Тайм-аут (СИ) [Ie-rey] (fb2) читать онлайн

========== Тайм-аут ==========

Когда напряжение достигает пика, нужно просто отойти в сторонку и переждать вспышку. Она ослепит на любом расстоянии, но чем дальше в такой момент ты находишься, тем быстрее возвращается зрение и пропадают мутные пятна перед глазами. Чем дальше ты стоишь, тем отчётливее видишь происходящее вокруг.

Всё довольно просто, верно? Но почему-то осознание столь простых вещей часто приходит позже, чем могло бы.

▲▲▲

Сложности приключились как-то вдруг сразу, но никто бы не сказал, что неожиданно. Слишком много работы, слишком большие нагрузки — естественная плата за популярность. И не менее естественными были последствия, когда половина группы загремела на койки с различными диагнозами. Даже Минсоку пришлось показаться врачам. К счастью, в его случае ничего серьёзного не обнаружилось — всего лишь лёгкая простуда, сдобренная укорами медиков по поводу ослабленного иммунитета. Он и раньше добросовестно пил витамины, а теперь понадобилось просто пить их чуть больше. Да и иммунитет пришёл в норму очень быстро, учитывая спокойный — даже ленивый — ныне график.

Обстоятельства были против компании, как ни посмотри, и ожидаемый камбэк сдвинули по времени. Минсок, Чондэ и Чунмён пытались репетировать и готовиться вместе, но толку-то… Если в плане вокала Чондэ и Чунмён могли заниматься более или менее продуктивно, то с танцами без руководства Чонина ни черта не получалось. Минсок справлялся, но смотреть одновременно за ребятами и направлять их он не мог. Он и собственные ошибки не всегда замечал сразу же, куда уж тут за другими следить?

На занятиях по вокалу Чондэ со временем увлекался всё больше. До тех пор, пока не допрыгался. Сольный альбом, конечно же, ему не светил, но дуэты и пара сольных композиций — вполне. Минсок и Чунмён проводили Чондэ тоскливыми взглядами, когда того увёл менеджер.

Вот так они остались с Чунмёном вдвоём. Чондэ работал с того дня отдельно по собственному расписанию и почти не пересекался с ними. Все остальные добросовестно выполняли предписания врачей и пока присоединиться к тренировкам не могли.

Наверное, стоило бы порадоваться, ведь когда-то Минсок и Чунмён очень хотели остаться только вдвоём. Не в профессиональном плане, разумеется, а в личном. Но это действительно было «когда-то». С тех пор много воды утекло и многое изменилось. Просто…

Просто когда Минсок в очередной раз задел пальцы Чунмёна собственными, а тот замер, но руку не убрал, показалось, что не так уж и сильно всё изменилось.

— Перекусим?

Чунмён оторвался от распечаток с текстами и выделенными строками, посмотрел на Минсока немного отсутствующим взглядом. Наверное, только он умел вот так: задуматься о чём-то, чтобы глаза затянуло туманной дымкой, а потом посмотреть на собеседника и позволить увидеть, как дымка в глазах рассеивается, и возвращается сосредоточенность. И всё это — лениво и неторопливо, завораживающе.

Безупречное лицо Чунмёна почти полминуты оставалось неподвижным, после — он улыбнулся, мягко и даже немного робко.

— Конечно.

— У тебя бессонница? — Минсок никогда не стеснялся задавать прямые вопросы, если считал, что в них есть необходимость.

Чунмён сосредоточенно собирал листы и складывал их аккуратной стопочкой. На самом деле, он так прятал взгляд и надеялся увильнуть от ответа, и Минсок прекрасно знал это — помнил.

— Выглядишь уставшим и помятым, — безжалостно добил он Чунмёна, отобрал стопку листов и запихнул в папку. — Несмотря на практически полное отсутствие тренировок и уйму времени на сон.

— Зато ты выглядишь прекрасно. Как и всегда, — отозвался наконец Чунмён и поднялся со стула. — Со мной всё в порядке, не волнуйся. Просто… беспокоюсь. О ребятах.

Минсок невозмутимо поднялся тоже и сунул папку под мышку.

— Бэкхён и Кёнсу уже почти в порядке.

— Ага, и у обоих на носу участие в дорамах. Но я не только о них.

— Конечно, — вздохнул Минсок, придержав дверь перед Чунмёном. Тот немного расстроенно пожал плечами и вышел в коридор.

До кафе добирались молча, а в кафе Минсок занимал столик, пока Чунмён делал заказ на двоих. Почти как в старые времена.

Почти.

Минсок удобно устроился на стуле и вытянул ноги. Сначала изучал взглядом кроссовки, потом как-то незаметно переключился на Чунмёна у стойки. Тот всегда отличался худобой, а в последнее время совсем отощал так, что даже хорошо подобранная одежда не скрывала этого.

Минсок лениво подумал об Исине. Он точно знал, что после… после всего Чунмён был какое-то время с Исином. Насколько близко — чёрт его знает, но был. А потом Чунмён с кем-то спал, но с кем именно, Минсок не представлял. В плане осторожности Чунмён кому угодно мог дать фору и никогда не прокалывался. Даже тогда… Тогда, когда их связывало нечто большее, чем просто EXO. Только их — Минсока и Чунмёна. И тогда им обоим казалось, что так будет всегда, хотя они ни разу не говорили о сути своих отношений, не произносили никаких признаний и обещаний. Наверное, и хорошо, что не говорили и не произносили, потому что «всегда» оказалось не больше, чем впечатлением.

Думать, почему всё пошло не так, Минсоку не хотелось, но всегда думалось в первую очередь об этом. Наверное, потому что он не жаловал неопределённость и предпочитал расставлять всё по своим местам. Он так делал даже в своей комнате, куда был заказан путь другим ребятам. Каждая вещь на своём строго определённом месте. И не дай Бог кому-то сдвинуть хоть что-то даже на миллиметр.

Чунмён порой посмеивался над этой чертой Минсока, и Минсоку это никогда не нравилось. Что вообще смешного в стремлении к порядку? Ничего ведь. Когда всё на своём месте, легко найти нужное и легко во всём разобраться. Но Чунмён и порядок… Не то чтобы это были разные вещи, но вот сочетались они неважно.

Минсок снова устремил взор в спину Чунмёна и опять посетовал, что тот отощал так сильно. В самом деле из-за нервов? Может быть. Только вряд ли виной тому прямо уж все ребята. Кто-то один. Один из них. Но кто?

В прежние времена, когда их связывало нечто большее, они исправно играли в фансервис и принимали это как должное. По крайней мере, Минсок. Он добросовестно тискал Лухана и улыбался, глядя на возню Чунмёна и Чонина. Чунмён смотрел на Минсока и Лухана без улыбки. Или же его улыбка казалась прилепленной к губам скотчем. Вкривь и вкось, не особо аккуратно. Но они никогда не говорили об этом. А потом не говорили уже вообще, потому что перестали быть вместе.

Смешно это вышло. Без ссор и скандалов, без бесед и выяснения отношений. Просто почти незаметное и постепенное отдаление. Чунмён был как Америка, что «уплывает» от Евразии каждый год на два сантиметра. Минсок был той самой Евразией. И теперь между ними — внезапно — плескался Атлантический океан.

Он едва заметно улыбнулся такому нелепому сравнению, но суть от нелепости не страдала. Именно так всё и происходило между ними — неуловимое отдаление, мало-помалу, пока они не оказались сами по себе. Потом Чунмён проводил время с Исином, а позднее — с кем-то ещё. С кем-то, из-за кого теперь не мог спать и нервничал. Точно не Чондэ и не Исин. Но кто?

Минсоку, разумеется, всё равно. Какое ему дело до личной жизни Чунмёна? Но любопытство терзало всё сильнее. Он знал, что Чунмён с кем-то спал. Несмотря на всю осторожность Чунмёна, он видел иногда следы чужих губ на светлой коже или пятна от чьих-то пальцев. И он знал, как выглядит удовлетворённый Чунмён — видел не раз. А Чунмён выглядел именно удовлетворённым, но никогда — счастливым. Это немного грело.

Минсок не считал себя злорадным или мстительным, ничуть. И он не находил ничего хорошего в том, чтобы радоваться чужим бедам. Но знать, что ему удавалось делать Чунмёна счастливым, а кому-то другому это не под силу… Не то чтобы это приятно, нет. Просто это хотя бы один балл в его пользу. Зачем-то. Как будто всё можно вернуть.

Чунмён медленно двигался к столику с подносом в руках, а Минсок пристально смотрел на него. Зря старался. Чунмён так и не одарил его взглядом, опустил поднос на столешницу и принялся расставлять всё заказанное.

— Взял тебе витамины.

— Спасибо.

— Заказать ещё что-нибудь?

— Нет, не нужно. Ты слышал, когда Чонин…

Чунмён выронил картонный стакан с колой, быстро подхватил и поставил перед собой. Судорожно сжал в руке салфетку и почти упал на стул.

Минсок узнал ответ именно тогда, когда перестал думать о вопросе.

— Ты слышал, когда Чонин сможет присоединиться к нам?

Чонин. Вот так вот. Хороший выбор, если не думать о себе и своих воспоминаниях. Зато понятно, почему Чунмён не выглядел счастливым. Потому что Чонин — гроза для женского населения Кореи, всё остальное для него никогда не будет всерьёз. Даже странно, что, зная об этом, Чунмён решил завязать такие отношения. Ещё ведь и волновался искренне, искренне беспокоился об упрямом мальчишке, который лез всюду и в любом состоянии.

— Не в ближайшее время, — очень тихо ответил наконец Чунмён на заданный вопрос.

— Всё настолько серьёзно?

— Вроде бы нет, но ему нельзя пока возвращаться к прежним нагрузкам. Наверное, он скоро присоединится к нам, но заниматься так, как раньше, точно не сможет. Какое-то время.

— Вчера ты к нему поехал? — Напрямик. Так лучше и проще.

Чунмён вздохнул и впервые посмотрел на Минсока открыто. Только вместо ответа кивнул.

— Хочешь поговорить об этом? — спросил тоже прямо спустя пару минут.

— А ты станешь обсуждать со мной свою личную жизнь? — не удержался от слабой улыбки Минсок, смахнул со стола витамины и зашуршал обёртками. — Я не настаиваю. Это же твоя личная жизнь.

— А ты просто коллега, да? — Чунмён почему-то смотрел на него теперь уже недовольно и сердито.

— Типа того. А что? Нет? Всё равно тебе говорить больше не с кем, мы пока вдвоём остались.

— Странно даже.

Чунмён отвлёкся на телефон, просигналивший о принятом сообщении, помрачнел, когда прочёл.

— Что теперь?

— Проект для Чанёля. Новое шоу. И для Исина — место в жюри на китайском конкурсе. Вчера говорили ещё что-то по поводу предложения Сэхуну и Тао. Высокая мода, показы, фотосессии…

— Для меня есть что-нибудь? — поинтересовался Минсок без особой надежды. Если бы для него что-то было, ему бы давно об этом сказали.

— Увы, — ожидаемо отозвался Чунмён. — Было новое предложение для Бэкхёна, Кёнсу и Чондэ, но пока отложили, потому что у Бэкхёна и Кёнсу дорамы, а у Чондэ — дуэты и сольные песни.

— А для Чонина и тебя?

— Чонин… Он пока всё равно не сможет ни в чём участвовать.

— Не в ближайшее время, — пробормотал недавние слова Чунмёна Минсок.

— Да. А у меня есть кое-что, правда, небольшое.

— Ведущий на каком-нибудь шоу?

— Вроде того, — ответил слабой улыбкой Чунмён. — Ты расстроен?

— Отнюдь. Больше времени на себя — это тоже неплохо.

Но он был расстроен. Потому что большое количество свободного времени — это большое количество мыслей. Лишних мыслей, от которых никому лучше не станет, только хуже. Потому что нельзя жить прошлым — это до добра не доводит. Минсок знал это как никто. Он уже расстался как-то со своим прошлым и сделал нынешнего себя почти из ничего. Результат ему нравился, и он считал, что способен добиться большего. Другое дело, что отпускать кусочек прошлого всё же не хотелось. Пускай там хватало тёмных пятнышек, но в целом дорогой ему кусочек прошлого был искристым и ярким, несмотря на недосказанность и неопределённость. И этот кусочек всегда привносил в его размеренную жизнь что-то новое и неожиданное.

— Как думаешь, может, прогоним танец на заглавный трек ещё разок?

Чунмён посмотрел на часы и покачал головой.

— Уже не сегодня. Завтра, хорошо? Можем завтра даже подольше позаниматься, идёт?

— Как хочешь, — невозмутимо отозвался Минсок. Пора смириться с тем, что «искристый кусочек» теперь принадлежит кому-то другому. Хотя Минсок прямо сейчас предпочёл бы не знать ответа на вопрос, кому же именно.

▲▲▲

Отмечали всей семьёй событие, хотя это выглядело смешно. Подумаешь, права получил и мог теперь водить машину. Куда радостнее было видеть всю семью за одним столом и провести с ними почти весь день.

Минсок не жаловался на одиночество, пусть и провёл уже месяц в праздности и в пустом танцзале. Занятия с инструктором смягчили всё это, как и сосредоточенность на предмете. Зато он отлично отдохнул, а вечера иногда скрашивал в компании Рёука. Хотя бы один раз в неделю они с Рёуком вместе занимались в спортзале — в последний час перед закрытием, а после традиционно выпивали по чашечке кофе. Раза два Минсок обедал вместе с Рави и слушал забавные истории об Эне или о проделках Кена.

Рави и предложил ему заняться кофе плотнее, чем прежде. Пока время позволяло.

Сначала Минсок приходил в кофейню на пару часов, смотрел и записывал, потом ему позволили самому добраться до кофе. Некоторым опытом Минсок уже обладал, но первые результаты его не впечатлили. Он рылся в сети и выискивал необычные рецепты, читал много статей о кофе и экспериментировал, а потом ему разрешили поработать в кофейне по-настоящему. Минсок мог себе это позволить и позволил. В конце концов, все ребята были нарасхват, а он лишь пару раз на радио сходил, да и в рекламе снялся вместе со всеми.

Накануне очередного рабочего дня Минсок застал в танцзале Чонина. Тот тоже болтался без дела, как и Минсок.

Чонин танцевал с закрытыми глазами что-то простое и лёгкое, незамысловатое, но всё равно выглядел счастливым. Ещё бы. Дорвался после долгого перерыва.

Минсок прислонился плечом к стене и задумался. Он смотрел на Чонина и не мог решить, как ему теперь относиться к этому человеку. Нож за пазухой он не держал, не мог сказать, что с Чонином у него хоть когда-нибудь отношения складывались особенно плохо или особенно хорошо. Тем не менее, мысль о том, что они делили Чунмёна, не вызывала у Минсока энтузиазма, впрочем, как и желания набить Чонину морду.

Чонин заметил его, улыбнулся и помахал рукой. Через какую-то жалкую минуту они вместе отрабатывали танец к заглавному треку. Минсок даже взбодрился, вспомнив тот интенсивный ритм тренировок, что казался уже частью прошлого. Ненадолго, правда. Они так увлеклись, что перестали думать о главном — о том, что Чонину нельзя возвращаться к прежним нагрузкам.

Когда Чонин вдруг опустился на пол, Минсок забеспокоился.

— Всё нормально, хён, — отозвался Чонин, хотя нормально точно не выглядел.

— Тебе помочь?

Чонин помотал головой и ослепил улыбкой. Не улыбка, а прожектор, чёрт бы его… Злиться на Чонина у Минсока не получалось. Даже картины в воображении на тему, что там Чонин творил с Чунмёном и что ещё сотворит, не помогали.

— Мне надо в кофейню. Хочешь со мной? Угощу чем-нибудь особенным, — соблазнял Минсок, потому что сильно сомневался в способности Чонина добраться до дома или до общежития прямо сейчас и без посторонней помощи. В идеале стоило бы отволочь упрямую скотину в больницу, но даже Минсок не справился бы с этим в одиночку. Он сам был не менее упрям, чем Чонин, но вот в твердолобости с Чонином не мог тягаться никто.

— Горячий шоколад. — В ход пошло последнее средство.

— Со сливками? — уточнил Чонин с немного детской настороженностью.

— Какой захочешь, — выставив перед собой ладони, пообещал Минсок. — Ну так как? Идём?

До кофейни добирались на машине. Чонину первому выпало оценить водительские навыки Минсока. Впрочем, это не помешало ему подшучивать и требовать разгона. Минсок пережил путь до кофейни спокойно, строго запретив Чонину что-либо трогать в машине. Хотя толку… Чонин всегда был синонимом движения и создавал много шума. С точки зрения Минсока. До Бэкхёна далеко, но тоже отнюдь не подарок.

Потом Чонин сидел на высоком табурете за стойкой и наблюдал, как Минсок делает горячий шоколад. Его внимательный взгляд заставлял Минсока слегка нервничать. Особенно при мыслях о Чунмёне: наверняка ведь Чунмён что-то ему рассказал, упомянул, случайно проронил или ещё что. Даже если и нет, то Чонин сам по себе наблюдательный и умный, мог и заметить что-то. Для человека, который почти всегда вне сцены спал, Чонин до хрена всего знал, чего ему знать не полагалось. Раньше Минсока это не особенно беспокоило, но Чунмён всё менял.

Идиотская ситуация, если подумать. Минсок делал горячий шоколад для человека, который спал с его бывшим. Зашибись. Ещё глупее, что Минсока беспокоило то, что об этом думал Чонин, и то, что теперь чувствовал Чунмён. И почему, чёрт возьми, ни один из них троих не выглядел счастливым?

Чонин задумчиво разглядывал содержимое чашки. Минсок в итоге не выдержал и подбодрил:

— Пей спокойно. Яд вчера кончился. Не отравлено.

Чонин слабо улыбнулся и пальцами провёл по ручке чашки.

— Не думал об этом. Думал, ты хотел поговорить. — Долгая пауза и неизбежное: — О нём.

— Зачем? — Минсок пожал плечами и стёр салфеткой пару тёмных капель с гладкой поверхности.

— Не знаю. Может быть, потому что он до сих пор для тебя много значит?

— Это вообще не твоё дело, так что сиди себе и пей шоколад. Молча.

— А ты думал начать всё сначала? Хотя бы попробовать?

Минсок умудрился одновременно закатить глаза, изогнуть бровь и изобразить вселенское отчаяние всем обликом. Видимо, хорошо получилось, потому что Чонин едва не захлебнулся шоколадом и не свалился с табурета.

— Собираешься обсуждать мою личную жизнь? — Дежавю.

— Собираюсь. Не с Чунмёном же об этом говорить. Он слишком… — Чонин помолчал, взял ложку и помешал шоколад в чашке, затем всё же договорил: — …зависим.

— От тебя?

— От тебя. Хотя и от меня тоже, но это другое.

— У меня нет желания говорить о нём, — решительно подвёл черту Минсок. В самом деле, какого чёрта? Минсок не пытался отдалиться от Чунмёна, он вообще ничего плохого не делал. Это Чунмён отдалился. Сам. И сам закрутил тут интрижку с Чонином. Или не интрижку. Но какого чёрта разбираться со всем этим должен Минсок? Только потому, что у него полно свободного времени? Что забавно, у Чонина тоже полно свободного времени. Зато остальные, как пчёлки, в трудах и заботах.

— Ладно. — Чонин допил шоколад и отставил чашку. — Спасибо. Было вкусно. И да, я пойду тогда. Чтобы тебя не напрягать.

— Ты меня не напрягаешь.

— Тогда чего ты уже десятый раз одну и ту же чашку трёшь полотенцем?

— Надо добавлять «хён».

— Хён, — послушно добавил Чонин. Мелкий засранец. Пока не напомнишь, сам не сподобится.

— До завтра, Чонин.

— В переводе на нормальный язык, должно быть, это означает «проваливай к чёрту».

Минсок замахнулся полотенцем — и мелкого засранца как ветром сдуло.

▲▲▲

Ночевать в тот день Минсок решил в своей сеульской квартире, но не думал, что туда нагрянет Чунмён. Видимо, слишком часто его вспоминали, вот он и явился.

Минсок открывал дверь без спешки, зевал на ходу и не ждал сюрприза. Увидев же Чунмёна, он замер и пару раз моргнул. Не помогло — тот отказывался расточаться в воздухе.

— Где он?

— Кто? — машинально уточнил Минсок, не выходя из ступора. На волосах и лице Чунмёна блестели крошечные капельки. Должно быть, на улице дождик моросил.

— Не будем играть в глупые игры, — чуть поморщившись, веско заявил Чунмён и нахмурился. — Что ты ему сказал? И где он вообще? Ему сейчас… Чёрт, Минсок…

— Надо добавлять «хён», — на автопилоте пробормотал Минсок, отчаянно пытаясь сложить в уме сумму из непонятных ему слагаемых.

Чунмён тем временем деловито закрыл дверь и принялся рассматривать обувь.

— Он у тебя? Зачем ты вообще влез в это? Я думал, что мы поставили точку. Или это просто глупая ревность? Почему ты просто не можешь отпустить… отпустить всё?

В последнюю фразу Минсок врубился. В отличие от остальных.

— Ты уверен, что это мне надо отпускать? Не тебе?

— О чём ты?

— Ты не выглядишь счастливым.

— Господи! Да откуда тебе знать, счастлив я или нет?

— Я тебя знаю.

— Замечательно! Никто меня не знает и понять не может, а ты вот, пожалуйста, знаешь всё на свете…

— Слева поставь, — поморщившись от досады, велел Минсок. Чунмён, сбросивший обувь и пытавшийся где-нибудь её пристроить, беззлобно чертыхнулся и послушно переставил ботинки туда, куда велели.

— Так вот…

— Давай сюда. — Минсок отобрал лёгкую куртку и аккуратно повесил её в стенной шкаф. — Теперь иди и умойся. Кофе будешь?

— Лучше чай.

— Чёрт с тобой. Чай. Ванная вон там.

Как ни странно, Чунмён отлично ориентировался в квартире и без подсказок Минсока, хотя никогда прежде тут не был. Квартирой Минсок обзавёлся уже после… После.

Пока Чунмён приводил себя в порядок, он возился с чаем и размышлял. Постепенно всё чётко вырисовывалось в голове: кто-то сболтнул, что видел Минсока и Чонина вместе, что они куда-то ушли вдвоём, а потом Чонин куда-то запропастился с концами. Небось, мелкий засранец и на звонки не отвечал ещё, чем довёл Чунмёна до ручки. Тот насочинял себе всякое и примчался к Минсоку спасать «драгоценного тонсэна». Можно подумать, Минсок собирался устраивать «драгоценному тонсэну» выволочку! Хотя стоило бы, только по другому поводу, никак с Чунмёном не связанному.

Чунмён порывисто влетел в комнату, смерил Минсока испытывающим взглядом и подытожил:

— Его тут нет.

Видать, всю квартиру облазил в поисках хладного трупа или качественно связанной тушки.

Минсок вздохнул, переставил на низком столике чашку с чаем и похлопал по подушке, предлагая Чунмёну сесть. Тот остался стоять. Ему же хуже.

— Минсок…

— Что?

Чунмён как-то вдруг сразу поник и медленно опустился на подушку.

— Наверняка где-то танцует в своих долбаных наушниках, не отвечает на звонки и совсем не думает о том, что ему нельзя… — Чунмён устало провёл ладонью по глазам и потрогал чашку с чаем. — Ты ведь понимаешь, всё и так сложно. Крис и Лухан, камбэк отложили, а тут ещё… Чонин. Что ты ему сказал? Это же из-за меня, да? Почему ты вдруг… Вроде не обращал внимания столько времени, а тут…

— Он твердолобый, но не дурак. Выпей и успокойся. Ничего я ему не говорил, да и зачем? Это у него куда больше поводов для волнений, чем у меня. Со мной ты был счастлив. С ним — нет. Говорю, он не дурак и прекрасно всё понимает.

— Всё-то ты знаешь… Вечно у тебя всё по полочкам. — Чунмён огляделся и слабо улыбнулся. — Всё на своих местах. Ненавижу.

— Я знаю. Тебе всегда нравилось что-то переставлять и убеждать меня, что так будет лучше.

— Потому что нельзя всё время смотреть на один и тот же пейзаж. Так не бывает.

— Бывает.

— Вот и нет.

— Надо добавлять «хён».

— Господи…

— Это перебор. Просто «хён» достаточно, — не удержался от улыбки Минсок. Он достал телефон, пролистал длинный список под именем Чонина — тот менял номера как перчатки, нашёл нужный и принялся ждать. Чонин соизволил ответить гудке на двадцатом.

— Хён?

Минсок молча протянул телефон Чунмёну и отвернулся, старался не слушать тихий голос, втолковывающий Чонину, что тот свинья, какая именно, включая породу и окрас, методы перевоспитания и процесс превращения свиньи в человека, который будет весьма болезненным. Минсок старался ничего не слышать, просто думать о реакции Чонина на происходящее. Бывший Чунмёна позвонил ему и отдал телефон Чунмёну. Ну что тут скажешь? И дураку понятно, что поздним вечером Чунмён сидит где-то с бывшим. Может, не просто сидит. Не очень красиво, в общем-то. Что же сделает Чонин? Всё бросит и тоже примчится к Минсоку в гости? Вроде как поговорить сразу втроём и больше не мучиться. Отличная идея, вот только Минсок от неё был не в восторге. К чёрту. Проще выкинуть Чунмёна за дверь, пусть сами разбираются. Без Минсока.

Он стиснул зубы, различив тихое «Люблю тебя, Чонин-а». Такое фальшивое. Неужели Чонин верил в это? А сам Чунмён? Неужели он не замечал, каким голосом и с каким лицом говорил это?

— Спасибо. — Чунмён аккуратно придвинул к нему телефон. — Наверное, я пойду. Извини, что так вот вломился и сбил тебе весь график.

Какой, к чёрту, график?

— И вообще, ты прав, конечно же.

В чём именно?

— Просто всё слишком сложно, и… Особенно теперь.

Что сложно-то?

Чунмён привычно игнорировал немые вопросы, которые Минсок задавал с помощью мимики и взглядов. Немые вопросы Минсока вообще никто и никогда, кажется, не слышал и не замечал. Хотя нет, когда-то именно Чунмён — слышал и замечал. Всегда. Но теперь и он разучился.

Минсок поплёлся хвостом за Чунмёном, вручил ему куртку и прислонился плечом к стене, наблюдая за попытками Чунмёна одеться и одновременно что-то сбивчиво объяснить. Они оба друг друга не слушали. Чунмён никак не мог попасть рукой в рукав, хмурился всё сильнее, а Минсок ни о чём не думал. В голове у Минсока царил вакуум, иначе он бы ни за что ничего подобного не брякнул бы.

— Скажи это.

Чунмён замер и испуганно уставился на него.

— Что?

— Просто скажи. Хочу услышать, сколько в этом лжи, а сколько правды.

— Минсок, ты о чём? — Чунмён растерянно смотрел на него и не понимал. Или не хотел понимать?

Он потянул за болтавшийся рукав, прижал Чунмёна спиной к стене и опять потребовал:

— Скажи это. Мне.

— С ума сошёл? Что сказать-то? И пусти меня!

Минсок не отпустил, наоборот — прижал к стене крепче и чуть наклонил голову, чтобы лучше видеть каждую безупречную линию, блеск глаз и ловить тёплое дыхание. Лёгкий аромат корицы — в стиле Чунмёна, как приправа к кофе.

— Скажи. Что любишь. Хочу услышать, сколько теперь в этом лжи. Или скажи, что не любишь. Измерим правду.

Чунмён молчал. Смотрел на него и молчал. Бледный, красивый, дрожащий… с одуряющим запахом корицы, впитавшимся в светлую кожу. Всего несколько слов, чтобы расставить всё по своим местам раз и навсегда. Неужели Минсок просил так много? Всего несколько слов!

Чунмён слабо помотал головой и попытался вырваться. Попытка закончилась поцелуем. Потом уже тонкие пальцы путались в волосах Минсока, отчаянно цеплялись за пряди, больно тянули. Чунмён что-то тихо промычал, но прерывать поцелуй не стал. У него бы и не вышло. У Минсока, к слову, тоже. Недавнее самообладание испарилось в мгновение ока, стоило лишь дорваться до хрупкого тела.

— Жрал бы ты побольше… — выдохнул Минсок Чунмёну на ухо, оторвавшись на секунду от его губ. Хотя бесполезно. Сколько ни съешь, нервы всё равно обточат до костей. А Чунмён нервничал больше всех в последний год.

Чунмён порывался что-то сказать, но Минсок не давал ему такой возможности. Хватит уже, наговорились на пару жизней вперёд. Всё равно Чунмён не собирался говорить то, что Минсок хотел услышать, а Минсок не собирался слушать что-то иное. Надоело.

Куртка Чунмёна полетела на холодный пол, на неё они и свалились. Бардак, конечно, Минсок предпочитал кровать и комфорт, и всё по правилам, но прямо сейчас ему было наплевать на детали. Он старательно — даже одержимо — выпутывал Чунмёна из одежды, срывал слой за слоем, пока гладкая кожа под ладонями не покрылась пупырышками от холода.

Чунмён продолжал цепляться пальцами за его волосы, шептать без остановки его имя и мотать головой. Словно желал оттолкнуть, но не мог перестать прижимать к себе. И что бы он там ни говорил, его тело помнило Минсока. На поцелуи он тоже отвечал так, что Минсок сходил с ума ещё больше: гладил ладонями по щекам, убирал со лба волосы, кончиками пальцев смахивал крошечные, почти незаметные, слезинки в уголках глаз, шептал что-то успокаивающее, но напрасно. Успокоиться следовало им обоим, одновременно, но это было невозможно. Точно так же невозможно, как соблюдать порядок, который боготворил Минсок.

Ладонями и губами по выгнувшемуся телу. Сразу тысяча и одно доказательство обоюдного желания. Изящные очертания тонкого бедра, хрупкость под светлой кожей и маленькая ступня с удивительно розовой и почти круглой пяткой. Вволю налюбовавшись ногой Чунмёна, Минсок закинул её себе на плечо и провёл пальцами по плоскому животу, чутко улавливая дрожь мышц. Он помедлил, выжидая, но так и не услышал ни запретов, ни возражений. Чунмён знал, что сейчас будет, но даже не попытался остановить его.

Злость и возбуждение — паршивое сочетание, но одно лишь понимание этого не способно никого остановить и образумить. Минсок вообще редко злился по мелочам, но иногда накапливалось. Сейчас был тот самый случай. Не так давно Чунмён говорил Чонину, что любит, а теперь не останавливал Минсока и не мог сказать, что больше не любит. Они даже расстались по-идиотски, когда до конца не понять, то ли всё, то ли есть надежда.

Тем хуже. Для Чунмёна. Доигрался.

Минсок резко развернул его, провёл губами по спине и потянул за бёдра. Раздвинув ягодицы, погладил кончиками пальцев нежную кожу у входа. Растягивать не нужно, Чунмён явно занимался сексом регулярно. Минсок даже знал, с кем. И злился ещё больше. Не на Чонина, а на Чунмёна, который то ли по дурости, то ли ещё почему-то ошибался кроватью. В конце концов, это не Чонин увёл у Минсока Чунмёна. Это Чунмён сам умотал чёрт знает к кому, в итоге вот на Чонине остановился. И теперь все трое дружно страдали, а причину этих мук знал лишь один из них.

Чунмён глухо застонал, хотя Минсок всего лишь провёл твёрдым членом меж его ягодиц. Ещё раз — мучительно медленно. Замереть, приставив головку ко входу, и ждать. Ждать-ждать… И Чунмён сам нетерпеливо подался бёдрами назад, разрешая и умоляя.

Прикрыв глаза и довольно выдохнув, Минсок дёрнул Чунмёна к себе, вошёл в него полностью. Затаив дыхание от сводящей с ума узости, обхватил Чунмёна руками, прижал спиной к своей груди — крепко-крепко. Чунмён почти сидел у него на бёдрах и дрожал, но уже не от холода. И громко застонал от резкого рывка, привстал на коленях, чтобы смягчить толчок, но Минсок потянул его к себе, заставил почти упасть обратно, насадившись на член. Новый стон расколол тишину, смешавшись с тяжёлым сдвоенным дыханием.

Минсок легонько сжал зубами светлую кожу на шее, вновь почуял запах корицы и тихо зарычал. Пока нюхал шею и прижимался к ней губами, пьянея от сладковато-терпкого аромата, он двигался внутри Чунмёна плавно и неторопливо. Чувствовал, как Чунмён тёплыми ладонями накрывал его ладони, чуть сжимал пальцами на пике каждого толчка.

А потом кто-то позвонил в дверь.

От неожиданности Минсок резко сменил темп и дёрнул Чунмёна на себя, тот не смог сдержать стон — громкий и отчётливый. Человек по ту сторону двери не мог не услышать это. На первом этаже дежурил консьерж, чужие тут не ходили, так что и двери всюду стояли тонкие.

— Мин…

Минсок закрыл Чунмёну рот поцелуем, предварительно заставив его повернуть голову, потом вновь сильно толкнулся в хрупкое и такое горячее тело, сорвав с губ Чунмёна новый громкий стон. Он двигался сильно, глубоко и ритмично, постепенно наращивая темп. И он старался выбросить из головы все мысли по поводу недавнего звонка.

Один человек знал, что ещё немногим более получаса назад Чунмён был у Минсока. И именно этот человек, скорее всего, стоял за дверью и прекрасно слышал каждый звук. И не менее прекрасно понимал, что всё это означало. И меньше всего на свете Минсок хотел бы быть на его месте. На своём, впрочем, тоже.

Чунмён честно пытался молчать, но у него ничего не получалось. Он кусал ребро ладони, но всё равно умудрялся выдыхать имя или коротко стонать. Притянув его к себе, вжавшись в его тело, Минсок стиснул его руками и зажмурился. Мышцы напряглись — все до единой, с головой накрыла волна удовольствия, по телу пробежали судороги, и дыхание окончательно сбилось. В голове не осталось ни одной мысли, а руки уже машинально скользнули по бёдрам Чунмёна. Он обхватил ладонью слабо пульсирующий ствол и в пару резких движений помог Чунмёну кончить.

Минсок удерживал Чунмёна ещё минут десять, оставаясь внутри и крепко обнимая. Потом Чунмён всё же высвободился, подобрал разбросанную одежду и ушёл в ванную, так ни разу на Минсока и не взглянув. Собрался он и привёл себя в порядок довольно быстро, правда, ничего не смог поделать со следами на шее — просто поднял повыше воротник.

Минсок открыл дверь, а Чунмён застыл на пороге, побелев как полотно.

Напротив двери сидел на ступеньке Чонин и что-то вертел в руках. Он медленно поднял голову, окинул их обоих немного задумчивым взглядом, лениво поднялся, потянулся, в два шага добрался до Чунмёна, сунул ему брелок — его и вертел в руках, кивнул Минсоку, круто развернулся и легко сбежал вниз по лестнице.

— Чунмён…

— Извини… Чонин! Подожди!

Минсок отвернулся и захлопнул дверь, чтобы не смотреть, как Чунмён бежит следом за Чонином. Если исходить из всяких умных книжек об отношениях, то бегут следом за тем, кто дороже сердцу. Или остаются с тем, кто дороже сердцу.

Чунмён побежал за Чонином.

Чунмён не остался с Минсоком.

Чунмён не имел ничего против секса и с одним, и с другим.

Минсоку требовался перерыв. Короткая передышка. Потому что он не знал, как это называется, зачем оно и для чего.

Он просто запутался и устал искать объяснения всему, что делал Чунмён.

▲▲▲

Минсок приоткрыл дверь в класс для вокала и заглянул внутрь. На диванчике у стола сидел Чонин и что-то заинтересованно просматривал на мониторе ноутбука. Ноутбук Минсок опознал сразу — менеджера.

Чонин на миг отвлёкся, махнул Минсоку и пробурчал по-утреннему сонное приветствие.

Минсок сбегал к автомату в коридоре и ввалился в класс, упал на диванчик рядом с Чонином, протянул ему картонный стакан с горячим шоколадом и заинтересованно покосился на монитор.

— Что там ищешь?

— Да так… — Чонин осмотрел его и криво улыбнулся. — Без расписания?

Минсок помрачнел. А что поделать? Никаких предложений для него не поступало. Кстати…

— А ты почему без расписания? Ты же должен быть нарасхват.

Чонин тоже помрачнел, как недавно Минсок, и отвернулся к монитору, потом неохотно пояснил:

— Год или полтора ничего не светит. Совсем. Запретили пока возвращаться к старым нагрузкам. Вообще до черта всего запретили.

Минсок хотел напомнить, что надо «хён» добавлять, но передумал. Чонину и так было паршиво со всех сторон. Куда паршивее, чем ему.

В класс заглянул Чондэ, помахал им и громко сообщил:

— Гарем Чунмёна почти в сборе! Пока-пока!

Минсок поперхнулся кофе, а Чонин — шоколадом. Дружно похлопали друг друга по спинам, но поинтересоваться мнением друг друга на предмет «что это было?» они не успели. В класс заглянул Бэкхён.

— Привет! Вам бы ещё Исина сюда, и можно начинать шоу «Любимые мужчины Ким Чунмёна: до и после». Пока-пока!

Минсок и Чонин синхронно отставили стаканы с напитками и покосились друг на друга.

Дверь вновь распахнулась.

— Что у тебя было с Исином?

— Ты спал с Исином?

Чунмён закатил глаза, закрыл лицо папкой, выдал слово из пяти букв так, словно оно из трёх, и захлопнул дверь, оставшись в коридоре.

— Чёрт… — буркнул Чонин, завёл руку назад и почесал спину под лопаткой. — Думаешь, правда?

— Не знаю, — вздохнул Минсок, осмотрел собственную руку и помог Чонину с почёсыванием спины. — Болит?

Чонин промолчал, но через минуту вытянулся на диванчике, пристроив голову на коленях у Минсока.

— Я так понимаю, сегодня никто не намерен заниматься вокалом, — тихо проговорил он, прикрыв глаза. — Все слишком заняты индивидуальными проектами, которых у нас вот нет.

— Надо добавлять…

— Хён.

Минсок угукнул, придвинул к себе ноутбук и стал просматривать то, что чуть ранее интересовало Чонина. Музыка, танцы, танцевальные мероприятия, армия, полиция и…

Минуточку.

Минсок открыл окошко с информацией о военной службе и хотел было погрузиться в чтение, но Чонин отвлёк его.

— Что ты думаешь о… Ну…

— Не знаю я, что о нём думать, — честно признался Минсок.

Чонин сел и задумчиво принялся его разглядывать.

— Что?

— А если мы…

Минсок уловил мысль Чонина и хмыкнул. Наклонились они друг к другу одновременно и соприкоснулись губами. Через несколько секунд отпрянули.

— Не-е-е!

— Не-е-е!

Спустя минуту Минсок вновь пялился в монитор, ощущая тяжесть головы Чонина у себя на коленях.

— Не берут в космонавты, если отучился только в начальной школе… Не мой случай. Сирот не берут, но я ж не сирота. После лишения свободы… Но меня не лишали. Близорукость выше десяти диоптрий… Чонин, у тебя сколько?

— Шесть.

— Возьмут, значит.

— Если ты олимпийский чемпион или монах, тоже не возьмут, — пробурчал сонно Чонин.

— Какое счастье, что я не чемпион и не монах.

— Не волнуйся, у тебя всегда могут найти какое-нибудь психическое заболевание… — «утешил» Чонин.

— Почему это вдруг?

— У нас обоих. Это Чунмён виноват.

— А-а-а… Ну это да.

— Слушай, может, куда-нибудь сходим сегодня? А то тоскливо совсем…

— В клуб? — правильно угадал Минсок и удивлённо посмотрел на Чонина. — Ты же не пьёшь. И тебе нельзя много танцевать.

— Пить не обязательно, чтобы поднять настроение. А танцевать… — Чонин пожал плечами. — Ты же хён? Вот и присмотришь за мной. Встретимся в десять у главного входа, идёт? Я такси закажу.

— Не надо такси. Я на машине. И вообще, что значит «присмотришь»?

— Ну ты же хён?

— И что?

— Обязан следить за тонсэном. Вот и следи. Да, я у тебя переночую, хорошо?

— Ничего хорошего! — возмутился Минсок, совершенно не готовый к нашествию Чонина. — Ночевать ты будешь в общаге или на улице, сам выбирай.

— В общаге, — печально вздохнул Чонин и опять закрыл глаза, чтобы чуточку вздремнуть, пока Минсок продолжал рыться в сети и выискивать информацию о военной службе. Двадцать один месяц…

Если подумать о проблеме Чонина, то полтора года пролетают. Но это не отменит индивидуальную деятельность остальных ребят. Те же разговоры о проекте для Бэкхёна, Кёнсу и Чондэ, который стартует позже, примерно через год. Это ведь снова почти год. Полтора-два года. А у Минсока уже нет своего расписания. Вряд ли что-то изменится через полгода, ведь так?

Он откинулся на спинку дивана, скрестил руки на груди и задумался. Положим, почти два года он будет никому не нужен, потом всё вернётся в норму, но, как ни крути, в армию служить он отправится в любом случае — рано или поздно. Какой смысл тогда терять двадцать один месяц сейчас и двадцать один месяц потом, если можно совместить всё прямо сейчас?

Кроме того, это отличный способ, чтобы Чунмён глаза не мозолил и не растравлял душу. Если не видеть его почти два года, то проще будет забыть и принять перемены. Ну и вообще, вдруг у Чунмёна и Чонина что-то получится в итоге?

Через час Минсок сунулся к менеджеру и вновь задал вопрос о своём расписании.

— Нет, пока ничего, — помотал головой менеджер и всем видом изобразил сочувствие.

— Может быть, радио? Я и Чонин могли бы…

— Нет, на радио тоже всё расписано. Приглашали Бэкхёна и Чанёля. Пока ничего, — виновато развёл руками менеджер.

— Ясно, — подытожил Минсок, вернул ноутбук, попрощался с Чонином и поехал не домой и не в кофейню, а узнавать, какие документы необходимо собрать, где и когда пройти все нужные медицинские процедуры и подать заявление на набор в подготовительную группу. Подготовка занимала примерно пять недель, как ему сказали, после чего уже шла полноценная военная служба в выбранном роде войск. Минсок выбрал стандартные войска, потому что авиация его не прельщала, да и срок службы там был максимальным, а в море его укачивало.

— Завтра принесите вот эти документы.

Минсок взял список и пробежал глазами столбик из наименований. Ничего особенного всё под рукой.

— Постричься можете либо сами, либо положиться на военного парикмахера. Ваши результаты будут, скорее всего, в норме, поэтому можете уже готовиться. Конечно, если не передумаете и не решите отложить на пару лет…

— Не решу.

Минсок начал готовиться с головы. Буквально. Он поехал в салон, где коротко объяснил, что уходит в армию, так что надо его постричь соответствующим образом. Мастер — дамочка лет тридцати — тихо причитала и сетовала, что придётся обрезать такиеухоженные волосы.

Потом Минсок сидел в удобном кресле, откинув голову назад, к снежно-белой раковине в виде ракушки. Прикрыв глаза, он лениво отмечал разницу температуры. Сначала его волосы смочили прохладной водой, промыли, потом вода стала немного теплее, ещё и ещё, пока, наконец, кожу не согрели приятно горячие струи. Затем в воздухе разлился сладкий шоколадный аромат шампуня, и наступила любимая фаза Минсока — то самое, что больше всего ему нравилось в салонах — лёгкий массаж кожи головы кончиками пальцев. От этого хотелось расплыться горкой желе в кресле.

После массажа волосы вновь аккуратно промывали, но теперь уже температура воды постепенно падала от горячей к прохладной. Волосы немного подсушили и заставили Минсока сесть в кресле прямо. Он же с безразличием пялился на собственное отражение в зеркале и тоскливо предвкушал грядущие вопли менеджера и всех прочих. И чёрт с ними. Решение он уже принял и менять не собирался. И вообще, какая им разница? У него теперь даже собственного расписания нет.

По волосам прошлись щёткой раз, другой. На лоб Минсоку свесились чуть влажные пряди. Мастер взяла деревянную расчёску с редкими зубцами и снова расчесала волосы, стараясь уложить их ровными и тонкими отдельными прядями, после чего часть волос закрепила зажимом, чтобы они пока не мешали. Минсок тихо фыркнул: всё равно всё снимать надо, а эта ювелирная возня и излишняя аккуратность только смешили его. Хотя ладно, может, мастер получает удовольствие от соблюдения подобной процедуры.

Вскоре Минсок слушал тихий хруст волос под лезвиями, смотрел в зеркало, как ему на плечи или спину падают тёмные завитки или пушистые короткие прядки. Голове с каждым мгновением становилось всё легче и прохладнее. Немного забавно теперь торчали уши, хотя Минсок никогда не мог похвастать ушастостью.

От действий мастера по коже головы рассыпалось странное лёгкое покалывание. Немного напоминало пресловутые мурашки, только тёплые и очень приятные. Это тепло волнами накатывало — на голову — и постепенно растекалось по всему телу. Потом тепло превращалось непостижимым образом в лёгкую эйфорию.

Когда мастер проводила расчёской по уже коротким волосам, возникало ещё одно странное ощущение. Минсок даже затруднялся как-то определить его. Не то чтобы щекотно, но где-то близко.

Минсок разглядывал отражение в зеркале и оценивал результат. Теперь ничто не скрывало его лоб, который он всегда считал слишком большим и широким. А и чёрт с ним, кому в армии будет интересен его лоб? Правильно, никому. Минсок медленно поднял руки и тронул голову ладонями, провёл, ощущая кожей свежеостриженные кончики волос. На ощупь Минсок сам себе напоминал теперь плюшевую игрушку.

Рабочие часы в кофейне прошли без эксцессов, но Минсок предупредил владельца, что работать больше не сможет. Потом Минсок заехал домой, натянул кофту с капюшоном, чтобы не шокировать «драгоценного тонсэна» с первой секунды, и отправился к месту встречи.

Чонин забрался в салон, развалился на сиденье и покосился на Минсока раз, другой. Не выдержал.

— Что за конспирация?

— Ничего. Ты не передумал?

— Вот ещё.

В клуб они попали не так легко и просто, как рассчитывали. Без грима их не особо узнавали. Ничего страшного, впрочем. Главное, что попасть смогли, немного подвигались под музыку и устроились в углу, потягивая безалкогольные коктейли. Разговор особо не клеился, вспоминать о Чунмёне не желал ни один из них, хотя Минсоку было любопытно, к чему же всё-таки пришли Чонин и Чунмён после недавнего происшествия. Он и спросил бы у Чонина, но как-то странно это выглядело бы.

Вскоре пришла очередь Чонина прогуляться за новой порцией напитков, и Минсок видел, как он шарил по карманам в поисках телефона, а после стоял у стойки и мрачно слушал голос в трубке. Минсок мог поставить собственную голову на кон — звонил Чунмён и пытался выяснить, где сейчас ошивается «драгоценный тонсэн». «Драгоценный тонсэн» в данную минуту выглядел серым и безразличным. Если между этими двумя ещё и теплилась искра, в ближайшее время она могла погаснуть раз и навсегда. Хотя бы со стороны Чонина — тот напоминал Минсоку человека, который задыхается от нехватки воздуха, или рыбу, которая тоже задыхается, но потому что воздуха слишком много, ей бы на глубину, а глубины нет.

Минсок задумчиво наблюдал, как Чонин расставлял на столе стаканы, и размышлял, но спросить напрямик так и не рискнул. Спрашивать стоило у Чунмёна — так или иначе. А Чонин не обязан был отвечать на его вопросы. Но какая уж теперь разница? Стоило оставить в прошлом всё, что не помещалось в будущее и настоящее.

Минсок не удивился, когда Чонин что-то пробормотал и выбрался из-за столика. Найти взглядом Чунмёна у входа он смог легко. Чонин добрался туда, ухватил Чунмёна за руку и поволок за собой.

Минсок неторопливо прикончил коктейль, заказал себе кофе, выпил половину, глянул на часы и решил наведаться в туалет. Зря. Стоило только дверь открыть и зайти в небольшое помещение с раковинами и зеркалом, как из-за приоткрытой двери послышались знакомые голоса. Минсок планировал не только руки ополоснуть вообще-то, но наличие в соседнем помещении двух людей мешало ему воплотить планы в реальность. Он рассеянно вытирал уже сухие руки салфетками и слушал, хотя слушать не хотел.

— Хватит… Чёрт…

— Чонин…

— Да не хочу я! — Сердито и с чувством. Возня какая-то и неразборчивый шёпот. — Хватит. Всякий раз, когда наши отношения достигают глубины, ты всё портишь. Ладно, разделим ответственность, не вопрос. Мы оба всё портим. Ещё Исин…

Минсок невольно навострил уши — было или не было?

— Господи! Да сколько можно! Вы оба достали меня своей ревностью!

— Оба… — с тоской повторил за Чунмёном Чонин. — Ты даже не знаешь, кто тебе нужен.

— Я прекрасно… Да погоди ты!

Минсок не успел ретироваться и замер у раковины со смятой салфеткой в руках и надвинутом на лицо капюшоне. Не то чтобы он прикинулся ветошью и не отсвечивал в надежде остаться незамеченным, но всё же надеялся, да.

Снова зря.

— Господи… — обречённо вздохнул Чунмён. Наверное, опознал кофту. Надо было новую поискать. — Тебя тоже интересует вопрос с Исином? Или ты из принципа следишь за мной?

— Больно надо. Я пописать зашёл. Если ты не в курсе, сюда приходят именно за этим, а не чтобы… гм… что вы там планировали?

— Роскошный трах, — буркнул Чонин, включил воду и принялся мыть руки. — А загадку Исина мы, наверное, так никогда и не разгадаем.

— Угу. — Минсок попытался прощемиться мимо Чунмёна в основное помещение, чтобы воплотить свой крошечный план в жизнь, но не тут-то было. Чунмён поймал его за кофту и попытался притормозить. Довольно успешно, поскольку капюшон с головы свалился, продемонстрировав всем окружающим новую причёску Минсока.

Чонин тихо присвистнул, а потом улыбнулся и принялся вытирать руки, не глядя больше на парочку у тонкой двери. И пока Чунмён пребывал в ступоре, Чонин тихо улизнул, оставив их вдвоём.

Чунмён растерянно протянул руку и потрогал Минсока за ухом, надо лбом, сглотнул и вопросительно приподнял брови.

— Что ты… Ты… Зачем?

Минсок прикинул, что лучше бить в лоб и наповал — быстрее отстреляется.

— В армию иду, а что?

— Что?!

— В армию. Ты стал плохо слышать?

— Сдурел? Прямо сейчас?

— А когда?! Ты моё расписание вообще видел?

— Но у тебя нет… — Чунмён осёкся.

— Вот именно. У меня его вообще нет. У Чонина тоже, кстати.

— Он что, идёт с тобой? — пришёл в ужас Чунмён.

— Конечно, — соврал Минсок. — Не болтаться же ему зря два года так просто и без расписания. Не волнуйся, ты не успеешь заскучать. У всех проекты, все очень заняты. Два года промелькнут как два месяца.

— Ты… Только потому, что я с ним? Ты поэтому и мальчишку с собой тянешь? Чтобы если не тебе, то никому?

— Не говори глупости, — поморщился Минсок и сунул руки в карманы, переступил с ноги на ногу и вздохнул.

— Ты чего?

— Да писать хочу! Я ж сказал!

— Иди и писай, — убито произнёс Чунмён.

— Спасибо за высочайшее дозволение.

Чунмён зачем-то поплёлся за ним следом, остановился рядом, уставившись на ширинку, и тихо спросил:

— Может, передумаешь? Насчёт волос мы что-нибудь придумаем, да и тебе пока никуда не надо.

— Мне вообще никуда не надо. И не факт, что что-то изменится через месяц, два, три… Да всё уже на год вперёд расписано, ты знаешь это не хуже меня. Слушай, ты собираешься смотреть, как я отливать буду?

— С каких пор это тебя напрягает?

— С тех самых, когда у тебя появилось то, с чем можно сравнивать.

— Эй, я не смотрел, как… — Чунмён умолк и задумался. — Ладно, пару раз видел, но это не значит…

— Отвернись, — подытожил Минсок.

— Ну это же смешно! Я же уже…

— Отворачивайся и не смей подглядывать.

— Господи, ну в самом деле…

— Давай-давай! Я слежу за тобой.

— Прекрасно. Я не вижу, но я слышу это.

— Отлично. Наслаждайся, — буркнул сквозь зубы Минсок.

— Ты стряхиваешь больше двух раз. Это значит, что ты намекаешь…

— Заткнись! Это ни черта не значит! И вообще! Неужели человек не может просто спокойно сходить в туалет и отлить?

— Угу… Что у тебя с Чонином?

— Твою мать… — От неожиданности Минсок едва не причинил себе неприятную травму молнией на брюках. — Ты подозреваешь, что у нас с ним… гм… что-то?

— А что?

— Ничего. Подозревай дальше. — Минсок невольно растянул губы в улыбке. — Мне нравится ход твоих мыслей.

Эта была вся польза от их разговора, вреда получилось куда больше, потому что Чонина в клубе они уже не нашли. На звонки мелкий засранец не ответил. Минсоку пришлось отвезти Чунмёна в общежитие, выслушивая в пути просьбы одуматься, переосмыслить всё и не вести себя «спонтанно». Последнее особенно смешно, потому что мастер по спонтанности как раз Чунмён, а вот Минсок никогда и ничего не делал так просто. Он принимал решения взвешенно и твёрдо, предварительно как следует всё обдумав.

Спустя полчаса Минсок добрался-таки домой, сунулся в ванную, а когда вышел в одном полотенце, к нему гость пожаловал с тяжёлой сумкой через плечо.

— Мелкий, ты совсем сдурел? — мрачно поинтересовался Минсок, уставившись на Чонина.

— Можно у тебя переночевать?

Чудный диалог и не менее чудные вечерние приветствия. И Минсок немо наблюдал, как «драгоценный тонсэн», не дожидаясь ответа в принципе, наглым танком таранит дверь, закрывает за собой на замок и лучезарно улыбается Минсоку. Не улыбка, чёрт бы его, а прожектор…

— Надо добавлять «хён», — машинально напомнил он.

— Хён. Спасибо. Я где-нибудь в уголке…

Минсок вспомнил о травме, врачах и недавних муках, обречённо закрыл глаза и после отправил Чонина на удобную софу вместо «где-нибудь в уголке».

— Хён, ты уходишь на двадцать один месяц?

— Угу, а что?

— Как думаешь, за два года он не решит выбрать Исина?

— Чёрт его знает… И вообще, чёрт его знает, что у него там было с Исином. Он же так и не признался. Я вот думаю, надо было просто самого Исина спросить.

— Чёрт, точно!

— Стоп! Почему это он за два года… А ты куда денешься?

— Авиация, хён, — спустя несколько долгих минут донеслось с софы. Минсок широко раскрыл глаза.

— Что?

— Авиация. Там максимальный срок. — Чонин поворочался на софе, потом сел. — Даже врачи одобрили. Там будут другие нагрузки, и чем быстрее я наберу мышечную массу, тем лучше. Нынешние всякие диеты только мешают. Поэтому ты не думай, это не из-за тебя.

Минсок и не думал, он знал, что не из-за него, просто не ожидал, что Чонин всерьёз, а поди ж ты. Правда, авиация — это двадцать четыре месяца, но Чонин может себе это позволить.

— Ты поэтому решил у меня переночевать? Чтобы не перехватили и не притормозили?

— Вроде того. В общаге Чунмён караулит, а дома пытался… телефон оборвал.

Словно издеваясь, телефон Чонина заорал и замигал дисплеем. Чонин глянул на надпись, вздохнул и ловко бросил пластиковый корпус Минсоку. Минсок ответил сразу, не утомляя себя лишними разбирательствами.

Дежавю.

— Чонин…

— Не он, но я внимательно тебя слушаю.

Пауза.

— Какого чёрта ты отвечаешь по чужому телефону?

— Такого, что мне отдали телефон. А что?

— Где он?

— Уже уехал. Обещал вернуться через два года. Прости, передать уже ничего не смогу.

— Ты серьёзно сейчас? — после новой паузы уточнил Чунмён.

— Более чем. Я тоже уезжаю. Утром. Поэтому скажу тебе спасибо, если ты дашь мне выспаться. Привет всем. Удачи и им, и тебе. Надеюсь, индивидуальные проекты всем дадут что-то полезное, и вы не будете без нас скучать. Менеджер наши номера знает, будут вопросы, можно звонить. Наверное. Спокойной ночи, Чунмён-и.

Минсок аккуратно пристроил телефон у подушки и закрыл глаза.

— Жестоко.

— И не говори. А теперь заткнись и спи. Или выкину на лестницу.

— Не выкинешь. У тебя совесть и ответственность. Спокойной ночи.

— Засранец. Мелкий. Спокойной. — А да… — И надо добавлять «хён»!

— Я уже сплю. Что ты там бормочешь…

▲▲▲

Первым делом Минсок выудил из сумки измятый календарь, усыпанный крестиками и кружками, нарисованными от руки. Обвёл взглядом, прикинув, что двадцать один месяц в таком вот виде не кажется внушительным сроком, смял бумагу и без сожалений отправил в мусорную корзину.

Ещё накануне звонил менеджер и торопливо рассказывал о возможных проектах. Немного волнительно, всё-таки Минсок несколько отвык от чуть сумасшедшей жизни айдолов. Или не чуть. В армии всё казалось спокойным и размеренным, строгим и логичным. И оттуда всё выглядело проще, чем думалось прежде.

Перед зеркалом Минсок раскритиковал свой внешний вид. Кожа обветрилась, но не смертельно. При должном уходе вновь станет мягкой и гладкой, красивой. Волосы не то чтобы совсем уж короткие, но причёска простецкая, конечно. Да и пилинг для кожи головы не помешал бы. На руки без слёз не взглянешь, но тут тоже всё понятно — руками приходилось работать, а не слать воздушные поцелуи фанатам.

Были и плюсы. Тело слушалось прекрасно, ничего не болело и не ныло, да и вообще самочувствие на уровне. Минсок редко чувствовал себя настолько хорошо в прежние времена и первые полгода в армии, зато теперь…

В дверь позвонили, хотя Минсок гостей точно не ждал. Он даже не сказал никому, кроме родни, что приедет сегодня. А родня собиралась отмечать событие завтра, но не сегодня точно.

Минсок одной рукой придерживал полотенце, второй — возился с замком. И распахнул дверь, чтобы увидеть бледного Чунмёна. Времени на столбняк ему не дали. Чунмён просто ввалился в квартиру, захлопнул дверь и повис на Минсоке. Он торопливо пытался что-то объяснить, глотал слова, сбивался, начинал заново и потерянно замолкал, чтобы через минуту заговорить снова.

Минсок старался соображать, но это несколько неудобно делать, когда из одежды есть только полотенце, да и то неумолимо сползает по вине прижимающегося к нему Чунмёна.

Он не реагировал, когда Чунмён искал его губы своими, когда полотенце всё-таки упало на пол, когда на пол упало намного больше, чем полотенце. Ожил лишь тогда, когда ладони обожгло жаром чужого тела, а перед носом замаячил призрачный аромат корицы.

Желание, помноженное на долгое воздержание, — это слишком горячо.

Секс в прихожей обещал в скором времени превратиться в традицию, если закрыть глаза на интервал почти в два года между каждым присестом. Ну и на этот раз Чунмёну требовалась подготовка.

Он жадно покусывал губы Минсока, пока тот оценивал пальцами тесноту внутри его тела и проводил свободной ладонью по внутренней стороне бедра, заставляя шире разводить ноги. Минсока потряхивало от желания всё бросить и ворваться в это тело, смять его, погрузиться в манящий жар, расшевелить… Удерживали от столь опрометчивого поступка лишь здравый смысл и худоба Чунмёна. За двадцать один месяц тот исхудал ещё больше, если такое вообще возможно.

Убрав пальцы, Минсок медленно провёл ладонями по животу, бёдрам, мягко надавил на колени и, подхватив Чунмёна, притянул его к себе. Входил медленно и очень осторожно, заполняя Чунмёна собой полностью, неумолимо, заставляя мотать головой, впиваться себе в плечи ногтями и тихо стонать. Потом гладил его по голове, шептал что-то тёплое и прижимал к себе, сходя с ума от узости внутри, от давления на член, от полузабытого непередаваемого ощущения ленивого блаженства.

Чунмён старательно добивал Минсока хриплым шёпотом: «Хочу тебя».

Минсок поймал руку Чунмёна, погладил пальцы, что в его загрубевшей ладони казались тонкими и белыми, почти прозрачными, не удержался и принялся эти пальцы целовать, согревать дыханием. Эта игра отвлекала немного от безумного желания, превращая нетерпеливые толчки в плавные, томно-ленивые. Потом Чунмён отобрал у него руку, обхватил сразу ногами и руками, прижался всем телом, чтобы потереться. И смысла сдерживаться больше не осталось. Им обоим хотелось слишком сильно.

После Минсок лежал на спине и обнимал Чунмёна, тот дрожащими ногами сдавливал его бёдра и пытался отдышаться.

— Я останусь… у тебя?

— Угу.

— Куда обувь и вещи?

— Брось где-нибудь.

Чунмён даже голову приподнял и удивлённо посмотрел на него.

— Правда?

— Угу. Потому что нельзя всё время смотреть на один и тот же пейзаж.

— Ты всегда говорил, что можно.

— Угу. Но в твоём случае я сделаю исключение. В пределах разумного.

Точнее, у Минсока не было другого выбора, потому что железные правила и раз и навсегда определённый порядок убивали Чунмёна. Потребовалось уехать от Чунмёна подальше, чтобы это осознать и понять. Осознать и понять, что виноваты тогда всё-таки были они оба, а Чонин оказался между молотом и наковальней, и досталось ему больше всех и больнее. Нехорошо получилось.

Чунмён провёл кончиками пальцев по лицу Минсока и слабо улыбнулся.

— А если я ноги побрею и куплю розовый кружевной комплектик? Что тогда будет с пределами разумного?

Минсок перекатился в мгновение ока и придавил Чунмёна к полу собственным телом.

— Тогда к чёрту любые правила, но ты здорово рискуешь…

Под задницей Чунмёна заорал телефон.

— Чёрт… — Минсок пошарил рукой, не поленившись в процессе ощупать ягодицы Чунмёна, достал телефон и вскинул бровь, прочитав на дисплее «Исин».

Кстати…

— Исин, привет, нет, это Минсок… Да, тоже очень тебе рад. Слушай, Исин, тут такое дело… Что у тебя с Чунмёном было-то?

— Господи, ну только не это!..

▲▲▲