Лекция Папы Римского в университете Регенсбурга [Бенедикт XVI Йозеф Ратцингер] (fb2) читать постранично

Лекция Святейшего Отца на встрече с представителями науки в университете Регенсбурга 18 сентября 2006

12 сентября, в ходе своего визита в Германию, Святейший Отец Бенедикт XVI посетил университет Регенсбурга – в котором он заведовал кафедрой догматики и истории догмы с 1969 по 1971 гг., и где он занимал также должность заместителя ректора – для встречи с представителями науки.

Встреча состоялась в актовом зале университета. После приветственных слов ректора, проф. Альфа Цимера, Папа обратился к миру науки с лекцией, текст которой приводим:

Лекция Святейшего Отца

Вера, разум и университет.

Воспоминания и размышления.

Ваши Высокопреосвященства, Ваши Превосходительства, Ваши Преосвященства, уважаемые дамы и господа!

Для меня это волнующий момент – вновь стоять на кафедре университета и еще раз иметь возможность прочитать лекцию. При этом я мысленно возвращаюсь в те годы, когда, после прекрасного периода в высшем институте Фрайзинга, я начал свою деятельность академического преподавателя в университете Бонна. Это были еще – в 1959-м – времена старого университета, где работали штатные профессора. Для отдельных кафедр не имелось ни ассистентов, ни машинисток, зато был непосредственный контакт со студентами и особенно между преподавателями. Мы встречались до и после лекций в преподавательской. Контакты с историками, философами, филологами и, естественно, между двумя богословскими факультетами, были очень тесными. Один раз в семестр проводился так называемый dies academicus, во время которого профессора всех факультетов представали перед студентами всего университета, давая им, таким образом, пережить опыт universitas – о чем Вы, г-н ректор, упомянули в своем приветственном слове – опыт, состоящий в том, что мы, несмотря на специализацию, порой затрудняющую общение между нами, образуем некую совокупность, и работаем в целостности единого разума с его различными измерениями, неся, таким образом, вместе общую ответственность за правильное использование разума, – этот факт становился живым опытом. Университет, несомненно, гордился также своими двумя богословскими факультетами. Было ясно, что также и они, исследуя разумность веры, осуществляют работу, которая является обязательной частью всей совокупности universitas scientiarum, даже если не все могли разделять веру, корреляцией которой с общим разумом занимались богословы. Эта внутренняя спаянность во вселенной разума не была нарушена, даже когда однажды пронесся слух, что один из коллег сказал, что в нашем университете есть нечто странное: два факультета, занимающиеся тем, что не существует – Богом. То, что даже перед лицом столь радикального скептицизма остается необходимым и разумным ставить вопросы о Боге с помощью разума, и что это должно быть сделано в контексте традиции христианской веры, было убеждением всего университета, не подлежащим обсуждению.

Все это вновь пришло мне в голову, когда я недавно прочитал изданную профессором Theodore Khoury (Мюнстер) часть диалога между эрудированным византийским императором Мануэлем II Палеологом – состоявшимся, вероятно, во время зимнего квартирования 1391 года близ Анкары – и неким ученым персом о христианстве и исламе, и об их истинности. Впоследствии этот диалог был записан во время осады Константинополя между 1394 и 1402 гг., вероятно самим императором, поскольку его рассуждения приводятся более детально, нежели аргументы его персидского собеседника. Их диалог охватывает все пространство структур веры, содержащихся в Библии и Коране, и особо останавливается на образе Бога и человека, неизбежно возвращаясь вновь и вновь к теме об отношениях между – как они говорили – тремя «Законами», или тремя «порядками жизни»: Ветхий завет – Новый завет – Коран. Я не намерен говорить об этом сейчас, на этой лекции; мне бы хотелось затронуть лишь один аргумент – довольно маргинальный в структуре всего диалога – который очаровал меня в контексте темы «веры и разума», и которым я воспользуюсь в качестве отправного пункта своих размышлений на эту тему.

В изданной профессором Khoury седьмой беседе («diálesis» – споре), император затрагивает тему джихада, священной войны. Император, конечно, знал, что в суре 2, 256 говорится:

«Нет принуждения в религии».

Как считают эксперты, это одна из сур раннего периода, когда сам Мохаммед не имел еще власти и подвергался преследованиям. Но, естественно, император знал также и о наставлениях, развитых впоследствии и закрепленных в Коране, о священной войне. Не входя в особые детали, такие, как разница обхождения между обладающими «Книгой» и «неверными», он удивительно грубо – что нас поражает – и без обиняков обращает к своему собеседнику главный вопрос о связи между религией и насилием вообще, говоря:

«Хорошо, покажи мне, что нового принес Мохаммед, и ты найдешь там только нечто злое и бесчеловечное, такое, как его приказ распространять мечом