Бессердечный повеса [Лиза Клейпас] (fb2) читать онлайн

Лиза Клейпас Бессердечный повеса Серия: Рэвенелы – 1

Переведено специально для группы: vk.com/club50110025 - Любимая писательница - Лиза Клейпас

Переводчики: Юля Бурлачук, Юлия Дронь, Анна Воронина

Редакторы: Елена Заверюха, Асемгуль Бузаубакова, Марина Драп

При копировании перевода, пожалуйста, указывайте переводчиков, редакторов и ссылку на группу!

Моему чудесному и талантливому редактору,

Кэрри Ферон – благодаря тебе мои мечты воплощаются в реальность!

С любовью, Л.К.

Глава 1

Гэмпшир, Англия

Август 1875

– Дьяволу известно, как испортить мне жизнь, – сказал угрюмо Девон Рэвенел. – И всё из-за того, что кузен, который никогда мне не нравился, свалился с лошади.

– Тео не свалился, – возразил его младший брат Уэстон. – Его сбросили.

– По-видимому, коню он показался таким же несносным, как и мне, – Девон беспокойно расхаживал по приёмной, сокращая шаги. – Если бы Тео не сломал свою чёртову шею, я бы сам её свернул.

Уэст в недоумении взглянул на него.

– Как ты можешь жаловаться, если ты только что унаследовал графский титул, который даёт тебе: имение в Гэмпшире, земли в Норфолке и дом в Лондоне…

– Всё это – майорат^[1] . Извини меня за отсутствие энтузиазма из-за земель и имущества, которыми я никогда не смогу распоряжаться и продать.

– Возможно, тебе удастся снять ограничение, это зависит от того, как оно было наложено. Если получится, то ты сможешь продать всё, что захочешь, и покончить с этим.

– С Божьей помощью, – Девон с отвращением посмотрел в угол, где расцвела плесень. – Никто в здравом уме не может рассчитывать, что я буду здесь жить. Это место похоже на руины.

Это был первый раз, когда они ступили на территорию Приората Эверсби, родового фамильного имения построенного на останках монастырской обители и церкви. Хоть Девону и присвоили дворянский титул сразу же после смерти кузена три месяца назад, он слишком долго оттягивал встречу с той грудой проблем, с которой ему теперь приходится иметь дело.

Пока что он осмотрел только эту комнату и вестибюль – две комнаты, которые по большей части должны были производить впечатление на гостей. Ковры были изношенными, мебель обшарпана, гипсовая лепнина на стенах грязная и в трещинах. Ничто из этого не предвещало, что остальная часть дома окажется в лучшем состоянии.

– Дом нуждается в ремонте, – согласился Уэст.

– Его нужно сравнять с землёй.

– Не настолько всё плохо… – Уэст оборвал свою речь и вскрикнул, так как его нога начала погружаться в углубление в ковре. Он отскочил в сторону и уставился на чашеобразную выемку. – Какого чёрта..?

Девон наклонился, отогнул край ковра и обнаружил прогнившую дыру в полу. Покачав головой, он вернул его на место и подошёл к окну с ромбовидными стёклами. Соединения между ними подверглись коррозии, петли и крепежи проржавели.

– Почему это не починили? – спросил Уэст.

– За неимением денег, очевидно.

– Но как такое возможно? Поместье включает в себя двадцать тысяч акров. Как же арендаторы и ежегодный урожай…

– Сельское хозяйство больше не приносит доход.

– В Гэмпшире?

Девон послал ему мрачный взгляд, перед тем как снова вернуться к осмотру:

– Везде.

Ландшафт Гэмпшира был зелёным и буколическим^[2], аккуратно разделённым тёмно-зелёными живыми изгородями в цвету. Но при этом, где-то за жизнерадостной вереницей домиков с соломенными крышами, плодородными участками с известняками и старинными лесами, протянулись тысячи миль железнодорожных путей, уступив натиску локомотивов.

По всей Англии новенькие заводы и промышленные города начали появляться быстрее, чем почки на деревьях весной. Девону не повезло унаследовать титул тогда, когда подъём промышленности отодвинул на второй план аристократические традиции и установленный порядок жизни.

– Откуда тебе это известно? – спросил его брат.

– Это известно всем, Уэст. Цены на зерно рухнули. Когда ты в последний раз читал «Таймс»? Ты не обратил внимания на то, что обсуждают в клубе и тавернах?

– Не тогда, когда обсуждали сельское хозяйство, – послышался угрюмый ответ Уэста. Он тяжело сел, потирая виски. – Мне это не нравится. Я думал, мы договорились никогда не относиться к чему-то серьёзно.

– Я пытаюсь. Но смерть и нищета могут заставить всё казаться менее радостным. – Прислонив лоб к оконному стеклу, Девон угрюмо сказал: – Я всегда наслаждался комфортной жизнью, не посвящая ни дня честному труду. А теперь у меня есть обязанности, – он выговорил это слово как ругательство.

– Я помогу тебе придумать, как избежать их.

Порывшись в пальто, Уэст вытянул серебряную флягу из внутреннего кармана. Он открыл её и сделал большой глоток. Девон поднял брови.

– Не рановато ли? Ты будешь пьян ещё до обеда.

– Да, но этого не случится, если я не начну сейчас, – Уэст снова наклонил флягу.

Девон с беспокойством размышлял о том, что его брат слишком часто потакал своим желаниям. Уэст был высоким привлекательным мужчиной двадцати четырёх лет с хитрым умом, который он предпочитал использовать так редко, как только это было возможно. Из-за чрезмерного употребления алкоголя за последний год, щёки Уэста приобрели красный оттенок, шея и талия расплылись. Хоть Девон и взял за правило никогда не вмешиваться в дела своего брата, он задумался, не стоит ли ему как-то намекнуть на этот счёт. Нет, Уэст только обидится из-за совета, которого он не просил.

Засунув флягу в пальто, Уэст сложил пальцы домиком и поверх них посмотрел на Девона.

– Ты должен обзавестись деньгами и произвести наследника. Богатая жена сможет решить обе эти проблемы.

Девон побледнел.

– Ты же знаешь, я никогда не женюсь, – он прекрасно осознавал свои недостатки, он не создан для того, чтобы быть мужем или отцом. От одной лишь мысли о том, чтобы повторить пародию на его собственное детство, только с ним самим в роли жёсткого и равнодушного родителя, его кожа покрывалась мурашками. – Когда я умру, – продолжил он, – ты следующий в очереди.

– Ты, в самом деле, веришь, что я переживу тебя? – спросил Уэст. – Со всеми моими пороками?

– У меня их также много.

– Да, но я питаю к своим большее пристрастие.

Девон не смог сдержать иронического смешка.

Никто не мог предвидеть, что они двое из, обширной ветки Рэвенел, окажутся последними в роду, который берёт своё начало со времён завоевания Англии норманнами. К сожалению, Рэвенелы всегда имели слишком горячую кровь и были чересчур импульсивными. Они уступали всем соблазнам, предавались всем порокам и презирали всякую добродетель. В итоге, они имели обыкновение умирать раньше, чем произведут на свет наследника.

И теперь их осталось только двое.

Хоть Девон и Уэст имели знатное происхождение, они никогда не были частью высшей знати, мира такого изысканного, куда не допускали даже дворян низшего порядка. Девон был немного знаком со сложными правилами и церемониями, которые отличают аристократов от низов. Что ему было известно наверняка, так это то, что имение Эверсби скорее было западнёй, чем манной небесной. Оно больше не может приносить достаточного дохода, чтобы обеспечивать себя. Имение будет поглощать скромный годовой доход из его фонда, постепенно уничтожая, а потом оно прикончит и его брата.

– Позволим роду Рэвенел прийти к своему концу, – сказал Девон. – Мы слишком скверные и всегда были такими. Кто будет печалиться, если наше графство исчезнет?

– Слуги и арендаторы, возможно, будут возражать, если потеряют свой заработок и жилище, – сухо ответил Уэст.

– Они все могут идти к чёрту. Я расскажу тебе, как всё будет: первым делом я пошлю вдову Тео и его сестёр паковать вещи, мне нет от них никакого проку.

– Девон… – он услышал, как брат окликнул его с беспокойством в голосе.

– А потом я найду способ снять майорат, подроблю поместье и продам его частями. Если такое невозможно, вытащу из дома всё ценное, снесу его и продам камни…

– Девон, – Уэст указал в сторону дверного проёма, где на пороге стояла маленькая, стройная женщина в чёрной вуали.

Вдова Тео.

Она была дочерью лорда Карбери, ирландского дворянина, который владел конным заводом в Гленгаррифф. Она вышла замуж за Тео лишь за три дня до его смерти. Сразу же после такой трагедии даже обычно жизнерадостные люди переживают ужасное потрясение. Как один из нескольких последних членов всё уменьшающегося семейства, Девон предполагал, что должен послать ей письмо с соболезнованиями, когда с Тео случилось несчастье. Но каким-то образом мысли так и не перешли в действия, а лишь остались в его голове, как пух застрявший в отвороте пальто.

Возможно, Девон мог бы заставить себя послать письмо с соболезнованиями, если бы он так сильно не презирал своего кузена. Жизнь благоволила к Тео многими способами, наделив его богатством, привилегиями и привлекательной внешностью. Но вместо того, чтобы быть благодарным судьбе, Тео всегда задавался и был высокомерным. Он постоянно задирал других. Так как Девон никогда не мог игнорировать оскорбления или вызов, то когда они с Тео сталкивались, это всегда заканчивалось дракой. Было бы ложью сказать, что ему жаль, что он больше никогда не увидит своего кузена.

А если говорить о вдове Тео, то ей вовсе не нужно соболезновать. Она была молода и бездетна, ей полагается вдовья часть наследства, что значительно повысит её шансы снова выйти замуж. Хоть о ней и говорили, что она красива, сейчас об этом невозможно было судить, густая чёрная вуаль закрывала её лицо. Было ясно одно: после того, что она только что услышала, она должна считать Девона подлецом.

Но ему на это наплевать.

Когда Девон и Уэст поклонились, вдова ответила им формальным реверансом.

– Добро пожаловать, милорд. И мистер Рэвенел. Я предоставлю вам полную опись хозяйственного имущества так быстро, как это будет возможно, чтобы вы смогли разграбить и растащить всё в организованном порядке, – её голос звучал утончённо, хрустальные переливы слов, подёрнутые холодом неприязни.

Девон внимательно наблюдал за тем, как женщина шла вглубь комнаты. Она была слишком худа на его вкус, а траурный наряд только усиливал худобу. Но было что-то в её контролируемых движениях, что приковывало внимание, некая сдерживаемая летучесть.

– Примите мои соболезнования вашей утрате, – промолвил он.

– А вы мои поздравления вашему обретению.

Девон поморщился:

– Уверяю вас, я никогда не желал заполучить титул вашего мужа.

– Это правда, – подтвердил Уэст. – Он всю дорогу из Лондона выказывал своё недовольство по этому поводу.

Девон послал брату укоризненный взгляд.

– Дворецкий Симс может показать вам дом и земли, когда вам будет это угодно, – сказала вдова. – Так как от меня, как вы выразились, нет никакой пользы, я удаляюсь в свою комнату, чтобы начать паковать вещи.

– Леди Трени, – Девон произнёс резко, – кажется, мы неудачно начали наше знакомство. Приношу свои извинения, если я вас обидел.

– Нет нужды извиняться, милорд. Ничего лучшего я от вас и не ожидала, – проговорила она до того, как Девон сумел ответить. – Могу ли я поинтересоваться, как долго вы собираетесь оставаться в Эверсби?

– Двое суток, я думаю. Во время ужина, возможно, мы сможем обсудить …

– К сожалению, я и мои золовки не сможем отужинать с вами. Привычный порядок нашей жизни нарушен из-за постигшего нас горя, поэтому мы будем принимать пищу отдельно.

– Графиня…

Проигнорировав его, женщина покинула комнату, больше не сказав ни слова. Даже не соизволив присесть в реверансе.

Потрясённый и оскорблённый Девон уставился на пустой дверной проём, прищурив глаза. Женщины никогда не вели себя с ним с такой неприязнью. Он почувствовал, что его раздражение грозит вырваться наружу. Какого дьявола, она ставит сложившуюся ситуацию ему в вину, в то время как у него просто не было никакого выбора?

– Что такого я натворил, чтобы заслужить такое обращение? – возмутился он.

Губы Уэста дёрнулись:

– Помимо сказанного тобой о том, что собираешься выставить её за дверь и разрушить её дом?

– Я же извинился!

– Никогда не извиняйся перед женщинами. Это только подтверждает, что ты был неправ, и распаляет их ещё больше.

Провалиться ему на месте, если Девон станет мириться с дерзостью женщины, которая вместо того чтобы всячески оказывать помощь, сыплет ему на голову обвинениями. Вдова она или нет, но просто обязана получить столь необходимый ей урок.

– Я поговорю с ней, – сказал он зловеще.

Закинув ноги на диванчик с мягкой обивкой, Уэст растянулся на нём, подложив под голову подушку.

– Разбуди меня, когда всё закончится.

Девон покинул приёмную и быстрым шагом последовал за вдовой. Он заметил, как её фигурка мелькнула в конце коридора. Оттого, что женщина спешила поскорее уйти, её платье и вуаль развевались как паруса пиратского корабля, несущегося на всех парах.

– Погодите, – крикнул Девон ей вслед. – На самом деле, я не имел в виду то, что сказал.

– Ещё как имели, – она резко остановилась и развернулась, чтобы столкнуться с ним лицом к лицу. – Вы собираетесь разрушить имение и наследие вашей семьи, и всё из-за собственных эгоистических целей.

Он остановился напротив неё, сжав руки в кулаки:

– Послушайте, – сказал он сухо, – самое большее, чем мне доводилось управлять, были: меблированные комнаты, кухарка, камердинер и моя лошадь. А теперь я должен заботиться об имении, которое разваливается на глазах, с более чем двумястами фермами, сдаваемыми в аренду. Я думаю, что заслужил хоть капельку понимания. Может, даже сочувствия.

– Бедняга. Как вам, наверное, тяжело, как обременительно для вас то, что теперь приходится думать о ком-то ещё, кроме собственной драгоценной персоны.

Отпустив последнюю шпильку, она попыталась уйти. Однако вынуждена была притормозить возле аркообразной ниши в стене, предназначенной для размещения статуй или предметов искусства на постаментах.

Попалась. Девон упёрся руками по обе стороны ниши, блокируя ей путь к отступлению. Он услышал, как вдова задержала дыхание, и хоть не гордился этим, но почувствовал вспышку удовлетворения из-за того, что сумел заставить её нервничать.

– Дайте пройти, – процедила она.

Он не сдвинулся с места, удерживая её в ловушке своих рук:

– Сначала назовите мне своё имя.

– Зачем? Я никогда не позволю вам называть себя по имени.

Выведенный из себя он изучал её фигуру, завёрнутую в чёрное.

– Не приходило ли вам в голову, что для нас обоих было бы выгоднее поладить, а не ссориться?

– Недавно я потеряла мужа и жилище. Какую же именно выгоду я смогу получить, милорд?

– Возможно, вам стоит выяснить это прежде, чем делать из меня врага.

– Вы были врагом ещё до того, как ваша нога переступила порог этого дома.

Девон поймал себя на том, что пытается разглядеть её лицо сквозь вуаль.

– Вам обязательно носить эту чёртову тряпку на голове? – спросил он раздражённо. – У меня ощущение, что я разговариваю с абажуром.

– Это называется «вуаль слёз», и да, я должна её носить в присутствии посторонних.

– Я не посторонний, я ваш кузен.

– Только по мужу.

Пока Девон её разглядывал, он почувствовал, что его раздражение начинает идти на убыль. Какой же она была маленькой, очень хрупкой, и быстрой как воробушек. Он заговорил мягче:

– Давайте, не будьте такой упрямой. Нет никакой нужды носить вуаль в моём присутствии, или вы, в самом деле, плачете? В таком случае, я буду сам настаивать на том, чтобы вы немедленно надели её обратно. Не могу вынести, когда женщина плачет.

– Потому что в глубине души вы мягкий и отзывчивый? – язвительно уточнила она.

Его пронзило давнее воспоминание, одно из тех, о которых он не позволял себе вспоминать долгие годы. Он попытался выкинуть его из своей головы, но мысли упорно удерживали образ мальчика лет пяти-шести, который сидел возле закрытой двери гардеробной матери, обеспокоенный звуками рыданий, раздававшимися из-за закрытой двери. Он не знал, что заставило её плакать, но несомненно было одно – причиной слёз послужила очередная неудавшаяся любовная интрижка, которых на её счету уже было предостаточно. Его мать была прославленной красавицей, которая за одну ночь могла влюбиться и тут же разлюбить. Его отец, изведённый её капризами и ведомый собственными демонами, очень редко бывал дома. Девон вспомнил то чувство беспомощности, которое душило его, когда он слышал её всхлипывания, но не мог к ней добраться. Он опустился на пол для того, чтобы подсунуть под дверь носовой платок. Он снова и снова умолял мать открыть ему, пытаясь разузнать, что с ней случилось.

– Дев, ты такой милый, – произносила она между всхлипываниями. – Все маленькие мальчики милые. Но потом вы вырастаете в жестоких самовлюблённых эгоистов. Вы рождены разбивать женские сердца.

– Я никогда не стану таким, мамочка, – прокричал он. – Обещаю.

Он услышал, как она горестно расхохоталась, будто он сморозил какую-то глупость:

– Конечно, будешь, малыш. И это даже не будет зависеть от твоего желания.

Похожие сцены повторялись не раз, но эта в памяти Девона была самой чёткой.

И как впоследствии выяснилось, его мать была права. Во всяком случае, его довольно часто обвиняли в том, что он разбивает женские сердца. Но он всегда давал понять, что не намерен жениться. Если бы даже он влюбился, то никогда бы не смог дать такого обещания женщине. Зачем давать обещание, если любое из них может быть нарушено. Он своими глазами видел, какую боль могут причинить любящие друг друга люди, поэтому у него не было никакого желания поступать с кем-то подобным образом.

Его внимание вернулось к женщине стоящей напротив.

– Нет, я не мягкий и не отзывчивый, – сказал он в ответ на её замечание. – Основываясь на своём личном опыте, могу сказать, женщины льют слёзы для того, чтобы манипулировать мужчинами, к тому же выглядят при этом отнюдь не привлекательно.

– Вы, – произнесла она, убеждённая в правдивости своих слов, – самый гнусный мужчина, которого я встречала.

Девона позабавило то, как она выговаривает каждое слово, будто палит из ружья.

– И скольких мужчин вы встречали?

– Достаточно, чтобы распознать подлеца, когда его увижу.

– Очень сомневаюсь, что вы можете много увидеть сквозь эту вуаль. – Он протянул палец к краю чёрного газа. – Вам не может нравиться носить это покрывало.

– На самом деле, я совсем не возражаю против неё.

– Из-за того, что она скрывает ваше лицо, когда вы плачете, – сказал он скорее утвердительно, чем спросил.

– Я никогда не плачу.

Озадаченный, Девон подумал, что неверно её расслышал.

– Вы имели в виду, что после несчастного случая с вашим мужем больше никогда не плакали?

– Нет, я не плакала даже тогда.

Какая из женщин могла сказать такое, даже если это была правда? Девон ухватился за край её вуали и начал поднимать.

– Стойте смирно. – Он перекинул слой крепа через заколку, которой она крепилась. – Нет, не сбрасывайте её обратно. Сейчас мы встретимся лицом к лицу и попытаемся спокойно поговорить. Боже правый! Вы могли бы обеспечить парусами небольшое торговое судно со всеми этими…

Девон оборвал свою речь, когда её лицо оказалось открытым. Он утонул в янтарных глазах с приподнятыми внешними уголками, напоминающими кошачьи глазки. Мгновение он не мог дышать, не мог думать, все его чувства были сосредоточены на том, чтобы сдержаться и не схватить её в свои объятья.

Он никогда не видел никого похожего на неё.

Она была моложе, чем он ожидал, со светлой кожей, тёмно-рыжими волосами, которые казались слишком тяжёлыми для шпилек, что их удерживали. Широкие ярко выраженные скулы и узкая нижняя челюсть придавали её лицу изящную кошачью форму. Её губы были довольно полными, и даже когда она, как сейчас, плотно их сжимала, всё равно выглядели мягкими. Хоть она и не была классической красавицей, но её внешность была такой оригинальной, что вопрос о красоте был просто неуместен.

Её траурный наряд был узким и плотно облегал женщину от шеи до бёдер, затем расширялся в несколько рядов сложных складок. Мужчина может только догадываться, какая фигура скрывается под всеми этими корсетами, кружевами и замысловатыми покроями. Даже её запястья и руки были полностью скрыты чёрными перчатками. За исключением её лица был лишь один видимый кусочек кожи на её шее, там, где передняя часть высокого воротника расходилась вырезом в форме перевёрнутой буквы «П». Он видел нервные движения её горла. Оно выглядело так необычайно трогательно, это интимное местечко, где мужчина может прижаться своими губами и почувствовать биение пульса.

Ему хотелось начать с этого места, целуя шею, в то время как он будет раздевать её, будто тщательно завёрнутый подарок, пока она не станет задыхаться, извиваясь под тяжестью его тела. При других обстоятельствах и если бы на её месте была любая другая женщина, Девон бы не медлил и сразу бы начал соблазнение. Осознав, что это совершенно никуда не годится, молча стоять истуканом и пялиться на неё, он попытался вытеснить из головы жаркие образы и извлечь хоть какую-то связную светскую фразу, чтобы завязать диалог.

К его удивлению, она первой нарушила тишину:

– Меня зовут Кэтлин.

«Ирландское имя».

– Почему же вы разговариваете без акцента?

– Ещё ребёнком меня отправили жить в Англию к друзьям моей семьи в Леминстер.

– Но почему?

Между её сдвинутых бровей вразлёт появились складки:

– Мои родители были очень заняты лошадьми. Они проводили по несколько месяцев в году в Египте, покупая чистокровных арабских скакунов для своей фермы. Это было… неудобно. Их друзья лорд и леди Бервик, которые тоже увлекались разведением лошадей, предложили взять меня к себе и воспитывать вместе со своими двумя дочерьми.

– Ваши родители всё ещё живут в Ирландии?

– Моя мать отошла в мир иной, но отец по-прежнему живёт там, – её взгляд переместился куда-то вдаль, а мыслями она была не здесь. – Он прислал мне Асада в качестве свадебного подарка.

– Асад, – повторил Девон озадаченно.

Снова сосредоточившись на мужчине рядом с ней, Кэтлин смутилась, краска разлилась от шеи до линии волос.

Девону всё стало ясно:

– Конь, который сбросил Тео, – сказал он тихо.

– Это не вина Асада. Он так плохо поддавался дрессировке, что отцу пришлось выкупить его у человека, которому он был продан.

– Почему тогда он отдал такого проблемного коня вам?

– Лорд Бервик позволял мне помогать ему в дрессировке молодых жеребят.

Девон прошёлся изучающим взглядом по её тонкой фигурке.

– Да вы же не больше воробушка.

– Грубая сила не нужна, чтобы тренировать арабских скакунов. Это чувствительная порода, они требуют понимания и определённых навыков.

Как раз этих-то двух особенностей Тео и был лишён. Как же чертовски туп он был, если решил рискнуть своей безмозглой башкой и дорогостоящим животным в довесок.

– Тео влез на этого коня шутки ради? – Девон не смог сдержать рвущегося с языка вопроса. – Или просто хотел побахвалиться?

Вспышка жгучих эмоций блеснула в этих ярких глазах, но она быстро успела её погасить:

– Он был не в духе. Его невозможно было остановить.

Истинный Рэвенел.

Если кто-то смел возразить Тео, или в чем-то ему отказать, это вызывало взрыв. Возможно, Кэтлин считала, что сможет им управлять, или он со временем приструнится. Она не могла знать, что буйный нрав Рэвенелов обычно перевешивает чувство самосохранения. Девон предпочитал считать себя выше этой семейной особенности, но в прошлом не раз подчинялся ей, бросаясь с головой в сметающий всё на своём пути водоворот ярости. При этом он чувствовал себя великолепно, пока не приходилось сталкиваться с последствиями.

Кэтлин обхватила себя маленькими, затянутыми в чёрные перчатки руками.

– Некоторые люди говорят, что после того случая я должна была усыпить Асада. Но было бы жестоко и неправильно наказывать животное за то, что произошло не по его вине.

– Вы не думали над тем, чтобы продать его?

– Мне бы не хотелось. Но даже если я решусь на это, то вначале должна переучить его.

Девон сомневался, что будет разумно позволить Кэтлин находиться возле коня, который совсем недавно убил её мужа, пусть даже ненамеренно. К тому же, вероятнее всего, она не сможет остаться в Эверсби достаточно долго для того, чтобы добиться какого-то прогресса в занятиях с арабским скакуном.

Но сейчас не время об этом напоминать.

– Мне бы хотелось осмотреть парк вокруг дома, – сказал он. – Не откажетесь составить мне компанию?

Выглядя взволнованной, Кэтлин отступила на полшага назад.

– Я распоряжусь, чтобы старший садовник показал вам его.

– Я предпочитаю вас. – Девон сделал паузу, а затем спросил: – Вы же не боитесь меня?

Её брови опустились вниз.

– Конечно не боюсь.

– Тогда прогуляйтесь со мной.

Игнорируя его протянутую руку, она скользнула по нему настороженным взглядом:

– Не должны ли мы пригласить вашего брата?

Девон покачал головой:

– Он решил вздремнуть.

– В это время суток? Он болен?

– Нет, просто мой брат придерживается расписания кота: долгие часы безделья с короткими перерывами для того, чтобы побриться, помыться или поесть.

Он заметил, что уголки её губ непроизвольно приподнялись в короткой улыбке.

– Тогда идёмте, – пробормотала она, прошуршав мимо него, и поспешно пошла по коридору, а он, не мешкая, направился следом.

Глава 2

Проведя всего лишь несколько минут в компании Девона Рэвенела, Кэтлин уже не сомневалась, что каждая грязная сплетня, которую она слышала о нём, была правдой. Он был эгоистичным ослом. Отталкивающим и грубым повесой.

Но нужно отдать ему должное, он был красив. Хотя его красота была не такой как у Тео, который был наделён благородными чертами лица и золотистыми волосами молодого Аполлона. Порочная внешность Девона Рэвенела была выразительной и вульгарной. В нём сквозил цинизм, из-за чего он выглядел на все свои двадцать восемь лет. Она испытывала лёгкое потрясение каждый раз, когда смотрела в его синие, цвета бушующего зимой океана глаза, радужки которых были окаймлены чёткой иссиня-чёрной оправой. Его лицо было гладко выбрито, но нижняя часть лица была затенённой, потому что просвечивались зёрна тёмных волосков, от которых не могла избавить даже самая острая бритва.

Он относился именно к тому типу мужчин, о котором леди Бервик, женщина, вырастившая Кэтлин, предупреждала её.

– Ты не сможешь сосчитать мужчин, которые будут иметь на тебя виды, дорогая моя. Мужчины без моральных принципов, которые будут использовать шарм, ложь и приёмы обольщения, чтобы обесчестить невинную девушку ради удовлетворения своих собственных низменных потребностей. Если ты вдруг окажешься в обществе такого негодяя, беги не оглядываясь.

– Но как я смогу распознать негодяя?– спросила Кэтлин.

– По нездоровому блеску в его глазах и лёгкости его обаяния. Его присутствие может вызывать бурные ощущения. Такие мужчины, несомненно, имеют в своей природе… «животный магнетизм», как говорила моя мама. Понимаешь, о чём я говорю, Кэтлин?

– Думаю, да, – вынуждена была ответить Кэтлин, хотя тогда не понимала.

Но теперь Кэтлин осознала в полной мере, что имела в виду леди Бервик. Мужчина, шедший рядом с ней, в избытке обладал «животным магнетизмом».

– Из того, что я уже увидел, – заметил Девон. – Будет более разумно сжечь эту гниющую груду брёвен, чем пробовать восстановить её.

Глаза Кэтлин расширились от удивления:

– Приорат Эверсби – историческая ценность. Ему четыре сотни лет.

– Держу пари, то же самое и с водопроводом.

– Водопровод вполне сносен, – ответила она, защищаясь.

Одна из его бровей вопросительно поднялась.

– Достаточно сносен, чтобы я мог принять душ?

Она замялась, перед тем, как признать.

– Душ вы не сможете принять.

– Тогда, наверно, обычную ванну. Как мило. В какого рода современной лохани я смогу сегодня окунуться? Ржавой бадье?

К своему сожалению, Кэтлин, почувствовала, как её губы начали растягиваться в улыбке. Она умудрилась сдержать себя, перед тем как ответить с достоинством.

– У нас есть переносная жестяная ванна.

– Разве нет чугунных ванн ни в одной из ванных комнатах?

– Боюсь, у нас нет ванных комнат. Ванна будет принесена в вашу гардеробную и унесена обратно после того, как вы закончите.

– А есть ли водопроводная вода? Хоть где-нибудь?

– На кухне и в конюшнях.

– Но в доме, конечно же, есть уборные?

Она послала ему осуждающий взгляд, при упоминании такого интимного вопроса.

– Если вы не достаточно чувствительны, чтобы заниматься тренировкой лошадей, – отметил Девон, – которые, в принципе, известны своей свободой поведения относительно функций тела, тогда вы сможете найти в себе силы сказать мне, сколько уборных есть в особняке.

Она покраснела, заставляя себя ответить.

– Ни одной. Только комнатные горшки ночью и уборная на улице днём.

Он одарил её недоверчивым взглядом и казался искренне оскорблённым такой идеей.

– Ни одной? Когда-то это было одно из самых процветающих поместий в Англии. Почему же, чёрт побери, дом не был оборудован водопроводом?

– Тео говорил, что, по словам его отца, в этом не было необходимости, когда в услужении есть так много слуг.

– Естественно. Какое приятное занятие, бегать вверх вниз по лестницам с тяжёлыми вёдрами воды. Не будем упоминать комнатные горшки. Насколько, должно быть, благодарны слуги, что до сих пор никто не освободил их от такого удовольствия.

– Нет никакой нужды в сарказме. Это было не моё решение.

Они проследовали по извилистой тропинке, обсаженной тисами и декоративными грушевыми деревьями, пока Девон продолжал хмуриться.

- Пара негодяев, – именно так Тео описывал Девона и его младшего брата. – Они избегают порядочного общества и предпочитают общаться с людьми дурной репутации, – говорил он ей. – Обычно их можно найти в тавернах или спортивных клубах Ист-Энда. Они растрачивают образование, вложенное в них. Уэстон рано бросил Оксфорд, потому что не хотел находиться там без Девона.

Кэтлин отметила для себя, что хотя Тео недолюбливал обоих кузенов, особую антипатию он испытывал к Девону.

Какой странный поворот судьбы, что именно этот мужчина должен теперь занять его место.

– Почему вы вышли за Тео? – Девон испугал её этим вопросом. – Был ли это брак по любви?

Она слегка нахмурилась.

– Я бы предпочла не выходить за рамки светского разговора.

– Светские разговоры ужасно скучны.

– Несмотря на это, окружающие будут ожидать, что мужчина вашего положения сможет поддержать такой разговор.

– Тео был таким? – спросил он ехидно.

– Да.

Девон фыркнул.

– Никогда не замечал за ним. Возможно, я был слишком занят, уклоняясь от его кулаков.

– Полагаю, можно с уверенностью сказать, что вы с Тео вызывали друг в друге не самые лучшие качества.

– Мы были слишком похожи в наших недостатках. – Он понизил голос и добавил с насмешкой: – И, по-видимому, мне не присуще ни одно из его достоинств.

Кэтлин оставалась молчаливой, блуждая взглядом по бурно цветущим гортензиям, герани и высоким стеблям красных пенстемонов. До своего замужества она предполагала, что знает всё о достоинствах и недостатках Тео. Во время шестимесячного ухаживания и помолвки они посещали танцы и вечеринки, устраивали прогулки на лошадях и колясках. Тео был неизменно обворожителен. Друзья предупреждали Кэтлин об известном нраве Рэвенелов, но она была безумно влюблена, чтобы слушать. Более того, скованность ухаживаний, визиты при компаньонке и редкие ограниченные встречи, не давали ей в полной мере распознать истинную суть Тео. Слишком поздно Кэтлин узнала важный жизненный факт – человека невозможно узнать по-настоящему, пока не поживёшь с ним какое-то время.

– Расскажите мне о его сёстрах, – услышала она Девона. – Их же трое, насколько я помню. Все незамужние?

– Да, милорд.

Старшей дочери Рэвенелов, Хелен, было двадцать один. Близнецам, Кассандре и Пандоре, по девятнадцать. Ни Тео, ни его отец не позаботились о том, чтобы включить девочек в завещание. Было не лёгким заданием найти подходящего жениха для женщины с голубой кровью, но без приданого. И новый граф не имел никаких официальных обязательств, чтобы обеспечить их таковыми.

– Кто-нибудь из них выходил в общество?

Кэтлин покачала головой.

– Они были в постоянном трауре последние четыре года. Первой ушла их мать, затем граф. Именно в этом году они должны были выйти в свет, но…

Её голос оборвался.

Девон притормозил около цветочной клумбы, принуждая Кэтлин остановиться рядом с ним.

– Три незамужние девушки без дохода и приданого, – сказал он. – Неподходящие для работы, слишком утончённые и образованные, чтобы выйти замуж за простого человека. И после проведённых ими лет изолировано в деревне, они, скорее всего, также скучны, как каша.

– Они не скучны. На самом деле…

Её речь прервал пронзительный крик.

– Помогите! На меня напали ужасные звери. Сжальтесь, вы дикие дворняжки! – голос был молодым и женским, пронизанным убедительной тревогой.

Действуя инстинктивно, Девон изо всех сил побежал по тропинке и сквозь ворота обнесённого стеной сада. Девушка в чёрном платье каталась по лужайке, усыпанной цветами, пока пара чёрных спаниелей поочерёдно прыгала на неё. Шаги Девона замедлились, когда крики девушки перешли в дикие взрывы хохота.

Подходя к нему, Кэтлин сказала, запыхавшись:

– Близнецы... они всего лишь играют.

– Чёрт возьми, – пробормотал Девон, останавливаясь. Пыль клубилась вокруг его ног.

– Назад, вы подлые псины! – подражая выговору пиратов, прокричала Кассандра, делая отвлекающий манёвр и защищаясь палкой, как будто это была сабля. – Иначе я сдеру ваши никчёмные шкуры и скормлю их акулам, – она разломила палку на две части, ловко ударив ею о колено. – Апорт, вы увальни! – сказала она, бросая палки в дальнюю часть лужайки. Спаниели бросились за палками с радостным лаем.

Приподнявшись на локтях, лежащая на земле девушка – Пандора – заслонила глаза от солнца свободной рукой, когда увидела посетителей.

– На палубе сухопутные жители! – прокричала она бодро. Ни на одной из девушек не было ни шляпок, ни перчаток. Манжета на одном из рукавов Пандоры была утеряна. Оторванное кружево вяло свисало спереди платья Кассандры.

– Девочки, где ваши вуали? – спросила Кэтлин ворчливым тоном.

Пандора отбросила локон волос, упавший ей на глаза.

– Из моей мы сделали рыболовную сетку, а вуаль Кассандры использовали, чтобы помыть ягоды.

Близнецы были такими ослепительными в своей длинноногой грации, особенно когда солнечные блики плясали в их растрёпанных волосах, и казалось весьма разумным то, что их назвали в честь греческих богинь. Была какая-то непокорность и дикая жизнерадостность в их розовощёком беспорядке.

Кассандра и Пандора были слишком долго вдалеке от всего мира. Кэтлин чувствовала сожаление, что лорд и леди Трени уделяли всё своё внимание исключительно Тео, единственному сыну, чьё рождение обезопасило будущее семьи и графский титул. В своей надежде получить второго наследника, они воспринимали появление трёх нежеланных дочерей как абсолютную катастрофу. Для разочарованных родителей было легко не замечать Хелен, которая была тихой и послушной. Неуправляемые близнецы были же предоставлены сами себе.

Кэтлин подошла к Пандоре, чтобы помочь ей встать с земли. Она стала усердно стряхивать с её юбки прилипшие листья и траву.

– Дорогая, я же напоминала тебе сегодня утром, что у нас будут посетители, – она безрезультатно смахивала прилипшие шерстинки от собак. – Я надеялась, что вы найдёте себе какое-нибудь спокойное занятие. Чтение, например…

– Мы прочитали все книги, которые есть в нашей библиотеке, – сказала Пандора. – Трижды.

Кассандра подошла к ним вместе с лающими спаниелями, следующими за ней по пятам:

– Вы новый граф? – спросила она Девона.

Он наклонился к собакам, чтобы погладить их, потом выпрямился со сдержанным выражением лица.

– Да, это, к сожалению, я. Нет слов, выражающих, как бы мне хотелось, чтобы ваш брат был всё ещё жив.

– Бедняга Тео, – сказала Пандора. – Он всегда совершал безрассудные поступки, и ему всё сходило с рук. Мы думали, что он неуязвим.

Тон Кассандры казался задумчивым, когда она добавила:

– Тео тоже так думал.

– Милорд, – вмешалась Кэтлин. – Позвольте представить вам леди Пандору и леди Кассандру.

Девон стал изучать близнецов, которые напоминали пару взъерошенных лесных фей. Кассандра, возможно, была более красивой из них двоих, с золотистыми волосами, большими голубыми глазами, и губами в форме лука Купидона. Пандора, в противоположность сестре, была более стройная и тонкая, с тёмными коричневыми волосами и более худым лицом.

Пока спаниели танцевали и кружили вокруг них, Пандора сказала Девону:

– Я никогда вас раньше не видела.

– Вообще-то, мы виделись, – ответил он. – Когда всё семейство собиралось в Норфолке. Но вы были слишком малы, чтобы запомнить.

– Вы были знакомы с Тео? – спросила Кассандра.

– Немного.

– Он вам нравился? – она удивила его вопросом.

– Боюсь, что нет. Мы колотили друг друга по любому поводу.

– Это то, чем занимаются мальчишки, – сказала Пандора.

– Только задиры и слабоумные, – сказала ей Кассандра. Понимая, что нечаянно оскорбила Девона, она послала ему невинный взгляд. – Но вы исключение, милорд.

Расслабленная улыбка тронула его губы.

– Боюсь, в моём случае, определение не ошибочно.

– Нрав Рэвенелов, – сказала Пандора с глубокомысленным кивком и театрально прошептала: – У нас он тоже есть.

– Наша старшая сестра Хелен, единственная, кто его не имеет, – добавила Кассандра.

– Её ничто не может спровоцировать, – сказала Пандора. – Что мы только не испробовали, но ничего не срабатывает.

– Милорд, – сказала Кэтлин Девону. – Не пройти ли нам к оранжереям?

– Конечно.

– Можно мы пойдём с вами? – спросила Кассандра.

Кэтлин покачала головой.

– Нет, дорогая, будет лучше, если вы двое пойдёте в дом, чтобы привести себя в порядок и сменить платья.

– Было бы замечательно пообедать в компании кого-то нового, – воскликнула Пандора. – Особенно с тем, кто только что прибыл из города. Мне бы хотелось услышать всё про Лондон.

Девон бросил вопросительный взгляд на Кэтлин.

Она ответила близнецам прямо:

– Я уже объяснила лорду Трени, что, так как мы находимся в глубоком трауре, то нам следует обедать отдельно.

Это утверждение было встречено шквалом протестов.

– Но Кэтлин, было так скучно без посетителей …

– Мы будем вести себя идеально. Обещаю...

– Они же наши кузены.

– Какой вред это принесёт?

Кэтлин почувствовала приступ сожаления, зная, что девочки страстно желают хоть каких-то развлечений. Однако это был мужчина, в чьих намерениях было выбросить их из единственного дома, который они знали. А его брат Уэст, по всем признакам, пьяница. Пара повес – неподходящая компания для невинных девушек, особенно если на самих девушек нельзя положиться в плане сдержанности. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Боюсь, что нет, – сказала она твёрдо. – Мы позволим милорду и его брату пообедать в спокойствии.

– Но Кэтлин, – стала умолять Кассандра. – У нас так давно не было никого веселья.

– Конечно, не было, – сказала Кэтлин, пронзённая внезапным чувством вины. – Предполагается, что люди не веселятся, когда находятся в трауре.

Близнецы замолчали, сердито глядя на неё.

Девон нарушил напряжение, беспечно спросив у Кассандры.

– Разрешите сойти на берег, капитан?

– Есть! – поступил угрюмый ответ. – Вы и девка можете уйти по планке.

Кэтлин нахмурилась.

– По-хорошему прошу тебя, не называть меня девкой, Кассандра.

– Это лучше чем "корабельная крыса", – проворчала Пандора. – Какое определение дала бы я.

Посмотрев на неё с упрёком, Кэтлин вернулась на посыпанную гравием дорожку, Девон пошёл рядом с ней.

– Ну? – спросила она через какое-то время. – Разве вы не собираетесь тоже раскритиковать меня?

– Мне больше нечего добавить к «корабельной крысе».

Кэтлин не смогла сдержать печальную улыбку.

– Должна отметить, что это несправедливо для пары жизнерадостных молодых девушек выносить ещё один год уединения, когда они уже перенесли четыре. Не уверена, что знаю, как справиться с ними. И никто не знает.

– У них никогда не было гувернантки?

– Насколько я поняла, у них было несколько, но ни одна из них не продержалась и нескольких месяцев.

– Неужели так сложно найти подходящую?

– Я подозреваю, что гувернантки были вполне квалифицированы. Но проблема в том, что обучение манерам девушек, у которых нет мотивации, бесполезно.

– Как насчёт леди Хелен? Ей тоже нужны подобные наставления?

– Нет, она взяла лучшее от всех преподавателей и отдельных уроков. И её натура намного мягче.

Они дошли до ряда, состоящего из четырёх отдельных теплиц, которые блестели в свете послеобеденного солнца.

– Если девочки хотят порезвиться на улице вместо того, чтобы сидеть в мрачном доме, – сказал Девон, – я не вижу в этом никакого вреда. По сути, в чём смысл развешивать на окнах чёрную ткань? Почему бы не снять её и не впустить внутрь свет?

Кэтлин покачала головой.

– Было бы крайне скандально снять траурные ткани так рано.

– Даже здесь?

– Гэмпшир вряд ли можно назвать краем цивилизации, милорд.

– И всё же, кто будет возражать?

– Я. Я бы не смогла оскорбить память Тео таким образом.

– Ради бога, он об этом не узнает. Никому не поможет, включая моего бывшего кузена, если все домочадцы погрузятся во мрак. Я не могу представить, чтобы он хотел именно этого.

– Вы знали его не достаточно хорошо,чтобы судить, чего бы он хотел, – возразила Кэтлин. – В любом случае, правила нельзя оставлять в стороне.

– А если правила не работают? Если они приносят больше вреда, чем пользы?

– Просто потому, что вы не понимаете или не согласны с чем-то, не значит, что в этом нет добродетели.

– Согласен. Но вы не можете отрицать, что некоторые традиции были созданы идиотами.

– Я не желаю больше обсуждать это, – сказала Кэтлин, ускоряя свой шаг.

– Дуэли, например, – продолжил Девон, легко подстраиваясь под её шаг. – Человеческое жертвоприношение. Многожёнство. Я уверен, вы сожалеете, что мы потеряли эту традицию.

– Я полагаю, вы бы имели десять жён, если бы смогли.

– Я был бы достаточно несчастен и с одной. Оставшиеся девять были бы лишними.

Она послала ему недоверчивый взгляд.

– Милорд, я – вдова. Неужели у вас нет достаточного понимания, какого рода разговор стоит вести с женщиной в моём положении?

Очевидно, нет, судя по его выражению.

– Что же следует обсуждать с вдовами?

– Ничего, что может расцениваться как грустное, шокирующее или неуместно смешное.

– Тогда, мне больше нечего сказать.

– Слава Богу, – сказала она с жаром. А он ухмыльнулся.

Опустив руки в карманы своих брюк, Девон решительно окинул взглядом окружающие земли.

– Сколько акров занимают сады?

– Примерно двадцать.

– Теплицы? Что в них находится?

– Оранжерея, виноградная теплица, теплица для персиков, пальм, папоротников, цветов… А вот эта – оранжерея с орхидеями.

Она открыла дверь первой теплицы, и Девон проследовал за ней внутрь.

Их накрыли ароматы ванили и цитруса. Мать Тео, Джейн, удовлетворяла свою страсть к экзотическим растениям, выращивая редкие виды орхидей со всего мира. Круглый год летняя температура поддерживалась в оранжерее с орхидеями при помощи расположенной рядом бойлерной.

Как только они вошли, Кэтлин увидела стройную фигуру Хелен между параллельными рядами. С тех пор как её мать, графиня, скончалась, Хелен взяла на себя заботу о двух сотнях посаженных в горшки бромелиевых растениях. Было очень сложно различить, какой уход каждое прихотливое растение требовало к себе, так что лишь нескольким избранным садовникам было позволено помогать ей.

Заметив посетителей, Хелен потянулась к вуали, которая была откинута назад, и стала прикрывать ею лицо.

– Не беспокойся об этом, – сказала Кэтлин сухо. – Лорд Трени занял позицию против траурных вуалей.

Чуткая к предпочтениям других, Хелен сразу же оставила вуаль в покое. Она поставила в сторону небольшой чайник, наполненный водой, и подошла к посетителям. Хотя она не обладала здоровой солнечной красотой своих младших сестёр, Хелен была по-своему привлекательна, как прохладный свет луны. Её кожа была очень светлой, волосы самого светлого белокурого оттенка.

Кэтлин находила очень интересным тот факт, что хотя лорд и леди Трени дали всем своим четырём детям имена персонажей из греческой мифологии, Хелен была единственной, кому дали имя смертной.

– Простите, что прерываю ваше занятие, – сказал Девон, после того как их представили друг другу.

Возникла нерешительная улыбка.

– Ничуть, милорд. Я только осматривала орхидеи, чтобы убедиться, что им ничего не нужно.

– Как же вы определяете, чего им не хватает? – спросил Девон.

– Я вижу это по цвету их листьев или состоянию лепестков. Ищу признаки тли или трипсов. Стараюсь запомнить, каким разновидностям требуется влажная почва, а каким нравится более сухая.

– Вы покажите их мне? – попросил Девон.

Хелен кивнула и провела его вдоль рядов, указывая на особые образцы.

– Это была коллекция моей матери. Одной из её любимых орхидей была Перистерия Элата, – она показала ему растение с мраморно-белым цветком. – Центральная часть цветка похожа на миниатюрного голубя, вы видите? А это Дендробиум Аэмулюм. Её называют перистой орхидеей из-за лепестков. – Со вспышкой скоромного озорства Хелен оглянулась на Кэтлин и добавила: – Моя невестка не в восторге от орхидей.

– Я их не выношу, – сказала Кэтлин, сморщив нос. – Жалкие, слишком привередливые цветы, должна пройти вечность, прежде чем они расцветут. Некоторые из них воняют, как старые ботинки или протухшее мясо.

– Они тоже не самые мои любимые, – согласилась Хелен. – Но я надеюсь полюбить их однажды. Иногда нужно полюбить что-то ещё до того, как оно станет привлекательным.

– Я не согласна, – сказала Кэтлин. – Не важно, сколько ты заставляешь себя полюбить этот… разбухший белый, тот который в углу…

– Дресслерия, – подсказала Хелен.

– Точно. Даже если ты безумно их полюбишь, они всё равно будут вонять, как старые ботинки.

Хелен улыбнулась и повела Девона дальше вдоль ряда, объясняя, как поддерживается температура в теплице при помощи расположенной рядом бойлерной и бака с дождевой водой.

У Кэтлин неприятно зашевелились волосы на затылке, когда она заметила, каким оценивающим взглядом Девон посмотрел на Хелен. Он и его брат Уэст казались аморальными повесами, будто вышедшими со страниц старого "модного" романа^[3]. Обаятельные, с одной стороны, но коварные и жестокие, с другой. Чем раньше Кэтлин сможет увезти сестёр Рэвенел из поместья, тем лучше. Она уже решила использовать ежегодную выплату из своего вдовьего наследства, чтобы вывезти девушек из Эверсби. Это была небольшая сумма, но её будет достаточно, чтобы обеспечить их, в том случае, если она будет пополняться заработком от такого благородного занятия, как шитьё или рукоделие. Она могла бы найти для них небольшой домик, где бы они все могли жить или, возможно, пару комнат, которые сдаются в частном доме.

Не важно, с какими трудностями они столкнутся, это всё равно будет лучше, чем оставить трёх беспомощных девушек на милость Девона Рэвенела.

Глава 3

Позже тем же вечером Девон и Уэст ужинали среди обветшалой роскоши столовой. Еда оказалась лучше, чем они ожидали, и состояла из холодного огуречного супа, запечённого в апельсинах фазана и обкатанных в подслащённой хлебной крошке пудингов.

– Я заставил дворецкого открыть погреб, чтобы оценить винную коллекцию, – заметил Уэст. – Она просто великолепна. Помимо коллекционных экземпляров в ней есть, по крайней мере, десять разновидностей импортного шампанского, двадцать каберне, приблизительно столько же бордо, а также большое количество французского бренди.

– Возможно, если я достаточно выпью из этих запасов, – сказал Девон, – то не буду замечать, как этот дом разрушается на наших глазах.

– На самом фундаменте дома нет никаких серьёзных повреждений. Ни одна стена не покосилась, например, нет никаких видимых трещин в наружной каменной кладке, которые я бы успел заметить.

Девон посмотрел на него с лёгким удивлением:

– Для человека, который редко бывает хоть наполовину трезв, ты приметил слишком много.

– Разве? – Уэст выглядел смущённым. – Ну, извини, кажется, на меня нашло случайное прозрение, – он потянулся к бокалу с вином. – Приорат Эверсби – одно из прекраснейших охотничьих имений в Англии. Возможно, завтра нам стоит выйти пострелять куропаток.

– Здорово, – сказал Девон. – Думаю, мне понравится начинать день с убийства какой-нибудь живности.

– А после мы встретимся с управляющим имением и поверенным, и решим, что нужно сделать с этим местом, – Уэст посмотрел на брата выжидающе: – Ты так и не сказал мне, что случилось сегодня в полдень во время прогулки с леди Трени.

Девон раздражённо пожал плечами:

– Ничего не случилось.

После того как она представила его Хелен, Кэтлин оставшуюся часть экскурсии по оранжерее вела себя резко и прохладно. Когда они расстались, она вздохнула с явным облегчением, как человек, который, наконец, покончил с неприятными ему обязанностями.

– И что, она всё время носила вуаль? – спросил Уэст.

– Нет.

– Как она выглядит?

Девон стрельнул в него насмешливым взглядом:

– А это имеет значение?

– Мне любопытно. Тео знал толк в женщинах, он бы никогда не женился на дурнушке.

Девон переключил своё внимание на бокал с вином, покручивая коллекционный напиток до той поры, пока он не заискрился, как тёмный рубин. Казалось невозможным достоверно описать Кэтлин. Он бы мог сказать, что у неё рыжие волосы и золотисто-карие глаза с приподнятыми внешними уголками, как у кошки. Он бы мог описать её светлую кожу и розовый румянец, который расцветает на её лице, словно зимний рассвет. То, как она двигалась, её мягкая атлетическая грация, стеснённая лентами, корсетами и слоями ткани. Но ничто из этого не смогло бы передать, какое восхищение она у него вызвала... осознание того, что каким-то образом она имела власть открыть совершенно новые чувства внутри него, если бы только ей захотелось попробовать.

– Если судить исключительно по внешности, – ответил Девон, – думаю, она достаточно хороша, чтобы разделись с ней постель. Но у неё характер уличной торговки. Я собираюсь вышвырнуть её из имения так быстро, как смогу.

– А как насчёт сестёр Тео? Что будет с ними?

– Леди Хелен, возможно, подходит на должность гувернантки. Но только ни одна замужняя женщина в здравом уме никогда не примет на работу столь хорошенькую девушку.

– Она хорошенькая?

Девон наградил его угрожающим взглядом:

– Держись от неё подальше, Уэст. Очень далеко. Не домогайся её, не разговаривай с ней и даже не смотри в её сторону. То же самое касается близнецов.

– А почему нет?

– Они - невинные девушки.

Уэст одарил его едким взглядом:

– Неужели они такие хрупкие цветочки, что не смогут вынести даже нескольких минут в моём обществе?

– "Хрупкие" – это не то слово, которое бы я применил. Близнецы провели годы, носясь по имению, будто пара лисичек. У них отсутствуют светские манеры, и они немного одичавшие. Лишь одному Богу известно, что с ними делать.

– Я им сочувствую, если их отправят по миру без мужской защиты.

– Это не моя забота, – Девон потянулся к графину с вином и снова наполнил свой бокал, пытаясь не думать о том, что случится с сёстрами. Мир не был добр к невинным молоденьким девушкам. – Они были подопечными Тео, а не моими.

– А я думал, что это часть пьесы, – задумчиво произнёс Уэст, – когда появляется благородный герой, чтобы спасти положение, выручить девиц и всё расставить по местам.

Девон потёр уголки своих глаз подушечками большого и указательного пальцев:

– Правда в том, что я не смогу поднять на ноги это чёртово поместье и спасти девиц, даже если захочу. Я никогда не был героем, и у меня нет никакого желания им становиться. 

– ... в свете того, что последний граф не сумел произвести на свет законного наследника мужского пола, – монотонно читал семейный поверенный следующим утром, – согласно действующим законам об имущественных правах, при наследовании майоратной собственности дальним родственником, он теряет свою силу.

В кабинете повисла выжидательная тишина, Девон оторвал взгляд от кучи договоров аренды, контрактов и счётных книг. Сегодня он проводил встречу с управляющим имением и поверенным, мистером Тотхиллом и мистером Фоггом соответственно. Ни по одному из мужчин невозможно было сказать, что со дня на день им стукнет девяносто.

– Что это значит? – спросил Девон.

– Вы можете распоряжаться имением по своему усмотрению, милорд, – пояснил Фогг, поправив пенсне, и серьёзно посмотрел на Девона. – В настоящее время вы не ограничены майоратом.

Девон посмотрел на Уэста, который развалился в кресле в углу. Они обменялись взглядами полными облегчения. Слава Богу! Он может продать имение по частям или целиком, рассчитаться с долгами и пойти дальше своей дорогой без груза дополнительных обязанностей на плечах.

– Почту за честь помочь вам возобновить майоратный статус имущества, милорд, – вызвался Фогг.

– В этом нет необходимости.

И управляющий, и поверенный выглядели возмущёнными словами Девона.

– Милорд, – сказал Тотхилл, – я могу заверить вас в компетентности мистера Фогга в таких вопросах. Он уже дважды занимался восстановлением майората для Рэвенелов.

– Я не сомневаюсь в его компетентности, – снова расслабившись в кресле, Девон закинул своим обутые ноги на стол. – Но как бы там ни было, я не хочу быть ограниченным майоратом, так как собираюсь продать поместье.

Его высказывание было встречено потрясённым молчанием.

– Какую часть собственности вы планируете продать? – осмелился спросить Тотхилл.

– Всё, включая дом.

Пришедшие в ужас оба мужчины разразились возражениями... Приорат Эверсби был историческим наследием, полученным за хорошую службу и жертвенность его предков... Девон не сможет быть уважаемым человеком, если не сохранит за собой, хотя бы малую часть имения... И, безусловно, он не сможет обесчестить своё будущее потомство, оставив им титул без земли.

Раздражённый их разговорами Девон сделал этой парочке знак заткнуться.

– Для поддержки Приората Эверсби потребуется гораздо больше усилий, чем он того стоит, – сказал он прямо. – Ни один разумный человек не примет другого решения. Что же касается моих будущих потомков, то их просто не будет, так как я не намерен жениться.

Управляющий поместьем метнул умоляющий взгляд на Уэста:

– Мистер Рэвенел, вы же не можете поддерживать брата в этом безрассудстве.

Уэст вытянул руки, изображая ими весы и уравновешивая невидимые противовесы.

– На одной чаше у него – жизнь полная обязанностей, долгов и нудной работы. А на другой – свобода и удовольствия. Разве выбор не очевиден?

Пока пожилые мужчины не успели ответить, Девон поспешил продолжить:

– Курс проложен. Для начала я хотел бы получить перечень капитальных вложений, купчих, активов, а также полную опись всего имущества в Лондонском доме и имении. Включая картины, гобелены, ковры, мебель, изделия из бронзы, мрамора, столовое серебро, а также содержимое оранжерей, конюшен и каретного двора.

Тотхилл отрешённо спросил:

– Вы хотите оценить весь домашний скот, милорд?

– Естественно.

– Только не моего коня, – новый голос включился в разговор. Все четверо мужчин посмотрели в сторону дверного проёма, где замерла Кэтлин, стоя прямо и несгибаемо, как лезвие опасной бритвы. Она смотрела на Девона с неприкрытым отвращением: – Арабский скакун принадлежит мне.

Все, кроме Девона, который продолжал сидеть за столом, поднялись на ноги.

– Вы хоть иногда входите в комнату так, как обычно делают все остальные? – спросил он резко. – Или у вас привычка подходить крадучись, а потом неожиданно выскакивать, как чёрт из табакерки?

– Я только хотела прояснить, что если вы подсчитываете трофеи, то должны убрать моего коня из этого списка.

– Леди Трени, – вмешался мистер Фогг, – с сожалением вынужден сообщить, что в тот день, когда вы вышли замуж, вы потеряли все права на своё движимое имущество.

Кэтлин прищурила глаза:

– Я имею право на вдовью часть наследства и на всё имущество, которым я владела до свадьбы.

– На вдовью часть наследства, – согласился Тотхилл, – но не на остальное имущество. Могу вас уверить, что ни один суд в Англии не посчитает замужнюю женщину отдельным правовым лицом. Конь принадлежал вашему мужу, а сейчас он принадлежит лорду Трени.

Лицо Кэтлин стало мертвенно-бледным, а потом красным:

– Лорд Трени раздерёт поместье, как шакал гниющую тушу. Почему же он должен получить ещё и коня, которого отдал мне отец?

Разъярённый тем, что Кэтлин выражает ему так мало почтения в присутствии других людей, Девон встал из-за стола и приблизился к ней в несколько широких шагов. К её чести девушка даже не вздрогнула, хоть мужчина и был вдвое больше её.

– Чёрт бы вас побрал, – рявкнул он, – здесь нет моей вины.

– Конечно, есть. Вы хватаетесь за любое оправдание лишь бы только продать Приорат Эверсби, потому что боитесь принять вызов.

– Язык не поворачивается назвать это вызовом, когда шанс на успех так мал. Скорее полный провал. Список кредиторских задолженностей длиннее, чем моя чёртова рука, денежные сундуки пусты, а годовой доход сократился в два раза.

– Я вам не верю. Вы хотите продать имение, чтобы рассчитаться со своими собственными долгами, и они не имеют никакого отношения к Приорату Эверсби.

У Девона так и чесались руки что-то разнести. Его всевозрастающая жажда крови могла быть утолена лишь звуком разбивающихся вдребезги вещей. Он никогда не сталкивался с такой ситуацией, как сейчас, и не было никого, кто мог бы дать ему заслуживающий доверия совет. У него не было друзей среди аристократов или хотя бы таких, которые что-то смыслили в делах высшей знати. А эта женщина способна только обвинять и оскорблять его.

– У меня не было долгов, – прорычал он, – пока я не унаследовал эту кучу бардака. Блажь господня, разве ваш муж-идиот никогда не рассказывал вам о проблемах имения? Неужели вы пребывали в полном неведении того, как ужасно обстоят дела, когда вышли за него? Не важно, кому-то придётся столкнуться с реальностью, и да поможет нам всем Христос, похоже, этим человеком буду я, – он повернулся к ней спиной и направился обратно к столу. – Ваше присутствие здесь не желанно, – сказал он, не оборачиваясь. – Теперь вы уйдёте.

– Имение Эверсби выстояло четыре сотни лет, пережив государственные перевороты и войны с иностранными державами, – услышал он произносимые с презрением слова Кэтлин, – а теперь будет достаточно лишь одного пекущегося только о собственных интересах повесы, чтобы разрушить его.

Как будто вина за это лежит полностью на нём. Будто это он один виноват в увядании имения. Провалится ей в преисподнюю.

С усилием Девон сдержал своё негодование. Он демонстративно, с расслабленной праздностью вытянул ноги и посмотрел на брата:

– Уэст, мы абсолютно уверены в том, что кузен Тео погиб при падении? – холодно спросил он. – Мне кажется более вероятным, что он насмерть замёрз на супружеском ложе.

Уэст издал смешок, будучи не в силах не оценить ехидную остроту.

Тотхилл и Фогг, в свою очередь, сидели, уперев взгляды в пол.

Кэтлин выскочила из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что та завибрировала.

– Брат, – сказал Уэст с насмешливым упрёком, – это было ниже тебя.

– Уже ничто не может быть ниже меня, – ответил Девон с каменным лицом. – Ты это прекрасно знаешь.

Долгое время после ухода Тотхилла и Фогга, Девон оставался за столом и размышлял. Открыв счётную книгу и пролистав страницы, он так и не смог вникнуть в их содержание. Он едва начал входить в курс дел, когда Уэст, зевая и ворча, покинул кабинет. Чувствуя удушье, Девон несколькими нетерпеливыми рывками развязал шейный платок и расстегнул воротник.

Иисусе, как ему хотелось вернуться в свой лондонский дом, где всё было ухоженным, удобным и знакомым. Если бы Тео всё ещё был графом, а он лишь его кузеном, паршивой овцой семейства, Девон поехал бы кататься верхом по дорожкам Гайд-парка, а после наслаждался бы хорошей едой в своём клубе. Позже он бы встретился с друзьями, чтобы посмотреть боксёрский поединок или скачки, посетил бы театр и поволочился за юбками. Никакой ответственности, ни о чём не нужно беспокоиться.

Нечего терять.

Небо загромыхало, будто подчёркивая его мрачное душевное состояние. Девон послал убийственный взгляд в окно. Вибрирующие дождевые тучи собирались в кучи, чтобы осесть на землю каплями воды, заволакивая небо тёмным одеянием. Намечался превосходный шторм.

– Милорд, – робкий стук по дверной стойке привлёк его внимание.

Увидев, что это Хелен, Девон поднялся на ноги. Он постарался придать лицу добродушное выражение. – Леди Хелен.

– Простите, что потревожила вас.

– Входите.

Хелен с опаской вошла в комнату. Её взгляд вильнул к окну перед тем, как снова обратиться к мужчине:

– Благодарю, милорд. Я пришла сказать вам, так как шторм надвигается слишком быстро, я бы хотела послать лакея на поиски Кэтлин.

Девон застыл. Он не знал, что Кэтлин покинула дом.

– Где она?

– Она уехала навестить арендаторов, чья ферма находится на противоположной стороне холма. Она прихватила с собой корзину с мясным бульоном и бузиновым вином для миссис Луфтон, которая восстанавливается от послеродовой горячки. Я спросила Кэтлин, могу ли я сопровождать её, но она настояла на прогулке в одиночестве. Сказала, что ей нужно побыть одной. – Пальцы Хелен сплелись в бледный узел. – Она уже должна была вернуться, но погода портится так быстро. Я боюсь, что она может попасть в грозу.

Ничто на свете так бы не порадовало Девона, как вид промокшей под дождём и вымазанной в грязи Кэтлин. Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не потереть руки в злодейском ликовании.

– Нет нужды посылать лакея, – сказал он беззаботно. – Я уверен, что леди Трени хватит здравого смысла переждать непогоду на ферме.

– Но земля превратится в сплошное месиво из грязи.

Всё лучше и лучше. Кэтлин, пробирающаяся через болото. Девон прилагал неимоверные усилия, чтобы сохранить серьёзное выражение на лице, в то время как всё внутри ликовало и зажигало римские свечи. Он подошёл к окну. Пока что дождя не было, но тёмные тучи растекались по небу, как чернила на мокром пергаменте.

– Ещё немного подождём. Возможно, совсем скоро она сама вернётся.

Удары молнии пронзили небеса, как трио сверкающих зубчатых полосок, под серию звуков, которые напоминали по звучанию дребезжащее стекло.

Хелен подошла ближе.

– Милорд, я в курсе, что вы и моя невестка ранее обменялись словами...

– Выражение "обменялись словами" подразумевает, что мы вели цивилизованную дискуссию, – сказал он. – Но если бы она продлилась хоть чуть дольше, мы бы разорвали друг друга на куски.

Девушка нахмурила свои тонкие брови.

– Вы оба оказались в сложных жизненных обстоятельствах. Иногда это заставляет людей говорить вещи, которые они совсем не имеют в виду. Однако если вы и Кэтлин сумеете отодвинуть в сторону ваши разногласия...

– Леди Хелен...

– Называйте меня кузиной.

– Кузина, в будущем вы избавите себя от многих разочарований, если научитесь видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими вам бы хотелось, чтобы они были.

Хелен слабо улыбнулась.

– Я и так вижу.

– Если бы это было правдой, вы бы понимали, что я и леди Трени абсолютно правы в нашей оценке друг друга. Я – негодяй, а она – бездушная стерва, которая вполне способна сама о себе позаботиться.

Глаза Хелен, серо-голубые, как лунный камень, расширились от беспокойства.

– Милорд, я успела очень хорошо узнать Кэтлин, когда мы делили наше общее горе от утраты...

– Сомневаюсь, что она очень горевала, – бесцеремонно перебил её Девон. – Она сама призналась, что не пролила ни единой слезинки по вашему брату.

Хелен моргнула.

– Она вам так сказала? А не объяснила почему?

Девон покачал головой.

Выглядя смущённой, Хелен сказала:

– Это не моя история, чтобы её рассказывать.

Пытаясь скрыть вспышку любопытства, Девон небрежно пожал плечами.

– Тогда, пусть вас это не беспокоит. Моё мнение о ней не изменится.

Как он и хотел, его показное равнодушие, подтолкнуло Хелен заговорить.

– Если это поможет вам немного лучше понять Кэтлин, – произнесла она неуверенно, – возможно, мне стоить пояснить вам кое-что. Вы поклянётесь своей честью сохранить наш разговор в секрете?

– Конечно, – подтвердил Девон с готовностью. Не имея чести, он всегда, не колеблясь, ссылался на неё, что-то обещая.

Хелен подошла к одному из окон. Разломы молний покрыли трещинами небо, освещая её хрупкую фигуру бело-голубыми вспышками.

– Когда я заметила, что Кэтлин не плачет после несчастного случая с Тео, то подумала, что она предпочитает скрывать свои чувства. Все люди горюют по-разному. Но в один вечер, когда мы с ней сидели в гостиной за рукоделием, я увидела, как она уколола палец, и... никак на это не отреагировала. Будто бы вообще не почувствовала укола. Она сидела и смотрела, как собирается капелька крови, пока я не выдержала. Я обмотала её палец платком, и попросила объяснить, в чём дело. Она была смущена и растеряна... сказала, что никогда не плачет, но она думала, что будет способна пролить хоть несколько слезинок по Тео.

Хелен остановилась, казалось, поглощённая откалыванием от стены чешуек отставшей краски.

– Продолжайте, – пробормотал Девон.

Хелен аккуратно положила сколок на подоконник и взялась за другой, как будто снимала струпы с полузажившей раны.

– Я спросила Кэтлин, может ли она вспомнить хоть один случай, когда она плакала. Она ответила утвердительно: ещё маленькой девочкой, в тот день, когда покинула Ирландию. Её родители сказали ей, что они все отправляются в путешествие в Англию на трёхмачтовом пароходе. Они пришли к пирсу и сделали вид, что садятся на борт корабля. Но как только Кэтлин со своей няней ступили на трап, она поняла, что её родители не следуют за ней. Мать сказала ей, что Кэтлин останется с одними очень хорошими людьми в Англии, а они в один прекрасный день, когда им не нужно будет так часто путешествовать за границу, за ней пришлют. Кэтлин совершенно обезумела, но её родители развернулись и ушли, пока няня тащила её на борт. – Хелен вскользь на него взглянула. – Ей было только пять.

Девон тихо выругался. Он положил ладони на поверхность стола, глядя в никуда, пока она продолжала.

– На протяжении нескольких часов после того, как Кэтлин внесли в каюту, она кричала и захлёбывалась слезами, пока няня не рассердилась и не сказала: "Если ты настроена продолжать в том же духе, я уйду, и ты останешься одна в целом мире, и никто не будет за тобой ухаживать. Твои родители отослали тебя, потому что ты – обуза".  – Хелен сделала паузу. – Кэтлин сразу же затихла. Она очень серьёзно восприняла угрозу няни и решила, что больше никогда не должна плакать, это стало для неё платой за выживание.

– Её родители когда-либо за ней посылали?

Хелен покачала головой.

– Это был последний раз, когда Кэтлин видела свою мать. Через несколько лет леди Карбери стала жертвой малярии, которую подхватила во время обратного путешествия из Египта. Когда Кэтлин сообщили о смерти матери, она почувствовала острую боль, но не могла найти утешение в слезах. Также было после смерти Тео.

Звук тяжёлых падающих капель дождя напоминал звон монет.

– Видите, Кэтлин вовсе не бездушная, – тихо сказала Хелен. – Она очень глубоко переживает горе. Просто не умеет это показывать.

Девон не был уверен, стоит ли благодарить Хелен за откровение или, наоборот, проклинать. Он не хотел сочувствовать Кэтлин. Но отказ от неё родителей в таком нежном возрасте мог подействовать разрушительно. Он понял её желание избежать болезненных воспоминаний и эмоций... настоятельную потребность оставить некоторые двери закрытыми.

– Были ли лорд и леди Бервик добры к ней? – спросил он хрипло.

– Думаю, да. Она отзывается о них с теплотой, – Хелен сделала паузу. – В этой семье были очень строгие порядки. Много правил и жёстких рамок. Возможно, чрезмерную значимость придавали сдержанности, – она задумчиво улыбнулась. – Единственное исключение – это кони. Они все немного помешаны на лошадях. За ужином, вечером накануне свадьбы Кэтлин, они вели оживлённую беседу о родословных и тренировках лошадей и восторгались благоуханием конюшен, будто говорили о самом ароматном парфюме. И это продолжалось почти целый час. Мне кажется, Тео был слегка раздражён. Он чувствовал себя, будто выброшенным из беседы, так как не разделял их страсти к предмету разговора.

Сдерживая себя, чтобы не высказать наблюдение, что Тео ничего не интересовало, кроме собственной персоны, Девон посмотрел на улицу.

Шторм сгустился вокруг холма, где располагалось нисходящее пастбище, вода неслась вниз, образуя быстрые грязевые потоки. Сейчас мысль о том, что Кэтлин одна будет захвачена этой бурей, уже не казалась такой привлекательной.

Это было недопустимо.

Сыпля проклятиями себе под нос, Девон поднялся из-за стола.

– Прошу простить меня, леди Хелен...

– Вы отправите лакея на поиски Кэтлин? – с надеждой спросила Хелен.

– Нет. Я сам её найду.

Было видно, что Хелен испытала облегчение.

– Спасибо, милорд. Вы так добры!

– Доброта тут ни при чём, – Девон направился к двери. – Я делаю это лишь для того, чтобы иметь возможность увидеть леди Трени по колено в грязи.

Кэтлин быстро шла по тропинке, которая извивалась между разросшимися кустарниками и лесным массивом многолетних дубов. Лес шумел из-за приближающегося шторма, птицы и животные прятались, листва клонилась к земле. Раскат грома распространился с содрогающей землю силой.

Плотнее завернувшись в шаль, Кэтлин подумала вернуться на ферму Луфтонов. Она не сомневалась, что семья фермера предоставит ей убежище. Но она уже успела пройти половину пути от фермы арендаторов до поместья.

Казалось, что небо вот-вот расколется, и дождь ударит по земле, заливая тропинки, пока те не превратятся в месиво и грязевые потоки. Обнаружив просвет в кустарниках, Кэтлин сошла с тропинки и направилась через наклонную область старого пастбища. За пределами холмистой местности известняковая почва соединялась с глиной, образуя насыщенную и вязкую смесь, что значительно затруднит её движение.

Она должна была раньше обратить внимание на признаки надвигающегося ненастья; было бы разумнее отложить свой визит к миссис Луфтон до завтра. Но стычка с Девоном выбила её из колеи, и её мысли путались. Теперь после разговора с миссис Луфтон красная пелена ярости поблекла достаточно, чтобы она увидела ситуацию более чётко.

Пока Кэтлин сидела у постели миссис Луфтон, она спрашивала о здоровье её и новорожденной дочери, и, в конечном счёте, разговор повернулся к ферме. Отвечая на вопросы Кэтлин, миссис Луфтон призналась, что прошло довольно много времени, настолько много, что никто даже не мог вспомнить сколько, когда Рэвенелы проделывали хоть какие-то усовершенствования на принадлежащих им земельных владениях. Более того, условия их арендных договоров отбивали у арендаторов всякое желание самим проводить хоть какие-то изменения. Миссис Луфтон слышала, что некоторые арендаторы из других поместий осваивают более продвинутые методы фермерства, но на землях Приората Эверсби всё стоит на том же месте, что и сто лет назад.

То, что сказала ей женщина, полностью подтверждало то, что ей раньше говорил Девон.

Почему же Тео ничего ей не рассказал о финансовых проблемах поместья? Он сказал Кэтлин, что дом был запущенным, потому что никто не хотел менять обстановку, которую подбирала его покойная мать. Он обещал, что Кэтлин будет отвечать за заказ шёлковых тканей и французских обоев для стен, новых бархатных штор, свежей лепнины и полотен, новых ковров и мебели. Они сделают роскошными конюшни и установят самое новое снаряжение для лошадей.

Тео наплёл ей сказочную историю, и всё было так аргументировано, что она ему поверила. Но ничто из этого не было правдой. Он же понимал, что однажды она узнает о том, что они не могут позволить себе ничего из того, что он обещал. Какой реакции он в таком случае от неё ожидал?

Она уже никогда не узнает ответа. Тео ушёл, а их брак закончился даже не успев начаться. Единственным решением было забыть прошлое и направить свою жизнь на новый курс.

Но сперва, она должна столкнуться с горькой правдой – она была несправедлива к Девону. Конечно, он вёл себя как высокомерный грубиян, но у него есть все права принимать решения относительно судьбы Приората Эверсби. Теперь оно принадлежит ему. Она говорила необдуманно и вела себя как мегера, и за это должна попросить прощения, даже зная, что он бросит обратно ей в лицо каждое сказанное ею слово.

Кэтлин хмуро пробиралась через топкий торф. Вода просачивалась сквозь швы её ботинок, впитываясь в чулки. Вскоре её вуаль, которую она отбросила назад, чтобы лучше видеть, промокла и отяжелела. Сначала нужно было сменить домашнюю шляпку, на специальную для прогулок, а не нестись сломя голову. Она вела себя ничуть не лучше близнецов; отличный же пример она подала, выбежав из дома, как сумасшедшая.

Она подскочила, когда молния расколола разбушевавшееся небо. У неё заколотило в груди, и, подобрав юбки, Кэтлин быстрее перебежала через поле. Земля размякла, из-за чего ноги увязали глубже с каждым шагом. Дождь падал на землю с яростным свистом, сгибая стебли голубых скабиоз и васильков, пока яркие цветки не полегли головками в траву. Глинистая земля за пределами поля превратится в сплошное болото, когда она до неё добежит.

Ударила ещё одна молния, звук был таким оглушительным, что Кэтлин вздрогнула и прикрыла уши руками. Поняв, что уронила шаль, она повернулась в её поисках, поставив ладонь над глазами. Скомканная груда шерсти лежала на земле, на расстоянии нескольких ярдов от неё.

– Да ну её! – воскликнула она, поворачиваясь обратно.

Она остановилась, издав пронзительный крик, когда большая тёмная фигура бросилась на неё, слишком быстро, чтобы уклониться. Она инстинктивно развернулась и прикрыла голову руками. Оглушённая звуками грома вперемешку со стуком пульса в ушах она ждала, дрожа от мысли о том, что с ней будет. Поняв, что сиюминутное нападения не последовало, Кэтлин выпрямилась и вытерла мокрое лицо рукавом.

Огромная тень вырисовалась перед ней... мужчина верхом на крепкой чёрной ломовой лошади. Это был Девон, поняла она в замешательстве. Она не могла сказать ни слова, даже если бы от этого зависела её жизнь. Он не был одет для верховой езды, на нём даже не было перчаток. Ещё больше в замешательство приводило то, что на нём была фетровая шляпа конюха с низкой тульёй, как будто он одолжил её, поспешно отправляясь в дорогу.

– Леди Хелен попросила меня привести вас, – выкрикнул Девон, сохраняя непроницаемое выражение лица. – Вы можете сесть на лошадь позади меня или мы останемся здесь и будем орать друг на друга под вспышки молний, пока нас, наконец, не зажарит. Лично я предпочитаю второй вариант, это лучше, чем читать оставшиеся бухгалтерские книги.

Кэтлин уставилась на него в замешательстве.

Из практических соображений, конечно же, можно было поехать назад в поместье на одном коне с Девоном. Ломовая лошадь^[4] была большой и с кротким нравом, что вполне позволяло осуществить такую задачу. Но когда девушка попробовала представить, как его тело будет касаться её... его руки вокруг...

Нет. Она не сможет находиться так близко ни к одному мужчине. От этой мысли у неё пошли мурашки по телу.

– Я... я не могу ехать с вами. – Хоть она и старалась говорить убедительно, её голос звучал нерешительно и жалобно. Дождь бежал по её лицу, струйки затекали в рот.

Губы Девона разомкнулись, будто он собирался выдать едкий ответ. Но когда его взгляд прошёлся по её насквозь промокшей фигурке, выражение его лица смягчилось.

– Тогда берите коня, а я пойду пешком.

Ошарашенная его предложением, Кэтлин была способна лишь таращиться на него.

– Нет, – наконец смогла ответить она. – Но... спасибо вам. Пожалуйста, вы должны вернуться в дом.

– Мы оба пойдём пешком, – сказал он нетерпеливо, – или оба поедем верхом. Но я вас не оставлю.

– Я прекрасно...

Она замолчала и вздрогнула от грохочущего раската грома.

– Позвольте мне отвести вас домой, – тон Девона был прагматичным, будто он стоял в гостиной, а не посреди бушующего летнего шторма. Если бы он сказал это в повелительной манере, тогда Кэтлин, возможно, и отказала бы ему. Но он каким-то образом догадался, что более мягкий подход был лучшим способом ослабить её решение.

Конь качнул головой и забил копытом.

Ей придётся ехать с ним, с отчаяньем поняла девушка. У неё нет выбора. Обхватив себя руками, она с волнением произнесла:

– Сначала мне нужно кое-что вам сказать.

Девон приподнял брови, лицо выражало холодность.

– Я... – она тяжело сглотнула, и спешно продолжила: – То, что я сказала тогда в кабинете, было нехорошо, и это была неправда, и я п-прошу прощения за это. Я была неправа. Я очень чётко дам понять это мистеру Тотхиллу и мистеру Фоггу. И вашему брату.

Выражение его лица изменилось, один уголок его рта изогнулся в подобии улыбки, что заставило её сердце забиться чаще.

– Нет никакой нужды им что-то говорить. Эти трое наградят меня словечками похлеще ваших до того, как все необходимое будет сказано и сделано.

– Как бы то ни было, было несправедливо с моей стороны...

– Забыто. Идёмте, дождь усиливается.

– Я должна забрать свою шаль.

Девон проследил за её взглядом и увидел тёмную кучу вдалеке.

– Это она? Боже милостивый, оставьте её там, где она лежит.

– Я не могу...

– Она всё равно уже испорчена. Я куплю вам другую.

– Я не могу принять от вас такой личный подарок. Кроме того... вы не можете позволить себе лишних растрат, теперь, когда у вас есть Приорат Эверсби.

Она увидела, как блеснула его ухмылка.

– Я возмещу, – сказал он. – Я слышал, что люди с таким уровнем долгов как у меня, никогда не заморачиваются экономией. – Подвинувшись к задней луке седла, он протянул руку вниз. Он был большим, и на фоне бушующего неба твёрдые линии его лица отбрасывали тени.

Кэтлин посмотрела на него с сомнением; но хватит ли у него силы поднять её в седло, даже не спешившись?

– Вы меня не уроните? – спросила она с беспокойством.

В голосе Девона прозвучала обида:

– Не думал, что похож на хлюпика, мадам.

– Мои юбки отяжелели от влаги...

– Дайте мне руку.

Она подошла к нему, и он крепко обхватил её руку. Нервная дрожь прошла по её телу.

Она не притрагивалась ни к одному мужчине после смерти Тео три месяца назад. Лорд Бервик присутствовал на панихиде, и по её окончании раскрыл Кэтлин свои неуклюжие объятия, но она взамен протянула ему затянутую в перчатку руку.

– Я не могу, – прошептала она, и лорд Бервик понимающе кивнул. Хоть он и был хорошим человеком, но редко демонстрировал свою привязанность. Леди Бервик была такой же, доброжелательной, но сдержанной женщиной, которая пыталась научить своих дочерей и Кэтлин тому, как важна сдержанность.

– Контролируйте свои эмоции, – постоянно советовала она, – или они начнут управлять вами.

Ледяной ручеёк дождя побежал по рукаву Кэтлин, резко контрастируя с жаром от хватки Девона, и она вздрогнула.

Конь терпеливо ждал под хлещущим ветром и дождём.

– Я хочу, чтобы вы подпрыгнули, – услышала она голос Девона, – и я подержу вас, пока вы не попадёте в стремя левой ногой. Не пытайтесь перебросить ногу. Просто устройтесь так, будто едете в дамском седле.

– Когда я должна подпрыгивать?

– Сейчас вполне подходящий момент, – сказал он сухо.

Собравшись с силами, Кэтлин оттолкнулась ногами от земли так сильно, как только могла. Девон поймал её и приподнял с поразительной лёгкостью. Ей даже не пришлось искать стремя; она аккуратно приземлилась на седло уже с согнутой правой ногой. Ахнув, она принялась восстанавливать равновесие, но Девон поспешил на помощь, его левая рука придержала её не давая упасть.

– Я держу вас. Устраивайтесь... поудобнее.

Она застыла, чувствуя себя заключённой в крепкие объятия, чувствуя движение его мышц, его дыхание возле своего уха.

– Это научит вас, как носить корзины нездоровым соседям, – сказал он. – Надеюсь, вы понимаете, что все эгоистичные люди сейчас сидят дома в безопасности и тепле.

– Почему вы поехали за мной? – решилась спросить она, пытаясь успокоиться.

– Леди Хелен беспокоилась. – Убедившись, что она устойчиво сидит, Девон потянулся левой рукой к её вуали и бросил на землю. – Простите, – сказал он, пока она не успела запротестовать. – Эта штука воняет, как пол в таверне Ист-Энда. Перекиньте свою ногу на другую сторону седла.

– Не могу, она запуталась в юбках. – Тело коня двигалось под ними. Неспособная найти опору на гладком, пологом седле Кэтлин нечаянно неуклюже схватила Девона за бедро. На ощупь оно оказалось твёрдым как камень. Вскрикнув, она отдёрнула руку. Не важно, как глубоко она вдыхала, ей всё равно не хватало воздуха.

Временно перебросив поводья в левую руку, Девон снял с себя фетровую шляпу и одел её на Кэтлин. Он начал разворачивать сбитые в кучу слои юбок пока её колено не было освобождено настолько, что девушка смогла перекинуть ногу через загривок коня.

В детстве она каталась вдвоём на одном пони с дочерьми Бервиков. Но то ни шло ни в какое сравнение с этой поездкой. Ощущение мощно сложенного мужчины за её спиной, его ног, прижимающихся к её ногам. Кроме лошадиной гривы, ей не было за что держаться; не было поводьев, за которые можно было ухватиться, не было стремени для её ног.

Девон послал коня в лёгкий галоп. Поступь у арабских скакунов и породистых лошадей отличалась безукоризненной плавностью и гладкостью. Но у ломового коня, чья грудная клетка была широкой, а ноги расположены дальше от центра равновесия, трёхтактный ритм был короче и резче. Кэтлин сразу же подметила, что Девон был опытным наездником, который умело правил конём и общался с ним с помощью специальных сигналов. Она пыталась приноровиться под ритм галопа, но это не было то же самое, что править самой. И, в конце концов, смирилась с тем, что ей придётся подпрыгивать в седле, как новичку.

Руки Девона ещё крепче обвились вокруг её тела.

– Спокойно. Я не позволю вам упасть.

– Но мне не за что...

– Просто расслабьтесь.

Чувствуя, как умело он поддерживает её равновесие, она попробовала расслабить свои напряжённые мышцы. Её спина покоилась на его груди, и вдруг, как по взмаху волшебной палочки, она уловила баланс с движениями коня. Когда она растворилась в движении, то испытала странное удовлетворение от ощущения того, как их тела движутся в идеальном тандеме.

Поддерживая, Девон обвил её талию рукой. Даже через ворох юбок она могла чувствовать ритмичную игру крепких мышц его бёдер. Невыносимая сладкая боль начала зарождаться в её теле, усиливаясь, пока не появилось ощущение, что что-то может разорваться внутри.

Когда они начали подниматься по склону холма, Девон перевёл коня на шаг и наклонился, чтобы перенести вес на передние ноги лошади. Кэтлин тоже вынужденная наклониться, схватилась за грубую чёрную гриву. Она услышала голос Девона, заглушённыйраскатом грома. Стараясь лучше его расслышать, она немного повернула голову и почувствовала щекой волнующее прикосновение его гладко выбритой кожи, когда он задел её подбородком. От этого в горле защекотало, как если бы она только что откусила медовых сот.

– Почти приехали, – повторил Девон, его дыхание обжигало её влажную кожу.

Они взошли по склону и направились в сторону конюшни, двухэтажного здания построенного из кирпича сливового цвета, с арочными проёмами, окружёнными модной каменной каймой. С одной стороны размещалась дюжина верховых лошадей, а с другой – десяток упряжных лошадей и мул. В конюшне также располагалась седельная комната, упряжная, амуничник^[5], кормоуборочный чердак, каретный сарай и комната конюха.

По сравнению с господским домом Приората Эверсби, конюшня была в превосходном состоянии. Не было никаких сомнений, что так было благодаря влиянию старшего конюха мистера Блума, крепкого джентльмена из Йоркшира с белыми бакенбардами и сияющими голубыми глазами. Недостаток в росте мистер Блум компенсировал мышечной массой, его руки были настолько мускулистыми и крепкими, что он мог расколоть грецкий орех одним пальцем. Ни одна конюшня никогда не управлялась, придерживаясь таких строгих стандартов. Полы всегда были безупречно чистыми, каждый металлический крепёж и кусочек кожи тщательно отполирован. Кони под опекой мистера Блума жили лучше, чем большинство людей. Кэтлин познакомилась со старшим конюхом примерно за две недели до несчастного случая с Тео, и он сразу же ей понравился. Мистер Блум знал о конном заводе Карбери Парк, и об исключительной породе арабских скакунов, которую разводил отец Кэтлин, и он был рад принять Асада в конюшню Рэвенелов.

После случая с Тео мистер Блум поддержал Кэтлин в её решении не ставить случившееся в вину Асаду, несмотря на требования друзей Тео и других лордов. Блум понимал, что лишь безрассудство Тео привело к трагедии.

– Наездник никогда не должен садиться на коня в гневе, – сказал мистер Блум Кэтлин с глазу на глаз, проливая слёзы после смерти Тео. – Особенно в случае с арабскими скакунами. Я предупреждал лорда Трени: "Если вы вступите в сражение с Асадом, он может сдичиться". Я видел, что на его светлость накатил один из его приступов. Я сказал ему, что есть дюжина других лошадей, которые больше подойдут ему для скачки в тот день. Он не слушал, но я всё равно виню себя.

После смерти Тео Кэтлин не могла заставить себя снова пойти в конюшню. Она ни в малейшей степени не обвиняла Асада в случившемся, но боялась того, что может почувствовать, когда его увидит. Она потерпела неудачу с Асадом, так же как и потерпела неудачу с Тео, и даже не знала когда и почему, она просто не смогла договориться ни с одним из них.

Осознав, что они проезжают через главную арку конюшни, Кэтлин ненадолго прикрыла глаза и почувствовала, как её желудок превратился в камень. Она крепко сжала губы и старалась не издать никакого звука. С каждым вдохом она ловила знакомый запах лошадей, их подстилки и корма – успокаивающий запах из её детства.

Девон остановил коня и спешился ещё до того, как пара конюхов успели подбежать к ним.

– Мальцы, уделите больше времени уходу за ногами, – послышался добродушный голос мистера Блума. – Такая погода приводит к гниению стрелки^[6], – он поднял глаза на Кэтлин и его манера изменилась. – Миледи. Такая радость снова вас видеть.

Их взгляды встретились. Кэтлин ожидала увидеть в его глазах тень укора после того, как она избегала визитов в конюшню и забросила Асада. Но в них было лишь дружелюбие и забота. Она неуверенно улыбнулась:

– Я тоже рада вас видеть, мистер Блум.

Когда Кэтлин слезала с лошади, то с удивлением поняла, что Девон ей помогает. Он положил руку ей на талию, чтобы ей легче было спускаться. Она развернулась к нему лицом, и он осторожно снял шляпу с её головы.

Протягивая промокший кусок фетра главному конюху, Девон сказал:

– Спасибо, что позволили позаимствовать вашу шляпу, мистер Блум.

– Рад, что вы смогли найти леди Трени в такой дождь и грозу. – Заметив, что взгляд Кэтлин метнулся в сторону стойл, мистер Блум сказал: – Асад в хорошем состоянии, миледи. В эти последние недели он был самым послушным мальцом в конюшне.

Сердце Кэтлин хаотично застучало. Казалось, что пол конюшни пришёл в движение под её ногами. Она отрывисто закивала.

– Я... я думаю, что могу на минуту заглянуть к нему.

К своему изумлению, она почувствовала, как пальцы Девона скользнули к её подбородку, осторожно заставляя посмотреть на него. Его лицо было мокрым, ресницы слиплись и торчали шипами, промокшие локоны волос блестели, как ленты.

– Может, позже, – сказал он мистеру Блуму, его пристальный взгляд не отрывался от Кэтлин. – Мы же не хотим, чтобы леди Трени простыла.

– Конечно не хотим, – запальчиво ответил старший конюх.

Кэтлин тяжело сглотнула и оторвала свой взгляд от Девона. Глубоко внутри она дрожала, глупая паника всё возрастала.

– Я хочу его увидеть, – прошептала она.

Девон безмолвно последовал за ней к ряду стойл. Она слышала, как мистер Блум раздавал указания конюхам по уходу за ломовым.

– Не занимайтесь ерундой, парни! Этого коня нужно хорошо обтереть, чтобы он согрелся.

Асад ждал в одном из дальних стойл, внимательно наблюдая за приближением Кэтлин. Его голова вытянулась, уши навострились, признавая хозяйку. Он был сбитым мерином с мощными задними конечностями и изящными очертаниями, что придавало ему одновременно скорость и выносливость. Его окрас имел такой светлый каштановый оттенок, что казался золотистым, а грива и хвост были соломенного цвета.

– Это мой мальчик, – нежно воскликнула Кэтлин, протягивая к нему свою открытую ладонь. Асад ткнулся носом в её руку и заржал, приветствуя. Опустив свою точёную голову, он двинулся к передней части стойла. Она поглаживала его нос и лоб, а он реагировал на это полнейшим восторгом, тихо посапывая и придвигаясь поближе.

– Я не должна была так долго ждать, чтобы повидаться с тобой, – сказала она, борясь с угрызениями совести. Она неуклюже наклонилась, чтобы поцеловать участок между глазами коня. Девушка почувствовала, что он слегка пощипывает её платье на плече, пытаясь за ней поухаживать. Её губы расплылись в улыбке. Отстранив его голову, она начала чесать шелковистую шею таким образом, который, как она знала, ему очень нравился. – Я не должна была оставлять тебя, мой бедный мальчик, – её пальцы запутались в его светлой гриве.

Она почувствовала тяжесть его головы, опустившейся отдохнуть на её плече. Этот доверительный жест затянул подпругу на её горле не давая дышать.

– Ты ни в чём не виноват, – прошептала она. – Виновата я. Мне жаль, мне так жаль...

Её горло болезненно сжалось. Не важно, как сильно она сглатывала, сдавливание не проходило. Не давало дышать. Её руки соскользнули с шеи Асада, и она отвернулась. Дыхание вырывалось со свистом, её пошатывало, и она врезалась в твёрдую, как стена, грудь Девона.

Он схватил её за локти, поддерживая.

– Что такое? – она с трудом различала его голос из-за неистового стука собственного сердца.

Она потрясла головой, отбиваясь от своих чувств, изо всех сил пытаясь им не поддаваться.

– Скажи мне, – Девон аккуратно, но настойчиво встряхнул её.

Но она не могла произнести ни слова. Давление на её горло ослабло с пугающей внезапностью, и её глаза налились жидким огнём. Она оттолкнула Девона в слепом отчаянии. Господи, нет, пожалуйста... Она теряла над собой контроль при самых унизительных обстоятельствах, какие только можно представить, в присутствии человека, которого она больше всего не желала видеть в роли свидетеля.

Руки Девона сомкнулись вокруг её плеч. Не обращая внимания на её попытки вывернуться, он повёл Кэтлин вдоль стойл.

– Милор'? – спросил мистер Блум с мягким беспокойством в голосе. – Что нужно барышне?

– Уединение, – отрывисто сказал Девон. – Куда я могу её отвести?

– В седельную комнату, – сказал главный конюх, указав пальцем на открытую дверь сразу же за рядом стойл.

Девон наполовину толкнул, наполовину внёс Кэтлин в комнату без окон, стены которой были обшиты досками. Она боролась с ним, брыкаясь, как утопающая. Он терпеливо раз за разом повторял её имя, его руки скрепились, сдерживая её. Чем больше она сражалась с ним, тем крепче он её держал, пока она не упала обессиленная и обездвиженная к нему на грудь. Пытаясь сдержать вырывающиеся из её горла звуки, она сделала их только хуже.

– Вы в безопасности, – услышала она его голос. – Тихо... вы в безопасности. Я вас не отпущу.

Она смутно осознавала, что больше не пытается убежать, а, наоборот, старается прижаться ближе и спрятаться у него на груди. Её руки сомкнулись вокруг его шеи, лицом она уткнулась в его горло, всхлипывая слишком сильно, чтобы нормально думать или дышать. Её эмоции слились в единый поток, и их невозможно было разделить на части. Чувствовать так много всего одновременно напоминало своего рода безумие.

Корсет был слишком тугим, будто её умышлено зажало в тиски какое-то живое существо. Кэтлин почувствовала слабость, колени начали подгибаться. Она начала медленно оседать, но была подхвачена сильными руками. Не было никакой возможности восстановить баланс или контролировать ситуацию. Она могла только сдаться, растворяясь в поглощающих её тенях.

Глава 4

По прошествии неопределённого количества времени, сознание стало медленно возвращаться к ней. Кэтлин пошевелилась, отмечая рядом с собой приглушённые звуки разговоров, удаляющиеся шаги и неослабевающий стук дождя по крыше. Она раздражённо отвернулась от этих звуков, желая снова погрузиться в приятную дремоту. Что-то мягкое и тёплое коснулось её щеки, нежно поглаживая, и эти ощущения заставили её разум окончательно проснуться.

Её руки и ноги были тяжёлыми и расслабленными, голова удобно устроена. Тело прижато к твёрдой поверхности, которая поднималась и опускалась в размеренном ритме. С каждым вдохом она всё больше ощущала запах лошадей, кожи и ещё чего-то свежего, как ветивер^[7]. У неё было спутанное ощущение, что сейчас утро... но казалось, что это не совсем так...

Вспомнив шторм, она напряглась.

Неясное бормотание пощекотало её ухо:

– Вы в безопасности. Обопритесь на меня.

Её глаза широко открылись.

– Что... – запнулась она, моргая. – Где... ох.

Она обнаружила, что смотрит в пару тёмно-синих глаз. Внезапный приступ острой боли, не сказать что совсем неприятной, пронзил её где-то под рёбрами, когда она поняла, что Девон держит её. Они были на полу седельной комнаты, на куче сложенных одеял и ковриков для лошадей. Это было самое тёплое и сухое место во всей конюшне, для удобства расположенное рядом со стойлами. Сквозь люк в крыше падал свет на ряды стеллажей для сёдел, прикреплённых к стенам из белой сосны. Капли дождя стекали по стеклу, отбрасывая вниз пятнистые тени.

Решив, что она не готова столкнуться с ужасными последствиями своего поведения, Кэтлин снова закрыла глаза. Её веки начали чесаться и опухать, и она потянулась, чтобы потереть их.

Девон поймал одно из её запястий, отводя его в сторону.

– Не надо. Вы только сделаете хуже. – Он вложил ей в руку мягкую ткань, один их тех обрезков материи, которыми протирали сбрую. – Она чистая. Главный конюший принёс её пару минут назад.

– Он?.. Я надеюсь не... в этом виде? – спросила она тонким надрывным голосом.

Казалось, Девона это позабавило.

– Вы имеете в виду, в моих объятиях? Боюсь, всё было именно так.

Страдальческий стон задрожал на её губах.

– Что он, должно быть, подумал...

– Он ничего не подумал. По сути, он сказал, что было бы лучше, если бы вы "поревели", как он выразился.

Чувствуя себя опозоренной, Кэтлин вытерла глаза и высморкала нос.

Рука Девона скользнула в её растрёпанные волосы, кончики его пальцев стали нежно массировать кожу её головы, как будто она была котёнком. Было безумно неправильно с его стороны так к ней прикасаться, но это было настолько приятно, что Кэтлин не смогла заставить себя сопротивляться.

– Расскажите мне, что произошло, – спросил он мягко.

Всё внутри неё опустело. Её тело стало поникшим, как пустой мешок из-под муки.

Даже попытка покачать головой была просто выматывающей.

Его рука продолжала успокаивающе играть с её волосами.

– Расскажите мне.

Она была крайне измученной, чтобы отказать ему.

– Это была моя вина, – услышала она сама себя. Горячая слеза выкатилась из уголка её глаза и исчезла в волосах. – Именно я  та причина, из-за которой Тео погиб.

Девон молчал, терпеливо ожидая, когда она продолжит.

Следующие слова были произнесены в стыдливом порыве:

– Я довела его до этого. Мы с ним ругались. Если бы я вела себя так, как положено, если бы была добра, а не язвительна, Тео всё ещё был бы жив. В то утро я собиралась покататься на Асаде, но Тео захотел, чтобы я осталась и продолжила с ним ругаться. Я отказалась, с ним бесполезно спорить, когда он в таком состоянии. Тогда он решил прокатиться со мной, но я сказала ему... – Она оборвалась на полуслове, горестно всхлипнув, и решительно продолжила: – Я сказала, что он не сможет держать темп, наравне со мной. Он пил всю предыдущую ночь, и ещё не протрезвел.

Большой палец Девона прошёлся по её виску через мокрую солёную дорожку.

– Значит он решил доказать, что вы были неправы, – сказал он спустя какое-то время. Кэтлин кивнула, её подбородок дрожал. – Он рванулся к конюшням, наполовину пьяный, наполовину взбешённый, – продолжил Девон, – и настоял на том, чтобы оседлать именно ту лошадь, которую не смог бы контролировать даже в трезвом состоянии.

Тонкие мышцы её лица свело в спазме.

– Потому что я не справилась с ним, как это сделала бы хорошая жена...

– Подождите, – сказал Девон, когда она издала икающий всхлип. – Не начинайте с самого начала. Успокойтесь. Глубоко вдохните. – Его рука выскользнула из её волос. Он усадил её повыше на своих коленях, пока их взгляды не оказались практически на одном уровне. Взяв чистый кусок ткани, он протёр её щеки и глаза, будто маленькому ребёнку. – Давайте рассуждать здраво, – сказал он. – Во-первых, по поводу того, чтобы справиться с Тео. Муж не лошадь, чтобы его дрессировали. Мой кузен был взрослым мужчиной, который сам распоряжался своей судьбой. Он решил пойти на глупый риск и заплатил за это.

– Да, но он же пил...

– Тоже его выбор.

Кэтлин была поражена его прямолинейными словами и прозаичностью. Она ожидала, что он начнёт винить её, возможно даже сильнее, чем она сама себя, если такое конечно возможно. Никто не мог отрицать её вины. Это было слишком очевидно.

– Это была моя вина, – настаивала она. – Тео не контролировал себя, когда был зол. Он не мог мыслить связно. Мне следовало найти способ успокоить его, а вместо этого я подтолкнула его к черте.

– Это была не ваша обязанность – спасать Тео от самого себя. Если он принял решение вести себя как вспыльчивый дурак, никто не смог бы его остановить.

– Но, поймите же, это не было его решением. Тео не мог справиться со своим нравом, когда я довела его до крайности.

Рот Девона изогнулся, как будто она сказала что-то нелепое.

– Конечно же мог.

– Откуда вы это знаете?

– Потому что я – Рэвенел. У меня есть тот же самый чёртов нрав. И когда бы я не поддался ему, я вполне осознаю, что я делаю.

Она покачала головой, неспособная успокоиться.

– Вы не слышали, как я с ним разговаривала. Я была очень саркастична и зла... О, вам следовало бы видеть его лицо...

– Естественно, я уверен, что вы были просто идеальным маленьким шершнем. Однако, несколько колких слов недостаточная причина для Тео, чтобы броситься в суицидальную вспышку гнева.

Пока Кэтлин обдумывала его слова, она поняла, что её пальцы проскользнули в густые, коротко подстриженные локоны на его затылке. Её руки обвились вокруг его шеи. Когда это произошло? Яростно краснея, она отдёрнула свои руки от него.

– Вы не сочувствуете Тео, потому что он вам не нравился, - сказала она нескладно, – но...

– Я ещё не решил, нравитесь ли мне вы. Что не меняет моего мнения о данной ситуации.

Кэтлин уставилась на него широко открытыми глазами. Каким-то образом его холодная не сентиментальная оценка была более успокаивающей, чем полное сочувствие.

– Они прибежали за мной, когда это случилось, – смогла она сказать ему. – Тео лежал на земле. Его шея была сломана, и никто не хотел шевелить его, пока не прибудет доктор. Я склонилась к нему и позвала его по имени, и, услышав мой голос, он открыл глаза. Я могла видеть, как он умирает. Я положила свою руку ему на щёку и сказала, что люблю его. Тео ответил: "Ты мне не жена". Это были его последние слова. Он уже был без сознания, когда приехал доктор.

Ещё больше слёз хлынуло из её глаз. Она не осознавала, что скручивает полировальную ткань в кулаках, пока его ладонь не накрыла обе её руки, успокаивая эти беспокойные движения.

– Я бы не заострял внимание на его последних словах, – сказал Девон. – Никто не ожидал, что он будет разумным. Ради бога, его шея была сломана. – Его ладонь прошлась по костяшкам её руки в повторяющейся ласке. – Послушайте, моя маленькая садовая лейка, это было в природе моего кузена, делать что-то безрассудное в любой подходящий момент. И так было бы всегда. Безответственная жилка в семье Рэвенел сохранялась веками. Тео мог жениться на святой, и, несмотря на это, всё равно терял бы самообладание.

– Я, однозначно, не святая, – сказала она удручающе, опуская голову.

Веселье проскользнуло в его голосе:

– Я знал это уже после первой минуты знакомства с вами.

Сохраняя голову в том же положении, Кэтлин уставилась на его руки поверх её, элегантные, но по-мужски сильные, с лёгкой порослью волос.

– Я бы хотела сделать всё по-другому, - прошептала она.

– Никто не винит вас в том, что случилось.

– Я сама себя обвиняю.

– Как ни прикрывай знак, – процитировал он сардонически, – а рана в сердце останется навек!

Узнав слова из "Алой Буквы"^[8], Кэтлин печально взглянула на него.

– Вы сравниваете меня с Эстер Прин?

– Только ваши стремления к мученичеству. Хотя, даже Эстер повеселилась перед своим наказанием, в то время как вы, очевидно, не очень.

– Веселье? – отчаяние уступило место недоумению. – О чём вы говорите?

Его взгляд сосредоточился на её лице.

– Я полагаю, даже истинная леди может найти удовольствие в супружеских объятиях.

Она задохнулась от таких возмутительных слов.

– Я... Вы... Как вы смеете поднимать эту тему? – Он был таким нежным и успокаивающим, а теперь он опять вернулся к непереносимому грубияну, каким был до этого. – Как будто я бы стала обсуждать данный вопрос хоть с кем-нибудь, особенно с вами.

Как только она начала слезать с его колен, он, без особого труда, удержал её на месте.

– До того как вы убежите в оскорблённом возмущении, – сказал он, – вы, должно быть, захотите застегнуть лиф вашего платья.

– Моего... – посмотрев вниз на перед своего платья, Кэтлин, к своему ужасу увидела, что несколько верхних пуговиц платья и пара крючков её корсета были расстёгнуты. – О, как вы могли?

Вспышка веселья осветила его глаза.

– Вам было тяжело дышать. Я подумал, что воздух вам нужнее, чем скромность. – Понаблюдав за её неистовыми попытками застегнуть корсет, он вежливо спросил: – Могу я вам помочь?

– Нет. Хотя, я уверена, что вы достаточно опытны в "помощи" леди с их нижним бельём.

– Едва ли их можно назвать леди, – он тихо рассмеялся, когда она с нарастающей паникой стала застёгивать корсет.

Напряжение этого дня сделало её настолько обессиленной, что даже выполнение простого задания было весьма сложным. Она тяжело дышала и изворачивалась, чтобы соединить два края корсета вместе.

Понаблюдав за ней какое-то время, Девон сказал бесцеремонно:

– Позвольте мне. – Он убрал в стороны её руки и начал деловито застёгивать её корсет. Она вздохнула, когда почувствовала, как костяшки его пальцев коснулись верней части её груди. Закончив с крючками, он принялся за пуговицы на лифе платья. – Расслабьтесь. Я не собираюсь вас соблазнять. Я не настолько испорчен, как обо мне ходит молва. Кроме того, такие скромные пропорции, хотя и весьма очаровательные, не смогут вызвать во мне безумство страсти.

Кэтлин сердито посмотрела на него и замерла, тайно вздохнув с облегчением от того, что он дал ей причину снова его ненавидеть. Его пальцы проворно застёгивали пуговицы, пока каждая из них не была аккуратно закреплена в маленьких шёлковых петельках. Ресницы бросили полосатые тени на его щёки, когда он взглянул на перед её платья.

– Ну вот, – пробормотал он. Она вскочила с его колен с поспешностью ошпаренной кошки. – Осторожнее, – Девон вздрогнул от неосторожного движения её колена. – Мне все ещё необходимо воспроизвести наследника, что делает некоторые части моей анатомии более ценными для поместья, чем подлинные семейные драгоценности.

– Для меня они не представляют ценности, – сказала она, шатко поднимаясь на ноги.

– Тем не менее, я ими очень дорожу, – ухмыльнулся он, легко встав и потянувшись к ней, чтобы поддержать её.

Встревоженная плачевно помятым и грязным состоянием своих юбок, Кэтлин измученно посмотрела на солому и лошадиные волосы, которые прилипли к чёрному крепу её платья.

– Могу ли я провести вас в дом? – спросил Девон.

– Я предпочитаю идти порознь, – сказала она.

– Как пожелаете.

Выпрямив спину, она добавила:

– Мы никогда не будем об этом разговаривать.

– Хорошо.

– Также... мы все ещё не друзья.

Он удержал её взгляд.

– Значит, мы – враги?

– Это зависит, – Кэтлин нерешительно вздохнула, – от того, что вы сделаете с Асадом?

Что-то смягчилось в его лице.

– Он останется в поместье, пока его можно будет переучить. Это всё, что я могу обещать на данный момент.

Хотя это не был тот ответ, который она ожидала, но это было лучше, чем сразу же отослать Асада. Если коня можно переучить, он может, по крайне мере, оказаться у кого-нибудь, кто будет его ценить.

– Тогда... я полагаю... мы не враги.

Он стоял возле неё с закатанными рукавами рубашки, без галстука и воротника. Края его брюк были в грязи, и на них также была солома, но, каким-то образом, в этом беспорядке он был ещё более привлекательным, чем прежде. Кэтлин неуверенно приблизилась к нему, и он замер, когда она потянулась, чтобы убрать соломинку из его волос. Тёмные локоны были призывно взъерошены, справа торчал непокорный вихор, и она едва удержалась, чтобы его не пригладить.

– Сколько длится период траура? – он удивил её своим внезапным вопросом.

Кэтлин смущённо моргнула.

– Для вдовы? Существует четыре траурных периода.

– Четыре?

– Первый длится один год, второй шесть месяцев, третий три месяца, а затем полутраур на всю оставшуюся жизнь.

– А если вдова пожелает снова выйти замуж?

– Она может сделать это через год и один день, хотя осуждается так быстро выходить замуж, разве что у неё есть дети, или недостаточный доход.

– Осуждается, но не запрещено?

– Да. Почему вы спрашиваете?

Девон небрежно пожал плечами.

– Простое любопытство. От мужчин требуется всего шесть месяцев траура, возможно, потому что мы не сможем вынести ни дня больше.

– Сердце мужчины отличается от женского. – Его взгляд стал слегка лукавым. – Женщины любят сильнее, – объяснила она. – Видя выражение его лица, она спросила: – Вы считаете, что я не права?

– Я думаю, что вы мало знаете о мужчинах, – сказа он мягко.

– Я была замужем. Я знаю всё, что мне хотелось бы знать. – Она подошла к порогу и остановилась оглянуться на него. – Спасибо,– сказала она и ушла до того, как он смог что-либо ответить.

Девон подошёл к дверному проёму, где она только что стояла. Закрыв глаза, он прислонился к косяку и тяжело выдохнул.

Милостивый боже... он хотел её до неприличия.

Девон развернулся и привалился спиной к стене, борясь с пониманием того, что с ним происходило. Он испытал губительное чувство эйфории. Ощутил, что пережил своего рода преображение, после которого уже нет возврата к прошлому себе.

Он ненавидел, когда женщины плакали. При первом же признаке слёз, он сбегал, как заяц, которого преследуют гончие. Но как только он обнял Кэтлин, в одночасье, мир, прошлое, всё, в чём он был когда-либо уверен, перевернулось с ног на голову. Она потянулась к нему не в порыве страсти или страха, но в простой человеческой потребности духовной близости. Это наэлектризовало его. Никто до этого не искал душевного комфорта у него, и само действие предоставления этого утешения ощущалось намного интимнее, чем самая пылкая сексуальная встреча. Он почувствовал силу всей своей человеческой сущности, обёрнутой вокруг неё, в момент сладкого и простого родства.

В его голове был полный беспорядок. Его тело все ещё хранило ощущение лёгкого веса Кэтлин на его коленях. До того как она полностью вернулась в сознание, он целовал её шелковистые щёки, мокрые от солёных слёз и летнего дождя. Он хотел снова целовать её, везде, часами. Он хотел её обнажённой и измождённой в его объятиях. После всего его прошлого опыта физическое удовольствие потеряло всякие признаки новизны, но теперь он хотел Кэтлин таким образом, что это шокировало его.

«Какая отвратительная ситуация», – зло подумал он. Разрушенное поместье, истощённое состояние, и женщина, которую он не может получить. Кэтлин будет в трауре в течение года и одного дня, и даже после этого, она будет за пределами его досягаемости. Она никогда не опустится до того, чтобы стать чьей-либо любовницей, и после того, что ей пришлось перенести с Тео, она не захочет иметь ничего общего с ещё одним Рэвенелом.

Размышляя, Девон подошёл подобрать своё брошенное на пол пальто. Он влез в свою помятую одежду и прошёл из седельной комнаты к стойлам. В дальней части здания пара помощников конюха разговаривали, пока чистили стойла. Заметив его присутствие, они сразу же замолчали, и всё, что он мог слышать, это шорох метлы и скрежет лопаты. Некоторые лошади смотрели на него с любопытством, в то время как остальные не проявляли никакого интереса.

Двигаясь расслабленно, Девон подошёл к стойлу с арабским скакуном. Асад повернул голову в сторону, чтобы видеть Девона, его морда напряглась, выражая беспокойство.

– Не надо волноваться, – пробормотал Девон. – Хотя никто не станет тебя винить в том, что ты сморщил нос, когда к тебе подошёл Рэвенел.

Асад переставил ноги и нервно взмахнул хвостом. Он медленно подошёл к передней части стойла.

– Смотрите в оба, милор’, – Девон услышал голос мистера Блума где-то из-за своей спины. – Малец кусается, может хорошенько цапнуть, если не знает вас. Он предпочитает компанию барышни.

– Что говорит о твоём здравом уме, – сказал Девон коню. Он протянул свою руку ладонью вверх, как до этого делала Кэтлин. Асад осторожно обнюхал Девона. Его глаза были полузакрыты. Он опустил свою голову в знак подчинения и уткнулся мордой Девону в плечо. Девон улыбнулся и потрепал коня по голове с обеих сторон. – Ты славный малый, не так ли?

– И он это знает, – главный конюший подошёл, ухмыляясь. – Он унюхал её светлость по вашей одежде. Теперь он будет принимать вас, как конфеты за пол пени. Если он один раз понял, что с вами безопасно, сделает всё, что угодно для вас.

Девон провёл рукой по благородной шее Асада, от узкого совершенного горла до крепкого плеча. Его шерсть была гладкой и тёплой, как будто живой шёлк.

– Как вы усмиряете его нрав? – спросил он. – Существует ли какая-нибудь опасность для леди Трени, если она продолжит его тренировать?

– Ничуть, милор’. Асад будет прекрасной лошадью для леди, когда будет правильно выучен. Он совсем не буйный, только очень чувствительный. Он всё видит, слышит и чувствует. Такие породы себе на уме. Лучше всего его оседлать с мягким намерением и нежными руками, – Блум замялся, лениво потягивая свои бакенбарды. – Асада привезли из Леминстера за неделю до свадьбы. Лорд Трени сам пришёл в конюшню посмотреть на него. Счастье, что её светлость ничего этого не увидела. Асад цапнул его, и его светлость тяжело ударил коня по морде. Я его предупредил: "Если вы используете против него кулаки, милорд, он будет вас бояться, но не доверять". – Блум грустно покачал головой, его глаза увлажнились. – Я знал хозяина с тех пор, когда он был безрассудным маленьким парнишкой. Все в Эверсби любили его. Но никто не стал бы отрицать, что он был сорвиголова.

Девон вопросительно посмотрел на него.

– Что это означает?

– В Йоркшире так называют горячий уголь, выпрыгнувший из очага. Но также ещё называют человека, который не может побороть свой нрав.

Асад поднял голову и нежно уткнулся мордой Девону в подбородок. Борясь с тем, чтобы не отдёрнуть резко голову назад, Девон старался стоять спокойно.

– Подышите мягко на его нос, – пробормотал Блум. – Он хочет подружиться с вами.

Девон послушался. После того как он мягко подышал, конь уткнулся носом ему в рубашку и лизнул её переднюю часть.

– Вы завоевали его, милор’, – сказал главный конюший, улыбка начала растягивать его круглое лицо, пока щёки не приподнялись над пышными валиками усов.

– Я тут совершенно ни при чём, – ответил Девон, гладя Асада по гладкой голове. – Это всё запах леди Трени.

– Да, но вы с ним хорошо справляетесь, – и главный конюший вежливо добавил, – по-видимому, с её светлостью тоже.

Девон посмотрел на него с подозрением, но тот вернул ему совершенно невинный взгляд.

– Леди Трени была расстроена воспоминанием о несчастном случае с её мужем, – сказал Девон. – Я бы предложил помощь любой женщине в подобной ситуации, – он помедлил, – для её блага, я хочу, чтобы ни вы, ни рабочие конюшни ни слова не говорили о её потере самообладания.

– Я сказал парням, что сдеру с них шкуру, если услышу хоть шёпот об этом. – Блум сосредоточенно нахмурился. – В то утро... Между её светлостью и хозяином произошла небольшая стычка до того, как он примчался в конюшни. Я переживаю, что она винит себя в произошедшем.

– Она и винит, – тихо сказал Девон. – Но я сказал ей, что она, ни в коем случае не ответственна за его действия. И конь тоже. Мой кузен сам виноват в трагедии.

– Я согласен с вами, милор’.

Девон в последний раз похлопал Асада.

– До свидания, приятель... Я навещу тебя утром перед отъездом. – Он пошёл по направлению к выходу из конюшни, и старик последовал за ним. – Я полагаю, после смерти графа слухи распространились по поместью со скоростью огня.

– Слухи-то? Не то слово, воздух был просто заполнен ими.

– Хоть кто-нибудь упоминал из-за чего леди и лорд Трени ругались в то утро?

Ни один мускул не дрогнул на лице Блума.

– Не могу сказать.

Не было никаких сомнений, что у мужчины были свои соображения по поводу природы конфликта между Тео и Кэтлин. Слуги знают всё. Однако это было бы непристойно допрашивать его о приватных семейных делах. Неохотно Девон оставил данную тему... пока.

– Спасибо вам за помощь леди Трени, – сказал он главному конюшему. – Если она решит продолжить тренировать Асада, я разрешу ей это только под вашим присмотром. Я доверяю вашей способности защитить её.

– Спасибо, милор’, – воскликнул Блум. – В таком случае, вы намереваетесь разрешить леди остаться в Эверсби?

Девон уставился на него, неспособный что-либо ответить.

На поверхности вопрос был простым, но чрезвычайно запутанным. Что он намеревался сделать с Кэтлин? А с сёстрами Тео? Что он собирался делать с Приоратом Эверсби, конюшнями, со всеми домочадцами и с семьями, которые кормили поместье?

Может ли он, действительно, бросить их всех на произвол судьбы?

Но, чёрт побери, как он может всю оставшуюся жизнь провести с невообразимым долгом и обязанностями, висящими над его головой, как дамоклов меч?

Он закрыл глаза, когда к нему пришло понимание, что он уже висит над ним.

В тот момент, когда ему сказали о смерти Тео, меч уже был занесён.

Не было никакого выбора. Хотел он или нет, но ответственность, которая шла вместе с титулом, была уже на нём.

– Да, – в конце концов, ответил он главному конюшему, чувствуя, что его слегка тошнит. – Я намереваюсь оставить их всех.

Старик улыбнулся и кивнул. Казалось, что он и не ожидал другого ответа.

Выходя из того крыла конюшен, которое было связано с домом, Девон направился к главному входу. У него было чувство отрешённости, как будто его мозг решил отойти в сторону и рассмотреть всю ситуацию со стороны перед тем, как окунуться в детали.

Звуки пианино и женских голосов долетали откуда-то с верхних этажей. Возможно, он и ошибся, но Девону показалось, что он отчётливо слышит мужской голос в разговоре.

Заметив горничную, которая щёткой протирала перила огромной лестницы, он спросил:

– Откуда идут эти звуки?

– Семья пьёт послеобеденный чай в верхней гостиной, милорд.

Девон начал подниматься по лестнице неторопливыми шагами. К тому моменту, когда он добрался до гостиной, он уже не сомневался, что тот голос принадлежал его неисправимому брату.

– Девон, – с усмешкой воскликнул Уэст, когда он вошёл в комнату. – Посмотри, какую приятную стайку наших кузин я обнаружил. Он сидел на стуле рядом с игровым столиком, наливая себе изрядную порцию алкоголя из своей фляжки в чашку с чаем. Близнецы кружили вокруг него, деловито устраивая разобранную мозаику карты. Бросив на Девона оценивающий взгляд, Уэст заметил: – Ты выглядишь так, как будто тебя тащили сквозь живую изгородь.

– Ты не должен здесь находиться, - сказал ему Девон, и затем обратился ко всем присутствующим. – Был ли здесь кто-нибудь испорчен или развращён?

– Ещё с тех пор, как мне было двенадцать, – ответил Уэст.

– Я спрашивал не тебя, а девочек.

– Ещё нет, – весело ответила Кассандра.

– Пропади всё пропадом! – воскликнула Пандора, рассматривая горсть с частями головоломки. – Я не могу найти Лутон.

– Не переживайте из-за этого, – сказал ей Уэст, – мы можем полностью пропустить Лутон, Англия не станет хуже без него. По сути, это будет даже улучшение.

– Говорят, в Лутоне делают чудесные шляпки, – добавила Кассандра.

– Я слышала, что создание шляпок сводит людей с ума, – заметила Пандора, – хоть я не понимаю почему, ведь это не кажется уж слишком утомительным в выполнении.

– Их сводит с ума не сама работа, – сказал Уэст, – а ртуть, при помощи которой они смягчают фетр. Мозг отравляется от постоянного воздействия ртути. Отсюда и высказывание "безумен, как шляпник"^[9].

– Почему же тогда она используется, если так вредна для работников? – спросила Пандора.

– Потому что всегда найдутся другие работники, – цинично ответил Уэст.

– Пандора, – воскликнула Кассандра, – я бы хотела, чтобы ты не вталкивала части мозаики туда, куда они явно не подходят.

– Но они подходят, – упрямо настаивала её сестра-близнец.

– Хелен, – Кассандра обратилась к их старшей сестре, – разве остров Мэн находится в Северном море?

Музыка внезапно прекратилась. Хелен ответила из угла, где сидела за маленьким пианино. Хотя инструмент был явно расстроен, её умение игры было очевидно.

– Нет, дорогая, он в Ирландском море.

– Чепуха! – Пандора отбросила часть в сторону. – Это просто разочаровательно.

Хелен объяснила, увидев озадаченное выражение лица Девона:

– Пандора любит изобретать новые слова.

– Я не люблю, – раздражённо сказала Пандора, – просто иногда обычные слова не совсем выражают то, что я чувствую.

Встав со скамейки возле пианино, Хелен подошла к Девону.

– Спасибо, что нашли Кэтлин, милорд, – сказала она, её глаза светились улыбкой. – Она отдыхает наверху. Горничные готовят горячую ванну для неё, а после этого повар отправит ей поднос с едой.

– Она в порядке? – спросил он, гадая, что точно Кэтлин сказала Хелен.

Хелен кивнула.

– Думаю, да. Хотя она немного устала.

Конечно же она была утомлённой. Подумав об этом, он понял, что находится в таком же состоянии.

Девон перевёл своё внимание на брата.

– Уэст, я хочу поговорить с тобой. Не пройдёшь со мной в библиотеку?

Уэст осушил остатки чая, поднялся со стула и поклонился сёстрам Рэвенел.

– Спасибо за восхитительно проведённое время, мои дорогие, – он сделал паузу перед тем как уйти, – Пандора, милая, вы пытаетесь впихнуть Портсмут в Уэльс, что, я вас уверяю, не понравится ни одной из сторон.

– Я же говорила тебе, – сказала Кассандра Пандоре, и близнецы начали пререкаться, в то время как Девон и Уэст покинули комнату.

Глава 5

– Живые, как котята, – сказал Уэст, заходя в библиотеку вместе с Девоном. – Они совершенно впустую растрачивают себя в деревне. Признаюсь, я не подозревал, что компания невинных девушек может быть настолько занятной.

– Что, если бы они приняли участие в лондонском сезоне? – спросил Девон. Это был один из примерно тысячи вопросов, гудящих в его голове. – Как бы ты оценил их перспективы?

Уэст выглядел озадаченным.

– В поимке мужей? Никаких.

– Даже леди Хелен?

– Леди Хелен ангел. Очаровательная, тихая, воспитанная... у неё должен быть свой выбор женихов. Но подходящий мужчина никогда не появится. В наши дни никто не может позволить себе девушку с отсутствием приданого.

– Есть мужчины, которые могут себе это позволить, – рассеянно ответил Девон.

– Кто?

– Некоторые парни, которые нам знакомы... Северин или Уинтерборн.

– Если они наши друзья, я бы не стал сводить леди Хелен ни с одним из них. Она была воспитана, чтобы выйти замуж за человека, живущего праздной жизнью, а не за варвара.

– Я бы с трудом назвал владельца универмагом варваром.

– Рис Уинтерборн – вульгарный, безжалостный, готовый поступиться любыми принципами ради личной выгоды... качества, которыми я восхищаюсь, конечно... но он никогда не подойдёт леди Хелен. Они сделают друг друга чрезвычайно несчастными.

– Конечно, сделают. Это же брак, – Девон сидел в затхлом кресле, расположенном за письменным столом в одной из глубоких оконных ниш. До сих пор библиотека была его любимой комнатой в доме, отделанная дубом, со стенами, заставленными книжными полками до потолка, на которых располагались, по меньшей мере, три тысячи томов. В одном книжном шкафу были установлены узкие ящики для хранения карт и документов. Приятные нотки табака, чернил и книжной пыли витали в воздухе, перекрывая сладость велени^[10] и пергамента.

Девон лениво потянулся за деревянным мундштуком, лежащим на соседнем столе, и осмотрел его. Мундштук был вырезан в форме улья с крошечными медными пчёлами, разбросанными по его поверхности.

– То, что Уинтерборну нужно больше всего, он не может купить.

– Если Уинтерборн не может это купить, значит оно того не стоит.

– Как насчёт дочери аристократа?

Уэст бродил мимо книжных полок, просматривая названия. Вытащив с полки один из томов, он бесстрастно его изучал.

– Какого чёрта мы говорим о подходящей паре для леди Хелен? Её будущее не твоя забота. После того как мы продадим поместье, ты, скорее всего, никогда её больше не увидишь.

Девон проследил за узором пчёл и ответил:

– Я не собираюсь продавать поместье.

Уэст взмахнул книгой, чуть не выронив её.

– Ты сошёл с ума? Почему?

Он не хотел объяснять причин, пока сам все ещё пытался разобраться в них.

– У меня нет никакого желания быть безземельным графом.

– Когда твоя гордость имела значение?

– Она имеет значение сейчас, когда я стал пэром.

Уэст посмотрел на него острым, оценивающим взглядом.

–Ты никогда не предполагал, что унаследуешь Приорат Эверсби, не желал этого и никоим образом не готов. Это бремя, привязанное к твоей шее. Я не осознавал этого в полной мере до встречи с Тотхиллом и Фоггом этим утром. Ты будешь дураком, если вместо того чтобы продать имение и оставить титул, поступишь по-другому.

– Титул ничего не значит без поместья.

–Ты не можешь позволить себе поместье.

–Тогда придётся найти способ.

– Как? У тебя нет ни одной чёртовой идеи, как управлять финансами в сложных обстоятельствах. Что касается сельского хозяйства, ты и одной репы не посадил. Какими бы навыками ты ни обладал, этого точно не хватит, чтобы управлять таким местом, как это.

Как ни странно, чем больше его брат высказывал сомнений, которые и так роились в его голове, тем более упрямым становился Девон.

– Раз Тео смог, будь я проклят, если не смогу научиться.

Уэст недоверчиво покачал головой.

– Так вот откуда взялся этот бред? Ты пытаешься соревноваться с нашим мёртвым кузеном?

– Не будь идиотом, – отрезал Девон. – Разве не очевидно, что на карту поставлено гораздо больше, чем это? Посмотри вокруг себя ради бога. Это поместье поддерживает сотни людей. Без него, многие из них не выживут. Скажи, что ты готов встать лицом к лицу с одним из арендаторов и сказать ему, что он должен переехать вместе с семьёй в Манчестер, чтобы они все могли работать на грязном заводе.

– Как завод может быть хуже, чем жить на грязном клочке фермерской земли?

– Принимая во внимание городские болезни, преступность, трущобные переулки, и крайнюю нищету, – сказал ядовито Девон. – Я бы сказал, что это значительно хуже. И если мои арендаторы и слуги все уедут, какие будут последствия для самой деревни Эверсби? Что станет с торговцами и дельцами после того как поместье будет продано? Я должен с этим разобраться, Уэст.

Его брат уставился на него, как будто он был незнакомцем.

– Твои арендаторы и слуги.

Девон нахмурился.

– Да. Чьи же ещё?

Губы Уэста изогнулись в насмешливой издёвке.

– Скажи мне вот что, о Великий! Что думаешь произойдёт, когда ты потерпишь неудачу?

– Я не могу думать о неудаче. Иначе, я буду обречён с самого начала.

– Ты уже обречён. Ты будешь гордиться собой и держать осанку, как хозяин поместья, в то время как крыша рушится, а арендаторы голодают. И будь я проклят, если буду иметь хоть какое-то отношение к твоей самовлюблённой глупости.

– Я тебя и не прошу, – возразил Девон, направляясь кдвери. – Так как ты обычно пьян в стельку, для меня ты бесполезен.

– Кем, чёрт возьми, ты себя возомнил? – крикнул ему вслед Уэст.

Задержавшись на пороге, Девон холодно взглянул на него.

– Графом Трени, – сказал он и вышел из комнаты.

Глава 6

Впервые после гибели Тео Кэтлин спала без кошмаров. После пробуждения из глубокого сна она села в постели, в то время как её личная горничная, Клара, принесла поднос с завтраком.

— Доброе утро, миледи, — Клара поставила поднос на колени Кэтлин, пока другая горничная открывала шторы, впуская поток слабого серого света, струящегося с затянутого облаками неба. — Лорд Трени дал мне записку, чтобы её доставили вам вместе с завтраком.

С мрачным любопытством Кэтлин развернула небольшой пергаментный прямоугольник. Почерк Девона был угловатым и решительным, слова написаны чёрными чернилами.

"Мадам,

Так как в скором времени я отправляюсь в Лондон, я хотел бы обсудить один важный вопрос. Пожалуйста, приходите в библиотеку при первой возможности.

Трени".

Внутри неё всё перевернулось от мысли о встрече с Девоном. Она знала, о чём он хочет с ней поговорить. Он собирался попросить её покинуть поместье. Ему не хотелось тяготиться присутствием вдовы Тео или его сестёр, и, конечно, никто не ожидал от него иного.

Сегодня она наведёт справки о новом доме. При строгой экономии она, Хелен и близнецы могли бы жить на доход от её вдовьей части наследства. Возможно, это и к лучшему, начать всё заново где-нибудь в другом месте. Очень мало хорошего принесли с собой эти три месяца, которые она прожила в Приорате Эверсби. И хотя Хелен и близнецы любили единственный дом, который когда-либо знали, они только выиграют от изменений. Слишком долго они были скрыты от мира. Им нужны новые люди, новые декорации, новые впечатления. Да... вместе вчетвером, они справятся.

Но Кэтлин беспокоилась о том, что станет со слугами и арендаторами. Жаль, что со смертью Тео семье Рэвенел и их гордому наследию пришёл конец.

Погружённая в меланхолию, она одела с помощью Клары несколько слоёв нижних юбок, корсет и миниатюрный подбитый турнюр. Затем чёрное платье из крепа по фигуре, с рядами складок сзади, которые спускались вниз и переходили в небольшой шлейф. Застёгивалось платье спереди на пуговицы из чёрного янтаря, длинные рукава плотно облегали запястья и заканчивались отстёгивающимися манжетами из белого льна. Поразмыслив, она отвергла идею надеть вуаль, иронично подумав, что они с Девоном вышли за рамки таких формальностей.

Пока Клара заплетала волосы Кэтлин в косы, скручивала и плотно закалывала на затылке, она осторожно спросила:

— Миледи, его сиятельство ничего не говорил о том, что он планирует делать с персоналом? Многие беспокоятся за свои места.

— До сих пор он ничего не рассказывал мне о своих планах, — сказала Кэтлин, раздражаясь внутри от собственной беспомощности. — Но твоё место моей горничной в безопасности.

— Спасибо, миледи, — на лице Клары читалось лишь небольшое облегчение, но Кэтлин понимала её противоречивые чувства. После должности прислуги высшего ранга в большом поместье, работать в коттедже или в арендованных комнатах означало понижение.

— Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы повлиять на решение лорда Трени в отношении слуг, — сказала она. — Но боюсь, у меня нет над ним власти.

Они обменялись печальными улыбками, и Кэтлин вышла из комнаты.

Подойдя к библиотеке, она почувствовала, что её сердцебиение неприятно ускорилось. Расправив плечи, Кэтлин переступила порог.

Девон просматривал ряд книг, дотянувшись до тройки томов, завалившихся на бок, он выровнял их.

— Милорд, — тихо сказала Кэтлин.

Девон обернулся, его взгляд тут же нашёл её. Он был потрясающе красив в тёмном костюме свободного кроя по последней моде, пиджак, жилет и брюки сшиты из прекрасно сочетающейся по цвету ткани. Непринуждённый покрой костюма никак не помогал смягчить твёрдые линии его тела. На мгновение Кэтлин вспомнила ощущение его рук вокруг неё, его крепкую грудь под её щекой. Жар разлился по её лицу.

Девон поклонился с непроницаемым лицом. Он казался расслабленным, но при более пристальном взгляде становились заметны слабые тени под глазами и чрезмерное напряжение, спрятанное за видимым спокойствием.

— Я надеюсь, у вас всё хорошо этим утром, — сказал он тихо.

Румянец на её щеках усилился.

— Да, спасибо.

Она сделала реверанс и сцепила пальцы в тугой узел.

— Вы хотели что-то обсудить перед отъездом?

— Да, что касается поместья, я пришёл к некоторым заключениям...

— Я надеюсь ... — начала она, и осеклась. — Простите меня, я не хотела...

— Продолжайте.

Кэтлин уронила взгляд на свои стиснутые руки и заговорила:

— Милорд, если вы решили уволить кого-то из слуг или вообще всех, я надеюсь, вы примете во внимание, что некоторые из них служили Рэвенелам на протяжении всей своей жизни. Возможно, вы могли бы рассмотреть вопрос о предоставлении небольшого выходного пособия для самых старых, тех, у кого мало шансов найти себе новое место работы.

— Я буду иметь это в виду.

Она чувствовала, что он смотрит на неё, его взгляд был таким же осязаемым, как тепло солнечного света. Висящие на камине часы из красного дерева отмеряли тишину лёгким тиканьем.

Его голос был мягким:

— Вы нервничаете в моём присутствии.

— После вчерашних событий... — она осеклась, тяжело сглотнула и кивнула.

— Никто кроме нас никогда не узнает об этом.

Даже если бы Кэтлин захотела ему поверить, это не принесло бы облегчения. Память хранила нежелательные воспоминания, связанные с ним. Он видел её слабость, её низменность, она предпочла бы, чтобы он насмехался над ней, а не относился с мягкостью.

Она заставила себя встретиться с ним взглядом и призналась с досадной честностью:

— Легче думать о вас, как о противнике.

Девон слабо улыбнулся.

— Это ставит нас в неловкое положение, так как я решил не продавать поместье.

Кэтлин была слишком поражена, чтобы ответить. Она не могла в это поверить. Правильно ли она его расслышала?

– Приорат Эверсби в таком отчаянном положении, – продолжил Девон, – что мало кому удалось бы его ухудшить. Конечно, я, возможно, окажусь одним из них, – он жестом указал на пару кресел, стоящих рядом с письменным столом. – Присядем?

Она кивнула, её мысли понеслись вскачь, пока она усаживалась в кресло. Вчера, казалось, он всё решил, и не было никаких сомнений, что он избавится и от поместья, и от всех проблем, связанных с ним, так быстро, как только это возможно.

После того, как Кэтлин расправила свои юбки и сложила руки на коленях, она послала ему вопросительный взгляд:

– Могу ли я поинтересоваться, что заставило вас передумать, милорд?

Девон медлил, на его лице читалась озабоченность.

– Я пытался обдумать все причины, почему я должен умыть руки. Но продолжаю возвращаться к выводу, что я задолжал каждому мужчине, женщине и ребёнку в этих местах попытаться и спасти поместье. Приорат Эверсби был трудом поколений. Я не могу уничтожить его.

– Я думаю, что это превосходное решение, – сказала она с нерешительной улыбкой.

Его рот искривился.

– Мой брат называет это тщеславием. Он, конечно, предсказывает провал.

– Тогда я буду противовесом, – сказала она порывисто, – и предскажу успех.

Девон послал ей предупреждающий взгляд и ослепил быстрой усмешкой.

– Только не ставьте на это деньги, – посоветовал он. Улыбка поблекла, лишь немного задержавшись в уголке его рта. – Я просыпался несколько раз за ночь, – сказал он, – споря сам с собой. Но потом я задался вопросом, что бы сделал мой отец, если бы прожил достаточно долго, чтобы оказаться в моём положении.

– Он бы спас поместье?

– Нет, он не задумался бы об этом ни на секунду, – Девон коротко рассмеялся. – Можно с уверенностью сказать, что делать противоположное тому, что сделал бы мой отец, всегда правильное решение.

Кэтлин посмотрела на него с сочувствием.

– Он пил? – осмелилась она спросить.

– Он делал всё. И если ему это нравилось, он не знал меры. Настоящий Рэвенел.

Она кивнула, думая о Тео.

– Мне пришло в голову, – рискнула заметить она, – что темперамент вашей семьи не поддаётся контролю.

Изумление блеснуло в его глазах.

– Говоря как человек, у которого семейный темперамент имеется в полной мере, я согласен. Мне бы хотелось сказать, что мама была уравновешенного и прагматичного склада, чтобы сбалансировать необузданность Рэвенелов. К сожалению, она была ещё хуже.

– Хуже? – спросила Кэтлин, её глаза расширились. – У неё был вспыльчивый характер?

– Нет, но она была непостоянной. Взбалмошной. Можно без преувеличения сказать, были дни, когда она даже забывала, что у неё есть дети.

– Мои родители были очень внимательны и участливы, – сказала Кэтлин через мгновение, – но только в том случае, если вы лошадь.

Девон улыбнулся. Он наклонился вперёд и упёрся локтями в колени, опустив голову на мгновение. Поза была слишком небрежной, чтобы принимать её в присутствии леди, но показывала, как сильно он устал. И подавлен. Впервые Кэтлин почувствовала зарождение искренней симпатии к нему. Было несправедливо, что человек должен бороться со столькими серьёзными проблемами одновременно без предупреждения или подготовки.

– Есть ещё один вопрос, который мне нужно обсудить, – сказал он, снова садясь прямо. – Совесть не позволяет мне выгнать сестёр Тео из единственного дома, который они когда-либо знали. – Одна из его бровей выгнулась, когда он увидел выражение её лица. – Да, у меня есть совесть. Ею пренебрегали и игнорировали долгие годы, но даже при этом она иногда умудряется быть помехой.

– Если вы рассматриваете возможность позволить девушкам остаться здесь...

– Да, рассматриваю. Но сценарий преподносит очевидные трудности. Им нужна компаньонка. Не говоря уже о строгих наставлениях, если они, в конечном итоге, появятся в обществе.

– В обществе? – В замешательстве повторила Кэтлин. – Все трое?

– Почему нет? Их возраст соответствует этому, не так ли?

– Да, но... траты...

– Об этом волноваться буду я, – он сделал паузу. – Вы будете руководить самой сложной частью всего предприятия – возьмёте под контроль близнецов. Сделаете их цивилизованными людьми насколько сможете.

– Я? – Её глаза расширились. – Вы... Вы предлагаете мне остаться в Приорате Эверсби вместе с ними?

Девон кивнул:

– Очевидно, что вы едва ли старше Хелен и близнецов, но я верю, что вы вполне удачно справитесь с ними. Определённо лучше, чем посторонний человек, – он помолчал. – Они заслуживают таких же шансов, которыми пользуются другие молодые девушки их положения. Я хотел бы сделать это возможным, но я не смогу, если вы не останетесь здесь вместе с ними, – он слегка улыбнулся. – Конечно, вы будете свободно тренировать Асада. Я подозреваю, что он научится правильно вести себя за столом быстрее, чем Пандора.

Сердце Кэтлин безумно забилось. Остаться здесь с Хелен, близнецами и Асадом – это было больше, чем она смела мечтать.

– Я полагаю, вы тоже будете здесь жить? – осторожно спросила она.

– Я буду изредка приезжать, – сказал Девон. – Большая часть работы по улучшению финансовых дел поместья должна быть сделана в Лондоне. В моё отсутствие вся семья будет находиться под вашим надзором. Будет ли это для вас достаточным стимулом остаться?

Кэтлин начала кивать, даже раньше, чем он закончил предложение.

– Да, милорд, – сказала она, почти задыхаясь от облегчения. – Я останусь. И я помогу вам всем, чем смогу.

Глава 7

Месяц спустя, как Девон и Уэст покинули Гэмпшир, в Приорат Эверсби была доставлена посылка, адресованная на имя Кэтлин.

Вместе с сёстрами Рэвенел, которые собрались вокруг неё в гостиной на верхнем этаже, Кэтлин открыла посылку и развернула несколько слоёв шуршащей бумаги. Все они воскликнули в восхищении, когда оттуда появилась кашемировая шаль. Такие шали были последним писком моды в Лондоне, связанные на ручном ткацком станке в Персии, затем отделанные вышитыми по краю цветами и шёлковой бахромой. Шерстяная ткань была выкрашена в плавно сменяющие друг друга цвета таким образом, что создавалось изысканное ощущение заката: от ярко пылающего красного к золотисто-оранжевому.

– Это называется омбре^[11], – благоговейно сказала Кассандра. – Я видела ленты, выкрашенные таким же способом. Как модно!

– Она будет чудесно смотреться с твоими волосами, – заметила Хелен.

– Но кто же её прислал? – спросила Пандора. – И зачем?

Взяв в руки записку, которая была приложена к посылке, Кэтлин прочитала размашисто нацарапанные слова:

"Как обещал.

Трени"

Девон нарочно выбрал шаль с самыми невообразимо живыми оттенками. Предмет одежды, который вдова никогда не сможет носить.

– Я не могу её принять, – сказала она, хмурясь. – Подарок от лорда Трени, и слишком личный. Возможно, если бы это был носовой платок или коробка конфет...

– Но он же наш родственник, – удивила её Хелен, указав на этот факт. – И шаль не настолько уж и личный подарок, не так ли? Её всё-таки не носят на голое тело.

– Представь, что это очень большой носовой платок, – предложила Кассандра.

– Даже если бы я её оставила, – сказала Кэтлин, – мне бы пришлось перекрасить её в чёрный цвет.

Девушки выглядели настолько ошеломлёнными, как будто она предложила кого-нибудь убить. Они заговорили все сразу.

– Ты не должна...

– О, но зачем?

– Испортить такие прекрасные цвета...

– Как же я смогу носить её вот такую? – спросила Кэтлин. – Я буду как цветистый попугай. Только представьте, какие поползут сплетни?

– Ты можешь носить её дома, – перебила её Пандора. – Никто не увидит.

– Примерь её, – убеждала Кассандра.

Несмотря на отказ, девочки настаивали на том, чтобы Кэтлин накинула шаль на свои плечи, просто взглянуть, как она смотрится.

– Как красиво, – сказала Хелен, лучезарно улыбаясь.

Это была самая роскошная ткань, которую она когда-либо встречала, шерсть была лёгкая и мягкая как подушка. Кэтлин погладила рукой богатые оттенки.

– Полагаю, у меня рука не поднимется испортить её, перекрасив анилиновым красителем, – пробормотала она. – Но я собираюсь сказать графу, что я так и поступила.

– Ты собираешься солгать? – спросила Кассандра с широко раскрытыми глазами. – Это не совсем хороший пример для нас.

– У него надо отбить охоту посылать людям неподобающие подарки, – сказала Кэтлин.

– Но это не его вина, что он не в курсе насчёт подарков, – указала Пандора.

– Он знает правила, – мрачно сказала Кэтлин, – и получает удовольствие, нарушая их.

"Милорд,

Как мило с Вашей стороны прислать такой замечательный подарок, который весьма полезен сейчас, когда погода изменилась. Мне приятно оповестить Вас, что кашемир равномерно впитал применённый к нему чёрный краситель, так что сейчас шаль подходит для траура.

Спасибо за вашу заботу.

Леди Трени"

– Ты перекрасила её? – спросил Девон вслух со смесью раздражения и изумления, кладя записку на стол.

Потянувшись за серебряной ручкой для пера, он вставил новый наконечник и вытащил чистый листок из близлежащей кипы бумаг. Этим утром он уже успел написать полдюжины официальных писем к юристам, банкирам и подрядчикам, а также нанял агента для анализа финансового состояния имения. Он поморщился, взглянув на свои пальцы, перепачканные в чернилах. Даже паста из лимона и соли, которую дал ему его камердинер, не отмоет всех пятен. Он устал от писанины, но больше всего он устал от цифр. Поэтому письмо Кэтлин стало для него приятным разнообразием.

Вызов не должен оставаться без ответа.

Глядя на письмо с лёгкой улыбкой, Девон обдумывал лучший способ досадить ей.

Окунув кончик ручки в чернильницу, он написал:

"Мадам,

Рад узнать, что Вы нашли шаль полезной в эти прохладные дни осени.

По этому поводу пишу известить Вас о своём недавнем решении пожертвовать все чёрные занавески, которые в последнее время покрывали окна в Эверсби, Лондонской благотворительной организации. Хотя Вы, к сожалению, больше не сможете использовать эту ткань, из неё смогут сделать зимние пальто для бедных, что является намного более благородной целью. С чем, я уверен, Вы согласитесь. Я не сомневаюсь в Вашей способности найти другие способы создания подходящей мрачной и безрадостной атмосферы в Эверсби.

Если я не получу занавески в кратчайшие сроки, значит, я приму это как знак того, что Вы желаете моего содействия. В таком случае, я буду крайне рад тотчас же озаботить Вас своим прибытием в Гэмпшир.

Трени"

Ответ от Кэтлин пришёл неделей позже вместе с массивными коробками с чёрными занавесками.

"Милорд,

В Вашем беспокойстве за угнетённые народные массы Вы совсем забыли оповестить меня, что организовали батальон рабочих, которые просто наводнили Приорат Эверсби. Даже сейчас, пока я пишу, водопроводчики и плотники свободно разгуливают по дому, разнося на куски стены и полы и заявляют, что действуют с Вашего позволения.

Расходы на водопровод – дело расточительное и ненужное. Шум и отсутствие внешних приличий крайне нежелательны, особенно в доме, находящемся в трауре.

Я настаиваю на том, чтобы работы были немедленно прекращены.

Леди Трени"

"Мадам,

У каждого мужчины есть свои пределы. Мои были обнаружены при использовании уличных уборных.

Прокладка водопровода будет продолжена.

Трени"

"Милорд,

Когда столько улучшений отчаянно необходимы на Ваших землях, включая починку домов рабочих, фермерских построек, дренажной системы и ограждений, напрашивается вопрос, является ли комфорт Вашего тела более важным, чем выше рассмотренные проблемы.

Леди Трени"

"Мадам,

Отвечаю на Ваш вопрос,

Да.

Трени"

– О, как же я тебя презираю, – прокричала Кэтлин, бросая письмо на стол в библиотеке. Хелен и близнецы, которые были погружены в книги по манерам и этикету, вопросительно посмотрели на неё.

– Трени, – сердито пояснила она. – Я сообщила ему о хаосе, который он создал, прислав всех этих рабочих, которые снуют вверх-вниз по лестнице, всё время что-то сверля и распиливая. Но его не заботит ничьё удобство, кроме своего.

– На самом деле, я не возражаю против шума, – сказала Кассандра. – Такое ощущение, что дом снова ожил.

– Я не могу дождаться, когда в доме появятся уборные с проточной водой, – смущённо призналась Пандора.

– Только не говори мне, что твоя благосклонность была куплена в обмен на какую-то уборную? – уточнила Кэтлин.

– Не только одной уборной, – ответила Пандора. – А по уборной на каждом этаже, включая этаж для слуг.

Хелен послала Кэтлин ободряющую улыбку:

– Будет намного проще мириться с небольшими неудобствами, если мы будем напоминать себе, насколько станет лучше, когда всё закончится.

Оптимистическое утверждение было прервано серией громких звуков снизу, которые сотрясли весь пол.

– Небольшие неудобства? – с гримасой повторила Кэтлин. – Кажется, что дом сейчас рухнет.

– Они устанавливают бойлерную систему, – сказала Пандора, листая книгу. – Она представляет собой комплект из двух больших медных цилиндров, внутри которых размещены трубы с водой, которые нагреваются с помощью газовых горелок. Горячую воду ждать не придётся,  она будет доставляться по расширенным трубам, присоединённым сверху к бойлеру.

– Пандора, – с подозрением спросила Кэтлин, – откуда ты всё это знаешь?

– Мне объяснил главный водопроводчик.

– Дорогая, – мягко сказала Хелен, – молодой леди неприлично общаться с мужчиной, которому она не была представлена. Особенно, если он рабочий в нашем доме.

– Но Хелен, он же стар. Он выглядит как Отец Рождества^[12].

– Возраст не имеет никакого значения, – твёрдо сказала Кэтлин. – Пандора, ты обещала соблюдать правила.

– Я так и делаю, – запротестовала Пандора, выглядя весьма огорчённой, – я следую всем правилам, которые могу запомнить.

– Как же ты запоминаешь детали водопроводной системы, но не помнишь основ этикета?

– Потому, что водопровод намного интереснее, – Пандора склонила голову над книгой о манерах, претворяясь, что она сфокусировала внимание на заголовке главы "Правильное поведение леди".

Кэтлин с беспокойством рассматривала девушку. После двух недель обучения Пандора сильно не продвинулась по сравнению с Кассандрой, которая выучила намного больше за то же самое время. Кэтлин также заметила, что Кассандра пыталась скрыть свой прогресс, чтобы Пандора не выглядела ещё хуже. Стало очевидно, из них двоих Пандора была куда более недисциплинированна.

Именно в этот момент миссис Чёрч, толстушка и главная домоправительница, зашла сообщить, что вскоре подадут чай в гостиной на втором этаже.

– Ура! – воскликнула Пандора, вскакивая со стула. – Я так проголодалась, что съела бы целого слона.

И она умчалась со скоростью молнии.

Послав Кэтлин извиняющийся взгляд, Кассандра унеслась следом за сестрой.

По привычке Хелен стала собирать книги и бумаги, складывая их по стопкам. Кэтлин поставила стулья на свои места за библиотечным столом.

– Пандора всегда было такой... – начала Кэтлин, но остановилась в поиске наиболее дипломатичного слова.

– Да, – с чувством сказала Хелен, – именно поэтому ни одна из гувернанток не задерживалась надолго.

Кэтлин снова подошла к столу, заталкивая стулья на их места.

– Как мне подготовить её к сезону, если я даже не могу удержать её на месте в течение хотя бы пяти минут?

– Я не уверена, что это можно сделать.

– Кассандра делает прекрасные успехи, но я не уверена, что Пандора будет готова к тому же самому времени.

– Кассандра никогда не пойдёт на бал или званый вечер, если Пандоры не будет с ней.

– Но несправедливо, что она приносит такую жертву.

Хелен изящно пожала плечами.

– Они всегда были такими. Когда они были маленькими, то говорили между собой на своём собственном придуманном языке. Если одна из них напроказничала, вторая настаивала вместе принять наказание. Они ненавидят проводить время порознь.

Кэтлин вздохнула:

– Им придётся, если мы хотим добиться успеха. Я проведу несколько индивидуальных занятий с Пандорой. Ты не будешь против позаниматься отдельно с Кассандрой?

– Конечно.

Хелен разложила книги, заложив обрезки бумаги на нужном месте перед тем, как закрыть каждую. Насколько бережно она относилась к книгам: они были её спутниками, её развлечением и её единственным окном во внешний мир. Кэтлин беспокоилась, что ей будет сложно освоиться в цинизме и искушённости Лондона.

– Ты бы хотела принять участие в сезоне, когда закончится траур? – спросила она.

Хелен остановилась, обдумывая вопрос.

– Мне бы хотелось однажды выйти замуж, – призналась она.

– Какого мужа ты бы хотела? – спросила Кэтлин с поддразнивающей улыбкой. – Высокого и красивого? Лихого?

– Он необязательно должен быть высоким или красивым, лишь бы он был хорошим человеком. Я была бы очень счастлива, если бы он любил книги и музыку, и... детей, конечно же.

– Я обещаю, что мы найдём для тебя такого мужчину, – сказала Кэтлин, нежно глядя для неё. – Ты меньшего и не заслуживаешь, моя дорогая Хелен.

– Почему ты не приехал обедать в клуб? – спросил Уэст, заходя в гостиную апартаментов Девона. Мебель была убрана из большинства комнат. Современный стильный домик был только что сдан итальянскому дипломату для содержания его любовницы. – Подавали бифштекс с пюре из репы, – продолжил Уэст. – Раньше я не замечал, чтобы ты пропускал... – он внезапно остановился. – Почему ты сидишь на столе? Что, чёрт побери, ты сделал со стульями?

Девон, который раскладывал кипу писем, хмуро взглянул на брата:

– Я же говорил, что переезжаю в Мейфэр.

– Я не думал, что это случится так скоро.

Рэвенел-Хаус представлял собой якобинскую резиденцию из камня и кирпича с двенадцатью спальнями, выглядя так, будто Приорат Эверсби породил маленькую копию самого себя. К счастью, Рэвенел-Хаус был сохранён в лучшем состоянии, чем Девон ожидал. В нём было слишком много мебели, но достаточно комфортно, интерьер из тёмного дерева и глубокие оттенки ковров создавали отчётливую мужскую атмосферу. Хотя дом был слишком большим для одного человека, у Девона не было другого выбора, как только переселиться в резиденцию. Он пригласил Уэста жить вместе с ним, но у брата не было никакого желания оставить комфорт и уединение его стильного дома.

Никто бы не стал винить его за это.

– Ты выглядишь весьма раздражённым, – отметил Уэст. – Я точно знаю, что сможет взбодрить тебя. Сегодня мы с парнями собираемся в мюзик-холл^[13], чтобы посмотреть на трио девушек-акробаток, которых разрекламировали как «чаровницы без костей». Они выступают в колготках и маленьких лоскутках золотистой ткани...

– Спасибо, но я не смогу.

– «Чаровницы без костей», – повторил Уэст, как будто Девон его не правильно расслышал.

Совсем недавно это предложение было бы довольно соблазнительным. Сейчас же, однако, со всем грузом навалившихся на него хлопот, Девон не имел никакого интереса к гибким артисткам. Он с Уэстом и их друзьями видели подобные выступления бесчисленное количество раз в прошлом, в этих развлечениях не было никакой новизны.

– Иди и насладись вечером, – сказал Девон, – а потом расскажешь мне о них. – Его взгляд вернулся к письму, которое он держал в руке.

– Ничего хорошего не будет, если я просто о них расскажу, – недовольно заметил Уэст. – Ты сам должен их увидеть, – он замолчал. – Что такого захватывающего в этом письме? От кого оно?

– От Кэтлин.

– Есть новости из имения?

Девон коротко рассмеялся.

– Не счесть. И все плохие. – Он протянул письмо Уэсту, который быстро его просмотрел.

"Милорд,

Сегодня приходил мистер Тотхилл, чьё здоровье, похоже, заметно пошатнулось. Личное моё мнение таково, что он не справляется с требованиями должности управляющего Вашим имением. Он не в состоянии выполнять свои обязанности таким образом, чтобы это удовлетворяло Вас или кого-либо другого.

Вопрос, с которым он пришёл ко мне касается пятерых Ваших арендаторов, которым было обещано улучшение дренажной системы ещё три года назад. Глинистая почва на их землях настолько плотная и липкая, как птичий клей, и на ней практически невозможно пахать. К моему ужасу, я только что узнала, что предыдущий граф занял деньги у частной компании по улучшению земельных угодий для проведения необходимых работ, которые так никогда и не были выполнены. В результате, нам только что выдали судебный ордер от квартального заседания суда. Мы либо выплачиваем долг немедленно, либо устанавливаем нормальные дренажные системы на землях арендаторов.

Пожалуйста, скажите, могу ли я чем-нибудь помочь? Я знакома с семьями, вовлечёнными в это дело. И я бы хотела поговорить с ними от Вашего имени.

Леди Трени"

– Что такое птичий клей? – спросил Уэст, возвращая письмо обратно.

– Клей, сделанный из коры падуба. Его размазывают на ветках деревьев, чтобы поймать птиц. Как только они садятся на ветку, они приклеиваются намертво.

Девон прекрасно понимал, что они чувствуют.

После месяца непрерывной работы, он увидел лишь верхушку айсберга того, в чём нуждался Приорат Эверсби. Понадобятся годы, чтобы получить полное представление о том, как правильно выращивать урожай, улучшать состояние земель, развивать молочное хозяйство, заниматься разведением скота, лесоводством, вести бухгалтерский учёт, правильно инвестировать деньги, понимать закон наследования и разбираться в местной политике. Сейчас было важно не погрязнуть в мелких деталях. Девон пытался думать масштабно, увидеть, как одни проблемы связаны с другими, обнаружить общие модели. Хотя он начал понимать, что необходимо сделать, он пока не знал, как всё это воплотить.

Ему надо было бы нанять людей, которым он мог бы доверить улаживание ситуации от его лица, но это займёт у него слишком много времени. Тотхилл был слишком стар и непреклонно консервативен, таким же был и Карлоу, управляющий землями, который работал на него. Замены рабочих мест было необходимо произвести немедленно, но по всей Англии было всего несколько человек, подходящих для управления поместьем.

Именно поэтому этим утром Девон впал в отчаяние, размышляя о том, что совершил ошибку, взвалив на себя такую ношу. Но потом пришло письмо от Кэтлин, и этого было достаточно, чтобы укрепить его решение.

Она стоила любой цены. Любой.

Он не мог объяснить свою одержимость ею, даже самому себе. Но казалось, что это чувство всегда было в нём, вплетённое в саму его суть, ждущее, чтобы открыться в один прекрасный момент.

– Что ты будешь делать? – услышал он Уэста.

– Сначала я спрошу Тотхилла, что он знает о позаимствованных деньгах. Так как он, скорее всего, не даст мне адекватного ответа, мне придётся просмотреть бухгалтерские книги, чтобы выяснить, что же произошло. В любом случае, я попрошу управляющего имением оценить стоимость всех земельных усовершенствований.

– Не завидую я тебе, – сказал Уэст и замолчал. Затем его тон изменился, став резким. – Но я и не понимаю тебя. Продай это треклятое поместье. Ты ничего не должен этим людям. Приорат Эверсби не был твоим по праву рождения.

Девон послал ему колкий взгляд.

– Как же тогда я оказался связан с ним?

– По чёртовой случайности.

– Независимо от этого, поместье моё. Теперь уходи прежде, чем я не размозжил твой череп одной из этих счётных книг.

Но Уэст стоял, не двигаясь, сверля его мрачным взглядом.

– Почему всё это происходит? Что изменило тебя?

Девон раздражённо потёр уголки своих глаз. Он не спал нормально в течение нескольких недель, и его кухарка приносила ему на завтрак только подгоревший бекон и слабый чай.

– Неужели ты думал, что мы сможем прожить всю жизнь, нисколько не меняясь? – спросил он. – Что мы будем занимать себя только эгоистичными удовольствиями и развлечениями?

– Я рассчитывал на это.

– Что ж, неожиданности случаются. Не тревожься по этому поводу, я ни о чём тебя не прошу.

Агрессия Уэста перешла в чистое возмущение. Он подошёл к столу, повернулся и с усилием попытался усесться рядом с Девоном.

– А может, следовало бы, ты, тупоголовый ублюдок.

Они сидели бок о бок. В нависшей тишине Девон стал рассматривать расплывшееся и отёкшее лицо брата, свисающую кожу под подбородком. Алкоголь начал штрихами выделять похожие на ниточки капилляры на его щеках. Было сложно узнать в этом разочаровавшемся мужчине рядом с ним того жизнерадостного мальчика, которым Уэст был когда-то.

Девону пришло на ум, что в своём стремлении спасти имение, арендаторов, слуг и сестёр Тео, он упустил тот факт, что его собственному брату тоже не помешало бы спасение. Уэст всегда был достаточно умным, что убедило Девона в том, что он сможет позаботиться о себе сам. Но даже самые умные люди иногда доставляют ужасные беды сами себе.

Казалось неизбежным, что Девон и Уэст станут эгоистичными бездельниками. После того, как их отец погиб в драке, мать отправила их в школу-интернат, пока сама путешествовала по континенту. Она перепрыгивала из одной любовной связи в другую, создавая условия для того, чтобы её сердце разбилось на мелкие кусочки, что и случилось в конце концов. Девон так никогда и не узнал, отчего же она умерла – от болезни или же самоубийства, да он и не хотел знать.

Девона и Уэста перекидывали между школами и домами различных родственников, и мальчики всегда настаивали на том, чтобы оставаться вместе, как бы часто люди ни пытались их разлучить. Пока Девон вспоминал эти тяжёлые годы, когда каждый из них был единственной опорой другому, он осознал, что ему необходимо включить Уэста в свою жизнь, даже если он не хочет быть включённым. Сила их связи не позволила бы ни одному из них двигаться в каком-либо направлении, не таща непреклонно другого за собой.

– Мне нужна твоя помощь, – тихо сказал он.

Его брат не торопился отвечать:

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Поехал в Приорат Эверсби.

– И ты доверишь мне кузин? – угрюмо спросил Уэст.

– У меня нет выбора. Кроме того, ты не показался мне особенно заинтересованным в ком-нибудь из них, когда мы были там.

– Нет никакого удовольствия в совращении невинных. Слишком просто, – Уэст сложил руки у себя на груди. – И в чём же смысл того, чтобы отослать меня в Эверсби?

– Мне необходимо, чтобы ты разобрался с вопросами дренажной системы для арендаторов. Встреться с каждым из них отдельно. Выясни, что им было обещано и что должно быть сделано к настоящему моменту…

– Абсолютно исключено.

– Почему?

– Потому, что для этого от меня потребуется посещать фермы и обсуждать погоду и животноводство. А ты ведь знаешь, что животные не вызывают у меня никакого интереса, пока они не подаются с винным соусом и картофелем.

– Поезжай в Гэмпшир, – резко сказал Девон, – встреться с фермерами, выслушай их проблемы, и если тебе это удастся, изобрази хоть немного сочувствия. Впоследствии я хочу получить от тебя отчёт и список рекомендаций по улучшению состояния имения.

Ворча с отвращением, Уэст поднялся и одёрнул свой измятый жилет.

– Моя единственная рекомендация на счёт твоего имения, – сказал он, покидая комнату, – избавься от него.

Глава 8 

"Мадам,

Искренне благодарю Вас за предложение обсудить с арендаторами вопросы дренажа. Однако, поскольку вы уже обременены многими заботами, я послал моего брата, Уэстона, чтобы справиться с этой задачей. Он приедет в Приорат Эверсби в среду и останется на две недели. Я прочитал ему длинную лекцию о поведении джентльмена. Если он Вас огорчит, уведомите меня и всё, незамедлительно будет решено.

Мой брат прибудет на железнодорожный вокзал Алтон в полдень. Я надеюсь, вы пришлёте кого-нибудь забрать его, поскольку я уверен, что никто другой не захочет этого сделать.

Трени

П.С. Вы действительно выкрасили шаль в чёрный цвет?"

"Милорд,

На фоне ежедневной суматохи строительства, которое громче, чем армейский отряд барабанщиков, присутствие вашего брата, вероятно, останется незамеченным.

Мы заберём его в среду.

Леди Трени"

Утром в день прибытия Уэста, с деревенской почты, в ответ на письмо Кэтлин была доставлена телеграмма.

"Мадам,

Вы не будете находиться в трауре вечно.

Трени"

Рассеянно улыбаясь, Кэтлин отложила письмо. На мгновение она поймала себя на том, что хотела бы, чтобы Девон приехал в Гэмпшир вместо своего брата. Она отругала себя за нелепые мысли. Сурово напомнила себе о том, как он огорчал и нервировал её. Не говоря уже о какофонии от установки водопровода по его настоянию, которая досаждала ей ежедневно. И она не спустит ему того, как он заставил её снять траурные занавески, хотя, в тайне, она вынуждена была признать, что все в доме, включая слуг, получили удовольствие от того, что комнаты стали светлее и окна не завешены.

Нет, она не хотела видеть Девона. Ни в малейшей степени. Она была слишком занята, чтобы допустить себе мысли о нём или задумываться над тем, что тёмный, чистый, голубой оттенок его глаз напоминал ей бристольское стекло. К тому же, она уже забыла ощущение его крепких рук вокруг неё и его хриплый шёпот ей на ухо: «Я держу вас», и вызывающее дрожь, ощущение его щетины, царапающей её кожу.

Она удивилась, почему Девон отправил своего брата для обсуждения дел с арендаторами. Кэтлин мало видела Уэста во время его предыдущего визита, но то, что она узнала, не было многообещающим. Уэст был пьяницей и, вероятно, будет больше помехой, чем помощью. Тем не менее, не её дело возражать. И так как Уэст был следующим по линии наследования графства, он мог также ознакомиться с делами поместья.

Близнецы и Хелен были в восторге от перспективы визита Уэста и уже составили список запланированных выездов и мероприятий.

– Я сомневаюсь, что у него будет много времени, если вообще будет, для развлечений, – Кэтлин предупреждала их, пока они все сидели в семейной гостиной за рукоделием. – Мистер Рэвенел здесь по делам, и арендаторам нужно его внимание гораздо больше, чем нам.

– Но Кэтлин, – сказала озабоченно Кассандра, – мы не должны позволить ему работать до изнеможения.

Кэтлин расхохоталась.

– Дорогая, я сомневаюсь, что он хотя бы день в своей жизни работал. Давайте не будем отвлекать его от первой попытки.

– Джентльмены не должны работать, не так ли? – спросила Кассандра.

– Не совсем, – призналась Кэтлин. – Мужчины дворянства обычно управляют своими землями, а иногда занимаются политикой, – Кэтлин сделала паузу. – Тем не менее, я думаю, что даже обычный рабочий может назваться джентльменом, если он честен и добр.

– Я согласна, – сказала Хелен.

– Я не против работать, – объявила Пандора. – Я могла бы работать на телеграфе или владеть книжным магазином.

– Ты могла бы делать шляпы, – предложила Кассандра сладко, скорчив ужасную косоглазую гримасу. – И сойти с ума.

Пандора усмехнулась.

– Люди будут наблюдать, как я бегаю по кругу и машу руками, и скажут: "О Боже, Пандора сегодня курица".

– И тогда я напомню им, что ты вела себя таким же образом ещё до того, как начала делать шляпы,– безмятежно сказала Хелен, её глаза сверкнули.

Посмеиваясь, Пандора усердно работала иглой, зашивая разошедшийся шов.

– Мне бы не понравилось работать, если бы это мешало мне делать то, что я хочу.

– Когда ты станешь хозяйкой большого дома, – сказала Кэтлин, забавляясь, – у тебя будут обязанности, которые займут большую часть твоего времени.

– Тогда я не буду хозяйкой большого дома. Я буду жить с Кассандрой после того, как она выйдет замуж. Если её муж не запретит этого, конечно.

– Глупая ты, – сказала Кассандра своей близняшке. – Я бы никогда не вышла замуж за человека, который нас разлучит.

Закончив шов отстёгивающегося белого манжета, Пандора начала откладывать его в сторону и фыркнула, когда её юбка натянулась.

– Что за вздор! У кого есть ножницы? Я опять пришила манжет к своему платью.

Уэст прибыл в полдень в сопровождении огромного количества багажа, включая массивный чемодан, который с трудом занесли наверх два лакея. К разочарованию Кэтлин, все три сестры Рэвенел встретили его, как героя вернувшегося с войны. Порывшись в кожаном саквояже, Уэст начал раздавать изящные свёртки, завёрнутые в тонкие слои бумаги и перевязанные соответствующей лентой, узкой как шпагат.

Заметив маленькие метки, каждая из которых была проштампована витиеватой буквой «У», Хелен спросила:

– Что это значит?

Уэст снисходительно улыбнулся.

– Это означает - универмаг Уинтерборн, где вчера днём я всё это купил, я же не мог приехать к моим маленьким кузинам с пустыми руками, не так ли?

К ужасу Кэтлин, любое подобие поведения леди исчезло. Близнецы разразились криками восторга и начали танцевать вокруг него прямо в прихожей. Даже у Хелен порозовели щёки и она затаила дыхание.

– Достаточно, девочки, – наконец сказала Кэтлин, изо всех сил пытаясь казаться беспристрастной. – Нет необходимости скакать, как сумасшедшие кролики.

Пандора уже начала разрывать упаковку одного из свёртков.

– Сохрани бумагу! – воскликнула Хелен. Она поднесла один из свёртков Кэтлин, приподнимая один из слоёв бумаги. – Только посмотри, Кэтлин, какая тонкая и качественная.

– Перчатки! – прокричала Пандора, развернув свёрток. – Ой, смотрите, они такие стильные, я хочу умереть, – она прижала их к груди. Лайковые перчатки длинной до запястья были нежно-розового цвета.

– Цветные перчатки в моде в этом году, – сказал Уэст. – По крайней мере, так сказала продавщица в универмаге. Здесь есть пара для каждой из вас, – он усмехнулся явному неодобрению Кэтлин, в его серых глазах сверкнуло озорство. – Кузины, – сказал он, как будто это могло объяснить такие неподобающие подарки.

Кэтлин прищурила глаза.

– Мои дорогие, – сказала она спокойно, – почему бы вам не открыть ваши свёртки в приёмной?

Тараторя и визжа, сёстры бросились в приёмную и свалили подарки на стол из атласного дерева. Они щепетильно открывали каждый свёрток, разворачивая подарочную бумагу и разглаживая каждый кусочек перед тем, как положить его на растущую кипу, напоминающую пену только что налитого молока.

Были и другие перчатки, окрашенные в нежные оттенки фиолетового и цвет морской волны, банки с конфетами, бумажные веера с золотым и серебряным тиснением, романы и поэзия, флаконы с цветочной водой для тела или для добавления в ванну, или для окропления постельных подушек. Хотя ничего из этого не было подобающим за исключением, пожалуй, книг, Кэтлин не могла найти в своём сердце сил для возражения. Девушки уже давно были лишены подобных удовольствий.

Она знала, что Тео никогда бы не подумал привезти подарки для своих сестёр. И, несмотря на относительную близость к Лондону, девушки никогда не были в универмаге Уинтерборн. И Кэтлин тоже, поскольку леди Бервик не нравилось толкаться в большом магазине, переполненном людьми всех слоёв общества. Вместо этого она настаивала на посещении крошечных, особых магазинчиков, где товар хранился скрытым от глаз, а не выставленным, волей-неволей, на прилавке.

Украдкой глядя на Уэста, Кэтлин смутилась от проблесков сходства с его старшимбратом, такие же тёмные волосы и статное телосложение. Но поразительная внешность Девона была искажена в его младшем брате, чьё лицо было красноватым и рыхлым из-за чрезмерного пьянства. Уэст следил за собой, но, по сути, он одевался слишком вычурно на вкус Кэтлин: вышитый шёлковый жилет, легкомысленный узорчатый галстук и золотые запонки, инкрустированные то ли гранатами, то ли рубинами. Даже сейчас, в полдень, от него сильно пахло спиртным.

– Не смотрите на меня так свирепо,– вполголоса пробормотал Уэст Кэтлин, пока сёстры собирали подарки и уносили их из комнаты. – Девушки расстроятся, если поймут, как сильно я вам неприятен.

– Я не одобряю вас, – ответила она серьёзно, выходя на парадную лестницу вместе с ним. – Это не то же самое, что неприятие.

– Я не одобряю себя, леди Трени, – усмехнулся он, – поэтому у нас есть что-то общее.

– Мистер Рэвенел, если вы…

– Мы можем называть друг друга кузенами?

– Нет. Мистер Рэвенел, если вы проведёте здесь две недели, вы будете вести себя как джентльмен или я насильно отвезу вас на вокзал Алтон и засуну в первый вагон, который остановится на станции.

Уэст моргнул и посмотрел на неё, явно интересуясь, говорила ли она серьёзно.

– Эти девушки – самое главное для меня в мире, – сказала Кэтлин. – Я не позволю причинить им вред.

– У меня нет намерения навредить кому-нибудь, – сказал обиженно Уэст. – Я здесь по приказу графа обсудить с деревенщинами посадку репы. Как только это будет сделано, я могу пообещать вам, что вернусь в Лондон со всей возможной поспешностью.

Деревенщины? Кэтлин резко вдохнула, думая о семьях арендаторов и о том, как они работали, терпели и переносили тяготы ведения хозяйства и всё это ради того, чтобы у людей, которые смотрят на них свысока, была еда на столе.

– Семьи, которые здесь живут, – сказала она, – достойны вашего уважения. Поколения фермеров-арендаторов выстроили это поместье и получили взамен очень маленькое вознаграждение. Зайдите в их коттеджи и посмотрите в каких условиях они живут и сравните их с вашим собственным положением. И, возможно, тогда, вы могли бы спросить себя, достойны ли вы их уважения.

– Боже мой, – пробормотал Уэст, – мой брат был прав. У вас темперамент затравленного барсука.

Они обменялись взглядами взаимной ненависти и разошлись в разные стороны.

К счастью, девушки продолжали вести весёлый разговор за ужином. Казалось, только Хелен заметила ожесточённое напряжение между Кэтлин и Уэстом, посылая Кэтлин сдержанные взгляды беспокойства. С каждым блюдом Уэст просил ещё вина, вынуждая помощника дворецкого приносить бутылку за бутылкой из погреба. Кипя от злости из-за его расточительности, Кэтлин прикусила язык, чтобы не комментировать возрастающую степень его опьянения. По окончании ужина, Кэтлин отправила девушек наверх, оставив Уэста за столом с бутылкой портвейна.

Утром Кэтлин встала рано, надела костюм для верховой езды и, как обычно, пошла на конюшню. При помощи мистера Блума, главного конюшего, она обучала Асада не шарахаться от предметов, которые его пугали. Блум сопровождал её к загону, пока она вела Асада на специальном тренировочном поводке.

Кэтлин быстро научилась ценить советы Блума. Он не считал, что физическое сдерживание коня, особенно арабского, могло помочь ему преодолеть страх.

– Вы только сломаете его дух, запутаете, как муху в паутине. Может, он будет черпать успокоение в вас, миледи. Он доверит вам свою безопасность и позволит решать за него, что лучше.

Под руководством Блума, Кэтлин перехватила ведущий повод под подбородком Асада и направляла его, пока он делал шаг вперёд, а потом назад.

– Снова, – сказал Блум одобрительно. – Назад и вперёд, и опять.

Асад был озадачен, но охотно двигался туда и обратно с такой лёгкостью, как будто учился танцевать.

– Молодец, барышня, – похвалил Блум, он так увлёкся тренировкой, что забыл обратиться к Кэтлин по её титулу. – Теперь вы занимаете все его мысли и не оставляете места для страха, – он поместил кнут в левую руку Кэтлин. – Это для того чтобы вы похлопали его по боку, если это понадобится. – Стоя со стороны Асада, он начал раскрывать чёрный зонтик. Конь вздрогнул и заржал, инстинктивно уклоняясь от незнакомого объекта. – Этот зонт пугает тебя немного, малец, не так ли? – Он закрыл и опять открыл его, сказав Кэтлин, – выполнить задачу ему важнее, чем то, что его пугает.

Кэтлин продолжала вести Асада взад-вперёд, отвлекая его от угрожающего движения вздымающегося чёрного предмета. Когда он попытался повернуть свой круп в сторону, она вернула его на место, лёгким шлепком кнута, не позволяя ему увеличить дистанцию между собой и зонтом. Хотя Асаду было явно нелегко, его уши вращались во все стороны, он делал то, что она приказывала. Его шкура нервно подёргивалась, когда приближался зонт, но он не шарахался от него.

Когда Блум наконец-то закрыл зонт, Кэтлин усмехнулась и ласково похлопала Асада по шее переполненная гордости.

– Хороший мальчик, – воскликнула она. – Ты быстро учишься, не так ли? – Она взяла морковный огрызок из кармана своей юбки и отдала ему. Асад принял угощение, шумно хрустя.

– В следующий раз мы попробуем, когда вы будете на нём верхом, — начал Блум.

Он был прерван конюхом Фредди, который ещё не достиг подросткового возраста.

– Мистер Блум, – сказал мальчик, задыхаясь, торопясь к ограде загона, – главный конюх велел мне передать вам, что мистер Рэвенел пришёл в конюшню за осёдланной лошадью для него.

– Да, я сказал мальцам оседлать Рояла.

Маленькое лицо Фредди было искажено тревогой.

– Есть проблема, сэр. Мистер Рэвенел напился и не в состоянии для езды верхом, но он приказал им привести ему коня. Главный конюх попытался отказаться, но управляющий, мистер Карлоу, тоже там и он сказал дать Рояла мистеру Рэвенелу, потому что они должны ехать на фермы арендаторов.

"Опять", – подумала Кэтлин в панической ярости,– "пьяный Рэвенел собирается прокатиться на лошади".

Безмолвно она пролезла сквозь изгородь загона, слишком торопясь, чтобы возиться с воротами. Подхватила свои юбки для верховой езды и побежала к конюшне, не обращая внимания на Блума, кричащего ей вслед.

Как только она вошла в здание, она увидела Уэста, сердито жестикулирующего перед старшим конюхом Джоном, лицо которого было отвёрнуто. Управляющий Карлоу стоял в стороне и смотрел нетерпеливо и смущённо. Карлоу, дородный мужчина средних лет жил в городе, он был нанят семьёй Тео более десяти лет назад. Это была его работа, сопроводить Уэста к фермам арендаторов.

Одного взгляда Кэтлин было достаточно, чтобы понять ситуацию. У Уэста было красное вспотевшее лицо, глаза его налились кровью и он качался на ногах.

– Я один могу судить о своих возможностях, – говорил Уэст воинственно. – Я ездил в гораздо худшем состоянии, чем сейчас и будь я проклят, если….

– Доброе утро, джентльмены, – перебила Кэтлин, её сердце стучало. Изображение поражённого лица Тео, без предупреждения возникло в её памяти. Как он смотрел на неё, его глаза, как затухающие угольки в последние секунды его утекающей жизни. Она заморгала, воспоминание исчезло. Перегар долетел до её ноздрей, вызывая приступ тошноты.

– Леди Трени, – воскликнул управляющий с облегчением. – Возможно, вы могли бы образумить этого полоумного.

– В самом деле, – без всякого выражения она взяла руку Уэста, её пальцы вцепились в него, почувствовав его сопротивление. – Выйдете со мной, мистер Рэвенел.

– Миледи, – сказал управляющий неловко. – Я имел в виду старшего конюха.

– Джон не полоумный, – резко сказала Кэтлин. – Что касается вас, Карлоу, вы можете заняться другими обязанностями. Мистер Рэвенел будет не здоров до конца дня.

– Да, миледи.

– Какого чёрта происходит? – прошипел Уэст, пока Кэтлин тащила его на улицу за конюшню. – Я оделся и пришёл в конюшню на рассвете.

– Рассвет был четыре часа назад.

Когда они достигли относительно уединённого места за сараем с инвентарём, Уэст выдернул свою руку из хватки Кэтлин и уставился на неё.

– В чём дело?

– От вас пахнет спиртным.

– Я всегда начинаю день с кофе разбавленным бренди.

– Как вы планируете ехать верхом, когда вы еле стоите на ногах?

– Так же, как я всегда езжу - плохо. Ваша забота о моём благополучии неуместна.

– Я беспокоюсь не о вашем благополучии. Я волнуюсь за лошадь, на которой вы намеревались ехать и за арендаторов, которых вы предполагали посетить. У них достаточно трудностей, которые им надо преодолевать, им не нужно подвергать себя ещё и общению с пьяным дураком.

Уэст злобно взглянул на неё:

– Я ухожу.

– Не смейте делать хоть один шаг, – обнаружив, что она все ещё сжимает хлыст, Кэтлин многозначительно взмахнула им. – Или я ударю вас.

Скептический взгляд Уэста упал на хлыст. С поразительной скоростью он протянул руку и, вырвав его, бросил на землю. Однако, эффект был разрушен, когда он пошатнулся, восстанавливая равновесие.

– Давайте, говорите, – рявкнул он.

Кэтлин скрестила руки на груди.

– Зачем вы приехали в Гэмпшир?

– Я здесь, чтобы помочь моему брату.

– Вы здесь никому не помогаете, – крикнула она с невероятным отвращением. – Вы понимаете что-нибудь о бремени, которое лорд Трени взвалил на себя? О том, как высоки ставки? Если он потерпит неудачу и поместье будет поделено и продано, что вы думаете, произойдёт с этими людьми? Двести семей будут брошены на произвол судьбы без средств к существованию. И пятьдесят слуг, большинство из которых посвятили всю свою жизнь служению семье Рэвенел. – Когда Кэтлин увидела, что он даже не смотрит на неё, она сделала дрожащий вздох, пытаясь сдержать свою ярость. – Все в этом поместье борются, чтобы выжить, и мы все зависим от вашего брата, который пытается решить проблемы, к созданию которых он не имел отношения. Но вместо того, чтобы сделать что-то, чтобы помочь, вы решили глупо напиться и начать шататься вокруг, как эгоистичный идиот... – Из её горла вырвался гневный всхлип, но она проглотила его пере тем как тихо продолжить. – Возвращайтесь в Лондон. Вы никому не нужны здесь. Вините меня, если вам нравится. Скажите лорду Трени, что я слишком стервозная, чтобы меня терпеть. Ему будет не трудно согласиться с этим. – Развернувшись, она пошла прочь от него, бросив последние слова через плечо: – Возможно, когда-нибудь вы найдёте кого-то, кто сможет спасти вас от ваших излишеств. Лично я не верю, что вы стоите усилий.

Глава 9

К удивлению Кэтлин, Уэст не уехал. Он вернулся в дом и ушёл в свою комнату. «Во всяком случае, – мрачно подумала она, – он больше не делал попыток взобраться на лошадь пьяным», что, как она считала, в плане умственного развития ставило его на ступеньку выше её покойного мужа.

Оставшуюся часть дня Уэст провёл в своей комнате. По всей видимости, он спал или, возможно, продолжал заливать в себя спиртное. Он не спустился к ужину, лишь попросил принести поднос с едой наверх.

В ответ на обеспокоенные расспросы девочек, Кэтлин коротко ответила, что их кузен приболел и, вероятно, утром вернётся в Лондон. Когда Пандора открыла рот, Хелен пресекла дальнейшие вопросы, что-то тихо ей сказав. Несмотря на всю свою неискушённость, Хелен была достаточно хорошо знакома с тем типом мужчин, которые напивались до чёртиков и теряли голову.

На рассвете, спустившись в столовую для завтраков, Кэтлин была потрясена, увидев Уэста, сидящего за одним из круглых столов и угрюмо уставившегося в чашку с чаем. Он выглядел скверно, под глазами висели мешки, лицо было бледным и покрыто испариной.

– Доброе утро, – пробормотала Кэтлин, захваченная врасплох. – Вы заболели?

Он посмотрел на неё затуманенным взглядом налитых кровью глаз с покрасневшими веками на фоне серого лица.

– Только в том случае, если трезвость можно назвать болезнью. А я как раз придерживаюсь такого мнения.

Кэтлин подошла к буфету, взяла серебряные щипцы и начала накладывать бекон на кусочек тоста. Сверху она положила другой кусок тоста, аккуратно разрезала сандвич надвое и принесла тарелку Уэсту.

– Съешьте, – сказала она. – Лорд Бервик всегда говорил, что сандвич с беконом – лучшее лекарство от утреннего похмелья.

От этого предложения его начало мутить, но он взял сандвич и откусил кусочек, пока Кэтлин накладывала себе завтрак.

Сев возле него, Кэтлин тихо спросила:

– Должна ли я распорядиться подготовить карету, чтобы вы успели на поезд, который отправляется поздним утром?

– Боюсь, вам не повезло. – Уэст сделал глоток чая. – Я не могу вернуться в Лондон. Я должен остаться в Гэмпшире до тех пор, пока не встречусь со всеми арендаторами, которых планировал посетить.

– Мистер Рэвенел...

– Я должен, – сказал он упрямо. – Мой брат никогда раньше ни о чём меня не просил. Поэтому я исполню его просьбу, даже если меня это убьёт.

Кэтлин с удивлением на него посмотрела:

– Очень хорошо, – через мгновение сказала она. – Послать за мистером Карлоу, чтобы он составил вам компанию?

– Я надеялся, что вы пойдёте со мной. – Увидев выражение её лица, Уэст добавил: – Только сегодня.

– Мистер Карлоу лучше знаком с арендаторами и их положением...

– Его присутствие может их сдерживать. А я хочу, чтобы они поговорили со мной начистоту, – он уставился в свою тарелку. – Не то чтобы я рассчитываю добиться от кого-то из них более полудюжины слов. Я прекрасно знаю, что такие люди думают обо мне – городской франт. Бесполезный напыщенный павлин, который ничегошеньки не смыслит в превосходных достоинствах фермерской жизни.

– Я не думаю, что они станут судить вас слишком строго, пока уверены, что вы не судите их. Просто постарайтесь быть искренним, тогда никаких трудностей не возникнет.

– У меня нет способностей к искренности, – пробормотал Уэст.

– Для этого не нужны способности, – заметила Кэтлин. – Скорее готовность говорить от сердца, а не стараться быть забавным и уходить от прямых ответов.

– Прошу вас. Меня уже тошнит, – нахмурившись, он ещё раз откусил сандвич с беконом.

Кэтлин была рада увидеть, что, несмотря на ожидания Уэста столкнуться с дерзостью или даже открытым презрением со стороны арендаторов, первый, с которым он встретился, оказал ему весьма радушный приём.

Джордж Стрикленд был мужчиной среднего возраста, коренастым и мускулистым, с добрыми глазами на большом квадратном лице. Земля, на которой он работал вместе с тремя сыновьями, была небольшим участком, примерно шестидесяти акров. Кэтлин и Уэст встретились с ним в его домике, ветхом строении, которое сбоку подпирал большой сарай, где молотили и хранили зерно. Домашний скот содержался в полуразрушенных сараях, которые были построены без какой-либо планировки, размещённые в вольном порядке вокруг двора, где навоз размок от воды, которая стекала с крыш.

– Приятно с вами познакомиться, сэр, – сказал фермер, сжимая в руках шляпу. – Не согласитесь ли вы и добрая леди немного пройтись со мной в поле. Я могу говорить, пока буду работать. Необходимо скосить овёс до того, как снова пойдут дожди.

– А что будет, если вовремя не собрать урожай? – поинтересовался Уэст.

– Тогда слишком много зерна упадёт на землю, – ответил мистер Стрикленд. – Когда зерно созрело, оно может оторваться от колоска, подхваченное сильным порывом ветра. Мы можем потерять так треть урожая.

Когда Уэст посмотрел на Кэтлин, она слегка кивнула, подтвердив, что согласна. Они вышли на поле, где перистые верхушки золотисто-зелёного овса достигали плеча Уэста. Кэтлин наслаждалась сладким пыльным запахом воздуха, пока двое мужчин двигали своими острыми косами, срезая колосья. Сборщики урожая связывали срезанные стебли в снопы. После этого вязальщики связывали снопы в копны, а молодой парень с помощью граблей убирал упавшую солому.

– Сколько один человек может скосить за день? – спросил Уэст, когда Стрикленд присел на корточки, чтобы связать сноп.

– Лучший косец из тех, кого я видел, может скосить два акра за день. Но это овёс, его косить быстрее, чем другие злаковые.

Уэст посмотрел на работников оценивающим взглядом.

– А если бы у вас были жатвенные машины?

Стрикленд снял шляпу и почесал голову.

– Дюжину акров или даже больше, я думаю.

– За один день? А сколько рабочих вам понадобится, чтобы ими управлять?

– Двое мужчин и лошадь.

– В результате эффективность труда повышается, по меньшей мере, в шесть раз? – недоверчиво уточнил Уэст. – Почему же вы тогда не купите механического жнеца?

Стрикленд хмыкнул:

– Потому что он обойдётся мне в двадцать пять фунтов или даже дороже.

– Но он же вскоре окупит себя.

– Я не могу позволить себе коней и машину, а без коня я не могу обойтись.

Нахмурившись, Уэст наблюдал за тем, как Стрикленд заканчивал связывать сноп.

– Я помогу вам нагнать за жнецами, если вы покажите мне, как это делать.

Фермер окинул взглядом сшитую на заказ одежду Уэста.

– Вы не одеты для работы в поле, сэр.

– Я настаиваю, – сказал Уэст, сбрасывая с плеч пиджак и передавая его Кэтлин. – Если повезёт, у меня появятся мозоли, которые я потом смогу всем показывать, – он присел возле Стрикленда, который показал ему, как нужно обвязывать ленту вокруг соломы. «Сразу под колоском и не слишком туго, - предостерегал фермер, - чтобы, когда пучки будут связаны, между стеблями было достаточно пространства, позволяющего воздуху циркулировать и быстрее высушивать зерно».

Хоть Кэтлин и думала, что Уэст быстро устанет от непривычной для него работы, он был упорным и старательным, и постепенно у него начало неплохо получаться. Пока они работали, Уэст задавал вопросы о дренаже и посадке, и Стрикленд детально ему отвечал.

Было неожиданно видеть, как учтивость Уэста перетекает в искренний интерес к тому, что перед ним происходило. Кэтлин задумчиво за ним наблюдала, с трудом совмещая в своей голове вчерашнего пьяного увальня с этим внимательным, обаятельным незнакомцем. Можно было даже подумать, что ему не плевать на поместье и его арендаторов.

В конце ряда Уэст остановился, стряхнул с рук пыль и вытащил из кармана платок, чтобы вытереть лицо.

Стрикленд промокнул свой лоб рукавом.

– В следующий раз я могу научить вас косить, – с готовностью предложил он.

– Нет, спасибо, – ответил Уэст с унылой улыбкой, выглядя при этом настолько похожим на Девона, что Кэтлин почувствовала внезапный укол. – Уверен, мне не стоит доверять в руки острое лезвие. – Оценивающе оглядев поле, он спросил: – А вы никогда не думали завести молочное хозяйство, мистер Стрикленд?

– Нет, сэр, – решительно ответил фермер. – Даже если урожайность снизится, всё равно прибыль от зерна выше, чем от молока или мяса. Как говорят: «Рога – вниз, зерно – вверх».

– Возможно, это так на сегодняшний день, – сказал Уэст, размышляя вслух. – Но так как множество людей перебирается в промышленные города, спрос на мясо и молоко возрастёт, и тогда...

– Никакого молочного хозяйства, – временное дружелюбие Стрикленда поугасло. – Это не для меня.

Кэтлин подошла к Уэсту и отдала ему пиджак. Она легонько коснулась его руки, чтобы привлечь его внимание.

– Думаю, мистер Стрикленд боится, что вы можете попытаться не оплатить дренажные работы, – пробормотала она.

Лицо Уэста мгновенно просветлело, когда он понял, о чём она ему толкует.

– Нет, – сказал он фермеру, – вы получите улучшения, как и было обещано. На самом деле, у лорда Трени нет никакого выбора в этом вопросе, это его правовое обязательство.

Стрикленд недоверчиво на него посмотрел.

– Простите, сэр, но после стольких нарушенных обещаний, трудно верить ещё одному.

Уэст на мгновение умолк, пристально вглядываясь в обеспокоенное лицо мужчины.

– Даю слово, – сказал он так, что никаких сомнений не осталось. И протянул свою руку.

Кэтлин удивлённо на него уставилась. Рукопожатие было допустимо лишь между близкими друзьями или при наличии значимого повода, но только между джентльменами с одинаковым социальным положением. После недолгой заминки, Стрикленд всё-таки протянул руку Уэсту, и они обменялись крепким рукопожатием.

– Вы отлично справились, – сказала Кэтлин Уэсту, когда они ехали по грунтовой деревенской дороге. Она была под впечатлением от того, как он себя вёл и как озаботился проблемами Стрикленда. – Было очень умно с вашей стороны попробовать собственными руками поработать на поле, чтобы он почувствовал себя непринуждённо в вашем обществе.

– Я не пытался быть умным, – Уэст, казалось, был погружён в свои мысли. – Я хотел получить информацию.

– И вы прекрасно с этим справились.

– Я надеюсь, что эту проблему с дренажём не так тяжело будет решить, – сказал Уэст. – Вырыть несколько траншей, положить в них глиняные трубы и зарыть.

– Звучит не так уж трудновыполнимо.

– На самом деле, это так. Трудности могут возникнуть с той стороны, которую я даже не рассматривал, – Уэст покачал головой. – Дренаж это лишь незначительная часть проблем, поэтому, если я решу только её и не займусь остальными, это будет бессмысленная трата денег.

– И какие же остальные?

– Я пока ещё точно не знаю. Но если мы это не выясним, не будет никакой надежды, что Приорат Эверсби снова начнёт приносить доход. Или хотя бы сам себя обеспечивать, – он послал Кэтлин мрачный взгляд, когда она попыталась открыть рот. – И даже не думайте обвинить меня в том, что я замышляю продать имение.

– Я и не собиралась, – ответила она возмущённо. – Я хотела сказать, насколько я могу судить, ферма Стрикленда находится в более или менее таком же состоянии, как и фермы других арендаторов.

– «Рога – вниз, зерно – вверх», – пробормотал Уэст. – Пятой точкой чувствую, через несколько коротких лет ситуация поменяется, и тогда будет «Рога – вверх, зерно – вниз», и так оно и останется.

– Вы считаете, что он должен переключиться на выращивание мясомолочного скота, – сказала Кэтлин.

– Это будет проще и выгоднее, чем пытаться выращивать зерновые на глинистой почве, расположенной в низине.

– Возможно, вы правы, – с сожалением ответила она. – Но в этой части Англии выращивание домашнего скота почитают меньше, чем работу на земле.

– Какая, к дьяволу, разница? В любом случае всё приводит к выгребанию навоза, – Уэст переключил своё внимание на коня, который споткнулся на участке неровной дороги.

– Не так сильно тяните поводья, – сказала Кэтлин. – Дайте коню больше свободы и позвольте самому выбирать дорогу. – Уэст сразу же последовал её совету. – Ещё один небольшой совет приветствуется? – осмелилась спросить она.

– Валяйте!

– Вы имеете привычку сутулиться в седле. Из-за этого вам трудно подстроиться под движение лошади, и потом у вас начнёт болеть спина. Если вы сядете прямо и расслабитесь... да, вот так... теперь вы сидите правильно.

– Спасибо.

Кэтлин улыбнулась, довольная оттого, что он захотел прислушаться к наставлениям женщины.

– Вы ездите совсем неплохо. Если будете регулярно практиковаться, станете достаточно умелым наездником, – она сделала паузу. – Я так понимаю, в городе вы не слишком часто катаетесь верхом?

– Нет, я передвигаюсь или ногами, или наёмным экипажем.

– Но ваш брат... – начала Кэтлин, вспоминая об уверенном мастерстве Девона править лошадью.

– Он ездит верхом каждое утро на большом сером в яблоках коне, который превращается в сущего дьявола, если проведёт, хоть один день без тяжёлых физических упражнений, – сделав паузу, Уэст добавил: – У них это общее.

– Вот почему Трени находится в такой прекрасной форме, – пробормотала Кэтлин.

– Он не ограничивается одной лишь верховой ездой. Брат состоит в боксёрском клубе, где они бессмысленно колотят друг друга в стиле сават^[14].

– Что это такое?

– Вид борьбы, который развился на улицах Старого Парижа. Довольно жёсткий стиль. Втайне от всех Девон надеется, что на него однажды нападут разбойники, но до сих пор его надежды не оправдались.

Кэтлин улыбнулась.

– Какой смысл во всех этих физических нагрузках?

– Чтобы держать под контролем свой нрав.

Её улыбка увяла.

– У вас тоже есть нрав?

Он коротко хохотнул.

– Вне всякого сомнения. Но я предпочитаю топить своих демонов в вине, а не сражаться с ними.

«Тео поступал так же», – подумала она, но оставила эту мысль при себе.

– Вы мне больше нравитесь трезвым, – сказала Кэтлин.

Уэст бросил на неё насмешливый взгляд.

– Но прошла только половина дня. Подождите ещё немного и вы измените своё мнение.

Однако она его не поменяла. Две следующие недели Уэст оставался относительно трезвым, ограничивая употребление спиртного одним или двумя бокалами за ужином. Он распределял свои дни между посещениями сдаваемых в наём ферм, изучением арендных журналов, чтением книг о сельском хозяйстве и добавлял страницу за страницей в отчёт, который писал Девону.

Однажды вечером за ужином, он сказал, что планирует навестить ещё больше арендаторов для составления исчерпывающего заключения об их проблемах. С каждым новым куском информации, формировалась картина реального состояния в имении, и она была не слишком утешительной.

– С другой стороны, – заключил Уэст, – положение не совсем безнадёжное, пока Девон делает свою работу.

– И в чём же заключается его работа? – спросила Кассандра.

– Поиск капитала, – ответил ей Уэст. – Он должен раздобыть много денег.

– Джентльмену должно быть тяжело искать деньги, не работая, – заметила Пандора. – Особенно, когда преступники пытаются сделать то же самое.

Уэст спрятал ухмылку за стаканом с водой.

– Я верю, – ответил он, – что мой брат или обведёт преступников вокруг пальца или попросту к ним присоединится, – он переключил своё внимание на Кэтлин. – Сегодня утром я понял, что должен остаться здесь немного дольше, чем  планировал ранее, – сказал он. – Ещё на две недели или лучше даже на месяц. Осталось слишком много того, что я должен изучить.

– Тогда оставайтесь, – сказала Кэтлин, как ни в чём не бывало.

Он с удивлением на неё посмотрел.

– И вы не будете возражать?

– Не буду, если это поможет арендаторам.

– А если я останусь вплоть до Рождественских праздников?

– Безусловно, – сказала она, недолго думая. – У вас есть намного больше прав оставаться здесь, чем у меня. Но разве вы не скучаете по своей городской жизни?

Уэст усмехнулся, глядя в тарелку перед собой.

– Я скучаю... по некоторым вещам. Однако здесь осталось ещё слишком много работы, а моему брату не хватает заслуживающих доверия помощников. Более того, лишь малая часть землевладельцев его положения понимают, с чем они столкнулись.

– Но вы с лордом Трени понимаете?

Уэст усмехнулся:

– Нет, мы тоже не понимаем. Но разница в том, что мы об этом знаем.

Глава 10

– Кузен Уэст, – спустя месяц сказала Кэтлин, яростно преследуя его вниз по парадной лестнице, – прекратите убегать. Я хочу поговорить с вами.

Уэст не замедлил свой темп.

– Не теперь, когда вы гонитесь за мной, как Аттила повелитель гуннов.

– Скажите мне, зачем вы это сделали, – она ступила на нижнюю ступень одновременно с ним, развернулась и перекрыла ему путь для побега. – Пожалуйста, объясните, что за безумная идея пришла вам в голову – привести в дом свинью!

Загнанный в угол, он честно ответил:

– Я не думал. Я был на ферме Джона Поттера, и он собирался забраковать поросёнка, потому что он слишком маленький.

– Обычная практика, как я понимаю, – отрывисто сказала она.

– Животное смотрело на меня, – запротестовал Уэст. – Казалось, что оно улыбается.

– Все свиньи, кажется, что улыбаются. Их рты изогнуты вверх.

– Я ничего не мог поделать, мне пришлось принести его домой.

Посмотрев на него, Кэтлин неодобрительно покачала головой.

– Близнецы уже покормили животное из бутылочки смесью из коровьего молока, взбитого с сырым яйцом, в то время как, Хелен сделала ему спальное место из коробки, выстланной внутри мягкой тканью. Теперь от него не избавиться. Что вы намерены сделать с поросёнком, когда он вырастет? – спросила она.

Уэст предположил:

– Съесть?

Она раздражённо фыркнула.

– Девушки уже назвали его Гамлетом. Вы хотите, чтобы мы съели домашнего питомца, мистер Рэвенел?

– Да, если он превратится в бекон, – Уэст улыбнулся на её реакцию. – Я верну поросёнка на ферму, когда его отлучат от бутылочки, – заявил он.

– Вы не можете...

Он опередил её, подняв руку в останавливающем движении.

– Вам придётся продолжить изводить меня позже. У меня нет сейчас на это времени. Я уезжаю на станцию Алтон и не могу пропустить дневной поезд.

– Поезд? Куда вы собираетесь?

Уэст увернулся от неё, направляясь к входной двери.

– Я вчера говорил вам. Я так и знал, что вы не слушали.

Кэтлин сердито последовала за ним, думая, что если, в конечном итоге, бекон объявят запрещённым в доме Рэвенел, это пойдёт ему на пользу.

Они остановились возле входа в приёмную, где рабочие отдирали доски напольного настила и бросали их в сторону с шумным грохотом. В другом месте звук непрерывного стука сотрясал воздух.

– Как я объяснил вчера, – сказал Уэст, повышая голос, чтобы перекричать адский грохот. – Я собираюсь посетить человека в Уилтшире, который использует арендованную землю для экспериментов с использованием современных методов земледелия.

– Как долго вас не будет?

–Три дня, – сказал он весело. – Вряд ли у вас будет время соскучиться по мне прежде, чем я вернусь.

– Я не буду по вас скучать независимо от того, как долго вас не будет, – но Кэтлин посмотрела на него с беспокойством, пока дворецкий помогал ему надеть пальто и шляпу. «Когда он вернётся, – подумала она,– им снова придётся перешить его одежду, он потерял, по крайней мере, ещё один стоун».

– Не забывайте есть пока вы в отъезде, – пожурила она. – Вас скоро будут принимать за пугало, если вы продолжите пропускать обед.

Постоянная езда верхом по землям поместья, ходьба по полям, помощь фермеру в ремонте ворот или поиске овцы, которая перескочила садовую ограду, значительно изменили Уэста. Он потерял так много в весе, что его одежда висела на нём. Одутловатость растаяла на его лице и шее, обнажая твёрдый подбородок и жёсткий профиль. Время, проведённое на свежем воздухе, придало здоровый цвет его лицу, и он казался на несколько лет моложе, дух жизненной силы заменил вид сонной лености.

Уэст наклонился, запечатлев лёгкий поцелуй на её лбу.

– Прощайте, Аттила, – сказал он ласково. – Постарайтесь не запугать всех в моё отсутствие.

После отъезда Уэста Кэтлин направилась в комнату экономки рядом с кухней. Это был день стирки, страшное мероприятие, когда домашнее грязное бельё сортировали, кипятили, промывали, полоскали и вешали в сушильной комнате, которая примыкала к судомойне. Вместе, Кэтлин и миссис Чёрч, будут проводить инвентаризацию и разбор ткани.

Они только начали обсуждать необходимость новых фартуков для горничных, когда появился дворецкий Симс.

– Прошу прощения, миледи, – размеренным тоном сказал Симс, но напряжённые морщины выражали недовольство. – Арендатор и его жена, мистер и миссис Вутен просят о встречи с мистером Рэвенелом. Я объяснил, что он уехал, но они не ушли. Утверждают, что это срочно. Я подумал, что лучше сообщить вам, прежде чем лакей их выгонит.

Кэтлин нахмурилась.

– Нет, не делайте этого. Вутены не пришли бы без уважительной причины. Пожалуйста, проводите их в приёмную, я встречусь с ними там.

– Я боялся, что вы так скажете, – сказал Симс непреклонно. – Я должен не согласиться, миледи, так как вы вдова в трауре, ваш покой не должен быть нарушен.

Грохот наверху заставил потолок задрожать.

– Боже мой! – воскликнула экономка.

Кэтлин поборола смех и взглянула на дворецкого.

– Я провожу Вутенов в приёмную, – сдавшись, сказал он.

Когда Кэтлин вошла в приёмную, она увидела, что молодая пара была в смятении. Глаза миссис Вутен были опухшие и полные слёз, в то время как лицо её мужа было бледным от страха.

– Я надеюсь, что никто не болен и не ранен? – спросила Кэтлин.

– Нет, миледи, – ответил мистер Вутен, а его жена неуклюже присела в реверансе. Он скручивал свою кепку туда-сюда, объясняя, что один из его наёмных работников столкнулся с парой правонарушителей, которые назвались представителями железнодорожной компании.

– Они сказали, что обследуют землю, – Вутен продолжил, – и когда я спросил, с чьего позволения, они сказали, что сам лорд Трени дал им разрешение, – его голос задрожал. – Они сказали, что моя ферма будет продана железнодорожной компании. Я пошёл к мистеру Карлоу, но он ничего не знает об этом, – его глаза заслезились. – Мой отец оставил эту ферму мне, миледи. Они собираются положить пути на ней и уничтожить мои поля, а меня и мою семью выгнать из нашего дома без единого фартинга, — он бы продолжил, но миссис Вутен начал всхлипывать.

Потрясённая, Кэтлин покачала головой.

– Мистер Рэвенел ничего не упоминал об этом и лорд Трени не стал бы так поступать, не обсудив с братом. Я уверена, что эти притязания не обоснованы.

– Они знали, что срок моего договора аренды закончился, – сказал мистер Вутен, его взгляд был затравленным. – Они точно знали дату и сказали, что он не будет продлён.

Это привело Кэтлин в замешательство.

Какого дьявола задумал Девон? Конечно, он не мог быть настолько бессердечным и жестоким, чтобы продать ферму арендатора без уведомления.

– Я выясню, – сказала она твёрдо. – Тем временем, нет необходимости впадать в отчаяние. Мистер Рэвенел твёрдо стоит на стороне арендаторов и он имеет влияние на лорда Трени. До того момента пока мистер Рэвенел не вернётся, всего лишь через три дня, мой совет, ведите себя как обычно. Миссис Вутен, вы действительно должны перестать плакать, я уверена, что такие страдания не хорошо скажутся на ребёнке.

После того, как Вутены ушли, не особо ободрённые её заверениями, Кэтлин поспешила в кабинет и села за большой письменный стол. Кипя от злости, она потянулась за пером, открыла пузырёк с чернилами и принялась писать Девону уничтожающее послание, информируя его о ситуации и требуя ответа о том, что же происходит.

Для большего эффекта она добавила не слишком тонкую угрозу судебного иска от имени Вутенов. Хотя адвокат в этом случае ничего не сможет сделать, так как Девон имел право продать любую часть своего поместья, но, несомненно, это привлечёт его внимание.

Сложив послание, она засунула его в конверт и позвонила лакею, чтобы он отправил его на телеграф местного почтового отделения.

– Я хочу, чтобы это отправили немедленно, – сказала она ему. – Скажи начальнику почтового отделения, что это вопрос чрезвычайной важности.

– Да, миледи.

Когда лакей ушёл, на пороге появилась экономка.

– Леди Трени, – сказала она, выглядя раздражённой.

– Миссис Чёрч, – сказала Кэтлин. – Честное слово, я не забыла про стирку и фартуки.

– Благодарю вас, миледи, но дело не в этом. Дело в рабочих. Они закончили водопровод в хозяйской ванной комнате.

– Это же хорошая новость, не так ли?

– Я бы так и посчитала... если бы они не начали переделывать другую комнату наверху в ещё одну дополнительную ванную, и для этого им нужно проложить трубу под полом вашей комнаты.

Кэтлин вскочила на ноги.

– Вы хотите сказать, что в моей спальне мужчины? Никто не предупреждал меня ни о чём подобном.

– Главный водопроводчик и плотник оба говорят, что это единственный способ.

– Я не позволю!

– Они уже сняли напольное покрытие, даже не изволив спросить вашего позволения.

Кэтлин покачала головой в недоумении.

– Я полагаю, что это может быть допустимо в течение дня.

– Миледи, они говорят, что это займёт несколько дней, но скорее всего понадобится неделя, чтобы всё доделать.

Её челюсть отвисла.

– Где же мне спать и переодеваться, пока мою спальню раздирают на части?

– Я уже отправила горничных, чтобы они перенесли ваши вещи в хозяйскую спальню, – ответила миссис Чёрч. – Лорду Трени она не нужна, раз он в Лондоне.

Это не улучшило настроения Кэтлин. Она ненавидела хозяйскую спальню, то место, где она последний раз видела Тео перед несчастным случаем. Они рьяно спорили, и Кэтлин сказала такие вещи, о которых она будет сожалеть до конца жизни. Мрачные воспоминания таились в уголках этой комнаты, как злобные ночные чудовища.

– Есть какая-нибудь другая комната, которой я могла бы воспользоваться? – спросила она.

– На данный момент нет, миледи. Рабочие уже сняли полы в трёх других комнатах, так же, как в вашей, – экономка заколебалась, понимая, в чём причина нежелания Кэтлин спать в хозяйской спальне, – я прикажу горничным проветрить спальню в восточном крыле и хорошо там прибраться, но те комнаты, были закрыты так долго, понадобится хорошенько поработать, чтобы привести их в порядок.

Вздохнув, Кэтлин опустилась обратно в кресло.

– Видимо, мне придётся сегодня спать в хозяйской спальне.

– Зато вы первой воспользуетесь новой медной ванной, – сказала экономка, таким тоном, которым она могла бы предложить конфетку расстроенному ребёнку.

Кэтлин слабо улыбнулась.

– В этом есть некоторое утешение.

Как выяснилось, мыться в медной ванне было настолько роскошно и восхитительно, что это оправдывало необходимость спать в хозяйской спальне. Она была не только глубже, чем любая другая, но и обладала закруглённым краем, на который можно было удобно опустить голову. Это была первая ванна Кэтлин, где она могла откинуться назад и полностью погрузиться в воду, до самой шеи, и это было божественно.

Она оставалась в ванне как можно дольше, нежась и наполовину паряˊ, пока вода не начала остывать. Клара, её личная горничная, пришла, чтобы обернуть Кэтлин в мягкое турецкое полотенце и через голову надеть на неё чистую белую ночную рубашку.

Покрывшись гусиной кожей, Кэтлин присела в обитое кресло у камина и обнаружила шаль c эффектом «омбре», накинутую на спинку кресла. Она обернула ею свои колени и уютно устроилась под мягким кашемиром. Её взгляд остановился на величественной кровати с резным деревянным навесом, возвышающимся на четырёх искусно изготовленных столбиках.

Одного взгляда было достаточно, чтобы уничтожить всё хорошее, что сделало принятие ванны.

Она отказывалась спать в этой постели с Тео после фиаско в первую брачную ночь. Звук его невнятного, сердитого голоса возник в её памяти:

- Делай, что тебе говорят, ради бога. Ляг на спину и прекрати всё усложнять. Веди себя как жена, чёрт возьми.

Утром Кэтлин проснулась измученной, под воспалёнными глазами появились тени. Прежде, чем пойти на конюшню, она отправилась на поиски экономки, которая стояла возле шкафчика со специями.

– Миссис Чёрч, простите, что я вас отвлекаю, но я хочу быть уверенна, что вы к вечеру подготовите для меня другую комнату. Я больше не могу оставаться в этой спальне, я скорее буду спать в сарае со стаей диких кошек.

Экономка взглянула на неё с беспокойством.

– Да, миледи. Девушки уже приступили к уборке комнаты с видом на розовый сад. Они выбивают ковры и драят полы.

– Спасибо!

Кэтлин почувствовала, что её настроение улучшилось, как только она дошла до конюшни. Утренняя прогулка верхом всегда восстанавливала её душевное равновесие. Войдя в седельную, она отстегнула юбку от своего костюма для верховой езды и повесила её на крючок.

Для леди было обычным делом носить замшевые или шерстяные бриджи под юбкой для верховой езды, чтобы предотвратить натирание. Но носить только бриджи, как это делала Кэтлин, было совсем неподобающе.

Однако она ещё не приучила Асада к дамскому седлу. Она решила обучать его, сидя в седле прямо, что будет гораздо безопаснее, если лошадь попытается её сбросить. Живописная юбка для верховой езды с массой струящейся ткани была склонна цепляться за колючки или низкие ветви деревьев, или даже запутаться в ногах у лошади.

Кэтлин чувствовала себя очень неловко, когда впервые появилась в загоне в бриджах. Конюхи таращились на неё с таким удивлением, как будто она была полностью обнажена. Однако, мистер Блум, беспокоившийся о безопасности больше, чем о приличиях, сразу же дал своё одобрение. Вскоре конюхи привыкли к нетрадиционному виду Кэтлин и теперь, казалось, они не думали об этом. Без сомнения, помогло и то, что её фигура была худощавой, без женственных изгибов, вряд ли её можно было обвинить в попытке соблазнить кого-либо.

Асад был податливым и отзывчивым, во время их тренировки он ходил полукругом и по извилистой траектории. Его движения были слаженными, фокусировка идеальной. Кэтлин решила вывести Асада из загона прогуляться на ограждённое пастбище, и он вёл себя так хорошо, что она решила продлить утреннее занятие.

Разгорячённая и приятно уставшая после тренировки Кэтлин вернулась в дом и взбежала по задней лестнице. Приближаясь к верхней ступени, она поняла, что забыла отстёгивающуюся юбку в конюшне. Она пошлёт лакея за ней позже. Направляясь к хозяйской спальне, она была вынуждена остановиться и прижаться к стене, в то время как трое рабочих прошли через коридор с медными трубами в руках. Заметив бриджи Кэтлин, один из них чуть не выронил трубу, а другой ему сухо сказал оторвать взгляд и продолжать идти.

Краснея, Кэтлин поспешила в спальню и пошла прямо к открытой двери ванной комнаты, поскольку Клары нигде не было видно. Несмотря на её возражения насчёт водопровода, она должна была признать, что иметь горячую воду без вызова горничных было прекрасно. Войдя в ванную, она плотно закрыла за собой дверь.

У неё вырвался испуганный визг, когда она увидела, что ванна была занята.

– Боже мой! – её руки взлетели, чтобы закрыть лицо.

Но образ Девона Рэвенела, мокрого и голого, уже врезался в её сознание.

Глава 11

Не может быть. Девон должен сейчас находиться в Лондоне! Это было игрой её воображения... галлюцинацией. Но воздух был горячим и влажным, приправлен ароматом, который безошибочно принадлежал только ему... пикантный, чистый запах кожи и мыла.

Кэтлин с опаскойрастопырила пальцы, лишь настолько, чтобы иметь возможность сквозь них подсмотреть.

Девон полулежал в медной ванне и смотрел на неё с насмешливым вопросом. Горячий пар с запахом роз окутывал его дымчатой завесой. Капельки воды задержались на литых мускулах его рук и плеч, поблёскивали в густых тёмных волосах на груди.

Кэтлин отвернулась лицом к двери, её мысли разлетались как кегли во время игры.

– Что вы здесь делаете? – сумела она спросить.

В его тоне звучала язвительность:

– Получил ваш вызов.

– Мой... мой... вы имеете в виду телеграмму? – растерявшись, ей было трудно извлечь хоть одну связную мысль. – Это был не вызов.

– А выглядел именно так.

– Я не ожидала увидеть вас так скоро. И уж точно не так много вас! – Она стала багровой, услышав его низкий смех.

Отчаянно желая сбежать, она схватилась за ручку двери, которая была лишь недавно установлена рабочими, и дёрнула её. Но дверь по-прежнему оставалась закрытой.

– Мадам, – услышала она голос Девона у себя за спиной, – я бы рекомендовал вам...

Охваченная паникой Кэтлин проигнорировала его слова, яростно дёргая за ручку. Неожиданно ручка оторвалась, и Кэтлин пошатнулась назад. Сбитая с толку, она смотрела на кусок отломанного металла у себя в руке.

На мгновение воцарилась мёртвая тишина.

Девон громко прочистил горло. Его голос звучал невнятно из-за душившего его смеха:

– Это норфолкская защёлка. Вначале нужно нажать на рычаг, а уж потом тянуть за ручку.

Она набросилась на пусковой механизм, который покачивался в отверстии металлической планки, раз за разом яростно на него нажимая, пока вся дверь не начала грохотать.

– Дорогуша... – Теперь Девон смеялся так, что едва мог говорить. – Это... это не поможет.

– Не называйте меня так, – сказала она, так и оставаясь повёрнутой к нему спиной. – Как же мне выбраться отсюда?

– Мой камердинер вышел принести полотенца. Когда он вернётся, то откроет дверь снаружи.

Испустив стон разочарования, Кэтлин прислонилась лбом к деревянной поверхности.

– Он не должен знать, что я находилась здесь вместе с вами. Моя репутация будет уничтожена.

Она услышала звук воды, медленно стекающей по коже.

– Он ничего не расскажет. Он умеет держать язык за зубами.

– Нет, не умеет.

Плеск воды стих.

– Почему вы так говорите?

– Он снабжает слуг сплетнями, которым нет конца, о ваших прошлых подвигах. Со слов моей горничной, это были чрезвычайно захватывающие истории, в которых фигурировали девушки из мюзик-холла, – она сделала паузу перед тем, как хмуро добавить, – облачённые в перья.

– Чёрт подери, – пробормотал Девон. Плеск возобновился.

Кэтлин стояла напротив двери, каждая частичка её тела была напряжена. Обнажённое тело Девона находилось лишь в нескольких ярдах от неё, в той же ванной, которой она пользовалась только вчера. Она была бессильна остановить своё воображение, представляя красочные картинки, сопровождающиеся звуками: вода, от которой его волосы становятся ещё темнее, мыльная пена, стекающая по его коже.

Стараясь не смотреть в его сторону, она присела положить оторванную ручку на пол.

– Почему вы принимаете ванну днём?

– Я приехал поездом и в Алтоне нанял экипаж. По дороге в Эверсби отлетело колесо. Я помогал кучеру прикручивать его обратно. Грязная, холодная работа.

– А разве вы не могли попросить вашего камердинера сделать это вместо вас?

Раздался смешок.

– Саттон не смог бы поднять каретное колесо. Его руки не толще соломины.

Нахмурившись, она провела пальцем по тонкому слою влаги, который собрался на поверхности двери.

– Вам не нужно было в такой спешке приезжать в Гэмпшир.

– Угроза адвокатами и Канцлерским судом настолько меня впечатлила, что я почувствовал настоятельную потребность поспешить, – ответил он мрачно.

Возможно, её телеграмма была немного драматичной.

– На самом деле я не собиралась вмешивать адвокатов в это дело. Я лишь хотела привлечь ваше внимание.

Его ответ был мягким:

– Вы всегда владеете моим вниманием.

Кэтлин не знала, как это понимать. Тем не менее, ещё до того как она сумела уточнить, защёлка на двери ванной щёлкнула. Деревянное полотно задрожало, когда кто-то начал его толкать, пытаясь войти в комнату. Кэтлин широко распахнула глаза. Она поставила руки клином и подпёрла ими дверь, нервы начало покалывать от охватившего её ужаса. За её спиной раздался яростный всплеск воды, когда Девон резко выскочил из ванны и прижал дверь ладонью, чтобы не дать её открыть. Другой рукой он закрыл Кэтлин рот. Но в этом не было необходимости, Кэтлин не смогла бы проронить и звука, даже если бы от этого зависела её жизнь.

Её сотрясала мелкая дрожь от ощущения большого, разгорячённого после ванны, мужского тела за спиной.

– Сэр? – раздался озадаченный голос камердинера.

– Чёрт бы вас побрал, разве вы забыли, как стучать? – спросил Девон. – Никогда не врывайтесь в комнату без стука, если только не спешите сообщить, что начался пожар.

Кэтлин рассеянно задумалась, сможет ли она упасть в обморок. Она была совершенно уверенна, что леди Бервик ожидала от неё именно этого в подобных обстоятельствах. К сожалению, её сознание упрямо бодрствовало. Она пошатнулась, потеряв равновесие, а его тело автоматически среагировало, твёрдые мышцы напряглись, чтобы поддержать её. Он прижался к ней всем телом, горячая влага просочилась сзади сквозь её одежду. С каждым вдохом она втягивала ароматы мыла и жар. Сердце спотыкалось между ударами, стуча то слишком слабо, то слишком быстро.

Чувствуя головокружение, она сосредоточилась на его большой руке, подпирающей дверь. Его кожа имела лёгкий коричневый оттенок, тот тип кожи, который летом легко приобретает загар. На одной из костяшек его пальцев виднелись царапины и ссадина, оставшиеся от поднятия каретного колеса, догадалась она. Ногти были коротко подстрижены и тщательно вычищены, но по бокам двух пальцев остались слабые тени от чернильных пятен.

– Прошу прощения, милорд, – ответил камердинер. С преувеличенным почтением, за которым был спрятан сарказм, он добавил: – Никогда раньше не замечал за вами стыдливости.

– Теперь я аристократ, – сказал Девон. – А мы предпочитаем не выставлять напоказ свои достоинства.

Он прижался к ней так тесно, что Кэтлин могла ощущать по телу вибрации от его голоса. Она была окружена живой мощной мужской энергетикой. Ощущения были незнакомыми и пугающими... и ошеломляюще приятными. Движение его грудной клетки, когда он дышал, и жар его тела, прижатого к её спине, отправляли в пляс язычки пламени внизу её живота.

– ... возникла некоторая путаница с установлением местонахождения вашего багажа, – оправдывался Саттон. – Я направил одного из лакеев занести ваш багаж в дом, но миссис Чёрч сказала, что ему не следует приносить ваши вещи в хозяйскую спальню, так как в ней временно поселилась леди Трени.

– Она поселилась тут? А миссис Чёрч просветила вас, почему леди Трени оккупировала мою комнату?

– Водопроводчики прокладывают трубы под полом её комнаты. Мне сообщили, что леди Трени была совсем не в восторге от данной ситуации. Один из лакеев рассказал, что слышал, как она поклялась свершить над вами физическую расправу.

– Какая жалость! – едва различимые нотки веселья проскользнули в голосе Девона. Она почувствовала, как его подбородок слегка задел её макушку, когда он ухмыльнулся. – Мне так жаль, что из-за меня ей приходится терпеть неудобства.

– Это не просто неудобства, милорд. Леди Трени освободила хозяйскую спальню сразу же после смерти предыдущего графа и после этого больше не провела в ней ни одной ночи. До вчерашней. Со слов одного из слуг...

Кэтлин застыла.

– Мне не обязательно знать почему, – перебил его Девон. – Это личное дело леди Трени, и совершенно нас не касается.

– Да, сэр, – согласился камердинер. – Ближе к сути, лакей перенёс ваш багаж в одну из комнат на верхнем этаже, но, кажется, никто не знает, в какую именно.

– И что, никто не догадался спросить об этом у него самого? – сухо предложил Девон.

– В настоящее время мужчину нигде не могут найти. Леди Пандора и леди Кассандра завербовали его помогать им в поиске их пропавшего без вести поросёнка.

Тело Девона напряглось.

– Вы сказали «поросёнка»?

– Да, милорд. Это новый домашний питомец.

Рука Девона осторожно скользнула с губ Кэтлин, он нечаянно кончиком пальца задел её подбородок и спросил ласкающим кожу шёпотом:

– Есть какая-то особая причина, почему мы держим хозяйственный скот в... – Кэтлин развернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, а он в это же время склонил голову. Его губы натолкнулись на её висок, из-за этого случайного прикосновения её чувства пришли в смятение. Его губы были такими твёрдыми и гладкими, его горячее дыхание щекотало её кожу... Она начала дрожать. – ... доме? – закончил Девон сиплым голосом. Он протянул руку и схватился за край металлической дверной пластины, чтобы не дать двери снова захлопнуться.

– Мне нет нужды указывать, что такие вопросы не поднимаются в большинстве благоустроенных домашних хозяйств, – чопорно заметил Саттон. – Могу я передать вам полотенца через дверь?

– Нет, оставь их с той стороны. Я возьму их, когда буду готов.

– На полу? – Саттон, казалось, пришёл в ужас от подобного предложения. – Милорд, позвольте мне положить их на стул.

Приподняв отяжелевшие веки, Кэтлин видела, что Девон ещё сильнее сжал дверь, пока кончик его большого пальца не побелел. Его запястья и руки были жилистыми. Каким же он был тёплым, и как надёжно поддерживали её его грудная клетка и плечи. Единственное место, где они соприкасались лишь чуть-чуть, было ниже её спины. И там давление его тела напоминало жёсткие и твёрдые тычки. Она зашевелилась, пытаясь найти более удобную позу. Девон резко вдохнул и протянул руку вниз, схватив её за правое бедро, чтобы заставить стоять смирно.

И тогда она поняла, что же в неё упирается.

Кэтлин напряглась, едва сдерживая рвущийся из горла стон. Томительный жар угас, тело сковало льдом, волнительная дрожь переросла в нервный озноб. Ей хотели причинить боль. Атаковать.

Брак научил её тому, что мужчины забываются, когда возбуждены. Они теряют контроль и превращаются в грубых животных.

В отчаянии она пыталась прикинуть, насколько сильную угрозу может представлять Девон, как далеко может зайти. Если он попытается ей навредить, она закричит. Она будет сопротивляться, и неважно, какими последствиями это обернётся для неё и её репутации.

Он положил одну руку сбоку на её талию, она почувствовала её давление даже через корсет, и начал выводить неспешные круги так, будто успокаивая испуганную лошадь.

Сквозь стучащую в висках кровь, Кэтлин расслышала, как камердинер спросил, отправлять ли багаж в хозяйскую спальню. Девон ответил, что примет решение немного позже, а сейчас пусть ему принесут какую-нибудь одежду и поторопятся.

– Он ушёл, – через несколько минут сказал Девон. Он сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул, дотянулся до края двери, чтобы поддеть механизм защёлки, сдвинув рычаг так, чтобы он не замыкал. – Хоть никто и не интересовался моим мнением насчёт поросёнка, – сказал он, – я выступаю против всякого домашнего питомца, который со временем будет весить больше, чем я.

Подготовившись к нападению, Кэтлин растерянно моргнула. Он вёл себя совсем не как обезумевшее от вожделения животное, что позволило ей перевести дух.

В ответ на леденящую тишину со стороны девушки, Девон поднял руку к её подбородку и заставил посмотреть ему в лицо. Не в силах избежать его спокойного, оценивающего взгляда, Кэтлин поняла, ей не нужно бояться, что Девон попытается взять её силой.

– Будет лучше, если вы будете смотреть куда-нибудь в сторону, – предложил он, – если не хотите увидеть Рэвенела во всей красе. Я собираюсь забрать полотенца.

Кэтлин кивнула и крепко сомкнула веки, когда он выходил из ванной.

Она подождала, позволив хаосу в голове немного улечься. Но её нервные окончания всё ещё хранили в памяти ощущения от прикосновения его возбуждённого тела к её спине.

Однажды, не так давно, она ездила вместе с лордом и леди Бервик и их дочерьми посетить Национальный Музей. По пути к выставке экспонатов с Южного моря, которую собрал легендарный мореплаватель капитан Джеймс Кук, они проходили мимо галереи итальянской скульптуры, где пару скульптур в виде нагих мужчин разместили у самого входа. Один из накладных фиговых листков, которые по замыслу дирекции музея должны были прикрывать гениталии статуй, упал на пол и улетел. Леди Бервик, шокированная тем, что она рассматривала не иначе, как визуальное насилие, быстро увела Кэтлин и своих дочерей подальше от оскорбительной мраморной плоти... но уже после того, как они успели увидеть, что же именно должен был прикрывать фиговый листок.

Кэтлин была одновременно шокирована и заинтригована видом статуи, восхищённая тем, как тонкость лепнины, заставила холодный мрамор выглядеть словно живая плоть: испещрённая прожилками, чувствительная, гладкая всюду, кроме небольшого участка волос в области паха. Скромный, неприметный бутон казалось не стоил всего того шума, который из-за него подняла леди Бервик.

В свою брачную ночь Кэтлин, однако, мельком увидела и почувствовала тело Тео достаточно, чтобы понять, что живой, дышащий мужчина одарён намного больше, чем та мраморная скульптура в музее.

Ну а теперь давление тела Девона на её...

Как бы ей хотелось на него взглянуть.

Она тут же отчитала себя за такие мысли. Но всё равно... она не могла подавить своё любопытство. Разве это причинит какой-то вред, если она глянет на него одним глазком? Это единственный шанс, который у неё будет, увидеть мужчину таким, каким его сотворил Бог. Пока она не успела отговорить себя от этой затеи, Кэтлин осторожно двинулась к краю двери и осторожно выглянула.

Какое это было потрясающее зрелище... физически здоровый самец в полном расцвете сил. Сильный, состоящий из сплошных мускулов, первобытный, но всё равно прекрасный. На счастье, он стоял частично повёрнутый к ней спиной, так что её подглядывание осталось незамеченным. Мужчина вытирал волосы полотенцем до той поры, пока густые пряди не встали торчком, затем занялся руками и грудной клеткой, энергично их растирая. Его спина была мощной, с чётко выделяющейся впадиной хребта. Широкие плечи изогнулись, когда он перекинул через них полотенце и начал тереть спину, имитируя движения пилы. Волосяная поросль покрывала его руки и ноги, верхнюю часть его грудной клетки, но намного гуще волосы росли в области паха. Это был не тот декоративный пучок, который она ожидала увидеть. Она мельком взглянула на его мужское естество... оно было подобно тому, что она видела у своего мужа, разве что ещё больших размеров. Должно быть, очень неудобно носить такой балласт. Как же мужчины вообще умудряются скакать на лошади?

С залитым краской лицом, она отпрянула обратно за дверь, пока Девон не поймал её с поличным.

Вскоре она услышала его приближающиеся шаги, половицы скрипели под ступнями. Через приоткрытую дверь он протянул ей сухое турецкое полотенце. Она с благодарностью его приняла и обвернула вокруг себя.

– Вы прикрыты достаточно? – спросила она.

– Сомневаюсь, что хоть кто-то назовёт это достаточным.

– Может, вы хотите подождать здесь? – предложила она неохотно. В ванной было теплее, чем в насквозь продуваемой спальне.

– Нет.

– Но там же холодно, как в погребе.

– Так точно, – последовал его резкий ответ. В голосе прозвучало осуждение, он стоял прямо за дверью с другой стороны. – Кстати, что за чертовщина на вас одета?

– Это мой костюм для верховой езды.

– Больше похоже на его половину.

– Мне приходится отстёгивать верхнюю юбку, когда я тренирую Асада. – Так как он ничего на это не ответил, она добавила: – Мистер Блум одобрил мои бриджи. Он говорит, что почти может спутать меня с одним из мальчишек-конюхов.

– Значит, у него слишком слабое зрение. Ни один мужчина, у которого есть глаза, ни за что не перепутает вас с мальчиком, – Девон сделал паузу. – С сегодняшнего дня вы или будете ездить в юбке, или вообще не будете.

– Что? – переспросила она, не веря своим ушам. – Вы отдаёте мне приказы?

– Кто-то просто обязан это сделать, если вы и дальше собираетесь вести себя совершенно неподобающим образом.

– И это вы выговариваете мне о чёртовых приличиях, долбанный лицемер?

– Полагаю, это в конюшне вы научились таким словечкам.

– О нет, у вашего братца, – парировала она.

– Я начинаю понимать, что мне не стоило так надолго покидать Приорат Эверсби, – зловеще сказал он. – Все домочадцы отбились от рук.

Не в состоянии больше себя сдерживать, Кэтлин подошла к приоткрытой двери и зыркнула на него.

– Это же вы наняли людей строить водопровод! – прошипела она.

– К водопроводчикам это меньше всего относится. Кто-то должен взять ситуацию под контроль.

– Если вы глупы настолько, чтобы мнить, что сможете контролировать меня...

– О да, я начну с вас, – заверил он её с чувством.

Кэтлин наградила бы его язвительным ответом, если бы её зубы не начали стучать. Несмотря на то, что турецкое полотенце впитало в себя часть влаги с её одежды, она всё равно была сырой и холодной.

Заметив её дискомфорт, Девон обернулся и осмотрел комнату, очевидно выискивая что-то, чтобы её укрыть. Хоть он и был повернут к ней спиной, Кэтлин с точностью смогла определить тот момент, когда он обнаружил шаль, накинутую на кресло у камина.

Когда он заговорил, тон его голоса изменился:

– Вы её не покрасили.

– Отдайте, – Кэтлин протянула руку через дверной проём.

Девон подобрал шаль. Медленная улыбка растянулась на его лице.

– И часто вы её носите?

– Дайте мне мою шаль, пожалуйста.

Девон принёс вещицу Кэтлин, умышленно медля. Он должен был сгорать со стыда, находясь в таком неподобающем виде, будучи почти полностью раздетым. Но, кажется, бесстыдный надутый павлин чувствовал себя вполне комфортно.

Как только шаль оказалась в зоне её досягаемости, Кэтлин выхватила её из рук Девона.

Сбросив с плеч сырое полотенце, девушка плотно завернулась в шаль. Мягкая шерстяная ткань была такой удобной и знакомой, что согрела её почти мгновенно.

– Я не смогла заставить себя испортить её, – вынуждена была ответить Кэтлин. Её так и подмывало сказать ему, что хоть подарок и был неприемлемым... правда состояла в том, что он ей очень понравился. Бывали дни, когда она сомневалась или это унылый вдовий траур отражает её меланхоличное настроение или, наоборот, он и есть причина хандры. И когда девушка обматывала яркую шаль вокруг своих плеч, сразу же начинала чувствовать себя лучше.

Она никогда раньше не была так довольна подарком.

Она не могла ему об этом сказать, но ей очень хотелось.

– Вам очень идут эти цвета, Кэтлин, – его голос был низким и мягким.

У неё начало покалывать лицо.

– Не обращайтесь ко мне по имени.

– Ну конечно, – насмешливо ответил Девон, опустив взгляд на своё тело, завёрнутое лишь в одно полотенце, – не будем забывать про формальности.

Она совершила ошибку, проследив за его взглядом, и густо покраснела при виде его... интригующих тёмных волос на груди, рельефа скульптурно высеченных мышц его живота.

В дверь спальни постучали. Кэтлин отступила дальше вглубь ванной, подобно черепахе, укрывающейся в панцире.

– Саттон, входи, – услышала она слова Девона.

– Ваша одежда, сэр.

– Спасибо. Положи её на кровать.

– Вам нужна моя помощь?

– Не сегодня.

– Вы собираетесь одеваться самостоятельно? – спросил камердинер в недоумении.

– Я слышал, что некоторые люди так делают, – сардонически ответил Девон. – Теперь ты можешь идти.

Камердинер испустил смиренный вздох.

– Да, сэр.

После того как дверь открыли и снова закрыли, Девон сказал:

– Дайте мне минуту, чтобы одеться.

Кэтлин не ответила, в смятении подумав, что больше никогда не сможет смотреть на него, не вспоминая, что находится под слоями его элегантной одежды.

Шурша одеждой, Девон сказал:

– Если хотите, можете занять хозяйскую спальню. Эта комната была вашей прежде, чем стала моей.

– Нет, я не хочу.

– Как вам будет угодно.

Ей отчаянно хотелось поменять тему разговора.

– Нам нужно поговорить об арендаторах, – сказала она. – Как я упомянула в телеграмме...

– Позже. В этом разговоре нет смысла без участия моего брата. Экономка сказала, что он уехал в Уилтшир. Когда он вернётся?

– Завтра.

– Почему он туда поехал?

– Посоветоваться с экспертом насчёт современных методов ведения сельского хозяйства.

– Зная своего брата, – заметил Девон, – мне кажется более вероятным, что он уехал предаваться распутству.

– По-видимому, вы плохо его знаете, – это было не только желание перечить, но так же ей было обидно за Уэста. – Мистер Рэвенел очень тяжело трудился с того момента, как сюда приехал. Я даже осмелюсь сказать, что он узнал об арендаторах и фермах поместья намного больше, чем кто-либо другой, включая управляющего землями. Проведя несколько минут за чтением отчётов и счётных книг, которые он держит в кабинете, вы измените своё мнение.

– Посмотрим, – Девон открыл дверь ванной. Он был полностью одет в серый шерстяной костюм, хотя шейный платок отсутствовал и воротник остался не застёгнутым. Лицо ничего не выражало. – Не могли бы вы мне помочь? – спросил он, протягивая свою руку.

Кэтлин нерешительно потянулась, чтобы застегнуть одну из манжет. Её пальцы легко касались внутренней стороны его запястья, где кожа была тёплой и гладкой. Чётко ощутив изменение ритма его дыхания, она застегнула другой манжет. Потянувшись к краям открытого воротника рубашки, девушка стянула их и принялась скреплять с помощью маленькой золотой шпильки, которая была оставлена болтающейся в петлице. Она скользнула пальцами спереди под воротник и почувствовала движение его горла, когда он сглотнул.

– Благодарю, – сказал Девон. Его голос прозвучал немного хрипло, будто в горле у него пересохло.

Когда он повернулся, чтобы уйти, Кэтлин попросила:

– Прошу вас, постарайтесь выйти из комнаты так, чтобы вас никто не увидел.

Девон притормозил у двери и оглянулся. В его глазах появился знакомый насмешливый блеск.

– Не беспокойтесь. Я отлично умею покидать дамские спальни незамеченным.

Он ухмыльнулся в ответ на брошенный ею мрачный взгляд, выглянул в коридор и выскользнул из комнаты.

Глава 12

Улыбка Девона исчезла, как только он вышел из спальни. Он бесцельно бродил по коридору, пока не достиг площадки с выбитой оконной нишей, которая соединяла коридор с узкой винтовой лестницей, ведущей наверх к комнатам прислуги и на чердак. Потолок был настолько низким, что ему пришлось наклонить голову, чтобы пройти. Дом, такой старый как Приорат Эверсби, претерпел несколько расширений за последние десятилетия, пристройки создавали странные и неожиданные закоулки. Он посчитал результат менее очаровательным, чем могли бы остальные, эксцентричность не было тем, что он ценил в архитектуре.

Присев на узкую ступень, Девон положил локти на колени и опустил голову. Он выпустил дрожащий вздох. Это была самая изощрённая мука, которую он когда-либо испытывал, находиться там с Кэтлин, прижавшейся к нему. Она дрожала, как новорожденный жеребёнок, который силится устоять на ногах. Он никогда не хотел ничего в своей жизни настолько сильно, насколько он хотел повернуть её к себе лицом и впиться в её рот долгими, пронизывающими поцелуями, пока она не растает под его натиском.

Слабо застонав, он потёр внутреннюю сторону одного из запястий, где всё ещё чувствовался отпечаток тепла, как если бы он был заклеймён её прикосновением.

Что его камердинер начал говорить о Кэтлин? Почему она отказалась спать в хозяйской спальне после смерти Тео? Воспоминание о её последней ссоре с мужем, должно быть, имело к этому отношение, но могло ли быть там нечто большее? Возможно, первая брачная ночь была ей неприятна. Молодых женщин из высшего общества обычно держали в неведении о таких вещах до замужества.

Девон, конечно, никогда не задумывался о мастерстве своего кузена в спальне, но даже Тео должен был бы знать, что к девственницам надо относиться с заботой и терпением, не так ли? Даже у Тео должно было бы быть достаточно знаний, чтобы успокоить и соблазнить нервную невесту и облегчить её страхи перед тем, как получить собственное удовольствие.

Мысль о них двоих вместе... Руки Тео на Кэтлин... Это вызвало незнакомое, отравляющее чувство. Чёрт, неужели это была ревность?

Он никогда не ревновал женщину.

Выругавшись себе под нос, Девон встал и запустил пальцы в свои влажные волосы. Размышления о прошлом не изменят тот факт, что Кэтлин сначала принадлежала Тео.

Но в конце она будет принадлежать Девону.

Собравшись с мыслями, он пошёл по Приорату Эверсби, исследуя изменения, которые произошли с момента его последнего визита. Работа в доме шла полным ходом, многие комнаты находились на разных стадиях ремонта и строительства. До сих пор ремонтные работы на территории поместья стоили небольшое состояние, и потребуется в десять раз больше прежде, чем всё будет доделано до конца.

В конечном итоге он оказался в кабинете, где стол был доверху завален бухгалтерскими книгами и документами. Узнав, чёткий, убористый почерк своего брата, он взял отчёт Уэста о том, что тот успел узнать о поместье.

Потребовалось два часа, чтобы прочитать отчёт, который был более тщательным, чем Девон когда-либо мог ожидать и, казалось, он не был закончен и наполовину. Видимо, Уэст побывал на каждой ферме в поместье, делая подробные записи о проблемах и заботах каждой семьи, о состоянии их собственности, об их знаниях и взглядах на ведение фермерского хозяйства.

Почувствовав движение, Девон повернулся в кресле и увидел в дверях Кэтлин.

Она снова была одета в траурное платье, волосы были уложены в плетёное кольцо, запястья обхватывали скромные белые манжеты. Её щёки были ярко-розовыми.

Девон мог бы проглотить её в один присест. Вместо этого он беспристрастно на неё взглянул, поднимаясь на ноги.

– Юбки, – сказал он слегка удивлённым тоном, как будто видеть её в платье было в новинку. – Куда вы собираетесь?

– В библиотеку, на урок с девочками. Но заметила, что вы здесь и мне стало любопытно, ознакомились ли вы уже с отчётом мистера Рэвенела.

– Да, читал. Я впечатлён его самоотверженностью. Также крайне поражён, поскольку Уэст советовал продать поместье полностью, прямо перед тем как покинуть Лондон.

Кэтлин улыбнулась, изучая его теми самыми глазами с приподнятыми внешними уголками. Он мог разглядеть крошечные лучи в светло-коричневой радужке глаз, похожие на золотые нити.

– Я очень рада, что вы этого не сделали, – сказала она тихо. – Думаю, он, наверное, тоже будет рад.

Весь жар от их предыдущей встречи вернулся обратно так быстро, что это причинило боль, его плоть поднялась в страстном стремлении под слоями одежды. Девон был невообразимо рад, что его пиджак это скрывал.

Кэтлин потянулась за деревянным карандашом на столе. Графитовый стержень изрядно притупился.

– Иногда я задаюсь вопросом... – взяв в руки ножницы, она принялась точить карандаш одним лезвием, соскабливая тонкие слои древесины.

– О чём? – спросил Девон хрипло.

Она сосредоточилась на своей задаче, её ответ звучал обеспокоенно.

– Интересно, что сделал бы Тео с поместьем, если бы он не скончался.

– Я подозреваю, что он бы закрыл глаза на всё до того момента, пока решать было бы уже нечего.

– Но почему? Он не был глупым человеком.

Скрытый порыв справедливости заставил Девона сказать:

– Это не имело ничего общего с интеллектом. – Кэтлин прервалась и озадаченно взглянула на него. – Приорат Эверсби был домом, в котором Тео провёл своё детство, – продолжил Девон. – Я уверен, что для него противостоять упадку было бы мучительно.

Её лицо смягчилось.

– Однако вы противостоите этому, не так ли? Вы изменили всю свою жизнь ради этого.

Девон небрежно пожал плечами.

– Не то чтобы у меня были варианты.

– Тем не менее, для вас это нелегко, – слегка извиняющаяся улыбка проскользнула на её губах. – Я не всегда об этом помню, – опустив голову, она продолжила точить карандаш.

Не в силах устоять перед её очарованием Девон наблюдал за тем, как она зачищала карандаш, подобно прилежной ученице.

– С такой скоростью, – сказал он через мгновение, – вы потратите весь день на это. Почему вы не используете нож?

– Лорд Бервик никогда бы этого не позволил, он говорил, что ножницы безопаснее.

– Как раз наоборот. Я удивлён, что вы ещё не отрезали себе палец. Вот, положите их, – Девон потянулся через стол, чтобы взять серебряный перочинный ножик лежащий на подносе с чернильницей. Он развернул лезвие и отдал его Кэтлин рукояткой вперёд. – Держите ножик вот так. – Он переставил её пальцы, игнорируя протесты. – Всегда держите карандаш в противоположную сторону от вашего тела, когда его точите.

– В самом деле, нет никакой необходимости... лучше ножницами...

– Попробуйте. Это более эффективно. Вы не можете идти по жизни, делая это неправильно. Растраченные минуты могут сложиться в дни. Недели.

У неё вырвался неожиданный смешок, как будто она была девочкой, которую дразнят.

– Я не пользуюсь карандашом так часто.

Девон обошёл Кэтлин сзади, обхватил её руки своими. И она ему позволила. Кэтлин была неподвижна, её тело было настороженным, но уступчивым. Хрупкое доверие было установлено во время их предыдущей встречи. Неважно из-за чего ещё она могла бояться Девона, но, казалось, она понимала, что он её не обидит.

Удовольствие держать её волнами прокатилось по его телу. Она была миниатюрной, тонкокостной, восхитительный аромат роз достиг его ноздрей. Он уловил его, когда касался её раньше, не приторный запах, а лёгкое цветочное благоухание, сменяющееся резкой свежестью зимнего воздуха.

– Всего нужно шесть срезов, – сказал он возле её уха. Она кивнула, расслабившись пока он с точностью направлял её руки. Один глубокий удар лезвием аккуратно снимал часть дерева под углом. Они повернули карандаш и сделали ещё один срез, а затем третий, создавая чёткую треугольную призму. – Теперь обрежьте острые края, – они сосредоточились на задаче, его руки все ещё держали её, используя лезвие для снятия шероховатостей, пока не создали ровный, подобающе острый конец.

Готово.

Последний раз Девон вдохнул её роскошный аромат и медленно выпустил, зная, что до конца жизни аромат розы будет возвращать его в этот момент.

Кэтлин отложила нож с карандашом и повернулась к Девону.

Они были очень близко, не полностью касаясь друг друга и не отстраняясь.

Она выглядела неуверенной, её губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но не могла придумать что именно.

В этой наэлектризованной тишине самообладание Девона начало истончаться нить за нитью. Он постепенно наклонялся вперёд, пока его руки не опустились на стол по обе стороны от неё. Кэтлин была вынуждена откинуться назад, сжимая его плечи, чтобы удержать равновесие. Он ждал, когда она начнёт протестовать, оттолкнёт его, скажет ему отстраниться.

Но она смотрела на него, будто заворожённая, её дыхание было прерывистым. Она начала сжимать и разжимать руки на его плечах, как кошка, разминающая свои лапки. Опустив голову, он прикоснулся губами к её виску, где слабо просвечивалось сплетение голубых вен. Он чувствовал её замешательство, силу её невольного влечения к нему.

Смутно осознавая, что последние остатки его самообладания сгорали, он заставил себя выпрямиться и убрать руки со стола. Он начал отодвигаться, но Кэтлин оставалась на месте, по-прежнему цепляясь за его руки, её взгляд был рассеянным. Боже... это было именно так, как будет, когда её тело последует за его без усилий, в то время, как он приподнимется и наполнит её...

Каждый удар сердца притягивал его всё ближе к ней.

Его рука легла на её лицо, приподнимая вверх, в то время как другой он обнял её.

Ресницы Кэтлин опустились, ложась тёмными полумесяцами на её розовую кожу. Замешательство отпечаталось лёгкими, напряжёнными морщинками между её бровями, и он поцеловал слабые метки прежде, чем поцеловать её в губы.

Он ожидал, что она будет протестовать, оттолкнёт его, но вместо этого она уступила, издав слабый звук удовольствия, горячая дрожь пробежала по его спине. Обе его руки опустились на её лицо, осторожно придерживая за подбородок, пока он уговаривал её губы раскрыться. Он начал исследовать её, упиваясь ощущениями и сладостью её невинного, отзывчивого рта, но её язык мгновенно отступил при первом прикосновении его языка.

Сгорая от желания и нежного удовольствия, рот Девона скользнул к её уху.

– Нет, – прошептал он, – позволь мне попробовать тебя на вкус... позволь мне почувствовать, какая ты нежная внутри...

Он снова поцеловал её медленно и беспощадно нежно, пока её рот не прильнул к его губам, и он почувствовал ответное прикосновение её языка. Её руки осторожно передвинулись к его груди, откинув голову назад, она беспомощно сдалась. Удовольствие было невообразимым, таким же незнакомым для него, как должно быть и для неё. Мучительная потребность наполнила его, он обхватил её руками, лаская и стараясь прижать её ещё ближе. Он мог чувствовать движения её тела под шелестящим платьем, упругую, сладкую плоть, облачённую во все эти плотные накрахмаленные слои одежды, кружев и каркасных косточек. Он хотел сорвать с неё всё. Он хотел, чтобы она была уязвимой и выставленной перед ним напоказ, а её сокрытая кожа обнажилась под его ртом.

Но как только он взял её лицо обеими руками так, что его большие пальцы могли ласкать её щеки, он почувствовал влагу.

Слеза.

Девон замер. Подняв голову, он уставился на Кэтлин, их тяжёлое дыхание смешалось. Её глаза были мокрые и растерянные. Она подняла пальцы к губам, неуверенно касаясь их, как будто они горели.

Он молча обругал себя, зная, что слишком сильно на неё давил, слишком рано.

Каким-то образом ему удалось отпустить её и отойти, установив достаточную дистанцию между ними.

– Кэтлин, – начал он хрипло. – Я не должен был…

Она убежала прежде, чем он смог сказать что-то ещё.

На следующее утро Девон взял семейный экипаж, чтобы встретить поезд Уэста. Торговый городок Алтон был разделён на две части длинной главной улицей, вдоль которой тянулись процветающие магазины, кварталы красивых домов, бомбазиновая фабрика, и бумажный завод. К сожалению, сероводородное зловоние от бумажного завода заявляло о себе задолго до того, как здание появилось в поле зрения.

Лакей прижался ближе к зданию вокзала, укрываясь от пронизывающего ноябрьского ветра. Чувствуя себя слишком беспокойным, чтобы оставаться на месте, Девон прохаживался по платформе, засунув руки в карманы своего чёрного шерстяного пальто. Завтра ему придётся вернуться в Лондон. Мысль об этом безмолвном доме, заставленным мебелью и, всё равно, таком пустом, наполнила его отвращением. Но он должен был держаться подальше от Гэмпшира. Он нуждался в дистанции от Кэтлин или он не сможет заставить себя остановиться соблазнять её прежде, чем она будет к этому готова.

Он играл в долгую игру, и он не мог позволить себе забыть об этом.

Чёртов траур.

Он был вынужден сбавить темп, так как на платформе начали толпиться люди с билетами в руках и те, кто встречал прибывающих пассажиров. Вскоре их разговор и смех были заглушены приближающимся локомотивом, громыхающим, шипящим зверем, который нёсся вперёд с нетерпеливым лязгом и пыхтением.

После того, как поезд остановился с металлическим скрежетом, грузчики начали выносить сундуки и чемоданы из него, в то время как прибывающие и отбывающие пассажиры перемешивались в бурлящей толпе. Люди сталкивались, передвигаясь в разных направлениях. Вещи ронялись и поспешно подбирались, путешественники разделялись и искали друг друга, имена выкрикивались в какофонии. Девон протискивался сквозь толпу, ища своего брата. Так и не обнаружив его, Девон оглянулся на лакея, чтобы поинтересоваться, не заметил ли тот Уэста. Слуга сделал жест рукой и что-то прокричал, но его голос растворился в общем в шуме.

Направляясь к лакею, Девон увидел, что он разговаривает с незнакомцем в мешковатой одежде, на вид хорошего качества, но плохо сидящие, как обноски с чужого плеча, которые мог носить клерк или торговец. Мужчина был молод, строен, с густыми тёмными волосами, которые нуждались в стрижке. Он был поразительно похож на Уэста во времена его учёбы в Оксфорде, особенно, когда он улыбнулся, наклонив подбородок вниз, как будто размышляя о какой-то тайной шутке. В сущности...

Чёрт возьми. Это был его брат. Это был Уэст.

– Девон, – воскликнул Уэст, удивлённо рассмеявшись и протягивая руку для сердечного рукопожатия. – Почему ты не в Лондоне?

Девон медленно собирался с мыслями. Уэст выглядел моложе, здоровее, с ясными глазами, таким, каким он никогда не надеялся увидеть его снова.

– Кэтлин послала за мной, – сказал он, наконец.

– Правда? Зачем?

– Я объясню позже. Что с тобой случилось? Я тебя не узнаю.

– Ничего не случилось. Что ты… А, да, я немного потерял в весе. Не бери в голову, я только что договорился купить молотилку, – лицо Уэста светилось от удовольствия. Сначала Девону показалось, что это был сарказм.

«Мой брат, – подумал он. – В восторге от сельскохозяйственной техники».

Пока они двигались к карете, Уэст описал свой визит в Уилтшир и оживлённо рассказал о том, что он узнал от земледельца, который практикует современные методики на своей ферме. При сочетании глубокого дренажа и силы пара, мужчина удвоил урожай на своей земле, используя менее чем половину рабочей силы. Кроме того, земледелец хотел приобрести новейшую технику и был готов продать своё оборудование по низкой цене.

– Это потребует некоторых инвестиций, – признал Уэст, – но отдача будет значительной. У меня есть расчёты для тебя...

– Я видел некоторые из них. Ты проделал впечатляющую работу.

Уэст беспечно пожал плечами.

Они забрались в карету и устроились на прекрасных кожаных сиденьях.

– Судя по всему, Приорат Эверсби благоприятно на тебя влияет, – заметил Девон, в то время как они тронулись с места.

– Лишь дьяволу известно, в чём тут дело. Здесь нет и минуты покоя или уединения. Невозможно присесть и подумать, чтобы при этом на тебя не прыгнула перевозбуждённая собака или не преследовали болтливые женщины. Здесь всегда аврал: что-то ломается, взрывается или рушится.

– Взрывается?

– Один взрыв. Печка для сушки в прачечной комнате неправильно вентилировалась. Нет, не пугайся, кирпичная стена поглотила большую часть взрывной волны. Никто не был ранен. Дело в том, что в доме вечно всё шиворот-навыворот.

– Почему бы тебе тогда не вернуться в Лондон?

– Я не могу.

– Если это из-за твоего плана, посетить каждую семью арендатора в поместье, я не вижу необходимости …

– Нет, не из-за этого. Дело в том, что Приорат Эверсби мне подходит. Будь я проклят, если знаю почему.

– У тебя появилась привязанность к кому-то? – спросил Девон, его душа покрылась льдом от подозрения, что Уэст хочет Кэтлин.

– Ко всем, – признал Уэст, с готовностью.

– Но не к кому-то конкретно?

Уэст моргнул.

– Ты имеешь в виду романтический интерес к одной из девушек? Боже мой, нет. Я слишком много знаю о них. Они для меня, как сестры.

– Даже Кэтлин?

– Особенно она, – Уэст рассеянно улыбнулся. – Она начала мне нравиться, – сказал он откровенно. – Тео сделал хороший выбор. Она бы сделала его лучше.

– Он не заслужил её, – пробормотал Девон.

Уэст пожал плечами.

– Я не знаю, кто мог бы заслужить.

Девон сжал руку, пока ссадины на костяшках пальцев не натянулась болезненно туго.

– Она когда-нибудь упоминала Тео?

– Не часто. Я не могу представить себе более целеустремлённого старания оплакивать кого-то, но очевидно, что её сердце здесь не задействовано, – заметив острый взгляд Девона, Уэст сказал: – Она была знакома с Тео всего несколько месяцев и была замужем за ним три дня. Три дня! Как долго женщина должна горевать о человеке, которого она едва знала? Это абсурдно для общества, настаивать на установленном периоде траура без оглядки на обстоятельства. Разве нельзя позволить таким вещам происходить естественно?

– Цель общества – предотвратить естественное поведение, – сказал Девон сухо.

Уэст усмехнулся.

– Допустим. Но Кэтлин не подходит роль маленькой скучной вдовы. У неё слишком сильный характер. Вот почему, в первую очередь, она привлекла внимание Рэвенела.

Дружеские отношения между Уэстом и Кэтлин стали сразу очевидны после их возвращения в Приорат Эверсби. Кэтлин вышла к парадному входу, пока дворецкий всё ещё забирал их шляпы и пальто, подбоченившись она посмотрела на Уэста с притворным подозрением.

– Вы привезли с собой какой-нибудь домашний скот? – спросила она.

– Не в этот раз, – Уэст улыбнулся и подошёл, чтобы поцеловать её в лоб.

К удивлению Девона, Кэтлин приняла ласковый жест без протеста.

– Ваши изыскания оправдали ожидания? – спросила она.

– В десятикратном размере, – сказал Уэст быстро. – Только на тему удобрений я могу развлекать вас несколько часов.

Кэтлин рассмеялась, но выражение её лица стало отстранённым, как только она повернулась к Девону.

– Милорд.

Раздражённый напыщенным приветствием Девон кивнул в ответ.

Оказалось, что она решила держать его на расстоянии вытянутой руки и притвориться, что никакого поцелуя не было.

– Граф утверждает, что вы за ним послали, миледи, – сказал Уэст. – Должен ли я предположить, что вы тосковали по его очаровательной компании или была другая причина?

– После того, как вы уехали, у Вутенов случилось неприятное происшествие, – сказала ему Кэтлин. – Я проинформировала Трени о ситуации и спросила, что ему об этом известно. До сих пор он хранит таинственность.

– Что случилось у Вутенов? – спросил Уэст, переводя взгляд с одного на другого.

– Мы обсудим это вбиблиотеке, – сказал Девон. – Леди Трени, в вашем присутствии нет необходимости, однако…

– Я буду присутствовать, – Кэтлин нахмурила брови. – Я лично пообещала Вутенам во всём разобраться.

– Они не должны были приходить к вам, – сказал Девон резко. – Они должны были дождаться разговора с моим братом или с мистером Карлоу.

– Они и пошли сначала к мистеру Карлоу, – возразила она, – но он ничего не знал о происходящем. И мистера Рэвенела здесь не было. Я была единственным доступным человеком для разговора.

– Отныне, я предпочёл бы, чтобы вы не были доступны, когда обсуждение касается земель арендаторов. Вам следует ограничить себя делами, которыми должна заниматься хозяйка поместья. Приносить им корзины, когда люди болеют, и так далее.

– Что за самодовольный, снисходительный... – начала Кэтлин.

– Мы будем пререкаться у парадного входа? – поспешно вмешался Уэст. – Давайте притворимся воспитанными и перейдём в библиотеку, – он положил руку Кэтлин на свой локоть, сопровождая её из прихожей. – Я бы не возражал против чая и сандвичей, – сказал он. – Я проголодался после поездки на поезде. Вы всегда напоминаете мне о еде, помните?

Девон шагал вслед за ними, вполуха прислушиваясь к их разговору. Хмурясь, он сосредоточился на руке Кэтлин лежащей на локте Уэста. Почему он прикасался к ней? Почему она позволяла это? Незнакомая, ядовитая ревность вернулась, сворачиваясь тугой спиралью в груди.

– ... и миссис Вутен не могла говорить из-за рыданий, – возмущённо сказала Кэтлин. – У них четверо детей и пожилая тётя миссис Вутен, о которой надо заботиться и если бы они потеряли ферму…

– Не волнуйтесь, – успокаивающе прошептал Уэст, прерывая её. – Мы с этим разберёмся. Я обещаю.

– Да, но если Трени принял такое важное решение, ничего не сказав….

– Ничего ещё не решено, – холодно ответил Девон, следуя за парой.

Кэтлин бросила взгляд через плечо, её глаза сузились.

– Тогда почему на землях поместья были железнодорожные геодезисты?

– Я предпочитаю не обсуждать свои дела в коридоре.

– Вы им разрешили, не так ли? – Кэтлин пыталась остановиться и повернуться к нему лицом, но Уэст неумолимо тянул её в сторону библиотеки.

– Интересно, не выпить ли мне Дарджилингский чай^[15]? – размышлял Уэст, вслух. – Нет, пожалуй, что-нибудь покрепче... Цейлонский или пеко^[16]... и немного маленьких булочек с кремом и джемом, как они называются, Кэтлин?

– Корнуоллские шпагаты.

– Ах. Неудивительно, что я их люблю. Это напоминает мне о том, что я однажды видел в дэнс-холле^[17].

Они вошли в библиотеку. Кэтлин дёрнула за колокольчик возле двери и подождала, пока не появилась служанка. После того, как она попросила поднос с чаем и тарелку с сандвичами и выпечкой, Кэтлин подошла к длинному столу, где Девон развернул карту земель поместья.

– Так вы сделали это? – спросила она.

Девон зловеще взглянул на неё.

– Сделал что?

– Вы разрешили железнодорожникам обследовать ваши земли?

– Да, – сказал он прямо. – Но им не разрешалось говорить об этом кому-либо. Они должны были держать свои рты на замке.

Её глаза вспыхнули от возмущения.

– Значит это, правда? Вы продали ферму Вутенов?

– Нет, и не собираюсь.

– Тогда что…

– Кэтлин, – мягко вмешался Уэст, – мы проведём здесь всю ночь, если вы не позволите ему закончить.

Она нахмурилась и замолчала, наблюдая, как Девон придавливал края карты различными предметами.

Взяв карандаш, Девон провёл линию через восточную часть поместья.

– Недавно я встречался с директором Лондонской железорудной железной дороги, – сказал он. Для Кэтлин он объяснил: – это частная компания, которой владеет друг. Том Северин.

– Мы состоим в одном Лондонском клубе, – добавил Уэст.

Девон критически рассмотрел карту перед тем, как нарисовать параллельную линию.

– Северин хочет сократить длину существующего Портсмутского маршрута Лондонской железорудной компании. Он также планирует переложить все шестьдесят миль, от начала до конца, более тяжёлыми рельсами, чтобы внедрить быстрые поезда.

– Он может позволить себе такой проект? – спросил Уэст.

– У него уже есть один миллион фунтов.

Уэст издал бессловесный возглас.

– Именно, – сказал Девон и продолжил будничным тоном. – Из всех перспективных планов по сокращению маршрута, естественный уклон лучше в этом районе, – он слегка заштриховал область между параллельными линиями. – Если бы мы позволили Лондонской железорудной компании пересечь восточный периметр поместья, мы бы получили большую ежегодную сумму денег, которая пошла бы на решение наших финансовых проблем.

Кэтлин наклонилась над столом, пристально глядя на пометки, сделанные карандашом.

– Но это невозможно, - сказала она. – Согласно тому, что вы нарисовали, пути бы прошли не только через ферму Вутенов, но, по крайней мере, через ещё три участка арендованных земель.

– Будут затронуты четыре фермы арендаторов, – признал Девон.

Лоб Уэста пробороздили хмурые морщины, пока он изучал карту.

– Пути, похоже, пересекают две внутренние дороги. У нас не было бы доступа к восточной части.

– Железная дорога построила бы путепроводы за свой счёт, чтобы сохранить все части поместья связными.

Прежде чем Уэст смог высказаться, Кэтлин встала и смело встретилась взглядом с Девоном через стол. Она выглядела поражённой.

– Вы не можете согласиться на это. Вы не можете отобрать фермы у этих семей.

– Адвокат подтвердил, что это законно.

– Я не имею в виду юридически, я имею в виду морально. Вы не можете лишить их домов и средств к существованию. Что станет с этими семьями? Со всеми этими детьми? Даже вы не сможете жить с таким грузом на совести.

Девон злобно посмотрел на неё, раздражённый тем, что она автоматически предположила о нём худшее.

– Я не собираюсь бросать арендаторов. Я твёрдо намерен помочь им найти новые места.

Кэтлин начала качать головой ещё до того, как он закончил.

– Фермерство, это то, чем эти люди занимались поколениями. Это у них в крови. Забрав их земли, вы их просто сломаете.

Девон точно знал, что именно так она и будет реагировать. В первую очередь – люди, деловые предприятия – во вторую. Но это не всегда было возможно.

– Мы говорим о четырёх семьях из двух сотен, – сказал он. – Если я не заключу сделку с Лондонской железорудной компанией, все арендаторы Приората Эверсби могут лишиться своих ферм.

– Должен быть другой выход, – настаивала Кэтлин.

– Если бы он был, я бы его нашёл, – она ничего не знала о тех бессонных ночах и изнурительных днях, которые он провёл в поисках альтернативы. Хорошего решения не было, только выбор между несколькими плохими, и это решение было наименее пагубным.

Кэтлин уставилась на него, будто поймала на том, как он отбирает корку хлеба у сироты.

– Но…

– Не давите на меня, – огрызнулся Девон, потеряв терпение. – Это достаточно сложно и без демонстрации подростковой драмы.

Лицо Кэтлин стало белым. Не сказав больше ни слова, она развернулась и вышла из библиотеки.

Уэст вздохнул и посмотрел на Девона.

– Молодец! Зачем утруждаться, приводя доводы, когда можно просто заставить подчиниться?

Прежде, чем Девон успел ответить, его брат вышел вслед за Кэтлин.

Глава 13

Кэтлин прошла половину пути по коридору, прежде чем Уэст смог её догнать.

Познакомившись с Кэтлин и зная Девона, как никто другой, Уэст мог авторитетно заявить, что они пробуждали худшее друг в друге. «Когда они находились в одной комнате, - подумал он с раздражением, - атмосфера накалялась, и слова превращались в пули. Дьявол знает, почему им так сложно быть вежливыми друг с другом».

– Кэтлин, – позвал Уэст тихо, догнав её.

Она остановилась и повернулась к нему. Её лицо было напряжено, губы плотно сжаты.

В прошлом Уэст не раз испытывал на себе взрывной характер Девона и понимал, как сильно это могло задевать.

– Финансовая катастрофа поместья не заслуга Девона, – сказал он. – Он просто пытается минимизировать потери. Вы не можете обвинить его в этом.

– Тогда скажите, в чём я могу его обвинить.

– В этой ситуации? – в его голосе звучала извиняющаяся нотка. – В том, что он реалист.

Кэтлин укоризненно на него взглянула.

– Почему четыре семьи должны расплачиваться за то, чтобы выжили мы все? Он должен найти какой-то другой выход.

Уэст потёр шею, напряжённую после двух ночей сна на бугристой кровати в холодном доме.

– Жизнь редко бывает справедливой, маленький друг. Как вы сами хорошо знаете.

– Вы не можете отговорить его? – она заставила себя спросить.

– Не тогда, когда я бы сам принял такое же решение. Дело в том что, как только мы сдадим в аренду земельный участок Лондонской железорудной компании, эта крошечная восточная часть поместья станет нашим единственным надёжным источником дохода.

Она опустила голову.

– Я думала, вы будете на стороне арендаторов.

– Я на их стороне. Вы знаете, что это так. – Уэст потянулся, сжав её узкие плечи, чтобы показать свою поддержку и сердечность. – Я клянусь вам, мы сделаем всё возможное, чтобы им помочь. Их фермы станут меньше, но если они готовы осваивать современные методы ведения хозяйства, то смогут удвоить свой ежегодный урожай, – чтобы убедиться, что она слушает, он встряхнул её как можно нежнее. – Я уговорю Девона предоставить им все преимущества: мы уменьшим арендную плату, обеспечим дренаж и произведём некоторые ремонтные работы. Мы даже снабдим их механическим оборудованием, чтобы помочь им вспахивать поля и собирать урожай, – глядя в её мятежное лицо, он печально ответил: – Не смотрите на меня так. Боже мой, можно подумать, что мы замышляем чьё-то убийство.

– У меня есть один человек на примете, – пробормотала она.

– Вам лучше молиться, чтобы с ним ничего не случилось, потому что тогда графом стану я. И просто умою руки от дел поместья.

– Вы бы правда так сделали? – она казалась искренне потрясённой.

– Вы и моргнуть бы не успели.

– Но вы проделали такую работу с арендаторами...

– Как вы сами однажды сказали, Девон несёт тяжёлое бремя. В мире нет таких вещей, ради которых я стал бы делать то, что делает мой брат. А это значит, что у меня нет другого выбора, кроме как поддержать его.

Кэтлин хмуро кивнула.

– Теперь будьте практичной, – Уэст слегка улыбнулся. – Вернётесь со мной обратно в логово льва?

– Нет, я устала ссориться,– на мгновение она уткнулась лбом в его грудь, интимный и доверительный жест, который тронул его почти так же, как удивил.

После того как Уэст расстался с Кэтлин, он вернулся в библиотеку.

Внешне Девон был спокоен, он стоял у стола и смотрел на карту. Однако карандаш был разломан на несколько частей, которые были разбросаны по ковру.

Созерцая суровый профиль Девона, Уэст вежливо спросил:

– Ты мог бы попытаться быть немного более искусным в общении с ней? Возможно, использовать капельку дипломатии? Потому что даже если я согласен с твоей позицией, ты ведёшь себя как ослиная задница.

Девон гневно взглянул на него.

– Будь я проклят, если мне придётся завоёвывать её одобрение прежде, чем принимать решения, касательно моего поместья.

– В отличие от нас, у неё есть совесть. Тебе совсем не повредит послушать её мнение. Тем более что она бывает права.

– Ты только что сказал, что согласен с моей позицией!

– С практической точки зрения. Морально, Кэтлин права. – Уэст наблюдал за тем, как его брат мечется от стола и обратно, как тигр в клетке. – Ты должен кое-что понять о ней, – сказал он. – Она с виду горяча, но чувствительна внутри. Если ты просто проявишь немного уважения…

– Мне не нужно, чтобы ты что-то объяснял в её поведении.

– Я знаю её лучше, чем ты, – колко сказал Уэст. – Я же жил с ней, ради бога.

Чем заслужил леденящий взгляд.

– Ты её хочешь? – спросил Девон резко.

Вопрос, который, казалось, возник из ниоткуда, поставил Уэста в тупик.

– Хочу её? В библейском смысле? Конечно, нет, она же вдова. Вдова Тео. Как кто-то... – его голос затих, когда он увидел, что Девон вновь начал метаться с убийственным выражением на лице.

Ошеломлённый реакцией Девона, Уэст догадался, в чём, скорее всего, была причина необоснованной враждебности и чрезмерной напряжённости между Девоном и Кэтлин. Он ненадолго закрыл глаза. Это плохо. Плохо для всех, плохо для будущего, просто чертовски ухудшало положение со всех сторон. Он решил проверить свою теорию в надежде, что он ошибся.

– Хотя, – продолжил Уэст. – Она красотка, правда? Можно найти множество занимательных вещей для этого сладкого рта. Я был бы не прочь поймать её в тёмном углу и поразвлечься. Возможно, вначале она станет сопротивляться, но очень скоро я сделаю так, что она будет извиваться как кошка…

Девон молниеносно бросился на него, схватив Уэста за грудки.

– Тронешь её, и я тебя прикончу, – прорычал он.

Уэст уставился на него в ужасе, не веря своим глазам.

– Я так и знал. Святая Матерь Божья! Ты её хочешь. – Инстинктивная ярость Девона поутихла, когда он понял, что его только что перехитрили. Он резко отпустил Уэста. – Ты получил титул Тео и его дом, – продолжил Уэст в ужасе, не веря свои ушам. – И теперь ты хочешь его жену.

– Его вдову, – пробормотал Девон.

– Ты уже соблазнил её?

– Ещё нет.

Уэст хлопнул ладонью по лбу.

– Боже! Тебе не кажется, что она достаточно страдала? Ох, давай, бросай свирепые взгляды. Разорви меня на куски, как этот проклятый карандаш. Это только подтвердит, что ты не лучше, чем Тео. – Прочитав возмущение на лице своего брата, он сказал. – Твои отношения обычно заканчиваются быстрее, чем содержимое мясной кладовой. У тебя дьявольский характер и если то, как ты только что с ней обошёлся, пример того, как ты будешь улаживать разногласия…

– Достаточно, – сказал Девон с опасной мягкостью.

Потирая лоб, Уэст вздохнул и продолжил устало:

– Девон, ты и я всегда закрывали глаза на недостатки друг друга, но это не значит, что мы не обращаем на них внимания. Здесь нет ничего, кроме слепой, тупой похоти. Имей совесть, оставь её в покое. Кэтлин чувствительная и сострадательная женщина, которая заслуживает быть любимой... и если ты и способен любить, то я никогда не был свидетелем этому. Я видел, что случается с женщинами, которым ты небезразличен. Ничто не охлаждает твою страсть быстрее, чем привязанность.

Девон холодно посмотрел на него.

– Ты собираешься ей что-то сказать?

– Нет, я буду держать язык за зубами и надеяться, что ты одумаешься.

– Не о чем беспокоиться, – сказал Девон мрачно. – На данный момент я так сильно настроил её против себя, что будет настоящим чудом, если мне однажды удастся затащить её в свою постель.

Обдумав идею пропустить ужин второй вечер подряд в духе противоречия, Кэтлин решила присоединиться к семье в столовой. Это был последний вечер Девона в Приорате Эверсби, и она могла заставить себя выдержать полтора часа за одним столом с ним. С непроницаемым лицом Девон настоял на том, чтобы помочь ей сесть за стол и она поблагодарила его парой коротких слов. Но даже на таком цивилизованном расстоянии между ними, она была в агонии нервов и злости, в основном, по отношению к себе.

Те поцелуи... невозможное, внушающее страх удовольствие от них... как он мог с ней это сделать? Как она могла отреагировать так распутно? Случившееся было больше её виной, чем Девона. Он был лондонским повесой; конечно, он будет заигрывать с ней, как и с любой другой женщиной, которая окажется поблизости. Она должна была сопротивляться, ударить его, но вместо этого стояла там и позволяла ему… позволяла ему…

Она не могла подобрать правильных слов, чтобы охарактеризовать то, что он сделал. Он показал ей ту сторону её самой, о существовании которой она и не подозревала. Кэтлин была воспитана в убеждении, что похоть это грех, и она самонадеянно считала себя выше плотских желаний, пока Девон не доказал обратное. О, этот шокирующий жар его языка и трепещущая слабость, которая заставила её захотеть опуститься на пол, и чтобы он накрыл её собой... Она могла бы расплакаться от стыда.

Вместо этого, она могла только сидеть, задыхаясь, пока разговор, протекал мимо неё. К сожалению, она даже не могла насладиться едой, сочным пирогом из куропатки, поданным с жареными котлетами из устриц и хрустящим салатом из засоленного сельдерея, редиса и огурца. Каждый кусок, который она заставила себя проглотить, казалось, застревал в её горле.

Когда разговор перешёл к теме приближающегося праздника, Кассандра спросила Девона, планирует ли он приехать в Приорат Эверсби на Рождество.

– Это вас порадует? – спросил Девон.

– О, да!

– Вы привезёте подарки? – спросила Пандора.

– Пандора, – упрекнула Кэтлин.

Девон усмехнулся.

– Что бы вы хотели получить? – спросил он близнецов.

– Всё что угодно из универмага "Уинтерборн", – воскликнула Пандора.

– Я хочу людей на Рождество, – сказала Кассандра с тоской. – Пандора, ты помнишь Рождественские балы, которые давала мама, когда мы были маленькими? Все дамы в элегантных нарядах и джентльмены в вечерних костюмах... музыка и танцы...

– И угощения... – добавила Пандора. – Пудинги, торты, пироги...

– В следующем году мы будем снова веселиться, – сказала Хелен мягко, улыбаясь им двоим. Она повернулась к Уэсту. – Как вы обычно празднуете Рождество, кузен?

Он помедлил с ответом, видимо, задумавшись, стоит ли отвечать правдиво. Честность победила.

– На Рождество я посещаю друзей, паразитируя, езжу от дома к дому и пью, пока, наконец, не потеряю сознание в чьей-либо гостиной. Потом кто-то запихивает меня в карету и отправляет домой, а мои слуги укладывают меня в постель.

– Это звучит не очень весело, – заметила Кассандра.

– Начиная с этого года, – сказал Девон, – я намерен, чтобы все мы воздали празднику должное. Кстати, я пригласил друга, что бы он провёл Рождество с нами в Приорате Эверсби.

За столом повисло молчание, все уставились на него в общем удивлении.

– Кого? – спросила Кэтлин с подозрением. Для его же блага, она надеялась, что это не один из тех железнодорожников, которые планируют уничтожить фермы арендаторов.

– Мистера Уинтерборна собственной персоной.

В отличие от вздыхающих и визжащих девушек, Кэтлин сердито посмотрела на Девона. Чёрт бы его побрал, он знал, что неправильно приглашать постороннего человека в дом, где соблюдают траур.

– Владельца универмага? – спросила она. – Без сомнения в сопровождении толпы модных друзей и прихлебателей? Милорд, конечно, вы не забыли, что все мы в трауре!

– Как я мог? – парировал он, бросив в её сторону многозначительный взгляд, который её возмутил. – Уинтерборн приедет один, собственно говоря. Я сомневаюсь, что это будет чрезмерное бремя для моих домочадцев в Рождественский вечер поставить на стол ещё один дополнительный прибор.

– У такого влиятельного джентльмена, как мистер Уинтерборн, должно быть, уже есть тысячи приглашений на праздник. Зачем ему приезжать сюда?

Глаза Девона сверкнули от удовлетворения из-за её едва сдерживаемой ярости.

– Уинтерборн человек закрытый. Я полагаю, что идея тихого праздника за городом ему понравится. Ради него я бы хотел устроить подобающее Рождественское застолье. И, пожалуй, можно спеть колядки.

Девушки хором воскликнули.

– О, скажи «да», Кэтлин!

– Это было бы прекраснительно!

Даже Хелен что-то пробормотала о том, что не видит в этом никакого вреда.

– Зачем на этом останавливаться? – спросила Кэтлин ехидно, глядя на Девона с неприкрытой враждебностью. – Почему бы не организовать музыкантов и танцы, и огромную ёлку с зажжёнными свечами?

– Какие прекрасные предложения, – ответил Девон шелковистым голосом. – Да, давайте организуем всё это.

В немой ярости Кэтлин пристально смотрела на него, а в это время Хелен незаметно вынула нож для масла из её стиснутых пальцев.

Глава 14

Декабрь обрушился на Гэмпшир, принося с собой леденящие ветра и покрывая деревья и изгороди белым инеем. В атмосфере всеобщего воодушевления домочадцев из-за приближающегося праздника Кэтлин вскоре утратила всякую надежду пресечь праздничные торжества. И поняла, что постепенно сдалась. Сначала она разрешила слугам организовать свою собственную вечеринку в Рождественский вечер, а потом дала согласие на установку большой ёлки в вестибюле.

А затем Уэст спросил её, можно ли сделать празднества ещё более пышными.

Он нашёл Кэтлин в кабинете, когда она разбирала корреспонденцию.

– Могу ли я украсть несколько минут вашего времени?

– Конечно, - она жестом указала на стул, стоящий возле её письменного стола, и поставила ручку в подставку. Заметив искусственно кроткое выражение на лице мужчины, она спросила:

– Что вы задумали?

Он удивлённо моргнул.

– С чего вы взяли, что я что-то задумал?

– Всякий раз, когда вы пытаетесь придать себе вид невинного простака, становится очевидным, что вы что-то замышляете.

Уэст ухмыльнулся.

– Девочки не осмеливаются подойти к вам с этим вопросом, но я сказал им, что сделаю это сам, так как было установлено, что я смогу убежать от вас, если в этом возникнет необходимость, – он сделал паузу. – Оказывается, обычно лорд и леди Трени в Рождественский вечер приглашали все семьи арендаторов и местных ремесленников на праздник...

– Категорически нет.

– Да, именно такой была моя первая реакция. Однако... – Он одарил её настойчивым упрашивающим взглядом. – Поддержание чувства общности пойдёт на пользу каждому в поместье. – Он сделал паузу. – Это не так уж сильно отличается от тех благотворительных визитов, которые вы наносите всем этим семьям в индивидуальном порядке.

Кэтлин со стоном спрятала лицо в ладонях. Грандиозное торжество. Музыка. Подарки, лакомства, праздничная атмосфера. Она абсолютно точно знала, что сказала бы об этом леди Бервик: Совершенно неприлично устраивать пиршество в доме в период траура. Неправильно красть день или два для развлечений из года, отведённого для скорби. Но хуже всего то, что в глубине души она сама хотела сделать это.

Она заговорила сквозь пальцы:

– Это никуда не годится, – слабо возразила она. – Мы ничего не сделали должным образом: чёрные занавески были сняты с окон слишком рано, и больше никто не носит вуали и ...

– Всем плевать, – ответил Уэст. – Неужели вы думаете, что хоть кто-то из арендаторов будет винить вас за то, что вы на один день отложили траур? Напротив, они расценят это как жест сердечности и доброй воли. Конечно, я почти ничего не знаю о Рождестве, но даже я... проникся праздничным духом. – Видя, что она колеблется, он решил добить её: – Я оплачу это деньгами из собственного фонда. В конце концов... – послышался лёгкий налёт сожаления в его голосе – ... как ещё я смогу узнать, что такое настоящее Рождество?

Опустив руки, Кэтлин послала ему мрачный взгляд.

– Вы бессовестный манипулятор, Уэстон Рэвенел.

Он ухмыльнулся:

– Я знал, что вы скажете "да".

– Это очень высокая ёлка, – заметила Хелен неделю спустя, когда они стояли в вестибюле.

– У нас никогда прежде не было такой большой, – призналась миссис Чёрч, беспокойно хмурясь.

Они наблюдали за тем, как Уэст, пара лакеев и дворецкий пытались поставить ствол огромного дерева в металлический чан, заполненный камнями. Воздух был наполнен мужским ворчанием и ругательствами. Блестящие зелёные иголки рассыпались по полу, тонкие конусовидные палочки разлетелись, когда дерево поднимали вверх. Помощник дворецкого стоял посредине извилистой огромной лестницы, удерживая конец верёвки, которая была привязана к верхней части ствола. На другой стороне холла Пандора и Кассандра стояли на балконе второго этажа, крепко схватив другую закрепляющую верёвку. Когда ствол поставят идеально ровно, верёвки привяжут к стойкам перил, чтобы дерево не кренилось в ту или иную сторону.

Помощник дворецкого размеренно тянул верёвку, пока Уэст и лакеи толкали снизу. Постепенно ель приняла вертикальное положение, её ветки развернулись во всей красе, развеяв в воздухе пряный аромат вечной зелени.

– Пахнет божественно, – воскликнула Хелен, сделав глубокий вдох. – Лорд и леди Бервик ставили рождественскую ёлку, Кэтлин?

– Каждый год, – улыбнулась Кэтлин. – Но только совсем небольшую, потому что леди Бервик говорила, что это языческий обычай.

– Кассандра, нам понадобится больше украшений, – услышала она, как Пандора прокричала с балкона на втором этаже. – У нас никогда раньше не было такой большой ёлки.

– Мы сделаем ещё одну партию свеч, – ответила её сестра-близнец.

– Больше никаких свечей, – призвала их Кэтлин. – Дерево и так уже представляет собой угрозу возникновения пожара.

– Но Кэтлин, – взмолилась Пандора, глядя на неё сверху, – дерево будет выглядеть ужасно, если у нас не хватит украшений. Оно будет выглядеть голым.

– Пожалуй, мы могли бы обвязать сладости остатками сеточек и лент, – предложила Хелен. – Думаю, что если мы повесим их на ветки, то будет отлично смотреться.

Уэст смахнул с рук иголки и большим пальцем стер с ладони крапинку смолы.

– Возможно, всем вам захочется заглянуть в ящик, который этим утром прибыл из магазина "Уинтерборн", – сказал он. – Уверен, в нём найдутся кое-какие рождественские украшения.

Движения и звуки в холле в мгновение стихли, и все посмотрели на него.

– Что за ящик? – требовательно спросила Кэтлин. – Почему вы держали это в секрете до сих пор?

Уэст послал ей красноречивый взгляд и указал на угол, где стоял массивный деревянный ящик.

– Едва ли это можно расценивать как секрет, он стоит там уже несколько часов. Я был слишком занят с этим проклятым деревом, чтобы разговаривать.

– Это вы его заказали?

– Нет. В своём последнем письме Девон упомянул, что Уинтерборн послал какие-то праздничные аксессуары из своего магазина в качестве жеста признательности за то, что его пригласили погостить.

– Я не приглашала мистера Уинтерборна, – возразила Кэтлин, – и, разумеется, мы не можем принимать подарки от постороннего человека.

– Они не для вас, они для вашего дома. Относитесь к этому проще, это всего лишь пара безделушек и нитей мишуры.

Она уставилась на него с сомнением.

– Я не думаю, что мы можем. Я не уверена, что это противоречит нормам этикета, но мне это не кажется приемлемым. Он неженатый джентльмен, а в этом доме живут молодые девушки, у которых есть только я в качестве компаньонки. Если бы я была лет на десять старше и имела устоявшуюся репутацию, всё было бы иначе, но дело в том...

– Я член семьи, – запротестовал Уэст. – Разве это не делает ситуацию более респектабельной?

Кэтлин посмотрела на него:

– Вы, наверное, шутите?

Уэст закатил глаза:

– Я веду к тому, что если кто-нибудь попытается придать какой-то непристойный смысл подарку Уинтерборна, тот факт, что я нахожусь здесь ...

Он осёкся, услышав со стороны Хелен звук, будто она чем-то подавилась, её лицо сделалось очень красным.

– Хелен? – спросила Кэтлин с беспокойством, но девушка отвернулась от неё, её плечи тряслись. Кэтлин послала Уэсту исполненный тревоги взгляд.

– Хелен, – тихо позвал он, направляясь к ней и не мешкая, хватая за плечи. – Милая, тебе плохо? Что... – Он замолчал, когда девушка яростно замотала головой и попыталась что-то сказать, задыхаясь, взмахом руки указывая на что-то за их спинами. Уэст встревожено оглянулся. Выражение его лица резко изменилось, и он начал хохотать.

– Что с вами двумя творится? – спросила Кэтлин. Оглядев вестибюль, она поняла, что ящика больше не было в углу. Близнецы, должно быть, сбежали вниз по лестнице сразу же, как он был упомянут. Ухватив его с двух сторон, они воровато тащили свою добычу в сторону приёмной.

– Девочки, – позвала Кэтлин резко. – Верните его обратно, немедленно!

Но было слишком поздно. Двустворчатые двери приёмной закрылись, и раздался звук поворачиваемого в замке ключа. Кэтлин резко остановилась, приоткрыв рот.

Уэст и Хелен дружно тряслись, захваченные приступом безудержного смеха.

– К вашему сведению, – заметила миссис Чёрч в полном изумлении, – понадобилось два наших самых крепких лакея, чтобы принести этот ящик в дом. Как же двум молодым леди удалось так быстро его утащить?

– Они были п-преисполнены решимости.

– Всё, чего я хочу в этой жизни, – сказал Уэст, обращаясь к Кэтлин, – это посмотреть, как вы пытаетесь вырвать ящик у этих двоих.

– Я не осмелюсь, – ответила она, сдаваясь. – Да они сотрут меня в порошок.

Хелен вытерла выступившие от смеха слёзы.

– Пойдём, Кэтлин, давай посмотрим, что нам прислал мистер Уинтерборн. Вы тоже, миссис Чёрч.

– Они не пустят нас в комнату, – пробормотала Кэтлин.

Хелен улыбнулась ей.

– Пустят, если я их попрошу.

Близнецы, деятельные как белки, уже успели распаковать тщательно завёрнутые свёртки, к тому времени, когда, наконец, впустили в приёмную остальных.

Дворецкий, его помощник и лакеи просунули головы в дверной проём, чтобы хоть одним глазком взглянуть на содержимое ящика. Он походил на пиратский сундук с сокровищами, заполненный выдутыми из стекла шарами, разрисованные таким образом, что они напоминали фрукты; птичками из папье-маше, украшенными настоящими перьями; искусно выполненными оловянными фигурками танцовщиц, солдатиков и животных.

Там была даже большая коробка с миниатюрными чашечками из цветного стекла и китайские фонарики, которые нужно было заполнять маслом и опустить внутрь фитиль для свеч и повесить на дерево.

– Пожара не избежать, – с волнением заметила Кэтлин, глядя на многообразие чашечек для свечей.

– Мы поставим пару мальчишек с вёдрами полными воды, когда свечи на дереве будут зажжены, – заверила её миссис Чёрч. – Если хоть одна из веток загорится, они сразу же зальют её водой.

Все ахнули, когда Пандора извлекла из ящика огромного рождественского ангела. Его фарфоровое личико было обрамлено золотистыми волосами, из-за спины выступала пара позолоченных крыльев. Кукла была облачена в маленькое атласное платье, украшенное жемчужинами и золотыми нитями.

Пока семья и слуги толпились, с благоговением разглядывая изумительное создание, Кэтлин взяла Уэста за руку и потащила вон из комнаты.

– Что-то здесь нечисто, – заметила она. – И я хочу узнать истинную причину того, почему граф пригласил мистера Уинтерборна.

Они остановились на площадке под парадной лестницей, позади дерева.

– Разве он не может проявить гостеприимство по отношению к своему другу, не имея никаких скрытых мотивов?

Она покачала головой.

– Во всём, что делает ваш брат, есть скрытые мотивы. Так, всё-таки, почему он пригласил мистера Уинтерборна?

– Мистер Уинтерборн хорошо разбирается в разных сферах деятельности. Думаю, Девон надеется получить от него советы и когда-нибудь в будущем вести с ним дела.

Звучало достаточно обоснованно. Но интуиция всё равно подсказывала ей, что есть что-то подозрительное в этой ситуации.

– Как они познакомились?

– Примерно три года назад кандидатуру Уинтерборна выдвинули на членство в двух разных лондонских клубах, но в обоих её отклонили. Уинтерборн из простолюдинов, его отец был торговцем из Уэльса. Поэтому, услышав злорадные насмешки по поводу того, что Уинтерборну отказали, Девон договорился, чтобы ему предложили членство в нашем клубе, «Брабблерс». А Уинтерборн никогда не забывает об оказанных ему услугах.

– Брабблерс? – переспросила Кэтлин. – Какое странное название.

– Это слово обозначает малого, который имеет обыкновение спорить по пустякам. – Уэст опустил взгляд и потёр липкие пятна смолы на своей ладони. – «Брабблерс» считается второсортным клубом для тех, кого не приняли в «Уайтс» или «Брукс», но в нём состоят некоторые из наиболее успешных и умных мужчин Лондона.

– Такие как Уинтерборн?

– Совершенно верно.

– Какой он? Какой у него характер?

Уэст пожал плечами.

– Он довольно сдержанный, но может быть очаровательным как сам дьявол, если ему это нужно.

– Он молод или стар?

– Лет тридцати или около того.

– А какой он внешне? Он привлекательный?

– Леди, как мне кажется, определённо находят его таковым. Хотя с его-то богатством Уинтерборн мог бы выглядеть как жаба, а они всё равно бы к нему тянулись.

– А он хороший человек?

– Невозможно добиться такого богатства как у него, будучи певчим в церковном хоре.

Глядя прямо в его глаза, Кэтлин поняла, что она больше ничего не сможет из него вытянуть.

– Граф и мистер Уинтерборн планируют приехать завтра во второй половине дня, не так ли?

– Да, я поеду на станцию Алтон встретить их. Не хотите ли составить мне компанию?

– Благодарю, но я лучше потрачу своё время на то, что вместе с миссис Чёрч и кухаркой прослежу за тем, чтобы всё было готово к их приезду.

Она вздохнула и бросила печальный взгляд на маячащее перед глазами дерево, чувствуя вину и неловкость.

– Надеюсь, никто из местных дворян не узнает обо всех наших празднествах. Но я просто уверена в том, что они узнают. Я не должна была ничего из этого позволять. Вы это прекрасно знаете.

– Но раз уж вы позволили, – заметил Уэст, поглаживая её плечо, – то хотя бы должны попытаться этим насладиться.

Глава 15

– Тебя собираются удостоить членством в клубе "Уайтс", – сказал Рис Уинтерборн, пока поезд, грохоча и качаясь, ехал по пути от Лондона до Гэмпшира. Хотя их частное купе в вагоне первого класса могло вместить ещё четырёх пассажиров, Уинтерборн заплатил, чтобы оставить его свободным для них одних. Камердинер Девона, Саттон, путешествовал в одном из вагонов среднего класса, находящегося дальше по составу поезда.

Девон с удивлением посмотрел на него.

– Откуда ты знаешь?

Единственным ответом Уинтерборна был косой взгляд в сторону Девона. Он нередко узнавал о частных делах других людей до того, как они сами узнавали об этом. Так как практически каждый в Лондоне обращался в его магазин за кредитом, мужчина знал личные детали их финансовых вопросов, их покупок, и даже их личные привычки. В добавление ко всему этому, большая часть того, что его сотрудники слышали на этажах магазина, тут же просачивалась в офис Уинтерборна.

– Им не стоит себя утруждать, – сказал Девон, распрямляя свои ноги в проходе между сиденьями, – я не приму приглашение.

– "Уайтс" более престижный клуб чем "Брабблерс".

– Большинство клубов таковые, – возразил Девон, усмехаясь. – Но воздух в таких возвышенных кругах какой-то разрежённый. И если в "Уайтc" меня не хотели видеть до того, как я стал графом, не вижу причины, почему захотели теперь. Я нисколько не изменился, за исключением того факта, что теперь я по уши в долгах, как и вся остальная аристократия.

– Это не единственное изменение. Ты приобрёл социальную и политическую власть.

– Власть без капитала. Лучше б я имел деньги.

Уинтерборн покачал головой:

– Всегда выбирай власть. Деньги могут украсть, они могут обесцениться, и тогда ты останешься ни с чем. Но, имея власть, можно получать деньги постоянно.

– Надеюсь, ты прав насчёт этого.

– Я всегда прав, – категорично заявил Уинтерборн.

Лишь из уст немногих такое заявление могло звучать убедительно, но у Риса Уинтерборна это однозначно получилось.

Он был одной из тех редких личностей, которые родились в нужное время и в нужном месте, чтобы реализовать все свои способности. В невообразимо короткое время он расширил обветшалый магазинчик своего отца в торговую империю. Уинтерборн обладал врождённым чутьём качественности и тонким пониманием вкусов общественности... каким-то образом он всегда мог распознать, что люди хотели купить до того, как они сами успели это понять. Как хорошо известная общественная фигура, он имел огромное множество друзей, знакомых и врагов, но никто не мог на самом деле заявить, что знает этого человека.

Потянувшись за графином, который стоял на полке, прикреплённой к тиковой панели под окном вагона, Уинтерборн налил два бокала солодового виски и протянул один из них Девону. После безмолвного тоста они откинулись на мягкие сиденья и стали наблюдать за сменяющимся пейзажем за окном.

Роскошное купе было одним из трёх в этом вагоне, каждое из которых имело свои двери, открывающиеся наружу. Двери запирались проводниками, что было стандартной практикой, дабы безбилетные пассажиры не смогли пробраться в вагон. По тем же причинам окна были зарешечены медными прутьями. Девон сосредоточился на мелькающем пейзаже, чтобы отвлечь себя от смутного ощущения, что он оказался в ловушке.

Насколько меньше стала Англия, когда возможность покрыть расстояние было теперь делом нескольких часов вместо нескольких дней. Едва хватало времени, чтобы осмотреть пейзаж перед тем, как он пронесётся мимо, этот факт вдохновил некоторых людей назвать железную дорогу "дорогой мага". Поезд пересекал мосты, пастбища, общественные дороги и древние деревни, сейчас он проезжал по путям, проложенным сквозь меловые склоны, и, пыхтя, двигался дальше по открытой пустоши. И вот появились холмы Гэмпшира, склоны тёмной зимней зелени, притаившейся под светлым послеобеденным небом.

Перспектива возвращения домой наполнила Девона приятным предвкушением. Он всем вёз подарки, но дольше всего он обдумывал, что же подарить Кэтлин. В одном из ювелирных отделов в "Уинтерборн" он обнаружил необычную брошь-камею: изысканно вырезанная сцена, на которой греческая богиня восседает на лошади. Камея кремового оттенка лежала на основе из оникса, окаймлённая маленькими жемчужинами.

Так как камея была вставлена в основу из оникса, продавец за стойкой сказала Девону, что она прекрасно подходит для леди в трауре. Даже жемчужины были приемлемы ввиду того, что они символизировали слёзы. Девон сразу же купил брошь. Она была доставлена ему этим утром, и он положил её себе в карман перед тем, как отправиться на вокзал.

Ему не терпелось снова встретить Кэтлин, он жаждал увидеть её, услышать её голос. Он соскучился по её улыбкам, её нахмуренным бровям, и её милым вспышкам раздражения по поводу неудобств, связанных со свиньями и водопроводчиками.

Наполненный предвкушением он пристально разглядывал пейзаж, пока поезд взбирался на вершину холма и спускался вниз по его склону. Вскоре они пересекут реку Уэй, а затем останется только одна миля до станции Алтон. Вагоны поезда были только наполовину заполнены, намного больше пассажиров будет ехать завтра, в канун Рождества.

Поезд начал набирать темп, когда они подъехали к мосту, но движущая сила двигателя снизилась из-за внезапного рывка и наклона поезда. В одночасье уши Девона наполнились металлическим скрежетом рельсов. Вагон начало нещадно трясти. Рефлекторно он схватился за один из медных прутьев на окне, чтобы не упасть со своего сидения.

В следующую секунду сильно тряхануло, сорвав его руку с медного прута, нет, это прут оторвался от окна, а само окно разбилось, когда вагон сорвался с рельсов. Девон оказался в хаосе, состоящем из стекла, расщеплённого дерева, скрученного металла и дьявольского шума. Дикая качка сопровождалась звуками столкновения, а потом появилось ощущение, будто они куда-то падают, переворачиваются, в то время как двоих мужчин швырнуло через всё купе. Ослепляющий белый свет заполнил голову Девона, когда он попытался сосредоточиться во всём этом безумии. Он продолжал падать, неспособный остановить это падение, пока его тело не ударилось обо что-то, а грудь не пронзила сильная боль. В этот момент его сознание помутилось, и Девон погрузился во тьму.

Глава 16

Лютый холод вернул его в сознание, вырывая судорожные хрипы из глубины его лёгких. Девон потёр своё мокрое лицо и попытался подняться. Дурно пахнущая речная вода размерено заливала купе поезда или то, что от него осталось. Перебравшись через обломки и осколки стекла, Девон подобрался к просвету в разбитом окне и посмотрел сквозь медные перегородки.

Похоже, локомотив обрушился с откоса моста и потянул за собой три вагона поезда, а два оставшихся балансировали сверху на краю насыпи. Неподалёку разломанный корпус вагона погружался в воду, как подстреленное животное. Повсюду разносились отчаянные крики о помощи.

Развернувшись, Девон начал лихорадочно искать Уинтерборна, откидывая в стороны обломки деревянной обшивки, пока не нашёл своего друга валяющимся без сознания под сиденьем, которое оторвалось и свалилось на пол. Вода уже начала смыкаться вокруг его лица.

Девон потянул его вверх, каждое движение отдавалось мучительным приступом боли, которая пронзала его грудную клетку и бок.

– Уинтерборн, – грубо позвал он, немного встряхнув мужчину. – Очнись! Ну, давай! Сейчас же!

Уинтерборн закашлялся и испустил рваный стон.

– Что случилось? – спросил он охрипшим голосом.

– Поезд потерпел крушение, – тяжело дыша, ответил Девон. – Вагон находится в реке.

Уинтерборн провёл рукой по залитому кровью лицу и закряхтел от боли.

– Я ничего не вижу.

Девон попытался подтянуть его выше, потому что вода постепенно прибывала.

– Ты должен начать двигаться, или мы утонем.

Не поддающиеся распознанию валлийские фразы прорезали воздух, пока Уинтерборн, наконец, не сказал по-английски:

– У меня сломана нога.

Ругаясь на чём свет стоит, Девон принялся дальше растаскивать обломки и обнаружил оторванный медный прут оконной решётки. Он переполз через другое сиденье и потянулся вверх к закрытой боковой двери, которая открывалась с обратной стороны от течения. Тяжело дыша от прилагаемых усилий, он использовал медный прут как импровизированный лом, чтобы открыть дверь. Из-за диагонального наклона вагона проделать это было довольно тяжело. А вода всё это время, не переставая вливалась в вагон и уже кружилась вокруг их колен.

Когда защёлка поддалась, Девон толкнул дверь, пока та не открылась и не вывалилась с наружной стороны вагона.

Высунув голову наружу, он прикинул расстояние до берега. Повсей видимости, уровень воды не должен быть выше пояса.

Главной проблемой был лютый холод, который очень быстро их добьёт. Они не могут позволить себе дожидаться помощи.

Закашлявшись из-за задымлённого воздуха, Девон нырнул обратно в вагон. Он обнаружил Уинтерборна, который вытаскивал осколки стекла из волос, его глаза так и были закрыты, лицо покрыто сеткой кровоточащих царапин.

– Я собираюсь вытащить тебя наружу и отвести на берег, – сказал Девон.

– Каково твоё состояние? – спросил Уинтерборн, он говорил на удивление вразумительно для человека, у которого только что пропало зрение и была сломана нога.

– Получше твоего.

– Как далеко до суши?

– Примерно двадцать футов^[18].

– А течение? Насколько оно сильное?

– Это не имеет значения, чёрт подери! Мы не можем тут оставаться.

– Без меня твои шансы намного выше, – поступило спокойное замечание.

– Я тебя здесь не оставлю, тупоголовый ублюдок, – Девон схватил Уинтерборна за запястья и закинул его руки вокруг своих плеч. – Если ты беспокоишься о том, что будешь должен мне услугу за спасение своей жизни... – с усилием, он потащил мужчину в направлении открытого дверного прохода. – правильно делаешь. Огромную услугу. – Он неправильно поставил ногу, и они оба споткнулись. Девон вытянул свободную руку и схватился за край дверного проёма, чтобы восстановить равновесие. Болезненный импульс насквозь пронзил его грудную клетку, на мгновение перехватив дыхание. – Иисусе, да ты тяжеленный, – удалось ему сказать.

Никакого ответа не последовало. Он понял, что Уинтерборн отчаянно борется, чтобы оставаться в сознании.

С каждым саднящим вдохом Девон чувствовал, как приступы боли в его груди постепенно разрастаются в непрерывную пронизывающую агонию. Его скованные мышцы конвульсивно подёргивались.

Нагромоздилось слишком много осложнений... река, холод, ранения Уинтерборна, а теперь ещё нечто, что вызывает у него эту адскую боль. Но другого выхода не было, они должны продолжать движение.

Стиснув зубы, ему удалось вытащить Уинтерборна из вагона. Они вместе плюхнулись в воду, отчего Уинтерборн взвыл от боли.

Схватив его, Девон пытался найти точку опоры, погрузив ноги в вязкое речное дно. Река оказалась глубже, чем он оценивал, достигнув уровня значительно выше его талии.

На мгновение шок, вызванный холодом, парализовал его. Девон сосредоточился на том, чтобы заставить свои скованные мышцы двигаться.

– Уинтерборн, – позвал он сквозь стиснутые зубы, – тут недалеко. Мы сможем.

Его друг ответил лаконичным ругательством, вызвав у мужчины мимолётную ухмылку. Преодолевая речной поток, Девон брёл к зарослям камыша у берега, куда уже выползали другие спасшиеся после аварии.

Это была тяжёлая, изнурительная работа, ил засасывал его ноги, ледяная вода ослабляла его координацию и отключала все ощущения.

– Милорд! Милорд, я здесь! – Его камердинер, Саттон, стоял на краю берега, взволнованно размахивая руками. По-видимому, он спустился вниз по откосу со стороны сошедших с рельсов вагонов, которые всё ещё балансировали на мосту.

Камердинер бросился в мелководье, ахнув от пронизывающего до костей холода.

– Возьми его, – резко сказал Девон, волоча через заросли камыша Уинтерборна, который пребывал в полубессознательном состоянии.

Саттон скрепил руки вокруг туловища Уинтерборна и потащил его в безопасное место.

Девон чувствовал, что его колени подкашиваются, когда, шатаясь, пробирался сквозь камыши, пытаясь не свалиться. Его измученный разум работал лишь на то, чтобы вызывать последние запасы его сил, и Девон, шатаясь, брёл к берегу.

Он остановился, услышав отчаянные, пронзительные крики. Оглянувшись через плечо, мужчина увидел, что в одном купе затопленного вагона, который приземлился в реку, накренившись по диагонали, всё ещё находятся пассажиры.

Они не могли выбить запертую дверь. И никто не спешил им на помощь; уцелевшие, которым удалось выбраться из воды, изнемогали от холода. Спасатели только сейчас начинали подъезжать, и к тому времени, когда они спустятся вниз по насыпи, может быть слишком поздно.

Не дав себе времени подумать, Девон развернулся и снова плюхнулся в воду.

– Сэр, – окликнул его Саттон.

– Присмотри за Уинтерборном, – крикнул Девон отрывисто.

К тому времени как он добрался до вагона, его тело ниже талии было просто окоченевшим, а сам он боролся с путаницей в голове. Лишь благодаря силе воли, он смог найти вход в купе вагона через дыру в стене, которая образовалась в результате аварии.

Он подошёл к окну и ухватился за медные решётки. От него потребовалась колоссальная сосредоточенность, чтобы заставить свои руки ухватить их как надо. Каким-то образом ему всё-таки удалось оторвать прутья от стены, и пробраться через вагон, чтобы снова погрузиться в реку.

Когда он взломал дверь купе, используя металлический стержень, изнутри раздались крики облегчения. Дверь открылась с протестующим стоном металла, и пассажиры столпились у выхода. Затуманенным взором Девон разглядел женщину среднего возраста, которая держала на руках вопящего малыша, двух заплаканных девочек и мальчика лет тринадцати.

– Есть ли здесь кто-то ещё? – спросил Девон у мальчика. Его язык заплетался, будто он был пьян.

– Никого живого, сэр, – ответил парень, вздрогнув.

– Видишь тех людей на берегу?

– Д-думаю да, сэр.

– Иди к ним. Возьми девочек за руки. Держитесь боком к течению... так оно будет меньше вас сносить. Вперёд.

Мальчик кивнул и по плечи погрузился в реку, на минуту задержав дыхание от пронизывающего до костей холода. Перепуганные девочки с визгом последовали за ним, вцепившись в руки мальчика.

Развернувшись к оторопелой от страха женщине, Девон коротко сказал:

– Дайте мне ребёнка.

Она яростно замотала головой:

– Прошу вас, сэр, почему...

– Скорее. – Долго он не продержится на ногах.

Женщина, всхлипывая, подчинилась, а ребёнок продолжал вопить, обхватив своими маленькими ручками шею Девона. Женщина схватила свободную руку мужчины и вылезла из вагона, испустив визгливый возглас, когда погрузилась в воду. Шаг за шагом Девон потащил её через реку, тянущая вниз тяжесть её юбок затрудняла передвижение. Очень скоро он полностью потеряет чувство времени.

Он уже не совсем понимал, где он и что случилось. Уже даже не был уверен работают ли ещё его ноги, он их попросту не чувствовал. Ребёнок перестал плакать, его ручонки с любопытством ощупывали лицо Девона, будто ползущая морская звезда. Он смутно понимал, что женщина что-то кричит, но слова терялись среди вялой пульсации в ушах.

Где-то вдалеке находились люди... ручные фонари... огоньки плясали и дрожали в задымлённом воздухе. Он продолжал продвигаться вперёд, побуждаемый слабым пониманием того, что если замешкается хоть на мгновение, то оборвётся последняя нить, удерживающая его сознание.

Его разум уловил, что ребёнка потянули из его рук. Ещё один мощный рывок и он перестал сопротивляться. Ребёнка подхватили незнакомые люди, пока другие подошли, помочь женщине пройти к берегу через заросли камыша и речную тину.

Утратив равновесие, Девон пошатнулся назад, его тело больше ему не подчинялось. Вода тотчас же захватила его, сомкнувшись над головой и унося с собой.

Когда его уносило течением, сознание будто парило где-то сверху, наблюдая за движущейся фигурой, его собственным телом, в мутной воде. Он не мог себя спасти, понял он, ошеломлённый этим открытием. Никто не собирается его спасать. Его постигла та же преждевременность судьбы, что и всех мужчин Рэвенел, оставляя слишком много незавершённого, а он даже не смог заставить себя побеспокоится об этом. Где-то в осколках своих мыслей он знал, что Уэст справится без него, он выживет.

Но Кэтлин…

Она так и не узнает, что значила для него.

Эта мысль пронзила его вышедшее из строя сознание. Боже мой, почему же он ждал, полагая, что имеет в своём распоряжении время? Если бы у него было хоть пять минут, чтобы сказать ей… чёрт побери, даже одна минута… но уже слишком поздно.

Кэтлин продолжит жить без него. Другой мужчина женится на ней… состарится вместе с ней… а Девон останется лишь выцветшим воспоминанием.

Если она вообще вспомнит о нём.

Он боролся и проиграл, беззвучный вой застрял внутри его тела. Кэтлин была его судьбой, его. Он бы прошёл через все круги ада, чтобы остаться с ней. Но теперь поздно, река засасывала его в темноту.

Что-то схватило его. Сильное кольцо сомкнулось вокруг его рук и грудной клетки, будто какое-то чудовище из водных глубин. Неумолимая сила вырвала его из воды. Он почувствовал, как его обхватили и быстро потащили против течения.

– О нет, не смей, – прорычал мужчина возле его уха, тяжело дыша от прилагаемых усилий. Надёжный захват вокруг его груди усилился, и он начал кашлять, забившись в агонии, пока голос продолжал: – Ты не оставишь меня одного управлять этим грёбанным поместьем.

Глава 17

– Поезд, должно быть, опаздывает, – сказала сердито Пандора, играя с собаками на полу приёмной. – Я ненавижу ждать.

– Ты могла бы занять себя полезным делом, – сказала Кассандра, вонзая иголку в своё рукоделие. – Так время ожидания пролетит быстрее.

– Люди всегда так говорят, и это неправда. Ожидание длится одинаково долго, занимаешься ты чем-то полезным или нет.

– Возможно, джентльмены остановились перекусить по пути из Алтона, – предложила Хелен, склонившись над пяльцами, делая сложный стежок.

Кэтлин подняла глаза от книги по земледелию, которую Уэст ей порекомендовал.

– Если это так, то им лучше быть голодными, когда они прибудут, – сказала она с притворным негодованием. – После того как наш повар приготовил настоящее пиршество, они просто обязаны придаться чревоугодию. – Она нахмурилась, увидев, что Наполеон расположился в пышных складках платья Пандоры. – Дорогая, ты будешь покрыта собачьей шерстью, когда приедут джентльмены.

– Они не заметят, – заверила её Пандора. – Моё платье чёрное, как и собака.

– Возможно, но всё же... – Кэтлин замолчала, увидев Гамлета, спешащего в приёмную с его вечной ухмылкой. В суете праздничных приготовлений к этому вечеру она забыла про свинью. Она настолько привыкла к виду поросёнка, везде следующему за Наполеоном и Жозефиной, что начала думать о нём, как о третьей собаке. – О, Боже, – сказала она. – Надо что-то делать с Гамлетом. Мы не можем позволить ему разгуливать по дому, пока здесь мистер Уинтерборн.

– Гамлет очень чистый, – сказала Кассандра, потянувшись вниз, чтобы погладить поросёнка, когда он подошёл к ней, ласково хрюкая. – На самом деле, он чище собак.

Это было правдой. Гамлет был так хорошо воспитан, что казалось несправедливым, выгонять его из дома.

– Выбора нет, – сказала Кэтлин с сожалением. – Я боюсь, мистер Уинтерборн не разделит наш просвещённый взгляд относительно свиней. Гамлету придётся спать в сарае. Вы можете устроить ему неплохую постель из соломы и одеял.

Близнецы были в ужасе, обе хором запротестовали.

– Но мы раним его чувства!

– Он подумает, что наказан!

– Ему будет вполне комфортно, — начала Кэтлин, но замолчала, заметив, что обе собаки, встревоженные шумом, поспешили из комнаты, виляя хвостами. Гамлет бросился за ними с решительным визжанием.

– У парадной двери кто-то есть, – сказала Хелен, откладывая свою вышивку. Она подошла к окну взглянуть на подъездную аллею и крыльцо.

Должно быть, это Девон и его гость. Вскочив на ноги, Кэтлин быстро сказала близнецам:

– Унесите поросёнка в подвал! Быстрее!

Она подавила усмешку, когда они побежали выполнять распоряжение.

Приглаживая свои юбки и одёргивая рукава, Кэтлин подошла к Хелен и встала рядом с ней у окна. К её удивлению, на подъездной аллее не было ни кареты, ни упряжки лошадей, только крепкий пони, чьи бока были покрыты испариной и тяжело вздымались.

Она узнала пони, он принадлежал молодому сыну начальника почтового отделения, Нейту, которого часто посылали доставлять телеграфные отправления. Но Нейт обычно не нёсся доставлять телеграммы сломя голову.

Чувство тревоги поползло вниз по её спине.

Пожилой дворецкий появился в дверях.

– Миледи.

Кэтлин на мгновение перестала дышать, когда увидела, что он держит в руках телеграмму. За всё время, что она его знала, Симс никогда не отдавал ей письмо или телеграмму прямо из его собственных рук, а всегда приносил на маленьком серебряном подносе.

– Мальчик говорит, что дело очень срочное, – сказал Симс, его лицо было напряжённым от сдерживаемых эмоций, когда он передавал ей телеграмму. – Новости прислали начальнику почтового отделения. Похоже, произошла железнодорожная авария в Алтоне.

Кэтлин почувствовала, что краска отхлынула от её лица. Пронзительный гул затрещал в ушах. Впопыхах, она неуклюже вырвала телеграмму из его рук и открыла её.

КРУШЕНИЕ ВОЗЛЕ СТАНЦИИ АЛТОН. ТРЕНИ И УИНТЕРБОРН ОБА РАНЕНЫ. ВРАЧ ДОЛЖЕН БЫТЬ НА МЕСТЕ К ИХ ПРИЕЗДУ. Я ВЕРНУСЬ В НАЁМНОМ ЭКИПАЖЕ.

САТТОН.

Девон... ранен.

Кэтлин обнаружила, что сжимает кулаки, как будто она могла физически выбить ужасную мысль. Её сердце начало громко стучать.

– Симс, пошли лакея за доктором, – ей пришлось силой выдавливать слова сквозь удушающую панику. – Он должен прибыть без промедления, лорду Трени и мистеру Уинтерборну потребуется его помощь.

– Да, миледи, – дворецкий покинул приёмную, двигаясь с удивительным проворством для человека его возраста.

– Могу я прочитать? – спросила Хелен.

Кэтлин протянула ей телеграмму, края бумаги трепетали, как крылья пойманной бабочки.

Запыхавшийся голос Нейта послышался из дверного проёма. Он был маленьким, гибким пареньком с копной рыжеватых волос и круглым лицом, усыпанным веснушками.

– Мой папа рассказал мне новости, полученные по телеграфу. – Увидев, что он привлёк внимание обеих женщин, взволнованно продолжил: – Это произошло на мосту, прямо перед станцией. Товарный поезд пересекал пути и не успел вовремя пройти. Пассажирский поезд врезался в него и некоторые из вагонов упали с моста в реку Уэй. – Глаза у мальчика округлились от благоговейного страха. – Больше дюжины человек погибло, а некоторые пропали без вести. Мой папа говорит, что кто-то, скорее всего, умрёт в ближайшие дни, у них могут быть оторваны руки и ноги, а их кости раздроблены…

– Нейт, – вмешалась Хелен, когда Кэтлин резко отвернулась, – почему бы тебе не сбегать на кухню и не попросить у повара бисквит или пряник?

– Спасибо, леди Хелен.

Кэтлин прижала кулаки к глазам, костяшки пальцев крепко вжались в глазницы. Мучительный страх заставил её содрогнуться с головы до ног.

Она не могла вынести мысль о том, что Девон пострадал. В этот самый момент, этот красивый, высокомерный, отменно здоровый человек страдал, возможно, был напуган, возможно… умирал. Из её груди вырвался судорожный всхлип, затем ещё один и несколько горячих слезинок проскользнули между её пальцев. Нет, она не могла позволить себе плакать, слишком много надо было сделать. Они должны быть готовы, когда он прибудет. Всё необходимое для оказания ему помощи должно быть организовано.

– Что я могу сделать? – она услышала голос Хелен позади.

Она вытерла мокрые щёки манжетами. Трудно было думать, разум был в тумане.

– Расскажи близнецам, что произошло, и проследи, чтобы их не было поблизости, когда мужчин будут вносить в дом. Мы не знаем их состояние или насколько тяжелы их травмы и... я не хочу, чтобы девочки это видели.

– Конечно.

Кэтлин повернулась к ней лицом. Кровь пульсировала в висках.

– Я найду миссис Чёрч, – сказала она хрипло. – Нам надо собрать медикаменты, которые есть в доме и чистые простыни, и тряпки... – у неё перехватило дыхание.

– Уэст с ними, – сказала Хелен, нежно трогая её за плечо. Она была очень спокойна, хотя её лицо было белым и напряжённым. – Он хорошо позаботится о своём брате. Не забывай, граф крупный и очень сильный. Он смог бы пережить ранения, которые другие не смогли бы.

Кэтлин автоматически кивнула. Но слова не утешили её. Да, Девон был крупным, здоровым мужчиной, но железнодорожная катастрофа отличалась от любого другого несчастья. Травмы от столкновений и крушений поездов редко были незначительными. Неважно, насколько кто-то был сильным или смелым, или умным, когда он нёсся со скоростью шестьдесят миль в час. Всё сводилось к удаче, которая в семье Рэвенел всегда была в дефиците.

К облегчению Кэтлин, лакей, который был послан, чтобы найти доктора Уикса, вернулся с ним незамедлительно. Уикс был компетентным, опытным врачом, прошедшим обучение в Лондоне. Он приехал в поместье утром в день несчастного случая с Тео и именно он был тем, кто сообщил новости девушкам Рэвенел о смерти их брата. Каждый раз, когда в доме кто-то был болен, Уикс всегда приезжал незамедлительно, обращаясь со слугами с таким же вниманием и уважением, которое он проявлял к семье Рэвенел. Кэтлин быстро начала испытывать к нему симпатию и доверие.

– Я ещё не имел удовольствия познакомиться с лордом Трени, – сказал Уикс, открывая свои медицинские чемоданчики в одной из спален, подготовленной для скорого прибытия пациентов. – Я сожалею, что первый раз будет по такому случаю.

– Я тоже, – сказала Кэтлин, пристально рассматривая содержимое больших чёрных чемоданчиков: гипсовые бинты, иглы, нитки, блестящие металлические инструменты, стеклянные тюбики, наполненные порошками и маленькие бутылочки с химическими препаратами. Её охватило ощущение нереальности, когда она задумалась о прибытии Девона и о травмах, которые он получил.

Господи, всё было ужасно похоже на то утро, когда умер Тео.

Она сложила руки, обхватив себя за локти, пытаясь подавить дрожь, которая пробегала по её телу. Кэтлин подумала, что в последний раз, когда Девон покинул Приорат Эверсби, она была слишком рассержена на него, чтобы попрощаться.

– Леди Трени, – сказал доктор мягко. – Я уверен, что эта печальная ситуация и моё присутствие здесь, должно быть, напоминают вам о несчастном случае с вашим мужем. Возможно, вам поможет, если я смешаю лёгкое успокоительное?

– Нет, спасибо. Я хочу быть собранной. Просто... я не могу поверить... ещё один Рэвенел... – Она не смогла заставить себя закончить фразу.

Уикс нахмурился, погладил свою коротко подстриженную бородку и сказал:

– Мужчины этой семьи, видимо, не одарены долголетием. Однако давайте не будем пока предполагать худшее. Мы узнаем о состоянии лорда Трени совсем скоро.

Пока врач раскладывал различные предметы на столе, Кэтлин слышала как Симс, в одной из отдалённых комнат, велит лакею сбегать на конюшню и принести связку тренировочных шестов для самодельных носилок. Были слышны звуки быстрых шагов по лестнице и звон бидонов с горячей водой и вёдер с углём. Миссис Чёрч давала нагоняй горничной, которая принесла ей тупые ножницы, но прервалась на полуслове.

Кэтлин напряглась в резко наступившей тишине. Через мгновение из коридора послышался взволнованный голос экономки.

– Миледи, фамильная карета подъезжает к дому!

Подскочив, как ошпаренная, Кэтлин вылетела из комнаты. Она пробежала мимо Миссис Чёрч по пути к парадной лестнице.

– Леди Трени, – воскликнула экономка, следуя за ней, – вы же упадёте!

Кэтлин проигнорировала предупреждение, промчавшись стремглав вниз по лестнице, а затем на крыльцо, где собрались Симс и группа горничных и лакеев. Все взгляды были устремлены к приближающейся карете.

Ещё до того, как колёса перестали двигаться, лакей, ехавший верхом, соскочил на землю, и дверь кареты распахнулась изнутри.

В воздухе раздались возгласы, как только появился Уэст. Он был в ужасном состоянии, его одежда была грязная и мокрая. Все одновременно пытались собраться вокруг него.

Уэст поднял руку, чтобы удержать их, опираясь на карету. Непрерывная дрожь сотрясала его тело, зубы громко стучали.

– Нет... З-займитесь в первую очередь графом. Г-где чёртов врач?

Доктор Уикс был уже рядом с ним.

– Здесь, мистер Рэвенел. Вы ранены?

Уэст покачал головой.

– Только замёрз. П-пришлось вытаскивать моего брата и-и-из реки.

Протиснувшись сквозь толпу, Кэтлин взяла Уэста за руку, чтобы успокоить его. Он вздрагивал и покачивался, его лицо было серым. От него исходил зловонный запах реки, его одежда пропахла илом и грязной водой.

– Как Девон? – немедленно спросила она.

Уэст тяжело облокотился на неё.

– Почти без с-сознания. Не в себе. Он п-пробыл в в-воде слишком долго.

– Миссис Чёрч, – сказал Уикс экономке, – мистера Рэвенела надо срочно уложить в постель. Развести огонь в камине и накрыть одеялами. Никакого спиртного. Это очень важно, вы понимаете? Вы можете дать ему тёплый сладкий чай, не горячий.

– За мной не надо у-ухаживать, – запротестовал Уэст. – Смотрите, я с-стою сейчас перед вами! – Но даже пока Уэст говорил, он начал опускаться на землю. Стараясь удержать его от падения, Кэтлин перенесла его вес на себя, подперев ногами. Тут же пара лакеев подхватили его и опустили на носилки.

Пока Уэст сопротивлялся, доктор строго сказал:

– Лежите смирно, мистер Рэвенел. Пока вы не согреетесь полностью, любые нагрузки могут быть смертельны для вас. Если холодная кровь в конечностях достигнет вашего сердца слишком быстро, – он прервался с нетерпением и обратился к лакеям: – Унесите его внутрь.

Кэтлин начала взбираться по откинутым ступенькам кареты. Темнота внутри была зловеще молчалива.

– Милорд? Девон, вы можете…

– Позвольте мне увидеть их первым, – сказал врач за её спиной, решительно отталкивая её от кареты.

– Скажите мне, как лорд Трени, – потребовала она.

– Как только смогу. – Уикс взобрался в карету.

Кэтлин сжала каждый мускул от усилия быть терпеливой. Она прикусила нижнюю губу, пока та не начала пульсировать.

Полминуты спустя послышался голос доктора с новой ноткой поспешности.

– Сначала мы достанем мистера Уинтерборна. Мне нужен сильный парень, чтобы помочь, срочно.

– Питер, – обратился Симс и лакей поспешил подчиниться.

А что с Девоном? Беспокойство сводило Кэтлин с ума. Она пыталась заглянуть в карету, но из-за доктора и лакея, которые загораживали путь, не могла ничего разглядеть.

– Доктор Уикс…

– Через мгновение, миледи.

– Да, но… – она сделала шаг назад, из кареты выкарабкалась большая, тёмная фигура.

Это был Девон, оборванный и почти неузнаваемый. Он услышал её голос.

– Лорд Трени, – последовала краткая команда врача. – Не напрягайтесь. Я осмотрю вас, как только помогу вашему другу.

Девон проигнорировал его, пошатываясь, он ступил на землю. Он ухватился за край дверного проёма, чтобы удержаться от падения. Он был грязным и помятым с головы до пят, его рубашка была мокрая, вся в пятнах крови. Но когда Кэтлин лихорадочно осмотрела его, она с облегчением обнаружила, что у него не было ни оторванных конечностей, ни зияющих ран. Он был целым.

Его рассеянный взгляд нашёл её, вспыхнув дьявольской голубизной, а его губы беззвучно произнесли её имя.

Кэтлин достигла его в два шага, и он грубо схватил её. Одна рука вцепилась в массу её туго заплетённых кос на затылке, причиняя боль. Тихий стон завибрировал в его горле, и он накрыл её губы карающим поцелуем, не обращая внимания на тех, кто их видел. Его тело содрогнулось, его равновесие нарушилось, она напрягла ноги, чтобы поддержать его.

– Вы не должны стоять, – сказала она нетвёрдо. – Позвольте мне помочь вам, мы сядем на землю. Девон, пожалуйста.

Но он абсолютно её не слушал. С примитивным, страстным хрипом он повернулся, прижал её к карете и снова поцеловал. Даже раненый и измученный, он был невероятно крепок. Он целовал её с поразительной силой, остановившись только, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. За его плечом, Кэтлин заметила миссис Чёрч и пару лакеев, спешащих к ним с носилками.

– Девон, – взмолилась она. – Ты должен лечь, здесь носилки. Они должны занести тебя в дом. Я останусь с тобой, я обещаю. – Он был неподвижен, за исключением яростной дрожи, пробегающей по его телу. – Дорогой, – прошептала Кэтлин возле его уха с мучительным беспокойством, – пожалуйста, отпусти меня.

Он ответил что-то неразборчивое, его руки сжались крепче вокруг неё... и он начал падать, потеряв сознание.

К счастью, рядом был лакей, который подхватил Девона прежде, чем он раздавил Кэтлин своим солидным весом. Пока они оттаскивали его от неё и опускали на носилки, её ошеломлённый разум осознал слово, которое он произнёс.

Никогда.

Глава 18

Когда Девона устраивали на носилках, край его мокрой рубашки задрался. Кэтлин и миссис Чёрч одновременно ахнули, увидев ужасный чёрно-фиолетовый синяк размером с обеденную тарелку, который распространялся от левой стороны его рёбер и до груди.

Кэтлин побледнела, представив, какой невероятной силы должен был быть удар, чтобы нанести такую травму. Безусловно, его рёбра были сломаны. В отчаянии, она задалась вопросом, а не вышло ли из строя одно из его лёгких. Она нагнулась к нему, чтобы осторожно устроить его руку вдоль тела. Просто ужасно было видеть мужчину, обладающего поразительной жизненной энергией, таким слабым и неподвижным.

Миссис Чёрч накрыла Девона одеялом и сказала лакеям:

– Несите его в хозяйскую спальню. Потихонечку... без резких движений. Обращайтесь с ним, как будто он новорожденный младенец.

На счёт три, лакеи синхронно подняли носилки.

– Младенец, который весит четырнадцать стоунов^[19], – проворчал один из них.

Миссис Чёрч старалась выглядеть строгой, но в уголках её глаз на мгновение мелькнули морщинки от улыбки.

– Следи за языком, Дэвид.

Кэтлин пошла следом за лакеями, порывисто вытирая слёзы, выступившие на глазах.

Идя рядом с ней, экономка утешительно пробормотала:

– Ну, ну, будет вам. Не накручивайте себя, миледи. Скоро его подлатают, и будет как новенький.

Хотя Кэтлин очень сильно хотела ей поверить, она глухо прошептала:

– Он такой израненный и слабый, возможно, у него есть повреждения внутренних органов.

– Буквально пару минут назад он не казался настолько уж слабым и израненным, – сухо заметила домоправительница.

Кэтлин вся покраснела.

– Он был слишком перевозбуждён. Не понимал, что он делает.

– Ну, если вы так говорите, миледи. – Лёгкая улыбка миссис Чёрч погасла, когда она добавила: – Я думаю, нам стоит больше беспокоиться о мистере Уинтерборне. До того как мистера Рэвенела внесли внутрь, он сказал, что нога мистера Уинтерборна сломана и он потерял зрение.

– О, нет. Нам нужно выяснить, не хочет ли он, чтобы мы за кем-нибудь послали.

– Я бы удивилась, если бы он захотел, – прагматично заметила экономка, когда они вошли в дом.

– Почему вы так думаете? – спросила Кэтлин.

– Если бы у него кто-то был, он бы не стал приезжать сюда на Рождество один.

Пока доктор Уикс осматривал травмы Девона, Кэтлин пошла проведать Уэста.

Ещё не дойдя до приоткрытой двери в его комнату, она уже слышала шум и смех, вырывающиеся в коридор. Кэтлин остановилась на пороге комнаты, наблюдая с нежным смирением за открывшейся взору картиной: Уэст сидел в кровати, окружённый группой людей, включающей в себя полдюжины слуг, Пандору, Кассандру, обеих собак и даже Гамлета. Хелен стояла у прикроватной лампы и проверяла температуру на градуснике.

К счастью, Уэст больше не дрожал от холода, а цвет лица стал нормальным.

– ... а потом я увидел мужчину, который бросился обратно в реку, – рассказывал Уэст, – он направился к наполовину погружённому в воду вагону, в котором застряли люди. И я сказал про себя: "Мужик герой. Вдобавок ко всему идиот. Потому, что он уже достаточно долго находился в холодной воде, он уже не сможет их спасти и принесёт свою жизнь в жертву ни за что". Я продолжил взбираться по набережной и обнаружил Саттона. "Где граф?" – спросил я.

Уэст сделал паузу, дабы произвести мелодраматический эффект, наслаждаясь восхищённым вниманием слушателей.

– И как вы думаете, куда же указал Саттон? Прямо в реку, на того безрассудного дурака, который только что спас троих детей и пробирался по воде следом за ними, неся малыша в одной руке, а другой рукой таща за собой женщину.

– Тот мужчина был лордом Трени? – ахнула одна из горничных.

– Никто иной.

Все слушатели воскликнули, испытывая удовольствие и гордость за Девона.

– Ничего другого и нельзя было ожидать от такого огромного парня, как его светлость, – с ухмылкой сказал один из лакеев.

– Я думаю, о нём напишут в газетах за такой поступок, – воскликнул другой.

– Я надеюсь на это, – сказал Уэст, – хотя бы ради того, чтобы посмотреть насколько это будет его раздражать. – Он замолчал, увидев Кэтлин в дверном проёме.

– Всем вам, – сказала она слугам вполголоса, – лучше уйти отсюда, пока Симс или миссис Чёрч не застукали вас здесь.

– Я как раз подобрался к саму интересному, – запротестовал Уэст. – Именно сейчас я подошёл к захватывающей и в то же время душещипательной части рассказа, где я героически спасаю графа.

– Опишешь его позже, – сказала Кэтлин стоя в дверном проёме, когда слуги второпях покидали комнату. – Теперь тебе надо отдохнуть. – Она посмотрела на Хелен. – Как его температура?

– Ему надо набрать ещё один градус.

– Что за чёрт, – сказал Уэст. – Комнату так сильно натопили, что она напоминает печку. Вскоре я буду как зажаренный рождественский гусь. Кстати о гусе... я просто умираю от голода.

– Доктор сказал, что тебе нельзя есть, пока ты не достигнешь нужной температуры, – отметила Пандора.

– Выпьешь ещё чашку чая? – спросила Кассандра.

– Я бы лучше выпил бренди, – возразил Уэст, – а также не отказался бы от ломтя смородинного пирога, тарелки сыра, пюре из картошки и репы и, вдобавок ко всему, кусок бифштекса.

Кассандра улыбнулась:

– Я спрошу у доктора, можно ли дать тебе немного бульона.

– Бульон? – возмущённо переспросил Уэст.

– Пойдём, Гамлет, – сказала Пандора, – пока Уэст не решил, что он ещё и бекона хочет.

– Подожди, – хмурясь, сказала Кэтлин. – Разве Гамлет не должен быть в погребе?

– Кухарка бы этого не позволила, – сказала Кассандра. – Она сказала, что он найдёт способ облазить все ящики и съест все корневые овощи. – Она гордо взглянула на жизнерадостное существо. – Потому что он очень творческий и предприимчивый поросёнок.

– Кухарка не говорила эту последнюю реплику, – добавила Пандора.

– Нет, – признала Кассандра, – но это подразумевалось.

Близнецы освободили комнату от собак и поросёнка и ушли.

Хелен протянула Уэсту градусник.

– Под язык, пожалуйста, – серьёзно сказала она.

Он подчинился со страдальческим выражением на лице.

– Дорогая, – сказала Кэтлин, обращаясь к Хелен, – не могла бы ты поговорить с миссис Чёрч по поводу ужина? Я полагаю, что с тремя инвалидами в доме будет лучше, если мы поужинаем в неформальной обстановке.

– Два инвалида, – возмущённо промямлил Уэст с термометром во рту. – Я прекрасно себя чувствую.

– Да, конечно, – ответила Хелен на просьбу Кэтлин. – Я также отправлю поднос с едой для доктора Уикса. Он, наверняка, будет занят какое-то время с лордом Трени и мистером Уинтерборном, и он, однозначно, заслужил свой ужин.

– Хорошая идея, – сказала Кэтлин. – Не забудь добавить тарелку с лимонным силлабабом^[20]. Насколько я помню, доктор Уикс ещё тот сладкоежка.

– Ну конечно, – опять отозвался Уэст с градусником во рту, – давайте поговорим о еде в присутствии голодающего человека.

Перед тем как уйти Хелен остановилась, чтобы подтолкнуть его подбородок вверх, побуждая его закрыть рот.

– Никаких разговоров.

После того как Хелен ушла, Кэтлин подала Уэсту чашку чая и забрала у него изо рта градусник. Она внимательно изучила ртутную полоску.

– Ещё полградуса и ты сможешь поесть.

Уэст откинулся на подушки, оживлённое выражение его лица сменилось напряжённым.

– Как мой брат?

– Его сейчас осматривает доктор Уикс. Мы с миссис Чёрч видели ужасный синяк на его груди и боку, мы думаем, что у него сломаны рёбра. Но он был в сознании, когда выходил из кареты и открыл глаза, когда его несли в комнату.

– Слава богу, – тяжело вздохнул Уэст. – Будет чудом, если не выплывет ничего кроме сломанных рёбер. Этот несчастный случай... мой бог, вагоны были разбросаны как детские игрушки. А люди, которые не выжили... – он оборвался и тяжело сглотнул. – Я бы хотел забыть всё, что я там увидел.

Сидя на стуле около кровати, Кэтлин потянулась и нежно сжала его руку.

– Ты просто вымотан, – пробормотала она.

Уэст выпустил короткий безрадостный смешок.

– Я устал как последняя собака, если бы я был просто вымотан, то чувствовал бы себя гораздо лучше.

– Я оставлю тебя, чтобы ты отдохнул.

Он перевернул свою ладонь и накрыл её пальцы своими.

– Пока не надо, – пробормотал он. – Я не хочу оставаться один.

Она кивнула, оставаясь сидеть на стуле.

Отпуская её ладонь, он потянулся за чаем.

– Это правда? – спросила Кэтлин. – Та история, которую ты рассказывал про Девона?

Выпив чай двумя большими глотками, Уэст посмотрел на Кэтлин, и в его взгляде отразился испуг от пережитого.

– Всё правда. Этот сукин сын практически преуспел в том, чтобы убить себя. – Кэтлин забрала чашку из его вялых пальцев. – Я не знаю, как он это сделал, – продолжил Уэст. – Я пробыл в воде не более двух минут, а мои ноги уже онемели до самых костей. Это была просто мука. По моим подсчётам, Девон пробыл в реке, как минимум, минут двадцать, отчаянный идиот.

– Спасал детей, – сказала Кэтлин с наигранным презрением. – Как он посмел?

– Да, – сказал Уэст без тени юмора. Он задумчиво уставился в мерцающий огонь. – Теперь я понимаю то, что ты мне однажды сказала, обо всех тех людях, которые зависят от него, я стал одним из них. Будь он проклят. Мой брат не может бездумно рисковать своей жизнью, или, клянусь, я сам убью его.

– Я понимаю, – сказала Кэтлин, осознавая, что под его едкими словами таится страх.

– Нет, не понимаешь. Тебя там не было. Боже мой, ещё чуть-чуть и я бы не успел его вытащить. Если бы я приехал всего лишь на несколько секунд позже... – Уэст сделал судорожный вдох и опустил голову вниз. – Ты знаешь, раньше он бы так не поступил. У него было больше чувства самосохранения, чтобы не рисковать своей шеей ради кого-то ещё. Особенно ради чужих людей. Дурья башка.

Кэтлин улыбнулась. Сглотнув комок, подступивший к горлу, она потянулась и пригладила его чёрные волосы.

– Мой дорогой друг, – прошептала она, – мне жаль, что приходится это говорить... но ты бы сделал то же самое.

Где-то после полуночи Кэтлин выскользнула из кровати, чтобы проверить пациентов. Она накинула халат поверх ночной сорочки и застегнула его на пуговицы, взяла свечу, стоящую на столе около кровати, и вышла в коридор.

Сначала она заглянула в комнату Уинтерборна.

– Могу я войти? – спросила она доктора Уикса, сидящего на стуле у кровати.

– Конечно, миледи.

– Пожалуйста, не вставайте, – сказала Кэтлин, прежде чем он успел подняться на ноги. – Я всего лишь хотела узнать о состоянии пациента.

Она знала, что это была тяжёлая ночь для доктора, которому потребовалась помощь дворецкого и лакеев, чтобы поправить сломанную ногу Уинтерборна. Как Симс после объяснил Кэтлин и миссис Чёрч, большие мышцы травмированной ноги были слишком напряжены, и было необходимо приложить огромное усилие, чтобы вправить кости на сломанной ноге. Как только нога была стабилизирована, Симс помог доктору обернуть конечность полосками влажной льняной ткани, пропитанной гипсом, которая затем затвердела в слепок.

– Дела мистера Уинтерборна идут настолько хорошо, насколько это вообще возможно, – пробормотал доктор Уикс. – Ему повезло, что у него чистый перелом. К тому же, после того, как он оказался в крайне холодной воде, его кровяное давление было сильно понижено, что сократило потерю крови. Я ожидаю, что, несмотря на некоторые осложнения, его нога будет хорошо заживать.

– А что с его зрением? – Кэтлин подошла к кровати со стороны, где лежал Уинтерборн. Он уснул под воздействием обезболивающих средств, верхнюю часть его лица покрывала повязка на глазах.

– У него повреждения роговицы, – ответил доктор, – от разлетевшегося стекла. Я удалил несколько осколков и наложил мазь. Ни одна из царапин недостаточно глубока, что даёт мне надежду на восстановление его зрения. Чтобы улучшить шансы на выздоровление, его необходимо содержать на обезболивающих средствах и предоставить максимальный покой следующие несколько дней.

– Бедняга, – тихо сказала Кэтлин. – Мы будем хорошо о нём заботиться. - Её взгляд вернулся к доктору. – Лорду Трени тоже надо давать обезболивающее?

– Только если у него будут проблемы со сном. Мне кажется, его рёбра треснули, но не сломаны. Обычно, если рёбра сломаны, при прощупывании можно почувствовать, как они смещаются. Однозначно, это больно, но через несколько недель он будет как новенький.

Свеча дрогнула в её руке, и капля горячего воска упала на её запястье.

– Вы себе даже не представляете, насколько я счастлива, услышать это.

– Думаю, представляю, – сухо сказал доктор Уикс. – Вашу привязанность к лорду Трени сложно не заметить.

Кэтлин нерешительно улыбнулась.

– О, это не привязанность, это только... ну, моё беспокойство за семью, и имение и... Я не могу... увлечься... мужчиной, когда я в трауре. Это будет действительно неправильно.

– Миледи... – доктор Уикс пристально разглядывал её на протяжении минуты, его взгляд был усталым и добрым. – Мне известно много научных фактов о человеческом сердце, не последним из которых является тот, что намного проще заставить сердце полностью остановиться, чем уберечь от любви не к тому человеку.

После этого Кэтлин пошла в комнату Девона. Когда на её тихий стук не последовала ответа, она решила войти. Он спал на боку, его длинное тело было неподвижно под покрывалами. Звук его дыхания был успокаивающе глубоким и равномерным.

Подойдя, чтобы остановиться у кровати, она посмотрела на него с нежной бережностью. Его губы были расслабленными, их мягкие линии чётко вырисовывались среди густо проступающей на лице щетины. Его ресницы были длинными и чёрными, как чернила. Два маленьких белых пластыря были прикреплены, прикрывая порезы на его щеке и лбу. С правой стороны его лба выбился вихор и лежал таким образом, каким Девон никогда бы не позволил его себе в течение дня. Она сопротивлялась как только могла, чтобы не пригладить его. Проиграв битву, она мягко поправила искушающий локон.

Дыхание Девона изменилось. Когда он очнулся, его глаза мгновенно открылись, сонные от усталости и настойки опия.

– Кэтлин, – его голос был низким и грубым.

– Я всего лишь хотела вас проведать. Вам что-нибудь нужно? Стакан воды?

– Вы. – Он поймал её свободную руку и притянул к себе. Она почувствовала, как его губы прижались к её пальцам. – Нужно поговорить с вами.

У неё перехватило дыхание. Пульс начал сильно биться в каждой чувствительной части её тела.

– Вам дали достаточно настойки опия, чтобы усыпить слона, – сказала она, стараясь придать голосу весёлость. – Будет более мудрым не говорить мне ничего в данный момент. Засыпайте, а завтра утром...

– Полежи со мной.

Её желудок сжался от сильного желания.

– Вы же знаете, я не могу, – прошептала Кэтлин.

Не останавливаясь, он схватил её запястье и начал тащить к себе с болезненной решимостью.

– Подождите... вы навредите себе... – Кэтлин на ощупь поставила свечу на ближайший столик, пока он продолжал сжимать её руку. – Нет... ваши рёбра... О, ну почему вы такой упёртый?

Встревоженная и взволнованная она забралась на кровать, чтобы не причинить ему лишнюю боль своим сопротивлением.

– Только на одну минуту, – предупредила она. – Одну минуту.

Девон затих, его пальцы по-прежнему держали её запястье, образуя свободное кольцо.

Поворачиваясь набок, чтобы видеть его, Кэтлин сразу же пожалела о своём решении. Это было гибельно интимно, лежать так близко к нему. Когда она посмотрела в его сонные синие глаза, сквозь неё прошла молния болезненного желания.

– Я испугалась за тебя, – едва произнесла она. – Девон коснулся её лица кончиком пальца, проведя по краю щеки. – На что это было похоже? – прошептала Кэтлин.

Его палец проследовал вниз по изгибу её носа к чувствительному краю верхней губы.

– В один момент всё было как обычно, – медленно сказал он, – а в следующий... мир взорвался. Шум... разлетающееся стекло... вещи, подающие снова и снова... боль. – Он замолчал, когда Кэтлин взяла его руку и приложила к своей щеке. – Худшая часть, – продолжил он, – это холод. Я ничего не чувствовал. Слишком устал, чтобы продолжать двигаться. Начало казаться... что не так уж ужасно... всё отпустить. – Его голос начал слабеть, когда усталость пересилила его. – Моя жизнь... не пронеслась перед глазами. Всё, что я видел, была ты.

Его ресницы упали, а рука соскользнула с её лица. Перед тем, как уснуть, он сумел прошептать.

– В последний момент, я подумал... что умру, желая тебя.

Глава 19

То было действие настойки опия.

Эту мысль Кэтлин повторяла себе всю прошлую ночь пока, наконец, не уснула, и это было её первой мыслью после пробуждения. В слабом сероватом свете утренней зари она выбралась из кровати и стала искать тапочки, которые куда-то запропастились.

Сонная она босиком пошлёпала к мраморной раковине, которая находилась в углу, умыла лицо и почистила зубы. Уставившись в овальное зеркало на подставке, она увидела, что глаза покраснели, а под ними залегли тёмные круги.

Я подумал, что умру, желая тебя.

Она решила, что Девон, наверное, даже не вспомнит о своих словах. Люди редко помнят о том, что говорили под воздействием опия. Возможно, он даже не вспомнит о том, как целовал её возле кареты, хотя слуги ещё долго будут об этом судачить. Она притворится, что ничего не случилось и, если повезёт, он тоже забудет, или хотя бы будет достаточно благороден, чтобыоб этом не упоминать.

Потянувшись к шнуру от колокольчика, чтобы вызвать Клару, Кэтлин передумала и опустила руку. Было ещё очень рано. Перед тем как заняться сложным процессом одевания и укладки волос, она заглянет к больным. Накинув кашемировую шаль поверх ночной сорочки, она сперва отправилась проведать Девона.

Хоть девушка и не рассчитывала застать его бодрствующим, дверь в его комнату оказалась приоткрытой, а шторы были раздвинуты.

Девон сидел в постели, подперев спину подушками. Густые пряди его волос выглядели влажными и чистыми, кожа лоснилась от недавнего бритья. Даже отлёживаясь больным в постели, он выглядел крепким и немного беспокойным, будто его раздражало ограничение его свободы.

Кэтлин остановилась на пороге. Напряжённая тишина повисла между ними, прилив мучительной робости заставил её покраснеть. И совсем не помогало то, как он на неё смотрел, как никогда раньше... дерзко и немного собственнически. «Что-то изменилось», – подумала она.

Слабая улыбка тронула губы Девона, когда его взгляд задержался на цветастой шали.

Кэтлин прикрыла дверь, но замешкалась, ощущая нервозность от того, что всё ближе к нему подходила.

– Почему вы бодрствуете в такую рань?

– Я проснулся голодным, а также мне нужно было умыться и побриться, поэтому я вызвал Саттона.

– Вы страдаете от боли? – обеспокоенно спросила она.

– Да, – сказал он многозначительно. – Подойди и сделай так, чтобы я почувствовал себя лучше.

Она настороженно подчинилась, её нервы были натянуты туго, как фортепианные струны. Когда она подошла ближе к кровати, то уловила резкий запах, который был неуместен в его комнате, но при этом странным образом слишком ей знаком... смесь болотной мяты и камфоры.

– Я уловила запах линимента^[21], – заметила она, сбитая с толку. – Он по запаху похож на тот, который мы используем для лошадей.

– Мистер Блум прислал горшочек этой мази с конюшни и потребовал, чтобы мне на ребра наложили компресс. Я не осмелился отказаться.

– Вот как! – складки на её лбу разгладились. – Она очень хорошо помогает, – заверила она. – С её помощью растянутые мышцы у лошадей восстанавливаются вдвое быстрее.

– Не сомневаюсь, что это так. – Удручённая улыбка растянула его губы. – Если только камфора не прожжёт дырку в моей шкуре.

– Саттон наложил её в неразведённом виде? – спросила она, нахмурив брови. – Такая концентрация предназначена для коней, он должен был смешать её с маслом или белым воском.

– Ему никто не сказал.

– Её нужно немедленно убрать. Позвольте мне помочь. – Она начала к нему тянуться, но остановилась в нерешительности. Компресс был повязан на нём под ночной рубашкой. Ей придётся приподнять рубашку и залезть под подол или расстегнуть пуговицы спереди.

Видя её смущение, Девон улыбнулся и покачал головой.

– Я подожду, пока Саттон вернётся.

– Не нужно, я прекрасно сама с этим справлюсь, – настаивала Кэтлин, её щёки порозовели. – В конце концов, я же была замужем.

– Какая же ты искушённая, – мягко подразнил Девон, лаская её взглядом.

Кэтлин сжала губы в решительную линию. Стараясь выражать спокойствие, она начала с пуговиц. Сорочка была сшита из необычайно гладкого белого полотна – материи, переливающейся лёгким блеском.

– Это очень хорошая ночная рубашка, – заметила она.

– Я даже не подозревал, что она у меня есть, пока Саттон её не принёс.

Кэтлин в замешательстве остановилась.

– А что же вы одевали перед тем как лечь в постель, если не ночную рубашку?

Девон послал ей красноречивый взгляд, уголок его рта приподнялся.

У неё отвисла челюсть, когда до неё дошло, что он имеет в виду.

– Это тебя шокирует? – спросил он, его глаза искрились смехом.

– Конечно, нет. Я уже поняла, что вы настоящий дикарь. – Но сама стала цвета спелого граната, когда решительно сосредоточилась на пуговицах. Ночная сорочка распахнулась, обнажая мускулистую, покрытую лёгкой порослью грудь. Девушка прочистила горло и спросила: – Не могли бы вы приподняться?

Вместо ответа, Девон, кряхтя от усилий, оттолкнулся от подушек.

Кэтлин позволила своей шали упасть и потянулась к нему, чтобы найти край сорочки. Он был заправлен посредине.

– Одну минуту... – Она протянула другую руку ему за спину, чтобы потянуть за край сорочки. Это вышло дольше, чем она ожидала, потребовалось дёрнуть несколько раз, чтобы вытащить его.

Будучи больше не в силах удерживать такую позу, Девон, издав болезненный стон, снова откинулся на подушки, придавив её ладони.

– Извини, – сумел вымолвить он.

Кэтлин дёрнула свои пленённые руки.

– Ничего страшного... но если ты не возражаешь...

Восстанавливая дыхание, Девон медленно реагировал, пока давал оценку ситуации.

Она не знала, что ей стоит сделать, когда увидела озорную вспышку в его глазах: забавляться или негодовать.

– Дай мне подняться, плут.

Его тёплые руки обхватили её плечи сзади и начали медленно поглаживать круговыми движениями.

– Забирайся ко мне в кровать.

– Ты не в своём уме?

Когда она сделала усилие, пытаясь высвободиться, он потянулся к косе, которая свешивалась у её плеча и начал лениво играть ею.

– Ты же делала это прошлой ночью, – заметил он.

Кэтлин застыла, широко раскрыв глаза.

Значит, он всё помнил.

– Даже не ожидай, что это войдёт у меня в привычку, – сказала она, задыхаясь. – К тому же, очень скоро меня начнёт искать моя горничная.

Девон повернулся на бок и полностью затащил её на кровать.

– Сюда она не войдёт.

Кэтлин насупилась.

– Ты просто невозможный! Надо было позволить камфоре сжечь несколько слоёв твоей кожи.

Он приподнял брови.

– А я думал, что ты будешь обращаться со мной, по меньшей мере, ничуть не хуже, чем с любой из своих лошадей.

– Любая лошадь ведёт себя лучше, чем ты, – сообщила она, просовывая одну руку ему под рубашку и дальше за спину. – Даже мул и тот ведёт себя лучше. – Она потянула за конец повязки, пока та не развязалась. Сам компресс и крепление отделились от кожи, и Кэтлин удалось её снять и бросить на пол.

Девон лежал смирно, пока она колдовала, освобождая его от компресса, и при этом выглядел явно довольным.

Опустив взгляд на привлекательного негодника, Кэтлин испытала искушение улыбнуться ему в ответ. Но вместо этого, с упрёком на него посмотрела:

– Доктор Уикс сказал, что ты должен воздержаться от любых движений, которые дают нагрузку на рёбра. Ничего не тащить и не поднимать. Ты должен отдыхать.

– Я буду отдыхать до той поры, пока ты будешь со мной.

Чувствовать его было так восхитительно и тепло, что она ощутила приятную слабость. Кэтлин осторожно устроилась в изгибе его руки.

– Так тебе не больно?

– С каждой минутой я чувствую себя всё лучше. – Он укрыл их обоих, обмотав её в кокон из белых простыней и мягких шерстяных одеял.

Она лежала рядом с ним лицом к лицу, дрожа от удовольствия, чувствуя, как идеально твёрдые, тёплые изгибы его тела прижимаются к её телу.

– Нас увидят.

– Дверь закрыта. – Девон протянул руку, чтобы поиграть с утончённым завитком её ушка. – Ты же меня не боишься, правда?

Она замотала головой, несмотря на то, что пульс её резко участился.

Нос Девона зарылся в её волосы.

– Я беспокоился, что вчера, возможно, обидел или испугал тебя своим... – Он сделал паузу, подбирая подходящее слово, – энтузиазмом, – закончил он сухо.

– Ты... ты не понимал, что делаешь.

Его голос был пропитан самоиронией.

– Я прекрасно понимал, что я делаю. Я просто был не в состоянии сделать всё, как надо. – Он прошёлся большим пальцем по контуру её нижней губы, поддразнивая. У неё перехватило дыхание, когда его пальцы заскользили по линии нижней челюсти, приподнимая вверх, лаская нежную кожу под подбородком. – Я собирался поцеловать тебя так, как... сейчас.

Его рот накрыл её с волнующим напором. Его губы так горячо и медленно выманивали ответ, что она была попросту не в силах даже подумать о том, чтобы оттолкнуть его. Его твёрдый и дразнящий рот терзал её, от чего мурашки удовольствия побежали в те части её тела, название которых, она даже не знала. Поцелуи всё продолжались и продолжались, новый начинался ещё до того, как завершался предыдущий. Под одеялами одна из его густо покрытых волосами ног потёрлась о её ногу. Закинув руки ему за шею, она позволила своим пальцам погрузиться в шелковистые тёмные волосы, обхватив ладонями его голову.

Его рука перемещалась вдоль её позвоночника, пока он не прижал её бёдра к своим. Даже через слои фланели и льна, которые их разделяли, она чувствовала, как тесно соприкасаются их тела, как мягкость уступает место твёрдому напору. Он начал целовать её более настойчиво, его язык проникал в её рот, ещё глубже исследуя, и она стонала от удовольствия.

Ничего не существовало за пределами этой кровати. Было лишь чувственное переплетение конечностей и нежных блуждающих по телу рук. Она всхлипнула, когда он сжал её ягодицы и притянул её к тяжёлой выпуклости его восставшей плоти. Он направлял её бедра в неторопливом темпе, создавая чувственное трение между их телами, пока она не начала постанывать с каждым новым движением. Нежное местечко, которое он дразнил, начало набухать и подрагивать от ощущений, и она запылала от стыда. Она не должна была чувствовать то, что чувствует, не должна была хотеть... того, чего хотела. Неважно, как тесно она к нему прижималась, ей нужно было больше. Она чуть ли не набросилась на него, таким сильным было желание.

Когда она попыталась вывернуться, Девон вздрогнул и охнул, и она поняла, что ненароком надавила ему на рёбра.

– О... прости... – Кэтлин начала откатываться от него, тяжело дыша.

– Всё в порядке. – Девон удержал её на месте. – Не уходи. – Он тяжело дышал, это должно быть причиняло ему боль, но казалось, его это совсем не заботило.

– Мы должны остановиться, – запротестовала она. – Это неправильно, к тому же опасно для тебя, и я чувствую... – Она сделала паузу. Ни одно слово из её словарного запаса не могло передать безумное бурлящее желание, переполняющее её, мучительное напряжение, свернувшееся внутри.

Девон легонько ткнул её локтем, она вздрогнула всем телом, ощутив это лёгкое движение.

– Перестань, – застонала она. – Я чувствую себя больной и горю, и не могу связно думать. Даже не могу дышать.

Она не могла понять, почему Девон был так доволен, но когда он потёрся губами о её щёку, она почувствовала, что он улыбается.

– Позволь мне тебе помочь, милая.

– Ты не можешь, – ответила она приглушённо.

– Могу. Поверь мне.

Он положил её на спину, его раскрытые губы медленно прошлись вдоль её горла. Она даже не заметила, как он начал расстёгивать её одежду, пока он не раздвинул края её сорочки.

Она вздрогнула, почувствовав, как прохладный воздух проходится по её обнажённой коже.

– Девон...

– Тсс. – Он выдохнул ответ на кончик её груди.

Она застонала, когда его рот накрыл её губы, его язык проникал ей в рот твёрдыми, тёплыми толчками.

Видимо, его представление о том, как помочь, состояло в том, чтобы ещё больше истерзать её. Он обхватил её груди руками и начал посасывать их, лишь слегка потягивая, пока её бёдра не задвигались, беспомощно пытаясь облегчить беспощадное напряжение. Его ладонь проникла под сорочку, сжимая её оголённое бедро.

– Ты такая красивая, – прошептал он, – твоя кожа, тело, каждая твоя частичка. – Его рука проникла ей между бёдер, легонько их раздвигая. – Откройся для меня... ещё немного... да... Боже, какая же ты мягкая, тут... и тут...

Он пробрался сквозь жёсткие завитки и проник к чувствительной расщелине, раздвигая влажные упругие лепестки своими пальцами, пока не добрался до ноющей вершинки плоти. Он умело обвёл её и прошёлся вдоль мягких складок к входу в её тело. Внезапно её будто ударило током, когда кончик его пальца проник в её узкую плоть. Она широко раскрыла глаза и непроизвольно потянулась вниз, хватая его за широкое мускулистое запястье.

Девон неподвижно застыл, и казался сбитым с толку, когда заглянул в её багровое лицо. Выражение его лица изменилось, одновременно отражая удивление и удовольствие, и страстное желание.

– Я причиняю тебе боль, милая? – спросил он хриплым голосом.

Её тело сжалось вокруг проникшего в него пальца, пульсируя и садня.

– Н-немного. – Она неловко дёрнула его за запястье, но он не поддался безмолвному призыву.

Его большой палец начал нежно описывать круги вокруг тугого, чувствительного бугорка. Его палец глубже проник в её плоть, лаская, вызывая такую обильную влагу, что ей стало неловко и она попыталась заглянуть за скомканную ночную рубашку, сбившуюся вокруг талии.

Тяжело дыша, он прижался губами к нахмуренным складкам на её лбу.

– Нет, не беспокойся. Ты становишься влажной... здесь... когда твоё тело готово для меня... так приятно, это заставляет меня хотеть тебя даже больше... Ах, сладкая... Я могу чувствовать, как ты меня обхватываешь.

Она тоже это чувствовала, её плоть сладострастно сокращалась, приветствуя его. Вторжение резко прекратилось, а затем внутрь проскользнуло два пальца, туго растягивая её. Ладонь приняла чашеобразную форму, основанием прижимаясь к мягкому холмику её естества, его пальцы вторгались всё глубже и глубже, и она ничего не могла поделать, выгибаясь в жарком смущении. На неё накатилось слишком много ощущений, заставляющих её сердце так бешено стучать, что это её пугало.

– Прекрати, – прошептала она сухими губами. – Пожалуйста... Я сейчас потеряю сознание...

Его дразнящий шёпот защекотал её ухо:

– Тогда теряй.

Напряжение усилилось невыносимо. Она широко развела ноги, бессильно двигаясь в унисон с его рукой. Всё это начало раскручиваться с ошеломительной силой, обрушиваясь на неё безудержным освобождением, таким разрушающим, что ей казалось, будто она умирает. Ощущения продолжали раскрываться, расцветали, вырываясь, содрогающими тело, спазмами. Когда она начала стонать и вскрикивать, Девон поцеловал её, впиваясь в её губы так, будто желая попробовать на вкус звуки её наслаждения. Её накрыло ещё одной волной, жар разливался в голове, груди, животе, промежности, пока его рот неотрывно терзал её губы.

После того как последние содрогания затихли, она поникла, в голове всё плыло. Она смутно осознавала, что её положили на бок, лицо прижалось к мягким пружинистым волоскам на груди Девона. Он опустил её сорочку обратно, прикрыв бёдра, одной рукой поглаживая её ягодицы успокаивающими круговыми движениями, пока его дыхание возвращалось к своему нормальному ритму. Ей ещё никогда так сильно не хотелось спать, спать окутанной теплотой его тела, в тесных объятьях его рук. Но она уже различала отдалённые звуки, которые издавали горничные, приступая к своим утренним обязанностям, чистя решётки и подметая ковры. Если она задержится здесь дольше, то её обнаружат.

– Твоё тело стало натянутым как тетива, – голос Девона прозвучал сонно у неё над головой. – И это после всей проделанной мною работы, чтобы тебя расслабить. – У него вырвался смешок в ответ на абсолютное молчание с её стороны. Его рука легла ей на спину, поглаживая вдоль позвоночника. – С тобой никогда раньше такого не случалось?

Она замотала головой:

– Я не знала, что женщины могут испытывать это. – Её голос звучал странно для собственных ушей, как-то низко и вяло.

– Никто не рассказывал тебе перед первой брачной ночью?

– Леди Бервик разговаривала со мной, но я уверенна, она ничего об этом не знала. Или возможно... – Она замолчала, смутившись из-за посетившей её мысли. – Возможно, это не то, что может случиться с респектабельной женщиной.

Его рука продолжила успокаивающее скольжение вверх-вниз вдоль её спины.

– Я не вижу причин, почему не может. – Он наклонил голову и прошептал возле её ушка: – Но я никому не скажу.

Она робко позволила своим пальцам очертить край большого синяка, расплывшегося по его боку.

– А другие мужчины знают, как сделать... это?

– Ты имеешь в виду, удовлетворить женщину? Да, всё что нужно это терпение. – Он играл с локонами, которые выбились из её косы. – Но это стоит потраченных усилий. Если женщина довольна, процесс доставляет большее удовлетворение.

– Правда? Почему?

– Мужское самолюбие тешит сознание того, что он способен сделать так, чтобы женщина его хотела. К тому же... – Его рука переместилась к мягкому местечку, скрытому между её бёдер, и начала поглаживать его сквозь ночную сорочку, – то, как ты сжималась вокруг моих пальцев... это доставляет мужчине удовольствие, когда он внутри тебя.

Кэтлин спрятала лицо у него на плече.

– Из уст леди Бервик всё звучало очень просто. Но я начинаю думать, что она упустила некоторые важные детали.

Он издал тихий смешок:

– Всякий, кто говорит, что половой акт прост, никогда не проводил его так как следует.

Они лежали, слушая звуки, которые раздавались за пределами спальни. Во дворе садовники начали толкать косилки на колёсах и кромкорезательные машины по лужайке, плавно жужжали цилиндры, оснащённые лезвиями. Небо было окрашено стальным цветом, сильный ветер трепал редкие поблёкшие коричневые листочки, всё ещё державшиеся на дубе, который рос возле окна спальни.

Девон поцеловал её в макушку.

– Кэтлин... ты говорила, что когда в последний раз разговаривала с Тео, он сказал: «Ты мне не жена».

Она застыла, тревога жалящим чувством прошлась внутри по её венам, когда она догадалась, о чём он собирается спросить.

Его голос был мягким:

– Это действительно так? – Она попыталась отстраниться, но он крепко удерживал её подле себя. – Не имеет значения, что ты ответишь, – сказал он. – Просто я хочу понять, что случилось.

Она рискнёт всем, если расскажет ему. Она может слишком многое потерять. Но часть её отчаянно жаждала раскрыть правду.

– Да, – Кэтлин заставила себя признаться, её голос стал слабым. – Это правда. Брак так никогда и не был консуммирован^[22].

Глава 20

– Так вот о чём вы спорили, – пробормотал Девон, медленно поглаживая спину Кэтлин рукой.

– Да. Потому что я бы не позволила Тео... – она замолчала, лихорадочно вздохнув. – У меня нет права называться леди Трени. Мне не следовало оставаться в Приорате Эверсби после случившегося, просто... я не знала, будет ли мне позволено сохранить моё приданое, и я не хотела снова жить с лордом и леди Бервик и, кроме того, это постыдно. Так что я солгала, что я жена Тео.

– А кто-нибудь спрашивал, спала ли ты с ним? – спросил он недоверчиво.

– Нет, но я солгала, смолчав. Что так же плохо, как и любой другой вид лжи. Прискорбная истина в том, что я девственница. Мошенница. – Она была потрясена, когда почувствовала вибрацию в его груди от едва сдерживаемого смеха. – Я не понимаю, что ты нашёл здесь смешного!

– Прости. – Но улыбка осталась в его голосе. – Я просто подумал, что после забот о дренаже для арендаторов, водопроводе, долгах поместья и сотни других вопросов, с которыми я столкнулся... наконец, есть проблема, где я могу что-то сделать.

Она укоризненно посмотрела на него, и он ухмыльнулся. Он поцеловал её, прежде чем устроиться поудобнее, приподнимаясь выше. Дотянувшись до подушек, Кэтлин подоткнула их под его плечи. Она села к нему лицом, наполовину согнув ноги под собой, и застегнула свою ночную рубашку.

Рука Девона опустилась на её бедро.

– Расскажи мне, что произошло, милая.

Теперь было невозможно что-то скрыть. Она отвела взгляд, её пальцы сжали на груди пуговицы ночной рубашки.

– Ты должен понять... я никогда не оставалась наедине с Тео до нашей брачной ночи. До свадьбы, леди Бервик постоянно нас сопровождала. Мы поженились в часовне поместья. Это была очень пышная свадьба, празднование на неделю, и… – Она остановилась, когда её посетила новая мысль. – Вас с Уэстом следовало пригласить. Мне очень жаль, что вас не позвали.

– Мне нет, – сказал Девон. – Я не знаю, что бы я сделал, если бы встретил тебя перед свадьбой. – Сначала она подумала, что он шутит, но его взгляд был абсолютно серьёзным. – Продолжай, – сказал он.

– После церемонии Тео отправился в таверну со своими друзьями и отсутствовал весь день и вечер. Я была вынуждена оставаться в своей комнате, потому что... это очень неловко для невесты, понимаешь. Неприлично задерживаться и разговаривать с людьми перед первой брачной ночью. Так что я приняла ванну, Клара завила мои волосы горячими щипцами, и я надела кружевную белую ночную сорочку, а потом села в одиночестве и стала ждать... и ждать... и ждать... я слишком нервничала, чтобы что-то съесть и делать было нечего. Я легла спать в полночь. Но не могла уснуть, просто лежала и изнемогала от волнения.

Рука Девона сжала её бедро сильнее.

Она мельком взглянула на него и обнаружила, что он пристально смотрит на неё с беспокойством, и этот взгляд превратил её внутренности в расплавленный мёд.

– Наконец Тео вошёл в комнату, – продолжила она. – Он был сильно пьян. Его одежда была грязной, и от него исходил кислый запах, он даже не умылся, просто снял одежду и забрался в кровать и начал … – Кэтлин остановилась, взяв в руки свою длинную косу и начала теребить кончик. Невозможно было объяснить жуткое удивление от того, что её ощупывают и пытаются ею овладеть, при этом, даже не давая возможности привыкнуть к ощущению обнажённого мужского тела. Тео не поцеловал её... не то, чтобы она хотела этого ... казалось, он даже не воспринимал её как личность. – Сначала я пыталась лежать спокойно, – сказала она. – Это то, что как говорила леди Бервик, я должна была делать. Но он был таким тяжёлым и грубым и он рассердился, потому что я не знала, что делать. Я начала протестовать, и он попытался усмирить меня. Он зажал мой рот рукой, и тогда я потеряла контроль. Я не могла ничего с собой поделать. Я дралась и пиналась, и вдруг он отстранился, скрючившись. Я сказала ему, что от него несёт как от навозной кучи, и я не хочу, чтобы он меня трогал. – Помедлив, она с опаской взглянула на него, ожидая неодобрения или насмешку. Но выражение его лица было непроницаемым. – Я выбежала из комнаты, – продолжила она, – и провела остаток ночи на диване в комнате Хелен. Она была очень добра и не задавала вопросов, а на следующее утро помогла мне починить разорванные кружева на моей рубашке прежде, чем горничные их заметят. На следующий день Тео был зол на меня, но потом признал, что ему не следовало так много пить. Он попросил меня начать всё сначала. И я... – она с трудом сглотнула, переполненная стыдом, и призналась. – Я не приняла его извинений. Я сказала, что никогда не буду делить с ним постель, ни этой ночью, ни любой другой.

– Хорошо, – сказал Девон тоном, который она никогда не слышала прежде. Он посмотрел в сторону, как будто не хотел, чтобы она видела выражение его глаз, но его профиль был суровым.

– Нет, я поступила ужасно. Когда я пошла к леди Бервик и спросила, что мне делать, она сказала, что жена должна терпеть притязания мужа, даже когда он пьян, и это всегда неприятно, но такова природа брачного соглашения. Жена отдаёт свою независимость в обмен на защиту мужа.

– Не должен ли муж защищать её от самого себя, если понадобится?

Кэтлин нахмурилась в ответ на тихий вопрос.

– Я не знаю. – Девон молчал, ожидая от неё продолжения. – В течение следующих двух дней, – сказала она, – все гости разъехались. Я не могла заставить себя лечь в постель Тео. Он был обижен и зол и требовал свои права. Но он продолжал пить, и я сказала, что не хочу иметь с ним ничего общего, пока он не протрезвеет. Мы жутко поругались. Он сказал, что никогда бы не женился на мне, если бы знал, что я фригидна. На третье утро, он уехал верхом на Асаде и... остальное ты знаешь.

Рука Девона скользнула под подол её ночной рубашки, слегка поглаживая её обнажённое бедро. Он изучал её тёплым, заинтересованным взглядом.

– Хочешь, я расскажу тебе, чтобы сделал я, – спросил он, в конце концов, – если бы я совершил такую же ошибку, как Тео? – Она осторожно кивнула, и он продолжил: – Я бы на коленях умолял тебя о прощении и поклялся бы, что никогда не позволю этому повториться снова. Я бы понял, что ты была сердита и напугана не без оснований. Я бы ждал столько, сколько потребовалось, пока не заслужил бы твоё доверие, и тогда я бы отнёс тебя в постель и занимался бы с тобой любовью несколько дней подряд. Что касается твоей фригидности... я думаю, мы опровергли это окончательно.

Кэтлин покраснела.

– Прежде, чем я уйду... я знаю, что у мужчины есть потребности. Есть ли что-то, что я могла бы сделать для тебя?

Печальная улыбка тронула его губы.

– Я ценю твоё предложение. Но сейчас мне больно глубоко дышать. Удовольствие, доставленное тобой, прикончит меня окончательно. – Он сжал её бедро. – В следующий раз.

– Но никакого следующего раза не будет, – сказала она мрачно. – Всё должно стать, как прежде.

Его брови слегка приподнялись.

– Ты думаешь это возможно?

– Да, почему нет?

– Трудно игнорировать однажды проснувшиеся, определённые аппетиты.

– Это не важно. Я – вдова. Я не могу сделать это снова.

Девон поймал её за лодыжку и потянул к себе, несмотря на боль, которую это должно было ему причинить.

– Прекрати, – резко прошептала она, пытаясь опустить подол своей ночной рубашки, когда та начала задираться на её бёдрах. – Ты навредишь себе.

– Посмотри на меня.

Он взял её за плечи. Нехотя Кэтлин заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Я знаю, ты сожалеешь о смерти Тео, – сказал Девон тихо. – Я знаю, что ты вышла за него с наилучшими намерениями и ты пыталась его искренне оплакивать. Но Кэтлин, милая... ты такая же его вдова, как была женой.

Эти слова были словно пощёчина. Потрясённая и оскорблённая она вскочила с кровати, схватив свою шаль.

– Не надо было тебе доверяться, – воскликнула она.

– Я только указываю на то, что, по крайней мере, относительно личной жизни, ты не связана теми же обязательствами, какими связана настоящая вдова.

– Я настоящая вдова!

Девон посмотрел на неё насмешливо.

– Ты едва знала Тео.

– Я любила его, – настаивала она.

– О! И что же ты любила в нём больше всего?

Кэтлин возмущённо открыла рот, чтобы ответить, но не нашла ни одного слова. Она прижала руку к животу, когда тошнотворное осознание снизошло на неё. Теперь, когда её чувство вины за смерть Тео было хотя бы частично снято, она не могла определить никаких чувств к нему, кроме отдалённого чувства жалости, которое она бы испытывала и по отношению к совершенно незнакомому человеку, встретившему такую судьбу.

Несмотря на это, она заняла место вдовы Тео, жила в его доме, подружилась с его сёстрами, пользуясь всеми преимуществами положения леди Трени. Тео знал, что она была притворщицей. Он знал, что она не любила его, даже когда она сама этого не знала. Вот почему его последние слова были обвинением.

Взбешённая и пристыженная Кэтлин развернулась и пошла к двери. Она распахнула её, не останавливаясь, чтобы посмотреть по сторонам и ринулась через порог. Столкновение с крепкой фигурой практически выбило из неё дух.

– Что за… – услышала она, как сказал Уэст, он протянул руки, чтобы утихомирить её. – Что такое? Я могу помочь?

– Да, – отрезала она. – Вы можете бросить своего брата обратно в реку. – Она зашагала прочь, прежде чем он смог ответить.

Уэст вошёл в спальню.

– Я вижу, ты вернулся в своё обычное очаровательное состояние.

Девон усмехнулся и прерывисто вздохнул, стараясь утихомирить бушующий жар последних нескольких минут. Иметь Кэтлин в своей постели было самой изысканной из мыслимых пыток. Всё его тело ныло, болело и горело.

Он никогда не чувствовал себя лучше.

– Почему она разозлилась? – спросил Уэст. – Неважно, я не хочу знать, – подхватив стул у кровати одной рукой, он развернул его. – Ты задолжал мне пару ботинок. – Он сел верхом на стул и сложил руки на спинке.

– Я задолжал тебе намного больше. – Всего пару месяцев назад, размышлял Девон, вряд ли Уэст обладал бы такой физической силой, не говоря уже о присутствии духа, чтобы вытащить его из реки. – Спасибо, – просто сказал он, пристально глядя на своего брата.

– Это был абсолютно эгоистичный поступок, уверяю тебя. У меня нет никакого желания быть графом Трени.

Девон коротко рассмеялся.

– У меня тоже.

– О? В последнее время эта роль, похоже, подходит тебе лучше, чем я ожидал. – Уэст изучающе посмотрел на него. – Как твои рёбра?

– Треснули, но не сломаны.

– Тебе гораздо лучше, чем Уинтерборну.

– Он сидел у окна. – Вспоминая момент, когда поезда столкнулись, Девон поморщился. – Как он?

– Спит. Уикс хочет держать его в бессознательном состоянии, чтобы помочь справиться с болью и увеличить его шансы на должное выздоровление. Он также посоветовал послать за окулистом из Лондона.

– Зрение Уинтерборна восстановится?

– Врач считает, что да, но нет никакого способа узнать это наверняка, пока он не проверит.

– А нога?

– Перелом был чистый, он хорошо заживёт. Однако Уинтерборн останется с нами дольше, чем мы планировали. По крайней мере, на месяц.

– Хорошо. Это даст ему больше времени, чтобы познакомиться с Хелен.

Лицо Уэста стало непроницаемым.

– Ты снова вернулся к этой идее? Свести их вместе? Что если Уинтерборн останется хромым и слепым?

– Он все ещё будет богат.

Уэст язвительно сказал:

– Очевидно, столкновение со смертью не изменило твоих приоритетов.

– А почему должно было? Этот брак пошёл бы на пользу всем.

– Как именно ты извлёк бы из этого пользу?

– Я предусмотрю, чтобы Уинтерборн выделил большое приданое для Хелен и назначил меня попечителем её финансов.

– И тогда ты будешь использовать деньги, как считаешь нужным? – спросил Уэст недоверчиво. – Святая Матерь Божья, как ты можешь рисковать своей жизнью, чтобы спасти тонущих детей в один день, а на следующий замышлять что-то настолько безжалостное.

Девон раздражённо сощурил глаза.

– Не надо вести себя так, будто Хелен потащат к алтарю в цепях. У неё будет выбор.

– Нужные слова могут связать гораздо лучше цепей. Ты будешь манипулировать ею, чтобы она сделала то, что хочешь ты независимо от того, что чувствует она.

– Наслаждайся происходящим со своего пьедестала морали, – сказал Девон. – К сожалению, мне приходится стоять на земле.

Уэст встал и подошёл к окну, хмуро глядя на вид.

– В твоём плане есть изъян. Уинтерборн может решить, что Хелен не в его вкусе.

– О, он примет её, – заверил его Девон. – Жениться на дочери пэра – единственный способ для него пролезть в общество. Подумай, Уэст: Уинтерборн – один из богатейших людей Лондона и половина дворянства в долгу перед ним и те же самые аристократы, которые умоляют его увеличить им кредиты, отказываются принимать его в своих гостиных. Однако если он женится на дочери графа, двери, которые всегда были закрыты для него, сразу откроются. – Девон задумчиво помолчал. – Хелен была бы ему полезна.

– Возможно, он ей не понравится.

– Будет лучше, если она станет бедной старой девой?

– Может быть, – ответил Уэст раздражённо. – Откуда мне знать?

– Мой вопрос был риторическим. Конечно, Хелен согласится на это. Аристократические браки всегда устраиваются на благо семьи.

– Да, но невест, как правило, сводят с их ровнями. Ты предлагаешь понизить положение Хелен, продав её любому обычному хаму, с глубокими карманами для твоей личной выгоды.

– Не любому обычному хаму, – сказал Девон. – Одному из наших друзей.

Уэст неохотно рассмеялся и повернулся к нему лицом.

– То, что он наш друг никак не говорит в его пользу. Я бы предпочёл для него Пандору или Кассандру, по крайней мере, у них хватит духа, противостоять ему.

Хелен с облегчением обрадовалась, что вечеринка в канун Рождества и бал для слуг будут проведены, как и планировалось. Это обсудили в кругу семьи, все сочувствовали тяжёлому состоянию бедного мистера Уинтерборна. Однако Девон и Уэст категорично заявили, что Уинтерборн был бы последним человеком, который захотел бы, чтобы ради него отменили праздник, когда это так много значит для слуг и арендаторов, которые упорно работали в течение всего года. Проведение праздника, как и планировалось, хорошо скажется на моральном состоянии всех обитателей поместья и, по мнению Хелен, важно, почтить дух праздника. Поощрение любви и доброй воли не принесёт никакого вреда.

Обитатели дома засуетилась с вновь вспыхнувшим волнением, все заворачивали подарки и делали приготовления, в то время как из кухни доносились богатые запахи выпечки и жаркого. Корзины с апельсинами и яблоками были выставлены в холле, вместе с корзинами наполненными волчками, резными деревянными животными, скакалками и бильбоке.

– Мне жаль мистера Уинтерборна, – заметила Пандора. Она и Кассандра заворачивали засахаренный миндаль в маленькие фантики из бумаги, в то время как Хелен расставляла цветы в большой вазе. – Он будет один в тёмной комнате, – продолжила она, – пока остальные наслаждаются украшениями, которые он послал нам и даже не может увидеть их!

– Мне его тоже жаль, – сказала Кассандра. – Но его комната находится достаточно далеко от шума, он не должен его беспокоить. И поскольку лекарства доктора Уикса заставляют его спать большую часть времени, он, вероятно, даже не узнает, что происходит.

– Он сейчас не спит, – сказала Пандора. – Миссис Чёрч сказала, что он отказался принять дневную дозу. Он выбил чашку из её рук и сказал что-то ужасное и даже не извинился!

Хелен замерла, не закончив оформлять большую вазу цветами: красными розами, вечнозелёными ветвями, белыми лилиями и хризантемами.

– Ему очень больно, – сказала она. – И, наверное, он напуган, как и любой другой человек в его ситуации. Не суди его строго, дорогая.

– Полагаю, ты права, – сказала Пандора. – Было бы ужасно скучно лежать там без развлечений. Даже без возможности почитать! Кэтлин сказала, что она собиралась навестить его и попытается уговорить выпить бульон или чай. Надеюсь, ей повезло больше, чем миссис Чёрч.

Нахмурившись, Хелен подрезала ещё один стебель розы и поместила его в композицию.

– Я пойду наверх, – сказала она. – Спрошу, могу ли я чем-то помочь. Кассандра, не могла бы ты закончить с цветами вместо меня?

– Если мистер Уинтерборн захочет, – предложила Пандора, – Касси и я могли бы почитать ему «Записки Пиквикского клуба». Мы будем читать по ролям и сделаем это очень забавно.

– Я могла бы привести к нему Жозефину, когда закончу с цветами, – предложила Кассандра. – Она намного спокойнее, чем Наполеон, и я всегда чувствую себя лучше, когда болею, если собака рядом со мной.

– Возможно, он хотел бы встретиться с Гамлетом, – воскликнула Пандора.

Хелен улыбнулась, глядя в серьёзные лица младших сестёр.

– Вы обе очень добры. Не сомневаюсь, что мистер Уинтерборн будет благодарен за развлечения после того, как ещё немного отдохнёт.

Она вышла из столовой и прошла через холл, наслаждаясь видом сверкающей ели. Под наряженными ветвями, горничная напевала колядки, пока подметала опавшие иголки. Она поднялась наверх и обнаружила Кэтлин и миссис Чёрч, стоявших у комнаты Уинтерборна. Они обе выглядели обеспокоенными и раздражёнными, переговариваясь шёпотом.

– Я пришла проведать нашего гостя, – сказала Хелен, присоединяясь к ним.

Кэтлин, нахмурившись, ответила.

– У него жар и он ничего не может проглотить. Даже глоток воды. Это очень тревожно.

Через приоткрытую дверь Хелен заглянула в затенённую комнату. Она услышала тихий звук, нечто среднее между стоном и рычанием и у неё зашевелились волосы на затылке.

– Мне послать за доктором Уиксом? – спросила миссис Чёрч.

– Полагаю да, – сказала Кэтлин. – Хотя он не спал большую часть ночи, наблюдая за мистером Уинтерборном, и он отчаянно нуждается в нескольких часах отдыха. Кроме того, если мы не можем убедить нашего пациента принимать лекарства или воду, я не знаю, как доктор Уикс может с этим справиться.

– Можно мне попробовать? – предложила Хелен.

– Нет, – сказали женщины в унисон.

Повернувшись к Хелен, Кэтлин объяснила.

– До сих пор мы не слышали ничего, кроме ругательств от мистера Уинтерборна. К счастью, по крайней мере, половина из них на валлийском, но они всё равно слишком вульгарны для твоих ушей. К тому же, ты ещё не замужем, а он неподобающе одет, так что это исключено.

Из глубины комнаты послышались проклятия, сопровождаемые несчастным стоном.

Хелен почувствовала прилив жалости.

– Комната больного не содержит для меня никаких сюрпризов, – сказала она. – После того, как мама умерла, я ухаживала за отцом, пока он болел не один раз.

– Да, но Уинтерборн не родственник.

– Он, определённо, не в состоянии кого-нибудь скомпрометировать, и вы с миссис Чёрч уже обременены множеством дел, – она умоляюще посмотрела на Кэтлин. – Позволь мне приглядеть за ним.

– Очень хорошо, – сказала неохотно Кэтлин. – Но оставь дверь открытой.

Хелен кивнула и проскользнула в комнату.

Атмосфера была жаркой и душной, воздух едкий со смесью запаха пота, лекарств и гипса. Большая тёмная фигура Уинтерборна, корчилась на кровати в скомканных простынях. Хотя он был одет в ночную рубашку, а одна нога загипсована от колена и ниже, Хелен могла разглядеть, смуглую кожу и волосатые конечности. Его локоны на голове были чёрные, как обсидиан, и слегка вились. Он стиснул белые зубы с болезненным усилием, пытаясь стащить повязку с глаз. Хелен заколебалась. Хотя Уинтерборн был болен, он казался диким зверем. Но когда она увидела, как его руки шарили по сторонам и дрожали, её затопило сострадание.

– Нет, нет, – сказала она и поспешила к нему. Она положила нежную руку на его лоб, который был сухой и горячий, как кухонная печь. – Спокойно. Лежите смирно.

Уинтерборн начал отпихивать её, но почувствовав её прохладные пальцы, он издал низкий звук и застыл. Казалось, он наполовину бредил от жара. Его губы были обветрены и потрескались в уголках. Притянув его голову к своему плечу, чтобы зафиксировать её, Хелен поправила повязку вокруг его глаз, заправляя свободные концы.

– Не стягивайте её, – пробормотала она. – Повязка должна оставаться на глазах, пока они не заживут. – Он не двигался рядом с ней, делая короткие и хриплые вдохи. – Попробуете выпить немного воды? – спросила она.

– Не могу, – выговорил он несчастным тоном.

Хелен перевела взгляд на экономку, которая осталась на пороге.

– Миссис Чёрч, откройте окно, пожалуйста.

– Доктор Уикс сказал держать комнату в тепле.

– У него жар, – настаивала Хелен. – Я думаю, это помогло бы обеспечить ему больший комфорт.

Миссис Чёрч подошла к окну. Когда она отпёрла оконные створки и открыла их, в комнату ворвался морозный воздух, унося запах болезни из комнаты.

Хелен почувствовала движение грудной клетки Уинтерборна, когда он сделал глубокий вдох. Твёрдые мышцы его спины и рук дёрнулись с облегчением, сильнейшее напряжение уходило. Его голова опустилась на её плечо, как будто он был измученным ребёнком. Осознавая, что он не одет, Хелен не осмелилась посмотреть вниз.

Держа его, она потянулась за стаканом воды на тумбочке.

– Попробуйте выпить несколько капель воды, – уговаривала она. Когда он почувствовал прижатую к его рту чашку, слабо запротестовал, но позволил смочить губы.

Понимая, что это большее, на что он был способен, Хелен отставила чашку в сторону и прошептала:

– Ну вот, так лучше, – она продолжала держать его, в то время как экономка молча подошла и стала поправлять постель.

Хелен знала, что вести себя подобным образом с любым мужчиной было возмутительно, не говоря уже о незнакомце. Не было сомнений, что Кэтлин ужаснулась бы. Но Хелен была изолирована от общества всю свою жизнь и, хотя, она была склонна следовать правилам, когда это было возможно, в то же время она была готова отказаться от них при необходимости. Кроме того, хотя Уинтерборн и был могущественным и влиятельным человеком в своей обыденной жизни, сейчас он страдал и был очень болен, она могла думать о нём, практически, как о ребёнке, нуждающемся в помощи.

Она попыталась опустить его на подушки, но он с хрипом запротестовал. Его рука сжалась вокруг её запястья. Хотя его хватка не причиняла боли, она чувствовала его силу. Если бы он пожелал, он мог легко сломать ей кости.

– Пойду, принесу кое-какие вещи, чтобы вам стало лучше, – сказала она мягко. – Я скоро вернусь.

Уинтерборн позволил ей опустить его на подушки, но не отпустил. Хелен смущённо разглядывала его большую руку, прежде чем её взгляд прошёлся по его лицу. Его глаза и лоб были скрыты бинтами, но под синяками и царапинами его лицо было сурово угловатым, заострённые скулы, крепкая и решительная челюсть. Вокруг рта не было линий от улыбки, ни одного прикосновения мягкости.

– Я вернусь в течение получаса, – сказала Хелен. – Обещаю. – Уинтерборн не ослабил хватку. – Я обещаю, – повторила она. Свободной рукой она легонько погладила его пальцы, уговаривая их раскрыться.

Он попытался смочить языком губы прежде, чем заговорить.

– Кто вы? – спросил он хрипло.

– Леди Хелен.

– Который час?

Хелен послала вопросительный взгляд миссис Чёрч, которая подошла к каминным часам.

– Четыре часа, – сообщила экономка.

Он собирался засечь время, догадалась Хелен. И помоги ей бог, если она опоздает.

– Я вернусь к половине пятого, – сказала она. Через мгновение она тихо добавила: – Доверьтесь мне.

Постепенно рука Уинтерборна раскрылась, освобождая её.

Глава 21

Первое, что осознал Рис после железнодорожной катастрофы, было то, что кто-то, возможно доктор, спрашивал, есть ли человек, за которым ему бы хотелось послать. Он тут же замотал головой. Отец умер, а престарелая мать, суровая и хмурая женщина, которая жила в Лондоне, была последней, кого он хотел видеть. Даже если бы он попросил её о поддержке, она бы не знала, как её оказать.

Рис никогда в своей жизни не был серьёзно ранен или болен. Даже в детстве он был крепко сложен и не боялся физической боли. Его валлийские родители лупили его бочарной доской за любой проступок или минутную леность, и он, не дрогнув, принимал самые худшие наказания. Его отец былбакалейщиком, они жили на улице лавочников, где Рис не просто научился искусству скупать и продавать, а впитал его так же естественно, как вдыхал воздух.

Построив свой собственный бизнес, он никогда не позволял никаким личным отношениям отвлекать себя. У него, конечно, были женщины, но только те, кто был готов завести роман на его условиях: исключительно сексуальные отношения, лишённые чувств. Теперь, когда он лежал в незнакомой комнате, задыхаясь от бушующей в нём боли, Рису пришло на ум, что, возможно, он был слишком независим. У него должен быть кто-то, за кем бы он мог послать, кто бы о нём волновался в этой неординарной ситуации, когда он ранен.

Несмотря на прохладный ветерок, проникающий из открытого окна, каждый дюйм его тела, казалось, горел. Вес гипса на ноге сводил с ума почти так же сильно, как неослабевающая боль в сломанной кости. Комната как будто вращалась и вертелась, отчего его неумолимо тошнило. Всё, что он мог делать, это беспомощно ждать минуту за минутой, когда вернётся женщина.

Леди Хелен... одно из утончённых созданий, к которым он всегда относился с особым презрением. Одна из тех, кто лучше него.

Через некоторое время, которое показалось вечностью, он почувствовал, что кто-то входит в комнату. Рис услышал тихий скрежет, словно стеклом или фарфором провели по металлу.

– Сколько времени? – спросил он резко.

– Четыре часа двадцать семь минут. – Это был голос леди Хелен, освещённый ноткой веселья. – У меня ещё осталось три минуты.

Он сосредоточено прислушивался к шуршанию юбок... к звуку, когда что-то наливали и размешивали... к треску воды и льда. Если она собиралась его чем-то напоить, она ошибалась: сама мысль о глотании вызвала в нём дрожь отвращения.

Сейчас девушка стояла рядом, он чувствовал, что она склонилась над ним. Отрез прохладной, влажной фланели гладил его лоб, щёки и горло, ощущение было настолько приятным, что он мучительно вздохнул. Когда ткань на мгновение убрали, он потянулся за ней, тяжело дыша:

– Не останавливайтесь. – Он был внутренне взбешён, что опустился до выпрашивания небольших милостей.

– Шшш, – она освежила фланелевую ткань, охладив и смочив её. Когда неторопливые поглаживания продолжились, его пальцы наткнулись на складки её юбки и вцепились в них так крепко, что ничего не помогло бы их высвободить. Нежная рука девушки скользнула под его голову и приподняла её, чтобы провести тканью по шее сзади. От удовольствия у него вырвался унизительный стон облегчения.

Когда он расслабился и глубоко задышал, ткань была отложена в сторону. Он чувствовал, как она маневрирует вокруг него, осторожно придерживая его голову и плечи, поправляет подушки за его спиной. Чувствуя, что она намеревается дать ему ещё воды или, возможно, уже знакомую зловонную настойку лауданума, он запротестовал сквозь зубы:

– Нет... чёрт бы вас побрал...

– Просто попытайтесь, – она была мягкой, но беспощадной. Край матраца прогнулся под её небольшим весом, и тонкая рука скользнула за спину Риса. Будучи пойманным в полукольцо её рук, он подумывал спихнуть её с кровати. Но её рука прикоснулась к его щеке с такой нежностью, что это охладило его желание причинить ей какой-либо вред.

Она поднесла стакан к его рту и его губ коснулась сладкая, очень холодная жидкость. Когда он сделал осторожный глоток, слегка терпкий напиток мгновенно впитался в шероховатую поверхность его языка. Это было восхитительно.

– Потихоньку, – предостерегла она.

Его мучила жажда, он чувствовал себя высушенным, как пороховой склад, и ему нужно было больше. Приподнявшись, он нащупал её руку со стаканом, крепко вцепился и сделал жадный глоток, прежде чем она смогла его остановить.

– Подождите, – она вырвала стакан из его рук. – Давайте посмотрим, не будет ли вас тошнить.

Ему очень хотелось наградить её парой браных словечек за то, что она отобрала напиток, хотя отдалённая часть его сознания видела в этом смысл.

В конечном итоге стакан снова прикоснулся к его губам.

Он заставил себя медленно выпить содержимое, а не проглотить залпом. После того как он закончил, леди Хелен терпеливо ждала, всё ещё поддерживая его. Её дыхание было мягким и ровным, её грудь, словно мягкая подушка под его головой. Она пахла ванилью и какой-то слабой цветочной эссенцией. Он никогда не был в столь неприглядном виде в своей взрослой жизни... Он всегда был хорошо одет и контролировал себя, но всё, что видела эта женщина, это беспомощного, чрезвычайно неопрятного инвалида. Это приводило в ярость.

– Лучше? – спросила она.

– Ydw, – ответил Рис по-валлийски, не думая. "Да". Это казалось невозможным, но комната перестала вращаться. Хотя резкие боли по-прежнему пробегали по его ноге, словно в неё выпускали пули через определённые промежутки времени, он мог вытерпеть всё, пока тошнота отступила.

Она начала осторожно стягивать его со своих колен, но он положил поперёк неё твёрдую руку. Ему было необходимо, чтобы всё осталось так, как было, хотя бы ещё на несколько минут. К его радости, она замерла в том же положении под ним.

– Что вы мне дали? – спросил он.

– Чай, заваренный с орхидеями.

– С орхидеями? – повторил он озадаченно.

Он никогда не слышал о том, что из таких необычных цветов можно было сделать что-то ещё, кроме экзотических украшений.

– С двумя видами: Дендробиум и Спирантес. Многие орхидеи имеют целебные свойства. Моя мать собирала их и заполнила множество тетрадей сведениями, которые смогла почерпнуть.

О, ему нравился её голос, словно тихая, убаюкивающая мелодия. Он снова почувствовал, как она задвигалась в очередной попытке положить его обратно на подушки, и он вжался сильнее в её колени, его голова придавила её руку в решительном усилии заставить её остаться.

– Мистер Уинтерборн, мне следует оставить вас, чтобы вы отдохнули.

– Поговорите со мной.

Она заколебалась.

– Если вы хотите. О чём мы поговорим?

Он хотел спросить её, ослеп ли он навсегда. Если кто-нибудь и говорил ему об этом, он был слишком одурманен лекарствами, чтобы запомнить. Но он не мог заставить себя задать вопрос вслух. Он слишком боялся ответа. И невозможно было перестать думать об этом, пока он был один в этой тихой комнате. Ему нужно было отвлечься и успокоиться.

Ему была нужна она.

– Рассказать вам про орхидеи? – спросила она в тишине. И продолжила, не дожидаясь ответа, устраиваясь поудобнее. – Это слово пришло из греческой мифологии. Орхис был сыном сатира и нимфы. Во время пира в честь Бахуса, Орхис выпил слишком много вина и попытался силой обратить на себя внимание жрицы. Бахус был очень недоволен и разорвал Орхиса на куски. Они были разбросаны повсюду, и где бы ни приземлялись, вырастала орхидея. – Помедлив, она на несколько секунд отстранилась, за чем-то потянувшись. Что-то мягкое и нежное коснулось его губ. Кончиком пальца она нанесла мазь. – Большинство людей не знают, что ваниль, это плод вьющейся орхидеи. Мы держим одну в теплице поместья, она настолько длинная, что растёт вдоль стены. Когда бутон одного из цветков полностью созревает, утром он раскрывается, и если не опыляется, то вечером закрывается и больше никогда не распускается вновь. У белых цветков и ванильных стручков внутри них самый сладкий аромат в мире.

Пока её нежный голос продолжал звучать, у Риса было ощущение, что он парит, красная волна жара отступала. Как странно и приятно было лежать в полудрёме у неё на руках, возможно, даже лучше, чем секс. Но эта мысль вела к непристойному вопросу о том, как это может быть с ней... как она может лежать спокойно под ним, пока он вкушает всю эту мягкость лепестков и ванильную сладость... и он медленно заснул, на руках у леди Хелен.

Глава 22

Во второй половине дня Девон покинул кровать с намерением присоединиться к семье в столовой для рождественского чаепития. Он сумел одеться с помощью своего камердинера, но это заняло намного больше времени, чем он ожидал. Вначале потребовалось достаточно крепко перевязать его торс, чтобы поддерживать треснутые рёбра и ограничить резкие движения. Даже с помощью Саттона было мучительно больно продевать руки в рукава рубашки. Легчайшее движение приводило к резко пронизывающей боли по всему телу. До того, как Девон смог надеть свой пиджак, ему пришлось принять половину дозы настойки опия, чтобы приглушить боль.

Наконец Саттон завязал ему шейный платок в аккуратный узел и отошёл, чтобы оценить внешний вид хозяина.

– Как вы себя чувствуете, милорд?

– Достаточно хорошо, чтобы ненадолго спуститься вниз, – сказал Девон. – Но сейчас меня сложно назвать проворным. Если я чихну, то более чем уверен, начну рыдать как ребёнок.

Камердинер слегка улыбнулся.

– У вас не будет недостатка в людях, готовых прийти вам на помощь. Лакеи буквально вытаскивают соломинки, чтобы решить, кому достанется привилегия сопровождать вас вниз.

– Я не нуждаюсь в сопровождающих, – сказал Девон, будучи не в восторге от того, что с ним обращаются как с каким-то стариком, страдающим подагрой. – Для устойчивости я буду держаться за перила.

– Боюсь, Симс непреклонен в этом вопросе. Он прочитал всем лекцию о необходимости оградить вас от возможных дополнительных травм. Более того, вы просто не можете разочаровать слуг, отказавшись принять их помощь. Вы стали для них своего рода героем, после того, как спасли тех людей.

– Никакой я не герой, – усмехнулся Девон. – Любой на моём месте поступил бы также.

– Я думаю, вы не понимаете, милорд. Согласно сводке в газетах, женщина, которую вы спасли жена мельника, она отправилась в Лондон, чтобы забрать оттуда своего маленького племянника после недавней смерти его матери. А мальчик и его сёстры дети фабричных рабочих. Их отправили в деревню пожить с бабушкой и дедушкой. – Саттон сделал паузу, чтобы отдельно выделить следующую фразу: – Все они пассажиры второго класса.

Девон с неодобрением посмотрел на него.

– Рисковать своей жизнью ради другого уже героический поступок, – сказал камердинер. – Но тот факт, что мужчина вашего положения захотел пожертвовать всем ради кого-то из людей низшего сословия... В любом случае, каждый в Приорате Эверсби убеждён, что это равносильно тому, как если бы вы сделали подобное для любого из них. – Саттон начал улыбаться, когда увидел смущённое выражение лица Девона. – Это означает, что в ближайшее десятилетие слуги вас просто изведут своим преклонением и обожанием.

– Чёрт побери, – пробормотал Девон, его лицо начало гореть. – Где настойка опия?

Камердинер расплылся в улыбке и отправился звонить в колокольчик для слуг.

Как только Девон покинул комнату, он был оглушён избытком нежелательного внимания. Не один, а сразу два лакея сопровождали его вниз по лестнице, охотно указывая на такие опасности на их пути, как край ступеньки, который был недостаточно ровным или участок изогнутых перил, которые были скользкими после недавнего натирания. После обсуждения очевидных опасностей на лестнице Девон продолжил идти по главному вестибюлю, вынужденный остановиться на своём пути, так как выстроившиеся в ряд горничные присели в реверансе и хором произнесли: "Счастливого Рождества" и "Да благословит вас Господь, милорд", а также с жаром пожелали хорошего здоровья.

Девон улыбнулся и поблагодарил их, смущённый той ролью, в которую он был невольно вовлечён. Он продолжил свой нелёгкий путь в столовую, пышно украшенную рождественскими цветами и развешанными вечнозелёными, переплетёнными золотыми лентами и гирляндами.

– Мы поняли, что вы уже подходите, – сказала Пандора, обращаясь к Девону, – когда услышали все те счастливые голоса, раздающиеся из вестибюля.

– Он не привык к тому, что люди так радостно приветствуют его, когда он появляется, – заметил Уэст самым серьёзным тоном. – Обычно они радуются, когда он уходит.

Девон послал наиграно угрожающий взгляд брату и прошёл к своему месту возле Кэтлин. Старший лакей, который ожидал в стороне, сразу же отодвинул стул для Девона и с преувеличенной осторожностью помог ему сесть.

Казалось, Кэтлин было трудно встретиться взглядом с Девоном.

– Вам не стоит перетруждать себя, – сказала она с мягкой заботой.

– Не буду, – ответил Девон. – Я выпью чаю и помогу семье поприветствовать арендаторов, когда они придут. После этого, я думаю, с меня будет достаточно. – Он оглядел людей, сидящих за столом. – Где Хелен?

– Она составляет компанию мистеру Уинтерборну, – бодро ответила Кассандра.

Как так вышло? Девон послал вопросительный взгляд Уэсту, который слегка пожал плечами.

– У мистера Уинтерборна выдался довольно трудный день, – объяснила Кэтлин. – Его лихорадит, и от настойки опия ему становится плохо. Это против всех правил приличия, но Хелен спросила, может ли она попробовать помочь ему.

– Это очень мило с её стороны, – сказал Девон. – И с вашей, что разрешили.

– Миссис Чёрч сказала мне, что мистер Уинтерборн больше не кричит и не рычит, – высказалась Пандора. – Он лежит на подушках и пьёт чай из орхидей. А Хелен болтает, как сорока, уже в течение нескольких часов.

Кассандра выглядела изумлённой.

– Хелен болтает в течение нескольких часов? Не могу в такое поверить.

– Никогда бы не подумала, что ей особо есть о чём рассказывать, – согласилась Пандора.

– Может, это потому, что ей никогда не удаётся и слова вставить, – мягко высказался Уэст.

Несколько секунд спустя, в него полетел целый дождь из кусочков сахара.

– Девочки! – возмущённо воскликнула Кэтлин. – Прекратите немедленно. Уэст, а ты не смей поощрять их своими насмешками.

Она послала угрожающий взгляд Девону, который отчаянно пытался подавить своё веселье.

– Или вы, – строго сказала она.

– Не буду, – пообещал он, морщась и уныло размышляя о том, что человек сказавший, что смех лучшее лекарство никогда не ломал рёбер.

Кэтлин подумала, что это просто чудо, что семья смогла принять более-менее достойный вид к тому времени, когда арендаторы и горожане стали прибывать.

Пока они приветствовали вереницу гостей, Девон был уверен в себе и любезен, без малейшего намёка на высокомерие. Он через силу старался быть обаятельным, с некой самоиронией принимая похвалу и восторженные комментарии. Вымытые и хорошо одетые дети были выставлены вперёд, мальчики отдавали поклон, девочки приседали в реверансе, Девон же кланялся в ответ, не выдавая и признака боли, которую испытывал.

Однако через полтора часа Кэтлин заметила тонкие наряжённые линии, появившиеся на его лице. "Пришло время остановиться, – подумала она. - Уэст и девочки смогут справиться с последними новоприбывшими и без него".

До того как она успела отвести Девона в сторону, к ним подошла пара с розовощёким младенцем, девочкой со светлыми волосами, перевязанными ленточкой.

– Не подержите ли вы её, милорд? – с надеждой спросила молодая мать. – На удачу?

Очевидно, она ничего не знала о тех травмах, которые перенёс Девон во время несчастного случая с поездом.

– О, пожалуйста, давайте я её подержу, – воскликнула Кэтлин до того, как он смог ответить. Она потянулась к херувимчику, чувствуя себя немного неуклюжей, так как очень мало знала о маленьких детях. Но малышка удовлетворённо расслабилась в её руках и уставилась на неё своими большими, круглыми, как пуговицы, глазами. Кэтлин улыбнулась, глядя вниз на ребёнка, изумляясь нежности её кожи и идеальной формой её ротика, похожего на бутон розы.

Повернувшись к Девону и поднимая малышку к нему, она предложила:

– Поцелуй на удачу?

Он без колебаний подчинился, наклонившись, чтобы запечатлеть поцелуй на головке младенца.

Однако когда он выпрямлялся, его взгляд пропутешествовал от ребёнка к лицу Кэтлин, и на одну долю секунды его глаза стали пустыми, как замёрзшая голубизна ледника. Это выражение было ловко спрятано, но не раньше, чем она его заметила. Интуитивно она поняла, что её вид с ребёнком на руках открыл дверь к тем чувствам, с которыми он не хотел сталкиваться.

Заставляя себя улыбаться, Кэтлин отдала ребёнка его гордой матери восклицая:

– Какая красивая маленькая девочка. Просто ангел!

К счастью, в потоке прибывающих гостей образовалось затишье, чем Кэтлин сразу же воспользовалась. Подхватив Девона под руку, она тихо сказала:

– Пойдёмте.

Он пошёл с ней без лишних слов, вздохнув от облегчения, когда они пошли через вестибюль.

Кэтлин намеревалась найти для них тихое местечко, где бы можно было спокойно посидеть, но Девон удивил её, затащив в укромное место за рождественской ёлкой. Он потянул её в пространство под лестницей, где прогнувшись под весом украшений вечнозелёные ветки скрывали их от посторонних глаз.

– Что ты делаешь? – ошеломлённо спросила она.

Огни от сотен крошечных свечей танцевали в его глазах.

– У меня для тебя подарок.

Она ответила в замешательстве:

– О, но... семья будет обмениваться подарками завтра утром.

– К сожалению, подарки, которые я вёз из Лондона, были утеряны во время аварии. – Потянувшись к карману своего пиджака, он добавил: – Это единственное, что я смог сохранить. И я лучше отдам тебе это наедине, так как у меня ничего нет для других.

Кэтлин нерешительно взяла предмет с его раскрытой ладони.

Это была маленькая изящная чёрная камея, окантованная жемчужинами. Женщина на лошади.

– Эта женщина Афина, – сказал Девон. – Согласно мифу, она придумала уздечку и была первой, кто приручил лошадь.

Кэтлин с удивлением посмотрела на подарок. Сначала шаль... теперь это. Очень личные, красивые, хорошо подобранные вещи. Никто никогда не понимал её вкус настолько тонко.

Будь он проклят.

– Очень мило, – неуверенно сказала она. – Спасибо.

Сквозь пелену навернувшихся слёз, она увидела, как он усмехается.

Расстёгивая маленькую шпильку броши, она попыталась прикрепить её посредине своего воротника.

– Так ровно?

– Не совсем.

Костяшками пальцев он задел её шею, когда прикреплял и выравнивал камею.

– Я должен увидеть тебя верхом на лошади, – сказал он. – Уэст утверждает, что никого искусней тебя он никогда не видел.

– Это преувеличение.

– Сомневаюсь. – Его пальцы оставили её воротник. – Счастливого Рождества, – пробормотал он и наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на её лбу.

Когда давление его губ прекратилось, Кэтлин отступила назад, пытаясь создать необходимое расстояние между ними. Её каблук наступил на что-то твёрдое… и живое, раздался резкий возмущённый визг, сильно её перепугав.

– О! – Кэтлин инстинктивно отскочила вперёд, столкнувшись с Девоном. Его руки автоматически её обняли, даже несмотря на то, что он болезненно вздохнул.

– О, мне очень жаль... Что, во имя Господа... – она развернулась, чтобы взглянуть себе за спину и замолчала при виде Гамлета, который пришёл под Рождественскую ёлку, в поисках затерявшихся конфет, выпавших из бумажных конусов, когда их убирали с веток. Поросёнок шумно зарылся носом в складки «ёлочной юбочки» и разбросанные под деревом подарки, завёрнутые в разноцветную бумагу. Обнаружив лакомый кусочек, который можно съесть, он с удовлетворением хрюкнул.

Кэтлин покачала головой и вцепилась в Девона, их обоих сотрясало от смеха.

– Я сделала тебе больно? – спросила она, её рука осторожно легла на его жилет.

Его улыбающиеся губы задели её висок.

– Конечно, нет, пушинка.

Они стояли захваченные этим восхитительным мгновением: рассеянный свет, аромат ели и непреодолимое влечение друг к другу. Сейчас в вестибюле было тихо, все до единого гости перешли в гостиную.

Голова Девона опустилась, и он поцеловал её в шею.

– Я хочу, чтобы ты снова оказалась у меня в постели, – прошептал он. Прокладывая себе путь вдоль её шеи, он нашёл чувствительное место, что заставило её задрожать и выгнуться, кончик его языка поглаживал пульсирующую жилку. Казалось, что её тело стало созвучно с его, возбуждение от его близости мгновенно возросло, восторг жарким пламенем разлился внизу её живота. Как легко можно было бы позволить ему получить то, чего он от неё хотел. Принять то наслаждение, которое он мог бы ей дать, и думать только о настоящем.

А потом однажды... всё закончится, и она будет опустошена.

Заставив себя отодвинуться, она уставилась на него одновременно с грустью и решимостью.

– У меня с тобой не может быть любовной связи.

Выражение лица Девона сразу же стало отчуждённым.

– Ты хочешь большего?

– Нет, – с чувством сказала она. – Я не могу представить ни одного вида отношений с тобой, который бы не привёл к чему-то иному, чем страдание.

Казалось, эти слова пронзили его беспристрастность как стрела со стальным наконечником.

– Тебе нужны рекомендации? – спросил он тоном, граничащим с холодностью. – Подтверждающие, что я достаточно хорош в постели?

– Конечно же, нет, – коротко ответила она. – Не будь циником.

Его взгляд пронзил её огнём, проснувшимся в глубине синевы его глаз.

– Тогда почему отвергаешь меня? И почему отказываешь себе в том, чего сама хочешь? Ты была замужем, никто не ожидает от тебя девственности. Никому не навредит, если мы с тобой получим удовольствие в компании друг друга.

– В конечном итоге, это навредит мне.

Он уставился на неё со злостью и непониманием.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что я знаю себя, – сказала она. – И знаю достаточно хорошо тебя, чтобы быть уверенной, что ты никогда намеренно не причинишь вред ни одной женщине. Но для меня ты опасен. И чем больше ты пытаешься переубедить меня в обратном, тем более очевидным это становится.

Хелен провела три дня в комнате мистера Уинтерборна, непрерывно болтая, пока он лежал в лихорадке и по большей части молчал. Она искренне устала от звука своего собственно голоса, и высказалась по этому поводу в конце второго дня.

– Я не устал, – коротко ответил он. – Продолжай говорить.

Перелом ноги, лихорадка и вынужденный постельный режим, всё это вместе, сделали Уинтерборна угрюмым и вспыльчивым. Казалось, когда Хелен не было рядом, чтобы развлекать его, он срывался на любом, кто был поблизости, даже накричал на горничную, пришедшую утром убраться и разжечь камин.

Пробежавшись по забавным историям из детства, подробной истории семьи Рэвенел и описанию всех её учителей, любимых питомцев и самых живописных прогулок по Приорату Эверсби, Хелен ушла на поиски чего-нибудь для чтения. Хотя она уже попыталась заинтересовать Уинтерборна романом Диккенса, он категорично отказался, не имея никого интереса к художественной литературе или поэзии. После этого Хелен попробовала газеты, которые оказались вполне приемлемыми. По сути, он хотел, чтобы она прочитала каждое слово, включая объявления.

– Я поражена, что ты вообще добровольно ему читаешь, – сказала Кэтлин, когда Хелен позже ей об этом рассказала. – На твоём месте, я бы так не беспокоилась.

Хелен посмотрела на неё с лёгким удивлением. Они были в оранжерее с орхидеями, где Кэтлин помогала ей с очень кропотливым заданием, опылить цветки ванили.

– Такое чувство, что тебе не нравится мистер Уинтерборн.

– Он перепугал всех горничных, осыпал проклятиями миссис Чёрч, оскорбил Симса, и был достаточно не сдержан со мной, – сказала Кэтлин. – Я начинаю думать, что единственный во всём доме, кого он не обидел, это поросёнок, и только потому, что Гамлет ещё не заходил в его комнату.

– У него был жар, – возразила Хелен.

– Ты должна, по крайней мере, согласиться, что он сварливый и требовательный.

Губы Хелен напряглись от сдерживаемой улыбки, когда она признала:

– Возможно, немного требовательный.

Кэтлин засмеялась.

– Я никогда ещё не была так впечатлена твоей способностью справляться с трудными людьми.

Хелен раскрыла бледно-жёлтый цветок, чтобы внутри него найти тычинку с пыльцой.

– Если проживание в доме Рэвенелов уже само по себе не было достаточной подготовкой, тогда не могу представить чтобы это могло быть.

Используя палочку, она собрала крупинки пыльцы и перенесла их на нектар, который был спрятан под крошечным карманом в рыльце. Её руки стали искусны после многолетней практики.

Закончив с этим цветком, Кэтлин несколько озадачено посмотрела на свою золовку.

– Меня всегда интересовало, почему у тебя единственной нет взрывного темперамента Рэвенелов. Я никогда не видела тебя в гневе.

– Я достаточно хорошо справляюсь со своей злостью, – усмехнувшись, заверила её Хелен.

– Злость, да. Но не та ярость, когда ты кричишь и разбрасываешь вещи, и выкрикиваешь скверные замечания, о которых потом пожалеешь.

Хелен старательно занималась веткой ванили, когда ответила:

– Возможно, я поздний цветок. И проявлю свой нрав позже.

– Небеса, надеюсь, нет. Если ты это сделаешь, у нас уже не будет доброго и спокойного человека, способного успокоить дикого зверя, вроде мистера Уинтерборна.

Хелен послала ей быструю улыбку.

– Он не дикий. Очень сложно мужчине с деятельной натурой быть больным и ничего не делать.

– Тем не менее, ему сегодня лучше?

– Несомненно. И сегодня приедет окулист, чтобы проверить его зрение. – Хелен сделала паузу, раскрывая другой цветок. – Я надеюсь, что ужасный характер мистера Уинтерборна улучшится во сто крат, когда он снова сможет видеть.

– А что, если нет?

– Я буду молиться. – Раздумывая над этим вопросом, Хелен выглядела обеспокоенной. – Я думаю... он не сможет принять что-либо, что он посчитал бы слабостью в самом себе.

Кэтлин посмотрела на неё с ироничной грустью.

– Бывают в жизни моменты, когда нам приходится мириться с невыносимыми вещами.

Когда последний цветок ванили был опылён, Хелен и Кэтлин вернулись в дом и обнаружили, что окулист, доктор Янцер уже прибыл. Он как раз осматривал глаза мистера Уинтерборна, пока доктор Уикс и Девон остались с ними в комнате. Несмотря на несколько бесстыдных попыток подслушать, никто не мог ничего расслышать через закрытую дверь.

– Число окулистов в Англии, уровня доктора Янцера, – сказал Уэст, пока он и вся остальная семья ждали в верхней гостиной, – можно пересчитать по пальцам на одной руке. Он был обучен использовать офтальмоскоп, что является приспособлением, которое отражает свет, это позволяет ему взглянуть прямо в живой глаз.

– Прямо в зрачок? – спросила Кассандра, выглядя удивлённой. – Что же можно там увидеть?

– Я полагаю, что нервы и кровяные сосуды.

Пандора, которая покинула комнату несколько минут назад, появилась на пороге и театрально заявила:

– Мистер Уинтерборн может видеть!

Хелен быстро выдохнула, её сердце просто грохотало.

– Как ты узнала, дорогая? – спокойно спросила она.

– Я услышала, как он читает буквы с оптометрической таблицы.

Кэтлин с упрёком посмотрела на Пандору.

– Я просила тебя не подслушивать у двери, Пандора.

– А я и не подслушивала. – Пандора подняла пустой стакан. – Я зашла в соседнюю комнату и приложила это к стене. Когда ты достаточно близко подставляешь ухо, можно разобрать, о чём они говорят.

– Я хочу попробовать! – воскликнула Кассандра.

– Ты не будешь делать ничего подобного, – возразила Кэтлин, жестом указав Пандоре пройти в комнату и присесть. – Мистер Уинтерборн имеет полное право на уединение. Совсем скоро мы узнаем, восстановилось ли его зрение.

– Восстановилось, – самодовольно ответила Пандора.

– Ты уверена? – не смогла удержаться от вопроса Хелен.

Пандора утвердительно кивнула ей в ответ.

Хелен сохраняла позу истинной леди, но внутри она ослабела от облегчения и молча с благодарностью молилась.

– Слава Богу, – услышала она тихие слова Уэста, который развалился рядом с ней на канапе.

Пока остальные присутствующие в комнате продолжали разговоры, Хелен спросила Уэста:

– Ты не был оптимистично настроен по поводу зрения мистера Уинтерборна?

– Я надеялся, что оно вернётся в достаточной степени, но всегда остаётся вероятность того, что что-то пойдёт не так. Я бы не хотел, чтобы нечто подобное произошло с Уинтерборном. Он не из тех, кто переносит тяжёлые удары с терпением и благородством.

Хелен поняла, что не вся раздражительность Уинтерборна была результатом его вынужденного заключения в комнате.

– Я представляла себе, что человек, владеющий огромным магазином, будет обаятельным и располагающим к себе.

Уэст усмехнулся на это утверждение.

– Он может быть таким. Но в те моменты, когда он обаятельный и располагающий к себе, он наиболее опасен. Никогда не доверяй ему, когда он милый.

Глаза Хелен округлились от удивления.

– Я думала, он твой друг.

– Он и есть мой друг. Но не строй иллюзий насчёт Уинтерборна. Он не такой, как те мужчины, которых ты знала или кого бы твои родители позволили встретить в обществе.

– Мои родители, – сказала Хелен, – не имели намерения знакомить меня хоть с кем-нибудь в обществе.

Уэст проницательно посмотрел на неё:

– И почему же, интересно мне? – Она замолчала, сожалея о сказанном. – Я всегда считал это странным, – отметил Уэст, – что ты обязана жить, как монахиня в монастыре. Почему твой брат не взял тебя в Лондон во время сезона, пока он ухаживал за Кэтлин?

Она прямо встретила его взгляд.

– Город не представлял никакого интереса для меня. Здесь я чувствовала себя намного счастливее.

Рука Уэста скользнула по её руке и кратко сжала.

– Маленький друг... позволь дать тебе совет, который, возможно, поможет в будущем, когда ты выйдешь в свет. Когда ты врёшь, не ёрзай руками, держи их спокойно и расслаблено у себя на коленях.

– Я не... - Хелен резко прервалась. После глубокого вдоха, она заговорила спокойнее. – Я хотела поехать, но Тео думал, что я ещё не готова.

– Лучше. – Усмехнулся ей Уэст. – Всё ещё ложь... но лучше.

Хелен была избавлена от необходимости отвечать, так как в дверном проёме появился Девон. Улыбаясь, он обратился ко всем сразу.

– Со слов доктора Янцера, глаза Уинтерборна достаточно зажили. И его зрение просто исключительное. – Он остановился, когда радостные восклицания прокатились по группе людей. – Уинтерборн устал после осмотра. Позже все желающие смогут навестить его по одному. Это будет лучше, чем идти к нему всем сразу и глазеть, как будто он гиббон в Бристольском зоопарке.

Глава 23

После того, как зрение восстановилось, и лихорадка прошла, Рис чувствовал, что практически пришёл в себя. Подъём нетерпеливой энергии бушевал в нём, его разум был переполнен мыслями о его универмаге. Ему нужно было связаться со своими управляющими, с пресс-атташе, с личным секретарём, с поставщиками и производителями. Хотя он доверял своему персоналу в грамотном управлении делами на короткий период времени, но скоро они начнут работать спустя рукава, если его не будет на месте, чтобы контролировать процесс. В универмаге только что открылся книжный отдел. Как прошли первые две недели продаж? Расширенный и реконструированный буфет будет открыт через месяц. Укладываются ли плотники и техники в график?

Поглаживая подбородок, Рис обнаружил, что он колючий, как ёж. Недовольный, он позвонил в колокольчик у своей постели. После того как прошло около получаса, и никто не пришёл, Рис собрался было снова потянуться к звонку, когда появился седой, пожилой мужчина. Он был невысокий, дородный малый, одетый в простой чёрный пиджак с длинными фалдами и тёмно-серые брюки. Его обычное, ничем не примечательное лицо имело вид неравномерно поднявшейся буханки хлеба, нос немного смахивал на луковицу, но тёмные глаза, как смородины под снежно-белыми волнами бровей, были мудрыми и добрыми. Представившись как Куинси, камердинер спросил, чем он может быть полезен.

– Мне нужно помыться и побриться, – сказал Рис. Поддавшись довольно редкому для себя минутному приступу самокритичности, он добавил: – Очевидно, это будет для вас трудной задачей.

Камердинер не улыбнулся, только любезно ответил:

– Вовсе нет, сэр.

Куинси вышел, чтобы сделать приготовления, и вскоре вернулся с подносом, на котором лежали бритвенные принадлежности, ножницы, блестящие стальные инструменты и стеклянные флаконы с различными жидкостями. По указанию камердинера лакей принёс большую стопку полотенец, два больших ведра с горячей водой и таз.

Очевидно помимо простых вводных процедур и бритья, камердинер намеревался полностью привести его в порядок. Рис взглянул на груду принадлежностей с долей подозрения. У него не было личного камердинера, он всегда считал, что это жеманство высшего общества, не говоря уже о вторжении в его личную жизнь. Обычно он сам брился, сам подрезал себе ногти, мылся обычным мылом, содержал зубы в чистоте и дважды в месяц ходил в парикмахерскую в Мэйфэре, чтобы подстричь волосы. Это был единственный марафет, который он наводил.

Камердинер приступил к работе, в первую очередь, занявшись его волосами, он обернул полотенце вокруг его шеи и плеч, смочив непокорные локоны.

– Есть ли у вас предпочтения по длине и стилю, сэр?

– Делайте, как считаете нужным, – сказал Рис.

Надев очки, Куинси начал подстригать волосы Риса, орудуя ножницами со спокойной уверенностью. Охотно отвечая на вопросы, он рассказал, что служил в качестве камердинера у покойного графа Трени и у графа до него, проработав в семье Рэвенел в общей сложности тридцать пять лет. Теперь, когда нынешний граф привёз своего собственного камердинера, Куинси был разжалован до слуги, который должен помогать приезжающим гостям, или же помогал младшему дворецкому с такой работой, как полировка серебра и экономке со штопкой.

– Вы умеете шить? – спросил Рис.

– Конечно, сэр. Это обязанность камердинера содержать одежду своего хозяина в идеальном состоянии, без потёртых швов или оторванных пуговиц. Если нужно что-то исправить, камердинер должен быть в состоянии немедленно это сделать.

В течение следующих двух часов, пожилой мужчина вымыл волосы Риса и слегка пригладил их с помощью помады, распарил лицо горячими полотенцами, побрил его и обработал руки и ноги с помощью различных приспособлений. Наконец, Куинси поднял зеркало, и Рис оглядел своё отражение с оттенком удивления. Его волосы были короче и хорошо лежали, подбородок выбрит гладко, как яичная скорлупа. Его руки никогда не выглядели настолько чистым, поверхность его ногтей отполирована до лёгкого блеска.

– Вы удовлетворены, сэр? – спросил Куинси.

– Вполне.

Куинси продолжил убирать инструменты, пока Рис наблюдал за ним, задумчиво хмурясь. Похоже, что он был не прав относительно камердинеров. Неудивительно, что Девон Рэвенел и ему подобные всегда выглядели так безупречно и элегантно.

Камердинер помог ему надеть свежую рубашку, позаимствованную у Уэста, и халат из стёганного чёрного бархата с шёлковым воротником и, отделанным шёлком, поясом. Обе вещи были изысканней любой одежды, которая когда-либо была у Риса.

– Вы думаете, что простолюдин может посметь одеться, как аристократ? – спросил Рис, пока Куинси натягивал подол халата на его ноги.

– Я считаю, что каждый человек должен одеваться настолько хорошо, насколько может себе позволить.

Рис прищурился.

– Вы думаете, люди вправе судить человека по одежде?

– Не мне решать, вправе ли они, сэр. Факт в том, что люди это делают.

Никакой другой ответ не мог бы порадовать Риса больше. Это был тот прагматизм, который он всегда понимал и доверял ему.

Он собирался нанять Куинси, чего бы это ни стоило. Никто не подойдёт лучше: Рису нужен был кто-то в возрасте и с опытом, кто был знаком с замысловатыми аристократическими правилами этикета и моды. Куинси, бывший камердинер двух графов, обеспечит ему необходимые гарантии, не выглядеть дураком.

– Каков ваш годовой доход? – спросил Рис.

Камердинер выглядел застигнутым врасплох.

– Сэр?

– Тридцать фунтов, я думаю, – прочитав выражение его лица, Рис решил, что цифра была немного высока. – Я буду платить вам сорок, – сказал он хладнокровно. – Если вы будете служить мне в качестве камердинера в Лондоне. Мне нужны ваши советы и опыт. Я требовательный работодатель, но я справедлив, хорошо плачу и я дам вам возможность для продвижения.

Выигрывая время, камердинер снял очки, протёр линзы и поместил их в карман своего пиджака. Он откашлялся.

– В моём возрасте, – сказал он, – человек обычно не думает о том, чтобы изменить свою жизнь и переехать в незнакомое место.

– У вас здесь жена? Семья?

После краткого, но многозначительного колебания, камердинер ответил:

– Нет, сэр. Однако у меня есть друзья в Гэмпшире.

– Вы сможете завести новых в Лондоне, - сказал Рис.

– Могу я спросить, сэр, живёте ли вы в частном доме?

– Да, рядом с моим универмагом, в отдельном, но связном здании. Я владею всей недвижимостью на Корк-стрит и конюшнями позади, недавно я купил квартал на улице Клиффорд, который расположен на перекрёстке с верхней частью Савил Роу. Мои слуги работают шесть дней в неделю с обычными выходными на праздники. Как и у сотрудников магазина у вас будет привилегия в виде частного врача и стоматолога. Вы можете питаться в столовой для персонала бесплатно, и вам дадут скидку на всё, что вы захотите купить в «Уинтерборн». – Рис помолчал, чуя нерешительность так же остро, как гончая на охоте. – Соглашайтесь, старина, – тихо сказал он. – Вы здесь прозябаете. Зачем тратить оставшиеся годы, загнивая в деревне, когда вы могли бы быть полезны у меня? Вы можете ещё много что сделать, и вы не слишком стары для прелестей Лондона. – Видя неуверенность Куинси, он выдвинул решающий аргумент. – Сорок пять в год. Это моё последнее предложение.

Камердинер с трудом сглотнул, размышляя над предложением.

– Когда мне начинать? – спросил он.

Рис улыбнулся.

– Сегодня.

Новости быстро разлетелись по дому. К тому времени, когда Девон позже вечером пришёл навестить Риса, он уже знал о новой должности Куинси.

– Похоже, ты начал переманивать моих слуг, – сухо сказал Девон.

– Ты против? – Рис поднёс бокал вина к губам. Он только что закончил ужин, сервированный на подносе, и был неспокоен и раздражителен. Приобретение камердинера дало ему чувство удовлетворения всего на несколько минут. Теперь он жаждал принимать решения, выполнять задачи, снова взять в руки бразды правления. Казалось, он, будто застрял в этой маленькой спальне навсегда.

– Ты, должно быть, шутишь, – сказал Девон. – У меня чёртова туча слуг. Найми ещё десяток, и я станцую джигу от радости.

– По крайней мере, один из нас может танцевать, – пробормотал Рис.

– Ты не мог танцевать ещё до того, как сломал ногу.

Рис неохотно усмехнулся. Девон был одним из немногих в мире, кто не боялся насмехаться над ним.

– Ты не пожалеешь, что нанял Куинси, - продолжил Девон. – Он крепкий старик.

Усевшись в кресло у кровати, он вытянул ноги и скрестил их.

– Как ты? – спросил Рис, заметив, что он двигается с нехарактерной для него осторожностью.

– Благодарен, что жив. – Девон выглядел более расслабленным и довольным, чем Рис когда-либо его видел. – Поразмыслив, я понял, что не могу скончаться как минимум ещё сорок лет: в Приорате Эверсби слишком много работы.

Рис вздохнул, его мысли вернулись к его универмагу.

– Я сойду с ума, Трени. Я должен как можно скорее вернуться в Лондон.

– Доктор Уикс сказал, что через три недели ты можешь начать ходить на костылях.

– Я должен начать через две.

– Я понимаю, – сказал Девон.

– Если у тебя нет возражений, я хочу, чтобы кто-нибудь из моих подчинённых приехал с визитом на день. Мне нужно выяснить, что происходило в моё отсутствие.

– Конечно. Скажи, чем я могу помочь.

Рис был благодарен Девону, как никогда в своей жизни. Это не было приятным ощущением: ему не нравилось быть обязанным.

– Ты помог более чем достаточно, когда спас мою шею. Теперь я хочу отплатить.

– Мы будем квиты, если ты продолжишь давать мне советы по поводу сдачи земель в аренду железной дороге Северина.

– Я сделаю больше, если ты позволишь мне взглянуть на финансы поместья и расчёты дохода от аренды. Английское сельское хозяйство плохое вложение денег. Тебе нужен доход от других источников помимо фермерства.

– Уэст вносит изменения, которые повысят годовую доходность, по крайней мере, вполовину.

– Это хорошее начало. С навыками и удачей ты мог бы, в конечном счёте, сделать поместье самоокупаемым. Но ты никогда не получишь прибыли. Ты сможешь добиться этого только инвестируя во что-то другое, кроме земли, например, в производство или городскую недвижимость.

– Проблема в капитале.

– Это не обязательно.

Девон пристально посмотрел на него с интересом. Но прежде чем он успел пояснить, взгляд Риса случайно поймал изящную тёмную фигуру, проходящую мимо дверного проёма. Это было лишь мимолётное видение, но этого было достаточно, чтобы сквозь него пробежала искра осознания.

– Вы, – сказал он голосом, который был слышен в коридоре. – Тот, кто только что прошёл мимо двери. Зайдите.

В повисшей тишине на пороге появилась молодая женщина. Черты её лица были изящно заострёнными, серебристо-голубые глаза округлой формы и широко посажены. Она стояла в лучах света от лампы, а её белая кожа и светлые волосы, казалось, излучали собственное сияние, эффект, который он видел на картинах с изображением ангелов Ветхого Завета.

"В этом есть зерно" – всегда говорил отец Риса, когда хотел описать что-то прекрасное, изысканное и совершенное, что-то высшего качества. О, в этой женщине было зерно. Она была лишь среднего роста, но из-за чрезвычайной стройности, казалась выше. Её грудь была высокой и нежно округлой формы под платьем с высоким воротом, и на один приятный, сбивающий с толку момент, Рис вспомнил, как его голова покоилась там, пока она поила его чаем с орхидеями.

– Скажите что-нибудь, – приказал он хрипло.

Робкое сияние её улыбки озарило комнату.

– Я рада видеть, что вам лучше, мистер Уинтерборн.

Голос Хелен.

Она была прекрасней звёздного сияния и также недосягаема. Рис уставился на неё, с горечью вспомнив дам из высшего общества, которые с презрением смотрели на него, когда он работал посыльным в магазине, как они придерживали юбки, когда он проходил рядом с ними на улице, будто пытаясь обойти грязную бродячую собаку.

– Могу ли я что-нибудь сделать для вас? – спросила она.

Рис покачал головой, всё ещё не в силах оторвать от неё взгляд.

– Я всего лишь хотел сопоставить лицо и голос.

– Возможно, на следующей неделе, – предложил Девон, обращаясь к Хелен, – вы сыграете на пианино для Уинтерборна, когда он сможет сидеть в гостиной.

Она улыбнулась.

– Конечно, если мистер Уинтерборн не возражает против посредственного развлечения.

Девон бросил взгляд на Риса.

– Не обманывайся ложной скромностью, – сказал он. – Леди Хелен потрясающе талантливая пианистка.

– Это не ложная скромность, – протестуя, засмеялась Хелен. – По правде говоря, у меня небольшой талант. Я всего лишь провела много часов, практикуясь.

Рис посмотрел на её бледные руки, вспомнив, как она легко втирала бальзам в его губы кончиком пальца. Это был один из самых эротичных моментов в его жизни. Для человека, который безудержно потворствовал своим плотским аппетитам, это о чём-то говорило.

– Упорный труд часто даёт лучшие результаты, чем талант, – сказал он в ответ на её комментарий.

Хелен покраснела и опустила взгляд.

– Тогда, доброго вечера. Я оставлю вас, продолжайте беседу.

Рис не ответил, только поднял свой бокал и сделал большой глоток. Но его взгляд следовал за ней каждую секунду, пока она не покинула комнату.

Девон откинулась назад и, переплетя пальцы, сложил их на животе.

– Леди Хелен образованная молодая женщина. Она получила знания в области истории, литературы и искусства, свободно владеет французским языком. Она также знает, как управлять слугами и вести хозяйство так, как это принято в высшем обществе. По окончанию траура, я собираюсь отвести её в Лондон вместе с близнецами на их первый сезон.

– Вне всякого сомнения, она получит множество великолепных предложений, – с горечью заметил Рис.

Девон покачал головой.

– В лучшем случае у неё будет несколько приемлемых предложений. Ни одно из них не будет ни великолепным, ни даже соответствующим девушке её положения. – В ответ на озадаченный взгляд Риса, он объяснил: – Покойный граф не обеспечил её приданым.

– Жаль. – Если Девон собирался попытаться занять у него денег, чтобы увеличить шансы леди Хелен выйти замуж за пэра, Рис пошлёт его куда подальше. – Какое отношение это имеет ко мне?

– Никакого, если она тебе не нравится. – Наблюдая за озадаченным выражением, появившемся на лице Риса, Девон покачал головой и раздражённо рассмеялся. – Чёрт возьми, Уинтерборн, не будь дураком. Я пытаюсь указать на возможность, если у тебя есть интерес к леди Хелен.

Рис молчал, ошеломлённый.

Девон подбирал слова с явной осторожностью.

– На первый взгляд, это не самый очевидный союз.

Союз? Брачный союз? Этот мерзавец явно не понимал, что предлагал. Всё же... Рис чувствовал, как всё его существо цепляется за эту идею.

– Однако, – продолжил Девон. – У обеих сторон есть преимущества. Хелен получит безопасную и спокойную жизнь. У неё будет свой дом. Что касается тебя, ты получишь жену благородных кровей, чьё знатное происхождение откроет для тебя многие двери, которые закрыты для тебя сейчас. – После небольшой паузы он небрежно добавил: – Как дочь графа, она сохранит титул, даже когда станет твоей женой. Леди Хелен Уинтерборн.

Девон был достаточно хитёр, чтобы понять, как значение этой фразы повлияет на Риса. Леди Хелен Уинтерборн... да, Рису чертовски это нравилось. Он никогда не мечтал жениться на респектабельной женщине, тем более на дочери пэра.

Но он не подходил ей. Он был валлийцем с грубым акцентом, грязными выражениями и плебейским происхождением. Торгаш. Независимо от того, как он одевался или усовершенствовал свои манеры, его природа всегда будет грубой и сопернической. Люди будут перешёптываться, видя их обоих вместе. Они сойдутся во мнении, что брак с ним принизил её. Хелен будет объектом жалости и, возможно, презрения.

Она в тайне будет ненавидеть его за это.

Рису было плевать.

У него, конечно, не было никаких иллюзий, что Девон предлагал ему руку леди Хелен без условий. Это будет немалая цена: потребность Рэвенелов в деньгах была огромной. Но Хелен была достойна любой цены. Его состояние было даже больше, чем предполагали люди. Он мог бы купить маленькую страну, если бы захотел.

– Ты уже обсудил это с леди Хелен? – спросил Рис. – Поэтому она разыгрывала из себя Флоренс Найтингейл^[23], пока у меня был жар? Чтобы смягчить и подготовить меня к заключению сделки?

– Едва ли, – фыркнул Девон. – Хелен выше таких манипуляций. Она помогла тебе, потому что у неё сострадательная натура. Нет, она не подозревает, что я подумывал устроить для неё замужество.

Рис решил быть откровенным.

– Почему ты думаешь, что она захочет выйти замуж за такого как я?

Девон ответил прямо.

– У неё есть несколько вариантов на данный момент. Нет такого занятия, подходящего для женщины из высшего общества, которые обеспечило бы ей достойную жизнь, и она никогда не опустилась бы до проституции. Кроме того, совесть Хелен не позволит ей быть кому-то обузой, а это означает, что ей придётся принять мужа. Без приданого, она либо будет вынуждена выйти замуж за немощного старого маразматика, у которого не стоит член или за чьего-нибудь нездорового четвёртого сына. Либо... ей придётся выйти замуж за кого-то неравного по положению. – Девон пожал плечами и дружелюбно улыбнулся. Это была улыбка человека, который держал хорошую комбинацию карт. – Ты, конечно, ничем не обязан, я всегда могу представить её Северину.

Рис был слишком опытным переговорщиком, чтобы показать какую-либо реакцию, хотя взрыв негодования наполнял его при мысли об этом. Оставаясь внешне спокойным, он пробормотал:

– Возможно, тебе стоит так и поступить. Северин, не задумываясь, согласился бы. В то время как мне, вероятно, лучше бы жениться на женщине, которую я заслуживаю. – Он сделал паузу, разглядывая бокал, поворачивая его так, что одна последняя крошечная красная капля скатилась по внутренней стороне. – Однако, – сказал он, – я всегда хочу большего, чем заслуживаю.

Все его амбиции и решимость сошлись в одном желании... жениться на леди Хелен Рэвенел. Она будет рожать его детей, красивых детей голубых кровей. Он проследит, чтобы они росли и воспитывались в роскоши, и он положит весь мир к их ногам.

Когда-нибудь, с Божьей помощью, люди будут умолять породниться с Уинтерборнами.

Глава 24

Через неделю после несчастного случая с поездом Девон всё ещё недостаточно выздоровел, чтобы отправиться на обычную верховую прогулку. Он привык начинать свой день с физических нагрузок, и ему было мало просто пройтись. Его вспыльчивость крайне возросла из-за вынужденного бездействия и, что ещё хуже, он был возбуждён как похотливый кабель, без возможности облегчить ни одну из проблем. Он всё ещё был озадачен отказом Кэтлин даже просто рассмотреть вероятность любовной связи с ним.

"Ты опасен для меня..." Это утверждение сбивало с толку и приводило его в бешенство. Он бы никогда не причинил ей вреда. Как она вообще могла такое подумать?

"Леди Бервик дала ей слишком правильное воспитание, что привело к излишней добродетельности" – решил он. Очевидно, ей требовалось время, чтобы свыкнуться с мыслью, что она больше не связана теми правилами, которым всегда так строго следовала.

Со своей стороны, Девон знал, что ему придётся завоевать её доверие.

Или соблазнить её.

Что бы ни случилось первым.

Он быстро шёл к деревне вдоль тропинки, которая тянулась через лес мимо развалин средневекового амбара. День был влажный, воздух пронизан изморозью, но оживлённая прогулка наполняла его приятным теплом. Заметив полевого луня^[24], который летел низко над землёй, Девон остановился, чтобы посмотреть, как он охотится. Птица парила в воздухе, высматривая добычу, в утреннем свете её серо-белое оперение казалось призрачным. Вдалеке стайка птичек юрков трепетала на фоне неба.

Продолжая идти по тропинке, Девон осознал, что привязался к имению. Пожизненная ответственность за его сохранение и восстановление дома больше не казалась наказанием. Она взывала к глубокому потомственному инстинкту.

Если бы только несколько последних поколений Рэвенел не были такими недальновидными дураками. По меньшей мере, две дюжины комнат в Приорате Эверсби были непригодны для проживания. Просачивающаяся вода сделала стены сырыми и покрытыми плесенью, разрушая лепнину и внутреннюю меблировку. Нужно скорее начинать реставрационные работы, пока ещё возможно что-то спасти.

Ему нужны деньги, большая сумма, причём немедленно. Он бы с удовольствием продал Рэвенел-Хаус в Лондоне и вложил деньги на развитие Приората Эверсби, но это будет расценено как слабость со стороны потенциальных кредиторов или партнёров. Возможно, стоило рискнуть и продать его землю в Норфолке? Это бы привлекло намного меньше внимания. Но доходы не были бы внушительными... и он уже заранее слышал жалобы Кэтлин и Уэста, по поводу того, что он решил выселить арендаторов с Норфолкской земли.

Самоироничная улыбка появилась на его губах, когда он вспомнил, что совсем недавно все его проблемы сводились к тому, что кухарка принесла слабый чай или что конь нуждается в смене подков.

Задумавшись, он направился обратно к Приорату Эверсби, замысловатая линия крыш которого вырисовывалась на фоне декабрьского неба. Посмотрев на расположение ажурных парапетов, арок сводчатых галерей и тонких дымоходов с декоративными шпилями сверху, он мрачно задался вопросом, что именно из всего этого, в первую очередь отвалится. Он прошёл вдоль хозяйственных построек и приблизился к ряду загонов, находящихся позади конюшен. Мальчишка-конюх стоял возле ограды самого большого загона, наблюдая за маленьким стройным наездником, объезжающим коня.

Кэтлин и Асад.

Пульс Девона участился от любопытства. Он подошёл, чтобы присоединиться к мальчику у ограды, кладя руки на забор.

– Милорд, – сказал мальчик, поспешно стаскивая кепку, чтобы выразить своё почтение кивком головы.

Девон кивнул ему в ответ, пристально наблюдая за тем, как Кэтлин объезжает золотистого арабского скакуна в дальней части загона.

Она была одета в жакет для верховой езды строгого покроя, маленькую шляпку с узкой тульёй, брюки и сапоги до лодыжек. Как и те бриджи, в которых он видел её до этого, брюки были сделаны для того, чтобы носить их под юбкой, но не отдельно. Однако Девону пришлось признать, что отчасти этот странный комплект давал Кэтлин свободу и спортивную лёгкость, которую тяжёлая задрапированная юбка никогда бы не предоставила.

Она повела Асада в серию полукругов, её вес плавно перемещался с каждым поворотом, сгибая колени, она двигала бёдра вперёд. Её фигура была настолько идеальна и легка, что у Девона приподнялись волоски на шее, пока он наблюдал. Он никогда не видел ни мужчины, ни женщины, которые могли ездить с такой экономией движений. Арабский скакун был крайне чувствителен к едва различимому нажиму её коленей и бёдер, следуя за её руководством, как будто он мог читать её мысли. Они прекрасно сочетались как пара, оба тонкокостные, элегантные и быстрые.

Заметив присутствие Девона, она послала ему ослепительную улыбку. Желая покрасоваться, она пустила коня лёгкой рысью, с приподнятыми коленями и согнутыми задними ногами. После того как Асад прошёлся змейкой, он начал скакать на месте, а затем выполнил прекрасный поворот на задних ногах, выполняя круги правой ногой, и затем сделал поворот левой, его золотой хвост театрально рассекал воздух.

Чёртов конь танцевал.

Девон слегка покачал головой, с удивлением наблюдая за ними.

Проведя коня по всему загону скользящим галопом, Кэтлин замедлила его до рыси и затем подвела к ограде. Асад приветственно заржал, когда узнал Девона и ткнулся мордой между перекладинами в ограждении.

– Молодец, – сказал Девон, поглаживая его по золотистой шкуре. Он взглянул на Кэтлин. – Ты прекрасно ездишь. Как богиня.

– Асад заставит любого выглядеть совершенным наездником.

Он посмотрел ей в глаза.

– Никто кроме тебя не смог бы ездить на нём так, словно у него есть крылья.

Краснея, Кэтлин взглянула на мальчика-конюха.

– Фредди, не мог бы ты прогуляться с Асадом, а потом вывести его из загона?

– Да, миледи! – мальчик проскользнул между перекладинами, пока Кэтлин спешилась лёгким движением.

– Я бы помог тебе спуститься, – сказал Девон.

Кэтлин перелезла через ограждение.

– Мне не нужна помощь, – ответила она ему с ноткой самодовольства, которое Девон нашёл очаровательным.

– Ты сейчас идёшь в дом? – спросил он.

– Да, но сначала я заберу мою юбку из седельной комнаты.

Девон пошёл за ней, украдкой бросая взгляд на её ягодицы и бёдра. Чёткие линии женских изгибов заставили участиться его пульс.

– Кажется, я припоминаю правило насчёт бриджей, – сказал он.

– Это не бриджи, а брюки.

Он выгнул бровь.

– Значит, ты оправдываешь себя тем, что следуешь правилу буквально?

– Да. Кроме того, вы с самого начала не имели никакого права устанавливать ограничения касательно моей одежды.

Девон подавил усмешку. Если её дерзость имела цель обескуражить его, то эффект получился противоположный. Он был мужчиной и, в конце концов, Рэвенелом в придачу.

– Тем не менее, – сказал он, – будут последствия.

Кэтлин неуверенно взглянула на него.

Выражение его лица было невозмутимым, пока они шли через конюшни в седельную комнату.

– Нет необходимости сопровождать меня, – сказала Кэтлин, ускоряя шаг. – Я уверена, у вас много дел.

– Нет ничего более важного, чем это.

– Чем что? – с опаской спросила она.

– Поиск ответа на один вопрос.

Кэтлин остановилась около стены с вешалками для сёдел, расправив плечи, она решительно повернулась к нему.

– И какой же?

Она сосредоточенно потянула перчатки на пальцах и сняла их.

Девону нравилась её готовность противостоять ему, хотя она была вполовину меньше его. Он медленно потянулся и снял с неё шляпку, бросая её в угол. Напряжение покинуло её хрупкое тело, когда она поняла, что он играет с ней. С пылающими щеками и растрёпанными волосами после езды она выглядела очень молодой.

Он двинулся вперёд, прижимая её к стене между двумя рядами вешалок, фактически пригвоздив в маленьком пространстве. Захватывая узкие лацканы её жакета, он наклонился к уху Кэтлин и мягко спросил:

– И что же леди носят под своими брючками для верховой езды?

У неё вырвался приглушённый смешок. Перчатки упали на пол.

– Я думала, что повеса, имеющий дурную репутацию, должен бы знать об этом.

– Я никогда не имел дурной репутации. По сути, я довольно среднестатистический, как все обычные повесы.

– Те, кто это отрицают, самые наихудшие.

Она напряглась, когда он начал целовать её сбоку вдоль шеи. Её кожа была горячей после физической нагрузки, слегка солёной, и её запах был изумительно возбуждающим: запах свежего зимнего воздуха, роз и лошадей.

– Я уверена, что вы были причиной нескончаемого хаоса в Лондоне, со всем этим пьянством, азартными играми, кутежом и погоней за легкомысленными женщинами...

– Умеренная выпивка, – сказал он приглушённым голосом. – Совсем немного азартных игр. В кутеже признаюсь.

– А женщины?

– Ни одной, – после того как она недоверчиво фыркнула, он поднял голову. – Ни одной, с тех пор как встретил тебя.

Кэтлин отстранилась, озадаченно посмотрев ему в глаза.

– Не было ни одной женщины с тех пор...

– Нет. Как же я могу лечь в постель с другой? Ведь проснувшись утром, я всё равно буду хотеть тебя. – Он придвинулся ближе, его большие ступни обступили её маленькие ножки. – Ты не ответила на мой вопрос.

Она стала отодвигаться от него, пока её голова не коснулась стены обшитой деревянными панелями.

– Ты же знаешь, я не могу.

– Тогда мне придётся выяснить это самому.

Его руки плавно обняли её, одна из них пропутешествовала под край её жакета к пояснице. Кончики его пальцев прошлись по поверхности специального корсета для езды, более короткого и лёгкого, чем повседневные. Исследуя Кэтлин под поясом её брюк, он обнаружил тонкую, шёлковую ткань там, где он ожидал почувствовать лён или хлопок. Зачарованный, он одной рукой расстегнул ряд пуговиц на её брюках, в то время как другая проскользнула в них сзади.

– Это панталоны? Из чего они сделаны?

Она стала отталкивать его, но остановилась, вспомнив о его травме. Её руки зависли в воздухе, когда Девон притянул её бёдра к себе. Почувствовав насколько он возбуждён, Кэтлин резко вздохнула.

– Кто-нибудь увидит, – прошипела она.

Он был слишком занят её панталонами, чтобы об этом беспокоится.

– Шёлк, – сказал он, пока его рука путешествовала глубже в её брюки.

– Да, так они не сбиваются под... О, прекрати...

Бельё было укорочено и доходило только до верхней части бёдер. Когда Девон продолжил своё исследование, он обнаружил, что у панталон не было прорези в шве.

– Они сшиты наглухо.

Нервный смешок прорвался сквозь возмущение Кэтлин, когда она увидела искренне растерянное выражение лица Девона.

– Никто бы не захотел, чтобы там была прорезь во время езды.

Она задрожала, когда одна его рука скользнула вниз, чтобы приласкать её спереди через шёлк.

Он обвёл набухшую женскую плоть, чувствуя, как её жар распространяется сквозь тонкую ткань. Кончики его пальцев играли с ней, щекоча и успокаивая, и он почувствовал изменения в теле Кэтлин, то, как она начала расслабляться, прижимаясь к нему. Переключив вновь внимание на шею девушки, Девон поцеловал плавный изгиб, ведущий к воротнику её жакета. Очень нежно используя костяшку своего пальца, он погладил щёлочку между её бёдрами, отчего у Кэтлин вырвался стон.

Она начала что-то говорить, дыша с отчаянием, но он поглотил её слова, поцеловав с жадностью голодного человека. Руки девушки вспорхнули к нему на плечи, и она вцепилась в него, издав возбуждённый стон. Её сопротивление рушилось, восхитительно тая, и Девон не дал ей ни секунды передышки, только целовал и гладил, пока влага ни начала просачиваться через шёлк.

Кэтлин из последних сил сопротивлялась, пока он всё же не отпустил её и не отступил назад. Сдерживая края расстёгнутых брюк, она прошла, чтобы забрать свою юбку, висевшую на стенном крючке. Она сражалась с тяжёлой массой ткани, не в состоянии найти застёжки.

– Не хочешь, чтобы я... – начал Девон.

– Нет.

Испытывая раздражение и неудовлетворённость, она сдалась и свернула юбку в своих руках.

Инстинктивно Девон потянулся к ней. Она отскочила от него, издав нервный смешок.

Этот звук нестерпимо возбудил его, жар блуждал от нерва к нерву.

– Кэтлин, – он даже не пытался скрыть желание, горящее в его глазах. – Если ты постоишь смирно, я помогу тебе с юбкой. Но, если ты будешь бегать от меня, то будешь поймана. – Он сделал неровный вдох перед тем, как мягко добавить: – И тогда я снова заставлю тебя испытать пик наслаждения.

Её глаза стали огромными.

Он сделал осторожный шаг вперёд. Она же бросилась к ближайшему дверному проёму и вбежала в каретную комнату. Девон следовал за ней по пятам, проходя мимо мастерской со столярным верстаком и шкафами с рабочими инструментами. Каретная комната приятно пахла опилками, смазочным веществом, лаком и полировкой для кожи. Комната была тихой и затемнённой, освещённой лишь светом, проникающим сквозь ряд окошек на массивных дверях на петлях, которые открывались на подъездную дорожку для экипажей.

Кэтлин ринулась через ряд транспортных средств, предназначенных для различных целей: телеги, повозки, лёгкая двухместная карета, ландо с откидывающимся верхом, фаэтон, закрытое ландо для поездок летом. Девон обошёл всё вокруг и перехватил её у фамильной кареты, огромного, величественного экипажа, который могли потянуть только шесть лошадей. Она была изготовлена как символ власти и престижа, с гербом семьи Рэвенел, нарисованным на обеих сторонах кареты – три чёрных ворона на фоне бело-золотого щита.

Внезапно остановившись, Кэтлин уставилась на него в полутьме.

Забрав у неё юбку и бросив её на пол, Девон прижал девушку к боку кареты.

– Моя юбка, – воскликнула она с тревогой. – Ты же её испортишь.

Девон засмеялся:

– Ты в любом случае, не собиралась её надевать. – Он начал расстёгивать её жакет, пока она что-то беспомощно лепетала.

Заставив её замолчать, закрыв рот поцелуями, он работал над рядом пуговиц. Расстегнув её жакет, он положил руку ей на затылок и углубил поцелуй, терзая её рот, и она ответила так, как будто ничего не могла с собой поделать. Волна удовольствия пробежала по нему, когда он почувствовал, как она немного застенчиво втянула его язык. Он вытянул руку вперёд, чтобы нащупать ручку от двери кареты, которая имела форму кольца.

Осознав, что он хочет сделать, Кэтлин сказала ошеломлённо:

– Ты не можешь.

Девон был возбуждён и увлечён, как никогда до этого в своей жизни. Открыв дверь, он опустил складную ступеньку.

– Вот какой выбор у тебя есть: здесь на виду у всех, кто пройдёт мимо... или в карете, где никто ничего не увидит.

Она моргнула и  посмотрела на него с притворным ужасом. Но скрыть глубокий румянец предвкушения было невозможно.

– Тогда здесь, снаружи, – безжалостно сказал он и потянулся к поясу её брюк.

Подстёгнутая его репликой Кэтлин с отчаянным стоном развернулась и забралась в карету.

Девон не мешкая последовал за ней.

Салон кареты был роскошно обшит кожей и бархатом, с вставками из лакированного дерева, отделениями для хрустальных бокалов и вина, и занавесками из шёлка, отделанного бахромой, обрамляющими окна. Сначала было слишком темно, чтобы что-то увидеть, но когда зрение Девона приспособилось, он смог увидеть бледное сияние кожи Кэтлин.

Она неуверенно двигалась, вытаскивая руки из жакета, пока Девон стаскивал его с неё. Он потянулся к её спине, чтобы расстегнуть пуговицы на блузке и почувствовал, как она дрожит. Поймав край её ушка своими зубами, он нежно прикусил его и кончиком языка погладит это местечко.

– Я остановлюсь, если ты попросишь, – прошептал он. – Но до тех пор, мы играем по моим правилам. – Он начал снимать свой пиджак с гримасой усилия на лице. Девон спрятал улыбку в её волосах, когда почувствовал, как её руки потянулись к его шейному платку, чтобы его развязать.

С каждым элементом одежды, который был снят...  жилет... подтяжки... рубашка... он начал серьёзно задаваться вопросом, сколько самоконтроля сможет ещё проявить. Когда он прижал Кэтлин к своей обнажённой груди, она обвила его руками и положила ладони сзади на его плечи. Издав стон, он поцелуями проложил себе путь к её груди, туда, где она была высоко приподнята корсетом. Он страстно желал расшнуровать его, но у него не было ни одного шанса застегнуть его потом заново в темноте.

Пошарив под поясом её расстёгнутых брюк, он нашёл тесёмку от панталон и развязал их умелым рывком. Кэтлин застыла, но не стала протестовать, когда он нетвёрдыми руками всё ниже и ниже стягивал одежду с её бёдер. Его сердце выбивало ритм бурного стаккато, каждый мускул был напряжён от желания. Опускаясь на колени на покрытый ковром пол, он прошёлся ладонями по плавным изгибам её обнажённых бёдер и по всей длине до колен. Брюки застряли на её сапогах и собрались в складки на её лодыжках. Благодаря вставкам по бокам и маленьким кожаным петельками сзади, сапоги легко снимались. Освободив её от брюк, Девон провёл одним пальцем по линии её стиснутых бёдер.

– Откройся мне, – прошептал он. Она не открылась. Улыбаясь с нежностью и пониманием, Девон гладил её ноги умелыми руками. – Не стесняйся. Нет ни одной частички тебя, которая не была бы прекрасна.

Его рука переместилась к верхней части её бёдер, его большой палец зарылся в нежные завитки.

– Позволь мне поцеловать тебя здесь, – уговаривал он. – Только один раз.

– О, Боже... нет, – она потянулась к его руке и слабо её оттолкнула. – Это же грех.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что мне так кажется, – смогла сказать она.

Он тихо засмеялся и потянул её бёдра ближе к себе с решимостью, от которой она взвизгнула.

– В таком случае... Я никогда не грешу в пол силы.

Глава 25

– Мы оба попадём в ад, – сказала Кэтлин, пока он целовал её вдоль линии стиснутых бёдер.

– Я и так всегда думал, что попаду туда.

Казалось, Девон был совсем не обеспокоен такой перспективой.

Её скромности был нанесён удар, Кэтлин поёжилась, поражаясь тому, что она оказалась полуголой в карете с ним. Воздух был морозным, бархатная обивка холодила её обнажённые ягодицы, а его тёплые руки и губы вызывали мурашки по всему телу.

Руки Девона схватили ноги Кэтлин, не раздвигая их насильно, только сжимая напряжённые мышцы, и это было так безумно прекрасно, что она в отчаянии застонала. Его пальцы аккуратно массировали верхнюю часть мягкого треугольника, погружаясь в него. Где-то в глубине её живота пробудилось трепещущее чувство удовольствия, и она поддалась на дразнящие уговоры Девона раздвинуть ноги. Кэтлин была растеряна, не в состоянии думать, все её чувства сосредоточились на поцелуях, пролегающих вдоль внутренней стороны её бедра, блуждающих там, где кожа была тонкой и чувствительной. Её колени дёрнулись, когда он дошёл до нежной линии сомкнутых лепестков и лизнул их снизу вверх, раздвигая языком. Он остановился прямо перед тем, как дотронуться до нежного бутона на вершине. Задыхаясь, она дотянулась до его головы и скользнула пальцами в его волосы, не уверенная, что хочет сделать, оттолкнуть его или притянуть ближе. Он покусывал край её лона, обдавая горячим дыханьем. Девон медленно исследовал, никогда не доходя до места, жаждущего прикосновений больше всего.

Во тьме послышался искушающий шёпот.

– Хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

– Нет, – но через долю секунды она всхлипнула и ответила: – Да.

Тихий смех вибрировал прямо около её влажной плоти, и она почти теряла сознание от этого ощущения.

–Так что же? – спросил он. – Да или нет?

– Да. Да.

Было неприятно обнаружить, что её моральные устои больше походили на размокший картон.

– Покажи мне, где, – пробормотал он.

Тяжело дыша в муках страсти, она заставила себя дотянуться вниз, чтобы обнажить крошечную вершинку. Его рот накрыл её медленно, нежно, и язык прикоснулся к интимному пульсирующему местечку. Её руки упали и нащупали бархатные подушки под ней, вонзаясь в них кончиками пальцев. Он лизнул её. Один раз. Дрожа, в полуобморочном состоянии, она издала протяжный стон.

Девон резко оборвал ещё одно томное поглаживание.

– Скажи, что я нужен тебе. – Его дыхание щекотало её нежное местечко, пока он ждал ответа.

– Ты мне нужен, – выдохнула она.

Его язык двигался порочно дразнящими кругами.

– Теперь скажи, что ты моя.

Желание было настолько всепоглощающим, что она бы сказала всё что угодно. Но Кэтлин услышала едва заметное изменение в его голосе, собственническую нотку, которая предупреждала, что он больше не играет.

Когда она не ответила, его палец проник в её тело... нет, два пальца... пробирались через чувствительные складки плоти. Чувство наполненности было некомфортным, но острым. Она ощущала, что её внутренние мышцы пульсируют, стараясь затянуть его пальцы ещё глубже. Пока Девон изучал её тело, он затронул что-то внутри неё, какое-то особенно чувствительное место, и это заставило её колени согнуться и сжаться пальцы на ногах.

Его голос стал звучать ниже... мрачнее.

– Скажи это.

– Я твоя, – сказала она сокрушённо.

Он издал удовлетворённый звук, почти мурлыканье.

Её бедра выгнулись, умоляя снова прикоснуться к той нежной точке внутри, и она дёрнулась, когда он её нашёл. Все её конечности ослабли.

– О! Да! Там, там... – её голос затих, когда Кэтлин почувствовала, как его губы накрывают её, посасывая, дразня. Он наградил её, больше не сбавляя темп, свободная рука Девона скользнула под её ёрзающие ягодицы, направляя, увереннее приподнимая и прижимая к своему рту. С каждым подъёмом её бёдер, кончик его языка скользил снизу вверх, останавливаясь как раз под маленькой жемчужиной её женственности, снова и снова. Она услышала свои собственные бессловесные всхлипы и стоны, и невозможно было сейчас ничего контролировать, не было ни размышлений, ни силы воли, только огромная потребность, которая становилась всё сильнее и сильнее, до тех пор, пока не начались мучительные спазмы. С низким криком она задёргалась, прижимаясь к нему, бесконтрольно сжимая бедра на его плечах.

Намного позже, когда беспомощная дрожь утихла, Кэтлин откинулась на бархатные подушки, словно тряпичная кукла, которую кто-то отбросил в сторону. Рот Девона успокаивал, помогая расслабиться после полученного удовольствия. Ей хватило сил лишь для того, чтобы протянуть руку и погладить его волосы.

«Возможно, это стоит того, чтобы попасть в ад», – подумала она, не догадываясь, что пробормотала это вслух, пока не почувствовала его улыбку.

Звуки нескольких гортанных слов замедлили шаги Хелен, когда она приближалась к гостиной на втором этаже. В последние недели валлийские проклятья стали вполне привычными, пока мистер Уинтерборн боролся с ограничениями из-за травмы и тяжёлым гипсом на ноге. Хотя он никогда не кричал, его голос звучал по-другому, в отличие от среднестатистического мужчины, тембр был низкий, как бронзовый металлический колокол. У него был приятный акцент, с гласными нараспев, нечёткими «Р» с намёком на картавость и согласными мягкими, как бархат.

Казалось, Уинтерборн заполнил дом своим присутствием, несмотря на то, что он всё ещё был прикован к комнатам наверху. Он был энергичным мужчиной, быстро начинал скучать, раздражался от любых ограничений. Он жаждал активности и шума, дойдя даже до того, что настоял на том, чтобы плотники и водопроводчики возобновили свою ежедневную какофонию работ, несмотря на то, что Девон сказал им остановиться, пока Уинтерборн не выздоровеет. Видимо, тишина и покой были последними, чего он хотел.

Всё это время он посылал старого отцовского камердинера с постоянными поручениями, что могло бы стать причиной для беспокойства, вот только Куинси, казалось, расцветал в его новой должности слуги Уинтерборна. Несколько дней назад, он рассказал новости Хелен по пути в деревню с какими-то телеграфными сообщениями от Уинтерборна.

– Я очень рада за вас, – воскликнула Хелен после того, как первоначальное удивление прошло. – Хотя признаюсь, я не могу представить Приорат Эверсби без вас.

– Да, миледи, – с теплотой воспринял её слова пожилой мужчина, его взгляд, излучал преданность, которую он никогда бы не выразил словами. Куинси был дисциплинированным и консервативным человеком, но всегда относился к Хелен и близнецам с неизменной добротой, прерывая свою работу, чтобы помочь отыскать потерянную куклу или обернуть свой собственный носовой платок вокруг ободранного локтя. В глубине души Хелен всегда знала, что из трёх сестёр, она была его любимицей, возможно, потому, что их характеры были чем-то похожи. Они оба любили, чтобы всё было тихо, мирно и на своих местах.

Негласная связь между Хелен и Куинси укрепилась, когда они вместе ухаживали за её отцом в его последние дни, после того, как он заболел, охотясь целый день на холоде и сырости. Хотя Симс и миссис Чёрч сделали всё возможное, чтобы облегчить страдания графа, только Хелен и Куинси по очереди сидели у его постели. Больше никого не было: близнецов не пускали в его комнату, опасаясь, что они подхватят болезнь графа, а Тео не приехал вовремя из Лондона, чтобы попрощаться.

Узнав, что Куинси покидает Приорат Эверсби, Хелен пыталась радоваться за него, а не эгоистично желать, чтобы он остался.

– Вам понравится жить в Лондоне, Куинси?

– Полагаю да, миледи. Я буду смотреть на это, как на приключение. Возможно, это будет просто возможность встряхнуться.

Она робко ему улыбнулась.

– Мне будет вас не хватать, Куинси.

Камердинер оставался спокойным, но его глаза стали подозрительно яркими.

– Когда будете в Лондоне, миледи, надеюсь, вы вспомните, что я всегда к вашим услугам. Вам нужно только послать за мной.

– Я рада, что вы позаботитесь о мистере Уинтерборне. Он нуждается в вас.

– Да, – сказал Куинси с чувством. – Нуждается.

"Куинси понадобится время, чтобы познакомиться с привычками, предпочтениями и причудами нового работодателя", - подумала Хелен. К счастью, он провёл десятилетия, практикуясь справляться с переменчивыми настроениями. Уинтерборн, конечно же, не мог быть хуже, чем Рэвенелы.

За последние два дня группа сотрудников Уинтерборна, включая управляющих универмага, бухгалтера и пресс-секретаря, нанесли визит из Лондона. Они провели с ним несколько часов в семейной гостиной, выступая с докладами и получая указания. Хотя Доктор Уикс предупредил, что слишком большая нагрузка может препятствовать процессу выздоровления, Уинтерборн, казалось, черпал энергию в общении со своими сотрудниками.

– Этот универмаг больше, чем просто бизнес для него, – сказал Уэст Хелен, в то время как Уинтерборн наверху разговаривал со своими управляющими. – Это то, кто он есть. Универмаг занимает всё его время и это единственный его интерес.

– Но ради чего он это делает? – спросила Хелен в недоумении. – Обычно мужчина хочет иметь доход, чтобы заниматься более важными вещами... проводить время с семьёй и друзьями... развивать таланты, свой духовный мир...

– У Уинтерборна нет духовного мира, – сухо ответил Уэст. – Он, вероятно, будет возмущён одним предложением, что он у него имеется.

Сотрудники магазина уехали этим утром, а Уинтерборн провёл большую часть дня или в гостиной или в своей спальне, упорно маневрируя на костылях без посторонней помощи, несмотря на указания врача, не нагружать больную ногу.

Заглянув в дверной проём, Хелен увидела Уинтерборна, сидящего в гостиной в одиночестве, в кресле рядом со столиком из орехового дерева и мраморной столешницей. Он случайно опрокинул стопку бумаг со стола и они разлетелись по полу вокруг него. Неловко наклонившись, он пытался поднять упавшие страницы, не свалившись при этом с кресла.

Беспокойство перевесило застенчивость и она, не раздумывая, вошла в комнату.

– Добрый день, мистер Уинтерборн, – она опустилась на колени и собрала бумаги.

– Не утруждайте себя, – услышала она его хриплый голос.

– Никакого беспокойства, – по-прежнему стоя на коленях, она неуверенно взглянула на него. Её сердце ёкнуло и пропустило удар и ещё один, пока Хелен смотрела в глаза, темнее которых она никогда не видела, карий цвет был настолько насыщенным, что казался чёрным, обрамлённые густыми ресницами и глубоко посажены на лице оттенка шоколада. Его грубая привлекательность нервировала её. Он мог бы быть самим Люцифером, сидящим здесь. Уинтерборн был намного больше, чем она думала, даже гипс на ноге не помогал ему казаться менее грозным.

Она протянула ему бумаги и их пальцы ненадолго соприкоснулись. Поражённая этим ощущением она быстро отпрянула. Его рот ожесточился, густые брови сошлись воедино.

Хелен поднялась на ноги.

– Я могу что-то сделать, чтобы вам стало комфортнее? Может быть послать за чаем или закусками?

Он покачал головой.

– Куинси скоро принесёт поднос.

Она не была уверена, как ответить. Было легче разговаривать с ним, когда он был болен и беспомощен.

– Мистер Куинси сказал мне, что он будет работать в Лондоне. Я рада за вас обоих, что вы дали ему такую возможность. Он станет отличным камердинером.

– За те деньги, что я плачу, – сказал Уинтерборн, – ему бы лучше превзойти всех в Англии.

Хелен на мгновение замешкалась.

– Я не сомневаюсь, что так и будет, – отважилась сказать она.

Уинтерборн тщательно собрал бумаги в аккуратную стопку.

– Первое, что он хочет сделать, это избавиться от моих рубашек.

– От ваших рубашек, - в недоумении повторила Хелен.

– Один из моих управляющих привёз кое-какую одежду из Лондона. Куинси понял, что рубашки были куплены уже готовыми, – он взглянул на неё настороженно, оценивая реакцию Хелен. – Если быть точным, – продолжил он, – они были проданы наполовину готовыми, чтобы их можно было подогнать в соответствии с предпочтениями заказчика. Качество ткани такое же высокое, как у любой рубашки сшитой на заказ, но Куинси всё равно воротит нос.

Хелен с осторожностью обдумала свой ответ.

– Человек с такой профессией, как у Куинси, обладает придирчивым взглядом на детали, – наверное, она должна на этом остановиться. Обсуждать мужскую одежду абсолютно неприлично, но Хелен чувствовала, что должна помочь ему понять опасения Куинси. – Дело не просто в ткани. У сшитой на заказ рубашки отличается строчка, швы идеально ровные и плоские, а петлицы часто ручной работы, с одной стороны в форме замочной скважины, чтобы уменьшить давление ножки на пуговице, – с улыбкой она сделала паузу. – Я бы в подробностях рассказала о планке и манжетах, но боюсь, что вы заснёте в кресле.

– Я знаю ценность деталям. Но, что касается рубашек... – он замялся. – Я решил носить то, что продаю, таким образом, клиенты знают, что у их вещей такое же качество, как и у владельца магазина.

– Это звучит, как умная стратегия продаж.

– Так и есть. Я продаю больше рубашек, чем любой другой магазин в Лондоне. Но мне не приходило в голову, что высшее общество уделяет пристальное внимание петлицам.

«Его гордость уязвлена осознанием того, что он выставил себя в невыгодном свете перед представителями высших кругов», – подумала она.

– Я уверена, что им не следует этого делать, – сказала Хелен извиняющимся тоном. – Существует множество более важных вещей для беспокойства.

Он насмешливо посмотрел на неё.

– Вы говорите так, будто не одна из них.

Она слегка улыбнулась.

– Я жила вдали от мира большую часть своей жизни, мистер Уинтерборн, я иногда задумываюсь, кто я или есть ли где-то моё место.

Уинтерборн изучающе посмотрел на неё.

– Трени планирует отвезти вас и ваших сестёр в Лондон, когда закончится траур.

Хелен кивнула.

– Я не была в городе с самого детства. Я запомнила его очень просторным и захватывающим, – она замолчала, слегка удивившись, что разоткровенничалась с ним. – Теперь я думаю, что могу найти Лондон... пугающим.

Улыбка тронула уголки его губ.

– Что происходит, когда вы напуганы? Бежите до ближайшего угла и прячетесь, не так ли?

– Должна ответить, нет, – сказала она чопорно, задаваясь вопросом, дразнит ли он её. – Я делаю то, что должна, независимо от ситуации.

Улыбка Уинтерборна начала расползаться шире, до тех пор, пока она не увидела, как сверкнули белые зубы на фоне лица цвета тёмной бронзы.

– Я думаю, что знаю это лучше большинства, – мягко сказал он.

Понимая, что он имел в виду, её помощь в то время, когда у него был жар... и, вспомнив, как она держала эту черноволосую голову на изгибе её руки и обтирала его лицо и шею... Хелен почувствовала, что начала заливаться румянцем. Не обычной краской смущения, которая исчезает сразу после появления. Этот жар продолжал разгораться и разгораться, распространяясь по всему телу до тех пор, пока ей не стало так неуютно, что она едва могла дышать. Она сделала ошибку, взглянув в его горящие глаза цвета чёрного кофе, и почувствовала себя по-настоящему принесённой в жертву на огне.

Её отчаянный взгляд остановился на потрёпанном фортепиано в углу.

– Сыграть что-нибудь для вас? – Хелен встала, не дожидаясь ответа. Это была единственная альтернатива бегству из комнаты. Боковым зрением, она увидела, что Уинтерборн машинально сжал подлокотники кресла, готовясь подняться, прежде чем вспомнил, что его нога в гипсе.

– Да, – услышала она его ответ. – Пожалуйста, – он пододвинул кресло на несколько дюймов, таким образом, чтобы он мог видеть её профиль, пока она играет.

Казалось, фортепиано предлагало небольшую степень защиты, она села за инструмент и подняла крышку, закрывающую клавиши. Сделав медленный, успокаивающий вдох, Хелен расправила юбки, выпрямила осанку, и положила пальцы на клавиши. Она с энтузиазмом принялась играть часть, которую знала по памяти, "Аллегро" из сюиты для фортепиано Генделя в Фа-мажоре. Отрывок был оживлённым, запутанным и достаточно сложным, чтобы заставить Хелен думать о чём-то кроме румянца. Её пальцы танцевали по клавишам в вихре движений. Бурный темп, непрерывный в течение двух с половиной минут. Когда она закончила, то посмотрела на Уинтерборна, надеясь, что ему понравилось.

– Вы играете с большим мастерством, – сказал он.

– Спасибо.

– Это ваше любимое произведение?

– Это самое сложное, – сказала Хелен, – но не любимое.

– Что вы играете, когда никто не слушает?

Живот Хелен приятно сжался, от этого вежливого вопроса, произнесённого с акцентом, где звуки гласных были такими же длинными, как плечи Уинтерборна широкими. Смутившись от этого ощущения, она не спеша ответила.

– Я не помню, как она называется. Учитель игры на фортепиано научил меня этой мелодии очень давно. Годами я пыталась выяснить название, но никто не узнал мотив.

– Сыграйте мне.

Вызывая в памяти, она сыграла запавшие в душу аккорды, её руки легко ложились на клавиши. Печальной мелодии всегда удавалось взволновать её, заставляя сердце томиться по вещам, которым она не могла дать названия. В заключение, Хелен оторвала взгляд от клавиш и увидела, что Уинтерборн пристально смотрит на неё, как зачарованный. Он скрыл выражение лица, но не раньше, чем она заметила смесь замешательства, восхищения и намёка на что-то жаркое и тревожащее.

– Она валлийская, – сказал он.

Хелен покачала головой, смеясь с недоверием.

– Вы знаете её?

– «A Ei Di'r Deryn Du»^[25]. Каждый валлиец рождается, зная эту песню.

– О чём она?

– О влюблённом, который просит чёрного дрозда передать сообщение своей возлюбленной.

– Почему он сам не может к ней пойти? – Хелен поняла, что они оба говорят вполголоса, как будто обмениваются секретами.

– Он не может её найти. Он слишком сильно влюблён, и это мешает ему ясно видеть.

– Чёрный дрозд её находит?

– В песне обэтом не говорится, – сказал он, пожав плечами.

– Но я должна знать конец истории, – запротестовала Хелен.

Уинтерборн рассмеялся. Это был неотразимый звук, лёгкий, слегка грубоватый. Когда он ответил, его акцент стал заметней.

– Вот, что случается от чтения романов. История не нуждается в концовке. Не это важно.

– А что, тогда? – осмелилась она спросить.

Он посмотрел на неё своими тёмными глазами.

– Что он любит. Что он ищет. Как и у всех нас, остальных бедолаг, у него нет возможности знать, получит ли он когда-нибудь то, что жаждет его сердце.

"А вы?" – хотела спросить Хелен. – "Что ищете вы?". Вопрос был слишком личным, чтобы задать его даже кому-то, кого она давно знала, не говоря уж о постороннем человеке. Несмотря на это, слова вертелись у неё на языке, рвались наружу. Она отвела взгляд, силясь промолчать. Когда Хелен опять посмотрела на Уинтерборна, выражение его лица опять стало отстранённым. И это было облегчением, потому что на мгновение у неё появилось тревожное чувство, что она всего лишь в шаге от того, чтобы доверить ему все её тайные желания и мысли, о которых она никогда никому не рассказывала.

К великому облегчению Хелен, появился Куинси с обедом на подносе. Белые брови камердинера слегка приподнялись, увидев её в комнате наедине с Уинтерборном, но он промолчал. Пока Куинси расставлял столовые приборы, бокалы и тарелки на столе, Хелен снова обрела спокойствие. Она встала с мягкой скамьи и одарила Уинтерборна беспристрастной улыбкой.

– Я оставлю вас насладиться ужином.

Он пробежал по ней взглядом, задержавшись на её лице.

– Сыграете для меня ещё раз, как-нибудь вечером?

– Да, если хотите, – она с благодарностью покинула гостиную, прилагая все усилия, чтобы не бежать.

Рис уставился вслед Хелен, пока его мозг перебирал каждую деталь последних нескольких минут. Было вполне очевидно, что она испытывала отвращение по отношению к нему: отпрянула от его прикосновения и с трудом встречалась с ним глазами. Она резко сменила тему, когда разговор зашёл о личном.

Возможно, его внешность не в её вкусе. Без сомнения, его акцент был отталкивающим. И, как и другие холёные молодые женщины её класса, она, вероятно, считала валлийцев третьесортными варварами. Хелен знала, что она слишком хороша для таких, как он, и видит бог, Рис не стал бы с этим спорить.

Но он всё равно собирался сделать её своей.

– Что ты думаешь о леди Хелен? – спросил он, пока Куинси сервировал стол с обедом перед ним.

– Она сокровище Рэвенелов, – сказал Куинси. – Более добродушной девушки, вы никогда не встретите. К сожалению, ею всегда пренебрегали. Её старший брат получил львиную долю состояния родителей, а то немногое, что осталось, досталось близнецам.

Рис познакомился с близнецами несколько дней назад, обе энергичные и забавные, они задавали множество вопросов о его универмаге. Ему понравились девушки, но ни одна из них не вызвала интерес. У близнецов не было ничего общего с Хелен, её сдержанность была таинственной и манящей. Она была похожа на перламутровую раковину, которая казалась одного цвета, но с разных углов обзора становились видны нежные переливы лавандового, розового, синего, зелёного цвета. Красивый внешний вид, который отображал малую часть истинной натуры.

– Она со всеми незнакомыми людьми держится отстранённо? – спросил он, расправляя салфетку на коленях. – Или только со мной?

– Отстранённо? – камердинер казался искренне удивлённым. Прежде чем он смог продолжить, в гостиную вбежала пара маленьких чёрных спаниелей, радостно пыхтя, они подскочили к Рису.

– Господи, – пробормотал он, нахмурившись.

Рис любил собак и не возражал против вмешательства. Однако, третье животное, которое семенило в комнату вслед за ними и уверенно село у кресла, привело его в замешательство.

– Куинси, – спросил Рис в полном недоумении, – Что в гостиной делает свинья?

Камердинер, занятый выпроваживанием собак из комнаты, растерянно сказал.

– Домашний любимец, сэр. Они пытаются держать его в амбаре, но он настаивает на возвращении в дом.

– Но почему… – Рис осёкся, поняв, что в независимости от объяснения, всё равно это не будет иметь для него никакого смысла. – Почему, – вместо этого спросил он, – если бы я держал домашний скот в доме, люди решили бы, что я невежественный или слабоумный, но если свинья свободно разгуливает в особняке графа, это считается лишь эксцентричным?

– Есть три вещи, которыми, предполагается, должен обладать аристократ, – ответил камердинер, настойчиво дёргая поросёнка за ошейник. – Загородный дом, безвольный подбородок и эксцентричность, – он толкал и тянул свинью с нарастающей решимостью, но животное с упорством продолжало сидеть на месте. – Клянусь, – прохрипел камердинер, сдвигая поросёнка только на дюйм за раз, – я сделаю так, что ты станешь колбасой и отбивными к завтраку!

Игнорируя настырного камердинера, поросёнок с терпением и надеждой уставился на Риса.

– Куинси, – сказал Рис, – Лови! – он взял булочку со своей тарелки и небрежно запустил ею в воздух.

Рукой, облачённой в белую перчатку, камердинер ловко поймал её.

– Спасибо, сэр, – когда он пошёл к двери с булочкой в руке, свинья потрусила за ним.

Рис наблюдал за ними с лёгкой улыбкой.

– Желание, – сказал он, – всегда мотивирует лучше, чем страх. Запомни это, Куинси.

Глава 26

– Тео! Тео, остановись!

Сон был настолько ярким как никогда: она бежала к конюшням, земля смещалась под ногами так, что ступни выворачивало в стороны. Ещё издали было слышно ржание обезумевшего Асада. Пара конюхов схватились за уздечку, пытаясь удержать коня на месте, пока величественная фигура её мужа взбиралась ему на спину. Утреннее солнце с каким-то угрожающим блеском осветило золотистую фигуру Асада, он нервно перебирал ногами и бил копытами землю.

Сердце заколотило в груди, когда она увидела кнут в руке своего мужа. Асад скорее умрёт, чем подчинится ударам хлыста. «Остановись!» – крикнула она, но конюх уже отпустил уздечку, и конь стремительно выскочил из конюшни. Охваченный паникой, с затянутыми пеленой глазами, Асад то вставал на дыбы, то резко опускался, раздувая своё тело в попытках разорвать подпругу. Хлыст в руке Тео поднимался и опускался снова и снова.

Арабский скакун выгнулся и дёрнулся, и Тео выбросило из седла. Его тело подлетело, и с пугающей силой ударилось о землю.

Последние несколько ярдов к его застывшей фигуре Кэтлин прошла, пошатываясь, заранее зная, что уже слишком поздно. Упав на колени, она уставилась в лицо своего умирающего мужа.

Но это был не Тео.

Пронзительный крик обжёг её горло.

Кэтлин пробудилась ото сна и попыталась сесть среди запутанных простыней. Тяжёлое дыхание вырывалось из лёгких какими-то рывками. Она нервно вытерла своё мокрое лицо краем покрывала и опустила голову на согнутые колени.

– Это лишь дурной сон, – нашёптывала она сама себе, в ожидании, когда ужас уляжется. Она опустилась на матрас, но скованные мышцы в спине и ногах не позволили ей выпрямиться.

Всхлипнув, она перевернулась на бок и снова села. Она позволила одной своей ноге соскользнуть с края матраса, а потом и другой.

"Оставайся в постели", – твердила она самой себе, но её ноги уже спускались вниз. В тот момент, когда они коснулись пола, уже не было пути назад.

Она поспешно покинула комнату и бросилась сквозь темноту, гонимая призраками прошлого и воспоминаниями.

Она не останавливалась, пока не добежала до хозяйской спальни.

Уже тогда, когда стучала костяшками пальцев в дверь, она жалела, что поддалась импульсу, заставившему её прийти сюда, но всё равно не могла остановиться и стучала, пока дверь резко не распахнулась.

Она не могла видеть лица Девона, а лишь его огромный, тёмный силуэт, но могла слышать знакомый баритон его голоса.

– Что с тобой? – он втащил её в комнату и закрыл дверь. – Что случилось?

Его руки сомкнулись вокруг её дрожащего тела. Когда она к нему прижалась, то поняла, что он был почти полностью голым за исключением опоясывающей его грудь повязки. Но он был таким твёрдым и тёплым, что она не могла найти в себе силы отстраниться.

– Мне приснился кошмар, – прошептала она, прижавшись щекой к грубым шелковистым волоскам на его груди. Она услышала успокаивающее, неразличимое бормотание у себя над головой. – Я не должна была тебя беспокоить, – замялась она. – Прости. Но всё было таким реальным.

– Что тебе снилось? – мягко спросил он, поглаживая её волосы.

– То утро, когда погиб Тео. Мне и раньше часто снились похожие кошмары. Но сегодняшний отличался. Я подбежала к нему, он лежал на земле, но когда я взглянула ему в лицо, это был не он, это был... это был... – с горечью выговорив последние слова, она замолчала и крепко зажмурилась.

– Я? – спокойно спросил Девон, обхватив рукой её голову сзади.

Кэтлин кивнула и спросила заикаясь:

– К-как ты узнал?

– Наши сны имеют особенность, они связывают вместе наши воспоминания и тревоги, – он легко провёл губами по её лбу. – После того, что произошло недавно, совсем не удивительно, что твоё подсознание устанавливает связи с несчастным случаем, который приключился с твоим покойным мужем. Я здесь. И со мной ничего не случится.

Она прерывисто вздохнула.

Девон продолжал держать её в объятиях, пока она не перестала дрожать.

– Хочешь, чтобы я отвёл тебя обратно в твою комнату? – наконец спросил он.

Кэтлин долго молчала перед тем, как ответить. Правильным ответом было "да", но правдивым – "нет". Проклиная саму себя, она выразила своё решение, коротко покачав головой.

Девон напрягся. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Приобняв Кэтлин одной рукой, он повёл её к постели.

Переполненная чувством вины и удовольствия Кэтлин забралась на матрас и скользнула под тёплую тяжесть одеяла.

Девон замешкался, стоя возле кровати. Спичка вспыхнула с шипящим звуком, промелькнула голубая искра, после чего засияло пламя свечи.

Она напряглась, когда Девон присоединился к ней под одеялом. Не оставалось никаких сомнений, к чему это ведёт: никто не может рассчитывать на то, что будет делить постель с взрослым мужчиной в полном расцвете сил и покинет её, всё ещё оставаясь девственницей. Она видела лицо Девона в канун Рождества, когда держала на руках дочь арендаторов. Тогда на мгновение его лицо застыло, выражая неподдельный ужас.

Если она позволит этому зайти дальше, то должна будет принять то, что какими бы ни были его планы относительно поместья, они не включают в себя женитьбу и рождение детей.

– Я не хочу любовной связи, – сказала она скорее себе, а не ему. – Только одна ночь.

Девон лёг на бок, прядь волос упала ему на лоб, когда он посмотрел на неё сверху вниз.

– А что если ты захочешь большего? – спросил он хрипло.

– Это всё равно не будет любовной связью.

Его руки поглаживали её под одеялами, обрисовывая изгибы её бёдер и талии.

– То, как это называется, имеет какое-то значение?

– Потому что любовная связь всегда когда-нибудь заканчивается. Поэтому, если мы так это назовём, в конце, когда кто-то из нас захочет уйти, будет труднее.

Руки Девона замерли. Он посмотрел на неё, его синие глаза сейчас казались чёрными. Свет от свечей мерцал, обрисовывая контуры его лица.

– Я никуда не собираюсь уходить, – он взял её за подбородок, накрыв её рот крепким, настойчивым поцелуем. Поцелуем собственника. Она открылась для него, позволяя ему делать, то, что он хочет, пока он изучал её с агрессивным пылом.

Откинув одеяла, он склонился над её грудью. Его дыхание было подобно горячему пару, проникающему сквозь тонкий батист сорочки, от чего её соски затвердели. Он пальцами дотронулся до ноющей точки, ощупывая натянутую плоть перед тем, как накрыл её своим ртом и лизнул через ткань. Батист под его языком стал влажным, прохладно касаясь тугого бутона, когда Девон отстранился и нежно на него подул.

Застонав, она потянулась к крохотным пуговицам, на которые был застёгнут её лиф, пытаясь распахнуть его лихорадочными рывками.

Девон взял её за запястья и прижал их по бокам от её тела, легко удерживая, в то время как сам продолжил посасывать и покусывать трепетную плоть сквозь одежду. Он устроился между разведённых бёдер, тяжесть его тела возбуждала её. Извиваясь и вытягиваясь в его объятиях, она почувствовала его копьё, которое ещё больше увеличилось в размерах, и от этого движения они оба на мгновение перестали дышать.

Отпустив её запястья, Девон переключил своё внимание на ряд пуговиц на её лифе и начал медленно их расстёгивать. Подол её рубашки задрался почти до самой талии. Она могла чувствовать интимный жар его напряжённого стержня, который тёрся о внутреннюю поверхность её бёдер.

К тому времени, когда последняя пуговица была высвобождена из петли, Кэтлин чувствовала себя слабой и тяжело дышала.

Наконец, Девон стянул с неё одежду через голову и отбросил в сторону. Опустившись на колени между её разведённых бёдер, он пристально рассматривал её тело, освещённое пламенем свечей. Её прожёг приступ стыдливости, когда она осознала, что он в первый раз видит её полностью обнажённой. Кэтлин непроизвольно начала прикрываться руками. Девон поймал их и широко развёл.

Боже, как же он на неё смотрел, тяжело и одновременно ласково, его взгляд прожигал.

– Ты самое прекрасное творение, которое я когда-либо видел, – его голос звучал немного хрипло. Отпустив её руки, он наклонился, чтобы кончиками пальцев скользить по её животу, оставляя обжигающие дорожки, и двинуться вниз к пушистому треугольнику между её ног. Беззвучный стон застрял в её горле, когда он начал с ней играть, перебирая тонкие завитки, пробираясь к скрытой под ними коже.

Она сжала руки в кулаки и бессильно их опустила. Ритм его дыхания стал грубым от желания, но руки оставались нежными, когда мягко дразнили границы, где сходилось розовое и белое, массируя большими пальцами, заставляя её раскрыться. Ощущения пронзили всё её тело, пока она не начала извиваться и беспомощно выгибаться вверх.

Мягко надавив ладонью ей на живот, он пробормотал:

– Успокойся.

Кончики его пальцев скользнули между её бёдер, теребя немного выше вершинки её женской чувствительности, пробуждая лёгкие пульсации желания. Она задрожала, её ноги сомкнулись с обеих сторон его бёдер.

Большим пальцем он начал выводить круги у входа в её тело, собирая влагу, пока не вернулся к набухшей вершинке.

То, что он проделывал, было абсолютно порочным.

Закрыв глаза, она отвернула в сторону пылающее лицо, в то время как он играл и дразнил её интимное местечко, оно наливалось и становилось всё более влажным, пока не приобрело чувствительную болезненность. Кэтлин ощутила, как его палец скользнул опять ниже, выписывая круги и поглаживая... проникая в неё. Она почувствовала укол боли, когда он продвинулся глубже в её плотно сжатые мягкие складки. Но Девон был восхитительно нежен, его пальцы расположились на её холмике, неторопливо массируя. Она задохнулась от ощущений, удовольствие заставляло всё внутри неё таять, ягодицы напрягались и расслаблялись в беззастенчивой жажде, внутри всё плавилось от удовольствия.

Он убрал руки, и она всхлипнула в знак протеста. Тёмные очертания его головы и широких плеч нависли над ней, когда он схватил её колени и раздвинул в стороны. Бёдра Кэтлин поднимались вверх, пока интимное местечко не оказалось бесстыдно выставлено на показ. Она услышала свой собственный стон, когда Девон склонился над ней, его язык медленно скользил по нежной расщелине. Достигнув вершины, он посасывал и ласкал её без пощады, посылая блаженство в каждый нерв, неумолимо подводя Кэтлин к пику наслаждения до тех пор, пока он не настиг и не затопил её.

Когда удовольствие отступило и перешло в сменяющиеся всплески, она почувствовала, как Девон опустил её бёдра на матрас. Он поцеловал её в губы, на его языке сохранился лёгкий солоноватый эротический привкус. Кэтлин позволила своим рукам опуститься вниз и пробежаться по его твёрдым, чётко очерченным мышцам живота, нерешительно касаясь крепкой длины его мужского достоинства. Оно было твёрже, чем она думала может быть человеческая плоть, кожа нежнее, чем шёлк. К удивлению Кэтлин, под её пальцами уверенно бился отчётливо различимый пульс.

С низким звуком, Девон основательнее устроился между её ног, раздвигая их шире.

Неуклюже она направила его к своему лону. Девон протискивался внутрь неё, пока тело Кэтлин не начало уступать, он продолжал упорствовать, даже когда нарастающая боль заставила её отпрянуть. Он проникал в её нежно сжимающие тиски, пока она слабо не вскрикнула, становясь неподатливой от жжения внутри.

Девон замер, бормоча нежные и ободряющие слова. Пытаясь успокоить, он ласкал её бёдра, пока тело Кэтлин не сомкнулось вокруг его плоти, боль пульсировала, словно уколы ножей. Он подтянул её ближе, его живот прижимался к её, его жар был глубоко внутри неё. Постепенно её внутренние мышцы расслабились, будто осознавая всю бесполезность сопротивления.

– Вот так, – прошептал он, чувствуя, что она расслабляется. Он поцеловал её подбородок и шею, и пристально глядя на Кэтлин, начал медленно двигаться, делая осторожные выпады. Удовольствие оросило капельками пота его жёсткие черты лица, а на скулах выступил румянец. Достигнув пика наслаждения, Девон накрыл её рот поцелуем, пока его тело неистово содрогалось.

Выйдя из неё, он прижал свою твёрдую, влажную плоть к её животу. Между их телами растеклось жидкое тепло испытанного наслаждения, в то время как он со стоном зарылся лицом в её волосы.

Кэтлин крепко обнимала его, наслаждаясь трепетом удовлетворения, которое пробегало по его телу. Когда Девон восстановил дыхание, он лениво поцеловал её; насытившийся мужчина, наслаждающийся своей добычей.

В конце концов, Девон покинул постель и вернулся со стаканом воды и смоченной тканью. Пока Кэтлин утоляла жажду, он уничтожал свидетельства их страсти.

– Я не хотел причинить тебе боль, – пробормотал он, когда ткань скользила по саднившему месту между её бёдер.

Кэтлин протянула ему пустой стакан

– Я волновалась за тебя, – призналась она. – Я боялась, что ты причинишь себе вред.

Он ухмыльнулся, убирая стакан и ткань в сторону.

– Каким образом? – сказал он с насмешкой. – Свалившись с кровати?

– Нет, такой резвой активностью.

– Она не была резвой. Она была сдержанной, – присоединившись к ней в постели, он притянул её ближе к себе, его руки дерзко блуждали по её телу. – Завтра ночью, – сказал он, целуя её в плечо, – я покажу тебе резвость.

Обвивая руками его голову, она прижалась губами к его густым тёмным волосам.

– Девон, – сказала она осторожно, – возможно, завтра ночью я не захочу делить с тобой постель.

Он поднял голову и обеспокоенно на неё посмотрел.

– Если тебе всё ещё будет больно, я просто буду тебя обнимать.

– Дело не в этом, – она убрала назад локон, который упал ему на лоб. – Как я уже тебе говорила, я не могу иметь любовную связь с тобой.

Взгляд Девона стал озадаченным.

– Я думаю нам лучше определиться с терминами, – сказал он медленно. – Теперь, когда мы переспали, что изменится, если мы сделаем это опять завтра?

Размышляя, как заставить его понять, она покусывала нижнюю губу.

– Девон, – в итоге спросила она, – каков шаблон твоих обычных отношений с женщинами?

Вопрос ему явно не понравился.

– Нет никакого шаблона.

Кэтлин скептически посмотрела на него.

– Я уверена они все начинаются одинаково, – сказала она безразличным тоном. – Какая-то женщина вызывает у тебя интерес и после недолгого флирта и преследования, ты, в конце концов, соблазняешь её.

Он опустил брови.

– Они всегда были не против.

Пристально глядя на великолепно сложенного мужчину рядом с ней, Кэтлин слегка улыбнулась.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала она. – Делить с тобой постель безусловно приятно.

– Тогда почему...

– Подожди, – пробормотала она. – Как долго всё обычно продолжалось после того, как ты с кем-то связывался? Несколько лет? Дней?

– В среднем, – сказал он односложно, – это вопрос месяцев.

– И на протяжении этого времени, ты наведывался в постель к даме, когда это удобно. Пока ты, в конце концов, не пресытился ею, – она сделала паузу. – Я полагаю, ты был тем, кто заканчивает отношения первым?

Он посмотрел на неё откровенно сердито.

– Я начинаю себя чувствовать, словно я на Канцлерском суде^[26].

– Я полагаю, это означает "да"?

Девон убрал руки и сел.

– Да. Я тот, кто всегда заканчивал отношения первым. Я бы принёс ей прощальный подарок, сказал ей, что всегда бы дорожил воспоминаниями, и ушёл со всей возможной поспешностью. Какое это имеет отношение к нам?

Подтягивая простыню выше на груди, Кэтлин ответила прямо:

– Это то, что я имею в виду, когда говорю, что не хочу любовной связи. Я не хочу, чтобы ты думал, что я буду доступна в любой момент, когда ты захочешь удовлетворить свои потребности. Я не хочу, чтобы мы заявляли друг на друга права. Я не хочу осложнений и возможности скандала, и я не хочу прощального подарка.

– Какого дьявола ты хочешь?

Она робко начала собирать край простыни в маленькие веерообразные складки

– Я думаю... Я бы хотела проводить с тобой ночь от случая к случаю, когда мы оба этого хотим. Без обязательств и ожиданий.

– Уточни, что значит "от случая к случаю". Раз в неделю?

Кэтлин пожала плечами и сконфуженно рассмеялась.

– Я бы не хотела составлять расписание. Не могли бы мы позволить этому происходить простым и естественным путём.

– Нет, – сказал Девон с каменным выражением лица. – Мужчины любят расписание. Мы не любим вопросы без ответов. Мы предпочитаем знать, что произойдёт и когда.

– Даже касаемо интимных вопросов?

– Особенно в интимных вопросах. Чёрт возьми, почему ты не можешь быть, как другие женщины?

Губы Кэтлин изогнулись в сдержанной, печальной улыбке.

– И отдать тебе бразды правления? Прыгать в твою постель, когда ты щёлкнешь пальцами, так часто, как хочется тебе, пока твой интерес не угаснет? И затем, как я понимаю, мне полагается встать у двери, ожидая прощального подарка?

Глаза Девона сверкнули, и на челюсти дёрнулся мускул.

– Я бы не стал с тобой так обращаться.

Конечно, стал бы. Он всегда так обращался со всеми женщинами.

– Прости Девон, но я не могу делать это по-твоему. Мы будем делать это по-моему или не будем делать вообще.

– Будь я проклят, если вообще понимаю, что значит, по-твоему, – сказал он хрипло.

– Я тебя разозлила, – сказала Кэтлин печально, начиная подниматься. – Мне уйти?

Девон толкнул её назад и склонился над ней.

– Ни в коем случае, – он резко сдёрнул с неё простыню. – Раз я понятия не имею, когда мне будет позволено уложить тебя в постель в следующий раз, я должен по максимуму использовать свои возможности.

– Но у меня всё саднит, – запротестовала она, машинально прикрывая грудь и пах руками.

Он склонил голову.

– Я не причиню тебе боль, – прорычал он, прижимаясь к её животу. Он прикусил кожу над её пупком, а затем его язык скользнул внутрь маленького углубления, заставляя её ахнуть. Он намеренно повторил это снова и снова, пока не почувствовал её дрожь.

В то время как его рот двигался всё ниже, её сердце начало стучать и перед глазами всё расплылось. Руки Кэтлин соскользнули прочь, бёдра расслабились и легко разошлись в стороны, когда Девон раздвинул их. С безжалостной нежностью он возбуждал её при помощи губ, зубов, подводя её к пику наслаждения, но никогда не позволяя переступить черту. Он удерживал Кэтлин между своих локтей, продолжая дразнить, сводя с ума, пока она не услышала свои собственные мольбы. Его язык вторгался внутрь нежными проникновениями, словно шёлк, глубоко и непрерывно, ласки доводили её до серии мучительных спазмов. Потянувшись вниз, она сжала трясущиеся руки вокруг его головы, удерживая его возле себя. Он слизывал её вкус, как будто не мог насытиться, она мурлыкала и выгибалась, каждый нерв танцевал в ответ. Когда её пульс успокоился, она вытянулась под ним, измождённо вздыхая.

Он начал вновь.

– Нет, – сказала она с дрожащим смешком. – Девон, пожалуйста...

Но он потягивал её чувствительную плоть так неустанно и решительно, что она могла только сдаться со стоном. Свеча догорела, и комната погрузилась в полумрак, пока не осталось ничего кроме темноты и удовольствия.

Глава 27

Дни января проходили, а Кэтлин оставалась непоколебимой в своём решении не пускать Девона в свою постель. Одним махом она взяла под контроль их отношения. В результате, Девон был постоянно переполнен смесью чувств: гневом, вожделением и искренним недоумением, перемешанными в различных пропорциях.

Было бы намного проще, если бы она полностью поддалась ему или же дала решительный отпор, но вместо этого она сделала ситуацию ошеломляюще неясной.

Как истинная женщина.

"Когда мы оба пожелаем этого, – сказала она, – как будто не знала, что он всегда этого желал".

Если её стратегией было заставить его сходить с ума от желания к ней, никогда не зная, когда он сможет заполучить её, то это работало великолепно. Но он знал её достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в том, что это не было умышленным манипулированием. Каким–то образом, это ещё больше усугубляло положение дел, он знал, что она пыталась защитить себя от него. Он понимал её причины, в принципе, он даже мог согласиться с ними, но несмотря на всё это, ситуация сводила его с ума.

Он не мог изменить свою природу, и видит бог, не хотел. Он никогда не сможет отдать своё сердце, или свободу. Однако он не осознавал до настоящего момента, что практически невозможно иметь любовную связь с женщиной, которая так же решительно настроена сохранить своё сердце, как и свободу.

Со своей стороны, Кэтлин была такой же, как и всегда: общительная, искренняя, забавная, готовая спорить, когда была с ним не согласна.

Именно он поменялся. Он стал одержим Кэтлин, настолько очарован всем, что она думала и делала, что не мог оторвать от неё взгляд. Половину времени ему хотелось всеми возможными способами сделать её счастливой, а оставшуюся часть времени, он испытывал искушение удушить её. Он никогда не сталкивался до этого с таким мучительным неудовлетворением, хотеть её, хотеть намного больше, чем она согласна была ему дать.

Он опустился до того, что начал преследовать её и пытался поймать по углам, как какой-то похотливый лорд, обжимающийся с горничной. Ласкать и целовать её в библиотеке, за лестницей запустить ей под юбки руки. Одним утром, отправившись с ней на верховую прогулку, он затащил её в самый тёмный угол в упряжной комнате, уговаривал и ласкал, пока, в конечном счёте, не добился своего, взяв её у стены. И даже после этого, сбитый с толку в первые секунды после мощной разрядки, он хотел её ещё больше. Каждую минуту на протяжении всего дня.

Остальные домочадцы должны были заметить, насколько сильно он был увлечён Кэтлин, но пока никто не осмеливался вымолвить ни слова по этому поводу. В конце концов, Уэст спросил Девона, почему он передумал возвращаться в Лондон в середине месяца.

– Завтра вы с Уинтерборном должны были уехать вместе, – сказал Уэст. – Почему ты не собираешься поехать с ним? Тебе следует быть в Лондоне и готовиться к переговорам по аренде земли. Последнее, что я слышал, они должны начаться первого февраля.

– Юристы и бухгалтеры могут всё подготовить и без меня, – ответил Девон. – Я же могу остаться здесь, где я необходим, как минимум, ещё в течение следующей недели.

– Необходим для чего? – фыркая, спросил Уэст.

Глаза Девона сузились.

– Среди таких дел, как: обновление дома, копание дренажных каналов, посадка живых изгородей и молотьба кукурузы, полагаю, что я смогу найти себе занятие.

Они возвращались в дом из хозяйственных построек, расположенных около конюшен, где была установлена недавно привезённая механическая паровая молотилка. Хотя оборудование было куплено поддержанным, оказалось, что оно в отличном состоянии. Уэст разработал план, по которому несколько семей могли бы использовать машину поочерёдно.

– Я могу справиться с имением, – возразил Уэст. – Ты был бы намного полезнее в Лондоне, разгребая наши финансовые проблемы. Нам нужны деньги, в особенности сейчас, когда мы согласились предоставить арендаторам послабления и скидки на оплату аренды.

Девон напряжённо вздохнул.

– Я говорил тебе, что нам стоило подождать с этим.

– Эти семьи не могут ждать. В отличие от тебя, я не могу забирать последнюю корку хлеба у голодающих детей.

– Ты говоришь, как Кэтлин, – пробормотал Девон. – Я приду к соглашению с Севериным настолько быстро, насколько это возможно. Было бы легче, если бы он оставил все переговоры своему управляющему, но по каким-то причинам он решил вести все дела самостоятельно.

– Как мы оба знаем, Северин ничего не любит так сильно, как спорить со своими друзьями.

– Что и объясняет, почему у него их не так уж и много, – остановившись, прежде чем войти в дом, Девон засунул руки в карманы и посмотрел на окно гостиной на втором этаже. Хелен играла на пианино, утончённая мелодия доносилась из глубины дома с такой изысканностью, что можно было бы и не заметить, что инструмент расстроен.

Чёрт побери, он так устал от всех этих вещей, которые нуждаются в починке.

Уэст проследил за его взглядом.

– Ты поговорил с Уинтерборном насчёт Хелен?

– Да. Он хочет ухаживать за ней.

– Хорошо.

Брови Девона поднялись от удивления.

– Теперь ты одобряешь брак между ними?

– Отчасти.

– Что значит, отчасти?

– Та часть меня, которая любит деньги и не хочет оказаться в тюрьме, считает, что это отличная идея.

– Нам не грозит тюрьма. Только банкротство.

– Судьба хуже, чем долги, – сострил Уэст и пожал плечами. – Я пришёл к выводу, что для Хелен это неплохой вариант. Если она не выйдет за него замуж, ей придётся выбирать из самых низов аристократии.

Девон снова задумчиво оглянулся на окно.

– Я думал о том, чтобы взять семью с собой в Лондон.

– Всю семью? Боже мой, зачем?

– Тогда Хелен будет поближе к Уинтерборну.

– И, – сказал многозначительно Уэст, – Кэтлин будет поближе к тебе. – Встретив предупреждающий взгляд Девона, он продолжил ироничным тоном. – Когда я говорил тебе, чтобы ты её не соблазнял, это было сказано в целях её благополучия. Сейчас мне кажется, что стоило побеспокоиться и о твоём тоже, – последовала умышленная пауза. – Девон, ты сам не свой в последние дни.

– Пусть будет так, – сухо сказал он.

– Очень хорошо. Но ещё один маленький совет, я бы не говорил Кэтлин о твоих планах насчёт Хелен. Она твёрдо намерена помочь всем трём девочкам обрести счастье, – Уэст мрачно улыбнулся. – Кажется, она ещё не осознала, что в этой жизни счастье необязательно.

Зайдя в малую гостиную, Кэтлин обнаружила, что Хелен и девочек за завтраком не было. Уэст и Девон сидели за столом, читая почту и газеты, пока лакей убирал использованную посуду и столовые приборы.

– Доброе утро, – сказала Кэтлин. Оба мужчины автоматически встали, когда она зашла в комнату. – Девочки уже позавтракали?

Уэст кивнул.

– Хелен сопровождает близнецов на ферму Луфтонов.

– С какой целью? – спросила она, пока Девон помогал ей сесть.

– Это я предложил, – ответил ей Уэст. – Луфтоны вызвались забрать Гамлета, если мы возьмём на себя расходы по строительству загона и крытого ограждения. Близнецы согласны отдать поросёнка, если мистер Луфтон лично гарантирует его благополучие.

Кэтлин улыбнулась.

– Как это всё произошло?

Лакей принёс поднос с чаем из буфета и держал его, пока она отмеряла несколько полных ложек заварки в маленький чайничек.

Уэст намазал щедрый слой варенья на ломтик тоста.

– Я сказал близнецам настолько деликатно, насколько только возможно, что Гамлет не был кастрирован в детстве, хотя, это следовало сделать. Я даже не представлял себе, что это так необходимо, иначе удостоверился бы, что всё было сделано.

– Кастрирован? – озадачено спросила Кэтлин.

Уэст сделал движение двумя пальцами, изображая ножницы.

– О.

– Оставаясь, эээ... нетронутым, – продолжил Уэст, – Гамлет будет не подходящим для потребления, поэтому не стоит волноваться, что он закончит на обеденном столе. Но он станет крайне агрессивным, когда войдёт в период полового созревания. Кажется, он также будет весьма зловонным. Сейчас он подходит только для одной цели.

– Ты имеешь в виду... – начала Кэтлин.

– Не может это подождать до завершения завтрака? – спросил Девон из-за газеты.

Уэст послал Кэтлин извиняющуюся улыбку.

– Я объясню позже.

– Если ты собираешься рассказать мне о неудобстве содержания не кастрированного самца в доме, – сказала Кэтлин, – я уже осведомлена об этом.

Уэст слегка подавился тостом. Со стороны Девона не прозвучало ни звука.

Лакей вернулся с чаем, и Кэтлин налила себе чашку. После того, как она добавила сахара и сделала маленький глоток дымящейся жидкости, к ней подошёл дворецкий.

– Миледи, – сказал он, протягивая серебряный поднос, на котором лежало письмо и нож для бумаги с ручкой из слоновой кости.

Взяв письмо, к своему удовольствию, она увидела, что оно от лорда Бервика. Она разрезала конверт, открыв его, положила нож обратно на поднос и стала молча читать. Письмо начиналось достаточно безобидно, заверяя её, что с семьёй Бервик всё в порядке. Он продолжил описывать крепкого чистокровного жеребёнка, которого только что приобрёл. Однако, между делом, лорд Бервик написал: "Недавно я получил новости от управляющего фермой вашего отца в Гленгаррифе. Хотя он посчитал, что информировать вас об этом не обязательно, он не противился моему желанию рассказать вам о травме, которую получил ваш отец".

Когда Кэтлин попыталась поставить чашку на блюдце, фарфор зазвенел. Хотя звук был вполне обычным, он привлёк внимание Девона. Взглянув на её побелевшее лицо, он сложил газету и отложил в сторону.

– Что случилось? – спросил он, пристально глядя на неё.

– Ничего серьёзного, – сказала она. Мышцы на её лице натянулись от напряжения. Сердце стало биться неприятно быстро и резко, в то время как корсет, казалось, давил, не позволяя сделать глубокий вдох. Снова взглянув на письмо, она заново прочитала параграф, пытаясь вникнуть в его смысл. – Письмо от лорда Бервика. Он рассказывает, что мой отец перенёс травму, но уже оправился после неё. – Она даже не заметила, что Девон передвинулся, пока не увидела его, сидящим на стуле рядом с ней, его тёплая ладонь накрыла её руку.

– Расскажи мне, что случилось, – его тон был очень нежным.

Кэтлин уставилась вниз на письмо в руке, пытаясь дышать, несмотря на удушающую тяжесть в груди.

– Я не знаю, как давно это произошло. Кажется, мой отец катался на лошади в закрытой арене, и она вскинула голову. По инерции отец ударился головой о деревянную планку, – она сделала паузу и беспомощно покачала головой. – Со слов управляющего фермой, он испытывал сильную боль, был дезориентирован, но доктор наложил бандаж на его голову и прописал ему покой. Он оставался в постели в течение трёх дней, и сейчас, кажется, чувствует себя лучше.

– Почему тебе сразу не сообщили об этом? – хмурясь, спросил Девон.

Кэтлин пожала плечами, неспособная что-либо ответить.

– Возможно, отец не хотел беспокоить тебя, – прозвучал нейтральный комментарий Уэста.

– Предполагаю, что так и было, – смогла вымолвить она.

Но правда состояла в том, что её отцу было всё равно, волновалась она за него или нет. Он никогда не испытывал к ней никакой привязанности. Он никогда не помнил о её днях рождения, и никогда не приезжал, чтобы провести с ней время в праздники. После того, как умерла её мать, он не послал за Кэтлин, чтобы дочь вернулась домой и жила с ним. Когда Кэтлин обратилась к нему за утешением после смерти Тео, он предупредил её, чтобы она не ожидала, что для неё будет место под его крышей, если она захочет жить в Ирландии. Ей следует вернуться к Бервикам, предложил он, или выживать собственными усилиями.

Кэтлин рассчитывала, что после стольких отторжений, уже не должно быть так больно. Но боль глубоко пронизывала, как никогда раньше. Она всегда тайно лелеяла фантазию, что однажды её отец будет в ней нуждаться, что он пошлёт за ней, если будет травмирован или болен. Она сразу же отправится к нему, будет нежно заботиться о нём, и они, в конце концов, обретут те отношения, которых она всегда желала. Но, как обычно, реальность не имела ничего общего с фантазиями. Её отец получил травму, но он отказался посылать за ней, и что ещё хуже, даже не захотел, чтобы она знала об этом.

Уставившись сквозь слёзы на письмо лорда Бервика, Кэтлин не видела того взгляда, который Девон послал своему брату. Всё, что она знала к тому времени, когда отняла свою руку из руки Девона и потянулась за чаем, что место Уэста было пустым. Она озадачено оглядела комнату, Уэст незаметно ушёл, вместе с дворецким и лакеем, закрыв за собой дверь.

– Тебе не надо было заставлять их уходить, – краснея, воскликнула Кэтлин. – Я не собираюсь устраивать сцену, – она попыталась выпить чаю, но горячая жидкость пролилась через край, и она с досадой поставила чашку на место.

– Ты расстроена, – тихо сказал Девон.

– Я не расстроена, я просто… – она сделала паузу и провела по лбу дрожащей рукой. – Я расстроена, – признала она.

Девон потянулся, чтобы поднять её со стула с поразительной лёгкостью.

– Посиди со мной, – пробормотал он, устраивая её у себя на коленях.

– Я и так сидела с тобой. Нет необходимости, чтобы я сидела на тебе, – она обнаружила, что сидит боком со свисающими ногами. – Девон…

– Шшш, – обнимая её одной рукой, свободной он потянулся за чашкой и поднёс её к губам Кэтлин. Она сделала глоток горячего сладкого чая. Его губы слегка коснулись её виска. – Выпей ещё, – пробормотал он и придержал чашку, пока она снова отпила. Она чувствовала себя достаточно глупо, позволяя утешать себя как ребёнка… и всё-таки чувство облегчения начало разливаться по телу, когда она откинулась на его широкую грудь.

– Мой отец и я никогда не были близки, – сказала она, в конце концов, – я никогда не понимала почему. Что-то… что-то со мной, я предполагаю. Он любил только одного человека в своей жизни, мою мать. Она чувствовала к нему то же самое. Что весьма романтично, но… для ребёнка это было тяжело осознавать.

– Откуда ты взяла такое извращённое представление о романтике?– спросил Девон не без сарказма. – Она с удивлением посмотрела на него. – Любить лишь одного человека во всём мире не является романтичным, – сказал он, – не является это и любовью. Не важно, что чувствовали твои родители друг к другу, им нет прощения за то, что они сняли с себя ответственность за своего единственного ребёнка. Хотя, видит бог, тебе было лучше с Бервиками, – его рука крепче сжала её руки. – Если тебе это доставит удовольствие, я отправлю телеграмму управляющему фермой, чтобы узнать больше о состоянии твоего отца.

– Да, мне бы хотелось этого, – ответила Кэтлин, – но это, вероятно, рассердило бы моего отца.

– Тем и лучше, – Девон потянулся к чёрной камее у горла девушки, чтобы поправить её.

Она торжественно посмотрела на него.

– Раньше я хотела родиться мальчиком. Я думала, что, возможно, вызывала бы тогда у него больший интерес. Или если бы была красивее или умнее.

Девон одной рукой дотянулся до её лица, заставляя посмотреть на него.

– Дорогая, ты и так слишком красивая и уж чересчур умная. Не было бы никакой разницы, если бы ты была мальчиком. Проблема состояла не в этом. Твои родители были парой эгоистичных недоумков, – его большой палец погладил её щёку. – И какие бы недостатки ты ни имела, непривлекательность не один из них.

Во время своего последнего удивительного высказывания, тихий голос Девона опустился до шёпота.

Она пронзила его взглядом.

«Он не имел в виду то, что сказал», – подумала Кэтлин. Он, без сомнений, жалел об этом.

Но они продолжали смотреть друг другу в глаза. Глядеть в его тёмно-голубые глаза было так, будто ты тонешь, погружаешься в непостижимые глубины, из которых можешь никогда не выбраться. Она задрожала и отвела взгляд в сторону, прерывая связь между ними.

– Поехали со мной в Лондон, – услышала она Девона.

– Что? – озадаченно переспросила она.

– Поехали со мной в Лондон, – повторил он, – мне придётся уехать через две недели. Возьми с собой девочек и горничную. Это всем принесёт пользу, включая тебя. В это время года в Гэмпшире нечего делать, а в Лондоне предлагается нескончаемый поток развлечений.

Хмурясь, Кэтлин посмотрела на него:

– Ты же знаешь, что это невозможно.

– Ты имеешь в виду траур.

– Ну конечно, именно это я и имею в виду.

Ей не понравились искорки озорства, которые появились в его глазах.

– Я уже всё продумал, – сказал он ей, – не являясь настолько осведомлённым в правилах приличия, как ты, я взял консультацию у образцового члена высшего общества по поводу тех мероприятий, которые могут быть допустимы для молодых женщин в твоей ситуации.

– Какой образцовый член высшего общества? О чём ты говоришь?

Устраивая её поудобнее у себя на коленях, Девон потянулся через стол, чтобы взять письмо у своей тарелки.

– Ты не единственная, кто сегодня получил корреспонденцию, – он эффектно вытащил письмо из конверта. – Согласно прославленному эксперту по траурному этикету, о посещении пьесы или танцев не может быть и речи, допустимо посетить концерт, музейную выставку или частную галерею, – Девон продолжил вслух зачитывать из письма. – Эта эрудированная леди пишет, что можно опасаться того, что длительное уединение молодых барышень может поощрить затянувшуюся меланхолию в податливых существах. В то время как девушки должны уважать память последнего графа, будет не только мудро, но и любезно позволить им несколько невинных развлечений. Я бы посоветовала тоже самое леди Трени, чей живой характер, по моему мнению, долго не сможет переносить умеренную диету однообразия и одиночества. Поэтому у вас есть моё одобрение...

– Кто написалэто? – потребовала Кэтлин, выхватывая письмо из его руки. – Кто мог бы предположить... – она ахнула, её глаза расширились, когда она увидела подпись в конце письма. – О Боже. Ты проконсультировался у леди Бервик?

Девон ухмыльнулся:

– Я знал, что ты не примешь ничьих советов, кроме её, – он слегка подбросил Кэтлин на своём колене. Её стройное, гибкое тело было надёжно устроено среди шелестящих слоёв верхних и нижних юбок, прелестные изгибы её фигурки были зашнурованы в корсет и походили на тонкую колонну. С каждым сделанным ею движением еле уловимый шлейф аромата мыла и розы витал вокруг них. Она напомнила ему один из тех миниатюрных сладко пахнущих пучков, которые женщины прячут в комодах и шкафах. – Поехали, – сказал он, – Лондон не настолько ужасная идея, разве нет? Ты никогда не была в Рэвенел-Хаус, и он в куда более лучшем состоянии, чем эта груда руин. У тебя будут новые зрелища и окружение, – он не смог устоять, и добавил насмешливым тоном. – Но что самое важное, я буду доступен, чтобы услужить тебе, когда бы ты не пожелала.

Её брови опустились вниз.

– Не называй это так.

– Прости меня, это было грубо. Но я же, в конце концов, не кастрированный самец, – он улыбнулся, когда увидел, что болезненное выражение в её глазах ушло. – Подумай об этом ради блага девочек, – уговаривал он. – Они были в трауре дольше, чем ты. Разве они не заслужили передышки? Кроме того, им бы пошло на пользу получше узнать Лондон перед сезоном в следующем году.

Её брови сошлись вместе.

– Как долго ты предлагаешь нам оставаться в городе? Две недели?

– Возможно месяц.

Она играла концами его шёлкового шейного платка, пока обдумывала предложение Девона.

– Я обсужу это с Хелен.

Чувствуя, что она склоняется к согласию, Девон решил ещё немного надавить.

– Вы едете в Лондон, – категорически заявил он. – Ты стала моей привычкой. Если ты не со мной, я даже боюсь, что я начну делать, чтобы заменить тебя. Табак, хруст пальцами.

Кэтлин развернулась у него на коленях, чтобы лучше его видеть, её руки легли ему на плечи поверх утреннего сюртука. Улыбаясь, она посмотрела ему в глаза.

– Ты мог бы начать играть на каком-нибудь инструменте, – предложила Кэтлин.

Медленно Девон потянул её вперёд на себя и прошептал напротив её сладких полных губ:

– Но ты единственный инструмент, на котором я хочу играть.

Её руки потянулись к его шее.

Их поза была неудобной, она сидела боком, её стан был облачён в жёсткий корсет. Их душили слои одежды, которые не были предназначены для свободного передвижения. Жёсткий воротничок его рубашки давил на шею, она начала сбиваться в кучу под жилетом, в то время как эластичные подтяжки неудобно натянулись. Но её язычок шаловливо заигрывал с его языком, и этого было достаточно, чтобы полностью возбудить его.

Всё ещё целуя его, Кэтлин боролась внутри кипы своего платья. Она потянулась вниз, чтобы поправить огромную массу своей одежды, и, к его изумлению, практически свалилась с колен Девона. Он подтянул её тело повыше, ближе к себе, в то время как её ноги продолжали взбивать тяжёлые юбки, пока она не смогла сесть на него верхом с ещё большим количеством ткани, застрявшей между ними. Всё это было настолько нелепо, они вдвоём, извивающиеся на этом чёртовом стуле, но держать её было безумно приятно.

Её рука проскользнула по его груди вниз и схватила твёрдую длинную плоть через ткань брюк. Он дёрнулся под ней. До того, как Девон сообразил, что он делает, его руки уже стали пробираться ей под юбки. Найдя прорезь на её панталонах, он потянул их, пока шов не разорвался с удовлетворяющим звуком рвущейся ткани, и мягкая влажная плоть, которую он так жаждал, оказалась обнажена.

Кэтлин застонала, когда он погрузил в неё два своих пальца, её бёдра охотно подались вперёд, влажность и жар пульсировали вокруг него. Любые разумные доводы померкли. Больше ничего не имело значения, кроме того, чтобы находиться внутри неё. Убирая свои пальцы, Девон стал резко дёргать застёжку брюк. Она пыталась помочь ему, сражаясь с упрямыми пуговицами. Её попытки только мешали, что непременно развеселило бы его, если бы он не хотел её так сильно. Каким-то образом они оказались на полу, Кэтлин всё ещё сидела на нём, её юбки надулись над ними как какой-то гигантский неземной цветок.

Под ворохом ткани, его обнажённая плоть нашла её. Он придал себе позу, и ещё до того, как смог направить её, Кэтлин опустилась сверху на него. Её маленькое, влажное лоно вобрало его в себя глубже, чем когда-либо до этого. Они оба дрожали и судорожно дышали, ощущая слияние, её тугая бархатная плоть смыкалась вокруг него, сильно пульсируя.

Она держалась за его плечи и начала скатываться в сторону, пытаясь изменить их позу и затащить его на себя. Сопротивляясь, Девон поймал её бёдра, удерживая Кэтлин сверху. Пока она смотрела на него растерянными глазами, он обхватил её бёдра и ягодицы, наслаждаясь формами. Он показывал ей движения, вонзаясь в неё, и мягко опуская вниз. Он задержал её на вершине достаточно долго, позволяя ей соскользнуть на несколько дюймов вниз по его длине, в этот момент она прерывисто вздохнула. Ещё один подъём его бёдер, за которым последовало плавное эротическое погружение.

Кэтлин начала нерешительно двигаться, густо покраснев. Следуя своему инстинкту, она удобнее устроилась и начала двигаться с возрастающей уверенностью, заканчивая каждое движение покачиванием вперёд, поглощая таким образом его толчки вверх.

О Боже, на нём скакали, жёстко и хорошо. Она удовлетворяла себя в агрессивном ритме, быстрее и быстрее, разжигая пламя страсти, которое заставляло его потеть под одеждой и даже обувью. Закрыв глаза, Девон попытался взять себя в руки, но это было чертовски трудно сделать в установленном ею темпе. Нет, просто невозможно.

– Помедленнее, милая, – хрипло проговорил он, потянувшись ей под платье, чтобы положить руки на её бёдра, – я слишком сильно хочу тебя.

Она сопротивлялась, грубо скача на нём, всё её тело напряглось.

Пик наслаждения неумолимо подступал. Он чувствовал, как удовольствие усиливалось, неважно как сильно он старался оттянуть момент.

– Кэтлин, – проговорил он сквозь стиснутые зубы, – я не могу... не могу сдержаться...

Она просто не могла слышать, двигаясь на нём повторяющимися рывками. Он почувствовал, когда она достигла своего пика, мягкая дрожь и пульсация окружали всего его. Мучительно пытаясь себя контролировать, Девон замер, каждый мускул сжался и стал твёрдым как камень. Заставляя себя подождать, он позволил ей получить удовольствие, даже несмотря на то, что его сердце было под угрозой разорваться от усилий. Он умудрился дать ей десять секунд... самые невыносимые десять секунд в его жизни. Это было максимум, сколько он мог продержаться перед тем, как началась его собственная разрядка. Кряхтя от усилий, он попытался стащить её с себя.

Однако на что он никак не рассчитывал, так это на силу её бёдер, мускулы опытной наездницы крепко держали его, даже тысячефунтовый арабский скакун не смог бы выбросить её из седла. Пока он пытался сбросить Кэтлин, Девон почувствовал, как она инстинктивно сопротивляется ему, её ноги крепче сжимали его в ответ. Он не мог с ней справиться. Обжигающий взрыв охватил его, по телу разливалось мощное удовольствие, подобное смерти. Он попытался сбросить её ещё несколько раз, пока она двигалась на нём всё это время, её тело безжалостно выжимало из него каждую каплю удовольствия.

Девон застонал и рухнул обратно на пол.

Когда головокружительный экстаз померк, понимание того, что он кончил внутри неё, быстро его охладило. Он никогда не делал этого ни с одной женщиной. По сути, он всегда использовал резиновые средства предохранения, чтобы быть уверенным в этом. Но он высокомерно подумал, что у него не будем проблем с тем, чтобы выйти из Кэтлин, и правда состояла в том, что он хотел быть внутри неё, без каких-либо преград между ними.

Цена, которую ему, возможно, придётся заплатить за это, будет немыслимой.

Кэтлин лежала на нём, её стройное тело опускалось и поднималось в такт его прерывистому дыханию.

– Прости меня, – шокировано выдохнула она, – я просто не могла остановиться. Я просто... не могла. – Девон молчал, пытаясь думать сквозь панику. – Что нам теперь делать? – спросила Кэтлин, её голос звучал приглушённо.

Хотя он знал способы предотвращения беременности, детали и тонкости того, что нужно делать после сексуального акта были делом женщин.

– Я слышал об использовании шампанского, – смог он сказать. Но он имел смутное представление о том, как использовать промывание шампанским в качестве противозачаточного средства, и он не за что не подвергнет Кэтлин опасности, сделав что-то неправильно.

– Распитие шампанского может помочь? – с надеждой спросила она.

Он мрачно улыбнулся над её головой.

– Не пить, наивная моя. Но это не имеет значения, это надо было сразу же сделать, а у нас нет времени.

Её вес, давящий на его рёбра, причинял боль. Он снял её тело со своего и поднялся, приводя свою одежду в порядок со злобной решимостью. Потянувшись вниз, он взял её протянутую руку и помог ей подняться.

Когда Кэтлин встала и увидела его выражение, все краски сошли с её лица.

– Прости, – сказала она ещё раз нетвёрдым голосом. – Пожалуйста, поверь мне, что бы ни случилось, я не заставлю тебя нести ответственность.

Его страх мгновенно превратился в гнев, его самообладание взорвалось, как бочонок с порохом, от этих слов.

– Ты думаешь, это что-то меняет? – свирепо спросил он. – Я уже несу ответственность за тысячи вещей, о которых никогда не просил.

Она ответила с таким достоинством, с каким только могла ответить женщина, приводящая в порядок нижнее бельё.

– Я не хочу быть включённой в этот список.

– На этот раз, не имеет значения, чего ты хочешь. Если будет ребёнок, никто из нас не сможет стереть его с лица земли. И он наполовину мой, – он не мог удержаться, и его потрясённый взгляд скользнул вниз по её телу, как будто его семя уже дало росток внутри неё. Она сделала шаг назад, маленькое движение, которое привело его в ярость. – Когда начнутся твои месячные? – спросил он, борясь с собой, чтобы смягчить свой тон.

– Через две, возможно три недели. Я пошлю тебе телеграмму в Лондон, когда это случится.

– Если это случится, – резко сказал он, – и тебе не придётся посылать эту чёртову телеграмму, ты всё ещё едешь со мной. И не утруждай себя спрашивать почему, я устал объяснять каждое решение, которое принимаю, каждому человеку в этом богом забытом имении.

Он оставил её прежде, чем смог бы наговорить что-нибудь ещё, убегая прочь, как будто сам дьявол шёл за ним по пятам.

Путешествие по железной дороге до Лондона заняло невероятных два часа, это было, по крайней мере, в четыре раза быстрее того, если бы они поехали в карете. Такое решение оказалось удачным, потому что вскоре стало очевидным, Рэвенелы переносили поездку не лучшим образом.

Пандора и Кассандра были переполнены волнением, ни разу до этого не путешествовавшие на поезде. Они тараторили и восклицали, носясь по платформе вокзала, как голуби в поисках крошек, умоляя Уэста купить специальные железнодорожные издания популярных романов, всего лишь шиллинг за книгу, и бутерброды, упакованные в хитроумные маленькие бумажные коробочки, и носовые платки с изображением сельских сцен. Нагруженные сувенирами, они зашли в фамильный вагон первого класса и настояли на том, чтобы присесть на каждое место прежде, чем выбрать те, которые пришлись им по душе.

Хелен настояла взять одну из своих орхидей в горшке, чей длинный, хрупкий стебель был зафиксирован палочкой и обрывком ленты. Это была редкая и привередливая разновидность - Голубая Ванда. Несмотря на неприязнь цветка к перемещению, Хелен полагала, что будет лучше забрать его с собой в Лондон. Всю дорогу она держала орхидею на коленях, сосредоточив свой увлечённый взгляд на проплывающем мимо пейзаже.

Вскоре после того, как поезд покинул станцию, Кассандру укачало, пока она пыталась читать один из железнодорожных романов. Закрыв книгу, она устроилась на сиденье и, сомкнув глаза, изредка постанывала, когда поезд пошатывало. Пандора, напротив, не могла усидеть на месте дольше нескольких минут, вскакивая, чтобы испытать ощущение движущегося локомотива под собой, и пытаясь рассмотреть пейзаж из разных окон. Но худшим путешественником, безусловно, была Клара, личная горничная Кэтлин, чей страх перед скоростью поезда оказался устойчивым ко всем попыткам его утихомирить. От каждого небольшого толчка или крена вагона она испуганно вскрикивала, пока Девон не дал ей стаканчик бренди, чтобы успокоить её нервы.

– Я же говорил вам, нам следовало разместить её в вагоне второго класса вместе с Саттоном, – сказал он Кэтлин.

В течение недели после эпизода в утренней гостиной, они оба принимали все меры, чтобы избегать друг друга как можно чаще, насколько это было возможно. Когда они находились вместе, как сейчас, то переходили к взаимной и подчёркнутой вежливости.

– Я думала, она будет чувствовать себя безопаснее с нами, – ответила Кэтлин. Посмотрев через плечо, она увидела, что Клара спит, откинув назад голову и приоткрыв рот. – Похоже, ей стало лучше после глотка бренди.

– Глотка? – Девон бросил на неё мрачный взгляд. – Она выпила, по меньшей мере, уже пол пинты. Пандора поила её последние полчаса.

– Что? Почему вы ничего не сказали?

– Потому что это заставляло её молчать.

Кэтлин вскочила и поспешила забрать у Пандоры графин.

– Дорогая, что ты с этим делаешь?

Девушка уставилась на неё с серьёзным видом.

– Я помогала Кларе.

– Это было очень любезно с твоей стороны, но ей уже достаточно. Не наливай больше.

– Не знаю почему её от этого так разморило. Я выпила почти столько же, в медицинских целях, и совсем не устала.

– Ты пила бренди? – спросил Уэст из другого конца вагона, приподнимая брови.

Пандора встала и прошествовала к окну на противоположной стороне, чтобы посмотреть на холм, оставшийся от древнего кельтского форта, и луг с пасущимся на нём скотом.

– Да, когда мы проезжали по мосту над рекой, я немного разнервничалась. Но потом я приняла порцию бренди, и это дало довольно расслабляющий эффект.

– В самом деле, – сказал Уэст, покосившись на полупустую бутылку в руках Кэтлин, прежде чем вернуть свой взгляд к Пандоре. – Присядь со мной, дорогая. Ты захмелеешь, как Клара, когда мы доберёмся до Лондона.

– Не говори глупости, - заспорила Пандора, опустившись на свободное место рядом с ним, она начала чересчур сильно хихикать, пока не опустила голову на его плечо и не захрапела.

Наконец, они прибыли на одну из двух крытых станций на вокзале Ватерлоо, где толпились тысячи пассажиров в поисках нужных платформ отправления. Встав, Девон расправил плечи и сказал:

– Кучер и экипаж ждут снаружи станции. Я найду носильщика в помощь Кларе. Все остальные держитесь вместе. Кассандра, даже не думай о том, чтобы умчаться смотреть безделушки или книги. Хелен, держи крепко орхидею, если тебя толкнут, пока мы пробираемся сквозь толпу. Что касается Пандоры...

– Я держу её, – заверил его Уэст, ставя поникшую девушку на ноги. – Проснись, дитя. Пора выходить.

– Ноги будто не мои, – пробормотала Пандора, уткнувшись ему в грудь.

– Обхвати меня за шею.

Она посмотрела на него, сощурившись.

– Зачем?

Уэст поглядел на неё с притворным недовольством.

– Чтобы я мог вынести тебя из поезда.

– Я люблю поезда, – икнула Пандора, когда он поднял её и прижал к груди. – Ах, намного приятнее, когда тебя несут, чем идти пешком. Я чувствую себя так шлёпсупсбамсно...

Каким-то образом Рэвенелам удалось проделать весь путь через станцию без происшествий. Девон дал указания носильщикам и лакеям, погрузить багаж в повозку, которая будет следовать за каретой. Саттон неохотно взял на себя ответственность приглядеть за Кларой, готовой повалиться и грохнуться на пол, как мешок с бобами, когда она села рядом с ним на скамейку в повозке.

Семья разместилась в карете, в то время как Уэст выбрал место на козлах рядом с кучером. Когда они покинули станцию и направились к мосту Ватерлоо, вместе с изморосью медленно начал опускаться серый туман.

– Не будет ли кузену Уэсту неуютно, ехать снаружи при такой погоде? – озабоченно спросила Кассандра.

Девон покачал головой.

– Город бодрит Уэста. Он захочет, как следует разглядеть всё вокруг.

Пандора пошевелилась и села, чтобы рассмотреть вид за окном.

– Я думала, что все улицы будут вымощены камнем.

– Лишь немногие, – сказал Девон. – В большинстве случаях используются деревянные брусья, они обеспечивают лучшую опору для лошадей.

– Какие высокие здания, – заметила Хелен, оберегая орхидею, обхватив горшок рукой. – В некоторых из них должно быть, по крайней мере, этажей семь.

Близнецы уткнулись носами в окна, выставляя на общее обозрение свои нетерпеливые лица.

– Девочки, ваши вуали... – начала Кэтлин.

– Разрешите им посмотреть, – тихо вмешался Девон. – Они же видят город впервые.

Она уступила, откидываясь назад на сиденье.

Лондон был городом чудес, полным тысяч запахов и зрелищ. Повсюду слышался лай собак, цоканье подкованных сталью лошадей, блеяние овец, скрежет колёс экипажа, тревожные звуки скрипки и завывания шарманки, обрывки песен уличных продавцов и певцов и ещё тысячи голосов, которые спорили, торговались, смеялись, и звали друг друга.

Транспортные средства и лошади двигались по улицам в энергичном потоке. Тротуары кишели пешеходами, они ступали по блеклой соломе, которая была разбросана вдоль дорожек и витрин магазинов для поглощения влаги. Здесь были торговцы, дельцы, бродяги, аристократы, женщины, одетые на любой манер, трубочисты с потрёпанными мётлами, чистильщики обуви, несущие складные скамейки, и девочки - продавщицы спичек, пытающиеся удержать связки коробок на голове.

– Не могу решить, чем пахнет в воздухе, – заметила Кассандра, когда через щель в окне за сиденьем кучера просочилась смесь ароматов. Это были запах: дыма, копоти, лошадей, навоза, влажного кирпича, засоленной рыбы, мяса, разделанного в лавке, испечённого хлеба, горячих запечённых сосисок в тесте, маслянистых брикетов прессованного табака, человеческого пота, сладости воска, жира, цветов и острый металлический запах паровых механизмов.

– Как бы ты это назвала, Пандора?

– Запахшеломительно, – сказала Пандора.

Кассандра покачала головой с печальной улыбкой и обняла одной рукой сестру за плечи.

Хотя пелена копоти окрасила улицу и здания в серые тона, обилие цветов оживило вид. Уличные продавцы толкали тележки, наполненные цветами, фруктами и овощами, мимо магазинов с расписными вывесками и живописными витринами. Среди каменных домов с колоннами и железными балюстрадами были разбиты небольшие, подобные драгоценностям, садики и липовые аллеи.

Карета свернула на Риджент-Стрит, где модно одетые мужчины и женщины прогуливались вдоль рядов магазинов и клубов с величественными, выстроенными в виде террас, фасадами. Девон потянулся вверх, чтобы открыть окно в потолке, и крикнул кучеру,

– Езжай через Берлингтон Гарденс и Корк-Стрит.

– Да, милорд.

Опустившись обратно на сиденье, Девон сказал,

– Мы сделаем небольшой крюк. Я подумал, возможно, вы все захотите проехать мимо универмага Уинтерборна.

Пандора и Кассандра взвизгнули.

Когда они свернули на Корк, мощное скопление транспортных средств вынудило экипаж двигаться со скоростью улитки мимо непрерывного ряда облицованных мрамором зданий, которые тянулись вдоль всего квартала. Центральная витражная ротонда добавляла к общей высоте ещё футов пятнадцать.

Фасад на уровне первого этажа занимали самые большие французские окна, которые когда-либо видела Кэтлин, около них толпились люди, разглядывающие диковинки, выставленные на всеобщее обозрение. Сводчатые галереи с колоннами и арочные окна украшали верхние этажи, а крышу с тройным парапетом венчал ряд стеклянных четырёхскатных куполов. Для такой массивной конструкции сооружение производило приятное впечатление лёгкости и воздушности.

– А где универмаг мистера Уинтерборна? – спросила Кэтлин.

Девон моргнул, как будто вопрос его удивил.

– Это всё и есть универмаг. Кажется, что зданий несколько, но на самом деле оно одно.

В изумлении она уставилась в окно. Сооружение заняло всю улицу. Оно было чересчур огромным, чтобы соответствовать любому понятию Кэтлин о «магазине» до этих пор… Это было само по себе королевство.

– Я хочу там побывать, – сказала Кассандра решительно.

– Вместе со мной, – воскликнула Пандора.

Девон ничего не сказал, его взгляд был устремлён на Хелен, как будто он пытался разгадать её мысли.

В конце концов, они добрались до конца Корк-Стрит и направились к Саут-Одли-стрит. Карета приблизилась к большому дому с красивым убранством, окружённому внушительной железной оградой с каменными воротами. Особняк так сильно походил на Приорат Эверсби, построенный в якобинском стиле, что Кэтлин поняла, он принадлежит Рэвенелам.

Карета остановилась, и близнецы практически выпрыгнули из неё, не дожидаясь помощи лакея.

– Вы никогда здесь не бывали? – спросил Девон Кэтлин, когда они прошествовали внутрь.

Она покачала головой.

– Я видела особняк со стороны, однажды. Неприлично наносить визиты неженатому джентльмену в его резиденции. Мы с Тео планировали остановиться здесь после окончания лета.

Слаженный хаос наполнил вестибюль, пока слуги выгружали багаж из повозки и провожали членов семьи в их комнаты. Кэтлин понравилась, успокаивающая атмосфера дома с его внушительной мебелью в традиционном стиле, полом, выложенным из дуба и вишнёвого дерева, и стенами, украшенными картинами старых мастеров. На втором этаже находились спальни, небольшая гостиная и приёмная. Позже она решиться подняться на третий этаж, который, как сказал ей Девон, полностью занимал роскошный бальный зал, он расположился во всю ширину особняка, французские двери открывались на балкон, выходящий на улицу.

Сейчас, однако, она хотела отправиться в свою комнату и освежиться после путешествия.

Пока Девон сопровождал её на второй этаж, до Кэтлин донеслась странная воздушная музыка, разливающаяся в воздухе. Нежные ноты не походили на игру на пианино.

– Что это за звук? – спросила она.

Девон покачал головой, недоумевая.

Они вошли в гостиную, где Хелен, Кассандра и Пандора собрались вокруг небольшого прямоугольного столика. Лица близнецов светились от волнения, в то время как лицо Хелен не выражало никаких эмоций.

– Кэтлин, – воскликнула Пандора, – это самая красивая и хитроумная вещь, которую ты когда-либо видела!

Она увидела музыкальную шкатулку не менее трёх футов в длину и фута в высоту. Сверкающий, лакированный короб из розового дерева, инкрустированный золотом, стоял на собственном, подходящем по сочетанию, столике.

– Давайте попробуем другой, – настояла Кассандра, выдвигая ящик в передней части столика.

Хелен полезла внутрь и достала медный цилиндр, на его поверхности виднелись сотни крошечных иголочек. Ещё ряд из нескольких сияющих цилиндров лежал в ящичке.

– Видишь? – сказала взволнованно Пандора Кэтлин. – Каждый цилиндр играет разную музыку. Ты можешь выбирать, что хочешь послушать.

Кэтлин покачала головой, молча изумляясь.

Хелен поставила новый цилиндр в короб и защёлкнула медный рычажок. Заиграла бодрая, оживлённая мелодия увертюры из оперы Вильгельм Телль, заставляя близнецов смеяться.

– Швейцарское производство, – заметил Девон, прочитав табличку на внутренней стороне крышки. – Все цилиндры с мелодиями из оперных увертюр. Поцелуй, Цампа^[27]...

– Но откуда она взялась? – спросила Кэтлин.

– Кажется, её доставили сегодня, – сказала Хелен, её голос звучал немного подавлено. – Для меня. От... мистера Уинтерборна.

Между присутствующими воцарилась тишина.

Подобрав сложенную записку, Хелен протянула листок Девону. Хотя её лицо было спокойным, в глазах светилось замешательство.

– Он… – начала она неловко. – То есть, мистер Уинтерборн, похоже, думает…

Девон прямо встретил её взгляд.

– Я разрешил ему ухаживать за тобой, – сказал он без обиняков. – Только если ты захочешь. Если нет…

– Что? – взорвалась Кэтлин, внутри неё бушевала ярость.

Почему Девон никоим образом не упомянул об этом? Должно быть, он знал, что она будет возражать.

В действительности, она возражала всем своим существом. Уинтерборн не подходил Хелен во всех отношениях. Любой мог это видеть. Выйти за него замуж означало, что ей придётся приспосабливаться к жизни, абсолютно чужой для неё.

Увертюра из Вильгельма Телля разносилась по комнате с отвратительной жизнерадостностью.

– Категорически нет, – резко бросила Кэтлин Девону. – Скажите ему, что передумали.

– Хелен решать, что она хочет, – сказал он спокойно. – Не вам.

С этой упрямо сжатой челюстью, он выглядел точно, как высокомерный осёл, каким он был в ту первую их встречу.

– Что Уинтерборн вам пообещал? – спросила она. – Что от этого выиграет поместье, если он женится на Хелен?

Его взгляд был жёстким.

– Мы обсудим это наедине. На первом этаже есть кабинет.

Когда Хелен подошла к ним, Кэтлин остановила её нежным прикосновением к руке.

– Дорогая, – настоятельно сказала она, – пожалуйста, позволь сначала мне поговорить с лордом Трени. Есть личные вопросы, которые я должна задать ему. Мы с тобой поговорим позже. Пожалуйста.

Хелен смотрела на Кэтлин, не моргая, своими необычными бледными глазами с переливами света в них. Когда она заговорила, её голос был сдержанным и ровным.

– Прежде, чем начнётся обсуждение, я хочу кое-что прояснить. Я доверяю тебе и люблю, как родную сестру, дорогая Кэтлин, и знаю, что ты относишься ко мне так же. Но я считаю, что смотрю на мою ситуацию более прагматично, чем ты, – она подняла глаза на Девона и продолжила. – Если мистер Уинтерборн намерен сделать мне предложение... я не смогла бы легко его отвергнуть.

Не доверяя себе настолько, чтобы ответить, Кэтлин проглотила возмущение. Она раздумывала над попыткой улыбнуться, но её лицо было слишком напряжённым. В итоге ограничилась тем, что похлопала Хелен по руке.

Резко развернувшись, она вышла из гостиной, Девон последовал за ней.

Глава 29

Уэсту не повезло зайти в кабинет одновременно с Кэтлин и Девоном, которые отправились туда, чтобы затеять сражение.

– Что происходит? – спросил Уэст, переводя взгляд с одного застывшего лица на другое.

– Хелен и Уинтерборн, – ответил коротко Девон.

Взглянув на осуждающее лицо Кэтлин, Уэст поморщился и оттянул свой галстук.

– Мне нет необходимости принимать участие в обсуждении, не так ли?

– Вы знали об ухаживании? – спросила Кэтлин требовательным тоном.

– Возможно, – промямлил он.

– Тогда есть, вы останетесь и объясните, почему не отговорили его от этой чудовищной идеи.

Уэст выглядел возмущённым.

– Когда я вообще был в состоянии отговорить кого-то из вас от чего-либо?

Кэтлин повернулась, чтобы бросить свирепый взгляд на Девона.

– Если вы правда намерены сделать это с Хелен, тогда вы действительно бессердечный, как я с самого начала о вас и думала.

– Сделать что? Помочь устроить брак, который даст ей богатство, положение в обществе и её собственную семью?

– Положение в его обществе, а не в нашем. Вы прекрасно знаете, пэры скажут, что она унизила себя.

– Большинство людей, которые будут это говорить, все те, кто не подошли бы к ней и на пушечный выстрел, если бы Хелен решила выйти в свет в этом сезоне. – Девон подошёл к камину и упёрся руками о мраморную полку. Свет от пламени играл в его тёмных волосах и на лице. – Я знаю, что это не идеальная партия для неё. Но Уинтерборн не настолько неприемлем, коим вы его выставили. Возможно, Хелен даже полюбит его со временем.

– Если пройдёт достаточно времени, – сказала она презрительно, – Хелен могла бы убедить себя полюбить заражённую чумой крысу или беззубого прокажённого. Это не означает, что она должна выйти за него замуж.

– Я уверен, что Хелен никогда бы не вышла замуж за крысу, – вставил Уэст.

Девон поднял кочергу и ткнул ею в пламя очага, раздувая бурю танцующих искр.

– До сих пор у Хелен не было никаких шансов сделать хоть какую-нибудь партию, – он бросил через плечо жёсткий взгляд на Кэтлин. – Вы, кажется, не желаете признать, что ни один джентльмен с положением в обществе не предпочтёт будущее в бедности с девушкой, которую он любит, богатству с той, которую он просто в состоянии терпеть.

– Может быть, такие найдутся, – на его насмешливый взгляд она ответила, защищаясь, – возможно один. Почему мы не можем дать шанс Хелен встретить его?

– Это означало бы отказаться от возможности выйти замуж за Уинтерборна. И тогда, если Хелен не сможет привлечь кого-то отвечающего требованиям в течение сезона, она останется ни с чем, – вмешался Уэст.

– В таком случае, она может жить со мной, – сказала Кэтлин. – Я найду домик в деревне, где мы с ней будем жить на доходы от моей доли в наследстве.

Отвернувшись от камина, Девон посмотрел на неё, прищурившись.

– Как я вписываюсь в ваши планы на будущее?

В ответ последовала враждебная тишина.

– Я действительно не думаю, что должен присутствовать при этом, – сказал Уэст глядя в потолок.

– Вы в состоянии позаботиться о себе, – сказала Кэтлин Девону. – Хелен, нет. Она не сможет защититься от Уинтерборна, если он будет плохо с ней обращаться.

– Конечно, сможет. Мы с Уэстом всегда будем защищать её.

– Вам бы следовало делать это сейчас.

Уэст встал и зашагал к двери.

– Так вот, значит, как это иметь семью? – спросил он раздражённо. – Бесконечно спорить и говорить о чувствах с утра до вечера? Когда, чёрт возьми, я могу делать, как мне хочется, и не брать при этом в расчёт полдюжины людей?

– Когда вы живёте в одиночестве на острове с одной единственной пальмой и кокосом, – огрызнулась Кэтлин. – И даже тогда, я уверена, вы нашли бы кокос слишком требовательным.

Уэст мрачно оглядел обоих.

– С меня хватит. Если вы меня извините, я собираюсь найти таверну, где смогу заплатить неприлично одетой женщине, чтобы та сидела у меня на коленях и выглядела очень довольной мной, пока я напиваюсь.

Выходя, он закрыл дверь с излишней силой.

Сложив руки на груди, Кэтлин сердито посмотрела на Девона.

– Хелен никогда не признается в своих желаниях. Она провела всю свою жизнь, пытаясь не быть никому обузой. Она вышла бы замуж за самого дьявола, если бы думала, что это поможет семье, и она прекрасно понимает, что Приорат Эверсби извлёк бы из этого пользу.

– Она не ребёнок. Ей двадцать один. Возможно, ты не заметила, но она вела себя с большим самообладанием, чем ты или я, – бессердечно добавил он мягким голосом, – и хотя это может тебя удивить, но жизнь под твоим каблуком может её не привлекать.

Кэтлин уставилась на него, закрывая и открывая рот, пытаясь найти слова. Когда она, наконец, обрела дар речи, её голос был пропитан ненавистью.

– Я поверить не могу, что позволила тебе ко мне прикоснуться.

Не в силах больше ни минуты находиться с ним в одной комнате, она выбежала из кабинета и бросилась наверх.

После, Кэтлин и Хелен больше часа напряжённо беседовали в небольшой приёмной, примыкающей к гостиной. К ужасу Кэтлин, Хелен, казалось, не только была готова к ухаживаниям Риса Уинтерборна, но и уже приняла решение на этот счёт.

– Ты нужна ему не из благородных побуждений, – сказала Кэтлин с беспокойством. – Он хочет жену, которая будет продвигать его амбиции. И нет сомнений, что он думает о тебе, как об аристократической племенной кобылке.

Хелен слабо улыбнулась.

– Разве не также люди нашего круга оценивают потенциальную жену? – С её губ сорвался нетерпеливый вздох.

– Хелен, ты должна признать, что ты и он из разных миров.

– Да, мы с ним совершенно разные, – признала Хелен. – Вот почему я намерена действовать осторожно. Но у меня есть свои причины согласиться на ухаживания. И пока я не желаю их все объяснять... я скажу тебе, что был момент, когда я почувствовала связь с ним, во время его пребывания в Приорате Эверсби.

– Пока ты ухаживала за ним во время болезни? Если так, то это жалость, а не связь.

– Нет, это случилось после, – она продолжила, прежде чем Кэтлин смогла ещё что-то возразить. – Я очень мало знаю о нём. Но я хотела бы узнать больше, – взяв руки Кэтлин, она крепко сжала их. – Пожалуйста, не возражай сейчас против ухаживаний. Ради меня.

Кэтлин неохотно кивнула.

– Хорошо.

– А что до лорда Трени, – осмелилась сказать Хелен, – ты не должна винить его за попытку ...

– Хелен, – прервала она тихо, – прости меня, но я действительно могу винить его, по причинам, о которых ты понятия не имеешь.

На следующее утро Девон сопровождал Рэвенелов в Британский музей. Кэтлин предпочла бы, чтобы это был Уэст, но он оставался в своих личных апартаментах с террасой, которые он оставил за собой даже после переезда в Приорат Эверсби.

До сих пор возмущённая обманом Девона и его обидными замечаниями прошлым вечером Кэтлин избегала разговоров с ним без особой необходимости. Сегодня утром они оба орудовали вежливыми словами и натянутыми улыбками, как оружием.

Столкнувшись с огромным количеством экспозиций в музее, сёстры Рэвенел выбрали первой для посещения Египетскую галерею. Сжимая брошюры и путеводители, они провели почти всё утро, изучая каждый экспонат: статуи, саркофаги, обелиски, плиты, забальзамированных животных, орнаменты, оружие, инструменты и украшения. На долгое время они задержались возле Розеттского камня,^[28] восторгаясь иероглифами, вырезанными на его полированной лицевой поверхности.

Пока Девон осматривал соседнюю выставку оружия, Хелен подошла к Кэтлин, которая разглядывала древние монеты под стеклом.

– Здесь так много галерей, – заметила она, – мы можем посещать музей каждый день в течение месяца и так и не увидеть всего.

– Точно не такими темпами, – сказала Кэтлин, наблюдая, как Пандора и Кассандра открыли свои планшеты для эскизов и начали копировать некоторые иероглифы.

Проследив за её взглядом, Хелен сказала:

– Они получают безмерное удовольствие. Я тоже. Кажется, мы все изголодались по таким культурным ценностям и поводам для восторга, которые не может предложить Эверсби.

– В Лондоне изобилие и того и другого, – сказала Кэтлин. Пытаясь казаться несерьёзной, она добавила: – Полагаю, этот факт говорит в пользу мистера Уинтерборна, тебе бы никогда не пришлось скучать.

– Действительно, не пришлось бы, – Хелен замолчала, прежде чем осторожно спросить, – к слову о мистере Уинтерборне, мы можем пригласить его на ужин? Я хотела бы поблагодарить его за музыкальную шкатулку лично.

Кэтлин нахмурилась.

– Да можем. Лорд Трени пригласит его, если ты хочешь. Однако... ты понимаешь, насколько эта музыкальная шкатулка не соответствует правилам приличия. Это был прекрасный и великодушный подарок, но нам следует его вернуть.

– Я не могу, – прошептала Хелен, нахмурившись. – Это бы задело его чувства.

– Это заденет твою репутацию.

– Никому не обязательно об этом знать. Не так ли? Не могли бы мы считать шкатулку подарком семье?

Перед тем как ответить, Кэтлин задумалась обо всех правилах, которые она нарушила и грехах, которые совершила, некоторые небольшие, другие слишком огромны в сравнении с подарком, несоответствующим правилам приличия. Её рот скривился с противоречивой покорностью.

– Почему бы и нет? – сказала она и взяла Хелен за руку. – Пойдём, поможешь мне остановить Пандору, она пытается открыть саркофаг.

К радости и ужасу Хелен, Уинтерборн принял приглашение на следующий же вечер. Она очень хотела увидеть его, почти так же сильно, как и боялась этого.

Он приехал вовремя, и его проводили в гостиную на первом этаже, где собрались Рэвенелы. Уинтерборн был одет с элегантной простотой, его внушительная фигура была облачена в чёрный пиджак, серые брюки и серый жилет. Хотя его сломанная нога все ещё заживала, гипс был снят и он ходил при помощи деревянной трости. Можно было бы с лёгкостью различить его в толпе, не только из-за выдающихся роста и размеров, но и по чёрным волосам и смуглой коже. Оттенки считались результатом влияния испанских Басков в Уэльсе, не относились к аристократическим... но Хелен находила эти черты красивыми и поразительными.

Его взгляд упал на Хелен, тёмный огонь, обрамлённый чёрными ресницами, и она почувствовала нервный трепет. Сохраняя хладнокровие, она беспристрастно ему улыбнулась, желая обладать уверенностью в себе, чтобы сказать что-нибудь очаровательное или кокетливое. К её великому огорчению, Пандора и Кассандра, на два года её моложе, обе чувствовали себя комфортнее с Уинтерборном. Они забавляли его глупостями, спрашивая, спрятан ли меч в его трости (к сожалению, нет) и описанием мумифицированных собак в египетской галерее.

Когда компания перешла к ужину, на мгновение все оказались в замешательстве, так как выяснилось, что близнецы подписали карточки с именами иероглифами.

– Мы подумали, возможно, всем захочется угадать, какая карточка кому принадлежит, – сообщила им Пандора.

– К счастью, моё место во главе стола, – сказал Девон.

– Это моя, – сказал Уинтерборн, указывая на одну из карточек, – и я думаю, леди Хелен сидит рядом со мной.

– Как вы поняли? – спросила Кассандра. – Вы знакомы с иероглифами, мистер Уинтерборн?

Он улыбнулся.

– Я посчитал буквы, – взяв карточку с именем, он внимательно её изучил. – Ловко нарисовано, особенно маленькие птички.

– Можете сказать, что это за птица? – с надеждой спросила Пандора.

– Пингвин? – догадался он.

Кассандра торжествующе сказала сестре:

– Я же говорила, что она похожа на пингвина.

– Это перепел, – сказала Пандора Уинтерборну, вздыхая. – Мой почерк на древнеегипетском не лучше, чем на английском.

После того, как все расселись и лакеи начали обслуживание, Хелен повернулась к Уинтерборну, полная решимости преодолеть свою застенчивость.

– Я вижу, вам сняли гипс, мистер Уинтерборн. Я надеюсь выздоровление проходит хорошо?

Он сдержанно кивнул.

– Весьма неплохо, спасибо.

Она снова и снова разглаживала салфетку на коленях.

– Я едва могу найти слова, чтобы поблагодарить вас за музыкальную шкатулку. Это самый красивый подарок, который я когда-либо получала.

– Я надеялся, что он вас порадует.

– Так и есть, – посмотрев ему в глаза, Хелен пришло в голову, что когда-нибудь этот человек, возможно, будет иметь право целовать её... интимно обнимать... они будут делать все те загадочные вещи, которые происходят между мужем и женой. Она начала жутко краснеть, заливаясь тем самым вездесущим цветом, который вновь появлялся сам по себе и, казалось, только Уинтерборн мог его вызвать. Отчаянно пытаясь это остановить, Хелен опустила взгляд на воротник его рубашки, а затем чуть ниже, прослеживая идеально ровную линию шва, сделанного вручную.

– Я вижу влияние мистера Куинси, – сказала она.

– Вы о рубашке? – спросил Уинтерборн. – Да, с тех пор как приехал Куинси, он взял в осаду содержимое всех шкафов, ящиков и сундуков. Сообщил мне, что нужна отдельная комната с единственной целью, хранить там одежду.

– Как дела у мистера Куинси? Он уже привык жить Лондоне?

– Ему хватило одного дня. – Уинтерборн продолжил рассказывать о том, как камердинер наслаждается новой жизнью и, как универмаг уже стал для него более привычным, чем для служащих, которые проработали там несколько лет. У Куинси появилось много новых друзей, за исключением личной секретарши Риса, с которой он постоянно препирался. Однако Уинтерборн подозревал, что эти двое тайно получали удовольствие от перепалок.

Хелен внимательно слушала, чувствуя облегчение от того, что была избавлена от необходимости говорить. Она думала поднять тему книг или музыки, но опасалась, что это может привести к несовпадению во мнениях. Ей бы хотелось расспросить его о прошлом, но, возможно, это была деликатная тема, в свете его валлийского наследия. Нет, было безопаснее продолжать молчать. Когда её сдержанные комментарии больше не могли поддерживать разговор, Уинтерборн увлёкся беседой с Уэстом.

Опасаясь, что он счёл её скучной, Хелен тихо мучилась, ковыряясь в еде.

В конце концов, Уинтерборн снова повернулся к ней, пока убирали тарелки.

– Вы сыграете на пианино после ужина? – спросил он.

– Я бы сыграла, но боюсь, у нас его нет.

– В доме нет ни одного пианино? – в его тёмных глазах промелькнула расчётливая искра.

– Пожалуйста, не покупайте его для меня, – поспешно сказала Хелен.

Её ответ вызвал внезапную усмешку, белоснежную вспышку на фоне кожи оттенка корицы, настолько привлекательную, что внизу её живота внезапно разлилось тепло.

– В моём универмаге есть, как минимум дюжина пианино, – сказал он. – На некоторых никогда не играли. Я мог бы завтра прислать сюда одно из них.

Её глаза расширились при мысли о таком количестве пианино, собранных в одном месте.

–Вы и так уже были чересчур щедры, – сказала она ему. – С вашей стороны было бы величайшей любезностью просто осчастливить нас своей компанией.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Означает ли это, что вы согласны на мои ухаживания? – спросил он тихо. На её робкий кивок, он наклонился чуть ближе, едва ли на дюйм, но она почувствовала, как внутри у неё всё перевернулось. – Тогда вы будете чаще находиться в моей компании, – пробормотал он. – Чтобы вы ещё хотели получить в подарок?

Покраснев, она ответила,

– Мистер Уинтерборн, в этом нет необходимости…

– Я всё ещё рассматриваю пианино.

– Цветы, – быстро сказала она. – Коробочку конфет или бумажный веер. Скромные жесты.

Его губы изогнулись.

– К сожалению, я известен, как человек, делающий широкие жесты.

В заключение ужина, джентльмены остались за столом, а ледиудалились пить чай.

– Ты была ужасно тихой за ужином, Хелен, – воскликнула Пандора, когда они вошли в гостиную.

– Пандора, – мягко упрекнула Кэтлин.

Кассандра поддержала близняшку.

– Но это правда. Хелен была такой же разговорчивой, как папоротник.

– Я не знала, что ему сказать, – призналась Хелен. – Я не хотела ошибиться.

– Ты хорошо справилась, – сказала Кэтлин. – Беседовать с посторонними людьми нелегко.

– Это, как если тебе неважно, что ты говоришь, – посоветовала Пандора.

– Или какое мнение у них может о тебе сложиться, – добавила Кассандра.

Кэтлин послала Хелен тайный взгляд, в котором читалось комичное отчаяние.

– Они никогда не будут готовы к сезону, – прошептала она, и Хелен подавила усмешку.

В конце вечера, когда Уинтерборн надевал шляпу и перчатки в прихожей, Хелен порывисто схватила свою орхидею в горшке со стола в гостиной и принесла ему.

– Мистер Уинтерборн, – сказала она искренне, – я бы очень хотела, чтобы она была у вас.

Он вопросительно посмотрел на неё, когда она настоятельно вложила горшок ему в руки.

– Это орхидея Голубая Ванда, – объяснила она.

– Что я должен с ней делать?

– Возможно, вы захотите, поставить её туда, где сможете часто смотреть на неё. Помните, что она не любит холода и сырости или жары и сухости. Всякий раз, когда орхидею перемещают в новую среду обитания, Ванда, как правило, подвергается стрессу, так что не пугайтесь, если цветок завянет и опадает. Вообще, лучше не держать её там, где может быть сквозняк или слишком много солнца. Или слишком много тени. И никогда не ставьте её рядом с чашей фруктов, – она ободряюще посмотрела на него. – Позже, я дам вам специальный тоник, чтобы её опрыскивать.

Когда Уинтерборн с озадаченной неохотой уставился на экзотический цветок в своих руках, Хелен начала сожалеть о своём спонтанном поступке. Похоже, он не хотел такого подарка, но не могла же она попросить вернуть его.

– Вы не должны принимать его, если не хотите, – сказала она. – Я бы поняла...

– Я хочу, – Уинтерборн заглянул в её глаза и слегка улыбнулся. – Спасибо.

Хелен кивнула и одиноко наблюдала, пока он уходил с орхидеей, крепко держа её в руках.

– Ты отдала ему Голубую Ванду, – удивлённо сказал Пандора, подходя и становясь рядом с ней.

– Да.

Кассандра подошла к ней с другой стороны.

– Орхидею с самым дьявольским характером из всей твоей коллекции.

Хелен вздохнула.

– Да.

– Он убьёт её через неделю, – сказала Кэтлин прямо. – Любой из нас бы это сделал.

– Да.

– Тогда зачем ты её ему отдала?

Хелен нахмурилась и сделала жест, подняв вверх ладони.

– Я хотела, чтобы у него было что-то особенное.

– У него тысячи особенных вещей со всего света, – подчеркнула Пандора.

– Что-то особенное от меня, – уточнила мягко Хелен, и после ей уже никто не задал ни одного вопроса.

Глава 30

– Я ждала две недели, чтобы увидеть его, – сказала взволнованно Пандора.

Сидя рядом с ней в карете Кассандра практически дрожала.

– Я ждала всю жизнь.

Как и обещал, Уинтерборн организовал посещение универмага для Кэтлин и сестёр Рэвенел в нерабочие часы и разрешил оставаться там и совершать покупки так долго, как они захотят. Он сказал продавщицам оставить на прилавках выставленными предметы, которые могут понравиться молодым женщинам: перчатки, шляпки, булавки и всевозможные украшения. Рэвенелы смогут свободно посетить любой из восьмидесяти пяти отделов универмага, в том числе книжный, парфюмерный и ресторанный дворик.

– Вот бы кузен Уэст был с нами, – сказала тоскливо Пандора.

Уэст вернулся в Приорат Эверсби, проведя в Лондоне меньше недели. Он признался Кэтлин, что для него не осталось ничего нового ни в одном уголке города.

– В прошлом, – сказал он ей, – я сделал всё, что стоит делать по нескольку раз. Сейчас я не могу перестать думать о том, что должно быть сделано в поместье. Это единственное место, где я могу кому-то быть полезен.

Ничего не могло скрыть его желания вернуться обратно в Гэмпшир.

– Я тоже по нему скучаю, – сказала Кассандра.

– О, я по нему не скучаю, – ответила Пандора шаловливо. – Я просто подумала, что мы могли бы купить больше вещей, если бы он был здесь и помог нести пакеты.

– Мы отложим товары, которые ты выберешь, – сказал Девон, – и завтра их доставят в Рэвенел-Хаус.

– Я хочу, что бы вы обе запомнили, – сказала Кэтлин близнецам, – удовольствие от покупок длится до момента оплаты счёта.

– Но нам не придётся этого делать, – заметила Пандора. – Все счета отправляют лорду Трени.

Девон ухмыльнулся.

– Я припомню вам этот разговор, когда не останется денег на еду.

– Только подумай, Хелен, – сказала радостно Кассандра, – если ты выйдешь замуж за мистера Уинтерборна, у тебя будет такая же фамилия, как название универмага.

Кэтлин знала, что эта идея не привлекала Хелен, она не желала внимания или славы в любом их проявлении.

– Он ещё не сделал Хелен предложение, – сказала она спокойно.

– Сделает, – уверенно сказала Пандора. – Он ужинал с нами, по крайней мере, три раза и сопровождал нас на концерт, и позволил нам всем сидеть в его личной ложе. Что касается ухаживаний, очевидно, всё складывается очень хорошо, – сделав паузу, она добавила с ноткой застенчивости в голосе, – во всяком случае, для всех остальных членов семьи.

– Ему нравится Хелен, – заметила Кассандра. – Я могу это сказать по тому, как он смотрит на тебя. Так лиса засматривается на цыплёнка.

– Кассандра, – предостерегла Кэтлин. Она посмотрела на Хелен, которая уставилась вниз, на свои перчатки.

Сложно было сказать, хорошо или плохо проходят ухаживания. Хелен вела себя совершенно загадочно, когда дело касалось Уинтерборна, не рассказывая ни о том, что они обсуждали вдвоём, ни о своих чувствах. До сих пор Кэтлин не замечала ничего в их поведении, указывающего на взаимную симпатию друг к другу.

Кэтлин избегала обсуждения этого вопроса с Девоном, зная, что это приведёт к ещё одному бессмысленному спору. На самом деле последние две недели она особо ничего с ним не обсуждала. После утренних прогулок с семьёй Девон обычно уезжал на встречи с адвокатами, бухгалтерами, руководителями железной дороги или на заседание палаты лордов, где открылась очередная сессия. Почти каждый вечер он возвращался поздно, уставший и без желания разговаривать после целого дня общения.

Только себе она могла признаться, как сильно скучает по их интимным отношениям. Она тосковала по дружеским, весёлым разговорам и тому, как легко он очаровывал её и дарил покой. Теперь Девон едва мог заставить себя встретиться с ней взглядом. Кэтлин ощущала их отчуждённость почти как физическое онемение. Казалось, они никогда больше не найдут удовольствия в компании друг друга. "Возможно, это и к лучшему", – безрадостно думала она. После его холодной реакции на возможную беременность Кэтлин, её месячные так и не начались, и после того, как он обманным путём затащил её в Лондон, хотя это было только поводом свести вместе Хелен и Уинтерборна, Кэтлин никогда больше не сможет ему доверять. Девон был манипулятором и подлецом.

Карета прибыла к конюшням за универмагом, где один из чёрных входов позволит им попасть в магазин напрямик. После того, как лакей открыл дверцу и установил выдвижную ступень на тротуар, Девон помог девушкам выйти из кареты. Кэтлин была последней кто выходил, взяв его руку, облачённую в перчатку, она отпустила её как можно скорее когда спустилась. Рабочие прошли через прилегающий двор для доставок, неся ящики и коробки к месту погрузки.

– Сюда, – сказал Девон Кэтлин, направляясь к арочному входу. Остальные следовали по пятам.

Швейцар в голубой униформе открыл им массивную бронзовую дверь и снял шляпу.

– Добро пожаловать в универмаг Уинтерборн, милорд. Леди, я к вашим услугам, – когда они проходили внутрь, он вручил им по маленькому буклету. На обложках цвета слоновой кости с синим были выбиты надписи позолоченными буквами: "Универмаг Уинтерборн", а ниже: "Наименования отделов".

– Мистер Уинтерборн ожидает в центральной ротонде, – сказал швейцар.

Близнецы не проронили ни звука, это означало, что они пребывают в полном восхищении и благоговении.

Универмаг был дворцом удовольствий, пещерой Алладина, предназначенной ослеплять своих клиентов. Интерьер был щедро украшен резными дубовыми панелями, на потолках гипсовая лепнина, пол выстлан деревом с причудливыми вставками из мозаичных плит. Помещения в универмаге, вместо маленьких и закрытых, как в обычном магазине, были открытыми и просторными, с широкими сводчатыми проходами, которые позволяли покупателям легко перемещаться из одного отдела в другой. Сверкающие люстры освещали занимательные вещицы, нагромождённые в полированных стеклянных витринах, и ещё большее количество сокровищ, выставленных на прилавках.

За один день, проведённый в универмаге Уинтерборн, можно было бы купить всё необходимое для дома: хрусталь и фарфор, кухонную утварь, фурнитуру, деревянную мебель и обитую тканью, часы, вазы, музыкальные инструменты, картины, сёдла для лошадей, деревянную холодильную камеру и всевозможную еду, чтобы её заполнить.

Они добрались до центральной ротонды в шесть этажей высотой, каждый из которых был оформлен позолоченными узорными балконами. Сверху ротонда была увенчана огромным витражным куполом, разукрашенным завитками, розетками и другими орнаментами. Уинтерборн стоял рядом с прилавком со стеклянной столешницей и рассматривал его содержимое, как только они подошли, он поднял глаза.

– Добро пожаловать, – сказал он, в его глазах светилась улыбка. – Всё так, как вы ожидали? – вопрос был адресован всей семье, но его взгляд остановился на Хелен.

Близнецы разразились счастливыми восклицаниями и похвалами в то время, как Хелен покачала головой и улыбнулась.

– Универмаг даже больше, чем я представляла, – сказала она ему.

– Давайте, я проведу вам экскурсию, – Уинтерборн вопросительно посмотрел на остальных членов семьи. – Кто-нибудь хочет к нам присоединиться? Или, возможно, вы хотите заняться покупками? – он указал на стопку ротанговых корзин возле прилавка.

Близнецы переглянулись и решительно ответили:

– Покупки.

Уинтерборн усмехнулся.

– Кондитерские изделия и книги находятся в этом направлении. Медикаменты и парфюмерия в том. А там вы найдёте шляпки, шарфики, ленты и кружева, – ещё до того, как он окончил предложение, близнецы схватили по корзинке и умчались.

– Девочки... – начала Кэтлин, обескураженная их необузданностью, но они уже были за пределами слышимости. Она с сожалением посмотрела на Уинтерборна. – Ради вашей же безопасности не становитесь у них пути, иначе вас затопчут.

– Вы бы видели, как вели себя дамы во время первой из полугодичных распродаж, – сказал он ей. – Жестокость. Крики. Я бы предпочёл ещё раз пережить железнодорожное крушение.

Кэтлин не смогла сдержать улыбку.

Уинтерборн увёл Хелен из ротонды.

– Не хотели бы вы посмотреть на пианино? – услышала Кэтлин его вопрос.

Робкий ответ Хелен был приглушён, пока они исчезали из поля зрения.

Девон подошёл и встал рядом с Кэтлин.

После долгого неловкого молчания, она спросила:

– Когда ты на них смотришь, ты видишь двух людей, которые чувствуют хоть малейшую долю влюблённости по отношению друг к другу? Между ними нет ни естественной лёгкости, ни взаимного энтузиазма. Они разговаривают, как два незнакомца в омнибусе^[29].

– Я вижу двух людей, которые всё ещё не опустили защитные барьеры в общении друг с другом, – последовал прозаичный ответ.

Отойдя от прилавка, Кэтлин прошествовала к элегантно выставленным канцелярским товарам в другой части ротонды. На стойке располагался блестящий поднос с душистыми флаконами. Согласно небольшой табличке в рамке, ароматизатор был предназначен специально для леди, которые хотели надушить свою корреспонденцию теми духами, что гарантировано не пачкают бумагу и не позволяют растекаться чернилам.

Девон безмолвно подошёл сзади, положив руки на стойку по обе стороны от неё. Кэтлин резко вздохнула. Оказавшись в ловушке его твёрдого, тёплого тела, она не могла пошевелиться, почувствовав прикосновение его губ к шее. Её глаза закрылись, чувства были загипнотизированы жизнеутверждающей мужественной силой Девона. Жар его дыхания шевелил волоски на её затылке, ощущение настолько острое, что она затрепетала.

– Повернись, – прошептал он. – Кэтлин молча помотала головой, её кровь быстрее побежала по венам. – Я скучаю по тебе, – он поднял руку, касаясь кончиками пальцев её затылка с эротичной чувственностью. – Я хочу сегодня ночью прийти к тебе в постель. Даже, если буду просто тебя обнимать.

– Я уверена, тебе не составит труда найти женщину, мечтающую разделить с тобой постель, – сказала она едко.

Девон прижался достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней лицом, он провёл небритой щекой по её подбородку, по ощущениям это походило на кошачий язычок.

– Я хочу только тебя.

Она застыла от удовольствия, чувствуя его тело вокруг себя.

– Тебе не следует этого говорить, пока мы не выясним, беременна я или нет. Хотя не один из этих вариантов не исправит ситуацию между нами.

Он нежно поцеловал местечко под её подбородком.

– Прости меня, – сказал Девон хрипло. – Мне не следовало так реагировать. Я бы хотел забрать каждое слово назад. Ты не виновата, у тебя мало опыта в интимном плане. Мне ли не знать, как чертовски сложно отстраниться в тот самый момент, когда ты хочешь быть к человеку так близко, насколько это только возможно.

Поражённая его извинениями Кэтлин продолжала стоять к нему спиной. Она ненавидела чувство уязвимости, которое ею овладело, прилив одиночества и желания заставляли её хотеть обернуться и расплакаться.

Прежде, чем она смогла придумать вразумительный ответ, Кэтлин услышала громкую болтовню близнецов, звон и шуршание многочисленных предметов, которые они одновременно несли в руках. Девон отошёл в сторону.

– Нам нужны ещё корзины, – триумфально объявила Пандора, заходя в зал.

Близнецы, которые, очевидно, прекрасно провели время, выглядели странным образом. На Кассандре был надет зелёный оперный плащ, к волосам приколото драгоценное украшение c перьями. Пандора несла подмышками голубой кружевной зонтик и пару теннисных ракеток, на ней красовался головной убор в виде диадемы с цветочным узором, который наполовину съехал ей на один глаз.

– Судя по виду, – сказала Кэтлин, – вы уже достаточно накупили.

Кассандра выглядела обеспокоенной.

– О нет, нам всё ещё нужно посетить, как минимум, восемьдесят отделов.

Кэтлин не могла не посмотреть на Девона, который пытался безуспешно подавить усмешку. Это был первый раз за долгое время, когда она увидела его искреннюю улыбку.

С энтузиазмом девушки приволокли корзины к ней и начали сваливать предметы на прилавок в огромную кучу: ароматизированные мыла, порошки, помады для волос, чулки, книги, новые шнурки для корсета, наборы шпилек, искусственные цветы, коробочки с печеньем, лакричные постилки и ячменные конфеты, металлические ситечки для чая, чулочно-носочные изделия, упакованные в маленькие сетчатые чехлы, набор карандашей для рисования и крошечная стеклянная бутылочка с ярко-красной жидкостью.

– Что это? – спросила Кэтлин, беря бутылочку в руки и подозрительно её разглядывая.

– Средство, чтобы выглядеть красивее, – сказала Пандора.

– Цветущая роза, – вмешалась Кассандра.

Кэтлин ахнула, поняв, что это.

– Это румяна, – она до этого ни разу даже не держала их в руках. Поставив бутылочку на прилавок, Кэтлин твёрдо сказала: – Нет.

– Но Кэтлин...

– Никаких румян, – сказала она. – Раз и навсегда.

– Нам необходимо улучшить цвет лица, – запротестовала Пандора.

– Румяна не причинят вреда, – вмешалась Кассандра. – Согласно этикетке на бутылочке Цветущая роза нежная и безвредная... Это написано прямо здесь, видишь?

– Комментарии, которые ты бы получила, если бы нанесла румяна и показалась в общественном месте, я тебя уверяю, не были бы ни нежными, ни безвредными. Люди сочли бы тебя падшей женщиной. Или хуже, актрисой.

Пандора повернулась к Девону.

– Лорд Трени, что вы думаете?

– Это тот случай, когда мужчине лучше вообще избегать думать, – сказал он поспешно.

– Тьфу ты, – сказала Кассандра. Потянувшись за белой стеклянной баночкой с позолоченной крышкой, она вручила её Кэтлин. – Мы нашли это для тебя. Крем с экстрактом лилии, от твоих морщин.

– У меня нет морщин, – сказала Кэтлин с явным негодованием.

– Пока нет, – признала Пандора. – Но когда-нибудь будут.

Девон ухмыльнулся, а близнецы схватили пустые корзины и поспешили прочь, продолжать выбирать товары.

– Когда у меня появятся морщины, – сказала Кэтлин печально, – эти двое будут причиной большинству из них.

– Это случится ещё очень не скоро, – смотря на неё сверху вниз, Девон взял в руки её лицо. – Но когда это произойдёт, ты станешь ещё прекраснее.

Кожа под его нежным прикосновением покрылась румянцем, который имел более насыщенный цвет, чем могли придать любые румяна. Она отчаянно пыталась заставить себя отстраниться, но эта ласка парализовала её.

Его палец скользнул по её шее сзади, Девон крепко удерживал Кэтлин, когда его рот отыскал её. Волна жара пробежала по ней, и она ослабла, покачиваясь, будто пол накренился, как палуба корабля. Он обнял Кэтлин одной рукой, прижимая к себе, и сила его естественной энергии обезоружила её. "Я твоя", – однажды он заставил её сказать в карете, пока дразнил чувственным удовольствием. Это было правдой. Она всегда будет его, неважно, куда она шла или что делала.

Лёгкий стон отчаяния вырвался из её горла, но поцелуй заглушал каждый звук и дыхание. Он лакомился ею, контролируя голод. Девон наклонил голову сильнее, чтобы углубить поцелуй. Касаясь её языка своим, он соблазнял Кэтлин ответить, поцелуй был одновременно нежным и яростно требовательным. Она терялась в замешательстве от удовольствия, её тело затопило неуправляемое желание.

Без предупреждения Девон отстранился. Кэтлин всхлипнула и слепо потянулась к нему.

– Кто-то идёт, – сказал он тихо.

Опираясь на стойку в качестве поддержки, Кэтлин возилась с платьем, разглаживая его, пыталась восстановить дыхание.

Хелен и Уинтерборн возвращались в ротонду. Уголки губ Хелен были приподняты, как будто их прикололи на месте булавками. Но что-то в её позе напомнило Кэтлин потерявшегося малыша, которого вели на поиски матери.

Её тревожный взгляд был прикован к блеску на левой руке Хелен. Её сердце упало, всё чувственное тепло покинуло тело, когда она поняла, что это.

Кольцо.

После всего двух недель ухаживаний мерзавец сделал ей предложение.

Глава 31

“Дорогая Кэтлин,

Я только что вернулся с фермы Луфтонов, после того как полюбопытствовал о благосостоянии их нового жильца. Пожалуйста, передайте всем заинтересованным лицам, что Гамлет полностью доволен своим загоном, который, я могу добавить, был построен в соответствии с высшими свиньими стандартами. Он кажется с энтузиазмом проводит время со своим собственным гаремом свиноматок. Я рискну сказать, что свин, довольствующийся малым, не мог бы пожелать ничего большего.

Все остальные новости из имения касаются дренажных каналов и неудач в прокладке водопровода, о чём не принято рассказывать.

Мне не терпится узнать о том, как Вы воспринимаете помолвку между Хелен и Уинтерборном. Проявляя братскую заботу, прошу Вас вскоре написать, по меньшей мере, для того, чтобы поведать планируется ли убийство.

Искренне любящий Вас,

Уэст“

Кэтлин взяла ручку, чтобы написать ответ. Она скучала по Уэсту больше, чем могла себе представить. Как это странно, что пьяный молодой повеса, который приехал в Приорат Эверсби несколько месяцев назад, в итоге, занял такое прочное место в её жизни.

“ Дорогой Уэст,

Что касается предложения, которое Уинтерборн сделал Хелен, состоявшееся на прошлой неделе, признаюсь в первоначальных мыслях об убийстве. Однако я осознала, что если бы прикончила Уинтерборна, мне пришлось бы избавиться и от вашего брата, а этого не следует делать. Одно убийство было бы оправдано в этих обстоятельствах, но два будут являться проявлениям эгоизма.

Хелен тиха и замкнута, что обычно не характерно для девушки, которая лишь недавно обручилась. Очевидно, что ей отвратительно обручальное кольцо, но отказывается попросить Уинтерборна заменить его. Вчера Уинтерборн решил взять на себя всё планирование и траты на свадьбу, поэтому в этом вопросе у неё тоже нет своего голоса.

Уинтерборн диктует свои права, и, кажется, что он даже не замечает этого. Он как огромное дерево, отбрасывающее тень, в которой более маленькие деревья не могут расцвести.

Несмотря на это, свадьба кажется неизбежной.

Я смирилась с этой ситуацией. По крайней мере, я пытаюсь.

Я признательна вам за вашу братскую заботу, и в ответ возвращаю сестринскую привязанность.

Всегда ваша,

Кэтлин“

Девон вернулся домой поздно вечером усталый, но довольный.

Соглашение по аренде с лондонской железно-рудной компанией было подписано обеими сторонами.

В течение прошлой недели, Северин превратил переговоры в игру в кошки-мышки. Требовалась нечеловеческая дисциплина и избыток энергии, чтобы оспаривать его сокращения сроков, задержки, сюрпризы и поправки. По некоторым пунктам юристы замолкали, в то время как они двое противостояли друг другу и препирались. В конце концов, Девон смог заставить Северина пойти на уступки, которые он хотел, когда обнаружил, что сам рассматривает перспективу перепрыгнуть через стол и удушить своего друга. Но самое раздражающее в этой ситуации было знать, что в отличие от остальных в комнате, Северин прекрасно проводил время.

Северин любил азарт, конфликт, что угодно, что развлекало его ненасытный ум. Хотя людей тянуло к нему, и его повсюду приглашали, было сложно долго переносить его беспокойную энергию. Проводить с ним время было подобно посещению запуска фейерверков: приятно на короткий период, но утомительно, если это длилось слишком долго.

После того, как дворецкий взял его пальто, шляпу и перчатки, Девон направился в кабинет за необходимым ему алкоголем. Когда он проходил мимо лестницы, то услышал отголоски смеха и разговоров, доносящиеся из гостиной наверху, пока музыкальная шкатулка наигрывала еле различимые потоки нот.

Кабинет был освещён единственной настольной лампой и огнём в камине. Маленькая фигурка Кэтлин калачиком свернулась в высоком кресле с подлокотниками, слабыми пальцами она держала винный бокал за ножку. Внезапная волна удовольствия пробежала по Девону, когда он увидел, что на ней была та самая цветная шаль, которую он подарил. Она задумчиво уставилась на огонь, отблески света нежно скользили по линии её профиля.

Он не был с ней наедине с тех пор, как состоялась помолвка Хелен и Уинтерборна. Она была тиха и не расположена к разговорам, явно сражаясь со своим несчастьем в связи с этой ситуацией. Более того, всю прошлую неделю всё внимание Девона было поглощено сделкой с лондонской железно-рудной компанией. Это было слишком важно для имения: он не мог рисковать провалом. Теперь, когда сделка была подписана, он намеревался навести порядок в своём доме.

Как только Девон вошёл в комнату, Кэтлин посмотрела на него с безразличным выражением лица.

– Здравствуй. Как прошла встреча?

– Договор об аренде подписан, - ответил он, собираясь налить себе бокал вина из серванта.

– Он согласился со всеми твоими требованиями?

– С самыми важными.

– Поздравляю, – искренне сказала она, – я не сомневалась, что ты одержишь победу.

Девон улыбнулся.

– У меня было более чем несколько сомнений. Северин намного опытнее в бизнесе. Однако я пытался это компенсировать чистым упрямством.

Указывая на графин с вином, он вопросительно посмотрел на неё.

– Спасибо, но мне уже достаточно, – она кивнула в сторону письменного стола в углу. – Прямо перед ужином пришла телеграмма для тебя. Она на серебряном подносе.

Он пошёл к столу, чтобы достать её, открывая просмолённую печать. Смотря вниз на сообщение, он озадаченно нахмурился.

– Она от Уэста.

“ПРИЕЗЖАЙ В ИМЕНИЕ БЕЗ ПРОМЕДЛЕНИЙ

У. Р.”

– Он хочет, что бы я немедленно приехал в Гэмпшир, – озадаченно сказал Девон, – он не говорит, зачем.

Кэтлин посмотрела на него с внезапным беспокойством.

– Надеюсь, это не плохие новости.

– Это не иначе, как очередная проблема, в противном случае, он бы написал в чем дело. Мне придётся уехать на первом утреннем поезде.

Оставив пустой бокал в стороне, Кэтлин встала и пригладила свои юбки. Она выглядела усталой, но прелестной, между её бровями залегла беспокойная складка. Она заговорила, не смотря на него.

– Мои месячные начались сегодня утром. Нет никакого ребёнка. Я подумала, ты захочешь узнать об этом как можно скорее.

Девон молча её рассматривал.

Странно, но облегчение, которого он ожидал, не наступило. Только своего рода пустая неопределённость. Ему следовало с благодарностью упасть на колени.

– Ты испытываешь облегчение? – спросил он.

– Конечно. Я так же не хотела ребёнка, как и ты.

Что-то в её спокойном, рассудительном тоне причиняло боль.

Как только Девон сделал к ней шаг, каждая линия её тела напряглась в беззвучном отказе.

– Кэтлин, – начал он, – я устал от того, что между нами образовалась дистанция. Что бы ни было нужно...

– Пожалуйста. Не сейчас. Не сегодня.

Единственное, что остановило его от того, чтобы подойти и зацеловать её до бесчувствия, была мягкая ранимая нотка в её голосе. Он быстро закрыл глаза, пытаясь справиться с собой. Когда это не удалось, он поднял свой бокал и допил его содержимое тремя размеренными глотками.

– Когда я вернусь, – сказал он, твёрдо смотря на неё, – у нас с тобой будет длинный разговор.

Её губы напряглись от его сурового тона.

– У меня нет выбора в этом вопросе?

– Есть. Ты можешь выбрать, ляжем ли мы в кровать до или после разговора.

Возмущённо выдохнув, она вышла из кабинета, пока Девон оставался стоять, сжимая бокал, его взгляд был прикован к пустому дверному проёму.

Глава 32

Как только Девон сошёл с поезда на станции Алтон, он столкнулся с фигурой брата в пыльном пальто и в заляпанных грязью штанах и сапогах. В глазах Уэста читался дикий взгляд.

– Уэст? – спросил Девон с озадаченным беспокойством. – Какого чёрта...

– Ты подписал договор об аренде? – прервал его Уэст, потянувшись вперёд, как будто хотел схватить брата за лацканы, но потом передумал. Он трясся от нетерпения, пружиня на пятках, как неугомонный школьник. – Договор с Лондонской Железно-рудной компанией. Подписал?

– Вчера.

Уэст выругался, обращая на себя множество осуждающих взглядов из толпы на платформе.

– Что говорится о правах на полезные ископаемые?

– Права на полезные ископаемые в том месте, которое мы сдаём под железную дорогу? – уточнил Девон.

– Да, ты передал их Северину? Какие-то из них?

– Я оставил все права за нами.

Уэст уставился на него, не моргая.

– Ты точно уверен.

– Конечно уверен. Северин изводил меня этими правами в течение трёх дней. Чем дольше мы это обсуждали, тем больше это выводило меня из себя, пока я не сказал, что прежде увижу его в аду, чем позволю завладеть чем-то более стоящим, чем комок навоза в Приорате Эверсби. Я вышел, но как только дошёл до улицы, он прокричал из окна пятого этажа, что сдаётся и мне следует вернуться.

Уэст выскочил вперёд, будто хотел обнять Девона, но сдержал себя. Он крепко пожал его руку и до боли сильно хлопнул по спине.

– Боже, я люблю тебя, упрямый мерзавец.

– Какого дьявола с тобой не так? – потребовал ответ Девон.

– Я покажу тебе, поехали.

– Мне нужно дождаться Саттона. Он в одном из последних вагонов.

– Нам не нужен Саттон.

– Не может же он идти пешком от Алтона до Эверсби, – сказал Девон, его раздражение превратилось в веселье. – Чёрт, Уэст, ты скачешь вокруг, как будто кто-то засунул тебе осиное гнездо в...

– Вот и он, – воскликнул Уэст, указывая на камердинера и жестикулируя, чтобы тот поторапливался.

По настоянию Уэста карета проследовала не к дому, а к землям на востоке поместья, куда можно добраться только по грунтовым дорогам. Девон понял, что они направляются на участок, который он только что сдал Северину.

В конце концов, они остановились на поле, которое с одной стороны граничило с ручьём и с насаждениями буковых деревьев с другой. Необработанные поля и холмы кишели активностью. Как минимум, дюжина мужчин работала с геодезическим оборудованием, лопатами, кирками, ручными тележками и паровым двигателем.

– Что они делают? – спросил Девон озадаченно. – Это люди Северина? Они пока не могут проводить работы. Аренда начинается с завтрашнего дня.

– Нет, это я их нанял, – Уэст толкнул дверь кареты, открывая её раньше, чем это смог сделать кучер. Он выпрыгнул наружу. – Пошли.

– Милорд, – запротестовал Саттон, когда Девон стал выходить вслед за Уэстом. – Вы не одеты для такой дикой местности. Все эти камни и глина... ваша обувь, ваши брюки... – он бросил тоскливый взгляд на незапятнанный низ брюк из ангорской шерсти.

– Ты можешь остаться в карете, – сказал Девон камердинеру.

– Да, милорд.

В лицо Девона ударил ветер с моросящим дождём, когда они с Уэстом подошли к только что выкопанной траншее, отмеченной флажками. Их окутал свежий и знакомый аромат Гэмпшира, запах почвы, влажной осоки и торфа.

Когда они проходили мимо мужчины с тачкой, тот остановился и снял шляпу, склонив почтительно голову.

– Ваша светлость.

Девон кивнул и кратко улыбнулся в ответ.

Дойдя до края траншеи, Уэст наклонился подобрать маленький камешек и протянул его Девону.

Камень, больше напоминающий гальку, был неожиданно тяжёлым для своих размеров. Пальцем Девон оттёр грязь, обнажив бурую поверхность, окаймлённую ярко-красным цветом.

– Руда? – догадался он, пристально изучая камень.

– Высококачественная гематитовая руда, – Уэст еле сдерживал волнение. – Из неё делают сталь высшего качества. За эту руду предлагают самую высокую цену на рынке.

Девон посмотрел на него с усиливающимся интересом.

– Продолжай.

– Пока я был в Лондоне, – продолжил Уэст. – Похоже, геодезисты Северина провели здесь пробное бурение. Один из арендаторов, мистер Вутен, услышал звуки работающей техники и пришёл посмотреть, что происходит. Естественно рабочие ничего ему не рассказали. Но, как только я об этом узнал, то нанял геолога и горного инженера, чтобы провести наши собственные исследования. Они работали здесь в течение трёх дней камнедробильной машиной, выкапывая образец за образцом вот этого, – он кивнул на гематит в руке Девона.

Начиная понимать, Девон сжал в руке твёрдый кусок руды.

– Сколько её здесь?

– Они всё ещё проводят исследования. Но и тот и другой согласились, что прямо под слоем глины и известняка, на глубине близкой к поверхности находится массивный пласт гематита. Из того, что они обследовали на данный момент, можно сделать вывод, что он достигает восемь футов в толщину в некоторых местах и двадцать два в других и располагается, как минимум, на площади в пятнадцать акров. Всё это твоя земля. Геолог говорит, что он никогда не видел такого месторождения южнее Камберленда, – его голос стал хриплым. – Это почти полмиллиона фунтов, Девон.

Девону показалось, что земля уходит из под ног, хотя он стоял неподвижно. Это было слишком трудно осознать. Он смотрел на происходящее невидящими глазами, пытаясь осмыслить, что это означает.

Душераздирающее бремя долга, которое нависало над ним с тех пор, как он унаследовал поместье... исчезло. Все в Приорате Эверсби будут в безопасности. У сестёр Тео будет достаточно большое наследство, чтобы привлечь любого поклонника, которого они выберут. Для мужчин в Эверсби будет работа и новое прибыльное занятие для деревни.

– Ну? – спросил в ожидании Уэст, пока Девон продолжал молчать.

– Я не могу поверить, что это правда, – сумел он сказать, – пока не узнаю больше.

– Можешь. Поверь мне, сто тысяч тонн руды не собирается просто исчезнуть из под наших ног.

По лицу Девона медленно расползлась улыбка.

– Теперь я понимаю, почему Северин так упорно пытался заполучить права на ископаемые.

– Слава богу, что ты такой упрямый.

Девон рассмеялся.

–Это первый раз, когда ты мне говоришь такое.

– И последний, – заверил его Уэст.

Медленно поворачиваясь по кругу, чтобы обозреть местность, Девон пришёл в себя, посмотрев на леса на южной стороне поместья.

–Я не могу позволить вырубить деревья в поместье и пустить их на растопку печей для плавки и железообрабатывающего дела.

–Нет, у нас нет необходимости ни в шахтах, ни в плавке металла. Гематитовая руда такая чистая, что нам понадобится только карьер. Как только её извлекут из земли, она готова к транспортировке.

Заканчивая обозревать территорию вокруг себя, Девон заметил мужчину и маленького мальчика, идущих мимо камнедробильной машины, с интересом её рассматривая.

– Сначала графство, – в это время говорил Уэст, – потом аренда земли под железную дорогу. Теперь это. Я думаю, возможно, ты самый удачливый мерзавец в Англии.

Внимание Девона было поглощено мужчиной и мальчиком.

– Кто это?

Уэст проследил за его взглядом.

– А. Это Вутен. Он привёл одного из сыновей посмотреть на машину.

Вутен наклонился параллельно земли и мальчик вскарабкался ему на плечи. Придерживая сына за ноги, молодой фермер выпрямился и понёс его через поле. Мальчик цеплялся за плечи отца, смеясь.

Девон наблюдал за удаляющейся парой.

Мальчик вызвал в памяти образ... лишённого эмоций лица Кэтлин, освещённого бликами от огня в камине, когда она сказала ему, что ребёнка не будет.

Единственное, что он ощущал, это, приводящее в замешательство, чувство пустоты.

Только сейчас Девон понял, он предполагал, что Кэтлин будет беременна и это не оставит ему выбора жениться на ней. Он жил с этой мыслью на подсознании в течение двух недель и свыкся с ней.

Нет... Это было не совсем так.

Потрясённый Девон заставил себя взглянуть правде в глаза.

Он хотел этого.

Он хотел найти предлог, чтобы сделать Кэтлин своей во всех отношениях. Он хотел, чтобы она была беременна его ребёнком. Он хотел, чтобы на её пальце было его кольцо и все супружеские права, которые это кольцо предоставляло.

Девон хотел разделить с Кэтлин каждый день до конца своей жизни.

– О чём ты переживаешь? – услышал он вопрос брата.

Девон медлил с ответом, пытаясь восстановить в памяти все шаги, которые увели его так далеко от образа того человека, которым он всегда себя считал.

– До того, как я унаследовал титул, – сказал он изумлённо, – я бы не доверил нам с тобой и золотую рыбку, а уж тем более поместье в двадцать тысяч акров. Я всегда сторонился любой ответственности, потому что знал, что не смогу с ней справиться. Я бездельник с горячей головой, как наш отец. Когда ты сказал, что я понятия не имею, как управлять поместьем и потерплю неудачу...

– Это была полная чушь, – сказал категорично Уэст.

На лице Девона промелькнула ухмылка.

–У тебя были веские доводы, – он начал рассеянно перекатывать гематит между ладонями. – Но вопреки всему, кажется, нам с тобой удалось принять достаточно правильных решений ...

– Нет, – прервал его Уэст, – я здесь совсем ни при чём. Ты сам решил взять на себя бремя ответственности за поместье. Ты принял решения, которые привели к аренде и залежам железняка. Тебе не приходило в голову, что если бы кто-то из предыдущих графов потрудился произвести улучшения на земле, то месторождение гематита было бы найдено десятки лет назад? Ты бы совершенно точно нашёл его, когда приказал вырыть дренажные траншеи для фермеров. Понимаешь, Приорат Эверсби в хороших руках - твоих. Ты изменил сотни жизней к лучшему, включая и мою. Мужчина, который всё это сделал, кто угодно только не бездельник, – Уэст сделал паузу. – Боже, я чувствую, к горлу подступает искренность, как тошнота. Я должен остановиться. Доедем до дома, чтобы ты сменил обувь? Потом мы можем вернуться сюда, поговорить с геодезистами и пройтись по местности.

Размышляя над вопросом, Девон засунул камень в карман и посмотрел Уэсту прямо в глаза.

Одна мысль была первостепенной, ничего из этого не имело значения без Кэтлин. Он должен сейчас же поехать к ней и каким-то образом заставить понять, что за последние насколько месяцев он изменился, сам того не замечая. Девон стал мужчиной, который мог любить её.

Боже, как же безумно он её любил.

Но он должен найти способ её убедить, и это будет нелегко.

С другой стороны... Девон не был человеком, который сторонится трудностей.

Больше не был.

Он посмотрел на брата и сказал неровным голосом.

– Я не могу остаться. Мне нужно вернуться обратно в Лондон.

Утром, в день отъезда Девона, Хелен не спустилась к завтраку, но передала, что у неё началась мигрень, и она останется в постели. Кэтлин не могла вспомнить, когда последний раз Хелен была больна, и поэтому сильно беспокоилась. Дав ей дозу опиума, смешанного с патокой, чтобы облегчить боль, она приложила холодный компресс к её лбу и проследила за тем, чтобы в комнате было темно и тихо.

Как минимум, раз в час, пока Хелен спала, Кэтлин или одна из близняшек подходили на цыпочках к двери её комнаты и заглядывали внутрь. Она не проснулась ни разу во время их визитов, только вздрагивала, как спящая кошка, и видела сны, которые видимо были далеки от приятных.

– Это же хороший знак, что у неё нет жара? – спросила Пандора днём.

– Да, – ответила Кэтлин. – Я подозреваю, что после восторгов прошлой недели ей нужен отдых.

– Я не думаю, что дело в этом, – сказала Кассандра. Она устроилась на кушетке с расчёской, шпильками и модным журналом на коленях, экспериментируя с волосами Пандоры. Они пытались скопировать одну из причёсок по последней моде, сложное сооружение, которое представляло собой скрученные, высоко заколотые объёмные локоны, в виде завитков и две свободно заплетённые косы, спадающие по спине. К сожалению, шоколадного цвета волосы Пандоры были слишком тяжёлыми и скользящими, они отказывались оставаться на месте, локоны сползали вниз, разрушая объёмную верхнюю часть причёски.

– Будь настойчивее, – подбодрила Пандора. – Нанеси побольше помады. Мои волосы поддадутся только грубой силе.

– Нужно было купить больше в универмаге, – вздохнув, сказала Кассандра. – Мы уже истратили половину...

– Подожди, – сказала Кэтлин, уставившись на Кассандру. – Что ты, только что, сказала? Не про помаду, про Хелен.

Девушка провела расчёской по пряди волос Пандоры, сказав:

– Я не думаю, что ей нужен отдых от восторгов. Мне кажется... – она замолчала. – Кэтлин, я сплетничаю, если рассказываю о чём-то личном про кого-то и я знаю, он бы не захотел, чтобы про это говорили?

– Да. Если только речь не о Хелен и ты не рассказываешь про это мне. Продолжай.

– Когда мистер Уинтерборн приезжал вчера, он и Хелен находились в гостиной внизу за закрытыми дверями. Я собиралась забрать книгу, которую забыла на подоконнике, но услышала их голоса. – Кассандра замолчала. – Вы с экономкой занимались переучётом, поэтому я подумала это не стоит того, чтобы тебя беспокоить.

– Да, да... И?

– Из того немногого, что я смогла расслышать, они спорили о чём-то. Возможно, мне не стоит называть это спором, потому как Хелен не повышала голоса... она казалась расстроенной.

– Они, вероятно, обсуждали свадьбу, – сказала Кэтлин, – как это было с тех пор, когда мистер Уинтерборн, сказал Хелен, что хочет её спланировать.

– Нет, не думаю, что дело в этом. Жаль, что я не смогла услышать больше.

– Тебе надо было использовать мой трюк со стаканом, – сказала нетерпеливо Пандора. – Если бы я была там, то смогла бы рассказать, всё, о чём они говорили.

– Я пошла наверх, – продолжила Кассандра, – и как только достигла вершины лестницы, увидела, как мистер Уинтерборн уходит. Хелен поднялась через несколько минут, и её лицо было красным, будто она плакала.

–Она рассказала что-нибудь о произошедшем? – спросила Кэтлин.

Кассандра помотала головой.

Пандора нахмурилась, потянувшись к волосам. Осторожно дотрагиваясь до закреплённой части на макушке, над которой работала Кассандра,

– Они кажутся не завитками, а гусеницами.

На губах Кэтлин промелькнула быстрая улыбка, когда она посмотрела на близнецов. Боже, помоги ей, она любила этих двоих. Хотя Кэтлин не достаточно мудра и по возрасту не подходила, чтобы быть им матерью, она была для них единственным источником материнских наставлений.

– Пойду, проведаю Хелен, – сказала она, вставая. Дотронувшись до причёски Пандоры, Кэтлин разделила одну гусеницу на два завитка и закрепила их, взяв шпильку у Кассандры.

– Что ты собираешься ей сказать, если она расскажет тебе о споре с Уинтерборном? – спросила Кассандра.

– Я скажу ей, чтобы она делала это чаще, – сказала Кэтлин. – Нельзя позволять кому-то постоянно делать всё по-своему, – она задумчиво умолкла. – Однажды лорд Бервик сказал мне, что когда лошадь тянет поводья, всадник не должен в этот момент тянуть их на себя, а, наоборот, ослабить. Но не более чем на дюйм.

Когда Кэтлин зашла в комнату Хелен, она услышала приглушённые звуки рыданий.

– Дорогая, что такое? – сказала она, быстро подходя к кровати. – Тебе больно? Что я могу сделать?

Хелен помотала головой и промокнула глаза рукавом ночной рубашки.

Кэтлин наполнила стакан водой из кувшина на тумбочке, подала ей и подоткнула подушку под голову Хелен, предложив сухойносовой платок, она разгладила покрывало.

– Мигрень всё ещё мучает?

– Жутко, – прошептала Хелен. – Даже кожа болит.

Подтащив стул к кровати, Кэтлин села и оглядела её со щемящим беспокойством.

– Что послужило причиной? – осмелилась она спросить. – Что-то произошло во время визита мистера Уинтерборна? Что-то помимо обсуждения свадьбы?

Хелен ответила еле заметным кивком, её подбородок дрожал.

Мысли Кэтлин пришли в смятении от размышлений, как помочь Хелен, которая, казалась на грани срыва. Она не видела её в таком состоянии со времён смерти Тео.

– Лучше расскажи мне, – сказала Кэтлин. – Моё воображение рисует страшные картины. Что натворил Уинтерборн, сделав тебя такой несчастной.

– Я не могу, – прошептала Хелен.

Кэтлин старалась говорить спокойно.

– Он принудил тебя к чему-то?

Последовала долгая тишина.

– Я не знаю, – сказала Хелен несчастным голосом. – Он хотел... Я не знаю чего он хотел. Я никогда... – она замолчала и высморкалась в носовой платок.

– Он обидел тебя? – заставила себя спросить Кэтлин.

– Нет. Но он продолжал целовать меня и не останавливался и... мне не понравилось. Это было абсолютно не так, как я себе представляла поцелуи. И он положил руку... туда, куда не следовало. Когда я его оттолкнула, он выглядел разгневанным и сказал кое-что резкое... будто бы я думаю, что слишком хороша для него. Он и другие вещи говорил, но вперемешку со словами на валлийском языке. Я не знала, что делать. Расплакалась, а он ушёл, больше не проронив ни слова, – она всхлипнула несколько раз. – Я не знаю, что сделала не так.

– Ты ничего не сделала.

– Нет, должно быть что-то сделала, – Хелен подняла тонкие пальцы к вискам и слегка надавила поверх ткани, которая их покрывала.

"Уинтерборн, неуклюжий болван, – думала яростно Кэтлин. – Неужели так сложно быть нежным, целуя застенчивую девушку впервые?"

– Очевидно, он понятия не имеет, как вести себя с невинной барышней, – сказала она тихо.

– Пожалуйста, никому не рассказывай. Иначе я умру. Пожалуйста, пообещай.

– Я обещаю.

– Я должна дать понять мистеру Уинтерборну, что не хотела его разозлить...

– Конечно, не хотела. Ему следует это знать, – Кэтлин замешкалась. – До того, как вы продолжите строить планы на свадьбу, возможно, нам стоит взять паузу и переосмыслить помолвку.

– Я не знаю, - Хелен поморщилась и ахнула. – У меня пульсируют виски. В данный момент, мне кажется, я никогда не захочу его увидеть вновь. Пожалуйста, дай мне ещё опиума с патокой.

– Хорошо, но сначала ты должна что-нибудь съесть. Повар варит бульон и делает бланманже. Скоро всё будет готово. Мне уйти? Кажется мои разговоры плохо влияют на твою мигрень.

– Нет, мне нужна компания.

– Тогда я останусь. Позволь своей бедной голове отдохнуть.

Хелен повиновалась и затихла. Через мгновение она тихо шмыгнула носом.

– Я так разочарована, – прошептала она. – В поцелуях.

– Нет, дорогая, – сказала Кэтлин, её сердце почти разбилось. – У тебя, по сути, не было поцелуя. Всё по-другому с правильным мужчиной.

– Я не понимаю, как это может быть. Я думала... Я думала это будет всё равно, что слушать красивую музыку или... Или смотреть на рассвет ясным утром. А вместо этого...

– Да?

Хелен замешкалась и изобразила звук отвращения.

– Он хотел, чтобы я разомкнула губы. В процессе.

– О.

– Это потому что он валлиец?

Кэтлин ощутила смесь сочувствия и веселья. Она ответила будничным тоном.

– Я не думаю, что манера целоваться ограничивается валлийским происхождением, дорогая. Возможно, поначалу эта идея не привлекает. Но если ты попробуешь это сделать раз или два, тебе может понравиться.

– Как я смогу? Как это кому-то может понравиться?

– Существует множество видов поцелуев, – сказала Кэтлин. – Если бы мистер Уинтерборн знакомил тебя с ними постепенно, ты бы была более расположена к ним.

– Я не думаю, что мне в принципе нравится целоваться.

Кэтлин смочила свежую белую ткань, сложила её и положила Хелен на лоб.

– Понравится. С правильным мужчиной поцелуи прекрасны. Как очутиться в долгом, прекрасном сне. Увидишь.

– Я так не думаю, – прошептала Хелен, её пальцы теребили покрывало и подёргивались от волнения.

Оставаясь рядом с постелью, Кэтлин наблюдала, как Хелен расслабилась и задремала.

Она знала, что к причине проблем Хелен нужно будет обратиться до того, как её состояние действительно улучшится. Мучаясь в течение нескольких недель от нервного расстройства после смерти Тео, Кэтлин могла распознать его признаки в других. Её сердце начинало болеть, видя, как страдает жизнерадостная натура Хелен под грузом тревог.

Если это продлится слишком долго, Кэтлин боялась, что Хелен может впасть в глубокое уныние.

Нужно что-то предпринять. Управляемая сильным беспокойством она покинула место у кровати и дёрнула за звонок, вызывая Клару.

Как только горничная зашла в комнату, Кэтлин быстро ей сказала:

– Мне нужна пара прогулочных ботинок, вуаль и моя накидка с капюшоном. Мне необходимо отлучиться по делу и нужно, чтобы ты была со мной.

Клара выглядела смущённой.

– Я могу выполнить поручение, миледи, если скажете, что вам надо.

– Спасибо, но я единственный человек, кто может это сделать.

– Сказать дворецкому, чтобы подготовил карету?

Кэтлин помотала головой.

– Было бы намного проще пройтись пешком. Здесь небольшое расстояние, меньше полумили. Мы вернёмся ещё до того, как они запрягут лошадей.

– Полмили? – Клара не была любительницей прогулок и выглядела ошеломлённой. – По ночному Лондону?

– На улице всё ещё светло. Мы пойдём через сады и вдоль променада. Теперь поторопись.

"Пока я не потеряла мужество", – подумала она.

С этим делом нужно будет разобраться до того, как кто-нибудь успеет возразить или задержать их. При удачном стечении обстоятельств они успеют вернуться до ужина.

Когда Кэтлин тепло оделась и была готова к отправлению, она поднялась в верхнюю гостиную, где Кассандра читала, а Пандора вырезала картинки из журнала и вклеивала их в альбом.

– Куда ты собираешься? – спросила удивлённо Кассандра.

– По делам. Мы с Кларой скоро вернёмся.

– Да, но...

– Пока меня не будет, – сказала Кэтлин, – я была бы благодарна, если бы одна из вас удостоверилась, что поднос с ужином для Хелен доставлен к ней в комнату. Посидите с ней и проследите, чтобы она что-нибудь съела. Но не задавайте вопросов. Лучше молчать, пока она не захочет, чтобы вы заговорили.

– Но что насчёт тебя? – сказала, нахмурившись, Пандора. – Что это за дела и когда ты вернёшься?

– Тебе не о чем волноваться.

– Когда кто-то так говорит, – сказала Пандора, – это всегда означает противоположное. Туда же относятся фразы: "Это всего лишь царапина" или "Вещи похуже случаются в море".

– Или, – добавила Клара хмуро, – "Я только выйду, пропущу пару стаканчиков".

После недолгой прогулки, во время которой Кэтлин и Клара слились с потоком пешеходов и по инерции двигались с ними, они вскоре добрались до Корк-Стрит.

– Универмаг Уинтерборна! – воскликнула Клара, её лицо просветлело. – Я не знала, что это дело было связано с покупками, миледи.

– К сожалению нет, – Кэтлин прошла до конца состыкованных фасадов, остановившись у большого дома, который каким-то образом гармонично вписывался в один ряд с универмагом. – Клара, не могла бы ты дойти до двери и сказать, что леди Трени желает увидеть мистера Уинтерборна?

Девушка неохотно повиновалась, не получая никакого удовольствия от работы, которую обычно делал лакей.

Пока Кэтлин ждала на нижней ступеньке, Клара покрутила механический дверной звонок и постучала бронзовым, богато украшенным молоточком, пока дверь не открылась. Неулыбчивый дворецкий взглянул на пару визитёров, обменялся несколькими словами с горничной и опять закрыл дверь.

Повернувшись в сторону Кэтлин, Клара с многострадальным выражением лица сказала:

– Он посмотрит дома ли мистер Уинтерборн.

Кэтлин кивнула и сложила руки на груди, задрожав, когда пронизывающий ветер поднял складки её накидки. Игнорируя любопытные взгляды нескольких прохожих, она терпеливо и решительно ждала.

Мимо ступеней прошёл низкорослый, коренастый мужчина с седыми волосами, он остановился, чтобы взглянуть на горничную и уставился на неё с чрезмерным вниманием.

– Клара? – потрясённо спросил он.

Её глаза расширились от облегчения и радости.

– Мистер Куинси!

Камердинер повернулся к Кэтлин, узнав её даже с вуалью, закрывающей лицо.

– Леди Трени, – сказал он почтительно. – Как же так случилось, что вы стоите здесь.

– Приятно встретить вас, Куинси, – сказала, улыбаясь, Кэтлин. – Я пришла к мистеру Уинтерборну обсудить личный вопрос. Дворецкий сказал, что посмотрит дома ли он.

– Если мистера Уинтерборна нет, он, скорее всего, в универмаге. Я найду его для вас, – цокнув языком, Куинси проводил её вверх по лестнице, Клара проследовала за ними. – Заставлять леди Трени ждать снаружи на улице, – пробормотал он, не веря. – Я задам дворецкому такую взбучку, которую он не скоро забудет.

После того, как он открыл дверь ключом, висящим на золотом брелоке, камердинер провёл их внутрь. Дом был элегантным и современным, в воздухе витал запах свежей краски, штукатурки и дерева, обработанного ореховым маслом.

Куинси заботливо проводил Кэтлин в просторный читальный зал с высокими потолками и пригласил её подождать здесь, а Клару в холле для слуг.

– Попросить принести для вас чай, – спросил камердинер, – пока я ищу мистера Уинтерборна?

Она подняла вуаль, радуясь возможности убрать чёрную рябь с глаз.

– Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет необходимости.

Куинси замешкался, очевидно, желая узнать причину её неординарного визита. Он решился спросить:

– В Рэвенел-Хаусе все здоровы, я надеюсь?

– Да, все в порядке. Леди Хелен страдает от мигрени, но я уверена, она скоро поправится.

Он кивнул, его белоснежные брови сошлись вместе над очками.

– Я найду мистера Уинтерборна, – сказал Куинси рассеяно и ушёл вместе с Кларой.

Пока Кэтлин ждала, она бродила по залу. Воздух был пропитан запахами новизны в сочетании с лёгкой затхлостью. Дом выглядел незаконченным. Необитаемым. Немногочисленные картины и безделушки расставлены, как будто между прочим. Мебель выглядела, как если бы ей никто не пользовался. Большинство полок для чтения были пустыми, за исключением нескольких эклектичных книг, которые, Кэтлин могла бы поспорить, были небрежно взяты из книжных шкафов и выставлены здесь напоказ.

Судя только по этому помещению, Кэтлин уже понимала, что ни этот дом, ни мужчина, живущий в нём, не смогли бы сделать Хелен счастливой.

Прошло пятнадцать минут, на протяжении которых она раздумывала, что сказать Уинтерборну. К сожалению, не существовало дипломатического способа сообщить мужчине, что помимо прочего, он довёл свою невесту до болезни.

Уинтерборн зашёл в зал, его присутствие, столь величественное, казалось, заполняло каждый лишний дюйм в помещении.

– Леди Трени. Какое неожиданное удовольствие, – он слегка поклонился, выражение его лица говорило, что её визит был чем угодно, только не удовольствием.

Она знала, что поставила их обоих в неудобное положение. Для неё, нанести визит неженатому мужчине без сопровождения, было совершенно несвойственно, и Кэтлин сожалела об этом. Но выбора не было.

– Прошу прощение за причиняемые вам неудобства, мистер Уинтерборн. Я не намерена оставаться надолго.

– Кто-нибудь знает, что вы здесь? – спросил он кратко.

– Нет.

– Тогда, говорите, что хотели и делайте это быстро.

– Конечно. Я...

– Но если это имеет какое-то отношение к леди Хелен, – прервал он, – тогда уходите. Она сама может ко мне прийти, если нужно что-то обсудить.

– Боюсь, что Хелен не в состоянии сейчас куда-либо выйти. Она провела в постели весь день, страдая от нервного расстройства.

Выражение его глаз изменилось, какая-то непостижимая эмоция сверкнула в тёмных глубинах.

– От нервного расстройства, – повторил он, его голос был ледяным от презрения. – Кажется, это обычное недомогание среди девушек из высшего общества. Мне хотелось бы выяснить когда-нибудь, что вас всех заставляет так нервничать.

Кэтлин ожидала проявления сочувствия или пары слов беспокойства по отношению к женщине, с которой он был обручён.

– Боюсь, именно вы причина расстройства Хелен, – сказала она прямо. – Ваш вчерашний визит довёл её до этого состояния. – Уинтерборн молчал, его глаза были чёрными и пронзительными. – Она рассказала мне совсем немного, о том, что произошло, – продолжила Кэтлин. – Но мне кажется, вы многого не понимаете. Родители моего покойного мужа растили всех трёх его сестёр в полном уединении. В большей степени, чем это было необходимо. В результате все трое слишком инфантильны для своего возраста. Хелен двадцать один, но она не получила того опыта или закалки, как другие девушки её возраста. Она ничего не знает о мире за пределами Приората Эверсби. Для неё всё в новинку. Абсолютно всё. Единственные мужчины, с которыми она общалась, были немногочисленными близкими родственниками, слугами и редкими гостями в поместье. Большинство знаний о мужчинах она почерпнула из книг и сказок.

– Не может быть, чтобы кто-то был настолько изолирован, – сказал Уинтерборн решительно.

– В вашем мире нет. Но в поместье, подобному Приорату Эверсби, это вполне возможно, – Кэтлин замолкла. – Я считаю, что Хелен слишком рано выходить замуж за кого-либо, но когда она это сделает... ей нужен будет муж с тихим нравом. Такой, который позволит ей раскрываться в её собственном ритме.

– И вы полагаете, что я не позволю, – скорее сказал он утвердительно, чем задал вопрос.

– Я думаю, вы будете командовать и управлять женой, как вы поступаете по отношению ко всему остальному. Не думаю, что вы когда-нибудь навредите ей физически, но наверняка будете вытачивать её под свою жизнь и сделаете очень несчастной. Это окружение, Лондон, толпы людей, универмаг, так сильно не соответствуют её натуре, она будет чувствовать себя, как пересаженная орхидея. Боюсь, я не могу поддержать идею брака между вами и Хелен, – сделав паузу, Кэтлин глубоко вздохнула и сказала: - я думаю, в её интересах, будет разорвать помолвку.

Повисла напряжённая тишина.

– Это то, чего она хочет?

– Чуть ранее сегодня, она сказала, что у неё нет желания видеть вас вновь.

На протяжении всей речи Кэтлин Уинтерборн смотрел в сторону, как будто слушал вполуха. Однако, после последнего замечания, она оказалась мишенью пронизывающего взгляда.

"Возможно, - подумала она, - будет лучше поскорее уйти".

Уинтерборн подошёл к Кэтлин, которая встала у книжных полок.

– Скажите ей, что тогда она свободна, – ухмыльнулся он, прислонил трость к полке и положил крепкую руку на рельефную часть конструкции. – Если нескольких поцелуев оказалось достаточно для того, чтобы она заболела, я сомневаюсь, что она переживёт первую ночь в качестве моей жены.

Кэтлин встретила его взгляд, не дрогнув, зная, что он пытается вывести её из равновесия.

– Я прослежу, чтобы вам вернули кольцо, как можно скорее.

– Она может оставить его себе в качестве компенсации за потерянное время.

Нервы Кэтлин натянулись, когда он положил вторую руку на полку по другую сторону от неё, загоняя в ловушку, но не прикасаясь к ней. Его плечи загораживали от неё всю оставшуюся комнату.

Бесстыжий взгляд Уинтерборна прошёлся по ней.

– Возможно, я возьму вас взамен, – сказал он, поразив её. – Вы голубых кровей. Предполагается, что вы леди. И, несмотря на миниатюрные размеры, вы выглядите намного выносливее леди Хелен.

Она холодно уставилась на него.

– Вы ничего не добьётесь, насмехаясь надо мной.

– Вы считаете я говорю не всерьёз?

– Мне совершенно всё равно всерьёз вы говорите или нет, – она отпрянула назад. – Меня не интересует ничего из того, что вы можете предложить.

Уинтерборн ухмыльнулся, его веселье казалось искренним, но не имело ничего общего с дружелюбием.

Когда Кэтлин начала отходить в сторону, он преградил ей путь быстрым движением.

Она застыла, в ней начал просыпаться страх.

– Никогда не предполагайте, что знаете, какое предложение вам хотят сделать. По крайней мере, вам следует услышать моё, перед тем, как отвергнуть его, – Уинтерборн наклонился вниз, пока его лицо не приблизилось к её. Это небольшое движение передало, как минимум, полдюжины различных угроз, любой из которых было бы достаточно, чтобы испугать её. – Оно включает в себя брак, – сказал он, – это больше, чем вы когда-либо получите от Трени. – Презрение сверкнуло в его глазах, когда он увидел её удивление. – Нет, он мне не рассказывал, что у вас интрижка. Но это было очевидно в Гэмпшире. Он скоро устанет от вас, если ещё этого не сделал. Трени хочет новизны. А я хочу быть вхож туда, где меня не принимают... и для этого, мне нужно жениться на высокородной леди. Для меня не имеет значения, что вы не девственница.

– Как удачно, – Кэтлин не могла устоять перед едким ответом, – раз девственницы, кажется, не ваша сильная сторона, – как только слова сорвались с её губ, она пожалела о них.

Опять появилась эта тревожащая холодная ухмылка.

– Да, жертва девственностью леди Хелен была ради Приората Эверсби и ради всех Рэвенелов, – он бесстыдно провёл пальцем по шву платья на её плече. – Вы бы не сделали того же ради них? Ради неё?

Она не вздрогнула от его прикосновения, хотя её тело покалывало.

– Мне не нужно этого делать. Лорд Трени позаботится о них.

– А кто позаботится о Трени? Ему придётся планировать и тяжело работать всю жизнь, чтобы удержать его поместье от упадка. Но с помощью маленькой толики моего состояния, – он щёлкнул пальцами перед её лицом, – все его долги исчезнут. Дом будет отремонтирован, и земля станет плодородной. В конечном итоге, все счастливы.

– Кроме женщины, которая выйдет за вас замуж, – сказала Кэтлин презрительно.

Улыбка Уинтерборна граничила с насмешкой.

– Есть женщины, которым нравится мой подход. В прошлом я доставил удовольствие одной или двум утончённым леди, которые устали от бледных джентльменов с нежными руками, – он сделал шаг вперёд, зажимая её у книжных полок. Его тон стал многозначительным. – Я мог бы быть вашим неотёсанным дикарём в постели.

Кэтлин не знала, что он замышляет или как далеко он может зайти в попытке запугать её.

Она так этого никогда и не выяснит. До того, как она успела ответить, с порога послышался убийственный голос.

– Отойди или я вырву все твои конечности.

Глава 33

Уинтерборн убрал руки с полок и насмешливо поднял их вверх, как будто на него наставили пистолет. Ахнув от облегчения, Кэтлин обошла его и поспешила к Девону. Но остановилась на полпути, увидев его лицо.

Со стороны Девон выглядел потерявшим рассудок. В его глазах сверкала жестокость, мышцы челюсти подёргивались. Печально известный взрывной характер Рэвенелов начал сжигать каждый слой цивилизованности, превращая его в пепел, тлеющий по краям, как страницы книги, брошенные в огонь.

– Милорд, – начала Кэтлин на одном дыхании, – я думала вы уехали в Гэмпшир.

– Уехал, – её обжёг его гневный взгляд. – Я только что вернулся в Рэвенел-Хаус. Близнецы сказали, что думают, вы можете быть здесь.

– Я посчитала необходимым поговорить с мистером Уинтерборном о Хелен...

– Вам следовало предоставить это мне, – процедил Девон сквозь стиснутые зубы. – Только сам факт вашего пребывания с Уинтерборном наедине мог бы сотворить скандал, который преследовал бы вас всю оставшуюся жизнь

– Это не имеет значения.

Его лицо помрачнело.

– С первого дня нашего знакомства вы мучили меня и всех остальных в пределах досягаемости важностью правил приличия. А теперь это не имеет значения? – он одарил её зловещим взглядом перед тем, как обратиться к Уинтерборну. – Тебе следовало развернуть её назад у двери, коварный ублюдок. Единственная причина, почему я не придушил вас обоих, так это потому, что не решил с кого начать.

– Начни с меня, – предложил вежливо Уинтерборн.

Воздух был пропитан мужской ненавистью.

– Позже, – сказал Девон с еле сдерживаемой яростью. – А пока, я отведу её домой. Но при следующей нашей встрече, я затолкаю тебя в чёртовы рамки приличия, – переключая внимание на Кэтлин, он указал на дверь.

Ей не нравилось, когда ею командовали, будто она непослушный пудель. Однако в таком состоянии лучше не провоцировать его. Нехотя, Кэтлин направилась к двери.

– Подождите, – сказал грубо Уинтерборн. Он подошёл к столу возле окна и кое-что взял. Она не заметила её раньше, это была орхидея, которую подарила ему Хелен. – Заберите эту проклятую вещь, – сказал он, всучив горшок Кэтлин. – Боже, я буду рад от неё избавиться.

После того как Девон и Кэтлин ушли, Рис стоял у окна, разглядывая вид снаружи. Уличный фонарь проливал слабое жёлтое мерцание на вереницу лошадей, запряжённых в кэбы, освещая клубы пара, которые они выдыхали. Группы прохожих спешили по деревянному помосту к уличным витринам универмага.

Он услышал приближающиеся уверенные шаги Куинси.

Через мгновение камердинер укоризненно спросил:

– Обязательно было пугать леди Трени?

Рис повернул голову и резко посмотрел на него. Куинси впервые осмелился говорить с ним так дерзко. В прошлом он увольнял людей с более значимых должностей за меньшие высказывания.

Вместо этого он сложил руки и вновь обратил внимание на улицу, ненавидя мир и всех до единого в нём.

– Да, – сказал он с тихой злобой. – Мне стало лучше.

Хотя Девон не сказал ни слова во время короткой поездки обратно в Рэвенел-Хаус, сила его гнева, казалось, занимала каждый квадратный дюйм пространства в карете. Клара сжималась в углу, как будто пыталась сделать себя невидимой.

Разрываясь между виной и неповиновением, Кэтлин размышляла о том, что Девон вёл себя так, будто у него были права на неё, а это было совсем не так. Будто бы она сделала что-то, что задело его лично, чего она не делала. Эта ситуация была наего совести, он поспособствовал, чтобы Уинтерборн начал ухаживать за Хелен, и манипулировал девушкой, чтобы та согласилась на помолвку.

Кэтлин испытала безмерное облегчение, когда они прибыли, и она смогла сбежать из замкнутого пространства кареты.

Зайдя в Рэвенел-Хаус, она обнаружила, что в её отсутствие в особняке повисла гробовая тишина. Позже она узнает от близнецов, что Девон так разозлился, когда выяснил, что её нет дома, пчто все благоразумно исчезли из виду.

Поставив орхидею на стол, Кэтлин ждала, когда Клара возьмёт её верхнюю одежду и перчатки.

– Пожалуйста, забери орхидею наверх в гостиную, – пробормотала она горничной, – а потом зайди ко мне.

– Сегодня она тебе не понадобится, – сказал бесцеремонно Девон. Кларе он кивнул, что она свободна.

До того, как Кэтлин полностью осознала смысл сказанных слов, её плечи и затылок начали подёргиваться от возмущения.

– Я прошу прощения?

Девон подождал, пока Клара начнёт подниматься по лестнице и тогда сказал:

– Иди в мою комнату и подожди меня там. Я присоединюсь к тебе после того, как выпью.

Глаза Кэтлин расширились.

– Ты с ума сошёл? – спросила она слабым голосом.

Он, что на самом деле считал, что может приказывать ей подождать в его комнате, будто она девка, которой заплатили за услуги? Она пойдёт в свою спальню и запрёт дверь на замок. Это респектабельный дом. Даже Девон не посмеет устроить сцену на глазах у слуг, Хелен, близнецов и...

– Ни один замок меня не удержит, – сказал он, читая её мысли с поразительной точностью. – Но можешь попробовать, если хочешь.

Он сказал это с привычной вежливостью, и это заставило её щёки запылать.

– Я хочу проведать Хелен, – сказала она.

– Близнецы присматривают за ней.

Она попробовала сменить тактику.

– Я не ужинала.

– Я тоже, – он многозначительно указал на лестницу.

Кэтлин с удовольствием уничтожила бы его каким-нибудь едким ответом, но её голова была пуста. Она чопорно повернулась и начала подниматься, не оглядываясь.

Она ощущала его взгляд на себе.

Её мысли вращались в безумном смятении. Возможно, после того, как он выпьет, Девон успокоится и станет самим собой.

Или, возможно, он выпьет не один бокал... несколько... и придёт к ней, как однажды Тео, пьяный и решительный взять то, что хочет.

Нехотя она пошла в сторону спальни Девона, справедливо полагая, что так будет проще, чем пытаться избегать его и разыгрывать нелепый спектакль. Переступив порог, она закрыла дверь, её кожа пылала, но внутри всё заледенело.

Комната была просторной и величественной, пол покрыт плотными мягкими коврами. Громоздкая старинная кровать была даже шире, чем в Приорате Эверсби, с изголовьем, которое возвышалось до самого потолка, и с непропорционально большими колоннами, украшенными резьбой и переплетающимися орнаментами. Богато расшитое стёганое одеяло с изображением стилизованных лесных сцен покрывало бесконечный по размерам матрас. Это была кровать, которая предназначалась для порождения новых поколений Рэвенелов.

Она подошла и встала у камина, где горел огонь, протянула холодные пальцы, грея их в лучистом тепле.

Через несколько минут дверь открылась, и в комнату зашёл Девон.

Сердце Кэтлин начало так тяжело стучать, что она могла чувствовать, как вибрируют рёбра от ударов.

Если алкоголь и успокоил Девона, то этому не было никаких видимых признаков. Цвет его лица стал интенсивнее и начал походить на оттенок розового дерева. Он двигался слишком осторожно, будто если он расслабится, то выпустит наружу бурю насилия, которая бушевала внутри него.

Кэтлин прервала тишину первой.

– Что случилось в Гэмпшире?

– Мы обсудим это позже, - Девон снял пиджак и отшвырнул его в угол с пренебрежением, которое заставило бы зарыдать его камердинера. – Сначала мы поговорим о твоём безрассудном порыве, который заставил тебя подвергнуть себя риску сегодня вечером.

– Но я не была в рискованной ситуации. Уинтерборн не причинил бы мне вреда. Он твой друг.

– Ты настолько наивна? – его выражение лица было решительно диким, пока он снимал жилет. Деталь одежды была отброшена с такой силой, что Кэтлин смогла расслышать, как пуговицы ударились о стену. – Ты пришла в дом к мужчине без приглашения и разговаривала с ним наедине. Ты знаешь, что большинство интерпретировали бы это, как сигнал делать с тобой, всё, что им заблагорассудится. Чёрт возьми, ты не осмеливалась навещать даже Тео, когда он был твоим женихом.

– Я сделала это ради Хелен.

– Тебе следовало прийти сначала ко мне.

– Я не думала, что ты выслушаешь меня или согласишься с тем, что я должна была сказать.

– Я всегда выслушаю. Но не всегда соглашусь, – Девон дёрнул узел галстука и оторвал съёмный воротничок от своей рубашки. – Пойми вот что, Кэтлин, ты больше никогда не поставишь себя в такую ситуацию. Видеть, как Уинтерборн нависает над тобой... Боже мой, ублюдок даже не знает, насколько я был близок к тому, чтобы убить его.

– Хватит так поступать со мной, – прокричала она яростно. – Ты меня с ума сводишь. Ты ведёшь себя так, будто я принадлежу тебе, но это не так, и никогда не будет. Твой худший кошмар стать мужем и отцом, и поэтому ты, похоже, полон решимости построить какие-то отношения с наименьшей степенью привязанности, которых я не хочу. Даже если бы я была беременна, и ты бы чувствовал себя связанным обязательствами сделать предложение, я бы всё равно отказала тебе, потому что знаю, что это сделало бы тебя таким же несчастным, как и меня.

Напряжённость Девона не ослабла, но его злость превратилась во что-то другое. Он смотрел на неё горячими, бездонными голубыми глазами.

– А если бы я сказал, что люблю тебя? – спросил он мягко.

Этот вопрос отозвался уколом боли в её груди.

– Не надо, – её глаза начали жечь слёзы. – Ты не тот человек, который мог сказать и иметь это в виду.

– Я не был таким человеком, – сказал он твёрдым голосом. – Но теперь я такой. И всё благодаря тебе.

Как минимум полминуты, единственным звуком был треск и трепет огня в очаге.

Кэтлин не понимала, что на самом деле он думает или чувствует. Но она будет дурой, если поверит ему.

– Девон, – в конце концов, сказала она, – когда дело касается любви... ни ты, ни я не можем доверять твоим признаниям.

Она не могла видеть сквозь блестящую дымку страдания, но чувствовала, что он отошёл, наклонился подобрать пиджак, который он отшвырнул в сторону и начал рыться в поисках чего-то.

Девон подошёл к ней, взяв нежно за руку, он подвёл её к кровати. Матрас был такой высокий, что ему пришлось обхватить её за талию и подсадить наверх. Затем он что-то положил ей на колени.

– Что это? – она посмотрела вниз на маленькую деревянную коробочку.

Его выражение лица было непроницаемым.

– Подарок для тебя.

Кэтлин не смогла придержать свой острый язычок.

– Прощальный?

Девон нахмурился.

– Открывай.

Повинуясь, она подняла крышку. Изнутри коробочка была выложена красным бархатом. Потянув в сторону защитный слой ткани, она обнаружила маленькие золотые карманные часики на длинной цепочке, на корпусе были изящно выгравированы цветы и листья. За стеклянной откидной крышкой спереди был виден эмалированный циферблат с чёрными рисками, обозначающими часы и минуты.

– Они принадлежали моей матери, – услышала она слова Девона. – Это единственная её вещь, которая у меня есть. Она никогда их не носила, – его слова окрасила ирония. – Время никогда не имело для неё значение. – Кэтлин в отчаянии посмотрела на него. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он нежно прижал пальцы к её губам. – Время, вот, что я тебе даю, – сказал он, глядя на неё. Он взял её за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Это единственный способ доказать, что я буду любить тебя и буду верен тебе до конца моих дней. Даже если ты меня не захочешь. Даже если ты решишь не быть со мной. Я даю тебе всё время, отведённое мне. Я клянусь тебе, что с этого мгновения, я никогда не прикоснусь к другой женщине, и никому, кроме тебя, не отдам своего сердца. Если мне придётся ждать шестьдесят лет, ни одна минута не будет потрачена зря, потому что я проведу их, любя тебя.

Кэтлин изумлённо смотрела на Девона, внутри неё начала разливаться опасная теплота, отчего её глаза наполнились слезами.

Обхватив её лицо обеими руками, он наклонился поцеловать Кэтлин, словно опалив её нежным огнём.

– Тем не менее, – прошептал он, – я надеюсь, ты решишь выйти за меня замуж, чем раньше, тем лучше, – последовал ещё один медленный и сокрушительный поцелуй, – потому что я страстно желаю тебя, Кэтлин, моя драгоценная любовь. Я хочу засыпать с тобой каждую ночь и просыпаться каждое утро, – его губы начали ласкать её настойчивее, пока Кэтлин не обняла его за шею. – И я хочу, чтобы у нас были дети. Скоро.

Правда была в его голосе, в глазах, она могла попробовать её на вкус.

С удивлением Кэтлин поняла, что каким-то образом за последние месяцы, он действительно изменился. Девон становился таким человеком, каким задумала его судьба... истинным самим собой... человеком, который мог взять на себя обязательства и ответственность, и что самое главное, безоглядно любить.

Шестьдесят лет? Такой мужчина не должен ждать даже шестидесяти секунд.

Немного повозившись с цепочкой, она подняла её и надела на себя через голову. Мерцающие золотые часики расположились около её сердца. Кэтлин подняла глаза, полные слез.

– Я люблю тебя, Девон. Да, я выйду за тебя замуж, да...

Он схватил её в объятия и поцеловал, не сдерживая себя. И Девон продолжал жадно целовать Кэтлин, раздевая, терзая нежными и страстными губами каждый обнажённый дюйм тела. Он снял с неё всё, кроме маленьких золотых часиков, на чём настояла Кэтлин.

– Девон, – сказала она, затаив дыхание, когда они были оба раздеты, и он опустился рядом с ней. – Я... Я должна признаться в небольшой лжи, – она хотела, чтобы они были полностью честны друг с другом. Не держали ничего в себе и не имели никаких секретов.

– Да? – спросил он, прижимаясь к её горлу губами и втискивая одну ногу между бёдер Кэтлин.

– До недавних пор я не проверяла свой календарь, чтобы удостовериться, что... – она замолчала, когда он кончиками зубов нежно прикусил кожу на её горле, – ... правильно считала дни. И я уже решила взять на себя полную ответственность за то ... – его язык играл в углублении основания её шеи, – ... что случилось в то утро. После завтрака. Ты помнишь.

– Я помню, – сказал он, прокладывая дорожку поцелуев вниз к её груди.

Кэтлин обхватила его голову руками, побуждая обратить внимание и посмотреть на неё.

– Девон. Я пытаюсь сказать, что, возможно, ввела тебя в заблуждение прошлым вечером... – она с трудом сглотнула и заставила себя закончить, – когда сказала, что мои месячные начались.

Он застыл. Его лицо было лишено всяких эмоций, Девон уставился на неё.

– Они не начались?

Она покачала головой, изучая его взгляд тревожными глазами.

– На самом деле. У меня большая задержка.

Он коснулся рукой её лица, его длинные пальцы дрожали.

– Ты можешь быть беременна? – хрипло спросил он.

– Я практически уверена в этом.

Девон посмотрел на неё с изумлением, его лицо покрылось румянцем.

– Моя милая, прекрасная любовь, мой ангел... – он начал внимательно осматривать Кэтлин, целуя её вдоль тела, лаская живот, – Мой Бог. Всё сходится: я самый удачливый мерзавец в Англии, – он тихо рассмеялся, его руки блуждали по ней с благоговейной нежностью. – У меня есть несколько хороших новостей, но они бледнеют в сравнении с твоими.

– Что за новости? – спросила она, её пальцы запутались в его волосах.

Он собирался объяснить, но его вдруг посетила новая мысль. Улыбка Девона поблекла, выражение лица стало озадаченным. Повернувшись так, чтобы он мог смотреть прямо в её глаза, сказал:

– Твоё положение вскоре стало бы очевидным. Что ты собиралась делать? Когда собиралась мне рассказать?

Она застенчиво посмотрела него:

– Я рассматривала возможность... куда-нибудь уехать... до того, как ты всё узнаешь.

– Куда-нибудь уехать? – он выглядел ошеломлённым. – Бросив меня?

– Я не приняла окончательного решения... – начала она извиняющимся тоном.

Её прервал низкий рык, не оставляя сомнений, что он думал по поводу этой идеи. Девон склонился над ней, излучая яростный жар.

– Я бы нашёл тебя. Ты никогда не избавишься от меня.

– Я и не хочу... – начала она и сказала бы больше, но он накрыл рот Кэтлин глубоким, настойчивым поцелуем.

Схватив её запястья, Девон прижал их над её головой, и она полностью растянулась под ним. После того, как он пригвоздил Кэтлин весом своего тела, он вошёл в неё одним толчком. Пока Девон вонзался глубже, снова и снова, она пыталась восстановить дыхание, которое мешалось со звуками удовольствия, вырывающимися из её горла, стонами и обрывками слов. Раскрываясь шире, она старалась вобрать его в себя, как можно глубже.

Он заявлял права на неё, медленно двигаясь, Девон почти незаметно замирал перед каждым толчком, позволяя ей прижаться к нему. Его пальцы переплелись с её, его ненасытные губы расточали поцелуи. Удовольствие накатывало волнами, заставляя её извиваться, пока тело Кэтлин не выбилось из их общего ритма.

Он дотянулся до её бёдер и крепко прижал их к кровати, чтобы они не могли пошевелиться. Она всхлипнула, принимая каждый толчок без отдачи, при этом её внутренняя плоть конвульсивно сжималась, восполняя неподвижность Кэтлин.

У него перехватило дыхание, когда он почувствовал, что она достигла пика, судороги физического удовольствия заставляли её прижиматься к нему так отчаянно, что стройные бёдра, практически приподнимали его. Застонав, он вонзился глубже и замер, его жар наводнил её, пока она цеплялась за него каждой частичкой существа, принимая каждый импульс его разрядки.

Спустя долгое время, они лежали в объятиях друг друга и сонно разговаривали.

– Расскажешь завтра Хелен, что она больше не обязана выходить замуж за Уинтерборна? – пробормотал Девон.

– Да, если ты так хочешь.

– Хорошо. Существует лимит тому, сколько может вынести мужчина обсуждений помолвок за один день, – взяв золотые часики, которые всё ещё висели на шее Кэтлин, он лениво провёл их гладкой стороной по её груди.

Она выпятила нижнюю губу:

– Ты всё ещё должен сделать мне предложение.

Он не мог побороть порыв и наклонился, накрыв её губы своими, нежно потянув.

– Я уже сделал.

– Я имею в виду, как полагается, с кольцом.

Часы поднялись по её груди, согретое кожей золото проскользнуло через тугой пик.

– Кажется, завтра я отправлюсь к ювелиру, – Девон ухмыльнулся, увидев, как в её глазах вспыхнуло предвкушение. – Тебе это нравится, не так ли?

Она кивнула, обвивая руками его шею.

– Люблю твои подарки, – призналась Кэтлин. – Никто не дарил мне таких прекрасных вещей.

– Любимая, – пробормотал он, проводя своими губами по её рту. – Я осыплю тебя сокровищами. – Позволяя часам расположиться между её грудей, он поднял руку, чтобы ласково дотронуться до её щеки. С ироничной ноткой в голосе, он сказал: – Я подозреваю, ты захочешь полноценное предложение на одном колене?

Кэтлин кивнула, уголки её губ растянулись.

– Потому что я обожаю, когда ты говоришь "пожалуйста".

В глазах Девона заблестело веселье.

– Тогда я думаю мы прекрасно друг другу подходим, – накрывая её своим телом, он занял позицию, прижавшись к ней, прежде чем прошептать: – Потому что я обожаю, когда ты говоришь "да".

Эпилог 

«Снова в безопасности», – думала Хелен, бесцельно блуждая по комнатам верхнего этажа дома Рэвенелов. После утреннего разговора с Кэтлин, она понимала, что должна бы почувствовать облегчение, потому что больше не обручена с мистером Уинтерборном. Но вместо этого чувствовала себя потрясённой и сбитой с толку.

Кажется, ни Кэтлин, ни Девону не приходило в голову, что она сама должна принимать решения насчёт её отношений с Рисом Уинтерборном. Она понимала, что они это сделали из любви и опасения за неё. Но всё же…

Она чувствовала себя такой же подавленной, как и её жених.

– Когда я говорила, что чувствую себя так, будто больше никогда не захочу видеть мистера Уинтерборна, – грустно сказала она Кэтлин, – это было то, что я чувствовала на тот момент. Моя голова раскалывалась, и я была очень расстроена. Но я не имела в виду, что совсем никогда не захочу с ним увидеться.

Кэтлин пребывала в таком необычайно приподнятом настроении, что, казалось, не могла понять разницы.

–Что сделано, то сделано, и всё вернулось на круги своя. Можешь снимать обручальное кольцо, и мы немедленно вернём его.

Однако Хелен всё ещё не сняла кольца. Она посмотрела на свою левую руку, рассматривая, как массивный гранёный бриллиант поймал свет, который проникал из окна гостиной. На самом деле, она терпеть не могла большой вульгарный камень. Он был невероятно тяжёлым и то и дело соскальзывал из стороны в сторону, сильно затрудняя выполнение даже самых простых задач. С таким же успехом к её пальцу могли привязать дверную ручку.

«Пианино», – подумала она, страстно желая ударить по клавишам и извлечь из них звук. Бетховен или Вивальди.

Её помолвка была разорвана, а никто даже не спросил, чего хочет она.

Даже Уинтерборн.

Всё вернётся на круги своя. И теперь ничто не будет пугать или волновать её. Не будет темноглазого поклонника, желающего вещей, которых она не знает, как ему дать. Но она не испытывала того облегчения, которое должна была почувствовать. В груди возникло тяжёлое, давящее чувство, худшее, чем когда-либо раньше.

Чем больше она думала о последней встрече с Уинтерборном… о его нетерпеливости, требовательных поцелуях, его горьких словах… тем больше убеждалась, что им следовало поговорить о том, что случилось.

Ей, по крайней мере, хотелось бы попытаться.

Но, наверное, всё разрешилось к лучшему. Она и Уинтерборн не смогли бы стать хорошей парой. Она терялась в его присутствии и была уверена, что он находит её скучной. Так же она не знала, как смогла бы найти своё место в его мире.

Только… ей нравилось, как звучал его голос, и то, как он на неё смотрел. И то чувство, которое он ей давал, будто ты находишься на грани открытия чего-то нового, и пугающего, но в то же время чудесного и опасного… ей будет не хватать этого. Она беспокоилась, что его гордость пострадала. Возможно, он чувствует себя потерянным и одиноким, как и она.

Пока она мучилась и мерила шагами комнату, её взгляд зацепился за предмет, стоящий на столе возле окна. Её глаза широко распахнулись, когда она поняла, что это Голубая Ванда, которую она ему подарила. Орхидея, которую он не хотел, но был вынужден взять. И он её вернул.

Хелен поспешила к орхидее, чтобы посмотреть, в каком состоянии находится растение.

Мягкий свет из окна падал на стол, в воздухе парили мерцающие пылинки. Некоторые из них кружились вокруг светло-голубых лепестков. Она была обескуражена, увидев расцветающие соцветия. Широкие овальные листочки были чистыми и блестящими. Корни, закреплённые среди мелких глиняных черепков, были аккуратно подрезаны и увлажнены.

Голубая Ванда не зачахла под заботой Уинтерборна… она расцвела.

Хелен наклонилась над орхидеей, трогая её прекрасный изогнутый стебель кончиком пальца. Удивлённо качая головой, она почувствовала щекотание на кончике своего подбородка, даже не поняв, что это её слеза, пока она не упала на один из листочков Ванды.

– О, мистер Уинтерборн, – прошептала она, поднимая ладони, чтобы вытереть свои мокрые щёки. – Рис. Это была ошибка.

КОНЕЦ

Роман представлен исключительно для ознакомления, после прочтения вы обязательно должны удалить его, а за покупкой оригинала обратиться к автору или в издательство :)

Примечания

1

Майорат (от лат. major — старший) — порядок наследования недвижимого имущества (преждевсего, земельной собственности), согласно которому оно целиком переходит к старшему в роде или семье. Майоратные имения нельзя продавать, дробить, дарить, сдавать в аренду, т. е. превращать в объект всякого рода сделок.

(обратно)

2

Мирный, безмятежный, деревенский

(обратно)

3

«Модный» роман (англ. fashionable novels или silver-fork novels) – популярный жанр в английской литературе 19 века, где описывается жизнь высшего общества и аристократии. В основном, главный герой романа – денди.

(обратно)

4

Ломовая лошадь – сильная и выносливая, используется для тяжёлой работы.

(обратно)

5

Амуничник — помещение для склада амуниции.

(обратно)

6

Гниение стрелки копыта — болезненное состояние стрелки, при котором рог отделяется и гниёт, издавая зловоние. Стрелка копыта - клиновидное эластичное роговое образование.

(обратно)

7

Ветивер – это трава из семейства злаковых растений, быстрорастущий многолетник, который может прожить до 50 и более лет. Эфирное масло из этого растения широко используется в парфюмерии.

(обратно)

8

«Алая буква» (англ. The Scarlet Letter) — magnum opus американского писателя Натаниеля Готорна. Опубликован в Бостоне в 1850 году и с тех пор считается одним из краеугольных камней американской

(обратно)

9

Считaлocь, чтo oт pтути, упoтpeблявшeйcя для oбpaбoтки фeтpa, шляпники лишaлиcь paccудкa, oтcюдa выpaжeниe (as) mad as a hatter. Это выpaжeние пoпуляpизиpoвaно Л. Kэppoллoм в книгe «Aлиca в cтpaнe чудec»

(обратно)

10

Веле́нь (фр. Vélin, лат. Vellum) — материал для письма или книгопечатания из шкур млекопитающих. Название происходит от фр. vélin, что означает «телячья кожа».

(обратно)

11

Омбре – способ окрашивания тканей, когда один цвет плавно переходит в другой, от светлые оттенков к более темным.

(обратно)

12

Отец Рождества (Father Christmas). Именно так изначально называли доброго бородатого волшебника в зелёном облачении, разносящего гостинцы. Переменой костюма, имиджа и популяризации другого имени Отец Рождество обязан компании «Кока-кола», нарядившей своего Санту в красное убранство.

(обратно)

13

Мюзик-холл (англ. music hall) или варьете, фр. variété) – театр, в программу представлений которого входят развлекательные номера театральных, музыкальных и цирковых жанров – одноактные комические пьески, пародийные сценки, выступления певцов, чтецов, танцоров, фокусников и др. Постановки эффектные, пышно оформленные. В театрах варьете возник и утвердился жанр ревю (обозрения). Как зрелищные предприятия особого типа, варьете получили распространение в крупнейших западноевропейских городах в конце 19 – начале 20 веков.

(обратно)

14

Сава́т (фр. Savate; другие названия: boxe française, французский бокс, французский кикбоксинг и французская ножная борьба) — французское боевое искусство, в котором используются в равной мере и руки и ноги, комбинируя элементы западного бокса и удары ногами.

(обратно)

15

Дарджи́линг (англ. Darjeeling) — чай, выращенный в окрестностях одноименного города в северной горной части Индии в Гималаях, собранный и изготовленный с соблюдением определённых условий. Плантации находятся на высоте 750—2000 метров над уровнем моря. Дарджилинг иногда называют «чайным шампанским». Он традиционно ценится выше прочих чёрных чаёв, особенно в Великобритании и бывших британских колониях.

(обратно)

16

P(Pekoe) – чай, состоящий из типсов и самых молодых листьев, как правило, первых 2х. Его также называют байховым. Два разных названия из-за того, что первое походит от тайваньского 白毫, пѐк-хо, которое обозначает белые ворсинки, которыми покрыты только почки и самые молодые листья. А второе слово пошло от китайского – 白花, ба̀й хуа̄, — «белые цветы». Таким образом это листочки или типсы, на котором есть эти маленькие белые ворсинки

(обратно)

17

С конца 19 века до начала 1960-х годов дэнс-холлы были популярными предшественниками дискотек и ночных клубов.

(обратно)

18

около 6 метров

(обратно)

19

14 стоунов = 88,9041 килограмм

(обратно)

20

Силлабаб – десерт, сделанный из сливок с вином и сахаром. Краткая история десерта: когда-то в бочку с элем попало молоко, и тому, кто это попробовал очень понравился вкус! В основе десерта- жирные сливки и алкоголь. Опять же по желанию, алкоголь можно заменить безалкогольным сидром, яблочным или вишнёвым.

(обратно)

21

Линимент (linimentum: лат. lino мазать, смазывать)

(обратно)

22

Консумма́ция (лат. consummatio, «довершение») — термин, употребляемый иногда для одной из составляющих брака, а именно первого осуществления брачных отношений.

(обратно)

23

сестра милосердия и общественный деятель Великобритании.

(обратно)

24

Полевой лунь, или обыкновенный лунь — среднего размера хищная птица семейства ястребиных, распространённая в северном полушарии.

(обратно)

25

‘A Ei Di’r Deryn Du.’ – Will you go, Black Bird – Полетишь,Чёрный дрозд?

(обратно)

26

Канцлерский суд (англ. Court of Chancery) — высший судебный орган, который был создан в раннюю эпоху феодализма в Англии как дополнение к системе судов, руководствовавшихся при осуществлении правосудия указами и другими источниками права. Второе название Суд справедливости (англ. court of equity).

(обратно)

27

Луиджи Ардити вальс «Поцелуй» («Il Bacio»). Фердинан Герольд: Опера «Цампа, или Мраморная невеста».

(обратно)

28

Розе́ттский ка́мень — плита из гранодиорита, найденная в 1799 году в Египте возле небольшого города Розетта (теперь Рашид), недалеко от Александрии, с выбитыми на ней тремя идентичными по смыслу текстами, в том числе двумя на древнеегипетском языке — начертанными древнеегипетскими иероглифами и египетским демотическим письмом, которое представляет собой сокращённую скоропись эпохи позднего Египта, и одной на древнегреческом языке. Древнегреческий был хорошо известен лингвистам, и сопоставление трёх текстов послужило отправной точкой для расшифровки египетских иероглифов.

(обратно)

29

Омнибус – Многоместный конный экипаж для перевозки пассажиров.

(обратно)

Оглавление

Лиза Клейпас Бессердечный повеса Серия: Рэвенелы – 1

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8 

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Эпилог 

КОНЕЦ

*** Примечания ***