Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
Книга из серии тупой и ещё тупей. Автор гениален в своей тупости. ГГ у него вместо узнавания прошлого тела, хотя бы что он делает на корабле и его задачи, интересуется биологией места экспедиции. Магию он изучает самым глупым образом. Методам втыка, причем резко прогрессирует без обучения от колебаний воздуха до левитации шлюпки с пассажирами. Выпавшую из рук японца катану он подхватил телекинезом, не снимая с трупа ножен, но они
подробнее ...
благополучно появились потом. Заряжает барабан револьвера капсюлями порохом и приклеивает пули. Причём как вы понимаете заряжает их по порядку, а потом дважды нам пишет на полном серьёзе, что не знает как дозарядить барабан, как будто этого не делал при зарядке. Офицеры у него стреляют по дальним целям из револьверов, спрашивается вообще откуда офицеры на гражданском пароходе? Куда делся боевой корабль сопровождения я так и не понял. Со шлюпкой вообще полная комедия. Вы где видели, что бы шлюпки в походном положении висели на талях за бортом. Они вообще стоят на козлах. У ГГ в руках катана, а он начинает отстреливать "верёвку" - дебилизм в острой форме. Там вообще то подъём и опускание шлюпки производится через блоки, что бы два матроса смогли спокойно поднять и опустить полную шлюпку хоть с палубы, хоть со шлюпки, можно пользоваться и ручной лебёдкой с палубы. Шлюпки стандартно крепятся двумя концами за нос и за корму иначе при спускании шлюпку развернёт волной и потопит о корпус судна. Носовой конец крепя первым и отпускают последним. Из двух барабанов по делу ГГ стрелял только один раз и это при наличии угрозы боевых действий. Капсули на дороге не валяются и не в каждой лавке купишь. Кто будучи голодным и с плохим финансовом положении будет питаться эклерами? Только дебил или детё, но вряд ли взрослый мужчина. Автору книги наверное лет 12, не более.
Как концепция - отлично. Но с технической точки зрения использования мощностей - не продумано. Примитивная реклама не самое эфективное использование таких мощностей.
Туда, где, нагулявшись вволю и крылья разметав по полю, под утро улеглась пурга…
Туда, где лёгкие снега покрыли топкие луга!..
Кружит дорога по лесам, выводит к хутору, а там встречает зимние рассветы кавалерийская семья — подружка Инга, две Иветты, Ян, Дзинтра, Рудите и я.
Примчусь туда издалека, где ждут доверчивые кони, чтоб я у двери денника явилась — с хлебом на ладони.
Ледком затянуто стекло в неровном маленьком окошке… Подсыплю им овса немножко, найду потёртое седло.
А хочешь — вместе, вдоль реки, по лугу, наперегонки? И в ослепительный простор глядеть из-под руки?..
(Ты пройдёшь на тропе лесной испытание белизной, испытание чистотой, испытание простотой. Что откроется — неизвестно, но скажи — на пределе честно ты пройдёшь по снежному краю? Не обманешь?
Тогда — впускаю).
Мы мчались в зимние леса плечом к плечу, глаза в глаза, но я дорог не узнавала — я здесь ни разу не бывала…
— Эй, Санька, ты чего с конём забрёл в какой-то бурелом?
— Решил на файф-о-клок к медведям!
— Вперёд! Куда-нибудь приедем…
Но вечер ранней синевой густел, темнел над головой… Где же это мы с тобой?..
Тяжело ступают кони то по снегу, то по льду, снег хватая на ходу, удилами звеня. Грею пальцы и ладони я о холку коня. И снисходит пониманье на меня…
…и снисходит пониманье, озаренье, узнаванье — эту странную дорогу в буераках, наугад, проложил один отряд…
Как же раньше не сумела, как же раньше не посмела я забвенье превозмочь?
Этой тропкой, дальним лугом, да опушкой лесной, вечнобелой белизной партизаны друг за другом проезжают, что ни ночь…
…проезжают, что ни ночь, после той же злой метели, с тем же выраженьем глаз, из-за той же старой ели появляясь каждый раз. То ли черновик легенды без начал и без концов, то ль сумбурной киноленты бесконечное кольцо. Повторяются моменты, повторяются слова — раз, и два, и двести два…
Цепь времён разъединилась. Сумасшедшее одно сквозь столетья укатилось одинокое звено, и вращается оно, и летит из света в тень, и летит на свет обратно день один невероятный, повторяющийся день — черновик моей легенды без начал и без концов, невозможной киноленты неизменное кольцо…
Погляди-ка мне в лицо!
Ну?..
— Санька, едем на войну? Санька, за ночь мы доскачем в партизанские края!
— Ты рехнулась, не иначе, птичка-ласточка моя. Брось нелепые затеи.
— Но не мы ль с тобой хотели испытать хоть раз в бою дружбу-преданность свою! Свистом стали и свинца, памятью сквозь поколенья приближается мгновенье — прыгнем в паузу кольца!
— Романтические чары? Слышу я издалека настоящие удары настоящего клинка…
— Ты не бойся — я с тобою! Ты не сдерживай коня. Я в бою тебя прикрою — ты прикроешь меня. Санька, быть сегодня бою… Нашу дружбу — не убить. Бою — быть, бою — быть!
Ты молчишь. Ты брови сдвинул. Искры в русых волосах. Если б ты меня покинул в зачарованных лесах… Не покинешь! Хмуро глянешь, но — за мной, и не отстанешь.
И душа живёт полётом, и за ближним поворотом разрезает время та невозможная черта.
Мы — из другого племени. Мы из другого времени на расплывчатый свет костра вышли из темени. Ментики. Палаши. Кивера. Ташка у стремени.
Снежной пылью дыша, захлебнулась душа! Синим-синим утром зимним оседлай гнедаша. Дьявол, морду дерёт, удила не берёт, глазом косит, воли просит, берегись — удерёт! Но шагает по льду за тобой в поводу, не обманет — партизанит в раздвенадцатом году!
На заре от костра поднимайся — пора! Едем строем, в ряд по трое, голубые кивера… Третий месяц, гнедой, партизаним с тобой. Снежным полем, да раздольем, да галопом бы в бой!
— Погляди — там что, огни?
— Серж, ты стремя подтяни…
— Чёрт побрал бы эту ветку!
— Смёрзлись, к дьяволу, ремни…
— Братцы, кто ходил в разведку, — скоро ль? На сердце тоска!
— Спой, Николенька, пока!
Кони — шагом, след в след. Запевает корнет.
— Ах, я уже не маленький, нет силы дома жить! Ах, отпустите, маменька, Отчизне послужить! На марше не отстану я, не побоюсь клинка! Лихим корнетом стану я Ахтырского полка. Ах, отпустите же, мой свет, не то и сам уйду! Мы все — бойцы в шестнадцать лет в двенадцатом году. И я в победные бои помчусь издалека, а рядом — сверстники мои Ахтырского полка, и не удержишь нипочём, лишь вихрем пыль взмело! Гусарский ментик за плечом, как синее крыло… Грозою затуманены военной рубежи — так отпустите ж, маменька, Отчизне послужить!.. Благословите, маменька, Отчизне послужить…
Прямо в очи летит снег от конских копыт. Снег с пахучей хвои — прямо в кудри твои… Кони — быстры, други — рядом, впереди — пути побед…
— Санька, это ли не радость.
— Нет… Угнетает белый цвет. Будто ты, и я, и кони — все на этом на лугу, как на белой на ладони, мы подставлены врагу…
— Вот что я тебе скажу, — тем я здесь и дорожу, что не спрятаться, не скрыться, не замаливать грехов — ждёт белейшая страница сердцем писанных стихов. Белизна сплошная эта
Последние комментарии
1 час 6 минут назад
9 часов 57 минут назад
10 часов 38 секунд назад
2 дней 16 часов назад
2 дней 20 часов назад
2 дней 22 часов назад