The world of darkness (СИ) [S Lila] (fb2) читать онлайн

Манящий голос сирены всё эхом отзывался в голове… он всё шептал, призывая ласково нажать на спусковой крючок и покончить со всем этим, похоронив груз боли под пролитой кровью предателей. Очередная неудача просто. Очередной мужчина, что предпочёл вовсе не её, разбив безжалостным поступком хрупкое сердце. Но в этом уже нет ничего удивительного для неё не было, пора перестать уже удивляться и страдать впоследствии. Но это всё уже будет потом, в следующий раз. А сейчас нужно сделать лишь одно незатейливое движение. Нужно лишь убить Бонни, которая на этот раз отняла у неё очередную любовь, уничтожив просто-напросто своим гнусным предательством.

«Это так просто, Кэролайн» — Сибил всё повторяла и повторяла это, усмехаясь коварно и потешаясь над жалкими попытками сопротивляться её пагубным чарам и ласковому шёпоту, что туманил рассудок.

И её голос был таким тягучим, совсем плавным и одурманивающим, вынуждающим на краткий миг прикрыть глаза в бессилие и крепче сжать рукоять пистолета пальцами.

— Бонни, очнись! Бонни, любимая, — Энзо склонился над лежащей без сознания на его руках девушке, мягко поглаживая пальцами смуглую кожу её щеки и ощущая, как страх окутывает его своими липкими щупальцами, утягивая в беспросветное отчаяние и сдавливая сердце острыми когтями.

Рискнула ведь жизнью. Не побоялась поставить всё на кон, чтобы включить его чувства и вырвать из плена сирены. Смелая и отважная, не боящаяся жертвовать собой, упёртая до невозможности ведьма. Его любимая ведьма.

«Ну же, всего одно нажатие и всё» — искушала сирена вновь, касаясь ласково пальцами её щеки, будто и впрямь она была сейчас здесь, а не за сотни миль, прикрыв глаза и расплывшись в коварной ухмылке.

— Нет, нет, — Кэролайн упорно смотрела на них и пыталась отчаянно прогнать женский голос из головы, лишь бы избавиться от пут, что сковали крепко её сознание, подчиняя и лишая драгоценного права выбора крупица за крупицей.

Энзо не видел её… пока не видел. Слишком занят был Бонни, чьё сердце так медленно билось в груди, борясь с влиянием едкого дыма, заполонившего ядом лёгкие. Она боролась за свою жизнь, отчаянно цепляясь за неё и не желая вновь умирать, совсем не зная, что находится в одном шаге от смерти сейчас.

«Ты никому не нужна, Кэролайн. Так отомсти. Очередная подруга увела у тебя того, кто был дорог твоему сердцу. Опять. Ты осталась опять одна. Убей её. Почувствуй вкус крови и мести на языке, он так сладок ведь. А любовь… любовь — это самая большая слабость, так докажи, что ты не слабая, Кэролайн. Убей.

Кэролайн вдруг замерла, ощущая дрожь от до боли знакомых слов, что прежде слышала лишь от одного особого мужчины, что смотрел лишь на неё. Перед глазами тут же промелькнул невольно каждый миг с ним. Вспомнила его восхищенный взгляд, его силу, уверенность и пыл, с которым он срывал её одежду тогда в лесу, клеймя поцелуями своей. Вспомнила давно забытые чувства, запертые в потайных уголках её сердца, что так жаждали освобождения. Он видел в ней единственную. Он пообещал её ждать. Он был тем, кому принадлежало её сердце, вовсе не Энзо.

Слова сирены вдруг показались ей такими глупыми, совсем не важными, и эта связь, что прежде ощущалась кожей, вдруг исчезла, растворяясь подобно облаку дыма и оставляя после себя лишь горькое послевкусие во рту. Вернулось то былое чувство свободы и сладкого предвкушения, что согрело изнутри, заглушил рассерженный крик в голове. Ей совсем не больно было теперь смотреть, как Энзо целует Бонни, что с трудом приоткрыла глаза, цепляясь за него крепче. Абсолютно не больно, ведь отношений никогда и не было, всё было лишь умелой иллюзией жестокой сирены.

На её губах, наконец, появилась широкая улыбка, а слёзы больше не застилали глаза. И, кажется, она теперь знала, куда лежит её путь.

========== Lost your mind — Nc-17 (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Lost your mind — Nc-17 (Клаус/Кэролайн)

Пэйринг: Клаус/Кэролайн

Посвящается самым очаровательным и талантливым оленятам)*

Кэролайн и сама не знала, что же заставило её всё бросить и сломя голову помчаться на другой конец города, совсем не обращая внимания на непогоду, противный холодный ветер и заледеневшие дороги. Она ехала к нему, словно сумасшедшая нажимая на педаль газа, желая поскорее увидеть и прижаться к нему всем телом, а затем уткнуться носом в его шею, чтобы вдохнуть его запах и коснуться губами колкой щетины. Лишь бы увидеть солнечные лучи в его улыбке, небо и звёзды в его глазах, ощутить сладость и терпкость его опьяняющих поцелуев. Ещё лишь раз.

Будто бы окончательно сойдя с ума, сбежала ото всех подальше, лишь бы быть рядом в эту ночь. Сбежала, лишь бы насладиться его обществом, совсем позабыв о родителях и мысленно прося у них теперь прощение за свой постыдный побег. Знала, что этот вечер очень важен для них, но просто не могла выносить общество сильных этого мира; просто не могла согласиться на брак с нелюбимым и совершенно незнакомым ей мужчиной. Знала ведь, что у Клауса за душой ни цента. Всего лишь обычный мужчина, всего лишь художник. Таких ведь сотни, вот только он стал для неё единственным. Клаус стал наваждением, тем самым мужчиной, без которого она была уже сама не своя, сгорая от этой любви. И ей был нужен лишь он. Остальное было уже неважно, совсем не имело какого-либо значения.

— Кэролайн? — удивлённо прошептал он, приоткрыв входную дверь маленького домика за городом, что стал его надёжным убежищем от грязного мира и уютным пристанищем для творческой души.

Она молча прошла внутрь, тут же прильнув к нему всем телом, обвивая его шею руками и касаясь наконец губами его губ, словно одержимая впитывая в себе эти ощущения, это трепетное чувство и этот беспокойный стук их сердец.

Клаус тут же поддался вперёд, прижимая её к себе ближе, захлопывая за ними дверь и ведя её в практически пустую — за исключением старенького и потёртого кресла, что противно поскрипывало, и совсем маленького кофейного столика с небольшой трещиной прямо посередине — гостиную. Ладонями властно прошёлся по её телу, скидывая её зимнее пальто на пол, желая в этот миг ощущать своими пальцами шелковистость её благоухающей кожи, пробираясь тут же под ткань тёплого свитера.

— Что ты здесь делаешь? — на миг отстранившись от её губ, спросил он торопливо, тяжело дыша и смотря на неё так проникновенно, по обыкновению ласково и в то же время с теплом, что неизменно согревало её сердце.

— Не могу без тебя, — пробормотала Кэролайн, крепче цепляясь ладонями за его плечи, вновь приникая к его губам и прикрывая глаза, позволяя ему раздевать себя; позволяя ему откидывать в сторону её вещи; позволяя ему уложить себя на пол, на шкуру какого-то животного, совсем не думая об обязанностях перед своей семьёй.

Губами он заскользил по её шее, в то время как пальцами старался справится с застёжкой на бюстгальтере, высвобождая наконец из кружевного плена её грудь и в тот же миг касаясь её губами, вырывая громкий женский стон. Обдавая её светлую кожу горячим дыханием, Клаус спускался всё ниже, покрывая каждый миллиметр её тела поцелуями, нежными и ласковыми, и неторопливо скользил всё ниже и ниже.

— Ник, — сладостно простонав, Кэролайн изогнулась в его руках навстречу прикосновениям и вновь притянула его к себе, желая ощущать вкус его губ; желая видеть постоянно его глаза, совсем не нуждаясь в словах.

Это было вовсе не безумие, вовсе она не сошла с ума, лишь полюбила. Вот только совсем не того мужчину. Он совсем не подходил ведь ей по статусу. Он ведь совсем не тот, кого напророчили родители ей в мужья, помня о выгоде брака. Вот только тот идеально подходящий ей мужчина был чужим и холодным. Вряд ли его губы были способны подарить ей такое наслаждение, вряд ли они способны всего несколькими словами вознести её на небеса. Он вовсе был не идеален в её глазах, лишь по той простой причине, что он не был им, он не был Клаусом Майклсоном, появившимся в её жизни будто бы из ниоткуда, словно вихрь. Он был пламенем или грозным цунами, что снёс все тщательно выстроенные вокруг её сердца стены, разрушив их так быстро и согрев своим теплом и надёжностью.

— Кэролайн, — этого слова было достаточно, оно сказало гораздо больше, чем миллионы лестных признаний и громких слов.

— Я люблю тебя, — прошептала она нежно, погладив его ладонью по щеке, прежде чем помочь ему избавиться от футболки, поспешно расстёгивая и ширинку его джинс затем, нетерпеливо при этом ёрзая под ним, не в силах уже больше терпеть эту медлительность.

Клаус улыбнулся, пристально смотря на неё и наслаждаясь хмуро сведёнными к переносице тонкими бровями, видом быстро вздымающейся от рванного дыхания округлой груди и наслаждаясь попросту её красотой и изяществом; наслаждаясь своей главной музой.

Очертив мягкие изгибы её тела пальцами, будто бы проведя кисточкой по холсту, он дразнящими движениями приблизился к центру её желания, скользнув между ног пальцами и ощущая её влагу, ощущая подтверждение её желания. Видел, как она изогнулась в его руках, навстречу его прикосновениям, совсем тихо простонав и сорвавшись в мольбе взять её. Умоляла снова и снова, тая под его горячими и безумно нежными прикосновениями, вовсе не лишёнными приятной мужественности и страсти.

— Люблю, — накрыв её тело своим, прошептал ей на ухо он хрипло, прикусывая мочку уха зубами, а затем скользнул к её губам, мягко коснувшись их ласковым поцелуем, прежде чем запустить ладони под её спину и, приподняв, усадить к себе на колени, лицом к лицу, чтобы ощущать сбитое дыхание; чтобы ловить её стоны и разделить этот вкус наслаждения.

Кэролайн тут же приподнялась, обвивая крепко-крепко его шею руками, и медленно насадилась на его возбуждённую плоть, хватая ртом разгоряченный воздух, совсем не борясь с яркостью ощущений и отдаваясь им полностью, растворяясь в них и в нём, в её любимом мужчине.

Ловя его улыбку, позволяла себя целовать и направлять её движения. Она задыхалась от этого момента, ещё крепче цепляясь за него, ощущая, как огонь блуждает по её венам, словно яд. Она чувствовала его прикосновения так остро. Они были везде, он заполнил собою весь её мир в этот миг.

Клаус губами скользнул по её шее, чуть крепче цепляясь пальцами в её бедра, направляя и толкаясь навстречу, крепче сжимая её в своих объятиях и вовсе не желая отпускать. Она была из совсем другого мира, совсем не пара для него, вот только он не мог приказать своему сердцу её не любить. Не мог приказать своей памяти вычеркнуть её светлый образ. Кэролайн. Его Кэролайн. Сейчас она принадлежала лишь ему. Полностью и всецело. Слышать её стоны, ощущать каждый сантиметр её тела и слышать сладкие признания — было так невыносимо изумительно. Так неправильно и правильно в то же время.

Обхватив его лицо своими ладонями, скользя ласково пальчиками по небритым щекам, она вынудила его смотреть ей в глаза. Не отрываясь, желала лицезреть каждый миг, каждый всплеск наслаждения, замечая появившуюся испарину на его лбу и видя, как мышцы его лица реагируют на их резкие движения. Каждый отблеск удовольствия она видела в его взгляде и дарила в ответ. Она ощущала стальную хватку на своём теле, понимая, что вполне возможно останутся синяки на коже. Но понимала, что был его способ доказать самому себе, что, пусть и на краткий миг, она принадлежит ему.

Оба знали, что, вполне возможно, они видятся в последний раз. Вполне возможно, что это их последняя ночь, последний раз, когда они могут отдаваться друг другу без остатка. Кэролайн громко простонала, откидывая голову назад и впиваясь ногтями в его плечи, притягивая его к себе ближе и сходя попросту с ума от прикосновений его губ к её груди. Совсем позабыла сейчас о том, что совсем скоро она станет женой для другого и навсегда вычеркнет из своей жизни художника, что умел дарить ей весь мир простым прикосновением и словом из пяти букв.

Клаус уткнулся в изгиб её шеи, покрывая её кожу лёгкими поцелуями и ощущая её дрожь, понимая что и он уже близок к грани. Так же как и она, он сходил с ума, совсем позабыв о том, что совсем скоро должен будет уйти из её жизни, что совсем скоро ему нужно будет жениться на другой. Ему нужно будет забыть её и отпустить, лишь бы поступить правильно ради своей семьи и во благо её интересов.

Её стоны становились всё громче, тело горело от желания, всё копившегося в её теле и жаждавшего найти выход. Она слышала его бессвязные признания в любви, совсем потерявшись в ощущениях, погрязнув в них с головой, и прикрыла глаза, растворяясь в удовольствии, содрогаясь в оргазме и цепляясь за него с отчаянной хваткой, слыша его тихий и гортанный стон на задворках сознания.

Клаус скользнул ладонями по её спине, тяжело дыша и прижимая к себе, лишь бы впитать жар её тела и разделить эту сладость экстаза на двоих. Ощущал единение, что сводило его с ума, что убивало хуже и мучительнее самого опасного яда. Ведь момент расставания был всё ближе и ближе.

Они оба тяжело дышали, смотря друг на друга с затаённой печалью во взгляде, признаваясь друг другу молчаливо в любви и растворяясь в поцелуе… думая, что им осталось совсем немного времени, лишь до утра, совсем не догадываясь, что их ждёт впереди целая жизнь.

========== Ship of Dreams (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Ship of Dreams (Клаус/Кэролайн)

Пейринг: Клаус/Кэролайн

Посвящается сверхъестественной Мадонне, которая как никто другой любит любовь❤️

Соленый запах моря и шум мотора был вовсе не слышен, казался настолько тихим для него и совсем незаметным. Гораздо важнее был горизонт. Тот, на который он смотрел вот уже ни один час, находясь глубоко в своих мыслях, совсем не видя весёлых и восхищённых лиц, пребывающих в истинном восторге от нахождения на этом современном и роскошном корабле, что плавно рассекал воды атлантического океана.

Из бальной залы доносились звуки музыки и женский смех, что совсем не трогал его душу. Та, чей смех он был готов слушать тысячелетиями; та, ради чьего смеха он готов был положить мир к её ногам, уже мертва. Давно. Она была слишком долго вдали от него, лишив его возможности коснуться пальцами её белокурых локонов и посмотреть в чистые, как ясное небо, глаза. Слишком долго он не ощущал тепло и мягкость её кожи и вкус сладких губ, что дарили ему самые сладкие поцелуи и заставляли мёртвое сердце трепетно биться в груди.

Казалось, что это было слишком давно, будто бы в другой жизни, совсем в другой эпохе, тысячелетии и мире. Так отчаянно хотелось конца этой нескончаемой агонии, вот только он всё ещё был жив, всё ещё проклят на бессмертие, от которого не осталось избавления. Иначе бы Клаус уже давно присоединился к ней на той стороне и был вдали от этого серого мира, совсем не дарящего ему больше радость. Его вторая половинка, его родственная душа, сгинула во мраке смерти, оставив после себя лишь тень, что жила в его сердце. Никто ему не говорил, что будет так больно. Никто не предупредил, что терять её будет настолько мучительно и что вместе с ней он потеряет самого себя окончательно. Ведь она — часть его души. Крайне весомая часть, заставлявшая его дышать.

И всё что ему осталось теперь — жить до боли яркими воспоминаниями и столь красивыми иллюзиями, что рисовало ему воображение, сводя окончательно с ума. Клаус видел её, так часто представлял рядом. Всё вспоминал и вспоминал её озорной смех, её дерзость и очаровательную наглость, её нежность и тепло. Вспоминал каждую частичку своей маленькой и храброй девочки, что смогла заставить древнее и чёрствое сердце полюбить; что могла прогнать всю его злобу, лишь прошептав его имя.

Вспоминал вновь и вновь, лишь бы стереть тот миг, когда он сидел возле её тела; когда видел свои ладони, обагренные её кровью; когда понял, что это он отнял её жизнь, что собственными руками вырвал её сердце. Клаус помнил. Помнил те муки, что испытывал под воздействием проклятия охотников, но они не шли ни в какое сравнение с той агонией, что мучила его после. Каждую секунду после этого момента осознания.

Волк, запертый внутри него древним проклятием, теперь медленно умирал, задыхаясь без неё и раздирая самого себя в клочья. Месть за Кэролайн, быть может, и согрела бы хоть чуть-чуть его душу, принесла бы желаемое освобождение и облегчение, хоть на краткий миг. Вот только мстить было некому, разве что самому себе, но и тут был тупик. Клаус был лишён такого милосердия, лишён возможности избавиться от этой нескончаемой боли, ведь собственноручно уничтожил все следы белого дуба давным-давно.

Судьба явно смеялась над ним, потешалась над его страданиями, всё придумывая новые, гораздо более извращённые, способы причинить ему боль. Хотелось крови, хотелось забыться и полностью погрузиться во мрак. И была лишь крохотная надежда, за которую он отчаянно цеплялся, словно утопающий. Надежда, что не давала ему сойти с ума; не давала ему отключить чувства и забыть обо всём. Был шанс, совсем крохотный, почти что призрачный, но всё же шанс. Был лишь один способ вернуть её в свои объятия, вновь прижать её к себе и ощутить губами мягкость её кожи, услышав биение её сердца.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь безликость вечернего неба, принося прохладу и стойкое желание начать уже действовать. Желал наступления темноты, так яростно мечтая, чтобы настала ночь, которую он ждал мучительно долгие годы. Десятки лет поисков наконец увенчались успехом, и больше он ждать уже попросту не мог.

Поэтому когда зажглись на палубе огни, Клаус будто бы снова вернулся в реальность, сбрасывая оковы красивых иллюзий, отгоняя от себя видения и возвращаясь в тусклый мир без неё. Время пришло. Уже совсем скоро. Надо лишь ещё чуть-чуть подождать.

Отойдя от борта массивного корабля, он, мягко и бесшумно ступая, направился в сторону капитанской рубки, точно зная, что именно в той стороне хранится нечто совершенно необычное — древний и весьма занимательный груз, который тайно перевозит один из пассажиров, абсолютно не понимая его ценности. Псевдоисторик совсем не осознавал, что под крышкой этого саркофага, что покрыт мрачными сказаниями о страшном и древнем египетском проклятии, скрывается вовсе не пророчица и уж точно не жрица-прорицательница. Даже вовсе не женщина, а колдун, что был древнее всех известных сказаний и, согласно старинной, как этот мир, легенде, обладавший невиданной силой, способной разрушить грань между миром мёртвых и миром живых.

— Прошу прощения, но вам сюда нельзя, сэр, — навстречу ему вдруг вышел высокий мужчина средних лет, одетый в строгую бело-чёрную форму.

Он учтиво улыбнулся, нервно поправив капитанскую фуражку, и мельком взглянул на дверь позади себя, явно преграждая ему путь и вовсе не желая, чтобы незнакомец сделал ещё хоть шаг. Клаус в ответ на эти действия лишь подозрительно прищурился, улавливая биение человеческого сердца за дверью, мгновенно понимая, чем же были заняты там капитан и его помощник. Они рыскали в ящиках, желая поживиться чем-нибудь ценным, пока была такая возможность. Вот только не знали вовсе, с чем имели дело.

— Замолчи и открой дверь, — в один миг сократив между ними расстояние, сказал он, применяя внушение, а затем довольно улыбнулся, поняв, что капитан вовсе не знает о существовании в этом мире магии, впрочем, как и о чудесных свойствах вербены.

Мужчина послушно повернулся к нему спиной и открыл дверь, пропуская внутрь небольшой комнатки, пропахшей запахом табака и пыли от грузных коробок, наполненными египетскими ценностями, которые были найдены при раскопках тем самым посевдоисториком. Помощник непонимающе уставился на капитана, поспешно отходя от одной из коробок, обмениваясь с ним взглядами и стараясь как можно незаметнее спрятать массивный перстень в карман.

— Закрой дверь и иди сюда, — приказал Майклсон вдруг капитану, а затем взглянул на молодого парнишку, что попятился назад, с настороженностью посматривая на статного незнакомца, который бесстрашно подошёл к длинной коробке, скрывающей в себе саркофаг.

Он испугано смотрел, как тот вскрыл коробку всего несколькими движениями пальцев, а затем, проведя ладонью невесомо по пыльной крышке саркофага, сдвинул её, позволяя рухнуть на пол с громким стуком, вынудившим их вздрогнуть. Клаус внимательно посмотрел на иссушенное тело, больше напоминающее камень, нежели человека, и увидел зажатую маленькую коробочку в мужских руках, которую он прижимал к самому сердцу, будто бы свою самую большую ценность.

— Ч-что вы… — испуганно залепетал капитан, отшатнувшись и поморщившись от вида мумии, совсем не понимая, почему он не может уйти и почему не может вытолкать этого англичанина из комнаты, помешав играть с древним проклятием, несущим смерть.

— Дай руку, — приказал грубо Клаус, хватая парнишку за запястье, безжалостно вгрызаясь клыками в его плоть и пуская кровь, совсем не обращая внимания на его жалкие попытки высвободиться, и на крик полный боли, всё же сорвавшихся с его губ.

Прижав кровоточащее запястье ко рту древнего колдуна, Клаус терпеливо принялся ожидать того часа, когда он пробудится; когда учует, наконец, запах крови и решит вернуться к жизни. Он видел, как кровь тонкой струйкой стекала по его губам, скользя по шее, но ничего не происходило, заставляя отчаяние в нём взыграть с новой силой. Лишь спустя долгие минуты, показавшиеся ему целой вечностью, Клаус наконец заметил признаки проявляющееся жизни и увидел едва заметное шевеление его пальцев. Наблюдал внимательно за тем, как его тело начинает постепенно принимать всё более явные очертания, наполняясь жизнью, в то время как молодого парня эта жизнь стремительно покидала.

Майклсон видел, как лицо его вдруг начало принимать человеческий вид, и в тот же миг тело его жертвы грузно рухнуло на пол. Послышался шумный и тяжелый вдох, а затем мужчина открыл глаза, совсем не понимая где находится и сколько веков прошло. Он совсем не понимал, что сейчас за время, кто же его разбудил и зачем. Совсем ничего не знал, ощущая лишь пульсирующую боль в висках от обилия той информации, что начала появляться в его мозгу. Картинки мелькали перед глазами, а он их всё впитывал и впитывал в себя, поглощая память и знания убитого паренька, причиняющие ему физическую боль.

С трудом поднявшись на ноги и пошатнувшись, мужчина осмотрелся по сторонам, ладонью стирая остатки крови со своего лица, прежде чем остановить свой взгляд на первородном вампире, который с прищуром смотрел на него.

— Мне нужна твоя помощь, Сайлас, — уверенно и твёрдо произнёс вдруг Клаус, совсем не робея перед ним и не испытывая страха, тем самым и вызывая интерес в зеленых глазах.

Проникнуть в его мысли ему не составило особого труда, он считывал их словно слова с листа бумаги, перебирая в голове и цепляясь тут же за один-единственный образ светловолосой девушки, так часто мелькавший в чертогах памяти древнего вампира. Он видел всё. Видел каждый их момент и ощущал ту связь, что была незрима между ними. Родственные души. Столь редкий феномен, до боли знакомый и до боли печальный.

— Всё из-за женщины, — усмехнулся грустно Сайлас, на миг потупив взгляд и подметив иронию; ведь и он здесь оказался по той же причине, — Разве всё в этом мире не сводится к любви к женщине?

— Не понимаю, — тихо произнёс Майклсон, осознавая, что ему известно не всё об этом создании, и совсем не знал теперь, что же от него ожидать.

— На что ты готов, чтобы вернуть её? — вдруг спросил он, смотря прямо в его глаза, вновь заглядывая в разум и видя на что способен гибрид, улавливая его злобу, разглядев и свирепого волка, сокрытого внутри, — Готов ли ты пожертвовать жизнями…

— Я готов пролить кровь хоть тысяч невинных, лишь бы вернуть её, — прервал его Клаус, чуть ли не прорычав эти слова, не в силах больше ждать; не в силах больше терпеть боль разлуки, только не тогда, когда он так близко к тому, чтобы её вернуть.

— Тогда мы сработаемся, — ухмылка всё не сходила с его губ, скрывая его истинные эмоции и намерения, и вспомнил теперь образ своей потерянной родственной души, загубленной во времени из-за его роковой ошибки.

— Так ты поможешь? — недоверчиво уточнил Клаус, совсем не ожидая, что будет так просто договориться с древним злом, о котором ходили совершено жуткие легенды, что он собирал по крупицам во всех уголках этого необъятного мира так долго.

— Да, в обмен на твою защиту, — пояснил Сайлас, продемонстрировав ему содержимое небольшой деревянной коробки, которую он по-прежнему держал в руках, — Я должен стать смертным, чтобы ко мне вернулась магия. А без магии, мне не приподнять завесу между мирами. Ты удивлён, что я согласился сотрудничать?

— Да.

— Я люблю любовь, Клаус, — криво усмехнулся Сайлас, подходя к капитану, оглядывая его внимательно с головы до пят и проникая в совсем слабый и незащищённый разум. — Направь судно на айсберг, капитан.

Мужчина тут же послушно удалился, словно находясь под гипнозом, совсем ничего не видя и не слыша вокруг, подчиняясь лишь одному известному ему приказу, который он должен был выполнить любой ценой, будто от этого зависела его жизнь. В голове эхом отдавался приказ, всё повторяясь и повторяясь, словно заезженная пластинка, не давая ему покоя; не давая забыть и воспротивиться.

— Зачем тебе топить корабль? — недоуменно поинтересовался Майклсон, взглянув на стоящего рядом с ним мужчину, что с жадностью вдыхал свежий морской воздух, блаженно прикрыв глаза.

— По-твоему, шумихи не будет, если вдруг гроб окажется пустым по прибытию? — всё ещё стоя с закрытыми глазами, спокойно ответил Сайлас, улыбнувшись лишь уголками губ, — Пошли, Клаус, настало время вернуть наших возлюбленных.

Осталось совсем чуть-чуть. Вовсе не долгие года неизвестности и отчаянных поисков. Всего лишь день, один день, и завтра к закату она уже вернётся в его объятиях и вновь наполнит его своим светом. Его Кэролайн вернётся к нему уже завтра. Осталось чуть-чуть.

========== Only a copy (Кэтрин Пирс; Камилла) ==========

Комментарий к Only a copy (Кэтрин Пирс; Камилла)

Основные персонажи: Кэтрин Пирс, Камилла О’Коннелл.

Фоном: Клаус Майклсон и Кэролайн Форбс.

Повисшее в комнате молчание вынуждало её сердце беспокойный ритм отбивать в груди, и Камилла уже ощущала холод, что сковывал её пальцы, вынуждая мелко подрагивать перед этим взглядом карих глаз, что излучал лишь насмешку.

— Кто ты такая? — не выдержав, прошептала нервно всё же она, — Зачем ты меня похитила? Что тебе нужно?!

Сидящая напротив неё девушка лишь коротко усмехнулась, подавшись чуть навстречу и убрав небрежным жестом локон, что коснулся кожи её щеки.

— О, как много вопросов, — протянула она неторопливо, осматривая её вновь и вновь, — Меня зовут Кэтрин Пирс. Тебе моё имя о чём-то сказало?

Блондинка лишь отрицательно помотала головой, поджимая колени к груди и нервно цепляясь пальцами в светлую обивку дивана, прекрасно понимая, что сбежать ей точно не удастся, даже имея при себе вампирскую скорость. Её похитительница умело накачала её приличной дозой вербены, обжигающей её изнутри.

— Вернёмся к вопросу о том, что мне нужно. Что ж… — Кэтрин присела на диван, осматривая дрожащую от страха особу, только-только ставшую вампиром и совсем не понимающую ещё всех нюансов этого мира, — Я заключила одну сделку, с весьма выгодными для меня условиями. Твоя смерть, в обмен на мою свободу от Клауса.

Камилла усмехнулась, цепляясь за шанс, совсем призрачный, но крайне реальный, ощущая себя чуть более уверенной.

— Клаус дорожит мной! — вздернув подбородок слегка, произнесла она уверенно, — Верни меня домой в целости и сохранности, тогда я смогу гарантировать тебе свободу.

В карих глаз блеснуло удивление, что тут же потонуло в присущей ей усмешке. И Кэтрин коснулась обманчиво ласково кожи её ладони, скользнув по хрупким пальчикам, что она могла сломать за долю секунды.

— Нет, — короткий ответ тут же убил все надежды на какие-либо переговоры, вынудив блондинку вздрогнуть испуганно.

— Он найдёт и убьёт того, кто посмел меня убить, так же как и того, кто всё это организовал! — выдержав напряжённую паузу, прошипела весьма храбро она вдруг, искренне веря, что Клаус уже ищет её и всё что нужно сделать — выиграть ему время.

— Глупышка, — Кэтрин досадливо покачала головой из стороны в сторону, заправляя осторожно прядь светлых волос ей за ухо и на миг касаясь указательным пальцем её щеки, вынуждая испугано вздрогнуть. — Тот, кто тебя заказал, гораздо более дорог его сердцу. Ты лишь её замена… копия. Он будет весьма рад от тебя избавиться, если в его руках будет подлинник, поверь мне. Так что, прощай, малышка Ками. Ты лишь разменная монета во всём этом.

========== Your death will kill him (Ребекка; Аврора) ==========

Комментарий к Your death will kill him (Ребекка; Аврора)

Основные персонажи: Ребекка Майклсон, Аврора де Мартель.

Пэйринг: Клаус/Ребекка

Напряжение повисло в воздухе, наливаясь свинцовой дымкой и растекаясь удушливым веребновым ядом, что она отчего-то ощутила даже кончиками белокурых волос за мгновение до того, как увидела силуэт женской фигурки в полумраке. И отблеск рыже-красных волос мигом выдал их обладательницу, вопя об опасности.

— Здравствуй, Ребекка, — женский голос отозвался эхом от высоких каменных стен, сопровождая собою звук взведенного курка револьвера, что потонул в отзвуке её участившегося сердцебиения, выдающего ликование и тщательно скрываемое волнение.

Это и впрямь оказалось непросто — отыскать ту, кого братья с такой тщательной бережностью скрывали, как прячут собственное сердце от любовных ран. Ведь она их малышка Бекка, которую любит каждый из Майклсонов с особой нежностью.

— Аврора… — едва сумела выдохнуть её имя Ребекка, мгновенно напрягшись и силясь оценить свои сомнительные шансы, что сильно ухудшала обжигающая кожу метка на запястье.

Удивление играло в по наивному васильковых глазах первородной сотней оттенков, оно отражалось на её лице и скользило в каждом настороженном жесте, что было обращено на давнюю подругу.

— Что ты делаешь?! — пробормотала Ребекка, зная, что это не блеф и понимая, что пули сделаны из того самого белого дуба, способного отнять жизнь даже первородного вампира, обратив в прах его могущество, — Ты ведь тоже умрёшь! Ты из моей кровной линии.

— И что? — переливчатый смех тотчас же сорвался с её губ, как и одинокая слезинка, скатившаяся по бледной коже её щеки, которую она смахнула небрежно тотчас же, — Мой брат на дне океана, он умирает раз за разом. Я чувствую его боль каждой клеточкой своего тела, и это сводит меня с ума… Я хочу, чтобы Клаусу было так же больно! — её рука дрожала, а слёзы застилали взгляд, мешая рассмотреть ненавистное ей лицо, так похожее на лицо её некогда возлюбленного в этот миг. — Ведь, как оказалось, самая большая слабость Никлауса Майклсона — ты, Ребекка. Для него нет никого дороже тебя… Твоя смерть убьёт его, — последние слова де Мартель были приговором, зажигая всполохи ненависти в хмуром взгляде зелёных глаз.

Аврора ещё несколько мгновений медлила, с силой прикусывая нижнюю губу зубами и решаясь, а затем, наконец, нажала на спусковой крючок, слыша громкий звук выстрела и едва слышный отзвук падающего тела, покрывающегося тот час же уродливыми, серыми венами. Вот и всё. Ребекки Майклсон больше нет, и осознание этого вызвало её улыбку, отдающую безумием.

Она сделала глубокий вдох, готовясь к скорой смерти и наслаждаясь последними мгновениями, зная, что смогла вырвать сердце из груди первородного гибрида, что слыл непобедимым и кричал, что любовь — это слабость. И она смогла его сломать, уничтожив той слабостью, которую он так презирал, но не в силах был побороть.

========== You’re not her (Стефан/Елена) ==========

Комментарий к You’re not her (Стефан/Елена)

Основные персонажи: Елена Гилберт, Стефан Сальваторе, Кэтрин Пирс — фоном.

Пейринг: Стефан/Елена

Падающие на подоконник капли осеннего дождя как ни что другое, были способны отразить всё то, что творилось у неё внутри каждый день, вот уже на протяжении нескольких недель. Всё было так странно и запутано. Стефан — вампир, его брат тоже, лучшая подруга обладает некими силами, именуя себя ведьмой. Всё слишком странно, будто бы какой-то затянувшийся сон, а вовсе не жизнь, так внезапно повернувшаяся с ног на голову.

Находясь в окружении бессмертных существ, она впервые начала ощущать ход времени. Елена первые задумалась о том, что человеческая жизнь крайне коротка, но именно этим и удивительна. Желания становиться одной из этих тёмных существ, магических созданий ночи, у неё вовсе не было. Она видела внутреннюю борьбу Стефана каждый день, видела, как ему тяжело даётся контролировать своего внутреннего монстра, что так и рвётся наружу, желая крови и смерти. Совсем не хотела быть бессмертной, нести на себе груз ответственности. Но не могла и не думать о том, что будет дальше. Ведь невозможен же союз человека и вампира, не так ли? Года пройдут быстро, но Стефан будет всё таким же. Захочет ли он видеть её рядом, если она откажется стать вампиром? Чересчур много вопросов, которые следовало бы отбросить подальше, ведь Сальваторе ни разу не заговорил с ней об обращении, будто бы боясь и потому специально избегая подобного разговора.

Взгляд её кофейных глаз, скользя по комнате, то и дело возвращался к небольшую книжному шкафу, в котором Стефан хранил свои дневники, так скрупулезно записывая каждый свой день, старательно сохраняя контроль и выплёскивая накопившиеся эмоции на бумагу. Она помнила ту фотографию слишком отчётливо. Точь-в-точь похожая на неё девушка смотрела на неё с лёгким прищуром, будто бы заглядывая в душу, тут же сея сомнения.

Кэтрин Пирс. Это имя она крайне часто повторяла мысленно, смотря на себя по утрам в зеркало, видя поразительное с ней сходство. Его видел и Стефан, не так ли? Именно это и толкнуло его тогда спасти её, вытащить из автомобиля и дать ей второй шанс? Видел ли он хоть что-нибудь в ней, кроме этой самой Кэтрин? Так часто твердил о своей ненависти к коварной интриганке, но всё же любил её, так же сильно, как и ненавидел…

– Доброе утро, – раздавшийся за спиной мужской голос вынудил её испуганно вздрогнуть и резко обернуться, тут же приняв беззаботный вид, совсем не желая сейчас портить момент своими глупыми переживаниями.

– Что случилось? – тут же пресекая все попытки закрыться от него, спросил Стефан, приблизившись к ней и мягко улыбнувшись. – Ты ведь знаешь, что можешь сказать мне обо всём, что тебя тревожит

– Да, знаю, – тепло улыбнулась ему в ответ она, чуть потупив взгляд, совсем не зная как начать разговор, да и стоит ли вообще это делать. Быть может она просто всё выдумала и нет поводов для беспокойства?

– Елена, прошу тебя, – взяв её ладонь в свои руки, он чуть сжал её, касаясь губами продрогших пальчиков, вынуждая её улыбку на губах стать шире, намного ярче.

Вот только вся эта лёгкость улетучилась слишком быстро, стоило только взглянуть в его глаза, увидеть этот серьёзный и крайне мудрый взгляд.

– Что тебя заставило тогда меня спасти? – чуть помедлив, всё же спросила она, – Почему? Я ведь так похожа на неё, на ту… кого ты ненавидишь всем сердцем.

– Ты не она, – намного резче, чем следовало, ответил он, тут же виновато потупив взгляд и мягко погладив тыльную сторону её ладони большим пальцем.

– Разве? – сомнение в её голосе слышалось чересчур отчётливо, – Просто посмотри на меня. Разве ты видишь хоть какое-то между нами различие? Мы словно две капли воды, Стефан.

– Вовсе нет, – отрицательно покачал головой он, поражаясь абсурдности возникших в её голове мыслей, – Ты совсем не похожа на Кэтрин, Елена. Совсем. Вы абсолютно разные, я вижу это в каждом твоём взгляде, в каждом слове. Ты… абсолютно другой человек. Даже в мелочах я вижу разницу, даже в том, как ты сейчас смотришь на меня. Я вижу твою чистую, светлую любовь. Я не хочу, чтобы ты себя когда-либо ещё сравнивала с ней. Сходства нет, Елена.

– Но ведь… – неуверенно начала она, тут же замолчала, стоило ей только увидеть его серьёзный взгляд, лишь подтверждавший то, что он говорит правду.

– Просто послушай меня, – попросил Стефан, беря её лицо в ладони, заправляя прядь каштановых волос за ухо, – Я люблю тебя, Елена. Я люблю тебя за каждый твой предпринятый шаг. Я вижу в тебе доброту, смелость, решительность и способность жертвовать собой во имя чужих интересов. Ты и так знаешь это, Елена, знаешь, что совсем не похожа на неё, но почему-то подаешься совсем ненужным сомнениями. Я люблю тебя, я приму и буду уважать каждый твой выбор, каким бы он ни был. Я буду безгранично счастлив, наслаждаясь тем временем, что нам отвела судьба.

========== The Devil wears Prada (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к The Devil wears Prada (Клаус/Кэролайн)

Посвящается маленькому, милому и порой чрезвычайно коварному котенку, нередко вдохновляющему меня)*

Пэйринг: Клаус/Кэролайн

Она уже давно стала задумываться о том, что её кто-то сглазил. А, быть может, всё это проделки кармы и в прошлой жизни она сотворила нечто совершенно непоправимое. Просто другого объяснения тому, что тот день с самого утра пошёл наперекосяк у неё вообще не было. Сперва отменили её рейс Сан-Франциско—Майами, из-за этого она и пропустила день рождения своей близкой подруги, а затем какого-то черта пошёл дождь и намочил её идеальную причёску, превратив всё это в экспозицию под названием: «Мне на голову опрокинули дуршлаг с макаронами аль денте».

Но и на этом все её чудесные приключения не закончились. Какой-то абсолютно невозможный олень на своём чудовищном велосипеде, спицы которого она так отчаянно желала вставить ему в зад, чуть не сбил её, вынудив испуганно отшатнуться и выронить телефон, приземлившийся в лужу. А ведь она только-только его купила себе, начав привыкать к гигантскому размеру корпуса. Впрочем, это была скорее лопата, чем нормальный телефон, потому что будь у неё хотя бы предыдущая модель, она с лёгкостью удержала бы его в руках, а не наблюдала бы с горечью гибель утопающего.

Брезгливо тогда достав устройство из лужи, она всё же нажала на одну-единственную кнопку, не видя в ответ привычно мигающего изображения яблочка на экране. Достав влажные салфетки из своей маленькой сумочки, едва умещающей минимальный набор необходимых для девушки вещей, Кэролайн оттёрла мобильник и свои ладони от грязи, озираясь по сторонам и встречаясь внезапно взглядом с серыми глазами, смотрящими прямо на неё с затаённым смехом.

Будто бы всё это было каким-то цирком или дешёвой постановкой, а не тотальным невезением, коварной насмешкой фортуны. Знала бы она только в тот момент, когда решительно направилась к нему, что всё это и было дело рук этого умника, носящего своё угольно-черное пальто словно символ какой-то власти. Его идиотская усмешка бесила до невозможности, поэтому она и пустила в ход свою Prada, как следует врезав этому хаму по весьма привлекательной физиономии. Посмел ведь над ней смеяться!

Клаус. Его имя Клаус. Имя, вызвавшее усмешку и повод для тысяч её шуток. Естественно, без банального Санты тут тоже не обошлось. Вот только он вовсе не был забавным старичком с милым пузиком, верными оленями и эльфами. Совсем не добряк, скорее тот ещё мудила, которому хотелось иногда врезать как следует и захлопнуть дверь перед носом, лишь бы не видеть до невозможности умный взгляд серых глаз, будто скопивших в себе тысячелетнюю мудрость. До абсурдности самоуверенный и порочный до тяжести внизу живота, сумевший каким-то непонятным для неё образом затащить её в постель в тот же вечер. Клаус однозначно сумел её заинтересовать, но к сожалению, он так же мастерски выводил её из себя, поэтому на каждую встречу с ним Кэролайн шла с твёрдой уверенностью, что сможет порвать с ним и оставить всё в прошлом. Вот только сделать это было крайне трудно, когда его пальцы между её бедер доводили её до исступления, а губы, вкус которых напоминал ей гречишный мёд, целовали так страстно, до дрожи во всём хрупком, человеческом теле.

Не учла Кэролайн лишь одного… того, что в своём совершенно восхитительном и умелом любовнике, она найдёт самого настоящего дьявола. Нет, это не метафора, не аллегория и не гипербола. Нет. Она спала с дьяволом. Тем самым дьяволом, что руководит адом, пытает людей и собирает души. Тем самым дьяволом, имеющим множество имён, которых она и знать не знала, даже не слышала ни разу за свою весьма короткую жизнь. Наверно она точно безмозглая идиотка, раз её реакцией на его откровение стал вопрос: «Ты убьёшь меня?».

Отрицательный ответ Клауса совсем не успокаивал, как и внезапное признание в любви от дьявола. От дьявола, с которым она спала вот уже третий месяц. От дьявола, который является самым известным обманщиком всех времён. И вот сейчас, она стояла в чёртовом тронном зале ада, где был огромный кованный трон, которому позавидует любой из Ланнистеров, а Дейенерис просто-напросто утопит Мейрин в слезах.

— Это и есть ад? — изогнув идеально выщипанную бровь, она скептично оглядела это отвратительное, хм… вместилище людской боли.

— Да, — с гордостью произнёс Клаус, будто ребёнок хвастаясь своими игрушками.

— Какая жуть, — наморщив аккуратный носик, она подошла ближе к трону, замечая у подножия толстые кованные цепи, прикрепленные к полу.

— Это ад, sweetheart, — усмехнулся он, подойдя к ней соспины и расположив ладони на талии, чтобы в следующий момент притянуть её к себе ближе, вжав в своё тело.

— Это рассадник антисанитарии! — возразила Кэролайн, высвободившись из его объятий, поспешно приближаясь к трону и проводя кончиками пальцев по сидению. — Какая жуткая пыль. И на этом сидит король ада. Фу, Кроули за тебя было бы стыдно.

— Ты издеваешься?! — раздраженно спросил Клаус, сжимая пальцы в кулаки и мысленно проклиная тот день, когда встретил эту избалованную девчонку, в которую его угораздило влюбиться.

Кэролайн небрежно пожала плечами, а затем встрепенулась и прикрыла глаза, в тот же миг ощущая как в её руках появились желаемые объекты. Как хорошо, что она спит с дьяволом, в этом есть свои, прекрасно магические плюсы. Способность силой мысли вызывать предметы была ох как кстати для такой забывчивой натуры, как она.

— Держи, это тебе понадобится, — с совершено очаровательной улыбкой протянув ему ярко-зеленую тряпочку и Pronto, Кэролайн похлопала его по плечу, вызывая звериный рык, содрогнувший стены подземного царства, но не вызвавший у неё и грамма страха.

Придирчиво оглядевшись по сторонам, она немного прищурилась, стараясь придумать куда бы деть эту уродливую статую гаргульи, совсем не вписывающуюся в картинку, нарисованную её воображением. Кэролайн всерьёз уже начала задумываться о написании собственной книги или руководства для чайников, под названием: «Как влюбить в себя дьявола и стать Королевой Ада за 90 дней». Нельзя ж таким знаниям пропадать!

Клаус досадливо поджал губы, послушно проследовав к своему — своему ли? — трону. Кто ж знал, что невинная шутка над симпатичной блондинкой, которая была навеяна скукой, обернётся такой катастрофой для самого дьявола. Да и ада, кажется. Потому что ему ох как не понравился коварный и крайне хитрый взгляд голубых глаз, которым она смотрела на трон.

========== I am your alpha Nc-17 (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к I am your alpha Nc-17 (Клаус/Кэролайн)

Посвящается нередко вдохновляющему меня котенку-боссу))*

Медленно ходя из стороны в сторону, Кэролайн то сжимала пальцы в кулаки, то снова их разжимала, изо всех сил стараясь унять бешеное сердцебиение, стараясь укротить разбушевавшуюся в ней волчицу, особенно остро ощущая связь с полной луной, дарящей гостиной полумрак. Невыносимо. Абсолютно мучительно и постыдно было испытывать такую ломку вдали от самоуверенного гибрида, по воле судьбы ставшего её парой, поставив под сомнение её власть в роли альфы. Какая из неё глава стаи, когда она не может унять собственное тело, так жаждущее прикосновения сильных рук и напоминающее ей раз за разом, что в их паре ей отведена роль покорной омеги?

Её парой стал гибрид, а значит, она обрела возможность обращаться по собственному желанию. Дико рвалась в этот миг обратиться грозной волчицей, промчаться по лесу, словно вихрь, вдыхая знакомый запах хвои и ночной прохлады. Желала ощутить острыми когтями податливую и чуть влажную почву, а ещё грубую кору деревьев, оставив на ней след. Желала почувствовать каждой клеточкой тела единение с природой, вот только знала, что её состояние от этого лишь ухудшится. Попросту не сможет ведь игнорировать зов природы, сакральную связь с парой и окажется, наверняка, на пороге его дома, покорно склонив голову перед своим альфой.

Тело горело будто в лихорадке и она буквально ощущала влагу между бедер, беспомощно скуля от того желания, что охватило её. Искушение наплевать на всё и пойти к нему было слишком сильным, вот только гордость и волчье упрямство её останавливали всё же. Хотела самой себе прежде всего доказать, что справится, сможет подавить в себе постыдное влечение к первородному гибриду, чьи губы при виде неё всегда изгибаются в чересчур самоуверенной и порочной ухмылке. И если в обычные дни она ещё могла противиться этой совершенно ненужной и крайне несправедливой связи, то в полнолуние она сходила с ума. Не в силах была заснуть; не в силах была стать волчицей; не в силах была выкинуть из мыслей Клауса Майклсона, слишком прочно засевшего в её голове.

Полнолуние достигло своего пика, луна теперь ярко освещала улицы и Кэролайн вновь задрожала, часто-часто делая глубокие и рванные вдохи, силясь подавить столь яркие вспышки возбуждения. До жути хотела, чтобы это состояние миновало её; хотела прекращение этой сладостной пытки, которую, увы, она сама закончить не могла. Лишь он мог подарить ей столь желанную в этот миг разрядку.

Слишком чувствительный слух вдруг уловил тихую и мягкую волчью поступь, которая становилась всё ближе и ближе к дому. И стоило ей только сделать вдох, как она ощутила слишком знакомый древесно-мускусный запах, беспомощно простонав от осознания того, что он здесь. Клаус здесь. Шаги его стали более тяжелыми, человеческими, сопровождая едва слышный скрип ступеней, и всего через пару секунд раздался тихий стук в дверь, отозвавшийся особо обеспокоены ударом сердца в груди.

Она медленно подошла к входной двери, в нерешительности замерев и задержав дыхание, молясь, чтобы он ушёл. Вот только прекрасно понимала, что этого не будет. Сюда ведь его привело волчье чутье. Домик родителей Гилберт её совсем не спас. Он всё равно нашёл её. Ведь должна была уже понять, что как бы она не пряталась, как бы далеко не уезжала, он везде её отыщет. Проклятая связь.

— Кэролайн, — протянул её имя он, хрипло и надрывно, — Я знаю, что ты там. Я чувствую тебя. Ощущаю твой запах, дыхание, я ощущаю тебя всю…

Она прикрыла на миг глаза, делая глубокий вдох, пытаясь унять стук своего сердца, и наконец открыла входную дверь, понимая, что и дальше игнорировать его присутствие уже не имеет смысла. Кэролайн поспешно отвернулась, лишь бы не видеть его наготу, едва сдерживаясь от того, чтобы наброситься на него, в стремлении ощутить прикосновение горячих и мозолистых ладоней к своему телу. До сладостно сведенных мышц внизу живота хотела впиться в его губы грубым поцелуем, зубами куснуть, а затем пройтись мягко языком, чтобы ощутить его терпкий вкус. Выше её сил… этот голод был слишком силён.

Прохлада ночного воздуха совсем не помогала, её грудь всё так же тяжело вздымалась от сбившегося до предела дыхания, а лёгкие заполнил его запах, заставляя волчицу внутри неё предательски заскулить и покорно прогнуться перед альфой, сметая и без того шаткие барьеры, круша тщательно выстроенную стену выдержки.

Уголки его губ дрогнули в улыбке и он с силой захлопнул за собой дверь, уверенно ступая вглубь комнаты, подходя к ней всё ближе и ближе, будто бы ожидая, что она сбежит или начнёт пятиться назад. Вот только Кэролайн всё так же упрямо стояла на месте, с силой сжимая пальцы в кулачки, ощущая боль от того, как ногти впиваются в нежную кожу ладоней. Тело было напряжено, словно струна, а сердце слишком громко билось в груди, выдавая предательски её состояние.

— Прекрати сопротивляться этому, — встав за её спиной, мягко прошептал Клаус ей на ушко, совсем невесомо коснувшись губами её обнажённого плеча и заставив её вздрогнуть, а затем тихонько простонать.

— Уходи. Прочь из моего дома, — совсем тихо, крайне неуверенно и жалко произнесла она, невольно поддавшись навстречу его телу, желая уменьшить разделяющее их расстояние до интимного минимума.

— Не могу, — разозлено проговорил он в ответ, едва не сорвавшись на рык и в ту же секунду развернув её к себе лицом, всматриваясь в её расширенные от возбуждения зрачки, давая ей понять, что он точно так же сгорает вдали от неё.

Клаус был так же слаб перед природой, что брала верх. Волк внутри него скулил и рвался снова наружу, ощущая манящую близость своей пары. Пальцы жгло огнём от ощущения тепла её кожи. Нужно лишь протянуть ладонь, лишь сделать одно малюсенькое движение. Зубы сводило от пьянящего запаха, что она источала, заставляя волка внутри него рычать, мучиться от необходимости как можно скорее сорвать с неё одежду, чтобы поскорее ощутить жар её лона и хрупкость женского тела под собой.

Коснувшись пальцами золотистых локонов, он вдруг резко приблизился к ней, обдавая своим горячим дыханием её губы, терпеливо ожидая того момента, когда она сдастся; когда сама прильнёт к нему в поисках желанных ласк. Здесь он альфа. Она его женщина, она должна покориться. Должна. Хотя бы сейчас…

Кэролайн нервно сглотнула, словно завороженная смотря на его губы, борясь с искушением; борясь с тем гулом, что стоял в ушах от его запретно-томительной близости. И сдалась… наконец сдалась, в тот же миг притягивая его к себе за плечи; в тот же миг касаясь своими губами его губ, как и хотела — несдержанно и грубо, до боли оттягивая зубами, слыша в ответ довольный рык. Просто животные, дикие и изголодавшиеся друг по другу. Острая необходимость. Жажда, отключающая начисто сознание и стирающая все её предрассудки — вот что значил их поцелуй.

Раздраженно сорвав с её тела майку и бюстгальтер, он поспешил пройтись ладонями по её груди, до болезненного всхлипа сжимая её в руках. Торопливо и совсем несдержанно покрывал поцелуями-укусами кожу её шеи, заставляя дрожать, кусать губы до крови, лишь бы подавить стоны. Ведь она так отчаянно цеплялась за крупицу бунтарства, строптивости, что текла по её венам с момента рождения, старательно противясь его лакса. Но это было невозможно.

Пальцами коснувшись пуговицы на джинсах, он скользнул ниже, надавливая на грубый шов большим пальцем, вынуждая Кэролайн громко простонать и уткнуться в изгиб его шеи, с жадностью вдыхая его мускусный запах. Ногтями вцепившись с силой в его плечи, она совсем неуверенно, будто бы умоляя его, надавила на них, прося о большем, так желая ощутить его прикосновения без мешающей в этот момент плотной ткани проклятых джинс. Клаус же усмехнулся в ответ, вдруг становясь абсолютно покорно перед ней на колени, с лёгкостью расправляясь с молнией и стягивая джинсы к её ступням, чтобы в тот же миг коснуться губами клитора сквозь кружево влажных трусиков и втянуть носом сладкий запах её возбуждения, довольно прорычав от этого.

— Пожалуйста, — вжав голову в плечи, сдалась Кэролайн, покорно прогибаясь перед ним, отдавая бразды правления в крепкие мужские руки, сорвавшие с неё последний элемент гардероба.

Громкий стон тут же озарил комнату, стоило только его языку скользнуть по складкам её плоти, вынуждая тело гореть; вынуждая всю её задрожать, крепко-крепко вцепившись в его взъерошенные волосы, притягивая его голову к себе ближе, совсем не желая отпускать. Чистое наслаждение и острое удовольствие от прикосновений её пары, её мужчины… её альфы, которому она позволила бы в этот миг всё. Лишь бы он только не останавливался.

Отстранившись внезапно, он услышал протестующий и крайне жалобный женский стон в ответ на свои варварские действия. Да Клаус и сам готов был простонать ей в унисон от того желания разрядки, что владело им. Слишком мучительно было быть вдали от своей женщины, чей запах сводил его с ума, чья сила не раз его восхищала. Подчинилась всё же, признала в нём более сильного; признала и покорилась, так страстно постанывая от его ласк.

Подхватив её на руки, он ощутил, как она с силой оттянула его голову за волосы назад и поспешила вновь поцеловать в губы, вызывая своим поступком довольное рычание, так яро продемонстрировав ему свою острую необходимость в его касаниях. Не мог больше терпеть, не было уже сил донести её хотя б до дивана, поэтому несдержанно повалил её на пол, ловя губами гулкий стон боли.

Дрожащими от возбуждения руками, Клаус поспешил стянуть с неё оставшуюся на ней одежду, в ту же секунду раздвигая руками её ноги и касаясь пальцами клитора, совершая круговые, надавливающие движения, жадно ловя губами пришедший на смену громкий стон.

Не в силах была отвести от него свой взгляд, видела золотистые искры в его глазах и волка, что довольно рычал, всем своим естеством крича: «Моя». И это заставило задрожать, это вызвало покалывание в теле, а знакомая пульсация, что всё нарастала, трансформировалась в потоки удовольствия, которые словно волны прошибали её тело.

— Сейчас, — требовательно произнёс Клаус, тихонько зарычав от слишком порочной и соблазнительной картины, с жадностью впитывая в себя каждый отблеск удовольствия в её голубых глазах, отозвавшихся янтарными искрами.

Тело всё ещё подрагивало, отчаянно цепляясь за остатки оргазма, стирая реальность и оставляя лишь животные инстинкты; лишь ту дикую потребность в его прикосновениях. Ощущала Клауса каждой клеточкой своего тела, подчиняясь его действиям, покорно позволяя себя перевернуть на живот и поставить на четвереньки. Она ощущала мягкие прикосновения, которыми он очертил изгибы её тела, вынуждая прогнуться ещё сильнее, ещё ниже опустив плечи.

Сжав ладонями её бёдра, он скользнул пальцами по складочкам её разгоряченной плоти, собирая влагу, а затем раздвинул её округлые ягодицы, вынуждая Кэролайн напряженно вздохнуть, от осознания того, чего же он хочет.

— Клаус… — нервно выдохнула его имя она, цепляясь крепче ногтями в деревянный паркет, оставляя мелкие царапины, но не в силах была воспротивиться, слишком велико было желание подчиниться ему.

Коснувшись мягко пальцами, он осторожно ввёл один, вынуждая её задохнуться от остроты и необычности ощущений, невольно раздвинув ноги чуть шире и выгнувшись сильнее, стараясь привыкнуть. Клаус же, в ответ едва заметно улыбнулся, успокаивающе коснувшись её бёдра, удерживая на месте, и ввёл второй палец, слыша шумный женский вздох в ответ. Она сильнее впилась пальцами в паркет, крепко зажмурившись и издав едва слышный стон. Это было так странно, так необычно, вынуждая тело гореть от ещё большего возбуждения.

— Расслабься, — мягко погладив её поясницу, он на миг отстранится, а затем осторожно коснулся сжатого отверстия и мягко ввёл сперва лишь головку, ощущая, как поддаётся его усилию нежная плоть, плотно обхватывая его член и вызывая слишком яркие ощущения.

Он первый. И от этого его удовольствие лишь увеличилось, а волк в нём довольно зарычал, от осознания того, что никто не касался её ещё таким образом; никому она прежде не отдавалась целиком. Совсем иные ощущения, совсем не такие, какие он испытывал, отрывисто двигаясь в её разгорячённом лоне.

Кэролайн пискнула, с силой прикусив нижнюю губу и стараясь подавить вспышку боли. Он вошёл чуть глубже, успокаивающе проведя ладонью по её напряженной спине, очерчивая пальцами каждый позвонок, стараясь расслабить, силясь заставить её подавить тот страх, что овладел ею. Дело было вовсе не в боли, что для волка была ничтожна, Клаус это понимал. Просто слишком большое значения это имело для оборотней. Она боялась, что позволила ему слишком многое, боялась, что подарила ему ощущение полного обладания над собой; боялась того, что полностью и всецело отдалась ему. Боялась снова быть отвергнутой, совсем не верила в истинность существующей связи, познав уже сполна всю горечь предательства.

Он вошёл ещё глубже, вынуждая её изогнутся сильнее, царапая пол ногтями и ощущая его ладонь, накрывшую её руку. Переплетя их пальцы в успокаивающем жесте, Клаус тихонько зарычал, стоило ему войти на всю длину, заполнив её собою. Удовольствие, яркой вспышкой озаряющей его сознание, вынудило его прикрыть глаза и неспешно начать двигаться, то держа темп, то сбиваясь с него, срываясь на резкие толчки и тут же останавливаясь, слыша её протестующий всхлип.

Кэролайн крепче вцепилась ногтями в кожу его ладони, крепко зажмурившись и к своему величайшему удивлению вдруг двинувшись навстречу. Совсем неуверенно, будто бы желая убедить себя в том, что против происходящего. Вот только это было не так… Ощущала, что наслаждение постепенно охватывает её напряжённое до предела тело, покрытое испариной и истощающее жар.

Отдаваясь животному желанию, отдаваясь этому постыдному чувству страсти, она всё двигалась навстречу его движениям, помогая задать темп и ощущая стальную хватку на своих бёдрах, слыша его тихие гортанные стоны, вперемешку с рычанием. И это было слишком хорошо, настолько, что она вздрогнула, будто от электрического разряда, жадно ртом хватая воздух и изгибаясь в пояснице, мечтая продлить этот сладостный момент.

Чувствовала бессвязные толчки Клауса в своём теле, которые становились всё более несдержанными, выдавая его состояние, которое спустя всего пару секунд вылилось в разрядку, заставившую его простонать и обессилено опуститься на неё, вдавив её своим телом в твёрдый паркет.

До рассвета были ещё долгие, но в то же время слишком короткие, часы. Этого ему было мало. Клаус жаждал наслаждаться ею каждую ночь, жаждал крепко сжимать свою женщину в стальных объятиях, но понимал, что скорее всего завтра, с наступлением рассвета, она вновь отдалиться от него и начнет корить себя за случившееся.

Что ж, он будет терпеливо ждать того момента, когда Кэролайн подчинится ему полностью, когда поймёт, что всё это не просто волчьи инстинкты, а голос сердца.

========== Get me out of hell (Фрея/Кай) ==========

Комментарий к Get me out of hell (Фрея/Кай)

Фрея вновь уснула на сто лет, вот только смогла спустя неопределенное время астрально оказаться в тюрьме Кая Паркера. История рассказывается отрывочно, надеюсь, что вы сможете уловить задумку) Если что, комментарии и ЛС всегда открыты)

***

Кругом была лишь пустота — безмолвная и пугающая, такая тёмная, совсем густая, не оставляющая и лучика света. Тьма, постоянно тьма, которая преследует каждое мгновение. Вот он, снова тот самый долгий, почти что вечный, сон, каждый раз вызывающий в ней агонию и жажду смерти. Снова сон. Ещё одно столетие. И, кажется, что с момента начала этой пытки прошли уже тысячелетия, а впереди лишь одинокая вечность.

Вот только что-то было не так в этот раз. Боль стала усиливаться до предела, заставляя её стиснуть зубы и с ужасом понять, что она может двигаться и… может открыть глаза? Резко дёрнувшись, она ощутила лишь каменный пол, на который с гулким стуком приземлилась, понимая, что на коленях скорее всего останутся синяки. Первый вдох обжёг лёгкие, будто кто-то влил в неё кислоту, а приглушенный свет в пещере ей показался слепящим лучом прожектора. Так странно… совсем не понимала где находится. И почему всё так в этот раз?

— Так-так, ну и кто тут у нас? — раздался вдруг насмешливый мужской голос откуда-то сбоку, — Ты ведь не очередной глюк, да?

Она с трудом поднялась на ноги, с лёгким прищуром и дикой усталостью смотря на худощавого парнишку, что держал в руках заряженный арбалет. Вот только вид оружия совсем не вызывал в ней страха. Было уже всё равно. Главное, что не ощущает ту съедающую боль изнутри.

— Это ты ещё кто, и что это за место? — слегка охрипшим голосом спросила она, даже не стараясь скрыть своё раздражение, — Какого чёрта здесь творится?! — едва не сорвавшись на крик, она принялась озираться беспокойно по сторонам, силясь отыскать взглядом выход из тёмной пещеры.

— Ох, сколько же вопросов! — вдруг воскликнул он, зайдясь в пугающем смехе, — Добро пожаловать в мой мир, крошка. Советую не делать глупостей, иначе вот эта стрела мигом пронзит твоё сердце. Как же я люблю этот арбалет! Мы с тобой славно повеселимся. Обещаю.

Точно психопат. Вот только она никак не могла понять, почему же она оказалась здесь и как вообще это возможно. Неужели этот чудак её похитил и прошло уже сто лет? Но потом она поняла, что это невозможно. Гроб с её телом был заперт в тюрьме ведьм. Туда нет хода и оттуда нет выхода. Западня.

Парень громко цокнул языком, оставаясь совсем недовольным тем, что на него перестали обращать внимание, и стремительно приблизится к ней, хватая за руку и, по-видимому, желая хорошенько встряхнуть. Вот только замер, смотря на неё недоверчиво и с диким восторгом, плескающемся во взгляде голубых глаз.

— Так ты ведьма! — радостно воскликнул он, на миг прикрыв глаза и сорвав с её губ крик боли, — Чёрт возьми, я что, обрёл кроличью лапку, раз мне так повезло?

— Ч-что ты такое? — отчаянно пытаясь высвободиться из его хватки, едва не прокричала она; не ощущала ведь прежде ничего подобного, понимая, что он каким-то образом вытягивает её магию всего одним прикосновением к коже.

— Выродок, — усмехнулся он, — Весьма опасный выродок, знаешь ли. А, быть может, социопат, не знаю. Я ещё не определился. Да ты просто гребаное хранилище магии. Скажи-ка мне, ты случаем не из рода Беннет?

— Нет, — прорычала злобно она, прикрывая глаза и сосредотачиваясь, стараясь прервать его, оттолкнуть, не дать пользоваться ею.

— Что ж, это плохо. Для тебя, конечно же, — радостно хихикнул он, ощущая, как силы вновь наполнили его, как магия играет в каждой клеточке тела, делая его цельным.

— Меня зовут Фрея Майклсон! — вздёрнув подбородок, прошипела грозно она в ответ, прожигая его взглядом полным ненависти и презрения.

— И что? — вопросительно изогнув бровь, спросил он, — Это мне должно о чём-то сказать? Плевать, я просто убью тебя, мне уже стало скучно.

Кай намеренно громко вздохнул и сильнее сжал пальцами её запястье, наслаждаясь той болью, что плескалась в её глазах в этот миг. И наравне с этой болью, он видел, как угасает её жизнь, и ощущал, что она сопротивляется всё меньше и меньше… пока не пошатнулась, рухнув на пол без единого признака жизни. Всё. Мертва. В ней было так много сил…

***

Прошедший месяц был крайне неплох, по крайней мере, Кай больше не был один, и заточение в ведьмовской тюрьме стало не таким одиноким. Поглядывая то и дело на Фрею, он мог лишь усмехаться. Такая чудачка. Совсем не знакома была с миром, который перед ней предстал. И, как потом позже выяснилось, она уснула ещё до появления всех этих «непонятных штук».

— Знаешь, такой ты мне нравишься больше, — хмыкнул Кай, отправляя в рот очередную горсть сырных чипсов, — Эта безумная улыбка, да ещё и в тебе скрытый фанат мультиков проявился.

— Признай, ты рад, что не смог меня убить, — не отвлекаясь от происходящего на экране, произнесла беспечно Фрея, — Так хотя бы кто-то тебя слушает.

— Чушь! — возразил он поспешно с набитым ртом, слизывая с пальцев солёные крошки, — Мне не нужно, чтобы меня кто-то слушал. Как жаль, что в этом мире лишь твоя астральная проекция, иначе ты уже давно бы покоилась вон под тем деревом. Или на пике, ну знаешь, как в средние века. Это бы чудесно разбавило этот унылый городской пейзаж.

Фрея посмотрела на него через плечо, нахмурившись и борясь с искушением швырнуть в него пульт от телевизора. Это всяко лучше, конечно, той тьмы и одиночества, но всё же делить мир с психопатом — тоже не сладко.

— Заткнись и ешь свою гадость. Только от твоего поведения зависит, захочу ли я тебя вытаскивать отсюда, когда проснусь, или нет.

***

Громкая музыка в том клубе, в котором она находилась в данным момент, была очень как не кстати. Потому что её младший и самый злобный из братьев пытался ей что-то сказать, то и дело срываясь на грозный рык, злясь ещё больше от просьб повторить. Потому Фрея поспешно и вышла на улицу, приложив палец к уху и стараясь хоть как-то уловить смысл сказанного.

— Что? — вновь прокричала в трубку она, — Клаус, я не слышу тебя. Повтори, — но в ответ раздались лишь короткие гудки, служившие паршивым знаком, — Да что здесь за связь?!

Глянув на экран мобильника, она раздражённо дёрнула плечом, поёжившись от прохладного ночного ветра, будто бы ощущая на себе чей-то взгляд.

— Скучала? — раздался за её спиной насмешливый и такой знакомый голос, вынудивший её резко обернуться.

— Паркер? — удивлённо выдохнула она, — Ты здесь какими судьбами? Тебе же Деймон голову снёс.

— А ты плакала из-за этого, — с хитрой улыбкой ответил Малакай, — Должна же была понять, что я всё продумал. Я не такой тупой, как ты думаешь.

— Я никогда и не считала тебя глупым, Кай, — досадливо покачала головой она, одарив мягкой улыбкой, — Тем более после того, что ты провернул с Гилберт.

— Ты оценила? — изогнув бровь, спросил он с довольной усмешкой на губах.

— Что будешь делать с вечностью и тем, что внутри тебя всё же сидит твой брат, призывая к человечности? — проигнорировав его вопрос, поинтересовалась Фрея, подходя к нему чуть ближе, улавливая в нём изменения и ощущая столь сильную магию, щекочущую кожу.

— О, я уже отключил его, — махнув ладонью, заверил её Кай, — Одно из преимуществ вампира. Кстати! Я узнал тут кое-что о Майклсонах… — он замолчал, выдерживая театральную паузу, — Далия уже идёт за тобой и твоей племянницей, не так ли?

— К чему ты клонишь? — скрестив ладони на груди, спросила прямо она.

— Я всё ещё твой должник, — напомнил ей Кай, — К тому же… что может быть лучше убийства ведьмы?

***

Кай вновь закатил глаза, наблюдая за тем, как Фрея ходит из стороны в сторону, пройдя по гостиной, кажется, уже сотню раз. И у него даже в глазах мельтешить начало.

— Хватит кукситься. Ну подумаешь, твой вновь обретённый брат в сговоре с твоей сумасшедшей тёткой, — весело протянул он, делая очередной глоток бурбона, — Хм, а я думал, что это у меня семейка чокнутая. Плюнь ты на всё это, давай их всех убьём и уедем в закат?

— Я не могу, Кай, — устало вздохнула она, наконец остановившись и посмотрев на него, — Я люблю свою семью, слишком долго я желала стать их частью… ещё с тех самых пор, как Эстер отдала меня. У Клауса есть план. Я уверена, что тут всё не так просто.

Она налила себе ещё один стакан виски, в попытке унять накатившую нервозность. Далия слишком опасна, неужели они все не понимают это?!

— Разве? Именно поэтому ты сидишь здесь и напиваешься? Уже празднуешь победу? — издевательски произнёс он, откинувшись расслабленно на спинку дивана, — Послушай, он мне очень не нравится, но он стратег. Думаю, что план и вправду есть, нам осталось лишь его понять и убить старую ведьму. А потом можно принять ванну в её крови. Здорово, да?

— Я даже отвечать ничего на это не хочу. Это так мерзко, — фыркнула она, с грохотом поставив пустой стакан на полку над камином, едва не опрокинув её.

— Про наш секс в 94-м ты так же сказала. А потом…

— Просто заткнись и помоги мне найти что-нибудь нужное в гримуаре матери, — едва сдерживаясь от того, чтобы не врезать ему как следует, пробурчала Фрея, даже не делая вспоминать ту ночь… ночи, когда Кай вдруг сказал, что хотел бы разнообразить их будни хоть чем-то новеньким и вошёл во вкус слишком быстро.

***

Он, конечно, ожидал криков, вот только думал это будет что-то вроде радостных возгласов, а вовсе не злобные упрёки, сыплящиеся с её губ, словно проклятье.

— Ты мог погибнуть! О чём ты думал, когда набросился на неё?

Фрея смотрела на него разозлено и крайне раздраженно, однако за всем этим гневным видом он видел слёзы, стоящие в её глазах и грозящие вот-вот скатиться по щекам.

— Эй, вот только не надо слёз! — поморщился от отвращения он, — Расслабься. Всё кончилось. Далия мертва, мамаша превратилась в прах, а остальные родственнички ещё долго будут выплевывать пепел белого дуба вместе с ошметками легких. Что это, если не победа? Или месть? И то, и то — сладкое чувство.

— Не нужно больше ничего говорить, Кай, — досадливо покачав головой, тихонько произнесла она, — Просто обними меня.

— Вот ещё, — недовольно фыркнул он, отступив на пару шагов, когда она подошла к нему ближе, — Только обнимашек мне не хватало… — Кай замолчал на полуслове, смотря на её расстроенную мордашку, — Ну ладно. И перестань ты уже ныть, это раздражает.

— Спасибо тебе за всё, — мягко прошептала она, прежде чем крепко обнять его и уткнуться носом в ворот его пальто, попросту позволяя себе порадоваться хоть мгновение тому, что он выжил.

========== Golden rose for northern wolf (Клаус/Кэролайн) ==========

Слегка отодвинув тканевую шторку, что скрывала от её глаз замелькавшие перед глазами узенькие улочки, Кэролайн поёжилась от резкого порыва ветра и чуть плотнее укуталась в меховую накидку. Совсем непривычный климат был для неё весьма не комфортен, ведь суровые ледяные порывы ветра Винтерфелла были для неё слишком чужды. Однако она понимала всё же, что должна смириться, забыть о родных краях и проникнуться новым домом, пусть и временным. Такова её судьба.

Стоило только карете остановиться, как она прикрыла на миг глаза, делая глубокий вдох и стараясь унять совсем неуместное сейчас волнение. Помнила все наставления Оленны, все её рассказы о своём будущем муже — отчаянный воин и Король Севера, решивший отомстить Ланнистерам и отобрать у них обожаемую ими власть, лишить их всего и заставить страдать так, как страдает его семья.

— Леди Кэролайн, — едва услышав голос одного из своих слуг, она поспешила открыть глаза и убрать с лица все признаки волнения, намереваясь предстать в том самом образе невинной розы, едва распустившейся, покоряющей своей трепетностью и хрупкостью.

Постаравшись как можно изящнее выйти из кареты, она гордо вздёрнула подбородок, окинув быстрым взглядом присутствующих здесь людей. Совсем не похоже было её новое жилище на родной и уютный Хайгарден. Понимала ведь, что уже не дитя, пора ей быть истинной Леди, достойной своего могущественного рода; пора ей уже стать полноправным членом этой семьи. С самого детства, вместе с молоком матери, она впитывала в себя знания и природную ловкость, позволяющую ей искусно пользоваться своей красотой, завоёвывая сердца людей. И её будущий муж, Никлаус из дома истинных северных волков, должен стать её супругом не только для глаз народа, совсем нет… уж точно она не сможет смириться с таким. Он должен её любить, и точка.

— Леди Кэролайн, — шагнув к ней навстречу, он улыбнулся лишь уголками губ, вежливо склонив голову в почтительном кивке.

— Милорд, — мягко произнесла она в ответ, присев в изысканном реверансе, чуть распахнув меховую накидку и позволив ему скользнуть взглядом серых глаз по глубокому вырезу её платья, открывающему вид на её округлую юную грудь. — Мне приятно, наконец, вас увидеть.

На этот раз улыбка на его губах была более искренней. Настоящая роза. Нежная, величественная, хрупкая, но опасная, с едва заметными шипами, всё же способными ранить. Совсем не так себе представлял он её. Ему казалось, что перед ним предстанет чересчур обаятельная и миленькая особа, с трепетным голоском, не представляющая из себя ничего. Но нет. Кэролайн была величественной, с уверенным взглядом голубых глаз, наполненных чистым светом и в то же время циничным холодом. Её внешность была нежной и женственной, подобно розе, что была символом её дома. В ней чувствовалось то самое чувство собственного достоинства, которое должно быть у каждой королевы.

— Как и мне, Кэролайн, — протянув ей раскрытую ладонь, произнёс он, тут же ощущая мягкость её кожи, стоило только её продрогшим пальчикам соприкоснуться с его рукой. — Вы не замёрзли?

— Немного, но уверенна, что вы это исправите, — кокетливо склонив голову на бок, она чуть крепче сжала его ладонь пальцами, позволяя себя повести внутрь их временного замка, рассчитывая в скором времени стать властительницей железного трона.

Её семья показала всем на чьей они стороне, а значит на её плечи легла огромная ответственность. Она должна сделать всё, чтобы Никлаус одержал победу, иначе всех их ждёт смерть. Это её шанс. Это единственный шанс доказать, что она может быть грозным противником в этой жестокой и кровавой игре за престол. Ради своей семьи. Ради короля севера и его семьи отныне.

Быть может, она слишком глупа и непозволительно наивна для большой игры, но всё же она верила в преданность и священность брака. Клятва есть клятва. Быть может, такова воля Семерых? Быть может, ей суждено было стать Королевой Севера? Быть может, она была рождена для того, чтобы стать его королевой и привести его к победе?

========== Miss me? (Кэтрин/Клаус) ==========

Ловко маневрируя между столиками, Кэтрин по обыкновению окидывала собравшихся игривым взглядом своих карих глаз, окруженных длинными и от природы пушистыми ресницами. Несмотря на прошедшие столетия, она по-прежнему знала толк в роскошных мероприятиях, находя их интересными и порой крайне полезными. Чего только стоит вечеринка пару десятков лет назад, когда ей посчастливилось познакомиться с вампиром, до сих пор поставляющим ей поддельные документы.

Ведь бежала сломя голову уже долгие столетия, каждый день ожидая, когда же он её найдёт. Знала, что он просто играется, позволяет ей убегать и теряться в страхе, прежде чем вновь её отыскать и подвести к грани, дав ощутить запах смерти. Может поэтому, смирившись с безвыходностью и с тем, что однажды ему надоест эта игра и он поставит финальную точку, она стала наслаждаться каждым днём вдали от первородного гибрида.

Приостановив официанта, Кэтрин взяла с его подноса самую крупную клубнику, макнув её в горький шоколад, и тут же откусила кусочек, облизав губы и словив на себе пару раздевающих взглядов, вызвавших у неё привычную усмешку. Знала какую реакцию производит на мужчин и нагло этим пользовалась, совсем не видя ничего зазорного в этом, впрочем, как и во внушении. Быть может, поэтому она игриво подмигнула одному из мужчин, позволяя его спутнице это увидеть, позволяя ей устроить сцену ревности, призванную развеять скуку Пирс.

— Катерина, где же твои манеры? — до дрожи знакомый голос с таким же знакомым акцентом раздался позади, а горячее дыхание опалило её обнаженное плечо, к которому он всего на миг прикоснулся губами, заставив её испуганно замереть.

До побелевших костяшек сжав пальцы в кулак, она поспешила вернуть утерянное вмиг самообладание и прогнать сковавший тело страх, а затем истерично оглянулась по сторонам, в поисках лазейки, возможности сбежать. Однако взгляд наткнулся лишь на знакомые лица прислужников Клауса, преградивших все выходы из просторного зала.

— Какая неожиданность. Не думала я, что столь тёмное и мощное создание посетит этот скромный приём неприметного городка, — её голос звучал уверенно, привычно стервозно, с долей свойственного ей высокомерия.

Когда она повернулась к нему лицом, натянув одну из своих самых очаровательных и соблазнительных улыбок, Кэтрин лишь надеялась, что смогла скрыть от него свой страх. Однако, судя по тому в какой улыбке расплылись его губы, сделать ей это не удалось.

— Неужели ты не рада меня видеть? — вопросительно изогнув бровь, удивленно произнёс он.

Клаус насмехался над ней. Он игрался, наслаждаясь охотой, так же сильно, как и теми ощущениями, что дарили ему карие глаза, полные неподдельного страха. Наслаждался её криками боли, равно, как и громкими стонами, когда она сдавалась; когда он заставлял её раз за разом приступить свои принципы. И именно за это она ненавидела его больше всего.

========== It’s time to let it go (Стефан/Ребекка) ==========

Ей давно пора бы уже идти дальше, отбросить от себя те трепетные чувства, что зародились в двадцатых — безудержных и бесшабашных временах — когда Стефан ещё умел наслаждаться жизнью.

Ребекка помнит его совершенным созданием ночи, не запертым в рамки морали и этики. Она помнит его потрошителем, охотником и властителем жизней. Она помнит его таким тёмным, порочным и удивительно прекрасным, но перед ней сейчас лишь бледная тень, вызывающая у неё горькую улыбку и едкое чувство утраты. Неужели он думает, что она глупая девочка, которую можно провести? Ведь Ребекка знает, что за её спиной он шлёт смс своему брату. Она понимает, что здесь он лишь для того, чтобы её отвлечь.

Давно пора уйти, отпустить из своего сердца тёплые и весьма сильные чувства. Пора бы уже. Вот только Чикаго никак не выходит из памяти. Для неё прошло совсем немного времени, а вот для него — целые годы. И это были долгие годы борьбы с жаждой и самим собой. В итоге, борьба окончена, вот только уже не осталось мужчины, которого она знала и так беззаветно любила когда-то.

— Скажи мне, Стефан… — нерешительность впервые проскользнула в её голосе, вынудив его удивлённо вскинуть брови и заметно насторожиться, — Ты ведь помнишь, как любил меня?

Отведя взгляд в сторону, он нервно вздохнул, совсем не желая этого разговора, ведь сам ещё не до конца всё понял. Эти воспоминания у него отобрали, вместе со всеми чувствами; вместе с частичкой него самого. А сейчас, когда они вновь на месте, ему трудно осознать их реальность; ему трудно их принять и позволить укорениться в памяти.

— Твой брат внушил мне забыть тебя, Ребекка. Я не знаю… — он замолчал, призадумавшись, желая быть с ней честным хотя бы в этом, ведь она заслуживает это, — Я знаю, что любил, но я не помню, что ощущал при этом.

— Порой мне казалось, что это лишь игра, — призналась она вдруг, отчего-то выглядя сейчас странно уязвимой, совсем не походя на ту уверенную в себе особу, так дерзко бросившую ему вызов тогда.

— Нет, не игра.

— Тогда почему ты так холоден? — приблизившись к нему, Ребекка мягко прикоснулась ладонью к его груди, прямо напротив бешено бьющегося сердца, лелея в памяти тот краткий миг счастья, отобранный у неё слишком внезапно. — Разве можно стереть любовь?

Немного помедлив, он всё же отрицательно покачал головой и накрыл её ладонь своей, желая отдалиться и увеличить расстояние до предела, ощущая сковывающий тело дискомфорт.

— Просто закрой глаза и позволь себе вспомнить, — ещё ближе подойдя к нему, прошептала ласково Ребекка, всё же убрав ладонь, но по-прежнему смотря ему в глаза, пытаясь отыскать там отблески былого чувства, вынуждающего её ощущать себя живой. — Забудь сейчас о долге, брате и Елене. Сделай это ради самого себя.

Тяжело вздохнув, он вдруг резко подался вперёд, сминая её губы требовательным поцелуем, вздрагивая лишь от этого невесомого соприкосновения. Понимал, что совершает ошибку, ведь совсем не стоило это делать; совсем не стоило давать надежду ей… и себе. Потому что с каждой секундой он вспоминал всё больше и больше; вспоминал то согревающее тепло и ту эйфорию от того, что нашёл девушку, принявшую и разделившую его тьму.

Уже давно пора было отпустить и забыть, вот только такая любовь не умирает ведь. Не так ли?

========== Little Red Riding Hood (Клаус/Кэролайн) ==========

Он никогда особо не задумывался, существует ли этот пресловутый эффект бумеранга. Просто жил и делал так, как считал нужным, пока не встретил ту, кто стала центром его сложного и кровавого мира внезапно. Совсем неподходящая для него, самого настоящего чудовища, что воет на луну и раздирает острыми клыками плоть невинных жертв раз за разом. Совсем не подходит ему, ведь так далека, являя каждой клеточкой своего тела всё то, что он презирал на протяжении долгой жизн и пытался из себя вытравить.

Добрая, принципиальная и светлая до тошноты. Настоящий ангел, смотрящий на него всегда чересчур пристально и внимательно, будто бы зная его самую страшную тайну, способную его погубить в отсутствии света луны. Будто бы знала, что он и есть тот самый ужасный зверь, что сеет страх в сердцах людей. Будто бы знала о нём всё, сумев заглянуть в душу и заставив поверить в её существование всего за пару секунд. И этот взгляд сводил его с ума. Этот взгляд голубых глаз был способен укротить, заставить довольно заурчать его волка, и ему порой даже казалось, что этот взгляд мог бы его погубить. Всё потому что она стала олицетворением того, что он так старательно губил в себе. Она стала его слабостью.

Клаус всегда был одиночкой. У него не было родителей, чтобы объяснить ему происходящее с ним в полнолуние, поэтому пришлось учиться всему самому, и это было лучшим подарком от мира. Ему приходилось выживать, в страхе бежать от преследователей, совсем не понимая, что он такое и насколько жесток окружающий его мир, закаляя себя день за днём.

Тогда он был лишь волчонком, слабым и человечным, но каждая отнятая жизнь отдаляла его от того мальчишки, который любил рисовать, видя красоту в каждом оттенке опавших листьев. Казалось, что это было слишком давно, оно уже позабылось и, как он думал, навсегда. Однако, ошибся… она всё изменила. Кэролайн вернула ему то чувство жизни, заставив вспомнить, что он не волк, принимающий облик человека, а человек, который принимает облик волка, когда луна освещает землю.

Поэтому он следовал за ней повсюду, словно тень. Он сопровождал её, инстинктивно ощущая потребность оберегать, совсем позабыв, что он — самое опасное чудовище, которое стоило бы оградить от неё.

— О чём ты думаешь? — мягко проведя пальчиками по его ключице, спросила вдруг она, расплываясь в довольной и расслабленной улыбке, прижимаясь к нему доверчиво ближе.

— Лишь о том, как ты прекрасна, — улыбнувшись ей натянуто в ответ, сказал едва слышно Клаус, старательно откидывая все свои мысли об уходе подальше.

Каждый день обещал ведь себе, что сможет уйти из этой деревни и отправиться на другую сторону света, лишь бы быть как можно дальше от неё. Обещал, что уйдёт, уничтожит самую большую для неё угрозу, вот только затем наступала ночь и она была в его объятиях, шепча на ушко ласковые слова. Здесь, втайне ото всех, они были вдвоём, под покровом ночи отдаваясь первобытному инстинкту, а свидетелями его очередной слабости были лишь безмолвные звёзды, украшающие своим сиянием ночное небо.

— Не уходи, — крепче прижавшись к его извечно горячему телу, грустно вздохнула Кэролайн, крепко-крепко зажмурившись, совсем не желая лить слёзы, только не в его присутствии и не сейчас. — Язнаю, что ты задумал, но… прошу, не уходи.

— Ты не понимаешь, — с горечью в голосе произнёс он, переведя взгляд полный боли на неё, касаясь с трепетом бледной кожи ладонями, — Это ради тебя.

— Нет, — отрицательно покачала головой она, — Ради меня ты остаёшься. Ты любишь меня, я это чувствую.

— Кэролайн, но…

— Я знаю, — перебила его девушка, нежно проведя ладонью по его колкой щеке, зарываясь пальчиками в его светлые волосы и вынуждая тем самым блаженно прикрыть веки. — Я всё знаю, ещё с того самого дня, как ты появился здесь.

Резко открыв глаза, он непонимающе посмотрел на неё, чуть прищурившись и стараясь понять, о чем же именно она говорит. Но она вновь замолчала, потупив взгляд и крепче прижавшись к нему, как и всегда ища тепло. Ведь совсем тоненькое одеяло, на котором они лежали, её не спасало от прохлады ночи. Это было способно сделать лишь его тело и сладость слов.

— Что ты знаешь? — его голос чуть охрип от напряжения, что Клаус испытывал сейчас; сотни раз хотел признаться ей что он такое, вот только боялся испугать и оттолкнуть, увидеть растущую ненависть в её глазах.

— Я знаю, что ты волк, — осторожно произнесла Кэролайн, будто бы будучи не до конца уверенной в своих словах, — Ведь так?

Клаус согласно кивнул, внимательно смотря на неё, ожидая того момента, когда страх отразится в голубых глазах, а она уйдёт от него навсегда, назвав его презренно «чудовищем». Вот только она не отстранилась, а всё так же смотрела на него, сводя его своим молчанием с ума. Доверяла ему настолько, что совсем не боялась идти вместе с ним, зная, что будет в безопасности. Потому лишь коснулась поцелуем его губ, притягивая к себе ближе и шепча ему, что никогда его не отпустит.

========== Green light (Клаус/Кэролайн) ==========

Улыбка всё не сходила с его губ, а осознание того факта, что она наконец здесь, с ним, в его доме — было похоже на сон. Долгие года одиночества позади и ему теперь совсем не хочется даже о них вспоминать. Ведь это было не напрасно. Не напрасно он шёл по головам, со рвением зарабатывая себе состояние и громкое имя. Не зря он повторял себе каждый день, что сможет вернуть в свои объятия Каролину, которой он так ласково шептал всегда на ушко: «Кэролайн», «Моя Кэролайн», а она в ответ лишь заливисто смеялась, даря ему сладкие поцелуи и нежность любви.

Вот только все эти долгие годы принадлежала ему она лишь в мечтах — там, где зеленый луч надежды брал своё начало. Он мог коснуться его пальцами, прикрыть глаза в тысячный раз и вновь помечтать. И этими мечтами год за годом он приближал желанный день, шаг за шагом шёл к этому самому лучику, так боясь упустить его из виду.

— Даже не верится, что это ты, — Кэролайн всё не могла перестать улыбаться, смотря на него так радостно, но в то же время не скрывая толики печали, сквозящей в нежном голоске.

Прошло так много времени ведь. Она уже давно замужем, у неё две дочки, вот только сердце всё так же трепетно и волнительно бьётся в груди рядом с ним. Нужно лишь взглянуть на знакомое лицо, которое приобрело более суровые и мужественные линии, утратив свою наивность и юность, очаровавшую её тогда. Перед ней стоял уже не тот юноша, с которым она тайком сбегала на свидания, не оглядываясь даже на роскошный особняк, забывая о статусе и прочей ерунде. Перед ней стоял мужчина её круга, потом и кровью прорвавшийся в элитное общество. Вот только Клаус, увы, никогда не станет его частью по-настоящему, его попросту не примут. Это место нельзя купить, его можно обрести только по праву рождения, которого у него не было.

— Прошу, не смотри на меня так, — смущённо пробормотала она, потупив взгляд и вздрогнув, когда он накрыл её ладонь своей, переплетая трепетно их пальцы.

— Как? — спросил он, широко улыбаясь, уверенно сокращая между ними расстояние и желая вспомнить, насколько сладки её поцелуи, вскружившие ему голову когда-то.

— Вот так, — вновь взглянув ему в глаза, произнесла Кэролайн, не в силах даже объяснить это чувство, сжимающее её сердце.

Он смотрел на неё всегда по-особому, будто бы видел что-то настолько прекрасное, что был неспособен попросту отвести взгляд. Смотрел так, будто в мире ничего и никого кроме неё не существовало.

— Я рад, что ты снова со мной. Ведь помнишь… — он замолчал, коснувшись пальцами её подбородка и вынудив её взглянуть ему в глаза, — Я обещал тебе. Я обещал, что мы будем вместе, что я смогу…

— Вот только прошло так много времени, Ник, — грустно вздохнув, ответила она, с нежностью проведя ладонью по его щеке, ощущая колкость щетины и былую слабость перед ним. — Нельзя вернуть прошлое.

Клаус вздрогнул в ответ на её слова, заметно нахмурившись и всё продолжая смотреть в её глаза. Всё так же по-особому, совсем не желая отступать.

— Нельзя вернуть прошлое? — переспросил он, склоняясь к её лицу ближе, мягко и ласково касаясь губами её шеи, а затем обхватывая губами мочку её уха, ощущая дрожь, прошедшую по её телу.

— Д-да, — судорожно вздохнув, ответила Кэролайн, вцепившись пальчиками в ткань его пиджака, то ли желая оттолкнуть, то ли притянуть к себе ближе.

— Конечно можно, — уверенно произнёс Клаус.

И в этом был весь он. Это был его дар — необыкновенный и прекрасный. Он обладал даром невиданной надежды, умея любить столь самозабвенно и преданно.

========== You are my wicked weakness (Клаус/Кэролайн) ==========

Скользя взглядом по женской фигурке, лежащей на постели и погружённой в безмятежный сон, он всё гадал, что же в ней такого особенного. Обычная студентка колледжа, такого же обычного, как и всё в этом городе. Её жизнь серая и скучная, идущая по пресному и банальному расписанию. Тогда каким образом Кэролайн Форбс смогла пробраться ему под кожу и острыми ногтями вцепиться в тёмный сгусток, называющийся сердцем?

Морща свой аккуратный носик, бросала один отказ за другим в его сторону, даже не представляя с кем рискнула играть. Совсем не понимала ведь, насколько безумен его разум, яростно желающий её заполучить.

Полностью.

Желал ловить губами каждый её вздох, быть причиной её улыбки и горьких слёз, вкус которых хотел ощутить на языке так сильно. Желал быть единственным человеком на этой земле, имеющим право к ней прикасаться, владеть ею. Каждым её сантиметром, каждой эмоцией.

В голове до сих пор вертелись слова, сказанные ему два дня назад, причинившие в сотню раз больше боли, чем все предыдущие: «Послушай, у меня есть парень. У нас с ним всё хорошо, а тебя в моей жизни быть не должно. Уяснил?».

Он помнил ту волну ярости, поднимающуюся в нём; он помнил, как всё внутри клокотало настолько, что едва смог уйти оттуда, видя перед глазами всё в красном и пульсирующем цвете. Это вынудило его психануть, с раздражением сесть в машину и на всей скорости врезаться в столб, желая выместить всю свою разгорающуюся злобу, затушив приступ ярости волной физической боли. Раздраженно колотил ладонями по рулю, не обращая внимания на рассеченную бровь и острую боль в ребрах, где обнаружилась трещина после.

Он всё рычал, горя в агонии и мысленно повторяя ненавистное ему имя.

Тайлер. Тайлер. Тайлер.

Именно этот ублюдок имеет — имел — право касаться её, но больше не сможет. Отныне не сможет сделать даже вдох, ведь уже покоится кучкой пепла на одном из заброшенных складов, коих много в этой стране. Никто не отыщет. Не заслужил уйти с миром, посягнув на то, что ему не принадлежит.

Потому что принадлежит ему, и всегда принадлежала. Клаус не терпит конкуренции, не желает быть вторым, а значит совсем скоро наступит очередь её лучшей подруги, нередко шептавшей Кэролайн на ушко гадости о нём, рассказывая о совсем не кристальной репутации ублюдка Майклсонов. Выродка, омрачившего репутацию идеальной семьи лишь фактом своего существования.

Сейчас, в свете луны, Кэролайн принадлежала ему. Целиком. Стоит лишь протянуть руку, чтобы ощутить, какова её кожа на ощупь. Соблазн был слишком велик, поэтому он поддался этой непозволительной слабости и поднялся на ноги, тихо ступая по паркету, издававшему едва слышный скрип в такт его неспешным шагам.

Дыхание перехватило, а в горле моментально пересохло и даже дрожь ощущалась в руках. И он, словно наркоман, вдыхал и вдыхал её запах, с трепетом проводя кончиками пальцев по её руке, поднимаясь всё выше и выше, наконец касаясь золотистых локонов.

Заправив шелковистую прядь за ухо, он всего на миг скользнул кончиками пальцев по её скуле, задев уголок мягких и сочных губ. Кэролайн тут же вздрогнула, чуть нахмурившись, а затем опять затихла, совсем не зная о его присутствии и не понимая, как же она близка к своей смерти в этот миг.

Палач стоял ведь совсем близко, решая её судьбу.

Не раз думал уже отнять её жизнь. Так было бы проще. Ведь она полностью никогда не будет принадлежать ему. Слишком сильная и упрямая, чтобы прогнуться. Уж лучше пусть она умрёт, чем ещё какой-либо мужчина к ней прикоснется. Пускай умрёт…

Всего одно движение, всего пару минут и сильная, умелая хватка, способная перекрыть кислород. Тогда он будет свободен от этих оков, вот только… вместо этого он присел на корточки, жадно всматриваясь в каждый сантиметр её лица, с трепетом наблюдая, как дрожат её ресницы и как соблазнительно приоткрыты её губы. Слышал размеренное дыхание, желал почувствовать её жар. И вновь не совладав со своей постыдной слабостью, он пошёл у неё на поводу, всё склоняясь к ней ближе и ближе. Нерешительно скользнув языком по её нижней губе и сделав резкий вдох, он тут же резко отшатнулся, жадно облизывая свои губы, всё ещё хранящие её сладостный вкус.

Она будет принадлежать ему. Не важно каким образом, но она станет его. Полностью. Он возьмёт.

И ей уже не скрыться, ведь он отыщет.

Всегда.

========== Bargain with death (Клаус/Кэролайн) ==========

Её сердце стучало так быстро, отдаваясь чересчур шумной пульсацией в ушах. Клинок холодил кожу на бедре, скрывая свою смертоносность под тканью белого платья, а касание его горячей ладони ощущалось так восхитительно на её спине, рассабляя мягкими поглаживаниями обнаженной кожи и вызывая россыпь мурашек по телу.

— Завтра я уезжаю, — сказал вдруг Клаус, вынудив её вздрогнуть и взглянуть на него с затаенной грустью, которую, она, увы, не могла проиграть из взгляда голубых глаз.

Значит сегодня. Значит она должна его убить сегодня. Прямо сейчас. Ведь другого шанса не будет. Знала ведь на что шла, заключая сделку с Люсьеном, пообещавшим убить её брата, в случае отказа. Знала, что вынуждена будет устранить его врага, вот только совсем не желала в лице своей цели найти мужчину, которого желала целовать ежесекундно, отдав своё сердце.

— И куда? — справившись с эмоциями, отодвинув их на задний план, поинтересовалась она напряжённо, совсем не следя за ритмом музыки и лишь радуясь тому, что здесь они одни.

Ну же. Всего лишь один взмах руки и клинок пронзит его сердце, тогда они будут свободы. Тогда она сможет сбежать как можно дальше, чтобы попытаться собрать ошметки разбитого сердца.

— Это совсем не важно, — уклончиво ответил Клаус, внимательно смотря на неё, — Важнее другое… ты поедешь со мной?

Губы Кэролайн чуть приоткрылись, силясь сделать вдох и подавить удивлённый возглас. Готова ли она? Возможно. Вот только она не может сбежать и позабыть о сделке, связавшей её по рукам и ногам. От сделки зависит жизнь её брата. Всё слишком непросто. Быть может, в другой жизни она и сбежала бы с ним; быть может, они были бы даже счастливы. Быть может…

— Только если скажешь куда. Вдруг это какое-нибудь ледяное и неприглядное местечко, — наиграно беспечно усмехнулась она, прижавшись к нему с отчаянием ближе, чуть сильнее комкая ткань его рубашки пальцами.

Привстав на цыпочки, она коснулась нерешительно его губ, видя, как он прикрыл глаза, поддаваясь ей интуитивно навстречу, полностью показывая доверие этим жестом. Медлить больше нельзя. Дрожащими руками приподняв подол платья, она обхватила рукоять клинка, вынимая его и решаясь, игнорируя рассудок, вопящий ей этого не делать. Но какой у неё выбор?

На миг прикрыв глаза, Кэролайн позволила себе последний раз прочувствовать этот трепет, прежде чем замахнуться, направив лезвие в сердце и приготовившись к ненависти в его взгляде, пропитанный оглушающим чувством вины. Однако, ощутила лишь стальную хватку на своём запястье, не позволяющую ей это сделать.

Клаус крепко удерживал её руку, чуть сжимая тоненькое запястье пальцами, не отпуская из своих объятий и явно решая, что с ней делать теперь. И она так боялась открыть глаза; боялась увидеть его взгляд, наверняка, наполненный праведным гневом, а, быть может, превосходством. Что если он всё время играл? Что если знал с самого начала и умрёт сегодня она?

— Прости, — прошептала Кэролайн, всхлипнув и наконец взглянув на него. — Прости, я…

— Знаю. Знаю, что не было выбора, — Клаус подушечкой большого пальца стёр слезинку, скатившуюся бегло по её щеке. — Знаю, sweetheart. Всё будет хорошо.

Кэролайн нервно кивнула, выпустив из пальцев кинжал, что со звонким стуком приземлился на пол, вынуждая её вздрогнуть и уткнуться в его грудь, крепче прижимаясь, ища защиты, и лишь надеясь, что эти месяцы не были игрой.

========== Vulnerability (Кай/ОЖП) ==========

Он определенно не тот парень, с кем можно пойти на свидание. Да и простой разговор с ним уже опасен для жизни, уж точно. При встрече с такими лучше молчать, идти на поводу и послушно кивать головой, надеясь, что настроение у него хорошее и он позволит тебе дожить до рассвета, не оставив на теле незаживающих шрамов.

— Ну и чего ты хочешь, Паркер? — ей бы выпить парочку рюмок чего-нибудь покрепче, чтобы унять дрожащие от страха руки и скрыть сквозящий ужас в голосе, который он с лёгкостью распознал, приняв довольной ухмылкой и садистским блеском во взгляде серо-голубых глаз.

Однако, вместо этого она вновь презрительно хмыкает, когда Кай в который раз кидает в её сторону, уже ставшее почти привычное: «naughty girl», окинув её тело плотоядным взглядом. И совсем не раздевая, а, кажется, снимая кожу острым, но невидимым, лезвием, заточенным в его глазах и хищных жестах.

— Будто бы ты не знаешь, чего я хочу, — в ответ он смотрит на неё будто на несмышлёного ребенка, того и гляди предложит леденец, в обмен на её магию, так сладостно гуляющей по венам и делая её не больше, чем добычью в его садисткой игре.

И, кажется, что на этот раз он намерен забрать её всю, судя по ноткам ярости и стали в его обычно шутливом и торопливом тембре. Вот только она совсем не понимает зачем ему это. Уже ведь стал еретиком, уничтожил порочный круг и обрёл доступ к постоянному — нескончаемому — источнику магии. Чего ещё желать этому психу?

— Но зачем тебе мои силы? — всплеснув руками, устало спросила она, уже отчаявшись искать путь отхода, который он уничтожит одним взмахом ладони.

Знает ведь, что убегать бессмысленно, ведь от Кая Паркера живой ей не уйти. Совсем не видит смысла взывать к человечности, которой в нём больше нет. Не имеет значение даже то, что она была его опорой, хоть и принудительно, когда ему требовалась помощь в подавлении Люка. Совсем нет смысла вспоминать ту неделю, когда ей казалось, что за маской безумца скрывается израненная душа и есть для него ещё шанс. Типичная ведь ошибка почти что каждой девушки — пытаться исправить злодея, видя под тьмой запылённые доспехи рыцаря.

Глупо напоминать ему о той неделе, когда его руки касались её тела; когда пальцы сжимали нежную кожу, срывая с губ, то вскрик боли, то стоны наслаждения. Тогда он был уязвим, тогда в его голове Люк посеял слабость и сделал зависимым от тепла чужого тела, мимолетной ласки и крупицы эмоций. Сейчас же, перед ней стоял тот самый Кай Паркер, которого бояться все в этом городе, и она вовсе не была исключением.

Не надо быть супер умной, чтобы понять, что это конец. Он пришел, чтобы отобрать её магию и уничтожить последнее, что связывает его с Люком — её, ведь она живое напоминание о миге его слабости, которое он простить себе не сможет никогда. Ему нужно вырвать его с корнем и пальцами стереть в ничего незначащий прах.

========== Loups-garous Queen (Клаус/Кэролайн) ==========

Клаус упрямее женщины в своей жизни ещё не встречал. Впрочем, глупо было ожидать чего-то другого от Королевы оборотней, признающей лишь свободу и силу в этой жизни. Её стая контролировала значительную часть Нового Орлеана, и с их влиянием нельзя было попросту не считаться, как прежде игнорируя представителей древнего вида. И это было совсем не удивительно. Имея такого вожака, как она, можно мир захватить, не то что солидную порцию власти небольшого города, раздираемого враждой между сверхъественными существами.

Она принадлежала к королевской стае волков, далёким предком которых являлся его отец, да и он сам. Ведь в жилах, фактически, текла та же кровь, обрекая на проклятье луны и боль. Быть может, поэтому он её ещё не убил за ту дерзость, что она себе позволяла частенько в его присутствии, смотря так, будто бы он не был первородным, чьего имени боялись. Гордая и неприступная. Самая настоящая волчица, гнев которой его восхищал, как и та смертоносная грациозность, с которой она ступала по ночному лесу, ведомая луной. Хищница, не боящаяся проливать кровь. Ведь цену власти и не боялась ответственности, принимая на себя груз непростых решений, порой разрывающих сердце.

— Так чего ты хочешь, Клаус? — скрестив руки на груди, поинтересовалась она всё же, всем своим видом показывая, что Бойня — последнее место на земле, где она хотела бы находиться в данный момент, тем более в его обществе.

— Я предлагаю союз, — сцепив пальцы в замок за спиной, он шагнул к ней навстречу, совсем не ощущая страха, свойственного обычно его собеседникам, улавливая острым нюхом аромат хвои и полевых цветов, что пропитал пряди её светлых волос.

Кэролайн всё так же смотрела на него, гордо вздёрнув подбородок. Ни грамма страха и сомнений, лишь вера в саму себя, свои силы и неприступность. Верна была своим принципам и намерена была отстаивать их до своего последнего вздоха. Обладая верностью и готовностью умереть ради своей стаи, она получала от каждого из них столь же сильную преданность.

— У нас и так мир. Никто не воюет, Клаус. Ты — король Нового Орлеана. Я лишь претендую на неприкосновенность моей территории, — совсем не понимала, что же он от неё хочет, что задумал и зачем вообще позвал на эту тайную встречу, которую уже можно было расценить как готовящийся заговор.

— Ты не поняла, я хочу заключить союз с тобой. Рано или поздно ведьмы пойдут против нас. Они хотят властвовать единолично. Мне нужна ты, на моей стороне, чтобы они видели ту мощь, которой обладает твоя стая.

— Ты хочешь сделать из нас гибридов? — поморщилась от отвращения она, не допуская даже и мысли о том, чтобы быть послушной собачкой первородного гибрида, исполняющего любой его приказ.

— Да, — коротко ответил Майклсон.

— Я предпочту умереть. Я никогда не стану твоим цепным пёсиком и не буду прыгать перед тобой на задних лапках.

— Меня восхищает твоя сила, — признался он, снисходительно ей улыбнувшись и сократив между ними расстояние ещё на чуть-чуть. — Но нет. Не совсем обычным образом. Видишь ли, мне, Королю Нового Орлеана, нужна Королева. Мне нужен союзник, а брак издавна был самым надёжным способ заключать крепкие союзы.

— Брак?! — возмущённо ахнула она, так и желая как следует врезать ему, сломав пару костей, сетуя мысленно на то, что ядовитый укус не причинит ему никакого вреда. — Ты с ума сошёл?

— Твоя стая — самое слабое звено среди нас, ты это знаешь.

Кэролайн в ответ на этом промолчала, мысленно соглашаясь с этим. Сила оборотней не сравнится с силой вампира. Оборотни всегда были слабее слуг природы и созданий ночи, имея в своём арсенале лишь свободолюбивость, вспыльчивость и привызку к луне.

— Что ты предлагаешь?

— Ты знаешь о старинном обряде, который позволяет духовно стать мужем и женой? — спросил он вдруг на удивление спокойно, с лёгкой улыбкой на пухлых губах, — Твоя стая сможет перенять мои силы, не становясь при этом моими «цепными пёсиками».

Она недоверчиво посмотрела на него в ответ, с лёгким прищуром, совсем не понимая, шутит он сейчас или говорит серьёзно. Ведь не мог же он не знать, что эта связь устанавливается навечно. Ведь не мог не знать об обряде, во время которого они разделят все свои секреты и мысли. Клаус не мог не знать обо всех этих нюансах. В чем же здесь подвох?

Но эту мысль она откинула подальше, взвешивая всё за и против крайне быстро. Плевать что движет им, одно она знала точно — её стая станет сильнее, а остальное уже не имело значения.

— Я согласна.

========== I am the misery you crave (Кай/Бонни) ==========

Тюрьма 1903 года была слишком реальной, в очередной раз напоминая какой мощью всё же обладают ведьмы. Создать целый новый мир, и всё лишь для того, чтобы упрятать туда зло, терроризирующее их. Жестоко, но в их духе, пора бы уже привыкнуть.

— Бонни, ты идёшь? — Елена лишь с третьего раза сумела привлечь к себе её внимание, с недоумением смотря на то, как её подруга стоит напротив Кая о чём-то слишком тихо с ним разговаривая.

Даже не представляла каково ей, быть здесь, с этим психопатом, едва не убившим её, бросившим умирать и гнить в одиночестве. А теперь она вынуждена была сотрудничать с ним, ради человечности Стефана и Кэролайн, ведь только Лили Сальваторе была способна вернуть своего мальчика, вырвав его из когтистых лап тьмы. Вот, что значит настоящая дружба, отозвавшаяся колкой болью в груди от осознания того, что в ответ они причиняют ей лишь боль.

— Идите. Я прослежу за ним, — в ответ крикнула она, вновь вцепившись внимательным взглядом в ведьмака, излучая напряжение каждой клеточкой своего тела.

Гилберт согласно кивнула и вошла вслед за Деймоном в небольшой домик, отряхивая снег со своей куртки и заправляя прядь каштановых волос за ухо, желая оказаться подальше отсюда.

— Ты готова, малышка? — шёпотом спросил он вдруг, озорно улыбаясь и доставая складной нож из кармана слишком узких джинс, к которым он всё ещё не привык, удивляясь раз за разом изменившимся миром.

Бонни тут же согласно кивнула, абсолютно доверчиво раскрыв ладонь и позволив ему провести по ней острым лезвием, рассекая тонкую кожу и выпуская алую кровь.

— Ты — всё, чего я когда-либо хотел, — шепотом произнёс он, коснувшись губами её щеки, а затем игриво скользнул ими по губам, но не позволяя ей углубить поцелуй, лишь дразня и вынуждая её неосознанно потянуться к нему навстречу, в поисках желанной ласки.

— Скоро, — взглянув на небо, прошептала взволновано она, готовясь к тому самому моменту, когда небо окрасится в яркие цвета, подав им знак, что наступил тот самый час, когда они смогут покинуть этот мир.

Асцендент и её кровь — всё что нужно, чтобы покинуть эту тюрьму вместе с ним, только с ним. С Каем. Друзья бы не поняли и осудили. Они не понимают, что на деле он совсем не такой, каким хочет казаться. Лишь сломанный когда-то давно юноша, которому просто нужен был кто-то, чтобы спасти, показать свет и справиться с его тьмой. Вот и всё. Ему нужно было чуточку дать лишь любви.

Она знала, что он был тем, кто ей нужен. Кай смотрел лишь на неё. Он не был слабым, как Джереми. Он был истинной опорой, её нерушимой стеной. Кай показал ей возможность обрести свободу. Нужно лишь оставить позади тот груз, что тянет её неизменно назад, отнимая жизнь раз за разом… Деймон и Елена должны остаться позади, а Стефан и Кэролайн, что ж, пусть они наслаждаются тьмой, пусть купаются в крови, ей плевать. Устала спасать, жертвуя собой раз за разом.

Никто никогда не узнает, что они сделали.

Никогда.

— Я люблю тебя, — доверчиво прошептала она, смотря на него с нежностью и восхищением, вынудившим его губы изогнуться в привычно хитрой улыбке.

— Я тоже тебя люблю, — поспешно ответил он, вновь на миг коснувшись её губ поцелуем и вырывая её судорожный вздох. — Пора.

Бонни улыбнулась и прикрыла глаза, шепнув всего пару слов на латыни, ощущая уже привычное, сковывающее тело, чувство, сопровождавшее неизменно при переходе в реальный мир. Совсем не слышала отчаянно кричащего её имя Деймона, с ужасом наблюдающего за тем, как они исчезают, оставляя их одних. Без шанса на спасение.

— Даже не верится, — вдруг сказала она, широко улыбнувшись и сделав глубокий вдох, ощущая полноценный вкус пьянящей свободы впервые в своей жизни.

Всё благодаря Каю, ведь именно он из лютого врага стал тем, чего она всегда жаждала. А он больше не наслаждался её страданиями, предпочитая видеть улыбку и горящий от восторга взгляд. Она это знала… чувствовала.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, да? — спросила она, приблизившись к нему ближе и положив ладони на его плечи, смотря снизу вверх, желая вновь его поцеловать и ощутить его прикосновения. — Я буду твоей до конца моих дней. Я никогда не отпущу тебя, никогда не позволю тебе уйти. Я люблю тебя.

— Тебе же хуже, — истерично засмеявшись, произнёс вдруг он, мертвой хваткой вцепившись в её запястья, смотря в глаза с не прикрытой насмешкой, злорадством и явным превосходством. — Ведь это твой последний день, последний миг, малышка.

Громкий крик, озаривший гостиную, вынудил Кая прикрыть от наслаждения глаза, ощущая, как сила рода Беннет, сокрытая в её крови, теперь течет по его венам, наполняя его ещё большей мощью. Чистейшая эйфория единения с магией, была даже не так упоительна, как осознание того, что он её обставил. Обманул. Использовал. А теперь готов был отбросить словно ненужную вещь. Бонни Беннет оказалась глупышкой, слепо поверила в то, что его можно спасти. Строила красивые и глупые иллюзии на их совместное будущее, а вот он всегда знал, чем всё это закончится. И как же прекрасны были последние крупицы магии, покидающие её тело неохотно вместе с остатками жизни.

========== Cause a sensation (Ребекка/Энзо) ==========

Вспышки фотокамер и снующие туда-сюда торопливо люди были ей уже привычны. Ведь это давно уже стало неотъемлемой частью её жизни, пусть и немного сумасшедшей, порой даже трудной до невозможности. Главное, что она занималась любимым делом. С детства ведь мечтала стать актрисой, с восторгом следя за игрой голливудский звёзд, лишь мечтая стать однажды одной из них. И вот сейчас, её сердце стучало словно у колибри, ведь уже завтра Оскар, а она номинирована. Кто бы мог подумать? Уж точно не ожидала, что кто-то её оценит и сможет разглядеть в ней талант.

— Ребекка, посмотрите сюда, — наперебой кричали журналисты, делая снимки и слепя её ярким светом, который она встречала с привычной и широкой улыбкой, чуть щурясь и ощущая, как глаза начинают уже слезиться.

Пройдя наконец в помещение, она привычным движением руки поправила причёску и оглянулась по сторонам, замечая своего старшего брата стоящим у одного из столиков вместе с Энзо. Как всегда, великолепного и статного, одетого привычно небрежно, как подобает музыканту. Будто бы ощутив на себе её взгляд, он вдруг обернулся, едва заметно подмигнув и послав ей улыбку, окрасившую её щеки в прелестный румянец в тот же миг, и вынудив тем самым поспешить к ним навстречу.

— Привет, — приветственно поцеловав брата в щечку, она коротко кивнула рядом стоящему брюнету, чуть приобняв его за плечи и старательно делая вид, что они лишь знакомые, не более.

— Да ладно вам, сестрёнка, — закатил глаза Кол, залпом осушив бокал с шампанским. — Перестань уже скрывать ото всех ваши отношения. Не надоело прятаться от папарацци?

— Не хочу я, чтобы наши отношения обсуждали, — проворчала она тихонько, вновь озираясь по сторонам, замечая и здесь вездесущих журналистов, следящих, кажется, за каждым её движением с особым вниманием в этот вечер.

А, быть может, у неё уже просто развилась паранойя?

— Поверь, вас и так обсуждают, а ты, скажу тебе по секрету… — склонившись к её уху, прошептал он, — …палишься, избегая Энзо.

— Отвали, Кол, — шутливо хлопнув его по плечу, сказала Ребекка, бросив извиняющийся взгляд на своего тайного парня, зная, что и он тоже против огласки их отношений.

Понимала, что ему, известному певцу, проще держать имидж свободного парня, настоящего мачо и покорителя женских сердец, играя на этом образе и избегая критики в сторону такой моногамности. Может она и хотела в глубине души, чтобы об их романе стало известно; может она и желала тайно, чтобы все знали, что этот мужчина принадлежит ей, но ведь он этого не хочет.

— Ладно, — усмехнулся Кол. — Действуем по схеме, — подмигнув другу, он вдруг опрокинул столик с напитками, привлекая к себе внимание всех находящихся в зале и видя недоумение, мелькнувшее в голубых глазах сестры.

И пока они были в центре всеобщего внимания, Энзо вдруг резко сократил между ними расстояние, властно и уверенно притягивая её к себе за талию, чтобы в тот же миг накрыть её губы требовательным поцелуем, на удивление не встречая никакого сопротивления в ответ. И не важны были сейчас вспышки фотокамер и лёгкий гул, появившийся в ответ на это представление. Совсем не важно было, что какая-нибудь желтая газетенка напишет про них гадости уже завтра. Главное, что теперь все знают, кому принадлежит эта женщина.

========== Dream (Кэтрин/Элайджа) ==========

Бегло осмотревшись по сторонам, он торопливо прошёл по уже знакомой ему улочке, уверенно заходя во двор небольшого домика, ставшим его самой большой тайной и самым тяжким грузом на сердце. Чувствовал себя попросту подростком, торопясь на тайные встречи, а всё лишь для того, чтобы увидеть её ещё хоть раз, оставшись наедине.

И вот сейчас, привычным жестом заключив её в объятия и вдохнув знакомый аромат каштановых волос, он прикрыл на миг глаза, ощущая как чувство вины вновь давит на него, уничтожая всё изнутри и напоминая о том, какой же он подонок.

— Это неправильно, — в который раз шепнул Элайджа, — Неправильно.

— Я знаю, — с горечью произнесла Кэтрин в ответ, ласково перебирая пряди его волос пальчиками, массируя кожу его головы и позволяя себе вдохнуть, насладиться этими яркими красками, что были лишь мгновением.

Весь её мир расцветал рядом с ним. Этот дом был их прекрасной мечтой, где они забывали о реальности, погружаясь в красивый сон. Но сон на то и сон — он рано или поздно кончается.

— Я ничего не могу с собой поделать, Элайджа, — Кэтрин посмотрела на него как никогда серьёзно, с усталостью во взгляде карих глаз, не горящий азартом больше. — Давай ему расскажем? Я так больше не могу.

— Всё так запутанно, Катерина, — потупив взгляд, произнёс он напряжённо, сжимая губы в тонкую линию и борясь с удушающим чувством, напоминавшим ему раз за разом о том, что он предатель.

Угораздило же его полюбить жену брата. И было бы гораздо проще, если бы Клаус её не любил; если бы брак был лишь сделкой. Но нет, он любит её, и всегда любил. Он не заслуживает такого подлого удара в спину от собственного брата. Не заслуживает.

— Но почему? — эмоционально воскликнула она, сморгнув непрошеные слёзы, — Давай будем вместе? Это ведь всё нереально. Так не может продолжаться вечно. Мы живём будто во сне. Вынуждены раз за разом возвращаться в тот мир, где мне не позволено тебя даже касаться.

— Он мой брат, Катерина, — тыльной стороной ладони проведя по её щеке, пояснил на тяжком вздохе Элайджа, ощущая лишь беспомощность в этот миг. — Позволь мне пожить в этом сне. Не мешай, прошу. Нужно время. Я не могу причинить ему боль. Я хочу этот сон, и ещё больше хочу, чтобы этот сон стал реальностью, — притянув её к себе ближе, едва касаясь своими губами её губ, прошептал едва слышно он.

— Я тоже. Больше всего на свете, — прикрыв глаза, она поддалась к нему навстречу, неторопливо отвечая на поцелуй, такой горький и нереальный, напоминающий ей о том, что у любого сна есть конец; и время её сна уже истекает.

========== Nontraditional therapy (Клаус/Кэролайн) ==========

Сидя напротив семейной парочки, которая восседала на своих огромных стульях, больше похожих на трон, она переводила взгляд с миниатюрной блондинки на статного мужчину, а затем вновь возвращалась к блондинке. Они говорили в унисон уже несколько минут, совершенно не слушая друг друга, чем изрядно сводили её с ума. Не думала она, что очередное, казалось бы, привычное дело о семейном кризисе станет для неё настолько тяжёлым испытанием.

— Он не умеет меня слушать!

— Она невыносима.

— Хватит! — не выдержала темноволосая женщина, чуть повысив голос и с грохотом захлопнув свой блокнот с малочисленными пометками. — Давайте немного успокоимся. Кэролайн, подумайте и скажите мне, что больше всего вас тревожит? Почему вы решились обратиться ко мне?

Девушка сделала глубокий вдох, подперев подбородок руками, и отвела взгляд, погружаясь в свои мысли, стараясь старательно подобрать верные слова, чтобы описать суть проблемы.

— А она не знает, — хмыкнул в ответ Клаус, за что получил довольно ощутимый пинок каблуком под столом от своей жены, заставивший его поморщится.

— Я люблю его. Сильно, — добавила девушка тут же, и психолог тут же подметила улыбку на губах её мужа, — Но… понимаете, он просто невыносим. Он не умеет идти на компромиссы и отпускать контроль.

— Он вас контролирует? — слегка прищурившись, уточнила психолог, получая утвердительный кивок в ответ, — Каким образом?

— Мне нельзя сделать и шаг без его ведома. Меня это раздражает! — воскликнула Майклсон, разозлено стукнув ладошками по деревянному столу, чем вынудила бокал с вином опасно подпрыгнуть.

— Не волнуйся, Кэролайн, она под внушением, а после я заставлю её всё забыть, — вмешался вдруг Клаус, — Так что, ты можешь говорить без утайки.

— Он просто мудак, знаете ли… — выпалила тут же она, опасно осекшись, стоило только увидеть янтарные искры, промелькнувшие в его глазах.

— Клаус, а чем вы недовольны? — выдержав небольшую паузу и дождавшись, пока гнев в глазах мужчины утихнет, осторожно поинтересовалась она.

— С ней невозможно разговаривать, — заявил с преувеличенным спокойствием он, — Она вбила себе в голову, что нам нужен семейный психолог, поэтому вы и здесь. А я считаю, что всё это чушь и проблема заключается в отсутствии секса.

— Не правда! — возмущенно воскликнула Кэролайн, бесцеремонно перебив его и встретив в ответ лишь насмешливую улыбку, раздражающую её до невозможности.

— Разве? — саркастично произнёс он, вдруг переведя взгляд на притихшего психолога. — Что скажите, доктор?

— Как давно…

— Это не ваше дело, — перебила её Кэролайн, вновь гневно взглянув на своего мужа. — Ты правда считаешь, что секс способен решить все проблемы? Это просто смешно, Клаус. Мы должны научиться друг другу доверять. Мы должны уметь слушать и проводить время вне постели, любовь — это…

— Ты с Камиллой пообщалась, что ли? — вопросительно изогнув бровь, поинтересовался Клаус, понимая, что попал точно в цель, заметив, как она поспешно отвела взгляд, сосредоточив всё своё внимание на тканевой салфетке.

— Какая разница, — пробурчала блондинка, усердно расправляя ткань на своих коленях, лишь бы не видеть этот насмешливый взгляд, прожигающий насквозь и смотрящий с чертовым превосходством.

— Кэролайн, я хочу отыметь тебя на этом столе, — заявил абсолютно бесцеремонно Клаус, не стесняясь присутствия психолога и её ошарашенного взгляда, — Хочу трахать тебя до тех пор, пока ты не попросишь меня остановиться. Поверь, после этого ты и не вспомнишь обо всех этих «важных» проблемах, — склонившись к ней ближе, Клаус властно коснулся обнаженной кожи её колена, отбрасываю небрежным движением салфетку и приподнимая подол платья повыше.

— Клаус, это… — прерывисто выдохнула она, совсем не находя слов для ответа, ощущая его дразнящие касания уже на внешней стороне бедра, вынуждая её изогнуться навстречу столь неторопливым и искусным ласкам, — Выгони её.

========== Just friends? (Клаус/Кэролайн) ==========

Она никогда не думала, что столкнется с подобным. Они ведь с ним дружили чуть ли не с пелёнок, были неразлучны и всё было отлично. Так какого чёрта всё пошло под откос? Почему из всех мужчин на земле, она услышала: «я люблю тебя» от своего лучшего друга? Почему? За что?

— Кэролайн, пожалуйста, перестань уже, — устало вздохнул Клаус, внимательно смотря на неё с экрана её планшета, и она буквально ощущала исходящее от него напряжение. — Я устал уже, правда. Перестань меня избегать.

— Я не избегаю, — натянуто улыбнулась она, по-прежнему делая вид, что всё чудесно, никаких проблем нет и они всё ещё те друзья, не ощущающие чувство неловкости.

— Себя то хоть не обманывай. Неужели вдруг решила переехать в Джорджию просто так, без всякой причины? — скептичный взгляд был более чем убедителен, для того, чтобы показать ей, что он никогда и не верил в её пустые отговорки, а просто позволил уехать.

— Клаус, я…

— Просто поговори со мной, Кэр, — устало потерев переносицу пальцами, сказал он. — Скажи мне, эти чувства взаимны или я для тебя всё ещё просто друг?

— Я не знаю, — отведя взгляд в сторону, произнесла она, — …как почувствовать и разделить… Давай поговорим потом? Я сейчас должна идти.

— Всё в порядке, Кэролайн. Хорошо. Спокойной ночи, удачного вечера, неважно, — прежде чем прервать разговор, торопливо произнёс Клаус, сжимая пальцы в кулаки и проклиная тот миг, когда угораздило его влюбиться в свою лучшую подругу.

Экран потух, а она замерла, совсем не понимая, что творит. Зачем она избегает этого разговора и почему молчит? Он ведь не раз говорил, что если нет чувств, то он не станет её винить. Они вновь будут друзьями. Всё станет как и прежде. Так почему она до сих пор молчит? В чём же дело? Может совсем и не хочет возвращаться к просто дружбе?

========== You was born to be my Queen (Клаус/Кэролайн) ==========

Идя по длинным и витиеватым коридорам замка, с широко расправленными плечами и гордо вздёрнутым подбородком, она начисто игнорировала брошенные в спину слова и презрительный шепот, всё повторяющий:

— Фаворитка.

Что ж, пускай. Пускай она фаворитка, пусть хоть вся страна обсуждает её жизнь и того, с кем она делит постель. Пускай. Есть ли ей дело до глупых и завистливых людей, совсем не желающих понимать, увидеть всю картинку целиком и разглядеть в ней что-то иное? Нет. Никакого дела ей до них нет.

Пускай они шепчут «разврат», она заменит на «страсть». Пускай они кричат, что она всего лишь мимолётное увлечение короля, не достойная находиться в этом замке, быть причиной унижения для полноправной королевы. Пускай, главное, что она знает правду. Только ей, Клаусу и Богу известно, что они перенесли и через что прошла их любовь, не утратив свою силу, а, кажется, став ещё крепче. Пускай думают, что хотят, главное что его губы шепчут ей признания, оставляя цепочку из поцелуев на теле. Главное, что его глаза горят любовью к ней. Главное, что его руки трепетно обнимают её, прижимая к себе так крепко, будто бы боясь вновь упустить, потерять… допустив очередную разлуки, полную боли. Слишком долго вынуждены были прятаться и скрывать свою любовь, чтобы продолжать это делать сейчас.

Стоящий у его дверей слуга, едва завидев её, почтительно склонил голову, открыв перед ней дверь в покои своего короля, прекрасно помня его приказ. Лишь она может прийти к нему без приглашения и войти без позволения. Больше никто не был удостоен такой чести.

— Клаус, — расплывшись в улыбке, прошептала Кэролайн, без всяких условностей, без ненужных им наедине традиций и учтивости.

— Иди ко мне, любовь моя, — оторвав на миг взгляд от карты, попросил он, похлопав ладонью по своим коленям в приглашающем жесте.

Шурша пышными юбками, она быстро преодолела разделяющее их расстояние, с удовольствием прижимаясь к нему всем телом и оставляя несколько коротких поцелуев на его губах, по привычке поглаживая пальчиками кожу на его затылке.

— Вновь отправляешься воевать? — спросила она, мельком глянув на разложенные на широком столе бумаги, смотря на них с горечью и затаённой злостью.

— Да, — расслабленно произнёс Клаус, — И по приезду ты станешь моей женой.

— Что? — переспросила она, заметно напрягшись. — Что ты сказал?

— Ты станешь моей женой, — повернувшись к ней лицом, повторил Клаус, проведя большим пальцем по уголку её губ, прежде чем скользнуть тыльной стороной ладони по её скуле и, зарывшись пальцами в пышные локоны, притянуть её голову ближе, — Я добьюсь развода любым способом. Ты станешь моей женой, родишь мне сыновей…

— Но ты король, нельзя…

— Вот именно! — перебил её Клаус. — Я король, пусть все они узнают правду. Пусть знают о моих чувствах. Ты рождена была для того, чтобы стать моей королевой.

========== Nice to see you (Клаус/Кэролайн) ==========

К его крайнему удивлению, она сегодня была на редкость молчаливой. И он всё гадал, что же стало тому причиной, ведь они не виделись больше года. Было бы весьма ожидаемо, если бы на него тут же вылилась лавина новостей, ярких впечатлений и изысканного сарказма, но никак не её молчание и совсем не свойственное ей спокойствие спримесью легкой нервозности.

По правде говоря, в особенности он ожидал именно сарказма, ведь Кэролайн Форбс была слишком остра на своей маленький язычок, совсем порой не зная, когда его нужно придержать за зубами. Но этим ему она всегда и нравилась. И именно такой непростой характер ей помог, сумев дать сил и вдохновения для построения заветной карьеры. Совсем для него не удивительно было, что она сумела добиться таких успехов на журналистском поприще, трудясь изо всех сил и с непомерным энтузиазмом. Всё же, он сотворил поистине восхитительное создание, которое пойдёт на всё что угодно, чтобы докопаться до истины и раскрыть её людям.

— Так как у тебя дела, Клаус? — поинтересовалась аккуратно она, нервно скользя пальцами по ножке длинного бокала, наполненного белым игристым вином. — Слышала, что ты собираешься уходить из компании, это правда?

Взгляд голубых глаз скользнул по его лицу, расслабленным плечам и опустился на ладонь, которую он положил на стол. Пальцами отбивая неслышный ритм, он выглядел вполне расслабленно и уверенно, в отличие от неё.

— Тебе жаль? — изогнув вопросительно бровь, поинтересовался он, в привычной ему манере усмехнувшись и чуть поддавшись вперёд.

Кэролайн же мысленно чертыхнулась, закатив глаза и спрятав улыбку в уголках губ. И почему у неё с ним так редко получаются серьёзные разговоры?

— Хоть ты тот ещё мудак, но ты отличный специалист. Я признаю это и… — она немного замялась, отведя взгляд от его глаз, в которых плясали чертята и сверкали привычные ей уже давно игривые смешинки, — …уважаю.

Брови Клауса резко взметнулись вверх, выдавая его искреннее удивление, которое он и не старался даже скрыть. Так странно было слышать что-то подобное от Кэролайн Форбс, самой невыносимой женщины, которую он когда-либо встречал в своей жизни. Она даже умудрилась переплюнуть Ребекку, его младшую и до жути капризную сестрёнку.

— То есть ты больше не считаешь меня напыщенным козлом, что вечно недоволен и норовит к тебе придраться? — уточнил он, широко и довольно улыбнувшись, вспоминая их вечные перепалки, которые каждый раз заканчивались громко захлопнутой в порыве злости дверью.

— Верно, — согласно кивнула она, ярко улыбнувшись ему в ответ, — Как показало время, твои замечания были весьма цены. Ты помог мне найти свой стиль, научил очень многому.

— Но ты всё равно ушла и предпочла другое издание, — будто бы невзначай добавил Клаус, тут же поспешно отведя от неё взгляд; совсем ведь не хотел поднимать эту тему… поклялся же себе.

— Ты знаешь причину моего ухода, — тихо ответила Кэролайн, сцепив пальцы в замок и нервно дёрнув под столом ногой, слыша тихий стук каблучка, что соприкоснулся с деревянными полом ресторана.

Повисла напряженная пауза, которая накалила обстановку до весьма не комфортного предела, всколыхнув так ненужные сейчас им воспоминания… совместные воспоминания о том промежутке времени, когда он пытался натаскать её, безжалостно критикуя раз за разом, а затем… затем и те моменты, когда оба приступили грань, когда и начались их непонятные отношения, которые совсем были не нужны. Никому из них. Они стали лишь помехой в их работе, которую оба любили до безумия, не собираясь уступать это первенство для личной жизни.

— Итак, что после Нового Орлеана? — поспешно перевёл тему он, встретив благодарный взгляд её бледно-васильковых глаз, — Надолго ты здесь вообще?

— Пробуду ещё пару дней, затем навещу Мистик-Фоллс. Я успела соскучиться по дому, — улыбка вновь коснулась её губ, стоило только вспомнить о родном городе и предстоящей встрече с мамой, — А в следующий вторник запланирован полёт в Великобританию, на три-четыре дня.

— Планируешь теперь статью под названием: «Всё о Лондоне», не так ли? — лукаво усмехнувшись, поинтересовался он, сверкая своими абсолютно очаровательными ямочками, всегда сбивавшими её с толку.

Впрочем, Кэролайн смогла быстро взять себя в руки, и в ответ на его безобидную колкость лишь закатила глаза, едва подавив короткий смешок. Ведь и впрямь подумывала написать что-то в этом роде, решив особо не заморачиваться, а лучше повидать столь интересующий её город, который должен был стать очередным пунктом остановки в её кругосветном турне. Благо, все счета оплачивает её босс, который и поручил ей это не совсем подходящее для неё задание. Однако, теперь схалтурить не получится, ей срочно надо искать интересную тематику. Совсем не желала ведь дать повод этому снобу вновь высмеять её, пусть не лично, а всего лишь по электронной почте.

— Мне вполне понравилась та, что ты написала пару месяцев назад… про Новый Орлеан, — добавил Клаус, всё же не сумев сдержать ироничную усмешку, которую она так хорошо знала, — Я мог бы показать тебе пару своих любимых мест, пока ты ещё здесь.

Вот хитрец. Умело скрыл свою очередную критику в адрес её работы, приправив её весьма заманчивым предложением. Знала же, что он точно способен показать ей нечто интересно, открыв прелести этого города и разукрасив его яркими красками. В этом Клаус Майклсон был мастером.

— Не думаю, что это хорошая идея, — медленно покачав головой из стороны в сторону, произнесла она, подперев подбородок кулачком, и по-прежнему старалась избегать зрительного контакта, совсем не желая попадать в плен его отвратительно гипнотизирующих глаз.

— Я не удивлен, но я не сдамся, sweetheart, — уверенно и в то же время непривычно легко произнёс он, чуть откинувшись на спинку мягкого стула и игриво подвигав бровями.

— Не сдашься в чём? — подозрительно прищурилась она, нервозно склонив голову набок, — В попытке затащить меня снова в постель? Я не идиотка, Клаус.

— Я никогда не считал тебя идиоткой, Кэролайн, — устало вздохнул он, — Напротив, порой ты слишком много думаешь.

— И тебе бы не помешало, — фыркнула в ответ она, снова раздраженно закатив глаза и мысленно укорив себя за столь непрофессиональное поведение, все же он её бывший босс, любовник и… наставник, — Так ты и не ответил на мой вопрос, Клаус.

— Который? — уточнил он, заёрзав на стуле и чуть нахмурившись.

— Ты уходишь из компании? — прямо спросила Кэролайн, на этот раз бесстрашно смотря в его глаза, слегка прищурившись , будто бы стараясь отыскать в них ответ.

— В тебе вновь проснулся журналист? Хочешь сенсационную статью? — пожурил её Клаус, прикрывшись в очередной раз шутливостью и усмешкой.

— Ты невыносим, — на выдохе произнесла Кэролайн, всё же мягко улыбнувшись ему, но тем самым ясно давая ему понять, что с ней не прокатит этот отвлекающий манёвр, — Так что?

— Да, это правда, — утвердительно кивнул он, умело читая изумление, написанное на её лице.

— Но почему? — воскликнула она, эмоционально всплеснув ладонями, чем и привлекала к себе внимание людей за соседними столиками, — Ты ведь так много вложил в эту компанию, ты построил её с нуля!

— Знаю, но я… — Клаус подкрепил слова снисходительной и лёгкой улыбкой, — …здесь я не развиваюсь. Я стою на месте и это меня угнетает. Будет, конечно, трудно найти того, кому можно поручить мою работу, но я не боюсь оставлять своё детище без неустанного личного контроля.

— Амбиции по-прежнему безграничны, — небрежно покачав головой из стороны в сторону, заявила она, неосознанно вкладывая нотки восхищения; ведь сама была такой же, стоя на месте, она будто бы задыхалась.

— Таков уж я, sweetheart, — слегка разведя руки в стороны, произнёс он, — И зачем же ты приехала, Кэролайн? Спросить о компании? Или чтобы позволить уложить себя в постель?

Кэролайн усмехнулась, смотря ему в глаза, и чуть нахмурилась, когда ощутила скользнувший по ней взгляд зелено-голубых глаз, что будто прожигал насквозь. Щёки тут же вспыхнули лёгким предательским румянцем и она едва подавила в себе желание вновь закатить глаза. Совершенно невыносимый сноб, который, ко всему прочему, по-прежнему способен её выбить из колеи всего одним своим взглядом.

— И то, и другое, — небрежно пожав плечами, невинно и при этом игриво улыбнулась она, заправив прядь белокурых волос за ушко.

Клаус в ответ на это довольно улыбнулся, обнажая вновь свои ямочки на небритых щеках, становясь таким беззаботным, таким непохожим на сурового критика и большого босса.

— Счёт, пожалуйста, — обратился он к проходящему мимо официанту, а затем вновь перевёл на неё внимательный взгляд. — Я рад тебя видеть, Кэролайн. Действительно рад.

— Я тоже рада тебя видеть, — немного помедлив, всё же ответила она, подарив ему одну из самых ослепительных улыбок, что он так любил наблюдать на её бледно-розовых губах.

========== Echo of the past (Клаус/Кэролайн) ==========

Вновь эти волны. Столь неспокойные и шумные, с силой ударяющиеся о скалистый берег, но совсем не пугающие её. Она ощущала, как прохладный ветер ласково касается её золотистых локонов, вынуждая их взметнуться вверх, и тут же снова упасть на хрупкие плечи, скрытые светлым платьем. Наверняка мама отругает её вновь за расплетенные косы, сбитые в кровь коленки и исцарапанные колючими ветками ладони. Вот только потом обязательно упокоится, заключив в тёплые и такие любящие объятия. Ведь бесполезно бороться, она вся в отца — такая же удивительно смелая и невыносимо упрямая, обладающая большим и добрым сердцем, наполненным чистым светом. Вот только эта сказочная картинка всё отдалялась, становилась темнее и нереальнее — намного призрачнее — и растворялась подобно дыму, ускользая от неё сквозь пальцы. И она уже не могла ощущать успокаивающий шум волн, соленые капли которых оседали на её белоснежной коже, заставляя морщиться, но всё же довольно улыбаться.

С трудом открыв глаза, Кэролайн испустила болезненный стон, совсем не желая покидать то место, отзывающееся в сердце слишком сладкими воспоминаниями. Как давно она не видела этот сон, обычно преследовавший её в детстве. Хотелось бы вновь туда, на скалистый берег, где могла различить сквозь порывистый ветер голос, зовущий её игриво по имени. Её единственный друг… он звал, всегда смотря на неё с неподдельным восхищением. И каждый раз, открыв глаза, она ощущала лишь горькую тоску по тому самому голосу и изученному до мельчайших деталей светловолосому мальчику.

Сейчас она была далеко от этой чудесной сказки, ощущая наваливающийся груз реальности на ослабшие плечи. Жёсткие и местами ржавые цепи неприятно натирали саднящие и стёртые до крови запястья, вынуждая её жмуриться от приступа боли и дикого страха, одолевающего сознание. Кэролайн ощущала остатки вербены в своих венах; ощущала, как она растекается по крови, выжигая изнутри и ослабляя организм, не оставляя возможности сбежать. Знала, что цепи слишком крепки, ведь Тайлер прятался здесь каждое полнолуние, приковывая себя этими самыми цепями, чтобы не сорваться и, будучи зверем, не причинить кому-нибудь вред, разорвав острыми когтями.

— Ну же, — дрожащим голосом прошептала обессилено Кэролайн, упорно стараясь высвободиться из оков, хоть и понимала, что это бессмысленно, ведь слишком слаба ещё для этого.

Времени задаваться вопросами не было, а помощь ждать было не от кого. Сейчас все заняты защитой Елены и попытками помешать ритуалу, призванному разрушить проклятие, лежащее на Клаусе… ну разумеется. И всё вдруг встало на свои места. Так быстро и очевидно ведь. Она здесь для ритуала. Ему нужно принести в жертву вампира, а значит, сегодня её последний день, который она проведёт здесь, запертая словно дикое животное. А спасение могла, видимо, найти лишь в далёких образах, за которые так отчаянно цеплялась, стараясь освежить их в памяти. Её воображаемый мир, где она так свободна. Он казался таким реальным, что осознание его эфемерности причиняло ей боль, заставляя горькие слёзы каждый раз наворачиваться на глаза.

Где-то на задворках сознания, её острый слух вдруг уловил тяжелые шаги, неторопливо приближающиеся к ней, и Кэролайн ещё сильнее задёргалась, скуля от острой боли и ощущая, как кровь тонкими струйками скользнула по её коже. Бесполезно. Слишком слаба, чтобы выбраться из этих оков, дающих ей почувствовать себя загнанной в клетку птицей, отчаянно пытающейся обрести свободу, махая сломанными крыльями.

— Не старайся, love, — усмехнулся появившийся вдруг из-за угла мужчина, вынудивший её вздрогнуть и перевести на него испуганный взгляд голубых глаз.

Кэролайн сжала губы в тонкую линию, силясь не выдать свою боль, пронзающую её запястья, и уж точно не желала показывать свой ужас, увеличивающийся под внимательным взглядом его зелено-голубых глаз. Суровое мужское лицо совсем её не успокаивало, ведь это было лицо её палача, того, кто в полнолуние вырвет сердце из её груди, раздавив его грубыми пальцами, хранящими на себе следы тысячи жертв.

— Почему я? — упрямо вздёрнув подбородок чуть вверх, вдруг решительно спросила она, вызывая у него этим жестом лишь жёсткую усмешку.

Будто бы совсем не понимала, что стук сердца выдавал её с головой, обнажая страх перед Клаусом, который искренне удивлялся тому упорству и силе духа, что была сокрыта в совсем юной вампирше. И вместо того, чтобы выбить из неё всю спесь, заставив покорно замолчать, он сделал несколько осторожных шагов к ней навстречу, нахмуренно рассматривая такие знакомые белокурые локоны и пронзительно голубые глаза, что напомнили ему бушующее и своенравное море. Ведь он так любил проводить время глядя на него, вместе с… её имя вдруг болезненным спазмом отдалось в груди, вынудив его вздрогнуть.

Она замерла, внимательно смотря на всё приближающегося к ней мужчину с затаенным страхом, совсем не понимая, почему он смотрит на неё так серьёзно и внимательно. Разве не должен был разозлиться и убить её в порыве гнева? Судя по рассказам, это вполне в его стиле. Так почему же он медлит? Почему он не убивает? Уж лучше умереть так, чем на проклятом ритуале.

— Кэролайн, — вдруг прошептал он, совсем тихо, но недостаточно для чуткого слуха вампира.

— Откуда ты знаешь моё имя?! — испуганно прошептала она, уж точно зная, что он не стал бы узнавать имя простой жертвы; слишком много чести.

Клаус нахмурился, смотря на неё непонимающе, совсем не зная что сказать и сделать в ответ на это. Полное оцепенение, которое завладело телом, лишало его возможности откинуть от себя светлые образы прошлого, слишком далекого и кажущегося теперь таким нереальным.

— Что? — всё же изумленно прошептал он, медленно присаживаясь перед ней на корточки и упорно скользя взглядом по её лицу, с ужасом вдруг улавливая знакомые черты, что обрели сейчас более взрослый и женственный вид. — Тебя зовут Кэролайн?

— Ты ведь назвал моё имя, — сбивчиво ответила она, совсем не понимая, что с ним происходит, что творится в его безумном мозгу; быть может, уже окончательно потерял рассудок за такую долгую жизнь.

Кэролайн в ужасе прикрыла глаза, когда он вдруг протянул к ней руку, настойчиво заправляя светлые пряди волос за уши, и склонился чуть ближе, позволяя ей ощутить его горячее дыхание на щеке. И она едва сумела подавить всхлип, дрожа от ужаса и ожидая, что вот-вот закричит от боли, ощутив, как он уверенным движением пробьёт грудную клетку, сжав пальцами сердце. Буквально видела уже свой последний миг жизни, и совсем не была к этому готова. Вот только вместо всего этого, Кэролайн ощутила, как он коснулся её ключицы, вынуждая испуганно приоткрыть глаза и взглянуть на его ошарашенное лицо.

— Откуда это у тебя? — спросил разозлено Клаус, грубо обхватив пальцами висевший на её шее амулет, сделанный им когда-то давно, для одного особого в его жизни человека, который наполнял его темные дни ярким светом.

— Он у меня с детства, — тихонько прошептала она, завороженно смотря, как он скользит пальцами по непонятным ей символам.

Совсем не помнила откуда он у неё взялся, и не знала даже значение странных иероглифов, аккуратно вырезанных тоненьким лезвием. Помнила лишь, что эта вещица была с ней всегда, помогая справиться с одиночеством и будто бы напоминая, что в этом мире она не одна и где-то есть человек, который будет её ждать, чтобы избавить от тоски и вновь дать ей повод ярко улыбнуться.

Клаус аккуратно отстранился от неё, ещё около минуты вглядываясь в её лицо, прежде чем подняться на ноги и всего одним небрежным движением сорвать цепи, слыша её испуганный писк в ответ. Она по-прежнему смотрела на него чересчур настороженно, будто бы ожидая подвоха в каждом действии. Совсем не доверяла; совсем не узнавала и не знала, чего ожидать.

— Идём, — протянув ей раскрытую ладонь, на удивление мягко произнёс Клаус, встречаясь с растерянным взглядом голубых глаз.

Немного замявшись, Кэролайн всё же коснулась его руки, принимая помощь, и поднялась на ноги, совсем не понимая, от чего же кожа ладоней так покалывает, заставляя её делать нервные вздохи. Должна ведь его бояться, но чувство страха улетучилось так быстро, не оставив после себя и следа. На смену холодному ужасу пришло какое-то нереальное тепло, что она ощущала лишь будучи там, в светлых детских снах, наполненных её звонким смехом.

Когда они вышли на поверхность, она прищурилась от лучей яркого солнца, чуть прикрыв ладонью глаза, прежде чем оглянуться вновь на первородного, внушающего всем страх лишь звуком своего имени. Настоящий убийца, всегда опережающий противника на сотни шагов вперёд. Сейчас он стоял совсем рядом с ней, растерянно оглядывая её раз за разом.

— Ты отпускаешь меня? — нерешительно спросила она, чуть увеличив между ними расстояние и медленно отойдя на пару шагов, совсем не замечая его горькой усмешки.

— Ты так изменилась. Выросла, — сказал вдруг Клаус, потупив взгляд и досадливо покачав головой из стороны в сторону.

— Мы уже виделись прежде? — на выдохе произнесла она, вновь встречаясь с ним взглядом и стараясь понять, почему эти глаза кажутся такими знакомыми; и хотела бы вспомнить, где видела их прежде, но была лишь пустота и всё витающие в воздухе вопросы, увеличивавшие своё число с каждой секундой его молчания.

— В детстве, — согласно кивнул он, — Мы росли вместе. Разве ты не помнишь? — Клаус нахмурился, ощущая лишь горечь от того, что, быть может, у неё не осталось никаких воспоминаний и она ничего не помнит из своего детства, до своего магического исчезновения.

— Знаешь, ты звучишь абсолютно безумно сейчас, — напряженно произнесла Кэролайн, всё отступая пугливо назад, теперь точно понимая, что он давно сошёл с ума, потерявшись в прожитых годах.

— Я полностью осознаю это, sweetheart, — на удивление спокойно встретил её слова он, в силах сейчас лишь вновь пропустить через себя все те моменты, что они были вместе. — Ты не помнишь как мы сбегали к скалистому берегу тайком от наших родителей? Не помнишь, как мы делили тайны…

— Перестань! — вдруг воскликнула она, стараясь откинуть мелькающие перед глазами картинки её детских снов, так живо заигравшие в измученном сознании новыми красками. — Это чушь какая-то.

— Разве не помнишь, что это я сделал тебе этот амулет? Знак нашей дружбы или скорее… — Клаус замолчал, осёкшись под её испуганным взглядом, и лишь пальцами коснулся одного из амулетов на своей шее, точь-в-точь похожим на тот, что был у неё с самого детства.

— Не правда, — замотала головой из стороны в сторону она, нервно усмехнувшись. — Это был просто способ забыть. Я была просто ребёнком, потерявшим родителей, — Кэролайн на миг замолчала, старательно смахивая покатившиеся по щекам слёзы. — Я была в детском доме так долго, что просто придумала себе сказочный мир, где у меня был друг… лучший друг, моя первая любовь, — печальная улыбка на миг коснулась её губ, принося ещё больше боли, чем прежде, — Но его не было. Всего этого не было. Лиз и Билл забрали меня и помогли через это пройти. Они стали моими родителями, дали мне всё. Они показали мне любовь и помогли ощутить реальность, объяснив что всё это происходило лишь в моём воображении.

— Это была реальность, Кэролайн, — осторожно произнёс Клаус, медленно сокращая между ними расстояние, и совсем невесомо прикоснулся ладонями к её плечам, вынуждая взглянуть на него. — Кэролайн, это всё было правдой. Ведь я помню. Ты плела себе венки из мелких белоснежных цветов, растущих у старого, склонившегося на одну сторону, дуба. Ты любила сидеть на скалистом берегу океана, так бесстрашно встречая волны, разбивающиеся так близко.

— Нет, — отшатнулась от него Кэролайн, поспешно отведя взгляд. — Не может этого быть!

— Ты знаешь, что это правда. Ты чувствуешь своим сердцем.

— Не может этого быть. Нет, — она готова была уже закричать так громко, насколько была способна, лишь бы он замолчал, потому что каждое произнесённое им слово заставляло её верить ему больше и больше, пробуждая в сознании новые отрывки светлых фантазий.

— Взгляни на меня, Кэролайн, — решительно шагнув к ней навстречу, он вынудил её посмотреть на него, видя сомнения, мелькающие во взгляде, — Ты ведь знаешь, кто я.

Она молчала, просто продолжая смотреть неотрывно в его глаза, всё больше и больше вспоминая. Видела его лицо так отчётливо, равно как слышала детский голос, что звал её по имени и заставлял громко смеяться. Она слышала, как этот голос говорил ей о любви, и сердце трепетно сжалось в груди, тут же наполнившись непонятным теплом.

— Ты не можешь быть тем мальчиком, — нахмурившись, произнесла Кэролайн, ощущая, как соленые слёзы катятся по щекам, — Ты не можешь быть им, потому что его никогда не существовало… — она потупила взгляд, не выдержав грузного напряжение, — Он лишь плод моей детской фантазии. Я никогда не жила в той деревне, в те времена. Я никогда не была знакома с тем мальчиком…

— Как его звали? — перебил её Клаус, обхватив ладонями её лицо и стерев пальцами её слёзы.

— Никлаус, — обессилено выдохнула его имя она, — Как и тебя, но…

— Мне тысяча лет, Кэролайн. Это возможно, я ведь помню тебя.

— Но как? Что случилось? — обессилено прошептала она, совсем уже запутавшись, не понимая, где реальность, а где вымысел; почему столько воспоминаний нахлынуло сразу и откуда они взялись.

— Ты просто исчезла, — тихо ответил Клаус, успокаивающе скользя пальцами по её волосам, — Ведь любила сидеть на скалистом берегу, так близко от волн. И однажды, когда поднялся шторм, прежде чем волна достигла тебя, ты просто исчезла, растворившись в лучах заходящего солнца.

— Как это возможно? — испуганно спросила она, заметно нахмурившись, так стараясь вспомнить тот миг о котором он говорил.

— Ты создавала магию, вдохновляя всех вокруг, в особенности меня, — он впервые мягко улыбнулся, обнажив знакомые ей с детства ямочки на щеках, — Ты вдыхала жизнь в окружающий тебя мир, заставляя бутоны распускаться быстрее, а солнце светить ярче. В тебе была сокрыта магия.

— Но я ведь не ведьма.

— Уже нет, — грустно усмехнулся Клаус, — Ведь нельзя быть слугой природы, являясь созданием ночи. Твоё детство было правдой, это было наше детство, — он слегка увеличил между ними расстояние, совсем нерешительно беря её за руку и безошибочно находя пальцами небольшой шрам на ладони левой руки. — Взгляни на меня. Прими это.

Она послушно посмотрела на него, делая глубокий вдох и закрывая глаза, позволяя себе вспомнить, позволяя сотням воспоминаний вонзиться в её память и затопить сознание, соединяясь словно пазл. И всё встало на свои места, обретя целостность. Всё обрело смысл.

— Ник, — улыбнулась она невесомо, прежде чем открыть глаза и совсем по-новому взглянуть на его лицо, уже совсем не хранящее те нежные и мягкие черты светловолосого мальчика.

Ведь перед ней стоял уже давно не тот мальчик, которого она знала прежде. Это был мужчина, погрязший во мраке, с грузом прожитых лет на плечах и руками, покрытыми кровью. Вот только там, в глубине души и зелено-голубых глаз, всё ещё был её светлый Ник. Лучший друг, её первая любовь, отголоски которой она ощущала и сейчас в своём сердце, ускорившем свой ритм биения. И поддавшись этому странному порыву, Кэролайн вдруг приблизилась и решительно коснулась губами его губ в невесомом поцелуе, прежде чем поспешно отстраниться. Вот только ненадолго, всего на пару секунд, чтобы сделать вдох, а затем вновь прильнуть к нему с поцелуем, скользнув ладонями по небритым щекам, попросту задыхаясь без этих прикосновений.

Клаус притянул её к себе крепче, едва сумев побороть удивление. Сам не понимал, как те чувства что были в мальчишке, могут быть живы даже спустя долгие века. Как та детская влюбленность может с такой скоростью трансформироваться в нечто более осмысленное и серьёзное? Одно он знал точно — об этом он подумает после; главное что сейчас она здесь. Та самая недостающая половинка его души вновь нашлась и обрела своё магическое сияние, освещающее весь мир вокруг него, привнося в его жизнь давно забытый свет.

========== Shopping can be pleasant, Klaus (Клаус/Кэролайн) Nc-17 ==========

Доносившаяся из небольших колонок ритмичная и современная музыка, неприятно била ему по ушам, а вкус посредственного игристого вина, которое они решили впихнуть ему вместо изысканного шампанского, отзывался горечью на языке, совсем не помогая успокоиться. Да и как тут можно успокоиться, когда битый час провёл сидя на этом кресле, в ожидании того момента, когда неугомонная блондинка примерит каждую чертову вещь в этом, кажется, необъятном магазине.

На такое он точно не подписывался, позволяя себе надеть кольцо на безымянный палец. Он по-прежнему считал все эти условности лишь человеческими штучками, совсем не нужными для вечности вампира, но вот Кэролайн считала иначе. А она умела убеждать, ещё как, поэтому проще было сдаться, точнее поддастся ей, и устроить шикарную свадьбу, подходящую по всем пунктам статусу короля и королевы Нового Орлеана.

Увидев как девушка-консультант несёт очередную охапку вещей в примерочную, Клаус недовольно зарычал, потянувшись к бутылке, стоящей на полу, вот только она оказалась пустой, равно как и те четыре, что стояли рядом.

— Ты издеваешься, Кэролайн?! — рыкнул недовольно он, со злостью сжимая бутылку пальцами, вынуждая её с противным треском лопнуть, и он ощутил тут же, как мелкие осколки впились в его ладонь, причиняя совсем невесомую — ничтожную — для гибрида боль.

— Ещё пять минут, Ник, — беззаботно отозвалась она, придирчиво разглядывая в зеркале очередное платье, прежде чем отложить его в стопку под названием: «примерить ещё раз» и потянуться за следующим нарядом.

— Где-то я уже это слышал, — хмыкнул Клаус, намеренно тяжело и устало вздохнув, прежде чем подозвать к себе консультанта и пальцем указать на бутылку, надеясь, что она поймёт, чего он от неё хочет, а не будет таращиться на него своими зеньками.

— Простите, сэр, но у нас больше нет шампанского, — тихонько пролепетала она, вздрогнув от его недовольного взгляда, и она готова было поклясться что всего на миг они обрели пугающий янтарный оттенок.

— Это вино. Игристое вино, — прорычал сквозь зубы он, раздраженно махнув ей ладонью и потребовав скрыться с его глаз, чтобы не бесить его лишний раз своей дурацкой фирменной улыбочкой.

— Чего ты там рычишь? — поинтересовалась спокойно Кэролайн, выглянув из-за шторки, мельком оглядев осколки, оставшиеся от бутылки, и его ни на шутку раздраженный вид.

— А ты как думаешь? — театрально изрек он, разводя руки в стороны и посылая ей гневный взгляд, который она встретила до тошноты милой, совсем приторной, улыбкой.

— Ну не злись, — Кэролайн, понимая что уже запахло жареным, поспешно подошла к нему, присаживаясь рядом на диванчик и совсем невесомо прикасаясь пальчиками к его ладони, чтобы стряхнуть парочку всё же оставшихся там осколков.

— Я, конечно, знал, что ты шопоголик, но чтобы настолько… — он по-прежнему смотрел на стенку и на эти чертовы колонки, которые готов был уже вот-вот сломать к чертям, запустив в них бутылкой, ну или этим премилым кофейным столиком, — Знаешь, даже Ребекка выбирает себе одежду быстрее.

Кэролайн едва подавила смешок, понимая что это разозлит его ещё больше и он на этот раз, не сдержавшись, схватит её за шкирку и притащит домой словно шкодливого котёнка. Алкоголь, к сожалению, кончился, а насчёт крови у неё был пунктик; совсем не хотела, чтобы он убил одну из этих милых девушек, а вот… что ж, кажется, остался единственный и стопроцентно действенный способ, который уж точно поможет ей остудить его гнев, воспламенив кое-что другое…

Хитро улыбнувшись своим мыслям, она вдруг проворно оказалась на нём верхом, наконец ловя на себе его вопросительный взгляд, и игриво провела пальчиками по его шее, чуть царапнув кожу ногтями и вызвав на его лице широкую улыбку.

— Манипуляторша, — прошептал Клаус, расслабленно откинувшись на спинку дивана и устроив ладони на её пояснице, невесомо поглаживая кожу сквозь тонкую ткань.

Кэролайн намеренно медленно облизала губы, скользя по ним своим острым язычком, чуть поёрзав на его коленях и придвинувшись немного ближе, как раз так, чтобы ощутить выпуклость на его брюках и успеть словить его судорожный вздох своими губами. Проворно скользнув ладонями по его груди, она томительно медленно спустилась к пряжке ремня, с легкостью расстегнув его, прежде чем впиться в его губы отнюдь не нежным поцелуем, а требовательным, жадным, таким что заставляет сердце биться чаще, а жар возбуждения распространяется по венам, отзываясь сладким тянущим чувством внизу живота.

Отстранившись от него, Кэролайн дразняще медленно сняла с себя кофточку, откидывая её в сторону, и позволяя ему скользнуть возбуждённым взглядом по её груди, скрытой ярко-розовым бюстгальтером, который он так хотел сорвать в этот момент, уже позабыв и о чертовых колонках, и об отсутствии выпивки, и даже о том, что в бутик в любой момент может кто-то войти, равно как в этот зал — те две девушки, что работают здесь.

Довольно усмехнувшись, он вопросительно вздёрнул бровь, совсем не намереваясь что-либо предпринимать и желая искренне узнать, насколько же далеко зайдёт Кэролайн, запах возбуждения которой он уже ощущал своим супер острым нюхом. Она хмыкнула, таинственно улыбнувшись ему, и соскользнула с его тела, становясь вдруг на колени на пол, между его разведённых в стороны ног.

Клаус судорожно облизал губы, когда она уверенно, ни мгновения не колеблясь, расстегнула молнию его джинс, чуть потянув ткань вниз, и высвободила его член, в ту же секунду обхватив его ладонью, совсем невесомо скользнув большим пальцем лишь по головке. Тяжело сглотнув, он готов был поклясться, что нет ничего эротичнее, чем видеть, как её губы скользят по его плоти, оставляя такие невесомые, дразнящие поцелуи, вынуждающие его стиснуть зубы и зарыться пальцами в её волосы, чтобы направить движения и заставить наконец обхватить его губами. Вбирая медленно его твёрдый член в рот, заглатывая глубже и вырывая из него тихий стон, она сама была до предела возбуждена, сжимая бёдра и силясь создать хоть какое-то трение, способное ненадолго заглушить неприятное чувство незаполненности.

— Чёрт, Кэролайн, — прошептал хрипло он, то и дело облизывая пересохшие губы, продолжая внимательно следить за каждым её движением, не смея отвести возбуждённый взгляд и лишить себя этого дикого удовольствия.

Она усмехнулась, взметнув на него до одури порочный взгляд, вытворяя своим языком нечто невообразимое, вынуждающее его сильнее вцепиться пальцами в её волосы и толкнуться бёдрами навстречу её движениям.

— Глубже, прошу, — прерывисто выдохнул он, ловя вновь её игривый взгляд, едва не задохнувшись от тех ощущений, возникших в теле, когда она ноготками прошлась по низу его живота, одновременно с этим задев головку его члена зубами, послав по телу импульс острого наслаждения.

Кэролайн вдруг отстранилась, тяжело дыша, и с усмешкой словила его недовольный, даже слегка разочарованный, стон. И под его горящий неподдельным возбуждением и волнующим развратом порочный взгляд, она стянула с себя трусики, попросту подтягивая ткань юбки к талии, прежде чем устроиться на нём сверху, мучительно медленно насаживаясь на его возбужденную и горячую плоть, так сладко заполнившую её до предела. Его руки тут же оказались на её ягодицах, по привычке грубо и жадно сжимая, впиваясь ногтями в нежную кожу, едва сдерживая себя от того, чтобы повалить её на пол и, перевернув на живот, как следует отшлёпать за то, что позволила себе таскать его по магазинам, трепля изрядно нервы и играя с его шаткой выдержкой.

Дыхание уже сбилось, а каждый мускул в теле напрягся до предела, по мере того, как она начала двигаться на нём, судорожно вцепившись в его плечи ладонями и прижавшись к нему ближе. С лёгкостью расправившись с застёжкой её бюстгальтера, он откинул ненужную вещицу в сторону, губами проложив цепочку из поцелуев до её возбуждённого соска. Сперва дразняще пройдясь по нему языком, он втянул его в рот, слегка посасывая, и одновременно с этим стальной хваткой вцепился в её бёдра, направляя движения, делая их более резкими и страстными, вынуждающими её соблазнительно изогнуться, жадно начав хватать воздух ртом.

— Кэролайн, я близок, — прошептал хрипло Клаус, скользя ладонями по её телу, отлично зная все эрогенные зоны её совершенного тела.

Она что-то неразборчиво пробормотала ему в ответ, вновь протяжно простонав, и увеличила темп, вынуждая его теряться в буйстве обрушившихся на него ощущений. Она была идеальна, такая желанная, особенно в этот момент… с румянцем на щеках, податливым телом, покрытым сладостной испариной, и той жадностью, с которой она цеплялась за его плечи, так желая получить поскорее свой кусочек наслаждения.

— Моя девочка, — прерывисто выдохнул он, притягивая её к себе и впиваясь в её губы жадным поцелуем, по привычке углубляя его и распаляя в ней ещё большее желание. — Давай, сейчас.

Простонав ему в губы, она задрожала в его руках, крепче цепляясь за него, продолжая чисто механически двигаться сладостно вверх-вниз, потому что была так близка… ну же, вот-вот, самую малость. И стоило ему отвесить ей звонкий шлепок по белоснежной коже ягодиц, вмиг ставшей алой, она сладостно вскрикнула, позволяя себе содрогнуться наконец в оргазме и замереть.

Ощущала, как он всё ещё толкается в неё, отрывисто двигая бёдрами, лишь бы проникать максимально глубоко, и срывает тихие стоны с её искусанных в порыве страсти губ. Вот только долго продержаться он не сумел. Всего спустя пару секунд после неё, гортанно простонав, Клаус пришёл к разрядке, ощущая мягкие поцелуи, которыми она покрывала кожу его шеи, чуть царапая её удлинившимся острыми клыками, обнажившими её очаровательного монстра.

Кэролайн пальчиком очертила острую линию скулы, игриво скользнув подушечкой пальчика по ямочке на его щеке, вынуждая его улыбнуться ещё шире, а затем поспешно поднялась на ноги, по-прежнему ощущая сладостную дрожь в теле. Подняв с пола кофту и бюстгальтер, она оттянула вниз ткань юбки, проворно скрывшись в примерочной, понимая, что сумела выторговать себе ещё часок шоппинга.

========== Side effect (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Side effect (Клаус/Кэролайн)

Основные персонажи: Кэролайн Форбс, Бонни Беннет, Клаус Майклсон, Деймон Сальваторе, Кол Майклсон.

***

Магия и впрямь бывает крайне опасной и коварной штукой, это уже она усвоила давно. Вот только, видимо, не достаточно хорошо, потому что теперь Бонни с ужасом смотрела на белое пушистое чудо с маленькими и острыми коготками, которое рассерженно мяукало на неё. И, по правде сказать, было за что злиться. Ведь этот совершенно очаровательный белоснежный и пушистый комочек был Кэролайн Форбс, которая попросту в одно волшебное мгновение превратилась из человека в беспомощного котёнка.

— О, Бон-Бон, что там с… — Деймон остановился как вкопанный, непонимающе смотря на ворох одежды и сидящего на ней котёнка, который рассерженно смотрел на ведьму. — Что это за мохнатое чудо? Ты стала любительницей кошек?

Кэролайн возмущенно глянула на него, продемонстрировав свои маленькие зубки, и готова была уже и впрямь хорошенько пройтись коготками по фирменным джинсам этого засранца, вот только Бонни вовремя подхватила её на руки, предотвращая конфликт и вызывая возмущённое: «мяу».

— Это Кэролайн, — шикнула на него Беннет, виновато и слегка испуганно посматривая на подругу, которая недовольно дёрнулась, будто бы требуя поставить её на ноги… точнее на лапки, потому что не очень-то приятно, когда тебя держат на руках, пальцами давя на внутренние органы.

— Барби? — хмыкнул Деймон, со смешинками в голубых глазах смотря на новый облик Форбс, который попросту нельзя было назвать опасным, хоть она и старательно демонстрировала свои крошечные коготки.

— Будь добр, заткнись, — разозлено проговорила Бонни, поспешно возвращаясь к гримуару и торопливо листая старые и потёртые страницы, надеясь, что сможет как можно быстрее исправить это ужасное недоразумение.

Вот только «быстрее» уж точно не получилось, потому что даже спустя три часа неустанных поисков выхода из этой ситуации, Бонни не продвинулась ни на шаг, а Кэролайн, по всей видимости устав злиться, улеглась на мягкую подушку дивана, с грустью следя за торопливыми движениями подруги и тем отчаянием, что читалось на её лице.

— Прости меня, Кэролайн, — наконец сдавшись, произнесла она, осторожно присаживаясь рядом и надеясь что не ощутит насколько остры её новые коготки. — Я правда не знаю даже, что и делать.

В ответ на это котёнок недовольно проурчал, прытко приземляясь на лапки и торопливо направляясь к своей одежде, что так и осталась валяться на полу посреди гостиной, уже погружённой в вечерний полумрак. Торопливо орудуя миниатюрными лапками, она старалась отбросить ткань своей кофточки в сторону, не используя когти, чтобы, не дай бог, не подпортить тонкий материал любимой вещицы. Подцепив зубами браслет, усеянный мелкими бриллиантами, она кинула его под ноги ведьмы, многозначительно посматривая на украшение и что-то усердно пытаясь промяукать.

— Я не понимаю, Кэролайн, — озадаченно произнесла Беннет, недоуменно переводя взгляд с украшения на белоснежного котёнка, который в таком привычном ей жесте закатил голубые глазки.

Кэролайн вновь указала на украшение, а затем, присев на задние лапки, вдруг подняла мордочку чуть вверх, будто бы издавая волчий вой, который вынудил Бонни чуть ли не подпрыгнуть от того, насколько очевидно же ей намекала подруга на решение проблемы.

— Ну конечно же! Клаус! — радостно воскликнула ведьма, поднимаясь с дивана и осторожно беря котёнка на руки, на этот раз не встречая сопротивления, — Он наверняка знает, что с этим делать. У него ведь куча ведьм в услужении.

***

Кэролайн могла лишь удрученно двигать маленькими пушистыми ушками, старательно прислушиваясь к каждому гневному слову Клауса, чей голос доносился из коридора, в то время как она с комфортом устроилась на одном из кресел в гостиной первородных. То что Майклсон был удивлён появлению Бонни — ещё мягко сказано, а что уж говорить о его лице, когда она ему рассказала о случившемся, осторожно и опасливо демонстрируя на своих руках белый пушистый комочек, очаровательно посмотревший на него своими голубыми глазками.

— Ух-ты, кошак, — внезапно раздался мужской голос позади, вынудивший её испуганно вздрогнуть, вжавшись плотнее в подушку дивана.

Кол усмехнулся, бесцеремонно поднимая котенка за шкирку и вызывая этим истеричное: «мяу», которое вызвало лишь его смешок. Он, развернув её к себе лицом, принялся внимательно разглядывать, с ироничной усмешкой на губах наблюдая за недовольным видом маленького ворчливого котёнка. Будто бы издеваясь, Кол пальцем ткнул её в розовый носик, что-то там говоря про розовый бантик, который он намеревается на неё повязать. Кэролайн в ответ на его движения раздражённо дёрнулась, выпустив крохотные коготки, и со всего маху прошлась ими по носу первородного, заставив того громко вскрикнуть от неожиданности и грубо выругаться.

— Ах ты зараза мелкая, — пробурчал недовольно он, ощутимо встряхнув её и заставив испуганно сжаться, со страхом в голубых глазах взирая на рассерженного вампира, — Ну всё, теперь будешь шастать по помойкам, я…

— Отдай мне котёнка! — в комнату тут же ворвался Клаус, гневно сжав пальцы в кулаки и опасливо надвигаясь на брата, который застыл в недоумении, держась пальцами за нос, на котором не видно было уже и следа от длинных царапин.

— Эта тварь меня поцарапала! — возмутился он, вновь безжалостно встряхнув котёнка и выдавив из него тихий и жалостливый скулёж.

— Отдай немедленно, иначе я вырву тебе печень и заставлю тебя сожрать её! — грозно рыкнул Клаус, чьи глаза зажглись опасным янтарным цветом.

— Да забирай ты его. Чудной ты какой-то, — грубо всучив котенка в руки брату, раздраженно проговорил Кол, прежде чем направиться к выходу из гостиной, обиженно бубня себе под нос ругательства.

— Ты в порядке? — осторожно поинтересовался Клаус, мягко проведя пальцами по пушистой белоснежной шёрстке, ощущая, как она дрожит всем своим крохотным тельцем. — Я за тобой буду приглядывать, пока Бонни и мои ведьмы будут искать способ всё исправить. Всё будет хорошо.

Кэролайн внимательно его слушала, а затем вдруг уткнулась мордочкой в его плечо, мягко потеревшись в знак благодарности овкусно пахнущую ткань его хенли, чем вызвала его широкую улыбку и давно забытое чувство умиления.

***

Обратить заклятье оказалось не таким уж и простым делом, затянувшимся уже на несколько дней, за которые Кэролайн успела изрядно обустроиться в доме первородных, чувствуя себя вполне комфортно и крайне свободно под защитой Клауса. С хитрым взглядом голубых глаз она встречала ворчания Кола, который опасался к ней подходить ближе, чем на метр, и злые взгляды Ребекки, которая совсем не желала уродовать своё дизайнерское платье ради этого чёртового бантика, украшавшего теперь кошачьи ушки. А всё потому что Форбс понравился цвет, видите ли.

Маленькая наглая зараза, которая топала спокойненько своими лапками по их дому, всего одним милым урчанием успокаивала гнев Клауса, умело им манипулируя. И мало того, что теперь всё в этом доме крутилось вокруг неё, так она ещё с удобством спала на кровати в комнате Ника, порой будя его лёгким движением своих коготков, когда ей чего-то хотелось.

Впрочем, как и этим утром, когда ей попросту надоело уже валяться в постели, а Клаус всё никак не желал просыпаться. Никто из них не понимал насколько тяжело жить в шкуре мелкого и беспомощного животного. К тому же, она не могла говорить! Она не могла ни с кем поговорить уже третий день, вот это было настоящей катастрофой!

— Чёрт, Кэролайн, — недовольно пробурчал он, дёрнувшись и сонно взглянув на неё, замечая грустные голубые глазки, смотрящие на него, — Что опять?

Она вновь улеглась, на него сверху, подложив лапки под мордочку, и уставилась на него внимательным и изучающим взглядом, совсем не зная, на сколько она застряла в этом образе. А что если Бонни и вовсе не сможет ничего исправить? Что если всё это необратимо и она навсегда останется такой?

Клаус, будто бы поняв о чём она думает, мягко ей улыбнулся, совсем невесомо поглаживая пальчиками её белоснежные ушки, слыша довольное урчание, вызвавшее у него лёгкий смешок. Даже в таком образе Кэролайн Форбс умудрилась пробраться ему под кожу, крепко-накрепко и, кажется, окончательно вцепившись своими коготками в его сердце. Абсолютно невозможное создание, которое совсем скоро уже станет снова человеком, таким же невозможным, хитрым и острым на язык. Знал ведь, что Бонни и его ведьмы как раз трудятся над зельем, которое вернёт этой маленькой зазнобе её прежний вид.

========== Let’s play with our demons (Клаус/Хоуп) Nc-17 ==========

Комментарий к Let’s play with our demons (Клаус/Хоуп) Nc-17

Предупреждение: Инцест.

У Хоуп шаги всегда тихие и неспешные, вот только отнюдь не робкие. Это чувство ей попросту чуждо. Ведь оно совсем не соответствует её громкой фамилии, ставшей уже давно в обществе синонимом порочной развратности. Косые взгляды и горячие сплетни — одна из составляющих их жизни, впрочем, особо не беспокоящая, а порой и вовсе добавляющая приятную остроту, которая доставляет особое удовольствие.

У Хоуп шаги мягкие, по женственному плавные, заставляющие невольно задерживать голодный взгляд на мягких и округлых бедрах раз за разом. И она вовсе не смущается пристальных разглядываний, будто бы специально надевая юбку покороче и призывно виляя бедрами, умело пользуясь своей юной красотой и привлекательностью молодости.

От неё всегда пахнет притягательной сладостью, дурманящей рассудок, путающей с завидной легкостью мысли и заставляющей его жадно вдыхать вмиг наэлектризовавшийся воздух раз за разом, привыкая к насыщенному аромату шлейфового парфюма и становясь от него уж слишком зависимым.

Клаус невольно улыбается, когда она опускает хрупкие ладони на его широкие плечи, чуть надавливая ногтями, и склоняется ближе, касаясь пухлыми губами его колючей щеки, нарочно оставляя четкий след от яркой помады на его горячей коже, опаляя её своим теплым дыханием.

— Ты поздно вернулась, — тут же произносит Клаус, вновь прикасаясь губами к стакану и залпом допивая выдержанный виски, обжигающий горло.

— А ты снова устроил прием, — в голосе Хоуп сквозит недовольство, которое она умело прячет за хитрой улыбкой, с которой обходит его и наконец становится напротив, позволяя ему оглядеть себя пристальным, слегка затуманенным от алкоголя, взглядом.

Клаус склоняется чуть ближе к ней, вновь ощущая чертов аромат сладких духов, и тянется к письменному столу, ставя на него опустевший стакан, нарочно касаясь невесомо тыльной стороной ладони бледной кожи обнажённого бедра, слыша её тихий вздох в ответ. Она подходит к нему ещё ближе, смотря сверху вниз чересчур требовательным — чуть ли не до скрежета зубов — взглядом, который каждый раз приводит его в дикий восторг. Своей характерностью лишь напоминает ему в кого она такая, и это вынуждает его дыхание заметно сбиться. И он уже ощущает дикое желание прикоснуться хоть кончиками пальцев к её неестественно бледной коже, всегда такой шелковистой, с россыпью мелких веснушек на покатых плечах, сейчас скрытых копной буйных рыжих локонов.

— Поцелуешь на ночь, папа? — Хоуп игриво склоняет голову чуть набок, издавая тихий смешок, и медленно задирает ткань короткой юбки, позволяя ему понять, что всё это время она стояла перед ним без белья, совершенно открытая к его ласкам.

Видит, как пляшут демоны в глазах отца. Видит, как темнеет его взгляд до вызывающей в теле дрожь порочности, и лишь играет с этим пороком, поддаваясь к нему недопустимо близко. Изгибается призывно, стоит ему лишь скользнуть невесомо пальцами по складочкам её плоти и ощутить сладостную влагу, вызывающую тихий гортанный стон. Клаус ничего не может попросту поделать с собой, наслаждаясь каждой секундой этой неправильности. Испытывает истинное удовольствие каждый раз, когда овладевает ею, срывая мелодичные стоны с мягких губ, и вынуждает её теряться в ощущениях под ним практически каждую ночь.

Подтянув ткань юбки ещё чуть выше, Хоуп по привычке покусывает подушечку указательного пальца зубами, пристально наблюдая за тем, как отец оставляет влажные поцелуи на внутренней стороне её бедра, уверенно приближаясь к наиболее желанному местечку. И она восторженно вскрикивает, опираясь ладонью о гладкую поверхность письменного стола, ощущая пробивающую тело сладостную дрожь, вызывающую приятное напряжение в мышцах от ласк его горячего и умелого языка.

Клаус совсем не слышит, что именно она шепчет, но её голос звучит до одури развратно. В нем слышится греющая его эго мольба, которая вынуждает его ускорить движения языком и крепче сжать её бедра пальцами. Закидывает её правую ногу себе на плечо и заставляет тем самым прогнуться в пояснице ещё чуть сильнее, усиливая ощущения.

— Да, Клаус, — несдержанно срываются слова с её губ, которые она нещадно покусывает зубами, сдирая тонкую кожицу и ощущая солоноватый привкус собственной крови на языке.

Ощущения столь яркие, что Хоуп попросту в них теряется, опираясь уже обеими руками о стол, лишь бы не упасть из-за дрожащих коленок. И она уже не сдерживает стоны, громко выкрикивая его имя под влиянием накрывающих с головой ощущений. Клаус принимает его каждый раз с довольной ухмылкой, умело подводя её к оргазму, который спустя несколько секунд содрогает хрупкое тело и вынуждает её зайтись в протяжном, до одури возбуждающем, стоне.

Она усиленно пытается привести дыхание в норму и хотя бы открыть глаза. Улавливает характерный звук расстегиваемой пряжки ремня, и облизывает губы, лениво всё же приоткрывая веки. Клаус смотрит прямо на неё, тяжело дыша, и спешно приспускает темные брюки, касаясь ладонью своей возбужденной до предела плоти. Ведь не хватает всего нескольких движений, чтобы прийти к разрядке и угомонить разбушевавшееся желание, вызванное всего несколькими её прикосновениями и одним особо порочным взглядом, отключающим начисто его контроль.

Чувствует до сих пор её вкус на языке, срываясь на хриплый стон, и увеличивает темп, крепче обхватывая свой член ладонью. С кривой, немного издевательской и крайне довольной, усмешкой следит за тем, как она вновь тянется к нему, прикасаясь к его твердой плоти нежно пальчиками, спрашивая молчаливо позволения помочь ему получить удовольствие. И Клаус в ответ довольно усмехается, убирая свою руку, а затем смотрит ей пристально-пристально в глаза, пока она скользит ритмично ладонью по его плоти вверх-вниз, крепко сжимая и вынуждая его тихонько постанывать от столь чувственных движений.

Хоуп же в ответ довольно улыбается, приближаясь к нему невыносимо близко, и скользит языком шаловливо по его губам, слизывая остатки собственной сладостной влаги, начисто сводя его этим с ума. Клаус в ответ довольно рычит, сжимая пальцами подлокотники офисного стула, и изливается ей в ладонь, усиленно стараясь привести сбитое дыхание в норму и борясь с желанием тот час же потянуться к припрятанной в нижнем ящике стола пачке крепких сигарет.

Но вместо этого пристально следит за тем, как она небрежным жестом оттягивает ткань черной юбки вниз, слизывая с пальцев другой руки свидетельство его разрядки, а затем вновь довольно хихикает, вызывая тем самым у него широкую улыбку, обнажающую слишком милые для этого мига ямочки на его небритых щеках.

И когда они вместе выходят из его кабинета, то ловят несколько крайне любопытных взглядов, в миллионный раз играя с грязными слухами и бросая особо любопытным очередное доказательство их порочной связи. Клаус склоняется к ней недопустимо близко, поглаживая ладонью её по бедру, и просит ждать его в спальне, изрядно разогрев себя для этой ночи. А Хоуп в ответ на это лишь бросает лукавую усмешку в ответ, ощущая легкое похлопывание по ягодицам, которым он подталкивает её к винтовой лестнице, и не смеет ослушаться его приказа, желая быть послушной во всём дочерью своего порочного, как и она сама, отца.

========== Inappropriate implication (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Inappropriate implication (Клаус/Кэролайн)

Основные персонажи: Элайджа Майклсон, Клаус Майклсон, Кэролайн Форбс.

Нет-нет-нет, только не это. Пожалуй, это был самый неподходящий момент для чертового звонка. Прям вот самый неподходящий момент во вселенной. Во-первых, супер идиотская песня стояла на звонке, раздражая её до предела всего за секунду и сразу же ясно давая понять, кто ей звонит. А это значило лишь то, что надо взять трубку, и побыстрее, иначе этот рингтон её точно сведёт в могилу или скорее в комнату с мягкими стенами и стерильной белизной, ведь настырный абонент так просто не отстанет. И этот чертов манипулятор, которому она проиграла в карты пару месяцев назад, уж точно знал как заставить её научиться отвечать на его звонки с первого раза, а не со сто первого, прикрываясь очередными отговорками, по части которых она была мастером, надо сказать. Никто и не спорил.

Вот только ладно если бы проблема заключалась лишь в неуместном в данную минуту звонке, но нет. Всё дело было в том, что какого-то чёрта Майклсон старший появился в её доме, застав её не в самом приглядном виде. А ведь он её босс, между прочим, и ей не очень-то хотелось светить своими оголенными — чуть ли не до полоски трусиков, боже, какой позор! — ногами перед тем, кто может неплохо продвинуть её по карьерной лестнице через годик-другой, если она продолжит с безукоризненной безупречностью вести дела и выигрывать их.

— Кэролайн, может вы ответите на звонок? Я подожду, — скрывая улыбку в уголках губ, Элайджа небрежным жестом принялся поправлять и так идеально завязанный галстук, давая ей возможность согласно кивнуть и, подскочив на ноги, торопливо побежать на тоненьких шпильках к кофейному столику в неубранной гостиной.

И всё это время пути, она старалась мысленно перебрать те места, куда могла его зашвырнуть с утра. Ведь пришла всего полчаса назад, тут же рухнув на свой мягкий диванчик, и даже не успела разуться. Спать ей хотелось куда сильнее.

Спустя невыносимо долгую минуту поисков — во время которых, Кэролайн готова была поклясться, точно слышала тихий смешок британского сноба — она всё же сумела отыскать его под горой пустых коробок из-под пиццы, которые, кажется, остались ещё с начала недели. Ну, а что поделать, если работа и хоть минимальная личная жизнь отнимают так много времени? Она не собиралась становиться такой же занудой, как этот мужчина в до тошноты идеальном костюме, живущий лишь работой и строгими правилами, которые Кэролайн не однократно нарушала. Ей жизненно необходима была свобода, громкая музыка, веселая компания и выпивка, в качестве снятия стресса от ежедневной рутины, вызывающей изрядную головную боль и тошнотворное чувство досады.

— Простите, я на минутку, — она отключила звук и, виновато улыбнувшись, попятилась к ванной комнате, быстро захлопывая за собой дверь и принимая наконец звонок.

— Кэролайн? — на экране появилось довольное лицо Клауса, и он тут же поспешил сосредоточиться на дороге, ожидая от неё ответного приветствия, по всей видимости.

— Чего ты хочешь, Клаус?! — с явным возмущением, как можно громче прошептала она, тут же поспешно оглянувшись на дверь, будто бы желая убедиться в том, что её не слышал старший Майклсон, хоть и понимала что это выглядит крайне глупо, — Разве не достаточно того, что ты прислал сюда Элайджу?

Чертов Клаус. Нет, у них и раньше случались недомолвки на работе, но чтоб так подло прислать своего старшего братца лишь из-за той чепухи на заседании по делу о краже, да ещё и домой, это уже было слишком.

— О чём ты вообще говоришь? — удивленно произнёс Клаус, на миг отвлекшись от дороги и взглянув недоуменно, даже немного обеспокоено на неё, — Элайджа приехал, чтобы поговорить с тобой? Чего он хочет?

— А я откуда знаю? — шикнула на него Кэролайн, негромко ругнувшись, а затем тихо пискнула от возможной ужасающей догадки, которая посетила ещё не совсем трезвую голову, — Может он прознал, что мы кое-что стащили из хранилища улик и неплохо повеселились?

— Нет, Кэролайн, иначе бы мне уже влетело, — поспешил успокоить её Клаус, расплываясь в довольной улыбке лишь от одного упоминания того сумасшедшего вечера, заставившего его живот болеть от приступов смеха даже на следующий день, — Мы завтракали с ним вместе.

— О, неформальная встреча. Метишь на моё место, Майклсон? — злобно прищурилась она, заметно нахмурившись.

— Истинный обвинитель, — фыркнул Клаус, чуть улыбнувшись. — Я еду к тебе, это не проблема?

— Нет, Майклсон. Это проблема. Одно дело знать, что твоя сотрудница спит с твоим братом, а совсем другое — видеть собственными глазами их вместе у неё дома. Улавливаешь? — вопросительно изогнула бровь она, вызвав у него тихий смешок, — Я не хочу заниматься мелкими делами и разбираться с нарушением общественного правопорядка каким-то обнажившимся пьяницей.

— Ладно, — достаточно быстро согласился с ней Клаус, сворачивая с дороги и останавливаясь у тротуара, чтобы уже в следующую секунду посмотреть на неё с экрана её телефона, — Набери меня, когда он уедет. Я буду в паре кварталов от твоего дома.

— Чудесно, — наигранно воодушевлённо произнесла она, тут же сбрасывая звонок.

Тогда что привело сюда её босса? Может она и впрямь сделала что-то не так? И тогда плакало её место судьи в перспективе. Его точно сперва займёт Майклсон со своими родственными связями. Ладно, не только родственные связи ему помогали, он был первым на своём курсе, собственно, как и она на своём. Как же хорошо, что они не учились в одном университете, а то точно бы поубивали друг друга. Сделав глубокий вдох, Кэролайн уж точно решила взять себя в руки и проявить непоколебимость, а если что, то всегда всё можно отрицать или свалить на Клауса.

— Мистер Майклсон, простите. Это бы важный звонок, — вновь выйдя к нему в комнату, немного виновато произнесла она.

— Не сомневаюсь, — вновь едва подавив широкую улыбку, ответил он, посматривая на неё снизу вверх и неторопливо постукивая пальцами по обеденному столу, едва способному уместить за собой двоих.

— Простите, но что вас сюда привело? — неловко переминаясь с ноги на ногу, всё же в лоб спросила она, не собираясь и дальше играть в угадайку, иначе к концу дня точно найдёт у себя седой волос.

— Клаус.

— Оу, — удивленно выдала Кэролайн, — А я тут причём?

Элайджа многозначительно на неё взглянул, вынуждая тихонько чертыхнуться и закатить в привычном жесте голубые глаза. Вот умеют же эти Майклсоны вывести из себя одним лишь взглядом. Это у них в ДНК заложено что ли?

— У него день рождения в субботу, — пояснил он.

— Я всё равно не понимаю, причём здесь я.

— Вы ведь вместе.

— Мистер Майклсон, простите, но я… — Кэролайн на миг замялась, искренне благодаря текилу, что осталась ещё в её организме, придавая ей хоть капельку смелости, — Я скажу как есть. Да, мы спим, но ничего более. Мы договорились не осложнять это всё, а просто веселиться и вместе проводить время, пока нам это комфортно.

— Его нужно отвлечь, пока Ребекка будет готовить вечеринку-сюрприз, — терпеливо выслушав её сбивчивую речь, наконец озвучил он причину своего визита, вызывая у неё искренне изумление, — И вы приглашены, Кэролайн.

— Но насколько это уместно? — ещё не отойдя от лёгкого шока, спросила всё же она, скрещивая руки на груди и думая, как отреагирует на это Клаус, — Мистер Майклсон, я даже подарок не собиралась покупать. Это всё слишком…

— Подари ему зубную щётку, которую он сможет оставлять у тебя, когда ночует, — он вдруг перешёл резко на «ты», заставляя её едва заметно облегченно вздохнуть, ведь это значило что визит его не носит профессиональный характер, а значит ей не влетит за те волшебные кексики, что они с Клаусом стащили в прошлую пятницу, — Ему понравится.

— Ты сейчас серьёзно? — чуть прищурившись, поинтересовалась она, едва подавляя рвущийся наружу смешок, но затем вдруг вмиг посерьёзнела, когда поняла истинную причину такого тонкого намёка, — Ты серьёзно? Мне ждать чего-то эдакого от Клауса? Он хочет большего от всего что происходит между нами? Ну ты понимаешь, о чём я.

— Кто знает, — небрежно пожал плечами Элайджа, поднимаясь на ноги, — Я могу на тебя рассчитывать?

— Да. Да, конечно, — протараторила в ответ она, — И может будешь звать меня всегда Кэролайн? — уголки её губ дрогнули в хитрой улыбке, а взгляд голубых глаз стал совсем невинными, — Мы ведь уже почти семья и…

— Кэролайн, ты знаешь, что никакого повышения тебе в ближайшее время не светит, — рассмеялся Элайджа в ответ на её попытку задобрить его, хотя это было и не нужно; он и без этого видел её потенциал, — Удачного дня, и смой косметику, выглядишь жутковато.

— А ты до скрежета зубов идеально, — произнесла она сладким голоском на прощание, вызвав у него смех, а затем закрыла за ним плотно дверь, тут же опираясь на неё спиной и мысленно произнося все известные ей многочисленные ругательства.

Это явно было нервное. Потому что… зубная щётка? Он, черт возьми, серьёзно?! Это ж что такое ему Клаус за завтраком выдал, что этот сноб в костюме приехал лично, да ещё и такой намёк ей кинул. Клаус и правда хочет чего-то большего? Черт-черт-черт. Вот зачем к похмелью добавлять ещё и эту головную боль?! Чертов Майклсон. Но с другой стороны, он был крайне неплохим вариантом. Очевидно, конечно же, что Клаус весьма симпатичный, забавный, вроде как, надёжный и умный. Да, он чертовски умный, и это заводит, надо сказать. И вполне молод, ко всему прочему, но стоит ли всё это усложнять? Им же весело вместе, а вдруг все эти отношения лишь убьют ту лёгкость, что у них есть сейчас? Что ж, видимо и впрямь предстоит им разговор. И не дай бог, он посмеет увильнуть от него в своей привычной манере, уложив её попросту на спину и заставив забыть обо всём на свете.

========== I can fly (Клаус/Кэролайн) Part 1 ==========

Комментарий к I can fly (Клаус/Кэролайн) Part 1

По мотивами трилогии «Двор шипов и роз»

Продолжение: https://ficbook.net/readfic/5223020/15150203#part_content

***

Его взгляд вновь и вновь скользил по хрупкой фигурке его жены, леди Весеннего Двора, что стала залогом долгой дружбы между ранее враждующими Дворами, сейчас уже старательно делающими вид, что позабыли что же именно положило ей начало. Во взгляде её голубых глаз чистейшее небо, улыбка её куда ярче солнца, а кожа пахнет весенними цветами, что только-только распустили бутоны, всё ещё храня прохладные капельки росы на своих нежных лепестках. Лишь одного взгляда глаза в глаза ему тогда хватило, чтобы ощутить это. И сердце сжалось в тот же миг, а невидимая нить вынудила сделать его неловкий шаг вперёд, силясь сократить разделяющее их расстояние, что было попросту невыносимо ощущать.

Его мейт. Леди Весеннего Двора, в чьих жилах течёт кровь заклятого врага его семьи, вмиг стала самым ценным человеком в его жизни. И это походило на болезненную одержимость, которая завладевала разумом, отравляя сердце своей медовой сладостью, что была под стать вкусу её нежно-розовых губ. Её имя он тогда шептал вновь и вновь в мыслях, ощущая нервную дрожь в пальцах, когда она ему так солнечно и ослепительно улыбнулась в ответ, освещая собой всё вокруг, гораздо ярче звёзд горячо любимого Велариса.

Она стала его женой. Стала его мейтом, его самым верным другом, умеющим унять все тревоги лишь нежным прикосновением хрупкой ладони и чистым взглядом небесно-голубых глаз. Кэролайн слишком часто была здесь, в Доме Ветра, на высоте от которой захватывало дух. Слишком часто смотрела вниз, на город, и поглядывала с немым восхищением вновь и вновь на его крылья, что он прятал от посторонних глаз, лишь бы никто не прознал, что лорд Ночного Двора — бастард, рождённый королевой от иллирийского воина, ставшего по воле злой шутки судьбы её мейтом и вместе с тем жестокой погибелью. Потому что лорд Ночного Двора не в силах был простить гнусного предательства, заметив за плечами любимого некогда сына два огромных чёрных крыла. Любимый сын. Истинный воин, оказался рождён не от него.

И потому он был сослан править Двором Кошмаров. Это было куда страшнее и мучительнее смерти. Клаус чувствовал день за днём лишь отравляющий порок, пробирающийся цепко острыми когтями ему под кожу, силясь вытеснить всё светлое в его душе.

Сделав глубокий вдох прохладного воздуха, Кэролайн на миг прикрыла глаза, разводя руки в стороны, наслаждаясь каждым мигом этой свободы и ощущая, как светлые пряди волос разметались по плечам и спине, подхватываемые порывистым ветром. Никогда прежде дома она не ощущала такой пьянящей свободы. Никогда прежде и мысли допустить не могла о том, что Ночной Двор совсем не соткан из страданий и ужаса, как в детстве ей твердила мать. Никогда прежде не думала, что руки жестокого убийцы, которым считали Клауса во всём Прифиане, окажутся так теплы, надёжны и крепки. Никогда не смела даже мечтать, что её сердце будет биться трепетно в груди лишь от одного взгляда самого могущественного Высшего Лорда, которого когда-либо видел этот мир.

Губы её дрогнули в лёгкой улыбке, стоило только ей услышать приближающиеся неспешные мужские шаги, сообщившие ей, кто их обладатель. И его ладони тут же скользнули на её талию, обвивая и прижимая к себе так крепко, но совсем не подавляюще и не удушающе, не отнимая это прекрасное ощущение невесомости.

— Я бы хотела уметь летать, — прошептала вдруг она, всё так же продолжая скользить восхищённым взглядом по городу, купающемуся в лучах заходящего солнца, окрасившего улочки в причудливые оттенки от которых просто-напросто захватывало дух, а губы непроизвольно расплывались в ослепительной улыбке.

Веларис был самым прекрасным местом на земле, он даже не мог сравниться с красочностью Весеннего Двора, что навсегда останется в ней тёплым сгустком энергии. Ведь любовь к родным местам подобно розе уже давно расцвела в её сердце. Там был её дом, — надёжный и крепкий, хранящий светлость детских воспоминаний, но здесь… здесь было её будущее, её взросление, её обретение недостающей частички, вопящей ей о том, что она на своём месте. Ей суждено быть здесь. Этот город, этот мужчина, стал её вторым домом, позволяя розе сплестись лепестками с мирабилисом — истинным цветком ночи, источающим свой греховно-сладкий аромат под светом ярких звёзд.

Клаус отошёл чуть назад и, едва касаясь пальцами её нежной кожи, прочертил линию вдоль позвоночника, мягко очерчивая каждый позвонок, вызывая в её теле дрожь и совсем лёгкое покалывание в острых лопатках, которыми она повела, млея от этой нежности.

— Ты ведь можешь научиться летать, sweetheart, — склонившись к её уху, губами чуть задевая мочку, прошептал ласково он, запечатлев горячий поцелуй на её щеке, вызывая её улыбку и в то же время вопросительный взгляд голубых глаз, что уже был обращён на него. — Ты леди Весеннего Двора. Ощути эту связь с просыпающейся после холодов природой, расправь свои крылья и лети.

Кэролайн заметно нахмурилась, вновь посмотрев вниз, ощущая сейчас лишь липкие оковы страха, скользнувшие вдоль её тела и сковавшие её по рукам и ногам, совсем не давая сделать ей больше глубокий — такой пьянящий — вдох расцветающего в преддверии ночи города.

— Не бойся, — Клаус тут же произнёс тихо, но так уверенно, будто бы был способен одним лишь своим взглядом принудить все её страхи отступить прочь, склонив покорно голову перед той, что носила корону самого могущественного и зловещего из Дворов. — Я рядом. Я всегда с тобой, чтобы подхватить в нужный момент. Помни это.

Кэролайн едва слышно усмехнулась, обернувшись к нему лицом, и встретилась с ним взглядом, делая ещё шаг ближе к краю балкона, лишенного и вовсе перил, будто бы созданного для того, чтобы попросту прыгнуть вниз, а затем взлететь, рассекая воздух, и ощутить пьянящий запах абсолютной свободы. Она его и впрямь ощущала в этот миг, и потому тотчас же коротко вскрикнула от вспышки режущей боли, пронзившей её спину и вынудившей согнуться пополам от давящей на неё внезапно обретённой тяжести. Только через пару секунд к ней пришло осознание произошедшего, и радостный смех тут же сорвался с её тонких губ, заполняя собой воздух и наполняя этот миг теплом весеннего ветра.

А Клаус мог лишь взирать восхищённо на два белоснежных крыла за её спиной, с виду таких мягких, совсем лёгких, будто пух, ещё не окрепших и потому чуть подрагивающих на ветру. Шагнув к ней ближе, он притянул её осторожно к себе, расправляя свои собственные крылья, куда более громоздкие, хранящие в себе всю тьму ночи. Грозные, острые и жёсткие — истинные крылья иллирийца.

— Ты ведь научишь меня летать? — спросила вдруг Кэролайн, беспокойно скользя внимательным взглядом по его лицу, тут же получая утвердительный кивок, заставивший её ослепительно ему улыбнуться и потянуться навстречу, чтобы почувствовать вкус его губ.

Клаус тут же поддался к ней всем телом, по привычке властно углубляя поцелуй, разворачивая её к себе лицом и скользя пальцами по изгибам её женственной фигуры, совсем невесомо и нежно проводя по чувствительному местечку её крыльев, вынуждая её задрожать всем телом, сорвавшись на тихий и до невозможности сладостный стон.

— Они и вправду такие чувствительные, — пробормотала вдруг Кэролайн, и её щеки окрасились мгновенно нежно-розовым румянцем, вынудившим его расплыться в довольной ухмылке, предвещающей ей весьма сладостную ночь, полную открытий.

***

Когда она впервые увидела его крылья; когда он доверил ей этот секрет, расправив их в ночи их спальни, она могла лишь восхищённо охнуть, тут же поддавшись к ним навстречу, чтобы скользнуть кончиками пальцев по жесткой мембране и надавить чуть ногтями, будто бы желая увериться в их прочности. И Клаус тогда задрожал всем телом, сорвавшись на хриплый стон, который поверг её в недоумение и полный восторг. А спустя всего несколько дней, когда она увидела его широко расправленные крылья, — в тот самый миг, когда он был в до восхитительного глубоко в ней, — Кэролайн вновь коснулась их ладонями и Клаус громко простонал в ответ на это. И она ощутила в то же мгновение его дрожь, куда более сильную, чем в прошлый раз.

— Осторожнее, sweetheart, — прошептал он хрипло тогда. — Во время секса иллириец может достичь разрядки от одного лишь прикосновения к его крыльям в нужном месте.

И сейчас она понимала его. Сейчас, когда ощущала каждой клеточкой своего тела всё нарастающее удовольствие, она как можно крепче прижалась к нему, стараясь следовать заданному им сладостно-медленному темпу, и дрожала будто в лихорадке от его нежных прикосновений к её тонким крыльям. И в ответ на каждое такое дразнящее и крайне умелое движение, Кэролайн изгибалась всем телом, сжимая сильнее внутренними мышцами его твёрдый член, полностью заполняющий её до болезненного предела.

Ощущала его горячее дыхание на своих губах, то и дело поддаваясь к нему навстречу, лишь бы соединить их в голодном поцелуе, лишающем её начисто рассудка, равно как и ладони, которые ласкающе скользили по её спине. Переходя вновь и вновь на крылья, он круговыми движениями пальцев касался мелких белоснежных пёрышков, ощущая как каждая клеточка её тела отзывается на подобные ласки. Кэролайн дрожала в его руках, сладостно постанывая ему в губы, и крепче цеплялась ногтями в его плечи, двигаясь на нём чувственно вверх-вниз. И он чувствовал исходящий от её кожи жар, проводя языком по нежно-голубой венке на её шее, чтобы в следующий миг прикусить шелковистую кожу зубами, желая в собственническом порыве увидеть на ней свою метку, говорящую о том, что эта женщина принадлежит лишь ему.

— Кэролайн, — он только и мог что шептать её имя, двигая бёдрами навстречу её движениям, желая ласкать её тело каждый миг, отведённого им Котлом времени.

Леди Весеннего Двора и Высший Лорд Ночного Двора никогда не должны были быть вместе, разделённые враждой струящейся по их венам крови. Заклятые враги, которым в пору друг друга ненавидеть и презирать, вот только разве возможно это, когда каждая частичка тебя так тянется к одному-единственному человеку, гораздо большему чем просто друг, любовница и даже жена.

Мейты.

Связь мейтов куда сильнее любой ненависти и предрассудков.

Связь мейтов сильнее чего бы то ни было в этом мире, гораздо сильнее самого сильного Высшего Лорда, не способного ей противиться и покорно склоняющего перед ней голову, лишь бы увидеть улыбку своего мейта, ощутить её аромат, услышать смех и томный стон. Ощутить её полностью. Всецело. И знать, что она принадлежит лишь ему, как он принадлежит лишь ей.

========== Lilith (Элайджа/Лилит) ==========

Скользя немного усталым взглядом по плотной угольно-чёрной бумаге, Элайджа мог лишь сделать медленный вдох, силясь прогнать те воспоминания, что возрождались лишь от одного взгляда на изображенную Неясыть, обладающую четкими и весьма изящными золотистыми линиями, завораживающими своим величественными видом. Тристан появился в городе так не вовремя, не дав им толком и вздохнуть свободно, установив прежний порядок, способный показать всем, кто на самом деле правит этим городом, над которым нависло таинственное проклятье. Столь же таинственное, как и та, в чью честь он назвал дело своей жизни, сейчас вернувшееся к нему чувством вины перед теми, кого он бросил во имя своей настоящей семьи, своей крови. Во всяком случае, так он считал долгие столетия назад, что были ещё не омрачены враждой, всё же постепенно затихающей и дарующей надежду в виде данной когда-то давно клятвы, по-прежнему имеющей вес.

Он почти не слышал разговоры окружающих его людей, равно как и музыку, доносящуюся из стареньких колонок совсем непопулярного бара, где виски обжигал губы и сводил зубы своей крепостью. Всё что имело значение — Неясыти, вернувшиеся в город, и та, в честь кого они были названы; та, кто сумела не затеряться памяти, среди сотен других женщин в его жизни.

Её волосы были столь же черны, что и та ночь, когда он впервые её увидел, проснувшись от порывистого ветра, проникающего с просторного балкона. В её глазах вовсе не было страха или смущения, лишь любопытство, полыхающее во взгляде завораживающим его пламенем порочности, сочетающим в себе удивительную невинность и женственную мягкость. Её бледная кожа, казалось, мерцала в свете почти полной серебристой луны, вынуждая его крепко зажмуриться, силясь унять вспыхнувшую вдруг режущую боль в дёснах и заглушить навязчивый шёпот животного голода, призывающего его иссушить её тело, выпив дурманящую кровь до последней ценной капли. И он бы сделал это, бросился бы вперёд, ведомый хищническими инстинктами, вот только она внезапно растворилась в воздухе, подобно лёгкому дуновению летнего ветра, оставив после себя лишь едва уловимый нежный аромат, заполонивший его лёгкие.

Элайджа и впрямь был готов списать это лишь на прекрасную иллюзию, вот только эта девушка следовала за ним попятам, куда бы они не бежали, силясь замести следы и не попасться в руки Майклу. Каждый раз ощущал её запах, но так и не в силах был её поймать, ухватиться за исчезающий всегда так стремительно образ, отзывающийся горечью на языке и спутанными мыслями.

Что ей нужно?

Кто она?

И голод в нём с каждым днём всё возрастал, вынуждая терять контроль и с силой сжимать в ладонях обжигающую вербену, оставляющую на коже уродливые следы, но помогающую ему приструнить внутреннего монстра ненадолго. Только бы не поддаваться этому чувству, тянущему его в непроглядную тьму, с такой пугающей лёгкостью отравляя кровь в венах своим сладостным ядом. Она сводила его с ума, что-то тихонько нашёптывала, касаясь невесомо кончиками пальцев его щеки, и исчезала за мгновение до того, как он откроет глаза, чтобы успеть её схватить за тонкое запястье.

Вот только в этот раз она не ушла. Не растворилась в ночи, подобно вольному духу, и совсем не удивилась тому, когда его пальцы сомкнулись на её предплечье, а его карие глаза оказались так близко, что она смогла рассмотреть каждую крапинку, скрывавшую его истинную, влекущую её, суть.

— Здравствуй, — тихонько прошептала она, рассматривая лениво черты его давно изученного, вплоть до каждого миллиметра, лица.

И страха в её глазах по-прежнему не было, даже когда Элайджа пальцами коснулся нежной кожи её щеки, очерчивая скулу и спускаясь к пухлым бледно-розовым губам, прежде чем с силой сжать пальцы на тонкой шеи. Она в ответ на это лишь улыбнулась ему одними уголками губ, что-то беззвучно прошептав и положив ладонь на его грудь, чтобы ощутить биение его сердца.

— Так быстро бьётся, — прошептала она, придвинувшись чуть ближе и слегка прищурившись, совсем не в силах побороть своё любопытство, стремясь наконец понять, кто же он такой и что за кровь течёт в его жилах, скрывая того монстра, что может с лёгкостью отнять жизнь этими самыми руками, что крепко держат её, не давая сбежать.

— Кто ты? — Элайджа сильнее сжал пальцами её шею, слыша прерывистый вдох, сорвавшийся с её пухлых губ, что были будто бы созданы для поцелуя, искушая его и вынуждая мигом ослабить хватку.

Скользнув большим пальцем вновь по скуле её невинного личика, он коснулся уголка губ, делая глубокий вдох и вновь ощущая дурманящий запах, что окончательно спутал его мысли, вынуждая уродливые сеточки вен проступить у вмиг потемневших глаз. А девушка в ответ на это лишь хитро улыбнулась, одаривая порочным и крайне кровожадным взглядом, что совсем не вязался со столь невинной и чистой внешностью.

Наклонив чуть голову вбок и позволив густым чёрным локонам коснуться кончиков его пальцев, она погладила ладонью его по щеке, вмиг утихомиривая рвущегося наружу монстра, жаждущего испить её кровь, а затем поддалась к Элайдже навстречу, медленно сокращая между ними ничтожное расстояние.

— Лилит, — когда между их лицами остались всего лишь жалкие миллиметры, с усмешкой прошептала она, опаляя его губы своим горячим дыханием и окончательно дурманя этим рассудок, отравляя своей тьмой, что она источала даже кончиками тонких пальцев.

И Элайджа поддался этому навязчивому желанию ощутить это прикосновение, прижимая её хрупкое тело к своему и впиваясь в губы требовательным поцелуем, обронив тут же гулкий стон и прикрыв в блаженстве глаза. Её кожа была такой мягкой на ощупь, а у губ был сладостный вкус ароматной тёплой крови.

Отстранившись спустя несколько секунд, он увидел лишь недоумение, проскользнувшее в её взгляде, и она сама поспешно потянулась к нему в этот раз навстречу, обхватывая ладонями его лицо и с силой покусывая его губы, прежде чем ощутимо углубить поцелуй, вынудив его мгновенно вздрогнуть от приступа колкой боли, пронзившей сердце и так же стремительно исчезнувшей.

— Лилит? — прошептал Элайджа, стоило ей только прервать поцелуй и взглянуть на него ничего не понимающим взглядом, что позволил ему собрать мысли в кучу и вернуть себе трезвость рассудка. — Та, чьи поцелуи даруют смерть, а слёзы — жизнь?

— Ты должен был погибнуть, — чуть нахмурившись, произнесла она, скользнув невесомо ладонью по его щеке, шее, а затем коснулась груди, где мирно билось его сердце, тьму которого она так явственно ощущала, стараясь понять, что же за существо перед ней, раз даже губительный поцелуй не смог его уничтожить.

— Я уже мёртв.

В её глазах он редко видел удивление. Лишь в тот момент, когда она с жадностью слушала его историю, заставив рассказать всё без утайки лишь нежным прикосновением хрупких ладоней, которые он после видел обагренными в крови бесчисленное количество раз. А затем таинственная, покрытая мраком тайна, которой имя было Лилит, попросту исчезла. Не оставила после себя ничего, кроме удушающих воспоминаний, что были погребены за той самой алой дверью, и надежды на то, что они больше никогда не встретятся.

Элайджа вновь крепко зажмурился, откладывая одну из визиток Тристана подальше и залпом опустошая стакан с крепким виски, надеясь вновь запрятать этот образ в самые тёмные и далёкие уголки своей памяти. Лишь бы не вспоминать вкус её губ, за которым следует секундная боль, пронизывающая всё тело. Лишь бы не вспоминать, как пахнет её почти что чёрная кровь и какова она на вкус. Лишь бы не вспоминать её манящий шёпот и звонкий смех, отзывающийся эхом в ушах. Лишь бы не вспоминать о том, что лишь один её взгляд способен свести попросту с ума и вынудить поддаться терзающему голоду, за которым обязательно последует чувство раскаяния, стоит ей только исчезнуть.

Раздавшийся за спиной тихий стук тоненьких каблучков, вынудил его отчего-то напрячься и крепче сжать пальцами гранёный стакан. За этим последовало лёгкое прикосновение женской ладони к его плечу, что ласково прошлась вдоль его напряжённой спины. И её холод можно было ощутить даже сквозь плотную ткань тёмного костюма.

Обладательница этих самых туфель наконец показалась перед ним, садясь на соседний стул и касаясь длинными пальцами угольно-чёрных волос, раскинувшихся по её обнажённым плечам.

— Здравствуй.

========== I can fly (Клаус/Кэролайн) Part 2 ==========

Комментарий к I can fly (Клаус/Кэролайн) Part 2

По мотивам трилогии «Двор шипов и роз».

Первая часть: https://ficbook.net/readfic/5223020/14741294#part_content

Подобная витающая тишина в их с Клаусом доме всегда её угнетала, вынуждая осунуться и ступать как можно тише, осторожнее, лишь бы избежать этой пугающей густоты мрака. И этот мрак, казалось, окутывал не только комнаты их просторного дома, но и весь город, вынуждая даже солнце приглушить своё тёплое сияние и покорно склонить голову перед Высшим Лордом Ночного Двора. Тем Высшим Лордом, что был её мужем. Тем Лордом, что называл её своей королевой. Тем Лордом, что научил её летать и быть свободной, верить в собственные силы.

И эти силы переплетались с тем могуществом, что было заложено в нём. Это могущество отголосками шептало ей о сакральности той связи, что соединяла их души, делая единым нерушимым целым. Она знала, что сможет выстоять, что сможет преодолеть эту тьму и разогнать её для него.

В подобные дни Кэролайн и сама невольно становилась ненадолго частью той тёмной ночи, что заполняла каждую клеточку её тела, давая ощутить всё то, что чувствует он в этот миг. Эмоции накатывали непрерывным потоком, вынуждая её сердце беспокойно биться в груди и спешить к нему как можно скорее, стоило только ему ногами коснуться земель Велариса. И всему этому виной был Двор Кошмаров, подогревающий силы Клауса, обостряющий его вспыльчивость и давящий неподъемным грузом на его плечи, бередя старые раны раз за разом, вынуждая их вновь кровоточить.

Он был вынужден порой бывать там, чтобы поддерживать порядок. Он был вынужден самолично проливать кровь, ментально обращая в прах сознания одного непокорного фэ за другим, во имя демонстрации своей силы и влияния, держа самые тёмные души в узде, равно как и непоколебимость своей власти на землях Ночного Двора. Такова была участь самого ужасающего Высшего Лорда, навевающего благоговейный страх на всех остальных жителей Прифиана, страшащихся тягаться с его неоспоримым могуществом. Он внушал страх всем. Так было нужно. Так было легче обеспечить порядок и мирную жизнь в Веларисе. Пускай даже ценой очернения собственного имени, ведь все остальные думали, что он самый настоящий монстр.

И Кэролайн знала, что это гложет его в глубине души. Кэролайн знала, что это сжирает его изнутри, вынуждая в невольном защитном порыве порой выпускать на волю свою тьму, обнажая оставшиеся на душе шрамы, полученные за мучительные годы изгнания человеком, которого он долгое время считал своим отцом.

Следов этой жестокости было много. Слишком много дляодного фэ.

Она видела и ощущала отголосок всех граней той боли, что ему довелось пережить тогда там, и потому знала, что нужно делать, чтобы отогнать от него этот мрак и подарить частичку собственного света, вновь заставив губы изогнуться в привычной для неё усмешке.

Только его губы могли так сладко шептать её имя, а руки, обагрённые кровью, дарить нежные и неторопливые ласки, вынуждающие её срываться на тихую мольбу, которую он встречал с порочным огнём во взгляде и гортанным стоном. Вот только этого огня сейчас не было во взгляде серых глаз, обращённых в пустоту и принявших потемневший на несколько тонов оттенок. Его массивные крылья были плотно прижаты друг к дружке, а тьма, ореолом кружащая вокруг него, была практически непроглядной, вынудившей её на пару мгновений замереть, прежде чем уверенно двинуться вглубь комнаты, приближаясь неторопливо к мягкой постели.

Ощущала его раздражение и гнев через их связь, видела, как напряжены были мускулы на его спине и руках, а желваки на скулах выделялись особенно ярко, заостряя черты его лица и обращая в пугающую ледяную маску. Вот он, Лорд Ночного Двора во всё своём жутком великолепии. Но это не вызвало в ней страха. Больше нет. Не после того, как она узнала, что скрыто за маской того, кто жёсткой усмешкой отвечает на каждый выпад и осуждающий взгляд.

Подойдя к нему ближе со спины, она коснулась нежно ладонями его напряженных плеч, вынуждая его едва заметно вздрогнуть от неожиданности и слегка повернуть голову в её сторону, накрыв горячей ладонью тут же её тоненькие пальчики. Он слегка кивнул ей, вновь возвращаясь взглядом к просторному окну, смотря на город, но вовсе не видя его перед собой. Мыслями он был далеко отсюда, там, где слышал крики. Он был там, куда вели его отголоски былых воспоминаний, которые он не мог отпустить от себя, хотя должен был.

Кэролайн взобралась на широкую постель, становясь на колени позади него, и более уверенно провела ладонями по его плечам, опускаясь ими на предплечья, стараясь тем самым отогнать прочь напряжение, сковавшее его крепкими цепями. И Клаус позволял ей это. Позволял подойти со спины, позволял быть так близко к его крыльям и к его сердцу, потому что в этом мире у него никого больше не было.

— Быть может, полетаем? — прошептала тихонько на ушко ему Кэролайн, прежде чем ласково провести пальчиками по его шеи, а затем мучительно медленно спуститься к жёсткому краю его правого крыла, — Тебе ведь нравится надо мной посмеиваться, я знаю.

— Не сегодня, — скривив губы в напряжённой улыбке, он отвёл поспешно взгляд, сделав глубокий вдох, но не предпринял ни единой попытки отстраниться, наслаждаясь тем, как её ладони скользят по его коже, принося с собой тепло и запах распускающихся цветов.

В этом была вся она — его Леди, нежность и хрупкость которой переплеталась плотно с непоколебимостью окрепшего в его руках духа. Истинная роза Весеннего Двора, распустившаяся под сиянием звёзд в ночи Велариса. Его Кэролайн, которую он так старался оградить от своей любви. От любви бездушного монстра, хранящего на руках столько отнятых жизней. Но противиться их связи было попросту бессмысленно и слишком болезненно.

Кэролайн досадливо поджала губы, всё так же видя вокруг себя витающую тьму, и нежно провела ладонями вдоль его спины, мягко очерчивая каждый позвонок, едва задевая кончиками пальцев его крылья, что чуть подрагивали под её невесомыми прикосновениями.

— Кэролайн, — дёрнул плечом в ответ на её касание вдруг он, на миг прикрыв глаза и испустив нервный вздох, то ли прося её остановиться, то ли не мучить его больше, дав наконец ощутить нежность её ладоней.

И она не могла не заметить, что тьма теряет свою густоту, становясь всё прозрачнее и утихая под её неспешными прикосновениями.

— Чувствительные крылышки, да? — игриво прошептала тут же она, склонившись чуть ближе и прикусив слегка зубами мочку его уха, и вынудила уголки его губ невольно дрогнуть в улыбке, унявшей окончательно тьму и оставившей после себя лишь едва заметную завесу, что была подобно струйкам дыма, витающим вокруг них, — Ну же, мой Ло-о-орд, — её горячее дыхание опалило кожу его щеки вместе со сладостным стоном, и Клаус нервно сглотнул в ответ на это, ощущая, как жар заструился по его венам.

Она потерлась носиком ласково об его шею, оставив на тёплой коже несколько влажных поцелуев, и Клаус тихонько простонал в ответ на мягкое касание её пальцев к его массивным крыльям. Маленькая, любопытная фэ, так любящая его дразнить и заражать этим светом, этим запахом весны и яркого солнца, которые она излучала даже кончиками белокурых локонов, что щекотали острые края его крыльев и усмиряли всё его могущество; всю ту тьму, покорно склонившуюся перед ней и наслаждавшуюся её теплом.

Слегка царапнув жесткую мембрану ногтями, она услышала тихий рык, который приняла с довольным смешком, и поспешила коснуться этого же местечка мягко губами, ощущая, как подрагивают крылья в ответ на эту искусную ласку. И потому, поддавшись внезапному порыву, провела языком, срывая этим движением несдержанный, но такой сладостный, стон с его губ, за которым последовала дрожь и шелест от трепетания его крыльев.

— Откуда в тебе столько коварства, sweetheart? — прошептал хрипловато Клаус, судорожно облизав губы, ощущая лишь непреодолимое желание почувствовать её жар и сладостную влагу, а затем словить с её губ каждый томный стон.

— Хм-м-м, — протянула она с тихим смешком, — Есть один несносный иллириец.

Он едва заметно усмехнулся и одним резким движением повалил её на спину, наваливаясь сверху и расправляя угольно-чёрные крылья над ними, вызывая этим движением её задорный смех. И он не мог улыбнуться в ответ на этот ослепительный блеск голубых глаз, что был ярче даже падающих звёзд Велариса.

========== Stupid little girl (Кэролайн Форбс) ==========

Совсем не трудно было перестать удивляться очередному расставанию, что было всегда лишь вопросом времени, давно став обыденным делом, вызывающим чувство загнанной обреченности. Готова была к этим словам; готова была к тому, что он даст заднюю, ограничившись давно заученной фразой. Ты достойна лучшего… дешёвая отмазка, которую они так любят использовать всегда, будто бы от этих слов ей может стать легче. Гораздо проще сказать именно это, чем объяснять иные причины, и Кэролайн уже устала теряться в догадках, пытаясь понять мотивы их появлений. Что не так? Что с ней не так?

Никому попросту была не нужна, это стало уже ясно. Ведь так легко, оказывается, её вычеркнуть из своей жизни и попросту позабыть, потому что такие девушки, как она, никогда и не сияют счастливыми улыбками, говоря с уверенностью о любви. Такие девушки не хвастаются кольцом на пальце, делясь с многочисленными подругами деталями романтичного предложения. Такие девушки, как она, не просыпаются с улыбкой от запаха кофе и мягкого поцелуя любимого мужчины. Попросту потому что никто и никогда не сделает подобное для неё. Никто не полюбит.

А существует ли вообще любовь? Впрочем, даже если и существует, то явно не для неё. Кто вообще способен её полюбить? Кому вообще нужно хотя бы стараться, чтобы узнать её чуть лучше? Кэролайн Форбс ведь поверхностная дурочка, слишком старающаяся всем понравится, слишком стремящаяся значить хоть что-то для кого-то… хоть для кого-нибудь. Мечтать о счастье так глупо. Всё это глупо. Любви нет и не будет, пора уже перестать самозабвенно стараться ради других.

Слёз толком и не осталось уже. Лишь пара всхлипов, после которых спешно ладонями неизменно стирала следы собственной постыдной слабости, что разъедало сердце. Кэролайн только и могла что запрокинуть голову, устремив ничего не видящий взгляд в потолок, и тихо проскулить, прикусив с силой нижнюю губу зубами, так желая ощутить вкус крови во рту и вспышку физической боли, что на миг затуманит совсем иную боль.

Устала бороться уже. Сделала всё, что могла, но всё равно не стала той, кто ему нужен… им всем нужен. Ожидают ведь совсем другого. Смотрят на других. Уходят к другим. Лишь вопрос времени, когда она вновь услышит заготовленную фразу. Лишь вопрос времени, когда она совершит глупую ошибку вновь, открыв наивно своё сердце.

Никто ведь её не полюбит. Никогда. Ни для кого не станет она той самой, что заставляет сердце биться в груди отчаянно быстро и удивительно трепетно. Никто не вспомнит о ней после, ограничившись лишь парой звонков из вежливости, прежде чем окончательно исчезнуть из её жизни. Все они неизменно забывают её. Ведь это так легко. Она ничем не примечательна ведь. Она слишком навязчива. Она не достаточно хороша.

С Кэролайн Форбс явно что-то не так, раз каждый мужчина в её жизни попросту исчезает. И нет никому до этого дела. У неё нет и друзей, на самом-то деле. Окружают лишь люди, которые обеспокоены своими проблемами гораздо больше, и им не заметить застывшей печали в голубых глазах. А, быть может, просто Кэролайн настолько хорошая актриса, что никто не в силах разглядеть застывшую на её сердце боль, которая обязательно уйдёт? Главное это повторять чаще. И она, на самом деле, в это верит с трудом, но всё продолжает себе это говорить, ощущая неизменно соленый привкус слёз на губах и тут же резко жмурясь, так желая зарыдать, выплеснуть эту боль. Вот только уже не может. То ли слёз не осталось, то ли они застыли внутри, смешиваясь с кровью, что хлещет из ран на хрупком сердце.

И сердце обязательно перестанет переживать однажды, во всяком случае, она на это надеется. Кэролайн надеется, что попросту наступит тот миг, когда она перестанет так переживать из-за безразличия других. Попросту мечтает уже о том дне, когда одиночество перестанет быть тяжкой ношей и станет собственной крепкой стеной отчуждения, за которой никто и никогда больше не сможет её отыскать. Но пока, пока остаётся лишь вновь сгибаться от боли разбитого вновь сердца и верить в собственные придуманные сказки, которые никогда не станут реальностью.

Ты такая глупышка, Кэролайн Форбс, с такими же глупыми и совсем наивными мечтами.

========== Cherry witch Nc-17 (Лиззи/Хоуп) ==========

Наверно, трудно говорить о нормальности, когда твой отец первородный гибрид, окропивший свои руки в крови тысяч убитых. Быть может, их было и больше, вот только кто решится поведать это малышке Хоуп, которую нужно оберегать старательно от жестокости сурового мира. Сплошные войны, игры во власть, амбиции, амбиции и ещё раз амбиции. А ещё в придачу жажда крови и тяга к жестокости, что холодит приятно кровь, обнажая сокрытые животные инстинкты истинных монстров ночи. Фамилия Майклсон и впрямь сродни темнейшему проклятию, что губит всех находящихся поблизости к ним. Попросту потому что смерть ходит по пятам, не решаясь коснуться, и забирает вместо этого близких к ним людей, окатывая горечью потери бессмертные сердца.

Быть может, вопрос времени, когда этот мир отберёт у них тех, в ком не течёт кровь Майклсонов, но кого они без сомнения называют семьёй? Быть может, скоро не станет Кэролайн, которую Хоуп никогда не называла своей матерью, как бы добра та к ней не была. Её настоящая мать погибла, защищая эту семью, до последнего вздоха выцарапывая волчьими когтями и острыми клыками право на воссоединение Майклсонов, жертвуя собой ради счастья своей дочери. Впрочем, никакой злости к Кэролайн у неё не было. Кэролайн любила её отца, она делала его счастливым, сумев лишь парой ласковых касаний к его колкой щетине вызвать у него улыбку, которую Хоуп редко видела на его губах после смерти своей матери. Он ощущал за это вину перед ней, она знала это. Так же как и видела вину в его глазах, когда он представил ей Кэролайн и её двух дочерей, что являлись последними представительницами ковена близнецов, унаследовав от своего дяди губительный ген еретика.

Они были совсем разными. И если Джози часто улыбалась, бережно относясь к магии и советам Фреи, то Лиззи была замкнутой одиночкой, со страстью к огню, за всполохами которого она любила наблюдать, щёлкая частенько металлической зажигалкой. Она говорила, что ей нравятся имбирно-рыжий цвет волос Хоуп, в пряди которых так любила зарываться пальчиками, чуть оттягивая, и оставлять на губах названой сестры невесомый поцелуй.

Губы у Лиззи были вкуса спелой вишни, а кожа мраморно-белая, будто бы мерцающая, и Хоуп нравилось касаться её нежно кончиками пальцев, вызывая томный девичий вздох в ответ. Магия, текущая по светло-голубым венам была неконтролируемой и опасной, Хоуп ощущала это даже на расстоянии, понимая от кого ей передался столь дикий нрав. И лишь Кэролайн под силу было его усмирить, проведя ласково по прядям её белокурых волос и оставив мягкий поцелуй на щеке, шепнув на ушко слова любви.

— О чём думаешь? — спросила вдруг Лиззи, чуть привстав на локтях и взглянув на её лицо, внимательно всматриваясь в зелено-голубые глаза, доставшиеся ей от отца.

В Хоуп многое было от Клауса, за исключением улыбки и смугловатой кожи. Да и характер у неё был куда более спокойным, чем у вспыльчивого гибрида, чьи глаза частенько горели янтарем, обнажая в нём волка.

— О тебе, — Хоуп слегка улыбнулась, касаясь неторопливо её ладони, переплетая их пальцы вместе и замирая на мгновение, давая себе прочувствовать магию, заскользившую по их венам, что сливалась в этот миг воедино, вызывая лишь лёгкое покалывание.

Лиззи в ответ на это благодарно кивнула, слегка улыбнувшись этому жесту. Ведь Хоуп знала, что она всегда лучше себя ощущает с магией в венах, испытывая самую настоящую ломку в её отсутствие и готовясь вот-вот взорваться, словно пороховая бочка, объяв всё разрушающим пламенем. Иногда ей казалось, что так и произойдёт однажды, что она потеряет над собой контроль и позволит магии управлять собой. Впрочем, её дядя, наверняка, бы этому был бы только рад.

— У нас не так уж много времени осталось, — Лиззи вновь улеглась поудобнее на просторную кровать, обращая взор серо-голубых глаз к бежевому потолку и зарываясь пальцами в её огненные локоны, ласково и неторопливо перебирая их, — Скоро они уже вернутся.

Они никогда не обсуждали, что будет, если родители прознают об их связи, предпочитая задвигать этот вопрос подальше и не думать о возможных последствиях. Всё же, они даже не родственники, пусть и выросли под одной крышей, вместе творя шалости с магией под руководством доброго дядюшки Кола. И всё же, осуждений им вряд ли удастся избежать, потому их чувства и оставались тайной. Их чувства были только для них двоих, и обе они хотели, чтобы так оставалось подольше.

— Тогда нам не стоит терять время, — Хоуп взглянула краем глаза на неё, прежде чем потянуть ткань белой майки вверх и коснуться губами кожи внизу её живота, ощутив прошедшую по телу названой сестры сладостную дрожь.

Улыбка невольно коснулась губ Лиззи, и она прикрыла глаза, ощущая ласкающие и совсем неторопливые прикосновения ладоней к своей коже, которыми та умело распаляла в её теле желание, окутывающее тёплой волной и вынуждающее её изогнуться навстречу к её губам, прокладывающим неторопливо дорожку из невесомых поцелуев к ложбинке между её грудей.

— Как же мне нравится, когда ты так делаешь, — на расслабленном выдохе произнесла Лиззи, вздрогнув вновь от того, как Хоуп прошлась ласкающе языком по чувствительному местечку у рёбер, сжав ладонью правое полушарие её груди.

— А так? — Хоуп игриво усмехнулась, гораздо увереннее проведя ладонью вдоль её впалого животика и коснувшись небольшой пуговицы на её кожаных шортах, чуть натягивая и вызывая тихий всхлип от ощущений сладостного трения между бёдер.

— Обожаю, — довольно произнесла она, потянув её настойчиво к себе за рыжие локоны, прежде чем коснуться игриво языком её пухлых губ, вовлекая в чувственный поцелуй, вызывающий россыпь мурашек вдоль позвоночника и сладостное томление внизу живота, превращающееся в жар.

Потянув за молнию на шортах, Хоуп коснулась дразняще кончиками пальцев кружевной ткани белья, ощущая её сладостную влагу, и круговыми движениями провела по чувствительному местечку, ловя губами её первый стон. Такая нежная, совсем сладкая и хрупкая под этими касаниями, теряющая сразу всю свою колкость и издающая мурлыкающие стоны. Но это только пока… затем она всегда перенимает власть, оставляя на теле красноватые царапины и едва заметные следы укусов, что неизменно исчезают через пару часов благодаря волчьей регенерации.

Запрокинув голову назад, Лиззи выгнулась всем телом, разводя ноги чуть шире в стороны, и вцепилась крепче пальцами в ткань одеяла, поддаваясь бёдрами навстречу её пальцам, проникшим резким движением внутрь её лона и задевшим ногтями чувствительный бугорок внутри.

— Быстрее, — умоляюще прошептала Лиззи, вновь громко простонав и выгнувшись дугой, слыша её тихий смех в ответ.

Всегда отзывалась на её прикосновения так чувственно, уже дрожа в преддверии оргазма, что подступал всё ближе и ближе, повышая громкость сладостных стонов, пока её стеночки не сомкнулись плотно вокруг пальцев, а тело, покрытое лёгкой испариной, не задрожало, вынуждая её всхлипнуть от наслаждения и лениво ответить на невесомый поцелуй Хоуп. И лишь раздавшийся оглушающе в повисшей тишине вздох, заставил их отстраниться слегка друг от друга и взглянуть одновременно в сторону приоткрытой двери в комнату, у которой стояли Клаус и Кэролайн, отчего-то вернувшиеся на пару дней раньше.

Осуждений от Клауса Лиззи и не ждала, зная, что его понимание морали размыто благодаря долгим векам жизни, а вот Кэролайн… что ж, с ней будет непросто объясниться.

========== Let me help you (Стефан/Кэролайн — броманс) ==========

Вновь поднеся ладонь к лучу солнечного света, она ощутила лишь тёплое касание, вместо обжигающего жара, что оставлял ожоги на коже всего пару дней назад. И Кэролайн повторяла своё движение вновь и вновь, всё никак не в силах поверить в то, что кольцо на пальце с поблёскивающим лазуритом реально. Она мечтала о нём, вот только легче не стало от осознания того, что она может теперь выходить на улицу. Лишь стало ещё страшнее. А ведь думала наивно, что только в этом и заключается её проблема, решив которую, всё станет совсем иначе, будто бы по щелчку пальцев.

Думала, что исчезнет чувство собственной никчёмности и невыносимого одиночества, стоит только металлу коснуться её пальца и защитить от солнца. Вот только кольцо не решало проблем, пустивших внутри неё извилистые корни, захватившие в тугой кокон её израненное сердце. Едва ведь могла смотреть в зеркало на себя по утрам, по-прежнему ненавидя отражение в котором чудился ей монстр и последствия её слабости, всё крутящиеся в её голове, подобно заевшей пластинке. Этого монстра с радостью уничтожат, чтобы облегчить всем жизнь. Да она и сама, по правде говоря, готова была уже его уничтожить, вот только духу не хватало, а, быть может, всё же цеплялась за надежду, что всё ещё вдруг чудесным образом наладится и ей не будет так больно.

Вот только всё это лишь обман. И дело тут было вовсе не в кольце, и даже не в вампиризме. Ведь помнила слова Стефана. Видимо, она и впрямь настолько глубоко запрятала всю свою боль тогда, что умело была скрыта даже от неё самой все эти годы. Никому не нужна ведь. Совсем потерянная, не знающая что ей делать девочка, умеющая лишь строить дурацкие планы в своих мыслях, которые никогда не станут реальными.

— Почему ты не выходишь на улицу? — раздавшийся за спиной мягкий мужской голос вынудил её зажмуриться на миг и по привычке сморгнуть подступающие слёзы, которые она никому не позволяла обычно увидеть.

Так станет лишь хуже. А уж всеобщей жалости к себе Кэролайн точно не переживёт, окончательно сломавшись под этим грузом, что давит на плечи каждую секунду, равно как и стены этого дома. Но покинуть его она не желала, боясь того нового мира, что скрывался за его пределами.

— А зачем? — дрогнувшим предательски голосом прошептала она в ответ, мельком взглянув на Стефана из-за плеча.

Он не знал, как ему подступиться к ней, ощущая лишь непроходимую стену, что она выстроила осознано между ними всеми, стоило только ей понять, что друзья её сторонятся теперь, боясь даже прикоснуться. А ей не хватало этого простого прикосновения кожа к коже, пусть совсем невесомого и строгого. Хоть какого-нибудь, чтобы ощутить себя чуть лучше. От отца этого вряд ли можно было бы дождаться, ведь виделись они с ним настолько редко, что она начинала уже забывать его голос. А мама… с ней всё было ещё сложнее, особенно сейчас.

— Ты не хочешь вернуться в школу? Не хочешь вернуться к прежней жизни? — недоуменно спросил он, заметно нахмурившись.

Просто пытался понять её. Вот только сделать это было куда сложнее, чем если бы на её месте был любой другой житель этого города. И это было странно, потому что раньше он думал, что прочесть её совсем не составит труда. Она ведь обычная американка с широкой улыбкой и чувством превосходства, застывшим в уверенной ухмылке. Вот только сейчас Стефан понял, что всё это было лишь искусной игрой. Настолько искусной, что никто не понял обмана.

— Я существую только потому что не хочу делать своей маме больно, — призналась она вдруг, произнося слова до пугающего отстранённо и холодно, — Она не переживет мою смерть. Тем более, если узнает, что от её дочери осталась лишь горка пепла, ведь я стала в итоге ненавистным вампиром.

Вампиризм лишь усиливает то, кем ты был прежде — истина, которая была ему известна. И Стефан отчего-то думать даже не хотел о том, как ей было больно всё это время. Вспомнил в этот миг невольно её дрожащие ладони, перепачканные кровью, равно как и кожу лица, которую она так старалась отчистить, захлебываясь слезами и задыхаясь попросту от них. Её дрожащий от эмоций голос, всё повторяющий, что они теперь ненавидят её, Стефан вряд ли когда-нибудь позабудет, понимая в этот миг совершенно отчётливо, что дружбой с ними она дорожила куда больше, чем они с ней. Просто потому что они были центром её мира, а вот она для них не была. Ни для кого из них.

Но, быть может, не поздно это исправить? Ей нужен друг, ей нужен кто-нибудь рядом, кто не осудит и поможет попросту сделать несколько шагов.

— Доверься мне, — умоляюще прошептал он вдруг, протянув ей ладонь и словив удивлённый взгляд потускневших голубых глаз, в которых блестели слёзы. — Прошу тебя, — Стефан едва смог выдавить из себя ободряющую улыбку, ощущая ком в горле от осознания её загнанности и потерянности, которую ему бы так хотелось уничтожить.

И Кэролайн, поколебавшись пару секунд, неуверенно шагнула навстречу к нему, касаясь его ладони и позволяя ему помочь ей. Вновь ведь доверилась кому-то, будучи ведомой тлеющей верой в то, что всё ещё может измениться.

========== The heat of your hands (Клаус/Кэролайн) ==========

Ей всегда нравилось наблюдать за тем, как он рисует, прислонившись к дверному проему и склонив голову чуть набок, чтобы разглядеть едва заметную морщинку, что становилась куда более явной, стоило ему только слегка нахмуриться. Клаус неспешно выводил аккуратные линии простым карандашом, придирчиво разглядывая каждый штришок потом, лишь бы всё вышло идеально. В этом была и причуда его непростого характера — переносить лишь, как он всегда выражался, истинную красоту. Потому так часто и бывал в этом домике, что любил он гораздо больше шумных городов, вызывающих в последнее время у него лишь отвращение.

И такое умиротворение, затопившее просторную гостиную, вызвало у Кэролайн улыбку, с которой она перевела взгляд на панорамное окно, не зашторенное массивными темно-синими шторами. На улице едва проглядывалось уже заходящее осеннее солнце, а мягкий ветер гонял разноцветную листву по земле, раскрашивая этот день насыщенными красками и вынуждая наслаждаться каждой секундой, подобной этой, под едва слышный треск дров в камине.

Пройдя неспешно вглубь комнаты и прикрыв на миг глаза от ощущения тепла, стоило только ей коснуться босыми ногами поверхности тёмного пола, она подошла к нему ближе со спины, видя, как уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке. Ведь Клаус давно уже уловил острым слухом её осторожные шаги, попросту позволяя ей какое-то время стоять в тишине и разглядывать его.

Обычно он хмурился и отвечал едко, стоило только кому-то прервать момент подобного уединения, вот только Кэролайн Форбс, одаривающая его всегда такой светлой улыбкой, что его сердце пропускало невольно удар, стала исключением из устоявшихся годами правил. Потому он и отложил поспешно на стеклянный кофейный столик блокнот с незаконченным рисунком, прежде чем повернуться к ней лицом и коснуться ладонью её тонких пальчиков, смотря на неё с лёгким прищуром снизу вверх.

И если её самым любимым занятием стало наблюдать за ним во время рисования, то его же — видеть её в своём доме, одетую в хенли на голое тело и пропитанную его мускусным запахом. В этом было что-то совершено собственническое, будто бы говорящее ему, что эта девушка принадлежит лишь ему. И это было восхитительное ощущение, равно как и тот факт, что она неизменно всегда тянулась к нему, прижимаясь всем телом.

— Очередной шедевр? — вопросительно изогнув бровь, она кивком головы указала на лист бумаги, где едва проглядывался только-только начатый рисунок.

Он лишь кивнул в ответ, наблюдая за тем, как она присаживается осторожно на плоскую спинку мягкого дивана, переплетая их пальцы и скользя по его коже неспешно лишь подушечкой большого пальца в невесомом касании. А он в это время скользил взглядом по её растрепанным слегка белокурым локонам и чуть припухшим от его поцелуев губам, которых он готов был касаться вновь и вновь, слыша в ответ своё имя.

— Тебе понравится, — ответил он наконец, слегка улыбнувшись тому, как она закатила невольно глаза, сорвавшись на тихий и заразительный смешок.

Кэролайн всегда так реагировала на его излишнюю самоуверенность, которую побороть и вовсе было невозможно. Всё же, она была истинной чертой всех Майклсонов, которых она каким-то чудом умела выносить, ловко усмиряя их непростые характеры.

— Может побудем здесь подольше? — она склонилась к нему чуть ближе, вызвав улыбку от того, как белокурая прядь игриво коснулась его щеки, давая почувствовать ему сладкий запах её шампуня.

И устоять перед этой манипуляцией он уж точно не смог бы, даже если бы захотел. Попросту не хватило бы сил.

— У тебя есть предложения? — Клаус коснулся невесомо губами её губ, ловя тут же её прерывистый вздох, с которым она поддалась к нему чуть ближе и пожала плечами, носиком проводя нежно по его колкой щетине.

Уже знала ответ на свою просьбу, равно как и на его вопрос, который вовсе не нуждался в ответе. Потому обвила его шею руками, зарываясь пальчиками в русые волосы и перебирая неспешно пряди меж пальцев. И прикрыв на миг глаза, Клаус сдался первым, с едва слышным стоном сминая её губы жадным поцелуем, прежде чем потянуть её на себя, чтобы ощутить каждым сантиметром своего тела её тело. А потом услышать заветное, слетающее с её губ мелодичным полустоном:

— Ник.

========== Hush (Клаус/Кэролайн; Хоуп) ==========

На Новый Орлеан опустилась ночь. Совсем тёмная и холодная, лишенная привычного света луны и своенравного воя волков на болотах. В воздухе застыло тревожное и тягостное чувство, отзывающееся повисшей в особняке тишиной, что прерывалась лишь плавной и неспешной мелодией, тягуче тянущейся вдоль комнат старинного особняка и вынуждающей неосознанно замереть сперва, лишь бы вслушаться в звучащие слова, что были пророчеством, леденящим кровь.

Зло что на город нагрянет с полуночным ударом часов,

Явится с невесомостью неспешных шагов.

Привнесёт оно с собою лишь смуту и кровь,

Заберётся под кожу и не отпустит из крепких оков.

Нельзя прокричать и хоть слово сказать,

Остаётся лишь на коже слезу ощущать

И стремительно на любимых глазах угасать.

Выхода нет, можно лишь сдаться и в пропасть отчаянья пасть.

И осторожно приближаясь к приоткрытой двери в комнату дочери, Клаус невольно задержал дыхание на краткий миг, ведомый её тихим напевом, с которым она бездумно выводила линии на листке бумаги, сидя в пол оборота ко входу. Её рыжие локоны ниспадали на хрупкие плечи, а тихий — совсем детский — голосок обволакивал просторную комнату, проникая в сознание и вызывая лишь беспокойство, что разрасталось в сердце, опутывая его и сжимая острыми тисками, не думая даже выпускать из хищных лап.

— Хоуп, — едва сумел произнести её имя он, срываясь на хрип и обращая на себя мигом внимание, прерывая звучание ласковой мелодии и нежных слов, — Что это?

Она лишь пожала плечами нервозно в ответ, недоуменно нахмурившись и будто бы совсем не помня, что напевала, услышав лишь отзвук мелодии в мыслях, стоило обратить ей взгляд на непонятные узоры, выведенные на листе белоснежной некогда бумаги. Чуть смазанные и торопливые линии складывались в совсем непонятную ей картину, и Хоуп нахмурилась сперва, а затем перевела обеспокоенный взгляд на свои руки, где застыла на пальцах кляксами густая и темно-красная гуашь, так напомнившая в этот миг ей цвет пролитой крови.

— Папа? — она взглянула на него совсем растерянно, покусывая нервно зубами нижнюю губу и бегло скользя взглядом по комнате, будто бы пытаясь и вовсе понять, как сюда попала и что же сотворила, не помня ровным счётом ничего из сегодняшнего дня.

Страх тенью блеснул в его взгляде, окрашивая радужку янтарными всполохами, и он поспешил приблизиться к ней, ласково касаясь кожи её бледной и холодной щеки, обращая тем самым на себя взор её голубых глаз и уверяя размеренно, что всё будет хорошо. Вот только верилось в это с трудом, особенно после того, как взглянул на её рисунок, видя символ смерти, заключенный в изогнутых линиях, значение которых было ему неизвестно.

Прошли недели, во время которых он безуспешно пытался разгадать смысл рисунка, с раздражением встречая каждый виноватый взгляд Фреи, раз за разом листавшей старинные книги, покрытые толстым слоем пыли. Ждать он попросту не мог больше, слыша всё чаще и чаще эту мелодию, даже в ночной тишине, разрезающей ледяной воздух. Даже во сне ей не было покоя, и его дочь неизменно просыпалась с громким криком, а затем недоуменно оглядывалась по сторонам, пряча взгляд от него, лишь бы он не увидел её страх. Но он ощущал его и без этого, касаясь горячей ладонью её крохотных и продрогших ладошек, чуть сжимая и вновь укладывая спать, обещая, что на этот раз кошмары закончатся с первыми лучами осеннего солнца.

Вот только обещание он каждый раз не сдерживал, это повторялось вновь и вновь, а бессилие Фреи и вовсе вылилось в её полное истощение, с которым она признала, что ей не под силу отыскать причины всего этого. Нужно обращаться за помощью к ведьмам квартала, в надежде, что они хоть что-то подскажут. Других вариантов не осталось.

Но регент лишь усмехнулась жёстко, прищурено смотря на него, и морщины на её некогда прекрасном лице обнажились ещё больше, делая вид куда суровее и злее. Она пожала плечами, указав небрежно костлявой рукой на выход из дома и заверив, что постарается ему помочь. Вот только Клаус умел читать между строк, зная, что его дочь помощи не получит, ведь по жилам текла в ней кровь ненавистных им Майклсонов, которых они с радостью обрекут на смерть, представится пусть только возможность.

Едва выйдя за порог особняка, он зажмурился, делая глубокий вдох и стараясь унять растущий гнев, твердя, что сейчас не время убивать ведьм. Нужна их помощь сперва, и осталось лишь понять, как её добиться до того, как его дочь окончательно угаснет на его глазах. Вспоминал невольно тёмные круги под её потускневшими голубыми глазами и исхудавшую фигурку, понимая, что больше не может выносить эту пытку.

— Она не поможет, — раздался вдруг ласковый женский шёпот у его уха, прежде чем он ощутил невесомое прикосновение ладони к своему плечу.

Резко обернувшись, он бегло оглядел стоящую перед ним девушку. Совсем юная, с чистым взглядом лазурно-голубых глаз и облачённая в воздушное светлое платье, что струилось по её телу мягкими волнами, равно как и пшеничные локоны — по мраморно-белой коже. Было что-то странное в её плавных движениях, и только спустя пару секунд он заметил, что она стоит на земле босиком, совсем не дрожа от холода пронизывающего осеннего ветра, возвещающего о приближении Самайна.

— Кто ты? — спросил он, едва придя в себя, вызвав тем самым её широкую улыбку на нежно-розовых губах.

— Была когда-то ведьмой, — в её шелковистом голосе проскользнули нотки печали, что затронула и взгляд на краткий миг, но она быстро пришла в себя, отступая на пару шагов от него. — Иди за мной, — попросила она едва слышно, протянув ему ладонь, которой он коснулся спустя пару секунд сомнений всё же.

Её тонкие пальцы были такими холодными на ощупь, и он впервые усомнился в трезвости своего рассудка и её реальности. Быть может, ведьма что-то подмешала ему в чай?

— Меня зовут Кэролайн, — ласково прошептала она, понимающе улыбнувшись в ответ на его растерянный взгляд, ведя его по извилистой тропинке к густым лесам, что были расположены за домом регента на отшибе города. — Я слышала ваш разговор. Такое не раз уже случалось в преддверии Самайна, Клаус. Ведь в этот день, когда граница между мирами так размыта, многие хотят вернуться в мир к живым.

— Ты можешь помочь? — требовательно спросил Клаус, послушно следуя за ней, и всё же с подозрительностью оглядывая местность, ища подвох в каждом жесте, вот только отчаяние было сильнее любых мер предосторожности, что он готов был отбросить ради дочери.

— Постараюсь, — чуть поколебавшись, ответила она всё же, подведя его к раскидистому дубу и указав на землю у широких корней. — Там должен быть кулон, что сотворила моя мать для моей защиты ещё в детстве.

— Ты мертва? — решился всё же спросить Клаус, касаясь пальцами влажной земли неуверенно.

— Да, — последовал короткий ответ, произнесённый совсем бесцветным голосом, — Защити свою дочь в Самайн от грядущего зла и оно отступит навсегда.

— Тебя не смогли защитить? — осторожно поинтересовался он, нащупав наконец обжегший своим холодом металл и потянув украшение за тонкую цепочку, утратившую былой блеск, но не ценность сокрытой в нём магии.

Не дождавшись ответа от неё, он взглянул на то место, где всего пару секунд назад стояла Кэролайн. Вот только там уже никого не было, и осталось от неё лишь — влага земли на ладонях и холод украшения, что нужно было отдать сперва старшей сестре.

Ещё неделя прошла по знакомому ему сценарию — крики Хоуп и застывшие слезы в глазах Хейли, что осталась с дочерью вновь на ночь. А Самайн же был всё ближе и ближе, подступая к ним и окутывая дом сизой дымкой загнанности и страха, что ощущался даже в воздухе в этот миг. И смотря с балкона на город — необычайно тихий в эту ночь — он вновь увидел Кэролайн, что неспешно прогуливалась по улочкам, с едва заметной улыбкой на тонких губах.

Теперь он знал о ней куда больше, чем в тот день. Она была ведьмой, что в детстве напевала ту же мелодию по ночам, пока представители её ковена разводили с недоумением руки в стороны, листая страницы старинных гримуаров. Вот только не смогли ничего сделать, лишь оставили умирать от оков зла, что неспешно к ней приближалось, дыша шумно в спину. И никто не знает, что спасло ей жизнь тогда, позволив дальше жить. Никто, кроме неё самой и него. Как он полагал, её спасла любовь матери тогда, что вложила всю, до последней крупицы, свою магию в амулет, повесив его дочери на шею в ночь Самайна. И он готов был сделать то же самое, зная, что дальше тянуть нельзя. Он ей верил. Он верил в ту магию, которую Фрея ощутила даже не прикоснувшись к украшению, признав её мощь.

В разгар Самайна криков не было, и он с едва заметной облегчённой улыбкой взглянул на ночное небо, делая глубокий вдох. Его дочь спала спокойно, не напевая больше зловещие слова и не захлёбываясь потоком горьких слёз.

А утром, войдя осторожно в её комнату, он заметил лишь искаженное в безмолвном крике лицо и дорожки кровавых слез на впалых щеках, утративших своё привычное тепло. С потонувшим в женском крике за его спиной гулким вздохом, сорвавшимся с губ, он заметил, что кулона на шее её больше нет, а на коже груди отпечатался знак, что нарисовала она когда-то гуашью, и осознание нагрянуло в один миг — он обрёк на смерть свою дочь.

========== #Klaroline is a trend (Клаус/Кэролайн) ==========

Приготовление к Хэллоуину шло полным ходом, ведь съёмки первой половины сезона подошли к концу и они получили небольшую передышку, которая была весьма кстати. Ведь сил уходило и впрямь много, хотелось же до безумия выкладываться по полной каждый раз, отыгрывая весьма многогранные роли современных Гадеса и Персефоны, что из скуки создала целый род вампиров в конце прошлого сезона. Ко всему прочему, её нарекли их королевой, окончательно взбесив тем самым Гадеса, что в финальном эпизоде решил отправиться на землю и наконец вернуться свою женушку в родные стены Ада.

Отношения с ним, конечно, сценаристы выстроили крайне непростые, ходящие по грани острого кинжала, что был раскалён добела. И черт бы подрал Клауса Майклсона, который отчего-то весьма правдоподобно вживался в роль порой, что ей хотелось как следует вмазать ему побольнее, лишь он не был таким самоуверенным мудаком. Хотя, нет смысла отрицать, что Кэролайн в этой роли больше всего и нравилась резкая смена — от противостояния двух невероятно сильных и многогранных персонажей, что балансируют на грани любовь/ненависть, до порой и трогательных в своей манере сцен регулярных флешбеков. И до чего же приятно было осознавать, что зрители шипперят героев этой своеобразной интерпретации. Впрочем, с удивлением они обнаружили, спустя месяц с небольшим, после старта первого сезона, что замелькал на просторах интернета и другой хэштег, который складывался из их с Клаусом имен.

И, разумеется, они знали, что полный ажиотаж вызовет и их маленькая с Клаусом выходка — она была уж точно не единственной за всё время существование проекта — на Хэллоуин. Да ещё и весьма дразнящие приписки были придуманы, которые восприняли фанаты с восторгом. Впрочем, такое их близкое общение вызывало много споров всегда. Одни говорили, что они с Клаусом просто отличные друзья и не стоит приписывать им отношения, а другие же видели в каждом — даже малейшем — жесте доказательство их скрытого романа.

— Нас вывели в тренд, — сообщил вдруг Клаус, оторвавшись на миг от экрана ноутбука и скользнув пристальным взглядом по ней, отрывая от приготовления тыквенного пирога.

И только за этот самый пирог, он был готов уже жениться на Кэролайн. Нет, вовсе не сейчас, но когда-нибудь. Вот только для начала неплохо было бы признаться общественности, что они уже почти год как встречаются, да и практически живут вместе. Кто ж знал, что фанаты сериала окажутся настолько проницательными, что сумеет уловить за актёрской игрой истинные чувства, которые они сами не смогли распознать сперва, находясь между дружбой и лёгким флиртом непростительно долго.

— Кларолайн нравится людям, — пожала она слегка плечами с мягкой улыбкой на губах, продолжая счищать сосредоточенно шкурку с киви, чуть морщась от запаха фрукты, на которую у неё аллергия.

Вот только Клаус их любит, и ничего не поделаешь с этим. Впрочем, Клаус много чего любит. К примеру, дразнить её на панелях или заставлять смущенно отводить взгляд от его глаз, ведь в них сокрыт такой порок, от которого весь кислород покидает лёгкие вмиг, а румянец заливает щеки. И Клаус просто обожает с небрежной ухмылкой класть ей властно руку на колено, будто бы таким скрытым образом убеждая себя, что она принадлежит лишь ему, напоминая и ей заодно это. Чертово собственничество — одна из схожих с Гадесом черт, в ответ на которые она всегда возмущалась. Не так старательно, как Персефона, конечно, ведь в отличие от неё ей нравилось это в некоторой мере, пока все не выходило за рамки.

— Клаус, — неловко вдруг позвала его она, тут же встречаясь с его вопросительным взглядом, вот только не смогла больше произнести и слово, старательно отбрасывая от себя эту сумасбродную идею и качая невпопад головой.

Договорились ведь ещё в самом начале, что не стоит отношения предавать огласке. Оба хотели оставить это только для узкого круга людей, что состоял из их семей и пары друзей по сериалу. Но оказалось это куда труднее, чем они думали сперва, и Кэролайн уже попросту устала каждый раз контролировать себя, одергивая от того, чтобы взять его за руку, прижаться к нему или оставить невесомый поцелуй на губах, совершенно коварно после ткнув пальчиком в появляющуюся неизменно ямочку на его щеке.

— Да, love? — отреагировал тут же Клаус, откладывая ноутбук и вставая с мягкого дивана, чтобы поскорее приблизиться к ней, заметно нахмурившись от повисшего в воздухе напряжения.

И это ему не нравилось. Ведь всё что он хотел — чтобы Кэролайн и дальше продолжала привносить в его некогда серую и абсолютно холостяцкую квартирку уют, тепло и запах свежей выпечки. Ему не нравилось, когда она хмурилась и грустила, ощущал от этого себя таким беспомощным. Потому, аккуратно коснувшись пальцами её запястья, он потянул её слегка на себя, после касаясь языком её тонких пальцев и ощущая кисловатый привкус киви на языке. Впрочем, это сработало. Она ослепительно ему улыбнулась, нервно сглотнув и поддавшись ещё чуть ближе, позволяя себе прерывистый вздох.

— Пора уже это сделать, — прошептала она едва слышно, не обнаружив в ответномвзгляде даже намёка на то, что он против или недоволен её словами.

Он и сам думал уже об этом некоторое время, признав, что невыносимо трудно скрывать ежесекундное желание прикасаться к Кэролайн, совсем не так, как положено коллегам по работе и хорошим друзьям.

— И что как ни Хэллоуин подходит, да? — шутливо изрёк он в ответ, — Всё же профессиональный праздник, можно сказать… Ты точно хочешь этого? — уточнил всё же он, пытаясь отыскать во взгляде голубых глаз хоть проблеск сомнения, вот только там не было и намёка на него. — Что ж, давай сделаем это.

Потянувшись к лежащему телефону на кухонной стойке, он разблокировал его и включил камеру, ловя в ответ лишь её немного взволнованную улыбку, которая мигом превратилась в смущённую, стоило ему только прижать её к себе ближе и коснуться уголка губ поцелуем, вынуждая Кэролайн этим жестом прижаться нему теснее и лениво ответить на неторопливый поцелуй. И где-то на задворках сознания послышался характерный щелчок камеры, а спустя несколько секунд её собственный телефон завибрировал в кармане домашних штанов.

— Покажем миру как празднуем Хэллоуин? — уточнил в последний раз он, держа телефон в руках и готовясь уже выставить фото, как и она, — На этот раз по-настоящему.

Кэролайн согласно кивнула, сделав весьма однозначную приписку, а затем они одновременно опубликовали фото их поцелуя и попросту застыли на какое-то мгновение, понимая, что и впрямь сделали это. И обратного пути вовсе не будет уже. Ведь только что объявили миру о своих отношениях, и отчего-то осознание этого вызвало некое тепло на сердце и ощущение пропавшего груза с плеч. Весьма сложно оказалось скрываться постоянно от пристальных взглядов поклонников, что всё же сумели в мельчайших деталях разглядеть их чувства.

«Я знала, что они вместе!» — появился практически мгновенно первый комментарий, который они приняли с улыбкой, смотря как под ним появляется ещё и ещё, но прочтение их было решено отложить на потом.

Их ждал мистический вечер и новый этап отношений, который Клаус начал с требовательного поцелуя, притянув её к себе по обыкновению властно. И кто знает, сможет ли Кэролайн закончить наконец сегодня тыквенный пирог или единственным блюдом будет вкус поцелуев и жар неистовых ласк.

========== Skull Keeper (Кол/Бонни) ==========

Комментарий к Skull Keeper (Кол/Бонни)

Вдохновлено 3х01 От заката до рассвета: сериал

Новый Орлеан всегда был поистине проклятым городом, тая в себе отголоски некогда древней и всесильной магии, крупицы которой так старательно пытаются заполучить и ведьмы, и вампиры, и даже оборотни, сбросившие наконец оковы проклятия, что было наложено на них много-много лет назад. Потому над городом и нависла дымка удушающей угрозы, оповещающая о грядущей совсем скоро войне между кланами, готовой развернуться вот-вот и окропить город кровью. Было лишь вопросом времени, когда шаткое перемирие окажется позабыто под гнетом страха и желанием приписать нависшую угрозу своим извечным врагам.

Бонни знала не понаслышке об этом склочном месте, не думая даже никогда, что приведёт её сюда вновь след мощной магии, которую она ощущала острее с заходом осеннего солнца, отнимающим какое-либо оставшееся тепло у обычно бодрствующего города. Но сейчас этот город был как никогда тих и мрачен, ведь уже третью неделю день за днём находят трупы на улицах, лишенные скелета черепа, что насильно выдернут кем-то из-под кожи жертв абсолютно необъяснимым для людей и даже сверхъестественных существ образом. Ни свидетелей, ни даже предположений о том, кто на такое способен. Остался лишь страх.

И от одной только статьи, описывающей засохшую на асфальте кровь и рваные ошмётки от некогда человеческого лица, ей становилось дурно, а на языке она ощущала сладко-горький привкус этой ядовитой магии, что отравляла собою даже воздух, концентрируясь над Французским Кварталом. Вот только в отличие от жителей этого города, Бонни не могла собрать вещи и скрыться, зная, что должна остановить это зло, пришедшее на землю из самых недр Ада. Таково предназначение ведьм рода Беннет, что старательно оберегают этот мир от монстров Королевства Теней, древние врата которого пытаются уже веками разрушить заключенные там кровожадные создания, жаждущие вернуться на землю и вкусить хаос, приправленный ароматом крови и предсмертной агонией. И если ей суждено погибнуть здесь от рук этого демона, то так тому и быть. Умирать ей не впервые ведь.

Последние лучи солнца мягко скользнули по проклятой земле и скрылись за горизонтом, возвещая о приближении очередной мрачной ночи, вызывающей лишь благоговейный шёпот и ужас в глазах людей и представителей сверхъестественного мира. Ведь злу было не важно происхождение, ступало оно неспешно за каждым жителем этого города, не видя даже разницы между слабым человеком и всесильным вампиром, бессмертие которого перед ним ничего не стоило. И магия ведьм оказалась бессильна, как и духи предков, которые лишь шептали им в ответ на мольбу о помощи не связываться со столь тёмным могуществом, что никому не под силу одолеть.

Сделав глубокий вдох и выпустив изо рта струйку пара от контраста охладевшего воздуха с теплом её тела, она замерла на миг, слыша за собой неспешные шаги, что вторили размеренному темпу биения её сердца. И она знала, что это и есть тот самый демон, покинувший пределы королевства каким-то образом, потому лишь сильнее сжала изогнутый старинный кинжал, рукоятка которого неприятно натирала кожу ладони, обжигая сокрытой в нем тьмой. Ведь лишь тьма способна погубить тьму, потому в её роду столько предков и погибло. Не сумели попросту справиться с заключённой в них силой, что имела тонкий баланс тьмы и света, нарушить который оказалось так легко. Вот только она каким-то образом ещё балансировала, ступая каждый день по столь тонкой грани.

— Бонни Беннет, — раздался вдруг мужской голос за её спиной, с капризно-игривыми нотками, сокрытыми в наводящем страх шипении, что было ей смутно знакомо.

И резко обернувшись к нему лицом, она едва сумела сделать вдох, обнаружив с удивлением перед собой Кола Майклсона, кажущегося в этом красноватом, от барной вывески, свечении куда более пугающим, чем прежде. Помнила отчётливо тот день, когда узнала о его смерти. Ведь Джереми отправил его на ту сторону вместе со всей его родословной. Тогда как объяснить тот факт, что он сейчас стоит перед ней живой и невредимый, сверкая знакомой ей уже ухмылкой на юном для вампира лице? Как он сумел выбраться оттуда? Ведь знала же, что должен был сгинуть вместе с той стороной в никуда, а не появляться на землях Нового Орлеана сильнее, чем прежде. В сотни раз.

— Как ты… — неуверенно прошептала она, ещё больше нахмурившись от ощущения усилившегося сладко-горького привкуса на языке, что источала его ядовитая магия.

— О, тебе ли удивляться воскрешению, — протянул он лениво, шагнув к ней размеренно чуть ближе, осматривая скептичным взглядом кинжал, что она держала в руках, с силой сжимая рукоять из огрубевшей змеиной кожи пальцами.

Выкованный в пламени древнего королевства и окроплённый кровью жертв, что добровольно спустились в самые низы темнейшего из царств, лишь бы дать шанс людям выжить в борьбе с таящимися в недрах совсем иного мира чудовищами, чья мощь не знает границ, а сущность — милосердия.

— Ты был в Аду, — неуверенно проговорила Бонни, будто бы спрашивая себя, не обман ли это зрения и действительно ли перед ней тот самый Кол или, быть может, лишь его оболочка, которую занял демон.

— Меня там приняли за своего, — с привычной игривой усмешкой ответил он, рассеивая окончательно её сомнения, — Вот только я не принял их. Украл у кое-кого силу, пораскинул мозгами и вот я здесь, пытаюсь создать собственную родословную вновь, что будет куда сильнее вампиров.

— Сильнее? — осторожно поинтересовалась Бонни, настороженно следя за тем, как он ещё чуть ближе шагнул к ней, смотря с самодовольной ухмылкой сверху вниз.

Храбрая и любопытная ведьма, что тратила так долго свой потенциал на жалкий город и таких же жалких в нем людей и впрямь его удивила. Он и не подозревал всё это время, пока был жив, что за могущественная сила, оказывается, заключена в их роде. Лишь Ад открыл глаза на этот мир, и на тех, кого называли охотниками, владеющими невероятной силой духа и мощнейшей магией, скользящей по венам вместе с тёмной кровью.

— Их нельзя убить, проткнув сердце колом, — пояснил он всё же снисходительно, — Солнце вовсе не помеха, и все они преданы мне, подчиняются беспрекословно.

Его слова вызвали лишь чувство досады у неё, наравне с желанием искоренить род Майклсонов, что так одержимы жаждой власти. Вот только, увы, это невозможно. За ними сгинет слишком много хороших людей, достойных того, чтобы провести свою вечность, не погрязая в крови, убийствах и манипулировании чужими жизнями. Порочный круг, который никак не разорвать.

— Это лишь твои мечты, Кол, — покачав головой из стороны в сторону, недовольно изрекла она, вновь и вновь невольно вспоминая одно из мест преступлений, что ей довелось увидеть по приезду, — Ты просто так убиваешь людей.

— Уверена? — протянул он издевательски, изогнув вопросительно бровь и склонившись к ней ещё чуть ближе, вынуждая её упрямо сжать пальцами рукоятку кинжала сильнее, — Те, что лежат на улице по утрам, лишь неудавшийся эксперимент. Я пытаюсь понять, почему порой преуспеваю, а порой получаю кровь на пальцах и расколовшийся в руках скелет черепа, что становится абсолютно бесполезным.

— Что ты с ними делаешь? — спросила Бонни прямо, уж точно не желая играть в его извращённые игры, из которых никто кроме него и не выйдет победителем, просто потому что в них нет правил и смысла.

— С черепами? — уточнил он, получая в ответ тут же короткий и нетерпеливый кивок, вызвавший его тихий смешок, — Коллекционирую, можно сказать. Видишь ли, Беннет, я могу повелевать обращёнными с помощью них. И я удивлён, что так долго занял твой путь сюда.

Его последние слова заставили её вздрогнуть и отшатнуться от него резко на шаг, смотря с недоверием и опаской. Ведь не мог же он заманить её сюда, не так ли? Её привело чувство долга и предназначение, что было возложено на их род.

— Что? — предательски дрогнувшим от проблеска страха голосом, произнесла она, тут же заметно нахмурившись и мысленно приказав взять себя в руки.

— Ох, ты думала, что вдруг просто так смогла уловить исходящую от меня силу через несколько штатов отсюда? — издевательски произнёс Кол, смотря своим чертовым взглядом свысока, что совсем не скрывал злобную насмешку, — Нет, я позволил это. Ну так что, ты воткнешь в меня этот кинжал или мы поговорим?

— Что тебе от меня нужно? — она отвела от него на миг взгляд, пытаясь понять, почему не возникло у неё сомнений и почему внутренний голос, всегда помогающий ей, оказался безмолвен в этот раз.

— Твоя магия. И ты, соответственно, — пояснил он терпеливо, прочитав тут же возникший вопрос в её растерянном слегка взгляде, — У нас с тобой общая цель. Я хочу уничтожить предков, что не задумываясь заключат совсем скоро сделку с Королевой. Они пустят все силы ведьм Французского Квартала на то, чтобы сломать врата и впустить их в этот мир, в обмен на власть в Новом Орлеане и безопасность ведьм. Меня не устраивает это.

— Почему же?

— У нас с Королевой были небольшие разногласия, — чуть замявшись, ответил он, не сумев до конца скрыть шаловливую улыбку, — Плюс, я кое-что у неё украл. И мне бы не хотелось вновь с ней встречаться. Поэтому мне нужно немного твоей ядовитой крови охотника и информации из книги, что передаётся в вашей семье из поколения в поколение. Я хочу понять, как снизить риск неудач.

— Что я получу взамен?

— Беннет, — рассмеялся вдруг Кол мягко, хищно при этом прищурившись и склонив голову набок, смотря на неё исподлобья, с едва заметным укором во взгляде темно-карих глаз. — Ты хочешь заключить сделку с дьяволом?

Видел в её зелёных глазах горящее алым пламенем возмущение, что готово было вот-вот вылиться в праведный гнев. Всё же, и роду Беннет была не чужда потеря контроля над собственными силами. Вот только эта представительница древнего семейства охотников и вовсе отказывалась умирать окончательно, возвращаясь к жизни и становясь каждый раз лишь сильнее.

— Ты не дьявол, — недовольно произнесла она, вздернув подбородок и не думая даже отводить взгляд от его глаз, — Лишь вор, что украл силу, которая ему неподвластна.

На последнем слове она сорвалась на злобное шипение, вызывая этим невольно восхищенную улыбку на его губах, с которой он склонился к ней неспешно ещё чуть ближе, нарушая допустимые нормами приличия расстояния. От Бонни Беннет исходил сладкий аромат силы, который ему хотелось вкусить с глотком пряной крови, но, увы, это лишь помешает их и без того шатким переговорам.

— Ты в это так уверенна? — Кол едва сумел подавить лукавую усмешку, шаловливо скользнув всё же пальцами по смуглой коже её тонкого запястья, вызывая куда большее напряжение в мышцах невесомым касанием.

Его взгляд, наполненный превосходством, будто бы говорил: давай, это был намёк, Беннет. Думай. И чем больше она анализировала все его слова с особой тщательностью, произнесённые во время их странного разговора, тем больше и больше опасалась правдивости ответа, появившегося в мыслях внезапно.

— Ты обокрал их всех, — неуверенно произнесла она, цепляясь за возникшую вдруг ужасающую догадку, что должна была сложить все кусочки воедино и объяснить столь тёмный ореол силы вокруг него.

— Полумеры не по мне, — пожал он небрежно плечами, сорвавшись на беззаботный смешок и тем самым признав её правоту, — Хотя, фактически обокрал я лишь самую верхушку королевства, оставив знать бессильной, — Кол замолчал на миг, выдерживая напряжённую паузу и стараясь подобрать верные слова для просьбы, — И потому, как ты думаешь, сколько времени понадобится ведьмам, после того, как они узнают, что великое зло носит фамилию Майклсон, заключить роковой договор на крови, что угробит этот мир?

— Слишком мало… — на напряжённом выдохе произнесла Бонни, понимая теперь, откуда это ядовитое ощущение магии, исходящее от него, и угроза надвигающейся войны, хранящей смрад смерти.

Мертвым всё равно уже на живых. Беспокоиться будут лишь о сохранности своих ковенов, что питают их силой из года в год.

— Ну так что, скрепим сделку? — коснувшись взглядом её пухлых губ, издевательски протянул он вдруг, опаляя тут же обжигающе горячим дыханием кожу её щеки и вынуждая насторожиться тем самым её ещё больше.

Беннеты не заключают сделок, это ей твердили с самого детства, даже когда она не понимала смысл этих слов. Зато крепко их уяснила, всё же не раз нарушая устои ради безопасности своих близких и своей собственной. Быть может, поэтому до сих пор и была жива, снова и снова находя возможность вернуться к жизни. Вот только Кол Майклсон не внушал ей доверия. Скорее был тем, кто нарушит условия сделки при первой же возможности, действуя хаотично и совсем непредсказуемо, вызывая страх этим даже у собственного брата. И лучше бы ему отправиться снова в пекло, чтобы она смогла прожить ещё хоть пару лет.

— Разве что только твоей кровью, — прошипела недовольно она сквозь зубы, резко поддавшись к нему навстречу и, не колеблясь, вонзив острие древнего кинжала прямиком в его сердце, вырвав тут же гулкий рык из его груди и стон боли, что она ощутила на своих губах, вместе со смазанным касанием его губ.

Вот только ничего не произошло. Он не пал перед ней горсткой пепла, лишь взгляд его глаз стал ещё темнее, а сеточка вен проступила на лице пугающей темнотой, вынуждая её недоуменно нахмуриться. Ведь это невозможно. Нельзя быть одновременно первородным вампиром и демоном.

— Будем считать, что договорились? — с облегчённым стоном вынув кинжал из груди, он осмотрел его внимательно, с брезгливостью касаясь рукояти кончиками пальцев, прежде чем протянуть его ей обратно с победной ухмылкой.

А Бонни лишь кивнула заторможено и слегка растерянно в ответ на его предложение, понимая, что ей нужно теперь отыскать способ его убить или, по крайней мере, избавить от демонической части, которой самое место в аду, но уж точно не в мире людей.

========== He is not my type (Кэтрин Пирс; Кэролайн Форбс) ==========

Выдавшийся незапланированный выходной радовал её как никогда. К тому же, к этому выходному прилагался неограниченный алкоголь и время с Кэтрин, которая не зря обладала титулом её лучшей подруги уже более десяти лет. И срок был немалый, по мнению Кэролайн, которая уж точно понимала как ей повезло с этой взбалмошной и до жути прямолинейной распутницей, готовой за неё придушить любого. Чего только стоил тот случай в колледже, когда одна девица ушла из подтасовки вовсе не с расцарапанным лицом, а со сломанным, с одного выверенного удара, носом.

Вновь втянув через розовую трубочку самодельный коктейль и слизав с губ мякоть спелого грейпфрута, Кэролайн едва слышно чертыхнулась себе под нос, пряча поспешно завибрировавший телефон подальше от глаз и прикрывая его мягкой диванной подушкой, лишь бы не поддаваться соблазну взглянуть на экран. Сегодня ей не хотелось общаться ни с кем, кроме Кэтрин, и уж тем более с тем, кто подписан в её телефоне придурком.

Вот только скрыть эти манипуляции с сотовым от глаз Кэтрин было вовсе нереально, даже если бы та сидела к ней спиной. Впрочем, она лишь коротко усмехнулась, продолжая наполнять как ни в чём не бывало очередной бокал вином, в котором она была истинным гурманом, а затем многозначительно на неё взглянула, сверля своим привычным взглядом исподлобья, что может расколоть даже самого заядлого преступника. И Кэролайн прикинула даже, сколько преступлений оказалось бы раскрыто, оставь полиция какого-нибудь молчуна наедине с такой, как Кэтрин. Уж точно выпытает всё что нужно и даже больше.

— Ну говори уже, — поставив почти пустую бутылку с лёгким стуком на столик, она откинулась поудобнее на спинку светлого дивана, скользя пальчиком по тонкой ножке бокала, чуть покачивая его и наблюдая за тем, как насыщенное красное вино стекает медленно по стенкам.

За этой неторопливостью жестов и мнимой выдержкой всегда таилась та ещё пороховая бочка, что снесёт к чертям половину квартала, нужно лишь поднести огонь, в виде неверного слова или, в их случае, затяжного молчания. Кэролайн даже искать пути скорого отступления из апартаментов подруги не собиралась, зная, что это бесполезно. Потому лишь сильнее вцепилась в объёмный стакан, пряча взгляд где-то на дне, вместе с кубиками тающего стремительно льда. Она даже готова была поспорить, что этот процесс ускорился под прожигающим её насквозь в этот миг взглядом карих глаз.

— Что? — пробормотала блондинка, сделав ещё пару глотков и чуть поболтав трубочкой, чтобы размешать осевший на дне алкоголь, обжегший горло своей крепостью.

Собственно, она и без ехидного смешка Пирс знала, что актриса из неё слабовата, но попытаться ведь стоило.

— Кэрола-а-айн, — с нажимом вновь протянула Кэтрин, поддавшись чуть ближе к ней и с особой внимательностью всмотревшись в лицо подруги, что как никогда рада была выпить и сбежать из своей квартирки.

И причину этого странного поведения она уж точно настроена была узнать. Собственно, как и то, что же послужило необычным молчанием в последний месяц, который вовсе не был загружен работой.

— Я… — Кэролайн замолчала на пару секунд и сделала нервный вздох, прежде чем взглянуть на неё с опаской, — У меня кое-кто появился.

Реакция была почти такой же, как она и ожидала. Кэтрин расплылась тут же в задорной ухмылке, даже не стараясь скрыть ликование и любопытство во взгляде.

— И ты молчала?! — произнесла она с отнюдь не наигранным возмущением, беря со столика бутылку ликера и подливая ещё немного в её коктейль, уж точно зная, что для рассказа ей понадобится куда больше смелости, чем в ней есть сейчас.

А Кэролайн была и не против, вновь поболтав трубочкой содержимое стакана и сделав пару крупных глотков, после которых чуть поморщилась, собираясь старательно с мыслями.

— Просто… — она на миг отвела взгляд, не зная даже как и начать рассказ о грандиозной проблеме, что обрела на свою голову не так давно, — Всё так сложно. Он меня невероятно раздражает… и совсем не в моём вкусе.

Впрочем, с этим можно было поспорить. Потому что уродом его уж точно не назовёшь. Просто, он скорее был не тем типом мужчин, на который она западала обычно. Да и вообще, не было никаких мыслей даже о том, что между ними может быть что-то большее, чем секс сперва. Но кто ж знал, что всё так выйдет.

— Не в твоём вкусе? — произнесла Кэтрин с удивлением, чуть вздернув бровь, — Интересно. И?

Насколько она знала, у Кэролайн всегда был список требований, которым должен отвечать её избранник. И что-то она сомневалась, что этот идеальный принц на белом коне, так любящий всё вокруг и желающий носить её с улыбкой на руках, когда-нибудь появится в реальной жизни. Но что поделать, Кэролайн Форбс была безнадёжным романтиком, которой не особо-то и везло с парнями. И список дурацких требований тут был ни при чем, как бы она не уверяла себя в том, что её стандарты завышены.

— Он меня бесит своими привычками, — раздраженно фыркнула Кэролайн, вновь втянув с шумом коктейль через трубочку, — Он разбрасывает вещи по квартире. Он ест в кровати! — взгляд её голубых глаз наполнился таким знакомым неподдельным возмущением, вызвав лишь улыбку на губах подруги, — Он пьёт молоко прям из бутылки по утрам.

— Так он остаётся до утра? — перебила поток перечисления «смертных грехов» этого бедняги Кэтрин, — Это уже неплохо. А как секс?

Кэролайн лишь отвела взгляд стыдливо, в отличие от неё, всегда стесняясь говорить на столь интимные темы. Хотя, Форбс уж точно зажатой назвать было трудно.

— Восхитительный, — призналась она спустя несколько секунд напряжённого молчания, и в голосе её была слышна лёгкая досада, — Кэтрин, это лучший секс в моей жизни.

Уж точно не стоило принижать его способностей. Это было чистой правдой. Ещё никто не доводил её до такого оргазма, во время которого она отключалась просто-напросто от реальности, не в силах потом ещё приличное время понять где же она находится. А что уж говорить о его чертовом языке… Кэролайн тут же помотала головой из стороны в сторону, отгоняя ненужные мысли, приукрашенные порцией алкоголя, и перевела взгляд вновь на Кэтрин.

— Это всё? Или ты там где-то составила список всех его достоинств и недостатков? — хмыкнула Кэтрин, осознавая, что гиперактивная порой и до жути помешанная на контроле блондинка на это вполне способна.

— Меня больше всего бесит его привычка курить и не надевать порой трусы под джинсы…

— Зато у тебя всегда лёгкий доступ к одному из инструментов восхитительного оргазма, — едко подметила Кэтрин, вызвав лишь возмущённый писк в ответ, — Что плохого?

Кэролайн вымученно простонала, не понимая, как толком и объяснить, что её всё раздражает в нём. К тому же, он ей не особо-то и нравится даже. Но чёртов секс начисто отключает мозг и желание прогнать его из своей жизни — или вернее сказать постели? Вот бы можно было взять от нескольких мужчин их самые сильные качества и объединить в одного совершенно идеального представителя сильного пола, что в последнее время заметно ослаб.

— Ещё и вечно помятые хенли, как будто… — Кэролайн резко осеклась, вновь шумно втягивая коктейль через трубочку и отводя взгляд, понимая, что явно сболтнула лишнего, ведь так хотела оставить личность под секретом.

Впрочем, Кэтрин понадобилась всего секунда, чтобы понять что к чему, а затем ещё несколько секунд, чтобы отойти окончательно от этого шокирующего открытия. Она даже бокал поставила на столик, от греха подальше. Заляпать обивку красным виной уж точно не планировала.

— Клаус? — едва сумев побороть шок, прошептала сперва она, — Ты трахаешься с Клаусом?! — Кэтрин едва не подскочила на месте, и любопытство в карих глазах лишь прибавилось.

— Я… — Кэролайн обречённо вздохнула, понимая, что отнекиваться уж точно нет смысла, — Чёрт, так и знала, что не нужно было говорить про хенли.

— Мне нужны подробности, — прямо заявила Пирс, устроившись поудобнее и взглядом указав на бутылку, будто бы спрашивая этим, нужна ли ей ещё смелость.

— Кэтрин, — нервно засмеявшись, Кэролайн слегка помотала головой, зная прекрасно, что уж она не осудит её, что бы ни случилось, — Я просто не понимаю, как это вообще возможно. Ты ведь знаешь моё отношение к нему. Я до сих пор понять даже не могу, как это вообще произошло тогда… в первый раз.

Кэтрин лишь усмехнулась в ответ на это заявление, не решаясь рассказать Кэролайн, что как раз на почве взаимной неприязни и получается первоклассный секс. Это было проверено уже несколько раз ею. Да и в Клаусе она не сомневалась ни на секунду, учитывая какое количество девушек у него было. Впрочем, не только он один в их семейке обладал титулом бабника.

— Полагаю, что это врождённое очарование, — Кэтрин небрежным жестом поправила выбившийся слегка локон и взяла вновь бокал в руки, не желая отставать, — Как и у всех мужчин семьи Майклсон.

Кэролайн тут же замерла, ошарашено на неё взглянув и получив в ответ лишь недоумение в карих глазах, что прочесть в этот миг было легче простого.

— Что?! — взвизгнула Форбс нервно, сама от себя не ожидая подобной эмоциональности, — Ты…

— Спокойнее, — осекла её тут же Кэтрин, наконец поняв в чем причина такого шума, — Нет, я не спала с Клаусом, но весьма близко знакома с другим представителем этой невыносимой семейки, — игривая улыбка коснулась её губ, и она залпом осушила бокал, стирая пальчиками остатки вина.

— Кол? — неуверенно спросила Кэролайн, подозрительно прищурившись.

— Нет, — поспешно ответила Кэтрин, скривившись от отвращения.

И не то чтобы младший Майклсон был ей так уж отвратителен. Даже наоборот, Кол был весьма хорош собой, собственно, как и все представители массивной семейки. Но его тупые шуточки и привычка менять девушек, как перчатки, уж точно её не заводила. К тому же, было интересно наблюдать за его попытками соблазнить её раз за разом. К чему ж портить такие отношения сексом?

— Ребекка? — вдруг спросила Кэролайн, прикрыв рот ладошкой и поддавшись чуть вперёд.

— Ты совсем сдурела? — усмехнулась Кэтрин в ответ на столь абсурдное предположение, — Ребекка, конечно, горяча, но я не по девочкам. И тот наш поцелуй не считается, мы были пьяны и нам было по семнадцать, — предотвращая готовый сорваться вот-вот с губ Кэролайн аргумент, произнесла она бегло, — Я про другого. Старший брат. Безупречный костюм и такие же манеры.

Кэролайн в ответ на это заявление лишь с изумлением смотрела на неё некоторое время, попросту хлопая ресницами и пытаясь переварить услышанное.

— У вас тайный роман с Элайджей? — уточнила она всё же, боясь, что алкоголь мог вызвать какие-нибудь слуховые галлюцинации, но получила в ответ лишь утвердительный кивок, мигом разрушивший эту теорию.

— Если можно так назвать отношения, в которых он вечно твердит, что это неправильно, но всё равно поддаётся моим уловкам, — добавила она вдруг с хитрой улыбкой, что всегда делала её похожей на ту ещё дьяволицу, — Так старательно всегда от меня убегает, хотя я знаю, что ему нравятся мои цепкие пальчики на его галстуке, — Кэтрин вздёрнула бровь на этих словах, лишь ещё больше подчеркивая скрытую в предложении двусмысленность, которую та приняла с удивлённым вздохом, — Эта игра заводит, надо сказать. Так что у тебя с Клаусом? Ты любишь его?

— Нет! — выпалила Кэролайн, мгновенно стушевавшись, правда, после скептичного взгляда подруги, — Не знаю. Но меня так тянет к нему. Несмотря на весь его список минусов, я, кажется, хочу продолжить то, что между нами. Вот как это возможно?

— Очарование семьи Майклсон, — повторила вновь Кэтрин, небрежно пожав плечами.

Уж Клаус умел быть очаровательным, когда ему что-то было нужно, это было известно, кажется, всем. Да ещё и режим полного мудака выключал при необходимости. И Кэтрин мысленно пообещала себе сломать ему рёбра, если он включит этот режим на полную мощность в сторону Кэролайн.

— Тебе хоть попался с манерами, которыми обделена их остальная часть, — проворчала досадливо Кэролайн, — Правда, Элайджа их хватил с лихвой, да?

— Я совсем не против его манер, — шаловливая ухмылка тут же появилась на её губах, — К тому же, это его: «дамы вперёд» мне особенно нравится. Неужели Клаус не следует подобным манерам?

Кэролайн лишь возмущённо открывала и закрывала рот сперва, ощущая, как её щеки заливает густой румянец от того, в какую откровенную степь зашёл этот разговор. Впрочем, Кэтрин поняла всё и без слов, коварно захихикав.

— Хоть здесь Клаус воспитан, как надо, — подметила она сквозь смех, который всё же подхватила Кэролайн в итоге.

И главным сейчас осталось для неё лишь одно — не смотреть на экран мобильного телефона, где уж точно можно было бы увидеть сообщение или пропущенный звонок от придурка, что раздражает её своими дурными привычками, отчего-то заставляя прикипать к себе всё сильнее и сильнее. Быть может, нужно дать себе — и ему заодно — шанс, а список… та черт с ним с этим списком идеального парня.

========== Bloody gentleman (Кэролайн/Клаус) ==========

Виски перестал помогать после третьей порции, но Кэролайн, сделав вновь усталый вдох и облокотившись на импровизированную барную стойку локтями, чтобы подпереть подбородок кулачком, всё же подала знак бармену, прося тем самым вновь наполнить её пустующий стакан, в котором кусочки льда даже подтаять не успели. Цель на сегодняшний вечер была совсем простой и понятной — напиться. Причём до такого состояния, чтобы начисто забыть тот момент, когда её парень засветил своим голым задом перед ней, лёжа на какой-то девке сверху. В их постели. И плевать на осуждающий взгляд нанятого на вечеринку в кампус парня-бармена, что явно подумал о неподходящем для девушки поведении, пристально следя за тем, как она вливает в себя методично алкоголь. Разумеется, парням ведь не особо нравится, когда девушки так напиваются. Хотя подвыпившие их заводят. Странный парадокс, что даже черт ногу сломит в попытке понять этих мужиков и их закидоны.

— Кэролайн, — раздался позади неё знакомый мужской голос с ласкающе-хрипловатыми нотками британского акцента, вынудившего её лишь закатить глаза и залпом осушить очередной стакан.

Помянешь черта, он и появится. И эта мысль, пронёсшаяся в голове сквозь призму алкогольного тумана, заставила её хихикнуть и обернуться к нему неспешно, скользнув бегло взглядом по этому заносчивому снобу. Впрочем, завышенное самомнение было характерной чертой семейства Майклсон, которое выводило её из себя и вынуждало попросту запинаться от гнева, силясь подобрать слова погрубее. Настолько сильно было раздражение от их общества. Вот только сегодня у неё даже сил не осталось на то, чтобы отрицать явную сексуальность Клауса, который даже в простой хлопковой футболке умудрялся выглядеть весьма горячо. И не будь он таким напыщенным индюком, может и они бы даже и дружили.

Он облокотился спиной о стойку, взглянув на неё весьма пристально и как всегда чересчур развязно, позволяя себе одним только взглядом лишнего. Потому что Клаус уж точно перетрахал её уже мысленно во всех мыслимых и немыслимых позах. И в любой другой день, Кэролайн бы возмутилась, вновь полив его щедрой порцией грубостей, вот только сегодня на ум ничего и не шло. Да и пришла она сюда лишь потому что на вечеринках их братства самый лучший алкоголь. Как от такого можно отказаться?

— Я удивился, увидев тебя на нашей вечеринке, — заговорил он наконец, понимая, что не дождется ответа от явно уже выпившей больше положенной нормы Форбс, — Думал, что и ноги твоей больше не будет в доме заносчивых придурков.

Кэролайн в ответ на его слова лишь коротко усмехнулась, беря стакан в руки, в который вновь был налит виски. Крепкий и обжигающий горло, лишенный привычного для неё привкуса содовой или яблочного сока. Впрочем, отсутствие этих ингредиентов и лишило её очередной колкости от Клауса, который лишь морщился всегда при виде того, как она, согласно его словам, портит вкус виски, убивая всю его прелесть своими дикими разбавлениями.

— Что ж… — она выдержала небольшую паузу, отпивая алкоголь и смотря на него после с лёгким прищуром, любуясь оттенком в бликах приглушенного интимно света, лишь бы снова не вспоминать нелицеприятную картину, не желающую покидать мозг, — Ты был прав, Клаус.

Признать это оказалось легче, чем она смела мечтать. И почему, спрашивается? А ещё, Кэролайн бы хотела узнать, почему же он подошёл к ней вообще. Неужели он просто не нашёл себе ещё очередную подружку на ночь? Или как раз насладился её обществом, раз решил пройтись к бару?

— В чём же на этот раз? — Клаус придвинулся чуть ближе, касаясь неспешно её тонкого запястья пальцами, оставляя попросту раскалённый след на коже столь невесомой лаской, вынудившей её одним махом допить остатки виски, лишь бы унять предательскую дрожь в теле. — Тайлер оказался мудаком, — с грохотом отставив от себя стакан, она отдёрнула от него руку, смотря теперь куда пристальные на его чёртову самодовольную ухмылку, обнажившую обаятельные ямочки на щеках.

Впрочем, увидела она и гнев, блеснувший краткой вспышкой во взгляде зелено-голубых глаз. И это было странно. Хотя, Майклсон никогда особо и не скрывал тот факт, что выбрать Локвуда себе в парни было глупым решением, которое он, мягко говоря, не одобрял. Но раньше ей казалось, что причина лишь в их давней вражде, ведь они уже который год стараются уколоть друг друга побольнее, ненавидя всеми фибрами души. И что эти двое вообще не поделили? Чем же они там так старательно меряются?

— Это не открытие, — проскрежетал он сквозь зубы, на миг отводя от неё взгляд, лишь бы погасить вспышку гнева, потому что чертова Форбс вообще никак не хотела покидать его мысли, — Что случилось, sweetheart?

Ох, это обращение она ненавидела всей душой, потому что от него каждый раз жар проходился краткой волной по телу, вынуждая сердце пропустить предательски удар. И почему Майклсон не может называть её «love», как всех остальных наивных дурочек, что тают, словно сахар на огне, от этого «особенного» обращения. И что-то его привычка медленно облизывать свои пухлые и чётко очерченные губы отнюдь не спасала положение, вынуждая её невольно вздрогнуть от того факта, что алкоголь влияет на неё весьма дурно вкупе с его обществом. Мужчина и спиртное ещё никогда не было удачным коктейлем, ведь он принесёт с собой головную боль наутро в виде постыдных воспоминаний и приятной усталости в теле.

— Кэролайн, — чуть более настойчиво позвал её Клаус, склонившись ближе и обдав жаром кожу на её шее, так же как и она нервно сглотнув от такой непривычной близости.

Уложить в свою постель он хотел её ещё с первого дня знакомства, состоявшегося на вечеринке в честь начала учебного года. Она была первокурсницей, пришедшей с подружкой в их братство, впрочем, держась куда увереннее многих. Настолько увереннее, что впервые показала ему, как выглядит отказ и пощёчина, не оставленная на его щеке после слов о том, что секс был одноразовым удовольствием и пора бы собирать вещички.

— Что сделал Локвуд? — вспоминать о нём ему совсем не хотелось, вот только нужно было всё же это сделать, чтобы выяснить всё до конца.

Клаус догадывался какой последует ответ, прикидывая мысленно, как бы унизить этого пёсика, так желавшего раньше попасть в их братство. Вот только мозгами не вышел, раз посмел обидеть его сестру. А этого уж точно ему не простят. Никогда.

— Хотела сделать ему сюрприз, но застала с другой… — Кэролайн замолчала, сжав пальцы в кулаки и злобно прищурившись, будто бы находясь сейчас именно в той злосчастной комнате снова, — …в постели.

— Это тоже не открытие.

Его голос отчего-то действовал так странно на неё. Успокаивал и в то же время вынуждал вслушиваться пытливо в каждый отголосок хрипловатых звуков, что вызывали россыпь мурашек вдоль её позвоночника и сладостное томление внизу живота, которое ей бы хотелось устранить как можно скорее. Впрочем, эта мысль не продержалась и пару секунд, вытеснившись под гнётом обиды и желания отомстить чёртовому Локвуду, испытав под его врагом пару оргазмов. Клаус уж точно их мог обеспечить, слухи ведь до неё доходили исправно.

— Клаус, — повернувшись к нему, она вдруг пьяно улыбнулась, сорвавшись на тихий и слегка нервный смешок, который он принял вздёрнутой вопросительно бровью. — Ты ведь хочешь меня, да?

Спрашивать подобное было вовсе не обязательно, оба ведь знали ответ на этот вопрос. Напряжение между ними уже давно было слишком явным, да и все попытки Клауса затащить её в свою постель говорили о многом, равно как и его ненавязчивые прикосновения порой, и эти многозначительные взгляды, что он бросал на неё, зажимая порой какую-нибудь наивную особу. Будто бы она мечтала оказаться на её месте. Но сейчас… сейчас ей почему-то хотелось услышать, что он хочет её. Всё ещё хочет. Она ведь всё ещё желанна?

— Да, — весьма вкрадчиво ответил Клаус, подкрепив слова жарким взглядом и придвинувшись к ней ещё чуть ближе, чтобы повнимательнее всмотреться в её глаза и увидеть там что-то помимо секундного желания мести, подкрепленного солидной порцией крепкого алкоголя. — И ты это прекрасно знаешь.

Улыбка коснулась её губ, и она наконец полностью к нему развернусь, касаясь ткани его белой футболки и настойчиво притягивая его к себе ближе, в тот же миг обхватывая крепко ногами его бёдра и прижимаясь теснее, вызывая своими действиями его удивлённый вздох и тянущее чувство в паху. Ведь всего несколько сантиметров отделяло его сейчас от возможности ощутить жар и мягкость женской плоти, сокрытой лишь тканью тонких трусиков, что так легко поддастся движению его пальцев. Нужно лишь приложить чуточку усилий…

— Тогда бери, — выдохнула слова Кэролайн ему в губы, прежде чем коснуться ласково пальчиками его затылка и провести языком по пульсирующей венке на его шее, — Ты ведь так долго хотел забраться ко мне в трусики. Не так ли? — её шёпот был таким ласковым и тягучим, вынуждающим его прикрыть глаза и сделать резкий вдох, чтобы побороть остроту ощущений от того, как её зубы сомкнулись на мочке его уха, дразня этим движением желание ещё больше, — Чуть ли не с самой первой встречи.

— Кэр… — он слегка отстранился от неё, делая очередной глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, вот только ни черта не избавило это его от желания сорвать с неё мешающую так сильно одежду и провести губами по шелковистой коже, задев все самые чувствительные точки.

Его замешательство было весьма кстати, и Кэролайн ловко им воспользовалась, касаясь его губ поцелуем, скользя дразняще языком по нижней губе, чуть оттягивая её после зубами и наконец получая ответную реакцию вместе с грудным рыком. Руки Клауса она ощутила на своих бёдрах всего через пару секунд, вместе с дрожью от соприкосновения их языков, стоило ему только углубить жадно поцелуй, взяв всё в свои руки.

Целоваться с Клаусом оказалось так хорошо… непростительно хорошо, что она невольно простонала ему в губы, соскальзывая с барного стула и прижимаясь к нему теснее, ощущая его твёрдость, которой она коснулась ладонью секундой позже. И на этот раз настал черёд Клауса гулко простонать и прервать поцелуй, лишь бы отдышаться и избавиться от её запаха, заполнившего лёгкие, равно как и от сладости её губ, туманящей рассудок.

— Кэролайн, не стоит, — хрипло проговорил он, касаясь её запястий ладонями и увеличивая между ними расстояние, которое он бы с радостью сократил, не будь в ней столько алкоголя и едкой обиды на другого.

— Не-е-ет, — протянула она, вновь сорвавшись на довольный смешок, с которым чуть выгнулась ему навстречу, смотря снизу вверх с явным желанием, что сделало оттенок её глаз темнее на пару тонов, — Пойдём отсюда. Я так тебя хочу, — это было чистой правдой, которую она подкрепила жалобным стоном, взглянув на его губы вновь, — Так хочу ощутить тебя внутри себя…

— Кэр, — вымученно выдохнул он в ответ на её слова, едва заметно кивнув и коснувшись ладонью её бёдра, указав в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где и были комнаты членов их братства.

И она не подозревала о том, что настолько пьяна, пока не сделала шаг, пошатнувшись тут же и сильнее вцепившись в руку Клауса, который что-то прошептал ей на ухо, коснувшись мельком губами её виска. Впрочем, расценила она этот как повод к тому, чтобы опереться на него и позволить ему себя довести до его знаменитой комнаты. Кто вообще знает, сколько девушек у него тут побывало, учитывая его отнюдь не джентльменскую репутацию.

Лишь ощутив под собой мягкость постели, Кэролайн наконец смогла сфокусировать на Клаусе взгляд и выжидающе взглянуть него, не в силах даже спросить в этот миг какого черта он медлит. Желания у обоих было явное. Им обоим нужна разрядка после того, что было у бара. Так зачем он мучает? Или, быть может, наслаждается своей долгожданной победой?

— Ну же, — едва слышно пробормотала она, слегка раздвигая ноги и вынуждая его тем самым взглянуть на обнажившуюся молочную кожубёдер, не скрытую сейчас тканью её платья, равно как и на тончайший материал кружевных трусиков.

Он совсем не знал, за что ему такое наказание было ниспослано сегодня, потому что собственноручно отказывался от такого соблазна, в лице чертовой Кэролайн Форбс… Ну почему именно сегодня и именно при таких обстоятельствах?

Кэролайн недовольно нахмурилась в ответ на его медлительность и ловко села, тут же прикрыв на миг глаза от ощущения плывущей комнаты. Вот только пришла в себя она крайне быстро, сбито дыша и выглядя так сексуально в этот миг. На её щеках алел румянец, а грудь вздымалась соблазнительно от нервного дыхания, вызывая в его теле неконтролируемую дрожь и тесноту в штанах, что стала попросту невыносимой и болезненной.

— Клаус, — простонала его имя вдруг так томно Кэролайн, схватив цепко его за пряжку ремня, не давая уйти и отстраниться от себя, касаясь ласково губами его шеи и попросту сводя с ума этим окончательно.

Потому что желание ощутить её жар и узость было таким сильным… настолько, что он забыл и вовсе как дышать. Он только и мог, что беспомощно следить за её движениями, мысленно приказывая себе уйти и не поддаваться манипуляциям желанной девушки.

Вновь улыбнувшись ему, она чувственно провела ладонью по своему бедру, прежде чем сдвинуть полоску трусиков чуть в сторону и коснуться себя, сорвавшись на протяжные стон, который он жадно втянул в себя, вместе с вмиг накалившимся до предела воздухом.

— Кэр… — он резко осекся, прикрывая глава и вновь призывая весь самоконтроль, потому что эта чертова блондинка, прижала влажный пальчик к его губам, вынуждая его ощущать пряный запах её возбуждения, борясь с желанием наконец узнать, так же она сладка на вкус, как и её поцелуи. — Я сейчас вернусь.

Слова дались ему с таким трудом. Но ещё труднее было отстраниться от неё и поспешно покинуть комнату, вновь пообещав, что он вернётся всего через пару секунд. И едва закрыв за собой дверь в свою комнату, он прижался лбом к плотному дереву, чувствуя, как горит его кожа от возбуждения и желания вернуться. Вот только нельзя, и её вкус на языке отнюдь не помогал этому.

Клаус совсем не знает, сколько он простоял так, силясь восстановить дыхание и унять хоть чуть-чуть возбуждение. И когда ему это удалось, приоткрыв осторожно дверь, он увидел, что глаза Кэролайн уже закрыты, а дыхание стало совсем умиротворенным и размеренным. Она заснула, а он в этот миг и не знал, что ему делать. Радоваться тому, что поступил, вроде как, правильно или называть себя идиотом, что лишился собственноручно секса с Кэролайн, одно лишь прикосновение которой сводило его с ума.

========== You want to play dirty? Nc-17 (Клаус/Кэролайн) ==========

Его взгляд невольно вновь и вновь скользил по её губам. Мягким, таким манящим, что всё о чем он думал в этот момент — каково их касаться языком и ощущать плотно сомкнутыми на своей напряжённой плоти, на пару с дразнящим прикосновением её языка. Кэролайн тут же замолчала, чуть прищурившись и поддавшись слегка вперёд, вынуждая его перевести взгляд на мелькнувшую ткань бюстгальтера в вырезе её блузки, не застегнутой куда больше, чем положено правилами приличия. Впрочем, вряд ли Кэролайн Форбс когда-то заботили такие вещи.

— Мистер Майклсон, — позвала его она, не скрывая даже нотки раздражения и презрения в капризном голосе, что заставил его наконец взглянуть ей нехотя в глаза, — Эта сделка выгодна нашим компаниям. Поэтому, будьте так любезны, прекращайте эту театральщину и поставьте свою чёртову подпись, чтобы мы через месяц могли вновь вернуться к статусу конкурентов.

— Я всё ещё сомневаюсь, — коротко произнёс Клаус, пряча улыбку за кривой усмешкой, на которую Кэролайн в ответ лишь недовольно фыркнула.

Уж ему ли было не знать о её нетерпеливости и столь вспыльчивом характере. Вот только, увы, эта вспыльчивость, вкупе с такой внешностью, отнюдь не мешала ей вести дела. Равно как и обыгрывать его порой, выводя из себя после победной ухмылкой, которую он с радостью бы стёр с её милого личика, вместе с этой самоуверенностью, вынуждающей её вздергивать гордо подбородок.

— Мы ведём переговоры непростительно долго, теряя на этом деньги, — она быстро взяла себя в руки, теперь выглядя отстранённо, с этим ледяным взглядом, направленным на него, — А я люблю деньги, мистер Майклсон. И тратить их на вас — последнее, чего мне хочется в этой жизни.

— Разве долго — плохо? — слова невольно сорвались с его губ, но гневный взгляд, пробивший её броню с лёгкостью, того стоил, вызывая чувство удовлетворения и куда большее возбуждение при виде неё в таком состоянии.

Клаус даже сжал крепче пальцами подлокотники кожаного кресла и чтобы отвлечься, вновь скользнув неторопливым и ленивым слегка взглядом по убранству её кабинета, не видя абсолютно никаких дурацких сентиментальных безделушек, что обычно бывают у женщин. Что, собственно, было уж точно не удивительно. Ведь Кэролайн Форбс та ещё сука, переманившая у него двух постоянных клиентов за последние несколько месяцев, каким-то образом запудрив им мозги и уничтожив его репутацию в их глазах, равно как и какую-либо приверженность, которую он вырабатывал у них годами.

Но это, какого-то чёрта, заводило его ещё больше. И как же ему хотелось в этот миг, поднявшись резко на ноги, притянуть её к себе в одном стремительном движении и опрокинуть на этот чёртов стол. А затем он сорвал бы с её тела строгую юбку, так непростительно туго обтягивающую её округлые бёдра и ягодицы, и лёгкую ткань блузки, чтобы оставить зубами следы на светлой коже её спины, прежде чем наполнить одним несдержанным толчком, войдя до упора. Ох, он бы хотел слышать в ответ вскрик её боли, равно как и сжать пальцами её горло, перекрыв кислород, чтобы почувствовать над ней власть хоть на один гребаный миг.

— Был уговор, — последовал короткий ответ от неё, тогда как ему хотелось бы вывести её из себя окончательно.

— Быть может, у вас уже есть план как заставить меня одуматься? — вздёрнув чуть бровь, издевательски проговорил Клаус, видя, как в её голубых глазах вспыхнул всё же огонь раздражения и злобы, который она погасила не так быстро на этот раз.

Её раздражал до невозможности напыщенный вид Майклсона, вальяжно рассевшегося в её кабинете, будто бы он был чертовым боссом здесь, а не простым гостем. И его взгляд, уж очень услужливо ей подсказывал, на чем сосредоточено всё его внимание в данный момент. Что же не так с мужчинами? Неужели они способны думать лишь одним местом рядом с ней? Впрочем, так даже проще. Этим куда легче манипулировать ведь.

— Перестань нести эту чушь, — Кэролайн спустя пару секунд молчания плавно поднялась на ноги, проведя по гладкой поверхности стола пальцами, чуть задев ногтями и вынудив его тем самым перевести взгляд на её бёдра. — Мы оба прекрасно понимаем, что же тормозит нашу сделку.

— И что же?

— Твой член, которым ты думаешь непростительно много, — в привычном жесте закатив глаза, она приблизилась к нему ближе, склоняясь к его лицу и находясь недопустимо близко к его губам в эту томительную секунду, — И единственная причина, по которой мы не закрыли сделку, лишь твоё желание меня трахнуть.

Как же вкусно она пахла. Такие, как она, не должны пахнуть так маняще и сладко. Это ведь свойственно лишь податливым и тёплым девушкам, в чьих глазах сокрыта невинная порочность и женственная хрупкость. Так уж точно не должна пахнуть алчная, расчётливая и жёсткая стерва, имеющая в бизнесе хватку куда более сильную, чем встречавшийся ему когда-либо мужчина. Потому что она уж точно не боялась рисковать по-крупному, ставя всегда свою работу на первое место и действуя удивительно хладнокровно.

Ладонями вдруг пройдясь по его груди, она ловко расстегнула мелкие пуговицы на его рубашке, ощущая тут же стальную хватку на своих бёдрах, явно говорящую о его нестерпимом желании поскорее взять её. Ведь только этого и ждал, приходя сюда раз за разом, всё оттягивая момент официального заключения сделки. Будто бы это было не ясно с первого взгляда на него.

Кэролайн усмехнулась, без какой-либо робости касаясь его плоти, сжимая сквозь ткань штанов и ловя тут же губами его тихий стон с ликованием во взгляде голубых глаз. И готовый сорваться вот-вот с его губ едкий комментарий, застрял где-то в его горле, стоило только ему увидеть, как она опускается перед ним неспешно на колени. Ни смущения, ни какой-либо робости во взгляде её не было. Лишь полная уверенность в себе, с которой она облизала медленно губы, точно зная, как вызвать у мужчины определённую реакцию и затуманить окончательно его рассудок желанием, что растеклось по венам огнем.

Потонувший в его шумном дыхании звук расстёгиваемой ширинки, вынудил её лишь коротко усмехнуться, а затем склониться к его напряжённой плоти чуть ближе, смотря на него с таким вызовом, что Клаусу на миг показалось, он мог бы кончить от одного лишь этого чертового взгляда. Она вообще знала, как заводит этот взгляд? Равно как и то, что она стоит перед ним на коленях.

Коснувшись пальчиками его у самого основания, Кэролайн вновь взглянула на его лицо, прежде чем провести языком дразняще по самой головке, а затем обхватить её губами, медленно вобрав его член до самого конца, вынуждая его в ответ на это прикрыть глаза и гортанно простонать от остроты ощущений.

Она определённо была хороша в постели, Клаус готов был это признать без внутренних колебаний. Ощущения были куда острее, чем он себе представлял, а вид… что ж, он и не думал никогда, что может настолько сексуально выглядеть женщина, ласкающая его ртом. То, как её губы плотно обхватывали его плоть; то, каким взглядом она на него смотрела в этот миг, чуть постанывая, и то, как он порой задевал заднюю часть её горла, начисто отключало его мозг. И ему даже не хотелось в этот миг сжать пальцами белокурые пряди волос, чтобы направить её движения, как поступал всегда. Она и без этого делала так, как ему нравится. До единой чертовой мелочи.

— Кэролайн, — на выдохе произнёс он вдруг, понимая, что такими темпами долго продержаться уж точно не сможет.

И на удивление, она поняла его слишком быстро, тут же отстранившись от него и вызвав разочарованный стон, который она приняла едва слышным смешком. Впрочем, недовольство в его взгляде растаяло, стоило ей только подтянуть ткань юбки к талии, обнажив округлые бёдра и продемонстрировав ему, что на ней всё это время вовсе и не было трусиков. Если б только знал он об этом раньше…

— Черт, — Клаус проследил похотливым взглядом округлые линии её тела, с жадностью изучая стройные ноги и ощущая покалывание в пальцах от желания впиться ими в податливую кожу, чтобы оставить свой след. — Иди сюда.

К его огромному изумлению, Кэролайн и впрямь приблизилась к нему, касаясь ладонями его плеч, ища опору, и удобнее располагаясь на нем, прежде чем мучительно медленно насадиться на его возбужденную плоть, вызвав очередной приступ наслаждения, отозвавшийся его шумным вздохом. И наслаждение лишь увеличилось, стоило ему услышать её сладостный стон и прочувствовать сполна, насколько туго обхватывают его плоть её внутренние мышцы.

И стоило ей только начать на нём двигаться, набирая темп, как он понял, что это больше походит на соревнование, а вовсе не на секс. Её чёртов взгляд, полный превосходства, был направлен на него, не разрывая ни на секунду зрительный контакт. Ощущение её острых ногтей, впивавшихся в кожу его груди и живота было слишком восхитительным, равно как и ощущение её узости, жара и влаги. Кэролайн так сладостно стонала в ответ на каждое движение на нём, что всё на что он был способен — то сильнее сжимать пальцами её бёдра, толкаясь навстречу её движениям, то ласкающе касаться её груди сквозь тонкую ткань блузки и бюстгальтера, которые она не позволила ему попросту снять, заводя такой властной решительностью ещё больше.

Это лишь соревнование. Не более. Вот, что звучало в его мыслях в этот миг, наравне с желанием победить, но стоило только Кэролайн чуть напрячь внутренние мышцы и с силой сомкнуть пальцы на его горле, как желал того он не так давно, как Клаус понял, что уже проиграл, ощущая подступающий стремительно оргазм. И толкнувшись ей навстречу хаотично и отрывисто несколько раз, он гортанно простонал, ещё сильнее стискивая пальцами её бёдра и изливаясь в неё, позорно тем самым ознаменовав своё поражение. Хотя, стоит ли считать поражением такое удовольствие, доставленное той, кого он так давно хотел? Кажется, ещё с момента их первой встречи, когда Клаус и вовсе не воспринял очаровательную блондинку всерьёз. И, как оказалось, зря.

— Не хочешь поговорить о продлении сотрудничества? — расслаблено улыбнувшись, поинтересовался он вдруг, неторопливо проводя пальцами по её острым лопаткам, то и дело задевая линию позвоночника слегка ногтями.

На деле это оказалось куда лучше, чем в его многочисленных фантазиях о ней. И что самое любопытное — в этих самых фантазиях она ни разу не была сверху. Лишь под ним, умоляя его взять её, подчиняясь ему в ответ на каждое его властное движение и прося о большем удовольствии, которое он мог бы ей доставить. Клаусу бы следовало догадаться, что лидерство она и в постели не отдаёт мужчине, раз с таким остервенелым умением выживает в мужском мире бизнеса.

— Увы, меня не заинтересует даже слияние, — Кэролайн слегка от него отстранилась, всё ещё тяжело дыша, и провела небрежно пальчиками по его груди, задевая многочисленные амулеты на шее, которые вызывали у неё сейчас куда большее любопытство, нежели их обладатель.

В Клаусе не было абсолютно ничего такого, что отличало бы его от любого другого мужчины, с которым она имела дело. Вся та же похоть во взгляде и абсурдное желание одержать над ней верх в мыслях, заполненных одной простой идеей — она ведь женщина, поэтому проигрывать ей нельзя уж точно, её следует обязательно подчинить себе.

— А что заинтересует? — Клаус с лёгкой ухмылкой толкнулся в нее бёдрами, подавляя стон и предвкушая продолжение таких переговоров, на этот раз намереваясь взять верх.

— Поглощение, — хищный блеск сверкнул вдруг во взгляде её голубых глаз, и она склонилась к нему ближе, целуя так требовательно и яростно, оттягивая после с силой нижнюю губу зубами и вновь проводя ногтями по алым следам, оставленным на его груди, освежая в памяти вспышку боли, приносящую лишь удовольствие, — Крах империи Майклсонов. Пожалуй, это будет куда ярче жалкого оргазма. Впрочем, даже его ты мне не смог доставить.

Клаус в ответ лишь раздраженно взглянул на неё, вновь видя ледяную броню, и едва сумел подавить разочарованный стон, стоило ей только подняться с его колен и оттянуть небрежно ткань юбки, понимая запоздало, что и впрямь не позаботился даже о её удовольствии, как подобает мужчине. Эту роль ведь на себя взяла сегодня Кэролайн, и он бы соврал, сказав, что это не вызвало в нём больший к ней интерес. И потому, поставив подпись на документе как только привёл себя в порядок, он дал своеобразную клятву самому себе, что найдёт способ уложить её на лопатки. В прямом и переносном смысле. И на этот раз он заставит признать, что оргазм куда желаннее его разрушенного бизнеса.

========== In a year or even in a century (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к In a year or even in a century (Клаус/Кэролайн)

Посвящается одному сладкому котику, который так прелестно умеет вдохновлять❤️

Обещание показать ей мир вызывало улыбку у неё каждый раз, как они оказывались всё в новых и новых местах, о существовании которых она и не знала даже. Но больше всего во всё этом Кэролайн любила вслушиваться в его хрипловатый голос, рассказывающий ей обо всём на свете с такой страстью в ставшем родном уже тембре. Он ведь видел столь многое, открывая ей постепенно глаза на этот мир, раньше кажущийся таким недосягаемым и необъятным, а порой пугающим и чрезмерно таинственным, местами жестоким.

Открыв глаза, она не обнаружила с собой рядом Клауса, понимая, что ненадолго задремала всё же, убаюканная его горячими и надёжными объятиями, сопровождающимися мягким прикосновением губ к её щеке. Неторопливые движения его рук и губ, отзывались сейчас теплом в теле и блаженной улыбкой, появившейся на губах. Пожалуй, никакой подарок, положенный под ёлку в минуты истинного волшебства перед роковым ударом часов, и не сможет вызвать куда большее тепло на сердце, чем взгляд его серых глаз и ласковое прикосновение длинных пальцев, которыми нарисовал он сотни картин для неё. Ей даже не хотелось считать уже, который раз этот праздник они будут проводить вместе. Есть ли смысл применять человеческие рамки, когда впереди у них лишь вечность?

Поднявшись с постели, Кэролайн обернулась шелковой простыней, ступая неспешно в сторону гостиной, находя Клауса там и замирая на миг на пороге, рассматривая его извечные амулеты на шее, число которых увеличилось совсем недавно. Что-то было очаровательное в них всё же, заставляющее её до сих пор хвататься цепко за них пальчиками, чтобы рассмотреть поближе или притянуть для поцелуя.

— Чем хочешь заняться? — поинтересовался он тут же, уловив её присутствие, подкреплённое тонким ароматом духов, что он ощущал и на себе, равно как мог уловить свой запах, впитавшийся уже в её кожу.

— Сейчас я бы хотела побыть немного здесь, — подойдя к нему ближе, она по привычке скользнула к нему на колени, тут же отбирая у него ловко стакан с кровью и делая пару жадных глотков.

Думала ли она когда-нибудь что сможет почувствовать такую свободу? Определено, нет. Сейчас же, будучи вместе с Клаусом, которого считала когда-то давно бездушным монстром, она ощущала себя такой живой и счастливой. Они ведь попросту жили, наслаждаясь каждым днём этой нескончаемой сказки, которую творили сами, окрашивая её столь разными тонами. От кремового и такого сладкого, будто топленный белый шоколад, и до угольно-чёрного, отдающего привкусом порока, обнажающим их истинную сущность порой.

— Правда, sweetheart? — он с усмешкой откинулся на мягкое сиденье кожаного дивана, исследуя взглядом мягкие черты её лица, восхищаясь её красотой раз за разом, повторяя этот путь после фалангами пальцев, — Быть может, есть какие-то определённые планы?

— Это ведь я, Клаус, — закатив в привычном жесте глаза, с тихим смешком отозвалась она, откликаясь на его ласковое прикосновение к своей коже и готовясь сорваться на расслабленный стон, — Конечно же, есть! У меня всегда есть на тебя планы.

Он не переставал совсем удивляться, как ей удаётся совмещать в себе вампира и ту человеческую часть, что проглядывалась в каждой беспечной улыбке и озорном, таком чистом и светлом, смехе. Этот смех ведь вызывал и у него улыбку неизменно, обращённую лишь на ту, кто появилась всё же на пороге его дома, позволив наконец вручить ей весь мир, который она заслуживала. Равно как и заслушивала, чтобы любили её так, как любит он — яростно, жадно, всепоглощающе и самозабвенно. И кто знает, сколько они пробудут здесь и куда отправятся после. Впереди ведь лишь вечность, которую они разделят на двоих…

========== Start a war (Элайджа/Кэтрин/Стефан) ==========

Фамилия Сальваторе была у всех на слуху вот уже последние несколько месяцев. И каждый раз, стоило ему только выйти из здания суда, Элайджа натыкался на толпу репортёров, отчаянно жаждущих узнать, как продвигается дело о мошенничестве в особо крупных размерах, что повлекло за собой уверенное падение акций компании и крах прежней репутации некогда влиятельной семьи. Имущество было конфисковано, вот только ворох бумаг, заполонивший его кабинет, вызывал лишь головную боль и осознание того, что всё намного серьёзнее. Под этим обвинением скрыты куда более опасные вещи о которых он и знать не желал, боясь попросту правды.

Потерев переносицу большим и указательным пальцем, Элайджа перевёл изможденный взгляд на окно, с удивлением замечая, что уже стемнело, а стрелки часов перешагнули семерку. Судебное заседание должно было состояться завтра утром, а детали никак не хотели складываться в чёткую картинку, благодаря ушлому адвокату Сальваторе, завалившему их таким количеством документации, что не разобрать и за год. Отвлекающий манёвр ему этот был известен ещё со студенческих годов.

Сделав глубокий вдох и откинувшись на спинку офисного стула, Майклсон коснулся ладонью шеи, силясь ослабить спазм и напряжение, скопившееся в мышцах. И на задворках сознания вдруг услышал тихий и размеренный стук тонких каблучков, который всегда сопровождал её плавные, но не менее уверенные, шаги, забирающие невольно весь кислород из лёгких. Эти шаги были всё ближе, и ему не нужно было совсем оглядываться на дверь, чтобы понять, кто коснулся дверной ручки бесцеремонно, намереваясь увидеться с ним.

— Элайджа, — кивнув ему приветственно, она прошла вглубь кабинета, прикрывая дверь и застывая на мгновение, будто нарочно давая ему время скользнуть по ней пристальным взглядом.

Она ничуть не изменилась с момента их последней встречи. Всё те же волнистые пряди каштановых волос, уверенный и несгибаемый взгляд карих глаз, строгое платье и туфли с неизменной шпилькой. Такая же, как в студенческие времена, за исключением появившегося теперь кольца на безымянном пальце и приобретённой фамилии, что якорем тянула сейчас её на дно, лишая былых привилегий и статуса.

— Миссис Сальваторе, — приветствие вышло чересчур официальным и холодным, вызвавшем едкую ухмылку на её губах. — Зачем ты здесь?

Кэтрин подошла чуть ближе, скользнув кончиками пальцев по отполированной поверхности письменного стола, прежде чем мельком оглядеть убранство его кабинета и задержать взгляд чуть дольше на коробках с документами, что были уликами по делу её мужа.

— Завтра первое судебное заседание, — взглянув вновь на него сверху вниз, она откинула небрежным движением прядь каштановых волос с лица, изучая теперь взглядом того, кого не видела уже весьма долгое время.

Лёгкая щетина теперь покрывала его щеки, скрывая слегка острые скулы, по которым она когда-то проводила ласкающе пальцами, прежде чем поцеловать тонкие, но чувственные, губы. В чертах его лица не виднелась больше юность. На смену ей пришёл зрелый мужчина с уверенным взглядом карих глаз и сдержанным поведением, подкреплённым отутюженными костюмами.

— У Стефана есть тайны пострашнее факта мошенничества? — Элайджа выдержал паузу, сцепляя руки в замок и с лёгким прищуром следя за её действиями, — Поэтому он и прислал тебя?

Такой человек вполне мог использовать их с Кэтрин знакомство себе во благо. Не мог ведь не знать, что его жена встречалась когда-то с нынешним окружным прокурором.

— Стефан в тюрьме, Элайджа, — в её неспешном тембре проскользнули стальные нотки, вызвавшие лёгкую вспышку удивления в его глазах, — И мой долг, как жены, убедиться, что ты не станешь мстить мне, отыгрываясь тем самым на нём в ходе дела.

Майклсон в ответ на это лишь усмехнулся блекло, закрывая папку с делом и поднимаясь плавно на ноги, оказываясь с ней на одном уровне. Она понимала, что эта война за правосудие, и они с ним по разные стороны. Если только она, конечно же, не пожелает заключить сделку. Что было маловероятно. Стефан ей явно этого не позволит, умело надавит на слабые места и посеет страх в ней.

— Абсурд, — коротко и весьма сдержанно ответил на её выпад он наконец, ослабляя чуть галстук и стараясь прогнать знакомый запах её духов, напоминающих сколь бархатиста её кожа на ощупь, — Ты и сама это понимаешь.

Она и впрямь понимала, согласно кивнув ему и виновато потупив взгляд на какой-то миг. Элайджа Майклсон ведь был из той породы людей, что чтит мораль и держит всегда своё слово. Он честный.

— Я хотела увидеться, — негромко начала Кэтрин, смерив его на удивление нерешительным взглядом карих глаз, наполненных сомнением и толикой страха, — И понять, к чему мне готовиться с дочкой. Куда уезжать и как быть.

Элайджа тяжело вздохнул вдруг, шагнув к ней чуть ближе и накрыв своей ладонью её ладонь, ощущая холод её тонких пальчиков и вспоминая невольно личико её дочери. Так похожа была на мать, смотря с тем же озорством в карих глаз и сверкая яркой улыбкой, пока ещё не понимая, как устроен этот мир.

— Тебе надо было думать об этом, когда выходила замуж за такого человека, как Стефан.

Напряжение в её теле появилось в один миг, наравне с предательской дрожью, вызывающей острый укол вины в нём. Не следовало бы такое говорить. Он всё же её муж, пусть она и не желает видеть в нём преступника, находя наивно оправдания всем его словам, которыми он путает её мысли. Так было всегда ведь. Стефан умел заставить её забыть обо всём. Из-за него она и бросила тогда учебу, хотя могла бы быть сейчас рядом с ним, работая в том же здании и по-прежнему ходя с ним на семейные обеды.

— Он не такой, каким ты его себе рисуешь, — Кэтрин вдруг выпалила разозлено, отступив после от него на шаг и вскинув подбородок решительно, — Я знаю суть обвинения и имеющиеся против него доказательства. И знаю, что он на такое не способен, можешь не начинать даже. Я просто… — она замолчала на мгновение, резко отведя от него взгляд, прочистив горло и нервным жестом заправив прядь волос за ухо, теряя окончательно маску уверенности и хладнокровия, — Я не знаю, что делать. Как только узнала, что ты ведёшь дело, то… не удержалась. Скажи, к чему мне готовиться. Сколько Надя не увидит своего отца?

В карих глазах блестели слёзы, вырывая из него шумный вздох. Катерина никогда ведь не плакала. Ненавидела демонстрировать свою слабость другим. Но сейчас… сейчас, казалось, она была на грани истерики, отчаянно нуждаясь в том, кто скажет ей что всё будет в порядке, поддержав в такой ситуации. Вот только Элайджа попросту не мог быть таким человеком, зная, что не имеет право даже на этот разговор.

— Иди сюда, — прошептал едва слышно он всё же спустя пару томительных минут, тут же ощущая тепло женского тела сквозь ткань её платья, и прижал её к себе чуть ближе, скользя фалангами пальцев по коже её щеки и стирая следы солёных слез неспешно.

А Кэтрин вновь взглянула на него, осторожно коснувшись кончиками пальцев его щеки, прежде чем таким знакомым уже образом провести по его скуле, коснуться шеи и задеть ногтями чувствительное местечко за ушком, оживляя мигом тем самым все их совместные воспоминания, что обрушились на него, словно лавина в этот миг, ударив под дых.

— Что тебе нужно на самом деле? – Элайджа, словно заворожённый, коснулся пальцами её пухлых губ, больше всего сейчас на свете желая оказаться в тех временах, когда они были вместе и он имел право целовать её, освобождая от оков узких платьев.

Повисло напряжённое молчание, нарушаемое изредка лишь их сбившимся дыханием. А затем она приблизилась к нему вдруг ближе, приникая к его губам осторожным поцелуем, скользя ласково пальчиками по его крепким плечам и чуть комкая светлую ткань. Целовала его совсем неторопливо и неуверенно, ожидая будто, что он вот-вот её оттолкнёт. Вот только Элайджа, напротив, вдруг углубил поцелуй, притягивая её к себе за затылок и зарываясь пальцами в шелковистые пряди волос, чуть оттягивая их по привычке и ощущая губами томный стон.

Ему казалось, что он забыл уже вкус её губ. Ему казалось, что он успел избавиться от странной любви, но, как оказалось, всё это было лишь самообманом. Ведь Элайджа Майклсон всё ещё любит Кэтрин Пирс, которую ласково всегда называл Катериной, в знак своей любви порой совсем целомудренно касаясь губами её лба.

Скользнув ладонями по женственным изгибам её тела, он сжал чуть крепче её бёдра пальцами, перенимая от неё тот пыл, с которым она теперь отвечала на его поцелуй, чуть покусывая его губы каждый раз, как они отстранялись друг от друга на краткое мгновение, чтобы вдохнуть разгоряченный воздух. Её руки он сперва ощущал лишь на своей груди, а затем торсе, и знакомое сладостное напряжение появилось в мышцах, концентрируясь внизу живота и отзываясь тянущим чувством и навязчивым желанием ощутить её жар и пряную влагу.

Вытянув резким движением заправленную в брюки рубашку, Кэтрин коснулась пряжки его ремня, прижимаясь к его телу с ещё большим рвением, отрезвляя его тем самым и вынуждая коснуться её тонких запястий пальцами нежно, чтобы прекратить это всё. Ведь это было лишь жестом отчаяния.

— Нет, — он покачал отрицательно головой, тяжело дыша и смотря на неё с былой нежностью, — Не так. Только не так, Катерина, — мужчина коснулся невесомо губами её лба, ощущая горячее дыхание на своих губах, вызванное её нервным вздохом.

— Элайджа… — едва слышно и слегка хрипловато прошептала Кэтрин, — Скажи мне, кто враг моей семье.

Он застыл на какое-то время, и можно было заметить, как напряглись его мышцы лица и заиграли желваки, обнажая гнев.

— Тебе нужен список свидетелей обвинения?! – едва не сорвавшись на рык, проговорил жёстко он, — Вот зачем ты пришла? Стефан хочет их заткнуть?

— Это нужно мне, — она же ответила ему бархатистым шёпотом, отрицательно покачав головой из стороны в сторону, — Потому что если они начнут говорить, то сяду в тюрьму и я. Моя дочь останется совсем одна потому что кому-то мы перешли дорогу. Это чертова охота на ведьм. И мой муж невиновен, Элайджа. Вот только тот, кто нас подставил, был весьма смышлёным. Найди этого человека. Проверь эти бумаги, — Кэтрин кивком головы указала на стройный ряд коробок за его спиной, — Проверь, что свидетели не куплены. Дай мне хоть взглянуть на этот список, который так охраняется под предлогом сохранности их жизни, будто Стефан какой-то чёртов мафиози! — злобу в этот раз она так и не скрыла, сжимая пальцы в кулачки и устремляя на него гневный взгляд карих глаз.

— Катерина, — отчаянно произнёс он в ответ, не смея попросту выполнить её просьбу, особо не веря в её слова, но всё же принимая их во внимание невольно.

Она всегда ведь чувствовала подвох, умело определяя скрытые факты. И никогда не играла на заведомо проигравшей стороне. Из неё ведь и впрямь вышел бы замечательный адвокат, если бы только она не ушла тогда, выбрав брак со Стефаном вместо предстоящей карьеры. Он знал Катерину. Знал её так хорошо, что не мог не видеть ту бурю чувств, что в ней полыхали в этот миг. Она не врала. Но врал ли ей Стефан?

— Глупо было к тебе обращаться, — она нервно кивнула, старательно отводя от него взгляд, как делала это всегда, когда хотела скрыть от него свою боль, — Что ж, надеюсь, мне пойдёт оранжевый и отсутствие косметики. Прощай.

Она вымученно ему улыбнулась, ещё раз взглянув на груду коробок с документами с ненавистью, а затем направилась поспешно к двери, дрожащими пальцами касаясь ручки и разрывая окончательно ему сердце этим давящим отчаянием, что исходило от неё. Осталась ведь совсем одна, без единого шанса укрыться от всё набирающих обороты слухов о семье Сальваторе.

— Катерина! — окликнул её в последний момент он всё же, шумно вздыхая и понимая, что идёт попросту на поводу старых чувств, так быстро оживших в сердце, — Я сделаю, как ты просила.

Она вздрогнула в ответ на эти слова, обернувшись к нему так резко и сорвавшись на удивлённый возглас, подкреплённый блеснувшей надеждой во взгляде. Катерина смотрела на него так, будто он был её спасительным кругом; будто бы только он и удерживал сейчас её своим обещанием от соприкосновения с дном, где поджидал её зыбучий песок.

— Спасибо, — прошептала мягко Кэтрин, беря из его рук список свидетелей, закрывая после за собой плотно дверь в его кабинет и теряя тут же мнимую слабость и отчаяние, что сверкало во взгляде карих глаз мгновение назад.

Теперь ведь осталась самая малость — дискредитировать самых опасных свидетелей, которых подкупить им не удастся и похоронить все улики, что могут раскрыть правду. Ведь Элайджа был прав в своих догадках, говоря, что Стефан гораздо хуже того образа, который уже нарисовали СМИ, каким-то чудом только не задев её. Потому что она, Кэтрин Сальваторе, была полноправным партнером в его делах и оставлять его в тюрьме уж точно не собиралась. Стефан Сальваторе выйдет на свободу, а Элайджа Майклсон обагрит свои руки в крови и обмане, если придётся. Потому что не сможет ей отказать, по-прежнему реагируя торопливым биением сердца лишь на её взгляд из-под ресниц. Сегодняшний день это доказал, как и то, что её план, вопреки сомнениям мужа, сработает. И не важно ей было совсем по скольким головам в этой войне придётся пройтись острыми шпильками брендовых туфель.

========== Soothe my soul (Клаус/Хоуп) ==========

Клаусу трудно дышать от одного лишь осознания, что какой-то сопливый мальчишка, который не способен с ним один на один продержаться и секунды, смеет прикасаться к Хоуп, целовать её, притягивать её к себе ближе и сжимать в своих руках хрупкое тело крепко-крепко. Это отравляет похуже аконита, разъедая всё внутри с шипящим звуком плавящегося сердца, что должно было бы уже быть мертво давным-давно.

В нём до этого был лишь один лучик света, одна светлая искра, напоминающая ему, что стоит стать лучше. Вот только этот лучик не принадлежит ему больше. Улыбку тёплую она дарит другому уже, признаваясь жалкому человечишке с таким отвратным, вызывающим сжатые пальцы в кулаки до побелевших костяшек, привкусом нежности и тепла в голосе, что Клаус ощущает невольно как теряет контроль над собой, становясь ещё более раздражительным и свирепым.

Обращается в волка всё чаще и чаще в последние месяцы, скрываясь в дремучих лесах и не сдерживая зверя внутри, разрывая клыками и острыми когтями всё, что под руку ему в этот час попадётся. Вот только неизменно оказывается наутро у крыльца её дома на заднем дворе, подальше от любопытных глаз, обнаруживая перекинутую через перила одежду, что ему Хоуп заботливо подготавливает.

И когда он заходит в небольшой дом, то неизменно находит на кухонной тумбе чашку с крепким чёрным кофе без сахара, вкус которого у Хоуп всегда вызывал нахмуренный мило носик и ворчания по поводу отвратного привкуса. Его малютка любит ведь лишь кофе с молоком и пряники с малиновым джемом, который всегда слизывает языком с губ, прикрывая на миг глаза от удовольствия. Это её традиция по утрам. Его же традиция — ненавидеть самого себя за то, что желает смерти тому, кого она любит; за то, что желает разорвать в клочья любого, кто только осмелится коснуться её.

Клаусу самому тошно от осознания того, что сам бы он хотел прижаться губами к её губам несдержанно, вместо того, чтобы оставлять извечно целомудренный поцелуй на щеке или на лбу, задыхаясь попросту вмиг от бушующих эмоций и ощущая всё острее, когда она улыбается ему мягко, прижимаясь теснее и обнимая крепко-крепко, шепча, что любит. А ему так хочется сказать, что она совсем не знает, сколь сильно любит он её в ответ. Всецело и безумно, что хочется вырвать себе сердце из груди. И всё же, в её компании ему становится чуть легче, демоны не бушуют так сильно, а стихают ненадолго под взглядом его дочери, в её обществе, пропитанном запахом жасмина и вереска.

Потому он приходит всё чаще и чаще к ней, не обращаясь уже волком, а просто заходя на кофе, говоря ей, что скучает. Впрочем, он ведь не врёт. Он действительно скучает. А ещё жаждет всё сильнее и сильнее прижать её к себе совсем не по-отечески, коснуться русых и таких мягких, словно пух, волос поцелуем, уговорив наконец переехать обратно в Новый Орлеан, где ей и место, где подданые ждут свою принцессу, как и окончательно обезумевший уже король. И до помутнения в глазах жаждет услышать её стон, почувствовать губами биение её сердца, прижавшись в ласковом поцелуе к аккуратной груди.

Каждый раз когда Хоуп улыбается ему, когда касается тонкими пальчиками его кожи, его потряхивает и он неизменно отводит тут же взгляд или отступает на шаг, не смея попросту омрачить своим ужасным порывом столь светлое создание, как его дочь, чей взгляд куда более завораживающий, не идущий ни в какое сравнение со светом луны, которая его когда-то влекла.

Только её общество помогает успокоить его душу, и Клаус потому вновь поднимается по деревянным ступенькам в очередное утро, заходя в небольшой, но такой уютный, дом, и застывает тут же, видя чужую кофту, брошенную на диване небрежно. Мужскую кофту, пропитанную запахом этого чёртового мальчишки, совсем не достойного его малышки. И когда секундой позже парень этот появляется из кухни, держа его кружку в руках, по пояс раздетый, то Клаус ощущает, что теряет контроль над собой вновь, понимая, что в этом доме покой он обрести больше не сможет. Этот сопляк отнял и это, заполонив пространство собою.

В ответ на смущенное приветствие он лишь кивает угрюмо, сжимая пальцы в кулаки, не желая даже идти навстречу тому, кто так упорно пытается ему понравится всё это время. Всё что Клаус может сейчас — повторять из раза в раз, что парни приходят и уходят, лишь он является тем единственным мужчиной, что всегда будет в её жизни.

========== Trick me (Клаус/Кэролайн; Кол/Кэролайн) ==========

Комментарий к Trick me (Клаус/Кэролайн; Кол/Кэролайн)

По мотивам сериала Imposters

***

Прочитать человека Колу никогда особо не составляло труда, в особенности, выяснить, блефует ли сидящий перед ним игрок, которым оказалась на этот раз эффектная блондинка. Даже крайне горячая, он сказал бы, успев уже рассмотреть её со всех сторон, пока она проходила в зал и садилась за игральный стол, ведя себя так уверенно и расслабленно.

Приняла его предложение с таким же азартом, с каким и он обычно заключал пари. А ведь могли бы уже ужинать они сейчас вместе, вот только ей взгляд его извращенский не понравился, видите ли. И он понимал, что ему бы на картах в такой ответственный момент сосредоточиться, вот только то и дело невольно отвлекался, скользя взглядом по её округлой груди, виднеющейся маняще в откровенном разрезе платья. А она как назло ещё встречала это короткой усмешкой, постукивая ноготками с алым лаком по столу и ожидая, пока он сделает ставку.

Они наконец остались один на один через двадцать минут, остальные предпочли просто сбросить карты и попивать виски теперь, посматривая на неё раз за разом. Кол готов был поспорить, что даже его старший брат, владелец этого казино, сейчас следит за их игрой пристально через камеры видеонаблюдения, наверняка, посмеиваясь над ним. А, быть может, взгляд его тоже прикован отнюдь не к глазам блондинки. Всё же, Клаус точно такой же мужчина, не умеющий устоять перед красивой девушкой.

Ещё раз окинув её пристальным взглядом карих глаз, Кол прищурился слегка, замечая, как она в нервозном жесте чуть покачивает ногой под столом, а затем широко улыбнулся ей, ставя всё на кон в ответ, сдвигая аккуратные стопки фишек на центр.

— Ну что, красотка, готова поужинать со мной? — Кол подмигнул ей, расплываясь в похабной улыбочке, получая в ответ лишь насмешливый взгляд голубых глаз и колкую ухмылку.

— Заплатить тебе будет нечем, — склонившись ближе к столу, произнесла притворно-сладким голосом Кэролайн, вздернув игриво бровь и изогнув губы в слишком манящей улыбке тут же, здорово царапая ноготками его слабую выдержку.

— Фулл-Хаус, — победно усмехнувшись, заявил наконец Кол, переворачивая карты и откидываясь расслабленно на спинку стула, официанта жестом прося принести ему выпить. — Ну что, детка, покажешь мне, что там у тебя ещё есть, помимо очевидного.

— У меня тут скромная компания королев, — Кэролайн пожала небрежно плечами, склонив голову чуть набок, лениво растянув гласные и заставив его насторожиться отчего-то, проигнорировав начисто его последнюю фразу, — Каре, малыш.

Улыбка мигом пропала с лица Кола, а принесённый виски оказался выпитым залпом. Потому что он только что проиграл слишком много денег. И Клаус его за это по головке не погладит уж точно. Потому с недоверием он смотрел вновь и вновь на её карты, не понимая, как такое произошло, очнувшись уже тогда, когда она начала собирать фишки, которые крупье ей поменял на крупные, с середины стола, наклонившись соблазнительно и будто бы в качестве утешительного приза продемонстрировав ему чуть больше.

Уж такого развития событий он не ожидал. Кол Майклсон ведь никогда не проигрывал. Тем более какой-то самодовольной девчонке, появившейся здесь впервые и оказавшейся избалованной дочкой какого-то богача. Как такое вообще возможно? Кто ж так спугнул его удачу? И как теперь расплачиваться ему с Клаусом, который просто мозг вынесет своими воплями?

— Спасибо за игру, — улыбнувшись всем очаровательно, Кэролайн подмигнула и Колу на прощание, покидая зал и оглядываясь по сторонам.

***

Спешно накинув пиджак, Клаус чертыхнулся, собираясь после Колу как следует подпортить жизнь за чёртову невнимательность. Потому что не заметить, как она подменила карты, мог только полный олень. И надеялся он сейчас на то, что она не успела ещё покинуть казино вместе с деньгами, что принадлежали ему по праву! Хотя, признать он не мог всё же, что оказался впечатлён тому, как ловко девчонка всё провернула.

Дёрнув ручку двери раздражённо, он едва не сбил с ног блондинку, с удивлением обнаруживая секундой позже, что это и есть та самая мошенница, за которой он как раз хотел послать службу охраны. Она удивлённо охнула, смотря на него снизу вверх своими большими голубыми глазами, держа горстку фишек в руках.

— Мне сказали, что вы хозяин. Пожалуй, только вам могу доверить это, — Кэролайн улыбнулась ему совершенно очаровательно, чуть прищурившись, — Я нечестно выиграла у того самодовольного индюка, который оказался вашим братом. Но в своё оправдание хочу сказать, что он заслужил!

Клаус удивлённовздохнул, совсем не ожидая подобного, заторможенно кивнув и приняв фишки из её рук, вздрогнув от того, как всего на миг их пальцы соприкоснулись, совершенно зачарованно продолжая смотреть на её улыбку и ярко горящие голубые глаза.

— Меня зовут Клаус, — представился он наконец, понимая, что и дальше молчать будет как минимум глупо.

— Кэролайн, — улыбка на её губах стала чуть шире и она склонила игриво голову набок, невольно вызывая у него ответную улыбку, обнажившую мальчишеские ямочки на щеках.

— Не хотите поужинать, Кэролайн? — предложил вдруг совершенно спонтанно Майклсон, сам от себя такого не ожидая, по правде говоря.

Просто не нашёл в себе сил противиться этой очаровательной улыбке и завораживающему взгляду. И когда она согласно кивнула ему в ответ, чуть смутившись от предложения, он понял, что окончательно пропал.

Впрочем, ровно через три месяца и два дня, когда с его банковского счёта пропала шестизначная сумма, а следы того, что Кэролайн, ставшая Майклсон пару неделю назад, здесь когда-либо жила исчезли, он обнаружил на кухне конверт с прощальным письмом и компроматом, что был на членов его многочисленной семьи. И только в тот момент он понял, что значит окончательно пропасть.

Она всё предусмотрела ведь: исчезла быстро и профессионально, забрав всё ценное и оставив подстраховку, вместе со следом алой помады в уголке его фотографии. Свою жену, как оказалось, он не знал совершенно, теперь понимая, что был полным дураком, который действовал чётко по тому плану, который придумала Кэролайн. И её ли это имя вообще? Знал ли он хоть что-нибудь о ней? Было ли хоть что-то настоящее во всём этом?

========== Roses are red, lavender is blue (Аврора/Клаус/Кэролайн) ==========

Roses are red, lavender is blue

Come find me, before I find you.

На первую их с Клаусом годовщину, на пороге их небольшого домика в Праге, Кэролайн нашла на крыльце небольшой букет свежей лаванды, оставляющей на пальцах тонкий аромат и прохладные капли. Не было ни записки, ни намёка на то, что букетик оказался здесь случайно или был принесен порывистым весенним ветром. Кто-то положил его, заботливо перевязав тонкой шёлковой ленточкой. И улыбка невольно появилась на её губах, вместе с безрассудной мыслью о том, что это сделал Ник, покинув её ещё до рассвета. Вот только дарителем оказался совсем не Клаус, ответивший на присутствие в их доме букета напряжённой улыбкой и небрежно пожатыми плечами.

На четвёртую их с Клаусом годовщину, которую они решили провести в шумном Сан-Паулу, Кэролайн совсем не удивилась, получив на этот раз флакон с парфюмом, в котором ощущался явственно всё тот же тонкий аромат лаванды, на этот раз вместе с пожеланием удачного дня и советом захватить на прогулку зонтик. Клаусу на это раз она предпочла ничего не говорить, спрятав всё же миниатюрный флакон в тумбочку, не понимая даже зачем, подсознательно замечая, что к этому аромату она и впрямь уже начала привыкать. Этот аромат исходил от свежих лепестков, затем от масла, который она нанесла лишь однажды на кожу после ванны, и даже от небольшой свечи бледно-сиреневого цвета.

От Клауса добиться ответов она и вовсе не могла, видя одну и ту же реакцию: сжатые в кулаки пальцы и золотистый отблеск в глазах. И каждый раз после этого дня, они уезжали в совершенно новый город, о котором он ей всегда рассказывал получше всяких экскурсоводов, избегая ловко её расспросов и попыток понять, что же происходит.

На шестую годовщину, курьер в городке южной Франции доставил ей коробку с миниатюрными пирожными, что были украшены засахаренными цветками лаванды, и их наличие она поспешно скрыла от Клауса, выйдя за стаканчиком кофе, лишь бы он не учуял аромат, вызывающий извечно янтарный отблеск во взгляде. В этот же день, в кафе неподалёку, она и познакомилась с одной из местных жительниц, с улыбкой поинтересовавшейся, что же спрятано в коробке и так вкусно пахнет.

— Я здесь жила когда-то, — грустная улыбка на миг коснулась её губ, затронув толикой печали зеленые глаза, — Места кажутся будто бы чужими спустя столько лет. Меня зовут Аврора.

— Ты вампир? — Кэролайн осторожно поинтересовалась тогда, склонившись к ней ближе и замерев на пару секунд, будто бы уловив запах лаванды и от её рыже-красных волос, списывая это позже на помутнение.

— Разумеется, — её новая знакомая лишь тихонько рассмеялась в ответ, вовлекая ловко в беседу и вынуждая очаровываться всё больше и больше тем, как сверкал её взгляд и с какой страстью в голосе она рассказывала о своих путешествиях, составляя этим конкуренцию Клаусу.

Во Франции они пробыли дольше обычного, и к обществу Рори она и впрямь привыкла. Куда сильнее, чем к аромату лаванды, который неукоснительно следовал всё же за ней. Ей даже показалось, что она на миг ощутила его, когда Аврора в последний день их пребывания в уютном городке, коснулась вдруг её губ лёгким и целомудренным, но от того не менее обжигающим, поцелуем на прощание. Прикосновение это выдалось странным, всё же приятным и вызвавшим смущение во взгляде васильковых глаз Кэролайн, которая заправила нервно прядь пшеничных волос за ушко и поспешила домой.

Когда Клаус поцеловал её чуть позже, требовательно и по привычке властно вливаясь в её губы, он явственно ощутил на языке привкус лаванды, улавливая тут же характерный её запах, отстраняясь мигом и обращая яростный взгляд куда-то в сторону, уходя от Кэролайн и вновь закрываясь.

Францию они покинули уже через час, смотря на ставшие ей знакомыми виды с самолёта, пересекая в итоге Атлантический океан, ощущая кожей жар солнца и мягкость песка под ногами у солёной воды. Здесь казалось, что мир остался далеко позади, оставив их лишь вдвоём, отрезав от шума городов и проблем сумасшедшей семейки.

— Расскажи мне, — Кэролайн произнесла это решительно в один из дней, накрывая ладонью его ладонь, переплетая пальцы их по привычке, одаривая тёплой и светлой улыбкой, согревающей охладевшее давно уже сердце.

Вот только он промолчал, а днём позже, в их девятую годовщину, она вновь получила цветок лаванды. Один-единственный, подвявший под палящим солнцем карибских островов. Рядом с ним была небольшая картонная карточка, с выведенными каллиграфическим почерком буквами, сложёнными в предложение, выбившие весь кислород из лёгкий: «Я всегда найду тебя, моя любовь». И понять, что это значило она не смогла.

Аврора ей отвечала всегда быстро, а Кэролайн хотелось отчего-то как никогда выговориться, устав окончательно от того, как Клаус скрывает от неё важное что-то, запрятав глубоко в своём сердце или, быть может, в тёмных уголках сознания, отказавшись что-либо говорить о записке. Беседы с ней вызывали каждый раз улыбку, и каждый раз она невольно вспоминала мимолётное касание её губ, чувствуя приятное тепло даже спустя столько дней, прикасаясь к своим губам пальчиками, будто улавливая сладостный привкус на миг.

Свою злость с приближением очередной годовщины, Клаус компенсировал особым вниманием, куда более пылкими и ревностными поцелуями, стискивая её запястья ладонями и вжимая сильнее в постель своим телом, срывая с губ томные стоны и ловя с улыбкой её озорной смех.

На десятилетие их отношений не было ни букетов, ни других подарков, отдающих ароматом лаванды. Лишь довольная ухмылка Клауса, которая оборвалась в тот миг, как миниатюрная девушка с едва уловимым французским акцентом впорхнула в гостиную их дома под руку с улыбающейся Кэролайн, которая смотрела на неё совершенно очаровано, влюблено даже. И взгляд зелёных глаз, обращённый на него, не сулил ничего хорошего тому, кого она любила так сильно долгие века, не знача больше, видимо, ничего. Ведь о ней он так Кэролайн ничего и не рассказал.

Гнев давно отступил, оставив лишь принятие того, как Клаус сумел впустить всё же новые чувства в сердце к той, чей смех такой чистый, а взгляд голубых глаз сияет, вызывая тепло на сердце неминуемо. Ведь тот гнев, который овладел ею в тот миг, когда она отослала самый первый букет, оставляя Клаусу тем самым послание, перерос уже в такие знакомые ей отчаянно-горькие, но в то же время трепетные, чувства, которые она дарила до сих пор тому, кто вдыхал с упоением аромат её длинных локонов и целовал удивительно сладостно, находя раз за разом на лавандовом поле.

========== You all fall (Лиззи, Кэролайн и Аларик) ==========

Вампиры тоже могут, оказывается, уставать, и скажи Кэролайн это кто-то пару недель назад, она бы лишь закатила глаза раздражено и окинула насмешливым взглядом такого недоумка, что посмел вообще сказать такую чушь. Вот только этим самым недоумком была сама в этот миг, прижимаясь лбом к прохладной поверхности стены, делая медленный и глубокий вдох, хоть на миг пытаясь избавиться от боли, что разъедала медленно, но так методично и жестоко, её сердце.

Вампиры могут уставать. Вовсе не физически, а эмоционально. Настолько, что хотелось перешагнуть грань и отключить окончательно чувства, лишь бы не слышать крики Лиззи по ночам и не наблюдать за тем, как она угасает на глазах, смотря на неё усталым, изможденным до предела, взглядом. Её тонкий голосок уже давно превратился в хрипловатый шёпот, губы были искусаны от боли и постоянного страха, отражающегося во взгляде её совсем уже не детских голубых глаз. Её дочь умирала на её глазах, а она совсем ничего не могла сделать.

— Как она? — невесомое прикосновение Рика к её плечу, вынудило её вздрогнуть и обернуться к нему лицом, лишь взглядом спрашивая, удалось ли что отыскать в стенах Арсенала.

Вот только ответом стал его потупленный виновато взгляд и сжатые в упрямую линию губы. И выглядел он в этот миг ничуть не лучше Лиззи, проведя так же без сна несколько дней в попытке отыскать ответы или обнаружить след хоть одного из Майклсонов. Ведь из-за них всё и началось. Кэролайн казалось ведь, что в Новом Орлеане им будет безопаснее, что они смогут сбежать от новой сверхъестественной проблемы Мистик-Фоллса, вот только наткнулись на заброшенную Бойню. Там осталась лишь разруха, будто не один день пытались методично уничтожить — вытравить — каждую частичку первородной семьи, чей дух, кажется, впитался в стены. Как и кровь, застывшая пугающе на изогнутой букве М, будто бы говоря этим, что кровь самых первых вампиров была здесь пролита.

— Мама, — жалобный детский голос раздался позади, обращая мигом внимание Кэролайн на себя.

— Будь с ней, — Рик едва выдавил из себя ободряющую улыбку, вновь спешно скрываясь за углом коридора, чтобы продолжить поиски, слыша её тяжёлый вздох, потонувший в ласковом шёпоте, которым она принялась успокаивать их дочь.

Уже почти две недели Лиззи не могла уснуть, не видя кошмаров, что причиняют ей боль и вынуждают просыпаться в слезах с громким криком. Почти две недели назад она коснулась ладонью обагренного кровью фамильного камня, отпрянув тут же от него и испуганно оглянувшись, будто почуяв что-то плохое, ореолом вьющееся вокруг неё.

— Я здесь, милая, — Кэролайн вымученно улыбнулась ей, убирая взмокшую от пота прядь светлых волос с её личика, едва сдерживая слёзы в этот миг, осторожно беря её за руку и с ужасом замечая, сколь хрупкой она стала.

Её щёчки, обычно налитые румянцем, впали, а лицо приобрело болезненный сероватый оттенок. Под глазами виднелись синяки от недосыпа, а дыхание и вовсе становилось то слишком шумным и частым, то едва слышным, повергая этим каждый раз её в ужас. И отрывки, которые мелькали в её сознании совсем не помогали понять, что происходит. Эти картинки были совсем не для маленькой девочки, пусть Лиззи и являлась сильной ведьмой.

— Снова вода, — прошептала Лиззи, сделав прерывистый вздох, — И её всегда так много, мама.

— Знаю, знаю, — нервно сглотнула Кэролайн, чуть крепче сжав её ладонь в своей руке, — Но ты сильная, Лиззи. Ты справишься. Только позволь мне ещё разок заглянуть, я снова попытаюсь прогнать эти видения от тебя.

Лиззи сжала губы на миг в тонкую полосу, зная, что от этого будет ещё больнее. Сознание сопротивляется чужому вмешательству, не пускает никого, усиливая интенсивность видений в несколько раз. Но однажды уже получилось пробиться, уловить мельком Новый Орлеан, что выглядел так странно: не было шума парадов, льющегося по улицам джаза и весело переговаривающихся людей, заходящих в бар за порцией бурбона. И это было знакомое чувство. Такое она уже слышала от тех, кто возвращался с той стороны.

Она могла сейчас лишь наблюдать за тем, как её дочь медленно засыпает, чуть подрагивая от пробивающего тело озноба, будто и впрямь долгое время провела в воде, облизывая то и дело чуть посиневшие губы, пока дыхание не выровнялось на несколько минут. Всё шло по обычному сценарию ведь. Каждый раз у неё есть пять минут безмятежного сна, после которых её посещают видения. И источник их уничтожить они так и не смогли, как и понять, что же воздействует до сих пор на Лиззи. Даже Бонни оказалась бессильна, недоуменно хмурясь и говоря лишь с сожалением, что магия эта слишком древняя и чтобы понять её суть уйдёт куда больше времени.

Кэролайн прикрыла глаза, как только Лиззи сорвалась на болезненный стон, чуть дернувшись, и оказалась, как и тогда, в её сне, ловя тут же с усилием кислород ртом, силясь сделать хоть вздох…, но сердце в груди начало биться лишь быстрее, подкрепляя чувство отчаяния, усиливая его и вынуждая ногтями царапать собственную шею до крови, в надежде, что вдох сделать всё же ей удастся. И на языке в этот миг стал ощутим горький привкус влажной земли… он был настолько реальным, что ей понадобилось несколько минут, чтобы напомнить себе, что кислород совсем ей не нужен, а пришла она в этот сон спасти Лиззи.

Таких видений было несколько… они сменялись, будто в калейдоскопе: резко и прерывисто, стоило ей только начать говорить с дочерью. Кэролайн ощутила ту самую воду, заливающую глаза, нос и рот, отравляющую солёным привкусом и раздражающую кожу. Там было и ощущение полного одиночества, подкрепленного всё тем же странным опустевшим Новым Орлеаном. Была боль, что пронзала каждую клеточку тела, оставляя тонкие и длинные порезы на запястьях, шее, несколько поперёк живота — кровь выступила вдруг сквозь одежду, обагряя её дрожащие пальцы — и ног, и ощущение, что тебя будто бы тянут в разные стороны отзывалось мучительным криком с чётко ощущаемым после густым запахом крови. И было ещё одно видение… совсем иное, которое отличалось кардинально. Там была лишь тьма перед глазами. Полнейшая. И лишь это ощущение… будто все эмоций разом, которые давят на каждую клеточку тела, ломая кости и обращая их в прах, оставляя на языке привкус собственной крови. Вот только вкус крови этой Кэролайн не принадлежал, она поняла это совсем неожиданно, нервно сглотнув в тот же миг и очнувшись от громкого крика, получая наконец ответ на один из вопросов.

Всё это Майклсоны. Пять видений и пять первородных, исчезнувших бесследно в Новом Орлеане. И кровь принадлежала эта Клаусу…

— Ты видела? — Лиззи поудобнее устроилась на взмокшей подушке, невольно прикрывая глаза от усталости и блекло улыбаясь нежным прикосновениям ладони к своим щекам и лбу. — Так больно.

Кэролайн смогла лишь прикусить вовремя зубами нижнюю губу, чтобы не расплакаться ещё больше, отправляя Рику смс с просьбой подняться в комнату. Потому что они нашли то, что искали. Они подтвердили свои главные опасения. И осталось лишь понять теперь, что нужно сделать, чтобы избавить Лиззи от этих видений. Достаточно ли будет найти каждого из Майклсонов, чья кровь отравлена тем же ядом, что вызывает такие видения?

— У меня есть новости, — Рик вошёл в комнату быстро, оглядывая с беспокойством свою дочь, — Мы нашли Хейли и её дочь. Она должна знать, где Майклсоны…

— Майклсоны… — раздался вдруг сквозь полусон голос Лиззи, –…пали.

Кэролайн смогла в ответ лишь перевести резко взгляд на Рика, читая в его глазах точно такие же эмоции, что одолевали и её в этот миг. Этим спектром эмоций, кажется, пропиталась уже эта комната. И в ней оставаться она уже попросту не могла, поднимаясь на ноги и вырывая из рук Рика бумажку с последними координатами волчицы из стаи полумесяца, намереваясь найти ответ на каждый из вопросов, как и каждого из Майклсонов. Ведь, возможно, это единственный способ остановить видения её дочери. И ради этого она готова была пойти на всё.