Возьми моё истерзанное сердце (ЛП) [bittersnake] (fb2) читать постранично

========== 1. Потеря и тоска ==========

Она просыпается со вкусом соли на губах и криками в голове. Очередное стандартное утро на Эч-То. Она находится здесь уже почти два месяца, и за это время её дни в убежище Люка Скайуокера превратились в странное подобие рутины.

Проснувшись, первым делом она медитирует. Она делает так с первого утра, когда столкнулась лицом к лицу с – «- Мастер Скайуокер? - Нет, зови меня Люк» – за завтраком. Он мимоходом отметил, что случайно наткнулся на голокрон с информацией, что «начинать утро с медитации необходимо для хорошего пищеварения и избавления от остатков дрёмы».

«И вам это помогает?» – вертится у неё на языке, но она борется с желанием сказать это. Вся её жизнь – борьба. Так что ей стоит побороть и это?

Днём она исследует Эч-То.

Тут так много зелени: и мох, покрывающий камни, которыми усыпан окружающий ландшафт, и даже травы, свободно растущие на пустынных грядах планеты. Время от времени она берёт что-нибудь со своих прогулок - гладкую речную гальку или особенно длинную травинку – маленькие вещицы, которые легко взять с собой и сохранить. Она приносит их в храмоподобную постройку, в которой они теперь живут с Люком.

Рей делает успехи в обучении у джедая-отшельника. Он часто честен и прямолинеен, и в этом они с генералом Органой похожи; иногда же он настолько расплывчато выражается, что Рей остаётся лишь мечтать, что она сумеет выцарапать смысл из тех банальностей, которые он ей говорит.

Люк не захотел стать её спарринг-партнёром несмотря на все её уговоры. Потому что не желал или же потому что не мог – не известно. Но по прошествии первой недели в её комнате начали появляться небольшие голокроны. Некоторые были о философии джедаев, другие – о практиках медитации, но самыми полезными – по крайней мере, на её взгляд – были те, что содержали информацию о формах боя на световых мечах: Соресу, Джуйо, Ваапад и прочих. Информацию из этих голокронов она впитывает так же жадно, как ту, что содержали лётные тренажёры на Джакку.

По вечерам она записывает голопослание для Финна, которое затем передаст через Чуи. Чуи – её основная связь с внешним миром с тех пор, как она прилетела на Эч-То. Он привозит свежие продукты и маленькие вкусности ( «Ты заслужила сладости в этой жизни, девочка» - говорит он, взъерошивая её волосы лапой), а также маленький контейнер с тёмно-коричневым сладко пахнущим порошком, который он просит передать Люку.

(Когда Рей вечером вручает Люку контейнер, то наконец узнаёт, как выглядит улыбка, пробивающаяся сквозь мрак. Этим вечером она обещает себе вернуть Люка Скайуокера генералу именно таким.)

Помимо продовольствия Чуи привозит новости от Сопротивления, а, значит, и от Финна.

- Он лечится, девочка, - рычит вуки рассеянно, пока она помогает ему с починкой «Сокола». – Хартер – отличный врач и позаботится о юном воине. Гаечный ключ.

- Ему лучше? – с тревогой спрашивает она, подавая нужный инструмент.

Долгое молчание. Рей ждёт ответа.

Вуки издаёт долгий носовой звук. Из своих недолгих, но частых встреч с Чуи Рей выяснила, что этот звук означает вздох.

Чуи садится на корточки и смотрит ей в глаза:

- Он лечится, девочка. Цель лечения – лечить. Что лучше, что хуже - каждый сам для себя определяет.

- Это не у тебя ли Люк учился пространным речам? Потому что у тебя великолепно получается, - раздражённо произносит Рей.

Рыкоподобный смех Чуи отражается эхом в коридорах «Сокола».

Ночь – это время, когда будни Рей теряют свою уютную стабильность. Она ужинает с Люком (и иногда с Чуи, если он на планете), играет в игры, которые включает в себя тренировка у Люка и, наконец, пытается поспать.

Сон на Эч-То далёк от той ночной передышки от работы, которым он был на Джакку. Там, стоило лишь её истощённому после сбора мусора в пустыне телу коснуться лежака, как её разум падал в бездну. Здесь сон охотно принимает её в свои объятья, но редко дарит ей всепоглощающую пустоту, к которой девушка так привыкла. Вместо этого ей снится он.

Сперва она не знала, что это был он. Её первый сон – первое видение – она сидела, лелея в ладонях пару золотых игральных костей. Она плакала. Или, по крайней мере, она так думала, пока она (он? они?) не подняла голову и не увидела отражение своего лица на транспаристали окна. Это было маленькое лицо. Щёки всё ещё пухлые, как у младенцев. И волосы, и полные слёз глаза – тёмные. И всё это было обрамлено ушами, кажущимися слишком большими для ребёнка.

Этот образ в различных формах и обличиях был тем единственным, что постоянно присутствовало в её снах, когда они сменяли друг друга. В некоторых из них он - ребёнок (Бен! - кричит грубый усталый голос из её недавнего прошлого), в других он старше, на пороге возмужания,