Я в любовь нашу верю...(СИ) [Selia Meddocs] (fb2) читать онлайн

— Нет, — лихо соврала брюнетка даже глазом не моргнув. Это она умела.

— Мы чудом уцелели, все это время сидя в дамской комнате, — влезла Усаги, и Минако, услышав ее пояснение, закатила глаза.

— Цирк какой-то, — фыркнула девушка и, забрав у кота пульт, выключила телевизор. — Один обман. Кругом один обман. Надеюсь, никто не проговорился о воинах в матросках?

— Эй, я же смотрел! — возмутился Артемис, но Айно была непреклонна. — Ну да, мы ничего не сказали. Даже Усаги хватило ума промолчать. Уж что-что, а секреты она хранить умеет.

— Это я заметила, — сообщила Минако, поправляя платье. — Она явно чего-то не договаривает, и мне от этого отчего-то не по себе.

Артемис потянулся:

— Я бы не придавал этому такого значения. Усаги очень милая девушка и порой отважна, хоть ей и не достает сдержанности или манер… О, кстати! Я чуть было не забыл… Вот, возьми.

Кот подпрыгнул и, сделав в воздухе сальто, приземлился на кровать вместе с изящными золотыми часиками, ограненными мелкими желтыми топазами.

— Ой, какая прелесть! — восхитилась Айно, тут же примеряя их.

— Это не просто украшение, Минако, — предупредил Артемис, — это средство связи. Если ты попадешь в беду, сообщи об этом остальным воинам. Они обязательно придут тебе на выручку.

— Значит, у остальных девочек тоже такие же часы?

— Да, только огранка другая и металл. У Усаги, например, они из серебра с жемчугом и лунным камнем.

— Здорово!

Подождав, пока восторги Айно по поводу часов утихнут, белый жрец продолжил:

— Все очень серьезно, Минако. Ты даже представить себе не можешь, насколько. Так что всегда будь начеку и никогда, — слышишь? — никогда не расставайся с часами и жезлом воина Венеры. Ты меня поняла?

— Конечно, — отозвалась девушка, хотя вряд ли имела это в виду. Сейчас только прием занимал ее мысли, а об опасности или вчерашних неприятностях и вовсе думать не хотелось.

Прием уже был в самом разгаре, когда Кунсайт и Зойсайт вошли в главное здание банка Кичиро Номуры, облаченные в деловые костюмы вместо привычных генеральских мундиров. Юноша чувствовал себя в нем немного неудобно, то и дело поправляя туго повязанный зеленый галстук, в то время как старший лорд, казалось, не испытывал стеснения вообще. Как восхищенно отметил про себя Зой, Кунсайту шло абсолютно все, словно в его случае не одежда красила человека, а человек одежду. Костюм темно-серого цвета, белоснежная рубашка с голубым галстуком, ботинки, начищенные до зеркального блеска — ни единого пятнышка, ни одной пылинки. Все гармонично и мужественно, вплоть до крепкого запаха одеколона.

— Где он? — негромко спросил мужчина у Зойсайта, и тот, обведя взглядом зал, указал на коренастого коротышку, больше похожего на пивной бочонок в костюме-тройке, чем на человека.

Кунсайт удовлетворенно кивнул и направился прямо к нему, по пути лениво взяв бокал шампанского с подноса одного шустрого официанта.

Прием был устроен на самом высшем уровне. Повсюду гирлянды из белых цветов, баннер с восторженным «+1 в нашу пользу! Новый филиал Bank of Nomura открыл свои двери для клиентов!». Представительные мужчины, их спутницы, облаченные в самые дорогие наряды. Все смотрят друг на друга свысока и с легким презрением, хоть и скрывают это под масками холодной учтивости и лицемерия.

«Словно заводь с акулами», — подумал мужчина и хмыкнул, глядя на кичливых гостей. Номура, которого он держал в поле своего зрения, отошел в сторону, дабы поприветствовать еще одного высокого гостя — депутата из партии «Комэйто», и Кунсайту пришлось чуть изменить свой курс.

Проходя мимо группы гостей, он случайно задел кого-то плечом, и тут произошло невероятное. Сердце, которое, казалось бы, навсегда покрылось толстым слоем льда, подпрыгнуло и ударилось о грудную клетку, да так, что стук его, казалось, услышал весь зал. Необычное ощущение, давно забытое.

— Ой…

Кунсайт уставился на хрупкую блондинку, что сжимала в руке полупустой бокал с шампанским, растерянно улыбаясь. Отчего-то ее лицо показалось ему знакомым, словно он знал ее когда-то давно. Сильнейшее дежавю.

«Что это было?» — спросил лорд сам у себя и, отведя взгляд, прошел дальше. Зойсайт следовал за ним по пятам, но он не заметил секундного замешательства генерала-наставника, ведь все, что произошло после случайного столкновения, заняло всего секунды две, не больше.

Старший лорд не привык к эмоциям. Это была прерогатива златовласого юноши; его же статус главы генералов не позволял открыто выражать свои чувства. Или вообще каким-либо образом выражать их. А теперь какая-то девушка из толпы, имя которой он не знал, словно коснулась потаенной струны в его давно зачерствевшей душе, заставляя сердце биться. Это была загадка для Кунсайта, но он не хотел думать о ней. Для этого не было времени, ведь они, наконец, нашли банкира Кичиро Номуру.

— Добрый вечер, — поприветствовал хозяина вечера лорд, протягивая руку. — Мое имя Кун Сайто, а это мой племянник, Зой Сайто. Мы владеем рядом недвижимости в Токио.

— Очень приятно познакомиться, — банкир пожал крепкую ладонь старшего генерала, затем — по-девичьи хрупкую Зойсайта. — Признаться, я слышу о семье Сайто впервые.

— Мы совсем недавно в городе, — продолжил за своего наставника юноша, — и дядя постепенно вводит меня в мир большого бизнеса. Я вступил в наследство.

— Тогда, все понятно, — Номуру по очереди посмотрел на новых знакомых и, решив, что им можно доверять, завел разговор о ценах биржевого товара.

— С кем это беседует банкир? — поинтересовалась Минако у Мамору, взглядом указывая на Зойсайта и Кунсайта. — У меня такое чувство, будто бы я их где-то видела…

Айно нарочно умолчала о том, что, когда она столкнулась с высоким беловолосым мужчиной, у нее перехватило дыхание, словно ее бросили в ледяные воды стремнины. Не очень приятное ощущение, даже пугающее. Душа словно трепещет от страха. Но чего бояться?

— Не знаю, — Чиба нахмурился, сжимая бокал в руках и наблюдая, как незнакомцы ведут беседу с мистером Кичиро. Как будто бы не дела обсуждают, а зубы заговаривают, усыпляют бдительность. Ему это не нравилось.

В девушке отчего-то проснулось нездоровое любопытство. А некстати возникшее ощущение дежавю словно подогревало ее, вызывая некую нервозность. То ли страсть к приключениям, то ли скучный вечер со скучными людьми (Мамору, естественно, не входил в их число) повлиял на решение Минако, но она решила проследить за этими двумя. Тем более, что они вместе с благодушно улыбающимся Номурой поднимались вверх по лестнице, где на третьем этаже располагался офис главного банкира.

— Милый, мне надо попудрить носик, — шепнула Айно парню, незаметно для других чмокнув его в пахнущую ментоловым лосьоном щеку, и на нервно подрагивающих ногах зашагала к лестнице.

Убедившись, что Мамору не смотрит в ее сторону, Минако, насколько ей позволяли тонкие шпильки босоножек, быстро поднялась вверх по лестнице, стараясь не цокать каблуками. Дальше пролет был покрыт ковровой дорожкой с достаточно толстым ворсом, что значительно облегчало продвижение начинающей шпионки.

Приглушенные голоса раздавались за дверью с золотистой табличкой. Айно скорее догадалась, чем прочла, что это — кабинет банкира и на цыпочках подошла ближе, стараясь все равно держаться в тени — на всякий случай.

«Что я тут делаю?» — сама себе удивилась Минако, стараясь восстановить дыхание. У нее нервно вспотели ладони, и девушка потерла их, надеясь успокоиться. Сердце частыми толчками гоняло кровь по телу, насыщая каждую его клеточку адреналином. От этого даже стало как-то жарко, и у девушки пот мелким бисером выступил и на лбу.

— Вы знаете, — глухо донеслось из-за двери, — мы к вам пришли немного по другому вопросу, мистер Номура. Просто нам хотелось поговорить с вами с глазу на глаз.

Айно не могла видеть лица говорившего, но ей казалось, что это тот самый мужчина, что толкнул ее тогда, в зале.

«Прямо как в шпионском боевике», — ухмыльнулась девушка и напрягла слух. По законам жанра, плохие люди должны были достать свои большие пистолеты и направить их зияющие дула на перепуганного банкира; но мимо охранников, стоящих на входе, пронести даже шариковую ручку было невозможно. Они даже осмотрели ее волшебный жезл Венеры, приняв артефакт за бестолковый сувенир, не несущий опасности. Уж пистолеты они бы заметили — это точно.

— И о чем же?

— Нам нужен ваш кристалл.

— Какой еще кристалл?

— Кристалл Алчности, что находится прямо у вас в сердце, — раздался тонкий, ехидный голос того, другого незнакомца.

— Простите? — банкир был явно ошарашен.

— Если будете стоять смирно, сами все увидите… Сила Темного Кристалла!

Волны вибрации ударили в уши Минако одновременно с криком Кичиро, и сердце блондинки ушло в пятки. Она грохнулась наземь, больно ударившись пятой точкой и задрожала.

«Неужели демоны?! О нет! Только не сейчас…»

Часы!

Вспомнив о своем хитро замаскированном коммуникаторе, Айно поднесла к губам часы и громким шепотом проговорила:

— Нужна помощь! Демоны напали на человека. Я в центральном офисе банка Bank of Nomura. И поторопитесь, девочки.

И тут же, не дожидаясь ответа, нащупала в сумочке жезл Венеры…

…Волны, излучаемые Темным Кристаллом, пробивали грудь толстяка-банкира, словно таран мятежников укрепленные двери осажденного замка. Кичиро Номуру истошно вопил, но дикая боль, разрывающая его грудную клетку, не позволила ему даже шевельнуться, чтобы хоть как-то спастись. Вскоре он потерял сознание от болевого шока и умолк к облегчению демонов. Если бы сюда ворвалась толпа народа — проблем было бы не избежать. А так сам прием и уединенный офис на третьем этаже сделали эту задачу более выполнимой.

Наконец, кристалл появился из отверстия в груди и медленно выплыл на середину комнаты. Он был ослепительно желтого цвета; его грани переливались всеми оттенками — от золотого до светло-лимонного.

— Хватай его, Зой! — приказал Кунсайт, но стоило тому сделать шаг вперед и протянуть руку, как дверь порывисто распахнулась, и нечто, показавшееся ошеломленным демонам порывом ветра, метнулось к середине комнаты и схватило кристалл.

— Так вот чем вы тут занимаетесь! Такого лицемерия и жестокости мир бизнеса и банковского дела не видел никогда! — темная фигура, в кулаке которой был зажат Желтый кристалл Алчности, буквально излучала волны яростного негодования. Судя по стройным ногам и тонкому стану, неизвестный свидетель был девушкой, и Зойсайт, дернувшись в ее сторону, прошипел:

— Ты еще кто такая?!

Щелкнул выключатель, и яркий свет залил комнату, заставляя лордов прикрыть глаза и зашипеть от дикой рези в глазах.

— Я — Сейлор Венера, воин Любви и красоты. И вам не сойдет с рук ваше преступление.

— Это мы еще посмотрим… — Кунсайт, несмотря на то, что все еще не мог нормально видеть, вернул себе былое самообладание. — Кристалл извлечен, а это значит… Освободись, демон!

Безвольное тело Номуры окуталось золотистым сиянием, словно коконом, а когда оно рассеялось, ужасный демон предстал перед тремя взорами.

Он весь, от кончиков когтей на ногах до маленьких рожек, торчащих из смоляной шевелюры, был словно покрыт тонким слоем золота. Даже глаза с черными вертикальными зрачками были цвета растопленного драгоценного металла. Тело было покрыто толстой панцирной коростой, состоящей из прилаженных друг к другу монет с гравировкой в виде пентаграммы.

— Больше… дайте мне больше… — прохрипел Алчность.

— Демон! Можешь забрать ее жизнь! — приказал мужчина, ткнув пальцем в сторону Сейлор Венеры. — А как закончишь, мы заберем этот кристалл.

Девушка бросила в его сторону горящий взгляд и с вызовом произнесла:

— Это мы еще посмотрим!

— Мой лорд, позвольте мне забрать это кристалл! — запальчиво воскликнул Зойсайт, бросаясь к Кунсайту. — Если понадобится, я вырву ей сердце!

— Не стоит, друг мой, — спокойно возразил генерал. — Давай лучше полюбуемся на один из семи грехов в действии.

Лорды отступили в тень, оставив Венеру один на один с Алчностью.

Да, ей было страшно вступать в бой с демоном один на один, ведь в прошлый раз она сражалась не одна. Но Минако подпитывала уверенность, что другие воины спешат ей на помощь, а потому, приняв боевую стойку и чуть наклонившись вперед, она превратилась в сплошной комок нервов, готовая атаковать при малейшем движении противника.

- Луч полумесяца! В бой!!! — Венера атаковала первой. Она видела свои действия словно со стороны, в замедленном движении. Вот она направила указательный палец на демона и из него вырвалась ослепительная вспышка белого света. Но к ее ужасу, луч, что должен был точно лазером разрезать противника пополам, достигнув золотого панциря Алчности рассеялся белыми искрами, не причинив ему вреда.

Воин поняла, что это конец. Мало того, что сила, потраченная на атаку, не успела восстановиться, так еще и не действовала так, как этого хотелось! Все-таки она переоценила свои возможности. Что ж, теперь оставалось только уворачиваться, и Венера мысленно приготовилась к этому. Только бы помощь подоспела вовремя.

Но Алчность отчего-то медлил. Он скользнул оценивающим взглядом по девушке и ухмыльнулся:

— Можно попробовать, — протянул он и, крутанувшись, засиял ослепительным желтым светом. Он резал глаза не хуже ножа, и Сейлор воин была вынуждена заслониться рукой, чтобы не ослепнуть. Лучи, испускаемые Алчностью, холодными щупальцами касались ее тела; они были осязаемыми и упругими, и это пугало. Но вскоре это закончилось, и демон, хищно ухмыльнувшись, заметил:

— Тебе повезло, что сердце твое закрыто для моих соблазнов. Но это ненадолго…

— Хватит играть, убей ее! — Зойсайт, до сих пор тихо стоявший в углу, выскочил на свет, сжав кулаки. И тут же поплатился за это. Луч полумесяца, хоть и слабый, вырвался из пальца Венеры и ударил юного генерала в грудь.

Сила удара подбросила не ожидавшего нападения юношу в воздух, и тот, пролетев пару метров, ударился об стену и упал, закатив глаза.

— Зойсайт! — старший лорд бросился к парню, но тут же повернулся и, глядя на Сейлор Венеру налитыми кровью глазами, процедил: — Ты заплатишь за это! Алчность! — повернулся к демону. — Действуй!

Кунсайт, оттащив юношу чуть в сторону, тоже встал напротив тяжело дышащей Минако. Преждевременная атака не то что бы ослабила воина — она изнурила Венеру. И она была одна против двоих. А помощи все не было.

«Если я умру, то, клянусь, я буду являться им всем в ночи. В том числе и котам», — пообещала себе Айно и вновь приняла боевую стойку.

Кунсайт атаковал первым. Он материализовал раскаленный бумеранг, по которому пробегали электрические разряды и метнул его в Сейлор Венеру с потрясающей точностью. Девушка едва успела пригнуться, и оружие пролетело в опасной близости от ее головы, а затем, не достигнув цели, вернулось к хозяину.

Тогда вступил Алчность. Своим оружием он избрал золотые монеты, что были скорее похожи на отточенные до остроты бритвы диски. Демон метал их в Айно, при этом приговаривая:

— Ах, какая расточительность! До чего же жаль!

В другое время Минако бы посмеялась над этим, но не сейчас. Офис главного банкира был недостаточно просторным для сражения, оттого Венера, уворачиваясь от золотых дисков и от бумерангов Кунсайта, рисковала получить по голове небольшой бронзовой статуэткой, задев при падении изящный столик, на котором и стояло произведение искусства. Но вместо этого Айно схватила ее и швырнула что есть сил в старшего генерала, целясь тому в грудь. Естественно, до цели статуэтка не долетела, но упала врагу на ноги.

Кунсайт, издав приглушенный стон и осыпав Сейлор Венеру проклятиями, отпихнул не пострадавшей ногой бронзовое изваяние и, подобно раненому зверю, швырнул в девушку последний бумеранг, вложив в бросок всю свою отчаянную точность.

Удар пришелся прямо в солнечное сплетение, и Минако, задохнувшись от боли, осела на землю, нелепо взмахнув руками. В глазах потемнело, живот разрывало от боли, и когда она, рискнув распахнуть глаза, обнаружила все еще торчащий из ее тела бумеранг, ее едва не накрыло волной безумия. Оружие Кунсайта потрескивало, опаливая края раны; едкий запах собственной подгорающей плоти едва не вывернул Венеру наизнанку. Но она все же вытащила его и, отбросив в сторону, клубочком сжалась на полу, зажимая руками рану, дрожа всем телом. Во рту ощущался металлический привкус крови, сознание ускользало от нее, но она по-прежнему держалась за него, отчаянно веря в подмогу, что вот-вот придет.

Кунсайт взмахом руки остановил Алчность и медленно подошел к Венере. Остановившись, он, поколебавшись с мгновение, одним рывком поднял безвольное тело Минако и встряхнул его, сжав шею воина в матроске. Его холодный, горящий ненавистью взгляд встретился с угасающей сапфировой синевой Айно, и мужчина тут же узнал ту самую незнакомку, из-за которой его сердце вновь забилось.

— Кто ты такая? Что ты сделала со мной? ..

Венера даже застонать не могла. Демон душил ее, а сил хватало только на то, чтобы попытаться достать носочками туфелек пола. Но нет. Лорд держал ее так, словно она была никчемной тряпичной куклой, и ноги лишь безрезультатно болтались в воздухе. И то, скоро не стало сил и для этого. Похоже, он задушит ее скорее, чем губительная рана заживет. Минако чувствовала, как восстанавливается ее брюшная полость, как срастаются разорванные мышцы, но толку? Все равно смерть.

- Дух грома! В бой!!!

Кунсайт вздрогнул всем телом, когда электрический разряд прошиб его насквозь и он, выпустив жертву, сам едва не упал. Венера при падении сильно ударилась головой, но это были пустяки. Она вновь могла дышать! Жадно глотая воздух и едва не плача от облегчения, что помощь все-таки пришла, она судорожно вцепилась пальцами в ворс ковролина, коим был устелен пол, и прикрыла глаза, позволяя себе наконец-то уйти от реальности.

— Вот черт! — выругался генерал. Победа была так близко, но сражаться против других воинов в матросках он уже не мог. Они застали его врасплох. И как он не услышал шум бьющегося стекла? Или же окно уже было открыто? Пора уносить ноги!

Уже поднимаясь, Кунсайт заметил в руках лежащей Сейлор Венеры желтый кристалл и потянулся было, чтобы схватить его, но в тот же миг алая роза рассекла воздух и вонзилась прямо в сплетение вен на загорелой кисти лорда.

— Она дралась слишком отчаянно, чтобы просто так отдать тебе символ своей победы, демон! Я не позволю тебе завладеть истинным трофеем храброго воина!

Генерал, услышав голос, поднялся, уставившись на четверых воинов в матросках и мужчину, что кутался в черный плащ и скрывал свое лицо под белой маской. Последние слова принадлежали явно ему, но отвечать что-либо гордый лорд явно не собирался. Одним рывком бросившись к Зойсайту и коснувшись его он, щелкнув пальцами, исчез, оставив после себя лишь острую морозную свежесть.

— Вот и минус один, — удовлетворенно заметила Рей.

— Да, но…

— А-ах, какая досада! Придется и на вас потратиться! — Алчность горестно закатил глаза. — Но ничего, ваши жизни станут мне наградой.

Он снова стал бросать золотые диски в Сейлор воинов, и все бросились врассыпную. Теперь, не имея конкретной цели, попасть в кого-либо демон не мог.

— Действуй, Сейлор Мун! Скорее! — Ами поморщилась, потирая раненную лодыжку.

Усаги потянулась к Лунной диадеме, но Луна, прыгнув перед ней, протестующе закричала:

— Ты что? Это же человек, его убивать нельзя!

— А что тогда? — возразила Сейлор Мун. — У меня нет выхода… Ай!..

Девушка отпрыгнула в сторону, когда острый диск, ловко отрикошетивший от банкирского сейфа, едва не отсек ей руку.

— Выход есть всегда! — Такседо Маск, подхватив Усаги за талию, перенес ее в более безопасное место. От его горячего и заботливого прикосновения она едва не растаяла, но вселяющие надежду слова незнакомца в маске вернули ей прежний боевой настрой.

Луна, подпрыгнув в воздухе и сделав тройной кульбит, материализовала из воздуха розовую палочку с полумесяцем на конце. Она бы упала на пол, если бы Такседо вовремя не подхватил ее и не вручил ее девушке.

— Просто скажи: «Исцеляющая сила Луны, помоги!» — и дело будет сделано! Быстрее, не тяни, у девочек проблемы!

И правда — все Сейлор Воины использовали свои атаки, чтобы хоть как-то остановить Алчность. Огонь Марса не причинял демону никакого вреда — золотой панцирь надежно закрывал его; атака Меркурия тоже пропала зря — мыльный дождь не помешал первородному греху метать свои диски вслепую. Теперь им только и оставалось, что уповать на собственную ловкость и способность к быстрой регенерации.

Взгляд Сейлор Мун упал на распростертое тело Венеры, и слепая ярость затопила ее.

— Он убил ее?!

— Нет, — поспешно ответил Такседо Маск и, добравшись к Минако, поднял ее на руки, одним прыжком возвращаясь к воину Луны. — Всего лишь ранена, но ее рана зарастает.

Сейлор Мун кивнула. Теперь, убедившись, что все воины относительно целы, она вытянула руку с жезлом и прокричала:

- Исцеляющая сила Луны, помоги!!!

Комната наполнилась белым светом. Он не ослеплял, наоборот - все, кто попадал под его целительные лучи, чувствовали прилив сил. Мелкие ссадины заживали, даже рана Сейлор Венеры затянулась к тому моменту, когда действие лунного жезла, достигнув своего апогея, разрушило оболочку демона, явив измученного банкира Номуру.

— Очищение! — прокричал он прежде, чем повалиться на пол без сознания.

Минако открыла глаза и уставилась на того, кто держал ее на руках. Несмотря на то, что молодой мужчина был в маске, она узнала его сразу.

— Мамору? — прошептала она. — Ты… что здесь делаешь?

— Вы обознались, леди, — поняв, что девушка уже может стоять на своих двоих, Такседо Маск поставил ее на землю. Чуть пошатнувшись, но, тем не менее, устояв, она непонимающе захлопала ресницами. Впрочем, как и стоящая рядом Сейлор Мун.

— Ты спятил?! — воскликнула Минако. — Как я могу не узнать тебя? Мамору!

— Пардон, но я не знаю, о чем вы. Мое имя — Такседо Маск. Адью! — козырнув, защитник в плаще вновь выскочил в открытое окно и исчез в чернильном мраке.

Венера, не понимая, что происходит, решительно двинулась следом и, взобравшись на подоконник, прыгнула вниз. Приземлившись мягко даже несмотря на легкое головокружение, она оглянулась. Было пусто, и только на корпоративе, где люди по-прежнему вели свои бессмысленные разговоры, играла инструментальная музыка. Они даже не заметили сражения, что шло двумя этажами выше, и это задело воина в матроске. Она едва не погибла, а они…

— Где же он? — прошептала она одними губами.

— Кто? — что-то белое мелькнуло у ее ног, и Минако узнала Артемиса.

— Мамору! Но он назвал себя Такседо Маск.

— Странно, — протянул кот, — но я ничего об этом не знаю. Я дежурил вот под этим окном…

— Плохо, значит, дежурил! — накинулась на него девушка, и в этом момент магия жезла Венеры завершила свое действие. Оранжевые туфли на удобном каблучке исчезли, и Айно едва не упала, когда им на смену вернулись жутко неудобные босоножки.

Это окончательно вывело Минако из себя. Круто развернувшись на каблуках, она быстрым шагом двинулась в сторону стоянки, где можно было поймать такси и уехать домой. И чем скорее — тем лучше. В каждое свое движение, в каждый свой шаг она вкладывала накопившееся раздражение, и теперь была готова выплеснуть его на первого встречного.

Артемис едва поспевал за ней.

— Куда ты так торопишься? — спросил он, переходя на бег.

— Подальше отсюда. И желательно подальше от этой всей кутерьмы, — бросила она через плечо.

— Я не понимаю, о чем ты!

— О чем я?! — Минако затормозила так резко, что кот по инерции пробежал еще немного вперед. — Знаешь, меня все это достало!

— Что — «всё»? — белый жрец явно опешил.

— Все! Меня достали эти босоножки, меня достал ты… А еще больше меня достал мой чертов дар! Я не хотела его принимать, это не мое, понимаешь? — высказав это и задохнувшись от нехватки воздуха, Айно наклонилась, сняла босоножки и, размахивая ими, продолжила высказывать Артемису все, что накипело: — Да я чуть не погибла там! У меня в животе была такая дыра, что любой нормальный человек давно бы уже сыграл в ящик!

— Но ты ведь не простой человек, — мягко напомнил Артемис.

— Я к этому и веду! Вместо того, чтобы дать мне спокойно умереть, какой-то урод едва не задушил меня, держа за шею, еще при этом что-то молол! А потом, после всего этого, Мамору мне заявляет, что он — это не он, и выходит в окно! Как ты думаешь, это нормально?

— Ты — воин в матроске, Минако! Борец за добро и справедливость! — кот уже не знал, как успокоить Айно, а потому начал выдвигать аргументы. — Тебе и не такое увидеть придется!

Девушка уперла руки в бока:

— Вот уж нет! Я отказываюсь сражаться. Это не мое. Я не готова к этому… Жизнь меня к этому не готовила!

— Вот только не уподобляйся Усаги!

— О, классно! Значит, у нее все же есть мозги, раз ей тоже не по душе ваши космические делишки. В общем так, я ухожу. Никаких воинов в матроске, никаких демонов. Все! Баста!

Артемис едва успел побежать следом, ибо Минако, резко сорвавшись с местом, босиком припустила по тротуару.

— Подожди! Как же ты можешь бросить остальных? Это же твоя миссия, твое предназначение! Ты родилась только ради того, чтобы защищать Серенити и бороться со злом!

От подобного заявления Айно застыла, как вкопанная, задохнувшись от возмущения:

— Что-о-о?!

— Послушай меня, это не так-то просто изменить! — кот решил воспользоваться заминкой и принялся доказывать девушке ее неправоту. — Думаешь, ты встретилась со своими подругами случайно? Что Мако, Рей, Ами и даже Мамору вошли в твою жизнь случайно? Ха! Как бы не так! Все предопределено судьбой, а от нее не убежишь, хочешь ты того или нет. Ты обязана защищать принцессу, чего бы тебе это ни стоило!

— Ну, раз уж на то пошло, то ваша принцесса сама может защитить себя. И, к тому же, разве я тоже не принцесса? — Айно насмешливо скрестила руки на груди. — Венера побольше Луны будет. Так-то. Я не вернусь к ним, Артемис. Забудьте, что у вас есть воин Любви и оставьте меня в покое. Я еще хочу пожить на этом свете. Помнится, принцесса Венеры плохо кончила и умерла в расцвете сил. А я — не Минория. Ясно?

Девушка прошла еще немного, а затем, будто что-то вспомнив, остановилась и повернулась к Артемису.

— Послушай, ты хороший парень, я прикипела к тебе душой. Но решать тебе. Хочешь — иди со мной. Хочешь — возвращайся к ним, я тебя держать не стану.

Кот остановился и посмотрел на девушку. Он уже давно принял решение.

— С тобой, несмотря ни на что, — проговорил он и подошел к Минако. Та, слабо улыбнувшись, взяла его на руки и подошла к такси, сияющему синим неоном.

Домой, домой…

И только сидя в машине Айно решилась разжать сведенные судорогой пальцы на левой руке. На ладони ее в неверном свете городских огней мерцал желтый радужный кристалл...

Комментарий к 14. Желтый кристалл: Алчность Заходим в группу, участвуем в опросах, следим за спойлерами и обновлениями: https://vk.com/selia_meddocs_group

====== 15. Идеал Макото Кино ======

You say goodbye in the pouring rain

And I break down as you walk away.

Stay, stay.

‘Cause all my life I felt this way

But I could never find the words

to say

Stay, stay.

Hurts_Stay

Скучно быть королевой. Сидеть днями и ночами на троне, контролировать ход работы генералов и при этом совершенно не касаться великих дел, что творят судьбу королевства. Со скуки помереть можно. Хочется действовать, руководствуясь принципом: „Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам“, ощущать всем телом упругую энергию, идущую во зло… Но правила, слагавшиеся тысячелетиями, непреклонны. Королева не должна, как какая-то простолюдинка, выполнять всю черную работу. Она лишь дает поручения, контролирует процесс и, если что-то идет не по плану, распинает нерадивых подчиненных, периодически угрожая им смертной карой.

Вот и сейчас, когда четверо генералов явились по ее приказу с докладом, она была готова погрузить Кунсайта и Зойсайта в вечный сон оттого, что те упустили первый же кристалл. Но она сдерживала растущее в душе раздражение как только могла, уверяя скорее себя, чем провинившихся лордов в том, что первый блин всегда выходит комом.

— Что еще плохого вы мне сообщите? — вздернув подбородок, поинтересовалась Погибель, поглаживая кончиками кроваво-красных ногтей хрустальный шар.

— Если бы не воины в матросках, мы бы выполнили задачу, — взял слово Кунсайт, стараясь не обращать внимания на презрительные гримасы Нефрита и Джедайта, что стояли чуть поодаль. — Они застали нас врасплох — кристалл почти был у нас в руках!

— Ключевое слово — „почти“, — с легким нажимом на последнее слово произнесла королева. — Неужели вы настолько слабее их? Что это за воины?

— Она была настоящей фурией! — сделал шаг вперед Зойсайт, не обращая внимания на предупреждающие знаки наставника. — Она атаковала меня раньше, чем я успел что-либо предпринять.

Погибель изумленно вздернула брови, при этом недобро улыбнувшись:

— Она? Хочешь сказать, что спасовал перед одной-единственной девчонкой?

— Ваше величество, Зойсайт пропустил половину сражения. Он не помнит, как другие Сейлор воины поспешили на помощь своей подруге, — Кунсайт попытался загладить последствия эмоционального выступления паренька. — Мы не ожидали встретить сопротивление, но потом… Мы будем готовы, королева Погибель.

— Лорд Кунсайт, — Берилл заговорила чуть громче, пытаясь придать важности своим словам. — Вы понимаете, что больше поражений я не потерплю? Еще и от каких-то девчонок.

Нефрит поджал губы и опустил взгляд. Королева не знала, что он тоже едва не проиграл, сражаясь с Сейлор воинами, и, к тому же, загубил юму Джедайта. Блондин вполне мог рассказать об этом королеве, донести о слабости компаньона, чтобы отомстить за павшую Серену, но отчего-то не сделал этого. Теперь Нефрит чувствовал себя его должником, а это было не лучшее из ощущений.

— Это не какие-то там девчонки, — пророкотал Металия, став невольным свидетелем генеральского отчета. — Они — воины Серебряного Тысячелетия, лучшие из лучших. Но и у них есть слабости, ведь они прежде всего люди. Сыграйте на них — и победа останется за вами.

— Воины Лунного Королевства? — рискнул переспросить Джедайт. — Но я думал, что они погибли…

- Ты прав, однако воины переродились. Так же, как и вы в свое время. Но у вас есть одно существенное преимущество: вы уже давно стали демонами; а воины в матросках только ступили на стезю борьбы со злом. Опыта у них еще нет, зато у вас его должно было накопиться предостаточно.

— Вы все услышали? Все поняли? — Погибель холодно посмотрела на каждого из генералов, словно надеясь таким образом поставить в их сознании тавро: „Победа или смерть“.

Лорды чуть поклонились, выражая таким образом свое согласие.

— Можете идти. Помните: мне нужен результат.

— Мы не подведем вас, королева, — ответил за всех Кунсайт. Он давно привык нести ответственность за себя и других генералов, нравилось ли им это или нет. Но вот что он точно знал: Зойсайт принял бы любое его решение, ни разу не усомнившись в его надежности. Чем не залог успеха?

Еще раз кивнув, лорды скрылись в чернильном мраке подземелья, откуда они и пришли, а Берилл осталась на месте — скучать и ерзать на месте до следующего отчета.

Остаток ночи Минако не сомкнула глаз, размышляя о прошлой битве. Рука ее раз за разом опускалась к животу, словно проверяя, остались ли там какие-нибудь следы или шрамы от ранения бумерангом, но ничего — кожа была гладкой и упругой, как и раньше. Чудеса, да и только. А что могло случиться, если бы Сейлор Юпитер не поразила того мужчину своим ударом? Даже представить страшно! Хорошо, что она отказалась от выполнения этой миссии, возложенной невесть кем и контролируемой котом и кошкой. Она слишком долго выстраивала свою свободную жизнь, чтобы бросить ее в жернова судьбы.

А остальные? Смогут ли остальные понять, в какой переплет они попали? Судя по всему, нет. Они слишком серьезно воспринимают стоящую перед ними задачу, не всегда понимая, на какой риск идут, перевоплощаясь в Сейлор воинов.

На кого она могла положиться? Кто мог бы понять ее? Ами? Нет. Она похожа на покорную маленькую овечку, что видит в людях только хорошее. Альтруист, оптимист и гений в одном флаконе. Скорее, она будет разрываться между ней и Усаги. Так что надежды мало. Мако? Не вариант. Она ведь школьная подруга Цукино, и скорее примет ее сторону. Как говорится: „Старый друг лучше новых двух“. Лучше Усаги со всеми недостатками, чем она, Минако, со своими заморочками. Рей? Скорее всего. Ни от кого не укрылось, что Хино на дух не переносит блондинку с оданго. На ее фоне она сама относилась к Цукино как ангел небесный. Она обязательно поговорит с ней. Уверена, Рей выслушает и поймет…

Стоило ей в блаженстве принятого решения прикрыть глаза, как вновь острая колючка тревоги впилась в ее сердце, заставляя его болезненно сжиматься. И имя той колючке было Мамору.

Пока Минако ехала в такси, она не прекращала набирать заветный номер, но гудки, похожие на тяжелые смоляные капли, монотонно разбивали и без того раскалывающуюся голову. Парень не брал трубку. Где он? Что с ним? Почему он не отвечает? Или он наводит страх на всех злодеев Токио, появляясь перед ними в своем черном плаще с красным подбоем? Айно сделала еще пару вызовов уже дома — и снова безуспешно. Чиба будто бы исчез.

Прокрутив воспоминания, словно старую кинопленку, Минако сделала неутешительный для себя вывод. Сейлор Мун не была удивлена, видя рядом с собой Такседо Маска (или как там Мамору себя назвал?). Значило ли это, что это не первое их совместное сражение?

Ревность ледяной иглой кольнула душу, и девушка вздрогнула. А какое равнодушие скользило в его взгляде и словах! Словно они были никем друг другу. Незнакомцами, которых столкнул Его Величество Случай. Мамору, как ты мог!

Айно ощутила такую тоску в душе, что захотелось выть в голос. Свернувшись калачиком в кровати и обняв подушку, на которой еще сутки назад покоилась голова любимого, она забылась коротким, тревожным сном, прервавшимся с наступлением рассвета.

А утром Минако покормила Артемиса и показала ему вчерашний кристалл, из-за которого она едва не погибла. А взамен услышала историю о семи смертных грехах, которых королева Селена заключила в осколки Серебряного Кристалла и отправила на Землю для перерождения.

Минако сидела за столом, положив голов на руки. Ее задумчивый взгляд был сосредоточен на лежащем рядом мерцающем желтом кристалле. Артемис сидел рядом, нетерпеливо помахивая хвостом, ожидая, когда же Айно обратит на него внимание. Всего пару минут назад он рассказал ей, что за кристалл находится у нее в руках, и теперь ожидал вердикта. Одно из двух: либо Минако оставит его себе, либо отдаст воинам в матроске. В любом из случаев девушка оказывалась втянута в историю со сбором радужных кристаллов, и кот втайне надеялся, что Сейлор Венера сменит гнев на милость и вернется к своей миссии.

— Ну так что? Что скажешь? — Артемис решил подтолкнуть Айно к ответу.

Девушка медленно подняла голову и, выпрямившись, поджала губы:

— Знаю только одно: они не должны попасть в руки демонов. А вот насчет того, чтобы отдать его воинам в матросках — я еще подумаю.

— А я-то думал, что ты к утру изменишь свое мнение, — сокрушался Артемис.

Минако протянула руку и погладила его по голове:

— Я вчера говорила вполне серьезно. Эта жизнь не для меня.

— А как же… — начал было кот, но Айно прижала палец к его пышным усам, вынуждая умолкнуть.

— Мне кажется, это ненадолго. Если уж я смогла сказать „Нет!“, смогут и другие.

С этими словами блондинка решительно поднялась из-за стола и, схватив кристалл, спрятала его в надежном месте, подальше от любопытных глаз. Даже кот не был в курсе, где — Минако вполне справедливо посчитала, что Артемис может передать трофей Сейлор Мун, а это не входило в ее планы. Хотя… какой там план, Айно даже не знала, какую подножку подставит ей жизнь в следующий раз.

В этот момент ее телефон завибрировал, известив хозяйку о новом входящем сообщении. Минако провела пальцем по экрану и прочла следующее:

От ко­го: Rei_Hino

Те­ма: Встреча

«Привет! Встречаемся сегодня у меня, в часовне Хикава, ровно в полдень. Надеюсь, ты не забыла дорогу туда;) На повестке дня — борьба за добро и справедливость. Ну, ты понимаешь, о чем я. Жду!

Айно вздохнула и решительно удалила сообщение. Никаких воинов в матроске, никаких встреч. Все, что угодно — но без нее. Подумав еще немного, Минако сняла с запястья часы-коммуникатор и вышла из спальни, хлопнув дверью.

Дом Джедайта был ни капли не похож на „скромную“ обитель Санджойна. Небольшая квартира в тихом районе Токио, в которой было все необходимое для жизни, однако сказать, что блондин жил там, было нельзя. Большую часть своего времени демон-трудоголик проводил либо в пенатах Темного Королевства, либо в погоне за энергией, иногда встряхивая тяжелого на подъем Нефрита. Он не ленился сам, и другим не давал. А особенно своим юмам, которых он держал в строгости, порой даже чрезмерной, заставляя заниматься не только темными делами, но и более приземленными. Такими, например, как уборка той самой квартиры. Занятие хоть и не пыльное (местами), но держало демонш в узде.

Вот и сейчас, вернувшись с королевской аудиенции, Джедайт направился в свою квартиру, где вовсю хозяйничала юма Фурау — одна из его самых исполнительных и понятливых подчиненных. Приняв облик среднестатистической домохозяйки, она деловито смахивала пыль, слушая радио и что-то напевая себе под нос.

Демон вернулся мрачнее тучи. Несмотря на то, что они с Нефритом были гораздо успешнее в своем деле, чем Кунсайт и Зойсайт, выволочка от королевы всем генералам сразу дала ему понять, что усилий все же приложено недостаточно. А работать вполсилы Джедайт не любил.

Сбросив обувь у входа, молодой мужчина прошествовал к дивану и сел, подперев голову рукой. Нужно было срочно придумать, как собрать энергию. Много энергии. И при этом обойтись без компании Нефрита. В последнее время демон-звездочет своими глупыми выходками действовал ему на нервы. Как, например, на благотворительном балу. А ведь он предупреждал его, предложил просто отступить! Так нет, Нефриту ну позарез нужно было вступить в бой с воинами в матросках, чтобы показать, какой он крутой и как ловко он обращается с энергетическими сферами. И теперь они знают его в лицо. Вдобавок еще и Серену угробил. Хотя… за это можно было ему и спасибо сказать — она была на редкость нерадивой и ленивой юмой, и когда-нибудь он бы и сам ее наказал по всей строгости. Но все равно, она погибла, исполняя приказ Нефрита. Своих юм ему что ли мало?

Джедайт нервно потер подбородок и взъерошил свои волнистые платиновые кудри, вздохнув. Это не укрылось от проницательной Фурау. Она, прикрутив радио, подошла к хозяину и заботливо поинтересовалась:

— Что-то произошло? Вы сегодня не в себе.

Мужчина скривил тонко очерченные губы:

— Королева Погибель нами недовольна.

— Такого быть не может! — заявила юма, уперев руки в бока. — Я своими ушами слышала, как она отзывалась о ваших делах. Да и король Металия доволен количеством собранной энергии.

Джедайт повернул голову к Фурау, и сережка в его левом ухе сверкнула в лучах полуденного солнца.

— Это похвально, что ты пытаешься вернуть меня в прежнее расположение духа, но, увы, толькодельный совет, как собрать побольше энергии и при этом обойтись без Нефрита сможет мне помочь.

Юма загадочно усмехнулась, бросив многозначительный взгляд на радио:

— А если я скажу, что это не проблема?

— Что ж, готов выслушать твои идеи, — мужчина выдавил из себя елейную улыбочку, практически не надеясь, что Фурау предложит что-то дельное. Однако после того, как юма посвятила его в свой план и высказала парочку соображений, легкое презрение Джедайта растаяло, точно кусочек льда в теплой воде. Наморщив лоб, он внимал подчиненной, добавляя от себя кое-какие детали и мысленно составляя пометки относительно того, какие меры следует предпринять. И только после этого он заметил: — Это ты здорово придумала!

Для Фурау не было похвалы лучше этой.

Воины в матросках удобно расположились на крыльце одноэтажного дома Рей, что находился позади храма Хикава, где Хино жила и работала вместе с дедушкой — маленьким, но шустрым старичком, падким на симпатичных девушек. Вот и сейчас брюнетка, отчаянно краснея за своего дедулю, пыталась убедить его, что они все пришли сюда к ней в гости, а не для того, чтобы поработать в храме. Или, того лучше, остаться в нем.

Шел второй час, несмотря на то, что встреча была назначена к двенадцати. Сначала ждали Усаги, что примчалась к храму только спустя полчаса, дико извиняясь; теперь тратили бесценное время, ожидая Минако. Но той отчего-то не было. Как и Артемиса. Это настораживало, особенно если учесть, что вчера Сейлор Венера выпрыгнула в окно за Такседо Маском и больше не вернулась. Это немного обидело воинов, а Мако — в особенности. Это она ведь послала Дух грома в спину душившего подругу демона.

— Да где же ее духи носят? — в сердцах воскликнула Рей, скрестив руки на груди и вглядываясь в знойное марево.

Ами оторвалась от книжки и, отметив пальцем место, где остановилась, ответила:

— Вероятно, на это есть веские причины.

— Да, но обычно Минако ставила нас в известность, что у нее назрели неотложные дела, — вздохнула брюнетка, откинув волосы назад и встряхнув головой. — А она даже на СМС не ответила.

— А вы звонили ей? — поинтересовалась Луна, сидящая на коленях Усаги.

— Несколько раз. Только голосовая почта.

— Попробую набрать ее еще, — отозвалась Мако, доставая из сумочки телефон. Нужный номер, кнопка вызова… Все напряглись, глядя на застывшую Кино. Гудок, другой…

„Привет, это Минако. Оставьте сообщение, и я обязательно вам перезвоню“.

— Ноль, — объявила девушка, сбрасывая вызов и задумчиво похлопывая телефоном по ладони.

— Странно, — Ами отложила книгу и с тревогой посмотрела на всех присутствующих, — это не в стиле Минако. Наверное, что-то случилось.

— Если не с ней, так с Мамору, — подала голос Усаги.

Рей вскинула голову:

— Да, кстати! Неужели Такседо Маск — это и есть парень Мины? Тогда почему он опровергнул ее слова?

— Мне бы тоже хотелось это знать, — проворчала Цукино. В ее груди теснилось неприятное чувство раздражения, словно осколки несбывшихся надежд больно царапали душу. Она-то думала, что Такседо принадлежит ей и только ей, а на деле оказалось, что это пижон Мамору Чиба, парень Айно. И вот теперь Усаги разрывалась на части, не зная, как теперь относиться к человеку под маской защитника в черном плаще. В некотором смысле она чувствовала себя третьей лишней в тандеме Минако-Мамору, но ведь влюблена она была вовсе не в него, а в Такседо Маска! Милого, заботливого, рыцарственного Такседо Маска, что всегда поддерживал в ней огонь на поле боя, не давая сдаться или угаснуть, затопив искорку храбрости слезами жалости к себе.

— Но если и так, — Ами ударилась в размышления, — то Минако могла бы поделиться с нами своими переживаниями. Мы ведь ее подруги, разве нет? Худшее, что я могу предположить — это то, что с Мамору или с ней что-то случилось и они сейчас в больнице.

От этих слов у всех присутствующих волосы стали дыбом. Даже у Усаги, казалось, оданго подпрыгнули.

— Не смей говорить такое в храме! — резко одернула Мицуно Рей.

— И правда, девчонки, не надо сгущать краски, — Мако рассеяно улыбнулась. — Так или иначе, мы узнаем обо всем. Время. На все нужно время.

В это время вдали мелькнуло белое пятно. Все напрягли зрение, всматриваясь.

— Да это же Артемис! — воскликнула Луна, поднимаясь на лапы.

И правда — кот мчался по весь опор, вздымая облака серой пыли. Сердца присутствующих забились учащенней - вот, сейчас хоть кто-то объяснит, в чем дело, развеет тревоги или, наоборот, внесет смятение в их мысли.

Артемис затормозил у порога, тяжело и рвано дыша после долгого бега.

— Где Минако?

— Почему ты один?

— С ней что-то случилось?

— Почему она не отвечает на звонки?

Град вопросов посыпался на белого кота, но все они сводились к одному — к его строптивой хозяйке.

— Она не придет, — произнес он. Воцарилась тишина.

— То есть как, не придет? — вкрадчиво поинтересовалась Рей, и белый жрец невольно сжался.

— Она не хочет больше быть воином в матроске.

— Что значит „не хочет“? — возмутилась Луна. — Это нельзя так просто взять и выключить. И это не одежда из магазина, которую можно просто вернуть.

— Я знаю, — с горечью заметил Артемис, крайне недовольный тем, что ему приходится теперь расхлебывать эту кашу. — Но у нее проблемы. Стресс. И множество других причин, побудивших ее отказаться от своей миссии.

— Но ведь и мы не железные! — воскликнула Усаги. — Почему она должна быть исключением?

Кот ничего не ответил, лишь головой покачал.

— Она дома? — резко спросила Рей.

— Да.

— Я поеду к ней.

Едва Хино развернулась, чтобы скрыться в доме, Мако перехватила ее руку:

— Стой! Ты сейчас не в себе, и вполне можешь наговорить Минако грубостей, даже не разобравшись, в чем ее проблема. Я поеду к ней.

— А как же собрание? — разочарованно протянула Цукино, поднимаясь с места.

— Без пятого воина его проводить бесполезно, — сделала неутешительное заключение Луна. — Так что… извините, что оторвала вас от дел. Мако, я искренне надеюсь, что ты заставишь Венеру передумать.

— И… вот что еще я забыл сказать, — как и всегда, Артемис самое интересное оставил напоследок. — Я не могу найти ее жезл и коммуникатор. Похоже, она спрятала их вместе с кристаллом.

Карие глаза жрицы Луны едва не вылезли из орбит:

— Что?! Кристалл? Один из семи радужных?

— Э… Разве меня одну волнует, что она спрятала часы и жезл? — робко заметила Ами, но черная кошка уже истерила вовсю.

— Как же это безответственно! Она подвергает свою жизнь опасности! Ты сказал Минако, что демоны наверняка будут охотиться за кристаллом?

— Естественно! Только кто меня слушает? Уперлась, как баран, и дальше своего носа ничего не видит.

Все дружно покосились в сторону Усаги, которая тоже подходила под описание упрямой и недальновидной девчонки.

— Что? — возмутилась она. — Не обо мне речь идет!

— Так, стоп! — Юпитер повысила голос, выставив руки вперед. — Я попытаюсь во всем разобраться. Успокойтесь. Если что, — она постучала пальцем по часам-коммуникатору, — я на связи. Пойдем, Артемис. Всем пока!

И Мако, прежде чем ей хоть кто-то что-то сказал, взяла кота на руки и быстрым шагом двинулась прочь от храма Хикава. Ее тоже терзала тревога за подругу, но она знала, что сможет во всем разобраться. И бутылка красного вина с черным шоколадом ей в этом поможет. Уж в этом Кино была уверена.

Близилась полночь. За окном давно стихли звуки большого города, коими был полон современный Токио, и теперь лишь далекий гул напоминал о том, что где-то там, в центре мегаполиса, по-прежнему кипит жизнь. Полуночники заседали в барах и клубах, потягивая коктейли и затягиваясь крепкими сигаретами. Запретные развлечения, раскрывающие любому желающему темные желания их души, манили к себе цветными неоновыми огнями. Ночь, дарующая свободу, ждала своих детей, игриво подмигивая вывесками, словно знойная южная красотка ярко подведенными глазами.

Минако и Мако укрылись от манящего шепота ночи в квартире. Закрыли окно, задернули занавески, включили инструментальное радио. Из динамиков его лилась дурманящая саксофонная музыка, заставляя и без того тяжелые веки подруг тяжелеть еще больше. На журнальном столике в гостиной стояли два бокала с недопитым вином и пустая коробка, в которой некогда были шоколадные конфеты. Рядом в хрустальной вазе лежали полуощипанные виноградные гроздья. Мягкий свет свечей колебался от легкого, невесть откуда взявшегося сквозняка, искрами отражаясь от рубиновой поверхности алкогольного напитка.

Айно лежала на животе, подняв ноги вверх и подложив под щеку сложенные руки. Ей удалось первой оккупировать диван, и теперь она победно взирала сверху вниз на Мако, что расположилась на мягком ворсе белого ковра. Та лежала на спине, заложив руки за спину, и от этого ее впечатляющая грудь казалась еще больше.

— Хи-хи, — издала вдруг Минако легкий смешок. Ее что-то позабавило.

— Что такое? — полусонно произнесла Кино.

— Я вот тут подумала, что у меня давненько не было романтики при свечах.

— Ну, это не романтика, — девушка с ленивой грацией потянулась. — Скорее, это девичник на двоих.

— Или же что-то более корыстное, — подозрительно протянула Айно. — Я вот жду, когда ты заговоришь о воинах в матроске.

Макото прикусила язык.

„Хм. Догадалась все-таки. Значит, пойдем другим путем“.

— А вот и нет, не угадала, — в глазах Кино засверкали лукавые огоньки. — Просто почувствовала, что у тебя проблемы. И дело не в том, что ты отказалась приходить на собрание.

— А в чем же тогда? — Минако лениво перевернулась на спину, вытягивая ноги, которые из-за коротких джинсовых шорт казались длиннее.

— Мы уже, помнится, говорили об этом. О Мамору.

Айно тяжело вздохнула. Слово „говорили“ предполагает равную беседу или обсуждение. А на самом же деле, чуть захмелев от вина, девушка начала вываливать на Мако все то, что скопилось в душе. Так сказать, перекладывала с больной головы на здоровую. Но подруга не жаловалась. Она лишь кивала головой в знак согласия, и в ответ Минако начинала все по новой.

Когда Мако появилась на ее пороге с Артемисом и пакетом из супермаркета в руках, девушка была близка к тому, чтобы сослаться на несуществующую головную боль и выпроводить экс-принцессу Юпитер восвояси. И потом устроить взбучку белому коту который, поджав хвост, скрылся на кухне и с тех пор не показывался оттуда. Знает, что напортачил.

Но Кино с хозяйственным видом вошла в квартиру, заперла дверь и заявила:

— Начинаем сеанс бесплатной психотерапии, — и достала из пакета бутылку сливового вина, которое так любила Минако. Тут уже Айно не смогла устоять, втайне признавшись, что вот таких вот моментов ей здорово не хватало. — Поболтаем?

Они пили вино в гостиной, закусывая шоколадными конфетами и виноградом. Мина выплеснула все свои переживания за Мамору: о том, что не может никак ему дозвониться — даже домашний телефон выключен; о том, что в образе Такседо Маска он поступил с ней не очень-то вежливо…

И теперь они вновь вернулись к этой животрепещущей теме.

— И почему, почему он утверждал обратное? — сокрушалась Айно. — Неужели он и впрямь думал, что этот маскарад сможет меня обмануть?

— Мы тоже не можем этого понять, — отозвалась Мако и потянулась за бокалом. — Но почему-то больше всего бесится Усаги.

— Мда? — приятная слабость, вызванная качественным алкоголем, разлилась по телу Минако. — Это еще почему?

— Потому что Такседо Маск уже не в первый раз приходит к ней на помощь.

Айно показалось, что она вмиг протрезвела. Резко поднявшись с дивана, Минако уставилась на Мако широко распахнутыми глазами:

— То есть как?

— Ну, — Кино выглядела по-прежнему беззаботно, — она говорила, что как только у нее возникает серьезная ситуация, связанная с атакой демона, Такседо Маск приходит к ней на помощь.

Минако вновь обессилено рухнула на диван и облизнула внезапно ставшие сухими губы. Выходит, ее самые потаенные страхи, связанные с Мамору, выходят наружу и воплощаются самым фантастическим образом. Как во сне, Эндимион защищал Серенити, так и теперь Чиба, приняв облик Такседо Маска, защищает Сейлор Мун.

Айно вся задрожала, словно в приступе лихорадки, ее внезапно затошнило. Кровь отлила от лица, стало как-то душно. Это открытие потрясло Минако до глубины души, и она почувствовала, как в душе закипает дикая смесь из ярости, непонимания, и обиды. Тугой комок застрял в горле, на глазах выступили слезы.

— Эй, ты чего? — от Макото не укрылась перемена в настроении подруги.

— Мамору скоро меня бросит, — всхлипнула она и разрыдалась.

— О Господи, Минако! Нечего плакать над тем, что еще не произошло и… — тут Кино набрала побольше воздуха в грудь, — вряд ли произойдет. Он ведь любит тебя, а с Усаги они только ссорятся.

— Тогда почему он спасает ее? А ко мне относится наплевательски? — слезы сверкнули в уголках глаз Айно, словно драгоценные каменья.

— Вот этого мне не понять. Мы и сами не до конца знаем, в чем секрет нашего предназначения. В любом случае, не стоит плакать понапрасну. Уверена, Мамору в скором времени объявится и все тебе расскажет… Ну же, вытри слезы! Все будет хорошо! Ты же наше солнышко и мы тебя все очень-очень любим, ты не одинока, — Кино улыбалась так чисто и искренне, что Минако не смогла не ответить ей тем же. Мако зажгла в ней светлый лучик надежды, и теперь девушка цеплялась за него, как утопающий за спасательный круг.

„Он ведь клялся мне“, — вспомнила она, вытирая слезы. — „Посмотрим теперь, чего стоят его клятвы“.

В это время часы показали полночь, и в эфире радио появились непонятные помехи. Они раздражали нервы своим скрипом и шорохом, и Минако показалось, будто в ее голове кто-то трет стекло наждаком. Поморщившись, она поднялась с дивана, игнорируя тупую боль в висках:

— Я пойду умоюсь, а ты поймай какую-нибудь другую волну. Эти помехи жутко раздражают.

Мако кивнула, с облегчением улыбнувшись, и когда подруга скрылась в ванной комнате, потянулась к небольшому приемнику. Несмотря на то, что большинство таких девайсов уже изжило себя, Минако очень им дорожила и слушала всегда только инструментальную или классическую японскую музыку, как объясняла она сама „для гармонии и вдохновения“. Чтож, наверное, это и вправду действовало — у Айно никогда не было проблем с вдохновением. И ее песни были тому доказательством.

Кино наудачу крутанула колесико поиска и тут же наткнулась на какую-то ночную передачу. Она могла бы переключить ее и поискать что-нибудь другое, но голос ведущего ласкал слух бархатными нотками и некой игривостью, с которой обычно герои-любовники нашептывают комплименты дамам сердца. Он словно гипнотизировал, завлекал… Мако даже в жар кинуло от этого голоса, и она зачарованно уставилась на радиоприемник, внимая каждому слову ведущего.

— Здравствуйте, прелестные дамы! Это снова я, Полуночный Диджей, и этой бархатной ночью мы вновь поговорим о любви…

Девушка дрожащими пальцами заправила прядь за ухо, почувствовав, как розовеют ее щеки.

— Всего несколько минут назад мне пришло письмо от мисс Томоё Сакигава. Признаюсь: оно затронуло меня настолько сильно, что я не могу не зачитать из него хотя бы пару строк. Прочувствуйте его вместе со мной!

„…Пусть ты и не со мной, но я всегда буду помнить каждое мгновение, проведенное вместе. До тебя я не знала, что такое любовь, но когда поняла, было уже слишком поздно…“ — с трепетом зачитал Полуночный Диджей, и сердце Макото сладко сжалось. Создавалось впечатление, будто бы она сама написала эти строки. Хотя… Мысли девушек, любящих безответно, схожи. Национальность или цвет кожи значения не имеют — сердце и душа одинаковы у всех.

Кино растеклась сладкой лужицей у приемника, глупо и по-идиотски улыбаясь голосу Полуночного Диджея.

— У него голос, как у моего первого парня… — мечтательно протянула она, прикрыв глаза.

— Что? — Минако вышла из ванной комнаты заметно посвежев и успокоившись.

— Ш-ш-ш! — приложила пальчик к губам Мако. — Я слушаю.

Айно, заинтересовавшись, присела на диван и вслушалась в то, что заинтересовало ее подругу. Через минуту она молча взметнула брови вверх, удивляясь, как голос Полуночного Диджея с мурлыкающими нотками мартовского кота мог заинтересовать Кино.

— Милые девушки! Если вы хотите, чтобы в следующем эфире я зачитал отрывки из ваших любовных писем, присылайте их на мою электронную почту: midnight_dj@dk.jp*. Автора самого проникновенного письма я приглашу к себе… У вас есть реальный шанс попасть в эфир, помните об этом. С любовью к вам, Полуночный Диджей.

— А-ах, — вздохнула Макото, лениво потягиваясь. — Какой у него го-о-олос… Такой возбуждающий…

— Мако!

— М-м-м?

— Ты серьезно? — Айно откровенно забавлялась, глядя на подругу. — Неужели ты влюбилась в голос по радио?

— А что? — Кино чуть покраснела. — Очень даже красивый голос… Кстати, — она подскочила на месте и повернулась к Минако, загадочно улыбаясь. — Давай напишем письмо!

— Нет-нет, — замахала руками блондинка. — Это без меня. Я не настолько в отчаянии, чтобы мои признания в любви по радио услышал весь Токио. Если хочешь, бери ноутбук и пиши. А я, — Айно выразительно зевнула, прикрыв рот ладошкой, — пойду спать. А тебе постелю на диване. Не засиживайся до утра, хорошо?

— Оке-е-ей, — протянула Мако, уже хватая ноутбук, и ее ловкие пальцы забарабанили по клавиатуре, рождая самое проникновенное признание в любви, которое она когда-либо составляла. Несмотря на данное Минако обещание, она просидела за компьютером до пяти часов утра, потирая красные глаза, вновь и вновь перечитывая послание далекому и вероломному возлюбленному.

А уже утром Айно нашла подругу сладко спящей за тем же столом, а на экране ноутбука высвечивалось сообщение электронной почты: „Ваше письмо успешно отправлено!“

„Здравствуй!

Не знаю, зачем я вообще пишу это письмо. Видимо, три бокала микадо делают меня достаточно храброй для этого. Но, так или иначе, это мое первое послание тебе.

Ты ушел из моей жизни шесть лет назад. И все эти годы я не могу найти себе покоя. Средь миллионов чужих лиц я ищу одно твое, что заставляло мое сердце биться чаще. Меня преследуют неудачи, и начало им положил именно ты. Но я не виню тебя. Я искренне надеюсь, что ты нашел свое счастье; у меня же все впереди, хоть и нет уверенности в том, что я найду свой идеал среди этой серой и безликой массы.

Ты приходишь ко мне во сне. Улыбаешься, касаешься моей щеки ладонью, а потом таешь в промозглой дымке. А я бегу за тобой, мои легкие горят от нехватки воздуха, а сердце кровоточит, вновь потеряв надежду. Ты всегда был жесток ко мне, но я не замечала этого. Я любила, и мне казалось, что этой любви хватит на двоих. Как же я ошибалась! А ты и не думал разубеждать меня. Было бы ли мне больнее, если бы ты бросил меня раньше? Нет.

Мое сердце все еще бьется. Оно все еще любит, считая, что тот прощальный холодный поцелуй под дождем был обещанием чего-то большего. Я все равно верю. Надеюсь. Люблю.

Ты — мой идеал. А я, как Пигмалион, пытаюсь вылепить из других тебя, но терплю оглушительное фиаско. Я лишаюсь крыльев, но вновь обретаю их, едва в груди зажигается светлый огонек надежды. Мне повезет! Когда-нибудь, — слышишь? — когда-нибудь я вновь повстречаю тебя на своем пути. И тогда уже не отпущу…

Любящая тебя

Макото Кино“

— Бла-бла-бла… — Джедайт щелкнул мышкой, закрывая вкладку в браузере, и презрительно скривил губы. — Очередные сопли от очередной безмозглой девчонки.

— Не забывайте, господин, что они — наши потенциальные жертвы, — Фурау тихонько подошла сзади и положила руки на спинку кресла, в котором сидел демон иллюзий.

— Ты права, — согласился лорд и вновь щелкнул по значку браузера. — Но я уже столько их перечитал, что моему терпению приходит конец. Знаешь что, Фурау? Займись-ка ты этим, я подышу воздухом.

— Будет сделано, — кивнула юма и села в освободившееся кресло.

Сам же Джедайт, переступив через бездыханные тела работников ночного радиоэфира, вышел на улицу, попутно доставая из кармана своего мундира пачку сигарет. Оказавшись на улице, он закурил, устремив взгляд льдисто-синих глаза на серп убывающей луны. Несмотря на то, что прошедший день был теплым, ночь выдалась довольно прохладной и далеко не летней. Казалось, что от этого даже звезды сияли ярче, словно кто-то начистил их до блеска.

Мужчина выпустил облачко дыма и снова сделал затяжку. Огонек на конце сигареты вспыхнул, словно чей-то зловещий взгляд, а затем вновь потускнел, слабо потрескивая. Джедайт задержал во рту дым, чтобы почувствовать горький табачный вкус, а затем медленно выдохнул. Никотиновое облачко растворилось в пропахшем жасмином воздухе.

Макото Кино.

Почему ему знакомо это имя? Прямо до тревоги. Словно он, Джедайт, что-то упустил, какой-то фрагмент мозаики, без которого нельзя составить целостную картинку. Нужно одно-единственное воспоминание, чтобы все стало на свои места, а не выходит. Демоны, да что же это такое?!

Разозлившись на самого себя, молодой мужчина швырнул окурок на землю и яростно растер его носком сапога, словно это могло восстановить пробел в его памяти, а затем метнулся назад в студию.

— Фурау! — крикнул он с порога. — Ты поотвечала на письма?

— Да, лорд, — юма повернулась к нему.

— Ты ответила на последнее? От Макото Кино?

Фурау покачала головой:

— Нет. Ее письмо не так уж и хорошо написано.

— Позволь мне самому решать, какое письмо достойно ответа, а какое - нет! — взорвался Джейдат, в два шага пересекая помещение и останавливаясь у стола. — Будь добра, отправляйся за пульт, скоро будем выходить в эфир.

Юма молча повиновалась, скрывшись за стеклянной перегородкой, где находился вышеупомянутый пульт. Было видно, что она обижена на хозяина — Фурау не привыкла к крикам в свой адрес. Она была не только способной и исполнительной, но и очень мнительной.

Демон иллюзий открыл письмо Макото, пробежал его глазами еще раз и написал ей ответ:

«Дражайшая мисс Кино,

Спасибо за то, что рискнули и все же прислали свое любовное письмо по этому адресу. Оно тронуло меня до глубины души, и я с удовольствием зачитаю его завтра. А это значит, что вы выиграли шанс попасть ко мне на радиостанцию и ответить на мои вопросы в прямом эфире. Жду вас завтра в полночь на втором этаже радиостанции „10 FM“.

C нетерпением жду дальнейшей встречи.

Полуночный Диджей»

Отослав сообщение, демон откинулся на спинку кресла и улыбнулся уголком рта. Усмешка вышла коварной и жесткой.

— Да, до встречи, Макото. Надеюсь, ты откроешь мне свои секреты, прежде чем я высосу твою энергию, — побарабанив пальцами по столу, Джедайт обернулся и крикнул Фурау: — Все, готово! Выходим в эфир!

Мужчина надел наушники, пододвинул микрофон и заговорил, делая свой голос максимально соблазнительным и медовым. Как раз таким, от которого у девушек коленки дрожат.

Мако полила утку медово-горчичным соусом и отправила ее в духовку, выставив необходимое для запекания время, и со вздохом приземлилась на высокий барный стул, вытирая тыльной стороной ладони выступившую на лбу испарину. Когда дело касалось готовки, Кино забывала обо всем, отдавая всю себя любимому занятию. Результат зачастую оправдывал ожидания, и Мако по-детски радовалась всякий раз, когда подруги хвалили ее стряпню. Конечно, она не показывала этого, принимая комплименты как должное и тепло улыбаясь, но в душе ликовала.

Убедившись, что в духовке все печется как надо, девушка вытерла руки полотенцем и прошла в гостиную, где на почетном месте посреди рабочего стола стоял старый компьютер, купленный родителями незадолго до гибели. Всякий раз, когда Мако вспоминала об этом, ее сердце наполняла горькая скорбь. Она слишком рано стала самостоятельной, слишком рано пришлось повзрослеть. А так хотелось побыть такой же беззаботной девчонкой, как Усаги!

Вздохнув, Кино открыла почту, и сердце ее едва не выпрыгнуло из груди при виде входящего сообщения от Полуночного Диджея. Дрожащими от возбуждения руками Мако открыла письмо и прочла его. Потом еще и еще. И так до тех пор, пока не заучила его наизусть. Внутри все вибрировало от сладкой дрожи восторга и вкуса победы. Значит, из множества писем Полуночный Диджей выбрал именно ее!

Уиии!

Макото от радости подскочила с места и затанцевала по комнате, кружась и выделывая различные финты до тех пор, пока не запыхалась и не упала в изнеможении обратно на стул. Вспышка эйфории прошла, теперь надо было мыслить трезво. К примеру, нужно продумать, что говорить в эфире. И обязательно потренироваться перед зеркалом! Чтобы не заикаться потом и не опозориться.

За этими тренировками и последующими приготовлениями кулинарных изысков скорее для души, чем для тела, Кино совсем позабыла о том, что должна была серьезно поговорить с Минако насчет их миссии. Вчера она сознательно ушла от этой темы, позволив подруге выговориться, а сегодня ее занимала совсем другая задача — не ударить в грязь лицом перед Полуночным Диджеем и, что немаловажно, взять его номер телефона. Приятно будет услышать его голос вне радиоэфира.

А вот насчет реакции Луны Мако не подумала. А зря. Наверняка кошка устроит ей знатную головомойку, как только узнает, что она не удосужилась поговорить с Сейлор Венерой и убедить ее вернуться в команду. Но кого это будет волновать, если в перспективе — свидание с сексапильным ведущим ночного радиоэфира?

Мако добралась до студии за полчаса до полуночи. Неуверенно продвигаясь вперед, она отчего-то запоздало задумалась, как будет объяснять ночному сторожу свое позднее появление. Может, сам Полуночный Диджей выйдет ей навстречу?

Кого она обманывает, конечно же нет!

Фыркнув и передернув плечами, Кино решительно двинулась к посту охраны. К ее удивлению, охранник спал, сладко похрапывая. Невиданная удача!

Девушка тихо прокралась ко входу в студию и повернула дверную ручку. Дверь бесшумно распахнулась, и Мако скользнула вовнутрь, тихонько прикрыв за собой дверь. Потом, расправив плечи и чуть оттянув вырез на платье, чтобы подчеркнуть пышную грудь, двинулась вперед.

Поднявшись на второй этаж, Кино растерянно завертела головой, сжимая в руках небольшой клатч, собственноручно вышитый бисером. Перед ней был длинный коридор, и по обеим его сторонам находились абсолютно идентичные двери. Куда идти? Или проверить наобум?

К счастью, отворилась третья дверь слева, и к Мако навстречу вышла строгого вида женщина с короткой стрижкой.

— Вы к Полуночному Диджею? — поинтересовалась она.

— Да, — Мако сделала шаг вперед и улыбнулась.

— Прошу. Он ждет.

„Ждет? М-м-м, приятно слышать“, — подумала девушка и, подавив в груди растущее волнение, вошла в святая святых.

Он уже был там. Кино могла видеть его спину и волнистые платиновые волосы. Сердце ее забилось чаще, словно в предвкушении чего-то необычного. Как во сне, она сделала еще пару шагов и застыла в дверном проеме:

— Здравствуйте… — проблеяла она. Отчего-то вся ее решимость испарилась вмиг. Мако почувствовала себя вновь четырнадцатилетней школьницей, этакой нескладной неумехой. Полуночный Диджей был шикарным мужчиной, под стать своему голосу — это было видно еще до того, как он обернулся. Но когда она все же увидела его лицо…

Сердце ее остановилось. Оно просто застыло, вместе со временем. Вокруг все перестало существовать на какой-то миг, а потом опять потекло, ускорившись на то же время, что и замерло. Буйный водоворот эмоций обрушился на Кино, когда она, глядя квадратными глазами на мужчину, проговорила, с трудом ворочая языком:

— Ты?!

Джедайт, все так же глядя в зеленые глаза Мако, медленно встал и двинулся к девушке. Она стояла, как громом пораженная, комкая в побелевших пальцах бисерный клатч. На лице — ни кровинки, даже губы посинели. И это несмотря на то, что стук ее сердца был слышен даже ему. Вот-вот оно пробьет клетку и вырвется наружу.

— Ты… — повторила она, шевеля одними губами.

Мужчина молчал, рассматривая Кино так, словно она была редким насекомым, а он — коллекционером бабочек. Он вспоминал. Медленно, мучительно, но вспоминал. И все стало на свои места. Правда, ненадолго.

— Ну, я, — холодно ответил Джедайт, пожав плечами. — Спасибо, что явилась. Я Полуночный Диджей, как ты уже, наверное, поняла. Только вот никакой радиопередачи на этот раз не будет!

Макото не успела и рта раскрыть, как демон схватил ее за тонкую нежную шею и сжал, что есть сил. Кольцо из жадеита на указательном пальце его правой руки замерцало, впитывая в себя потоки жизненной энергии девушки. От нехватки воздуха глаза Кино вылезли из орбит, кожа лица приняла легкий синюшный оттенок.

В одно мгновение жизнь пролетела перед мысленным взором Мако. Взлеты и падения, радости и неудачи, ссоры и примирения. Подруги, родители…

Мама, папа, я скоро присоединюсь к вам…

Но эту траурную мысль перебила другая, взорвавшаяся в голове изумрудной вспышкой. И она увидела себя словно со стороны — слабую, беспомощную, медленно умирающую от нехватки воздуха в руках злодея. И в то же время в ее ушах раздался голос. Он был похож на ее собственный, только более мелодичный и с властными нотками.

„Крепись, Сейлор Юпитер! Ты достаточно сильна для того, чтобы дать этому демону отпор. Именем принцессы Литавры, воспрянь!“

— Я смогу… — прохрипела Мако и, собрав все свои силы, вцепилась ногтями в руку Джедайта, резко оторвав ее от своей шеи. И тут же кубарем откатилась назад, к двери, пользуясь заминкой не ожидавшего сопротивления демона и судорожно кашляя.

Кино поднесла к губам часы коммуникатор и просипела, едва дыша:

— Нужна помощь. Демон в студии “10 FM”…

Горло вновь сдавило спазмом, но Кино, собравшись и зажмурившись, скользнула рукой в сумочку и сжала длинными худыми пальцами жезл Юпитера за секунду до того, как демон иллюзий вновь протянул к ней свои руки.

- Юпитер, дай мне силу!!! — прохрипела Мако, пихнув Джедайта ногой в грудь, и вскинула руку вверх.

В тот же миг вспыхнула молния, грянул гром, комната наполнилась острым ароматом озона, и вихрь словно пронесся по помещению, взметнув белые листы бумаги. Свет замигал, но не погас, и когда все улеглось, демон с удивлением обнаружил перед собой не полумертвую от удушья девушку, а одного из воинов в матроске. Она смотрела на него с нескрываемым презрением, уперев затянутые в перчатки руки в бока.

— О, какой неприятный сюрприз! — мужчина подскочил на ноги и уставился куда-то поверх плеча Сейлор Юпитер, а затем вновь их взгляды скрестились, точно две шпаги. — А у страдалицы Макото есть, оказывается, секрет. Кто же ты такая?

— Не время обмениваться любезностями, — процедила воин, наклоняясь чуть вперед.

Из ее диадемы появилась тонкая антенна с металлическим шариком на конце, и воздух вокруг затрещал и накалился, концентрируясь на шарике антенны.

- Дух грома! В бой!!!

Шаровая молния вырвалась из магического проводника, и в тот же миг Сейлор Юпитер услышала звон разбитого стекла, почувствовала, как некоторые осколки больно впиваются в ее спину; в тот же миг страшный удар сбил ее с ног, и Кино больно приложилась лбом о кафельный пол студии. Мако даже не успела увидеть, куда попала ее молния, но почувствовала вибрацию силового поля, и дикий крик юмы звоном отозвался в ушах.

С трудом приподнявшись на руках, девушка сквозь шум в голове и кровь, заливающую глаза успела отметить, как исказилось в ярости лицо Джедайта. Сейлор Юпитер перевела взгляд на дымящуюся кучу пепла позади себя и сразу все поняла.

Когда она атаковала демона Духом Грома, мужчина создал одним взмахом руки вокруг себя силовое поле. Шаровая молния, выпущенная воином в матроске, по задумке Джедайта должна была ударить по девушке рикошетом. Однако все испортила Фурау, которая бросилась хозяину на подмогу, разбив стекло между смежными комнатами. Юма напала на Макото сзади и девушка, не ожидая такого маневра, упала от удара Фурау на пол. Просвистев над головой поверженной Сейлор Юпитер, многовольтный заряд попал прямо в грудь юмы, обращая ту в безжизненный серый пепел.

— Ты заплатишь за это! — прорычал демон и угрожающе двинулся в сторону только что поднявшейся на ноги девушки в зеленом сейлор фуку.

— Посмотрим! — непокорно тряхнула головой Мако, вытирая кончиками пальцев подсохшую кровь со лба и бровей.

Пришла пора сразиться один на один.

Что Мамору и нравилось в этом кабинете, так это стойких запах сандалового дерева. Его ноздри трепетали, когда он раз за разом вдыхал этот богатый благородный аромат. С каждым вдохом его голова приятно кружилась, а тело становилось легким и невесомым, словно перышко. Уходили все тревоги. Кроме той, что привела его в этот кабинет психоаналитика.

В этом небольшом уютном помещении, выкрашенном в цвет папоротника, даже мысли текли легче. Казалось, что ты находишься в кабинете доброго волшебника, что обязательно сможет тебе помочь. Каждая деталь интерьера была подобрана в соответствии с цветовой гаммой стен — кушетка, кресла, ковер на полу, даже ваза с цветами — все было успокаивающего зеленого оттенка. Более мелкие детали были белыми, но даже в сочетании с окружающей зеленью этот холодный цвет выглядел теплее. Над кушеткой, заваленной мягкими подушками с растительным орнаментом висели аккуратные рамочки с засушенными листьями разнообразных растений. Каждый экземпляр был подписан на латыни чьей-то педантичной рукой. И даже это создавало какую-то свою, особую атмосферу. Словно здесь навеки застыл в своем травяном разнообразии кусочек леса.

Последний раз он был здесь больше десяти лет назад, когда проходил курс лечения после смерти родителей. С тех пор здесь ничего не изменилось, и Мамору было приятно это осознавать. Хоть где-то была стабильность. Хоть здесь время не бежало вперед, а застывало подобно водам искусственного пруда в цветочном саду. Даже психоаналитик, невысокий, но подтянутый седовласый мужчина с пышными усами, казалось, остался таким же, не постарев за все эти годы.

— Ты готов говорить? — раздался его мягкий голос.

Чиба вздрогнул и приоткрыл глаза. Да, мистеру Санада он мог доверять. Все, что он некогда рассказывал здесь, так и осталось в этих стенах. Значит, психоаналитик сможет помочь ему и на этот раз. Все тайны он унесет с собой, ни одна живая душа не узнает о его странной исповеди.

Мамору вздохнул и начал свое повествование. Заскрипело перо — мистер Санада предпочитал действовать по старинке, используя в работе пожелтевшие листы бумаги и перья. Это был его метод, и он несомненно действовал.

— В последнее время я замечаю за собой странные вещи. Во мне словно уживаются два разных человека. Знаете фильм „Доктор Джекилл и мистер Хайд“? Так вот, моя ситуация очень похожа. Я не могу сказать, что вторая моя половина действует во зло — скорее, наоборот. Но происходит вот что… В одно мгновение я нахожусь в постели или на каком-то мероприятии, среди толпы, а в другой момент меня начинает колотить нервная дрожь, голова раскалывается на части от невыносимой боли, и после этого мое сознание словно отключается. А когда я прихожу в себя, то оказываюсь далеко от того места, где был в последний раз. То посреди ночной улицы, то на парковке возле гостиницы… А в последний раз я оказался на стоянке заброшенных автомобилей. О том, что я делал в тот отрезок времени — никаких предположений. Просто выпадал из жизни и все. Даже на одежде никаких следов не оставалось. Я боюсь, что это повторится снова.

— Кгм, — откашлялся психоаналитик, — а был ли кто свидетелем ваших исчезновений?

— Первый раз я исчез из постели своей девушки. Но, судя по ее словам, она видела лишь то, как я перепрыгивал через балконное ограждение и спрыгивал вниз. При этом я был в плаще, как она утверждает. Хотя потом я очнулся на улице, в одном исподнем. Мне страшно, доктор Санада, — Мамору поднялся с места и посмотрел на мужчину. — Я боюсь навредить ей своими выходками. Прошу, помогите мне! Я не знаю, что происходит.

— Вы рассказывали своей девушке о ваших превращениях? — психоаналитик взглянул на Чибу поверх очков.

— Да. По крайней мере, самый первый случай. И то, она вынудила меня рассказать.

Мамору сжал пальцы в замок, задумчиво уставившись в пол.

— А все последующие разы? Сколько приступов у вас было?

Парень задумался, а затем неуверенно ответил:

— Около трех. Самое время, чтобы бить тревогу, верно?

— Все верно.

Доктор Санада покусал кончик пера и, сделав еще пометку на своих листах, поинтересовался:

— Может, вы хотите еще что-нибудь рассказать? Что-то, что вы, возможно, упустили?

— Нет, — решительно качнул головой Мамору. — Если бы знал, то смог бы самостоятельно решить эту загадку. Но нет. Это пугающе сложно. Оттого я и обратился к вам. Вы однажды помогли мне, и я надеюсь, что сможете помочь еще.

Психоаналитик отложил свои записи в сторону и по-доброму посмотрел на Чибу:

— Я вам дам совет не как психолог, а как ваш друг. Мамору, вам следует больше доверять людям. Особенно тем, кто любит вас. Вы говорите, что избегаете откровенного разговора с девушкой из-за того, что боитесь ей навредить? Это глупости. Если ваша любовь крепка и чиста, она примет вас таким, каким вы есть. А если не примет, то это не любовь. К тому же, зная о вашем секрете, она сможет помочь вам.

— Но я опасаюсь, что моя обратная сторона сможет напугать ее! Или причинить Минако вред, а я этого не вынесу! — воскликнул парень, подаваясь вперед.

— Не кричите, — осадил его доктор Санада. — Рядом с вами должен быть человек, который поможет вам узнать больше о себе самом. К тому же, вы сами говорили, что не чувствуете в себе зла. Значит, опасаться нечего. Просто попробуйте быть откровенным. Если вы смогли рассказать о моем секрете сейчас, то почему не сможете поделиться с вашей Минако?

— Хорошо, — Чиба кивнул. — Спасибо вам за совет.

— Мои двери всегда открыты для вас, мой мальчик, — сердечно улыбнулся психоаналитик и похлопал Мамору по плечу.

Уже выйдя из кабинета, парень почувствовал знакомый озноб, волнами пробегающий по телу. Дыхание перехватило, в ушах зазвенели сотни колокольчиков. Выдохнув, Чиба упал на колени и часто задышал, схватившись за голову.

— Опять… — простонал он.

Перед глазами словно взорвался пульсар и сознание Мамору померкло. Последнее, что он увидел — это сияющий бутон алой розы. И уже другая его ипостась схватила цветок за стебель.

Если бы доктор Санада выглянул из кабинета как раз в этот момент, он бы увидел, как за поворотом на лестничную площадку мелькнул черный плащ с красной подкладкой. Такседо Маск вновь спешил на помощь.

Теплая зелень глаз Макото встретилась с ледяной голубизной взгляда демона иллюзий. Ощущения были не из приятных — девушку словно окунули в стылую полынью с головой, выбивая дух. Но Сейлор Юпитер держалась. Она знала, что подмога уже в пути, и что ее силы потихоньку восстанавливаются. Раны от осколков стекла уже зажили, и Кино почувствовала себя гораздо уверенней. Главное — тянуть время любой ценой.

Воин в матроске и Джедайт передвигались по кабинету кругами, не спуская друг с друга напряженных взглядов. Они оба были начеку, готовые атаковать или защищаться в любое мгновение, но пока что никто из них не решался напасть первым.

— Не думала, что наша встреча произойдет при таких обстоятельствах, — ровно произнесла Мако, разбивая тишину. Ее былые эмоции,испытанные всего несколько минут назад, поблекли подобно старому фото под солнечными лучами.

— Я надеялся, что это вообще никогда не произойдет, — процедил Джейд.

— Грубо, но ожидаемо, — качнула головой девушка. — Глупо было надеяться на изменения…

— Ты убила мою лучшую юму!

— Поправочка! — девушка подняла указательный палец. — Ты убил ее. У тебя был выбор: либо ты, либо она. И, как первостатейный эгоист, ты сделал выбор в свою пользу.

— Я убью тебя! — пригрозил Джедайт, делая пассы руками и создавая энергетический шар.

— А если сначала убить, а потом голосить? — издевательски протянула Мако и тут же пригнулась, когда шар полетел в ее сторону. Бахнул взрыв, и на стене за спиной Сейлор Юпитера образовалось углубление с подпалинами по краям. Но девушка не торопилась атаковать в ответ.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошли три остальные воительницы и Такседо Маск. Без предисловий, последний метнул розу в Джедайта, отвлекая его внимание на себя. Но блондин ловко перехватил цветок и отшвырнул его прочь.

— Проклятие! — прошипел он. Демон не был готов к сражению с остальными, да и рисковать зазря не хотелось. Щелкнув пальцами, он активировал портал и прыгнул в него, резво ретировавшись в поле боя. Такседо метнулся было за ним, но Сейлор Мун схватила его за рукав, останавливая.

— Пускай идет, — проговорила она. — Нам не нужны лишние проблемы… Юпитер, как ты?

Девушки как по команде повернулись к Макото, что стояла, уставившись невидящим взглядом туда, где несколько секунд назад исчез Джедайт. Губи ее дрожали, словно она вот-вот заплачет.

— Помните, я рассказывала вам о моем первом парне? — дрожащим голосом спросила Юпитер, игнорируя вопрос о своем самочувствии. Ее знобило, и Кино обхватила себя за плечи. Действие адреналина сходило на нет, и пережитый стресс начинал брать свое.

— Конечно, — пожала плечами Рей. — Мы все знаем эту твою историю. Лучше его на свете ты не встречала никогда… Твоя первая и единственная любовь… Так что с ним? Почему ты заговорила о нем?

— Этот демон… Полуночный диджей… И есть мой идеал. Мой любимый… Дж-жей Д-дайто… — выдавив это из себя, самая сильная и стойкая из воинов упала на колени и разрыдалась, закрыв лицо руками. Она и не знала, что это будет настолько тяжело. Кто-то обнял Мако за плечи, и Кино, почувствовав поддержку, разрыдалась еще сильней, выплескивая всю свою боль и неверие. А Усаги лишь поглаживала ее по голове и спине, позволяя Юпитер выплакаться.

Даже сильные телом и духом порой плачут. Они знают, что такое страх, но сцепив зубы идут вперед, несмотря на град несчастий. Но всему приходит свой конец, и когда такие люди преодолевают свой рубикон, плотина эмоций прорывается и накрывает страдальца с головой. И самое главное в этот момент — иметь рядом с собой настоящего и верного друга.

Комментарий к 15. Идеал Макото Кино Попыталась списать кабинет психоаналитика с вот этой картинки: http://unsait.ru/attachments/Image/cpk-vzglyad.jpg

*Для тех, кто не понял скрытый смысл адреса электронной почты: полуночный_диджей@темное королевство.япония

====== 16. Одна против всех ======

И вновь один остался

И разбежались люди

Все кто когда-то клялся

Что долго не забудет.

Корни_Я теряю корни

Небо — вечно. Под ним произошло много событий — как великих, так и ужасных; как светлых, так и темных, что преследуют человека в ночных кошмарах, заставляя подскакивать на постели с бешено бьющимся сердцем. Оно беспристрастно, словно неподкупный судья, и нередко те, кто в отчаянии бросают свой взор на небесный купол, восклицают: „О небо!“, словно надеясь на помощь. Но она не придет, ведь только своими силами можно решить проблему. И каждый делает это в меру своих способностей.

Утро выдалось свежим и пригожим. На небе — ни облачка, призрачная голубизна его радовала глаз своей чистотой и некой торжественностью, что волей-неволей заставляло Минако чувствовать себя лучше. Природа излучала позитив, наполняя свое дитя упругой энергией и заставляя верить в себя. Ей это действительно было необходимо, чтобы выбраться из своей квартиры, давящей на Айно своей минорной атмосферой.

Девушка торопилась. Быстро проверив, на месте ли телефон и кошелек, она, на ходу завязывая в волосах красный бант, подошла к зеркалу в холле, придирчиво оценивая результат. Подведя губы малиновым блеском и подмигнув себе, Минако открыла дверь и… столкнулась нос к носу со стоящим на пороге Мамору. Тот застыл с самым глупым видом, занеся руку над дверным звонком.

Айно некоторое время просто рассматривала его, словно размышляя; парень тоже молчал, глядя на Минако так, словно одно лишь ее слово сможет решить дальнейшую его судьбу. Отчасти так и было, когда Чиба представил на мгновение, как его девушка болезненно воспринимала его исчезновение. Он и впрямь выпал из жизни на три дня. Мамору убеждал сам себя, что поступает так во благо, но теперь, глядя в хрустальную синеву глаз возлюбленной, чувствовал себя самой настоящей скотиной. И даже более.

— Привет, — сказал Чиба и тут же себя выругал за банальность. Глупо здороваться, как ни в чем не бывало, когда не давал о себе знать почти половину недели.

— Я вот думаю, — медленно произнесла Минако, горько улыбнувшись и обхватив себя руками, — что мне следует сделать в первую очередь: напуститься на тебя, как жена на непутевого мужа, или же порадоваться, что ты наконец объявился, целый и невредимый?

— Приму любую кару. Каюсь, — Мамору с повинным видом опустил голову, но тут же сверкнул глазами, в которых плясали озорные чертенята.

Несмотря на то, что Айно себе места не находила все это время, мучаясь, заламывая руки и умываясь слезами, еще и передумав всякое, она не смогла удержаться и хихикнула. Конечно, Минако пыталась сдержать рвущийся наружу истерический смешок, сжав губы в тонкую бледную линию, но не смогла.

„Ну почему он действует на меня гипнотически? Всего одна улыбка — и я готова простить ему все!“

— А, ладно, — махнула рукой девушка и, схватив Мамору за футболку, затащила парня в квартиру, не потрудившись даже закрыть за собой дверь. Там, в прохладном полумраке, она впилась в его губы требовательным поцелуем, словно намереваясь что-то доказать. Руки Айно гладили его плечи, шею, грудь, зарывались в густые темные волосы, притягивая ближе к себе. Когда же губы Чибы спустились ниже, к нежной выемке на шее, Минако резко отодвинула его от себя, и произнесла, дыша бурно и часто: — Но все равно, я хочу выслушать твою версию произошедшего. Не думай, что я такая отходчивая.

— А я-то надеялся, — деланно сокрушался Мамору, но, увидев в глазах любимой гневные молнии, вновь стал серьезен: — Все-все, никаких секретов!

— Ты и раньше мне обещал, — напомнила ему Айно, — что будешь говорить правду и только правду. А потом просто исчез.

Чиба обнял ее рукой за талию и прижал к себе:

— На этот раз никаких тайн. Полная откровенность.

Минако вздохнула и отвела взгляд, глухо проговорив:

— Я не хочу тебя терять. Боюсь, что в один прекрасный момент все эти тайны разобьют наши отношения. Как их вообще можно строить, если партнеры не доверяют друг другу? Я всегда была откровенна с тобой, Мамору. И это не повод для шуток. Неужели я требую многого? Помнится, совсем недавно мы обсуждали это на этом самом месте, и ты пообещал мне кое-что. Помнишь?

— Помню, — взгляд Мамору помрачнел. Видимо, отповедь девушки задела его за живое. Но он понимал, что и впрямь заслужил это.

— В последний раз, — в голосе Айно чувствовались металлические нотки, — я прощаю тебя в последний раз. И если между нами вновь встанет ложь, то я… Я…

«Что — „я“? Брошу его? Нет. Я не смогу, у меня не хватит на это сил…»

К ее облегчению, Чиба не дал ей договорить, просто крепко обняв. Минако потерлась лбом о его плечо, вдыхая знакомый до боли аромат одеколона Мамору, по которому она подсознательно скучала. Его запах. Беспокойство, поднятое неприятным разговором, постепенно утихало, и Айно, мягко отстранившись, произнесла, доверчиво заглянув в глаза парня:

— Поговорим?

— Да, пожалуй! — внезапно донеслось из-за порога. Кто-то решительно распахнул дверь, и тут же тонкая полоска света, падающая на пол из приоткрытой двери, стала шире и затопила коридор.

Минако в недоумении уставилась на незваных гостей и пожалела, что не закрыла дверь. Или что вообще не ушла туда, куда собиралась. В груди неприятно заворочалась потревоженная совесть, когда девушка произнесла, глядя поочередно на каждую из Сейлор воительниц:

— А вот и тяжелая артиллерия. Ну что ж, проходите. Поговорим.

Рей сделала первый шаг и смерила Минако недобрым взглядом. Айно встретила его с холодным равнодушием, хотя сердце ее уже давно ушло в пятки, а сознание нарисовало в самых мрачных красках пренеприятнейший разговор, что сейчас предстоял им всем. Это должно было случиться, рано или поздно. Но все равно, девушка решила испить эту чашу до дна. Благо, она сама заварила все это. И нисколько не жалела об этом.

Дождавшись, когда в квартиру зайдет последняя из воинов - Ами, Минако закрыла дверь и сделала глубокий вдох, чтобы скрыть подступающее удушливой волной волнение.

— Что-то не так? — шепотом поинтересовался Мамору, от которого не укрылось ощутимое каждым фибром души напряжение между недавними подругами. — Может, мне стоит уйти?

— Нет, — ответ прозвучал гораздо резче, чем предполагала Минако, но она тут же вцепилась холодными пальцами в руку Чибы, как бы ища поддержки, — тебя это тоже касается.

Парень сжал ее ладонь в ответ:

— Хорошо. Я буду с тобой.

Айно сглотнула и, расправив плечи, пошла в гостиную, где на диванах и креслах, помимо Рей и Ами, уже расположились Мако и Усаги с Луной. Похоже, черная кошка сопровождала Цукино повсюду. Тут же, на диванном валике, сидел и Артемис. Скорей всего, его разбудили незваные гости.

Минако села на диван напротив и, дождавшись, пока Мамору займет место рядом с ней, заговорила:

— Кажется, я знаю, о чем вы хотите поговорить, — сказала — и удивилась бодрости своего голоса. Будто бы внутри не клокотало отчаяние, что хотело найти выход в слезах. Но Чиба был рядом, и Айно это придавало сил.

— Эммм… Может, поговорим без посторонних ушей? — тонко намекнула Рей, но Минако упрямо качнула головой.

— Вы и сами прекрасно знаете, что Мамору тоже в этом замешан.

— В чем? — напрягся парень, но девушка успокаивающе сжала его ладонь.

— Скоро сам узнаешь. Надеюсь.

— Но… — подала голос Усаги, глядя на Луну. В одном этом слове крылись растерянность и конфуз — и Минако поняла, почему. Главной скрипкой в этом квинтете играла именно кошка, раздающая указания, и устраивать нагоняй должна была именно она. Присутствие непосвященного Чибы усложняло ситуацию.

— Говорите уже, — устало махнула рукой Айно. — Уже поздно шифроваться, раз мы по уши в грязи.

— Как скажешь, Минако, — проговорила Луна, с подозрением косясь на Мамору. Тот выглядел так, словно проглотил что-то большое, не жуя.

В другое время девушка посмеялась бы над его выпученными глазами и отвисшей челюстью, но время было совсем не то. И ситуация неподходящая. Она успокаивающе погладила его по руке - мол, все в порядке. Относительном. Привыкнуть можно.

— К-к-кошка г-г-говорит?

— Да, — пожала плечами Айно, посмотрев на реакцию остальных. Все были на удивление спокойны, только Мако была чуть бледнее обычного. Отчего бы? - И, кстати, тебе не показалось, что я разговаривала с котом. В то самое утро, перед корпоративом.

— Мда, все-таки он отвечал тебе… — протянул Мамору, сверля взглядом белого кота.

— Дело не в том, что мы с Артемисом разговаривать умеем, — перебила Луна. — Вообще, мы тут по другому вопросу. Венера, — напрямую обратилась кошка к Минако, — что ты творишь? Почему ты избегаешь других воинов?

— Каких еще воинов? Минако, что тут происходит? — Чиба был не на шутку встревожен.

Но Айно лишь крепче сжала его руку, парируя твердо:

— На то есть свои причины. Я отказываюсь быть частью вашей команды.

Она говорила насколько могла твердо, но в душе глубоко сожалела о своих словах. Было тяжело смотреть в глаза Ами, Мако и Рей и говорить, что она с этого момента разрывает с ними всякие отношения. Но назад не повернуть. Надо идти до конца. До победного конца.

— Ты не можешь отказаться! — гневно выкрикнула кошка. — Ты — воин Венеры, твой долг — защищать принцессу Серенити!

— Принцесса Серенити умерла, причем очень давно, — в тон ей возразила Минако, взмахнув рукой. — И я ничего и никому не должна!

Луна умолкла, глядя на Айно огромными карими глазищами, словно читая ее мысли.

— Я чуть не погибла там, на корпоративе, сражаясь с Алчностью и лордом Темного Королевства, — полуоправдываясь, продолжила девушка, по очереди глядя на каждую из подруг, но избегая смотреть на Усаги. — Я не готова к этой миссии, и…

— Мы поняли все твои доводы, — холодно прервала сбивчивые оправдания Рей. — Ты просто слаба и эгоистична.

— Рей… — мягкая по натуре Ами попыталась урезонить вспыльчивую подругу, но ту уже было не остановить. Несомненно, Хино долго думала о сложившейся ситуации, и теперь выплескивала все свои мучительные мысли прямо в лицо побледневшей Минако: — Неженка! Один раз набили шишку, и теперь ты убегаешь и прячешься! Знаешь ли, дорогая моя, есть такое понятие, как чувство долга. И у тебя оно отсутствует напрочь!

У Минако задрожали губы, когда она услышала гневную отповедь брюнетки. Мамору приобнял ее, но это нисколько не утешило дрожащую мелкой дрожью блондинку. Она еще держалась, но была близка к истерике.

Усаги с сочувствием посмотрела на Айно, покусав пухлые розовые губы. Она понимала отчаяние девушки, и даже втайне восхищалась тем, с каким упорством та говорила „Нет!“ всем им в лицо. А с другой стороны, Цукино была возмущена не меньше сложившейся ситуацией. Все это было так запутано…

Она перевела взгляд на Мамору. Пожалуй, брюнет был тут единственным, кто не понимал, что происходит. Поначалу Чиба пытался принять участие в разговоре, но все же оставил это гиблое дело, стараясь логическом путем понять, в чем же проблема. Лицо его было серьезно, хоть и отмечено печатью тревоги и какой-то трагической усталости. У Мамору были свои тайны, и Усаги не могла проникнуть в них.

Где-то в глубине своей романтической натуры она пыталась найти живой и чувственный отклик, который ощущала находясь рядом с Такседо Маском, но увы, глядя на Чибу, она по-прежнему ощущала глухое раздражение. Вспоминались подколы и оскорбления, которыми он ее „награждал“, но никак не заботливые джентльменские жесты, свойственные дорогому Такседо. У Цукино не было причин не доверять словам Минако, что она и есть Серенити, а Мамору — ее извечный защитник в плаще и маске. Это было просто невероятно, и, к тому же, накладывало на нее определенные обязательства.

Усаги боялась ответственности. Всю свою сознательную жизнь она старалась избегать поручений и дел подобного рода, а теперь Цукино должна была не только быть сильной и ответственной, но и быть образцом для подражания тем, кто шел за ней. Она чувствовала ответственность за жизни и судьбы остальных Сейлор воинов, и ее сердце боязливо сжималось. А вдруг я не справлюсь? А вдруг что-то пойдет не так? И еще множество разных „вдруг“ теснились в ее бедной голове. Она и сама была готова, подобно воину Венеры, послать все к чертям собачьим, но что-то удерживало ее от такого опрометчивого шага. Какой-то внутренний стержень. Или же это нерешительность?

Задумавшись, Усаги, не моргая, уставилась на Мамору. Она словно смотрела сквозь него. Создавалось впечатление, что Цукино заснула на месте. Прямо с открытыми глазами. От Чибы не укрылся ее стеклянный взгляд, и он усмехнулся. Но что-то в ней его настораживало, и парень думал, что именно, отвлекаясь от разговора на повышенных тонах. Что-то в Усаги изменилось с того момента, когда они виделись в последний раз. А когда все-таки понял, его словно холодом обдало. Круглолицая носила точно такую же прическу, что и Минако. Разве что вместо банта была заколка в форме розовой стрекозки. Так Усаги выглядела даже милее обычного, но вот схожесть с Минако вызывала в нем смутное беспокойство.

„Почему она перестала заплетать оданго?“ — недоумевал Чиба.

Словно почувствовав, что за ней наблюдают, Цукино, моргнув пару раз, мило улыбнулась. Их взгляды — васильковый и небесно-голубой — встретились, и девушку отчего-то бросило сначала в жар, потом в холод. Почувствовав неловкость, она заерзала на месте и отвела взгляд.

Минако стала невольным свидетелем их бессловесного диалога и от этого ее эмоциональное состояние только ухудшилось. Раньше она не замечала у себя приступов истерики, оттого и испугалась, что отсутствие душевного равновесия передалось ей от матери-неврастенички.

„Надо взять себя в руки. Это все не может продолжаться вечно“.

Пара глубоких вдохов помогла Айно почувствовать себя лучше. Она, пользуясь случаем, пододвинулась поближе к Мамору, обхватив его руку и прижавшись к ней. Так было спокойнее.

С каждой фразой обстановка в уютной гостиной накалялась. Воины не могли пробиться сквозь броню Минако, стоящей на своем несмотря ни на что. Кипятилась Рей, отчаянно жестикулируя; с отрешенным выражением лица молчала Мако, удрученная грандиозным скандалом; с немой мольбой смотрела на Айно Ами. Она тоже предпочитала молчать, ведь ее тихий голосок с легкостью перекрывал высокий голос Хино. Даже Усаги пыталась по-хорошему убедить Минако изменить свое решение.

Мамору чувствовал себя лишним в этой компании. Они разговаривали о странных вещах: планетах, воинах, борьбе с демонами… И вся эта карусель крутилась вокруг его девушки, что едва сдерживала слезы. Одна против всех. Бедная девочка! Чиба решил сам для себя, что самое время вмешаться в ситуацию, а не прикидываться предметом мебели. Так он переключит внимание девушек с Минако на него, а так же получит шанс узнать побольше из первых уст.

И вот, когда гнев Рей достиг своего апогея и она сорвалась на крик, Мамору поднялся с места и, возвышаясь над женским коллективом, громко и четко произнес, вкладывая в каждое свое слово лед:

— Мне кто-нибудь, наконец, объяснит, что за дурдом здесь происходит? Из-за чего все это? Я требую пояснений.

Все утихли, повернувшись к Чибе.

— Не валяй дурака, Мамору, — фыркнула Рей, отбрасывая привычным движением волосы за спину. — Ты и так в курсе.

— В курсе чего? — остатки его хладнокровия грозились испариться о жгучий взгляд Хино, но тут на помощь неожиданно пришла Мако.

— Я так и думала, что ты не в курсе происходящего, — ровно произнесла она, вздохнув. — Что ж, тогда я просвещу тебя. В этом скандале отчасти виноват ты, и Рей отрывается на Минако из-за тебя.

— Но что я такого сделал? — спросил Мамору, но подозрение уже холодной скользкой змей скользнуло в его душу.

„Неужели Кино говорит о моей второй ипостаси?“

Девушка коротко пересказала историю о том, как Минако вызвала их по коммуникатору, а затем перешла к самой интересной части своего повествования.

— Ты появился одновременно с Сейлор Мун, то есть Усаги, — Мако кивнула в сторону Цукино. — И в течении всего сражения вертелся в своем плаще и маске вокруг нее. А на Минако обратил внимание лишь тогда, когда Сейлор Мун попросила тебя позаботиться о ней. А потом…

— А потом ты заявил мне, что ты — не ты, и ушел, так ничего и не объяснив, — глухо проговорила Айно, вцепившись ногтями в мягкую обивку дивана. — Так и сказал: „Я не Мамору. Адью“.

— И вышел в окно, — закончила Мако.

Воцарилась тишина. Все наблюдали за реакцией Чибы на эту откровенность, и результат оправдал их ожидания.

Парень был потрясен. Впервые он узнал о том, что же происходит, когда его второе „Я“ берет верх над телом и сознанием. Поначалу Мамору испытал облегчение от того, что никому не навредил, даже наоборот — помогал. Но то, что он так по-свински поступил с Минако, не желало укладываться в его голове.

— Вы еще что-то знаете? — уточнил он, с трудом сдерживая волнение. — Расскажите мне. Это ведь не первый раз, когда вы видите меня… таким?

— Не первый, — подтвердила Усаги, мучительно покраснев. — Не хотелось бы признаваться, но ты несколько раз спасал меня.

Чиба полуобернулся и пристально посмотрел на Цукино. Ничего этого он не помнил.

— Повторите еще раз, как я себя назвал?

— Такседо Маск! — хором произнесли девушки.

Парень плюхнулся на диван и зажал голову меж ладоней:

— Ничего не помню. Совсем ничего.

Минако ласково коснулась его плеча. Мамору выглядел подавленным, и ей захотелось его утешить. Хоть девушку и терзало такое же чувство, она не могла видеть, как любимый мучается или чем-то расстроен.

— Мы справимся с этим, — пообещала она.

— Мы? — издевательски протянула Рей. — Или ты одна, как и хотела?

— Так, хватит, девочки! — Луна соскочила с коленей Усаги на пол и уставилась на Айно. — Мы не за этим сюда пришли. Минако, за тобой последнее слово. Ты с нами или нет?

Девушка сглотнула горькую слюну. На этот раз слезы все-таки брызнули из ее глаз — тяжело рвать нить.

— Нет.

Для многих в этой комнате отказ Минако прозвучал ударом похоронного колокола. Плечи девушек, даже воинственно настроенной Рей, поникли. Этот бой они проиграли. Айно одержала победу в нелегком сражении. Одна против всех. Но выиграла ли она от этого?

— Поймите… Я не могу… — губы ее дрожали, а слезы лились ручьями из широко раскрытых в немом отчаянии глаз.

— Прости. Не знаю, за что, но… Просто прости, — Ами сама едва сдерживала слезы. — Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе.

— Прощай, — Макото тоже была подавлена. — С этого момента наши пути расходятся, — девушка пулей выскочила в коридор, и оттуда донесся сдавленный всхлип.

Ами скользнула вслед за ней, и Минако осталась с Рей и Усаги. Ее всю трясло, в душе было как-то пусто, словно оттуда выкачали всю радость. Что теперь будет?

Хино медленно и с достоинством поднялась с места и молча, не говоря ни слова, покинула комнату, даже не посмотрев на лучшую подругу. Для Айно это был удар под дых. Она поняла, что Рей обижена на нее настолько, что готова вычеркнуть из собственной жизни. Импульсивная брюнетка считала ее предательницей, эгоисткой и бог знает кем еще, и это ранило Минако еще сильней. Она ведь так надеялась именно на поддержку Рей! Но все пошло прахом.

Осталась одна Усаги. Но и она не планировала оставаться здесь надолго. Когда уже все, в том числе и Мамору с котами, вышли в коридор, она поднялась с места и, подойдя ближе к расстроенной Айно, тихо проговорила, словно побаиваясь, что ее подслушивают:

— Ты молодец.

Минако, громко всхлипнув, потрясенно воззрилась на Цукино. Эти два слова огорошили ее не хуже, чем ведро ледяной воды, вылитое на голову.

— Что?

— Если бы я в свое время сказала это Луне, все могло бы пойти иначе. Но, если честно, я не жалею. Ни о чем. Совершенно. Хотя, все же мне грустно, что ты не хочешь присоединиться к нам, — Усаги громко вздохнула и выпрямилась, разведя руками. Увидев на кофейном столике вазу с фруктами, девушка взяла самое красное яблоко и впилась в него крепкими белыми зубами. Прожевав, она добавила: — Ты действительно замечательная девушка, Минако. Я была бы рада подружиться с тобой.

Подмигнув, она развернулась было, чтобы уйти, но Айно, подскочив, вцепилась в ее предплечье:

— Стой!

— Ай, больно! — вскрикнула Усаги, и Минако тут же ослабила хватку, но руку не убрала.

— Послушай меня, — Айно показалось, что ее голос звучит как-то по-иному — грубее и тверже, хоть и сдавленно, — как бы себя ни вел Мамору под маской, как бы он себя ни называл — он мой. Поняла?

— Да на черта он мне вообще сдался?! — воскликнула Цукино, вырываясь. — Терпеть не могу пижонов. Не претендую я на него, успокойся!

Минако не могла сказать, что ей от этого полегчало, но когда Усаги широким шагом вышла в коридор, рассерженно сопя, и присоединилась к остальным, Айно немного попустило. Закрылась дверь, тихо щелкнул замок, и Мамору, ероша волосы, появился на пороге.

— Ушли? — спросила девушка, уже зная ответ.

Чиба кивнул.

— Ты как?

Криво улыбнувшись, Минако вытерла тыльной стороной ладони слезы и шмыгнула:

— Я только что потеряла своих подруг. Как ты думаешь, как я?

Ни говоря ни слова, Мамору сел рядом и притянул девушку к себе. Та удобно устроилась в его объятиях, мирно посапывая. Было так тепло и уютно, а размеренное биение его сердца успокаивало, опутывая паутиной полудремы. Пальцы Чибы перебирали золотистые пряди Айно.

— Как бы то ни было, — нарушил он сонное молчание, — я тебя не оставлю. Не имеет значения, как я себя веду в образе Такседо Маска — просто положись на меня.

Минако ничего не ответила, лишь вздохнула, рассеяно проводя кончиками пальцев по промокшей от слез футболке Мамору.

„Да, ты пока у меня есть“, — вяло подумала она и только крепче прижалась к нему, чуть ли не свернувшись в клубочек.

— Кстати, ты куда-то собиралась идти? — Мамору погладил Айно по бедру, и в этом жесте не было ничего чувственного или возбуждающего.

Минако чуть отодвинулась от парня, глядя в его лицо широко распахнутыми глазами:

— Точно! — воскликнула она. — С этим скандалом я совсем уже позабыла, что собиралась к родителям в гости. И если всего час назад планировался визит вежливости, то сейчас мне жизненно необходимо попасть туда.

— Понимаю, — кивнул Чиба. — Родные стены лечат.

— Поехали со мной! — внезапно предложила Айно, встрепенувшись.

— Не думаю, что это хорошая идея, — осторожно заметил Мамору, положив ей руки на талию.

Минако удивленно вздернула брови:

— Почему? Из-за моей матери?

Парень кивнул:

— Она явно меня недолюбливает.

— Значит, у тебя будет шанс убедить ее в обратном, — улыбка вновь расцвела на губах блондинки. — Ну же, Мамору!..

Айно игриво провела ладонями по его груди и просяще заглянула в его глаза:

— Пожалуйста!..

„Ну как ей можно сопротивляться?“

— Хорошо, — скрепя сердце, согласился парень.

— Ура! — засияла Минако и, чмокнув Чибу в губы, слезла с его колен и направилась в ванную. — Я сейчас!..

Там, включив светильник на зеркале, она бросила взгляд на опухшее от слез лицо и потекшую тушь, и улыбка ее вновь увяла. Вспомнился напряженный разговор с подругами, и на сердце вновь лег тяжелый камень, душу защемило до боли.

На автомате Айно плеснула в лицо холодной водой, смыла размазанный макияж и наложила новый, добавив побольше пудры и румян, чтобы скрыть бледную кожу и покрывшееся красными пятнами лицо. Натянув на лицо вымученную улыбку, девушка вышла из ванной и позвала Мамору.

Впервые в жизни ей отчаянно хотелось домой, к маме.

Несмотря на опасения Мамору, обед прошел на редкость спокойно и миролюбиво. Мать Минако не бросала на него косых взглядов, а вполне дружелюбно интересовалась, как у него обстоят дела с учебой и поиском работы, чем он интересуется по жизни и так далее. Девушка, потягивая чай с жасмином, переводила взгляд с любимого на мать, крайне довольная сложившейся семейной атмосферой. Минако даже представила, что когда-нибудь они будут сидеть на этих же местах, только уже как муж и жена, и точно так же пить чай со сладостями.

Отца, к огорчению девушки, дома не оказалось — и его, и его заместителя отправили в очередную командировку в Соединенные Штаты, и вернуться они должны были не раньше следующего вторника.

Минако лишь вздохнула. Как бы ей хотелось побыть наедине с отцом, как в детстве, когда он не был таким занятым человеком и частенько проводил вечера с дочкой на коленях. Каждый вечер он брал книгу сказок, сажал ребенка на колени и читал сказки про ивовый росток, дурака Ётару и трех силачей. Для девочки не было моментов счастливей этих, и Минако до сих пор вспоминала их с теплом в душе. Она всегда была и останется папиной дочкой.

Допив чай и поставив чашку на столик, Айно задумчиво уставилась на мать. Ицуми Айно была отчаянной домохозяйкой, всю себя посвятившей сохранению семейного очага. Вместе со своим супругом она прошла сквозь огонь и воду, пережив нелегкий жизненный период с вечной нехваткой денег и безработицей. Но после рождения Минако дела молодой семьи пошли на лад, и мистер Айно твердым и уверенным шагом поднимался по карьерной лестнице, пока не стал успешным дипломатом. А его жена так и осталась хранительницей очага, хоть в молодости и была тусовщицей похлеще дочери. Она была ярким экстравертом, но когда жизненные обстоятельства загнали ее в четыре стены, Ицуми стала нервной и резкой. Ей, как птице, хотелось вырваться на волю, отдохнуть, развеяться. Но, увы, поздно. Раннее замужество не пошло ей на пользу.

Она была еще привлекательной сорокалетней женщиной с прямыми каштановыми волосами, присобранными широкой повязкой. Синие глаза, доставшиеся дочери в наследство, были живыми, хоть порой в них загорался огонек настороженности. В каждом человеке, в каждой ситуации Ицуми чувствовала подвох, о чем сразу же извещала всех, кто мог ее слушать.

Дочь она, несомненно, любила, хоть и по-своему. Она выражала свою заботу о будущем Минако в несколько ином русле, словно стараясь сделать так, чтобы та не повторила ошибок ее прошлого. Это Айно поняла уже позже, переосмыслив взбалмошное поведение матери по отношению к ее персоне. В школе девочка училась средне, а миссис Айно ругала ее за каждую плохую отметку в дневнике, хотя и сама училась совсем не блестяще. Тщательному материнскому контролю подвергались все ухажеры Минако, вплоть до совместимости по знаку зодиака. Девушку это изрядно раздражало, но она терпела. Правда, иногда материнские придирки доводили ее до слез. Но Минако не зацикливалась на этом, прощая мать всякий раз, тем самым ставя себя выше глупых обид.

К Мамору Ицуми Айно относилась предвзято с самого начала. Проведя свои астрологические исследования, она объявила, что они совершенно несовместимы по гороскопу древних майя; а вот о том, что по астрологическому гороскопу очень даже — умолчала. Но Минако лишь с улыбкой выслушивала материнские исследования и все равно поступала по-своему. Впрочем, так девушка поступала практически всегда, и миссис Айно это не всегда нравилось. Она ведь хотела как лучше!

Ближе к вечеру Мамору поспешил откланяться. Поцеловав смущенной Ицуми ручку, он повернулся к ее дочери:

— Ты как? Домой?

Минако покачала головой, безмятежно улыбнувшись:

— Нет. На этот раз я останусь здесь, на денек. Я провожу тебя.

Кивнув хозяйке дома еще раз, Чиба направился к двери. Блондинка плелась следом, нервно поправляя челку. Она знала, что мать сейчас держит ухо востро и наверняка слышит каждое их слово, и именно это придавало прощанию особую пикантность. Минако чувствовала себя школьницей, чей бойфренд уходит домой после чаепития со строгими родителями пригласившей его девчонки. Все было примерно так, если не брать во внимание возраст влюбленных.

Выйдя за дверь и чуть прикрыв ее за собой, Айно обвила руками шею Мамору и торопливо поцеловала, как и полагается на пороге родительской квартиры. Будто бы украла поцелуй, а не подарила один из многих. Отстранившись, улыбнулась и отчего-то покраснела.

— Чувствую себя четырнадцатилетним подростком, — призналась она.

— Хорошо иметь родительский дом, — заметил Чиба и погрустнел. Он слишком рано потерял родителей, и такая сторона жизни была ему практически незнакома.

Минако уловила его настроение и провела ладонью по щеке визави, успокаивая.

— Хорошо, что у меня есть ты. Спасибо за сегодняшний день, — прошептала она, вкладывая всю свою любовь в эти слова и нежное прикосновение.

— Спасибо за доверие, — в тон ей ответил Мамору и поцеловал ее в лоб, после чего спустился с лестницы.

И только когда его шаги стихли, Айно, прижав ладони к горящим щекам, вернулась в квартиру. Она и сама не могла понять, почему чувствует себя безумно влюбленной, словно в первый раз. Даже мать, казалось, загадочно сверкнула глазами и отвернулась, пряча улыбку, заметив блуждающий взгляд дочери.

Как давно она уже не была в своей старой комнате! Множество разномастных мягких игрушек, старые выцветшие обои, которые она выбирала еще будучи подростком; плакаты знаменитостей над кроватью и на дверцах шкафа, кое-где с жирными отпечатками губ в помаде; кровать, застеленная пледом ручной вязки — подарком матери на десятилетие; старый светильник в форме белой лилии, чуть оплавившийся по краям… Минако показалось, что она вернулась в детство, когда многие проблемы таковыми не являлись, а мама и папа казались самыми мудрыми людьми. Хоть и не всегда понимающими.

Девушка открыла стенной шкаф и поцокала языком, выбирая, что бы надеть из комплекта старых пижам. Все они, как она подозревала, были ей чудовищно малы. И почему мать не отдаст их в какой-нибудь благотворительный фонд? Но потом сама ответила на невысказанный вопрос — потому что это память. Вытянув наугад пижаму в бело-синюю полоску, Айно прикинула ее на себя. Должно сойти, благо этот комплект раньше был ей великоват.

Облачившись и улыбнувшись голым лодыжкам, выглядывающих на добрых пятнадцать сантиметров из-под коротких штанов, Минако сняла бант и принялась расчесывать густые локоны.

Вновь вспомнились события прошедшего дня, вернее, первая его половина. Ссора с подругами из-за нежелания кардинально менять свою жизнь, упреки, обвинения… Девушка почувствовала, как вновь закипает, как на глаза наворачиваются слезы обиды. Как же легко было разорвать узы дружбы, и как теперь нелегко собирать их в обрывки воспоминаний! Это все, что у нее осталось — воспоминания. Вечера в клубе, девичники, посиделки в кафе… Тогда казалось, что их дружба будет жить вечно, а теперь судьба отняла у нее подруг. Что дальше? Мамору?

Минако вздрогнула. Нет, не стоит думать об этом. Пока что он рядом, с ней, хоть и прыгает из окон в обличии Такседо Маска. Да… Перст судьбы коснулся даже ее парня. Неизвестность пугает.

„Мой выбор верен. Верен!“ — убеждала себя Айно, расстилая кровать и забираясь под одеяло. Постельное белье не было слежавшимся и пахло цветочным кондиционером, которым обычно пользовалась ее мать. Минако прижала к лицу краешек одеяла и вдохнула знакомый с детства аромат и чуть не прослезилась от распирающего чувства ностальгии. Ей было так хорошо сейчас… Если бы не камень на душе, связанный с уходом подруг, этот момент был бы одним из лучших в ее жизни.

Скрипнула дверь, и в спальню вошла миссис Айно. Девушка села на кровати по-турецки и несмело улыбнулась матери.

— Я ненадолго, — сообщила та и присела на краешек кровати. — Что произошло, Минако? Ты какая-то расстроенная.

— А что, разве заметно? — удивленно заморгала девушка, прикусив губу. Она-то бросила все свои актерские способности, чтобы мать ничего не заметила, а тут вот такой поворот.

— Заметно, — подтвердила женщина. — Проблемы с Мамору?

Минако покачала головой:

— Нет. С подругами. Мы… м-м-м… серьезно поругались.

— Со всеми? Даже с Мицуно? — переспросила миссис Айно.

— Даже с ней.

— А ну-ка расскажи!

— Мам!.. — девушка посмотрела полными мольбы глазами на мать. — Я устала. А это слишком тяжело рассказывать. Давай потом.

— Что, что-то такое, о чем мне знать не стоит? — моментально напряглась женщина.

— Нет, просто… потом. Ладно?

— Ну-ну… — миссис Айно с подозрением уставилась на дочь. — Ладно.

— Кстати, ты изменила свое мнение о Мамору? — поинтересовалась девушка, ловко сменяя тему разговора.

Ицуми покачала головой:

— Не совсем. Вроде бы он приятный молодой человек, но все же что-то меня в нем настораживает. А порой даже отталкивает. Я не могу понять причину этого, но мне он как-то не нравится.

Минако понурила голову и вздохнула:

— Странно. Почему же так? Что он сделал плохого тебе или мне?

— Я просто ему не доверяю, — отрезала женщина. — Считай это материнским предчувствием. Мне кажется, ты еще натерпишься с ним… Ладно, отдыхай. Спокойной ночи!

Миссис Айно провела рукой по макушке дочери и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь, оставляя Минако наедине с головной болью и размышлениями о материнском предчувствии.

Комментарий к 16. Одна против всех Не знаю, что-то я этой частью недовольна. В ней нет особого действа, зато хреново мне наравне с Минако. Ни один персонаж еще так на меня не влиял, как Дитя Любви. Все-таки есть у нас что-то общее)

Кстати, упомянутые в главе сказки и в самом деле являются частью японского фольклора. Если интересно, погуглите :)

https://vk.com/selia_meddocs_group – заходим в группу, участвуем в опросе недели) Интересно узнать ваше мнение)

====== 17. C’est La Vie – Минако стала Сейлор V ======

Euphoria

An everlasting piece of art

A beating love within my heart

We’re going up…

Euphoria… euphoria…

Loreen_Euphoria

С того момента, как Джедайт потерпел поражение на станции «10 FM», о нем не было ни слуху ни духу. Демон словно исчез, растворился в воздухе, как одна из его иллюзий. Не то что бы Нефрит сильно переживал по этому поводу — совсем даже наоборот, он был бы только рад, если бы надоедливый компаньон сгинул навсегда. Но по Темному Королевству стали расползаться слухи, что генералы отлынивают от своих прямых обязанностей, и если сплетни эти достигнут ушей королевы, то им обоим несдобровать.

Пока Джедайт воплощал в жизнь свой коварный план по сбору чистой человеческой энергии, он, Нефрит, продумывал другое дело. Более рискованное, это да, но невероятно эффективное. И, так уж и быть, он поделится идеей с Джедайтом. Самому ему не потянуть это мероприятие. Только вот где его демоны носят? В Темном Королевстве его давно уже никто не видел, а это значило, что Джедайт наверняка сидит в своей дыре, которая гордо именуется квартирой на окраине Токио.

Лорд нахмурился, и его лоб прорезала неглубокая складка. Делать нечего, придется ехать к незадачливому компаньону. В самом деле, не одному ведь ему появляться без предупреждения в чужом доме?

Схватив со столика у входа ключи, Нефрит вышел из особняка и, резво спустившись по ступенькам, щелкнул пальцами. Тотчас же к нему подъехал красный кабриолет, просигналив и сверкнув фарами, точно приглашая хозяина поскорее отправиться в поездку. Удовлетворенно улыбнувшись, молодой мужчина сел за руль и завел мотор.

На Токио как раз опускался теплый летний вечер. Небо над головой еще сохраняло свой чистый голубой цвет, но ближе к западу приобретало розовый, оранжевый и малиновый оттенки. А у самого края горизонта, где раскаленной золотой монетой в море опускалось солнце, небо переливалось множеством цветов — от палевого до бордового. А там, где оно не полыхало огнем, а нежно розовело, словно смущенная красавица, словно великан-художник сделал уверенные мазки кистью, рисуя тонкие перистые облака.

Нефрит уверенно вел автомобиль по практически свободному загородному шоссе, намеренно делая крюк, чтобы не застрять в городской пробке. Погода его радовала, и лорд, откинув голову, наслаждался летним теплом и безмятежностью, не забывая, впрочем, смотреть на дорогу. Когда-то давно Масадо Санджойн обожал проводить свободное время на природе, играя в теннис или отправляясь на пикники с друзьями. Когда же раскрылась его истинная сущность, о развлечениях пришлось забыть. И сила демона-звездочета стала тому заменой.

На нужном повороте Нефрит выкрутил руль до упора и, переключив скорость, двинулся по дороге с односторонним движением. Замелькали частные дома с пышно цветущими клумбами и стрижеными газонами. По тротуарампрогуливались рядовые жители Токио, бросая жадные взгляды вслед шикарному кабриолету. Группа каких-то девчонок восторженно завопила, когда лорд просигналил им и, поддав газу, скрылся за поворотом.

Вскоре показались первые многоэтажки, и Нефрит напряг зрение, стараясь выискать тот самый дом, в котором проживал генерал Темного Королевства. Конечно, демон-звездочет мог бы просто перенестись в нужное место, но кто даст гарантию, что Джедайт не наложил чары на свое жилище? Или что он вообще там? Надежнее было действовать по старинке; к тому же, время еще терпело.

Возле нужного дома Нефрит затормозил и, заглушив мотор, вылез из автомобиля и застыл, уперев руки в бока. Запрокинув голову, он попытался сконцентрироваться, чтобы магия точно указала ему на месторасположение квартиры демона иллюзий. Сосредоточившись, он прикрыл глаза и прислушался к своей интуиции.

— Звезды знают все… — пробормотал он, и в голове его, словно картинка из паззлов, стала складываться информация. Да, Джедайт был тут. Второй этаж, квартира…

Неожиданный толчок разрушил все усилия Нефрита, и он открыл глаза, едва сдерживая себя, чтобы не уничтожить того, кто посмел ему помешать.

— Прошу прощения.

— Что? — переспросил он и повернул голову.

Перед ним, смущенная донельзя, стояла невысокая девушка с волосами цвета красного дерева, одетая по последней моде. В руках она держала новенький и, судя по всему, дорогой смартфон, динамик которого издавал кошачье мяуканье. Быстро проведя пальцем по экрану, девушка сунула девайс в плетеную сумочку и робко улыбнулась, пожав плечами:

— Я не заметила вас и потому случайно врезалась.

Нефрит окинул незнакомку оценивающим взглядом и ухмыльнулся, ничего не ответив. Та, смущенно что-то пробормотав, двинулась дальше, старательно пряча пунцовое от смущения лицо.

«Девчонка», — презрительно подумал демон и направился к дому. Теперь можно было и самому догадаться, где находится Джедайт, не прибегая к магии. Неловкий случай у дома уже полностью выветрился из его памяти, когда генерал поднялся на второй этаж. На площадке было всего три двери, и только из-за одной исходила едва ощутимая аура тьмы.

Вот оно!

Дверь в нужную квартиру оказалась незапертой, и Нефрит, уверенно открыв ее, шагнул внутрь. С порога в нос ударил специфический запах алкоголя, достойный, пожалуй, хорошего бара, а не среднестатистической квартиры. Пусть даже в этой квартире проживал один из четверых верховных демонов Темного Королевства. С каждым шагом демон-звездочет все больше и больше сомневался в том, что попал в нужную квартиру. Пустые бутылки из-под саке и вина небрежно валялись под ногами, и Нефрит едва не наступил на одну, негромко выругавшись.

«Разве Джедайт злоупотребляет выпивкой?» — недоумевал лорд. — «Он курит, это да, но пить?.. Что-то тут не так».

Мужчина вышел из полутемного коридора в небольшую светлую гостиную. Из-за того, что окно было закрыто, в воздухе витал сизоватый туман от сигаретного дыма вперемешку с парами алкоголя. Нефриту едва не стало дурно, и он поспешил открыть окно, чтобы это безобразие поскорее выдуло.

Удивлению его не было конца, когда он увидел лежащего на диване хозяина дома — тот развалился прямо в мундире и начищенных до блеска сапогах и курил, глядя бесцельным взглядом в потолок. Завидев незваного гостя, он даже не сделал попытки подняться и лишь ухмыльнулся, делая очередную затяжку:

— О, какие нелюди пожаловали! Зачем пришел?

Нефрит удивленно вздернул брови, игнорируя вопрос Джедайта:

— Как ты можешь объяснить все это? — спросил он, обводя рукой замусоренную обстановку.

— А-а-а… — протянул демон иллюзий, все-таки вставая. К удивлению гостя, тот вовсе не был пьян. — Да вот… Провалил очередную задачу. Оказывается, моя бывшая девушка — одна из этих воинов в матросках. Представляешь?

— Нет, Джедайт, не представляю. Разве это достаточная причина для того, чтобы вести себя вот так? — темный генерал убрал с кресла непочатую бутылку вина и сел, закинув ногу на ногу. — Не вовремя же в тебе взыграла человечность!

— Согласен, — кивнул блондин и щелкнул пальцами. Бутылки исчезли. — Я же вдобавок ко всему уничтожил Фурау. Вот этими руками, — Джедайт посмотрел на свои ладони и усмехнулся. — Столько провалов в один день! Для меня это слишком.

— И из-за этого ты забился в нору? — ехидно поинтересовался Нефрит. — Между прочим, Погибель еще чудом не узнала о твоем затворничестве и недавнем фиаско. Но ходят слухи. Надо срочно что-то делать. Мне как-то не хочется обратиться в камень из-за твоих… причуд, — с трудом подобрал последнее слово мужчина. — Неожиданно видеть тебя таким.

— Зачем пришел? — еще раз спросил Джедайт, скрестив руки на груди.

— Много причин. Я хотел предложить тебе осуществить один план по сбору энергии, пока нас не настигла кара королевы, но ты, видимо, уже начал готовиться к казни, — Нефрит откровенно издевался над генералом, и тот, почувствовав подкол, надменно подбоченился:

— Я в деле. Рассказывай!

Демон-звездочет коварно улыбнулся:

— Вот это уже совсем другой вопрос!

Минако вышла из душа, на ходу распутывая влажные волосы. Облаченная в одно полотенце, она села на кровать и принялась листать купленный на днях журнал, задумчиво покусывая губу. Артемис сидел тут же, что-то просматривая в ноутбуке. Белый кот очень любил сидеть в Интернете, чем порой раздражал свою хозяйку, и между ними велись ожесточенные споры, победу в которых обычно одерживала Минако, просто-напросто отнимая по праву сильнейшей у питомца предмет дискуссии. Пока что Айно ноутбук не был нужен, и Артемис вовсю пользовался этим.

Вот уже неделю Минако была в ссоре с подругами. И ни она, ни кто-либо из них не желал сделать первый шаг навстречу — все девушки были либо очень гордыми, либо уважали чужой выбор, каким бы он ни был. На душе несостоявшейся сенши скребли кошки, когда она вспоминала, что потеряла дружбу трех замечательных девчонок. Порой Айно жалела, что была столь категоричной в своем отказе, но в тот же момент твердо убеждала себя в том, что выбрала единственно верный путь. Но все равно тоненький голосок никогда не дремавшей совести твердил: «Ты хотела, чтобы твоя жизнь была прежней? Но ты наоборот разрушила ее до основания! И это еще не конец…» Это доводило Минако до отчаяния, но она еще держалась. В конце-концов, она жива, и не приходится всякий раз рисковать жизнью в борьбе со злом. Пока у нее есть Мамору и семья, она выстоит.

Мамору. Да, он пока был. Но все же что-то в их отношениях шло не так, как прежде. Уже не та горела страсть, в которой они забывали себя, и Айно этого не хватало. Но парень был по-прежнему нежен с ней, и она купалась в этой неге и заботе, забывая на несколько минут о тупой боли, терзающей ее душу. Чиба стал для нее и другом, и любимым, но все-таки другом в большей степени. Это тоже слегка напрягало, но Минако отмахивалась от этой мысли. Ей так не хватало человека, с которым можно было поговорить, и Мамору заменил ей и начитанную Ами, и эмоциональную Рей, и смешливую оптимистку Мако.

Сегодня Чиба был дома — к нему должны были прийти друзья из университета, и у них намечался небольшой мальчишник. Он зазывал с собой и Айно, но та отказалась, представив ситуацию, в которую она попадет, оказавшись одной среди практически незнакомых парней. Итак, Мамору получил свободу действий, а сама Минако подумывала о том, чтобы сходить куда-нибудь, развеяться.

Мысли ее были далеки от содержания модного журнала и девушка захлопнула его. Повернувшись, она легла на кровать вниз животом и подперла голову кулачками.

— Артемис! — позвала она.

Ноль реакции. Видимо, кот основательно влип во Всемирную Паутину.

— Алло, Артемис! Венера вызывает! — чуть громче произнесла Минако.

— А? Что? — заморгал белый кот, в недоумении уставившись на хозяйку-подопечную.

— Мне скучно, — надула губки Айно и улыбнулась.

— А что я? Похож на дежурного клоуна?

— Будешь дерзить — «Вискаса» не дам, — пригрозила девушка.

Видимо, это все же привело Артемиса в чувство, и тот с явной неохотой закрыл лапой ноутбук. Минако удовлетворенно улыбнулась.

— Это что, шантаж? — недовольно пробормотал белый жрец.

— Нет, просто так. Поговорить хочу. Помнишь, ты обещал рассказать мне больше о моей первой ипостаси?

— О Минории?

Айно кивнула, а кот почесал за ухом.

— Тебе лучше задавать конкретные вопросы, Минако. Иначе наш разговор затянется надолго.

— Хмм… Хорошо. Такой вопрос: что стало с моей матерью? Я имею ввиду мою первую мать… Настоящую мать… Тьфу, запуталась. Короче, что случилось с королевой Венеры, Астартой? — девушка перевернулась на спину, удерживая полотенце. Ее влажные волосы разметались по покрывалу, и Артемис отчего-то смутился. Отвернувшись и устремив взгляд на приоткрытый шкаф с одеждой, кот заговорил:

— Насколько я знаю, она не выжила. Она и другие правители планет.

— Другие? — переспросила Минако.

— Да, родители других принцесс. Гермес, король Меркурия, Арес, король Марса, и Геракл, король Юпитера — воплощение других богов и героев Терры. На каждой планете Солнечной Системы некогда жили самые великие из небожителей, и зачастую планеты назывались их именами…

— Подожди, — перебила Айно. — Насколько я знаю, Юпитер — это Зевс, так? Тогда почему Геракл был королем Юпитера?

— Зевс и был королем Юпитера в свое время. Но когда земляне стали почитать его больше иных богов, он перебрался на Терру, оставив наместником одного из своих сыновей, героя Геракла, — терпеливо пояснял Артемис, припоминая дела далеких дней. — Теперь все это легенды, перекрученные каждым земным народом на свой манер. Так вот. Когда Металия задался целью уничтожить некогда процветающие цивилизации других планет, он начал выискивать слабые стороны в каждом из них…

Минако села и, заболтав в возбуждении ногами в воздухе, вновь перебила кота:

— А Металия? Откуда взялся он? Это был тоже один из богов?

— Нет, — ответил белый жрец, — Металия — это чистая энергия зла. Каждый злой поступок выделяет негативную, темную энергию, которая никуда не девается. И вот, в один не очень прекрасный день эта энергия сконцентрировалась при помощи чьего-то преднамеренного колдовства. Мы до сих пор считаем, что это проделки Гекаты, сестры богинь Селены и Астарты.

— Вот это да… — выдохнула Айно, ошеломленно покачав головой.

— Да. Вся энергия зла обрела форму, что могла самостоятельно мыслить и принимать решения, и она сама нарекла себя Металией, присовокупив к своему имени королевский титул. Самопровозглашенный король создал свою армию — юм и прочих демонов, после чего принялся переманивать на свою сторону прочих земных правителей. Человеческие сердца падки на соблазны, и те короли и королевы, что оказались подвержены им, породили семерых верховных демонов — смертных грехов. Лишь только одна королевская династия выстояла — семья Эндимиона.

— Его родители тоже были богами?

— Да, мать принца — милостивая богиня Деметра.

— То есть, — уточнила Минако, — все наши прежние воплощения — дети богов?

— В точку!

— А как обстоят дела с отцами, Артемис? Кто был отцом Минории? Или Серенити? Не могли же мы родиться, как Афина, из головы?

Кот серьезно задумался, и девушке на мгновение даже показалось, что он наморщил лоб. Хотя, под шерстью этого не было видно.

— Если честно, я не знаю. То, что я рассказал тебе — это общеизвестные факты. Хотя, некоторые злые языки утверждали, что у вас один отец. По-иному ваше феноменальное сходство никак нельзя было объяснить.

— При этом они забывали, что Астарта и Селена — сестры, — добавила Минако, довольная собой.

— А это тебе откуда известно? — ошеломленно переспросил Артемис.

Айно коварно улыбнулась, и на ее щеках заиграли ямочки:

— Мне же снятся сны о прошлом. Забыл? Плюс ко всему, ты уже упоминал об этом. Насколько я помню, королева Астарта отправила свою дочь на Луну к своей сестре, чтобы спасти.

— Вообще, так или иначе, все боги состоят в некотором родстве. Вот у принцессы Меркурия, кстати, была кузина Милена, принцесса планеты Нептун.

Девушка даже присвистнула, приподнимаясь:

— Неужто и за пределами Юпитера кипела жизнь?

Белый жрец кивнул и открыл было рот, чтобы рассказать об этим факте биографии Амелии поподробнее, но тут у Минако заиграл телефон. Музыка грянула так, что от неожиданности кот подпрыгнул на месте, и каждый волосок на его шерсти стал дыбом. Минако так и прыснула со смеху, но все же поспешила принять вызов, чтобы не травмировать тонкую душевную организацию Артемиса еще больше.

Звонил мистер Ямамото, менеджер ночного клуба «Moonlight Paradise». Его голос звучал взволнованно.

— Добрый вечер, Минако! Скажи, ты можешь приехать прямо сейчас в клуб?

«Ну вот, как всегда».

— Что-то произошло? — невольно напряглась девушка.

— Вообще-то да. Извини, что не предупредил тебя раньше, но у нас возникли форс-мажорные обстоятельства. Сегодня у нас проходит конкурс талантов — своего рода баттл между лучшими исполнительницами клубов Токио. От нас должна была участвовать Леди Маден, но она отказалась в самый последний момент. Вся надежда на тебя.

Айно вздохнула. Внутри ее боролись два чувства: с одной стороны, она была рада, что именно ей предлагают представлять клуб в этом конкурсе; с другой, негодовала, что должна выступать в качестве замены. И чем это Леди Маден была лучше нее?

«Вот откажусь — и посмотрю, как попляшет мистер Ямамото!» — невольно позлорадствовала девушка, но все же первое чувство победило и она произнесла: — Хорошо, скоро буду.

— Отлично! — менеджер был безумно рад согласию Минако. — И вот еще что. Не наряжайся сильно, для тебя приготовлен костюм.

Это заставило девушку насторожиться. Она никогда раньше не переодевалась в то, что ей предлагал клуб. В основном костюмы эти выглядели вульгарно, вызывающе и кричаще безвкусно.

— Хорошо.

Минако сбросила вызов и задумчиво повертела телефон в руках. Но вскоре ее лицо озарила озорная улыбка. Девушка уже предвкушала скорое выступление, а потому ее настроение достигло высшей отметки. Позабылась на время и ссора с подругами.

«Интересно, стоит ли позвонить Мамору?» — подумала Айно, но тут же отбросила эту мысль. Она хотела сделать ему сюрприз в случае своей победы. Глаза Минако мечтательно заблестели, когда девушка представила реакцию парня на свои слова. Он несомненно обрадуется!

Подскочив и схватившись за фен, блондинка принялась приводить себя в порядок, а Артемис, пользуясь тем, что его подопечная занята своей внешностью, вновь полез в Интернет.

Облачившись в свободную белую блузку и морковного цвета слаксы, Минако заплела в волосы красный бант и сделала легкий макияж — все равно в клубе ей нанесут боевой раскрас, который с легкостью можно разглядеть в другом конце зала. И только когда она, подобрав туфли, принялась обуваться, кот подал голос:

— Возьми меня с собой.

— Это еще зачем? — удивилась Айно, выпрямившись.

— Не хочу оставлять тебя без присмотра. Ты беззащитна без жезла Венеры и коммуникатора, а так как убедить тебя взять их с собой себе дороже, то вполне реальней сопровождать тебя везде и всюду.

— И как ты себе это представляешь? — поинтересовалась Минако, уперев руки в бока. — В клуб с животными не пускают, ты в курсе?

— Да. Именно поэтому тебе лучше взять сумочку побольше.

— Слушай, а не легче ли тебе принять человеческий облик?

Артемис покачал головой и спрыгнул на пол:

— Мне не давали на это разрешения.

— А самовольно?

Кот так серьезно посмотрел на Айно, что та тут же передумала препираться.

— Ладно, сдаюсь, — пробурчала девушка, вынимая из шкафа большую кожаную сумку верблюжьего цвета. — Прошу, — сделала она приглашающий жест, и Артемис, не заставляя себя долго ждать, запрыгнул внутрь.

Подняв сумку и закинув ее на плечо, Минако натужно вздохнула:

— Нет, все-таки тебе нужно сократить дневную норму «Вискаса». Ты весишь, наверное, целую тонну.

— Совершенно авторитетно заявляю, что это самый уродливый костюм, который я когда-либо видела.

Минако покрутилась у зеркала и, вздохнув, села на диванчик, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не завыть в голос. Когда она увидела нечто, напоминающую нежно-голубую бальную пачку в пайетках, ей тут же захотелось сбежать на другой конец света, лишь бы не видеть этот кошмар. Но искусство требует жертв, и Айно пришлось надеть не только костюм, но и белые колготки, голубые туфли на плоской подошве и крылышки феи за спину. Через несколько минут от прежней Минако не осталось ничего, кроме распущенных волос — даже ее неизменный бант заменили на безвкусный цветок-заколку.

— Не понимаю, они хотят меня прославить или опозорить? — недоумевала девушка.

Артемис, наполовину выбравшись из сумки, сочувственно посмотрел на нее:

— Делать нечего, терпи. Думай о чем-нибудь хорошем. О возможной победе, например.

— Или о Мамору… — мечтательно протянула она, и ее глаза заблестели.

— Можно и о нем, — кивнул кот. — Кстати, когда твое выступление?

— Сказали, начнется с минуты на минуту. В любом случае, мне сообщат.

Минако встала с места и зашагала из угла в угол, напевая под нос песенку. Концертный костюм шуршал в такт ее шагам, словно девушка была обернута в фольгу. Остановившись, она высказала еще одно возмущение:

— Они даже не дали мне возможности выбрать песню для выступления, — Айно всплеснула руками. — Вот и как это называется?

— Наверное, они выбрали самую известную твою композицию, — терпеливо заметил Артемис. — Слушай, сядь! У меня уже в глазах рябит.

Послушно плюхнувшись рядом, Минако откинулась на потертую спинку диванчика и сделала пару глубоких вдохов. А потом снова начала негромко напевать песенку. Сердце ее взволнованно билось, словно перед экзаменом. Руки вспотели, ноги тряслись.

— Это обычный концерт. Обычный концерт, — уверяла она себя. — У меня же никогда не было страха сцены, почему же я так нервничаю? — воскликнула Айно.

— Не волнуйся, я буду рядом, — уверил ее кот, касаясь девушки пушистой лапкой. Он понимал, отчего так волнуется Минако, но говорить об этом не решался.

Все дело было в том, что она привыкла чувствовать поддержку подруг и Мамору, что были в зале. Это придавало ей уверенности. А теперь Айно казалась скелетом без мышц и сухожилий: малейший толчок — и она обратится в сухую груду костей. Как тело не может двигаться без соединительной и мышечной ткани, так и человек без поддержки друзей и близких не чувствует себя в уверенности.

— Спасибо! — девушка с душой пожала белую лапку, и в тот же момент раздался стук в двери:

— Ваш выход, мисс Айно!

— Да-да, сейчас! — крикнула она и на автомате поднялась с места. Уже возле дверей Минако повернулась к Артемису и подмигнула ему. В ее глазах больше не было страха или неуверенности, она вновь стала прежней кокеткой и соблазнительницей даже в этом нелепом костюме.

Айно не слышала, как объявляли ее номер. Она вышла на сцену под гром аплодисментов и, услышав знакомые аккорды, сняла микрофон со стойки и запела:

Эта любовь, эти импульсы внутри,

И рассудку дрожи не унять.

Это началось десять месяцев назад,

От близости твоей все в огне горит.

Словно в мелодраме, книгах и кино,

Я легко сюжет предугадаю.

Только не судьба, несчастливая любовь.

Но я верю время придет, счастье вернет!

Крутнувшись на носочках и щелкнув пальцами, девушка перешла к припеву:

Судьба мне тихо шепчет:

«Се ля ви!»

Радости секреты от рассудка далеки.

«Се ля ви!»

Хочу держать любовь как пса на привязи.

Хочу любить я снова,

И к сердцу прижиматься…

Но жизнь жестокая ко мне одной.

Минако с легкостью вошла в роль, хотя песня не совсем была актуальной по отношению к сложившейся ситуации, но Айно с легкостью вспомнила о былом. Чуть пританцовывая и качая головой в такт мелодии с легким вплетением японских мотивов, она продолжала уже с чуть легким нажимом:

Кто вам право дал говорить мне глупости?

Кто вам право дал лезть в мою судьбу?

Выбрала сама я тернистую тропу,

Хоть и знала, что туфельки сотру.

В сердце снова боль,

Я сама того ждала.

Я сама себя леплю из глины,

Только почему не хватает мне тепла?

Жар свой сердца я отдаю,

Чтоб греть любовь!

Вот оно! Девушка, допев второй куплет, заметила жюри, сидящее за столиками в паре метров от сцены. Вот, значит, как! Все вполне серьезно. Надо поднажать, сразить их наповал!

Судьба мне тихо шепчет:

«Се ля ви!»

Радости секреты от рассудка далеки.

«Се ля ви!»

Хочу держать любовь как пса на привязи.

Хочу любить я снова,

И к сердцу прижиматься…

Но жизнь жестокая ко мне одной.

Проигрыш. Минако закружилась, раскинув руки в стороны. Сейчас она даже была рада своей балетной пачке — вращение, как она думала, от этого выглядело только лучше. Мир закрутился вокруг блондинки сияющим калейдоскопом огней, создавая атмосферу волшебства. Наконец, остановившись и глубоко вдохнув пару раз, Айно продолжила:

Словно в мелодраме, книгах и кино,

Я легко сюжет предугадаю.

Вот и конец, несчастливая любовь.

Но я верю время придет, счастье вернет!

«И раз, и два и три!» — скомандовала сама себе Минако и запела звонче последний, полный куплет, что некогда давался ей с трудом:

Судьба мне тихо шепчет:

«Се ля ви!»

Радости секреты от рассудка далеки.

«Се ля ви!»

Я хочу держать любовь как пса на привязи.

«Се ля ви!»

Просто потому что в тебя я влюблена!

«Се ля ви!»

Знаешь, больше никогда не буду я одна…

Хочу любить я снова,

И к сердцу прижиматься…

Но жизнь жестокая ко мне одной.

Решив почувствовать себя суперстар, Айно протянула микрофон в сторону зала, и зрители, рады стараться, дружным хором пропели:

Ко! Мне! Од-ной!

Довольная собой, Минако допевала последние слова песни, купаясь в лучах зрительского обожания. Девушка чувствовала это всей кожей и думала, что ей этого достаточно. Неважно, победит она или нет — пережитые только что мгновения были бесценны. Ее знают. Ее любят. Возможно, это даст ей дополнительный стимул двигаться дальше. Она пела:

«Се ля ви!»

«Се ля ви!»

«Се ля ви!»

Зал взорвался громом аплодисментов. Подмигнув и отсалютовав, Минако, пятясь назад, скрылась за кулисами. И едва не наступила на Артемиса. Он сдержал слово и не пропустил ни одной минуты пребывания Айно на сцене. Вне себя от возбуждения, девушка схватила кота и расцеловала его от души. У него, казалось, от смущения даже шерсть чуть порозовела. Но это ему явно нравилось.

Зааплодировав вместе со всеми остальными, девушка в темных солнечных очках и клетчатом кепи, под который были убраны волосы, поднялась со своего места и широким шагом двинулась к противоположной стороне зала, где, как она заметила, сидели еще две конспираторши.

— Так-так… Если у меня не обман зрения, это те самые мадам, что собрались весь вечер провести дома.

Те замерли, словно их поймали с поличным.

— А что такого? — возмутилась одна из них. — Между прочим, я очень и очень люблю творчество Минако и не собираюсь отказываться от ее концертов!

— Ну, с тобой все ясно. А ты? — повернулась обвиняющая сторона к другой девушке.

— А меня Усаги уговорила, — тихо, словно съежившись, произнесла та.

— Ага, еще скажи, что ты не хотела идти. Вот Мако принципиально осталась дома, — сняв кепи и очки, девушка поправила свои шикарные темные волосы, что волной легли на спину.

— Ты уверена в этом? — рассмеялась Цукино. — Да ее за километр видно. Хотя тоже, смотри, парик нацепила.

Ами прыснула со смеху, когда Усаги указала на сидящую практически у входа Макото в рыжем парике и с кокетливой мушкой на щеке.

— Замаскировалась… — схватившись за живот от смеха, произнесла Рей. — Пойдемте к ней. Надо популярно ей объяснить, что маскарад не удался.

— И все-таки странно, что мы все пришли сюда, — протянула Ами, оправляя платье. — Несмотря на ссору с Минако.

Улыбка Хино тотчас же увяла, сменившись холодной решимостью:

— Это к делу не относится. Она предательница, и точка. Пойдемте, а то, похоже, Мако нас тоже заметила.

— Я вот думаю... — медленно произнесла Ами, потирая переносицу. — Откуда ты, Рей, узнала о том, что сегодня выступает Минако? Вроде бы другая певица должна была принять участие.

— Ну... Скажем так: птичка на хвосте принесла, — схитрила Хино. — У меня тут свои связи. Не забывайте, что я начинающий композитор, так что... Слово тут, слово там — и наше Дитя Любви перед нами, как на ладони. А потом решила вас, негодниц, проверить на вшивость. Никто не прошел проверку.

— Страшная ты девушка, Рей, — с опаской протянула Усаги. — В такие моменты я тебя боюсь.

— Все дело в природном обаянии, — напустив на себя важность, ответила ей Хино. — Нужно просто правильно подать себя.

Нефрит и Джедайт сидели в жюри конкурса певческих талантов, отчаянно сдерживая зевоту. Это была часть безумного плана демона-звездочета — выбрать вместе с другими двумя судьями победительницу и с ее помощью выкачать из посетителей увеселительного заведения всю энергию. Задумка была слегка подкорректирована Джедайтом, ведь изначально Нефрит хотел выкачать энергию только из победительницы, когда ее эйфория достигнет своего пика. Все-таки демону иллюзий удалось убедить своего компаньона в обратном — массовость всегда лучше.

Им не составило никакого труда занять место в жюри — старые связи Масадо Санджойна знатно помогли им в этом. И вот теперь началась самая скучная часть их плана — выбор победительницы. Перед ними уже выступило столько девушек в кричащих одеждах, что даже в глазах рябило. Все они смешались в одно цветное поющее пятно, и генералы, уже не различая лиц, делали пометки в турнирной таблице напротив имен выступающих участниц.

Джедайт терпел все, сцепив зубы. Он не впервой занимался муторной работой. А вот Нефрит был близок к тому, чтобы бросить все и начать выкачивать энергию просто так. И только внешне невозмутимый демон иллюзий служил ему примером для подражания.

Наконец, ведущий конкурса объявил:

— Наш песенный конкурс подходит к концу, и у нас осталась последняя участница. Вы все прекрасно ее знаете, оттого мы и припасли ее выступление под самый конец. Не догадываетесь, кто это? Итак, встречайте! Неповторимая Микан Ширатори!

Зал взорвался громом аплодисментов, и это несколько взбодрило заскучавших лордов. Мысленно встряхнувшись, они устремили свои взгляды на сцену, точнее, на следующую участницу. Возможно, весь Токио знал о Ширатори, но в Темном Королевстве среди демонов и юм вряд ли встречались ее фанаты.

Микан была миловидной зеленоглазой шатенкой с красным обручем в виде банта на голове. Одета она была в стиле а-ля «Алиса в стране чудес» — пышное оранжевое платье до колен, с шелковым зеленым поясом и ворохом оборок и кружев.

Нефрит был разочарован, но одно «но», что заставило его мрачную натуру поставить мысленную галочку в пользу исполнительницы. Хоть пение Ширатори ничем не отличалось от других, у нее все же было одно большое преимущество: Микан любили зрители. Несмотря на то, что она пока не поднималась выше выступлений в клубах Токио, ее однозначно ждало светлое будущее.

Переглянувшись с Джедайтом, лорд-звездочет прочел в его глазах ту же самую мысль, и мужчины, не сговариваясь, поставили певичке высший балл из всех возможных. Остальное — дело техники. Главное, чтобы юма не подвела, а в этом демон иллюзий был уверен — Дерера была одной из сильнейших ведьм в его изрядно поредевшем арсенале.

Когда адреналиновый бум сошел на «нет», Минако обессиленно растянулась на диване в своей гримерке. Артемис лежал рядом, мелодично мурлыкая. Эйфория, испытанная на сцене, была такой же, как и в былые времена, когда подруги приходили поддержать ее. Они словно подпитывали ее своими силами, придавая уверенности, а она возмещала им эту энергию сторицей.

«Может, они были сегодня в зале?» — мелькнула шальная мысль, но Айно отмахнулась от нее, когда вновь вспомнила о ссоре. Это неприятное воспоминание скользнуло наждаком по сердцу и девушка почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

Внезапно дверь в гримерку распахнулась, и Минако подскочила с места, одним движением пряча Артемиса за спину. Если Ямамото или кто-нибудь другой из администрации клуба увидит кота, ей не сдобровать. Но ее опасения оказались напрасными, ведь на пороге стояла девушка в оранжевом платьице и с зеленым поясом — судя по всему, одна из выступающих.

— Ой, извините, я ошиблась дверью, — смущенно пробормотала нарушительница спокойствия и собралась было закрыть дверь с той стороны, как была остановлена восторженным окликом Айно:

— Вы Микан Ширатори, верно? — от возбуждения зрачки Минако расширились, и она, затаив дыхание и прижав кулачки к груди, неотрывно смотрела на «ту самую Микан», что однажды снялась в рекламе яблочного сока. Ее имя гремело на весь ночной Токио — не было такого завсегдатая клубов, кто не слышал бы о певице.

— Да.

Ширатори уже привыкла к подобному вниманию к своей персоне, хоть это порой смущало ее. Вот как сейчас, например.

Айно была в восторге. Она увидела знаменитость! Не такую, например, как Кёко Фукада*, но все-таки. Возбуждение огнем пробежало по венам, когда она, сделав шаг навстречу «той-самой-Микан», поклонилась в приветствии и представилась:

— А я — Минако Айно. Очень приятно познакомиться с вами.

К восторгу блондинки, девушка тоже улыбнулась и поприветствовала ее, добавив:

— И мне тоже.

— Э-э-э… — Минако замялась, не зная, что делать дальше. Ей хотелось нервно подпрыгивать на месте, как незрелой девчонке, но она сдерживала себя. — Можно ваш автограф? — наконец, выпалила она, с надеждой глядя на Ширатори.

— Почему бы и нет, — пожала плечами Микан. — Один момент, я только зайду к себе в гримерную. Подходите туда, хорошо? Это соседняя комната. Извините еще раз, что влетела к вам.

Айно замахала руками:

— Ничего-ничего! Я мигом!

По-доброму подмигнув, Ширатори все-таки ушла, а Минако заметалась по гримерной в поисках блокнота и ручки. У Артемиса, что едва успел нырнуть в сумку, вновь зарябило в глазах, и он покачал головой, словно взрослый, что смотрит на потехи своего неразумного ребенка.

— Не скучай, я скоро, — пообещала Айно и выскочила за дверь. Остановившись на полпути, она развернулась в обратную сторону и бегом спустилась по запасной лестнице, где, насколько она знала, в комнате для дежурного персонала стоял автомат с освежающими напитками. Ей хотелось сделать приятное новой знакомой.

В темном углу коридора что-то закопошилось, и сердце Минако ушло в пятки — уж больно это что-то напоминало скрежет когтей по полу. Богатое воображение тотчас нарисовало девушке страшную картинку. Не рискнув проверить, что же кроется во мраке, Айно припустила вниз по лестнице, и шаги ее отбивали по ступенькам тот же мотив, что и сердце.

А в это самое время Микан прихорашивалась перед зеркалом у себя в гримерной. Конфуз с проникновением в чужую комнату сошел на «нет», и она успокоилась. Впереди еще было объявление результатов конкурса, и девушка хотела выглядеть как можно лучше. Да и нервы ей еще пригодятся, когда ведущий начнет тянуть кота за хвост, создавая интригу.

В дверь постучали, и Ширатори отвернулась от зеркала:

— Входите!

То, что воспользовалось ее приглашением, совсем не было похоже на недавнюю знакомую, и Микан в ужасе закричала, судорожно прижав ладони ко рту. Глаза ее, казалось, были готовы вылезти из орбит, а саму девушку словно парализовало.

Существо с серо-зеленой кожей, гаденько ухмыляясь, заперло дверь изнутри и теперь надвигалось на парализованную страхом певицу, позволяя той невольно фиксировать внешность монстра: коротенькое розовое платье, больше похожее на банное полотенце… Лысый череп, с затылка которого, впрочем, росли засаленные белые пряди волос… Заостренные уши и черные глаза, похожие на перезрелые оливки… А еще когти и клыки, каких даже в кошмарном сне не увидишь.

Все это пронеслось перед девушкой отдельными кадрами. Внутри нее все переворачивалось от страха, травмированное сознание так и норовило отключиться, но нет — Ширатори по-прежнему держалась, хоть и сжалась вся под холодным взглядом порождения тьмы.

— Мика-а-а-а-н!.. — протянула юма Дерера, глядя на жертву, гипнотизируя, и тут же открыла пасть. Вместе с гнилостным дыханием вырвалась прозрачная желеобразная субстанция, залившая певицу с головы до ног. Девушка хотела бы вскрикнуть, но не смогла — субстанция попала к ней в рот и тут же застыла, и уже через пару секунд несчастная Микан оказалась заточенной в прозрачное стекло, словно муха в каплю янтаря.

Последнее, что увидела Ширатори, погрузившись во тьму — это чудовище, уменьшающееся в размерах и принимающее ее облик. Глаза Микан закатились, и она лишилась сознания от нехватки воздуха.

Дерера же быстро перетащила остекленевшую певицу в угол и прикрыла снятым с диванчика покрывалом. Отряхнув руки, она повернулась обратно к двери. Пока что все шло по плану. Дело оставалось за хозяином Джедайтом и лордом Нефритом, что должными были подтасовать результаты. Она же, до того как обратиться в Микан, позаботилась об охранниках и камерах видеонаблюдения. Охранная система была выведена из строя, крепкие на вид парни были ненадолго парализованы тем же способом, что и Ширатори. Дело оставалось за малым — выкачать энергию из посетителей клуба. Вот-вот должны были объявить результаты, и Дерера двинулась к двери.

В коридоре ее остановил возглас:

— Микан! Ты куда?

Скривившись словно от зубной боли, лже-Ширатори медленно повернулась и смерила взглядом блондинку с двумя баночками лимонада в руках и блокнотом.

— Подожди, — произнесла та и, мило улыбаясь, протянула ей одну баночку и блокнот с ручкой.

— Чего тебе надо? — грубо ответила Дерера, но, вовремя спохватившись, сладко улыбнулась: — Что-то срочное?

Минако опешила, поражаясь метаморфозам, произошедшим с Микан, что изначально произвела на нее благоприятное впечатление, и пару раз моргнула.

— Ты обещала дать мне автограф. Ты разве не помнишь? — удивленно протянула она, чувствуя, как начинают гореть ее щеки.

— Ах, да, автограф… — юма снисходительно посмотрела на Айно и, взяв ручку и блокнот, что-то пару раз черкнула там. Затем, вернув и блокнот, и ручку, пошла по направлению к сцене, проигнорировав протянутый лимонад.

Минако была озадачена.

— Какая муха ее укусила? — пробормотала она и вернулась к себе.

Навстречу ей выскочил встревоженный Артемис.

— Минако! У нас беда!

— Что? — переполошилась девушка, и сердце ее сжалось от недоброго предчувствия.

— Я слышал, как кричала Микан. Даже не кричала — вопила от ужаса!

— Но я только что видела ее в коридоре и разговаривала с ней! — ответила Айно, потирая лоб.

— И она не показалась тебе странной? — уточнил кот.

Минако нахмурилась:

— Вообще-то, да. Она показалась мне отмороженной. Или какой-то не такой.

— Это не хорошо, — покачал головой Артемис. — Надо бы проверить, что не так.

— Предлагаешь вломиться к ней в гримерку? — недоверчиво протянула девушка, прикусив губу и скрестив руки на груди.

— А у нас нет выхода. Пойдем, — и кот, задрав хвост кверху, выскользнул в приоткрытую дверь. Минако не оставалось ничего другого, кроме как проследовать за ним.

Коридор был пуст, что не помешало заговорщикам, скользя вдоль стенки, пробраться в соседнюю комнатушку. Как и предполагала Минако, она была пуста.

— И что? Ладно, пошли отсюда, Артемис, я не хочу, чтобы Микан застала нас здесь, — занервничала девушка. Что-то здесь напрягало ее, вызывая необъяснимую дрожь.

— Подожди, — резко отозвался кот и прошествовал к трельяжу. — Что это? — поинтересовался он, пытаясь ковырнуть когтем пласт застывшего стекла.

— И правда, — Минако коснулась кончиками пальцев бугристой прозрачной массы. - Ох, не нравится мне это…

Скользнув внимательным взглядом по чуть запыленной гримерной, Айно остановилась на чем-то бесформенном, стоявшим в углу и небрежно прикрытым желтым плотным покрывалом. Нехорошее предчувствие ударило по нервам еще сильнее, когда она протянув руку, одним движением сорвала покрывало. Глухой вопль вырвался из уст Минако, когда она встретилась с неподвижным, полным ужаса взглядом настоящей Микан. Девушка, замершая в позе эмбриона, была заключена в стекло.

Айно рискнула протянуть руку и постучала по стеклу. Безуспешно. Затем Минако ударила сильнее, а потом еще и еще, до боли в сжатых кулаках. Артемис, что был рядом все это время, произнес:

— Так ты не сможешь ей помочь. Это не обычное стекло.

Запыхавшись от отчаяния, с которым Айно пыталась пробить прозрачный материал, девушка повернулась к коту:

— Снова демоны?

— Думаю, да.

— Этого еще не хватало. Ладно, — смирившись с неизбежным, произнесла Минако. — Ты можешь как-нибудь это убрать?

— Нет, — честно признался белый жрец. — Только не в этом облике…

— Ну и зачем ты тогда напросился со мной? — набросилась на него девушка, но кот продолжил:

— …зато ты можешь.

— Я? — удивилась девушка. — Я ведь не взяла с собой жезл Венеры и коммуникатор.

— Именно поэтому у меня остался запасной вариант, — с этими словами кот подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе три раза и приземлился на пол уже с розовой шариковой ручкой и пудреницей в форме полумесяца, которую Минако видела во сне. Протянув руку, она взяла ее и рассмотрела внимательней:

— Я видела ее! Это же пудреница, что позволяла Минории и Серенити менять свою внешность.

— Именно! — поддакнул кот. — У Сейлор Мун тоже есть такой предмет — тюбик с помадой. С помощью этих предметов вы можете превращаться в кого угодно и атаковать врагов.

— А это что? — Айно взяла ручку и самокритично покрутила ее в руках, но кот не успел ей ответить, так как дверь гримерки распахнулась, и Минако, пойманная с поличным, резко поднялась на ноги.

— Микан? — произнесла она, чувствуя, как сердце готово вот-вот вырваться из груди.

Дерере хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, что произошло, и она сузила глаза:

— Ты же уже поняла, что нет, козявка! — произнесла юма и, сделав шаг, захлопнула за собой дверь, отрезая Минако последний путь для отступления. — К счастью, ты унесешь этот секрет с собой в могилу.

Разинув рот, лже-Ширатори плюнула стекловидной субстанцией и Айно, показав чудеса хорошей реакции, отпрыгнула в сторону.

— Превращайся, Минако! — крикнул кот откуда-то из-под дивана.

— Как? — ответила она, запрыгнув на этот предмет мебели, уворачиваясь от еще одного плевка юмы и проклиная все на свете.

— Просто скажи: «Лунная Сила, перевоплоти!»

— Как ска-а-а-жешь! — в очередной раз увернувшись, Айно скатилась под ноги Дерере, сбив ее с ног. Пользуясь заминкой, девушка выкрикнула требуемое, поднявручку вверх.

Вновь золотое сияние окутало ее с головы до ног, и когда спало, вместо привычной глазу оранжевой формы Минако увидела нечто, напоминающее школьную одежду: белую блузу с красным бантом, синюю юбку с красной каймой… А еще у нее что-то было на лице. Айно коснулась предмета кончиками пальцев. Маска? Но рассматривать новое фуку ей было некогда и, поднявшись на ноги, девушка сделала колесо, остановившись у противоположной стены.

«Снова теснота!» — подумалось ей.

Юма опешила, глядя на то, как вроде бы беззащитная жертва обратилась в достойного противника.

— Ты еще кто такая? — прошипела Дерера.

— Сама еще не знаю, — дерзко отозвалась Минако. — Но узнаю. Потом, когда с тобой расправлюсь.

— Используй Луч Полумесяца! Используй пудреницу! — подсказал Артемис, все еще не решая выбраться из-под дивана.

— Луч Полумесяца! В бой!!!

Скомандовав уже знакомую атаку, Айно раскрыла драгоценный полумесяц, и из него вырвалась ослепляющая вспышка — точь-в-точь такая же, что использовалась ею в ипостаси Сейлор Венеры. Ударив юму прямо в грудь, луч прожег в ней дыру. Взревев, Дерера сбросила облик Микан и в последний раз, на последнем издыхании, выпустила желеобразную струю под ноги Минако.

Подпрыгнув вверх, девушка избежала попадания стекловидной массы. Она почувствовала, как ее тело стало легким и невесомым, словно перышко. Казалось, что сила притяжения стала слабее, позволяя Айно некоторое время парить в воздухе. И воительница воспользовалась этим в своих интересах.

— Пинок! Сейлор! Ви! — воскликнула она, подпрыгнув еще раз и в полете ударив Дереру в лицо ногой. Минако услышала, как под каблуком ее синей туфли захрустели ломающиеся кости, и тут же приземлилась. Юма, коротко взвыв, схватилась за раздробленный нос и бухнулась на колени.

— Луч Полумесяца! В бой!!! — донеслось до ее слуха. Вспышка — и порождение тьмы перестало существовать, обратившись в кучку золы.

Айно, быстро выдохнув, уперла руки в бока и осмотрелась.

— Мда… — невольно вырвалось у нее, когда девушка увидела последствия сражения в гримерной. Разбитое зеркало, повсюду застывшее стекло, похожее на чистейший лед… Минако пнула носком одну из таких прозрачных наледей, и та, к ее удивлению, рассыпалась кучей сверкающих осколков. — Артемис! Где ты там? Вылезай. Похоже, я смогу освободить Микан.

Кот послушно выбрался из-под дивана и осторожно заметил:

— А ты неплохо держишься! Как для той, что решила завязать с демонами.

— Я и сама не знаю, — пожала плечами Айно. — Но в этом костюме я чувствую себя уверенней и сильнее, чем в ипостаси Сейлор Венеры. Сражения не отнимают у меня массу энергии, мне не нужно восстанавливаться после каждой атаки… Пожалуй, быть Сейлор Ви мне очень даже нравится.

— Сейлор Ви? — переспросил Артемис.

— Да, — улыбнулась девушка. — Я сама придумала это прозвище. Вроде бы я Венера, а вроде бы и нет. Пускай это будет моим кодовым именем.

Подмигнув ошарашенному коту, Минако подошла к застывшей в стекле Ширатори и, что есть силы, пнула ненавистную наледь. Осколки взметнулись фонтаном и опали на пол серебристым дождем. Микан, освобожденная из плена, обессилено свалилась на руки Сейлор Ви и, судорожно вдохнув, выплюнула кусок стекла, часто хватая воздух ртом.

— Все в порядке? — поинтересовалась ее спасительница, и певица пораженно уставилась на нее. Сквозь прорези красной маски на нее добродушно смотрели глубокие синие глаза. Воспоминания о пережитом ужасе под этим теплым взглядом стирались, уходили в небытие.

— Я… — прохрипела Микан, — спасибо…

— Вот и хорошо, — пропела незнакомка и помогла Ширатори стать. Подвела к дивану, усадила и произнесла: — Ты же понимаешь, что говорить об этом не стоит. Верно?

Певица лишь кивнула, сжав в кулаки дрожащие руки.

— Прощай! — махнула рукой незнакомка и вышла за дверь, оставив Микан наедине со своими сумбурными мыслями и воспоминаниями. И, вот уж точно, той показалось, что за спасительницей метнулась юркая белая тень.

— Пришло время объявить нашу победительницу - ту, что получит титул Звезды Ночного Токио! — похоже энтузиазм ведущего не испарился за те несколько часов, что шел концерт, и это порядком раздражало.

Минако стояла вместе с остальными исполнительницами на сцене. Места там было мало, и девушки стояли вплотную друг к другу, касаясь друг друга обнаженными плечами. Рядом стояла Микан Ширатори, успевшая привести себя в порядок перед церемонией награждения за оставшиеся пять минут. Айно в прямом смысле кожей чувствовала нервозность, исходившую от певицы. Она прекрасно понимала ее, хоть и не тряслась от пережитого волнения. Наоборот, она была на удивление спокойна. Выиграет она или нет — не важно. Сегодня она сделала доброе дело, переступив через свои принципы. И это было здорово, все равно, что дважды войти в одну и ту же реку. Вот что имело значение.

— Итак, титул Звезды Ночного Токио получает… — ведущий сделал паузу, вызывая у всех стоящих на сцене нервную чесотку, — …Микан Ширатори!

Зал восторженно взревел, грянули аплодисменты, с потолка посыпались мишура и конфетти, застревая в волосах тех, кому не повезло получить титул. Певица, широко, хоть и нервно улыбнувшись, подошла к распорядителям и судьям, принимая награду.

Джедайт бросил на нее выразительный взгляд. Он полагал, что это была Дерера, успевшая перевоплотиться в Микан, оттого и давал ей понять, что самое время заняться сбором энергии. Но непонятливая победительница лишь хлопала ресницами, не понимая, почему этот привлекательный блондин строит ей глазки. Послав ему на всякий случай воздушный поцелуй, она повернулась к зрителям и поклонилась им, прежде чем сказать слово победительницы.

Демон иллюзий замер. Нефрит, судя по всему, тоже был в недоумении.

— Что она творит? — процедил он сквозь зубы, не прекращая обворожительно улыбаться.

— Одно из двух: либо Дерера прониклась ролью Ширатори, либо это вовсе не юма, — в тон ему ответил Джедайт, помрачнев.

— Скорее, второе…

Санджойн сделал такой вывод по тому, как сладко чирикала Микан:

— … На самом деле, меня здесь и сейчас не могло бы быть. Всего несколько минут назад я была на грани жизни и смерти, а сейчас стою здесь, перед вами и держу вот эту награду. Большое спасибо незнакомке, что спасла мне жизнь. И вам спасибо за поддержку, зрители и уважаемое жюри! — поклонившись еще раз, Ширатори вернулась на место, а Джедайт и Нефрит истуканами застыли на сцене, поняв, что Дерера, скорей всего, мертва.

— Снова воины в матросках! — вспылил демон иллюзий и, развернувшись на каблуках, покинул сцену. А другой лорд остался, чтобы наградить певицу, получившую приз зрительских симпатий — Минако Айно.

— Моя королева… Есть новости, которые наверняка придутся вам по душе.

Погибель гордо выпрямилась на троне, не без удовольствия взирая на статную фигуру молодого демона, что всего пару минут назад попросил у нее аудиенции. Она слышала о нем, но никогда прежде он не являлся перед ней, и теперь королева оценивающе смотрела на него, прикидывая, какую пользу может принести этот новый слуга.

— Я слушаю, — Берилл по привычке погладила кончиками кроваво-красных ногтей хрустальный шар, в котором уже слишком давно не появлялось новых энергетических завихрений. Это обозначало лишь одно: Нефрит и Джедайт вновь проигрывают. Это выводило королеву из себя, но она ждала, что вести от новоприбывшего демона отвлекут ее от мыслей об убийстве незадачливых лордов.

— Среди Сейлор воинов произошел раскол. Одна из них, Венера, отказалась быть сенши наравне со всеми остальными.

— Вот как? — как можно равнодушнее отозвалась Погибель, хотя в душе ее зародилось мрачное ликование. — И как же тебе об этом стало известно?

— Прошу простить, Ваше Величество, но я не открываю своих секретов, — демон упал на одно колено и склонил голову, словно раскаиваясь в собственной дерзости.

В ответ на это Берилл лишь усмехнулась:

— Полагаю, это не все новости, верно? У тебя есть какой-то план?

— Верно, Ваше Величество. Пришло самое время действовать. Возможно, нам удастся переманить Венеру на сторону тьмы. Ее умения окажутся весьма кстати. Сейлор воины без нее слабее, ведь впятером они образуют великую силу. Вы ведь знакомы с эффектом пентаграммы?

Королева издала короткий смешок, что птицей пролетел над сырыми сводами дворца:

— Мальчик, ты забываешь, с кем разговариваешь! Я не безмозглая девчонка и смыслю в магии.

— Прошу простить… Я просто имел ввиду, что отсутствие одного из лучей звезды делает магию воинов неполноценной, и многие свои умения они не могут раскрыть порознь. Только вместе они по-настоящему сильны.

— Что ж… — Погибель сделала вид, что слова демона заставили ее призадуматься, хотя она уже решила принять его содействие. Лорды не справляются, остается лишь надеяться на нового помощника. — Можешь попробовать.

— Я не подведу вас, — кивнул парень и, сверкнув зелеными очами, скрылся в липком мраке подземелья. А вслед ему донеслось раскатистое:

— Очень на это надеюсь!..

Комментарий к 17. C'est La Vie – Минако стала Сейлор V Перевод эпиграфа:

Эйфория!

Бессмертное произведение искусства!

Пульсирующая любовь в моем сердце!

Мы взлетаем!

Эйфория... эйфория...

====== 18. Пятый сон Минако ======

Все слова по смыслу, все тела по паре –

Это главный принцип Мата Хари.

Ты меня находишь, я тебя теряю.

Знаешь, я тебя не понимаю.

Ассия Ахат_Принцип Мата Хари

Магия… Без нее жизнь на Луне не была бы возможна. Она окутывала спутницу Терры плотным, невидимым слоем, и была так же необходима, как и воздух, которым дышали живущие в Серебряном Тысячелетии люди. Фактически, все живое на Луне дышало магией, не задумываясь об этом. Мощь королевы Селены делала это возможным.

Когда-то, давным-давно, еще до того, как белая туфелька светлоокой богини коснулась безжизненной поверхности Луны, пейзажи планеты были унылы. Не было ничего, кроме бескрайнего черного неба с бисерной россыпью звезд да серого грунта. Гости космических просторов, сияющие метеоры, падали на Луну, оставляя после себя лишь кратеры. Большие ли, маленькие ли, но они портили рельеф планеты, словно оспины лицо человека.

И вот Селена возродила планету и основала великое королевство, славившееся на всю Солнечную Систему своей особой, воистину уникальной культурой. А помогал ей в этом древнейший артефакт — Серебряный Кристалл. Много, очень много великих дел сотворил он, управляемый твердой рукой королевы. Теперь, в период расцвета Серебряного Тысячелетия, он занимал особое место в храме, названном в его честь. И миссия его заключалась отныне лишь в одном: не дать злу проникнуть на планету. Легкой серебристой дымкой была окутана Луна — так действовала защита Кристалла. И жрецы храма должны были неустанно следить за ним, чтобы чистое сияние не затмили зловещие тени слуг Металии.

Именно о Металии и его темных делах говорили королева Селена и принц Эндимион, сидя в увитой серебристым плющом беседке. Попивая ароматный чай, они вели неспешную беседу, наслаждаясь атмосферой тихого летнего вечера. Богиня создала над беседкой особый магический купол, позволяющий гостю чувствовать себя как дома. И правда — королеве словно удалось перенести на Луну кусочек Эдема с поющими диковинными птицами, сладким благоуханием цветов и поражающим великолепием уходящего на покой Солнца.

Обсудив планы относительно совместной борьбы против Металии и его войска, Селена плавно повернула разговор в интересующее ее русло:

— Надеюсь, после заключения династического брака многие наши проблемы канут в небытие. Врагам не стоит недооценивать союз Луны и Терры. В единстве наша сила.

— Вы как всегда правы, королева, — отозвался Эндимион, делая глоток чая. — К тому же, — тут его лицо просветлело, — наш с Серенити грядущий брак тяжело будет назвать политическим. Наши чувства искренни и взаимны.

— Очень рада за вас, — улыбнулась королева. — Взаимопонимание — основа любого крепкого супружества. Но разговор сейчас пойдет совсем не об этом, принц. Право, мне неловко говорить с вами о таких вещах, но это необходимо.

Эндимион вскинул брови в искреннем удивлении:

— О чем вы?

— Вы конечно же знаете, что под моей опекой находятся четыре прелестных принцессы, — начала Селена издалека. — И мне не безразлично их будущее, их дальнейшая судьба. К сожалению, в моем распоряжении не так уж много принцев, чтобы с таким же успехом выдать замуж и свиту моей дочери.

— Да, — произнес принц, и его лица словно коснулась легкая тень, — тут вы правы. На Терре да и во всей Солнечной системе практически не осталось достойных персон благородных кровей. Они либо поражены злом Металии, либо…

— Либо входят в вашу свиту, — закончила королева и улыбнулась.

Такого поворота событий Эндимион не ожидал:

— В мою свиту? Вы имеете ввиду четырех первых лордов Терры? Но, позвольте, они ведь не относятся к королевским династиям! Они благородны, богаты и храбры, но они значительно ниже по статусу, чем принцессы!

— Это не играет особой роли, — заявила не терпящим возражений тоном Селена. — Без своих королевств они всего лишь простые бесприданницы, так что ваши генералы, я считаю, являются достойными кандидатами на их руку и сердце.

Принц был ошарашен словами матери своей невесты, но виду не подал, лишь попытался возразить:

— Но даже если так, возможно ли, что все они придутся друг другу по вкусу? Нельзя ведь распределить их попарно! Не всем ведь повезет так, как нам с Серенити…

— Попытаться стоит, — упорно стояла на своем королева. — Поговорите со своими спутниками, принц. Думаю, они послушают вас. А там уже посмотрим, как карты лягут.

Эндимион предпочел оставить эти слова Селены без ответа. Что ж, он поговорит со своими лордами. Но послушают ли они его? Задача перед наследником престола стояла не из легких. Тем более, что в таких тонких делах как сводничество он был совсем несведущ. Но все бывает в первый раз. Возможно, что-нибудь да выгорит из этого предприятия.

Покои Эндимиона и его спутников были воистину огромными и поражающими воображение своим великолепием. Повсюду только изящные и дорогие вещи, все предметы были отлиты из серебра или инкрустированы им; на полу — шкуры животных и персидские ковры, доставленные из Терры. Широкие ложа из редких пород дерева, украшенные затейливой резьбой и покрытые бархатом и парчой, так и манили прилечь, обещая незабываемый отдых. Было сразу видно, что это королевские покои, достойные наследного принца и первых лиц его необъятного королевства.

Когда Эндимион вернулся, его спутники вовсю играли в карты — только и было слышно, как шлепают на полированную поверхность стола лощеные прямоугольнички. Кто-то кряхтел от досады, проиграв, а кто-то, наоборот, удовлетворенно хохотал, сгребая выигрыш себе. Играли на золото, найденное в карманах мундиров, висевших тут же, на высоких спинках стульев, или же на драгоценные перстни-печатки, в которых были вставлены камни-хранители генералов.

Пока что фортуна улыбалась младшему из лордов — Зойсайту. Шестнадцатилетний юноша, повадками напоминающий лису, обладал острым умом и отличным вниманием, что позволяло ему если не просчитывать все ходы до мельчайших деталей, то хотя бы ловко жульничать в игре.

Судя по мрачному виду Джедайта, удача, наоборот, отвернулась от него. Скинув в пылу азарта свой китель и оставшись в одних штанах, он упорно пытался перетащить успех на свою сторону, но безуспешно. Как заметил Эндимион, рядом с Зойсайтом уже лежали драгоценные бриллиантовые серьги проигравшего генерала и его же печатка.

— Я хочу отыграться! — прорычал Джедайт, не обращая внимания на скептицизм Кунсайта и покатывающегося со смеху Нефрита.

— Пожалуйста! — юноша был беспристрастен, хоть ехидная улыбочка то и дело касалась его губ. — Только вот на что играть будешь? У тебя ведь больше нет ничего ценного.

— Я. Хочу. Отыграться! — повторил блондин, словно выплевывая каждое слово. — Давай на пуговицы на кителе! — мелькнула в его голове идеальная мысль, и от возбуждения он чуть не перегнулся через весь стол.

— Зачем ему твои пуговицы? — отозвался Нефрит, почти что рыдая от смеха. Его лицо сделалось пунцовым, прямо как балдахин на кровати Эндимиона.

— Про запас, — высказался, наконец, принц, который до того времени с интересом наблюдал за увлеченными игрой лордами.

Те тут же подскочили с мест, чтобы вытянуться по стойке «Смирно!», но Эндимион лишь махнул рукой и сел на свободный стул. Ему было интересно, как же закончится это карточное сражение. Это был последний шанс для Джедайта вернуть себе лавры победителя и свои вещи — ведь наследный принц не даст им еще поиграть в карты. По крайней мере, сегодня.

— Раздавай, — коротко бросил Зойсайт, а сам лениво потянулся и похрустел пальцами, словно готовясь не к карточной игре, а к, как минимум, горячему сражению.

Лорд тщательно перетасовал карты под пристальными взглядами Кунсайта, Нефрита и Эндимиона, а затем раздал их поровну — себе и рыжеволосому юноше.

Игра закипела.

Джедайт играл с таким азартом, что на его лбу выступили капли пота — от усердия и напряжения. Зойсайт, наоборот, был убийственно спокоен, что совершенно не было на него похоже. Он был словно уверен в своей победе. Это насторожило наследного принца, и он решил понаблюдать за поведением молодого генерала.

Шлепки карт, вздохи, кряхтение, нервное сопение… И вот — момент истины! На стол легли две последние карты, и комната наполнилась двумя возгласами, перекрывавшими дуг друга — эмоциональный вопль победителя и протяжный стон побежденного. Ликование Зойсайта и убийственный взгляд Джедайта, брошенный в сторону юного лорда.

— Все, я победил. Срезай пуговицы, — откинувшись на стуле, парень самодовольно взглянул на старшего товарища и ухмыльнулся.

— Стой! — Эндимион, до сих пор молчавший, махнул рукой поверженному в карточном бою генералу, приказывая опустить лезвие бритвы. — Зойсайт, покажи-ка мне свои рукава.

— А что? Зачем? — лицо юноши залила краска, и он инстинктивно спрятал руки под стол.

— Оттого, что ты один из присутствующих сидишь в кителе, — ответил принц. — Если тебе нечего бояться, то закатай рукава и покажи, что у тебя там. Если ничего — честь тебе и хвала, Джедайт отдаст тебе свои пуговицы, хоть я и против порчи мундира. Мы не скоро вернемся на Терру, чтобы обзавестись новыми, так что… Давай, показывай!

Что-то пробормотав про себя, Зойсайт отвернул обшлаг, и из-под него выскользнули две козырные карты, которые, насколько помнили присутствующие, вышли в отбой где-то в середине игры.

— Ага! — торжествующе вскричал Джедайт. — Ты смошенничал! Отдавай тогда все, что выиграл.

— Не отдам! — встал в позу юноша. — Об этом речи не шло. Принц говорил лишь о пуговицах!

— Отдай, Зойсайт, — раздался мягкий баритон Кунсайта. — Ты их выиграл не совсем честно. Я все видел.

Юный генерал вспыхнул, как мак. Да, неловко вышло. Но ослушаться старшего наставника он не мог.

— Разбирайте свой хлам, — пробурчал он, и Джедайт с Нефритом тотчас же забрали свои вещи. Впрочем, лорд-звездочет оставил Зойсайту выигранное золото — так, в качестве морального ущерба.

Когда все золото и драгоценности были обратно распиханы по карманам, Эндимион приступил к разговору.

— Я как раз разговаривал с королевой Селеной, — начал он, все еще размышляя, как бы поделикатнее преподнести идею матери невесты своим спутникам. — И ей в голову пришла кое-какая мысль. И, честно сказать, я не знаю, как вы к ней отнесетесь.

— Мы слушаем, — ответил за всех Кунсайт, приняв серьезный и сосредоточенный вид.

— Она предлагает закрепить дипломатические связи с Террой последствием заключения еще четырех браков.

Воцарилась тишина. Лорды переглянулись между собой и вновь воззрились на Эндимиона. Им не составило труда сложить два и два.

— То есть, — осторожно уточнил Нефрит, — королева хочет, чтобы мы женились на каких-то девушках из лунного королевства?

— Именно, — кивнул наследный принц. — Я уже обручен с принцессой Серенити, а вам предлагается взять в жены оставшихся четверых принцесс, спутниц моей невесты.

Снова пауза. Мужчины и еще совсем зеленый Зойсайт обдумывали сложившуюся ситуацию: кто отрешенно, как Кунсайт; кто с испугом, как младший генерал; а два главных сердцееда Терры, Джедайт и Нефрит, и вовсе с таким видом, будто им на шею накинули два пеньковых галстука, не оставив выбора. Эндимиону оставалось лишь посочувствовать им, так как Серена и впрямь дала ему понять, что выбор невелик.

— Но ведь, — осторожно начал генерал дальневосточной армии, — мы ни разу не видели этих принцесс!

— Точно, — поддержал его Зойсайт, забыв мигом о позоре с картами, — не слишком ли поспешно это решение — жениться? Мне еще рано.

— Тебе-то да, — потер подбородок пышноволосый шатен, — а нам уж никак не отвертеться.

Кунсайт, до того мрачно размышлявший, вставил и свои пять копеек:

— То есть, наше мнение, как и мнение девушек, никого не волнует? — его ледяной взгляд, казалось, прожег Эндимиона до основания, но тот выдержал:

— Королева Луны попросила меня донести это до вашего сведения. Под венец вас силой никто не потащит. Вы уже взрослые мужчины, закаленные в боях, так чего же вы опасаетесь?

— Да хотя бы того, что мы ни разу не видели принцесс. Все только издали. А вдруг они внешне не лучше крокодила?..

— Лорд Нефрит! — прикрикнул на распоясавшегося генерала наследный принц. Судя по запаху, исходившего от звездочета, тот уже пригубил бокал-другой вина. — Следите за своими речами! Не о прачках речь ведем, а о наследных принцессах планет Меркурия, Марса, Венеры и Юпитера! И если у вас возникают подозрения насчет внешних качеств этих юных леди, спешу вас обрадовать: они и впрямь прелестны.

— Я был бы счастлив убедиться в этом лично, — сказал Джедайт. — Но их фрейлина, словно заботливая наседка, всякий раз уводит их подальше, стоит кому-либо из нас появиться на горизонте.

Эндимиона позабавило подобное сравнение — Луна и впрямь была строга, когда дело касалось ее подопечных.

— Как бы вас убедить? — принц взъерошил волосы и задумался. — Вот что, — решил он, — мы завтра утром прокрадемся на тренировочную площадку, где жрец Артемис учит принцесс магическим атакам, и понаблюдаем за ними. А там вы сами решите, кто из леди вам больше по душе.

— А если вообще никто? — вызывающе произнес Зойсайт.

Эндимион развел руками:

— Этого я уже не знаю. В любом случае, тут власти у меня нет. Но разве будущего Терры вы не согласны рискнуть?

— Да, риск — благородное дело. Но будет ли он оправдан? — задумчиво произнес Кунсайт, глядя прямо перед собой. Лорд всегда принимал четкие и взвешенные решения и никогда не действовал наобум. И принц знал наверняка, что этот генерал свяжет себя узами брака только в том случае, если почувствует в этом острую необходимость.

На том и порешили. Четверым лордам и Эндимиону предстояло утром тайком пробраться к месту тренировок, и принц решил привлечь к этому свою возлюбленную Серенити. А пока… утро вечера мудренее.

Едва на лунном небосклоне взошла Терра, Артемис и Луна разбудили принцесс, приказав им переодеться в форму Сейлор воинов. Наскоро перекусив, девушки в сопровождении жрецов направились к огражденной тренировочной площадке.

Это был квадратный участок, достаточно просторный для того, чтобы все сенши могли тренироваться как вместе, так и по отдельности. Серый грунт был вытоптан до пыли, хотя вокруг в изобилии росли кусты и деревья, закрывавшие принцесс от любопытных глаз. Этакий клочок пустыни среди магического серебристо-зеленого оазиса. В дальнем конце площадки стояли деревянные манекены и мишени для стрельбы из лука; за оградой стоял ящик с боевым оружием — жрецы считали, что Сейлор воины должны были уметь обращаться и с обыкновенным, немагическим оружием.

Тренировка начиналась с обыкновенной разминки: принцессы демонстрировали Луне и Артемису свои гибкость и грацию, делая несложные акробатические трюки: колесо, шпагат, кувырки… В такие моменты девушки особенно радовались зеленому заграждению, так как во время исполнения этих кульбитов коротенькие юбочки сейлор-фуку задирались, показывая непозволительно много. Жрецов стесняться было нечего — они были, в первую очередь, строгими тренерами, да и самим сенши было не до скромности. Артемис порой так нагружал их, что в самую пору ползком в покои возвращаться.

Как раз во время разминки Серенити, ведя за руку Эндимиона, кралась меж кустарников и низкорослых деревьев, согнувшись чуть ли не пополам. Следом двигались четыре лорда, чувствуя себя чудовищно глупо. Еще вчера идея принца казалась им дельной, а сегодня, когда им приходилось глядеть в оба, чтобы не выдать свое присутствие, генералы чувствовали себя неловко. И это еще мягко говоря. Каждый громкий хруст сучка или веточки под ногами, каждый неловкий жест — все могло выдать их с головой. Принцесса же, на зависть им, двигалась практически бесшумно.

И вот, остановившись, она поднесла палец к губам и прошептала:

— Дальше не пойдем — мое платье легко нас выдаст. И отсюда можно увидеть, как тренируются девочки. Я частенько сюда прихожу. Удачи! — с этими словами Серенити легонько коснулась губами щеки любимого и так же бесшумно исчезла, оставив пятерых мужчин сидеть в засаде.

— Чувствую себя идиотом, — одними губами проговорил Нефрит, раздвигая кусты и высовывая голову в образовавшийся просвет.

— Ты недалек от истины, — прошипел Кунсайт, вытягивая его за край кителя. — Не лезь туда! Нас могут увидеть.

— Тише вы оба! — шикнул Эндимион. — Жаль, что мы не додумались о дополнительных средствах маскировки.

— А что вы тут делаете, принц? — осведомился Джедайт, выглядывая из-за широкого плеча наследника престола.

— Ну, вас сопровождаю. На правах главного, — пожал плечами Эндимион и тут же снова дал знак молчать: — Не отвлекайтесь!

Все последовали приказу и сосредоточились, пытаясь рассмотреть через просветы в кустах хоть что-нибудь. А смотреть было на что.

Вот брюнетка в красном сейлор фуку делает колесо через всю площадку - так, словно это ей ничего не стоит, даже не запыхалась ни разу. Вот девушка с короткими синими волосами садится на шпагат, демонстрируя великолепную гибкость. Вот шатенка делает впечатляющий кульбит, ровно приземляясь на ноги. А вот блондинка с положения стоя стала в мостик, постояла немного и вернулась в прежнее положение.

Кто-то из мужчин неровно задышал, но никто не сделал замечание — так все были увлечены созерцанием тренировки.

Началась магическая часть занятий. Артемис коротко скомандовал принцессам разбиться по парам и дал задание: отразить атаки друг друга. На ближайшие полчаса на площадке стало жарко: летели искры и брызги воды, раздавались вопли и трещали электрические разряды; что-то кричал белый жрец и возмущалась Луна. Атмосфера ощутимо накалилась, и это почувствовали и сидящие в засаде мужчины. Что было тому причиной — выдающаяся красота принцесс или их магические таланты — неизвестно. Но Эндимиону показалось, что лорды уже не прочь познакомиться поближе с юными сенши. Даже Кунсайт — и тот с нескрываемым интересом следил за Минорией, что в данный момент отражала атаку Сейлор Юпитер. Короткие вспышки вылетали из ее указательного пальца, нейтрализуя разряды, испускаемые диадемой Литавры, рождая миллионы сияющих искр.

Принц едва заметно улыбнулся. Немудрено, что внимание ледяного лорда привлекла именно принцесса Венеры. Как Кунсайт был главным среди четырех генералов, так и Минория была лидером среди прочих сенши, хоть лидерские качества у нее были не такими яркими, как у Рейаны. Но ввиду того, что принцесса Марса была слишком импульсивной и не могла в критических ситуациях принимать взвешенные решения, дочь Астарты идеально подходила на роль главы Сейлор воинов. В бою она была хладнокровна и расчетлива, давала резкие и четкие команды, что было немаловажно. К тому же, она была ближайшей подругой Серенити — а это еще один плюс в копилку принцессы.

Следующим пунктом тренировки стало владение оружием. Рейана и Литавра тут же схватили луки, колчаны и отошли поближе к тому краю площадки, где в кустах прятались лорды. Главные сердцееды Терры напряглись, вглядываясь в то, какими точными и уверенными движениями две темноволосые леди натягивают тетиву и посылают стрелы практически в яблочко. Точнее, принцесса Марса попала, а вот Литавра, услышав, как за ее спиной хрустнул сучок, отвлеклась, и ее рука дрогнула. Стрела вонзилась в восьмерку, а сама Литавра обернулась, вперив напряженный взгляд в кусты.

Генералы с Эндимионом во главе замерли, пригнув головы. Нефрит, виновник шума, и вовсе застыл, как каменное изваяние. Но все обошлось, и принцесса, недоуменно пожав плечами, вернулась к своему занятию. Все беззвучно выдохнули и вытерли выступивший на лбах пот. Они уже было принялись судорожно придумывать объяснения на случай, если бы их присутствие обнаружили, но все обошлось.

— Давайте вернемся во дворец, — шевеля одними губами предложил Зойсайт, мотнув головой.

Кунсайт кивнул и посмотрел на остальных.

— У нас еще будет шанс поговорить с принцессами? — шепотом поинтересовался он у Эндимиона.

Тот кивнул.

— Тогда, пора и в самом деле вернуться.

Остальные поддержали это решение и настолько тихо, насколько были способны, покинули засаду. А принц, прикрывая отступление, обернулся и несколько секунд посмотрел в сторону площадки, где Минория тренировалась с мечом, нанося удары деревянному манекену. Длинные золотистые волосы, перехваченные алым бантом, растрепались; влажные пряди прилипли к влажному лицу и шее. Это выглядело так искушающе, что Эндимион поспешил отвернуться и покинул пределы тренировочной площадки. От греха подальше.

Близился лунный вечер. Жители королевства, привыкшие жить по распорядку Терры, отдыхали от дневной рутины, занимаясь делами для души. Это время суток на Луне обычно считалось часом творчества, культуры и самосовершенствования. Постановка любительского театра, катание на коньках, рисование, чтение — да что угодно, лишь бы занятие приносило удовольствие.

Юные принцессы облюбовали себе для подобных занятий живописный уголок сада с журчащими фонтанами и витыми белоснежными колонами, оплетенными плющом и диким виноградом. Повсюду стояли скульптуры, высеченные из белого мрамора, и резные скамейки. Щебетали райские птицы, прогуливались неспешным шагом павлины, распустив свои шикарные хвосты.

Вот и сейчас девушки, выбрав себе удобные места, занимались делом для души. Они уже успели сменить форму на красивые платья из тонких и дорогих тканей, и сейчас, расправив складки, восседали кто на скамейках, кто на ступеньках, ведущих в уединенную беседку. Каждая погрузилась в свое дело с головой, не замечая, как у входа в сад завязался разговор между Луной и пятью молодыми людьми.

— Вот как? — нахмурилась жрица, надменно встряхнув головой. — Неужели королева дала добро?

— Разве вы не верите мне, Луна? — поинтересовался Эндимион, бросив быстрый взгляд в сторону Серенити, сидящую неподалеку, на краю весело журчащего фонтана.

— Вам — верю, а вот вашим спутникам — нет, — сказала, как отрезала.

— Беру их под свою ответственность, — улыбнулся принц, и жрица заколебалась.

— Я обязательно уточню это у королевы, — пригрозила она, но взгляд ее заметно смягчился. — Только так — без глупостей. Я слежу. Не зря ведь светлоокая богиня Селена поручила мне следить за этими юными девами, блюсти их нравственную и… м-м-м… физическую чистоту.

Эндимион не сдержался и засмеялся, глядя на возмущенные лица своих спутников и Луны:

— Так далеко мои лорды не зайдут, даю слово чести, — коротко кивнул принц, и жрице не оставалось ничего иного, как посторониться и проводить испепеляющим взглядом каждого из генералов. Совсем скоро ей предстояло идти в храм — сменять Артемиса. А оставлять белого жреца в такой ситуации — все равно, что пускать козла в огород. Это он на тренировках строгий, а когда дело касалось быта, Артемис частенько развлекался вместе с принцессами, потакая их прихотям. Особенно капризам Минории. Но ничего поделать с этим Луна не могла — королевские приказы, если таковые вообще имели место быть, не обсуждались.

Когда белый жрец появился на горизонте, его компаньонка направилась ему навстречу, нервно теребя кулон в форме полумесяца.

— Луна? Что такое? — поинтересовался Артемис, с улыбкой глядя на строптивую, хоть и строгую брюнетку.

— Спутники Эндимиона в саду с нашими принцессами — вот что! — выпалила она, но тут же совладала с собой. — Прошу тебя, проследи за ними! Именем Луны заклинаю, не спускай с них глаз. Я не доверяю этим лордам.

— Ох, Луна, чего ты так переживаешь? — коротко хохотнул жрец, положив ладонь на ее плечо, словно невзначай. — Это всего лишь мужчины, а не людоеды.

Но девушка не оценила его шутку и, нервно поведя плечом, скинула руку Артемиса:

— Я прекрасно все это понимаю, но на душе не спокойно. И давай без глупостей, а то стоит Минории похлопать глазками, как ты в мгновение ока исполняешь любые ее прихоти.

Белый жрец лукаво сощурился:

— Никак ты ревнуешь, Луна?

— Мне пора идти, — ушла от ответа служительница храма Серебряного Кристалла и, гордо вскинув голову, прошла мимо Артемиса. Тот, посмотрев ей вслед, улыбнулся уголками губ и медленно двинулся в сторону сада.

— Добрый вечер! — поприветствовал Нефрит принцессу в прелестном зеленом платье из струящегося шелка. Та, оторвавшись от книги в потрепанном кожаном переплете, приветливо улыбнулась мужчине, про себя отмечая его стройный стан и пышную копну волос, в которую так и хотелось запустить пальцы.

Генерал и сам не понял, как ноги понесли его в дальний конец сада, где, подобрав под себя одну ногу, на качелях сидела девушка и увлеченно изучала старый фолиант. Возможно, причиной тому была его утренняя невнимательность, когда Нефрит, устраиваясь поудобнее после долгих минут сидения в неудобной позе, едва не выдал юным сенши засаду. Теперь его волновал вопрос: на самом ли деле девушка не увидела их среди кустов? Или же заметила, но проигнорировала?

— Позвольте представиться — лорд Нефрит, — мужчина взял руку принцессы и запечатлел на ее пальцах легкий поцелуй вежливости. Девушка зарделась и ответила:

— Принцесса Юпитера Литавра, — и склонила голову в легком поклоне. А когда подняла взгляд на нового знакомого, ее уст коснулась светлая улыбка.

— Могу ли я поинтересоваться, чем занята юная леди? И не потревожило ли вас мое появление?

— Нет, — покачала головой девушка. — Я как раз изучала книгу кулинарных рецептов… — и тут, заметив, что она сидит не так, как полагается принцессе, быстро выпрямила ноги и расправила складки платья, смущенно улыбнувшись. Если бы Луна увидела ее в таком виде, то наверняка оторвала бы Литавре голову. Но, к счастью, их наставница покинула сад, и ее место занял Артемис.

— О, признаться, не ожидал, что вас интересует столь тонкое искусство приготовления пищи, — вздернул бровь Нефрит.

— О, да! — оживилась принцесса. На эту тему она была готова говорить вечно. — Когда мне удается улизнуть от Луны, я прихожу на королевскую кухню и собственноручно готовлю какое-нибудь блюдо. К счастью, никто не догадывается об этом. Ой, — спохватилась она, — вы же никому не расскажете, верно?

— Клянусь честью, — торжественно заявил лорд и ослепительно улыбнулся. Литавра подхватила его игру и, в свою очередь, поинтересовалась:

— А что интересует вас, лорд Нефрит? Если не брать во внимание войну?

— О, уверяю вас, принцесса — круг моих увлечений широк, — генерал пристально посмотрел в зеленые глаза принцессы, размышляя, как бы преподнести правду так, чтобы она не была шокирована. Вряд ли она оценит победы на его любовном фронте. — Скажем… я неплохо разбираюсь в винах. Возле моего дворца разбиты великолепные виноградники, а мои погреба полны диковинных нектаров и вин. Среди них встречаются и редкие образцы винодельческого искусства.

— Вот как? — отозвалась Литавра. — Очень интересно.

— Еще я очень люблю лошадей, — продолжил перечислять Нефрит. — Вы когда-нибудь катались на лошади?

— Не доводилось, — покачала головой принцесса, но тут в ее голову пришла мысль, и она улыбнулась: — Зато я умею кататься на коньках. Меня считают лучшей в этом искусстве. Не желаете ли убедиться?

— К стыду сказать, я ни разу не примерял коньки, — признался было генерал, но Литавра перебила его, махнув рукой:

— Самое время научиться, не считаете?

Она мягко схватила лорда за руку и, озираясь, потащила прочь из сада. К счастью, их ухода никто не заметил.

Над замерзшей гладью лунного моря уже не было зачарованного купола, оттого пораженному Нефриту показалось, что они с принцессой переместились во времени, и вечер быстро перетек в ночь. Мрак разгонялся сияющими кварцевыми кристаллами, расставленных по периметру катка, да призрачным сиянием Терры. Сквозь белые завихрения облаков лорд разглядел свою родину — размытые контуры Северной Америки, и его сердце защемила пьянящая ностальгия.

Но Литавра не дала ему шанса потосковать — она потянула его к небольшой полукруглой беседке, где в стоящих на полу ящичках лежали коньки разных размеров.

— Вот, выбирайте подходящие, — махнула рукой принцесса, выудила из ближайшего ящика свои и присела на скамейку, обуваясь.

Нефрит последовал ее примеру и тоже надел причудливые белые сапоги с острым лезвием на подошве.

— Жаль, что я в платье, но переодевание заняло бы время, — сокрушалась девушка и, подобрав подол одеяния одной рукой, другой она поманила генерала, и вместе они двинулись к блестящему, словно стекло, катку. Литавра первая уверенно вступила на лед и, покрепче перехватив подол платья, заскользила по гладкой поверхности, уверенно отталкиваясь сильными и стройными ногами. Сделав круг, она, раскрасневшаяся от удовольствия, вернулась к мужчине. Тот не решался сделать первый шаг — катание на коньках казалось ему особым таинством, практически искусством.

— Ну же, вперед! Дайте мне руку, лорд Нефрит. Или вы боитесь? — лукаво подмигнув, поинтересовалась принцесса.

— Нет! — тут же покачал головой генерал и, крепко сжав хрупкую на вид ладонь Литавры, сделал первый шаг.

— Согните колени, — скомандовала принцесса, — и делайте ногами движения, будто елку рисуете — вперед и в стороны. Вперед и в стороны. Вот так.

Она еще раз продемонстрировала основные шаги, и лорд повторил. Но ему, как новичку в этом деле, сразу же не повезло. Правая нога его поехала в сторону и он, не сумев сдержать равновесие, начал было падать, но принцесса, несмотря на внешнюю хрупкость, одним рывком вернула его в прежнее положение.

— О-о-о… — протянул мужчина, поражаясь силе, таящейся в Литавре.

— Осторожнее, лорд Нефрит, — предупредила его девушка, смеясь. — Иначе костей не соберете.

— Хорошо, если рядом есть та, что может в любой момент подхватить, — отшутился генерал, но тут же поймал на себе гневный взгляд принцессы.

— Разве девушкам не полагается быть нежными и ранимыми? — сухо спросила она его, отнимая руку. — Незачем было заострять на моей силе внимание, лорд Нефрит.

Мужчина не сразу понял, чем обидел принцессу, а когда все же догадался, она уже ускользнула от него на середину катка.

— Леди Литавра! Простите, я не хотел вас обидеть, — крикнул он и, памятуя о правилах поведения на льду, продиктованных девушкой, двинулся к ней, следя за своими ногами. К его вящему удивлению, генералуудалось развить хорошую скорость. И уже скользя на полной скорости по направлению к принцессе он понял, что не умеет тормозить.

Предупреждающий возглас сорвался с его уст, и Литавра выставила вперед руки, чтобы смягчить удар. Она поймала несущегося на нее Нефрита и они вдвоем кубарем покатились по льду, не разжимая объятий. Небо, лед, Терра на небосклоне — все смешалось в водовороте падения. И когда они, наконец, остановились, оказалось, что Литавра лежит сверху, прижавшись грудью к его груди. У самого лорда перед глазами плясали цветные пятна от удара головой и он не сразу понял, в какой щекотливой ситуации оказались он и его спутница.

— Ох… Прошу прощения, принцесса, — пробормотал он, проморгавшись.

— Неплохо для первого раза, лорд Нефрит, — ответила девушка, не торопясь, впрочем, подниматься. — Вы быстро учитесь.

— Да. Помимо прочих достоинств вы, леди Литавра, еще и хороший учитель, — генерал во все глаза уставился на еще одно выдающееся достоинство принцессы, что взволнованно вздымалось и опадало, так и норовя вырваться из тугого темно-зеленого лифа.

Заметив это, девушка густо покраснела и поспешила встать. Поднялся и Нефрит. Только сейчас он обратил внимание, что они с Литаврой практически одного роста и теперь смотрели прямо друг другу в глаза, словно ведя мысленный разговор. В изумрудных глазах принцессы Юпитера плескались смятение и заинтересованность мужчиной; в кобальтовых глазах генерала — легкая насмешка и восхищение одновременно. Его пленила сила и ранимость этой девушки, она смогла привлечь его внимание. Желание узнать ее поближе захлестнуло лорда горячей волной, и он едва сдержался, чтобы не коснуться пальцами ее щеки…

— Нам пора возвращаться, — прервала волшебство момента Литавра и, вновь взяв генерала под руку, направилась по направлению к берегу. Они скользили бок о бок, крепко держась за руки.

«Вечер определенно удался», — сделал заключение Нефрит и улыбнулся своим мыслям. Принцесса была такого же мнения.

Зойсайт, едва войдя в сад, скучающе оглянулся. Другие мужчины уже направились к принцессам, а он не торопился. Как юноша уже упоминал ранее, скорая женитьба не входила в его планы, оттого он и тянул до последнего. Нефрит уже вовсю болтал с девушкой в зеленом платье, наставник Кунсайт стоял рядом с красивой длинноволосой блондинкой, заглядывая той через плечо, а Джедайт, судя по всему, был малость обескуражен, общаясь с яркой брюнеткой, что насмешливо смотрела на него — точь-в-точь, как взрослый на неразумное дитя. Да и Эндимион за его спиной о чем-то шептался со своей невестой.

«Каждой твари по паре», — заметил Зойсайт, отходя подальше от будущих молодоженов.

Тут его взгляд упал на еще одну принцессу, которую он сразу и не заметил. Лорд вспомнил, что видел ее на тренировке — тихую и неприметную по сравнению с более яркими подругами. Она ничем особенным не запомнилась, зато сейчас привлекла его внимание тем, что пыталась самостоятельно разобраться в его любимой игре — шахматах.

Девушка, прикусив губу, передвигала фигуры то со своей стороны, то со стороны отсутствующего противника, критическим взглядом глядя на доску. Наморщив лоб, она словно решала задачу, просчитывая наперед возможные тактические ходы, и только потом делала ход.

У Зойсайта даже руки зачесались показать ей свое мастерство и посоревноваться, оттого он, решившись, в несколько широких шагов преодолел расстояние до принцессы.

— Позвольте представиться — генерал Зойсайт, — элегантно поклонившись и заправски щелкнув каблуками, представился юноша.

Девушка подняла на него взгляд кротких голубых глаз и ответила:

— Принцесса Меркурия Амелия. Очень рада знакомству.

Ее лицо, в противовес словам, было спокойным и безмятежным, и эмоциональный юный лорд никак не мог увидеть радости, о которой она говорила.

Прочистив горло, Зойсайт спросил:

— Могу ли я присесть?

— Конечно, — последовал ответ.

Быстро воспользовавшись приглашением, молодой генерал сел и, скрестив ноги, поинтересовался:

— Вижу, вы играете в шахматы. Почему же никто не составит вам компанию?

Амелия искренне удивилась:

— Никто ведь не владеет искусством игры. Только я.

— Но ведь кто-то же должен был научить вас!

— Я сама научилась, — ответила принцесса таким тоном, будто бы это само собой подразумевалось.

Зойсайт едва не поперхнулся, услышав такой ответ.

— Сами?! Как это возможно?

— Почерпнула эти знания из книг. Я ведь очень люблю читать.

— Весьма любопытно, — задумчиво потер переносицу юноша. — Кстати говоря, я неплохо умею играть в шахматы. Может, сразимся?

От этих слов на кротком личике Амелии и впрямь проступила искренняя радость:

— С удовольствием!

Наскоро расставив фигурки из оникса и лунного камня, принцесса взглянула на соперника, втайне ликуя, что может проявить свои способности в шахматном туре.

И игра закипела. Несмотря на то, что Амелия никогда не играла в шахматы с реальным противником, принцесса Меркурия, как оказалось, неплохо знала стратегию игры. Зойсайт был доволен, что обнаружил такого же достойного игрока, как и он сам. На стороне девушки была теория; на стороне юного лорда — месяцы практики.

— Шах! — внезапно объявила принцесса, поставив коня в опасной близости от черного короля европейского генерала.

Парень заскрипел зубами и тут же исправил ситуацию. Он понял, что, играя с Амелией, надо смотреть в оба. Но Зойсайт только раз за разом потерял двух пешек и офицера, что не слишком пришлось ему по душе. Он ведь привык выигрывать! И тогда он решился на маленький обман. Словно невзначай спихнув локтем выбывшую фигуру, парень попросил Амелию поднять ее, пока он, якобы, обдумывал ход. Всего пары мгновений хватило ему, чтобы немного изменить позицию двух фигур на доске. Еще два хода и…

— Шах и мат! — торжествующе вскричал юный лорд, подскакивая на месте. Принцесса вздрогнула от его возгласа, и Зойсайт поумерил свой пыл.

— Поздравляю, — искренне улыбнулась Амелия.

Юноша кивнул в знак благодарности и, подмигнув, предложил:

— Может, сыграем еще? Тренировка — путь к успеху, — сказал он, воздев палец к небу.

Принцесса горячо поддержала его в этом, довольная тем, что нашла себе такого смышленого и приятного друга.

— Добрый вечер, прелестная леди, — начал беседу Джедайт, подойдя к жгучей брюнетке, облаченной в платье из алого шелка. — Чем занимаетесь?

Та вскинула голову и насмешливо посмотрела на генерала:

— Неужели не видите? Раскладываю пасьянс, — и продолжила начатое, не обращая более внимания на опешившего мужчину.

Конечно, он мог бы попытать счастья с какой-нибудь другой принцессой, но Джедайт не привык сдаваться, столкнувшись с первыми трудностями. Всегда и везде он шел до конца — будь то поле боя или покорение неприступной девушки. Впрочем, таких были единицы, но все они так или иначе сдавались под его мощным обаянием.

«И не таких видели — плавали, знаем», — подумал лорд и, не спросив разрешения, присел рядом. Девушка метнула на него недовольный взгляд жгучих черных глаз, но ничего не сказала.

— Должно быть, вы принцесса Марса, Рейана, — произнес Джедайт как бы невзначай.

Положив карту в нужный столбик, девушка полуобернулась к мужчине, смерив его оценивающим взглядом.

— И как же вы об этом догадались? Неужели о моей красоте на Терре слагают легенды?

— Само собой, — подхватил игру генерал, глядя нарочито скучающим взглядом на фонтан напротив. — Но также говорят, что принцесса совершенно несносна — вспыльчива, импульсивна. И уверяют, что ее горячий нрав опасен даже для самого Металии.

Рейана даже позабыла о своем занятии и, повернувшись к лорду, испепелила его своим взглядом. Но тот даже и бровью не повел, глядя на красавицу с легкой насмешливой полуулыбкой.

— Похоже, вы пытаетесь оскорбить меня.

— Нисколько. Лишь утверждаю очевидное.

Их обмен любезностями скорее напоминал битву на мечах — каждое слово казалось стальным клинком. Кто-то нападал, а кто-то парировал атаки, но в этом поединке характеров победителей не наблюдалось.

— А еще говорят, что дочь Ареса обладает воистину ослиным упрямством и хваткой нильского крокодила, — продолжал Джедайт, видя, как закипает Рейана. Он был на верном пути.

— Вы заговариваетесь, — прошипела она, словно разъяренная кошка.

— Отчего же? — возразил мужчина. — Моей целью изначально было привлечь ваше внимание, и я достиг ее.

— Таким варварским способом? — принцесса выразительно изогнула бровь. — Кстати, я забыла, как вас зовут.

— А я и не говорил, — усмехнулся Джедайт. — Неужели я все-таки добился своего и заинтересовал вас?

Рейана пригладила волосы и съязвила:

— Нет, хочу знать, кому будет посвящаться составленная мной эпитафия.

— Вы угрожаете мне?

— Нет, просто предупреждаю.

— О, горячая и смелая… Люблю таких, — лорд, казалось, вошел во вкус. Ему нравилось смотреть, как от гнева у его собеседницы заалели щеки и в вишневых глазах заполыхало пламя. — Еще увидимся, принцесса! — Джедайт махнул рукой на прощание и пошел прочь. Лишь у выхода из сада он обернулся.

Да! Строптивая Рейана не без интереса смотрела ему вслед. Это была победа. Оставалось лишь закрепить успех. А за этим дело не постоит.

Кунсайт не думал, что кто-нибудь из женщин сможет заинтересовать его. Лорда переполнял скептицизм, но ослушаться принца он не мог. Брак по расчету — далеко не самая плохая вещь, что могла произойти в его жизни; в конце концов ему все равно пришлось бы жениться на какой-нибудь женщине, чтобы завести наследника. А потом можно полностью погрузиться в военную жизнь и месяцами не появляться дома. Жениться сейчас или через пару лет — какая разница? Зачем оттягивать неизбежное? Генерал не мог представить себя в роли примерного семьянина. Он был военным до мозга костей, птицей свободного полета. А узы брака только связывали бы его по рукам и ногам.

Тогда, утром, он и предположить не мог, что его уверенность может треснуть по швам. Но Кунсайт увидел ее, и сердце его дрогнуло. Красивая, нежная, утонченная, хрупкая, но… опасная. Словно глоток сладкого яда, медленно разрушающего организм. Это было первое сравнение, которое пришло в голову лорда, когда он увидел принцессу Венеры. Как и он, она была главой над другими девушками, и это заставляло генерала невольно проводить параллель, сравнивая себя и ее.

И вот сейчас, в саду, Кунсайт нашел принцессу взглядом и двинулся к ней со всей решимостью, на которую был способен — чтобы никто не успел опередить его или хотя бы попытаться это сделать. Тем самым он словно поставил на Минории клеймо — моя.

Дочь богини любви сидела под деревом, а перед ней лежал холст, натянутый на деревянный каркас. Вооружившись иголкой и шелковыми нитками, она вышивала картину. Генерал некоторое время стоял неподалеку, любуясь ее точеным профилем, а затем подошел сзади, молча созерцая работу принцессы.

— Ну и долго вы будете так стоять? — негромко поинтересовалась девушка, и сердце Кунсайта от неожиданности подпрыгнуло.

— Прошу прощения, — мужчина поклонился и отрекомендовался: — Генерал Кунсайт, первый лорд Терры.

— О-о-о! Чем обязана подобной честью? — спросила девушка.

Лорд предпочел не отвечать на этот вопрос, решив, что мотивы его действий чересчур трудно объяснить, и вместо этого сам задал вопрос, присаживаясь рядом:

— Как вы заметили мое присутствие? Я старался вести себя тихо.

Минория мило улыбнулась:

— Я ведь воин, лорд Кунсайт. От того, насколько вовремя я замечу врага за своей спиной, зависит моя жизнь.

— Считаете, что я могу стать вам врагом? — уточнил генерал.

Девушка взглянула в его суровое, обветренное лицо и покачала головой:

— Не думаю. Просто к слову пришлось, — сказала и продолжила вышивку.

— Никогда бы не подумал, глядя на вас, что вы — воин, — попытался вновь завязать разговор Кунсайт, положив руку на спинку скамейки.

— Такова жизнь, лорд Кунсайт… Добро должно быть с кулаками, и вам это хорошо известно, — отозвалась Минория, делая еще один стежок.

— Знаете, я прекрасно понимаю вас. Потерять родной дом, лишиться матери… Что может быть ужаснее?

Улыбка на лице дочери Астарты тут же увяла. Помедлив с мгновение, она тихо поинтересовалась:

— Вы тоже кого-то теряли?

Генерал сглотнул:

— Потери сопровождают меня всю сознательную жизнь. Но я смог вернуть все, кроме близких мне людей…

Воцарилась тишина. И Минория, и Кунсайт не могли понять, почему откровенничают друг с другом. Они ведь практически чужие друг другу.

Девушка бросила взгляд в дальний конец сада, где у мраморного фонтана, обнявшись, сидели Эндимион и Серенити. Они держались за руки и выглядели счастливыми. Сердце принцессы болезненно сжалось.

«Я тоже хочу быть счастливой. Тоже хочу греться в надежных объятиях, любить и быть любимой. Как же это горько и обидно — смотреть, как тот, к которому тянется твоя душа и ради кого бьется сердце, предназначен судьбой твоей самой лучшей и близкой подруге, почти что сестре! Почему я просто не могу пожелать им счастья и успокоиться? Сердцу не прикажешь, даже с кровью не вырвать те сладкие мгновения первого знакомства… Я ведь до сих пор храню ту розу. Хоть и сухая, она по-прежнему дарит мне свой сладкий медовый аромат. Когда мне плохо, мне достаточно вновь вдохнуть этот волшебный запах, чтобы и душа и тело пришли в порядок…»

— Леди Минория! С вами все в порядке? Вы здоровы? — тревожный голос Кунсайта ворвался в ее смятенные мысли, и девушка вздрогнула. От неожиданности она уколола палец иголкой и едва слышно вскрикнула. Капелька крови окрасила белоснежный холст в пурпур, безвозвратно испортив вышивку принцессы.

Лорд тут же взял ее за руку и, перевернув ладонью кверху, посмотрел, как очередная бусинка крови собирается на указательном пальце. А затем склонил голову и убрал ее легким поцелуем. Этот жест был настолько интимным и трогательным, что Минория испуганно отдернула руку и спрятала ее в складках платья, потрясенно уставившись на первого лорда. Тот так и замер, только что осознав, какому порыву он только что поддался.

«Знаю! У меня есть шанс! Я еще могу полюбить кого-нибудь другого, пусть даже лорда Кунсайта. Он кажется достаточно надежным, и этот его поступок… Он выбил меня из колеи. Может, что-нибудь и получится? Если этому мужчине удастся прогнать Эндимиона из моего сердца, я подарю ему всю себя без остатка…»

— Прошу простить меня, — генерал надел на лицо прежнюю каменную маску, и в груди Минории неприятно ёкнуло. — Мой поступок был глупым и недопустимым. Приношу свои извинения, если напугал вас своим необдуманным жестом.

Поколебавшись с мгновение, принцесса накрыла своей ладонью его руку и едва заметно сжала:

— Не берите в голову, лорд Кунсайт. Прежде такого со мной не случалось… Может, прогуляемся? — предложила она внезапно и ее глаза загадочно сверкнули.

Мужчина не заставил себя долго уговаривать, и они неспешно двинулись по саду, негромко беседуя о всяких пустяках. Пусть на душе у Минории по-прежнему было тяжело, но в сердце ее поселилась надежда на лучшее. И она держалась за нее, словно за хвост призрачной синей птицы.

Серенити сидела на краю фонтана, опустив ноги в прохладную воду. Подол платья от этого намок и облепил стройные ноги, но лунной принцессе нравилось смотреть, как пенится вода, щекоча обнаженные ступни и щиколотки. Ей было так хорошо и спокойно, что хотелось, чтобы этот миг длился вечно.

Эндимион незаметно подошел сзади и нежно поцеловал свою любимую в шею. Мягкие завитки волос защекотали его нос. Серенити едва заметно вздрогнула от неожиданности и довольно зажмурилась, почувствовав, как сотни мурашек пробежали по спине от этой желанной и простой ласки.

Повернув к нему голову, она едва заметно коснулась его губ — словно бабочка крыльями.

— Не здесь и не сейчас, — выдохнула она. — Вокруг слишком много людей.

Эндимион послушно отстранился и встал неподалеку, прислонившись спиной к витой колоне.

— Хорошо. А то Артемис и впрямь как-то странно на нас поглядывает.

Серенити повернула голову в ту сторону, где сидел белый жрец, и улыбнулась:

— Скорей всего, он уже увиделся с Луной. Не переживай — это он поначалу будет смотреть за всеми, как мать за детьми, но потом махнет рукой. Он ведь тоже молод, понимает все. Это Луна пытается выглядеть солидней и взрослей своих лет. А Артемис… он свой.

И правда — через некоторое время белый жрец заскучал. Наблюдать за парами в оба, как это делала бы его компаньонка, он не мог, оттого и расслабился. Махнув рукой, он прикрыл глаза и задремал.

— Вот видишь! — лунная принцесса вылезла из фонтана и, отжав подол платья, подвинулась, приглашая принца сесть рядом с собой. Тот тут же воспользовался приглашением и крепко обнял возлюбленную. Серенити положила голову ему на плечо, и Эндимион нежно поцеловал ее в макушку. Они не разговаривали, ведь с тем, кого любишь, даже молчать комфортно. Вместо этого они наблюдали за парочками, что расположились в саду. В один момент Нефрит и Литавра покинули сад, держась за руки, и принц с принцессой переглянулись. Во взглядах обоих читалось удовлетворение и неприкрытая радость. Тут же Джедайт, ухмыляясь, покинул сад, сопровождаемый долгим и пристальным взглядом Рейаны.

Это немного расстроило Серенити, но Эндимион сжал ее ладонь в своей, успокаивая: мол, столкновение таких характеров не может изначально пройти гладко.

— Как же все-таки хорошо, что они все нашли общий язык, — протянула принцесса, с теплотой глядя на Зойсайта с Ами и на Кунсайта с Минорией. Особенно она была рада за принцессу Венеры. Серенити так хотелось, чтобы ее подруга нашла свое счастье, как она нашла свою судьбу в лице Эндимиона. Она уже совсем забыла о маленьком обмане, с которого началось знакомство с земным принцем, наслаждаясь теплым чувством, разливающимся в груди. — Скажи, пожалуйста, что за человек лорд Кунсайт?

Принц призадумался:

— Он очень хороший военачальник, надежный человек. Непробиваемый, как скала, твердый, как кремень. Недаром он первый из лордов.

— Будет ли Минория счастлива с ним? — высказала терзающую ее мысль Серенити.

— Пока еще рано говорить об этом. Но, думаю, они могут поладить.

Эндимион проследил за взглядом невесты и поймал задумчивый взор принцессы Венеры, устремленный на него. В мозгу его словно взорвалась звезда, и он прикрыл глаза, недоумевая, что это с ним было. Серенити зашевелилась в его объятиях, и это привело принца в чувство. Он нежно пригладил ее тонкие волосы и запечатлел на лбу заботливый поцелуй.

— Я буду любить тебя вечно… — пробормотала лунная принцесса, пряча свое лицо на его груди.

— И я тебя, любовь моя. Млечный Путь тому свидетель.

Так было положено начало великой истории, что нашла продолжение в далеком будущем. А пока что в этом саду царили мир и безмятежность, и никто не думал о том, что ждет лордов и принцесс в дальнейшем.

Минория лежала в своей постели, задумчиво глядя в окно. Как и обычно, в ночном лунном небе безраздельно царила Терра, заливая неярким сиянием покои принцессы Венеры. Сине-зеленая планета. Чужая, но отчего-то близкая сердцу. Может, оттого что на ней жил один земной принц, к которому рвалось сердце?

Девушке не спалось. Она думала о дне минувшем, пытаясь разобраться в себе и своих чувствах. Вечером она решила дать шанс Кунсайту завоевать ее. А если ничего не выйдет? Она сделает больно этому человеку. Пусть он и скрывал свои эмоции под ледяной маской, Минории все же удалось проникнуть под нее и разглядеть чуткую душу закаленного в боях воина. Перед ее мысленным взором встало его смуглое лицо в обрамлении длинных белых волос.

«Он красив. Умен. Храбр. И, судя по всему, я ему нравлюсь. Что еще нужно?»

Но дочь богини любви смущало другое. Она боялась в моменты близости с первым лордом увидеть лицо Эндимиона. От этих мыслей даже мурашки побежали по коже, а на душе стало как-то гадко. Минория сглотнула тугой ком, вставший поперек горла и прерывисто вздохнула.

«Во что я ввязалась?»

Едва слышно скрипнула входная дверь, и прохладный сквозняк коснулся кожи принцессы Венеры, взметнув тонкие кисейные занавески. Девушка приподнялась на локтях и с недоумением уставилась на тонкую фигурку в ночной сорочке, застывшую у порога.

— Можно к тебе?

— Серенити? Что… Проходи, — Минория заерзала на постели, освобождая место рядом с собой, и лунная принцесса, как в детстве, забралась в кровать к подруге и прикрыла их обеих одеялом.

Когда они были маленькими, то частенько бегали друг к другу по ночам — делиться секретами. Да так и засыпали; а утром, не досчитавшись одной из принцесс, взрослые били тревогу. Впрочем, найдя девочек в одной кровати, успокаивались. Теперь принцессам сравнялось шестнадцать лет, а секретов меньше не стало. Наоборот, их число увеличилось. Вот только делиться ими Минория уже не спешила. Она слишком дорожила дружбой Серенити, чтобы позволить этим секретам разрушить их сестринские отношения.

Лунная принцесса повернулась лицом к подруге и доверительно прошептала:

— Сегодня мы с Эндимионом поклялись друг другу в вечной любви.

Сердце Минории провалилось куда-то вниз, но она сумела совладать с собой и улыбнуться, несмотря на то, что все тело словно свело судорогой:

— Поздравляю. Расскажи, как это произошло…

Серенити что-то увлеченно шептала, доверяя подруге самое сокровенное, а дочь Астарты едва ли ее слушала, поглощенная чувством жгучего стыда. Боги! Да как можно теперь мечтать об Эндимионе, когда они с Серенити обмениваются такими клятвами! Ведь это значит, что после смерти души их, переродясь, обязательно найдут друг друга. И так еще много-много раз, пока существует это мироздание. А что останется ей? Пшик, пустота!

Минория сжала зубы. Отныне она обязана попытаться пустить Кунсайта в свое сердце и по возможности избегать Эндимиона. Бежать в противоположную сторону, едва завидев его. Да, она его любит. Но она любит и Серенити! Любит, как родную сестру! И только ради нее она попробует бороться с тем, что сильнее предрассудков.

— Как же я счастлива за тебя… — прохрипела она, не сдержав слезы, и те хлынули на подушку.

Лунная принцесса испугалась, увидев в призрачном свете Терры серебристые капли, стекающие по щекам Минории:

— Что с тобой? Ты плачешь!

— Это слезы счастья… — выдавила девушка и улыбнулась дрожащими губами. — Я так рада за тебя…

— Это разрывает мне сердце. И счастье мое не кажется мне полным, когда ты плачешь. Прошу тебя, не надо! — Серенити коснулась тонкими пальчиками влажных щек подруги и доверительно прижалась к ней. — Ты такая чуткая и эмоциональная…

Всхлипнув, Минория вытерла слезы и улыбнулась куда-то в плечо лунной принцессы. В этом была вся дочь Селены — утешать, не зная истинных причин. Ах, какой же гадкой принцесса Венеры казалась сама себе, обманывая подругу!

— Ты знаешь, — Серенити отстранилась, — я так хочу, чтобы мы все вышли замуж и никогда не расставались! Чтобы Металия исчез, а мы собирались все вместе в саду, как сегодня. По парам… Скажи, каким ты находишь лорда Кунсайта?

Дочь Астарты не ожидала такого вопроса.

— Я? Ну… Он хороший человек.

— Ты смогла бы полюбить его? — поинтересовалась лунная принцесса, подложив ладошку под голову.

— Я уже люблю… — призналась Минория, и Серенити возликовала:

— Правда? О-о-о! .. Как же я рада! И зачем тогда плакать? Я, например, чувствую только бесконечную радость за тебя.

«Но ведь ты не знаешь, в кого именно! Тогда бы ты так не радовалась…»

Лунная принцесса нашла ее ладонь и некрепко сжала, положив голову на плечо Минории и глубоко вздохнула.

— Как же это здорово!.. — сонно пробормотала она, и вскоре девушка услышала ее сонное дыхание.

— Серенити… — одними губами прошептала принцесса Венеры. — Ты думаешь обо мне лучше, чем я есть на самом деле. За это я и люблю тебя.

Сказала — и тоже провалилась в сон.

Комментарий к 18. Пятый сон Минако Видите? Тут практически символ на символе. Легко провести аналогию с грядущими событиями, что отображены в прологе.

А еще мне очень нравится эта глава)

Все спойлеры, интересная информация и дневник работы над фанфиком – здесь: https://vk.com/selia_meddocs_group

Добро пожаловать!

====== 19. Зеленый кристалл: Зависть ======

Before I turn in envy,

I learn through sorrow,

I turn in envy

And go to the wall.

Chevelle_Envy

В большой полупустой комнате, обставленной по-холостяцки просто, царил непроглядный мрак. Темно-зеленые шторы были плотно задвинуты, не пропуская ни одного лучика лунного света в спальню, где не было ничего, кроме широкой кровати, двух прикроватных столиков со светильниками, да небольшого гардероба. Царила сонная тишина, не разбавляемая ничем, кроме ровного дыхания молодого парня, отдыхавшего здесь после дневных забот. Было душно. Хозяин дома закрыл окна, прежде чем лечь спать, и дело было вовсе не в том, чтобы уберечь себя от коварной ночной прохлады, а оттого, что он опасался очередного проявления своего второго «Я», предпочитающего пользоваться окнами, а не дверьми.

Сон Мамору был спокойным до того момента, пока его что-то не потревожило. Это было странное ощущение — словно рядом кто-то был, но увидеть, кто именно, не представлялось возможным. При этом не возникало чувство страха, словно так и должно было быть. Незримое присутствие заставляло парня беспокойно заворочаться, но наваждение не исчезало. Наоборот, оно стало более осязаемым. Прохладный ветерок коснулся его обнаженной кожи, а до слуха донесся призрачный шепот:

— Проснись…

Чья-то мягкая ладонь коснулась его лба, и Чиба буквально подскочил на постели, ошарашено оглядываясь. Но вокруг было по-прежнему тихо. Даже слишком. Выдохнув, Мамору вновь откинулся на подушки и закрыл глаза, пытаясь унять учащенное сердцебиение. Когда его испуг сошел на «нет», он вновь услышал этот шепот, на этот раз совсем близко:

— Мой защитник… Помоги…

Парень распахнул глаза и резко сел. Душа его ушла в пятки, когда он заметил, что кто-то сидит на краю кровати. Он не мог увидеть, кто это был — в кромешной тьме силуэт выделялся лишь нечеткими контурами.

— Кто… Ты?.. — через силу произнес Мамору, вперив взгляд в ночного посетителя.

— Помоги… Тогда узнаешь… — донесся слабый отголосок шепота, и Чиба едва расслышал его.

Скрипнула кровать, и силуэт, неслышно ступая по полу, приблизился к окну.

— Помочь? В чем? — голова Чибы кружилась — настолько нереальным казалось все происходящее.

— Найди… Семь… Кристаллов…

— Каких кристаллов? И для чего?

Ответа не последовало. Вместо этого таинственный ночной гость распахнул одним резким движением шторы, и лунный свет хлынул в комнату подобно водам сквозь прорванную плотину, освещая тонкую девичью фигуру в длинном белом платье.

— Кто ты? — едва слышно повторил Мамору, напряженно вглядываясь в спину незнакомки. Лунный свет словно обтекал девушку, создавая вокруг нее светящийся ореол.

— Ты узнаешь это только тогда, когда добудешь радужные кристаллы. Помоги мне…

— Но… Как? Откуда я узнаю, где их искать? — недоумевал Чиба. Он попытался было подняться и подойти к незнакомке, но его тело словно сковали невидимые цепи. Парень так и остался сидеть на постели, не в силах заставить свое тело слушаться.

Мамору поднял глаза к окну, где в небе серебряной монетой висела Луна. Полнолуние! Но ведь, отходя ко сну, он четко видел сияющий полумесяц!.. Значит, это…

— Я сплю? — поинтересовался он вполголоса.

Девушка кивнула и вновь заговорила:

— Найди меня… Тогда ты поймешь, кем являешься на самом деле… Твое истинное предназначение…

В голове Мамору была лишь путаница мыслей, состоящая в основном из вопросов, на которые не было ответа. Он был готов засыпать ними ночную незнакомку, но отчего-то медлил. Словно ждал.

— Я тоже могу тебе помочь… Развеять некоторые твои страхи… — вдруг произнесла девушка и повернулась к нему лицом. Сердце Чибы на мгновение сделало кульбит и тут же разочарование коснулось его холодной рукой. Вопреки ожиданиям, он не увидел лица гостьи, лишь в лунном свете поблескивали ее серьги да символ полумесяца сиял на лбу, словно редкая драгоценность.

Приблизившись к Мамору, девушка пристально посмотрела на него, а затем из полумесяца, приковавшего взгляд парня, вырвался тонкий луч света. На мгновение он ослепил Чибу, и тот, прикрыв глаза, повалился обратно на кровать, ощущая легкое жжение во лбу. Но вскоре оно исчезло. Как и сама незнакомка. Но появилось другое чувство, необычное, щемящее душу, и в то же время освобождающее от оков разума и предрассудков. Словно в голове его рушились стены, за которыми скрывалось нечто, до чего он не мог пробиться ранее. Как будто перед ним открылся занавес, скрывающий тайну мироздания. Хотелось воспарить к небу, ликовать. Но все равно оставалась одна не разрушенная преграда, и за ней находилось нечто, что хранило, пожалуй, самый важный секрет.

«Найди меня… Тогда ты поймешь, кем являешься на самом деле… Твое истинное предназначение…» — эти слова девушки в белом крепко врезались Мамору в память и еще долгое время эхом звучали в ушах Чибы, когда он открыл глаза. Сон ушел вслед за рогатым полумесяцем, растаяв в утреней дымке. Точно так же растаяли и тревоги молодого брюнета, и теперь он был, как никогда уверен в себе и своих силах. Он найдет эти кристаллы, чего бы это ему ни стоило.

— У нас хорошие новости, Зойсайт!

Кунсайт появился словно из ниоткуда. Он вышел из тьмы, что породила его, дав новообращенному демону власть надо льдом и наделив многими силами, которые он пока не торопился проявлять. Он внушал благовейный трепет рыжеволосому юноше, что до появления темного лорда в подземелье развлекался тем, что бросал огненные шары в пропитанные сыростью и плесенью стены. Они разбивались мириадами искр, издавая тихое шипение. Извечное противостояние воды и огня, льда и пара. Вечное, как и борьба добра со злом.

Зойсайт быстро погасил новый огненный шар и, спрятав руку за спину, вытянулся по стойке «Смирно!», словно ожидая, что его пожурят за недостойные развлечения. Но Кунсайт не обратил на это ровно никакого внимания, проследовав мимо застывшего паренька к своему трону. Усевшись, он поманил пальцем Зойсайта, и тот тотчас же подошел к старшему лорду, по привычке присев на подлокотник каменного кресла.

— Нефрит и Джедайт снова потерпели поражение? — попытался угадать юноша, теребя хвост, в который были собраны его рыжие волосы.

— Лучше. Гораздо лучше, мой юный друг. Хотя я понимаю, что ты больше радовался бы тому, что королева обратила их в камень. Но нет. Погибель терпит, но всякому терпению рано или поздно придет конец.

— Тогда… — юноша потер подбородок, — остается одно. Вы нашли очередной кристалл?

— Верно, — кивнул Кунсайт и вытащил Темный Кристалл. — И он в сердце вот этого человека.

Демон разжал пальцы, и артефакт завис в воздухе, крутясь вокруг своей оси. Тусклое флюоресцентное свечение пещер отражалось слабыми бликами на его гранях; но с каждым оборотом сияние становилось все ярче, кристалл вращался быстрее, и вот широкая полоса света вырвалась из верхушки темного артефакта, являя генералам Королевства Металии лицо их новой жертвы. Это был лысеющий японец лет сорока-сорока пяти; круглое лицо, очки с толстыми стеклами, одежда не самого лучшего покроя.

— Нибори Ямада, — объявил Кунсайт, указывая на мужчину. — Послушай, что я скажу, Зой, и попытайся отгадать, какой смертный грех таится в сердце этого человечишки, — увидев, что юноша уверенно кивнул, лорд продолжил: — Ямада — среднестатистический офисный работник, что всеми силами стремится взобраться повыше по карьерной лестнице, но ему не всегда это удается. Всегда находятся те, кто обгоняют его. Он не относится к числу перспективных сотрудников, оттого его игнорируют. И вспоминают лишь тогда, когда нужно выполнить нудную и муторную работу. За это Нибори получает сущие крохи, но не перестает надеяться, что когда-нибудь ему окажут должное внимание.

— Хм-м-м, — лениво протянул Зойсайт, потягиваясь. — Мне кажется, что вы нарочно не упомянули о том, что этот человек завидует своим более удачливым коллегам.

— Именно! Молодец, — и снова похвала от старшего наставника заставила щеки юного генерала налиться краской. — Ты совершенно прав. В его сердце живет зависть, заточенная в зеленый кристалл. Она, как подколодная змея, сидит под сердцем каждого человека. Завидуют все — кто-то тайно, а кто-то громко сетуя на судьбу. Некоторые прикрываются — мол, моя зависть белая, я завидую по-доброму. Запомни, мой юный друг: не бывает зависти белой или черной. Она одного цвета — зеленого. Она душит, словно змея. Большая зеленая змея.

Зойсайта даже передернуло от отвращения.

— Какие же эти люди низкие создания!

— Но мы не лучше, — урезонил его Кунсайт. — Мы — вместилище зла и пороков. Хоть смертные грехи и отравляют человеческие сердца низменными страстями, порой и мы не застрахованы от их влияния.

Юноша кивнул:

— Согласен с вами, мой лорд, — затем, помолчав, добавил: — Мне не терпится приступить к делу. В прошлый раз нам не повезло, но теперь… — Зойсайт даже задохнулся от амбиций, накативших на него. — Теперь нужно провернуть все так, чтобы воины в матросках не смогли испортить наш план.

Ледяной лорд самодовольно выслушал пламенную речь младшего из генералов и едва заметно кивнул:

— Почему бы тебе самому не заняться этим?

Юноша поклонился и скрылся во мраке. Кунсайт еще некоторое время слышал его торопливые шаги, а когда они стихли, вновь вернулся к насущному вопросу.

— Почему рядом с этой девчонкой мое сердце вновь забилось?

Вопрос, поглощенный тьмой, так и остался без ответа, и старший генерал, подперев подбородок рукой, застыл каменным изваянием, слушая, как разбиваются талые капли о каменные плиты пола.

«Я найду ответ любой ценой».

Как и обычно, Макото Кино проснулась задолго до звонка будильника. Потянулась, взяла с прикроватного столика блокнот с расписанием дел на день грядущий и, пролистнув его, внимательно изучила, покусывая нижнюю губу. Затем, отложив, пошла в душ, где сразу же встала под холодные струи. Охнув от обжигающего холода, Мако резко вдохнула и зажмурилась. Вскоре вода перестала причинять ей дискомфорт, и девушка, щедро намылив губку, от души растерла кожу, пока та не покраснела, и смыла ароматную пену.

Кино уже давно закаливалась холодной водой, чтобы укрепить и без того здоровый и сильный организм. Чего-чего, а сила воли позволяла ей делать это. Конечно, зимние погружения в воду по-прежнему вызывали у нее мурашки — и это при том, что Мако просто смотрела видеотрансляции, а не практиковалась сама, но в скором времени девушка хотела повторить подвиг, на который не решались даже здоровые взрослые мужчины.

Из душа девушка вышла уже бодрой и заметно посвежевшей, на ходу завязывая блестящие каштановые волосы в привычный хвост. Перекусила наспех приготовленными роллами и принялась за уборку. Смахнула пыль, полила цветы, пропылесосила ковры… А когда, наконец, закончила, то с удивлением обнаружила, что вся уборка заняла два часа. Время пролетело на удивление быстро.

Мако любила заниматься домашним хозяйством. Это была ее стихия. Уборка, готовка, стирка — все, что вызывало у среднестатистической домохозяйки лишь нервный вздох и чувство безысходности, было Кино истинным удовольствием. Вооружившись поговоркой «Убирать не стыдно, стыдно жить в грязи», она принималась наводить порядок с воистину маниакальной усердностью, не оставляя пыли ни малейшего шанса. В доме Мако у каждой вещи было свое место, кухонная утварь блестела, начищенная до блеска, в доме стоял приятный аромат мяты.

То же самое касалось и приготовления пищи. Для девушки это было настоящим искусством, сродни живописи или изящному рукоделию. Любое, даже самое простое блюдо, она могла сделать уникальным — знать бы, что добавить. Казалось, что Мако умеет готовить все, от бутербродов до выпечки. Оттого Усаги и другие девушки любили приходить к ней в гости. У Кино всегда находилось чем угостить их.

Она была крайне противоречивой персоной. В Макото словно удивительным образом уживались две личности: храбрая и сильная девушка, что может в любой момент положить противника на лопатки, как бы он ни превосходил ее, и настоящая леди, идеальная жена, что умела абсолютно все. Спортсменка и хранительница домашнего очага — гремучая смесь.

Несмотря на все свои достоинства, у Мако не ладилась личная жизнь. Причины этого были ясны. Когда она увидела, во что превратилась ее первая любовь, взлелеянная в сердце и пронесенная сквозь века, все прежние нежные воспоминания, пусть омраченные уходом коварного Джея, увяли и превратились в пепел. Оковы, связывающие Кино с прошлым, наконец-то пали, но легче от этого не стало. Все эти годы она любила демона, в котором не осталось ничего человеческого. Только оболочка. Только безупречная внешность.

Она говорила себе, что все изменится, когда она повстречает такого человека, который оценит ее по достоинству. Того, кто искренне полюбит ее, несмотря на все противоречия характера. Пусть Мако не была такой романтичной натурой, как Минако, она тоже умела мечтать. А если чего-то очень сильно хотеть, это обязательно сбудется. Рано или поздно. И Кино верила в это.

Плюхнувшись в кресло и включив телевизор, Мако положила ноги на стоящий напротив столик и взяла в руки телефон. От нечего делать щелкнула кнопками и залезла в контакты. Пролистнула список номеров и остановилась на одном номере. У него, как и у прочих важных для Кино номеров, стоял особый звонок и картинка-идентификатор — блондинка в соломенной шляпе с фруктами. Она помнила, как сделала это фото на прошлогоднем Фестивале Танабата, и как Минако просила удалить его. Но, естественно, Мако пошла против желаний подруги и поставила ее как картинку входящего вызова.

Сердца девушки коснулись грусть и сожаление о канувших в прошлое веселых деньках. Только и осталось от былой дружбы, что воспоминания. Кино не раз ловила себя на мысли, что, не стань они воинами, все могло бы быть по-прежнему. По-прежнему она бы страдала по Джею Дайто и искала свой идеал средь миллиона чужих лиц. Она все еще дружила бы с Минако и устраивала девичники на двоих — ведь никто не понимал ее лучше, чем Айно.

Палец сам потянулся к кнопке вызова. Одно нажатие — и пойдут гудки, абонент снимет трубку… И что она скажет? «Привет, Минако, как жизнь?» Ох, глупо! Она ведь четко дала понять, что эта сторона жизни, где ведется борьба со злом, ее не интересует; Мако же ее уверенность не разделяла, оттого и осталась, чтобы помогать Усаги.

Кино резко нажала на кнопку сброса и бережно положила телефон рядом с собой. Как говорила Рей: «Жаль, но она сделала свой выбор». И Макото в очередной раз согласилась с этим.

В это время по телевизору показывали очередную передачу из жизни звезд. Богатые и знаменитые вертелись перед камерами, ослепительно улыбаясь в объективы и приобнимая своих спутников или спутниц, а возбужденный голос за кадром что-то тараторил о достижениях селебритиз.

— Мда, хорошо им живется, — вслух произнесла Кино, поджав тонкие губы. — Неплохо, наверное, когда все само в руки плывет.

Так она бы еще долго размышляла о различиях между мирами знаменитостей и простых смертных, к которому относила себя Мако, если бы не раздался звонок. Девушка, недоумевая, кто бы это мог быть, направилась к дверям.

На пороге стояла Усаги.

— Приве-е-ет! — протянула онаи задорно улыбнулась. — А я вот в гости к тебе решила зайти. С печеньем. Правда, оно немного подгорело… — девушка покосилась на розовый узелок, который держала в руках и смущенно взглянула Кино.

Мако посторонилась, приглашая школьную подругу войти:

— Посмотрим, что с ним можно сделать. Может, удастся обойтись теркой.

Уже спустя пару минут девушки реанимировали подгоревшие сердечки из песочного теста, посмеиваясь над причинами, которые отвлекли Усаги от готовки.

— Я очень долго искала эту мангу. Ты же знаешь, какой у меня бардак в шкафах! Знаешь, я даже в ящик с носками залезла — и ничего! — взахлеб делилась новостями Цукино, как можно аккуратней счищая подгорелое. — Я уже думала, что это Шинго взял ее без спроса — а я ведь не люблю, когда он без разрешения заходит ко мне в комнату и берет мои вещи. Мы даже поругались. И в итоге знаешь, что?

— Что? — на автомате переспросила Мако, отправив в вазочку пятое сердечко.

— Я нашла ее на кухонном шкафчике! На самом верху! — выпалила Усаги и рассмеялась. Кино не могла не улыбнуться в ответ. Да, с подругой не было скучно. — Когда-то давно положила ее туда, чтобы спрятать от брата, и забыла. Ну и вот, пока читала, забыла, что поставила печенье в духовку, — Цукино обиженно, словно ребенок, выпятила нижнюю губу, и с еще большим усердием принялась отчищать выпечку. — А потом мы опять поругались с Шинго.

— Почему? — искренне удивилась Макото.

— Когда он позлорадствовал. Мол, сама рассеянная, а меня обвинила. Еще и посмеялся над тем, что печенье подгорело. Ух, порой он так меня раздражает! — вздохнув, Усаги закатила глаза и положила последнее печенье в вазочку.

— Эх, хотела бы я такую же семью, как у тебя… — протянула Мако, включая чайник и насыпая чай в чашки.

— Вряд ли. Такого братца, как Шинго, даже врагу не пожелаешь.

— Извини, но мне не с чем сравнивать, — поджала губы девушка и отвернулась, сделав вид, что достает что-то из холодильника. Сразу вспомнились погибшие много лет назад родители и сердце болезненно сжалось.

— Ой… Я опять сказала глупость, да?

Повернувшись, Мако встретилась взглядом с искренними голубыми глазами Усаги, и на душе у нее сразу потеплело.

— Не бери в голову! — Кино подмигнула Цукино и улыбнулась. — Пойдем лучше в гостиную, попробуем, что ты испекла.

Неприятная ситуация была забыта, вина — заглажена, но отчего-то у Макото на душе остался неприятный осадок.

«Ей вообще грех жаловаться», — думала девушка. — «У нее есть семья, но она постоянно жалуется то на мать, то на Шинго. Я бы никогда не поступила так».

Усаги недолго пробыла в гостях, и вскоре засобиралась домой, сославшись на то, что ее ждут неотложные дела. Проводив ее, Мако закрыла дверь и задумалась. Что еще она не выполнила по списку дел?

Вновь сверившись с блокнотом и вычеркнув оттуда выполненное, она увидела сделанную второпях пометку: «Сходить за продуктами».

Ближайший супермаркет располагался в двух кварталах от того места, где жила Кино, и она, надев любимые джинсовые шорты и майку на бретельках — уже узкую в груди, но все равно любимую — вышла из дома, размахивая сумочкой.

Время было обеденным, и многие люди, пользуясь перерывом, торопились перекусить в каких-нибудь кафешках. Мако с интересом смотрела на них, сравнивая этих занятых и сосредоточенных людей с муравьями-тружениками. Сама же она никак не могла найти работу себе по душе. Да и свалившаяся на нее как снег на голову миссия не позволила бы Кино заниматься любимым делом. Было бы необычайно трудно, скажем, работать помощником шеф-повара и параллельно с этим разбираться с демонами. Она только и жила, что временными заработками.

Девушка остановилась напротив игрового центра, привлеченная рекламой новой компьютерной игры, вышедшей совсем недавно. На яркой обложке DVD диска в полный рост красовалась Сейлор Мун. Мако даже протерла глаза, чтобы убедиться, что все это ей не мерещится. И все-таки да, это была Усаги в своем образе воина. Два хвостика-оданго, синяя юбочка и красный бант на груди… Ошибки быть не могло. Словно зачарованная, Кино толкнула дверь игрового центра и вошла в это прохладное помещение, в котором царил аромат какой-то новизны. Такой аромат у только что купленных вещей и их упаковки. Непередаваемо!

— Добрый день! — поприветствовал ее кто-то. — Могу ли я помочь вам?

Мако, поглощенная мыслями о новой игре со школьной подругой в главной роли, не сразу расслышала вопрос и подняла было глаза, чтобы переспросить, чего от нее хотят, и все ее слова тут же замерли на языке. Девушка отчаянно раскраснелась, сердце сделало очередной кульбит… Все, как и всегда, когда она влюблялась.

— С вами все в порядке? — встревоженно поинтересовался высокий зеленоглазый блондин в фирменной одежде, пристально глядя на растерянное лицо Макото.

— Э-э-э… Да, в полном, — с готовностью кивнула девушка и перевела взгляд на бейджик парня. — Мотоки, — констатировала она.

«Так вот как его зовут! Красивое имя…» — подумала Кино и, совладав со своим смущением, улыбнулась.

— Могу ли я чем-нибудь помочь вам? — повторил Мотоки с нажимом.

— Да, конечно, — вспомнила, наконец, Мако о том, за чем вообще зашла в игровой центр. — Ваша новая игра… Я хотела бы узнать о ней побольше.

— Прекрасный воин Сейлор Мун? — переспросил он. — О, это компьютерная игра жанра экшн и городского фэнтези… — он начал описывать все характеристики игры, о которых Кино едва ли имела представление. Но она терпеливо выслушала все, что Мотоки вывалил на ее голову и задала интересующий ее вопрос.

— А эта героиня, Сейлор Мун… Откуда взят прототип? Она кажется мне знакомой. Или это выдумка разработчиков?

— Признаться, она и мне напоминает одну старую знакомую, — Мотоки коротко рассмеялся, но, пригладив волосы, вновь продолжил с былой услужливой серьезностью: — Неужели вы не слышали ничего о воительнице в матроске, что защищает Токио от сил зла? Даже в газетах писали свидетельства очевидцев. Возможно, половина из них вранье, но те, кого Сейлор Мун спасла от неминуемой гибели, наперебой твердят одно и то же, да и описывают ее одинаково. Словно сговорились. Вот и придумали эту игру, пока легенда о воительнице в матроске находится на пике популярности.

— Интересный способ заработать деньги на чужом имени, — задумчиво произнесла вслух Мако, потерев переносицу.

— Простите? — переспросил парень, но Кино махнула рукой и обворожительно улыбнулась:

— Я хочу купить один экземпляр.

— Как насчет протестировать новинку у нас? — Мотоки сделал приглашающий жест, но Макото покачала головой.

— Нет, благодарю. Только диск.

Оплатив покупку, девушка покинула игровой центр, напоследок обернувшись и послав парню самую чарующую улыбку из своего арсенала. У нее в сумочке, рядом с изрядно опустевшим кошельком, лежал диск с игрой, главной героиней которого была ее школьная подруга. Невероятно! А почему игра только о Сейлор Мун? Она и другие девчонки воины вот уже месяц, а все лавры уходят отчего-то Цукино…

Мако резко остановилась.

«Не о том думаешь», — строго сказала она она сама себе. — «На самом деле, это проблема. Большая и трудноразрешимая. Но я все равно подарю Усаги этот диск. У нее ведь скоро День рождения. Двадцать один год, надо же!»

Вот так, думая о том, каким будет лицо подруги, когда она, Макото, преподнесет ей этот подарок и торт собственного приготовления, девушка на автомате купила все, что ей требовалось, и двинулась назад. Обратную дорогу она решила проделать через парк, несмотря на то, что домой она вернется, лишь сделав солидный крюк.

Парк был, наверное, одним из старейших в городе. Только здесь можно было увидеть мощные дубы в два обхвата, пышные клены, гордые кипарисы и туи… И еще много-много цветов, за которыми ухаживал старый садовник, чье лицо было покрыто сетью морщин. Пожалуй, только он мог не заблудиться в этом вечнозеленом царстве. Для Мако же парк казался кусочком дремучего леса — вот-вот из-под дерева выпрыгнет заяц или прошмыгнет в высоких кронах рыжая белка.

Сейчас в парке никого не было. Обычно сюда приходили ближе к вечеру, когда солнце начинало клониться к горизонту. Тогда на деревянных скамейках появлялись и старики, убеленные сединами, и мамочки с колясками, и влюбленные парочки. Девушка мечтала, что когда-нибудь она приведет своего будущего мужа. Не очередного парня, а человека, который будет готов связать с ней свою жизнь.

Мако прошла уже половину пути, как вдруг почувствовала, что в парке происходит что-то неладное. Воздух словно накалился и потрескивал от напряжения. В душе Кино поселилось неясное беспокойство, и с каждым шагом, отдаляющим ее от того места, оно только усиливалось, пока не переросло в острую тревогу. Макото остановилась и прислушалась. Тихо, даже птицы не поют.

Это был недобрый знак, и девушка нахмурилась. Свернув с основной аллеи, она двинулась по боковой тропинке вглубь парка. Кроны деревьев смыкались над головой так плотно, что лишь редкие лучи солнца могли пробиться через них. Сердце Мако бешено колотилось, от напряжения на лбу выступила испарина. Глубоко внутри зародился страх перед неизвестным, но Кино усилием воли изгнала его.

Где-то слева от Макото раздался пронзительный крик, и нервы девушки окончательно сдали. Она бросила пакеты и рванула со всех ног в ту сторону, откуда он доносился. Сила потекла по ее венам вместе с адреналином, зеленые глаза были полны непоколебимой решимости немедленно разобраться с возникнувшей проблемой.

Девушка выбежала на небольшую поляну, где у раскидистого клена находились трое: лежащий на земле мужчина средних лет, рыжий парень, стоящий над недвижимым телом, и еще один мужчина с серебристыми волосами, проводящий над грудью жертвы каким-то кристаллом. Она уже видела его! Давно, когда еще Сейлор Венера была с ними. Демон! А тот рыжий, видимо, был его подельником, если судить по их абсолютно идентичным мундирам.

Юркнув за дерево, пока ее не заметили, Макото поднесла к губам коммуникатор и четко произнесла:

— Девочки! Тревога! Демоны в парке, что рядом с моим домом. Я постараюсь задержать их, а вы поторопитесь… — и она решительно сжала в руке жезл Юпитера.

Черный кристалл сделал свое дело на «Ура!». Демонам не составило никакого труда перехватить в парке спешащего на обед офисного сотрудника, оглушить его и переместить подальше от любопытных глаз. И только когда сила кристалла разорвала грудь Ямады, он закричал от боли и шока и дернулся всем телом. Зеленый кристалл выплыл из груди несчастного, переливаясь на свету, словно редкий изумруд.

Не теряя времени, Зойсайт схватил его и крепко сжал в кулаке.

— Пора уходить! В любой момент здесь может кто-нибудь появится. Этот смертный очень громко кричал.

— Не торопись, — холодно одернул его Кунсайт, поднимаясь на ноги. — Нам нужно освободить демона, заточенного в этом человека. Восстань, демон! — приказал он, и тут же Нибори Ямаду поглотил густой зеленый туман. А когда он рассеялся, лорды увидели высокого демона с бледно-зеленой кожей, плавно переходящую от груди и живота в темную чешую. Короткие, всклокоченные волосы, зеленые глаза с вертикальными зрачками, и две узкие ноздри без носа — как у змеи. И если бы не ноги, тоже покрытые чешуей, Зависть сошел бы за нага — получеловека-полузмея. Руки олицетворенного греха были покрыты чешуйками только до кистей; вместо ногтей были устрашающей длины когти, похожие на узкие листья осоки как по длине, так и по цвету. Только вот остроту их никто не захотел примерять к себе.

Зависть высунул из пасти раздвоенный язык и шумно втянул носом воздух:

— Чую… Чую зависть. Лучший запах на свете.

Зойсайт и Кунсайт переглянулись. Они точно знали, что не завидовали друг другу. В таком случае, кого почувствовал демон?

— Здесь кто-то есть… — процедил Зойсайт, и в то же мгновение что-то, сверкнув красной молнией, вонзилось в землю перед ним. Роза. Юноша повернулся и с ненавистью уставился на человека в черно-красном плаще.

— Парк не создан для того, чтобы под его деревьями вершилось зло над мирными людьми! Я не оставлю этого просто так!

Юпитер, вышедшая было из-за дерева, увидела благородного помощника Сейлор воинов и с облегчением улыбнулась. Тот, поймав ее взгляд, подмигнул и спрыгнул на замешкавшегося Зойсайта.

Юноша, не успев и руки поднять, упал. Он только и успел услышать предупреждающий крик наставника, но было поздно. Такседо прижал молодого генерала к земле, не давая тому вырваться. Кунсайт рванулся вперед, чтобы вмешаться в завязавшуюся борьбу, но в то же время где-то за его спиной раздался звонкий девичий голос:

— Мое предчувствие не обмануло меня! Здесь и вправду демоны. Но… где же человек, что был здесь? Что вы сделали с ним?

Кунсайт отвлекся на нее, скрипя зубами от плохо сдерживаемого раздражения:

— Исчез! Считай, ты проиграла этот бой, воин в матроске. Это ничтожество сгинуло, явив одного из лучших наших демонов.

Юпитер лишь хмыкнула:

— Это мы посмотрим! — взгляд ее метнулся к Такседо Маску, что боролся с рыжим парнем, а сама она изо всех сил пыталась переключить внимание другого надменного лорда на себя, пока нежданный помощник пытался отнять второй кристалл.

— Зависть? Займись-ка ею. Кажется, ты был прав. Вот он — твой неиссякаемый источник порока.

— Черт, двое на одного! — выругалась сквозь зубы воительница. — Ладно, будь по-вашему! Дух грома! В бой!!!

Затрещало статическое электричество, волосы всех присутствующих стали дыбом, и с антенны Сейлор Юпитер сорвалась шаровая молния. Она ударила в Зависть, и демона подбросило на пару метров вверх. Обмякнув, тот упал на землю, пропахав по инерции впечатляющую траншею.

— Один есть! — сказала Мако и довольно отряхнула руки.

Тем временем Такседо боролся с Зойсайтом, пытаясь добраться до зажатого в кулаке демона кристалла. Парню удалось вывернуться и ударить нападающего в живот обеими ногами. Мамору отлетел в сторону, скорчившись от боли, но вновь набросился на поднявшегося на ноги юного лорда. Не теряя времени, тот выпустил в сторону Такседо Маска поток пламени, и ему едва удалось увернуться от него, прикрывшись полой плаща. Но при этом Зойд упустил кристалл, и Мамору, сделав кувырок, схватил его.

— Адью! — отсалютовал он по привычке и, оттолкнувшись от земли, высоко подпрыгнул и оказался на толстой ветви ближайшего дерева.

Кунсайт, заметив его маневр, едва не задохнулся от ярости. Видеть, как очередной радужный кристалл ускользает от них, было невыносимо. А ведь он уже был в руках! Вне себя, он швырнул вслед удаляющемуся Такседо Маску сверкающий бумеранг. И тот достиг цели, ударив защитника в плаще чуть повыше локтя. Скривившись от боли, Мамору сделал последний рывок и скрылся из зоны поражения.

Оказавшись достаточно далеко от злополучной поляны, он спрыгнул с дерева на землю, обращаясь обратно в человека. Силы покинули его, и Чиба кубарем покатился по земле, зажимая рану. Рукав рубашки быстро промок, и Мамору, отняв руку застонал от боли: красное пятно только увеличивалось в размерах. Поднявшись на дрожащие ноги, он разжал ладонь поврежденной руки и с удовлетворением посмотрел на переливающийся всеми оттенками зеленого кристалл. Спрятав его в карман брюк, Чиба двинулся к больнице, покидая злополучный парк. Он сдержал обещание, и теперь был на шаг ближе к разгадке своего прошлого.

Когда Такседо Маск скрылся из виду, Мако слегка растерялась. Что это значит? Их помощник, защитник Сейлор Мун взял кристалл и убежал? Что-то тут не то… Но она тут же воспряла духом, решив, что Такседо все равно передаст кристаллы их лидеру. А как иначе? За все это время ему удалось убедить Сейлор воинов в своей честности и доблести. Он был их союзником, а значит, думать о нем плохо Юпитер не могла. Это вопрос времени.

Она пока что не успела восстановить свои силы после атаки, и поэтому, не теряя времени даром, бросилась на Кунсайта в рукопашную. Тот не ожидал, что Сейлор воин пойдет в атаку, оттого и сделал шаг в сторону, не применяя оружие. Но та, разбежавшись, подпрыгнула и нанесла лорду сокрушительный удар в лицо. У генерала голова откинулась назад, словно у тряпичной куклы, но его тело не двинулось с места, словно выточенное из камня. Реакция у Кунсайта быстрая — и Мако этого не учла. Едва ее ботинок оторвался от лица врага, лорд тут же цепко схватил ногу сенши, и Юпитер, потеряв равновесие, упала, приложившись головой о землю. Перед глазами заплясали черно-белые точки, во рту появился металлический привкус крови.

Для верности ударив Мако пару раз, он швырнул девушку в сторону, туда, где как раз поднимался поверженный демон.

— Займись ею, — рявкнул Кунсайт, вытирая выступившую в расквашенном носу кровь, — и уходим.

— Я бы так не торопилась! Дух огня! В бой!!!

На это раз лорд не дал застать себя врасплох и заслонился плащом от струи огня, выпущенной Сейлор Марс. Этот его жест отвел пламя в сторону, словно одежда его была зачарована от жара. Это было не мудрено: Кунсайт был ведь повелителем льда. Атака Рей прошла даром, но она не отчаивалась. Были еще способы остановить демона.

— Опять вы?! — ухмыльнулся темный генерал, покачав головой. Он почувствовал, как к нему подошел Зойсайт и вцепился в предплечье.

— Надо уходить, — произнес он. — Оставь здесь зависть.

Не успел лорд внять разумному предложению младшего демона, как раздалась команда. Голос, хоть и мелодичный, дрожал от гневного напряжения:

— Мыльный дождь! В бой!!!

Кунсайт взмахнул плащом, укрывая себя и Зойсайта, и к тому моменту, как густой мыльный туман окутал всю поляну, демоны ретировались.

Тем временем Зависть крепко держал в своих холодных объятиях ошеломленную и полуживую Юпитер. Когтистые пальцы, словно каменные тиски, сжали девушку за плечи, и Мако, словно загипнотизированная, смотрела в змеиные глаза с вертикальными зрачками. Первородный грех, приблизив к Юпитер свою уродливую голову, лизнул раздвоенным скользким языком щеку девушки, и Кино передернуло от отвращения. Несмотря на то, что регенерация действовала быстро и силы возвращались к самой сильной воительнице в пятерке сенши, она не могла заставить себя вырваться. Или даже пошевелиться.

— М-м-м, как много зависти в твоем сердце! Оно пропитано ею до основания… Я хочу получить его, вонзить в него когти, но я все же поступлю лучше!

Зависть дохнул на Юпитер, выпустив той в лицо облачко едкого ядовито-зеленого пара, и девушка едва не задохнулась от удушающих испарений. Щупальцами яд зависти проникал в легкие Мако, разносясь по крови и пропитывая весь организм, каждую клеточку тела.

— Исцеляющая сила Луны, помоги!!! — донесся до первородного греха возглас, и Зависть испуганно отбросил задыхающуюся и кашляющую Юпитер в сторону, глядя на Сейлор Мун и ее лунную палочку, из которой уже ровным потоком лились серебряные лучи исцеляющего света. Касаясь сжавшегося греха, они словно растворяли чешую, когти и нечеловеческое лицо, являя миру измученного Ямаду.

— Очищение! .. — выкрикнул освобожденный от оков греха мужчина и рухнул на землю.

Воины бросились к нему и, убедившись, что он цел и невредим, только без сознания, обратили внимание на судорожно кашляющую и хрипящую Мако. Она, припав к земле, задыхалась от кашля, едва не касаясь лбом сочной травы. Меркурий бросилась к ней и, поддерживая за плечи, похлопала по спине, приговаривая:

— Дыши… Дыши. Дыши! Не ртом, носом, Мако! — приказывала Ами, поддерживая подругу. Та сдавленно хрипела, а Рей и Усаги встревоженно переглядывались. Оставалось надеяться на профессионализм Мицуно.

Кино с трудом подчинилась и втянула воздух через ноздри. Легкие, что, казалось, слиплись, от нехватки воздуха и судорожного кашля, наполнились воздухом, словно резиновый шарик. Девушка закашлялась, но уже не так судорожно. С наслаждением повалившись на спину, она глубоко задышала.

— Никогда не думала, что дышать так здорово, — прохрипела она, и в то же время магия жезла перестала действовать. Исчезли сейлор фуку и у других воинов. Макото приподнялась на локтях и посмотрела в сторону Нибори Ямады, что приходил в себя.

— О, а он легче меня отделался, — сказала она, убедившись, что мужчина не ранен.

— Ты в порядке? — уточнила Усаги, касаясь ее плеча.

— В полном. Спасибо нашему маленькому доктору, — Кино подмигнула Ами, и так порозовела от смущения.

— Спасибо.

Рей протянула Макото руку и помогла ей встать. Девушка выглядела уже гораздо лучше, хоть и была бледна, но все были уверены, что она справится. Кино была сильной телом, но не духом. Особенно сейчас, когда ее сердце сжала зависть.

Ямада как раз пришел в себя, и девушки вызвались помочь ему. Мужчина не мог сказать, что с ним произошло и недоумевал, как он оказался в этом месте и что произошло. Он не помнил ничего с того момента, как шел обедать и кто-то ударил его по голове. Проверив все вещи, Нибори убедился, что нападение было совершено не с целью ограбления. А зачем?

Девушки загадочно промолчали и развели руками. Мол, мы нашли вас чисто случайно, а что было до того — не знаем. В любом случае, Ямада убедился в их искреннем желании помочь и поблагодарил каждую из них. И только одну девушку не обрадовала его благодарность. И это была Мако, которую отчего-то душила желчь. Она была недовольна, что офисный сотрудник благодарил их всех, а не ее, что ради него рисковала жизнью. И это разрывало сердце от затаенной злобы.

Процесс был запущен. Кино быстро двигалась по пути самоуничтожения, а в конце пути ее ждала гибель. Ее и всех тех, кто встанет у нее на пути. Но Макото не подозревала об этом, а время работало против нее. Зависть медленно, но верно уничтожала все хорошее, что было в ней.

Всю ночь Мако думала о том, что ей повезло меньше всего в жизни. Она осиротела, всего в жизни она пыталась добиться сама. Сама вела хозяйство, сама поступила учиться на повара, сама искала места для подработки. Ей никто не помогал, в отличие от остальных. На пути Кино было больше ухабов и камней, чем у других ее подруг.

Вот, скажем, Рей. Какие у нее проблемы? Она живет с дедушкой, отец у Хино дипломат. И хоть она не переваривает его, у Рей нет недостатка в деньгах. Одежда у нее всегда стильная и порой вызывающе открытая. Учится на композитора. Вроде бы сомнительная профессия, но с таким-то отцом Хино легко устроится на работу в какую-нибудь звукозаписывающую студию. Да и в храме работа не пыльная, тем более, что всем управляет ее дедушка. Все достается ей легко! К тому же, Рей не из робкого десятка, и уже если что пришлось ей по душе, то она уж не отцепится. Ах, ей бы такой характер! И жизнь была бы легче.

Или Ами. Вроде бы простая девушка, без каких-либо амбиций, коих полна Рей, но сколько у нее знаний! И при этом скромница Мицуно постоянно совершенствуется. Вот бы ей обладать хотя бы малой толикой ее ума, уж она-то, Мако, вылезла из этой безнадеги! Да и будущая профессия у Ами позволит ей сделать блестящую карьеру. Да ее любая больница возьмет в интернатуру, а потом и на постоянное место работы. Неплохой карьерный рост обеспечен. И место прибыльное. А вот ее никто не хочет брать. Нужен опыт, видите ли! Есть ли в этой жизни справедливость?!

Минако. Это вообще золотая девочка, что любит потакать любым своим прихотям и жить в свое удовольствие. У нее и ноутбук мощный, и новый смартфон… А ей, Мако, приходится довольствоваться этим громоздким монстром под названием «компьютер» и старым кирпичом с кнопками, именуемым телефоном. Большая квартира, богатенький папенька, куча модной одежды, популярность в конце концов! И парня себе лучшего из лучших отхватила. Умный, красивый, преданный, на руках готов ее носить! А она его не ценит. Это точно. Как можно быть такой дурой? Уж Мако бы по-иному вела себя!

И правда. Ей бы жизнь Минако, пробивной характер Рей, ум Ами и семью, как у Усаги — и ее жизнь была совсем иной.

Семья.

Кино заворочалась в постели, как уж на сковородке, и на сердце у нее стало пусто и тоскливо, хоть волком вой. У нее всегда на душе скребли кошки, когда Мако вспоминала о родителях — как своих, погибших давным-давно, так и о семье Цукино.

Усаги — вот кто на самом деле не ценит семейные ценности. У нее одной, по меркам Макото, была полная и благополучная семья. Фактически, то же самое можно было бы сказать и о близких Айно, но Кино немного побаивалась матери Минако. А мать ее школьной подруги, Икуко Цукино, была довольно-таки приятной женщиной, хоть Усаги и жаловалась, что та слишком строга к ней. У блондинки с оданго еще были отец и даже младший брат — счастливая и полная семья. Она даже не представляла, как ей повезло, что ее близкие живы-здоровы и всегда рядом! Вот бы Цукино прочувствовать, что такое гибель родителей! Когда ты остаешься в этом мире совсем одна и помощи ждать неоткуда, начинаешь ценить то, что раньше казалось обыденным. А она, знай, на Шинго жалуется. И все из-за какой-то чепухи.

«Я из более прочного теста, я хочу занять ее место!» — мелькнула в голове шальная мысль, и Мако коротко улыбнулась.

А их предназначение? Еще один повод позавидовать Усаги. Сейлор Мун, Серенити — кто она вообще такая? Дочь третьесортной богини. А она, если верить снам, дочь героя Геракла и внучка Зевса Громовержца! Внучка главнейшего из богов. От него она получила силу управлять громом и молниями, а от отца — силу тела. Она, и только она достойна быть лидером Сейлор сенши, а не эта выскочка! Отчего у нее столько предметов для атаки? Диадема, Лунная Палочка? По какому праву она владеет этими артефактами? Она слабое, безвольное существо, ничтожество. А лидером должна быть сильнейшая из них всех. Она, принцесса Юпитера — самой большой планеты Солнечной системы, а не эта трусиха с оданго! ..

Много мыслей передумала Мако за эту ночь, терзаемая завистью. Яд ее отравил ее сердце и душу, высвобождая дремавшую глубоко внутри злобу на тех, кому, по ее мнению, повезло больше, чем ей. Это чувство скапливалось в ее чаше терпения постепенно, по капле, убивая человечность.

И вот, когда рассвет заглянул в спальню Кино, чаша эта переполнилась, и девушка твердо решила разобраться со всеми проблемами сразу. Все или ничего — решила она и, взяв в руки телефон, отправила всем, в том числе и Минако, сообщение:

«Приходите сегодня к десяти часам дня к храму Хикава.»

Щелчок кнопки — и сообщение отправлено всем лже-подругам, что всячески демонстрировали менее удачливой Мако свое явное превосходство. «Вот теперь-то они попляшут!» — мрачно заключила Кино и ухмыльнулась. Ее глаза заволокло зеленоватой туманной дымкой, отравляющей сознание и убивающей все, что некогда делало Макото особенной. Сейчас она была лишь оружием безвозвратно исчезнувшего демона. Оружием, что Сейлор Мун и команда упустили из виду.

Утро выдалось пригожим. Начищенной золотой монетой в небе сияло солнце, щедро раздавая свои лучи тем, кто в них нуждался — растениям, животным, людям, что торопились насладиться каждым мгновением, каждым деньком. Стояла середина лета; промелькнет — не заметишь. Деревья, растущие на территории храма, лениво шелестели темно-зелеными кронами, словно переговариваясь между собой. Чуть пахло дымом и благовониями, где-то в листве каркали, словно переговариваясь, два ворона Рей — Фобос и Деймос. А над всем этим раскинулось бескрайнее небо, глубокое и загадочное. Мудрое и всезнающее.

Мако шла прямо по центру мощеной белым булыжником дорожки, и ее шаги глухим эхом отражались в полусонной тишине храма. В такое время посетители появлялись редко, и девушка решила этим воспользоваться в своих интересах. Дорожка, по которой она шла, была уже чисто выметена — а это значило, что Рей уже давно не спит. Впрочем, если они все получили сообщения о назначенной встрече, то наверняка уже должны сидеть на ведущих к храму ступеньках, как и обычно, а не нежиться в постелях. Главное, чтобы Усаги пришла вовремя. Не хочется, чтобы она пропустила все шоу.

Кино ухмыльнулась своим мрачным мыслям и сжала кулаки. Что ж, сегодня все девочки, а особенно Сейлор Мун, узнают, как легко им жилось до этого момента. А то уж больно они беспечно живут.

— О, привет, Мако! — как только девушка появилась в поле зрения, Усаги подскочила с места и бросилась к подруге, чтобы поприветствовать ее. Но, стоило ей подойти к Кино ближе чем на метр, как та что есть сил толкнула Цукино. Та, не ожидая внезапного нападения, упала на землю и больно ушиблась копчиком. На глазах ее тут же заблестели слезы обиды, и Усаги ошарашено посмотрела на возвышающуюся Макото, что в презрительном жесте сложила руки на груди.

Ами и Рей, увидев разыгравшуюся сцену, тоже быстро поднялись со своих мест и кинулись к Цукино, помогая ей подняться на ноги. Но блондинка была выбита из колеи, не понимая, что произошло.

— За что?! — всхлипнула она, потирая ушибленное место.

— Совсем чокнулась? — прошипела Хино, глядя исподлобья на Мако.

— Что на тебя нашло? — Ами непонимающе посмотрела на Кино, успокаивающе поглаживая Усаги по плечам.

— За дело, — прокомментировала свой поступок Кино, делая шаг вперед. Усаги инстинктивно дернулась назад, не зная, чего ожидать от старой подруги.

Луна, став свидетельницей этой неприятной ситуации, подскочила к Мако и со всей строгостью спросила, едва ли не прожигая в задире дырку:

— Юпитер, что с тобой? Как ты себя ведешь?!

— Уйди, Луна, — рыкнула на нее Кино. — Не твое дело. Это только между мной и другими. Кстати, а где Минако? — перевела она тему. — Или эта блонда и в самом деле настолько ненавидит нас, что даже на СМСки не реагирует?

— Мако! Да что происходит?! — выпалила Усаги, решительно вытирая слезы. — Чем я могла обидеть тебя, что ты так зла на меня?

— Зла? Нет, не верное утверждение. Я завидую. Просто зверски завидую, и это гложет меня, мешает мне жить своей жизнью. Духи, да я вам всем завидую! — выкрикнула Кино, топнув ногой.

— Но… Что именно вызвало у тебя этот приступ? — Ами попыталась разобраться в ситуации, впрочем, опасаясь подходить поближе к Макото.

Та тряхнула головой и заявила, выплевывая каждое полное желчи слово:

— О, много чего! Слишком хорошо вам живется, слишком легко вам достается все. То ли дело я — несчастная сирота, которую в грош никто не ставит!

— Ты что? Мы же твои подруги, Мако! Мы же за тебя жизнь готовы отдать, а ты обвиняешь нас невесть в чем! — Усаги пыталась достучаться до нее, но безуспешно. Казалось, любое ее возражение делает Кино только злее.

— Вам хорошо! Ами умная, и это помогает ей по жизни. Ты, Рей, по головам идешь, чтобы достичь цели… А ты, — она повернулась к Цукино и уставилась на нее полным ненависти взглядом, что ту даже пот прошиб, — ты бесишь меня еще больше!

— Но… но… — Усаги заикалась от неожиданности, глотая слезы обиды. — Почему?!

— Почему ты главная? По каким заслугам у тебя больше сил, чем у меня?

Все присутствующие, в том числе и Луна, вытаращили на Мако глаза, словно та сказала несусветную чушь.

— По какому праву ты получила все: семью, свои силы, подруг? Почему так несправедливо устроена жизнь?! — Кино уже кричала в голос. — Почему у тебя есть все, у меня же — ничего? Это несправедливо! Несправедливо!!! — Кино истерила вовсю, топая ногами и тряся головой. Это было ужасное зрелище, и троим девушкам, стоящим напротив, стало очень страшно. Они боялись что-либо говорить, чтобы не провоцировать Макото.

Луна же, пристально посмотрев на воина Юпитера, попятилась обратно к Ами, Рей и Усаги.

— Девочки, — начала она, — вы с каким грехом вчера боролись?

— С Завистью. А что? — спросила Рей, опасливо косясь на Мако.

— Полагаю, он заразил Сейлор Юпитер.

— Заразил? Это как? — переспросила Ами.

— Если человек склонен к какому-то греху, встреча и контакт с одним из таких демонов может усугубить ситуацию. Достаточно прикосновения или же вдоха испарений, источаемых первородным грехом — и человек погибает от собственных слабостей. Видимо, Зависть нашел в нашей Мако хороший способ осуществить свои планы. Она заражена, и я уверена в этом на сто процентов!

— Ерунда! — возразила Кино, взмахнув рукой, напрочь отметая все догадки Луны. — Я в жизни не чувствовала себя так… У меня словно глаза открылись! Вы все лицемерки! И ты, Сейлор Мун — первая из них!

С этими словами Макото выхватила жезл Юпитера и вскинула руку вверх.

— Ты что? Остановись! — закричала кошка, кидаясь девушке наперерез, но было уже поздно.

— Юпитер, дай мне силу! — воскликнула она, и в то же время сверкнула молния и грянул гром.

— Черт! — выругалась Рей. — Пора и нам перевоплощаться, иначе дело может плохо кончиться!

Усаги и Ами поддержали ее слова, и спустя минуту они стояли друг напротив друга: Сейлор Юпитер, полная неприкрытой ненависти и зависти к Меркурий, Марс и Сейлор Мун.

— Что ж, посмотрим, чего ты все стоишь, жалкое ничтожество, избранная, воин Луны! Только в битве мы узнаем, кто чего стоит, и кто на самом деле достоин быть лидером сенши. Отойдите, вы, двое! — обратилась она к Ами и Рей, что заслонили собой Сейлор Мун. — С вами я потом разберусь.

— Мако, опомнись! — попыталась в последний раз воззвать к совести завистливой подруги Сейлор Меркурий. — Позволь ей просто очистить тебя!

— Очистить? Меня?! Как какого-то паршивого демона? Ну, берегись, ты разозлила меня! Дух грома! В бой!!!

Мгновение — и многовольтный заряд электричества полетел в сторону Ами. Рей едва успела оттолкнуть ее и Сейлор Мун, и заряд пролетел мимо. Образовалась куча мала, но сенши быстро пришли в себя и встали на ноги.

— Ну, все! Мое терпение лопнуло! Дух огня… — начала было Марс, но тут же была остановлена воином Луны.

— Стой! Она ведь этого и добивается! Юпитер специально провоцирует нас атаковать ее! А вдруг что-то пойдет не так, и мы ее потеряем? — взволнованно проговорила она. — Не забывай, она по-прежнему наша подруга, мы не можем причинить ей вред!

— Зато она очень даже может, — возразила Марс.

— Прошу… Не стоит. Я разберусь, — лицо Сейлор Мун приняло серьезное и сосредоточенное выражение. — Она хочет получить меня — и она получит. Тем более, ее силы еще не восстановились после прошлой атаки.

— Мы будем рядом, — кивнула Меркурий, и Усаги, благодарно посмотрев на девушек, сделала шаг вперед.

— Ну вот я, Юпитер. Чего ты хочешь? Извинений? Прости, если я чем-то тебя обидела, — девушка выставила руки вперед, словно показывая свою искренность.

— Мне плевать на твои извинения! — рявкнула Макото, и Сейлор Мун на мгновение показалось, что глаза Юпитер сверкнули фосфорической зеленью. — Давай сразимся! Только ты и я. Победительница и станет главой воинов в матросках. А побежденная… Что ж, мир ее праху!

— Э-э-э! А без этого никак? — испуганно протянула Усаги. Судя по всему, Мако собиралась драться с ней врукопашную. Она уже разминала руки и надвигалась на подругу, недобро улыбаясь.

Усаги уже было приготовилась к худшему, как услышала за спиной Юпитер звонкий и задорный голос:

— Эй! А почему бы тебе не сразиться с той, кто тебе подходит по силам? Нехорошо демонстрировать свое превосходство на тех, кто физически слабей тебя.

Макото обернулась и встретилась взглядом с сапфировыми глазами, сверкающими из-под красной маски.

— Минако? — переспросила она, осмотрев знакомую фигуру с длинными золотыми волосами, но в иной форме, отличной от сейлор фуку сенши.

— Сей! лор! Ви! — по слогам отчеканила неожиданная оппонентка. — Ну так что? Как смотришь на то, чтобы сразиться со мной?

— А что? Я не против! — Юпитер повернулась лицом к Айно, и та подмигнула Усаги - мол, действуй, пока есть возможность.

— Она сошла с ума… — одними губами прошептала Меркурий, глядя на неожиданную помощницу с плохо скрываемым восхищением. Марс поддержала ее сухим кивком.

Сейлор Мун совершенно верно поняла жест Сейлор Ви и материализовала в руках Лунную Палочку. Она выжидала подходящий для исцеления момент, наблюдая за тем, как медленно ходят по кругу Юпитер и Венера, выжидающе глядя друг на друга. Минако терпеливо ждала, пока взбесившаяся подруга нападет.

Айно все-таки явилась на встречу, получив то СМС от Макото. Но она пришла позже остальных и как раз застала момент, когда Мако толкнула Цукино. Минако спряталась за деревом и выслушала все обвинения, выдвигаемые Кино в адрес Рей, Усаги и Ами. Она заподозрила, что с ней что-то не так, а слова Луны только утвердили ее в своих догадках. Перевоплотившись вместе со всеми, Сейлор Ви вышла на сцену в самый напряженный момент драмы, и теперь переключила внимание зараженной завистью Юпитер на себя, искренне надеясь, что Сейлор Мун правильно расценит этот ее жест и воспользуется Очищающей Силой Луны.

Пока что они выискивали слабые места друг друга, но, в отличие от Мако, Минако была убийственно спокойна, будто бы ей было не впервой драться один на один с подругой. Она вспомнила, как они совсем недавно вместе пили вино и расслаблялись под хорошую музыку, как Кино выслушивала ее нытье и рассеивала ее потаенные страхи. Айно знала, что была обязана помочь Мако. Любой ценой.

Юпитер рванулась вперед, сорвавшись с места с вытянутым кулаком. Сейлор Ви поймала ее руку и завернула за спину Юпитер, да так, что рука соперницы подозрительно громко хрустнула. Но реинкарнация внучки Зевса Громовержца тоже не была проста — кроме того, что она была сильнейшей из сенши и ее сила после заражения Завистью только возросла, Мако еще и боевые искусства практиковала. Резко наклонившись вперед, она перебросила Венеру через плечо, и та упала на каменную брусчатку, сильно приложившись головой. Но, не став медлить, перекатилась в сторону, пока Юпитер не пнула ее, и подскочила на ноги.

— Крутящий Винтом Удар Сейлор Ви! — выкрикнула Минако и, закружившись, подпрыгнула, нанеся Макото сильнейший удар в лицо кулаком. Приземлившись, она вновь стала в боевую стойку, но сражение уже сошло на «нет». Кино, мотнув головой, упала наземь и судорожно выдохнула. Весь запал ее куда-то делся, и теперь она представляла собой идеальную мишень для очищения.

Венера отряхнула руки и обратилась к Усаги, что стояла, прижав руки с Лунной Палочкой к груди:

— Действуй, Сейлор Мун! — сказав это, она сделала кульбит и исчезла за деревом. Она сделала все, что могла. Теперь пришла очередь настоящей магии. И тут уже, как понимала сама Сейлор Ви, она не могла ничего сделать и уступила сцену лунной принцессе.

— Очищающая Сила Луны! Помоги!!! — Усаги описала ровный круг Лунной Палочкой, и та засияла ровным серебристым светом, касаясь лучами поверженного тела Юпитер. Оно приподнялось над землей и буквально взорвалось вспышкой света, да так, что все прикрыли глаза. А когда открыли, увидели, что Мако лежит на земле лицом вниз, уже без сейлор фуку, в майке и леггинсах.

Девушки переминались с ноги на ногу, не рискуя приблизиться к ней.

— Как вы думаете, получилось? — отчего-то шепотом поинтересовалась Марс.

— Если Лунная Палочка может очистить и одержимого демоном человека, то и Мако сможет, — ответила Меркурий.

Сейлор Мун, поколебавшись немного, приблизилась к Макото и осторожно перевернула ее на спину. Кино распахнула глаза и пристально уставилась на Усаги, не моргая. Девушки смотрели друг на друга, не зная, чего ожидать друг от друга, пока, наконец, Мако первая не нарушила молчание:

— Прости… — прохрипела она. — Я говорила ужасные вещи… — Кино попыталась сесть, чтобы продолжить оправдываться. На глазах ее заблестели слезы. — Девчонки, — она бросила взгляд на Ами и Рей, стоящих неподалеку со скрещенными на груди руками. — Я пойму, если после такого вы не захотите общаться со мной. Да, я завидовала вам. Но никогда не думала, что это обернется против меня. Я бы ни за что не простила бы себя, если бы причинила кому-либо из вас вред. Так что…

Договорить она не успела, так как Усаги порывисто обняла ее, крепко сжав в объятиях. И тут же зарыдала белугой от облегчения. Мако, которая никогда не плакала, тоже разрыдалась, положив растрепанную головуна плечо Сейлор Мун.

Поколебавшись с мгновение, к ним присоединилась Ами, а затем и Рей. Макото, обнятая со всех сторон, чувствовала себя в кои веки свободной от своих страхов и от своих темных желаний. Завидовать еще раз кому-нибудь? Да никогда в жизни! Лучше идти своей дорогой и строить собственную жизнь, чем задыхаться от зависти и опускать руки от мнимого бессилия. У каждого своя судьба; и даже если порой ниточки сестер Норн переплетаются, образуя причудливое кружево, нужно держаться верного пути. А друзья… Друзья помогут всегда, если они настоящие. И их успехам следует радоваться — чисто, искренне, и от души. Тогда и к тебе в дом постучится счастье.

Вот какой урок Макото Кино запомнила на всю свою жизнь.

Мамору держал в руках кристалл, любуясь причудливой игрой света и тени на его гранях. Он был доволен собой. Незнакомка из сна хоть и сделала его жизнь сложнее, но она открыла ему новый мир, новое воплощение его сущности. Впервые за все это время он четко осознавал свое перевоплощение в Такседо Маска, и ему это нравилось. Отныне не будет провалов в памяти и отсутствия контроля над своим разумом.

Ощущение было упоительным. Сила, наполняющая каждую клеточку тела, желание достичь цели любой ценой и защитить воина Сейлор Мун. Только ее одну. Словно вокруг блондинки с оданго вращался его мир, будто он жил ради нее одной. Но на этот раз Такседо действовал во имя ночной гостьи.

Один кристалл есть. Осталось еще шесть. Где искать их, Чиба понятия не имел. Но память постепенно возвращалась к Мамору, и он вспомнил одну деталь. Мелкую, но немаловажную. Тогда, на приеме у банкира, его Минако, обратившись в Сейлор Венеру, захватила один кристалл. Он точно не знал, как она провернула в одиночку это дело, но был уверен, что он все еще у нее. Осталось только выведать, где именно, и попросить отдать. Мамору расскажет ей, для чего он ему нужен, и Минако, вне всяких сомнений, поможет ему. Он знал это наверняка. Они ведь пообещали доверять друг другу, не так ли?

Комментарий к 19. Зеленый кристалл: Зависть Перевод эпиграфа:

Прежде чем я познал зависть

Я прошел сквозь горе

Я отдаюсь зависти

И иду в тупик

Chevelle_Envy

====== 20. Нару Осака – раба любви ======

Ты из тех самых-самых опасных причин

Ты из тех самых-самых желанных мужчин

Ты из тех самых-самых красивых одежд

Ты из тех самых-самых остывших надежд

Ты из тех самых-самых...

Не Ангелы_Ты из тех самых-самых

На Токио опустилась бархатная ночь. Посреди сахарной россыпи звезд сиял желтый полумесяц, похожий на дольку лимона. Затих ночной мир, напоенный красотой и сонной негой. Казалось, что даже ветер заснул в ветвях деревьев, убаюканный монотонной песнью сверчка. Сладкой патокой разливался в воздухе аромат ночных фиалок, бесшумно порхали над ними полупрозрачные ночные мотыльки, собирая хоботками сладкий нектар. Остальные цветы, свернувшись в тугие бутоны, терпеливо дожидались утра, чтобы с первым лучом солнца раскрыться и умыться выпавшей росой.

В летней ночи дом Масадо Санджойна казался большим куском сахара-рафинада. Его очертания казались призрачно-белыми, нереальными и даже немного сказочными. Это был старый особняк, в котором жили многие поколения Санджойнов. Каждый из них добавлял в дом что-то свое или же перестраивал на свой вкус, и только последний из них, Масадо, не делал ничего, довольствуясь тем, что есть. Его демонская сущность мало интересовалась наследием предков, и дом потихоньку приходил в запустение. Облицованные камнем стены начинали разрушаться; то тут, то там не хватало отделочных плиток. Кое-где стены были оплетены плющом ядовито-зеленого цвета, и в некоторых местах растение достигало синей черепичной крыши. Высокие окна от пола до потолка помутнели от грязи и пыли, кое-где по стеклам рваными молниями пробежали трещины. Фундамент покрылся мхом и лишайником, некогда ухоженные клумбы разрослись и вышли из отведенных им границ, смешиваясь с высокими сорняками. Розы здесь соседствовали с колючим пыреем, нежные лилии — с амброзией. Иными словами, печальное было зрелище. Особняк давно не знал хозяйской руки и, казалось, застыл в ожидании чуда, пока последний из рода Санджойнов расхаживал по центральному залу, устремив полный задумчивости взгляд на ночное небо.

Нефрит вспоминал фиаско сегодняшнего дня, когда он вновь пытался собрать энергию при помощи одного из демонов низшего уровня. Это не было запланировано заранее — лорду-звездочету просто было скучно, и он решил таким образом развеяться. Но, как на зло, поблизости оказалась двое из этих назойливых воинов в матросках, одна из которых и была Сейлор Мун. Завязалась битва.

Нефрит открыто развлекался, глядя, как девчонки пытаются атаковать то его, то демона, похожего на огромную собаку. Впрочем, Сейлор Юпитер с легкостью одним ударом своей шаровой молнии уничтожила клыкастого пса Темного Королевства, и генерал остался один на один с Сейлор Мун, так как силы воина в зеленом сейлор фуку не успели восстановиться. Сформировав энергетический шар, Нефрит швырнул его сначала в Юпитер, травмировав той ногу, а затем, создав еще один, примерился и к воину Луны. Впрочем, та успела послать в него Лунную Диадему, выбив шар из рук, но все же она не могла делать это вечно. Когда Сейлор Мун в очередной раз атаковала его диадемой, Нефрит ловко отбил ее, швырнув-таки свой шар в светящийся диск. Оружие тут же погасло и упало на асфальт с таким звуком, словно падал не древний артефакт, а банальная жестянка. Лорд не упустил шанса позлорадствовать на сей счет. Сейлор Мун, лишившись оружия, растерялась. Но Юпитер, не успевшая исцелиться полностью, посоветовала ей воспользоваться Лунной Палочкой. Однако, прежде чем девушка вняла этому дельному совету, Нефрит сформировал очередной шар и швырнул его в воина Луны. Победа могла бы быть быстрой, если бы не посторонняя помощь, оказанная незадачливой Сейлор Мун в самый последний момент. Мелькнула красно-черная молния, и шар пролетел мимо, не достигнув цели. Мгновение — и девушка стоит на верхушке фонарного столба вместе с неизвестным в маске, плаще и щегольском цилиндре. Произнеся напыщенную речь (Нефрит не запомнил, о чем именно в ней говорилось), защитник Сейлор Мун осыпал его целым градом из алых роз. Колючие стебли цветов впивались в незащищенную кожу лица, шеи и рук лорда-звездочета, и ему не оставалось ничего иного, кроме как ретироваться с поля боя, скрипя зубами от плохо скрываемого раздражения.

— Звезды знают все, — проговорил Нефрит, обращаясь к звездному небу за помощью. — Так дайте же мне совет, как одержать победу без потерь.

Звезды мерцали на темном небосклоне, нашептывая повелителю советы. Он, казалось, различал их далекие голоса — тонкие, звонкие, манящие… Но ничего нового они не могли ему поведать. Нефрит отвернулся от окна и, пройдя к противоположному концу зала, сел в каменное кресло, подперев голову рукой.

Погибель не терпела проволочек. Иллюзионист и звездочет вызывали у Берилл глухое раздражение, и, если верить словам Джедайта, прощупывавшего почву частыми аудиенциями, уже начинала терять терпение. Зойсайт и Кунсайт тоже вернулись ни с чем, и это окончательно вывело королеву из себя. Она угрожала им всем расправой, если лорды в ближайшее время не исправят ситуацию. Нефрит переживал, в первую очередь, за сохранность своей нежной шкурки, оттого и мучительно размышлял, как бы выровнять ситуацию и ублажить злую Берилл.

Они — во­ины Се­реб­ря­ного Ты­сяче­летия, луч­шие из луч­ших. Но и у них есть сла­бос­ти, ведь они преж­де все­го лю­ди. Сыг­рай­те на них — и по­беда ос­та­нет­ся за ва­ми.

Эти слова короля Металии как нельзя кстати всплыли в памяти генерала, и в голове его словно зажглась яркая лампочка. Слабости! Как он сразу не вспомнил этот дельный совет! Они ведь простые девушки, у каждой из них есть свои мечты и желания. Почему бы не использовать их для достижения свой цели?

Полный возбуждения, Нефрит вскочил с кресла и принялся мерить зал широкими шагами. В голове теснилось множество мыслей, одна идея сменяла другую с бешеной скоростью, но все же лорд выбрал из них одну, самую дельную и правильную — уничтожить Сейлор Мун. Лишите тело головы — и оно не протянет и минуты. Эта заноза с оданго была лидером ненавистных сенши, и если ее вывести из игры (если повезет, то навсегда), остальные воины в матросках либо будут обречены на неминуемую гибель, либо ослабнут и не смогут более противостоять Темному Королевству.

Итак, какой козырь нужно держать в рукаве, чтобы план по устранению Сейлор Мун сработал? Этого Нефрит не знал. Он встречался с ней только на поле боя, а это не позволяло узнать воительницу ближе. Но ведь должно же быть хоть что-то! Хоть какая-то немаловажная деталь, которую он может обратить против сенши, что сорвала не один его план!

И он мысленно возвратился к вчерашней битве, к тому самому моменту, когда Такседо Маск выхватил Сейлор Мун прямо у него из-под носа. Хлыщ в плаще, фраке и маске, настоящий образчик благородного рыцаря. И тем нелепей смотрелась рядом с ним хрупкая блондинка в легкомысленном сейлор фуку с бантиками и в сапожках. Нефрит вспомнил, как трепетно прижималась к нему девушка, с какой преданностью и безграничной любовью она смотрела в его глаза. Наверняка Сейлор Мун неровно к нему дышит. Вот и ее слабость — любовь к этому Такседо. Ха-ха!

Нефрит щелкнул пальцами и ухмыльнулся. Вот и зацепка! Достаточно будет притвориться этим Дон Кихотом в плаще и маске, а остальное — дело техники. Наверняка Сейлор Мун, увидев его на горизонте, сама бросится к нему навстречу, прямо в объятия своей смерти. Но вот еще одна проблема: как найти воительницу Луны среди миллиона токийских девчонок?

Но и над этим вопросом Нефрит недолго думал. Решение пришло само собой, и лорд возблагодарил всех духов за то, что современный мир изобилует такими прелестями жизни, как компьютеры, Интернет и сайты знакомств. Что может быть легче, чем завести себе аккаунт на популярнейшей в Японии социальной сети и разослать всем подходящим под описание внешности Сейлор Мун сообщения от имени Такседо Маска? Да, рискованный шаг, но как иначе найти одну-единственную девчонку? Это все равно что искать иголку в стоге сена. Попробовать стоит. На худой конец, можно придумать план Б и выманить воина Луны, захватив заложника или заложницу. Она всегда мчится спасать невинных, и в этот раз это выйдет ей боком. Но у него еще будет время подумать об этом. А пока, ему, Нефриту, предстоит тяжелая работа. Давненько лорд не испытывал на себе прелести человеческой жизни.

О Джедайте он вспомнил в самый последний момент, и тут же отмахнулся от этих мыслей. Блондину не было места в его плане. К тому же, демон иллюзий словно залег на дно — видимо, тоже строил свои планы по массовому сбору энергии. Только вот догадаться сыграть на слабостях главной из воинов Джедайт так и не догадался. Может, это и к лучшему. Если эта затея выгорит — а в этом он не сомневался — ему, Нефриту, достанутся лавры победителя. А другому лорду либо ничего, либо быстрая смерть от рук Берилл. Королева обладала крутым нравом, и генералу-звездочету не хотелось испытать его на себе.

Уверенность в своих силах подстегнула Нефрита, и он, щелкнув пальцами, испарился, чтобы подготовить все необходимое для осуществления своего плана.

В их отношениях наметилась прохлада. Наверное, это начало конца…

Эта мысль не давала покоя Минако, заставляя голову раскалываться от пульсирующей боли. Она засела в голове ржавым гвоздем, отравляя былой оптимизм Айно тревогой и беспокойством за их с Мамору совместное будущее. Как же сильно изменились их отношения с тех самых пор, как в их жизнь метеором ворвалась реинкарнация лунной принцессы со своей миссией! Все изменилось: подруги, Мамору, она сама… Вся жизнь перевернулась с ног на голову, и как бы Минако ни хотела вычеркнуть из нее свалившуюся ответственность, выходило это из рук вон плохо. Не Сейлор Венера — так Сейлор Ви! У судьбы явно есть чувство юмора, только вот смеяться над этой иронией Айно не хотелось.

Куда ушла былая страсть? Мамору теперь предпочитал проводить ночи в собственной постели, прикрываясь тем, что ему надо рано вставать на работу. Раньше его это никоим образом не смущало. Чиба поднимался тихо, так же неслышно собирался и, едва заметно коснувшись поцелуем ее щеки, уходил по своим делам задолго до пробуждения возлюбленной.

Поцелуи стали не такими горячими — или это ей казалось? По крайней мере, забота его была прежней, объятия — такими же надежными, а встречи — частыми и долгими. С одной стороны, они любили друг друга так же, как и раньше; с другой — Мамору отдалялся от нее. Минако не могла найти этому ответа. Она была в растерянности. Айно вспоминала, как его взор скрывался за туманом мыслей, проникнуть в которые она была не в силах. Когда же девушка напрямую, не без лукавой кокетливой нотки, спрашивала его об этом, Мамору либо отшучивался, либо менял тему разговора.

Она утешала себя тем, что подобные периоды есть у каждой пары, сталкивающейся с проблемами в жизни. Сейчас у них был именно такой период, время перемен. Они больше не принадлежали сами себе, они были выше серой обыденности, окружавшей их. Минако продолжала верить, что все обязательно наладится, что это всего лишь временные трудности. Девушка цеплялась за эту веру, словно утопающий за соломинку, внушая себе, что новизна их отношений уже давно себя исчерпала, и что они с Мамору просто-напросто переходят на следующий этап, когда все будоражащее душу становится привычным.

Самое главное — верить. С этим девизом Минако, улыбаясь, шла по жизни, с ним же она и пойдет дальше, что бы ни сулило будущее.

Мамору пришел к своей девушке уже на следующий вечер после получения зеленого кристалла. Минако как раз вернулась из храма, где она немного помогла Сейлор Мун справиться с потерявшей контроль Мако, и теперь занималась ногтями, сидя на подоконнике. Пододвинув кресло поближе к окну, Чиба завел неспешный разговор, не решаясь сразу перейти к интересующей его теме.

В вечернем свете Минако была прекрасна. Догорающие лучи уходящего на покой светила играли в волосах Айно, превращая их в расплавленное золото. Кожа ее, казалось, тоже сияла изнутри. Магия заката благотворно влияла на девушку, делая ее настоящей чаровницей, неземным созданием. Недаром Минако любила это время суток — это было ее время, час ее расцвета.

Парень открыто любовался ею, ее женственностью и внутренним светом, что грел не хуже солнца, и на душе становилось теплее. Сердце сладостно сжималось от осознания, что эта богиня принадлежит ему одному. Мамору сразу захотелось заключить ее в свои объятия, целовать эти алые губы и зарываться пальцами в эти дивные волосы…

Найди… Семь… Кристаллов…

Эти слова прозвучали в его мыслях настолько внезапно, что Чибе показалось, будто его ударили по голове. Наваждение тотчас же развеялось, и парень поморщился.

— Что-то не так? — настороженно поинтересовалась Минако, заметив смену настроения парня и игру эмоций на его лице.

— Нет, все в порядке. Просто есть одна вещь, что беспокоит меня, — признался Мамору, делая первый шаг к своей цели. — Мне нужна твоя помощь, — добавил он со вздохом.

Айно отложила маникюрный набор в сторону и, повернувшись к нему, поинтересовалась:

— Вот как? Слушаю.

Чиба, внутренне подобравшись, рассказал возлюбленной о своем сне — о незнакомке, о ее просьбе, о радужных кристаллах. Ничего не утаил. Даже то, что вчера он заполучил один из них. Минако же слушала его очень внимательно, прикусив губу и слегка нахмурившись. Мамору не знал, как трактовать эту ее реакцию — беспокойством или недоверием. В любом случае, он завершил свою исповедь такими словами:

— Она сказала, что так и только так я узнаю свое истинное предназначение. Не знаю, для чего этой девушке нужны радужные кристаллы, и почему она просит именно меня, но ее слова не дают мне покоя. Минако, — обратился он к Айно, глядя в ее глаза с немой просьбой, — я знаю, что у тебя есть один из этих кристаллов.

Девушка вздрогнула, и кровь отхлынула от ее щек:

— Откуда? — едва слышно проговорила она.

— Незнакомка вернула мне память и контроль над перевоплощением, — пояснил Мамору. — И я вспомнил тот вечер у банкира Номуры.

Дальше он не стал ничего рассказывать, давая Минако шанс самой развить эту мысль. И ей это удалось, хоть решать логические задачки было явно не ее хобби. Айно помогло то, что она узнала от Артемиса гораздо больше деталей этого запутанного дела. Теперь все элементы мозаики складывались воедино, заставляя виски девушки пульсировать тупой болью.

Итак, Мамору вспомнил, что произошло на приеме у Кичиро Номуры, и сделал вывод, что демон, живший в сердце банкира — один из смертных грехов. А это значило, что Алчность был заточен в один из радужных кристаллов. И Такседо видел его в руках Венеры, когда отгонял от нее одного из темных генералов. И так как Минако отказалась войти в команду сенши под предводительством Сейлор Мун, было логичным предположить, что кристалл все еще у Айно. Что ж, разумный вывод. Не без оснований.

— Хорошо, — вдруг сказала Минако, вскинув голову и посмотрев Мамору прямо в глаза. — Я отдам тебе кристалл. Пошли со мной.

Девушка спрыгнула с подоконника и пошла в спальню, где на ее подушке бессовестно дрых Артемис. Это ему строго-настрого запрещалось, но сейчас Айно было не до этого. Она направилась к ящику с бельем и, открыв его, стала судорожно шарить рукой среди кружев и тонких лямок.

Мамору ничего не сказал на сей счет, лишь глумливо вздернул бровь. Девушки были удивительными существами, каждая со своими причудами, и Минако была такой же затейницей. Классика жанра — прятать нечто важное среди белья, словно злодей в поисках необходимого засмущается запустить туда свои крючковатые пальцы.

Но Айно, казалось, была встревожена не на шутку. Она перерыла все содержимое ящика на глазах у Мамору и только после этого повернулась к нему, едва не плача от отчаяния:

— Его нет! Кристалл исчез!

— Может, он в другом месте? — рискнул высказать предположение Чиба, не отрывая взгляда от свисающего с ручки ящика особо озорного комплекта из черного кружева. Поймав его взгляд, Минако закинула белье обратно и ответила, потирая лоб:

— Нет! Я точно знаю, что положила кристалл туда. О, нет! Куда же он мог деться? Неужели его кто-то похитил, пока меня не было дома?!

Айно заломила руки от отчаяния. Она дрожала всем телом от нервного напряжения, а парень не знал что и думать. Он привлек ее к себе, утешающе обнимая, и Минако, всхлипнув, уткнулась лбом в его грудь. Она неосознанно провела рукой по плечу Мамору, задев его рану, и Чиба не смог сдержать болезненного стона. Айно тут же отстранилась, с недоумением и тревогой глядя на парня.

— Что такое?

— Ничего, — отмахнулся Мамору, но Минако явно так не считала.

— Сними пиджак, — потребовала она, — и дай мне посмотреть на это твое «ничего».

Чиба подчинился и показал девушке повязку с выступившими пятнами крови, наложенную чуть выше локтя — там, где она по неосторожности провела рукой. Айно слегка побледнела и задержала дыхание, прикусив губу. В душе ее эмпатическим пульсированием отдалась боль, которую чувствовал Мамору, и Минако отвела глаза.

— Ты был ранен в битве? — догадалась она.

Чиба кивнул:

— Пустяки, заживет.

Но Айно была настроена решительно. Обхватив его лицо руками, она твердо посмотрела в глаза Мамору и тихо произнесла, стараясь сдержать внутреннюю дрожь:

— Пообещай мне, что станешь осторожнее и не будешь рисковать собой всякий раз, как того потребует твое призвание. Я знаю, что с этим нельзя ничего поделать и ты все равно будешь приходить на помощь Сейлор Мун, — тут она запнулась и сглотнула ком в горле, мешающий говорить, — но умоляю: береги себя!

— Обещаю… — пообещал Мамору и прижал к себе девушку, поцеловав ее в макушку.

Простояв так некоторое время, они, наконец, высвободились из объятий друг друга, и Чиба, чтобы отвлечь девушку, предложил:

— Как ты смотришь на то, чтобы сходить в парк аттракционов и развлечься?

Минако пришла от этой идеи в полный восторг:

— Положительно! — она лукаво подмигнула. — Это как раз то, что нам нужно. Подожди, я переоденусь и пойдем. Может, потом еще поищу кристалл, — добавила Айно, немного подумав. — Возможно, я его переложила и только зря беспокоюсь.

Мамору кивнул и вышел из спальни, оставляя Минако одну в спальне.

— Зачем ты его обманула? — спросил Артемис, приоткрыв один глаз.

— Ш-ш-ш!.. — шикнула на него девушка, приложив палец к губам, и подошла к гардеробу. Там, на верхней полке, где Айно хранила постельное белье, у самой дальней стенки, в коробке из-под духов, и лежал искомый кристалл, а также жезл Венеры и коммуникатор. Минако с задумчивостью повертела предметы в руках и снова вернула их на место. Артемис смотрел на нее с укоризной, и Айно вернула ему взгляд, в котором читался вызов.

— Расскажешь кому-нибудь — сделаю из тебя Котлету Сейлор Ви. Понял?

Шерсть на загривке кота встала дыбом и он поспешил согласиться — мало ли что. Минако хоть и была милейшей девушкой, но в те моменты, когда она гнула свою линию, Артемис ее побаивался.

Девушка, убедившись в том, что белый жрец правильно ее понял, вытащила из шкафа красное мини-платье и натянула его, напевая:

— …И принцессе той лунной надежду не отдам!

И вот только тогда Артемис понял, почему Минако обвела Мамору вокруг пальца.

Этот день Усаги еще давным-давно нарекла любимым праздником всех и вся. Пожалуй, в семье Цукино ни один праздник не отмечался с такой пышностью и торжественностью, как День рождения старшей дочери. С каждым годом новизна ощущений не притуплялась, хотя обычно, дойдя до определенного возраста, люди уже не считают этот особый день лучшим праздником в мире. Но, похоже, Усаги сохранила в себе ту искорку детской непосредственности, что позволяла ей искренне радоваться каждому мгновению жизни. Что уж говорить о Дне рождения?

Половину ночи Цукино не могла уснуть, думая о предстоящем празднестве. Все было продумано до мельчайших деталей — за исключением, пожалуй, подарков. Несмотря на терзающее блондинку любопытство, она все же решила потерпеть и не искать по шкафам презенты от родителей, как некогда в детстве. Сначала, да, интересно взглянуть на подарки раньше срока, но в день икс надо изображать неподдельное удивление, а это уже не то. Лучше уж сразу испытать всю гамму эмоций в положенный срок, а не выдавливать из себя лицемерные восторги.

Но самый большой сюрприз ей преподнесла вчера Нару — специально, чтобы Усаги смогла предупредить родителей и подруг о том, что празднество состоится не в доме Цукино, а в другом, более приятном месте. Это был воистину королевский подарок, и именинница уже и не надеялась получить что-нибудь круче внезапного презента Осака.

Нару позвонила ей вчера вечером, как раз тогда, когда Усаги вышла из ванной с пушистым розовым полотенцем на голове, повязанным на манер чалмы. Усевшись на постель по-турецки, девушка приняла вызов:

— Алло?

— Усаги, привет, — послышался на том конце провода хитрый голосок Осака. — Если ты еще не села, то лучше сядь.

— Уже, — нетерпеливо перебила Цукино, сгорая от нетерпения, — говори, не томи!

— Моя. Мама… — тут Нару сделала такую длинную паузу, что Усаги чуть не взвыла.

— Нару!

— …разрешила отметить твой День рождения в нашем загородном особняке! — торжественно и какой-то скороговоркой закончила Осака, и будущая именинница едва не свалилась с постели от восторга.

— Ты шутишь?! — завопила она в трубку, так что подруга едва не оглохла.

— Нет, вполне серьезно. Так что предупреждай всех, кого хочешь пригласить, что все переносится за город. И родителям не забудь сообщить, а то я тебя знаю.

— Ха-ха, Нару, — скептически произнесла Усаги, но вновь принялась щебетать от восторга: — Как же так тебе это удалось?

— Просто я умею убеждать, — авторитетно заявила Нару и хихикнула. Цукино ответила ей тем же и в эйфории повалилась на кровать. Полотенце на голове размоталось, и влажные волосы в беспорядке рассыпались по покрывалу. — В общем, завтра в девять за тобой и твоими подругами заедет машина. Смотри, не проспи! — дала напоследок указание девушка и, попрощавшись, отключилась.

Естественно, после такой новости Усаги находилась в приятном возбуждении, оттого и проворочалась полночи, уснув только под утро. Девушка предусмотрительно завела будильник, чтобы подняться за час до поездки, но Цукино, накрывшись с головой, игнорировала его до того момента, пока Луна не стала зубами и когтями стаскивать с нее одеяло. Вот-вот должны были придти Ами, Рей и Мако, а именинница все еще спала.

— Уйди, — пробурчала Усаги, вновь натягивая на себя практически отнятое кошкой одеяло.

— Вставай! Сегодня ведь твой День Рождения! Скоро девочки придут!

Это напоминание подействовало на Цукино получше любого будильника. Распахнув глаза и подскочив с постели, она сонно вытаращилась на будильник. До девяти часов оставалось сорок пять минут.

— Ты почему раньше не разбудила меня, Луна? — строго поинтересовалась Усаги, скидывая с себя пижаму и на ходу надевая белое платье в розовый цветочек. — Знала ведь, что мне очень надо было встать пораньше.

— Ты неисправима, — пробурчала кошка, укоризненно взглянув на именинницу, что второпях заплетала себе оданго, завязывая на них шелковые ленточки на манер бантика. И только после этого вышла из комнаты, весело подпрыгивая.

В гостиной ее уже ждали светящиеся от счастья родители и Шинго. Комната была украшена розовыми шариками, на люстре висел серпантин, на стенах — гирлянды из слов: «С Днем рождения, Усаги!». Девушка восторженно ахнула и захлопала в ладоши, точно маленькая.

— Поздравляем, доченька! — родители по очереди поцеловали именинницу в щеки и вручили подарки — набор бижутерии, новое платье и сверху еще том новой манги от брата. Шинго ломался, словно девушка на первом свидании, не зная, как бы преподнести сестрице подарок и при этом не выглядеть глупо, и в итоге сунул комикс ей в руки со словами:

— Поздравляю. Всего тебе самого хорошего!

— Спасибо, — Усаги была слишком счастлива, чтобы обращать внимание на бормотание младшего брата. Она зашуршала обертками и на некоторое время выпала из жизни, рассматривая и примеряя свои подарки. Девушка громко восхищалась и не уставала благодарить родителей и Шинго до тех пор, пока в дверь не позвонили.

На пороге стояли ее подруги: Мако с многослойным тортом и свечами, Ами со связкой гелиевых шаров, что рвались ввысь, и Рей с пакетом, на котором был оттеснен логотип известного в Токио магазина одежды.

— Проходите, скорее! — нетерпеливо поманила девушек Усаги и замерла посреди гостиной с важным видом, раскрасневшись от комплиментов и пожеланий, коими ее завалили подруги.

— Так, Цукино, сколько тебе лет исполнилось? — с хитрым видом спросила Рей, делая шаг к имениннице.

— Двадцать один, — без задней мысли ответила та, засунув нос в пакет с подарком Хино. Она не заметила, как брюнетка подошла к ней сзади и принялась дергать за уши вверх, принявшись считать:

— Один!.. Два!.. Три!..

— Четыре!.. Пять!.. Шесть!.. — вторили ей Ами и Мако, покатываясь со смеху, пока Усаги, выронив подарок, орала благим матом со слезами на глазах.

— Семь!.. Восемь!.. Девять!.. — поддержал традицию Шинго, подпрыгивая на месте.

Цукино с трудом вытерпела двадцать два дергания, и когда Рей, наконец, отпустила ее, заревела в голос, накрыв ладонями пылающие адским пламенем уши, которые казались ей на данный момент не меньше слоновьих.

— А-а-а-а!!! Зачем ты это сделала, Рей?! Бо-о-о-ольно! — протянула она, продолжая хныкать.

— Ну-ну, такая большая, а все плачет, — наиграно покачала головой Хино, переглянувшись с другими. — Традицию надо соблюдать беспрекословно. Ты еще скажи спасибо, что не Мако дергала.

— А когда твой День рождения, Рей? — поинтересовалась в свою очередь Усаги и, убедившись, что уши уже точно не отвалятся, убрала руки.

— Семнадцатого апреля. А что?

— Ничего. Я запомню, — мстительно пообещала блондинка, а в следующий момент, вытерев слезы, пригласила девушек в свою комнату — подарки рассматривать.

И тут снова отличилась Хино.

— Что это?! — Цукино держала на вытянутых руках нечто миниатюрное, бело-розовое, кружевное, с кучей лямок.

— Ну, ты же уже взрослая девочка, должна догадаться! — хитро заметила Рей, и Усаги под ее взглядом покраснела, как помидор. Ами, кстати, тоже.

— Нет, не должна! — потребовала ответа именинница, и брюнетка, бросив на нее снисходительный взгляд, сказала:

— Это ажурный пояс для чулков. Вот так надеваешь его, а на вот эти резинки пристегиваешь чулки. Очень красиво и чувственно и, зуб даю, такой вещи в твоем гардеробе явно нет.

— Э-э-э… — протянула Усаги, заливаясь краской пуще прежнего и мысленно желая надеть это адскую конструкцию Рей на голову. — Спасибо.

Цукино поспешила отложить этот подарок в сторону и взялась за подарок Ами. Как и следовало ожидать, это была книга. Но, к облегчению именинницы, не какое-нибудь заумное чтиво, а роман о любви в красивой обложке, где в страстных объятиях сплелись загорелый брюнет и хрупкая блондинка. Усаги тут же усмотрела в этом тонкий намек на себя и Такседо Маска и даже представила их обоих на месте месте этих героев. Парень представлялся, но вот вместо себя любимой на изображение упрямо накладывалась Минако. Тьфу!

Поблагодарив Мицуно за подарок, Усаги переключилась на торт Мако, что выглядел весьма аппетитно и так и манил попробовать кусочек. Цукино даже потянулась к нему, но услышала тихий голос Ами:

— Может, потерпишь до пикника?

Девушка скосила взгляд в сторону подруги и недовольно поинтересовалась:

— Что, даже попробовать нельзя?

— Вот задуем свечи, тогда и и попробуешь. Не переживай, я отрежу тебе самый большой кусок, — по-матерински наставительно сказала Макото, и Усаги пришлось усмирить свои желания получить все и сразу.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, заглянули.

— Привет!

Заметив рыжевато-каштановую копну волос, Цукино несказанно обрадовалась:

— Ты уже приехала, Нару? Проходи, я хочу познакомить тебя Рей и Ами.

Когда все, наконец, были представлены друг другу, и Нару рассмотрела все подарки, полученные Усаги, Осака подарила школьной подруге серебряное колечко, покрытое иероглифами.

— Я купила его в храме, — пояснила девушка. — Оно заговорено на любовь. У меня тоже такое есть, — она потрясла перед Цукино своей левой рукой, на которой красовалось точно такое украшение, только с небольшим ограненным цирконием. — Ведь это так важно — найти человека, которого ты полюбишь всем сердцем.

И снова Усаги вспомнила о своем дорогом Такседо. Ей казалось, что влюбленность в него крепла в ее сердце с каждым днем, с каждым недолгим мгновением, проведенным вместе. Цукино безумно хотелось, чтобы Такседо Маск или Мамору, кем бы он ни был, принял участие в ее празднике жизни, но, увы, нельзя получить все и сразу.

«В любом случае, всему свое время», — решила девушка и вслух произнесла, обращаясь к подругам: — Может, уже поедем? Я проголодалась.

Все горячо поддержали ее инициативу и направились в кухню, чтобы уложить все в корзинки для пикника. Мать Усаги уже приготовила много вкусностей, и Цукино к стыду услышала, как громко заурчал ее пустой желудок, реагируя на ароматные блюда в лоточках. К счастью, никто это никак не прокомментировал, и именинница, пользуясь небольшой суматохой на кухне, шмыгнула в коридор, чтобы проверить, не поступили ли какие-нибудь сообщения на ее аккаунт в Mixie*.

Пролистав цветистые поздравления, Усаги наткнулась на сообщение, оставленное вчера ночью. Сердце у нее сделало кульбит и подкатилось к горлу. Это было послание от Такседо.

Дрожащими пальцами Цукино провела по экрану, открывая сообщение, и прочла следующее:

«Дорогая моя Сейлор Мун!

Я не могу перестать думать о тебе. Ты осветила мой путь во мраке, словно Луна на ночном небосклоне. Моя роза без шипов, дай мне шанс увидеть тебя еще раз. Буду ждать тебя завтра вечером на причале. Дай надежду моему истосковавшемуся по тебе сердцу!

Навеки твой, Такседо Маск»

Усаги заалела, как та самая роза, о которой шла речь в сообщении и взволнованно задышала. Руки затряслись мелкой дрожью, над губой выступила испарина. Вот это да! Такседо послал ей любовное послание в Интернете! Цукино перечитала его еще и еще, а затем вошла на профиль отправителя. Да, это был точно он, только вот лица Усаги никак не могла разглядеть, как бы ни пыталась.

— Что ты там делаешь? — раздался за спиной голос Нару.

— Да так… Ничего. Какой-то Такседо Маск прислал мне сообщение, — как можно безразличнее протянула Цукино, махнув рукой.

— О, вот как? — произнесла Осака. — А мне он тоже вчера прислал сообщение.

— Что? — Усаги показалось, что она ослышалась и резко повернулась к подруге, задев ее хвостиками.

— Ну вот, смотри, — Нару что-то ткнула в своем смартфоне и показала Цукино.

Сообщение было идентичным. Блондинке даже сравнивать не надо было. С того же аккаунта отправлено, тот же текст. В душе Усаги взыграли недоумение и ревность — что это значит? Почему ее Такседо Маск рассылает сообщения всем подряд? Нет, конечно, Нару не всякая там, но все равно обидно. Он ведь знает ее имя, не так ли? Тогда почему не отправил послание от имени Мамору? Конечно, Чиба все еще раздражает ее своей манерой поведения, но он ведь все равно остается ее дорогим Такседо! Значит, это обман, и письмо отправлено не ее возлюбленным!

— Ах, а не все ли равно? Кто-то балуется, — раздраженно бросила Усаги и, с трудом совладав со своими эмоциями, улыбнулась: — Уже все готово? Можно идти? А то я таааак проголодалась, — она многозначительно похлопала рукой по животу и тут же направилась к выходу, где стоял автомобиль матери Нару с личным водителем.

Осака проводила подругу взглядом и пожала плечами:

— Тебе, может, и все равно, а для меня все серьезно, — с этими словами она открыла окошко нового сообщения и набрала следующий текст:

«Дорогой Такседо!

Я, твоя Сейлор Мун, буду ждать тебя в загородном поселке в окрестностях Токио. Вот адрес: … Мечтаю о встрече.

СМ».

Отправив сообщение, Нару прижала телефон к сердцу и счастливо улыбнулась. Впервые в жизни она оказалась втянута в любовную авантюру и, черт возьми, это непередаваемые ощущения!

— Посмотрим, к чему это приведет, — улыбнулась девушка и вышла из дома Цукино.

Загородный домик семьи Осака находился в живописном местечке на окраине Токио. Расположенный на берегу небольшого озера и окруженный высокими пихтами и белыми соснами, он был уютным и закрытым от посторонних глаз — самое оно для тех, кто предпочитает уединенный отдых. Здесь приятно пахло лесными травами и хвоей, воздух был свеж и чист, и им было приятно дышать.

Сам коттедж был построен из дерева, и в нем до сих пор пахло свежими опилками и лаком. Большие окна пропускали достаточно солнечного света, создавая внутри атмосферу тепла и уюта. На натертых до блеска полах лежали самодельные коврики и циновки, на окнах висели веселенькие занавески в цветочек. В домике было всего несколько маленьких комнат: кухня, душевая, одна спальня и гостиная, что выполняла еще и функции столовой. Был еще чердак, где держали много старых вещей и даже садовые инструменты. Остальные удобства были во дворе, но это нисколько не мешало.

Девушки отдыхали на берегу озера, разложив скатерть для пикника в тени огромной пихты, пустившей узловатые корни глубоко в песок. Вода в озере была теплая, и они сокрушались, что не додумались взять с собой купальники. Впрочем, им и без этого было весело. Наевшись до отвала вкусностей, приготовленных матерью Усаги, подруги сначала поиграли в фанты, потом порезвились у кромки воды, играя в догонялки. Ами даже чуть было не свалилась в воду от того, что Нару чересчур сильно толкнула ее. А потом Рей обрызгала Цукино водой из озера с ног до головы. Хвостики-оданго совсем растрепались, и Усаги распустила их, после чего отплатила Хино той же монетой, облив ее из пригоршни.

Время пролетело незаметно, и девчонки не заметили, как солнце, очертив полукруг по небосводу, спряталось за горизонт. На землю опустились сумерки, окрасив небо на западе в темно-фиолетовый и грязно-розовый цвета. Где-то в густой траве на склоне завел свою нудную песню сверчок, повеяло дымом.

Рей вызвалась разжечь костер, и когда сухие ветки и пучки травы были уложены в подобие небольшой пирамиды, она разожгла пламя, что, весело потрескивая, стало тянуть свои огненные языки к небу, на котором засияли первые звезды.

— Может, еще во что-нибудь поиграем? — предложила Мако, потянувшись.

— А давайте в бутылочку! На желания! — в вишневых глазах Рей, казалось, зажглись озорные огоньки. Или это так всполохи пламени отражались?

— Может, не стоит? — попробовала отговорить ее Ами, что не любила подобные игры.

— Да ладно, не будь занудой, — махнула рукой Усаги, подаваясь вперед. — Мы девчонки или кто? Можно и на секреты, — хихикнула она, прикрывшись ладошкой.

— О, класс! Ты еще не все разболтала? Не думала, что у тебя еще что-то осталось в запасе…

— Рей!

— Молчу-молчу, — засмеялась Хино. — Все-таки лучше играть на желания. Нару, — обратилась она к хозяйке коттеджа, — может, найдешь какую-нибудь бутылку в доме?

Та кивнула и поднялась на ноги, разминая затекшие конечности:

— Без проблем. Сейчас, — отряхнув юбочку, она продолжила: — Если не вернусь через пять минут, вызывайте полицию с собаками и вертолет.

Все так и покатились со смеху, и Нару, довольная собой, пошла к дому, улыбаясь про себя.

Зайдя в дом впотьмах, она чуть было не упала, споткнувшись об что-то. Отпихнув предмет в сторону, она слепо нашарила на стене выключатель и нажала на него. Свет озарил гостиную и незнакомца, что стоял прямо посередине комнаты. Нару вскрикнула, судорожно зажав рот рукой, и прижалась спиной к стене, не сводя полных испуга глаз с незнакомца.

— Здравствуй, дорогая! — проговорил он бархатным голосом, изучая девушку из-под маски. Смотрела на него и Осака, отмечая стройную фигуру мужчины, облаченного во фрак, плащ, цилиндр…

— Вы кто? — отрывисто поинтересовалась она, с трудом ворочая языком.

— Я — Такседо Маск, — последовал ответ и мужчина откинул плащ назад, и Нару зачарованно уставилась на него во все глаза. Рассудок вопил, что она должна бежать как можно скорее отсюда, вызывать полицию — но не стоять, словно соляной столп и смотреть на человека в странной одежде посреди гостиной. Но ноги отказывались ее слушаться.

— Ты не похожа на Сейлор Мун, — наконец, сказал незнакомец.

Нару сглотнула.

— Я ищу девушку с оданго и длинными хвостами. Блондинку, — с нажимом уточнил он.

— Она… она здесь, — торопливо проговорила Осака, прижав кулачки к груди. — А… зачем она вам? И почему вы называете ее Сейлор Мун?

— Это тайна, дорогая леди, — Нефрит (а это был он) пытался держаться в образе изо всех сил. Похоже, это неплохо ему удавалось — эта наивная дурочка не могла оторвать от него взгляд.

— Вы… ваше лицо кажется мне знакомым. Мы не встречались раньше? — вновь заговорила Нару, делая шаг вперед. Лорд напрягся и пристальней вгляделся в девушку. И правда! Где он мог встретить ее? И при каких обстоятельствах? Может, он запомнил ее лицо из тысяч других, когда отправлял сообщение? Впрочем, именно Нару Осака он отправил послание только оттого, что на аватарке стояло фото с двумя девушками. Одной из них, судя по всему, и была Сейлор Мун. А это всего лишь ее подруга. Но нет, должно быть что-то еще. А, к черту! Не все ли равно?

— Снимите маску, — попросила Нару, приблизившись к нему еще немного. Нефрит был поражен ее бесстрашием и хотел было возразить, но тут в егоголову пришла еще идея. — Пожалуйста, я хочу видеть ваше лицо, Такседо Маск! — с нажимом повторила девушка, летя словно мотылек на пламя свечи. Сердце ее билось отчаянно быстро, словно стремясь вырваться из груди, а по телу растекалась какая-то сладостная истома.

— Если того желает леди…

Лорд снял одним движением маску, и Нару сдавленно охнула, бросившись к нему навстречу:

— Я знаю вас! Я видела вас на улице, я… я наткнулась на вас, когда засмотрелась в телефон!

Нефрит вспомнил что-то подобное, но это было таким тусклым и незначащим для него воспоминанием, что он, если бы мог, стер бы его из своих мыслей.

— Ох, — выдохнула Осака, — мне кажется… что я люблю вас.

Это было удивительное открытие. Как ведь можно не верить в любовь с первого взгляда, если это было именно то, что она чувствовала сейчас, в этот конкретный момент? Этот мужчина напротив казался ей ее ожившей мечтой — красивый, обаятельный, и такой близкий… Нару хотелось прикоснуться к нему, упасть в его объятия, как в романах, которых она немало перечитала.

Так она и поступила, опрометчиво бросившись к нему, напрочь забыв об осторожности и инстинкте самосохранения. Нефрит вытянул руку и коснулся ее лба. Ноги девушки тут же подкосились, и она без сознания повалилась в его объятия. Откинув ее на локоть, демон вновь коснулся ее лба, и тут же тугие потоки чистой энергии высвободились из ее тела, перетекая в нефритовое кольцо темного лорда.

— О, какой потенциал… — восторженно проговорил он, собирая драгоценную субстанцию до последней капли. А ее было немало. Наконец, когда не осталось ничего, Нефрит просто бросил Нару на пол.

— Дурочка, — презрительно прокомментировал он и тут услышал звук шагов. Быстро надев маску, он склонился над телом жертвы, вновь приготовившись играть.

— Ну, я подумала, что вызывать полицию — чересчур, поэтому пришла сама… Ты что там, провалилась?.. — звонкий и шутливый голосок оборвался, когда кто-то вошел в дом. Генерал не видел, кто именно, только слышал, как незнакомка запнулась и продолжила уже несколько настороженно. — Такседо… Маск?

Лорд повернулся к девушке, что стояла на пороге, глядя на него во все глаза. Вот она как раз подходила под описание Сейлор Мун, только вот оданго не было. Но если представить их — то было очень даже похоже.

— Сейлор Мун, — театрально начал Нефрит, — злодей напал на твою подругу, и я спугнул его!

— Нару! О Боже! — Усаги кинулась было к ней, но резко затормозила, едва увидела лицо «защитника».

— Ты не Такседо! — твердо заявила она, нахмурившись.

— Ты что, любовь моя? — патетически воззвал лорд, протягивая к ней руку, но Цукино отступила назад. — Это ведь я!

— Нет! — воскликнула она. — Когда я вижу его, мое сердце замирает. И я знаю его истинный облик. Кто ты, самозванец? Я выведу тебя на чистую воду!

— Опомнись! — в последний раз решил настоять на своем Нефрит, уже чувствуя досаду. — Это ведь я постоянно прихожу к тебе на помощь!

— Не ты, не ври! — закричала Усаги, топнув ногой. — Я узнаю своего Такседо из тысячи!

— А, гори оно все огнем!

Демон-звездочет скинул с себя плащ, маску и цилиндр одним движением, явив свою истинную сущность.

— Нефрит! — ахнула девушка, прижав ладонь к губам.

— Верно. Жаль, что ты вообще узнала это. Звезды, дайте мне силу! — воскликнул, взметнув руку вверх.

Тут же коттедж окутала тьма, стены растворились в пространстве, и Усаги осталась стоять посреди безграничного звездного пространства, растерянно озираясь. Генерал хохотал над видом девушки, что была явно напугана. Ну ничего, скоро ей придет конец.

— Дух созвездия Льва! Явись на мой зов! — звездочет воздел руки к небу, обращаясь к мириадам сияющих огоньков, его советников.

«Кажется, пора перевоплощаться», — подумала Цукино, глядя на то, как звезды созвездия, концентрируясь и сияя еще ярче, образовывают фигуру льва, вскинула руку и громко, отчетливо произнесла:

— Лунная Призма, дай мне силу!

Пространство вокруг нее осветилось серебристо-розовым светом, и вот перед Нефритом уже стоит воин Луны и правосудия, Сейлор Мун. Но вот только лорд уже был не один, а с огромным зеленым львом с розоватой гривой. Его рубиновые глаза кровожадно следили за каждым движением сенши, чье сердце ушло в пятки в тот самый момент, когда она увидела громадную космическую кису.

— Это не хорошо, — пролепетала она и бросилась бежать. Да, это было позорно, но что она могла сделать с порождением звезд? Да и девочки вряд ли смогут пробиться в параллельный мир, где она сейчас бежала невесть куда. Сейлор Мун могла бы долго бежать, но куда? Это было абсолютно пустое пространство. Лев уже дышал ей в спину, и тут воин Луны, споткнувшись, потеряла равновесие и упала, пропахав носом. Перевернувшись на спину, она увидела, что звездный фантом возвышается над ней, примеряясь, что бы откусить ей первым.

— А-а-а!!! — закричала Усаги, закрываясь руками от клацающих клыков льва. Когти и зубы, как ощутили ее разодранные в кровь руки, были у него вполне настоящими. Нефрит смеялся, предвкушая скорую победу, и сквозь его адский хохот и пелену боли она услышала голос, эхом разносящийся по пространству. Голос Рей.

Все. Что. Движется. Ко мне. Пусть. Движется. Обратно. Ко мне! Обратно! Ко мне! Обратно!

Прогремел взрыв, и параллельная реальность, созданная демоном, распалась на части, вновь явив гостиную загородного коттеджа. В дверях стояла Рей, размахивая заклинанием для изгнания злых духов. Она ловко метнула его в Нефрита, но тот успел увернуться в последний момент. Впрочем, лев все еще не исчез, и Усаги, нервно дергаясь, завопила:

— Да сделайте уже что-нибудь с этим!

— Дух грома! В бой!!! — раздалась команда Юпитер, и шаровая молния полетела прямо в морду льву.

Но, к изумлению всех, звездный фантом после удара электричеством остался цел и невредим. Только и сделал, что к вящему облегчению Усаги отступил, позволив ей вскочить на ноги и броситься к другим сенши, трясясь от пережитого стресса. Боль от ран на руках постепенно стихала, разорванная плоть заживала.

Нефрит перестал смеяться. Он не ожидал, что кроме Сейлор Мун и глупой девчонки, из которой он выкачал энергию, в коттедже есть есть еще двое воинов в матросках.

— Мыльный Дождь! В бой!!!

Трое.

Все вокруг заволокло непроглядным туманом. Глаза защипало, словно лорда опустили в чан с мыльной водой, и теперь эта вода выедала ему глаза.

— Демоны! Я ничего не вижу! — прорычал Нефрит и, щелкнув пальцами, испарился, пока не стало совсем худо.

А лев остался, и Мыльный Дождь был ему нипочем. Он ведь был сотворен не из плоти и крови, и даже не из темной энергии зла, а из сияния звезд созвездия Льва. И теперь он приближался, пронизывая взглядом рубиновых глаз четырех сенши, замерших у порога.

Сейлор Мун, оправившись от шока, сняла диадему и раскрутила ее, пока та не превратилась в раскаленный диск, и метнула ее со словами:

— Лунная Диадема! В бой!!!

Одновременно с ней прозвучала команда от Сейлор Марс:

— Дух Огня! В бой!!!

Струя огня вырвалась из кончиков указательных пальцев, сложенных на манер пистолета, и слилась с Диадемой Сейлор Мун, раскаляя диск еще больше, добела. Усиленный огнем Марса, он ударил в морду звездному льву, и на этот раз успех был очевиден: фантом вспыхнул и разорвался на сотню искрящихся кусков. С легким шипением они превратились в золотисто-белый дым и устремились ввысь, к звездам, из которых и появились.

Девушки с облегчением вздохнули.

— Неужели мы можем объединять атаки? — спросила Рей у Сейлор Мун, но та была удивлена не меньше. Победа была неожиданной, можно сказать, сравнительно легкой, если учесть, что Дух Грома Сейлор Юпитер не помог.

— Комбинированные атаки всегда сильнее, так как в этом случае слабые стороны одной атаки замещаются плюсами другой, и наоборот. Плюс, многократно усиливается и боевой урон комбинации, — заметила Ами, и от такого обилия умных слов у Усаги заболела голова. Она с облегчением потерла лоб и виски, пытаясь сосредоточиться и хоть как-то облегчить пульсирующую головную боль. Внутри словно стучала сотня молоточков.

— Ты в порядке? — мягко поинтересовалась Юпитер, положив руки на плечи Сейлор Мун и заглянув той в лицо.

— Голова болит, — пояснила девушка, и тут же вспомнила о Нару, что все еще лежала на полу, раскинув руки. — О нет! Нару!!!

Цукино бросилась к подруге и, упав на колени рядом с ее телом, разрыдалась:

— Она мертва, мертва!.. Она не дышит и такая холодная!

Кто-то подошел к ней Усаги сквозь слезы увидела голубые сапоги Сейлор Меркурий.

— Позволь мне осмотреть ее.

Девушка покорно подвинулась, глотая слезы. Она наблюдала, как Ами с видом профессионала попробовала пульс на шее Осака, приподняла той веки, послушала дыхание, а потом, посмотрев на Цукино, сделала тревожное заключение:

— Нару жива, но очень слаба. Ее нужно срочно отвезти в больницу.

— Я вызову «Скорую помощь», — тут же вызвалась Рей и тут же набрала на телефоне 911.

Усаги, не сдерживая слез, обхватила голову руками, сжавшись в комочек на полу:

— Ну почему ни один день не может закончиться нормально?!

Дорога к больнице казалась Усаги вечностью. Она сидела в карете «Скорой помощи», держа на коленях голову Нару. Та металась, словно в жару и бредила, едва шевеля спекшимися и искусанными губами:

— Такседо… Такседо… Не уходи, любимый! Позволь мне быть с тобой!.. — каждое упоминание ее защитника в плаще из уст бредящей подруги было сравнимо с ударом в грудь, и Усаги с трудом сдержала вздох. — Нет! Нет!.. Неееет!

Девушка рванулась всем телом, и Цукино едва смогла удержать ее, ласково гладя спутанные рыжевато-каштановые волосы с синим бантиком на макушке. Подняв глаза на Ами, Рей и Мако, что сидели чуть поодаль, сложив руки на коленях, Усаги взглянула на них с такой болью, что девушек продрал мороз по коже, и они поспешили опустить глаза.

«Неужели она успела влюбиться в Нефрита?» — спросила сама себя Цукино, но ответ был очевиден. Всю жизнь Нару искала того самого мужчину, которому она отдала бы всю себя без остатка, вручила бы свое сердце в подарочной упаковке. И она нашла его. Только вот он оказался злейшим врагом ее подруги, бездушным и беспощадным демоном, что даже не пожалел влюбленную него девушку, выкачав из нее всю энергию до капли.

Нефрит искал ее, Сейлор Мун. Это предположение высказала Ами, когда они ждали прибытия помощи. А почему именно Нару получила злополучное сообщение, объяснялось довольно-таки просто: на фотографии профиля Осака были запечатлены они с Усаги. Лорд оправил сообщение наудачу, и неожиданно преуспел. А все из-за недальновидности подруги Цукино.

Как Нару могла так слепо и безотчетно влюбиться, не зная его сущности, его истории? Усаги знала по собственному опыту, что значит любовь с первого взгляда, но чтобы вот так броситься в объятия незнакомца?.. Нет. Она хоть и делает глупости, но не такие. Ох, Нару-Нару, что же ты наделала!

Усаги провела в больничном коридоре всю ночь, не сомкнув глаз. Рей и Мако сидели внизу, у автомата с кофе, поглощая напиток литрами и напрочь отказываясь вернуться домой, чтобы лечь спать. Ами о чем-то негромко разговаривала с женщиной у регистраторской стойки, и их тихие, монотонные голоса вызывали у вымотанной Цукино желание спать. Она клевала носом, но всякий раз подрывалась, когда чувствовала, что отяжелевшие веки смежаются.

Приехав в больницу, они тотчас же позвонили матери Нару и сообщили, что ее дочь сейчас находится в больнице. Миссис Осака сейчас была в палате, вместе с дочерью. Саму же Усаги не пустили туда, заявив, что пострадавшей нужен покой. Вот она и осталась сидеть в коридоре, надеясь не упустить момент, когда можно будет поговорить с подругой.

Цукино ненавидела больницы. Это запах медикаментов, въевшийся в стены, всегда вызывал у нее стойкие ассоциации с болью и простудой. К горлу подкатывал тугой ком, но Усаги, вздыхая, проглатывала его, прислоняясь спиной к стене. Лампы дневного света раздражали покрасневшие от недосыпа глаза, и девушка потерла их.

Наконец, мать Нару вышла из палаты, промокая глаза бумажной салфеткой, и Цукино поняла: это ее шанс попасть в палату к подруге. Убедившись, что никто не смотрит, она шмыгнула за дверь и остановилась на пороге, глядя на неподвижную хрупкую фигурку Осака на кровати. Лицо ее было бледнее мела, но все же девушка дышала ровно, и ее больше не лихорадило, как в карете «Скорой помощи».

Усаги подошла к ее кровати и присела на краешек стула, на котором еще совсем недавно сидела миссис Осака, и коснулась холодной руки Нару. Та открыла глаза и повернула голову к подруге:

— Привет…

— Как ты? — с тревогой спросила Цукино, хотя и сама видела, что не очень.

— Нормально… — прошелестела девушка, вздохнув.

— Послушай меня, Нару, это очень важно, — перешла сразу к делу Усаги. — Я хочу предупредить тебя: никогда и ни за что не ищи встречи с тем человеком, что выдал себя за Такседо. Он обманщик и злодей, и очень опасен. Этот негодяй не имеет ничего общего с настоящим Такседо Маском, уж я-то знаю. Любая встреча с ним сулит тебе беду. Послушай моего совета, Нару, как подругу прошу! Я не хочу, чтобы ты пострадала.

Осака отстраненно выслушала подругу и кивнула:

— Конечно. Как скажешь.

У Цукино отлегло от души, и она, сжав ладонь Нару, встала со стула. Наклонившись, она поцеловала ее в лоб и тихо проговорила:

— Отдыхай. Ты потеряла много энергии и тебе нужно больше спать. Я зайду попозже.

Усаги так же тихо вышла из комнаты, как и вошла, и Нару, посмотрев ей вслед, устало прикрыла глаза.

Да, она пообещала, что будет держаться от него подальше, но ведь подруга не видела, как она скрестила пальцы на другой руке. Как можно отказаться от своей мечты, если стоит ей закрыть глаза — и он вновь стоит перед ней? Судьба свела ее с мечтой всей жизни еще раз — не знак ли это?

«Я обязательно найду его…» — устало подумала Нару, и слабая улыбка коснулась ее губ.

Любой ценой. Любыми средствами.

Девушка погрузилась в сон, где не было тревог или боли, а был лишь он, улыбающийся и идеальный. Лучший на свете…

Первый солнечный луч скользнул по подушке розовым пятном и двинулся дальше по мере того, как поднималось солнце, возвещая о наступлении нового дня.

Так начался июль.

Комментарий к 20. Нару Осака – раба любви Mixie – крупнейшая социальная сеть Японии, аналог ВКонтакте и Facebook.

С Днем рождения и меня!) Вот как-то так подгадала)

====== 21. Коварство Нефрита ======

Я к нему поднимусь в небо,

Я за ним упаду в пропасть,

Я за ним, извини, гордость…

Я за ним одним, я к нему одному!

Ирина Дубцова_О нем

Нефрит был пьян. Всего одной бутылки старого вина ему хватило, чтобы алкоголь ударил в голову и заставил горечь поражения отступить. А еще ему было немного страшно, как человеку. Но ведь демоны не должны чувствовать страха или угрызений совести. Они вообще не должны чувствовать ничего, кроме ненависти, что течет по венам вместе с кровью. Но умирать не хочется никому, даже самому жестокому и бессердечному демону Темного Королевства.

Допив из бутыли последние капли вина, Нефрит отбросил ее в сторону. Послышался звон разбитого стекла, но демону было наплевать на то, что убрать осколки будет некому. Ему вообще сейчас было на все наплевать. Именно этого лорд и добивался от хмельного напитка. Он в очередной раз проиграл, и это разрывало его на части острыми когтями бессильной ярости. Ну почему, почему эти девчонки вечно портят его планы?! Почему они постоянно заставляют бежать его с поля боя?

Его план был идеален. Эта дура Нару Осака купилась на цветистое признание лже-Такседо и вывела его на Сейлор Мун. Все шло как по маслу ровно до тех пор, пока не появилась еще одна Сейлор сенши с заклинанием от злых духов. Этого он не предусмотрел, и все пошло прахом. Едва ноги успел унести. А глаза еще долго потом щипало от атаки Сейлор Меркурий.

Черт! Ну почему он не может раз и навсегда расправиться с этими сенши, что и на воинов-то не похожи? Стыдно и позорно проигрывать девчонкам в мини-юбках. Ему, одному из четырех величайших демонов Темного Королевства. Видимо, права была Берилл, когда ставила его в пару с Джедайтом. Хотя, они и вдвоем не могли уничтожить воинов в матросках раз и навсегда. Оно и понятно: их цель была иной — собрать как можно больше живой энергии. Похоже, пришла пора сменить приоритеты, если, конечно, к тому моменту он еще будет жив и королева не обратит его в камень.

Будь она проклята, эта человечность! Он что-то говорил Джедайту об этом, укорял его, насмехался над его временной слабостью. А сам-то чем лучше? Когда-нибудь это убьет его, в этом он был уверен. Но пока…

Нефрит взял со стола подсвечник с оплывающей свечой и стал медленно подниматься по лестнице, ступенька за ступенькой. Все, чего он сейчас хотел — это лечь и уснуть, расслабиться, пока мысли об очередном поражении вновь не начали донимать его.

На одном из лестничных пролетов он остановился, прижав ладонь к виску, в котором тупым молоточком пульсировала боль. На мгновение лорд прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться и унять подступающую тошноту. Неяркий дрожащий свет осветил портрет, висящий на стене напротив, и Нефрит равнодушно скользнул по нему взглядом. Подобными изображениями давно почивших предков были увешаны любые дома с историей, и род Санджойнов не был исключением. Многие портреты были нещадно подпорчены сыростью, въевшейся в стены, и старинные холсты не были исключением. Но этот, казалось, оставался нетронутым ни разрушительной влагой, ни временем. И было в нем что-то, что заставило Нефрита еще раз обратить к нему свой взгляд.

Покрепче перехватив подсвечник, Масадо Санджойн подошел ближе к заинтересовавшему его портрету. На нем была изображена молодая рыжеволосая дама с ниткой жемчуга на шее. Вьющиеся волосы волнами спадали на полуобнаженные плечи, алые губы растянуты в обворожительной, манящей улыбке. В тонких пальцах был зажат еще не раскрывшийся бутон алой розы. Нефрит коснулся кончиками пальцев потрескавшейся краски в нижнем правом углу портрета, где было написано: «Кумико Сайджойн, урожденная Хантоу, 1842 год». Итак, его прародительница. Но что именно привлекло его внимание?

Она похожа на Нару Осака.

Сознание сразу же подкинуло лорду ответ на его невысказанный вопрос, и Санджойн пристальней всмотрелся в черты лица девушки на портрете. И правда! Если бы волосы у Кумико были покороче, а губы не так сильно подведены кармином, то Нефрит готов был поклясться, что на него свысока смотрит дурочка Нару. Впрочем, взгляд у прародительницы Санджойн был дерзким и несколько лукавым, в то время как Осака смотрела на него с немым обожанием, словно преданная собака на хозяина. Отчего-то это врезалось ему в память, и от этого появилось ощущение брезгливости и презрения. Отсутствие гордости — что может быть хуже? Дура. Слепая дура.

Нефрит еще некоторое время постоял у портрета, размышляя о чем-то своем, а затем продолжил свой путь наверх, не зная, что все это время за ним следила пара по-кошачьи зеленых глаз. Едва лорд скрылся из виду, Зойсайт сделал шаг вперед и ухмыльнулся.

— Теряешь хватку, Нефрит! — пропел юноша, сверкнув глазами. — Пожалуй, Погибель должна узнать о твоих слабостях. И чем скорее, тем лучше.

С этими словами Зойсайт, щелкнув пальцами, растворился в воздухе, ведомый желанием насолить старому неприятелю.

Нару, едва оправившись от потрясения, вызванного резкой потерей энергии, тут же взялась за поиски Нефрита. Еще лежа в больнице, она перебрала массу вариантов для розыска человека, похитившего ее сердце, пока, наконец, не остановилась на самом верном и приемлемом, хоть и недешевом, способе — найме частного детектива. И вот, освободившись, наконец, от опеки матери и подруг, Нару направилась прямиком в частное детективное агентство «Комацу и партнеры».

Она записалась на прием заранее и теперь, придя в агентство на двадцать минут раньше назначенного времени, сидела на диване в приемной. Из-за двери, ведущей в кабинет детектива Сена Комацу, раздавались приглушенные голоса, и услужливая секретарша то и дело бегала туда-сюда, деловито цокая каблучками.

Потягивая апельсиновый сок, предложенный секретаршей, Нару с интересом осматривала интерьер приемной, отмечая про себя довольно-таки богатую обстановку. Видимо, у агентства дела шли неплохо, раз у мистера Комацу хватало денег на ламинат, мебель из дорогих сортов дерева и авторские картины, украшающие стены. Приглушенный жалюзи свет тусклыми бликами падал на пол и выкрашенные бежевой краской стены, создавая слабую конкуренцию лампам дневного света. В углу стояла кадка с разлапистым папоротником, вдоль стен — два бежевых кожаных диванчика. Напротив располагалась небольшая стойка, за которой у компьютера сидела секретарша, а за стойкой, вдоль стены, стояли два шкафа, заставленные до отказа разноцветными папками разных размеров. Напротив окна, на ворсистом белом ковре, располагался небольшой журнальный столик, отполированный до блеска.

Наконец, голоса за дверью обрели несколько иную тональность — время приема подходило к концу, и посетители прощались с детективом, рассыпаясь в благодарностях. Нару сжала в пальцах сумочку. Она уже давно продумала, что скажет мистеру Комацу, не углубляясь в детали. В самом деле, не говорить же ему о том, как незнакомец в обличии некого Такседо Маска высосал из нее всю энергию!

Посетители вышли, и Осака, по-прежнему нервно сжимая сумочку, нерешительно покосилась на секретаршу. Та ободряюще улыбнулась и сделала приглашающий жест в сторону кабинета Сена Комацу. Нару переступила порог кабинета и огляделась. Здесь обстановка была более строгой: массивный антикварный стол из дуба, сейф, бюро красного дерева. Тяжелые портьеры из темно-зеленого бархата практически не пропускали в кабинет солнечный свет, и девушке показалось, что ей не хватает воздуха.

— Мисс Осака? Проходите, садитесь. Что привело вас ко мне?

От созерцания кабинета Нару отвлек хозяин агентства — тридцатилетний мужчина в самом расцвете сил, подтянутый, серьезный и очень аккуратный, судя по образцовому порядку на его рабочем столе и в одежде. Волосы его были зачесаны назад, открывая высокий лоб. Серые глаза смотрели на девушку серьезно и в то же время добродушно, словно негласно призывая ее довериться его опыту.

Нару примостилась на самом краешке стула с высокой спинкой и, положив многострадальную сумочку на колени, начала заготовленную заранее речь.

— Мистер Комацу, мне нужна ваша помощь в поисках одного человека. Я не знаю ни его имени, ни фамилии — ничего, кроме внешности. Мы встретились на маскараде, и мне посчастливилось увидеть его лицо, когда он снял маску… И это все. Возможно ли найти человека, опираясь лишь на описание его внешности?

— Естественно, — улыбнулся детектив, глядя на Осака, словно на неразумное дитя. — Можно составить фоторобот, а затем пробить его по базе данных. Вы достаточно хорошо запомнили его?

— Да его лицо словно сейчас стоит перед моими глазами! — воскликнула Нару, а затем, наклонившись через стол к мистеру Комацу, быстро проговорила: — Я заплачу столько, сколько вы скажете, только помогите мне найти этого мужчину!

Детектив усмехнулся нетерпеливости молодой клиентки и, сложив пальцы домиком, посмотрел на нее:

— Для начала давайте составим фоторобот и словесный портрет, чтобы я знал, на что ориентироваться. А уже потом договоримся о цене.

— Вы… правда можете мне помочь? — в глазах Нару плескалась такая надежда, что Комацу поспешил ее подбодрить.

— И не такие дела распутывали, девочка. Найдем мы твоего кавалера, будь спокойна!

Но Осака не могла успокоиться ни во время составления фоторобота, ни после, когда уже заплатила детективу задаток. Три дня она провела словно в тумане, ни с кем не общаясь и не созваниваясь, остро реагируя на каждый входящий звонок. Ее мать списывала это на последствия нервного срыва и переутомления — такой диагноз Нару поставили в больнице, и не приставала к дочери с расспросами. А девушка днями и ночами грезила о своем идеале, представляя их следующую встречу. Она рисовала в тетрадках и на листах бумаги его лицо и пышные волосы, особое внимание уделяла глазам, пытаясь изобразить их глубокую кобальтовую синеву. Особо удачный портрет Нару спрятала под подушку, чтобы любоваться на него по ночам, в плену бессонницы.

Девушка была одержима этим человеком. Она просыпалась и засыпала с мыслями о нем. Никакого интереса, помимо одного-единственного. Все три дня Осака не выходила из комнаты — либо рисуя, либо составляя любовные послания Такседо Маску — так она окрестила про себя своего незнакомца.

И вот, утром четвертого дня раздался телефонный звонок от Сена Комацу:

— Мисс Осака? Не могли бы вы подъехать ко мне в офис? Я нашел вашего загадочного принца.

Думаю, не стоит говорить, что после этих слов Нару сломя голову примчалась в агентство и, обменяв тоненькую папку с информацией о ее возлюбленном на солидную сумму денег, вернулась домой, прижимая к груди несколько драгоценных листков. Любопытство разрывало ее на части — так хотелось ознакомиться с результатами изысканий детектива, но все же Осака дотерпела до дома, и уже в комнате, не переодеваясь, уселась на незаправленную кровать и открыла папку. И словно выпала из жизни, перечитывая по нескольку раз факты из жизни Масадо Санджойна — так звали ее мужчину. Комацу удалось узнать о нем все: его адрес, факты биографии и даже номер медицинской страховки. Работа детектива стоила потраченных на то денег, и Нару была готова петь и танцевать от радости, что покров тайны, наконец, упал.

Но потом, прервав свое кружение по комнате, остановилась, еще раз пробежавшись глазами по строкам, где был отпечатан адрес дома Масадо Санджойна. Осака в нервном возбуждении бросилась к шкафу и перерыла почти все его содержимое, пока не вытащила легкое аквамариновое платье без бретелек — в ее фантазиях именно в нем Нару приходила к нему. Этот цвет удивительно шел ей, подчеркивая кожу цвета сливок и каштановые с рыжеватым отливом волосы. Затем надела на шею кокетливую бархотку, в уши — серьги с голубыми камнями, чуть присобрала волосы, открывая взгляду плавную линию шеи и плеч, нанесла легкий макияж, подчеркивая все, чем наградила ее природа. Нару не считала себя красавицей, но она умела при случае подать себя.

Вздохнув, она повертелась у зеркала, надушилась своим любимым парфюмом и, захватив в собой серебристый клатч, вышла из дома. Осака не захотела брать машину матери, предпочтя вызвать такси — и конспирация, и отчитываться не надо. Назвав водителю адрес, Нару откинулась на мягкое сиденье, прикрыв глаза и слушая учащенное биение сердца. С каждым метром она была все ближе и ближе к исполнению своей мечты. О том, что что-то может пойти не так, девушка даже не думала.

Когда такси остановилось напротив особняка Санджойнов, в душе Нару шевельнулось сомнение — уж очень заброшенным выглядел этот дом. Но, взяв себя в руки и подбодрив, девушка двинулась вперед по усыпанной гравием дорожке. Чем ближе она подходила к нему, тем отчаянней колотилось ее сердце. Ладони вспотели, и Осака автоматически потерла их.

— Спокойно, — приговаривала она, — спокойно. Ты же сама ввязалась в это, потому что так захотела. Отступать поздно.

Но вторая ее половина, более благоразумная, вопила о том, что надо бежать отсюда со всех ног. С опозданием сработал инстинкт самосохранения. Нару нервно оглянулась через плечо. Может, такси еще не успело уехать? Но ноги ее уже сами несли к крыльцу особняка, и вот она уже поднимается по каменным ступеням и дергает за дверной звонок. Раз, другой, третий. Сердце дикой птицей рвалось из груди, дыхание прерывалось. Девушка аккуратно вытерла бумажной салфеткой выступивший над верхней губой пот и выдохнула, приказывая себе успокоиться.

Нефрит уже позабыл, как звучит дверной звонок, оттого и не сразу сообразил, что за настойчивый звон эхом проносится по пустому особняку. Из посетителей здесь появлялся разве что Джедайт, но дверьми он не пользовался, материализуясь без предупреждения прямо перед хозяином дома. Кто бы это мог быть?

Заинтригованный, лорд двинулся к дверям, на ходу застегивая рубашку. В холле стоял прохладный полумрак, оттого, открыв дверь, он прикрылся рукой от света, бьющего в лицо, и не сразу разглядел, кто к нему пожаловал.

— Здравствуйте, мистер Санджойн, — раздался нежный голосок, и Нефрит, опустив руку, в неподдельном изумлении уставился на нежданную гостью.

— Нару Осака? — выдавил он из себя. — Зачем ты здесь? И почему?

Да, в фантазиях все было по-другому, но отступать было поздно. Нервно передернув плечиками, девушка ответила:

— Я вас искала.

— И зря, очень зря, — грубо ответил Нефрит. — Потому что я не ищу чьего-либо общества.

Нару побледнела, но осталась стоять на месте.

— Ты оглохла? — нахмурился лорд. — Уходи отсюда, пока не поздно!

Но Осака, тряхнув рыжеватой гривой, наоборот, сделала шаг вперед, выпятив подбородок:

— Нет, мистер Санджойн! Я не для того искала вас, чтобы отступить перед первым же грубым словом. Я здесь, потому что ранее призналась вам в любви. И все это время я думала о вас.

— Очень глупо с твоей стороны, — недобро усмехнулся он. — Даю тебе последний шанс убраться восвояси, иначе ты пожалеешь о своей дерзости.

Сердце Нару ушло в пятки, но она, превозмогая свой страх, покачала головой:

— Нет.

— Очень зря. А теперь не говори, что я тебя предупреждал, — с этими словами он дернул ее за руку, прижимая к себе. Девушка сдавленно охнула, завороженно уставившись на Нефрита, словно глупый кролик на удава. Темный генерал вновь коснулся ее лба двумя пальцами, и поток энергии хлынул. Он был слабее, чем в прошлый раз, но все же мужчине удалось выжать из девушки практически все, что можно. Голова Нару откинулась, словно увядший цветок, и Нефрит разжал руки, позволяя безвольному телу девушки рухнуть на каменный порог. А сам лорд вернулся обратно в дом, даже не взглянув на жертвенную овечку любви.

Город и его предместья накрыли сумерки, раскрасив небо дивными оттенками фиолетового, сиреневого и лилового. Бледным пятном висела на небосводе растущая Луна. Потянуло легкой ночной прохладой — это был верный признак меняющейся погоды. Робко зажглись первые звезды, едва заметно мерцая сквозь тонкую пелену серебристых облаков.

Нефрит метался по залу из угла в угол, нервно потирая подбородок и бросая взгляд в сторону парадного входа, где за дверью лежала дурочка Нару. В его мозгу, словно стоп-кадр, запечатлелся момент, когда девушка рухнула наземь. Тонкое платье едва прикрывало половину бедра, волосы упали на лицо…

«Она там, на холодном камне, а я здесь. О нет! Это что, муки совести?! Она ведь поплатилась за свою глупость, так чего мне переживать? Одной дурой больше, другой меньше — какая разница?»

Тогда в голове вспыхнуло другое воспоминание — девушка с портрета, Кумико Санджойн, двойник Нару. Обаятельная, притягательная. Нефрит представил, что это она лежит на крыльце, холодная и недвижимая, словно камень, и отчего-то табун холодных мурашек пробежал по коже. Тоже давно забытое ощущение.

Выругавшись сквозь зубы, лорд помчался обратно к порогу. Осака все еще была там, в том же положении. Мужчина проверил ее пульс. Сердце билось, но слабо. Еще бы! После того, как он во второй раз выкачал из ее тела всю энергию, она могла бы и погибнуть.

— А ты, смотрю, никак не умрешь… — проворчал Нефрит, поднимая Нару на руки. Она была хрупкой и худой, точно девочка-подросток, и держать ее на руках было очень легко.

Открыв дверь с ноги, он пронес девушку внутрь и понес наверх, в спальню — единственное место в особняке, которое выглядело жилым. Там лорд уложил Осака на смятую постель и прикрыл одеялом почти до носа, не потрудившись даже разуть незваную гостью, а сам присел в изножье кровати, с усталым раздражением глядя на Нару.

«Дура, дура, дура!..» — вертелось у него в голове, словно там завели заевшую пластинку. Но по-другому Нефрит не мог думать. Какая еще девушка, в первый раз увидев мужчину, признается ему в любви и бросается в объятия? Верно, только влюбленная глупышка. Конечно, ему это слегка польстило, но зло и без этого притягательно, так как таит в себе немало загадок. А эти попытки наставить злодея на путь истинный, как диктуют дешевые мелодрамы — вообще смех.

Почему он до сих пор не убил ее? Не свернул шею, как хилому цыпленку? Не потому, что был тронут ее признаниями и опрометчивыми поступками, а потому, что втайне надеялся использовать ее в своих коварных планах. Любовь слепа; так почему же не использовать это для достижения своих целей? Нару — подруга Сейлор Мун, и последняя готова горы свернуть, лишь бы выручить ее.

Нефрит задумчиво посмотрел на Осака. Мертвенная бледность ее кожи постепенно уступала место привычной матовости, дыхание стало глубже. Энергия вновь наполняла ее тело, и демон не мог не удивляться этой скорости. Словно у Нару внутри работал маленький генератор, поддерживая жизнь в этом бестолковом теле. Вот-вот она очнется. И что он ей скажет? Генерал разрывался противоречиями, хоть и знал одно: эта девушка нужна ему, чтобы уничтожить Сейлор Мун. А как ему удастся провернуть это, покажет время. Все-таки и из неприятных сторон жизни можно извлечь выгоду.

Нару очнулась спустя два часа, когда ночь уже вступила в свои права. Хмурый Нефрит все так же сидел в изножье кровати, о чем-то размышляя. Девушка не сразу поняла, где находится, оттого широко распахнула глаза и завертела головой из стороны в сторону. Свинцовая тяжесть наполняла ее тело, и Осака не могла пошевелиться, не то что бы встать. В полумраке комнаты, освещенной одной-единственной чадящей свечой, она смогла рассмотреть смутные очертания массивной мебели и несколько панно, прикрывающих стены. Взгляд Нару остановился на Санджойне, и тот, словно физически ощутив его на себе, повернул к ней голову.

«Боги, как же он красив!..» — в очередной раз подумала девушка, восторженно глядя на Нефрита в колеблющемся пламени свечи. Игра света и тени делала его лицо похожим на маску древнего божества, а волосы в неровном освещении, казалось, сияли золотисто-медовым ореолом.

— Очнулась?

Нару кивнула, не сводя взгляда с лорда.

— Не смотри на меня так, — пробурчал он, отворачиваясь.

— Не могу, — последовал ответ. — Я готова смотреть на вас вечно, мистер Санджойн.

Нефрит раздраженно выдохнул:

— Почему ты навязываешься? Где твоя гордость, девочка?

— В сердце, где горит пламя любви, нет места для гордости, — патетически произнесла девушка, но мужчина злорадно рассмеялся:

— Избавь меня от этих романтических бредней, Нару Осака. Какого черта ты пришла сюда? Чего ты хотела? Я не люблю тебя, я никогда никого не любил, понимаешь или нет? Ты мне не нужна, дешевая дура! — все это он выпалил на одном дыхании, словно давая девушке один единственный шанс осознать глупость своего положения и оставить этот дом навсегда.

Но Нару, сделав усилие над собой, поднялась повыше и откинулась на подушки, дыша тяжело, словно после долгого забега.

— Мне хватит того, что я вас люблю. Люблю настолько сильно, что готова отдать вам всю себя без остатка, — прошелестела Нару, бесцветно улыбаясь. — Мои чувства искренни, мистер Санджойн, и их хватит на двоих.

Нефрит застонал, поражаясь беспросветной глупости этой чудачки, но все же решил немного изменить тактику. Да, она раздражала его этой приторностью признаний до тошноты, но раз птичка сама лезет в западню, самое время захлопнуть дверцу.

— Ты ведь совсем меня не знаешь. Я плохой человек. Вернее, даже не человек, я демон. Один из четырех темных генералов. И я два раза выкачал из тебя энергию в своих целях. Неужели ты настолько глупа, что после всего этого не боишься меня? — лорд пододвинулся поближе к девушке, словно ожидая, что Осака отпрянет и забьется в истерике от его откровений, но она и бровью не повела.

— Да будь вы самим повелителем преисподней, ничего бы не изменилось. Вы ведь могли сотни раз убить меня, пока я была без сознания, но все же не сделали это. Вы не такой бессердечный, каким пытаетесь казаться. Я чувствую это… Нет, знаю! — тихо и твердо произнесла Нару. Ее серо-голубые глаза сверкнули. Или это была игра света? — Я не отступлюсь. Можете бить меня, терзать, выкачивать из меня энергию, сколько вздумается. Но я не уйду. Я не отступлюсь, ведь вы моя мечта, ставшая реальностью. Вы являлись мне во снах еще с того момента, как я была ребенком. И я искала вас в миллионах лиц. Очень долго искала. Так с чего же вы решили, что я легко отпущу свою синюю птицу счастья?

— Счастья? — зло хохотнул Нефрит. — Я не способен дарить счастье!

— Вы рядом — и я уже счастлива, — парировала Осака, улыбаясь ему. И это была не наивная мечтательная улыбочка дурочки, это была соблазнительная полуулыбка — точь-в-точь, как на портрете. — Так что все это ерунда. Я научу вас любить, обещаю.

Нару протянула руку и коснулась его пышных волос. Лорд дернулся в сторону, словно от удара электричеством, но девушка не убрала руку, с упоением перебирая пальцами мягкие вьющиеся пряди. Нефрит перехватил ее руку и опустил:

— Ты ведешь себя, как коварная соблазнительница.

— Возможно, — туманно ответила Осака, пожимая плечами. — Но не могу ничего с собой поделать. Меня словно тянет к вам, мистер Санджойн.

— Даже если это так, и ты действительно меня любишь… Согласна ли ты отказаться от всего, что тебе дорого, лишь бы быть рядом со мной? Оставить семью, друзей? Привычную жизнь? Если ты скажешь «да», дороги назад уже не будет, учти, — Нефрит намеренно поставил вопрос ребром. Ситуация и так катилась по наклонной с бешеной скоростью, увеличивая ее с каждым оборотом.

Нару задумалась. Это был и в самом деле рискованный шаг. В ней сейчас словно боролись две половины, пытаясь переспорить друг друга. Одна половина, Нару-реалистка, настоятельно советовала самой себе одуматься и не приносить свою жизнь в жертву на алтарь любви. Самый лучший выход — вернуться домой и попытаться жить дальше, как и до встречи с Масадо Санджойном. Другая половина, Нару-мечтательница, возмущенно вопила о том, что эта скучная серая обыденность — не для нее. Пора вырваться из рутины существования и оправиться на поиски приключений вместе с Нефритом. Не вечно же сидеть под маменькиным крылом!

И уж так вышло, что вопли Нару-мечтательницы приглушили шепот разума, и Осака кивнула, делая шаг в пропасть:

— Я согласна.

Нефрит осклабился и наклонился к ней:

— Да будет так! — грубо взяв ее за подбородок, он впился губами в ее чуть приоткрытые губы, и тут же девушка упала на подушки, вновь лишившись сознания. Демон словно выпил последние капли ее энергии.

— Ну что, Нару? Ты выбрала свой путь, — лорд вновь поднял ее на руки и переместился в недра Темного Королевства.

Он возник прямо перед троном Погибели, что привычно коротала время, глядя в энергетический шар. В нем серебристыми волнами перекатывалась собранная энергия, и львиной долей ее была жизненная сила Осака.

Королева подняла глаза и недовольно нахмурилась:

— Нефрит? Изволь объяснить, зачем ты приволок сюда эту девчонку!

— Моя королева, и вы, король Металия, прошу, выслушайте меня! — начал темный лорд, покорно опустив голову. — Это не простая девчонка. Это — лучшая подруга нашего врага, Сейлор Мун. Она добровольно перешла на нашу сторону и я прошу, чтобы вы сделали из нее демона. Как и из меня в свое время.

— Ты в своем уме? — прогрохотала Погибель, ударив посохом о влажные каменные плиты. — Какой от этого толк? Ох, Нефрит, не выводи меня из себя! Ты и так исчерпал свой кредит доверия, и я уже давно должна была бы обратить тебя в камень!

— Разумное решение, моя королева, — Зойсайт материализовался рядом с лордом-звездочетом, зависнув в воздухе так, словносидел в уютном кресле. — Нефрит совсем потерял хватку.

— Закрой свой рот! — выкрикнул генерал, чувствуя, как в нем вновь просыпается ненависть к этому лебезящему женоподобному демону. Но рыжеволосый лорд лишь презрительно выгнул бровь и язвительно ухмыльнулся.

— О, эмоции? Не первый ли признак человечности? Не так ли, моя королева?

— Молчите вы, оба! — подала голос Берилл, бросая испепеляющий взор на каждого из генералов. — Во-первых, Цоизит, я сама способна принять решение о том, кого и как наказать. Смотри, как бы я не обратила свой гнев против твоего болтливого языка.

Зойсайт стушевался и как-то сник, и Нефрит восторжествовал.

— С другой же стороны, он прав. Ты, генерал Нефрит, допускаешь одни и те же ошибки раз за разом, и я уже было приняла решение уничтожить тебя, но… — она щелкнула пальцами, — твой план обернуть эту девчонку против Сейлор Мун и ее воинов кажется довольно-таки интересным. Живи еще. Тем более, ты собрал за последнее время много энергии, и это плюс.

— Спасибо за оказанное доверие, моя королева, — генерал вновь кивнул

— Отдай ее мне… — пророкотал Металия. — Я согласен обратить девчонку. Новые слуги нам не помешают.

Нефрит вздрогнул и, поудобнее перехватив тело Нару, положил его на каменный алтарь перед королем тьмы, поправив на девушке платье. И отступил, наблюдая за тем, как темные языки энергии зла касаются девушки, словно ощупывая ее, а затем обернулись плотным мерцающим коконом.

Лорд, прикрыв глаза, вспомнил и о своем обращении. Поначалу было больно — словно все добро выжигалось по-живому каленым железом. А потом… стало как-то все равно. Интересно, а что чувствует Нару?

Зойсайт наблюдал за игрой эмоций на лице лорда-звездочета и недобро улыбался, думая о том, что рано или поздно Нефриту придет конец. И убьют его некстати проснувшиеся человеческие чувства.

А волны темной энергии все окутывали девушку, проникая той под кожу, в самое сердце…

Так Нару стала на путь тьмы.

====== 22. Ты мой, Такседо Маск! ======

I’ve been believing in something so distant

As if I was human

And I’ve been denying this feeling of hopelessness

In me, in me

As much as I’d like the past not to exist

It still does

And as much as I’d like to feel like I belong here

I’m just as scared as you

Evanescense_Lost In Paradise

Никогда не говори никогда. Слово это звучит громко и пафосно, подкрепляемое жаром сердца и уверенностью в сегодняшнем дне. Но есть кто-то, кто всегда будет выше нас, и этот кто-то — судьба, провидение, Бог — выбирайте любое из множества имен — поставит точку в вашем решении. Или же запятую. Все зависит от ситуации.

«Я никогда не убью человека». «Я никогда не опущусь до его уровня». «Я никогда тебя не оставлю». Но что, если в следующий момент кто-то будет угрожать тебе или твоему близкому человеку, и из-за этого придется — случайно или нарочно — пролить кровь? Что, если предательство или грубая ошибка выбросит вас на обочину жизни, и вы будете вынуждены влачить жалкое существование последнего нищего, сидя с протянутой рукой в ожидании милостыни? Что, если кровь забурлит подобно кипящей лаве, и вы навсегда забудете прежде дорогой сердцу лик и соедините судьбу с другим человеком?

«Я никогда не буду иметь дел с этим пижоном Чибой», — некогда говорила себе Усаги, но в итоге влюбилась в него по уши. Вернее, в Такседо Маска, верного защитника. Но тот, кто прятался за белой маской, по иронии судьбы и оказался тем самым несносным человеком, что поддразнивал ее при встрече. Но это уже не имело значения. Любовь стерла все негативные воспоминания, и Усаги была готова примириться с любыми его недостатками, лишь бы Мамору был рядом. Даже ценой счастья Минако. Но Цукино старалась не думать об этом, так как совесть начинала точить ее, как вода камень.

На демонском фронте было затишье, и в кои-то веки девушка могла расслабиться и отдохнуть от борьбы за добро и справедливость. Она сидела у окна, жуя пончик в шоколадной глазури, и наблюдала за тем, как на небо поднимается Луна — ее планета-хранитель, родина ее первого воплощения — принцессы Серенити. Мысли ее улетели куда-то далеко, к серо-голубым сумеречным небесам и первым звездам. Кошка сидела рядом, дремав, и Усаги была ей благодарна за молчание.

Цукино представляла, что Мамору сейчас тоже, возможно, смотрит на Луну, и мысли его тоже летают вокруг ее печального лика. А вдруг он сейчас думает о ней? От этих мыслей в груди Усаги сладко защемило, и она с мечтательной безмятежностью улыбнулась. Как было бы здорово любоваться на ночное небо вместе, лежа на траве бок-о-бок и переплетя пальцы!

Девушка вздохнула и кинула в рот последний кусочек пончика. Тут же зазвонил телефон, и Усаги невольно вздрогнула. Вытерев кончиком мизинца следы от шоколада, оставшиеся в уголке рта, она взяла телефон в руки. Звонила мать Нару, и Цукино резко вернулась с небес на землю.

Ее подруга пропала четыре дня назад, и миссис Осака не могла найти себе места, пытаясь разыскать дочь. Каждый день она звонила Усаги, спрашивая, известно ли ей что-нибудь из того, что Нару могла открыть только подруге, но не матери. Но Цукино отнекивалась, так как понимала, что рассказывать о нападении демона Нефрита и о том, что Осака попала в больницу именно из-за него, не вариант. Усаги подозревала, что причина исчезновения Нару кроется именно в этом, и это терзало ее еще больше. Она очень сильно волновалась за подругу, переживала за нее, а уж то, что влюбленная в демона девушка могла направиться к Нефриту, и вовсе убивало Цукино. Как бы ей хотелось рассказать все миссис Осака! Но были вещи, о которых стоило молчать. Ох, Нару-Нару! Сколько еще боли придется принести Усаги твоей матери, прежде чем все раскроется?

— Никаких вестей от Нару? Или от следствия? — задала мучающий ее весь день вопрос девушка.

Миссис Осака всхлипнула:

— Нет. От нее ничего, но удалось выяснить, что перед исчезновением Нару ходила в детективное агентство. Завтра следователь направится туда.

— Но… зачем ей это было нужно? — недоумевала Цукино.

— Ох, Усаги… Ты точно ничего не знаешь? — в дрожащем от слез голосе женщины сквозила надежда, но девушка, сжав руку в кулак так, что ногти впились в ладонь, ответила как можно беспечнее:

— Вы же знаете, что нет, миссис Осака. Дайте мне знать, если узнаете что-нибудь еще.

— Хорошо, — тихо ответили на том конце линии, и звонок прервался.

Цукино отложила телефон и, положив голову на колени, вновь уставилась в окно. Да, беда никогда не приходит одна… Рано или поздно ее тайна должна была так или иначе затронуть ее родных и близких, и так уж вышло, что под удар попала Нару. Хорошо так попала, раз умудрилась влюбиться в генерала Темного Королевства. И это при том, что она предупреждала подругу об опасности такой связи! Но разве Нару можно в чем-то убедить, если она уже что-то вбила себе в голову?

Вскоре Усаги, вздохнув, спустила ноги на пол и, обув мягкие розовые тапочки в виде кроликов, направилась в кухню, за очередным пончиком — заесть беспокойство. Слабое, конечно, утешение, но все равно приятное.

Уже около недели Джедайт находился в Темном королевстве, пытаясь разработать очередной план по сбору энергии. Ничего нового, а главное продуктивного, в голову не приходило, и это выводило лорда-иллюзиониста из себя. Самые толковые юмы, которые могли бы снабдить его советом, уже давно превратились в прах, да и Нефрит, которого Погибель поставила ему в пару, был невесть где. Никто не мог дать генералу четкого ответа, где находится лорд-звездочет. Придворные демоны Темного Королевства либо прятали взгляд, уходя от ответа, либо отнекивались, пожимая плечами.

В конце концов, Джедайт решил наведаться в дом Масадо Санджойна — человеческой ипостаси Нефрита. Честно говоря, лорд иллюзий не очень любил появляться там — генерал-звездочет при появлении компаньона корчил такие недовольные гримасы, словно Джедайт был ему что-то должен, и в этом их точки зрения расходились. Создавалось впечатление, словно он ходит к Нефриту на поклон, приглашая поучаствовать в общем деле, хотя все они были равны.

Сходив в очередной раз на аудиенцию к королеве и выслушав очередную порцию угроз и нареканий, повелитель иллюзий столкнулся с Зойсайтом на выходе из тронного зала. Переборов свою давнюю неприязнь к этому пареньку, напоминающего лису-проныру, Джедайт поинтересовался, не видел ли он Нефрита.

Младший генерал как-то странно ухмыльнулся и ответил весьма неоднозначно:

— Он у себя, вместе со своей новообращенной. Напыщенный индюк! — и, не дождавшись ответной реакции собеседника, развернулся и прошел в тронный зал.

— Новообращенной? — спросил сам у себя лорд и, пожав плечами, щелкнул пальцами, пожелав оказаться в особняке Санджойнов.

Как и обычно, он оказался в большом зале, но с момента последнего его визита помещение существенно преобразилось, причем в лучшую сторону. Исчез сантиметровый слой пыли с каменных плит пола, все вокруг блестело чистотой и дышало порядком. В канделябрах горели свечи, освещая некогда сумрачную комнату. Даже потрескавшиеся стекла в окнах были заменены на новые.

Джедайт удивленно оглянулся, не понимая, куда он попал и что тут произошло, но тут ему определенно нравилось. Будучи перфекционистом до мозга костей, генерал с удовольствием фиксировал взглядом перемены, изменившие облик старой развалины, доставшейся в наследство Нефриту. Но кто приложил ко всему этому руку? Вряд ли сам звездочет — он обитал тут довольно давно, слуг у него не было, а сам бы он черта с два поднял бы руку, чтобы стереть хотя бы пылинку. Что-то тут нечисто, несмотря на обстановку вокруг.

— Что ты тут делаешь? — раздался голос со стороны лестницы, и Джедайт, сложив руки за спиной, повернулся в ту сторону. Нефрит медленно спускался с лестницы, положив руку с перстнем на перила.

— Сначала скажи, где ты себе завел фею чистоты, — генерал проигнорировал не слишком вежливую реплику хозяина дома. — Все так и блестит.

Лорд-звездочет, спустившись вниз, ухмыльнулся безо всякого выражения.

— Это дело рук моей жены.

— Жены? — чуть не поперхнулся Джедайт. — Какой еще жены? Когда?..

— Это не важно. Меньше знаешь — крепче спишь, — обрезал все вопросы на корню Нефрит. — Так я услышу, наконец, с какой целью ты сюда пожаловал?

— Цель у меня всегда одна, — подобрался лорд иллюзий, приняв прежний беспристрастный вид, — сбор энергии. Не хочешь помочь?

Генерал покачал головой:

— Нет, не в этот раз. У меня сейчас дела поважнее. Но я могу подкинуть тебе идею, если ты явился именно за ней.

— С чего ты взял, что я не могу сам придумать план? — Джедайт воспринял в штыки слова Нефрита, осознавая, что тот все же прав.

— Ну, ты здесь — это раз, — звездочет принялся лениво загибать пальцы. — Ты не ушел, услышав мой отказ посотрудничать — это два. И, наконец, в-третьих, ты бы вполне справился один, не прибегая к моим услугам, если бы все шло как по маслу. Пока все верно?

— Верно, — кивнул иллюзионист. — Все же прошу тебя не забывать, что мы делаем одно дело, Нефрит. Берилл гневается.

— Я знаю, — раздраженно перебил его лорд, проходя к своему креслу и усаживаясь. — Но у меня есть одна идея. Выслушаешь?

Джедайт как можно равнодушней пожал плечами:

— Почему бы и нет?

Хозяин дома усмехнулся:

— Я знал, что ты согласишься. Итак, вот в чем суть дела. У моей дорогой женушки, — Нефрит проговорил это с таким видом, словно лимон съел, — осталась мать, которая не знает, что случилось с ее дражайшей дочерью. Она в расстройстве, и это сыграет нам на руку.

— Предлагаешь выкачать энергию из одной-единственной беззащитной женщины? Маловато будет.

— Кстати говоря, это была идея моей мистресс. Почему бы и нет? Миссис Осака держит ювелирный салон, и этим можно воспользоваться. Думай, Джедайт, думай. Наверняка ты сможешь придумать хоть что-то.

Лорд потер подбородок и уставился на собеседника:

— Могу. Есть кое-какие идеи. Но… ты точно не хочешь поучаствовать?

Нефрит отрицательно покачал головой:

— Я уже поучаствовал, предложив тебе идею.

— Хорошо.

Не прощаясь, Джедайт щелкнул пальцами и исчез, переместившись в свою токийскую квартиру. В ней было по-прежнему педантично чисто и уютно — этого ему так не хватало в мрачных подземельях Темного Королевства. Походив некоторое время по комнатам, разрабатывая план, он, наконец, остановился и, уперев руки в бока, крикнул:

— Морга! Явись!

Перед лордом явилась одна из его юм — высокая женщина с коричневой кожей и черными глазами. Желтые вертикальные зрачки, похожие на кошачьи, невольно внушали страх. Казалось, что пряди темных волос шевелятся, придавая сходство со змеями.

— Слушаю, лорд Джедайт, — Морга поклонилась и замерла в ожидании указаний. Юма не ожидала, что хозяин призовет ее, так как когда-то давно, когда лорд только-только вступил на темную тропу, она не оправдала его ожиданий и провалила одно дело. С тех пор генерал избегал нерадивую юму и не давал ей никаких поручений.

— Морга, — голос Джедайта звучал твердо, — я хочу дать тебе шанс исправить свои былые оплошности. Если справишься с тем, чего не смогли сделать до тебя Серена, Дерера и Фурау, я забуду обо всем.

— Я сделаю все, что прикажете, — с жаром кивнула юма.

— Отправляйся в ювелирный магазин «Osa P» и прими облик его хозяйки, миссис Осака. Думаю, не стоит объяснять, что сама она должна кануть в небытие, пока ты будешь выполнять план. Наложи заклятие на все драгоценности, что продаются в этом салоне, и замани туда людей. Выкачай из них энергию и постарайся не попасться на глаза. Все ясно?

— Да, лорд Джедайт, — Морга вновь послушно кивнула. — Я вас не подведу.

— Очень на это надеюсь, — прокомментировал генерал и взмахнул рукой, отпуская ее. Юма тут же испарилась, а лорд устало сел на диван, прикрыв глаза. Маловато же у него осталось помощниц, раз приходится просить Моргу. Но что делать… План Нефрита и впрямь был хорош.

В ювелирном салоне, которым владела мать Нару Осака, царило небывалое оживление. В этом небольшом светлом помещении не было где яблоку упасть — столько народу туда набилось. Хозяйка магазина ловко лавировала между покупателями, мило улыбаясь и отвечая на любые их вопросы. Она упреждала любые капризы, демонстрируя любую драгоценность, которую только хотели видеть привередливые клиенты.

А ажиотаж этот был вызван рекламным объявлением, появившимся на штендере рядом с салоном накануне вечером. Оно гласило, что каждый желающий может прийти в магазин и не только приобрести любую понравившуюся драгоценность по сумасшедшей скидке, но и примерить их столько, сколько вздумается. Ловкий рекламный трюк — ведь то, что уже побывало на теле, тянет купить гораздо сильнее. Да и заветное слово «скидка» делало свое дело.

Усаги не знала обо всем этом ровно до тех пор, пока не подошла к салону. Вообще, она направлялась туда совсем с иной целью — поддержать миссис Осака и между делом узнать, как обстоят дела с поисками Нару. Может, появились еще какие-то новости?

Когда девушка прочла рекламу, глаза ее загорелись. Скидки, примерки — мечта! Решив, что обязательно займется этим всем после разговора с миссис Осака, Усаги протиснулась в магазин, стараясь никого не задеть или толкнуть. Но это было весьма проблематично. К тому же, мать Нару не стояла на одном месте, перебегая от клиента к клиенту, и у Цукино зарябило в глазах от ее перемещений.

Едва не отдавив ногу одной пожилой даме, девушка бросилась наперерез к хозяйке магазина и, шумно выдохнув, поклонилась, приветствуя миссис Осака:

— Добрый день!

Женщина повернулась к ней и широко улыбнулась:

— Чем могу вам помочь?

Дежурная фраза, выданная матерью подруги, застала Усаги врасплох.

— Ну… Я пришла узнать, как вы, — промямлила Цукино, переминаясь с ноги на ногу. Отчего-то ей стало не по себе, как-то неуютно, хотя такого ощущения прежде не возникало. — И что там с поисками Нару…

— Вернулась уже, гулена! — отмахнулась миссис Осака, глядя куда-то поверх головы девушки и проигнорировав первый вопрос. — Извини, солнышко, но у меня сейчас полнейшая катастрофа — столько людей! Кстати, держи, тебе должно понравиться...

С этими словами женщина, всучив девушке обитую бархатом коробочку, двинулась дальше, не дождавшись растерянного кивка Усаги.

«Странно, — подумала девушка, — еще вчера из-за ее рыданий нельзя было и слова разобрать, а сегодня миссис Осака улыбается и проводит распродажи, будто бы ничего не произошло. Хм. На ее месте я бы теперь от Нару ни на шаг не отходила».

Повертев коробочку в руках, не в силах отделаться от щемящего чувства беспокойства в груди, что, правда, было вызвано уже отнюдь не исчезновением Нару, Цукино бросила быстрый взгляд на ценник, свисающий на цепочке-подвеске, и тут же издала полный боли и разочарования стон. Кольцо в этой коробочке было по стоимости равно доходу семьи Цукино за месяц. Месяц! И это еще при том, что в магазине был день скидок.

— Зато померяю, — подумала вслух Усаги, и пальцы ее сами достали золотое кольцо с огромным розовым камнем, ограненным в форме сердца. — Рубеллит, — прочла на этикетке девушка и надела кольцо на безымянный палец, представляя, что это коленопреклоненный Такседо Маск надевает ей это украшение и, трепетно сжимая ее руку в своей, просит стать его женой. Прикрыв глаза, Цукино даже зарделась от удовольствия — настолько ей понравилась эта картина.

Пока Усаги любовалась на кольцо, рассматривая его со всех сторон, Морга в обличии миссис Осака отошла в сторону и словно невзначай поправила в ушах серьги из горного хрусталя. Это невинное на первый взгляд действие тут же активировало зачарованные драгоценности, которые посетители примерили на себя. Первые ниточки энергии потянулись к серьгам юмы, и та коварно оскалилась. Потери энергии пока были незначительными, и люди не ощущали слабости. Такой была тактика Джедайта — от малого к большому. Начало было положено, пришла пора приступать к следующему шагу.

Морга щелкнула пальцами и сжала руку в кулак, и в тот же момент все зачарованные украшения намертво вцепились в тела покупателей: браслеты туго, словно наручниками, обхватили запястья; кольца сжались вокруг пальцев; цепочки, как удавки, врезались в шеи жертв; а серьги, казалось, стали настолько тяжелыми, что оттягивали посиневшие мочки. Люди в панике вцепились в драгоценности, не понимая, что происходит, и пытались снять их. Но тщетно.

Юма щелкнула пальцами еще раз, и замки на дверях защелкнулись, отрезая отчаявшимся людям путь к отступлению. Еще щелчок — и все жалюзи опустились, закрывая происходящее в магазине от любопытных глаз. Все, кто купился на бесплатный сыр в виде скидок и акций с примеркой, оказались в мышеловке. Потоки энергии усилились, и вот уже люди, ослабев, попадали на пол.

Усаги почувствовала слабость одной из первых — еще до того, как Морга захлопнула двери и прикрыла окна. Она пошатнулась и, прикрыв рот ладонью, зевнула:

— Ой, что-то я не выспалась… Устала… Ладно, пойду домой.

Цукино потянула кольцо, пытаясь снять его, но не тут-то было — украшение сидело на пальце, словно влитое и ни в какую не желало стягиваться. Усаги дернула его раз, два — безуспешно. В третий раз она потянула драгоценность со слезами на глазах, приложив все усилия — но тщетно. Палец опух и посинел, и девушка, взглянув на его плачевное состояние, едва не разревелась в голос.

Тут раздались слабые вскрики, и Усаги, повернувшись, увидела, как покупатели, теряя силы, падают на пол. Тут же в голове яркой вспышкой пронеслись воспоминания о благотворительном балу. Все, как и тогда — слабость, проделки демонов, что лишали невинных людей энергии ради своих темных дел…

— Демоны!.. — выдохнула она, и ее сердце сжали оковы страха. Нужно было срочно что-то предпринять!

Позабыв о своем пальце и о кольце, Цукино потянулась к броши, но ее рука словно стала свинцовой. В голове словно набатом забил колокол, кровь отлила от лица, ноги подкосились, и Усаги осела на пол.

— Кто-нибудь… На помощь… — прошептала она, прежде чем потерять сознание. Последнее, что девушка увидела — это неестественно искривившееся лицо миссис Осака, склонившееся над ней. Но поделать уже ничего не могла.

Минако сидела за столом, поджав под себя одну ногу, и сосредоточенно грызла ручку, пытаясь подобрать рифму к очередной строчке песни. Вдохновение, как и всегда, пришло внезапно, и девушка тут же отложила свои дела, чтобы набросать хотя бы то, что уже пришло в голову. Но творчество засосало Айно в свою трясину и никак не желало отпускать; Минако даже позабыла о недопитом стакане грейпфрутового сока, что стоял перед ней.

Артемис запрыгнул на стол и уселся напротив девушки, чем немедленно привлек ее внимание.

— Кажется, я говорила тебе о том, что на стол залезать нельзя, — с напускной строгостью проговорила Минако, зачеркивая очередную строчку и откидываясь на спинку кресла. Она потянулась, сцепив пальцы в замок, и расслабилась, уставившись на кота.

Артемис ответил, подмигнув:

— Мне показалось, что тебе пора передохнуть.

— Когда дело касается творчества, об отдыхе можно смело забыть, — Айно потянулась к стакану и отпила маленький глоточек, поморщившись. — В кои веки выдалось время, когда вокруг не бегают демоны, что так и норовят выкачать из людей энергию или

вырвать из их сердец кристаллы. Почему бы не использовать его с пользой?

— Да, тут ты меня подловила, — был вынужден согласиться кот. — Главное, чтобы это затишье продлилось максимально долго. Кстати, раз уж пошел разговор о кристаллах… Где Мамору?

— Уехал из города на два дня, — Минако приложила стакан ко лбу, стараясь таким образом получить немного прохлады. — Хочет разузнать побольше об этих радужных кристаллах из архивных источников Киотского университета. Там находится обширная библиотека, посвященная мифологии всех народов и стран мира.

— Сомневаюсь, что он что-то там найдет, — хмыкнул белый жрец. — Мифы, составленные простыми смертными, сильно расходятся с истиной.

Айно пожала плечами, допивая сок:

— Тебе виднее.

— Кстати, — Артемис аккуратно подобрался к теме, которая его интересовала вот уже несколько дней, — что ты думаешь делать с желтым кристаллом? Все-таки отдашь его Мамору?

— Конечно, нет! — вскинулась Минако. — Пока что он будет у меня, — девушка сделала акцент на первых двух словах, и это не укрылось от кота.

— Признайся, ты что-то задумала!

— Не то что бы задумала, — замялась Айно, — но… Я подумываю над тем, чтобы вернуться в команду.

— Да ты что? — не смог скрыть своего восторга Артемис, подскочив на все четыре лапы. — А как же твои принципы?

— Понимаешь, — Минако забарабанила пальцами по столу и отвела взгляд, — я соскучилась по ним. Мне катастрофически не хватает моих друзей — Рей, Ами, Мако… Без них я как цветок без воды — вяну. Они нужны мне. В момент, когда я отказалась от их общества, я не думала, что пожалею об этом. Видишь, не справилась, — девушка развела руками и безрадостно рассмеялась. — Ты даже представить не можешь, как мне не хватает моих девочек. Да я готова даже смириться с тем, что надо мной будет стоять Усаги Цукино, лишь бы снова быть с ними!

— Это не может не радовать, — отозвался Артемис, состроив довольную рожицу. — И когда же ты вновь готова стать Сейлор Венерой?

— Как только представится удобный случай, — туманно заметила Айно, лукаво улыбнувшись.

В этот момент колпачок ручки, которая лежала на исчерканном листе бумаги, замигал, словно там включился сигнал тревоги, и из нее донесся Голос — тот самый, что некогда давал указания Луне и Артемису:

— Минако! Ми-на-ко! Ты меня слышишь?

Девушка чуть не упала со стула, отпрянув от внезапно заговорившего предмета. Глаза ее едва не вылезли из орбит, когда она со смешанным чувством страха и потрясения уставилась на ручку. Кот же был на удивление спокоен:

— Чего медлишь? Отвечай!

Сглотнув, Айно взяла ручку двумя пальцами, словно ядовитое насекомое, и поднесла к губам:

— Алло? — неуверенно проговорила она.

— Отлично, ты отозвалась, — донеслось из невидимого динамика. Колпачок все так же продолжал мигать. — Возникли проблемы ранга Сейлор Венеры.

— Сейлор Ви, — поправила Минако.

— Не имеет значения. Демоны взяли заложников в здании ювелирного салона «Osa P», и среди них одна из Сейлор воинов. Отправляйся туда.

— Есть, Босс! — брякнула Айно, и вещание тут же прекратилось.

— Артемис? Что это было? — девушка перевела взгляд с ручки на белого жреца, что довольно помахивал хвостом.

— Ты только что имела честь разговаривать с нашим непосредственным руководителем.

— И кто же он? Ваш Босс? Я не смогла разобрать, мужской это был голос или женский.

— Женский, Минако, женский, — ответил кот. — С тобой говорила королева Селена.

— Селена?! — вскричала Айно, подскочив с места. — Но разве она не умерла много тысячелетий назад?

— Она богиня, Минако, — терпеливо ответил Артемис. — Она только потеряла телесную оболочку, сохранив возможность контактировать с нами через средства связи. Видимо, королева нашла способ связаться с тобой через ручку… Стоп, — взгляд кота метнулся от листа бумаги со стихами к ручке и обратно. — Ты что, писала стихи ручкой для трансформаций?!

— А что тут такого? — беспечно пожала плечами блондинка, вынимая из ящика пудреницу-полумесяц. — Во-первых, когда я ей пользуюсь, в письме нет помарок и ошибок, а во-вторых, должно же быть у нее и практическое применение!

— Ты неисправима, — покачал головой кот. — И ты еще что-то говоришь об умственных способностях Усаги!

— Но-но! — Минако пригрозила Артемису пальцем. — Как говорит Ами: «Одно исключение не делает правила». Это не смертельно. Кстати, ты что-то спрашивал о том, когда именно я вернусь в команду Сейлоров?

— Да, — белый жрец спрыгнул со стола и потерся о ноги Айно, — ты говорила об удобном случае.

— Считай, что это самый удобный случай из всех удобных случаев… Лунная Сила, перевоплоти!

— Минако определенно сегодня в ударе, — прокомментировал Артемис, глядя на перевоплощение своей хозяйки. — Надеюсь, ей сегодня повезет!

Поиски радужных кристаллов не двигались с мертвой точки. Не помогла даже поездка Мамору в Киото. Он просидел в университетском архиве все два дня — с открытия до закрытия. Ночная незнакомка больше не являлась ему во снах, а у него ведь возникло столько вопросов! Единственное, что немного помогло Мамору приподнять завесу тайны — это миф о семи смертных грехах и ящике Пандоры.

Пандора была первой смертной женщиной, созданной богами. Каждый внес в ее создание частичку себя, сделав Пандору совершеннейшим существом на всей Земле. В нее влюбился брат бога Меркурия — Эпимет, хоть Гермес и предупреждал его об опасности подобной связи. И не спроста. Был у прелестной девы всего один недостаток — неукротимое любопытство, и это, по мнению бога, могло сыграть и с ней, и с Эпиметом злую шутку.

Однажды, когда Эпимет и Пандора гуляли в саду, перед ними явился Гермес. На своих плечах он нес тяжелую ношу — резной ящик из темного дерева, окованный золотой цепью. Тотчас же жгучее любопытство пробудилось в женщине — что же было в нем? Попросив возлюбленного отвлечь Меркурия, она осталась наедине с загадочным ящиком и попыталась ослабить цепь, чтобы заглянуть под крышку. Но вот незадача — цепь не желала поддаваться. И вот, когда Пандора совсем было отчаялась увидеть, что же находится в сундуке, оковы пали из-за одного поврежденного звена.

Женщина коснулась крышки и открыла ее. И тотчас же на волю вырвались семь смертных грехов, а также все болезни, беды, пороки и преступления, что только были на Земле. А на дне сундука осталась лишь одна Надежда. И именно она была панацеей от всех страданий.

Так, согласно верованиям древних, в мире появилось зло, принеся с собой невыносимые страдания, но за ним по пятам всегда шла надежда, помогая страждущим людям и суля им счастливое будущее.

Бесспорно, это было познавательно, но все же происхождение радужных кристаллов не было освещено в этой древней легенде. Мамору встречал еще немало мифов о семи смертных грехах, но ни слова о кристаллах, в которые они были бы заключены. Тогда парень, полный досады, решил вернуться домой и действовать, исходя из ситуации.

Центральная улица Токио, по которой он ехал, была запружена машинами, и Мамору решил сократить путь, свернув на мало оживленные проспекты. На светофоре повернув направо, Чиба переключил скорость и нажал на газ, ускоряясь. Тут уже было больше места для маневренности, но когда он в очередной раз на перекрестке свернул направо, то снова оказался в дорожной пробке. Сдержав раздраженный стон, Мамору откинулся на сиденье, ожидая, когда тронется впереди стоящий транспорт.

Оглядывая скучающим взглядом городской пейзаж, Чиба краем глаза заметил нечто необычное. Сначала он подумал, что ему это почудилось — будто кто-то бежал по крышам, с легкостью перепрыгивая с дома на дом. В этой части города не было небоскребов или многоэтажек, да и расстояние между зданиями было относительно небольшим — в среднем от двух до четырех метров, так что теоретически перемещение было возможным.

«Если ты Сейлор воин», — добавил про себя Мамору и еще раз пригляделся к фигурке в синей юбочке, что двигалась вперед, удаляясь от него. Золотой волной взметнулись волосы, алым пятном мелькнул бантик в волосах — и силуэт растворился вдали; парня же прошиб холодный пот.

— Минако?! — прохрипел он и тут же вывернул руль к ближайшей стоянке, что, к счастью, находилась неподалеку.

Выскочив из автомобиля, Мамору включил сигнализацию и бросился в ближайший переулок. Он вполне справедливо рассуждал, что где-то произошла из ряда вон выходящая ситуация демонического характера, и Минако оправилась на место происшествия. И Сейлор Мун ничего об этом не знала — обычно перевоплощение в Такседо Маска, как заметил Чиба, происходило одновременно с ней.

«А вдруг это дело связано с кристаллом?» — подумал он, и рука Мамору потянулась к внутреннему карману джинсовой куртки, где лежала алая роза. Всего одно прикосновение к ней — и переулок озарился розоватым свечением, перевоплощая парня в Такседо Маска. В этом облике у него было гораздо больше возможностей.

Закутавшись в плащ и собрав все свои силы, Мамору подпрыгнул и оказался на крыше здания. Отсюда открывался отличный вид на Токио, но Чибе некогда было любоваться на него. Вдали он заметил фигурку Минако, что казалась не больше муравья, и двинулся вслед за ней.

Вскоре девушка исчезла из виду, и Такседо Маск отметил это место, вскоре приземлившись у входа в ювелирный магазин «Osa P». От него исходила негативная, темная энергия. Минако нигде не было видно, дверь была заперта. Видимо, Айно попыталась проникнуть в магазин, но, наткнувшись на препятствие в виде запертой двери, решила попытать счастья с запасного выхода. Сам же Такседо, оглянувшись по сторонам и не найдя посторонних свидетелей, весь подобрался и, прикрыв лицо и руки плащом, разбежался и прыгнул прямо в окно.

Раздался звон разбитого стекла, и защитник кубарем вкатился в магазин прямо под ноги опешившей Морги.

— Ты кто такой?! — прошипела она.

Такседо тут же вскочил на ноги и произнес:

— Ты решила использовать блеск золота и драгоценностей, чтобы заманить этих людей в западню! Я не позволю этому случиться!

— Да ладно? — издевательски протянула юма, хватая парня за грудки и поднимая в воздух. Ее облик начал меняться: миловидные черты миссис Осака растаяли, явив ужасное чудовище с неестественными пропорциями и кривыми когтями. Платье хозяйки магазина лопнуло и теперь свисало лохмотьями, едва прикрывая коричневое тело Морги.

— Луч Полумесяца! В Бой!!!

Вспышка, выпущенная пудреницей Сейлор Ви, ослепила юму, и та, взревев, на мгновение прикрыла лицо руками, выпустив Такседо Маска. Тот откатился в сторону и подскочил было к Минако, но та покачала головой, указав в сторону лежащих на полу людей:

— Помоги Усаги, а я попробую потянуть время!

Мамору кивнул и подхватил на руки безвольное тело Цукино, лежавшее неподалеку, и выскочил обратно через окно. Стараясь не привлекать внимания, Такседо Маск отнес Усаги в переулок у магазина и прислонил к стене. Проверив пульс и послушав дыхание, он с облегчением выдохнул — девушка была жива. Взгляд его упал на правую руку Усаги, на безымянный палец. Он посинел, и Такседо попытался снять кольцо. Украшение поддалось, так как Морга не могла больше контролировать драгоценность, и парень отбросил его прочь. Усаги постепенно приходила в норму — дыхание становилось глубже, на щеках появлялся румянец. Этому способствовала ее брошь, с которой она не расставалась — она наполняла Цукино силой Луны, восстанавливая потерянную энергию.

Мамору терпеливо ждал, держа ее в своих руках, и вот, наконец, веки Усаги дрогнули, и она открыла глаза.

— Такседо Маск! — воскликнула девушка, порывисто обнимая его, но парень отстранился, прижав палец к губам:

— Нет времени, Сейлор Мун. Твоя помощь нужна Венере.

Усаги непонимающе воззрилась на него, но затем, словно обдумав что-то, решительно кивнула и, поднявшись на ноги, вскинула руку вверх и произнесла:

— Лунная Призма, дай мне силу!!!

Тем временем Сейлор Ви осталась один на один с разозленной Моргой. Девушка встала в боевую стойку, приготовившись атаковать юму в любой момент, но та, похоже, не спешила вступать в бой. Она придумала нечто иное, более изощренное для этой пигалицы в маске, что посмела ей помешать.

— Ты вообще кто такая? — елейным голоском, не предвещающим ничего хорошего, произнесла Морга.

«Хочешь поиграть? — пронеслось в голове Минако. — Хорошо. Потянуть время не помешает. Подмога в лице Сейлор Мун лишней не будет».

— Мое имя — Сей! Лор! Ви! — представилась Айно, легонько щелкнув по маске. — Я воин планеты любви, одна из пяти борцов за добро и справедливость.

— Отлично, так и запишем на твоем надгробии, — коварно рассмеялась Морга и тут же резко оборвала смех, хлопнув в ладони и звучно произнеся: — Восстаньте, дети мои! Именем лорда Джедайта и короля Металии заклинаю: убейте девчонку!

Клиенты магазина, словно послушные марионетки, поднялись с мест и, повинуясь пассам рук Морги, двинулись в сторону Сейлор Ви, окружая ее. Девушка выругалась на саму себя — она знала, что обмен любезностями с демонами чреват последствиями, и сама же попалась на эту удочку. Последний шанс спастись — послать Луч Полумесяца в Моргу — был безвозвратно утерян, так как загипнотизированные люди окружили Минако плотным кольцом, закрывая собой юму-заклинательницу. Теперь Сейлор Ви могла положиться лишь на силу собственных рук и ног. Она брыкалась и отбивалась всеми силами, ведь для фирменных ударов было слишком мало места.

— Я борец за добро и справедливость — Сейлор Мун! И я несу возмездие во имя Луны! — донеслось до ее слуха, и Венера с облегчением выдохнула.

— Наконец-то! — произнесла она и стала с большим энтузиазмом прорываться обратно к запасному выходу, через который и вошла, активно работая коленками и локтями.

Морга, столкнувшись лицом к лицу с еще одним воином в матроске, пришла в ярость и без разговоров бросилась к Сейлор Мун наперерез, едва та договорила свою неизменную речь. В свете ламп сверкнули когти, и юма оставила на лице девушки четыре кровавые полосы. Воин Луны вскрикнула и схватилась за лицо. Царапины словно горели огнем, а слезы, брызнувшие из глаз, причиняли еще большую боль — соль разъедала свежую рану.

— А-а-а-а-а-а-а!!! — заорала Сейлор Мун, падая на колени.

— Как вы мне надоели! — прошипела Морга, хватая девушку за хвостики и рывком ставя на ноги. Та разревелась пуще прежнего. — Сдохните, наконец! — юма выпустила когти, намереваясь проткнуть ими горло несчастной сенши.

Алой молнией мелькнула роза, разрезав воздух тихим свистом и пронзив руку Морги.

— Опять ты?! — в сердцах демонша отбросила Сейлор Мун в сторону и кинулась на Такседо Маска, намереваясь лично разорвать его в клочки.

— Брось реветь, Сейлор Мун! — выкрикнул он, ловко уходя в сторону. — Действуй! Покончи с этим!

Всхлипнув и сцепив зубы, Усаги поднялась на дрожащие мелкой дрожью ноги и, сняв диадему, прицелилась в обидчицу. Вспыхнув, украшение превратилось в сияющий эллипс:

— Лунная диадема! В бой!!! — крикнула девушка, ловким движением запуская диск в спину Морги. Издав дикий предсмертный крик, та упала на колени и рассыпалась в прах.

Такседо Маск остановился, вытирая выступившую испарину и перевел дыхание. В подсобной части магазина донеслось непонятное движение — видимо, Сейлор Ви отвела туда посетителей, и теперь те приходили в себя, недоумевая, что с ними произошло. Но его внимание тут же было привлечено громкими всхлипами Сейлор Мун, что сидела на полу, размазывая по лицу слезы и кровь. Царапины на лице уже зажили, но шок, по всей видимости остался.

— Иди ко мне, — Мамору протянул руку девушке, помогая ей подняться. — Давай выйдем, тебе нужен свежий воздух.

Усаги приняла руку и прижалась к его плечу, пряча на груди заплаканное лицо. Поддерживая ее одной рукой, Такседо Маск другой открыл дверь и вывел девушку на улицу. Достав из нагрудного кармашка накрахмаленный платок, он аккуратно вытер слезы и кровь с лица Сейлор Мун. Та смотрела на него с немой доверчивостью, шмыгая носом.

— Держи. Высморкайся, — тихо произнес Мамору, протягивая платок. Усаги послушно выполнила требования парня и протянула истерзанный платок назад, но Такседо покачал головой, сжимая пальцы на руке девушки.

— Оставь себе.

— Спасибо.

Цукино сжала тонкий батист в руке и вновь подняла голову на своего хранителя. Ее вновь накрыло сладкой волной, сердце сжалось и провалилось вниз, и она, дрожа от предвкушения, протянула затянутую в перчатку ладонь и провела ею по щеке Такседо.

— Сними маску, — тихо попросила Сейлор Мун.

— В этом нет необходимости.

— Напротив, — горячо возразила Усаги, беря его лицо в ладони. — Ты мой, Такседо Маск! И я хочу видеть твое лицо… Я люблю тебя всяким!

Сказав это, она, набравшись храбрости, подалась вперед и, прикрыв глаза, коснулась губами его губ. Парень, не ожидая такого напора, на поцелуй ответил не сразу. Но и Сейлор Мун не была настойчива. Отстранившись, она вновь попросила:

— Сними маску.

Мамору сжал ее плечи:

— Я не хочу, чтобы ты пожалела об этом.

Усаги покачала головой и погладила Такседо Маска по плечам:

— Назад пути нет. Если ты не хочешь, я сама сделаю это, — с этими словами она потянулась к белой маске и сняла ее, отбрасывая в сторону, и вновь прижалась к груди Мамору. Парень поднял двумя пальцами ее подбородок, пристально глядя в небесно-голубые глаза и наклонился к ней, обдавая своим горячим дыханием. Усаги приподнялась на носочки, и их губы встретились во взаимном поцелуе.

Тут же в их головах зажглись сотни фейерверков, взорвались тысячи звезд, и рухнули последние преграды, скрывающие их истинные сущности. Мамору и Усаги вспомнили все, о чем клялись их предшественники, вспомнили все сладкие поцелуи и тайные свидания; все объятия и мечты о совместном счастье. Они вспомнили себя и свою вечную любовь, рожденную средь звезд где-то меж небом и землей. Их тела словно стали легче перышка, когда возлюбленные, нашедшие друг друга сквозь тысячелетия, углубили свой поцелуй, сжимая друг друга в объятиях.

Картинки из прошлого калейдоскопом проносились перед их глазами, но все же одно было неизменным — земной принц и лунная принцесса, что любили тогда, нашли друг друга сейчас, и будут вечность вместе. Небо и земля перевернулись несколько раз, прежде чем они оторвались друг от друга, чтобы рассмотреть дорогие сердцу лица.

— Вот почему меня всегда тянуло к тебе, моя принцесса, — прошептал Такседо Маск, поглаживая большим пальцем порозовевшую щеку Усаги. А та лишь крепче прижалась к нему, словно не желая отпускать. Она нашла свою любовь средь звезд. А остальное не было важно.

Сейлор Ви с трудом пришла в себя в проулке за магазином. Все тело немилосердно болело, словно ее пинали ногами — и это было недалеко от истины. Поморщившись, Минако приподнялась на локтях и огляделась. Маска съехала на бок, и девушка, встряхнув головой, сняла ее. Существенно стемнело — близился вечер, и в просвете между зданиями был виден кусочек неба, затянутый сизыми тучами, готовыми в любой момент разразиться проливным дождем.

Айно вспомнила, сколько сил и ловкости ей потребовалось для того, чтобы выбраться из взбесившейся толпы, контролируемой демоншей. Минако пинали, царапали и даже кусали; ей отвешивали увесистые тумаки и били по лицу. Как бы легко ни расправлялась с демонами Сейлор Ви, против толпы загипнотизированных людей она была бессильна. Воительница могла ударить нескольких человек, но на их место тут же пришли бы другие. Айно была всего лишь хрупкой девушкой, а не накачанным героем боевиков. Пусть у нее и были магические способности, но применять их против людей категорически запрещалось — это могло убить их. Человеческие тела ведь так хрупки и бренны…

Сейлор Ви поднялась на ноги и со стоном потянулась. От побоев, казалось, болела каждая клеточка тела. Несмотря на то, что регенерация постепенно заживляла ушибы и ссадину, легче не становилось. Минако вспомнила, как одна женщина в порыве неконтролируемой ярости наступила ей каблуком-шпилькой на кисть. Это было адски больно. Послышался треск ломающихся костей, и девушка не смогла сдержать крика; но, благо, в тот момент в магазин ворвалась Сейлор Мун, и демонша, управляющая толпой своих марионеток, отвлеклась на нее. Сейлор Ви ударила ногами в живот одного из нападавших, сбила другого с ног, и таким образом оказалась у запасного входа. К счастью, дверь удалось открыть почти сразу, но и за эти несколько секунд на голову и спину Минако посыпался град ударов. Один, особо чувствительный, пришелся по почкам как раз в тот момент, когда она буквально вывалилась наружу. Приложив все свои силы, Сейлор Ви захлопнула дверь. Щелкнул автоматический замок — и нападающие остались по ту сторону, молотя в дверь. Минако же в изнеможении повалилась на землю и тут же отключилась.

Ей казалось, что пролежала она недолго — минут пять-десять. В противном случае ее побои успели бы уже затянуться. Сейлор Ви подошла к двери и прислушалась. Тишина. Это не могло не обрадовать девушку — она не сомневалась, что Сейлор Мун уже успела расправиться с демоншей и тем самым снять контроль над людьми. Трюк Минако сработал, и ради этого стоило стерпеть пару-тройку тумаков. Ну, а теперь ей предстояло найти Усаги и сообщить о своем возвращении. Их сегодняшний тандем был просто великолепен!

Морщась от боли и держась за стену, Айно медленно двинулась в сторону улицы — где, как ей казалось, она различала чьи-то голоса. Повернув за угол и пройдя еще немного, Минако увидела две фигуры — мужскую и женскую. Она без проблем узнала в них Такседо Маска и Сейлор Мун, но уже в следующий момент застыла как громом пораженная, судорожно прижав ладонь ко рту, чтобы не закричать. Слезы хлынули из глаз Сейлор Ви, и девушка с немой болью потрясенно уставилась на целующуюся парочку.

Сейлор Мун закинула руки на шею Такседо, в то время как его руки покоились у нее на талии, крепко прижимая податливое девичье тело к своему. Они и не думали отрываться друг от друга. Поцелуй захватил их настолько, что пара не замечала ничего вокруг себя, не говоря уже о наблюдающей за ними Венеры. Девушка зарылась пальцами в волосы Такседо Маска, а тот что-то пробормотал, игриво прикусив нижнюю губу Сейлор Мун, после чего вновь требовательным поцелуем впился в ее чувственно приоткрытые уста.

В один миг телесную боль Минако затмила душевная. Она взорвалась яркой, ослепительной вспышкой, заставив девушку опуститься на землю и сжаться в комочек, трясясь мелкой дрожью от шока. Айно, словно пытаясь стереть из памяти произошедшее, зажмурилась настолько сильно, что перед глазами заплясали белые круги, но все равно перед глазами стояла картина предательства — предательства настолько очевидного, что ее рассудок не желал мириться с ним. Сухие губы беззвучно двигались, повторяя, словно мантру: «Этого не может быть… Не может быть… Не может…» Но, увы, это не помогало.

Резко поднявшись на дрожащие ноги, словно подброшенная пружиной, Минако бросилась прочь — подальше от того места, где ее сердце разбилось на множество осколков. Слезы застилали ей глаза, но девушка продолжала бежать что есть сил. Легкие разрывались от нехватки воздуха, сердце грозилось вырваться из груди, но Айно лишь ускоряла бег. Прохожие расступались перед ней, недовольно ворча что-то о городских сумасшедших, но Минако было на это наплевать. Все, что она хотела — это оказаться дома, подальше от мира, где только что связали свои судьбы Усаги и Мамору. Подальше от мира, где она осталась совсем одна.

Минако лежала на кровати, сжавшись в комочек. На ней все еще была форма Сейлор Ви — девушке было не до мыслей о том, что ее следовало бы снять. Маску она потеряла где-то в переулке, когда в отчаянии убегала подальше от злополучного места, но это ее не беспокоило. Айно не знала, как попала домой — в одно мгновение она мчалась по улицам Токио, не разбирая дороги, а в другое уже лежала на кровати, задыхаясь от рыданий.

Когда первый порыв отчаяния схлынул, подобно волне, обрушившейся на песчаный берег, пришла пора отрицания. Минако пыталась убедить себя, что увиденное у ювелирного магазина — всего лишь плод ее воображения, но память услужливо подбрасывала ей мучительную картинку. Это не был обман зрения, и Такседо Маск действительно целовался с Сейлор Мун. Мамору целовался с Усаги!

Итак, произошло то, чего она так панически боялась. Судьба все равно взяла свое, оставив взамен лишь боль в груди, бессилие и слезы. Ее былое счастье оказалось импровизацией в спектакле жизни, и теперь пришло время для настоящей постановки, где ей, как дублерше, не было места.

Минако спрятала лицо в подушку и всхлипнула. Пальцы ее судорожно впились в тонкую ткань наволочки, сминая ее. Слезы текли сами собой, и она уже не пыталась остановить их. На рыдания уже не оставалось сил. Все, чего сейчас хотела Айно — лечь и забыться, чтобы хотя бы во сне обрести покой.

Пошатываясь, словно в лихорадке, девушка побрела в ванную, плеснула на лицо холодной водой, стараясь не смотреть в зеркало, и наконец сменила форму на повседневную одежду. Переодевшись в халат, Минако полезла на верхнюю полку настенного шкафчика и вытащила оттуда пачку снотворного. Пока она брела в кухню, в голове мелькнула шальная мысль — а не принять ли все таблетки разом? Но здравый смысл гневно отмел эту чудовищную мысль, и Айно, налив в стакан воды, покорно проглотила три капсулы и вернулась в спальню. Сдернула с постели покрывало, бросила его на пол и завернулась в одеяло, словно в кокон. Снова сжавшись в комочек, девушка прерывисто вздохнула. От рыданий у нее отчаянно заболела голова, а мысли о поцелуе Мамору и Усаги только усиливали ее. Да и душевная боль разъедала все внутри, словно кислотой.

Наконец, таблетки подействовали, и Минако устало прикрыла глаза, глубоко вздохнув. Две слезинки вновь скатились из-под ресниц и, прежде чем они успели застыть, девушка погрузилась в желанный сон без сновидений.

Артемис запрыгнул к ней на кровать и подошел поближе, вглядываясь в распухшее от рыданий лицо и искусанные губы. В его зеленых глазах читалось неприкрытое сочувствие. Протянув лапку, он аккуратно стер соленые капли с щек Минако и тихо произнес:

— История повторяется. Бедная моя принцесса!

А затем лег рядом, прижимаясь теплым и пушистым боком к ее груди. Айно во сне притянула кота поближе, обхватив его рукой. Артемису было неудобно лежать в таком положении, но он смирился, лишь немного пошевелившись. Зевнув, кот тоже прикрыл глаза, и не заметил, как уснул под аккомпанемент первых капель июльского дождя.

Комментарий к 22. Ты мой, Такседо Маск! Перевод эпиграфа:

Я долго верила во что-то далекое,

Словно я человек.

И я отрицала это чувство безысходности

Внутри себя, внутри себя.

Как бы сильно мне ни хотелось, чтобы прошлое не существовало,

Оно все равно существует.

И как бы сильно я ни желала чувствовать себя здесь на своем месте,

Я напугана не меньше тебя.

https://vk.com/selia_meddocs_group – заходите в группу и участвуйте в конкурсе!

====== 23. Разрыв ======

Я так привыкла жить одним тобой,

Одним тобой,

Встречать рассвет и слышать как проснёшься не со мной,

Мне стало так легко дышать в открытое окно,

И повторять, ей лишь одно…

МАКSИМ — Знаешь Ли Ты

На следующее утро Минако проснулась с легкой головой и тяжелым сердцем. Она некоторое время сидела на постели, спустив ноги на пол и уставившись немигающим взглядом в одну точку. Артемис лежал за ее спиной, боясь даже пошевелиться, чтобы не потревожить девушку. Но вскоре Айно встала с кровати и пошла в душ, потом приготовила завтрак, залив хлопья холодным молоком. Так же молча проглотила эту неудобоваримую пищу и заплела волосы, завязав на затылке пышный красный бант. И все это с непроницаемым выражением лица, на котором нельзя было прочесть ни одной эмоции.

Кот молча ходил за Минако по пятам, не решаясь заговорить с ней. И только когда Айно, вновь сев за свою недописанную песню, впервые подала голос, Артемис немного расслабился.

— Почему ты ходишь за мной по пятам, словно я — бомба замедленного действия, что вот-вот взорвется? — поинтересовалась девушка бесцветным голосом, доставая из бежевого клеенчатого пенала черный маркер.

Кот не нашел, что ответить и, потоптавшись на месте, произнес банальнейший из вопросов:

— Как ты себя чувствуешь?

Минако вздохнула и аккуратно перечеркнула все написанное ранее:

— А как ты думаешь? Если брать во внимание, что мой парень целовался с моей потенциальной соперницей? — Айно нервно хихикнула, но, взяв себя в руки, продолжила, аккуратно сгибая лист в несколько сложений: — Кого, спрашивается, я хотела обмануть? Судьбу? В итоге меня саму обвели вокруг пальца. Так кого винить в этом?

— Но ты не виновата! — вскричал Артемис, запрыгивая к девушке на колени.

— Никто не виноват, это верно, — ответила Минако, не меняясь в лице. — Просто случилось то, что уже давно должно было произойти. Я получила достаточно предупреждений в своих снах, но по-прежнему не смогла ничего с этим поделать. Есть обстоятельства, что во много раз сильнее нас, — с этими словами девушка сняла кота с колен, встала и, пройдя к мусорному ведру, выбросила лист с песней в мусорное ведро.

— Зачем ты это сделала? — воскликнул Артемис, подскакивая на месте. — Ты же вчера так много времени потратила на написание новой песни!

Минако лишь пожала плечами:

— Мне ни к чему еще одно признание в любви к Мамору, — она прошла в гостиную и растянулась на диване.

— Ты пугаешь меня, — встревоженно признался кот.

— Слушай, чего ты пристал? — пробурчала девушка и отвернулась от пушистого друга, свернувшись в комочек и прижав к груди мягкую диванную подушку. Артемис обиженно фыркнул и сел у Минако в ногах. Он долго молчал, но, не выдержав, через некоторое время все-таки произнес:

— Может, тебе стоит поговорить с Мамору? Эта апатия тебя убивает. Он может и не сказать о том, что произошло у магазина между ним и Усаги, а ты будешь мучиться.

Айно глухо произнесла:

— Не переживай, он скажет. Мамору ведь любит играть в благородство, не так ли, — грустно усмехнулась она и вздохнула. — Но ты прав. Чем быстрее мы расставим все точки над «i», тем лучше.

Минако замолчала и прикрыла глаза, сосредоточившись на не стихающей острой боли, что огнем выжигала всю ее сущность. Слезы жгли глаза, но девушка мужественно сдерживала их. Ей хотелось закатить истерику, рыдать, жалеть себя, но Айно упорствовала, убеждая себя, что жизнь на этом не кончается. Минако предчувствовала подобный конец, но не думала, что будет настолько больно. Но ничего, живут и с разбитым сердцем.

Глубоко внутри ее израненной души теплилась надежда, что все наладится и вернется на круги своя. Но сможет ли она смириться со столь очевидной изменой? Рассудок настойчиво шептал, что судьба выиграла в этом турнире любви, и Айно только и остается, что покорно отойти в сторону.

Самой себе девушка напоминала вазу, испещренную глубокими трещинами. Ей не хватало одного толчка, чтобы разбиться на множество осколков. Таким толчком должен стать для нее разговор с Мамору: расставание либо испепелит ее любовь окончательно, либо она все же восстанет, как птица Феникс. Айно и боялась, и хотела этого разговора одновременно. Закончить все одним махом, чтобы кровавая сердечная нить больше не тянулась из веретена ее сердца.

Словно в ответ на ее последнюю высказанную фразу раздался звонок в дверь. Сердце Минако болезненно сжалось и подпрыгнуло к горлу, отчаянно трепыхаясь. Айно резко села и прислушалась. Позвонили еще раз, и еще. Но девушка не двигалась с места, застыв, словно статуя.

— Так ты пойдешь открывать или так и будешь сидеть? — недовольно проговорил Артемис.

Девушка бросила на него испепеляющий взгляд и, перекинув волосы через спину, поднялась и медленно прошла к двери.

На пороге, как она и полагала, стоял Мамору. В груди Минако ёкнуло, сердце сделало пару гулких ударов и затрепетало, причиняя еще большую боль. Как всегда красив и аккуратен, даже взгляду зацепиться не за что. Такой близкий — стоит только руку протянуть и коснуться — и такой же бесконечно далекий.

— Здравствуй, — ровно начал он, — нам надо поговорить…

— Не здесь, — резко ответила Айно, отводя взгляд в сторону. — Давай куда-нибудь выйдем.

Чиба кивнул, и Минако, схватив с вешалки в прихожей красную джинсовую куртку, вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.

Выбор места для тяжелого разговора девушка оставила за Мамору. Пока он вел автомобиль, они не обменялись и парой слов. Парень, сжав руль, с преувеличенным вниманием следил за дорогой, в то время как Айно, отвернувшись, невидящим взглядом смотрела в окно, покусывая ноготь на большом пальце. Она лихорадочно думала о том, что ей предстоит сказать бывшему возлюбленному, но нужные слова разбегались, словно тараканы. Наконец, Минако просто смирилась, но на смену беспорядочным мыслям пришло нервное напряжение, вызванное близостью Мамору. Казалось, оно достигло высшей точки — воздух так и звенел от атмосферы неловкости, отчаяния и легкого неприятия.

Наконец, Чиба вывернул руль влево, и автомобиль выехал на стоянку перед причалом. Айно на негнущихся ногах вышла из машины и стремительно зашагала в сторону небольшого моста, чувствуя каждой клеточкой кожи следующего по пятам Мамору. Этот место было одним из ее любимых — Минако нравилось смотреть оттуда на бескрайнюю морскую гладь, искрящуюся золотом в лучах полуденного солнца, или же на серебристую лунную дорожку — символ мечты и романтики. Но теперь она точно знала, что теперь никогда в жизни не придет сюда, так как воспоминания о событиях, что вот-вот здесь произойдут, будут отнюдь не самыми радужными.

Девушка подошла к поручню и, положив на него руки, уставилась вдаль, вдохнув полной грудью свежий морской бриз. Где-то к краю горизонта, словно по расплавленному золоту, торжественно медленно плыл теплоход, издавая густые, долгие гудки. Ветер взметнул ее волосы, спутывая пряди, и Айно нетерпеливо убрала их с лица.

— Минако, — раздался позади голос Мамору, и девушка сглотнула застрявший в горле тугой ком. Собравшись с силами и постаравшись придать своему лицу нейтральное выражение, она повернулась к парню, облокотившись о парапет

Чиба выглядел не лучше — ведь это ему предстояло начать разговор и сказать роковые слова расставания. Он был готов сквозь землю провалиться, лишь бы этой ситуации никогда не возникало. Мамору знал, что все, что он сейчас скажет Минако, нанесет ей глубокие душевные раны, но иначе было нельзя. Они втроем прошли точку невозврата.

Айно выжидающе смотрела на парня, смиренно ожидая его исповеди. Что же он скажет? Как начнет оправдываться? И какую роль в этом сыграет его благородство?

— Я знаю, что ты вчера все видела, и мне очень жаль, — наконец, произнес Мамору и умолк, глядя на реакцию девушки. Уголки ее губ дрогнули, и Минако отвела взгляд, уходя от ответа. Затянувшееся молчание стало тягостным для них обоих, и Айно все же решила ответить.

— Тебе жаль? Звучит как-то цинично, не находишь? — произнесла она, и голос ее звучал на удивление ровно.

— Ты должна понимать, что все это выше нас, это сценарий, написанный судьбой, — продолжил Чиба, услышав, наконец, долгожданный ответ.

— Не надо только этого, пожалуйста! — Айно выставила ладони вперед, словно отгораживаясь от парня. — Я все знала с самого начала, но так отчаянно верила, что все будет по-другому!.. Что наши жизни принадлежат нам и только нам, что мы сами пишем свою историю… Но ты… — Минако запнулась, и тут ее внутренний стержень дал трещину, и девушка закрыла лицо ладонями, пытаясь унять свое отчаяние.

— Так ты знала… — донесся до нее холодный голос Мамору. — И ничего мне не рассказала.

— А что ты хотел услышать? — Минако отняла ладони от лица и, сжав кулаки, сделала шаг к нему навстречу. — «Милый, берегись! В любой момент ты рискуешь открыть в себе чувство к Усаги Цукино, что некогда была лунной принцессой Серенити. О, кстати, а ты был земным принцем Эндимионом, и вы любили друг друга настолько сильно, что это наложило свой отпечаток на наше настоящее». Так что ли?

— Ты же сама говорила, что мы должны быть откровенны друг с другом, — упрямо гнул свою линию Чиба.

Айно сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться, после чего вновь продолжила гнетущую беседу:

— Я всего лишь оберегала то, что ценила больше всего. А ты ведь клялся, что никогда не бросишь меня, что наша любовь будет вечной… А что ты теперь скажешь, любимый? — последнее слово она произнесла с язвительным нажимом, и это задело Мамору.

— Я не отрицаю своих чувств. Но по сравнению с тем, что я чувствую к Усаги, это просто…

— Симпатия? Влюбленность? Ох, избавь меня от этого! — воскликнула Минако, в отчаянии всплеснув руками. — Зачем ты меня мучаешь, скажи? Пусть твои чувства ко мне изменились, но я-то по-прежнему продолжаю тебя любить, пусть это теперь лежит на душе тяжким грузом. Это предательство, Мамору. Самое настоящее предательство, если не сказать более грубо. Ты предал меня, предал наши чувства. Что тебе мешало проявить силу воли и выдержку и не поцеловать Сейлор Мун? И это при том, что ты знал, что я где-то поблизости!

— Да, я был не прав, и я чувствую себя не самым лучшим человеком. Но ни ты, ни я не могли бы жить с этим обманом. Рано или поздно ложь разбила бы нас, и хорошо, что мы сейчас расставляем все по местам, — Мамору засунул руки в карманы джинсов и хмуро взглянул на бывшую девушку.

Та кивнула, едва сдерживая дрожь:

— Пора все прекратить. У меня больше нет сил держать хорошую мину при плохой игре. Все зашло слишком далеко.

— Мы могли бы остаться друзьями… — предложил он, но Минако горько расхохоталась. На глазах блеснули слезы, которые она сдерживала, как могла.

— Милый, все, что я сейчас хочу — это не видеть тебя и не слышать твой голос. Даже упоминания о тебе мне будут в тягость. Просто уходи и постарайся больше не напоминать о своей персоне. Просто уходи, — девушка отвернулась от него, показывая, что разговор окончен. Ей так отчаянно хотелось разрыдаться, но Айно кусала губы до крови, лишь бы не сделать это в его присутствии.

— Тебя отвезти домой? — сделал он робкую попытку сократить разверзнувшуюся между ними пропасть, но Минако покачала головой, не оборачиваясь.

Мамору, поколебавшись пару мгновений, все же ушел. Разговор этот не принес ему облегчения — наоборот, стало тяжелее, даже несмотря на то, что оковы связи с Айно пали.

Когда его шаги замерли вдали, девушка дала волю слезам. Неужели она еще вчера не выплакала все глаза? Как же больно! Мучительно, адски! Несравнимо с телесной. Много, много в мире лекарств от телесных недугов, но когда речь заходит о душевной боли, все врачи разводят руками. Ничем не излечить разбитое сердце. Только время может превратить его окровавленные ошметки в уродливые зарубцевавшиеся шрамы…

Минако стояла на пятачке, обдуваемом всеми ветрами. Равнодушные потоки воздуха давно уже выстудили горькие слезы, и щеки неприятно стянуло от высохших мокрых дорожек. Ветер трепал юбку, надувая ее, словно парус, так и норовя задрать до неприличной высоты, но Минако было абсолютно наплевать на все это.

Горечь потери разрывала и без того кровоточащее сердце, в котором, казалось, не хватало куска от постоянных тревог и ревности. А сейчас девушке хотелось просто умереть, раствориться в этом воздухе, развеяться мириадами золотистых искр.

Всхлипывая, Минако дрожащими руками потянулась к банту на затылке и дернула за конец ленты. Присобранные волосы золотым каскадом заструились по плечам, а сама лента алым стягом затрепетала в безвольных пальцах. Айно безучастным взглядом посмотрела на извивающийся легкий шелк, а затем разжала пальцы. Лента красной змеей ринулась ввысь, вместе с ветром, исчезая в пронзительно-синей вышине.

— А тебе идет этот бант, носи его постоянно!.. Мне нравится!

Это были слова Мамору на рассвете их любви. Теперь пришла пора проститься и с этой частью жизни.

Теплоход скрылся за горизонтом, и над морем теперь раздавались лишь полные тоски крики чаек да ленивый шум прибоя. Ветер донес до девушки напоенный йодом запах водорослей и рыбы, и Минако вдохнула его, пытаясь успокоиться. Шмыгнув носом, она решительно вытерла вновь выступившие слезы и, понурив голову, медленно пошла прочь. В кармане куртки она нащупала деньги — достаточно для того, чтобы вызвать такси до дома.

«Теперь у меня никого не осталось. Ни друзей, ни любимого…», — отстраненно подумала Минако, уже сидя в машине. — «Воин любви. Одинокий воин».

Но жребий брошен. И раз судьба уже внесла свои коррективы в ее жизнь, то почему бы теперь целиком и полностью не положиться на жестокое провидение?

— Да где же носит эту Усаги! — в сердцах воскликнула Мако, бросив взгляд на часы. Остальные девушки пожали плечами.

— Ты же знаешь, что она никогда не отличается пунктуальностью, — заметила Ами, изучая, наверное, в сотый раз карту коктейлей.

— А как насчет позвонить? Она ведь обещала предупредить, если будет вдруг задерживаться, — проворчала Кино, откидываясь на высокую спинку красного кожаного дивана.

— И памятью, — внесла свои пять копеек Рей, улыбаясь уголком рта.

Все трое уже битый час сидели в кафе, довольствуясь заказанным кофе и дожидаясь Усаги. Обычно сдержанная и не ворчливая Макото уже начинала терять терпение, чего нельзя было сказать о Хино, что спокойно листала Интернет страницы на своем смартфоне. Ами так и вовсе успела прочесть все, что попало в поле ее зрения, в том числе и книгу на планшете.

— Не судите ее строго, девочки, — проговорила она, заглядывая через плечо Рей, — возможно, ее отвлекли какие-то новости о Нару.

— Вообще, ради этого мы здесь и собрались, — возразила Кино, затягивая потуже свои волосы в хвост. — Усаги наверняка захотелось попробовать себя в роли детектива, и это не удивительно. Когда все сыщики раз за разом остаются ни с чем, самое время взять все в свои руки.

Рей покачала головой:

— Нет, скорее, в руки Ами. У нее есть ведь этот маленький карманный компьютер.

— О да, наша Мицуно просто гений в юбке, — поддакнула Мако, улыбаясь и задорно подмигивая подруге.

— Прекратите разговаривать так, словно меня здесь нет, — отозвалась девушка, чуть порозовев. Ей было лестно услышать отзывы подруг о своих умственных способностях.

В этот момент подошел официант, в очередной раз интересуясь, как обстоят дела с заказом, и снова Хино отослала его прочь.

— Такими темпами нас попросят покинуть кафе, — проворчала она подобно Мако и отложила телефон, скрестив руки на груди.

И тут, словно в ответ на ее слова, запиликал телефон Ами, извещая хозяйку о новом сообщении. Она поспешила открыть послание и прочесть вслух его содержание:

— «Мы скоро будем. Целую».

— Мы? Кто это - мы? — изогнула бровь Мако.

— Давайте надеяться на лучшее и думать, что это она о себе и Нару, — предложила Мицуно, и все остальные единогласно поддержали ее оптимизм.

Вскоре над входной дверью зазвенели колокольчики музыки ветра, извещая о новых посетителях, и девушки вытянули шеи, чтобы увидеть, кто же там пришел. И тут же их глаза распахнулись в немом изумлении. К ним, лавируя между столиками и держась за руки, шли Усаги и Мамору. Девушка так и сияла от счастья, безмятежно улыбаясь всем вокруг. Она была готова делиться своей радостью со всеми вокруг. Настроение Чибы же было не столь радужным — он хоть и улыбался, но на лбу его залегла горестная складка.

— Привет! — поприветствовала подруг Цукино, присаживаясь к Мако. Та подвинулась к окну, освобождая место для Усаги и Мамору, и уставилась на них с плохо скрываемым интересом. Чиба тоже кивнул головой в знак приветствия, стараясь игнорировать полные любопытства и изумления взгляды Ами и Рей. Девушки смотрели на него во все глаза, и отчего-то Мамору почувствовал легкий укол вины.

— Привет, а… где Минако? — вырвалось у Мицуно.

Она тут же поняла, что сказала что-то не то, когда парень вдруг закашлялся, а Усаги опустила глаза, теребя край скатерти. Цукино, несмотря на то, что получила то, что полагалось ей по праву, чувствовала себя неловко по отношению к Минако. Былая уверенность в себе как-то сошла на нет, и Усаги стушевалась, инстинктивно подвинувшись ближе к Чибе, словно прося у него помощи.

Возникла крайне неловкая ситуация, что, впрочем, кое-что прояснила для сидящих за столом подруг.

— Я так поняла, она не придет, — то ли спросила, то ли утвердила Мако, сцепив пальцы в замок.

— Да, — торопливо сказал Чиба, сжав ладонь Усаги в своей.

— Я думала… точнее, мы все думали, — поправилась Ами, стараясь разрулить возникшее за столом недоразумение, — что ты придешь с Нару.

— О, нет. Я бы хотела этого, но… — Цукино вздохнула, вспомнив о подруге, — увы. Наши планы все еще в силе. Кстати, я намеренно не уточнила, с кем конкретно я приду, — глаза ее лукаво засияли, и Усаги переплела свои пальцы с пальцами парня. — Теперь мы с Мамору вместе… — они обменялись влюбленными взглядами, оставив остальных с раскрытыми ртами.

— Что? — переспросила Рей, нарушив идиллию. — Когда вы успели?! — выпалила она, не сумев сдержав эмоции.

Ответ дал Мамору, и голос его был тверд, как и обращенный на брюнетку взгляд:

— Мы вместе со вчерашнего дня.

Девушки растерялись еще больше, и Усаги поспешила вкратце рассказать им историю с магазином «Osa P», намеренно опустив некоторые моменты. Чиба дополнял ее рассказ деталями, известными только ему, и в целом картина получилась довольно-таки полной и красочной. А закончила свое повествование Усаги такими словами:

— Вам же снились сны о прошлом, правда? Вы должны были видеть не только свои прошлые воплощения, но и нашу любовь, любовь Эндимиона и Серенити.

— Ха! — отозвалась Хино, что все и всегда подвергала сомнению. — Я никогда не принимала эти сны всерьез — там ведь я была обручена с Джедайтом. Это ведь не значит, что я должна соединить себя с ним узами брака!

— Рей… — мягко одернула ее Ами, а Мако, видя такое дело, поспешила поздравить пару и добавить от себя:

— Как бы я хотела полюбить так же — на века!.. Это так романтично… — тут же ее глаза затянуло мечтательной дымкой, и Кино вновь улетела в страну грез, мечтая о Мотоки из игрового центра. Ей хотелось бы вновь увидеть этого обаятельного блондина, но девушка отчего-то оттягивала момент встречи.

Вновь подошел уже слегка раздраженный официант, и Мамору заказал всем по порции клубничного мороженого. Усаги пришла от лакомства в неописуемый восторг, принявшись уплетать его за обе щеки. Атмосфера, нависшая над столом грозовым облаком, постепенно прояснилась, хотя основной вопрос так и остался без ответа. Точнее, два вопроса: где Минако и что теперь с ней? Но Ами и Мако тактично молчали об этом, разговаривая на совершенно нейтральные темы.

Рей же, ковыряясь десертной ложечкой в подтаявшем мороженом, переводила хмурый взгляд с Усаги и Мамору на Мицуно и Кино, недоумевая, как же ловко и быстро все вышло. Под ложечкой неприятно засосало, стало как-то трудно дышать, но Рей держалась — тем более, что разговор коснулся Нару и ее поисков.

— Посмотрите, что я нашла у нее в комнате, — Усаги вытащила свернутую в трубочку папку-скоросшиватель и положила на стол. — Нару спрятала его в своем тайнике — только я знала, где он находится. Ну, девичьи секреты, все дела… — улыбнувшись своим мыслям, Цукино продолжила: — Теперь мы наверняка знаем, что она искала Нефрита, точнее, Масадо Санджойна. Вот здесь — она многозначительно хлопнула ладонью по папке, — вся информация о нем, включая и адрес.

— И это хорошо, что папка не попала в руки полиции, — сказал Мамору. — Для них стычка с демоном ничем хорошим не закончилась бы.

— Верно, — подтвердила Ами. — Но, насколько я помню, Усаги говорила, что полиция нашла детектива, что занимался поисками Нефрита по заказу Нару. Какова вероятность того, что этот человек не предоставит свои материалы, полученные в процессе розыска, следствию?

— А я не подумала об этом, — смущенно почесала переносицу Цукино. — Значит, нам стоит опередить полицию.

— Конечно… — закивали все, решительно поджав губы.

— Извините, мне пора, — раздался голос доселе молчавшей Рей. — Дела.

Поправив сумочку и бросив на Мамору уничижительный взгляд, словно наглядно демонстрируя, что она думает о нем, вышла из кафе. Непонимающе пожав плечами, девочки вернулись к теме обсуждения. Усаги же, слегка расстроившись внезапным уходом Хино, опустила голову, вновь начав теребить краешек скатерти.

Чиба приобнял ее за плечи, прижимая к себе. Он словно почувствовал ее расстройство, и теперь всеми силами попытался подбодрить и успокоить девушку. И Цукино и впрямь заметно повеселела. Волна нежности накрыла ее с головой, и Усаги положила голову ему на плечо, прикрыв глаза. Как же хорошо. И спокойно.

Минако, едва вернувшись домой, заварила себе ромашкового чая и, отключив телефон, устроилась на балконе, обложив себя мягкими диванными подушками. Положив ноги на перила, она пила чай маленькими глоточками и смотрела, как солнце медленно плывет по небосводу, неумолимо приближаясь к западу. Закат всегда дарил ей успокоение — именно его Айно сейчас жаждала больше всего. Спокойствия и желания жить дальше, какого-то стимула или, наоборот, прыжка в бездну.

Артемис был где-то в квартире. Когда Минако вернулась, едва передвигая ноги и страдая от головной боли, он набросился на нее с вопросами. Но в ответ получил лишь беглое ласковое прикосновение к голове и молчание. Айно была спокойна, переживая свою трагедию глубоко в душе, однако она не хотела рассказывать что-либо белому жрецу, и тот решил оставить ее наедине со своими мыслями. Но он не ушел далеко, наблюдая за Минако — как бы она чего не натворила. Так, на всякий случай.

Самокопание девушки было прервано очередным звонком в дверь. Айно вздрогнула, но не повернулась. О том, чтобы встать и открыть, она вообще не подумала. Несмотря на свою любовь к общению и новым знакомствам, в этот самый момент Минако хотела, чтобы никто не нарушал ее уединения.

Звонок заливался на всю квартиру, терзая уши девушки, но она не двигалась с места. Артемис хотел было снова подтолкнуть Минако к действию, но вовремя прикусил язык, вспомнив утреннее событие. Айно, вжавшись в пластиковое кресло, зажмурилась, опустив голову. Она изо всех сил надеялась, что незваный гость успокоится и уйдет, но чуда не произошло. К трелям звонка присоединился громкий, настойчивый стук и, судя по всему, стучали и руками, и ногами.

— Минако! Минако, открой! Это я, Рей!!! — донеслось из-за двери.

— Рей? — тихим, надтреснутым голосом переспросила девушка, открывая глаза.

— Пожалуйста! Я знаю, что ты там! — умоляюще вещала Хино из-за двери. — Открой! И не смей делать глупости, слышишь?! Я тебя потом с того света достану, дурочка!.. Ну же…

Брюнетка, задохнувшись от отчаяния, прислонилась лбом к стене и хлопнула ладонью по двери, закусив губу до крови. Пока она ехала сюда, то, наверное, раз сто пыталась дозвониться до подруги, но неизменно натыкалась на голосовую почту. С каждым оставшимся без ответа звонком уровень ее волнения повышался на градус; а когда Минако не открыла дверь, страх за жизнь Айно сжал ее сердце холодными когтями. Отчаяние накрыло ее горячей лавиной, и Хино была близка к тому, чтобы обратиться в Сейлор Марс и сжечь дотла дверь, лишь бы попасть в квартиру подруги.

Но тут, к ее неописуемому облегчению, щелкнул замок, и дверь с легким скрипом отворилась, являя взору Рей измученную блондинку.

— О, боги! — выдохнула Хино и сжала Минако в объятиях так сильно, что та даже вздохнуть не смогла.

— Рей… Ты мне сейчас кости переломаешь… — просипела Айно, и Хино чуть ослабила свои объятия, но все же не выпустила ее.

— Ты понимаешь, что я успела передумать, пока ты сидела и молчала?! — накинулась она на незадачливую Айно. — Ты что там, оглохла?! Ну все, теперь тебе от меня не скрыться! Теперь я тебе не оставлю без присмотра, дрянная ты девчонка!

— Рей… — Минако вновь прослезилась, на этот раз от радости, что ее лучшая подруга сейчас с ней, и вновь разревелась, уткнувшись в плечо Хино. Та лишь похлопывала Айно по плечу, приговаривая:

— Ну-ну, успокаивайся! Ты же не хочешь затопить весь дом своими слезами?

— Да я в последнее время только и делаю, что плачу, — вытирая глаза, произнесла Минако и улыбнулась. — Даже самой противно.

Брюнетка хмыкнула:

— Это нормально. Такое могло произойти с любой из нас, и неизвестно, как бы мы еще реагировали, если бы кого-нибудь бросил парень…

Айно во все глаза уставилась на Рей:

— Ты все знаешь? Откуда?

— Из уст Усаги и этой тряпки, что гордо именуется «Мамору Чиба», — презрительно фыркнула Хино.

Минако покосилась в сторону соседней двери и кивнула Рей, приглашая ту войти, дабы не давать повода для сплетен любопытным соседям.

— Они теперь пара, — сообщила Хино, входя в квартиру и скрещивая руки на груди. — Как же так?

— Просто я проиграла, — развела руками Айно, опустив глаза. — В противостоянии против судьбы непросто выиграть, знаешь ли.

— А как же слова из твоей песни? «Я принцессе той лунной надежду не отдам»? — выгнула бровь Рей.

Минако прошла к дивану и устало плюхнулась на него:

— А я отдала. Точнее, мне пришлось… Прошу тебя, — взмолилась девушка, — не начинай этот разговор! Я совсем недавно успокоилась в себя и не хочу вновь мучиться.

— Извини, — быстро ответила Рей, сложив руки на коленях. — И еще… Я просто не смогла не прийти к тебе, несмотря на собственные принципы. Да, о долге воина забывать не стоит, но ты ведь моя подруга! У тебя беда, и…

— Спасибо… — улыбнулась Минако. — И, прошу, не называй Мамору тряпкой. Он ни в чем не виноват.

— Но ведь он бросил тебя! — взорвалась от негодования Хино. — Бросил, едва открылась эта тайна с его вечной любовью! И девочки хороши — остались там, вместо того, чтобы демонстративно оставить их одних! У-у-у! Предательницы!

— Почему же? Усаги для них такая же подруга, как и я. Они сделали свой выбор, ты — свой, — спокойно ответила Айно, хотя внутри все буквально кипело от горечи. — Было бы некрасиво оставить Цукино в момент ее личного счастья… — голос девушки дрогнул, и она замолчала, лишь бы вновь не показать свою слабость.

Повисло молчание.

— В любом случае, что бы ты там себе ни думала, — твердо произнесла Рей, — как бы ни оправдывала поступок Мамору — ты обязана быть счастливой и любимой. Всем назло. Слышишь меня?

Айно невесело улыбнулась:

— Это уже во второй раз. Снова я оказываюсь заключенной в любовный треугольник, и снова выбирают не меня.

Фыркнув, Рей, подсела поближе к удрученной подруге и, сжав ее холодную руку, заговорила мягко и доверительно:

— Это ты о той истории с Аланом и Катариной? Брось! Это было давно, ты еще училась в школе. Всего лишь увлечение.

— А я до сих пор его помню, — глухо ответила Минако, покачав головой. — Все повторилось точь-в-точь: стычка со злом, слезы, объятия…

— Но ведь они думали, что ты погибла! — воскликнула Рей.

— А мне от этого не легче! Я просто хочу все забыть и все. Довольно с меня любви и страданий! Хватит! Лучше уж вообще закрыть свое сердце и не любить, чем терпеть такое! — вырвала свою руку Айно, срываясь на крик.

— Дурочка ты, — вздохнула Хино, потрепав Минако по плечу. — Ты ведь дочь богини любви, и Венера питает тебя ее силой. Любовь течет по твоим венам так же, как по моим — жидкое пламя. Если ты не будешь любить, ты задохнешься от отчаяния и увянешь. Ты должна впустить в свое сердце надежду. Ты еще всем докажешь, чего стоишь! И в первую очередь Мамору!

— Я еще не готова никому ничего доказывать, — покачала головой Айно.

Рей поднялась с места и потянула подругу за руку, принуждая ту встать. Та, не понимая, чего от нее хотят, подчинилась. Хино подвела Минако к открытому окну и указала на мерцающую в сумеречном небе золотую звездочку:

— Посмотри на нее. Это твоя родная планета, и если ты будешь чаще обращать к ней свои взоры, думая лишь о хорошем и жаждая любви всем сердцем, она тебе обязательно поможет. Верь мне, Минако!

Взгляд Айно прояснился, и она протянула руки навстречу планете любви, словно желая стать ближе к ней. Девушке и впрямь стало легче, словно душа ее скинула груз переживаний и грусти.

— Кто знает, Рей? — со светлой надеждой улыбнулась Минако, сжав руку подруги. — Быть может, я и в самом деле смогу найти любовь, глядя на Венеру.

— Вот это другое дело, — удовлетворенно прошептала Хино, тоже устремив свой взор на одинокую звездочку, мерцающую над ночным Токио.

Комментарий к 23. Разрыв Заходим в группу – https://vk.com/selia_meddocs_group и участвуем в главном опросе группы. Голосование анонимное.

====== 24. Победитель получает все, проигравший довольствуется малым ======

But tell me does she kiss

Like I used to kiss you?

Does it feel the same

When she calls your name?

Somewhere deep inside

You must know I miss you

But what can I say

Rules must be obeyed.

ABBA_The Winners Takes It All

В сумерках, серой пеленой накрывших город, по мощенной булыжником аллее шла странная процессия — четыре длинноногие девушки в цветных мини-юбках и парень в плаще, со старомодным цилиндром на голове. В это время суток улица была пуста, иначе случайные свидетели немало удивились бы, увидев, как странные одеяния девушек, превращаясь в ленты, исчезают, являя повседневную одежду. Исчезли также плащ, фрак и цилиндр парня. Мгновение — и вот перед зрителями обыкновенная токийская молодежь, что вышла на улицу прогуляться с наступлением темноты, когда и дышалось свободнее, и опьяняло безграничное ощущение свободы.

Так бы оно и было, да только не смахивала их компания на мирно прогуливающихся по городу друзей. Шаги их были широкими, движения — резкими и размашистыми; все выдавало их досаду и раздражение. На лицах их словно была написана причудливая смесь из непонимания и растерянности. Поджатые губы и морщинки, прорезавшие гладкие лбы, были явными признаками неудовольствия. А в блестящих от слез глазах блондинки с оданго и вовсе читалось отчаяние. Пареньприобнимал ее за плечи, нашептывая слова ободрения, в то время как остальные три девушки негромким шепотом переговаривались между собой, отчаянно жестикулируя.

Их можно было понять, ведь план по спасению Нару Осака, составленный умницей Ами, потерпел сокрушительное фиаско, не успев даже начаться. А состоял он в следующем: Такседо Маск, Марс, Меркурий и Юпитер должны были окружить дом Масадо Санджойна с четырех сторон, как бы отрезая для демона и Нару все пути к отступлению. Пока они, каждый на свой лад, привлекали бы к себе внимание, Сейлор Мун проникла бы в дом через черный ход. За ней следом — Такседо в качестве прикрытия. А дальше легче — в случае обнаружения Нефрита или Нару, следовало вызывать других воительниц и вступать в бой.

Но вся эта блестящая затея провалилась еще на этапе проникновения в дом. Хотя, сказать по правде, в особняк Сейлор Мун все же попала. Однако, оббежав с возлюбленным весь дом, они не обнаружили ни единого следа пребывания Осака и ее возлюбленного демона-звездочета. Сейлор Мун и Такседо Маск провели контрольный осмотр вместе с остальными Сейлор сенши, уделяя особое, почти благовейное внимание действиям Ами. При помощи своего суперкомпьютера она отсканировала весь дом от потолочных балок до основания, после чего сделала неутешительное заключение:

— Они покинули дом еще вчерашним утром.

— Как?! — пораженно воскликнула Усаги, до конца надеясь на чудо.

Мицуно развела руками:

— Понятия не имею. Но факт есть факт. Полагаю, они переместились в Темное Королевство.

Губы Сейлор Мун задрожали, на глаза навернулись слезы.

— О, нет, только не это! — картинно закатила глаза Хино. — Снова реветь вздумала?

— Какая ты злая, Рей, — всхлипнула Цукино, вытирая глаза.

— Она права, Сейлор Мун, — твердо произнес Такседо Маск, взмахивая плащом, — ты должна быть сильной.

— Нужен еще план, — вставила свое слово Юпитер.

Усаги решительно вытерла глаза и, шмыгнув носом, проговорила:

— Единственное, что пришло мне в голову — это остаться здесь и подождать, когда они вернутся.

Рей фыркнула:

— Да уж, лучше не придумаешь.

Ами, бросив на брюнетку укоризненный взгляд, мягко произнесла, потрепав Сейлор Мун по плечу:

— Мы обязательно что-нибудь придумаем. Обещаю. Но все-таки оставаться здесь неразумно.

— Да, пойдемте отсюда, от этого места мне не по себе, — призналась Мако, и все, поддержав ее дружными кивками, покинули пустой особняк.

Усаги и Мамору шли впереди, держась за руки, в то время как Ами, Рей и Мако чуть отставали, рассуждая о причинах сегодняшней неудачи.

— Поверить не могу, что мы упустили единственную ниточку, ведущую к Нару, — сказала Кино, пнув камешек, попавшийся у нее на пути.

— Я тоже не ожидала этого, — призналась Рей. — Остается лишь одно: ждать, пока эта сладкая парочка проявит себя.

— Но мы не знаем, жива ли Нару вообще! — поддавшись эмоциям, воскликнула Макото, но Ами в ужасе прикрыла ей рот, бросив испуганный взгляд на Усаги.

— Ты что? — горячо прошептала она. — Даже думать не смей о таком! Все обязательно будет хорошо.

Кино прикусила язык, вняв доводам Мицуно, и дальше троица не произнесла ни слова о том, что касалось бы пропавшей подруги Усаги. Зато Мако решилась затронуть другую, не менее волнующую ее тему.

— Как там Минако? — спросила она Рей.

Та, бросив на подругу быстрый взгляд, ответила:

— А ты как думаешь? — она бросила полный неприязни взгляд в сторону Мамору и поджала губы. — Много плакала, винила во всем себя… Что же вы, подруги, не навестили ее? — вскинулась Хино, и Ами с Макото смущенно опустили глаза.

— Усаги тоже наша подруга, — тихо произнесла Ами, бесстрашно встретившись с горящим взглядом миндалевидных глаз Рей.

Та хмыкнула:

— То же самое сказала и Минако. Кстати, она снова вспомнила Алана и Катарину, так что к мукам настоящего она добавила еще горечь прошлого опыта.

Мицуно ахнула:

— Неужели? Я-то думала, что она отпустила эти воспоминания!

— Как оказалось, нет, — развела руками Рей. — Я так думаю, что эта… кхм… выходка нашего общего… кхе-кхе… друга, — Хино заменила готовые сорваться с языка неприличные слова на тактично-язвительные покашливания, — разбередила старые раны.

— Эй, алло! — Мако помахала руками перед Ами и Хино. — Я как бы здесь. О чем вы вообще говорите? Кто такие эти Алан и Катарина, и почему связанная с ними история так влияет на Минако?

— Ах, точно! Ты не в курсе, — хлопнула себя ладонью по лбу Рей. — Я не помню всех деталей, но если вкратце, то дело обстояло так. Наша Минако в четырнадцать лет попала в команду учеников по обмену благодаря блестящему знанию английского языка. Так она оказалась в Великобритании, где целый год ходила в английскую школу. Жила она в семье, у которых был сын — Алан, старше Айно на шесть лет. Я, кстати, видела фотографию в ее альбоме — он чем-то похож на Мамору. Так вот, этот Алан стал первой любовью нашей подруги…

— Как романтично… — мечтательно протянула Мако, но Рей оборвала ее, так как не любила, когда ее перебивали:

— Ни капельки! Чувства ее были безответны, хотя порой Минако казалось, что Алан смотрит на нее как-то иначе. Но я полагаю, что она всегда была для него японской школьницей, приехавшей в Лондон по программе обмена и поселившейся на год в его семье. Не более. Она — подросток, он — взрослый парень. Но эта история о неразделенной любви не превратилась бы в историю большого разочарования, если бы не объявившийся в городе маньяк, что насиловал и убивал светловолосых и синеглазых школьниц. И Минако стала его потенциальной жертвой.

— Ого! — не сдержалась Кино.

— Да-да, — кивнула Хино. — И после того, как она едва не стала следующей в списке жестоко убитых школьниц, к ней приставили молодую практикантку из полиции — Катарину. Минако, Алан и Катарина проводили вместе очень много времени, и Айно искренне считала практикантку своей подругой. Но это продлилось недолго. Маньяк все же добрался до Минако…

Все ахнули, в том числе и Ами, что слышала эту историю уже не в первый раз. Даже Усаги заинтересованно прислушивалась, то и дело оборачиваясь к идущим позади.

— Нет, он не убил ее, как других. Уж слишком долго он выслеживал нашу подругу, чтобы просто лишить ее жизни. Нет. Маньяк запер ее и еще двух девушек в старом заброшенном здании и начал выдвигать свои требования властям и полиции. В противном случае он обещал убить всех в том здании. Алан и Катарина были там, среди полицейских. Они не уследили за Айно, и та стала легкой мишенью. Пока похититель отвлекся на ведение переговоров, Минако удалось высвободиться и развязать двух других пленниц. Они сбежали через окно туалета. И вот как раз в тот момент, когда наша подруга вылазила последней, прогремел взрыв, и ее выбросило взрывной волной. К счастью, она отделалась лишь ссадинами и легкими ожогами. А потом Минако, приходя в себя, услышала, как Алан утешает рыдающую Катарину. Они думали, что Айно погибла при взрыве, который устроил сам маньяк. Кстати, он не собирался выдавать своих жертв, оттого и решил подорвать себя и троих блондинок. Из диалога Алана и Катарины Минако поняла, что они встречались у нее за спиной. А последовавшие поцелуи и вовсе укрепили ее в своем мнении. Ну а потом Айно нашли, отправили в больницу… А после, подлечившись, она и вовсе отправилась домой с разбитым сердцем.

— А что же Алан и Катарина? — спросила Мако.

— Их радости не было предела, когда они узнали, что Минако жива. А она сама отказывалась разговаривать с ними. Попросила лишь людей из посольства забрать из дома Алана ее личные вещи, — пояснила Рей.

— Эти двое так и остались вместе?

— Думаю, да, — поколебавшись, ответила Хино. — Минако не касалась этой темы.

— Мда… — протянула Мако, вновь пнув камешек. На этот раз он, отскочив от резиновой подошвы кроссовок, ударил по ноге Усаги, и Кино смущенно извинилась, когда Цукино рассерженно повернулась к ней. — Есть в этом какая-то некрасивая симметрия.

— Или же, как говорили древние, все повторяется с каждым витком истории, — многозначительно произнесла Ами.

— Увы, с нами повторяются лишь самые плохие вещи, — подхватила Рей мысль Мицуно. — Такое происходит, если мы не усваиваем уроки судьбы.

— А вот мне кажется, что судьба должна нам, — качнула головой Мако. — Если бы мы все пустили на самотек или сложили руки, отказываясь сражаться за добро и справедливость, судьбе не кому бы стало давать свои уроки.

— И то верно, — согласилась Хино, и этой темы они больше не затрагивали, хоть она и заставила их крепко задуматься.

Мамору читал газету, когда к нему на диван с разбегу запрыгнула Усаги и ласково, словно котенок, потерлась щекой о его плечо. Затем, чмокнув парня в щеку, переплела его пальцы со своими и уставилась в газету, пытаясь принять заинтересованный вид.

— Что читаешь? — спросила она, лениво растягивая гласные.

Чиба скосил глаза в ее сторону и едва не поперхнулся заготовленным ответом — на мгновение ему показалось, что рядом с ним сидит Минако и смотрит на него полными любви и искренности глазами. Но, моргнув, Мамору разогнал морок и, с трудом вернув контроль над своей речью, произнес:

— Зачем ты распустила волосы?

— Тебе не нравится? — надула губки Усаги, отстраняясь и перекидывая длинные, пшеничного цвета волосы через плечо.

Мамору улыбнулся уголком рта и притянул ее к себе, поглаживая большим пальцем порозовевшую от удовольствия щеку девушки:

— Я люблю тебя любую, Усаги Цукино.

— Я хотела как лучше. Тебе ведь не нравились мои оданго… — продолжала бубнить она, прикрыв глаза от удовольствия.

— Не припомню, чтобы когда-то говорил об этом, — произнес Чиба, притягивая девушку к себе. Та положила голову ему на плечо.

— Говорил, — пробормотала она. — Ты называл мою прическу «булочки-косички».

Мамору расхохотался, и Усаги недоуменно воззрилась на него.

— Ну что? Правда ведь! Еще скажи, что не говорил! — воскликнула она.

— А ты вполне упрямо твердила, что это твоя фишка, — проговорил он сквозь смех. — Что тебя легко узнать именно по этим длинным хвостикам. Так почему же ты не носила их мне назло?

— Дурак ты! — щелкнула Цукино его по лбу и сама рассмеялась. — Тебя хотела впечатлить, вот почему. Мало кто может похвастаться волосами длиной до колен, верно?

— Ох, сама ты дурочка, — Чиба запечатлел на ее губах легкий поцелуй. — Просто будь собой, ладно? Не старайся подражать кому-либо, чтобы обратить на себя внимание.

— Хорошо, — протянула Усаги и вновь положила голову на его плечо.

Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь обществом друг друга, пока девушка не встрепенулась и не дернула любимого за рукав рубашки:

— Мамору!

Тот повернул голову к ней:

— Что? Какая очередная безумная идея пришла в твою голову?

— А давай сегодня сходим в «Moonlight Paradise»! — глаза Усаги сияли воодушевлением, как у ребенка, который предлагает родителям сходить в парк аттракционов.

Чиба нахмурился и отвел взгляд:

— Это не лучшая идея.

— Но почему? — тут же накуксилась Цукино.

— Из-за Минако, вот почему! — резче, чем он рассчитывал, ответил Мамору.

Усаги вздохнула.

— И что? Вы ведь уже не вместе, так ведь?

— Да, но…

— Ну пожа-а-а-а-луйста! — словно маленький ребенок, заканючила Цукино и принялась ластиться к возлюбленному. — Я хочу развеяться и отдохнуть, чтобы потом с новыми силами взяться за поиски Нару.

— Усаги! .. — вновь попытался возразить Чиба, но все слова буквально утонули в лихорадочных поцелуях девушки, которыми та покрывала его лицо. Этому он сопротивляться не мог, и его оборона пала, когда Мамору, обхватив Усаги за талию, посадил ее к себе на колени и прошептал в пахнущие сладкой вишней губы:

— Будь по-твоему, любовь моя!..

И снова клуб, снова работа, как способ отвлечься. Или же развлечения были ее работой? В любом случае, выступления перед публикой были панацеей для Минако, и она выжимала максимум из своего хобби, чтобы хотя бы на время выбросить из головы проблемы на личном фронте.

Девушка приходила в клуб вот уже три дня подряд, выступая перед разогретыми от алкоголя и развлечений посетителями, хотя раньше она делала это от случая к случаю — когда менеджер звонил. Теперь Минако не ожидала звонков, а шла ва-банк, действуя в своих интересах. Но Ямамото не возражал, даже наоборот — поощрял энтузиазм девушки.

Айно сидела перед тройным зеркалом в своей гримерке. Она готовилась к выступлению, то проводя пуховкой по лицу, накладывая легкий слой мерцающей пудры, то подкручивая щипцами кончики волос. Минако могла бы воспользоваться услугами гримерши, что ей настойчиво предлагал менеджер клуба, но девушка категорически отказывалась. Ей сейчас ни к чему был посторонний человек поблизости.

В последнее время Айно много думала, занимаясь самокопанием и самобичеванием. Она отпустила Мамору, решила начать новую жизнь, но все равно ее не покидало ощущение, что чего-то не хватает. Словно не все еще превратилось в руины, и Минако не могла понять, что именно, словно произошедшее было лишь кошмарным сном.

Отложив щипцы в сторону, девушка уставилась в зеркало, словно надеясь найти там свои ответы. Она видела три своих отражения — три печальных образа в разных ракурсах. Подумав немного, Минако потянулась к коробочке с румянами и легкими движениями кисти добавила розового цвета своей бледной коже.

Тут дверь без стука распахнулась, и в комнату влетел мистер Ямамото:

— Ты готова? Ведущий вот-вот объявит твой номер.

Айно растянула губы в улыбке:

— Конечно.

Менеджер подошел к девушке и критически осмотрел ее отражение в зеркале. Поцокав языком, он перекинул несколько подкрученных локонов через плечо Минако и только тогда угомонился.

— Значит, выходи, раз готова, — произнес он напоследок, покидая гримерную, и в тот же момент напускная улыбка Айно увяла.

Вздохнув, девушка поднялась с места и вышла в полутемный коридор. У самого края кулис она остановилась, скромно ожидая, когда же ведущий объявит ее выступление.

— А сейчас я хочу представить вам нашу яркую звездочку, нашу самую талантливую и романтичную певицу, что недавно получила приз зрительских симпатий в конкурсе «Песни ночного Токио». Встречайте прекрасную и неповторимую Минако Айно!

«Цветисто и вычурно, но мне нравится», — подумала девушка, и это ненадолго подняло ее настроение.

Оправив платье перед выходом на сцену, Минако нервно передернула плечами. По спине пробежал холодок, и недоброе предчувствие закралось ей в душу. Создавалось ощущение, словно кто-то следил за ней. Но кто? И с какой целью? Айно намеревалась выяснить это сразу же после выступления.

Набрав в легкие побольше воздуха и встряхнув головой, девушка вышла на сцену под гром аплодисментов. Огни рампы ненадолго ослепили ее и тут же погасли, сменившись радугой цветомузыки. Перед глазами заплясали пятна, и Айно машинально прикрылась рукой, поморщившись. А когда отняла ее от лица, то замерла, точно каменная статуя, увидев, кто сидит в месте для VIP персон.

Мамору. С Усаги. Здесь.

Она забыла, что значит дышать, вглядываясь в две фигуры на диване у самой сцены. Наваждение длилось недолго, и Минако, сглотнув тугой ком, все же оторвала взгляд от пары. Впрочем, девушка успела заметить, что эти двое тоже напряглись, но не ушли. Усаги потягивала коктейль, теребя трубочку, а Мамору, откинувшись на спинку дивана, крепко сжал свой стакан в руках. Айно была готова поклясться, что рассмотрела, как побелели костяшки его пальцев.

Всего лишь пара мгновений, а в душе Минако пронеслась целая буря, сметая все преграды, так заботливо воздвигаемые ей в течение этих нескольких дней. Невозможно, немыслимо! Как же все исправить?! Что они вообще забыли здесь?!

Девушка была близка к тому, чтобы позорно сбежать со сцены и умчаться на своих двоих куда глаза глядят, но ее внутреннее «Я» запретило даже думать об этом.

«Гордость, Минако. Гордость прежде всего», — сказала она себе и, бросив еще один взгляд в сторону дивана, решительно направилась к диджею и шепнула ему пару слов. Тот, почесав макушку, кивнул и полез в музыкальную базу данных клуба. Сама же Айно сняла микрофон со стойки и подошла к краю сцены.

Мистер Ямамото делал ей из-за кулис знаки, явно недовольный тем, что певица занимается самоуправством и выходит за рамки запланированной программы, но Минако было все равно. Ей нужно было раз и навсегда расставить все точки над «i», чтобы жить дальше. Одно дело отпустить возлюбленного в объятия другой; совсем иное — увидеть их вместе. Айно не была готова к этому испытанию — для нее оно было ударом под дых. Но она сможет справиться и с этой бедой. Рано или поздно пришлось бы, так что хорошо, что Минако сделает это так, как и некогда признавалась в любви — через песню.

Айно стояла так близко к краю сцены, что носки босоножек выступали за ее край; и Мамору с Усаги были совсем рядом — стоит руку протянуть. Но в то же время между ними была бездонная пропасть, и Минако как никогда была полна решимости сделать ее и шире, и глубже.

Заиграла мелодия проигрыша — печальные звуки пианино, и посетители клуба переглянулись: такой песни в репертуаре не было. Кто-то возмущенно зашумел, а менеджера и вовсе бросило в холодный пот. Он понял, что его активная жестикуляция по-прежнему остается незамеченной, и отошел в сторону, нервно притоптывая ногой и прикидывая, как бы наказать строптивую певицу, когда та уйдет со сцены.

Минако стояла неподвижно, сжав обеими руками микрофон и глядя на сидящую на диване парочку. Взгляд ее пробирал до дрожи; казалось, Айно заглядывает прямо в душу. Но едва пришла пора петь, сапфировые глаза девушки устремились лишь на Мамору, и тот непроизвольно выпрямился, чуть подавшись вперед. Усаги тоже напряглась и отставила свой стакан с коктейлем на столик.

Вдохнув поглубже, Минако запела:

Нет смысла говорить

О том, что с нами было.

Это ранит нас,

Прошло, и нет сейчас.

Всё я отдала,

Ты не скупился тоже.

Нечего сказать,

Так зачем играть?

— пела девушка, стараясь избежать дрожи в голосе. Но слова старой песни, написанные задолго до ее рождения, словно шли из души. Горечь от сходства ситуаций вновь мутной волной поднялась в ее сердце, но она не могла иначе. Ей было это нужно.

Всё выигравший возьмёт,

Кто проиграл — уйдёт,

Победы не познав —

Жизненный устав.

Усаги опустила глаза. То, что пела Минако, было для нее немым укором. Да, она победительница. Но подумала ли она хоть на миг о той, что осталась ни с чем? Как могла Усаги, что всегда и всем помогала и сочувствовала, остаться равнодушной чужому горю? Пусть так судилось трижды, но не в характере Цукино забывать о других. Этот собственный эгоизм был противен ей самой. И в разы хуже принимать это, хоть девушка и не считала себя виновной в чем-либо. И не любила признавать свою неправоту.

Я твоя была,

Думала любила.

Словно бы во сне,

Верила тебе.

Дом наш берегла,

Но не в этом сила.

Глупы и смешны

Правила игры.

Мамору сжал зубы так, что заходили желваки. Он раз за разом спрашивал себя: зачем она это делает? Зачем бередит и свои, и его раны? И смотрит так проникновенно, будто выворачивает душу на изнанку. Да, Минако так отпускает его. Но делает лишь хуже им обоим.

Пусть Боги всё решат,

Они ведь не грешат.

А мы внизу родных

Теряем, дорогих.

Всё выигравший возьмёт,

Кто проиграл — уйдёт.

Всё просто и легко.

Так где же мой покой?

Сосредоточившись только на песне и на бывшем возлюбленном, чей взгляд по-прежнему заставлял ее сердце биться чаще, Айно почувствовала, как горечь начинает потихоньку покидать ее душу. Очищение. Катарсис. Да, это уйдет, но останется память, и то чувство, что не оказалось запятнанным — искренность. Это еще у нее было.

Может поцелуй

Мой с ее сравниться?

Может ли она

Знать тебя, как я?

Глубоко в душе

Я по тебе скучаю,

Но правила игры

Не в силах изменить.

Усаги вонзила ногти в ладони и прикусила губу, чтобы не заистерить прямо здесь. Как бы она ни любила творчество соперницы, это был уже перебор. Пусть песня эта и не принадлежала Айно, но это было для Цукино фактическим принижением ее самой в глазах любимого человека. Она посмотрела на Мамору, что с трудом держал себя в руках. В полумраке тяжело было понять, какие эмоции он испытывает. Коснувшись ладонью его спины, Усаги почувствовала напряжение парня.

Пусть судьи всё решат,

Их равнодушный взгляд.

Пусть такова судьба,

Я с ней борюсь одна.

Сомнений полный круг,

Любимый или друг?

Огонь или метал?

Один лишь всё забрал.

Рей вошла в зал как раз в тот момент, когда Минако, выложившись на полную, пропела последний куплет перед понижением голоса, вложив в него все свое отчаяние и боль потери. Хино, облокотившись на барную стойку, нахмурилась. Она считала, что подобные движения души делают лишь хуже; но разве Айно можно убедить в этом? Ее драматичная натура требовала выражения, эмоционального всплеска. Рей все понимала, но все равно полагала, что это проявление слабости. Но пение Минако и впрямь было сильным.

Я не расскажу

То, что с нами было,

Про мысли о тебе,

Про дрожь в моей руке.

Хочу сказать, прости,

Если было больно,

Но в свои слова

Не верю я сама.

Но знаю лишь одно:

— тихо пропела Айно, слабо улыбнувшись, словно и впрямь извиняясь.

«Любовник или друг? Ни тот, ни другой. Прощай же!» — подумала она и, набрав полную грудь воздуха, пропела последние строки, старательно вытягивая гласные:

Всё выигравший возьмёт…

Всё выигравший возьмёт…

На шее Усаги нервно билась жилка. Девушка с тревогой посмотрела на Мамору и, протянув руку, сжала его ладонь, но парень будто бы не заметил ее жеста. Все его внимание было приковано к сцене, к Минако, к ее блестящим от слез сапфировым глазам. Как же давно звучала клятва, что эти очи никогда не узнают слез! Словно не он это говорил…

А песня подходила к концу. Приближался момент, когда Айно должна была окончательно отпустить чувства к Мамору, словно рвущийся ввысь гелиевый шарик на длинной нити. И вот он настал. Еще пара слов — и их история любви станет всего лишь грустной сказкой.

The winner… takes it… all…

— пропела дрожащим голосом Минако, и тут же две слезинки прочертили влажные дорожки на ее припудренных щеках. Она сделала шаг назад, по-прежнему судорожно, до онемения в пальцах, сжимая микрофон в руках.

— Минако!!! — рванулся к ней всем телом Мамору, словно пытаясь схватить девушку, словно ускользающую мечту, но тут же обмяк, обессиленно опустившись обратно на диван и обхватив голову руками.

Айно же буквально убежала за кулисы, желая оказаться как можно дальше от этого места и этих людей. В полумраке она налетела на мистера Ямамото, который что-то возмущенно причитал и, отмахнувшись от него, побежала дальше, не разбирая дороги.

— Стой! — окликнул ее кто-то, и девушка покорно затормозила, бросив измученный взгляд через плечо.

К Айно торопливым шагом приближалась Рей, и весь вид ее не предвещал ничего хорошего.

— И что это было? — строго поинтересовалась Хино.

Минако разом обмякла и посмотрела на подругу безучастным взглядом:

— Я его отпустила.

— В который раз? — издевательски вздернула бровь Рей.

Айно упрямо вздернула подбородок:

— Надеюсь, что в последний. Извини, но мне нужно уйти…

— Снова побежала прятаться в норку? Малодушие — это не твой стиль. И вообще, сколько раз ты будешь наступать на одни и те же грабли?! — взорвалась импульсивная брюнетка. — Я думала, мы все обсудили, и ты приняла решение жить дальше!

— Да, это так! — парировала Минако. — Но это моя жизнь, Рей. Моя! Можешь не верить, но так мне стало немного легче. Я и правда отпустила Мамору. На этот раз навсегда. Хотя разлюбить его я все равно не в силах…

— Ох, ну и мазохистка же ты… — устало вздохнула Хино. — Ладно, дело твое. Только без глупостей.

Айно улыбнулась уголком губ:

— Конечно, — и, развернувшись, открыла дверь служебного входа и вышла в душную июльскую ночь.

На улице царило затишье, словно перед грозой. Не было слышно даже привычного пения сверчков и цикад. От земли поднимался невидимый человеческому глазу пар — явный признак приближающейся непогоды. Мрачные тучи, незаметные на темном покрывале ночи, укрывали небосвод, скрывая Луну и звезды. Но там, на западе, куда Минако по привычке обратила свой взор, по-прежнему сияла Венера. Маленькая храбрая звездочка, которой с Земли казалась планета любви, словно разгоняла мрак вокруг себя.

— Я тоже смогу так, — произнесла Айно едва слышно и, набрав полную грудь воздуха, двинулась к стоянке, где поджидало несколько полуночных такси.

Едва она удалилась на достаточное расстояние, от стены отделился едва различимый силуэт, выходя из мрака. В свете одного-единственного фонаря насмешливо, и в то же время холодно сверкнули светло-зеленые глаза незнакомца, и губы его изогнулись в многообещающей ухмылке.

— Ну, здравствуй, Дитя Любви, — произнес он, проводив хрупкую фигурку взглядом, после чего, щелкнув пальцами, исчез, оставив после себя удушающий запах серы.

Усаги щебетала без умолку, когда они с Мамору выходили из клуба. Девушка буквально повисла на руке парня, периодически дергая Чибу за рукав. За внешней беззаботностью Цукино прятала отчаяние и страх; всеми силами ей хотелось, чтобы парень обратил на нее внимание и поделился своими переживаниями. Но Мамору был мрачнее тучи и, казалось, совсем не замечал свою девушку. Его красивое, волевое лицо было похоже на маску, и от этого у Усаги сжималось сердце.

Чиба был поглощен мыслями о сегодняшнем выступлении Минако. Он знал, что сегодня не стоило приходить в клуб — знал, но все равно пошел на поводу у своей девушки. Мамору хотел отвлечь ее от тяжелых мыслей, связанных с очередным фиаско в поисках Нару, а в итоге сам попал в их тягостный плен, и от этого голова шла кругом.

Видеть Минако, слышать ее голос, ощущать аромат ее туалетной воды — это было так больно! В чем же причина? Они же разорвали связывающую их нить и отпустили друг друга. Оказалось, что это не так просто — просто взять и забыть все, что было раньше, несмотря даже на все прошлые воплощения и распоряжения судьбы.

— Мамору! Пожалуйста, посмотри на меня! — словно сквозь вату донесся до него дрожащий голос Усаги.

Парень повернулся к ней и встретился с полным тревоги взглядом девушки.

— Ты сам не свой после выступления Минако, и мне страшно, — призналась Цукино, опустив голову и смахивая с лацкана пиджака Чибы несуществующие пылинки. — Я не хочу, чтобы тебе было больно… Что я могу сделать? Скажи...

Что-то дрогнуло в его сердце, и волна любви и нежности накрыла парня с головой. Повинуясь внутреннему порыву, Мамору прижал Усаги к себе. Она, чуть успокоившись, потерлась щекой о его грудь.

— Все будет хорошо, — пообещал он, целуя девушку в макушку. — Я рядом, и я люблю тебя. Верь мне.

Цукино кивнула, шмыгнув носом.

— Всегда, — ответила она. — И навеки.

Чиба прикрыл глаза и мысленно приказал себе выбросить Айно из головы. Теперь она в прошлом. Отныне и вовеки. Пусть даже сердце не до конца согласно с этим.

Комментарий к 24. Победитель получает все, проигравший довольствуется малым Перевод песни взят отсюда: http://www.amalgama-lab.com/songs/a/abba/the_winner_takes_it_all.html

Последняя глава, где описываются страдания Минако. Потом ей будет легче. Не все ведь плакать и убиваться, верно?

Заходим в группу: https://vk.com/selia_meddocs_group

====== 25. Шестой сон Минако ======

Комментарий к 25. Шестой сон Минако По велению своей левой пятки пришлось разделить этот сон на две части, но объединить в будущем главы с Нару. Иначе это будет надолго. Здесь и так больше 20-ти страниц.

Приятного прочтения!

Fill me with rage

And bleed me dry

M.E.R.C.Y.

And feed me your hate

In the echoing silence I shiver each time

that you say

M.E.R.C.Y.

Hurts_Mercy

Лунная легенда умалчивает, что на следующий день после того, как богиня Астарта, великая правительница Венеры, оставила единственную и горячо любимую дочь на попечение своей сестры Селены, в Серебряное Тысячелетие прибыло тысячное войско венерианцев — личная армия маленькой принцессы. Согласно договору двух богинь, королева Луны должна была управлять ею по своему усмотрению ровно до тех пор, пока Минории не исполнится шестнадцать. Только достигнув этого возраста, дочь Астарты могла отдавать воинам приказы.

Селена честно исполняла свои обязанности, касаемые содержания венерианцев. Для них и их семей были были выстроены казармы, заполнены продовольственные склады, выделены ристалища для тренировок. Воинам исправно платилось жалование, да такое, что недовольных не было. Образовалось целое поселение, в шутку названное «Новой Венерой». Шутки шутками, но название прижилось.

Среди тысяч венерианцев, согласившихся ради службы перебраться на чужую планету, была еще молодая семья воина Феникса. Сын Феникса, Адонис, должен был пойти по стопам отца, и с самых ранних лет мальчику рассказывали о родной планете, о богине любви и красоты, что управляла ею, и, конечно же, о ее дочери, маленькой Минории, которой они поклялись служить верой и правдой. Адонис был ровесником принцессы, и ему было очень любопытно увидеть эту загадочную девочку своими глазами. Меж другими мальчишками он похвалялся, что с легкостью положит на лопатки принцессу Венеры, так как она, по словам маленького задиры, «всего лишь девчонка».

И вот однажды его любопытство было удовлетворено сполна. В день, когда он впервые увидел свою принцессу, Адонис повздорил с товарищами по играм и убежал от поселения, добравшись почти до дворцовых стен. Отец запрещал ему играть там, но, как говорится, запретный плод сладок. Правда, ничего интересного в высоких стенах из белого песчаника, окружавших дворец и его окрестности, Адонис не нашел, и это немного его разочаровало.

Усевшись прямо в пыль, мальчик принялся прямо пальцем выводить какие-то затейливые узоры, рисовать рожицы и фигурки, не зная, чем занять себя от скуки. Однако его уныние как рукой сняло, когда он услышал заливистый смех, доносившийся из-за стены. Смеялись две девочки, крича что-то друг другу и перемежая свои слова притворным визгом.

В душе Адониса зашевелилось любопытство — что за девчонки играют там, за стеной, куда ему и прочим ход заказан? Это чувство жгло его, раздражало, и мальчик все же решил удовлетворить его. Цепляясь за выступы и неровности стены, Адонис, ломая ногти, вскарабкался на стену и укрылся в ветвях растущей в саду оливы. Чуть раздвинув ветви, он увидел игру двух девочек. Обе были одеты в легкие белые платьица, обе были светловолосы. Только у одну принцессу отличали забавные хвостики на макушке, напоминающие кроличьи ушки, а другую — пышный алый бант на затылке, издалека немного напоминающий корону. Девочки гонялись друг за другом, смеясь и визжа, и Адонису на мгновение даже захотелось присоединиться к ним.

— Минория! — крикнула девочка с хвостиками. — Я сдаюсь.

— Устала? — выдохнула ее подруга и заливисто засмеялась, заправляя за уши выбившиеся пряди волос. — Жаль. Слушай, а давай наперегонки во-о-он до того дерева — и все? Надо будет хоть чуточку расшевелить Амелию. А то она сидит букой над своими книжками с того самого времени, как прибыла сюда. Ну же, Серенити!

Серенити, лунная принцесса, отдышавшись, кивнула и подошла к Минории. Поравнявшись, они побежали, сверкая босыми пятками, до серебристой ивы, опустившей свои ветви в небольшой пруд с белыми лилиями.

Адонис жадно наблюдал за девочками. Наконец-то он увидел принцесс — и дочь королевы Селены, и наследницу Венеры, однако все внимание мальчика занимала Минория. Немудрено — родители столько рассказывали о ней! Когда-то эта девочка станет его королевой, и он будет ей служить. Эти мысли уже не вызывали неудовольствия Адониса — уж больно пришлась ему по нраву златовласая и озорная принцесса.

На следующий день маленький воин вновь пришел к дворцовой стене. Ему отчаянно хотелось принять участие в забавах уже троих принцесс — к дуэту блондинок присоединилась еще одна девочка — кроткая малышка в голубом платьице, Амелия. Но он понимал, что не может этого сделать, так как гораздо ниже их по рангу. То ли наставления матери укоренились в его детском сознании, то ли Адонис сам это осознал, но он всегда наблюдал за Минорией издали.

И так из года в год, изо дня в день. Адонис вырос, и у него появились новые обязанности. На тренировочной площадке он проводил почти весь день, но едва появлялось свободное время, юноша тайком прокрадывался к стене из белого песчаника и наблюдал за хорошевшей из года в год принцессой Венеры и ее не менее прекрасными подругами. Укрываясь в густой листве оливкового дерева, Адонис с замирающим сердцем ловил каждое движение, слово или жест Минории.

Так к нему пришла любовь, а вместе с ней и желание быть рядом с принцессой, защищать ее любой ценой. Юноша жил этим, представляя, как когда-нибудь встретится с владычицей его души и тела, и Минория обратит на него внимание, прочтет в его глазах любовь. Но время шло, а мечты так и оставались мечтами.

Когда дочери Астарты сровнялось шестнадцать, она вместе с Селеной впервые навестила поселение венерианцев. Девушка выглядела немного смущенной, принимая управление войском. Минория познакомилась с военачальниками своей армии, о чем-то беседовала с ними над тактической картой, а под конец произнесла, запинаясь, торжественную речь перед толпой своих подданных. Она обещала стать хорошей правительницей, достойной своей матери и, что самое интересное, ей верили. Равно как и Адонис, что был среди них, с благоговением и восторгом глядя на прекрасную деву-воина, дочь самой богини любви и красоты. С каждым ее словом в сердце юноши все больше загорался пламень надежды, что он еще проявит себя, докажет Минории, что он достоин ее.

И скоро, очень скоро, Адонису предоставится такой шанс, хоть и не так, как он предполагал.

Зимний сад во дворце королевы Селены был воистину райским местом. В отличие от зачарованного сада, раскинувшегося за стенами дворца, этот уютный уголок находился на террасе у самого хрустального купола, венчающего этот шедевр архитектуры. Много диковинных цветов и декоративных кустарников, завезенных с Терры, росло в этом маленьком островке природы. Ветви фруктовых деревьев, росших здесь в изобилии, гнулись от сочных плодов, что так и просились в руки. Дорожки и небольшая открытая площадка, с которой открывался вид на сине-зеленую планету и лунный пейзаж, были посыпаны мельчайшим белым песком и выложены по бордюру переливающимся лунным камнем.

На балконе террасы, огражденном кованой решеткой, даже располагался позолоченный фонтан, наполняющий воздух прохладой и услаждающий слух мелодичным журчанием. С цветка на цветок порхали бабочки, собирая сладкий нектар; порой они садились на руки или оголенные плечи принцесс, вызывая бурное восхищение последних.

Это место за глаза называлось уголком влюбленных, и неспроста. Вот уже несколько месяцев принц и первые лорды Терры проводили здесь дни, встречаясь со своими принцессами. Они забывали о ходе времени, ведя неспешные разговоры за бокалом игристого вина. Говорили о поэзии, живописи и скульптуре; а иногда даже и о науке. Но все беседы неизменно сводились к цветистым и романтичным признаниям. Парочки терялись в зимнем саду, наслаждаясь обществом друг друга и абсолютно не рискуя пересечься друг с другом.

Вот и в тот день лорды и Эндимион расположились вокруг круглого стола из белого мрамора, разложив перед собой карты своих владений. Обычно они с принцессами собирались здесь, чтобы вкусить изысканных яств или выпить бокал-другой вина; но сейчас, когда Терра в очередной раз находилась на грани войны с Металией и его темным войском, удовольствия пришлось ненадолго отложить.

Пока мужчины решали военные дела, составляя тактику военных действий и продумывая стратегию защиты, принцессы бродили по саду, отдыхая после весьма напряженного дня тренировок. Амелия, к примеру, изучала весьма любопытный свиток, доставленный Зойсайтом с Терры по ее просьбе. Она уже предвкушала, как обсудит его содержание с юношей, чья острота ума не уступала ее собственной. Рейана, облокотившись о перила, устремила вдаль взгляд темных миндалевидных глаз. Она была серьезна и задумчива, словно размышляла о непростых вещах. Однако в компании Джедайта она была все той же лукавой и острой на язык, и их с лордом шутливые перепалки частенько служили поводом для незлобивых подколов со стороны остальных. Мол, милые бранятся — только тешатся. Все-таки блондину удалось укротить пламя строптивой Рейаны, и подруг принцессы Марса это не могло не радовать.

Литавра прогуливалась неспешным шагом по террасе, бросая игривые взгляды в сторону Нефрита. Да и сам лорд-звездочет, похоже, не особо вникал в рассуждения Эндимиона о построении линии обороны, глядя на возлюбленную и улыбаясь уголком губ. Со стороны казалось, что эти двое совсем не подходят друг другу — утонченный лорд и не по-женски сильная принцесса, дочь бессмертного героя. Но взгляды, которыми они обменивались, полные страсти, любви и ревности, говорили об обратном. Да, Нефрит был жутким ревнивцем. Ему все казалось, что Литавра порой по-иному смотрит на других лордов, и это жгло его каленым железом. Но он все же брал себя в руки, уверяя, что все это лишь предрассудки.

Минория и Серенити стояли у фонтана, похожего на большую чашу, прикармливая резвившихся там золотых рыбок. Они полушепотом вели неспешный разговор, стараясь не отвлекать своих мужчин от важного дела, и беседа эта шла, конечно же, о грядущем урагане войны.

— Даже не верится, что на Терре зреет война, — произнесла Серенити, бросив в воду щепотку хлебных крошек. — Все так спокойно, безмятежно… Словно кроме нашего уголка не существует другого мира.

— Я бы назвала это затишьем перед бурей, — нахмурилась Минория, наблюдая, как жадно рыбки бросаются на корм. — Так тревожно на душе…

Лунная принцесса кивнула:

— Ты тоже чувствуешь это? Словно на душе камень лежит? Неспокойно… Я так беспокоюсь за Эндимиона!

— Я тоже, — вырвалось у принцессы Венеры, но она, вовремя спохватившись, добавила: — Им всем придется несладко.

— Защитники, — вздохнула Серенити, отставляя в сторону чашу с крошками. — Вся их жизнь — это борьба со злом и Металией, что олицетворяет его.

Минория ничего не ответила на это — подруга словно прочла ее мысли по этому поводу. Задумчиво уставившись на сидящих к ним спиной Эндимиона и Кунсайта, девушка вновь невольно сравнила мужчин между собой. И вновь в смятении отвела глаза, вспомнив данное себе обещание избегать земного принца. Бороться с собой было непросто, и порой принцессе казалось, что она выдает себя взглядом или жестом, но, хвала богам, никто ничего не заподозрил. Легко давать обещания — тяжело их выполнять. Но ради Серенити Минория, казалось, готова была совершить невозможное.

Со стороны лордов донесся приглушенный смешок, и принцессы чуть успокоились, увидев в этом добрый знак. Принц и генералы как раз завершали тактические построения на карте, когда Эндимион, наконец, увидел, что мысли лорда-звездочета витают где-то далеко, и отнюдь не вокруг оборонительных стратегий королевстваИллюзион.

— Нефрит! Я, конечно, понимаю, что сейчас тебе было бы гораздо интереснее в обществе Литавры, но не мог бы ты хоть на минуту снизойти к нам, простым смертным? — произнес принц, нарочито строго нахмурив брови. На самом деле он не осуждал генерала, что смущенно откашлялся и пододвинул к себе карту, пытаясь с ходу понять, что уже решили без его участия. Напротив, принц понимал его, так как не меньше лорда хотел оказаться вместе с возлюбленной где-нибудь подальше от рутины и напряжения последних дней.

Зойсайт издал неопределенный смешок, прикрыв рот ладонью, за что получил от Нефрита в ответ предупреждающий, не сулящий ничего хорошего, взгляд. Кунсайт покачал головой, проследив за этим недвусмысленным обменом, а затем вновь углубился в изучение карт.

Наконец, с этим было покончено, и лорды с облегчением отодвинули все свитки в сторону. Джедайт с наслаждением потянулся, разминая затекшее тело, и бросил взгляд на одинокую фигуру Рейаны у перил балкона.

— Нехорошо, что мы заставляем наших принцесс скучать, — заметил он.

— Они все понимают, оттого и не вмешиваются в наши дела, — ответил Нефрит. — Не сегодня-завтра грянет война, сам знаешь. К тому же, неужели ты соскучился за очередной порцией острых, словно перец, шуточек дочери Ареса?

Джедайт хмыкнул:

— Порой я жажду ее перца, словно путник в пустыне — глотка воды.

— Надолго ли? — хмыкнул Зойсайт. — Как бы она не выжгла тебе все нутро.

— На твоем месте я бы сильно не волновался на сей счет, Зой, — незлобиво съязвил повелитель иллюзий. — Я тоже не лыком шит.

— Вижу, вы отвлеклись от своих дел? — к мужчинам неслышно подошла Литавра и обняла сзади Нефрита, нежно обвив руками его шею. Остальные принцессы, кроме Амелии, заметив это, тоже подошли к лордам. Впрочем, Зойсайт сам, щелкнув каблуками, направился к принцессе Меркурия, дабы в спокойной обстановке обсудить с подругой содержание свитка.

Кунсайт, чье непроницаемое выражение лица редко разбавляла улыбка, заметив Минорию, улыбнулся. Принцесса Венеры остановилась рядом с ним, не решаясь проявлять такие знаки расположения, как Литавра. Старший генерал считался кавалером дочери Астарты, но, увы, Минория чувствовала к нему лишь теплоту и признательность. Ни симпатии, ни влюбленности — только то, что характеризует дружелюбие. Сердце горело от запретного чувства к чужому жениху, на душе лежал камень оттого, что она чувствовала себя недостойной такого хорошего человека, как Кунсайт. Принцесса Венеры, несмотря на самоубеждение, не могла заставить себя полюбить, хоть и старалась не огорчать лорда.

Серенити, присев рядом с Эндимионом, спросила:

— Надеюсь, у вас все хорошо?

Принц, поцеловав ее в висок, ответил:

— Теперь, когда ты рядом — да.

Увидев это, Минория с шумом втянула воздух и отвернулась, стараясь скрыть свое смятение.

— Что случилось? — встревоженно, почти в один голос поинтересовались Серенити и Кунсайт.

— Что-то мне не хорошо… — соврала девушка, прижав пальцы к вискам и прикрыв глаза. — Видимо, сказывается усталость после тренировок.

— Позвольте проводить вас, принцесса, — тут же вызвался Кунсайт, подхватывая Минорию под локоть. — Небольшая прогулка по саду не повредит вам.

Девушка поспешила принять его помощь и, не глядя в сторону Эндимиона и Серенити, произнесла:

— Благодарю…

Однако не успели они сделать и шага в сторону, как перед ними появился бледный, уставший мужчина в крылатых сандалиях — гонец. Упав на колени перед Эндимионом и его потрясенным окружением, он протянул ему свиток с печатью Деметры. Принц выхватил послание из рук гонца и взмахом руки отослал его отдыхать после долгого пути.

Эндимион сломал печать и развернул свиток. Все напряглись. Даже Зойсайт и Амелия вернулись к друзьям, чтобы узнать последние вести, пришедшие с Терры. Принцессы сжали кулачки, спрятав их в шелках и шифоне платьев, молясь всем богам, чтобы все обошлось и чтобы все домыслы и страхи остались неподтвержденными.

Но увы.

Пробежав глазами наспех написанное послание, Эндимион нахмурился, и его лицо посерело.

— Война. Металия напал на Иллюзион.

По саду пронеслось сдавленное восклицание, вырвавшееся разом из уст принцесс. И тут же время замедлило свой бег. Не осталось ничего, кроме безграничного напряжения и одной-единственной мысли, что их счастью пришел конец. И только гулкое биение сердец, казалось, нарушало вязкую тишину, пропитанную страхом и горечью невысказанных слов.

— Нам пора, — глухо произнес Эндимион, и это несколько сняло оцепенение с окружающих. Лорды подхватили свое оружие, укрепив мечи на поясе, и затем повернулись к своим невестам, чьи горящие лихорадочным блеском глаза казались огромными на осунувшихся бледных лицах.

Серенити, не говоря ни слова, порывисто обняла своего принца, спрятав на его груди мокрое от слез лицо. Минория растерянно смотрела в их сторону, а в ее голове отчаянно билась мысль, что все не правильно, что все должно быть не так… Надежда умерла в ее сердце, когда Эндимион прочел в послании всего одно слово. Всего одно слово…

От тяжелых мыслей ее отвлек Кунсайт, взяв принцессу за руку и легонько сжав ее в своей шершавой ладони. Минория заморгала, отвлекаясь, и, сглотнув, уставилась в непроницаемое лицо генерала.

— Я вернусь, — хриплым голосом пообещал он, выдавая себя с головой. — С щитом или на щите…

Услышав это, по спине дочери Астарты пробежал холодок, и девушка, повинуясь порыву, протянула руку и легонько коснулась щеки ледяного лорда.

— Постарайтесь вернуться с победой, мой лорд. Я… — тут она запнулась, словно собираясь с силами и, подняв голову, произнесла: — Буду ждать.

Кунсайт коротко кивнул и отошел, двинувшись вслед за остальными генералами. Эндимион же успокаивал Серенити; но вот он ласково, и в то же время твердо, отстранил ее, коснувшись напоследок губами лба возлюбленной, и двинулся вслед за своими спутниками.

Принцесса Венеры, до тех пор стоящая неподвижно, словно соляной столб, рванулась вслед за принцем, догоняя его и хватая за руку:

— Постойте!

В тот момент она не думала ни о чем, кроме как о своей безумной, но воистину благородной идее. Холодные дрожащие пальцы Минории крепко, словно тисками, сжали кисть Эндимиона, словно девушка боялась, что он уйдет прежде, чем она сообщит нечто важное.

— Вы что-то хотели, Минория? — обернулся к ней принц, изо всех сил стараясь сохранить на своем лице участие.

— Нет, — дочь Астарты, нервно облизнув пересохшие губы, обернулась в сторону подруг, словно интересуясь их реакцией, — ой, то есть, да… Я дарю вам свою армию!

Эндимион опешил, услышав эти слова:

— Простите, я не ослышался?

— Мои венерианцы в полном вашем распоряжении, — пробормотала Минория, прикусив губу. — Вам нужна любая помощь, так не отталкивайте руку, дающую ее!

Принц, перехватив ослабевшую руку девушки, запечатлел на ней полный благодарности поцелуй, а затем произнес:

— Не могу описать свою признательность, принцесса. Знайте: я не забуду этот полный благородства жест, когда схлестнусь с врагом на поле боя… Прошу простить, — Эндимион коротко поклонился и, развернувшись, широкими шагом покинул зимний сад.

Минория некоторое время смотрела ему вслед, чувствуя лишь горячее клеймо от поцелуя на безвольно повисшей руке, а затем развернулась к своим подругам.

— Это был отчаянный шаг, Минория, — произнесла Рейана, делая шаг навстречу.

— Но я не могла поступить иначе, — словно оправдываясь, прерывисто ответила принцесса Венеры. В этот момент она не видела ничего, кроме бледного словно мел лица страдающей Серенити.

— Спасибо… — проговорила лунная принцесса, опускаясь на скамью.

Минория кивнула. В ее сердце снова зародилась надежда на то, что все обойдется. Звезда любви будет хранить Эндимиона и доблестных лордов. Главное верить в это. А за горячими мольбами дело не постоит — их будет в избытке.

Венерианцы собирались на войну в мрачном молчании. После того, как Минория отдала необходимые распоряжения, Феникс объявил всеобщий сбор, сообщив воинам о решении принцессы передать командование армией Венеры в руки принца Эндимиона с Терры. Воины усмотрели в этом некое предательство — мол, сбагрила их, словно безмозглую скотину на бойню. И лишь один человек усмотрел в этом путь к достижению своей цели. Адонис, насвистывая что-то под нос, собирал свои вещи, чем раздражал окружающих.

— Чему радуешься, глупец? Война — это не веселая пирушка, — резко произнес отец, — это боль, мор, грязь… Кровь и смерть. Далеко не все становятся героями. И не такие как ты, теряли головы.

Юноша же, прекратив насвистывать, закинул за плечи котомку и беззаботно ответил, попробовав пальцем остроту клинка:

— И все-таки это неплохой шанс показать себя. Разом вся шелуха слетит, и тогда станет ясно, кто трус, а кто — герой.

Феникс лишь головой покачал. А Адонис вовсю себе представлял, как он, уже будучи героем, получит шанс приблизиться к Минории и сообщить ей, что все его подвиги, все победы — в ее честь. Как она улыбнется и протянет ему свои руки… И во всех этих мечтах он упорно отказывался замечать очевидную истину — что путь к победе устлан далеко не розами, а горами окровавленных тел; что не звуки кифары будут услаждать его слух, а стоны калек и умирающих; и что не о сладком нектаре он будет мечтать, метаясь в горячечном бреду, а о глотке чистой воды…

Но это будет потом, а в тот момент в его горячем сердце жили тяга к приключениям и благоговейная любовь к дочери Астарты. И ради нее одной он был готов закрыть глаза на всю чудовищность положения, в котором он оказался. Но панацея Адониса — облик прекрасной дочери богини Венеры — будет являться ему в тяжелейшие дни, в часы безумия и минуты отчаяния; в мгновения, когда нить жизни будет рваться под пальцами мудрых, но бесчувственных Норн. И только в те моменты он вспомнит, для чего пришел в этот мир — чтобы любить. Оберегать. И преклоняться.

Огонь войны горел два года. Два долгих года, омытых потом, кровью и слезами. Каждый день казался вечностью в аду, где не было ничего, кроме магических вспышек и звона мечей, криков ярости и боли. Но все это было ради одного — горько-сладкого, опьяняющего вкуса победы. На этот раз она оказалась на стороне Эндимиона и его лордов. Войско Металии было повержено и отброшено в самую холодную точку земного шара, в царство вечного льда — на Северный полюс.

Целых два года принцессы жили, не зная ничего о своих друзьях и возлюбленных. Неизвестность терзала их, и девушки могли довольствоваться лишь разнообразными слухами, доходившими к ним с Терры с огромным опозданием. Они гласили, что Эндимион и его лорды живы-здоровы и ведут войска в различных направлениях, оттесняя Металию и его сторонников к Северному полюсу. Минория, что болела душой за своих венерианцев, тоже получала утешительные вести. Особенно много разговоров было о юноше с белыми, точно снег, волосами — солдате армии Венеры.

Этот венерианец пережил немало испытаний, включая тяжелое ранение в грудь. Условия, в которых проходило лечение, не способствовали скорейшему выздоровлению; но молодой воин отчаянно боролся со смертью, и горячка, в которой он провалялся неделю, постепенно отступила. И вскоре юноша вновь вступил в противостояние с тьмой, еще более бесстрастный и решительный, чем прежде.

За боевые заслуги, бесстрашие и отвагу принц Эндимион даровал молодому герою офицерское звание. Так простой солдат-венерианец стал вторым после лордов Терры, и весть об этом быстро распространилась среди оставшихся на Луне выходцев с Венеры. Имя героя не называлось, и каждая мать втайне надеялась, что это ее сын достиг невиданных высот в военном деле. Даже Минория гордилась тем, что один из ее подданных стал офицером, не догадываясь о причинах, сподвигших молодого воина на подвиги.

Итак, Металия потерпел поражение и лопался от ярости в снегах Антарктики; на Терре же вновь воцарился мир. Весть об этом в Серебряное Тысячелетие лично доставил гонец легендарной Деметры — королевы Иллюзиона и матери Эндимиона. Это был счастливейший момент не только для Селены и принцесс, но и для всего народа лунного королевства. От облегчения Серенити даже расплакалась, и острая на язык Рейана не посмела посмеяться над этим.

Вместе с тем пришло и приглашение на костюмированный бал-маскарад от Деметры и Эндимиона. Королева устраивала его в честь победы над Металией, выражая искреннее желание увидеть на празднестве Селену и ее подопечных. Принцессы, узнав об этом, пришли в полный восторг. Еще бы! Пока длилась война, в лунном королевстве не устраивалось ни одного бала, ни одного праздничного пира — так жители Серебряного Тысячелетия выражали свою солидарность с соседями. К тому же, веселиться и плясать, в то время как бушевала война, было бы верхом цинизма.

Девушки, устав от постоянных тревог, выражали крайне нетерпеливое желание в сию же минуту отправиться на Терру. Даже обычно спокойная и уравновешенная Амелия высказала благоразумной Селене все веские доводы в пользу посещения соседней планеты. Однако королева опасалась отправлять свою дочь и ее подруг в Иллюзион. Она вполне справедливо полагала, что Металия не повержен окончательно и все еще может сыграть с развлекающимися на балу людьми злую шутку. Но Серенити, уговаривая, смотрела на мать такими большими умоляющими глазами, что сердце Селены дрогнуло. Да и просьбы других девушек королева не могла оставить без внимания. Селена понимала, что все они истосковались по своим возлюбленным не меньше, чем по развлечениям, а потому, скрепив сердце, она дала согласие на это путешествие. Сама повелительница Луны отправиться на Терру отказалась, сославшись на неотложные дела королевской важности, но в качестве сопровождения решила отправить с принцессами Артемиса. Конечно, без королевско-материнских поучений, выслушанных девами вполуха, не обошлось; получил свою порцию наставлений и более лояльный, чем строгая Луна, белый жрец. Селена даже пригрозила Артемису, что, если подопечные каким-либо образом скомпрометируют себя или, еще хуже, попадут в серьезные неприятности по его вине, она превратит его в кота на веки вечные.

Итак, когда все были готовы к отправлению, девушки и серьезный донельзя Артемис собрались в помещении храма Серебряного Кристалла. Там, на каменном полу у алтаря, была выгравирована особая пентаграмма. Девушки, сгорая от нетерпения, разместились в каждом из пяти лучей звезды и взялись за руки. Белый жрец, обратившись в кота, взобрался на плечо Минории и крепко вцепился когтями в ее накидку из тонкой шерсти и кивнул, подавая Серенити сигнал. Без будущей хранительницы Кристалла перемещение, именуемое звездной телепортацией, было невозможно — заклинание строилось именно на этом.

Принцесса послушно прикрыла глаза и, крепко сжав ладони Амелии и Минории, прошептала коротенькое заклинание. То же самое проделали и остальные девушки, и помещение храма озарилось ровным разноцветным свечением, что плавно превращалось в ослепляющий белый свет. Когда он начал резать глаза даже через смеженные веки, принцессы почувствовали рывок, словно их резко оторвали от земли, а затем непередаваемое ощущение парения, от которого в животе ледяным узлом завязался страх. Но на смену ему пришла эйфория от полета и невесомости. Но все же принцессы боялись открывать глаза и сделали это только тогда, когда ноги их коснулись земли.

Они стояли на белокаменных плитах дороги, ведущей к великолепному дворцу. Он поражал воображение девушек причудливым переплетением колонн, галерей и башенок. Клумбы, разбитые по обе стороны аллеи, фонтаны, мраморные статуи — все было гармоничным и величественным, сказочным и неповторимым. Все, что мог охватить взор — все занимало принцесс. Пока они, разинув рты от удивления и восторга, вертели головами, пытаясь впитать в себя каждую картинку, из дворца на порог вышли принц и лорды, дабы встретить своих гостий. Они терпеливо дожидались, пока девушки прекратят глазеть по сторонам, уймут свое девичье любопытство и, наконец, обратят на них внимание.

Серенити, первой заметив группу на пороге, застыла, не отрывая взгляда от фигуры в темно-синем камзоле и плаще с подбоем. Минория же не сразу поняла, что случилось с подругой — та стояла, прижав ладонь к шее, словно ее что-то душило, и не реагировала на зов. А когда принцесса Венеры проследила за взглядом Серенити, то сама едва не уподобилась ей. Эндимион быстрым шагом шел к ним навстречу, раскрыв объятия, и лунная принцесса тут же сорвалась с места, летя по аллее, словно белая птица, раскинув руки-крылья.

Сердце Минории, подскочив к горлу, забилось в бешеном ритме, но девушка стояла, опустив взгляд в землю, не желая смотреть на воссоединение влюбленных. Слезы предательски подступили к глазам, но девушка сморгнула их, стараясь думать о положительной стороне происходящего. К примеру, что Серенити сейчас счастлива.

Кто-то коснулся ее плеча, и дочь Астарты вздрогнула, повернувшись. На нее участливо смотрел Артемис.

— Почему ты мешкаешь? — поинтересовался он. — Мне казалось, ты тоже хочешь поприветствовать Эндимиона.

— Вспомни, чей он жених, — глухо ответила Минория, освобождаясь от руки белого жреца. Ей не хотелось, чтобы ее жалели.

«Итак, снова игра…» — с тоской подумала Минория, стараясь не смотреть на объятия Серенити и Эндимиона. Она, сцепив зубы и гордо вздернув подбородок, медленно двинулась ко дворцу. Все остальные последовали ее примеру — тем более, лорды тоже спустились с крыльца и поспешили навстречу девушкам. Без особой радости Минория наблюдала за тем, как к ней приближается Кунсайт, но все же она через силу улыбнулась и протянула к нему руки.

— Я вернулся со щитом, как и обещал, — произнес он негромким гортанным голосом.

— Иначе и быть не могло, — кивнула Минория.

Во взгляде лорда, обращенном к ней, явно читалось глубокое чувство, что не угасло в горниле войны, и дочь Астарты, облизнув пересохшие губы, отчаянно захотела, чтобы любовь этого достойного мужчины нашла отклик в ее сердце. Но, как бы она ни пыталась ранее, не выходило.

«Но я должна! Должна!..» — отчаянно приказала себе принцесса и крепче сжала руки Кунсайта в своих, ласково посмотрев на генерала. Он поймал взгляд Минории и чуть наклонился, намереваясь поцеловать ее. Принцесса запаниковала и едва не отпрянула. К этому она не была готова; но ее спасением, как ни странно, стал сам Эндимион.

— Добро пожаловать в королевство Иллюзион, дорогие гости, — произнес он, вспомнив об обязанностях хозяина. Минория, воспользовавшись этим, повернулась к принцу, растянув губы в вежливой улыбке.

Руки Эндимиона по-хозяйски покоились на тонкой талии Серенити, что, собственно, было под запретом у Селены, и Артемис, вспомнив об этом, тактично кашлянул, тем самым привлекая внимание и других парочек. Правда, Зойсайт и Амелия не желали прекращать свой спор, но это уже были мелочи. Главное, что Литавра с Нефритом и Рейана с Джедайтом вспомнили, где находятся. Да и Минория вздохнула с облегчением, когда принц нехотя отстранился от лунной принцессы.

Когда радость первых встреч поутихла, лорды в сопровождении принцесс медленно поднялись по ступеням, где их уже встречал королевский двор Иллюзиона и сама королева Деметра — статная темноволосая женщина в бледно-лимонном платье. Она властно кивнула, когда принцессы и Артемис склонились перед ней в почтительном поклоне, позволяя встать, и произнесла:

— Рада приветствовать вас на Терре, юные принцессы, и вас, мудрый жрец и наставник…

Артемис, услышав подобное обращение, выпятил грудь колесом от гордости и почтительно поклонился. Он был крайне доволен подобными эпитетами, а потому почувствовал себя крайне важной персоной. Покосившись на девушек, он с удовлетворением отметил, что они тоже кивнули в знак признания и гордо выпрямились, как и полагается наследницам престолов планет Внутреннего Круга.

Цепкий взгляд синих глаз Деметры коснулся каждой девушки и задержался на Серенити и Минории. В недоумении королева некоторое время переводила взгляд с одной принцессы на другую, пока, наконец, не спросила:

— Кто же из вас, юные девы, нареченная моего сына?

Принцесса Венеры повернула голову к подруге, что слегка растерялась, не ожидав услышать подобный вопрос:

— Я, принцесса Серенити, дочь богини Луны Селены.

— Ах, да… — кивнула головой Деметра, как бы извиняясь за легкую бестактность, но тут же громко произнесла: — Добро пожаловать, юные принцессы! Искренне надеюсь, что ваше пребывание здесь оставит только хорошие воспоминания, — сказав это, королева, махнув рукой, удалилась вместе со своими придворными, оставив принцесс на попечение сына и его лордов.

— Позвольте я покажу вам дворец, — на правах хозяина предложил Эндимион, и девушки согласились, предвкушая увлекательное времяпрепровождение. Однако принц, сделав пару шагов по направлению к крытой галерее, опоясывающей дворец, остановился, воскликнув:

— Адонис! Почему ты там стоишь, словно нелюдимый? Подойди сюда, позволь представить тебя нашим гостьям!

Из-за массивной колонны тут же, повинуясь словам принца, вышел молодой парень в белоснежном мундире с золотыми эполетами. Он был высок, статен и широкоплеч. Светлые волосы, словно вытравленные солнцем добела, были зачесаны назад, открывая красивое, волевое лицо, не лишенное, впрочем, легкого ореола мечтательности. Его светло-зеленые глаза тут же выхватили из стоящих напротив людей ту единственную, перед чистым образом которой он восхищался, и Адонис тут же преклонил колени перед Минорией, приветствуя свою принцессу. А когда он поднялся, по-прежнему не сводя взора с возлюбленной, Эндимион, похлопав венерианца по плечу, представил его девушкам:

— Перед вами герой войны и доблестный воин армии Венеры — первый офицер Адонис.

Услышав это, Минория пришла в восторг, сделав шаг вперед:

— Неужели это вы? — воскликнула она. — Слухи о ваших подвигах достигли Серебряного Тысячелетия, и я, признаться, была рада тому, что солдат моей родной планеты достиг таких высот. Рада, наконец, воочию убедиться в этом!

— А я рад встретить вас, принцесса, — Адонис взял ее руку и запечатлел на ней легкий галантный поцелуй. — Я к вашим услугам.

Дочь Астарты улыбнулась ему чисто и открыто впервые за последнее время. Она была так рада увидеть человека с ее родной планеты — венерианца — что не сдерживала своих эмоций. А в душе офицера все пело, ведь все было в точности, как в его мечтах. Для него это был знак к сближению, и счастью Адониса не было предела.

— Нам пора, — нарушил момент Кунсайт, нахмурив тонкие брови. Ему не понравилось, как Минория смотрела на этого выскочку. Конечно, раньше лорд не считал венерианца таковым, но именно в тот момент ревность одержала победу над хладнокровием. Генерал взял принцессу за руку, словно предъявляя на нее свои права и отвел в сторону. Такого Адонис явно не ожидал. Он не понимал причину поступка Кунсайта, так как ничего не знал о матримониальных планах Селены, связывающих лордов и принцесс.

Однако, не растерявшись, Адонис предложил:

— Если ваше величество позволит, я составлю вам компанию.

Эндимион согласился, и компания двинулась дальше, вдоль галереи, а дальше и во внутренние залы и покои дворца.

Принц был хорошим рассказчиком. Он показывал принцессам дворец, с увлечением рассказывая о той или иной скульптуре, картине или образце искусства. Принцессы с интересом слушали, озираясь по сторонам. Лорды же, что видели все это не раз, с загадочными улыбками наблюдали за детскими восторгами красавиц.

Обойдя большую половину дворца, они вошли в одну из малых гостиных — небольшую уютную комнату, выполненную в голубовато-белых тонах. На небольшом изящном столике в центре комнаты стоял букет алых роз, источающий сладкий аромат. Сквозь тонкие занавеси пробивался рассеянный солнечный свет. Здесь было уютно и не так помпезно, как в других, богато обставленных гостиных.

Рядом со столиком, с рукоделием в руках, сидела молодая женщина с длинными волосами цвета красного дерева. Ее профиль был тонок и изящен — разве что нос малость длинноват, но это нисколько не портило природной привлекательности землянки. Светло-зеленое платье легкими складками ниспадало на пол, оттеняя светлую кожу и дивный оттенок волос придворной дамы.

Услышав шаги, она поднялась с места и поклонилась, приветствуя принца и его спутников.

— Не ожидал встретить тебя здесь, Берилл, — произнес он, когда та выпрямилась и замерла, сложив руки. — Полагаю, мы нарушили твое уединение?

Берилл покачала головой, и ее щеки затопил нежный румянец:

— Нет, ваше высочество, нисколько. Хотя, признаться, я не думала, что увижу вас сегодня, — улыбаясь и не сводя глаз с Эндимиона, ответила землянка.

— Хочу отрекомендовать вам Берилл — фрейлину моей матери. А это Серенити, принцесса Лунного королевства и моя невеста, а также ее свита…

Дальше женщина уже не слушала. Сердце ее замерло, а затем забилось чаще, кровь прилила к лицу, и Берилл инстинктивно прижала руку к груди, где уже кислотой разъедала душу ревность. Невидящим взором Берилл смотрела на Серенити, пока в голове билась мысль: «Невеста. Его невеста».

С чисто женским коварством, смешанным пополам с любопытством, она рассмотрела лунную принцессу и нахмурилась. Как бы она хотела найти в ней недостатки! Эту чистую, белоснежную кожу… Или голубые глаза, взирающие на Берилл с интересом и дружелюбием… Или эти волосы, заплетенные в два светлых хвостика, что почти достигали колен… Как же землянке хотелось схватить и выдрать их! Совершенная красота Серенити, ее изящность и непорочность заставляли Берилл чувствовать себя ущербной и несовершенной, хотя до серой посредственности молодой женщине было далеко. И чем дольше она рассматривала лунную принцессу, тем сильнее ненавидела девушку. Ведь Эндимион выбрал Серенити, а не ее. И это причиняло Берилл нестерпимую боль.

Пожалуй, Минория могла бы понять землянку — сердца их одинаково принадлежали Эндимиону. Только вот обе они не пришли бы в восторг от подобного сравнения. И если чувство принцессы Венеры, несмотря на нелегкое бремя, было светлым, то любовь Берилл была пропитана ядом ревности.

Берилл принадлежала к семье, что обладала лишь громким титулом, но не землями или золотом. Впрочем, именно имя отца послужило ей своеобразным пропуском в ряды придворных дам Иллюзиона. И именно там, во время своей первой аудиенции, тогда еще юная шестнадцатилетняя девушка увидела Эндимиона. Он стоял у трона матери с откровенно скучающим видом — еще мальчишка. Принцу и впрямь было еще четырнадцать, и Берилл тогда не обратила на него должного внимания. Но прошло два года, принц возмужал и стал хорош собой. И, не заметив как, фрейлина влюбилась в сына Деметры.

Где-то глубоко внутри она понимала, что Эндимион никогда не обратит на нее то внимание, которого она так жаждала, и уж тем более никогда не станет ее мужем. Но принц не желал выходить у нее из головы, и Берилл думала о нем дни и ночи напролет, потихоньку сходя с ума. Порой она предпринимала рискованные попытки намекнуть Эндимиону о своих чувствах, но тот либо не понимал ее знаков, либо вежливо игнорировал их. Впрочем, к молодой женщине он относился приветливо, и это зажигало крохотный огонек надежды в сердце земной красавицы.

Сейчас же она была сама не своя. Увидев нареченную Эндимиона, Берилл едва не тронулась умом от ревности. Одно дело знать, что принц отправился на Луну с особой миссией, совсем другое — увидеть воочию эту «причину». Сердце ее было похоже на клубок ядовитых гадюк, ядовитых и омерзительных. Но, подобно ящику Пандоры, в светлом уголке ее души, жила надежда. Невеста — не значит жена. Все еще может измениться.

— Берилл? Вам плохо? — обеспокоенно осведомился принц, заметив перемену в настроении и поведении придворной дамы.

Та покачала головой и выдавила из себя улыбку:

— Нет. Все хорошо, просто задумалась.

Эндимиона удовлетворил этот ответ и, кивнув напоследок, он вместе с гостями покинул гостиную.

Берилл же тяжело опустилась на стул и уронила голову на руки, беззвучно выдохнув. Появление невесты Эндимиона, казалось, лишило ее сил, но все же землянка понимала, что у нее еще есть шанс привлечь Фортуну на свою сторону. Впереди еще бал-маскарад, а где, как не на балу, можно сказать все, что угодно, скрываясь под маской?

Губы Берилл тронула улыбка. О да, это она может! Она пустит в ход все чары, а маска и особый костюм помогут ей в этом! Эндимион узнает о ее чувствах уже завтра… Ах, только бы время летело быстрее!

Ах, этот бал! Торжественное сияние тысячи свечей, натертые до блеска полы, сверкающая позолотой лепнина. Блеск, мишура, переливчатый смех и звон кубков. Шорох платьев, щелчки каблуков, звуки музыки. Все — и дамы, и кавалеры — в диковинных костюмах. Маскарад — это праздник, на котором таинственный незнакомец в маске может оказаться близким другом, а темная личность принять облик непорочного создания. Торжество веселья и обмана, тайн и неожиданных открытий.

Минория у самых дверей в зал надела красную маску и посмотрелась в зеркало-пудреницу, задорно улыбнувшись своему отражению. Ее все же можно было узнать — во-первых, маска не закрывала все лицо, а во-вторых принцесса предпочла оставить привычную прическу — алый бант-корону в распущенных волосах.

Толкнув дверь и сделав шаг вперед, дочь Астарты с непривычки зажмурилась — так ее поразил блеск и помпезность королевского маскарада. Вокруг сновало столько народу, что Минория грозилась затеряться в этом людском море. Подхватив кубок с вином, что разносили слуги, она медленно двинулась вперед, глазея по сторонам в поисках знакомых лиц.

В скором времени кто-то схватил ее за локоть, и принцесса, обернувшись, с удивлением уставилась на Серенити. Лунная принцесса — а это была она — была облачена в костюм воина Луны. Одеяние Сейлор Мун, что запрещенное Селеной — синяя юбочка, красные сапожки, белоснежное фуку с красными бантиками на груди и за спиной… Только маски не было.

— Серенити? — удивленно прошептала Минория, схватив подругу за руки. — Почему ты в этом костюме? Насколько я помню, у тебя было длинное белое платье с крыльями. Я думала, ты наденешь его…

— Я передумала в последний момент. Должна же я хотя бы на маскарад надеть этот костюм, — улыбнулась девушка и заговорщически подмигнула.

— И Луна, конечно же, об этом ничего не знает?

Серенити воскликнула:

— Естественно! — и чуть тише добавила: — Хорошо, что у нас есть Артемис, верно?

Принцесса Венеры рассмеялась, прикрыв рот ладошкой:

— Угадай, кто придумал мне костюм.

Лунная принцесса окинула беглым взглядом костюм подруги, немного похожий на ее собственный — синяя юбка с красной каймой, белая блуза с красным бантом и матроской такой же расцветки, что и юбка. На шее — белая бархотка с золотым полумесяцем, а на плечах — полупрозрачные белые наплечники. Синие туфельки с ремешком, обхватывающим щиколотку… И только одна деталь из костюма Сейлор Венеры была на Минории — перчатки с оранжевой каемкой.

— Да тут и думать не надо — Артемис, — ответила Серенити, отводя принцессу Венеры в сторону, чтобы не мешать парам, что уже готовились танцевать.

— Он сильно старался, — засмеялась Минория. — Правда, даже здесь он остался верен идее, связанной с твоей защитой. Мол, если произойдет нечто, что будет так или иначе угрожать твоей жизни, я буду тут как тут, и платье не помешает мне исполнить свой долг.

Лунная принцесса положила руку на плечо подруги и чуть сжала его:

— Думай о хорошем. Металия повержен, дворец охраняют… К тому же, я уверена, что Эндимион защитит меня… Нас, — поправилась Серенити, обведя рукой зал. — Давай будем просто отдыхать и не размышлять о чувстве долга.

— Согласен, — раздался за ее спиной голос. Эндимион подошел к девушкам и поклонился, приветствуя их.

Минория быстро склонила голову в приветственном жесте и, сделав вид, что увидела еще кого-то в толпе разряженных гостей, покинула влюбленную парочку. Щеки ее пылали — так было всегда, когда земной принц оказывался поблизости. Тело предательски реагировало на статного брюнета, и принцесса ненавидела себя за это.

Проводив Минорию взглядом, Эндимион обратил свой взор к Серенити, взяв ее ладони в свои и легонько сжав:

— До сих пор даюсь диву, насколько вы похожи, — покачал принц головой.

Лунная принцесса едва открыла рот, чтобы рассказать о детских шалостях, но вовремя вспомнила, что этот трюк был использован против самого Эндимиона; поэтому она, чтобы загладить неловкую ситуацию, трогательно прижалась к возлюбленному. Принц погладил Серенити по голове, а затем произнес:

— Может, вы чего-то хотите? Фруктов, вина? Пирожных?

Как и многие девушки, Серенити была падка на сладкое, поэтому она с готовностью кивнула, услышав предложение Эндимиона. Тот, поцеловав ее руку и попросив не скучать, отошел к столам, что ломились от всевозможных яств и напитков. Прикидывая, что же придется возлюбленной по вкусу, принц не сразу заметил, как к нему подошла Берилл в фиолетовом платье с высокой талией, расшитым драгоценными камнями.

— Не желаете ли потанцевать, Эндимион? Музыканты сегодня превзошли сами себя…

Принц полуобернулся к ней, удивленно вздернув брови:

— Вы первой приглашаете меня на танец? Это смелый шаг.

— И каков же будет ваш ответ? — с замирающим сердцем поинтересовалась молодая женщина, поигрывая расписным опахалом.

— Увы, нет, — отказал Эндимион, а Берилл почувствовала, как желудок ее завязывается узлом, а в душе нарастает отчаянный гнев.

— Я так понимаю, вы будете танцевать весь вечер только с лунной принцессой? — резко осведомилась она, сжав в руках многострадальный предмет.

— Мне кажется, вы забываетесь, Берилл, — сухо произнес Эндимион. — Она — моя невеста, и вполне естественно, что я хочу проводить больше времени именно с ней. Пусть даже это выглядит слишком эгоистично. В любом случае, я не обязан отчитываться перед вами о своих планах, благо в зале полно мужчин, что с радостью согласятся потанцевать с вами. Прошу простить.

Откланявшись и взяв с вазочки воздушное кремовое пирожное, принц направился к Серенити, оставив молодую женщину сгорать от злобы и разочарования.

«Ах, так?! — подумала она, стиснув зубы. — Ну, хорошо. Раз их высочество не хочет по-хорошему, придется действовать более радикальным способом. И чем быстрее, тем лучше…»

Сжав кулаки, Берилл быстрым шагом покинула зал, одержимая жаждой мести и сжигаемая пламенем безответной любви. В тот момент молодая женщина не могла мыслить трезво; она была в отчаянии, и все, о чем она могла думать — о последних словах принца, заронивших в ее раненную душу семена обиды. О, она добьется его внимания! Только вот Эндимиону этот способ вряд ли придется по душе…

Минория все же решила последовать совету Серенити и отдохнуть на балу. Правда, для этого у нее была еще одна мотивация — отвлечься от мыслей об Эндимионе. Как ни странно, ей это легко удавалось — принцесса Венеры получала от танцев и развлечений неописуемое удовольствие. Рейана и Литавра тоже были там, кокетничая и развлекаясь со своими кавалерами, но Минория решила не подходить к ним — самое время отдохнуть друг от друга и завести новые знакомства. Амелия же, пробыв на балу совсем ничего, ушла к себе в покои, сославшись на усталость.

«Наверняка сейчас читает очередную книгу», — пожала плечами Минория и вновь погрузилась в омут развлечений, что сменяли друг друга, подобно калейдоскопу.

Золотистые волосы принцессы растрепались, некоторые пряди выбились из прически и упали на лицо, прилипнув к сопревшему лбу, но Минория, раздраженно откидывая их назад и заправляя за уши, продолжала плясать и веселиться, не чувствуя усталости.

Церемониймейстер объявил очередной танец c частой сменой партнеров, и принцесса быстро встала в ряд, мысленно потирая руки. Бросив взгляд на партнера, с которым ей предстояло начать танец, она с удивлением обнаружила в нем Зойсайта. Грянула музыка и, улыбнувшись юному генералу, Минория протянула к нему руки. Сомкнув их, пара покружилась, а затем расцепила руки, переходя к следующему партнеру. Перебрав всех кавалеров, дочь Астарта вернулась к самому началу.

Зойсайт, положив руки ей на талию, ловко повел ее в танце, кружа и подпрыгивая. Он, несомненно, был ловок и гибок, словно вьюн. Каждое движение его выходило быстрым и немного резким, и порой Минория не успевала за ним. Но вот их ладони вновь разжались, и принцесса, закружившись, попала в руки Нефрита.

Лорд-звездочет обладал кошачьей грацией и артистизмом, и танцевать с ним было истинным удовольствием. Нефрит был внимательным кавалером, предупреждающим каждое движение девушки. Только вот делал он это как бы скучая, от нечего делать. Минория подумала, что лорд танцевал только ради Литавры, что тогда кружилась с каким-то бородатым мужчиной средних лет.

Джедайт стал следующим знакомым партнером после череды кавалеров, грозивших оттоптать Минории ноги. Увы, и генерал не был исключением. Он сыпал извинениями за каждое неловкое движение, между делом аргументируя свои ошибки полным неумением танцевать — дескать, этот пробел вызван предпочтением вести «танцы» с противником на поле боя, а не в бальных залах. Девушка вежливо кивала, терпеливо ожидая смены партнера.

Но вот музыка стала замедляться, и мажорные ритмы сменились плавными мелодиями — второй частью танца. Его начинали девушки. Вскинув руки, Минория, плавно кружась, устремилась к центру зала, к остальным красавицам, где они некоторое время танцевали, передвигаясь по кругу, кружась и изгибаясь всем телом.

Затем — легкая перебежка — и вот Минория в руках Кунсайта. Она давно заприметила его в рядах танцующих, и теперь не без удовольствия отдалась воле мужчины, позволяя вести себя в танце. Рука в руке, глаза в глаза. Лорд молчал, не отрывая взгляда от партнерши, а она улыбалась, кружась, едва касаясь пола. Для принцессы стал открытием тот факт, что Кунсайт чувствовал себя в танце не менее уверенно, чем на поле боя — движения его были четкими, выверенными и плавными.

Но вот очередная смена партнеров, и Минория, закружившись, перешла к следующему партнеру. От кружения ее волосы окончательно растрепались, упав на глаза, и когда принцесса Венеры одним жестом откинула их назад, то увидела очередного партнера.

Эндимион.

У Минории едва не подкосились ноги, и она, с трудом совладав с собой, продолжила танец, избегая смотреть на любимого человека. Она опустила глаза, глядя на алую розу в его петлице так, словно на свете нет ничего интереснее. Но в то же время она остро ощущала тепло его ладони на своей талии, и от этого принцессу бросило в жар. Она не знала, хочется ли ей, чтобы эти мгновения длились как можно дольше, или же чтобы эта сладкая мука, наконец, прекратилась.

Краем глаза Минория заметила, что Серенити с дежурной улыбкой танцует в паре с Джедайтом, и задумалась, а как выглядят они с Эндимионом со стороны? Заметно ли ее волнение? И каково выражение лица у принца? Наверняка подчеркнуто-вежливое, чуть отстраненное, словно при исполнении долга.

Но этого она уже не узнала, так как заиграли последние аккорды и пришла пора заканчивать танец. Принцесса, отстранившись, склонилась в глубоком поклоне, а когда выпрямилась, все же рискнула взглянуть на Эндимиона. Тот, щелкнув каблуками, прикоснулся губами к ее руке и произнес:

— Благодарю за танец, принцесса Минория.

Дочь Астарты рассеянно кивнула и, когда принц направился в противоположный конец зала, огляделась, не зная, на что бы еще отвлечься. Она была все еще взбудоражена, и девушка, сжав руки, пару раз глубоко вдохнула. Волосы вновь упали на лицо, и принцесса, отойдя в сторону, быстро привела прическу в порядок, закрепив покрепче бант-корону на затылке.

— Не подарите ли вы мне следующий танец? — раздался рядом чей-то голос, и принцесса подняла голову. Перед ней стоял Адонис, протягивая ладонь и улыбаясь.

— С удовольствием, — ответилаМинория, принимая руку. В поле ее зрения вновь попали Эндимион с Серенити, и принцесса поспешила отвернуться, чтобы вновь не ощутить болезненный укол в сердце. Положив затянутую в перчатку ладонь на плечо венерианца, она перевела взгляд на Адониса и ласково улыбнулась ему. Тут же она почувствовала, как его рука на ее талии напряглась, а над губой выступили капельки пота.

— Что с вами, офицер? — поинтересовалась дочь Астарты, в удивлении выгнув бровь. — Выглядите вы неважно.

— Не извольте беспокоиться, принцесса, — на удивление спокойным голосом ответил юноша, продолжая вести принцессу в танце. Однако легкий румянец на щеках все же едва не выдал его с головой; к счастью, Минория не заметила этого. Волнение горячей дрожью пробегало по телу молодого офицера, и он пытался запомнить каждое мгновение танца с возлюбленной: ее тонкие пальцы в его ладони, гибкий девичий стан, руку на его плече… Впервые она была настолько близко наяву, а не в безумных мечтах.

— Скажите, Адонис… — начала вдруг Минория, подняв глаза. — Обращали ли вы когда-нибудь свой взор на родную планету? Думали ли вы о том, что оставили там кусочек своего сердца?

Офицер, поколебавшись, кивнул:

— Да, хотя я покинул Венеру еще несмышленым ребенком. И эту любовь не искоренить, даже несмотря на то, что Луна стала для меня вторым домом. И глядя на вас, Минория, я вспоминаю полузабытые картины из детства. Наш дом, небольшой пруд… Вы — символ прошлого, настоящего и будущего Венеры. И все, кто волей судьбы покинул нашу укрытую облаками планету, верят в вас так же свято, как и я.

— Ваши слова греют мне сердце, — призналась принцесса, грустно улыбнувшись. — Но иные обязанности отвлекают меня от долга перед Венерой…

— Долг перед королевой Селеной, приютившей вас?

— Не совсем так, Адонис, — ответила девушка. — Все гораздо сложнее, чем кажется. Серенити… Она мне как сестра, я люблю ее всем сердцем, оттого и поклялась защищать ее. Поэтому собственные соображения зачастую меркнут перед этим чувством.

Офицер чуть крепче сжал ладонь принцессы:

— Но ведь так не будет вечно!..

Минория удивленно воззрилась на него, а затем потупила взор, ответив:

— Когда Серенити станет женой Эндимиона, она больше не будет нуждаться в нашей защите. Принц Терры даст ей все, что необходимо — любовь, защиту… и даже больше. И тогда мы станем свободными и получим шанс распоряжаться своими жизнями по личному усмотрению.

«Только хочу ли я этого?» — добавила принцесса про себя, решив, что и так рассказала Адонису слишком много. Он же ничего не ответив, все так же продолжая вести Минорию в танце, наслаждаясь ее близостью. Сладким сном наяву, который не хотелось прерывать…

А в это время Берилл сидела в своей комнате, преклонив колени у небольшого алтаря. Перед ней стоял сосуд, наполненный травами, растертыми в порошок и смешанными с серой. Всего две свечи освещали помещение, отбрасывая тени на сосредоточенное бледное лицо молодой женщины. Немигающим взором она смотрела на каменный алтарь, размышляя над тем, стоит ли остановиться, пока еще не поздно, или же завершить ритуал. Внутри нее словно спорили свет и тьма. «Остановись!» — кричала ее светлая сторона. «Действуй…» — соблазняюще нашептывала тьма. И этот шепот был громче криков рассудка.

Перед внутренним взором Берилл встало волевое лицо Эндимиона, и сердце землянки болезненно сжалось. Вспомнив его слова, ранившие ее душу, вспомнив идеальную до оскомины Серенити, которую молодая женщина ненавидела всем своим существом в той же степени, что и любила принца, Берилл приняла окончательное решение.

Взяв с алтаря острый серебряный кинжал, она полоснула себя по ладони и, зашипев от боли, сжала раненную руку в кулак и занесла ее над сосудом с травами и серой. Зажмурившись, молодая женщина срывающимся голосом произнесла темное заклинание, некогда выменянное у темного странствующего мага в обмен на несколько золотых монет. Кровь рубиновыми каплями капала в сосуд, смешиваясь с его содержимым, а Берилл, как одержимая, повторяла темные слова раз за разом, качаясь, словно в трансе. Сначала хриплым шепотом, потом все громче и громче, пока не сорвалась на крик. Ей повезло, что в коридорах не было стражи — все либо стояли вокруг дворца, либо на входе в бальный зал, охраняя покой танцующих людей.

Порыв ветра, ворвавшегося в покои Берилл, распахнул со стуком окно и взметнул волосы молодой женщины. Это привело ее в чувство, и землянка резво вскочила на ноги, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Кровоточащую ладонь она спрятала в складках платья, сжав до боли тонкую ткань.

— Чего ты хочешь от меня, женщина? — раздался слабый, но от этого не менее устрашающий голос. Он исходил из сосуда, который теперь светился, переливаясь темно-синим и черным. И из этого колышущегося мрака на Берилл мрачно смотрели два глаза-уголька.

От страха сердце землянки ушло в пятки. Она полагала, что знает, кто именно явится на зов, но все равно была напугана. Но, тем не менее, взяв себя в руки, молодая женщина ответила:

— Мое имя Берилл, повелитель Металия. И я призвала тебя сюда, так как отчаянно жажду твоей помощи.

— Помощи? — пророкотал темный дух. — Не к тому обращаешься, женщина! Я — зло!

— Но у меня есть, что предложить тебе! — в отчаянии вскричала она, понимая, что Металия может ускользнуть. — Я отдаю всю себя — душу, тело, энергию — тебе, о повелитель!

— Себя? — пророкотал дух зла, и его глаза-угольки засветились еще ярче. — Щедрый дар, но все же недостаточно.

— Все, что пожелаешь! Я дам все! Даю клятву! — умоляюще произнесла Берилл, вновь падая на колени перед сосудом.

— Что же ты хочешь, женщина, раз идешь на такие жертвы?

— Я хочу, чтобы принц Эндимион полюбил меня! — выпалила землянка, судорожно прижав ладони к груди.

— Любовь… — недовольно протянул Металия. — Человеческая слабость, из-за которой гибнут империи и цивилизации. Как же предсказуемо!

— Прошу… — одними губами прошептала Берилл, вперив полный мольбы взор в сосуд с Металией.

— Да будет так, я помогу тебе! Но ты заплатишь слишком дорогую цену, женщина! — произнес дух зла. — Я слаб после войны, и ты знаешь об этом. Тебе предстоит вернуть мне былую мощь и собрать новую армию. Тогда — и только тогда — Эндимион будет в твоих руках. Готова ли ты к этому?

Берилл кивнула. Теперь в ее сердце не было ни капли сомнения.

— Да будет так!

Металия взвился над сосудом темным облачком и толчком проник в грудь землянки. Та, слабо вскрикнув, повалилась на пол, дергаясь в конвульсиях. Боль ослепила ее, лишив рассудка, нутро горело, словно охваченное пламенем. Это миазмы зла прорастали в ней, укореняя Металию в теле Берилл. Он впитывал в себя ее энергию, пожирал ее душу, отравляя все то добро, что оставалось в молодой женщине.

Вместе с тем неуловимо менялась ее внешность. Глаза, некогда карие, приобрели бордовый оттенок, уши заострились, как и клыки. Кожа стала мертвенно бледной, и в обрамлении темно-красных волос она казалась прозрачной, словно вылепленной из воска.

Но вот Берилл успокоилась, и ее тело обмякло. Впрочем, она тут же поднялась и медленным шагом прошествовала к зеркалу, глядя остекленевшим взглядом. На молодую женщину смотрело ее новое лицо, а когда она открыла рот, раздался голос Металии:

— Теперь ты мое земное воплощение, королева Берилл. Помни же, что обещала! Хоть ты отныне и королева, но все равно моя раба.

— Я выполню все, — ответила землянка чужим, холодным голосом.

— Не подведи, — последовал ответ.

От Берилл отделилось темное облако, значительно увеличившееся в размерах, и вылетело через окно, растворившись в ночи, оставив новоиспеченную темную королеву в одиночестве. Та долго глядела на свое отражение, а затем положила ладонь на гладкую поверхность. Посеребренное стекло тут же пошло трещинами, а затем и вовсе со звоном осыпалось к ногам женщины, многократно отразив в осколках бледное лицо женщины.

— Ты все равно будешь моим, Эндимион. Это вопрос времени, — произнесла в пустоту Берилл и рассмеялась — холодно, зло. И ночь поглотила ее, приняв в свои объятия. У темной королевы было немало планов на нее.

Минория не сразу поняла, что произошло. В одно мгновение она танцевала с Адонисом, а в другой момент услышала оглушающий звон, почувствовала пронизывающий холод. Венерианец повалил принцессу на пол, прикрыв ее своим телом, и она лежала, не имея возможности пошевелиться. Вокруг нее была суета, паника, люди кричали, раздавался топот ног. Кто-то пробежал совсем близко, наступив на ее волосы. Свистел ветер, вспыхивали какие-то огни, похожие на вспышки молний.

— Адонис? — проговорила она, уперевшись свободной рукой в плечо офицера, пытаясь хоть немного освободиться. Тот, открыв глаза, простонал:

— Вы целы, принцесса?

— Да, но… Что это было?

— Не знаю… Моя спина… — венерианец сморщился от боли и побледнел.

Дочь Астарты открыла было рот, чтобы засыпать Адониса вопросами, как услышала над собой бархатный баритон Кунсайта:

— Минория? Хвала небу, ты цела! — неприкрытое волнение сквозило в его голосе, и от этого генерал даже позволил себе перейти с принцессой на «ты».

— Помогите, лорд Кунсайт! Мы не можем подняться…

Но он уже и без этого помог принцессе Венеры подняться на ноги и буквально оттащил девушку в сторону, направляясь вместе с паникующими гостями к дверям. Взгляд Минории упал на Адониса, по-прежнему лежащего ничком на полу. Его белый мундир был обагрен кровью; особо крупные осколки стекла торчали из его спины.

— О, боги! Он ранен! — рванулась к нему принцесса, глядя на венерианца широко распахнутыми глазами, полными ужаса.

— Оставь его, Минория! — строго приказал Кунсайт, схватив ее за плечи. — Мы можем о нем позаботиться. Спасайся!

— В чем дело? Я так ничего и не поняла! — потребовала объяснений принцесса, вцепившись пальцами в мундир генерала.

— Металия, — коротко ответил ледяной лорд.

Девушка была настолько потрясена, что даже утратила дар речи, и Кунсайт воспользовался этим, продолжая тащить принцессу к двери. И только когда над ее головой просвистела молния, Минория обрела контроль над своим телом, вырвавшись из стальной хватки генерала. Яркой, ослепляющей вспышкой в мозгу пронеслась всего одна мысль: «Серенити». От этого принцессе Венеры даже жарко стало.

— Серенити! Где она?! — прокричала она, кинувшись обратно в зал.

— Дух огня! В бой!!! — раздалась совсем рядом команда Сейлор Марс, и Минория едва успела пригнуться, чтобы ее не опалил поток пламени, выпущенный Рейаной. Перекатившись в бок и пригнувшись, Сейлор Венера побежала дальше.

— Минория! — раздался за ее спиной голос Кунсайта, и девушка резко обернулась, понимая, что от лорда ей так просто не отделаться.

— Лорд Кунсайт, оставьте меня в покое! Выполняйте свой долг, а я буду выполнять свой! Найдите остальных лордов, защитите принца, выведите людей отсюда. Я в состоянии позаботиться о себе сама!

Ее слова прозвучали достаточно резко, и дочь Астарты успела пожалеть об этом, но на лице лорда не дрогнул ни один мускул. Коротко кивнув, он развернулся и бросился прочь, а Минория двинулась дальше, пытаясь найти Серенити.

От пыли, поднявшейся в воздух, было трудно что-то разглядеть, и принцесса Венеры, кашляя, звала Серенити, надеясь услышать ее ответ. Но сквозь шум от ударов темной энергии о стены бального зала что-либо услышать было невозможно. Наконец, добравшись до противоположного конца зала, девушка, наконец, нашла ту, которую искала. Серенити сидела в алькове, прижавшись к Эндимиону. Тот прикрывал ее собой, практически завернув лунную принцессу в плащ. Увидев это, Минория с облегчением выдохнула. Серенити была в безопасности. Теперь пришло время найти остальных воинов и вступить в бой.

Уже двигаясь назад, Минория наткнулась на Амелию. Принцесса Меркурия еще не успела обратиться в Сейлор воина — судя по ее потрепанному виду, она шла против паникующий толпы: рукава ее голубого платья были оборваны, волосы всклокочены, на скуле красовался синяк.

— Ты в порядке? — спросила дочь Астарты у подруги, и та кивнула. — Где остальные? Я видела Рейану в десяти шагах отсюда, но Литавра?..

— Юпитер за колонной неподалеку от входа, — поведала Амелия. — Я едва не испробовала на себе атаку Духа Грома, пробегая мимо.

— Отлично, — коротко кивнула Минория. — Надо собраться всем вместе… Часы при тебе? Собирай воинов здесь и перевоплощайся.

Пока принцесса Меркурия, поднеся запястье с часами к губам, вызывала Марс и Юпитер, Венера пыталась найти свой жезл для трансформаций, но не находила, хлопая себя по бедрам. Ее прошиб холодный пот, когда она осознала, что легкомысленно оставила его в своих покоях в Лунном Королевстве. Все, что она обнаружила — свою пудренницу в форме полумесяца.

— Артемис меня убьет, — пробормотала она, и словно в ответ на ее фразу рядом с ней оказался белый жрец.

— Вы в порядке? Как принцесса? — Артемис с тревогой посмотрел на девушек.

— Она с принцем. Я видела ее, с Серенити все в полном порядке.

Этот ответ немного успокоил жреца Серебрянного Кристалла. Вскоре подбежали Литавра и Рейана, и стали наперебой докладывать о том, что произошло: чья-то магическая атака, произведенная с улицы, выдавила все стекла в бальном зале. Многие гости оказались ранены осколками. Пользуясь замешательством, принцессы перевоплотились в Сейлор воинов и с трудом отразили атаку неизвестного, что швырял молнии из темной энергии, оставаясь снаружи. Воинам приходилось действовать практически вслепую.

Артемис внимательно выслушал их и, дав кое-какие команды, приказал Амелии и Минории перевоплощаться. И вовремя — атаки темными молниями вновь возобновились. Однако на этот раз останавливать их пытались земные лорды — их команды слышались из разных уголков зала. Снова в зале, где совсем недавно кружились пары, воцарился хаос.

Внезапно налетевший ветер задул оставшиеся свечи, которые еще не успел погасить сквозняк, тянущийся из разбитых окон. Бальный зал погрузился в мрак и тишину, только тонкие лучи лунного света падали на пол светлыми квадратами. Атаки прекратились, и стало настолько тихо, что можно было услышать биение сердца Амелии. Сейлор Меркурий как раз перевоплотилась, и теперь сидела рядом, напряженно вслушиваясь в тишину. Стало так тревожно, словно это далеко не конец.

И гром грянул. Точнее, во мраке зажглись огнями два рубиновых глаза и потянуло могильным холодом, от которого по телу Минории пробежали тысячи мурашек, и каждый волосок стал дыбом.

— Металия… — выдохнула она сжав кулаки.

— Мыльный дождь! В бой!!!

— Дух огня! В бой!!!

— Дух грома! В бой!!!

Три команды прозвучали практически в унисон, и тут же помещение окуталось непроницаемым туманом, сквозь который кометами прорывались вспышки молний Юпитер и огня Марс. С замирающим сердцем принцесса Венеры следила за исходом атаки. К ее ужасу и удивлению, атаки Литавры и Рейаны прошли зазря, и подтверждением этому стал холодный женский голос:

— Глупцы! Металия нематериален! Что ему ваш огонь! Что молнии! И, тем более, туман из мыльных пузырей!

Холодный смех отразился от каменных сводов замка и вернулся, многократно усиленным эхом, резанув по ушам.

Что-то кричали лорды, в свою очередь атакуя короля тьмы, но смех женщины не умолкал, заставляя все присутствующих скрежетать зубами от безысходности. Металия был неуязвим. Несмотря на слабость после войны, король тьмы не стал от этого менее опасен.

Облако темной энергии накрыло Сейлор воинов и лордов, подбросив их вверх и швырнув на землю. Темные электрические разряды молний, выпущенных незнакомкой, союзницей Металии, пронзили девушек и мужчин, заставив выгнуться от разрывающей их тела боли, а затем безвольно обмякнуть.

Раздался пронзительный крик, и словно во сне Минория увидела, как Серенити вырывается из рук Эндимиона и бежит к поверженным подругам. Это зрелище полоснуло Сейлор Венеру по сердцу, и она бросилась к ней наперерез, отчаянно вскрикнув:

— Стой!!!

— Это еще что? — голос темной женщины словно пригвоздил девушек к месту. Их сердца бешено колотились, слезы жгли глаза. Принцесса Венеры крепко держала Серенити за руки, заслоняя собой, чтобы та не натворила глупостей. Но вспышка безумного отчаяния уже прошла, и лунная принцесса обмякла. Вовремя подоспевший Эндимион подхватил ее на руки, не давая упасть. — Убей их, Металия! Всех, кроме Эндимиона.

От этих слов дрожь в ногах Минории прошла как по волшебству, уступив место неукротимому гневу. Бездыханные тела лордов и трех сенши на полу; Эндимион с бессознательной Серенити на руках; даже Артемис, неподвижно полулежавший у колонны. Принцесса-воин не знала, жив ли ее друг.

— Ни за что! — чеканя каждое слово, произнесла она, сжав до боли кулаки. Безумный смех стал ей ответом.

«Серебряный свет Луны обладает целительными свойствами… Он прогоняет тьму…»

Слова Луны, сказанные на одной из тренировок, внезапно всплыли в ее голове, и Минория, глядя, как горящие алым глаза приближаются к ней, достала из потайного кармана зеркало-пудреницу.

«Лунный свет! Конечно же!» — мелькнула на долю мгновения мысль, и Сейлор Венера раскрыла зеркальце.

Бледные лучи Луны отразились от гладкой поверхности зеркала, создав ослепительный Луч Полумесяца — точь-в-точь такой же, как и тот, что она вызывала при помощи Жезла Венеры. Рассеянный свет, пойманный посеребренным стеклышком, превратился в тонкий, ослепительно-белый луч и ударил меж глаз Металии, заставляя короля тьмы съежиться в размерах и взреветь от ярости. Ослепленный, он бросился на Минорию, намереваясь уничтожить воительницу и ее импровизированное оружие.

— Нет! — раздался вскрик, и кто-то словно из-под земли вырос, заслоняя собой принцессу. Этот человек едва держался на ногах, но все же он нашел силы встать на защиту той, что любил больше жизни.

— Адонис? — потрясенно прошептала девушка, прикрыв рукой приоткрытые в изумлении губы. Это и впрямь был офицер, но ответить он не успел, так как Металия обрушил весь свой гнев на него, буквально впечатав венерианца и его принцессу в стену. Минория приняла на себя двойной удар, ударившись спиной и затылком; вдобавок и Адонис, прикрывший ее собой и получивший колоссальный удар в грудь, придавил ее своей массой при падении.

Так они и упали вдвоем, лишившись сознания. Зеркальце выскользнуло из ослабевших пальцев Сейлор Венеры и с тихим звуком покатилось по полу.

— Нет… Нет! Нееееет!!! — закричала в отчаянии Серенити, ставшая свидетельницей последнего сражения Минории. Слезы брызнули из синих глаз, когда осознание, что ее друзья мертвы, захлестнуло ее горячей волной. Она упала на колени, протягивая к ним руки, и Эндимион с трудом помог ей подняться на ноги. Однако лунная принцесса продолжала биться в истерике. На лбу ее засветился символ полумесяца — знак принадлежности к королевскому роду, и его сияние становилось все ярче и ярче.

— Умри же, наконец, девчонка! — Берилл была вне себя. Металия ослаб после атаки одной из спутниц ненавистной Серенити и поспешил убраться в тень, и теперь все, что ей оставалось — завершить начатое собственными руками. Она выпустила в принцессу очередную молнию, но та растворилась в ослепительном белом свете, что исходил от Серенити. Он становился все ярче и ярче, и принцесса, источая его оторвалась от земли, раскинув руки. За спиной девушки выросли белые крылья, и она вознеслась практически под своды зала, под изумленный взгляд Эндимиона. Божественный свет дочери Селены не причинял ему никакого вреда, чего нельзя было сказать о Металии и Берилл. Они теряли силы от этого свечения, и Металия, наконец, с криком исчез, вернувшись в недра своего королевства — восстанавливать силы. Берилл же, закрыв лицо руками, чувствовала, как очищается. Ее лицо принимало прежние черты — исчезали клыки, глаза вновь принимали прежний оттенок… Но не спасения она хотела, нет. Ведь цель еще не была достигнута.

— Я еще вернусь! — пообещала темная королева и, развернувшись, скрылась во тьме.

С ее уходом исчерпалась и сила Серенити. Крылья ее исчезли, полумесяц во лбу погас и принцесса, закрыв глаза, рухнула вниз.

— Серенити! — вскричал Эндимион, бросаясь к девушке. Он вновь поймал ее, едва устояв на ногах. — Серенити… — взволнованно прошептал он, похлопывая ее по щекам. — Очнись… — простонал земной принц, прижавшись лбом к челу любимой. Легкое дыхание коснулось его щеки, и принц едва не заплакал от облегчения. Всего мгновение назад он думал, что потерял ее навсегда, но Серенити дышала. Ее дыхание было слабым, но оно было. Жизнь еще теплилась в этом хрупком теле…

После происшествия на Терре всех принцесс и Артемиса отправили обратно в Серебряное Тысячелетие. Причем Деметра и Эндимион лично сопровождали девушек, что находились в бессознательном состоянии после боя с Металией. К счастью, их жизни были вне опасности. Лучшие целители Иллюзиона поддержали жизненные силы принцесс настойками и заговорами, и единственное, что теперь оставалось юным девам — восстанавливать утраченную энергию. В лунном королевстве их всех погрузили в целебный сон, в котором они должны были провести все необходимое для исцеления время — примерно один лунный месяц.

Селена была вне себя от беспокойства. Она корила себя за то, что позволила дочери и ее подругам отправиться на Терру, несмотря на дурное предчувствие. Деметра успокаивала ее, беря всю вину на себя — мол, она сама не уследила за наследницами, понадеявшись на хрупкий мир, но лунной богине от этого не было легче.

Все это время к девушкам никого не допускали, даже Эндимиона. В последний раз он видел Серенити во время отправления на Луну, а потом принцесс поместили в закрытом крыле лунного замка, допуская туда только жрицу Луну, Селену и Минорию, что первой пришла в себя. В этом стоило благодарить Адониса, заслонившего принцессу Венеры своим телом. Сам же офицер остался в королевстве Иллюзион, где о нем и о лордах заботились лучшие лекари и целители Терры.

Земной принц подолгу сидел у дверей в южное крыло, где находились принцессы, надеясь хоть одним глазком взглянуть на любимую. Но Луна была непреклонна, Минория отмалчивалась, игнорируя все его расспросы, а Селену он не решался просить об этом, так как ощущал жуткую вину за случившееся. Однако вскоре Деметра с сыном вернулись обратно на Терру, но послания от принца приходили в Серебряное Тысячелетие каждый день.

Принцесса Венеры присматривала за подругами, часами просиживая у их постелей с рукоделием в руках. Она расчесывала их волосы, уделяя особое внимание Серенити. Ее длинные волосы запутывались, когда лунная принцесса вдруг начинала плакать, метаться и бредить, зовя во сне Эндимиона. У Минории болела душа за подруг, и все то время, что остальные принцессы провели в целебном сне, она напоминала тень самой себя. Бледная, тихая, осунувшаяся, девушка ничем не была похожа на прежнюю хохотушку и проказницу. Даже золото волос, казалось, поблекло.

Но вот прошел месяц, и Серенити открыла глаза одной из первых. Селена, ожидавшая этого момента, провела практически весь день рядом с дочерью, плача от облегчения. На душе у Минории тоже стало чуточку светлей. Окончательно она воспряла духом, когда очнулись и остальные принцессы. Девушка бегала от постели к постели, пытаясь уделить каждой подруге хоть немного внимания. Опасность отступила, хоть все они были слабы.

Лунная принцесса, лежа в постели, с грустью смотрела на Терру. Не было ни одного дня с момента пробуждения, чтобы она не спрашивала об Эндимионе. Селена зачитывала ей письма принца, и от этого Серенити впадала в большую меланхолию. Сердце королевы сжималось от боли за свое дитя, но она не могла ничего поделать. Принца на Терре держали дела политической важности, да и в любом случае Селена не допустила бы его к дочери до ее полнейшего выздоровления.

— Я хочу отправиться на Терру, — заявила она как-то раз, когда королева пришла навестить Серенити. Лунная принцесса сидела, утопая в подушках, а рядом с ней прикорнула уставшая Минория. Другие девушки дремали, но Серенити не желала спать, как бы ни настаивала ее мать, напротив — она утверждала, что оправилась в полной мере, чтобы отправиться в Иллюзион.

— Нет, Серенити, — строго ответила Селена. — На этот раз я не позволю тебе отправиться на Терру. Твои хранительницы еще слишком слабы, да и ты еще не окрепла в полной мере. Неужели ты забыла, что с тобой приключилось?

— Если не позволишь — я сбегу! — непокорно встряхнула головой девушка, и эта нотка протеста поразила королеву до глубины души.

— Что ты говоришь?! — ужаснулась королева. — Ты дерзишь матери?

— Я не могу без него, — тихо призналась Серенити, опустив голову. Две слезинки скатились по ее щекам. — Позволь мне отправиться к нему хоть на денек, мама. Прошу…

Селена промолчала. Поднявшись с постели, на которой сидела, она подошла к окну и задумчиво уставилась на диск сине-зеленой планеты. Сердце матери разрывалось от противоречий. С одной стороны, она хотела уберечь дочь от опасностей, которые таила в себе Терра, а с другой не хотела, чтобы ее Серенити страдала. Это был сложный выбор, и Селена должна была выбрать один из двух возможных путей. Третьего не дано.

— Ты понимаешь, на какой риск идешь? — тихо спросила королева, повернувшись.

Серенити кивнула:

— Я готова рискнуть ради любви.

— Видят боги, дочь моя, я не хочу отпускать тебя. Но если зовет сердце, я бессильна. Но ты отправишься на Терру в сопровождении Луны и Минории. Я напишу послание Деметре, чтобы она обеспечила вам дополнительную защиту. И только когда все условности будут соблюдены, вы отправитесь в Иллюзион.

— Спасибо… — Серенити слабо улыбнулась и положила свою голову на колени матери. Селена, вздохнув, стала перебирать тонкие пряди волос принцессы. Очередная разлука — и вновь во благо единственной дочери. Да, ее девочка выросла… Пришла пора принять это.

====== 26. Новый защитник ======

You’re the only one who matters, and the only one for me.

Now I’m lonelier than ever, only your love can save me.

I’ve wanted this forever, but I want you all for me.

You could put me back together, only your love can save me.

My Darkest Days_Save Me

С момента расставания Минако с Мамору прошло чуть больше месяца. Август вступил в свои права, принеся с собой прохладные ночи и первые желтые листочки в кронах деревьев. В воздухе витало едва ощутимое дыхание приближающейся осени; особенно остро оно ощущалось по утрам, когда солнце едва-едва поднималось над горизонтом, освещая город золотисто-розовым светом. Но ближе к обеду эта осенняя иллюзия растворялась в пронзительно-голубом, безоблачном небе, и люди забывали о том, что лето подходит к концу, готовясь передать ключи от царства природы златовласой сестрице Осени.

Для Минако этот месяц был отмечен бешеным водоворотом событий, в который ее затянуло сразу после памятного выступления в клубе. Словно само небо обрушилось на девушку, не давая ей ни одной спокойной минуты, и Айно ломала голову, что тому причиной. Куда бы она ни пошла, что бы ни делала — повсюду по пятам следовали демоны. И так каждый день, на протяжении целого месяца. Создавалось впечатление, что у каждого демона была одна-единственная цель: уничтожить ее, стереть Сейлор Ви с лица земли. Костюм борца за добро и справедливость словно стал для нее второй кожей — так часто Минако приходилось перевоплощаться.

Айно перестала нормально высыпаться. Демоны, создания мрака, предпочитали вершить свои темные дела под покровом ночи, и Сейлор Ви порой возвращалась домой с рассветом, проклиная всех и вся. Вкус победы постепенно набил оскомину, и мечты Минако о любви и славе постепенно сошли на нет. На смену им пришли более низменные, банальные желания — скажем, просто выспаться. После сражений Айно была настолько измучена, что у нее едва хватало сил, чтобы переодеться и добраться до кровати, а на следующий день эта кабала повторялась. И снова. И снова. И снова.

А в одну из последних ночей, когда изнуренная Минако вернулась домой и повалилась в постель, ей вновь приснился сон о прошлой жизни. Серебряное Тысячелетие, балы, кавалеры, война, Металия… И Адонис. Все казалось таким реальным, словно во сне девушка вновь пережила все те далекие события, а потому, проснувшись поутру, Айно не почувствовала себя отдохнувшей. Да и сон таинственным образом таял, словно сахар в стакане чая. С каждой уходящей минутой, пока Минако лежала с закрытыми глазами, не решаясь покидать постель, образы меркли и выцветали, превращаясь в мираж. И как бы девушка ни силилась вспомнить внешность Адониса — тщетно. Он ускользал от нее, словно возвращаясь назад в страну грез.

Пошатываясь и отчаянно зевая, Минако поднялась с постели и направилась на кухню. По пути она пребольно ударилась плечом о дверной косяк, однако отреагировала на это довольно вяло, всего лишь потерев ушибленное место. Подойдя к кухонной стенке, она встала на цыпочки и наугад вытянула две коробки — одну с сухим завтраком, другую — с кошачьим кормом. Артемис тут же вбежал на кухню и запрыгнул на подоконник, усевшись там, словно примерный ученик в ожидании урока.

Айно, все еще продолжая спать на ходу, открыла коробки и рассыпала их содержимое по двум мискам — себе и коту. Тот даже облизнулся, предвкушая аппетитный завтрак. Минако поставила перед ним еду и уселась за стол. Взяв ложку, девушка, не мигая, уставилась прямо перед собой. Это оцепенение со стороны было больше похоже на сон с открытыми глазами. Невольно на ум приходило сравнение с лунатиками — настолько невыразительным было в тот момент лицо Айно. Мысли ее были путанными и обрывочными, картинки в голове Минако вспыхивали и гасли, собирая воедино осколки утекающего сквозь пальцы сна.

«Кто же этот Адонис? Странно, что я не могу удержать в памяти этот сон, обычно такого не было… Только и помню, что имя и зеленые глаза. Кто он? Почему он мне снится? Я вижу прошлое перед грядущими ключевыми моментами в жизни. Какую же роль должен сыграть Адонис?»

— Минако, э-э-э…

«И снова там был Эндимион и Кунсайт. И вот еще один мужчина… Еще один влюбленный. Адонис. Счастливая Минория, несчастная Минория… Какая ирония — снова треугольник. Еще один. Или это другая фигура? Надо посчитать участников…»

— Минако!

«И все-таки, почему я не могу вспомнить его лицо? Помню мельчайшие детали вплоть до золотых эполет, а лицо — нет… Ну мистика просто! Ничего, я все равно увижу его. Может, это моя новая любовь? Заманчиво, но…»

— Минако!!!

Девушка подпрыгнула на месте, от испуга выронив ложку. Прибор упал в миску, громко звякнув; этот резкий звук словно набатом ударил по вискам Айно.

— А? — спросила она, проморгавшись. — Что за крики?

— Что ты мне насыпала, соня? — пробурчал кот, демонстративно отодвинув лапой миску.

— Как что? Твои подушечки с паштетом, — непонимающе ответила девушка.

— Ты точно уверена в этом, умница? — если бы Артемис мог, он бы скорчил рожицу. Но вместо этого кот выразительно округлил глаза.

Недоумевая, Минако бросила взгляд в свою миску и выпучила глаза, мигом проснувшись. Оказалось, что вместо привычных шоколадных подушечек она насыпала себе Вискас. Хорошо еще, что в рот не отправила эту прелесть. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что в кошачьей миске был ее завтрак, и именно это вызвало шквал возмущений со стороны Артемиса.

— Да ладно, перепутала. С кем не бывает! — пожав плечами, хихикнула Айно. — Сейчас все поменяю.

— С тобой бывает все, Минако, — заметил Артемис. — В последнее время ты не в себе.

— Да ладно? — деланно удивилась Айно, высыпая шоколадные подушечки в мусорную корзину. — Даже не знаю, с чем это связано… Ах, да! — она хлопнула себя по лбу. — Я же каждый день сражаюсь с демонами! Да по ним можно мифологию изучать! Нарцисс, Пандора… Петит Пандора… Кто еще? ДеБринна со своим радужным шоколадом…

Пока Минако загибала пальцы, перечисляя своих противников, белый кот снисходительно смотрел на свою хозяйку, качая головой.

— Но я же беспокоюсь! — произнес кот, следя за тем, как Айно насыпает ему кошачий корм. — Ты работаешь на износ.

Девушка пожала плечами, пододвигая к Артемису его завтрак:

— От меня мало что зависит. Эта ручка для трансформаций — сущее наказание. Я всякий раз с содроганием жду, когда Селена сообщит мне об очередной угрозе… Но в этом есть свой плюс, — назидательно подняла палец вверх Минако, принимаясь за еду.

— Какой же? Стремительно растущая популярность прекрасной Сейлор Ви?

— И это тоже, — взмахнула ложкой девушка, прожевав. — Это неплохо тешит мое самолюбие. Но вообще-то я веду к тому, что я совершенно не думаю о том, что у меня напрочь отсутствует личная жизнь. Согласись: нереально думать о свиданиях и парнях, когда все демоны Темного Королевства точат на тебя зуб.

Кот оторвался от миски и, облизнувшись, заметил:

— И правда! Неплохой способ отвлечься от проблем…

Минако, доев и сложив руки на столе, бросила на Артемиса лукавый, оценивающий взгляд:

— Хм-м-м, Артемис! А ты неплохой парень. Я бы даже сказала, самый лучший — всегда выслушаешь, поддержишь, дашь совет. Даром только, что тебе больше тысячи лет. И в человеческой форме ты красавчик…

Кот с подозрением уставился на Айно:

— Это ты на что намекаешь? Если что, то я уже давно и безответно влюблен в другую, да-да!

Девушка притворно вздохнула, и в ее глазах блеснули озорные искорки:

— Не везет так не везет! Шучу! Не смотри на меня так! — воскликнула она, поймав настороженный взгляд Артемиса. — И все-таки, если не секрет, в кого же ты влюблен? Только, чур, не говори, что в Усаги! Это будет не оригинально.

— Усаги? Сейлор Мун? Ну ты и фантазерка! — покачал головой белый кот. — Нет, конечно. Луна. Мне давно нравится Луна.

Минако хитро сощурилась, поднимаясь с места:

— Ну конечно же! А она знает?

— Э-э-э… — Артемиса явно смутил этот вопрос. — Нет…

— Как? За все это время ты не удосужился ей сказать? — воскликнула девушка.

— Ну… Как-то возможности не было… — промямлил кот, смущенно переминаясь с лапы на лапу.

— Хм-м-м, — потерла подбородок Минако, покосившись на пушистого друга. — Предоставь это мне! Кто, как не я, лучше всех разбирается в любовных делах?

Артемис не удержался:

— Ну да, помню я твои муки по Мамору, — сказал — и тут же пожалел об этом, прикрыв в ужасе лапкой рот.

Былое игривое настроение Айно как рукой сняло, и она будто бы стала старше на несколько лет — взгляд потух, плечи опустились.

— Вот спасибо тебе, друг! — тихо произнесла девушка, сделав ударение на последнем слове и, встав из-за стола, вышла из кухни. Кот тут же помчался за ней следом.

— Прости, Минако! Ляпнул, не подумав! — торопливо извинялся белый жрец, семеня за хозяйкой и пытаясь заглянуть ей в глаза. Но Айно лишь ускорила шаг, пытаясь оторваться от Артемиса, что по глупости впервые за все время причинил ей боль одним лишь словом. Оно раскаленной иглой вонзилось в сердце и, пройдя насквозь, вышло, оставив тупую пульсирующую боль.

Девушка вдруг остановилась на полпути, но так и не повернулась к коту. Тот, уже не зная как высказать свое сожаление, принялся мурлыкать и тереться о ноги Минако.

— В самом деле, чего это я? — вдруг громко произнесла Айно, улыбнувшись. Артемис едва сдержал вздох облегчения, когда девушка наклонилась и взяла его на руки, принявшись почесывать пушистого подлизу за ушком. — Веду себя глупо.

Минако вернулась в спальню и, посадив кота на кровать, встала у зеркала, критически осмотрев свое отражение.

— Как ты думаешь, Артемис, — начала она, задумчиво покусав губу, — может, все мои неудачи в личной жизни из-за того, что я не достаточно красива? Может, я похожа на замарашку?

Кот едва с кровати не свалился от такого заявления:

— С ума сошла?! Откуда в твоей голове вообще взялись такие мысли?

А Айно тем временем пристально изучала свое лицо, едва не прижимаясь носом к зеркальной поверхности:

— Слушай, мне кажется, у меня появились первые морщины. Вот здесь…

— Ох, дайте мне сил! — вздохнул Артемис, закатив глаза. — Это мимическая морщинка, Мина, оттого, что ты часто улыбаешься. Такие есть у всех.

— Правда? — выгнула бровь девушка, с надеждой посмотрев на кота.

— Тебе двадцать лет, Минако. Какие, к черту, у тебя могут быть морщины?! — в сердцах воскликнул Артемис, и Айно, нахмурившись, пригрозила ему пальцем:

— Не ругайся!

— Ох, молчу… — сдался на милость пушистый жрец, свернувшись клубочком, но продолжая наблюдать за Минако.

— А волосы? — девушка перекинула на плечо свою роскошную золотистую гриву и пропустила и пряди через пальцы, любуясь. — Посеченные кончики! — воскликнула она. — С этим надо что-то делать… Как ты думаешь, Артемис, мне пойдет каре? Ну, где-то по плечи.

— Ты сошла с ума… — пробормотав кот, устав выслушивать глупости из уст хозяйки. — Я точно знаю, что тебе подойдет.

Минако полуобернулась к нему:

— Что же, что же?

— Проспаться, Мина. Проспаться!

— Но я серьезно! — надув губки, ответила Айно. — Ты знаешь, что смена прически может изменить и жизнь? Неплохо было бы попробовать это утверждение на собственном опыте…

— Вот теперь я точно знаю, что тебе подойдет! — воскликнул Артемис, подскакивая на месте. — Стрижка-вспышка! После нее твоя жизнь уж точно не станет преж… Эй! — кот едва успел увернуться от брошенной в него расчески.

— Пушистая сволочь! — воскликнула Минако и рассмеялась. Артемис хохотал вместе с ней, втайне радуясь тому, что ему все же удалось отвлечь подругу от тяжелых мыслей.

— Так больше продолжаться не может! — восклицание одной из сестер Фонда оторвало Данбурита от работы. Создатель Темного Агентства поднял голову и хмуро уставился на возмущенную холеную блондинку, что стояла напротив его стола, скрестив руки.

— Что именно, Ликвид? — спокойно поинтересовался он, откинувшись на спинку кресла, обтянутого темной кожей.

— Все! Сколько наших уже обратилось в прах после встречи с этой Сейлор Ви, а вы все продолжаете отправлять их на верную смерть! — кипятилась демонша. Несмотря на то, что лицо Данбурита было скрыто в тени, она каждой клеточкой тела ощущала его спокойствие. Словно это не касалось их главы никоим образом. И это только раззадоривало Ликвид Фонду.

— Чего же вы молчите? Разве это нормально — спускать все на тормозах? Результат практически нулевой! Эта выскочка постоянно выходит сухой из воды, в то время как лучшие из лучших гибнут, выполняя ваш приказ.

— И что же ты хочешь от меня?

Фонда слегка приободрилась. Этой репликой Данбурит подтвердил, что она все-таки пробилась к его рассудку. Осталось лишь закрепить результат, к чему она непосредственно и перешла:

— Более решительных действий с вашей стороны. Вы лишь даете указания, а сами не вникаете в ход дела.

Создатель Темного Агентства расхохотался:

— Тебе не кажется, Фонда, что ты переступаешь черту? Пытаешься командовать мной?

Ликвид пошла на попятную, поняв, что слегка перегнула палку:

— Нет, я лишь имела ввиду, что…

— Думаешь, я дни и ночи напролет протираю штаны в этом кресле? — Данбурит поднялся с места и обошел стол, остановившись напротив Фонды. Та слегка поежилась под его холодным взглядом. — Что я, как ты выразилась, только и могу, что отдавать приказы?

— Нет, но…

— Ликвид Фонда! — повысил голос глава Агенства. — Ты не имеешь никакого права командовать мной. Заруби себе это на носу, иначе я лично тебя уничтожу!

Данбурит навис над женщиной, словно удав над кроликом, и та затрепетала от страха, поспешно кивнув. Когда же создатель Агентства отошел, удовлетворившись ее ответом, Ликвид сглотнула тугой ком и перевела дыхание.

— Ты всегда была умнейшейв Агентстве, Фонда. Даже умнее своих сестер, — внезапно проговорил Данбурит, вновь вернувшись в кресло. — Догадываешься, к чему я веду?

Под выжидающим взглядом холодных зеленых глаз в животе Ликвид завязался узел.

— Да, — кивнула она, с трудов совладав с собой.

— Так как ты умна, то тебе не составит труда разработать свой собственный план по уничтожению Сейлор Ви. Верно? — голос Данбурита не терпел возражений, и Фонда вновь высказала свое согласие кивком. — Отлично. А я в этот раз не останусь в стороне. Ты ведь это ставила мне в вину?

— Я не подведу! — твердо пообещала Ликвид. — И сестры помогут мне в этом.

— Верю, — протянул Данбурит. — Охотно верю. Пойди и докажи это. Прояви все свои способности, задействуй любые ресурсы!.. Знаешь, совсем недавно на твоем месте стояла ДеБринна — полная надежд и решимости. И что с ней стало?

Лицо Фонды приняло оттенок брезгливости:

— Она была неудачницей. Я же — последняя козырная карта Темного Агентства. Но все же именно ее прием я возьму на вооружение — игру на девичьих слабостях. Стремление к сомнительному идеалу — прямой путь к падению. А чем Сейлор Ви отличается от других девушек? Только наличием магических способностей…

— Я понял твои доводы, Ликвид. Можешь приступать, — махнул рукой создатель Темного Агентства, и когда демонша скрылась за дверью, вновь пододвинул к себе папку с материалами, полную фотографий. На всех них была изображена Сейлор Ви, она же Минако Айно. Дитя любви. Капризное, глупое дитя.

Данбурит медленно перебирал снимки, задерживая взгляд на самых удачных кадрах.

«Это все из-за нее… Из-за нее…» — крутилось в его голове.

Сложив фотографии обратно в папку и отложив ее на край стола, Данбурит поднялся с места, разминая затекшие конечности, и прошел мимо заложенного кирпичами окна. В нем не было надобности, так как Темное Агенство располагалось глубоко под землей, в заброшенном бункере, куда не попадал ни один солнечный луч.

Агентство было его детищем. Данбурит создал его с нуля, сделав независимой частью древнего Темного Королевства. Демоны и юмы, созданные им, подчинялись только своему главе; сам же он был слугой Берилл и Металии. С четырьмя великими лордами он предпочитал не иметь никаких дел, и отнюдь не из-за страха. Данбурит считал себя равным им.

Данбурит дал жизнь многим юмам и демоншам, и каждая из них была столь же прекрасной внешне, что и прогнившей внутри. Но ни одна из них не могла сравниться с прекрасной воительницей Венеры, чей образ порой являлся ему во снах. О да, он знал свою историю, и от этого ненавидел Сейлор Ви. Все это — Агенство, юмы — все было создано с одной целью: уничтожить златовласую реинкарнацию принцессы. И вот час пробил.

Данбурит ходил из угла в угол, недобро усмехаясь, а затем, остановившись, подошел к столу и вытащил из колоды карт четыре туза. Перетасовав их с закрытыми глазами и разложив рубашками вверх, он, взмахнув рукой, выбрал одну из карт. В ее центре жарким пламенем горело красное сердце. Впервые за все время глава Темного Агентства вытащил не пиковый туз, символ смертельного фиаско, не карту бубен, символ удачи, а туз червей. Чепуха!

— Ты заплатишь за каждого загубленного агента, Сейлор Ви, — произнес он в пустоту, сминая карту в руках. — Теперь, когда ты слаба, я воспользуюсь этим. Будь уверена!

На следующий день весь Токио буквально пестрел рекламой нового модного салона сестер Фонда. Плакаты, листовки, визитки, баннеры, штендеры — все остальные объявления буквально терялись на фоне рекламных проспектов, оформленных в кричащих золотых и красных тонах. Все это стоило немалых денег, что тоже служило неплохой завлекаловкой. Любопытные горожанки, попавшись на удочку, так и стекались к четырехэтажному зданию, облицованному красным камнем.

В вестибюле их встречала хозяйка — ослепительно улыбающаяся блондинка в деловом полосатом костюме и кокетливой шляпке, мисс Фонда. Она радушно приветствовала клиенток, рассказывая им о своем салоне:

— Добро пожаловать в наш модный салон «Героиня», в котором каждая из вас сможет стать героиней сама по себе. Я — Ликвид Фонда, и я отвечаю за косметику, полный ассортимент которой вы найдете здесь, на первом этаже. На втором этаже вас встретит моя сестра — Уотер Фонда. Она покажет вам целый мир одежды — от туфелек до нижнего белья. В любом предмете одежды от сестер Фонда вы будете неотразимы! Если вам интересно, что же находится на третьем этаже, загляните к моей сестре Паудэр, что подберет вам прекрасную бижутерию и аксессуары. Помимо этого, на третьем этаже вы можете приобрести ювелирные украшения на любой вкус. Ну и в заключение — четвертый этаж и Солид Фонда — да-да, еще одна моя сестра. Мир оригинальных и милых причесок, что создадут ваш неповторимый образ. Найдите свой стиль! И еще, маленький бонус каждой посетительнице нашего салона — подарок на ваш выбор. Без него не уйдет никто! А теперь — милости просим, наш салон в вашем распоряжении.

После таких слов в глазах девушек и женщин всех возрастов загорались алчные искорки, и дамы, ведомые любопытством, рассеивались по салону. Кто-то тестировал косметику, кто-то крутился перед зеркалом, оценивая обновки… И каждая девушка, поднимаясь этажом выше, неизменно поражалась сходству сестер Фонда — как и Ликвид, они были на одно лицо. Солид, Паудэр и Уотер были неизменно вежливы с покупательницами, и никто не уходил без покупок и подарков.

Подарки, кстати говоря, тоже были разнообразные: кокетливые кружевные чулочки с поясом, диски с релаксирующей музыкой, фитнес-программами или видеоиграми, силиконовые формы для выпечки… Каждая клиентка брала себе то, что душа просила, и покидала модный салон «Героиня» с твердым намерением вернуться туда еще раз.

Именно на эти невинные презенты сестры Фонда и возлагали свои самые большие надежды. Подарочки оказывались с подвохом — каждую вещицу сестры зачаровывали таким образом, что, попав в руки девушек, они начинали влиять на них, заставляя считать себя самыми прекрасными и совершенными на свете. Но, подобно сказке о Белоснежке и ее завистливой мачехе, всегда было одно «но»: клиенток салона не покидало ощущение, что что-то не так — будто кто-то стоит на их пути к полному совершенству. Оно крепло от часа к часу, от минуты к минуте, превращаясь в твердую уверенность в одном: эта преграда — Сейлор Ви. И если уничтожить ее, то уже ничто не помешает стать им прекрасными и неотразимыми. Гипнотическое воздействие подарочков сестер Фонда лишало жительниц Токио последних крох рассудка, превращая в безвольных зазомбированных кукол, готовых на все — даже на убийство — ради достижения цели.

И Данбурит наблюдал за этим, одобряя план Ликвид Фонды. Оставалось ждать, когда же в силки попадет особенная птичка. Что-что, а ждать глава Темного Агентства умел.

Последние пять дней жизни Минако выдались на удивление спокойными. Демоны притихли, словно осознав, что встреча с воительницей Венеры может стать для них последней, и Айно наконец-то смогла вволю выспаться. Казалось, жизнь вошла в прежнее русло, но это была лишь иллюзия. Девушка чувствовала это на уровне подсознания, но глушила шепот интуиции, чтобы не нарушать душевный покой последних дней.

Объявления об открытии модного салона Фонда пестрели на каждом углу, и Минако, всякий раз проходя мимо подобной рекламы, все чаще задумывалась о том, что ей не помешало бы заглянуть туда. Обновить гардероб, прикупить немного декоративной косметики — да мало ли что! Но все чаще Айно все же подумывала над тем, чтобы обрезать свои шикарные волосы и обзавестись другой прической. После расставания с Мамору она перестала носить бант на затылке, предпочитая заплетать косу, и теперь ей хотелось избавиться вслед за ним и от своей пышной гривы. Она больше не говорила об этом Артемису, но эта идея стала настолько навязчивой, что Минако все же решила посетить салон «Героиня», где, согласно листовке, второпях прихваченной в супермаркете, на четвертом этаже предлагались парикмахерские услуги.

На следующий день, посадив Артемиса в сумку, Айно направилась в модный салон сестре Фонда. Ликвид, заметив новую клиентку, мрачно усмехнулась.

«Попалась!» — с удовлетворением констатировала она, мысленно потирая руки. Придав лицу дежурное выражение услужливого дружелюбия, Ликвид Фонда обратилась к Минако со вступительной речью об устройстве салона.

Айно выслушала ее вполуха, разглядывая с интересом богатое убранство салона и предлагаемый ассортимент. При виде цен у нее едва глаза на лоб не полезли, но девушка все же совладала с собой, решив, что же ей нужно в первую очередь.

— Я хотела бы подстричься, — сообщила она хозяйке салона. Та закивала головой, словно китайский болванчик:

— Конечно-конечно! Солид Фонда и наши мастера к вашим услугам! Пройдите на четвертый этаж.

Минако направилась к лифту, а Ликвид тут же сняв с себя маску лицемерия, поднесла ко рту золотой перстень с гравировкой «ТА» и произнесла:

— Сейлор Ви здесь! Это ваш шанс стать красивыми, дети мои…

Опустив руку, Фонда повернулась и с победной улыбкой посмотрела в сторону кожаного диванчика, на котором, закрывшись газетой, сидел Данбурит. Словно почувствовал ее взгляд, он опустил газету и, полуулыбаясь, произнес:

— Твоя хватка впечатляет. Иного я и не ожидал.

— Победа за нами, господин, — отчиталась Ликвид, но глава Агентства остановил ее движением руки:

— О победе стоит говорить лишь в том случае, когда она свершилась. Оценивать стоит лишь итог.

— Как скажете, создатель, — склонила голову Фонда.

А у дверей салона потихоньку собиралась толпа одержимых идеей растерзать Сейлор Ви, дабы стать красивыми. Ликвид с торжеством смотрела на них, а затем открыла двери, впуская зазомбированных внутрь.

— Она наверху! — сообщила она собравшимся. — Уничтожьте девчонку!

— Чтобы стать красивыми, мы должны уничтожить Сейлор Ви… Уничтожить Сейлор Ви!.. — словно мантру повторяли одержимые жаждой красоты девушки, поднимаясь по лестнице. Их глаза ничего не выражали — они были пусты и безжизненны, словно цветные стеклянные шарики.

Ликвид и Данбурит смешались с толпой, медленно двигаясь наверх. К ним с других этажей присоединились Уотер и Паудэр. Они не спешили — Минако была наверху, в западне. И бежать ей было некуда. А что может быть лучше, чем враг, попавший в безвыходную ситуацию? Только мертвый враг.

— Ты все-таки решила подстричься. Зачем? — спросил Артемис, высунувшись из сумки, едва за ними закрылась дверь лифта.

— Все по той же причине — хочу изменить свою жизнь, — равнодушно пожав плечами, ответила Минако.

— Ты думаешь, это выход? — воззвал к рассудку подруги белый жрец. — Ты ведь сама кузнец своей судьбы.

— Странно, — ответила она, поджав губы, — но когда судьба отняла у меня Мамору, это утверждение не работало.

— Так это все из-за него? — догадался Артемис. — Вот уж точно глупости! Обрезать такую красоту ради измены? Чушь!

— Не из-за Мамору, а из-за меня, — раздраженно ответила девушка. — И давай прекратим это бесполезный разговор, тем более, лифт вот-вот откроется.

Звякнул звоночек, и двери лифта разъехались в сторону, являя Айно просторное, полное света помещение. Вдоль стен шли ряды со столиками и зеркалами; за некоторыми из них уже трудились парикмахеры, создавая клиенткам новые образы. Шумел фен, играла приятная музыка, и Минако немного расслабилась.

— Добро пожаловать на четвертый этаж! Я — Солид Фонда, совладелица салона. Чем могу помочь?

Еще одна Фонда появилась словно из ниоткуда, и Айно опешила, уставившись во все глаза на блондинку в полосатом костюме:

— Вы же только что называли себя Ликвид!

— О, это моя сестра! — хихикнула копия старшей Фонды, и Минако тоже растянула губы в улыбке.

— Понятно. Я хотела бы сменить прическу. Что можете посоветовать? — произнесла девушка, и Солид потянула ее к свободному креслу:

— Присаживайтесь. Я лично обслужу вас.

Айно была польщена таким вниманием к собственной персоне. Поставив сумку с Артемисом на столик рядом с собой, она села в кресло и откинулась на спинку, пока Фонда завязывала ей передник.

— Что бы вы хотели увидеть? — услужливо поинтересовалась она.

— Э-э-э… — призадумалась Минако. — Наверное, каре. Да покороче, если можно, я…

— Чтобы стать красивыми, мы должны уничтожить Сейлор Ви… Уничтожить Сейлор Ви!..

Нестройный хор голосов, раздавшийся со стороны лестницы, привлек внимание Айно и всех присутствующих. Резко развернув кресло, она потрясенно уставилась на многоликую толпу девушек, что протягивали к ней свои руки, скандируя одно и то же:

— Чтобы стать красивыми, мы должны уничтожить Сейлор Ви… Уничтожить Сейлор Ви!..

— Что? — воскликнула Минако и вскочила с кресла, но Солид, намотав золото волос на кулак, резко дернула руку, вынуждая Айно сесть. Зашипев от боли, девушка подчинилась.

— Сядь, — холодно приказала Фонда. От ее былой услужливости не осталось и следа. — И постарайся не дергаться. Тебе здесь отведена иная роль, Сейлор Ви!

Минако похолодела внутри:

— Откуда вам известно, кто я? Кто вы такие?

— Все, что тебе следует знать — это то, что все это, — она обвела рукой помещение, — устроено ради того, чтобы заманить тебя в западню.

— Ха, как бы не так! — воскликнул Артемис, выпрыгивая из сумки. Эффект неожиданности сработал на «ура!», и когда Фонда отвлеклась на кота, Минако, рванувшись в сторону, вытащила ручку и скомандовала:

— Сила Луны! Преобрази!!!

Вспышка — и вот прекрасная воительница Венеры стоит перед толпой одержимых, возглавляемых сестрами Фонда. Солид предпочла присоединиться к ним, и теперь все они стояли напротив Сейлор Ви, горя ненавистью. Артемис спрыгнул к ногам хозяйки.

— Вот, значит, как? — произнесла она, гордо вскинув голову. — Вы играете желаниями девушек стать красивыми и модными и используете их в своих целях. Я — воин любви и красоты, Сейлор Ви, и я не могу игнорировать это!

— Мило! Очень мило! — произнесла одна из Фонда. От их числа у Минако зарябило в глазах. — Но все же тебе не устоять против числа тех, кто одержим жаждой красоты. Ради этого они пойдут на все! Вперед!

Толпа одержимых, выкрикивая угрозы, двинулась навстречу Айно, грозя смять и уничтожить девушку в маске.

— Мы будем красивыми... – бормотали они. — Стоит лишь уничтожить Сейлор Ви!..

— Все равно я красивее вас всех! — запальчиво воскликнула Сейлор Ви и бросилась в бой со всем пылом и отчаянием. Она была одна против всех, раздавая удары направо и налево. Но число безумных не уменьшалось, скорее, наоборот — росло в арифметической прогрессии. Айно уставала, теряла силы, но продолжала сражаться до конца. Отчаяние и вера придавали ей сил. Да и Артемис не оставался в стороне, царапая противниц и отвлекая их таким образом от Минако.

Данбурит наблюдал за всем этим со стороны, холодно оценивая исход сражения. Похоже, успех был на стороне Сейлор Ви, и по какой-то безумной причине ему это… нравилось. Он был доволен, нет, рад тому, что воительница берет верх над зазомбированными клиентками салона. Но до конца было еще далеко.

— Достаточно! — взмахнула рукой Ликвид, прекращая бойню. Одержимые послушно отступили, позволяя Фонде подойти ближе. Это был ее звездный час. Остановившись напротив тяжело дышащей и вспотевшей Сейлор Ви, она насмешливо произнесла:

— И вот эту букашку не могли победить лучшие темные агенты? Они были непроходимыми идиотами…

— У них не было вот этого! — Минако взметнула вверх руку с пудреницей-полумесяцем. Солнечные блики заиграли на его инкрустированной поверхности, на мгновение ослепив демоншу. — Луч Полумесяца! В бой!!! — воскликнула Айно, но зеркальце, слабо замерцав, потемнело.

— Эй! Что такое?! — Сейлор Ви потрясла пудреницей в воздухе, а затем постучала ею по ладони. — Луч Полумесяца, говорю!

— Мина?

— Что? — девушка с надеждой обернулась к Артемису.

— Ты заряжала пудреницу в лунном свете, как я тебя просил?

— О нет! — простонала она, и стон ее смешался с безумным смехом сестер Фонда.

Минако вспомнила, как около недели назад Артемис напомнил ей, что самое время зарядить пудреницу. Но она так устала после сражения с демоном, что напрочь забыла об этом, сонно угукнув и завернувшись в одеяло. Теперь же это легкомыслие выходило ей боком.

— Дура! — хохотнула одна из демонш, и все четверо сделали шаг вперед, протягивая к Сейлор Ви крючковатые пальцы. Девушка встала в боевую стойку, с отчаянием понимая, что проиграла это сражение.

— Восхитительный Выстрел четырьмя картами!!!

Все, что произошло после этого восклицания, было за гранью понимания Минако. Разрезав воздух свистом, мелькнули четыре карты, и сестры Фонда, не издав ни звука, оказались разрезанными на кусочки. Они обратились в прах, в четыре кучки пыли на полу, и Сейлор Ви во все глаза смотрела на то, как легкий сквозняк сдувает то, что осталось от еще недавно грозных соперниц. Одержимые же, лишившись магического воздействия, рухнули на пол без сознания. По опыту предыдущих сражений Сейлор Ви знала, что очнутся они уже нормальными людьми, не понимая, как оказались в этом месте.

— Кто здесь? — спросила она, но ответом была тишина. — Артемис, ты видел кого-нибудь?

— Нет… — последовал ответ.

Вдруг, над ее головой что-то просвистело, и она, изловчившись, схватила лощеный прямоугольничек.

— Червовый туз? — удивилась она, рассмотрев находку. — Карта? Но…

— Ничего не понимаю… — пробормотал Артемис.

— Ты и в самом деле прекрасна, Сейлор Ви. Как внешне, так и в сражении. Теперь я убедился в этом воочию, — голос доносился из-за двери, и Минако, не раздумывая, бросилась туда.

Артемис, пытаясь остановить ее, в отчаянии закричал:

— Стой! Это может быть опасно!

Но Айно уже распахнула дверь, с бешено колотящимся сердцем осматривая лестничную площадку.

— Кто ты? Покажись! — крикнула она в пустоту, никого не обнаружив. Какой-то шорох на ступенях привлек ее внимание, и Минако, перегнувшись через перила, увидела белый силуэт. Лица человека было не разглядеть, но эхо донесло до нее последние слова незнакомца:

— Не смей трогать свои волосы, Сейлор Ви!.. Я слежу за тобой… — отсалютовав ей, он скрылся из виду, оставив девушку дрожать от нервного перевозбуждения.

Минако перевела взгляд на лощеную карту, с трудом разжав стиснутые до боли пальцы.

— Символ любви… — прошептала она пересохшими губами и провела по ним языком. — Кто же ты?.. Кто? Все равно ведь узнаю, верь мне!

Данбурит в смятении убегал прочь от здания, где размещался салон убитых им же сестер Фонда. Это было похоже на помутнение рассудка, и иначе как сумасшествием это нельзя было назвать — убить своих же агентов, когда они достигли успеха! Звезды расположились так, что Сейлор Ви оказалась без своего магического оружия — осталось лишь закрепить успех и уничтожить ее.

Но в тот момент, когда Фонда подбирались к воительнице, в нем что-то дрогнуло, и мир вокруг утонул в ослепительном сиянии. Данбурит вдруг изменился, перевоплотившись в воина Адониса, облаченного во все белое — от ботинок до маски, скрывающей лицо. И все, что он чувствовал в тот момент — это желание защитить Сейлор Ви любой ценой. Им двигала любовь, настолько древняя и несокрушимая, что он без колебаний уничтожил своих агентов, спасая жизнь девушки в маске.

В себя он пришел столь же внезапно, как и обратился. Смущенный и раздавленный случившимся, Данбурит спешил вернуться к себе в Агентство, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию и составить новый план действий. Сердце грозилось вырваться из груди не столько от быстрого бега, сколько от пережитых эмоций. Все минувшие годы он провел в эмоциональном анабиозе, не зная ничего, кроме холода, и теперь Данбурит задавал себе лишь один вопрос:

— Что со мной происходит?..

И не находил ответа.

Комментарий к 26. Новый защитник Перевод эпиграфа:

Ты единственная, кто имеет значение, и единственная для меня,

Теперь я остался один навсегда, лишь твоя любовь может спасти меня.

Я всегда хотел этого, я хочу, чтобы ты была целиком моя,

Ты можешь вернуть мне самого себя,

Лишь твоя любовь может спасти меня...

https://vk.com/selia_meddocs_group – заходим в группу за интересностями, связанными с работой над фиком.

Нарцисс, Пандора, Петит Пандора, сестры Фонда – персонажи манги Сейлор Ви.

====== 27. Красный кристалл: Гнев ======

And she won’t apologize

For the cheating and the lies

But she can’t stand being this way

You can see it in her eyes

She would kill them if they try

To send her back to her grave.

Hurts_Rolling Stone

Рассвет… Далеко не все люди могут оценить его прелесть и завораживающую красоту, предпочитая проводить лишние часы в сладких объятиях сна. Время, когда просыпается солнце, отмечено особой, умиротворяющей тишиной. Даже ветер, кажется, благоговеет перед восходом, притаившись в легких облачках у края неба. В отличие от ярких, экзотических красок заката, цвета зарождающегося дня нежны, словно стыдливый девичий румянец. Сердце невольно замирает, когда линия горизонта начинает понемногу светлеть, пока остальное небо остается темным. Постепенно эта светлая полоса алеет, словно где-то вдали пылает грандиозный пожар; но вот небо окрашивается в золотистый цвет, а над кромкой горизонта стыдливо показывается багряный диск заспанного светила. С каждой минутой солнце смелеет, теряя свои оттенки красного и облачаясь в привычные ослепительные золотые одежды. Там, где оно касается неба, розовые цвета выцветают, плавно переходя в привычный светло-голубой. Пробуждаются птицы, выводя задорные трели, словно выражая свою радость наступлению нового дня. Эта скромная прелесть наполняет душу тихой, светлой радостью, предвкушением чего-то особенного, и верой в то, что грядущий день принесет лишь счастье и удачу.

Каждое утро Рей просыпалась задолго до восхода солнца, чтобы управиться с делами храма по прихода первых посетителей. Несмотря на то, что рассвет был для нее привычным явлением, Хино не упускала шанса встретить новый день. Девушку в тот момент охватывала некая гордость — ей казалось, что она была единственной, кому провидение позволило проникнуть в таинство рождения нового солнца, что отныне она первый зритель в этом грандиозном театре под названием мироздание.

Тот день начался для нее вполне привычно. Рей поднялась с постели, едва только начало сереть, плеснула в лицо пару пригоршней холодной воды, чтобы прогнать сон и, надев рубаху с красной юбкой хакама, вышла из дома. Прихватив из угла метлу, девушка, зябко поежившись, вышла во двор, затянутый промозглой дымкой предрассветного тумана. Мико, отчаянно сдерживая зевок, принялась за ежедневную обязанность — выметание дорожек. Монотонная работа и размеренное шуршание метлы навевали воспоминания, что вспыхивали в голове подобно картинкам из старых фильмов, и Рей, методично выметая сор и первые опавшие листья, невольно сдалась в их плен.

Хино и ее дедушка жили в небольшом домике, что находился за остальными зданиями храма. Места там было не так уж много, но девушка не жаловалась. Она добровольно покинула комфортабельный загородный дом, где жила с отцом — видным политиком, и поселилась с дедушкой — священником-синтоистом. Несмотря на странности этого маленького, но моложавого человечка, Рей была искренне привязана к нему. Окружающие порой сомневались, кто же из этих двоих старше по уровню психологического развития — чудаковатый лысый старичок без определенного возраста или его строгая внучка. Казалось, дедушка Рей в душе так и остался подростком — игра гормонов, бесшабашность, задирание девчонок, эмоции через край… И если по отношению к четырнадцатилетнему прыщавому подростку это было еще нормальным явлением, то для дедушки, потерявшего от старости все волосы и зубы, подобное поведение казалось на редкость странным.

Поначалу Хино мучительно краснела, когда дедуля щипал посетительниц храма Хикава за мягкие места и, подмигивая, предлагал оставаться работать в должности мико. Но девушки, нервно посмеиваясь, качали головами и торопились как можно быстрей покинуть храм. Повзрослев, Рей стала прикрикивать на дедушку, чтобы он прекратил свои глупые выходки. Естественно, престарелый Казанова слушал внучку вполуха, продолжая приставать к молодым красавицам. Не обходил своим вниманием он и подруг Хино, обещая последним чуть ли не райское удовольствие от повседневных обязанностей служительниц храма. Но те лишь вежливо отмалчивались, улыбаясь, пока Рей раздраженно закатывала глаза.

Работа в храме была не из легких, ведь Хино приходилось совмещать и учебу, и обязанности мико. А уж когда раскрылась ее сущность Сейлор воина, так и вовсе дел стало невпроворот. Однако, несмотря на все это, Рей находила время и для развлечений, и для встреч с подругами. Повсюду ей сопутствовал успех, и только в личной жизни брюнетке не везло, и причиной тому был взрывной характер Хино. Импульсивная девушка не боялась говорить правду в глаза или напрямую высказывать свое отношение к тому или иному человеку. Это отпугивало потенциальных кавалеров, ведь далеко не всем нравилась горькая правда. А те, кто все же рискнул познакомиться с экзотической красотой Рей ближе, зачастую получали от ворот поворот, так как Хино была чересчур требовательна к тому, кто находился рядом с ней. Казалось, у знойной брюнетки уже давным-давно составлен список качеств, которыми должен обладать идеальный парень, и она примеряла его к каждому из кавалеров. Но, увы, таких не встречалось, и вскоре Рей махнула на это рукой. Ее разочарование было настолько велико, что количество отвергнутых воздыхателей превысило число счастливчиков. Постепенно с Хино перестали знакомиться вообще и говорили о ней не иначе, как о злюке, зазнайке и гордячке. Это ранило Рей, но она была слишком горда, чтобы показать это. И тогда девушка нашла для себя способ отвлечься — музыку.

Будучи школьницей, Рей разрывалась между желанием стать актрисой, певицей, моделью, композитором и Бог знает, кем еще. В итоге выбрала музыкальную стезю, ни разу не пожалев об этом. Ощущение, когда под пальцами рождается музыка, ложась нотами на чистые листы тетради, было непередаваемым. Перед Хино словно опускалась ширма, и девушка невольно становилась первооткрывательницей каждого звука, каждой нотки. Это было чудо. Рей могла творить ночи напролет, забывая о сне, но результат всегда превосходил все ее ожидания. Каждая песня была ее детищем, ее плотью и кровью; и Хино, подобно матери, выпускала свои творения в большой свет, на суд окружающих.

«А отец думал, что у меня ничего не выйдет!» — невольно подумала Рей и, покрепче перехватив древко метлы, приложила в два раза больше усилий на выполнение работы, вымещая свою злость и обиду на родителя, что никогда ее не понимал.

В детстве всем девочкам кажется, что лучшего отца, чем ее собственный, не найти. Поначалу и в глазах малышки Рей он был самым умным, самым красивым и чуть ли не всемогущим. Показать фокус с исчезновением пальца, приготовить клубничное парфе или почитать сказку на ночь — много ли надо дочери, чтобы отец выглядел в ее глазах героем? Однако эти моменты были единичными в жизни маленькой девочки, так как мистер Хино являлся видным политическим деятелем и мог подолгу задерживаться на работе. Он возвращался домой слишком поздно, когда Рей уже спала, а уходил рано, когда она еще спала. Бывало, мистер Хино днями не появлялся дома. Ходили слухи, что у него появилась другая, но мужчина оправдывался, что все это издержки жизни политика. Он предпочел карьеру семье и не скрывал этого.

Его жена, маленькая круглолицая женщина, изнывала от беспокойства за мужа. Рей помнила, как мать заламывала руки, подходя к окну в надежде, что у ворот она увидит темный силуэт вернувшегося супруга; как ее миндалевидные глаза цвета спелой сливы с тоской и тревогой смотрели вдаль… Как Риса Хино дрожащим голосом отвечала на вопросы дочери об отце, успокаивая маленькую непоседу…

Пальцы Рей непроизвольно, до боли, сжали метлу, а на глаза навернулись слезы. Она вспомнила еще один момент своей жизни, что в памяти Хино был неотрывно связан с предательством отца — смерть матери. У Рисы было слабое сердце, и постоянные переживания вымотали ее окончательно. Однажды миссис Хино просто прилегла отдохнуть в обеденный час и не проснулась… Шестилетняя Рей до вечера ждала пробуждения матери, но так и не дождалась. А когда прикоснулась к ней, пытаясь разбудить, то обнаружила, что ее рука холодна, как лед. Рей осталась одна в огромном доме с умершей матерью, не зная, что делать, кого просить о помощи, кому позвонить, на худой конец… От страха и осознания, что матери больше нет, девочка разрыдалась, уткнувшись в плечо Рисы. Он плакала так до тех пор, пока не заснула рядом, обессиленная, с опухшим от слез лицом.

Проснувшись поутру с отчаянной надеждой, что все произошедшее вчера не более чем сон, маленькая Хино вновь прикоснулась к матери, безуспешно пытаясь разбудить ее. Но восковое лицо покойницы и ее посиневшие губы говорили об обратном. Тонкий лучик надежды угас в сердце Рей, но она больше не плакала. Дрожа от пережитого стресса, девочка с большим трудом открыла дверь и, в чем была, помчалась к дедушке. Она понимала, что должна была додуматься до этого раньше, благо храм Хикава располагался неподалеку, всего в одном квартале от дома Рей, но неверие в произошедшее поддерживало ее до последнего.

Остальное она помнила смутно: как кинулась к дедушке, дергая его за одежду и умоляя помочь; как тянула его за собой бессвязно бормоча что-то о маме, что та не просыпается, о холодных руках и белом, как снег, лице… Известие о смерти дочери подкосило священника, он словно стал старше на несколько лет от гнета горя, свалившегося на его, но дедушка не мог показать этого Рей, что так отчаянно нуждалась в поддержке. Это еще сильнее укрепило узы между ними.

Мистер Хино не явился даже на похороны жены. Ему сообщили об этом как раз в тот момент, когда политик садился в частный самолет, направляясь в США на очередную политическую встречу. Но даже столь скорбное известие не заставило мужчину изменить свои планы, и когда Рей не увидела отца на похоронах, то возненавидела его настолько сильно, насколько было способно детское сердце. Его поступок она называла не иначе, чем предательством. И там же, на могиле матери, она поклялась сама себе, что никогда не будет плакать, ведь нет в мире ничего страшнее, чем смерть самого близкого человека. За эти пару дней Хино словно стала старше и мудрее, и яркие цвета беззаботного детства померкли.

В тот же день Рей перебралась к дедушке в храм Хикава. А когда отец девочки вернулся и обнаружил пустой дом, то сразу же отправился в дом свекра. Он долго спорил с отцом покойной жены, убеждая отдать ему дочь, но дедушка Рей упорно стоял на своем, не обращая внимания на угрозы мистера Хино подать в суд. В конце концов, устало махнув рукой, священник позвал девочку, что все это время сидела в другой комнате.

— Выбор за тобой, Рей, — сказал он. — Хочешь — оставайся здесь, хочешь — возвращайся домой, к отцу.

— Здесь мой дом, — не по-детски твердо ответила девочка, бросив гневный взгляд на мистера Хино. — Я никуда с ним не поеду!

Топнув ножкой, Рей гордо удалилась. Отец ее нахмурился, и на его скулах заходили желваки.

— Пусть будет так, — процедил он. — Но не думайте, что я просто так оставлю дочь.

Дедушка Рей ничего не ответил на это, и мистер Хино, развернувшись на каблуках, покинул новое прибежище маленькой Хино.

Время шло, а обида на отца не утихала. Утверждение о целебном свойстве времени не работало по отношению к Рей. Возможно, дело было в том, что мистер Хино появлялся в ее жизни с завидной частотой, подогревая ненависть в душе девушки своим ложным интересом к ее настоящему и будущему.

— Хочешь стать композитором? Глупость какая! Надо выбирать профессию, которая принесет тебе ощутимый доход и стабильность. А музыка — это несерьезно. Только неудачники занимаются подобной чепухой. А моя дочь — не неудачница!

— Тебе все еще не надоела жизнь в храме с этим полоумным стариком? Такая жизнь не для тебя, Рей. У тебя должно быть все самое лучшее. Ты же моя дочь!

— Ты так похожа на меня! И с каждым днем все больше, как бы ты ни отрицала. Мы семья…

Все, что когда-либо говорил отец, вызывало у Хино раздражение, разъедающее душу подобно соляной кислоте. Она ненавидела его за все: за смерть матери, за притворное участие, за каждое мнение или совет, что заставляли ее сомневаться; за каждое слово, сказанное ей… За один его вид. Но больше всего она ненавидела себя, так как, глядя в зеркало, она неизменно видела в себе его черты. От матери Рей унаследовала лишь глаза, в то время как все остальное было отцовским вкладом. И тут уже девушку грызли сомнения, а его ли она ненавидит или саму себя? И упорно, словно стараясь что-то доказать, шла против желаний мистера Хино, лишь бы уязвить его сильнее. Но едва ли она могла ранить самолюбие отца, этого каменного, бессердечного, расчетливого…

— Сукиного сына! — вслух выругалась брюнетка, и ей немного полегчало.

Встряхнув головой, Рей постаралась избавиться от докучающих мыслей, от которых в ее душе уродливым пятном начинало расползаться раздражение и, оперевшись на метлу, устремила свой взор на восток, где уже алым диском из-за горизонта поднималось солнце. Едва пурпурная капелька, постепенно светлеющая, поднялась над краем земли, Хино, вздохнув и перетянув потуже пояс на талии, двинулась дальше, к тории*. По опыту девушка знала, что там, на входе, грязнее всего.

Однако возле ворот ее ждал сюрприз — там, на земле, спал некий человек бомжеватого вида. Рядом с ним лежали потрепанный полупустой рюкзак и заляпанный термос. От неожиданности Рей остановилась, но потом решительно подошла, чтобы разглядеть раннего посетителя. Это был молодой мужчина, чье лицо не позволяли увидеть длинные, сальные волосы. Подбородок был неряшливо выбрит — об этом красноречиво свидетельствовали длинные торчащие волоски, выбивающиеся из темной щетины. Синие джинсы с грубой парусиновой курткой были покрыты странными жирными пятнами — то ли от каких-то технических жидкостей или масел вроде бензина, то ли оттого, что о них вытирали пальцы после еды.

Рей поморщилась, а затем, перехватив поудобнее метлу, замахнулась на спящего и ударила его по плечу:

— А ну-ка, подъем! Здесь не ночлежка! — гневно воскликнула она и подкрепила свои слова еще одним ощутимым толчком древком под ребра незнакомца.

От неожиданности мужчина едва не скатился со ступеней, но, к счастью, успел удержаться, уцепившись за ворота.

— Эй! — хриплым спросонья голосом воскликнул он, потирая глаза. — Полегче!

— Повторюсь: здесь не приют для бомжей, — строго произнесла Хино, вскинув голову.

— Я не… — начал было молодой мужчина, но тут же забыл обо всем, едва увидел стоящую над ним мико. В лучах восходящего солнца она напоминала богиню, и даже метла в ее руках казалась ему драгоценным скипетром. — О-о-о… — протянул он, не отрывая взгляда от лица красавицы.

— Вставай уже, — насмешливо бросила Рей, вновь принимаясь подметать дорожку, — нечего протирать двор своими джинсами. Тем более, они и так не особо чисты…

— Я хочу служить у вас в храме! — выпалил молодой человек, поднимаясь на ноги.

— Что?! — выпалила Хино, не сдержав презрительного смешка. — Нет, нет и еще раз нет, — отрезала она, принявшись усиленно выметать сор с дорожки.

— Но… почему? — недоумевал тот, разводя руками. — Я все смогу делать, правда! Я быстро учусь!

Вздохнув, Рей привычным жестом откинула волосы назад и, снисходительно посмотрев на лохматое недоразумение, спросила:

— Как тебя зовут, парень?

— Юичиро Кумада, — воспрял духом молодой человек. — А вас как?

— Так вот, Юичиро, — проигнорировав встречный вопрос, продолжила мико, — в этом храме ты служить не будешь.

— Это не тебе решать, внучка, — раздался за спиной Хино старческий дребезжащий голос. Рей послушно отошла в сторону, позволяя дедушке самому разбираться с навязчивым бродягой.

— Кто ты, непутевая молодость? — поинтересовался священник, и Юичиро ответил.

Глядя на этих двоих, Рей едва сдерживала смех. Дедушка был где-то по пояс новоявленному кандидату в ученики, а сам Кумада настолько благоговел перед маленьким человечком, что, казалось, готов был на колени перед синтоистом упасть, лишь бы попасть в храм. Это было настолько комично, что Хино все же хихикнула в кулачок. Это и поставило точку в решении священника.

— Хорошо, я возьму тебя в ученики, но ты должен доказать, что достоин этого призвания, — заявил дедушка Рей, сложив руки на груди, тем самым придавая своим словам солидности.

— Все, что угодно! — воскликнул Юичиро, бросив взгляд на Рей.

— Тогда, за мной!

Махнув рукой, дедушка Рей удалился, а Кумада, подхватив рюкзак с термосом, нелепо подпрыгивая и оглядываясь на красавицу мико, двинулся следом.

Девушка же, не спеша доделав работу, отправилась в хараидзё*, где располагался сакральный алтарь со священным огнем. Это было любимое место Рей — там она при помощи медитации могла расслабиться, сбросив с хрупких плеч бремя мелких забот, или же заглянуть в будущее, тем самым успокоив мятежную душу, терзаемую от смутных, неясных и мрачных предчувствий.

Как раз такое предчувствие и пробудило мико незадолго до рассвета. Оно багровой дымкой ворвалось в ее подсознание, нарушив безмятежность сна глухой тревогой, от которой Рей, беспокойно заворочавшись, застонала. Эта дымка мучила ее, пропитывая каждую клеточку тела гнетущим ощущением страха.

«Берегись…» — услышала Рей сквозь сон за секунду до пробуждения, и эти слова еще некоторое время эхом звенели в ушах. Суеверная Хино мигом поняла, что мрачное сновидение несет в себе какой-то тайный посыл; а какой именно, ей предстояло разобраться гораздо позже.

В этом небольшом полутемном помещении всегда пахло сандаловым деревом и травами. Огонь, весело потрескивая в специальном очаге, отбрасывал неясные тени на стены и потолок, создавая особую, таинственную атмосферу. Загадки, тайны, трепет перед неизведанным — все это привлекало Рей. Приходя в хараидзё, она словно становилась ближе к богам и к самой природе. Медитируя, мико растворялась в теплом сухом воздухе, получая ответы на свои вопросы.

Вдохнув полной грудью горьковатую смесь ароматов дерева, трав и дыма, Рей сняла деревянные сабо и, преклонив колени перед очагом, села, откинув за спину густую массу непослушных темных волос. Потянувшись к небольшой белой пиале, девушка взяла щепотку трав и бросила ее в огонь. Тот, приняв дар мико, на мгновение вспыхнул белым светом. Это был добрый знак, и Хино улыбнулась. Сложив руки у груди в молитвенном жесте и закрыв глаза, Рей два раза негромко хлопнула в ладоши, прислушиваясь к треску сухих поленьев в очаге. Потом еще и еще, но с каждым разом паузы между хлопками были все длиннее и длиннее. Мико медленно погружалась в транс.

Лицо ее было безмятежно-расслабленным; густые темные ресницы, словно два веера, ложились на нежные щеки. Дыхание — едва различимым, а голова на удивление легкой. Даже тело, казалось, становилось невесомым, словно беловатый дымок, вырывающийся наружу через отверстие в крыше.

— Все… Что… Движется… Ко… Мне… Пусть… Движется… Обратно… Обратно… Обратно… — едва слышно произнесла мико заветные слова и распахнула глаза. Не мигая, она уставилась на пляшущее перед ней пламя, вглядываясь в причудливый танец огня. Оно отражалось в глубоких темных глазах Рей двумя живыми искрами.

— Сон… Что он означает? — прошептала она, вновь прикрыв на мгновение глаза.

Над очагом словно пронесся порыв ветра, и на мгновение Хино почудилось, что она видит среди языков пламени женское лицо, незабвенные черты которого навеки жили в ее сердце. Мико вздрогнула, но не решилась прервать сеанс. Едва дыша, она смотрела на сотканный из огня лик, ожидая чего угодно и, наконец, услышала слова, сливавшиеся с треском обращающегося в пепел дерева:

— Берегись… Гнев.