See the shadows underneath (СИ) [S Lila] (fb2) читать онлайн

Бетти Купер считает Ривердэйл светлым местом, где царит доброта, уют и спокойствие. Жизнь ей видится лишь в светлых и тёплых красках, и потому со свойственной наивностью во взгляде голубых глаз она встречает раз за разом новый день, собирая сумку с присущей ей прилежностью в школу, оставляя неизменно смазанный поцелуй на маминой щеке и с ослепительной улыбкой приветствуя лучшего друга у дома, чтобы вместе проделать с ним путь.

Всё идёт по привычному распорядку для неё, и она по привычке заходит после занятий неизменно в Pop’s, заказывая свой любимый клубнично-ванильный коктейль и скользя после неторопливым взглядом по заведению, погружаясь при этом в себя и свои всё ещё наивные, местами детские, мечты, сопровождаемые лёгкой улыбкой на пухлых губах. Ей нравятся отчего-то те дни, когда она здесь может побыть одна, ведь в такое время посетителей не особо много.

Сидящий частенько за столиком в уголке парень ей по-прежнему не знаком особо. Он в извечно торопливом темпе стучит пальцами по клавишам, сосредоточенно смотря в экран ноутбука и хмурясь слегка. И Бетти не знает совсем, чем же занят он, не задерживаясь взглядом на нём особо, зная, что неправильно это. Пусть на спине его и не видно знака Змей, вышитого на кожаной куртке, но известно всё же практически всем по многочисленным слухам, что он сын их главаря. Вот только ей почему-то так не кажется. Не похож он совсем на тех плохих ребят, что ездят на байке, закуривая сигарету с присущим им крутым видом, промышляя при этом тёмными и крайне опасными делишками.

Джаг же не любит своё полное имя и видит, что город этот не такой, каким хочет всем казаться. За идеальными улочками и улыбчивыми соседями скрывается тьма, что с каждым днём лишь сгущается всё больше и больше. Хочется раскрыть на это многим глаза, вот только кто послушает его? Все знают чей он сын, неизменно записывая его в ряды отбросов общества, которым место на другом берегу. Быть может, именно поэтому так легко ему складывать буквы в витиеватые предложения, строча страницу за страницей с надеждой, что хоть кто-нибудь прочтёт однажды его книгу?

Pop’s давно заменил ему дом, а его владелец — отца. Во взгляде его никогда ведь не было недовольства или часто наблюдаемого им презрения, которое уже научился принимать он скупой улыбкой. И потому часы напролёт он готов был проводить здесь, сидя подальше от привычного скопления народа, что никогда его не замечает, изредка лишь бросая косые взгляды, которые совсем не тревожат уже.

У Джага в привычку вошло с каждым перезвоном колокольчиков над дверью смотреть на вход мельком, бегло окидывая взглядом очередного посетителя, пришедшего за фирменными блюдами от которых сил отказаться попросту и нет, если хоть раз их попробуешь. Невольно он даже порой мог и предугадать, кто же посетит заведение и в какое именно время. И не запомнить потому улыбчивую блондинку, чей хвостик всегда подпрыгивает в такт её плавным шагам, он не мог.

Бетти Купер приходила в одно и то же время практически каждый день. Порой одна, а порой в компании своих друзей, озаряя помещение мелодичным смехом изредка. Идеальная и послушная дочка, верный друг и весьма прилежная ученица, что обязательно станет везде лучшей. Она казалась ему неисправимой оптимисткой, хорошенькой маленькой принцессой для своих родителей, которая может получит в этом мире всё, чего только пожелает. И именно такие, как она, всегда его удивляли своим наивным совсем взглядом на этот безумный мир. Безумие ведь добралось уже давно до Ривердейла, уничтожив крупицы былой идиллии, но никто замечать это и не хочет.

За окном Pop’s лил осенний дождь, когда Бетти буквально забежала в помещение, смахивая с едва заметной улыбкой на губах капли дождя с лица и распуская после взлохмаченный хвостик, скользя пальцами по влажным белокурым прядям. Оглядывая по привычке заведение, она замерла невольно на миг, встречаясь впервые взглядом с неизменным владельцем самого дальнего столика, перед которым стоял всё тот же ноутбук.

И чем дольше длился этот невольный диалог взглядами, тем более явным румянец смущения становился на её щеках, пока она наконец не потупила взгляд, заправив нервно прядь волос за ухо и поблагодарив Поупа за чистое полотенце, заказывая несвойственный ей горячий шоколад вместо привычного коктейля. Но совсем не это удивило Джага в тот день, когда впервые так пристально он смог рассмотреть черты её лица и распознать оттенок голубых глаз. Бетти подошла к нему совсем неуверенно, едва слышно поинтересовавшись чем он занят всегда, и соврать ей попросту он не смог, с таким же неловким видом поправив тёмную шапку и признавшись, что пишет он книгу о Ривердейле, вызывая тем самым удивлённый взгляд, в котором мелькнул интерес.

Неловкость крайне быстро исчезла из их маленьких разговоров, что становились длиннее с каждым днём. И вместо скупого приветствия и стандартных вопросов из вежливости, что были впервые недели, они говорили уже по-настоящему. Джаг и впрямь оказался сыном главаря Змей, но её это почему-то не отпугнуло, и он готов был потому признать, что Бетти куда интереснее и храбрее, чем может показаться на первый взгляд.

За угловым столиком Pop’s Бетти училась смотреть на мир реально, признавая, что не такое уж это светлое и безопасное место, а Джаг готов был признать, что тьма не настолько густая окутала этот город, в котором остался всё же яркий свет.

========== Archiekins (Вероника/Арчи) ==========

Арчи выше неё на пол головы, с широкими плечами и накаченными руками, вот только Веронике всё равно хочется назвать его малышом и потрепать после по рыжим прядям, что извечно взлохмачены. У него такая милая, совсем смущённая улыбка, и щеки покрываются красноватыми пятнами от сильных эмоций: будь то волнение или робость, сквозящая во взгляде порой. Движения его заметно скованные и он слегка сутулится, всегда так внимательно слушая собеседника и смотря ему пристально в глаза при этом. В его глазах можно всегда разглядеть, что же у него на уме в эту секунду.

Арчи Эндрюс — открытая книга для такой, как Вероника Лодж. Совсем искренний, не похожий на парней из её прошлого окружения, заполненного громкой музыкой очередного новомодного клуба и привкусом «Cristal». Там совсем не было парня, лениво скользящего пальцами по струнам гитары и говорящего всегда правду, знающего цену дружбе и понимающего слово «преданность».

В Нью-Йорке ведь честность — редкий экземпляр, куда более ценный, чем округлые жемчужины на её шее, которых Вероника то и дело касается пальцами по привычке. И в ней как раз робость отсутствует. Её место заняла решительность и фамильная расчётливость, которую он принимает с улыбкой всегда и окидывает её восхищённым взглядом раз за разом, признавая, что девушки красивее он ещё не встречал.

— Я… — Арчи запинается вновь, вызывая непроизвольно у неё улыбку на губах, которую он принимает ещё большим румянцем на щеках, — Написал кое-что для тебя, Рони.

Её имя всегда так нежно звучит в его устах, что ей хочется слушать его снова и снова. И когда доходит до неё, что же сказал он секундой ранее, то Вероника вздрагивает непроизвольно, ощущая, как глаза наполняются предательски слезами. Потому что Веронике Лодж никто и никогда песню ещё не посвящал.

И потому она слушает её, боясь шелохнуться даже, вновь улыбаясь ему и впервые смущённо отводя взгляд, тут же подмечая счастливую улыбку, появившуюся на его губах и вынудившую его сбиться на мгновение, не вытянув ноту до конца. А когда последний аккорд замирает в воздухе, Вероника поднимается со своего места тут же, подходя к нему в сопровождении тихого стука тонких каблучков, и обвивает его шею ладонями, оставляя на его губах несколько коротких, но не менее сладких, поцелуев.

— Ты замечательный, малыш Арчи, — она склоняет голову чуть набок, проводя указательным пальчиком по его щеке, прежде чем вновь подарить поцелуй, на этот раз не отстраняясь, переплетая вместе пальцы рук и прикрывая глаза, наслаждаясь тем, как идеально сейчас ощущать своей ладонью его широкую ладонь и понимать, что не только их голоса звучат гармонично, а и сами они весьма неплохо подошли друг другу, сумев вкусить счастье.

========== He is too good for this (Вероника/Арчи; Хирам) ==========

В карих глазах Вероники поселилась печаль, поддёрнутая зеркальным отблеском слёз, что так напоминали капли дождя, стучащие по оконному стеклу её комнаты монотонно, угнетая, кажется, ещё сильнее, лишь добавляя это давящее ощущение на плечи. Пропущенный завтрак совсем не беспокоил, равно как и чувство голода. Всё глушила грусть и едкое разочарование самой в себе, отнимающее обычно горящий огнём взгляд и лёгкую улыбку на тонких губах, окрашенных вишневой помадой.

Знала задолго, что такое случится обязательно. Арчи нужно было держаться как можно дальше от неё и её семьи, частью которой не быть она попросту не могла. Была связана кровью и клятвой, которую дала негласно наконец в день своей конфирмации. Но Арчи ещё уберечь была в силах, в особенности после того, как он прямо ей заявил о том, что знает, кто на самом деле её отец, начав убеждать её в том, что всё в порядке и он готов быть рядом, несмотря ни на что. Но всё было далеко от порядка. Он знал, что за маской расчётливого бизнесмена, ранее осуждённого, скрывался куда более опасный монстр, которого лишь она могла назвать папой и унять его гнев с лёгкостью. Потому что она была его маленькой дочуркой, которую он ласково называл palomita.

Вот только эта нежность не распространится на Арчи в случае ошибки, как бы слёзно она не умоляла отца. Узнай он о произошедшем, о том, что известно Арчи, не отпустил бы уже никогда. Во всяком случае, живым. А ведь на краткий миг ей и впрямь показалось, что всё останется там, в далёком прошлом и таком же далёком Нью-Йорке. Казалось и верилось в то, что никогда больше не будут они связаны с тёмной стороной власти, которую имеет её семья и особо громкая в определенных кругах фамилия.

Слишком наивно было так думать и рассчитывать, что никогда не будет частью тёмных замыслов. Увы, в ней не было столько света, сколько было в Арчи, его взгляде и тёплой улыбке, вынуждающей её сердце в груди ускорять ритм биения. А ласковый шёпот с признанием в любви уж точно ей никогда не забыть… как и не унять те чувства, которые она всё же испытывает к рыжеволосому малышу Арчи.

Проведя пальчиками в который раз по кулону в виде сердца, Вероника не рискнула его вновь открыть, запечатывая всё же в себе порывы, способные погубить его. Будет лучше и впрямь, если они не будут больше вместе, а эта тайна, озвученная им с таким сожалением и лёгким страхом, так и останется тайной.

Лёгкий стук в дверь вынудил её вздрогнуть и поспешно отозваться, стирая следы слёз с лица и шмыгая тихонько носом. С тихим стуком дверь открылась и на пороге показался её отец, держащий в руках увесистый букет красных роз и одаряющий её лёгкой улыбкой. Хирам, казалось, и вовсе не умел улыбаться, делая это лишь при взгляде на свою дочь, ради которой не задумываясь бы отдал свою жизнь. И видеть её такой разбитой, тоскующей по мальчишке, которого так отчаянно пытался долгие месяцы отвадить от себя, и впрямь было сущей пыткой.

— Сегодня ведь праздник, Mi Vida, — Хирам приблизился к дочери чуть ближе, вручая ей букет и прикасаясь губами к её лбу, по-отечески заправляя густую прядь тёмных волос ей за ушко. — К тебе гость. И от него будет ещё один букет, если ты захочешь выйти.

— Я ведь сказала ему, чтобы держался подальше, — она в ответ лишь нахмурилась, смотря на отца недоуменно, не понимая, почему он позволил ему войти и проявил вдруг такую снисходительность к тому, кого пытался совсем недавно унизить.

— Позволь ему самому решать, — Хирам присел с ней рядом, накрывая её ладонь своей, согревая продрогшие пальчики и смотря на неё так серьёзно в этот миг, впрочем, не теряя извечной теплоты во взгляде, готовой превратиться в огонь за секунду, пусть только что будет грозить его малышке. — Арчи… простоват. Но он неплохой. И любит тебя, Вероника. Этого мне достаточно для того, чтобы сохранить ему жизни и взять под свою защиту. Пусть только держится подальше и не влезает в наши дела.

— Мне страшно, папа, — она грустно улыбнулась, утыкаясь носиком в его плечо и тяжко вздыхая, ощущая, как он чуть ближе прижал её к себе, проводя пальцами по её волосам.

— Не бойся. И позволь себе любить, palomita, — прошептал ей на ушко Хирам, вызывая наконец улыбку на губах дочери, а затем отстранился, поднимаясь на ноги, — Мне позвать твоего малыша Арчи?

Вероника коротко рассмеялась в ответ на его реплику, избавляясь окончательно от оков печали и обретая вновь тот внутренний огонь, заставляющий её взгляд ярко гореть, а затем кивнула ему согласно, стараясь пригладить чуть спутанные пряди волос, лишь бы придать более привлекательный себе вид. Праздник ведь не пристало такой проводить в одиночестве, в особенности, когда есть тот, кто хранит вторую половинку твоего сердца бережно в своих сильных и таких надёжных руках.

Хирам мог лишь наблюдать за тем, как светится она в присутствии Арчи, который скромно всегда чуть тупил взгляд в его обществе, просто беззаветно любя его дочь. И этого ему и впрямь от него было достаточно, лишь бы он продолжал делать её счастливой. Хватило уже того, что он невольно обагрил свои руки в крови ради того, чтобы она не испытала горечь от потери отца. И Веронике не нужно было совсем знать, что Арчи известно об их происхождении и о том, что совершают Лоджи и им подобные под покровом ночи. Она желала держать его подальше от подобного, так он и намерен был поступать, сперва желая узнать всё же, можно ли ему действительно доверить безопасность их дочери, намереваясь приказать лжеагенту давить на этого мальчишку посильнее.

========== Welcome to the Family (Вероника/Арчи) ==========

Вероника всегда спит слишком чутко, хоть и знает, что здание круглосуточно под охраной людей, что дали клятву на крови и чтят законы Семьи. Вот только известно ей и то, что осторожность никогда не помешает. Потому пистолет всегда лежит на её прикроватной тумбочке, с полной обоймой и снятый предусмотрительно с предохранителя, как учил её любимый Papá. И рядом неизменно установлена тревожная кнопка, которую нажать — дело двух секунд. Ровно.

Вероника всегда просыпается, стоит только услышать посторонний шум, чуть вздрагивая и невольно касаясь кончиками пальцев шершавой рукояти пистолета, давно уже не испытывая страха: ни перед оружием, ни перед тем, что нужно будет нажать на спусковой крючок, пустив пулю в того, кто посмел проникнуть в их с Арчи уютную квартирку в привилегированном Верхнем Ист-Сайде.

Детство их осталось позади, в городке под названием Ривердейл, что стал весьма странным этапом её жизни и оставил после себя лишь буйное послевкусие, сотканное из противоречивостей и ярких всплесков. Бетти осталась так же позади, и телефонных разговоров даже не было больше. Ведь все точки были окончательно расставлены: Джагхед и Бетти были против злодеев Лоджей, несмотря на их прежние тёплые отношения, забывая при этом с удобством о собственных грехах.

От Ривердейла у неё остался лишь Арчи, чья половина постели холодила неприятно ладонь в эту секунду, а мысли её то дело вертелись вокруг одного-единственного вопроса: где он? Стрелки часов показывали уже давно за полночь, а на телефон больше смс, кроме той, в которой говорится, что он сегодня задержится, ей так и не пришло.

Впрочем, Вероника ответ на свой вопрос получила неожиданно спустя пару минут, слыша вставляемый в замочную скважину ключ, а после — как эта самая связка ключей соприкасается со стеклянной поверхностью столика у входа. Свет он так и не включил, научившись уже, видимо, ориентироваться в темноте после вереницы ночей подобных этой.

У них всё шло по одному и тому же сценарию, который вносил размеренность в этот безумный мир, где они ходили каждый день по кругу. Она включала прикроватный светильник и встречала его лёгкой улыбкой, за которой шёл неизменно мягкий и невесомый поцелуй в губы. Затем Арчи шёл в душ, проводил там в среднем минут пять и возвращался в постель, с улыбкой реагируя на то, как она заботливо его всегда укрывает, устраиваясь поудобнее к нему поближе, кладя голову ему на грудь, чтобы слышать биение сердца.

Вероника всегда умела тонко чувствовать настроение людей. И потому насторожилась вмиг, как только услышала сколь стремительны были его шаги в этот миг. Он прошёл мимо слишком быстро, что она даже не успела зажечь свет, едва сумев разглядеть в темноте очертания фигуры её рыжеволосого малыша Арчи. И от этого стало жутко… настолько, что её прошиб ледяной пот, а ноги начали мелко подрагивать, пока она выбиралась из-под одеяла, следуя за ним в ванную комнату, улавливая полоску тусклого света из-за двери.

Звук льющейся воды в раковине казался ей ничтожным, в сравнении с тем, каким шумным было его дыхание. Его плечи мелко подрагивали, как и ладони, которые он пытался отчистить от следов запекшейся местами крови. А Веронике хватило лишь пары секунд, чтобы понять, что же произошло сегодня ночью и почему он задержался настолько. Сегодня Арчи Эндрюс убил человека ради Семьи, окончательно став её частью…

— Арчи, — её тихий вздох совсем не достиг его сознания, как и тепло её рук, когда она обняла его со спины, прижимаясь щекой к его плечу, едва сдерживая слёзы, застывшие в глазах и застилающие окончательно взор, подкрепляющий лишь острое чувство вины и усиливающееся головокружение, — Мне так жаль, малыш Арчи.

Говорить было трудно. Комок, образовавшийся в горле мешал сделать даже полноценный вздох, а он всё никак не реагировал на неё, продолжая старательно тереть кожу ладоней, будто кровь в неё впиталась, срываясь временами на гулкий и отчаянный всхлип. На деле, крови там ведь совсем не осталось уже, а вода перестала окрашиваться бледно-розовым. Вот только невидимые следы смыть было уже невозможно, они оба это понимали.

Отчётливо было понятно и то, что крови станет лишь больше на его руках. С каждым днём её будет больше и больше, потому что на Арчи Эндрюса возлагаются большие надежды. Однажды Вероника ведь станет Боссом, а Боссу всегда нужны преданные до гроба люди, которым и был её малыш Арчи. Расчёт её Papá ей стал ясен. он старательно превращает его в Капо, готовит к тому, что ему предстоит делать, как жить. И им остаётся лишь принять правила этой суровой игры, написанные давным-давно кровью.

Арчи Эндрюс столь долгое время был её якорем, и именно она затащила его в эту ледяную пучину крови и убийств. Вероника хваталась за него, чтобы не утонуть, вот только утаскивала тем самым его на глубину, из которой уже спасения не было.

Ни для одного из них.