Фрося. Часть 6 [Овсей Леонидович Фрейдзон] (fb2) читать онлайн
- Фрося. Часть 6 875 Кб, 252с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Овсей Леонидович Фрейдзон
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Овсей Фрейдзон ФРОСЯ Часть 6
Глава 1
— Сёма, Сёмочка, ну, зачем ты обижаешь девочку, ей же больно, быстренько иди сюда! К Фросе с явной неохотой, опустив голову, плёлся худенький четырёхлетний мальчик. Подойдя к скамейке, на которой сидела женщина он быстро заговорил: — Бабулечка, она сама первая задирается. Мы договорились с ней, что будем по очереди катиться с горки, а Светка уже три разика скатилась, а я только два… — Сёмочка, но она ведь девочка, а я тебя учила, что девочкам надо уступать, а ты за косички дёргаешь, ей же больно… — Бабулечка, но я ведь тоже хочу кататься, мы же должны были по разику ехать, раз она, раз я. — Так ты бы ей объяснил. Она, как говоришь ты, слов не понимает. Фрося со смехом привлекла к себе курчавую головку внука. — Сёмочка, Сёмочка, хорошо, что ты уже слова понимаешь, поэтому пойдём с тобой на пруд и покормим булочкой уточек. Хочешь? Мальчик нахмурился. — Бабулечка, но я ведь ещё мало с горки покатался, вот ещё столько разиков прокачусь и пойдём. И он растопырил пальчики на руке. — А сколько это разиков? Ну, что ты не знаешь? Пять. — Тётя пустите Сёмку, мы будем по очереди кататься, он меня не больно дёргал, я сама виновата. Фрося с улыбкой посмотрела на подошедшую к ним симпатичную светловолосую девочку. — На, Сёмочка, угости Свету конфеткой и бегите на свою горку, катайтесь, только не надо ссориться. Девочка и мальчик, зажав в руках по шоколадной конфетке, на фантике которых был нарисован бурый медведь, побежали, весело о чём-то переговариваясь, а Фрося откинулась на спинку скамейки, прикрыла глаза и подставила лицо ласковому майскому солнышку. Боже мой, как она всегда любила это время года и, как много было с ним всегда связано. Неожиданно мысли перенесли её на много лет назад и тоже это был месяц май, когда она приняла судьбоносное решение оставить в себе зародившийся плод после сумасшедшей страстной и скоротечной любви с дедушкой её внука. Фрося невольно улыбнулась, вспомнив, как тогда рисовала для себя жуткую по тем временам картину, бабушки сидящей в скверике и, следящей за внуками. Оказывается, ничего страшного, даже очень приятно, не надо никуда спешить, никаких особых забот, даже покушать не обязательно возвращаться домой, можно и в кафе зайти, их вон, сколько сейчас пооткрывалось в Москве вместе с этой несуразной перестройкой и развитием кооперативного движения. Хотя, почему эта перестройка такая уж несуразная, просто далеко не все в ней нашли своё место, многие просто растерялись, не понимая того, почему самая натуральная по прежним временам спекуляция вдруг стала называться предпринимательством. Наступило время для таких, как был Марк, да и ей самой в новом укладе жизни было достаточно уютно, только вот мотивация изрядно порастратилась. А ведь почти пять лет назад, когда Семён ушёл в армию, она с новыми силами кинулась в гущу всевозможных сделок, плотно вместе с закадычной подружкой Настей оседлали толкучки. Надо было срочно пополнить денежный запас, чтобы обменять Танину квартирку на большую и вполне в этом преуспели. Уже к Новому Году невестка въехала в шикарную трёшку в дом старой конструкции с высокими потолками, с широким и большим коридором, просторной кухней, ванной и туалетом. Первого марта Таня успешно разродилась Сёмочкой и к этому времени расторопная Фрося наняла халтурщиков, которые устроили в старой квартире целую революцию, умудрившись даже обустроить маленький кабинет для работы невестки. Конечно, вся эта кутерьма стоила сумасшедших денег, но они справились. Уже в ноябре Олег через своего знакомого лётчика передал Фросе пятнадцать тысяч рублей, оставшихся у него после покупки дома в Крыму и подержанной машины. А к этому времени бывший её любовник давно уже полностью рассчитался и даже предлагал Фросе свою материальную помощь, но она её отклонила. Никакие деньги на свете не смогут вернуть ей её мальчика, её любимого Сёмочку. При этой мысли слёзы непроизвольно буквально хлынули из глаз. — Бабулечка, бабулечка, почему ты всё время плачешь, и мамочка тоже плачет, ну, если ты хочешь, пойдём кормить уточек, Светка уже ушла домой со своей мамой. Фрося вынула из сумочки носовой платок и тщательно вытерла глаза и щёки от слёз. — Давай мне свою ручку и пойдём покормим уточек, а потом и сами зайдём куда-нибудь пообедаем. — А я хочу пельмешек и мороженое. — Договорились, мне твой ход мыслей нравится, зайдём в пельменную, там рядом и кафе-мороженое есть. — Бабулечка, у меня ножки заболели, я ведь маленький так далеко ходить. — Идём, идём хитрюга на ручки, поднесу тебя немножко, как бегать и кататься с горки у тебя ничего не болит. Фрося прижала к груди худенькое тельце мальчика и вдохнула сладкий аромат его волос: какая Танюха молодчинка, что втайне от Семёна вынула спираль и забеременела, чтобы она сейчас делала без этой своей милой кровинушки… Как только внук увидел синюю гладь пруда, тут же соскочил с бабушкиных рук и побежал к парапету высматривать своих любимых птиц и, приблизившись к бордюру, закричал: — Бабуля, бабулечка, иди быстрей, смотри какие две большие белые утки плывут! Подойдя к мальчику, Фрося увидела, как к берегу грациозно подплывает пара лебедей. — Сёмушка, это не уточки, а лебеди. Правда, красивые? — Красивые, красивые, давай быстрее булочку, буду их кормить, это, наверное, мама и папа. — Не знаю Сёма, держи булочку, только большими кусками не кидай, рядом ведь деток нет, поэтому они, скорей всего, муж и жена. — Это, как у Светки есть мама и папа, а они, как ты сказала, забыл эти слова, ну, дядя и тётя, которые вместе живут. — Умница, правильно понял. — Бабулечка, а почему у вас с мамочкой нет рядом ни одного дяди?Глава 2
Выйдя из кафе-мороженого, Фрося с внуком уселись в Жигули. — Так, дорогой мой, давай я тебя всё же пристегну, а то ты у меня юркий парень, а дороги нынче в Москве стали весьма запруженные машинами. Сёмка закапризничал: — Бабулька, я не хочу домой, давай ещё погуляем, пойдём в киношку. — Нет, на сегодня достаточно, я твоей маме обещала ещё раньше тебя привезти домой, ты же днём не поспал и будешь вечером своими капризами всех донимать. — Не буду, не буду, ну, пожалуйста. — Всё, Сёмочка, разговор окончен, мы же с тобой договорились, что ты не будешь мне нервы мотать. — А, как нервы мотаются, это, как мамины нитки? Фрося ласково потрепала кучеряшки на голове у мальчика и тронулась с места. Пока доехали до дома, где жила Таня, внук уснул и Фрося, взяв его на руки, внесла на второй этаж и постучала в дверь. Им открыла Лена и закричала: — Мама, бабушка с Сёмкой пришли! Фрося зашептала: — Тише, тише Леночка, Сёмочка спит, быстро разбери его кроватку, он у меня сегодня выполнил большую программу. Раздев и уложив внука спать, Фрося вышла в зал, где её поджидала невестка. — Мама Фрося, ну, где вы так долго с Сёмкой болтались, он ведь голодный и спать должен вовремя ложиться. — Танюха, не бурчи, можно подумать это тебе шестьдесят восемь лет, а не мне. — Ай, мама Фрося, ты всё шутишь, а мне так необходимо было с тобой поговорить, а ещё тебя Валерий Иванович и тётя Настя разыскивали. Будешь кушать? — Нет, мы с Сёмочкой поели в кафе. А что друзья от меня хотели и о чём тебе было необходимо со мной поговорить? Таня подошла к свекрови, обняла её за шею и склонила голову к ней на грудь: — Мамочка, пришло ещё одно письмо из отдела по делам военнопленных. — Что опять глухо? Плечи молодой женщины задрожали. — Ну, не плачь, моя миленькая, не плачь, они только нам души рвут. Что на сей раз пишут? — Не верю я им, не верю, пишут, что подключили «Красный Крест» и, что государство готово заплатить за него выкуп, но нигде следов его пребывания найти не могут и они пишут… И Таня зарыдала в голос. — Пишут, что через два года, будут считать его погибшим и я, получу статус вдовы, можно подумать, поэтому делаю к ним запросы. Больше сил успокаивать невестку у Фроси самой не было, они стояли посреди зала и вдвоём горько плакали, нисколько не стесняясь друг друга. Наконец, Фрося взяла себя в руки. — Танюша хватит, хватит моя миленькая, у тебя трое деток, не убивай себя горем. Завтра ко мне должен заехать Стас, он обещал в кулуарах Кремля почву прозондировать, хотя надежда на него маленькая, но я буду цепляться за каждую, а может и в самом деле, «Красный Крест» что-нибудь сможет для нас сделать. Обе женщины умыли лица и уселись на диван. Фрося внимательно вгляделась в лицо невестки — она по-прежнему была худенькая, не смотря, на трое родов, по фигуре можно было подумать, что это не мать троих детей, а студентка третьего курса института, а вот лицо было бледное, возле глаз залегла сеточка морщинок и потухли прежние весёлые ямочки на щеках. — Танюша, детки заканчивают учебный год, не тяни резину и дуй сними на дачу, шить и там сможешь, а Анжелка уже большая, она тебе во всём поможет, да и я, буду по возможности наезжать и держать в курсе всех событий. — Мама Фрося, как я смогу сидеть на даче, когда у меня столько заказов, люди ведь на примерки приходят. — Вот и закругляйся, сгоняй свои заказы, а новые не бери, в середине июня отправляйся с детками в Крым к Олегу с Викой и отдыхай, набирайся сил, они тебе ещё как понадобятся. — А ты? Фрося взглядом обежала по всему периметру зала, как будто впервые знакомясь с обстановкой. — Не знаю Танечка, мне и хочется, но боязно, ведь прежние наши отношения с Олегом в унитаз не спустишь. Вдали всё воспринимается иначе, а вблизи мой отдых может вылиться в душевные муки и не только мои. Поеду, уже с дому позвоню Насте и Валере. Дорога от дома Тани заняла хороших полчаса езды на машине и пока стояла в пробках, уносилась мыслями в далёкое и не столь прошлое, и так было задумывалась, что, стоящие сзади машины с нетерпеливыми водителями нервно сигналили, выводя её из лабиринтов памяти. После того, как Семён ушёл в армию, Таня с девочками осталась жить у неё и это помогло обеим женщинам справиться с душевными муками — ведь невестка только что потеряла мать и проводила на службу мужа, с которым толком и натешиться не смогла. В тоже время Фрося, недавно пережила жуткий стресс, связанный с потерей своей запоздалой любви и, конечно же, с расставанием и тревогой за сына, угодившего в ряды Советской армии в не самое спокойное для страны время. Семён попал в учебку, находившуюся невдалеке от Ташкента и через три месяца должен был выйти оттуда в звании младшего лейтенанта и в принципе, должен был отправиться служить в ракетные войска куда-то на просторы Дальнего Востока. А дальше… А, дальше, всё покрыто в основном туманом неизвестности, хотя перед Новым Годом, кое- что прояснилось, когда они получили последнее от Сёмки письмо, присланное им от какого-то его приятеля по обычной почте, не подвергшееся армейской цензуре. Семён в своей манере, с некоторой иронией, сообщал, что уже перед самой присягой у него произошёл неприятный инцидент с товарищами по оружию, о причинах он писать не будет, но пришлось ему вспомнить прежние навыки боксёра и они ему очень даже пригодились, а иначе всё могло бы закончиться гораздо печальней. Он обращался к матери с заявлением, что иначе поступить было нельзя, она должна его понять и простить. Сёмка иронизировал над собой, что не успел ещё стать офицером, а уже был разжалован в рядовые, отсидел внушительный срок на гауптвахте, а теперь ждёт отправки в места не столь спокойные. От последнего заявления сердце Фроси сдавила такая тоска и боль, что Тане пришлось срочно давать ей сердечные капли и вызывать Скорую помощь. К счастью, на этот раз всё обошлось, но врачи предупредили, что стрессы впредь ей категорически возбраняются, потому что предынфарктное состояние вполне может вылиться в обширный инфаркт миокарда. К чести Тани, она в присутствии Фроси старалась не давать воли своему подавленному настроению, хотя постоянно корила себя за то, что поздно сообщила мужу о своей беременности. Из того последнего письма Семёна им было понятно, что радостное сообщение жены о будущем отцовстве до него уже не дошло. Таня до сих пор винила себя за то, что не сообщила любимому перед отправлением в армию о своём положении, боялась, что он будет настаивать на аборте. Ведь Таня знала, что он был категорически против того, чтобы она в отсутствии его взяла на себя все тяготы с беременностью и воспитанием младенца. В этом вопросе Фрося была с ней не согласна, но не смела вмешиваться, а тем более, тайно сообщать сыну, доверенный ей секрет. Нет, она никогда не укоряла невестку, хотя часто ловила себя на мысли, что осознание того, что он скоро станет отцом, могло его остановить от тех поступков, за которые Семён был разжалован, отсидел в военной тюрьме и самое страшное, не прояви Сёмка свой нрав и праведный гнев, а то, что этот гнев был праведным Фрося не сомневалась, и тогда бы он не очутился бы в Афганистане.Глава 3
Фрося оторвалась от мрачных воспоминаний, она наконец-то, подъехала к своему дому. Поднялась в квартиру и сразу же позвонила Насте: — Настюха, ты меня искала? — Искала, моя господарушка, искала. — Ого, подруга, а чего голос такой тухлый? — Фросенька, два дня назад мой Митька из тюрьмы вернулся. И Настя горько расплакалась. Такого от неё Фрося ещё ни разу за всё время их дружбы не слышала. — Настенька, успокойся моя родненькая, чего же ты плачешь, ведь знала, что он вернётся, так чего не развелась, если так не люб? Сквозь всхлипы подруги, Фрося с трудом воспринимала услышанное. — Я же думала, что тюрьма его окаянного обломает, а, когда он вернётся приголублю и с помощью заработанных мной денежек приведу в божеский вид и заживём с ним всей деревне на зависть. А он подлюка, как явился, так сразу же запил, все деньги, что были при мне выскреб, я попыталась возражать, так он мне так врезал кулаком в зубы, что один выбил, а два шатаются. — Настюха, так надо же найти на него управу, срочно звони своему Саньке и пусть он со своим папанькой поговорит по-мужски, он же у тебя совсем не хиленький. — Господи, о чём ты говоришь, Санька, как услышал, что тот вернулся, так трубку телефона не поднимает, он ведь с детства своего папочку боится. — Тьфу ты, надо, наверное, в ментяру обращаться, не люблю я эту братию, но другого выхода не вижу. — Что ты, моя господарушка, ведь, когда он опять выйдет на свободу, вовсе меня порешит, ему ведь это уже не впервой. — Настюха, так давай я подпою каких-нибудь мужиков в деревне и пусть они намнут ему, как следует бока, сегодня за водку мать родную продадут, Мишенька Горбачёв такого натворил со своей борьбой с пьянством, что скоро половина мужиков в нашей стране сдохнет от этого пойла, а ведь пьют теперь всё подряд, жуть какая-то. — Ай, подруженька, пусть пьют, пусть сдохнут, я же нынче в своей хате боюсь находится, и вся душой извелась, а вдруг Митька до твоего тайника доберётся, тогда мне только петлю на шею одеть останется, приезжай, моя миленькая, забери ты отсюда своё богатство. — Ладно, сейчас приеду, но это не решает вопроса, приготовь и оставшийся товар, тоже надо забрать, ведь твой милёночек и до него доберётся. — Доберётся, доберётся, он уже у меня спрашивал, откуда столько добра. — Ладно, жди. Фрося вновь села за руль, в душе разгорался пожар ненависти к мужчине, которого ещё ни разу в жизни не видела. Вот подонок, тюрьма его обломает, наивная, как будто не была в той тюрьме, меня так обломали, что готова была голыми руками блатных этих давить, только мысль о Сёмке сдерживала. В принципе, она сейчас особо в тайнике в доме у Насти не нуждалась, нынче не милиции надо было бояться, а всякого рода бандитов. В тайнике по-прежнему хранились доллары Аглаи, немножко камешков после Марка, оставшиеся золотые украшения от Ривы и наличными тысяч пять… не бедная, но не такая богатая, как была раньше. Прошло уже два года, как она не работает в ателье, как, впрочем, и Настя, а чего было там оставаться, когда Валера сам ушёл оттуда и открыл свой кооператив. Не было уже у неё столько сил, а особенно желания, заниматься спекуляцией, хотя сегодня это уже практически не карается государством У Ани тоже почти не было стоящего товара, прилавки стремительно пустели, да и поляки везли в Советский Союз всякую дребедень от парфюмерии до шмоток. У них с Настей кое-что ещё оставалось, но смысла сбывать товар не было никакого, деньги быстро превращались в мусор. Можно было, конечно, заняться перепродажей электротоваров и мебели, золота и водки, но после исчезновения Сёмки, слово гибели отчаянно не хотелось даже в мыслях произносить, совершенно пропала мотивация. Пока так размышляла, подъехала к дому Насти. Увидела подругу, слёзы непроизвольно покатились из глаз. — Что он скотина с тобой сделал! Все губы у Насти были разбиты, впереди во рту зияла дыра на месте выбитого зуба, под глазами, на шее и плечах виднелись синяки и кровоподтёки. — Ах, Фросенька, синяки заживут, а вот душа уже никогда, как мне теперь жить с этим животным, ума не приложу. — Собирай свои тряпки и айда ко мне, у тебя же на книжке на однушку наберётся, а если что, мы с Санькой тебе подмогём. Настя уткнулась лицом в ладони и заголосила. — Нет больше у меня денежек на книжке, я дура все Саньке отдала, он ведь решил цветочный павильон открыть. — Позже откроет, а пока хату купим. — Не купим, я ему уже про то говорила, слушать даже не хочет, говорит, нечего тебе в город лезть, а батька попьёт, попьёт и утихомирится. — Настюха, может мне с Санькой поговорить, постесняется со мной подлюкой быть? — Брось ты эту затею, он же всю жизнь только от меня принимал, уверена, что не отдаст ни копеечки, буду ждать пока мой милёночек утихомирится, а ты лезь подружка в подпол, не ровён час, Митька явится. Фрося вздохнула, на ходу проблемы подруги не решить, но она её не бросит, что-нибудь позже придумают. Сложив в машину баулы с оставшимся товаром и хранимый в тайнике золотой запас, она вытерла пот со лба. — Настюха, напои холодной колодезной водичкой, больше четверти века в Москве живу, а никак не привыкну к воде из-под крана. Они стояли в сенях, где находился у Насти бачок с запасом воды, Фрося не спеша, пила из железной кружки воду, когда вдруг дверь резко распахнулась и проём заслонила чья-то фигура. — Митенька, это Фрося, я тебе о ней говорила. — Бля буду, вот это фифа, какой прикид и вся ржавчиной обвешана, давно таких сисек не мял. И широкая лапа с заскорузлыми пальцами больно ухватила Фросю за грудь. Инстинктивно она отпрянула и сунула в лицо мужику кружку с оставшейся водой. Тот от неожиданности подался назад и, зацепившись каблуками за порог, грохнулся спиной с двух ступенек крыльца. Фрося подталкиваемая Настей выскочила следом из хаты, но быстро пришедший в себя Митька уже поднимался на ноги. — Ну, курва, тут я тебя уже и порешу, ты блядота сейчас у меня кровью умоешься, я об тебя ноги буду вытирать, а будешь ерепениться, так и кишки выпущу. Фрося быстро огляделась, она, конечно, могла бы рвануть к машине, вряд ли пьяный после падения мужик её бы догнал, но оставить Настю на растерзание осатаневшему Митьке, не могла. Они стояли напротив друг друга — Фрося на крыльце, Митька внизу в двух шагах от неё. Фрося молниеносно оценила соперника — примерно её роста, не худой и не толстый, видно, что он был жилистым, физической силой бог его не обидел, да и на зоне, видимо, не плохо потренировался. В красных от двухдневной пьянки и бешенства глазах Митьки Фрося читала себе приговор. Мужик склонил вперёд свою бритую голову, глубокие морщины и мелкие шрамы на лице в купе с открытым мокрым ртом придавали ему весьма страшный вид. Взгляд Фроси метался со стороны в сторону, ища выход из создавшегося положения. Мужик резко выбросил руку и ухватил Фросю за плечо, она отпрянула, и тоненькая кофточка с треском лопнула под заскорузлыми сильными пальцами Митьки, выставляя на свет груди в бюстгальтере. Разъярённый мужчина рванул до конца тонкую ткань и отбросил её в сторону, одна нога его уже была на нижней ступеньке, а длинные руки тянулись к горлу полуголой женщины. Фрося, воспользовавшись своим положением, находясь выше мужика, резко подняла ногу и каблучком туфли въехала ему в район живота. Митька, ревя, как бык, отступил на два шага, инстинктивно ухватившись руками за раненный живот. Фрося тут же метнулась в сторону и схватила в руки, прислонённую к крыльцу метлу, которой Настя, по всей видимости, подметала двор. Опьянённый водкой, яростью и болью Митька кинулся на Фросю, но та, нисколько не задумываясь, тыкнула тому острыми прутьями в лицо. Раздался нечеловеческий рёв, его руки заслонили лицо, но Фрося, не давая тому очухаться, перевернула метлу и стала охаживать противника палкой по плечам, голове и туловищу. Осыпаемый ударами палки, Митька медленно отступал, пока не завалился, но Фрося и лежачего, продолжала дубасить по чём попало и только руки Насти, ухватившей её сзади за плечи, остановили избиение. — Фросенька, господарушка, ты его до смерти забьёшь, зачем тебе за эту дрянь на большой срок идти. Фрося стояла над поверженным Митькой, тяжело с хрипом дыша, кофточка лохмотьями висела на её теле, грудь быстро вздымалась, волосы растрепались, горячий пот крупными каплями падал с лица на оголённые плечи. Митька не шевелился.Глава 4
Настя обогнула, замершую на месте Фросю и кинулась к телу мужа: — Митя, Митенька, что она с тобой сделала, родненький, открой глазки, прости меня дурищу, что натравила на тебя эту скаженную, ведь я знала, что она такая, в камере насмотрелась. Причитания подруги привели Фросю в осознание текущего момента. Она отбросила в сторону уже ненужную метлу и вернулась в сени. Первым делом залпом выпила пол литровую кружку студеной воды, гася ею разгорячённую дракой кровь. Зачерпнула из бачка вторую кружку, вышла на крыльцо и, не задумываясь, полностью вылила воду себе на голову, смывая ладонью обильный пот с лица. Настя продолжала голосить над растерзанным Фросей Митькой. Фрося покачала головой, вернулась в сени и уже в третий раз зачерпнула железной кружкой воды из бачка, проскрежетав ею по дну. Уверенными шагами подошла к рыдающей над телом мужа Насте. — Отвали подруга в сторону, не волнуйся, жив твой милёнок, такие сволочи живучие. Настя отпрянула, а Фрося с размаху окатила из кружки холодной водой окровавленную голову Митьки. Тот, приходя в себя, инстинктивно, прикрыл лицо руками и застонал. — Суки позорные, канайте от меня, что вам надо. Фрося наклонилась над пришедшим в себя Митькой. — Жив, ну, слава богу, не хватало мне ещё за такую падаль на скамью подсудимых сесть. И уже в сторону Насти: — Неси тёплую воду, чистое полотенце и зелёнку — будем приводить твоего красавчика в божеский вид. Настя убежала в хату, а Митька простонал: — Бля, все кости и морда болит, отстань от меня, бешенная, таких и на зоне редко встретишь. — Ну, вот, по-человечески заговорил, сейчас приведу тебя в более-менее нормальный вид и, тогда уже поговорим по душам. Фрося, не задумываясь, встала на колени, в возникшую возле лежащего мужчины грязь и приняла из рук Насти, намоченное в тёплой воде полотенце и стала аккуратно стирать кровь с его разбитого и поколотого лица. — Да, не хило я отходила, ну, открой свои зенки, целы хотя бы они у тебя. Митька с трудом попытался открыть глаза, что доставило ему огромные муки, но сквозь кровавое месиво Фрося всё же поймала на себе осмысленный взгляд. — Тьфу ты, хоть этот грех на душу не взяла, вочи твои бесстыжие не выколола. — Слышишь баба, вали отсюда, ведь приду толком в себя, задавлю шалаву. Фрося прижигала зелёнкой многочисленные раны, нанесённые ею на лицо мужчины и, видя, как он морщится от боли, ухмыльнулась: — Что Митенька, больненко? А думаешь Насте твоей не было больно, когда кулачищами своими махал? А, каково было бы мне, если бы не подвернулась в нужный момент метла, не думаю, чтобы ты меня пощадил, разукрасил бы так, что не один доктор не исправил. Ну, красавец, давай попробуем сесть. Настя, бери его под вторую руку и аккуратненько его усаживаем. Митька с помощью женщин со стоном принял сидячее положение и прислонился к Насте. Фрося сквозь прищуренные глаза внимательно осмотрела супружескую пару. — Так, ребята, я поехала, а вы уже сами разбирайтесь между собой, но запомни Митенька, ещё раз поднимешь руку на Настю, подкуплю бандитов, и они из тебя сделают отбивную котлету, а то и вовсе изуродуют, ты понял меня или повторить? — Понял, жили когда-то без тебя и дальше проживём, но ты бля, авторитет. Фрося поднялась с колен, отряхнула небрежно налипшую грязь с юбки, и, не оглядываясь, пошла к своей машине. Открыла багажник, пошарила в баулах, вытащила на белый свет модную по нынешним временам «Локосту» и напялила на себя тёплый свитер прямо на разорванную кофточку. По-прежнему, не оглядываясь, села на водительское место и поехала домой. Автомобиль покрывал километр за километром, а Фросе было даже тяжело думать, болела каждая мышца, про душу вовсе говорить нечего было, потому что дальнейшее общение с Настей не представлялось возможным. Нет, она не осуждала и не обижалась на подругу, трудно даже было представить, что та могла стать на её сторону в сложившемся положении. Фрося уедет, как она это сделала сейчас, а Митька останется, а физических и моральных сил противостоять этому подонку у женщины не было. Очень хотелось бы, надеяться, что Митька после изрядной взбучки, устроенной Фросей, и её предупреждением, не будет сильно третировать жену, всё же угрозы были вразумительными, а решительность женщины не подвергалась сомнению. Каким, однако, длинным оказался этот день. Фрося подъехала к своему дому уже в глубоких сумерках. Сразу же завела машину в гараж и, взяв с собой только пакет с ценностями и деньги, проскользнула в подъезд, очень желая, не попасть на глаза досужих соседей, вид то у неё был далёк от оптимального. Что она будет делать с оставшимся товаром, подумает позже. Насте за него она не была должна, всё куплено за её собственные деньги, но очень не хотелось выходить с ним опять на толкучку, хотя в последнее время, сложилось такое впечатление, что вся страна занялась торговлей. Пока поднималась на лифте, на двенадцатый этаж, все мысли были обращены к горячей ванне, она ею тут же и воспользовалась. Лёжа в ванне с пышной шапкой пены от соснового экстракта, Фрося кажется, чувствовала каждую, свою стонущую мышцу на теле, в её то возрасте и такие встряски. Хотя, когда она взяла в руки метлу, разве она думала о возрасте, о статусе женщины или ещё о чём-нибудь, за неё работал инстинкт самосохранения. Неожиданно мысли переключились совсем на другое. Так уж сложилось, что приход к власти Михаила Сергеевича Горбачёва совпал с горем, связанным с исчезновением в горах Афганистана, любимого Сёмки. Боже мой, как много свалилось тогда в одно и тоже время — переезд от неё Тани в свою купленную и отремонтированную большую квартиру, последние месяцы беременности невестки и полное отсутствие вестей от Семёна. Она всячески поддерживала и подбадривала Таню, понимая, что в её положении крайне нежелательно нервничать и переживать, но сама не находила себе место. С помощью Карпеки, который подсуетился среди своих преферансистов, она, в конце концов, попала на приём в какой-то особый отдел при Комитете Государственной Безопасности, где учтивый сотрудник сообщил ей под строгим секретом, что ещё в январе вертолёт, в котором летел Семён Вайсвассер был сбит душманами и он упал в какое-то ущелье. Через несколько дней наши части заняли этот район и обнаружили разбитый вертолёт и три трупа наших военных, ещё двоих летевших в нём не оказалось, в том числе и её сына.Глава 5
От боли в теле и тоски на душе Фрося в эту ночь долго не могла уснуть. Прислушиваясь к саднящим мышцам и к печальным мыслям, она почти до утра не сомкнула глаз, то, беря в руки книгу то, откладывая обратно на тумбочку. С рассветом в окно подул свежий ветер, на высоком тополе, доходившем почти до её окна, запели птицы и она, наконец, погрузилась в сон. Сквозь туман крепкого утреннего сна она слышала, как в прихожей заливается телефон, но сил и желания подойти к нему не было никаких. Уже к одиннадцати часам дня она выбралась из постели и то, к этому её подвергли сильные позывы мочевого пузыря. Только успела засунуть зубную щётку в рот, как снова раздался телефонный звонок, так со щёткой в руках и с зубной пастой во рту она подняла трубку: — Да. — Мама Фрося, наконец-то, я думала с ума сойду, всё утро наяриваю и Валерий Иванович второй день связаться не может, а тут ещё тётя Настя позвонила и какие-то страсти понарассказывала… Фрося перебила строчившую, как пулемёт невестку: — У меня зубная паста во рту, перезвоню. Ну, с Настей всё понятно, а вот чего Валера вдруг проявляет такую настойчивость, надо выяснить срочно. Первым делом она позвонила в кооператив Карпеки, так называлось небольшое помещение, которое он снимал в новом павильоне невдалеке от Кузнецкого моста, но там телефон молчал. На всякий случай набрала его домашний, трубку сняла Галка. — Галочка, привет, ты не знаешь случайно, чего меня так настойчиво Валера разыскивает? — А, Фрося, привет, привет, сама спрашивай у этого пьяного идиота. И после невнятных пререканий, доносившихся в трубке, она, наконец, услышала голос друга. — Фросенька, ты куда подевалась, у меня такой облом, впору задавиться. — Валера, что происходит с тобой, ещё нет двенадцати, а ты уже на рогах? — Ну, хорош уже меня воспитывать, хватит мне и Галки, лучше послушай, какая тут история. — Давай, давай свою историю, тут и от своих голова кругом. — Представляешь подруга, вчера с утречка сижу себе в своей канторе, спокойненько крою босоножки и вдруг, заходят два амбала и заявляют, что они теперь будут моей крышей, а за это я им должен стольник в месяц отстёгивать. Ты, слышишь, какая пельмень, можно подумать, у меня эти стольники на огороде растут?! — Валера, давай короче, а то до сути ты и до вечера не дойдёшь. — А какая тут суть, я возмутился, а они перевернули мой стол, разбили о стену телефонный аппарат и заявили, что если через три дня не заплачу за крышу, то предупреждать больше не будут, а, что будет, узнаю потом. — Ну, и, что ты решил? — Фроська, что ты под дурочку играешь, ведь поэтому я тебя и разыскивал, чтобы посоветоваться. — Валера, нечего тут советоваться, нынешняя жизнь пошла по другим правилам, а их сейчас не мы диктуем, надо платить, если хочешь и дальше работать. — Фроська, ты что опупела, я ведь ментам отстёгиваю, а теперь, что и этим бандитам платить? А, ты знаешь, сколько мне надо пахать, чтобы этот стольник заработать, лучше бы я и дальше в ателье сидел… — Валерочка, а ты вспомни, что я тебе говорила, когда ты кинулся в эти новые игры. — Помню, помню, что нельзя начинать игру, не зная до конца всех правил. — Ну, так вот, или принимай правила, или сходи с дистанции. — Ах, подруга, я думал, ты дашь дельный совет, а платить бабки я и без тебя знаю, как и кому, только не знаю, где мне их брать. — Валера, хочешь дельный совет? — Конечно, хочу, слушаю внимательно. — Подавайся в бандиты или стой на базаре и продавай вместе с Настей шмотки и всё, что в руки попадётся, сегодня это лучший бизнес для тех, у кого нет стоящих крыш и мозгов. — Ну, подруга, ну, Фросенька, от тебя я таких слов не ожидал. Фрося прервала стенания друга: — Валерочка, ты же знаешь, как я к тебе хорошо отношусь, всё, что я тебе сейчас наговорила, то не со зла, просто возьми себя в руки и обдумай хорошенько дальнейшие свои действия, не зря говорят, что против лома нет приёма. Валерочка, лом сейчас в руках у бандитов всяких мастей и у проворных людей, которые знают кому и сколько отстегнуть, наступило время Марков и ему подобных. — Фросенька, но ведь ты знала эту кухню… И вновь Фрося не дала договорить другу: — Валерочка, знала, и то, на ней я была не шефом, а поварёнком. — Ладно, Фрося, не обижайся на меня, просто я попал в глубокую задницу и выхода не вижу. — Валерочка, мой тебе совет, плати за крышу, только убедись, что она надёжная, отстёгивай маленько ментам и шлёпай свои босоножки, туфельки и сапожки, без хлеба не останешься. — Фроська, но ведь хочется и масла. — Валерочка, смотри, чтобы без штанов не остался, и это ещё ерунда, можно и без головы остаться. Фрося положила трубку на рычаг и застыла в прихожей — нет, не знала она, как помочь другу и понимала, что его песенка спета, дети доят его безбожно, выросли «не богу свечка, ни чёрту кочерга», Галка требует нарядов, украшений и сама стала пить, наверное, больше даже, чем он сам. К чести Галки, она бросила работу бухгалтера и пошла на стройку, три года отработала, чтобы выстроить себе квартиру в МЖК, придуманная государством программа для молодых семей, когда кто-то из супругов должен отработать три года на стройке, и теперь у них есть нормальное жильё, но нет совершенно жизни, тем более, её дочка родила в девках в семнадцать лет и тоже живёт вместе с ними, влип Валера в дерьмо по самую шею. Фрося сделала себе чаю и вместе с пачкой печенья уселась в прихожей, чтобы поговорить с невесткой: — Танюха, ну, а у тебя, что случилось, ведь только вчера вечером расстались? — Мне после тебя дозвонилась Анечка из Израиля, она не застала тебя дома и набрала мой номер, просила передать, чтобы ты сегодня ждала её звонка в районе восьми-девяти вечера. — И ничего конкретного не говорила? — Не говорила, но чует моё сердце, это связано с судьбой моего мужа, ой, простите, ай, короче, с Семёном. — Танюха, сколько раз я тебе уже говорила, брось жить напрасными ожиданиями и видеть в каждом воевавшем в Афгане сослуживца твоего мужа, а в каждом письме или звонке вести о моём сыне. Прошло уже больше четырёх лет, как от него и о нём нет ни малейшего слуха, а ты себя травишь и мне не даёшь хоть на денёчек отвлечься от страшных дум, прекрати миленькая терзать наши души. — Мама, он жив, я верю, что он жив, нам надо его отыскать, ему, наверное, сейчас очень плохо.Глава 6
После разговора с Валерой и Таней настроение Фроси не улучшилось. Карпека, явно, растерялся в новых условиях жизни. Он перестал быть уважаемым человеком, у которого были ключи, казалось бы, от всех дверей. Нынче на толкучке и на возникающих спонтанно маленьких базарчиках можно было чёрта купить. Советские люди, будто предчувствуя конец света, стремительно скидывали денежные массы, скупая мебель, электроаппаратуру, ковры, золото и товары каждодневного спроса. Власти в глупейшей борьбе с пьянством ввели ограничение на покупку спиртного, и жидкая валюта стала самым главным эквивалентом в расчётах за мелкие услуги. Процветало самогоноварение, которое из деревень стремительно перекочевало в городские квартиры. Опустившиеся люди начали пить всё подряд, где только упоминалось наличие спирта — лекарства, бытовую химию, парфюмерию и даже гуталин для чистки обуви. В этих условиях страшного дефицита стали процветать таксисты, цыгане и прочие ушлые люди, которые продавали страждущим пьяницам водку, заламывая тройную и четверную цену. Появились в Москве и стайки поляков, которые возле гостиниц, крупных торговых центров и метро торговали всякой всячиной: духами, губными помадами, тушью и тенями для глаз и даже американскими жвачками. Фрося иногда останавливалась возле таких продавцов и с удовольствием переходила в разговорах с ними на родной язык. Беседуя с полячками, она выяснила, что жизнь нынче в Польше кардинально изменилась, в магазинах появилось всё, но цены стали такими, что люди заходят в торговые центры, как в музеи. Фрося часто ловила себя на мысли, что в нынешних условиях, будь здесь её сноровистый Марк, они бы с ним стали миллионерами. Иногда ей казалось, что и без Марка, она могла бы, при желании, в этих благодатных условиях для расторопных людей, вовсю развернуться и дать волю своим способностям на всю катушку. И не мелочилась бы она со шмотками и цветами, а занялась бы строительством хлипких павильонов, сдавая их в аренду под офисы и мастерские, а после того, как устроила Тане удачный обмен квартиры, поняла, что это вовсе золотое дно, одна посредническая сделка и в карманы ложатся тысячи. Но вся царившая вокруг суета мало волновала Фросю, имеющиеся у неё в запасе деньги она не тратила на нынешние её скромные нужды, они вполне покрывались пенсией и редкими набегами на толкучку. Таня к этому времени стала востребованным модельером и шитьём обеспечивала своих деток всем необходимым, а дотошная свекровь находила ей подходящих клиенток, а при нужде сбывала на базаре шитые Таней свадебные и выходные платья. Надвигающаяся старость здесь не при чём, у неё ещё достаточно оставалось физических сил, чтобы крутиться в этой суматошной интересной жизни, но морально она была сломлена — Сёма, её любимый сыночек Сёмочка выбил из души стержень, на котором долгие годы держалась вся её воля и сноровка. Фрося поднялась из кресла, надо было припрятать надёжно богатство, которое вчера привезла от Насти. Нет, сегодня надо было опасаться не ОБХСС, а расплодившихся в Москве воров-домушников, случаев грабежей было предостаточно. Зайдя на кухню, она достала из верхнего кухонного ящика коробки с крупами и в две из них уложила на дно деньги и драгоценности, засыпав их гречкой и рисом. Не бог весть какой тайник, но лучше ведь, чем тумбочка или шкаф. Возня с крупами напомнили ей, что пришла уже пора обедать и она поставила варить гречневую кашу с сосисками, вполне нормальный обед. Раздался звонок в двери. Ах, чёрт, совсем вылетело из головы, что Стас после полудня обещал к ней заехать. На пороге, действительно, стоял старший сын собственной персоной. — Мать, здравствуй. Что это у тебя лицо какое-то недовольное или удивлённое. — Ах, Стас, лицо, как лицо, просто неважно себя как-то чувствую. — Что, опять сердце барахлит? — Нет, сынок, по-прежнему душа. — Мать, у тебя ничего случайно не горит, чудится гречкой пригорелой пахнет. — Ой, и правда, у меня каша гречневая варится, похоже, уже сварилась. Фрося забежала на кухню и сорвала с плиты кастрюльку с испорченной кашей. — Ну, вот, надо выворачивать, даже в мелочах не везёт. — Ай, не расстраивайся ты по мелочам, накладывай пригорелую, я ведь не успел сегодня пообедать и от сто грамм не откажусь. — А, что, давай и впрямь выпьем, сейчас огурчики маринованные открою, остались и грибочки. Стас потёр руки. — Давай мать, что-то не припомню, когда мы с тобой вместе пьянствовали. — Что будем сынок водку или коньяк? — Водку, водку, я на этот коньяк уже смотреть не могу, мы же с тобой люди простые, а приходится часто разыгрывать из себя аристократа. Фрося внимательно вгляделась в лицо старшего сына. — Стасик, у тебя для меня плохие новости? — Мать, давай вначале выпьем по парочке рюмочек, а потом уже буду рассказывать новости. Стас ловко открыл бутылку, разлил по рюмочкам, поднял свою и посмотрел на мать. — Мама, у нас с тобой много есть друг к другу претензий, но давай оставим их все в прошлом, чего нам делить, поверь, у самого за нашего малого душа болит. Будь здорова. Они чокнулись и выпили. Фрося немного закусив, сама налила по второй. — Стасик, я очень рада, что мы, наконец, можем с тобой разговаривать на нормальном языке, никогда не таила и не буду таить зла на своих детей, ведь вы продукт моего воспитания, злиться на вас, это как на саму себя. Будь здоров сынок. Стас налил по третьей. — Не торопи меня мать, трудный у нас сейчас будет разговор, но давай всё же выпьем за нашего Сёмку, ведь надежда на то, что он жив ещё не умерла. Выпив, Стас похрустел огурцом, закинул в рот несколько ложек пригорелой каши с сосиской, а затем, видя, как мать не сводит с него пристального взгляда, демонстративно отодвинул от себя на центр стола тарелку и рюмку, достал сигареты и закурил. — Так, вот, как я тебе и обещал, поговорил в Кремле, с кем только можно было на эту тему и меня направили к одному очень важному человеку, который непосредственно занимается делами военнопленных. Сама понимаешь, после того, как наши войска в феврале вышли из Афганистана, стало намного сложней обследовать труднодоступные районы этой страны. Мне доверили такую информацию, которую простому смертному никогда не дадут и поэтому всё, что сейчас буду тебе рассказывать, не должно выйти за пределы этой кухни. Фрося понимающе кивнула. — За всё время в плен попало больше трёхсот человек: кто-то добровольно сдался, кого-то захватили раненными — всяко было. Уже известно, что больше двухсот наших пленных было замучено и убито. Есть случаи, когда наши солдаты и даже офицеры дали слабину и приняли ислам и не под каким соусом возвращаться на Родину не намеренны. Известны случаи продажи наших бойцов в рабство и не только на территории Афганистана, но и в соседний Пакистан, и в другие страны. Да, есть ещё случаи, когда наши солдаты после освобождения их сотрудниками Красного Креста, не пожелали вернуться домой, а остались на западе. Среди этих всех случаев нашего Сёмки обнаружить не удалось. Замечу тебе, что наши органы и тела возвращают на Родину для человеческого захоронения. Вот, в общем-то, и всё, что мне удалось выяснить, прости мать, но большего я сделать не могу. Я попросил этого человека, чтобы проявили особую расторопность по обнаружению нашего Сёмки среди попавших в рабство, и он обещал мне, что их службы проявят особый подход к этому случаю. Он мне также сказал, что сейчас большие возможности в этом деле у американцев и европейцев и на это тоже надо уповать… Всё, мать, давай ещё по одной и мне надо от тебя уезжать, думаю, что машина уже ждёт возле твоего подъезда. — Стас, ты же ничего не рассказал мне про своих детей. — А чего рассказывать, они уже взрослые и в папе нуждаются только для продвижения по жизни, а с этим я пока справляюсь успешно, сама понимаешь, моё слово в определённых кругах ещё имеет большое значение. В прихожей Фрося нагнула к себе голову сына и поцеловала его в лоб. — Спасибо Стасик, что проявляешь в поиске Сёмки такую активность и братские чувства. — Полно мать, а разве могло быть иначе. Фрося вдруг выпалила: — А мне сейчас Анютка должна звонить. — Передавай мама ей от меня привет. И Стас закрыл за собой входную дверь.Глава 7
Проводив Стаса, Фрося взялась мыть посуду после их не хитрогообеда с сыном. Не зря говорят, что горе сближает, так и Стас принял близко к душе пропажу младшего брата в Афганистане. А вот Андрей, изрядно удивил мать своей холодностью и более того, он кинулся на неё с нападками, обвиняя в эгоизме и глупости, за то, что она не воспользовалась возможностью, вывезти Сёмку в своё время из Советского Союза. Андрей, разговаривая из Польши по телефону с матерью, хлестал по её и так растерзанной душе больно ранящими словами, вспомнив и про себя несчастного, лишённого отцовского присутствия при его воспитании. Хорошо ещё, что Фрося нашлась и напомнила тому о его сыне, воспитывающемся вне его влияния. Связь с Андреем после того памятного разговора, практически прекратилась. А, произошёл этот крайне неприятный разговор почти три года назад, вскорости, как власти официально объявили об исчезновении Семёна на военных дорогах Афганистана. Фрося от Тани узнавала последние новости от среднего сына, потому что тот иногда звонил невестке, чтобы выяснить, что слышно о судьбе младшего брата. Из скупых слов Андрея, они знали, что он преподаёт в Варшавском университете иностранные языки, подженился, как он выразился, на состоятельной и уважаемой пани, у которой уже двое взрослых детей. Как он заявил Тане — материальное и моральное будущее он себе обеспечил и собирается в ближайшее лето навестить сестру в Израиле. Фрося вздохнула — трудно складываются её отношения с повзрослевшим Андреем, все их совместные попытки найти общий язык периодически терпят крах. Ей бы и в этот раз смолчать, так нет, напомнила тому о сыне, воспитывающемся без отца. Из печальных дум вырвали протяжные звонки телефона, свидетельствующие о международном значении и Фрося, вытирая на ходу кухонным полотенцем мокрые руки, побежала в прихожую. Мать услышала до боли в груди такой знакомый голос дочери. — Мамочка, миленькая, здравствуй! Как ты, там моя хорошая? Я так вчера испереживалась, не застав тебя дома. Прошло уже четыре года, как Аня стала периодически звонить Фросе, всё же с приходом к власти Михаила Горбачёва наступили между двумя странами, если не совсем мирные отношения, то, по крайней мере, вполне терпимые. Если бы не произошедшее с Семёном, то Фрося давно бы навестила дочь в Израиле, а так, не находила она в себе душевных сил, чтобы отправится на встречу с дочерью и отдых вдалеке от дома, а вдруг понадобится её присутствие и забота о младшем сыне после его вероятного возвращения домой. — Мамочка, что ты молчишь? — Анюточка, жду, когда ты мне дашь слово вставить, как была тараторкой, такой же и осталась. — Ну, тоже скажешь, тараторка, я ведь уже вполне взрослая дама, мать двоих детей, а включая Риту, то и троих. — Анюточка, что ты мне расскажешь нового, ведь не о своём статусе взрослой женщины ты позвонила сообщить мне. Аня засмеялась. — Нет, мамочка, конечно, нет. Предвосхищая твои вопросы обо мне и детях, скажу вкратце, у нас всё в порядке. Эфраимчик растёт хорошим, умненьким, но очень непослушным мальчиком. У меня, к сожалению, остаётся очень мало времени уделять его воспитанию, а Рива с Майклом балуют его отчаянно, но мне приходится с этим мириться. Рива после операции на сердце сейчас чувствует себя намного лучше и по-прежнему ждёт тебя с нетерпением в гости. Майка закончила службу в армии, думала вначале остаться на сверхсрочную службу, но в последний момент решила по-иному и в этом году поступает в университет, и сама понимаешь, что на медицинский факультет. Чтобы закончить тему о молодёжи, то сообщу, что у Риты недавно родился второй ребёнок, а Меир, наконец, скоро женится и его родители на седьмом небе от счастья. — Анюточка, а как ты поживаешь, как складывается твоя семейная жизнь? — Ой, мамочка, не смеши, какая там семейная жизнь, когда я дома почти не бываю, вот только вчера прилетела из Штатов и сразу же позвонила тебе, а мужа не застала дома, у него учения и только через неделю заявится домой. — Анютка, ты же была у меня такая домашняя девочка, что с тобой стало? — Ай, не знаю мамочка, иногда мне так хочется бросить всё, упасть на диван и смотреть какой-нибудь глупый сериал, но не получается, жизнь вертит так, что отдышаться порой некогда. Мама, я через месяц с миссией Красного Креста отправляюсь в Афганистан… У Фроси перехватило дыхание. — Куда? Зачем? Анюточка, ты из-за Сёмки туда отправляешься? — Да, я для этого и в Штаты моталась, меня так не хотели включать в эту экспедицию, но мы нажали на всё, что только можно было и, в конце концов, я добилась согласия от определённых инстанций, отправляюсь под вымышленным именем и под флагом другой страны. Мамочка, никаких больше вопросов, я и так тебе много сказала. — Доченька, ведь это так опасно, я не выдержу, если ещё с тобой, что-нибудь плохое случится. Фрося горько расплакалась, уткнувшись лицом в кухонное полотенце, которое всё время разговора с дочерью держала в руках. — Мамочка, родненькая, не плачь, не плачь, я тебя умоляю, я найду его, чего бы мне это не стоило, я найду нашего Семечку, мы готовы любой выкуп заплатить, ты даже не представляешь, какие деньжища я собрала за эту поездку в Америке, с каким пониманием и сочувствием отнеслись к моему горю тамошние евреи, буквально все от миллионеров до бедноты готовы были пожертвовать деньги на его поиски и возможный выкуп. — Анечка, доченька моя, найди мне моего Сёмочку, но умоляю, береги себя, береги себя, моя хорошая…Глава 8
После разговора с дочерью Фрося приняла твёрдое решение, пока не сообщать Тане о том, что Анютка собирается с миссией Красного Креста выехать в Афганистан, где займётся поисками следов Семёна. Не стоит тешить невестку новыми надеждами, она ведь и так, только ими живёт. Фанатичная вера в Сёмкино чудное возрождение и дети держат ещё её в этой жизни, а иначе трудно даже было представить, что могло произойти с молодой женщиной. В конце мая Фрося помогла Тане перебраться с детьми на дачу, побыла с ними два дня и уехала в Москву. Некогда было ей рассиживаться под цветущей яблоней и ковыряться на грядках, надо думать, как материально поддерживать многодетную семью, оставшуюся без кормильца. Пособие, которое выплачивало государство за пропавшего Сёмку, могло хватить в нынешних условиях только на манную кашу. Дел у Фроси, как говорится, было по горло — надо было в ближайшие выходные отправиться на толкучку, продать парочку платьев, сшитых Таней, а заодно и кое-что из баулов, которые она забрала у Насти, а также связаться с Аней, чтобы заказать у неё определённых материалов для работы невестки. Фрося не стала доверять телефону деловые переговоры с заместителем заведующего ЦУМа, а поехала вечером к ней домой. Аня была чрезвычайно удивлена, увидев на пороге своей квартиры Фросю. — Фросенька, вот это сюрприз, заходи, заходи, не так часто теперь меня жалуют прежние хорошие знакомые. — Здравствуй Аня, а, что так, в стране исчезли дефициты… — В стране нет, а у меня да. Ты давно не заходила в наш ЦУМ, диву бы далась, пустые полки, сметают всё подряд, не могу понять, откуда у людей появились деньги. — О, Аня, а я ведь к тебе пришла с заказами, у моей Танюхи скоро не с чего будет шить платья, а клиенток со своими материалами не так уж много. — Фросенька, не смеши, кооперативы скупают всё на корню, похоже, я тебе уже не компаньон, сама подумываю, куда податься, ведь ещё немного и окажусь на голом окладе. — А я-то думаю, чего ты перестала мне звонить, неужто с другими дела стала вершить. — Фросенька, к сожалению, у нас только и были деловые отношения, ведь ты не поддерживала нашу связь с Андрейкой, а теперь нет больше той связи и, как компаньонка я не представляю для тебя больше интереса. — Прости Аня, надо было всё же предварительно поговорить с тобой по телефону, надеюсь, мы с Настей не остались тебе должны… — Послушай меня Фрося, я ведь знаю, что ты всегда меня недолюбливала, но это нам не мешало поддерживать деловые связи, у меня нет к тебе никаких претензий и надеюсь, что и ты не будешь поминать меня лихом. Скажу тебе всё же напоследок, потому что так получилось, что мне некому сердце открыть — мне очень нравился твой сын и, возможно, если бы ты относилась ко мне более благосклонно, Андрей бы не уехал в свою зачуханную Польшу. Я уже разменяла шестой десяток, есть у меня хорошая квартира, в квартире и за душой кое-что водится, но счастья, обыкновенного женского счастья, как не было, так и нет. Не познала я радости материнства, настоящей любви мужчины, а пользовалась только тем, что останется у мужиков после других баб. Честно тебе скажу, сколько тебя знаю, столько тебе завидовала, ты не в пример мне, имела всё, хотя сейчас, как и я, осталась у разбитого корыта, но ещё и с головной болью. Я не буду тебя Фросенька, задерживать, ступай с миром, ни одной из нас не нужны сочувствия, и последнее, если мне только удастся, я покину эту страну и не важно мне, где кину якорь, но я своё счастье ещё поймаю. Весь этот разговор происходил в прихожей. Фрося порывалась давно уже уйти, но не хотелось обижать женщину, которая может впервые в жизни так откровенно исповедовалась. — Аня, мы и правда, никогда с тобой не были подругами, но и зла я тебе никогда не желала, очень хорошо, что у нас нет оснований друг друга хаять, а Андрейка мой с ранней юности очень мало прислушивался к мнению матери. Пусть тебе улыбнётся в жизни счастье, о котором ты мечтаешь, я ведь так и не поняла, в чём оно у тебя состоит. И с этими словами Фрося вышла за порог. Возвращаясь домой, Фрося поносила себя всякими словами, ведь Настя её предупреждала, что Аня в последнее время очень сухо с ней разговаривала и по всем приметам, потеряла интерес к их сотрудничеству. Кто знает, может она говорит правду или часть правды, но в любом случае, становится худо, без дополнительных источников дохода Танюхе не выжить. Поздно вечером раздался телефонный звонок, которого Фрося никак не ожидала, в трубке она услышала голос бывшей невестки, звонила Настя из Питера. — Ефросинья Станиславовна, добрый вечер! — Настя, какая неожиданность, надеюсь с Алесиком всё в порядке? — Я и не сомневалась, что мой звонок явится для вас полной неожиданностью, но позвонила Вам не для того, чтобы шокировать своим голосом, а именно из-за Алесика, хотя спешу Вас успокоить, и сообщить, что он жив, здоров и выглядит очень даже неплохо. — Настя, я не хочу играть в отгадалки, у меня и без того, голова пухнет от проблем, если ты позвонила передать что-нибудь Андрею, то излагай, хотя у меня с ним связи практически нет. — Нет, наш любящий папочка уже больше года не тревожил нас своими звонками, не говоря уже о визитах, можно подумать, что весь груз ответственности за ребёнка должна нести я одна или мои родители, а ведь у мальчика есть ещё одна бабушка, которая толком не знает, как выглядит её внук. — Фу, Настя, ты меня уже достала своими колкостями и недомолвками, прибереги их для кого-нибудь другого, а сейчас я хочу услышать конкретную причину твоего звонка. — Ефросинья Станиславовна, Алесь в этом году оканчивает школу, в июне сдаёт экзамены и думаю, что уже в июле приедет к вам в Москву поступать в какой-нибудь престижный вуз… — Не поняла, а, что в Питере таких нет? — Конечно, есть, но мы решили, что для него и нас будет лучше, если он будет учиться и жить в Москве. — Так, Настя, ты, как была вся выкрученная, так и осталась, попробую тебя раскрутить — ты хочешь, чтобы Алесь приехал в Москву и пожил у меня, чтобы я, совершенно не зная парня, взяла на себя весь груз ответственности за его судьбу на свою шею, и при этом, не задумываешься, что мне уже под семьдесят, что на моих руках практически находится невестка с детьми пропавшего в Афганистане сына, что я себя чувствую не совсем здоровой, а главное, ты и не спрашиваешь моего желания, а ставишь перед фактом. — Ефросинья Станиславовна, в основном Вы всё правильно изложили, но хочу Вам напомнить, что моим родителям уже за семьдесят и они тоже не совсем здоровы и живут в эти трудные времена на одну пенсию, ведь мама никогда не работала. Довожу до Вашего сведенья, что у меня, как и у Вашего сына, тоже может быть личная жизнь и ничего от Вас особо не отвалится, если возьмёте под своё крыло уже взрослого парня, который не во что не ставит свою мать и дедушку с бабушкой. — Послушай Настя, у меня от нашего разговора уже начался рвотный рефлекс, я и чужим людям всегда готова прийти на помощь, а тут вопрос касается моего родного внука, но ты могла бы свою просьбу или желание довести до меня в другом ключе, а не предъявлять ко мне необоснованные претензии. Если мальчик хочет, пусть приезжает, комната для него стоит наготове, голодным не будет, но разносолов не обещаю, сама их не ем. Воспитанием семнадцатилетнего подростка я заниматься не буду, но и полного непослушания не потерплю. Ближе к его приезду созвонись вновь со мной, а пока, будь здорова. Фрося в сердцах бросила трубку на аппарат. Не было печали, своих детей толком не воспитывала, а тут явится великовозрастный балбес, от которого, похоже, кровью харкают мамочка и бабуля с дедулей.Глава 9
Определённо, жизнь в последние годы встала на дыбы, как норовистая лошадка, но до сих пор удавалось её как-то укрощать, но события, произошедшие за последние две недели, просто ошеломляли своей непредсказуемостью. Надёжная и верная подруга Настя вдруг резко отпрянула в сторону, нет, она не предала, но с приходом из тюрьмы её озлобленного на всех и всё мужа в корне поменяли их отношения. Настя по телефону вся излилась в извинениях за произошедшее во дворе её дома и даже благодарила Фросю, заверяя, что её Митька после взбучки, устроенной подругой намного поутих и больше волю своим рукам не даёт. В ближайшее воскресенье они даже договорились встретиться на толкучке и попробовать что-нибудь продать из запасов, оставшихся у них от прежней деловой связи с Аней. Фрося отлично отдавала себе отчёт, что этот товар позволит им какое-то время продержаться на плаву, но грядущее виделось в мрачном свете, уповать только на будущие заказы Тани не представлялось перспективным, собственных материалов нет, а обеднение народа уже не скрыть на улицах Москвы, где стали появляться попрошайки. У Валеры дела тоже явно идут на спад, на базарах становится всё больше импортного товара, скоро на его самопалы никто и смотреть не будет. Да, и с его запоями не за горами, доведёт себя до больницы, а может и того хуже, в чём ему успешно поможет его ненаглядная Галочка. Так, надо первым делом отправить Танюху с детьми в Крым к Олегу с Викой, пусть побудет какое-то время вдалеке от этих проблем, а она пока разберётся со своим подарочком, даже представить было трудно, какое исчадие ада предстанет пред её ясные очи. Делать нечего, не может она отказать родному внуку. Непроизвольно улыбнулась, может своим поступком заслужит амнистию и доброе расположение от среднего сына. В воскресенье рано утром Фрося подхватила Настю на автобусной остановке, ехать за ней в деревню не хотелось, не то, что было страшно, а просто повторения той мерзкой сцены совсем не прельщало, да, и Настя не настаивала, похоже, дорога в дом подруги была уже заказана. К концу дня баулы малость похудели, но в первую очередь Фрося радовалась тому, что удалось продать два сшитых Таней платья, хотя и не за ту цену, на которую они рассчитывали, базар ломился от товара. Обе подруги не находили общего языка, пропало то доверительное отношение, что было между ними раньше, потому что каждая не могла откровенно высказаться о том, что накипело на сердце. Фрося походила по толкучке, купила малому Сёмке парочку летних хлопчатобумажных костюмчиков, шортики и маячку для Лены, джинсы для Анжелы и всё, что она сегодня наторговала легко потратила на одёжки детям. Пока везла Настю на автобусную остановку, та пожаловалась: — Знаешь господарушка моя, не нужна я тебе теперь на базаре, сама управишься с остатками товара, нового то, как я поняла уже не предвидится, а у меня денег нет, Санька не собирается возвращать нахапанное и, мне видимо, придётся опять заняться самогоночкой. — Настюха, а я и не буду даже тебя отговаривать от этого, ведь водка в стране сейчас в большом дефиците, у меня вон соседка начала гнать, показывала аппарат, чудо техники — молочный бидон литров, наверное, на сорок, шланг резиновый от него подведён к специальному охладителю, а через него вода холодная проходит, текущая из крана, а внутри змеевик из медной трубки. Вот, бражка в бидоне кипит, пар хлещет в шланг, в холодильнике охлаждается и течёт чистая водочка. Вот, только воняет в хате, даже на площадке запах чувствуется. — О, надо и мне такое у себя устроить, а то я по старинушке с тазиком маюсь. — Устрой, устрой, только много ли у тебя дойдёт до покупателя с твоим красавчиком… — Фрось, Митька уже парочку дней не пьёт, ведь у него после тюрьмы кишки болят, он даже стал мне уже и по дому что-то помогать делать. — Ну, я рада за вас, будешь в Москве, заходи, а я к тебе уже не ходок. Обе подруги понимали, что прежних отношений у них уже не будет и облегчённо вздохнули, когда подъехали к автобусной остановке, трудно было им общаться, когда за душой оставалось столько недосказанного. Вернувшись с толкучки домой, позвонила в Крым, трубку поднял Олег. — Фросенька, как я рад тебя вновь услышать. Мы так часто с Викой вспоминаем тебя и то, что ты для нас сделала. Мы так счастливы, живя в этом райском уголке. Я тебе расскажу такое, во что ты даже можешь не поверить — Вика начала рисовать красками и как! Я устроил ей в помещениях, где раньше жили постояльцы, студию, сам делаю классные рамки и выношу её картины на набережную и их покупают. Ты, можешь в такое поверить? — Могу Олежка, могу, если бы не верила, то и не пыталась бы, поднимать Вику на ноги и возиться с приобретением вашего райского уголка и, поверь мне, Вика заслуживает своего счастья, ведь сколько ей бедовой пришлось выстрадать в этой жизни. — Фросенька, может быть ты уже созрела, чтобы приехать к нам на какое-то время, мы постараемся устроить для тебя классный отдых. — Нет, у меня не получается, жду внука к себе из Питера, а вот Таню с детками хочу отправить к вам, она после исчезновения Семёна, вся извелась, на тень свою стала похожа. — Фросенька, какие могут быть вопросы, только заранее сообщите и комната для них будет подготовлена. У нас вот-вот черешня и вишня пойдёт, клубничка поспевает, а Вике какая будет радость с детьми повозиться. — Спасибо Олежка, а я боялась, что ты мне под какой-нибудь отговоркой откажешь. — Как ты могла такое подумать, ведь этот дом наполовину твой… Фрося засмеялась. — Ну, вот уже и наполовину, а недавно мне весь обещали, правда, в следующей жизни, ведь я вас с Викой значительно старше. — Фросенька, ну, зачем ты смеёшься, мы же говорили о твоих наследниках. — Ну-ну, вот Танюха будет у вас гостить, можешь и оформить на неё дом, лучше наследницы у меня нет. — Фрося, ты нас прости, но мы с Викой решили усыновить ребёночка. — Олежка, я рада за вас, а о наследстве ты поднял вопрос, а не я, и не будем больше мусолить эту тему. Всё, привет Вике, как только решим вопрос с датой приезда к вам Тани, я позвоню. — Фрося, Фрося, а, что слышно про твоего сына, пропавшего в Афганистане? — Пока ничего, до свиданья. Фрося, положив трубку, усмехнулась: нет, это был не разговор друзей, а каких-то малознакомых людей или дальних родственников, а ведь с этим мужчиной ещё пять-шесть лет назад, они делили пылкую радость любви. Вдруг она осознала, что уже готова встретиться с Викой и Олегом, с лёгкостью сможет смотреть им в глаза, обсуждать всякие аспекты жизни, а главное, делить с ними их радости. Если бы не приезд к ней внука, то скорей всего, поехала бы вместе с Таней и детьми отдыхать к морю. Боже мой, как её душа и тело нуждались в отдыхе.Глава 10
После долгих уговоров Фросе, наконец-то, удалось уговорить Таню поехать с детьми отдохнуть в Крым. — Мама, ну, скажи, как я буду там прохлаждаться возле моря, когда мой Сёмочка сидит где-нибудь в горах Афганистана в сырой яме, в плену у дикарей. — Танюша, а тем, что ты изведёшь себя до полного истощения и превратишься в швабру, на которую Сёмке и посмотреть будет страшно, не говоря уже о том, чтобы приголубить. — Мама, ты специально так говоришь, чтобы я поехала, а я даже представить себе не могу, он вернётся, а меня нет, разгуливает его жёнушка по Крыму, купается в море, загорает и нет ей дела то того, как маялся в жутком плену её муженёк. — Танюшка, миленькая моя девочка, да, поезжай ты и не думай об этом, нам ведь сразу сообщат, что его обнаружили и я тут же дам тебе знать, ты сто раз успеешь вернуться к его приезду. В середине июня Фрося отвезла на аэродром невестку с детьми и самолёт Москва — Симферополь унёс их к благодатному южному солнышку. В последний день этого же месяца позвонила бывшая невестка Настя и сообщила Фросе о времени прибытия поезда, в котором должен завтра явиться к бабушке внук. Фрося с самого утра наварила куриного бульона, запекла в духовке телячью грудинку и к нужному времени отправилась на вокзал. Она стояла на шумном многолюдном перроне и высматривала среди сходящих с поезда своего внука, ужасаясь мысленно тому, что боялась не узнать в многоликой толпе Алеся, ведь в последний раз видела его в шестилетнем возрасте. Фрося вздрогнула, когда чья-то рука легла ей на плечо, она развернулась. — Простите, я не ошибаюсь, вы моя бабушка? Перед Фросей стоял высокий худой парень со светлыми вьющимися волосами, на неё смотрели сверкающие сапфировые колодца, абсолютно такие же глаза, как у бабушки. — Алесь?! Не то вопросительно, не то утверждающе промолвила растерявшаяся Фрося. — Ну, а кто же ещё, хотя знаю, что я ваш не единственный внук. Фрося взяла в свои крепкие ладони скуластое лицо парня, наклонила его голову и поцеловала в обе щёки попеременно несколько раз. — Здравствуй Алесик, я твоя бабушка, поэтому убери из своего обращения чужое слово Вы, и пойдём отсюда, у нас ещё будет много времени получше познакомиться друг с другом, давай твой чемодан, а то ещё сломаешься, вон какой худосочный. Фрося подхватила стоящий возле ног парня увесистый чемодан и пошла к выходу в город. Алесь на своих циркулях-ногах шёл, казалось бы, не спеша рядом с ней, на плече его висела разбухшая дорожная сумка, в другой он нёс кассетный японский магнитофон. Они подошли к стоянке, где стояла машина Фроси, парень присвистнул: — А мне сказали, что бабушка у меня хиповая, думал у неё крутая тачка, мерс какой-нибудь, а тут видавший виды жигули. Фрося определяла в багажник чемодан и сумку, не отвечая на реплику внука, очень не хотелось с первых же минут создать между ними отчуждённую атмосферу, но и молчать было нельзя, похоже, с этим парнем надо было сразу расставить акценты, а иначе потом с ним не сладишь. — Занимай Алесь, своё пассажирское место, я же не знала, что такая важная персона ко мне явится, надо было предупредить, тогда бы я у Горбачёва бронированный лимузин одолжила. Парень засмеялся. — Я про личное авто говорю, в котором меня бабушка будет возить на занятия в институт. Фрося аккуратно вывернула со стоянки и выехала на запруженную машинами дорогу. — Алесик, я не буду твоим личным шофёром и домохозяйкой, в прислугах никогда не числилась, если не считать того короткого времени, когда была примерно в твоём возрасте и тоже приехала на проживание к родственникам. От тебя не требую ухаживать за мной, но себя будь добр обслуживать самостоятельно, некогда мне тебе сопли вытирать. Парень резко развернулся в сторону бабушки. — Бабуля, ты Макаренко в юбке, меня, что в исправительный детский дом определили? — Об этом, мой дорогой внучек, тебе надо было у своей мамочки спросить, а меня поставили перед фактом, и я не нашла в себе моральных сил отказать в просьбе, а точнее, в требовании. — Да, и, правда, крутая, а я думал, что маман и дедуля преувеличивают. — Как говорил когда-то мой сын Сёмка, крутыми бывают только вареные яйца, а я пожилая женщина, повидавшая многое в жизни, в которой самостоятельно пробила себе дорогу к тому, кем являюсь сегодня. — А ты, что бабуля, член верховного совета СССР? — Нет, но мой старший сын является, а средний преподаёт в Варшавском университете, дочь член разных академий наук, ну, а младший сын тоже был подающий большие надежды молодой учёный. На последние слова бабушки Алесь не отреагировал, он демонстративно отвернулся и смотрел в окно. Фрося не была обескуражена, что-то подобное она ожидала обнаружить в поведении совершенно не знакомого ею парня. Зайдя в квартиру, Алесь хмыкнул: — Фатера ништяк, но до нашей в Питере далеко не дотягивает, простенько у тебя, ни картин, ни антиквариата — совковая модель среднестатистического жилища. — Ну, куда мне до уровня твоей бабушки с маминой стороны, не голубых кровей чай, я баба деревенская, наверное, наслышан. — Наслышан, наслышан, чуть что, мне тыкали моим крестьянским происхождением, можно подумать, я сам себе отца подбирал. — Так, мой дорогой внук, вот твоя комната, где ты будешь спать, заниматься и слушать музыку, судя, по твоему навороченному аппарату, ты охоч до неё, но сразу предупреждаю, громкой не потерплю, будешь ошалевать, выкину магнитофон в окно. — Ну, не успел ещё порог переступить, а ты уже начинаешь меня строить, я тоже этого не потерплю. — И, что ты сделаешь? Алесь мрачным взглядом смотрел на улыбающееся лицо бабушки, но ничего не ответил на её реплику, а перевёл разговор на другое. Он подошёл к стоящему на полочке проигрывателю, осмотрел его, перелистал внушительную коллекцию пластинок и присвистнул: — Не хило тут заправляли. Это твоё, можно мне пользоваться? — Нет, не моё, эта комната и всё находящееся в ней пропавшего в Афганистане моего младшего сына, твоего дяди, можешь пользоваться здесь всем, но аккуратно, иначе отдам это богатство его старшей дочери, Анжелке уже четырнадцать лет и тоже начинает интересоваться этими обезьяньими воплями. — Старушка, ты мало чем отличаешься от черепов в Питере. — Ещё раз услышу подобное обращение, врежу по морде, а сейчас раскладывай вещи в шкаф, прими душ и будем обедать.Глава 11
Поджидая внука, Фрося стояла на кухне возле открытого окна и невидящим взглядом смотрела наружу. Она устремилась вдаль за своими грустными мыслями. К своему стыду, ещё месяц назад, она очень редко вспоминала о своём внуке, живущем в далёком Ленинграде. Так же обстояло дело у неё и с детьми Стаса, за последние шесть-семь лет она их ни разу не видела. Эти отношения нисколько не отличались от тех, которые у неё сложились с детьми Анютки, живущей в недосягаемой дали. Хотя, благодаря регулярным письмам дочери, в которых она подробно всегда описывала своих деток, у неё было о них маломальское представление. Она и не скрывала ни от кого, что маленький Сёмка был в её жизни отрадой, главным стержнем в набегающей старости. Часто ловила себя на мысли, что, может быть для кого-то покажется странным, но к девочкам Тани она испытывает нежные бабушкины чувства, может быть это потому, что и они относятся к ней, как к настоящей бабушке и в этом была огромная заслуга невестки. — Ну, что интересного там рассмотрела? Может поделишься информацией и познакомишь меня с Москвой, как говорится, глядя с птичьего полёта… От неожиданности Фрося вздрогнула, уйдя в свои мысли, она не слышала, как к ней подошёл и стал рядом внук. — Присаживайся Алесь, сейчас налью тебе бульончика. С каким хлебом ты будешь его кушать, с белым или чёрным? — Издеваешься?! С хлебом?! С курицей буду его кушать. — Ну, это можно, но зря хлеб не кушаешь, поэтому и костлявый такой. — Послушай, баба Фрося, я уверен, что мне тоже не всё понравится в твоём поведении и в привычках, так что, мне тоже постоянно указывать тебе, что плохо, а, что хорошо, по моему мнению? Изумлённый Алесь смотрел на смеющуюся бабушку. — Ну, и что я сказал такого смешного? — В этот раз ничего, это я смешная, вспомнила, как мы воспитывали друг друга с моим Сёмкой, когда ему было примерно лет, как тебе. Парень свёл брови. — А о нём что-нибудь нового слышно? — Нет, Алесик, не слышно, но это к лучшему, по крайней мере, надежда жива. Алесь с аппетитом кушал, а Фрося исподтишка рассматривала парня. В нём мало, что угадывалось от матери, наверное, больше было отцовского и к её удивлению, она находила в лице внука всё больше и больше своих черт — цвет глаз, волос, высокие скулы, разлёт бровей и даже губы и зубы были её. — Баба Фрося, кушай, мясо остынет. Что находишь сходство с собой и даже аппетит потеряла? А мне дед всё время говорил, что я копия своей московской бабушки. — А вот, Андрей, ни разу мне об этом не говорил, а ведь ты единственный из моих детей и внуков унаследовавший большинство из моих черт лица, в твоём отце кое-что есть от меня, но в основном он похож на твоего деда Алеся. — Послушай баба Фрося, а ты можешь, как можно реже вспоминать о моём отце, упоминание о нём мне портит аппетит и настроение. Боже мой, как мальчик похож характером на Андрея, только у её сына была слепая преданность к Алесю, а у внука с точностью наоборот, полное неприятие отца, а ведь оба воспитывались только матерями. — Скажи, а посуду ты умеешь мыть? — Умею, но не люблю. — И я не люблю и готовить не люблю, но иногда приходится, и тебе придётся мыть за собой посуду, а иногда что-нибудь приготовить, яичницу пожарить или пельмени и сосиски сварить, договорились. — А если я скажу — нет? — То будешь голодным. — И ты не будешь меня пилить? — А зачем, голод не тётка, я же тебя не посылаю вагоны разгружать, а сварить готовые пельмени мой Сёмка и в семь лет мог, а тебе уже, слава богу, семнадцать. Алесь ничего не ответил на последний выпад бабушки, но что-то обдумывал, это было видно по его серьёзному лицу. — Послушай парень, я что-то не поняла по высказываниям твоей мамы, в какой институт ты собрался поступать. — А мне всё равно, будь моя воля, так я бы лучше в ресторане на гитаре играл. — Вот это да, так ты оказывается гитарист! А, где твоя тогда гитара? — У меня была дома отечественная, но и её мать мне не дала с собой, велела голову не забивать ерундой. — А ты хорошо играешь? — Пацаны говорили, что достаточно прилично, я ведь в школьном ансамбле играл и меня были пригласили в группу, которая на танцах лабает. Вот тут маманечка и стала на дыбы и отправила меня к тебе на поселение, а может быть и на каторгу. — Ну, помыть за собой посуду и застелить постель, это ещё не каторга, а вот предложение к тебе серьёзное у меня всё же есть. — И в чём интересно оно состоит? На Фросю смотрели насмешливые глаза внука. Она сразу не ответила, надо было самой, как следует обдумать то, что спонтанно возникло в её голове. Фрося стала возле раковины и начала мыть посуду. — Что баб Фрось, сама испугалась своих мыслей, так я ведь ни на чём не настаиваю, успешно провалю вступительные экзамены и вернусь с понурым видом домой, пусть они там от злости хоть лопнут. — А потом успешно пойдёшь в армию, а там такого хиляка быстро обломают, это тебе будет не пельмени готовые сварить. — Опять начала воспитывать, а я, между прочим, кофе хочу. — Так, вот и сделай, а мне чаю налей, а я пока посуду домою. — Нет, определённо я к Макаренко попал, ты, наверное, часто смотришь «Путёвку в жизнь». — Так умник, хоть ты и не любишь, когда упоминают твоего отца, но тот в твоём возрасте тоже подобные номера откалывал и, пошёл учиться не в тот вуз, куда мечтал поступить, но тут, правда, виноваты были коммунисты, не пустившие его туда из-за прошлого отца, а поступал он в институт иностранных языков, но, как видишь, он всё равно своего добился и занимается сейчас своим любимым делом. Алесь шутовски захлопал в ладоши. — Ах, ах, достойный пример для подражания, снимаю перед ним шляпу и золотыми буквами впишу этот факт в свою яркую биографию. — Ты мне сделал чай? — Спешу уважаемая, на цырлах выполнить твой приказ, а иначе опять будешь сравнивать меня с моим героическим папанечкой. Фрося поставила на стол печенье и подвинула к себе приготовленный внуком чай. — Пей своё кофе и слушай моё предложение. Завтра, с тобой объездим институты и вместе подумаем какой из них тебе больше всего придётся по душе и, где хотят видеть в своих стенах знаменитого гитариста. Подашь документы и, надеюсь, успешно сдашь экзамены, а я тебе в подарок куплю фирменную импортную гитару. — Смеёшься? — Нет, плачу. Кончай тут разыгрывать из себя лихого бесшабашного парня, а лучше отвечай на поставленный тебе вопрос и предложение. — Баб Фрось, ты знаешь, сколько стоит та гитара и, где ты её надыбаешь, ты, похоже, не знаешь о чём идёт речь. — Алесь, об этом у тебя не должна болеть голова, ты реши перед собой поставленную задачу, а я свою решу, будь спок, как говорил мой Сёмка.Глава 12
Поздно вечером Фрося заглянула в спальню, где, лёжа на тахте, Алесь через наушники слушал музыку, при этом, пластинки, которые когда-то с таким увлечением собирал Сёмка. Бабушка подошла к внуку и тронула его за плечо: — Алесь, учти, что рано утром поднимаемся и отправляемся налаживать твоё светлое будущее. Парнишка с неохотой снял наушники. — Ну, я, что дебильный, сказал же, к восьми выйду к завтраку. И он демонстративно нахлобучил обратно на уши свои наушники. Фрося вышла из спальни внука. Вот чёрт, мне это надо на старости лет, одно дело возиться с малышом, а совсем другое, с великовозрастным балбесом, которого совершенно не знаю, каждый раз надо думать с какого бока к нему подойти. За завтраком они перекинулись только ничего не значившимися фразами, но, погрузившись в машину, Фрося всё же поинтересовалась: — Алесь, давай не будем трепать друг другу нервы и всё же определимся, в каком направлении ты хочешь получить образование. Не кивай своей бестолковой головой, реши, в конце концов, чтобы потом не было на меня нареканий, что всунула тебя в непроходимое болото. — Баба, а ты, правда, хочешь, чтобы я куда-нибудь поступил, ведь для тебя лучше, если провалюсь и освобожу от своего присутствия. — Внук, а ты, правда, хочешь провалить и вернуться домой, а через год уйти в армию? Парень закусил нижнюю губу, точно так, как это делала в минуты волнения Фрося. — Если честно, то я не хочу возвращаться домой, да, и мне кажется, что моя маман этого ещё меньше хочет. Как она выразилась перед расставанием, что умывает руки, потому что бессильна перед моей тупостью. Бабуля постоянно заявляет, что я своими дикими наклонностями позорю её род, а у деда одна только идея, сплавить меня в мореходку, не смотря, на то, что эта романтика меня вовсе не прельщает. — Ну, и к чему мы пришли, не техника, ни литература, ни экономика, ни другие науки тебя не интересуют, так какого чёрта надо лезть в вуз, занять место какого-нибудь будущего специалиста? — Баба, я хочу стать музыкантом, ты хоть понимаешь это? — Не одобряю, но понимаю, только не знаю, куда для этого надо соваться для обучения, у тебя хоть есть какие-то дипломы или звания, я в этом полная дура. Алесь развернулся к Фросе: — О, ты не просто крутая, ты хиповая бабушка — я окончил музыкальную школу по классу кларнет, свободно играю на саксофоне, как уже тебе говорил, играю на всех видах электрогитары, ну, и говорят, что неплохо пою. — Так что, будем поступать в консерваторию? Внук разразился хохотом: — Бабуля, там такого факультета нет, но в музучилище можно, хоть на вокал, хоть на духовые, а лучше всего на струнные с упором на гитару. — Так, чего ты мне дуришь голову, поехали. — А, что, ты маман мою не боишься, ведь она, как узнает, желчью изойдёт. — Я не боюсь, а ты? — Вони не люблю, но ей ведь не обязательно знать, куда я поступил, как ты думаешь? — Алесик, я врать очень не люблю, но так и быть, тебя покрою, мне не привыкать врагов среди близких наживать, всем хорошей не будешь. Уже к полудню бабушка с внуком довольные собой, возвращались домой, первого августа начнутся вступительные экзамены, а пока предстоит месяц подготовки, которые Алесь пожелал провести в Москве. — Алесик, я ничего не имею против, но ты собираешься готовиться или будешь дурака валять? — Конечно, буду готовиться, с музыкальной грамотой у меня проблем нет, с вокалом тоже, распоюсь, когда тебя дома не будет, а к сочинению и математике поднапрягусь, это ведь не профилирующие предметы, и хочу тебя заверить, что я не полный дебил. — Так, я понимаю, что все проблемы мы уже решили? — Не совсем, у меня под рукой нет никакого музыкального инструмента. — Так, тебе надо приобрести ту гитару, что ты мне говорил? Алесь засмеялся. — Нет, мы же договорились, что её ты мне купишь, когда я поступлю, правда, речь тогда шла об институте. — Послушай мой дорогой внук, не темни, поясни, что тебе надо, а потом будем думать, я же тебе уже говорила, что в этой области полная дура. — До поступления мне бы хватило вполне самой простенькой ионики, а нет, то простой акустической гитары. — Так, зайдём в кафе пообедаем, а потом полазим по музыкальным магазинам. В магазинах их ожидало полное разочарование, кроме советской гитары Брянского завода, которую Алесь назвал доской, ничего подходящего не было. — Алесик, не печалься, в воскресенье пойду на толкучку и куплю тебе точно импортную гитару, я там видела, что продают, а домой вернёмся, позвоню своему другу, он в этих делах больше моего точно понимает и подскажет, где добыть тот инструмент, о котором ты мне говорил. Не откладывая на после, Фрося позвонила Карпеке, на этот раз он сам поднял трубку. — Привет Валерочка! Как твои дела, разобрался со своими бандитами? — Фросенька, привет! Рад тебя услышать, разобрался, разобрался, послушал тебя, а куда тут денешься, пошептался с остальными ребятами из кооперативов, все теперь платят, накрыли нас надёжно. — Валерочка, ты лепи свои сапожки, но думай о будущем, скоро они никому не нужны будут, помяни моё слово, границы становятся всё прозрачнее, кто будет покупать твои самопалы, когда на рынке появится импортная обувь — итальянские, испанские, финские и других западных стран сапоги, туфли и прочая обувь и вещи. — Фрося, ты можешь мне что-нибудь посоветовать? — К сожалению, нет, хотя, я бы лично, стала бы оптом скупать товар у поляков и перепродавать в розницу. — Нет, подруга, это не по мне, буду пока лепить свои сапожки. — Лепи, лепи, а мне подскажи, где можно купить фирменные электрогитары, электроорганы. — Фроська, ты чего очумела, на кой это тебе сдалось, Аллу Пугачёву решила сместить с Олимпа? Карпека от души веселился. — А микрофоны фирменные тебе не надо? — Подожди, сейчас спрошу… И через минуту: — Надо Валера, надо, два микрофона с подвижными стойками… — Объяснишь или принимать, как есть? — Валерочка, ко мне приехал семнадцатилетний внук из Питера, утверждает, что он классный музыкант. Так вот, мы поступаем с ним в музыкальное училище, покупаем пока что-нибудь попроще для подготовки к экзаменам, а если он поступит, то обещала купить ему навороченную электрогитару, поспрашай пока у своих знакомых, хорошо? — Хорошо, подъезжай ко мне на работу на следующей неделе. В воскресенье Фрося везла внуку с толкучки новенькую чехословацкую гитару «Кремону» — сказали, что в магазине она стоит сорок пять рублей, ей она досталась за семьдесят, плюс кожаный чехол за десятку. Фрося зашла в квартиру и с порога крикнула: — Алесь, принимай первый подарок, оцени. Парень вышел из своей спальни, спустил молнию чехла и присвистнул. — Баба Фрося, это уже совсем неплохо, спасибо. — Ну, ладно, успокоил, а то ехала и волновалась, что купила какое-нибудь дерьмо. Алесь пропустил её слова и прошептал: — Там маман моя сидит, тебя дожидается.Глава 13
Фрося закусила губу — ага, доверяй, но проверяй. Нет, она не страшилась встречи с бывшей невесткой, хоть та ей была крайне неприятна, но делать нечего в её квартире находится гость, хоть и не желательный. Фрося зашла в зал и встретилась глазами с Настей, сидевшей в напряжённой позе в одном из кресел. При виде бывшей свекрови та поднялась на ноги и сделала два шага на встречу. — Ефросинья Станиславовна, здравствуйте! Понимаю Ваше удивление, но я рада, что пренебрегла всем и явилась, чтобы спасти ситуацию. — Здравствуй, Анастасия! Тебе было проще не отпускать ко мне Алеся и тогда, не надо было бы спасать сложившуюся ситуацию, не выпуская её из своих рук. — Но от Вас, ничего особо не требовалось, просто подать документы в МГУ или МВТУ, а я приезжаю и, что обнаруживаю, сидит мой оболтус и штудирует сольфеджио. — Анастасия, я не поняла слово, которое ты произнесла, но ты попросила проследить за его поступлением, я и проследила, документы поданы в вуз, в который он желал поступить, а в какой ты хотела его определить, ты до моего сведения не довела. — Ефросинья Станиславовна, ведь он получил от нас чёткие инструкции. — А ты на меня голос не поднимай, это твой сын, с ним сама и разбирайся. Обе женщины впились взглядами друг в друга — Фрося не видела свою невестку почитай со дня их свадьбы с Андреем. Она, не то, что постарела, но как-то увяла, хотя по-прежнему была худенькой, с гладким лицом, но глаза потухли и тонкие губы капризно опустились к низу, делая лицо злым и неприятным. — Простите, Вы, не стоите того, чтобы я на Вас тратила свои нервы и время. В какой-то момент подумала, что возьмёте на себя то, что сами не додали внуку, да и за папашу его попробуете реабилитироваться, ведь он за последние пять лет полностью отдалился от своего сына, по которому до того слёзы крокодильи проливал. — Ты всё сказала? А, если всё, то можешь собирать манатки и катиться из моей хаты, а оправдываться мне перед тобой не в чем. У меня душа болит о пропавшем моём сыночке, а свои проблемы, будь добра, решай сама, парень, слава богу, жив и здоров, а куда ему поступать и кем стать не мне решать, а ему самому. — Ах, самому… Ничего не скажешь, хорошая бабушка, своих детей, небось, всех по высоким местам распихала, а моему единственному сыну роль музыкантика в ресторане определила. Фрося стиснула губы и прошептала: — Уйди Анастасия, мне не хочется спорить с тобой и что-то доказывать, повторяю, мне есть без тебя, о чём и о ком думать. — Вы, как были базарной бабой, ею и остались, а вместо того, чтобы думать о будущем своего внука, пытаетесь меня разжалобить своими страданиямио давно погибшем бестолковом сыне, который сам искал на свою голову приключений и нашёл гибель… Фрося не успела ответить на последние злые беспощадные слова бывшей невестки, в зал ворвался Алесь. — Мама, как ты смеешь такое говорить, мне за тебя стыдно, я уже собрал свою сумку и чемодан, можем отправляться на вокзал. Он подошёл к Фросе и крепко её обнял. — Прости бабуля, я рад, что по-настоящему познакомился с тобой, ты натуральная, а они все там в Питере гнилые, я к тебе ещё приеду. Алесь ухватил мать за руку и повёл в прихожую. Фрося их не провожала, а только вздрогнула, когда за ними хлопнула входная дверь. Виски сдавила жуткая боль, сердце суматошно колотилось в груди, она зашла на кухню и напилась холодной воды. Затем, заглянула в комнату, где ещё несколько минут назад находился Алесь — в глаза сразу бросилась новая гитара, лежащая на тахте, так и не расчехлённая, а на столе, раскрытая книга с какими-то непонятными значками, по всей видимости, та, о которой говорила Настя. Вот и всё, как стремительно появился в её жизни Алесь, так и исчез, а парень, похоже, хороший, ведь за несколько дней проведённых вместе они уже слегка притёрлись друг к другу. Через два дня, как и обещала, она заехала в кооператив к Карпеке. Тот сидел над лапой, на которую было натянуто голенище будущего сапога и приторачивал к нему подошву с изящным каблуком. — А, Фрося, присаживайся, сейчас две минуточки и буду свободен. Она присела на стул, стоящий напротив и осмотрела убогое помещение и его хозяина. Валера явно сдавал, похудел, щёки ввалились, некогда шикарная тёмно-русая шевелюра густо покрылась сединой, понуро опущенные плечи ежеминутно вздрагивали в нервном тике, это уже был не тот блестящий заведующий сапожной мастерской, который ногами открывал любые двери. — Что Фросенька, так внимательно изучаешь мою наружность, похеровел? — Сам знаешь, зачем тебе мои комментарии. — Так и в твоём облике не видно особого блеска… рассказывай пикантные подробности, на кой хрен тебе сдались те музыкальные инструменты, любопытно всё же. — Ах, Валерочка, а уже не нужны. И она поведала ему короткую историю, появления внука, про не лёгкую притирку с ним, а затем, как в её дом ворвалась бывшая невестка и со скандалом увезла своего взрослого парнишку обратно в Питер. — Фросенька, в таких случаях говорят, «баба с возу, коню легче», но что-то мне подсказывает, что ты глубоко переживаешь о случившемся, похоже, парнишка запал в твою душу. — Запал Валера, запал, но ещё думаю, что он нужен был мне, как глоток свежего воздуха, чтобы отвлечь от постоянных тяжёлых мыслей о Сёмке. — Фросенька, а тебе не кажется, что уже пора чем-нибудь заняться, сколько можно жить, жалея себя, постоянно царапая рану, её этим не излечишь. — Валерочка, Валерочка, я эту рану не царапаю, она меня царапает, а точнее, рвёт душу на куски. Ты говоришь, что мне надо чем-то заняться, так я и сама знаю, что надо, но ни к чему душа не лежит. Вот, на днях была на толкучке, что-то по мелочам продала из старых запасов, купила, не пригодившуюся гитару, но нет больше в душе подъёма и, если честно, в новой жизни я, как и ты, не могу найти своего места, наверное, наше время прошло, сегодня совсем другие подходы и размахи. — Зря ты Фросенька, ставишь на себе крест, тебе бы лёгкий толчок и многих бы ещё за пояс запихнула, а вот мне хана. — Ты о чём? — Ах, подружка, остался я без кола и двора, Галка после работы на стройке превратилась в примитивную бабищу. Я же тебе не рассказывал, а бывает возвращаюсь домой, а там на кухне сидят её забыулдыги с прежней работы на стройке и пьют горькую. — А ты, что? — Что я… а ничего, сажусь и пью вместе с ними, а куда мне деться, на улицу ведь не пойдёшь, а своего угла я лишился, вот какая картина. — Валера, чем я могу тебе помочь, ты же знаешь, я для тебя всё сделаю, что в моих силах. Карпека не весело засмеялся. — Усынови меня и поедем с тобой в Израиль. — Валер, о каком Израиле может идти речь, жду Сёмку и Танюха находится под моим крылом. — Ах, Фрося, это я так шучу не весело. Вот, закончу последнюю пару сапог с прицелом на новый сезон и начну лепить босоножки и буду ждать пока моя сучара от своих забулдыг оторвётся.Глава 14
К сожалению, Фрося ничем не могла помочь другу, жизнь Валеры явно дала трещину и с каждым днём она расширялась. Печально было осознавать, что и себе она тоже не могла украсить существование, а по другому её жизнь сегодня назвать было нельзя. За неделю до конца июля позвонила Таня и сообщила, что возвращается в Москву. На расспросы свекрови о столь раннем прекращении отпуска, ответила уклончиво, но решительно отвергла предложение Фроси, хотя бы ради детей, задержаться ещё недели на две. В аэропорту малый Сёмка, как увидел бабушку, буквально влетел в её объятия: — Бабулечка, бабулечка, я купался в море, собирал ракушки, тебе тоже привёз много, такие красивые, дома покажу, мама их в чемодан спрятала, а ещё я научился мырять и под водой плавать, а Анжелка топила Ленку, вот только мама мало плавала, всё сидела на берегу и плакала. Фрося поверх головы, сидящего на руках внука, посмотрела осуждающим взглядом на невестку и покачала головой. — Танюха, расскажи, что там наплакала, ведь ты должна была набраться сил, не шутка с тремя детьми в городе справляться. Мне было легче, мои в огороде копошились и с соседскими детьми играли, а главное, у меня был такой классный воспитатель, что я беды не знала… — Про какого воспитателя ты мне мама толкуешь, первый раз слышу, и Сёма ничего не говорил? — Так Сёмы тогда ещё в помине не было, а старших трёх детей мне помог на ноги поставить дядя Андрея ксёндз Вальдемар. — Ксёндз? — Танюха, самый настоящий, ты даже представить не можешь, как он мне помог. — Мама Фрося, я представить не могу, чтобы я без тебя делала. И слёзы потекли по щекам молодой женщины. — Танюха, девочка моя, ну, чего ты всё плачешь и плачешь, я из-за тебя скоро в соляной столб превращусь. Пожалей деток, при них хоть не плачь. По дороге из аэропорта Таня рассказала Фросе, какой дивный дом у Олега с Викой и, как славно они их принимали. — Танюха, а, как они выглядят, чем занимаются? — Хорошо выглядят, правда, Олег значительно постарел по сравнению с тем, как я его видела шесть лет назад. Мама Фрося, с какой любовью о тебе говорит Вика, какие она красивые картины пишет, одну я тебе везу в чемодане в подарок. — Танюшка, а ребёночка они уже взяли к себе? — Что ты, эта такая длинная и сложная история — они ведь уже в возрасте, оба пенсионеры, там столько нужно пройти формальностей, но твои друзья не опускают руки, время сама знаешь какое, появляется всё больше бедных людей, а с ними брошенных детей. — Если честно, то я их не совсем понимаю, заботились бы друг о друге и наслаждались жизнью. Дети вырастают и вылетают из родительского гнезда, в которое подчас и носу не кажут, если бы не ты, то куковать мне на старости лет одной. Да, и тебя только судьба ко мне привязала. Сидящая на пассажирском сиденье Таня, развернулась всем телом к Фросе. — Да, да, да, привязала и если бы не было тебя, то не знаю, как я бы смогла устоять под натиском навалившихся на меня горестей и трудностей. У твоих старших детей был ксёндз, у Сёмы бабушка Клара, а у меня ты, понимаешь ты и только ты. Фрося оторвала одну руку от руля и смахнула набежавшие слёзы. — Танюха, твоя слезливость передаётся мне, а я не имею права раскисать, и ты постарайся пореже доводить меня до слёз. Посмотри, какая вокруг сумасшедшая обстановка — магазины полностью опустели, все торгуют и не понятно, кто это всё покупает, развелось столько бандитов и пьяниц, что скоро страшно будет на улицу выйти. Кто мы с тобой?! Две бабы, замордованные горем, которым пока удаётся барахтаться в этом бурном море жизни, а рядом ломаются некогда такие сильные люди, как Валерий Иванович, Аня из ЦУМа и даже Настю скрутил в бараний рог, вернувшийся из тюрьмы муженёк. — Мама, а что, за это время ты не добыла для меня материалов для работы? У Тани сквозь загар, приобретённый под Крымским солнышком, побледнело от волнения лицо. — В том то и дело, что нет, Аня отказалась с нами сотрудничать, сославшись на отсутствие этих материалов. Может и правда, а может быть, она просто больше в нас не нуждается. — И, что я буду делать? — Воспитывать деток, выполнять подвернувшиеся заказы, другого пока ничего не вижу. — Мама, может быть мне надо выйти куда-нибудь на работу? — Танюха, не смеши, ты что, на швейную фабрику пойдёшь, так три платья в месяц пошьёшь и ту зарплату отобьёшь, нет, ерунда, занимайся пока лучше детками и домом, а на наши нужды буду продавать остатки товара, а дальше, у меня есть ещё немного денег в запасе, кое-что из украшений, которые поляки покупают по хорошей цене и, наконец, если прижмёт, продадим одну из наших машин, не пропадём. Фрося видела, что Таня мало удовлетворилась её раскладкой, но ничем пока большим успокоить её не могла, потому что другого сама не видела. Через три дня вместе с Таней и детьми выехала на дачу. В городе оставаться не было смысла, а на их приусадебном участке созрели огурцы и помидоры и прочие овощи, на плодовых деревьях поспевали яблоки, груши и сливы. В этой жизни надо было ещё плотней подходить к заготовкам на зиму, без них скоро ещё трудней будет выживать в новых не простых условиях разваливающейся страны. Июль был в разгаре, ливневые дожди сменялись жаркими денёчками, и Фрося в сопровождении детей ходила в лес по грибы и ягоды, купалась сними в пруду, возилась на огороде и заставляла потухшую невестку помогать ей солить, мариновать и закатывать банки с компотами, вареньем, грибами и овощами. За три дня до конца июля душа Фроси потянулась в Москву, да, и по любому, надо было пополнить запасы продуктов и устроить постирушку в цивилизованных условиях с горячей водой и стиральной машиной. Не успела она ещё как следует развести стирку, как от дел оторвал её телефонный звонок. С удивлением она узнала голос Алеся. — Баба Фрося, привет! Ты, наверное, уже и не ожидала услышать мой голос, а вот, он я… — Алесик, не поверишь, но мне кажется ожидала или чувствовала, что ты должен позвонить, так нестерпимо потянуло домой, ведь только час назад вернулась с дачи в свою квартиру. — Я уже три дня тебе наяриваю, хотел уже на свой страх и риск, поехать в неизвестность, время ведь поджимает. — Ты о чём? Хотя Фрося уже догадывалась обо всём. Алесь радостно рассмеялся. — Баба, я их победил, а точнее, им не было куда деваться, мои документы ведь остались в московском музыкальном училище, а я за ними отказался ехать наотрез, как и поступать в другой любой вуз. — Ну, и что? — А ничего, питерским бабе с дедом на меня наплевать, они полностью погружены в свои болячки, а маман махнула рукой, ведь, как она говорит, ей уже пора устраивать свою жизнь, а не рвать нервы с перезрелым и дебильным подростком. — Алесик, а ты не подумал, что я могу не согласиться принять тебя, маманьке твоей не хочется рвать свои нервы с тобой, а у меня, что, они железные? Телефонная трубка несколько секунд молчала, на другом конце провода слышалось прерывистое дыхание, похоже, парень был огорошен. — Баба Фрося, но пару неделек я могу у тебя пожить, перекантуюсь пока будут идти приёмные экзамены, а если поступлю, то переберусь в общежитие. — Алесик, ты помнишь про условия совместного проживания, которые я тебе обрисовала в первый же день твоего приезда ко мне, если ты с ними смиришься, то я согласна принять тебя и на долгий срок. — Бабуля, я ведь уже говорил, что ты самая хиповая бабушка, я согласен, буду мыть посуду за собой, заправлять кровать и кушать пельмени.Глава 15
После телефонного разговора с внуком Фрося поймала себя на том, что, возясь с бельём, то и дело невольно улыбалась, вспоминая последние слова Алеся. Казалось бы, на её плечи ложится новый груз забот, но её это почему-то не волновало, а даже наоборот, весьма радовало. Теперь она не будет целый день слоняться бесцельно по квартире или навещать Таню, которая своим унылым видом ворошила в её душе и так не заживающую рану. Развешав на балконе бельё, вдруг вспомнила, что так и не посмотрела картину, привезённую Таней из Крыма в подарок для неё от Вики. Она вытащила из-за шкафа, заточённую туда рамку, обтянутую плотной бумагой и заклеенную скотчем, и аккуратно развернула. Нет, не стала любопытствовать, что изображено на полотне, а сразу перенесла картину в красивой покрытой тёмным лаком рамке в зал, поставила на спинку дивана, зашторила плотно окна и включила все рожки хрустальной люстры… на неё с картины смотрела она сама, сидящая за столиком во дворе крымского дома, а над её головой свисала, покрытая изумрудными листьями ветка черешневого дерева с густой россыпью спелых тёмно-бардовых ягод. Фрося долго не могла оторваться взглядом от своего изображённого на картине лица, знакомого черешневого дерева и столика, на котором перед ней стоял медный тазик с аппетитной крупной клубникой. Скорей всего, вспоминая Фросю, подобную живописную картину описала Вике её добрая бывшая хозяйка этого дома в Крыму Рая, а талантливый художник по памяти воссоздал образ, представив её сидящей на этом месте. Фрося долго не могла отвести глаз от изображённого на картине полюбившегося ей сразу уютного места во дворе дома, приобретённого ею для Вики с Олегом. С грустью для себя отметила, на сколько выглядит моложе на картине, чем в зеркале сейчас. Что поделать, прошли уже годы, как она в последний раз виделась с Викой, а за это время, горе, свалившееся на неё, ни могло не оставить отпечатка. Фрося вдруг почувствовала, что яркие краски картины и изображённый на ней фрагмент помутнели и стали пропадать… она, горько плакала. Не раздумывая, занесла, полюбившуюся сразу картину в свою спальню, сняла с гвоздика симпатичное панно, а вместо него, повесила дорогой подарок — полотно Вики, заключённое в рамку, сработанную Олегом. На следующий день, завезла на дачу продукты и выстиранные вещи и сообщила Тане о приезде к ней питерского внука и, что сейчас же отправляется его встречать и какое-то время побудет с ним дома, пока тот будет сдавать экзамены в музучилище. Она видела, насколько огорошена невестка, но некогда было ей рассказывать всю предысторию, появления в её жизни Алеся. Как и месяц назад, встречала на вокзале внука, но на этот раз, она не боялась его не распознать. Бабушка сразу же выделила в толпе долговязую фигуру с тем же чемоданом и сумкой, только в руке он не нёс в этот раз магнитофон. Алесь, увидев бабушку, подбежал к ней, бросил чемодан на асфальт и привлёк её в свои неловкие объятия: — Баба Фрося, как я рад снова тебя видеть, я вырвался от них, вырвался. — Я тоже рада, но прости меня, опять встречаю тебя на своих жигулях, Мерседесом пока не обзавелась. — Ну, ладно тебе баба, вспоминать мои глупости, если бы ты знала, как мне в прошлый раз обрисовывали тебя, казалось, что встречу какого-то монстра в юбке. — Поехали уже домой, для твоей мамы я с первого знакомства с ней стала базарной бабой и исчадием ада. Фрося ухватилась за чемодан. — Ого, потяжелел, магнитофон внутрь засунул, наверное. — Нет, просто захватил несколько любимых музыкальных и с фотографиями альбомов, а магнитофон мой мама разбила о пол, когда мы вернулись в Питер, и я заявил, что не буду поступать ни в какой другой вуз кроме музыкального училища. Устроив в багажник вещи внука и сев за руль, Фрося, как бы, между прочим, заметила: — Пользуйся пока Сёмкиным проигрывателем, дай бог, разбогатеем, справим тебе что-нибудь новенькое, получше прежнего. Алесь молчал. Прошла неделя, Фросин абитуриент успешно сдал два экзамена по не профилирующим предметам и готовился к самому главному, предстояло пройти экзамен по специализации. Фрося занималась обедом и прислушивалась к доносившемуся пению внука под нежный гитарный перебор. Сердце сладко замирало, ей казалось, что лучше певца и гитариста на свете нет, ведь Алесь был первым из детей и внуков, проявивших незаурядные способности к музыке и пению. Фрося вздрогнула от неожиданного звонка во входную дверь, прервавшего её одухотворённое состояние. На пороге стояла Таня с детьми. Сёмка с криком кинулся сразу в объятия к бабушке: — Бабуленька, мы так по тебе соскучились, а ты не приезжаешь и не приезжаешь. Я маме сказал, что давай поедем к ней, а то она там без нас скучает… — Тише Сёмочка, там в комнате твой двоюродный братик занимается, у него послезавтра экзамен. — А, чем он занимается, я хочу на него посмотреть. Фрося с младшим внуком на руках подошла к комнате, за которой притих Алесь и постучала в дверь. — Алесик, можно к тебе зайти? Дверь распахнулась. — Прости, что побеспокоили тебя, выйди познакомься с Таней и девочками, а это мой младшенький внук Сёмка. — Привет малыш! И уже в сторону по-прежнему стоящих в прихожей Тане с дочерями: — Здравствуйте! Те в ответ тихо поздоровались, а Сёмка спрыгнув с рук бабушки, кинулся в комнату и резко провёл по струнам, лежащей на тахте, гитаре, та жалобно застонала, а следом за ней Алесь: — Ну, что ты, делаешь, расстроишь инструмент! И он вырвал из рук мальчика гитару. — Бабулечка, бабулечка… — заныл Сёмка — я ведь только хотел немножко на ней поиграть. — Сёмочка, нельзя, ведь у Алесика скоро важный экзамен и ему надо готовиться. Таня решительно подошла к сыну, взяла его за руку. — Пойдём сынок, тут явно не до нас, до свиданья. И она, не оглядываясь, раскрыла входную дверь и в сопровождении дочерей, с ноющим Сёмкой, вышла наружу.Глава 16
Расстроенная Фросяс недоумением смотрела на захлопнувшуюся за Таней с детьми дверь. Явно обиженная невестка показала свой вздорный характер, нисколько не стараясь проявить чуткость и понимание в возникшей ситуации от их неожиданного прихода. Всё выглядело нелепо, начиная от её растерянности до демарша Тани, а главное, Алесь проявил строптивость и холодность по отношению к близким ему родственникам и дорогим ей людям. Как выйти из создавшегося положения она пока не знала. — Баба Фрося, что ты застыла, как изваяние, не расстраивайся, вернутся, куда они без тебя денутся, а малых детей надо воспитывать и приучать к порядку, а то лезет, куда его не зовут и цапает без спроса гитару. Фрося развернулась и посмотрела осуждающим взглядом на взрослого внука. Под прицелом её взгляда с лица Алеся быстро сбежала спесь и надменность. — Баба Фрося, я что-то не то сказал и сделал? — Алесь, ты всё сказал и сделал неправильно, и более того, ты сейчас обидел самых дорогих людей для меня на земле. — А, что, мне надо было дать этой козявке крушить мою гитару и, разве я вежливо с ними не поздоровался? — Ай, всё равно тебе этого не понять, иди ты продолжай заниматься, воспитанного эгоистом в один день не перевоспитаешь, если вообще возможно это когда-нибудь сделать. Алесь передёрнул плечами и недовольный бабушкиными словами удалился в свою спальню, откуда вскоре раздались звуки гитары, а позже голос, распевающегося внука. Фрося вернулась на кухню и продолжила готовить обед, с грустью размышляя: пусть остынет Таня, а Алесь успешно сдаст последний экзамен, а потом она постарается достучаться до двух схлестнувшихся сердец, и их необходимо как-то примирить друг с другом, а иначе новых потерь ей не вынести. Десятого августа Фрося отвезла Алеся на вступительный экзамен, а сама поехала к Тане. Невестка при встрече сухо с ней поздоровалась, сославшись на срочную работу, удалилась в свой кабинет и застрочила швейной машинкой. Бабушка подхватила на руки, выбежавшего к ней малыша и покрыла быстрыми поцелуями его лицо. — Бабулька, бабулька, отпусти ты меня, там новый мультик начинается. — А, где девочки? — Ушли в кино, а меня мама с ними не отпустила, говорит, что мне днём обязательно надо спать, а я не хочу, ладно, пойду смотреть мультик. Фрося отпустив внука, зашла в комнату к Тане и обняла её сзади за худенькие плечи. — Танюшка, не злись ты, попробуй и меня понять. Так получилось, что я своим внукам совсем не уделяла внимания и они выросли вдалеке от меня, не получив от бабушки и малую толику внимания, тепла и любви. У тебя тоже подрастают детки и скоро ты поймёшь, как больно, когда они отстраняются от матери, находя собственные интересы, а затем и пары. У моих старших детей был ксёндз Вальдемар, у Сёмки — баба Клара, у твоих дочерей прежде твоя мама, а затем я, как и у малого Сёмки, а у детей Стаса, Ани и Алеся очень малое представление обо мне, как о бабушке. Я для них, и они для меня оказались чужими. Не могу, пойми меня девочка, не могу я отринуть от себя Алеся, хотя отлично осознаю, что он эгоист, чужой и холодный по отношению к своим двоюродным братьям и сёстрам, но он ведь их совершенно не знает. Давай, моя милая, дадим времени расставить всё по своим местам, я всё сделаю от себя зависящее, чтобы парень другими глазами посмотрел на твоих деток, и ты прояви лояльность по отношению к нему, смири гордыню и попробуй подойти к нему с другого боку. Таня откинула голову на грудь к Фросе и посмотрела снизу грустными глазами на стоящую позади неё и не привычно, словно умоляющую её своими увещеваниями свекровь. — Мама Фрося, я все эти дни не находила себе места, но обида так жгла, так жгла, что думала умру и не жалко будет, только дети сдерживали меня от этого решительного шага. Нет мне жизни без Сёмы, а надежда тает с каждым днём, а с парнем я постараюсь найти общий язык, а нет, то смогу его выдержать в своём обществе, только бы ты не удалилась от меня. Фрося подняла Таню на ноги и прижала её лоб к своим губам. — Девочка, как ты на меня не похожа, я ведь несколько раз в жизни теряла своих любимых, но как-то находила в себе силы жить, воспитывать детей и даже снова влюбляться. — А я никогда и ни в кого больше не влюблюсь и даже помыслить не могу, что рядом со мной может появиться другой мужчина, хотя ты знаешь, что Сёма у меня не первый, но прошлый мой брак не в счёт. У меня есть одна любимая песня, её поёт Валентина Толкунова, там есть такие слова «где ты раньше был, когда я с другим, с нелюбимым над пропастью шла…» — это мама Фрося песня про меня. — Ах, доченька моя, когда-то я тоже так думала, только песни этой не знала. Это был Алесь, отец моего Андрея, поэтому моя душа так сразу прикипела к его сыну. — Мама Фрося, ты назвала меня доченькой, и я чуть не потеряла сознание от услышанного, ты доверяешь мне все свои прежние сердечные тайны, а я свинушка показываю свой сумасшедший характер и обиды строю на тебя, вот глупая, так глупая, прости меня мамочка. Обе женщины залились счастливыми слезами, мир между ними был полностью восстановлен. Таня пошла укладывать спать, раскапризничавшегося Сёмку, а Фрося помчалась к музыкальному училищу, забирать оттуда Алеся, по всем расчётам экзамен уже должен был закончиться. Так оно и оказалось, а поджидающего её внука она не обнаружила и поехала домой. Зайдя в квартиру, сразу же направилась в спальню, где, по её мнению, должен был находиться Алесь и решительно толкнула дверь. Внук лежал на тахте, прикрыв глаза, руки за голову, а нога покоилась на ноге, и он медленно ими покачивал. Посреди комнаты Фрося заметила собранные чемодан и дорожную сумку. — Что провалил? У Фроси предательски заныло в груди. — А ты бы этого хотела? — Ну-ка быстренько встань, когда бабушка с тобой разговаривает, ты что из себя возомнил великого артиста, так мне плевать на титулы и звания моих детей и внуков, не прошу шаркать передо мной, а элементарного уважения потребую. От резкого голоса Фроси, Алесь подскочил на ноги и сверху виновато глянул на бабушку. — Ну, бабуля, чего ты серчаешь, лучше поздравь меня с поступлением, получил пятёрку по специализации. Сейчас поеду домой в Питер, а к первому сентябрю вернусь. На всякий случай записался на место в общежитии, пойду жить туда, если мы с тобой не уживёмся. Фрося наклонила голову высокого парня и поцеловала его в лоб. — Алесик, Алесик, как я за тебя рада, поздравляю от всей души, я ведь верила в тебя, и ты оправдал мои надежды. Не дури голову мне с общежитием, всё остаётся в силе, и твоё проживание у меня, и твоё поведение по отношению ко мне, только ты должен твёрдо для себя уяснить, в обиду жену моего Сёмочки и её деток я не дам, придётся тебе смириться с этим, а иначе, как не будет больно мне, но нам придётся расстаться. — Баба Фрося, ведь я всегда был единственным ребёнком в семье, даже дети маминой сестры только дважды приезжали к нам в Питер, да, и к тому же они намного старше меня. Ты не думай, я сам переживал, что накинулся на малыша за эту несчастную гитару, и корил себя за то, что не познакомился с девчонками, скажи, как и когда, и я исправлюсь. — А тебе обязательно надо срочно уехать в Ленинград? — Нет, я не очень туда стремлюсь, просто думал, что ты на меня злишься. — Отлично, завтра все вместе поедем на дачу, ты возьмёшь с собой гитару, и там нам попоёшь, пойдёт? — А что, ништяк.Глава 17
Из Москвы выехали только через два дня, потому что Тане необходимо было срочно выполнить подвернувшийся заказ. Фрося с внуком прибыли на дачу раньше невестки с детьми и бабушка знакомила Алеся со своей гордостью и отдушиной, на протяжении многих уже лет — загородным домиком с приусадебным участком. С первых минут Фрося поняла насколько далёк её внук от сельского хозяйства. Она видела, что он только ради уважения к ней слушает в пол уха, где и что находится, что поспело, а, что надо срочно убирать и какие ещё заготовки надо сделать на зиму. Наконец, он невпопад спросил: — Баба Фрося, а магнитофон здесь есть? Фрося рассмеялась. — Не лежит, душа у моих детей и внуков к сельскому хозяйству, один Стас был привязан к земле и тот в партийные руководители выбился. Есть тут старенький советский катушечный магнитофон, и телевизор есть, потеплеет можно в пруду покупаться и в лес с тобой сходим по грибы. — Ну, баба, это уже кое-что, а грибы я не разу в жизни не собирал, хотя люблю их с картошечкой намять. Почти, как по Высоцкому, правда? — А я Высоцкого видела, как тебя сейчас рядом, он в ресторане «Прага» пьянствовал, когда мы с другом моим там сиживали. — Ой, баба Фрося, ты для меня интересная не прочитанная до сих пор книга. — Читай, читай, а вон Танюха подрулила. — Ого, так у неё ведь «Волга 24», круто. — Эту машину перед отъездом в Польшу твой отец подарил Сёме и Тане, такой щедрый он сделал для них свадебный подарок. — Я же просил в моём присутствии о нём не вспоминать. Голос парня зазвенел словно первая струна гитары. — Алесик, это мой сын, и не спеши осуждать человека, пока не выслушал вторую сторону. Хоть тебе и неприятно, но Андрей поступал с точностью наоборот, всю жизнь корил меня, что я не осталась жить вместе с его отцом, твоим дедом Алесем, хотя он оказался вероломным изменщиком. Всё, хватит читать меня, пойдём встречать новую команду, пожаловавшую к нам. Таня в сопровождении детей вошла в калитку и тихо поздоровалась, ей в разнобой вторили дети. Они застыли в трёх шагах от Фроси с Алесем, даже Сёмка не бежал к своей любимой бабушке, а жался к ногам матери. — Ну, что такое, вы, что не родные? Ну-ка Алесик, познакомься с девочками, тебя, что в школе не учили? — Баба Фрося, так ведь дамы первыми должны руки подавать для знакомства, а вот с братом я, пожалуй, поздоровкаюсь. Он нагнулся и протянул руку смущённому малышу. — Я Алесь, твой двоюродный брат, мы сейчас пойдём с тобой учиться играть на гитаре, согласен? Мальчишка оторвался от матери и протянул свою ручонку стоящему по-прежнему на корточках Алесю. — Я Семён Семёнович Вайсвассер. А ты, не будешь больше на меня ругаться за гитару? Алесь подхватил мальчишку на руки и подбросил в воздух. — Конечно, буду, если ты будешь рвать на ней струны. Не успел парень опустить мальчишку на землю, как к нему подошла Таня и прижалась к его груди. — Здравствуй, Алесь! Ты, так похож на свою бабушку Фросю, просто одно лицо, только она пышная женщина, а ты худенький парень. А это мои девочки, Анжелка и Леночка. Девочки по очереди подали руки и смущённо потупили глаза, а старшая вовсе покраснела. Смутился и Алесь, ведь Анжелка уже была ростом выше своей матери и в ней чувствовалась расцветающая краса. Фрося рассмеялась. — Ох, давно на нашей даче не было столько молодёжи, давайте сегодня разведём костёр и напечём картошки. Предложение все встретили на ура и во дворе закипела работа. Август уже набирал силу, вечерами становилось прохладно, но на диво нынешний денёк оказался погожим. Пока горели дрова на угли, Алесь по просьбе бабушки расчехлил гитару и под треск сухих поленьев, стал исполнять известные романсы. Все зачарованно слушали бархатистый тенор талантливого парня, а старшая из девочек, так и вовсе смотрела ему в рот. Когда Алесь допел очередную песню, Фрося засмеялась: — Анжелочка, тебе рано ещё влюбляться, неси картошечку, уже угли поспели. Смутившаяся и покрасневшая до корней волос девочка резко подскочила со своего места и стремглав побежала исполнять поручение бабушки. Алесь опустил глаза на гитару и стал мягко перебирать струны, но когда Анжела вернулась, вдруг запел незнакомую досель песню, которая сразу же пленила слушателей, после третьего куплета все дружно хоть и вразнобой подхватили припев:Ну и пусть будет нелёгким мой путь.
Тянут на дно лень и грусть, прежних ошибок груз,
Но мой плот, свитый из песен и слов
Всем моим бедам назло, вовсе не так уж плох…
Глава 18
Фрося, несмотря на то, что запасы денег у неё стремительно таяли, очень хотела к приезду из Питера внука подарить ему обещанную электрогитару. Легче это было задумать, чем исполнить. Прогуливаясь вдоль рядов, торгующих на толкучке, она только один раз видела подобный товар и то, это была чехословацкая гитара «Musima» и очень старого образца, да и внешний вид её не внушал доверия. Фросе вновь пришлось обратиться за советом и помощью к Карпеке. Тот её выслушал и засмеялся: — Подруга, не там ищешь, я ведь уже интересовался месяц назад этой гитарой у знающих людей, когда ты впервые обращалась ко мне с подобной просьбой, и они кое-что подсказали… — Ну, и… — Не торопи и не нукай, ещё не запрягла, а выслушай меня внимательно. Такие инструменты можно купить только с рук и только у людей, выезжающих за границу. Никто на продажу такие вещи не привозит, потому что за видак можно наварить гораздо больше и перевозить удобней. — Валера, ты о чём? — Ах, деревня, я про видеомагнитофон. Сегодня ушлые ребята приобретают такие аппараты, открывают домашние подпольные кинотеатры и крутят там боевики и порно. — Что крутят? — Всё, Фроська, ты меня ухандокала своей простотой, порно, это фильмы с голым сексом на весь экран. — И, что, есть такие фильмы с подобной срамотой? — Святая наивность, а я-то думал, что ты продвинутая баба, а ты была деревней, ею и осталась. — Ладно, Валера, проехали, просветишь меня чуть позже, давай вернёмся к этой гитаре, я же обещала мальчишке. — А луну достать с неба ты ему не обещала? Скоро с тобой будем думать, где взять бабок, чтобы элементарно пожрать и искать, что на задницу натянуть, а ты, заладила гитару, гитару. Карпека в сердцах сплюнул в сторону. — Сказал, не торопись, так, не торопись. Сейчас развелось всяких вокально-инструментальных ансамблей, как собак не резаных, которые возомнили из себя битлов, побарахтаются, побарахтаются и амба, полный провал, оказались не востребованными. Бабок нет и начинают аппаратуру распродавать, вот тут нам и стоит подсуетиться. Обещаю, буду держать этот вопрос под контролем, а ты объясни своему Мику Джагеру, что пусть потерпит, а если возьмут куда-нибудь в группу, то пока и на отечественных досках поиграет. За два дня до начала учебного года вернулся Алесь и Фрося начала ему объяснять возникшую ситуацию с пресловутой гитарой. — Баба Фрося… Перебил её внук: — Твой друг совершенно прав, а сегодня и та «Musima», о которой ты мне рассказывала, была бы для меня за счастье. Не торопись и правда, начну учиться, сближусь с ребятами и, если, впрямь, попаду в струю, то есть, возьмут меня в какую-нибудь группу, тогда и будем напрягаться. — Фу ты, снял с души моей тяжёлый груз! Ну, что там в Питере, как встретили тебя и твоё поступление в училище? — В двух словах, никак или холодно. Баба Фрося, я кое-что тебе расскажу, но, пожалуйста, без комментариев, договорились? — Алесик, хочешь, можешь рассказывать, а если тебе больно, то не надо. — Мне по любому больно, но кому-то надо рассказать, а то ведь можно лопнуть от злости. — Ну-ну… — У моей мамы появился ухажёр и ей стало не до меня и моих проблем, как и до моего поступления и учёбы. — И это всё? — А, что, мало? — Алесик, ты ещё такой молодой и пытаешься судить о поступках взрослых со своей колокольни. Твоя мама, молодая красивая женщина, а жизнь её стремительно уходит или проходит мимо. Я, лично, за неё рада и тебе не стоит расстраиваться, она ведь не на улицу тебя выкинула, а передала в мои руки. Мне приятно, что она доверила мне самое дорогое, что у неё есть на свете, единственного сына. Алесь буквально вскипел. — Баба Фрося, так ты считаешь нормальным, когда пацана в семнадцать лет выкидывают в свободное плавание, без моральной поддержки и средств к существованию? — Не драматизируй Алесь. Тут и Фрося взвилась на дыбы: — Мальчишка, несчастненький мой, некому ему сопельки подтереть и ням-ням из ложечки дать. Ты, что на улице, голодный, холодный и негде голову положить? Моему Сёмке было, как тебе семнадцать лет, а он оказался один на целом свете, папа умер, когда он ещё не родился, а мама, то есть я, угодила в тюрьму и могла остаться там на длительный срок. Так он, не только о себе думал, а ещё и меня всячески опекал и ради мамы шёл на такое, что другому взрослому не под силу и, при этом, никогда не упрекал меня и не жалел себя. — Баба Фрося, у тебя на все случаи жизни примеры есть, все у тебя хорошие и пушистые, а ведь сколько дерьма на твою голову моя маман вылила в своё время, ты и представить не можешь, а теперь она вручила меня тебе, как переходящее красное знамя. Фрося поняла, с наскока парня не возьмёшь и многое он ещё не может принять в том виде, как ему подкидывает жизнь и близкие люди и бесполезно сейчас пытаться что-то ему доказать. — Алесик, присядь, давай с тобой успокоимся. Твоё право судить о людях по их поступкам, но всё же попытайся, пусть не сейчас, а позже, принять своих близких понять и простить, ведь многое в жизни продиктовано обстоятельствами. — Хорошо баба, я успокоился, но скажи, пожалуйста, а ты всех поняла, всех простила? В комнате повисла гнетущая тишина. В голове у Фроси понеслись фрагменты её жизни. Мысли путались, набегали одна на другую, сталкивались и разбегались, кривились в страшных гримасах и вновь выпрямлялись, становясь ясными и понятными. — Нет Алесик, не всех поняла, но всех простила, потому что многих уже не встречу в этой жизни, а от других мне уже не нужны извинения и оправдания. А хуже всего, мой мальчик, что у кое-кого я сама уже не могу попросить прощения, хотя много лет назад, даже не предполагала, что я им наношу душевную боль.Глава 19
Стремительно приближался 1990 год. В жизни у Фроси не было особых перемен, не считая того, что денег на домашнее хозяйство катастрофически не хватало, как не хочешь, а на её обеспечении появился молодой здоровый парень с хорошим аппетитом, да и с одежды и обуви приходилось раз за разом что-то ему подкупать. Скудная пенсия в семьдесят рублей никогда не рассматривалась ею, как источник дохода, а вещи на продажу в баулах потихоньку таяли, как и запас наличных денег. К этому надо ещё заметить, что и Таня со своими детками тоже едва сводила концы с концами, заказов на её выходные платья становилось мало. Молодёжь предпочитала, появившиеся в большом количестве на базарах импортные вещи, а люди среднего и пожилого возраста быстро растрачивали сбережения. В начале декабря в квартире Фроси раздался долгожданный телефонный звонок, трубку поднял Алесь и с обескураженным видом постучал в спальню к бабушке, где она, уютно устроившись под пуховым одеялом, читала книгу. — Баба Фрося, тебя Израиль вызывает, наверное, твоя дочка, о которой ты мне, к сожалению, так мало рассказала. Фрося буквально сорвалась с кровати, на ходу вдевая руки в халат, выбежала в прихожую. — Да, да, я слушаю. — Мамочка, миленькая, здравствуй! Как ты там поживаешь? Прости меня, негодную, что так давно не звонила, а писать письма уже совсем не хочется. — Анюточка, девочка моя, дай хоть слово вставить. — Подожди мама, сначала скажи, что за парень поднял трубку, для меня голос совершенно незнакомый? — Анютка, это Алесь, сын Андрея, он уже с лета живёт у меня, поступил в музыкальное училище, и он скрашивает моё одиночество, хотя я его очень редко вижу, то на занятиях, а то где-то репетирует, хочет стать знаменитым музыкантом и певцом, а дома зашивается в своей спальне, бывшей Сёмкиной, и готовит уроки, слушает музыку, а бывает наигрывает на гитаре и поёт. — Ну, мама, мне это хорошо знакомо, я свою Майку тоже редко вижу и разговариваю с ней, исключительно по телефону, но, прямо тебе скажу, новость потрясающая. Как это, не любящая тебя, королева Анастасия, отпустила от себя в Москву мальчишку? — Анютка, без провокаций. — Поняла, поняла, рядом уши, которым наш с тобой разговор на эту тему неприятен. Андрейка давно уже мне не звонил и не писал, он со своей паней Вандой, похоже, совсем от всех нас отстранился. — Анютка, а Стас каждый раз при разговоре со мной передаёт тебе привет. В трубке как будто что-то сломалось, в напряжённой тишине только слышались лёгкие шорохи и потрескивания. — Анютка, Анечка, ты пропала, я тебя не слышу. — Мама я здесь. Фрося услышала, что Анютка плачет. — Доченька, не надо, моя милая, всё хорошо, это должно было когда-то случиться, ведь вы в детстве были не разлей вода. Понимаешь доченька, не каждый может справиться с испытанием славой, это подчас трудней, чем справиться с бедой, а он ещё очень боялся навредить себе связями с заграницей. — Мама, я на него зла не таю, а радость испытываю неимоверную, от этого, наверное, и плачу. — Анютка, чует моё сердце, что не просто так ты мне позвонила, справиться о моём здоровье. — Мамуська, не кори меня, пожалуйста, я сама себя простить не могу, что столько времени не давала о себе знать, но у меня, буквально, нет ни одной минутки свободной, хотя, конечно, я вру. Вру, потому что ждала решения о моём участии в миссии Красного Креста… Фрося не выдержала: — Анютка, не рви сердце, рассказывай быстрей. — Ах, мама, мамочка, я тебе сейчас скажу такое, только не пугайся, это не связано с Сёмой, ведь я могла через две недели быть в Москве на симпозиуме организованным Советским Союзом по теме трансплантации органов, ведь отношения между нашими странами заметно потеплели… — И, что… Голос Фроси сорвался на крик. — А ничего, пришлось отказаться, ведь через три дня улетаю в Женеву, а оттуда уже в Пакистан с миссией Красного Креста. На этот раз заплакала Фрося. — Девочка моя, мы ведь могли через несколько дней, наконец-то, встретиться. — Могли мамочка, могли, но думаю ты меня не осуждаешь, даст бог, встретимся с тобой через какое-то время уже вместе с нашим Сёмочкой. После разговора с дочерью Фрося возвращалась в спальню, не видя ничего перед собой от горьких слёз, застилающих её глаза. — Баба Фрося, что с тобой, что тебя так расстроило? Алесь, подслушивавший весь их разговор, стоял на пути бабушки. — Ах, Алесик, ведь я могла через несколько дней встретиться со своей любимой доченькой, которую уже не видела восемнадцать лет. — Баба, так ты и меня, почитай, столько времени не видела, а теперь мы вместе. — Ах, какой ты, баламут. И она улыбнулась сквозь слёзы. Новый год решили встречать в квартире у Тани, в которой было гораздо просторней и потолки повыше, чтобы нарядить высокую и пушистую ёлку. Фрося с самого утра накануне новогоднего вечера подрядилась к невестке помощницей на кухне, а дети под руководством Анжелы взялись наряжать ёлку, среди них оказался и Алесь. Фрося уже давно заметила, с каким обожанием смотрит на старшего двоюродного брата, расцветающая девушка и это её слегка волновало, и она как-то обмолвилась об этом внуку. — Баба Фрося, зря ты мне об этом говоришь, я ведь не полный идиот, но дружить нам, надеюсь, не запрещается? — Боле того Алесик, мне это даже очень приятно, не хочу, чтобы в нашей семье возник ещё один очаг враждебности. — Понял, понял на кого ты намекаешь. — Ах, мой мальчик, к сожалению, такихочагов у нас было достаточно и без твоей мамы. Приготовив праздничный ужин, все дружно отобедали и решили отдохнуть, чтобы свежими встретить канун Нового Года. Алесю надо было пересечься с новыми друзьями, а Фрося поехала домой на парочку часиков поспать, сделать несколько поздравительных телефонных звонков и привести себя в надлежащий вид, а к десяти вечера появиться к новогоднему столу.Глава 20
Зайдя в свою квартиру, Фрося первым делом позвонила Карпеке, ведь надо было успеть застать его трезвым, но не получилось. — Фросенька, лапочка, спасибо подружка, прими и мои поздравления, желаю в Новом Году тебе исполнения твоей главной мечты, получить добрые вести о пропавшем сыночке. Вот напьёмся тогда, обещаешь? — Спасибо Валерочка, но напиться ты успеваешь и без этого и, при этом, не дожидаясь новогодней ночи. Фрося услышала пьяный смех друга. — Ох, Фросенька, не можешь ты без подковырок, а чего ждать этой ночи, что в ней особенного, а у нас с Галкой праздник уже с утра начался, она, кстати, тебя тоже поздравляет. — Валерочка, передай ей мои поздравления и самые наилучшие пожелания, пусть у вас сбудется всё, чего вы сами себе желаете, а главное, будьте здоровы. Положив трубку, Фрося покачала головой: Эх, Валера, Валера, не бережёшь ты себя, какой блестящий был мужик, а во что превращаешься. Набрала номер телефона Насти. — Госпадарушка моя, огромное спасибо! Как я рада, что ты вспомнила про меня, я ведь этого от тебя уже не заслуживаю. — Брось ты Настька, твои заслуги мне до гробовой доски не забыть, но не будем об этом, лучше скажи, как ты поживаешь. — Поживаю, подружка моя, поживаю, кочегарю вовсю свою водочку и на жизнь хватает. Митька мой пить почти бросил, язва его жрёт проклятая, всё за живот держится, первача выпьет пятьдесят граммиков, его и отпустит, тогда что-нибудь по хозяйству делает, а Санька мой и глазу не кажет, нет у них мира с батяней. — А ты, как моя хорошая живёшь, что слышно про твоего мальчика? — Пока Настенька, ничего, но моя Анютка отправляется в те места, постарается обнаружить его следы, а со мной сейчас живёт мой внук из Питера, сын Андрея. — Ну, дай бог, в Новом Году дождёшься сыночка, а с внуком тебе сейчас не скучно. Будь счастлива подружка. И этот разговор не принёс Фросе желаемого удовлетворения, не получится им дружить, как раньше, между ними оказался Митька вместе со своей язвой. Позвонила Нине в Поставы, выслушала от неё кучу жалоб на Стаса и взрослых детей, но она не стала долго слушать плаксивые нотки невестки и, сославшись на неотложные дела, прервала разговор. Тьфу ты, даже про Олю не спросила, надоела со своим нытьём хуже горькой редьки. Только успела приготовиться принять ванну, как зазвонил телефон, и она услышала голос, который тоже ей большого удовольствия не доставил: — Ефросинья Станиславовна, с Новым Годом! Как вы там, мой Алесь ещё не довёл Вас до белого каления, не сплавили его уже от себя в общежитие? — И тебя Анастасия, с Новым Годом! Хочу тебя, заверить, что мы с ним очень даже хорошо ладим, ни до чего он меня не довёл, никуда я его не сплавила и не собираюсь, учится он отлично и вроде скоро примут его в какую-то группу гитаристом и солистом. — Ну, последнее меня совершенно не интересует. — А, что тебя, интересует? — Об этом я бы хотела сама с ним поговорить. — К сожалению, не получится, его нет дома, но твои поздравления передам за праздничным столом, мы все собираемся у жены моего Сёмы. — Хм, вы с ней поддерживаете отношения, странно, я бы… — Меня не интересует, как ты бы, будь здорова. Фу, мегера поганая! И с этими мыслями Фрося отправилась в ванную. Погрузившись в блаженную горячую воду, она слышала постоянные телефонные звонки, но ничего странного в этом не было, так всегда накануне Нового Года. Выйдя намытая и посвежевшая, тут же поймала звонок, а с ним старшего сына. — Мама, с Новым Годом! Как ты там, будешь праздник одна встречать? — Нет, сынок, мы у Тани собираемся, ведь у меня сейчас живёт сын Андрея и мы с Алесиком и её детками усядемся за праздничным столом и под куранты встретим Новый Год. — Ну, и хорошо, рад, что не будешь скучать и плакать. — Стасенька, звонила наша Анютка, ты даже представить не можешь, а ведь она могла вместе с нами быть за праздничным столом… — А, что ей помешало? — Она отказалась от поездки в Москву, а сама отправилась вместе с миссией Красного Креста в те места, где находится наш Сёмка. — Мама, если он жив, она его найдёт. Я знаю из достоверных источников, что ещё до сих пор несколько наших ребят находятся там или в рабстве, или приняли их веру и остались, женившись на местных девушках, наша страна продолжает поиски своих солдат. — Стасик, я передала Анютке от тебя привет, она от радости даже заплакала и сказала, что зла на тебя не таит. — Ну, и хорошо, может скоро свидимся. После разговора со старшим сыном настроение значительно улучшилось. Кто его знает, может она и сама немного виновата в том, что на протяжении стольких лет не могли они найти с ним общий язык, хотя, скорей всего, нет, Стасик в последнее время изменился и, безусловно, в лучшую сторону. Взглянула на часы, о том, чтобы парочку часов поспать речи уже не может идти, стрелки неумолимо подбирались к восьми. По старой привычке возле духовки подсушила волосы и стала одеваться к выходу из дому. Особые наряды ни к чему, не в ресторан идёт, но хотелось выглядеть на должном уровне, всё же один из любимейших праздников и близкие люди, как всегда будут смотреть на неё с особым пристрастием. В памяти невольно всплыл Новый Год пятьдесят седьмого в далёком сибирском посёлке Таёжный, после празднования, которого она попала в нежные объятия Семёна, отца младшего сына. Ну, кто бы мог подумать, ведь у неё в жизни после Сёмки были таких два замечательных мужчины Марк и Олег, а вспомнила почему-то сейчас, промелькнувшего яркой молнией любовника, при воспоминании о котором, сердце то томно замирает, то несётся, отдаваясь гулкими ударами в груди. Критически осмотрела себя в зеркале — фигура в одежде ещё выглядит не плохо, лишние парочку килограмм уже давно не пугают, лицо не претерпело заметных изменений за последние пять лет, шея, конечно, подкачала, но её то можно и не показывать, особенно зимой, вот глаза… глаза потухли, прежний сапфировый блеск пропал, на неё из зеркала смотрели два тёмно-синих озерца предзакатной порой. Тряхнула головой, отгоняя наваждения, достала из тумбочки голубую ленточку и по старой привычке уверенно вплела её в свои по-прежнему пушистые, хоть и подкрашенные волосы. Сложила в пакет заранее прикупленные подарки к Новому Году для своих близких, подушилась, подкрасила губы и вышла в прихожую. Когда она была уже в одном сапоге, раздался, прозвучавший очень громко, длинный звонок в двери. Фрося от неожиданности выронила из рук второй сапог и двумя ладонями зажала, готовое выпрыгнуть из груди сердце.Глава 21
Через несколько секунд раздался новый длинный звонок в двери. Фрося пришла в себя — кто это может быть? Она прильнула к дверному глазку, но, похоже, гость прикрыл его ладонью. — Кто там? — Фросик, это я. Сомнений не было, за дверью стоял Марк. Непослушными руками Фрося отвернула собачку замка и распахнула дверь. На неё пахнуло холодом подъезда и горячим дыханием некогда любимого человека. Она стояла напротив мужчины в элегантном пальто, сжимающим в руке меховую шапку и широко улыбающимся ей на встречу. — Маричек, ты откуда? — Фросик, может быть впустишь меня в дом или вход сюда мне уже запрещён? Фрося отодвинулась, давая проход, чтобы Марк мог пройти в квартиру. Он продвинулся мимо неё, а она медленно прикрыла дверь и прислонилась к ней лбом, не находя в себе моральных сил повернуться. Наконец, почувствовала на своих плечах руки мужчины, который мягко, но уверенно развернул её к нему лицом. — Фросичек, ты даже не хочешь посмотреть на меня, а я ведь так долго и отчаянно ждал этой встречи… Фрося стояла, безвольно опустив руки, и смотрела на свои ноги, нелепо выглядевшие в одном сапоге и в домашнем тапочке. — Фросенька, ты не рада… а я так надеялся на твою радость при нашей встрече после такой долгой разлуки. Фрося подняла лицо и взглянула прямо в глаза Марку. Улыбка моментально сошла с его губ, он взял в ладони лицо женщины и вгляделся в печаль её зрачков. — Фросенька, что с тобой, откуда такая скорбь в твоих глазах? Последние слова Марка будто бы сломали запруду, она упала к нему на грудь и зарыдала. — Маричек, мой Сёмка пропал в Афганистане… Повисла гробовая тишина. Мужчина не отпускал из своих объятий Фросю, нежно гладя её по волосам, вдыхая аромат крепких духов, принимая на себя дрожь, сотрясающегося в плаче когда-то такого опьяняющего своей податливостью и страстью тела. Пригретая и обласканная руками мужчины, Фрося постепенно стала успокаиваться и неожиданно для себя поняла, что она не хочет выбираться из этих объятий, от этих рук и нового запаха, идущего от прежде безумно обожаемого Марка. Волевым усилием она ладонями упёрлась в грудь мужчины и отодвинула его от себя. — Когда ты приехал? — Фросичек, я прилетел сегодня утром и весь день пытался до тебя дозвониться, но то никого не было, то было занято, и я на свой страх и риск решил всё же подъехать к тебе, ведь до Валеры я тоже не дозвонился, а его прежняя мымра не пожелала дать его координаты. — Валера сейчас живёт вместе с Галкой, они построили себе квартиру по проекту МЖК… — Фросенька, я ведь не знаю, что это такое, да, и мне это уже не к чему, есть у них жильё и слава богу. Ты куда-то собиралась уходить и, возможно, спешишь? — Да, мы встречаем Новый Год вместе с женой и детьми моего Сёмы. — Ты, не хочешь пригласить меня вместе с вами отпраздновать наступление Нового Года? — Маричек, это ни к чему, нужно будет долго объяснять Тане и её детям кто ты такой, а там ещё будет мой взрослый внук Алесь, сын Андрея. — Ясно, может ты и права. Меня возле твоего подъезда ждёт такси, ведь я не был уверен, что застану тебя дома. Хочешь подвезу? — Спасибо Маричек, я ведь, благодаря тебе, по-прежнему за рулём своей машины. — Фросик, а когда мы сможем с тобой встретиться и наговориться всласть? — А ты, надолго в Москву и, где намеревался встречать Новый Год? — Нда, разговариваем, как деловые партнёры, но, что поделаешь, между нами лежит огромное временное пространство, заполненное другими людьми и реалиями жизни. Фрося неожиданно рассмеялась. — А зубы заговаривать бабам ты не разучился, а вон, уже седой, как лунь. — Фросенька, мне ведь уже шестьдесят шесть лет, а жизнь не всегда меня только баловала. — Маричек, ты так мне и не ответил, насколько времени приехал в Москву и куда сейчас направляешься? — Фросик, всего лишь до пятого января, а направляюсь в американское посольство, раз для меня вход на ваше торжество закрыт, буду встречать Новый Год со всякими чинушами и бизнесменами всех статей, приехавших постигать новые веяния вашей страны. — Маричек, я, действительно, спешу, поэтому подожди меня парочку минут, натяну второй сапог, слегка подправлю свою мордаху, захвачу подарки и можем двигаться. Если хочешь, отпусти своё такси, я тебя довезу до посольства, а по дороге поболтаем, ну, как? Марк уловил в голосе женщины заинтересованные нотки и тут же согласился. — Фросик, каждая минутка, проведённая в твоём обществе, запечатлеется во мне на долгие или не долгие годы, которые мне ещё предстоит прожить.Глава 22
Они вышли из подъезда и вдохнули чистый морозный воздух. Тридцать первое декабря в нынешнем году выдался морозным, но почти бесснежным и поэтому порывистый ветер, казалось, пронизывал до костей. Марк пошёл отпускать, поджидающее его такси, а Фрося уселась в свою машину, которую из-за того, что должна была скоро уехать, не загоняла в гараж. Она завела мотор, включила обогреватель и нажала на кнопку, встроенного в панель магнитофона и тут же раздалась популярная песня: «Музыка нас связала, тайною нашей стала…» Марк уселся на пассажирское сиденье и усмехнулся. — Нет, не музыка нас связала и не она нас разлучила. — Ах, Марик, Маричек, не такой мне виделась в тайных мыслях наша встреча и не через такую пропасть лет. Расстались ещё в полном соку зрелыми людьми, а нынче встретились два пожилых замордованных жизнью человека. Марк сидел в пол оборота к ней и смотрел внимательно на её лицо, фигуру и руки. — Фросик, а ты ведь мало изменилась, если бы не погасший свет в твоих глазах, то я подумал бы, что прошло всего лет пять с момента нашей разлуки, а не почти пятнадцать. — Ну, мастер ты на комплименты, но всё равно приятно, спасибо тебе, вот отыщется мой Сёмочка и, возможно, опять заполыхают мои глаза. Хотя нет, без мужской ласки, они у баб не горят. Поехали, а то моя детвора кинется разыскивать меня через милицию. — Фросенька, а в какое время ты должна прибыть к праздничному столу? — В десять мы договаривались, но я хотела приехать пораньше, подарить подарки, помочь Тане нарезать салаты и накрыть скатерть… — Фросик, так ведь уже пол десятого, поговорить нам не остаётся времени. Фрося скосила глаза на мужчину, который умоляющим взглядом смотрел на неё и добавила газу. — Хорошо, что почти нет снега, дороги чистые, можно и быстрей ехать. — Ты, так хочешь побыстрей от меня избавиться? — Нет, Маричек, я вообще не хочу от тебя избавляться, но не могу, хоть тресни, позвать тебя в гости за наш праздничный стол, с тобой не получится праздника для детей, а они его так ждали. — А завтра? — И завтра не получится, у нас есть пригласительный на Кремлёвскую ёлку, а потом собирались покататься на санях, запряжённых в тройки лошадей, покушать на морозе горячие шашлыки и пирожки, а вечером посмотреть передачу «Песни года» и всё, пора баиньки. — Я правильно понял, в твоём расписании нет для меня места? Фрося некоторое время ехала молча, было видно, что в ней идёт внутренняя борьба. — Марик, ты в какой гостинице остановился? — В Национале, номер у меня на одного… — А второго, а точнее, вторую, сможешь туда поместить? Она лукаво подмигнула мужчине. — Фросик, когда ты у меня появишься, я всё смогу, всё преодолею, только скажи, когда, чтобы я тебе устроил достойную встречу. — Маричек, я могла бы уже завтра приехать к тебе на ночь и побыть с тобой до самого твоего отъезда, но ведь ты не случайно оказался в Москве, возможно, у тебя есть какие-то дела… — Да, есть, я прибыл в Москву со своим деловым партнёром, которого уговорил наладить с Советским Союзом деловые отношения. Мне необходимо помочь ему разобраться в экономической обстановке, организовать встречи с нужными людьми и, конечно, быть при нём переводчиком. — Ну, вот, в нашем распоряжении остаются только ночи, а мы с тобой уже пожилые люди и, что… будем сладко храпеть рядом друг с другом. Марк откинул голову на сиденье и от души рассмеялся. — Ах, Фросик! Ах, молодчинка! Ах, как мне тебя все эти годы не хватало. — Ну, так что! Я тебе свою завтрашнюю программу рассказала, а ты мне вразумительного ничего не предложил. — Фросик, я тебя поймал на слове, следующая ночь наша, а затем, я тебя знакомлю со своим деловым партнёром и ты, как в былые годы, сопровождаешь меня на деловые встречи, ведь там будут не столько деловые разговоры, сколько пьянки и увеселения. Я ведь нашу русскую братию хорошо знаю. Фросенька, не думай, не высчитывай, доверься мне, как когда-то доверяла, кто его знает, может и тебе это в будущем не навредит, а, более того, окажет поддержку в каких-нибудь начинаниях. На этот раз рассмеялась уже Фрося. — Маричек, о каких начинаниях ты говоришь, вся моя нынешняя жизнь — телевизор, книги, а теперь ещё и кухня, после того, как у меня поселился взрослый внук. — Фрося, не смейся, и об этом поговорим, если выгорит у нас с партнёрством, то я буду теперь часто наведываться в Москву, а, возможно, буду разъезжать по всему Союзу, а такого помощника, как ты, ещё надо поискать. — Ладно, Маричек, мы уже подъезжаем, я опаздываю безбожно, поэтому не буду ничего тебе сейчас говорить. Давай встретимся, расскажем друг другу, что захотим рассказать, а после этого решим стоит ли та вся хрень, о которой ты мне сейчас наговорил выеденного яйца. Фрося затормозила на дозволенном месте напротив американского посольства и повернулась к мужчине: — Марик, приехали, счастливого тебе Нового Года, я честное слово была рада тебя видеть, ты мой сказочный новогодний сюрприз. Не лезь ко мне сейчас с поцелуями, это ни к чему. Давай дадим времени поработать за нас, пусть оно подскажет правильное направление в наших отношениях, ведь душам надо дать возможность переварить нашу сегодняшнюю встречу. — Фросик, ты стала такая мудрая и рассудительная, а мне хочется, чтобы ты опять, как на боксёрском поединке засунула четыре пальца в рот и лихо свистнула. — Ступай Марик, мне правда очень некогда, но перед тем, как ты уйдёшь всё же тебе скажу то, что хотела сказать с самого начала нашей сегодняшней встречи — прошло много полных событий лет, сколько за это время у нас было самых невероятных случаев в жизни, изменились не только люди, но и страна. Мы практически ничего уже не знаем друг о друге, что мы делали, с кем дружили, кого любили… — Фросик, для тебя это очень важно? — Маричек, для меня важно то, что было со мной, а твоя американская жизнь меня абсолютно не тревожит. — А я не могу так сказать, что мне безразлично, как и с кем ты жила всё это время, наверное, я больший эгоист, чем ты… Фрося не дала мужчине дальше развивать эту тему: — Маричек, я встречусь с тобой только при одном условии, мы не будем задавать друг другу вопросы о нашем не далёком прошлом друг без друга, а будем рассказывать только то, что посчитаем нужным поведать о себе, согласен? — Фросик, ты не оставляешь мне выбора, согласен, конечно, согласен. — Постараюсь к десяти вечера быть возле твоей гостиницы. Накормишь ужином в ресторане или пройдём сразу в твой номер? От этого зависит, как мне одеваться. — Фросик, с ресторана мои чувства к тебе родились, может с него и твои ко мне возродятся, решено, ресторан. — Всё Марик, выскакивай, а я поехала, Танюхе и без меня хватает переживаний. Марк понял по Фросе, что лезть с объятиями не стоит и он, мягко прикрыл за собой дверь автомобиля.Глава 23
Разгорячённая встречей с Марком и опозданием к праздничному столу, Фрося буквально влетела в квартиру к Тане, где уже царила всеобщая суматоха, связанная с её не появлением в назначенный час. Открывшая дверь невестка, уже была вся в слезах: — Мама Фрося, я ведь уже хотела звонить в милицию, только Алесь остановил, заявив, что меня там и слушать не будут из-за нескольких минут опоздания гостьи к застолью. Я уже не знала, что думать, хорошее в голову ведь не приходит… — Танюха, успокойся, всё, я здесь, простите меня… И уже шёпотом: — Танюшка, ты даже представить не можешь, кто ко мне нагрянул! Таня всплеснула руками: — Неужто Олег? — Почему Олег и с какой стати? На Фросином лице было написано такое изумление, от которого у расстроенной невестки незамедлительно появилась улыбка. — Сдаюсь, хотя после объясню почему, а пока, к столу, к столу. Увлекаемая Таней, Фрося зашла в зал и обомлела, в углу стояла, горя, огнями гирлянд, переливаясь в разноцветных стеклянных игрушках, пушистая ёлка, под которой важно расположились дед Мороз и Снегурочка. На богато накрытом столе горели свечи, отражаясь искрами в хрустальных бокалах. Вокруг стола чинно восседали дети, с нетерпением поглядывая на вошедших в зал Фросю с Таней. — Так, подарки от бабушки засунем под ёлку, а после двенадцати раскроем, а пока надо проводить старый год. Алесик, не хмурь брови, ты у нас здесь один мужик, тебе и открывать шампанское. Парень, важный от такого доверия, резким движением схватил бутылку. — Нет, нет Алесик, к шампанскому надо подходить нежно, давай я тебя научу, первую бутылку открою сама, а следующую уже ты. Фрося взяла из рук растерянного внука бутылку, отковырнула на узелке проволоки фольгу, наклонила, примерно, под углом в сорок пять градусов и сильным движением крутанула слегка пробку, и та чуть поддалась наружу. — Ну, ребята, с выхлопом, выстрелом или с полётом пробки? Сёмка захлопал в ладоши. — Выстрелом, выстрелом! — Таня заволновалась: — А потолок не зальём? Остальные были на всё согласны и зачарованно смотрели, как в пальцах бабушки рвалась наружу выдавливаемая шампанским пробка. Когда оставалось совсем чуть-чуть, Фрося резко отвела руку и к потолку с громким выхлопом вылетела пробка, а из горлышка бутылки появился дымок и искрящаяся пена. — Быстренько подставляем бокалы. Таня изумилась: — Что, всем наливаем? — Конечно, всем. И встав на ноги, налила немножко пены первому младшему внуку, а затем щедрее всем остальным. — Давайте, мои дорогие, чтобы наши неприятности и печали остались в старом году. И все присутствующие звонко застучали бокалами, а особенно в этом преуспел Сёмка, которому надо было по нескольку раз чокнуться со всеми. Сидящий рядом с Анжелой Алесь, начал ухаживать за девушкой, которая от такого внимания парня, то краснела, то бледнела. Лена быстро перекусив, завела с Сёмкой хоровод, куда утащили не сопротивляющуюся бабушку и Фрося от души, вся светясь в улыбке, весело танцевала и подпевала счастливым детям. Скоро у Сёмки стали соловеть глазки, мальчику уже давно надо было быть в постели, но он категорически отказывался покинуть такой весёлый праздник. До звона курантов ещё было больше получаса и Фрося пошла на хитрость, разрешив мальчику достать из-под ёлки, купленный ею для него подарок, но развернуть дозволила только в постели. Таня зашла в комнату, где Фрося с улыбкой смотрела, как внук прижимает к груди полицейскую машину с мигалкой, к которой ещё прилагался пульт управления. — Правда мама, завтра Сёмочка проснётся и сразу же сможет поиграться со своей машинкой? Невестка поддержала бабушку: — Конечно, помоешься, позавтракаешь и вперёд, будешь ловить бандитов и хулиганов. Сёмка прижал к груди полюбившуюся игрушку и быстро заснул. — Мама Фрося, я сгораю от любопытства, давно ты не была в таком приподнятом настроении, идём на кухню, помоем посуду и пятнадцать минуток пошепчемся. Свекровь обняла невестку за плечи и увела из спальни внука, но на кухне не дала Тане засыпать себя вопросами. — Танюшка, прежде чем, я поведаю тебе свою историю, быстренько колись, почему ты подумала, что ко мне явился Олег? — Мамочка, я не хотела тебе рассказывать, но между Олегом и Викой далеко не всё ладно. Я не люблю обсуждать подобные темы, но иначе ты меня не поймёшь. Я иногда слышала происходящие между ними скандалы, куда я могла деть свои уши, а они, скорей всего, думали, что их никто не слышит. — Ну-ну, а какие для скандалов у них были причины? — Мама, Вика не хочет для него быть в постели женщиной. Я слышала, как она ему говорила, что не хочет быть для него слабым подобием Фроси и, если он хочет, то может смело отправляться в Москву, что она уже вполне без него справится. — Да, это трагедия для них обоих, но я тут пас, та сказка для меня уже с концом. — А, какая с началом? — Танюшка, не с началом, а с продолжением, но я ещё не уверена, что это будет сказка и не уверена, что стоит её дописывать. — Мама Фрося, ты меня доконала, неужели ты хочешь, чтоб у меня от любопытства мозги лопнули. Фрося обняла Таню и поцеловала её в щёку. — Танюшка, в Москву из штатов приехал мой Марк.Глава 24
Сообщение свекрови повергло Таню в шок. — Мама Фрося, так ведь прошло, наверное, больше десяти лет, как вы не виделись. — Танюшка, не больше десяти, а почти пятнадцать. — Так зачем, почему, с какой стати… ой, я даже не знаю, что толком сказать, я просто одурела. — Танечка, а чего дуреть, что плохого в том, что после долгой разлуки встретились двое друзей и бывших партнёров по бизнесу? — Мама Фрося, ты можешь обманывать себя, но я ведь от тебя и Сёмы знаю, что вас связывали не только коммерческие отношения. — Танюша, мы не расстались врагами, нас разлучили обстоятельства, и я тебе ещё не сказала, что готова прыгнуть к нему в постель. Таня отвернулась и прижала руки к лицу. — Мама Фрося, прости меня, пожалуйста, лезу, куда не попадя, какое я имею право тебя осуждать и вникать в подробности вашей связи. Фрося обняла за плечи сконфуженную невестку. — Пойдём доченька, к столу, скоро двенадцать пробьёт, а тебе я доверяю все свои сердечные тайны, как лучшей подруге. За пять минут до боя курантов, Алесь под чутким руководством бабушки, взялся и справился с бутылкой шампанского и под торжественные удары часов со всем необъятным Советским Союзом, вырвалась из горлышка пробка и в бокалы полилась игристая жидкость. — Милые мои, дорогие детки, присутствующие и отсутствующие здесь, будьте живы, здоровы и счастливы! Фрося слышала, как рядом с ней, всхлипывая, шумными глотками пила шампанское Таня. Первый день нового года прошёл по намеченному сценарию. К радости молодёжи пошёл лёгкий снежок и катание на санях всем доставило массу удовольствия. Фрося вспомнила опять посёлок Таёжный и тот Новый Год, который свёл её с отцом младшего сына, то катание под звон бубенцов и разудалая песня: «Ох, мороз, мороз…» Перед ней живыми встали лица Николая и Василия и в симпатичных глубоких ямочках улыбающееся лицо Аглаи… Где она, как сейчас?… В сердце отозвалась боль, до сих пор она не могла спокойно вспоминать разрыв с некогда лучшей подругой, а ведь скоро девять лет пройдёт, как они не виделись и ничего не знают друг о друге. Поздно вечером промёрзшие, уставшие, но весьма довольные уселись напротив телевизора смотреть любимую передачу всего советского народа — «Песни года». Всеобщий восторг вызвала уже давно полюбившаяся всем присутствующим песня Юрия Лозы «На маленьком плоту…» — все, кто громче, кто тише подпевали. Голос Анжелки вызвал улыбки на лицах взрослых. — Алесь, а ты эту песню поёшь лучше его. Фрося отнесла в спальню заснувшего младшего внука и взглядом позвала за собой невестку. — Танюша, я поехала и, скорей всего, ночевать домой не приду. Будь добра, оставь у себя на ночь Алеся, не хочется мне что-то ему объяснять и врать не хочется. Невестка порывисто обняла смущённую свекровь. — Мама Фрося, не волнуйся, всё будет хорошо. И вдруг выдохнула: — Когда вернётся мой Сёмочка, ты заберёшь деток, а я буду его любить, любить, любить… И резко отстранившись, вбежала и со стуком закрыла двери ванной. Уже в сапогах и шубе, Фрося заглянула в зал и помахала всем рукой: — Пока ребята, с Новым Годом! И без объяснений вышла за порог квартиры, предоставив Тане разобраться с детьми, подобрать причины, её поспешного ухода. Заехала домой, приняла душ, одела на себя новейшее из оставшегося у неё в гардеробе нижнее бельё и нарядное, но не очень броское бархатное платье бежевого цвета с синей и бордовой вставкой на груди и, конечно, подарок Марка — подвеску, серьги и кольцо с изумрудами. Как хорошо всё же, что она в Мурманске их не продала и теперь вряд ли когда-нибудь это сделает, Марк снова появился на её горизонте. Привычными движениями нанесла на лицо немного тонального крема, коричневым карандашом подвела брови, тени на веки, тушь на ресницы, чуть-чуть румян не повредит и застыла у зеркала с губной помадой в руках. Вдруг вспомнила, как несколько лет назад многократно повторяла себе и Олегу, что он последний мужчина в её жизни и, что теперь… Марк не в счёт, он не последний, он бывший. Бывший… а может быть, ещё станет настоящим… Нет, об этом думать не надо, пусть идёт, как идёт, ведь в её теле давно уже уснули гормоны любви и желания, и стоит ли их будить… Ах, смешная, а кто сказал, что их будут будить и осталась ли в Марке та притягательная сила, которая была раньше, вон каким стал седым, а большего толком и не разглядела, как, впрочем, и он её. Помада коснулась губ и ей показалось, что в отражении зеркала вновь сверкнули сапфировым блеском её некогда звёздами сияющие глаза. В руки взяла голубую ленточку, но вдруг решительно бросила её на кровать хватит, уже не молодуха, чтобы ленточками завлекать, теперь с ней можно показаться смешной, чуть взбила причёску и решительно отправилась в прихожую. Возле гостиницы нашла место для парковки и зацокала каблучками сапог к входу в отель, к стоящему возле дверей усатому солидному швейцару. Фрося будто бы протянула руку для приветствия, показывая швейцару, зажатый в ладони червонец: — Добрый вечер! Что мадам изволит? Ловким движением извлекая из пальцев десятку, работник гостиницы приоткрыл входную массивную дверь. — Мне необходимо проследовать в бар, там меня поджидают. — Нет проблем, пожалуйста, на право, метров через десять увидите надпись. Бар был открытым, мало освещённым, над стойкой переливались разноцветные огоньки, и Фрося прищурила глаза, чтобы рассмотреть Марка, но его сильные руки легли сзади на плечи и лёгкий поцелуй коснулся шеи. — Ты пришла, я так тебя ждал…Глава 25
Фрося резко развернулась и встретилась с широкой улыбкой и с такими знакомыми карими глазами мужчины, некогда дарящего ей любовь и радости жизни, что тут же отступили от неё нерешительность и настороженность: — Добрый вечер, Маричек! — Фросенька, какая ты по-прежнему красивая! Женщина рассмеялась. — Тоже мне, нашёл красавицу, размалёванная старая бабка. — Не говори, не говори, всё познаётся в сравнении, я тоже уже не мужчина мечты молодых женщин. Он взял под руку Фросю. — Зайдём в бар, выпьем аперитив, перед тем, как пойдём в ресторан ужинать? — Марик, а нам нужны все эти изыски с аперитивом и ужином в шикарном ресторане, неужели нельзя заказать лёгкие закуски в твой номер, где мы, наконец, сможем всласть наговориться? — Фросик, милый мой, Фросик, об этом я только мог мечтать, конечно же, да, и, конечно же, с большим удовольствием. Они на лифте поднялись на этаж, где находился номер Марка. По заискивающей улыбке коридорной администраторши Фрося догадалась, что та предупреждена о гостье американского постояльца. Марк открыл перед женщиной дверь, и они очутились в апартаментах, состоящих из двух комнат. Мужчина снял с Фроси шубу, аккуратно определил её на вешалку и убрал в шкаф. Марк по-прежнему был учтив и педантичен в своих действиях. Мягко, взяв за плечи гостью, подвёл к креслу и бережно усадил, сам же подошёл к телефону и отменил ужин в ресторане, перезаказав его в номер и только после этого уселся в кресло, напротив. Не спеша, изучающе оглядели друг друга снизу до верху и, наконец, встретились глазами. — Что Марик, разочаровала? — Нет, Фросенька, не подходящее слово ты подобрала для определения нынешнего момента. Я безумно рад, что снова нахожусь в непосредственной близости от тебя. Не скрою, время свершило своё разрушительное дело, но это касается не только тебя и меня, а всего окружающего. Вроде Москва стоит на том же месте, но уже другая, как и люди в ней. Сегодня днём немного помотался по городу, встретился с некоторыми старыми знакомыми… — И, кое-что разнюхал про меня? — Фросик, в мои задачи не входит шпионская деятельность и я, как ты выразилась, ничего не разнюхивал специально, хотя Аня, бывшая подруга Феди, попыталась скинуть мне поток информации о тебе… — Ну, раз ты с ней встречался, то я полностью успокоилась, не надо будет, каким-то образом, отнекиваться, обходить острые углы и замалчивать какие-то этапы из пятнадцати лет нашей разлуки. — Фросик, чего ты язвишь, разве я выдвигал тебе претензии и в чём-то обвинял? Я могу только сожалеть о безвозвратно потерянном времени и тихонько ревновать. Начавшийся разговор между двумя некогда близкими людьми принял совсем не тот характер, на который каждый из них рассчитывал. Оба это хорошо понимали, но не могли резко развернуться на сто восемьдесят градусов. Ситуацию спасла, постучавшая в дверь официантка, доставившая в номер на сервировочном столике закуски и напитки. Стройная длинноногая блондинка в коротенькой форменной юбочке и в кофточке с глубоким вырезом и логотипом гостиницы, с обворожительной улыбкой, закружилась возле Марка. Тот не реагировал на призывные взгляды соблазнительницы, учтиво поблагодарил, вручил щедрые чаевые и вежливо выставил из номера. — Маричек, а не будь здесь меня, у тебя бы была сто процентная возможность, заполучить в постель эту сладкую конфеточку. — Фросик, я в этом и не сомневался, как и ты, не хочу тебя смущать, а, тем более, разозлить, но я предпочёл бы, нынешнюю ночь провести в постели с тобой, а купить длинные ножки и наигранную страсть юной стяжательницы, можно было и в былые годы, а сейчас и подавно, в этом я уже убедился. — Что, уже успел вкусить радость обладания молодой плотью? Фрося и сама не ожидала от себя, что может выказать явную ревность к Марку. — О, прости, я неказисто выразился, конечно же, нет, но предложения следуют одно за другим, а Аня показала такие чудеса соблазнения, что я расстроился за Федю, с какой стервой он долгие годы делил все радости жизни, поднимая эту женщину на высоты, каких она никак не заслуживала. — И, конечно же, она готова была бросить всё и улететь с тобой в Штаты? — Фросик, а ну её ко всем чертям! Мы сейчас с тобой выпьем по маленькой за нашу чудесную встречу и поговорим без колкостей и сарказма, ты мне расскажешь о том, что посчитаешь нужным, а я тебе то, чем ты заинтересуешься. Мужчина уверенным движением взял в руки бутылку армянского коньяка. — Маричек, я предпочла бы водку. Невозможно передать то удивление, что отразилось на лице бывшего любовника, с которым когда-то армянский коньяк был их фирменным напитком. Он не стал заострять на этом внимание, отставил в сторону бутылку с коньяком и достал из холодильника водку «Кристалл». — Такая пойдёт? — Любая пойдёт, у меня есть подружка Настя, с которой я познакомилась в тюрьме, так она гонит самогоночку, так меня и от неё не тошнит. — Ну вот, ты и начала потихоньку рассказывать о себе. Марк улыбаясь, наполнял рюмки. — Между прочим, в Штатах я тоже при случае употребляю русскую водочку, но подобные случаи у меня бывают крайне редкими, в пьяном виде на высоты бизнеса не взберёшься. — Маричек, а ты уже на той высоте, с которой больно падать? — Нее совсем, но на пути, но хватит пока об этом. Давай, моя несравненная женщина, выпьем за нашу встречу и без всяких комментариев. Фрося подняла свою водку и долгим взглядом остановилась на лице, седевшего напротив, с поднятой рюмкой по-прежнему симпатичного ей мужчины. — Давай Марик, давай, меня тоже радует наша встреча. И она протянула свою рюмку навстречу новому в её судьбе.Глава 26
Выпив рюмку водки, Фрося вдруг почувствовала страшный аппетит, ведь в течение всего дня, думая о предстоящей встрече с Марком, почти не прикасалась к еде, даже излюбленные пирожки, в этот раз не соблазнили её своей хрустящей прелестью на морозе. Она подняла от тарелки лицо и встретилась с улыбкой мужчины. — Марик, ты не думай, я не голодаю, просто сегодня не получилось, как следует пообедать. — Фросик, не смеши, я об этом даже подумать не мог, ведь по твоим рассказам, ты и в войну, и после неё не голодала, просто я зачарован тобой, только ты так умеешь принимать пищу, вызывая аппетит у окружающих. — Тогда, почему сам не закусываешь? — Фросик, я кушаю, ещё, как кушаю и не могу наесться, я ем тебя взглядом. Фрося промокнула губы салфеткой, откинулась в кресле и вдруг, неожиданно, для самой себя, попросила: — Маричек, поцелуй меня. Испугавшись, своих откровенных слов, закрыла лицо руками и засмеялась. — Я, как та Аня, будто бы соблазняю тебя. Прошло несколько секунд, пальцы мужчины оторвали её ладони от лица, и он покрыл их поцелуями. Он стоял перед ней на коленях, плечи чуть вздрагивали, она почувствовала, на своих прижатых к его глазам ладонях влагу, Марк плакал. Фрося смотрела с нежностью сверху на седые вьющиеся волосы, поредевшие на макушке и, опять неожиданно для себя, склонившись, поцеловала их. В течение всего сегодняшнего дня, она неотвязно возвращалась в мыслях к Марку, к предстоящей встрече, но так и не смогла выработать линию своего поведения с некогда покорившем её блестящем, уверенным в себе и в своих поступках мужчине, с которым провела четыре незабываемых года. Всё, что хочешь могла предположить, но только не слёзы. Фрося мягко высвободила из его рук свои ладони, прижала его голову к своим коленям и стала нежно поглаживать по волосам. — Маричек, Маричек, а у меня уже почти не осталось слёз, все выплакала, по моему Сёмочке. Зачем ты, вернулся и рвёшь сердце себе и мне, хотя оно у меня почти пустое. Все мои мужчины, включая тебя и последнего моего любовника, о котором тебе рассказала Аня, выбрали из меня любовные токи, одаривая редкими встречами. Я не буду обманывать тебя и себя, мне очень и очень приятно опять встретиться с тобой, в памяти живо предстало всё, что было хорошего между нами, но разве у нас есть совместное будущее, разве у нас остались силы для любви и построения каких-то особых долгосрочных отношений, мы ведь уже не знаем настоящих сегодняшних себя для друг друга. Мне стыдно признаться, но я тебя стесняюсь, ты для меня стал чужим мужчиной. Марк поднял голову, на высоком в залысинах лбу чётко обозначились морщины, сеточки мелких бежали от глаз к вискам, от носа к подбородку пролегли глубокие скорбные впадины. — Что Фросенька, постарел, такой мужчина уже тебе не мил? — Хочешь удивлю? — Хочу, ты, всё время меня удивляла, и хоть не всегда я от этого был счастлив, но готов к сюрпризу. — Маричек, такой нежный, ранимый и слегка постаревший ты по-прежнему мне симпатичен, а если учесть, что за эти долгие годы разлуки, время и меня не пощадило, то на наш внешний вид уже можно особо не обращать внимания. В любом случае, ты сделаешь сегодня попытку увлечь меня в постель, давай я опережу тебя и предложу приготовить кровать, а я освежусь и приду, только не включай свет, чтобы мы быстрей смогли преодолеть смущение при виде наших оголённых тел. Марк поднялся с колен и за руки поднял Фросю из кресла, затем, сжав крепко её плечи, потянулся к ней, и она не отклонилась, а чуть раскрыла свои губы для поцелуя. Через несколько секунд они оторвались друг от друга, порывисто дыша. — Маричек, пока мы ещё не в постели, хочу тебе признаться, что шесть лет назад, когда я расставалась с моим любовником, решила для себя, что это последняя моя любовь и до сегодняшнего дня так оно и было, но я не изменяю своему слову, ты не новое моё увлечение, а предпоследняя возродившаяся любовь. Она не дала ничего ответить мужчине, а чуть отпихнула его и, смеясь, ускользнула в ванную. Медленно раздеваясь, смотрела в зеркало и поймала себя на том, что невольно улыбается — вот дурочка, сама лезу к мужику в постель и в мои то годы, но почему так не хочется перечить этому наваждению, почему так хочется погрузиться в так часто виденный за прошедшие пятнадцать лет глубокий и эротический сон. После душа, завернувшись в полотенце, проскользнула в спальню и в свете одного горящего бра, разглядела лежащего под одеялом мужчину, который не сводил с неё глаз. — Маричек, а ведь я в последний момент оставила в своей прихожей пакет со сменным нижним бельём, ночнушкой и зубной щёткой, решив, что всё же не буду оставаться у тебя на ночь. — Ночь большая, мы ещё успеем за всем этим съездить, а пока ныряй ко мне. — Подвинься, я не собираюсь ложиться на холодную половину постели. И она, смеясь, сбросила полотенце. Оголённая, приподняла одеяло и прижалась горячим телом к мужчине. Его руки тут же обвили её плечи и притянули к себе трепетное податливое тело, и они на несколько секунд застыли, вдыхая запах друг друга, а затем, губы Марка побежали по лицу и шее. Фрося, вся отдалась забытым сладким ощущениям, чувствуя в себе возрождающееся желание. Рука мужчины приподняла пышную грудь, а губы отыскав топорщащийся сосок, стали посасывать его, обводя языком по окружности. Фрося тихо постанывала, но не шевелилась, наслаждаясь и млея от ласки и нежности опытного любовника. Марк приподнялся и, нависнув над ней, начал целовать попеременно обе груди, гладя и сжимая их, одним коленом мягко пытаясь разжать её ноги. Горячая непреодолимая волна желания прихлынула к низу живота, она приподняла колени и широко развела ноги, рука скользнула к паху и завладела, крепнувшим в её руках инструментом мужчины, доставляющий удовольствие и радость соития, жаждущей этого женщине. Мгновение, и отвердевшая плоть Марка ворвалась в жаркие глубины обуреваемой страстью и истекающей вожделенной влагой впадины. Давно не испытывающая наслаждение соития женщина буквально затрепетала, и забытое сладостное ощущение повергло Фросю в неописуемый восторг. Она не смогла сдержать, вырвавшийся из её груди тонкий стон, похожий на крик морской чайки, и скоро забилась в пароксизме бурного оргазма.Глава 27
Фрося лежала на огромной гостиничной кровати, широко раскинув руки, дыша полной грудью, восстанавливая дыханье. Марк примостился головой на её плече, он дышал вовсе, как загнанный заяц, но ещё умудрялся при этом говорить: — Фросик, милый мой Фросик, мы словно вернулись с тобой в наше прошлое, я безумно счастлив. — Маричек, мы вернулись в прошлое только в постельных утехах, всё остальное покрыто густой пылью, долгих лет, прожитых врозь. — Фросенька, пусть далеко не всё, но многое ведь можно восстановить и по возможности даже улучшить. Фрося повернулась на бок, подпёрла голову рукой и вгляделась в лицо мужчины в слабом свете бра. — Марик, ты уже знаешь кое-что обо мне, я не собираюсь перед тобой оправдываться, но кроме Олега, с которым мы расстались больше пяти лет назад, у меня после тебя никого не было. Я не верю, что ты там в своей Америке ни с кем не встречался, а может даже вовсе жил с какой-нибудь женщиной постоянно, но обета монаха ты мне перед отъездом и не давал. Маричек, не пытайся оправдываться и в чём-то меня убеждать, если бы ты сейчас вернулся навсегда, мы бы могли начать нашу совместную жизнь с чистого листа, какие могут быть упрёки у людей, которым уже под семьдесят лет. Марк вовсе занял сидячее положение, скрестив по-турецки ноги. — Фрося, мы когда-то с тобойначали знакомство с деловых отношений, а не с постели, а очутились в ней только тогда, когда оба почувствовали друг к другу любовное влечение. Не будешь этот факт оспаривать? — Не буду Маричек, не буду, давай, давай, начинай меня убалтывать… Она заняла схожую позу с мужчиной и с улыбкой смотрела ему в глаза. — Фросик, не превращай всю нашу беседу в шутку, на самом деле, разговор я начинаю не шуточный — если у нас с моим американским деловым партнёром пойдут нормально в Советском Союзе дела, то я стану в Москве частым гостем, а, возможно, и поселюсь здесь на долгие годы… — А, если нет? — Фросенька, давай не опережать события, доверимся течению, по которому пустим нашу лодочку. — Не нашу Маричек, пока эта лодочка ваша, а я в ней даже ещё не пассажир. — Фросенька, ты не даёшь мне развернуть всю панораму будущих действий и планов. — Марик, меня они пока совершенно не интересуют, а особенно на голодный желудок и в голом виде. Марк быстрым движением привлёк к себе голову улыбающейся женщины и нежно поцеловал в губы. — Фросик, как мне с тобой хорошо и легко и знаешь, я тоже проголодался. Марк сидел в кресле в толстом махровом халате, а Фрося завёрнутая в огромное банное полотенце и они с аппетитом поглощали обильные закуски, остававшиеся на сервировочном столике и, при этом, выпив только ещё по одной рюмочке водки. — Маричек, а ты стал в Америке умерен в алкоголе, раньше мог накатить не хило. — Я и сейчас могу, но зачем, а в Америке первые годы закладывал, как ты говоришь, не хило, особенно, когда пошла череда предательств и неудач, но потом сказал себе хватит, надо карабкаться наверх, а алкоголь в этом слабый помощник, с ним скорей угодишь в сточную канаву. — Уважаю, ты, был и остался настоящим мужиком. — Фросичек, ты позволишь мне продолжить заинтересовывать тебя в наших планах и идеях? — Разрешу и с удовольствием даже послушаю, но вначале расставлю некоторые моменты в наших отношениях — ты пробудешь здесь до пятого января и укатишь и неизвестно насколько, поэтому знакомить тебя со своими близкими я не буду, и поэтому эта ночь у нас последняя перед твоим нынешним отъездом. Не смотри на меня умоляющим взглядом, кто сказал, что мы не можем нырнуть в постель днём, и, что мы с тобой в нашем возрасте, настолько заряжённые на секс люди? — Продолжай Фросик, ты так всё раскладываешь, что скоро мне у тебя надо будет учиться. — Ну, Марик, твоя школа не пропала даром, уже хорошо. Так вот, на моих руках практически находится жена и трое детей моего пропавшего в Афганистане Семёна, полгода у меня в квартире живёт мой внук, сын Андрея, который учится в музыкальном училище, учти, что парню семнадцать лет, как было когда-то моему Сёмке, когда у нас с тобой был самый бурный период в любовных отношениях… — Фросенька, а чем твои близкие могут помешать тому, что мы вновь станем партнёрами по бизнесу? — Ничем, только очень сомневаюсь, что я стану для вас этим партнёром. — Фросик, я слышал от Ани, что ты продолжала делать какие-то гешефты и, возможно, поэтому просто не нуждаешься в хорошем заработке? — Маричек, моим нынешним материальным положением я не могу похвастаться. После твоего отъезда, как ты знаешь, у меня оставались, благодаря во многом тебе, огромные средства. Часть из них изъяла милиция, часть пропала на сгоревшей даче, но большая часть сохранилась и позволила мне много лет жить безбедно, ни в чём себя не ограничивая. Денежки постепенно таяли, ведь надо было учить Сёмку, да, и баловала я его изрядно, он имел у меня всё, что даже партийным боссам не снилось. Ладно, не буду долго испытывать твоё терпение — потом был период, когда закрутили кое-какие дела с Валерой, затем с золотишком в Мурманске, ну а далее с Аней имели хороший навар, с привлечением сюда моей невестки Тани и подруги Насти… — Фросенька, прости, чем они занимались? — Настя торговала на толкучке, а Таня отличная швея, такие джинсы выдавала, от настоящих нельзя было отличить. — Ну, а нынче? — А нынче, Аня от нас отказалась, к Насте из тюрьмы возвернулся муж-алкаш, а у Тани почти исчезли заказы. — Фросик, если ты нуждаешься… — Маричек, я пока не нуждаюсь, кое-что ещё есть за душой. Помнишь те камешки? — Фросик, больше пока ни слова о делах. Глаза мужчины смотрели на Фросю с предупреждением, и она всё поняла. — Маричек, мой Стас большая партийная шишка в Минске, Андрей в Варшаве преподаёт в университете, Анютка в Израиле профессор или даже уже академик, я в этом не разбираюсь, но живёт очень хорошо. — Рад Фросик, рад за твоих деток. Марк откровенно от души улыбался. — Маричек, а у меня к тебе предложение, давай быстренько оденемся и покатаемся в моей машине по ночной Москве. — Фросик, а потом? — Ну, выдаёшь, что за вопрос, а потом вернёмся на твой аэродром в соседней комнате.Глава 28
Быстро приведя себя в надлежащий вид, они выскользнули из гостиницы. Не смотря, на поздний ночной час, вокруг шныряло полно всякого люда, в основном это была пьяная молодёжь. — Фросенька, как изменилась Москва и люди в ней. — Маричек, ну, в чем особо изменились город и люди? — Стало многолюдней, чувствуется какое-то раскрепощение народа. — Ага, появились, кроме пьяниц, наркоманы, проститутки и бандиты всех мастей. Тем временем, они подошли к машине Фроси и уселись в салон. Прогрев несколько секунд мотор, она выехала на ярко освещённый проспект. — Маричек, ты мне дал понять, что твой номер в гостинице, возможно, прослушивается? — Именно так, ты, правильно поняла, а за те камешки, о которых ты мне начала рассказывать, мы с тобой вместе легко можем попасть за решётку. — Маричек, а ведь эти камешки, скорей всего, твои, а я понятия не имею, что с ними делать. — Фросик, я не думаю, что они у тебя занимают много места, хранила ты их пятнадцать лет, подержи ещё какое-то время, пока я налажу провозку и достойное место сбыта. — Нет вопросов больше на эту тему, а вот скажи, с учётом оставленных тобой, у меня есть около десяти тысяч долларов, что с ними делать, сейчас их можно почти без страха обменять на советские рубли и по хорошему курсу. — Фросенька, если ты пока не очень нуждаешься в деньгах, то лучше придержи до лучших времён, баксы всегда останутся в цене, а деревянные советские рубли и есть деревянные. — Ну, вот видишь, за несколько секунд ты решил все мои главные вопросы, а ещё хочешь, чтобы я стала вашим консультантом по экономическим делам в нашей стране. — Фросенька, за пятнадцать лет моего отсутствия, я потерял нюх на творимое в вашей стране, а тем более, на сегодняшние реалии, в которых совершенно не смыслю, а мой деловой партнёр, хоть и не является крупным миллиардером, но достаточно богатый человек и хочет вложить бабки в свежую экономику и новый рынок сбыта, каким сегодня является Советский Союз. — Не знаю Марик, мне не кажется, что это правильное решение, страна катится в глубокую яму. В Москве ещё куда не шло, а в провинции полностью опустели прилавки, нет элементарных вещей — одежды, обуви и прочих товаров повседневного спроса. — А мебель, электротовары, машины? — Да, всё, как было, так и осталось, даже стало хуже, все эти товары продаются по записи и ждать нужно годы. На спиртное, табак ввели талоны, собираются их ввести почти на все основные продукты питания. — Фрося, но я вижу в Москве появились личные рестораны, кафе, цветочные павильоны. — Марик, появились, но вместе с ними появились рэкетиры и теперь, кроме милиции, надо отстёгивать этим вымогателям с бритыми головами и квадратными плечами. — Фрося, Леон, так зовут моего партнёра, не собирается вкладывать деньги в торговые и производственные точки, он хочет внедриться в макроэкономику, продавать оборудование, используемое в добыче крупных месторождений, которыми изобилует страна, имеется в виду редкие металлы, энергоносители. — Ну, Марик, тут ты действительно нашёл подходящего консультанта. Фрося от души рассмеялась. — А знаешь Марик… Женщина вдруг посерьёзнела: — Мы часто разговариваем с Валерой на различные темы, и он меня заверяет, что скоро наша страна развалится, прибалты уже на пути к отсоединению, а следом за ними сделают ноги грузины и украинцы. — Неужели настолько всё серьёзно? — Серьёзно, это у вас на западе Горбачёв важная фигура, а у нас в стране его никто всерьёз не воспринимает. Стас мне говорил по секрету, что идёт брожение в партии, многие хотят вернуть прежние порядки и вытравить на корню эту перестройку, плюрализм и консенсус, и ввести строгое правление в распределение средств, но Валера говорит, что это уже вряд ли получится, джин вылетел из бутылки и назад его не запихнёшь. — Фросенька, так тебя послушаешь и понимаешь, что мой старый приятель Карпека обладает незаурядным умом, ведь мы с ним раньше, чаще всего пересекались за партией в преферанс и подобных бесед не вели. — Марик, он действительно разбирается в политике и экономике, а вот, в новых условиях производства и торговли совсем растерялся, а ещё, очень стал пить, редко его можно застать трезвым. — Жаль, он мне нужен трезвым и не только со своими не ординарными взглядами на политику и экономику страны, но и достойно выглядящим, ведь разговор с ним, может многое прояснить для моего делового партнёра. — Марик, а когда ты хочешь с ним встретиться, ведь я могу его под каким-нибудь предлогом выманить на своей машине и тогда трезвость обеспечена. — Ну, вот видишь, какая ты умничка, думаю, что нечего далеко откладывать, можно прямо завтра, то есть уже сегодня. — Маричек, но ты понимаешь, что при встрече с тобой, он обязательно захочет выпить со старым другом? — Это не страшно, тем более будет присутствовать при разговоре Леон и, конечно ты. — Ну, вот опять двадцать пять, к чему мне встречаться с этим человеком? — Фросенька, слушай меня внимательно — Леон, как и я, по национальности еврей, только его предки выехали из Польши чуть ли не сто лет назад… — Марик, к чему мне его биография? Фрося уже вся закипала от злости. — Я же просил тебя внимательно послушать меня несколько минут. Так вот, Леон входит в Штатах во всякие еврейские сионистские организации, которые связаны с еврейством всего мира и имеют в своих фондах значительные средства и влияния на мировых политиков. — Марик, ты доведёшь меня до белого каления, в конце концов, я же не еврейка! — Подхожу к главному, ты в годы войны спасла еврейскую девочку, которая нынче проживает в Израиле, твой сын Семён по рождению еврей и, если выяснится, что он находится до сих пор в плену или в рабстве, там и такое есть, то эти организации смогут повлиять на мировое сообщество, а если надо, то собрать необходимую сумму для его выкупа. Теперь тебе понятно, почему я хочу, чтобы вы встретились с ним? — Маричек, ты это сам придумал и, когда только успел? Фрося остановила машину и во все глаза смотрела на мужчину. — Да, а чего здесь странного, как только ты сказала мне о том, что Семён пропал в Афганистане, меня сразу же посетила эта идея, а экономический консультант хороший предлог, хотя я уверен, что и в этом вопросе у тебя будут удачные предложения. — Марик, мне кажется, что тебе пора уже возвращаться в гостиницу, завтра намечено столько дел, надо быть свеженьким. — А ты? На лице у мужчины читалась явная растерянность. — Ну, конечно и я, ведь у нас в постели осталось столько невыясненных вопросов.Глава 29
Из глубокого сна их вырвал телефонный звонок. Фрося услышала, как Марк бегло говорит на английском и мысленно улыбнулась — молодчина, не терял время зря в той Америке, язык освоил и в бизнес влез, сильный мужик, ничего не скажешь. Тем временем Марк вернулся в спальню. — Фросенька, я сожалею, но нам придётся выбираться на свет, звонил Леон, в его планы входит знакомство и встречи с некоторыми людьми из партийных и министерских структур и где-то через часик мы должны с ним состыковаться. — Отлично. Сейчас быстренько моемся, одеваемся, спускаемся вниз, выпить по чашечке кофе, и ты свободен, а я полечу домой. — Фросик, а почему бы тебе уже сейчас не встретиться с Леоном, поверь, он хороший и свойский мужик и я уверен, что ты ему понравишься. — Марк, посмотри на часы, уже одиннадцатый час, а ты ведь хотел встретиться с Карпекой. Сегодня праздник продолжается и хорошо, если он до сих пор не принял на грудь. — Так, позвони ему отсюда, только давай мою встречу с ним обставим, как сюрприз. Фрося улыбнулась мужчине. — Любишь ты по-прежнему всякого рода авантюры, но с тобой не скучно. К телефону подошла Галка. — Галочка, с Новым Годом, удачи тебе и твоим близким! — И тебе Фрося, чтобы в наступившем году твой сынок, как можно скорей очутился в твоих объятиях. — Спасибо, спасибо. А скажи мой сябр дома и в какой он форме? — Дома он и мрачный, как туча. Фрося услышала какую-то возню и послышался голос Карпеки. — Фрося, какой сюрприз, с Новым Годом, присоединяюсь к пожеланию Галки, бывает и она выдаёт что-то толковое. — Валерочка, и мои поздравления, и наилучшие пожелания, хочу, чтобы мой сюрприз, связанный с телефонным звонком не окончился, как ты смотришь на то, чтобы подъехать ко мне. — Скажи, когда, если это приятный сюрприз, то почему я буду против? Фрося зажала трубку рукой: — Марк, в какое приблизительно время вы сможете у меня появиться? Марк тоже шёпотом: — Не раньше четырёх. — Валера. подгребай к четырём, ты обязан быть в хорошей форме. — Обязуюсь, дома хоть шаром покати, не осталось ни капли нектара. А у тебя на что-то могу рассчитывать или чайком будешь поить? — Ладно, если обязуешься прибыть трезвым, то являйся на такси, несколько рюмочек в приятной компании тебе обещаю. Фрося, улыбаясь, положила трубку. — Маричек, дело в шляпе, сильно плотно не наедайтесь, помчусь домой, обставить встречу на высшем уровне. — Всё, Фросенька, не буду больше настаивать, ведь я тебя хорошо ещё помню прежней, если ты уже решила, то спорить бесполезно, поступишь так, как задумала. И после некоторой паузы с лукавой улыбкой: — Хотя и на спонтанные поступки ты тоже горазда. — Маричек, всё это ерунда, лучше скажи, какие предпочтения в еде у твоего американского друга? — Да, не заморачивайся ты с этой едой, лучше отдохни парочку часиков. Марк уже мысленно был не с ней, и она не стала ему больше докучать вопросами. Фрося заскочила к себе домой и тут же набрала привычный номер телефона: — Привет, Танюха! Все свои вопросы оставь на потом, а пока слушай меня внимательно — Алеся оставляй дома за старшего, они с Анжелкой справятся, а сама дуй ко мне, в четыре часа ожидаю у себя важных гостей, и ты должна мне помочь, принять их, как следует. Спиртное у меня есть всякое, а вот с закуской напряжёнка, ведь не собиралась праздничные дни проводить дома. Всякие маринованные и солённые закатанные на зиму грибочки, огурчики и помидорчики извлеку из гаража, а вот с остальным расстарайся, моя хорошая. — Мама Фрося, какая ты возбуждённая, хоть два слова скажи, как прошла ваша встреча со старым другом. — Танюшка, разве в двух словах опишешь. — Понятно, можешь не продолжать. У меня в холодильнике есть целая селёдочка, остались котлеты по-киевски, можно будет разогреть, заеду в коммерческий магазин, подкуплю колбаски и свининки на жарёнку. — Нет, Танюха, свинину не надо… и, пожалуй, колбасу тоже не надо. Фрося поняла, что невестка обескуражена, но она хорошо помнила раввина Рувена и его смех, когда она привезла из Постав на бат-мицву Ани продукты со своего хозяйства. — Танюшка, не задавай пока никаких вопросов, потом тебе всё объясню, это я на всякий случай, устраиваю за своим столом еврейский кашрут, чтобы не попасть впросак. — Так, нет проблем, заеду на рынок и куплю курицу. — Девочка моя, как мне с тобой хорошо, если сподобишься, прикупи шпротиков, лимончиков и квашеной капусты. Да, чуть не забыла, что-нибудь запить, лимонада или ситро. — Можно и лимонад, но лучше куплю ещё клюквы и заделаем морсику. Пойдёт? — Ещё, как пойдёт, поторапливайся, гости должны прибыть в районе четырёх. Фрося не сидела сложа руки в ожидании невестки. Она носилась по квартире с пылесосом и влажной тряпочкой и старательно стирала пыль с мебели и других предметов. Вытащила на середину зала стол-книжку, разложила и застлала скатертью. Определила водку в морозильник, шампанское в холодильник, сбегала в гараж и подняла наверх с десяток баночек закаток со всякими вкусностями её руками, на зиму и только тогда появилась Таня. — Танюха, уже третий час, надо пошевеливаться. — Мамочка, ты меня удивляешь, я такой тебя давно не видела, а может быть, и вовсе никогда ты не была такой в моём присутствии. Тихо, тихо, не нервничай, куриному бульону вариться самое большое пол часа, а окорочка сейчас замаринуем и поставим в духовку, затем, приготовим клюквенный морс и поставим охлаждаться на балкон. Не волнуйся ты так, к четырём всё будет готово. Всё получилось, как и говорила Таня, к полчетвёртому только окорочка продолжали запекаться в духовке на маленьком огне, а стол уже ломился от холодных закусок. Невестка ни о чём не расспрашивала свекровь, хотя раз за разом кидала в её сторону полные удивления взгляды. Ещё больше её поразило, когда Фрося удалилась в свою спальню и долго оттуда не выходила, а появилась только тогда, когда раздался звонок в двери и она бросилась её открывать. На пороге стоял Валерий Иванович собственной персоной, держа в руках, в хрустящем целлофане букет красных роз. — Фросенька, а мой сюрприз уже на месте? — Проходи, проходи, Танюшка, поухаживай за своим прежним боссом и проводи его в зал, а я подушусь и к вам присоединюсь. Фрося, застыв с губной помадой в руках у зеркала, снова увидела, смотрящие на неё глаза, горящие сапфировым блеском.Глава 30
Стрелки на часах перескочили четырёхчасовую отметку и медленно поползли по циферблату, Марка с гостем так и не было. Карпека, глядя на шикарно обставленный стол, истекал слюной и уже несколько раз обращался к Фросе с предложением, накатить по маленькой, тогда и ждать будет веселей. После того, как прошло полчаса ожидания и, тягостная атмосфера за столом дошла до эмоционального взрыва, Валерий Иванович зароптал: — Фроська, да, плевал я на все сюрпризы в мире, давай я накачу стаканчик и поеду домой, у таксиста прикуплю бутылёк и с Галкой посидим интилигентненько под телевизор… В этот момент раздался долгожданный звонок в двери, и Фрося устремилась в прихожую. С запахом мороза и хорошего мужского одеколона в квартиру вошёл Марк, а следом переступил порог щупленький не высокий мужчина, по внешнему виду, чем-то напоминающий её Семёна, да, и по возрасту ненамного старше. Марк обнял Фросю, чмокнул её в щёку и вручил объёмный пакет с подарками: — Фросенька, это Леон, прошу любить и жаловать, подарки рассмотришь попозже. И, повернувшись к иностранному гостю, заговорил на английском. Когда-то Фрося по рекомендации Марка взялась была за изучение этого языка, но за последние годы он испарился из её мозгов, а точнее, кое-что она понимала, но произнести не могла ни слова. На приветствия и улыбки американца, она только что и могла, бесконечно повторять одно слово благодарности. Чтобы быстрей скрасить неловкость, возникшую при встрече, Марк взял под локоть иностранного гостя и повёл в зал, из которого навстречу им, выходил, опираясь на палочку Карпека. — Ба, вот это действительно сюрприз, стоило ради этого столько времени сохнуть возле обильного стола! Мужчины крепко обнялись. — Валера, Валерочка, как я рад тебя снова видеть. Я ведь перед тобой за Фросю в неоплатном долгу. — Марик, какие долги, ты мне подарил возможность, обрести самого надёжного и доброго друга. Мужчины стояли обнявшись, и хлопали друг друга по плечам, забыв обо всех окружающих. Фрося, наконец, не выдержала: — Ну-ну, вы тут не одни, давай Марик будем знакомить и знакомиться. Мужчины, смеясь, разомкнули объятия. — Валера, это Леон, мой американский деловой партнёр, отличный человек… И начались рукопожатия, улыбки, смешки неловкости и не привычно для этой квартиры зазвучали слова на английском языке, с ролью переводчика успешно справлялся Марк. Тем временем, Фрося заскочила на кухню и сорвав с Тани передник, потащила её знакомиться с гостями. От смущения молодая женщина покраснела и потупила глаза, протянув руку для знакомства Марку. — Девушка, подними глаза, дай посмотреть на избранницу Семёна, с которым я был очень хорошо знаком, он даже мне родственником приходится. Таня распахнула свои пушистые ресницы и одарила гостей яркой зеленью глаз. — Я про вас тоже много слышала от мамы Фроси. — Хорошего? Марк улыбался, зачарованный красотой молодой женщины. — Всякого… И, Таня улыбнулась в ответ. Все расселись за столом, улыбаясь и подшучивая друг над другом, американский друг Марка явно не вписывался в компанию. Карпека уверенным движением взял в руку, стоящую на столе водку и глянул на Марка: — Что, дружбан, водочки… или по-прежнему предпочитаешь армянский коньячок? — Водочки Валера, водочки, в Америке русские становятся такими патриотами, что диву даёшься, даже майки носят красные с серпом и молотом и с аббревиатурой СССР. Кроме Марка с Карпекой, все чувствовали себя неловко за столом, камнем преткновения стал языковый барьер, а старые друзья, очарованные встречей будто бы и забыли о других присутствующих, провозглашая и провозглашая пафосные тосты. Смущённо улыбающийся Леон каждый раз чокался с разошедшимися друзьями, но отпивал только глоток из своей единственной налитой ему рюмки водки, почти не прикасался к закускам и изучающим взглядом посматривал на всех присутствующих. Фрося не выдержала: — Ребята, вы совсем обалдели, ладно мы с Танюхой, но пожалейте гостя, не понимающего ни слова из вашей стрекотни. Марк опомнился и стал переводить шутки и воспоминания друзей, но от этого не стало комфортней за столом, потому что не профессиональному переводчику явно не хватало английских слов, чтобы объяснить все нюансы жизни в Советском Союзе. Таня, чтобы сгладить неловкость, стала освобождать стол от некоторых холодных закусок, готовясь подавать горячее, Валера вышел на балкон перекурить, и добровольный помощник завязал беседу Фроси с американцем. Тот с видимым интересом задавал Фросе всевозможные вопросы, касающиеся её жизни в Москве, и вдруг попросил рассказать её о том, как она спасла во время войны еврейскую девочку и также сообщить, где та девочка находится теперь и чем она занимается. Для того, чтобы начать рассказ об Анютке, Фросе пришлось объяснить, где она жила, в какой семье воспитывалась, пришлось рассказать гостю, как она появилась в Поставах, как жила у дальних родственников, о своём неудачном замужестве, об Алесе и ксёндзе Вальдемаре… Вдруг Леон спросил её что-то по-польски и Фрося, не задумываясь, ответила на том же языке, и тотчас спохватилась, зажав рот рукой, во все глаза глядя на американца. Все были обескуражены не меньше Фроси, даже Марк опешил. Он что-то спросил Леона по-английски и тот со смехом ответил и опять обратился к Фросе на польском языке. Женщина уже пришла в себя и легко повела разговор с гостем на родной речи. Она отметила особый американский акцент, но изъяснялся мужчина достаточно ясно, а понимал, похоже, ещё лучше. На вопрос Фроси, откуда у него такое хорошее знание польского языка, тот со смехом поведал, что его бабушка так до смерти не выучила английский и со своими близкими разговаривала сугубо на нём, хотя хорошо владела и идишем. Компания за столом развалилась на две части. Обрадованный Марк, как только в его услугах перестали нуждаться, тут же полностью переключился на разговор с другом и вторая бутылка водки уже была на исходе. Таня сидела рядом с Фросей и Леоном и старательно ловила мелькающие в разговоре знакомые слова и имена. Леон оказался внимательным и душевным собеседником, не навязчиво он допытывался в некоторых моментах рассказа Фроси до интересующих его мелочей, а иногда только слушал, подперев рукой подбородок. Фрося, конечно, была предупреждена Марком об особом статусе гостя, поэтому она без всяких околичностей, откровенно обсуждала с Леоном всякие детали из биографии её пропавшего в Афганистане сына. Поинтересовался американский гость материальным положением семьи её сына и спросил, как они отнесутся к тому, что он от себя лично окажет некоторую денежную помощь, воспитывающей без поддержки государства детей, жене Семёна. При этих словах он обернулся к Тане, и утонул в её широко распахнутых зелёных глазах, в которых светилась оживающая надежда. — Пани Фрося, переведите своей невестке, что, если её муж и ваш сын жив, мы всё сделаем для того, чтобы его обнаружить в Афганистане и вызволить оттуда, каких бы это не стоило денег. — Пан Леон, вы сказали мы? — Да, да, я всё сделаю от меня зависящее, чтобы заинтересовать влиятельные еврейские организации. Пусть только господь дарует ему жизнь, а мы своих в беде не бросаем.Глава 31
Во время беседы с Фросей, Леон попросил приготовить ему чашечку кофе, а, справившись с ней, засобирался уходить, заверив Марка, что отлично самостоятельно доберётся до гостиницы на такси. Хорошо уже выпившие друзья обрадовались возможности продолжить свой задушевный разговор, разлив остатки второй бутылки водки по рюмкам. Таня вызвалась доставить гостя на своей машине: — Мама Фрося, мне всё равно надо уже ехать домой, ты же знаешь нашего Сёмочку, ещё начнёт капризничать перед сном, а если его вовремя не уложишь, устроит вырванные годы. — Езжай Танюха, я посижу немного ещё с мужиками, а потом развезу их по домам, а сама заскочу к тебе и заберу Алеся. Фрося с Леоном долго сердечно прощались в прихожей, заверяя друг друга, как они были счастливы познакомиться, а молодой мужчина заявил, что в случае, если он вновь появится в Москве, то обязательно навестит этот гостеприимный дом и его обворожительную хозяйку. Закрыв за американским гостем и невесткой двери, Фрося вернулась в зал, где застала двух изрядно выпивших друзей, горячо обсуждающих нынешнее положение политики и экономики в разваливающемся Советском Союзе. — Марк, ты пойми, власть горбатого дышит на ладан, всякие там Лигачёвы держат его партийным уставом, а Ельцины развернули плечи и прут напролом к той же власти, и я не уверен, что её не добьются, за ними студенческая молодёжь и прогрессивная интеллигенция. — Тебя Валера, послушаешь, так грядёт новая революция, но ведь без армии она обречена на провал. — Какая там армия, вот-вот попрут офицеры из Германии и скажи на милость, куда их будут селить и зачем нам внутри столько кадров… Марик, полный бардак начнётся, помяни моё слово, Кавказ закипает, прибалты готовы помереть, но отделиться от Советов, в дохлой Молдавии и то, людишки головы приподняли, подавай им национальную независимость, про хохляндию вовсе говорить не стоит, у них гонора больше, чем их самих, кровушки ещё попьют, а слёзонек прольют… К моменту, когда Фрося после, того, как выпроводила Таню с Леоном, вернулась в зал, друзья уже приступили к армянскому коньяку, чтобы не тревожить хозяйку просьбой о новой бутылке водки. Она подсела за стол, налила себе клюквенного морса и прислушалась к разговору. Конечно, пора уже было разогнать не в меру разошедшихся мужчин, но протекающий между ними диалог её крайне заинтересовал, а слова Валеры на многое открывали глаза. Было видно, что Марк обескуражен, его умные глаза, хоть и подёрнутые плёнкой опьянения, выражали работу мысли. — Валера, но ведь страна разутая, раздетая, полуголодная, теряющая социалистическое построение хозяйства и далёкая ещё от капитализма, впадает в хаос, а что потом, что её ждёт? Карпека расхохотался. — Ты, что, нашёл во мне оракула, благодарю друг сердечный. И он вновь залился смехом, а, отсмеявшись, вновь наполнил рюмки. — Не знаю, всё ещё может быть, но мне кажется, что после бардака, через какое-то время придёт к власти новый диктатор и несколько выправит положение, за это давай и выпьем. Мужчины чокнулись и опрокинули свои рюмки в рот, закусывая, чем не попадя руками. — Фросенька, лапочка, не смотри на нас взглядом инквизитора, когда и с кем я смогу так поговорить по душам. Марик ведь наш человек, хоть нынче пашет на империализм, но ему не безразлично, что происходит на его бывшей Родине. — Валера, далеко не безразлично, ведь я ехал сюда восстановить бывшие связи и наладить взаимовыгодное сотрудничество Штатов с Советским Союзом, тут ведь не паханое поле для бизнеса и вклада средств в экономику. — Не поспоришь, но дружище, не с того боку подходите, начинается беспредел, ищи компаньонов не среди своих воротил подпольного бизнеса, их скоро затрут, а на сцену выйдут бандиты, криминальный общак станет им материальной базой, а когда хочешь, ещё начнут отстреливать неугодных или наступающих им на горло. Фрося решила вмешаться в разговор: — Валерочка, а тебе не кажется, что своими взглядами и разговорами, ты можешь подвести себя к решётке? — Лапочка, вот этого точно не боюсь, в этом плане в нашей стране стало гораздо легче дышать, как говорит наш вождь с пятном на лбу — плюрализм мнений. Марк тряхнул головой, было видно, что алкоголь мутит ему уже мозги. — Валера, ты похож на собаку на цепи, лаешь, а укусить не можешь. Карпека разлил остатки коньяка. — К сожалению, ты прав, но развелось полно и бродячих собак, вот от них нашей стране несдобровать, давай накатим и попросим Фросеньку, выдать нам ещё один бутылёк. — Ну, нет, на этом ребята банкет окончен, и так, почти лыка не вяжете, Марк скоро уже мордой в салат завалится, а тебя качает на стуле, как лодку на волнах. Давайте, опрокидывайте по последней, и я вас развезу по домам. — Фросик, ты не позволишь мне остаться, а может у меня заночуешь? Марк икнул и замотал головой. — Я буду паинькой, мне бы только до подушки добраться. Фрося засмеялась. — А я думала, что начнёшь приставать? — Фросик, хочешь верь, а хочешь нет, я тебя люблю, вот, перед другом душу выворачиваю наизнанку, неважно, сколько нам осталось ещё прожить, но я сделаю всё, чтобы ты до конца своих дней была счастливая. Последнее слово он произнёс по слогам и оглянулся на Карпеку — тот мирно похрапывал, свесив голову на грудь. Вместе с ещё державшимся на ногах Марком, они доволокли почти бесчувственное тело друга до машины и поехали в сторону гостиницы. Пока ехали, Марк нежно гладил Фросю по колену, наговаривая, ей ласковые слова: — Фросик, мой Фросик, как я счастлив, вновь войти в твою жизнь и не временным любовником, а настоящим мужем, уже завтра мы пойдём в райисполком и зарегистрируемся, и ты станешь госпожой Гальпер. — Маричек, я не уверена, что завтра что-то будет уже работать и ты забыл, что являешься сейчас иностранным гражданином. — Фросик, ты не думай, что это у меня пьяные бредни, просто с утра я не успел тебе сказать, но уже ночью пришёл окончательно к мнению, что мы обязательно должны пожениться, потому что я больше не хочу жить порознь. — Маричек, проспись мой милый, и попробуй вспомнить, сказанное сейчас в машине и, самое главное, вспомни, что я тебе не отказала.Глава 32
Фрося помогла Марку выйти из жигулей и добраться до входа в отель. Перед тем, как пройти в услужливо открытую швейцаром дверь, Марк прижал к себе женщину и стал целовать её волосы, осыпаемые крупными снежинками налетевшего внезапно снегопада. Смеясь, она препоручила мужчину вежливому швейцару и через стеклянную дверь наблюдала, как тот довёл его до лифта. Так, с одним пьяным гостем успешно справилась, но в салоне машины на заднем сиденье, храпел другой, который ни за что не хотел просыпаться, когда Фрося подъехала к его дому. Пришлось вызывать Галину и вместе с ней, под её неумолчную злую ругань, почти бесчувственное тело друга тащить в квартиру. Уставшая и в тоже время, счастливая Фрося, наконец, добралась до дома невестки. Таня сама открыла дверь и повисла у свекрови на шее: — Мама Фрося, теперь я тебя хорошо понимаю, я даже представить себе не могла, какой твой Марк симпатичный мужчина, какие у него изящные манеры, речь, жесты, а одевается как, а, как вы рядом с ним обалденно смотритесь… — Танюха, остановись, мне его сватать не надо, а он, между прочем, только что, правда, пьяным, позвал меня замуж. Таня понизила голос: — А, ты что? Фрося от души смеялась. — А, я Танюха, не отказалась, но боюсь, он и не вспомнит о нашем разговоре, а точнее, всё то, что всю дорогу от моего дома до гостиницы мне наговаривал. — Мамочка, а ведь в народе говорят, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. — Танюха, валюсь с ног от усталости, ведь две предыдущие ночи почти не смыкала глаз. Зови Алеся, поедем домой. Молодая женщина зарделась. — Мамочка, я тебя понимаю, как я за тебя счастлива. Фрося хлопнула невестку пониже спины: — Танюха, на тебя это не похоже, слушать такие намёки от вечной скромницы. Где там уже Алесь? — Они смотрят с Анжелкой телевизор, а Лена с Сёмой уже давно спят. Мама Фрося, а мне этот Леон всунул тысячу долларов, так стыдно… может ты при встрече с Марком передашь ему их обратно? — Не дури, человек от чистого сердца хочет оказать тебе помощь, а ты своим отказом можешь его обидеть. Не надо возвращать, понадобятся деньги, поменяешь у фарцовщиков, минимум один к шести идут. Таня выдохнула: — Ну, ладно, ты меня убедила, так и сделаю, обменяю, а то уже думала машину продавать. — Танюха, я тебя очень прошу, не делай поспешных движений, не поставив меня в известность. — Я и не собиралась, предпринимать что-то втайне, но у меня денег катастрофически не хватает и у тебя, я точно знаю, они не добавляются. — Всё, поговорим на эту тему в другой раз, зови Алеся. Любопытный внук попытался выяснить у бабушки где она и с кем была, кто гостил у них, но уставшая Фрося только отмахивалась от него, быстро убирая в зале и на кухне бардак, устроенный гостями. Перед тем, как лечь спать, заглянула в пакет, который Марк вручил ей в прихожей. Выложив содержимое на кровать, мысленно улыбнулась Марку — её взгляду предстала шёлковая розовая комбинация со всякими бабочками и оборочками, длинный до пят атласный пеньюар ярко голубого цвета с большими накладными карманами и под тон мягкие домашние тапочки без задников, на маленьком каблуке и белой опушкой — подарок будущей хозяйке его дома. На завтра Фрося проснулась позже обычного и сладко потянулась, интересно, что сегодняшний день ей готовит… В комнате у Алеся надрывался будильник. Накинув халат, постучала в дверь внука: — Алесик, ты проснулся? В ответ раздался сонный голос: — Да, встаю, у нас в училище сегодня репетиция, готовим программу выступлений на день студента. За завтраком Алесь сконфуженно спросил: — Баба, а твоё обещание ещё в силе? — Ты про что? — Про гитару… — Раз обещала, то куплю, только не знаю, где достать для тебя подходящую. — Бабуля, там один кент продаёт «FenderMustang»… — Это что, гитара так называется? — Да, это очень крутой инструмент, американский. — Сколько хотят? — Две с половиной штуки, но мы пробуем сбить на две. Фрося присвистнула: — Не фига себе. — Бабуль, это же «Fender» с фузом и другими наворотами и прибамбасами. — Торгуй, раз обещала, то куплю. Внук умчался на репетицию, а Фрося подсчитала наличность… чуть больше трёх тысяч, не густо, но «договор дороже денег». Уже давно перевалило за полдень, а звонка от Марка не было, неужели ещё не очухался от вчерашнего. Наконец, зазвонил телефон, но это был Карпека: — Фросенька, лапочка, как ты там? А я чуть оклемался, если бы Галка не поднесла сотку, то сдох бы, вот оторвались вчера, класс посидели. — Спасибо Валера, рада, что тебе понравилось и сюрприз у нас удался. — Ещё как, Марк отличный мужик, выходи за него, если позовёт, не пропадёшь. Фрося засмеялась. — Позвал вчера, правда, был он, как и ты, в хорошем подпитии. — Это ерунда, такие мужики словами не разбрасываются. Соглашайся, поедешь с ним в Америку, а может быть, он и сам сюда вернётся, такие люди нигде не пропадут. — Валерочка, я жду от него звонка, не хочу долго занимать линию, прости дружок, а советом твоим, возможно, воспользуюсь. Фрося положила трубку и задумалась — вот так, ещё неделю назад, даже помыслить не могла о каком-то замужестве или о мужчине, который может появится рядом, а сегодня люди и сердце кричат, не упускай свой шанс, другого уже не будет… Раздался новый звонок телефона, но и это был не Марк, звонил Леон: — Пани Фрося, простите, что потревожил, но, я жутко волнуюсь, у нас сегодня назначена важная встреча, а Марка нет в номере гостиницы и никто его с утра не видел. Скажите, господин Гальпер случайно не у вас?Глава 33
От вопроса делового партнёра Марка у Фроси больно кольнуло в груди. — Пан Леон, где вы сейчас находитесь? — В гостинице, у себя в номере, уже и не знаю, что думать, на господина Гальпера это не похоже, он всегда был таким порядочным… Фрося перебила: — Пан Леон, я сейчас же выезжаю, ждите меня внизу, в холле гостиницы. Она заметалась по квартире, суматошно приводя себя в порядок, виски сдавила жуткая боль, сердце готово было выпрыгнуть из груди: — Марик, Маричек, что с тобой, где ты, я не выдержу новой потери, боже мой, только бы, ты был жив… От жутких неотвязных мыслей Фрося даже не заметила, как домчалась до гостиницы. Леон ожидал её на улице, ходя взад- вперёд вдоль входа в отель. Женщина быстро вбежала по ступенькам и, запыхавшись, спросила: — Ну, что, по-прежнему ничего? Расстроенный американец помотал отрицательно головой. — Пан Леон, кто его видел последним, вы выяснили? — Пани Фрося, я не могу добиться вразумительных ответов, то меня не понимают, то не хотят слушать. — Пойдём, сейчас меня поймут и услышат. Она решительно подошла к швейцару и небрежно сунула ему в руку червонец. — Послушай дружок, мне срочно надо добыть информацию о постояльце из номера 423, он не открывает и не отвечает на телефон. — Так его там нет и с утра никто в гостинице его не видел, уже все говорят об этом исчезновении, ведь этот господин, что с вами, уже спозаранку дурит всем голову. — Ты, знаешь, как связаться с твоим сменщиком, который дежурил сегодня ночью? — Ну, сами понимаете, есть вещи, которые нельзя разглашать, он отдыхает, зачем его беспокоить. Фросе надоел нудёж охранника, который явно хотел выудить у этой дамочки ещё денег. — Так, дружок, наверное, ты хочешь поговорить на эту тему с нашей доблестной милицией, а может быть, они заинтересуются другими твоими делами… так, что, даёшь номер телефона или нет? — Ну, чего ты, сразу ляпу разеваешь, записывай телефон и дуй отсюда. Фрося могла бы быстро обломать этого мужлана, но надо было срочно выяснять судьбу Марка. Они вместе с Леоном подошли к телефонной будке, и она набрала номер, дежурившего вчера ночью швейцара: — Вы, меня простите, что вас беспокою в выходной день, но дело срочное. Я вчера поздно вечером передала на ваши руки сильно выпившего американского туриста, он пропал. Может быть вы, сможете мне рассказать что-нибудь о нём? — Да, да, конечно, помню, он ночью, а точнее, под утро, думаю, что ещё не было и пяти, вышел из гостиницы и при мне не возвращался. Я его ещё спросил, куда это он такой порой наладился, а он ответил, что хочет проветрить немного мозги и скоро вернётся. — Вы, уверены, что он не пришёл назад? — Не знаю барышня, я его не видел. Фрося поблагодарила доброжелательного человека и оглянулась на Леона, тот тут же отреагировал: — Пани Фрося, вы так побледнели, что-то не хорошее произошло с паном Марком? — Не знаю, не знаю, но надо ехать в милицию или в больницу, хотя нет, вначале в милицию. В ближайшем отделении милиции царила суматоха, праздничные гулянья ещё продолжались, воронки один за другим привозили пьяниц и дебоширов, к дежурному было просто не пробиться. Фрося поймала за тужурку первого попавшегося милицейского офицера и попросила его отойти на минутку в сторонку. Тот глянул на неё и стоящего рядом Леона и немного посомневавшись, всё же вышел с ними на улицу и завернул за угол. Фрося даже не начала распинаться, а попросила: — Леон, дайте быстренько пятьдесят долларов, не спрашивайте пока ничего. Американец с недоумением, но быстро выполнил приказ. Фрося взяв банкноту из рук Леона, тут же засунула её в карман тужурки удивлённого милиционера. — Товарищ офицер, нам нужна срочная информация, сделаешь дело, получишь вторую половинку. Парень оглянулся и тихо попросил быстро выкладывать суть просьбы. Фрося в нескольких словах обрисовала происшествие и с кем оно приключилось. — Барышня, не маячь здесь, постараюсь разузнать, что смогу, где мы встретимся? — Видишь жигули, мы будем сидеть в них в квартале отсюда в той стороне. И она указала рукой. Милиционер развернулся и пошёл ко входу в отделение милиции. Фрося в машине объяснила суть происходящего. Леон заметил: — Пани Фрося, я думаю, что пора уже обратиться в американское посольство, это смахивает на международный скандал, пропал подданный США. — Пан Леон, но у нас уже через несколько минут есть шанс получить какую-то информацию, хотя не исключаю, что нам придётся скоро трубить во все инстанции. Пока обсуждали ближайшие свои действия, прошло с четверть часа, и они издали увидели, спешащего к ним знакомого милиционера. Фрося открыла заднюю дверь, и парень впрыгнул на сиденье: — Так, слушайте меня внимательно — сегодня утром в районе шести часов недалеко от гостиницы «Интурист» был найден раздетый мужчина, занесённый снегом, обмороженный и с травмой головы… Фрося вскрикнула и закрыла лицо руками. — Ну, чего вы, кричите, ещё неизвестно, что это тот человек, которого вы разыскиваете, и я не сказал, что обнаружили труп. Езжайте в больницу «Склифосовского», его отправили туда и подсуетитесь, если это он, то бейте во все колокола, всё же это американский гражданин, хотя я не утверждаю, что речь идёт именно о том человеке, которого вы ищите, документов при нём не было обнаружено. Фрося взяла у Леона вторую купюру в пятьдесят долларов и протянула парню. — Нет, не возьму, а ты дамочка, если тебе что-нибудь понадобится от милиции, обращайся, спросишь старшеголейтенанта Снегирёва Павла Андреевича. — Спасибо Паша, ты отличный парень, закончится всё хорошо, отблагодарю, как следует. Пока. А мы полетели… Прибыв в больницу, Фрося шла напролом, не скупясь на взятки, угрозы и мольбы и, в конце концов, их привели в отделение, где в коридоре, в том не было сомнений, лежал без сознания их Марк. Фрося и Леон узнали его тут же, не смотря на забинтованную голову, впалые щёки и выступившую на них седую щетину. Фрося упала на колени перед находившемся без сознания любимым мужчиной и громко отчаянно завыла, покрывая поцелуями его руку. На шум сбежался весь находившийся поблизости медперсонал и уставился, на стоящую на коленях рядом с кроватью неизвестного больного, воющую Фросю и, приведшую их сюда медсестру. Та быстро объяснила коллегам, что неизвестный гражданин, американский подданный, а это его деловой партнёр и вроде бы родственница пострадавшего. Всё тут же вокруг пришло в движение — кровать с Марком быстренько поместили в отдельную палату, вызвали какого-то известного профессора и начались проверки и всевозможные процедуры. Леон и Фрося тут же почувствовали вежливое обхождение медперсонала, и заверение, что их врачи сделают всё возможное для иностранного пациента, что только будет в их силах. Леон хмуро выслушал объяснения врачей на плохом английском языке, поблагодарил, быстро откланялся и поехал в американское посольство, сообщить о произошедшем с гражданином Соединённых Штатов Америки. Фрося осталась караулить в коридоре возле палаты, где над Марком колдовали врачи. Вдруг она почувствовала дурноту, потолок, пол и двери поплыли перед её глазами и она, потеряв сознание, сползла со стула на затоптанный линолеум.Глава 34
От резкого запаха нашатыря Фрося пришла в себя. Она сидела на стуле, поддерживаемая двумя медработниками в белых халатах. — Милочка, попей водички, бледная ты какая, нельзя сердечная так всё к душе принимать, ты ему нужна будешь здоровая. Фрося, выпив с жадностью до дна стакан воды, подняла тяжёлые веки. — Что с ним? Одна из женщин заметила: — Слыхала, что жить будет, но он по-прежнему без сознания, черепушку ему проломили, ждут представителя из американского посольства, чтобы получить разрешение на операцию, тут уже куча всяких знаменитых профессоров собралось, колдуют над твоим милёнком или, кем он тебе приходится, не знаю. — Мужем, он мне приходится, мужем. Пока шла их беседа, в больницу пожаловали представители власти — двое мужчин в штатском и высокой чин в милицейской форме. Фросю попросили пройти, в освобождённый от медперсонала кабинет. Её усадили посреди комнаты на стул, а двое из органов правопорядка, уселись по обе стороны стола, раскрыв блокноты, третий в штатском вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Женщина поочерёдно осмотрела мужчин, скосила глаза на свои часики и прикусила губу — уже было почти восемь вечера, а у неё во рту с утра был только тот стакан воды, что недавно дала медсестра, выводя её из обморока. Ничего не было странного, что она потеряла сознание, всё сошлось в одной точке — невероятное волнение за судьбу Марка, нервное перевозбуждение в хлопотах по его поиску, а в придачу голод и обезвоживание организма. Из размышлений её вывел голос одного из мужчин в милицейской форме с пагонами полковника: — Простите, нам придётся задать вам ряд вопросов, но прежде, назовите ваше имя, отчество и фамилию, и скажите, при вас есть какое-то удостоверение личности? — Ефросинья Станиславовна Вайсвассер, вот, возьмите, мои права на машину. Она достала из сумочки документ и протянула строгому мужчине. — Прежде, чем я начну отвечать на ваши вопросы, мне необходимо посетить туалет и если можно, распорядитесь приготовить мне кружку чая и хотя бы кусочек хлеба. Увидев недоумение на лицах следователей, добавила: — Я с утра на ногах, из-за всех волнений не было времени не только покушать, но даже зайти в туалет. Мужчина в штатском вывел её из кабинета и проводил до туалетной комнаты. Фрося с облегчением справила нужду, холодной водой тщательно вымыла лицо и машинально подкрасила губы, всё это время прикидывая свою линию поведения во время предстоящего допроса, но не до чего не додумалась и решила доверится интуиции и ходу событий. Когда они вернулись в кабинет, где их дожидался высокий чин из милиции, на столе перед ней уже стояла большая чашка с чаем и пачка печенья. Фрося бесцеремонно принялась пить чай, и поедая печенье, не поднимала глаз на мужчин. Наконец, тишину прервал голос: — Ефросинья Станиславовна, возьмите обратно ваши водительские права и простите, что мешаем вашей трапезе, но поджимает время, вот-вот должны появиться представители американского посольства, а нам нужно многое у вас выяснить, чтобы мы могли вразумительно, в свою очередь, отвечать на их вопросы. Фрося не отрываясь от чаепития, кивнула в знак согласия. — Кем приходится вам, господин Марк Гальпер? Так озвучил его имя, прибывший с вами в больницу гражданин США. — Мне очень трудно однозначно ответить на ваш вопрос. Мы с Марком очень старые друзья, он почти пятнадцать лет назад покинул Советский Союз, в течении них мы несколько раз обменивались письмами и телефонными звонками. Марк всё время звал меня переехать к нему на постоянное место жительства в Штаты, но по многим обстоятельствам я этого сделать не могла, а сейчас, он прибыл в Москву накануне Нового Года, мы встретились и решили узаконить наши отношения. — Ефросинья Станиславовна, мы видим, что вы легко пошли с нами на сотрудничество, даже предвосхищая многие наши вопросы. Скажите, когда в последний раз вы с ним виделись? — Вчера, поздно вечером, я доставила его на своей машине в гостиницу и сдала на руки швейцару. В окно видела, как тот помог Марку войти в лифт. — Из ваших, слов можно понять, что господин Гальпер, как это мягче сказать, был в хорошем подпитии? — Да, он был изрядно выпившим, но стоял на ногах и был при памяти. — Простите, вы, не можете сказать, где он так нализался? — Мне не нравится постановка вопроса, но я всё же отвечу — он был вместе со своим деловым партнёром Леоном у меня в гостях. — Гражданка Вайсвассер, в связи с этим, возникает сразу же ещё ряд вопросов… — Я, что уже арестованная или нахожусь под следствием и подозрением? — С чего вы, взяли? — Вы, назвали меня гражданкой. — Простите, обмолвился, а под подозрением сейчас находятся все, кто был с господином Гальпером в непосредственном контакте. — Предвосхищая ваши вопросы — у меня в квартире за праздничным столом находились, кроме названных раннее, господина Гальпера и Леона, моя невестка Татьяна Вайсвассер и мой хороший друг и бывший начальник Карпека Валерий Иванович. — Скажите, а, где они были в момент передачи вами в руки швейцара господина Гальпера? Предупреждая вспышку гнева женщины, следователь поднял руку. — Простите, но примерно так вы, сами выразились. Так вот, повторяю, где были в этот момент ваша невестка и друг? Фрося вздохнула. — Не там ищите товарищи, не там, но я вам спокойно отвечу — невестка на парочку часов раньше, уехала вместе с господином Леоном, доставив его по дороге в гостиницу, а сама вернулась в свою квартиру, где находились её трое детей и мой взрослый внук, проживающий сейчас у меня. Валерия Ивановича Карпеку после того, как доставила к гостинице Марка, отвезла к нему домой, где с помощью его жены, уложили в кровать. — Он был настолько пьян? — Да, его развезло в машине, и он заснул. Карпека и Марк чуть ли не друзья с молодости, поэтому у них получилась такая жаркая встреча. Большего по этому вопросу мне рассказать нечего. — И всё же, почему вы, не оставили у себя господина Марка, если утверждаете, что он вам практически муж? — Вот этого я сама не могу простить себе, но на ваш вопрос отвечу, постеснялась взрослого внука. — Хорошо, но вы, можете сказать нам, о причине прибытия в Советский Союз господина Гальпера, ведь не ради встречи с вами? Фрося невольно улыбнулась: — Нет, основная причина, налаживание деловых отношений в области экономики и торговли с Советским Союзом, но на эту тему вам лучше поговорить с господином Леоном, который прилетел в Москву вместе с ним. В этот момент в кабинет зашёл третий мужчина в штатском, прибывший вместе с двумя, допрашивающими её следователями, и доложил, что представители американского посольства пожаловали в больницу.Глава 35
Выслушав сообщение о приезде представителей посольства, допрашивающие Фросю мужчины, резко поднялись на ноги и захлопнули свои блокноты. — Ефросинья Станиславовна, мы вынуждены прервать нашу интересную беседу, но надеемся на дальнейшее наше сотрудничество, если по ходу расследования, возникнут к вам новые вопросы. — Буду рада помочь, хотя вряд ли смогу что-то новое добавить. — Можете, мы ещё не выяснили, во что был одет господин Гальпер, какие на нём были украшения, и какие при нём могли быть документы… ведь его нашли в одном нижнем белье. Фрося сглотнула подступившую к горлу тошноту и только кивнула в ответ. В коридоре возле палаты Марка, она увидела Леона, нервно шагающего взад-вперёд. — Пан Леон, что вам удалось выяснить о состоянии Марка? — А, пани Фрося, всё скверно, нужна срочная операция и мы не можем его сейчас транспортировать в Америку, это чревато летальным исходом. Представители нашей страны возмущены произошедшим. Ваши органы правопорядка ищут следы покушавшегося на жизнь гражданина Америки среди его личных знакомых, включая и меня, хотя на лицо бандитское нападение и ограбление. — Пан Леон, я полностью с вами согласна, но, что будет дальше? — Жизнь господина Гальпера сейчас находится в руках господа бога и русских врачей и нам придётся им довериться. Даже после самой удачной операции, господин Марк какое-то время вынужден будет задержаться в вашей стране, а я послезавтра, как и было намечено, вылетаю в Штаты. Пани Фрося, я знаю, как вы дороги были пану Марку, по дороге к вам в гости, он сообщил мне о своих намерениях, о чём я по прибытию сегодня туда, незамедлительно довёл до сведенья представителей нашего посольства, поэтому, если возникнут какие-то трудности или непредвиденные обстоятельства, обращайтесь непосредственно к ним. Фрося хотела ещё что-то спросить Леона, но увидела его устремлённый взгляд за её спину и обернулась. К ним приближались молодой подтянутый мужчина с военной выправкой и средних лет высокая с длинными светлыми волосами женщина в элегантном брючном костюме. Фрося поняла, что это и есть представители американского посольства. Они поздоровались на английском языке с Фросей и перекинулись несколькими фразами с Леоном. Потом молодой человек на прекрасном русском языке обратился к Фросе: — Госпожа Вайсвассер, сожалеем, что нам приходится знакомиться с вами при столь печальных обстоятельствах, но всё равно, приятно встретить такую симпатичную женщину, с которой представитель нашей страны решил соединить судьбы. Фрося учтиво улыбнулась в ответ и подала для приветствия и знакомства попеременно руку молодому человеку и строгой женщине. После обмена рукопожатиями, представительница американского посольства быстро заговорила с мужчинами, постоянно кидая взгляды в сторону Фроси, в ответ они только односложно ей отвечали. Наконец, Леон обратился к Фросе: — Пани Фрося, эти люди просят дать им ваш домашний телефон и адрес для постоянного контакта и просят вас, записать номер телефона, по которому, в случае надобности, вы свяжетесь с ними… Вмешался молодой человек: — Госпожа Вайсвассер, мы не будем слишком назойливы, но, если понадобится какая-то помощь в разбирательстве с вашими властями или нужна будет сиделка для обслуживания господина Гальпера, мы готовы прийти на помощь. — Благодарю вас, обязательно воспользуюсь вашим предложением, после недавнего моего разговора с представителями нашего правопорядка, подобная помощь может оказаться весьма существенной, а обслуживание Марка я полностью беру на себя, пусть только пройдёт успешно операция. После обмена контактами, Леон и представители американского посольства покинули больницу, а Фрося зашла в палату к Марку. Он лежал в том же положении и состоянии, только к его руке была подведена трубочка, из которой в вену капала какая-то жидкость. Она нежно поцеловала Марка в небритую щёку и вышла из палаты, намереваясь отыскать кого-нибудь из врачей, чтобы получить информацию о его состоянии. Ей не пришлось долго разыскивать, потому что в палату, из которой она только что вышла, двигалась целая процессия людей в белых халатах. Не говоря ни слова, все проследовали внутрь, в дверях задержался только молодой симпатичный врач с пышными усами: — Вы, Ефросинья Станиславовна? — Да. — Я лечащий врач господина Гальпера Петров Глеб Николаевич, предвосхищая ваши вопросы, сообщаю, что вашего мужа мы должны будем прооперировать в ближайшие часы. Операция ожидается сложная и займёт много времени, поэтому убедительно рекомендую вам покинуть больницу, отправиться домой и как следует отдохнуть. Сейчас ваше присутствие здесь ему ничем не поможет, а завтра с утра, даже очень может быть, хотя, скорей всего, после операции долгое время он пробудет в палате реанимации. — Глеб Николаевич, я могу вас попросить, чтобы вы, позвонили мне, когда закончится операция и сообщить о её результате, я буду вам за это премного благодарна. — Хорошо, давайте ваш номер телефона. Фросе очень не хотелось покидать своды больницы, но отдавала себе отчёт, что очень выбилась из сил за этот страшный по нервному накалу день и она отправилась домой. Несмотря на то, что стрелки на часах показывали уже за полночь, Алесь ещё не спал и сразу же вышел из своей комнаты на шум открывающейся входной двери: — Бабуля, где ты так долго пропадала, чуть дождался тебя… — Алесик, в чём срочность? — Но, ты ведь знаешь, что мне срочно нужны деньги, иначе гитара уплывёт к другому. — Ах, да, гитара… сколько тебе нужно? — Кент не уступает ни копеечки, две с половиной штуки, как я тебе и говорил. — Алесик, если так дело и дальше пойдёт, нам скоро не за что будет питаться, может родителей слегка напряжёшь? — Баба Фрося, ты ведь обещала, а про предков я слышать не хочу, можешь не напрягаться, обойдусь я без этих денег и гитары, Танечкины дети тебе же ближе, чем какой-то появившийся ниоткуда внук… — Алесь, остановись, эгоист проклятый, раз обещала, так дам тебе эти деньги, но в будущем буду поосторожней со своими обещаниями, а тебе советую твёрдо зарубить у себя на носу, последний раз ты так разговаривал со мной. Просто, мне сейчас не до тебя, в ближайшие дни дома буду появляться редко, поэтому требую от тебя полный порядок в квартире и самостоятельную заботу о пропитании. — А иначе, что выгонишь? Парень нагло улыбался. — Выгоню, пойдёшь в общежитие, как ты намеривался.Глава 36
Фрося ничего не добавила к вышесказанному опешившему внуку, развернулась и ушла в ванную. Утром в шесть часов разбудил будильник, Фрося удивилась себе, как она крепко спала. Телефонного звонка не было… Неужели ещё не закончилась операция?! Прежде чем выйти из дому, на кухонный стол положила деньги на гитару, а рядом записку: «Алесь, получи обещанное, меня не жди, в морозилке найдёшь пельмени и сосиски, сваришь не маленький, когда буду, не знаю, твоя бабушка.» Выпила чашку крепкого кофе с бутербродом, надо было сохранять силы и энергию, а то, не хватало ещё такого позора — падать в обморок. Нет, не будет она ждать звонка, и сама набирать больницу, поедет, на месте легче будет переваривать информацию. Фрося не чувствовала паники и вчерашнего возбуждения, глаза были сухими, сердце билось ровно, она нужна Марку сильная, здоровая и, конечно, нежная. Больница встретила её привычными запахами антисептиков, хлорки и манной каши — по коридорам развозили завтрак. Палата, в которой вчера находился Марк была пуста. Она проследовала к посту медсестры и обратилась к женщине с уставшими глазами: — Простите, а операция у Марка Гальперина ещё не окончилась? — У кого? — Ой, я имею в виду, у американца, которого должны были ночью оперировать. — А-а-а, закончилась, наверное, час назад, его увезли в реанимацию, туда вход запрещён. — Скажите, а с кем из врачей я могу поговорить? И Фрося подсунула пятёрку под книгу записи, лежащую перед медсестрой. — Ну, погоди барышня, сейчас разузнаю. Через несколько минут она вернулась. — Пройди, вон в тот кабинет, Глеб Николаевич тебя ожидает. В кабинете за столом с кружкой кофе в руке сидел молодой лечащий врач Марка. — Ну, чего вы, не дождались моего звонка, мне ответил какой-то парень, ничего не соображавший, о чём я ему говорю. — Это мой внук, я не успела ему рассказать о произошедшем, поздно вернулась домой. Фрося не сводила глаз с врача. — Не смотрите на меня, как на икону божьей матери, я всего лишь лечащий врач, операцию делал вашему мужу наш лучший нейрохирург… — Не тяните жилы, как прошла операция, как себя чувствует Марк? — Какая вы, всё же нетерпеливая, о каком самочувствие пока может идти речь, когда он находится ещё под наркозом, а операция прошла успешно, гематомы в черепной полости нет, черепные кости скрепили пластиной, а остальное уже в руках божьих и, конечно, многое зависит, как больной перенёс операцию и будет восстанавливать силы, ведь он потерял много крови, пока его нашли. — Глеб Николаевич, я очень надеюсь, что вы будете держать меня в курсе всего процесса лечения, будут задействованы все необходимые медикаменты и обеспечено внимание ведущих специалистов… И она положила на стол стодолларовую банкноту. — Ну, мадам, это зря, ведь и так, вокруг этого больного царит ажиотаж, его персоной заинтересовались на самом верху, как ни как, иностранный поданный. Но, купюру он аккуратно сложил и засунул в карман рубашки под халатом. — Глеб Николаевич, я могу его увидеть? — Пойдёмте, но только издали, когда он придёт в себя после наркоза и его переведут в палату, я вам выпишу пропуск, по которому, если захотите, можете даже ночевать возле него. Фрося через стекло смотрела на лежащего, подключённого к различным аппаратам Марка. Ей была только видна забинтованная голова и неподвижное тело, накрытое белоснежной простыней. Делать в больнице сейчас было нечего, и она поехала к Тане. Невестка встретила её с встревоженными глазами: — Мама Фрося, что случилось? Утром позвонил Алесь, нёс какой-то вздор, что твоему мужу сделали операцию, что он сейчас находится в реанимации. Объясни, ради бога, о чём идёт речь? — Танюха, дай пройти на кухню, поставь чайник на плиту, я вся разбитая, а мне нужно теперь столько сил. Таня не стала больше задавать вопросов, а быстро начала готовить бутерброды, искоса поглядывая на побледневшее лицо и уставшие глаза свекрови. Приняв от Тани большую чашку чая, Фрося несколько секунд погрела ею руки. — Танюшечка, ночью на Марка напали грабители, ударили чем-то тяжёлым по голове, раздели до гола и оставили умирать на морозе. У Тани выпал нож из рук, которым она намазывала сливочное масло на хлеб. — Мамочка, как он сейчас? Из глаз молодой женщины потекли слёзы. Фрося рассказала невестке всё произошедшее с момента, как та уехала от неё вместе с Леоном домой и до нынешнего состояния Марка после операции. — Мама Фрося, что теперь будет, чем я могу тебе помочь? — Можешь Танюха, можешь, на моих руках застрял разбалованный эгоист, который кроме себя и своих интересов ничего и никого не видит и не слышит, но я несу перед ним и собой ответственность, от которой пока не открещиваюсь. Проследи, пожалуйста, за ним. — В каком смысле, караулить возле училища? Фрося кисло улыбнулась. — Танюха, ты своей наивностью даже в этот момент пытаешься меня рассмешить. Я, имею в виду, с кормёшкой, стиркой, ну, и вечерами позванивай ему, чтобы не закуролесил. — Ну, это не очень сложно, готовлю и стираю себе, заодно и его возьму под опеку, где трое, там и четвёртый. А, что с тобой или, как ты?… ой, запуталась… — Танечка, доченька, я буду большую часть дня и, возможно, и ночи, рядом с Марком, я ему сейчас нужна больше чем кому. — Мамочка, держи меня в курсе событий, когда Марк придёт в себя, позвони, я ему бульончик сготовлю и всё, что только он пожелает. Ты особо не мотайся, у меня ведь машина под боком, позвони и я подвезу, что надо. — Танюшечка, я и не сомневалась в твоей преданности, ты должна в ближайшее время обменять тысячу долларов на наши деревянные, я уже на мели, от всего моего богатства осталось только пятьсот рубликов. — А, ты же говорила… — Говорила позавчера, а сегодня уже другая ситуация, да, и внуку купила обещанную крутую гитару за две с половиной тысячи. — Мама Фрося, а у него совесть есть? — Пока не замечала, но думаю, что пора её воспитывать. И Таня поняла, что больше вопросов на эту тему задавать не надо.Глава 37
От Тани Фрося вернулась в больницу, но никаких перемен не обнаружила — Марк был по-прежнему в реанимации и о его самочувствие никто не мог сказать что-нибудь конкретное. Фрося вышла из больницы и стала прогуливаться по её территории, надо было многое обдумать, ведь ближайшее, а тем более, далёкое будущее, в связи с произошедшим с Марком, виделось в очень смутном свете. Из раздумий её вывел голос Леона: — Пани Фрося, как хорошо, что мне удалось застать вас здесь. Никто не помешает нам спокойно поговорить и попрощаться. Завтра в полдень я улетаю домой, сожалею, что мне это приходится совершать одному, но будем уповать на милость господню, на силу духа пана Марка, на ваше доброе сердце и заботливые руки… — Пан Леон, как хорошо, что мы с вами нашли общий язык и не только в душевном понимании, но можем спокойно общаться, а иначе сейчас возникли бы огромные трудности. — Да, это чудо, которое раз за разом нам дарует господь, ведь всегда в жизни, где-то убавляется, а где-то прибавляется, так и наша возможность общаться на польском языке. Пани Фрося, как мы уже говорили вчера, в случае надобности, вы смело можете обращаться в американское посольство, если у вас возникнут какие-либо трудности в больнице, с властями и в будущем налаживании ваших официальных отношений с господином Гальпером. Я ставлю вас в известность, что все личные вещи пана Марка изъяли из гостиницы ваши полицейские. Они выясняют, что из его вещей пропало во время нападения на него. Я уже выдал им всю информацию, какой располагал. Думаю, что подобные вопросы возникнут у них и к вам, но тут вам нечего придумывать, что знаете, то и говорите, они хотят по пропавшим вещам, напасть на след грабителей, но это уже их дело, а нам надо думать о будущем. Пани Фрося, я заверил ваши и наши официальные структуры, что был свидетелем, по-сути вашей с паном Марком помолвки, поэтому твёрдо стойте на этом, чтобы в будущем у вас не возникло никаких проблем. А сейчас… Он опасливо оглянулся, за локоть отвёл женщину за какую-то постройку и быстро засунул ей в сумочку свёрнутую пачку долларов. — Пани Фрося, не смейте отказываться от моей помощи, это деньги не на ваше пропитание и развлечения, это помощь моему партнёру по бизнесу, к которому я испытываю самые хорошие дружеские чувства, а в будущем, даст бог, мы с ним сочтёмся. И американец впервые допустил с нею фамильярность, похлопав Фросю с улыбкой по плечу. — Пан Леон, вы мне глубоко симпатичны, я не буду пренебрегать вашей помощью, а особенно на данный момент, когда эти средства могут помочь Марку вылезти из тяжёлого положения. Не обессудьте меня за напоминание, но я и моя невестка, ждём от вас и ваших еврейских организаций помощи по розыску моего сына и возможном выкупе его из плена. — Пани Фрося, об этом я только что хотел сказать, но вы опередили меня и в этом нет никакого греха, ведь речь идёт о вашем родном человеке, а в случае с вашей невесткой, о любимом муже. Сразу по возвращению в Штаты я предприму всё от меня зависящее, чтобы организации, о которых мы с вами говорили, приняли судьбу вашего сына, как это надлежит сделать. — Пан Леон, вы можете рассчитывать на дружбу и благодарность до последнего моего дыхания. — Полно, пани Фрося, полно, будьте здоровы и счастливы, а я пойду хоть через стекло попрощаюсь с господином Гальпером. Четыре дня Марк находился в реанимации и не приходил в сознание. Все эти дни Фрося с утра до вечера караулила в больнице, не смотря на все уговоры медперсонала не изводить себя понапрасну не нужными бдениями. В течение дня она только отъезжала домой помыться и переодеться, заскакивала к Тане сообщить о состоянии Марка и заодно невестка заставляла её скушать что-нибудь горячее, у Фроси создалось впечатление, что Таня всегда держала для неё горячий обед наготове. Вечером Фрося возвращалась домой и сразу же ложилась в постель, ей назавтра надо было быть отдохнувшей, нечего понапрасну растрачивать силы и нервы, они ей ещё будут, ох, как нужны. Она намеренно избегала встречи и разговора с внуком, но на третий день, он всё же её подкараулил, когда она только переступила порог квартиры: — Баба Фрося, я не знаю в чём состоит моя вина и какие у тебя ко мне претензии. Если ты, помнишь, я у тебя не просил купить мне эту гитару, ты сама вызвалась и обещала купить самую крутую, я такую и нашёл, а ты даже посмотреть на неё не хочешь. Вот, ты, молчишь и думаешь, какой Алесь эгоист, думает только о себе, разбалованный мамочкой и питерскими бабушкой и дедушкой мальчик… Фрося подняла глаза на парня. — Не надо, не отрицай, по твоим глазам видно, что именно так ты и думала. Так вот, может быть, ты, в чём-то и права, но я не последний козёл и вижу, что ты сильно переживаешь за того мужика, которого я не знаю, но Таня говорила мне, что он тебе очень дорог. Зря ты, меня с ним не познакомила, ведь ты абы кого не полюбишь. Фрося, наконец, улыбнулась. — Алесик, идём посмотрим твою гитару, а с этим мужиком, как ты говоришь, я тебя обязательно познакомлю, пусть он только придёт в сознание. Мир между бабушкой и внуком был восстановлен, чему были рады обе стороны. Алесь любовно достал из потёртого чехла переливающуюся перламутром голубого цвета гитару. На Фросин взгляд, её и гитарой нельзя было назвать, только что на этой красивой доске были струны, но кроме них она увидела всякие кнопочки, рычажки и крутёлки. — Смотри баба, а ещё к ней идёт педаль, а какие она выдаёт звуки и эффекты… — Алесенька, я рада, что это то, о чём ты мечтал, а деньги это дело наживное, может, когда-нибудь ты своей музыкой и пением будешь зарабатывать кучу денег. — Бабуля, я уже зарабатываю немножко и начал откладывать, чтобы отдать тебе за гитару. — Дурачок, прости свою старую бестолковую бабушку, это мой тебе подарок, как было обещано, а деньги, что зазря не тратишь, так это хорошо, они тебе скоро могут понадобиться, потому что моя судьба повисла в воздухе. На четвёртый день после операции Марка, Фросю вызвали в отделение милиции для дачи показаний и ей пришлось, вместо больницы поехать в не самое приятное место, особенно для неё, до сих пор были живы воспоминания пятнадцатилетней давности. Она зашла в кабинет, где её приветливой улыбкой встретил знакомый полковник, который вёл допрос в больнице: — Ефросинья Станиславовна, здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста. Я вас недолго задержу — мы уже выяснили, что примерно могло быть одето на господине Гальпере и какие у него могли быть при себе украшения. Так вот, вы узнаёте эти часы? — Да, это часы Марка, посмотрите, тут даже есть гравировка на задней крышке, это подарок от его делового партнёра, который несколько дней назад вернулся в Соединённые Штаты… — Почему вы, так уверенно заявляете? — Потому что обратила внимание на эти часы в первый день его приезда. Я спешила, и он раз за разом поглядывал на часы, а затем, в номере гостиницы я их крутила в руках, разглядывала и он мне сказал, что они подарены Леоном. — Ефросинья Станиславовна, эти часы мы обнаружили у перекупщика и сейчас пытаемся через него выйти на самих грабителей. Будьте добры, заверьте при случае представителей американского посольства, что следствие продвигается быстрыми темпами и уже есть результаты. Фрося успокоила добродушного полковника, что так и поступит, хотя ей самой уже было всё равно, кто эти бандиты, лишь бы Марк выкарабкался.Глава 38
Зайдя в больницу, Фрося по сложившейся уже привычке, проследовала к палате реанимации, но вместо Марка увидела за стеклом, подключенного к аппаратам, совсем другого человека. Сердце отчаянно забилось в груди, что это значит, хорошее или… Долго ей не пришлось пребывать в неведении, голос лечащего врача Глеба Николаевича вывел её из ступора: — Ефросинья Станиславовна, вы можете пройти в палату к больному, он вас ожидает. Молодой человек двинулся по коридору, но Фрося его обогнала, и первая стремительно открыла двери и влетела в помещение, где на кровати с по-прежнему забинтованной головой лежал её Марк. Она не слышно приблизилась и села на рядом стоящий стул и ласково погладила его по руке. Он медленно приоткрыл веки, мутным взглядом посмотрел мимо неё и хрипло, не то утвердительно, не то вопросительно, выдавил из себя: — Фросик… Она не в силах была больше сдерживаться, схватила в свои ладони безжизненную руку любимого человека, поднесла к губам и зарыдала: — Маричек, Маричек, слава богу, ты жив, ты пришёл в себя, теперь быстро пойдёшь на поправку. Хриплый, словно треснутый голос мужчины прервал её радостные восклицания сквозь слёзы: — Фросик, я тебя не вижу. Я ничего не вижу. До Фроси не дошёл сразу смысл сказанного Марком, она продолжала целовать его руку: — Маричек, всё это ерунда, окрепнешь, вернётся сила в руках и ногах, у нас ещё столько счастливых дней впереди, я познакомлю тебя со своими внуками, мы объездим с тобой пол света, увидим столько нового и красивого, пусть только мой Сёмочка вернётся домой живым и здоровым… — Фросенька, я ничего не вижу. И она вдруг увидела, как хрупкая слезинка, задержавшись ненадолго в уголке его глаза, скатилась по щеке к губам. Нельзя сказать, что после возвращения Марка в сознание, жизнь у Фроси побежала весёлым ручейком. Каждый день с утра она приезжала в больницу, сидела у кровати Марка, читала ему газеты и книги и постоянно пыталась вызвать на прежние сердечные разговоры, но всё было напрасно, он замкнулся в себе. Фрося в полдень отъезжала из больницы к Тане, самой пообедать и захватить для Марка бульончики, супчики, а позже и более значительные блюда, приготовленные заботливой и искусной кухаркой, которой всегда была её невестка. Благодаря сильному организму и заботе Фроси, Марк быстро поправлялся. Прошло чуть больше двух недель после того, как он пришёл в себя и с разрешения врачей, и с помощью Фроси, вначале присел на кровати, а потом поднялся на ноги и, поддерживаемый любящей женщиной, стал учиться по новой ходить. Возвращались к Марку силы, уверенность в себе, но вместе со зрением пропали нежная улыбка и сердечность в общении с Фросей. От врачей она уже знала, что в результате тяжёлой травмы или сложнейшей операции у него произошла какая-то патология со зрительным нервом. Обследовавшие его знаменитости, не могли прийти к однозначному мнению, что к нему в ближайшее время вернётся зрение, но не исключали, что в будущем это вполне возможно. Фрося часто заставала в его палате знакомую женщину из американского посольства, с которой Марк вёл бесконечные разговоры на английском языке, не посвящая Фросю в их содержание. Дни бежали один за другим, в заботах и тревогах за Марка, Фрося даже прозевала дату своего дня рождения, но утром на кухонном столе обнаружила кассету, на которой было написано: «Алесь Цыбульский и группа Вираж», рядом лежала красивая открыточка, с коротким текстом: «Бабушке, с Днём рождения, от любящего внука — мечты сбываются!». Фрося долго смотрела на прыгающие перед глазами буквы на открытке и поняла, что она плачет: да, мой мальчик, твои мечты сбываются и мне от этого так радостно, ведь и я к этому приложила некоторые усилия, по крайней мере, не мешала их полёту. Внимательно разглядела кассету, на первом плане которой, был изображён её внук с его крутой гитарой в руках, а за ним стояли улыбающимися ещё три парня и симпатичная девушка на фоне рассветного утра в золотых лучах восходящего солнца. Фрося тяжело вздохнула и с кассетой в руках вышла из дому. Первым делом, сев и заведя машину, она вставила её в магнитофон и вслушалась в родной голос внука и подпевающих ему ребят. Трудно было ей сказать, насколько хорошо они пели, какова музыка и слова песен, все они были незнакомыми и сразу не воспринимались душой. На одной незамысловатой песенке она вдруг сконцентрировалась. На этот раз пела девушка, а парни ей подпевали, простые вроде бы слова тронули душу Фроси:Плывут, плывут издалека
По синей глади облака,
И обойдя небесный свод,
Скрываются за горизонт.
припев.
Облака надежд, облака любви
Мимо нас плывут, скроются вдали.
Облака плывут — стаи лебедей,
Сколько скрыто в них тайн и грёз людей.
Небесный свод — весной река,
Плывут, как льдины облака.
Их, провожая, смотрим вслед,
И шлём привет, и ждём ответ.
припев.
Облака надежд, облака любви
Мимо нас плывут, скроются вдали.
Облака плывут — стаи лебедей,
Сколько скрыто в них тайн и грёз людей…
Последние комментарии
3 часов 22 минут назад
4 часов 29 минут назад
5 часов 27 минут назад
5 часов 42 минут назад
14 часов 52 минут назад
14 часов 53 минут назад