Наследник Синей Бороды (СИ) [Александра Дракула Alexandra Dracula] (fb2) читать онлайн

========== Проклятое наследство ==========

Похороны — это всегда печально, особенно если приходится класть в могилу любимого брата. А между тем, Фердинанд был младше него на сто шестьдесят четыре года, хотя, судя по надгробному камню, - всего на четыре года. И этот костнословный адвокат посмел назвать покойного последней преградой для Септимиу! А затем торжественно огласил наследство герцога Жиля де Рэ. Септ слушал сухопарого старикана с кислой миной, его не интересовали ни обширные угодья, ни деньги, ни раритетные автомобили, которые завещал Синяя Борода. Впрочем, теперь Септимиу де Рэ, единственный оставшийся в живых сын Жиля, и сам официально Синяя Борода. А этого в завещании почему-то не указали.

Септ не прекращал думать о брате. Фердинанд так страдал от того образа жизни, который был вынужден вести. После каждого убийства он звонил Септимиу на другой конец света и плакался в трубку. Но брат ничем не мог ему помочь, все утешения были тщетны. Так уж угораздило шестерых сыновей Синей Бороды унаследовать его проклятье. Страх жертв продлевал им жизнь. Как вампир, питающийся кровью и возвращающий себе красоту, так и те, кто носил фамилию де Рэ, пили чужую энергию. Стоило только замешкаться с питанием и попытаться довести себя до истощения, их охватывало безумие. И тогда вместо одной жертвы гибли многие. Но всё же умереть демоны могли. Только какие условия нужны для этого — никто так и не понял, ибо умершие молчали. С тех пор, как умер отец, почти все братья мечтали свести счёты с жизнью. Все, кроме Тобиаса, старшего брата, который, по иронии, погиб первым. Он единственный действительно хотел получить наследство отца, которым с с этого момента владел Септ.

Подписавшись где надо и заплатив пошлину, Септимиу забрал необходимые бумаги, сложил их в свой чёрный дипломат и молча удалился. Ему было противно видеть алчный блеск в глазах нотариуса. Он, очевидно, считал такое огромное состояние большой удачей. Но Септ знал — город, где жил его отец проклят, деньги пахнут кровью, даже находясь на банковских счетах, а автомобили хранят ароматы духов наивных девушек, которые пропадали во владениях Синей Бороды. Септ вышел на улицу и закурил сигарету, что делал крайне редко. Мелко моросящий дождь напомнил ему о доме, куда пора было вернуться. Самолёт с рейсом Грац-Лондон, на который Септимиу заблаговременно приобрёл билеты, вылетал через три часа.

Докурив сигарету, Септ бросил окурок в лужу и поймал такси. Сказав название аэропорта, мужчина устроился на заднем сидении жёлтой машины. Через большую часть города такси промчало без труда, но ближе к аэропорту образовалась пробка. На это Септимиу и рассчитывал. Ему было нужно время подумать. Глядя в окно автомобиля на усиливающийся дождь, Септ отчётливо вспомнил тот дождливый день, когда отец рассказал ему сказку…

Жил-был в XV веке герцог Жиль де Рэ. Он был щедрым и добрым хозяином маленького поселения Лью Тиро* в окрестностях портового городка Шербур-Октевиль во Франции. Почему же поселение так называлось, раз его хозяин слыл хорошим господином? А всё потому что любить он не умел, и все женщины, что входили в его дом, никогда не возвращались из него прежними. Жиль был домашним тираном и редкостным собственником, и заподозрив своих избранниц в неверности, всячески бил и унижал их. Страх в их глазах и мученические стоны возбуждали его желание, и после избиений он жестоко их насиловал.

Лишь одна женщина могла терпеть характер де Рэ, но на неё он руку никогда не поднимал. То была Корентайн — управляющая его дома и любовница Жиля. С ней он был всегда нежен и ласков, будто она имела над ним власть. Она никогда не давала ему повода для ревности, потому что всегда была рядом в нужный момент. Но жениться на ней Жиль не мог, потому что Корентайн происходила от простого люда.

В один тёмный вечер Корентайн пришла к своему повелителю и объявила, что собирается замуж. Жиль был готов разозлиться на это предательство, но женщина мягко успокоила его. Она сказала, что их связь порочит имя Жиля и честь её самой. И для того, чтобы развеять подозрения жителей Лью Тиро, она выйдет замуж за равного себе, один раз исполнит свой супружеский долг, но ребёнка родит только от возлюбленного герцога. И когда дитя появится на свет, её новоиспечённый супруг, разумеется не бесплатно, станет их сообщником и сохранит тайну. Ребёнок будет в безопасности, никто не посмеет упрекнуть замужнюю Корентайн во грехе, даже если дитя будет похоже на Жиля как две капли воды. А уж давать ли своему бастарду наследство, любить ли его, пусть герцог решает сам.

Герцога де Рэ терзали сомнения. Он не хотел делить свою возлюбленную с кем-то ещё. Но наутро, после ночи страсти, когда Жиль проснулся рядом с Корентайн, он не смог ей отказать. Вскоре Корентайн вышла замуж за личного ювелира герцога.

В ту ночь, когда Корентайн первый раз легла в кровать к своему новому мужу, Жиль был как на иголках. Его сжигала ревность, и вино не могло потушить этот пожар. Он представлял, как тонкие пальцы ювелира трогают мягкие груди Корентайн, как его губы покрывают её нежный рот, и как его мерзкий отросток входит в сокровенное ложе, которое раньше принадлежало только Жилю. С такими мыслями герцог не мог уснуть.

Не совладав со своей ревностью, герцог де Рэ оделся и спустился в гостиную. Там он снял со стены свою саблю и отправился в дом ювелира. Вломившись в чужое жилище и поднявшись на второй этаж, Жиль застал хозяина дома и Корентайн в постели. Дверь в спальню была не заперта, поэтому любовники ничего не услышали. Мужчина лежал на Корентайн сверху и судорожно дрыгался, противно стоная. Не долго думая Жиль подкрался к кровати и одним метким ударом обезглавил ювелира. Столкнув мёртвое тело на пол, Жиль безумными глазами посмотрел на обнажённую изменницу, решая, как поступить дальше.

Перепуганная Корентайн, сминая окровавленные простыни, умоляла герцога остановиться. Она созналась, что уже беременна от него, поэтому торопилась с замужеством. Но в своей злобе Жиль был глух к её словам. Ругая и проклиная изменницу, он вонзил саблю в низ живота Корентайн, чтобы разом покончить и с ней, и с ребёнком, если таковой существовал.

Однако увидев, как его возлюбленная истекает кровью, злоба Жиля тут же исчерпала себя. Герцог де Рэ раскаялся в содеянном, но было поздно. Вытащив саблю из её тела, он взял возлюбленную на руки и стал бесконечно просить прощения. Но Корентайн, бледная как мел, не отвечала. Лишь когда он хотел оставить её и кинуться за лекарем, женщина, из последних сил окунула левую ладонь в собственную кровь, что скопилась меж её сомкнутых бёдер, и провела по подбородку Жиля. Последние слова Корентайн были словами проклятия на весь род де Рэ. И в тот момент, когда Корентайн испустила дух, на месте кровавого следа у герцога выросла синяя борода.

Так Жиль де Рэ был проклят своей любовницей и стал демоном. С тех пор насилие стало не просто желанием, а неотъемлемой частью его жизни и жизни всех кого он породил…

— С вас пять с половиной евро за поездку, месье, — какой-то голос грубо вырвал Септа из воспоминаний.

— Что? — переспросил Септимиу, пытаясь вспомнить, где находится.

— Аэропорт, месье, просыпайтесь, с вас пять с половиной евро, — терпеливо повторил таксист.

— Благодарю, — отозвался Септ, вытаскивая две банкноты по пять евро из кармана. Он передал их водителю. — Сдачи не надо.

Забрав дипломат с сидения, Септимиу вышел на улицу. Воздух был свеж, асфальт покрывали лужи, а на Грац медленно опускался туман. Дождь закончился.

***

Септ смог оказаться у себя дома только рано утром на следующий день. Его нынешняя жена Мэделин сейчас спала на втором этаже. Она вставала не раньше десяти часов по выходным. Септимиу сам любил поваляться подольше утром, завтракать прямо в постели и никуда не спешить. Ведь в браке его внутренний демон, и это было известно всем носившим родовое имя де Рэ, терпеливо нагуливает аппетит, как питон, готовящийся проглотить слишком большую жертву, а после поглощения, надолго замирает, переваривая энергию и подыскивая новую еду. Моменты счастья оттягивали тот приступ безумия, в порыве которого он убьёт Мэделин, напитается её страхом вдоволь, выставит всё как несчастный случай, а затем снова переедет куда подальше.

Септимиу купил себе двухэтажный домик в Англии только три года назад. До этого он жил в десятке разных мест, но впервые город так импонировал ему. Дождливая и мрачная погода туманного Альбиона была мужчине по душе. Септу не хотелось бы покидать Лондон, когда всё случится, но жить там, где всё будет напоминать о его истинной сущности — невозможно. Конечно, он будет чист перед законом — судебно-медицинская экспертиза не покажет ничего подозрительного, кроме внезапного разрыва сердца и лёгких жертвы. Это был результат поглощения предсмертного крика и последнего дыхания, в котором растворена пропитанная ужасом душа жертвы, столь аппетитная для демона. А после очередных похорон Септ поменяет паспорт и вновь, словно никогда ранее не был женат, словно ему всего двадцать шесть лет, отправится на поиски новой жизни, чтобы загубить и её. И так целую вечность.

Бросив дипломат в гостиной, Септимиу как можно тише поднялся на второй этаж. Он меньше всего хотел разбудить Мэд, чтобы не пришлось разговаривать и рассказывать как всё прошло. Он миновал бледно-жёлтую дверь спальни и сразу прошёл в ванную комнату, что находилась в конце коридора. Мэд предпочитала ту ванную, которая примыкала к их комнате, а Септ чаще пользовался этой. Нельзя было, чтобы жена узнала его маленькую тайну.

Заперев за собой дверь, Септимиу разделся догола и сбросил всю одежду в стиральную машину. Мужчина повернулся и встретился с глазу на глаз со своим отражением в большом зеркале. Почти ничего не поменялось — те же иссиня-чёрные волосы, мягко окаймляющие лицо, те же голубые глаза под которыми залегли глубокие тени, та же бледная кожа… И синий ёжик волос под носом и на подбородке. И когда успела отрасти…

«Ну, здравствуй, старый приятель», — Септ улыбнулся, но оскал отражения был гораздо ужаснее оригинала. Это демон предупреждал его о грядущем голоде. — «Зеркало-зеркало, на стене, кто всех прекрасней в этой стране?»

Но зеркало, разумеется, не обладало никакой волшебной силой. Хотя, ему бы не помешало. Если уж на белом свете разгуливает Синяя Борода, почему бы не быть Белоснежке, Спящей Красавице, Русалочке и остальным сказочным персонажам? Может стоит поискать их?

Септ рассмеялся в кулак своим мыслям. Но радость длилась недолго — смех застрял комом в горле. Мужчина открыл стенной шкафчик и вытащил свой старый набор для бритья. Он добавил воды в позолоченную пиалу, взбил помазком мыльную пену и нанёс на свой подбородок и под нос. Затем Септимиу взял опасную бритву с гравировкой на лезвии и серебряной рукоятью и несколькими точными движениями сбрил синюю щетину.

А когда-то этой самой бритвой он вскрывал себе вены и пробовал перерезать горло — ничего не помогло. Раны затягивались как по волшебству. Септимиу устало вздохнул, промыл бритву и помазок в раковине, и убрал его с глаз подальше. После чего, решив, что он заслужил отдых, Септ налил себе ванну с мыльной пеной и погрузился в приятные ощущения, что дарила тёплая вода.

***

— И ты унаследовал такое состояние! — глаза Мэделин горели азартными огоньками не меньше, чем у нотариуса. Женщина даже не могла есть, а лишь пожирала взглядом заветные бумажки.

Вместо ответа Септ раздражённо закатил глаза и продолжил завтрак. Пока он ест сандвич и его рот забит, Мэд, быть может, повременит с расспросами. Септимиу уже тысячу раз пожалел, что бросил дипломат на видном месте.

И ведь утро так хорошо начиналось. Мэделин проснулась в хорошем настроении. Обнаружив в постели возвратившегося с поездки мужа, она разбудила его интимными поцелуями, и у них был божественный секс. После акта страсти супруги ещё час лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь моментом. Человеческая часть души Септимиу старалась запомнить это светлое время. Мэд хоть и не была красавицей, в общепринятом смысле слова, может имела пару лишних килограмм, отложившихся на бёдрах и животе, но ухаживала за собой и умела угодить мужу. Септу нравились огненно-рыжие волосы жены, пусть это был и не её натуральный цвет, зато карие миндалевидные глаза и веснушки по всему телу определённо были её родные. Их было хорошо видно на светлой коже, которая никогда не хотела загорать. Хотя загореть, живя в Лондоне было проблематично.

— Дорогая, давай прекратим этот разговор, — как можно спокойнее попросил Септимиу, видя, как супруга перебирает нотариальные бумаги, словно деньги вдруг посыпятся с них прямо на пол.

— Септи, не ворчи, — отмахнулась Мэд, пытаясь одновременно изучать документы и пить остывающий чай. — Я беру отпуск через месяц. Как ты думаешь, наш адвокат сможет закончить оформление наследства к тому времени? Я очень хочу провести хотя бы недельку в этом твоём райском местечке. Это в Нормандии, да?

— Да, в окрестностях Шербура-Октевиля, — ответил Септимиу, закончив завтрак кружкой чёрного кофе. — И Лью Тиро — не рай.

— Кстати, почему так странно называется? — поинтересовалась Мэделин и, оставив, наконец, нотариальные бумаги, приступила к овощным сандвичам.

— Узнаешь, — хмыкнул Септ себе под нос. Мужчина инстинктивно потёр свой гладкий подбородок. — Ты ещё узнаешь о моём отце…

Комментарий к Проклятое наследство

*lieu tyran [лью тиро] (франц.) - место тирана

========== Дом, в котором родилось зло ==========

Целый месяц Септимиу де Рэ каждый вечер после работы обсуждал с женой поездку в Лью Тиро. Он пытался избежать возвращения в родное имение и использовал для этого все средства — уговоры, обещания дать что-то взамен и угрозы. Три раза ему приходилось сбривать синюю щетину, и Септ понимал — как только он переступит порог родового жилища, Мэд не долго останется ходить по этой земле. Всё решил их семейный нотариус. За три дня до отпуска он позвонил им домой и радостно сообщил, что Септимиу де Рэ официально является владельцем всего имущества своего покойного отца.

На следующий день, отрабатывая последнюю перед отпуском смену, воодушевлённая Мэделин заказала билеты на рейс Лондон-Сити — Шербур-Мопертю. Ей удалось урвать последние билеты на первый день их отпуска, о чём она незамедлительно сообщила мужу в романтичном sms-сообщении. Конечно, билеты были в бизнес-класс, но с унаследованными деньгами они могли себе такое позволить. И в этот же вечер супруги де Рэ отметили предстоящую поездку романтичным ужином, который закончился ночью страсти.

Все выходные Мэделин порхала по дому, убираясь и складывая чемоданы. Она была так воодушевлена путешествием, что совершенно не замечала, где пропадал её муж. Эти два дня Септимиу предпочёл держаться подальше от супруги. Он чувствовал подступающий гнев. Септа бесила её строптивость, её педантичность, её манера убираться. Однако вечером, обойдя все местные пабы и бильярдные клубы, он возвращался домой, чтобы не дай Бог не начать искать признаки измены.

***

Свой первый день отпуска Септимиу встретил совершенно не выспавшимся. Рейс был утренним, и супругам де Рэ пришлось встать до рассвета, чтобы не опоздать на самолёт.

Но и после жутко утомительной регистрации, когда Септимиу занял заветное место в самолёте, вздремнуть ему не дали. Расположившись рядом Мэделин начала расспрашивать мужа о знаменитом Жиле де Рэ и поместье Лью Тиро, которое он прославил. Септ потёр свой подбородок — он пока оставался гладким, и это было странным, учитывая, что жена начинала раздражать. Впрочем, он сам обещал поведать Мэд эту историю, поэтому смягчился, попросил стюардессу принести ему чёрный подслащённый кофе, и начал безбожно врать.

В его рассказе Жиль был далеко не первым носителем родового имени, получивший в наследство от предков Лью Тиро и титул герцога. Он был женат лишь единожды, и эта женщина, родив пятерых сыновей-погодок, скончалась, рожая шестого. Похоронив любимую супругу, Жиль ещё несколько раз пытался завести отношения с женщинами, но они не выносили его скверного характера. По его словам Жиль выходил не таким уж тираном, просто слегка эксцентричным джентльменом. Испытав неудачу в любви, Жиль посвятил себя приумножению семейного богатства и воспитанию сыновей. Но его дети скоро выросли, оставив отца в Лью Тиро одного. Никто из шестерых братьев не ожидал, что дышащий здоровьем отец так скоро умрёт. Жиль умер от разрыва сердца, но обстоятельства, предшествующие смерти, выяснить не удалось.

После такого рассказа Мэд была раздосадована и возмущена. Она явно ожидала услышать что-то более интригующее и пикантное. А ещё, отчитала Септа за то, что он так плохо относится и к покойному отцу и к родовому гнезду. Септ лишь вымучено улыбался. Это была приемлемая ложь. Но отчего-то подсознание не давало Септимиу покоя. «Наш маленький Септи опять врёт!» — то и дело раздавался в его голове голос, так похожий на голос Редмунда — его старшего брата. Ред любил уличать всех во лжи, обладая даром особой проницательности. Однако и Реду приходилось врать, чтобы скрыть свою истинную сущность.

Остаток полёта прошёл в молчании и Септимиу, наконец, смог задремать. Ему снились братья.

***

Выйдя из аэропорта Шербур-Мопертю в город, Септ чувствовал себя гораздо лучше. Он отдохнул, а Мэделин, которая предвкушала интересную поездку, думала о чём-то своём и не донимала мужа болтовнёй. И поездка действительно началась интересно. Таксисты один за другим отказывались ехать, стоило только им услышать название поместья. Септимиу ухмылялся: слава Синей Бороды не померкла за столько веков — это было поразительно. Лишь один водитель согласился отвезти супругов в Лью Тиро и то, лишь за дополнительную плату.

От аэропорта до заброшенного поместья было сорок пять минут езды. Всё это время Септимиу молчал. Он не знал, что его ждёт в том доме, где он родился и достиг совершеннолетия. Последние его воспоминания были ужасными. Жиль де Рэ, в отличие от некоторых своих сыновей, жертв не жалел. Прежде, чем убить своих жертв, он долго пытал их, а когда оставалась лишь оболочка, лишённая жизненной силы, издевался над трупами и хранил, словно охотничьи трофеи. Все ведь знают про красную комнату в подвале и маленький заколдованный ключик, который её отпирает? Септ поёжился, вспоминая об этой комнате.

Благо, Мэд молчала тоже. Она любовалась пейзажами французского города, затем бескрайними полями, покрытыми пожелтевшей травой, колышущейся на ветру. Женщина уже размышляла, как чудесно проведёт отпуск с любимым мужем, вдали от людей и цивилизации. Видя её мечтательный взгляд в зеркало заднего вида, таксист только вздыхал и качал головой. Он знал все легенды о Лью Тиро, жившем там аристократе и людях, которых никто никогда не видел больше. Мужчина, украдкой поглядывал и на Септимиу, словно пытался углядеть на его лице синие волоски. Но это было бесполезно — молодой человек побрился прямо перед вылетом в туалете аэропорта.

Таксист высадил их на въезде в Лью Тиро. И как бы не возмущалась Мэделин, мужчина отказался довезти их до особняка. Септимиу сдержанно поблагодарил водителя, оплатил ему дорогу с надбавкой и забрал чемоданы из багажника.

— Ничего страшного, — сказал Септ и нежно поцеловал Мэд в щёку, взяв оба чемодана за выдвижные ручки. — Мы можем и прогуляться. К тому же, на сколько я помню, в этом городке ужасно узкие улочки, он бы не смог развернуться.

— Ну, хорошо, подышать свежим воздухом с дороги не помешает, — миролюбиво произнесла женщина. Она перекинула ремешок своей сумки через голову и пошла по дорожке из красного щербатого камня, ведущей в Лью Тиро.

Септимиу следовал за супругой, везя за собой их багаж. Лью Тиро будто застрял где-то в шестнадцатом-семнадцатом веках. Входом в городок служила высокая полукруглая арка из красного камня. Некогда город был окружён каменной стеной, а в арке находились массивные деревянные ворота, отделяющие Лью Тиро от остального мира. Теперь стена была разрушена практически до основания, а подгнившие створки сняли. Через весь город проходила узкая, разветвляющаяся на две улочки дорожка. Двухэтажные, некогда жилые дома все были одинаковы — красные черепичные крыши, серые стены, деревянные подгнившие ставни на окнах, на которых облупилась краска, и одинаковые стальные номерки возле покосившихся дверей — всего пятьдесят домов и ещё пара опустевших торговых лавок. Заплутать тут было нельзя, как и спрятаться. Там, где улочки сходились воедино, находилась площадь с недействующим фонтаном в виде двух влюбленных, держащих чашу.

«Это чаша полна страха несчастной жертвы, которую ты хочешь выпить, отец», — усмехнулся Септ, когда Мэд залюбовалась скульптурой.

С одной стороны площади находилась небольшая церквушка с колокольней, а прямо напротив неё — трёхэтажный особняк де Рэ. Это было самое высокое здание Лью Тиро, которое казалось ещё выше, благодаря остроконечным шпилям на двух башнях и каминным трубам. Туда и направились супруги.

Песок, которым были покрыты ступени, громко шуршал под подошвами обуви Мэд и Септа — у особняка Синей Бороды давно не было посетителей. Поднявшись на последнюю из десяти ступеней, Септимиу отставил чемоданы и достал из кармана пальто связку старых ржавых ключей. Все увесистые, большие, каждый из них отпирал лишь одну дверь в доме. И среди этих металлических гигантов выделялся проклятый золотой ключик, размером с половину мизинца. Септ старался не думать о красной комнате в подземелье и отпер дверь особняка. Створки дверей заело, но после того, как Септимиу подтолкнул их плечом, они открылась с отвратительным грохотом и скрипом. Заглянув внутрь мужчина испуганно отпрянул.

— Что с тобой? — настороженно поинтересовалась Мэд, заглядывая в полумрак дома.

— Ничего… — раздражённо отмахнулся Септимиу. — Я просто устал, мне показалось…

И в самом деле, не мог же Септ признаться, что на секунду узрел в холле призрак своего отца, ибо обстановка осталась прежней. Точно такой же, какой была в день отъезда Септимиу. Те же вазы китайского фарфора, расставленные у каждой двери, те же массивные часы возле лестницы, ведущей на балкон второго этажа… Последний раз Септ был здесь половину века назад. Столько воды утекло, но вот, переступив порог родового гнезда, мужчина снова услышал плач Фердинанда, которого он покидал, и раскатистый смех Жиля де Рэ и его слова: «Ты думаешь, что проклятье останется здесь, если ты уйдёшь? Оно будет следовать за тобой по пятам, куда бы ты не бежал!» Конечно, Синяя Борода знал, о чём говорит. Возможно, когда-то он и сам пытался убежать от рока, но рок настигал его, ведь Лью Тиро — это не место, это демон, что поглотил их души по приказу прекрасной госпожи Корентайн.

— Какая красота! — Мэделин была в восторге. Её каблучки стучали по плиткам на полу, наполняя дом новой жизнью. — Смахнуть пыль, потом сделать ремонт и этот особнячок превратится в нашу загородную резиденцию. Как же здорово будет приглашать сюда родственников, друзей и коллег по работе! А потом Лью Тиро и вовсе можно будет превратить в экзотический курорт для любителей спокойного отдыха. Я уже представляю, как это будет восхитительно!

— Не торопись, дорогая, нам бы самим сначала освоиться, — напомнил ей Септимиу и пронёс чемоданы в дом. После этого мужчина закрыл за собой дверь, и супруги оказались практически лишены света.

— Я не понимаю, чем ты не доволен, любимый, — Мэд неодобрительно покачала головой. — Ты же теперь герцог, — женщина подошла к нему и крепко обняла. — А я твоя герцогиня. Герцогиня Мэдэлин де Рэ. Звучит, не правда ли?

— Да, всё отлично, — рассеянно произнёс Септ, обнимая супругу. Но его взгляд остановился на стене над лестницей. Там на краске чётко был заметен след от портрета. Портрета, на котором был запечатлён Жиль де Рэ во всей своей красе с синей бородой.

***

Остаток дня прошёл в трудах. Едва разложив вещи в спальне на третьем этаже и пообедав привезённой с собой едой, Мэд потащила мужа наводить порядок. За столько лет без хозяина, особняк де Рэ покрылся пылью и пришёл в упадок.

Первым делом Септимиу и Мэделин проверили мебель, скрытую под белыми плотными покрывалами. К счастью, столы, стулья, диваны и шкафы остались нетронутыми временем. Мэд была в восторге, а Септ, как человек много лет занимающийся оценкой антиквариата, был доволен вкусом своего отца. Многие предметы обстановки он видел впервые — они появились после его отъезда.

Мэд переоделась в домашние брюки и футболку, спрятала волосы под платком, надела стоптанные кроссовки и принялась за уборку. В кладовке на первом этаже она нашла всё необходимое для этого — вёдра, швабры, тряпки и мётлы. Септ прошёлся по всем этажам, открывая ставни на окнах и отпирая двери. Он заметил, что в его покоях, и спальнях его братьев, и в отцовском кабинете отсутствовали портреты, а ведь их в замке было много — по одному на каждого сына, по одному на каждую жену Жиля, портрет самого хозяина замка и нетленный портрет прекрасной Корентайн. Найдя исчезновение портретов весьма странным, Септ спустился в подвал, чтобы включить водопровод и электричество. К счастью, Жиль де Рэ не гнушался прогресса, и снабдил Лью Тиро тем и другим.

Возвращаясь на первый этаж, Септимиу замер на нижней ступени и поёжился. По коридорам гулял ветер и дул он из глубины подземелья. Оттуда, где находилось сосредоточение зла — кровавая комната Синей Бороды. Септ достал связку ключей из кармана. Маленький золотой ключик так и сверкал в его руках, зазывая отпереть дверь, за которой скрывал свои тайны Жиль де Рэ.

— Септимиу, дорогой, ты там уснул? — раздался издали голос Мэделин. Она стояла в дверном проёме с ведром и тряпкой в руках, на верхней ступени лестницы, ведущей в подземелье.

Септ мигом спрятал ключи в карман и поднялся к жене. Мужчина вздохнул с облегчением — в этот раз Мэд появилась как нельзя кстати.

— Нет, я немного задумался, — ответил Септимиу с улыбкой и поцеловал жену в грязную от пыли щёку. — Ну как, свет и вода есть?

— Да, — ответила Мэделин, поставив ведро с грязной водой на пол. — Только почти везде надо заменить лампочки, а вода ржавая — не умыться, не прибраться толком, не приготовить еду.

— Ничего, потерпим, я помогу тебе, — Септимиу обнял женщину за плечи и поднял ведро, полное красноватой тёмной воды. — Я знаю, где должны лежать свечи, а снаружи должен быть колодец, если он ещё не пересох.

— Люблю тебя, мой милый герцог, — промурлыкала Мэд и отправилась к лестнице, ведущей на верхние этажи, на ступенях которой она оставила швабру и метлу.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, — устало произнёс Септ, но всё же пошёл за женой, неся ведро с водой.

***

В кровать они легли далеко за полночь. Мэделин уснула сразу, едва пожелав Септу спокойной ночи, а он ещё долго ворочался, чтобы потом забыться. Но воспоминания, которые мучили его весь день, пробрались и в сны молодого герцога.

Это был 1961. В тот год Фердинанду, младшему сыну Жиля де Рэ исполнилось пятьдесят лет, а самому Септимиу — двести четырнадцать. Их дни рождения стояли в календаре очень близко — они оба были рождены в августе, а посему один большой летний праздник устраивался в их честь. И все члены клана, которые разъезжались из родового гнезда, чтобы насытить своих демонов, снова возвращались в Лью Тиро. В том числе и именинники.

Септимиу был седьмым ребёнком Жиля, поэтому его так назвали*, но лишь четвёртым живым ребёнком. Один из его старших братьев родился мёртвым, двое сестёр были загублены Синей Бородой, случайно или преднамеренно.

Септ благосклонно относился ко всем своим братьям, но Фердинанд, самый младший, был его любимчиком. 164 года была разница между ними, но их души были едины с того самого момента, как Септимиу впервые взял младенца Ферди на руки. Впрочем, младшего де Рэ любили все, даже сам Жиль, которому эта любовь не помешала убить мать Фердинанда, как и всех остальных своих жён.

Септимиу и Фердинанд были братьями не только по крови, но и по духу. Они единственные в своей семье действительно страдали от проклятия Корентайн, но единственные не проклинали её память. Септ и Ферди даже молились ей, надеясь, что ведунья услышит и смилуется над ними, но это было тщетно.

И вот в день рождения, когда все братья и Жиль собрались за праздничным столом, Септ, подняв тост, вместо поздравлений, твёрдо заявил, что собирается покинуть Лью Тиро, чтобы отправиться путешествовать по миру, и быть может найти способ избавиться от проклятия. Раскатистый хохот Жиля сотряс стены гостиной. Ферди смотрел на брата широко раскрытыми от удивления глазами. Остальные братья молчали.

«Я что, сказал что-то смешное?!» — негодуя воскликнул Септимиу, бросая свой бокал об пол. Он хотел, чтобы отец прекратил этот издевательский смех. И звон разбившегося стакана подействовал.

«Ты не выглядишь серьёзнее, когда бьёшь мои дорогие сервизы», — ровным тоном произнёс Жиль, положив одну руку на свой округлый живот, а другой поглаживая свою бороду, естественно, синюю. Жиль брился только тогда, когда предстояло сыграть очередную свадьбу.

«Зато я всерьёз намерен уехать из Лью Тиро. Может быть, навсегда».

«И куда же ты поедешь? Где бы ты ни был, тебе придётся ублажать своего демона. И в очередной раз позорно бежать, сбривая на ходу синие волоски со своего подбородка, — усмехнулся глава семьи снова. — Все твои братья, даже наш сентиментальный Фердинанд (Ферди в этот момент пристыжённо опустил голову, как побитый пёс), совершив акт убийства, возвращаются в Лью Тиро. В этом доме родилось зло, объединившее нас, в этом доме ему хорошо и комфортно дожидаться следующей „кормёжки“. Или я неправ? А ты решил стать бродягой?»

«Я решил стать свободным, — руки Септимиу сжались в кулаки. В чём-то отец был прав, но сын был слишком горд, чтобы с ним согласиться. — Пусть мой демон мучает меня, но я посмотрю весь мир, прежде, чем вернусь сюда!»

«Ну и катись к чёртовой матери, — процедил сквозь зубы Жиль. — Я больше не хочу тебя здесь видеть! Убирайся!»

«Приятного аппетита», — бросил на прощание Септимиу, и вылетел из гостиной.

Он слышал скрип стула — это Фердинанд хотел пойти за ним, но отец приказал ему оставаться на месте. Конечно, Ферди послушался, но Септ не винил его за мягкость характера. Септимиу поднялся в свою комнату, где на кровати лежал чемодан, с которым он приехал. Из платяного шкафа он достал большой саквояж и начал без разбору запихивать в него свои вещи. Через двадцать минут, с двумя полными сумками, Септимиу уже стоял в холле особняка, готовясь покинуть родовое гнездо. В тот момент его окрикнул Фердинанд.

Септ обернулся и побледнел — синие глаза Ферди от слёз ещё больше напоминали два озера, щёки покраснели от рыданий. За плечо младшего сына держал сам Синяя Борода.

«Что, даже не попрощаешься?» — усмехнулся Жиль. По его словам Септ вдруг понял, что отец надеется, что сын одумается и останется.

«Прощайте, — процедил Септимиу, а затем перевёл взгляд на брата. — Прости меня, Фердинанд».

«Септи, о, Септи, — Фердинанд так расчувствовался, что ничего не мог внятно произнести, — зачем ты бросаешь меня, Септи?»

«С тобой мы ещё увидимся, я обещаю, — сказал Септимиу, и вновь обратившись к отцу, крикнул. — А вот тебя я не хочу видеть больше никогда!»

«Ты думаешь, что проклятье останется здесь, если ты уйдёшь? Оно будет следовать за тобой по пятам, куда бы ты не бежал!» — крик Жиля гнался за Септом, когда тот сбегал по ступеням вниз, не желая оборачиваться назад.

Септ проснулся на смятых и мокрых от собственного пота простынях. Было почти утро. Мэделин дремала рядом. Кровать в спальне, некогда принадлежавшей Септимиу, была достаточно большой, чтобы сон супруги не был потревожен. Мужчина осторожно вылез из кровати и подошёл к окну. Сквозь пыльное стекло виднелся заросший бурьяном сад.

Септ задумался — а ведь и правда, что с Фердинандом они ещё встретились, на похоронах отца. А вот живого Жиля в тот год он видел в последний раз. Кто бы мог подумать, что те слова окажутся пророческими. Сейчас Септимиу даже жалел об этом — герцог всё же любил своего строптивого сына, но был слишком горд, чтобы сказать это вслух.

Комментарий к Дом, в котором родилось зло

*Септимиу - от римского родового имени Septimius, происх. от личного имени Septimus - “седьмой”

========== Безумие ==========

С первого дня приезда Септ больше не спускался в подземелье, дабы избежать искушения. Тогда он едва сдержался, чтобы не открыть красную каморку. Мужчина не знал, осталось ли в этой комнате какое-то напоминание о зверствах отца или нет, но если осталось — это могло приблизить безумие. Проснувшись рано утром на второй день отпуска, он решительно снял золотой ключ с общей связки и зашвырнул его в одну из китайских ваз, стоящих в кабинете его отца. Там Мэделин не смогла бы его найти, а Септимиу не стал бы искать. Сперва он хотел выкинуть проклятый ключик из окна в сад, но демон не дал ему этого сделать. Демон был голоден, и чувствовал себя сильнее в Лью Тиро.

И хотя Септ не избавился от ключа на совсем, не видя его каждый день, он почувствовал себя свободнее, и это освобождение сделало отпуск гораздо лучше. Септимиу и Мэделин прибрались в большей части комнат особняка. На такси съездили в город за новыми лампочками и питьевой водой и запаслись провизией. Когда в доме де Рэ снова появилась жизнь, он перестал быть таким зловещим, и тени прошлого, если не исчезли совсем, то затаились в тёмных углах, боясь даже высунуться.

После того, как с уборкой было покончено, Мэд начала строить планы по поводу сада, что располагался за особняком. Она не была особой фанаткой цветоводства, но пару симпатичных клумб вполне могла благоустроить. Септимиу оставил её наедине с грандиозными планами, а сам отправился в гараж, проверять работоспособность отцовских машин.

В небольшом ангаре оказалось ровно шесть автомобилей. Два из них были созданы в самом конце XIX века — это были одни из первых автомобилей на бензиновом двигателе внутреннего сгорания, произведённых во Франции. Их Септ решил выставить на аукцион в будущем. Ещё две машины — Ситроен и Мерседес-Бенц были довоенного времени. Через несколько лет они будут стоить гораздо дороже, продавать их сейчас было бы бессмысленно. Скинув чехлы с последних двух автомобилей, Септимиу обомлел. Они были выпущены меньше сорока лет назад и стояли совершенно нетронутыми, как новые. Правда, они не заводились. Септ решил исправить проблему и принялся с воодушевлением копаться в Порше 911, выпущенного в восьмидесятых годах, предпочтя его Форду Мустангу. Но когда он открыл багажник, в поисках нужных инструментов, то отшатнулся от машины, как от прокажённого.

Суровый взгляд отца так поразил его. Септимиу, неожиданно для себя, обнаружил портреты, пропавшие со стен. Вытерев руки, испачканные в машинном масле и пыли об рубашку, мужчина осторожно вынул бесценные полотна из багажника. Составив их все возле Порше, Септ открыл одну из дверей, сел на сидение и начал рассматривать знакомые лица, снова погружаясь в воспоминания…

Отец — статный, хоть и полный мужчина. Художник хорошо передал властный взгляд тёмно-карих глаз, суровую улыбку, блеск смоляно-чёрных волос и аристократичную бледность кожи. Ну и конечно, Жиль был изображён с изящно подстриженной синей бородой, прикрывающей массивную шею. На нём расшитая золотом и мехом одежда эпохи Возрождения глубокого синего цвета. Жиль был красив для любого времени — с бородой или без неё, с короткой стрижкой или длинными волосами, бледный или румяный — он как магнит притягивал женщин. Притом чаще всего женщин домашних и покорных, готовых терпеть его прихоти и зверский характер.

На втором портрете был изображён старший сын Жиля — Тобиас. Картина была создана в день совершеннолетия в 1534 году*, а к тому моменту его мать уже была мертва. Септ ничего не знал об этой женщине, а сам Тоби говорил, что «она была невоспитанной деревенщиной и часто злила отца». Тобиас запечатлён на полотне один, в холле поместья. На фоне можно было разглядеть старую обстановку, более скудную и тёмную, чем сейчас. Тоби очень напоминал отца — его фигура была такой же мощной, и хотя он был шатеном, но таким же бледным и кареглазым. И конечно, на лице Тобиаса была синяя борода, длинная, заплетённая в косу, в подражание викингам. На портрете Тоби был в красном бархатном костюме и чулках. На его ногах были чёрные туфли с серебряными пряжками, а на голове красный бархатный берет с большим пером — распространённый предмет одежды того времени. В отличие от всех остальных братьев Тобиас умер насильственной смертью — его закололи ножом.

На следующем полотне был изображён второй брат Николе, рядом с матерью Ифижени. Ифижени — яркая блондинка с зелёными глазами и родинкой над губой справа, очаровательная в свои тридцать с лишним лет. Николе весь в неё — непорочный ангел во плоти, утончённый юноша с припухлыми губами, большими глазами и той же самой родинкой, что и у матери. По этой родинке его потом и опознали — Ник утонул в реке и его тело пробыло в воде больше недели, пока распухший и потемневший труп не прибило к берегу. Но на картине он и его мать, оба в зелёных пышных праздничных одеждах, так подчёркивающих их глаза, изображены в залитой светом бальном зале. Это был 1616 год, через несколько часов должен был начаться бал в честь совершеннолетия Николе. Тем же вечером, чуть только гости разошлись у второго брата начала отрастать синяя борода. Ник убил одну из служанок, пока Жиль пытал в подвале его мать.

Третий портрет оказался в руках Септа и с полотна на него взирал Редмунд — третий по старшинству сын Жиля де Рэ. В свои восемнадцать Ред был строг и серьёзен. Он изображён на коне, в чёрном костюме, высоких ботфортах и расшитом серебром фраке, цвета запёкшейся крови. Его рыжие волосы собраны в хвост чёрной лентой, а в светло-карих глазах лукавая искра. У Редмунда всегда был такой взгляд, будто он знает все твои тайны. Матери Реда на портрете нет, как говорил он сам: «я не хотел, чтобы эта порочная женщина мешалась у моего коня под ногами». Септимиу не понимал, почему Ред так относился к ней, пока однажды не узнал, что брат сам убил её в том же 1657 году. На лице Редмунда тут же отрасла синяя борода, когда мать в пьяном бреду призналась, что видит в нём мужчину, а не сына. Бороду средний брат не отращивал и сбривал часто, потому что безумие настигало его едва ли не каждый месяц. Он умер от удара током, когда его электрическая бритва упала в полную ванну во время мытья.

Взяв в руки четвёртый портрет, Септимиу вздрогнул. Портрет был написан в 1765 году, а Септ, нынешний Синяя Борода, сейчас был таким же, как и в восемнадцать лет, но более печальным. Кисть художника запечатлела жаркий летний вечер. На скамейке под яблоней Септимиу сидел, держа в руках изящную ладонь своей матери Жаклин. Свободной рукой женщина держала кружевной белый зонт и прикрывала их обоих от солнца. Они сами тоже были в светлом — Септ в рубашке, бежевых брюках и белых ботинках. Жаклин — в белоснежном платье и туфлях, словно невеста. Белый платок прикрывает её иссиня-чёрные волосы. Сын и мать смеются, щуря свои голубые, как небо, глаза. Позднее Жиль назвал своего сына заторможенным и отсталым, ведь Септимиу ещё год был счастлив, не зная о проклятье семьи. Первой его жертвой стала дочь людей, случайно попавших в Лью Тиро. За три дня Септ полюбил её, а убил за три минуты. Родителей несчастной больше никто никогда не видел, ровно как и Жаклин де Рэ, которая прожила немного дольше их.

С трудом отложив в сторону свой портрет, Септ достал следующую картину. Младший брат Жеан и его мать Филлипин на софе в гостиной. Жеан был уменьшенной копией отца и внешне и по характеру, даже костюм на портрете был синим и чем-то похожим на отцовский. Филлипин казалась ему совсем не родной. Фифи, как её все называли, была мягкохарактерной нежной женщиной, почти святой. Светлые длинные волосы, бледно-розовая кожа и серые глаза только подчёркивали её сходство с монашкой. И платье у неё соответствующее — серое, простое, отнюдь не герцогское. Хотя во время создания портрета шёл уже 1878 год, и титул герцога не много значил для Жиля де Рэ. Он так же владел землями, но на особые привилегии претендовать уже не мог. Лью Тиро вымер, и даже Синей Бороде приходилось его покидать в поисках новых жён. Фифи не стало через полмесяца после появления портрета. Родной сын, у которого внезапно появилась синяя борода, помогал отцу её пытать, после того, как сам расправился с одной из немногих оставшихся служанок. Свою смерть Жеан тоже «унаследовал» от отца — разрыв сердца свёл его в могилу.

С дрожью в руках Септимиу потянулся за предпоследним портретом. На него было сложно смотреть без слёз. Его любимый Фердинанд, который с обожанием и сыновьей преданностью смотрит на свою мать Теофиль, держа её под руку. Фердинанд и Теофиль, как Николе с матерью, тоже были изображены в бальной зале. Но свет, что лился на них, был электрическим. На дворе 1929 год — Фердинанд в современном фраке тёмно-синего цвета и лаковых ботинках, каштановые волосы зачёсаны с пробором и собраны в небольшой хвост. Молодая красавица Тео, родившая от Жиля в двадцать лет, в кокетливом платье из коричневого струящегося шёлка, юбка которого едва прикрывает колени. Ферди так похож на свою нежную и добрую мать. Тео была убита через полгода. Септ помнил это хорошо, потому что в ту же ночь у брата случился первый приступбезумия. В холодную зимнюю ночь, брат прибежал к Септимиу в слезах, рухнул на постель и сбивчиво начал рассказывать, как убил девушку, которая была проездом в Лью Тиро, и вдруг почувствовал себя сильным. Он показывал на свою синюю бороду, уродующую его прелестное лицо, и рыдал навзрыд. Септимиу начал его утешать, как мог. Но когда Фердинанд понял, что вся их семья совершает подобные ужасные вещи, то отпрянул от брата и убежал. Наутро, отойдя от шока и сбрив синие волосы, Фердинанд пришёл сообщить о смерти своей матери и попросить прощения у Септа. Братья помирились, найдя утешение друг в друге. А меньше, чем через сто лет с того момента, простой инфаркт прекратил вечные мучения Ферди…

Перестав вспоминать, Септ удивлённо посмотрел на последнюю картину. Портрет был обвёрнут холщовым полотном. Септ осторожно развернул его. Конечно, это было изображение великой Корентайн, которое некогда висело в спальне отца. Раньше людей низкого происхождения никогда не рисовали, потому что работы художников стоили больших денег, но Жиль постарался и раскошелился. В чёрном бархатном платье и тугом корсете, с высокой модной по тем временам причёской, она сидела за маленьким круглым столом в кабинете Синей Бороды. Корентайн была истинной ведьмой, обладающей дьявольской красотой, с чёрными волосами и тёмными глазами. Кожа её была белая, а руки, хоть и грубыми от работы, но весьма утончёнными. Родись она на пару веков пораньше, и гореть ей на костре. Но любовь Жиля сожгла её быстрее огня. Септ положил этот портрет на заднее сидение автомобиля к остальным.

Рассмотрев портреты, Септимиу не смог сдержаться и разрыдался. А ведь отец умер двадцать восемь лет назад. Какой безумно короткий срок. И ведь Септ даже не узнал бы о гибели Жиля, если бы Николе не нашёл его через Фердинанда. Септимиу, вопреки здравому смыслу явился на похороны, состоявшиеся в Шербуре-Октевиле. В гробу Жиль уже не казался прежним демоном. Он выглядел старым, даже поседел. И на подбородке не следа синих волос. Николе утверждал, что, приехав погостить в Лью Тиро, именно таким его обнаружил, лежавшим под часами у лестницы. Отца убил разрыв сердца, который ранее обходил его стороной, как и все остальные травмы и болезни. И вот тогда, у гроба отца, началась гонка потомков де Рэ со смертью. Кто-то из братьев пытался убежать от неё, кто-то догнать… Но обстоятельства, при которых они все покинули этот мир, так и не удалось узнать — могилы надёжно хранили свои тайны.

Взяв себя в руки, Септ забрал портреты, решив спрятать их в покоях отца. После этого он собирался выйти в сад и напомнить супруге об обеде.

***

Спустя пару дней Септ почувствовал себя нехорошо. На часах было уже за полночь. После роскошного секса с Мэд, Септимиу направился в душ, где и был застигнут врасплох приступом адской головной боли. Это было словно тысячи сирен гудели в его мозгу и кто-то сжал черепную коробку в тиски. Безуспешно хватаясь за мокрые стены, мужчина рухнул на эмалированное дно ванны, разбив нос в кровь. К прозрачной воде, что лилась из душа и сбегала в слив, примешались алые подтёки.

«Кровь к крови», — промелькнуло в голове Септа.

Он с большим трудом поднял руку, чтобы пощупать подбородок. Так и есть — щетина, и Септимиу знал, какого она цвета. Что ж, от рока бежать бесполезно. Надо только пережить этот приступ — демон ненавязчиво намекал, что достаточно терпел. А что будет потом, Септ и думать не хотел.

Минут через десять боль отступила, оставив после себя ощущение слабости, и Септимиу смог вымыться и привести себя в порядок. Кровь из носа уже перестала идти, синюю щетину он всё же сбрил, чтобы не пугать Мэделин раньше времени. Выйдя из ванной, мужчина обнаружил, что его жена крепко спит. Что ж, оно и к лучшему.

Септимиу вышел из комнаты, захватив с собой связку ключей. Он направлялся в отцовские покои, чтобы достать из стоящей там вазы один мелкий, но очень необходимый ключик.

***

Предпоследний день отпуска был таким же бытовым, как и все остальные. Мэд с утра заказала билеты на самолёт до Лондона. Она приготовила вкусный завтрак, чтобы отметить изменения, которые пережил особняк с их приездом. Супруга радовалась, что ей удалось так чудесно отдохнуть вдали от суеты больших городов. Септимиу поддерживал её. Когда он вдруг почувствовал себя хозяином Лью Тиро, то оценил старания Мэделин.

— Я бы осталась тут навсегда, — мечтательно повторяла она в сотый раз за чаем, который они пили после завтрака. — Жаль, что моя должность не предусматривает возможности отдалённой работы.

Септимиу молчал, но едва сдерживал себя, чтобы не ответить: «Навсегда в Лью Тиро? Ну, это я могу устроить тебе, дорогая».

Супруги ещё раз были в городе, где раздобыли бензин и масло для автомобиля. Септ починил Порше, и несколько часов катал свою жену по окрестностям Шербура-Октевиля. После поездки, они устроили пикник на озерном берегу. С виду они казались идеальной парой. Септимиу так заботился о своей возлюбленной, был так нежен с ней. Мэделин и догадаться не могла, что её любимый способен на такое. Вот только не Септ управлял своим телом, а демон, который хотел, чтобы жертва накопила побольше сил. А для этого надо было сперва сделать её счастливой.

Супруги вернулись в особняк только вечером. Мэд парила на крыльях любви, и то и дело повторяла, что Лью Тиро сделал из её педанта-мужа настоящего романтика. После ужина, Мэд легла в кровать, немного почитать перед сном, пока Септимиу вернулся в подземелье, якобы собрать вещи, которые хотел увезти в Лондон.

Но прошёл час, затем второй, а Септ всё не торопился разделить супружеское ложе, хотя Мэд знала, как он ценит крепкий ночной сон. Отложив книгу на тумбу, Мэделин встала с кровати, надела халат, тапочки и решила напомнить мужу о времени. Чтобы идти по особняку в столь поздний час было не страшно, женщина благоразумно взяла большой светодиодный фонарь, который купила в городе. Ночами особняк приобретал таинственные и зловещие очертания, и Мэд чувствовала себя маленькой девочкой, которая боится монстров в шкафу и под кроватью. Из каждой тени на неё смотрели демоны, но они растворялись, стоило только навести на них луч фонаря.

Женщина быстро спустилась на первый этаж и подошла к приоткрытой двери, за которой была лестница в подземелье. Её сердце билось быстро, как у мышонка — каждый шорох заставлял вздрагивать и покрываться гусиной кожей.

— Септимиу, ты здесь? — поинтересовалась Мэделин, освещая фонариком ступени.

— Да, любовь моя, спускайся, я покажу тебе кое-что интересное, — из глубины цокольного этажа раздался голос Септа, но Мэд, услышав его, невольно напряглась. Голос мужа был каким-то странным, словно он был пьян.

— А до утра с этим нельзя было подождать? — спросила женщина, всё же решив спуститься. — Ты невыносим.

Мэделин осторожно спустилась по каменным ступеням, держась за стену, и прошла в глубину подземелья. Септа не было в комнате-хранилище, не было в пустых комнатушках-чуланах. Впереди оставалась только одна комната с железной дверью, ржавой от сырости. Перед ней и стоял Септимиу, подбрасывая в руке что-то блестящее.

— Я так рад, что ты пришла, — Септ улыбнулся. И в этом лёгком жесте Мэделин почудилось нечто зловещее. Ещё одна волна дрожи пробрала её с головы до ног.

— Септ, ты ведёшь себя как ребёнок, — Мэделин направила на него луч фонаря. Странно, она впервые видела его с такой густой щетиной, и в полумраке она казалась какой-то слишком синей.

— Лови, — мужчина кинул супруге предмет, который подбрасывал в руке. — Открой эту дверь.

Мэд выставила вперёд руки, едва не выронив фонарь. На ладонь ей упал маленький ключик. Он был очень тяжёлым и холодным, словно сделанным из чистого золота.

— Я сделаю что ты просишь, но после этого мы пойдём спать, — Мэделин редко приказывала своему мужу, но сейчас старалась вложить в свои слова побольше уверенности. — Не нравятся мне твои сюрпризы. Да и рейс у нас в полдень — ты не выспишься.

— Как скажешь, любимая, — Септимиу пропустил женщину к двери.

Мэделин подошла ближе и осветила потёртую замочную скважину. Дрожащей рукой она вставила ключик в щель и с трудом повернула трижды. Дверь старчески скрипнула, когда женщина потянула за ручку.

— Ну, и что тут такого особенного?.. — спросила Мэд, запуская свет в помещение.

Изнутри комната оказалась полностью красной, но что-то насторожило Мэделин. Краска была свежей, а в воздухе витал затхлый металлический запах. Возле каждой из трёх стен стояло по два силуэта, напоминающих вешалки для одежды, а по центру стоял стол, на котором лежало нечто, накрытое простынёй.

На свой риск, женщина шагнула внутрь, освещая себе дорогу. Её тапочек увяз в чём-то липком. Замирая от страха, Мэд подняла фонарь и осветила комнату полностью…

Если бы Септимиу не схватил её за плечи, она бы упала в обморок. Но он ловко подхватил её одной рукой, а другой — падающий фонарь. Мэделин даже не заметила, как быстро закрылась за ними дверь.

— Здорово, правда, — прошептал мужчина в самое ухо запуганной жертвы. Он медленно вёл фонариком по стенам и полу. — Мой отец был столь сентиментален, что сохранил на память свою первую любовь и всех женщин, что подарили ему сыновей.

Мэделин не могла даже плакать — она лишь испуганно стонала. То были не вешалки, а забальзамированные трупы шестерых женщин, прикованные кандалами к стенам. Над каждой висел небольшой портрет, чтобы было понятно, как они выглядели ранее. На столе в центре, укрытый саваном, тоже лежал труп, но уже ставший скелетом. И краска на самом деле была кровью. Кровь капала с потолка, текла по стенам и густо заливала пол.

— Я не хочу умирать, — это были последние слова, сорвавшиеся с губ Мэд.

— Я тоже, — усмехнулся Септимиу, осветив своё лицо. На его подбородке росла густая синяя борода.

Герцог швырнул фонарь об пол, и в темноте раздался женский крик. Но в считанные секунды он смолк, превратившись в жалкие хрипы. А когда демон насытился дыханием жертвы и её страхом, Лью Тиро погрузился в мёртвую тишину…

Комментарий к Безумие

*под днём совершеннолетия подразумевается 18 лет

========== Не хочешь стать моей женой? ==========

В воскресенье, вместо того, чтобы вылететь в Лондон, Септимиу отменил билеты, и позвонил своему коллеге с просьбой заменить его ещё на неделю. Он холодно сообщил о скоропостижной кончине своей супруги и обещал привезти товарищу раритетные настольные часы, в качестве извинения за предоставленные неудобства. Для оценщика антиквариата не было более заманчивой сделки.

У Септа была веская причина не вернуться домой. Расследование смерти Мэделин затянулось. Ночью скорая быстро забрала тело на вскрытие, Септ позвонил им как только демон успокоился, а пока медики добирались до герцогства, мужчина успел побриться. Но уже на следующее утро Лью Тиро заметно оживился — судмедэксперты и полицейские буквально оккупировали особняк Синей Бороды. Они не могли поверить, что молодая женщина вот так просто умерла от разрыва лёгких и остановки сердца, хотя смерть была более чем естественной. Давая показания, Септимиу рассказал, что его покойная супруга часто ходила во сне, и это было правдой, и очнувшись в пустом подземелье, она вполне могла испугаться до смерти. Из библиотеки на втором этаже, где Септ якобы находился в это время, криков женщины он бы не услышал.

Только когда родители Мэделин прилетели из Уэльса, чтобы забрать тело и похоронить его на родине, Септ был свободен. Родственники подтвердили сомнабулизм дочери, таким образом оправдав Септимиу. Полицейские записали все данные, адреса и телефоны герцога де Рэ, после чего разрешили ему покинуть страну. Всё это разбирательство отняло у Септа три дня, но теперь он был чист перед законом. Герцог стал ещё счастливее, когда родители Мэд запретили ему появляться на похоронах. Он мог возвращаться в свой Лондонский дом, который не был осквернён демоном.

***

Спустя день после возвращения домой, Септимиу избавился от всего, что напоминало ему о Мэделин. Часть вещей отправил её родителям с курьером, часть — безжалостно выбросил на помойку. Дом его опустел, и вместе с чувством одиночества пришло умиротворение. Сытый демон затих, а новый чистый паспорт был уже заказан у доверенных лиц.

Всё это обновление стало для Септа привычной процедурой. Он уже не помнил, как звали его самую первую супругу. Он нарочно выбирал себе женщин, которые ничем ему не запоминались. Характер у Мэд отсутствовал, сила воли тоже. Пока брак не отдалил её от родителей, она потакала им во всём. У неё не было никаких увлечений, кроме велосипедных прогулок по городу, готовки и чтения детективов. Она работала секретаршей в маленькой фирме за маленькую зарплату. Конечно, чувствуя привязанность супруга Мэделин расслабилась и мало-помалу расцвела, но всё равно оставалась синим чулком.

Но всё же, каждый раз вспоминая их знакомство и свадьбу, их совместные путешествия и секс по утрам перед работой, Септимиу сожалел. Он и Мэд познакомились в Лондонской национальной галерее. Мэделин сидела на скамье в центре одного из залов и изучала гид по живописи. Она приехала в музей после сильной ссоры с матерью и боялась возвращаться назад. И демон внутри Септа уловил этот страх. Септимиу подошёл к ней и задал ничего не значащий вопрос о картине, что висела прямо напротив них. Мэд оторвала взгляд от книги и удивлённо посмотрела на статного мужчину, что стоял подле неё. Септ разбирался в искусстве, и у них быстро завязался разговор, в конце которого Мэделин согласилась пойти с ним на свидание.

И каждый раз, когда перед мысленным взором Септа вставал момент их первой встречи, он тут же вспоминал наполненные ужасом глаза Мэделин, которые видел в последние минуты её жизни. И каждый раз, дрожа от злости на самого себя, Септимиу выкуривал сигарету, пока последняя и единственная пачка в доме не кончилась.

***

Получив новый чистый паспорт на руки и заплатив за него немалые деньги, Септ решил прогуляться до любимого бара и отметить начало нового цикла своей жизни. Можно было позволить себе выпить бутылку-другую хорошего крепкого пива, ведь у него оставался ещё один день до выхода на работу. Дождь, который шёл весь день, закончился к вечеру, и теперь на улице было сыро и туманно, как раз так, как любил Синяя Борода. Накинув кожаную старую куртку поверх траурного костюма, который он носил, дабы не вызывать подозрения у соседей, мужчина покинул дом.

Месяц и уличные фонари указывали ему дорогу. Септимиу вышел к берегу Темзы и брёл вдоль неё по мокрой каменной дороге, минуя дома, мосты, других пешеходов. Только сейчас до него наконец дошло, что он остался один. Семь демонов ходило земле, и шестеро теперь покоились в ней. Они покоряли разные города, постоянно путешествуя, и никогда не появляясь дважды в одной и той же стране в одно и то же столетие. Братья редко сталкивались друг с другом, возвращаясь в Лью Тиро, но когда они собирались вместе, в компании отца, то чувствовали единство. Они могли сколько угодно презирать друг друга, обмениваться взаимными оскорблениями и даже драться, но никто не понимал демона лучше, чем другие демоны.

На Септа накатили воспоминания с их последней встречи. Все братья собрались в Лью Тиро после отцовских похорон. Это был вечер того дня, когда они обнаружили завещание Жиля.

В гостиной особняка Синей Бороды, при свете камина и сотен свечей, братья де Рэ собрались, чтобы помянуть своего почившего отца. Они пили элитный виски, старое вино и зелёный абсент из отцовского погреба.

Тобиас стоял у камина и глотал горькую зелёную настойку. Он был расстроен смертью отца больше всех остальных, и более того, ему не нравилось, какую шутку сыграл Жиль с наследством. Хорошенько напившись, Николе кружил подле старшего брата, постоянно спотыкаясь о собственные длинные ноги, и потешался как мог над его суровой физиономией. Септимиу и Фердинанд сидели на софе со стаканами, распивали виски и обменивались новостями, шепотом сочувствуя невзгодам друг друга. Они уже начали обсуждать внезапную гибель отца и собственное желание отправиться в могилу, когда между ними шлёпнулся Жеан с открытой бутылкой вина, забрызгав софу и собственную одежду. Отхлёбывая вино прямо из горла и вытирая губы рукавом, Жеан сказал, что не может смотреть на их «кислые рожи», и начал травить анекдоты своим басовитым голосом, заглушая все остальные разговоры. Редмунд, сидящий рядом на кресле, который изящно попивал вино из бокала с высокой ножкой, услышав речи Жеана, поморщился от притворного омерзения. Ред постоянно перебивал его, вставляя свои едкие комментарии и называя Жеана неотёсанным болваном. Когда над оскорблениями стали смеяться громче, чем над рассказами Жеана, пятый брат пообещал выбить Реду оба глаза. Септ и Ферди тут же кинулись разнимать братьев, а удержать на месте Жеана, даже пьяного, было очень трудно.

Весёлый был вечерок. Септ тогда вдоволь насмеялся, не смотря на всю трагичность ситуации. Он даже хорошо спал, впервые, с тех пор, как покинул родовое гнездо. Как говорил отец, Лью Тиро — это место, где родилось зло, и только там оно чувствовало себя хорошо.

И после того вечера все вместе они уже не собирались. У могилы Тобиаса оставшиеся братья горевали куда больше, чем над гробом отца. Помнится, Ред обещал найти того, кто прирезал Тоби, и даже поехал в Венгрию, где это случилось. К Реду, который как прежде оставался категоричен и язвителен, смерть пришла на два года позже, всё в той же Венгрии. Потом в могилу сошёл весельчак Жеан, почти сразу за ним дошло известие, что утонул повеса Николе. И через много лет Септимиу в одиночку проводил Фердинанда на тот свет.

Теперь Септ понял, почему Жиль так хотел заиметь детей — ему было страшно одиноко осознавать, что он один на этой планете. Мужчина даже подумал, что если он не разгадает тайну смерти, то может и ему придётся завести семью, чтобы не погубить демоническое семя. Септимиу едва не рассмеялся — он представил, как и у него появится шестеро сыновей, и как он завещает богатства Лью Тиро и титул Синей Бороды последнему выжившему.

Дорога, которой шёл Септимиу, привела его к знакомым местам. Стоило ему перейти на другую сторону реки и пройти под аркой, он сможет найти свой любимый паб. Местечко для отчаявшихся душ, прячущихся в полумраке. Провальные музыканты, авторы неизданных книг, владельцы бизнес-идей, которые не выдержали натиска конкурентов — все они тусовались там. Демону нравилось ощущать себя в своей стихии, и Септ с удовольствием наблюдал за посетителями этого места. И раз уж ноги сами привели его туда, мужчина решил заглянуть на огонёк.

Этим вечером в пабе было многолюдно. Гомон посетителей заглушал звуки музыкального автомата. Обычно Септ сидел у стойки, но сегодня все места там были заняты. Заказав у бармена тёмного пива в бутылке, Септимиу принялся искать места в зале. Пустых столов тоже не нашлось, но в глубине зала, у окна был один столик, который занимала миловидная девушка лет двадцати, в джинсах и свитере. Место напротив неё было свободно. Решив, что это отличный способ познакомиться, мужчина направился к ней. Красотка сидела и смотрела в окно, попивая какой-то цветной коктейль, только для этого отнимая от лица руку, на которую положила подбородок. Видок у неё был скучающий, а каштановые кудри закрывали почти всё лицо.

— Добрый вечер, — вежливо приветствовал Септ, подойдя к столику. — Могу я тут сесть?

— Я не возражаю, — ответила незнакомка, даже не удосужившись убрать ладонь от губ, но мужчина всё равно её услышал.

— Чудесная ночь, не правда ли? — Септимиу тут же решил ненавязчиво завязать разговор.

— Такая же, как и все остальные, — тихо прозвучало в ответ. Незнакомка бросила на Септа косой взгляд, и тот с увидел, что её глаза были того же глубокого синего цвета, что и у Фердинанда.

Септ хмыкнул под нос, пытаясь понять, что имела ввиду красотка, но переспрашивать уже было глупо. Он отпил пива из бутылки и краем глаза взглянул в окно, пытаясь увидеть то, что рассматривала девушка. Но там была лишь стоянка, залитая жёлтым светом тусклых фонарей. Под одним из них стояло три байка, а их владельцы распивали пиво сидя на своих железных конях. Если ей нравились такие мужчины, очаровать её у Септимиу шанса не было.

— Ждёте кого-то? — ненавязчиво поинтересовался мужчина.

— Скорее, жду пока кто-то свалит, — сквозь зубы процедила прелестница. — С этой компанией снаружи у нас взаимная неприязнь.

— О, я могу вас проводить, если что, — Септ улыбнулся, когда незнакомка удивлённо посмотрела на него. Она казалась такой хрупкой, и нулевой размер груди только подчёркивал эту нежность.

— Тогда они и вас побьют, — бросила незнакомка, разведя руками.

— Ну, это вряд ли, — Септимиу был счастлив, когда понял, что ему удаётся переключить внимание девушки на себя. Играть роль благородного рыцаря ему было не впервой. — Давайте познакомимся. Как ваше имя?

— Сэт*, — небрежно бросила незнакомка, допивая свой коктейль.

— Это прозвище или ваши родители ожидали мальчика? — хмыкнул Септ, даже не подумав, что может оскорбить девушку.

— Ну, вот опять, начинается, — рыкнула незнакомка, ударив кулаком по столу, а затем отвернула ворот свитера, показывая выступающий кадык. — Я и есть парень, кретин. Полное имя Сатурн, чтоб ты знал!

Септимиу поперхнулся глотком пива и закашлялся. Такой ошибки он от себя не ожидал. В полумраке бара этот Сатурн был невероятно похож на молодую женщину.

— Ты из Рима что ли? — спросил Септ, продолжая кашлять.

— Я из Англии, но моя мать римлянка, коль тебе так интересно, — раздражённо ответил Сэт и протянул Септимиу салфетку, когда тот откашлялся. — И ты не первый, кто пытается познакомиться с «красоткой» вроде меня. Это уже превратилось в интересную игру.

— А от байкеров чего прячешься? — хрипло спросил мужчина, утирая губы салфеткой. — Боишься, что будут заигрывать?

— Ах, если бы, — съязвил Сатурн и бросил злобный взгляд на компашку снаружи. — Я не просто похож на девушку, я ещё и предпочитаю парней. И эти проклятые гомофобы порвут меня на куски, если я отсюда выйду.

— Силёнок у них не хватит, — Септ попытался перевести всё в шутку, но юноша его не понял. — В таком случае, моё предложение в силе — я могу тебя проводить.

— Дай угадаю — ты из тех гетеро, что любят вставлять маленьким сладеньким геям, и мне придётся возвращать должок? — хмыкнул Сатурн, выдавив из себя кривую усмешку.

— Не придётся.

Бросив на стол монеты и купюры для официантки, Септимиу встал из-за стола и схватил Сэта за руку. Сатурн покорно брёл вслед за Септом через бар, а затем вышел наружу. Байкеры замолчали, смотря на странную парочку. Один из них хотел было подойти к мужчинам, но передумал — таким злобным и высокомерным взглядом одарил его Септимиу. Как животные, предупреждающие своей яркой окраской об опасности, так и взгляд Септа дал понять байкерам, что перед ними жестокий убийца, не знающий пощады.

Сбив спесь с агрессоров, Септ повёл Сатурна через стоянку. Юноша тащился за ним еле-еле, спотыкаясь через каждый шаг, он боялся, что всё обернётся плохо.

— Ей, куда торопитесь, голубки? — крикнул им вслед один из байкеров, чуть осмелев.

Септ почувствовал, как рука Сэта вспотела, и остановился.

— Не ваше собачье дело, — бросил Септимиу и обернулся к агрессорам. — И только попробуйте сунуться к этому юноше. Разделаю вас так, что мать родная не узнает.

К удивлению Сатурна, байкеры не бросились на них, а молча расселись по своим мотоциклами и уехали. Септимиу знал: когда демон был сыт, он помогал своему носителю обретать над людьми власть. Если бы не эти чары, ни один человек близко не подошёл к представителям проклятой семьи де Рэ, инстинктивно чувствуя исходящую от них опасность. Септ повёл Сатурна дальше, и отпустил руку юноши только когда они вышли к пустынной набережной Темзы.

— Это было просто невероятно! Уму не постижимо. Я думал, что не выйду из паба до закрытия, — Сатурн схватился за голову и взъерошил свои волосы. — Ты мой герой, честно.

— Не стоит благодарностей, — Септ пафосно поклонился. — Рад был услужить такой «красавице».

— Я тебя сейчас расцелую, — нервно рассмеялся Сэт. — Но ты меня убьёшь за это.

— Убивать тебя после того, как спас? Глупая идея, — развёл руками мужчина. — И почему бы мне, в завершении этого чудесного вечера, не поцеловать мальчика, в самом деле?

Септимиу притянул раскрасневшегося Сатурна к себе и крепко поцеловал в губы. Это было необычно — Септ впервые целовал мужчину, который не являлся ему братом, тем более так откровенно. Мужчину захлестнули новые чувства, и он решил, что не стоит противостоять им. Когда пунцовый от стыда Сатурн вырвался из его объятий, Септ посмотрел на него с нескрываемой нежностью — тем печальнее ему было осознавать, что этот юноша так похож на Ферди.

— Ну, я пойду, пожалуй, — проговорил Сэт, переводя дух. Его взгляд метался с мостовой на воду темзы. Юноша не мог посмотреть на Септа снова.

— Мы ещё встретимся? — поинтересовался Септимиу, доставая из внутреннего кармана куртки свою визитку. — Позвони, как будешь свободен. Неплохо проведём время.

— Это типа предложение? — язвительно спросил Сатурн, но визитку взял.

— Ага, руки и сердца, — усмехнулся герцог де Рэ — Не хочешь стать моей женой?

— Я подумаю, — улыбнулся Сэт, робко взглянув на Септа прежде, чем уйти. — Ну, пока.

— До встречи, — кивнул Септимиу и пошёл своей дорогой.

«Действительно, почему бы и нет, — думал Септ, возвращаясь домой. — Почему его „женой“ обязательно должна быть девушка? Чем свежий молодой юноша хуже? Тем более, именно страх Сатурна перед агрессорами привёл к нему Септимиу. Ах, бедный мальчик, уж лучше бы ты позволил избить себя этим гомофобам, чем стал жертвой демона.»

Комментарий к Не хочешь стать моей женой?

На английском имя пишется как Sat (сокращённо от Saturn)

========== Любовь спасёт твою душу ==========

Сатурн решился позвонить спустя три недели. Септимиу уже почти забыл о мальчишке, но был чертовски рад этому звонку. Четыре свидания с женщинами, на которые Септ сходил за это время, были провальными. Любительницы БДСМ и страдающие по своим бывшим дамочки его не интересовали. Искать жертву в наше время становилось всё труднее. Поэтому, когда позвонил Сэт, демон приподнял свою тяжёлую голову, дав понять Септу, что мальчик вполне подходит.

Септимиу вежливо выслушал рассказы Сэта о завале на работе, о приставучих дамочках всех возрастов, о их ещё более приставучих мужьях, которые были бы не прочь изменить надоевшей супруге с молодым красивым мальчиком. Но в целом, работать аниматором в отеле ему нравилось. Платили неплохо, особенно учитывая, что он занимался только организацией досуга взрослых — развлекал их в ресторане вечерами и днём у бассейна, который находился в закрытом помещении. С коллегами отношения у него складывались приличные, никто не осуждал его за ориентацию. Директор тоже знал, что Сатурн гей, но просьбу не показывать свою личную жизнь на работе он преподнёс столь деликатно, что Сэт ничуть не оскорбился.

Когда Сатурн замолчал, Септимиу рассказал ему о том, что работает не на одном месте, а ходит по заказчикам, обеспечивая им оценку, скупку и перепродажу антиквариата. Рассказал о нескольких неудачных браках, приукрасив действительность, и о Мэделин, которая столь трагично скончалась совсем недавно. По дрожащему голосу собеседника, Септ понял, что Сатурн сочувствует ему. Септимиу даже стало жалко доверчивого мальчика — в нём было столько драгоценных эмоций, столько энергии, а он делился этим с жадным демоном, который рано или поздно сожрёт его целиком. Когда же Септимиу начал говорить о путешествиях, и о том, что в Лондоне живёт недавно, Сатурн воодушевился. Он поделился мечтой — мальчик всегда хотел побывать в Париже. Город любви манил его, но из-за плотного рабочего графика и пожилых, психически не здоровых родителей, которые жили в пансионе и требовали денег и ухода, он не мог вырваться. В приступе благородства, Септ заявил, что всё уладит за Сатурна и тот непременно проведёт в Париже следующие выходные. Сэт колебался всего минуту, после чего дал своё согласие и быстро попрощался.

Повесив трубку, Септ рассмеялся. Рыбка попалась на крючок.

***

Герцог де Рэ был человеком чести. Он и правда всё уладил. Каждый вечер заходя за Сатурном на работу, Септ делал всё, чтобы освободить подопечного от бремени, которое тот нёс. Для начала Септимиу зашёл к боссу Сэта, уговорил того дать мальчику отгул на три дня с пятницы по воскресенье, а так же выписать небольшую премию. Противиться директор отеля не стал — если бы демон сказал ему прыгнуть в окно, тот бы прыгнул.

В другой день, отвезя Сатурна навестить родителей, Септ зашёл к администрации пансиона, выписал им чек на солидную сумму и вежливо попросил их присмотреть за мистером и миссис Флеминг. Разумеется, и тут ему не отказали. Сэт был свободен и счастлив.

Несколько последующих дней Септ просто забирал своего друга с работы, вёл в ресторан на ужин, а после подвозил до дома. Септимиу теперь ездил на собственном автомобиле — Порше 911 по его заказу перевезли из Лью Тиро в Лондон. Второй автомобиль — Форд Мустанг сейчас находился у доверенных лиц в Париже, тоже на ходу. Каждый раз Сатурн, преисполненный благодарности и восторга, говорил, как он счастлив знать Септимиу, и скованно целовал его в щёку на прощание.

Возвращаясь домой Септ страдал — Сэт так напоминал ему Фердинанда, что на глаза наворачивались слёзы. Он хотел дать Сатурну всё самое лучшее, положить жизнь к его ногам, лишь бы не дать ему уйти в царство теней, как позволил сделать это брату. В подсознании Септимиу человек бился с демоном не на жизнь, а на смерть. И кто одержит победу пока оставалось не ясным.

***

Долгожданный уикенд наступил очень быстро. Проснувшись на рассвете в своей пустой огромной постели, Септ едва не забыл зачем вообще заводил будильник. Но вспомнив, мигом пробудился.

Ещё никогда сборы и завтрак не проходили для него в такой спешке. Септ надел свой новый синий костюм, подготовленный с вечера, чёрную рубашку и чёрные лаковые ботинки. Нельзя было терять ни минуты, если он хотел провести жалкие три дня в роскоши и комфорте вместе со своим драгоценным мальчиком. Септимиу и сам не знал, с каких пор Сатурн стал ему так дорог. Вероятно силы, которые он вложил, улаживая его дела, и чувство вины перед братом, усилили десятикратно скромную привязанность Септа к новой игрушке.

Когда Септимиу заехал за Сэтом было всего семь часов утра. За время с момента пробуждения он очень разнервничался, и сейчас едва не бился головой об руль от нахлынувших чувств. Никогда! Никогда с ним такого ещё не случалось. Как мальчишка он то краснел, то бледнел, то одёргивал свой новый тёмно-синий костюм, проверяя на наличие пылинок, то курил какие-то отвратные сигареты, которые кто-то оставил в бардачке. Благо, Порше 911 была закрытой моделью, и проходящие мимо собачники, направляющиеся в Гайд-парк на прогулку, не видели Септа внутри.

Сердце Септимиу билось как сумасшедшее — Сатурн показался на пороге своего дома. Септ заметил его как раз в тот момент, когда юноша запирал дверь своего дома. Домик соответствовал своему хозяину — двухэтыжный, под черепичной крышей и со старомодными ставнями на окнах. По обе стороны от крыльца располагались клумбы, но сейчас они пустовали. Сам хозяин уютного жилища выглядел так же мило и уютно — серый кардиган на пуговицах, чёрная водолазка с высоким воротом, расклешённые джинсы и чёрные ботинки, за спиной — небольшой кожаный рюкзак. На секунду Септимиу представил, как будет стягивать с него эту одежду, придавливая к кровати всем телом и зарываясь лицом в прекрасные каштановые локоны.

Погода сегодня была нежданно тёплой и сухой, хотя ещё вчера шёл дождь. Видимо, у грозы тоже бывают выходные. Септимиу глубоко вздохнул, когда молодой человек сел на место, рядом с водителем.

— Привет, — голос Сэта вырвал мужчину из его дум. — Почему у тебя такой нервный вид?

— Всё в порядке, не обращай внимания, — Септ повернул ключи в зажигании. — Я знаешь ли, не каждый день парней на свиданья зову.

— Ооооо, так это свидание? — усмехнулся Сатурн.

— Если б я хотел дружеских посиделок, позвал бы тебя пить пиво в паб, а не вёз в Париж, — Септимиу умело выехал на дорогу и направил машину по дороге в сторону аэропорта.

— Я бесконечно благодарен за твоё желание показать мне Париж, — мило улыбнулся Сатурн. — Но если бы ты позвал меня пить пиво, я бы тоже пошёл.

— Но Париж всё же лучше, особенно учитывая, что ты едешь туда впервые, — Септ старался не отвлекаться от дороги, но всего его мысли занимал прекрасный юноша, сидящий рядом. — Это будут незабываемые выходные, я обещаю.

***

Для того, чтобы быстро и комфортно добраться до Парижа, а так же впечатлить Сатурна, Септ арендовал частный самолёт. Как маленький мальчик, что открывал для себя мир, Сэт не мог спокойно усидеть на месте. Едва дождавшись взлёта, он начал бродить по салону и восторгаться обстановкой. Септимиу едва уговорил его сесть на место и выпить вина, надеясь, что алкоголь немного усмирит спутника. План не сработал. Распив бутылку Шардоне на двоих с Септом, Сатурн стал ещё менее управляемым — он начал петь какие-то французские песни и пытался танцевать в узком салоне.

Тяжело вздохнув и почувствовав себя родителем невоспитанного ребёнка, Септимиу насильно усадил Сэта к себе на колени и закрыл его рот своими губами. Поцелуи подействовали лучше вина. Разгорячённый алкоголем, Сатурн покорно принимал все ласки от своего спутника и с пылом возвращал их. Их объятия не размыкались до самой посадки. Лишь когда в салон вошла стюардесса, попросив их занять места и пристегнуться, красный как рак Сатурн вскочил с коленей Септа и вернулся в своё кресло. Септимиу ухмылялся, пафосно вытирая влажные губы пальцами, а Сэт, не поднимая головы, пытался застегнуть свой кардиган. Юноша краснел и молчал до тех пор, пока они не покинули самолёт.

На парковке возле аэропорта Орли на стоянке Септимиу отыскал свой Форд Мустанг. Над ним хорошо потрудились — автомобиль выглядел как новенький, сияя свежей тёмно-синей краской. Мужчины сели в машину. Внутри автомобиль тоже обновили — чёрная обивка ещё пахла свежей кожей.

— Ты маг и волшебник, — восхищённо сказал Сатурн, разглядывая машину.

— Ты со мной ещё не переспал, чтобы такое говорить, — сказал Септ и засмеялся.

Сэт снова покраснел и замолчал. Септимиу улыбнулся, зная, что тот обижен не по-настоящему, завёл мотор и вывел автомобиль со стоянки. В сторону центра, конечно же, был затор. Всем хотелось провести выходные возле Эйфелевой башни, но у Септа был ещё один козырь в рукаве — на обеденное время он заказал столик в ресторане «Жюль Верн», который находился прямо на Эйфелевой башне. И это была веская причина, чтобы постараться не опоздать.

— Ненавижу ждать, — в сердцах произнёс Септимиу, когда понял, что больше чем на метр в минуту им не продвинуться. — Надо было идти пешком.

— Успокойся, не порть чудный день, — спокойно ответил на это Сатурн, смотревший на красоты Парижа сквозь ветровое и боковое стёкла. — Такое тёплое солнце, такой чудесный город. Я прямо чувствую, как любовь парит в воздухе.

— А я не чувствую никакой любви, — буркнул Септ, устало повалившись на спинку кресла.

— И зря, — произнёс Сэт, нежно погладив Септимиу по иссиня-чёрным волосам. — Моя мать раньше говорила, что любовь может спасти твою душу.

— Правда? — голос Септимиу дрогнул. Эти слова коснулись тайных струн его души. Демон раздражённо ворчал где-то в подсознании, не веря в эту чушь.

— Конечно, правда, — Сатурн стал вдруг серьёзен и придвинулся к Септу. — Разве ты не видишь, что если смотреть на мир с любовью, он становится гораздо прекраснее.

Септ ничего не ответил. Воспользовавшись тем, что лицо Сэта было так близко, он притянул голову юноши к себе обеими руками и поцеловал его нежные розовые губы. Сатурн ответил на поцелуй незамедлительно, приобняв мужчину за плечи. Септ чувствовал исходящую от любовника страсть. Возможно, у юноши ещё никогда не было постоянного любовника, которому можно было бы отдаться полностью, поэтому сперва он был так сдержан. Поцелуй их, казалось, длился вечность. Гладя Сатурна по шее и спине одной рукой, другой Септ бесстыдно ласкал его бёдра, двигаясь всё ближе к паху. Поцелуи скрасили его полёт, могли скрасить и ожидание. Но нервный повторяющийся гудок клаксона, исходящий от автомобиля сзади заставил мужчин разорвать объятия. Септимиу вернулся за руль — дорога впереди была свободна.

***

Обед в ресторане прошёл прекрасно. Сатурн показал себя с лучшей стороны, проявляя манеры, которых Септ за ним не замечал ранее. Покончив с основными блюдами, Септимиу заказал им десерт и бутылку шампанского. К тому времени Сэт поубавил свои восторги и любовался Парижем с молчаливостью истинного ценителя, который способен прикасаться к красоте лишь душой. К тирамиссу на своей тарелке он почти не притронулся, а в початом бокале шампанского испарялись последние пузырьки.

И пока Сатурн ласкал взглядом город своей мечты, Септимиу смотрел на него. Несколько раз юноша ловил взгляд герцога на себе, но ничего не говорил, а лишь нежно улыбался. Септ же думал о том, что непременно сделает этого мальчишку своим. Пусть им уготовано всего несколько лет вместе, а потом демон сведёт Септимиу с ума и заставит убить Сатурна. Септ решил, что лучше будет страдать вместе с Сэтом, чем без него.

Хотя с другой стороны, лгать ему и подвергать такой опасности было подло. Ведь никто и никогда не был так нежен с Септимиу. Может Сатурн и был жертвой в глубине своей души, но Септимиу он не боялся. Септ провёл рукой по своим волосам, снова вспомнив то прикосновение в машине, и магические слова «Любовь может спасти твою душу». Эта фраза была знакома ему и навеяла воспоминания…

Это случилось за двадцать лет до ухода Септимиу из дома. Фердинанд был тогда таким же, как Сатурн — не унывающим, воодушевлённым, но с момента первого убийства в его ясных глазах застыла печаль. Ферди всеми силами искал способ избавиться от проклятия прекрасной, но мстительной госпожи Корентайн, и Септ не мог оставаться в стороне. Они днями и ночами исследовали большую библиотеку Лью Тиро, ища информацию, которая могла бы им помочь. Фердинанд и Септимиу были единственными сыновьями Жиля де Рэ, которые пытались найти избавление от внутренних демонов.

И в один из дней, не спав уже сутки по прихоти Ферди, Септимиу обнаружил некий эпос про богов из древности. Некоторые страницы книги уже истёрлись и почти рассыпались под руками, и Септ не смог опознать, из предания какого народа вышли эти божества. Но внимание Фердинанда привлекла одна из их легенд.

«Первыми, кого создали Боги после растений и животных, были бессмертные существа. Они были наполовину слабее Богов, но всё же очень сильными. Достигая зрелости, эти существа переставали стареть и меняться. Они питались энергией звёзд, как и Боги, могли создавать и разрушать. А главное — они были очень мудрыми. Богам понравились их детища, и они создали 6 существ мужского пола и 6 существ женского.

Но случилось то, чего Боги не ожидали. Одно из существ-мужчин полюбило существо-женщину. И оба они, открыв в себе любовь, потеряли свои силы. Они потеряли бессмертие и молодость, начали стареть. Взволнованные Боги обратились к существам с желанием разлучить их, дабы те снова стали сильными и красивыми. Но влюблённые не слышали своих создателей. Их любовь крепла с каждой минутой, и вот они уже не по мановению руки, но упорным трудом, создавали дом, вспахивали поле и растили себе еду. А потом женщина родила. Простых смертных детей, обладающих совсем каплей божественной сути. Так и появились люди.

Увидев, как состарившаяся пара счастлива, какие у них дети и жилище, другие бессмертные существа тоже последовали их примеру. Ещё пять пар, созданных с любовью, променяли свою силу на такое простое счастье. Боги решили не перечить им. Они приняли свершившееся за знак, и более не вмешивались в их жизнь».

Прочитав эту легенду, Септимиу и Фердинанд лишь посмеялись над ней. Она слишком напоминала красивую сказку. Хотя их жизнь тоже напоминала сказку. Страшную сказку. И никакая любовь спасти их не могла.

— Пойдём, прогуляемся, — предложил Сатурн. — Ты выглядишь каким-то растерянным.

— Я вспомнил о своём младшем брате, — Септимиу помотал головой, словно стряхивая воспоминания. — Я оплачу счёт и мы пойдём.

— Раскажешь мне о брате, — сказал Сэт, одарив мужчину мягкой улыбкой.

***

Решив сделать этот вечер ещё лучше, Септ отвёз Сатурна на Елисейские поля. По мнению Септимиу, это была одна из красивейших улиц города. К тому же, судя по книге Александра Дюма-сына, на этой улице жил его любимый литературный персонаж — граф Монте-Кристо. Если бы у Септа была возможность познакомиться с ним в живую, он бы ей воспользовался. Уж кто-кто, а Эдмон Дантес знал, как переживать одиночество и бороться с внутренними демонами.

Вечерело. На улицах города любви начали зажигатьсяогни. По Елисейским полям бродили влюблённые парочки, туристы и просто местные жители. Сатурн взял Септа под руку и прижался к нему, пока они шли по направлению к Триумфальной арке.

Сэт молча слушал, как Септимиу рассказывает ему о своём горячо любимом брате. Септ рассказал ему всё, опустив лишь информацию о проклятье. Рассказал, как пытался уберечь от излишне жестокого отца и равнодушных братьев. Поделился тем, как скучал по нему, когда они расстались, и какое горе принесла ему смерть брата. Сатурн не перебивал, и начал говорить только когда Септ закончил.

— Я сожалею о случившемся и соболезную твоей утрате, — сказал Сэт еле слышно. — Ты действительно любил брата. Любовь в семье большая редкость, и Фердинанду повезло, что ты у него был. Думаю, он знал об этом.

— А ты? У тебя есть братья-сёстры? — поинтересовался Септимиу. — Как твои родители отнеслись к тому, что их сын гей?

— Я единственный ребёнок в семье, и мне несказанно повезло, мои родители не выгнали меня из дому, — с печальной улыбкой ответил Сатурн. — Они не отреагировали никак. Просто стали ещё прохладнее ко мне, чем были до моего признания. Мы тогда полгода гостили в Греции, на родине матери. Там я познакомился с самой большой ошибкой моей юности.

— И как его звали? — осторожно спросил Септ, чуя, куда клонит его собеседник.

— Его звали Парис, — сказал Сэт, уперев взгляд в землю. — Забавно, правда*?

— Не очень, — покачал головой Септимиу, — продолжай.

— Так вот, пока мы гостили у сестры моей матери, я познакомился с соседом, которого звали Парис. Тогда мне было семнадцать лет, до совершеннолетия оставалось пару месяцев. Я уже был уверен в своей ориентации — девушки не привлекали меня совсем. И конечно, мне хотелось, чтобы нашёлся тот парень, который полюбит меня. Парис был старше меня на четыре года, и единственный не посмеялся над моим именем. У него была смуглая кожа, тёмные прямые волосы, пронзительные светло-карие глаза и внушительная мускулатура. Мы стали много общаться, гуляли, он показывал мне достопримечательности, потому что у родителей на это не было времени. И, конечно, я влюбился в него. И на ближайшем семейном ужине, куда пригласили Париса на правах моего друга, я рассказал свой секрет. Родители, как я и сказал, охладели ко мне. Родственники по матери делали вид, что меня вовсе не существует. Парис в тот вечер слишком рано убежал к себе домой. Я думал, что он меня возненавидел, и только из-за него проплакал всю ночь. Следующим утром я даже не хотел выходить из комнаты. Но внезапный звонок одарил меня надеждой. Это был Парис, и он приглашал меня на свидание. Окрылённый той новостью, что я не отвергнут, я не обращал внимание на то, что семья не приняла меня. Весь день я представлял, как окажусь в объятиях Париса и как случится мой первый раз. Вечером мы встретились, прогулялись по городу, поужинали в кафе, а затем пошли к нему домой. У него в спальне мы занялись сексом. Мне было больно, но я терпел ради него, надеясь, что первая любовь продлится долго. Но я ошибался. Когда Парис кончил, в спальню ворвались его друзья. Они пытались изнасиловать меня, но каким-то чудом я вырвался и убежал домой. Я не хочу вспоминать о том ужасе, что я пережил, сколько слёз пролил и как хотел покончить жизнь самоубийством. Весь месяц до отъезда домой, я держался тише воды и ниже травы. Мне было страшно, я почти не выходил из дома, а видя Париса в окно, прятался под подоконник. Благо, мать заметила, что со мной что-то не то, и просила сопровождать её в городе, чтобы я хоть немного гулял. Все мои любовники после этого оказывались тиранами. Я разрывал отношения, едва почувствовав, что меня пытаются «сломать». Поэтому я счастлив, что познакомился с тобой, Септимиу, ты не такой, я знаю.

Выслушав историю Сатурна, у Септа встал ком в горле, и ему отчего-то стал противен Париж. Он начал думать, куда увести мальчика, чтобы прогнать эти дурные ассоциации.

— Я увезу тебя в Лью Тиро, — сказал Септимиу, особо не задумываясь над словами. — У меня в бардачке остались ключи от особняка.

— Спасибо за поддержку, но не стоит, — ответил Сэт, утирая слёзы с глаз. — Город не виноват в моей неудачной любви. К тому же ты говорил, что терпеть не можешь своё родовое имение и у него плохая аура.

— Да плевать, что я говорил, зато у тебя аура хорошая, — Септ был настроен решительно. — Мы там переночуем, успокоимся, а потом вернёмся в Париж и погуляем ещё.

— Как скажешь, mon dier**, — покорно согласился Сатурн.

***

На рассвете пыльный Форд Мустанг притормозил у особняка Синей Бороды. Уставший, но весёлый Сатурн первым вышел из машины.

— И ты тут родился?! — выкрикнул он гораздо громче, чем хотелось.

— Да, всё верно, — выходя из автомобиля, Септимиу оглянулся, словно ожидая, что потревоженные призраки полезут к ним из пустых домов. — Это заброшенное место и есть Лью Тиро — моё герцогство.

— Герцог де Рэ, не соизволите ли проводить своего гостя внутрь и показать ему всё? — кокетливо поинтересовался Сэт.

— Я тебе спальню покажу, а уже потом, может быть, весь остальной дом, — ответил Септ, похотливо улыбаясь.

И прежде, чем Сатурн успел сказать ещё хоть слово, Септимиу подхватил его на руки и понёс в дом. Он ступал уверенно, как истинный хозяин этого места. Сейчас, когда он нежно прижимал к себе хрупкое тело Сэта, его не волновала ни красная комната, ни аура этого особняка. Септ вдруг принял решение, что заставит демона и призраков Лью Тиро покориться своей воле. Он — новый Синяя Борода, последний в своём роду, и ему решать, как жить дальше. И когда демону потребуется жертва, он снова станет убийцей. Но убьёт кого-то другого, сохранив жизнь Сатурну.

Оказавшись в особняке, который снова был погружен во тьму, Септ по памяти отнёс Сатурна в спальню на втором этаже — в чистую комнату Фердинанда, где никто никогда не умирал. Когда он приезжал сюда в прошлый раз, то лично сменил бельё на кровати и навёл в покоях порядок, чтобы уважить память брата. Положив Сатурна на кровать, Септимиу не пошёл подключать электричество и воду, не стал раздвигать занавески. Он не хотел оставлять возлюбленного ни на секунду, боясь, что Лью Тиро поглотит его. Септ прилёг рядом с юношей, и Сэт всё понял.

Через секунду, которой хватило, чтобы между ними пробежала искра, мужчины предались страсти, которую так долго сдерживали. Через несколько часов, усталые до изнеможения, они заснули в объятиях друг друга. И когда Септимиу засыпал, его душа пела от счастья — сотню раз он сказал Сатурну, что любит его, сотню раз услышал от него ответные признания. И он был готов повторять это вечно.

***

Когда Септ проснулся, была глубокая ночь. Сэт лежал рядом и спал. Септимиу почувствовал, что проснулся не просто так. Что-то мешало ему. Что-то словно сдавливало его грудь изнутри. Мужчина сел на кровати и положил руку туда, где болело. — на центр грудной клетки. Боль начала утихать.

Со дня своего совершеннолетия он не чувствовал ничего подобного. Он уже забыл, что такое боль. Когда-то, много лет тому назад, Септимиу увидел, как Жиль бьёт его мать, и тоже чувствовал нечто подобное. И ему не трудно было догадаться, что сейчас у него заболело сердце…

Комментарий к Любовь спасёт твою душу

*Сатурн имеет ввиду, что имя Парис пишется так же, как и Париж по-английски.

**mon dier (фр.) - мой дорогой

========== Письмо его любимого брата ==========

С той поездки во Францию сердце Септимиу болело ещё не раз. Но он не предавал этому значения — важно, что Сатурн был рядом с ним. Важно, что Сатурн его любил. Это делало герцога по-настоящему счастливым. И с ужасом он ждал момента, когда проголодается демон.

Но шли дни, шли месяцы, и вот влюблённые мужчины уже отмечали полугодие со дня их знакомства, а ни одного синего волоска на подбородке Септа так и не обнаружилось. И демон спал беспробудным сном. Проклятье будто отступило перед этим юношей, несущим свет. Спустя год со дня знакомства Септимиу заставил Сатурна уволиться с работы и навсегда увёз его во Францию, где они заключили официальный брак.

Мужчины поселились в Лью Тиро. Септимиу почувствовал, что аура этого места поменялась. Он знал, что изменился, и это отразилось на доме. Кровь в красной комнате высохла. Трупы бывших жён Синей Бороды начали разлагаться. В тайне от Сатурна, Септимиу похоронил их на городском кладбище, воздав все причитающиеся почести. Скелет госпожи Корентайн был похоронен им отдельно. Он закопал её в саду, а сверху поставил сделанный на заказ прекрасный монумент с ангелом, держащим в руках сердце. Все портреты были возвращены на стены особняка, где они висели много лет. То, что проклятие отступило, Септ понял, когда золотой ключик покрылся ржавчиной и сломался в нежных руках Сатурна, который захотел его рассмотреть.

Септимиу больше не мог называть себя Синей Бородой. Любовь исцелила его. А спустя два года после того, как герцог де Рэ освободился, его сердце остановилось навсегда.

***

Сатурн рыдал, захлёбываясь дешёвым коньяком. Он вернулся в Лондон и сидел в том самом баре, где познакомился с Септимиу, за тем самым столиком. Но кто знал, что их роман продлится так безумно мало. Кто знал, что за эти года Септ, внешне молодой и здоровый, так быстро умрёт. Смерть не только лишила его физическую оболочку души, она изуродовала её. Когда Сэт склонился над гробом, чтобы поцеловать супруга в последний раз, он ужаснулся. Даже мастера похоронного бюро не смогли скрыть то, как состарился Септимиу.

Вытерев слёзы и сопли рукавом, и дрожащей рукой влив в себя ещё сто грамм коньяка, Сатурн взглянул на два почтовых пакета, лежащих перед ним. В одном было завещание Септимиу. Супруг, не имея иных родственников, завещал огромное состояние своему возлюбленному, но Сэт был этому не рад. Вернуться в Лью Тиро сейчас для него было равносильно самоубийству.

Отложив пакет с завещанием, Сатурн взял в руки другой — письмо, отправителем которого был младший брат Септимиу — Фердинанд. Сверху на пакете почтовая компания прикрепила бланк с извинениями за утерю отправления. Сэт нервно рассмеялся. Этот пакет ожидал Септимиу на почте Лондона три месяца, до востребования. Но возлюбленные жили во Франции и понятия об этом не имели. Если бы Септ увидел это письмо перед смертью, это бы скрасило его последние мгновения. А сейчас было слишком поздно.

Сатурн вскрыл пакет. Внутри обнаружился белый конверт с письмом и коричневая картонная папка для бумаг, полная каких-то бланков. Открыв папку, Сэт начал читать документы и ужаснулся. Это были заключения медицинских экспертиз, выписки из медицинских карт, свидетельства о браках и сведения о последних супругах членов семьи де Рэ! Все братья и глава семейства имели болезни сердца, даже если умерли не естественной смертью. На момент смерти все были женаты или обручены, у кого-то вот-вот должны были родиться дети. В папке были листы-опросники, подписанные именами внуков Жиля де Рэ. Фердинанд опрашивал их в день, когда им исполнялся двадцать один год. Было очевидно, что Фердинанд в последний год своей жизни вёл расследование, и его результатами он хотел поделиться с Септимиу. За объяснением Сатурн обратился к письму.

«Дорогой, любимый Септимиу!

У меня хорошие новости для тебя. Я разгадал секрет смерти. Ответ всегда лежал у нас перед носом, но мы лишь смеялись над этим. Вспомни, как мы хохотали от души, читая мифы различных народов. Как потешались над полубогами, которые лишались своего бессмертия ради того, чтобы любить. А ведь мы оказались такими же, как они, ведь и нас может сделать смертными только истинная любовь. Я понял это, когда влюбился по-настоящему.

Если мы успеем встретиться до того, как я умру — ты будешь рад за меня. Моя супруга Александрия просто чудо. Таких нежных и чутких женщин в наше время всё меньше. Мне так повезло с ней. Она так напоминает мою дорогую матушку. Как жаль, что моего времени осталось совсем немного. Любовь, снявшая проклятье имеет свой побочный эффект. Чувство, которое мы не испытывали с момента нашего совершеннолетия, начинает уничтожать наши зачерствелые сердца. Пару дней назад меня поразил инфаркт, я пишу тебе из больницы, пока могу. Прости за неровный почерк. В этот раз добросовестные медики Стокгольма спасли меня. Но они не смогут опекать меня вечно, как и моя дражайшая Занна, что сейчас дремлет в кресле возле моей постели. Я так жалею, что уже не смогу оставить дитя в её чреве — у меня просто не хватит здоровья для этого.

Наверное, ты, дорогой Септи, сейчас гадаешь, зачем мне продолжать род Синей Бороды, даже если я сам стою на краю могилы. Ответ на этот вопрос такой же простой, как и на предыдущий. Проклятие Корентайн снято. Николе, Редмунд и Жеан успели оставить наследников тем женщинам, которых полюбили. Я нашёл их и опросил спустя три года после наступления совершеннолетия. Они чисты. Доказательства ты найдёшь в моей папке с расследованием.

Там же отыщешь медицинские справки, которые доказывают, что все наши родственники страдали болями в сердце перед смертью. Даже старшие братья. Тобиасу пронзили ножом сердце и он истёк кровью, защищая своего супруга (да-да, наш старомодный чопорный Тобиас полюбил мужчину) от бандитов. У Николе, пьяного и счастливого, в день рождения дочери, случился приступ, и он упал в реку. От удара током в ванной, у Редмунда остановилось сердце — он выронил бритву, потому что другой рукой держал телефон, разговаривая с супругой, которая уехала к родителям на выходные. Сердце нашего отца Жиля разорвалось от горя — его новая женщина (которая внешне — вылитая госпожа Корентайн), хотела проучить отца, уехала из Лью Тиро и не брала трубку. Жеан умер, потому что очень волновался за жену, у которой были трудные роды.

А я умираю просто от счастья — эмоции переполняют меня, доставляя боль. И ещё больше я страдаю от того, что вижу, как мучается любящая Александрия, пытаясь спасти меня. Ещё пара таких ударов и со мной всё кончено, и старуха-смерть, которая несколько веков точит свой зуб на нашу семью, наконец заберёт меня. Но я буду счастлив уйти. Ибо в последние годы я был человеком. Демон во мне умер — его убила любовь.

Не забывай меня. Твой брат Фердинанд».

Сатурн плакал. От бессилия, от таинственной правды о возлюбленном, от потери Септимиу, которого, как оказалось, убил он сам. Сэт сложил письмо обратно в пакет и убрал его в свою сумку. На столе осталось лежать завещание.

С обратной стороны на конверте почерком Септимиу были выведены крупные буквы: «Теперь ты — герцог де Рэ. Живи так, чтобы в твоём сердце не было места демонам, а имя Синей Бороды забылось». Сатурн инстинктивно потёр подбородок — он был гладким.