Марусина заимка [Владимир Галактионович Короленко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (192) »
Владимир Галактионович Короленко Марусина заимка (сборник)
Чудная
(Очерк из 80-х годов)I
— Скоро ли станция, ямщик? — Не скоро еще, — до метели вряд ли доехать, — вишь, закуржавело как, сивера идет. Да, видно, до метели не доехать. К вечеру становится все холоднее. Слышно, как снег под полозьями поскрипывает, зимний ветер — сивера — гудит в темном бору, ветви елей протягиваются к узкой лесной дороге и угрюмо качаются в опускающемся сумраке раннего вечера. Холодно и неудобно. Кибитка узка, под бока давит, да еще некстати шашки и револьверы провожатых болтаются. Колокольчик выводит какую-то длинную, однообразную песню, в тон запевающей метели. К счастию — вот и одинокий огонек станции на опушке гудящего бора. Мои провожатые, два жандарма, бряцая целым арсеналом вооружения, стряхивают снег в жарко натопленной, темной, закопченной избе. Бедно и неприветно. Хозяйка укрепляет в светильне дымящую лучину. — Нет ли чего поесть у тебя, хозяйка? — Ничего нет-то у нас… — А рыбы? Река тут у вас недалече. — Была рыба, да выдра всю позобала. — Ну, картошки… — И-и, батюшки! Померзла картошка-то у нас ноне, вся померзла. Делать нечего; самовар, к удивлению, нашелся. Погрелись чаем, хлеба и луковиц принесла хозяйка в лукошке. А вьюга на дворе разыгрывалась, мелким снегом в окна сыпало, и по временам даже свет лучины вздрагивал и колебался. — Нельзя вам ехать-то будет — ночуйте! — говорит старуха. — Что ж, ночуем. Вам ведь, господин, торопиться-то некуда тоже. Видите — тут сторона-то какая!.. Ну, а там еще хуже — верьте слову, — говорит один из провожатых. В избе все смолкло. Даже хозяйка сложила свою прясницу с пряжей и улеглась, перестав светить лучину. Водворился мрак и молчание, нарушаемое только порывистыми ударами налетавшего ветра. Я не спал. В голове, под шум бури, поднимались и летели одна за другой тяжелые мысли. — Не спится, видно, господин? — произносит тот же провожатый — «старшой», человек довольно симпатичный, с приятным, даже как будто интеллигентным лицом, расторопный, знающий свое дело и поэтому не педант. В пути он не прибегает к ненужным стеснениям и формальностям. — Да, не спится. Некоторое время проходит в молчании, но я слышу, что и мой сосед не спит, — чуется, что и ему не до сна, что и в его голове бродят какие-то мысли. Другой провожатый, молодой «подручный», спит сном здорового, но крепко утомленного человека. Временами он что-то невнятно бормочет. — Удивляюсь я вам, — слышится опять ровный грудной голос унтера, — народ молодой, люди благородные, образованные, можно сказать, — а как свою жизнь проводите… — Как? — Эх, господин! Неужто мы не можем поникать!.. Довольно понимаем, не в эдакой, может, жизни были и не к этому сызмалетства-то привыкли… — Ну, это вы пустое говорите… Было время и отвыкнуть… — Неужто весело вам? — произносит он тоном сомнения. — А вам весело?.. Молчание. Гаврилов (будем так звать моего собеседника), по-видимому, о чем-то думает. — Нет, господин, невесело нам. Верьте слову: иной раз бывает — просто, кажется, на свет не глядел бы… С чего уж это, не знаю, — только иной раз так подступит — нож острый, да и только. — Служба, что ли, тяжелая? — Служба службой… Конечно, не гулянье, да и начальство, надо сказать, строгое, а только все же не с этого… — Так отчего же? — Кто знает?.. Опять молчание. — Служба что. Сам себя веди аккуратно, только и всего. Мне, тем более, домой скоро. Из сдаточных я, так срок выходит. Начальник и то говорит: «Оставайся, Гаврилов, что тебе делать в деревне? На счету ты хорошем…» — Останетесь? — Нет. Оно, правда, и дома-то… От крестьянской работы отвык… Пища тоже. Ну и, само собой, обхождение… Грубость эта… — Так в чем же дело? Он подумал и потом сказал: — Вот я вам, господин, ежели не поскучаете, случай один расскажу… Со мной был… — Расскажите…II
Поступил я на службу в 1874 году, в эскадрон, прямо из сдаточных. Служил хорошо, можно сказать, с полным усердием, все больше по нарядам: в парад куда, к театру, — сами знаете. Грамоте хорошо был обучен, ну, и начальство не оставляло. Майор у нас земляк мне был и, как видя мое старание, призывает раз меня к себе и говорит: «Я тебя, Гаврилов, в унтер-офицеры представлю… Ты в командировках бывал ли?» — Никак нет, говорю, ваше высокоблагородие. — «Ну, говорит, в следующий раз назначу тебя в подручные, присмотришься — дело нехитрое». — Слушаю, говорю, ваше высокоблагородие, рад стараться. А в командировках я точно что не бывал ни разу, — вот с вашим братом, значит. Оно хоть, скажем, дело-то нехитрое, а все же, знаете, инструкции надо усвоить, да и расторопность нужна. Ну, хорошо… Через неделю этак места зовет меня дневальный к начальнику и- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (192) »
Последние комментарии
59 минут 50 секунд назад
2 часов 10 минут назад
10 часов 14 минут назад
10 часов 34 минут назад
11 часов 4 секунд назад
11 часов 3 минут назад