Молчи, терпи (СИ) [Alena Liren] (fb2) читать онлайн

Молчи, терпи Alena Liren

1. Это... Это Джексон Фрост

Тишина никогда не пугала Эльзу. Она была ее лучшим другом, спутником, что всю жизнь шел рядом, крепко держа ее за руку… Одиночество собственной обители никогда не пугало молодую королеву, а мрак, царивший в ней, накрывал девушку, словно самое теплое на свете одеяло.

Даже сейчас, когда мир уже знал о той опасности, что несет в себе Эльза, королева была вынуждена прятать сверхъестественные силы, таившиеся в ее бледных пальцах. Словно в них было что-то постыдное, неправильное… Девушка угрюмо глядела в окно, наблюдая за тем, как пестрая толпа уважаемых гостей вливается в широкие ворота, словно медленная река. Люди суетились, точно подгоняемые роем разъяренных пчел, шли они, торопливо оглядывая владения морозной королевы. Эльза постаралась улыбнуться, но не смогла. Уголки губ не двинулись с места, не желая слушаться.

Королева торопливо натянула тяжелые бархатные перчатки, прикрывая бледную кожу. Она не желала ранить кого-то, боялась, что люди вновь увидят в ней чудовище, монстра, рыщущего в ночи. В такой важный день девушка должна быть прекрасна, как никогда прежде, но… Но почему же Эльзе так плохо? Белоснежные волосы стянуты в тугую косу, темно-синее платье подчеркивает стройную фигуру королевы, глубину ее голубых глаз. Жаль только, что Эльзе нет никакого дела до того, как она выглядит.

Анна тихо приоткрыла дверь в комнату сестры, торопливо прошмыгнув внутрь. Ее очи светились радостью, а на лице горела неподдельная улыбка, полная счастья. «Если бы я умела так улыбаться, править было бы куда проще», – с горечью подумала Эльза, разглядывая младшую сестру. Она не успела поздороваться, не успела произнести ни слова, как Анна кинулась на королеву, крепко обняв.

– Эльза, там столько женихов! – закричала девушка, продолжая улыбаться. – Высокие, низкие, толстые, худые, красивые и страшные… Ух! На любой вкус, Эльза, на всех хватит, клянусь.

Настроение королевы, что с утра было не самым приятным, стало чуть хуже. Она помнила о том, что ей нужно найти мужа как можно скорее, помнила о том, что страна ее очень стеснена в финансах, а от королевы ждут выгодного союза. Эльза еще никогда так не завидовала сестре, ее беспечности, ее свободе.

Анне улыбнулась удача.

Родившись второй в прославленной королевской семье, она получила возможность выйти замуж по любви, даже за простолюдина, за бедного утомленного работой портного или богатого купца. Министрам эта идея понравилась, ведь так королевская семья станет чуть ближе к народу…

Жаль, что Эльзе такой роскоши не позволили. Ее удел – найти более-менее сносного аристократа, что обладает немалым богатством, манерами и шармом, что так нужен при общении с «высшим светом». Советники и министры, помогающие королеве властвовать, не раз говорили о том, что девушке необходимо замужество, толковали о том, что каждой королеве нужен свой король. Вот, наконец, когда ресурсы страны почти истощены, девушка решилась устроить бал, разумеется, под предлогом объявления помолвки принцессы Анны…

– Чудесно, – произнесла Эльза, стараясь улыбаться.

Сестры обменялись комплиментами по поводу платьев друг друга, неторопливо спускаясь вниз. Им предстояло появиться эффектно, быть представленными многолюдной толпе и поклониться, заговорщически улыбнувшись присутствующим. Небольшая тиара украшала голову Эльзы, переливалась, точно цветное стекло на свету. Она не весила почти ничего, но незримым грузом ответственности давила на хрупкие девичьи плечи. Кристофф, наряженный в строгий черный фрак, что так нелепо сидел на плечистом юноше, застенчиво улыбнулся, протягивая руку Анне. Он сдержанно кивнул, увидев Эльзу, и улыбнулся еще шире, оголив чуть неровные зубы.

– Не волнуйся, – шепнула Анна, поглаживая жениха по плечу.

Эльза прекрасно понимала, что чувствует Кристофф. Он думает, будто лишний в огромном холодном замке. Он думает, что каждый гость, каждый подданный королевства не понимает, как грузный оборванец, разговаривающий с диким северным оленем, оказался во дворце так близко к принцессе. Королева всегда чувствовала то же самое, ей каждый раз казалось, будто ее никто не ждал... Даже сейчас, стоя у самого начала винтовой лестницы, что должна привести ее к гостям, она боялась, что ее примут не так, как должны принимать королев.

Туфли стучали по ступенькам, и каждый звук эхом отдавался в голове. Словно кто-то вколачивал слова в спутанный разум Эльзы, бросался ими, точно острыми тяжелыми камнями… Сердце девушки билось так часто, что она боялась упасть в обморок, опозориться перед многолюдной толпой.

Анна, заметив, что сестра нервничает, взяла ее за руку, слегка сжав чуть подрагивающие от волнения пальцы королевы. Эльза не могла выразить благодарность словами. «Пусть они ненавидят меня, боятся, пусть. Я буду хорошей королевой. Я не дам моей стране умереть от голода, не дам раздавить мир, созданный родителями», – решила девушка, натягивая улыбку.

Эренделл любил юную правительницу, любил ее элегантность и сдержанность, что присуща большинству королевских особ…

Но Эльза, утопающая в собственных страхах, не могла заметить бесконечной любви подданных. Ей все казалось, что разъяренная толпа вот-вот кинется в замок, штурмует ворота и разорвет королевскую чету в клочья, обвинив в колдовстве, в сговоре с демоном. Страх управлял ее жизнью, он заставлял Эльзу запираться в собственном мирке, прятаться от подданных, слуг и родных, точно дикий зверь, прячущийся от рыщущих по лесу охотников.

– Ее Величество – королева Эльза первая своего имени, правительница Эренделла и наследница своего отца. Принцесса Анна и принц Кристофф, – объявил глашатай, только завидев королевскую семью.

Осанка Эльзы мгновенно стала еще прямее, а подбородок оказался горделиво приподнятым. Гости, все как один, устремив взгляды к лестнице, кивнули, оглядев королеву с ног до головы. Анна и Кристофф спустились вниз, не задерживаясь подолгу, а Эльза остановилась на ступенях, оглядывая разношерстную толпу собравшихся. Платье ее длинным шлейфом бежало за ней, соскальзывая со ступеней, подобно ярко-синему ручью. Впрочем, это ничуть не мешало движениям девушки. Она обладала природной элегантностью, умением держать себя в обществе.

Люди все мелькали мимо, оживленно беседовали, обсуждая королеву, точно ее и не было рядом. Слух о том, что она обладает магическими способностями, разлетелся быстро. Никто не осмеливался спрашивать напрямую, но каждый втайне мечтал увидеть магию девушки в действии, почувствовать на себе колкий мороз теплой летней ночью и увидеть танец тысячи снежинок над высоким потолком.

Люди сновали мимо, переглядываясь, бросая друг на друга косые взгляды. В пестрой толпе Эльза увидела юношу, чьи глаза пристально следили за ней, впивались в бледную кожу, подобно раскаленным иглам… Темно-синий костюм с блестящими серебряными застежками облегал его точеное тело, лип к такой же бледной коже. Светлые, точно слоновая кость волосы переливались в скудном свете большого зала, а на лице гостя играла зловещая улыбка хищника.

Эльза поспешила отвернуться, спускаясь вниз.

Многие люди позволяли себе подобную вольность… Королева сделала вид, будто ей нет дела. Первыми встретили ее Принцы Южных Островов: Джеймс и Александр Вестергорд. Меньше всего на свете Эльза желала бы видеть именно их.... Она вспомнила надменного Ханса, что так легко окрутил бедную Анну, пытался обмануть самое доверчивое из сердец… Он так похож на старших братьев, что девушке захотелось закричать, кинуться на них с кулаками и выгнать прочь, желая избавить Эренделл от сомнительной привилегии их присутствия.

– Ваше Величество, Вы прекрасны, – произнес один из статных братьев, наклоняясь, чтобы поцеловать руку королевы.

Плотная ткань перчаток не позволила Эльзе почувствовать чужие губы на своей коже. Это заставило ее порадоваться тому, что силы приходится прятать за толстой неприятной материей. Губы королевы еле заметно дернулись в слабой улыбке, и девушка лишь кивнула в ответ. Королеве хотелось скрыться, уйти в другую часть зала и не встречаться с раздражающими ее принцами, но воспитание не позволяло ей так грубо обойтись с драгоценными гостями.

– Как Вы добрались? – улыбаясь, спросила она. – Говорят, море в это время года неспокойно.

Эльза всей душой ненавидела его. Нет, не принца, что так учтиво вел себя с молодой королевой, изо всех сил изображая интерес. Она ненавидела море, океан, тянущуюся за горизонт воду. Ненавидела бесконечность морской пучины, пугающую глубины океанических впадин. С самого детства она боялась воды, и страх лишь усилился с тех пор, как родители погибли на затонувшем корабле. Девушка могла лишь надеяться, что ей никогда не придется путешествовать так далеко…

– О, чудесно, – ответил принц, что до этого молчал. – У Вас здесь океан холодный, неприветливый, но тихий. На Южных Островах гораздо теплее, Ваше Величество, и куда приятнее.

– Вы должны приехать к нам в гости, – бойко подхватил второй. – Знаю, что инцидент с Хансом сильно пошатнул нашу дружбу, но это никак не должно влиять на отношения двух стран.

Королева не знала, что ответить.

Она не может так просто отказаться от приглашения, не может и согласиться на него, не посоветовавшись с приближенными. Знать не принимает отказов. Это могут счесть за проявления неуважения, холодности… Какое, впрочем, уважение? Эльза не могла понять, кого из них зовут Джеймсом, а кого Александром, кто является наследным принцем, а кому придется самому обеспечивать свое будущее. Девушка уже было придумала ответ, что поможет ей увильнуть, но разговор прервали. Королевский советник осторожно остановился рядом, обратив свой взор на двух юношей.

– Прошу простить, могу ли я украсть у Вас Ее Величество? – спросил он, пригладив густые усы цвета спелой груши.

Разумеется, вопрос не требовал ответа. Как бы молодым принцам не хотелось подольше разговаривать с очаровательной девушкой, этикет не позволяет спорить в ее присутствии или пререкаться на глазах у дамы. Молодые люди сдержанно кивнули, почти одновременно наклонив головы, и бросили что-то невнятное, взглядом провожая отдаляющуюся Эльзу.

Выдох, полный невысказанного наслаждения, вырвался из груди молодой королевы. Она и подумать не могла, что столь деликатные вопросы можно решить так просто, так легко. Высокий мужчина отвел королеву подальше от суетной толпы, желая обсудить волнующие его вопросы. Аккуратные, но всегда пышные усы советника постоянно смешили Эльзу, но она никогда не позволяла себе даже легкой улыбки в его присутствии. Строгий тон немолодого мужчины не настраивал на веселье.

Восходя на престол, девушка понимала, что ее вообще не ждут развлечения в нелегкой жизни правительницы.

Родители завещали ей огромную власть, а власть подарила принцессе ответственность. Сомнительная привилегия наследницы трона никогда не радовала девушку, но и огорчаться она не спешила. Что поделать? Она не может сбежать, укрыться в лесах и всю жизнь провести в чарующей тишине... Эльза уже пыталась однажды… Советник резко остановился и протянул девушке непрозрачный бокал вина, чтобы их беседа не была похожа на деловую…

– Ваше Величество, посмотрите, справа от Вас принц Стэфан, – мужчина указал на низкорослого юношу, что стоял, окруженный толпой. С уст его слетела фраза, которую Эльза не разобрала, и люди, окружившие его, взорвались яростным хохотом. – Он третий сын короля Речных Угодий. Край не слишком богатый, но перспективный.

Лишь раз взглянув на юношу, Эльза поняла, что ему нужно иметь огромное состояние, дабы она выбрала его своим будущим мужем. Девушка с грустью поглядела на Анну, что так тепло прижималась к горячо любимому Кристоффу, что улыбается, точно умалишенный... Должно быть, сестра шепнула ему, что кислая мина – не лучшая маска на вечер, и тот изо всех сил старается не расстраивать ее. «Ох, Анна, как же ты счастлива», – с грустью решила королева.

– Вон там герцог Альфред, – все продолжал советник, указывая Эльзе на разношерстную толпу, выбирая из множества людей нужных мужчин и тыча в них костлявым пальцем.

Девушка чувствовала на себе взгляды посторонних. Ей всегда было некомфортно от чужого внимания, и всегда приходилось терпеть его, стиснув зубы. Она повернула голову к окну и увидела все того же юношу. Его светлые волосы были чуть неряшливы, но это совершенно не портило облика ухоженного молодого аристократа. В глазах его, бесконечно светлых и холодных, точно лезвие ножа, было что-то пугающее и отталкивающее. Хищная улыбка играла на тонких губах, а из-под краешков нежной плоти виднелись белоснежные зубы.

– А кто стоит там, поодаль? – спросила Эльза, указывая на интересного ей молодого человека.

– Это… Это Джексон Фрост, – признался советник, разглядев юношу. – Второй сын в семье короля Фридриха. О, Ваше Величество, их семья до безумия богата, она владеет Виноградным краем и Солнечным берегом, Бескрайней золотой пустыней и Лесными землями, я не думаю, чтобы этот юноша был заинтересован в столь… Деликатном браке, – советник говорил осторожно, не желая оскорблять юную королеву, но и скрывать правды не желал. – В их семье частенько женятся на двоюродных сестрах и братьях, желая сохранить… Чистоту.

Эльза старалась вспомнить хоть одно упоминание короля Фридриха в беседах при дворе. Ни единого слова о достатке, ни одного словечка о его бедности или некомпетентности, разве что... Кто-то жаловался Эльзе, будто старый король несколько… нетактичен. На своей коронации девушка не видела Джексона… Но, кажется, видела одного из его сводных братьев. Молодая королева поспешила отвернуться, вновь встретившись взглядом с назойливым юношей.

Советник все не унимался, рассказывая Эльзе об очередном женихе, что прятался в огромном бальном зале. Его монотонная речь сливалась с общим гомоном, превращаясь в невнятную кашу. Все чаще королева замечала на себе чужие взгляды и вздрагивала, выдавливая из себя улыбку.

Аристократы, принцы, герцоги: все они хотели побеседовать с юной королевой, но не могли подойти, бесцеремонно влезть в чужую беседу и перевести ее в свою сторону. Каждый раз, встречая чей-то взгляд, девушка смущенно отворачивалась. Она уже не слушала мужчину, но еще не решалась покинуть его общества.

Анна уже не первый раз спасает ее…

Сестра схватила королеву за руку, сказав советнику что-то, желая уведомить его об уходе королевы. Она не спрашивала разрешения, не выказала положенного уважения. В этом и была вся Анна…Кристофф неуклюже шел рядом с невестой, аккуратно глядя под ноги. Он все боялся наступить на чье-нибудь платье и устроить скандал.

– Пора бы уже объявить о помолвке, Эльза, – произнесла рыжеволосая девушка, улыбаясь.

– Да, да, конечно… Давай объявим, если ты готова, – ответила королева, улыбнувшись в ответ.

Эльза радовалась за сестру, радовалась вместе с ней. На лице ее сияла настоящая, неподдельная улыбка, посвященная Анне и ее предстоящему союзу. Кристофф и сам улыбнулся, увидев, что сестры счастливы в его присутствии. Все трое поднялись на ступени лестницы, осторожно, тихо и нерешительно. Лишь в шагах Эльзы чувствовалась призрачная уверенность, выдуманная, наигранная уверенность королевской особы...

Королева гордо подняла подбородок, остановившись у самого края ступени. Она повернулась к толпе и терпеливо обвела зал взглядом. Светло-голубые стены переливались в скудном свете свечей. Из окон лился призрачный лунный свет, но он растворялся в свете настоящем, теплом… Голоса затихли, сменившись гудящей тишиной, повисшей над головой королевы. Эльзе казалось, что каждый из присутствующих мог расслышать, как гулко бьется ее сердце.

– Дорогие друзья, я рада приветствовать вас, – начала королева, попытавшись придать голосу больше уверенности. – В этот чудесный день я хотела бы сделать небольшое объявление… Моя дорогая сестра – принцесса Анна обручена с Кристоффом Бьоргманом, и все вы приглашены на долгожданное торжество.

Гости одобрительно зааплодировали, кто-то улыбался, глядя на юную принцессу, кто-то старательно скрывал отвращение к столь неравному браку. Наивная Анна светилась счастьем, не понимая, что не всем гостям пришелся по нраву ее выбор. Эльза точно знала, что некоторые прибывшие сегодня юноши с удовольствием заняли бы место Кристоффа, стоило предложить им «вакансию»...

Но королева не станет заставлять Анну, принуждать ее к сожительству с неотесанным, но богатым мужланом или к жизни в руках холодного аристократа. Если сестре выпало счастье свободы, если ей позволено выбирать собственную судьбу, пусть она выберет. Эльза всем сердцем любила Анну и не могла разрешить ей… Быть несчастной. Больше у королевы не было никого.

Когда все трое сошли со ступеней, толпа окружила их, осыпала вопросами о предстоящем празднестве. Эльза же предпочла шумной компании общество старого верного советника, что одиноко стоял у праздничного стола. Шаги Эльзы заглушал ропот многочисленных голосов. Все поздравляли принцессу Анну и желали ей счастья, долгой жизни и множество крепких сыновей и дочерей. Кто-то искренне, а кто-то даже не пытался скрыть насмешки…

Королева торопливо шла к советнику, как вдруг поняла, что его нет на прежнем месте. Он ушел, должно быть, присоединился к толпе шумных аристократов. Обернувшись назад, Эльза не увидела мужчину. Она непонимающе вздернула тонкую бровь, решив, что советник ушел…

Девушка торопливо пересекла огромный бальный зал, украшенный к долгожданному празднеству. Свечи дрогнули от ветра, что несла с собой девушка, тени подернулись рябью. Шагала она быстро, не заботясь об изящности походки и неровном шуме ее каблуков. Эльза не без усилий приоткрыла тяжелую деревянную дверь и прошмыгнула внутрь, стараясь не оглядываться назад.

Коридор был пуст.

Светло-зеленые стены, украшенные замысловатым рисунком из полевых цветов и трав, дорогое редкое дерево, мягкий свет фонарей… Все в замке было так изящно, так тепло, что никто не мог поверить, будто в нем правит столь холодная королева, чудовище, созданное магией.

Эльза шла медленно. Каждый ее шаг отдавался эхом, подлетал к высокому потолку и растворялся в тишине замка. Королева остановилась так резко, что чуть не упала, не сломала изящный каблук. Длинный подол ее прекрасного платья зацепился за что-то, не давал двинуться с места. Эльза неуклюже обернулась и замерла, непонимающе глядя перед собой.

Принц Фрост.

Он стоял на ее темно-синем подоле, бесцеремонно пачкая дорогую ткань не менее дорогим ботинком. В его холодных бледно-голубых глазах горели пугающие Эльзу огоньки, они все разгорались, насыщались светом злобы, гордыни… На красивом лице принца сияла злая, неприятная улыбка. Скулы юноши оказались резко очерченными, острыми, они точно собирались прорезать бледную кожу его лица. Королева вдруг почувствовала, что сердце ее забилось чуть чаще. Это страх, точно снежный барс, подкрался к ней…

– Вы… – начала Эльза, не находя слов.

– Прекрасны? О, Ваше Величество, я знаю, – самодовольно заметил принц. – Позвольте заметить, что Вы выглядите не менее прекрасно. Почти как гордая и неприступная королева…

Эльза потянула подол платья на себя, как только нога принца сошла с испачканной грязью синей ткани. Девушка с отвращением поглядела на массивный след, оставленный принцем. Она собиралась спросить, что означает это надменное: «почти», почему юноша позволяет себе быть столь фамильярным в общении с королевой… Но стоило только Эльзе вновь поднять глаза к собеседнику… Она поняла, что тот находится слишком к ней близко. Джек в два больших шага преодолел то небольшое расстояние, что отделяло его от королевы.

– Вы почти обманули всех этих… Сошек, – признался Фрост, наклоняясь чуть ближе. – Но меня Вам не обмануть, мисс Эльза…

Голос его был сладким, тягучим как свежесобранный мед.

Слова – острым ножом вонзались в сердце королевы. «Мисс Эльза», – прозвучало в голове девушки. Разве может он так говорить с королевой? Эльза поспешила шагнуть назад, стараясь не запутаться в платье. На лбу ее появилась неглубокая морщинка, свидетельствующая о том, что королева недовольна, зла. Как бы хотелось заморозить наглеца, проучить его, заставить раскаяться в сказанном, в содеянном… «Молчи, терпи», – подумала Эльза, вспоминая наставления родителей.

– Что Вы себе позволяете? – прошипела Эльза, со злостью глянув на надменного юношу, стоявшего перед ней.

– О-о-о-о, мисс Эльза, все, что хочу, – признался Джек, улыбаясь, точно рассказывал до боли смешную шутку. – Я всегда делаю только то, что хочу, беру то, что хочу…

Слова его вновь больно обожгли сердце Эльзы, испугали ее своей резкостью. Юноша сделал шаг вперед, сокращая то жалкое расстояние, что разделяло их. Королева поджала губы, испугавшись напора… Юноши еще никогда не смотрели на нее так дерзко, так хищно и пугающе.

– Вы выглядите царственно, но слишком робко улыбаетесь, – полушепотом проговорил принц. – Признаюсь: я очарован…

Джек остановился, нехотя переведя взгляд вперед. Советник королевы неторопливо шел к Эльзе. Он осторожно шагал по деревянному полу, точно боялся спугнуть кого-то. Фрост нехотя шагнул назад. Во взгляде его тут же мелькнуло что-то нехорошее, отталкивающее. Юноша наигранно вежливо поклонился королеве, торопливо развернулся и скрылся за дверью, оставив Эльзу в недоумении.

– О, Ваше Величество, если принц Джексон проявляет к Вам интерес… Нам не найти партии лучше! – воскликнул советник.

– Ты уверен, Вильгельм? Может быть, есть и другой вариант? – с досадой спросила королева. – Может быть, принц Стефан имеет состояние солиднее?

2. Предложение?

Первый раз Джек увидел Эльзу, будучи совсем еще ребенком. Два королевства хорошо общались, и, бывало, правители навещали друг друга в далеких неприступных замках... Маленькая скромная девчушка с такими смешными слегка крупноватыми ушами не могла превратиться в такую красавицу, в гордую статную барышню с серебряными, точно лунный свет волосами… Джек не поверил своим глазам, вновь встретив молодую принцессу, нет, теперь уже королеву Эльзу.

Его старший брат не захотел приехать, не решился ответить на высланное ему приглашение. Старый король уже не мог заставить сына подчиниться отданному приказу, а сам он двигаться не мог, да и не слишком желал. Джек с радостью сообщил родителю, что поедет сам, передаст королеве все самые лучшие пожелания короля и вернется домой всего через пару недель… Вот только теперь, увидев ее, принц не желал возвращаться так скоро.

Нет, он вернется, только не с пустыми руками.

Джек злорадно ухмыльнулся, выходя из отведенной ему спальни. Он решил остаться, погостить в Эренделле, дожидаясь королевской свадьбы. В конце концов, чем ему еще заняться? Война с соседним королевством окончена, победа сладостным плодом упала прямо в руки, в цепкие ладони старшего брата, что, будучи главнокомандующим армией, даже не принимал участия в сражениях…

Свадьба принцессы Анны должна состояться четырьмя днями позднее. Гости, пожелавшие остаться, были приняты в лучших комнатах огромного замка, устроены в теплых уютных помещениях и предоставлены самим себе. Джек рассматривал резную деревянную дверь, выкрашенную в белый цвет, что отделяла его от коридора. Принц уже пропустил завтрак. Слуга, приехавший с ним из дома, принес своему господину пару вареных яиц, свежих тостов и налитых соком яблок и слив.

Вот только аппетита у Джексона не было.

Бессонная ночь сопровождалась воспоминаниями, что яркими звездами вспыхивали в разуме юноши. Он видел себя ребенком, запертым в огромной зале, по которой лился дневной свет. Принц вспоминал о том дне, когда познакомился с Эльзой, о том миге, когда почувствовал ее силу, ощутил ее, подобно летнему ветру на порозовевших от жары щеках.

Королева же не помнила своего детства. Оно казалось ей серым, неинтересным и слишком уж долгим... Дни сливались в недели, года, проведенные за закрытой дверью собственных покоев, что стали камерой безвинно заключенного. Она не помнит мгновения, что так похожи друг на друга, старается подавить каждое воспоминание, что болью отзывается где-то в груди.

Эльза не спала всю ночь, пытаясь понять причины подобного к ней отношения. Она поднялась поздно, нехотя встала с удобной резной кровати и прошла по длинному коридору, минуя плотно запертые двери. Волосы ее были собраны в неаккуратный хвост, а тело прикрывало свободное белое платье, что осталось Эльзе от покойной матери. Белая кружевная оторочка на рукавах помялась, а яркие жемчужинки, украшавшие высокий ворот, стали чуть бледнее.

Половицы скрипели под весом ее тела, а солнце любопытно глядело в распахнутые окна, стараясь выведать все секреты королевской семьи. Светло-зеленые стены окружали Эльзу, и она улыбалась, вышагивая вперед. Служанка бодрым голоском сообщила королеве о том, что гости проснулись чуть пораньше, ведь Анна и Кристофф обещали показать им знаменитое чудо Эренделла – каток, залитый в центре города, не смотря на палящее летнее солнце.

«Хоть в чем-то угодила», – радостно подумала Эльза, выглянув в окно.

Эфирный теплый ветерок не гнул усыпанных листвой веток, но приносил местным жителям сладостную прохладу, что была так желанна в минуты особого зноя. Кожа их приобрела приятный карамельный оттенок, а щеки детей украсили яркие рыжие веснушки – свидетели любви светила.

Сзади скрипнула дверь, шаги послышались где-то за спиной. Эльза не придала этому никакого значения, решив, что слуги выполняют утренние поручения. Она все смотрела на улицу, с жадностью выискивая на залитых солнцем улицах знакомые лица. Дворцовые стены высились над землей, но не закрывали обзора… Всю жизнь королева провела у окна, глядя на жестокий, неприветливый мир, которого так боялась…

Но Джек не боялся, нет…

Он всю жизнь делал лишь то, чего хотел сам. Заморозить случайного прохожего, ударить нерасторопного слугу, до смерти испугать одного из сводных братьев? Принц обожал свою жизнь. Обладая теми же силами, что и сама королева, Джек не был заперт в клетке собственного страха, но наслаждался всеобщим. Он гордился собственной необычностью, радовался тому, что имеет власть, дарованную лишь ему одному.

И когда принц узнал о том, что не единственный обладатель той самой магической силы, он разозлился... В замке его семьи пропало несколько молодых слуг, но никто не придал этому значения. Каждый житель страны знал о жестокости принца, но никто не смел и предположить о том, на что он способен в гневе.

Потому он и прибыл в Эренделл, услышав вести о даре молодой королевы. Юноша надеялся собственными глазами увидеть ее, оценить возможности нежного женского тела, узнать, может она сравниться с ним, превзойти его в своей жестокой мощи, в грации, присущей столь нежным существам…

Джек увидел Эльзу, что облокотилась на подоконник. Она с любопытством глядела на улицу, сквозь крону высокого дерева, что росло прямо под окном. Девушка улыбалась, смотря вдаль, она чувствовала себя частью огромного мира, что с каждым днем все теплее и теплее принимает ее в свои объятья.

– А у них, кажется, проблемы, – громко произнес принц, взглянув в сторону ближнего порта.

На воде стояли несколько судов, и команды оживленно спорили между собой, размахивая руками. Груз все еще оставался в трюмах, хотя трап уже спустили и подготовили к выгрузке. Королева еле заметно вздрогнула, услышав над ухом знакомый ей голос. Щеки ее побледнели, и светлая кожа стала походить на гладко отшлифованный фарфор, что попал в руки лучшего из кукольных мастеров.

Джек усмехнулся, заметив усилие, с которым королева старалась скрыть нервную дрожь, бежавшую по ее телу. Эта напускная аристократическая холодность всегда забавляла его, заставляла ухмыляться и видеть в собеседнике лишь жалкого человека, не лишенного смертельных слабостей.

– Полагаю, в этом лишь Ваша вина, мисс Эльза, – продолжил Джек, рассматривая затылок королевы.

Он остановился слишком близко от нее. Девушка чувствовала на шее чуть теплое дыхание, слышала, как размеренно и спокойно бьется его холодное сердце, ощущая всю контрастность с собственным. Королева не хотела отвечать, но ответила чуть позднее… Пальцы ее нервно впились в подоконник, а нижняя губа затряслась.

– Цены на въезд повысили так безобразно… Быстро, – отделяя слова, произнес принц. – Понимаю, страна тонет в долгах, а денег все нет.

– Не все мы богаты, как Виноградный Край… – произнесла Эльза, чувствуя, что каждый стук сердца начинает отдавать болью.

Голос ее был жестким и сухим, но бесконечно вежливым. Джек улыбнулся сам себе, нагнувшись чуть ближе. Он втянул носом аромат ее светлых волос и прикрыл уставшие от света очи. Серо-голубые глаза зажглись от желания, что так часто вспыхивало в его широкой груди. Принц всегда брал все, чего только мог пожелать, юноша не раз предупреждал об этом… Но сейчас он не мог позволить себе большую вольность.

Джексон спиной припал к окну, чувствуя тепло нагретого солнцем стекла. Он глядел в стену перед собой, решая, согласен ли на столь крепкие узы. Старший брат давно нашел невесту в благородном доме собственной страны, сыграл пышную королевскую свадьбу и сделал наследника. Джек понимал, что ему самому не помешает жена… Но он так и не встретил девушку, что была бы ему столь интересна.

Обстоятельства сложились на удивление удачно.

Королева Эльза испытывала острую нужду, и Джек мог помочь с ее проблемой. Доходов от предприятий его богатой родины хватит на несчастное маленькое королевство, спрятанное в высоких горах с их бесконечными вершинами. Да и отец, одержимый чистотой королевской крови, не будет возражать. Насколько Джек мог помнить рассказы родителей, Эльза и Анна приходятся ему далекими троюродными сестрами.

– И это легко поправить, – произнес принц, наклонив голову.

Он хотел видеть ее лицо, в полной мере насладиться внезапным испугом, отраженным в серо-голубых глазах. Они имеют тот же холодный оттенок, что и очи прекрасного принца, но жестокость в них заменена страхом. Девушка не сталкивалась прежде с подобным отношением. Она привыкла лишь к косым взглядам, к тому, что люди боятся ее, шепчутся за спиной… Не решаются начать беседу.

– Вы предлагаете мне завести виноградники и посеять рис? – напустив важный вид, спросила королева.

Джек усмехнулся, заставив себя прикрыть глаза. Слегка вздернутый носик Эльзы позволил ему вспомнить детские годы. Как только Джек коснулся ее маленькой холодной ладони, что была стянута тонкой белой перчаткой, юный принц понял, с кем имеет дело... Но сомневался в своих суждениях. Прежде он редко погружался в воспоминания, но сейчас же не мог удержаться от соблазна.

– Нет, мисс Эльза, я предлагаю Вам нечто другое.

Королева напряглась. Нервы ее натянулись, подобно гитарным струнам. Теплое дыхание юноши теперь казалось холодным, колким, как первый зимний мороз. Мурашки пробегали по плечам, нежно целуя бледную кожу. Эльза прикрыла глаза, ощутив, что ресницы ее дрожат. Присутствие принца пугало... Что-то в его голосе, в грубости речей наводило на девушку первобытный ужас.

– Я не нуждаюсь в Ваших советах и предложениях, принц…

– Джек, мисс Эльза, Вы можете звать меня Джеком, – улыбаясь, перебил ее юноша.

– А Вы, в свою очередь, не можете звать меня «мисс Эльза», – резко развернувшись, парировала девушка.

Она нашла в себе силы, чтобы пойти наперекор безупречному воспитанию и дать отпор чванливому аристократу, что вызывал в ее пальцах такую мерзкую дрожь. Эльза ожидала встретить на его лице все ту же гадкую усмешку, но замерла, увидев в серо-голубых глазах только гнев. Искры вспыхнули ярким пламенем, они заполнили собой радужки его глаз, закрутились в диком танце.

Пальцы королевы замерзли, а солнце показалось ей слишком ярким...

Джек нахмурил брови, наклоняясь к ее лицу. Теперь Эльза могла чувствовать холод, что исходил от его сильного тела. Каждой клеточкой кожи она ощущала страх, что волнами накатывал на нее. Ноги тряслись, а пальцы сжимались все яростнее. Синяя жилка забилась на шее, но Джек не увидел ее под толстым белым воротником.

– Боюсь, что Вы не понимаете, в каком находитесь положении, – сквозь зубы прошипел принц, наклонившись к уху девушки.

Королева молчала, стояла неподвижно, подобно мраморной статуе в летнем саду. Девушка боялась за собственную жизнь. Она ничего не знала о человеке, что стоял перед ней, но успела понять всю глубину опасности, таившейся в его черной избалованной душе. Эльза отвела взгляд, хотела спастись от холодных глаз принца, но ошиблась, совершив дерзкий поступок. Она почувствовала на своем подбородке его холодные пальцы, Джек развернул ее лицо к себе и неприятно оскалился, вновь уловив аромат ее светлых волос.

– Я могу превратить Вашу жизнь в кошмар, Эльза, если захочу, – прошептал принц. – Ваш жалкий Эренделл зависит от поставок моей страны…

– Вы не имеете права…

– Слушай меня, – повысил голос принц.

Пальцы его больнее впились в кожу королевы, она поняла, что утром увидит на лице следы его отнюдь не нежных касаний. Холод больше не казался девушке приятным. Она ощущала всю силу зимних морозов, холодного горного ветра… Пока стояла рядом с пугающим юношей. В горле пересохло, а руки вдруг ослабли.

– Я предлагаю тебе, Эльза, то, о чем мечтают многие девушки, – с нотками радости в голосе, проговорил принц. – Протяни руку, согласись, и получишь спасение от нищеты, от самой себя, Эльза…

Он больше не говорил ей «мисс», не добавлял этого «Вы» к каждому обращению.

Королева чувствовала, что дурнота подкатывает к горлу. Джек и сам ощущал, что девушка начинает слабеть в его руках, но не мог отпустить ее так просто. Жестокосердный принц наслаждался чужими страхами, страданиями. И сейчас его не волновало душевное состояние Эльзы, лишь собственные желания, возникшие не так давно.

– Что именно Вы мне предлагаете? – дрожащим голосом спросила Эльза.

Джек понял, что еще не озвучил слова, что вертелись на его языке. Он хотел Эльзу, чувствовал ее кожу под своими пальцами и уже видел обнаженной в своей постели. Так часто случалось, что, гуляя по замку, принц встречал хорошенькую служанку в этом занятном коротком платье... Он не ждал согласия, не думал о последствиях… Просто брал ее, затаскивая в собственные покои, а затем выгонял прочь в истерзанном наряде. С королевой Эльзой так не выйдет, нет… С благородными дамами так поступать нельзя.

– Предлагаю себя, Эльза, – ответил принц, отпустив подбородок девушки. – Ты станешь моей женой, я стану королем захудалой страны и приведу ее к благополучию, которого ты и твои родители так и не смогли добиться.

Правление Эльзы было не долгим, и в столь краткие сроки мало кому удавалось совершить что-то выдающееся. Девушка хотела фыркнуть в знак несогласия, но сдержалась от невежливого жеста, беспокоясь за собственную жизнь. Решительно настроенный принц, несомненно, обозлится на нее еще сильнее. Королева закусила губу, но взгляда не отвела, понимая, что может навлечь на себя очередную беду.

– Я не могу принимать столь важные решения в одиночестве, – вздрогнув, ответила Эльза.

Ей не требовалось разъяснение.

Она с самого начала поняла, чего хотел Джек, что именно он предлагал. Королева не считала себя красавицей, не чувствовала на себе восхищенных взглядов очарованных мужчин. Она не могла понять, что движет юношей, почему он решил заключить столь невыгодный для него союз. В голове королевы вновь послышался голос старого советника: «Лучше партии нам не найти». Джек богат, богат до неприличия. Деньги его смогут вытащить Эренделл из долговой ямы…

– Я не тороплю, – признался принц. – Мне наплевать, как долго ты станешь думать. Главное, чтобы приняла верное решение.

Джек вновь оглядел королеву с ног до головы.

Длинные светлые волосы растрепались, а на слегка пухловатых щеках виднелся бледный розовый румянец, что придавал ее лицу особую нежность молодости. Хорошенькое личико казалось Джеку не просто милым. Он находил Эльзу привлекательной, но несколько… Загнанной, испуганной. Что-то неумолимо тянуло надменного принца к девушке, о которой он вспоминал так редко…

Взгляд принца невольно спустился вниз, и Джек увидел руки Эльзы, сцепленные в замок. Бледные пальцы пересекали друг друга, они слегка подрагивали… На королеве не было перчаток, и Джек мог насладиться бархатом ее мягкой светлой кожи, разглядеть каждую вену. Сколько силы таится в подушечках ее пальцев? «Почему… Почему, Эльза, ты не хочешь испытать магию на ком-то?» – думал принц.

Кого-то сила опьяняет, заставляет испытывать небывалый приток адреналина, жажду свершений. Джек ухмыльнулся, заставил себя прикрыть глаза и отвести взгляд. Он чувствовал страх Эльзы, в животе его завязался узел из самых чувствительных нервов и начал сладко тянуть, заставляя надменного принца мечтать о новой встрече с холодной королевой.

Он так и стоял бы там, окруженный светло-зелеными стенами с незамысловатым цветочным узором, ожидал бы ответа… Но где-то вдали скрипнула дверь. Служанка торопливо шла по коридору, все ускоряя и ускоряя шаг. Люди спешат лишь тогда, когда несут с собой вести. Не важно, добрые они или нет… В замке королевы Эльзы спешки не любят.

Принц торопливо шагнул назад, выпятив грудь.

Он поспешил отдалиться от молодой королевы, чтобы расстояние между ними сочли приличным для дружеского разговора… Приличным для незамужней дамы, что общается с джентльменом в уединенной комнате. Джек провел пальцами по мраморно-белым волосам, приглаживая непослушную челку. Взгляд его смягчился в мгновение ока, преобразив весь вид.

Эльза ужаснулась.

Всего день назад она увидела его в огромной бальной зале, заметила на себе взгляд холодных глаз. И сейчас, по прошествии столь малого времени, приятный юноша стал казаться ей страшным кошмаром. Удивительно, сколь обманчива его внешность. Всего секунду назад опасно суженые глаза пугали, сейчас же не выказывали и малой части того напряжения, той дикой похоти.

Половицы скрипели где-то за спиной, но Эльза не спешила оборачиваться. Слова Джека эхом отдавались в ее голове, казалось, что они все еще висят в спертом воздухе коридора. Легкие туфли служанки издавали слышимый только ей скрип, похожий на писк полевой мыши. Девушка шла быстро и улыбалась, проходя по маленькому шуршащему ковру, что лежал у двери.

– Ваше Величество! – прокричала она, едва завидев королеву.

По лицу принца растеклась приятная улыбка.

Он вновь взглянул на Эльзу, глазами словно говоря ей: «Только попробуй». Девушка сжалась от страха, но не подала виду, накинув привычную ей маску спокойствия. Губы ее не растянулись в приятной улыбке, но пальцы рук перестали дрожать. Белый подол платья дернулся, когда королева поворачивалась. Она страшно не любила громких окриков, но в этот раз решила стерпеть.

– Ваше Величество, принцесса Анна вернулась! – раскрасневшись от беготни, произнесла темноволосая служанка. – Гости уже ждут Вас на улице, мы подали закуски.

Эльза кротко улыбнулась и кивнула в знак того, что услышала девушку. Она не сказала, собирается ли присоединиться к сестре, лишь отвернулась обратно к Джеку. Служанка решила, что неприлично будет прерывать беседу госпожи и дальше, потому удалилась тихо, теперь уже сбавив шаг.

По замку Эльзы не ходили грязные слухи, верные слуги не перешептывались между собой…

Джек, впрочем, решил, что лучше пусть судачат… У него на родине с королевскими особами такого никогда не случится. Решения принимали без участия королевы. Гостей вывели на прогулку, не сказав ей и слова, затем их пригласили на ланч, не спросив ее разрешения. Слово королевы для них – пустой звук? Принц самодовольно улыбнулся, вспоминая собственных помощников, что дрожат от одного лишь звука его резкого голоса.

– Как я понимаю, нам следует присоединиться, – тихо произнес Джек, вновь ухмыльнувшись Эльзе в лицо.

Королева открыла рот, разжала тонкие розовые губы в попытке произнести что-то... Но язык ее не двигался. Девушка лишь отвела взгляд и ушла прочь. Плечом она задела принца, и тот слегка качнулся, но равновесие сохранил. За спиной Эльзы послышался звонкий серебристый смешок.

Джека забавляла ее напускная решимость, смешанная со страхом в бездонных серо-голубых глазах.

– Очень надеюсь наскорую встречу, – произнес принц чуть громче, чем собирался произнести.

На красивом лице вновь играла приятная улыбка, что так часто вводила окружение принца в заблуждение. Джек усмехнулся, вытащил из кармана брюк часы. Золотая крышка с выгравированным на ней лунным ликом открывалась быстро... Джек неторопливо провел пальцами по позолоченной цепочке, словно пересчитывая многочисленные звенья. Он открыл часы и ужаснулся времени. Оказалось, что обед всего-то через пару часов…

Юноша посмотрел на улицу, оглядывая многочисленные деревья в цветастом королевском саду.

Листья на них зеленели на солнце, искрились, подобно дорогим изумрудам без огранки. Джек не скучал по дому, но до безумия хотел вернуться как можно скорее, рассказать родным радостную весть. Принц слишком любил это пьянящее чувство власти, заключенное в его изящных благородных руках. Он любил и холод камня, царивший в его комнате, любил затравленные взгляды горничных…

Если все пойдет так, как задумал сам Джек, Эльза примет предложение.

Младший сын короля станет правителем далекой страны, оставит старшего брата и отца с его многочисленными бастардами в теплом приветливом краю, чтобы затем вернуться лишь в гости, на краткий миг нечастых семейных собраний. Подобная перспектива, впрочем, ничуть не пугала.

Платье соскользнуло с узких плеч, шелковой лужицей растеклось на полу. Эльза сжалась при одной лишь мысли о предложении… Она провела в обществе Джека всего два дня. Несчастных, таких бесконечных. «И сможешь ты всю жизнь стоять за его плечом?» – спросила себя королева, взглянув в зеркало. Она рывком сняла с туалетного столика расческу и принялась водить ею по гладким светлым волосам.

Глаза Джека имели тот же холодный оттенок...

Когда Эльза спросила Анну о их цвете, та громко заявила: «серо-голубые». Но Эльза видела в них лишь лед, прозрачный и чистый, как талая вода. Она выбирала светло-голубые платья и всегда старалась добавить: «Под цвет моих глаз». Почему же глаза Джека ей казались именно серыми? Как сталь, режущая мягкую плоть человека, как небо, затянутое грозовыми тучами…

Толстые бархатные перчатки мазнули кожу пальцев. Эльза вновь почувствовала то неприятное жжение от тяжелой ткани, но лишь плотнее стиснула губы. Она хорошо помнит свой урок, вызубренный в далеком детстве. «Молчи, терпи, от всех укрой», – пронеслось в голове. Королева не в первый раз натянула фальшивую улыбку и гордым шагом прошла к двери. Ручка скользнула в ее руках, и петли противно скрипнули, подавшись вперед…

3. И тьма не спрячет от тебя

– Нет, это какая-то ошибка, – шикнула Эльза, комкая листок пожелтевшей от времени бумаги.

Первый советник неприятно поморщился, неодобрением встретив королевский жест. Бумага – вещь ценная. Он мог бы соскрести с измученного листка густые чернила и вновь написать на нем послание, готовое отправиться в долгий путь. В конце концов, Эренделл уже давно испытывает трудности с финансами, и даже малая экономия могла хоть как-то отсрочить неизбежный финал, дать королевству шанс на спасение, время, что дороже любого ресурса.

Советник Вильгельм нахмурил густые брови, поправив круглые сильные очки, что сползли по его тонкому изящному носу. Темно-голубые глаза мужчины утопали в мелких морщинах, становясь меньше, чем были на самом деле. Королева сидела к советнику спиной и тяжело дышала, перебирая сваленные на рабочий стол бумаги. Бархат ее перчаток противно шуршал, касаясь писем и документов, и Эльза каждый раз кусала измученные губы, слыша этот мерзкий звук.

– Боюсь, что ошибки нет, – признался Вильгельм, поведя широкими плечами, – Портовые грузчики прислали квитанцию всего пару часов назад.

Тишина резала слух, напрягала королеву еще сильнее.

Эльза смотрела в окно перед собой, наблюдая за тем, как радостно Анна собирала цветы, прощупывая их сквозь мрак позднего вечера. В королевском саду их было слишком много, чтобы позволить цветам вот так просто нежиться под солнцем, осыпаясь в срок. Девушка по очереди подносила их к светло-рыжим волосам и оборачивалась к Кристоффу, чтобы спросить о чем-то. Должно быть, сестра выбирала цветы для венка, что в день свадьбы украсит ее голову.

Как Эльзе хотелось быть на ее месте… Нет, она не спешила выходить замуж, не искала большой и чистой любви из детских сказок... Анне совершенно не нужно было думать о нуждах скромной страны, притаившейся посреди холодного океана, сестре не нужно было жертвовать собой во благо целого народа. Анна вольна в своих решениях, она может делать все, чего пожелает. Эльза же связана по рукам и ногам. Ей остается лишь ждать того дня, когда долг плотнее прижмет ее к стенке, заставив принять предложение надменного принца.

Джек так и не уехал.

Он остановился в комнате, расположенной неподалеку от спальни самой королевы, и каждый вечер выходил в пустой мрачный коридор, надеясь на их новую встречу. С момента странного разговора прошло три-четыре дня. Свадьба Анны все ближе и ближе, счастливая дата подбирается слишком близко. Сестра так спешит, она вечно торопит события… Знаменательный день состоится так скоро.

Анна скрылась за поворотом, увлекая за собой и довольного Кристоффа. Светловолосый великан топал за своей принцессой так неуклюже, так преданно быстро, что Эльза невольно улыбнулась. Жаль только, что подобным теплым мыслям нет места в столь горькую минуту. Советник прочистил горло, заставив девушку вновь опустить глаза к бумагам.

Король Фридрих – гордый властитель самой богатой из ближайших стран, повысил цену на свои товары. Отныне фрукты, что поставлялись в холодный Эренделл морем, стали неподъемно дороги в цене. Умудренный жизнью советник рассказал Эльзе, что своенравный король слыл до жути злопамятным. Совсем недавно королева Эльза имела смелость поднять налог на выгрузку товаров в ее порту… Всего-то на пару золотых монет. Должно быть, Фридрих решил, что цена его фруктов должна подняться втрое больше.

– Принц Джексон Фрост остался во дворце, Ваше Высочество, – тактично произнес Вильгельм, окинув взглядом комнату.

В рабочем кабинете Эльзы стоял густой мрак. Лишь маленькая керосиновая лампа, оставленная на письменном столе, разгоняла его к темнеющим углам. Лицо королевы горело под желтыми лучами огня, а в глазах виднелись драгоценные камни. Советник скромно улыбнулся, встретив недоумевающий взгляд своей правительницы. Он не отвернулся, но позволил себе чуть нахмурить лоб, словно отчитывая ее за непонятливость.

– И что Вы предлагаете, Вильгельм? – спросила Эльза.

– Боюсь, что Вам придется нанести ему визит, – не скрывая улыбки, произнес первый советник.

Мужчина не знал о том неприятном инциденте в коридоре второго этажа. Эльза никому не сказала о странном, но выгодном предложении, и словом не обмолвилась о том, что ее пугает само присутствие принца Джексона. За обедом, за завтраком, за ужином… Он неизменно садился напротив нее. Каждый раз, поднимая глаза, Эльза встречала на себе его пристальный взгляд. Ледяные иглы прорезали ее бледную кожу, а пальцы начинали дрожать…

Но советник замечал лишь эти чудные улыбки, адресованные его молодой и пышущей красотой королеве.

Он и подумать не мог, что столь благородный молодой человек может оказаться мерзавцем, бесконечно жестоким человеком. Вильгельм всегда находил Эльзу прехорошенькой молодой особой, и не был удивлен тем вниманием, которое ей оказывали пылкие юношеские сердца.

Советник многозначительно улыбнулся, но Эльза не смогла улыбнуться в ответ. Мрак накрыл ее лицо, и близорукий Вильгельм сам дорисовал картинку. Ему показалось, что щеки девушки украсил яркий румянец стыда, а тонкие ниточки чувственных губ растянулись в улыбке, что свидетельствовала о наслаждении. Странно, что мужчина никогда прежде не замечал этого кокетства.

– Навестите его, Ваше Величество. Я уверен, что принц послушает Вас, напишет отцу письмо с советом… Говорят, король Фридрих очень ценит своего младшего сына.

Королева вновь отвернулась.

Перо, зажатое в ее тонких пальцах, жалобно скрипнуло. Эльза знала, что Эренделл может отказаться от сладких, но почти не нужных фруктов, что поставляются лишь из далекой туманной страны, отказаться от горьковатого на вкус мяса, дорогого кофе… Но не от овечьей шерсти, из которой вяжется почти вся теплая одежда. Эренделл не может остаться и без специй, люди не смогут мариновать продукты, заготавливая их на долгую зиму. Морозы северного края суровы, Эльза понимала это как никто другой…

– Вы думаете, я смогу убедить его сбавить цену? – спросила Эльза, непонимающе приподняв бровь.

– Думаю, – ответил советник. – Принц Джексон неравнодушен к Вам, ваше Величество. Поверьте старику.

Мурашки пробежались по плечам Эльзы. Волосы ее ныне были собраны в тугой пучок. Ни одна прядь не выбивается из строгого строя, белые волосы искрятся серебром, снегом на скудном желтом свету. Королева поджала тонкие губы в попытке скрыть досаду. Родители оставили ей страну не для того, чтобы от нее остались лишь горестные воспоминания и потрепанные жизнью эмигранты, хватающиеся за любую работу. Девушка помнила о долге, что незримым грузом давил на ее плечи, и сейчас должна была поступить правильно.

– Я поговорю с ним, – нехотя пообещала Эльза.

Советник пригладил густые светлые усы и улыбнулся как можно добрее. Он вспомнил не такую далекую молодость, вспомнил себя еще незрелым юношей, ухаживающим за прелестной дамой… За своей немолодой уже женой. Приятные воспоминания теплым одеялом накрыли мужчину, позволив ему радоваться давно минувшим дням. Вильгельм закрывал дверь, пробубнив скорее для себя:

– Сейчас еще не слишком поздно для разговора.

Дверь за ним не хлопнула, но петли противно скрипнули. Королева сидела молча, наслаждаясь шаткой тишиной, дарованной ей в утешение. Служанка тихо прошмыгнула в комнату, подобрала с пола скомканный лист бумаги и уже намеревалась выбежать прочь, но застыла, услышав голос королевы.

– Будь добра, приведи ко мне Принца Фроста, – произнесла Эльза, изо всех сил стараясь придать голосу больше уверенности.

Королева сидела к служанке спиной и не могла видеть неуклюжего поклона, что был адресован ее персоне. Девушка торопливо скрылась за дверью, оставив за собой лишь легкий цитрусовый аромат. Должно быть, на кухне пекут лимонные пирожные… Готовятся к королевской свадьбе.

Мысли смешались в голове, толкаясь, вытесняя друг друга.

Эльзе предстояло столь много… До торжественного празднества оставалось всего три-четыре дня. Анна, всей душой любившая пышные торжества, не желала довольствоваться скромным празднеством. Она уже заказала объемное свадебное платье из тончайшей ткани, туфли, украшенные позолотой, даже свадебный торт из невиданных в морозной стране фруктов. А королева не могла отказать.

Отец и мать слишком долго отказывали ей в столь простых радостях. Королева решила, что не имеет права лишать Анну удовольствия сейчас, когда двери наконец открыты, распахнуты перед ней и зовут за собою в большой мир, полный людей и стран. Девушка не слышала тихого скрипа, свидетельствующего о приходе принца. Джек махнул расторопной служаке рукой, словно говоря: «я сам представлюсь».

Как жестоки могут быть мысли.

Они отвлекают нас от жизни реальной, зовут за собой во тьму разума, предлагая тихий покой, которого никогда и не случится. Жаль только, что в нем мы не замечаем ничего вокруг... Вот и Эльза не услышала шагов, громкого скрипа старой двери. Она думала лишь о сестре, что так счастлива, думала о судьбе целой страны, зависящей лишь от ее решений и планов.

Джек остановился за спиной задумчивой королевы, заглядывая на стол, что расположился прямо перед ней. Кипы бумаг, сваленных вместе, заставили юношу самодовольно улыбнуться. Он узнал осторожно сломанную печать, лежавшую на столе королевы. Полукруглый серп луны из красного воска почти растаял, но Джек все еще мог узнать в нем герб собственного дома.

– Добрый вечер, – неприветливо произнес он.

Девушка вздрогнула.

Мурашки вновь пробежали по плечам, на этот раз яростнее щекоча бледную кожу. Королева не повернулась, она пыталась сохранять видимость спокойствия, казаться молодому принцу бесстрашной, гордой и заносчивой особой из высшего сословия. Может быть, тогда он оставит ее? Может быть, глупые предложения разобьются о стену напускной холодности, осколками осядут во тьме прошлого?

– Я надеялась поговорить с Вами, – тихо произнесла Эльза, не удостоив принца приветствием.

Такая игра, по видимому, пришлась Джеку по вкусу. Он улыбнулся своей чарующей улыбкой, тонкие губы преобразились, оголили белые жемчужные зубы. Юноша неторопливо обошел рабочий стол Эльзы и остановился прямо напротив нее. Королева не подняла взгляда, она видела лишь краешек его темно-красного костюма, и этого вполне хватало для продолжения разговора.

Даже в темноте он оставался красивым. Неопрятные обычно волосы оказались осторожно уложенными, приглаженными и опрятными. Челка убрана на бок, а виски расчесаны… Серебристые волосы поблескивали в темноте, а глаза искрились призрачными солнечными переливами. Юноша положил обе руки на стол и облокотился на него, придвигаясь к королеве.

– Значит, я весь Ваш, – произнес Джек, используя неуместное злорадство. – Полагаю, Вы обдумали мое предложение…

– Боюсь, что сейчас речь не об этом, – перебила его девушка.

Ничуть не удивившись, Джек оглянулся назад. Он заметил сбоку от стола стул, украшенный дорогой кожаной обивкой, и поспешил сесть на него, не спросив разрешения. Королева все не поднимала глаз, старалась не обращать на грубость внимания. Она обдумывала каждое слово, искала в голове возможные ответы собеседника и сдерживалась от острого желания закусить губу.

Принц улыбался, глядя на смущенную королеву. Он уже знал, о чем его попросят, и прекрасно понимал, чего потребует от нее сам, рассчитывая на ответную услугу. Сумерки густели, солнце за окном уже скрылось из виду, и небо приняло этот приятный темно-фиолетовый оттенок. Яркие иголки звезд загорались на небосклоне, они светились где-то далеко, с любопытством оглядывая уже спящую землю.

– Боюсь, что между нашими странами возникло некое… Недопонимание, – осторожно начала королева. – Ваш отец поднял цену…

– Это я ему посоветовал, – честно признался Джек.

Эльза вздрогнула от его слов, но ничуть не удивилась.

Что-то в глубине измученной души подсказывало ей: «Он все рассчитал, он с самого начала все рассчитал, ждал и терпел». Королева вновь поджала губы, заставив себя поднять взгляд к собеседнику. В его серо-голубых глазах блестели те самые искры, что пугали ее…

– Вы… Вы должны понимать, что в нашем положении..

– Я понимаю, Ваше Высочество.

«Ваше Высочество».

Слова эти прозвучали как насмешка, они показались Эльзе до боли колкими и липкими, как свежая сосновая смола. Девушка нахмурила носик, ожидая. Она понимала, что Джек не закончил говорить. Улыбка его превратилась в злорадный оскал белоснежных зубов, юноша вновь преобразился, показался Эльзе страшным монстром, одним из тех, что преследуют ее в кошмарных снах.

– В Ваших силах помочь Вашей стране, – протянул он, пододвинувшись к королеве чуть ближе.

Горячее дыхание жгло бледную кожу, девушка ощущала на себе его пристальный взгляд. Грудь ее вздымалась медленно, а опускалась панически быстро. В голове стучал пульс, а слабость одолевала вымученные нарастающим страхом мышцы. Королева молчала, крепко стиснув губы. Джек чувствовал ее страх, упивался им, точно прохладным вином в знойный летний вечер.

– И как я…

– Просто примите мое предложение, – вновь перебил принц.

Тишина казалась отвратительной.

Эльзе хотелось, чтобы за окном вдруг закричала дикая экзотическая птица, раздался вой холодной зимней метели, грянувшей в середине лета, послышался лай остервенелых псов, гонящихся за неосторожным домашним котом… Лишь бы мрак молчания был разорван, эта гнетущая тишина ушла, оставив ее в одиночестве.

Королева плотнее стиснула губы, продолжая смотреть принцу в глаза. Никто из них не отвернулся… Не отвел пытливого взгляда серо-голубых глаз в сломленном повиновении. В комнате было тепло, но холод внезапно взял свое. Ни один из присутствующих не ежился в поисках стремительно уходящего тепла, но многими часами позже, когда служанка пришла убрать залежавшиеся на столе бумаги, она обнаружила на окнах следы морозных узоров.

– Я не могу принимать подобные решения, не получив одобрения совета, – тихо произнесла Эльза.

– Так получите его, – вздернув бровь, проговорил Джек. – Боюсь, что иного выхода у Вас просто нет.

Его тон оказался чуть выше, и голос бархатом укрыл королеву с ног до головы. Ей стало тяжело, пальцы перестали дрожать: мышцы налились свинцом. Холод всегда успокаивал Эльзу, придавал ей сил. Но сейчас она не чувствовала ничего, кроме страха, что медленно пожирал ее душу.

Принц смотрел на нее с немым восторгом.

Удалось! Он поймал добычу, загнал ее в угол и готовился к финальному броску. Губы уже растягивались в самодовольной улыбке, но Джек приказал себе сохранять спокойствие, лишь видимость холодной отрешенности. Пусть королева решит, что он не так уж и рад, не ликует, удивляясь своей победе…

– Зачем Вы так поступаете? – внезапно спросила Эльза.

Принц усмехнулся. Он сразу заметил перемену, что отразилась в ее некогда затравленном взгляде. Огненные отблески плясали в ледяных озерах ее очей, искрами разлетались от зрачков к радужкам. Джек пододвинулся к Эльзе, почувствовал свежесть ее дыхания на своей коже и принял серьезный вид.

Их разделяло совсем небольшое расстояние. Можно протянуть руку, коснуться нежной кожи и сжать ее в яростных объятьях. Девушка смутилась, прикрыла глаза от злости, а распахнув их, ужаснулась. Вновь этот взгляд: хищный, порочный и жестокий. Королева дернулась в сторону, но ее рука оказалась прижата к деревянному столу. Тепло чужой плоти заставило Эльзу вздрогнуть.

– Вы не слишком внимательны, мисс Эльза, – прошептал принц.

Он вновь позволил себе это фамильярное обращение, снова заставил ее вздрогнуть от страха, отвращения. Джек наклонился чуть ближе, и его губы едва ощутимо коснулись ее уха. Принц бесшумно усмехнулся, подавляя в себе дикое желание оставить на нежной мраморной коже след своих зубов.

– Потому что я так хочу, – ответил он, не задумываясь. – Я хочу Вас, мисс Эльза, и я получу то, чего желаю.

Юноша сделал глубокий вдох, набирая полные легкие воздуха.

Его горячее дыхание обожгло ухо Эльзы, и та вновь дернулась. Пальцы Джека сильнее сжали ее ладонь, затянутую в тяжелую жесткую перчатку. Королева прикрыла глаза, стараясь представить себя в уютных покоях родителей, в своей комнате, в саду: где угодно, лишь бы подальше от него.

– Я могу превратить Вашу жизнь в кошмар, Эльза, уничтожить все, что Вы любите, – шепотом продолжал Джек. – Но я хочу договориться мирно. Советую ценить мое мягкосердечие.

Эльза молчала, плотно закрыв глаза.

Каждое слово принца словно раскаленным железом прожигало ее кожу. Королева открыла глаза, направив полный страха взгляд на юношу. Будь у него сердце, Джек мог бы смягчиться, ослабить хватку или же легонько погладить пальцы Эльзы, пытаясь заверить ее, что все хорошо, не так уж плохо. Но юноша ожидал ответа, он был сосредоточен лишь на одном: на своей цели.

– Могу ли я предложить Вам что-то еще? – спросила королева, надеясь на положительный ответ.

– Нет, – честно признался Джек.

Отказ повис в воздухе, остался над головой Эльзы, подобно уже занесенному топору палача. Вот он – тот самый тупик, стена, к которой Эльзу прижали. Королева загнана в угол. Эренделл погибнет без ее помощи. Девушка привыкла отказываться от собственных хотений, привыкла к жизни в постоянном страхе… В конце концов: это никогда не кончится… Что с пугающим супругом, что в гордом одиночестве… Эльза выдернула руку из цепких лап принца.

– Я согласна, – еле слышно прошептала она, решив не тянуть с ответом.

– Громче, – едва услышав голос юной, прекрасной правительницы, попросил молодой принц.

Королева встала с места, заставив юношу вскочить вслед за ней. Он был чуть выше Эльзы, но разница в росте не вызывала особенно сильных неудобств. Девушка опустила взгляд, всем своим видом выказывая нежелание подчиниться его воле. Вот только губы ее дрогнули, слушаясь надменно брошенной просьбы.

– Я согласна, – повторила она.

Джек блаженно улыбнулся сам себе, на мгновение прикрыв глаза.

Вкус победы был слаще меда, чарующего запаха полевых цветов. Юноша улыбнулся, чувствуя тепло, текущее по его венам. Хотелось кричать от радости, касаться потолка… Он нашел девушку, разделяющую его силы, походящую на него, как две капли воды походят друг на друга. Принц поклялся, что сможет превратить Эльзу в свою точную копию, воспитать в ней холодность, жестокость, преданность… Видеть в ней отражение самого себя и упиваться ежеминутной близостью.

Тишина больше не пугала.

Эльза надеялась, что молчание продлится долго, что принц молча развернется на невысоких каблуках и выйдет из ее кабинета, покинет его, рассчитывая упиваться победой в гордом одиночестве. Но Джек стоял перед ней, ухмыляясь. Он подался вперед, преодолев то жалкое расстояние, что отделяло охотника от пойманного зверя. Юноша осторожно коснулся лба Эльзы холодными губами, а та не посмела отпрянуть, ужаснувшись столь теплого жеста.

– Вы поступаете правильно, мисс Эльза, – шепнул он. – О помолвке будет объявлено послезавтра.

Королева встрепенулась, услышав так небрежно названную дату. Она шагнула назад, надеясь отдалиться от принца, что позволяет себе лишнего, но Джек шагнул за ней, во тьму мрачной комнаты. Огонек в масляной лампе доживал свои последние минуты, готовясь к неизбежному концу. «А когда ты сама погаснешь?», – спросила себя королева.

– Но это невозможно, – шепнула девушка.

– Невеста боится повышенного внимания? – спросил Джек, взяв королеву за руку. – Рано или поздно придется объявить помолвку, Вы знаете.

– Мы не можем перевести все внимание на себя во время свадьбы Анны, – не выдернув руки, прошептала Эльза.

Принц прекрасно помнил о «долгожданной» дате. Принцесса Анна казалась ему скучной, глупой девчонкой, что не способна на долгую интересную беседу или же на приятную прогулку под луной. Ее интересы – городские сплетни, рассказы толстопузых торговцев и цветы, что продаются на каждом углу. Девчонка не вызывала в Джеке интереса, но и не отталкивала от себя… О, она любит внимание, и, несомненно, огорчится, как только лишится его тепла.

– Она расстроится, если мы…

– Я знаю, – признался Джек, отпуская руку королевы. – Я знаю, мисс Эльза. Но лучше бы вы заботились о моем настроении.

Послышался злобный смешок. Королева больше не могла видеть лица собеседника. Тьма укрыла его своим холодным одеялом, и девушка не могла прочитать ни одной спрятанной в ней эмоции. Она готова была поклясться, что Джек самодовольно улыбается, следя за ее смятением, что ему смешно от жалких попыток Эльзы сдержать волнение.

Принц развернулся так резко, что королева отпрянула в сторону.

Яркий огонек в его глазах разгорелся сильнее, а уста растеклись все в той же надменной улыбке. «Как просто», – подумал Джек. Если бы в его руках была судьба далекой благодатной родины, молодой принц не стал бы жертвовать собой во благо чужой жизни. Принц прикрыл за собой дверь, и в коридоре послышались его торопливые шаги. Каблуки бились о деревянный пол, заставляя Эльзу вздрагивать от шума. Как хорошо, что он ушел, не увидев ее слез…

4. Среди тысячи лиц

Этот шум, казалось, так никогда и не прекратится. Голоса гостей сливались в единый поток музыки, оборачивались жуткой какофонией сотен возгласов, слов и бессмысленных бесед, лившихся с каждой стороны. Слышался звон бокалов, бьющихся друг о друга, тут и там раздавались радостные поздравления и теплые слова, оброненные искренне или с издевкой. Но далеко не все гости веселились.

Люди собирались в небольшие группы и обсуждали пышную свадебную церемонию. Некоторые из них поздравляли Анну от всей души, желали ей долгих лет счастья… другие же злорадно ухмылялись, откровенно высмеивая выбор принцессы. Аристократам всегда казалось, будто они выше тех, над кем стоят и короли и простые слуги дворцов… Анна выбрала в мужья безродного ледоруба, чем огорчила и насмешила местную чванливую знать.

Старушки, пришедшие на торжество с сыновьями – прекрасными молодыми юношами, все как одна глядели на Анну с нескрываемой злостью. Они не могли понять, чем Кристофф – грубый, неотесанный ледокол, что жил где-то в горах без рода и племени, сын снега и морозных ветров – мог показаться принцессе Анне… Лучше, чем их драгоценные детки, выращенные в стеклянных теплицах, под лучами знойного южного солнца, точно цветы на продажу.

Без осуждения не осталась и величественная холодная королева – Эльза.

Почему она не остановила импульсивную, откровенно глупую младшую сестру от поступка, что так плохо скажется на родословной ее драгоценной семьи? Где были ее мысли, чем заняты вечно печальные королевские глаза? Знать перешептывалась меж собой, делясь размышлениями на этот счет и ругая принцессу. Молодежь хвалила Анну за смелость, старики же корили ее безнравственность, недальновидность, импульсивность… Ей приписали слишком много грехов, качеств, что считались постыдными в подобных кругах.

– Клянусь Господом, это же олень, – причитала сгорбленная старушка, указывая пальцем в сторону гостей.

– Матушка, прошу, не надо так громко, – проворчала полная дама, державшая старую женщину под руку.

– Нет же, Марта, ты только погляди сама. Он притащил на свадьбу… Оленя, – прошипела та в ответ.

Принц Джек, что был невольным зрителем занятной сценки, обернулся. Он и правда увидел в толпе многочисленных гостей величавого северного оленя. Его ветвистые рога устрашающе возвышались над толпой, а молодые девы, отважившиеся пройти мимо, отпускали вслед зверю застенчивые смешки, волнуясь, подбирались ближе, чтобы приласкать заметное животное.

День выдался слишком жарким, и дамы, стянутые тугими корсетами, монотонно обмахивались веерами, стараясь согнать жару. Женщины прятались под шляпами с широкими полями, а джентльмены, не желавшие потеть, старались меньше двигаться и держаться в тени деревьев, мраморных колонн, своих необъятных жен.

Слуга, прибывший вместе с Джеком, находился рядом.

Он суетливо оглядывал толпу, шепча своему господину имена людей, обращавших на него внимание. Нет, юноша вовсе не был забывчив или глуп… Принц не любил казаться невоспитанным, потому настаивал на том, что слуги его должны помнить всю местную знать в лицо, обязаны уметь помочь ему с тем или иным человеком. Невозможно помнить всех, когда голова твоя забита более важными мыслями, чем наряды хозяина и его поздний ужин…

Не редко, что до слуха Джека доходили и более гневные отклики толпы, возмущенной бракосочетанием. Пожилая пара громко обсуждали королеву Эльзу и ее глупую лояльность, что, якобы, свидетельствует о присутствии магии в ее слабом теле. Молодой принц недовольно поморщился, вспомнив о людском невежестве. Люди склонны давать вещам, о которых ничего не знают, ложные свойства и даже мотивы, наделять их собственным разумом и бояться, бояться, бояться до бесконечности, до дрожи в старых коленях, до зуда…

– Ее Величество, мой принц, – произнес низкорослый плотно сбитый слуга, стоявший неподалеку от Джека.

Юноша велел Владимиру сообщить ему, если тот заметит появление королевы Эльзы раньше него самого. Кристофф и Анна обменялись кольцами, торжественно дали друг другу клятвы и скрепили союз поцелуем… Народ медленно выплывал из церкви, и в тот момент Джек потерял Эльзу из виду и больше уже не находил ее стройной фигурки в бесконечном людском потоке.

Королева сияла, словно драгоценный камень.

Белизна ее бархатной кожи подчеркивалась ярким контрастом пурпурного платья. Королевский цвет… Щиколотки оказались открыты, и на ногах девушки виднелись прекрасные белые туфли, расшитые жемчугом. Джек невольно улыбнулся, заметив на шее королевы бархатную ленту все того же пурпурного цвета. Когда-нибудь он наденет на нее ожерелье с гербом собственного рода, с величавым серебряным полумесяцем…

Эльза приветливо улыбалась каждому встречному, но Джек разглядел в ее глазах затаенную печаль. О, несомненно, ее тревожит весть о собственной помолвке, она боится жениха и страстно жаждет избавления. Принц с упоением сознавал, что королева уже в его руках, трепещет, словно птичка. Она не сможет выбраться из клетки, собранной так быстро. Нет в кругу ее знакомых человека более богатого и влиятельного, Эльза не могла обратиться за помощью к кому бы то ни было.

Те несколько дней между их последним разговором и свадьбой принцессы Анны прошли на удивление спокойно и без лишнего шума. Джек не врывался в покои королевы, не заявлял о своих правах на нее, ожесточенно жестикулируя. Он вел себя так, как подобает воспитанному юному джентльмену. В сущности, принц ни единым словом не обмолвился с Эльзой.

Он терпеливо ждал…

Анна, Кристофф, Олаф, многочисленные слуги – не знали о новой помолвке. Эльза отважилась рассказать Вильгельму, и тот поздравил ее с успешной партией, пожав молодой королеве руку. Девушка слабо улыбнулась, уловив в глазах его дикий восторг, гордость за подопечную. Советнику казалось, что расчетливая Эльза одним пылким взглядом решила все проблемы Эренделла… Но это не так. Королеву загнали в угол, заставили подчиниться чужой воле.

– Можешь быть свободен, – произнес Джек, повернувшись к слуге. – Кажется, для прислуги тоже устроили праздник.

Владимир улыбнулся, поклонился молодому господину и поспешил удалиться, пока тот не передумал. Так часто бывало, что Джек менял принятое в спешке решение… Слуга был при нем достаточно долгое время, чтобы перенять повадки юноши, найти к нему подход. Смуглокожий парнишка побрел в сторону полупустого дворца. Он знал, что на кухне слуги действительно устроили свое маленькое торжество.

Толпа, подобно взбудораженному пчелиному рою, перемещалась сгустками людей. Куда шла трясущаяся от немощи старушка, туда спешила ее внучка. Молодой человек, увлеченно беседовавший с ней, шел следом... Нить эта тянулась в бесконечность, пока огромная группа людей пробиралась сквозь не менее плотную толпу. Завидев королеву, все принялись мельтешить к ней, чтобы хоть негромко поблагодарить девушку за прием и похвалить ее молодую сестру, что удачно выбрала наряд.

Джек, впрочем, не видел в принцессе Анне ничего прекрасного и даже интересного.

Этот отнюдь не изящный стан, неуклюжая девичья походка и грузный смех: не придавали Анне шарма. В Эльзе – старшей сестре, виделось обаяние, грация походки и правильность черт. Молодой принц, увидевший девушку, о которой говорили так много, решил, что она прекрасна… В его сердце сразу закрался огонек желания, что мгновенно раздулся в стройное пламя вожделения.

– Вы прекрасны, как закатное солнце, как маленькая певчая птичка в саду, полном фруктовых деревьев, – произнес Александр Вестергорд, остановившийся рядом с королевой.

Эльза смутилась, приняв столь изящный комплимент. Принцы Южных Островов вызывали в королеве лишь неприязнь, но девушка собрала все силы, чтобы казаться юноше смущенной и счастливой в его обществе. Девушка кивнула, подавая молодому принцу руку для поцелуя. Теплые губы обожгли кожу… Так это странно: не носить перчаток в людных местах.

– Благодарю, – выдавив улыбку, произнесла королева. – Надеюсь, Вам понравилась свадьба.

К удивлению, Эльза обнаружила в собственном голосе нотки злорадства. На месте Кристоффа вполне мог оказаться Ханс. О, как бы он хотел быть на его месте… Принц Александр лишь улыбнулся в ответ. Казалось, что шпилька нисколько его не задела. Юноша торопливо выпрямил спину и заглянул Эльзе в глаза.

– Все прошло чудесно, – ответил Александр. – Принцесса Анна выглядит прекрасно, но, боюсь, что королева затмила сестру.

Лесть была слишком яркой.

Анна лучилась счастьем, источала свои прелестные улыбки и не стеснялась одаривать любимого поцелуями прямо на глазах у гостей. Сестра выглядела прекрасно, в ней бурлила жизнь… Эльза же пряталась под маской. Слуги, советники, немногочисленные друзья… Все они видели в лице девушки волнение. Губы крепко сжаты, под глазами залегли еле заметные тени. Все в облике молодой королевы указывает на плохое самочувствие, бессонную ночь.

Королева отвечала Александру, а он улыбался, слушая ее с нескрываемым интересом. Джек наблюдал за милой сценкой издалека и уже чувствовал, как со всех сторон на королевскую парочку устремляются впечатленные взгляды. Юный принц нахмурился, вслушиваясь в тихие комментарии. Старушки, нашедшие свое «счастье», с радостью подыскивали молодым девам женихов, а юношам подходящих по статусу невест, стоило им лишь обратить к оным свой взор…

– Милочка, посмотри только. Вот она: радость для моих старых очей. Пара, в которой и девушка, и юноша имеют благородное происхождение, – пробубнила старушка, что лишилась уже половины зубов.

Молодой принц оглянулся и всего на секунду пересекся с ней взглядом. Дама, обронившая столь неуместную фразу, оказалась давней знакомой принца Джека и его семьи, потому юноша заставил себя поприветствовать ее осторожным кивком и слабой вежливой улыбкой… Но губы его не долго сохраняли подобное положение, вновь плотнее прижавшись друг к другу.

Стоило юноше вновь увидеть Эльзу, что так искусно притворялась счастливой в обществе принца Александра, как злость вновь объяла его сердце. Лишь смутное осознание власти над королевой не давало надменному молодому человеку пересечь все преграды и вцепиться самодовольному юноше в глотку.

Эльза не замечала Джека и была рада тому, что того нет поблизости.

Его появление должно было напомнить ей о том, что следует объявить помолвку перед собравшимися в саду гостями и открыто заявить о предстоящем браке. Принц Александр продолжал рассказывать Эльзе о красоте своей далекой родины, о том, какое яркое там солнце и как тепла горькая морская вода. Жаль, что девушка старалась не вслушиваться в его речи.

Она улыбалась, изо всех сил стараясь казаться внимательной и чуткой собеседницей. Но мысли ее были далеко, они возвращались к темнеющему в ночи кабинету, к искаженному ухмылкой лицу Джека… К этой злорадной усмешке на его тонких бледных губах. Сколько радости ему доставил крах несчастной королевы, как ярко счастье виднелось в его холодных глазах…

– Принцесса Анна собиралась пуститься в свадебное путешествие, если мне не изменяет память. Куда же она планировала отправиться? – спросил принц, обращаясь к Эльзе.

– О, боюсь, Анна еще не решила, – встрепенувшись, произнесла Эльза. – Ей хочется в теплые края, повидать море, посмотреть диковинных животных…

Принц Александр понимающе кивнул.

В его темно-карих глазах на секунду показалось что-то знакомое, но огонек этот вмиг погас, сменившись чем-то до боли привычным. Вежливость. Холодная и отрешенная с одними людьми, и ласково-теплая с другими. Эльза улыбнулась принцу, кокетливо отвернувшись от него. Девушка устала от утомительных бесед и хотела поговорить с Анной, прежде чем вынесут торт.

– Надеюсь, вы простите меня, если я отойду на пару минут, – произнесла королева, кивнув головой.

– Разумеется, – последовал вежливый ответ.

Туфли негромко цокали о каменную дорожку, залитую теплым солнечным светом. Эльза шла медленно: ноги ее слишком устали. Она уже видела Анну издалека и улыбнулась, встретив ее радостный взгляд. Ярко-голубые глаза блестели в лучах солнца. Улыбка на лице сестры была так мила, так приятна… Королева ускорила шаг.

Кристофф возвышался над Анной. Он, смущенный собственным видом, не забывал улыбаться и поглядывать в сторону горы. Эльза разрешила юноше позвать троллей, но они отказались от приглашения, сказав, что хотели бы, чтобы их существование оставалось для кого-то лишь тайной или легендой, а кому-то казалось откровенной глупостью.

Королева все шла вперед, минуя многочисленных гостей… Вот только сбоку от нее уже показалась светлая фигура. Белый костюм отражал яркий солнечный свет, он искрился в золотых лучах, заставив Эльзу прикрыть глаза от боли. Девушка кротко посмотрела в сторону юноши, что догнал ее на пути, и застыла на секунду, не понимая, что делать дальше…

– Вы выглядите царственно, – произнес Джек, чуть наклонившись в сторону молодой королевы.

– Благодарю, – холодно ответила она.

Девушка отшатнулась, точно рядом с ней в землю врезалось копье охотника. Глаза ее горели тем приятным огнем, что грел Джеку душу. Так страх плескался в светло-голубых озерах радужек ее глаз… Эльза не могла выглядеть растерянной в столь людной толпе. Она поспешила неумело накинуть на себя маску холодной отрешенности, прикинуться храброй.

– День клонится к вечеру, а помолвка так и не объявлена, – тихо произнес Джек.

Каждое его слово звучало для нее слишком громко. Эльзе казалось, будто каждый из присутствующих гостей слышал Джека, следил за его негромкой речью и с жадностью ждал продолжения. Принц надменно вскинул бровь, поправил элегантно завязанную бабочку и последовал за королевой, ожидая ответа.

– Обязательно делать это сегодня? – спросила она, надеясь на чудо.

– Да, – холодно заметил Джек.

Девушка закусила губу.

Она вновь взглянула на Анну. Сестра с любопытством ребенка смотрела за тем, как Эльза общается с приятным на вид молодым человеком. Ее рыжие волосы, собранные в элегантный пучок, блестели на солнце, напоминая огненные всполохи. Анна улыбалась, светилась счастьем, захватившим ее сердце. Королева понимала, что этот день принадлежит только ей…

– Почему? – спросила Эльза.

Принц лишь вздохнул в ответ.

В серых глазах юноши виднелась откровенная насмешка. В красивом торжестве он видел только изъяны. Бесконечно дешевые яства, наскоро сшитые палатки с кривыми швами… Высокопоставленные гости делали вид, будто не замечают ни единого недостатка, вот только Джек даже не старался быть вежливо-слепым. Он откровенно смеялся над платьем Анны, что принадлежало еще ее матери, что перешивалось специально под ее вкусы и фигурку. Юноша пообещал себе, что его невеста никогда не станет так унижаться.

В извращенном мозгу Джека богатство было неотъемлемой частью семейного счастья. Эльза ждала, закусив губу. Пурпурное платье было ей к лицу. Когда-то оно тоже принадлежало покойной матери. Материя – редкая и дорогая, а уж яркая краска стоила даже больших денег, чем сама ткань. Королеве наряд казался вычурным, но подходящим к случаю… Принц же находил ее вид нелепым.

– Потому что я так хочу, – холодно заявил он, повторив свой ответ в очередной раз...

И почему его слова не заставили Эльзу удивиться?

Королева лишь фыркнула, чуть испугавшись. Взгляд ее вновь устремился к сестре. Королева только сделала шаг вперед, как юноша преградил ей путь. В серых глазах Эльза заметила нетерпение. Принц неторопливо протянул руку вперед и бесцеремонно схватил девушку за запястье. А она не могла отшатнуться… Если люди решат, что принцу позволено быть столь фамильярным, скандала и не будет. Но стоит Эльзе закричать, вскинуться, как все взгляды разом обратятся к ней.

– Я объявлю, – торопливо прошептала она.

– Не советую задерживаться, – ответил ей Джек.

Он хотел бы сказать так много… Но лишь выпустил теплую дрожащую ладонь из рук. Девушка удержалась от вскрика. Джек торопливо поклонился королеве, всем своим видом изображая уважение. Он удалился также быстро, как сумел настигнуть ее. В голове юноши все была сцена с участием Эльзы и принца Южных Земель. Он отвешивал ей комплименты, а юная королева улыбалась, смеялась…

Что-то в груди больно сжалось.

Похожее чувство Джек испытывал множество раз. Когда младшие братья брали его игрушки, когда эти мерзкие безродные бастарды забегали в его покои и хватали с полок уже ненужные вещи. Много позже юношанаучился вселять в людей страх, уважение одним взглядом, словом… Принц ненавидел людей, что смели коситься на Его вещи, Его слуг, Его людей...

Королева прижала руку к груди. Казалось, что холод окутал ее, подобно дорогому платью, стеной отделил от всего мира. В голове засели мысли о несправедливости, о неправильности происходящего. Эльза заставила себя сделать шаг вперед. Затем новый, а за ним и другой…

Она приближалась к Анне.

Кристофф обнимал девушку так крепко, что, казалось, в объятьях снежного великана было бы куда комфортнее. Но Анне не было никакого дела до мнения других. Она улыбалась. Лучилась счастьем… Люди, стоявшие вокруг, улыбались девушке в ответ. Они все поздравляли юную принцессу со счастливым днем, желали девушке всего самого лучшего.

И Эльзе предстояло украсть этот день, переключить все внимание на себя. Но Анна ждала так долго, так страстно мечтала… Королева нахмурилась. Она остановилась в нескольких шагах от сестры и жестом подозвала ее к себе. Яркая красная птичка села на дорожку перед Эльзой и ее черные бусинки-глаза оказались направлены в ее сторону. Сестра спугнула ее, топот маленьких ножек заставил птичку вспорхнуть ввысь и скрыться из виду, потерявшись в кронах деревьев.

– Ты хотела что-то сказать? – спросила Анна, улыбаясь.

– Да, – тихо ответила Эльза.

В голосе королевы не было и капли уверенности. Ее светло-голубые глаза искрились в лучах медленно опускающегося солнца, и Анна находила сестру прекрасной. Она не скупилась на комплименты и всегда говорила королеве, что та лучше всех, красивее всех… Но сейчас это виднелось так ярко… Кристофф смотрел в сторону девушек, но подходить не решался. Он редко общался с Эльзой и в ее обществе держался более чем скромно.

– Надеюсь, что это не очередное поздравление от нашей любимой королевы, – игриво заметила Анна. – Ты уже пожелала мне так много…

Девушка улыбнулась. Она вспомнила этот взгляд, эту милую улыбку и заветное: «Согласна». Как рад был простой народ. Как рада была сама Анна и ее жених, муж… Эльза нахмурилась. «Ну же, скажи ей о помолвке, объяви перед всеми, ради безопасности Эренделла», – шепнуло что-то внутри. Но королева лишь закусила губу от волнения.

Сестра оглянулась через плечо и подарила Кристоффу милую улыбку. Юношу окружили добродушные сограждане. Все они, как один, поздравляли мальчишку, хвалили его за смелость и открыто восторгались новым членом королевской семьи. Эльза и сама улыбнулась, заметив, что муж Анны старательно выпрямляет спину. Королева сцепила руки в замок, исподлобья взглянула на горячо любимую сестру. Нет, она не может испортить ее праздник…

– Мне не очень хорошо…

Анна заботливо наклонилась вперед и хотела было дотронуться до Эльзы, но та отклонилась. Ей почему-то стало неприятно, обидно от собственной лжи… Королева выпрямила спину, подобно Кристоффу и закусила губу. Ее бледность не давала Анне повода усомниться в словах сестры.

– Поэтому я покину праздник, – закончила Эльза, опустив взгляд.

– Ох, очень жаль, – искренне пожаловалась Анна. – Без тебя будет совсем туго. Но не волнуйся, я прикрою, – голос ее был таким мягким и заботливым, что Эльза вновь устыдилась. – Ты последнее время была очень бледна. Надеюсь, что все это не из-за хлопот…

Эльза вновь заставила себя улыбнуться.

Всеми приготовлениями к свадьбе занималась она, руководствуясь лишь мыслями и мечтами Анны на этот счет. Эльза и правда очень устала, но не могла позволить сестре остаться разочарованной. Королева уверила Анну в том, что в ее недуге нет ничьей вины. Девушка сочувственно погладила Эльзу по плечу и проводила сестру взглядом, пока та не скрылась на вершине ступеней, ведущих ко дворцу.

Гости, несомненно, заметят ее отсутствие. Старушки, что зоркими взглядами цепляются за каждую нить, торчащую из белоснежной скатерти, первыми поднимут панику. Анне придется выдумать что-то на ходу, рассказать гомонящей толпе о срочных делах или о вымышленных гостях, что умудрились задержаться.

Эльза до боли в груди не любила создавать кому-то проблемы.

Но к ее же несчастью, всю жизнь занималась лишь этим… Родители скрывали «неудавшуюся» дочь от чужих глаз, учили ее скрытности и лжи… Но та провалилась, не справилась с простейшей задачей. Сестра все детство мечтала о верной подруге, но видела перед собой лишь наглухо закрытую дверь. И теперь, когда подданные мечтают о смекалистой молодой королеве, что поможет им выпутаться из сложной ситуации… На троне сидит глупая девчонка, что не знает ничего на свете.

Туфли Эльзы цокали о холодный пол. Во дворце всегда царила эта жутковатая зимняя прохлада… Иногда она казалась истинным даром щедрых небес, но чаще всего была для Эльзы противней всего на свете. Девушка шла вперед, оглядывала тонкие светло-зеленые стены и следила за повтором узора, изученного много лет назад. Королева шагала медленно. В движениях ее виднелась аристократическая грация, в них виднелась смелость, скрытая от всех гостей.

Дверь в покои королевы всегда закрывалась громко.

Этот раз вовсе и не стал исключением. Девушка вздрогнула, услышав уже знакомый ей стук. Она немного постояла в проходе, и лишь затем повернула в скважине ключ. Неторопливо… Раз, два… Замок цокнул, тихо рассказав о прибытии девушки. Слуг в замке не было: они все спустились вниз, чтобы самим, в теплом семейном кругу, отметить радостное событие.

– Я знал, что застану Вас тут, мисс Эльза, – прошелестел вдалеке так хорошо знакомый ей голос.

Нутро девушки сжалось…

Юный принц явился в ее покои без приглашения. Королева резко повернулась и увидела Джека, стоявшего к ней слишком близко. Как быстро он преодолел столь внушительное расстояние? Почему так легко покинул гостей и явился сюда, не сказав никому ни слова? Девушка вздрогнула, заставив себя шагнуть назад… Но дверь за ней снова захлопнулась, подгоняемая холодным зимним ветром.

5. Они все видели

«Это лишь сквозняк, верно? Но откуда он взялся? Почему в пустых покоях так холодно?» – спрашивала себя Эльза, скрестив руки на груди. Защитный жест ее вышел слишком резким, немного неуклюжим и даже застенчивым в глазах иноземного принца. Королева хотела побыть одна, размышлять о случившемся с нею и ее подданными и постараться найти выход из ситуации. Девушка вновь подняла глаза к собеседнику и еле заметно вздрогнула…

Он так и стоял перед ней.

Холодные глаза юноши горели адским пламенем, грозили оставить на лице девушки два неприятных ожога. Страх заполнил собой вены Эльзы, он не давал королеве сделать и шага в сторону, в укрытие, маячившее так близко... Но что толку от попыток к бегству? Дверь заперта, в замке нет никого, кто мог бы услышать ее предсмертный крик. Даже слуги устраивают свой собственный праздник и не услышат ни криков, ни просьб, ни угроз в свой адрес…

Джек все рассчитал. Юноша понимал, что Эльза покажет зубы в самый последний момент, что она сдастся, решится на отчаянный ход: проигнорирует требование жениха. Принц всегда любил эту гудящую тишину пустой комнаты, мерный скрип половиц под собственными ногами. Не было для него музыки приятней, чем тихий шелест ветра, холодный вой зимней вьюги...

Светло-серые глаза казались двумя лужами расплавленной стали.

Они могли разрезать человека пополам, превратить его в ничтожные куски плоти, раздавив собственным величием. Эльза поежилась, хотела отшагнуть в сторону, справившись с накрывшим ее страхом, но не смогла и двинуться. Рука Джека оказалась прислонена к стене, что таилась за ней… Затем и вторая. Он заключил Эльзу в кольцо. Теперь не сбежать, не укрыться.

– Полагаю, о помолвке было объявлено, – почти шепотом спросил Джек, чуть наклонившись.

Его дыхание было так близко, оно горячим уколом отпечаталось на шее королевы. Мысли в голове сбились, обратились единым стройным потоком, из которого не выловить ни единого слова. Эльза дышала быстро, рвано и неосторожно. Пурпурное платье на ней вдруг показалось слишком тяжелым и неприятным, оно прилипло к взмокшему телу. Хотелось скинуть тугой корсет, расправить плечи и убраться отсюда, выпрыгнуть в окно, выбить проклятую дверь… Да хоть как-то уйти.

– Боюсь… – в нерешительности прошептала королева. – Боюсь, что еще нет.

Молодой принц уже знал ответ на свой вопрос, но лицо его мгновенно изменило выражение. Тонкие губы, покрытые мелкими, почти незаметными, трещинками, растянулись в этой его гадкой улыбке. Юноша наклонился к Эльзе чуть ближе, и королеве показалось, будто дыхание его стало еще горячее, чем было. Она не решалась поднять глаз, рассматривая затейливый жилет юноши. Темно-синие нити рисовали узор, почти незаметный издали…

– Может быть, я Вам просто противен, Ваше Величество? – вновь прошептал Джек, приблизившись к ней.

Голос его не выражал злости или напряженности, но вокруг тонких губ уже появились эти гадкие маленькие морщинки, указывающие на нарастающее нетерпение. Пальцы принца дернулись, словно от удара слабым током. Он слегка наклонил голову, так противно, по-птичьи… Эльза набрала в легкие воздуха.

– Я не могу испортить…

– Что?! Испортить что?! – закричал принц.

Королева еле слышно вскрикнула, как только Джек со всей силы ударил стену, к которой та так неудачно прислонилась. Юноша выдохнул воздух, и изо рта его выбежала тонкая струйка пара, которую Эльза не могла увидеть. Девушка закрыла глаза в отчаянной попытке хоть как-то защититься…

«Может быть, кто-то услышит этот грохот?» – подумала она, стараясь составить план побега.

В голове королевы вновь смешалась каждая новая мысль. Она распахнула глаза, надеясь на лучшее, и разглядела перед собой только разгоряченного юношу. Лицо его стало чуть краснее, глаза оказались плотно закрыты. Джек крепко сжал кулаки, и вены на них бились все быстрее и быстрее… Но по губам его было видно, что широкоплечий юноша изо всех сил пытается успокоиться.

– Ты имеешь в виду этот жалкий праздник, да? – спросил он, заставив себя улыбнуться. – Эту поганую свадьбу, позволившую твоей пустоголовой сестре выйти за еще более тупого увальня?

Принц удивительно ловко скакал от почтительного «Вы» к этому фамильярному обращению. Эльза успела понять о нем так много… Вспыльчивый и импульсивный, Джек, тем не менее, оставался на удивление расчетливым и не терял головы. Королева закусила губу, наклонившись к холодному полу… Мороз тонкими узорами карабкался по нему, цепляя доски тонкими корявыми пальцами. «Это от страха?» – спросила себя Эльза, в очередной раз устыдившись противоестественной силы, что колола ее бледную грудь столько лет.

Ей хотелось раствориться в воздухе, подобно снежинкам, выпавшим в липкий летний зной. Девушка злилась на юношу за колкость в адрес сестры, но не смела хоть как-то возразить его словам. Эльза всю жизнь была гордой особой, но разум руководил каждым ее движением, решением и помыслом. Она не могла вступиться за Анну, понимая, что добром это не кончится.

– Может быть, ты не желаешь спасения? – спросил Джек чуть мягче. – Не хочешь, чтобы беды твоего народа кончились так просто?

Принц опустил руки, позволив Эльзе облегченно вздохнуть. Он подобрался к Эльзе еще ближе, чувствовал ее мелкую дрожь и наслаждался ею, точно дорогим подарком. Юноша с самого начала знал, чем кончится сегодняшний день. Он понимал, что Эльза не сделает веленого, и с ребяческой взволнованностью дожидался развязки.

– Я объявлю завтра, – шепнула Эльза.

Она уже чувствовала слезы, готовые прокатиться по ее слегка румяным щекам, и начинала дрожать от одной лишь мысли о подобном унижении. Девушка смутилась еще сильнее, почувствовав на своем подбородке его сильную руку. Джек бесцеремонно приподнял ее лицо, заглядывая в распахнутые девичьи очи. В светло-голубых глазах читался страх, что питал силы принца, насыщал его душу невиданной прежде легкостью… Сладостью собственного величия.

– Но я велел тебе сделать это сегодня, – неторопливо сказал он.

Эльза вновь закусила губу, но не посмела закрыть глаз.

Руки ее дрогнули, но девушка не подала вида. Сама она представляла себя стойкой, непоколебимой королевой, готовой защищать свой народ до последнего вздоха, финального слова или жеста… Но выглядела как побитая собачонка, что старается походить на гордую охотничью гончую.

Молчание царило в комнате, оно тяжелым грузом давило на плечи двух королевских особ. Джек молчал лишь потому, что ждал ответа, которого так и не будет. Эльза же вслушивалась в шорохи пустого коридора. Она ждала, что где-то вот-вот откроется дверь, скрипнет половица или послышится чей-то радостный смех. Ведь так бывало, что гости забредали во дворец, надеясь уединиться… Пусть это случится сейчас, пожалуйста, пусть случится...

– Ох, Эльза… – шепнул принц, вновь смягчившись. – С тобой столько хлопот.

Пальцы юноши оказались холодными.

Он вновь неаккуратно дернул Эльзу за подбородок. Королеве пришлось чуть приподнять лицо, чтобы заглянуть принцу в глаза. Разница в росте не была слишком большой, но доставляла девушке мелкие неудобства, заставляя взгляд ее становиться еще более жалким.

Летний зной всегда действовал на девушку плохо, выматывал ее, превращал в обездвиженную бледную статую. Но в королевских покоях почему-то не было жарко… Пальцы юноши словно стали жестче. Он неосторожно опустился вниз, пройдясь по изящной шее девушки. Белая кожа была чувствительна, каждое касание причиняло ей легкую, почти незаметную боль.

– Ты такая непокорная, – насмешливо шепнул он.

Девушка вновь закусила губу. В коридоре так никто и не появился. С улицы слышался смех многочисленных гостей… Но громче всех была принцесса Анна. Она радовалась солнечному дню, совершенно не думая о чем-то постороннем, меркнущим в ее широко раскрытых глазах. Счастье закрыло ей очи, долгие годы беспечной жизни в любви и заботе уже маячили на горизонте, и девушка шла к ним с гордо поднятой головой, с улыбкой на устах, с Кристоффом под рукой…

А что ждало Эльзу?

Королева любила заглядывать вперед, выдумать себе интересную, легкую жизнь, жизнь приятную и безветренную… Но сейчас, будучи прижатой к стене собственной комнаты, она не могла вообразить ничего хорошего. Принц остановился у ее ключицы, обвел ее пальцем, словно ища несущественных изъянов, что не видит беглый взгляд. Казалось, что всего одно движение, и хрупкая кость будет сломана, разбита, как и вся жизнь девушки, обернется бледной белесой пылью...

Холод вновь оставил на коже Эльзы свой поцелуй. Что-то больно сжало ее руку, заставив королеву опустить взгляд. Морозная веточка узоров карабкалась по пурпурному платью, уже коснулась ее нежной кожи… Раньше королеву не беспокоило собственное колдовство, оно приносило вред лишь окружающим…

– Может быть, стоит проучить тебя? – спросил принц.

– За что? – тихо спросила Эльза.

В ответ послышался лишь гадкий злобный смешок. Юноша еле слышно прыснул, вновь подняв глаза к растерянной собеседнице. На красивом лице Джека виднелось торжество победителя… Игра в сурового господина приносила ему небывалое счастье, заставляла каждый мускул жилистого мальчишеского тела трепетать от волнения, от счастья, подкатывающего к горлу.

– За что? – насмешливо переспросил Джек. Голос его вновь стал дрожать от нарастающего гнева, волнения, томящего широкую грудь. – Разве жена может ослушаться мужа, Эльза?

Королева подалась назад, но сильные руки Джека вернули ее на отведенное ей место. Девушка сконфуженно опустила взгляд, надеясь найти себе оправдание… Она могла бы отшвырнуть Джека от себя… Но тогда он покалечится. Король Фридрих захочет отомстить за сына, он развяжет войну, прекратит все поставки и превратит Эренделл в руины, облитые кровью.

– Мы еще не заключили союз, – еле слышно прошептала Эльза.

Взгляд принца изменился.

Улыбка растеклась по его приятному лицу, четче обозначив высокие скулы. Королева молчала, не поднимая глаз. Она ожидала резкого удара, шлепка, чего угодно… Страх колотился о ребра, стучал в висках и заставлял Эльзу вздрагивать от острой неприязни, от рабского трепета перед человеком, что так страстно желал ее в эту самую минуту.

– Это верно, – тихо произнес Джек, отводя от лица Эльзы светлую прядь. – Может, ты и не хочешь?

Да, принц в очередной раз угадал. Эльза не испытывала даже крохотного желания, самого малого… Джек пугал ее все сильнее и сильнее отдалял девушку от себя. Будь у королевы выбор, будь у нее хоть какая-нибудь альтернатива... Юноша поймал ее, загнал в клетку, подобно дикому зверю. Эльза оказалась в ловушке. Ей не уйти от него и живой, и свободной.

– Это все, чего я желаю, – солгала королева.

– Славно, – шепотом произнес Джек. – Как это… Славно.

Все случилось так быстро, что Эльза не успела отступить. Принц поцеловал ее в шею, впился в бледную кожу своими жесткими огрубевшими на ветру губами, оставил на ней яркий след. Королева вскрикнула, почувствовав легкую боль. Нежное касание губ обернулось укусом. Жестоким, требовательным. Кровь уже показалась на ране, скрыла собой нежную белизну кожи. Он просто хотел попробовать девчонку на вкус, убедиться в том, что она идеальна в каждом аспекте…

Джек поднялся чуть выше.

Холодные пальцы требовательно прошлись по талии девушки, плотнее прижали ее к стене. Юноша припал к Эльзе, словно изголодавшийся в пустыне путник, нашедший чистый источник. Он больше не целовал ее шею, лишь оставлял на ней следы идеально ровных зубов, что с каждой минутой становились все ярче, все расплывчатей, все болезненнее.

– Мне больно, – сквозь зубы прошептала Эльза.

Принц слышал ее, но никак не среагировал. Этого он и ждал: мольбы. Королева и сама понимала, чего от нее требуют, чего с такой страстью ждут. Она всю свою жизнь только и делала, что наблюдала за людьми, рассматривала их издали. Девушка поняла, что человек, нависший над ней – жестокий тиран. Он упивается чужой ничтожностью, жаждет власти и ждет лишь подчинения, преклонения пред ним. Она знала, но смогла ослушаться его приказа…

– Прошу… Хватит, – прошептала Эльза.

Воротник ее платья оказался отогнут: он мешал Джеку терзать ее нежную кожу. Холодные пальцы сжимали тонкую девичью талию все яростнее, а дыхание юноши становилось все жарче и жарче. Казалось, что комната вокруг них растворилась. Обернулась пеплом, морозом и льдом… Эльза до боли в ладони сжала бледные пальцы, а затем вновь расправила их. Она не сможет оттолкнуть Джека, не используя сверхъестественных сил, тот слишком силен для нее…

Юноша и сам понимал, сколь превосходит королеву в плане физическом.

Он улыбался, продолжая кусать ее кожу, спускаясь все ниже и ниже. Эти следы останутся надолго, боль будет преследовать девушку еще неделю, может, даже чуть больше. Молодой принц улыбался, продолжая зубами врезаться в нежную чувствительную кожу девушки. Эльза сжалась в его жилистых руках… Она готова была заплакать от обиды, но не стала, сдержалась.

– Простите, простите меня, – прошептала королева.

– Громче, – приблизившись к ее уху, шепнул Джек.

В животе его завязался узел из самых чувствительных нервов. Он тянул, крутился где-то внизу, вызывая в теле юноши приятную дрожь. Этот мягкий девичий голос вызывал в нем чувства, коих раньше никогда не было. Сколько служанок Джек заставлял извиваться в своих руках? Сколько менее благородных дам молило о покое под его трепетными «ласками»? Принц впервые чувствовал королеву, трогал подобную себе и заставлял ее молить о пощаде, не приложив сил.

– Простите, – уже громче попросила Эльза.

Дыхание Джека обжигало ее ухо.

Казалось, что оно лишь раскаляется с каждой последующей секундой, становится все жарче… Или все холоднее? Острый холод так легко спутать с тяжелой жарой. Эльза поежилась, почувствовав, что пальцы его задвигались. Юноша больнее сжал ее талию, притянул девушку к себе. Королева вскрикнула, почувствовав, что Джек развернул ее к двери.

– Мы объявим сейчас, – жестко произнес он, совершенно не думая о том, что может встретить отказ.

Принц распахнул дверь с такой легкостью, что Эльза вновь противно поморщилась.

Кожа шеи уже начинала ныть, противно пищать от нарастающей стягивающей боли. Девушка шла за Джеком так быстро, как только могла. Ноги ее заплетались, цеплялись друг за друга… Юноше, казалось, не было никакого дела. Он шагал вперед, наслаждался собственной победой. В голове его уже слышалась музыка скрипки, перед глазами стояла печальная Эльза…

Побежденная, сломленная.

Наверное, такой он хотел видеть ее в тот момент, в тот день… Всю жизнь. Но королева всегда была сильной, самоотверженной и гордой. Она привыкла к притворным улыбкам и не боялась снимать с людей маски. Джек вовсе не был для Эльзы загадкой: она уже знала о каждом его шаге, чувствовала его действия и мотивы… Как казалось самой Эльзе. Девушка пыталась успокоить себя этим призрачным пониманием, старалась увериться в том, что скоро сможет обуздать юношу, а если и не сможет, то привыкнет к его черствой душе.

Принц не свернул к лестнице. Светло-зеленые стены не меняли яркого узора, солнце играло на них, тут и там разбрасывая ярких зайчиков. Джек считал одинаковые двери, шел быстро, таща за собой Эльзу. Рука ее, сдавленная его сильными пальцами, болела. На ней, несомненно, тоже появятся следы.

– Мы даже в сад не станем спускаться, – произнес Джек.

Голос его звучал особенно резко…

Казалось, что принц уже знал, куда следует двигаться. Должно быть, он уже обследовал чужой замок, оглядел его хозяйским взглядом, посетив каждую из закрытых комнат. А Эльза все гадала, где он пропадал все те долгие дни, пока не попадался ей на глаза… Королева замялась, увидев, что Джек открыл дверь в бывшие королевские покои.

Она не часто заходила в эту комнату, хотя и была ее ближайшей соседкой. Когда-то в огромной спальне жили мать с отцом… Эльзе казалось, будто призраки их до сих пор обитают в скромной по королевским меркам комнатушке, что вечерами здесь слышится их сладкий шепот, смех… И от таких мыслей Эльзе становилось чуть легче пережить утрату. Она чувствовала себя любимой, нужной, не такой одинокой… Королева питала к наглухо закрытой комнате теплые чувства, не смела зря нарушить покой непростительно тонких стен…

Но Джеку не было дела.

Он шел вперед, продолжая тянуть Эльзу за собой, точно хозяин, выведший собаку на прогулку. Шаги девушки стали чуть медленнее, и принц сам сбавил темп. Молчаливое ликование взяло верх. Гнев ушел, испарился, не оставив от себя и малого напоминания. Джек улыбался, гордо вышагивая… Королева поняла, что путь их лежит к балконной двери.

– И только попробуй не улыбнуться… – злобно прошипел Джек.

И почему настроение его меняется так быстро? Голос то приятно-тихий, то громкий и резкий… И каждый раз от его звука по коже пробегала плотно сбитая стайка мурашек, щекоча нервы, заставляя Эльзу жалобно поджимать губы и смущенно глядеть в сторону. Она чувствовала себя упрямой собачонкой, плетущейся за хозяином. Так страшно было глядеть вперед, что каждое движение отзывалось острой болью. Ноги словно не желали слушаться, Эльза чувствовала, что может упасть прямо сейчас.

«Они одобрят этот союз, все одобрят его», – подумала Эльза, отчаянно выискивая хорошие стороны. Страна ее будет спасена, голод и невзгоды окажутся позади… Но что ждет Эренделл в будущем с правителем, что так любит подчинять и унижать? Как много времени пройдет, прежде чем Джек развяжет войну или устроит массовую казнь?

Какой ценой покупается сытость?

Принц потянул за круглую хрустальную ручку и отворил балконную дверь. Прохлада, царившая в комнатке, отступила, давая место зною летнего дня. В окно кинулся аромат многочисленных цветов, что росли в идеально подстриженных клумбах. Джек улыбнулся, заставил себя принять обычный холодно-отстраненный вид и поклониться гостям, обратившим на него внимание.

Юноша неторопливо шагнул внутрь.

Балкончик оказался маленьким… Празднества во дворце проводились не часто, да и по саду никто не гулял… Сейчас же все гости разом повернулись к громко хлопнувшей двери и уставились внутрь. Многие из них знали Джека и любили смелого молодого человека, видели в нем достойного представителя породы. В их глазах он был лишь милым молодым принцем, хорошеньким мальчиком, знающим приличия.

– Оставайся милой, – сквозь зубы шепнул Джек, подавая Эльзе руку.

Спина ее мгновенно выпрямилась. Что-то словно дернуло девушку за волосы, заставив гордо выпятить подбородок. В Эльзе это от природы… Врожденная королевская осанка, не острое, но ощутимое чувство собственного превосходства. Королева надеялась, что Джек не смял ее платья, потому, что не могла уже опустить взгляда и осмотреть пурпурный наряд. Принц обещал сам себе, что первым делом пересмотрит весь гардероб своей молодой супруги.

Девушка сжала руку принца так сильно, что улыбка его стала еще шире. Джеку нравилось побеждать сильные натуры, и от каждого нового проявления воли своей «жертвы», тот радовался лишь сильнее. Его ледяные глаза сверкнули в солнечном свете, металлическими искрами блестели на лице.

Многолюдная толпа зашепталась.

Не принято молодым и незамужним дамам оставаться с кавалерами наедине. Кто-то из старых матрон недовольно зацокал, проговорил что-то в адрес «бесстыдной» Эльзы и недовольно уставился вперед, щуря немощные глаза. Анна притихла, крепче сжала руку Кристоффа и с интересом поглядела на сестру. Она знала, что балкон этот ведет в комнату покойных родителей, знала, что там на стене висит их портрет, спрятанный под черным льняным полотном…

– Если ты не начнешь, я сам это сделаю. Вот тогда тебе не обойтись без грязных слухов, – как можно тише проговорил Джек.

И Эльза поняла, что он был прав. Она – королева, это Эльза правит скромной маленькой страной, и это ей следует объявлять столь важные новости. Народ не должен видеть грусти на лице своей правительницы, но важнее всего было сохранить счастливую улыбку перед глазами разношерстной толпы аристократов…

Веера дам стали покачиваться чуть быстрее, точно воздух вокруг вмиг стал горячее. Все взгляды были прикованы к низкому балкончику, что держался на длинных белых колоннах. Мать очень хотела, чтобы венчали их белокрылые ангелочки с круглощекими детскими лицами, но отец смог отговорить ее, согласившись на хорошенький узор из скучных ромбов и квадратов.

– Уважаемые гости! – начала Эльза, шагнув к краю. – Я рада видеть всех вас в этот прекрасный день…

Голос ее был громким, несколько надломленным от волнения. Королева не знала, заметил ли кто-то ее уныние, да она и не хотела знать. Сердце громко стучало в груди, билось о нежные кости. Дыхание сбилось. Стало неровным… Эльза еле заметно облизнула губу и повернула голову к Анне.

– Сегодня в нашу семью вступил новый человек, – продолжала королева. – С каждым днем союзы все сильнее, дочери ваши все прекрасней…

Многие из гостей заулыбались, услышав молодую королеву. Частенько бывало, что королевские свадьбы заканчивались длинной и нудной речью, которую слушали с большой неохотой, иногда кивая в знак согласия... Голос Эльзы звучал громко, она делала длинные паузы, точно давая людям обдумать свои слова. На самом же деле, она решала, что говорить. Мысли путались от волнения, мешались в голове, превращаясь в однородную массу бессвязных фраз.

– И я с гордостью заявляю о новом союзе, – проговорила она, закусив губу.

Джек ликовал.

Он все сжимал руку Эльзы в своей… Но не из нежности или волнения: просто забыл отпустить. Губы Джека сжались чуть плотнее. Серые глаза продолжали поблескивать на свету. Ярко-красная птица села на бортик и любопытно оглядела королевскую чету. Ее маленькие черные глазки бегали из угла в угол, та испустила громкий писк и упорхнула также быстро, как появилась…

– Я и многоуважаемый принц Объединенного Королевства – Джексон Фрост будем рады видеть всех вас на нашей свадьбе…

Голос Эльзы сорвался, и многочисленная толпа гостей решила, будто это от счастья. Королевским особам нельзя жаловаться на супругов. Нельзя плакать на глазах у толпы или глядеть на людей угрюмо и неприветливо… Принц поклонился толпе, ничуть не удивившись гулу. Множество голосов жужжали, люди походили на улей, встревоженный хищником.

Королева разглядела в толпе лицо сестры и удивилась тому, что Анна не испытывала гнева… Сестра улыбалась. Она выглядела самой счастливой на свете, самой прекрасной из всех. Девушка крепче сжала руку Кристоффа в своей и говорила что-то так громко, что люди шарахались от нее, как от прокаженной… Анне всегда недоставало такта, элегантности, присущей аристократам. Кристофф подходил ей идеально.

Эльза не помнила себя, вновь возвращаясь в комнату.

Щеки ее пылали от смущения, а живот скрутило от боли. Принц все не отпускал ее дрожащей руки, тискал ту в своей ладони и улыбался, словно дикий кот, закончивший удачную охоту. Джек гордился победой, жаждал продолжения и улыбался сам себе… Он осторожно поднял руку Эльзы и поднес ее к своему лицу. Тепло его губ обожгло кожу, выводя Эльзу из транса.

– Вы были прекрасны, – ласково произнес он. – Как всегда.

Каблуки зацокали где-то вдалеке, дверь громко хлопнула… Эльза осталась одна, она стояла тихо, стараясь не шевелиться. Девушка чувствовала на себе тяжелый взгляд чьих-то глаз, спиной ощущала груз осуждения. Лица отца и матери были прикрыты плотной черной тканью. Королева не видела их, но понимала, что кто-то смотрит на нее… Она тихо опустилась к полу, закрыв глаза руками. Теперь… Когда никто не видит... Можно и поплакать…

6. Еще захочет

Платье действительно было красивым.

Вышивка на широких рукавах, походящая на тончайшую паутину, бесконечное множество ярких жемчужин и серебряных нитей, вплетенных в дорогую белую ткань. Джек не велел использовать теплые цвета, а его желания учитывать стоило. Эльзу же совершенно не заботил собственный вид. Печально-голубые глаза не горели прежним огнем… Ведь принц этого не желал.

Гости радовались браку, который посчитали равным, приемлемым в их мирке. Они улыбались, стоя перед новоиспеченным королем, которому еще и не дали корону. Желал ли ее Джек? Тщеславный принц радовался власти, но не так сильно, как новоиспеченной супруге. Его белый костюм переливался на свету, искрился, подобно горному снегу, а алмазы в дорогих серебряных застежках походили на королевские слезы.

Подданные веселились, устроили долгие ночные гуляния. С тех пор, как молодая королева произнесла свое робкое: «Согласна», крики радостной толпы все не смолкали. Гости подходили к новоиспеченной семье с поздравлениями, дарили ласковые слова и желали всего самого теплого…

И лишь слуги молодого принца знали, что ждет Эльзу в будущем. Они не радовались новому союзу, не испытывали никакого удовольствия от праздника. Самые жестокие из работников наслаждались еще не случившимися несчастиями, упивались ими, надеясь, что чванливая по их суждению аристократка получит сполна, как получали они сами многие и многие годы задолго... Мягкосердечные слуги жалели Эльзу и скорбели вместе с ней.

Пальцы молодой королевы дрожали.

Вино в бокале было необычайно сладким, а пьянящий запах перебродившего винограда вытеснял из головы мысли о предстоящем. Анна радовалась пышной свадьбе, принимала поздравления и крепко жалась к мужу. Кристофф, все еще смущенный, волком смотрел на гостей, и каждый раз неловко кивал, стискивая зубы, выслушивал многочисленные поздравления.

Холодная улыбка не слетала с тонких губ Джека. Он пытался изобразить дружелюбие, как делал уже не раз, но так и не смог. Злорадство переполняло его, заставляло кривить губы, насмехаясь над всеми собравшимися. Взгляд его не смягчался при мимолетном взоре на молодую жену, очи не искрились растущим в душе счастьем. Впрочем, люди не удивлялись. Любовь и брак в их «высшем» обществе – два несовместимых понятия. Уважение… Может быть, после долгих лет рядом…

Ликующая толпа стояла под дворцовыми окнами, весь день ждала, чтобы увидеть счастливое лицо королевы. Эльза знала, что не может не оправдать их ожиданий. Улыбка липкой маской растеклась по красивому лицу, но глаза, подернутые пеленой собравшихся слез, не могли обмануть. С высоты не разглядеть всех деталей, не видно чужих бед, пусть те и искрятся во взгляде жарким пламенем…

– Да здравствует король! – взревела толпа взволнованных зевак, собравшихся на парадной улице.

Королевская семья махала руками, приветствовала народ и улыбалась.

Анна единственная из них, кто искренне верила в супружеское счастье… Равное, для обоих супругов. Джек питал на счет Эльзы свои планы, и его мечты и надежды имели прекрасную особенность – они сбывались. Постоянно, неуклонно, слишком часто. Молодой принц не любил, когда что-то шло не по его желанию.

– Да здравствует королева! – горланила толпа.

Кристоффа тоже любили в народе. Горожане видели брак принцессы Анны знаком подтверждения их собственного достоинства. Если королевская чета впустила в семью обычного простолюдина, разве это не знак доверия к своим подданным? Джека полюбили не так сильно, но городские жители испытывали немой восторг, поднимая взгляды к юноше…

Эльза покинула балкон первой.

Она робко вышла в зал, минуя гостей, остановилась у праздничного столика. Сыр с медом, орехи и мелко рубленная свиная шея, бесконечные тарталетки, начиненные чесноком и маслом, рыбой, острым сыром… Королеву мутило от обилия пахучей еды. Она выпивала бокал за бокалом, стараясь развидеть счастливые лица, стереть их из памяти, забыться… И алкоголь помогал.

Джек раздаривал улыбки направо и налево, светился изнутри, даруя тепло собственного счастья посторонним. Холодность его отошла на второй план, но все еще чувствовалась в ауре принца. Каблуки бились о пол с шумом тысяч снарядов. Гости шумели, гудели, подобно встревоженному улью. На удивление быстро организованная свадьба собрала множество визитеров. Люди улыбались, смеялись, рассчитывали погостить в Эренделле чуть подольше.

– Какие чудные люди здесь живут, – негромко заметил Джек, покидая балкон вслед за новобрачной.

Он, как и весь мир, знал о страшной силе, скрытой в кончиках пальцев юной королевы. Джеку казалось странным, что подданные так легко приняли столь своеобразную «особенность». Люди старательно делали вид, будто все хорошо, ничто им не угрожает, а во дворце не обитает королева, способная уничтожить непослушных подданных одним лишь взглядом.

– Да, чудные… – нехотя подтвердила Эльза.

Ей совершенно не хотелось начинать открытую и теплую беседу в столь неприятный для девушки момент. В серых глазах принца слишком ярко горели огни надменной гордости, и дровами для огня послужили сконфуженные движения королевы. Маленькая победа над слабой девушкой дарила ему неприлично большое количество счастья…

Анна шепнула сестре что-то приятное о ее хорошеньком муже, улыбнулась, подтолкнув ее к дверям, ведущим прочь из большого зала. Нижняя губа девушки задрожала, а слезы в глазах стали еще ярче. Принцесса решила, будто это счастье так действует на любимую сестру… Анна ведь так часто ошибалась. Невинное дитя не смело и подумать о том, что кто-то из ее ближайшего окружения может испытывать нужду, страх, боль или разочарование…

– Рад, что погода сегодня была так чудесна.

Джек слишком любил вмешиваться в чужие беседы, чтобы отказать себе в удовольствии сейчас. Он отвесил принцессе Анне короткий кивок и так же коротко улыбнулся. Сестра мгновенно поняла намек и стыдливо улыбнулась в ответ. Она несмело шагнула назад, скрылась в многолюдной толпе. Казалось, что каждый из собранных аристократов уже не раз поздравлял молодую семью…

– Вы готовы? – спросил Джек, чуть улыбнувшись.

На публике он, как всегда, был безупречен. Подобно сверкающему на свету алмазу, юноша производил на гостей самое лучшее впечатление. Знатные дамы многозначительно переглянулись, понимая, что молодым жуть как хочется остаться наедине. Разношерстная толпа отступила, пропуская Джека к выходу.

– Готова, – слишком тихо ответила Эльза.

Очередная ложь.

Когда-нибудь, возможно, девушка сможет смириться с участью… Быть его супругой. Когда-нибудь она свыкнется с этой мыслью, забудет о шантаже, угрозах… Может быть, королева сможет полюбить надменного принца, стать ему верной женой, подругой. Но сейчас ей управлял лишь страх. Колючий, гадкий… Он проникал под кожу, словно самый быстродействующий на свете яд, он жалил сердце изнутри, заставляя пальцы несчастной слегка подрагивать от волнения.

Юноша взял Эльзу за руку, мгновенно почувствовал ее дрожь. Нет, ему не стало жаль перепуганной королевы. Девицам свойственна природная робость, как считал сам Джек, вскормленный нелепыми рассказами о представительницах прекрасного пола. Он прекрасно понимал, что девушка напугана, и ничуть от этого не страдал. В конце концов, она имела повод…

Эта дверь всегда открывалась со скрипом.

Звук, так похожий на тихий вскрик, жалобную песнь птицы. Эльза слышала каждый шепоток за своей спиной, любое слово одобрения долетало до ее слуха. Юноша поддержал ее, понимая, что вино слишком сильно ударило девушке в голову. Ноги ее слабели, а картинка перед глазами становилась все мутнее и мутнее. Страх утихал, но сердце билось громко, сильно, яростно стучало по ребрам.

Никто не видел ужаса в глазах королевы, никто не замечал ее слез. Лишь пара дам, выданных замуж не по своей воле, понимали, в чем причина грусти юной королевы. Но что они могли сделать? Лишь понимающий взгляд, кроткий кивок и плотно сжатые губы давали Эльзе понять, что она не одна.

Шаги эхом проносились под потолком пустого коридора, звук перекатывался по многочисленным лестницам. Эльза вздрагивала каждый раз, стоило каблучку ее коснуться холодного деревянного пола. Над нижней губой уже проступила почти незаметная, но очень неприятная ранка… Королева получила гадкую привычку закусывать губу.

– Вы замерзли, Ваше Величество? – спросил Джек, прекрасно зная об истинной причине дрожи королевы.

– Да, – солгала она.

– Холод скоро перестанет быть Вашей проблемой. Теперь мне позволено… Греть Вас хоть целый день.

Слова испугали ее лишь сильнее…

Но Джек и не старался успокоить девчонку. Он тихо посмеивался, молча ликовал. Зрачки королевы двигались то вправо, то влево, словно выискивая за стенами притаившееся спасение… Но все кончилось. Она подписала контракт с дьяволом, продала душу за чужое благополучие… Когда-нибудь люди скажут спасибо, окончательно разглядев душу надменного юноши. Сейчас же они лишь ликуют, радуются, смеются…

Этот вежливый тон только злил Эльзу. Ноги ее подкосились, когда дверь с грохотом отворилась перед ней. Знакомые с детства покои украсили к первой ночи новобрачных. Лепестки цветов разбросаны по чуть теплому полу, на столике у кровати стояло дорогое вино из личных запасов покойного короля... Казалось, что маленькую уютную комнату оскорбили, нарядив в это странное убранство. Она казалась дворянкой в наряде пастушки, беспородистой собачонкой на шелковом пуфике…

– Так заботливо, – шепнул Джек, ухмыльнувшись.

Он подтолкнул девушку внутрь. Засов со скрипом вошел в отведенный ему уголок двери и отделил королевские покои от шумного гула замка. Часы медленно тикали на стене, звук шестерней внутри деревянной коробки смешивался с размеренным топотом танцующих ног, отходил на второй план и терялся…

– Но нам же все равно в скором времени придется переехать в ту большую спальню, – произнес юноша.

Эльза облокотилась о стену, чувствуя, что уже готова упасть. Джек неосторожно взял девушку под руку, словно хотел помочь ей. Королева понимала, что супруг ее лжив и жесток. Он знал, что девушка не желала даже заходить в родительскую спальню, нарушать ее хлипкий покой и отгонять прочь их прибранные морем души. Он знал. С самого начала знал…

– Вы уже забрали себе Эренделл, – со злостью прошипела Эльза, подняв к нему глаза. – Чего еще Вы от меня хотите?

Принц не удивился услышанному, но улыбка его вышла особенно сладкой.

Тонкие губы растянулись так сильно, что, казалось, будто на них скоро вновь появятся мелкиетрещинки. Эльза не отводила взгляда, старалась выглядеть сильной, несломленной. Подданные могли поверить в ее улыбку, могли нарисовать в голове приятную картинку, на которой счастливая молодая королева восхищается красавцем-женихом… Джек не питал подобных иллюзий.

– Так Вам кажется, будто я корыстен? – изобразив обиду, спросил Джек.

Как же королева мечтала о том моменте, когда сможет показать ему всю свою силу, сможет выпустить злость, что копится в ее измученной страхом груди. Почему девушка питает ужас к человеку, которого в несколько раз сильнее? Почему она так боится его взгляда, звука его голоса? Животный инстинкт толкал ее к запертой двери, но ноги не слушались. Эльза знала, что уже попала в ловушку.

– Неужели я кажусь столь жутким? Мне часто говорили, что моя внешность – услада для чьих бы то ни было глаз…

Белые пальцы Джека скользнули вниз, к петлям на его дорогом сюртуке. Серебряные пуговицы покидали их, открывая взору Эльзы плотную синюю рубаху. Молодой принц, не успевший надеть корону чужой страны, улыбался. В глазах его блеснула искра… Желания? Эльза не могла истолковать. Может быть, алкоголь был виной странному видению?

– Вы чудовище, – прошептала Эльза.

– О, и почему же? – спросил Джек.

Казалось, что он и правда не понимает, в чем причина столь резкого обвинения. Королева нахмурилась, несмело отступила на шаг, затем застыла в нерешительности. Она услышала под ногами хруст свежих лепестков. В воздухе раздался резковатый сладкий запах… Наутро он покажется приторно-сладким и неприятным для слуха.

– Вы шантажировали меня, стараясь прибрать к рукам чужую страну, измученную голодом, – прошипела Эльза, взглянув на юношу. – Вы играли с чувствами людей. С их страхом, тревогой…

Джек поднес руку к губам, стараясь скрыть показавшуюся на них улыбку.

Странно, что она обеспокоила его лишь сейчас, когда весь день совершенно не волновала юношу. Джек осторожно скинул сюртук на пол. Лепестки цветов взметнулись ввысь, разлетелись по разные стороны от него, словно кинулись врассыпную. Юноша осторожно потянул за пуговицы рубашки… Эльза имела только смутное представление о том, что творится в супружеской спальне…

– Прибрать к рукам чужую страну… – насмешливо произнес Джек.

Эренделл был лишь приятным дополнением к главному призу.

Он – точно красочная обложка для интересной книги, усиливал интерес, но сам по себе казался до жути бесполезным приобретением. Юноша никогда не стремился к власти, но если корона сама упала к нему в руки, зачем отказываться от нее? Будь Джек столь властолюбив, каким его считала Эльза, он давно сел бы на отцовский трон, избавившись от тщедушного брата.

– Клянусь, мне нет дела до Вашей страны, – тихо произнес юноша.

Рубашка сползала медленно, бледное тело оказалось на удивление рельефным. Эльза смутилась. Она и раньше видела мужской торс, когда уставший садовник скидывал пропитанную потом рубаху, решив, что никто не видит… Легкий свет лился в чуть прикрытое служанкой окно, он соблазнительно играл на мышцах Джека, делая их еще больше, чем они были.

– Я мог бы захватить Эренделл с моря, отправить закутанных в шерсть людишек на галерах в свою страну и устроить грандиозный аукцион, – злорадно произнес Джек. – Ваша страна плохо защищена, а в моей рабство разрешено.

– Так почему же Вы воздержались? – спросила девушка, хмыкнув.

Джек демонстративно закатил глаза. Его злила вся эта пустая болтовня, глупые вопросы и обвинения. Весь вечер, день, все утро он думал лишь об одном – этом самом моменте. И в мечтах его не было никаких преград, разговоров и громких слов. Оставшись лишь в штанах, Джек неторопливо прошел вперед.

К босым ступням молодого правителя липли цветочные лепестки, выделяя свой приятный сладкий запах. Эльза не отступила, когда юноша коснулся ее чуть румяной от смущения и алкоголя щеки. Легко, осторожно, но так властно… Дыхание оборвалось. Сердце гулко стучало в груди, отбивая уже знакомый королеве ритм. Холодные пальцы все не сходили с ее кожи.

– Мне не нужен Эренделл, не нужны все эти люди и несуществующие богатства достаточно… Скудного края, – признался Джек.

– Но что Вам нужно?

Улыбка вновь расцвела на его красивом лице.

Уголки губ приподнялись, глаза снова заблестели. Эльза опустила взгляд, почти виновато взглянув в холодный пол. Примятые лепестки словно плакали, горюя об ушедшей из их тел жизни. Их оборвали в надежде, что те порадуют новобрачных своей красотой, чистотой… Джеку наплевать на убранство, а Эльзу же злила вся эта суматоха вокруг ее уютной спальни.

– Вы, – неторопливо протянул он, чуть сжав щеку девушки. – Мне просто нужны были Вы, Эльза.

Глаза ее распахнулись от удивления.

Королева не могла назвать себя красавицей, ради которой рыцари совершают легендарные подвиги, а правители начинают бессмысленные войны. Она смутилась, решив, что Джек задумал пошутить над ней. Ладонь его легла ей на плечо, чуть погладив рукав белоснежного платья.

Казалось, что воздух вокруг стал чуть холоднее. Сладостный аромат цветов усилился, а сердце забилось еще быстрее. Девушка осторожно шагнула к стене, но не смогла отойти. Джек придерживал ее подле себя, с упоением охотника следя за своей жертвой. Он улыбался сам себе, выглядел слишком угрожающе.

Сильная ладонь твердо сжала ее острое плечо.

Королева не двинулась с места под властным взглядом юноши. Она точно примерзла к этому проклятому полу, стояла, словно окоченевшая ледышка. Джек ласково провел пальцем по ее бледной шее, вызывая в ногах девушки легкую дрожь. Попыток к бегству больше не было... Словно отрезанный от стаи волк, королева решила стойко принять свою участь.

Могла она знать, что произойдет в этот день?

Как догадаться, если ты столь неопытен и глуп в таких вопросах? Королева прикрыла глаза, но пальцы чуть сильнее надавили на ее кожу. Эльза вздрогнула, почувствовав, что рука юноши скользит к застежкам. Тугой корсет стягивал ее и без того тонкую талию, дышать становилось все сложнее, и не будь Джека рядом, Эльза избавилась бы от него с огромной радостью. Юноша потянул за шнурок, но рука его оказалась перехвачена чужой ладонью.

– Зачем? – спросила девушка чуть севшим от волнения голосом.

– Лучше и не спрашивай, – тихо ответил Джек.

Эльза сама не хотела знать.

Жаль только, что порочное действо свершится независимо от ее желаний... Шнурок, держащий корсет на месте, громко взвыл, покидая столь уютные петли. Он упал прямо к ногам Джека, голубой лентой осел на истоптанных розовых лепестках. Эльза уловила еле слышимый запах сирени, увидев, что наступила на одну из ярко-фиолетовых ветвей.

Королева чертыхнулась в сторону, но Джек властно взял ее за обе руки. Любое возражение разбивалось одним лишь взглядом. Шнуровка платья поддавалась ему легко. Юноша избавил королеву от платья, оставив лишь в нижнем белье. Но никаких возражений не последовало. Эльза лишь закусила губу от волнения.

– Страшно? – спросил Джек.

Но Эльза не успела ответить. Он прижал ее к холодной стене, чуть надавив. Жесткие нижние юбки зашуршали, несколько самых непослушных прядей выпало из прически. Но юноше не было никакого дела. Он продолжил. Рука осторожно скользнула вниз, молодой король чуть улыбнулся… Дыхание его было контрастно теплым. Холодная стена обжигала пальцы.

Джек осторожно приподнял юбку королевы. Пальцы его были слишком холодными для такого жаркого взгляда. Щекотка заставила Эльзу вздрогнуть, чуть придвинувшись. Она хотела бежать, не оглядываясь, готова была провалиться сквозь землю и исчезнуть в бесконечных чертогах полного людьми двора. Королева отскочила, почувствовав на животе чужие руки.

– Хватит, – тихо произнесла она, продолжая отходить к кровати.

Джек больше не улыбался.

Он не ждал никаких преград, надеялся на скорое, на предсказуемое продолжение. И когда его не последовало, молодой правитель мог лишь злобно оскалиться. Он не привык ждать, терпеть и молча смотреть на вещи, на женщин, которых желал… Эльза отступила на шаг назад, запах раздавленных под ногами цветов стал чуть ярче.

– Подойди ко мне, – негромко произнес Джек.

Голос его походил на тон обиженного малыша, которому так и не дали обещанную конфетку. Эльза вновь шагнула назад, почувствовав, как юбка коснулась ее оголенной лодыжки. Капельки пота начали проступать на высоком лбу, а тонкие, слегка бледноватые губы вновь стали дрожать. Было ли Эльзе холодно? Она не могла понять.

– Я надеялся, что все пройдет гладко, – полушепотом произнес Джек.

Королева не оглядывалась. Она шла назад, пятилась к противоположной стене, надеясь, что сможет скрыться. Но холодный взгляд юноши проникал в самую душу. Сильное тело лишь усиливало страх девушки. Эльза почувствовала легкий укол в ноге, поскользнулась на полу и упала. Девушка поджала к себе ноги, тут же почувствовав на шее горячее дыхание.

Слишком быстро…

Он догнал ее слишком быстро. Горячие пальцы властно сжали подбородок королевы, приподняв ее побледневшее лицо. Джек не раз уже проделывал это со своими служанками, с приглянувшимися ему селянками, что попадались под горячую руку… И не все шли к нему в руки добровольно. Юноша осторожно погладил королеву по щеке. Он больше не хотел пугать ее.

Для Джека подобное желание оказалось новым.

Страх, внушенный своим подчиненным, казалось, только придавал ему сил. Почему же сейчас ему вдруг захотелось проявить невиданную ранее нежность? Словно неслышный чужому уху шепот, это желание вдруг возникло в широкой груди. Юноша чуть наклонил голову, опустившись над Эльзой. Казалось, что глаза ее совсем скоро вновь наполнятся слезами…

– Тихо, тихо, – попросил Джек. – Не плачь.

Губы его оказались мягкими… Королева замерла, когда тот коснулся ее щеки, медленно поцеловав ее. Девушка вмиг покраснела, постаралась вырваться из его рук, но не смогла… Холодок пробежал по шее, ощутимо кольнул грудь. Джек целовал ее щеки, медленно подбираясь к тонким аккуратным губам.

– От этого не умирают… – прошептал Джек, оторвавшись от ее губ.

– Но я не хочу, – тихо шепнула Эльза.

– Еще захочешь.

Голос его оказался на удивление сладким, но жесткие холодные руки выдавали в юноше того самого принца, что так резко переходил от холодной вежливости к грубым речам, а от них к приторно-сладкому тону… Королева попыталась подняться, но юноша не позволил. Он надавил на ее узкие плечи, пригвоздив перепуганную девчонку к своему месту. Мягкость в его взгляде смешивалась с жестокостью…

Эльза заплакала. Это случалось лишь в ее спальне, в холодной обители королевы, что укрыта ото всех ветров. Больше она не будет здесь в безопасности, никогда уже не ощутит мощь стен, за которыми могла спрятаться так недавно. Теплые слезы текли по щекам, падали на пол, разбивались об оголенные руки. Джек не хотел, чтобы его брак, который уже кажется несчастным, был таковым…

Белое белье соскользнуло с кожи так легко… Словно для того его и шили. Джек избавил ее от него слишком искусно. Он знал каждую петельку, пуговичку… У Эльзы не было сомнений по поводу его опытности. Она отвернулась, когда юноша вновь попытался поцеловать ее. Вместо теплого касания Джек хмыкнул. Недотрога злила его, одновременно вызывая в руках дрожь, а в теле страстное желание…

Принц неторопливо коснулся ее нижних губ, почти осторожно провел пальцем по самым чувствительным участкам выбеленной снегом кожи. Королева вздрогнула, тело ее выгнулось навстречу неизведанным прежде ощущениям. Тепло разлилось где-то под кожей, обожгло низ живота, заставив Эльзу сдавленно вскрикнуть.

Гадкая улыбка вновь растеклась по его лицу.

Сильные руки прижимали ее к кровати, вдавливали хрупкое тело в высокий матрас. На запястьях еще появятся следы от его тонких пальцев, кожа окрасится в темно-синий цвет… Эльза смутилась, вновь увидев оголенное тело юноши. Она хотела бы поднять голову, чтобы узнать, что скрыто под его нижним бельем… Вот только Джек не позволял ей двигаться.

Он возвышался над королевой, словно статуя. Словно Бог над смертным существом. Холодные руки казались горячими, поцелуи стали жестче. Джек кусал кожу Эльзы, рычал, подобно ожесточенному животному. Нежность его движений слишком быстро сменялась резкостью жестких касаний, холодностью его зловещей улыбки. Королева вновь вздрогнула в его руках, почувствовав, что низа живота ее касается что-то…

– Все хорошо, – неторопливо произнес Джек. – Не ерзай.

Но королева точно не слышала. Она трепыхалась в его руках, точно пойманная в клетку птица. Горячие пальцы сжали ее сосок, а напряженная плоть юноши ласково коснулась ее живота. Джек вновь провел пальцами по ее нижним губам, осторожно лаская чувствительную кожу. Зачем он дразнит ее?

Он двинулся вперед, и боль волной растеклась по телу...

Эльза вскрикнула, заставив молодого правителя сладко ухмыльнуться. Пальцы Эльзы впились в его сильные руки, пытались оттолкнуть Джека от себя, но разве Эльза могла справиться с его напором? Он вновь двинулся в ней, уже жестче прижав ее к помятому матрасу. Пальцы принца требовательно прошлись по животу Эльзы, подбираясь все выше. Он гладил ее кожу, наклонялся к ней, чтобы оставить на бледном теле ласковый поцелуй, жестокий укус…

– Ты такая славная девочка, Эльза… – тихо произнес юноша. – Такая... Хорошенькая, сладкая, словно конфетка без обертки.

Ощущения мешали ему говорить. Движения стали резче, а крики юной королевы все громче и громче звучали в ушах. Джек радовался, готов был засмеяться… Он наслаждался триумфом победителя. Королева закрыла глаза. Боль не утихала, она лишь усиливалась, не давая девушке покоя. Джек сопровождал движения слабыми животными рыками, жесткими шлепками…

Он наклонялся к уху Эльзы лишь затем, чтобы прикусить покрасневшую мочку. Как долго Джек думал о столь сладком моменте? Мечтал о том, как руки его остановятся на этом подтянутом девичьем теле, как пальцы требовательно накроют ее скромную грудь. Тепло растеклось по животу… Открыв глаза, Эльза заметила, что Джек вышел из нее. Он дышал часто, резко, порывисто…

Принц засмеялся, опустившись на королеву.

Тело его оказалось тяжелым. Горячее дыхание опаляло бледную кожу, мешая королеве размышлять о завтрашнем дне. Люди ждут, что молодая правительница улыбнется им с балкона, помашет бледной ладошкой и пошлет воздушный поцелуй. Но сможет ли она подняться с ложа?

– Мне нравится видеть тебя послушной, Эльза, – смеясь, заметил юноша. – Ты же знаешь, что не стоит меня злить, верно?

Джек приподнялся над ней, остановив взгляд на покрасневшем лице девушки. Ее глаза медленно наполнялись невыплаканными слезами, а губы слегка подрагивали. Улыбка юноши слабела, губы превращались в тонкую крепко сцепленную нить. Бледный лоб юноши покрылся испариной, а стальные мышцы блестели в мрачном свете. Джек погладил Эльзу по щеке, ожидая ответа.

– Знаю, – прошептала Эльза.

– Помни, и будь хорошей девочкой, – прошептал Джек в ответ. – Потерпи еще немного, – произнес он, вновь опустив руку к низу ее живота. – Это займет не так много времени, как тебе кажется.

7. Беседы в саду

– И куда она делась? – спросил Джек, пока слуга торопливо застегивал пуговицы его белоснежного жилета.

Низкорослый темноволосый юноша смущенно поджал губы. Он уже привык к тому, что молодой хозяин требовал от него невозможного. Его личный камердинер должен был следить за туалетом господина, знать огромное количество имен аристократов и фамилий родовитых семей, выведывать у местных слуг сплетни о королях и королевах, приносить их своему хозяину с радостной улыбкой…

Обманчиво-спокойный тон юного принца не мог обмануть опытного слугу. Владимир осторожно отстранился, осматривая господина со стороны. Белая жилетка на белой рубашке с серебряной тесемкой казалась Владимиру вычурной, но он не смел давать Джеку советов, касательно его нарядов.

– Горничная сказала, что Ее Величество хотела прогуляться в саду, мой господин, – почтительно ответил слуга.

Джек, бывало, бил его по рукам, слишком разозлившись, использовал бранные слова, которых Владимир и не знал… В таких случаях, смягчившись, юный правитель всегда выписывал Владимиру солидную премию, благодарил за долгую службу, но никогда не извинялся. Смуглый юноша не спешил уходить со столь высокого места лишь потому, что готов был терпеть хоть ежедневные побои за пару лишних золотых монет и возможность побыть в лучах высшего света.

– Подружился с местными горничными? – ухмыльнувшись, спросил Джек. – Жена уже не волнует так, как прежде?

– Жена за морем, Ваше Величество, – подавив улыбку, ответил слуга. – А в Эренделле слишком холодно.

Молодой король улыбнулся. Он неторопливо махнул рукой, указывая слуге на выход. Жена у него, мягко сказать, не красавица. Принц Фрост понимал, что Владимир выбрал ее лишь из-за большого наследства, приданного, оставленного ей богатым отцом. Джека ничуть не беспокоила бесконечная корысть юноши. Скорее… Радовала. Принц любил иметь в кармане ключ от сердца любого своего приближенного…

Люди слабы, инфантильны и ленивы. Они не сдвинутся с места, коли не поманить их желанной косточкой. Некоторым мужчинам достаточно встретить на себе горячий взгляд симпатичной незнакомки, другим нужен мешок со звонкими золотыми монетами… А кого-то толкает к действиям растущий в душе страх, расчетливая гордость, более благородные цели…

Джек, всегда обращавший внимание на стройных молодых горничных, в этот раз даже не взглянул на молоденькую девчушку, что забежала в открытую дверь. Все его внимание было приковано к высокому окну… Слуги суетливо перетаскивали вещи, носили из стороны в сторону сундуки, наполненные королевскими платьями, и многочисленные шкатулки.

Цветущий сад казался Эльзе лучшим укрытием.

Нежно-лиловое платье так отличалось от ее вчерашнего туалета, напоминало нераскрывшийся бутон тонкого дикого василька, что вот-вот подарит воздуху свой благородный лесной аромат. Девушка сидела тихо, она, словно мышка, притаилась на укрытой тенью скамье и смотрела вдаль… В эту часть огромного цветочного сада заходили редко.

Бывало, что в особо жаркие деньки родители позволяли маленькой Эльзе выбираться на свет и шастать по бескрайним территориям дворца. Будучи ребенком, Эльза смогла отыскать укромный уголок, в котором могла спрятать собственные мысли, забыть о страшном будущем и пугающей силе, что таилась где-то внутри нее.

Похоже, что и теперь скрытая тенью лавка станет Эльзе укрытием, спасеньем от жестокости собственного королевства. Да, подданные были добры к молодой королеве, любили ее, но совершенно не замечали грусти в холодных голубых глазах. Девушка не могла выказать и малейшего признака слабости, хоть как-то обозначить собственную грусть, показать ее подчиненным.

Королева поднялась с места, поправила сбившиеся юбки. Пальцы ее осторожно одергивали нежную ткань, выравнивали собравшиеся у края складки. Высокий воротник прикрывал покусанную принцем шею, яркие красные пятна скрывались под нежно-лиловой тканью.

Эльза одернула руку, которая так и тянулась к саднящим ранам.

Она не хотела, чтобы хоть кто-нибудь заметил отметки на ее бледной шее… Лавочка, на которой сидела королева, скоро станет теплой. Днем солнечный свет падает на нее, греет камень, зазывая к нему всех ящериц, живущих неподалеку. Королева шла медленно, словно она не хотела уходить. Сердце рвалось обратно, не хотело покидать безопасного укрытия…

Светило замерло прямо в центре неба, остановилось над головой Эльзы. Волосы ее серебрились на свету, блестели и переливались, подобно пыли драгоценных камней. «Как же это неприятно, унизительно», – подумала Эльза, проводя ладонью по щеке. С утра она нанесла немного румян на выступающие скулы, в надежде избавиться от бросающейся в глаза бледности. Сейчас искусственные краски неприятно стягивали кожу правительницы, мешали ей…

В гуле тысячи трудолюбивых насекомых, что встали пораньше, лишь бы быстрее закончить работу, в шуме десятка птичьих голосов, королева не могла различить и звука. Сад жил, дышал утренним зноем, кружил голову. Эльза ласково улыбнулась, увидев вдалеке Олафа, притаившегося за пышным розовым кустом. Снеговик пытался втянуть его аромат своим морковным носом, наклоняясь все ближе и ближе…

– Это удивительно, – с нескрываемым восторгом произнес за спиной мужской голос.

Эльза неторопливо обернулась на зов.

Принц Александр, прибывший с Южных Островов, остановился прямо за ее спиной. Голос его был приятным, с легкой хрипотцой, присущей большинству любителей моря. Шум волн всегда слишком громок, на корабле невозможно поговорить по душам, ни разу не повысив тона.

– Вы о погоде? – улыбнувшись, спросила девушка.

Общество юноши не было ей в тягость, но королева предпочла бы тишину одиночества. В собственных мыслях она и находила покой, что был нужен ей когда-то, что так необходим сейчас. Мурашки пробежались по ее узким плечам, заставив девушку выпрямить спину. Правительница мягко повела плечами и поклонилась собеседнику.

– Нет, – чуть улыбнувшись, заметил Александр. – Тепло, яркое летнее солнце – частые явления на моей Родине.

Королева осторожно шагнула вперед, развернувшись спиной к спутнику. Дорожка достаточно широка, чтобы позволить ему идти с ней рядом или же продолжать плестись следом. Цветы обступали собеседников с обеих сторон, теснились друг к другу, наслаждаясь по-летнему теплой погодой. Олаф засмеялся, увидев шуструю краснокрылую бабочку, и убежал за ней, быстро переставляя маленькие ноги.

– Я говорил об этом… – тихо произнес юноша.

Эльза повернулась так небрежно, словно и не замечала собственное творение.

Приезжающие аристократы всегда удивлялись увиденному, старались коснуться снеговика, пощупать его хоть немного, чтобы убедиться в реальности происходящего. Стоило Олафу открыть рот, как гости изумлялись еще сильнее, хватали его за руки, судорожно сжимая их в ладонях.

– Не беспокойтесь об Олафе, он дружелюбен.

– И поразителен, – добавил Александр.

Улыбка королевы стала чуть шире, губы ее еле заметно дрогнули. Эльза имела странную привычку: она прикрывала глаза, беседуя с особо важными гостями. Правительница сдержанно кивнула, светлые волосы, убранные в тугой пучок, играли переливами солнечного света. Аромат сирени коснулся слуха Эльзы, она втянула носом воздух, замерев на месте. Принц Александр поджал губы.

– Я не успел поздравить Вас и Вашего… Мужа, – неторопливо произнес он, ненавидя каждое свое слово.

Волосы принца так похожи на молочный шоколад – любимое лакомство королевы...

На лице его нет ни единой веснушки, маленькой неопрятной ямочки… По меркам аристократической выдержанности, красоты – Александр прекрасен в своей правильности. Черты его сглажены, где нужно, и точены в других местах. Эльза заметила его обаятельность, но не придала ей никакого значения.

– Боюсь, что я не заметила Вашей забывчивости, – тихо ответила Эльза. – В замке так много гостей, что запомнить всех – слишком тяжко. Не думаю, что Его Величество расстроен…

– Я огорчусь, лишь если расстрою Вас, Ваше Величество, – почти шепотом ответил Александр.

Красноречивые аристократы так легко переходят к вежливости, так быстро меняются в лице. Эльза привыкла к надменной холодности в обращении с ней, не удивлялась и этой напускной теплоте. Девушка смущенно улыбнулась. Тяжесть румян на ее щеках становилась все заметнее, пока солнце грело еще спящую землю… Чем жарче становился воздух, тем тяжелее казалось полупрозрачное платье королевы. Нежно-лиловый цвет подходил ее коже, светлым волосам…

Принц поправил пуговичку на своем жилете. Поверх него он накинул легкий сюртук из темно-коричневой ткани. Золотые застежки светились на солнце, словно монеты… После бесконечных королевских свадеб, долгих прогулок по темному ночному саду, слуги находили на вычищенных дорожках золотые пуговицы, застежки и драгоценные камни, выпавшие из украшений местных и заморских модниц. Горничные рассказывали друг другу, будто вырученных за их сдачу денег хватило бы на третью свадьбу с более пышными нарядами и яствами.

– Это приятно, – тихо ответила Эльза, не зная, следует ли добавить что-то еще.

Что-то повисло над собеседниками, неловкая тишина захватила их милую беседу. Юноша отвернулся в сторону замка, заглядывая в высокие окна. На стекле играл солнечный свет, потому внутреннего убранства почти не было видно. Впрочем, принц и не стремился разглядеть замок изнутри, осмотреть не слишком уж дорогие занавески и совсем не вычурный орнамент…

– То, что я не стал напоминать об этом событии? – спросил юноша.

Эльза нахмурилась.

Она удержалась от гадкой привычки – кусать нижнюю губу. Ранка на ее несколько остром подбородке скоро затянется, и девушка не желала препятствовать этому нелегкому процессу. Внезапный порыв ветра заставил ее прикрыть глаза. Тонкие реснички задрожали, рука невольно скользнула вверх…

– Девушки любят вспоминать свои свадьбы, – полушепотом заявила Эльза.

Взгляд королевы невольно упал на собственное запястье. Темнеющие пятна синяков виднелись на нем. Лиловая ткань сползла вниз, оголяя некогда белоснежную кожу. Девушка торопливо одернула рукав, страшась, что отметины чужих пальцев увидит принц… Что он может подумать?

Самое страшное, что мысли, пришедшие в голову Александра – окажутся бесконечно правдивы. Джек действительно издевался над Эльзой, наслаждался ее смятением и страхом… Королева вновь прикрыла глаза, почувствовав на коже холодные касания ветра. Мороз нравился ей больше, чем палящее солнце, но Эренделлу так нечасто выпадает счастье греться в его лучах…

– Но Вы не похожи на других девушек, – тихо произнес Александр.

Принц остановился посреди тропы, развернулся к королеве лицом. Глаза его – темно-карие, они так не похожи на очи Ханса… Единокровные братья казались слишком разными и похожими одновременно. Эльза смущенно улыбнулась, поспешив отвернуться. Девушка не могла понять, почему ей так приятно внимание юноши. Она хотела шагнуть вперед, но Александр преградил ей дорогу.

Серо-голубые глаза Эльзы отражали все ее смущение. Советники и слуги, младшая сестра – все они любили говорить, будто молодая королева приковывает взгляд, но Эльза считала их льстецами. Она не могла предположить, что очаровательный молодой принц обратит внимание на нее… Александр – наследник трона. Ему не нужна корона чужого королевства…

– Вы меня не знаете, – ответила девушка.

– Я многое слышал, Ваше Высочество.

– Полагаю, рассказы не самые лестные…

Принц явно смутился, услышав краткий ответ.

Александр на секунду отвел взгляд, точно вспоминая все, что успел услышать до этого момента. С тех пор, как мир узнал о способностях молодой королевы, люди неустанно приписывали ей все новые и новые злодеяния, которых та не совершала. Многие правители отказывались от приглашений на свадьбу, страшась за жизни своих близких, за судьбу своего королевства.

– Не все…

– Я не боюсь чужих слов, – холодно заметила королева. – Главное, чтобы окружающие сохраняли здравый рассудок и умели отличить ложь от правды.

Неровность разговора не сгладилась. Принц все стоял в нерешительности, он не желал пропускать королеву вперед. Девушка торопливо обошла его, поспешив вновь одернуть рукав. Синяки скоро станут нежно-лиловыми, под цвет ее изящного платья… Может быть, воспоминания о грубых ласках первой ночи забудутся? Развеются вместе с порочными следами чужих касаний…

Королева вновь услышала шаги позади себя. Принц не желал оставлять ее, заканчивать беседу на такой звонкой раздражающей ноте. Он шел медленно, но уверенно. Александр смущенно наклонился вперед, сократив расстояние… На каменной дорожке лежали чуть пожухлые лепестки опавших на ветру цветов…

– Я лишь хотел сказать, что Вы удивительны.

Голос Александра стал мягче и тише, он напомнил Эльзе тот тяжелый бархат ее перчаток, что так неприятно стягивал кожу. Девушка чуть прикрыла глаза, взглянув под ноги. Слуги ленятся, не хотят мести бесконечные тропки… Королева слабо улыбнулась комплименту, но не нашла слов для ответа.

– Не Вы один так считаете.

Джек.

Он появился слишком резко, словно взялся из ниоткуда. Его светлые волосы серебром переливались на свету, поблескивали впереди. Королева подняла взгляд к мужу и закусила губу. Она не ожидала встретить молодого правителя так скоро. Солнце показалось девушке слишком ярким, горячим… Словно кто-то шустро подкладывал поленья в небесный огонь, заставляя его гореть все ярче.

– Боюсь, что помешал…

– Нисколько, – резко ответил Александр. – Мы уже обговорили наши дела, – полушепотом добавил он.

Принц Южных Островов остановился, щелкнул каблуками туфель и кротко кивнул королеве. Молодому королю он не сказал ни слова, лишь развернулся и зашагал прочь. Несколько слов не заставят его забыть услышанное ранее, потушить пожар, что уже разгорался в его ледяной душе.

Александр скрылся за поворотом, исчез за изгибом живой темно-зеленой изгороди. Дыхание Эльзы сбилось, стало чуть громче. Девушка вновь опустила взгляд. Ее голубые глаза вспыхнули от страха, а пальцы чуть заметно дрогнули. Она боялась супруга…Джек ни разу не ударил ее, не сказал злого слова… Но тон его, жесты, взгляды – все в честолюбивом юноше заставляло королеву трепетать от нарастающего ужаса.

Молодой правитель не сказал ни слова.

Он смерил Эльзу жестким взглядом, которым обычно оценивают дорогую вазу, и неосторожно взял ее за бледную руку. Запястье девушки кольнуло болью, свежие отметины дали знать о себе. Девушка вздрогнула, но не одернула руки. Она смиренно ждала приговора, терпела страх, колотивший по ребрам, и кусала измученные ранами губы.

Джек все так же молчал. Он потянул Эльзу за собой, направляясь к замку, шагал быстро, стараясь наступить на каждый лепесток, размазывать их по земле… В минуты злости принц особенно любил ломать все вокруг, портить вещи, оставленные на его пути. Словно демон нашептывал ему столь злые мысли, внушал ненависть к собственному окружению, к людям, вещам и лицам…

– И долго это длилось? – спросил Джек полушепотом.

За звуком его резких, порывистых шагов королева не смогла различить слов. Ей пришлось додумать смысл фразы, выдумать слишком раздраженный тон, чтобы ответить… Девушка вздрогнула, и Джек заметил ее ужас. Он сделал вид, будто ему нет никакого дела, но разозлился лишь сильнее. Если Эльза начала беспокоиться, значит… Значит, подозревает он не зря?

– Нет, – тихо ответила смущенная королева.

– Почему я должен узнавать о том, где пропадает моя жена, от тупоголовых местных горничных?

Джек продолжал шептать, но слова выплевывал резко. Он нахмурил аккуратные брови и чуть ускорил шаг. Жесткие пальцы принца впивались в белоснежную руку Эльзы, они вновь оставят на ее запястье свои следы… Может быть, они сойдут до того, как кто-то заметит? Может быть, их место не успеют занять другие, более резкие и болезненные следы его касаний?

– Я…

– Ты решила, что не нуждаешься в объяснениях?

Девушка вздрогнула. Ей показалось, будто в коридоре в один миг слишком сильно похолодало, словно стены сковало льдом, заключило в морозные объятья. И где же эти чертовы слуги, почему они драят нижние комнаты сейчас, в эту самую минуту? Ничей взор не обратится к королеве в минуту нужды, ни одна рука не ляжет ей на плечо, словно в поддержку…

Королева молчала.

Ни одного слова не пришло ей на ум, нечем оправдаться. Мысли сбились в единую кучу, плотно жались другу к другу, словно пытаясь сплестись воедино… Из бесконечного потока разорванных мечтаний нельзя выхватить ни единого внятного объяснения. Джек начинал злиться, и чем сильнее становился его гнев, тем страшнее становилось Эльзе, тем холоднее было в наглухо запертых комнатах.

– Разве так ведут себя любящие супруги? – спросил Джек, чуть наклонившись к своей королеве. – Разве они покидают их в минуту нужды?

Эльза могла задать Джеку встречный вопрос об обязанностях верных и любящих супругов... Но он бы нашел, как ответить молодой королеве.

– Вы спали, мой король, – тихо вымолвила Эльза. – Разве могла я прервать Ваш сон?

Джек закусил губу. Настала ли его очередь смущаться?

Нет. Молодой правитель нисколько не горевал о том, что обвинил королеву в глупом надуманном преступлении. Он не видел в этом своей вины, не чувствовал угрызений совести или элементарного стыда.

Хватка его стала чуть жестче. Холодные цепкие пальцы, подобно разогретому огнем железу, цеплялись за бледную кожу королевы. Следы останутся, они точно останутся… Когда-нибудь все ее тело станет одним большим синяком, кровоподтеком. Девушка грустно ухмыльнулась, но не одернула руки. Вся эта ситуация вдруг показалась ей… Забавной, даже смешной.

Пусть делает с ней то, что задумал. Пусть.

8. Осторожнее

Дверь в королевские покои не всегда была такой скрипучей. Массивная деревянная заслонка с изображенными на ней васильками, когда-то имела более пристойный вид. Белая краска тогда не начинала шелушиться, а узор не терял цвета. Петли, что раньше смазывались лучшим из масел, ныне были сухими. Вскоре они заржавели от неподвижного существования, покрылись налетом нескольких лет мрачного безмолвия.

Джек настоял на этом…

Эльза и Анна не желали посещать родительскую комнату, боялись встретить в ней людей давно почивших, канувших в морскую бездну…Но молодой правитель вынес неоспоримое решение. Опочивальня королевской четы не должна была пустовать. В ней должны обитать люди достойные, стойкие и смелые… В ней должен жить он сам.

Петли еще не смазали. Их пронзительный детский плач громом пронесся по коридору. Джек потянул на себя круглую ручку, отполированную долгими годами, и отворил проход. Эльза шла за ним молча, скользила по полу, точно бесшумная тень, молчаливый призрак. Бледные пальцы слегка подрагивали от волнения, а и без того тонкие губы плотнее прижались друг к другу, образуя лишенную крови нить.

Дверь мгновенно отделила королевскую чету от коридора, от зловещей тишины его пространства. Эльза желала услышать тихий шелест чужих шагов, отдаленные отзвуки чьего-то мягкого голоса, смеха любимой сестры…Но тишина становилась все звонче, яростнее, плотнее…

Сердце больно билось о ребра…

Ее кости однажды сломаются, треснут под напором страха. Джек коротко улыбнулся, прежде чем запереть дверь. Злость доставляет ему удовольствие? Злость делает его счастливым, тянет губы в гадкой усмешке? Королева неожиданно прикрыла глаза, словно спасительная темнота ее дрожащих от накатывающего ужаса век может укрыть девушку от наказания.

Вранье, самообман…

– Ты думаешь, что я идиот, что я ничего не замечаю? – спокойно прошептал Джек, продолжая глядеть в запертую дверь.

Эльза остановилась за его широкой спиной, из-за плеча поглядывала на неподвижную дверную ручку. Девушка надула губы, точно собираясь что-то сказать, но лишь промолчала. Голос ее сел, глаза устали от слез. Королева боялась гнева молодого мужа, страшилась, что в порыве злобы он нанесет ей травму серьезнее, чем синяк на шее или запястье.

– Думаешь, что я так просто буду мириться с таким отношением? – уже громче спросил Джек.

Он так и не повернулся, не одарил жену пристальным тяжелым взглядом или холодным укором своих обвинений. Король точно не до конца обдумал свои слова и действия, полагался на случай, удачу и настроение. Ему нравилось чувство, разливающееся по его груди… Превосходство? Власть над девушкой, что когда-то была ему ровней? О, как приятно осознавать собственную силу, чувствовать ее движение по венам, упиваясь испуганным взглядом загнанной добычи… Но было в нем и что-то другое. Обида или ревность?

– С каким отношением? – прошипела Эльза, не понимая.

Принц лишь вскинул бровь. Ему нужен был лишь один крохотный повод, любая зацепка и желание, чтобы заставить Эльзу страдать за несовершенные грехи. Молодая королева вздрогнула, почувствовав на щеке его пальцы. Джек повернулся к ней лицом, в мгновение ока преодолел скромное расстояние от двери и до Эльзы, остановившись так близко, что можно было почувствовать его дыхание…

Сердце вновь задело ребра, пытаясь выскочить из груди.

Королева хотела смеяться, словно помешанная, насмехаться над безвыходностью ситуации. Ее супруг – садист, неимоверно жестокий человек, и он сделает с ней что-то ужасное. Королева и прежде слышала грязные слухи о мстительности и кровожадности Джека, но каждый раз уверяла себя, будто среди подобных ей аристократов не может быть столь жуткого человека.

– Неуважительным, Ваше Величество.

Его чуть холодные пальцы жестче надавили на щеку Эльзы. Нежная бледная кожа покрылась неярким, почти незаметным румянцем. Молодой правитель смягчился, заметив ее смущение, но руки не отнял. Холодные пальцы все прижимались к теплой щеке, а взгляд ледяных глаз точно раскаленной иглой выжигал на лице девушки свой узор стыда, боли и страха.

Мурашки пробежали по рукам королевы. Если не будить супруга с утра, не желая портить его сон – неуважение, что же является для Джека наилучшим проявлением любви? Эльза закусила губу, заставив себя опустить взгляд. Разве она виновата в чем-то, разве должна просить прощения за вежливый уход?

– Я не хотела Вас тревожить, я думала…

Звон оглушил ее.

Ладонь Джека накрыла бледную щеку Эльзы, оставив на ее нежной коже свой яркий след. Боль обволакивала медленно. Королева не чувствовала ничего, несколько секунд тупо смотрела перед собой… И только после поняла, что получила удар. Лицо ее оказалось повернуто в сторону, а ладонь плотно прижата к ушибу. Теперь отпечаток от пальцев Джека останется и на ее лице…

По губам юноши растеклась злорадная ухмылка. Он любил причинять боль, заставлять людей страдать, трястись в страхе… О, и сейчас, мучая Эльзу не столько жестокостью, сколько ее ожиданием, Джек наслаждался. Он, точно ребенок в конфетной лавке, не знал, с чего начать… Так казалось самой королеве, ей, и только ей одной.

– Я не идиот.

Злость брала свое, портила все веселье.

Джек действительно обозлился. Все казалось ему развлечением, развеивающим скуку… Но сейчас, стоя перед покрасневшей королевой, юный правитель не мог успокоиться. Наигранно спокойный вид ему не удавался, нельзя состроить разочарованную улыбку столь легко… Гнев медленно заполнял очи юноши своим горячим огнем, наполнял легкие свинцом, раскаленным железом.

Дыхание королевы сбилось. Боль в щеке пульсировала, наливалась, подобно яблоку на ярком летнем солнце. Эльза закусила губу, стараясь удержать в груди рыдания. Боль физическая заглушалась болью душевной, страхом перед тем, что ждет ее впереди… Джек – безумен. Это можно разглядеть в его бездонных серых глазах, прощупать воздухе, что окружает надменного правителя.

– А кто же Вы? – со злостью прошептала Эльза.

Слова сами сорвались с ее языка.

Королева никогда не была язвительной или злопамятной, она не радовалась страху окружавших ее слуг, не смеялась над нелепыми нарядами некоторых из ее гостей… Но что-то заставило девушку насладиться тем минутным смятением, что охватило Джека. Эльза не могла видеть его лица: она повернута к юноше саднящей щекой…

Тишина накрыла супругов, точно непрозрачное одеяло над головой. Королева не растерялась, она чуть подалась вперед, но Джек поставил девушку на место. Тяжелая рука юноши упала ей на плечо, холодный взгляд пригвоздил ее к полу. На секунду Эльзе показалось, будто она делает последний в своей жизни вдох, цепляется за самую короткую из соломинок, ведущих к спокойной жизни, и не может ухватиться, тонет в его ледяных глазах…

И почему ей больше не страшно? Почему злоба заняла место ужаса, что раньше теплился в ее груди? Королева не знала ответа. Она готова была вновьогрызнуться, но Джек схватил ее за подбородок. Красные полосы от его пальцев уже виднелись на бледной щеке девушки, молодой правитель знал, как сделать Эльзе еще больнее. Он чуть надавил на собственный отпечаток, заставив девушку затравленно шикнуть.

– Не смей дерзить мне… – прошипел Джек в ответ. – И не смей больше подходить к этому человеку.

Глаза королевы словно стали темнее.

Она не могла понять причину столь сильной агрессии, потому лишь смотрела на супруга, всем своим видом выражая непонимание. Королева вновь поморщилась, почувствовав, что хватка юноши стала чуть жестче. Наслаждения больше не было в его жестах, только жгучая ненависть к происходящему.

– К какому человеку?

Она должна была угадать.

Супруг думал, что выбирая себе жену, становится неотъемлемой ее частью, отражением в зеркале… Но вот незадача: Эльза отдельный человек. Живой, дышащий человек со своими мыслями и желаниями. Она не может угадывать настроения Джека, не умеет читать по его лицу.

– Не нужно разыгрывать комедию.

Его пальцы отпустили ее подбородок, голова Эльзы безвольно мотнулась в сторону. Боль в щеке медленно нарастала, становилась сильнее, заметней. Королева не отворачивалась, она продолжала сверлить юношу взглядом. Холодок медленно пробежал по ее шее, достиг затылка и остановился. Джек и сам чувствовал, что морозный воздух медленно заполняет комнату, но не придавал этому значения…

– Александр смотрит на тебя, как на кусок мяса, Эльза… А тебе ведь это очень нравится, правда?

Голос его звонким колокольчиком прорезал воздух. Злорадство и боль смешались в нем, слышались слишком четко. Девушка поджала губы, заставила себя смущенно отвернуться, но так и не смогла вспомнить «похотливого взгляда». Возможно, мужчины в этом разбираются лучше? Ведь питая подобные желания… Со временем научишься хорошо в них разбираться…

– Сядь на пол… – прошептал молодой правитель.

– Что?

Голос Эльзы дрогнул, сорвался. Ее точно окатили из ведра, точно молнией ударило… Королева смотрела на Джека непонимающим, отупевшим взглядом. Она слышала каждое слово, но все надеялась, что это шутка, ошибка… Что это шепнул ей ветер, спустившийся с далеких горных вершин, или тихий сквозняк, прокравшийся под дверью.

– Сядь. На. Пол.

Джек не кричал, но тон его стал устрашающим. В серых глазах плясали искры горячих небесных молний, а в речах его уже слышался гром. Шум этот нарастал и нарастал, бил Эльзу по ушным перепонкам… Ей нужно лишь поднять руку вверх: она сможет наградить супруга ледяным «поцелуем»… Но королева не стала брыкаться, показывать норов раньше времени.

Она опустилась медленно, всем своим видом говоря: «Ты мне противен». Молодой правитель прочитал это в ее движениях… Легкость, с которой она обычно совершала каждый поворот, ушла. Тело королевы на мгновение стало грузным, слишком тяжелым для нее самой. А блестящий от частой чистки пол оказался холоден, неприятен бледным коленкам.

– До тех пор, пока ты будешь вести себя, как дворовая девка…

Эльза закрыла глаза.

Сердце тревожно било ребра, бранилось за костьми… «Скажи хоть что-то, толкни его, отстранись…» – твердила себе королева. Сложно собраться с силами в такой страшный момент, найти в себе достаточное количество храбрости… Эльза сделала полный боли выдох, почувствовав ладонь короля на своем затылке. Послышался звон серебряных пуговиц, что отчаянно цепляются за петли…

– Я буду обращаться с тобой, как с дворовой девкой…

Головка его возбужденного органа коснулась ее губ… Удивительно, насколько нежна кожа, как она мягка. Всего один укус решил бы проблему так быстро… Королева попыталась отвернуться, но Джек не позволил ей. Его сильные руки сдавили девичье лицо. Боль отразилась от скул, пробегая по щекам. Ей больно, ей страшно…

Так и рушится королевская гордость, так она рассыпается прахом. Когда муж велит тебе сделать что-то… Ты не должна перечить. Об этом знает каждая, об этом говорят матери... Шепчутся старшие сестры, науськивая молодых. Королева открыла рот, стараясь сдержать рвотный позыв.

Подобные ласки казались ей омерзительными.

Эльза никогда прежде не слышала о столь странном соитии, но нашла его до жути противным. Джек притянул ее ближе, толкаясь вперед. Нежная кожа ее губ так ласково обращалась с его членом, была столь нежна и податлива… О, как хотелось большего… Но юноша не спешил. Он умел томить любовниц этим приятным ожиданием, с радостью победителя заставлял их терпеть неудобства.

– Будь осторожнее, – прошептал Джек, откидывая голову назад. – Чем осторожнее ты, тем осторожнее потом буду я…

Его голос становился все тише и тише… Пальцы жестче сплетались меж собой, путаясь в белесых волосах. Как сладки были его вздохи, пока губы скользили по чувствительной коже, как трепетали чуть прикрытые веки… Это ощущение не сравнить ни с чем. Оно плавным ледяным ветром окутывает тело, заставляя кожу покрываться мурашками, щекоча нервы...

Королева была аккуратна не из чувства трепета перед королем, из-за всей мерзости происходящего. Ей не хотелось касаться его бледного тела, а уж ласкать его столь… Изощренно… Казалось Эльзе странным занятием. Что-то неприятно щекотало язык, и чем быстрее двигался Джек, тем неприятнее были ощущения королевы…

Горло начало ныть, пытаясь сжаться, отбросить твердый, точно камень орган Джека. Но сильные руки не давали девушке даже шанса на сопротивление, ни единого шанса… Движения короля становились все порывистее. Головка скользила по языку, двигаясь слишком быстро. Казалось, что язык Эльзы скоро сотрется, покроется царапинами, воспалится от долгих ласк…

Но ему нет дела. Джек одним коротким рывком толкнул королеву вперед, повалив ее на пол. Послышался стук о камень, приглушенный писк... Вместе с телом упала и гордость Эльзы. Она раскололась на тысячу осколков в столь краткий миг… Обернулась пылью. Как жалко было ее положение, как никчемно…

Молодая королева не могла управиться с сильным юношей, не могла сломить его пыла. Лиловая ткань предала ее, расступившись под пальцами принца. Послышался этот мерзкий треск, гадкий крик оголявшейся плоти… Эльза вновь беззащитна под его взором, она слаба в своем страхе.

Юноша наклонился над ней, принялся неспешно целовать чувствительную кожу. Холодные пальцы скользили по чужому телу, черча линии и дорожки, бегая из угла в угол… Щекотка захватывала территорию, волнуя нервы, лаская их так нежно, так трепетно… Эльза закусила губу.

Она старалась не кричать, лежа под ним, пыталась выглядеть отрешенной. Но как сохранять спокойствие, когда все твои мысли заняты лишь одним? Отвращение. Она питала отвращение к самой себе, к надменному супругу, к положению дел. Королеве не обойтись без денег мужа, а тот не желал обходиться без ее тела в столь неподходящую минуту.

– Тише, – шептал Джек, кусая ее шею.

Следы… Он оставил их всюду, он испачкал ее кожу своим присутствием. Королева вновь закусила губу, почувствовав, как скользит его орган там, внизу… Принц дразнил ее, изо всех сил старался пробудить в Эльзе страсть, но все попытки его были тщетны. Разве можно дразнить ее близостью с ним? Разве может она желать новых унижений?

Головка скользила вдоль ее нижних губ, вырывая из груди королевы рваные вздохи. Когда все кончится, когда прекратится? Джек крепко сцепил зубы, прежде, чем войти. Он пытался воззвать к нежности королевы, но не смог… И решил силой взять то, что должно быть отдано добровольно.

Джек не был нежен.

Он вновь и вновь прижимал ее к полу, давил на хрупкое тело, пока то тряслось в его сильных руках. Узел в животе юноши тянул так сладко и так приятно, что мелкая дрожь била грудь. В комнате стало до жути холодно, неприятно от этих скользких касаний о холодную мраморную гладь. Стоны срывались с губ Эльзы, не хотели томиться внутри… Глаза ее наполнялись слезами, а пальцы тряслись от накатывающего ужаса.

Больно… Это так больно… Джек становился все яростнее. В самый чувствительный миг он наклонился вперед, чтобы оставить на шее Эльзы укус, чтобы коснуться ее молочной кожи… И боль ее смешивалась с его наслаждением, кружилась в воздухе, словно тысяча снежинок, сцепленных за руки. Джек кончил слишком быстро, неожиданно для самого себя. Наслаждение достигло пика, словно заострилось в его руках…

– Ну разве это не прекрасно? – спросил супруг, накрывая королеву собственным телом.

Но Эльза не ответила. Она лишь закрыла глаза, отказалась от света в надежде, что во тьме ее ждет что-то более приятное, что-то теплое, что-то доброе…

9. На этот раз

Нелегко засыпать на холодном полу, чувствуя под головой твердый мрамор… Но когда последние силы покинули тело, когда внутри не осталось ничего, кроме боли, ползущей вверх, можно и провалиться в темноту, раствориться в тенях… Эльза так и заснула, убаюканная тихим дыханием Джека. Его грудь размеренно поднималась и опускалась, приближая Эльзу к полу все ближе, все ближе, ближе…

Джек оторвал ее от земли, приподняв на руках. Он почти ласково снял с девушки остатки платья, что оказалось немного изорванным. Лиловые лоскуты лежали на полу до тех пор, пока сердобольная служанка не спрятала их от чужих глаз. Она знает… Знает, как тяжело бывает справляться с мужем и с его желанием.

Солнце не любило заглядывать в это окно, лучи его были бледными, холодными, гадкими на ощупь… Балконное окно не было слишком большим, но являлось до боли в глазах светлым. Солнечные лучи, попадая на него, превращались в настоящее оружие. Джек нехотя разлепил веки, словно почувствовав наступление рассвета, учуяв его, подобно жестокому ночному созданию.

Сильные руки ослабли.

Джек потянулся, словно ленивый домашний кот, но подниматься не стал. Эльза спала на его руке, не шевелилась, не двигалась… Страх не успел сковать ее сердца, но слабость не давала открыть глаз. Принц, на удивление мягкий, не стал тревожить свою королеву. Недавно его слуга тактично заметил, что Джека так и не успели короновать… Но тот лишь хмыкнул в ответ.

Корона чужой страны его не волновала, как и судьба людей, что обитают в Эренделле. Джек надеялся, что найдет счастье, о котором так любят говорить старики, что он обретет его в жене, равной ему по положению… Но Джек и Эльза не равны. Возможно, силы их схожи, возможно, между ними была определенная связь, но равенства никогда не будет. Юноша порочен, жесток и хитер, точно кот, а Эльза проста и мила с гостями.

Когда девушка болезненно пискнула, Джеку на секунду показалось, будто ему даже стало жаль ее… Всего на секунду. Сердце сжалось от досады, спазм скрутил горло, и все кончилось. Король лишь хмыкнул, почувствовав на руке влагу. Должно быть, Эльза плакала ночью, скулила, как побитый щенок.

– Ты не спишь, – шепотом произнес Джек, поворачивая голову.

И он в очередной раз оказался прав. Девушка лишь закрыла глаза, надеясь, что скинувший сон юноша не заметит ее безобидного обмана. Дыхание ее тут же ускорилось, а пальцы сжали руку Джека сильнее. Отпираться нет смысла: он все знает. Королева приподнялась над подушкой, а затем вновь упала на нее, не найдя в себе сил. Ее точно кто-то ударил в живот, и мышцы болезненно сжались под натиском невидимых рук.

– Вы тоже, – тихо ответила Эльза.

Молодой правитель хмыкнул в очередной раз.

Он лениво повернул лицо к королеве и встретил ее пронзительный взгляд. Удивительно, но Эльза не закрыла очей. Она смотрела вперед, не видя, не замечая тех металлических огоньков в серых радужках. Ей точно стало все равно, словно перестало быть важным… Что-то, что было важным когда-то.

– Мы проспали завтрак, – пожаловался правитель.

– Они сделают еще один.

Слуги работают лишь для своих господ и готовы трудиться хоть днем и ночью, лишь бы угодить им. Девушка первой поднялась с кровати, рассчитывая побыстрее избавиться от общества Джека. Она поднялась, ни сколь не смутившись собственной наготы, и прошла к густо забитому шкафу. Платьев в нем слишком много, двери с трудом касаются друг друга, стремясь соединиться…

Выбор пал на легкое летнее платье из тончайшей ткани. Белой, как снег, белой, точно выцветшие на солнце кости… Высокий воротник скроет засосы, а синяки на запястьях укроют длинные рукава. Жаль, что бледная кожа столь нежна, столь прозрачна, что не способна скрыть их сама. На теле Эльзы выступает каждая веснушка, каждая царапина видна издалека.

Шнурок нырял в петлицы, туже стягивая ворот вокруг шеи. Эльза чувствовала на себе пристальный взгляд супруга, ощущала, как зрачки его дергаются, пока взгляд скользит по стройному стану, минуя спину королевы с ее выступающими позвонками, опускаясь к ее ногам, что тянутся, тянутся, тянутся…

Послышался стук его босых пяток о пол… Король встал с ложа, чтобы обнять свою королеву, приласкать ее ранним утром, пока та не успела сбежать. Эльза слышала, понимала, что ее ждет очередная грубая близость. Она подалась в сторону, но Джек не дал путей к отступлению.

Сильная ладонь припала к ее животу, а горячее дыхание короля кольнуло ухо королевы. Эльза напряглась, ожидая худшего. Что-то нашептывало ей страшные мысли, внушало трепетный ужас перед Джеком. Ладонь его поднялась вверх, почти осторожно коснулась груди, спрятанной под белой тканью… И остановилась у шеи. Джек с особым трепетом относился к столь чувствительному месту.

Его пальцы пробежались по растрепанным белесым волосам, заставляя Эльзу неловко податься назад. Она запрокинула голову, следуя его немому велению, внимала каждому желанию, точно тряпичная куколка в руках неаккуратного ребенка. Джек наслаждался даже таким грубым контактом… Он чувствовал внутри Эльзы силу, скрытую под костьми, кожей и плотью…

– Давно хотел спросить…

Но так и не спросил. Вопрос его оборвался на полуслове, когда в дверь осторожно постучали. Королева поспешила шагнуть в сторону, почувствовав, что рука Джека покинула ее кожу. Мурашки стайкой прошлись по телу, догоняли друг друга в безумной гонке. Королева закусила губу, пока дверь со скрипом отворялась, пока она с шумом двигалась вперед.

– Прошу прощения, Ваше Величество, но нам доставили срочное письмо, – пролепетала давно знакомая служанка, чьи волосы так напоминали воронье оперение.

Очи Джека так и пылали гневом, пока щеки девушки покрывались густеющим румянцем. Король оказался лишь в нижнем белье. Служанка чопорно поклонилась, оставив письмо на столе, и вышла, смущаясь. Юноша порывисто развернулся и зашагал прочь, улыбнувшись старому семейному портрету. Родители Эльзы следили за ней со стены, не выказывая ни единой эмоции.

Бумага, из которой склеен конверт, оказалась приятной на ощупь. Она мягко шуршала под пальцами, так и ласкалась, попадая в ладонь. Печать, так похожая на круглый лик луны, чья большая часть скрыта тенью, раскололась в руке Эльзы. На конверте стояло ее имя, а рядом эта противная фамилия… Эльза Фрост.

«У нас слишком душно в это время года, а ветра все нет и нет. Знаете, мне осточертела жара и это ее липкое амбре, мне надоела цветочная пыльца и крики бешенных чаек. И мне надоело, что я терплю все это один! Бертрам вернется через пару дней и привезет с собой жену и сына. Джексон, как я полагаю, уже успел соскучиться по дому. Письма, что я пишу, не находят ответов, а если и находят, то крайне скупых. Думаю, пора бы встретиться с невесткой, рассмотреть ее, так сказать, с лучшего ракурса. Впрочем, все лучше, чем ничего».

Письмо казалось сбивчивым. Точно мысли старого короля то и дело меняли друг друга, и перо металось от одной буквы к другой, не зная, что выбрать. Тон послания был слишком фамильярен, для делового письма от одного правителя другому. Впрочем, король Фридрих слыл отчаянным мужчиной, чей язык проворен, словно гончая на охоте. Эльза не была удивлена, но оказалась опечалена таким посланием…

«Надеюсь, вы примете мое приглашение столь скоро, сколь это покажется вам уместным. Мне, например, мерещится, будто славно будет отплыть сегодня же. Рискуя наскучить, повторю, что очень желаю встретить свою очаровательную невестку. Джексон о вас ничего не рассказывал, но я готов выслушать каждую его глупость. Впрочем, как и вашу. Я весь в ожидании, мадам Эльза, весь на иголках. Можете оставить письмо без ответа, и просто явиться на порог. Клянусь, я не обижусь».

Почерк был таким круглым и неаккуратным, словно писал маленький ребенок. Все люди разные, все ладони разные… Но короли могут воспользоваться услугами писаря, дабы их письма выглядели более-менее прилично. Девушка осторожно сложила письмо пополам, чуть наклонив его к себе. Странно было вот так держать в руках послание от самого взбалмошного из королей близлежащих стран.

– И что там? – нетерпеливо спросил Джек.

Он стоял где-то вдалеке, рассматривая привезенные из дома рубахи. Слуга еще не явился, он не привык беспокоить сон господина, потому каждый раз ждал, пока за ним пришлют. Джек не спешил, настроение на утренние развлечения пропало, но выходить из спальни не слишком хотелось. Солнце вновь нещадно жарило землю. Грело камни, созывая на них змей да ящериц, искрилось на белесых бортиках стен. Молодой правитель успел привыкнуть к жаре и дома, но не любил ее, хоть и терпел…

– От твоего отца, – ответила Эльза.

Что-то с грохотом свалилось на пол, прокатившись по гладкой поверхности. Должно быть, Джек выронил пояс с тяжелой пряжкой, и тот проехался вперед… Пальцы Эльзы дернулись, стоило стуку коснуться ее слуха. Девушка услышала шаги, быстро приближающиеся к ней, хотела отпрянуть, развернуться, но не успела… Джек выхватил письмо из ее пальцев и сжал его в своих руках.

Серые зрачки бегали вдоль строк, скользили по ним, словно по тонкому льду. Как бы не провалиться вглубь, не исчезнуть, потеряв выход к свету… Джек сморщил лоб, дочитав до конца. Он не протянул письма Эльзе, нет… Скомкал его, точно испорченную бумажку. Королева открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Джек одарил ее до мурашек неприятным взглядом.

– Нужно отчалить завтра, – тихо произнес он.

– Это слишком…

– Скоро? Слуги соберут вещи, успеют, не волнуйся.

Тон Джека словно говорил о том, что юноша не примет ни единого возражения. Сталь вновь блеснула в его холодных глазах, словно искры разгорающегося пламени. Губы Джека еле заметно дернулись: что-то рассмешило Его Высочество. Эльза же свои губы смущенно поджала, опустив глаза. Она вспомнила морскую гладь, эти страшные картины с изображением шторма…

– Мы примем приглашение? – спросила она.

Король нехотя оторвал взгляд от скомканной бумажки.

Плотно сложенные губы супруги заставили его вздернуть бровь. Два шага приблизили короля к ней… Два шага сократили расстояние. Эльза не отшатнулась. Когда юноша провел пальцем по ее щеке. Кожа белая, бархатная, мягкая, словно кошачья шерстка… Так и хотелось гладить Эльзу и дальше, не обращая внимания ни на что.

– Да. Тебя это беспокоит?

Джек склонил голову, словно любопытная лесная птица. Шея его еле слышно хрустнула, поддаваясь тяжести черепа. Серые глаза светились на лице ярче, чем фонари в непроглядной тьме ночи... Джек вновь провел пальцем по щеке Эльзы, заставив себя улыбнуться как можно доброжелательнее. Она боится, и это забавляло супруга все сильнее и сильнее.

– Нет, – обманула королева.

Но ложь ее вышла скомканной, противной, словно болотная жижа. Джек вычитал в глазах собеседницы накатывающий волной ужас, жалящий, точно колючий куст дикой смородины. Девушка молчала, не желала отвечать. Горло точно скрутила невидимая веревка, что давила сильнее и сильнее.

Джек слишком резко двинулся на нее, наклонился вперед, запечатлев на лбу королевы горячий поцелуй. Он успел забыть вчерашний вечер, но Эльза не успела… Ей страх как хотелось пихнуть его в бок, дабы избавиться от надоедливого супруга, отшвырнуть его в другой конец комнаты, пустив в Джека сноп ледяных искр.

Но она не могла. Не могла…

Не этого ждут ее подданные, не этого хотела бы голодающая страна. Родители любили повторять: «Молчи, терпи, от всех укрой», слишком часто они твердили гадкую фразу… И Эльза слушала их слова так трепетно, что те отпечатались на ее сердце. Королева прикрыла глаза, слабо улыбнувшись. Вежливый жест, заученный много лет назад. Он выходил у королевы профессионально.

Стук в дверь вновь прервал их, но на этот раз он был более ожидаем. Король нехотя отошел от Эльзы, чтобы открыть дверь. Он не одет, в отличие от нее… Королеве оставалось лишь справиться с собственными волосами, чтобы оказаться готовой к встрече с самыми дорогими из гостей. Служанка явится чуть позже.

А вот помощник Джека пришел прямо сейчас. Девушка, что относила письмо, сообщила ему о том, что видела правителей бодрствующими. Владимир тут же понял, что пора навестить своего хозяина, помочь ему с утренними процедурами. Он кротко постучался в дверь, смиренно ожидая, пока дверь двинется назад.

Молодой правитель не спешил. Он дал Эльзе время, чтобы та успела скользнуть к двери, и лишь после отворил ее прямо перед своей дамой. Слуга поклонился королевской чете и сдержанно улыбнулся в знак приветствия. Девушка прошмыгнула мимо него, торопилась быстрее выйти, пока супруг был с ней так… Любезен.

Дверь с грохотом закрылась за ее спиной, погрузив коридор в звенящую тишину позднего утра. Дворец словно пустовал, расплывался на горизонте в своем молчаливом созерцании. Эренделл гудел снаружи, точно улей, трещал разными голосами и заливался неприятным хохотом… Какофония сотни голосов могла свести с ума, парализовать сознание своей тяжестью…

– Доброе утро, Ваше Величество.

Этот голос был ей знаком.

Сердце болезненно дернулось в груди, врезавшись в ребра. Глаза Эльзы оказались широко распахнуты перед собеседником. Принц Александр, ухоженный и умытый, стоял перед ней, убрав руки за спину. Его карие глаза светились в лучах солнца, а губы еле заметно дрожали то ли от волнения, то ли от недосыпа.

– Рад снова Вас встретить.

– И я Вам рада, – тихо ответила Эльза.

Нет, она не обманывала. Общество Александра не казалось девушке столь тягостным, как компания собственного супруга. Эльза вспомнила, что не успела убрать волосы и смутилась, закинув за ухо серебристо-белую прядь. Королева коротко улыбнулась, суетно зашагав прочь. За спиной ее послышалось тихое шарканье ног о начищенный до блеска пол.

– Вы сегодня необычайно торопливы, – тихо заметил принц.

Но она была торопливой всегда.

Эльза так неосторожно выбрала мужа, будучи загнанной в клетку, она так неловко попалась в ловушку, что ставили под крупного зверя… Вот и сейчас, чувствуя, что общение с приятным молодым человеком не принесет ей ничего хорошего, Эльза не могла избежать столь радостной участи. И к своему стыду, она не чувствовала угрызений совести. Да, Джеку это покажется неприятным, но…Но о ее чувствах супруг никогда не заботится.

– Из-за своей торопливости я и пропустила завтрак, – улыбаясь, ответила смущенная королева.

Принц и сам улыбнулся, уловив в голосе Эльзы довольные нотки. Пока молодые люди спускались по лестнице, они слышали топот множества каблуков. Гости суетились, пакуя многочисленные вещи. Платья дам то и дело не вмещались в сундуки… Модницы ведь успели посетить местные лавки… Всюду слышались недовольные окрики слуг, что задерживают отправление, виделись покрасневшие от беготни лица.

Воздух в гостиной оказался спертым… Запах резкого пота и нежных девичьих духов смешался, превратившись в странного вида амбре, окружившее всех присутствующих. У многих из гостей не было с собой легких летних платьев, ведь Эренделл всегда слыл холодным краем… Люди поплатились за свою ошибку. Дамы, завернутые в плотный бархат, обмахивались веерами, вынуждены были не затягивать корсетов, лишь бы не упасть в обморок от жары.

Александр готов был засмеяться, но не стал, опасаясь бурной реакции всех присутствующих. Некоторые из гостей и без того считали его несдержанным… Не будь Эльза замужем, ее появление в обществе принца сочли бы неприемлемым. Те из гостей, что заметили молодую королеву, поклонились ей. Мужчины сняли шляпы, а женщины в момент скорчили грустные мины… Аристократы так неохотно возвращаются домой…

Жизнь королевской особы почти всегда была однообразна и скучна, впрочем, как и жизнь любого слуги. Только вот она состоит из бесконечных походов из одного конца комнаты в другой, редких торжественных приемов и нудных заседаний, что тянутся, подобно бесконечной дороге к вершине самой высокой из гор.

Александр не уходил.

Он сопроводил Эльзу на кухню, шел за ней следом, рассчитывая в скором времени возобновить беседу. Но королева не могла нащупать тему для разговора. Она оглянулась назад, надеясь, что супруг ее еще не заметил юношу, что успел ему так надоесть… Служанки многозначительно переглянулись, заметив рядом со столовой, в которой обедают слуги, симпатичного молодого принца.

– Девочки, будьте добры, принесите в мои покои чашку горячего кофе и что-нибудь, чтобы сбить голод.

Королева не знала, что подавали к завтраку, и не хотела заботить прислугу лишними хлопотами. Гости разъезжаются, суетятся, стараясь попасть на отплывающие корабли. Горничные спешно освобождают комнаты, а повара готовят для дорогих гостей в прок, чтобы те смогли перекусить на борту корабля.

Эльза развернулась, как только служанки торопливо скрылись за дверью кухни, и хотела было вернуться в свои покои… Но принц не позволил ей выполнить задуманного. Александр стоял в дверях, молча разглядывая королеву. Казалось, что свет исчезает в его темных глазах, растворяется в тени зрачков…

– Ваши руки…

Его шепот заставил Эльзу наклонить голову.

Ткань слишком тонкая, она легка, точно перья самой крохотной из местных птиц. Рукав сполз вниз по ее бледной руке, оголив запястье. Следы, оставленные Джеком: синие отметины его ласк, точно порочное клеймо, горели на бледной коже. Королева поспешила отвернуться, одернуть ткань, но… Александр все видел. Можно ли пробраться в его голову и вытащить оттуда воспоминания?

Комната так удобно опустела, тишина тяжелым камнем упала на Эльзу, вышибая из ее легких весь оставшийся в них воздух. Девушка закрыла глаза, почувствовав, как аккуратно Александр взял ее за руку. Она могла дернуться, точно своенравная кошка, могла уйти, не сказав ни слова, разозлиться, но… Эльза совершенно не хотела уходить без объяснения.

– Это сделал…

– Это делала я, – громко ответила королева. – Знаете… Люблю тугие браслеты, а они сильно сдавливают запястья.

Но синяки на ее руках не похожи на тонкие нити девичьих украшений. Грязные пятна отражают пальцы супруга, показывают всю его жестокость, всю злость, что запечатлена в одном единственном моменте. Отметки ревнивца ни с чем не сравнить, они кричат, они шепчутся в темноте, не перестают напоминать их носительнице о том, что было совершено не так давно

– Ваше Высочество, если я могу помочь, – деликатно начал принц.

– Но Вы не можете, – закончила за него Эльза. – Прошу… Прошу простить меня, ваше Высочество.

Александр не успел понять, что произошло. Королева чуть наклонила голову, чтобы пройти под его рукой, опирающейся на балку. Ее шажки были тихими, словно крадущийся по мрамору мрак, а волосы, что были расчесаны так спешно, развевались на ветру.

Эльзе повезло, что Джек встретил ее много позже, что он не узнал о короткой беседе, что не несла в себе ничего.

Ей повезло… На этот раз.

10. Страшно, не страшно

Крики чаек, нескончаемый шум волн, что теряют силу, сталкиваясь с ревущим кораблем, и этот мерзкий скрип дерева вовсе не были приятными. Романтика морских путешествий слишком тонка… Ею либо наслаждаются, растягивая удовольствие с упоением художника, либо проклинают, точно старухи, обманутые на рынке.

Нет, судно, что таило ценный груз, вовсе не было ненадежным. «Невинность» совершала свое третье большое плаванье, ловко резала морскую поверхность надвое, пробиваясь сквозь бесконечные толщи воды. Опасность таилась в вечернем тумане, что рождался в лоне бухты и медленно полз вверх, полз к западу, мешая путникам найти дорогу. Эльза, не искушенная в мореходстве, этого понять не могла.

Свежий бриз дыхнул девушке в лицо, заставив королеву прикрыть глаза. Джек где-то там, его нет рядом… Юноша любовался морскими далями, удобно расположившись на носу корабля. Присутствие рулевого не прогоняло чувство одиночества, это сладостное чувство отрешенности…

Она не хотела выходить на палубу, а Джек не настаивал.

Эльза поспешила укрыться здесь, в сладостной мгле темнеющей каюты. Запах свежего древесного спила нравился ей слишком сильно… Первый день. Он быстро надоедает, когда попытки отвлечься ароматной лавандой перестают работать, и лепестки ее мерно падают Эльзе прямо в руки… Королева не хотела выходить, но даже в каюте не могла укрыться от моря.

Запах морской воды долетал и досюда, делая воздух необычайно свежим. Соль точно застревала в легких, кутая их мерзкой коркой, делая все более черствыми и безжизненными… Через круглое небольшое оконце Эльза могла видеть волны, что бьют по кораблю, стараясь выбить доски из ровного строя.

Советник где-то там… В соседней каюте. Он спал все утро, спал половину бурной ночи, объясняя усталость тем, что морской воздух дурманит его, подобно алкоголю. Вильгельм, казалось, переносил путешествие даже хуже своей королевы, страшился бесконечности морской пучины чуть больше, чем следует солидному мужчине его возраста.

Волны действительно быстро заставляют скучать. Все они одинаковы, все увенчаны белой морской пеной… Разная длина и высота не так заметны, когда ты весь день исследуешь воду. Джеку быстро наскучило молчаливое созерцание, и юноша торопливо развернулся, кивнув капитану. «Невинность» имела множество кают, и от обилия дверей, ведущих в разные комнаты, можно было потерять голову…

Но Джек путешествовал слишком часто, чтобы не привыкнуть к такому. Не будь он принцем, стал бы бороздить моря, оседлывать волны на маленьком суденышке, на царственном фрегате, на чем угодно… Жаль, что «Невинность» не вышла в океан. Воздух там чище, а вода спокойнее…

Экипаж не покидал палубы, расправляясь с оставленными на потом делами. Матросы слушались приказов, действовали быстро и умело. Приятно было наблюдать за слаженными стараниями команды… Но утомительно. Джек ненавидел разглядывать прислугу, что мельтешит вокруг, ненавидел эту ауру спешки, работы, ждущей своего завершения. Смотреть на молодую супругу было куда интереснее.

Предметов интерьера в каюте явно недоставало.

Пара пустых полок, покрытых темным древесным лаком, несколько маленьких круглых столиков в разных концах комнаты… Над широкой кроватью, созданной, по-видимому, для трех или четырех человек, висела старая картина, принадлежавшая одному из художников, что бывали здесь раньше. На ней изображались все те же волны. Она словно второе окно, заключенное в золоченую раму, что отражает свет…

Эльза сжала одеяло, покоящееся в ее ладони, услышав скрип двери.

Закат на море особенно красив. Солнце так медленно падает в воду, что лучи его успевают пробежаться по всей поверхности, утонуть в морской пучине, найдя во мраке глубины свою смерть. Там на дне слишком много смертей… И это не давало Эльзе покоя. Она не знала, где именно затонуло судно с ее родителями, но чувствовала их страх даже сейчас… Ей так казалось.

Но страх был ее собственным. И Джек видел его в глазах супруги. Нельзя сказать, что юноша пожалел свою королеву… Но что-то шевельнулось в холодном сердце. Он знал, что девушка боится не его, нет… Чего-то другого, чего-то большего, более страшного… И ужас ее вызван морской стихией, что так вдохновляла мужа.

– На палубе так красиво… – протянул правитель, надеясь втянуть королеву в недолгую беседу.

Эльза не стала отвечать. Ей просто нечего сказать по поводу красоты волн. Да, они шумят так мелодично, да, пенятся приятно. Но что от этого толку, когда в голове кроется понимание глубины, что таится где-то под ногами… Страх не отступал. Он хищным зверем шел вперед, волочил за собой ноги, следуя за жертвой.

– Нездоровится?

– Не беспокойтесь.

Показная забота не приносила королеве удовольствия. Она морщила нос, заглядывая в окно, не улыбалась, наблюдая за ласковым солнцем, что спускалось все ниже и ниже. А зрелище, действительно, было красивым. Мерный шепот волн густел по мере того, как ветер становился крепче.

Джек ухмыльнулся.

Губы его растянулись в зловредной улыбке надменного мальчишки, поймавшего ящерицу. Что-то заставило его развеселиться… Должно быть, страх супруги перед стихией вызвал в нем смешливые нотки. Странно наблюдать за тем, как существо столь могущественное испытывает благоговейный трепет перед силой, которую может усмирить одним неловким взмахом руки.

– Эльза… – осторожно начал Джек. – Этот корабль, он… Он очень крепок, ты же знаешь?

В голосе супруга не было насмешливых ноток, но этот заботливо-ласковый тон заставил Эльзу занервничать еще сильнее. Что-то в нем изменилось, стало чуть светлее, но все еще оставалось… Ненастоящим, поддельным, как улыбка овдовевшей принцессы. Девушка дрогнула, почувствовав, что Джек сел с ней рядом.

Высокая кровать прогнулась под весом его тела, пружины в ней скрипнули, подавшись минутной слабости. Королева хотела было отодвинуться ближе к окну, но супруг не позволил. Руки Джека, что обычно не были бережными, вдруг нежно сомкнулись на талии девушки. Объятья бывшего принца не принесли ей наслаждения, но… Странно это. Рядом с ним стало вдруг чуть спокойнее.

– А если и не достаточно крепок, то шлюпок хватит и на пассажиров, и на экипаж, – тихо добавил Джек.

– Но их всего три.

– И нас всего семнадцать.

Сильные ладони легли на ее живот, а подбородок Джексона уперся Эльзе в затылок. Платье из нежно-зеленой ткани показалось королеве непростительно тонким. Пальцы Джека чувствовались даже сквозь материал, они касались ее тела так гадко, так жестоко… И в то же время мягче, чем обычно.

– Ты боишься утонуть? – спросил Джек, наклонив голову.

Он видел лишь краешек ее лица.

Покрасневшие щеки королевы смешили юношу, заставляли его забавляться чужому страху. На самом деле, Джеку не следовало задавать вопрос. Он точно знал, что Эльза боится моря и его бездонной мглы, пучины, что никогда не вырвется наружу... Она грозится, потрясая кулаком, но не может дотянуться до желанного.

Фросту никогда не понять этого жестокого страха. Он родился под завывания соленых ветров, он рос, вглядываясь в морскую пену, вылавливая из воды не слишком резвых рыб и высушивая морских звезд… Он жил, вбирая в себя солнечный свет, преломленный морской водой…

– Нет, – неуверенно ответила королева.

Джек вновь улыбнулся. Солнце ласково заглядывало в их скромную по королевским меркам комнату, рассматривая молодую семью. Оно уже клонилось к горизонту, медленно падало за далекий край, но все продолжало любопытно взирать на землю, стараясь заглянуть в каждое лицо.

– Ты умеешь плавать?

Вопрос показался королеве слишком резким. Она встрепенулась, посмотрев на собственные руки… Те покоились на острых коленях, цеплялись за них, точно за спасительную соломинку. Интересно, боялась ли мать моря, прежде чем сгинуть в его чреве? Думала ли она о крепости корабля, страшилась ли столь печального финала? Или ужас схватил ее только после произошедшего, лишь тогда, когда водная пасть хлопнула над ее головой?

– Не умею, – скромно призналась Эльза.

Она никогда не думала, что этого можно стесняться… Каждый человек несет с собой это бремя немощи в чем-то определенном. Кто-то не может придумать заковыристую шутку, кто-то не умеет бойко орудовать кистью, вырисовывая картины… Джек и сам чего-то не может. Да. Эти сильные руки, наверняка, таят в себе великую слабость, под мышцами ползут страхи, сливаясь в единое целое…

Волны синели, когда солнце спускалось за их спины.

Вода с разбегу врезалась в борт корабля, каждый раз заставляя Эльзу вздрагивать. Объятья Джека походили на его же обручальное кольцо. Они сдавливали, мучили кожу, но в то же время не мешали Эльзе существовать. Страх перед стихией отходил на второй план, когда рядом появлялся супруг.

– Я хорошо плаваю.

Его дыхание вновь обожгло шею королевы. Пальцы Джека чуть нежнее сжали запястье Эльзы. Он развернул ее руку тыльной стороной ладони вверх, разглядывая пятна, оставленные на коже несколько дней назад. В синяках появлялись дыры, просветы, портящие их ровные края… Сливовый цвет становился сиреневым, а затем белел, точно кость, белел, как кожа девушки…

Джек почувствовал, что в груди его что-то гадко сжалось. Эта эмоция ему малознакома, и она трогала сердце юноши не так уж часто. Жалость – жестокая когтистая старуха… Она больно рвет кожу, шепча на ухо мысли о милосердии, о прощении, которое непременно должно наступить… Но все обман. Король осторожно поднес руку Эльзы к своим губам, чтобы запечатлеть на ее тонких пальцах поцелуй. На этот раз девушка дрогнула не от страха.

– Эльза, послушай, я…

«Я сожалею, что все началось именно так, мне жаль, жаль, что тебе достался именно я, а не принц из сказок про доблестных храбрецов. Мне сложно объяснить это, Эльза, но злость каждый раз толкает меня к жестоким поступкам, и мне… Мне жаль. Эльза, мне кажется, кажется… Что я начинаю любить тебя так, как мужчина любит женщину… Я чувствую к тебе много больше, чем в детстве, когда оба мы были такими…»

Но мысли не стали словами.

– Я смогу спасти нас обоих, если что-то случится.

И его слова смогли успокоить королеву на краткий миг. Джексон плотнее прижал ее к себе, чувствуя тепло, наслаждаясь им… Эльза развернулась, чтобы смотреть королю в глаза. Может быть, так на него действует вид, что открывается из маленького круглого оконца? Может, красота моря придает Джеку столь мягкий нрав?

– Если судно пойдет ко дну…

– Все обойдется, – перебил ее юноша.

Поцелуй украсил ее щеку, и Эльза закрыла глаза. Вечно растрепанные волосы Джека оказались приглажены, челка убрана на бок. Ему удивительно шло… Но королева не решалась делать супругу комплименты. Юноша вновь поцеловал ее, но уже нежнее, чуть касаясь покрасневших от частых укусов губ. Он не заставлял ее, больше нет… Только просил, звал к себе.

Королева не отстранилась, как это случалось раньше, но и ответить не смогла. В ней не нашлось той нежности, что томила сердце Джека в эту минуту. Страх был тому виной, или холодность, она не могла решить… Да и не хотела. Эльза не желала думать о чем-то в столь странное мгновенье.

Он целует ее слишком часто.

Слишком трепетны были касания кожи о кожу. Джек точно старался загладить свою вину перед молодой королевой, оправдаться в ее глазах и вернуть себе уважение. Его пальцы пробежались по узким плечам королевы, вычерчивая на них кривые рваные полосы. Эльза сделала жадный вдох, когда ладонь мужа остановилась на ее шее.

Он точно хотел задушить ее, тем самым спасая от страхов, скрытых бледной плотью. Но избавление не приходит так просто… Джек наклонился к Эльзе, целуя чувствительную кожу ее шеи, скользя по ней языком. Дрожь рождалась где-то внутри, с охотой выбираясь наружу. В животе проснулось странное чувство легкости, что-то внутри королевы словно зашевелилось, скинуло многолетние оковы.

Ей уже не хотелось бежать.

И не потому, что сильные руки не позволяли. В стали мышц Джека больше не было того могущества, что нагоняло страх. Его заменила нежность… Минутный порыв слабости. Юноша осторожно расстегивал пуговицы собственной рубахи, спеша избавиться от одежды. Он так хотел, чтобы Эльза помогла ему, чтобы она в порыве страсти избавилась от собственного платья…

Но королева не двигалась, пока щеки ее наливались румянцем. Она не выказывала открытой неприязни, но отсутствие интереса, само по себе, злило Джека не меньше. Юноша уже грубее потянул за тонкую веревку, что тянула друг к другу две части платья супруги. Зеленая ткань упала на пол, став лишь лужей с рваными краями и неровными изгибами…

Эльза вздрогнула, ощутив его губы на своем соске.Джек мягко наклонил свою королеву, прижимая ее к кровати. Удивительное чувство… Корабль качается, ведомый ветром, волнами… А кровать скрипит под весом Джека, подчиняется его порочной власти над происходящим. Все вокруг точно слушало его, приветствовало, как молодого господина… И Джек восхищался сам собою.

Страшно признавать, но Эльза и сама тонула в его величии.

Точеные мышцы покрылись еле заметной испариной. Стоило одеялу лишь коснуться тела Джека, как оно липло к нему, точно кусок металла к магниту. Эльза оказалась свободна от белья, как и Джек, она предстала перед супругом обнаженной. Белизна ее тела сливалась с его… Бледнокожую Эльзу тяжело найти на белой простыне…

Если только на ощупь. Кожа ее мягка, как бархат, она притягивает взоры, рождает в душе супруга сладостный трепет. Джек улыбнулся, проведя ладонью по животу девушки. Легкая дрожь вновь прошлась по ее телу. Пока руки Джека медленно соскальзывали вниз, кожа Эльзы не казалась бархатом… Она стала тонким льдом. Теплым льдом, что так хрупок и нежен в чужих руках.

И Джек был с ней ласков. До тех пор, пока желание не взяло над ним верх. Эта яростная жажда пьянила не хуже любого вина из погреба его дорогого отца... И на этот раз Эльза ощутила ее на себе. Нет, она не понимала желания, что охватило сердце, но чувствовала, что оно не сулит ей ничего хорошего.

– Вильгельм в соседней каюте, – прошептала королева, чувствуя на бедре ладонь супруга.

– Я буду тихим, если ты будешь тихой.

Эльза лишь кивнула в ответ. Ее щеки краснели и краснели, словно яблоки, что наливаются соком. Ладонь Джека не остановилась, она продолжала спускаться все ниже, огибая нежную кожу до тех пор, пока не уперлась в увлажненные желанием губы. Опытный юноша знал, что делать, чтобы достать до самых чувствительных струн в теле партнерши и играл свою грязную мелодию, не стесняясь ничего…

И королева подчинялась ему.

Она кусала губы в попытке сохранить внутри крик, что так и рвался наружу. Она упрямо молчала, терпела порочные ласки. Холодок пробежал по плечам, когда Джек в очередной раз закусил жилку на ее бледной шее. Послушная его зову, девушка смотрела Джеку в глаза, изредка постанывая.

Желание его становилось все крепче, и орган супруга насыщался силой… Королева дернулась, почувствовав, что Джек раздвигает ее ноги. Казалось, что нежность ему уже надоела. Пальцы впились в бедра, сдавили кожу, нажимая на нее, прорезая в белизне ее тела новые отметины.

Эльза вскрикнула, почувствовав первое движение. Джек наклонился к ней ближе, с жадностью припав к уху супруги. Ей больше не было дела до волн, что бушуют за окном, до этого нескончаемого крика птиц, до вереницы звуков моря… Есть только она и он в этой пропахшей деревом каюте, есть только это место, только это мгновение, только сладкий стук двух сердец, касание взмокших тел…

– И… И ведь… Не страшно?

Джек двигался быстро, трудно было говорить... Слова отделялись долгими паузами. Он не стал ждать, пока Эльза привыкнет, понимая, что это лишь помешает, снимет растущее желание. Толчки мешали говорить прямо, не отрывисто. Наслаждение становилось острее, и каждое движение приносило с собой тысячу чувств, мешающихся в чаше животного вожделения…

– Не страшно, не страшно, – прошептала Эльза в ответ.

Мерное покачивание корабля отошло на второй план. Скрипучая кровать шаталась, оповещая весь экипаж о двух молодых супругах… Но им не было дела. Юноша становился все яростнее, все громче рычал, толкаясь в теле королевы. В порыве страсти он походил на дикого зверя, на тигра, что окончательно загнал добычу.

Последнее движение стало особенно резким. Бедра Джека двинулись, и юноша замер, наслаждаясь теплом, что льется по его животу… Ступни Эльзы дрожали от напряжения, а глаза ее закрылись, словно от стыда. Девушка вновь закусила губу, почувствовав что-то новое… Словно ее кожа окунулась в холодную воду, в то время, как тело осталось в духоте каюты… Точно два полярно разных чувства слились в одно, превращаясь в экстаз насыщения.

– Вильгельм слышал, – прохрипел Джек, свалившись рядом с супругой. – Наверное, они все слышали нас.

– Не страшно.

Королеве теперь «не страшно»…

11. Добро пожаловать в Лунный Дворец

Родина Джека вовсе не была такой большой, как о ней любили рассказывать. Всю прибыль она получала только благодаря богатым колониям, находящимся в разных концах бесконечного света. Виноградный Край, Лесные угодья, Плодородные холмы и Птичий мыс… Их слишком много, чтобы припомнить каждую. И даже самый маленький клочок земли был занят чем-то съестным, чем-то полезным или попросту прекрасным в понимании королевской семьи…

Солнце нещадно палило землю, выжигая на некогда зеленой тропе золотые узоры. Смуглые дети бегали по улицам, выкрикивая то ругательства, услышанные от взрослых, то затейливые песенки. Горожане весело окрикивали друг друга, смеялись и улыбались, пока не встретили принца, что покинул дом несколько месяцев назад.

Вильгельм удивился их реакции…

Но Эльза не подала виду, что видит в этом что-то странное. Нет, она с самого начала знала, что на родине Джека недолюбливали. Это видно в каждом его жесте, в глазах преданного на первый взгляд слуги, в манере его речи. Люди боялись своего господина, страшились, что их постигнет страшная судьба тех, кто рискнул перейти дорогу Джексону Фросту.

Дворец, в котором Джек вырос, оказался на удивление мощным с виду. Высокие каменные стены окружали его со всех сторон, тянулись друг к другу все ближе и ближе. Темно-синие башенки возвышались над столицей, играя с солнечным ликом. На каждой из них горделиво развевался флаг, на котором изображался фамильный герб Фростов. Неполное лунное тело, чуть освещенный кусок…

Вылизанные до блеска улочки быстро опустели. Нет, люди не бросили все дела, спеша спрятаться дома, но расступились, жались к стенам зданий, надеясь, что так те смогут укрыться от его взора. Советник Эльзы посчитал такое обращение даром уважения, традициями чужой страны, запечатленными в веках.

Дорога к замку была гладкой, словно льдина. Эльза никогда прежде не видела, чтобы шлифованный камень без стыков мог тянуться так долго. Эренделлу эти технологии не знакомы… Кованые ворота отделили город от дворца. Люди с любопытством рассматривали новоприбывших гостей, а те рассматривали их в ответ… Черные ошейники украшали шеи многих… Эльза вспомнила о том, как Джек сказал ей, что рабство в его стране разрешено.

А королева ни разу не видела невольников…

Они походили на самых обычных слуг, что решили набросить на шею столь странное украшение. Только в глазах печаль была более глубокой, терпкой, словно испорченное вино. Солнце только начинало набирать силу, жарить собравшихся под ним людей все ожесточеннее, но зной уже давил на плечи королевы.

– Будьте осторожнее, Ваше Величество, – предостерег Вильгельм, что шел впереди молодой четы. – Тут небольшой выступ.

Эльза не совсем понимала, какую опасность он несет, но послушалась советника, сделав осторожный шаг в сторону. Джек держал ее под руку, рассматривая собственную страну… Вернее… Страну его старшего брата. Бертрам никогда не был любимцем народа или отца, но право перворожденного мальчика давало ему особую привилегию. Уютное королевство с огромными доходами отходило столь безалаберному наследнику.

Джек думал о том, встретит ли брата здесь, увидит ли его сегодня. Корабль, на котором его семья путешествовала от одной колонии к другой, оставался на месте, ждал в порту. Юноша до жути не хотел видеть родственничков, но не мог прогнать их прочь. Он слушал отца, но не беспрекословно… Он ненавидел старшего брата, но не так, как тот ненавидел его в ответ.

Синие башни мерцали все сильнее.

Смуглые лица виднелись тут и там, любопытные взгляды скользили по гостям. Эльза шла быстро, но Джек все медлил. Он переставлял ноги нехотя, сомневаясь в правильности своих шагов. Что, если идти нужно обратно к порту? Что, если лучше всего будет остаться именно там?

Темнокожие слуги все с теми же ошейниками из грубого материала открыли ворота. Вильгельм прошел первый, совершенно забыв о том, что должен пропустить вперед свою королеву… Его отвлек яркий орнамент, эта искрящаяся в свете ламп мозаика, что украшала высокие стены, тянущиеся к самому небу. Кусочки драгоценного камня то и дело складывались в портрет очередного седовласого короля, в лик его красавицы жены, молодой принцессы…

Юноша молчал, пока шел к трону. Король уже ждал, он кривил тонкие губы, наслаждаясь своей безграничной властью. Правитель редко поднимался с места самостоятельно, потому и сидел на мягкой подушечке, что подпирала его ослабшую от прожитых лет спину… Король Фридрих любил всех своих детей и искренне радовался, когда те заходили повидать старика.

Мужчина оказался гораздо более эпатажным, чем ожидала Эльза. Черные волосы, похожие на вороново оперение, уже начинали седеть. Пряди то и дело становились чуть светлее, чуть темнее, переходя от угольно-черного к пепельному цвету… Длинные волосы соединялись с не менее длинной бородой, были гладко приглажены к щекам. Король оказался таким же смуглым, как и его многочисленные подданные… Если бы не эта форма носа, посадка глаз и маленькая родинка у шеи… Эльза не смогла бы поверить в то, что Джек приходится Фридриху сыном.

– Явился, – почти недовольно произнес король.

– Явился, – повторив интонацию отца, произнес Джек.

Молодой слуга не смутился такой встрече, но Вильгельм вмиг потемнел, словно грозовая туча.

Он поднял руку, поправляя усы, осторожно пригладил их, чувствуя, что ладони его потеют. Супруг улыбнулся очаровательнейшей из своих улыбок, смотря на родителя. Что-то не было сказано вслух, но произнесено между ними двумя… Король Фридрих сразу же разразился громким хохотом, что казался Эльзе таким странным… Со временем он не проходил, только нарастал, становясь громче и противней. Точно где-то поблизости лаяла собака, словно что-то тяжелое били о стены, ломали, крошили на мелкие части…

Король и хотел бы подняться с трона, чтобы заключить Джека в объятьях, но не мог. Подагра сломила его больные старческие суставы, цепями окутала их, принося боль. Юноша отпустил руку Эльзы, чтобы ближе подобраться к отцу. Высокие колонны, что держали потолок, вблизи становились еще более зловещими, яркими и массивными… Девушка нахмурилась, почувствовав запах острых пряностей, доносившийся из глубины замка…

Поднявшись по длинным ступеням, что вели к трону, Джек остановился. Эльза поняла, что король не сидит, держа спину прямо… Он лежит на скопище подушек, взирая на подданных свысока. Это показалось ей необычным, но девушка предпочла промолчать, что было вполне разумным решением.

– Ну не так крепко, пацан, не так крепко, – улыбаясь, произнес король, когда сын обнял его, наклонившись.

Джек отпустил отца, позволив себе вновь улыбнуться.

– Представь же меня невестке, уж будь добр.

Эльза вздрогнула… Она волновалась, наблюдая за теплой сценой приветствия, и вновь удивилась тому, каким разным может быть ее супруг. Ласков с одними, жесток к другим… Интересно, разделяет ли король Фридрих порочные желания сына, его странные увлечения? Потакает ли ему в преступлениях, что долгими годами вершились в ладно сложенном дворце?

– Полагаю, что вы знакомы, отец, – ответил Джек, повернувшись к жене лицом. – Это Эльза, королева Эренделла, прекраснейшая из правительниц… И ныне моя жена…

– Прекраснейшая из правительниц? Ну, подойди ближе, дитя. Старику хочется увидеть что-то прекрасное, – улыбнувшись, ответил король.

– Да разве меня тебе мало? – спросил Джек, в очередной раз заставляя отца смеяться.

Королева лишь сильнее смутилась.

Казалось, что сердце, что всего мгновение назад так гулко билось о ребра, прилипло к горлу, отказываясь качать кровь. Девушка шагнула на первую ступеньку, услышав легкий скрип под ногой. Ступени, должно быть, вытерпели многое… Пока по ним поднимают измученного болезнью правителя, те стираются, гнутся под весом слуг.

Последняя ступень ждала ее с нетерпением. Она оказалась чисто отполирована, украшена выложенной из битого стекла антилопой, бегущей от охотников без лиц. Должно быть, ступенька служила королю столом, с которого можно было взять кушанье, принесенное слугами, положить огрызок или пустую бутыль.

– Вы очаровательны, дитя мое, – улыбаясь, произнес король. – Не удивительно, что ты уплыл за такой невесткой, Джек, – ответил король, продолжая рассматривать молодую правительницу. – У нас таких красавиц нет, но и своих полно, если хотите знать…

Эльза впрочем, не видела на улице обилия знатных дам. Прачки и рабыни в рваных бордовых балахонах, девушки, которых нельзя назвать приятными глазу. Был в них свой экзотический шарм, какая-то сила, скрытая в карих глазах, но обаяние… Оно оказалось слишком тонким для взгляда иностранной правительницы.

Воздух, окруживший короля, казалось, был гораздо горячее.

Тишина повисла над головами собеседников, точно меч врага. Она незримо давила на плечи, заставляя Эльзу краснеть под пристальным взглядом мужчины. Король Фридрих оказался на удивление молодым человеком. Ему нельзя было дать больше сорока пяти лет, приблизившись на столь малое расстояние. Черные глаза, словно две жемчужины, вглядывались в лицо королевы.

– А Бертрам… Он, – начал Джек, переводя взгляд то на отца, то на жену.

– Он здесь, и жена его здесь и сын, если ты так скучал, – ответил король, посмотрев на юношу.

Вильгельм переминался с ноги на ногу, пока рассматривал потолок, выложенный кусочками плитки. Дикие газели и антилопы, животные, которых советник никогда прежде не встречал. Слонов он видел только в книгах, а длинноногих жирафов не встречал и вовсе. Пума – самая большая из кошек, обитающих в Эренделле, и эти огромные твари казались советнику чудовищами, мифическими существами, что населяют детские сказки, подобно троллям и драконам… Все вокруг казалось неимоверно странным.

– Мы очень устали после плавания, отец, – после продолжительной паузы сказал Джек. – И хотели бы немного отдохнуть, если ты не против.

Король сдержанно кивнул, позволив сыну подхватить Эльзу под руку.

– Слуги и советники пусть подождут. Их проводят в собственные покои, – громко произнес Фридрих, пока служанки скромно шагали к гостям. – А ты, Джек, надеюсь, еще не забыл, где находятся твои покои?

Король злился на сына, считал, что тот поступил неправильно, сыграв свадьбу так быстро, да не спросив его совета. Он думал, что увидев отпрыска, выговорит тому все свои претензии, смутит его перед молодой супругой и ее советниками и друзьями... Но встретив непокорного сына, не смог повысить голос…

В каждом его поступке отражался сам Фридрих, его вспыльчивый нрав и несколько… Жестокосердная натура. Девушка, ставшая избранницей отпрыска, показалась королю на удивление хорошенькой. Волосы ее оказались белее, чем паутина шелкопряда, а губы алы, точно кровь поверженных недругов.

Джек приобнял супругу за плечи и зашагал прочь. Вильгельм робко взглянул в их сторону, но с места не сдвинулся. Он всегда исполнял приказы с особым трепетом… Какой бы правитель их не отдал. Советник обернулся назад и встретил перед собой маленькую девушку с длинной черной косой. Ошейник не стягивал ее шею, а просторные штаны не обтягивали чуть полные ноги. «Чудной край» – в очередной раз подумал он, следуя за ней.

Эльза не оборачивалась.

Джек вел ее в свою комнату, шел он быстро, надеясь, что не встретит на пути препятствий. Королева с детским любопытством разглядывала стены, выложенные цветной плиткой и стеклом, выискивала в изгибах стены мотивы собственного края. Девушка отвлеклась, встретив в стороне картину с величественным старым единорогом, и споткнулась.

Супруг шикнул, помогая ей удержаться.

– Полы моют часто, потому они и мокрые. Надеюсь, впредь ты…

– Почему мы так спешим? – перебила Эльза.

Юноша не хотел отвечать. Длинная светлая прядь выбилась из прически Эльзы и легла на ее лоб, что уже успел покрыться маленькими жемчужинами пота. Молодой правитель неторопливо протянул руку к лицу жены, и губы его скривились… Девушка закрыла глаза, ожидая удара или гадкого слова в ответ на вопрос… Но ничего не последовало. Джек лишь убрал серебристую прядь за ухо королевы и погладил жену по щеке.

И почему в этот раз ему стало противно от страха Эльзы? Вид испуганной до дрожи жертвы всегда заставлял его трепетать от желания скорее приступить к трапезе… Должно быть, не сегодня, не сейчас. Джек понял, что что-то внутри него изменилось, взбунтовалось против системы, сотканной много веков назад.

– Просто хочу побыть с тобою наедине, – тихо ответил он.

Но в словах юноши отчетливо слышалась ложь. Нежные речи давались ему с огромным трудом. Их приходилось выталкивать из себя, словно нечистоты, и каждый раз выходило либо несдержанно, либо твердо. Джек вновь взял королеву за руку и зашагал все в том же направлении.

Изображения на стенах кончились. Коридор третьего этажа оказался на удивление аскетичным. Голые однотонные стены противно-синего цвета тянулись и тянулись, смотря друг на друга. Расстояние между дверями оказалось достаточно большим. Должно быть, комнаты просторные…

– Это королевские спальни, – объяснил Джек, улыбаясь. – Отцу не нравится буйство красок, но он не может показаться гостям экономным…

Впрочем, Эльзе не показалось, будто король Фридрих – человек скромный и отрешенный. В спутанной, но все же старательно приглаженной бороде его то и дело виднелись драгоценные камешки, а в смуглых ушах тяжелые золотые серьги, тянущие его мочки вниз… Да и на язык он был бойким, словно бесстрашный юнец, не скованный рамками аристократического общества.

– Ты говорил, что устал после дороги, – шепнула Эльза, словно заигрывая с супругом.

– Ну, на некоторые вещи у меня хватит сил, – ответил Джек.

Странно, но тон его не пугал королеву. Нет, в ней не рождалось интереса, не было томящего ожидания, что узлом тонких нитей тянет где-то в животе… Но Эльза сладко улыбнулась, глазами встретившись с Джеком. Румянец украсил ее щеки… Но разум оставался ясным. Она четко помнила о жестокости, о переменчивости молодого супруга и не теряла бдительности, поверив в минутную нежность на корабле.

Стена в очередной раз кончилась, уступив место двери.

Третья. Третья дверь от правой лестницы – вход в его обитель. И в комнате Джека нет той отрешенности, что находится за стенкой, нет скромности... Нет, ведь он совсем не скромная натура. В спальне юноши царил синий цвет. Не темный, но глубокий, словно сама морская пучина… Он виднелся в стенах с низкими белыми бортиками, переходящими в выбеленные потолки, отражался в серебренных подсвечниках и рамках, что обрамляли картины.

Огромное окно, выходящее на внутренний двор, могло осветить и комнату и коридор. Напротив кровати висела картина, на которой изображалась полуголая женщина, повернутая к зрителю спиной. Ее плечи были слишком широки, а бедра узки, но взгляд, обращенный к созерцателю, сглаживал все изъяны. Кровать, прикрытая балдахином, оказалась на удивление широкой, установленной для нескольких человек… Эльза вдруг представила в ней Джека, что любуется обнаженной дамой.

Приятно было находиться здесь, чувствовать прохладу, которой так не хватало в огромном дворце, в его нижних комнатках. Девушка оглядела балконную дверь, увидев за легкой занавесью край бесконечного моря. Где-то там ждет ее скромная обитель, ждет и волнуется за свою правительницу, словно любящая мать.

За своими мыслями девушка не смогла заметить непрошеную гостью…

Но Джек смог. Он заметил ее сразу, как только дверь распахнулась, как только петли сказали миру: «Он идет». Увидел до боли знакомую фигуру, прикрытую за прозрачной тканью нового паланкина. Увидел эти длинные ноги, их силуэт, знакомый ему так хорошо и так долго.

Молодой правитель не мог понять, зачем та наведалась к нему, как долго ждала, находясь в спасительном одиночестве… Да это и не волновало его. Визит Катерины был ему неприятен в любом случае… Не первый раз, но как удивительно. Не хотеть видеть такую девушку…

– Добро пожаловать в Лунный Дворец, – пропел знакомый голосок.

12. После поездки

Ее волосы – крылья ворона. Они черны, черны, подобно самой непроглядной ночи. Локоны Катерины вьются, словно легкие весенние ручьи, что огибают еще не растаявшие от тепла сугробы… Ее кожа – карамель. Она того же цвета, имеет тот же запах, смешавшийся с легкими нотками приторной корицы. Девушка была высока, как Джек, стройна, точно дикая лань… А глаза ее напоминали две черные жемчужины в обрамлении длинных изогнутых ресниц.

Королева Катерина Фрост.

Жена наследника престола, старшая дочь богатого местного герцога… Эльза почти ничего о ней и не знала. Две молодые королевы, две равноправные правительницы оказались слишком разными с виду. Словно все краски, лежавшие в рюкзаке Бога, ушли на прекрасную Катерину, оставив Эльзу бледным холстом с бесцветными глазами и волосами, похожими на снег.

Джек молча кивнул, увидев Катерину. Та недолго оставалась сидеть на кровати, рассматривая стену, словно единственная хозяйка огромного дворца. Да, когда король Фридрих отойдет в иной мир, когда его бойкий язык наконец увянет, не в силах противиться смерти, Катерина действительно станет королевой в полной мере этого почетного титула.

Улыбка ее показалась Эльзе ненастоящей. Меж двух передних зубов красавицы виднелась небольшая, но заметная щербинка. Единственный изъян в ее безупречном теле… Он – точно трещина в алмазе, бесповоротно менял картинку. Наверное, именно поэтому Катерина старалась не улыбаться лишний раз.

– Джееееек, – проворковала она, широко разводя руки.

Юноша заставил себя улыбнуться в ответ. Он шагнул навстречу королеве, что стремительно приближалась к нему. Взгляд ее темно-карих глаз смягчился на секунду, но затем вновь принял привычное жесткое выражение. Эльза заметила, насколько светлы ее ногти, когда девушка со всей теплотой обняла Джека… Супруге показалось, будто объятья эти длятся чуть дольше предписанного приличиями…

– Я уже успела соскучиться, – пробормотала она, надув губки. – Месяц… Месяц, Джек, это очень долго.

Но юноша не сильно скучал.

Если говорить чистую правду, то Джек попросту забыл о Катерине, стоило ему спуститься с трапа. Ее приятный образ в ярко-розовом платье сразу же стерся из памяти, и этот громкий мелодичный голос забылся… Впрочем, ей этого он сказать не мог. Не желал расстраивать жену горячо любимого братца.

– Кого это ты к нам привез?

Королева сделала вид, будто только что увидела Эльзу, с удивлением воззрившись на ее легкую фигурку. Но правда не укрылась от Джека. Он видел, что ее почти черные глаза неотрывно глядят на его супругу, изучая каждый волосок ее хорошенькой головы. Юноша почувствовал себя неуютно, но не подал вида, отступив от старой подруги на несколько шагов.

– Свою жену.

Эльза встрепенулась, выпрямила спину, стараясь выглядеть представительно. Жаль только, что она не могла осознать собственную красоту, понять, что не уступает Катерине в этой дисциплине. «Подруга» Джека изогнула тонкую бровь, чуть наклонив голову набок. В ее почти черных глазах вновь мелькнуло что-то, но тут же исчезло, словно захлебнувшись в растопленном дегте.

Катерина холодно улыбнулась Эльзе и вновь перевела взгляд на Джека. Она знала, что он прибудет не один и уже неделю бушевала по этому поводу, придираясь к прислуге и родным… Да юноша и сам понял, что Катерина осведомлена о его свадьбе. Она всегда узнавала такие новости самой первой и в подробностях докладывала ему обстановку, приходя в обитель Джека по вечерам…

– Что ж… Полагаю, она уже знает, кто я такая. Эльза ведь… Правильно? – спросила Катерина, чуть сощурив глаза.

– Эльза, – подтвердила королева.

На этот раз подруга Джека лишь хмыкнула, вновь обратившись к нему.

Катерина поправила прядь темных, как уголь волос и обворожительно улыбнулась юноше. Она томно прикрыла глаза, чуть приподняв подбородок, и шагнула вперед, стараясь отдалить Эльзу от законного супруга. Ее тонкие смуглые пальцы пробежались по темно-красной юбке, расправляя образовавшиеся на ней складки. Ткань скользила сквозь ее руки, проходила мимо них, не замечая препятствий…

– Бертрам хотел поговорить с тобой, познакомиться с невесткой…

Темный локон скользил в ее ладони, извиваясь, словно змей. Девушка закусила губу, закончив говорить. Джек отвернулся, взглянув на Эльзу. Румянец, что окрасил ее бледные щеки, забавлял его, но не приносил былой радости. Катерине всегда нравилось смущать людей, и она не могла отказаться от такого удобного случая. Юноша понимал, что если не оставить это, девчонка может зайти дальше, дать волю языку и сильно навредить репутации Джека.

– Мы обязательно навестим его, – ответил молодой человек, отступив к жене.

– Так чего ждать? – спросила Катерина.

Ее голос походил на колокол. Нет, не ласковый серебряный колокольчик, а именно колокол, что бьет с высокой церковной башни. Он казался то гулким, словно крик чайки, то приятным, как песня весеннего соловья… Эльза осторожно взглянула на Джека, и тот постарался улыбнуться ей. Жаль, что вышло не так хорошо, как сам он планировал улыбнуться.

– Ничего. Ничего, ты права, – раздражаясь от ее напора, ответил Джек. – Ведь мы совсем не плыли несколько дней на корабле, не хотим принять ванну, так любезно приготовленную для нас…

– Ах, это… Да, пожалуй, некоторым из вас необходима ванна.

Колкость не прошла мимо слуха Эльзы.

Она не нашлась с ответом, потому лишь отвернулась от Катерины, надеясь, что скоро лишится ее «приятного» общества. Девушка улыбнулась сама себе и вновь посмотрела на Джека. В серых глазах уже виднелись знакомые ей стальные нотки, что вьются в радужках, точно снежинки под небесным куполом. Темноволосая королева в очередной раз усмехнулась.

– Не буду мешать новобрачным, – недовольно шепнула она.

Стук каблуков больно бил по ушам. Эльза моргала, вслушиваясь в шаги девушки. Каждое ее движение, казалось, приносит королеве боль, ущемляет ее в правах на супруга. Впрочем, если Катерина сможет избавить ее от тирании мужа, зачем пытаться отстранить ее? Но укол ревности уже нанес свой удар, заставив светловолосую королеву поджать губы от злости.

Усталость прошла слишком резко…

Встряска, казалось, вернула Эльзе утерянные силы. Дверь захлопнулась за гостьей так громко, что стекла в окнах дрогнули. Эльза так радовалась тому, что в спальне супруга нет витражей… Юноша усмехнулся, вспоминая взрывной темперамент Катерины. О, она зла. Зла, как никогда прежде… Должно быть, такого поворота сюжета девчонка не могла ожидать.

Катерина ненавидела неожиданности. Король Фридрих упомянул о свадьбе Джека вскользь, пока вся семья завтракала за большим столом. Бертрам лишь улыбнулся, похвалив выбор брата, но Катерина не оставила эту новость без своих едких колкостей. Она надеялась, что застанет Джексона одного, потребует от него объяснений и получит их любой ценой...

Джек в очередной раз улыбнулся, чуть подтолкнув Эльзу вперед. Она несмело шагнула к двери, спрятанной так удачно, что королева не смогла заметить ее с первого взгляда. Синяя, как и стена, дверь имела бортик на той же высоте. Ручки у двери не было, и королева поняла, что она открывается внутрь.

Джек не торопился.

Он приобнял жену за талию, чуть пододвинув ее к себе. Необычайно теплые пальцы впивались в кожу супруги, заставляя ее чувствовать чужое присутствие слишком остро. Рука Джека прошла слишком близко от ее головы, толкнув дверь. Петли не скрипнули, не издали ни единого звука. Королева не смогла улыбнуться, все еще чувствуя на себе тяжесть взгляда Катерины…

– В каждой спальне есть личная ванная комната, почти идентичная этой, – произнес супруг.

Но это не было для Эльзы новостью. Да, ее дворец был куда скромнее, чем шикарная крепость Фростов, но королева вовсе не была дикаркой. Она хотела цокнуть языком, но тот вдруг онемел… Ванная комната Джексона оказалась гораздо больше, чем вся комната Эльзы. И ведь это даже не покои короля… Лишь любимого из его многочисленных сыновей.

– От мрамора идет прохлада, – заявил юноша.

Но Эльза ее не чувствовала. В ванной комнате не было той надоедливой плитки, что украшала дворцовые комнаты, не было золотых окаймлений и даже ярких красок. Сдержанные голубые тона сочетались друг с другом, вливаясь в серебро бортиков. Грубость раздробленной мозаики осталась где-то внизу, томилась в холле, найдя пристанище у ног короля.

Но оттенок родины Джека пряным запахом парил в небесах, будоража слух. Эльза заметила ванну с широкими краями, устроенную на нескольких персон. Она была выдолблена в полу, словно вся комната состояла из цельного куска камня. Служанки заполнили ее горячей водой, которая уже успела стать чуть теплой. Пена, что совсем недавно напоминала огромные снежные горы, походила на бледные лужицы из раскрошенных жемчужин.

– Раздевайся, – прошептал Джек, улыбаясь.

Его явно забавляла эта несколько игривая просьба. Тон, который придавал каждому его слову гадкий приторный оттенок… Королева смутилась, отступив на шаг, и тут же уперевшись спиной в Джека. Его грудь вздымалась размеренно и плавно, но сердце в груди стучало чуть быстрее, чем должно было.

Девушка старалась не показывать страха…

Но пальцы задрожали, словно танцуя, делясь на пары, словно новобрачные… Эльза хотела развернуться к Джеку, но его тяжелая рука легла молодой супруге на плечо, подбадривая или заставляя. Королева не могла двинуться без разрешения. Горячее дыхание мужа обожгло ее бледную шею, остановилось на ней, точно самый нежный из поцелуев.

– Я бы не хотела… – аккуратно начала она.

– Это и не важно, – закончил Джек.

Странно, но голос его не был грубым. Да, он оставался властным и жестким, точно точильный камень, но все еще не пугал в той мере… В том объеме, что был раньше, пока супруги жили в старой спальне родителей Эльзы. Но королева вновь вздрогнула. Ей хотелось принять ванну, но что-то в голосе юноши пугало ее…

– Освежиться после долгого путешествия… Почему бы и нет, Эльза? – спросил принц, позволив себе коснуться ее шеи.

Бледные завязочки из необычайно легкой ткани скользили в его пальцах слишком легко… Джек развязал их, отдалив друг от друга. Бледная кожа бросалась в глаза, выделялась в толпе смуглоликих местных жителей. И юноша всегда наслаждался собственной необычностью, странностью… О, как приятно было понимать, что и жену он нашел под стать себе.

Королева не противилась, но испытывала неприязнь. Странно, ведь на корабле ее не было… Руки Джека не были грубыми, но его слова пугали Эльзу. Джек старался быть как можно более нежным, старался не нажимать на девушку, не причинять ей лишнего дискомфорта.

– Я очень устала, Джек, пожалуйста, – тихо попросила королева.

– Мы просто примем ванну.

Сильные руки вновь толкнули ее вперед. Платье начало соскальзывать с плеч, и Эльза подхватила его, стараясь удержать, скрыть тело. Джек, обозлившись, развел ее руки в стороны, позволив наряду сползти к полу, превратившись в лужу из легкой ткани. Юноша нахмурился, решив, что его супруге нужен наряд, подходящий под климат его горячей страны.

И что она могла сделать? Только идти вперед, идти, шагая быстро, как того требовал супруг. Эльза боялась оглядываться, не хотела видеть его лицо. Ее щеки краснели, наливались румянцем, а губы снова начали дрожать. Послышался клекот застежек. Джек сначала избавил от одежды ее…

Пуговицы с неимоверной прытью покидали петли.

Королева закусила губу. Холодок пробежал по спине, когда девушка подобралась к краю ванной. Она оказалась выбита в каменном полу, имела небольшой ряд ступенек, ведущих к самому дну. Метр. Если зайти дальше, будет два… Странно было видеть столь своеобразный «бассейн» на третьем этаже. Неужели комната внизу выделана под нужды всеми любимого принца?

– Расточительно, – шепнула королева.

Джек пропустил ее реплику мимо ушей, но все же услышал… За это девушка удостоилась легкого шлепка, подогнавшего ее чуть ближе к краю холоднеющей воды. Супруг избавлялся от одежды не так охотно. Казалось, что юноша заигрывает с Эльзой, надеясь вызвать в ней хоть какой-то интерес, разбудить искорку страсти и превратить ее в дикий лесной пожар.

Девушка не стала избавляться от остатков нижнего белья. Ей вовсе не хотелось снова обнажаться перед мужем, ведь скромность ее натуры не редко мешала Эльзе быть страстной дамой. Королева шагнула в воду, почувствовав легкое облегчение. Новый шаг дался ей уже легче, оказался не таким уж и сложным.

Холод камня под ногами сливался с теплотой остывающей воды, заставлял королеву жмуриться от странного смешения ощущений. Ей всегда нравился холод, он вдохновлял девушку на подвиги, которых она бы никогда не совершила… Когда-то давно. Эльзе казалось, что жизнь до замужества – ее прошлая жизнь…

Молодой правитель не отличался терпеливостью.

Никогда. Никогда он не был ни с кем так нежен. Даже любимого скакуна, привезенного из-за моря, Джек лягал с такой силой, что сломал тому пару ребер. А сейчас, наблюдая за тем, как опустившись по пояс в пену, Эльза снимала белье, горло Джека сжалось от сладостного томления.

– Вода остыла, – тихо произнесла королева.

– Чувствуй себя как дома.

Его дыхание вновь так близко… Эльза не знала, что воду в его ванну приносят именно такой. Чуть теплой, наполненной ароматом диких лесных трав. Джек не любил ощущение острого жара на коже и старался избегать его любыми путями. Королева горестно вздохнула, протерев лицо рукой. И все же, воздух здесь жаркий…

Как бы противно не было Эльзе, а Джека следовало слушать.

Она попыталась расслабиться, но близость его тела не позволила скинуть напряжение. Королева в очередной раз закусила губу, почувствовав легкую боль. На ее подбородке вновь образуется ранка, она будет напоминать о слабости ее носительницы, о ее глупости и неспособности бороться с проблемами.

Бледные пальцы сжали ее плечи, впились в них, точно острые иглы. Эльза дернулась от испуга, но не отдалилась, когда Джек приблизился к ней. Пусть супруг лишь будет нежным, пусть не тиранит ее… Королева ощутимо вздрогнула, выгнулась в пояснице и тем самым неосторожно приблизилась к мужу.

– Почему ты… – начал он, тепло улыбаясь.

– Мне страшно.

В этот раз королева не желала врать.

Джек обнял ее крепче, заставил сесть на пол, прислонившись спиной к его торсу. Он и сам опустился… Как давно юноша не был здесь, как давно он не посещал собственную ванную комнату? Джек не мог поверить, что лишь несколько коротких неделек. Ведь казалось, что с тех пор, как он лежал здесь с ней, с тех пор, как юноша покинул дом, прошло больше года…

Ладонь Джека осторожно скользнула вниз, случайно или намеренно задев сосок Эльзы. Легкая щекотка охватила ее кожу, застала девушку врасплох, заставив сдавленно пискнуть. Но разве она может отказать супругу в близости, на которую он мог рассчитывать каждую минуту их совместной жизни? Девушка понимала, что только это она и могла ему дать…

Муж наслаждался легкой прохладой, царившей в его личной ванной комнате. Он осторожно положил обе ладони на бедра Эльзы, медленно поднимая их все выше и выше… Пока, наконец, его пальцы не остановились. Королева вздрогнула, но ей не хватило сил, не хватило и смелости, чтобы отстраниться. Тело болело, ныло после долгого путешествия…

И откуда у Джека эти желания?

Палец его неторопливо прошелся вдоль чувствительной кожи, выискивая самые чувствительные точки с небывалым мастерством. Дыхание супруга щекотало кожу Эльзы, заставляло ее смущаться чуть больше, чувствовать острее… Это сладостное покалывание между ног, это чувство, что возникает где-то в животе.

Он укусил ее за ухо. Больно, но в то же время слишком аккуратно, чтобы оставить след. Должно быть, Джек понимал, что не должен оставить на Эльзе и единой отметины, чтобы обречь ее на кутание в закрытые платья в столь жаркую погоду… Но юноша понимал и что соблазн слишком велик.

Эльза уже чувствовала его возбуждение и в нетерпении сжимала ладони в кулаки. Холодная плитка не освежала ее мыслей, не гнала прочь порочные образы из головы. Девушка осторожно подалась назад, почувствовав, что ласки Джека потеряли силу. Он отпустил ее, так и не закончив…

– Позвать служанку? – спросил юноша, вздохнув.

В его голосе отчетливо слышалось недовольство… Но молодой правитель слишком умен, чтобы позволить желаниям взять верх. Он не может опоздать на встречу с братом и тем самым дать ему повод для очередной жалобы отцу… Джек оскалился, но заставил себя отвернуться от жены.

– Нет.

А ведь она успела забыть усталость…

13. Битва за чашкой чая

Как же Катерина ненавидела ожидание… О, каждой клеточкой избалованной девичьей души, каждой клеточкой своего идеального тела. Королева в очередной раз посмотрела на часы, чьи стрелки ходили слишком громко, и отвернулась к мужу. Ее изящные пальцы с кошачьей грацией прошлись по подлокотнику кресла, выбив из него противный стук. Катерина знала, что этот шум раздражает супруга.

Как жаль, что она не привыкла считаться с его мнением.

Эти гадкие стрелки перемещаются с треском. Они кричат о каждой потерянной впустую минуте, о каждой секунде, что затерялась в прошлом. Королева ненавидела эти часы, эту комнату и человека, что уютно устроился прямо за ее спиной. Кресло будущего короля оказалось не таким роскошным…

Массивную деревянную спинку украшал гладко отшлифованный слон. Нет, это животное не было символом дома, но Бертрам избрал его своим покровителем, тварью, что представляет его пред другими людьми, семьями... «Слоны сильные, они дружелюбны с виду, но стоит разозлить их, как ты уже затоптан. Слоны помнят обиды годами, не выкидывают их из головы, но ждут, ждут удобного момента, чтобы выместить злость на том, кто этого заслужил».

Джек же советовал брату выбрать страуса своим символом. Внешнее сходство казалось очевидным… Большие карие глаза, несуразно высокий рост и тонкая птичья шея… Но даже не это натолкнуло Джека на столь удачную аналогию. Он припомнил брату его трусость, откровенную глупость во многих вопросах и высоко задранный нос, что имел отцовскую горбинку. Да, Бертрам похож на страуса, что тянется к кормящей его руке лишь за тем, чтобы так неосмотрительно клюнуть ее.

– Да где его носит? – спросил будущий король, в очередной раз откинувшись на спинку кресла.

Катерина нервно повела плечами. Она громко цокнула языком, тем самым сообщая супругу, что не потерпит жалоб. В большинстве своем их беседы проходили именно так… В молчаливом созерцании друг друга. Других у королевской семьи просто не было. Бертрам не мог заинтересовать молодую жену чем-то из своей скучной жизни, а Катерина не желала вести с ним лишних разговоров.

Да и можно ли назвать их семьей?

Супруги давно спят в разных кроватях, стараются не пересекаться лишний раз и даже не сидеть рядом за обедом. За несколько лет брачной жизни оба поняли, что несовместимы… Одному жить рядом с другим сложно, словно полярному медведю в знойной пустыне. Катерина демонстративно отвела взгляд к двери, надеясь, что Джек не задержится ни на секунду.

Он же знает, как сильно она ненавидит ожидание! Знает! Знает, как Катерина ненавидит других женщин и как ей тошно от молодых и хорошеньких королев… Девушка закусила губу. Джек не сказал ей о том, что собирается жениться. Неужели так сложно было рассказать об истинных намерениях срочного отъезда? Или он сделал это назло ей, чтобы проучить?

Катерина, что до ужаса любила собственную персону, сразу же решила, будто так оно и есть. Джек просто надеялся, что заставит ее ревновать, лезть на стенку от злости. Но нет, королева решила, что не покажет ему своих истинных чувств. Пусть мальчишка решит, что ей нет никакого дела…

Но Джека совсем не волновали ее чувства. Он неторопливо застегивал пуговицы дорогогоодеяния, расшитого золотыми нитями. Они сплетались друг с другом, превращаясь в диковинный орнамент из цветов и листьев. Шервани – так называют одеяние Джека. Эльза описала бы его как цветастый пиджак без рукавов, доходящий до колен… Под него супруг надел штаны, что удивительно сильно обтянули его стройные ноги со слегка крупноватыми икрами.

Королеве почетно вручили сари. Замысловатое платье, что на самом-то деле являлось лишь куском дорогой ткани. Его обернули вокруг талии Эльзы, закинув остаток ей на плечо. Под низ служанки помогли девушке надеть короткую юбку, чтобы ту не смущало ощущение свободы, и странную рубашонку без рукавов.

Одеяние Джека было синим.

Позже Эльза узнала, что у его народа этот цвет обозначает силу и мужественность, борьбу со злом и несправедливостью. Но цвет этот, к несчастью, облюбовали бедняки… Слугам казалось странным, что их принц позволяет себе носить те же цвета, что и неприкасаемые. Словно Бог поравнялся с человеком, со смертным…

Платье Эльзы было оранжевым. Цвет был сочным, как солнце на небосклоне, но чуждым белизне кожи своей носительницы. Он не подходил к ее глазам, не сочетался с этими маленькими аккуратными губами… И служанки видели, но ничего не сказали. Они лишь нарумянили щеки иноземной королевы, надеясь, что так смогут скрыть ее бледность. Этот цвет означал верность своему мужчине и женственность, покладистость супруги… И платье это выбирал сам Джек.

Он даже не постучался.

Зашел так легко, вновь почувствовав себя хозяином… А служанки опасливо поклонились и убежали, не поднимая голов. Юноша улыбнулся, взглянув на жену. Она так мила, но так нелепа в чужеземном наряде. Странно было видеть столь бледную персону в платье, что принадлежит смуглокожему народу.

– Вижу, ты готова, – громко произнес Джек, когда дверь за гувернанткой захлопнулась. – Похвальная спешка.

– Это не мой цвет, – тихо ответила королева.

– Может, тебе просто нужно постараться, Эльза, – так же тихо произнес супруг.

Он недолго стоял в стороне от нее. Сделав два шага вперед, принц уничтожил расстояние, что отделяло его от супруги. Холодные пальцы аккуратно сжали ее острый подбородок. Королева догадалась, что юноша осматривает ее шею. Надеется не найти на ней следов от собственных укусов.

– Здесь так принято…

– Ходить в неудобных нарядах? – спросила Эльза, опустив взгляд.

– Слушаться мужа, – раздражаясь, ответил юноша.

Он сжал ее подбородок чуть сильнее, но лишь на мгновенье, чтобы медленно отпустить. О, Катерина! Если бы не она… Джек мог бы сорвать с Эльзы наряд, повалить ее на пол и унять порыв той страсти, что закипала в нем все сильнее. Чем дольше желание томится внутри, тем яростнее будет его выход, тяжелее станет развязка, день, что последует за ней по пятам.

Юноша торопливо взял королеву за руку и резко дернул ее за собой. Послышался скрип новых туфель, что касаются начищенного пола. Вся нежность юноши осталась где-то там, на старом корабле, что ожидает королевскую семью в порту в надежде на новое путешествие. Эльзе хотелось закричать, ведь она вновь почувствовала угрозу, исходящую от Джека… Но никто не придет.

Эльза не глупа.

Она заметила все эти сочувствующие взгляды местных девиц и кивки слуг, что трудятся в замке. Они понимают, что происходит, знают истинную натуру Джека так, как не знает ее никто иной. И от этого девушке было так страшно, что кровь в ее венах превращалась в густую вязкую жижу, отказывалась бежать, не давала больше сил… Ноги не слушались Эльзу, они шли за Джеком, подчиняясь только ему одному.

Холод его рук не отталкивал, но заставлял королеву вспоминать времена, что прошли за дверями ее комнаты. Ведь холод – это она, суть молодой королевы, ее душа и помыслы, которые следует скрывать…

Длинный коридор больше не казался таким необъятным. Усталость не прошла, но Джек все тащился вперед, с напускным любопытством рассматривая стены, на которых нет ничего. Эльза покорно шла за ним, чувствуя растущее напряжение. Почему он так торопился? Королева еще не знала о ненависти, что Джек питал к старшему брату, но уже догадывалась о ней…

Ладонь юноши сжалась чуть сильнее. Так Эльза и поняла, что они пришли. Нет… Не в тот момент, когда молодой человек остановился… Но в ту секунду, за которой последовала эта режущая слух тишина. Джек притормозил перед массивной дверью из черного дерева. Она выделялась на скромной стене, поблескивала золотыми замочками…

Губы супруга скривились.

В такие моменты они походили на двух тонких розовых червячков, что ближе жмутся друг к другу в надежде произвести третьего. Эльза бы улыбнулась собственной мысли, но обстоятельства не располагали. Она еле заметно вздрогнула, когда дверь перед ней начала двигаться вперед, отворяясь.

А за ней словно другой мир… Аскетизм пропал где-то там, далеко за пределам шикарной комнаты. Золотая лепнина на стенах, картины в рамах все с той же позолотой и меха, что разложены под ногами, меха, висевшие на бесконечных стенах. Спутники богатства – роскошные изделия не всегда сочетаются друг с другом… Но не в таком количестве. Они намешаны, словно на дорогой свалке, скинуты в общую кучу. Эльза поняла, что у будущего короля дурной вкус.

Королева замедлилась на входе, но Джек слишком спешил.

Он неосторожно потянул Эльзу за собой, заставив ее споткнуться. Громкий стук плоских шлепок коснулся слуха Бертрама… Он усмехнулся, поднимаясь с кресла. Усмехнулся, пройдя к супруге. Джек же скривил губы… Он запомнит Эльзе ошибку, свершившуюся не по ее вине.

– Братец, – изобразив восторг, произнес Бертрам.

Какая искусная игра… Старший из сыновей Фростов оказался высоким и нескладным. Он походил на отца гораздо сильнее, чем светловолосый Джек… Эльза не видела жену короля Фридриха, потому решила, что та была белокурой северянкой… Но теперь… Почему же волосы Джека светлы, точно кость, выбеленная солнцем, а глаза так похожи на лед, привезенный из Эренделла?

Наследник престола торопливо прошелся вперед, раздвинув руки как можно шире. Его супруга поднялась с места, улыбнулась, но улыбка ее вышла кривой и щербатой. Эльзе не нужно было время, чтобы догадаться: Катерина не рада ей. Но причина… Причины девушке неизвестны. За половину дня нельзя изучить кого-то так хорошо, чтобы ответить на каждый свой вопрос.

– А Вы, должно быть…

– Позволь представить, – перебил Джек, выпутываясь из объятий брата. – Ее Светлое Величество – королева Эльза Фрост.

Бертрам поклонился.

Но темные глаза слишком заметны на его худом лице… Эльза видела каждое движение шустрых зрачков, ощущала, как взгляд его скользит по ее бледной коже. Наследник престола вновь выпрямил спину, позволив себе коснуться ладони Эльзы. А она ведь даже не подала ему руки, убоявшись гнева молодого супруга. «Все Фросты одинаковы», – шепнуло ей что-то внутри.

– Польщен, Ваше Высочество, польщен.

А голос его даже слаще, чем у Джека. Вот только притворство видно и невооруженным взглядом. Плох тот правитель, что не может обмануть подданных и гостей в собственной искренности. Эльза знала об этом лучше всех... Сколько лет ей приходилось дурить своих же людей?

Бертрам указал гостям на широкую софу, стоявшую слишком близко к открытому настежь окну. Ветра не было, и зной, что царил на вычищенных улицах, не мог покинуть город. Королева сглотнула слюну, скопившуюся в ее горле… Джек осторожно подмигнул Катерине, встретившись с ней взглядом. Он понимал, что Бертрам не оставит этот жест незамеченным, оскорбится… Брат ведь не должен заигрывать с женой брата.

Но Бертрам начал первым…

– Вы были здесь прежде, Ваше Высочество? – спросил он, осторожно сев на место.

Королева опустила взгляд, подбирая слова. Наследник престола показался ей не самым приятным человеком… Но она, будучи представительницей знати, не раз имела дело с такими людьми. Эльза заставила себя очаровательно улыбнуться, и глаза ее блеснули, точно многогранные бриллианты на солнце.

– Да у тебя что-то с памятью… Братец, – перебил Джек.

– Те же проблемы, что с твоими манерами, Джексон, – парировал старший брат.

Вот улыбка и прошла…

С лица одной из королев. Катерину явно забавляла сценка, чьей зрительницей она стала. Молодая правительница улыбалась, словно довольная сытой жизнью кошка. Темные глаза метались от одного брата к другому, а полные губы растягивались и растягивались, словно длинные нити, лопающиеся под чужим напором. Эльзе вражда двух родственников никогда не сможет доставить столь острого удовольствия.

– Эльза пару раз посещала Лунный Дворец, – ответил Джек.

– Я помню ее визиты так же хорошо, как и ты…

Бертрам не отводил взгляда от королевы, хотя и обращался не к ней.

И Джек заметил это. Он скривил губы в неестественной улыбке и сел рядом с женой. Эльза почувствовала его руку на своей и дрогнула… Это пожатие словно говорило ей: «Не смей выдать лишнего, не смей опозорить меня». Девушка не видела Катерины, ведь та остановилась за ее плечом. Она не стала садиться, но с удовольствием следила за развернувшимся перед ней боем.

– У Вас очень красивая комната, – тихо произнесла Эльза.

Воздух напрягался, подобно гитарным струнам, что тянутся и тянутся… Тихий комплимент молодой королевы чуть разрядил его, но не слишком помог. Эльза осторожничала. Она отвернулась, едва взглянув наследнику в глаза. Бертрам не обладал смелостью Джека, не мог так властно взять ее за подбородок и силой развернуть к себе… Но желание присутствовало, незримым грузом давило на его широкие плечи.

– Разумеется, – признался наследник престола.

– Не удивительно, что Вы не пожелали покинуть ее…

Пришла очередь для улыбки Джека. Его губы так резко сомкнулись, что Эльзе показалось, будто она услышала щелчок, с которым зубы бьются о зубы. Супруг одобрительно сжал ладонь, заключив пальцы Эльзы в более мягкие объятья. Будь у него время, чтобы проконсультировать королеву перед разговором, он дал бы ей пару наставлений о том, как унизить братца в глазах Катерины.

Ее, к слову, не обрадовала интонация Эльзы. Губы черноволосой королевы оказались сложенными в молчаливом укоре всему происходящему. В темных глазах светился лунный лик, отраженный с противоположной стены. На гербе дома он серебряный, но в комнате Бертрама оказался золотым…

– Простите? – спросил старший брат.

Странно это…

Почему лунный лик был серебряным? Почему они избрали символом своего дома Лунный лик? Король Фридрих напоминал девушке золотой солнечный диск. Он лучился энергией, обладал силой дневного светила. Даже кожа его, что так походила на пряную карамель, казалось, была пропитана солнечным светом… Джек единственный из Фростов, что походил на дитя зимы, на ледяную фигуру…

– Вас не было на свадьбе.

– На…

– Ни на одной, Ваше Величество.

Бертрам, казалось, смутился. Он увидел в Эльзе забитую мышку, что боится супруга до дрожи в коленях и рада будет избавлению… Почему же сейчас она ведет себя столь бесстрашно? Нападает на будущего короля самой богатой из стран мира, на что рассчитывая?

– Прошу прощения, Ваше Высочество, – изображая сожаление, произнес Бертрам. – Но у меня было так много дел…

– Так много, что даже не хватило времени на меня, братец? – спросил Джек.

О, как легко ему дается обиженный тон. Как ловко эти тонкие губы скатываются в аккуратную петельку и всем своим видом выражают печаль. Так искренне, что страх подкатывает к горлу… Не будь Джек выходцем из благородного сословия, смог бы сделать карьеру в театре, прославиться.

– Не всем нам повезло быть беззаботными младшими братьями.

Эльза вновь сглотнула слюну, что скопилась в ее горле. Девушка отважилась посмотреть Бертраму в глаза, и слабо подалась вперед. Жест неосознанный, но безумно глупый, ведь Джек его заметил. Он мгновенно осознал, что королева понимает его брата, чувствует всю его обиду на своих же плечах. Будучи наследницей престола, она всегда завидовала принцессе Анне и ее беззаботной жизни вне мирских проблем.

– Но я полагаю, что и Вам уже пора, – заметил наследник.

Джек слабо потянул девушку за собой, помогая ей встать… Но королева почувствовала только дискомфорт. Его пальцы – иглы, впившиеся в ее запястье. И почему так больно? Почему он всегда выбирает одно и то же место, превращая ее кожу в холст для его следов? Королева в очередной раз подчинилась, хотя до сих пор не поняла, что за дела у нее вдруг могут найтись.

Катерина одарила Эльзу самой мерзкой из своих улыбок, в очередной раз продемонстрировав ей слишком заметную щербинку. Удивительно, как легко недостаток стал достоинством… Катерина, знакомая с Джеком чуть дольше, знала, что ее принц зол. Он всегда был зол после общения с Бертрамом, и сейчас, чувствуя себя ущемленным, готов был выместить злость на ком-то… Темноволосая королева знала, кто станет его жертвой.

Ее ладонь с необычайной легкостью дернулась в сторону, когда Джек оглянулся назад, подходя к двери. Бертрам следил за тем, как бедра Эльзы слегка покачиваются из стороны в сторону, так соблазнительно подчеркивая изгибы молодого тела. И почему Джеку достался столь интересный ледяной цветок, а ему – старшему из братьев, первенцу короля – досталась пустынная кобра с приятным лицом?

Этот коридор… Этот пустой коридор раздражал ее каждый раз. Почему Джек так больно держит ее за руку? Почему он тянет ее за собой, как собаку? Вновь эта дверь, что ведет в его покои, вновь эта страшная дверь, за которой ждет только страх. Но ведь Эльза не сделала ничего…

Да, она не совершила ошибок. Но Джека так легко вывести из себя…

– Пришли, – прошептал он, отворяя дверь. – Пришли…

14. Можно сойти с ума...

– Ложись на кровать, – прошептал Джек.

Почему его голос, что тих в столь интимный момент, кажется ей громче, чем колокольный звон? Каждое слово Джека точно эхом отдается в голове молодой королевы, заставляет ее вздрагивать от тяжести, от страха перед юношей, что так резко меняется в чужих глазах… Эльза не разобрала его слов, потому лишь одернула руку, когда тот неосторожно отпустил ее из своих ладоней.

– Прости, я не…

– Не заставляй меня, Эльза! – крикнул Джек.

Он торопливо подошел к ней, словно зверь, пугавший и без того несмелую жертву. Как быстро кончилось расстояние, как легко он сделал столь стремительный рывок вперед, к ней… Королева отпрянула назад, сделав пару шажков вслепую. Пока кровать не врезалась в ее икры, указав на конец пути отступления. Теперь некуда бежать, нет спасения… Она сжала руки перед собой, словно оберег. Кто спасет ее в чужой стране? Кто спасет ее в своей собственной?

– Не заставляй меня, – прошептал он.

Касание его руки с бледной щекой супруги получилось слишком нежным. Оно не подходило тону его «просьбы», взгляду, что прожигал дыры в порозовевшей коже. Девушка отвернулась, но это не спасло… Джек лишь сильнее обозлился на ситуацию. Он вновь в этом проклятом дворце и вновь чувствует себя лишь вторым наследником, принцем в тени брата, что не сделал ничего для собственной славы.

Юноша толкнул ее вперед, заставив королеву перевалиться через край кровати и упасть на мягкую перину. Она точно потонула в мерзкой болотной жиже, проваливалась все ниже… Пока спина ее не ударилась о край. Одежда местного населения была хороша тем, что не только спасала в жару… Но была удобна в такие моменты. Наконец Джеку не нужно кромсать ее платье, вместе с тканью разрывая и душу супруги на мелкие осколки, на части, что никогда не станут единым целым.

– Джек, прошу тебя, этот день был таким…

– Неприятным? – почти ласково прошептал супруг.

И в этот раз он смог обмануть королеву.

Ей так нужно было услышать пару ласковых слов, что девушка поверила его притворству. Голос, сладкий, точно мед, разоружил ее. В краю, что оказался таким суровым и жарким, Эльзе нужно было ощутить хоть немного истинного тепла. Анна далеко… Она не может улыбнуться сестре, успокоить ее, утопив все печали.

– А, может быть, и я тебе неприятен? – спросил Джек, чуть повысив голос.

И вот вся мягкость из его жестов ушла. Стальная хватка вновь сжала подбородок Эльзы, сильнее сдавив челюсти. Девушка не пыталась отвернуться... Но очень хотела, чтобы в ней нашлись силы, чтобы закрыть глаза… Всего одно движение, ей нужно всего одно движение, чтобы укрыть дрожащие от страха зрачки и забыться в собственной темноте, спрятаться.

В этот раз Джек не хотел смягчаться.

Да, он надеялся, что в один из дней супруга перестанет трястись перед ним, точно осенний лист, но сейчас его это не волновало. Ничто. Ничто не тревожило мыслей, заполненных единственным желанием. Терзать нежную плоть, касаться ее так, как привык: властно и неосторожно, заботясь лишь о собственном удовольствии.

Рыжее сари скинуто с ее бледной кожи, ныне оно украшает пол, словно яркая лужа апельсинового сока. Королева готова была заплакать. Ей страшно в руках монстра, что стал ее мужем, ей неприятно такое обращение. Но девушка понимала, что не может остановить его…

– Ты такая грубая, Эльза, – прошептал Джек, снимая с себя остатки одежды. – Дерзкая маленькая Эльза…

Его слова – стрелы. Они вонзаются в сердце, прижимая королеву к матрасу, вдавливая в него все сильнее и сильнее. Под ней словно проваливается земля, ломаются доски, и рушится, рушится здание… А под ним только бескрайняя морская пучина и волны, что бьют друг друга по щекам.

И вот он нависает над ней без одежды…

Сегодня нет никаких поцелуев, даже тех грубых и мимолетных, что оставляют на губах неприятный болезненный привкус. Джек не терзал ее шею, надеясь раззадорить супругу и самого себя… Он лишь развернул ее так, чтобы не видеть заплаканных глаз, но слышать ее короткие рваные вскрики. Королева попыталась сморгнуть слезы, но у нее не получилось, нет…

Резкий толчок вышибает из глаз Эльзы новую порцию слез. Она укусила подушку, почувствовав во рту вкус многолетней пыли… Эта комната совсем недавно приютила ее под своим крылом, а уже стала темницей. Надо как-то отвлечься от боли, хоть как-то занять себя, прекратить ждать очередную порцию болезненных ощущений.

– Раз, – прошептала она, почувствовав резь между ног.

Сильные руки больнее сжали ее плечи.

– Два, – прошептала Эльза, почувствовав шлепок по ягодице.

А Джек слышал ее даже сквозь стоны. Ему так нравились эти хриплые судорожные вскрики… Королева не похожа ни на одну девушку, что прошла через его могучие руки. Когда оголенным служанкам становилось больно до дрожи, они верещали сильнее, чем загнанные котом синицы, брыкались и кусались, пытались выпутаться из лап голодного принца... Эльза же плотнее стискивала зубы, старалась нарочно молчать, кусать губы в кровь, но не радовать его, только не радовать сопротивлением…

– Четыре, – шепчет Эльза, забыв предыдущую цифру.

Но ему надоела игра, что велась без участия самого Джека. Супруг остановился, почти ласково провел ладонью по щеке Эльзы. Она мокрая, мокрая от слез… Что-то вновь кольнуло его грудь, но Джек сделал вид, что все с ним в порядке, что все хорошо, и ничего не случилось…

– Пять, Эльза, шесть, – кричит он, делая два глубоких толчка.

Его орган разрезал нутро супруги пополам. На две идеально ровные части. Прядь светлых волос оказалась зажата меж его бледных пальцев. Королева молчала, продолжая кусать губу. Нет, крови не было… Может быть, она застыла в жилах и отказывается течь по венам, струиться по телу, разнося жизненные силы…

Конец пришел неожиданно даже для него самого. Джек сладко улыбнулся сам себе, подался вперед, шлепнув супругу по бедрам. Королева дернулась вперед то ли от боли, то ли в попытке чуть отдалиться от него, стать свободнее, чем секунду назад. Джек зарычал, точно дикий зверь, навалившись на Эльзу сзади. Простынь под ней сбилась, слезла с матраса… Неудобно спать.

Но юноша заснул.

Быстро, точно младенец, утомленный насыщенным днем. Он хотел поцеловать девушку перед тьмой, подкатившей к глазам, но не успел сориентироваться. Словно этот плоский поцелуй мог что-то изменить, выбить из королевы прощение за все содеянное и вернуть ей утерянную свободу.

Эльза перевернулась на спину, долгое время смотрела в потолок, точно надеясь увидеть там что-то… Но единственное, что попалось королеве на глаза – смена светил. Луна вскочила на небосклон, заполнив его бледным ненастоящим светом. Солнце ушло, оставив после себя только напоминание в виде зноя, застывшего в раскаленном за день воздухе.

Что-то толкнуло ее вперед. Когда Джек убрал с супруги руку, позволяя ей двигаться, Эльза поднялась с места, накинула на себя сари, чувствуя, что делает что-то не так. Кровать скрипнула, почувствовав резкое облегчение, но Джек не услышал. Он был вымотан долгим днем, бесконечной беседой с ненавистным родственником и слишком долгим ожиданием.

Дверь оказалась молчаливой.

Она не предала доверия Эльзы, не лишила ее тех сладостных минут одиночества. Одиночества без него, без Джека, что всюду снует за ней, подобно тени. Его серые очи все стояли перед глазами Эльзы, смущали ее… Как же хотелось плакать… Но слез не осталось. Они впитались в высокую перьевую подушку, навсегда остались там, в его комнате.

Стражники в их блестящих золотых одеждах не обратили внимания на королеву… Может быть, они просто сделали вид, что не видят ее. Эти люди слепо следуют приказам. Перенаселенная столица огромного королевства не могла предложить рабочее место каждому своему жителю или гостю, потому каждый из трудяг знал, что если провалит задание, уже завтра на его месте будет кто-то другой.

Лунный Дворец спал. Дрема окутала его, точно змея яблочный плод… И Эльза с радостью воспользовалась тишиной пустых коридоров. Она прошла мимо затейливой статуи слона, на чьей спине сидела очаровательная молодая девушка. Незнакомка оказалась нагой, словно новорожденное дитя. На лице ее сияла лучезарная улыбка, а пальцы впились в толстую кожу животного слишком глубоко.

«Из чего она сделана?» – подумала Эльза, дотронувшись до статуи. Но в темноте не узнать… Золото или серебро? Холодная гладкая поверхность встретила королеву неохотно, обожгла пальцы. Девушка быстро прошла мимо, стараясь улыбаться. Может быть, тогда боль пройдет быстрее? Быстрее забудется…

Но сад звал ее сильнее, чем многочисленные украшения дворца.

Травы шептались, словно дети на тихом часу. Молодая королева шагнула на улицу, искупалась в мягком лунном свете. Ей показалось, что он нагрел плитку под ногами… Но это неправда. Девушка шла вперед, стараясь не глядеть на Дворец, развернувшийся за ней. Где-то шумела вода, плескались мелкие карпы золотого и рыжего цветов. Их привезли из далекой колонии, одной из тысяч колоний…

Эльза улыбалась, словно разукрашенная кукла. Для кого она старалась? Ночной сумрак густел, словно кисель в кастрюле у поварихи на королевской кухне. Девушка все шла и шла, надеясь наткнуться на что-то интересное. Послышался запах жасмина, яркий, но не слишком приторный аромат пионов и флоксов…

И чего-то такого знакомого…

Эльза нагнулась, острее ощутив холод плиточной дорожки под ногами. Светлые волосы королевы колыхнул ветер, он же и приблизил к ней аромат знакомой с детства травы. Тимьян, розмарин и тархун, кинза, укроп… В Эренделле все это выращивали в теплице, надеясь, что жаркое солнце согреет их своим теплом.

Королева улыбнулась, сорвав листик мяты. Острый аромат остался на ее искусанных губах, замер на языке. Эльза вдохнула ночной воздух, и тот показался ей чуть холоднее, чем был. В этот раз улыбка у девушки вышла настоящей. Мимолетное воспоминание о доме вызвало в ней настоящую улыбку…

Дорога шла дальше, минуя клумбы с цветами. Но Эльза свернула к тропке, затерянной в бесконечных розовых кустах. Должно быть, ее проложил ленивый садовник, что стрижет местные кусты. Эльза осторожно отодвинула от лица колючую ветку, чьи шипы норовили ткнуть ее прямо в щеку. Запахи смешались в носу, и королева, пройдя еще пару шагов, уселась прямо на землю, устав перебирать ногами. Сари, в которое она завернулась так неумело, спадало с острых плеч.

Пальцы ног ощутили под собой что-то мягкое.

Нет, это не колкая почти сухая трава. Белые цветы осыпались, усеяли землю под собой… Королева подняла взгляд и нашла над головой стручки черной фасоли. Она никогда прежде не видела, как та растет. Да, бывало, служанки лущили горох и фасоль прямо перед маленькой принцессой Эльзой, но девчонка не видела их вот так… На тоненькой извилистой веточке.

– Говорят, что если заснуть под цветущей фасолью, сойдешь с ума, – тихо произнес наследник престола.

Эльза слегка вздрогнула, но решила не показывать своего волнения. Она подтянула ноги к себе, собираясь подняться с земли, извиниться за неопрятный вид и удалиться в покои мужа… Но Бертрам сел рядом с ней. Будет очень невежливо, если Эльза решит так просто оборвать начавшуюся беседу. Да и портить отношения с будущим королем слишком рискованно.

– А я слышала, что в них живут души умерших не своей смертью, – ответила молодая королева.

Наследник, похоже, улыбнулся. Его губы чуть дрогнули, но положения не изменили. Тонкая линия рта исказилась, не показав злобного оскала… Эльза поежилась, бегло взглянув на него. Холодный ветер вновь растрепал ее волосы, заставив девушку вспомнить о своем внешнем виде.

– Фасоль отвратительна, как по мне, – признался Бертрам.

– Может, вы плохо ее готовите?

– Боюсь, что я вообще не готовлю, Ваше Высочество. Только дегустирую, – смеясь, заявил мужчина.

В темноте Бертрам не заметил беспорядка, царившего во внешнем виде Эльзы. Ни ее сбившихся волос, ни покрасневших щек и заплаканных очей… Мужчина осторожно подался назад, подпершись руками, чтобы не упасть. Его смуглая кожа поблескивала в слабом лунном свете, и следующий порыв ветра уронил на темные волосы пару белых лепестков.

– Да, пожалуй, – тихо ответила королева.

– Вам не холодно?

А кожа Эльзы покрывалась мурашками. Да, королева чувствовала холод, но вовсе не чувствовала неприязни к нему. Мороз всегда был ей по душе. Девушка осторожно приподнялась с места и поправила сбившуюся на бедрах юбку. Бледные пальцы резко выделялись на апельсиново-рыжей ткани.

– Нет, мне комфортно в такую погоду, – призналась девушка.

Бертрам вновь улыбнулся.

Эльзе не хотелось признавать, но в такие минуты мужчина слишком сильно походил на Джека… Словно его просто не так раскрасили. Вместо бледных серебряных цветов окунули в яркую золотую краску, а кожу натерли карамелью. Королева постаралась избавиться от этих мыслей.

– Мне жара больше нравится, если хотите знать, – ответил наследник престола.

– Ваше Высочество…

Эльза на секунду замолчала. Она словно обдумывала, сможет ли осмелиться… Бертрам не похож на Джека в одном единственном аспекте: он не так дерзок. Может быть, сердце его также черство, но разум не затуманен ненужной гордостью младшего брата. Да и смелости ему не хватало, если быть честным…

– Мне показалось, что атмосфера между двумя…

– Семьями не слишком дружеская? – перебил ее Бертрам. – Я знаю, что Вы с принцессой Анной гораздо дружнее.

Улыбка невольно растянула ниточки губ королевы, как только в памяти всплыл образ сестры. Мужчина заметил это, но сам улыбаться не стал. Он не знал этих чувств: привязанности к брату или сестре, к родной крови. Эльза потупила взгляд, встретив слегка недовольную гримасу. Ямка для рта у Бертрама была слишком заметна, но губ у него точно не было…

– Я помню, как Вы и Ваш отец прибыли сюда много лет назад. Помню молчаливую маленькую девчонку с такими большими и забавными ушами.

– Боюсь, что я Вас совсем не помню.

Королеве показалось, будто мужчина расстроился.

Ее вдруг заинтересовал вопрос его возраста. Бертрам походил на взрослого мужчину лет тридцати, но он не мог быть старше Джека на целых восемь лет. Девушка осторожно прошлась по извилистой тропке воспоминаний, стараясь воскресить в памяти его лицо. Нельзя вот так просто спросить интересующую тебя цифру.

– Я не смел надеяться, – ответил мужчина. – В любом случае, Эльза, прошу Вас… Будьте осторожны. В Лунном Дворце так легко лишиться головы…

Королева не поняла, в прямом ли значении употреблены эти слова. Возможно, совет был бы дельным, окажись Эльза мужчиной. Обилие хорошеньких служанок заставило ее смутиться… А то, как те стыдливо отводили взгляд, позволило ей понять, как именно они использовались множество раз... Джек не оставил сомнений в своих предпочтениях. Для него не существует отказов…

Лунный свет похож на тысячи бобовых цветов.

Он бел, как растопленное серебро, похож на волосы молодой королевы. Наследник протянул ей руку, и девушка вынуждена была принять ее. Из вежливости или из симпатии? Сейчас она не могла решить. Эльза смахнула несуществующие пылинки со своего плеча и втянула ртом прохладный ночной воздух. Жара уходит, и столица становится столь приятной…

– Позвольте показать Вам сад, – предложил Бертрам.

– О, я с удовольствием прогуляюсь, – ответила девушка, позабыв о неопрятности своего внешнего вида. – В Эренделле цветут такие ароматные вишни, клянусь, они пахнут так сладко, что мед кажется горячей смолой в сравнении…

15. Разочарование из прошлого

Пробуждение всегда было таким мерзким… Джек до рези в глазах ненавидел поднимать веки и вглядываться в утреннюю даль, ощущать удар света... Но тяжелее всего было просыпаться посреди ночи, когда луна хозяйничает во дворе, а легкий ветерок треплет заснувшие на ночь цветы.

Ее нет рядом…

Супруга покинула мужа под покровом ночи, и Джек не мог винить Эльзу в содеянном. Но как ему хотелось вновь наказать ее за его собственную злость… Юноша отбросил волнующую мысль прочь, заставив себя приподняться над промокшей подушкой. Простыня смята, она упала на пол и рекой лилась меж его ног, мимо кровати по длинному холодному полу.

Да, в его покоях стоял холод… Джек поднялся с кровати и пнул покрывало, что сползло за ним. Кто-то же должен ответить за его состояние… Юноша озлоблено цокнул языком, надевая просторные штаны, что носят под длинную тунику. Ветер забрел в открытую балконную дверь и ласково поглаживал тонкие занавески из дорогого синего велюра.

Кожа его – лунный свет.

Джек вышел на балкон так быстро, что дверь за ним еле слышно скрипнула. Молодой король провел рукой по белесым волосам, попытавшись пригладить их, но у него не вышло. В который раз? Локоны, так похожие на слоновью кость, не слушались. Они торчали в разные стороны и смотрелись крайне забавно в сочетании с дорогим нарядом уважаемого монарха.

Он вспомнил, как однажды сидел здесь на полу, свесив ноги через край. Дорогие золотые ботинки поблескивали на солнце, а в детских руках зажата чужая рука… Такая же бледная, такая же бесцветная, как и его. На лице мальчишки горит лучезарная улыбка… Джек помнил каждую деталь того дня.

Эльза приехала утром, преодолела океан вместе со своими родителями и младшей сестрой. Тогда они еще выезжали в свет… Она скромно улыбнулась, когда Джек по наитию отца протянул ей руку. Кожа такая же белая, волосы похожи на снег… Она – словно его отражение. Наверное, уже в тот момент мальчишка понял, что найдет Эльзу много позже, чтобы никогда больше не терять из виду и держать при себе.

Сожаление вновь сжало ему горло, и комок грусти завязался в животе. Ведь он вылил на Эльзу всю злость, что скопилась внутри… Но разве она виновата? Джек вспомнил несчастную королеву, трепещущую в его руках. Демон, что словно подталкивал его к издевательствам над незащищенными, сжался где-то внутри…

– Нужно скорее уехать, – прошептал он сам себе.

Но что толку?

От своих демонов не сбежать… Каждый раз, причинив Эльзе вред, юноша клялся, что это в последний раз, что больше рука его не поднимется так высоко. Но все его клятвы – только слова, связанные невидимой тонкой нитью. Они рассыпаются бесцветной пылью, стоит только злости закрыть его глаза.

Джек ненавидел старшего брата, и злость его все росла и росла, крепла, подобно ребенку, росшему в одиночестве. Но пик ненависти наступил в ту секунду, когда юноша узнал, что разделяет привязанности брата. Эльза приглянулась ему так же сильно… Но Катерина первой нашла ключ к королевской семье, предложив выгодную сделку, заключив столь желанный ее отцом союз.

Юноша вспомнил, как четыре или пять лет назад он стоял на свадьбе брата в белом костюме, выделяясь в карамельной толпе смуглокожих аристократов. Джек вспомнил, как он улыбался, как светился показной радостью… Нет. Она была настоящей. В тот день молодой принц искренне радовался тому, что брат сошел с дистанции и уже не сможет дотянуться до самого прекрасного из садовых цветов.

Фридрих не то чтобы обрадовался вести о женитьбе второго сына. Да, Джексон всегда был его любимчиком, и лишь это помогло ему получить столь сильное влияние. Множество королевских бастардов всегда крутились под ногами, раздражая все сильнее и сильнее…

Интересно, где они теперь?

На стене рядом с балконной дверью висел небольшой портрет, на котором изображалась мать Джека. Королева Жаклин с ее серебристо-белыми волосами и серыми, точно грозовые тучи глазами. Женщина ласково улыбалась художнику… И отец обожал этот портрет. Он висел почти в каждых его покоях, любой житель Объединенного Королевства знал покойную правительницу в лицо…

В этом и была причина бескрайней любви короля Фридриха. Его второй сын, мальчишка, что никогда не получит замка, был точной копией матери. Король не удивился, встретив Эльзу… Он знал, что Джек выберет в невесты девушку, похожую на мать, похожую на него самого…

– Джек? – спросил знакомый голосок.

Почему эта дверь так противно скрипит?

То петли молчат, наслаждаясь тишиной коридора, то кричат, что есть мочи. Наверное, зависит лишь от того, кто дергает ручку… Юноша отчетливо услышал вопрос Катерины, не смотря на порывистый ветер, что выл прямо в его ушах. Он не смог заставить себя улыбнуться, но очень хотел казаться если не счастливым, то хоть… Довольным происходящим, спокойным, сдержанным.

– Ты слишком поздно, – ответил он.

– А ты не простудишься? – спросила молодая королева.

Юноша повернулся к ней, и брови его чуть приподнялись от удивления. Тонкая красная ткань не может скрыть изгибов точеного девичьего тела. Ее смуглая кожа слишком хороша, чтобы прятаться за тканью, слишком красива чтобы скрывать ее. Девушка улыбнулась краешком губ, и ее жемчужные зубки блеснули в полутьме. Холод тут же отошел на второй план…

– Ты же знаешь, что не простужусь.

Да, Катерина знала. Ее черные зрачки двигались из угла в угол, а губы продолжали расползаться в щербатой улыбке. Девушка осторожно прошлась к стене, достав из небольшого настенного шкафчика свечу. Она пахнет ванилью и настраивает на приятный тон… Но это совсем не волнует Джека.

– Надеюсь, немного света тебе не помешает.

Спичка щелкнула в ее изящных пальцах, поджигая уже почерневший фитиль. Катерина поставила свечу на журнальный столик, подтолкнув ее, чтобы та не упала. Королева улыбнулась, но в полумраке комнаты юноша этого не заметил. Джек вспомнил томление былых дней и сладко улыбнулся воспоминаниям… Катерине же показалось, будто это было только для нее одной.

– Зачем ты пришла, Катерина? – спросил юноша.

– А разве ты не хочешь посидеть со мной, поговорить, – выпятив нижнюю губу, поинтересовалась девушка.

Не знай он ее так хорошо, смог бы поверить.

Катерина не умела чувствовать обиду, для Джека она была бездушной куклой с приятным лицом. Ему казалось, будто королева не имела ни единой эмоции и с каждым днем уверенность его только крепла. Девушка вновь улыбнулась, сверкнув щербинкой меж белоснежных зубов. На этот раз Джек заметил, что рядом со свечой стоят два бокала с темным красным вином…

– Ты не приходишь просто так, – ответил юноша.

Девушка схватила два бокала и с грацией молодой газели прошла вперед. Сочные бедра покачивались из стороны в сторону, и темные волосы блестели, подобно отполированному серебру. Катерина знала, сколь хороша, и бесстыдно пользовалась внешностью, дарованной ей так щедро. В конце концов, жизнь так коротка… Нужно успеть насладиться.

– Может быть, выпьем за встречу, Джек? – спросила она, приподняв бровь. – Я надеялась, что ты ко мне заглянешь.

Юноша без энтузиазма взглянул на бокал, протянутый ему с такой заботой... Он взял предложенную чашу, но оглядел вино с таким видом, будто его однажды уже пропустили через почки. Катрина театрально взглянула куда-то вдаль, наслаждаясь приятным видом. Океан шумел вдалеке, волны бились о скалы, разгоняясь с помощью ветра.

– Я здесь всего один день.

– А раньше не мог без меня и минуты, – вновь обиженно поджав губы, ответила темноволосая королева.

И он врал.

Джек частенько говорил девушке то, что она хотела слышать лишь для того, чтобы Катерина отвязалась. Юноша любил подчинять, но ему хватало мозгов, чтобы хоть иногда самому быть подчиненным. Не открыто, конечно. Только внутренне… Там, где никто его не найдет без особого на то разрешения.

– Время летит, Катерина. Раньше я, к слову, ненавидел соленую воду, а сейчас…

– Прошу тебя, Джек. Оставь эти игры.

Тон ее так привычно изменился, что Джек даже забыл сделать вид, будто заинтересован в продолжении беседы и удивлен. Темноволосая королева осторожно прислонилась к поручню, что удерживал ее от долгого падения, и уставилась на юношу так пристально… Словно считала вены на его бледной шее.

Смуглые пальцы сильнее сжали бокал. Джеку показалось, будто совсем скоро он услышит зловещий хруст, и стекло распадется в пальцах Катерины, выпуская вино на свободу. В ее глазах появился блеск, означающий, что она выпила пару бокалов прежде, чем пришла в покои Джека так поздно. Но это тоже не стало для него новостью… Юноша словно переживал эти события вновь и вновь, возвращаясь к ним с завидной постоянностью. Как в плохой книжке…

– И давно ты решил? – спросила королева.

Джек заставил себя откашляться.

Мокрота застряла в его горле, мешая отвечать… Или, может быть, он просто не хотел произносить какие бы то ни было слова в ответ? Молодой правитель устал. Устал смертельно, невыносимо. Ему совершенно не хотелось говорить с кем-то столь… Надоедливым, как Ее Высочество Катерина Фрост.

– Решил что? – прикинувшись дураком, спросил юноша.

– Разве я провинилась перед тобой? – спросила королева, шагнув навстречу Джеку. – Разве я некрасива?

Словно проверяя свои слова, Катерина осторожно опустила бокал на бортик. Ее смуглые пальцы нетерпеливо сжались, а затем вновь разжались. Ладонь скользнула вниз, проходя путь от шеи и до груди, скрытой полупрозрачной тканью. Ночь выдалась холодная, и темные соски девушки чуть приподнялись под ее нарядом… Случайно или намеренно, Катерина коснулась одного, издав тихий всхлип.

– Ну, разве что в том кошмарном желтом платье, когда ты была беременна… – улыбнувшись, заметил Джек.

– Не вспоминай о нем, – оборвала его девушка.

Но из памяти нельзя вырвать менее приятный кусок.

А уж тем более… Из чужой памяти. В мыслях всплыла ночь, проведенная с супругой, и Джек сконфуженно опустил взгляд. Он вновь причинил ей вред, заставил почувствовать себя ничтожной сошкой, игрушкой в его крепких руках. Нет, так не должно продолжаться. Эльза – королева. Она величественна, она прекрасна, словно снежное утро, точно зимний ветерок в жару.

– Давно ты решил жениться на ней? – скривив полные губы, спросила Катерина.

Давно.

Да, он решился очень давно. Лет десять, может, двенадцать назад… Каждый раз, встречая маленькую Эльзу на том или ином торжестве, Джек все больше уверялся в своем желании, сильнее хотел скорейшей помолвки… А потом она исчезла. Оказалась запертой в четырехстенах, словно зверь, лишь за то, что так схожа с самим Джеком… Мурашки пробежались по плечам юноши. А что, если бы ему повезло меньше? Что, если бы он оказался на месте королевы…

– Да, – честно признался юноша.

Катерина опешила. Она знала Джека не так хорошо, как сама себе представляла, и это больно кольнуло по самолюбию темноволосой королевы. Ее словно толкнули лицом в грязь, окунули в помои, валяющиеся на пыльных улицах какой-нибудь провинции. Девушка цокнула языком, сделав шаг назад, и Джек слабо улыбнулся. Он понимал, что Катерина свирепеет, подобно дикой пантере.

– На этой бесцветной мыши, на этой безвкусной…

Попытавшись сделать очередной шаг назад, Катерина поскользнулась, но равновесия не потеряла. Пол под ее босой ногой оказался слишком холодным. Контрастно холодным… Точно на него упала льдинка, соскользнувшая с края стеклянного бокала, что совсем недавно был зажат в ее смуглых пальцах… Но королева знала, что это не так. Здесь замешано что-то… Другое.

– Осторожнее – почти ласково произнес Джек.

Катерина сморщила носик, что был слишком сильно напудрен. Юноша никогда не понимал, откуда у нее эта любовь к румянам и кремам… Ведь лицо девушки и без них безупречно. Кровь королевы вскипала от гнева, но она лишь улыбнулась в ответ. Ее губы мастерски накинули на лицо маску, и даже угольки ее черных глаз не выдали злости. Но Джек чувствовал ее вкус в воздухе.

Они слишком долго прожили рядом, чтобы не знать друг друга.

Девушка обиженно стиснула пальцами бокал с вином и залпом допила его содержимое. Горьковатый привкус обжег язык, и глаза Катерины на мгновение закрылись. Но лишь для того, чтобы распахнуться вновь. Она слишком быстро подошла к двери и осторожно оперлась о стену. Словно просто так, для красивого жеста… Не от усиливавшегося головокружения.

– Да, наверное… Наверное, я погорячилась, назвав ее безвкусной, – громко произнесла королева.

– Эльза умеет делать выбор, Катерина, – ухмыляясь, ответил Джек.

– А ты оставил ей выбор? – словно маленький ребенок, спросила Катерина.

Она чуть выпятила нижнюю губу, повернувшись лицом к Джеку. Смуглые щеки порозовели точно от стыда, но на самом-то деле от выпитого ранее алкоголя… О, эти годы не прошли для нее бесценно. Королева знала кое-что о Джеке и могла с уверенностью сказать, что Эльзу вынудили к столь скорому замужеству не самым приятным способом.

Одно легкое движение оставило девушку без одежды.

Темноволосая королева скинула прозрачную красную ткань на пол, и слегка подтолкнула ее вперед мыском. Как же она хороша… Джек не двинулся с места, но Катерина заметила, как напряглись его плечи, бледная шея… Между ними не было неловкости, стыд остался в далеком прошлом, когда девушка впервые пришла в его спальню такой же холодной ночью… Слабый отголосок желания появился в теле юноши.

– Тебе нравится, Джек? – спросила она, но не стала ждать ответа. – Нравится, я знаю… Бертраму нравится, потому что у этого ублюдка есть вкус.

Юноша осторожно сглотнул слюну, что скопилась в его горле. Он шагнул вперед, намереваясь поднять одеяние королевы, но осекся. Катерина ждала, наблюдала, словно любопытный зверек, пробравшийся на кухню в поисках наживы. Королева осторожно погладила себя по бедру, нечаянно задев горящую свечку.

– И у Эльзы есть вкус… Своеобразный, конечно.

– Думаешь, ей тоже понравится? – насмешливо спросил Джек, рукой обведя ее оголенное тело.

– Нет, но Бертрам… Он ей нравится.

Ночь выдалась холодной.

Но ветер не был таким ледяным… Катерина поняла, что нажала на нужное место, когда тот лизнул ее оголенную грудь. Темные соски выделялись на оливковой коже, блестели от лосьона, нанесенного перед выходом. Губы Джека сложились в тонкую нить, чуть вытянулись и исчезли, оставив лишь небольшую ямку для рта.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, выждав.

– Я не глупа, Джек, – громко заметила Катерина. – Или ты решил, будто я приду сюда с одной лишь надеждой на то, что не застану твою жену с тобой же в покоях?

Он не подумал об этом… Катерина ведь всегда приходила вот так. Внезапно, ведомая своими дикими желаниями, которых иногда было слишком много. И Джек даже не вспомнил о том, что теперь связан узами брака и не может вот так просто принимать… Девушек в своей обители.

– Бертрам слышал, как она выскользнула в сад, и пошел за ней, Джек… Они гуляют там вдвоем, если тебе интересно.

Какой гадкой иногда была ее улыбка…

И как ему хотелось укусить эту пухлую нижнюю губу, чтобы заставить Катерину замолчать, петь совсем по-другому. Да, ночь выдалась необычайно холодной, но стала лишь холоднее в тот миг, когда слуха Джека коснулась столь волнующая весть. Стук каблуков о пол не разбил той недолгой тишины, но заставил ее гудеть, словно от сильной боли… Катерина ушла, оставив свое платье на холодом полу.

Свеча погасла.

Погасла, когда Джек вышел, смерив удаляющуюся Катерину растерянным взглядом. Его тело отозвалось на ее наготу, но руки не потянулись, чтобы заключить королеву в объятья. Темноволосая девушка знала, что так не будет длиться вечно… Она получит его обратно, со всеми этими фокусами с летающими над потолком снежинками, холодными поцелуями… Служанками, что плакали от боли, пока Катерина наслаждалась волнующим зрелищем.

16. Как много принцев...

– Не может такого быть, – сквозь смех заявила Эльза, делая очередной глоток чая из сосуда, которого ей так любезно предложил Бертрам.

– Уверяю Вас, я не лгун, – ответил Бертрам.

Он врет.

Нет, не историей, но словами, что ее завершили. Бертрам всю жизнь был изворотливым, словно водяная змея. Он не часто говорил правды, а если и говорил, то старался украсить ее как можно сильнее… Как во время той злополучной войны. Отец назначил его главнокомандующим армией, и Бертрам с радостью принял полномочия, но не исполнил возложенного на него долга… Но к чему говорить об этом сейчас?

– И ту служанку пришлось уволить? – спросила Эльза, утирая глаза.

– Нет, конечно, нет. Она ушла по собственной воле, но со скверной рекомендацией, – ответил мужчина.

Эльза в очередной раз засмеялась, взглядом провожая Бертрама. Он не обратил внимания на волосы королевы, на беспорядок, царивший в ее обычно опрятной прическе. В сари королева завернулась неправильно, но это не покоробило Бертрама. Он улыбался, наслаждаясь ее обществом… Каким бы ни был вид.

Солнце оказалось быстрым. Светило стремительно карабкалось вверх, цепляясь за небо, освещая землю, что крутилась где-то вдалеке. Рассвет разукрасил песчаные горы, застывшие где-то вдалеке, превратил их в настоящие каменные глыбы. Эльзе на секунду показалось, что она видит снежные вершины, чувствует дыхание дома. Но ей только показалось…

Солнце везде одинаковое, но пейзаж меняется с невероятной скоростью. Королева видела столько рассветов и закатов в разных частях мира… Но все это было так давно! Она не вспомнит и половины из давешних воспоминаний, отобранных у принцессы Анны. Девушка остановилась, как только поняла, что Бертрам не идет за ней. Мужчина, казалось, стал в ее глазах еще выше, а спина его была прямее обычного.

– Я и не заметил солнца, – с радостью в голосе сказал наследник.

– Да, утро наступило слишком быстро, – поддержала королева.

Но бодрый голосок Эльзы начал гаснуть, превращаясь в тихий и размеренный. Она поджала губы, вспомнив о том, что ей следует вернуться в покои Джека до того, как тот проснется. Интересно, утих ли его гнев? Сможет ли юноша вновь прикинуться сдержанным? До тех пор, пока дверь за ним не закроется, отделить молодую чету от Лунного Замка…

– И мы даже не успели отдохнуть, – вздохнув, произнес мужчина.

Отсутствие отдыха не пугало королеву.

У нее все равно не хватило бы сил на сопротивление, на слабый отпор монстру, захватившему ее в плен. Если бы только… Если бы только хватило смелости использовать ту силу, что спрятана глубоко внутри, под самыми ребрами… Но риск был слишком велик. Весь мир знает о необычности королевы Эльзы, и готов осудить ее за малейший проступок.

– Я полна сил, – ответила Эльза.

– И как же это случилось? – наклонившись, чтобы отчетливее видеть лицо королевы, спросил Бертрам.

– У Вас очень сытные ужины…

Нельзя назвать выданную королевой шутку удачной, но мужчина засмеялся. Правда смешок вышел натянутым и немного грубоватым, но Эльза поняла, что Бертрам всегда смеется именно так. Она не видела в нем угрозы, что таилась в младшем брате, не чувствовала холодности и злости. Но королева не могла обмануться так просто. Она все еще вела себя осторожно…

Солнце выглядывало из-за угла замка, словно любопытная горничная у господской двери.

И ветер становился все тише и тише. Жара кралась удивительно быстро. Словно леопард, коих в местных лесах водилось так много… Эльза обеспокоенно оглянулась, и жест этот не остался незамеченным. Мужчина нахмурил густые брови, понимая, отчего в королеве эта настороженность.

– Вы не предупредили супруга, куда идете? – прямо спросил наследник.

– Боюсь, что нет, – ответила Эльза, слегка смутившись. – Он спал, а я не рассчитывала гулять до самого утра…

Она пыталась оправдаться перед человеком, которому было плевать на ее собственные планы. Да, в чем-то Бертрам походил на Джека слишком сильно… Он считал, что раз Эльза симпатична ему так же глубоко, а, может быть, даже глубже… Почему бы не поделить ее пополам? Если бы отношения с Джеком были не так плохи, Бертрам смог бы договориться мирно… Он не любил действовать скрытно.

– Тогда, думаю, что Вам лучше вернуться, – словно нехотя произнес Бертрам.

Общество молодой королевы ему не наскучило, нет. Он и правда сожалел о том, что бедняжке приходится терпеть столь сильные муки и томиться в лапах младшего брата. Ведь он недостоин! Недостоин ощущать ее кожу под подушечками пальцев, трогать эти прекрасные серебряные волосы и вдыхать ароматы ее цветочного тела. Джеку могла подойти пустынная змея со смазливым лицом, ему подойдет кто угодно, но не Эльза…

– Я бы не хотел… Создавать Вам проблемы.

– Да… Мне нужно вернуться.

Взгляд Бертрама дал Эльзе понять, что он знает, какого рода проблемы может создать.

Конечно… Конечно. Они же родные братья. Знают друг друга слишком хорошо, чтобы оставить нераскрытым даже крохотный секрет. Эльза закусила губу, поддаваясь неосознанному желанию. Мужчина сделал два порывистых широких шага к королеве, взял ее тонкую руку в свою… Ее ладони в его… Словно сливки в застывшей от жара карамели…

Бертрам поцеловал руку Эльзы и удалился, громко шаркая ногами. Он шаркал так всю дорогу, взметая в воздух тучи дорожной пыли, мелкого песка и листьев, что уже успели пожелтеть и опасть. Королева решила, что мужчину беспокоит неудобная обувь… Но почему наследнику престола не позволено носить то, что он хотел бы носить с комфортом для себя?

В уютном и теплом Эренделле все было так просто… Иногда Эльзе казалось, что ее подданные не обременены лишними извилинами. Они могут вытерпеть слишком молодую королеву на троне, королеву, что обладает темными силами, данными ей в проклятье… Но разве это плохо? Все к лучшему. Советник частенько говорил, что крестьянам ни к чему школы и другие образовательные учреждения. Умеют держать в руках лопату и серп, доить коров… Этого вполне достаточно.

Эльза же считала, что глупость порождает невежество.

Школы работают и сейчас… Они будут работать до тех пор, пока цело ее королевство. Даже принцесса Анна считала, что молодым девушкам просто необходимо уметь писать и читать, чтобы вести любовную переписку с очаровательным юношей из соседнего города. Эльза засмеялась, услышав столь веский аргумент… Иногда она не могла понять, что у сестры в голове.

Где-то вдалеке послышался детский смех. Он был громким, как колокол в самой высокой из башен… Эльза обернулась, но так и не поняла, откуда идет звук… Она осторожно прошла вперед и оказалась у старого фонтана, покрытого плесенью и мхом. Девушка сморщила носик, почувствовав запах нечистой воды… Должно быть, за этой частью внутреннего двора следят не так пристально.

Смех стал ближе.

Ребенок хохотал где-то тут, рядом… Эльза насторожилась. Она попыталась поправить сбившиеся волосы и уйти поскорее, оставшись незамеченной. Странно, что детский смех вообще заставил ее искать его источник… Но королева уже оказалась обнаружена. Маленький мальчик выглянул из-за края фонтана и нахмурил брови. Он, казалось, не был рад незнакомке.

– Ты потерялась? – спросил мальчишка, вытирая нос краем рукава. – Я тут тебя не видел раньше.

Его одеяние оказалось красным, как кровь, выпущенная на свободу. Золотые запонки на рукавах были вымазаны чем-то темно-зеленым… Ребенок вылавливал из старого бассейна лягушек и собирал в коробку, украшенную жемчугом. Удивительное расточительство заставило Эльзу скривить губы.

– Я здесь недавно, – призналась она.

– А ты к нам надолго? – спросил мальчонка, округлив и без того огромные глаза. – Какие-то женщины иногда приходят и уходят также быстро… Дед улыбается им, я сам иногда видел.

Подобные разговоры смутили Эльзу… Да Фридрих еще не так стар, чтобы отказаться от некоторых изысков молодости, но… Но говорить об этом королеве совсем не хотелось. Джек рассказывал что-то о бесчисленной армии бастардов Фридриха, но конкретных имен не называл. Должно быть, они живут в замке вот так, как этот мальчик, в тиши старых фонтанов. Может быть, малыш один из несчастных детишек короля?

– Нет, – тихо ответила Эльза. – Я не из тех женщин, но… Но я тут на пару дней.

Лягушка, сжатая в маленьких пальцах, громко квакнула. Королева заметила, что кожа ребенка не так темна, но весь он вымазан илом и грязью… Тяжело разглядеть. Волосы черны, как вороново перо, а глаза напоминают два уголька. Королева постаралась улыбнуться, но тонкие губы ее сложились как-то неправильно. Эльза не умела общаться с детьми… Но ребенок, похоже, не заметил ее неуклюжести.

– Тебе тут не нравится? – спросил мальчик. – Мне иногда не нравится. Тут есть такая злая тетка, – произнес он чуть тише. – Ее зовут Маришкой. Она заставляет меня есть всякую дрянь и умываться с утра…

– А я люблю умываться, – пытаясь поддержать беседу, произнесла королева.

– Мне больше нравится с мамой, – продолжал мальчик, словно не замечая Эльзу. – Она говорит, что я могу заниматься всем, чем захочу.

Лягушка вновь квакнула…

Но уже не в руках мальчика. Где-то под его ногами, у дорогих ботинок, покрытых золотом. Кудряшки малыша еле заметно колыхнулись, когда он резко наклонил голову. Всего одна секунда, такое ловкое короткое движение и… И лягушка, что так опрометчиво выпрыгнула из фонтана, оказалась раздавлена каблуком ребенка. Зеленая кожа треснула, словно старое платье, из-под нее показалась розовая плоть, увенчанная тонкими жилами и венами…

– Они противные, правда? – спросил ребенок. – Не те, что лягушки. Вот эти, – проговорил он, указав на пол. – Которые жабы.

Зрелище не слишком приятное… Брови Эльзы искривились, губы сжались в тонкую нить. Да, королева мало общалась с детьми, но знала, что не все из них так жестоки. Во времена ее детства, Эльза частенько играла с сестрой в саду, и самое негодное из их занятий казалось таким невинным… Бывало, что резвые сестры обстреливали молодого конюха вишневыми косточками, дразнили охотничьих псов… Но Анна и Эльза никогда не проявляли подобной жестокости.

– Ну, это не важно, – произнес мальчик, выбросив лягушку обратно в фонтан. – Меня зовут Тандо.

Странное имя.

Непривычно для слуха жительницы северной страны. Эльза поняла, что малыш явно не из крестьянской семьи. Одежды его доказывали, что маленький Тандо вовсе не сын местной прачки. Имя его казалось еще более странным потому, что в королевских семьях имелась приятная для Эльзы мода… Они называли детей именами чужих стран, северных, если быть точной.

– А я Эльза, – представилась королева.

– А что это значит? – спросил мальчишка, прислонив палец к губам.

На нем ил… На его маленьком зеленом от грязи мизинце виднелся мох, подхваченный из грязной воды. Эльза заметила и изящный изгиб ноздрей ребенка, намек на орлиный профиль, что появится в скором будущем. Но следующее открытие, сделанное ею, оказалось не столь приятным. В смоляных волосах ребенка виднелась серебристо-белая прядь седины.

– Прости, что? – спросила королева.

– Ну… Твое имя, – пояснил ребенок. – Что значит твое имя?

Тандо нахмурился от нетерпения.

По взгляду его было видно, что мальчик посчитал Эльзу глупой. Где-то рядом уже слышались шаги то ли нянек, потерявших дитя, то ли стражников, патрулирующих сад. Но Эльза не слышала ничего вокруг… Она никогда раньше не думала о своем имени. Что оно может значить? Разве имя несет в себе любой другой смысл, кроме приятного сочетания звуков?

– Не знаю… – ответила девушка. – Я просто Эльза.

– Нет, так не бывает, – ответил ребенок. – Людей не называют просто Эльзами потому, что им так хочется. Моя мама говорит, что в любом имени должен быть смысл.

Что-то заставило королеву улыбнуться.

Ребенок, выспрашивающий о значении имени Эльзы, так смешно сердился на нее… Королева присела на корточки, чтобы заглянуть малышу в глаза. Тандо и сам улыбнулся Эльзе, словно пытаясь показать тем самым, что он совсем и не против такого контакта. Черные ресницы мальчишки затрепетали, когда солнце показалось за спиной Эльзы и больно ударило его по глазам.

– А твое имя имеет смысл? – спросила девушка.

– Имеет, – с полной готовностью подтвердил ребенок. – Имеет. Но мама говорит, что я не должен говорить о нем папе…

И почему королеве стало интересно? Детские секреты взбудоражили ее воображение, натренированное тихими вечерами в пустой комнате. Эльза закусила губу, и блеск в ее глазах изменился. Он исходил откуда-то извне, искрился, точно солнце на небосклоне. И малыш улыбнулся чуть шире, заметив его.

– Я расскажу, когда ты мне про свое имя расскажешь, – предугадав следующий вопрос, сказал мальчик.

Эльза могла бы еще долго сидеть так, не взирая на истерзанный труп жабы, валявшийся неподалеку. Она осторожно поправила прядь, что упала ей на щеку… Рыжее сари чуть испачкалось с краю, и ткань громко зашуршала. Может быть… Может быть, поэтому королева не услышала его приближения?

– Привет, Джек, – громко сказал мальчишка, махнув гостю рукой.

«Привет, Джек», – эхом пронеслось в ее голове.

И день словно вдруг перестал быть таким приятным, а солнце стало холоднее. Королева особенно остро ощутила неопрятность своей внешности, когда малыш стремглав миновал ее, заставив светлые длинные волосы упасть на плечи. Где-то за спиной послышался тихий хлопок. Тандо обнял Джека, прижался к нему, стараясь показать тем самым, как сильно он скучал.

– А ты привез мне что-нибудь? – спросил он, похлопав Джека по плечу. – Ну, ты знаешь… Шоколад, например.

Этот смешок не спутать ни с чьим другим. Королева осторожно повернулась назад, заставив губы свои унять нервную дрожь. Девушка уже не успеет вернуться в покои до момента, когда супруг ее проснется и начнет задаваться одним единственным вопросом… «Где эта проклятая Эльза?».

– А тебе нельзя сюда, приятель, – напомнил Джек.

– Но мы сейчас не об этом говорим, – парировал ребенок.

Джек вновь засмеялся.

И от звука его голоса по спине Эльзы прошлась стайка мурашек. Страх гнал их по коже, накатывая мерными морскими волнами. Королева почувствовала холод, поежилась, в момент пожалев о том, что наряд ее был столь тонок и неудобен. Где-то сзади вновь послышался смех, но более звонкий. Тандо улыбался, заливаясь, точно его щекочут тонким голубиным пером.

– Я привез тебе пару вещей… – протянул Джек, отворачивая лицо.

Ребенок сжал кулаки, потянувшись к юноше. Он так и ждал, что, протянув ладонь, получит подарок… Но Джек не спешил. Ему нравилось дразниться, будить в мальчишке интерес, заставлять его ждать. Бывший принц неторопливо сунул руку в карман, но, вытащив ее, не дал мальчишке ничего, лишь взъерошил его кудрявые темные волосы.

Эльза хорошо знала этот гадкий взгляд.

– Они ждут тебя во дворце, – шепнул Джек.

– А они хорошие? – спросил ребенок, недоверчиво сморщив лоб. – Ну, вещи, которые ты привез из-за моря…

Джек выпрямил спину, заставив себя повернуться к Эльзе. Ее щеки наверняка пылают этим затейливым румянцем, что вспыхивает так же резко, как и угасает. Тонкие губки крепко прижаты друг к другу, а пальцы дрожат от напряжения. Это так гадко, так противно… Знать, что Джек помнит Эльзу именно такой.

– Лучшие, – только и ответил юноша. – Я же всегда привожу только лучшее.

17. Под землей

– Ваше Высочество, прошу Вас!

Немолодая пухленькая служанка выскочила из-за ровного ряда кустов давно опавшей сирени. Она чуть приподнимала юбку, страшась наступить на цветастый подол. Эльза решила, что девушке не больше тридцати семи – тридцати девяти… А вот та, что следовала за толстушкой, оказалась и того моложе. Ей что, десять?

Впрочем, что в этом удивительного? Эльза же видела на улице детей, что с голодной завистью глядели на оброненный кем-то фантик и неслись к нему, словно умирающий от жажды путник к колодцу… Объединенное Королевство со всеми его богатствами и землями… Не дает крова людям, которым не повезло с образованием или наследственностью.

Королева немедленно повернулась.

Она решила, что возмущенный оклик служанки адресован ее особе. Толстые руки с трясущейся смуглой кожей раздвинулись так широко, что Эльза решила, будто служанка замахивается на ребенка, остановившегося недалеко от нее. Женщина наклонилась, с большим трудом сгибая слабые колени. Эльзе показалось, будто она услышала тихий хруст ее молодых, но видавших виды костей.

– Вам нельзя в эту часть сада! – прокричала вторая служанка, задыхаясь.

Тандо бросил на девчонку свирепый взгляд. На сколько лет она была старше его? С виду мальчишке не дашь больше четырех-пяти лет… Маленькая служанка стушевалась, мгновенно опустив взгляд, и Эльза заметила на губах мальчишки самодовольную улыбочку. Его забавляло разворачивающееся перед ним действо.

– Я хожу куда хочу, – ответил он.

Девушка громко втянула воздух. Джек не поворачивался к нянькам, смотрел на Эльзу, пристально следя за ее реакцией. Узкие плечи почти незаметно дрогнули. Это случалось когда Эльза удивлялась чему-то… Юноша сделал шаг к супруге, а та и не заметила его приближения. Девушка думала, что мальчишка – очередной королевский бастард… Или к ним относятся так хорошо?

– Скажу маме, что вы тут меня никуда не пускаете, – пригрозил ребенок, наклонившись вперед и выпятив грудь.

– Ее Величество узнает о том, что Вы гуляете в опасном месте, мой принц! – покраснев, ответила служанка. – Что она скажет, как думаешь, Мариам?

Девочка, стоявшая за ее широкой спиной, не ответила.

Она поджала тонкие губы и смущенно поглядела в пол. Мох рос между плитами, словно двигая их дальше друг от друга. Эльза не знала, обладает ли растение такой силой, но это почему-то взволновало ее интерес… Может, просто хотелось отвлечься от несколько неловкой встречи?

Взгляд мальчишки изменился.

– Нет! – закричал он, вскинув правую руку. – Не говори маме!

Более взрослая служанка понимающе вздернула брови. Теперь улыбка украшала уже ее полные губы… Женщина знала, что действует на капризы Тандо так хорошо. У служанки недоставало пары зубов, а под ярким сари Эльза углядела темнеющие пятна, что тяжело найти на ее смуглой коже. Должно быть, побои в семье – не редкость в этих «сладких» краях.

– Тогда нам нужно скорее вернуться во дворец, мой принц, – надуманно обеспокоенным тоном произнесла тучная служанка.

Тандо не ответил ей. Он осторожно взглянул на девчонку, что спряталась за спиной женщины, и задумался. Реснички Мариам слегка подрагивали, а щеки ее так и искрились теплым румянцем. Эльзе казалось, будто она сама чувствует смущение молодой служанки, ощущает дрожь, что сковала ее тело так, будто страх этот был ее собственным….

– Пошли, – полушепотом ответил мальчик. – Ты ведь не расскажешь маме? – спросил Тандо, повернувшись к Джеку.

Юноша громко хмыкнул.

И звук его голоса напугал уже обеих служанок. Эльза не знала, что заставляло их питать страх к Джеку… Слухи, ходившие по дворцу или собственный печальный опыт? Королева встрепенулась, когда супруг ловко приобнял ее за талию. Ладонь его оказалась слишком холодной, и девушке пришлось плотнее сжать свои тонкие губы, чтобы вскрик не сорвался с них.

Молодой правитель улыбнулся мальчишке, посмотрел на него с такой нежностью, что Эльза невольно умилилась. Может быть, и Джек имеет привязанности? Как все живые, нормальные люди…. Кто его знает? Королева не пыталась отдалиться от супруга, но чувствовала себя до жути неловко перед служанками и пытливым взглядом карих глаз Тандо.

– Катерина не услышит и слова, – все так же ухмыляясь, произнес Джек.

Катерина.

Только столь взбалмошный юноша мог позволить себе такое поведение… Назвать Ее Величество Катериной в присутствии служанок, позволить себе публичное проявление чувств вот так просто… Эльза вмиг взглянула на ребенка по-другому. Его темные глаза, не такая темная, как у остальных кожа, задорные кудри волос… Он так походил на мать, копировал ее в движениях и взглядах, даже в мыслях его, должно быть, читается сходство характеров и взглядов на жизнь.

– И Эльза ничего не скажет, – добавил Джек, заметив, что мальчишка недоверчиво косится в сторону его дорогой супруги. – Тетя Эльза никому ничего не расскажет, приятель.

От последней фразы королеву вдруг замутило… Было что-то противное ей в этом хозяйском тоне юноши. Чувствовалась фальшивая нежность, наигранное проявление заботы. В руке, так аккуратно приобнявшей талию, ощущалось особенно острое напряжение… Словно Джек употреблял все силы на то, чтобы не переломить Эльзе позвоночник, насладившись хрустом ее костей.

Мальчик одобрительно кивнул и заставил себя улыбнуться. Эльза заметила, что губы его несколько кривятся, но, видимо, не по вине ребенка… Может, какой-нибудь лицевой дефект? Королева не хотела думать об этом… Ей достаточно было лишь того отнюдь не скудного груза знаний, что свалились на нее за утро.

Служанки удалялись медленно.

Тандо то и дело подбирал с земли приглянувшийся ему камушек или лепесток, ронял на землю или швырял куда подальше. Краем глаза Эльза видела, как ребенок намеренно наступил молодой служанке на ногу, повернувшись назад, но девочка ничего не отвечала. Ее слишком хорошо обучили…

– И ты не… Не замерзла?

Вопрос повис в воздухе, точно нож. Эльза боялась, что сможет порезаться о слова, ставшие вдруг такими колкими. Ей стало слишком стыдно за свою слабость пугливость, но девушка не смогла удержать дрожи… Нет, мурашки появились вовсе не от холода, не от ветра, что давно стих.

– Эльза, – громче произнес Джек.

– Нет.

Королева заставила себя ответить. Казалось, что супруг остался доволен ею. Его длинные пальцы осторожно разжались, чуть притянули девушку к себе. Разумеется, юноша заметил беспорядок, царивший в наряде его жены, но заставил себя промолчать. Разве мало он сделал прошлой ночью? Должно быть, в этом… В этом беспорядке виноват только он.

– Как тебе наш сад? – спросил юноша, обводя рукой владения лунного короля. – Вечером, наверное, не так хорошо видно.

Уйти ночью…

Плохая идея. Эльза знала, что в данный момент лишена оправдания. Она не может сослаться на любопытность, неприсущую ей, не может выдумать веской причины… Джек и сам понимал, что супруге просто не терпелось побыть одной, подальше от него. Это нисколько не возмущало короля. Юноша лишь хотел знать, была ли его супруга одна этой ночью…

Почему бы не спросить прямо? Зачем все эти ужимки и виляния? Таков, наверное, был Джек. Нет, нельзя сказать, что он скрытный, но… Хитрость его переходила за все возможные рамки. Эльза не могла понять мотива его расспросов, только догадаться, смутно представить себе…

– Да, в темноте цветы закрываются, – словно в насмешку ответила королева.

Джек тихо скрипнул зубами. Как жаль, что он обещал сам себе, что не станет терроризировать Эльзу и днем больше. Но кто знает, как случится? Джек хорошо чувствовал цену своим словам… Он врал и брату, и Катерине, и многочисленным подданным, что так и норовили поверить в его россказни. Он врал, уверяя солдат в том, что они вернутся домой живыми.

Юноша холодно улыбнулся.

– Почему ты не попросила меня провести экскурсию? – спросил Джек.

«Давай же, скажи, скажи вслух, что ненавидишь меня, избегаешь», – подумал юноша… Но Эльза слишком умна, чтобы поддаться на его провокацию. Не нужно много времени, чтобы прощупать темперамент человека и узнать, как вести себя в его присутствии. Полезно знать, как вести себя рядом с супругом.

– Ты спал, – тихо ответила девушка.

– Спал, – повторил за ней Джек.

Она не обманула. Юноша действительно спал, упал на кровать, свершив свое дело. Королева воспользовалась его беспомощностью, выскользнув за дверь, точно мышь, крадущаяся в амбар под покровом ночи. Джек осторожно подтолкнул Эльзу назад, к замшелому фонтану, в котором так и копошились лягушки. Интересно, почему эту часть сада больше не убирают? Неужели дворец не может содержать на пять-десять слуг больше?

Эльза помнила, что выход к дворцу в другой стороне.

Но откуда она знала, куда направляется супруг? Его мысли – все еще загадка для нее. Юноша не рассказывал супруге о том, что у него есть племянник, не упомянул и красивую молодую невестку… Намеренно? Чтобы сделать сюрприз? Или из мальчишеской забывчивости?

Дорожка в этой стороне была еще извилистее. Островки темно-зеленого мха то и дело всплывали посреди длинной каменной речушки. Эльза с детским любопытством разглядывала пейзаж, окруживший ее. Холодок пробежал по коже, когда девушка увидела на земле разбитую фарфоровую куклу, чьи стеклянные глаза явно вынули после содеянного и унесли.

Интересно, все Фросты так жестоки? Они уже рождаются с этой злостью в груди и крепнут, осознавая, что мир боится их? Королева угрюмо молчала, и Джек все не решался нарушить тишину заброшенного сада. Он шел вперед уверенно, слишком быстро для юноши, неуверенного хоть в чем-то.

Вьюнок полз по дорожкам, цепляясь за щели меж расколотых плит. Эльза невольно удивилась тому, какова у некоторых созданий тяга к жизни. Джек сильнее сжал ее ладонь, но не дернул королеву за собой… Он прибавил шагу, и Эльза сама пошла быстрее. Ей не в тягость такие тихие прогулки… Но ожидания слов, что сложатся в упрек, пугало ее слишком сильно.

– Такого ты нигде больше не увидишь, – с надрывом произнес Джек.

Что?

Что супруг ее считает столь интересной диковинкой? Эльза чувствовала прилив любопытства, но не подала виду. Тревога все еще мучила ее душу, точно стрела, что попала слишком близко к сердцу, но не закончила свою работу… Девушка осторожно перепрыгнула ямку, что разлеглась на земле.

Джек остановился у заросшей мхом стены и заговорчески улыбнулся. Королева увидела краешек его белоснежных зубов и вскинула бровь, не понимая, что же происходит. Она ступала вслед за мужем, осторожно минуя улиток, чертивших линии на полу. Эльза начала нервничать чуть сильнее…

Он нашел эту чертову дверь.

Не так легко отворить ее, даже имея в кармане ключ. Чтобы найти скважину, нужно точно знать, где она находится. И юноша помнил хорошо… Сколько раз он отворял эту дверь, скрываясь от родственников, от назойливого брата и Катерины? Джек никогда не считал, но сейчас… Сейчас ему стало интересно. Вести бы перечень…

Тяжелый холодный камень отъехал всего на несколько сантиметров. Ровно столько, чтобы протиснулся сам юноша и его изящная молодая супруга. Холодок дыхнул им в лицо, и щеки Эльзы порозовели, словно лепестки полевой маргаритки. Все, что бросилось девушке в глаза, было холодной непроглядной темнотой. Колючей и вязкой, как свежая черная смола.

– Ничего не вижу, Джек, – прошептала Эльза.

– Просто держись, – ответил он.

Холодная ладонь сжала ее руку, почти незаметно потянув к себе. Королева вздрогнула всем телом, когда мысок ее коснулся каменной ступени. Джек помнил каждый шажок, что совершал так часто. Он помог Эльзе удержаться на ногах, не растянуться по скрытой мраком лестнице.

В воздухе царил легкий запах сырости, и чем ниже спускались молодые супруги, тем сильнее он становился. Королева чувствовала холод, исходивший из недр таинственного помещения. Она жалась к мужу, надеясь, что покинет чертоги этой обители невредимой, или… Или просто живой.

– Осторожнее, – попросил юноша, вспомнив, что перед ним сейчас будет маленькая ступенька.

Эльза перешагнула ее, поддерживаемая мужем, и ступала как можно аккуратнее. Ее изящные ноги, скованные тугими сандалиями, потеряли ловкость из-за неудобной обуви. Королева шла молча, а Джек напевал странную мелодию. Девушке показалось, будто она слышала ее звучание за стенами дворца… Какая-то диковатая колыбельная… Может быть, показалось?

Послышался шум…

Так вода перетекает из одной емкости в другую, образует на земле мокрые лужи и капает с потолка. Эльза напряглась, а от сырости волосы ее стали послушными, прилипали к спине, к шее… Королева в очередной раз закусила губу, заметив, что где-то впереди брезжит свет. Он льется тонкой полосой, и чем ближе супруги подбираются, тем шире становится яркий просвет.

– Мы почти на месте, – полушепотом говорит Джек.

Зачем излишняя конспирация? Разве здесь есть кто-то, помимо их двоих? Эльза не знала, как долго они шли, но понимала, что супруги лишь спускались по длинной лестнице. Ступени не были высокими, но мох на них усложнял задачу… Оказалось, что свет проникал в маленькую щель между полом и дверью, яркой рекой устилал крошащийся камень под ногами.

Когда Джек открыл проход, Эльза шмыгнула внутрь. Интерес захлестнул ее с головой, вытеснив из груди страх перед мужем и трепет, кроющийся в неаккуратных жестах юноши, сопровождавшего ее… Оба казались средоточением любопытства. Джек жаждал скорее увидеть реакцию Эльзы на занятное зрелище, а девушка наблюдала за картиной, разворачивавшейся перед ней…

Какой высокий потолок…

Королева застыла на нижней ступени лестницы, молча взирала на развернувшуюся перед ней картину. У озера, казалось, совсем не было краев. За толщей прозрачной воды виднелось илистое дно. Никаких рыб, водорослей и ракушек внутри… Эльза осторожно шагнула вперед, но Джек удержал ее за локоть. Королева приподняла голову и заметила, что в высоком потолке проделаны ровные круглые дыры. В шести, что были по краям, вставлены прозрачные многогранные кристаллы, а в центральном не было ничего, кроме края безоблачного неба.

Ни стекла, ни тонкой перегородки… Потолок был сферичным, и Эльза испугалась, что кто-то может попасть в дыру и упасть в воду с такой высоты. Сколько здесь метров? Тяжело прикинуть на глаз. Джек не знал точной цифры, в сущности, он никогда ею и не интересовался.

– Не трогай воду, – громко произнес Джек.

Эльза недоверчиво посмотрела на него. Странное местечко… Королева забыла о страхе перед супругом, отдалась захватившей ее эйфории высоты, глубины… Девушка тихо всхлипнула, вновь подняв взгляд к потолку. Свет, прорезающий тьму, всегда кажется слишком ярким. Эльза чувствовала жжение в глазах… Но как приятно смотреть на прозрачную воду!

– Слишком холодно для купания, – пояснил Джек. – Можно замерзнуть насмерть, спустившись туда.

Может быть, рассказать?

Но Эльза догадывалась, что Джек знает. Наверное, теперь уже весь мир знает об «особенности» молодой королевы. Девушка удивилась тому, что юноше хватило такта, чтобы не акцентировать внимания на этом и обращаться к супруге так, как обращаются к любому другому человеку.

Он вновь приобнял ее за талию, чуть подвинув к себе. Контраст с холодным и сырым воздухом пещеры делал Джека теплым, а его бледную кожу до неузнаваемости приятной. Юноша улыбнулся, но королева не заметила столь наигранного жеста. Лицо мужа скрыто мраком высоких стен.

Послышался тихий всплеск воды.

– Камень, – полушепотом сказал Джек. – Они иногда попадают в люк.

– Вы используете это озеро для…

– Для чего? – спросил юноша, выгнув бровь.

Зачем он перебил ее, даже не дослушав? Из обиды, что все еще грела черную душу? Девушка осторожно сглотнула слюну, скопившуюся во рту. Рука ее невольно взметнулась вверх, в попытке поправить непослушную прядь светлых волос. Королева потупила взор, вновь оглядев холодную воду. Казалось, что от нее исходит слабое свечение.

– Для наполнения ванн? – спросила Эльза.

Джек тихо хохотнул, поднимаясь вверх. Он собрался идти по лестнице, но не в том направлении, по которому супруги пришли. Девушка нахмурилась. Лучше бы он ударил ее… Недооценивать умственные способности королевы – страшное преступление, бьющее прямо по ее сердцу.

– Мы не пользуемся ею, – признался юноша. – Бывает, что Его Величество желает испить минеральной воды, конечно… Тогда служанки спускаются сюда и набирают пару кувшинов.

– Так она минеральная?

Юноша не ответил.

Эльзе казалось, что она говорит с призраком, со стеной… Девушка холодно хмыкнула, встретившись с подобной грубостью... Но не стала уподобляться супругу. Пусть упивается своим «превосходством», пока хватит сил. Страх рождает ненависть, кормит ее слезами, питает, точно солнце, ласкающее нежные весенние цветы. Только у цветов гнева есть шипы, и они могут уколоть, могут пустить кровь… Странно, но почему гордость проснулась в Эльзе именно в этот момент?

18. Смелость и отчаяние

И давно она стала такой смелой? Может быть, так на Эльзу повлияла пылкая речь Бертрама о независимости и гордости, пророненная в саду? Королева хмыкнула, перешагивая очередную ступеньку. Джек потянул девушку за собой, когда вновь послышался скрип двери. Гадкий, точно крик голодной дикой птицы, противный, проникающий в самую душу несчастного слышащего.

Холодок пробежал по спине.

Они вновь оказались во дворце. Эльза узнала аскетичную стену странного третьего этажа, того самого, на котором обитали королевские особы. Девушка огляделась, неосторожно задев Джека локтем. Она не извинилась, не собиралась сожалеть об этом. В конце концов, сколько боли ей причинил сам король, насколько мала эта капля неудобства в сравнении с морем боли?

– Удивлена? – спросил Джек, противно улыбнувшись.

На этот раз не ответила Эльза, проигнорировав мужа. Она вовсе не собиралась не замечать вопросы супруга, но не желала делать вид, будто все в порядке. Королева попросту не расслышала Джека, не стала переспрашивать. Она уже повернулась вправо, но Джек остановил ее, крепко ухватив за запястье.

– Не туда, – уже холоднее сказал он.

Очевидно, супруг заметил озлобленность девушки. Обидно, наверное, когда «главный» в семье получает отпор от существа, что должно было кротко подчиниться. Джек, свято веривший, что любой хребет можно сломать, согнуть в подчинении, не собирался мириться с таким положением вещей. Он питал к Эльзе самые противоречивые чувства, надеясь, что сможет сломить ее дух, не обидев…

Эльза повернулась вслед за Джеком. Ей не было страшно, но злость зажгла ее сердце. Она клокотала в груди, точно лава, ползшая по крутым склонам извергающегося вулкана. Королева шла впереди, и Джек на этот раз стал ведомым, вторым, следующим за ней. О, он не позволил бы девчонке такую дерзость, если бы… Если бы не помнил о том, что виноват.

Королева не сразу нашла нужную дверь, но лицо не теряла… Ее острые голубые глаза метались из стороны в сторону, в поисках нужного куска дерева… Джек поспешилраспахнуть перед супругой дверь. Он был галантен, когда сам того хотел, груб, когда считал такое отношение нужным.

Девушка молчала, пока дверь со скрипом закрывалась за ней.

А Джек молчать не собирался. И как она смела разозлиться на него, как могла взять на себя столь тяжкий груз? Юноша почувствовал, что губы его начали трястись от нетерпения. Он ощущал себя голодным волком… Сбитым со следа, заблудшей овцой, что застряла в терновом кустарнике.

– Эльза, я…

– Ты ненавидишь меня? – спросила королева.

Пришло время испытать его уверенность. Королева сразу заметила смущение, показавшееся на лице супруга. Казалось, что он не знал, как ответить на столь неожиданный вопрос, но Джек уже понимал, что обязательно скажет это... Нельзя и подумать, что вид его выражал полное безразличие… Но девушка не сразу увидела перемену.

– Почему ты спрашиваешь?

Королева задала вопрос первой, и первой хотела услышать ответ.

Она молчала, пока Джек сверлил ее пристальным взглядом. Легкие белые занавески дернулись, когда ветер толкнул их внутрь. С улицы доносился детский смех, слышалась песня птицы, которую Эльза никогда не знала. Другая страна, другой континент… И такие разные пейзажи, непохожие друг на друга лица…

– Разве я…

– Ненавидишь, – подтвердила Эльза полушепотом. – А я не сделала ничего плохого, ничего плохого.

Гнев сменился жалостью к самой себе. Королева вдруг почувствовала укол боли. Но боль была странной. Она и физическая, и душевная, горячая, словно пламя жаровни и холодная, колкая, как самый свежий на свете лед. Эльза поджала губу, но не закусила ее… Джек молчал, не находя слов для ответа.

Ведь у нее есть все доказательства его «ненависти».

– Ты считаешь меня глупой, правда… Несостоявшейся королевой, – продолжала девушка, глядя в пустоту за окном.

Юноша любил всячески указывать на бедность Эренделла, подчеркивать ее в разговорах о предстоящих покупках, о разных бытовых мелочах. Джеку доставляло странное удовольствие сознание собственной значимости. Но она, почему-то, познавалась только в сравнении с более бедным государством.

И как теперь оправдаться? Что сделать, доказав столь странную любовь? В этот раз холодок пробежал по спине Джека. Противный, пробирающий до самых костей холодок, появившийся в первый, но не в последний раз. Юноша прикрыл глаза, когда яркое солнце так предательски сильно ударило его по лицу. Эльза невольно дотронулась до щеки, которую Джек однажды наградил звонким ударом. Кожа словно вспомнила об этом, загорелась яркой краской…

– Зачем тебе весь этот цирк, Джек? – спросила девушка, резко разворачиваясь.

Он молчал.

Зачем весь этот… Цирк? Брак, который не успел стать счастливым всего за пару месяцев? Юноша знал, что ему понадобится время, чтобы приучить себя к нежности, отзывчивости, к открытой любви. Королева должна была лишь потерпеть, молчать, ожидая… Но ей, что, нужно все и сразу? Доверие, забота… Так бывает только в сказках.

Молчание – плохой ответ. Эльза чувствовала, что злится еще сильнее, ее коробит от этого взгляда, от молчаливого укора в его глазах. Разве это ей нужно стыдиться? Незнакомая светловолосая женщина смотрела на Эльзу со своей картины, казалась любопытной птицей… Как же тяжело.

– Кто тебе наплел…

– Думаешь, я сама не могу догадаться? – услышав ответ, взбрыкнула королева.

О, она не боялась.

Не боялась получить удар, шлепок по губам, по щеке, по ладони… Эльза знала, что на этот раз ответит болью на причиненную ей боль, отплатит той же монетой, заставит Джека чувствовать себя беспомощным. Что вселило в нее эту уверенность? Теплая беседа или странный маленький мальчик, жестокий, как каждый чертов выходец из проклятой небом семьи Фростов?

– Это Бертрам, да? Что он тебе наговорил?

Эльза заметила, что пальцы супруга еле заметно дрогнули. Он хотел сжать кулаки, но боялся, что сделает девушке больно, поддавшись злобе. Искушение так велико, оно жжет грудь, бьется вместе с пульсом, выжидая своего выхода… Но Джек не позволит себе. Только не сейчас, не сейчас…

Сердце вдруг дернулось особенно сильно, кольнуло девчонку точно иголкой. «Осторожнее», – шепнуло что-то внутри. Королева не услышала отчаянный возглас. Смелость так редко брала верх над ее робкой натурой… Холодок пробежал по спине девушки, и она осторожно шагнула назад. Жест побежденной, сломленной натуры не ускользнул от глаз Джека.

– Он… Он с тобой…

– Кем ты меня считаешь?

Эльза хотела крикнуть, но прошептала…

И Джек услышал ее вопрос. А ведь… Ведь действительно. Кем он считает ее? Почему ревность рисует в разуме юноши картинки, на которых Эльза позволяет себе вольности, относящиеся к ее интимной жизни? Молодой правитель плотно стиснул губы, и розовые нити их стали белыми. Полоса рта стала особенно ровной, и от уст Джека осталась только еле заметная ямка…

– Я не это имел в виду, – поспешил оправдаться Джек.

Но что тогда? Разве можно иначе уличить супругу в измене? Мягче... Назвать ее легкомысленной, доступной и неприятной женщиной? Губы Эльзы сжались, а пальцы наоборот ослабила цепкую хватку. Волосы, что не были уложены в аккуратную прическу, раньше мешали ей… Но сейчас королева не видела ничего, кроме обиды на нерадивого, грубого супруга.

Джек понимал, как глупы его оправдания, как неправильны мысли. Ведь будучи беззаботным принцем, он никогда прежде и не думал о настоящей любви. Развлечения, беспорядочные связи по обоюдному согласию и без него… Все, что тяготило мысли юноши. Но Эльза… Джек не хотел делить ее с кем-то, не мог смотреть на беседы с посторонними мужчинами, не мог вытерпеть любопытных взглядов, отпечатавшихся на ее спине…

Но юноша не хотел… Не хотел быть ненавидимым ею.

– Эльза, послушай…

– Я всегда тебя слушала, Джек! Всегда!

Это никчемное платье стало таким гадким на ощупь… В проклятой стране слишком жарко, чтобы заматываться в столь толстый кусок ткани и подбирать тесную до жути юбку, стараясь не испачкать ее липкой красной грязью. Капельки пота показались на лбу Эльзы, и девушка напряглась, словно выдохнув изо рта пар, подобно огнедышащему дракону…

– Разве я была плохой женой?

– Нет, разумеется, нет… Эльза, я не понимаю, что…

– Так почему же ты обращаешься со мной так, словно я твоя собака? Словно я – только животное…

Заявление прозвучало чересчур громко, но правдиво. Казалось, что даже неподвижная светловолосая женщина на картине вздрогнула от негодования. А Джек… Взгляд его изменился. Серые глаза больше не походили на две яркие ледышки. В них вспыхнул огонь, готовый испепелить любого, осмелившегося встать на его пути. Если бы кто-то ворвался в покои в эту минуту…

Но огонь миновал королеву, потух, столкнувшись с ее решимостью. Эльза стиснула губы в беззвучной злобе, сжала кулаки. Она хотела дернуть сари вниз, оно так гадко сползало по бледной коже, щекотало ее, мешало… Но кто-то ведь старался, вышивая цветы на проклятой рыжей ткани. Девушка слишком уважала человеческий труд, чтобы вот так просто разорвать его, уничтожить.

– Эльза…

Больше и нечего сказать.

Джек понял людей, служанок, которых он мучил когда-то. В такие моменты нельзя сделать что-то, кроме отчаянной мольбы. И Эльза, в отличие от него самого, услышала этот зов. Сердце ее сжалилось, но голос не дрогнул под тяжестью мыслей. И все-таки… Причинять людям страдания… Не для нее, нет.

– Этого я и достойна?

Она хотела бы броситься на кровать и зарыдать, стараясь изгнать из души терзания… Но только не перед ним. Слабость – страшный враг, и она не останется в этой обители. Пусть томится в груди, рвет ребра. Светло-синие стены окружили Эльзу кольцом, подобно вооруженным солдатам, стражникам. Еще чуть-чуть, и она будет атакована ими, разбита и уничтожена.

Юноша осторожно шагнул вперед. В его взгляде не было ни жестокости, ни злобы. Губы плотно прижаты друг к другу, а руки слегка подрагивали. От волнения? Королева не знала, что было причиной. Ей не верилось в совесть Джека, та казалась сказочным существом, стояла рядом с драконами и вивернами.

– Я не думал, что ты так… Так это воспринимаешь.

«Почему так противно вдруг?». Джек смутно помнил это ощущение, слишком осторожно оно касалось его сбившихся мыслей. Крадучись, как вороватая горничная… Юноша молчал, осмысливая слова, что вот-вот сорвутся с его уст. Нечего ответить… Джек любил ее? Может быть, он уже тогда любил ее, как только увидел в первый раз? Как можно описать это чувство?

Он вновь шагнул к ней.

И Эльза не сдвинулась с места. Девушка смотрела на супруга так, словно ждала чуда. Будто его душа вмиг станет мягче, руки протянутся к ней в попытке заключить королеву в объятья и доказать собственную любовь. Но этого было бы слишком мало, слишком мало, чтобы выбросить из души страх, рожденный так давно.

Но неловкую тишину королевских покоев нарушили, исказили и прогнали в полупустой коридор. Удивительно, как один неловкий звук, движение, сделанное не вовремя, способно испортить столь душевный момент. Всего секунда… И то, что должно быть сделано, забылось. Оба взора, холодных ледяных взора светлых глаз оказались устремлены к двери.

Только не она…

Катерина Фрост. Эльзе казалось, будто ее звонкий голос слышится даже в самых дальних углах замка… Темноволосая королева шагала уверенно, она отворила дверь слишком громко и улыбнулась молодой чете. О, она не могла не слышать ругани, доносящейся из-за стены… Должно быть, вот и пришла посмотреть.

Любопытство не стереть с лица губкой: это не грязь и не пот. Девушка приветливо улыбнулась Джеку и Эльзе, но вышло это слишком уж неуместно. Светловолосая королева кривилась в попытке ответить улыбкой, но лишь горестно повела бровью. Юноша опустил руки, одарив Катерину самым опасным из своих взглядов. На его лице явно читалась угроза.

– Доброе утро! – словно ничего не заметив, произнесла девушка. – О, день такой прекрасный!

И вновь контраст… Слишком сильный, отчетливый, словно линии только что законченной скульптуры. Катерина и ее красные губы, подходяще под тон сари, ее аккуратно расчесанные волосы, что блестят на свету, точно вороново оперенье… И Эльза. Эльза с ее растрепанными светлыми волосами, мятым платьем, что надето совершенно не так, портит ее стройную фигуру, превращая в тучную даму.

– О, вы уже были на улице? – спросила девушка, прикрывая рукой глаза. – Погода замечательная…

Эльза поджала губы.

– Замечательно, – произнесла она слишком уж равнодушно.

Вновь послышался шум шагов, стук каблуков о пол. Эльза громко хлопнула дверью, что вела в ванную комнату, позволив себе лишнюю смелость. Она никогда раньше не была столь грубой с гостями или в гостях… Никогда. Вспоминая об этом, Джек решил, что он всегда слишком уж плохо влиял на девушек.

– Тандо сказал мне…

– Убирайся, – шепотом произнес Джек.

Катерина, казалось, не удивилась. Она кротко улыбнулась, словно делая растерянный вид. Полы ее красного платья взметнулись, темноволосая королева порывисто развернулась к двери. Бедра ее так аппетитны под тканью, кожа так и зовет к себе, молит о мимолетном касании… Но Джек не позволит хорошенькой девчонке испортить все…

– Похоже, гнездышко у голубков не вьется, – громко заметила она, закрывая за собой дверь.

И почему Джек не улыбнулся, услышав столь глупую шутку?

19. Холодный огонь

Он не сразу нашелся.

Так бывает, когда буря случается слишком внезапно, когда сильный порыв ветра сметает на своем пути все, оставляя за спиной голую пустыню… И ты смотришь в эту пустоту… И не знаешь, с чего начать, за что приняться в первую очередь. Стоит ли спрятаться, ждать нового всплеска... Не случится ли это снова? Нужно ли бежать куда-то, искать пропавших?

Джек не знал, идти ли за ней. Он всегда был честен с собой, и в этот раз решил, что совершенно не понимает девушек. Вернее: одну конкретную девушку. Юноша не видел свою мать, не застал идиллию, что царила в его некогда счастливой семье, но постоянно слышал, как отец бранился с наложницами. Он видел, как Катерина изменяет мужу, смотрел на то, как визирь шастает в комнату молодой служанки…

Юному королю казалось, что его брак начался отлично. Да, он поднял на Эльзу руку, да ударил ее один раз… Возможно, был резковат в словах, но… Но это не худшие отношения, правда! Жаль, что в семье Эльзы царила абсолютная гармония, и муж уважал жену, любил ее, не смел тронуть и пальцем. Высокая планка нередко вредит человеку, ждущему от жизни похожей благосклонности.

– Черт, – шепотом произнес Джек.

И что пришло ей в голову?

Синие стены смотрели друг на друга, на Джека, на все случившееся. Казалось, что краска становится все ярче, питаясь криками и страданиями. От таких мыслей Джеку всегда становилось не по себе, но изгнать их не так-то просто. Приходилось терпеливо ждать, когда гадкие думы отпустят его.

Потолок стал ниже? Стал или нет? Джек нахмурился, подался вперед, но не смог шагнуть. Руки его стали тяжелее, а ноги отказывались идти. Вновь этот холодок пробежал по его спине, отозвался легкой болью в позвоночнике. Никогда прежде юноша не попадал в такое положение. Ему еще не устраивали сцен…

Даже Катерина со всей ее стервозностью, заносчивостью… Не могла позволить крика в общении со столь темпераментным юношей. Девушка слишком умна, чтобы дать волю чувствам, находясь рядом с ним. Пусть ярость и переполняет ее грудь, взгляд останется ясным, как теплый дневной свет. На губах не отразится и грамма злости.

Пока Джек решался, утешить ли ему супругу, Эльза и сама принимала решение. Вся эта авантюра с замужеством показалась ей неимоверно глупой. Неужели не было другого варианта? У отца было столько связей, можно было бы восстановить поставки в другие более далекие страны, вернуть Эренделлу былую славу… Можно, если постараться, сделать что угодно.

Интересно…

Интересно, как давно в высшем свете не гремело новостей о громких разводах? О, этот процесс был достаточно болезненным для каждой из сторон. Когда король отправлял свою королеву домой, мир с ужасом взирал на распавшуюся чету. Осознание приходило к челяди слишком резко… Правители – люди? Они могут опостылеть друг другу, не испытывать чувств?

Дверь не имела замка, но Джек не решался дернуть ручку... Словно что-то могло оттолкнуть его, заставить удалиться из собственных покоев. «Я король… Я король, в конце-то концов», – уверял себя юноша, подбираясь все ближе. Из-под двери задувал ветерок… Должно быть, в ванной комнате открыто окно.

Джек не делал резких движений. Он шагал медленно. Оттягивая момент встречи, сближения с препятствием. Эльза совершенно не ждала его, переживая… Она думала лишь о том, что зря забежала в ванную комнату, а не отшвырнула Катерину от двери и выбежала прочь, к кораблю… По волнам домой.

Волны.

– Эльза, не глупи, – произнес Джек где-то вдалеке…

Королева вспомнила воды океана и ощущения, испытанные на корабле. Первая их связь, что была совершенна, что произошла по обоюдному согласию. Последняя их связь, которой желала сама Эльза. Выпадет ли ей шанс? Сможет ли она желать Джека как тогда? Ведь, если подумать… Не было в этом ничего плохого.

– Мы же можем поговорить?

– Мы говорили, – отозвалась королева.

Ох уж эти ссоры. Джек вновь почувствовал себя мальчишкой, что кинул камень в маленького принца чужой страны. В тот день отец заставил его извиниться, поцеловать руку раненого мальчика и постараться забыть странный инцидент навсегда. Интересно, это в ту минуту Фридрих понял, что младший сын его будет проблемным? Нет. Гораздо раньше.

Нужно открыть дверь. Джек знал об этом, но что-то его останавливало. Перед глазами вновь встал образ супруги, чьи руки трясутся от боли, от ярости. Юноша сглотнул слюну, что скопилась в его рту. Он осторожно шагнул вперед… Идти больше некуда. Мысок уперся в накрепко запертую дверь.

Скрипучие здесь петли.

Эльза не обернулась, когда супруг ввалился в ванную комнату. Она сидела на холодном полу… Подобрав юбку, смотрела в окно. Слуги бегали по саду, выпалывая сорную траву, избавляясь от сухих веток и листьев, опавших за одну единственную ночь. Казалось, что все они слишком заняты, чтобы обращать внимание на что-то, не касающееся цветов и клумб.

– Я знаю, что ты достойна большего, Эльза.

Начинать извинения всегда сложно. Слова отказываются сливаться в предложения и составлять мысли. Джек замялся, остановившись недалеко от супруги. Он заглянул в окно, удивляясь тому, как высоко поднялось солнце. Время шагает гораздо быстрее, чем молодой правитель.

– Но я готов поклясться, что не ненавижу тебя… Хоть так, правда?

Наверное, ей стоило рассмеяться.

Но на губах Эльзы даже улыбки не было. Джек пытался хоть как-то разрядить обстановку, выгнать прочь напряжение и приободрить супругу. Но, как оказалось, он не знает, что нравится девушке, что так трепетна в его сильных руках. Может, очередная прогулка по саду уймет печаль? Что же там говорила Анна… Кажется... Шоколад?

– Прошу тебя, Эльза, не надо горячиться.

Почему она раньше не говорила ему так громко, требовательно? Может, девчонке бы повезло … И Джек бы успокоился, услышав? Королева так и не повернулась, потому юноша опустился рядом с ней. Он подтянул ноги к себе, стараясь смотреть туда же, куда и Эльза. Солнце взошло на середину неба и божественным глазом глядело на землю, любопытно стучась в каждое окно.

– Я был резок с тобой.

– Я не лошадь и не собака, Джек, – тихо вымолвила девушка. – И я не твоя собственность…

– Но ты моя жена.

Безусловно, юноша понимал, что не он один считает девушку приятной с виду. Среди знатных особ и грязных подданных Эльза слыла красавицей. Разумеется, каждый видел, что Катерина куда сильнее приманивает взоры, но светловолосая королева обладала особым шармом.

– Я просто хотел знать, что один имею доступ…

– Я королева, Джек, а ты – король. Никогда не будет так, чтобы… Чтобы мы принадлежали лишь друг другу.

Девушка замолчала, и в воздухе послышался звон тишины.

Тихий вздох вырвался из груди юноши, но не оборвал молчание, царившее в ванной комнате. Капля воды сорвалась с серебряного крана, плюхнулась в воду, разбив блестящую гладь воды. Девушка тихо шмыгнула носом, точно стесняясь своей досады. И почему Катерина Фрост никак не покинет ее мыслей?

Ссора выдохлась, у Эльзы больше не было слов, сил, чтобы доказывать Джеку хоть что-то. Он же не видел в этом ничего плохого и думал лишь о собственном удовольствии. Кто-то мог решить, что в такой жестокости молодого ума виноват не сам юноша, а лишь его окружение… Королева таких мыслей не разделяла. Она знала, что чистую душу не испортит даже улица, населенная ворами и убийцами, даже самый грязный район самой грязной страны.

– Ты слишком красива, Эльза, чтобы тебя не ревновать.

Как слащаво. Джек любил дарить девушкам комплименты, и эти милые фразочки рождались в его голове с безумной скоростью, небывалым умением… Вода вновь капнула из серебреного крана, оглушив Джека резким всплеском. Гладкие стены, что словно выдолблены в камне, блестели, когда ласковое солнце гладило их. Юноша заметил на губах девушки улыбку.

Но это было лишь нервным жестом. Эльза сжала губы плотнее, и краешек их быстро пополз вверх, превращая лицо ее в гримасу радости. Не настоящей и живой, а неумелой радости девушки… Что выходит замуж по расчету. Вся смелость словно сбежала от Эльзы, оставила ее в один миг. Пальцы дрогнули, крепко прижались друг к другу… Хоть бы Джек не заметил.

– Прошу, Эльза… Давай забудем об этом, – продолжал юноша.

Он позволил себе приобнять Эльзу, положил руку ей на плечо и притянул королеву к себе. Ее светлые волосы совсем растрепались… Должно быть, девушка старалась пригладить их руками, но в порыве злости лишь сильнее испортила сбившуюся за ночь прическу. Джек осторожно провел рукой по ее белым волосам, убирая их от бледного девичьего лица. Ее щеки – точно бархатные… Этой кожи так приятно касаться.

– Обещай, что… Что этого не повторится.

О, Господь, да он же не дурак. Джек слышит дрожь в голосе королевы, но не находит в ней страха. Он принял ее за гнев, горечь, за обиду, накатившую волной. Эльза осторожно повернулась к супругу, изо всех сил стараясь сделать вид уверенной в себе правительницы, особы, что не боится ничего и никого.

Губы Джека больше не липнут друг к другу.

Юноша раздает обещания направо и налево, но держит их крайне редко. Только время покажет, сколь крепки слова бывшего принца и как горячо то чувство, что рвет его грудь на части. Оно похоже на желание, туманящее разум, но на вкус совсем другое. Отдает сахаром, пахнет дорогой карамелью и тает на языке, растворяясь в сладости дней, проведенных рядом с королевой…

– Я обещаю, – полушепотом произнес он.

– Что ты обещаешь?

– Я стану лучшим мужем, королем и даже лучшим отцом на свете, Эльза.

В его голосе слышалось лукавство, но королева предпочла закрыть на это глаза. Может быть, если смелость вновь вскипит в ее крови, девушка сможет подумать об этом позднее. Эльза сжала кулаки, наклонившись к Джеку. Не то, чтобы ей очень хотелось сделать это… Но что-то шепнуло: давай.

Губы короля теплее, чем уста его королевы. Она первый раз целует его по собственной воле? Да, да, наверное… Если бы это случалось прежде, Джек запомнил бы. Железо. Он почувствовал легкий привкус железа на своих губах, прежде чем ощутить знакомый сладкий запах ее кожи.

Словно бархат… Как же Джеку хотелось сорвать с девушки ее сари и бросить его на пол, чтобы ткань не мешала. Эльза переборола страх и позволила себе ласково провести пальцами по щеке супруга. Оттенок его кожи слишком схож с ее, но на ощупь плоть их совсем разная. Словно наждачная бумага с одной стороны и другой встретились вместе, повернувшись друг к другу.

Касания Эльзы нельзя назвать смелыми, но она удивительно легко заставила Джека судорожно втянуть носом воздух… От одного ее касания, от сладостного стона, что уже родился в мозгу юноши… Она чудесна. Чудесна с этой краской стыда на лице… Удивительно, как быстро чуткость дала свои плоды. Секунду назад Джек был ненавидимым, но сейчас, извинившись перед ней, получил поцелуй.

Котел, хранивший желание Джека, бурлил, страсть его переливалась через край, и когда месиво это выливалось на горящие угли, Джек тихо порыкивал, приближаясь к Эльзе все сильнее. Его бледные пальцы уже перебирали ее волосы, а вторая рука упала девушке на колено… Но юноша знал, что не посмеет приступить к делу, не получив сигнала.

Ооооо, Джек умел их распознавать. Даже когда служанки, что попадали в его жадные руки, брыкались, принц понимал, кто из них действительно не настроен на столь близкие отношения, а кто лишь играет недотрогу, в тайне мечтая о подобной «встрече». Но то чувство, что грело грудь ночами, притупило интуицию Джека.

– Здесь жарко, – шепнула девушка, отрываясь от губ супруга.

Щеки Эльзы действительно пылали яркой пунцовой краской, что Джек принял за стыд. Она так удивительно красива в своих просьбах… О, если бы королеве понадобилось что-то, если бы она, уподобившись Катерине, просила бы Джека о драгоценных камнях и дорогих платьях, он сделал бы все, лишь бы заставить эти тонкие губы сложиться в улыбку.

– Мне очень жарко, – вновь произнесла она.

И дыхание ее участилось…

Королева постаралась приподняться с пола, но Джек не стал помогать ей. Потому она лишь опустилась на землю, точно тряпичная кукла. Воды, как назло, не было. Из крана стекали одинокие капли, оставшиеся там еще со вчерашнего вечера. Насосы включают лишь в определенное время.

Но ей же жарко. Джек знал, что должен сделать хоть что-то… Да, мальчишка с самого раннего детства дал всем понять, насколько он смел. Но так открыто показать сущность, явить супруге существо, спрятанное под бледной кожей… Будь на месте Эльзы Катерина, Джек бы ни за что…

Он знал, как сможет охладить воздух, окруживший «влюбленную» пару. И Джек выполнил задуманное. Его пальцы коснулись каменного пола, и длинные полосы мороза поползли по нему, нагоняя друг друга. Они кривились, не могли идти прямо, то и дело давая отростки. Словно ветви деревьев…

Краем глаза Эльза заметила следы мороза, карабкающиеся по полу. Их цепкие пальцы были ей хорошо знакомы… Девушка замерла, не в силах понять, как это произошло. Одна ее рука томилась на груди Джека, вторая придерживала его стремительно теплеющую щеку.

– Я не…

В глазах девушки отчетливо виднелся испуг.

Это не должно было случиться так. Джек долго планировал признание. Может быть, может быть именно это и заложило в грудь его злость, именно эта тайна, рвавшая его на части... И позже она вылилась на королеву, словно котел раскаленного железа. Эльза попыталась встать с пола, опасаясь, что навредит «драгоценному» супругу, но тот остановил ее.

– Это не ты.

Джек относился к той части мира, что знала о «секрете» королевы. Он женился на ней, имея представление о том, что таится в девушке, он прекрасно понимал, с кем имеет дело. Эльза же ничего не знала о супруге. О той схожести, что приближала их друг другу на такое непростительное расстояние. Девушка облизнула нижнюю губу, вперив в Джека непонимающий взгляд. Ванная комната стала казаться слишком большой для них двоих, в ней словно чувствовалось присутствие чего-то… Третьего.

– Но…

– Эльза, – громче произнес Джек. – Это не ты.

Его пальцы…

Бледные. Бледные, как ее собственные… У них словно одно тело на двоих. Природа дала Эльзе те же бледные краски, что и Джеку. Юноша поднялся, нехотя отпуская Эльзу. Его руки стали холодными… Или они были холодными все это время? Теперь королева не могла вспомнить.

Два коротких шага позволили юноше приблизиться к крану. По серебристому металлу пробежало его искаженное отражение. Эльза замерла, ожидая зрелища. В глубине души она уже понимала, что произойдет секундой позднее. Джек коснулся крана, и капля, что томилась на его конце, заледенела.

Так просто… Небрежно. Эльза неосторожно поднялась с места, зацепив подол платья. Рыжая ткань сползла с бледного тела и лужей растеклась по полу. Девушка даже не заметила, как осталась лишь в нижней юбке, да тоненькой майке. Ей и не было дела до таких мелочей. Королева прошла вперед, втайне надеясь, что это ей не привиделось. Когда аккуратная ладонь коснулась серебряного края, девушка замерла.

Как же холодно.

Как приятно холодно. Его кожа словно совсем иная на ощупь. Что-то знакомое послышалось в воздухе. Словно горячий воздух пустынных земель сменился благородным ощущением близости гор. Эльза сморгнула слякоть, скопившуюся у самого края ресниц. Девушка осторожно посмотрела на мужа.

– Я давно хотел сказать, что умею… Кое-что.

Она чувствовала странную связь в эту секунду. Точно невидимые нитки тянули ее к мужу… Их разделял всего шажок, и он пропал слишком быстро. Девушка подошла к Джеку, ведомая порывом накатившей на нее нежности. Их губы вновь коснулись друг друга, но на этот раз королева испытывала желание наравне с самим Джеком, чувствовала, что сердце ее бьется чуть быстрее. Ее тело словно тоже стало холоднее.

Приятно знать, что рядом с тобой человек, понимающий тебя, разделяющий невзгоды, выпавшие на твою душу. Анна частенько говорила Эльзе, что понимает ее, но это же совсем другое… Ты не можешь понять то, что случилось с кем-то другим, не тронув тебя и краем руки.

Его холодные пальцы липли к ее коже, оставляя на ней следы.

Или же Джек был теплым? Какая теперь разница… Гнев сменился радостью, а смелость вновь прильнула к уже побелевшим щекам, став ярким румянцем. Кровь кипела внутри Джека, и он осторожно опустил Эльзу на пол. Та сползла прямо в ванную, что словно была выдолблена в полу. Приятное чувство мазануло по ее животу, когда юноша одним движением стянул с себя рубаху.

Да, супруг хорошо сложен. Нельзя отрицать его достоинств, отвлекаться лишь на худшие из качеств. Джек даже не снял одежды с Эльзы… Он целовал ее шею, с умением хищника находя самые чувствительные участки. Королева легко подрагивала в его руках, ее живот касался его стального пресса, покрытого испариной. Эльза слышала, что Джек был солдатом, и в его теле отчетливо виднелась вся тяжесть тренировки войной.

Она раньше не замечала этого мелкого шрама, что был даже белее, чем его лоснящаяся кожа, так похожая на кость. Юноша почти незаметно улыбался, спускаясь к груди королевы… Когда его пальцы скользнули между ног девушки, он с радостью отметил, что супруга промокла от нетерпения. Тело начало предавать королеву не так давно…

– Эльза, так тебя это…

– Ну же, – шепнула она, прикрывая глаза.

Что-то внутри клокотало, толкало сердце вперед все сильнее, сильнее, сильнее. И Джек не мог не послушаться этой мольбы. Он, словно трепетный поклонник, приник к губам своей королевы. Как сладки ее уста в такие минуты, как приятно было касаться их в который раз, ласкать. Мять… И девушка отвечала лаской на ласку.

Когда Джек вошел в нее, Эльза тихо вскрикнула. Ее ладонь, что покоилась на спине юноши, вмиг стала тверже. Острые коготки впились в его кожу, заставляя ту покраснеть. Холодно, как же холодно… Как же приятно холодно вокруг. И как он горяч, как контрастен и сладок…

– Джек… – шепнула Эльза.

Как сладок момент.

Для них обоих. Королева чувствовала, что внизу вновь что-то клокочет. Но все ниже и ниже, спускаясь к самому нутру. Девушка закусила губу, стараясь не кричать. Она все боялась, что крики ее услышат. Возможно, если бы Джек рассказал ей о том, сколь толсты эти стены…

Эльза чувствовала его в себе, но не знала, сколь быстры движения юноши. Она лишь стонала в его объятьях, прижимала к себе, надеясь, что это никогда не кончится. Слабость кружила ее телом, словно ветер, играющий пером… И только желание давало ей силы, только это сладкое чувство, что текло по ногам.

А потом они задрожали… Ее ноги, ее руки. Все ее тело дрожало, все ближе прижимаясь к Джеку. Юноша же закончил все тихим звериным рыком, уткнулся супруге в шею, опалив ее бледную кожу своим горячим дыханием. Горячим ли оно было? В тот момент никому из них не было до этого дела.

20. Лунное озеро

– А ты можешь…

Голос девушки внезапно стих, и потолок сохранил его слабый отзвук. Короткое эхо оттолкнулось от стен, пролетая под высокими сводами снова и снова. Юноша блаженно прикрыл глаза, проводя рукой по спокойной глади воды. Ему всегда нравилось бывать здесь, ощущать себя царем, единственным живым созданием, что способно выдержать наслаждение, что остальным кажется мукой.

Оказалось, что делиться запретными водами куда приятнее.

Ощущение избранности не прошло, оно усилилось, став тяжелее и вкуснее. Юноша неторопливо перебирал ногами, осторожно рассматривал дно. Он помнил, что чуть дальше от берега будет глубокая яма, и вода в ней синяя-синяя, ведет в глубину чего-то темного и страшного... Джек улыбнулся, подобравшись к Эльзе.

– Могу, – ответил Джек.

– Ты же меня не слушаешь, – изобразив обиду, парировала королева.

Воды подземного озера слишком холодны для людей, состоящих из чистого тепла. Внутри Эльзы же был только лед, и вода, омывающая ее стопы, только делала его крепче. Девушка кротко улыбнулась, когда Джек потянул ее ногу на себя. Он все пытался стащить супругу вниз, искупаться вместе с ней еще раз.

– Зачем тебе тратить время на слова, если я и так все знаю? – спросил юноша.

Ступени, на которых отдыхала супруга, были шершавы. Джек боялся, что кожа его несчастной Эльзы может повредиться, обрести нежелательную «красоту» шрамов, потому прекратил тянуть. Девушка сморщила носик, кротко улыбнувшись. Такое обращение с Джеком, которого стоило бояться, казалось ей странным. Впрочем, разве жене не положено… Любить?

Звуки здесь совсем другие.

Голоса и шлепки воды поднимаются ввысь, точно облака, сотканные из звука. Там они наливаются светом, пока не покинут своды подземного убежища навсегда. Юноша улыбнулся, когда Эльза спрыгнула вниз. У берегов вода доставала ей чуть выше колен, но если идти дальше, то она быстро дойдет до острых плеч.

– Смотри, – шепнул Джек.

Но в подземной пещере словно не существовало тихих звуков. Голос Джека был в несколько раз громче, чем обычно. Слова отдавались эхом… Рука Джека медленно поднялась из-под воды, послышался короткий всплеск. Королева замерла, ожидая. Интересная вышла игра… Интересная.

Юноша улыбнулся, прикрыв очи. Он уже знал, что девушка ждет, но не спешил действовать. К чему гнать так быстро? В конце концов… У них впереди слишком уж много времени, которое нужно занять чем-то не только приятным, но и интересным. Если Джек все еще мог… Выбрать иное занятие, то Эльза желала передохнуть от уже выполненного.

Голубоватое свечение заняло его бледную ладонь, свет искрился инеем. Эльза узнала магию, почувствовала ее близость, улыбнувшись. Воды такие теплые и холодные одновременно… Как Джек. Он далекий, он близкий… По поверхности воды пробежали длинные нити морозных узоров, когда юноша опустил руку. Они тянулись к Эльзе, словно пальцы бездыханного мертвеца, желавшего в последний раз ощутить дыхание жизни на своей иссохшей ладони.

– Давай, не волнуйся, – вновь шепнул юноша.

Но это не так легко.

Ее же всю жизнь учили не тому. Силу нужно прятать, ей не нужно гордиться. Девушка хорошенько запомнила урок, преподанный родителями много лет назад. И теперь, когда их уже нет в живых, Эльза все еще слышит голос отца, когда снежинки танцуют в ее ладонях. Ради этого они умерли?

– В этом нет ничего плохого, – ободрил ее Джек.

Королева закрыла глаза. Ее пальцы медленно сжались, словно стараясь ухватить кусок холодной воды. Мороз, что медленно полз к девушке, остановился. Узоры поплыли в разные стороны, пока не достигли края пещеры. Странно это… Нигде больше магия не издавала это приятное сине-голубое свечение.

За всей этой какофонией тишины девушка и не заметила, как ловко Джек подобрался к ней. Руки юноши обвились вокруг ее талии, притянув супругу к себе. Эльза решила, что сейчас он окунет ее в воду и засмеется, как глупый ребенок, но юноша лишь ухмыльнулся, свершив задуманное. Эльза почувствовала, что на щеке ее отпечатался след влажных губ. Теплый след, что грел ее еще долго.

– Наверное, нужно было сказать раньше, – пожаловался юноша.

– Это многое могло… Облегчить.

Джек снова улыбнулся.

Казалось, что губы его уже ослабли от бесконечной растяжки, от постоянного движения. Но нет… Он все продолжал улыбаться, когда обдумывал… Что же могло пойти лучше, сообщи он с самого начала? Ведь Джек чувствовал родство с Эльзой давно, но это не мешало ему быть столь грубым…

– Наверное, мне просто нужен был сигнал к действию.

Неплохой получился сигнал. Небольшая истерика, составленная из накопившегося в душе горя, злости, что клокотала где-то в горле… Эльза уткнулась Джеку в плечо, вдохнув свежий запах его холодной кожи. Он точно соткан из снега, состоит из тысячи льдинок, что касались друг друга слишком плотно, создавая плотную ткань. И этот танец снега и льда был прекрасным…

– Нам не пора обратно?

Пора.

Юноша понимал, что молодая чета провела под землей слишком много времени. Должно быть, слуги уже ищут их, чтобы наконец позвать к ужину… Или к обеду? Джек еще в детстве заметил, что время здесь течет совсем не так. Он поднял голову, решив посмотреть в отверстие, проделанное в высокой крыше… Небо розовело, как щеки смущенной барышни…

– Да, пора, – ответил супруг.

Он помог Эльзе выйти из воды, придерживая ее за руку. Пол пещеры был скользким, а ступни девушки слишком слабы. Королева аккуратно оделась, надев опрятное платье. Джек сказал, что она может выбрать любое из сари, что спрятаны в ее шкафу… И Эльза надела небесно-голубое, подходящее к ее бледной коже. Ткань была легкой, словно сотканной из облаков, что должны были вылиться дождем на головы крестьян.

Ступени тянулись долго… Но только потому, что супруги не желали покидать прохладных сводов пещеры. Джек шел медленно, а Эльза смиренно держала юношу за руку, не желая или не смея прибавить шагу, чтобы поторопить его. Розовое небо над их головами становилось все темнее, но супруги не могли этого видеть. Они возвращались во дворец.

Стены не выказали никаких эмоций, заметив будущего короля и королеву.

Странно, правда? Эльзе всегда казалось, будто ее замок в Эренделле чувствует своих хозяев и радуется, ощущая их шаги на своем полу. Может быть, все постройки по-разному относятся к своим жильцам? Одна из служанок поджала губы и шмыгнула в первую открытую дверь, увидев молодых супругов.

– Жарко, – заявил юноша, открывая дверь собственных покоев.

«Да», – чуть не сорвалось с губ супруги.

Но ответ ее застыл в горле. Их же больше не двое… Отворив дверь, Джек заметил, что в его покоях уже кто-то был. Две пары глаз мгновенно обратились к вновь прибывшим и с небывалым интересом принялись рассматривать их… Темноволосая королева улыбнулась, подтянув лишь один уголок ее пухлых красных губ.

– Мы уже решили, что вы не появитесь! – состроив скорбную задумчивую улыбку, произнесла Катерина.

– А так можно было? – еле слышно спросил Джек.

Он нахмурился, отпустив руку жены, но после пожалел об этом. Хотелось сжать ее ладонь крепче, чтобы ощутить это чувство… Принадлежности. Он – ее, она – его. Навеки. Ведь они дали клятву перед народом, поклялись друг другу и самим себе. Да, в эту минуту, ему нужно было вспомнить об этом.

– Вы пропустили ужин, но это ничего… Мы вам кое-что принесли, – протянул Бертрам, улыбнувшись.

Для Джека такое внимание было странным, но смутное понимание происходящего уже валялось в его голове. Эльза же принимала такое обращение за простую братскую заботу. С первого взгляда она решила, что между родственниками не все гладко, но сейчас… В конце концов, в семье не должно быть разлада.

– Это так… – начала Эльза.

– Неуместно, – закончил Джек.

Бертрам не удивился столь резкому ответу, а Катерина недовольно сморщила нос. Она не привыкла, чтобы Джек обращался с ней так грубо. Девушка осторожно поднялась со скамейки, на которой сидела уже долгое время, заставила себя прикрыть глаза, стараясь не выдать гнева.

– Забота кажется тебе неуместной?

Да.

Наверное, когда живешь во дворце, полном слуг, забота со стороны равных кажется тебе странной. Каждый раз, когда Катерина порывалась вытереть сыну нос или убаюкать его, сменив няньку, Джек только удивлялся. Он никогда не думал, что можно питать к ребенку, к человеку такую любовь…

Ему только предстоит получить ее, словно в награду за те года… Года, проведенные на войне, за те дни, что он пролежал среди подгнивающих трупов, прикинувшись почившим. Но будущее не творится само по себе, его создает сам человек. И Джеку еще предстояло выбрать путь… Как и Эльзе.

– Тише, братец, тише. Мы принесли пряный чай, прямо как ты любишь, – поднявшись, вступился Бертрам.

– В такую жару? – спросила Эльза.

Она старалась улыбаться, но обстановка не желала остывать. Девушка не видела глаз супруга, но знала, что взгляд его впечатан в лицо старшего брата. Напряжение нарастало, пока тишина висела в воздухе, словно топор палача. И даже самая милая из улыбок Эльзы не могла прогнать его прочь…

– Мы подумали, что вы замерзли, – пропела Катерина.

Именно пропела. Голосок ее стал таким медовым, губки аккуратно сложились в трубочку, словно при поцелуе. Джек на секунду прикрыл глаза… Катерина знала о его силе, но Бертрам… Бертрам мог слышать про Эльзу, но поверил ли он услышанному? Братец, конечно, был неисправимым трусом, но не дураком. И черт его знает, кто увидит правду в похожей истории.

– Вы же ходили к реке, да? – спросил старший из братьев. –Купаться.

– Да, – соврал Джек. – Благо, что погода позволяет.

Катерина снова улыбнулась.

О грубости Джека словно бы и забыли, и тихая семейная беседа начала расцветать, как роза в королевском саду. Эльза смертельно устала за день и надеялась, что покои окажутся пусты, что она сможет обездвижено упасть на высокую кровать и потеряться в чертогах длительного сладкого сна… Но ей не повезло. Да и Джеку, видимо, тоже не нравилось общество братца и его супруги.

Юноша прошел вперед и уселся на подушку, кинутую на пол вместо стула. Супруга последовала его примеру. Она придержала подол юбки, усаживаясь на подушку, так любезно предоставленную ей. Катерина и Бертрам сели напротив, чтобы поддержать молодых супругов. Наследник престола отважился взять еще горячий чайник и разлить чай по маленьким чашечкам.

Посуда оказалась самой простой, сделанной из глины, чей цвет напоминал Эльзе копоть. Странно, но чайник блестел, словно его покрыли прозрачным лаком… Светловолосая королева пододвинула к себе кружку и сделала мелкий глоток. Пряный чай обжигал язык, грел, словно внутрь тебя заливали жидкий металл. Эльза заметила, что на маленьком каменном столике лежала глиняная тарелка, на которой красовались ломтики разнообразного сыра и пара капель меда.

– Как хорошо, что вы все-таки выбрались на улицу! – заметила Катерина, отпив чаю. – Но вы же помните о завтрашней вылазке?

Эльза посмотрела на супруга.

– Какой вылазке, Катерина? Хочешь опять выехать за лечебной грязью, чтобы кожа перестала шелушиться после загара? – спросил Джек.

Девушка одарила его самым холодным своим взглядом. Впрочем, темноволосая королева давно уже поняла, что в ответ на любую свою любезность получит только колкость. Бертрам не вступился за жену, и Эльза заметила, что по его губам прошлась тень улыбки. Может быть, между ними не все так хорошо, как казалось?

– Мы собирались пройтись до речного храма, – продолжил Бертрам. – Эльза, вы когда-нибудь катались на верблюдах?

Королева опешила. Какой резкий поворот беседы… Джек припал к своей кружке, громко поглощая жгучий чай. Нет, он уже не был таким горячим, но перец жег щеки и губы, заставлял нос гореть красным румянцем. Наверное, такой чай хорошо пить в холодную погоду, когда кончики пальцев немеют, а волосы и ресницы покрываются сосульками. О, в Эренделле бывают такие деньки…

– Я не…

– Она не пойдет, – закончил за Эльзу Джек, гадко улыбнувшись. – Завтра мы отплываем домой, братец.

Чашка Катерины с лязгом опустилась на стол. О, нет… Она не может так просто потерять верного ей пса. Ведь именно таким Джек и был в ее глазах несколько прошедших лет. Жаль, что импульсивная королева и не заметила, что и сама была игрушкой в его тонких бледных пальцах.

– Так скоро?

Эльза не ответила, но Бертрам задал вопрос именно ей. Она видела это во взгляде, направленном точно в голубые, словно лед глаза. Девушка вновь подняла кружку, сделав небольшой глоток. Она надеялась спрятаться за ней от разговора, в котором должен был участвовать лишь ее супруг.

– Да, домашние дела ждут…

– Я-то думала, что твой дом здесь, – прошипела Катерина ответ.

Она даже не пыталась прикинуться незаинтересованной. Наверное, в тот момент в сердце к Эльзе и попало подозрение… Что, если Джека и Катерину связывает что-то более глубокое? Но в тот злосчастный миг Эльза не стала развивать эту мысль. Она забылась, поглощенная тысячью другими.

– Нет, больше не здесь, дорогая сестра.

Юноша и прежде звал ее так, но лишь после серьезной ссоры.

– Куда же вы так спешите? – спросил Бертрам, отставляя чашку. – Море не покроется льдом еще несколько месяцев, да и грозовой сезон не скоро.

– В Эренделле нет правителей, кроме нас, разумеется…

Бертрам нахмурился, вновь припав к своей чашке. Ему не нужно было напоминать о том, что отец собирается жить долго… Но Джек не упустил шанса напомнить. Он знал, сколь сильно брат жаждет сесть на трон, как горячо жжет его желание власти. Фридрих и сам это понимал, видел таящуюся в сыне угрозу, но не мог отказаться от наследника лишь из-за своих подозрений.

Наследник престола поднялся с места, подав руку Катерине. Девушка хотела встать сама, но не решила оттолкнуть супруга на глазах Эльзы… Чужестранки, что увела из ее рук самую любимую из игрушек. Королева тряхнула темными гладкими волосами, улыбнулась Джеку, словно ничего и не случилось…

– Не стоит принимать решение второпях, – произнес Бертрам.

– Может быть, вы успеете передумать? – спросила темноволосая девушка.

Эльза отвела взгляд, понимая, что она ничего не может решать. Здесь Джек раздает приказы, и когда прозвучат его слова, «Невинность» покинет порт и вернется в родные воды. Только юноша мог решать судьбу своей супруги, судьбу королевства, что получил в руки так недавно.

– Нет, – ответил Джек, когда дверь открылась перед незваными гостями.

21. Две королевы, один король

 Ваше высочество, я приношу глубочайшие… Глубочайшие извинения, – пробубнил Вильгельм, кашляя.

Тяжело было вот так просто стоять над постелью больного и смотреть за тем, как его ослабевшие губы шепчут слова, которых не нужно произносить. Эльза понимала, что он не делал этого намеренно, но легче от понимания не становилось. Джек бушевал, точно самая черная из грозовых туч. Слова его, словно гром, словно молнии… Они лились дождем брани на головы слуг.

– Все в порядке, – прошептала Эльза, положив руку на дрожащую ладонь Вильгельма. – Это все не твоя вина.

Мужчина вздрогнул. Кожа его была горячей, а ухоженные обычно усы растрепались. Веки над серыми глазами подрагивали, а губы судорожно шептали что-то… Лекарь вертелся рядом, готовя разнообразные снадобья, чьих названий так и не произнес. Его смуглые пальцы сжимали в руках ступку и судорожно разминали пахучую траву… Это что, базилик? Розмарин?

Вильгельм сомкнул губы, когда к его рту поднесли мисочку с очередным зельем.

Порция темно-зеленой жижи отправилась в его рот, обожгла язык и заструилась вниз по пищеводу. Должно быть, пойло было отвратительным на вкус, ведь Вильгельм не желал его принимать. Советник же всегда был рассудителен, до жути правилен. Он принимал самые трудные решения и совершенно не боялся последствий. По крайней мере, так казалось с виду…

– Это вода, наверное, это была вода… – жаловался Вильгельм.

Хорошенькая женщина промокнула советнику лоб, убирая бусинки пота, скопившиеся на его коже. Лекарь кивнул Эльзе в сторону двери, и она поняла, что это значит. У местного врача был к ней серьезный разговор. Девушка осторожно выпустила скользкую руку больного из своих ладоней и неторопливо вышла из комнатки вслед за лекарем.

Вильгельма отправили в лазарет при Лунном Дворце, чтобы там им занялись быстрее. Фридрих решил, что под круглосуточным присмотром специалистов, его гость поправится куда быстрее… Но, тем не менее, король понимал, что как только мужчина выздоровеет, Джек соберет вещи и отправится в свой новый дом… Обустраивать королевство, что ныне принадлежит ему.

– Что-то серьезное? – обеспокоенно поинтересовалась девушка.

– Боюсь, что это сложно объяснить…

Эльза не могла определить точный возраст лечащего врача.

Смуглая кожа, как и у всех местных жителей, словно была покрыта тонкой защитной коркой. Эльза не отважилась дотронуться до них, но готова была поклясться, что кожа местных людей тверда, словно наждачная бумага. Над верхней губой мужчины виднелись жидкие черные усики, а его черные волосы были гадко прилизаны… Под глазами залегли тени, и в зрачках плескалось беспокойство. Словно больной был близким родственником врачу.

– Солнечный удар и небольшое пищевое отравление, Ваше Высочество, – признался лекарь. – Частое явление среди наших гостей, не привыкших к такой… Обстановке.

– Как скоро он поправится?

Этот вопрос больше всего заботил Джека. Он грезил возвращением домой, ждал, что корабль вот-вот отплывет, качнувшись на волнах, словно сухой лист. Девушка смотрела на лекаря прямо и ожидала прямого ответа… Но мужчина потупил взгляд, словно прикинув в голове дату кончины больного…

– Сложно сказать, – признался он. – Стадия тяжелая. В некоторых местах кожа сожжена сильнее, и боль ухудшает дело. Больной ворочается… Думаю, что мне понадобится около двух-трех недель.

Почти месяц…

Эльза знала, что Анна и Кристофф справятся с руководством страной, но не могла с такой же уверенностью говорить о Джеке. Супруг и без того долго ждал отъезда, оберегал мысль о том, что Эренделл жаждет его возвращения. Девушка смиренно кивнула. В конце концов, она не может жертвовать здоровьем советника ради чужих амбиций.

Лекарь удалился быстрее, чем его королева. Девушка еще с минуту постояла у двери, решая, следует ли ей и дальше беспокоить больного. Эльза поджала губы, стыдясь чего-то, и удалилась, тихо шаркая ногами. В Столице Объединенного Королевства не признавали деревянных построек. Дерево сгорает быстро, а камень сохраняет прохладу, держится слишком долго…

Небо затянули облака. Странно было видеть солнечный край в холодном окружении серых туч. По рукам Эльзы прошлись мурашки. Ветерок был теплым, даже горячим, но это ласковое касание будило в королеве странное чувство. Предвкушение. В воздухе висело что-то… Грядущее, тянущее, интригующее.

– Пройдемся?

Девушка обернулась.

Сегодня ее светлые волосы стали хорошенько уложенными кудрями. Они прикрывали плечи молодой королевы, обрамляли ее круглощекое лицо, закрывая собой здоровый розовый румянец. Эльза вновь опасливо поджала губы, но на этот раз никто не мог бы ответить за нее. Девушка сдержанно кивнула, улыбнулась, как могла…

– Конечно, – ответила она Катерине.

Темноволосая королева не улыбнулась в ответ. Вид ее вообще не выражал доброжелательности. Наверное, в этот раз злость одолела хитрость в неравном бою и воцарилась над иными чувствами и помыслами. Девушка шла вперед, а Эльза шагала за ней, точно осужденная. След в след… Такие разные королевы, казалось, не могли иметь точек соприкосновения…

Фасоль росла быстро, поглощала жаркий воздух с особой жадностью. Белые лепестки цветов опали, и стручки впитывали в себя все соки богатой почвы. Эльза окинула взглядом последние белые соцветия, наполовину опавшие за столь краткий срок. Приятный аромат тысячи цветов струился по дорожкам, петляя из стороны в сторону. О, этот дивный медовый запах…

– Похоже, Ваше плавание отменяется, – ехидно заметила Катерина.

Темноволосая королева стояла к ней спиной, потому Эльза не могла заметить улыбки на ее хорошеньком лице. Катерина остановилась у бортика, оперлась на него… Эльза встала рядом, устремив взгляд вдаль. Высокие песчаные горы смотрели на нее в ответ, дышали жаром полуденного солнца… До земли расстояние было незначительным. Эльза и не замечала раньше, что у дворца есть небольшой уклон прямо под боком.

– На несколько недель.

Катерина повела плечами.

– Надеюсь, что Вам тут понравилось, – не задав вопроса, произнесла девушка. – Разве что, жарковато для новичков.

Эльза непонимающе поглядела на собеседницу. К чему все эти вежливые фразы, которые совершенно ее не интересуют? Ледяная королева не была глупой и могла ощутить неприязнь, исходящую от Катерины. Эльза понимала, что разговор должен был идти не об этом… Зачем же тянуть, если обе они не в восторге от общества друг друга?

– Чудесный край, – ответила девушка. – Вы хотели спросить о чем-то?

– Да, – холодно ответила Катерина.

Ее лицо не выражало ничего. В силуэте плотно сложенных губ виднелась напряженность, смешанная со злостью… Но для Эльзы она оказалась невидимой. Может потому, что королева любила видеть в людях только светлую сторону? Или в этой сладостной слепоте виновата глупость?

Тандо играл прямо позади матери. Он пришел тихо и спешно уселся на каменный пол, даже не поздоровавшись с Эльзой. Не потому, что малыш был невежлив, просто тот слишком занят игрой. Девушка не обратила на него никакого внимания. В конце концов, что значит в этом мире ребенок?

– Откуда у Вас эти синяки, Эльза? – спросила Катерина, взглянув на запястья Эльзы.

Следы еще не сошли. Светловолосой королеве показалось, будто вся ее кожа усыпана отпечатками ее любви. Холодок пробежал по плечам, минуя позвоночник, спускаясь по лопаткам… Что придумать в оправдание? Можно ли выдумать разумную причину? В глубине души Эльза все равно понимала, что Катерина спрашивает только из вежливости. Ведь она уже знает ответ.

– У меня чувствительная кожа, – ответила девушка.

– Кто из нас к этому не чувствителен?

К чему, Катерина?

Но Эльза не стала задавать вопросов. Она вообще не желала вести разговоров с девушкой, что сейчас так мило вела беседу, которая не приведет ни к чему хорошему. День клонился к середине. Солнце лениво ползло по горизонту, медленно подбираясь к экватору. Яркие лучики уже начинали надоедать и пробиваться сквозь облака, становиться теплее, чем было приятно местным жителям…

– Если Вам нужна моя помощь… – аккуратно начала Катерина.

– Благодарю. Я сообщу Вам… На этом все?

Эльза отчетливо дала понять, что разговор окончен… Но темноволосая королева не сдавалась. Она перестала петлять, разговор ее принял нужное руcло, словно послушная река. Когда Эльза развернулась, чтобы удалиться, Катерина преградила ей путь. Изящной рукой она обвила перила, ограждающие ее от обрыва… Пышная грудь виднелась в разрезе неизменно красного платья…

– Послушай-ка, – начала она, и голос девушки стал совсем другим. – Если ты решила, что сможешь изменить его, то сильно ошиблась.

– Откуда Вам знать? – нарочито спокойным тоном произнесла Эльза.

Казалось, что Катерина ожидала другой реакции. Ее пухлые губы в момент сложились трубочкой, а затем складки на них разгладились, появился блеск слюны… Темноволосая королева приподняла бровь, оценивая соперницу. Она не считала Эльзу ровней, решив для себя, что нет другой красоты кроме страсти…

– Я столько лет… – Катерина осеклась. Специально или не намеренно? – Я столько лет прожила с ним под одной крышей…

– Я из другого теста, – ответила Эльза.

Она чувствовала злость, что с каждой секундой все сильнее давила на легкие Катерины. Девушка подняла подбородок и ее длинный тонкий нос стал казаться неприятным, портящим картину также, как щербинка меж передних зубов. Королевы смотрели друг другу в глаза, и каждая из них все сильнее уверялась в собственном превосходстве…

– Не то, что он… Правда? – съехидничала девушка. – Джека всегда притягивали необычные зверюшки, я-то знаю…

– Откуда? Вы были необычной зверушкой? Слабо верится при всей вашей… Заурядности, – позволив себе дерзость, ответила Эльза.

И колкость ее попала в цель. Катерина вся сжалась под тяжестью гнева, что свинцовым кольцом сдавил ее плечи. Девушка заставила себя улыбнуться, показать зубы… И губы ее оказались слишком кривыми. Тандо, словно почуяв приближение бури, удалился. Он забрал игрушки, раскиданные по полу беседки, и ушел, скрылся в ближайших к нему кустах. Наверное, Эльзе следовало сделать также…

– Подцепили ехидство?

– Просто надеюсь, что никто не будет лезть в мою личную жизнь, – почти виновато призналась королева.

Катерина засмеялась… И ее голосок обернулся звонким колокольчиком. Звук был приятным, раскатистым. Эльзе показалось, что он отразился от потолка беседки и медленно пополз вверх, цепляясь изящными пальцами за выступающие бордюры Лунного Дворца.

– Здесь тебя не оставят в покое, – призналась темноволосая королева, и голос ее внезапно стал серьезным. – Ты знаешь, скольких служанок он лишил чести?

Эльза не заблуждалась.

Она не сомневалась в способностях мужа и знала, что он может совершить что-то подобное. Девушка осторожно приподняла подбородок, поглядев в сторону моря. Соленый воздух не так остро ощущается при сильной жаре, теряется на фоне других факторов…

– В каждой стене уши, и я советую тебе быть осторожной.

Эльза поняла, что слышит не предостережение, а умело скрытую угрозу. Она не могла так просто спросить об этом Катерину. В королевских кругах не принято выражать свои мысли прямо, и все эти намеки слишком сильно утомляют слух и воображение каждого члена высшего общества.

– И если ты хочешь и дальше подсасывать его деньги, должна делиться…

Светловолосая королева нахмурилась, повернувшись к собеседнице. Ее ладони сжались, став острыми кулачками. О, Эльза могла бы ошпарить ее холодным ударом, но в бессильной злобе сдержала порыв. Девушка холодно ухмыльнулась, собираясь что-то ответить… Но ребенок, выскочивший из-за угла, спугнул напряженную беседу своей лучезарной ухмылкой.

– Мам, ящерица!

Тандо гордо продемонстрировал темно-синюю ящерку.

– Отпусти ее, милый…

Катерина вновь улыбнулась, сделав вид, что она хозяйка ситуации. Она не обронила и слова, прежде чем удалиться. Молодой принц протянул королеве-матери руку и зашагал рядом с ней так гордо… А Эльза смотрела им вслед… На секунду ей показалось, что глаза Тандо блеснули металлическим серым светом.

22. Ничего не меняет

Нет, здесь не может быть ошибки.

Эльза знала, что глаза никогда прежде не обманывали ее… То, что лед в глазах ребенка блистал со страшной силой, было заметно далеко не всем, но как назло, его заметила именно та, от кого его следовало скрыть сильнее всего. Нельзя было винить мальчишку в грехе его родителей, но королева с ужасом поняла, что испытывает к Тандо дикую ненависть.

Из ревности? Трудно ответить. Нельзя было подумать, что Эльза безумно влюблена в мужа, но она и не ненавидела его…Наверное, чувство собственной значимости оказалось задето тем фактом, что ребенок мог принадлежать человеку, что самовольно стал ее супругом…

Катерина не глупа. Она не могла сказать об этом прямо, только намекнуть, что ей вполне удалось… Бледные пальцы Эльзы вцепились в перила, но она не смогла удержаться… Сердце ухнуло вниз, веки опустились. Если у Джека есть наследник, если он считает этого ребенка продолжением себя…

«Нет, это твоя фантазия», – решила королева. Она пыталась уверить себя в том, что это неправда, игры больного воображения и ничего больше. Да, наверное, так и есть… Эльза знала, что разум ее склонен выдумывать самое страшное, загонять свою хозяйку в дебри страха, быстро густеющие джунгли ужаса…

Ноги сами несли ее во дворец. Королева словно надеялась, что лишь ступив на порог, прогонит тени сомнений. У Джека нет детей, и он ждет, что Эльза подарит ему наследника, подарит ему счастье семейной жизни… А он даст ее стране будущее, которое она заслужила.

Девушка знала, что всего пару часов назад кончилась встреча Джека. Он говорил что-то о своем долге перед Эренделлом и о поставках в соседнюю страну. Так толком ничего и не объяснив, Джек собрался обеспечить Эренделл будущим, которого он заслуживал. Светлым и теплым, как лето в его собственной стране.

Ступени, что вели к дому, закончились. Эльза не заметила ни того, как поднялась по ним, ни конца их… Она шла вперед, шла, пока не наткнулась на плотно закрытую дверь… Дверь, что вела во дворец. Слуг рядом с ней не оказалось, потому Эльзе пришлось самой толкнуть тяжелую преграду, что отделяла ее от ответа на вопрос, что так недавно стал для нее важным…

Раз, два, три…

Ступеней слишком много. Эльза пыталась считать их, чтобы отвлечься, но ноги ее двигались слишком быстро. Губы не успевали произносить цифры, и девушке приходилось называть не следующую, а ту, что идет задолго после… Животные, выложенные из цветного стекла на стенах пропали… Ведь коридор третьего королевского этажа не был таким ярким, как остальные… Да, наверное, это правильное решение. Нужно же хоть где-то отдыхать от этого шика.

Поворот получился слишком резким, послышался скип тонких туфель. Эльза чуть поскользнулась на мокром полу, но смогла удержать равновесие. Она заставила себя сделать очередной вдох и двинуться вперед, к двери, что возвышалась над ней, словно зловещий титан. О, как мучителен миг…

Может ли королева ворваться в покои супруга в таком настроении? Да и остались ли они только его? Ведь теперь Эльза и Джек должны составлять единое целое… Что если встреча не окончена, и Джек ведет деловой разговор… Как же глупо будут выглядеть они оба, если жена вдруг ворвется в комнату с горящими от страха глазами.

Но Эльза не могла ждать.

Вопрос мучил ее, словно дьявол, пытающий грешника. Невысказанные слова гнева клокотали где-то под ребрами, стучались о кости, просясь наружу. И Эльза ждала мига, когда можно будет открыть им путь… Но ждала она не так терпеливо, как могла бы, как должна была ждать…

Она в очередной раз набросила на себя маску спокойствия, игнорируя шум пульса в висках. Сердце гоняло кровь по венам с такой быстротой, что голова начинала кружиться… Ей же только показалось, правда? Катерина наверняка подстроила все так, чтобы это произошло с ней…

Петли не произнесли ни звука.

Только громкий вздох Эльзы разрубил тишину. Дверь тихо коснулась стены, и королева сильнее сжала ее в своей руке, не в силах отпустить… Ее бледные пальцы выделялись на темном дереве. Они походили на размазанные следы снега, что остались на камне после того, как садовник расчистил дорожки…

– А, это ты… – небрежно обронил Джек, подняв глаза.

Он был на балконе, стоял, праздно разглядывая владения отца… На юноше оставались лишь туго затянутые штаны, такого странного свободного кроя… Ткань не облегала ног, и каждое движение сопровождалось заметным колыханием. Здесь такие носил почти каждый мужчина, но Эльза все не могла привыкнуть к экзотичным нарядам, призванным спасать от жары.

– А я как раз хотел поделиться…

Слова застыли в горле, словно тысячи снежинок. Свет отражался от бледной кожи Джека и становился еще белее. Больно было смотреть на его точеный торс, покрытый мелкими шрамами – следами сражений, что тянутся за ним кровавым шлейфом… Интересно, что сейчас было важнее? Вопрос супруги или новости, что Джек так спешил скорее преподнести?

– Через неделю мы начинаем торговать с Тропиками. Они согласились брать нашу древесину за огромные деньги, Эльза, и скупят всех фазанов из наших лесов. Вам всем надоела эта дичь, верно?

Юноша горделиво улыбнулся, словно мальчишка, что только-только вернулся с первой в его жизни рыбалки, держа в руках огромного окуня. Королева попыталась произнести хоть слово в ответ, но язык ее не двинулся. Голубая ткань ее сари дернулась в сторону, когда ветер толкнул ее…

– Разве это плохие новости?

– Джек…

Что-то заставило его улыбку исчезнуть.

Губы плотно прижались друг другу, а та искра во взгляде пропала. Джек словно сразу понял, что что-то случилось. Буря, гремевшая накануне, успела забыться, но терпеть новую ему не хотелось. Юноша не знал, сможет ли он также спокойно реагировать на нее, ни разу не подняв руки, не повысив тона… Супруг решил, что с советником что-то случилось, и Эльза готова обвинить его во всех грехах.

– Ты спал с ней?

А вот и гром… Или это шум его гулкого сердца? Бом-бом-бом в ушах… Джек осторожно посмотрел себе под ноги, точно надеясь там что-то найти. Пылинку, прилипшую к мрамору… Юноша уже понял, о ком идет речь. Не нужно было задавать встречных вопросов, чтобы услышать имя той, о ком говорила жена. Ведь Джек и сам часто думал об этом, ждал, что Эльза все узнает, как только Катерина решит, что пришло время выкинуть главный свой козырь.

– Кто тебе это сказал?

На бледной шее Джека показались яркие голубые вены. Они всегда выступали, стоило ему напрячь мышцы. Эльза вздрогнула всем телом и заставила себя взяться рукой за стену, чтобы не упасть. Дверь с громким лязгом закрылась за ней, но Эльза не обратила никакого внимания. Ей и в голову не пришло, что кто-то может слышать…

Все правда.

Девушка с первых минут поняла, что она права. Джек ведь с ходу понял о ком идет речь, он даже не удивился поставленному вопросу. Его жесткие глаза показали свою сталь, и Эльза догадалась, что супруг ее не намерен врать. Он расскажет ей все и позволит самой решить, сможет ли она смириться с таким положением вещей.

– Я не слепая, Джек, – выплюнула Эльза.

Но в словах ее не было и капли злости, только обида, растущая меж ребер. Ветер вновь заглянул в их покои и качнул светлые шторы, что оттеняли балкон. Синяя ткань двинулась, золотые украшения, вплетенные в нее, лязгнули… Горячий ветер пустыни погладил Джека по затылку, и юноша сделал шаг вперед. Движение получилось особенно угрожающим в глазах Эльзы…

– Я не святой, Эльза, – ответил ей Джек, наклонившись вперед, словно так его слова становились громче. – Ты же знаешь, что мужчине нужны женщины?

Королева еле слышно стиснула зубы. Эмаль незаметно скрипнула, и девушка прикрыла глаза, почувствовав боль. Она не знала, то ли это неаккуратное движение виновато, то ли все та же обида внутри нее. Эльза заставила себя отпустить стену, чтобы встать прямее, не выглядеть такой жалкой в глазах супруга.

– Она жена твоего брата…

– Они не любят друг друга, Эльза. Это чисто политический брак, – ответил ей Джек, сохраняя все тот же спокойный тон.

– А ты, значит, любишь ее?

Но Джек только усмехнулся. Любить Катерину Фрост? Да, это возможно… Наверное, даже легко... Длинные смуглые ноги, походящие на дорогу, ведущую в рай, эти красивые глаза, словно плоды миндалевого дерева, алые губы… Страсть течет по ее венам, заполняет собой это прекрасное тело… Клетка за клеткой, клетка за клеткой… Когда-то давно Джек испытывал к Катерине что-то теплое, тягучее, как ее голос, но чувство это ушло.

– Нет, – честно признался супруг.

– У вас есть общий ребенок, Джек…

Юноша закусил губу.

Он отвернулся, словно извиняясь за то, что сотворил много лет назад. Джек не мог с точностью сказать, что ребенок от него. Катерина ведь периодически спала и спит со своим законным мужем, а мальчишка больше похож на своего деда, на мать… Тут нельзя решить. Даже Катерина порой сомневалась.

– Тандо не мой сын, Эльза…

В тоне Джека слышалась уверенность, но лицо, повернутое в другую сторону, говорило о том, что он не знает, прав ли. Девушка осторожно прислонила руку к щеке, почувствовав, что краска заливает ее лицо. Теплая кровь обожгла ладонь, но Эльза не одернула руки. Она осторожно посмотрела на Джека, встретив его взгляд так, словно это был выстрел, поразивший самое ее сердце.

Супруг вновь шагнул к ней, а затем еще раз… Расстояние пропадало, словно снег на ярком солнце, и сандалии Джека стучали о пол. Эхо его шагов поднималось к самому потолку, и, казалось, слышалось даже на улице. Эльза не могла сделать вздох, перебирая в голове мрачные мысли. Ее брак – большая ошибка… И ребенок чужой женщины теперь может побороться с ее будущим за право восседать на троне ее страны.

– Эльза, прошу тебя, – шепнул Джек, коснувшись ее теплой щеки. – Не забивай себе голову этой ерундой…

Его ладонь была горячее, чем песок пустыни. В бледно-голубых глазах виднелась не ушедшая еще теплота… Но была там и боль от лжи, растущее чувство страха за дальнейшее развитие событий. Джек знал, что если в сердце ребенка появятся сомнения по поводу его происхождения, тот не упустит возможности сыграть на этом... Как и его хитроумная мать.

О, наверное, Эльзе не меньше чем Джеку хотелось бы просто выкинуть это знание из своей головы и забыть о ребенке… Но это невозможно. Только не здесь, нет, нельзя просто закрывать глаза на сходство, что стало теперь так очевидно. Эльза не долго знала супруга, с которым собиралась прожить всю жизнь, но она успела понять, что муж ее упрям, как мул и хитер, хитер, как самый мудрый из людей …

– У тебя есть ребенок, Джек… Да разве можно об этом забыть? Неужели ты смог?– прошептала Эльза.

– Возможно, что есть. И это ничего не меняет, – жестче произнес юноша.

Но он понимал опасения супруги…

Ведь если Эльзе не удастся зачать, Джек, как любой мужчина, пожелает оставить страну своему наследнику. Он не даст принцессе Анне и ее будущему ребенку сесть на трон, Эльза точно понимала это, даже в тот миг, когда кольцо обожгло ее палец впервые… Но что она могла сделать теперь, когда все решено? Тандо может отойти сразу две страны. Вдруг, на это и был расчет?

– Хорошо… – только и шепнула она, заставив себя посмотреть в пол.

Но Джек не был глуп. Он знал, что ничего не хорошо, и так продолжится до тех пор, пока они коротают вечера в этом гадком местечке. Деланная щедрость края, что не может дать каждому ровную долю доходов, утомляла Джека всегда. И он прекрасно понимал, что молодая супруга его устала от нее еще сильнее.

– Что там с… Виль… Ну…

– Вильгельм, – полушепотом договорила Эльза.

– Да, да, – повторил Джек, заставив себя улыбнуться. – Что там с этим парнем?

Юноша надеялся, что, сменив тему, сможет расслабить супругу. В конце концов отъезд домой не мог не радовать, правда? Особенно, если дом твой так же уютен, как маленький Эренделл, притаившийся меж высоких холодных гор и лесов, собранных из сотен хвойных древ.

– Лекарю нужна еще пара недель, – объявила она безрадостным голосом.

Сложно вот так просто говорить о чем-то, что кажется столь незначительным на ярком фоне другой проблемы. Вильгельм поправится, Эльза была уверена в этом. Ее старый советник был крепок, как стальной прут, он лучился здоровьем молодого мальчишки, и даже зубы его сохранили прежнюю белизну. Должно быть, весь этот переезд, морская суета и смена климата…

– Это не так много, – заверил ее Джек.

Он вновь погладил ее по щеке.

Пальцы супруга были слишком теплыми, а поцелуй, подаренный виску королевы, оказался мягким, приятным на ощупь. Эльза прикрыла глаза, чтобы вновь открыть их и взглянуть на Джека из-под тени ресниц. Его лицо выглядело спокойным, но под глазами залегли странные тени, а над губой виднелась складка, которой супруга прежде не видела.

– Все будет в порядке, Эльза, не бойся…

23. Обманутые ожидания

– Я хочу войти, – в очередной раз заявила она, когда перед массивной дверью появился все тот же охранник.

– Мне не велено пускать кого-либо, помимо врача, Ваше Высочество.

Тон мужчины был мягким, но Эльза отчетливо понимала, как умело он сдерживает злость. Широкоплечий охранник, должно быть, не привык вести разговоры с «нарушителями», зато умело действовал грубой силой. По его темным, как истлевшие угли глазам было ясно, что разговаривать он не слишком-то любит. Хорошо, что у особы королевской крови имеется врожденная защита от таких вот вспыльчивых людей… Положение в обществе – вещь полезная.

– И кто отдал приказ?

Охранник опустил взгляд.

Должно быть, его мысли толкают друг друга, пытаясь придумать ответ. Интересно, сколько приказов ему вообще дали? И что в них сказано? Эльза не удивилась бы ни единому, если их в голову мужчин внесли прелестные пухлые губы Катерины. Эта девушка не боится показаться жестокой…

– Прошу Вас, все вопросы к Его Высочеству принцу Бертраму.

Эльза цокнула языком, заставив себя развернуться. Она осторожно посмотрела на собственные пальцы, надеясь, что они не трясутся от злости. Или от страха? Все чувства смешались, словно в огромном котле с кипящей водой. И жижа ее эмоций уже начинала выплескиваться через край, заливать пол ее мыслей и поглощать собою все, что только можно было уничтожить…

Джека держат в других условиях.

Если бедный Вильгельм вынужден слышать каждый скрип старого деревянного пола, ощущать легкую духоту улицы, то Джек преспокойно ждет лекаря в теплых апартаментах огромного дворца. Его целый день обтирают пахучими мазями, что жгут кожу, заставляя тело Джека гореть. Юноша должен выздороветь быстро, находясь под столь пристальным присмотром.

Королева нахмурилась, быстрым шагом проходя вперед. Ей не терпелось узнать ответ: почему ее не пускают к супругу? Джек заболел пару дней назад, подхватил эту хворь от слуги в саду… Вчера все было хорошо, Эльза заходила еще утром, чтобы убедиться в том, что с супругом все в порядке… А сегодня дверь в его покои оказалась закрыта, и ей нельзя было заглянуть внутрь…

Она знала, где находятся покои наследника. Где-то рядом веселился Тандо, барабаня ногами по полу и напевая странную песню на незнакомом Эльзе языке. Его голос слышался в коридоре, но все двери вокруг были закрыты… Должно быть, акустика во дворце лучше, чем могло показаться.

Теперь уже слышатся шлепки о пол, слово кто-то бесконечно роняет мокрую тряпку. Бом-бом-бом… Эльзе начало казаться, что шум этот рожден только ее мыслями, но он слишком резко прекратился, стоило ей миновать очередную пару дверей. Шаги становились звонче, и эхо их поднималось к потолку, толкая стены, что слишком близко друг к другу.

Двери тут тяжелые…

Эльза не обращала на это внимания, пока Джек открывал их для нее. Теперь, когда его нет рядом, девушка стала видеть слишком многое… Пол скользкий. На нем легко поскользнуться и со всей силы удариться о холодный мрамор, расколоть череп, если это вообще возможно. Лунный Дворец потерял весь тот шарм, что таил в себе прежде. Наверное, в этом виновата разгаданная тайна подземного озера…

Королева не постучалась. Она просто потянула на себя кольцо ручки и уперлась ногами в пол, чтобы открыть дверь смелее. В комнате Его Высочества находилась его супруга… Пока Бертрам сидел на огромном кресле, читая книгу, Катерина рисовала странные кружевные узоры на бумаге. Платье ее было бежевым… Удивительно, но губы не были алыми, как обычно.

– И чем же мы обязаны такой чести? – спросила темноволосая королева, откладывая свое занятие.

Она осторожно закинула ногу на ногу, словно боясь, что уронит что-то при попытке. Эльза не взглянула на нее, поймав себя на гадкой завистливой мысли. Даже в столь неброском костюме девушка все еще была привлекательна, и взгляд каждого вошедшего гостя непременно должен был остановиться на ней… Холодная молодая королева заставила себя нахмурить брови, стараясь показать все свое неудовольствие, связанное с происходящим.

– Мне бы хотелось переговорить с Вами, Бертрам, – громко заявила она. – Наедине, если Вы позволите.

Улыбка озарила лицо наследника.

Но всего на секунду… Она пропала в тот миг, когда мужчина закрывал книгу. Обложка прижала странички друг к другу с грубым стуком. Эльзе показалось, что это ее ударили по щеке, стоило ей услышать… Бертрам метнул в молодую супругу недовольный взгляд, и та нехотя поднялась с места, цокнув языком. Девушка повела узкими плечами, вышла из-за стола и пошла прочь по коридору, нарочито громко хлопнув дверью. Она бы не вышла по просьбе Эльзы.

– Я могу чем-то Вам помочь? – спросил Бертрам, подавшись вперед.

Кресло было слишком большим даже для его немалого роста. Эльза увидела, что на ярко-красной спинке изображен золотой лев, вышитый дорогими крепкими нитями… Девушка прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Она знала, что сейчас, когда Катерины нет, может выглядеть подавленной, но желала сохранить непрошибаемый вид.

– Почему меня не пускают к мужу?

Бертрам мгновенно переменился в лице.

– Брат болен, Ваше Высочество.

О, Эльза знала об этом лучше, чем он. Королева провела много времени у кровати Джека, читая ему странные сказки с непроизносимыми именами и названиями чудовищ, континентов и городов… Эльза знала, что Бертрам даже не зашел, чтобы проверить его самочувствие.

– Разве я не могу его увидеть? – спросила она, заставив себя произнести эти слова. – Хоть немного?

– Только не сейчас.

Книжка плюхнулась на низкий столик, раздался еще один стук. Эльза поймала себя на мысли, что ненавидит резкие звуки. Они стали пугать ее, точно королева – бродячая псина, которую изо дня в день гонят ото всюду, пиная по костлявым бокам. В сущности, Бертрам именно это и пытался сделать: прогнать ее. По крайней мере, Эльзе именно так и казалось…

– Мне даже не сказали, что случилось…

– Состояние моего брата… – Бертрам осторожно потер переносицу двумя пальцами, словно стараясь избавиться от боли. – Его состояние резко ухудшилось. Поверьте, ваше Высочество, вы не хотите этого знать.

Он встал, отряхнув колени.

Но от чего? Не похоже, чтобы в покоях будущего короля было пыльно. Разве что на столике остались следы краски, да пара отпечатков от бокала с вином. Бертрам прошел вперед, вперив взгляд в окно. Оно выходило не на сад, как в комнате Джека, а на море. Кое-где средь воды виднелись острые скалы – вестники опасности для моряков. Если открыть окно, можно услышать шум волн, почувствовать тяжелый соленый воздух на лице…

– Но это же мой муж, я хочу знать, – ответила Эльза дрогнувшим голосом.

Она опустила глаза, потому и не могла видеть, как Бертрам направился к ней. Но шаги его королева слышала. Каждый резкий стук, что ознаменовывал прикосновение его ступни к полу. В своих покоях наследник ходил только босиком, даже не смотря на то, что все остальные носили ботинки…

Это их семейная привычка? Черта, что передается от отца к сыну? Бертрам взял Эльзу за подбородок, но сделал он это нежнее, чем Джек, что первый раз коснулся Эльзы. Странно было вот так стоять и чувствовать на себе касания кого-то другого… Нет, это не измена, но чувство более чем противное, словно кто-то нарушил все допустимые границы и оголился перед королевой.

– А я просто защищаю свою семью от несчастий, – сказал Бертрам, улыбаясь. – Мы же теперь семья?

Эльза замялась.

Оттолкнуть бы его руку, влепить затрещину, да так, чтобы кожа на его смуглой щеке зазвенела… Но за что? За проявленную заботу? Странно, но касание кожи о кожу родило в голове Эльзы образ Катерины. Как она наигранно смеется рядом с мужем, как улыбается ему, старательно растягивая полные губы. Какое-то злорадное чувство проснулось в Эльзе, стоило Бертраму проявить заботу.

– Раз уж мы семья, может быть…

– Ты не хочешь пить?

Он отпустил ее… Позволил бабочке упорхнуть, чтоб успеть надышаться свободой. Ноги Эльзы дрогнули. Какой-то невероятный инстинкт толкнул ее назад, спрятаться, отступить… Но она не шелохнулась. Словно ноги ее примерзли к полу, не желали слушаться каких-то там заложенных рефлексов. Она даже не заметила этого фамильярного перехода на «ты».

– Чай с перцем, грушевое вино или сироп из слив, если хочешь…

Бертрам словно и не с ней говорил. Он поднял глаза к потолку, а лицо его было обращено в левую сторону. Проследив за поворотом его смуглой шеи, Эльза нашла на стене семейный портрет. Отец Джека был гораздо ниже своей жены, на голову, если быть точной. Стройная женщина качала на руках младенца… Одного. Королева поняла, что Джека на картине нет. Только Бертрам с родителями.

– Наверное, мне лучше уйти.

– Почему же? – спросил наследник, словно обеспокоившись.

Нельзя показывать слабость.

Нельзя портить с ним отношения, нельзя слишком потакать его дурным идеям… Бертрам скоро станет королем, а сотрудничество с Объединенным Королевством – важная штука. Эльза понимала, насколько это важно. Бертрам нравился ей как человек, он был интересным в беседе и приятным в быту… В конце концов, они же родственники…

– У Вас были планы на этот вечер? – спросил будущий король, присаживаясь.

Он дошел до самого кресла и только тогда резко повернулся назад. Полы его длинной рубах взметнулись, и Эльза увидела, что пятки мужчины темнее, чем остальная часть стопы. Бертрам сел, вперив в Эльзу выжидающий взгляд. Его рука указала на соседнее кресло, и камень в его перстне блеснул слишком ярко…

Эльза прошла вперед, сцепив руки на животе. Она заставила себя улыбнуться, но не испытывала и капли радости. Нет, Бертрам не был ей противен, но вся эта история с Джеком… Ему плохо, онболен, возможно, серьезнее, чем Эльза думала… А она пьет чай вместе с Бертрамом.

– Боюсь, мне совершенно нечем заняться без моего супруга, – пожаловалась девушка, усаживаясь.

– Но вы же чем-то занимались до встречи с ним, – усмехнулся Бертрам.

Чем-то… Эльза словно только сейчас вспомнила, что всю свою недолгую жизнь провела за дверью, пряталась и терпела. Ее муж, что получил это «звание» совсем недавно, оказался садистом, и исправление его – вещь достаточно сомнительная. И сейчас, когда все начало налаживаться, когда все почти хорошо… Она не может видеть его.

– Просто, я была дома, – ответила королева.

Бертрам улыбнулся.

Он не спрашивал, чего Эльза хочет выпить, просто налил в маленькую глиняную чашечку вина из груш и протянул ей. Пряный аромат прорезал морской воздух, пробрался к Эльзе сквозь стену тишины. Девушка осторожно приподняла чашечку и сделала маленький глоток. Алкоголь действовал на нее… Не лучшим образом.

– Дома всегда легче, чем в гостях, – полушепотом сказал мужчина. – Как поживает принцесса Анна?

– Мы давно не обменивались письмами, к сожалению…

Эльза решила, что сестра напрочь забыла о ней в своем счастливом опьянении любовью. Кристофф носил ее на руках, заплетал Анне косы и слушал ее глупые речи с таким довольным видом, что в сердце ледяной королевы иной раз рождалась дикая зависть. Любовь Джека если и была любовью, имела другой характер… Более злобный и жадный, тщеславный, словно Эльза – дорогая безделушка, а Джек – ее хозяин.

– А что бы вы ей написали? – внезапно спросил Бертрам, делая глоток вяжущего вина. – Расскажите же.

Глупо это…

Но королева знала, что отказать будет слишком бестактно. Наверное, в воспитании ее была большая промашка. Эльзу с детства учили, что отношения с людьми должны быть или хорошими, или никакими… Понимание этого заставляло ее быть откровенной, улыбаться и кокетничать, строить из себя милую юную леди, делать вид, будто она ничем не отличается от других… Это заставило ее поверить Бертраму и его до странного ярким черным глазам.

– Я бы написала ей, что скучаю, сказала бы, что здесь очень красиво, хоть и бывает душновато.

Наследник престола улыбнулся, и губы его показались Эльзе кривоватыми. Но в асимметрии его улыбки было что-то притягивающее, неправильно-красивое, словно бабочка с искаженным рисунком на крыльях или старая кляча, что начала седеть и приобрела небывалую красоту в своей белизне.

– Расскажите ей о нашем дворце, – подсказал Бертрам, когда Эльза прервалась, чтобы сделать глоток вина.

– Да, да… Я бы рассказала про высокие потолки, про то, что их нужно было строить на огромных лестницах, про странных длинноногих птиц в саду…

Эльза говорила, говорила и вспоминала малышку Анну с ее добрыми голубыми глазами и смеющимся маленьким ртом. Сестра словно была рядом с ней, смотрела Эльзе в глаза и говорила мелкие и милые глупости, она улыбалась, она смеялась и все сжимала ладонь Эльзы в своей…

– Я бы сказала, что люблю ее, – прошептала Эльза.

– А кого еще?

Бертрам наклонился вперед, но Эльза не подняла взгляда, даже заметив движение. Удивительно крепкий напиток ударил ее сразу, оглушил, заставив сладостный туман прогнать все мысли. Королева сжала пальцы вокруг чашки, но они не слишком-то хотели слушаться…

– Кого еще ты бы назвала своим любимым?

– Джека, – полушепотом ответила королева.

Она уже не видела, как резко сжались губы Бертрама, не заметила очередного перехода с «вы» на «ты». Ее мысли были где-то далеко, в отличие от мужчины, что был к ней так гнусно близко.

Он бы хотел поцеловать ее именно в этот момент, но имя брата, слетевшее с ее тонких губ, словно осквернило блаженную полутьму комнаты. Бертрам заставил себя подняться, почувствовать холод пола голыми ступнями и вспомнить о долге, о котором он так ловко забывал временами.

– Он скоро поправится, – ответил он, протянув Эльзе руку через стол. – Позвольте проводить Вас…

Бертрам избегал произносить его имя, надеясь, что сможет однажды окончательно выкинуть его из своей головы. Он улыбнулся королеве, показывая все свое «довольство», и сладко прикрыл глаза, стоило Эльзе принять его руку. Кожа у нее такая теплая, такая приятная на ощупь… Джеку всегда везло.

24. Разговоры о любви

Он взял ее под руку, чтобы проводить в покои младшего брата. Наверное… Наверное Бертрам обещал себе, что только откроет дверь, поможет ей сесть в кресло и оставит девушку в одиночестве… Но на деле-то вышло совсем не так. Если план и был в его голове, то он вышел крайне скверно, и благо, что последствия неприятного эпизода были не самыми плохими.

Бертрам был галантен, словно самый обычный джентльмен. Он надел башмаки без задников и помог королеве преодолеть коридор, поддерживая ее, чтобы девушка не упала. Идти не так долго, но шагала Эльза тяжело. Странно, что такая малая доза достаточно слабого алкоголя возымела столь сильный эффект, растворившись в крови девушки. Картинка в глазах плыла, смешивалась, оборачиваясь сотнями красочных пятен, вместо целого изображения.

Тепло.

Без него в покоях сохранилось тепло. Эльза осторожно опустилась на мягкую кушетку, и взгляд ее метнулся к женщине, изображенной на старой картине. Вся она бледная, словно снег, блестящий на ярком зимнем солнце, бледная, как слоновая кость. И почему глаза незнакомки никогда прежде не казались ледяной королеве такими блестящими? Почему она вообще никогда этим не интересовалась?

– Вам нехорошо? – спросил Бертрам, усаживаясь рядом.

– Мне просто хочется домой, – ответила Эльза.

Она не собиралась лукавить. Сердце ее так и прыгало в тесной груди, стоило лишь вспомнить суровый Эренделл с его высокими острыми пиками гор и бесконечными праздниками да гуляниями. И разве можно променять его на золотые пески, на сады средь жарких берегов?

– А вы патриотка, – почти игриво заметил Бертрам.

Щеки у Эльзы так мило краснеют, когда хмель дает о себе знать. Королева молчала, не зная, что ответить. В ее глазах не было видно ничего. Вместо чистых озер очи Эльзы стали мутными пятнами льда… Словно воды, замерзшей воды, что окружала ее королевство, охраняя от захватчиков. Девушка глубоко вздохнула, взглянув на Бертрама так жалобно, словно потерявшийся на рынке ребенок.

– Вы говорите так, словно это плохо.

– Слепой патриотизм всегда плох, Ваше Величество.

– А бывает иной патриотизм?

Мужчина улыбнулся.

С Катериной он никогда не говорил о политике, об отношении к стране. Иногда Бертраму казалось, что его супруге плевать на такие мелочи. Ее волнуют только нескончаемые платья, что разрывают стены ее гардероба и блестящие камни в золотой оправе. Сперва всем нравится ее красота, неподдельная и чистая прелесть внешности… Но после, когда знакомство становится ближе, людей шокирует невежество, обитавшее в ее прелестной маленькой головке.

– Иной бывает, – заискивающе ответил Бертрам.

– Можно любить что-то… Отдельно от целого, Ваше Высочество? – спросила Эльза. – Любить дворец, но ненавидеть город?

– Любовь к Родине и патриотизм – разные вещи.

Его голос менялся, подобно тону беседы. Она очень легко могла перерасти в спор, и королева понимала, что ходит по тонкому льду. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Эльза изучала этикет светских бесед и считала, что будет готова к таким вот разговорам. А на деле все сложнее, чем в бойком воображении маленькой принцессы…

– А что для Вас любовь к Родине? – спросила Эльза, позволив себе лечь.

Кушетка такая прямая, такая длинная… Королева позволила себе вытянуть ноги, и этот жест не помешал Бертраму. Ее изящная лодыжка чуть тронула его руку, но мужчина сделал вид, будто ничего не заметил. Он поднял очи к потолку и думал о том, как бы точнее описать чувство любви к Родине…

– Вы же знаете, что такое любовь?

Эльза кивнула.

– Это сладкое, тянущее чувство в груди. Стоит только взглянуть ей в глаза, как в животе резвятся бабочки, улыбка ее делает мир светлее, приятнее… Любовь ослепляет, Ваше Величество.

Королева закрыла глаза, стараясь вспомнить супруга. Нет, то, что она чувствовала, еще не было любовью. Сладостная тяжесть мышц не была самым приятным ощущением в ее жизни, а приятная щекотка в животе не могла означать столь крепкие узы. Эльза, запертая в собственных покоях на целое детство, часто читала книги о настоящей любви. Она знала, что чувствуется она совсем не так, но и не появляется так быстро. Нужно лишь подождать.

– Если ты любишь, то любишь в ней все. Глаза, что совершеннее, чем у газели, глубже океанов, что делят пополам земли… И безупречные губы, жмущиеся друг к другу, словно любовники в запале страсти… В любви к человеку мы любим все, что есть в его теле, душе, голове. Но в любви к стране…

На последнем предложении голос Бертрама изменился. В нем словно появилась знакомая нотка раздражения, выявившая семейное сходство. Джек и его брат были абсолютно разными, и если бы не этот момент, Эльза не смогла бы представить, что оба они происходят из одной семьи.

– Любовь к стране – любовь к ее жителям или правительству, к пейзажам или городам. В любви к Родине ты любишь что-то одно.

– А если любить все?

– То ты патриот.

Девушка улыбнулась, но разницу так и не уловила. И алкоголь не имел к этому никакого отношения. Возможно, смысл в сказанных Бертрамом словах и имелся, но ясен был ему одному. Такое с ним случалось не редко, и супруга наследника престола вечно ругала его за подобную черту характера. Точно он говорил сам с собой, упиваясь смятением, возникшем в умах слушавших.

В воздухе висело молчание.

И чувствовалось, что оно лишь на время. Слышалась какая-то недоговоренность, пустота, что остается после слов, не сказанных в нужное время. Холодок пробежал по плечам Бертрама, когда Эльза попыталась встать. Ведь это могло бы окончить приятный вечер… Нет, нужно остаться. Еще чуть-чуть…

– Так, значит, Вы думаете, что Катерина идеальна? – спросила Эльза, подняв взгляд к потолку. – Наверное, ее бархатная кожа, эти жемчужные зубки и черные, как ночь глаза и правда…

– О, Ваше Величество, ни к чему.

Он осадил ее так осторожно, но так резко… И слова больше не нужны. Эльза замолчала. Продолжая рассматривать потолок, словно так могло обнаружиться что-то новое, она прикрыла рот рукой. Девушка убрала назад прядь, что так неаккуратно упала на лоб и повернулась к балкону. Дверь закрыта, свет медленно темнеет, и небо приобретает другой цвет, более приятный взору. Ветер стучался, но не мог попасть в покои, как бы сильны ни были его порывы.

– Вы же знаете, как заключаются браки в наших кругах.

– Но любовь может появиться вместе с привычкой, – заявила королева. – Мои родители были счастливы в браке…

– Любовь может быть и вне брака.

Эльза знала.

Она читала книги о глупых любовниках, что так просто в один день решили бежать из дома, бросить и семьи и друзей, чтобы жить вместе. Штампованные сюжеты всегда кончаются хорошо, все живы и здоровы, а детки, что родились в греховном союзе, всю жизнь помогали родителям. Но в жизни все происходит не так, как в уютных книгах для глупых девочек.

– Вы говорите о супружеских изменах? – спросила девушка.

– Вы разве имеете что-то против этого? – сделав вид, что немало удивлен этому, спросил Бертрам.

– Мало кто хочет быть рогоносцем, Ваше Высочество.

– Но наставить рога приятнее, правда?

Аккуратный ротик Эльзы приоткрылся, но слова остались внутри. Ей не хотелось объяснять очевидного. Веки падали вниз, хотелось спать… С каждой минутой все сильнее и сильнее. Но Бертрам не спешил уходить. Беседа, которую он развязал, становилась все более откровенной, а Эльза выпила слишком много, чтобы заметить изменение лада и пресечь этот разговор.

– Измены отвратительны, – ответила девушка.

– Но вы только представьте…

Бертрам прикрыл глаза, пытаясь вспомнить что-то из своей жизни. Скрытое слоем многодневной пыли, покрытое мраком боли смятения. Его мысли путались в голове, но в нужную секунду… Когда пришло время сказать свое слово, он нашелся, о чем рассказать, как подать свою речь…

– Представьте себе самый несчастный из возможных браков. Где муж терпеть не может жену, что выглядит как ангел, но глупа, как самая обычная курица… Представьте себе женщину настолько мелочную и требовательную, что слуги бегут от нее после двух дней работы. Представьте, как мужу приходится тяжко в минуты, когда они с супругой должны быть особенно близки, когда нужно поделиться с ней сокровенным, – Бертрам выдержал паузу, он смотрел на Эльзу, ожидая увидеть перемену в ее лице. – И представьте, что чувствовал этот несчастный муж, когда встретил особу абсолютно противоположную. Разве можно винить его в легковерности?

– Он дал клятву…

– Клятвы – лишь громкие слова, Ваше Величество, – Бертрам поднялся с места, подойдя к Эльзе чуть ближе, чем прилично. – И Вы, как правитель, должны понимать, что в нашем с Вами мире все не так просто.

Тишина била больнее, чем молот кузнеца. Эльза привстала и пошатнулась, вновь упав на кушетку. В таком состоянии она не могла иметь грозный вид, не могла даже злиться так, чтобы это было заметно. Блеск алкоголя в глазах сглаживал углы, делая суровую правительницу кроткой молодой селянкой.

– Я не желаю продолжать эту беседу, – прошептала Эльза.

Бертрам кивнул, но молчать не хотел.

– Вы поняли, о чем я хотел Вам сказать…

Дверь скрипнула, заглушив слова. Больше нечего сказать, и произнести долгую жалкую речь уже не выйдет. Ведь она предназначена не для этих ушей. Джек отворил ворота собственных покоев, заставляя себя улыбаться. Правой рукой он держал костыль и упирался в него, левую его руку придерживала несравненно-прекрасная Катерина. На этот раз ее губы вновь были алыми…

– Надеюсь, мы не помешали, – ехидно заметила темноволосая королева.

Джек обменялся с Бертрамом озлобленными взглядами и застыл в дверях. Но ступор этот длился не так долго. Юноша выпрямился так, как смог, и шагнул вперед. Кожа его была бледнее, чем обычно, волосы растрепаны, а в глазах виделась усталость. Состояние Джека действительно было чуть хуже, чем прежде, но Эльза не могла найти в нем ничего такого, что не позволило бы ей видеть супруга с утра.

– Тебе нельзя вставать, – пожаловался Бертрам, отходя от Эльзы.

– Я все равно никого не слушаю.

Катерина глупо хихикнула за спиной Джека и улыбнулась, хотя он и не мог видеть ее лица. Эльза глядела на мужа так, словно произошло чудо. Она улыбалась искренне, Эльза не понимала, к чему несколько минут назад клонил Бертрам. Юноша вновь обратил внимание на брата, но затем резко обернулся назад.

– Здесь слишком много народу, – пожаловался он.

– Как только ты вернешься в лазарет… Снова будешь один одинешенек, и… – начал Бертрам.

– Я не вернусь, – ответил Джек, вновь заставив себя улыбнуться. – Моя болезнь не заразна, братец, не бойся. Вильгельм выздоровел, и мы останемся здесь еще два дня до отправления.

Хватка Катерины ослабла.

Она забежала к Джеку такой радостной, зная, что Эльза не сможет ей помешать… И когда юноша попросил ее о помощи, та с радостью ответила на его призыв. А сейчас, когда стало ясно, почему Джек решил вернуться в свои покои, Катерина почувствовала себя глупой использованной девчонкой, словно одной из тех горничных, с которыми Джек играл лишь забавы ради.

– Но так скоро…

– Прошу, брат, я так устал, – пожаловался Джек. – К тому же… Это не тебе ли я обязан тем, что не смог насладиться обществом супруги?

– Я забочусь о нашей семье, пока ты не в состоянии.

Светловолосой королеве показалось, будто она услышала треск молнии в небесах. Девушка опустила глаза к полу, надеясь, что буря скоро утихнет. Бертрам молчал, ожидая ответа, а Джек не спешил. Катерина отпустила его руку и крепко сцепила пухлые губы, опасаясь, что с них слетит очередная колкость.

– Я очень благодарен.

Бертрам кивнул.

Он развернулся, чтобы кивнуть Эльзе на прощанье, но девушка не заметила этого. Она не смотрела вперед, только в пол, чувствуя, как трясутся ее ноги. Королева услышала шаги, удаляющиеся все дальше и дальше. Бертрам протянул руку жене, и Катерина вцепилась в его ладонь, словно в веревку спасателя. Она молчала, думала о том, как следует поступить в самом скором времени.

Когда дверь захлопнулась, ознаменовав собой долгожданное уединение, Эльза осмелилась посмотреть на супруга. Под его бесцветными глазами залегли тени, а над губой виднелась блестящая полоса пота. Бледная кожа стала еще белее, а губы юноши потеряли цвет… Но вместе с этим, в теле Джека чувствовалась сила. В его прямой осанке в наряженных мышцах его шеи, его рук…

– Подойдешь ко мне? – спросил Джек, оперевшись о стену.

Эльза не кивнула, ничего не ответила… Ноги ее сами двинулись вперед. Шаг за шагом, все ближе и ближе приближалась она к супругу. И не было в глазах девушки ни капли прежнего страха, что так и сковывал движения. Только любовь, что уже начинала захватывать ее душу.

Руки девушки обвили грудь Джека. Эльза прижала мужа к себе, ощутив его слабый ответ. С виду юноша был куда сильнее… Но это мелочи. Он гладил жену по волосам, то и дело целуя ее в макушку. «Нужно убираться отсюда как можно скорее», – подумал Джек, бросая взгляд на открытое окно. «Как можно скорее, первыми лучами. Нужно спросить капитана об этом завтра же.»

– Больше не бери из их рук еду, – шепнул юноша. – Мало ли, кто из нас еще чем-то заболеет…

25. Война и мир

Ночь всегда была такой темной?

Если это действительно так, то Эльза никогда не обращала внимания. Она стояла рядом с ним на балконе, медленно потягивая горячий чай из неудобной глиняной кружки. У этих сосудов даже нет ручек, чтобы взяться за них, не обжечься. Но пряный чай пришелся королеве по вкусу, и она готова была стерпеть неудобство.

Теперь, когда беседа с Бертрамом кончилась, и алкогольный туман рассеялся, можно было переварить его слова. Но Эльзе совершенно не хотелось вспоминать. Сейчас, когда она рядом с мужем, мысли о плохих собеседниках никак не хотели лезть в ее светлую голову. Девушка попивала чай, улыбалась, рассматривая даль. Ей виднелись краешки скал, ждущих моряков на подходе к порту…

– Тебе действительно стало лучше? – спросила Эльза.

Джек медлил с ответом. Он делал вид, будто просто пьет чай и слишком занят, но тянул время, чтобы придумать ответ. Искусный лгун мог сказать что-то сразу, но не решался, выжидал. Юноша просто боялся, что неверно сказанное слово заставит Эльзу беспокоиться, отложить поездку до его полного выздоровления… А несколько лишних дней в этом месте могут дорого им обойтись.

– Действительно, – подтвердил Джек. – Но пара дней отдыха мне все же не помешает.

Лгун.

Джеку нужна еще минимум неделя, и Эльза понимала это также хорошо, как лекарь. Юноша, что до этого держался за бортик, решил отпустить его и пройти в комнату. Качающейся походкой… Джек брел вперед, волоча ноги, шагая медленно, слабо. Он упал на кровать, зарывшись в высокие мягкие матрасы и поманил Эльзу к себе. Надо бы снять костюм, но сил уже нет.

Девушка прошла за ним следом. Она легла рядом с Джеком, уложив свою голову на его широкое плечо. Слышно было, как сердце стучит о его ребра, как оно касается костей и убегает на свое законное место вновь. Королева закрыла глаза, собираясь провалиться в сон, но приятный голос Джека не дал ей покинуть его общество так быстро.

– О чем вы говорили?

Этот вопрос волновал юношу с того момента, как он увидел Эльзу вдвоем с его братом. Любопытство или ревность? Тяжело вот так сразу понять. Юноша приобнял супругу, чувствовал тепло ее тела… Эльза же ощущала неимоверный жар его липкой от пота кожи все отчетливее и отчетливее.

– О патриотизме, – ответила девушка.

Это же не ложь, правда?

– Джек, скажи…

Королева задумалась. Как бы ей поточнее сформулировать вопрос? Балконная дверь осталась открытой, и холодный ветер загонял в комнату морской воздух, прочищал мысли от лишнего. Девушка открыла глаза, увидела, что кожа Джека теперь белее, чем ее собственная…

– Ты ненавидишь своего брата?

Но юноша не ответил. По крайней мере, не так быстро. Нужно время, чтобы вот так просто рассказать о том, чего он должен стыдиться. Ведь в нормальных семьях люди любят друг друга? Заботятся о своих братьях и сестрах, оберегая их от бед… Джек думал, что все королевские семьи из другого теста, уверял себя, что его жизнь никогда не будет похожа на существование мальчишек со двора, но разуверился в собственных мыслях, встретив Анну и Эльзу, что так сильно обожали друг друга.

– Почему, Джек? – спросила Эльза, понимая, что ответ был дан заранее. – Ненависть же… Не появляется просто так.

– Я был на войне.

Голос супруга был тихим, непривычно тихим для этого властного тона. Но Эльза все еще узнавала своего мужа. Может быть, в его речи слышалось меньше привычного ехидства, присутствовала мягкость, которой не было так давно… Королева повернула голову, чтобы смотреть Джеку в глаза. Она никогда не спрашивала о войне, но всегда интересовалась этой частью его прошлого.

– Как хороший принц своей страны, я был на войне, сражаясь за свою страну, – произнес юноша. – Но Главнокомандующим армией был Бертрам. Я-то… Видимо, не так хорош для этого дела.

Странно.

Эльза понимала, что отец больше любил младшего сына… Но, возможно, политика и семейные узы – вещи несовместимые. Бертрам же наследник престола, и люди должны слышать его имя, знать, кто достоин уважения. Война, о которой Джек рассказывал, случилась несколько лет назад, когда ему было всего семнадцать лет. Не тот возраст, в котором хочется умереть… И самым страшным было то, что Джек вовсе не был самым молодым солдатом.

– Жители Восточной Поляны напали на нас слишком неожиданно, и война не то чтобы длилась долго, но… Знаешь… Ты слышала о последнем бое?

– Конечно.

Наверное, о нем слышал каждый, имеющий уши.

Невероятное сражение, положившее начало долгого мира, вечного мира. Последний бой длился больше, чем целый день. Сталь звенела в руках многочисленных солдат, кровь рекой устилала землю под ногами. И люди шли в бой потому, что с ними был их предводитель, с ними шел Он, сражаясь плечом к плечу с поварами и служками, курьерами и шахтерами…

– Это был не он.

– Что ты имеешь…

– Бертрама там не было, Эльза, – почти грубо ответил Джек. – Это я в его доспехах орудовал булавой наравне со всеми… Разве что конь у меня был порезвее, чем у простых солдат.

Эльза не много знала о войне, о том, как следует вести сражение. Но даже ее скудных представлений о баталии хватило на то, чтобы понимать: Командир ведет войско в бой, он издает клич победы и отрубает голову врагу-предводителю, обозначая конец сражения. И если верить слухам, все случилось именно так. Бертрам победил, заставил свое войско победить.

– Но где же…

– Он прятался, Эльза, как обычный трус. Просто закрылся в своей палатке, когда я сказал, что время пришло, – Джек горестно закрыл глаза, стараясь воссоздать в памяти образ испуганного Бертрама. – Я не должен умереть вот так, Джек, – произнес юноша, спародировав голос брата. – Лучше переждать, не нужно так рисковать…

Королева смолчала, но тишина не могла длиться долго.

– Но почему же он никому не сказал?

Джек глухо усмехнулся в ответ. Его бледные истресканные губы превратились в слащавую улыбку, а глаза блеснули чем-то неприятным. Воспоминания роем пчел вились в его голове, живо сменяя друг друга. Юноша вспоминал себя, сменившего костюм, выступившего во главе армии… Как гадко было ощущение стыда за то, что слава досталась не ему, и Бертрам, он… Даже не решился рассказать отцу правду.

– Потому что он жалок, Эльза, – ответил Джек.

Но жалким сейчас казался ее супруг.

Обида была серьезной, всегда неприятно, когда твоих заслуг не видят, топчут. Но Эльза считала, что таить обиду, словно дитя – слишком глупо. Джеку она об этом говорить не стала, но взгляд королевы объяснил ему многое. За силуэтом юноши, скакавшем на коне в жерло битвы, тянулись трупы, проткнутые стрелами, трупы, чьи лица были украшены страхом, ужасом и агонией.

Наверное, будь он здоров, как несколько дней назад, вскочил бы с места. Но сейчас сил у Джека хватило только на злобный взгляд, брошенный супруге. Девушка слабо улыбнулась, протянув руку к ладони юноши. Его кожа была непривычно горяча, но королева не подала вида.

Джек слабо сжал пальцы, поднес ее руку к губам. Поцелуй вышел теплым, мокрый след, оставленный на коже, еще долго грел Эльзу. Девушка заметила, что под глазами супруга видны следы усталости. Веки его подрагивают, Джек хочет спать. Она потянулась к его лицу, чтобы погладить бледную щеку, грубую щеку, на которой теперь видна щетина. Если подумать, то Эльза впервые видит Джека таким…

Да, волосы его всегда были неопрятны. Они торчали в разные стороны, придавая юноше немного диковатый вид… Но, отдавая Джеку должное, следует заметить, что во всем остальном он был безупречен. Выглаженные костюмы, безупречно подобранные украшения и ботинки вычищенные до неестественного блеска – формула, по которой создали Джексона Фроста.

– Я так скучал, Эльза, – прошептал юноша, чувствуя ее ласковые касания.

Она думала, что Джек не скажет этого. Румянец вновь тронул бледные щеки королевы, заставляя ее смутиться лишь сильнее. Как приятно было лежать вот так, касаясь его теплой щеки, ощущая под пальцами плоть любимого человека. В этот момент юноше казалось, будто болезнь действительно отступила.

– Знаешь, ведь мы никогда не говорили о прошлом, – сквозь дремоту шепчет юноша.

И правда.

Эльза не интересовалась жизнью супруга… Да и ей казалось, будто Джек знает про свою королеву все. Все, что ему нужно, по крайней мере. Королева слабо улыбнулась, пригладив волосы супруга. Они мягче, чем кажутся на первый взгляд, приятнее касанию. Девушка осмелилась взглянуть ему в глаза.

– А ты разве не хочешь жить только настоящим? – спрашивала она так тихо, что некоторые слова приходится угадывать.

Правда в том, что Джеку все равно, как жить, если рядом живет она. Юноша протянул руку к супруге, чтобы обнять, но Эльза перехватила его ладонь и соскользнула с груди супруга. Королева легла ему на плечо, помогла Джеку обнять себя, сделав вид, что не жалеет его, просто ищет удобство. И Джек был так благодарен ей в этот момент, что забыл шпильку, которой хотел кольнуть супругу.

– Моя жизнь была слишком скучной, чтобы что-то запоминать.

– Ни за что не поверю, – только и ответил Джек.

Он хитро улыбнулся, притянув девушку к себе. Веки клонились вниз, старались накрыть глаза, дать им отдохнуть от слабого лунного света. Но Джек держался, словно боец, не желал ломаться, становиться действительно слабым. Его бледные пальцы сжали тонкое плечо супруги, юноша вновь улыбнулся, заметив на себе ее взгляд.

– Почему? – спросила Эльза, отодвинув от лица непослушную челку.

– Ты повелеваешь зимой, Эльза, можешь создавать ледяные фигуры, лавины, живых снеговиков… – отвечал Джек, закрывая глаза. – Как можно провести жизнь скучно, имея такие возможности?

Королева чувствовала обиду за свое прошлое, и улыбка медленно сползла с ее тонких губ. Джек не заметил этого, не смутился. Его глаза по-прежнему были закрыты, но разум, слух его ждал ответа супруги. Эльза отняла руку от лица мужа, поджала ее к себе. Губы ее были тонкой нитью…

– А ты, значит, развлекался? – спросила королева.

– О, если бы ты только знала, как…

«Ни за что не вышла бы за меня». Но Джек не произнес слов, что пронеслись в его голове. Он не обманывал себя. Будь у Эльзы выбор, он пал бы в любую другую сторону. Джек и сам знал, какое он производил впечатление на юных особ, каким казался самым проницательным. Эльза была достаточно умной девушкой, чтобы с первого взгляда увидеть в нем настоящую сущность.

– Меня редко выпускали из комнаты, – призналась королева, не без труда озвучивая горькую правду.

Она пыталась избегать этого…

Воспоминаний о детстве, о бесконечном разглядывании деревянной стены. В свои шесть лет юная принцесса Эльза могла без труда повторить орнамент, украшавший старую, но крепкую дверь, в подробностях рассказать о решетке, что ограждает ее окно… Она с упоением читала каждую книгу, принесенную ей матерью, лишь бы сбежать из своего гадкого мира в чей-то… Более приятным, открытый и ждущий ее с нетерпением.

И когда пришло время, чтобы рассказать о прошлом, девушка поняла, как его мало. Каждый день похож на предыдущий. Тихий шелест страниц в руках, пляс снежинок у потолка, шаги за дверью… Редкие визиты родителей и самых смелых горничных. Все до того момента, как Анна решилась на замужество.

– Они не выпускали меня из комнаты.

Эльза сказала это.

Мысль так долго крутилась в ее голове, что мозг королевы полнился ею одной. Но девушка знала, что говорить об этом со слугами нельзя, жаловаться Анне или Кристоффу тоже… Что уж говорить о приезжих правителях? Стыдно признаваться, но холодными скучными ночами, проведенными в окружении высоких бежевых стен, маленькая Эльза частенько думала: кто же больший монстр? Она или ее родители?

– Я так и думал, – простодушно ответил Джек.

Юноша хорошо понимал, как беспокойны могут быть близкие. Нет, его отец не запирал сына в комнате, не пугал сводных братьев, заставляя их держаться подальше. Фридрих считал себя виноватым перед Джеком, потакал каждой его слабости, возможно, взращивая в нем это порочное семя злости. Родительская любовь слепа, она бросается из крайности в крайность. От полной вседозволенности к тюремному заключению в собственных покоях.

– Знаешь, это же многое объясняет.

– Что, например? – слабо улыбнувшись, поинтересовалась королева.

Джек не открывал глаза. Он уже почти спал, видел под веками силуэты иных миров, ощущая тепло тела супруги. За дверью послышался тихий шелест: служанка обходила спальни. Юноша знал, что никто не ворвется в его покои без дозволения хозяина, потому не насторожился, в отличие от Эльзы.

– Ты же такая тихая… Сразу ясно, что тебя не баловали так…

– Как тебя? – спросила королева.

Но Джек ничего не ответил.

Сначала Эльзе показалось, будто супруг обиделся на ее малую колкость, но потом все стало ясно. Ясно из тихого сопения, медленно поднимающейся груди, спокойного выражения лица. Тонкие губы плотно сложены, глаза также плотно закрыты. Джек слишком резко погрузился в сон.

Что бы он ни говорил, а болезнь присутствовала в его теле. Пусть не такая сильная, какой ее рисовал Бертрам, но дух хвори парил вокруг. Эльза не боялась заразиться, понимая, что с ней все будет в порядке. Король Эренделла не стал бы подвергать ее опасности.

Любой опасности.

26. Счастливые вести

Утром не так противно.

Горло все еще продолжало першить, но тяжесть, сковавшая грудь еще вчера, почему-то пропала. И ушла она так кстати… Джек не улыбнулся новому дню, он просто открыл сонные глаза. Белый потолок отражал свет, глаза должны были заболеть, но юноша не почувствовал неприязни. Он хотел сладко потянуться, вытянуть руки и ноги, смять простыню, чтобы проснуться окончательно, но не решился.

Эльза же все еще спала. На его горячем плече, прижавшись к бледной коже. Ее слабое ласковое дыхание щекотало бледноватое тело Джека, волосы растрепались, лезли в чуть приоткрытый рот королевы. Солнечный свет играл с ними, превращая в прозрачные локоны лесной нимфы, делая их эфемерными, почти незримыми.

Тени занавески плясали по полу. Кружевные животные на занавеске, выполненные с особым усердием, давно износились, но Джек не спешил менять дорогую ему вещицу. Служанки исправно чинили расплетающееся кружево, меняли пожелтевшие нити на свежие, еще не тронутые налетом времени, а Джек и не замечал, как это происходит. Конечно, откуда ему знать?

Приступ кашля заставил его согнуться на кровати.

Тогда-то она и открыла глаза. Пока супруг громко кашлял, перевалившись на край кровати, девушка приходила в себя после долгого сна. Она выпала из тени слишком резко. Яркое солнце могло объяснить влюбленным, что утро давно прошло. Слуги, как и следовало ожидать, не решились разбудить Джека слишком рано, да и вообще боялись тревожить его покой.

– Все хорошо, – произнес Джек, когда приступ резко оборвался.

Он знал, что Эльза обязательно спросит его об этом. Даже сейчас, когда сон только-только отошел от ее разума, когда послевкусие его еще чувствуется на языке, королева понимала, что происходит вокруг. Ей не было безразлично состояние супруга, хотелось знать, что с ним все будет в полном порядке.

Тонкая рука королевы потянулась к вымученному мужу, погладила его по плечу. Эльза заметила липкую испарину, покрывавшую его бледное красивое тело. Вены особенно сильно видны на руках, на тонкой шее… Казалось, что они у Джека везде, выступают под кожей, словно трещины на тонком весеннем льду.

– Прости, что разбудил.

Раздражение вдруг проснулось в нем.

Но лишь от сложившейся ситуации. На невыносимо белые бортики стен, выбеленный потолок и балкон нельзя было смотреть без боли. Свет отражался от них, усиливаясь, колол привыкшие к темноте глаза. Эльза приподнялась с кровати, чтобы протянуть Джеку руку и помочь, но тот отшатнулся, словно от резкого удара. Гадкое чувство бесконечной королевской гордости было уязвлено уже тем, что болезнь сломила юношу так резко, так сильно...

Тогда королева поспешила отвести взгляд, устыдившись своей любопытности. Джек утер рот, сморгнув слезы, выступившие на глазах от кашля, отвернулся, уставившись в окно. День был жарким, и птицы во всю резвились в голубых небесах, пикируя к воде, чтобы поймать рыбу. Ее иногда выбрасывало на горячий песчаный берег, и чайки особенно резво кричали в вышине.

– Ночью было прохладно, – тихо заметила королева.

Она хотела забыть свое пробуждение так же сильно, как и Джек. Но юноша не нашел слов, в отличие от умной супруги. Джек повернулся к Эльзе с такой чудесной улыбкой, что неловкость отошла на второй план. Он подыгрывал ее неумелой попытке забыть. Девушка только улыбнулась в ответ, когда супруг провел горячими пальцами по ее суховатой щеке.

– Так ты замерзла?

В его глазах теплился странный огонечек.

Королева сразу узнала пламя, полыхавшее в ледяных очах. Это страсть, что течет по венам Джека, это агония томления, сладострастная жажда. Даже сейчас, будучи обессиленным жестокой болезнью, он умудряется испытывать желание. Эльза испугалась, встретив знакомый огонек, рука ее медленно переместилась к краю широкой кровати. Королева не хотела показывать волнения, но выдала себя.

Джек не отвел руки, и под пальцами его проступил пунцовый румянец королевы. Эльза хотела отвернуться, но усилием воли юноша удержал ее. Всего одно движение, и он уже рядом… Теплые губы ласкают ее собственные, не слишком осторожно, с жадностью трогая их, наслаждаясь касаниями.

Королева не стала противиться. Может быть, она и сама скучала по нежности, по такому пылкому проявлению любви. Джек опустил руку вниз, коснувшись округлости ее уже спелой груди. Он нечаянно или намеренно задел сосок Эльзы, чуть прикрытый тканью ночнушки, которую девушка успела надеть, пока король ее спал.

– Хочешь? – спросил он, отодвинувшись.

Джек видел, как зрачки Эльзы дрогнули.

Она раздумывала, хочет ли… Мысли менялись в голове, каждая из них шептала королеве свою идею, свое видение. Юноша боялся, что Эльза ответит не то, что он хотел услышать в столь приятный момент. Сможет ли тогда Джек отказаться от своего желания также легко? Сможет ли он забыть о том, чего хотел так страстно?

– Хочу.

Правильный ответ.

Юноша вновь прильнул к ее губам, не давая времени, чтобы одуматься, скинуть пьянящий дурман слабости и поменять решение, пока не поздно. Эльза отвечала на поцелуи робко, только так, как могла себе позволить. В голове больше не было страха, ведь все мысли занимали его теплые пальцы, шарящие по изнеженному телу в поисках самых чувствительных его участков.

Джек вновь начал развязывать тесемки ее наряда, с той же прытью, с тем же рвением. Королева смущенно ждала, пока Джек продолжит. В этой игре она никогда не была настоящим игроком, лишь фигуркой в руках руководящего ею. Фигуркой в руках ненасытного Джека. Наверное, это уже не пройдет. Супруг будет руководить ее жизнью на постоянной основе, с новой силой, все настойчивее…

Но гордость Эльзы не была столь сильной, чтобы не привыкнуть к этому ощущению. Джек оставил ее без белья, вновь нагой перед его жадным взором. Бледная кожа покрывалась мурашками, они бегали по ней, словно хозяева, словно единственные, кто достоин… Джек прильнул к ее груди, впился в бесконечно чувствительный сосок зубами, то лаская его языком, то играя пальцами.

Сам он не спешил раздеваться.

Только целовал ее тело, ее руки, грудь и плечи, то спускаясь вниз, к талии, то поднимаясь к самой шее. Кровь вскипала под кожей, заставляла Эльзу краснеть. Стоны, срывавшиеся с губ королевы, становились все громче и громче, рваные вздохи ласкали слух Джека лучше самых теплых объятий.

Он понимал, что слишком слаб, но не желал останавливаться, подавляя желание. Джек спустился ниже, заставил Эльзу лечь, вжаться в подушки и притихнуть, ожидая чего-то. Он осторожно провел языком по ее плоскому животу, рисуя на нем кривую мокрую линию. Нервы ее тела отвечали юноше со всей пылкостью, на которую только были способны.

Теплые пальцы прошлись по внутренней стороне бедра девушки. Они – хозяева ее хрупкого тела, суть вещей в эту долгую секунду. Королева прижалась к матрасу, закрыла глаза, почувствовав касание там, внизу. Джек осторожно тронул ее нижние губы, нежно поцеловал девушку в трепещущий от неги живот, чуть выше самого заветного кусочка ее хрупкого тела.

– Джек, – чуть вздрогнув, прошептала королева.

– Не волнуйся.

Его тон не был игривым.

Он жестко отрезал слова, кинул их, словно приказ, а не просьбу. Эльза сжала губы, почувствовав его язык меж своих ног. Какое теплое чувство, какое сладкое чувство, горячее, словно солнце, обволакивающее кожу, мышцы… Джек заставлял супругу плавиться в его умелых руках.

Откуда он знает, откуда? Каждое его движение – совершается с грацией дикого кота, с умением мастера. Почему он помнит самые чувствительные точки, почему он так ловок в этом деле? Эльза совершенно об этом не думала, единственное, что ей оставалось – слабо постанывать в такт движениям юноши, извиваться в его руках.

Когда чувства ее обострились, ноги перестали слушаться. Эльза начала выскальзывать из липких рук Джека, и тот схватил ее холодную ладонь, сжал ее сильнее, чем должен был. Юноша не хотел, чтобы королева толкнула его в столь ответственную минуту. Пальцы их переплелись, с губ девушки сорвался тихий всхлип, оборванный на самой высокой, на самой сладкой ноте.

– Джек… – вновь шепнула Эльза, когда супруг отпустил ее.

Искорки вспыхнули в девичьих глазах, легкая дрожь объяла молодое тело. Юноша улыбнулся, радостно прижал Эльзу к себе, чтобы вновь поцеловать ее горячие дрожащие от ожидания губы. Он поднялся над супругой, погладив ее по длинным волосам, надел сандалии, валявшиеся не так далеко от кровати и встал, окончательно избавившись ото сна.

– Ты не…

– Нет, – ответил Джек, так и не дослушав.

Он понимал жену с полуслова. Тем более сейчас, когда все прошло не так… Как проходило раньше. Джек прошелся вперед, к закрытой двери, остановился у нее, чтобы перевести дух. Желание еще держалось за его измученный болезнью разум, но юноша не спешил избавляться от него. Он знал, что тело его слишком слабодля подобных развлечений.

– Что хочешь на завтрак? – спросил юноша, улыбнувшись.

Как резко.

Как резко он забыл о произошедшем. Эльза лежала на кровати голой, покрасневшей, волосы ее были взъерошены, мокры от испарины, что покрывала лоб. Девушка осторожно опустила ноги на пол, чувствуя прохладу мрамора, прикрылась одеялом, поднимаясь с места. Ее смущение заставило Джека развеселиться.

– Я же тебя уже видел.

– И хватит на сегодня, – смеясь, ответила королева.

Эльза поцеловала супруга в щеку, подходя к огромному шкафу. В нем запечатаны все ее наряды, томятся в темноте, ждут. Королева наловчилась надевать платья сама, выбирать нужный ей кусок ткани и закутываться в него, придавая себе нужный вид. Сегодня Эльза наденет темно-лиловое сари, что подчеркивает цвет ее кожи, глаз, белоснежных блестящих волос…

Джек накинул поверх голого торса короткую темно-красную жилетку, натянул свободные черные штаны, и меж ног его болтался абсолютно бесформенный кусок ткани. Эльза не могла привыкнуть к местной моде, но понимала, что не стоит приносить в чужую страну свои привычки, что могут показаться им варварскими, дикими и неуместными.

Ботиночки на плоской подошве очень удобны.

– Я велел Владимиру собрать наши вещи, когда мы спустимся к… Не знаю, что там подают. Обед?

– Если не ланч, – ответила Эльза.

Она не была любительницей долгого праздного сна, но отдохнуть хотелось слишком сильно. Меняя место обитания, сбиваешь внутренние часы, и организм твой выматывается сильнее обычного. Джек к этому привык, он объездил целый мир, обходя огромные владения собственной страны. Эльза же покидала Эренделл только в далеком детстве, когда силы ее не были так страшны.

Джек открыл перед ней дверь.

И Эльза прошлась по коридору, гордо держа осанку. Девушка улыбалась солнцу, чьи лучи скользили по полу, прорываясь сквозь щели меж дверьми и проходами. Королева шагала также быстро, как и ее супруг. Джек держал ее за руку, сжимал ладонь жены в руке, шагая как можно скорее.

– Могу распорядиться, и нам с собой завернут немного кус-куса. Он же тебе приглянулся, верно?

Королева хотела ответить мужу, но не успела. Перед ней выросла тень. Тень, сотканная из двух человек, встряла в гладкую картину пола. Катерина вальяжно протянула руку, чтобы Джек запечатлел поцелуй на ее смугловатой ладони. Но младший из сыновей Фридриха не дрогнул, крепко сжимая руку супруги.

– Как спалось? – спросила темноволосая королева.

– Уже лучше. Спасибо, – ответил ей Джек.

Темная бровь дрогнула.

Красноперая птица чирикала тихо, она села на отполированные ступени, и притихла, рассматривая занятную сценку. Эльза недобро глянула в ее сторону, вспоминая, где видела эту кроху прежде. Уж не в родном ли краю? Не там, на свадьбе, во время долгих и судорожных раздумий?

– И когда же мы отплываем? – спросил Бертрам, вставший за дорогой супругой.

– Собрались в путешествие? – пытался разузнать Джек. – Все лучше, чем прятаться тут, правда?

Будущий правитель неприятно оскалился. Он словно разозлился на слова брата, но, если быть честной, то ничего страшного в этом не было. Лишь наблюдение, высказанное вслух, может… В резковато-грубоватой манере, присущей Джеку. А может… Фростам в целом? Старший из братьев не отличался тактом.

– В гости, – ответил Бертрам. – Мы плывем с вами в Эренделл, хотим посмотреть страну, с которой торгуем…

27. В пути

– Но разве я могла подумать, что так и будет? Как вообще можно серьезно отнестись к формальному приглашению?

Эльза говорила полушепотом. Она боялась, что оправдания будут услышаны Катериной или ее любопытным супругом. Джек наградил супругу вымученным взглядом и отвернулся к окну. Действительно. Разве могла Эльза знать о том, каков Бертрам в быту и как он относится к любым предложениям? Даже сделанным чисто из любезности…

Ночь спустилась на небо, укрыла его, точно темным покрывалом. На горизонте еще виднелась светло-фиолетовая полоса дали, но небо становилось все темнее и темнее… Мрак забирал свою территорию, отодвигая свет вдаль. Эльзе казалось, будто в кромешной темноте море кажется еще более страшным. Ей все еще было не по себе от качки, от страха перед пучиной…

– Нужно было что-то придумать, – все больше распаляясь, ответил Джек.

– Так почему же ты ничего не придумал? – со злости спросила королева.

Супруг стоял слишком близко… Можно было разглядеть молнии в его светлых глазах и ужаснуться масштабу надвигающейся бури. Почему волны такие громкие? Почему они с шумом бьются о борт корабля, разбегаются и со всей своей силы вбиваются в покрытое мхом дерево? Неужели нельзя держаться тихо, игнорируя и ветер и гром, что терзает их целыми днями?

Джек протянул к Эльзе руку. Резко… Так, что супруга прикрыла глаза, ожидая боли, удара, чего угодно… Но юноша остановился. Он лишь погладил ее по бледной щеке, раздумывая над тем, как поступить. Брат, его дорогая жена и очаровательный непоседливый сын взошли на «Невинность», делая вид, будто так было задумано с самого начала. Команда возразить не могла: кто они такие, чтобы перечить всемогущим королям и их женам?

Когда юноша спросил Катерину о том, как же отец, та только цокнула языком, прошипев: «Он очень рад от того, что вы наконец помирились. Да и Тандо не повредит свежий северный воздух… Очень бодрит.» Сына они взяли с собой. Вот только мальчишка устал, поездка быстро утомила его ослабшее детское тельце, и молодой принц немедленно провалился в сон.

– Зачем ты реагируешь так бурно? – спросила Эльза, не открывая глаз.

И правда…

Зачем? Джек и сам бывало думал, почему же он так ненавидит братца? Но все мысли его обрывались, на вопросы не находилось ответов. И так было из раза в раз, каждый следующий и предыдущий… Наверное, есть люди, к которым определенный тип мужчин и женщин испытывает жуткую неприязнь. Бертрам никогда не вызывал симпатий ни у Джека, ни у большей части аристократов, приехавших издалека… Однако, простому народу он нравился куда больше, чем младший сын их дорогого короля. Наверное, тут уж дело в манерах…

– Мы привезли с собой клубок змей, Эльза, – пожаловался Джек. – И ты еще вспомнишь о моих словах.

– Они хотят посетить твою коронацию, только и всего, Джек.

Эльза нежно обхватила руку супруга и улыбнулась ему, распахнув очи. Ресницы у нее – точно крылья бабочки… Глаза словно два лунных озера, спрятанных под сводами огромного дворца. Супруг невольно улыбнулся, хотел было наклониться, чтобы поцеловать свою королеву, но резкий приступ кашля сбил его планы.

Болезнь не была слишком острой, и не мешала спокойному существованию, но недуг все еще не ушел. Джек недовольно отпустил Эльзу, вытер рот рукавом ночной рубахи, устыдившись. Испарина вновь выступила на его бледной коже, и поблескивала на свету, точно корка льда на замерзающем озере.

В каюте горело всего две свечи. Они не могли разогнать мрака, копившегося в ночи, но делали атмосферу немного уютнее. Пламя покачивалось в такт волнам, бросающим судно то вправо, то влево. Эльза осторожно коснулась плеча мужа, когда тот откашлялся и замер, не зная, как поступить с этим.

– Тебе лучше отдохнуть, – заметила девушка.

Ее светлые волосы были убраны в косу. Не слишком тугую, заплетенную самостоятельно… Эльза не любила гувернанток, и решила, что хотя бы в дороге может обойтись без их услуг. Но, по правде сказать, справиться с непослушной копной ее светлых волос оказалось тяжелее, чем представлялось возможным.

– Нам обоим, – ответил Джек.

Да.

Он притянул к себе жену, положив руку ей на талию, мягко поцеловав ее в губы. Эльза улыбнулась, погладив его по спине. Она чувствовала, что сильное тело мужа ослаблено недугом, и его обычно бледная кожа стала почти белой. Она настояла на том, чтобы в дороге к ним присоединился доктор, и, как следовало ожидать, ее совет понравился и Джеку, и королю Фридриху.

Супруги прошли до кровати, упали на нее, словно лишенные сил рабы, что все утро собирали лаванду в полях. Джек осторожно обнял жену, поцеловал ее в висок и зарылся в ее светлые волосы, вбирая полные легкие воздуха. Как же ему хотелось, чтобы время остановилось на этом моменте. Море, любимая женщина, ее мягкие руки в его широких ладонях…

– Расскажи мне, Джек. Почему ты так… Почему ты так на нее смотришь, – попросила супруга.

Вот. Она, наконец, решилась спросить об этом. Ведь супруги должны хорошо знать друг друга. Верно? Верно. У матери и отца королевы Эльзы не было секретов друг от друга. У них имелись лишь общие тайны, хранящиеся совместно, не порознь… И Эльза была их величайшим секретом.

– На нее? – спросил Джек.

Напрасно.

Ведь он уже знал, о ком идет речь. Катерина вызывала в Джеке самые противоречивые чувства. Он то вспоминал деньки, проведенные в бессмысленной болтовне, поливании Бертрама грязью и террора слуг, то вдруг вспоминал о том, какой раздражающей она могла быть. «Типичная аристократка». Типичная в представлении большинства рядовых жителей страны. Избалованная и грубая, придирчивая и жестокая особа с идеальным лицом и телом.

– Я о Катерине, Джек. Почему тебя так беспокоит… Что она решила нанести нам визит?

– А разве ты не обеспокоена, Эльза? – спросил супруг.

– Ответь мне, Джек.

Убежать от правды не получится. Как бы юноша не пытался, а взгляды выдают его, бросают тень на безупречно чистую репутацию бессердечного засранца. Будь у Джека хоть капля сил, он смог бы встать с ложа и уйти, громко хлопнув дверью… Да. Так он бы и поступил. Ведь уйти от проблемы куда проще, чем найти решение. Но не теперь, не теперь, когда конечности его истощены, когда болезнь высосала из некогда бодрого юноши всю кровь.

– Это было давно, Эльза, и мы с тобой еще не были… Женаты.

Плохое начало. Королева сразу смутилась, и рука ее, что до этого мирно покоилась на груди супруга, упала на холодный неприветливый матрас. Девушка слабо улыбнулась, словно пытаясь прогнать из головы догадки. В конце концов, зачем Джеку сейчас врать? Он все расскажет… Он должен рассказать ей все.

– Трудно поверить, но раньше Бертраму действительно нравилась Катерина. Может быть, это была не любовь… – говорил Джек, умело подбирая слова. – Но симпатия определенно присутствовала.

Что же могло случиться? Как любящие люди могут превратиться во врагов за столь краткое время? Эльза не могла представить, потому что никогда прежде не видела ничего подобного. Все ее слуги, состоявшие в браке, любили своих супругов, а король и королева – ее родители ни разу не сказали друг другу плохого слова. Все семьи в ее кругу были крепкими, и чувства их искренне держались, словно стены, отгораживающие двух людей ото всех напастей.

– А потом она показала свою истинную натуру, – заметил юноша, тихо хмыкнув. – Не знаю, как он мог не заметить этого… В ее взгляде, в ее шумной родне, во вкусах например.

– Откуда она? – спросила Эльза.

Королева прежде не видела Катерину, даже не слышала о ней. Странно. Жизнь знатных особ так скучна, что единственным их занятием является передача сплетен. Любых. Будь то слишком дешевые туфли или отвалившиеся жемчужины на платье, будь то не вовремя сказанное слово или жест, присущий лишь простому народу. В обществе замечалась каждая мелочь, каждая мелочь обсуждалась, осуждалась… И ни один представитель знати не мог остаться незапятнанным.

– Из Аквантрии, Эльза. Ты, наверное, никогда там не была.

– Я что-то слышала о ней, – призналась королева, выискивая в памяти хоть какие-то зацепки. – Это тот регион твоей страны, в котором растет виноград?

– И змеи, – заметил Джек. – Очень много змей… Я там был всего пару раз, когда отец лично дегустировал местные вина.

Юноша закрыл глаза, нащупал ладонь супруги, крепко сжав ее… Он вспоминал о том дне, когда впервые заметил смуглокожую девушку. Конечно, уже тогда Джек понял, что приглянулся Катерине куда сильнее, но все свое очарование она находчиво тратила на Бертрама, день ото дня пытаясь получить корону, что маячила прямо над ее головой. И ведь получилось.

– В те года… Регион хотел отделиться от страны. В Аквантрии производится львиная доля вина, добывается особый вид устриц, змеиной кожи… Словом, это важная часть страны. И отец Катерины был представителем «местной знати». Он богатый человек для той местности.

– Местной знати?

Король громко вздохнул.

Он и забыл о том, что Эренделл не слишком велик, и знать там не может быть местной. Но когда страна раздроблена на десятки мелких частиц, когда следы ее есть на каждом континенте, и между доходами общества лежит огромная яма… Каждый гражданин, имеющий хоть какую-то собственность в распоряжении, мнит себя богатеем. Так почему бы не поддержать его иллюзию?

– У отца Катерины имелось небольшое стадо длинношерстных овец, пара виноградников и винодельня, – ответил Джек. – Еще у него есть несколько имений в разных частях региона, но они не приносят дохода. Раз в два года семья Катерины устраивала праздник для дальних родственников… Для того, чтобы входить в наш круг – маловато, но по меркам Аквантрии – состояние огромное.

Эльза вдруг представила себе жизнь Катерины до вхождения в королевскую семью. Наверное, из слуг у нее была лишь повариха, да и в это верится с трудом. Королева вдруг представила высокого мужчину с блестящим от пота лбом, мозолистыми руками… Таким был фермер, которого она встретила однажды в детстве… Интересно, все они одинаковы? Потому что гувернантки все очень похожи…

– Отец быстро понял, что один из его сыновей должен жениться на старшей дочери местного «аристократа», чтобы народ понял: нет нужды в бунте. Бертрама не пришлось уговаривать.

– А почему не ты? – спросила Эльза.

– У меня были другие планы.

Неужели?

Эльза поцеловала Джека в щеку, словно пытаясь поддержать его. Пусть говорит, ничего не стесняясь. Королева уже успела убедить себя в том, что здраво оценит ситуацию, и не станет слишком бурно реагировать, что бы она не услышала секундой позже. Супруг нахмурился. Казалось, что он не слишком-то настроен продолжать беседу.

– Бертрам возненавидел ее, когда понял, что не был интересен жене так… Как… Как был интересен я.

Вот так просто. Он произнес это, сказал, признался жене в многолетней связи, в том, что помогал Катерине мстить его брату за несчастливый брак. Эльза закусила губу, опасаясь, что с губ ее сорвется болезненный стон. Она догадывалась. Поняла это, как только Катерина позвала ее в ту беседку, чтобы провести «деловую» беседу.

– И мы… Мы сблизились, – осторожно заметил Джек.

– Представляю…

– О, нет, Эльза. Такой близости ты представить не можешь. И не стоит, если честно, представлять это.

Джек потянулся к жене, чтобы поцеловать ее щеку, и затем забыть об этом разговоре, но Эльза поспешила отвернуться. Ее серые, словно металл глаза горели в темноте. Королева резко поднялась с кровати, мыски ее коснулись холодного пола. Девушка выражала удивительное спокойствие, стойкость королевского оруженосца. Эльза потянулась к свече, что стояла на верхней полке.

– Мы с ней были лучшими друзьями, любовниками… Ни дня не проходило без совместных утех. Это было очень-очень давно, и кончилось слишком резко. Для нее, по крайней мере.

Голос Джека не был виноватым.

Да и нельзя его винить… В конце концов, прошлое – это прошлое. Ведь Джек был свободным юношей, испытывал определенные желания, и должен был справляться с ними сам или с чьей-то помощью. Эльза поморщилась. Оказалось, что слышать это – куда противнее, чем ей казалось.

– Как? – спросила Эльза, дотянувшись до свечи.

– Просто я понял, кто она на самом деле. Я был на войне, Эльза, я убивал людей, и долгое время не мог… Прийти в себя.

Королева затушила одну из свечей. Теперь источником света была лишь та, что горела у самого окна. Сквозь стекло доносился вой удивительно сильного ветра, и капли морской воды медленно сползали по борту корабля, словно стучась в кабину. Девушка подошла к свече, но остановилась, не решаясь дотянуться… Корабль сильно качнуло. Должно быть, большая волна подхватила его, подняла к небу. Сейчас еще раз тряхнет перед спокойной дорожкой…

– Мы творили ужасные вещи, Эльза, ужасные… Только я смог устать от них. А Катерина не смогла. Потому что она сама по себе ужасна. О, ты не знаешь, что ей нравилось вытворять с хорошенькими молодыми девицами, как нравилось издеваться над детишками.

Светловолосая королева знала, что дальше расспрашивать не станет. Ей хватит и того, что она уже успела услышать. Подтверждение. Больно. Противно. Унизительно. Теперь Эльза по-другому смотрела на Катерину и ее попытки хорошо выглядеть в присутствии Джека, на все эти косые взгляды, брошенные в его сторону и на бесконечно милые комплименты, произнесенные не слишком тихо. Для нее ничего не кончено. Королеве кажется, что ее многолетний роман должен продолжиться.

Джек поднялся. Он собрал все свои силы, чтобы встать и подойти дрожащей то ли от злости то ли от страха жене. Каждый шаг давался ему тяжело, словно юноша уже давно спал, и только сейчас скинул с себя всемогущую дрему. И краткое расстояние между ними казалось огромным.

А мышцы не слушались его, суставы болели, и ноги казались несуразно тяжелыми. Супруг достал свечу, за которой шла его дорогая жена. Он задул ее, погрузив каюту во мрак. Сладкий мрак ночи, царивший за окном, прекрасную темноту, способную как отогнать страх так и привлечь его.

– Может, нам стоило подождать с возвращением? – спросила Эльза, когда юноша положил руку ей на талию.

– Нет. Надеюсь… Надеюсь, что они не пробудут в Эренделле больше недели, Эльза. Неужели у них нет других занятий? Подумай сама…

Королеву его догадки успокоили…

Но Джек соврал, ища оправдание собственной беспечности и доверчивости Эльзы. Он знал, что Катерина захочет остаться на куда более долгий срок. Оставалось только надеяться, что Бертрам решит вернуться быстрее, чем его жена... Девушка прижалась к мужу, поцеловала его в щеку. Небывалое тепло исходило от его бледного тела, и это заставило Эльзу заволноваться. Она смотрела за тем, как Джек ложится в постель и сказала что-то вроде: сейчас приду, я не долго. Только вот вернулась Эльза не одна, а с доктором.

Осмотр никогда не бывает лишним.

28. Крик

Какой удивительный контраст.

В Эренделле слуги так не суетились. Здесь службу несут медленно, размеренно, никто не спешит и не торопится. Люди знают, что они нужны королевской семье, что никто не тронет их в случае провала, не выкинет на улицу, и потому выполняли свою работу старательно, пытаясь отблагодарить добрых правителей. Джек считал это большим плюсом, но, как следовало ожидать, Катерине нерасторопность горничных совсем не нравилась.

Привыкшая жить по-своему, девушка любила, чтобы все ей приносили на блюде. Даже если в полночь королеве вдруг захочется свежего пирога из экзотических фруктов и со специями… В первую же ночь Катерина потребовала жесткий матрас, набитый непременно утиным пухом, и самую мягкую подушку. То низкую, то высокую… Никто из слуг не мог понять, что именно нужно взбалмошной гостье.

Сойдя с трапа, Джек сухо попрощался с родными, пообещав, что встретит их утром за завтраком. Эльза слабо кивнула слугам, указывая на дальний вход. Она скупо извинилась за то, что не предупредила слуг заранее, ведь гости нагрянули слишком неожиданно и для нее самой.

Анна поприветствовала сестру, задорно улыбнувшись. Катерина и Бертрам представились ей и Кристоффу, пожав друг другу руки и обменявшись должными любезностями. Малыш Тандо слишком устал, чтобы ждать, пока взрослые разыгрывают любезность и интерес в ком-то, помимо собственной персоны. Катерина поспешила удалиться, старательно скрывая мешки под своими темными глазами.

– Это его семья? – спросила Анна, когда королевская чета скрылась в своих покоях.

– Брат, и его супруга с сыном, – ответила Эльза.

Сестры сжимали друг друга в объятьях.

Как можно сильнее, как можно плотнее. Анна скучала по сестре, сердце ее разрывалось от томления. Принцесса хотела послать девушке письмо, но опасалась, что это пошатнет уверенность Эльзы, заставит ее бросить все дела и ринуться домой. Нельзя же дразнить потерянного картинкой дома, нельзя зазывать ее в холодный, но такой родной Эренделл, пока все дела не сделаны.

– Я скучала, – призналась рыжеволосая девушка.

– Я тоже, Анна, я тоже… Как у вас тут дела? – спросила Эльза, отступив на шаг. – Все хорошо?

Принцесса поджала губы. Глаза ее лучились неподдельным счастьем, а уста так и норовили расплыться в улыбке. Эльза непонимающе смотрела на сестру, ожидая объяснений. И стоило Анне лишь открыть рот, собираясь высказать радостную весть, как Джек подошел к сестрам.

– Составишь мне компанию? – спросил юноша, обнимая супругу.

Он уже поздоровался с ее семьей. Анне оставалось лишь понимающе улыбнуться и ускользнуть. С губ ее сорвалось обещание скорейших объяснений, но Эльза уже ничего не услышала, обратившись к супругу. Тандо взбежал вверх по лестнице, громко оценивая узоры на стенах, картины и людей, что запечатлены на них, сохранены в веках. Он восхищался, не жалея времени на похвалы.

Эльза держала мужа за руку, поднимаясь в покои своих родителей. Кристофф обещал ей, что к приезду новобрачных все устроится в лучшем виде. Он не имел привычки обманывать, и королева могла бы доверить мужу сестры даже собственную жизнь, не то что какую-то спальню.

Не зря.

Даже Джек удивился, открывая дверь.

Единственным желанием Эльзы не пренебрегли. Она просила, чтобы портрет покойных родителей перевесили в подходящее место, и теперь на его стене красовался пустой холст. После коронации, соблюдая все традиции, на место этой картины будет возложена другая. С королем Джексоном и королевой Эльзой Фрост. Интересно, будут ли будущие поколения смотреть на прадедов с гордостью? Должны. Так уж заведено в королевских семьях.

У стены стояла огромная кровать, устланная синим бархатным покрывалом. Матрас стал чуть выше, а балдахин, нависший над ложем, поражал воображение. На нем вышит месяц. Поломанное колечко луны из тонких серебренных нитей на темно-синем фоне. Герб дома Фростов… Только по бокам от него спрятались две аккуратные снежинки, как две капли воды похожие друг на друга. Вряд ли в природе встречаются такие совпадения, но искусство не терпит критики.

– Занятно, – шепнул Джек.

Пол вычищен до блеска. Когда Джексон ступил на него, почувствовал легкий морозец, коснувшийся его ступней. Эльза прошла вслед за супругом, осматривая свою обитель. Книжные шкафы со стеклянными дверями плотно уставлены, нет ни единого просвета. Все эти тома принадлежали отцу и матери, все странички затерты до дыр, исчитаны до последней буковки…

С обеих сторон возле кровати расположились белые пушистые коврики.

А дверь, ведущая на балкон, закрыта бледно-серой шторой. Если закрыть ее, свет в помещении станет куда мягче, и закатное солнце не будет таким желтым и теплым. Джек вновь обнял Эльзу, притянув ее к себе за талию. Белые бортики на стенах, выбеленный потолок, гамма стен… Все осталось прежним. И в голову юноши вдруг закрались воспоминания о первой ночи.

– Ты же слаб, – улыбнувшись, заметила Эльза.

– Просто я берег силы, – ответил супруг.

Он поднял жену на руки, донес ее до новой кровати. Матрас противно скрипнул под весом жены, и Джек понял, что если так продолжится и дальше, его придется выкинуть. Девушка сдавленно пискнула, когда горячие губы мужа тронули ее собственные. Руки сами собой обняли его, поглаживая поясницу юноши.

Поцелуи…

Какими приятными могут быть поцелуи, какими теплыми. Эльза прижимала Джека к себе, наслаждаясь его присутствием, теплом… Переезд утомил ее, и королева боялась, что не сможет ответить Джеку с должной страстью. Но его, казалось, это не волновало. Юноша запустил руку под корсет своей королевы.

– Здесь так холодно… – прошептала Эльза.

– Сейчас я согрею тебя.

Щеки девушки порозовели. Джек неосторожно коснулся соска жены, и она дернулась от неожиданности. Пальцы сжали его, с завидным умением находя самые чувствительные точки. Девушка попыталась оттолкнуть мужа, но все тщетно… Да она и не хотела избавляться от него сейчас. Так, в шутку, для того, чтобы разбудить в Джеке дремлющего зверя.

Холодно. В комнате действительно холодно, когда никто не сжимает тебя в объятьях. Эльза тихо вскрикнула, стоило «зверю» укусить ее. Зубы оставили отпечаток на бледной коже, разукрасили ее, придали королеве диковатый вид. Испарина покрыла тело Эльзы… Желание стучалось, просилось наружу.

Джек вновь поцеловал ее, осторожно стянув с королевы корсет. Нижние юбки полетели в сторону, оставили девушку нагой. Джек, наряженный в костюм, присущий Эренделлу, отделался от него быстро. Серебряные застежки прыгали прочь из петель, с завидной резвостью покидали свое обиталище, позволяя Джеку двигаться свободнее, терять голову быстрее.

Юноша коснулся ее там, внизу. Почувствовал проступившую на коже влагу, сладко улыбнувшись. Эльза следила за каждым его движением, и любой ее возглас обрывался, не успев сорваться с губ. Джек целовал ее. Осторожно, но требовательно. Он ждал, ждал нужно момента, пика, сквозь который сможет промчаться и нанести первый «удар».

И Эльза ждала.

Когда его губы вновь коснулись ее, Джек подтянул бедра девушки так, чтобы ему было удобно. Он развел в стороны ее стройные ноги, не отрывая взгляда. Пусть видит его глаза, чувствует ту жажду, хватает ее своим жадным ртом. Юноша целовал Эльзу, поглаживал ее бледную спину, все теснее прижимая к себе.

Супруг ухмыльнулся, услышав громкий крик. Балконная дверь оказалась чуть приоткрыта, и, наверняка, садовник мог слышать возглас своей королевы. Плевать. В эту секунду Джек не мог думать о чем-либо… Юноша был в ней, властвовал над телом партнерши решая, каким будет ее удовольствие. Острым, резким и быстрым… Или тягучим, как смола…

– Джек, – шепнула Эльза, двинув бедрами навстречу мужу.

И он, послушный воле королевы, толкнулся вперед. Наслаждение волной прошлось вверх по животу, румянцем подкатывая к щекам. Юноша зажал Эльзе рот, чтобы та стонала не так громко. Он смотрел в ее глаза, набирая темп, еле слышно шептал ласковые слова, точно только для себя...

– Сладкая… Какая сладкая…

Он вновь укусил ее за шею. Жестче. Сминая тонкую кожу, причиняя боль. Но чувства мешались меж собой так умело, что дискомфорт уходил стороной, и сладкий экстаз обволакивал мышцы королевы. Девушка задрожала, почувствовав тепло… Тепло меж своих мокрых бедер.

Джек сухо поцеловал ее, опускаясь рядом. Он придавил супругу рукой, притянув к себе как можно ближе. Приятно было вернуться домой. Пройдет еще несколько месяцев, прежде чем Джек успеет привыкнуть звать Эренделл домом. Лунный Дворец с его бесконечно высокими потолками все еще виделся ему, эхо, парившее над головой, въелось в кожу.

Жалко, что здесь нет мозаики.

Пожалуй, этот элемент декора нравился юноше больше всего, сильнее всех остальных врезался в память. Приятно сознавать, что кусок материи был расколот на множество кусков, чтобы затем создать что-то новое. Интересно, можно ли также просто расколоть человека, вылепить из него новую личность, сотворить что-то иное. Джек знал, что вполне способен ломать людей.

Не физически. Но, честно признаться, без боли в этом деле не обойтись. Пожалуй, что на войне юноша занимался именно этим. Он ломал плененных солдат, превращая их в зомби, в безголовых солдат страны, что так недавно напала на их территорию. Каждый раз… Каждый раз, создавая новую колонию, подбирая к рукам очередной клочок земли в дальнем краю света.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Эльза.

– Лучше всех.

В эту секунду.

Он забыл о боли в мышцах, ведь та быстро смешалась с усталостью, вызванной столь нежными действиями. Одно чувство неотличимо от другого, каждое одинаково неприятно. Странно, что полярно разные чувства экстаза и боли так тесно сплетены меж собой. Каждый вздох дается с трудом, и это лишь из-за пика, наступившего несколькими минутами ранее.

– Завтра Анна начнет готовить коронацию, – шепнула Эльза, разглядывая потолок.

– Ты не хочешь принять ванну?

– Я так противна? – усмехнувшись, ответила королева.

Джек только поцеловал ее, чтобы пресечь все дальнейшие расспросы. Он поднялся с кровати, свесив ноги через край, и услышал, как Эльза встала следом. Ее ступни с тихим шлепком коснулись холодного пола. Девушка вздрогнула от резкой смены температур. В постели так тепло, с ним так тепло… Королева откинула прядь светлых волос со лба и отвернулась к окну.

Холодно.

Эльза дернула за колокольчик, разглядывая лазурное небо… Закат. Она редко ложилась спать в это время. Слишком рано для сна, а веки уже опускаются, зазывая в дальний поход по снам. Служанка не заставила долго ждать. Хорошенькая горничная с темно-рыжими волосами робко постучала и открыла дверь. Джек успел прикрыться, стараясь не смущать юную деву своей наготой.

– Ваше Высочество?

– Будь добра, подготовь нам горячую ванну.

Воду греют не так быстро, как хотелось бы. Эльза знала, что все будет готово не раньше, чем через час. Она успеет уснуть. Точно. Успеет. Королева прикрыла глаза, на секунду провалившись во мрак. Главное дать глазам отдохнуть. Пусть тьма сменит краски, пусть все заботы останутся позади, будут биться головой о стены отрешенности. Все равно это ничего не решит, не решит, пока не наступит утро следующего дня.

– В Эренделле есть какие-нибудь традиции, связанные с коронацией? – спросил Джек, натягивая штаны из тонкой тянущейся ткани.

– Да, мы лепим снеговиков, а потом кидаемся снежками, катаясь на незаточенных коньках, – осторожно улыбнувшись, заметила Эльза.

Но ее глупая шутка не нашла отклика.

– Никаких, – ответила она серьезно.

Джек облегченно выдохнул. Ему не нужно произносить занудных клятв и долгих речей, не предстоит целовать младенцев и резать коз во имя нового владыки. Юноша улыбнулся, подсев к Эльзе. Он поцеловал ее в плечо, чуть наклонившись, и заглянул в окно, проследив за взглядом супруги.

Может, зря он затеял поздний душ? Запах пота, конечно, не слишком приятен, но терпим… В конце концов, они были в открытом море. Служанки носили заполненные ведра воды в королевскую ванную, проникая туда через дверь для слуг. Они не беспокоили господ шумом и возней, исполняли свою работу на удивление тихо, шустренько.

Одна из служанок робко постучала в дверь. Она ничего не сказала, миновав королевскую спальню. Так слуги сообщали о том, что задание выполнено. Эльза поднялась с места, потянув за собой и Джека. Ноги его заныли, одарив хозяина своего острой болью, но послушались. Юноша шел за своей королевой, не отставая ни на шаг.

Ванная комната этого дворца не была такой шикарной. Если Джек и сожалел о потерянном лоске, то не сказал об этом и слова. Девушка была благодарна. Она подозревала, что менять роскошь на более-менее скромную жизнь – тяжело, и радовалась тому, что Джек держит себя в руках. Он надеялся, что своим правлением подарит Эренделлу более насыщенную на богатства жизнь.

– Вода теплая? – спросил юноша, когда Эльза остановилась у края.

Девушка опустила ступню, а затем окунула целую ногу, вторую, сев на край. Джек хотел было присоединиться к супруге, даже скинуть ее вниз, чтобы та немного взбодрилась, но его решимость прервали. Громкий стук в дверь лишил его возможности так просто догнать жену. Эльза недоумевающее обернулась, вскинув тонкую бровь. Она не могла понять, кто решил навестить их в столь поздний час. В конце концов, служанка свою работу выполнила, и больше никого не звали.

– Я посмотрю, – произнес Джек, заметив, что Эльза начала подниматься.

В этот раз нагота его не смутила.

Юноша решил лишь немного приоткрыть дверь, чтобы служанка поняла, что пришла не во время, и стыдливо убежала прочь. Шаркая ногами, Джек прошел к двери. За ним тянулись мокрые следы длинных мужских ступней, которые скоро придется отмывать. Холод отошел на второй план, пар из ванной комнаты проходил в спальню, грея воздух вокруг.

– Чем обязан? – спросил юноша, отворив дверь.

Смущаясь и краснея, все та же рыжеволосая служанка опустила взгляд. Интересно, видела ли она прежде голого мужчину? Замужем ли? В стране Джека девушек отдают замуж после двенадцати лет, и простому люду это кажется нормальным… Но здесь… Эренделл кажется слишком цивилизованной страной для таких обычаев.

– Королева Катерина Фрост просила Вас зайти, Ваше Высочество, – пролепетала девчонка.

– Сейчас? – спросил Джек, раздражаясь.

– Да, Господин.

Юноша закусил губу.

Чего она добивается? Вечерняя встреча не вернет их отношениям былой жар, и смена местности ничего не меняет. Джек сжал пальцы, чувствуя, что злость дает ему силы. Мышцы под его кожей заходили, когда юноша поднял руку. Служанка поглядела на Господина с ужасом в глазах.

– Скажи ей…

Но Джексон не успел завершить предложение, ведь речь его оборвалась на полуслове. И причиной тому стал тонкий девичий крик, послышавшийся из ванной комнаты. Тонкий, как нежный серебряный колокольчик, беззащитный и звонкий… Это она. Эльза вскрикнула от боли, прежде чем провалиться во тьму.

29. Подозрения, забота, боль

В глазах темнеет.

Веки упрямо клонятся вниз, опускаются на глаза, погружая комнату во мрак. Горячая вода становится горячее, огонь этот жжет, пламя пылает, сдирает кожу, сдирает ее, как зверь, как жестокое животное… Как же больно, как больно переживать это… Эльза успела лишь крикнуть. Только крикнуть. Издать негромкий писк, словно щенок, которого пнули тяжелым кожаным сапогом.

Джек отреагировал быстро. Он подбежал к супруге, не дал ей сползти в воду и обжечься окончательно. Юноша достал ноги супруги, с ужасом оглядев их. Кожа на коленях, на икрах – шелушилась. Нет, не только. Небольшие ожоги «украсили» бледную плоть, красными пятнами виднелось на ее изящных ногах, словно розы в снегу, словно дикие волчьи ягоды.

Девушку доставили к лекарям, велели не беспокоить врачей, пока те занимаются ею. И Джек не беспокоил. Сидел у двери, словно пес, пялился перед собой, думая о самом худшем. Почему это случилось? Вода не казалась юноше такой уж горячей, пар от нее не шел. Оставалось только радоваться тому, что королева не опустилась в воду до самого подбородка.

Противно ждать вот так, не имея никакого представления о диагнозе. Лекарь мрачно поглядел на Джека, и в его мутном взгляде не было ничего хорошего. Он пробыл подле пациентки не более трех часов, но уже успел поставить диагноз. Врач осторожно оглядел взволнованного юношу, опасаясь вспыльчивости. Он же не имел дела с королями, потерявшими своих королев…

– Она…

– Будет жить, – оборвал его лекарь.

– Жить… – шепнул Джек. – Будет жить…

Юноша выдохнул.

Ему нужно было проговорить это вслух, ощутить на языке каждую букву. Главное, чтобы Эльза осталась цела. Джек поднял взгляд от пола, ожидающе уставился на лекаря. Что-то в его виноватом взоре заставляло юношу волноваться еще сильнее. Вот оно: заветное облегчение… Но что с того? Страх уже зацепился за ребра, плотно сдавливал их в холодных тисках, и избавиться от него не так легко, как думалось прежде.

– Что с ней случилось?

– Ожог, Ваше Высочество. Сильный химический ожог… – мужчина выдержал паузу. – Боюсь, что шрамы…

Плевать на шрамы. Бледная козлиная бородка врача подрагивала, стоило хоть одному слову упасть на пол. Карие глаза лекаря отражали всю его усталость, а высокий лоб поблескивал от пота. Джек громко цокнул языком, наклоняя голову в сторону. Он услышал, как за спиной кто-то осторожно двинулся. Владимир. Слуга ожидал вместе с повелителем, и волновался, как бы Джек не применил силу, не удовлетворившись ответом лечащего врача.

Звук движения отрезвил Джека. Слух словно в один миг прочистился, глаза открылись. Из ушей, наконец, ушел этот гадкий металлический писк. Глаза юноши словно распахнулись, увидели все, что происходит вокруг. Лекарь замялся, подбирая слова, уставился в пол, не смея поднять глаз.

– Меня не волнуют шрамы, – ответил Джексон. – Химический?

– Да. Боюсь, что Ее Величество пытались… Пытались убить, мой повелитель. Может, даже Вас обоих пытались убить.

Убить Эльзу? Такую чудную кроткую девушку, что делает все для народа, заботливую и милую Эльзу? Зачем? Джек прикрыл глаза, размышляя об этом. Да и как? Как ее или его самого пытались убить? Неужели кто-то решил ворваться в ванную комнату, облить ее кислотой и убежать, надеясь, что несчастная молодая королева погибнет, не успев издать и звука?

– Как? – спросил юноша.

– Боюсь, что в воду подлили особый химикат, действие которого начинает проявляться через несколько минут после растворения в воде. Ее высочеству повезло, что та не находилась в ванной полностью, только ноги чуть ниже колен.

Повезло.

Кто мог поступить с королевой столь жестоко? Да и к чему? Подданные не станут калечить любимую правительницу, ставя их самих под удар. Джек плотнее сжал губы… Он бы никогда не подумал. Катерина. Завистливая змея решила уничтожить главную и единственную соперницу, убрать ее с пути, превратив Джека во вдовца, владеющего целой страной на окраине мира. Потому она и позвала его к себе, чтобы обезопасить… Но как ей удалось?

– Могу я увидеть ее?

Владимир, остановившийся за спиной юноши, молчал. Слуга ожидал отказа, волнуясь за обоих своих правителей. Он посмотрел на лекаря, и взгляды их пересеклись на секунду. Слуга кивнул слуге, словно говоря: опасайся. Джеку нельзя отказывать.

– Разумеется, – с натянутой улыбкой, произнес мужчина.

Волосы у него такого гадкого медового цвета, чуть белее, чем солнечный свет… Они и похожи на мед: жирные, лоснящиеся на свету. Джек шагнул в любезно открытую перед ним дверь, остановился в проходе, подав Владимиру невидимый никому другому знак. Пусть тот останется снаружи, даст Джеку пару минут наедине с вымотанной супругой. Она в сознании?

Воздух пропитался запахом странной мятной мази, ромашки, гвоздики и макового молока. Шторы занавешивали узкое, но длинное окно, и дневной свет обращался мутным и неприятным. На полу словно разлили что-то, и грязные разводы никак не хотели сойти с недорогого ковра. Девушка лежала на просторной кровати в самом центре комнаты. На тумбе около ее ложа покоились бесчисленные склянки, то полупустые, то открытые и закончившиеся…

Джек шел тихо.

Как тень. Как сам мрак, пробирающийся сквозь ночь. Всю ночь он был призраком скорби, стеклянными глазами смотрел в пустоту перед собой. Юноша осторожно шел по полу, проглядывая его беглым взглядом. Джек встал рядом с женой, опасаясь нарушить ее сон. Что, если она не проснется, оставит его так скоро после соединения двух льнущих друг к другу душ?

Одеяло закрывало нижнюю часть ее тела, а грудь, прикрытая тонкой ночной рубашкой, поднималась и опускалась неровно, то быстро, то медленно… Фрост хотел бы погладить супругу по голове.

Но ее глаза закрыты. Она отдыхает, пытается прийти в себя, оклематься от недолгой, но тяжелой болезни. Девушка дышала тихо, неслышно. Джек прочувствовал небывалый холод, исходящий от молодой жены. Должно быть, в таком состоянии тяжело контролировать свои силы, держать мороз внутри.

Веки Эльзы вздрогнули, словно крылья бабочки.

Девушка приоткрыла глаза, и зрачки ее остановились на супруге. Губы слабо растеклись в улыбке, и тонкие бледные нити сложились в кривую полосочку рта. Эльза увидела в глазах мужа жалость, и попыталась отвернуться. Она не спала. Давно. То открывала глаза, то закрывала, стараясь поймать хоть каплю теплого дневного света, уловить энергию наступающего дня.

– Нам нужно позвать флориста, – шепнула Эльза.

– Зачем? – спросилДжек.

Королева снова попыталась улыбнуться. Лицо ее изменилось: боль кольнула обожженные ноги, и девушка слабо дернулась, пытаясь избавиться от этого ощущения. Она закусила губу. Словно это могло помочь, вывести ее из помещения и восстановить истерзанную кожу. Запах мази прошиб ноздри, и во взгляде Эльзы словно мелькнуло понимание. Маковое молоко прекращало действовать, и боль волной растекалась по хрупкому девичьему телу.

– Коронация? – спросила девушка. – Твоя коронация так скоро…

– О, Эльза, – шепнул Джек, теряя голос.

Юноша наклонился, погладил супругу по волосам. Таким же мягким, шелковым и приятным касаниям… Эльза на секунду закрыла глаза, прильнул к ладони супруга. Словно ласковая кошка, узнавшая давно потерянного хозяина, как дитя, жаждущее нежности и заботы. В дымном свете комнаты Джек разглядел тряпки, брошенные в таз подле королевы. На них виднелась кровь, запеченные куски кожи и загнивающие чешуйки змеиной кожи.

– Тебе нужно отдохнуть, – произнес он уже тише. – Побудешь немного здесь, а я все подготовлю.

Королева попыталась подняться.

Ее руки впились в простыню, девушка оперлась на них, рассчитывая на поддержку… Джек ринулся к супруге, но слабость догнала ее первой. Эльза упала на место, мягко приземлившись на высокую подушку. Супруг наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Легкая дрожь пробила его бледные ладони. Джек возвел глаза к засиженному мухами полу и глухо хмыкнул. Даже сейчас… Даже сейчас пытается помочь ему, словно это он, а не она в беде.

– Не думай уходить, – шепнула Эльза.

Но Джек уже принял решение. Он в очередной раз склонился над супругой и поцеловал ее в лоб. Эльза уцепилась за его руку, словно немощная… Она разжала губы, но слов не произнесла. Девушка только закрыла глаза, опускаясь. Ее пальцы… Ее пальцы холодны, необычайно холодны.

– Я загляну к тебе вечером, обещаю, – произнес Джек, наклоняясь к уху супруги. – Принесу с собой пару книг, если захочешь.

Но Эльза ничего не ответила. Веки закрывали красивые светлые глаза, ресницы трепыхались крыльями птицы. Джек с большим трудом заставил себя отпустить ладонь девушки. Пусть отдыхает, пусть набирается сил и выздоравливает… Необычайная сила толкала его… Нужно откинуть одеяло и посмотреть, что с ее изящными ногами, сможет ли королева стоять, ходить и танцевать.

Нет. Он не стал. Джек удалился. Юноша открыл дверь, осторожно глянул в коридор. Лекарь оживленно беседовал с Владимиром, обсуждал что-то слишком громко и неприлично жестикулируя. До слуха будущего короля долетели лишь короткие обрывки фраз. «Боюсь... Он будет в ярости… Сохраните и ее, и свою… Моя жена не одобрила бы». Вполне достаточно, чтобы сделать выводы о характере разговора.

– Уходим, – скомандовал Джек.

Но не ушел.

Юноша остановился, заметив недалеко от странной парочки неказистую тень. Высокий мужчина замер в коридоре, смотрел вперед, обдумывая что-то свое. Лекарь узнал его, кивнув, а Владимир лишь сильнее побледнел. Он обернулся, чтобы проверить, как Джек отнесется к его визиту.

– Чем обязаны? – спросил Джексон, делая резкий шаг вперед.

– Ты ничем не обязан, братец, – надменно бросил Бертрам. – Я хотел бы проведать Ее Величество.

– Боюсь, что она спит, – с нескрываемой радостью ответил Джек.

– Так я подожду.

Они словно играли партию в теннис, отбивая мяч то в одну, то в другую сторону. Казалось, что слова с противным треском падают на пол, крушатся, рассыпаясь на множество мелких кусков стекла и пластика. Лекарь не был знаком с отношениями братьев так тесно, как давнишний слуга Джека, но в одно краткое мгновение, столкнувшись с ним взглядом, прочувствовал глубину их неприязни, корнями идущую в самое детство.

– Чего подождешь? – с неприкрытым раздражением поинтересовался юноша.

– Пока Эль… Пока Ее Высочество очнется ото сна, – ответил Бертрам, сохраняя спокойствие.

– Неужели Катерина разрешила тебе погулять, как послушному мальчику? Можешь идти, Бертрам.

– Ты не единственный, кто волнуется о судьбе королевы.

Пожалуй.

Подданные ведь тоже должны волноваться о своей госпоже. Они рискуют потерять свою королеву и место, которое их страна занимает в международной нише, рискуют потеряться в бесконечном списке стран, лишившихся последней надежды, потерявших всякий смысл существования. Крепкое фамильное древо – вот, что во многом показывает величину королевского рода… И если сейчас одна из главных ветвей упадет, не даст новых отростков…

– Чудесно, – буркнул юноша.

Как бы Джеку ни хотелось остановиться и ударить брата, прогнать его прочь… Это невозможно. Невозможно невежливо. Если Эльза узнает о том, как опрометчиво поступил ее муж, обязательно одарит Джека самым холодным своим взглядом. Не то чтобы ему не нравилось, как она мила во время обиды, но… Чувствовать вину еще сильнее ему совершенно не хотелось.

– Пошли, – уже тише сказал он.

И Владимир ушел. Он кротко кивнул лекарю, что болтал с ним о здоровье госпожи, о супружеской неверности и заболеваниях, что были ее следствием, и пустился следом, отставая на пару шагов. Таков уж удел слуг – отставать. Хоть на пару шагов… Владимир поднимался по лестнице, держа руки за спиной. Он боялся, что ступени станут ледяными, и вмиг обрушатся, или же ноги его соскользнут с одной из них, и кости переломаются, встретившись с холодным полом.

Джексон держался за перила, он вцепился в них с небывалой силой. Выбросить бы брата из головы, или из окна, с балкона… С чего нужно начать приготовления к коронации? Откуда он может знать? И почему эхо шагов вдруг стало казаться Джеку таким отвратительным? Почему он не может вот так просто изгнать из замка гостей, которых никто не ждал?

– Господин… Моя жена приедет на следующей неделе, – робко заявил Владимир. – И я хотел узнать насчет…

– Жилья.

Джек вспомнил.

И память его провернула прекрасную аферу. Мысли об Эльзе отошли на второй план, и глубокий и долгий ночной разговор со слугой воскрес в голове юноши. Владимир знал, что сейчас его господину лучше будет отвлечься, и выбрал удачную тему для «делового» разговора.

– Да, я обсуждал это с Эльзой. Ты можешь поселиться в замке, вместе с семьей…

Джек заметил недовольство во взгляде Владимира.

– Но ты, конечно, не в восторге от этой идеи. Тогда… Можно будет организовать домик в поселке для жены и в замке для тебя, если хочешь, – обнадеживающе произнес Джек, понимая интересы слуги.

Бертрам вновь всплыл в памяти Джека. Ублюдок. И как он смел спуститься, чтобы навестить Эльзу на ее больничной койке? В конце концов… Кто она ему? Только жена брата, дальняя родственница. Джек всегда понимал, что не имеет никакого права вот так просто навещать Катерину наедине, он осторожничал, не делал резких движений, стараясь держать определенную дистанцию, а Бертрам все не откладывает свои гнусные мечты в ящик с несбыточными надеждами.

Гадкая семейка. Отвратительные люди… Джек отвлекся, проходя по коридору. Он миновал пару дверей и остановился у одной, обернувшись назад. Владимир замер в паре шагов от него, гордо вздернув покатый кругленький подбородок. Его темные глаза пристально следили за своим правителем.

– Принцесса Анна…

– Да, ее дверь, господин, – ответил Владимир, кивнув.

– Жди.

И он остановился, чтобы ждать.

Белая дверь, разрисованная яркими розовыми цветами, скрипнула. Джек коротко постучался, прежде чем отворить ее и пройти. Анна и Кристофф – птицы ранние. Их семейство всегда просыпалось пораньше, совершало недолгую прогулку в красивом королевском саду и возвращалось в комнату, чтобы позавтракать. Надо думать, что этой ночью они и вовсе не спали.

И точно. Принцесса Анна стояла у окна, рассматривая тянущуюся вдоль деревьев дорожку. Кристофф стоял рядом с ней. Он также холодно смотрел в окно, разглядывая даль, он – великан, охраняющий фею в жаркий летний денек. Когда девушка обернулась, чтобы рассмотреть гостя, Джек заметил глубокие серые тени под ее ясными глазами. Что-то изменилось в вечно смеющемся лице, и взгляд этот, обычно полный надежды, ныне нагонял тоску.

Принц Кристофф поклонился вошедшему, и Джек сделал то же в ответ. Видно было, как новоиспеченный принц старается быть вежливым и приличным. Достаточно, чтобы входить в высшее общество. Тишина, висевшая в комнате, должно быть, длилась слишком долго. Она окрепла и плотно обвилась вокруг тел всех присутствующих, не собираясь отступать. Анна мягко коснулась собственного горла, чуть откашлялась, прежде чем поздороваться.

– С Эльзой…

– Будет жить, – обнадеживающе ответил Джек. – Боюсь… О нас она беспокоится сильнее, чем о себе.

Анна глянула на своего мужа, мученически вздернув подбородок. Кристофф поднялся, чтобы поддержать ее, не дать упасть. Должно быть, принцесса чувствовала чудовищную слабость и усталость. Девушка уцепилась за руку супруга и кротко улыбнулась Джеку, вежливо извиняясь. Ее слегка бледноватые губы дрогнули, искривились и стали вдруг такими странными…

– Вам бы навестить ее позже, – заметил юноша. – Не сейчас.

– Да, мы хотели дать ей минутку покоя, – произнес Кристофф, чуть смущаясь.

Говорил редко и понемногу, и для аристократа эта привычка была крайне полезной. Джек поджал губы, глядя на обеспокоенную Анну. Пальцы ее трогали тонкую цепочку на шее, комкали звенья. Принцесса улыбалась, но нервно, неправильно. Так, как никогда не улыбалась прежде.

– О, в этом вся Эльза, – ответила принцесса. – О чем конкретно она беспокоится? Или это только бред горячки?

– Нет. О предстоящей коронации.

Да…

Он переживал о судьбе своей дорогой королевы. До гулкой боли в груди, до дрожи в теперь уже окрепших после болезни коленях, в самом чреве своей души… И лучше всего было одно решение. Нужно как можно скорее избавиться от общества Катерины, выгнать их прочь, словно грязных оборванцев. Она опасна, а обвинить особу королевской крови не так-то просто. Тем более будущую королеву такой страны… Огромной, могущественной, сильной страны…

– Разумеется, мы все устроим, мы с Вами, я и Кристофф… Мы все устроим, – бегло говорила принцесса. – И все приглашения, и нужную атмосферу, программу, даже наряд выберем и для тебя, и для нее. А Эльза потом будет хвалить нас, когда придет посмотреть на результат…

– Я всем Вам обязан, – ответил Джек.

– Выпейте чаю с нами. Вы всю ночь не спали, – произнес молчавший до этой поры Кристофф, с упоением слушавший Анну.

Странно, но что-то в глубине Джека так и норовило явиться в комнату Катерины и выплеснуть свою злость на нее, избавиться от гнева, теснившего душу. Но юноша сдержался. Ему бы стоило сразу оговорить доступные ей рамки общения, их новые отношения меж собой. Ведь можно было избежать такого поворота событий, удержать злобную королеву от страшного решения.

Вовремя сделанное предложение вернуло Джексона в реальный мир, с огромной радостью окунуло в прорубь мрачного существования, в котором необходимо и есть и пить, чтобы волочить его дальше. Странно говорить с сестрой жены без нее самой, присутствовать в этом замке, не держа ее за руку.

– С радостью, – ответил он, поворачиваясь в поисках стула.

30. Приставучий гость

– У Вас холодно, – заметил Бертрам, удивляясь.

– Свежо, – ответила Эльза. – Здесь свежо, как я люблю.

Но королева приврала. Не было в несколько тесной комнатке никакой свежести, только обжигающая щеки прохлада. Приятная, если ноги твои горят, гоняя по венам кровь. В воздухе царил запах хвойного деревца: можжевельник или сосна, Бертрам не видел различий. В его стране хвойных деревьев нет, и различать их он не умел… Да и в мази все кажется одинаковым.

Бертрам осторожно сел на краешек стула, поставленного у кровати Эльзы для приходящих гостей. Слуги вручили ему старинный камзол из темно-зеленой ткани, чтобы правитель чужой страны не замерз. Он странно сочетался с его смуглой кожей и экзотической внешностью, столь отличной от местных жителей, не подлежащей никакой оценке. Девушка глупо улыбалась, рассматривая новый образ будущего короля. Смотрится… Нелепо.

– Как Ваши ноги? – спросил Бертрам, улыбаясь.

– Лучше.

Эльза отвечала однотипно. Можно было решить, будто в столь кратких ответах виновата бесконечная усталость, истощенность и боль, возможно, мучившая ее и сейчас, но это не так. Королева просто не хотела вести беседу дольше вежливого срока. Странно, но что-то в мужчине начало отталкивать ее с этого времени, отгонять все дальше и дальше, приближая молодую королеву к ее собственному супругу. Бертрам стал казаться королеве странным, и все его милые до поры до времени чудинки обрели более неприветливые очертания.

Странно, что в этой не слишком большой комнатке имелись часы. В тихие минуты отдыха Эльза отвлекалась, слыша гадкий стрекот секундной стрелки, стискивая зубы она считала сыплющиеся сквозь пальцы песчинки времени… Девушка вновь посмотрела на часы. Сколько она должна проваляться тут, не делая ничего полезного?

Хорошо причитать о потерянном времени, пока не чувствуешь боли. Маковое молоко притупило ее, стесало, и королеве показалось, будто с ней ничего не случилось… Так бывает, когда сильная боль наконец стихает. Но, стоит ей подняться, делая вид, что все хорошо, и ноги вернут ей потребность во сне, отдыхе.

– И все же… Как это случилось?

Бестактно спрашивать, но интерес сотрясает пальцы.

Эльза прикрыла глаза, стараясь вспомнить все произошедшее. Она забыла большую часть инцидента, перестав следить за «сюжетом», когда острая боль пронзила ее. Словно выстрел из лука, словно укол огромной иглы в обе ноги сразу. Все случилось слишком быстро. Секунду назад королева беззаботно грела ноги в воде, а после уже кричала в агонии, билась, как рыбка, волной выброшенная на илистый берег… И ноги перестали слушаться. Коленки не хотели сгибаться, и исполосованные ступни Эльзы оставались в воде, что вдруг начала пузыриться.

Теперь же… Пузыри на ее измученной коже. Не бледной, нет, красной и воспаленной, изуродованной коже ниже колен. Бедра целы, но икры, голени, ступни… Словно месиво из сшитой воедино коже с разных мертвецов. Королева боялась спрашивать врача: навсегда ли это, боялась, что ответ не понравится ни ей, ни Джеку, относившемуся к ее ухоженности с трепетом флориста.

– Быстро, слишком быстро, чтобы что-то запомнить, – ответила Эльза. – Как Вам понравился Эренделл?

Резкая смена темы отрезвила Бертрама, выкинула в холодный омут светского диалога. Он выпрямил спину, решая, следует ли извиниться за свой бестактный вопрос, заданный несколькими минутами ранее… Нет. Это же чистейшая забота о благосостоянии Ее Величества. Бертрам подался вперед, обдумывая ответ. Он же собирался на экскурсию сегодня днем.

– Сад чудесен.

– Не так велик, как при Лунном Дворце.

– Да и фасоль у Вас не растет.

– Грешны… – изобразив обиду, ответила Эльза.

Она искренне негодовала.

Зачем Бертрам пришел, почему спустился в пропахшую хвоей обитель? Неужели лишь затем, чтобы вести беседу ни о чем? Девушка поджала губы, когда гость ее наклонился к небольшой прикроватной тумбе, взяв с нее пустую чашку. Любопытный. Он повертел ее в руках, и губы мужчины сжались, стоило ему увидеть скол на ручке. Один жалкий изъян, но где… В руках прекраснейшей из правящих королев, в руках самой нежной, самой чудной из женщин.

Эльза повернулась к окну. Солнце прощалось с небом, закатываясь все ниже… Странно. Казалось, что Джек был здесь совсем недавно, а ведь он приходил с утра. Королева улыбнулась ярко-красной птице, севшей на решетку ее окна. Кардинал заглянул внутрь, вращая черными бусинками-глазами. Тонкий клюв краснокрылой красавицы раскрылся, и тихий щебет коснулся слуха королевы. Птица словно пыталась рассказать о чем-то важном, предостеречь от ошибки.

– Это кардинал, – заметил Бертрам, проследив за взглядом Эльзы. – Странно… Я всегда думал, что они любят теплые страны.

– В это время года у нас достаточно тепло, – шепнула Эльза. – Не всегда, конечно, но довольно часто…

И это лето выдалось очень жарким. Во всех смыслах. Страну словно охватила волна внезапных свадеб, происшествий, интересных случаев… А несколькими месяцами ранее раскрылась страшная тайна о силах молодой королевы, что долгое время была скрыта за закрытыми дверьми. Удивительный год, удивительный… Девушка вновь повернулась к собеседнику, словно почувствовав на себе его тяжелый недобрый взгляд. Карие глаза прожигали покрывало, заставляли кожу Эльзы краснеть, словно новые ожоги распускались на ее хрупком теле.

– Эльза… Скажите, это сделал… Это сделал не он?

Тишина.

Она царила в комнате, пока королева пыталась переварить заданный ей вопрос. Почему-то объяснений Эльзе не понадобилось. Девушка сразу поняла, о ком идет речь… Бертрам не доверял Джеку, и искренне опасался, что искалеченное тело девушки – только его заслуга. Королеве следовало смутиться, взбрыкнуть, возможно, сострить в ответ. Но она промолчала, плотнее стиснув тонкие губы. Ей нравилась забота, только перебарщивать с нею… Когда ты посторонний…

– Нет. Не знаю, кто это был.

Этого он и боялся. Мужчина резко поднялся со стула, посмотрев королеве в лицо. Тени играли с ее бледной кожей, превращая девушку в эфемерную нимфу, в мраморную статую древней богини, только-только вышедшую из рук умелого мастера. Бертрам отвернулся, стараясь не смущать Эльзу. Он долго сидел у ее ложа, пока королева спала, слушал ее мерное дыхание и отвлекался лишь на отнюдь не редкие визиты врача. Странно. Лекарь не выгонял мешавшего аристократа... Но сейчас, когда наступил вечер, Джек должен заявиться с минуты на минуту, и лучше было бы уйти.

– Я найду преступника, Ваше Величество… Найду и… Найду и разберусь с ним сам, заставлю преступников ответить.

Только этим должна заниматься королевская стража.

Такое внимание льстило девушке, но и смущало ее до ужаса. Джек такого не обещал. Но не из равнодушия, только потому, что испугался, запутался, не знал, как обращаться с больной. Щеки Эльзы порозовели, и она попыталась улыбнуться. Странное чувство облегчения объяло тело королевы, стоило Бертраму развернуться к выходу. Его бесшумные сапоги с закрученными к верху мысками слабо поскрипывали в такт шагам… Даже странно.

– Надеюсь увидеть Вас в полном здравии на предстоящей коронации, – громко произнес он, подходя к самой двери. – Какое красочное будет событие, верно? Когда она должна состояться, если не секрет?

– Через два дня, – ответила Эльза. – Дата не переносится, а я успею оклематься.

О, эта уверенность в ее тонком голоске…

Бертрам улыбнулся. Скомкано и осторожно, судорожно сжимая в ладони круглую ручку двери. Он бросил прощальный взгляд на взволнованную королеву, посмотрев на нее словно на любимую игрушку, разрушенную прожитым временем. Сожаление в его взгляде смешалось с горьким отчаянием… Но отчаяние гасло, растворяясь в жаркой надежде.

На что? На скорейшее выздоровление Эльзы. Странно, но Бертрама белизна ее ног волновала куда сильнее, чем Джека. Он считал, что утрата ее – величайшая потеря для прекрасной молодой девы. Как это… печально. Прекрасна во всем. Неотразима. И искалечена в столь деликатном плане.

Петли противно скрипнули. Дверь нехотя подалась вперед, отворив проход. Так жалостливо, так лениво… Эльза закрыла глаза. Она утомилась, устала вести беседу, подбирая темы для разговора. Бертрам никогда прежде не был ей в тягость, но сейчас, когда сил не было ни на что, его общество стало казаться несколько… Навязчивым, неприятным. Девушка почти сразу уснула. Почти сразу выпала из горячей липкой реальности, чтобы окунуться в свою собственную.

Мужчина, наконец, вышел.

Бертрам кивнул молодому доктору с пшеничными волосами и посмотрел вперед. Джека не было: коридор пустел перед ним, словно дорога, зовущая своего путника. Потолки во дворце Эльзы не так высоки, стены слишком близко… И все так светло. Окна в каждом коридоре показывают улицу, ее бесконечные красоты, изгибы и повороты.

И как разнообразен местный пейзаж… Бертрам видел и стремящиеся ввысь горы, и кроткие маленькие сопки, с корабля он заметил густой хвойный лес и даже равнину, лежащую где-то вдалеке, залитую цветами. Солнце садилось в туман, падало, падало, падало… Как красиво, однако, небо над Эренделлом. В стране Бертрама светило всегда опускалось в песок…

Мужчина миновал стражу, вышел в сад. Тени густели медленно, бабочки сонно разрезали воздух, спеша к закрывающимся бутонам цветов. Увидев снежную вершину далекой горы, Бертрам вспомнил свою Эльзу. Ее белые волосы, ее бесконечно милую улыбку, тихий смех и кроткий, но такой приятный взгляд…

А затем в памяти будущего короля воскрес образ брата. Надменного, жадного до почестей брата, стремящегося к власти, к его статусу. Бертрам не верил в его чувства к королеве, считал, что брак – фарс ради власти, трона. Может быть, будь он чуть ближе к Джеку, если бы только осмелился спросить лично…

Прохладно.

Бертрам шагнул в сад, и только тогда понял, что костюм его не слишком подходит под вечер в Эренделле. Тонкая рубашка из белого сукна не могла удержать тепла, выработанного телом, и сводила на нет все потраченные усилия, и камзол спасал мало. Мужчина вышагивал по тропкам, меряя шагами сад. Поворотов здесь не так много, как в его собственном саду.

Заблудиться нелегко, но мужчина сумел запутаться. Бертрам повернул у белых розовых кустов, а его просили повернуть у алых роз. К слову, Эльза розы не любила. Она порывалась вырвать их с корнем, но оставила ради сестры. Анна обожала любые яркие цветы, будь то алые, розовые или желтые кричащие тона. Одно время родители принцесс выписывали душистый фиолетовый табак из далеких стран, лишь бы порадовать маленькую Анну чем-то новым.

Встречались здесь растения, которые Бертрам видел крайне редко. Обычные полевые васильки, раскрашенные всеми цветами радужного спектра, поражали его при каждой новой встрече… Мужчине казалось, что сладкий васильковый аромат стоит выше терпкой лаванды, приятнее, чем кокосовое масло…

Жаль, что васильки не терпят жару.

Бертрам не удержался. Он тронул синий цветок, склонившись к нему точно жаждущий к фонтану… Стебель василька был крупнее – он не полевой, как его молчаливые братья, садовый. Сладостный запах его был куда сильнее, и мужчина приятно улыбнулся, уловив его в очередной раз.

Но он отвлекся. Будущий правитель совсем забыл о том, зачем пришел. Он собирался на встречу… Встречу, планируемую уже давно, еще в самый первый день после того, как состоялась эта проклятая свадьба. Бертрам залез в карман своего камзола и вытащил оттуда позолоченный конверт. Прозрачная рисовая бумага скрипнула в его руках, когда письмо покинуло свое не мягкое, но удобное ложе.

«Два поворота налево от главного входа. Пройти вдоль тропки с васильками по бокам и завернуть к красным розам». Бертрам увидел куст алых роз… Только дальше, чем предполагал. Дерево, росшее рядом, казалось странным. Листья – словно сердца, а ветки такие сухие… Мужчина распознал его. Это сирень.

– Как в лабиринте, – злобно шепнул правитель.

Обувь он выбрал неподходящую.

Загнутые к верху мыски то и дело цеплялись за высокую траву, за ветки, торчащие в разные стороны с разных концов клумб. Бертрам хмурился, и его густые черные брови нависали над глазами, делая мужчину грозным… Как же он похож на отца, серчая, как же он страшен в таком обличие.

Впрочем, гримаса злости быстро ушла. Бертрам увидел тень, ждущую его у розового куста. Второй мужчина смотрел на него искоса, крутился по сторонам, опасаясь, что совсем скоро на повороте покажется посторонний, стражник, слуга, чернорабочий. Конечно, можно будет изобразить деловую беседу, но… Лучше будет вовсе не показываться вместе. По крайней мере, некоторое время до коронации и чуть после, если она все же состоится.

– Тебя кто-нибудь видел? – спросил наследник.

– Нет, – ответила тень.

В голосе говорившего звучала сталь. Характер загнанного в угол хищника, готового вот-вот показать когти… Казалось, что тени неприятно вести беседу, но она говорит, говорит, потому что надо говорить. Бертрам улыбнулся сквозь неприязнь. Он чуть качнулся на мысках, вглядываясь в темнеющую даль горизонта.

– Ты провалился… – прошипел Бертрам.

– Я Вас предупреждал, – озлобленно ответил человек. – Я говорил, что это может быть не Джек, а Ее…

– Не будем.

Джек жив – вот, в чем проблема.

Вот, в чем заключалась проблема… Бертрам готов был забыть о том, что, возможно, искалечил Эльзу навсегда, испоганил это тело, но о том, что сейчас ее ласкал его младший брат… О таком не забывают так просто. Мужчина в очередной раз качнулся вперед, недовольно прикрывая глаза, думая над чем-то важным. Лучше всего было избавиться от Джека заранее, прежде, чем все случится.

– Но я готов предложить Вам другой вариант, – шепнула тень.

– Мы должны быть очень… Очень осторожны, – ответил Бертрам. – Держаться в тени. И все должно кончиться более благополучно.

– Разумеется… Поверьте, в этот раз все выйдет лучше некуда.

31. Организаторские мелочи

Джек закрыл глаза. В какой раз? Не от усталости или накатывающего сна, жмущего к стенке, нет… Просто потому, что юноша хотел исчезнуть. В темноте это сделать удобнее, чем в дневном свету. Он сидел здесь уже час, слушал бесконечные истории болтливой принцессы Анны и улыбался, кивал, как кукла-болванчик… Противно как-то, ненатурально все выходило.

Виновата ли в этом говорливость Анны?

Скорее всего. Потому что Джек был хорошо обучен искусству ведения светской беседы и оставался вежливым. Сестра Эльзы говорила долго. В руках она вертела пару шипастых роз бледно-розового цвета и прикладывала их к цветам, лежащим на серебряном подносе. Розы. Дорогие цветы, которые придется везти из далеких южных стран… Плохая затея. Ведь юноша, заранее посчитавший расходы, решил, что стране будет тяжело выплачивать долги, взятые на столь несерьезные нужды…

Раннее утро заставило Джека устать. Он не спал почти всю ночь, потому что сидел у кровати любимой жены, разговаривая с ней о скором будущем. Девушка не рассказала мужу о визите Бертрама. Оказалось, что Эльза мечтает посмотреть мир, побывать в самых дальних его закутках. Джек-то мечтал о покое… Но пару поездок в год или полгода никому не повредят, верно?

После того, как лекарь попросил юношу покинуть больную, позволив ей еще немного отдохнуть, Джек с огромным трудом добрался до собственной спальни. И чего ему стоило остаться у ног жены? Он все равно не смог поспать… Стоило Джеку закрыть глаза, как перед темнеющим веками начинали мелькать яркие огни, вспышки голубого, розового света… И всю ночь ему снился этот свет. Одинокая спальня не нравилась Фросту в таком облике, она отталкивала и даже пугала своей тишиной и холодностью.

Но юноша не придал этому значения.

В конце концов, его никогда не посещали вещие сны, и повода для беспокойства Джек не видел. Сейчас Владимир робко стоял рядом со своим господином, смотря по сторонам. Казалось, что его болтовня принцессы тоже утомила, ведь гадкие тени уже разместились под его и без того темными глазами. Или же слуга не спал всю ночь, обдумывая что-то свое, низшие тайны простых смертных, чьи имена не запечатлеют в веках.

– Я думаю, что Эльзе понравятся белые розы, – говорила Анна. – Белое ко всему подойдет, а розы смотрятся дорого.

– Как и стоят, – заметил Джек.

Кристофф обронил глупый смешок, и Джек улыбнулся ему, обменявшись с юношей понимающими взглядами. Наверное, он уже успел привыкнуть к тому, что в его молодой супруге полно энергии и сил, чтобы творить, творить, творить… Анна ведь постоянно чем-то занималась, она привыкла находить себе дело, восемнадцать лет обитая в огромном дворце сама по себе.

– Но ведь корона-а-а-ация, – проныла Анна, бросив цветы в корзину служанки. – Разве она не должна быть запоминающейся?

– Анна, у меня будет только одна коронация, я ее хорошо запомню, – ответил Джек. – Да и дела Эренделла не слишком…

– Я думал, что мы заключили контракт на поставку льда в… – попытался вклиниться в разговор Кристофф.

– Да, но за год он едва покроет расходы за две прошедшие свадьбы, – с печалью в голосе ответил Джек.

То, что Кристофф знает о заключенном контракте весьма порадовало Джека. Он считал юношу простым деревенским мальчишкой, ледорубом, не смыслящим в политике, но знающим толк в женщинах… Какими приятными могут быть ошибки, правда? Джек резко вцепился в темно-синие ручки своего кресла и поднялся, оттолкнувшись. Усталость сковывала его мышцы, и тело плохо слушалось своего хозяина, но все же функционировало почти так, как должно было…

– Меня устроят самые скромные… Как вы зовете те белые или розовые с желтой серединой?

– Маргаритки, – подсказала Анна. – Нет, нет, это же слишком просто…

– Потратим все наши средства на банкет, – предложил Джек. – Больше мяса, больше вина, больше свежих фруктов…

– Я слышала, Ваш отец посетит нас.

– Да, а он любит сытные обеды.

Но принцесса не разделила энтузиазма новоиспеченного супруга сестры. Анну заботили только украшения и сладости, только внешний вид мероприятия. Джек сразу понял. Он мог бы закатить глаза и пошутить про «глупеньких милых дам», но был слишком хорошо воспитан, чтобы поддерживать этот миф. Эльза вовсе не была глупой, мать Джека не была глупой… Даже Катерина при всем ее коварстве…

Мысли о Катерине выпали из разума Джека и укатились в пустоту. Там им и место… Входная дверь скрипнула, и все глаза сразу же обратились к вошедшему. Две служанки несли поднос, и широкое блюдо, лежавшее на нем, было прикрыто тонкой белой простынкой. Рядом шел лакей, а замыкала процессию полная повариха с румяными щеками и короткими кудрявыми волосами. Ее светлые волосы так красиво вились, а в глазах виднелась искренняя радость…

– Ваше Величество, – поклонилась она.

Анна всплеснула руками, выражая искреннюю радость. Джек заметил, что глаза ее чуть темнее, чем у сестры, но кажутся более приятными. За зрачками Анны таится радость, а в глазах Эльзы почему-то одна грусть… А, как известно, сердце человека – слабо. Оно тянется к тому, что излучает радостную энергию, дарит призрачное ощущение счастья, не заставляет обращаться к более мрачным думам, чем рядовые проблемы каждого из нас…

Лакей эффектно откинул белое покрывало, и Анна улыбнулась, увидев на подносе пирожные, разрезанные на три ровных небольших части. Одна для нее, одна для принца Кристоффа и одна Джеку… На пробу, так сказать, чтобы выбрать самое приятное. Красивый молодой человек в белоснежной лакейской ливрее указал на самое темное из четырех пирожных.

– С горькой шоколадной крошкой, ромом и вишней, – произнес он громко, подавая принцессе кусочек.

– Пробуйте, пробуйте, – подгоняла мужчин Анна.

Кристофф взял свою часть, придирчиво осматривая ее в руке. Он не слишком-то любил шоколад, но всегда радовался, пробуя что-то новое, приобщаясь к новой жизни . С молодыми всегда так… Хочется испытывать, испытывать и испытывать новое… Джек аккуратно откусил кусочек и остался довольным. Ему нравится темный шоколад и его приятная горечь.

– Не очень-то сладко, – сказала Анна, кашлянув.

– Это скорее мужское лакомство, Ваше Величество, – ответила повариха.

Молодой человек не терял времени. Он пытался оттенить остальных слуг, обратив все внимание на себя одного, надеясь то ли на продвижение по службе, то ли на одобрительный кивок господ. Принцесса скромно улыбнулась, посмотрев на приятного юношу. Женщина, сделавшая замечание, словно потемнела в ее глазах. Мальчик протянул ей тарелку с еще одним пирожным.

– Вот это куда слаще, Ваше Величество. Мед, белая груша и щепотка корицы, – произнес он не спеша.

Повариха качнулась на мысках, радостно улыбаясь. Не каждый день ей разрешалось присутствовать при дегустации приготовленной ею пищи. Какое приятное чувство гордости рождалось в ее груди, какой сладкий экстаз. Анна улыбнулась, распробовав свой кусочек, Джек же не оценил. Он чувствовал только приторный вкус меда, что плохо сочетался с фруктами.

– Это волшебно, – заметила Анна.

Впрочем, лакей заметил недовольство в глазах своего будущего короля.

– Перейдем к следующему? – спросил молодой человек.

– Да, – ответил Кристофф, опередив всех.

За его реакцией никто почему-то не следил. Не все слуги радовались тому, что простолюдин вступил в королевскую семью, не могли смириться с тем, что при желании могли бы повторить его успех. Лакей подал еще одно пирожное, и каждое его движение сопровождалось озабоченным взглядом поварихи. Беспокойство проглядывалось сквозь счастье и гордость, сквозило в воздухе напряженной атмосферы. Решение-то нужно принять уже сегодня, и если королевским особам не понравится предложенное угощение…

– Молочный шоколад, мята и снова корица.

Приятное сочетание. Мягкость шоколада сбивает терпкие ароматы в единый поток, смешивает их, превращая в яркий взрыв вкуса. Джек улыбнулся, дожевывая свою часть. В его пальцах оставался лишь маленький кусочек… Дверь громко скрипнула, отворяясь, подаваясь вперед и отворяя проход. Анна обернулась. Застыла, сжимая в руках полюбившееся ей лакомство.

– Эльза… – шепнула она, прикрыв рот ладонью.

Действительно.

Королева стояла в дверях. Ну, как стояла… Она сидела в кресле, которое толкал широкоплечий слуга с россыпью веснушек по щекам. Ноги ее были прикрыты плотным покрывалом, а руки покоились на нем, сложенные аккуратным стежком. Эльза скрестила их, стесняясь собственной формы. Она виновато улыбнулась мужу, словно извиняясь за то, что пришла сюда в таком непотребном виде.

Первым ответом на ее визит была тишина. Только она и кружила в воздухе, танцевала и ласкалась. Слуги застыли, посматривая то в сторону молодой королевы, то в сторону принцессы Анны. Зная ее горячий нрав, каждый из присутствующих ожидал увидеть занятную сцену встречи сестер, долгие объятья, возможно, даже слезы радости… Вот только Анна застыла на месте, сжимая кусок несчастного пирожного изящными розовыми пальцами.

– Я помешала дегустации, – виновато заметила Эльза, первой разорвав паутину молчания. – Мисс Виллоу, расскажите, что вы нам принесли.

Королева знала имя своей поварихи. Она помнила его еще из детства, и это доброе полнощекое лицо, бывало, всплывало в ее памяти день ото дня. Когда ты заперт в собственной опочивальне, разум невольно обращается к прошлому, сортируя по полкам пройденные этапы жизни, вытаскивая оттуда лица людей и раскладывая их на полки воспоминаний, услышанных историй, занятных картин…

– Это… Это… Макет будущего торта, Ваше… Ваше Величество, – замялась повариха. – Скромный.

Джек шагнул навстречу Эльзе.

Он наклонился к ней, но застыл в паре сантиметров от супруги. Нельзя целовать ее у всех на глазах: это неприлично, бестактно по отношению к присутствующим. Эльза одарила мужа благодарным взглядом. Как только тот выпрямил спину, девушка сдержанно улыбнулась и из-под бледноватых губ показались ее жемчужные ровные зубки…. О, какое облегчение.

– Тебе лучше? – спросил Джек, обеспокоенно осматривая супругу.

– Да, – коротко ответила та.

Прыткий лакей вмиг развернулся к будущему королю, понимая, что в скором времени он станет хозяином этих мест, и именно перед ним придется отчитываться за каждую мелочь. А юноша надеялся, что в скором времени сможет заменить дряхлого дворецкого на его почетном посту, станет почти что хозяином в доме, решая, что подавать к ужину, а что к обеду, чем украшать залу и спальни к празднику…

– Мы вернемся позже, Ваше Высочество, – тихо произнес он.

– Нет нужды, – громко ответил Джек. – Торт пусть будет с вишней и темным шоколадом, но в добавку к нему должны идти те пирожные с грушей. Но не слишком приторные, лучше с легкой кислинкой.

Слуга кивнул, забирая с собой почти пустой поднос. Вся небольшая процессия, состоящая из нескольких слуг, увильнула за ним, миновав королеву в ее кресле. Джек кивнул юноше, что привел Эльзу сюда, тот ушел, низко наклонив голову. Анна и Кристофф так и стояли молча, не зная, о чем еще сказать.

– Как проходит подготовка? – спросила Эльза.

– Боюсь, тебе не стоило приходить, – заметил Кристофф. – Не подумай, Эльза, что мы не рады тебе, нет… Просто… Ты же больна.

Анна тронула мужа за руку, пытаясь остановить его речь. Какое же это облегчение: видеть ее. Сестра знала, что Эльза жива и ее жизни уже ничего не грозит, но видеть ее своими глазами куда приятнее, чем просто знать. Девушка подошла к сестре и не постеснялась обнять ее на людях. В понимании Анны приличия всегда были… Менее нерушимы, чем в глазах Джека.

– Лекарь говорит, что я буду ходить через день-два… – заметила Эльза, улыбаясь обеспокоенной сестре. – Я и сейчас могу, но ноги еще болят после ожогов.

Договорив, она поджала губы, стараясь улыбаться.

Анна и Кристофф переглянулись, затем взялись за руки, словно проведя тихий, понятный только им двоим диалог. Джек не обращал на них внимания. Юноша ни на что сейчас не обращал внимания, видел только ее глаза, полные печали, страха. Он осторожно провел горячими пальцами по бледноватой щеке супруги и улыбнулся ей. Будет ходить… Какое облегчение.

Эльза взяла его за руку и потянула к себе. Ближе и ближе, сама подбираясь к супругу. Королева поцеловала мужа в щеку, не решившись на более откровенные ласки в присутствии сестры и ее мужа. Она чуть сильнее сжала ладонь Джека, наслаждаясь моментом близости, его благодарным взглядом.

– Мы очень волновались за тебя, – тихо заметила Анна.

В ее взгляде было что-то знакомое молодой королеве, но трудно различимое… Эльза придвинулась вперед, и Джек подхватил ручки ее кресла, чтобы закатить его внутрь комнаты. Двери закрылись с тихим лязгом, и Эльза вновь сложила руки перед собой, внимая сестре.

– И мы с Кристоффом хотели рассказать… Хотели рассказать тебе еще по приезду, что ждем ребенка.

Тишина.

Потрясенная тишина слишком часто захватывала пространство этой комнаты за прошедший час. Эльза не сразу поняла, о чем услышала. Она перевела взгляд с Анны на Кристоффа, а затем посмотрела на живот сестры… Он не был больше, чем обычно, и со стороны все смотрелось так, как было раньше, словно внутри не было развивающегося комочка жизни… Но взгляд выдавал радостную Анну. Она беспокоилась, боялась и бесконечно сильно радовалась тому, что через несколько месяцев сожмет в руках великое счастье.

– О, Анна… – шепнула Эльза, зажав рот рукой. – Я поздравляю вас, поздравляю.

Джек улыбнулся, похлопав Кристоффа по плечу. Наверное, об этом сестра и хотела рассказать, когда Джек бесцеремонно прервал их беседу после возвращения. Эльза улыбалась, пока Анна рассказывала ей о том, что уж выбрала комнату под будущую детскую, почти закончила ее макет, заказав художника из ближайшей академии искусств.

Пока все радостно обсуждали чудесную весть, Эльза волновалась… Она не подавала вида, только сжимала покрывало, что закрывало ее ноги от посторонних глаз. А что, если ее проклятье передастся ребенку Анны? Что, если род их еще долгие годы будет передавать этот «дар» из поколения в поколение, пополняя мир все новыми монстрами? Неужели ее одной мало?

– Конечно, первое время малыш будет спать с нами, – все не умолкала принцесса. – Но потом-то ему нужна будет своя комната…

– Конечно, – вторила ей Эльза. – Конечно…

32. Долгожданный разговор

Странно.

Здесь совсем нет других детей. Замок словно бы пустует без их незримого присутствия… Тандо шел по длинному коридору, осматривая узоры на стенах, и тихо напевал старую колыбельную, что когда-то пела ему мама. Он любопытно глядел вперед, ожидая встретить хоть кого-то на своем пути, но двери все не открывались, и люди словно прятались от принца.

Шаг, два шага, три,четыре… Коридор тянулся вперед и тянулся. Для мальчишки приятным дополнением к нему были окна, выходящие в сторону яркого сада. Солнце играло со светом, преломляя его в стеклах, и Тандо с упоением наблюдал за тем, как блики прыгают по стене, словно зайцы на лугу.

Катерина велела горничным достать одежду потеплее, шерстяную одежду. На улице держалась относительно теплая погода, но мать считала, что ребенок может простудиться от малейшего сквозняка, потому и не рисковала его здоровьем. Тандо, привыкший подчиняться матери, не стал спорить, просто накинул одежду потеплее, не смотря на жару его собственной комнаты.

Тандо впервые побывал в другой стране, в другом мире, что находился не так далеко от его собственного. Он частенько посещал родителей своей матери, что жили далековато от Лунного Дворца, но это все же была территория Объединенного Королевства. То же жаркое солнце, нещадно жарящее землю, тот же запах свежих фруктов, порезанных специально для маленького принца, и те же суетные слуги, готовые на все ради лишней монетки, попавшей в их жадные руки…

Мальчишка сразу понял, что в Эренделле все устроено не так, как дома.

Местная горничная была добра к нему, придраться нельзя… Но как только Тандо начал клянчить кусочек шоколада на ночь, та лишь ушла, развернувшись так громко, что ребенок мгновенно замолчал. Принц собирался рассказать об этом матери, но не успел нажаловаться. Катерины не было в своих покоях.

В окне мелькнула светловолосая фигура дяди. Тандо слабо улыбнулся, подавшись вперед. Нос его уперся в стекло, а цепкие глаза следили за тем, как Джек вышагивал вдоль тропинок. Принц, успевший заскучать по обществу знакомого человека, спешно поплелся к двери. Дядя Джексон нравился ему даже больше, чем инфантильный отец и чрезмерно энергичный дед. Мальчик миновал лестницы, шустро спускаясь по перилам, шагал очень быстро, торопясь на прогулку.

И когда сад развернулся перед ним, точно холст перед художником, ребенок замер. Он не знал, куда повернуть, как пройти бесконечный забор из высоких кустов… Тандо пролез через решетку, по которой скоро вскарабкается душистый горошек, и замер, вновь увидев Джека. Но он слишком занят.

Дядя направлялся к женщине.

Мальчишка увидел ее красное платье издали, он прищурился, чтобы разглядеть смуглое лицо носительницы. Тандо узнал щербатую улыбку матери и подошел ближе, неуклюже спрятавшись неподалеку. Катерина стояла на небольшом выступе – полукруглой обзорной площадке, с которой местные жители рассматривали морскую гладь и край берега. Соленый ветерок гладил Катерину по волосам, трепал их, превращая опрятные кудри в сбившееся птичье гнездо.

– Отвратительное местечко, – вместо приветствия сказала Катерина, услышав за спиной шаги Джека.

Тандо отлично видел странную пару, слышал каждое их слово, укрывшись неподалеку. Любопытный мальчишка хмуро глядел на дядю, не решаясь выбираться из своего убежища, чтобы попасться кому-то на глаза. Ему хотелось послушать, о чем же взрослые будут вести речь.

Молодой принц частенько становился свидетелем взрослых разговоров… Он не понимал большую их часть, но все же слышал, чувствовал себя частью чего-то большего, чем просто секрет с детской площадки. Все беседы неаккуратных служанок и стражников, поварих и горничных, слуг и лакеев – Тандо рассказывал матери. Интересно, об этой кому рассказать? Может, старому дворецкому, что ждет его дома? О, он такие истории любит, иногда даже делится с маленьким господином.

– Еще бы. Хорошо только там, где Вас нет… – съехидничал Джек.

Катерина приняла шпильку с гордостью.

Королева только хмыкнула. Интересно, как давно ему вдруг стало хорошо там, где ее нет? Девушка оперлась на перила, прижавшись к ним спиной. Улыбка вновь растянула ее полные губы, из-под алого края показались удивительно белые зубки.. Странно было вот так со стороны наблюдать за близкими.

– Ну неужели ты не скучаешь? – протянула девушка.

– Помолчи… – устав, произнес Джек.

Как же ему надоел ее чуть гнусавый, но сладкий голос. Алое платье развевалось на холодном ветру, и особенно сильные его порывы грозили задрать подол платья слишком высоко, чтобы оставить хоть что-то в секрете. Девушка ничуть не стеснялась своего тела, и все еще надеялась, что вид его в радость Джеку, его организму и даже здоровью, что все еще пышет молодостью и энергией.

– Тебя что-то гложет? – спросила Катерина.

Тандо еще ни разу не видел, чтобы кто-то грубил его матери. Бывало, что особенно дерзкие слуги не отвечали на ее вопросы, но это всегда заканчивалось так плохо, что принц больше их не видел… То ли они уезжали домой, то ли навсегда терялись в длинных коридорах дворца.

Ветер словно бы стал холоднее, а порывы его усилились. Девушка поежилась, выше накинув на плечи тонкий шарф. Вряд ли он спасает от холода. Джек обозленно глядел на бывшую любовницу, на королеву, что так долго была ему самым верным другом, помощником в злых кознях. Юноша оглянулся, услышав, что Тандо наступил на сухой лист. Только ветер украл этот звук почти сразу, унес его вдаль, и Джек не придал этому никакого значения.

– Только твое присутствие, – ответил юноша.

Катерина фыркнула в ответ.

– И давно? – спросила она, заставив себя улыбнуться. – Помню времена, когда ты был очень рад моему обществу.

– Это было давно, Катерина.

Голос будущего короля был спокойным, но девушка, хорошо изучившая его горячую натуру, знала, что «взрыв» неизбежен. Темноволосой красавице вдруг стало интересно: устраивает ли Джек сцены своей жене? Сладкая картинка ссоры двух влюбленных заставила голос Катерины измениться, стать таким же мягким, как виноград, что рос на земле ее родителей.

– И много ли изменилось? – спросила девушка.

– Я теперь женат, – с насмешкой произнес Джек. – Сколько раз я должен сказать тебе, что все кончено?

Взгляд ее изменился. Зачем спрашивать такое? Катерина не хотела признавать конец, и сколько бы раз Джек не озвучил ей свое желание – ничего не будет решено. Королева скривила губы, когда пыталась повторить свою очаровательную улыбку. Мышцы лица не слушались, девушка пыталась выглядеть спокойной, незаинтересованной или заскучавшей, но мимические морщинки на ее красивом лице давали Джеку понять, что она необычайно взволнована.

– Я тоже была тогда замужем, если ты забыл, – напомнила Катерина. – Да и потом… Кто тебя осудит, Джек?

Юноша знал, что не стоило даже начинать с этого.

У Катерины найдется тысяча ответов, она обязательно выдумает пару-тройку причин поддерживать порочную связь… Месть брату, которого Джек всей душой ненавидел, лекарство от бесконечной скуки, укрепление союзов меж странами. Да чему только это не поможет. Жаль, что брак не укрепит.

– Мы оба знаем, что она – не то, что тебе нужно, Джек, – продолжала девушка. – Я хорошо изучила твой вкус…

Как? Юноша не перебивал, только слушал, чувствуя, как злость вскипает в нем с новой и новой силой. Пусть говорит, пусть продолжает… Только Джек уже знал, что не услышит ничего нового. Да он и не хотел ничего слышать. Но красные щеки Катерины, ее озлобленный вид, потерянный взгляд… Все это так забавно.

– Изучила мой вкус, – насмешливо повторил он.

– Да, Джек, это же так просто… Я знаю, что ты любишь ярких, пылких девушек, что ты любишь запретное, необычное…

Странно, но Катерина права.

Впрочем, стоит ли этому удивляться? Кому не нравятся пылкие особы, помогающие согреться в скучной и холодной ночи? Джек нервно повел плечами, подходя к Катерине. Порыв ветра растормошил его вечно непослушные волосы, и придал будущему королю совершенно ребяческий вид. Юноша на секунду отвернулся, словно вспомнив о чем-то важном. На самом же деле он тихо, но крайне неприлично выругался на незнакомом Катерине языке.

– А теперь посмотри на свою жену, – рука Катерины дернулась, она опустила ладонь, словно указывая на Эльзу, которой, к ее сожалению, не было поблизости. – Она – словно бесцветная краска, бесполезное платье для старой вдовы…

О, какой опасный ход приняла она в отчаянии… Катерина замерла, поняв, что сказала лишнего, но не извинилась, не прикусила острого языка. Девушка на секунду сомкнула губы, вслушиваясь в звенящую тишину чужого ей сада. Птицы замолкли, даже ветер, казалось, больше не колышет бесконечно высоких трав. Молодая королева на секунду отвернулась, и ответ Джека не заставил себя ждать.

– Не испытывай мою волю, – шепнул он.

Девушка осторожно облокотилась на перила. Лучше бы он крикнул на нее, лучше бы побольнее задел, чтобы заставить замолчать, не упростить ей задачу… Катерина поняла, что Джек тратит последние силы на то, чтобы сдержаться от громкого окрика. Тандо с такого солидного расстояния почти не расслышал любимого дядю, прячась в кустах, но выражение его обычно смеющегося лика ребенку не понравилось. Он понял, что хочет уйти как можно дальше, но теперь уже не может.

– Да разве я не права?

– Ты не знаешь ни ее, ни меня, Катерина.

– Знаю! – выкрикнула она, не сдержавшись. – Я долго тебя знаю! Лучше, чем она, чем кто бы то ни был, Джек!

О, юноша хорошо знал это состояние своей бывшей любовницы. Девушка свирепо глянула на маленькую красную птичку, сидевшую недалеко от нее. Алое перо выпало из стройного ряда ему подобных, приземлилось на мощеную гравием дорожку. И только тогда ребенок решил пройти за ним, вынырнуть из тени.

К добру или нет… Но никто не заметил маленького принца, удалявшегося от беседки. Тандо подобрал находку и тихо ушел во дворец, так и не дослушав ссору двух любимых им родственников. Он не очень-то любил находиться рядом с матерью в такие напряженные моменты, и предпочитал коротать время в более спокойных местах, занимаясь любимым досугом.

– Если я спал с тобой, это не значит… Не значит, что ты знаешь меня. Это даже не значит, что я любил тебя, Катерина.

Боль отразилась на ее красивом лице.

Удивительно, но у Катерины Фрост было сердце, которое можно разбить на тысячу ледяных частей. Джек громко цокнул языком, смачивая пересохшие от ветра губы. Он посмотрел вдаль, заметив там освещенную солнцем гору, отблеск снега, отражавшего яркий дневной свет. Холодок снова пробежал по спине темноволосой королевы. Как же это… Гнусно.

– Но ты же…

– Не важно, что я говорил, – ответил Джек. – Господи, Катерина, ты же понимаешь, что я даже не говорил ничего серьезного, ничего более-менее правдивого. Я развлекался. Между нами не было…

– Я родила от тебя сына!

Ее голос пронесся над головой Джека, и тот сморщился от неприязни. Она словно оскорбила Джека. Крик Катерины был до жути неприятным, полным боли и раздражения… Девушка осторожно глянула на Джека, надеясь вызвать жалость. Но юноша только стыдливо отвел глаза. Что он может ответить? Неужели Катерина считала, что Джек так и не догадался, столько лет проведя рядом с ребенком, внутренне похожим на него как две капли воды.

– Он сын Бертрама, – только и ответил Джек. – И как бы там ни было…

– Ты мне отвратителен. Как ты можешь? Как ты мог столько лет… Использовать меня в своих целях? Разве…

– Разве мы не пользовались друг другом?

Тут Джек был прав.

Ему-то всегда казалось, что Катерина только избавляется от скуки, играя с ним в запретные игры. На самом же деле привязанность ее была куда глубже. Джек осторожно вздохнул. Он успел остыть, но гнев снова набирал силу, вскипая в груди будущего короля. Главное – не делать глупостей.

– Но я люблю тебя. Я ради тебя готова была…

– Готова была сделать что? – спросил Джек, прищурившись.

Катерина замолчала. Она собиралась с силами, готовясь нанести жестокий удар. Ей было больно, мучительно больно объясняться с ним в таком тоне… Девушке это казалось предательством, жестоким только потому, что совершено по отношению к ней. Катерине-то виделось, что она непоколебима и прекрасна в своем величии, что никто не смеет сдвинуть ее с места, убрать на второй план…

– Жаль, что она осталась жива, – громко произнесла девушка.

Джек взглянул на нее.

Жестко, как коршун на прыткую серую мышь, что дерзнула пробежаться по полю, пока он сторожит его зоркими очами. Холодные искорки льда проскочили в серых глазах, и Джек злобно оскалился. Он считал, что заказчиком нападения на его жену была Катерина, что это только по ее инициативе Эльза нынче восседает в кресле для немощных, не может спокойно стоять, но услышать об этом было еще тяжелее.

– Я молилась, чтобы твоя прелестная женушка никогда больше не открывала своих бесцветных глазок, Джек, – шикнула Катерина.

– Замолчи…

– Надеюсь, что она уже не встанет на ноги, и ты всю оставшуюся жизнь будешь спать с калекой. Будешь вставать, понимая, что она обделалась, и пора звать горничную. Надеюсь, что в этом краю нет умелых любовниц, и никто не сможет спасти тебя от скуки, – продолжала она.

Взгляд Катерины изменился. Изменился до неузнаваемости. В ее черных очах горела ненависть, скопившаяся в дороге, пути в эту грязную страну снега и льда. Она презирала каждый метр земли под ногами, каждое счастливое и грустное лицо, что видела в этом проклятом местечке. Девушка вновь облокотилась о поручень, крепче впечатав в него острые красные ноготки.

– Твоя жена – отвратительна мне… И эта ее… Гнусная, запретная магия… Как и твоя, Джек.

Юноша не контролировал себя. Ледяные коготки цеплялись за каменистую поверхность, медленно ползли к Катерине… Он же просил ее замолчать, прикрыть рот хоть на минуту, и задуматься над тем, что должно случиться после столь резких высказываний. Но королева упрямо не желала молчать. Ей хотелось говорить, говорить, говорить, лить желчь и яд на бывшего любовника.

– Мы сейчас же уедем, и никогда больше не прибудем в эту страну, Джек… Я позабочусь, я пресеку все контакты с вашим захолустьем.

Сильный порыв ветра.

Он сбил Катеринину гневную речь, и сбил ее саму с ног. Девушка поскользнулась на веточке льда под своими ногами и не смогла уцепиться за перила, чтобы не упасть… Джек не успел среагировать, да он и не хотел бы успеть. Его предостерегающий вопль слился с отчаянным криком Катерины. Она кричала не от страха, но от обиды, не подозревая о том, чем кончится падение…

Королева перевалилась через поручень, и попыталась ухватиться за ближайший выступ. Скала нависала над мелкими обломками камня, и девушка теперь уже понимала, что, упав, она не поднимется обратно. Джек и правда двинулся вперед, намереваясь спасти бывшую «подругу», он хотел протянуть ей руку помощи, пока та держится за самый край, только…

Остановился.

Она разжала пальцы. Тело Катерины опустилось на каменные глыбы, острый край осколка скалы пронзил ее грудь. Красное платье не изменило цвета… Жаль, что Джек не видел ее взгляда в эту секунду. Он полон злости и отчаяния, полон гнева, но не страха. Ее Высочество успела улыбнуться в полете, словно посмеиваясь над своей неудачей, не веря в наступивший на хвост конец.

Тандо играл с красным птичьим пером, находясь неподалеку. Он теперь прятался к кустах опавшей сирени, и не обращал внимания на окружение. Молодой принц услышал громкий шлепок, уловил сквозь гул ветра. Но так и не понял, что причиной ему стала встреча его матери и холодного бездушного камня, покрытого солеными брызгами океана, что отделял ее от родного дома в дивной богатой стране.

33. Лучше бы мне не знать

Во сне она видела птиц.

Те летели к теплым берегам дальних стран, громко выкрикивая одобрения друг другу и людишкам, роившимся внизу. Перья сыпались с неба, словно дождь, и Эльза смеялась над «путешественниками». Сон выдался странным, но королеве нравилось чувство, охватившее ее в момент кульминации загадочного зрелища. Она словно сама летела вместе с косяком диких уток, проходя сквозь мокрые облака.

Разбудили ее не громкие шаги в полупустом коридоре, но скрип старой двери. Эльза уже спала в своей комнате. Слуги помогли ей лечь, и девушка даже смогла сама подтянуть ноги так, чтобы было удобнее спать. Единственное, чего ей сейчас не хватало – это Джека под боком. Джека в своей же кровати… Они ведь так долго не спали рядом, что девушка успела позабыть то приятное ощущение близости.

Впрочем, долго ждать ей все равно не пришлось… Эльза открыла глаза, только услышав скрип двери. Обычно ее сон не был столь чутким, но в эту ночь девушку мучали приятные сны, и та опасалась, что пробуждение после них будет неприятным, потому и спешила скорее от него отделаться.

Джек же супругу будить не хотел, но пальцы его тряслись, не слушались, сами собой вызывали этот шум. Юноша провел рукой по и без того взъерошенным волосам, вглядываясь в темноту. Его нижняя губа нервно подрагивала, пока мысли водили угрюмый хоровод страшных воспоминаний. Ведь если подумать… Катерина когда-то была его другом.

Катерина.

Сожаление только сейчас цапнуло Джека по горлу, заставив того сдавленно вздохнуть, пытаясь набрать больше воздуха в легкие. Она была красивой. Действительно, рожденной не в той семье, не в том месте. Когда Джек впервые встретил столь прелестную девушку, он сразу решил, что пальцы ее созданы для того, чтобы носить бриллиантовые кольца, а губы лишь для улыбок, поцелуев, для того, чтобы смеяться и говорить всякие милые глупости…

Но это только оболочка. Сожаление сменилось облегчением, стоило Джеку вспомнить о том, что супруга его брата не дружила с головой, и вполне могла убить Эльзу из ревности. Ведь это она подстроила покушение, это она искалечила соперницу. А что будет с несчастным Тандо? Джек лишь сейчас подумал о ребенке, которого никогда окончательно не признает своим. Неужели Бертрам будет заботиться о сыне с тем же вниманием, что его мать? Нет, этого никогда не случится…

– Как ты поздно… – шикнула Эльза.

Она оперлась на руки, чуть приподнявшись над подушкой. Сквозь пелену темноты девушка разглядела фигуру мужа. Потный лоб, дрожащие руки, растерянный взгляд… Все в Джеке выдавало величайшее в его жизни волнение. Правда, прошедший через ужасы поля боя, юноша не испугался вида трупа, разложенного на острых камнях, его пугало что-то менее материальное.

– Прости, – отрешенно ответил Джек.

Он торопливо расстегнул камзол, не решив звать в покои Владимира.

Джек кинул вещи на ближайшее к нему кресло, смерив жену каким-то недовольным взглядом. По крайней мере, Эльзе он показался именно таким. На самом же деле, Джек олицетворял сожаление, недовольство самим собой. Юноша думал о том, что делать дальше, как быть с женой брата, теперь пропавшей без вести. Ведь Бертрам не уедет, пока тело не найдут.

Конечно же, Джека никто не обвинит, не посмеют.

Простолюдины слишком осторожны для подобных обвинений, а королевские отпрыски слишком умны, чтобы создавать себе врагов среди знатных особ. Бертрам мог бы выдвинуть подозрения по собственной глупости, только не станет… Главное, чтобы Джек сам не начал винить себя в содеянном. Ведь он… Ведь Катерина упала лишь по собственной вине, из-за слишком сильного ветра.

Море неспокойно. Эльза видела грозовые тучи, собравшиеся где-то далеко над полоской воды. Белые всполохи молней разрезали небо, окрашивая его в еще более мрачные тона. Королева слышала отдаленный грохот, плеск волн о покоцанные скалы, и сердце ее невольно сжалось, когда особенно сильный разряд грома и ураганного ветра пронесся над головой.

– Тебе снова нехорошо? – спросила королева, отодвинув край тяжелого одеяла, набитого гусиным пухом.

– Нет… Я… Волнуюсь, – произнес Джек.

Когда юноша лег на кровать, Эльза вздрогнула, случайно задев край его теплой руки. Кожа мокрая. Словно на улице идет проливной дождь… После того, как все случилось, Джек еще долго лазал по краю каменистого берега, тщетно пытаясь обнаружить тело королевы, смытое волной. Он вымок, пропах солью, вырванной из морской пучины, солью, что вышла вместе с его потом… Королева была слишком тактична, чтобы сказать Джеку об этом.

Коронация приближалась, и девушка списала волнение мужа на близость этого события. Джек протянул руку и обнял жену за талию, притянув ее чуть ближе. Его холодные пальцы прошлись по волосам королевы, ощутив всю их мягкость. Наверное, сейчас ему необходима была ее нежность.

– Все пройдет хорошо, – шепнула королева. – Вот увидишь, Джек, на коронациях никогда не случалось ничего плохого.

Вранье.

Ее собственная окончилась ужасно, была самым худшим из дней, пережитых молодой королевой, раскрытием страшного секрета, неудавшимся побегом и разбитым сердцем сестры. Впрочем, Анна быстро восстановилась после горького обмана и перескочила в другие руки, более заботливые, но менее нежные…

– Наверное, – протянул Джек, задумчиво поглядывая в потолок. – Как твои ноги? – опомнившись, спросил юноша.

– Мне уже лучше, – призналась девушка. – Куда лучше, чем с утра, если честно. Ноги почти не болят.

– И ты в состоянии… Ты можешь ходить?

– Могу, – с задором ответила девушка.

Сон окончательно ушел, когда Эльза обняла мужа в ответ. Его кожа была теплой, и тело покрывалось липкой испариной. Королева понимала, что супруг ее нервничает, и с каждой секундой только сильнее и сильнее, но истинной причины она знать не могла. Лицо Катерины в момент недолгого падения все не покидало памяти Джека, преследовало его, стоило лишь закрыть глаза.

– Знаешь, этот доктор очень забавный, – начала молодая королева. – Он рассказал мне, что как-то делал перевязку моему отцу после того, как он упал со своей лошади, и нашел на его бедре занятное пятно в виде…

– Я, кажется, убил ее.

Джек не выдержал.

Откровение сорвалось с его уст, словно кусок снега, упавший с засохшей ветви. Юноша плотнее сцепил губы, глядя на собственные руки. Кровь уже давно обагрила их, красуясь на свету, но только сейчас звучное слово «убийца» всплыло в воспаленном мозгу. Он убивал солдат на поле боя, убивал дичь на охоте… Но это совсем не то, эти преступления другие.

Эльза не сразу поняла, что услышала, и молча глядела на мужа, не понимала, о чем он говорит. Она лежала молча, терпеливо ожидая продолжения. Но Джек не спешил, собирая мысли в кулак.

Речь идет о какой-то твари? Но таким голосом не сообщают о том, что раздавили ящерицу в саду. Королева прищурилась, глядя в даль за окном. Ей показалось, будто за скалами мелькнули паруса, но девушка вскоре решила, что это лишь тень от белых облаков так ровно придала им форму…

– Я убил ее, Эльза… Это я виноват.

– О чем ты говоришь, милый? – стряхнув с себя смятение, остатки улыбки, спросила королева. – О ком, Джек?

– О Катерине.

Странно, что голос у супруга был таким виноватым, таким жалким... Он словно извинялся за содеянное, но если в том и правда есть его вина, то Эльза – последняя, кто должна выслушать извинения. Девушка закусила губу, размышляя над тем, сколь правдиво может быть это признание. Ей захотелось зажечь свечу, чтобы увидеть его красивое бледное лицо… Но для этого нужно встать, перевалив ноги за край кровати, придется сделать пару мучительно медленных шагов.

– Объяснись, – тихо сказала девушка.

И будущий король объяснился.

Пока Джек продолжал свой рассказ, Эльза молчала, смотрела в темноту. Ее пальцы все сильнее и яростнее сжимали простынь, испарина покрывала и ее лоб. Девушка холодно глядела на супруга, не испытывая ни горя, ни особенной жалости. В этот момент королева почему-то не ненавидела Катерину, не чувствовала к ней столь острой неприязни, как раньше. Что теперь будет с ее сыном? Что ж… В конце концов, Катерина успела оставить мужу наследника…

Выслушав супруга, Эльза решила, что в нелепой смерти Катерины нет его вины. То была абсолютная случайность, глупое стечение обстоятельств, потянувших за собой столь печальный конец. Эльза как никто другой знала, сколь сложно иногда контролировать эти силы, роящиеся внутри, точно осы… Страшнее всего было то, что королева не испытала жалости. Только облегчение, вдруг обуявшее ее ноги и руки, только сладкое спокойствие по поводу своего будущего.

– Я думал… Думал, что это она, что это сделала она, – сказал супруг, указав на ноги королевы.

Сама девушка не решалась делать предположений. Она лишь надеялась, что несостоявшегося убийцу найдут в скором времени, обезопасив ее существование. Девушка пригладила волосы, прилипшие к ее взмокшему лбу и оглянулась в сторону мужа. Все это время она не могла глядеть ему в глаза, только изредка поворачивалась, чтобы посмотреть на его шевелящиеся губы.

– Но зачем это Катерине?

– Наверное, нужно было быть откровеннее, – признался Джек. – Нас с Катериной связывало очень многое, Эльза. И, прошу, не заставляй меня говорить всего вслух.

– Так он…

– Да, Эльза. Мой сын.

Конечно.

Девушка не была столь глупой и наивной, чтобы самой не понять. Просто узнать это в такой вот момент… А ведь на носу коронация, радостное событие будет омрачено ужасным известием. Королева закрыла глаза, стараясь скрыться от Джека. Ее ладонь осторожно сжала его мокрые от пота пальцы, словно давая понять: я с тобой, просто дай мне время.

– Что нам делать? – спросила Эльза. – Нужно… Нужно сказать кому-то, чтобы ее тело скорее нашли?

– Не думаю, что ее найдут, Эльза, – ответил юноша. – Ты же знаешь… Катерина любила тяжелые украшения, да и… В здешних водах много хищных рыб, – без сожаления вспомнил он. – Нет, в этом мире мы больше ее не встретим. Может, это даже к лучшему.

– Джек… – с дрожью в голосе шепнула Эльза.

Юноша только-только начал приходить в себя, и здраво оценил ситуацию. Странно, что произошедшее испугало Эльзу сильнее, чем его самого. Королева прикрыла рот рукой, отпустив ладонь мужа. Она не сможет заснуть в таком настроении, испытав то, что случилось на себе…

– Джек, так же нельзя… Мы не монстры.

– Она пыталась убить тебя, – вспомнил юноша, проведя пальцами по горячей руке девушки. – Она… Опасна.

Была опасна. Наверное, она и правда была опасна. Джек понимал это куда лучше, чем его хорошенькая молодая королева. В разуме Эльзы пронеслась мысль: «Он это специально, он толкнул ее, чтобы потом рассказать тебе эту хитрую ложь и найти понимание…» – но мысль эта быстро прошла, чтобы снова побеспокоить Эльзу многими часами позже. Доверие растет медленно, но стоит оно крепче, чем иногда хотелось бы, такое доверие опрокинуть сложно.

Мурашки пробежали по плечам девушки. Она тихо улыбнулась, словно нервно, противно… Эльза осторожно глянула из-под ресниц в окно. Джек вновь опустился на подушку, плюхнувшись на нее, почувствовав невероятное облегчение. Королева же чувствовала только нервную дрожь.

– Джек, нам точно не нужно найти ее тело? – спросила Эльза, когда мысли ее собрались вокруг одного.

Ведь оставить ее, даже такую неприятную и холодную – казалось королеве варварством. Даже пусть Катерина и была так жестока к ней… Девушка все равно ощущала вину так остро, словно это она сама толкнула ее вниз, в холодные объятья острых скал. Ветер шелохнул тонкие белые занавески, и движение их показалось Эльзе устрашающим. Словно что-то желало ворваться в окно, отчаянно стучалось внутрь, надеясь разорвать ее на тысячу кусков.

Сердце королевы билось быстро.

Словно она бежала долгое время и только сейчас легла отдохнуть, перевести дух. Девушка вновь сжала ладонь мужа, вынуждая его услышать ее громкие слова. Королева осторожно посмотрела на него, терпеливо ожидая ответа, но Джек все молчал и молчал, взглядом сверля мрак.

– Нет, мы сделаем вид, что ничего не знаем, Эльза, – тихо произнес юноша. – Бертрам может решить, что она сбежала с кем-то и уже не вернется.

– А что с ребенком? Он останется с нами? – спросила королева. Ей казалось дикостью – оставить родную кровь без поддержки.

– С Тандо все будет… Лучше, чем можно подумать. Да и, в конце концов, мы не можем оставить его на наше попечение при живом отце.

Эльза холодно вздохнула. Испарина покрывала ее стройное тело, и страх струился по венам, смешиваясь даже с кровью. Девушка осторожно поджала губы, закрывая глаза. Ей казалось, что все это – только сон, приснившийся ей в бреду. Живой образ Катерины все еще существовал в мозгу Эльзы… Да и Джек сам не до конца осознал всю тяжесть утраты. Юноша тяжело вздохнул, почувствовав боль в ребрах.

– Нам нужно поспать, – сказал Джек тихо. – Наверное… Наверное, зря я тебе рассказал об этом…

Наверное. Потому что королева не смогла погрузиться в сон, что был ей так необходим… Нервы то и дело обостряли боль в обожженных ногах, и боль текла по телу, доходя до самых чувствительных нервов. Если бы Эльза только могла встать, она непременно ушла бы, надеясь подышать свежим воздухом. Свежая перевязка мешала ей двигаться, не давала даже перевернуться на бок.

Девушка думала, что супруг ее давно погрузился в сон, утомленный случившимся… Но Джек только притворялся спящим. Буря, развернувшаяся в его душе, клокотала все громче и громче. Катерина мертва. Мертва, и уже никогда не явится к нему, рискуя рассказать всему миру об истинном происхождении своего сына. Если люди узнают страшную правду о Тандо, его будущее может стать очень мрачным.

34. Собираются гости

Анна светилась. Молодая принцесса с самого утра дарила каждому своему собеседнику по паре улыбок, с небывалой вежливостью обращалась со слугами и даже самолично угостила Свена морковкой, спустившись в королевские конюшни. Девушка предвкушала грядущее событие, уже чувствуя вкус шоколада на губах, радовалась предстоящим беседам с правителями соседних стран. Кристофф не мог не улыбаться, глядя на молодую жену, окрыленную счастьем.

Эльза же улыбок не излучала.

Она, казалось, была сосредоточена на чем-то более… Земном. Не на сладостях и долгих танцах, но на безупречности ждущей церемонии. Так только казалось со стороны, потому что мысли королевы были далеко, они шастали по морскому дну в поисках тела несчастной Катерины Фрост.

Девушка тихо сидела за столом, пока советник Вильгельм рассказывал Джеку о том, как проходит церемония. Когда коронуют нового короля, тот должен произнести торжественную речь, написанную заранее. Эльзе это простили, сославшись на ее пол и «вынужденность» скорейшей церемонии, но Джеку отвертеться не получится. Впрочем, юноше это все равно не казалось проблемой. Он знал, что его умственных способностей хватит на то, чтобы выучить небольшой текст ко дню коронации, написать его, да хоть вытатуировать на груди.

Когда Анна собралась спросить советника по поводу музыки для предстоящих танцев, дверь негромко отворилась. Только она открыла рот, как пришлось тут же сжать губы и замолчать. Молоденькая служанка с яркими рыжими волосами открыла дверь, и та громко скрипнула.

– Ваше Высочество, прибыл гость, – произнесла она. – Он ждет Вас в холле.

– Скажи, что я сейчас спущусь, – ответила Эльза, не уверенная в том, обратились ли сейчас к ней.

Служанка упорхнула очень быстро, объяснений не оставив. Она только вильнула бедром, прикрывая за собой дверь, так и не удосужившись спросить о том, не требуется ли прислать кого, чтобы помочь Эльзе спуститься. Джек решил, что эта честь отдана ему. Супруг резко поднялся с места, вежливо кивнув понимающему Вильгельму. Советник знал, что знатные особы крайне не любят, когда их заставляют ждать, потому отпустил юношу.

– Кто-то так торопился… – шикнул Джек, помогая Эльзе подняться.

На ногах она стояла нетвердо.

Коленки девушки дрожали, пока она, поддерживаемая мужем, отрывалась от стула. Эльза вцепилась в плечо Джека и держалась за него, чтобы не упасть. Нервный сон не смог успокоить ее к утру, и легкая дрожь иногда возвращалась, пробивая королеву.

– Ты разве не рад? – спросила королева.

– Посмотрим.

Определенным людям Джек радоваться точно не станет… Например, кому-то из своей дорогой семейки. Разумеется, не считая отца, племянника, который ему вовсе и не племянник и некоторых кузенов и кузин с их прелестными родителями. Ноги Эльзы были спрятаны под длинными полами платья, замотаны в толстые белые бинты, пропитанные мазью первой свежести, и скрыты под чулками. Так никто не заметит ее ожогов, никто не сможет оценить степень ее недомогания.

Королева опиралась на мужа, приветливо улыбаясь. Только губы ее нервно подрагивали, и что-то мешало девушке быть искренней. Джек словно бы упал в ее глазах после того, как спокойствие его щелкнуло Эльзу по носу. Второй рукой королева держалась за перила, надеясь, что вскоре сможет идти самостоятельно, не вызывая косых взглядов со стороны прибывших гостей.

Остановившись у подножия лестницы, гость ждал. Молодой мужчина лет двадцати шести смотрел в сторону двора, повернувшись к королеве спиной. Должно быть, ждал он долго. Джек скользнул глазами по мужчине, что ждал его жену и осторожно ухмыльнулся. Он не узнал его до тех пор, пока Александр не повернулся к королевской семье лицом. Впрочем, ничего удивительного.

– Приветствую, – громко сказал он. – Рад снова встретить Вас…

Его голос дрогнул.

Стоило принцу увидеть, с каким усилием девушка цепляется за Джека, он сразу понял, что стряслось что-то неладное. Должно быть, его чудесной молодой королеве нездоровится, ей плохо. Эльза вымученно улыбнулась, и щеки ее слегка покраснели, стоило воспоминаниям об Александре вновь вспыхнуть в мозгу. О, это были теплые мысли, только теплые.

– Вы нездоровы? – спросил принц.

– К сожалению, Ее Величество не в лучшем состоянии, – заметил Джек, отвечая на вопрос, заданный не ему.

Александр одарил Джека таким удивленным взглядом, словно только-только увидел его. Эльза, знавшая много о подобного рода приемах, могла с полной уверенностью решить, что за маской безразличия прячется неприязнь к возобновлению знакомства. Впрочем, даже от мысли о том, что она так легко разгадала истинную натуру жеста, легче не становилось. Ничего сделать-то не получится… Если юноши не любят друг друга, тут ничего и не поделаешь.

– Приветствую Вас, Александр, – произнесла девушка, стараясь немного разрядить атмосферу.

Принц скупо поклонился. Он уважал Эльзу, но не хотел кланяться ее мужу. Словно это было ниже его достоинства: пресмыкаться перед юношей, что так надменно обходится с людьми, находящимися в его подчинении. Начищенный пол отражал гостей, и взгляд Александра скользнул по нему, пытаясь разглядеть ноги Эльзы. Было что-то необычное в пышности ее нижней юбки.

– Мы не ждали Вас так рано, – заметила королева без тени упрека в голосе.

– Да, прошу прощения за доставленное неудобство, – ответил принц. – Я, наверное, слегка поторопился, увидев свое приглашение.

Джек хотел было ответить положительно, но не стал. Он достаточно расстроил супругу, чтобы позволить себе еще и непочтительность к ее дорогим друзьям. Эльза вежливо улыбнулась, спускаясь вниз. Будущий король пожал гостю руку, придерживая Эльзу за бледную ладошку.

– Вы нас ничуть не смутите, – ответила Эльза. – Приятное разнообразие в обществе всегда нам по душе. Давно Вы прибыли?

– Не то, чтобы очень, – уклончиво ответил он. – Но я безумно рад, что являюсь Вашим первым гостем.

– Не являетесь, – подавив смешок, ответил Джек.

Холодок прошелся по плечам королевы. Тон супруга ей совсем не нравился, но отчитать его в присутствии посторонних она не смела. По крайней мере, в присутствии благосклонного к ней принца… Александр нарочито медленно принял руку королевы и поцеловал ее, поднеся к губам. Все его движения выражали неприязнь к человеку, что помешал более интимной беседе.

Королева сладко улыбнулась.

Эльза давно научилась этому трюку. Она всю жизнь училась носить маску деланного смирения и податливости, и потому сейчас, будучи взрослой состоявшейся особой, владеет умением держать себя в руках, принося окружающим только самые положительные представления о себе.

Александр, смекнувший, что пора натянуть маску, решил плотнее сжать губы. Его глаза вмиг потеряли всю ту теплоту, что он излучал ранее, и мысли молодого мужчины отнеслись к чему-то другому, к чему-то менее приятному… Девушка обернулась к мужу, и Джек, наклонив голову, продолжил.

– Первым были мой дорогой братец и его супруга с сыном. Но… Вы не расстраивайтесь, второе место не менее почетно.

– Для кого-то, возможно, – ответил Александр.

– Пройдем в зал ко всем? – спросила девушка.

– Нет, нет… Прошу, не сочтите меня бестактным, но я бы хотел отправиться в покои и отдохнуть после долгого переезда, если вы не будете против.

Александру стоило извиниться еще и за лживость. Он вовсе не устал от переезда. Просто не хотел проводить время в компании Джека. По крайней мере, сейчас не хотел. Мужчина удалился, кивнув молодой чете, и прошел за слугой, что прибыл проводить его до отведенных покоев.

Джека безумно раздражало то, что Александр не привез с собой камердинера, рассчитывая, что в замке их и без того полно. В его стране это считалось проявлением грубости и отсутствием такта, но если на Летних Островах это в порядке вещей… То страна диковатая.

Королева вновь сжала руку мужа.

И когда Джек взглянул на нее, увидел в серых глазах страх. Что-то гложет Эльзу, и юноша боялся узнать причину. Это Катерина? Да, наверное… Будущий король вновь пожалел о том, что сумел признаться жене. Он приобнял ее за талию со всей присущей Джеку нежностью и развернул, чтобы взойти по лестнице и вернуться к дорогой сестрице, продолжая приготовления. Но услышал шаги за спиной.

– Добрый день, – поздоровался Бертрам.

Эльза обернулась, поклонилась, выдавив из себя вежливое приветствие. Джек же сдержанно кивнул, осторожно обернувшись. Он недолго смотрел Бертраму прямо в глаза, и меж ними пролетела искра острой родственной неприязни. Брат задал брату немой вопрос, и Джек с точностью ответил на него, подтвердил все догадки наследника престола одним только движением.

– Прошу прощения, что отвлекаю Вас от подготовки, но… Не видели ли Вы или кто из слуг мою супругу?

Джек услышал громкий вздох, сорвавшийся с уст Эльзы. Главное, чтобы тот не дошел до острого слуха братца. Юноша придал себе самый беспечный вид и нацепил грубую ухмылку, пытаясь обмануть Бертрама и сбить его с толку. И, признаться, получалось у Джека неплохо. Бертрам, не привыкший копаться в людях и их потаенных мыслях и свершенных ранее действиях, охотно верил каждому его слову.

– Ты, что, и правда отвлекаешь нас от важных дел, посылая на поиски Катерины, – как можно спокойнее произнес Джек.

– Не нужно искать ее. Скажи: видел или нет, братец.

– Нет, – ответил Джек. – Ты же знаешь Катерину… Наверняка рассказывает какой-нибудь несчастной горничной о своей нелегкой доле и заставляет ее снова и снова расчесывать свои волосы.

Бертрам нервно сложил губы.

Он глянул на Эльзу, и ее молчание не показалось ему странным. Зная нрав брата, тот решил, что он застращал жену до такой степени, что та привыкла держать рот на замке, пока тот ведет деловую или иную беседу. И все же… И все же мутные догадки уже коснулись его резвых мыслей, вырисовывая определенную картинку. Бертрам обращался к Эльзе.

– Она не ночевала в наших покоях, и Тандо не видел ее со вчерашнего дня… – обеспокоенно заметил мужчина.

– Ты только не волнуйся об этом. Мы с Эльзой оповестим стражников, если так тебе будет спокойнее.

Мужчина вновь плотнее сжал губы. Кто-то из горничных прошмыгнул мимо королевы, склонив голову в вежливом поклоне. Девушка удалилась так же тихо, как и пришла. Бертрам еще минуту стоял, смотря то на брата, то на Эльзу, словно решая, что ему делать дальше. Наконец, он и сам кивнул королевской чете и развернулся к главному входу, бросив через плечо:

– Приятного дня.

В голосе мужчины слышалась явная обида. Он, как наследник самого престижного трона, не был готов получить столь пренебрежительный ответ и надеялся на более точные сведения о том, где сейчас находится предмет его поисков. Джек громко хмыкнул, вновь поддерживая жену, пытаясь помочь ей взобраться на еще одну ступеньку. Но Эльза уже не опиралась нанего…

Она не одернула руки, и бровью не повела, решившись высказать недовольство. Только молча, только в душе думала о Джеке страшные вещи. Вид растерянного, смущенного Бертрама смутил и ее, и образ обездвиженного тела в ярко-красном платье вновь всплыл в ее разуме. Удивительно, но Эльза считала, что даже в это мгновенье Катерина выглядела поистине царственно, так, как должна смотреться королева на смертном одре, какой ее должны проводить в последний путь верные подданные.

Впрочем, зачем вообще думать об этом? Эльза страстно желала забыть, но голос Джека все звучал в ее голове и звучал, подобно музыке, которую так сложно забыть. Королева вернулась в комнату даже бледнее, чем обычно, и Анна успела первой заметить ее слабость.

– Эльза, тебе плохо? – спросила она, коснувшись плеча сестры. – Нам стоит позвать врача?

– Нет, нет… – отмахнулась королева. – Врача не нужно. Я просто немного утомилась, хочу поспать пару часов, если никто не возражает.

Джек не стал расспрашивать.

Наверное, только потому, что знал истинную причину ее «усталости». Он только протянул супруге руку и та взяла ее в свою, чтобы добрести до своей кровати без падений и промедлений. Ноги почти не болели, но Эльза чувствовала легкий дискомфорт, когда колени ее чуть гнулись или ступня меняла положение в свободных кожаных туфлях. Словно кто-то легонько покусывал ее некогда безупречную кожу, слегка дергал ее за пальцы или давил на них…

Ни Джек, ни она сама не думали о том, восстановится ли когда-нибудь королева окончательно. Эльза не боялась шрамов, а юноше всегда казалось, будто он сможет любить ее и такой. Главное, чтобы внутри пусть и искалеченного тела была его милая скромная Эльза…

Джек неосторожно отворил дверь в спальню, толкнув ее плечом. Он довел королеву до кровати и помог ей лечь, устроиться спать. Девушка не сменила гардероба, и Джек не настаивал, накрывая ее легким одеялом. Но Эльза не сомкнула глаз. Впрочем, Джек не удивился… Он ждал, что королева одарит его немым укором, что она глянет на него именно так, почти ненавидя.

Сколько лет ей приходилось молчать, скрывая внутри тяжелую правду? Сколько лет она жила взаперти не только своей комнаты, но и разума, но и самой сути своей души? Сколько лет… И сейчас, освободившись от гнета своей тайны, Джек выплеснул на нее другую, более тяжкую и противную.

Сколько лет ей придется молчать теперь, долгими зимними вечерами вспоминая Катерину и ее громкий раскатистый смех, ее единственный недостаток – лукавую щербатую улыбку, этот лихорадочный блеск черных глаз… Нет, так не может тянуться вечно, оба понимали.

– Эльза…

– Не нужно, – ответила королева, перебив мужа.

Ей не нужны слова сожаления. В конце концов, ведь это не перед ней Джеку стоило стыдиться, извиняться… Как он отныне станет смотреть на Тандо, как собирается жить с этим знанием? Лишить ребенка матери – тяжкое преступление, слишком тяжкое, чтобы вот так просто от него откреститься.

Эльза чувствовала, что в душе ее поселилось странное чувство разочарованности в человеке, что стоит сейчас так близко. В груди собирался гадкий зудящий комок нервов, и он давил на легкие, которые точно заполнились водой. Прямо как легкие погибшей недавно королевы…

– Прошу, Эльза… Хоть ты… Хоть ты не суди меня так строго, – полушепотом попросил Джек.

Он все еще чувствовал, как сжалась ее рука в ту секунду, когда Бертрам спросил о жене. Юноша говорил тихо, словно переживая о том, как бы голос его не сорвался, превращаясь в еще более жалобный возглас. Отчаяние душило его: Джек видел, как стремительно он падал в глазах жены.

– Нет, нет, что ты… – шепнула она в ответ. – Я просто очень устала.

«Я просто хочу, чтобы ты дал мне время».

– Тогда… Тогда отдохни, – уже громче сказал Джек, еще раз накрывая жену. – Тогда отдохни, а я приду, когда мы закончим со всем.

Он оставил ее в блаженном одиночестве только после того, как мягко поцеловал девушку в лоб. Его сухие потрескавшиеся губы царапнули бледную кожу, и Джек ушел, скрипнув дверью. Эльза еще долго смотрела в потолок, вспоминая сероватое лицо Бертрама, что искал жену. Она еще долго не могла закрыть глаз, долго… Пока наконец не заплакала, пытаясь сдержать рвущийся наружу фонтан обиды, ненависти и отчаяния, что медленно заполнял ее душу…

35. Шоколадное вино

Время течет удивительно быстро.

Эльзе казалось, что самые быстрые реки не протекают так стремительно, как та материя, которую люди ценили меньше всего. Королева никогда не цеплялась за приятные минуты в судорожных попытках замедлить их, но сейчас, опустив голову, сейчас, внутренне вздрагивая от волнения, она хотела бы, чтобы время шло немного медленнее, и этот день был только вчерашним.

Красивые бархатные перчатки вновь стягивали ее тоненькие пальцы. Они льнули к белой коже, и синяя ткань, словно дикий голодный огонь, жгла ее, кусала и мучала своими неосторожными касаниями… Эльза чувствовала каждую пылинку в своей безупречной невысокой, но пышной прическе, ощущала каждый миллиметр платья, словно то было продолжением ее тела. С тех самых пор, как Джек просил ее не судить его так строго, прошло три долгих дня.

Катерину искали долго. Вместе с собаками, вместе с каждым окрестным жителем. Из своего окна Эльза видела, как маленький Тандо глядел на ледяные горы, и уста его чуть приоткрывались, когда с них слетали короткие оклики. Эльза не могла услышать его сквозь толстое стекло, но она читала в его глазах одно единственное слово: «Мама, мама, мама, мама…»

Он кричал там, но никто не пришел. И Эльза, казалось, одна знала, что никого не появится, что «мама» ушла. Тандо стоял и стоял, кричал, рвал глотку, но не двигался, пока Джек не пришел за ним. Юноша протянул принцу руку, и тот ухватился за нее, словно за спасательный круг. Джек повернулся к окну и увидел там силуэт жены… Он не улыбался, не плакал, не грустил и не сожалел. Снаружи.

– Клянусь не отвернуться от своего народа в час нужды, клянусь не подвести его своими поступками, – говорил он громко, говорил он, чеканя слова.

Сейчас он был так сосредоточен…

Тандо стоял по правую руку от Эльзы, а рядом с ним его величественный отец – Бертрам Фрост. Оба в ярко-фиолетовых костюмах, оба с пустыми покрасневшими глазами. Сначала брат Джека громко протестовал против коронации, на которой не будет его жены, но как только в страну прибыл король Фридрих, причитая о слишком высоких волнах и скрипучем судне, споры прекратились.

Эксцентричный король лично опросил прислугу о том, куда же делась его невестка, и одна горничная ляпнула лишнего. Рыжеволосая девушка сказала, что видела, как Катерина крутится у какого-то корабля, как она болтает с красивым мужчиной и даже… Даже, кажется, целуется с ним. Фридрих, в отличие от старшего сына, не стал сомневаться в словах хорошенькой девушки. Он всегда был о Катерине невысокого мнения, да и заключил этот брак лишь из жадности да в попытке сплотить страну.

И вот сейчас, когда было решено, что Катерина попросту бежала от надоевшей ей скучной жизни, можно было провести столь желанную церемонию. Чтобы не раздувать скандала, Фридрих решил сообщить, что Катерина больна, и отправилась к родителям на продолжительное лечение. Позже он, конечно же, объявит о ее кончине, сославшись на долгую и изнурительную болезнь, но сейчас… Сейчас король стоял чуть поодаль от младшего сына и светился от распирающей его гордости.

– Клянусь не поднимать руки на не заслужившего этого слугу, клянусь слушаться просьб подданных своих и исполнять их по мере возможностей, – твердил он, глядя на толпу разношерстных аристократов.

И люди снимали шляпы.

С любопытством, с огнем интереса в глазах. Эльза стояла молча, опустив очи к полу. Она тоже слушала, как слова Джека царапают раскаленный воздух. Девушка иногда глядела в сторону Тандо, который явно скучал от долгих разговоров, от нудного собрания взрослых, от речи, которую он не мог понять.

Вильгельм повторял слова за Джеком. Про себя, конечно, только так, чтобы никому не помешать. Тонкие губы вяло двигались, повторяя слова нового короля. Эльза молчала. Молчала… Благо, ей сегодня не нужно говорить перед людьми. Не нужно обращаться к внимающей толпе.

– Клянусь! – наконец закончил Джек.

Толпа местных аристократов, самых богатых торговцев, купцов и мелких предпринимателей, разношерстные дельцы, да и вся элита Эренделла, собранная в зале, преклонили колени. Джек, на чьей голове красовалась яркая золотая корона, улыбался. Только губы его странно кривились, а в глазах не было ни искр, ни, казалось, отражения… Они точно стали матовыми.

Толпа улыбалась. Все, словно один живой человек… Все, словно бездушная государственная машина, словно часть интерьера, бездушная мебель. И Эльза, слышавшая аплодисменты, Эльза, смотрящая на действо с высоты своего пьедестала, хотела крикнуть в толпу: «Идиоты! Идиоты… Да вы же кланяетесь убийце!»

А меж тем, Джек давно уже стал убийцей. Он прошел через войну, служил в рядах армии, и глупо было думать, что оружие его ни разу не убило солдата чужой страны. Пока толпа рукоплескала, Эльза думала о том, как ей свыкнуться с волнующей мыслью.

Джек спустился вниз, к толпе, и Эльза со всей королевской семьей последовала за ним. Анна и Кристофф, стоявшие по другую руку от супруга, нагнали Эльзу. Животик у Анны уже начинал расти, но никто из дворцовых слуг еще не мог с точностью сказать, что девушка ждет ребенка. Служанки, любившие ее слишком сильно, хотели бы поздравить девушку, но ждали, когда будут уверены в том, что за Анну можно порадоваться.

– Как чудесно все прошло, – улыбаясь, произнесла Анна. – И какой у Джека костюм! Ох… Наверное, теперь его нужно будет звать – Его Высочество?

– Лучше узнать у него самого, – ответила Эльза.

Она понятия не имела, как его звать.

Кристофф, в отличие от своей менее проницательной супруги, замечал напряжение между Эльзой и Джеком. Он, неразговорчивый по природе, старался не лезть в душу королевы, и молча сочувствовал ее несчастью. Должно быть, в аристократических семьях холодность – явление не такое уж и редкое.

Анна и Кристофф отстали, выслушивая поздравление пожилой дамы. До Эльзы долетал ее трясущийся голос, обрывки затертых фраз: «Великий день… После стольких лет мы находим сильного правителя… Могучая мужская рука… Как же наш король красив, право слово». Со всех сторон, с каждого края… Одни и те же слова, та же болтовня, что всюду на подобных празднествах.

Наконец слуги распахнули двери, и толпа ринулась в зал. Столы, накрытые к их приходу, уже ждали. Множество блюд оказалось в расположении гостей, и голодные мужчины, женщины и дети стройной рекой расплылись вокруг них. Торта не было, но пирожные рядами украшали все столы. Мяса на столе тоже почти не было, но рыба разных пород, видов, разных размеров… Сколько ее?

Правда, не все хотели есть. Тандо, любивший сладости, как любой малыш, все же не притронулся к шоколаду и к пирожным. Эльза смотрела за тем, как Джек улыбается своим немногочисленным родственникам, пытаясь разделить с ними свою радость. Королева не подумала о том, что Джек притворяется, что на самом-то деле в его душе сейчас бушует та же буря.

– Попробуй, Тандо, – хриплым голосом произнес Бертрам. – Джек заказал их для тебя. Манго, ананас и кокос, – говорил он, протягивая сыну рыжевато-желтое пирожное с шоколадной крошкой.

– Не хочу, – отмахнулся ребенок.

В его глазах все еще стояли слезы.

Конечно, мальчишка не решался плакать на виду у всех. Мать вколотила в его голову понятие о мужской гордости, о чести и благородстве его происхождения. Должно быть, ее громкий, слегка хрипловатый голос, читающий бесконечные морали, к которым сама Катерина не прислушивалась, удерживал ребенка от необдуманных поступков, от громких истерик и визгов.

Джек, окруженный толпой, не мог пробраться к любимой супруге. Она остановилась не так далеко, чтобы слышать направление разговора. Эльзе тоже не хотелось есть, хотя угощения и выглядели очень аппетитно.

– И что же? – спросила старушка короля. – Смеем ли мы рассчитывать на вина собственного приготовления?

– Собственного приготовления? Не думаю… Разве что из овечьей шерсти, – ответил Джек. – Но мед наш обязан стать самым бодрящим.

Старушка рассмеялась, и рот ее, полный гнилых пеньков – зубов, исказился. Королева осторожно подалась вперед. Так, чтобы не оказаться втянутой в беседу, но и не пропустить ни слова. Кожа ее стала еще белее, а волосы, стянутые в тугую аккуратную прическу напоминали бесцветную паутину… Увидеть королеву в пестрой толпе – непростая задача, с которой мало кто мог справиться.

– А что Вы намерены сделать со своей долей наследства, Ваше Высочество? – осведомился высокий мужчина. – Я слышал, будто Вам отошла значительная часть Тропических Лесов.

– О, не только… – признался Джек. – Да, у меня есть большие планы на все мои земли, и для их реализации мне понадобятся только мои подданные.

– Но все ли удостоятся чести – помогать своему новому королю? – спросила все та же любопытная старушка.

– До единого.

– Выпьем же за это! – предложила молодая леди.

Джек слабо улыбнулся, неприятно покосившись в сторону принца Александра. Тот стоял неподалеку, и, казалось, был полностью поглощен беседой с приятным молодым человеком. Под глазами его залегли тени, свидетельствующие об усталости. Странно… Вряд ли мужчина перенапрягся, сидя в своих покоях с чашкой крепкого чая и доброй книгой в руках. Разве что неприятности дома.

В бесцветных глазах Джека мелькнула неприязнь, но она не разгорелась огнем, не спалила гостей дотла. Холодок пробежал по коже Эльзы, стоило ей перехватить этот взор. Бертрам присоединился к Александру, и тесный мирок личностей, ненавидимых Джеком, сузился. Юноша отвернулся так, чтобы все собравшиеся подумали, что он невзначай, не по истинной причине.

Противное чувство страха ударило ее в грудь.

Будут ли новые жертвы среди надоевших Джеку людей? И если будут… Кто станет первой его жертвой? Сегодня жена брата, завтра неугодная служанка, потом и советник, а после… А после Эльза? Может быть, Анна или Кристофф? От подобной мысли девушке стало дурно.

Королева невольно схватилась за живот, словно опасаясь, что ее вывернет наружу. Девушка чуть наклонилась вперед, но выпрямилась почти сразу, так и не потеряв лица. Краем глаза Эльза видела, что многие взгляды устремлены на нее сейчас. Девушка гордо улыбнулась, приподняв подбородок, и повернулась к столику с закусками. Она осторожно, двумя тоненькими белыми пальчиками, взяла вишню в шоколаде и, разжав губы, бросила ее в рот.

Непринужденный вид, судя по всему, возымел эффект. Любопытные взгляды оставили Эльзу в покое, и королева прошлась вперед. Она не хромала, переставляла ноги уверенно и аккуратно. И все же походка ее стала другой. Несколько… Несколько скованной, ленивой, как и жесты.

Слушать их бесконечные голоса невыносимо. Грубая и холодная вежливость, даже не прикрытое лукавство или притворство… «Вы прекрасны в своей дикой взбалмошности», «Спасибо, а сами-то как хороши, как смело было выбрать этот цвет, идущий только мертвецам и вдовам…» – слышалось с каждой стороны. И как можно вот так легко лукавить друг другу в глаза?

Королева незаметно вышла из зала, пройдя мимо говорливой толпы. Она миновала коридор, украшенный свежими цветами к празднику, прошла мимо ваз, стоявших на своих пьедесталах. Девушка скользнула на улицу ловко, словно тень, и голос Джека все еще щекотал ее слух.

– Чудесный край, я был поражен тем, насколько чудесный край… – уверял он кого-то далеко в зале.

Очередной обман.

Эльза понимала, что Джек считал Эренделл – гиблым маленьким королевством. За несколько лет без короля страна и правда лишилась многого, но не всего. Верные жители сносили все удары стоически, безропотно принимая их на себя. И пусть… Пусть тела их в синяках, а разумы измучены тоской по прошедшим временам, каждый собирался стоять до последнего.

Холодный ветер щекотал кожу. Эльза пыталась не хромать и дальше, но ногу пронзила острая боль, словно ее обожженная ступня дернулась слишком резко. Королева стиснула губы, стараясь не подавать виду. В саду почти никого не было, но гости все еще могли увидеть ее из окна.

Девушка, знавшая сад слишком хорошо, убежала в самую глубь его. Она остановилась у мостика, отделявшего землю от конца обрыва… Интересно, в этом месте Катерина сорвалась вниз, навстречу острым скалам? Эльза осторожно дотронулась до перил, и нервы создали иллюзию… Ей показалось, что ограждение было слишком теплым, словно от чужих рук.

Королева набрала полные легкие воздуха.

Она осторожно заглянула за край, вглядываясь в темные волны, накатывающие все с новой и новой силой… Страх вновь кольнул бледные пальцы Эльзы. Она никогда не пугалась высоты, но в момент слабости перед бушующей под ногами стихией дыхание девушки перехватывало. Соль застыла на обрывках скал, белый порошок походил на снежные вершины маленьких-маленьких гор.

– Утомились?

Эльза узнала голос. Не оборачиваясь. Впрочем, ради приличия она накинула на лицо улыбчивую маску и все же повернулась. Бертрам же не улыбался. Он холодно кивнул, протягивая королеве бокал светлого вина. В темноте не было видно его цвета, но королева протянула руку, совершенно не думая о возможных последствиях. От розового вина ей всегда становилось нехорошо, а кагор и вовсе заставлял девушку мучиться бессонницей и мигренью.

– Как и вы, – ответила Эльза. – Что это? – спросила королева, принимая дарованное ей угощение.

– Шоколадное вино.

– Как экзотично… Вечно у Вас что-то для меня есть, – произнесла королева.

Аристократическая игра, должная излиться из нее в этот вечер, осталась внутри королевы. Потому она нашла выход в беседе с Бертрамом. Пусть и короткой, только начинающейся. Впрочем, наследному принцу не нужно было это любезное притворство. Пусть уж будут реальные чувства, реальные мысли.

– Вы выглядите… Не слишком счастливой, – ответил Бертрам, проигнорировав напускную галантность королевы.

Эльза потупила взгляд. Ей показалось странным, что мужчина заметил это. Кожа ее всегда была так бледна, и румянец редко касался полных щек. Волосы, белые, словно снег, никогда не отличались здоровьем и крепостью. Странно… Странно, что он заметил перемену в виде девушки.

– Я не очень здорова, как вы помните.

– Но это не главная причина, верно? – спросил Бертрам, подавив смешок.

Королева сделала осторожный глоток.

Вино оказалось вкусным, необычайно вкусным для столь странных компонентов. Оно не слишком горчило, не было приторным. Эльза, от всей души любившая шоколад, удивилась, попробовав новый способ его употребления. Девушка слабо улыбнулась, делая еще один глоток, почти не соблюдая расстояние от одного до другого. Наверное, ей нужен был алкоголь, чтобы забыться.

– Все это навевает воспоминания, – призналась она.

Королева вовсе не хотела откровенничать с Бертрамом, но язык ее сам развязался. Девушка огляделась по сторонам, словно опасаясь, что чужие уши поймают разговор двух правителей и вычленят из него что-то важное. Но никого поблизости не было, страхи ее оказались напрасными. Только жгучие травы и резные листья, только бутоны цветов, укрывшихся на ночь, и несколько осторожных молодых светлячков, слабо жужжащих в сочной ночной мгле.

– Какого рода? – спросил мужчина. – Подозреваю, что самые грустные…

– Да. Грустные, – ответила королева. – О, у меня теперь так много грустных воспоминаний, знали бы вы…

Шоколадное вино было странным на вкус, и с каждым новым глотком, казалось, становилось только страннее и страннее. Пряные нотки смешивались теперь с приторной сладостью, взявшейся из ниоткуда, запах шоколада затмевал алкоголь, и голова королевы закружилась с неимоверной скоростью.

– Я представляю, – сказал Бертрам, глядя вдаль. – Скажите, Эльза, Вы никогда не думали остаться в Лунном Дворце и не возвращаться сюда?

– Никогда.

– Но отчего?

Эльза не могла ответить на столь глупый вопрос. Щеки ее окрасились румянцем, которого девушке так не хватало там, в большом зале… Королева закусила губу, словно стесняясь чего-то. Почему она не хочет покидать свой единственный дом? Почему не хочет оставлять все государственные заботы на бедную Анну, в чьей голове нет места серьезным мыслям?

– Разве Эренделл не прекрасен? – спросила девушка. – Разве Вам… Не хотелось бы остаться тут?

Бертрам улыбнулся краешком тонких губ. Он смотрел вдаль, не на Эльзу, разглядывая морскую пучину. Холодок прошелся по спине королевы, когда она заметила его улыбку. Девушка отвернулась, чувствуя головокружение. Вино быстро и верно делало свое дело, туманя разум королевы.

– Я бы хотел остаться с Вами, – признался Бертрам. – Но не в Эренделле.

Эльза хохотнула.

Глухо, но вежливо, стараясь придать голосу более мягкий тон. Затуманенный разум девушки решил, что все это – только игра, только вежливость и ничего иного. Луна спряталась за серым облаком дыма, ее тусклый свет оставил горюющую землю в темноте. В этом расслабленном состоянии девушка не могла различить серьезный тон. Усталость чувствовалась в ее жестах, но в глазах Бертрама виднелось лишь сочетание ясности, обдуманности каждого слова, каждого шага.

– Вы же знаете, чего достойны, – проговорил он, по-прежнему не смотря на королеву. – Вы знаете, что можете рассчитывать на что-то большее, чем любовь такого человека, как мой брат.

Эльза перестала улыбаться. Разум посоветовал ей выказать возмущение и оборвать беседу… Правда что-то пошло совсем не так. Голова королевы вдруг закружилась с новой силой, ее качнуло, словно ветер вдруг повел ее легкое тело в сторону, и бокал с недопитым вином упал. Осколки разлетелись в разные стороны, и жижа растеклась под ногами девушки, словно кровавое пятно, когда-то оставленное пропавшей неподалеку отсюда Катериной.

В глазах все поплыло. Нет, это не простое опьянение. Только Эльза все никак не могла этого понять. Бертрам, которому стоило хотя бы сделать вид, что он удивлен, стоял неподвижно. Он видел, как Эльза схватилась за бортик, как ее бледные пальцы судорожно сжали перила… Но ничего не предпринимал, только наблюдал, не скрывая ни интереса, ни холодной расчетливости.

– Чего же я достойна в таком случае? – спросила королева, все еще не осознавая, что с ней происходит.

– Мы поговорим об этом позже, – шепнул он, когда тело королевы обмякло и начало клониться к земле. – Дорогая…

Бертрам поднял ее, обхватив королеву за талию, не дал ей упасть удариться, получить ушиб. Веки медленно опускались, повергая и без того темную ночь в кромешный мрак. И краем глаза… Самым краем глаза Эльза вновь увидела паруса-облака, которые заметила еще из окна собственной спальни несколько дней назад, решив, что это только игра обманчивого света, отблески в клубах пара. А из-за кустов к ней направлялся второй мужчина, заплетаясь, словно в бреду.

Александр.

На его удивленном лице читался испуг и растерянность, была там и капля растущего стыда. Светло-каштановые волосы принца пребывали в несвойственному ему беспорядке, и Эльза только и успела, что улыбнуться ему… Закрыв сейчас глаза, она откроет их уже в другом месте.

– Все готово? – спросил Бертрам, поддерживая королеву.

– Да… – чуть помолчав, ответил принц.

36. К чудовищу домой

Волны толкали судно из стороны в сторону, и оно кренилось то к Югу, то к Северу, то к Западу, то к Востоку, покачиваясь резко и неосторожно… Движение воды под ногами ощущалось особенно сильно, если твердо стоять на полу, впиваясь в него пальцами. И чем крепче стоишь, тем хуже. Хуже от осознания того, что все твои силы тратятся только на сопротивление безжалостной водной стихии.

Она долго спала.

Может быть и весь день, может, два… Бертраму казалось, что королева приходит в себя целую вечность. Наследный принц сидел в каюте все это время, наблюдая за тем, как грудь Эльзы поднимается вверх и с той же размеренной скоростью опадает, как ритм ее дыхания держится от вдоха к выдоху, как красивы ее чуть румяные щеки и хороши спокойные губы, сложенные в прямую линию. В минуты такого покоя Эльза была особенно хороша.

Команда, набранная самим Бертрамом, лишних вопросов не задавала. Эти люди, чьи руки были куплены за большие деньги, не хотели видеть ничего, кроме «честно» заработанного золота. Если бы на их глазах принц задушил парочку младенцев, никто из «морских волков» и ухом бы не повел. Теперь всем плевать на такую ерунду, как мораль и честь. Есть только заработок, ничего иного не нужно.

Главное – деньги, главное – собственное благополучие. Этим можно упрекнуть не только алчных моряков. Бертрам выкрал Эльзу… Но в его-то глазах он сам был героем, спасшим несчастную от страшного «дракона». Совершая преступление, наследный принц думал о том, как он благороден, как вовремя пришел леди на помощь.

Так легче осознавать тяжесть свершенного поступка, так легче жить, так вообще легче… А Бертрам любил легкую жизнь. Он старательно прислушивался к шорохам за дверью, опасаясь каждого нового звука. Где-то там Тандо спокойно спит в своей кровати, где-то там Александр смотрит в окно, обдумывая свой поступок. Да, мужчина забрал с собою и сына, не желая расставаться с наследником своего имени.

– Ты не представляешь, как хороша, Эльза, – шепнул он, сжимая в руках край простыни. – Ты не представляешь, как в моей стране ценится белая кожа, ценятся белые волосы, светлые глаза…

Да, для смуглоликих жителей Объединенного Королевства Эльза была экзотическим цветком. Дикой лилией, проросшей сквозь пески пустыни. Такие необычные люди ценятся в каждой культуре, их жизни дороже тех, кто кажется миру обычным и серым. Бертрам сам не понимал, что в Эльзе его привлекает только ее необычность. Может быть, еще и схожесть с его покойной матерью.

– Ему не должна достаться вся твоя прелесть, Эльза, я уверен, – говорил мужчина. – Джек не оценит тебя так, как я.

Да откуда он мог знать?

Бертрам привык судить о младшем брате исключительно плохо, и ему казалось, что Эльза страдает в его обществе каждую секунду, каждый миг. Ведь как же так? Чтобы девушка радовалась обществу такого невежественного, такого жестокого, алчного до славы юноши… Нет, так быть не могло. В представлении Бертрама Эльза имела столь высокие моральные устои, что даже взгляд в сторону невежды – Джека мог причинить ей физическую боль.

Королева шевельнулась во сне, и наследный принц понял, что совсем скоро она проснется. Вот-вот веки затрепещут, словно крылья соловья, и Эльза откроет глаза. О, она должна улыбнуться ему, должна загореться от счастья, развеять мрак комнаты добродушной улыбкой. Бертрам уже чувствовал всю прелесть ее касаний, ее медовых речей…

– Давай же… – шепнул он.

Но Эльза все не открывала глаз. Пробуждаясь, она вытянула вверх затекшую руку, осторожно шевельнула ногой, которую Бертрам так заботливо перевязал с утра. До этого мужчина с удовольствием отметил, что если шрамы и останутся на коже королевы, то будут не слишком заметными… Так, небольшими светлыми пятнами на гладкой белой коже, чью красоту не так легко испоганить.

Она проснулась.

Девушка снова шевельнулась в кровати, открывая глаза. Эльза не сразу поняла, что находится в каюте корабля. Белые стены, огромное окно справа от нее, достаточно высокий потолок…Королева попыталась приподняться над подушкой, чтобы глянуть вниз, но заметила перед собой Бертрама, сидящего на стуле, и шевельнуться уже не решилась, испугавшись, что он заметит движение и кинется на нее, точно голодный хищник.

– Доброе утро, – произнес мужчина уже громче.

Эльза словно вспомнила, что с ней произошло, как она оказалась на борту. Вихрь искр – мыслей захватил ее, унес в отчаянном танце. Девушка сконфуженно оглядела свои руки, стесненные ночной рубашкой. Она же была в тяжелом бальном платье. В ярко-синем бальном платье, что так ей шло.

– Вижу, Эльза, ты еще не пришла в себя, – продолжал Бертрам.

– Что произошло? – спросила она, не желая тратить время на вычурные любезности.

Впрочем, Эльзе, кажется, уже было ясно. Бертрам похищает ее… Но для чего? Чтобы выбить из Джека слезу, скромный или не очень выкуп? Чтобы убить Эльзу, так же как Джек убил Катерину, чтобы отомстить? Мотив все не мог найти места в воспаленном мозгу девушки. Ее нахождение на этом судне все сильнее походило на бред. Словно стоит ей пару раз моргнуть, как сон этот растворится, и Эльза вновь очнется в своей кровати во дворце.

– Все хорошо, – успокаивал ее Бертрам. – Мы едем в Лунный дворец.

Закончив говорить, мужчина наклонился вперед, и рукой погладил щеку Эльзы. Девушка не успела отвернуться, не успела даже понять, зачем он приближается к ней столь стремительно. Королева дернула подбородок в сторону, искоса глянув на реакцию Бертрама. Ничего… В его глазах нет и капли понимания, только холодная стена здравомыслия и рассудительности.

Наследный принц улыбнулся. Он встал с места и прошелся вдоль комнаты, протянув руки к занавескам. Кончики его тапочек снова загибались вверх, имея ту неудобную форму, цеплявшую все подряд, а костюм будущего правителя теперь стал красным. Странно. Он должен носить траур по Катерине еще два года, чтобы общество не сочло его невеждой, жестокосердным и упрямым.

– Без Вашей жены? – спросила Эльза.

– Нам не нужно больше этой формальности в общении, дорогая, – ответил Бертрам, открывая окно.

Эльза громко шикнула. «Дорогая». Какое мерзкое обращение. Если бы Джек позволил себе наглость называть ее так, его супруге пришлось бы избегать мужа до скончания дней. Пальцы королевы стиснули простыню, и ее взгляд обратился к окну. Девушка не знала, как долго она спала, и потому надеялась еще увидеть берег там, за стеклом, за волнами. Но перед ней были только тонны вздымающейся и опадающей воды, качавшей несчастное судно из стороны в сторону.

– Мы с тобой знаем, что Катерина мертва.

Тишина лязгнула, словно ржавая цепь.

Она полоснула воздух и распалась на тысячи мелких кусочков, внушая обоим собеседникам неловкость. Эльза не чувствовала сожаления, да и Бертрам тоже. Оба смотрели в глаза друг другу, ждали, когда эта страшная нить молчания окажется разрезанной ножницами разговора.

– Я понятия…

– Не притворяйся, Эльза, – оборвал ее мужчина. – Я знаю Джека больше, чем ты, и я знаю, что он тебе рассказал об этом. Хочешь… Хочешь, я тоже кое-что расскажу?

Принц как-то странно улыбнулся, поворачиваясь к окну. Пейзаж не менялся: волны вздымались равномерно, и опускаются также стремительно. Эльза отвела взгляд к противоположной стене, и белизна ее ослепила королеву. Разум девушки и без того пребывал в другом месте, а теперь мысли кружили ее еще стремительнее.

– Катерина погибла не случайно, – со смехом в звонком голосе произнес Бертрам. – Она уже долгое время была не в себе, мягко говоря, и, боюсь, что… Что преждевременная кончина моей несказанно милой супруги была горем лишь для ее единственного сына. Для моего единственного сына.

Он произнес это с такой уверенностью в голосе, что у Эльзы не было сомнений – Бертрам не догадывается. Королева видела, понимала, что принц совсем не дурак. Лишь гордец и трус. Возможно, что именно тщеславие затмевает его черные очи, не дает понять, что Катерина предпочла другого, что она пустила в свою постель Джека, и что ребенок, что наследник Бертрама – бастард его младшего брата.

А Эльза не будет той, кто откроет ему жестокую правду. Подобная атмосфера, эти обстоятельства – ничего не располагало к беседе. Эльза плотнее сжала тонкие губы, опасаясь, что пара крепких слов, услышанных когда-то от супруга, сорвутся с ее нежных уст и камнем повиснут в напряженном воздухе.

– Я знал, что рано или поздно она добьет Джека своими упреками, и тот попросту убьет ее. Мой человек… – Бертрам сделал паузу, подбирая слова. – Следил за ним все это время, и сказал, что убийство вышло скорее случайным. План чуть было не сорвал малыш Тандо, но все оказалось улажено.

Пока Бертрам говорил о столь печальном событии, улыбка не сходила с его губ.

Она только крепла, набиралась сил, питаясь не горем, но жесточайшим облегчением. Жена давно не приносила заносчивому наследнику ни капли радости, и ее упреки раздражали все сильнее и сильнее. Конечно, Бертрам ловил себя на мысли о том, что печально будет лишиться завистливых взглядов в сторону его красавицы жены, но цена эта слишком уж мала, чтобы терпеть подобные отношения и дальше.

– О, я бы и сам когда-нибудь решился, – произнес мужчина с гордостью, словно это могло поднять его в глазах Эльзы. – Только, знаешь, все не мог. Оставить ребенка без матери – так бесчеловечно.

– Вы мне отвратительны, – произнесла королева с надрывом.

Она готова была провалиться на месте. Даже зная, что под ногами скрыта вовсе не земля, а бесконечно долгие метры воды, зная, что здесь ее не услышат и не спасут от смерти. Общество человека, похитившего ее, начинало тяготить все сильнее. Его взгляд теперь походил на прилипшую к коже пыль: она чувствовалась слишком уж четко, но отстать никак не собиралась.

– Я не хотел, чтобы все вышло… Так, как это вышло, – нехотя сказал мужчина.

Хорошо, что он решил разрушить тишину.

Как бы Эльзу не раздражал его голос, молчание было куда более худшим спутником. Когда нет звукового фона, можно и подумать, можно вспомнить все случившееся и осознать всю глубину позора, которым ее одарит общество. «Разве я многого хотела?» – спросила себя королева. «Только помочь своей стране, только сделать то, к чему меня всегда готовили родители», – вспомнила она.

– Но ты же не оставила мне выбора, Эльза, я не мог добиться тебя никак иначе, – добавил мужчина.

– Хватит! – прикрикнула она.

Голос девушки пролетел под потолком белой комнаты, и королева невольно дернулась в сторону. Она хотела встать, но поняла, что слишком слаба для этого. Бертрам не удивился. Должно быть, снадобье, котором он ее напоил, не скоро потеряет силы, вернув Эльзе полную власть над своим телом.

– И что дальше? – спросила она, понимая, что на этом все не закончится. – Что Вы намерены со мной сделать?

Эльза намеренно подчеркивала свое к нему обращение. «Вы». Еще более вежливое, еще более сдержанное и даже угрюмое обращение, словно она общалась с незнакомым еще гостем на балу. Королева понимала, что вальяжное – «ты» доставит Бертраму слишком много удовольствия, и не могла себе этого позволить. По крайней мере, не сейчас, когда разум запрещал ей.

– Что дальше? – спросила Бертрам, сбитый с толку. Казалось, будто он сам и не думал об этом. – Мы будем жить в Лунном дворце…

– Да, об этом я помню… Но как же Его Высочество – Король Фридрих Фрост? Он не будет против этой затеи?

По тому, как губы Бертрама дрогнули, по тому, как нервно задрожали его тощие длинные пальцы, Эльза поняла: он и не подумал об этом. Должно быть, похищение совсем не входило в его планы. Это вышло спонтанно, наверняка, на разработку плана ушла неделя, может быть – две. И инициатором, должно быть, был даже не Бертрам, а Александр. Он-то понятия не имел о том, какие отношения у Фридриха с детьми.

Королева прищурилась, смотря на Бертрама в упор. Он остановился напротив окна, и солнце, внезапно показавшееся за плотным стеклом, вдруг обдало его светом, превращая белые стены комнаты в ослепляющее оружие. Эльза вспомнила их долгие и неловкие беседы в Лунном дворце, вспомнила бесконечную болтовню о всяких глупостях, вспомнила нескончаемые бокалы вина из самых разных фруктов… Он думал, что Эльза добровольно сдастся в его руки, и сбежит с богатым мужчиной на край света, как в глупых, но популярных девичьих романах.

Злость захватила ее.

Даже Эльза, изолированная от светского общества, всегда знала, что положение ее диктует определенные правила, нарушать которые категорически нельзя. Даже Эльза, правившая не так долго, понимала всю шаткость своего положения. Неужели взрослый мужчина, отец семейства, наследник… Неужели он не стал заботиться о репутации своей семьи и страны?

– Когда мы объяснимся ему, – ответил Бертрам после долгой паузы. – Он все поймет. Эльза, поймет.

– И как же мы объяснимся? – с усмешкой спросила королева.

Мужчина снова опешил. Видно было, что слова подбираются крайне тяжело, и губы его точно немеют под ее колким взглядом, под ее жадным, под напористым взглядом королевы. Эльза терпеливо ждала, не подгоняя его. Теперь беседа доставляла ей удовольствие: неловкость принца, подводные камни его плана забавляли Эльзу до жути, до мурашек и дрожи.

– Мы скажем, что любим друг друга.

– Боюсь, что я этого никогда не скажу, – ответила девушка.

Она держалась вежливо и холодно, как принято на светских балах, но внутри Эльза трепетала от гнева, от страха и от обиды. Как плохо она разбирается в людях. Бертрам понравился ей в первые недели знакомства, и будь он мудр, так мудр, каким может казаться… Если бы мужчина смог держать свои чувства под контролем, жить своей жизнью, о, королева смогла бы стать ему хорошим другом.

Но не теперь, когда презрение ее достигло пика.

– Я знаю, что ты не в себе, Эльза, – ответил он с той же раздражающей улыбкой. – Знаю, что ты напугана и растеряна, что ты не знаешь, что говоришь.

Но Эльза говорила только то, что думала. И мысли эти не поменяются, стоит обстоятельствам перемениться. Девушка, должно быть, одарила Бертрама злобным взглядом, ведь тот отшатнулся, словно его ударили прямо в широкую грудь. Свет в окне горел ярко, и королева решила, что проснулась в разгар светлого дня. Она хотела бы узнать, сколько дней прошло после коронации, но… Ведь для этого ей придется спросить у Бертрама, заговорить с ним.

– Вы бесчестный… Мерзавец, – шепнула она.

– Я люблю тебя, Эльза, и готов ждать, сколько потребуется… – сказал он, удаляясь. Эльза решила, что беседа кончена, но Бертрам остановился, открыв перед собой дверь. – Ведь я мог сделать с тобой что угодно в таком положении, Эльза. Мог воспользоваться слабостью, но не стал…

Он еще с минуту стоял в проходе, словно ожидая благодарности или признания за несовершенное еще зло. Но Эльза даже не смотрела в его сторону. Похитить девушку, но не изнасиловать ее – как благородно, не так ли? Нет. Нет, благодарностей от нее он не дождется. Бертрам торопливо покинул покои королевы, решив про себя, что завтра он будет напористее.

37. Понять и простить

День тянулся бесконечно. Нет… Дни. Их было много, слишком много для одного несчастного человека, потерянного во времени и пространстве. Часы тянулись, словно мед, текший из емкости в емкость. Жаль только, что время не было столь сладким, что минуты, складывавшиеся в часы ожидания, только томили грудь.

Александр ненавидел эту затею.

Его подлая, трусливая душа тряслась внутри слабого тела, и мысли путались в голове. Что же он делает? Последнее время этот вопрос частенько звучал в его разуме, будоража расшатанные нервы. Александр, которому было поручено найти в душе Эльзы расположение к нему, так ловко смог предать несчастную королеву, что самому от себя было неприятно.

О, иногда принцу казалось, будто он чувствует и ее боль тоже. Природой «награждена» проклятьем, потеряла любимых родителей в море, вынуждена выйти замуж за хладнокровного монстра, а теперь… Теперь украдена еще одним монстром: более слабым, но вдоволь жестоким, бессердечным человеком. Какая несчастная судьба. Почему столь много несчастий достались всего одному человеку? Разве нельзя было разделить ее горе на мелкие части и бросить людям, виновным хоть в чем-то?

Бертрам давно предложил Александру эту сделку, чуть ранее, чем Джек покинул его далекую страну. Брат как-то прознал о его планах, и, понимая, что остановить родственника уже не выйдет, начал планировать собственное счастье с теперь уже чужой супругой. Просто потому что не мог позволить Джеку счастье, которого сам он достать не мог. Эгоистично.

Александр долго стоял у двери королевы, не решаясь войти. Фрост послал его к ней с подносом, полным еды. Принц должен был накормить девчонку, заставить ее съесть хоть что-то и только послеэтого оставить в гордом и спасительном одиночестве, в гуле своих же мыслей. Эльза чувствовала его присутствие, слышала дыхание за неплотной оградой и боялась, что у Александра хватит смелости войти.

Но отворить дверь его толкнула совсем не смелость. Трусость. Да. Ведь делал все это, помогал он совсем не по собственной воле. Александр, будучи вторым сыном, не мог претендовать на наследство, пока его старший брат пребывал в добром здравии. Сам он опасался убивать его, понимая, что братья быстро смекнут что к чему, отдадут его под суд и освободят себе дорогу. Потому Бертрам и Александр заключили крайне выгодный союз, и сейчас, стоя с подносом в руках, мужчина знал, что стоит ему ослушаться хоть на один шаг… О плане станет известно.

Не хватало его семье обрести еще одного опозоренного родственника.

Удивительно. Совершая подобное, Александр все еще боялся быть опозоренным. Он мог бы жить с неумолимым голосом разума, что твердит ему: мерзавец, мерзавец, мерзавец, как ты только посмел… Но стоит только обществу назвать его столь громким словом, как Александр не сможет больше существовать в его пределах. Придется убегать не от себя, но от целого мира, чтобы заставить голоса замолчать.

Он открыл дверь. Бесшумно, словно самая воспитанная из служанок. Мужчина прошел внутрь, крепко держа в руках поднос с обедом. Сытный суп из жирной морской рыбы, риса и лука, пара толстых ломтей гречневого хлеба, щедро смазанных маслом, консервированные артишоки, каперсы и сладкий перец, небольшая пиала с разнообразными орехами и тонкие колечки сыра дорогих сортов. Бертрам даже велел поднести Эльзе плитку сладкого молочного шоколада и чашку чая, но после того, как та разделается с пищей.

Королева сидела на кровати, поджав ноги к груди. Она смотрела прямо на гостя, смотрела, выискивая в его лице хоть тень печали или вины. И не встретив ничего, кроме страха, Эльза отвела глаза к окну. Солнечный свет слабел, терял силу, потому что солнце катилось вниз. Неумолимо, верно приближая конец еще одного страшного дня.

Эльзу колотило. Пальцы ее тряслись, и, чтобы Александр не заметил этого, ей пришлось сильнее прижать к себе ноги, обхватив их руками. Зря она так старалась, прячась от чужих очей. Мужчина все равно не стал бы осуждать ее в таком положении, прекрасно понимая, каков набор ее нынешних чувств.

– Как Ваши ноги? – вежливо спросил Александр, поставив громоздкий поднос на небольшой табурет.

Он бы не стал говорить, но приходится. В конце концов, Бертрам велел ему оставаться подле Эльзы до тех пор, пока та не съест хоть что-то. Сидеть в тишине не хотелось, хотя в глубине души Бертрам знал, что беседу завязать все равно не получится и придется молчать. Вряд ли кому-то вообще захочется говорить со своим пленителем.

– Я надеялась, что твое лицо мне только померещилось в темноте.

С ним она фамильярничать не боялась. Потеряв уважение к этому человеку, Эльза навсегда для себя решила, что никогда не обратится к нему на «вы», никогда не восстановит былого мнения. Нет, Александр такого не достоин. Улыбаться ей, зная, что всего через пару недель придется свершить страшное злодеяние, вести вежливую беседу с такими мыслями в голове… Смеяться и шутить, всеми силами втираться в доверие, изображая интерес в беседе – слишком низко.

Александр не нашел слов. Он потупил взгляд, устыдившись в который раз, и пододвинул табуретку с едой к Эльзе. Королева взглянула на подношение с неприязнью, но не опрокинула подноса. Она не теряла головы. Знала, что силы ей еще пригодятся, и упрямится вовсе не к чему. Нужно поесть, нужно собраться.

– Я бы… Я бы мог сказать, что очень сожалею об этом, Эльза, но этого было бы так недостаточно…

– Для чего недостаточно?

В голосе королевы слышался холод.

Странно, раньше она так себя не вела. Александр повел плечами, словно пытаясь скинуть с себя неуютное чувство неловкости, и глупо улыбнулся, глядя прямо на нее. Девушка осторожно свесила замотанные ноги с кровати, дотянулась до подноса и взяла с него кусочек сыра и ломтик хлеба. Принц всегда знал, что Эльза не глупа и ненужная сейчас гордость отойдет на второй план, чувство самосохранения не позволит ей умереть с голоду.

– Для твоего прощения.

Эльза громко хмыкнула. Вряд ли чего-то вообще хватит для столь громкого слова. «Прощение». Возможно она и простит, если Александр уладит все дело без скандала. Если муж ее ни о чем не узнает, если Бертрам и сам Александр навсегда исчезнут из ее жизни, если Катерина оживет… Если молодая королева потеряет память об этом событии. Она простит.

– И все же, как твои ноги? – спросил он мягко.

– Я не слишком хорошо хожу, – ответила Эльза. – Но двигать ими вполне могу. Немного.

Но королева обманула. Она вовсе не чувствовала боли, и пока никто не посещал ее, обошла всю каюту, оглядела горизонт в окне и долго сидела у стекла. Ожидая… Она знала: Джек придет за ней, догонит судно. Он уже где-то там, рядом, там. Он не отпустит ее вот так просто, не бросит в лапах коварного похитителя. Эльза молилась лишь об одном: пусть Джек найдет ее раньше, чем кончится терпение Бертрама.

– Что ж, это уже лучше, верно? – спросил мужчина. – Его Величество взял с собой огромный запас мази для твоих шрамов.

– Какая забота, – прошипела Эльза.

Она взяла с подноса пару орешков и перекинула их в свою правую руку. Было видно, что ей тяжело тянуться до еды, и Александр устыдился от того, что был так глуп, поставив поднос далеко. Он потупил взгляд, не решаясь подняться с места. В который раз мужчина избегал встречаться с ней глазами?

– Могу я чем-то помочь тебе, Эльза?

– Посади меня у окна, пожалуйста, – ответила девушка. – Мне бы хотелось… Посмотреть на волны.

Принц слабо улыбнулся.

Ему показалось, что девушка немного оживилась. В голосе ее слышались легкие искорки, глаза смотрели прямо перед собой. Без страха. Но так лишь казалось. Эльза уверяла себя в том, что все хорошо, выдавливала из себя слова, чеканя их все сильнее и сильнее, разделяя на слога, на буквы, на звуки...

Александр легко поднял ее, и девушка с кротостью обхватила его сильную шею, опасаясь падения. Возле окна стоял невысокий табурет, достаточно неудобный для сидения, но миловидный. Мужчина осторожно опустил королеву на него, чуть пригладив плечики ее одежды. Девушка сморщилась, ставя ноги на пол. Пусть Александр думает, что ей все еще больно двигать ими.

– Вид неплохой, – заметил он, поднимая поднос.

Еду придвинули к Эльзе с невероятной галантностью. Девушка вновь взяла орешек. Круглый, немного горьковатый, но все же приятный на вкус. Ей не нравилось смотреть на бушующие вблизи волны, но королева так ждала, что из-за них покажется лик ее спасителя, что не могла лежать в кровати.

Она чувствовала что-то внутри. Словно магнитик в ее груди тянется к стеклу, словно там ее ждет что-то знакомое. Да так близко, что колени подгибаются от слабости, от давящего ожидания. Девушка скривила губы, заметив большую волну, движущуюся к ней. Нет. Она не несла в себе никакой опасности для корабля, но холодок все же прошелся по бледной коже королевы.

– Вид неплохой, – подтвердила Эльза.

– Я и не думал, что Вам нравится море, – признался принц.

Королева слабо дернулась, выдав желание избавиться от общества Александра. Он знал все эти нежелательные жесты и судорожные вздохи, он прекрасно понимал ее сигналы, но все же не двинулся с места. Бертрам велел ждать, и вернуться только с пустым или полупустым подносом.

– Да мне и не нравится, – ответила королева. – За неимением альтернативы я вынуждена следить за волнами.

– А что бы Вы предпочли?

Эльзу смутил вопрос.

Александр же не глуп, он понимает, что Эльзе совсем не по душе случившееся, и что она предпочла бы остаться дома. Ему просто требуется говорить с ней, отвлекать королеву от мучительных дум о грядущем. Девушка взяла с подноса еще один кусочек сыра, быстро проглотив его, и ложкой зачерпнула суп.

Ее глаза смотрели вперед, на далекую морскую гладь. Что-то звало ее, что-то призывало к себе, манило то ли голосом своим, то ли пальцем. И девушка послушно смотрела за тем, как волны мерно накатывают за бортом, сбивая друг друга с ног. Ее пугала сила пучины, ее манила неизвестность. Ее звали, и звали очень громко.

– Сад. Цветущий весенний сад с махровой сиренью и ранним жасмином.

Кто из нас не любит цветы? Только черствые и жестокие люди, только самые приземленные души. Хотя… Возможно, аллергики не в восторге от запашистых аллергенов. Эльза смотрела в окно без единой эмоции, только надеясь, что зов, вдруг вспыхнувший где-то внутри, стучит не просто так.

– Ваш сад действительно прекрасней любого другого пейзажа.

– Да ты, должно быть, просто не был в гостях у твоего… Нанимателя, – запнувшись, ответила девушка.

Принц смолчал.

Впрочем, он не заметил ехидства в голосе Эльзы. Характер его до странного изменился за то недолгое время, что она пробыла под крышей Лунного Дворца. Неужели… Неужели воздух там другой, вызывающий перемены? Александр холодно глянул в сторону закрытой двери. Там его не ждет ничего интересного, ничего нового. А вот общество Эльзы было ему приятно.

– Нет, не был, – признался принц. – Жаль, что Вы так и не погостили на Летних Островах, – с подлинным сожалением заметил Александр.

Эльза хотела шикнуть ему в ответ, словно дикая кошка. Девушка молча смотрела перед собой, думая о том, что за волнами все еще прячется что-то, но этого «что-то» никак не разглядеть. Эльза не отвечала Александру вниманием, но действительно слушала его. Она выловила из густого жирного бульона кусочек бескостной рыбы и сладко прожевала его, улыбнулась самой себе. Девушка давно не ела, и экзотическая рыба показалась ей очень нежной и приятной на вкус.

– Ну, может быть, Вы и Его Величество еще навестите нас с моей семьей, – продолжил принц.

– Александр… – оборвала его Эльза. – Ты правда думаешь, что мы с Бертрамом поженимся и соединим два королевства, словно ничего не было?

Девушка даже не повернулась, но мужчина чувствовал грустную улыбку на ее тонких холодных губах. Он ей не ответил. Какая разница, о чем думает он? Никому нет дела до мыслей какого-то там Александра… В глубине души он все равно понимал, что все свершенное ранее – одна большая и грубая ошибка, понимал, что так поступать нельзя.

Королева оставила на подносе только соленья, которые ненавидела всей душой. Странно. Кажется, Бертрам был осведомлен о ее вкусовых предпочтениях. Долгими беседами в саду он часто узнавал у нее подробности разного рода. И теперь-то Эльза поняла, зачем. На будущее.

– Вы все еще голодны? – спросил Александр, привстав с места. – В этом нет ничего стыдного. Вы так долго спали…

– Как долго?

– Мы на воде второй или третий день, – ответил ей Александр.

Удобный момент…

Эльза застыла. Она смотрела за горизонт, по направлению солнечных лучей. Прощальный свет был теплым, желтовато-рыжим и приятным. Словно свежий апельсиновый сок. Эльза увидела вдалеке белые отблески. Что-то на воде. Где-то там плыло судно, которое совсем скоро заметят матросы Бертрама.

И понимание пришло к королеве, словно стрела охотника. Вот он: сигнал. Если это Джек, то корабль не подберется к судну Бертрама, пока солнце не сядет за волны, уступив место холодной ночи. И Эльза поняла, что требуется от нее. Она знала: за ней уже пришли, прибыли. Она хотела верить.

– Да… Я бы выпила чаю, – ответила девушка. – Только побыстрее, если, конечно, можно. А главное: что я пью черный, только с жасмином и только с медом. Уверена, у Бертрама все с собой.

Королевским особам не отказывают даже в плену. Александр знал, что должен принести тот чай, который Эльза пьет обычно, который она попросила сейчас. Мужчина поклонился Эльзе, что сидела к нему спиной и не могла заметить этой вежливости. Как она и ожидала, Александр не запер дверь, уходя.

Зачем?

Она же не ходит… Не ходит, как ему показалось, не двигается. Но оплошность стоила принцу дорого. Эльза поднялась с места с прытью молодой газели. Она осторожно прошла вперед, заглянув то за один, то за другой угол. Солнце так низко, оно наполовину спряталось за не видные отсюда горы, наполовину погрузилось в воду… Девушка нырнула наружу, спрятавшись под лестницей, ведущей наверх.

Когда Александр вернется, Эльза запрет его внутри.

38. В холодных руках

Она сделала так, как хотела до того, как принц вынырнул из проема. Дверь за неприятным гостем громко хлопнула, и Эльза заморозила замок и кусок стены, прилегавшей к нему, чтобы Александр еще долгое время провел там один. Внимательных матросов здесь, по-видимому, совсем не было. Если бы патруль сторожил у двери, плану Эльзы пришлось бы разлететься в щепки.

Поднимаясь по крутой лестнице, ведущей к капитанскому мостику, королева слышала приятный голос Александра. Но тихо, ненавязчиво. Должно быть, Бертрам «заботливо» выбрал ей каюту, способную изолировать все исходящие шумы. Интересно, почему? Боялся, что королева закатит истерику?

Ей не хотелось никому вредить…

Эльзе хотелось только смеяться над произошедшим несчастьем. Она, обладающая силами, которых никто из присутствующих не мог себе и представить, она – королева холодной неприветливой для чужаков страны – теперь пленница. Ох, будь ее сердце чуть жестче, и все эти горе-матросы полегли бы к ее израненным ногам, попадали бы ниц, замороженные и растерзанные, остекленевшие от холода, что льется и льется с кончиков пальцев пойманной королевы.

Девушка холодно скривила губы. Она чувствует… Чувствует ту связь, что возникла в секунду, когда Джек открылся ей. Королева посмотрела наверх, прежде чем открыть скрипучий люк. Она простояла внизу дольше, чем ей казалось, потому что небо уже потемнело, и солнце лениво скатилось вниз.

Матросов не было видно, только тлеющие искры их зажженных сигарет. Эльза не переносила запаха табака, и сморщила носик. Хорошо, что за тихим мужским разговором никто не заметил скрипа открывшегося люка и не увидел тени, шмыгнувшей на поверхность.

Луна только восходила, карабкаясь ввысь, цепляя горячие белые звезды. Королева не долго любовалась звездным небом, зовущим ее ввысь. Девушка устало глянула в сторону горящего светильника и самой кормы. Ничего не видно в этом мраке, подогретого бледнолицым туманом…

Потому что ночь правит балом.

Эльза спряталась за очередным пролетом лестницы, услышав грузный мужской голос. Королева не умела вот так сходу определять человека по тону его разговора, но говоривший представился ей жилистым старым пиратом без одного глаза… Когда мрак укрывает действительность, давая волю воображению, мир вдруг становится невыносимо страшным местечком.

– Ну не знаю, если бы это я украл какую девку, меня б точненько повесили, – жаловался один моряк другому.

Королева смутно видела очертания их фигур, вырисовывавшихся сквозь ночную тьму. Девушка набрала полные легкие воздуха, когда один прошел мимо нее. Странно… Живут среди воды, а пахнут так, словно не мылись ни разу в жизни.

– Ну, так и не кради никаких девок, – ответил второй. – Низко это как-то… Даже для такой шишки, как этот…

Гадкое словцо упало с уст мужчины, и Эльза снова скривилась. Она слышала, что у морских волков не принято выбирать выражения, но столкнувшись с подобной грубостью лицом к лицу, смогла только удивиться мужской грубости. Возможно, знай они, что беседу слышит благородная дама, вели бы разговор не в том направлении. Девушка прикрыла рот рукой, стараясь не издавать ни звука.

– Бедная девчонка… – прошелестел один из моряков.

– Ну, ничего не попишешь. Жалко, конечно…

Голоса удалились.

Но страх, внушенный посторонними, остался. Эльза еще несколько минут сидела так, зажав рот рукой. Ей оставалось только молчать, ждать чего-то… «Зачем я вообще вышла?». Да, впрочем… Зачем было сидеть взаперти? Чего хорошего можно ждать в четырех стенах?

И не имея больше идей, Эльза поднялась с места. Холодный лунный свет мазанул ее бледную щеку, озарив разгоравшийся пламенем румянец. Девушка выглядела решительно… Сами очи ее пылали, а губы, плотно сомкнутые, выражали еле заметный испуг.

Корабль качнуло, и королеве пришлось ухватиться за ближайшую стену. Лепестки морозных цветов схватили ее, разрисовали своими яркими светлыми бликами. Девушка спешно отдернула руку. На секунду ей показалось, будто иней обдало нежно-голубым светом, словно там, в подземной пещере под Лунным дворцом.

Эльза чувствовала: Джек где-то рядом. Ей казалось, будто она уже слышит его несколько ребяческий голос, видит перед собой ежик непослушных светлых волос, вечно находящихся в беспорядке. Девушка вновь зажала рот рукой, словно это могло придать ей еще больше решимости, смелости, гордости, в конце концов. Королева отчаянно ненавидела себя за поспешный побег.

И куда же она уйдет с судна, полного широкоплечих матросов? Девушка угрюмо поглядела наверх, заметив свет в капитанской каюте. Интересно, кораблем правит сам Бертрам? Помнится, он рассказывал ей что-то о долгих путешествиях, о парочке навыков в мореплавании и невиданных землях.

Да, Джек здесь, рядом… Паруса чужого корабля скрылись из вида, и Эльза окончательно убедилась в том, что супруг ее где-то близко, увидев за бортом небольшую льдину, проплывающую мимо. Корабль не так близок к полюсу, чтобы встречать лед на своем пути, но моряки почему-то не удивились. Должно быть большие ледники иногда таят дольше, теряя куски на пути своего следования. Девушка кротко улыбнулась.

Она выпорхнула из-под лестницы и поднялась наверх, оставшись незамеченной. Рулевой закимарил у спокойного штурвала, воронье гнездо оказалось пустым. Похоже, набранная Бертрамом команда вовсе не была профессионалами своего дела. Девушка тихо шикнула, посадив занозу о неотшлифованный бортик.

Она миновала спящего мужчину и прошла в комнату капитана. Мягкий свет свечи делал стены чуть меньше: тени бесконечных статуэток и дорогих ваз, бесчисленные блики кружили по стенам, то подлетая к потолку, то спускаясь до самого пола. Впереди стоял длинный стол, на котором располагалась карта, исчерченная темно-серым грифелем. Эльза видела ее закрученные концы, подпертые какими-то булыжниками, видела перо, окунутое в чернильницу.

Да, это Бертрам.

Он сидел в кресле, повернутом спиной к королеве. Он сжимал в руках что-то, крепко прижимал это к себе… Эльза слышала тихое сопение. Она поняла, что похититель уснул. Словно безвинное дитя, кротенок после игры. Королева обошла стол, чуть не задела небольшой узкий шкафчик позади себя и замерла, увидев, должно быть, самую чудную картину, из виденных ею последнее время.

Бертрам спал. А к груди его жался заплаканный Тандо, сжимая маленькие смуглые кулачки. Дитя уткнулось носом в воротник родителя, и его покрасневшие щеки ясно давали понять: малыш плохо спал последнее время. Кудрявые волосы падали ему на покрытый испариной лоб.

Эльза остановилась в нерешительности. Она планировала… Да что она планировала? Приморозить Бертрама к креслу, чтобы тот не смог помешать ей бежать от похитителя прочь? Что она могла планировать? Девушка тихо выругалась, а затем закусила губу, стыдясь слов, что сорвались с ее уст. Впрочем, услышь ее матросы, они бы только хлопнули смекалистую девчонку по плечу, одобряя сказанное.

– Ублюдок, – шикнула она себе под нос еще раз.

Девушка снова окинула комнату пытливым взглядом. Пара шкафов, смотрящих друг на друга, хранили в себе книжки. И только сейчас девушка заметила, что большая их часть – детские. Истории о круглолицых великанах и злых ведьмах, истории о горных троллях и храбрых героях, что убивают монстров одним взмахом меча. Каким бы больным Бертрам не казался Эльзе, он вовсе не был бесчувственным чудовищем.

Дверь не скрипнула, все также молчала, отворяясь.

Эльза скользнула обратно, пройдя пару метров незамеченной. Казалось, что все судно спит, и королеве вдруг стало страшно. А что, если Джек на самом деле не идет к ней на помощь? Что, если льдина за бортом – игра ее ослабленного страхом и волнением воображения?

И что… Что, если Бертрама разозлит ее глупая выходка? Впрочем, принц не выглядит вспыльчивым и опасным. «Помни, он брат Джека, Эльза, он может казаться каким угодно, но внутри быть монстром», – сказал ей разум. Вернувшись, девушка увидела на палубе только одно живое существо: птицу. Красное оперенье переливалось в лунном свете, а с уст малышки слетала тихая мучительная песня. Зачем ты залетаешь так далеко в океан, несчастная?

И стоило только сомненьям завладеть душой девушки… Джек тут же появился перед ее глазами. Она увидела его белую голову, вынырнувшую с правого борта. Юноша уже карабкался вверх, хватаясь за шатающийся под его весом трос. Позже Эльза заметила двух других моряков, что за руки вытянули его на поверхность…

Королева улыбнулась сквозь мучивший ее страх.

– Джек, – шепнула она, все еще помня о том, что вокруг спят враждебно настроенные люди. – Джек…

Это имя давало ей смутное ощущение спокойствия, силы, внутренней уверенности в том, что «приключениям» ее пришел конец. И никто на судне не шелохнулся, потому что ее Джек, скрывавший собственную «особенность» вот так просто заморозил люки, ведущие на палубу через нижние ярусы.

– Она же должна быть внизу, Джек, – пробубнил один из его сообщников. – Нужно бы спуститься и…

– Нет, она где-то здесь… Я знаю, – ответил юноша.

Он знал.

Потому что связь была слишком сильной, чтобы игнорировать громкий голос сердца. И Эльза сладко улыбнулась, предвкушая скорую встречу двух влюбленных людей… Она улыбнулась, надеясь, что развязка уже близка. И ротик ее, чудные алые губки, покусанные в блаженном нетерпении, приоткрылись, но ни единого звука так и не слетело с них. Слишком поздно.

– Тихо, – шепнул Бертрам.

Холодок лизнул висок королевы.

Он приставил к ее голове заряженный мушкет, медленно обхватив тонкую талию похищенной девицы. Королева почувствовала дрожь его сильной ладони, неуверенное движение на ее испуганном произошедшем теле. Бертрам же первый раз касался ее в столь интимном месте, он не решался позволить себе подобную вольность раньше. Должно быть – зря.

– Тихо, – шепнул он снова, мощной рукой пригладив прядь ее серебристых волос. – Пошли отсюда, пока твой муженек нас не увидел, – властно велел он пленнице, потянув девушку за собой.

И принц толкнул ее вперед, перед собою. Эльза стояла лицом к Джеку, двигалась ему навстречу, но уже без прежней радости. Девушка холодно глядела перед собой, удивляясь тому, как быстро изменилось ее настроение. Королева чувствовала, как гулко сердце бьется о ее ребра, словно бы подталкивая легкие к грудной клетке.

Девушка крепко сжала кулаки, словно бы намереваясь пустить их в ход при первой возможности. Ее бледные щеки озарил румянец, и страх мешался с гневом, с отчаянием в ее пугливой мягкой душе. Свобода близка, свобода далека, свобода… Желанна. Королева дернулась, попытавшись выпутаться, но Бертрам сильнее прижал ее к себе, все больше и больше попуская приличия. Он оказался сильнее, чем был с виду, он не стал стрелять, хотя мог бы.

– Не нужно глупостей, – прошипел он в самое ее ухо. – Скоро ты увидишь Джека. Совсем скоро…

– Где Тандо? – спросила Эльза, не придумав ничего лучше.

Он промолчал.

И Леденящий страх сковал сердце девушки сильнее. Слышала ли королева выстрел до этого момента? Что с ребенком? Она плотно стиснула губы, думая о том, как призрачно теперь ее спокойствие. Да пусть он похитит ее, пусть спрячет в затерянной на краю света пустыне и заморит голодом… Что же будет с Эренделлом? Что будет с бедной Анной и ее малышом?

– Эй, Джек! – крикнул мужчина, подтолкнув Эльзу вперед. – Джек!

Король обернулся. Лицо его приобрело странное выражение животной злобы. Дикое, гнусное выражение, которого Эльза испугалась в первые секунды. Девушка закусила губу, виновато глянув в его сторону. Она словно извинялась за то, что попалась в лапы монстра вот так просто, и теперь доставила мужу хлопот. Но извиняться должен был Джек: он не смог защитить ее.

– Скажи своим псам, чтобы убрались! – со злостью прошипел Бертрам. – Или никто из нас не получит ее.

Как это унизительно. Эльза опустила глаза. Она чувствовала себя не человеком, но самой настоящей вещью, и новая волна стыда прокатилась по ее телу. Но в этот раз она стыдилась не того, как легко попала в чужие руки, поддавшись слабости. Она думала только о том, как ошибалась на счет Бертрама. В их первую встречу он казался ей таким галантным, таким приятным мужчиной…

Эльза в очередной раз упрекнула себя за то, что совершенно не разбирается в людях. Подлецы ей кажутся обычными смертными, а любящие и милые люди – злобными и жестокими… Скрытными и нелюдимыми. Подумать только: Джек, что с самого начала обращался с ней так плохо – в сотню раз благороднее чинного и приятного с виду старшего брата.

Юноша махнул рукой команде, и матросы его медленно спускались вниз. Один за одним, и каждый бросал на королеву сочувствующий взгляд, в котором было и любопытство и укор ее действиям. Один из самых крупных ребят посмотрел на Джека перед уходом и вполголоса спросил у того что-то, в ответ получив только короткий кивок. Последний из них скрылся в ночи, оставив враждебно настроенное трио в окружении тихой песни волн, бьющих корабль по бокам.

– Славно, – голос Бертрама обрел неприятно-взволнованный оттенок. – И как же ты меня нашел? – спросил он.

– Я не тебя искал, – со злостью в голосе ответил Джек. – Отпусти мою жену.

– Она не хочет тебя видеть, – злорадно крикнул мужчина. – Кто же захочет видеть убийцу, Джек?

Даже в темноте можно было видеть дрогнувшие губы Джексона.

Бертрам, похоже, не замечал запечатанных льдом люков и надеялся, что его люди вот-вот вскарабкаются на палубу, чтобы своими руками покончить с его надоедливым братом и избавить короля от этой работы. Бертрам нервно повел плечами. Пот выступил над его верхней губой, и лунный свет играл с его лицом, превращая приятную внешность в безобразную маску.

Эльза чувствовала дрожь. Все отчетливее и отчетливее… Бертрам не знал, что делать дальше. Он, видимо, не привык, что планы его срываются так легко. Джек же выражал ледяное спокойствие. Он с выдержкой боевого пса глядел на старшего брата, готовясь кинуться вперед в любой удобный момент. Только бы он не навредил Эльзе…

– Какой же ты… Назойливый, Джек, – прошипел Бертрам, прижимая королеву к себе сильнее. – Разве ты не видишь, что противен нам обоим?

– Нет. Здесь темно, – процедил Джек.

– О, эти твои шутки… – ответил Бертрам. – Но от убийства не отшутишься, от своей натуры нельзя сбежать колкими словами, братец.

Джек не дрогнул. Он стоял прямо, и морской ветер трепал полы его черного плаща. Эльза молчала, боялась хоть одним своим словом задеть Бертрама, заставить его совершить непростительный поступок. Палец его задержался на курке, взведенном для скорого выстрела.

– Отпусти Эльзу, и пусть она сама решит, куда ей идти, если мое общество ей противно, – прошипел Джек.

Королева слабо улыбнулась. Нервно. Губы ее дернулись, и один из уголков чуть приподнялся. Девушка застенчиво, полная надежды, шагнула вперед… И пальцы Бертрама на секунду разжались, словно он думал отпустить королеву из рук, разрешить ей сделать выбор. Но наследный принц так и не решился. Он только прижал ее к себе сильнее, почувствовав движение.

– И ты готов убить Эльзу? – спросил Джек, приподняв бровь. – Потому что сам выбрал не ту девушку…

– Не готов, – ответил Бертрам, снова убрав мушкет от ее виска. – Но ты… На тебя я не пожалею пули.

И Бертрам направил пистолет в сторону Джека. Юноша не успел среагировать, он только дернулся в сторону, услышав громкий выстрел. Запах пороха прорезал ночной воздух, отодвинув на второй план даже соль в налетевшем ветре. Больно, гадко… Что-то теплое в его груди дрогнуло.

Холодок прошел по спине девушки.

Она дернула руку наследного принца вверх, заставив его промахнуться. И не просто… Не просто так дернула, использовав человеческие силы. Девушка сковала его ладонь морозом, чтобы пальцы больше не могли жать на проклятый курок. Воспользовавшись замешательством брата, Джек выхватил жену из его липких рук. Эльза благодарно прижалась к нему в этот момент… Сколько эмоций было внутри нее, сколько противоречивых чувств.

Бертрам громко вскрикнул, схватившись за обожженную холодом руку. От страха. От внезапно возникшей боли, сковавшей его кисть он разозлился сильнее. Девушка глянула на него, гордо задрав подбородок. Пусть. Пусть теперь он страдает, пусть волнуется из-за этого. Королева оскалилась.

– Вы…– злобно шикнул он. – Парочка…

И он запнулся, глянув на Эльзу. Да, эти силы – омерзительны, неправильны, не должны существовать… Но пусть внутри нее таится что угодно. Пусть она и была змеей, прячущейся за камнями. Минутная злость стихла, стоило наследнику увидеть хорошенькое лицо королевы, и он ринулся вперед, решив вновь завладеть ею. Но теперь уже не так мягко…

– Не смей! – крикнул Джек, преградив ему путь.

– Я убью тебя, Джек, – прошипел Бертрам. – Убью тебя…

И Эльза не смогла выдержать этих слов.

Ее нежная белая рука, освещенная молочным лунным светом, взметнулась ввысь. Девушка вновь заморозила Бертрама… Только в этот раз его всего. Не выбрав только руку или ногу, только кисть или шею. Она превратила мужчину, которого так боялась в ледяную глыбу, в кусок цельной льдины. Холодной, мертвой, неподвижной.

– Эльза, – шепнул Джек, глядя на брата.

– Только… Не суди меня, Джек. Давно следовало… Давно следовало сделать это.

И юноша прижал ее к груди. Холодный ветер принес с собой соленые брызги. Король и королева долго стояли под луной, обнявшись, словно не видели друг друга многие-многие годы. Эльза чувствовала жар, пылающий в ее трепещущей душе, ощущала и озноб, бивший ее сейчас. Она поняла чувства Джека, поняла этот стыд, что мучил его раньше. А ведь он даже не убивал Катерину, не трогал ее в тот злосчастный день… Только помог случившемуся случиться.

– Не бросай меня, – шепнула она, прижимаясь к нему. – Никогда.

– Никогда, – повторил он, словно эхо.

И мерный шепот волн нарушил только тихий шелест за спинами двух влюбленных…

39. Эпилог

Соленый ветер никогда не напоминал девушке о том, что произошло. Признаться честно, первое время она отказывалась путешествовать по морю, и жутко боялась, что случится что-то похожее, что-то жестокое и неприятное… Но теперь, когда воспоминания утекли в небытие, унесенные временем, Эльза с радостью смотрела за голубую полосу горизонта, жадно вдыхая морской воздух.

На пляже резвились дети. Курносый сын молодой поварихи, смуглокожая дочь слуги Джека, выпачканный песком сын Анны – светловолосый и рослый Людвиг... Эльза вздохнула, глянув на детей. Племяннику уже девять лет, и рос он так быстро, что королева не успевала следить. Копна непослушных светлых волос, большой нос, доставшийся ему от отца: все это не делало его внешность неприятной. Только интересной, до странного чарующей.

Людвиг помахал единственной тете, а Эльза одарила мальчишку задорной улыбкой в ответ. К нему подбежала младшая сестра, схватив Людвига за тонкую руку. Маленькая девочка с кучерявыми рыжими волосами. Анна назвала малышку Эльзой, в честь любимой сестры.

Королева снова улыбнулась. Подобное зрелище всегда веселило ее. Ребятня возилась в песке, развлекая друг друга глупыми историями и играми. А взрослые, утомленные ожиданием скорого визита, извелись… Женщина сжала перила в ладони, облокачиваясь все дальше и дальше. Она все еще не могла заглянуть за горизонт.

– Еще нет? – улыбнувшись, спросил Джек, вошедший в комнату.

– Нет, – горестно ответила Эльза.

Муж снова улыбнулся.

Он обнял ее сзади, крепко прижав к себе спиной. Странно. За прошедшее время слишком многое изменилось в их жизни. Вечно непослушные, всклоченные волосы супруга теперь были опрятны и уложены на бок, что очень ему шло. Джек стал чуть шире в плечах, и скулы его несколько острее виднелись на красивом лице. Король чуть похудел, мышцы его уже не были столь упруги и крепки, как прежде.

Эльза любила его. Любила его искренне и горячо, любила страстно. Королева поцеловала своего короля в щеку, порывисто развернувшись к нему. Она почти не изменилась. Волосы девушки стали чуть длиннее, фигура обрела некоторые мягкие формы… Шрамы на ногах почти пропали, но все еще виднелись.

– Не беспокойся, – шепнул Джек. – Его корабль видели неподалеку, – сказал он, кинув на кровать только что полученный рапорт.

Сам замок теперь выглядел иначе.

Джек, всерьез занявшийся экономикой страны, вытащил Эренделл из долговой ямы. И первым делом он облагородил улицы, дома и парки, превратив страну в произведение искусства. «С маленькими государствами куда проще, не нужно бесконечно мотаться по регионам, пытаясь всем угодить», – решил Джек, однажды сев на трон.

– Мама, да сколько еще ждать?

Голос дочери заставил Эльзу улыбнуться. Юнона вскочила в приоткрытую дверь, вперив в родителей недовольный взгляд. Ее пытливые серые глаза нежно, но требовательно глядели то на Джека, то на Эльзу, смущая обоих родителей… Совсем не похожа на мать. Истинный Фрост, спрятанный под холеной мордашкой.

– Он же обещал…

Девочка села на кровать родителей, аккуратно пригладив нежно-розовую юбку. Она только-только отделалась от двоюродной сестры и надеялась теперь побыть в обществе более сдержанных людей. Светло-пшеничные волосы юной принцессы были заплетены в две короткие косы, обрамлявших ее круглое личико, а на поясе ее болтался мешочек с только что найденными ракушками.

– Тандо всегда держит слово, ты же помнишь, – ответил ей отец.

Услышав имя кузена, Юнона улыбнулась. Да, Тандо всегда держит свое слово… Он обещал, что вернется сегодня, чтобы поздравить Джека и Эльзу с годовщиной правления, и обещал, что дед – Фридрих прибудет с ним ради такого дела. Юнона вскочила с места, неторопливо пройдя к центру комнаты. Девочка остановилась у подола красивой материнской юбки.

Джек положил руку на живот супруги.

Шестой месяц. Уже шестой месяц они ждут малыша, и Эльза сердцем чувствует, что у нее будет сын. А Джек и слова не сказал о том, кого хочет видеть… Он готов любить каждого своего ребенка. Не смотря на то, мальчик это, или девочка.

– Плывет! – крикнул Людвиг, махнув рукой Юноне. – Плывет! Спускайтесь все!

И правда. Плывет. На горизонте появилось темно-красное судно, и дети плотнее прижались друг к другу, сидя на теплом песке. Маленькая Эльза глядела перед собой, пока мать не подняла ее на руки. Анна обернулась, глянув наверх. Ее смеющиеся глаза задержались на сестре, зазывая ее вниз.

Юнона первой юркнула на улицу. Ее нежно-розовое платье мелькнуло в воздухе, словно свежий лепесток, сорванный с цветущий вишни, и пропало из виду. Шустрая принцесса убежала от родителей прочь. Джек протянул своей королеве руку, нежно улыбнувшись ее румяным щекам.

– Интересно, как он вырос за этот год, – признался Джек.

Эльза сдавленно улыбнулась. Она смогла проникнуться к незаконнорожденному сыну Джека теплыми чувствами, и в глубине души жутко боялась, что Тандо узнал о неприятной тайне своего рождения. Она, впрочем, никогда ему об этом не рассказывала. Как и сам Джек, таивший страшную тайну глубоко внутри. Только вот глаза его могли рассказать куда больше.

Четырнадцатилетний юноша плыл к своей заморской семье, намереваясь поздравить дядю и тетю с еще одним годом безоблачной и легкой власти. Мальчишка успел стать высоким и статным, в его угольно-черных волосах появилась белая кудрявая прядь, свисающая на лоб. Мальчик не отличался терпеливостью, но воспитание его не позволяло слишком явно выявлять вздорный характер. Суть Катерины и Джека сплелись в нем, и получилось что-то… Среднее. Тандо не был примерным ребенком, и не был несносным дитем. Его можно было терпеть.

Особенно принцессе Юноне…

Что же касается Бертрама, так его никто и не нашел. Джек, прибывший на помощь супруге с бывшими сослуживцами, спрятал бездыханное тело заледеневшего брата на морском дне. С тех пор оба супруга считали себя убийцами, и оба они ни капли не жалели о случившемся. Ведь случись так, что Бертрам мог расправиться с ними обоими… Он не стал бы думать.

Тандо нашли в каюте. Он видел произошедшее, и вырывался, пытаясь добраться до убийц отца. Однако Эльза обратилась к старым знакомым – троллям, и те уступчиво стерли это воспоминание из его мыслей.

Александра же так и не нашли, как бы народ ни пытался взять след принца… Он пропал, скрылся, прыгнув в окно каюты. Наверное, море прибрало его к рукам, море впитало его, пожрав, а обездвиженный, лишенный всяких сил труп рыбы обглодали так, как смогли, оставив лишь тлеющие на дне кости.

Дети остановились у трапа, пока Тандо вальяжно сходил с него. За ним шли моряки, таща на себе тюки со специями и одеждой, экзотическими фруктами и прочими радостями чужой страны. Старик – Фридрих сошел на сушу сам, и обнял маленькую принцессу, сказав ей, что та очень выросла с их последней встречи.

– Ты задержался! – грозно цокнула она, покосившись на Тандо.

– О, не волнуйся, прелесть моя, больше такого не повторится, – ответил он, поцеловав кузину в щеку.

– Очень надеюсь, Тандо, очень. А теперь покажи-ка мне все то, что ты с дедом привез мне в подарок.

Нужно будет как-то пресечь эту тесную связь, перерастающую во что-то большее, чем крепкая детская дружба… Но потом, не сегодня и не завтра. Эльза только улыбнулась, шагнув за мужем. Ей еще многое предстояло сделать, если подумать, еще многое ждет впереди, за поворотом жизни… Им. Им еще многое предстояло сделать, выполнить, чтобы обеспечить своей стране мирное и приятное существование.

Ветер стих, Юнона убежала в замок, а дети ушли за ней. Джек пожал руку отцу, улыбнулся жене и ушел, оставив Эльзу на морском берегу в одиночестве. Солнце клонилось вниз, к воде, и королева следила за тем, как рыже-желтые его лучи укатываются прочь. Она приняла верное решение, выбрав Джека в мужья… Верное решение?

Оглавление

Молчи, терпи Alena Liren

1. Это... Это Джексон Фрост

39. Эпилог