Легенды леса 2. Целитель леса (СИ) [Кицуне-тайчо] (fb2) читать онлайн

========== Найденыш ==========

В то лето шторма приходили часто. Они бушевали в южных морях, а после прибой выносил на побережье Торомала обломки рыбацких лодок, а если повезет, и торговых судов. У воинственных в прошлом торомальцев до сих пор сохранилась традиция: все, что ты потерял, кто-то другой может считать своей законной добычей. Давно минули времена междоусобиц, а жители побережья по-прежнему посылали своих рабов на берег в поисках чего-нибудь ценного.

Утро было сырым, промозглым. Солнце едва проглядывало сквозь туман, и смутные тени от прибрежных скал ложились на узкую полоску песка, по которой брела небольшая группа людей. Все они были рабами, собственностью землевладельца, чье поместье находилось немного дальше, в более уютном месте побережья. Рабы Торомала никогда не нуждались ни в присмотре, ни в понукании. Сотни лет генетического отбора, воспитания и традиции вывели особую породу людей, которым просто необходимо было кому-то подчиняться. Были они туповаты, несамостоятельны и ленивы, зато исполнительны и совершенно не агрессивны. Впрочем, порой и среди них появлялись хитрецы, и тогда часть добычи могла оказаться припрятанной от хозяев. Но не такой это был убыток, о котором рабовладельцы стали бы переживать.

Рабы поеживались от утреннего холода, но все равно не спешили. Вообще, в этой жаркой и изобильной стране люди отвыкли торопиться, а уж рабам спешка вовсе была ни к чему. Они были заняты делом: лениво переворачивали выброшенные прибоем доски, иногда ковыряли палками песчаные наносы, задумчиво вглядывались вдаль, где волны пенились на рифах. Так они и нашли эту лодку.

Странная посудина застряла на скалах в двух шагах от берега. После, когда ее разглядели поподробнее, все сошлись на том, что подобной работы никогда не видели. Была эта лодка словно вытесана из цельного куска дерева, но следов инструмента найти не удалось. Кто-то сказал даже, что она похожа на половинку ореховой скорлупы, вот только страшно было бы представить себе тот орех. Но это рассмотрели позже, а сперва внимание людей, по колено забравшихся в воду, оказалось приковано к тем, кто находился внутри лодки.

На дне лежал крупный, в человеческий рост, зверь. Он даже и походил немного на человека, или, может быть, на обезьяну. Он лежал на боку, вытянув длинные лапы с гибкими, совсем человеческими пальцами; в приоткрытой пасти виднелись крупные клыки хищника; серовато-бурая пятнистая шерсть была мокрой и всклокоченной. Существа, подобного этому, никто никогда не встречал на побережье. Люди с большой опаской ткнули его палкой и немедленно отскочили, поднимая багры, которыми они вылавливали добычу из моря. Но зверь был мертв, а вот под боком у него немедленно завозился и заскулил маленький пушистый комочек.

Теперь люди приблизились уже смелее. Детеныш чрезвычайно напоминал человеческого ребенка, когда бы не мягкая шерстка все того же невразумительного пятнистого цвета да короткий хвостик с пушистой метелкой на конце. Он засучил крохотными ручками, извернулся, нащупал сосок на груди мертвого существа, оказавшегося самкой, и пытался сосать. Потом, убедившись в бесплодности своих потуг, захныкал совсем по-человечески.

– Вот малявка, – сочувственно проговорил один из мужчин. – Кто ж это такой?

И он протянул руку к зверьку. Другой с беспокойством предупредил:

– Укусит еще.

– Да нет, у него и зубы еще не выросли, – отмахнулся первый и вытащил детеныша из лодки.

Звереныш скулил и хныкал. Он явно был голоден и напуган. Нужно быть очень черствым человеком, чтобы не пожалеть такое существо, а рабов Торомала, при всем их невеликом уме, нельзя было назвать черствыми.

– Может, хлеба ему дать? Будет есть?

– Вот, в молоко макни. Куда сухой-то?

Зверек жадно зачавкал беззубой пастью. Люди умиленно наблюдали за ним.

– Да откуда ж такие звери на лодке?

– Цирковые, наверное. Я слышал, бывают такие звери, представления дают.

– Да то обычные звери, а эти вон какие.

– Это просто мы таких не видали, – сказал старик, самый рассудительный из всех. – Почем тебе знать, какие звери на другом берегу живут? Давайте-ка я его заберу, внучке в подарок.

Так и оказалось странное существо в хижине старого раба.

***

Внучке было всего два года, и ей явно рановато было заботиться о существе, сильно напоминающем человеческого ребенка. Она умела только теребить мягкий мех и дергать за коротенький хвостик. Звереныш, впрочем, оказался живучий. Хотя его нередко забывали покормить, очень скоро он научился ползать на четвереньках, и уж тогда принялся заползать всюду, куда только мог, в поисках пропитания. А ел он все, что казалось хоть сколь-нибудь съедобным.

Спустя некоторое время найденыш уже пытался вставать на ноги и лопотал непонятные звуки. Сперва думали, что он подражает девочке, своей хозяйке. Удивлялись: и вправду цирковой! Но однажды мать девочки, всплеснув руками, воскликнула:

– Батюшки, да он же говорит! По-человечьи говорит!

Прислушались – действительно. Звереныш не просто имитировал звуки, он пользовался словами вполне осмысленно, так же, как делают человеческие дети. Поглазеть на это диво собирались все рабы с подворья, даже сам хозяин приходил полюбопытствовать. Но в Торомале ленивы не только рабы, но и рабовладельцы, поэтому странная история, из которой более предприимчивые люди могли бы раздуть событие, так и осталась достоянием всего одного поместья.

Найденыш тем временем стремительно терял шерсть. Думали, заболел, но нет, он оставался по-прежнему подвижным, с прекрасным аппетитом. И вскоре зверек превратился в самого настоящего ребенка: пятнистый мех остался только на голове и вполне сходил за обычные волосы, кожа была смуглой, почти как у коренных торомальцев, а черты лица, хоть и выдавали чужака, но все же выглядели вполне человеческими. Его клыки не стали такими же огромными, как у матери, они были лишь немного длиннее остальных зубов. Короткий хвостик лишился своей пушистой кисточки и теперь, будучи прижатым, стал совершенно не заметен. Малыш бегал на своих ногах и пользовался руками с ловкостью обыкновенного мальчишки, к тому же бойко лопотал по-торомальски, с каждым днем все более и более разборчиво. Пришлось надеть на него рубашку и дать человеческое имя. Мальчишку назвали Кайги, что на устаревшем наречии, на котором принято было давать имена, как раз и означало «найденыш».

Неожиданное прибавление в семействе оставило всех равнодушными. Рабам, собственно, все равно, сколько у них детей, ведь их содержание ложится на плечи хозяина. А рабовладельцу тоже не слишком интересно, сколько их там копошится, работа найдется для всех. И маленький звереныш, которого вскоре привыкли считать человеком, стал обычным рабом с обычными для детей-рабов обязанностями. Сперва помогал по хозяйству женщине, которая теперь считалась его мачехой, а после начал выполнять и мужскую работу.

Разумеется, Кайги не мог не заметить своих отличий от других людей. Когда он вошел в обычный для детей возраст «почемучек», он задавал вопросы и про хвост, и про зубы, и отчего волосы не растут. Приемные родители даже не думали скрывать от него правду, рассказали и про шторм, и про лодку, и про невиданного зверя. Но ни тогда, ни позже никто не заметил, чтобы Кайги переживал из-за того факта, что он, по всей видимости, сын какого-то неведомого существа.

И все же мальчишка отличался от остальных больше, чем было заметно с первого взгляда. В нем не было тупой безвольной покорности, каковую взращивали рабы в своих детях с пеленок. Да, он подчинялся приказам взрослых и делал все, что от него требовали, но это не было рефлекторным повиновением, как у других, это был его сознательный выбор. Выбор этот имел причины, и если бы Кайги однажды собрался их сформулировать, он сказал бы так: «Эти люди кормили меня, растили меня, я не хочу обижать их, поэтому сделаю то, что для них кажется важным». У него не было причин не выполнять требования, вот то единственное, что уберегало мирное подворье от сотни лет не виданного бунта.

Самому же ему важными казались совсем другие вещи. Он лишь однажды допустил, чтобы его занятия увидели другие люди, и ему так крепко попало, что больше он не совершал такой оплошности. Как-то раз отчим нашел своего воспитанника сидящим на корточках у стены сарая. Перед мальчишкой (тогда ему было восемь лет) трепетал на сквозняке невиданный прежде цветок. Общие очертания его были как будто знакомы, но небесно-синий цвет ясно говорил, что это что-то другое.

– Что за странный цветок ты нашел? – удивился отчим.

– Я не нашел, – ответил Кайги, – я его придумал.

– Как так придумал?

– Тут был другой цветок, беленький, но синий красивее. Он еще немного не такой, как я хотел, но сразу не получается, – сокрушенно признался мальчишка. – Надо, чтобы он дал семена, и тогда постепенно получится.

Тогда Кайги в первый и последний раз в жизни получил ремня, потому что «нечего тут колдовством заниматься». Колдовства суеверные торомальцы побаивались. После этого он ни разу не попался на подобных занятиях, но это вовсе не означало, что он их прекратил. Просто теперь Кайги перешел на эксперименты с водорослями и рыбами, которых было так много, что никто и не пытался запомнить все разновидности.

Времени на это увлечение у мальчика было предостаточно, очень уж неторопливым было течение здешней жизни. Пошлют, к примеру, мальчишек в бухту, ловить съедобных моллюсков, дадут каждому по корзине. Так пока другие лениво шарят на мелководье, Кайги уже набрал полную корзину и сидит на камушке, выдумывает новые водоросли. Был он шустрым, подвижным и во всем опережал медлительных сверстников, но старался, чтобы это не бросалось в глаза. И окружающие его люди, не обремененные избытком любопытства и наблюдательности, действительно не обращали на него внимания. Вот разве что стали замечать, что водоросли в бухте в последние годы становятся как будто все вкуснее.

***

События, о которых здесь пойдет речь, происходили в ту пору, когда Кайги уже исполнилось двадцать лет. Он вырос в крепкого юношу, некрупного телом, но сильного и гибкого. Его необычная, пятнами, шевелюра вечно была взъерошена, глаза остались большими и круглыми, как у ребенка, а еще, улыбаясь, он старался не разжимать губ, чтобы не демонстрировать торчащие клыки. Окружающие обычно принимали его за уродца, «порченую кровь», и давно не удивлялись, знали, чей он и откуда. Впрочем, ничего отталкивающего во внешности парня не было, просто очень уж необычными для Торомала казались его черты.

В тот день Кайги слонялся по рынку возле торгового порта. Он часто вызывался добровольно выполнить эту работу, нелюбимую большинством рабов: тащиться полдня по пыльной дороге под палящим солнцем, толкаться на базаре, волочь обратно тяжелый груз. Все потому, что у него был План. И теперь, когда он считал себя готовым исполнить этот План, ему нужно было только искать возможность. Как назло, возможности нынче не спешили. Еще в прошлом году все было прекрасно, но тогда Кайги не был уверен в себе и не считал себя готовым к решительному шагу. Теперь же, когда ему казалось, что тянуть дальше некуда, он никак не мог встретить в порту ни одного чужеземца.

Был разгар лета, и самое время бы приезжать за дарами моря, но торговые корабли других стран не спешили в Торомал. По правде сказать, время было неспокойное. Ходили тревожные слухи о возможной войне, потом стали толковать о возможном союзе с Сайесом, а еще о какой-то «железной дороге», и эти два слова в сознании большинства торомальцев никак не хотели складываться вместе. О железной дороге, как потом выяснилось, наврали: не смогли северяне построить такое диво. Но вот насчет войны слухи были упорные. Может, именно от этого нынче никто не заходил в южные гавани.

Но, как говорят в Торомале, терпеливому однажды повезет. Этот человек определенно был чужеземцем. Непривычные черты лица, иного оттенка загар, незнакомая одежда. Мужчина стоял возле нескольких тюков, сложенных на земле, и оглядывался, надо полагать, в поисках того, кто поможет эту поклажу унести. Кайги, порадовавшись тому, что еще не успел ничего купить, устремился к нему.

– Помочь тебе с этими тюками?

Мужчина оглянулся, разглядел, кто к нему обращается, и на его лице появилось выражение недоумения. Рабы, конечно, выполняют все, что им прикажут, но никогда не ищут себе работу самостоятельно.

– Если очень хочется, помоги, – проговорил он, испытующе глядя на юношу.

Кайги немедленно подхватил самый большой тюк. Его наниматель навьючил сверху еще один, но Кайги отнесся к этому совершенно спокойно: он был крепкий малый. Сам же путешественник собрал остальные котомки и зашагал в сторону порта. Теперь было самое время заговорить о главном, но Кайги внезапно испытал приступ робости. Он и в самом деле задумал расстаться с беззаботной, пусть и вполне бессмысленной жизнью ради… ради чего?

Свобода для рабов никогда не была предметом мечтаний. Скорее уж, для тех, у кого достаточно богатое воображение, она становилась сюжетом ночных кошмаров. Самому решать, куда идти и что делать, придумывать, как заработать денег, что-то выбирать, нести ответственность. Все эти люди просто ничего не знали и не хотели знать о внешнем мире, им куда удобнее было оставаться в своем безопасном убежище, делать то, что скажут, тем более что жестокое обращение с рабами было в Торомале запрещено законодательно. Но Кайги с детства отличался живостью ума, его воображение рисовало далекие страны, незнакомых людей, новые дела, и в то время, когда все это существовало где-то там, ему казалось невыносимым сидеть на крохотном клочке побережья, бездарно тратя свою жизнь. Выход из этого положения был только один – бегство. Он знал, что искать и ловить его не станут: кому нужен непокорный раб? Вот только он боялся пускаться в подобное путешествие в одиночку. Он просто понятия не имел, как выжить во внешнем мире. Поэтому ему и нужен был кто-то, кто разбирается в этом. Кайги сделал глубокий вдох и заговорил:

– А чем ты занимаешься? Ты по делу путешествуешь или просто так?

Чужеземец покосился на него с недоумением. Видимо, в Торомале он был не впервые, понимал местную обстановку и знал, что рабы любопытством не отличаются. Когда они несут груз, их интересует только то, сколько еще его нести.

– Почему это ты спрашиваешь?

– Потому что, если ты путешествуешь просто так, я не стану ничего говорить. Я же понимаю, что у тебя все посчитано, деньги и все такое… Но если ты занимаешься делом, это совсем другое.

– Ты слишком эрудирован для раба, – заметил иностранец. – До сих пор мне не встречались такие, которые знали, что можно путешествовать для удовольствия. И тем более, что для этого нужно что-то считать.

– Просто я люблю слушать, – смутился Кайги. – Я прихожу на рынок и слушаю, о чем говорят люди.

– Похвально. И что же ты хочешь мне сказать в том случае, если я путешествую по делу?

– Возьми меня с собой! – выпалил Кайги заветную фразу. – Я буду работать на тебя. Ты покажешь мне, чем занимаешься, и я стану тебе помогать. Я очень толковый. Честно.

Чужеземец внимательно изучал его взглядом и молчал. Ему, надо полагать, уже бросилась в глаза необычная внешность молодого раба. Не обошлось без примеси иноземной крови, видимо решил он. Такое бывает, если какой-нибудь моряк решит сдуру развлечься с рабыней. Подобная наследственность и является чаще всего причиной непокорности. А о наследственности Кайги узнал очень много во время своих экспериментов с водорослями и рыбами.

– То есть, – заговорил, наконец, путешественник, – ты предлагаешь мне украсть у какого-то почтенного торомальского землевладельца его собственность?

– Тебе хорошо говорить, – обиделся Кайги. – Ты-то свободный.

– А ты хочешь быть свободным?

– Ну конечно!

И снова юноша удостоился долгого и внимательного взгляда. Он начал горячиться.

– Давай мы заключим сделку. Я как бы возьму у тебя в долг. Ты научишь меня жить свободным, а я отработаю все, что ты в меня вложишь. Это будет честно. Ты не пожалеешь! Я сильный и быстро учусь. Это мой единственный шанс, понимаешь? Мне очень нужно выбраться отсюда. Я не хочу так жить, как они. Это просто несправедливо!

– Это что-то невероятное, – флегматично заметил его собеседник. – Раб рассуждает о справедливости, о сделках, о шансах… Ты интересный малый, вот что я тебе скажу. Кто был твой отец?

– Я найденыш, – откровенно признался Кайги. – Я не знаю своих родителей. Я какой-то другой породы, не с этого берега.

– Оно и видно. Что ж, может быть, мне и пригодился бы помощник. Но как ты себе это представляешь? Как я увезу с собой раба?

– А откуда ты знаешь, что я раб?

– Ну, ты одет как раб…

Кайги носил обычную «униформу», так одевались все рабы, и мужчины, и женщины: простые прямые штаны и простая же рубаха из грубого сукна (рубахи иногда могло и не быть). И, конечно, отсутствие обуви. Разве что иногда, если требовалось бродить по острым камням, рабы заматывали ноги тряпками, но чаще ходили босиком.

– Вот именно! – воскликнул Кайги. – Дай мне другую одежду, и никто не поймет, что я раб. Тем более, у меня и лицо не такое, как у всех.

– А вот это верно, – задумчиво проговорил иностранец. – В этом что-то есть. Подожди, нужно подумать.

И он замолчал. Кайги не мешал ему, но его сердце сильно колотилось в груди. Он был почти уверен в том, что путешественник уже готов взять его с собой. Если задумался о том, как провести его на борт корабля, значит, решился.

– Ладно, – снова заговорил иноземец. – Думаю, я возьму тебя с собой. Если будешь помогать мне и не станешь задавать глупых вопросов. Я задумал одно большое дело. Не знаю, будешь ли ты мне нужен после того, как я покончу с ним. Но если ты такой наблюдательный, ты многому научишься, пока мы путешествуем. Ты сможешь дальше отправиться без меня, куда тебе будет угодно.

– Спасибо! – с жаром воскликнул Кайги. И полюбопытствовал: – Ты торговец?

– Нет, я не занимаюсь торговлей. Просто иногда выполняю мелкие поручения. Кое-кто из моих знакомых попросил кое-что привезти отсюда. Всякие мелкие поручения позволяют зарабатывать на все эти путешествия. Но путешествую я не за этим.

– Ради этого важного дела, – догадался Кайги. – А что за дело?

– Большое, – неохотно отозвался путешественник. – Расскажу позже.

– Ты приплыл морем? – продолжал допытываться любопытный парень.

– Нет. Я прошел через лес. Пешком. Почти пешком.

Вот тут Кайги распахнул рот, поскольку слово «лес» означало для него нечто вполне конкретное. Пейзажи Торомала состояли, в основном, из скал, бухт и полей, а крохотные рощицы, по большей части из одного кустарника, никто никогда не называл лесами. Лес располагался на севере и отделял страну от большинства соседей. Лес был заповедной территорией, окруженной мифами и легендами, охраняемой суеверным страхом, и никто никогда не ходил туда по доброй воле.

Да нет, одернул сам себя Кайги, наверняка он имел в виду совсем не это. Может, он просто прошел через одну из рощиц на побережье, а называет ее лесом только потому, что иностранец. Потому что не может же быть, чтобы…

– Через какой лес?

– Тут только один лес, вроде бы, – проворчал чужеземец. – На севере. Я вышел из Сайеса, а закончил на этом берегу.

– Не может быть! – Кайги даже немного испугался. – Через тот лес?! Но ведь там, говорят, водятся чудовища.

– Ну, водятся, и что?

– Как – что?

Кайги, хлопая глазами, таращился на странного собеседника. Тот усмехнулся.

– Не любишь чудовищ?

– Как же их любить?

– Тогда тебе понравится мой план. Я уже все разведал, но еще не придумал до конца, как осуществить задуманное. Теперь, я думаю, нужно вернуться в Сайес морем и уже там искать технические возможности. Если что-то и можно придумать, то только там. Торомал – совершенно отсталая страна.

– А что мы будем делать?

– Думать, – иностранец ухмыльнулся. – И первое, что нужно придумать, как провести тебя на корабль. Давай-ка, спрячь лицо, оно у тебя приметное. Загородись тюками или еще как. Лишь бы никто из команды тебя не разглядел. Сейчас ты просто раб, который тащит мою поклажу. Мы пройдем в мою каюту, ты переоденешься, и тогда я скажу капитану, что мне понадобилось еще одно место на борту. Ты будешь моим знакомым, которого я случайно встретил. Думаю, будет справедливо, если ты станешь выполнять какие-нибудь работы на корабле, чтобы вернуть хоть часть денег, которые я на тебя потрачу.

– Конечно, – с радостью воскликнул Кайги. – А капитан согласится на это?

– Договоримся. Конечно, это не очень хорошо, появляться вот так внезапно, ведь отплываем уже сегодня. Я-то купил себе место на этом судне три дня назад. А для тебя понадобится дополнительный паек. Впрочем, я не думаю, что они запасаются провизией впритык.

За разговором собеседники не заметили, как пришли в порт. Только когда пахнуло водой и рыбой, они подняли головы и огляделись. Над волнами трепетали паруса. Кайги смотрел на них, как зачарованный, не в силах поверить, что вот сейчас поднимется на борт одного из этих красавцев-кораблей и поплывет куда-то далеко-далеко отсюда.

– Вот тот, – указал путешественник на крутобокий корабль со спущенным трапом. – Идем. И не забудь спрятать лицо.

– Хорошо. – Юноша поудобнее устроил на плече свою поклажу. – Кстати, меня Кайги зовут.

– Кайги, значит? – Чужеземец снова ухмыльнулся. – Если не ошибаюсь, на местном наречии это значит «найденыш». Без затей у вас тут дают имена. Ладно, пусть так. Меня можешь звать Ноэн.

========== Откуда берутся чудовища ==========

Эта весна обещала стать страшноватой.

Вырубку леса прекратили еще до того, как стражи добрались до границы. И все же нанесенный ущерб был огромен, и следящий семьи Ан даже приблизительно не решался представить количество тварей, которые обрушатся на людей, когда начнет таять снег.

Ан-Таар, кажется, не особенно переживал по этому поводу. Впрочем, невозмутимость главы семьи была всем хорошо известна, так что никто не взялся бы судить по его поведению, насколько плохо обстоят дела в действительности. А вот Кайтен, его единственный и недоученный еще помощник, здорово нервничал. Но и он старался делать это незаметно: в семье поселилась гостья, разведчица из далекого племени, и он не мог позволить себе ударить в грязь лицом перед ней.

Кстати, о гостье тоже следует сказать несколько слов. В первую очередь, была она вовсе не так стара, как опасался Кайтен. Когда отмечали день рождения стража (Ан-Таару этой зимой исполнилось тридцать), Кайтен исхитрился вызнать и возраст разведчицы. Ретофе оказалось двадцать девять. Самому же Кайтену еще только должно было исполниться двадцать шесть, и это его несколько смущало.

Смущало и то, что Ретофа вовсе не обращала внимания на ухаживания Кайтена. Она с удовольствием общалась со старой ведьмой Ан-Мару, отлично знающей историю своего народа, она с азартом моталась в соседнее селение, к семье Тэ, где обитало несколько философов, она расспрашивала всех людей о том, как они живут и чем занимаются, и единственное, кажется, что не интересовало ее вовсе, это работа стражей.

Был и еще один опасный момент: похоже, Таар тоже оказывал, пусть и почти невидимые, знаки внимания Ретофе. Учитель стал бы для Кайтена слишком серьезным конкурентом. Разведчица, – сильная, бесстрашная, умная, все повидавшая разведчица, – она, конечно, выбрала бы того из мужчин, кто покруче. А кто круче: глава семьи, страж с тремя уровнями мастерства, с монстрами в рукавах, или деревенский лопух, страж-недоучка, чей топор не встретился еще ни с одной тварью, – тут даже сомнений не возникало. Угнетало Кайтена и собственное зависимое положение, сознавать которое он начал только теперь. Если бы Ан-Таар решил, что ученик вконец распоясался, начал дерзить учителю, и вообще мешает ему завоевывать даму сердца, ничто не помешало бы ему выгнать приблудного иноземца. И тогда идти некуда. Впрочем, последнюю мысль Кайтен счел недостойной: за свою избранницу он готов был драться даже с Ан-Тааром. Радовало только то, что на ухаживания старшего стража разведчица тоже подчеркнуто не обращала внимания.

Сложившаяся ситуация не осталась незамеченной семьей, но люди со свойственной лесному народу тактичностью не сплетничали на эту тему. Здесь не принято было обсуждать чужие пристрастия, тем более что Ретофа многим казалась симпатичной. Молча ревновала бедняжка Кава. До того, как внимание Таара к разведчице стало очевидным, Кава успела сдружиться с Ретофой, и теперь ей с одной стороны не хотелось портить отношения, а с другой было ужасно обидно. Впрочем, ссориться им было не из-за чего: Ретофа всячески подчеркивала своим поведением, что никаких видов на главу семьи не имеет.

Оба стража это тоже прекрасно видели. Именно поэтому никто из них так и не решился поговорить о своих чувствах начистоту. Ответ на данный момент был очевиден, и как потом, получив решительный отказ, снова заговорить о том же? Им казалось, что до тех пор, пока не сказаны окончательные и бесповоротные слова, шансы сохраняются.

Ситуация эта тянулась всю зиму вплоть до самой весны, когда стало не до того.

***

Твари возникли, когда хорошенько пригрело солнце. В деревьях забродили соки, лес встрепенулся, начал оживать… и обнаружил страшную рану в своем теле. Кайтен оказался в тот момент рядом со следящим Тэ-Котой и видел, как его передернуло.

Этой весной Ан-Таар даже не пытался выловить всех тварей, бродящих по его территории. Стражи выезжали лишь в короткие рейды, когда следящие сообщали о приближении одной из них. Впрочем, вернее было бы сказать – следящий, поскольку его юный ученик оставался в этом смысле еще ненадежен. Вот и Кайтену Таар до сих пор не доверял сражаться, хотя и неизменно брал с собой. Немного бы пораньше найти помощников! – сетовал Тэ-Кота. В нынешней опасной ситуации по-прежнему приходилось надеяться только на себя.

Впрочем, пока обходилось без эксцессов. Твари, рассеявшиеся вдоль границ леса, бессистемно блуждали, бросаясь на диких зверей, и лишь волею судьбы заносило их в сторону селений людей. По прямой здесь было немногим меньше сотни километров, так что чудища, при всем их обилии, забредали к поселению семьи Ан по одному. Кота, привычный к режиму постоянного бдения, с легкостью засекал их, а Таар, не менее привычный к сражениям, так же легко уничтожал, не слезая со спины своего ящера. Кайтен, внутренне содрогаясь, просил дать ему попробовать одолеть хоть одну, но Таар утверждал, что он еще не готов. «И вообще, не торопи события, – хладнокровно заявил страж. – Однажды так случится, что тебе некуда будет деваться. А пока просто учись».

Во время одного из таких рейдов произошел небольшой эпизод, показавшийся сперва незначительным, но о котором вспоминали потом, спустя много дней. Совсем рядом с поселением стражи обнаружили человека. Был это явно кто-то чужой, поскольку одежда его никоим образом не напоминала наряды жителей леса. Кайтену доводилось видеть такие куртки разве что в городе, где он прежде жил. Мужчина неторопливо обирал свежие листики с куста и укладывал их в карман. Заслышав шаги ящеров, он обернулся… и как-то недобро ухмыльнулся стражам.

– Ну и ну, – ледяным тоном проговорил Ан-Таар. – Как-то не ожидал тебя здесь увидеть.

– Почему нет? – хмыкнул незнакомец. – Здесь по-прежнему мой дом и моя территория, я имею на нее не меньше прав, чем ты.

Кайтен растерянно переводил взгляд с этого странного типа на своего учителя и обратно. Если этот человек из жителей леса, почему он одет, как городской? И почему кажется таким знакомым его лицо? Но это определенно не кто-то из соседей.

– Мне казалось, – все так же холодно продолжил страж, – что это место тебе глубоко отвратительно. Но, похоже, целительные травки и тебя интересуют.

– Если есть возможность прожить подольше, глупо ее не использовать, – фыркнул чужак. – Тем более что у меня большие планы, а на их выполнение требуется время.

– Лес много больше твоих планов, – парировал Таар. – И еще я сомневаюсь, что он станет давать тебе силы для борьбы с ним.

Тут только Кайтен сообразил, где его видел. Это же тот тип, руководитель вырубки! Бывший страж, брат Ан-Кавы, сбежавший давным-давно из родного селения. Возмечтавший уничтожить лес и принести принудительно его жителям цивилизацию. Он еще Таара в плен брал. Кайтен сжал челюсти и недобро прищурился.

Ноэн демонстративно ободрал еще несколько листочков, потом заметил как бы между прочим:

– А вот ты напрасно не берешь с собой оружие. Однажды твоя сила тебя предаст, и что бы будешь тогда делать?

– Ты не имеешь понятия о моей силе, поэтому не берись о ней рассуждать, – невозмутимо ответил Таар.

– Просто хотел дать тебе добрый совет, – усмехнулся Ноэн. – Впрочем, я забыл: ты же из тех, кто никогда не слушает добрых советов. Не буду я, пожалуй, с тобой разговаривать, какой-то ты неприветливый.

С этими словами Ноэн развернулся и зашагал в заросли. Таар не сдвинулся с места, и скоро беглого стража не стало видно.

– Почему ты позволил ему так просто уйти? – возмутился Кайтен.

– А что я должен был сделать? Убить его, что ли?

– Ну хоть навалять! – с надеждой воскликнул Кайтен. – Заслужил ведь.

– Угу, – флегматично согласился Таар. – Твари бы нас мигом разняли.

Ученик стража пригорюнился. Вот ведь засада с этим чувствительным лесом! Отомстить врагу – нельзя! Наказать подлеца – невозможно! Остается только безучастно наблюдать за его действиями и надеяться, что он сам однажды нарвется. Даже возмутиться толком опасно. Чуть перегнешь палку, позволишь дурным чувствам овладеть тобой, и тут же возникшая рядом тварь откусит тебе голову.

– Но он же явно пакость какую-то задумал, – проворчал Кайтен обреченно. – Нельзя ему позволять так просто тут бродить. Вон, пусть хоть Гаонок его укусит!

Ящер Таара презрительно на него покосился и фыркнул.

– Ноэн не сможет сделать ничего особенного, – ответил Таар. – Не весной, не посреди леса, если он не самоубийца. Скорее всего, его просто одолели болезни цивилизации, и он решил подлечиться, ничего больше. Поехали отсюда, у нас дела.

Вечером, когда стражи вернулись домой, им сообщили, что потерялся один из ящеров, выпущенных в лес кормиться. Естественных врагов у таких крупных зверей в этих местах не было, и люди отправились на место выпаса проверить, не упал ли в яму, не застрял ли где, но ничего не обнаружили.

– Наверное, Ноэн его и увел, – сообразил Ан-Таар. – Надоело, видать, пешком ходить. Больше не с чего ящеру теряться. Потом бросит где-нибудь в лесу одного. Лишь бы к людям выбрался, а то пропадет.

Решили, что так оно и было, и забыли об этом инциденте. Больше о Ноэне они ничего не слышали едва не до конца лета.

***

И ведь накаркал.

Была середина дня, и вся семья занималась своими делами, кто в полях, кто по домам. Кайтен, отдыхая после тренировочного боя со стражем, прогуливался вдоль ряда разномастных построек селения, когда вдруг заметил в закутке Каву и Коту. Следящий что-то втолковывал девушке, а у той вид был совершенно расстроенный, казалось даже, что она плачет. Кайтен остановился в растерянности. Он еще не видел в этом безмятежном месте слез, если не считать детских. Как следовало поступить? Подойти, узнать, в чем дело, предложить помощь? Но Кота уже явно утешал девушку, а здесь, в семье, как-то не принято было излишне приставать друг к другу, пусть и с утешениями. Если бы он, Кайтен, мог что-то сделать, они наверняка сами обратились бы к нему: отказывать в помощи здесь тоже было не принято.

На что-то решиться он так и не успел. Из-за поворота стремительным шагом вылетел Таар. Не обращая внимания на ученика и даже на Каву, он бросился прямиком к следящему.

– Ты это чувствуешь?

Кота вздрогнул, Кава вжалась в стену. Вид у стража был настолько озабоченный, что Кайтен на всякий случай заранее испугался. Следящий сощурился, уставился куда-то в пространство поверх деревьев, и вдруг глаза его расширились.

– Проклятье! – выругался он. – В самом деле! Как я это упустил? Совсем рядом.

– У ручья, да? – Таар, казалось, тоже прислушивается к чему-то очень далекому.

– Нет, – Кота снова принял сосредоточенный вид. – Не у ручья. Левее, где поляна. Но такое сильное ощущение… Может, и не одна.

– Идем! – Этот приказ уже относился к Кайтену. Страж бегом бросился в сторону конюшен, и ученик устремился за ним.

– А ты тоже так можешь? – с удивлением спросил Кайтен, пока они бежали.

– Не совсем, – Таар мотнул головой. – На близком расстоянии я чую тварей, иначе было бы сложно охотиться. Но на дальнем ошибаюсь. Даже направление не могу точно определить.

Кайтен не стал спрашивать ни как у стража могут быть способности следящего, ни почему он сам ничего такого не чувствует, ни отчего Таар никогда не пытался научить его подобному, хотя эти вопросы вились в его голове роем. Он задал другой вопрос, более насущный:

– Кто-то из наших мог пойти туда?

– На поляну? Запросто. Там копают коренья¸ и ящеры тоже ходят туда кормиться.

Стражи влетели в стойло, где дожидались верные Гаонок и Кидиан. Таар забросил на спину Гаонока походную аптечку, Кайтен поспешно приладил на спину Кидиан ременную петлю, в которую сунул топор. Все эти действия были отработаны до мелочей и потому заняли лишь несколько секунд. Еще через пару секунд ящеры уже скакали вниз по склону холма.

На поляне действительно нашлась тварь. Она бесцельно рыскала туда-сюда, иногда рыла задними лапами землю, как собака, но, надо полагать, до сих пор не нашла, за кем погнаться, потому и осталась на месте до прибытия стражей. Ящеры перешли со своей тряской побежки на шаг и остановились, фыркая и отдуваясь. Таар слегка прищурился на тварь и…

И вот тут что-то пошло не так. Когда тварь сделала первый шаг и даже второй, Кайтен еще не встревожился, на это обычно и другим хватало времени. Но вот третий шаг не делала еще ни одна из них прежде: на третьем они просто разлетались в мелкие клочья, разорванные стальной волей стража. А эта на третьем шаге не только не взорвалась, но и, присев, прянула с места. Она взлетела на спину Гаонока, и Таар едва успел выбросить вперед руку, чтобы защитить горло. Огромные зубы вонзились в его предплечье, острые когти разорвали рубаху на груди, а тяжеленная туша сбросила со спины ящера. Гаонок, взвизгнув от испуга, метнулся в сторону. Несмотря на чудовищные размеры и довольно крутой нрав, он не являлся боевым зверем, он даже не был в полном смысле хищником, и он растерялся, встретившись с опасностью. Кидиан тоже испуганно присела.

Таар молча боролся с насевшей на него тварью. Коленом он старался защитить пах и живот он страшных когтей задних лап, правой рукой пытался разжать челюсти, а кулак левой запихнул в самую глотку чудовища. Обычный зверь закашлялся бы, попытался выплюнуть посторонний предмет, но твари было хоть бы что, она только крепче сжала челюсти. Передняя лапа наступила на стража, небрежно мазнув когтями по щеке, а потом прочно вцепившись в плечо.

Кайтен тихонько взвыл от ужаса и внезапности подобного развития событий. Еще совсем недавно он даже не предполагал, что время действовать для него наступит так скоро. Но действовал он быстро и решительно, не размышляя, полностью подчинившись рефлексам. Ведь он много раз отрабатывал эту последовательность действий: спрыгнуть на землю, выхватить из ременной петли топор, сделать выпад. В два прыжка Кайтен преодолел расстояние, отделявшее его от врага, занес оружие над головой… и в последний момент у него хватило здравого смысла сообразить, что таким ударом – сверху вниз – он разрубит вместе с тварью и стража. Он изменил направление взмаха, и топор довольно неуклюже ткнулся лезвием в бок твари.

Этот удар оказался удачным в том смысле, что монстр выпустил свою добычу и отвлекся на второго противника. Действительно, неудобно было бы рубить ему голову, когда у него в пасти рука Таара. Но теперь, когда к нему обернулась окровавленная клыкастая морда, Кайтен испытал мгновенный приступ паники. Он не знал, как бить, не вполне представлял, насколько податливой окажется «резиновая» плоть чудовища, не был уверен, что попадет в цель, если она сейчас метнется навстречу. Но об этом некогда было думать, и деваться тоже было некуда, и единственное, что оставалось делать, это ударить прямо в середину широкого лба. Так Кайтен и поступил. Голова твари расселась надвое, и каждая половинка завернулась и повисла, словно шмат сырого мяса, и глаза, оставшиеся на этих половинках, потеряли из вида ученика стража. Тварь растерянно присела на задние лапы, замешкалась. Кайтен снова тихонько взвыл, на сей раз от отвращения, и обрубил твари переднюю лапу. Потом вторую. А потом он рубил и рубил, и никак не мог остановиться. Он рубил, вкладывая в каждый удар всю свою ярость, отвращение, ужас, словно пытался таким образом избавиться от всех этих эмоций. И в конце концов это удалось. На смену злости пришла усталость и какая-то даже апатия.

Кайтен бросил топор на траву. Перед ним валялись ровно нарезанные бурые ошметки, не похожие ни на что. Но они уже не вызывали никакого смятения, поскольку были привычны: Кайтен много раз видел их и прежде. По всему выходило, что он справился. И теперь может с полным правом считать настоящим стражем.

Но пора было вспомнить и об учителе. Таар лежал на спине, чуть повернув голову, и явно наблюдал за боем своего ученика. Только заметно учащенное, тяжелое дыхание убеждало в том, что он там не просто так отдыхает. Кайтен присел рядом с ним на корточки, оглядел. Выглядел страж скверно. Левая рука совершенно изодрана от плеча до кисти, несколько глубоких ран на груди, да и царапина на лице неприятная.

– Ты чего это? – вырвалось у Кайтена само собой. Не самый подходящий был момент выражать свое возмущение, но слова выскочили прежде, чем он успел их обдумать. – Почему ты ее не убил?

– Не знаю, – бесцветным голосом ответил Таар. – Не смог. Не получилось. Наверное, я просто устал в последнее время, – добавил он, чуть подумав.

А Кайтен подумал о том, что гаденыш Ноэн оказался прав. То ли предвидел, то ли, как знать, сам и спровоцировал эту ситуацию своими словами.

Прибрел с виноватым видом Гаонок, склонил морду к хозяину. Кайтен, опомнившись, стянул со спины ящера сумку с аптечкой. Что делать в случае ранений тварями, его тоже учили.

– Ты как хочешь, – пробормотал он, – а я это перевяжу. Знаю, что положено немного выпустить кровь, но такая кровопотеря, на мой взгляд, опаснее яда.

– Тебе виднее, – не стал спорить Таар.

Кайтен и сам считал, что ему – с его места – действительно виднее. Несколькими резкими движениями он разорвал остатки рубашки стража, чтобы обнажить грудь и поврежденную руку. Старательно полил раны водой из фляжки. Потом спохватился, нашел обезболивающую таблетку, сунул Таару в зубы. Тот наблюдал за манипуляциями ученика довольно безучастно, ничего не подсказывал, но и не критиковал. Молча затолкал за щеку таблетку и уставился в небо. А Кайтен приложил сложенные в несколько слоев тряпки к самым глубоким и кровоточащим ранам и принялся накладывать сверху повязки. Но подобное безразличие пациента начинало его немного пугать.

– А ты чего, вообще-то, не встаешь даже? – с опаской спросил он.

– А смысл? – флегматично отозвался страж.

Да уж, в этом весь Таар! Тварь уничтожена, опасность миновала, помощь оказывается, а значит, можно уже не трепыхаться понапрасну, а спокойно полежать. Кайтен хмыкнул и перестал о нем беспокоиться.

К тому моменту, как Кайтен с горем пополам покончил с перевязкой, Таар уже начал задремывать: подействовало лекарство. Кайтен сполоснул руки водой из фляжки, уложил аптечку обратно в сумку, пристроил на спину Гаонока. Пора было двигаться домой. Кайтен только подумал еще, что было бы лучше подождать, пока Таар окончательно отключится: больно ведь, наверное, когда тебя с такими ранами пытаются взгромоздить на огромного ящера. Это небольшое промедление и привело к последующим событиям.

Раздался за спиной глухой рык, и Кайтен, холодея, развернулся на пятках. Там, сзади, все оказалось даже хуже, чем он думал: не одна, а сразу две твари приближались к нему с разных концов поляны. Пока они только неторопливо трусили, переваливаясь, но можно было не сомневаться, что уже через несколько шагов они бросятся вскачь.

Кайтен не сразу сообразил, где его топор. Ну конечно, он же бросил его там, где разделался с первой тварью. Он совершил гигантский прыжок, приземляясь на четвереньки, его ладонь легла на рукоять оружия. Уже лучше, но как он справится с двумя сразу? Испуганно зарычали ящеры.

– Вы только не суйтесь, – сердито бросил Кайтен, выпрямляясь. – Если еще вас покусают, вовсе отсюда не выберемся.

Монстров разделяло довольно приличное расстояние. А надо просто сделать так, чтобы они приблизились не одновременно, сообразил Кайтен и бросился навстречу одной из тварей. Та пошла в атаку, но Кайтен продумал свойманевр. В последний момент он метнулся в сторону, а его топор прочертил в воздухе сверкающую дугу и начисто снес голову чудовища. Пролетев мимо стража, тварь растерянно остановилась, а Кайтен стремительно развернулся. Успел заметить, что ящеры встали перед раненым и набычились. Верно, готовятся защищать. Это здорово, что у Таара есть такая защита, но проблемы Кайтена еще не были решены: вторая тварь оказалась уже буквально в двух шагах.

Следующий удар оказался столь красив, что потом, вспоминая, Кайтен сам себе поражался. И думал, что ему просто повезло, что все так совпало. Крутнувшись еще раз, он создал чудовищный по силе замах, топор в его вытянутой руке описал полный круг и угодил точно по шее твари. Ее голова пролетела несколько метров, прежде чем упала на траву и ускакала в кусты.

Обезглавленных тварей Кайтен добивал уже куда более расчетливо, чем первую. Ничего не видящие и не слышащие, они стали легкой добычей. Они бестолково топтались, наугад взмахивая лапами, и Кайтен отсек эти лапы одну за одной. Мельче кромсать не стал: это не имело смысла.

Казалось страшным повернуться к лесу спиной. Надо выбираться отсюда, думал Кайтен, пятясь задом по направлению к ящерам. Если тут есть еще твари, нужно убираться, пока они не появились. Но тут пришла другая мысль, новая: ведь если здесь есть еще твари, то он, как страж, обязан остаться и разобраться с ними. Кайтен обдумал ее и отбросил. Что ему действительно следовало сделать как можно быстрее, так это отвезти раненого к Ан-Мару. Если он поторопится, старая ведьма залечит раны так, что и следов не останется. А вот если промешкает, как знать, не останется ли Таар калекой, все же ему здорово разодрали руку. Это последнее соображение окончательно разрешило все сомнения. В конце концов, Кота просто скажет ему, нужно сюда вернуться или нет.

Таар уже крепко спал. Кайтен приказал Гаоноку подойти ближе и лечь на землю. Ящер отлично слушался слов и жестов, хотя в других ситуациях пытался притворяться, будто не понимает ничего, кроме мысленных приказов. Умные все же животные, думал Кайтен. Даже слишком умные. Он осторожно подхватил под мышки стража и втащил его на спину ящера, следом кое-как взгромоздился сам. Усадил раненого перед собой, крепко обхватил руками. Буркнул Гаоноку:

– Только попробуй нас уронить.

Впрочем, однажды ему уже доводилось транспортировать спящего стража таким способом, и можно было надеяться, что Гаонок будет осторожен. Ящер действительно поднялся и зашагал так, будто у него на спине стояла чашка воды, которую он боялся разлить. Со мной он так не поступал, рассеянно думал Кайтен, мягко покачиваясь на спине зверя. Он вспомнил, какой тряской была походка Гаонока, когда все было наоборот, и Таар вез на нем раненого Кайтена.

В поле Кайтен приметил мальчишку и обрадовался: не было никакой уверенности, что старая ведьма находится в поселении, а не блуждает по окрестностям в поисках трав. Следовало предупредить ее заранее. Он крикнул:

– Эй! Срочно найди Мару! Скажи, Таар ранен. Пусть бежит в свой домик.

Мальчишка вытаращил глаза, увидев окровавленного, обмякшего стража, и, не задавая лишних вопросов, припустил со всех ног. Так что, когда ящеры взобрались вверх по склону холма, прибывших уже встречала толпа. Гаонок, не дожидаясь команды, сам улегся на брюхо, позволяя людям снять с его спины раненого. Кайтен нашел глазами Ан-Мару.

– Я дал ему таблетку, и он уснул, – поспешно объяснил он.

– Ты молодец, – коротко кивнула ведьма.

Несколько мужчин бережно подхватили стража на руки и поволокли к лечебному домику Ан-Мару. Старуха заспешила за ними. А Кайтена ухватил за рукав Тэ-Кота, оттаскивая в сторону от остальных.

– Как это произошло? Что с тварью?

– Тварь я порубил, – сообщил Кайтен. Интонация его была совершенно обыденной, словно речь шла о колке дров, но не оттого, что он считал, будто ему нечем хвастаться. Просто за заботами о страже он как-то забыл о своих недавних эмоциях. – Что там произошло, я не знаю, но Таар почему-то не сумел этого сделать. Это надо будет его самого спросить, что случилось.

– Ладно, спросим, – Кота озабоченно покивал. – Тварь была только одна? Мне казалось, что…

– Нет, потом вылезли еще две, – сообщил Кайтен. – Кстати, ты бы проверил, вдруг я еще кого-то не добил.

Тут Кота, словно очнувшись, уставился на него круглыми глазами.

– Ты разобрался в одиночку с тремя тварями?

– А куда мне было деваться? – проворчал Кайтен. – Пришлось драться.

– А Таар все твердил, что ты не готов, – Кота недоверчиво и восхищенно качал головой. – Выходит, ошибался.

– Не то, чтобы я готов, но когда прижмет, справляюсь, – небрежно сказал Кайтен, уже начиная раздуваться от гордости. До него постепенно доходило, что он сделал. – Ты вот лучше скажи, ехать мне обратно или нет.

– Не надо, – успокоил его следящий. – Тварей больше нет. Поблизости, я имею в виду. Я скажу тебе, когда кто-то появится.

Кайтен кивнул. Теперь, пока Ан-Таар не поправится, ему придется быть полноценным стражем, единственным хранителем спокойствия семьи. Это было одновременно и лестно, и налагало жутковатую ответственность. Теперь все эти люди, среди которых он привык жить, могут надеяться только на него одного. И если он не справится, они умрут. От этой мысли у Кайтена начали подкашиваться колени.

– Тебе надо отдохнуть, – сочувственно сказал Кота. – Не бойся, все будет в порядке. Таар не привык подолгу валяться в постели.

Наверное, переживания Кайтена были для следящего такой же открытой книгой, как и душа леса.

***

Солнце уже клонилось к закату, когда Кайтен выбрался из своего маленького домика на улицу. Спать он не спал, просто повалялся немного, хорошенько поел, да еще выпил какие-то настои, принесенные Кавой. Помощница ведьмы хорошо знала, что нужно делать для восстановления сил и растрепанных нервов. Но ее собственные нервы, похоже, тоже нуждались в восстановлении: глаза девушки были красными и припухшими от слез, и она старалась не встречаться со стражем взглядом. Кайтен пытался сказать какие-то слова утешения, уверял, что Таар скоро будет в полном порядке, но она, казалось, не слышала.

Вечерняя улица опустела. Было время ужина, семья собиралась в общем доме, расположенном на противоположном от дома Кайтена конце селения. Конечно, ему, стражу, не было необходимости идти в общий дом, – без ужина бы не остался, – но Кайтен не любил причинять лишние хлопоты. И он отправился вокруг поселения, вдоль длинного ряда строений, прилепившихся к древним руинам замка.

Вдруг послышался пронзительный женский визг. В этом звуке было столько ужаса, что ноги Кайтена среагировали прежде разума. Он едва подумал, что дело неладно, а сам уже бежал во всю прыть вдоль улицы. Обогнув выпирающее вперед сооружение, он сумел увидеть, что происходит. Закрывая лицо руками, к стене жалась Кава. Перед ней на земле валялась корзинка, и разноцветные фрукты раскатились во все стороны. А снизу, вдоль пологого склона холма, взбиралась огромная тварь. Ее чудовищные изогнутые клыки не помещались в пасти. И она была уже совсем рядом с девушкой.

Размышлять было некогда. Кайтен сделал то единственное, что подсказывал ему инстинкт: разогнался посильнее и прыгнул вперед, ударив в бок твари обеими ногами. Громадная туша не удержалась, кувыркнулась, а следом и Кайтен полетел в траву. Многочисленные упражнения, которыми мучил его страж, не прошли даром: с необыкновенной ловкостью он перекатился через плечо, вскочил на ноги, почти не потеряв скорости, и во весь дух понесся к могучему дереву, растущему неподалеку. Тварь, как он и рассчитывал, кинулась за ним. Но пока это неповоротливое чудовище поднималось на ноги, пока набирало скорость, Кайтен испуганной кошкой уже взлетел по стволу до нижней ветки.

Тяжелая туша ударилась о дерево, и оно содрогнулось до самой макушки. Но Кайтена было уже не достать. Он утвердился на ветке и поспешно нашел глазами Каву. Она стояла на прежнем месте, все так же закрыв лицо руками, разве что больше не кричала. Кайтен хотел крикнуть ей, чтобы пряталась, но не успел. Откуда-то беззвучно и стремительно вынырнул Кота. Он промчался мимо твари, прежде чем она среагировала на него, в несколько длинных прыжков оказался рядом с Кавой, ухватил ее поперек туловища и буквально зашвырнул в ближайший дверной проем. Сам заскочил следом и с треском захлопнул дверь.

Тварь, бросившаяся было вдогонку, снова вернулась под дерево. Она ходила кругами, задирала морду кверху, глухо рычала. Время от времени принималась драть кору когтями, но забраться наверх, очевидно, не могла. Кайтен поудобнее устроился на ветке и стал размышлять, как быть дальше.

По всему выходило, что он дурак. Страж недоделанный, горе-защитник. Знал ведь, что помощи ждать неоткуда. Так чего же шлялся без оружия? Топор не следовало выпускать из рук. Или недостаточно было примера Таара? Но отчего вообще так вышло? Почему Кота не предупредил? Прошляпил, прозевал? Маловероятно. Если бы следящие постоянно допускали такие ошибки, многовато было бы жертв. Впрочем, ведь когда-то какой-то следящий пропустил ту тварь, которая напала на Каву. Значит, иногда случается. И снова на Каву, что за судьба несчастная такая! Теперь-то Кота учуял, иначе не примчался бы. Но что толку? Он ничего не сможет сделать с тварью. А кто сможет? По всему выходит, что никто.

Краем глаза Кайтен заметил движение в той стороне, откуда пришел сам. Кто-то еще шел сюда, прямо в пасть ненасытной твари. Кайтен поднял голову, собирался крикнуть этому человеку, чтобы не приближался, чтобы прятался, но крик застрял в горле. Это был Ан-Таар. Босой, голый по пояс, если, конечно, это можно так назвать: чуть ли не все его тело покрывали повязки. Он шел нетвердо, здоровой рукой придерживался за стену. И снова без оружия. Кайтен похолодел. Ну куда он опять лезет без меча?! Мало было одного раза? Впрочем, какой тут меч, он им, наверное, и замахнуться толком не сможет.

Тварь тоже заметила новую добычу, глухо урча, повернулась и побежала. И на третьем шаге лопнула.

– Тебе очень нравится лазить по деревьям? – осведомился Таар.

Кайтен с облегчением рассмеялся. Ситуация и в самом деле очень походила на ту, в которой он впервые встретился со стражем. Теперь, конечно, положение его было не столь бедственное, но от этого не менее глупое. Кое-как справившись со смехом, Кайтен спрыгнул на землю.

– Вовремя ты появился, – виновато сказал он. Ему было стыдно.

Приоткрылась дверь, и наружу высунулся нос Коты. Следящий оглядел по очереди обоих стражей, нашел глазами остатки твари и только после этого распахнул дверь настежь. Изнутри доносились приглушенные рыдания.

– Что происходит? – спросил у него Таар. Кота одними глазами указал за спину, внутрь помещения. Вид у стража тут же сделался крайне мрачный. Он смотрел недоверчиво, и в ответ на немой вопрос в его глазах Кота кивнул.

Кажется, они отлично поняли друг друга, подумал Кайтен. Тут что-то происходит, что-то очень скверное, и они уже это обсудили, один я, как дурак, ничего не понимаю. Вслед за Тааром и Котой он вошел в дом. Кава сидела в углу, сжавшись в комок, закрыв руками голову, рыдания сотрясали ее тело. Мужчины озабоченно переглянулись. Кота присел рядом с девушкой, неловко погладил по волосам.

– Ну ладно, все уже. Все прошло.

Та, казалось, не слышала. Кайтен подумал, что если бы Таар взял ее за руку, она наверняка успокоилась бы гораздо быстрее. Но Таар и не пытался ничего предпринять. Он прислонился к стене и уставился в пол невидящим взглядом.

В домик стремительно влетела Ан-Мару. Локтем отпихнула с дороги Кайтена, решительно отодвинула Коту, сама склонилась над Кавой.

– Мару, – начал было Кота, – она…

– А вот ты помолчи-ка, – вдруг напустилась на него ведьма. – Ты свое дело сделал, а это мое дело.

Следящий опасливо попятился. А Мару что-то зашептала на ухо девушке, слегка поглаживая по голове, и та вдруг перестала всхлипывать, обмякла, и ведьма подхватила ее за плечи, подняла и повела с собой. Кава не сопротивлялась, но ни на кого не подняла глаз. Бабушка тоже что-то знает, – подумал Кайтен провожая их взглядом. Все тут что-то знают, и он один как…

– Да что такое?! – не выдержал он.

– Это Кава вызвала тварь, – бесцветным голосом сообщил Кота.

– Что? – Кайтен поперхнулся.

– Ты ведь знаешь, откуда они берутся?

– Ну… от всяких плохих эмоций, – неуверенно ответил Кайтен. – Но при чем тут?..

– Таар, ты разрешишь называть вещи своими именами? В конце концов, Кайтен тоже должен понимать.

Таар молча кивнул, по-прежнему не поднимая глаз.

– Видишь ли, тут сыграла роль ревность, – с некоторым смущением заговорил Кота. – Ты, наверное, заметил, что Таар, скажем так, неравнодушен к нашей гостье.

– Тоже мне, тайна, – пробурчал Кайтен. – Только она с зимы тут гостит.

– Все верно. И напряжение нарастало постепенно. Кава постоянно думала об этом. Крутила это у себя в голове, понимаешь? Лес реагирует не на сами эмоции, а на напряжение. Когда слишком много в одну точку.

– Что-то вы меня все запутали, – ворчливо признался Кайтен.

– Эмоции сами по себе не слишком важны, – пытался объяснить Кота. – Представь себе страх и ярость матери, чей ребенок провалился в колодец. Но когда ребенок вытащен, страх исчезает, появляется радость, и поэтому ничего не происходит. Такие моментальные вспышки ничего не значат. Только агрессия почему-то стоит особняком, – Кота неуверенно пожал плечами. – Не знаю, почему так, но когда кто-то на кого-то нападает, лес реагирует мгновенно. А в остальном – нет. Он начинает реагировать, только когда человек постоянно нагнетает, накручивает, понимаешь?

– Наверное, – протянул Кайтен. – Но почему сейчас?

– Думаю, из-за ранения Таара. Она испугалась за него.

– Но это было днем!

– Я же говорю, что сам по себе испуг ничего не значит. Но потом она продолжила думать об этом. Ее нервы совершенно расстроились. Она понимала, что ей нельзя так сильно беспокоиться, но не могла перестать, чувствовала себя виноватой, и от этого ей становилось только хуже. Я говорил ей об этом несколько раз. Я давно заметил, что лес начинает реагировать на нее. Но она не сумела справиться с собой.

Кайтен вспомнил ту сцену, которой был свидетелем как раз перед тем, как они с Тааром помчались на охоту. Вид у Кавы уже тогда был совершенно убитый. Она была почти на пределе еще утром.

– Мы должны что-то предпринять, – сказал Кота уже Таару. – Кава опасна. Она опасна для себя самой и для всех нас. Мы должны как-то защитить ее от себя, а нас от нее. Сама она не справится.

Таар промолчал. Он знал, что нужно что-то делать, но ничего не мог предложить.

– Похоже, точка напряжения создается из-за меня, – сказала Ретофа.

Кайтен вздрогнул. Он не заметил, как она появилась, но теперь она стояла в дверях, опираясь плечом о косяк.

– Не могу этого отрицать, – осторожно сказал Кота, ежась от неловкости. В этой ситуации всем было все ясно, и лгать было бы глупо.

– Не следовало мне доводить до такого, – повинилась разведчица. – Похоже, мне лучше уехать.

Кайтен вздрогнул. Этого ему хотелось бы меньше всего. Он предпочел бы сражаться ежедневно с тварями, вызываемыми Кавой.

– Это уже ничего не решит, – мрачно отозвался Таар.

– Действительно, – согласилась Ретофа. – Я опоздала. Но все же я уеду. И предложу Каве совершить путешествие вместе со мной.

– Думаешь, это поможет? – с надеждой спросил Кота.

– Это отлично прочищает мозги – уехать из дома с целью никогда не вернуться.

– Как это, не вернуться? – не выдержал Кайтен.

– Это, на самом деле, не обязательно, – успокаивающе сказала Ретофа. – Но лучше держать в голове такую мысль.

– Полагаешь, Кава согласится? – уточил Кота.

– Ей придется согласиться. Она и сама понимает, что зашла в тупик. То, что я ей предложу, ее единственный шанс на новую жизнь. Ну, если нас по дороге никто не съест, конечно, – Ретофа ухмыльнулась.

– Вот именно! – Кайтен ухватился за эту мысль. – Как же вы одни поедете куда-то? Да тут же вокруг полно тварей!

– Ерунда! – Ретофа пренебрежительно отмахнулась от его опасений. – Твари на севере. Они не успели далеко разбрестись. А мы поедем на запад, к горам. Потом проедем вдоль хребта, придется немного выбраться на территорию «цивилизованных» народов. Обогнем горы, и мы уже почти дома. С той стороны мне все знакомо. Таар, нам понадобятся ящеры и кое-какие припасы. Я думаю, что будет лучше нам выступить прямо завтра, на рассвете.

Ан-Таар с трудом сглотнул комок в горле и сипло проговорил:

– Мару распорядится.

Ретофа ушла, за ней ушел и Кота, чтобы помочь со сборами, а стражи так и стояли столбом. Кайтен хотел многое сказать. Он хотел сказать, что это подло со стороны Таара, перекладывать решение проблемы на плечи девушки, да еще и посторонней. Что их никак нельзя отпускать одних. Что он решительно не согласен, и вообще, нечего принимать такие серьезные решения впопыхах, в панике, сгоряча. Что утром надо все еще раз хорошенько обдумать, и другой выход наверняка найдется. Потому что (чего уж тут врать!) они оба любят одну женщину, и пусть Кайтена тут никто не станет слушать, но ведь слово стража хоть что-то да весит!

– Ты что же, позволишь ей вот так уехать? – не выдержал Кайтен. – Ведь ты же…

Любишь ее. Но этого он не хотел говорить вслух. Таар поднял на него взгляд, слишком спокойный для такого момента.

– Это было слишком просто, – философски проговорил он. – Сильная и смелая, красивая и умная. Невозможно не влюбиться. Но ты уверен, что это настоящее?

Какая разница, хотел сказать Кайтен. Да, она прекрасна, и это достаточный повод. Настоящее или нет, это пусть Таар разбирается, раз он такой мыслитель, а для него, Кайтена, это совершенно все равно. Он хотел сказать, что знает только одно: он ее любит, и все остальное неважно. Но не сказал.

– Легко полюбить такую женщину, – задумчиво продолжил Ан-Таар. – А ты попробуй полюбить другую. Некрасивую, неумелую, перепуганную. Сможешь? Я не смог.

Кайтен хотел сказать, что все это не имеет никакого отношения к делу. И Кава тут совершенно ни при чем. И все это его никак не касается, потому что значение имеет только одно: Ретофа не должна уехать. Но он опять ничего не сказал и молча вышел за дверь.

***

В ту ночь Кайтен так и не ложился. Он слонялся по полям и берегу реки, совершенно позабыв о возможной опасности. Он напряженно размышлял, пытаясь изобрести способ выбраться из сложившейся ситуации. Если бы он придумал что-то, Ретофе не пришлось бы уезжать. Но потом он понял, что ничего не придумает. Он слишком мало знает обо всем этом. И тогда он решил, что должен ехать вместе с ней. Таар, этот философ, и без него здесь обойдется. И пусть только попробует помешать!

Кайтен вернулся в поселение, когда услышал начало кутерьмы. Семья уже готовилась провожать путешественниц. Он не знал, что было сказано всем остальным, знали ли они истинную причину, по которой Кава покидала дом, но ему это было не интересно. Он нашел в этой суете Ретофу, без церемоний схватил за рукав и потащил за собой за угол ближайшего дома.

– Не уезжай, – заявил он. – Все обойдется. Только не уезжай.

– Мне все равно нужно ехать, – примирительно проговорила она. – Я и так загостилась. Мне давно пора было вернуться домой.

– Тогда я поеду с тобой.

– Ты нужен здесь.

– Чушь! – зашипел Кайтен. – Он сам справится. И если он не хочет ничего предпринимать, то хотя бы я…

– Не говори глупостей, – строго перебила его Ретофа. – Ты нужен здесь, и ты сам это знаешь. И потом, я против того, чтобы ты ехал с нами. Ты будешь нам мешать.

– Я не буду мешать! – с жаром воскликнул Кайтен. – Я буду делать все, что ты скажешь!

– Я же сказала: нет!

– Но, послушай! Я не могу тебя вот так отпустить! Я люблю тебя!

Реакция Ретофы оказалась ужасна: она рассмеялась. И погладила его по голове.

– Бедный мальчик! Прости меня, пожалуйста. Я не нарочно, честное слово. Я знаю, что я так действую на мужчин.

– О чем это ты? – обиженно буркнул Кайтен. Ему совсем не понравилась снисходительность в ее голосе.

– Когда я готовилась стать разведчицей, одна женщина обучила меня этому. Как себя вести, какой быть, чтобы мужчины сами к ногам укладывались. Это было важно для хрупкой девушки, отправлявшейся в чужой мир. Я так прочно этому научилась, что теперь просто не могу разучиться. Я ничего нарочно не делаю, но хватает и того, что я сама по себе такая. Вот и ты не устоял.

– Да какая разница! – взорвался Кайтен. – Нарочно или нет, если ты просто такая, какая есть, какая мне разница, кто тебя этому учил? Я просто хочу остаться рядом с тобой и защищать тебя, что в этом плохого?!

– Ничего, конечно, – Ретофа рассмеялась. – Но только я тебе не пара. Я вообще могу быть только минутным увлечением. Когда я уеду, у тебя это все само пройдет, вот увидишь.

– А я не хочу, чтобы ты уезжала, – упрямо повторил Кайтен.

– А я не хочу, чтобы ты ехал за мной, мальчишка, – с непривычной надменностью и жестокостью заявила Ретофа.

И пока ошарашенный Кайтен хлопал глазами, она резко развернулась и скрылась из виду.

Кое-как справившись с собой, Кайтен снова вернулся к провожающей толпе. Люди уже подготовили трех ящеров, одного из которых сейчас навьючивали поклажей. Похоже, путешественниц не собирались отпускать налегке, и это немного успокаивало. Разведчица затерялась в толпе, наверное, нарочно, чтобы Кайтен снова на нее не набросился. Но он и не собирался этого делать. Он просто растерянно стоял, не зная, куда себя деть. Краем глаза заметил, что невдалеке Кава прощается с Тааром. Девушка нервно теребила ворот своей походной рубахи, и до Кайтена донесся обрывок ее речи.

– Прости, что так вышло, – говорила она срывающимся голосом. – Ретофа мне все объяснила. Я теперь знаю, что мне делать. Я, наверное, сюда уже не вернусь. А если вернусь, я буду совсем другая.

Дальше Кайтен не слушал. Его мысли рассеянно блуждали, перескакивая с одного на другое, и ни на чем не могли остановиться. Он даже не знал, что он сейчас чувствует. Окружающая суета тем временем приобрела какое-то новое звучание, и тогда Кайтен снова увидел Ретофу. Девушки уже сели на своих ящеров, и вся семья махала им руками. Потом кто-то затянул песню. Здесь чуть что, сразу поют.

Ящеры повернулись и тяжело зашагали вниз по тропе. Вслед путникам неслась песня, которую подхватили уже почти все. Это была дорожная песня, с пожеланиями легкого пути, песня о грусти расставания, о надежде на новую встречу. Из толпы выбралась и остановилась рядом с растерянным Кайтеном Ан-Мару.

– Ничего себе она со мной попрощалась, – пробормотал Кайтен.

– А как еще от тебя отвязаться? – невозмутимо заявила Мару.

– Так вы слышали? – испугался Кайтен.

– По лицу твоему вижу, – захихикала ведьма. – Нагрубила, да? А ты, поди, за ней рвался? Слушать ничего не хотел? Правильно нагрубила. Нечего тебе там делать. Ей Каву спасать надо. Вовсе ты там не нужен со своими нежностями.

– Но я же просто… – Кайтен насупился.

– Возьми себя в руки, страж, – вдруг очень строго сказала Ан-Мару. – Нам только тварей тут не хватало.

– Да я ничего, – спохватился Кайтен. – Я же… Так вы думаете, она нарочно так сказала?

– Вернутся они, – уверенно предрекла Мару. – Обе вернутся. Не скоро, но обязательно. А ты тогда еще и подумаешь, нужна ли она тебе.

– А что тут думать? – сказал Кайтен, почти успокоенный. – Я ждать буду.

========== Самолет ==========

Это был настоящий самолет.

Кавазо заглушил двигатель и некоторое время любовался плавно останавливающимся винтом. Потом стащил шлем и перчатки, бросил на заднее сиденье, выскочил из кабины и любовно погладил гладкий фанерный бок, пощелкал ногтями по блестящим клепкам. У него были все основания гордиться своим детищем. В последнем тестовом полете самолет показал себя прекрасно. И хотя Кавазо до сих пор не улетал далеко, кружил над полем, теперь он был вполне уверен, что машина выдержит и дальний перелет, не рассыплется в воздухе.

Теперь можно было загнать самолет в ангар и набело переделать чертежи. Фермер, у которого работал Кавазо, оказался славным малым, не сторонник, правда, технического прогресса, но достаточно любопытный, чтобы разрешить хранить машину в сарае и даже сажать на скошенное поле, пока новая трава не выросла. Это было уже очень много для доморощенного изобретателя. Еще бы чуть больше времени и денег… но их всегда мало, что уж тут.

Вдруг Кавазо заметил, что через поле к нему направляются двое. Одеты как путешественники: простые, но прочные куртки и штаны, добротная кожаная обувь, важнейший атрибут пешехода, за спинами котомки на лямках. Один, более худой и высокий, с длинными темными волосами, слегка кивнул второму, указав подбородком на самолет. Второй, круглолицый юноша с копной пегих волос, больше похожих на звериную шерсть, улыбнулся и чуть обогнал своего спутника. Кто-то другой на месте Кавазо наверняка решил бы, что эти двое заранее условились, о чем и как будут говорить. Но Кавазо ни о чем таком не подумал. Люди мало интересовали его. Его всегда занимали только механизмы.

– А что это у тебя такое? – с любопытством спросил юноша.

Кавазо не воскликнул: «Как, ты что, не знаешь?!» В их крошечном городке даже младенцы знали, что «этот чудак Кавазо опять собирает летающую керосинку, вот разобьется, будет знать». Но эти двое точно были не из этого города. Они могли даже вовсе не знать об этом чудесном направлении в машиностроении, и потому изобретатель просто с гордостью ответил:

– Самолет.

Юноша широко улыбнулся (мелькнули крупные клыки) и сообщил:

– Я кое-что слышал о самолетах. Но я думал, они не летают.

– Мой летает, как видишь, – самодовольно сказал Кавазо. – Это первый настоящий самолет. Я наконец правильно рассчитал углы крыла, и этот двигатель дает достаточную мощность. Я сам его собрал.

– И далеко он летит?

– Горючего должно хватить километров на сто или немного больше. Но я его еще не испытывал на таком расстоянии. Это просто расчет. Но до сих пор я не ошибался в расчетах. То есть, – поправился Кавазо, – не ошибался в этой модели.

– А были другие? – полюбопытствовал юноша.

– Я уже несколько вариантов уронил, – рассмеялся Кавазо. – Но этот летает. Не просто летает, он отлично управляется! Еще немного, и человек окончательно покорит воздушную стихию! – И он торжествующе потряс сжатыми кулаками.

– Скажешь тоже, – вступил в разговор второй путешественник. – Никто не сможет управиться с такой штукой, кроме ее изобретателя.

– Ерунда! – горячо воскликнул Кавазо. – Управление тут проще простого! Любой сможет научиться, если немного попрактикуется.

Круглолицый юноша оглянулся на своего спутника, получил в ответ короткий, почти незаметный кивок, и с нескрываемым восхищением воскликнул:

– Что, и я, например, смог бы?

– Ну конечно! Запросто!

– Не говори глупостей, Кайги, – строго сказал длинноволосый. А потом обратился к изобретателю: – Ты не понимаешь, что говоришь. Этот парень дик и неотесан. Он никогда не видел механизма сложнее колодезного ворота.

– Ну и что? – горячился Кавазо. – Тут всего несколько рычагов.

– Не верю! Невозможно научиться.

– Да ты сам попробуй!

Путешественники коротко переглянулись, и юноша окончательно ушел в тень, предоставив говорить старшему спутнику. А тот недоверчиво качал головой.

– Думаешь, что я смог бы научиться?

– Я тебя за несколько дней обучу, – самоуверенно пообещал Кавазо. Он впервые встретился с подобным интересом к своему изобретению, и ему, конечно, хотелось говорить о нем, хотелось демонстрировать его, отвечать на вопросы. С местными обывателями разговор обычно не складывался: «Что, летает уже? А, нет еще? А когда падать будешь?»

– На самом деле мы собирались тут задержаться ненадолго, – раздумчиво проговорил путешественник. – И мне было бы очень любопытно действительно научиться летать. Это, должно быть, очень здорово.

– Это что-то неописуемое! – воскликнул Кавазо, размахивая руками. – Так высоко и так быстро! Ты просто никогда больше не испытаешь ничего подобного! Не пожалеешь, если научишься.

Вдруг его улыбка на миг потускнела.

– Только не сегодня уже. Мне пора работать. Вот если ты придешь завтра… А, ладно! – Кавазо бесшабашно махнул рукой. – Немного задержусь, не страшно. Садись назад. – Он подхватил с сиденья свой шлем. – Покатаемся немного, ты посмотришь, как я это делаю, а завтра уже попробуешь сам его запустить.

***

Когда самолет взмыл в воздух, Кайги с облегчением стянул с ног сандалии и уселся на землю, обхватив руками колени. Сандалии, конечно, были добротные, мягкие и разношенные, но человеку, всю жизнь проходившему босиком, и к такой обуви сложно было привыкнуть. Сапоги или ботинки на жесткой подметке он вовсе не умел носить. Ноэн пенял ему, мол, зимой отморозишь ноги. На что Кайги возражал, что зимой он, конечно, обуется, раз деваться будет некуда, но пока-то можно и босиком. Сошлись в конце концов на сандалиях.

Они путешествовали вместе уже около месяца. Ноэн поначалу беспокоился о том, что везет беглого раба. Он боялся, что на корабле кто-нибудь узнает об этом, и тогда у него будут неприятности. Но он то ли не знал, то ли не верил в местные обычаи. Если бы кто-то из команды действительно обнаружил, что Кайги раб, он только посочувствовал бы Ноэну: взвалил на себя лишние хлопоты. Кому он нужен, раб, который не подчиняется, порченая порода, дурная наследственность. Выгнать бы его, подождать, пока обратно запросится, да еще подумать, брать ли назад. Так что никаких неприятностей, разумеется, не было.

Кайги был в полном восторге. Он буквально свешивался с носа корабля, подставляя лицо брызгам, удивляясь тому, как быстро движется. Даже небольшой шторм, заставший их у скалистых берегов Хайны, не напугал беглеца, настолько он был счастлив покинуть свой опостылевший берег. Кайги с легкостью носился по мачтам, помогая матросам управиться со снастями, и даже сильнейшие ветер и качка не могли сбросить его в море.

В одном из портов Сайеса путешественники сошли на берег. Ноэн передал кому-то свой груз, привезенный из Торомала, не посвящая компаньона в подробности, после чего они двинулись дальше вглубь страны, где на поезде, где на попутных каретах, где и вовсе пешком. Ноэн что-то искал. Он скупал местные газеты, изучая их вечерами в гостиницах, где они останавливались, он болтал с фермерами у барных стоек, он слушал сплетни на базарах. Но что именно он ищет, он никак не хотел толком объяснить. Сам еще не знаю, говорил он, но когда услышу, меня непременно осенит.

Кайги был любопытен. Он смотрел и слушал, впитывал в себя огромный новый мир, открывшийся ему. Он задавал миллион вопросов. Он сумел узнать очень многое, но так и не добился главного: кто таков его покровитель, откуда взялся, куда направляется, чего добивается. Отчего-то Ноэн всегда уклонялся от расспросов на эту тему, утверждая, что все объяснит, но позже, чуть позже, не все сразу.

И вот этот самолет. У Ноэна глаза загорелись, когда он увидел, как эта рычащая машина закладывает виражи над полем.

– Вот оно, – сказал он, – именно это мне и нужно. Если только оно годится хоть на что-то.

И тогда он научил Кайги, о чем он должен выспросить, и как повернуть разговор на управление самолетом. Он предсказал, что изобретатель такого устройства просто обязан доказать окружающим, что оно им необходимо. Они полагали, что пилот окажется букой, но все прошло намного проще. Казалось, этот человек просто жаждал научить кого-то управляться с самолетом.

Научиться пилотированию должен был Ноэн. Кайги ничуть не жалел, что ему не доведется сесть за штурвал: он был уверен, что у него все равно не получится. Теперь, следя взглядом за плавным движением летающей машины, он пытался угадать, что такое задумал его компаньон, куда он собрался лететь. И зачем, собственно, ему уметь управлять самолетом, если уже есть человек, который умеет. Ведь он сам может отвезти пассажира, куда угодно. С другой стороны, задумался Кайги, самолет двухместный. Может, Ноэн поэтому и хочет сам сесть за штурвал, чтобы пассажиром стал Кайги? Но… не собирается же он покупать самолет?! Кайги даже заерзал на месте от возбуждения. Вот было бы забавно купить самолет!

***

Кавазо был доволен новыми знакомыми. Старший из них, Ноэн, наверняка перепугался, оказавшись в воздухе, хоть и не подал виду. Но он постоянно спрашивал во время полета, сколько эта штука уже пролетела, сколько она может пролететь, и вообще, была ли у пилота еще хоть одна удачная посадка кроме той, которую они видели. Когда же они благополучно приземлились, он выразил свой восторг и горячее желание непременно научиться пилотированию. Младший же, Кайги, едва ли не обнюхал весь самолет от носа до хвоста. Договорились провести первый урок завтра, на том и расстались.

Поскольку испытания прошли успешно, следовало заняться документацией. Чертежи нужно было привести в порядок, перечертить всю конструкцию на один большой лист, а еще сделать кучу подробных чертежей отдельных деталей. Каждый из элементов двигателя необходимо зарисовать отдельно, ведь они все до единой были изготовлены по его авторским эскизам. И написать развернутую аннотацию, разумеется. А потом можно было бы заняться и статьей. Статья, конечно, выйдет корявая: изобретатель-самоучка плохо владел терминологией, а слова соединял между собой куда хуже, чем детали механизмов. Но это не страшно, в конце концов, на то и сидят редакторы и корректоры в больших журналах. А такое изобретение тянет на публикацию в очень большом журнале.

Загнав самолет в сарай, Кавазо отправился к себе, в крошечное разваливающееся сооружение, тоже почти сарай, который он арендовал у своего работодателя. Собственно, арендовал – не вполне верное слово, просто фермер пустил его сюда жить, поскольку он соглашался на довольно невысокую плату за работу. Здесь нельзя было повернуться, чтобы не наступить на одну из бумаг, которые толстым слоем покрывали все горизонтальные поверхности. Письменный стол был еще различим в этом бедламе, кровать – почти не видна. Углы, не занятые бумагами, были завалены инструментом и странными деталями непонятных механизмов, деревянными, резиновыми, металлическими. Кавазо стряхнул со стула несколько бумажных рулонов, небрежно отправив их на пол, к товарищам по несчастью – неверным чертежам. Окончательные варианты заняли надежную позицию на столе. Кавазо с трудом отыскал карандаш и принялся перебирать бумаги, отмечая на них, какие из рисунков следовало перенести на большой чистовой лист, одновременно записывая удачные формулировки, которые потом следовало написать в аннотации.

Внезапно дверь в его лачугу с треском распахнулась.

– Кавазо, ты опять?! А кто будет поливать капусту?

Изобретатель вздрогнул, поднял голову и виновато заморгал. Разгневанный фермер заслонил своей массивной фигурой весь дверной проем. Впрочем, гнев его был скорее наигранным: он давно привык к причудам своего работника.

– Извини, – пробормотал Кавазо. – Я забыл про капусту. Понимаешь, он полетел, и я… Да, я сейчас иду поливать.

– Дождей не было черт знает сколько, – сердито продолжал фермер. – Или ты хочешь, чтобы я остался без урожая? Когда мне нечем будет тебе платить, ты же сам не обрадуешься.

– Я иду, иду уже, – примирительно проговорил Кавазо, поднимаясь из-за стола.

– Ты вечно про все забываешь, – проворчал фермер, остывая. – Послушай доброго совета: уделяй немного больше внимания тому, что происходит в твоей жизни. Иначе дождешься крупных неприятностей.

– Если ты меня не уволишь, все будет в полном порядке, – рассмеялся Кавазо.

***

Ноэн остался доволен новым знакомством. Изобретатель, конечно, гениальный, но в житейских делах – потрясающий простак. Он просто ничего не видел вокруг себя, не хотел думать о том, кому и зачем он показывает свое изобретение, а кодовое слово «самолет» заставляло его немедленно разразиться пространной и восторженной речью.

Уже в первый день занятий Кавазо усадил своего ученика за штурвал, показал, как запускать стартером двигатель, и заставил кататься по полю просто на колесах. Когда Ноэн немного освоил управление на плоскости, изобретатель велел ему разогнаться посильнее и немного потянуть штурвал на себя. Колеса оторвались от земли, у Ноэна внутри все сжалось от испуга, и он тут же толкнул рычаги обратно. Самолет клюнул носом, передние колеса снова соприкоснулись с землей, спружинили на рессорах, а потом опустились и задние. Кавазо смеялся.

– Нет, так приземляться не надо. Но в следующий раз тебе уже не будет так страшно, и все получится.

И у него действительно получилось. Самолет оказался сконструированным устойчиво и прочно, он хорошо слушался руля, не пытался опрокинуться в воздухе, а на посадку шел уверенно и ровно. Управление было максимально упрощено, а из бортовых приборов установлены только компас да датчик горючего. Даже для новичка оказалось несложно разобраться во всем этом.

– Даже если заглохнет двигатель, – говорил Кавазо, – ты не упадешь. Самолет будет планировать еще какое-то время, и ты сможешь, управляя хвостом и закрылками, мягко его посадить. Ему не нужна длинная посадочная полоса, можно хоть в лесу на поляне приземляться. Но двигатель не должен заглохнуть, я его тщательно тестировал.

Уже через несколько дней упражнений Ноэн почувствовал себя готовым летать самостоятельно. Параллельно он вызнал множество технических подробностей о самолете: как далеко он летит на одной заправке, какой нужен разбег для взлета, какова грузоподъемность, можно ли взять на борт запас горючего, как заправлять баки. План в его голове оформился окончательно.

Не совсем ясна была только роль в плане найденыша. Беглый раб действительно оказался парнем толковым, только каким-то слишком уж восторженным и наивным. Если рассказать ему подробности плана, как еще отреагирует. Или, может быть, струсит, если показать ему, с каким врагом предстоит бороться. Ноэн даже раздумывал о том, не пора ли его бросить. Пусть бы остался здесь, может, хоть на ферме найдет себе применение. Но потом решил тащить пока за собой. Юнец может пригодиться. Лишний балласт, конечно, но как знать, вдруг понадобится его помощь. Или же обстоятельства потребуют кого-то принести в жертву. В конце концов, оставить его никогда не поздно, а уж что с ним станет после этого, не забота Ноэна.

Вернувшись в гостиницу, где путники обитали все это время, Ноэн объявил, что операция входит в решающую стадию.

– Сегодня ночью будем брать самолет, – сказал он.

– Как это – брать? – не понял Кайги.

– Уведем. Угоним. Возьмем покататься.

– Но это же… кража, – наивный юнец вытаращил глаза.

– Ну и что? – небрежно отмахнулся Ноэн. – Наше дело больше этих условностей. И потом, мы же его вернем.

– Но мы могли бы просто попросить…

– Посмотри на него! Полагаешь, он согласится расстаться со своей игрушкой хоть на день? Не говори глупостей. Мы должны сделать наше дело, и я не хочу им рисковать. Мы возьмем самолет сами. Возьмем на время. Заодно испытаем на дальних расстояниях. Он нам только спасибо скажет потом. И вообще, хватит болтовни. Мы должны подготовиться.

Ноэн сел за стол и быстренько набросал список, который и протянул своему помощнику.

– Срочно раздобудь все это. А я достану пару канистр горючего. Нам понадобится запас топлива.

***

Проводив своего ученика, Кавазо любовно полировал самолет. Он хорошенько натер воском деревянные детали, начистил до солнечного блеска металлические клепки. Самолет был хорош. Он не только летал, он был еще и красив!

За своим занятием Кавазо не заметил, как подошли двое полицейских. Обратил на них внимание, лишь когда его довольно грубо окликнули.

– Эй, Кавазо, бросай это дело. Ты арестован.

Изобретатель перевел на них изумленный взгляд.

– Да вы что, ребята? Не шутите так!

– Какие шутки? Долг гражданину Тавазоте вернул? Не вернул. Когда вступает в силу решение суда? Сегодня.

– Подождите вы! – испугался Кавазо. – Да я же отдам! Подождите немного! У меня же статья почти готова. Я даже если только ее опубликую…

– Тебя и так год ждали, – грубо прервал его полицейский. – Тебе судья на что отсрочку дал?

– Таким раздолбаям, как ты, нисколько нельзя верить на слово, – ввернул второй.

– Тебе сколько времени ни дай, все мало, – продолжал первый. – Так что хватит тут. Пошли.

– Да как же вы не понимаете! – вскричал Кавазо в отчаянии. – Ведь как раз теперь я могу… Я все могу! Все, что угодно! Еще несколько дней!

– Твое время вышло, – ответилнеумолимый полицейский. – Закон есть закон.

========== Через границу ==========

После отбытия Ретофы и Кавы жизнь в семье Ан потекла прежним порядком. Об уехавших почти не говорили, не вспоминали и о событиях, которые привели к отъезду. Было и было. Было, да прошло. Не о чем и говорить.

Работы у стражей понемногу становилось меньше. Хотя вдоль границы по-прежнему шастали твари, число их значительно сократилось, к поселению они забредали реже. К тому же теперь Таар вполне мог отправить Кайтена на самостоятельную охоту, когда ему самому было необходимо отдохнуть. Помня о том, как его едва не сожрали, Ан-Таар больше не позволял себе переутомляться, а еще завел привычку неизменно брать оружие с собой.

И все было бы хорошо, если бы не Кота. Заикаться о странном напряжении вдоль границы следящий начал давно, еще с начала лета. Но раньше, во-первых, было не до того, а во-вторых, где-то там, на севере, блуждало слишком много тварей, и их присутствие мешало разобрать, что же там еще, кроме них, происходит. Но теперь, когда лето давно перевалило за середину, Кота заявил, что ощущение стало намного четче.

– Мне не нравится то, что происходит на севере, – заявил он однажды вечером.

Они собрались в своем обычном составе в «элитарной гостиной»: стражи, следящие и ведьма. Песенник редко удостаивал такие собрания своим присутствием, да его и не звали, у него своя, особенная работа. А вот остальным, как правило, было что обсудить. Поэтому они собирались в крошечном домике у камина, сидели на ковре, пили чай с пирожками и вареньем. И говорили.

– Ты постоянно упоминаешь о том, что там происходит, – заметил Таар, – но никак не хочешь объяснить, что же именно.

– Потому что это слишком сложно понять, – недовольно буркнул Кота.

Сегодня он был в ясном сознании. Не в полусонном, сосредоточенном, как обычно. Его юный ученик, сжавшись в комок в уголке, изо всех сил прислушивался к настроению леса, стараясь заменить учителя.

– Раньше там были твари, – продолжил следящий. – Присутствие тварей само по себе создает напряжение, и я никак не мог разобраться. Но теперь, когда их стало меньше, я отчетливо чувствую, что есть что-то другое. Напряжение иного рода. Это похоже на… вот даже не знаю… на пристальный взгляд в спину. Да, теперь мне кажется, что именно так это и выглядит. Словно кто-то смотрит на лес, пристально наблюдает за ним, и лесу это не нравится. Как если бы тебе уперся чужой колючий взгляд между лопаток, а ты не можешь обернуться, и тебя это тревожит.

– А что-нибудь похожее было раньше? – невозмутимо поинтересовался Таар.

– Никогда. В том-то и дело. Еще и поэтому было сложно понять, что происходит. Я понятия не имею, чем это может быть вызвано.

– Но количество тварей не увеличивается?

– Пока нет, но…

– Если беспокоится следящий, значит, повод есть, – вставила Мару. – Это сейчас, может, ничего не происходит, а потом раз – и произойдет. А мы прошляпили.

– Согласен, было бы лучше разобраться, – сказал Таар. – Но это значит, что нужна разведка. Возможно, что и за пределами леса.

Вот бы нам на это дело разведчицу, как-то враз подумали все. Но вслух, конечно, никто этого не сказал.

– Проехать через полосу тварей может только страж, – продолжил Таар. – Либо я, либо Кайтен. Обоим нам уезжать нельзя.

– Тогда ехать надо мне, – сказал Кайтен, хотя от этой мысли ему сделалось жутковато. – Тем более, ты говоришь, что придется, возможно, выбраться из леса. Ты даже местного языка не знаешь.

– В то же время пробраться проще мне, – возразил Таар. – Тебе с твоим топором слишком рискованно.

– Но тварей ведь стало меньше. Если двигаться быстро, мне кажется, дня за два можно добраться до границы леса.

– Ночевать в лесу в одиночку? – ужаснулся Кота. – К вечеру ты приедешь как раз в самую гущу тварей.

– Можно успеть и за день, – снова вмешалась Мару.

– Можно? – Кайтен уставился на нее с надеждой и недоверием одновременно.

– На самом деле да, – поддержал ведьму Таар. – Все зависит от крепости ящера и седока. Сильный ящер способен бежать весь день без перерыва и должен успеть до вечера.

– Кидиан с этим не справится, – напомнил Кайтен.

– Верно, поэтому ехать придется не на ней.

– Но они же меня не слушаются!

– Настоящая проблема не в этом, – покачал головой Таар. – А в том, что сорваться это все может в любой момент. Слишком рискованно.

– Но не понимать, что происходит, тоже опасно! – воскликнул Кота. – А что, если там опять вырубка, или… Нет, мне тоже все это очень не нравится, я понимаю, что кому-то придется рисковать жизнью, но если ты, Таар, не согласен, то я готов сам…

– Еще чего не хватало, – проворчал Кайтен. – Оставить семью без единственного следящего, просто великолепная идея. Я съезжу. Подумаешь, твари. Разберусь как-нибудь.

– Ты, Кота, излишне драматизируешь, – усмехнулась Мару. – Вот уж не замечала за тобой! А только разобраться надо бы, раз тебя это так давно беспокоит. И Кайтен отлично разберется, он у нас сильный и смелый.

Кайтен польщено заулыбался.

– Пожалуй, не так уж и опасно, – задумчиво проговорил Таар. – Риск есть, но его можно свести к минимуму. Твари разбрелись, вряд ли они нападут кучно. Да, вот что нужно сделать, – постановил страж. – Ты поедешь на рассвете. Или даже перед рассветом. Я сам проинструктирую ящера. Мы выберем молодого и сильного, который сумеет преодолеть этот путь. Лучше бы вам вовсе не делать остановок, по крайней мере, во второй половине пути. Ящера тебе придется подкармливать на ходу. От тварей лучше просто убегать. Они не станут преследовать тебя по запаху или звуку, как обычные животные. Скорее всего, они бросят погоню, как только потеряют тебя из виду. Поэтому просто постарайся немедленно скрыться, лучше в зарослях. Ящеру я это тоже объясню. Тогда, если только ты не выскочишь прямиком на какую-нибудь тварь, тебе вовсе не придется драться с ними. Если же погоня за тобой будет продолжаться, просто заставь ящера выйти за пределы леса. Там же эта полоса отчуждения, верно? Он сможет спрятаться в ней и дождаться тебя. Но не вздумай отправиться обратно на следующий же день. Ящеру нужно отдохнуть, иначе он не выдержит второго такого перехода, ляжет, и вас сожрут.

– Что, уже завтра и ехать? – неуверенно уточнил Кайтен. Ему вдруг снова стало жутковато. И даже времени нет мысленно подготовиться.

– Не вижу повода медлить, – ответил Таар.

Ну и ладно, решил Кайтен, зато и передумать времени не будет.

– Пойду, скажу, чтобы собрали тебе сумки, – Ан-Мару, покряхтывая, встала.

– Но я как-то не вполне понимаю, что я должен найти, – спохватился Кайтен. – Как я пойму, что это оно и есть?

– А этого никто толком не знает, – «утешил» его Кота. – Мне кажется, что-то непонятное происходит у самой границы леса, либо с нашей, либо с той стороны. Если там что-то неправильно, ты ведь это заметишь.

– Если ничего не поймешь, просто возвращайся, – добавил Таар. – Разберемся как-нибудь иначе.

***

Туман стоял такой густой, что подножия холма не было видно. Кайтен, слегка поеживаясь от холода, кутался в кожаную накидку и сонно наблюдал, как снаряжают ящера. Пока на спине зверя укрепляли мешки с провизией, Таар положил ему ладонь на клюв и посмотрел в глаза. Смотрел долго; надо полагать, инструкций на этот поход было много. Ящер был молодой, норовистый, и Кайтен поглядывал на него с опаской: ну как заартачится. Именно это он полагал самым тонким местом в плане. Своенравные животные по-прежнему отказывались понимать и слушаться ученика стража.

– Все готово, – сказал Таар, оборачиваясь. – Поспеши.

Кайтен еще раз придирчиво осмотрел ремешки сбруи, проверил, легко ли выходит из петли топор, и вскочил на спину ящера. Несколько человек, вышедших его проводить, улыбаясь, махали ему руками. Таар слегка хлопнул ящера по крупу, и опасное путешествие началось.

Ящер ходко бежал тряской рысью. Кайтен всегда считал, что они не могут долго так бежать, но надо полагать, что на его точку зрения повлияло общение с Кидиан. Старая самка действительно начинала задыхаться даже после небольшой пробежки. Этот же молодой и крепкий зверь не выказывал признаков утомления. Понукать его не требовалось, направлять тоже. Он выбирал кратчайший путь, уверенно ныряя в ложбинки и взбегая на холмы.

Когда солнце было уже довольно высоко, Кайтен все же сделал остановку. Твари здесь еще не должны были водиться, и можно было поесть спокойно, не на бегу. После завтрака он продолжил путь. Ящер держал прежний темп, и начинало казаться, что он и в самом деле выдержит.

Твари появились уже после полудня. Заметив первую из них, Кайтен напрягся и потянул из ременной петли топор. Ящер зафыркал и, следуя наставлениям Ан-Таара, вскачь бросился в кусты. Маневр помог. Тварь, попетляв в зарослях, потеряла из виду добычу и вскоре отстала. Кайтен немного расслабился, но топор на место не убрал. Дальше могло стать хуже. Ящер устанет, а тварей будет все больше.

Но все удивительным образом обошлось. Да, твари несколько раз кидались наперерез, и одна даже попыталась атаковать, и Кайтену пришлось двинуть ее рукояткой топора по глазам, но ящер неизменно успевал убежать и скрыться от преследователей. Оказывается, если специально не охотиться на тварей, то по лесу вполне можно передвигаться верхом почти без риска. Вот только когда придется остановиться… Но когда пришлось остановиться, тварей поблизости не оказалось.

Оба вымотались, и ящер, и всадник. Зверь тяжело дышал, раздувая круглые бока, потом лег. Кайтен немного походил, разминая ноги. Затем старательно огляделся по сторонам. Тварей поблизости не наблюдалось. Впереди просвечивала сквозь деревья вырубленная полоса отчуждения. Солнце висело совсем низко над горизонтом, под сводом леса царил полумрак. Успели в точности в соответствии с расчетами. Вот только здесь, у границы, царила полная тишина и спокойствие. Видимо, нужно было выходить наружу.

Кайтен сунул топор в петлю на сбруе ящера и вслух велел тому отдыхать, пастись и дожидаться своего седока. Часть заготовленной провизии отдал зверю сразу, остальное нужно было скормить на обратном пути. Сам тоже наскоро подкрепился и зашагал прочь из леса. Если тут есть что-то опасное, лучше выяснить это сразу.

Полоса отчуждения заросла бурьяном. Серые заросли сухостоя почти не давали ходу свежей зелени. Все здесь было всклокоченное, серое и бурое, растрепанное и бесформенное. Буераки, осыпавшиеся канавы, впечатанные в землю следы сельскохозяйственной техники. Кайтен так внимательно следил за тем, чтобы не споткнуться, что не обратил внимания, как из бурьяна появились две фигуры. Поднял голову, только услышав металлические щелчки взводимых курков и строгий окрик:

– Стой!

Кайтен замер, распахнув рот от изумления. Два солдата в маскировочных костюмах целились в него из ружей. Он очень осторожно поднял руки, радуясь тому, что не взял с собой топор.

– Ребята, вы чего?

– Ты кто такой? – спросил один из солдат, не спеша опускать оружие.

Нужно было срочно выдумывать что-нибудь правдоподобное. Вряд ли они поверили бы, что он крестьянин. Люди никогда не заходят в лес, они слишком боятся его. И тут он вспомнил, по какому поводу некогда входил сюда.

– Я охотник, – заявил Кайтен. Мысль показалась ему удачной, и он принялся ее развивать. – Что за ерунда? Разве это уже запрещено? С каких пор у нас охотников отстреливают на выходе из леса?

Солдаты переглянулись, почти не поворачивая голов. Потом все тот же парень сказал:

– Если ты охотник, ты должен был войти в лес. А здесь никто не проходил.

– Я вошел в другом месте, – наугад сообщил Кайтен.

Кажется, попал в точку. Солдаты чуть расслабились, хотя их ружья по-прежнему были наготове. Должно быть, оцепление стояло только в этом месте. Интересно, с чего бы это?

– Если охотник, то ладно, – решил второй солдат. – Тогда сержант разрешит тебе пройти. Давай, иди за мной. Разберемся.

Кайтен не имел представления, как они собираются выяснять, что он охотник. Они беседовали на местном наречии, и это должно было убедить их, что он свой. Может быть, спросят, где родился, где жил. Дикари из леса не смогут уверенно ответить на такие вопросы. Да, наверняка так и будет. Подобный тест Кайтен выдержал бы с легкостью, так что он без особых опасений двинулся вслед за солдатом.

Сразу за полосой отчуждения, позади полупрозрачной стены молодых деревьев, расположился целый военный лагерь. Прямо на фермерском поле, которое так и не удалось вспахать, стояли палатки, повозки, даже целые домики на колесах. Судя по всему, военные расположились здесь еще с весны. К домику, над которым развевался государственный флаг, и привели Кайтена. Внутри помещался только стол и два стула, и на одном из стульев расположился молодой, но очень серьезный человек, надо полагать, тот самый сержант. Он строго воззрился на вошедших.

– Вот, сержант, поймали, – с удовольствием доложил солдат. – Из леса вышел. Говорит, что охотник.

– Охотник, значит? – Сержант принялся сверлить арестанта взглядом. – Имя?

– Кайтен.

– Гражданин?

– Нет.

– Очень хорошо. Посмотрим.

Сержант открыл папку и вынул из нее грубый карандашный рисунок. Это было некое подобие портрета, и если напрячь воображение, можно было предположить, что изображенный немного похож на Кайтена. Но для военного сходство отчего-то не вызывало сомнения.

– Что ты скажешь на это? – Сержант протянул рисунок Кайтену. – Мне кажется, это ты.

– Это как сказать, – протянул Кайтен, лихорадочно соображая. Похоже, оцепление было выставлено именно против него. Даже нет, не только. Он разглядел в той же папке еще два рисунка того же сомнительного качества. Один из них отдаленно напоминал Ан-Таара, второго он не сумел увидеть, но уже предполагал, кто мог быть там изображен.

– Ничего не понятно на этом вашем рисунке, – поспешно заявил Кайтен. – По-моему, не похож. А кто это?

– А по-моему, похож, – неумолимо сказал сержант. – Так что придется нам показать тебя премьер-министру. Если он скажет, что на рисунке не ты, можешь быть свободен.

Да, все именно так и выходило, как заподозрил Кайтен. Премьер обиделся на их дружескую выходку, когда они со стражем и разведчицей попытались убить его в собственном кабинете. Все становилось ясно. Оцепление, конечно же, выставлено против тварей. Премьер как-то сумел уяснить, несмотря на шок, объяснения Кайтена насчет монстров, которые появятся весной. Ведь железную дорогу прокладывали где-то неподалеку отсюда. Так что глава государства выставил вооруженную охрану вдоль границы. И заодно решил подстраховаться на случай, если кто-то из его несостоявшихся убийц попытается снова выйти из леса.

И с напряжением, беспокоившим Коту, тоже все становилось ясно. Виной тому, разумеется, солдаты. Они стоят здесь с самой весны, пялятся на лес, боятся его, они взвинчены, тревожны, их тревога передается лесу. Да, наверняка именно так и объясняется тот «пристальный взгляд», о котором толковал следящий.

Задание можно было считать выполненным. Вот только самому теперь как выкручиваться? Здесь полно вооруженных людей. Даже Таар, пожалуй, не вывернулся бы один против всех, что уж взять с его скромного ученика. Нет, силой тут ничего не решишь. Нужно действовать хитростью. Попадать в столицу никак нельзя. Премьер непременно узнает одного из тех, кого видел в своем кабинете, и тогда… Тогда конец, прихлопнут, как муху. Нужно пока притвориться, что он ничего не понимает, но никакого министра не боится, а при первой же возможности, как только они утратят бдительность, сбежать.

– Так что, вы меня в столицу доставите? – нахально осведомился Кайтен. – Прямо бесплатно? Неплохо, мне как раз туда и надо.

– Хорошо, что тебя это радует, – флегматично отозвался сержант. – Рядовой, найди кого-нибудь в пару и сопроводи арестованного в городскую тюрьму, – распорядился он.

По дороге никакой возможности так и не представилось. Кайтена усадили на телегу, солдаты сели тут же. Оба были вооружены, оба пристально следили за ним, а лошадью правил какой-то невзрачный тип, вероятно, крестьянин. Городишко, куда его везли, оказался буквально в двух шагах от военного лагеря. Состоял он из пары улиц, тянущихся крест-накрест от административного центра, а вокруг простирались фермы. Не представлялось вероятным, чтобы здесь была собственная тюрьма. Так и вышло: место, куда его доставили, оказалось полицейским участком, крохотным закутком при администрации, только и радости, что с отдельным входом. Участок состоял из конурки дежурного с одним столом и несколькими креслами, а также из полуподвального помещения, куда и отвели Кайтена.

Когда захлопнулась за спиной тяжелая дверь, Кайтен огляделся. Камера оказалась довольно просторной, наверное, в ней предполагалось содержать сразу всех возможных правонарушителей, набедокуривших в этом крошечном городке. На полу валялось несколько клочков соломы, напротив двери под потолком светилось крошечное зарешеченное окошко, вот и вся обстановка. Кроме того, в камере уже находился жилец: диковатого вида коротышка с торчащими во все стороны волосами. Когда Кайтен перешагнул порог, он нервно бегал из угла в угол.

– Уф! Ты меня напугал, – арестант перестал метаться и несмело улыбнулся. – Никак не ожидал, что сюда еще кого-то засадят.

– Угу, – неприветливо буркнул Кайтен. Он сел на солому, прислонившись к стене. Нужно было придумывать, как выбираться отсюда, но никаких идей у него не было.

– А ты вроде и не из наших, – заметил коротышка, внимательно его разглядывая.

– Из каких это «ваших»?

– Не из нашего города, я хотел сказать. У нас такой маленький городок, что все друг друга знают, хотя бы в лицо.

– И какая разница? – буркнул Кайтен еще более неприветливо. Этот парень отвлекал его от размышлений.

– Да никакой. Просто подумал, что лучше представиться. Меня зовут Кавазо.

– Кайтен.

– Надолго сюда?

– Нет, – проворчал страж. – Завтра меня на военном поезде отвезут в столицу, там премьер непременно опознает мою физиономию, и тогда меня расстреляют.

– Да, неприятно, – сочувственно сказал Кавазо. Кажется, он был вполне серьезен.

– Угу, небольшая такая неприятность, – фыркнул Кайтен раздраженно.

– Я бы тоже предпочел выбраться отсюда, – признался Кавазо. – Завтра меня должны отправить на север. На какие-нибудь дурацкие рудники, почти наверняка. Что там еще делать, на севере?

– Не хочется на каторгу? – съязвил Кайтен. Свое положение он считал куда как серьезнее.

– При чем тут каторга? Это мелочи! – Арестант снова разволновался, заметался из угла в угол. – Я сделал самолет! Понимаешь? Настоящий! Я только что его закончил.

– Из фанеры? – ехидно уточнил Кайтен, имея в виду макет. Кавазо обиделся.

– Между прочим, фанера – отличный материал для обшивки самолета. Легкий и прочный. То, что надо. Да, почти вся обшивка сделана из фанеры, не вижу тут ничего особенного.

Кайтену стало любопытно.

– И что, он у тебя летает?

– Так я о чем и толкую! Это первый настоящий самолет. Он отлично летает. Но ведь эти бестолочи не понимают, что это такое! Неучи деревенские! Они его разберут и продадут двигатель на металлолом. А я его сам собирал, каждый кусочек на заводе заказывал, за бешеные деньги.

Кавазо в отчаянии запустил пальцы в волосы. Становилась понятной его прическа: если он все время так ерошит волосы, неудивительно, что они стоят столбом. Этот нескладный человечек вызвал у Кайтена что-то вроде интереса, насколько это было вообще возможно в столь бедственном положении. Казалось невероятным, чтобы такой человек совершил какое-то преступление.

– А за что ты здесь оказался?

– Понимаешь, самолет – он же не сразу полетел, – принялся взволнованно объяснять Кавазо. – Сначала были неудачные модели. Они не взлетали. А некоторые взлетали и сразу падали. Так я одну уронил на чужой коровник. Разрушил стену и корову одну придавил. В общем, я теперь должен кучу денег. А у меня совсем ничего нет, никакого имущества, даже продать нечего. Точнее, я собирался продать чертежи. Только не успел довести их до ума. Я думал, у меня еще есть время. Мне дали отсрочку на год… И я был уверен, что успею скопить нужную сумму. Но ведь самолет! Его нужно было строить. Я немного накапливал и тут же покупал какие-то детали. Времени было много впереди. И я просто увлекся, понимаешь? Я забыл о сроке. Я хотел уговорить их еще немного подождать, но они и слушать ничего не захотели.

– Понятно, – хмыкнул Кайтен. – А я думал, такие типы только в анекдотах бывают.

– Такие – это какие?

– Такие рассеянные.

– Эх, если бы выбраться отсюда! – снова забегал по камере Кавазо, не обратив внимания на нелестную характеристику. – Все бы ничего, но жалко трудов. Да что там, ведь это же прорыв! Технический прорыв, новое слово в машиностроении! Никто еще такого не публиковал. Я выписываю все технические журналы, ни в одном не было. А они сломают. Им что? Чертежи мои фермер выбросит. Он же не понимает, что они кучу денег стоят. Хотя можно попробовать объяснить, – он приостановился, задумался. – Не поверят поди. Может, поверят? Отправят хоть в журнал. Тогда себе присвоят открытие, вот что обидно!

– А куда бы ты, допустим, полетел, если бы выбрался отсюда? – полюбопытствовал Кайтен.

– Куда угодно! – с горячностью воскликнул Кавазо. – На край света!

И тут он приуныл.

– Да, ты прав, особо и некуда. Далеко самолет не улетит. Даже если оставить его, забрать только чертежи… Так просто не скрыться, поймают. Я не умею скрываться. Мне всегда говорили, что я растяпа. Меня непременно поймают.

Кайтену начинало казаться, что его вот-вот посетит какая-то неплохая идея. Ведь у него были сходные проблемы: ему нужно было пробраться через оцепление, чтобы его не схватили. До сих пор он не вполне представлял, как это вообще возможно, но теперь…

– Вообще-то, есть одно место, где можно скрыться, – вкрадчиво начал он.

– Далеко отсюда? – навострил уши изобретатель. – Самолет больше сотни вряд ли пролетит. Ну, чуть больше – возможно.

– Тут вроде меньше ста километров по прямой, – успокоил его Кайтен. – Только насчет посадки… Вроде самолетам надо куда-то приземляться?

– Да, нужно свободное пространство, но очень немного. У меня довольно неприхотливый самолет.

– У нас там есть какие-то поля… Этого хватит?

– Вполне! Так… где это?

– На юг отсюда.

Кавазо некоторое время хлопал глазами, соображая, потом воскликнул в ужасе:

– Но там же лес!

– Ну да, – пожал плечами Кайтен. – Что тебя смущает?

– Там же монстры! Или… – Кавазо хитро прищурился. – Или нет? Ты что-то знаешь?

– Я знаю все, – сообщил Кайтен гордо. – Монстров там полно.

– Но как тогда? – совершенно растерялся Кавазо.

– Мы же полетим по небу. А когда прилетим, окажемся в безопасном месте. Там живут люди. Хорошие люди. Они не откажут тебе в убежище. Там ты сможешь спрятать свой самолет и чертежи, пока не придумаешь, как с ними поступить.

Кавазо невероятно оживился. Он снова забегал, но в его жестах больше не было отчаяния, скорее нетерпение.

– Но ты это точно знаешь? Что за люди такие? Почему ты думаешь, что они меня примут?

– Меня же приняли. Я ведь отсюда родом, разве не видно?

– Да, я еще подумал… Ладно, раз ты так говоришь, я верю. Так что, как будем выбираться отсюда?

И вот на этом этапе все и застопорилось. Они исследовали каждый сантиметр своего узилища, обшарили стены, потолок, окно и дверь. Слабых мест не наблюдалось. Попытку взломать замок, даже если бы у них было чем ломать, непременно засек бы дежурный. Попытка как-то выломать решетку на окне тоже ни к чему бы не привела: проем был слишком узким. Пленники постепенно приходили в отчаяние.

Уже совсем стемнело. Узники, устав от своих бесплодных метаний, уныло сидели на соломе, когда вдруг их заставил вздрогнуть резкий, гневный окрик:

– Кавазо! Бездельник! Растяпа! Я же тебе говорила!

– Майфа! – Кавазо подпрыгнул от неожиданности, лицо его приобрело виноватое выражение, и он немедленно засеменил к окну. В него, сидя на корточках, заглядывала молодая женщина, с виду постарше изобретателя. На лице ее выражалось раздражение, и казалось, что это выражение для нее привычно.

– Ну и что мне теперь с тобой делать? – сердито продолжала женщина. В ее голосе мерещились интонации строгой мамочки, чей ребенок опять влез, куда не следовало. Понятно, что она и отмоет, и заштопает одежду, и даже простит, но отругать следует непременно.

– Слушай, Майфа, – забормотал Кавазо, – я не знаю, но мне бы как-то выбраться…

– И куда же ты пойдешь? Не вздумай прибежать ко мне, я не намерена укрывать преступника.

– Нет-нет, я уже знаю, куда мне надо. Вон, с ним убежим, – он махнул рукой в сторону Кайтена.

– Ох, горюшко, – вздохнула Майфа, смягчаясь. – Вечно с тобой беда. Ладно, ждите здесь.

Она поднялась и скрылась из виду. Кайтен хмыкнул.

– Жена?

– Сестра, – махнул рукой Кавазо. – Кто же пойдет за меня замуж? Но как она узнала так скоро? Она живет в другом городе. Рядом, но все же… Может, кто-то из мальчишек сбегал и доложил?

Ждать пришлось с полчаса. Арестанты только переглядывались и пожимали плечами, не в силах представить, что задумала Майфа. Но наконец загремел замок, дверь отворилась.

– Выходите уже, преступники, – снисходительно предложила Майфа.

Кайтен и Кавазо переглянулись еще раз, уже совершенно ошалело, и выбрались из полуподвала по коротенькой лесенке наверх. Дежурный полицейский мирно похрапывал, уронив голову на стол. Перед ним стояли пустые стаканы, нарезанная колбаса на блюдечке, корзинка с фруктами.

– Что ты сделала? – изумленно спросил Кавазо.

– Снотворное в вине, – невозмутимо пояснила сестра. – Твое счастье, растяпа, что полиция в этом дурацком городишке только для виду.

– Да он же тебя вспомнит! – ужаснулся изобретатель.

– Он меня даже не узнал, – фыркнула Майфа. – Я назвалась чужим именем, а он сделал вид, что помнит меня.

– Но они все равно сообразят, – волновался Кавазо. – Найдут ту женщину, поймут, что это была не она, начнут думать, и точно на тебя подумают, на кого же еще.

– Надену другое платье и сделаю другую прическу, – отмахнулась Майфа. – Мужчины совершенно не умеют различать женщин. Иди уже. Или передумал?

– Иду! – поспешно отозвался Кавазо. – Спасибо, сестренка! Я назову твоим именем мой самолет, честное слово!

– Нужен больно мне твой самолет! И прятать тебя я не стану, имей в виду!

– Все, все, я понял.

Кавазо быстренько ухватил сестру за руку, притянул к себе и чмокнул в щеку, после чего пулей вылетел из полицейского участка. Кайтен последовал за ним, по пути благодарно улыбнувшись спасительнице.

На улице было совсем темно. Возле участка еще горел газовый фонарь, а дальше лежали густые тени. Беглецы мчались по мостовой, изобретатель впереди, страж за ним. Город был пуст: в это время здесь уже ложились спать. По пути попались лишь несколько бродячих собак, разоряющих мусорные баки. Потом камни под ногами уступили место пыльной колее, в тусклом свете луны едва виднелись поля и фермерские домики на них.

– Где этот твой самолет? – пропыхтел Кайтен.

– Там, – Кавазо неопределенно махнул рукой. – Не бойся, не заблудимся. Только сперва я заберу чертежи. Это самое главное.

– Далеко эти чертежи от самолета? Может, не рисковать?

– Нет-нет, все по пути.

Кавазо свернул на боковую дорожку, и Кайтен вскоре различил позади силуэтов нескольких строений некую бесформенную тень. Должно быть, это и был самолет. Кавазо свернул к сараю, нырнул внутрь, и оттуда немедленно донеслись звуки падающих предметов.

– Сейчас, – крикнул он своему спутнику. – У меня все здесь, рядом.

– Свет зажги, – посоветовал Кайтен.

– Ничего, я уже.

Он и в самом деле вынырнул наружу, держа в руках охапку бумаг. Он поспешно свернул их в рулон, перевязал каким-то шнурком.

– Теперь все. Бежим. Если оторвемся от земли, никто уже не сумеет нас достать.

У Кайтена не было впечатления, будто их кто-то преследует, но он тоже предпочитал поспешить. Беглецы коротким рывком преодолели расстояние, отделявшее их от самолета. И вот тут Кайтен немного притормозил. Конструкция, которой он намеревался доверить свою жизнь, внушала некоторые опасения.

Сооружение выглядело хлипким. Эти огромные крылья просто обязаны были отвалиться. И никакой крыши, просто два кресла за низкими бортами, откуда ничего не стоит вывалиться. Кайтен впервые задумался о том, что он делает. Верит на слово какому-то полоумному изобретателю, что вот эта махина способна держаться в воздухе!

– Запрыгивай, – распорядился Кавазо. – И вот это я положу к тебе.

Он бросил на пол под заднее сиденье свои чертежи и вскочил в кабину. Поколебавшись еще секунду, Кайтен тоже полез в самолет. В конце концов, этот тип тоже летит, и хочется верить, что он не самоубийца.

– Значит, на юг? – обернувшись, спросил Кавазо. – Но ты точно уверен, что они станут меня укрывать?

– Не переживай, – ответил Кайтен. – Семья Ан не имеет привычки вышвыривать своих гостей за порог.

Сознание того, что компаньону тоже страшновато, заставило Кайтена приободриться. Кавазо нажал кнопку, двигатель рявкнул, и на носу самолета медленно завращался винт. Он постепенно набирал обороты, и вскоре машина сдвинулась с места. Кайтен вцепился руками в борта.

– Все в порядке! – Крикнул пилот, стараясь перекрыть треск двигателя. – Как раз перед тем, как меня арестовали, я успел залить полный бак. Значит, на юг?

– Да, – собрав волю в кулак, Кайтен сделал вид, будто летать для него – дело совершенно привычное. – Правь строго на юг, а там увидим.

Потом земля прянула вниз, а желудок Кайтена вверх. Под днищем самолета разверзлось пустое пространство. Кайтен ощущал его так отчетливо, словно у него вдруг прорезался новый орган чувств, специально для восприятия пустоты. Перед носом самолета было только черное небо, кое-где затуманенное смутными облаками. Потом самолет качнуло, и Кайтен еще крепче вцепился в борта.

– Все отлично, легли на курс, – прокричал Кавазо. – Только ты поглядывай вниз. Я же не знаю, куда лететь.

Кайтен собрался с духом и глянул через борт. Нужно было привыкнуть к высоте, раз уж ему придется командовать полетом. Внизу лежал военный лагерь, и были видны солдаты, задирающие головы к небу и указывающие руками на самолет. Лишь бы стрелять не начали, подумал Кайтен. Но такого приказа не было, а счесть самолет врагом у парней не хватило бы воображения. Потом промелькнула узкая изувеченная полоса отчуждения, а затем под днищем самолета распростерся огромный черный лес.

Отсюда, сверху, лес выглядел монолитным, и Кайтен впервые усомнился, что сможет отыскать дорогу. Да, он знал, что нужно двигаться на юг, но насколько прямо? Может быть, лесные тропы забирают к востоку или к западу, но он никогда не обращал на это внимания? Здесь, наверху, не было знакомых ориентиров, по которым всегда ходили стражи: приметные деревья, камни, холмы. Оставалась, впрочем, еще река. Уж она-то должна быть видна сверху.

Самолет шел ровно, и Кайтен понемногу перевел дух. Похоже, изобретатель не соврал, он действительно сделал нечто настоящее. Вот только на такой скорости было чертовски холодно, и еще слезились глаза. Низенькое лобовое стекло почти не прикрывало от потока встречного ветра. Кавазо упаковался в кожаный шлем и очки, а вот у Кайтена мерзли уши, и он постоянно растирал их ладонями. И тут какой-то непривычный стук привлек внимание стража. Он глянул вправо и похолодел: кусок обшивки крыла трепыхался в потоках воздуха.

– Эй! – крикнул Кайтен. – Смотри! Мы разваливаемся!

Кавазо, небрежно придерживая штурвал одной рукой, повернулся вполоборота и посмотрел.

– А, заклепка вылетела, – прокричал он без особой тревоги в голосе. – Ничего страшного, просто заправь фанеру в паз.

– Что? Куда?

– Вон та щель. Посмотри, как проложены остальные.

Кайтен пригляделся. Фанера была прикреплена к металлическому каркасу, и действительно имелся паз, в который укладывалась обшивка. Вот только…

– И как я это сделаю?!

– Перегнись через борт. Ты дотянешься.

Ничего себе предложение! Но альтернативой было остаться без куска крыла. Соседняя заклепка, раскачиваемая трепыхающейся фанерой, уже начала угрожающе ослабевать. Кайтен скрипнул зубами и потянулся через борт, стараясь уцепиться ногами хоть за что-то. Он дотянулся до вылетевшей обшивки, нажал на нее, и фанера, щелкнув, вошла в предназначенный для нее паз.

– Слушай, если еще что-нибудь начнет отваливаться, я не полезу чинить!

– Не должно, – успокоил его изобретатель. – До сих пор у меня ничего не отпадывало.

Полет продолжался, кажется, целую вечность. Кайтен беспокойно ерзал на своем сиденье, то заглядывая вниз, то осматривая самолет в поисках новых повреждений. Он боялся, что пропустит реку, не разглядит ее с высоты, и тогда они будут лететь, пока не кончится горючее, а потом разобьются. Наконец показался тусклый изогнутый отблеск.

– Вон! – заорал Кайтен возбужденно. – Вон она, река!

– Ага, вижу, – спокойно откликнулся Кавазо. – И куда теперь?

– Теперь вдоль реки до развалин замка, – сказал Кайтен, успокаиваясь. Кажется, все обошлось, и они почти прилетели.

– Здесь есть замок? – изумился Кавазо.

– Развалины замка. Его строили в незапамятные времена. Семья живет на развалинах.

Самолет снова чуть наклонился: пилот изменил курс. Медленная лесная речушка сильно петляла внизу, крылатая машина мчалась по прямой над ее извивами. Вскоре показался и холм, на вершине которого торчали острые каменные зубцы. Кайтен быстренько сориентировался на местности.

– Вон туда, – он ткнул пальцем в подножие холма. – Там поля.

Самолет заложил очередной вираж и стал снижаться. Он протарахтел над селением, наверняка перебудив всех жителей, скользнул над полями… и никаких полей Кайтен не увидел.

– И где же? – крикнул Кавазо.

– Вон там! – Кайтен различил узкую проплешину между деревьями.

– И это ты называешь полями!?

– Не хватит, да? – упавшим голосом произнес Кайтен.

Сверху делянки семьи Ан действительно не выглядели полями. Это были узкие полоски вспаханной земли, окруженные могучими деревьями.

– Кроны почти смыкаются! – прокричал Кавазо. – Здесь такие большие деревья, что мы наверняка обломаем крылья.

Самолет пошел на второй круг. Летчик пытался высмотреть другую площадку для посадки, но ее здесь не было. Склон холма густо зарос деревьями, а вершина практически полностью занята постройками. Кавазо начал задумываться о том, чтобы посадить самолет в реку. Правда, плавать машина не умеет и непременно пойдет ко дну, зато у пассажиров появляются шансы выжить в авиакатастрофе. Кайтен же размышлял о полях. О настоящих, широких полях семьи Тэ. Они ехали туда два дня. Сколько же здесь может быть километров? Неторопливый шаг тяжело груженого ящера почти не отличается от человеческого шага. Да по извилистой тропе, между холмов, да в обход заболоченной низины…

– Еще пятьдесят протянет твой самолет? – спросил он.

– Возможно, – отозвался Кавазо. – А что?

– Летим дальше на юг. Там настоящие поля.

Кавазо потянул штурвал без лишних вопросов. Теперь Кайтен смотрел вниз, не отрываясь. Он был в гостях у семьи Тэ всего пару раз, когда ездил за топором вместе с Ан-Тааром, да потом еще… Он тогда не пытался запомнить дорогу. Понял только общее направление, да еще несколько раз тропа сходилась все с той же извилистой рекой. Они летели, стараясь не терять из виду реку, и лес казался бесконечным.

Внезапно двигатель закашлялся, несколько раз натужно взвыл и умолк. Винт еще вращался, но теперь его лопасти стали различимы. Самолет ощутимо клюнул носом.

– Топливо кончилось, – констатировал Кавазо.

– Теперь разобьемся, да? – бесцветным голосом спросил Кайтен, вжимаясь в кресло. Внезапно наступившая тишина после грохота двигателя казалась невыносимой.

– Если нам повезет, не разобьемся, – сказал изобретатель, напряженно вглядываясь вниз. – Нам повезет! – вдруг торжественно объявил он. – Я уже вижу поля.

– Но у нас нет топлива! – напомнил Кайтен.

– Мы спланируем как раз куда надо. Этот самолет умеет планировать. Держись крепче.

Это требование Кайтен с удовольствием выполнил, сполз пониже по сиденью и прочно впился пальцами в борта. Он боролся с настойчивым желанием зажмуриться. Наверное, это было бы трусостью – закрыть глаза, но как же жутко просто падать и не иметь возможности ничего предпринять.

Самолет плавно снижался. Это было не слишком похоже на падение, но сумеет ли эта конструкция дотянуть до посадочной полосы? Ведь набрать высоту уже невозможно. Кавазо бесстрашно держал штурвал. Кайтен проникся невольным уважением к этому смешному человеку, показавшемуся на первый взгляд столь нелепым.

– Прилетели! – громко объявил изобретатель.

Через секунду колеса мягко коснулись земли. Самолет чуть тряхнуло на кочках, спружинили амортизаторы, и машина покатилась по траве, постепенно замедляя ход.

– Я был уверен, что ты нас угробишь, – проворчал Кайтен, стараясь скрыть свое облегчение.

– Я же говорил, что это просто отличный самолет! – гордо напомнил Кавазо.

Кайтен перевалился через борт, спрыгнул на землю, и колени его подогнулись. Он вспомнил, что практически сутки назад сел на ящера, чтобы трястись на нем почти до заката, а уж ночной полет вымотал его окончательно.

– Пойдем, – он устало махнул рукой в сторону селения семьи Тэ. – Будем проситься на ночлег.

========== Один в лесу ==========

Ноэн сам собрал рюкзаки для предстоящего похода. Более тяжелый он навешал на Кайги. Тот не возражал. Но и сам Ноэн нагрузился весьма основательно. Основной объем груза составляли две канистры с горючим для самолета. Был также большой запас провизии и походное снаряжение. Путь предстоял длинный.

Но сперва нужно было угнать самолет. Путешественники отправились в дорогу, когда уже стемнело. С наступлением темноты городок словно вымер. Нигде не горел свет: жители экономили керосин и свечи. Никого не встретив, Ноэн и Кайги добрались до ферм, где не с первой попытки, но все же отыскали нужную. Поиски облегчил сам самолет, стоящий посреди поля. Скрываясь в тени зданий, угонщики пробрались вдоль ряда сараев к самому крайнему. И тут чуткие уши Кайги различили топот бегущих ног.

– Кто-то идет, – предупредил он.

Ноэн сделал знак укрыться в тени и не высовываться. Мимо них промчались двое, но спрятавшихся не заметили. Один влетел в сарай и шумно завозился там, второй ждал снаружи. Ноэн полагал, что они скоро уйдут, и они действительно вскоре убежали от сараев, но направились… к самолету! Когда эти двое оказались в лунном свете, Ноэн узнал в одном из них Кавазо. И они загружались в летательный аппарат, явно собираясь на нем отбыть!

Ноэн не знал, что предпринять. Напасть? Взять самолет с боем и улететь самим? Но он не был уверен в своем напарнике. Умеет ли этот парнишка вообще драться? Судя по воспитанию, не должен. В то же время спутник Кавазо даже в темноте выглядел довольно мощным. Но тут он услышал то, что ему было необходимо услышать. «На юг?» – спросил Кавазо. А второй упомянул семью Ан. И это все решило. Самолет еще не был потерян, хотя заполучить его становилось сложнее.

– Они улетели, – растерянно сообщил Кайги.

– Ничего, я знаю, куда они направляются, – сказал Ноэн. – И мы сейчас отправимся следом. Придется совершить пеший переход через лес. Ты готов?

– Но разве в лесу не опасно? – Кайги неуверенно на него глянул. – Ты сам говорил, монстры…

– Монстры не опасны для тех, кто умеет защищаться, – равнодушно отмахнулся Ноэн. – Ты, главное, не трусь.

Не теряя времени, путники двинулись в сторону леса. Расположившийся на границе военный лагерь не был сюрпризом для Ноэна, этой весной ему уже доводилось проходить через него. Он легко договорился с солдатами, сославшись на сержанта, с которым имел дело в прошлый раз. В конце концов, приказ этих ребят предполагал, что они никого не выпустят из леса, но о том, чтобы никого туда не впускать, речи не шло. Несколько монет в знак дружеского расположения довершили дело.

Кайги с трепетом углубился в чащу леса, о котором с детства слышал столько жутких легенд. Но лес емустранным образом понравился, очаровал даже. Пусть почти ничего не было видно под густыми кронами деревьев, но эти новые запахи, совершенно иная, не как на побережье, свежесть, таинственные звуки в темноте… Кайги сам не заметил, как пришел в полный восторг.

И вдруг что-то огромное зашевелилось в траве. Самое настоящее чудовище подняло гигантскую круглую голову навстречу путникам. Кайги ойкнул. А Ноэн напряженно замер и завертел головой. Кажется, его больше волновало не это жуткое существо, а нечто, обязанное присутствовать поблизости. Но больше, кажется, никого здесь не было.

– Смотри-ка, ящер, – задумчиво проговорил Ноэн.

Чудовище поднялось на ноги и как-то сдулось. Немного приблизившись, Кайги разглядел, что это просто перья вокруг его головы. А сама голова, украшенная увесистым клювом, оказалась не такой уж большой. Кроме того, существо являлось обладателем мощной шеи, длинных когтистых ног, круглых боков и просто огромного хвоста.

– Ящер со снаряжением, – все так же задумчиво, словно про себя, продолжал Ноэн. – И с оружием. Ящер стража. Неужели сам Таар здесь?

Он обошел вокруг зверя, внимательно его разглядывая. Топор в ременной петле привлек его особое внимание. Ящер слегка пофыркивал, но признаков агрессии не проявлял.

– Нет, конечно, – ответил сам себе Ноэн. – Где-то я уже видел этот топор. Разумеется, это его ученик. А не он ли улетел от нас на самолете? Жаль, не разглядел его толком во время нашей встречи.

– Ты знаешь, кто это? – осторожно уточнил Кайги.

– Судя по всему, тот, кто увел наш самолет, приехал на этом звере. Будет справедливо, если мы теперь уедем на его ящере, все равно ему уже не пригодится.

Ноэн пристально посмотрел в глаза ящера, и тот подошел, наклонил голову, позволяя погладить.

– Контакт налажен, – объявил Ноэн. – То ли этот зверь вообще не ценит своего хозяина, то ли посчитал себя брошенным. Вот и отлично, это куда лучше, чем тащиться пешком через лес. Снимай свою котомку, – велел он Кайги. – Будем грузиться.

Немного повозившись, он разместил оба рюкзака на сбруе ящера. Убедившись, что груз держится, Ноэн вспрыгнул на спину зверя.

– Забирайся сзади, – скомандовал он.

Кайги с трудом угнездился на оставшемся пространстве. Наибольшее опасение у него вызывал незачехленный топор, чье лезвие покачивалось в угрожающей близости от его бедра. Юноша крепко ухватился за своего спутника, и ящер, сильно раскачиваясь, развернулся и лениво побрел вглубь леса.

– А куда мы едем? – рискнул спросить Кайги. До сих пор Ноэн неохотно отвечал на его расспросы, но на сей раз снизошел до ответа.

– Не так далеко отсюда живет семья Ан. Похоже, именно туда собирались лететь те двое. Скорее всего, тот, кто был с нашим изобретателем, ученик стража. Я видел похожего парня вместе со стражем семьи Ан, когда мы случайно столкнулись в лесу этой весной. Этот топор – оружие стража, но вряд ли это ящер Таара. Тот вечно не берет с собой оружия. Значит, ящер принадлежит его ученику. И этот ученик приехал сюда по какой-то надобности. Вот уж не возьмусь предположить, что он здесь забыл, и с какой целью они угнали самолет…

– Но ведь это его самолет, – робко вставил Кайги.

– Говоря «они», я имею в виду семью Ан. Украли самолет вместе с его изобретателем. Вот уж чего от них не ожидал! Ладно, у них свои планы, а у меня свои.

– Кстати, ты до сих пор не объяснил мне, что мы собираемся делать. Может быть, все-таки расскажешь? Я смогу лучше помогать тебе, если буду знать, в чем дело.

Ноэн недоверчиво хмыкнул.

– А если с тобой что-то случится, я смогу довести твое дело до конца, – добавил Кайги.

– Ладно уж, – смилостивился Ноэн. – Операция входит в решающую стадию. Пожалуй, тебе действительно хватит действовать вслепую. Мне понадобится твоя решительность.

Кайги с энтузиазмом закивал. Он был готов действовать решительно.

– Так вот, – начал Ноэн, – этот лес населен тварями. Чуть позже мы неизбежно встретимся с ними. Тут они просто кишат. Я умею справляться с ними. Но это умеют очень немногие. И тем, кто не может себя защитить, приходится постоянно жить под охраной тех, кто умеет. То есть, многие люди полностью зависят от нескольких. Я мог бы многое тебе порассказать об этом месте, но ты и сам скоро убедишься, насколько оно жуткое.

Кайги пожал плечами. Пока лес ему нравился. Конечно, он еще не видел тварей…

– Людям нельзя жить в таком месте, – продолжал Ноэн. – И все здравомыслящие люди уже избавились от леса на своей территории. Ты сам помнишь, что у тебя на родине живется легко и безопасно. Никакие твари не угрожают твоей жизни.

С этим Кайги не мог не согласиться. Там, на юге, чудовища были только страшной сказкой.

– Но здесь, в лесу, живут люди, которые ничего не понимают. Они ежедневно рискуют своей жизнью, но не хотят ничего менять, потому что не знают другой жизни. Поверь мне, я знаю, о чем говорю, ведь я сам родом из этих мест.

Тут Кайги удивленно захлопал глазами. Такая подробность биографии его спутника явилась для него новостью.

– И я заставлю их выйти из леса, – продолжал Ноэн уже с большей горячностью. – Пусть даже это будет рискованно, пусть даже кто-то погибнет, но все это в конце концов пойдет на пользу. Этот лес должен быть уничтожен, весь, полностью. И теперь я знаю, как это сделать.

Отчего-то Кайги перестала нравиться речь его спутника. Может, от упоминания о жертвах, может, оттого, что лес вызвал в нем симпатию, и разговоры о полном уничтожении казались почти кощунством. Кайги озабоченно нахмурился, но слушать стал только внимательнее.

– Слушай. Этой весной я прошел лес из конца в конец, от Сайеса до Торомала, и кое-что обнаружил. Это место в прошлом было очень известно, но постепенно забылось. Оно стало бы священным, если бы наши предки имели представление о святости. Но они были невежественными дикарями и ходили туда из одного лишь любопытства. Это небольшая долина меж двух горных отрогов, она находится далеко на юге, почти у самого Торомала. Туда ведут старые дороги. Они еще сохранились, хоть местами изрядно разрушились. В той долине растет совершенно особенное дерево. Оно неизвестной породы, и оно растет только там. Собственно, это рощица из нескольких деревьев, но одно из них, самое старое, не дает расти остальным, пока живо само. А живет оно несколько тысяч лет. Это прадед всех деревьев, так его можно назвать.

– Откуда ты знаешь? – взволнованно уточнил Кайги.

– Не знаю, – Ноэн впервые запнулся. – Но когда ты там, это просто становится понятно. Оно… кажется, что оно говорит с тобой. Мы умеем отдавать мысленные команды нашим ящерам, и те понимают нас. Так вот, в той долине кажется, что ты сам и есть ящер, а дерево сообщает тебе некую информацию. Но оно не отдает приказов, оно просто рассказывает о себе. Немного путано, но понять можно.

– И что же с этим деревом?

– В этом дереве – душа леса. Его разум, если можно так выразиться. Оно самое чувствительное, и весь лес вокруг подчиняется его настроению. А теперь представь, сколько возникнет тварей, если рубануть по этому дереву топором!

Кайги только открыл рот, поскольку совершенно ничего не понял.

– Лес защищается, – снисходительно пояснил Ноэн. – Ну конечно, я еще не говорил тебе этого. Если рубить лес, он породит множество тварей. Если ударить по тому дереву, тварей возникнет невообразимое количество.

– Я не понял, – признался Кайги. – Зачем тебе твари? Или, – он оживился, – ты хочешь защитить дерево, чтобы по нему никто не ударил?

– Ты бестолковый, – вздохнул Ноэн. – А самолет мне зачем? Неужели так и не понял? Я собираюсь именно что рубануть по дереву хорошенько. А потом заскочить в самолет и с дороги взлететь, чтобы приземлиться уже в Торомале. Без самолета оттуда не выбраться. Понятно теперь, почему я искал что-то подобное?

– Но… – Кайги совершенно растерялся. – Зачем это?

– Будет множество тварей, – с энтузиазмом объяснил Ноэн. – Они насядут на ближайшие семьи, и тем придется убегать в разные стороны. Они вытеснят семьи, которые живут дальше. Твари постепенно будут разбегаться, и люди просто вынуждены будут выбираться из леса! Люди сами, своими руками уничтожат лес, который угрожает их безопасности.

Кайги, насупившись, молчал. Ящер мерным шагом забирался все дальше и дальше вглубь опасного леса. Если бы Кайги умел хитрить, если бы он мог мыслить тактически, он непременно задумался бы над этим фактом. Но сейчас простодушного юношу волновало только одно: ему казалось, что он принял участие в совершенно недостойной затее.

– Мне не нравится твоя идея, – сказал он наконец.

Ящер остановился.

– Что ты сказал? – миролюбиво переспросил Ноэн.

– Это какая-то гнусность, – упрямо сказал Кайги. – Люди же погибнут. Это очень опасная затея. Мне не нравится. Я не хочу участвовать.

– В самом деле? – Ноэн слегка развернулся к нему, насколько позволяли обстоятельства. – Тогда слезай.

Немного помешкав, Кайги сполз со спины ящера на землю.

– Иди домой, мальчишка, – презрительно произнес Ноэн. – Или куда там ты сможешь добраться. Иди назад, и тогда, может быть, выберешься живым из этого леса. До сих пор мы не встретили тварей, как знать, может, тебе повезет.

– Но ты все равно это сделаешь? – со страхом уточнил Кайги. – Ты будешь рубить то дерево?

– Разумеется. А ты как думал? Полагаешь, я изменю свое решение только потому, что оно не нравится тебе?

Кайги растерянно стоял, опустив руки. Его круглые глаза блестели в темноте. На какой-то миг Ноэну стало жаль юношу. Он вытянул из ременной петли топор и швырнул на землю.

– Возьми это, – сказал он. – Может быть, ты сумеешь воспользоваться оружием стража и защитить свою жизнь. Впрочем, мне больше нет до тебя дела.

Он отвернулся, и ящер снова размеренно зашагал дальше. Кайги молча провожал его взглядом. Все это было странно, это не укладывалось в голове юного найденыша. Его друг, его покровитель неожиданно оказался отъявленным негодяем, замыслившим массовое убийство и вообще какое-то глобальное злодейство, весь масштаб которого Кайги даже не мог представить. А он сам, такой доверчивый и наивный, не видевший в жизни крупных неприятностей, почти не веривший, что бывают смертельные опасности, стоит один посреди леса, полного кровожадных чудовищ.

А Ноэн поедет вперед. И устроит катаклизм. И Кайги помогал ему в этом. Ну ладно, не так уж и помогал. Он ничего не понимал и почти ничего не сделал, чтобы считать себя виноватым. И если он сейчас повернет назад, он, скорее всего, выберется наружу, к людям, и как-то сможет устроиться среди них. Но там, впереди, живут другие люди. Ничего не подозревающие люди, которым грозит смертельная опасность. И Кайги единственный, кто сможет хотя бы предупредить. А может быть, как знать, они сумеют и предотвратить эту катастрофу. И если так, Кайги не может повернуть назад.

Он поднял топор. И едва не выбросил: топор оказался тяжелым и неудобным. Но он вспомнил, что это оружие принадлежит стражу, и тот парень наверняка будет рад его вернуть. Так что Кайги вскинул топор на плечо и, сжав губы, зашагал вперед.

Некоторое время он ориентировался по звуку. Тяжело шагающий ящер Ноэна издавал изрядный шум. Шел он медленно, едва быстрее человека, и Кайги долго различал треск веток. Потом звуки стихли, а сам Кайги изрядно утомился, так что он просто зарылся в опавшие прошлогодние листья и проспал несколько часов. Когда он проснулся, стало уже светло, и тогда он понял, что явственно различает след ящера. Длинный хвост подметал землю, бороздил подлесок, кроме того, тут и там валялись сломанные пополам ветки. Дальше Кайги двигался по следам.

Хотелось есть, но приходилось торопиться. Ноэн изрядно обогнал его, и Кайги не сомневался, что ящер может бежать и быстрее. Поэтому он наугад срывал ягоды и грибы, не зная, съедобны ли они. Кое-где на ветках висели какие-то незнакомые плоды, Кайги ел и их тоже. Иногда он замечал толстых гусениц и еще каких-то личинок, которыми также не брезговал. Все, что он находил здесь, казалось ему вкусным. И вообще лес ему нравился. В шелесте листьев мерещилось что-то знакомое, что-то из младенческого, несознательного возраста, оставшееся в памяти в виде одних только смутных, но приятных ощущений.

Попадались и звери. Кто-то здоровенный убежал в заросли, не позволяя себя разглядеть. А шустрая мелочь шныряла по стволам, чирикая, щелкая и дразнясь. Даже трусливые зайцы подпускали совсем близко, прежде чем удрать. А потом от стены кустарника отделилось некое существо.

Это было очень крупное животное. Не такое большое, как ящер, даже не такое, как то, которое удрало, но все равно очень большое. Широкое в плечах, с массивными лапами, с горбатой спиной, оно казалось уродливым и непропорциональным. Его шкура была серой и голой, из пасти торчали, перекрещиваясь, острые кривые зубы. Существо довольно резво рвануло из зарослей в сторону человека, но за несколько шагов сбавило скорость. Кайги наблюдал за ним со смесью ужаса и восторга. Ему никогда прежде не доводилось видеть такого огромного хищника вблизи (если не считать вчерашнего ящера).

Тварь тупо моргала маленькими глазками, разглядывая человека. Кайги, почти не дыша, протянул руку и коснулся пальцами кончика морды без признаков ноздрей.

– Ух ты! – сказал он срывающимся от восторга голосом. – Ничего себе, какая зверюга!

***

Несколько ящеров вернулись с пастбища раньше времени. Это была группа молодых самцов, ушедших с утра ловить лягушек в заболоченной низине. И среди ящеров шел какой-то человек. Был он растрепан и грязен, но не казался ни измотанным, ни напуганным. Звери явно провожали его к дому, причем один из них как бы невзначай подсовывал голову под руку чужака, и тот рассеянно чесал его за ухом.

Первыми странного пришельца заметили стражи, упражнявшиеся на склоне холма. Кайтен только накануне вернулся домой. Семья Тэ, конечно, изрядно удивилась и нежданным гостям, и способу, которым они прибыли. Но это, впрочем, не помешало им накормить и приютить прибывших, а после отправить их в селение семьи Ан. Самолет остался на том же поле, куда приземлился, а кроме того, Кавазо оставил свои чертежи ученым семьи Тэ. Они очень заинтересовались изобретением, а изобретатель – тем, что здесь, в лесу, вообще оказались ученые. Но Кайтен спешил домой, и Кавазо уехал с ним, опасаясь оставаться в незнакомом месте в одиночку. Дома Кайтен доложил о результатах своей вылазки, собрался было ехать за ящером, но выяснил, что тот получил команду вернуться, если седока не будет несколько дней, и это успокоило ученика стража. Волновался он, конечно, в большей степени за свой топор. Но теперь, убедившись, что оружие скоро к нему вернется, Кайтен спокойно занимался гимнастическими упражнениями вместе со своим учителем.

Стражи прервали свои занятия и воззрились на странную процессию. Скоро к ним подтянулись еще несколько человек, случайно оказавшихся поблизости. Когда группа забралась на вершину холма, Кайтен разглядел, наконец, что тащил на плече этот человек, и глаза его округлились.

– Эй! Ты где взял мой топор?

– Это твой? – Юноша явно обрадовался. – Значит, я не зря волок его за собой всю дорогу.

И он протянул Кайтену оружие. Потом, отпихнув обеими руками морду ящера, пытавшегося потереться о его плечо, сообщил:

– Меня зовут Кайги. И я ищу семью Ан.

Стражи переглянулись.

– Тогда ты пришел по адресу, – сказал Таар. Интонации его были непривычно осторожными.

– Вот здорово! – обрадовался Кайги. – Я уже думал, что никогда не найду. А тут смотрю, эти звери в болоте. Я подумал, что они все равно чьи-нибудь, и попросил меня проводить.

– Наши ящеры, конечно, не самые агрессивные существа в этом лесу, – заметил Таар, – но я не видел прежде, чтобы они так ластились к незнакомцу. Так зачем ты искал нас?

– Срочное дело, – озабоченно нахмурился юноша. – Срочное и важное. Самолет здесь?

Стражи снова изумленно переглянулись.

– Самолет у семьи Тэ, – еще осторожнее сообщил Таар.

– Это далеко? Как-то можно срочно передать им сообщение? Это очень важно! Ноэн хочет украсть самолет!

– Ноэн? – переспросил Таар. – Что он опять задумал?

– Вы его знаете?

– И довольно неплохо.

– Он замыслил пакость, – взволнованно затараторил Кайги. – Но давайте, вы сначала сообщите тем, у кого самолет, чтобы они следили за ним. А потом я все-все расскажу, в подробностях. Он намного обогнал меня, я не знаю, где он сейчас может находиться.

Ан-Таар обернулся к одному из мальчишек, околачивающихся поблизости.

– Напиши записку. Напиши, что самолет попробуют украсть.

Мальчишка умчался пулей. А Таар оглянулся на развалины замка и некоторое время сосредоточенно молчал. Вскоре с руин вспорхнула крупная летучая мышь и опустилась в руки стража. Таар рассеянно поглаживал ее по голове, пока не примчался назад его посланник, неся уже свернутую и перетянутую ниткой записку. Таар привязал бумажку к лапе животного и подбросил его в воздух. Мышь уверенно взяла курс на юг.

– Мышь доставит послание? – обрадовался Кайги.

– Доставит, – подтвердил Таар. – А теперь объясни, кто ты такой и откуда взялся.

– Оттуда, – Кайги неопределенно махнул рукой примерно в северном направлении. – Там городишко этот, не помню, как называется. Мы оттуда выехали. А Ноэн бросил меня недалеко от границы леса.

– Ты что, пешком оттуда идешь? – ужаснулся Кайтен. – Там же полно тварей! Мой топор – это, конечно, хорошо, но ты для него слишком хилый.

– Твари – это какие? – смущенно уточнил Кайги. – Там были какие-то крупные животные. Странные. Серые, голые и без ноздрей. А некоторые вроде и без языка.

– Они самые, – кивнул Таар.

– Но они же безобидные! – воскликнул Кайги.

Даже знаменитая невозмутимость Ан-Таара подверглась в этот момент серьезнейшему испытанию.

***

Кайтен полагал, что Таар устроит закрытое совещание, но он отвел гостя в общую «гостиную», так что присутствовать могли все желающие. Дом оказался полон народу. Всем хотелось поглядеть на такое чудо: человек прошел от самых границ леса и не только не пострадал, даже не испугался! Присутствовал и Кавазо. Он немедленно опознал своего знакомца, подтвердил его слова насчет того, что Ноэн был с ним, и что Ноэн учился управлять самолетом. Нельзя сказать, чтобы члены семьи Ан не верили чужаку, просто очень уж странным он казался.

Кайги сидел на полу, скрестив босые ноги, и с энтузиазмом уплетал угощение, расставленное перед ним на скатерти, ничуть не стесняясь многочисленных зрителей.

– Я почти ничего не ел по пути, – говорил он. – Очень торопился. Кое-что собирал, но это такая мелочь!

– Ешь, ешь, – ласково сказала Ан-Мару. – И рассказывай. Откуда же ты такой взялся?

– Я из Торомала, – начал Кайги с набитым ртом. – Я был рабом, но мне очень хотелось убежать. И тогда я встретил Ноэна.

Юноша рассказал об их совместном путешествии, о скрытности его спутника, о его непонятных поисках, о том, как самолет увели из-под носа, и о том, как Ноэн в конце концов бросил Кайги в лесу.

– По крайней мере, о ящере можно больше не беспокоиться, – проворчал Кайтен. – Он обрел нового хозяина.

– Хорошо, что Ноэн отдал топор, – заметил Таар. – Но что это за место, о котором он говорил? Никогда не слышал о чем-то подобном.

– А мне кажется, я что-то похожее где-то читала, – нахмурилась Мару.

– Да? – Таар подался вперед. – И?..

– Не помню, – сокрушенно вздохнула старуха. – Потом поищу, может и в наших книгах отыщется.

– Ладно, с этим мы можем разобраться и позже, – сказал Таар. – Если Ноэну не удастся увести самолет, он не сумеет осуществить свою задумку. Сейчас меня больше интересует другое. – Он пристально взглянул на гостя. – Кто ты такой? Только не говори, что ты из Торомала. В этой сонной стране рабы даже не помышляют о том, чтобы куда-то сбежать. – Страж не сомневался в своих словах, вспоминая рассказы разведчицы. – Я уж не говорю о том, что любого человека твари разорвали бы в мгновение.

– Ну, я… – Кайги смутился. – Я точно не знаю. Не знаю, откуда я на самом деле. Они нашли меня в лодке. Был шторм, лодку прибило к берегу. Моя мать погибла, а я вот как-то уцелел. Я был тогда грудным младенцем, поэтому ничего не помню.

– Но как же ты с тварями разошелся, не пойму, – воскликнул Кайтен. – Они же должны были напасть на тебя!

– Но они не нападали, – Кайги развел руками. – Забавные такие зверушки, глупые, но симпатичные. Они подходили, смотрели, я даже одну погладил. – (Стражи переглянулись, и Кайтен поспешно подобрал отвисшую челюсть). – Я вообще сомневался, что это твари, о которых мне говорили, – продолжал Кайги. – Думал, просто какие-то звери незнакомого мне вида. Правда, они были слишком разными для одного вида, и я даже решил, что кто-то их изменил…

Тут рассказчик внезапно осекся и побледнел, и Таар, который в других обстоятельствах не обратил бы внимания на эту странную реплику, немедленно насторожился.

– Изменил? Что ты имеешь в виду?

– Да я ничего… – запинаясь, забормотал Кайги, пряча глаза. – Я вовсе не хотел сказать… Я оговорился.

– Врать-то не умеешь, – добродушно усмехнулась Мару. – Давай уже, выкладывай начистоту. Чего так побледнел? Тебе нечего бояться здесь.

– Просто там, в Торомале, люди очень боялись, – нехотя проговорил Кайги, разглядывая свои босые пятки. – Мне так попало от отчима, когда он только увидел… Но я же никому не причинял вреда… наверное.

Он неуверенно поднял глаза, взглянул на внимательных слушателей, потом очень осторожно, словно боясь, что отберут, взял с блюда еще кусочек мяса. Кажется, его всерьез пугала возможная реакция на свои слова.

– Насколько я слышал, в Торомале живут люди недалекие и примитивные, – заявил Таар. – Но я не думаю, что мы испугаемся того, чего боялись они.

– Да, они глупые, – немного приободрившись, согласился Кайги. – Я потому и удрал, что невозможно. Они называли это колдовством. Только по-моему, никакое это не колдовство. Просто я умею придумывать. Я придумываю растения и животных, и они изменяются. Не сразу, конечно. Сначала немного. Но я думаю дальше, и когда они дают потомство, новый признак закрепляется. Хотя и это не всегда. И тогда приходится выдумывать заново. Но я так вывел несколько новых видов водорослей, и они были вкуснее обычных. И красивых рыб. А, еще одного краба.

– Ты что хочешь сказать? – первой опомнилась Мару. – Что ты силой мысли изменяешь живых существ, и они становятся другими?

– Ну да.

– А вот о таком я точно никогда и нигде не читала! – подвела итог старуха.

– Вы ученая? – с большим уважением спросил Кайги.

– Я ведьма, – поправила Мару. Впрочем, выглядела она польщенной. – Просто я много читала.

– Я только подумал… – Кайги наморщил нос. – Подумал, что, может быть, ученый смог бы объяснить, что я такое.

– Ты даже так формулируешь? – недоуменно заметил Таар. – Именно «что»?

– Ну, я на самом деле не человек вовсе, – Кайги виновато пожал плечами.

– А кто же?

Вместо ответа юноша показал клыки. Они выглядели не вполне человеческими, хотя и не совсем звериными.

– И еще хвост, – признался он. – Маленький такой. Похоже, моя мать была зверем. И я, когда меня подобрали, был весь покрыт шерстью. – Он запустил пальцы в свою шевелюру, сильно взъерошив ее. – Теперь только это осталось. Мне рассказывали, что я, когда научился ходить, вдруг потерял всю шерсть. И стал разговаривать по-человечески. А сначала они думали, что я зверь.

– Что, серьезно – хвост? – ошалело спросил Кайтен. Преисполненный любопытства, он подался вперед, словно прямо сейчас намеревался убедиться в наличии этого хвоста. Кайги немного поежился.

– Очень короткий, – поспешно сказал он. – И зубы у моей матери были больше. Но я не видел даже ее черепа. Они забыли, где зарыли ее.

– Что-то невероятное, – флегматично проговорил Таар. Впрочем, давно было замечено, что эту интонацию он употребляет и в случае крайнего изумления. – Как считаешь, Мару, такое возможно?

– Ну ведь было же! – резонно заметила ведьма. – Не думаю, что парнишка нам врет. Зачем бы? Да еще поди придумай такое!

– Я не вру, – вставил Кайги. – Я вообще раньше никому не рассказывал. Просто я подумал, что вы смогли бы объяснить, что со мной такое произошло. Но если вы не ученая…

– А я думаю, мимикрия, – важно заявила Ан-Мару.

– Что-что? – Кайги захлопал глазами.

– Маскировка. Приспособление. Ты посмотрел на людей вокруг себя и изменился, чтобы стать, как они. Говоришь, ты умеешь выдумывать животных? Так почему не предположить, что ты и себя выдумал?

– Ой, – глаза Кайги расширились. – Мне такое никогда в голову не приходило. А ведь в самом деле. Я ведь действительно мог. Я никогда не учился это делать, у меня это врожденное умение. Оно само пришло. Наверное, вы правы.

– Конечно, все это по-прежнему ничего не объясняет, – заметил Таар. – Неведомое животное, способное изменять других и даже себя, которое не трогают твари… Какие еще странности ты за собой замечал?

– Не знаю, – Кайги пожал плечами. – Я вообще довольно-таки не такой. Но я воспитывался в семье раба, а они очень не похожи на людей из других стран.

– А я вот что думаю, – задумчиво проговорила Мару. – В лодке, говоришь, тебя нашли. На южном побережье. А ведь там, в южных морях, где-то острова. Исследованы ли они сейчас? В летописях нашего народа они упоминаются только потому, что в хорошую погоду некоторые из них видны с берега. Никто никогда не плавал туда.

– Ближайшие острова исследованы, – ответил Кайги. – Но там, дальше, еще целый архипелаг, и там никто не был. Торомальцы очень ленивые люди. Пока в прибрежных водах хватает рыбы, они нипочем не поплывут дальше.

– Значит, неизвестные земли, – так же задумчиво продолжала ведьма. – Мы не знаем даже, не лежит ли там какой-нибудь другой материк. Северные страны предпочитают искать чужие земли поближе к своим границам, на севере. А южные не интересуются исследованиями. В то время как в южных морях могут лежать территории, населенные мохнатыми зверями с короткими хвостиками.

– Зверями, которые чувствуют себя как дома в нашем лесу? – резонно заметил Таар.

И тут уж заспорили все. Каждый вспоминал, что ему доводилось читать или слышать о южных берегах. Стали прикидывать, на какого зверя из известных могла быть похожа мать найденыша. Кое-кто из мужчин даже предложил Кайги предъявить хвост, но тут решительно возразила Мару, заявив, что хвосты они пусть друг у друга в бане разглядывают, без женщин и детей. Спор вышел столь жаркий и азартный, что затянулся почти до вечера, далеко уйдя от первоначальной темы.

Беседа была прервана стуком в окно. С той стороны стекла сидела летучая мышь с привязанной к лапке запиской. Таар открыл дверь, поймал зверька и освободил от его ноши. Приняв от людей засахаренную ягоду, мышь удалилась к себе в развалины. Таар развернул записку, и брови его сдвинулись.

– Опоздали, – сообщил он. – Самолет исчез этой ночью.

========== Прадед всех деревьев ==========

Собрание застыло в остолбенении. Кайги испуганно охнул. Ан-Таар продолжал задумчиво изучать письмо.

– Непонятно, – проговорил он. – Они пишут, что не слышали шума. А ведь самолет летает с изрядным грохотом. К тому же, у них пропал один из ящеров.

– Ноэн увел ящера? – недоуменно переспросил Кайтен. – Еще одного? Зачем ему два ящера? И как он утащил самолет, волоком, что ли?

– Если он не улетел, выходит, что впряг обоих ящеров в самолет и отправился в пеший поход. Но зачем? Насколько я понял, ему нужно свободное пространство, чтобы взлететь? Но поблизости нет других полей, и он не может не знать об этом.

Воздухоплаватели успели немало порассказать о своем путешествии, так что Таар начал немного понимать в самолетах.

– Ну конечно! – воскликнул Кавазо. – Ведь он знает, что далеко не улетит. Сколько было у вас канистр? – обернулся он к Кайги. – Всего две, не так ли? Этого хватит на одну заправку, ну, может на полторы. Если он собирается лететь после того, как сделает свое дело, то ему нельзя взлетать раньше.

– Но как он собирается протащить через лес такую машину? – удивился Кайтен. – Мне казалось, тут одни тропы.

– Дальше, на юге, сохранились старые дороги, – заметил Таар. – Говорят, они довольно широки. Но туда, действительно, нужно еще добраться.

– Он может снять крылья, – сообщил Кавазо. – Я сделал их разборными, чтобы легче хранить. Ему понадобятся только гаечные ключи, а ящик с инструментом стоит под задним сиденьем. Крылья убираются почти полностью. И он знает об этом.

– Ты разболтал все, что только можно, первому встречному! – с негодованием воскликнул Кайтен.

– Но я не думал… – виновато забормотал изобретатель. Его оправданий уже никто не слушал.

– Мы должны выяснить, куда он направился, – постановил Таар. – И догнать его. Он выехал раньше, но он тащит тяжелый груз, и мы можем успеть ему помешать. Мару, мне нужна твоя помощь. Вспомни, где ты читала о том месте.

– Ну нет! – решительно отказалась ведьма. – Где я теперь вспомню? Я сто лет назад, может, читала. Надо в старых книгах искать. И это мне понадобится твоя помощь, Таар!

***

В книгохранилище отправились все скопом: и ведьма, и стражи, и гости, и еще несколько человек, любителей чтения. Прежде Кайтен даже не подозревал, где оно находится. Мару выдавала ему книги, словно строгая библиотекарша: приносила, тщательно осматривала, строго велела вернуть в целости. Оказалось, что архив устроен непосредственно внутри замка, в старом, сохранившемся в середине постройки зале. Наверное, он изначально строился под библиотеку, но может и под другое хранилище, во всяком случае, здесь была отличная изоляция и вентиляция. В обширном помещении располагались уходящие под потолок стеллажи, часть которых была заполнена книгами и свитками. За время недолгого своего существования семья Ан все же успела накопить немало рукописей.

– Вот эти я сама переписывала, – Мару небрежно махнула рукой в сторону одного из стеллажей. – Тут можно не искать, их я помню почти наизусть. Вон там сложены научные труды, в них, скорее всего, тоже ничего нет. Начать надо отсюда, здесь сочинения о путешествиях.

Исследователи жадно набросились на литературу. Кайтен, уже привыкший и к слогу, и к почерку, которыми были написаны старые книги, принял самое горячее участие в поисках. Кавазо осторожно, будто музейный экспонат, снял с полки свиток, немного развернул и благоговейно уставился в него, едва ли понимая написанное. Кайги тихонько сел в уголок: он не умел читать.

В эту ночь так ничего и не удалось найти. Мару силой выгнала спать обоих стражей: если бы что-то обнаружилось, им следовало бы немедленно выезжать. Сама же с еще несколькими стариками просидела в библиотеке до рассвета. Затем подоспела вторая смена. После к поискам вернулся Таар, а за ним и Мару, позволившая себе отдохнуть всего три часа. Не просмотренные архивы стремительно таяли, и это внушало тревогу и надежду одновременно: вскоре все это должно было закончиться, но не было уверенности, что нужная информация действительно окажется в библиотеке. Старая ведьма могла почерпнуть сведения где угодно. Ей даже могло просто показаться, а в действительности история была совсем о другом. Таар намеревался все же просмотреть архив до конца, а потом больше не мешкать, срываться в погоню наугад, всего лишь в надежде обнаружить следы.

Мару нашла искомое около полудня. С ликующим воплем, совершенно ей не свойственным, она налетела на главу семьи.

– Вот же! Вот оно! Ну точно, давным-давно я это читала. Смотри.

Таар бегло просмотрел документ. Описание действительно было сходно. Огромное старое дерево, не похожее ни на какие другие, возле которого приходят на ум странные мысли. Автор текста описал это место как спокойную, мирную долину, в которой очень хочется остаться. Он утверждал, что люди не поселились там только потому, что рука не поднималась срубить всю эту тоненькую поросль под сенью многовекового дерева. Сходились и приметы местности: два горных отрога, дорога, пролегающая поблизости. Прилагалась и небольшая карта участка местности, но по ней нельзя было определить точное местонахождение дерева. Впрочем, эту проблему решили просто: пролистали старые атласы и сопоставили ориентиры.

– Нужно ехать, – решительно скомандовал Таар. – Немедленно. Кайтен, ты едешь со мной. Одному мне не справиться с Ноэном, он так же силен, как и я. Нам нужно численное преимущество.

– Я с вами, – из-под стеллажа выкатился Кайги. Поскольку про него все забыли, он устроился на ночлег прямо в библиотеке.

– Зачем? – удивился Ан-Таар.

– Не знаю, – честно признался парень. – Просто мне кажется, что я тоже как-то… причастен.

– С ящером управишься?

– Ну разумеется!

– Тогда собирайся. Быстро.

Таар сунул атлас под мышку и помчался в сторону конюшен. Следом выскочил Кайтен. Когда они пробегали мимо гостевого домика, на них буквально налетел Кавазо.

– Ну что? Нашли?

– Да, и отправляемся прямо сейчас, – не останавливаясь, Таар увернулся от изобретателя и продолжил путь.

– Тогда я тоже, – заявил Кавазо, устремляясь следом.

– Тебе-то зачем?

– Этот тип угнал мой самолет!

– Ладно, – Таар согласился больше из нежелания спорить.

Ан-Таар на бегу отдавал распоряжения всем, кто попадался под руку. Он велел снарядить еще двух ящеров, кроме Гаонока и Кидиан. Кавазо подхватил ту сумку, которой его снабдили в семье Тэ, и где он хранил немногочисленные свои вещи, чудом оказавшиеся в самолете. У Кайги никаких вещей не было вовсе, и он не озаботился багажом. Он даже сандалии украдкой забросил подальше, надеясь, что эти-то люди о них не вспомнят. Впрочем, о путниках позаботились члены семьи Ан, и в сумках каждого ящера оказались уложены и одеяла, и одежда, и провизия.

– Погоди-ка, – вдруг спохватился Кайтен. – А как это мы оба уедем?

Он уже почти запрыгнул на спину Кидиан, но эта мысль заставила его остановиться.

– Ведь тут же твари совсем рядом! Мы не можем оставить семью без защиты.

– Мы оставим его.

Ан-Таар протянул руку, и под его раскрытой ладонью сгустилось красноватое облако. Оно уплотнилось, и вскоре тонкое, изящное существо поднялось на ноги, выгибая длинный хвост.

– Моего мнения, как всегда, не спросили, – брюзгливо заметил Суномохи и потянулся, вонзив в землю острые когти.

– Сработаешься с таким напарником? – Таар обернулся к следящему.

– Куда деваться? – задумчиво протянул Кота, потирая подбородок.

Кайтен изумленно таращил глаза.

– А что, так можно?

– Нет.

– Но… – Кайтен растерялся.

– Тварь не может охранять семью, потому что люди не доверяют тварям, – вполголоса объяснял Таар, поспешно поправляя ремешки на спине Гаонока. – Люди доверяют человеку, но они не могут быть спокойны под защитой твари, фактически перебежчика из стана врага. А это самое главное, чтобы люди были спокойны.

– Но ты так делаешь…

– Моя семья доверяет мне, – веско сказал Таар, выделяя последнее слово. – Я не злоупотребляю доверием, но сейчас это необходимо.

– А он симпатичный, – заявил Кайги. Он бесстрашно приблизился к твари, обхватил руками ее голову и прижал к груди. К удивлению Таара, Суномохи не только не огрызнулся, но и зажмурил глаза от удовольствия. Впрочем, размышлять на эту тему не было времени.

– Поехали, – решительно скомандовал страж.

И они поехали.

Чрезмерно торопиться означало бы загнать ящеров и остаться без них посреди пути. Гаонок бежал ровной, размеренной рысью, задавая темп всей процессии. Вопреки ожиданиям, гости не оказались обузой в этом путешествии. Кавазо был довольно неприхотлив и крепок, он не жаловался на трудности пути, не просил поблажки, хотя и было заметно, что непривычный транспорт создает для него определенные сложности. Что же касается Кайги, то он, казалось, всю свою жизнь прожил в лесу. На спине ящера он сидел естественнее Таара, а на остановках ухитрялся еще отыскать плоды и съедобные коренья.

И все же оказывалось, что Ноэн обогнал их очень намного. Или же двигался слишком быстро. Таар гнал свою команду так спешно, как только можно было это делать, но не мог настичь беглеца. Кавазо утверждал, что самолет очень легкий, что ящеры, которые тащат его, почти не заметят этого груза. К тому же, по мере того, как путники забирали к югу, дороги становились лучше. Это были древние мощеные дороги, построенные от избытка времени с такой тщательностью, что не заросли до сих пор. Правда, Кайги заявил, что лес сам бережет дороги и не растет на них, но когда его спросили, с чего он это взял, он затруднился ответить. Как бы там ни было, по таким дорогам запряженные ящеры бежали столь же легко, как и верховые.

Путешествие было долгое, но при этом совершенно не заполненное событиями. Здесь, в середине леса, практически не было тварей. Сюда не достигало влияние внешнего мира с его многочисленными страстями и бедами. Если в этом заповедном уголке и возникала какая-нибудь тварь, это наверняка было столь значительным событием, что стражи соседних семей вполне могли делить между собой честь уничтожить это чудовище. Путники не встретили решительно ничего опасного за все время своего похода на юг. Люди тоже почти не встречались. Дорога была проложена таким образом, чтобы не заходить в селения семей. Все поселки были устроены в укромных уголках, и семьи прокладывали собственные тропинки к большаку, но никто не селился у самой дороги. Кому же захочется, чтобы мимо его дома постоянно кто-то ездил? Потому даже не удавалось спросить, не видел ли кто-то здесь необычную процессию из двух ящеров, запряженных в странную повозку. Только деревья постепенно менялись, становились больше и развесистее, травы делались высокими, а воздух – теплым и влажным. Таар постоянно сверялся со своим атласом, и однажды объявил, что они почти у цели.

Но вот Ноэна они до сих пор не нагнали.

***

Избавившись от напарника, Ноэн почувствовал себя намного лучше. Мальчишка мешал. Помощи от него было немного, разве что он мог тащить часть груза. Но теперь, когда они нашли ящера, в такой помощи уже не было смысла. А уж после того, как юнец принялся размышлять и оценивать действия своего компаньона, надобность в нем окончательно отпала. И Ноэн забыл про Кайги, едва перестал его видеть.

Теперь нужно было добраться до селения семьи Ан. Ящер едва плелся, грустно вздыхал и спотыкался. Ближе к утру Ноэн вынужден был дать ему отдых, хотя сам не спал ни минуты, опасаясь нападения тварей. Его короткий клинок, все это время путешествовавший завернутым в тряпицу в рюкзаке, был вынут и подвешен на пояс. И пару раз действительно пришлось сражаться, но потом они с ящером выбрались из опасной зоны, и стало легче.

В стане семьи Ан Ноэна поджидал неприятный сюрприз: самолета нигде не оказалось. Он объехал холм вокруг, старательно скрываясь от взглядов жителей, но ничего не обнаружил. Да тут еще ящер, учуяв дом, все порывался отправиться прямиком в селение. Пришлось отойти подальше в лес и хорошенько подумать.

Рассудив логически, Ноэн решил искать самолет у семьи Тэ. Прийти к такому выводу было несложно, зная особенности летающей машины и имея сведения об окружающей местности. Самолету для посадки нужна поляна, а скромные делянки семьи Ан никак не соответствовали требованиям. Только у семьи Тэ были поля, где можно было бы посадить машину. Был ли тот, второй пассажир самолета действительно стражем? Знал ли он о существовании полей по соседству? Этого Ноэн не знал, но это было единственным шансом. Если пилот не увел самолет туда, он разбился в лесу. В любом случае, догадку следовало проверить. И Ноэн отправился дальше на юг.

Расчет оправдался: самолет, как ни в чем не бывало, стоял на поле, с виду совершенно исправный. Ограбить ничего не подозревающую семью было несложно. Увести с пастбища еще одного ящера (они шли охотно, признавая его как хозяина). Забраться тайком в сарай, утащить несколько ремней и веревок. Поздним вечером, пока вся семья ужинала, спокойно соорудить упряжь, разобрать крылья самолета (молодец, изобретатель, все предусмотрел!), а потом неслышно укатить в сторону ближайшей тропы.

Самолет мягко покачивался на рессорах. Большие колеса, специально созданные для посадки на неровную поверхность, легко преодолевали препятствия. Ноэн сидел в кабине, своей мыслью нещадно подгоняя ящеров. Он немного опасался погони. Пусть даже никто не знает, куда и зачем он направился, но тот изобретатель может попытаться вернуть свой самолет. И ему, вероятно, не откажут в помощи.

Ящеров он едва не загнал насмерть. Когда понял, что они больше не могут бежать, онувел новых. Операция по смене скакунов заняла пару часов, поскольку люди селились в стороне от дороги, ящеров выгуливали тоже не возле нее. Но в целом этот маневр помогал выиграть намного больше времени, чем если бы он попытался ехать дальше все на тех же зверях.

Ноэн, как и во время своего весеннего путешествия, потерял счет дням. Но любая дорога однажды заканчивается, и в один прекрасный день он узнал то место, к которому стремился. Лес по правой стороне немного расступался, и открывались далекие горные вершины. Дорога нарочно делала петлю, чтобы приблизиться к подножию пологого холма, поросшего крохотными, самое большое – не выше колена, деревцами. А на вершине холма раскинулось то самое дерево.

Это было настоящее чудовище. Его крона закрывала, казалось, половину неба. Необъятный ствол избороздили трещины, в любой из которых мог спрятаться взрослый человек. Казалось невероятным, чтобы эта сухая чешуйчатая кора почувствовала удар жалкого топора. Впрочем, Ноэн знал, что ему делать.

Первым делом он распряг ящеров и велел им убираться подальше. Самолет он оставил чуть в стороне от холма, где дорога снова выпрямлялась, устремляясь к югу. Еще некоторое время он потратил на то, чтобы собрать крылья. Он убедился, что болты закручены, как следует, сразу надел летный шлем, сдвинул на лоб очки. Уложил свою поклажу под заднее сиденье, вынув только небольшой топор. Теперь все было готово.

Ноэн забрался на холм до середины склона и здесь остановился. Сделал несколько глубоких вдохов, концентрируя волю. Теперь нужно было действовать молниеносно. Одна оплошность, и он останется здесь навсегда. Ноэн широко размахнулся и швырнул топор, посылая следом за сталью свою волю. Его двойное оружие врезалось в ствол, оставляя широкую и глубокую борозду, какую никогда не оставил бы никакой инструмент лесоруба. Брызнули в разные стороны щепки. Топорище засело в дереве почти по рукоять.

И раздался стон. Могучее дерево взревело от боли и ярости. Ноэн не знал, слышали этот звук его уши или только разум. Стон докатился, казалось, до самых гор, отразился в них эхом. И сразу вслед за тем загудело окружающее пространство. Никогда еще напряжение леса не казалось столь невыносимым. Ноэн опрометью бросился вниз с холма.

Твари рычали и пыхтели. Ими кишели заросли, они наступали друг на друга вокруг дерева, топча молодую поросль. Их было слишком много, и они еще не разглядели, на кого следует нападать. Ноэн, не понаслышке знающий повадки тварей, заранее полагал, что так и будет. У него оставался неплохой шанс спастись, тем более что возле самолета до сих пор никого не было. Он промчался по дороге, с разбегу запрыгнул в кабину и нажал на кнопку стартера.

Двигатель не завелся.

***

Ящеры преследователей стремительной рысью приближались к месту назначения. Кидиан уже начинала громко вздыхать и покряхтывать от усталости. Таар внимательно прислушивался к настроению леса. Он не чувствовал тварей поблизости, но ему казалось, что в мире что-то изменилось. Но назвать эти изменения злыми он бы не смог.

– Вы заметили, как здесь здорово? – воскликнул Кайги. Он вертел головой и улыбался до ушей.

– Дышится легче, – неуверенно отозвался Кайтен. У него не было уверенности, что он действительно что-то чувствует, а не придумывает себе какие-то ощущения только на основании знания о том, что они въезжают в древнюю заповедную зону.

– Здесь как-то по-другому, – согласился Таар. – Этот лес присматривается к нам. Куда более внимательно, чем в наших краях.

– Ведь лес совсем не злой, – сказал Кайги. – Почему же Ноэн так стремится уничтожить его?

– Потому что он тупой и злобный, – ответил Таар.

– Разве? – Кайги был удивлен. – Он не казался мне глупым.

– Может быть, он и неглуп с человеческой точки зрения. Он умеет думать и даже бывает достаточно изобретательным. Но это не отменяет того факта, что он просто тупой и злобный. Он выдумал себе зло и решил, что его зло – зло для всех. И считает себя великим героем, когда пытается это зло искоренить. Понять, что для кого-то это благо, у него не хватает соображения.

– Но как он вообще мог счесть лес опасным? – возмутился Кайги. – Такое удивительное… Ой!

В возгласе юноши было столько боли, что его спутники невольно вздрогнули. Кайги широко раскрывшимися глазами таращился куда-то вперед, за поворот дороги.

– Он… он…

– Быстрее, – коротко скомандовал Таар.

Ящеры припустили галопом. Кидиан, громко застонав, тоже тяжело побежала следом.

Они остановились, как вкопанные, на повороте дороги. Отсюда отлично было видно месиво на склоне холма. Серые спины тварей покрывали все обозримое пространство. Они бессмысленно толклись, но пока не разбегались. А чуть дальше Ноэн в панике все жал и жал кнопку стартера.

Кайги застонал, как от боли, увидев страшную рану на огромном стволе. Кавазо вскрикнул, заметив свой самолет совсем близко от копошащихся серых тел. Таар смотрел на тварей, понимая, что им всем не уйти отсюда. Кайтен судорожно сжимал рукоять боевого топора.

– Его можно успокоить, – лихорадочно бормотал Кайги. – Нужно только выдернуть топор, а потом можно успокоить. Оно больше не будет, только выдернуть топор.

Кавазо же наблюдал за действиями Ноэна и тоже сделал свой вывод:

– Стартер заело. Можно завести винтом, только он об этом не знает.

Твари уже обратили на них внимание. Оскаленные морды оборачивались к людям. Кайги первым спрыгнул на землю и побежал вперед. Он бесстрашно схватил за холку одну из тварей, попытался оттолкнуть ее в сторону, но та злобно щелкнула челюстями. Подоспевший Таар оттащил парня назад.

– Нужно туда, – Кайги махнул рукой в сторону дерева. – Я смогу его уговорить, я чувствую.

Таар отодвинул его себе за спину и выхватил меч. Рядом встал Кайтен с топором наизготовку. Твари рычали, но отчего-то неуверенно поглядывали на Кайги и не нападали.

– Кавазо, беги к самолету, – скомандовал Таар. – Как только мы отвлечем их на себя, беги и спасай свою машину. Здесь тебе нечего делать.

Изобретатель заколебался. Но взглянул на серое месиво и согласился с тем, что делать ему здесь действительно нечего.

– А он? – кивнул Кавазо в сторону Ноэна.

– Как хочешь, – коротко ответил Таар.

И бросился вперед. Тварь перед ним разлетелась в клочья, а вторую он уже рубил мечом. Рядом с отчаянным воплем ввинтился Кайтен. Он размахивал топором направо и налево, не особенно целясь. Стражи врубились в самую гущу врагов, и те сомкнулись у них за спиной. Но за стражами шел Кайги, человек-зверь, и твари почему-то обходили его стороной. И когда он голыми руками отбрасывал в стороны оскаленные морды, тянущиеся к стражам, монстры отступали.

Кавазо беспомощно оглянулся и теперь только обнаружил, что их ящеры вовсю улепетывают со всех ног. Таар, спасая своих зверей, приказал им убираться. И у изобретателя оставалась теперь только одна возможность: его собственное изобретение. Кавазо помчался без оглядки. Он думал, что твари немедленно бросятся в погоню, но они, кажется, действительно отвлеклись.

Обидно, что в этой ситуации он способен только убегать. Еще обиднее то, что он не выбирает, кого спасать. Он предпочел бы, чтобы пассажиром его самолета стал любой из его спутников, но судьба распорядилась так, что им станет бездарный злодей Ноэн, заваривший всю эту кашу и более всех достойный того, чтобы в ней и свариться. Но те трое, отчаянные люди, благородные люди, они не уйдут отсюда, пока им будет казаться, что они способны что-то сделать.

Ноэн уставился на него круглыми глазами, в которых плескалась паника. Кавазо вспрыгнул на бортик самолета и приказал:

– Вылезай.

Ноэн потянул из ножен свой клинок. Кавазо поспешно пояснил:

– Заведем самолет винтом. Потом залезешь, и полетим.

Кажется, до него все-таки дошло. Ноэн переспросил:

– Винтом? Как это?

– Просто пойди туда и хорошенько крутани винт руками. Давай живее!

Ноэн торопливо оглянулся на полчища тварей, но они были еще далеко. Тогда он наконец освободил кабину, и Кавазо занял место за штурвалом. Ноэн, недоверчиво поглядывая на него, обошел самолет спереди.

– Давай, дергай вниз изо всех сил! – подбадривал его пилот.

Ноэн ухватился обеими руками за лопасть винта и толкнул ее вниз. Двигатель прокашлялся и ровно затарахтел. Ноэн принялся обходить самолет, не отрывая от него глаз, словно опасался, что тот сейчас двинется и улетит без него.

– Запрыгивай уже, – утомленно произнес Кавазо.

Когда они, наконец, взлетели, Кавазо не сделал попытки развернуться и пролететь над холмом с деревом. Не хочу видеть, как их разорвут на части, сказал он себе. Лучше я буду верить, что они спаслись.

– Лучше бы здесь сидел тот мальчик, которого ты бросил, – проговорил он, не заботясь о том, слышит ли его пассажир. – Он был гораздо лучше тебя. Он был зверем, но он был человечнее тебя стократ. Надеюсь, ты выжил только затем, чтобы тебя всю жизнь мучила совесть.

Самолет взял курс к берегам Торомала.

***

Стражи прокладывали себе дорогу к вершине холма. Твари мешали друг другу, они казались странно дезориентированными, они толклись бессистемно, не имея единого вектора, но ближайшие к людям все же кидались на них. У Таара уже была повреждена левая рука: время от времени ему приходилось бить тварей по глазам кулаком, и те иногда успевали огрызнуться. Кайтену расцарапали ногу и бок. Только Кайги чудом оставался невредимым. Но прорваться в одиночку к вершине холма ему не удавалось, как бы он ни старался: твари стояли сплошной стеной и не обращали внимания на его тычки.

Вдруг Кайтен упал, а сверху на него навалилось клыкастое чудовище. Кайги вскрикнул от испуга и ухватился за клыки руками. Тварь недовольно замотала головой, пытаясь стряхнуть его, но челюсти не смыкала. Через секунду она лопнула: Таар обратил на эту схватку свое внимание. Кайтен под прикрытием Кайги исхитрился подняться на ноги, и сражение продолжилось.

К вершине стражи вскарабкались уже порядком изодранными. Раны от клыков и когтей покрывали их руки и ноги, у Кайтена рубаха была разорвана сбоку, сквозь дыру виднелись рваные раны на ребрах. Но они еще держались. Тяжелеющие руки продолжали сжимать оружие. Таар усилием воли запретил себе чувствовать боль и усталость до конца этой битвы. Чем бы она ни закончилась.

– Продержитесь еще немного, – попросил Кайги, устремляясь к дереву. Стражи повернулись к нему спиной и стали защищать подступы к стволу.

Кайги приложил руки к шершавой коре. Дерево стонало, теперь больше от обиды, чем от боли. Кайги слышал его жалобы. Оно так старалось, оно росло, оно берегло и защищало, а кто-то ударил его, словно хотел убить. Словно оно чем-то заслужило это. Но одновременно Кайги чувствовал, что дерево отчего-то радо его видеть. Что одно его присутствие способно утешить обиженного гиганта. Но у Кайги не было времени ждать, пока дерево успокоится само. Его товарищи гибли рядом с ним, и спасти их могло только его вмешательство.

Кайги ухватился за рукоять топора и потянул. Тот никак не хотел подаваться. Кайги опасался раскачивать его, чтобы не причинить лишней боли дереву, и все же пришлось немного это сделать. Мысленно он уговаривал дерево потерпеть. Эта боль ненадолго, приговаривал он, сейчас я удалю занозу, и больше болеть не будет. Дерево как будто вслушивалось. Стоны его становились тише. Приложив последнее отчаянное усилие, Кайги выдернул топор. И снова взвыло все вокруг, терзая разум юноши совершенно невыносимой болью. Но он, взяв себя в руки, продолжал уговаривать. Гладя шершавое тело лесного гиганта, он твердил о том, что все хорошо, что все прошло, что никто больше не обидит. Не понимая, что говорит, он уверял, что он вернулся, что теперь он за всем присмотрит, что теперь, конечно же, все станет так, как и было задумано. Дерево слушало, согласно кивая ветками.

Кайги словно очнулся. Вокруг него в мире воцарилась тишина. Он с удивлением оглянулся. Тварей больше не было на холме. Ничего больше не было, словно приснилось. Исчезли истерзанные фрагменты туш, исчезли безголовые монстры, выжившие после встречи с оружием стражей. Но остались растоптанные деревца, и остались стражи, израненные и едва живые, тяжело переводящие дыхание рядом с ним.

– Они… исчезли, – ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил Кайтен.

– Как ты это сделал? – спросил Таар.

– Я его уговорил, – Кайги пожал плечами. – Это так же просто, как уговорить ящера.

– Кто же ты такой? – задумчиво проговорил Ан-Таар. – Я не верил, что твари не трогают тебя, пока не увидел своими глазами. И это древнее дерево слушается тебя, как ручное. Я не думаю, что оно стало бы слушать меня. Откуда же ты такой взялся?

– Я не знаю, – виновато сказал Кайги. – Но, может, это не так уж плохо, что я такой есть.

– Это ладно, – Кайтен хмыкнул и посмотрел на учителя. – А вот мы с тобой влипли, похоже.

Таар кивнул. Они оба были совершенно изодраны, а оказать помощь было некому. А без специального лечения, проводить которое умеют только ведьмы, раны, нанесенные тварями, не заживают. Невидимый яд, содержащийся в их клыках, очень скоро приводит к смерти. Но не это было самым страшным для двух стражей. Если они оба погибнут, семья Ан останется без защиты. Точнее, им останется уповать на одного лишь Суномохи, но он только тварь, и кто его знает…

– Здесь должны жить семьи, – сказал Таар. – Кайги, ты должен найти кого-нибудь и привести сюда. Мы с Кайтеном далеко отсюда не уйдем. Гаонок убежал, а наша аптечка на нем.

Кайтен отбросил в сторону топор и сел, не дожидаясь, пока ноги подведут. Он догадывался, что его ждет. Без волшебных травяных таблеток Мару раны, нанесенные тварями, переносятся очень тяжело. Таар тоже сел. Он не догадывался, он знал точно, когда боль станет невыносимой. Ему уже доводилось так влипать.

– Но… – Кайги растерянно смотрел на стражей.

– Поспеши, – настойчиво сказал Таар. – Кроме тебя, не на кого надеяться.

– Я быстро, – решился парень.

Кайги помчался вниз по склону холма, а Таар, вздохнув, лег в траву и стал смотреть на раскинувшуюся над ним крону дерева. Он был уверен, что парнишка не успеет. Попробуй-ка сообразить, где в незнакомой местности искать людей. Он отослал Кайги единственно затем, чтобы он не наблюдал за их мучениями. Все равно он ничего не сможет сделать.

Усталость оказалась даже сильнее боли. Сознание уплывало. Где-то рядом скрежетал зубами Кайтен. Таар постарался ни о чем не думать. Они сделали, что могли, а там… а там как-нибудь.

Мерзкая горечь в горле не давала забыться. Таар сглотнул, и его чуть не стошнило. Он дернулся и тут же почувствовал все свое тело, все его раны, все измученные мышцы. Но, как ни странно, эта боль казалась терпимой. Ничего общего с тем разом, когда его покусала тварь, а лекарств под рукой не оказалось. Он с трудом разлепил ресницы. Солнечный свет померк, перестал бить в глаза, но это была еще не темнота. Красные отблески где-то слева наводили на мысли о закате.

Тут свет загородило чье-то лицо. Круглое, большеглазое, встревоженное. Это Кайги. Да, точно, он.

– Ты живой? Как себя чувствуешь?

Таар обнаружил, что способен шевелиться, и попытался оглядеться. И обнаружил, что зарыт по самую шею в опавшие листья. Сперва подумал даже, что ему это снится, очень уж дико все это выглядело. Но боль казалась слишком реальной для сна.

– Вроде, все в порядке, – сообщил Кайги, вглядываясь в его глаза. – А Кайтен еще не очнулся. Но он довольно ровно дышит, наверное, тоже скоро придет в себя.

– Что происходит? – собрался с мыслями Таар. – Где мы?

– Все там же, под деревом, – улыбнулся Кайги. – Я вас даже в его листья закопал.

– Зачем?

– Оно сказало, что так лучше. Так быстрее заживет.

– Ты один здесь? Почему ты вернулся?

– Я сначала бежал, – принялся обстоятельно рассказывать Кайги. – А потом понял, что все равно опоздаю. А тут эта трава. Я сразу понял, что она лечебная. И как-то догадался, что с ней делать. Наверное, дерево подсказало. Оно тут повсюду, его хорошо слышно. И вот я похватал всяких трав и побежал назад. А вы уже и не двигаетесь. Но я пожевал одну траву и приложил к вашим ранам. А из другой выдавил сок и влил несколько капель вам в рот. И еще… Но тебе, наверное, это не интересно?

– Что мне интересно, – задумчиво проговорил Таар, – так это как ты догадался, что делать. И как ты справился без песен. И вообще, как ты все это делаешь.

– Мне тоже интересно, – признался Кайги.

***

Только когда показались впереди изломанные силуэты развалин замка, Кайги решился задать свой вопрос, крутившийся у него на языке всю дорогу:

– А ты не будешь против, если я останусь у вас?

Таар посмотрел на него с недоумением.

– Я думал, это очевидно. Конечно, ты останешься. Куда еще тебе идти?

– Спасибо, – Кайги заулыбался. – Мне так нравится здесь.

– После всего, что ты сделал для этого леса, это твой законный дом, – заметил Таар.

Привалившись спиной к теплой бревенчатой стене, на солнышке грелся Суномохи. Он вытянул лапы и длиннейший хвост, совершенно перегородив дорогу, и путники остановились. Тварь подняла голову и лениво прищурилась на своего хозяина.

– Вернулся, все-таки. А я уже размечтался, что ты не вернешься, и я останусь стражем вместо тебя.

– Разговорился, – проворчал Ан-Таар. – Возвращайся. Слишком много воли вредно для твоей психики.

Суномохи презрительно фыркнул, но послушно исчез.

– Надо полагать, все обошлось благополучно, – сделал вывод Кайтен.

– Да, обошлось, даже удивительно, – ответил ему Кота, в этот момент показавшийся в дверях. – Но он честно выполнил свою работу, хотя и делал вид, что она ему не нравится. Но я, получается, действительно вас учуял!

– Учуял? – удивился Таар. – Каким образом?

– Лес радовался, – Кота развел руками. – Почему-то сразу подумал, что это вы едете.

– Вот, значит, как, – флегматично проговорил страж. – Похоже, объявился настоящий хозяин нашего леса.

– Что ты имеешь в виду? – изумились хором Кайтен и Кота.

– Все именно так и выглядит. Он чувствует лес интуитивно. Его не трогают твари. Деревья и ящеры слушаются его. Он знает, какие травы лечебны, какие съедобны. И это при том, что он вырос на побережье.

– Но я вовсе никакой не хозяин, – Кайги даже поежился от неловкости. – Мне просто нравится здесь, вот и все.

– Ладно, не хозяин, – рассмеялся Кота, – делать-то что теперь будешь? Решил уже?

– Жить буду, – улыбнулся Кайги. – Что еще можно делать в лесу?