Пентаграмма [СИ] [Николай Владимирович Беляев] (fb2) читать постранично

Беляев Николай ПЕНТАГРАММА

Свечи горели ровным жёлтым пламенем — обычные для ритуала не годились, только магические, причём самые лучшие. Несмотря на отсутствие малейшего ветерка, способного поколебать пламя свечей, по стенам круглого подвального помещения прыгали разноцветные сполохи — пентаграмма на полу начинала светиться.

Ритуал просто обязан был увенчаться успехом. Амалит, маг Восьмого Круга, готовился к нему много лет. Много лет он рыскал в древних библиотеках, изучал ветхие фолианты, приносил в жертву своему божеству беспомощных пленников, доставленных наёмниками, понемногу, шаг за шагом подбираясь к главной тайне волшебства древнего мира.

Тайне открытия Врат.

Лишь Врата, по преданию, могли дать проход мощи, которой никогда не видал этот мир.

Скорее всего, демоны, легендарные обитатели Нижних Миров. Лишь они, связанные ритуалом, заключённые в пентаграмму, полностью подвластные воле призвавшего их мага, способны служить вечно, обращая против врагов свою мощь, дарованную им преисподней.

Это стоило всех возможных усилий и затраченных средств. Понятия морали у Амалита давным-давно не было — ради великой силы он готов был отдать даже свою душу… хотя крестьяне и горожане, знавшие о мрачной башне мага, одиноко торчавшей, словно сломанный клык, на окраине городка, скорее всего сказали бы, что души у мага давно уже нет.

Свечение пентаграммы усиливалось. В третьих по счёту песочных часах ссыпались вниз последние крупинки… Так, время! Амалит схватил банку с человеческой кровью и выплеснул её в центр начертанного на полу рисунка.

По кругу, ограничивающему пентаграмму, вспыхнул синий огонь — да, всё идёт как надо! Так, книга… вот оно, нужное заклинание, давно уже выученное наизусть.

Голос мага эхом разнёсся по гулкому подземелью.

Существа неведомой мощи. Существа с запредельным боевым духом. Существа, способные убивать жестом на расстоянии, недоступном даже для выстрела из мощного композитного лука.

Существа из пентаграммы.

Внезапно синий огонь погас. Пламя свечей дёрнулось… и исчезло, словно сдунутое порывом ветра. Лишь пентаграмма на полу продолжала сиять.

Амалит знал — теперь будет небольшая передышка. Можно даже уйти из палаты… но нет, он не уйдёт. Теперь — ни за что не уйдёт, пока не будет результата. И маг продолжал мерить комнату шагами. В очередных часах неторопливо сыпалась сверху вниз тоненькая струйка мелких, как пыль, песчинок. В голове Амалита крутились слова заклятья, которые он скажет тем, кто появится в центре пентаграммы…

Свечи вспыхнули все одновременно — сами по себе. Маг улыбнулся краем рта, поворачиваясь лицом к пентаграмме, скинул с головы пурпурный капюшон.

— Придите и служите мне! — загремел под сводчатым потолком его голос.

Он ощутил мелкую-мелкую вибрацию — словно пол, стены, свод и вообще всё, что есть вокруг, затрясло крупной дрожью.

— Придите! — громогласно повторил он ключевую фразу.

Дрожь становилась всё сильнее, трясло столик с фолиантами на противоположном краю, ходили ходуном книжные полки вдоль стен — лишь огонь свечей, казалось, был неподвижен.

Над пентаграммой сгустилось рыжее, подсвеченное пламенем, облако мутного тумана. Гулкий хлопок — скорее ощутимый, чем слышимый…

В центре пентаграммы стояли трое.

Они были похожи на людей — две руки, две ноги, человеческие лица. Двое одеты в сапоги, балахонистые пижамы зелёно-коричневатого цвета, перетянутые ремнями, в руках они держали длинные пики с несуразно толстыми древками. Третий — в аккуратной зелёной рубахе и синих штанах, на голове — странная шапка с кроваво-малиновой полосой по краю и твёрдым козырьком. На шапке и на рукаве рубахи — пентаграмма, в руке какой-то чёрный кургузый предмет, похожий на маленький бумеранг.

Но их позы… они были совершенно нечеловеческими.

Тройка выглядела как хищные звери, затравленные охотниками. Амалит в молодости бывал на охоте — ему приходилось видеть, как стая гончих псов кидается на волка, а тот, озираясь и оскалив клыки, вертится на месте, стараясь не дать зайти сзади, но это невозможно, и зверь в этот момент готов на всё, лишь бы вырваться из сжимающегося круга…

Он не боялся ни капли — демоны не смогут выйти из пентаграммы, пока он им этого не позволит. И пентаграммы — вот они, на призванных тварях. Значит, ритуал удался! Теперь весь мир будет лежать у его ног… Надо лишь приказать.

— Служите мне! — поднял он руку. Голос ничуть не дрожит, отметил с удовольствием.

— Тищенко, что за херня? — внезапно сказал человеческим голосом тот, что с бумерангом. Он оставался в той же позе — ноги расставлены, чуть присев, рука готова к удару по какому-то противнику, словно внезапно ставшему невидимым. Лицо, покрытое чёрной гарью, заливает пот. — Кто это такой? Где фрицы, их десятка два было?

— Не знаю, тащ политрук! — отозвался один из «пижамников», постарше, усатый, и Амалит мог бы поклясться, что в его голосе