Охота (СИ) [Zmier] (fb2) читать постранично

========== Невыполнимая работа ==========

Вокруг была резня. Одни люди разламывали другим кости и отрубали конечности, крошили черепа, более безумные издевались над обездвиженными жертвами, расчленяя ещё живых, а те в ответ вопили. Вся земля была покрыта кровью, и её количество с каждой секундой лишь росло. Лэас не мог понять абсолютно ничего: чьи голоса он слышал вокруг, кто и с кем дерётся, всё было чересчур нечётко, будто какой-то придурок ударил Лэасу по башке, и тот до сих пор не отошёл от травмы. Внятным оказалось лишь чувство страха, сковывающие всё тело. Приближалось что-то ужасное, и Лэас это понимал.

Из размытости и суматохи его вытащила боль. Она возникла неожиданно, разлилась по всему телу и соединилась в одном месте — левой коленке. Оттуда же донёсся жутко бесящий стук, он был резким и будто зацикленным. Лэас посмотрел на источник мучений — ногу.

Из неё торчала кость, и по ней стучал человек в броне. Он был страшен, с изрезанной мордой, залитой кровью одеждой и отрубленным ухом. В такт ударам он смеялся и качался из одной стороны в другую. У Лэаса от всего этого закружилась голова. Ему было сложно представить, зачем такое может кому-то понадобиться, но боль и стук не позволяли думать, зато желание крови лишь усиливалось. Лэас жаждал взять меч и раскромсать обидчика на мелкие части, но не вышло хотя бы немного подвигать рукой. А воин всё продолжал, снова повторяя ужасное действие, боль усиливалась, как и страх. Единственное, что он смог сделать — прохрипеть:

— Зачем?

— За твоего брата, — каждое слово стражник проговаривал отдельно, но Лэас всё равно не мог понять, на кой кому-то так мучить человека? Не лучше ли убить или хотя бы оглушить?

Это зрелище продолжалось несколько минут, пока Лэас не обнаружил, что голову он поворачивать может. После такого открытия он повернулся и увидел не менее чудовищную картину. Она наводила ужас и страх в разы сильнее собственной боли, казалось даже, перебивала её. Неотчётливые фигуры в тёмных и красных тонах. Они походили на скоморохов. Только вот одеты шуты были во всё чёрное, и из них торчали кости. Из рук, ног, даже груди. Головы и вовсе оказались полностью лишены кожи, а глаза буквально горели огнём. Эти безумцы, будто по барабанам, ударяли по своим же костям, и, похоже, такое действо приносило им только удовольствие.

Лэас попытался убежать от всего, что видел, вернуться к собственному телу, но вскоре услышал знакомый голос. Он не был уверен, хочет ли сейчас смотреть на его обладателя, возможно, умирающего и изрубленного, но повернулся. Брат стоял возле стены, привязанный к ней. Стражники поливали его из своих дорожных фляг. Закончив это действие — подожгли. Воздух наполнился дымом даже здесь, в двадцати метрах от казни, забивался в уши и рот, а потом появился крик. Это орал брат, он прилагал все усилия, чтобы сбежать: брыкался на столбе, из-за чего муки, похоже, только возрастали, проклинал стражей, которые над этим лишь смеялись. Лэас попробовал отвернуться, но и головой теперь не управлял. Вскоре брат всё же смог уйти, разорвав непрочные верёвки. Весь в крови и гари он бежал, но стражники сразу же его нагнали, проткнули ноги копьями, и он начал ползти. А мучители в это время смеялись и кричали ужасные вещи о брате. А тот всё полз по пустырю и что-то хрипел. Неожиданно он поднял голову и посмотрел на Лэаса, после чего произнёс:

— Ты не спа…

Он не успел договорить — стражник с молотом начал стучать по его голове. Та податливо входила в землю, как гвозди вбиваются в древесину. Вскоре в оголённом черепе образовалась дырка, из которой фонтаном разлилась кровь.

Она хлестала везде! Как и стук, то там, то здесь появлялся новый его источник. Маленькие дети, бьющие по пню, отец, дробящий горную породу, сам Лэас, от холода стучащий зубами. Всего этого становилось всё больше, и он, не в силах хоть на что-то вокруг повлиять или чем-то пошевелить, закрыл глаза и начал кричать, пытаясь притупить свои мучения, агонию людей рядом, уничтожить кровь и стуки.

Лэас открыл глаза и попал на свободу от всего реального, грядущего или происходящего во сне. Теперь он не был скован абсолютно ничем: ни чёртовым кошмаром, ни дурацким обществом.

Вокруг стало темно, и организм Лэаса окутало приятное тепло — он находился дома. Но что-то всё равно не давало ему покоя — бесящий стук, будто вылетевший из сна и продолжавший терзать его до сих пор, и он пугал Лэаса. Рекурсивные сны вещь неприятная, и если это один из них…

Он быстро взялся проверять реальность всех частей тела. Сперва решил убедиться в наличии головы, и та оказалась на месте. Он стряхнул пот, неприятно разъедающий кожу, и ещё раз проклял своё воображение. После Лэас проверил ноги: одна там, где ей самое место, другой нет, как и должно быть. Затем туловище и руки, они всё там же, где находились раньше, и что важнее —