и пробормотал. — Ноющий демон. Не за что.

Фиделиас хотел отдать приказ отнести Марока к целителям, когда Посол Китаи ворвалась на крышу, дико озираясь. Она заметила Фиделиаса и устремилась к нему. — Где он?

— Не здесь, — ответил Фиделиас. — Он оставил тебя и улетел. Королева гналась за ним.

Китаи стиснула зубы и сказала, — Мне стоило знать что он так поступит.

Фиделиас изогнул бровь. — Целители сказали, что у тебя на затылке была шишка размером с яблоко.

Китаи нетерпеливо махнула рукой. — Я должна идти к нему.

Фиделиас придвинулся к ней. — Он жив?

Китаи отвела взгляд, ее глаза были расфокусированы.

— Да. Пока что. И… очень доволен своей сообразительностью, да поможет нам Единый.

Она моргнула и снова посмотрела на Фиделиаса.

— Быстро. Какое самое худшее место в этой Долине? Самое безумно самоубийственное место? Место, куда пойдет только огромный глупец — и только сумасшедший за ним последует?

Фиделиас ответил мгновенно и одновременно с Послом произнес, — Гарадос.

— Он там, — сказала Китаи.

И без лишних слов она развернулась, взмыла в воздух и исчезла за пеленой, поднимая воздушный экран и устремившись в открытое небо.

Полдюжины рыцарей вордов оказались на ее пути, пытаясь помешать ей, хотя они и не могли ее видеть.

Их крылья вспыхнули пламенем, и они полетели отвесно вниз к своей смерти.

Фиделиас медленно выдохнул. Затем он вернулся к реалиям битвы, переосмысливая их новые активы, хотя он и знал, что их позиция против таких количеств продержится не более считанных часов.

Но у него было чувство, что он сделал все что мог.

Его глаза повернулись в сторону Гарадоса.

Где-то там на холодных каменистых склонах горы юноша противопоставлял всю силу и остроумие и великолепие тысячелетней династии интеллекту и безжалостной мощи в сердце поглощающих мир вордов.

И, как и все остальные, Фиделиас мог только ждать чем все закончится.

Глава 56

С расстояния гора была, безусловно, прекрасна: высокая и внушительная, покрытая снегом и льдом.

Но с приближением все больше чувствовалось злобное, недоброжелательное присутствие.

Тави однажды уже ощутил на себе гнев горы, но тогда он был далеко не таким угнетающе мрачным.

Гарадос не был просто угрюмым и недовольным в этот раз.

Необъятная фурия была в ярости.

Грозовые облака собрались у его пика и становились все темнее с каждой секундой, как будто впитывая в себя саму ночь.

Тана Ливия, обширная фурия ветра, налетающего с Ледяного моря на Долину Кальдерон, сегодня демонстрировала свою силу, собирая свои стада как всегда возле своего супруга.

Разноцветные яркие вспышки постоянно пробивались сквозь тучи, и даже с расстояния в мили Тави видел скользящие, зловещие формы воздушных мороков, огромных их количеств, которые рыскали по склонам горы.

Липкий клубок страха засел у Тави в горе и он с силой сглотнул его.

Он видел как убивают воздушные мороки, и это было ужасно. Удача будет, если его просто разорвут на кусочки как того неудачливого оленя.

Он стиснул зубы. Ему не нужно было вспоминать самые опасные моменты его жизни.

Он должен был сфокусироваться на враге перед ним, существе более опасном чем когорта воздушных мороков.

Он оглянулся через плечо. Королева вордов сократила расстояние до менее двухста метров.

Тави нырнул в грозовые тучи у вершины Гарадоса и издал короткий насмешливый смешок.

Импульс гнева, достаточно сильный чтобы уничтожать миры, пронзил туман, и Тави вздрогнул от его интенсивности.

Этот гнев принадлежал Королеве вордов, и был направлен именно на него.

Он взял влево и сбросил скорость, понимая что гора близко, но не зная где именно.

Он почти влетел в нее лбом.

Серая мгла прекрасно маскировала камни склона, и Тави пришлось отчаянно менять курс чтобы не врезаться в них.

Он избежал беды, выровнялся и крадучись опустился на склон возле пика горы.

Поток воздуха Королевы вордов проревел мимо. Она определенно потеряла его след в тумане.

Тави подождал еще немного, но ничего не происходило.

Он топнул по каменистому грунту под его ногами несколько раз.

Потом несколько раз подпрыгнул, чувствуя себя исключительно глупо.

Если это не разозлит невероятную фурию, то он не знал что.

Без предупреждения, голос Королевы донесся сквозь дымку, доносясь со всех сторон сразу.

— Где ты, Отец?

Тави изменил положение своего голоса с помощью магии ветра.

— Почему ты продолжаешь называть меня так?

— Потому что твоя кровь дала мне рождение. Твоя, и моей матери.

— Так это была ты, — сказал Тави. — Ты была тем, на что Дорога сбросил тот большой камень.

Голос Королевы звенел от суровых полутонов.

— Да.

Дедушка Дорога, — задумался Тави.

— Я не твой отец. Это значит больше, чем просто кровь.

— Ты близок к этому, — сказала Королева резко и отрывисто. — По сути, это факт.

Камень под ногой Тави задрожал. Он обратил часть своего внимания вниз.

Хотя Гарадос был смертельно опасен, он был медлителен. Он сможет отдалиться, если будет внимателен.

— Не совсем, — сказал Тави. — Если бы я был твоим отцом, Ты была бы наследницей Империи.

— Я уже наследница этой Империи, и после нее — всего мира, — пришел ответ из тумана. — Все, что тебе остается, — ее голос внезапно резко изменился, доносясь прямо из-за его спину, — это умереть.

Он обернулся и еле успел подставить меч.

Сталь встретила сталь, и снова искры посыпались во все стороны, освещая туман вокруг них вспышками алого, синего и зеленого света.

Ее скорость была невозможной. Даже без магии, Королева вордов двигалась с ослепительной быстротой.

Тави призвал на помощь всю магию воздуха, какую только мог, чтобы улучшить свое восприятие, и этого едва хватало чтобы защищаться.

Точно так же, и сила ее была невероятной, намного превосходя большого Канима, и Тави поймал себя на том, что тянет силу из земли просто чтобы встречать ее атаки и останавливать их.

Вспоминая прошлое, он подумал, это наверное было не самое проницательное его тактическое решение.

Через секунды после того, как Тави потянулся к земле за силой, гора сотряслась с оглушительным раскатом звука, настолько громким, что он сбил и Тави, и ворда с ног.

На глазах у изумленного Тави, верхушка горы внезапно разделилась, внезапная трещина пробежала от пика до места где был Тави, и ниже него.

За один удар сердца, трещина расширилась, скалы и камни трещали и скрежетали.

Тави быстро откатился в сторону, за секунду до того как его поглотит трещина, успешно превращающаяся в расселину.

Гора застонала чудовищным низким голосом, и камни посыпались вокруг них.

По большей части на них сыпались булыжники, но были и достаточно большие камни, чтобы убить человека при попадании.

Тави поднялся на ноги и увернулся от летящего камня.

Уголком глаза, Тави заметил как Королева вордов небрежно отбила рукой камень размером с бочку эля.

Алое сияние внезапно залило стены расселины, свет вырывался изнутри, и Тави резко вдохнул от удивления. Он не знал, что Гарадос был вулканом.

Камень среднего размера попал ему по ребрам, и хотя доспехи поглотили удар, он зашатался и еле увернулся от следующего подпрыгивающего камня.

На другой стороне расселины Королева вордов повернулась к нему и приготовилась к прыжку, меч в руках и готов к удару — когда фонтан жидкого огня выстрелил из расселины, посылая высоко в воздух расплавленные камни.

Тави моментально отвернулся, подпрыгнул в воздух так сильно, как смог и призвал воздушный поток…. и понял, слишком поздно, что он был покрыт слоем грязи и пыли.

Фурии воздуха, которых он смог призвать, были недостаточно сильны, чтобы поднять его в воздух, и провисев пару секунд в апогее своего прыжка, он понесся к земле — на крутые каменистые склоны Гарадоса.

Его сердце ушло в пятки. Если он потеряет баланс, ничто не остановит его от безудержного скатывания всю дорогу вниз до основания горы, пока падающие булыжники и каменистые выступы не размолотят его в кашу.

Он поставил правую ногу на ровный выступ в камне и оттолкнулся в новом прыжке, отчаянно призывая ветер — в этот раз не для того, чтобы лететь, но хотя бы сдвинуться на полметра в сторону, к следующему устойчивому месту, которое он заприметил.

Думать времени не было, и Тави обнаружил что несется на полной скорости по отвесным склонам горы, прыгая как горный козел с тревожащим ускорением.

Только спустя несколько секунд он понял, что обгоняет некоторые падающие камни, и почувствовал что ситуация превращается из достаточно волнующей в ситуацию с печальным концом.

Позади него послышался звук.

Звук настолько невероятный и глубокий, что он не столько услышал его, сколько ощутил как вибрирует все его тело.

Он ширился и рос, пока не достиг своего максимума как колоссальный звук латунного рога, и Тави рискнул оглянуться через плечо, чтобы увидеть, что издало этот гул.

Это был Гарадос.

Вся верхушка горы приподнялась, камни теряли форму, таяли и трескались, приобретая черты огромного и отвратительного человекоподобного лица.

Горящие красным впадины заменяли глаза, а вместо рта была огромная зияющая пасть без губ или зубов.

Вся гора сотряслась, и Гарадос повернулся налево и направо, освобождая широкие плечи из плена горы.

Мозг Тави запнулся и перестал действовать, когда он увидел великую фурию в движении. Он просто не мог поверить, что видит что-то настолько немыслимо большое.

Он едва успел повернуть голову, чтобы сделать следующий шаг.

Падающий камень размером с его кулак ударил по его голени, и он закричал от боли, но продолжал прыгать, направляя свои прыжки с помощью ослабленной магии ветра.

Гарадос вытащил из горы одну ногу, и Тави пришлось карабкаться чтобы отпрыгнуть с коленной чашечки размером с стедгольд.

Спустя несколько шагов, широкая ступня поднялась из горы и направилась к Тави, будто он был мелкой досадой, букашкой которую нужно раздавить и забыть.

Тави отчаянно прыгал вниз по склону, пытаясь выбраться из-под огромной ноги, и внезапно почувствовал что к нему пришло новое понимание слова «высокомерие». Когда на него упала широкая тень, он услышал чей-то истерический смех, и узнал свой голос. Ему нужно было покрыть невозможный километр, как минимум, чтобы спастись от мощи необъятной фурии.

С холодной и практичной уверенностью, он понял что просто недостаточно быстро движется. Он никак не успевал добежать вовремя.

Эрен медленно поднялся со своего места рядом с Графом Кальдерон на лавке цитадели Гаррисон.

Он смотрел, как гора — гора! — поднялась со своего места в форме человеческой фигуры вдвое выше, чем была ранее, немыслимо огромной.

Далекое расстояние не позволяло рассмотреть черты лица, но Эрен видел что оно было сложено грубо, диспропорционально, порождение уродства, злобы и ужасной силы.

— Кровавые вороны, — выдохнул Эрен, глядя как отдаленная фигура подняла ногу движением, похожим на человеческое, чтобы раздавить насекомое. — Что это?

Бернард вытаращился на фигуру и медленно покачал головой. — Великие фурии, мальчик, — пробормотал он. — Ты с ума сошел?

Земля сотряслась так сильно, что вода выплеснулась из импровизированных целительских ванн, созданных магически в каменном полу старого холла разрушенного стедгольда.

Амара прислонилась к стене и понадеялась, что землетрясение не обрушит крышу холла на их головы.

Спустя мгновение, толчки уменьшились, хотя полностью не остановились, и изумленные, недоверчивые крики добавились к какофонии криков боли и агонии.

Амара оглянулась на Исану, Одиану и целителей Легионов Октавия, которые работали с ранеными и были слишком заняты были своими битвами и магией, чтобы замечать что-либо вокруг.

Затем она шатаясь направилась к двери, чтобы встретить там Леди Плациду.

Плацидус был найден под слоем расчлененных вордов глубиной в 3 метра, тяжело раненный, но живой.

Даже сейчас он лежал на земле неподалеку, и Ария впервые отошла от него.

Они с Амарой уставились на невероятную фигуру, поднимающуюся из горы на северо-западе, ее лоб был увенчан громом и молнией, ее плечи окутаны грозовыми тучами и дождем, ее необъятная и ужасная форма закрывала мили и мили голубого неба.

Что-то похожее на рот разверзлось, и его рев снова потряс землю.

Две женщины были вынуждены схватиться за дверной проем, чтобы остаться на ногах.

— Великие фурии, — прошептала Амара.

— О да, — выдохнула Леди Плацида, ее глаза расширились, лицо побледнело. — Целых две.

Тави смог сделать следующий прыжок, хотя и знал что это бесполезно, отчаянно призывая ветер изо всех сил — и внезапно что-то на огромной скорости ударило его в спину.

Бледные руки обвили его за плечи, не давая упасть, и Китаи прокричала, — Держись!

Они ускорились, когда нога горы надвинулась на них, закрывая небо, превращая утро в сумерки.

Воздушный поток Китаи нес их все быстрее и быстрее к стремительно уменьшающейся полоске деревьев и солнечного света у подножья горы; и когда они подлетели ближе, путь к выживанию внезапно заполнился маленьким легионом воздушных мороков, их нечеловеческие лица растянуты в жутких завываниях, их когти вытянуты вперед.

— Это нечестно! — горячо запротестовала Китаи, при этом ускоряясь пропорционально своему возмущению.

— Береги глаза! — прокричал в ответ Тави.

Он поднял свою правую руку, с удивлением заметив что все еще держит меч.

Усилием воли он зажег меч пламенем. Он неловко поднял оружие — Китаи все еще держала его под руки — и изменил обычную форму пламени, повторяющую меч, в огненное копье, направив его перед ними.

Ужасающая скорость их движения не просто затупила наконечник копья, она превратила пламя в вогнутый диск метра четыре в диаметре.

Жар от пламени летел на них, причиняя заметный дискомфорт, горячий ветер обжигал неприкрытую кожу, и при этом послал свой поток воздуха вверх от себя.

Когда огненное копье встретилось с первыми из воздушных мороков, оно откинуло диких фурий в стороны — не причинив им никакого вреда, но убрав их с пути Тави и Китаи.

Деревья у подножья горы начали трещать и разлетаться, когда огромная тяжесть опустилась на них, и тьма усиливалась, пока только копье осталось освещать их путь.

Сотни перепуганных птиц летели рядом с ними, стремительные фигурки в единственном свете огненного копья.

Они выстрелили в открытое небо, когда гора сокрушительно опустилась на землю под ней, деревья трещали и хрустели, раздавленные в щепки, камень проскрежетал по камню.

Огромная туча пыли поднялась за ними, и Китаи ускорилась и поднялась выше, чтобы избежать попадания в нее и чтобы ее воздушный поток не был разрушен.

Тави снял пламя с меча и осмотрел себя.

Движение на огромной скорости на воздушном потоке Китаи сдуло большую часть пыли с него, и секундная проверка принесла ему достаточно ветра, чтобы удержаться на лету самому.

Он постучал по пальцам Китаи, и она отпустила его в самостоятельный полет.

Он восстановил баланс, затем подлетел к ней, так близко, что их тела почти соприкасались, их воздушные потоки плавно слились в один.

— Ты убил ее? — спросила Китаи, ее голос был напряженным и высоким от возбуждения и страха.

— Не совсем, — ответил Тави. Он указал пальцем на монструозную фигуру за ними. — Я был занят этим.

Она бросила на него взгляд, одновременно выражающий уважение, отвращение и нотку зависти.

— Это так ты показываешь, что хочешь быть моей парой?

— Это большое решение, — мягко ответил он. — Ты же не думала, что я сделаю его за час.

Китаи показала ему язык и добавила, — Берегись.

Они оба спланировали налево, когда обширная рука Гарадоса замахнулась в их сторону в попытке сбить их.

Они избежали ее на метры, но поток ветра от ее приближения был не менее опасен для них.

Их жестоко закружило в разных направлениях.

Тави отчетливо увидел, как воздушные завихрения от замаха породили нового морока.

— Где она? — задала вопрос Китаи.

— В последний раз я видел ее возле… груди, я так думаю.

Она кивнула, и без лишних слов они оба изменили курс полета и начали подниматься вверх вдоль огромной, медленно двигающейся горной фурии.

Еще больше воздушных мороков приближалось к ним, и скорее это были случайные атаки, чем результат сознательного враждебного намерения, но при таком их количестве это вряд ли имело значение.

Каждому мороку нужно было противопоставлять воздушную магию, чтобы сбить с курса, и Тави подумал, что когда у него не было вообще никаких фурий и он полагался лишь на мешочек соли, ему было куда как легче справляться с ними.

Конечно, во время собственного полета использовать соль было проблематично — и он не собирался искать место на Гарадосе, чтобы приземлиться и вызвать магией соль из земли.

Так что он стиснул зубы и сконцентрировался на том, чтобы расталкивать воздушных мороков со своего пути, мешая зловещим фуриям слишком приблизиться.

Необъятный звук дважды сотряс воздух вокруг них — это был Гарадос, он ревел от разочарования, или гнева, или другой эмоции, совершенно недоступной таким эфемерным существам, как Тави и Китаи.

Возможно, он спросит об этом Алеру позже.

Если будет возможность. Рука великой фурии пронеслась мимо, на этот раз намного дальше.

Сосны расположились на предплечьях как волоски на коже человека, и примерно в таком же масштабе.

Пошел дождь, тяжелый и холодный.

Они планировали мимо искривленного живота и груди великой фурии не встретив Королеву вордов — но когда они достигли уровня плеч Гарадоса, они влетели в тяжелые грозовые тучи.

Тяжелый серый туман окружил их, тьму пронзали вспышки света.

Поднялся и завыл ветер, а затем стих до непонятного шепотка, но, продолжая продвижение, Тави был уверен, что среди этого шелеста, может различить определенный голос — голос суливший страдания, боль и смерть.

Раздался еще один громогласный звук, и вдруг великая фурия резко стихла.

Перемена была поразительной.

Скалы перестали тереться о скалы.

Тонны и тонны земли и камней прекратили свое грохочущее движение, и только несколько булыжников рухнуло на земь.

Практически одновременно рокочущий ветер угас в грозовых облаках.

Воздух стих, только они и капли дождя продолжали двигаться.

Молния начала реже сверкать, а всевозможные цвета сменились лишь на один: зеленый.

Зеленый цвет Ворда.

— Алеранец? — позвала Китаи, оглядываясь вокруг.

— Кровавые вороны, — прошептал Тави. Он повернулся к Китаи, и сказал: — Она пытается обуздать их. Королева Ворда пытается обуздать Гарадоса и Тану.

— А это выполнимо?

— Для тебя и меня? — Тави покачал головой. — Но Алера сказала, что её возможности шире наших. Может быть. И если она…

Лицо Китаи помрачнело.

— Если Королева подчинит две великие фурии, будет не важно, кто выступит против нее, — она глянула на Тави. — И ты направил ее к ним.

Он хмуро посмотрел на нее и сказал:

— Да.

Они ускорили движение.

— И ты пробудил ее изначально.

Тави стиснул зубы.

— Да.

— Я просто хотела убедиться, что правильно поняла ход событий.

Тави подавил вздох, проигнорировал растущую усталость и сильнее рванул вперед, пока рев их ветряных потоков не заглушил разговор.

Они нашли Королеву Ворда на покрытой снегом вершине, увенчавшей изголовье Гарадоса.

Она просто стояла, обгоревшая и нагая, опустив голову и слегка расставив руки.

Над ней было нечто, похожее на неподвижный вихрь, в котором чудовищные ветра создали из кристаллов льда и снега сверкающую спираль.

Как только они появились в ее поле зрения, она открыла глаза. Ее губы искривились в улыбке, которая больше не выглядела имитацией.

В ней было столько боли, ненависти и злорадства, сколько Тави не выдел больше ни у кого.

— Отец, — сказала Королева. — Мама.

Спина Китаи слегка напряглась, но она не заговорила.

Двигаясь одновременно с Тави, она приземлилась на скалистой почве перед Королевой.

Они втроем образовали точки равностороннего треугольника, несколько секунд стояла жуткая тишина.

Тяжелые, холодные капли дождя падали на камни.

Они выдыхали с клубами пара.

— Вы пришли, чтобы убить меня, — сказала Королева Ворда, все еще улыбаясь. — Но вы не можете. Вы уже пытались. А в данный момент, уже не важно, какие силы вы сможете…

— Она тянет время, — сказал Тави и воспользовался заклинанием воздуха, чтобы ускорить свои движения. Когда он продолжил говорить, голос звучал странно растянутым и замедленным.

— Бей её, — сказал он и швырнул самый сильный шар огня, который только мог вызвать.

Королева начала отскакивать влево, но женщина-марат не нуждалась в указании Тави, чтобы начать атаку вместе с ним.

Королева врезалась в стену скалы, которую вызвала Китаи, окружая её.

Ворд пробилась сквозь препятствие, но сначала огненный шар Тави попал в нее, выбив из легких болезненный вопль.

От её крика земля задрожала и пошатнулась.

Тави с мечом в руке бросился вперед.

Королева направила на него пелену огня, но он снова поглотил пламя сталью своего клинка, который раскалился докрасна.

Стоя где-то за ними, Китаи превратила камень под ногами Королевы в нечто с консистенцией жидкой грязи.

Одна нога Королевы погрузилась в нее, пригвождая ее на месте.

Когда Тави приблизился, ее клинок взлетел и их мечи с визгом схлестнулись, дюжину раз за один удар сердца, буря искр заполнила воздух — такой густой, что Тави не видел летящую к нему ногу Королевы, пока не было слишком поздно.

Удар пришелся на середину груди и отбросил его метров на шесть, прямо на выступающие камни.

Он ударился о них головой, и отлетел на землю, его руки и ноги внезапно стали ватными.

Он не мог дышать. На нагрудной пластине его доспехов была глубокая вмятина.

Китаи налетела на Королеву размытым пятном сияющей кольчуги и влажных белых волос, неся по короткому мечу в каждой руке.

Она ворвалась в драку с неудержимой жестокостью и первобытными инстинктами, абсолютно не похожими на формальные тренировки Тави, но от этого не менее опасными.

Фиолетовые и изумрудные искры вспыхнули, когда меч женщины-Марата встретил меч Королевы.

— Это бесполезно, — сказала Королева спокойно, ее глаза горели когда она парировала и наносила удары, отбивая атаки Китаи. — Было уже слишком поздно, когда ты появилась. Убей меня сейчас — и Гарадос с Таной будут отпущены на волю. Ты думала, что Гай Секстус принес разрушение Алере? А ведь он высвободил только одну великую фурию. А у меня две, и более древние, менее укрощенные, чем та. Гарадос с Таной уничтожат все живое на половине континента. Фригия, Аквитания и Родес будут опустошены, так же, как и Гаррисон, и место сбора беженцев в нем, и племена варваров, выступивших против меня.

Китаи обнажила зубы в оскале, отступив назад на мгновение, — Лучше так, чем позволить тебе жить и объявить это все твоим.

— Это если бы у тебя был выбор, Мать.

— Я не твоя мать, — холодно и резко ответила Китаи. — Я никто тебе. Ты менее чем никто для меня. Ты сорняк, который нужно вырвать из земли и выбросить. Ты паразит, которого нужно полностью уничтожить. Ты бешеная собака, которую нужно пожалеть и прикончить. Покажи свой здравый смысл. Обнажи горло. Это будет быстро и без боли.

Королева вордов на секунду прикрыла глаза и вздрогнула от этих слов сильнее, чем от любого из ударов.

Но когда она снова их открыла, ее голос был спокойным, ужасающе безмятежным.

— Странно. Я как раз собиралась сказать то же тебе.

— Она сделала движение бедрами и легко вырвала ногу из земли, камень протестующе затрещал.

— Достаточно, — сказала она спокойно. — Мне стоило избавиться от вас обоих сразу. В воздухе появилось размытое пятно и они обе сошлись с фонтаном искр между звоном металла.

Тави стиснул зубы. Чувствительность начала возвращаться в его руки и ноги, но это был очень очень медленный процесс. Его голова отвратительно раскалывалась.

Так проблему не решить.

Королева была просто слишком сильной, слишком быстрой, слишком умной, чтобы превзойти ее напрямую.

У них был достаточно маленький шанс убить ее.

Но взять живой, чтобы остановить великих фурий от освобождения, было по шкале сложности гораздо ближе к «невозможно», чем Тави рискнул бы попробовать.

Но как ее победить? С ее увеличенным преимуществом, вариантов просто не было.

Значит, подумал он, нужно устранить это преимущество.

Королева начала создавать связь между собой и великими фуриями Кальдерона, задача, которая была определенно не под силу Тави.

Но в магии, как и во всем остальном, гораздо сложнее что-то создать, чем разрушить.

— Алера, — прошептал он. Он не знал, слышит ли его великая фурия, и сможет ли она появиться даже если слышит. Но он напряженно представлял ее в своем уме и снова прошептал, — Алера.

И великая фурия просто оказалась там, появившись беззвучно и без драматизма, расплывчатая фигура женщины в сером, окутанной туманом и дымкой, с привлекательным, но стареющим, уставшим лицом.

Она окинула взглядом ситуацию, ее глаза задержались на неподвижном вихре дольше, чем на испускающей искры битве, бушующей между Китаи и Королевой.

— Хмм, — сказала она спокойно. — Твои дела идут не очень хорошо.

Тави постарался удержать голос спокойным и вежливым. — Королева действительно привязала к себе великие фурии?

— В какой-то степени, — ответила Алера. — Они оба обездвижены, связаны магией и… не очень этому рады.

— Она может их контролировать?

— Пока нет, — сказала Алера. — Но в доме ее разума много комнат. Она продолжает привязывание даже во время битвы. Это лишь вопрос времени.

Она покачала головой. — Бедный Гарадос. Он ведь в какой-то степени не в себе. Тана делала для него все, что было в ее силах, держала ваших людей подальше, но она куда менее сумасшедшая, чем он в последние несколько веков.

— Мне нужно разрушить ее связь с Гарадосом и Таной Ливией, — сказал Тави. — Это возможно?

Алера подняла брови. — Да. Но они не смертные, юный Гай. Они будут мстить за привязывание, и они не знают благодарности.

— Привязать может даже такой, как я, — сказал Тави. — Я имею в виду, что мог бы заставить Гарадоса сидеть спокойно, если бы мне пришлось. Ведь именно это случилось с Каларом и Империей Алеры — с тобой, до определенной степени. Кто-то вроде меня связал их и не дал действовать.

— Верно, — сказала Алера.

— Тогда покажи мне, как разорвать связь.

Алера наклонила голову и вытянула руку.

Как и вся Алера, она тоже была покрыта дымкой, если не присматриваться, похожей на одежду.

Она дотронулась до его лба. Кончик ее пальца был влажным и холодным.

Мысли возникли в мозгу Тави сами по себе, плавно, словно воспоминания со времен Академии.

И, как и большинство заклинаний, это было легко выполнить. Он подозревал, что крайне болезненно, но легко.

Тави дотронулся одной рукой до камня, и протянул вторую к небу.

Основной вид магии в привязывании был водным.

Он составлял основу чар, а нужный компонент добавлялся поверх него — земляной для земли, воздушный для воздуха, и так далее.

Но вода была основой.

Ему нужно было отменить водяную магию ее противоположностью.

Тави наклонил голову, сконцентрировал силу воли, и послал огонь, огонь такой обширный, что он даже не выглядел как языки пламени, он направил его глубоко в камень Гарадоса и вверх широким конусом к затуманенной сущности Таны Ливии.

Когда две силы столкнулись, его пронзила вспышка боли, ощущение будто кислота выжигает ему мозг.

Королева слегка попятилась от Китаи и резко повернула голову к нему.

Реакция Гарадоса и Таны была мгновенной.

Земля сотряслась и зашаталась, и Королева с Китаи обе сделали несколько неуверенных шагов в одном направлении, их тела ударялись о камни, когда гора подняла свою голову и издала сотрясающий кости рев.

Миг спустя, темнота начала усиливаться, пока не стало темно как ночью, и разразился шторм, по сравнению с которым худшая погода из всех, что видел Тави, была нежным душем.

Ветер кричал между камней, завывая в безумной ярости.

Мокрый снег посыпался с неба полузамерзшими, жгучими пластами. Молнии сверкали повсюду, дюжина разрядов вспыхнула вокруг них за несколько секунд.

И что хуже всего, все чувства водной магии Тави были грубо переполнены единственной безумной, безмерной, бесконечной эмоцией — яростью.

Эта злость была глубже, чем море, и сделала даже воздух в его легких тяжелым, не давая вдохнуть или выдохнуть.

И, он подумал, что она даже не была направлена на него.

У копья этого гнева было острие, и оно лишь задело его.

— Ты сошел с ума? — закричала Королева вордов, ошеломленная натиском ярости великих фурий. — Что ты наделал? Они уничтожат всех нас!

— Значит мы сами выбрали свою смерть! — прокричал Тави в ответ, борясь с ужасной болью и смятением в мыслях, причиняемыми непереносимой яростью великих фурий. — Не ты!

Королева издала крик разочарования и ужаса, и взмыла в небо.

На секунду показалось, что шторм поднялся напротив нее, но затем смягчился.

Она устремилась вперед, и при вспышке света Тави увидел как она влетела в нечто, похожее на огромную пасть, созданную из туч дождя и мокрого снега.

Челюсти Таны Ливии сомкнулись с ревом ветра, и Тави увидел как Королеву кружит, швыряет, несет бесконтрольно мили и мили по огромной глотке из туч, через множество воздушных мороков, их когти царапали и рассекали ее.

Китаи смогла добраться до него через бушующий шторм и гнев горы, наконец упав рядом с ним, в то время как разряд света ударил в каменистый склон метрах в пяти от нее.

Он прижал ее к себе и сказал: — Я пойду пойду за ней.

Она резко вскинула голову, зеленые глаза расширились. — Что?

— Мы должны быть уверены, — сказал он. — Алера здесь. Должна быть возможность успокоить великие фурии, или хотя бы направить их в другое место. Поговори с ней.

— Чала, — прокричала Китаи. — Ты погибнешь!

Он поймал ее руки своими, крепко сжимая.

Если она еще жива, то лучшего времени не будет никогда. Слишком много стоит на кону. Это нужно сделать. А я — Первый Лорд.

Он притянул ее руку к груди и поцеловал, быстро и жарко. Затем прислонился лбом ко лбу и сказал, — Я люблю тебя.

— Идиот, — всхлипнула она, ее руки дрожали, обнимая его лицо. — Ну конечно же, любишь. А я люблю тебя.

Больше ничего ему не нужно было говорить. Больше ничего ему не нужно было слышать.

Гай Октавиан поднялся и бросил себя вверх в объятья шторма.

Позже, он ничего не помнил об этом последнем полете, кроме фрагментов застывших картин, нарисованных в его глазах вспышками света.

Королева вордов, маленькая и далекая точка, кружащаяся в яростном шторме.

Воздушные мороки, их глаза горели нерастраченным огнем, царапали его доспехи, их когти как молнии.

Боль, когда ветер и вода в шторме впивались в него как ножи.

Великое и ужасное лицо фурии, ее гнев устремлен на Королеву, едва задевая его — и все же, чуть не убив.

Тави понял, что он тянется к магии воды, чтобы закрыть порезы и залечить ожоги, не прекращая полет.

Воздух вокруг него в любом случае был скорее водой, чем нет, и это было легче чем казалось бы.

Он отстраненно задумался, пока летел вперед, преследуя отдаленную фигуру Королевы, можно ли вылечить магией ту часть мозга, что придумала этот идиотский план.

Она очевидно была бракованной.

И затем огромная темнота надвинулась на него — земля.

Он замедлился достаточно, чтобы приземлиться с сильной отдачей на ноги, и поднялся, борясь с ослепляющим ветром и мокрым снегом.

Хотя он знал, что было утро, шторм оставил все черным как ночь.

Неподалеку в земле была дыра, место падения Королевы.

Очевидно, она уже выбралась из нее. Рядом сновали легионы воздушных мороков.

Свет неистовствовал над землей, каждая молния длилась несколько секунд, оставляя в земле глубокие и длинные борозды.

Когда разряды затухали, становилось темно как в безлунную ночь.

И в этой темноте Тави увидел вспышку света.

Он устремился к ней, замечая, что следы на земле быстро стирались дождем.

Значит, следы были свежими.

Только Королева могла их оставить.

Тави последовал за ними, отбрасывая в стороны дюжины воздушных мороков своей магией воздуха, наконец-то используя вихрь, который он заставил кружиться вокруг лезвия своего меча, заменяя обычную магию огня магией ветра.

Сделав это, он мог одним ударом отправлять смертельных фурий подальше от себя, и он продвигался вперед, по колено в холодной, топкой земле, борясь с небольшим подъемом.

Теплый свет магических ламп внезапно упал на землю перед ним, и Тави почувствовал присутствие строения, величественного мраморного свода высотой в три человеческих роста.

Его открытый вход сиял мягким золотым светом, и над ним, выгравированная в мраморе золотом была семиконечная звезда Первого Лорда Алеры.

Могила его отца, Мемориал Принца.

Тави ввалился внутрь.

Хотя снаружи шторм все еще бушевал, внутри Мемориала эти звуки доносились как что-то далекое и несущественное.

Невозможный рев шторма здесь утихал до практической тишины.

Здесь, под куполом, были слышны только легкое журчание воды, потрескивание огня, и сонное щебетание птички.

Внутреннее убранство купола было не из мрамора, но из хрусталя, стены поднимались отвесно к потолку высотой в шесть метров.

Когда-то, размер и величественность этого места привели Тави в изумление.

Сейчас он видел все это по-иному.

Он понимал масштаб и сложность магии, необходимой чтобы поднять такое место из земли, и его изумление основывалось не на красоте и богатстве строения, а на элегантности чар, которые его создали.

Свет шел от семи огней, которые горели без горючего по периметру комнаты, имитируя пламя, и которые было куда как сложнее создать, чем магические лампы.

Этот необычный, теплый свет пробивался сквозь хрусталь, отражался, преломлялся разноцветными радугами, которые кружились и танцевали с медленной грацией и красотой среди хрустальных стен — стен, которые давно бы уже потрескались и раскололись, если бы не были созданы с помощью совершенной магии.

Пол в центре купола был покрыт бассейном воды, идеально гладкой и спокойной, как Амарантовое стекло.

Повсюду вокруг бассейна росла богатая растительность, кусты, трава, цветы, и даже маленькие деревья, все по-прежнему очень аккуратное, будто ухоженное садовником, хотя Тави не был здесь с возраста пятнадцати лет.

Древесная магия, которая требовалась, чтобы создать такой самостоятельный сад, была поразительной. Гай Секстус, кажется, знал о произрастании жизни гораздо больше Тави, несмотря на разницу в их подходе.

Между огнями стояли семь безмолвных комплектов доспехов, в алых плащах, с традиционными бронзовыми щитами и мечами с рукояткой слоновой кости телохранителей Септимуса.

Доспехи возвышались молчаливо и пусто над почти бесформенными фигурами из темного камня, неизменно бдительными, прорези шлемов направлены на их подопечного.

У двух комплектов доспехов не хватало оружия — Тави и Амара взяли их для защиты той ночью, так давно.

В центре бассейна возвышалась глыба черного базальта. На ней лежала бледная форма, статуя из чистейшего белого мрамора, и Тави уставился на изображение его отца.

Глаза Септимуса были закрыты, будто во сне, и он лежал с руками, сложенными на груди, рукоять меча под ними.

На нем была богатая мантия, которая спускалась с одного его плеча, а под ней был видавший виды нарядный нагрудник офицера Легиона, не такой как обычная кираса Тави.

У основания мемориала его отца сгорбилась Королева вордов.

Она истекала кровью из несчетного количества ран, и вода вокруг нее вместо кристально чистой была в пятнах темно-зеленого цвета.

Она упала в полном изнеможении.

Один глаз отсутствовал, та сторона ее некогда прекрасного лица была разодрана в клочья когтями воздушных мороков.

Второй глаз, все еще блестящий черным, остановился на Тави. Королева вордов поднялась, меч в руке.

Тави остановился у края бассейна и ждал, крепко держа свой клинок.

Они молча смотрели друг на друга.

Тишина и неподвижность затянулись.

Ярость шторма снаружи была далекой и неважной. Свет отражался в кристальных стенах.

— Я была права, — сказала Королева, ее голос тяжелый и грубый. — В связях между вами есть сила.

— Да, — просто сказал Тави.

— Моя дочь, которая живет в далекой Канее… ей никогда не понять этого.

— Нет.

— Не странно ли, что хотя я знаю ее неспособность увидеть эту слабость, хотя я знаю что она сразу же убила бы меня при встрече, я все равно хочу чтобы она жила? Процветала?

— Не так уж странно, — сказал Тави.

Королева закрыла свой глаз и кивнула.

Она открыла его опять, и по ее лицу прокатилась слеза.

— Я пыталась быть тем, кем была предназначена, Отец. Это никогда не было личным.

— Это уже позади, — сказал Тави. — Все закончится здесь и сейчас. И ты это знаешь.

Мгновение она не двигалась, затем спросила, очень тихо. — Ты заставишь меня страдать?

— Нет, — сказал он, как можно более мягко.

— Я знаю, как умирает королева вордов, — прошептала она. Онаподняла подбородок, легкая тень гордости промелькнула на ее лице. — Я готова.

Он наклонил голову, едва заметно.

Её рывок поднял фонтан брызг, и она бросилась на него со всеми оставшимися в ее разбитом теле силами.

Даже ужасно разбитая, она была быстрее любого алеранца, сильнее травяного льва.

Клинок Гая Октавиана встретил ее с одиноким, чистым звоном.

Ее меч разлетелся дождем синих и алых искр.

Он сделал единственное плавное, молниеносное движение.

И Война с Вордами была окончена.

Глава 57

Поднялся такой сильный ветер, что у одолженных Фиделиасом Рыцарей Воздуха закончилась работа.

Условия просто были слишком жесткими для вордов, чтобы оставаться на лету, особенно когда начала лететь смесь холодного дождя и мокрого снега.

Изменившиеся условия еще до этого разметали Канимский чародейский туман, и Фиделиас со своего наблюдательного поста на крыше амбара увидел всю наступающую на них силу.

Вордов было не тридцать тысяч. Скорее пятьдесят.

Никакое простое укрепление не могло дать Легионам надежду перед лицом настолько превосходящей их силы.

Да, если бы они сражались с Маратами, Ледяными людьми, даже Канимами, мог быть луч надежды.

Дисциплина Легионов перед лицом непреодолимых шансов была не сколько профессиональной практикой, сколько формой совместного безумия, особенно в таких ветеранских отрядах как Первый.

Их могли убить всех до единого, но не сломить. Самого этого факта было достаточно, чтобы пошатнуть целеустремленность любого рационального врага.

Но ворды не были рациональными.

Так что если Первый Алеранский поляжет весь, то Фиделиас вместе в ним.

Возможно, это говорил в нем призрак Валиара Маркуса, но даже если и так, Фиделиасу нечего было возразить.

Он не оставит этих людей.

Дождь усиливался и усиливался, пока не стал похож на один из тайфунов южных берегов.

Фиделиас смотрел как его люди мрачно бьются с невероятно превосходящим врагом и понял, что плачет в тишине, с каменным лицом.

Шел дождь. Никто не заметит.

Но даже так, в силу привычки, он потянулся за своим посредственным талантом к водяной магии, которого хватало, чтобы остановить слезы.

Он резко вскинул голову и прокричал ближайшему курьеру, — приведите Первую Леди!

Плащ и платье Исаны промокли насквозь к тому времени, когда она добралась до крыши сарая.

— Хвала небесам. Хоть как-то помылась за столько недель.

Земля продолжала вибрировать и трястись с небольшими интервалами.

Разные звуки, жуткие и неземные, раздавались в ночи, не считая воплей и криков, боя барабанов, рева труб, завывания ветра и шума сильного дождя.

Они напоминали Исане голоса левиафанов в открытом море — только гораздо более громкие.

В дождь она не могла видеть на сотню ярдов и чувствовала, что должна радоваться этому.

Она заспешила по крыше с Арарисом и Олдриком, сопровождающими ее, к месту, где стояли Валиар Маркус с командным составом.

Когда она приблизилась, он отсалютовал и указал на котлован, который обороняли легионеры, и без преамбул сказал:

— Миледи, нужно, чтобы вы заполнили этот ров водой.

Исана вскинула бровь.

— Вижу, — сказала она и задумчиво уставилась на ров. Благодаря дождю на его дне уже скопились лужи.

Она закрыла глаза, прикоснулась в своих мыслях к Рилл, и отправила фурию по земле вокруг стедгольда, где та проявила себя лишь небольшой рябью на поверхности воды.

Да уж, просто это не будет.

Стедгольд был расположен на небольшом возвышении, как раз для того чтобы наводнения обходили его стороной.

Заставить такой объем воды течь вверх будет ужасным напряжением, возможно за пределами ее возможностей.

Вместо этого, в порыве вдохновения, она отправила Рилл верх.

Фурия поднялась в воздух над стедгольдом, перетекая из одной дождевой капли в другую, и начала раскрываться, как обширный, невиданный зонтик над стедгольдом.

Вот так, намного лучше.

Она распространила присутствие Рилл настолько широко, насколько смогла, и прошептала ей тихонько, чтобы та начала перенаправлять падающий дождь.

Мгновение ничего не происходило.

Внезапно из ниоткуда возник водопад, весь дождь с нескольких акров земли устремился в одну точку.

Он пролился в ров, сбивая богомолов с ног, и за секунды начал наполнять его.

Изможденные мужчины приветствовали его радостными криками, и волна надежды, сходящая от них, прошла по Исане как очищающий огонь.

Легионеры начали наступать сильнее, воодушевленные, отбрасывали вордов в воду, которая становилась глубже с каждой минутой заклинательства Исаны.

Неплохое начало. Но она способна на большее.

Как только импровизированный ров с водой был заполнен, она направила Рилл туда, и с усилием воли и легким движением руки, вода начала кружиться. Скоро она стала ревущим потоком, бегущим вокруг стедгольда, достаточно сильным чтобы сбить богомола с ног и отправить его вертеться по течению.

Она ускоряла и ускоряла его, потом осторожно извлекла Рилл из потока. Исана рассудила, что он еще какое-то время будет нестись по инерции, достаточно чтобы дать легионерам небольшую передышку.

Ворд за вордом падали в воду, чтобы беспомощно барахтаться вокруг стедгольда, снова и снова, а поток тем временем еще углублял ров.

К моменту, когда вода успокоилась достаточно, чтобы попытаться перейти ее вброд, укрепления стали еще выше и неприступнее, чем ранее.

Она повернулась к Первому Копью и спросила. — Достаточно?

Маркус поджал губы, глядя на неудачливого ворда, третий раз проплывающего вокруг стедгольда. — О да, моя Леди, вполне. Спасибо.

Исана кивнула, и сказала, — В конце-концов, я думаю, они смогут переправиться, как иногда это делают муравьи. Или просто набросают достаточно тел, чтобы перейти.

— Скорее всего, — сказал Маркус, — но даже так, это покупает нам время, моя Леди. И…

Ревущий медный звук рога прозвучал из-за пелены дождя.

Потом еще один, и еще, и еще.

Спустя несколько мгновений земля сотряслась, и кавалерия на таургах возникла из темноты, огромные звери топтали и давили вордов вокруг стедгольда.

Армия из пяти тысяч Канимских наездников в синих доспехах, смертоносно владеющих своими секирами, просто отрезали кусок войска вордов.

Это было, подумала Исана, странно похоже на то, как конечность отсекают от тела.

Кавалерия двигалась через вордов клином, отрезая часть врага.

Затем они набросились на богомолов, изолированных от основных частей и разгромили их.

Все действие заняло не больше двух минут, потом таурги исчезли, растаяли в серой дымке дождя и грозы.

После них остались акры мертвых и умирающих вордов.

Маркус присвистнул и покачал головой.

— Я так понимаю, это было впечатляюще? — сказала Исана. — Я имею в виду, кроме очевидного.

— В такую погоду? Вороны, о да, моя Леди. Они отхватили десятую часть врагов за один проход. У них больше не будет преимущества неожиданности — видите, теперь сзади ворды осматривают внимательно все стороны? — но если ворды останутся на том месте, наездники на таургах разотрут их в порошок за один….

Внезапно в воздухе повисла тишина и неподвижность.

Земля перестала сотрясаться.

Единственным звуком был стук капель дождя.

— … раз, — закончил Маркус, его голос показался очень громким среди внезапной тишины, и он тоже замолчал.

Никто не говорил. Никто не двигался.

Даже ворды, видимо, поняли что происходит что-то важное, они впали в состояние близкое к неподвижности.

Напряженное ожидание наполнило сам воздух тяжестью. Издалека долетали вспышки света, пульсации зеленого вордовского цвета.

Звук грома, вызванный ими, не долетел до ушей Исаны даже через несколько секунд.

— Что происходит? — прошептал один из Рыцарей неподалеку.

Валиар Маркус перевел взгляд с мужчины на Исану. Его выражение лица тоже было вопросительным.

Исана покачала головой. — Я не уверена.

Небо на северо-западе горело от нерегулярных вспышек света.

Синих, красных, вордовских зеленых, момент спустя глубоко-фиолетовых, как аметист.

Каждый взрыв цвета медленно угасал, чтобы взамен него появились новые огни.

И все это в полной тишине. Звук грома не сопровождал вспышки.

— Это магия железа, — тихо сказал Арарис со спокойной уверенностью, в его голосе еще звенели стальные нотки. — Три меча. Красный и синий — это Октавиан.

Исана резко вдохнула, — Тави.

Несколько мгновений вспышки продолжали сиять, зеленый против фиолетового.

Затем земля внезапно снова сотряслась.

Невероятно объемный звук, переполненный чистой яростью, опять наполнил воздух.

Через миг гроза возобновилась, ветер поднялся такой, что, в сочетании с трясущейся землей, сбил Исану с ног. Арарис поймал ее перед падением на камни, поддерживая ее одной холодной металлической рукой, в то время как земля тряслась и буря бушевала.

Воины вордов начали издавать свои крики и атаковали защитников снова с фанатичной энергией.

Но они немногого добились этим нападением.

Все еще кружащий поток воды снес их с пути.

Содрогающаяся земля мешала тем, кто добрался до противоположного берега рва использовать уязвимость защитников, которые просто были неспособны что-либо сделать при шатающейся земле и разрывающемся небе.

Молнии начали разить с неба, пролетая над землей как огромные, тянущиеся пальцы, прожигая траншеи в земле за секунды.

Раздался мощный, оглушительный треск раздираемого камня, и одна секция крыши амбара прогнулась, всего в нескольких шагах от места, где они стояли.

— Что происходит? — снова вскрикнул Рыцарь, паника сделала его голос высоким и тоненьким. — Что происходит?

Исана вздрогнула и прильнула к Арарису, ощущая ужас, бессилие и чувствуя себя маленькой перед лицом таких неистовых, разрушительных сил.

Она не знала, как долго это продолжалось. Казалось, будто прошли часы, а могло оказаться лишь несколько мгновений, иначе они уже были бы мертвы.

Затем земля снова понемногу начала успокаиваться.

Шторм начал угасать, ветер и дождь стихали, пока не стали не сильнее любой весенней бури.

— Ворд, — запнулся Маркус. — Ворд!

Исана подняла взгляд и увидела… абсолютное смятение среди врагов.

Богомолы шипели, испускали резкие крики и метались в разные стороны.

Сотни, если не тысячи, созданий были заняты дракой друг с другом — драками с кровавым концом.

Некоторые богомолы рвали тела своих же мертвецов, поглощая их жадно, будто страдали от голода.

Снова медные трубы Канимов прогремели, и в этот раз их было в два раза больше — Варг и канимская пехота появились из дождя, передвигаясь упругими скачками канимских воинов. Они накрыли врага с юга от стедгольда, пока кавалерия на таургах налетела с северо-востока, сопровождаемая чистыми звуками рожков алеранской кавалерии, которая двигалась на флангах основной массы таургов, добивая отстающих врагов, которые отделились от основного тела вордов… массы, которая, как подумала Исана, уже точно не была армией.

Канимское нападение не сколько разбило орду богомолов, сколько растерло в пыль. Исана увидела, как один из ведущих таурга подпрыгнул на добрых два метра, чтобы приземлиться обоими передними лапами вместе, они опустились на ворда перед ним как кузнечные молоты, убив на месте.

Он поднял следующего ворда своими широкими, плоскими зубами, и откинул на кучу других вордов так, что все четверо свалились в кучу и не смогли избежать следующего таурга, который просто раздавил их своими массивными лапами.

Большинство атакующих вордов погибло в первые моменты сражения, и многие улетели только чтобы быть сбитыми отрядами алеранских наездников, занявших позиции специально для этого.

— Он сделал это, — выдохнула Исана, и слезы навернулись ей на глаза. — Он это сделал. Мой сын это сделал.

Первое Копье посмотрел на нее и повернулся, чтобы прокричать своим парадно-командным голосом. — Капитан убил Королеву вордов! Он сделал это!

Радостные крики Легиона сотрясли воздух громче грома.

Эрен никогда бы не поверил, что кто-то может так устать, что проспит конец света — но, определенно, он ошибался.

Все еще страдая от ужасных ран, полученных в бою, он не столько заснул, сколько потерял сознание.

— Эрен, — сказал Граф Кальдерон, тряся его за плечо. — Эрен!

Эрен поднял голову, прищурился на битву, затем на северный утес.

Второй монстроворд почти добрался до них, и ворды массово наседали на защитников, готовые напасть в ту же секунду, как монстр пробьет стены.

Хотя небо потемнело и пошел холодный дождь, было еще достаточно светло, чтобы видеть.

Небо на западе было абсолютно черным от грозовых туч.

Огромный шторм великой фурии Гарадос периодически был виден сквозь покров туч, хотя молний, пронизывающих небо вдали стало намного меньше. Собственно, вспышки света, освещающие тучи были….

— Это не молнии, — сказал Эрен, зевая. — Мы бы услышали гром. Хотя бы отдаленный. Даже на таком расстоянии.

— Что еще это может быть? — спросил Бернард.

Эрен поглядел на вспышки, затем выпрямился. — Магия металла. Наверху, у головы Гарадоса.

Бернард согласно крякнул. — Зеленые вспышки такого же цвета, как кроуч.

— Кто-то нападает на Королеву? — спросил Эрен. — Если они ее одолеют..

— Для нас все равно будет уже поздно, — спокойно сказал Бернард.

Эрен посмотрел на северный утес.

Пока он не обращал внимания, монстроворд продвинулся еще вперед, несмотря на все попытки его остановить.

Он был в считанных метрах от позиции, с которой мог разрушить защиту Гаррисона.

Монстроворд издал еще один отвратительный рев.

Внезапно на земле перед ним появился Гражданин с пылающим изумрудным пламенем мечом.

Эрен и Бернард подскочили на ноги. Они оба узнали облаченного в доспехи, седовласую фигуру Лорда Череуса.

Ореол света вокруг меча старого Верховного Лорда рос и рос, пока не стал болезненно ярким.

Эрен заставил себя смотреть, но похоже было что интенсивность света скоро заставит его отвести взгляд. Верховный Лорд Череус бросился в ревущую пасть монстроворда.

Монстроворд сомкнул челюсти, и они сошлись как пара городских ворот.

Миг спустя ослепительный зеленый огненный шар появился на месте головы монстроворда и окружающего ее щита из костей.

Пламя распространилось на туловище и ноги монстроворда, испепеляя тонны хитина и мышц одним, поразительно жестоким взрывом.

Невероятно, но левая нога монстра дрогнула и начала делать шаг, как будто конечность не знала, что голова уничтожена, но потом создание осело налево.

Лорд Череус, очевидно, рассчитал и направил свою атаку, чтобы добиться такого результата, и монстроворд, как и предыдущий, покатился вниз от крепости.

Из-за его размеров казалось, что он катится неторопливо, но от удара при падении целые деревья были раздавлены в щепки.

Эрен уставился в шоке на павшего монстроворда на целую минуту, не в состоянии постичь невероятную отвагу и пожертвование старого Верховного Лорда.

Но если подумать, дочь Череуса Верарис была за этими стенами, применяя свой умелый талант лекаря, и его внуки были в лагере беженцев.

Конечно, ее отец был готов отдать свою жизнь, чтобы защитить единственного выжившего ребенка и сирот его сына, или, по крайней мере, мужчина с характером Череуса был готов.

Одно дело сказать, что ты готов пожертвовать собой ради своих детей — и совсем другое действительно сделать это.

Граф Кальдерон тяжело выдохнул и сказал. — Спасибо, Ваша Светлость.

Свирепая битва на северном утесе между племенем Волков и вордами, охранявшими монстроворда, продолжалась, но больше она не была безнадежной для Волков, особенно при поддержке Коней.

Отряд Граждан Череуса вернулся в крепость в состоянии полного измождения.

Бернард поднял глаза от послания, принесенного курьером, и крякнул.

— Вот и все. У нас закончились огненные камни, и дождь мешает мастерам сделать новые.

— Мы можем удержать их голой сталью, если у них не заготовлено больше сюрпризов, — сказал Эрен.

— Хотелось бы думать, что ворды уже на пределе, как и мы, — сказал Бернард.

— Но по опыту скажу, что на это не очень-то приходится рассчитывать.

Он покачал головой.

— Что же. Мы можем только делать все что можем. Будем стоять, пока наши ноги нас держат. Сэр Эрен, уведомите, пожалуйста, Верховную Леди Череус об уходе ее отца. Расскажите ей подробно что произошло.

Эрен вздохнул. — Конечно, мой лорд. Лучше узнать это сейчас, чем из слухов через полчаса.

Бернард кивнул и потер челюсть — затем замер и устремил взгляд на запад.

На дальнем конце долины грозовые тучи, скрывающие Гарадос, полностью сошли с ума, распыляя тысячи цветных молний, как капли внизу водопада.

Эрен остановился и тоже смотрел как далекий шторм терзает землю разрядами молний.

Он был уверен, что ему показалось, но на мгновение он увидел как один огромный воздушный морок, размером в мили, впивался в землю когтями из живых молний.

Затем ворды начали кричать, все в один голос.

Вопль заставил волосы Эрена встать дыбом, но он сделал шаг вперед и смотрел, держась за поручень балкона.

Бурлящий, пульсирующий ритм массы вордов, то чувство подспудной организованности и цели, которое делало их похожими на разные органы одного тела, исчезло.

За следующие несколько минут Эрен увидел, как нападающие ворды превратились из целеустремленной и дисциплинированной армии в сборище голодных, опасных хищников.

Хотя под жутким натиском огромной толпы ворда, находящиеся в авангарде продолжали штурм стен Гаррисона, в задних рядах царила совсем другая история.

Эрен с помощью фурий увеличил видимость и глядел, как прямо в тылу битвы ворд начал бросаться друг на друга, видимо движимый отчаянным голодом — а их дальний арьергард стал отступать.

Потребуется много времени, возможно много часов, прежде чем давление на авангард войск ворда ослабнет и позволит им отступить, но это произойдет. Это произойдет!

— Что ты видишь? — встревоженно спросил Граф Кальдерон, с усталостью в голосе.

— Они разбегаются, — сказал Эрен.

Он осознал, что его голос наполнен эмоциями, не только неожиданными, но и недопустимыми.

— Они набрасываются друг на друга в толпе. Они разбегаются.

Его зрение чем-то размылось.

— Они разобщены. Они разбегаются.

— Они сделали это, — выдохнул Граф Кальдерон. — При всех фуриях, они сделали это. Они убили Королеву!

Эрен не слышал, что Кальдерон говорил дальше.

Месяцы ужаса и отчаянья свелись к этому моменту.

Он понял, что сидит на каменном полу балкона, рыдая и смеясь одновременно.

Он никогда, совершенно никогда не верил, что ворд может быть повержен.

Только не после стольких отступлений и стольких чудовищных сюрпризов.

Но здесь, в Долине Кальдерон, они наконец сделали это.

Они вынесли самые мощные удары врага и выжили.

Империя уцелела. Империя выстоит.

Она выстоит благодаря жертве Цереса и благодаря довольно непритязательному Гражданину с окраины, который сейчас опустился перед ним на колени, положив мускулистую руку на плечо Эрена.

— Полегче, сынок. Пойдем со мной. Тебе стоит выпить. Я отдал указания Легионам, продолжать сменять друг друга свежими отрядами. Теперь нам остается только ждать.

Эрен кивнул несколько раз.

— Выпить, — сказал он хрипло. — Я не особо пьющий, — добавил он, — но, если не выпить за это, за что еще пить? Пойдем.

Эпилог

В конечном счете история сочтет появление ворда моментом истины, лучшим событием за все существование Алеры.

Ворд заставил нас превзойти себя, развиться после столетий застоя и выйти за собственные рамки.

Это несомненно, ведь благодаря ворду мы приобрели множество новых врагов, в канимском понимании этого слова.

Возможно мы останемся таковыми и приобретем еще больше.

Но история — холодный и отстраненный наблюдатель.

Те из нас, кто встретил сегодняшний день, имеют более конкретные цели: мы должны залечивать свои раны, скорбеть по погибшим и …пережить зиму.

К воронам, что думают историки.

История пишет сама себя.

— «Гайус Таварус Магнус 1», исправленному верить[3].

— Слишком туго, — пожаловался Тави, дергая ворот туники.

— И это абсурдный перебор. Честно говоря, люди голодают, а они пытаются нарядить меня в драгоценности и золотую парчу.

— Никто не голодает, — сказал Макс. — Они просто прикидываются.

Он был одет в новую броню, отмеченную черным вороном Первого Алеранского Легиона на красно-синем фоне, а его мундир и капитанский плащ были из красного бархата.

— Если хочешь знать мое мнение, вороны, это отличный способ избавиться от кроуча. Пусть люди едят его, раз уж еды не хватает.

— Умник. Меня тошнит от этого.

Макс фыркнул, шлепнул Тави по рукам и начал застегивать воротник.

— Тогда перестань есть его.

— Я не могу сказать половине народа Империи, что они должны питаться жучим воском и не есть его сам, Макс.

— Конечно можешь. Ты же Первый Лорд, — вскинул бровь Макс. — Ты не должен так сильно беситься. Знаешь, эта туника соответствует твоему статусу.

Тави закряхтел от неудобства.

— Может, это ужасная безвкусица, но тебе определенно идет. Плюс, теперь я не ношу ежедневно доспехи.

— И это показатель, — весело сказал Макс. Он с нажимом застегнул последнюю застежку на воротнике и осторожно взглянул на Тави.

— Почему твое лицо побагровело?

Тави направил легкое заклинание металла к золотым нитям в ткани, немного растянув её.

Когда воротник был немного ослаблен, он смог дышать не прикладывая усилий.

— Вот. Ну, как?

— Ох, ах, — произнес Макс, осторожно оглядывая его. — Ты выглядишь как… Первый Лорд.

— Исчерпывающий ответ. Спасибо тебе.

— Всегда пожалуйста, Кальдерон, — сказал Макс с ухмылкой.

— Макс, — сказал Тави. — Есть… Есть известия от Крассуса?

— Ухмылка Макса сникла.

— Он… не придет. Официально он помогает отцу и матери удерживать ситуацию в Антиллусе под контролем. Но он все еще расстроен из-за… Что ж, из-за всего.

Тави кивнул, нахмурившись.

— Я рад, что Антиллус вернул Доротею.

Макс кисло хмыкнул.

— Она почти стала человеком за последние пару лет. Думаю, она сможет быть там полезной.

— Конечно, Крассус в надежных руках, особенно, что касается исцеления. Я… Хотел бы я знать, как все наладить.

— Перестань думать, что можешь исправить всё, — прямо сказал Макс. — Дай время. Это поможет. Или нет. Но ты сделаешь только хуже, если будешь давить.

Тави кивнул.

— Спасибо.

— Всегда рад объяснить тебе очевидное, Кальдерон. А сейчас прошу прощения. Ничто не делает девушку более податливой соблазнению, чем свадьба. У меня есть планы. Увидимся на церемонии.

— Верадис здесь, не так ли? — спросил Тави. — Ты правда думаешь, что она изменит свое мнение о тебе только из-за праздничной обстановки?

Макс усмехнулся. — Как узнать, если не попробовать? Он остановился у двери и сказал, более серьезно. — Я приглядывал за ней с момента смерти ее отца. Следил, чтобы никто не давил на нее, и такое прочее. Шепнул пару слов на ушко некоторым клиентам Череуса, которые, назовем это так, не оценили его жертву.

Тави улыбнулся другу и наклонил голову, ничего не говоря.

Во времена Академии Макс в таких же выражениях рассказывал о драках с владельцами нечестных домов азартных игр.

— Ты прекрасно выглядишь, Кальдерон. — сказал Макс.

— Спасибо.

Макс отсалютовал, придав жесту большую формальность и изящество, чем обычно. Он подмигнул и ушел.

Сразу после его ухода, послышался стук в боковую дверь комнаты, которая была самым большим помещением самого большого частного дома в Риве.

Его предыдущий владелец погиб в бою, прикрывая отступление из города.

Тави казалось неправильным жить в этом доме, но ему нужно было где-то остановиться.

Оказалось, что Первому Лорду поразительно нужен штат и свита, и всем им нужно было место для работы и сна.

Башня в стиле Ривы была более чем просторной, хотя Тави кое-что смущало в расположении на верхнем этаже.

С его магией ветра ступеньки не были проблемой — и он был уверен, что частично из-за этого Граждане Ривы и обитали в башнях. Во всем этом чувствовалась нотка самодовольства.

— Войдите, сказал Тави.

Дверь открылась и вошел Эрен, который выглядел как всегда — аккуратная и простая одежда с пятнами от чернил, неся в руках перо и пачку бумаг.

Даже сейчас, хотя на расстоянии дневного марша от Ривы вордов не видели уже несколько месяцев, Тави чувствовал что у Эрена с собой было с полдюжины ножей, спрятанных в одежде, подальше от виду.

— Доброе утро, Ваше величество, — сказал Эрен. Он шлепнул стопку бумаг на письменный стол Тави. — Я принес дневные отчеты.

— Я женюсь через час, — сказал Тави. Он пересек комнату, чтобы сесть за стол и пригласил Эрена сесть в кресле напротив. — Подведи итоги новостей.

— Тебе это понравится, — сказал Эрен, усаживаясь поудобнее. — У нас не менее трех стедгольдов, которые жестко протестуют против наших Рыцарей, нападающих на «их» вордов.

Брови Тави приподнялись. — Извини, что?

— Они из общин, которые сдались, когда Королева дала такую возможность. Судя по всему, кроуч просто оброс по периметру их угодий и двинулся дальше. Его охраняли расчеты стражей и за ним ухаживали пауки, по-видимому, они выполняли приказ защищать гольдеров, равно как и сторожить их — что они и продолжают делать, вплоть до защиты их от бродяг ворда, разбежавшегося после смерти Королевы, — Эрен тряхнул головой. — Гольдеры раскрасили своих вордов в разные цвета, чтобы различать их.

Тави нахмурился.

— Они хотят оставить их?

— Похоже на то. Все они находятся в глубине окупированной территории, но они отклонили предложение о переселении.

Тави задумался над ситуацией.

— Если вордам дали указания, они будут следовать им до тех пор, пока Королева не даст других.

Эрен проморгался.

— Ты хочешь позволить им остаться?

— Нет. Но я не могу их винить. Империя не защитила дома и жизни этих людей. Это сделали ворды. Если они хотят остаться на месте, пусть. С этой проблемой мы разберемся когда уничтожим достаточно кроуча, чтобы добраться до них. Отложи во второстепенные задачи.

— Очень хорошо, — сказал Эрен. — Осада Родеса была официально снята, Ваше величество. Воздушный Легион и ее Граждане прибыли два дня назад и быстро с этим разобрались.

— Превосходно, — сказал Тави. Родес была последним городом, который держали заложником в собственных стенах большие массы вордов.

Попав в сельскую местность, ворды рассеивались так же натурально, как и любой хищник.

Тем не менее, они были плохо приспособлены для жизни в дикой природе.

Через шесть месяцев большинство диких вордов погибло от голода. Хотя, некоторые из них научились выживать самостоятельно.

Тави понимал, что они еще долго будут представлять из себя угрозу путешественникам в диких местах, несмотря на успех Легионов в нахождении и уничтожении подземных садов воинов, где новые ворды созревали и рождались.

— Значит мы начнем разбивать их на пожарные команды, — сказал Тави. — Мы сможем справиться с вдвое большим объемом уборки кроуча в Долине с помощью дополнительных рук, пока ворды не ведут себя наглее чем сейчас.

Эрен кивнул. — Без ведущей их Королевы, они не более чем звери. Сильный натиск их сломит, как в Гаррисоне.

Тави нахмурился, — Ты старался не говорить об этом.

Эрен отвел взгляд и на мгновение замер.

Потом он сказал, — Я был там, когда Лорд Череус погиб. Это был самый мужественный и печальный поступок из всех что я видел. Он заслуживал лучшей смерти.

— Если бы он этого не сделал, монстроворд разрушил бы стены Гаррисона. Вордов было такое количество, что, даже неуправляемые, они бы убили всех — включая его семью.

— Это делает его смерть стоящей того. Но не хорошей. Он заслуживал лучшего.

Эрен встряхнулся и перешел к следующей странице.

— Итак. Академия Новус сейчас официально сооружается. Магнус докладывает, что строит лекционные залы с достаточным количеством окон и вентиляции, чтобы не зажарить студентов весной и летом, и устанавливает ограждения вокруг руин, чтобы они не расширялись.

— И, новость по теме… Эрен перевернул следующую страницу. — Сенатор Валериус подал официальный протест против нового Колледжа Романских Наук и посещения его вольными без патронажа. В нем четырнадцать отдельных аргументов, но смысл в том, что «мы никогда так раньше не делали».

— Протест Сенатора Валериуса не испортит мне аппетит, — сказал Тави.

— Мне тоже. Но Валериус стал символом для всех, кто не поддерживает твою политику.

Тави пожал плечами. — Они не хотят признаваться сами себе, что война все изменила. Если мы не будем смотреть вперед в будущее, мы не справимся со всем этим. Всегда есть недовольные.

Эрен пролистал следующие несколько страниц.

— Прекрасный Сенатор против… Запрета рабства….. признания государства Канимов… признание государства Маратов…. признание государства Ледяных Людей…. передачи Защитной Стены Ледяным Людям… предоставления избирательных прав вольным, и, в конце концов, переноса столицы в Аппию.

— Ну, в последнем пункте что-то есть, — мечтательно сказал Тави. — В старой Алере есть неплохой действующий вулкан. Мы могли бы сбросить в него всех идиотов, и наконец от них избавиться.

— Я не уверен, что весь Сенат там поместится, Ваше высочество. Меняя тему, восстановление наших мостовых двигается разумными темпами. Большинство старых дорог будут закончены к следующей осени, но…

— Но они все вели в Алера Империю, сказал Тави. — Что насчет планов для новых дорог?

— Лорд Рива считает, что кольцевую дорогу на расстоянии шестидесяти километров вокруг старой столицы, как центр колеса, так сказать, можно закончить за три-пять лет.

Тави кивнул. — В любом случае, столько же времени займет очистка той территории от кроуча. Что он сказал о более эффективной карте новых маршрутов?

— Двадцать пять лет минимум, — сказал Эрен. — И ты не хочешь знать стоимость.

Тави крякнул. — Что ж, ничего не дается легко, не так ли? Попроси его подготовить проект более детального предложения, и мы посмотрим, сможем ли мы начать земляные работы, пока мы делаем это новое колесо.

— Хорошо, Ваше величество, сказал Эрен. — Я бы хотел предложить, в следующий раз когда вы обратитесь к Королевству с помощью магии воды, упомянуть для тех Граждан, что живут на еще покрытой кроучем территории, чтобы они при любой возможности продолжали убивать восковых пауков. Собственно, я бы даже предложил за них награду.

Тави нахмурился. — Интересно. И почему же?

— Пауки помогают кроучу быстро распространяться. Кроуч сам, спонтанно, создает достаточное количество пауков для своей поддержки, и чем больше мы их убьем, тем тяжелее кроучу становится их заменять, и тем медленнее он растет. Пауки относительно слабы, и должны стать неплохим испытанием для наших младших Граждан — и для наших Романских учеников проверкой любых их новых изобретений.

— Ты опять читал книги Варга, — прокомментировал Тави.

Эрен пожал плечами и слегка улыбнулся.

— Что с нами случилось, Эрен? — озадаченно спросил Тави. — В прошлом году мы маршировали с Легионами и спасали Империю. Теперь мы ведем переговоры, планируем дороги и ведем свою политику. Сейчас мы вовсе не воюем. А пробиваем себе путь туда, где мы уже были.

Эрен поднялся и выровнял стопку бумаг в своей руке, легко постучав ими по столу.

— Мы пережили интересные части истории, Ваше величество. Надеюсь, больше таких не будет. Я определенно предпочитаю милые, длинные, скучные периоды времени.

— Поддерживаю, — горячо сказал Тави.

Эрен наклонил голову. — О, кстати, мои поздравления.

— Спасибо, — ответил Тави, улыбаясь. — Я надеюсь, ты скоро присоединишься к нам за ужином.

— Конечно, Тави. Мои наилучшие пожелания Китаи.

Эрен удалился так же тихо и оперативно, как и вошел, и Тави на мгновение вытянулся в кресле с закрытыми глазами.

Снаружи дождь вперемешку со снегом стучал в окно, хотя на дворе была лишь середина осени.

Эта зима будет тяжелой.

Он тратил большую часть своего внимания — и денег — чтобы быть уверенным, что Империя готова к долгому, холодному сезону.

Собственно, это было проще чем он ожидал. Очень похоже на управление Легионом, не считая того что в Легионе не было таких разногласий.

(Хотя при дальнейшем размышлении Тави пришел к выводу что этот маленький факт делал огромную разницу).

Тем не менее, основные принципы были те же — набери надежных подчиненных и распредели полномочия в соответствии с их талантами.

Помогай им, когда им это нужно, и не мешай, когда нет.

Дай ясно понять, чего ждешь от людей, работающих на тебя и убедись, что поощрения и наказания логичны и справедливы.

На сегодняшний день, подумал он, все могло быть и хуже.

Раздался стук в дверь и в следующий момент она открылась.

— Сир? — раздался тихий голос камердинера. — Вы готовы?

— На сколько возможно, полагаю.

Тави поднялся и посмотрелся в зеркало. Его короткие волосы, как и борода, были пострижены по-новому.

Туника из золотой ткани была тяжелой, и от множества драгоценных камней легче не становилась. Но, тем не менее, она не весила столько, сколько доспехи.

Фиделиас, все ещё в обличии Валиара Маркуса, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь.

— Сир, — сказал он. — Гости уже прибыли. Никто не пытался никого прибить. Сегодня.

Тави глянул на него и оскалился.

— Что ж, мы и не рассчитывали, что создать Альянс будет легко.

— Определенно, — сказал Фиделиас, ставя поднос, на котором, конечно же, лежала коллекция легких закусок.

Тави неделями настаивал на том, чтобы обходиться без них, и это стало своеобразной игрой для осужденного мужчины, снабжать Тави аппетитными искушениями.

Тави их игнорировал.

Почти всегда.

— Больше всего Граждан расстроило, как ты решил вопрос с выделением земли Канимам.

Тави пожал плечами.

— Если они могут удержать Парсию, они в ней желанные гости. Этот город глубже всего в территории, которую удерживают ворды. Это наш ведущий морской порт, а Канимы забыли о кораблестроении больше, чем мы когда-либо знали.

Он пожал плечами, — Кроме того, если бы мы не выделили им место для жизни, они бы взяли его сами — и после этого они бы не были уж очень дружелюбны. Я уверен, они бы забрали с собой Свободный Алеранский…

— Верховный Лорд Варг, — выдохнул Фиделиас. — Вы ведь понимаете, почему они в действительности обеспокоены, верно?

— Потому, что кто-то без умения заклинать фурий удостоился титула Верховного Лорда, — ответил Тави. — Сердце кровью обливается за этих наивных простачков.

Он снял крышку с подноса и обнаружил на ней маленькие мясные пирожки.

Они пахли просто божественно. Он бросил на Фиделиаса убийственный взгляд.

— Запомни мои слова. Недалёк тот день, когда любой, желающий получить гражданство, сможет получить его благодаря упорному труду. Когда разум сможет дать намного больше, чем когда-либо могли дать любые фурии. Когда те, кто не смог обуздать в себе страсть к разрушению, будут считаться причудливыми отголосками прошлого, а не хозяевами будущего.

Он со звоном опустил крышку обратно.

— Пусть кто-нибудь это запишет. Будут потом меня цитировать, точно так же как и других Первых Лордов.

— Сдаётся мне, они предпочтут сэкономить место, чтобы записать ваши слова когда будут вас тащить в башню как бредящего психа. — ответил Фиделиас.

Тави коротко хохотнул.

— Нет, я ещё не совсем свихнулся. А как там дела с планами по новой программе?

— Тайными планами тайной подготовки тайных работников? Если я вам расскажу, мне придётся вас убить, сир.

Тави ухмыльнулся:

— Я так понимаю, это означает «всё нормально».

Фиделиас кивнул:

— Ша оказался очень полезным. Приятно с ним работать. Хотя его подход к обучению и методы сильно отличаются от моих.

Он прочистил горло и спросил:

— Сир? Вы и вправду собираетесь выждать некоторое время, прежде чем дадите бой ворду на Кании? Сенатор Валерий…

Тави вскинул руки в защитном жесте:

— Тьфу. Меня уже тошнит от этого имени. Он хочет, чтобы я немедля возглавил экспедицию на Канию и нашёл там последнюю оставшуюся королеву, да?

— Именно так.

— Таким образом он сможет одновременно и избавиться от меня, и значительно облегчить себе задачу по уничтожению всего, что я пытаюсь здесь выстроить.

Он покачал головой.

— Было бы просто замечательно вернуть себе оставшуюся часть Алеры в ближайшие десять лет. И это жизненно важно. Мы ни в коем случае не можем позволить себе оставить существовать источники ворда, разбросанные повсюду. А наши шансы на Кании в ближайшие лет тридцать меня совсем не вдохновляют. Не потянем. У нас просто не хватит людей, чтобы это сделать.

— Но вы признаёте, что это нужно будет сделать.

— Вероятно. — ответил Тави. — Рано или поздно. Но в настоящий момент… Канийский ворд пока для нас слишком полезен.

Фиделиас недоуменно нахмурился:

— Сир?

— Сейчас мы наблюдаем нечто, невиданное ранее: работающий альянс канимов, маратов, ледовиков и алеранцев. Сколько алеранцев за последние сто или триста лет полегло в войнах с ними, а?

— Использовать ворд в качестве силы, удерживающей Альянс. Рискованно.

Тави развёл руками:

— Так уж вышло, что никто из нас поодиночке не выстоит против ворда. Единственный способ чего-то добиться — действовать сообща. А единственный способ победить когда-нибудь на Кании — это жить в мире сейчас, пытаясь построить что-то достаточно жизнеспособное для победы.

— Построить. Что-то вроде Общей Академии, о которой вы говорили?

— Ну да, и её тоже. Нашим народам есть чему друг у друга поучиться. Академия — превосходная возможность это сделать.

— Не знаю, чему мы можем научить канимов или маратов, Капитан. Вряд ли мы можем дать им уроки заклинательства фурий.

Тави сдержал ухмылку.

— Что ж, как знать, вдруг какой-нибудь неспособный к залинательству чудак разовьёт свой талант. Верно?

Какой-то момент Фиделиас глядел на него, а затем вздохнул:

— Вы не собираетесь объяснять, так?

— Это сакральное право Первого Лорда. Я могу напустить загадочности, когда захочу. Вот так.

Фиделиас издал короткий смешок.

— Хорошо. С таким аргументом не поспоришь, — его лицо переменилось. — Но… Сир. Учитывая мой приговор… Я думал теперь вы списали меня со счетов.

— Разве? — спросил его Тави. — Бывший курсор Фиделиас мертв. Его имя очернено и попрано. Он предал покойного Первого Лорда ради Верховных Лорда и Леди, которые так же теперь мертвы. Все, что он сделал для этих правителей разрушено. Уничтожены труды всей жизни.

Человек носивший лицо Валиара Маркуса опустил глава. В его взгляде читалась горечь.

— Я приговорил бывшего курсора Фиделиаса к смерти, — тихо продолжил Тави.

— Ты умрешь служа мне, действуя под другим именем, именем, которое будет окружено заслуженной честью и славой. Я приговариваю тебя сойти в могилу, с осознанием того, как все сложилось бы, не предай ты службу у моего деда. Я приговариваю тебя к смерти, с осознанием того, что Первый Лорд — который должен был распять тебя пол года назад, вместо этого оказывает доверие, вверяет людей и деньги на расходы. А вымышленный человек заслуживает гораздо больше тебя.

Он склонился вперед.

— У тебя слишком много талантов, чтобы пускать их на ветер. Ты нужен мне. Ты мой. Ты поможешь мне создать Альянс.

Фиделиас хмыкнул, затем произнес:

— А вдруг я предам тебя?

— Вопрос в том, — ответил Тави, — вдруг я предам тебя?

Похоже, Фиделиаса немного озадачила подобная логика.

— Порой я самонадеян, но не дурак. Не думай, что я не приглядываю за тобой должным образом. Я просто готов смириться с сопутствующей паранойей, дабы извлечь из тебя максимум пользы. Это требуется Империи.

Он повысил голос.

— Империя нуждается в героях. Империя нуждается в тебе, Маркус. И я не намерен позволить тебе прохлаждаться.

Мужчина сморгнул и закивал.

— Вороны, — тихо сказал он. — Если бы только у Секстуса было ваше мужество.

— Мужество? Он не был трусом, — сказал Тави.

— Не физически, нет, — ответил Маркус. — Но… мужество взглянуть правде в глаза и признать. Мужество стремиться к тому, что является правильным, даже если это кажется невозможным. Он никогда не выходил за рамки, установленные его отцами и праотцами. Никогда даже не предполагал, что наше будущее может отличаться от прошлого.

Тави слегка улыбнулся.

— Что ж, правда. Но у него не было преимуществ моего отличного образования и воспитания.

Маркус расправил плечи и посмотрел на него.

— Как бы то ни было, я ваш, Капитан. Пока смерть не заберет меня.

— Так и есть с битвы под Элинархом, — тихо ответил Тави. — Пожалуйста, возвращайся на празднование и передай, что я спущусь через минуту.

Маркус отсалютовал в легионерском стиле, несмотря на отсутствие униформы, и тихо удалился.

Тави сел в кресло и на мгновение закрыл глаза.

Теперь, когда наступил этот день, вся эта церемония бракосочетания казалась куда более… незыблемой, чем раньше. Он сделал пару медленных вздохов.

Из маленького комнатного бассейна раздалось журчание, и призрачный голос прошептал:

— Юный Гай?

Тави поднялся и поспешил к водоёму. Только так теперь Алера могла являться ему.

За прошедшие шесть месяцев после Третьего Кальдеронского, она все больше угасала, появляясь все реже и на все меньшее время.

Тави наклонился и улыбнулся воде, в которой отражался появившийся призрачный силуэт Алеры.

— Ты женишься, — сказала Алера. — Это важный шаг. Прими мои лучшие поздравления в этот день.

— Спасибо, — тихо ответил Тави.

Она добродушно и как-то удовлетворенно улыбнулась ему.

— Мы не сможем больше так поговорить.

В груди Тави резко кольнуло от этих слов, но он знал, что такой день настанет.

— Я буду скучать по нашим беседам.

— Не могу сказать то же самое, — ответила Алера.

— За что я… в некоторой степени признательна. Это было бы неловко.

Она вздохнула и кивнула.

— Ты уверен, что хочешь двигатьсяв выбранном направлении?

— Что ж, ты сказала, что я познакомил вас с Китаи неосознанно, из-за нашей связи. Поэтому, ты можешь говорить с ней.

— Действительно.

— Тогда ты должна верить мне. Взаимодействие с остальными маратами будет столь же полезно, на определенном уровне. Так же и с канимами. Ледовики уже пользуются заклинательством воды, осознают они это или нет. Вряд ли это что-то серьезно изменит.

— Я как-то не думаю, что лорды твоей родовой линии согласятся. Как не согласятся и с концепцией… как ты это назвал?

— Заслуженное заклинательство, — сказал Тави. — Те, кто хочет большего, должны иметь возможность достигнуть этого. Что вполне справедливо. Сколько талантливых умов мы теряем в каждом поколении лишь потому, что они родились с недостаточным умением в заклинательстве, чтобы стать уважаемыми людьми. Если это не изменится, мы не выживем.

— Я полностью согласна, — ответила Алера. — И готова полностью реализовать твой план. Я просто… Удивлена, обнаружив такую точку зрения у смертного.

— У меня было все, — сказал Тави, указывая на комнату, — и ничего. Я добился мира, чтобы изменить положение вещей. Мало кто из моих предков могут похвастать этим.

— В будущем твой народ будет вспоминать этот год и называть его великим чудом. Они будут говорить, что в этот день ты ступил на свет из тьмы.

— Если такие нелепые высокомерные всезнайки доживут до тех дней, я не против, — ответил Тави.

— По моим подсчетам, у вас есть полтора века. Может два. Прежде чем Королева Ворда из Кании придет за вами.

Тави кивнул.

— Тогда я подготовлю нас. Или хотя бы начну готовиться.

— Странно, — сказала Алера, — я в некотором роде сочувствую вам, зная, что близятся великие события, а я не смогу их лицезреть. За все время существования в этом обличии, я чувствую себя смертной, как никогда прежде.

— Не мудрено. В конце концов ты умираешь.

Алера тепло улыбнулась.

— Верно, — прошептала она. — Но не совсем. Какая-то часть меня, юный Гай, всегда будет с тобой и с твоими детьми.

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Тави.

Но отражение в воде стало его собственным.

Он еще немного поглядел в воду, чтобы убедиться.

Затем поднялся, с заклинанием воды решительно осушил слезы и зашагал навстречу судьбе.

Тави встретил Китаи на входе в амфитеатр Ривы, где ожидали Сенат, Граждане и все, кто смог протиснуться в здание.

Молодая маратская женщина была облачена в белое платье, довольно мило задрапированное и оголяющее одно плечо.

Отделанное золотом и усыпанное жемчугом с драгоценными камнями, ее платье весьма сочеталось с его туникой.

Конечно, ее стрижка, в стиле Клана Лошади, так или иначе вызвала бы скандал в Империи, даже если бы она не покрасила свои светлые волосы в яркие цвета.

Когда он указал ей на это несколькими днями ранее, она ответила, что ее грива окрашена в королевские цвета: ярко-красный и синий, так что с чего бы кому-то возмущаться из-за этого?

Исана и Арарис так же были там, оба одетые в зелено-коричневые цвета Дома Лорда Кальдерона, стоявшего рядом собственной персоной.

Исана обняла подошедшего Тави и сказала:

— Что с твоим воротником? Он выглядит …растянутым.

— Я растянул его, чтобы вздохнуть, — ответил Тави.

Его мать улыбнулась, и морщинки собрались в уголках глаз.

— Что ж, полагаю, сойдет. Ты всегда выглядел слишком тощим последние несколько лет.

Тави повернулся к Арарису и протянул ему руку.

Мечник пожал ее, его загорелая кожа была огрубевшей и теплой, а затем заключил его в быстрые, крепкие объятья.

— Твой отец гордился бы тобой, Тави.

Тави улыбнулся ему.

— Спасибо вам, Граф и Графиня Риллуотер.

— Ради всего святого, Тави, — сказала Исана. — Ты не должен причислять нас к Гражданам.

— Я Первый Лорд, — с улыбкой сказал Тави. — Это вам за то, что устроили тихую, частную церемонию, пока я был занят в сражении с вордом. Потерпите.

Бернард издал рычащий смешок и обнял Тави так, что затрещали ребра.

— Берегись, парень. Тут хватает народу, знающего, как выбить воздух из того, кто сильно раздувается.

Тави с улыбкой сжал его в ответных объятьях.

— Глянь, как хорошо это повлияло на меня в юности, а?

Бернард хохотнул и положил руку Тави на плечо.

Он оглядел его с ног до головы.

— Ты молодец, парень.

— Спасибо, — тихо сказал Тави, — дядя.

— Дядя Лорд, — поправила Амара, ее золотисто-карие глаза сияли, когда она показалась из-за спины мужа. Она держала запеленованного младенца над своим округлившимся животом. — Вы выглядите превосходно, — сказала она Тави и Китаи. — Поздравляю.

— Ого, — сказала Китаи, уставившись на Амару. — Ты огромная, как дом. Как ты его прикрывала?

Амара зарделась и рассмеялась, одновременно смущённая и польщённая.

— Постоянная практика.

— Когда подходит срок? — спросила Китаи.

— Еще примерно три месяца, — сказала Амара. Она глянула за плечо, скорее инстинктивно, и немного жалобно сказала: — Бернард.

Дядя Тави посмотрел на ближайший фонтан, где молодая девушка устроила экспедицию по его узкой кромке, водя за собой двоих более юных мальчиков.

— Маша, — позвал Бернард и направился и их сторону. — Маша, перестань пытаться скинуть своих братьев.

— Братьев? — переспросила Китаи.

— Приемных, — сказала Амара.

Она снова опустила глаза, выглядя одновременно притворно смущенной и польщенной.

— После Третьей Кальдеронской осталось так много детей, нуждающихся в доме. И мы не ожидали, что я… Буду в положении. Исана говорит, что это Благословение Ночи излечило мои недуги.

— О, да, — сказала Китаи, кивая. — Когда-то мой народ использовал его, пока мой алеранец не разбудил его спящего стража и чуть не уничтожил весь мир.

— Ты никогда мне этого не забудешь? — с улыбкой спросил Тави.

— Когда-нибудь. Когда ты будешь старым и беззубым. Обещаю.

— Нам пора заходить, — сказала Исана. — Тави, хочешь, чтобы его кто-нибудь подержал?

— Нет, спасибо, — ответил Тави. — Мы решили, что он будет с нами.

Китаи решительно кивнула и приняла младенца у Амары.

Она устроила его около себя, засуетилась с одеялами и сказала ребенку:

— Глупо, но мы должны перетерпеть эту алеранскую чушь. Это сделает твоего папу счастливым.

— Это необходимая формальность, — сказал Тави, кивая остальным, когда они все вместе зашли в амфитеатр. — Только и всего.

Китаи проигнорировала его и продолжила говорить с ребенком.

— Как многие алеранцы, он устраивает из незначительных событий целые представления на публике, где делаются всякие нелепые вещи, которые проще оформить на доске или столе, нежели тут. Но мы его любим и сделаем все это.

— Вы любите его, правда? — спросил Тави.

Китаи улыбнулась ему и на цыпочках подкралась, чтобы поцеловать.

— Очень сильно.

Тави положил руку на теплую головку маленького человечка, появившегося на свет всего неделю назад.

А другой рукой приобнял за плечи Китаи.

Какой-то момент они постояли так, не двигаясь, глядя на сонное личико Гая Дизайдериуса Таваруса — их сына.

Дизайдериус. Желанный. Чтобы никогда не возникло сомнений, на сколько он желанен в их семье и в мире.

Тави чувствовал…

Умиротворение.

— Я тоже вас люблю, — сказал он тихо. — Готовы?

— Напомни мне суть церемонии? — спросила Китаи, когда они двинулись вперед.

— Мы пройдем по проходу до стола, установленного на подиуме, остановимся около Варга, который прочитает текст. Максимус поручится за меня, а твой отец за тебя. А затем мы оба подпишем брачный контракт.

Китаи кивнула.

— И что потом?

— Что ты имеешь ввиду? Потом мы будем женаты.

Она остановилась и взглянула на него.

— Ты… Ты серьезно, не шутишь?

Тави сморгнул и постарался не выдать своего расстройства.

— Такова… Брачная церемония. Я говорю… правда, тут не будет сражения на мечах или скалолазанья, но чего ты ожидала?

Китаи спокойно вздохнула, взяла себя в руки и продолжила путь.

Они зашли в амфитеатр и прошли мимо сорока тысяч Граждан и вольных, канимов и маратов, и даже одного Ледовика, носившего холодильный камень на мохнатой груди в качестве амулета.

Под лязгающие и звенящие звуки марша Первого Лорда, пытающиеся походить на музыку, они медленно двигались к центру амфитеатра.

На половине пути амфитеатр взорвался аплодисментами.

— Мы подпишем контракт, — сказала Китаи сквозь стиснутые зубы. Среди толпы была заметна лишь ее улыбка. — Мы черканём на бумаге.

— Да, — таким же образом ответил Тави.

Она с теплотой взглянула на него, задорно закатила зеленые глаза и произнесла, словно проклятие:

— Алеранцы.

1

распространенное сокращение от Jay-Jay — Джей-Джей, но здесь второе значение — Judges (Судьи), т. е. критикам

(обратно)

2

вероятно, мороки Великой Фурии Ветра - Тави Ливии

(обратно)

3

не ясно, к чему приписка, и почему латинские окончания в первых двух словах имени, тогда как в третьем без этого, но так в оригинале… возможно шутка автора

(обратно)

Оглавление

Фурия Принцепса

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Эпилог

Фурия Первого Лорда

  Благодарность

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

  Глава 52

  Глава 53

  Глава 54

  Глава 55

  Глава 56

  Глава 57

  Эпилог

*** Примечания ***