Горбун из Бахи (СИ) [Владимир Евгеньевич Анзерский] (fb2) читать онлайн

Annotation

Анзерский Владимир Евгеньевич

Анзерский Владимир Евгеньевич

Горбун из Бахи

Verum - истина(лат.)

I

В самом сердце пиренейских гор, в долине окруженной непроходимой чащобой, отрезанный от всего мира, притаился небольшой городок. Внешне он не был ничем примечателен, если бы не его жители. Все, от мала до велика, женщины, мужчины, старики и дети, все были горбунами. Когда-то давно, может тысячу лет назад, а может и две, в город вела дорога и частенько в него заезжали купцы и путники.

Но никто в городе не помнил, почему она заросла, как никто не мог вспомнить, отчего здесь стали селиться горбуны.

В дни городского праздника, подвыпившие старики и мужчины собирались на главной площади и рассевшись за выстроенными в длинный ряд дубовыми столами заводили древнюю легенду о "Первом горбуне". Звали его Арбун, был он родом из Галисии, но став жертвой оговора бежал в горы. На вопрос молодых горбунов о том, как же он один мог положить начало их "горбатому" роду, старики чмокали дряблыми губами и заговорщицки произносили:

- А это, есть великая тайна нашего народа.

С тех пор минуло сотни лет, легенда поросла быльем, но осталось от Арбуна в городе то, что, воочию служило доказательством его существования. Где-то в тайных кладовых городской ратуши хранилась странная вещица. Это была изогнутая костяная пластина, напоминающая плоское ребро, называемое "мерилом", которым ведала главная повитуха города. Легенда утверждала, что это "мерило" было вырезано из горба усопшего Арбуна и по сей день служило на страже чистоты рода. Древний патриарх, заповедал потомкам блюсти "чистоту" крови, и после его смерти вырезать из его горба "мерило" для будущих поколений.

Принимая очередные роды повитуха прикладывала "мерило" к спинке младенца, тем самым, решая его судьбу. Еще только появившись на свет, не успев раскрыть глаза, ребенок чувствовал на себе костяную хватку этой жизни. Надо сказать, что иногда, хотя пожалуй, что редко, но рождались в городе "неправильные" горбуны, не проходившие проверку "мерилом". Их считали недоносками, способными испортить род и топили в реке.

Теперь стоит сказать несколько слов о реке, поскольку она была под стать, жителям городка и тоже отличалась особым своеобразием. Река называлась Баха. В честь нее был назван город, а жители именовались Бахайцами.

Река текла сквозь долину с севера на юг и огибала город с восточной стороны. Для бахайцев она была святыней, именно поэтому негодных младенцев и не только их, топили в ней. В отличие от других горных рек, несущих хрустальную воду, воды Бахи были мутными и затхлыми. В жаркие годы она почти протухала и наполняла воздух в городе отвратительным зловонием. Больше в окрестностях не было ни единого источника чистой воды и так уж повелось, но именно здесь Арбун основал свой город. Испокон веков горбуны пили из этой реки и настолько привыкли к ней, что другого питья и не знали.

Во времена затяжных дождей, когда воды Бахи разбавлялись чистой дождевой водой, бахайцы начинали роптать и жаловаться, на то, что боги прогневались на них, поскольку пить стало нельзя эту безвкусную воду.

Действительно река была для них святыней. В нее запрещалось входить, в ней нельзя было стирать белье, бросать мусор и многое другое. Воды реки стали удивительной "закваской" для всего, что бы ни готовили горбуны. Вся пища и напитки обретали специфический вкус и аромат, и даже образ жизни бахайцев стал закваской их характеров. Жители Бахи были злобными, циничными насмешниками, любителями скабрезных шуток и подколок. Молодежь ехидно скалилась над немощными стариками, те же в свою очередь кляли молодую поросль за хамство, в душе посмеиваясь и радуясь подрастающим циникам.

Из речной воды бахайцы научились варить удивительные, хмельные напитки. Самой крепкой и любимой из них была настойка "Бахайка", которую хранили в погребах и употребляли только по большим праздникам. В остальное время пили пиво, которое отличалось затхлым, кислым вкусом, но так было любимо жителями, что зачастую пили его в течении целого дня вместо воды. Подросткам кроме "Бахайки", также дозволялось пиво на обед и ужин и пожалуй оно было любимым напитком города. Похлебки, студни, морсы, все что было приготовлено на речной воде, становилось для бахайцев деликатесом. А самые любимые квашеные щи стали в городе народным блюдом.

Когда в предпраздничные дни жители в огромных количествах варили щи, пиво и прочие "лакомства", город наполнялся невыносимым ароматом. Может быть поэтому во всей округе не водилось диких животных и даже птиц.

Единственными прирученными домашними животными в городе были козы и кошки. И те и другие были абсолютно черными как смоль, и отродясь, никто не видел других расцветок. Козы давали жителям шерсть, молоко, мясо, кожу и в отличие от коров не требовали пастбищ. Кормились они на окраине города, объедая наседающий на приграничные дома буйный подлесок и кустарник. Кошек держали исключительно ради того, что они очищали улицы и дома от крыс и мышей и если бы не эта их заслуга, пожалуй ни одной кошки в городе не осталось. Вообще-то их недолюбливали. Когда они слишком быстро плодились, лишних котят топили в реке. А в праздники приносились торжественные жертвоприношения и тогда река "пожирала" отборных козлят. Реку боготворили, ей посвящали песни и стихи.

Центральная площадь и несколько трехэтажных домов окружавших ее были сложены из камня, остальной же город был деревянный. Мужчины горбуны хоть и отличались крепостью, но в силу физического уродства им трудно было работать в каменоломне и возводить дома. Колокольня, дом бургомистра, дом совета старейшин и ратуша, вот те немногие здания, что были выстроены из камня.

Улицы были устланы деревянными настилами. Жилые дома представляли собой небольшие бревенчатые срубы с печью посередине хаты. За домом обычно был небольшой огород, где выращивали овощи, а также пара длинных канав, заполненных водой из Бахи, в которых разводили болотных улиток и лягушек. Маринованные улитки и тушенные лягушки, были чуть ли не главными деликатесами у горбунов. Летом в день солнцестояния горожане гуляли всю ночь, поедая их в неимоверных количествах и запивая все это пивом.

Надо сказать, что хоть горбуны и отличались злым нравом, но в такие дни они чувствовали, что являются одним целым и готовы были отдать жизнь за свой род.

Как повитухи следили за чистотой рода, отсеивая недоносков, так старейшины блюли традиции и нравы. Дело в том, что особая порода людей сложившаяся в течении столь долгого времени и живущая на удивление сплоченно, была для рода некой драгоценностью, которую следовало хранить. И хотя нравы бахайцев как уже говорилось, были скверными, но именно их, ревностно охраняли старейшины. Бывали случаи, когда из города изгонялись жители и даже целые семьи, по той лишь причине, что они разводили у себя слишком много кошек. Когда выяснялось, что причиной тому излишняя жалостливость хозяев, то это вызывало настоящую бурю гнева, и народ требовал наказать "отступников". Обычно старейшины не церемонились с ними. И несмотря на плачь и уговоры, изгоняли "убогих" из города. Им разрешалось уйти вниз по течению Бахи, чтобы не лишать изгоев единственного источника питья.

Нежность характера была сродни кощунству, и искоренялась жестко, дабы сохранить грубую природу, сам костяк этого удивительного народца, умудрившегося выжить в полной изоляции от остального мира.

На одной из улочек, тех, что спускаются к самой реке, в старой, осунувшейся хате жил со своей матерью юноша пятнадцати лет. Коренастый и крепкий как большинство горбунов, он был работящим с детства, поскольку отец оставил их когда ему было семь лет.

Раз в год он виделся с ним, где-нибудь в городе, обычно на свое день рожденье. Отец как всегда дарил новые деревянные башмаки на следующий год и потрепав пацана за вихры, говорил:

- Не кисни Арчи, вся жизнь впереди!

Арчи, так звали юношу, с грустью принимал подарок и ждал следующего дня рождения, что бы увидеться с отцом. Он был очень ему благодарен за подарки, но еще большей радостью одарил бы пацана отец, если бы позволил встречаться с ним чаще.

Ирма, мать Арчи, женщина строптивая и злая, терпеть не могла своего бывшего мужа и запретила отцу встречаться с сыном. Арчи об этом не знал и думал, что отец его не любит и потому не желает его видеть чаще.

Трудиться по хозяйству приходилось за двоих, но даже это не могло смягчить колючий характер матери. Она была ярой сторонницей "старого" воспитания и не выносила добрых слов и телячьих нежностей. Возможно, на нее имела особое влияние дружба с повитухой города, старой, рыхлой каргой Гирмой, которая была их соседкой и практически каждый день заходила вечером на ужин. Она была до отвращения бесцеремонна и груба и зная свое важное положение в городе вела себя нагло.

Но Ирме она особо не хамила и причиной тому были кулинарные способности матери Арчи. Вдобавок старуха все больше и больше дряхлела, и ей тяжело было готовить пищу. Своего мужа и дочь она пережила, а внука видеть не хотела. Так что Ирме приходилось терпеть склочную бабку.

Арчи поднимался с рассветом, и быстро переделав домашние дела, убегал в школу. Это было единственное место, где он мог окунуться в иной мир. Школа находилась у городской площади и была пристроена с южной стороны ратуши, чтобы в классах всегда было светло. Все знания, что давали горбуны своим отпрыскам, можно было разделить на три раздела - естествознания, история народа и ремесла.

Чтобы Арчи каждый день мог ходить в школу, ему нужно было быть дома услужливым и добросовестным, иначе за любую провинность мать лишала его школьных занятий. Для Арчи это было самым тяжким наказанием и мать зная слабость сына постоянно злоупотребляла им. Больше всего Арчи не любил носить передачки старухе Гирме.

Сырая, зловонная хата, вселяла в него животный страх. Иногда ему чудилось, что Гирма имеет связь со злыми духами, а может быть и вовсе была ведьмой. По всем углам ее логова висели сушеные шкурки каких-то животных, толи крыс, толи котят. Паутина, грязь и копоть от покосившейся печки. Каждый раз входя к ней в дом, Арчи не мог какое-то мгновение ничего разглядеть, поскольку свет не пробивался в это царство. Старуха всегда появлялась неожиданно, будто из ниоткуда, пугая юношу своим древним видом.

Отдав ей котомку с гостинцами от матери, он стремглав несся на улицу, чтобы отдышаться. Ему казалось, что невидимая паутина, оплетает его душу и сознание.

Но тут он вспоминал, что завтра в школе новая тема по природе края и лучше потерпеть старую ведьму, чем лишиться уроков. Занятия вносили хоть какое-то разнообразие в обыденную жизнь молодых горбунов и что удивительно, большинство из них ходили в школу с удовольствием. Конечно, были и такие, что целыми днями напролет слонялись по улицам, стреляли в кошек и ворон из рогаток и попадали в неприятные ситуации.

Весна в новом году была на редкость ранняя и теплая. Ивы у реки покрылись пушистыми почками, радуя ребятишек. Арчи был в предвкушении своего дня рождения и мысленно представлял встречу с отцом. Он надеялся, что может быть в этом году, ему уделят больше времени, чем обычно.

Однажды утром, обычный распорядок нарушила кошка Хлося.

Арчи уже почти заканчивал дела по хозяйству, наносил воды, отвел коз на новый зеленый луг, привязав к буку старую козу Эльзу, чтобы молодняк не разбежался. Оставалось покормить улиток и лягушек, и можно было бежать в школу. Достав из мешка немного ячменной крупы, Арчи насыпал ее в ступку и стал быстро растирать ее. Ячменная мука была любимым кушаньем, как болотных улиток, так и головастиков.

Канавы уже неделю как расцвели водорослями и кувшинками. Арчи любил наблюдать за поведением тех и других. Болотные улитки собирались на круглых, плавающих на воде листьях кувшинов в ожидании кормежки. Насыпав муки на середину листьев, туда, где от утренней росы еще оставалась вода, Арчи наблюдал, как улитки будто по приказу устремлялись к центру. Головастики вели себя по-другому.

Если тихо подойти к канаве, то поначалу можно было их даже не заметить. Будто застывшие серые тени они прятались в пологе водорослей и листьев. Но стоило подойти к самому краю, как в мгновение ока вода вскипала. Всякий раз головастики приводили Арчи в восторг своей безумно кипучей энергией.

И вот когда юноша собрался удовлетворить ненасытных живчиков, из сеней послышалась ругань матери. Спустя мгновение Ирма появилась на пороге с корзинкой в руках.

- Опять эта распутница котят принесла! Когда хоть она успевает?

Арчи высыпал остатки муки головастикам и подошел к матери.

- Раз, два, три.... Ого, семь штук! - посчитал Арчи.

- Спасу от них нет. Пойди сейчас же к реке и избавься от них.

- Но мама! Я спешу в школу, котята могут подождать до вечера!

- А я не могу! - злобно крикнула Ирма, и Арчи понял, что лучше не спорить, иначе можно лишиться занятий.

Не глядя в корзинку, он пошел быстрым шагом к реке. Никогда он этого не любил. Всякий раз противное чувство подкатывало к горлу, глядя как маленькие пушистые комочки, уходят под воду. И почему мать всегда его заставляла топить котят? Арчи пытался вспомнить, было ль хоть раз, чтобы она сама это делала, но пришел к выводу, что это его вечная повинность. Подойдя к берегу, он услышал звон городского колокола и понял, что опоздал на занятия. Настроение тут же поникло. Арчи сел на бугорок, поросший свежей травкой, и заглянул в корзинку.

- Раз, два, три.... Так много Хлоська еще не приносила, чтоб ей пусто было! - в сердцах воскликнул юноша. Он боялся признаться себе, что ему жалко топить котят. Он прекрасно знал, чем могла для него закончиться эта жалостливость. Но всякий раз, это чувство становилось все сильней и долго потом еще занозило в душе раной. Страшно было ослушаться мать. Даже подумать, что на тебя станут коситься и показывать пальцем, было невыносимо. Конечно старейшинам видней, на то они и старейшины. Нельзя быть слабым говорили они, слабость порочна. Род превыше всего и нужно быть как все...

- Отчего же внутри что-то перечит мне, когда я снова иду топить несчастных котят? - мучался вопросом Арчи, глядя как черные пушистики, тыкаются друг в дружку носами, ища свою мать. Будто невидимые "котята" ворочаются в душе и не дают покоя. Проходило несколько месяцев, боль утихала, но эта несносная Хлоська снова приносила приплод. И конца края этому не было видно.

Тяжесть усугублялась тем, что некому было открыться. Рассказать о своих переживаниях, было сродни выдать самого себя. Приходилось носить в себе эту тайну. Учиться как-то уживаться с ней. Но почему? Арчи хотел найти выход чувствам, переполняющих его.

Только сейчас он вспомнил те немногие случаи, когда его соотечественников изгоняли из города за жалостливость. Он страстно захотел увидеть и поговорить хоть с кем-нибудь из них. Может быть, они смогли бы понять его боль. Но их уже не было в городе, и Арчи оставался наедине с самим собой.

Плакучая ива, склоняясь ветвями к самой воде, гладила мутную реку. Мясистые, пуховые почки, намокая, тянули ветви в непроглядную толщу. Арчи стало не по себе. Хотелось разорвать этот замкнутый круг, отринуть дурную повинность. Он глядел, как ветви сплетались увлекаемые течением и вдруг, словно озарение пришла спасительная мысль.

Арчи оглянулся. Ивы росли густым массивом по обе стороны от тропинки, по которой носили воду. Юноша поднялся и вынул из поясных ножен небольшой ножик.

То, что пришло парню в голову казалось невероятным открытием, поскольку никогда раньше он видел и знал, что такое плот. Арчи улыбался, радуясь своему прозрению, и срезал длинные ветви. Нарезав целую охапку, он очистил их от почек и разложив ветви на берегу, начал сплетать лоскут на подобии холстины.

Все толще и толще становился деревянный плотик. Теперь нужно было проверить его.

Арчи подошел к воде и опустил его в воду, придерживая за край. Плотик держался на воде. Сердце стучало в груди от волнения. Он собирался сделать то, чего и помыслить не мог. Он собирался нарушить указание матери... нарушить родовое табу.

Аккуратно переложив котят на плотик, он опустил его в воду и легонько оттолкнул от берега. Течение подхватило невиданное доселе творение и понесло вдаль. Котята сгрудились в центре, но не пищали, а с удивлением таращили глаза на блестящую гладь реки.

- Что с ними будет? - думал Арчи, глядя, как река уносила в неизвестность беззащитных малышей, - Скорей всего погибнут.

Но на душе у парня стало вдруг легко и светло, настроение вновь заиграло весенними красками, и довольный собой и своим открытием, он помчался в припрыжку обратно.

Старуха Гирма стояла у плетня и обсуждала с матерью Арчи свежие сплетни, когда юноша, насвистывая песенку про прыгал мимо них, бросил корзинку в чулан и умчался в город.

- Гляди-ка Ирма, что это отпрыск твой прямо светится от счастья?

- Сама не знаю...

- Ай, день рождения?

- Что ты, день рождения у него через несколько дней.

- Чего ж он скачет как молодой козел?

- Я его послала котят утопить, а он вернулся будто "бахайки" выпил.

Старуха приподняла брови:

- Котят говоришь, топить ходил... Странно, очень странно, - подумала Гирма, - Понаблюдать бы за ним, да ноги мои старые не поспеют.

II

Несколько последующих дней Арчи пребывал в таком же приподнятом настроении. Погода установилась солнечная, тяжелый груз с души спал и даже Матильда, будто бы чаще стала улыбаться Арчи. Он безумно хотел пригласить ее к себе на день рождения, но прекрасно знал, что она откажет.

За день до означенного срока, Арчи проснулся раньше обычного и решив побыстрее освободиться от домашних дел, схватил ведра и помчался на реку. Были еще сумерки, от реки тянуло холодом и пахло сырыми водорослями. Зачерпнув с небольшого деревянного мостка воды, Арчи собрался идти обратно, как заметил краем глаза, какое-то шевеление на берегу. Поставив ведра и сделав пару шагов, он замер он неожиданности. Под нависшей над берегом, трухлявой корягой сидела огромная речная жаба. Таких размеров Арчи еще ни разу не встречал. Жабы были одним из редчайших деликатесов у горбунов. В отличие от лягушек они не хотели плодиться в искусственных канавах. Жили они в глубоких норах под берегом и выходили из них только по ночам. Поймать крупную жабу было невероятным везением.

Арчи замер в нерешительности. Как бы подобраться к ней, чтобы не спугнуть. Пятясь задом, он вернулся к ведрам. Осторожно опорожнил одно из них и взяв его вроде сачка тихонько двинулся вперед. Жаба к своей погибели уже несколько минут пристально следила за добычей - жирной гусеницей висящей на ивовом прутике.

Подкравшись настолько близко насколько это было возможно, Арчи прыгнул и накрыл жабу ведром.

- Йо-хо! - воскликнул парень, и забарабанил по пустому ведру, глуша свою добычу, чтобы она не сопротивлялась.

- Вот это удача! Вот так, так! - приплясывал Арчи вокруг ведра, - Теперь уж Матильда не сможет мне отказать! Ни одна девочка в городе не откажется от тушеной жабы, да еще такой гигантской!

Радости мальчугана не было границ. И все это под самый день рожденья!

Опрокинув второе ведро, он ловким движением подхватил оглушенную жертву и вложив ведро в ведро, чтобы жаба не выпрыгнула, побежал домой.

Захлебываясь от радости и восторга Арчи рассказывал матери о невероятной случайности и удачной поимке. Ирма тоже поразилась величине пойманной жабы и в первый раз в жизни похвалила сына.

- Мама, я хочу пригласить друзей на пир. Баха послала мне ко дню рождения подарок!

- Ну что же, я не против, - нехотя ответила мать, - ведь ей было страшно завистно, вряд ли она попробует столь редкое лакомство.

Увидев, что мама не очень рада и догадавшись о причине, Арчи воскликнул:

- Не расстраивайся мама, на всех хватит! Ты погляди, какая жирная!

И действительно, - подумала Ирма, такой, на всех хватит.

Вручив свои надежды в руки матери, Арчи довольный собой, решил прогуляться в город, и похвастаться своим друзьям, удивительным уловом.

Дойдя до самой площади и не встретив никого из знакомых, которые к слову собравшись ватагой, гнали в это время домашнего кота бургомистра к реке, в надежде либо утопить его, либо побить. Этот кот выводил из себя всех пацанов в округе своей неприкосновенностью. В городе все кошки были равны перед рогаткой хулигана, а этот хлыщ дразнил ребят из-за окна. Но в этот раз, поддавшись весне и любви, кот совершил оплошность и покинул свою "крепость". Тут то его и ждали.

Если бы Арчи оказался чуть раньше, он конечно присоединился к погоне, но теперь он не знал куда податься. Вдруг он услышал знакомый голос:

- Здравствуй Арчи, а я тебя ждал!

Арчи обернулся. У открытого окна таверны "Тощий мерин" сидел отец и потягивал холодный квас.

- Здравствуй отец - произнес юноша, подойдя к окну. Ты наверно спутал числа, у меня завтра день рождение.

- Я прекрасно помню сын. В этот раз именно сегодня ты мне и нужен.

- Откуда же ты знал, что я приду?

Отец улыбнувшись, окинул взглядом небо.

- Посмотри, какая погода? Я был уверен, что ты появишься!

Он допил свой квас и вышел наружу.

- Пойдем, сегодня я нарушу запрет твоей матери и приглашу тебя к себе в гости!

Арчи чуть не подпрыгнул от радости.

- И хотя домик мой скромен, но надеюсь, тебе понравится. Я приготовил для тебя подарки. Арчи хотел, было спросить, почему сейчас, почему не завтра, но его переполнял восторг и счастье и ему уже было все равно. Они зашагали к южной окраине и только теперь Арчи вспомнил, как мать, хлебнув с Гирмой лишнего, затягивала свою излюбленную тему, о чудном Брюне.

- Этот малахольный, выстроил себе "курятник" у самой каменной россыпи, где даже отъявленные пьянчуги не живут, - повторяла она повитухе в сотый раз, - Не удивлюсь, если он на закаты ходит глазеть.

И действительно, отец Арчи выбрал для житья самый неприятный участок. Каменная россыпь было тем местом, по которой уходили изгнанные из города горбуны. Оно не могло радовать глаз своим унылым видом, как и кладбище, которое находилось неподалеку. Всякий раз, услышав пьяные пересуды, Арчи уходил из дома, не желая слышать гадости про отца, но в глубине души также терзался вопросом - Почему там?

И вот радостно поспевая за отцом, он решился сам задать этот вопрос.

- Почему там? - переспросил отец, - Наверно потому, что там дышится легче.

Арчи не понял, что это значит, а переспрашивать постеснялся. В самом деле, кому какая разница, размышлял он, выбивая веселый ритм деревянными башмаками по настилу.

Вскоре жилые дома закончились, дорога резко сузилась и превратилась в тропинку, нырнувшую в заросли бузины. Горький запах ударил в нос и Арчи чихнул.

- Что пробрало? - улыбаясь, спросил отец.

- Ага.

- Уже скоро.

Через минуту заросли расступились, и перед ними раскинулась каменная россыпь. Большой зеленый луг, будто испещренный огромными осколками, казался местом, где прогневались боги. Большие, в рост взрослого горбуна, глыбы с острыми гранями были густо разбросаны по всему лугу. Чтобы попасть на другую сторону, нужно было потратить много времени, обходя каменные преграды. Дети и подростки бывали здесь очень редко. Место внушало страх даже взрослым, потому здесь всегда было безлюдно и тихо.

- Слышишь? - спросил отец.

- Что? - Арчи, навострил уши.

- Какая здесь тишина! - с удовольствием промолвил отец.

Действительно, было непривычно тихо и даже умиротворенно.

- Тебе правда здесь нравится жить? - спросил Арчи.

- Очень...

Юноша силился уловить смысл и интонацию слов отца, чувствовал, что он еще многого не понимает и что отец его не чудной, как твердила мать. Здесь было что-то другое.

На небольшом бугре, возвышающимся над лугом стоял крохотный деревянный домик.

У многих горбунов амбары были больше чем дом отца Арчи. Мальчугану все было в диковину. Все что касалось жизни отца, почему-то казалось таинственным и необычным.

Домик был маленький, но очень крепкий и добротно сложенный.

Отец достал из заплечной сумки ключи и открыв навесной замок, распахнул дверь.

- Теперь это твой дом, входи.

Арчи волнуясь, переступил порог и застыл в немом восторге. На противоположной стене, огромное по меркам обычных хат окно открывало вид на луг. Сумрачные хибары с маленькими окошками казались теперь темными склепами, в которых проходила жизнь горбунов. Окно было собрано словно мозаика из небольших кусков стекла, закрепленных в тонких медных полосках. Казалось, будто живая картина висит на стене. Комната, залитая светом, наполняла радостью этот странный домик на отшибе. Маленькая печка, лежанка, большой ясеневый стол у окна, обычные в хозяйстве вещи и посуда, вот и все что здесь было.

Арчи хотелось воскликнуть и поделиться с отцом своим удивлением и восторгом, но он не мог подобрать слов. Он подошел к самому окну. В это время легкие весенние облачка затеяли игру с ветром и солнечный свет, пробиваясь сквозь них, заиграл на гранях каменной россыпи. Луг в мгновение ожил и наполнился бликами, заискрились холодные камни, и даже воздух над лугом наполнился искорками. Арчи завороженный, глядел на чудесную перемену и не мог поверить своим глазам. Еще несколько минут назад он был уверен, что это самое угрюмое место в округе, а теперь не мог оторвать глаз от великолепной картины.

-Красиво!? - спросил отец, подойдя к сыну.

Арчи поднял глаза полные невысказанной благодарности. Он перебирал в памяти все бугры и перелески где только бывал и не мог вспомнить, чтобы местная природа так восхищала его как этот луг. Отец для Арчи предстал вдруг тайным живописцем, который видел то, что не видели другие. И он поделился этой тайной с Арчи.

Юноше захотелось обнять отца, но страх показаться слабым и женственным удержали его.

- Папа, твой домик большая тайна, ведь правда? - спросил Арчи.

- Тайна сынок не в доме - ответил отец и задумался. Ему хотелось рассказать сыну все, что он знал, но времени не было, настала пора свершить задуманное.

Арчи ждал, что вот-вот и отец расскажет ему нечто такое, что развеет сомнения.

- Сын, ты поймешь чуть позже, почему я не дождался завтрашнего дня. Время не терпит. Много лет я ждал этого часа, поэтому прими подарки сейчас.

Арчи охватила неясная тревога, от того, что меж слов отца, был какой-то смысл, которого он не понимал.

Отец достал из-под стола сосновый короб, а из него, новые башмаки.

Арчи ахнул. Облегченные, вырезанные лодочкой башмаки из орехового дерева, были мечтой любого подростка. Но это было не все. К задникам были пришиты кожаные онучи, которые опоясывали голень и не давали башмакам соскочить с ног.

- Папа, теперь за мной никто в классе не угонится! - воскликнул Арчи.

- Носи сынок!

Арчи тут же скинул свои старые, тяжелые, дубовые башмаки и обулся в обновку.

- Какие легкие, ног не чую, будто босой! - радовался Арчи.

- А вот еще подарок.

Арчи оторвал взгляд от обувки и с удивлением произнес:

- Еще?! До сего дня он и мечтать не мог о том, что подарок может быть не один.

Отец снял свою козью кожаную куртку и протянул сыну.

Арчи в растерянности замер, не зная как поступить.

- Ты даришь мне свою куртку?

- Да, сынок.

- Но в чем же ты сам будешь ходить?

- Она мне больше не понадобится.

Арчи хлопал глазами не понимая, что ему говорит отец. Как может не понадобиться куртка? Если только человек собрался помирать?

- Бери, Арчи, сейчас я тебе все объясню. Время не терпит.

Арчи робко взял куртку из рук отца и надел ее прямо поверх своей жилетки.

- Она тебе еще великовата, но ничего, подрастешь - промолвил отец, поправляя куртку на спине сына. Арчи раздирали противоречивые чувства. Радость от столь дорогих подарков, мешалась с тревогой и непониманием.

- Тебе понравились подарки? - спросил отец.

- Очень папа, я так тебе благодарен!

- Теперь сядь сюда, я скажу тебе главное.

Отец был взволнован. Он ходил по комнате, пытаясь подобрать слова. Сколько раз он представлял этот разговор, а теперь мысли спутались.

- Сынок...- начал отец. Я не хочу ворошить прошлое. Много лет назад я оставил тебя с матерью и ушел. Тогда ты бы все равно не понял причин моего поступка, да и сейчас ты еще молод. Пройдет время... А время лучший судья на свете и оно тебе откроет некоторые истины. Надеюсь на это всем сердцем.

Арчи замерев, слушал отца, боясь пропустить хоть одно слово. Так они были непривычны слуху горбуна.

- Завтра тебе исполнится шестнадцать лет. Ты станешь взрослым. Я много лет ждал этого часа и не мог совершить то, что наметил. Но теперь пришло время...

Отец зачерпнул деревянным ковшом воды и промочил пересохшее от волнения горло.

- Я ухожу из города.

Слова прозвучали как набат. Как гром среди ясного неба. Арчи готов был услышать что угодно, но только не это. В мыслях у мальчугана не могло родиться подобного - покинуть город по собственному желанию? В истории города со времен самого Арбуна, не было подобного случая, иначе старейшины обязательно его сохранили бы в назидание потомкам. Как это уйти из города? Это подобно смерти. Арчи отказывался верить в это.

- Ты я вижу, удивлен? - спросил отец.

Сын молчал, но глаза вперившиеся в отца, требовали объяснений.

- Когда-то давно, сейчас уже и не вспомню, я начал задыхаться. Приступы удушья мешали работать. Я стал меньше зарабатывать. Дома начались скандалы. Бесконечная ругань только ухудшала мое самочувствие. Я перепробовал все известные настойки и закваски, ходил даже к старухе Гирме, в надежде, что ведьма откроет мне причину моей болезни.

Помню, она так перепугалась, раскладывая гадальные кости, что выгнала меня из хаты. Я уж решил, что дело мое совсем плохо, раз старуха не дала ответ.

Ирме она что-то пошептала, и меня выгнали из дома, запретив настрого с тобой встречаться. Я скучал по тебе и по Ирме тоже, хоть она и склочная, но мне пришлось оставить вас. Она не желала нести на себе бремя больного мужа.

В городе я поселился у звонаря. Он приютил меня по старой дружбе. Какое-то время я был еще слаб, но постепенно пошел на поправку, приступы отступили, и я вернулся к работе. Спустя год я решил вернуться в семью, но странное дело, тут же начались приступы. Шли годы, ты подрастал, а я все чаще приходил на это место, где мне так легко дышалось и удушье отступало. В итоге я решил построить здесь домик и уединиться.

Вот уже пятый год я здесь обитаю.

- Все равно не понимаю, - спросил Арчи, - Если тебе здесь хорошо и болезнь отступила, зачем ты хочешь покинуть город?

- Сынок, я чувствую, что я здесь чужой, будто что-то манит в даль.

- Но ведь здесь твой род, твоя семья, неужели ты не будешь скучать?

- Конечно буду. Но жить здесь больше не могу.

- Но почему?! - воскликнул Арчи.

Отец немного наклонился к сыну и спросил:

- Ты слышал старую поговорку - "Горбатого, могила исправит"?

- Конечно - ответил Арчи.

- Так вот, я не хочу ждать, пока меня положат в сырую землю. Я хочу нарушить этот глупый закон. Я верю сын, что еще при жизни, можно исправить свою горбатость.

Казалось, удивлению мальчугана не будет конца. Отец говорил страшные слова. Страшные, переворачивающие все с ног на голову, но отчего-то трогающие за душу. Разве можно изменить веками устоявшуюся природу вещей? Как решиться пойти против своего рода? Как ему вообще пришла в голову мысль, что горбатость это плохо?

- Папа, но ведь все вокруг такие! От древних времен наш народ горбат.

- Ты прав сынок, но кое-что ты забыл. Что грозит горбуну, не прошедшему "мерило" повитухи?

Арчи на мгновение задумался, хотя прекрасно знал ответ.

- Его приносят в жертву Бахе, - опередил его отец, - А ты подумай, что если бы им сохранили жизнь? Может быть, сейчас мы были другими?

- Но старейшины говорят, что это для чистоты рода - пытался удержаться Арчи у самого края пропасти, чувствуя, что сейчас весь привычный мир перевернется.

Отец видел, что парень не готов так быстро понять и принять. Нельзя было рушить основы, не поддержав его. А ему нужно было уходить.

- Арчи, я ждал твоего шестнадцатилетия, именно для того, чтобы сказать тебе все это. Сейчас ты еще не готов, но пройдет время и ты поймешь мои слова. Напоследок открою тебе свою тайну и тогда ты, надеюсь, окончательно поверишь мне.

Сердце колотилось в груди у юноши от волненья.

- Вот уже год, как я сплю на спине - произнес отец.

Арчи смотрел на отца, не моргая. Этого не могло быть. Все горбуны, от мала до велика, от рождения и до самой смерти спали на боку. Если бы их сейчас услышали старейшины, беды не миновать.

- Папа, разве это возможно? - спросил Арчи не чувствуя под собой пола.

- Возможно сынок. Именно по этому мне нужно покинуть город. Когда это станет явным, мне несдобровать. Впрочем, я уже давно здесь чужой.

- Этот домик теперь твой. Завтра ты станешь совершеннолетним и можешь сам решать, как и с кем тебе жить. Может быть, ты захочешь поселиться здесь. А еще у меня к тебе просьба - позаботься о моей кошке Мухе. Жалко ее отдавать в чужие руки, выбросят ее, а она ждет приплод.

- Только не это, папа! - воскликнул Арчи. Мать меня выгонит с ней из дому, тем более, опять эти котята, сил нет больше топить их.

И вдруг, вспомнив о своем удивительном изобретении, Арчи смягчился.

- Хорошо, папа, я позабочусь о твоей кошке.

- Вот и славно! В этот короб с крышкой посадим Муху, чтобы она дорогой не сбежала.

Муха все это время посапывала у окна, грея на солнце живот с зарождающейся новой жизнью.

Отец собрал в заплечную сумку самые необходимые вещи, взял флягу с водой, ячменных сухарей и вяленых улиток. Старый дождевик, свернув в рулон, перекинул через плечо.

- Пора. Проводишь меня до россыпи?

Они вышли из домика. Отец закрыл дверь на замок.

- Теперь это твой дом, - сказал он и протянул Арчи ключ.

Они спустились с бугра, и подойдя к первым гранитным глыбам остановились.

Арчи казалось, что он дрожит всем телом, будто злая лихорадка знобит его. Остановить отца, но как? Он не находил слов.

- Ну вот и все сынок. Дальше я один. Не раскисай, ты же Арчибальд, ты должен быть храбрым и стойким. Отец тоже с трудом подбирал слова. Погладив на прощанье сына по лохматой голове, он развернулся и пошел прочь, огибая разбросанные кудесницей природой скалистые глыбы.

Арчи стоял как вкопанный, держа в руках короб с Мухой и не сводил глаз с мелькающего меж камней силуэта отца. Все меньше и меньше он становился. Все реже взгляд выхватывал родную фигуру средь серого гранита. И когда он показался в последний раз, Арчи дрогнул, и слезы брызнули из глаз.

Солнце клонилось к закату. Арчи медленно плелся по улицам города, не обращая внимания на окрики знакомых мальчишек. Словно продырявленный бурдюк, он чувствовал, что полностью опустошен. Столько сильных чувств в течение дня. Счастье и отчаяние, вдох и выдох, сменяют друг друга и нужно уметь не задохнуться от внезапно нахлынувшего восторга и не пасть под ударом рока.

Голова гудела, спина отчего-то ныла, хотелось забраться на печку и уснуть.

Войдя в хату Арчи увидел, что Гирма как часто бывало в это время, поглощала ужин вместе с матерью. На обеденном столе догорала свеча, и в хате было сумеречно. Арчи поставил короб на лавку.

- Что это ты принес сынок? - на удивление ласково спросила мать.

- В коробе кошка Муха - робко ответил Арчи, предчувствуя, что сейчас будет.

- Вот дурень, еще одну нахлебницу в дом притащил - отозвалась старуха.

Арчи хотелось дать мерзкой ведьме поленом по башке, но связываться с повитухой себе дороже. Мать подошла к коробу и открыла крышку. Бедная Муха жалась в углу.

- Она еще и брюхатая! - воскликнула мать и грозно сверкнула очами, - Мало нам одной распутницы, ты еще одну приволок. Чья это кошка?

- Отца...

- Как отца?! - сбавив пыл, спросила мать, - Ты что виделся с ним?

- Да.

- Говори ясней, где, когда?

- Сегодня, он встретил меня у трактира "Тощий мерин" и пригласил к себе в гости.

Старуха от удивления зашевелилась в углу, словно ожившее изваяние.

- Ирма, отпрыска твоего тянет к непутевому отцу! - прошепелявила старуха.

Арчи стиснул зубы.

- Ну, продолжай же! - раздраженно спросила мать, что было дальше.

- Он поздравил меня с днем рождения и подарил мне вещи.

- У тебя же завтра праздник, а не сегодня? Старый олух не помнит, когда сын родился! - захохотала Ирма.

- Он не олух! - воскликнул Арчи. Все он знал, просто у него была причина.

- Какая причина? Знаю я, этого недотепу. Ну да ладно, что же он подарил тебе?

- Башмаки и куртку - ответил Арчи, приготовившись к тому, что сейчас его начнут разглядывать как тряпичную куклу на городской ярмарке.

Гирма взяла свечу со стола и зашаркала к юноше.

- О! Счастливый негодник, какие вещи отхватил! Брюн похоже потратился, ты погляди Ирма, тебе то муженек таких подарков не дарил, - злорадствовала старуха.

- Куртка козья, дубленая! А башмаки то из ореха! Да!

Ирма конечно была рада, что сын заимел такие добротные вещи, но ее точила досада, за то, что Брюн нарушил уговор. Как ей сейчас хотелось устроить скандал, но тот был далеко. Оставался один выход - кошка.

- Я рада за тебя сынок, видно, что отец не поскупился, но на кой скажи, ты притащил его кошку? Отнеси ее обратно, иначе я за себя не отвечаю.

- Не могу я, ее вернуть обратно!

- Сейчас же! - понизив голос, грозно произнесла мать.

- Да не могу я, ее вернуть, - в отчаянии вскричал Арчи, - Отец ушел из города!

Немое безмолвие повисло в полумраке. Складки на морщинистом лице Гирмы на мгновение исчезли от удивления, явив ее облив в молодости. Ирма глупо улыбалась.

- Отец ушел из города и попросил меня позаботится о Мухе. Я обещал ему, теперь она будет жить здесь.

- О боги! - опомнилась первой повитуха. Где же это видано, чтобы горбун самовольно покинул свой род? Безумный Брюн!

- Он не безумный! Он всех вас лучше сто крат! - выпалил Арчи.

- Заткнись сопляк, что ты понимаешь в этом! Ирма, хватит таращиться, скажи что-нибудь.

Мать как-то странно себя вела. Погруженная в раздумья, она погладила сына по голове и сказала:

- Иди сынок поешь, мы как раз вынули из печи твою жабу. Пальчики оближешь!

Арчи вздрогнул.

- Как жабу? Ведь это для праздника, мама! Как ты могла?!

- Вот дрянь какой, сам подарков отхватил, а матери жабу пожалел! - скалилась гнилым ртом Гирма.

- Подавись ты старая ведьма! - выкрикнул Арчи, и выхватив Муху их короба, выскочил из дома.

Ирма хотела утешить сына, но не бежать же за ним.

- А ведь это все ты, карга старая затеяла! - обернулась она к повитухе. Ненасытная утроба. За всю жизнь не уж то жаб ни разу не ела?

- Ты еще слезу пусти! - грубо отрезала старуха. Как я погляжу, у вас вся семейка друг другу под стать. Может ты его пожалела, бедненького?

Ирма смутилась. Повитуху она боялась пуще смерти и тысячу раз кляла себя, что построила с Брюном хату по соседству с этой мегерой. Старую дружбу с тем от кого дрожишь, не порвать в один миг. Ирме было стыдно признаться самой себе, что сына она променяла на старуху. Разболтала ей о невероятной поимке. А когда ведьма предложила самим съесть лакомство, Ирма струхнула. Угождая злым и алчным, незаметно станешь их рабом.

Муха замерев, сидела за пазухой у Арчи и чутко слушала как дрожит и всхлипывает ее новый хозяин. Кошки нюхом чувствуют хорошего человека, и Муха была спокойна за себя и за свое потомство. Брюн и Арчи для Мухи были родными, она это сразу поняла, когда они вошли в домик. Когда человек добрый, об него хочется потереться. Это знала любая кошка. А при виде жестокого, холка сама дыбом становится. Когда Муха увидела Гирму, чудом не вцепилась ей в лицо. Но получить скалкой по спине в чужом доме было боязно.

Арчи совсем нехотелось возвращаться. Он даже подумал, пойти в домик отца. Но еще один скандал был бы выше его сил. Почти стемнело. От реки потянуло холодной сыростью, и надо было идти домой. Мать с Гирмой все еще сидели за столом. Арчи быстро прошел к печке, скинул башмаки и забился с Мухой в самый дальний угол лежанки. Мгновенно нахлынула усталость, и Арчи погрузился в забытье. Временами сквозь сон, он будто слышал чьи то голоса, но не мог разобрать слов. Бурным вихрем мелькали картины дня, неспокойный сон не приносил облегчения. Очнувшись от постороннего звука, Арчи прислушался. За окном была ночь, но явно были слышны голоса.

- Неужели старуха еще здесь? - подумал юноша. Невмоготу становилось ее соседство. Теперь домик отца, хоть и был в глазах горожан чудным, был шансом покинуть это жилье.

Когда-то давно когда Брюн строил хату в которой жили сейчас Арчи с матерью, отгородил печную лежанку от обеденного угла каменной стенкой. Уставший человек мог спокойно отдыхать не тревожимый разговорами. Но со временем, хата просела, и стенка отошла от печи, образовав приличную щель. Теперь из дальнего угла лежанки при желании можно было подслушать, о чем говорят за столом.

Арчи не было дела до чужих разговоров. Он перевернулся на другой бок в надежде уснуть, как вдруг услышал имя отца. Сон мгновенно испарился. Навострив уши он прильнул к щели. За стенкой слышался голос матери и старухи.

- Да брось ты, столько времени прошло, что ты мелешь старая! - говорила Ирма. Ты столько раз принимала роды, как ты можешь помнить всех младенцев?

- А ты за меня не говори - огрызалась старуха. Телом я дряхлая, а вот память у меня получше твоей будет.

- Да причем здесь старье твое? Ты думаешь, оно связано с тем, что Брюн выкинул?

- Глупая, ты еще, молодая. Слушала бы лучше, да вникала. Ничего просто так не бывает. Раз говорю тебе, так оно и есть.

- Не пойму я все же твоих намеков. Ты уж говори ясней, а не темни.

- А ты слушай внимательней и вникай, тогда толк будет - отвечала Гирма. Напомни, сколько Брюну лет сейчас.

- На год меня он старше...Стало быть тридцать семь.

Гирма хлебнула пива.

- Точно помню, что это был он. Когда его мать рожала, отец Брюна застал меня в городе и упросил сейчас же пойти за ним. Я с собой ведь не ношу "мерило", ты же это понимаешь.

А он все твердил, что жена плоха, ну я и поддалась. Мать его страшно мучилась. Пришли мы вовремя, иначе померла бы. Брюн родился здоровым, розовым, горбатым. Все как полагается. Но, не промерив его сразу, сплоховала я дура старая! Следом жена старейшины принесла приплод, меня и закрутило. Шумно гуляли, весело.

Сколько времени прошло я не помню, а когда спохватилась, было поздно. Младенец перерос "мерило" и никак уже нельзя было смерить его. Я хранила это в тайне, тебе не понять, чем мне могла грозить такая оказия.

- Выходит Брюн избежал твоего "мерила"? - ахнула Ирма, и Арчи за стенкой подскочил от услышанного.

"Так вот почему отец твердил, что он в городе чужой", - догадался Арчи. "Наверняка его мать рассказала ему, об оплошности повитухи. А может быть это не спроста? Будь у Гирмы в тот день "мерило" с собой, может отец оказался бы недоноском?"

Арчи бросило в жар, когда он вспомнил еще одну фразу отца - "Подумай, что если бы им сохранили жизнь? Может быть сейчас мы были другими?"

- Отец другой! - осенило Арчи. Он готов был кричать от своего прозрения, но услышав голос старухи вновь прильнул к щели.

- Шли годы, иногда я встречала молодого Брюна на улицах. С виду мальчишка был, как все и я успокоилась... Да видно зря! - продолжала рассказ повитуха. Ты помнишь, как ты орала когда рожала Арчи?

- Такое не забудешь! - отвечала Ирма.

- Так вот дорогуша, за все века, что народ наш здесь обитает, горбунки никогда так не страдали при родах как ты и как мать Брюна.

У Ирмы округлились глаза. Она вдруг вспомнила, что действительно никогда не слышала, чтобы горбунки родами мучились.

- Как же так случилось?

- Пойди теперь разбери - отвечала Гирма. В первый раз я решила, что мать Брюна чем-то больна, потому так мучилась. А вот когда ты рожала, меня охватила тревога и подозрения.

- А что ж ты мне раньше это не рассказывала? - возмутилась Ирма.

- Чтобы ты на базаре, на следующее утро всему городу растрепала, что Гирма недоносков укрывает?

- Погоди... О чем это ты? Мой Арчи здоровый горбун. Да и Брюн - это лишь твои догадки!

Гирма молчала.

- Ты что дура старая умолкла?! Арчи мой здоровый горбун ведь так?

- Успокойся малахольная. Все знают, что твой сын здоровый, не мучься сомнениями.

- Но я чувствую, ты что-то не договариваешь? - все больше тревожась, спросила Ирма.

- Ладно, слушай... Когда я обмыла Арчи и стала его обмерять, то заметила, что горбик у него "дышит".

- Что за чушь!

- Дослушай! Прикладываю я к нему "мерило" и вот когда он вздыхает, горбик входит аккурат в ложе. А как выдохнет, появляется просвет. Маленький, чуть заметный.

Не хотела я тебя беспокоить, так ты орала. Да и что скрывать, струхнула я взять на себя грех. Сомнение обуяло. Прошел младенец мерку, так тому и быть подумала я.

Голоса затихли. Арчи сидел в углу сам не свой.

III

Все задуманное им на завтра покатилось колесом под горку. Матильду не на что было приглашать, угощенье досталось "другой". Старые друзья-хулиганы стали вдруг не интересны. С утра Арчи собрал в сумку провизии на день и ушел в домик отца. Первый раз, в свой день рожденья он остался наедине с собой, без шумных поздравлений и смеха.

На удивление ему не было скучно. Подобрав у порога белый камешек, Арчи рисовал на гранитных плоских скалах все, что приходило в голову. Каждая глыба представляла собой природное полотно. Можно было приходить сюда каждый день и украшать их деревьями, извилистой лентой реки, стрелой колокольни пронзающей облака.

Бесконечный уличный гам, трезвон торговок, ругань и склоки, все оставалось по ту сторону окраины, за густой стеной бузины, молодой осины и зарослей полыни.

Арчи, не ведая того, случайно обрел тихое место, не нарушаемое ни кем безмолвие природы, где можно было быть самим собой. Быть добрым и чутким, ранимым и слабым. И никто не грозил изгнанием или расправой. Старая Гирма была далеко и вряд ли осмелилась предпринять столь долгий переход. Да и что она могла ему сделать?

Арчи чувствовал себя здесь, полноправным хозяином и на то была веская причина. Его родной отец вручил ему ключ и завещал построенный им дом. Печаль от несостоявшегося праздника сама собой улетучилась, и грусть сменилась легкой радостью.

Время покатилось привычным колобком, сменяя дни и недели.

Примерно через месяц, после того как Муха обрела новый дом, она разрешилась бременем, но к радости Арчи никто не знал где. Ирма злилась, что кошка оказалась ловкачкой, и спрятала котят где-то в дровяном сарае, но отыскать где, она так и не смогла.

Прошел еще месяц, котята наверняка уже успели подрасти, но Муха не спешила их выводить из логова, будто чувствуя опасность, исходящую от хозяйки.

Арчи тоже не спешил их искать, хотя постоянно слышал от матери упреки. Впрочем, теперь он не переживал за жизнь котят. Лучшей доли, он вряд ли мог придумать, ведь неизвестность не всегда страшней смерти, так рассуждал юноша. Кто знает, что их ждет за поворотом? Может подросшие котята Мухи, прибившись к берегу, смогут себя прокормить? Арчи думал, что это отличная идея - до поры до времени прятать котят, а "топить" их уже не слепыми и беспомощными как раньше, а готовыми к борьбе.

Муха соблюдала осторожность, но в один прекрасный момент это должно было случиться. Ирма выследила лаз под крышей, куда пробиралась кошка и разобрав поленицу переловила котят. Котята действительно успели подрасти настолько, что Ирме пришлось потрудиться, вылавливая юрких негодников, средь завалов.

Арчи сразу понял, по расцарапанным рукам матери, что котята смогут за себя постоять.

- У Брюна все не как у людей, - возмущалась мать, протирая настойкой изодранные руки, - Даже кошка! Ты ж поди хитрюга, как прятала своих бесенят. Одно слово - бесенята!

Глянь сынок, - говорила Ирма, показывая кровавые царапины.

- Ну ничего, я их до единого переловила в короб. Пойди сейчас же на реку и избавься от этих бесенят. Ни словом не переча матери, Арчи подхватил короб и поспешил "исполнить" указание. Как и в прошлый раз, нарезав лозы, юноша сплел плотик, только на этот раз пришлось сделать его побольше и потолще, так как котята были не в пример крупнее.

Жалко было расставаться с этими сорванцами, уж больно они были живыми и игривыми.

Закончив работу, Арчи высадил котят на плот и опустил на воду.

Бедолаги испуганно сбились в кучу и стали мяукать. Не в силах больше на это глядеть, Арчи оттолкнул плот, и пищащая братия помчалась на встречу новой жизни. Когда они исчезли за излучиной, Арчи взял короб и направился домой. Но только он поднялся на берег реки, как столкнулся с Гирмой. От испуга быть разоблаченным Арчи вдруг подхватился и дал стрекоча. Старуха хотела о чем-то расспросить юношу, но осталась ни с чем. Прозорливая повитуха догадывалась, что, что-то с парнем происходит, но трудно было ей за ним поспеть. На счастье Арчи, она пришла чуть позже свершившегося преступления, и не видела, что он придумал. Но подозрения ее только усилились, когда она столкнулась с перепуганным подростком.

Арчи старался не попадаться на глаза старухе и всячески избегал встречи с ней. Спустя несколько дней, он успокоился, решив, что опасения напрасны. Но для себя сделал вывод, что старуха не так уж проста, и надо ее остерегаться.

Однажды в выходной день, отправился Арчи с матерью на ярмарку. Городская площадь была забита лотками и развалами. Горластые торговки зазывали горожан смешными прибаутками. То здесь, то там раздавались трели и пересвисты, это малыши выбирали свои первые свистульки и дудки. Лотки с лакомствами были окружены детьми всех возрастов. Торговки только и успевали раздавать налево и направо леденцы и пряники.

Взрослые горбуны все как один уплетали вяленых улиток. Тут же трактирщик разливал свежее пенное пиво.

Арчи много раз бывал на ярмарке. Все они были как близнецы похожи друг на друга. Но всякий раз общее настроение праздника тут же подхватывало и увлекало за собой.

Где-то у ратуши грянул маленький оркестрик. Звонкие трубы наполнили воздух бронзовыми переливами, большой старый барабан поспешал за ритмом. И тут вступила скрипка, осаживая остальных, протяжной и очень печальной темой. Музыканты замолкали, но все жители знали, что спустя пару мгновений "певунья" взорвется безудержным танцем чардаш. Казалось еще чуть-чуть и скрипка захлебнется от собственного восторга, но словно невидимой силой ее выхватывало из пучины страсти, и она заводила с начала.

За продуктовыми лотками располагались скорняки, кожевенники, башмачники.

Арчи с гордостью вышагивал меж рядов, светясь от радости. Вычищенные до блеска ореховые башмаки цепляли взгляд даже бывалых мастеров.

В этот раз на удивление матери, Арчи ничего не просил купить. Он тащил за ней корзину с продуктами и глазел по сторонам. Ирма украдкой поглядывала на счастливого сына и понимала, что дело не только в новой куртке и башмаках.

- Мама, купи барбариса в сахаре, - вдруг выпалил Арчи, увидев идущего навстречу торговца с переносным лотком.

Обычно Ирма говорила, что Арчи клянчит все подряд. Теперь же она с радостью купила сыну большой кулек сладостей.

Насытившись всеобщей атмосферой праздника, довольные, сделанными покупками, мать с сыном двинулись к дому. Ирму так и подмывало помириться с Арчи после истории с жабой, но склочный, закосневший характер не давал воли нежности и чувствам. Где-то в глубине сердца она знала, что душит саму себя, но переступить через веками укоренившийся порядок не могла. Арчи же и думать забыл, про жабу. В другое время он еще долго бы страдал и обижался, но сейчас его будто подменили. Что-то сдвинулось с места в душе подростка, после того как он в первый раз проявил "малодушие", нарушив табу. Дав, котятам шанс выжить, он испытал прилив необычного чувства, которое разительно его переменило.

- Быть другим, не так уж и страшно, - размышлял Арчи. Как жаль, что рядом нет отца, уж ему то он доверил бы свою тайну.

Вернувшись домой, Ирма занялась стряпней, а Арчи взяв кулек с барбарисом уселся на бревно, у освещенного солнцем дровяного сарая. Щурясь от солнышка, Арчи уплетал сахарные ягоды, наблюдая, как Муха, охотится у козьей закуты.

- Вот ведь неугомонная, - думал Арчи, - котят отобрали, а она все мышей ловит.

В этот момент Муха словила мышонка, но к удивлению подростка не съела его, а схватив в зубы, понесла к сараю. Арчи, забыв про ягоды, с интересом следил, что же будет дальше. Муха прошла мимо и старым лазом проникла в свое логово, где были ее котята.

- Глупышка, не может понять, что детей забрали. Мышей носить больше не кому.

Спустя какое-то время Муха появилась снова и села рядом. Арчи изучал сахарную пудру на дне кулька, не глядя на кошку.

- Чего ждешь? Дать тебе нечего, барбарис кончился, да и не стала бы ты, его есть.

Арчи скомкал опустевший кулек и взглянув на кошку, обомлел.

Муха держала зубами за холку белоснежного котенка.

Он был чистым, без единого пятнышка и белым, белым, как снег на вершинах пиренейских гор. Арчи не мог поверить своим глазам. Он протер их липкими от сахара руками, но чудо не исчезло. Дрожащие от волнения ладони, Арчи сложил лодочкой и опустил к ногам. Умная Муха, этого и ждала. Подойдя ближе, она аккуратно опустила свое сокровище в ладони человека. Много раз Арчи держал котят в руках, но теперь это были особые чувства. На него глядели отраженные небеса. Нежно голубые глазенки излучали доверие и любопытство. Муха решив, что дитя в надежных руках, потерлась о ноги подростка и исчезла.

Арчи остался один на один со своим изумлением. Что бы он делал, если бы звезда с неба упала ему на ладонь? Чтобы он делал, если бы поймал одного из пролетающих по весне над долиной журавля? Что же ему делать теперь, держа в ладонях, это белоснежное создание? Иногда несбыточная мечта, свалившись внезапно в руки, пленяет ум и волю, вырывает из обыденности дней.

Юноша посадил котенка за пазуху и помчался к дому отца. Только там, он мог сохранить свою тайну. Здесь же, рано или поздно все откроется и тогда им обоим несдобровать.

Пробежав улицу почти до конца, Арчи вспомнил, что забыл ключ. Пришлось возвращаться. От сладкого барбариса в горле пересохло и жутко хотелось пить. Отворив калитку, Арчи застыл. У сарая, где он недавно сидел, стояла Гирма. Мать с перепачканными в тесто руками, что-то объясняла ей и показывала в сторону города.

- Да вот же он и сам! - сказала она, увидев сына.

Арчи почуял неладное, будто старая ведьма караулила его.

- Чего стал как вкопанный, подойди, - прошамкала старуха, поманив юношу кривым костылем.

"Надо ж было ключ забыть" - крутилось в голове.

- Ты онемел, что ли? - с легким волнением спросила мать.

Ноги и правда будто вросли от страха в землю.

- Что ты там прячешь за пазухой? - спросила Гирма, щуря от солнца, подслеповатые глаза. Арчи готов был уже что-нибудь соврать, но в этот момент, тайный виновник высунул наружу свою белоснежную мордочку. Обе женщины ахнули, а Ирма схватилась почему-то за сердце. Лишь одно мгновение тревогой мелькнуло в сознании матери, а сердце тут же кольнул страх.

- Ах, ты недоносок! - захрипела повитуха. Догадки меня не подвели, так я и знала, что ты такой же, как твой отец - Недоносок! Надо было тебя сразу утопить в Бахе, а я смалодушествовала!

- Ирма! - крикнула старуха и та вздрогнула. Ты посмотри, что твой окаянный сын принес нашему народу. Белая кошка! Это же знамение грядущих бед! Древнее проклятие!

Ирма стояла, бледная как мел, руки безвольно висели плетями, а на глазах наворачивались слезы. Она готова была разрыдаться, сама не зная еще от чего, будто стоя у края пропасти.

В это время по улице в поисках приключений слонялась ватага местных хулиганов. Не найдя ни одной кошки, на которую можно было бы поохотиться, подростки, решили поглазеть на разгорающийся скандал, доносившийся со двора.

Арчи оглушенный разоблачением, глядел не мигая на мать, ища в ней защиты и поддержки. Но та, смотрела сквозь него, затуманенным взором.

Старуха стала наседать, грозя суковатым костылем. Арчи наконец дрогнул и начал пятиться назад. Выйдя на улицу и увидев сорванцов, Гирма повелительным тоном крикнула им:

- Гоните этого недоноска из города, а если он не захочет уходить, забейте его камнями.

Мальчишки стояли в растерянности, не зная, что делать. Еще вчера их знакомый Арчи был другом, а сегодня он почему-то изгой и недоносок. Тут Арчи обернулся к ним и все дружно ахнули, увидев белого котенка.

- Если его не изгнать из города, он навлечет на нас несчастье! - хрипела старуха. Сказано в древних рукописях - "Когда кошка земная, родит небесную, тогда постигнет Вас пагуба"! Гоните его прочь! В городе повитуха имела власть старейшины. Решая жить или не жить младенцу, она имела право изгнать любого взрослого, кто посягает на устои рода.

В последний миг отчаянной надежды Арчи бросил в сторону матери полный мольбы взгляд:

- Не предавай меня мама! - воскликнул он.

Ирма закрыла глаза, и слезы безмолвно покатились по щекам. Слезы безвольной души, молчаньем отрекшейся от сына. Все было кончено.

Арчи сунул котенка обратно за пазуху, застегнул под самое горло курку и внезапно, сорвавшись с места, помчался вниз по улице к реке.

- Куда он окаянный? - закричала повитуха, - Гоните его к каменной россыпи!

- Да, уж! Догони его, когда башмаки у него с онучами! - воскликнул один из подростков.

- В погоню! - прокричал главный заводила, и ватага с диким гиканьем бросилась за беглецом, оглашая округу грохотом дубовых и буковых башмаков.

Арчи летел пуще ветра. Почему он побежал к реке, у него и в мыслях не было. Опомнился он, только оказавшись на берегу. Баха спокойно несла свои мутные воды, преграждая беглецу путь. Арчи оглянулся. Из-за бугра доносился нарастающий шум преследователей. Отступать было некуда и когда его настигнут, то забьют до смерти камнями.

От бега и страха сердце колотилось с сумасшедшей силой, отдаваясь в голове как в колоколе. Мысли спутались. Арчи не хотел умирать позорной смертью. Уж лучше утонуть в родной реке.

С тоской он взглянул на темную, беспроглядную гладь. Сколько раз здесь приносили в жертву маленьких горбунов-недоносков? Сколько приносили в жертву лучших козлят?

Сколько раз он сам топил беспомощных котят? Может не спроста, он оказался именно здесь? Горбуны не умели плавать, и Арчи облегченно вздохнул, зная, что смерть будет быстрой и лучшей из того, что его ожидало. Избежав по ошибке вод Бахи шестнадцать лет назад, теперь надо было вернуть долг. Арчи разбежался, и оттолкнувшись от деревянного мостка прыгнул в темную пучину.

Но тут случилось невероятное.

Кожаная куртка, что подарил ему отец, хапнула воздуха при ударе об воду, и надувшись пузырем на спине юноши вытолкнула его на поверхность. Не понимая, что произошло, но чувствуя, что его что-то держит на плаву, Арчи отчаянно заработал руками и ногами, гребя к противоположному берегу.

В это время на бугор высыпали преследователи и замерли раскрыв рты от представшей перед ними картины. Арчи, сносимый течением, плыл вопреки всему. Удивление от плывущего горбуна и потрясение от того, что он осквернил святыню, будто парализовало подростков, дав спасительную минуту беглецу.

Когда Арчи выбрался на берег, главарь ватаги, опомнился и заорал не своим голосом:

- Чего же вы ждете? Убейте его! Он осквернил нашу реку!

Поднялся вой и в сторону Арчи полетели камни. Но было уже поздно. Не долетая до берега, они падали в воду. В яростном желании достать беглеца они метались по берегу ища камень потяжелее. Взобравшись кое-как на скользкий берег, Арчи бросил взгляд на возвышавшуюся вдали колокольню и скрылся в зарослях ивняка.

Ирма и повитуха сидели за столом в полутемной хате. В печи догорали угли, так и не пригодившиеся для пирога. Сырой пирог стоял на столе, ожидая своего рождения, которому уже не суждено было произойти. Отсутствующим взглядом Ирма глядела в темноту, а "сердобольная" ведьма пыталась утешить ее, льстиво подбирая нужные слова.

- Сердце не рви, - говорила старуха. Ему повезло, что просто изгнали, ты знаешь, что сделал бы с ним бургомистр?

Ирма взглянула на нее стеклянным взглядом.

- О, да ты не знаешь?! - обрадовалась старуха ожившей соседке. А я расскажу тебе...

Есть у бургомистра в подвале тайная комната и хранятся там страшные вещи с диковинными названиями. Ты еще молодая, на твоем веку не было того, чтобы он применил хотя бы одну из них, а я повидала... - произнесла сдавленным голосом повитуха. Есть у него "Железная дева", где предателей рода нашего казнят страшной смертью. "Седло" - страсть, какая жестокая придумка. Много еще всяких устройств, но пожалуй самое жуткое, это "Медный бык". Он внутри полый. В него сажают кощунника или осквернителя, а снизу разводят слабый огонь, чтоб сразу не издох. Так вот дорогуша, видела я на своем веку одного бедолагу, что изжарили в нем. Долго он кричал не своим голосом. Жареным мясом его смердело по всему городу.

Ирма очнулась.

- За что же его так страшно казнили? - спросила она.

- Сам виноват окаянный. Родилась у него значит, дочь-недоносок, ну, как и, положено, отдали ее душу Бахе. А отец то ее оказался психическим. Долго страдал, не мог места себе найти и знаешь, что выдумал треклятый?

- Что же?

- Выкрал у меня "мерило" и хотел его уничтожить, дабы больше никто не мог младенцев судить.

- И что же он? Удалось ему?

- Не успел он поганец "мерило" погубить, схватили его. А за такую дерзость одна смерть - казнь через пытку, чтоб другим не повадно было.

- Выходит это через тебя, его казнили?

Старуха пристально посмотрела на Ирму.

- Дело не во мне. Я умру, другую изберут. Нельзя покушаться на святые устои. "Мерило", залог чистоты нашего рода.

- Скажи Гирма, а кто вообще решил что есть "чистые" и "нечистые"?

- Ты что, умом тронулась? Наш великий предок Арбун заповедовал блюсти чистоту рода.

Ирма зажгла свечу и в хате стало посветлее.

- А что бы стало, если тот горбун успел совершить задуманное, уничтожил бы "мерило" - спросила Ирма.

- И подумать страшно... Младенцев обмерять я не смогла бы, недоноски множились и постепенно испортили бы наш род.

- А чем?

- Как чем? У нас в крови горбатость, а они прямые как каланча. Что глаза таращишь?

Ирма и вправду впервые слышала, что бывают прямые люди.

- А разве это плохо? - удивленно спросила она.

- Глупая... Они же дети дьявола!

- ???

- Взгляни на горбунов! Они смиренные пред богами, от того и смотрят в землю и ходят согбенно. А род недоносков - гордые и дерзкие. Мать их гордыня, от того они прямые как колокольня.

Ирма недоверчиво сверлила взглядом повитуху.

- Отчего же тот несчастный, что изжарен был в "быке" дерзнул разрушить наши устои? Ведь он не был недоноском? Он хотел лишь дать шанс другим детям.

Гирме не нравилось куда клонит Ирма. Сомнения из нее иглами полезли наружу.

- Хрупок наш покой. Любой псих, может его разрушить, оттого старейшины и я, чутко следим за народом.

Разговор затеянный старухой словно вывел Ирму из забытья.

- А хочет старая, я угощу тебя своей любимой настойкой? - спросила Ирма, подмигивая повитухе.

Старую ведьму сложно было провести, и где-то краем мысли она почувствовала подвох, но алчность поборола. Знала Ирма все "слабости" соседки.

- Ты же говорила, что закончилась настойка? - спросила подозрительно старуха.

- Тебе только дай волю, ты весь мой погреб опустошишь старая карга! - оживилась Ирма.

- Что-то ты расщедрилась? А? - сверлила она маленькими глазками Ирму.

- Как хочешь, - отмахнулась она от старухи.

Повитуха заерзала на лавке, причмокивая дряблыми губами. Старая "крыса", прожившая жизнь, видавшая кошек, ловушки и капканы, попалась на простую приманку.

- Уговорила, наливай! - расплылась она от предвкушения.

Ирма взяла свечу и спустилась в подвал. Среди бутылок обычной "бахайки", стояла большая, пузатая бутылка особой настойки. Секретный рецепт Ирма хранила как зеницу ока и сколько не пыталась хитрая старуха выведать его, каждый раз уходила ни с чем.

Оглядевшись, Ирма стала внимательно изучать стены подвала.

- Где же вы? Вот уж не думала, что когда-нибудь вы мне понадобитесь. Ирма искала сизые грибы, с которыми она обычно безжалостно боролась, по причине их невероятной ядовитости.

- Что ты там копаешься? - послышался нетерпеливый голос старухи.

- Сейчас, сейчас! - откликнулась Ирма. Погоди немного, я напою тебя - прошептала она.

Вот ты где притаился... Под ступенью лестницы маленький грибок скрывался от зоркого взгляда хозяйки. Серо-сизый, молодой и самый ядовитый. Тот, который огненным шомполом выжигает внутренности, а потом парализует мозг.

Аккуратно сорвав его у самой грибницы, Ирма растерла его меж пальцев и откупорив бутылку всыпала в настойку.

- Не терпится, старая?! - радостно произнесла Ирма, вылезая из погреба. Последний штоф, тебе на радость остался.

Алчные глазенки забегали, лаская бутылку.

- Брюн как-то чарки агатовые дарил мне - сказала Ирма, - А я их все храню. Пора уже...

- Что пора? - спросила повитуха.

- Обновить, пора!

Ирма достала из сундука небольшую деревянную шкатулку, в которой завернутые в бархат хранились две агатовые чарки.

- Хороши! Под стать напитку, - потирая сухие ладони, промолвила Гирма.

Разлив по чаркам ароматную настойку, Ирма подняла чашу и произнесла:

- За предков!

- За предков! - повторила старуха, и женщины осушили чарки.

- Ох, пробирает! В этот раз особо терпкая, не такая, как обычно - произнесла Гирма.

- Тебе показалось, давно я тебя ей не баловала!

- И то верно, жалко для старухи лишней чарки?

- Вот еще, пей, сколько душа просит, - и Ирма налила еще по одной.

Зажевав ячменной лепешкой, Старуха облокотилась к стене, чувствуя приятную истому.

- Добренькая ты сегодня... Удивляешь ты меня.

- После твоего рассказа, про "медного быка", как-то не по себе стало. Страшная смерть.

- В медной раскаленной утробе он пожалел о своей подлости, - произнесла повитуха.

Ирма испытующе, пристально смотрела на старуху.

- Что уставилась, опьянела? - спросила Гирма.

- Жаль, этот несчастный не догадался как провести тебя!

- Что ты мелешь? - изменившимся голосом крикнула повитуха.

- Сначала надо было избавиться от тебя, а потом "мерило" выкрасть!

- Да ты окаянная, умом тронулось?! Может тоже, хочешь испробовать "медного быка" - взревела старая ведьма.

- Я буду умней, - отвечала Ирма. Зря ты мне хвасталась про свой тайник, старая ты дура. Я не прощу тебе моего сына, пусть все кончено, но я уничтожу этот "вершитель судеб". С этого дня пусть боги сами решают, кому жить, а кому умереть!!!

Гирма хотела огреть сумасбродную бабу своим костылем, но в этот момент, резкая, жгучая боль полоснула внутренности, и охнув она рухнула на лавку.

- Не ожидала? - спросила Ирма.

- Что ты подсыпала в бутылку, тварь? - захрипела старуха, хватаясь за живот.

- Самую малость, - через силу улыбнулась Ирма, чувствуя, как первый приступ, болью сбил дыхание. Всего одну карликовую, сизую поганку!

Повитуха пыталась встать, чтобы позвать на помощь, но дыхание перехватило.

Ирме надо было спешить. Сжав зубы от боли, она побежала в хату Гирмы и опрокинув старый дубовый стол вынула из тайника завернутое в пергамент "мерило".

Горло перехватило стальной хваткой. Перед глазами поплыло, и еле удержавшись на ногах она поспешила обратно. На лавке осунувшись, сидела бездыханная старуха, держа в руке свой костыль, будто намереваясь еще встать.

Очаг догорал. Развернув пергамент и убедившись, что это "оно", Ирма бросила "мерило" в угли. Россыпь огненных искр вспыхнула в печи, и запахло горелой костью.

Словно жар очага незримо проникал сквозь взгляд женщины, обжигая сознание. Дышать становилось все трудней. Вдруг острым жалом боль вонзилась в сердце и Ирма упала на пол.

Костяной "вершитель судеб" превращался в угли. Может быть, Ирма поступила иначе, зная, что коварная старуха не все поведала ей. В том самом подвале бургомистра, в потайной комнате, хранилось настоящее "мерило". А в печи догорала его копия.

IV

Сколько прошел Арчи в неведомом ему лесу он не знал. Когда усталость переполнила меру, он решил перевести дыхание, прислонившись к могучей сосне. Перед ним, яркими лоскутами проглядывали сквозь деревья, освещенные солнцем опушки, но Арчи шел все время в пологе леса, опасаясь преследования.

Одежда была сырая, и неприятно холодила тело. Нужно было успеть просохнуть, до конца дня иначе ночью была вероятность замерзнуть и заболеть. Отдышавшись, Арчи поднялся и направился к ближайшей опушке. Молодые елочки, ростом, чуть выше юноши, росли на густом ковре серебристо-зеленого мха. Пахло свежей хвоей и терпкой смолой, разогретой весенним солнцем. Оглядевшись и не найдя лучшего места, Арчи решил просушить вещи, развесив их на елках.

И как только он стал расстегивать куртку, как почувствовал, шевеление.

- Живой! - радостно воскликнул Арчи. В агонии бегства, он напрочь забыл про котенка. Теперь же, как в первый раз радовался ему всем сердцем.

- Вдвоем не страшно! - твердил юноша, гладя мокрого котенка, умудрившегося каким-то чудом не захлебнуться.

Посадив его под елку и наказав сидеть на месте, Арчи стал развешивать одежду на освещенных кронах деревьев. Солнце тут же прогнало озноб с тела и стало веселей.

В минуты потрясений и испытаний, даже малое отдохновение приносит радость и надежду на лучшее. Арчи некогда было думать о своей судьбе, сознание будто заперло на ключ все мысли. Так вопреки всему человек борется с отчаянием.

Спустя какое-то время Арчи остро почувствовал, что пустой желудок дает о себе знать. Весной в лесу не было еще ни грибов, ни ягод. Охотится Арчи не умел, да и не было у него ничего с собой кроме ножика. Можно было вернуться к реке и питаться улитками и лягушками, да и без воды ни как. Но Арчи очень боялся, что его могут там поджидать, зная, что кроме Бахи, больше для горбуна нет питья.

Оставалось искать каменные распадки с дождевой водой. Арчи, как впрочем и все горбуны, терпеть не мог эту безвкусную жидкость, но другого шанса выжить не оставалось.

Пощупав одежду и убедившись, что она сухая, Арчи быстро оделся и взяв своего друга по несчастью, отправился на поиски питья и еды.

Без всяких ориентиров Арчи знал, что удаляется от реки, поскольку местность постепенно шла в гору. Где-то здесь обязательно должны были начаться скалистые выходы.

Пройдя густым осинником, Арчи вышел к осыпавшемуся склону холма.

- Вот тут должна быть вода, - обратился он к котенку, который все это время с интересом глядел по сторонам.

- Надо же дать тебе имя! - вдруг спохватился Арчи.

"Какая незадача" - думал юноша, перебирая известные ему клички и имена. Все что он знал до сего дня, совершенно не подходило котенку. Он вызывал недоумение своим видом, и фантазия была бессильна.

Тут Арчи вспомнил, что Муха принесла ему котенка в тот миг, когда он разглядывал сахарную пудру от барбариса.

- Сахарок! - воскликнул Арчи. Я назову тебя "Сахарок", потому, что ты такой же белый!

Радуясь удачной находке, друзья направились к гранитной осыпи. Долго искать не пришлось. В тени каменных ниш, еще не успев исчезнуть под лучами солнца, было много небольших скоплений чистой дождевой воды.

Посадив котенка к одной из лужиц, Арчи с удивлением обнаружил, что эта безвкусная вода приятна ему. Сахарок с жадностью лакал воду, поглядывая на хозяина.

- Много не пей, а то растаешь! - засмеялся Арчи.

От жажды Арчи не заметил, как выпил несколько лужиц и глазом не моргнув. Нужда пресную пищу и питье делает слаще праздничных разносолов.

Привалившись к камню, Арчи глядел на виновника его изгнания. Напившись, котенок стал вылизывать свою белоснежную шерстку. Наверняка он был голоден, но ни как не проявлял себя.

Вдруг на соседнем камне, в метре от места, где он сидел, Арчи увидел большую изумрудную ящерицу, греющуюся на теплом граните.

- Мы спасены, Сахарок! - прошептал Арчи, боясь спугнуть добычу. Посадив котенка за пазуху, он украдкой стал обходить камень. Подкравшись с теневой стороны, Арчи изловчился и схватил потерявшую бдительность жертву.

- Бай-йо! - воскликнул Арчи. Ящерица была очень большая, по крайней мере никогда он не видел таких в окрестностях своего города.

Выпотрошив и почистив ее наспех, юноша нарвал стеблей дикого чеснока для вкуса.

Сахарок с жадностью уплетал голову, хвост и лапы. Арчи, сдабривая сырое мясо соком чесночной травы тоже с удовольствием утолял голод.

Каменный холм оказался спасением для беглецов, поскольку ящериц здесь оказалось огромное количество. Не зная, что ждет их впереди, Арчи решил запастись мясом про запас. Наловив, десятка полтора ящериц, он выпотрошил их и разложил вялиться на горячем валуне. Изумрудные полоски, через пару часов потемнели и высохли. К вечеру запас провизии был готов. Арчи оторвал кусочек и причмокивая с удовольствием губами, произнес - Не дурно!

Первую свою ночь друзья провели под старым еловым валежником. Арчи нарезал веток ясеня и устлал ими землю. А чтобы ночью их не намочил дождь, накидал сверху листьев и мха.

Засыпая, юноша слышал приятное мурлыканье котенка у себя на груди. Сытый, довольный Сахарок, успокаивал душу. Но мысли о доме, о маме, об отце, тяжелели вместе с веками и погрузившись в сон закружились в мутном водовороте.

Арчи казалось, что он вот-вот захлебнется. Но тут появлялся отец и протягивал ему куртку. Темная мутная бездна Бахи манила к себе. Страх, камнем ложился на душу, но из глубины, вдруг появлялся котенок с бирюзовым глазами, и неведомая сила выхватывала Арчи на воздух. Грозный грохот наполнял сон. Сквозь пелену слез, он видел лежащую мать. Он хотел ее поднять, но жар не подпускал его к ней. Он искал воду, чтобы погасить огонь и снова проваливался в холодные воды Бахи. Продираясь сквозь лес странных сухих стволов, он поднимал голову к небу и ужас сковывал его. Гигантские костыли Гирмы, словно вековые сосны возносились ввысь, а сверху на него щерилась беззубым ртом страшная ведьма, твердя без умолку - "Недоносок". Муха протягивала ему котенка, а затем, расправив крылья улетала прочь. Арчи бежал за ней крича, что ему тоже нужны крылья, но тут град камней сбил его наземь и он проснулся.

Страшные видения растворились под натиском солнца и пения птиц. Только сейчас Арчи понял, что слышит нечто удивительное, чего никогда не слышал ранее. Со всех сторон, будто мириады крохотных оркестриков рассыпались трели и веселый щебет. Сахарок, сквозь прорехи валежника внимательно следил, за юркой пестрой птахой заливающейся от избытка чувств. Все вокруг пело и наполняло воздух радостью.

Окончательно сбросив остатки наваждения, Арчи решил тронуться в путь. На их счастье, на поясе Арчи оказалась небольшая кожаная фляга. Набрав воды в распадке и изловив еще пару ящериц, друзья позавтракали и подстегиваемые жаждой открытий зашагали вперед.

Вдали виднелись горы, и рассудив, что лучше обогнуть их с южного склона, Арчи взял курс на снежную вершину.

Дорога была ровной, и идти было легко. Сахарок сидел на плече у Арчи как заправский рулевой. Легкий ветерок ерошил шерстку котенка, играя белоснежной волной.

Когда благоволят бродяге боги, то все вокруг способствует его пути. Тайным чувством Арчи ощущал поддержку богов. Невероятным стечением он избежал смерти и теперь оказавшись, невольным изгнанником, стремился вперед. Легкие, новые башмаки вселяли уверенность на долгую дорогу. Весна стремительно приближало лето, и шанс добраться до новой обители. За несколько следующих дней, друзья покрыли приличное расстояние, приближаясь к обратной стороне горы. Ельники постепенно сменились лиственными рощами, стали чаще попадаться цветочные луга, дурманящие путников ароматами весенних трав. Стремительные стрекозы шныряли вокруг, выводя из себя своим стрекотом котенка.

Из сухой ветви, Арчи соорудил себе подобие шеста, для облегчения пути и для возможной защиты. Земли были для него чужие, и нужно было быть готовым к нежданной встрече.

В полдень, когда солнце особо распалялось, они делали привалы в тени больших деревьев.

Без цели, без дороги, не ведая границ безлюдья, шел горбун с котенком за новой жизнью... За новой надеждой.

В полдень четвертого дня пути, пережидая полуденное солнце, друзья отдыхали в тени одиноко стоящего дуба. Сахарок освоившись, постоянно пытался ускользнуть от Арчи, но юноша опасался задремать. В очередной раз, засунутый за пазуху, котенок смирялся со своей долей и засыпал. Полуденная дрема разморила Арчи больше обычного, и он тоже заснул. Дневной сон много приятней ночного. Он светлый и радостный. Ночные грезы обычно пугающие разум, разбавляются светом, даря безмятежность и покой. Что-то неясное снилось Арчи, легкое и воздушное, но в какой-то момент он почувствовал, как что-то выталкивает его из сладких грез. Он проснулся, и открыв глаза, зажмурился от света. Деревянная палка почему-то больно тыкала его в грудь. Арчи толкнул ее в сторону. Она снова вернулась и ударила.

- Ай! - воскликнул Арчи, и подняв глаза выше, увидел стоящего перед ним человека.

Он глядел на него не моргая, думая, что он еще спит. Когда же противная палка вновь больно ткнула его в грудь, Арчи вскочил на ноги.

- Что тебе нужно?! - вскрикнул он, глядя снизу вверх на огромного незнакомца.

Перед ним стоял высокий, прямой как сосна мужчина. И было ясно, что он не горбун.

Седовласый старец был одет в светлую, длинную мантию, подпоясанный поясом, в руке он держал легкий и прочный буковый посох. Если бы Арчи был сейчас дома, он бы решил, что это какой-то сказочный персонаж из детских книг.

- Ты кто такой и зачем пришел в эти края?! - промолвил старик.

Арчи мог в самых ярких красках рассказать незнакомцу о своих злоключениях, но не мог связать слов. Потрясенный он стоял, тараща глаза.

- Глухой?

- Нет! - наконец-то выдавил Арчи, - Меня зовут Арчибальд, я родом из Бахи.

- Так ты горбун?! - повысив голос, спросил Старец. А я то сразу не заметил. Зачем ты здесь, может ты прокаженный или чумной? Горбуны сами никогда не покидают Баху, уж я то знаю.

- Я не чумной! Арчи от волнения не знал с чего начать, чувствуя, что молчание грозит ему неприятностями.

Старик все больше хмурился. В его памяти были еще свежи ужасы чумной жатвы, скосившей почти весь его город и семью. Неуверенность маленького горбуна, все больше навлекало на него подозрение, что он больной изгой. Старик не знал, как поступить, но тяжелые воспоминания говорили, что жалости нет места, когда речь идет о выживании целых городов. Оставалось только одно. Старик взял посох двумя руками, будто меч.

Арчи все понял без слов. И хотя пред ним был старец, но шансов у юноши не было никаких. Он поднял над головой свою палку с которой путешествовал, с единственной целью, защититься от удара.

- Смелый горбун, - произнес старик, - Возвращайся домой, подобру-поздорову.

- У меня больше нет дома... Идти мне некуда! - отчаянно выкрикнул Арчи.

- Я так и знал, тебя изгнали! Ты пришел в мой край разносить смерть?! - старик сделал шаг вперед и занес посох над головой. Но так и застыл от удивления.

Из-за пазухи Арчи показалась белая мордашка, разбуженная криками.

Старик опустил посох.

- Откуда у тебя белый котенок? - спросил он удивленно.

Уже не первый раз в судьбу Арчи бесцеремонно вторгался его новый друг, круто меняя жизнь юноши. Усилием воли Арчи подавил волнение и рассказал старцу, все, что с ним произошло. Чем дольшестарик слушал подробности бегства, тем добрее становились его глаза. Он сел на землю, опустил посох, и скрестив руки на груди, слушал удивительную историю появления белой кошки в царстве горбунов. Старец обладал тонким чувством прозорливости и сейчас он сам себя корил, за то, что чуть было, не совершил роковой ошибки. Горбун-изгнанник оказался в его глазах такой же белой кошкой, сбежавшей из горбатой страны. Он не хотел раньше срока открывать юноше смысл произошедшего с ним. Ему хотелось изучить его.

Долгие годы старик жил отшельником и порядком соскучился по живой душе. Не думал он только, что это окажется "горбатая" душа. Но тем необычней и удивительней показалась ему эта встреча. Выслушав до конца, он спросил:

- Знаешь ли ты эти края?

- Нет, - ответил Арчи, - я никогда не бывал по эту сторону Бахи.

- Куда же ты направляешься?

- За новой жизнью...

Старику все больше нравился этот мальчишка. Идти за "новой жизнью" в неведомом краю, надо быть либо безумным, либо отчаянно смелым. Старец наблюдал, как котенок ласкается к подростку, выдавая зоркому взгляду невидимые стороны души.

- Не многих я знал, - думал старик, - из своего рода людей, кто бы душой были добры как этот горбун. Глупцы, изгнали лучшего из рода...

- Послушай меня, юноша... Я прекрасно знаю эти края и скажу тебе, что путь твой обречен. За этой горой следует череда непроходимых хребтов, за которыми живут люди, но вряд ли тебе по силам это испытание. Обратной дороги тебе так же нет. Ты пропадешь, скитаясь в этих горах. Арчи держался изо всех сил. Зачем он говорит ему об этом? Так легко было у него на душе, а после этих слов, снова захотелось броситься в реку.

- Я вижу, ты отчаялся?

Арчи молчал. Дальше будто пропасть разверзлась, идти бессмысленно.

- Будь на твоем месте обычный странник, я предложил бы ему временный приют... Но тебе я предлагаю постоянный кров. Арчи взглянул на старика. Одна фраза, меняет в мгновение ока судьбу, прогоняет отчаяние, и нет ему больше места в сердце. Юноша с благодарностью глядел на старца, не зная, что ответить.

Они шли небольшой долиной к пристанищу отшельника. Арчи еле поспевал за стариком, дивясь его огромным шагам. Не было у него ни каких сожалений, что эту встречу устроила судьба. Теперь у него будет кров, пища и питье, лежанка и жаркий очаг в холодное время года. С души свалился камень. Старик оказался страшным только в первое мгновение, но истина, все расставила по местам. Как боги умудряются, пересекать человеческие пути-дороги, ему казалось великой тайной. Но умный человек не допытывается "недоступного" ему, он с благодарностью принимает эти знаки.

Крепкая деревянная избушка, новый дом изгнанника, удивила Арчи своей необычностью. Она была совершенно непохожа, на те хаты, что строили в Бахе. Стены сходились друг с другом, выдаваясь наружу, будто прорастая сквозь бревна. Высокая крыша, больше походила на верхушку городской колокольни. Домик стоял на "ногах", возвышаясь над землей и чтобы в него попасть, нужно было подняться по лестнице. Сухая поляна вокруг была чиста от кустов и подлеска. В пологе сосен, гулял свежий ветерок, и чудесно пахло свежестью.

- Будь как дома, - произнес старик, отворяя дверь.

Арчи вошел внутрь. Небольшие окошки пропускали достаточно света, и не пришлось привыкать к темноте.

Юноша огляделся и вдруг воскликнул:

- Сахарок!

Старик улыбнувшись, переспросил:

- Какой сахарок?

- Так вот же! - указал Арчи в сторону печки. На каменном полоке, лежал здоровенный белый кот, внимательно изучая незваного гостя.

- Точь-в-точь как мой Сахарок, только очень большой! Как же он у вас оказался?

- Намного большая загадка друг мой, как в твоем городе оказался белый котенок? - ответил старец.

- И правда, - подумал Арчи. Он расстегнул куртку, и вынув своего спутника, опустил на пол. Котенок робко сел у ног, оглядываясь по сторонам.

И тут большой кот спрыгнул вниз, увидев родную кровь.

- Не бойся, Маркиз его не тронет - произнес старик, усаживаясь за стол. Он ласковый и добрый, хоть и выглядит гигантом.

Сахарок словно увидев свое отражение, кинулся к Маркизу. Тому не понравился затхлый, болотный запах котенка и он стал усердно вылизывать его, на правах хозяина.

- Выходит Вы меня пощадили из-за котенка? - спросил Арчи, - Если бы не он, лежать мне сейчас под дубом...

Старику стало не по себе. Юноша точно подметил, что удержало его руку. Это была правда. Горькая, но ее нужно было принять.

- Клянусь богом, - думал старик, - мне в тысячу раз должно быть горше от его слов, чем ему! Его слова обличили мой страх и глупость. Где же та мудрость, что собирал я всю жизнь, если слова юнца рассыпали ее в прах? Я готов был лишить его жизни от собственного страха, затмившего мой разум. О, как же я ничтожен, если до сих пор боюсь чумной смерти?! Господь, не допустил свершиться беззаконию...

- Прости, я старый олух, испугался смерти! Видимо, жив еще во мне тот ужас, что пережил я много лет назад. Я был уверен, что изжил его, но он будто спящее чудище ожил во мне. Не я это был у дуба... Слуга своих тайных страхов.

- Может быть мама моя, тоже не по собственной воле меня предала? - спросил Арчи, жадно вцепившись в надежду. Может быть, она просто испугалась?

- Ты прав... По собственной воле, люди зла не хотят творить. Все зло в мире происходит будто наваждение. "Великий властелин" правит поступками людей, и имя ему страх.

Он может быть малым как этот котенок, портя человеку его повседневную жизнь, а может быть грозным чудищем. Страх болезней и страданий, страх нищеты...Страх смерти.

В решающий момент, он всегда застает человека врасплох. Подлый и коварный, сотрясает душу внезапностью, лишая человека воли, толкая его на подлость и измену.

Арчи было тошно. Он вспомнил слова отца, о том, что он чужой в городе и ясно почувствовал их смысл. Хотя бы самую малость понять - За что?

За что ему все это? Хотелось закричать, что он живой, имеет право на жизнь, но как хрупка она была в руках другого, кому ты был непонятен и чужд.

- Давай обедать, - произнес старик, видя, что тяжелые думы одолели юношу. Будет день и будет пища, не унывай и не горюй. Много тебе еще предстоит познать в жизни. Будь готов к горькому знанию, оно открывает глаза на этот мир.

Душа-изгнанница нашла приют, и жизнь дальше покатилась своей привычной дорожкой.

Правда, то, как жил Иона (так звали старца), было совсем необычно для Арчи. Особенно пища и питье. Все было пресное и постное, ни любимых маминых подливок, ни соусов. Лягушек с улитками Иона не ел и не выращивал, пива не пил, а уж про настойки и говорить нечего. Но больше всего Арчи страдал без любимой, пахучей, бахайской воды. Ту, что пил старец, была просто невыносима. Пустое, безвкусное пойло. Цветом, она была как кусочки горного хрусталя, что продавали иногда на городской ярмарке. А старик, наоборот страсть как гордился ею, говоря, что эта самая вкусная вода на сотни миль вокруг. Арчи глядел на него с сожалением, думая, что если бы он попробовал бахайской воды, знаменитых щей и пива, вряд ли остался равнодушным.

Первое время юноша пытался даже добавлять в воду кислые, терпкие и горькие травы, лишь бы придать ей вкус. Иона с улыбкой наблюдал, за своим новым жильцом, зная, что время возьмет свое. И действительно, то, что было для Арчи естественно, требовало теперь лишних усилий и времени и не приносило удовлетворения. Рано или поздно парень должен был привыкнуть к новой жизни.

Когда это произошло, Арчи не запомнил, но как-то раз, придя разгоряченный летним солнцем, он с удовольствием опорожнил большой корец холодной родниковой воды.

- Ух, хорошо! - воскликнул он.

Иона тихо порадовался, не сказав ни слова. Образ жизни как вторая натура, невозможно его скинуть с себя когда захочется. Только чуткое время, заботливо и мягко, счищает с человека его старые привычки, глупости и заблуждения.

Вечерами, сидя за столом, освещенным масляной лампадой, старец рассказывал Арчи удивительные истории. То, что сам видел, то, что слышал от других. Юноша слушал его раскрыв рот, дивясь другому миру. Воображение рисовало ему неведомые страны, сказочные пейзажи и он на время забывал свою тоску по дому.

Конечно, он тосковал. Прежде чем уснуть, память бесцеремонной "хозяйкой" влекла его в родной дом. Вечно строгая мама теперь казалась самой лучшей на свете, отец, школа, даже старая карга Гирма... Тоска смягчила острые жала обиды. Ему хотелось вернуться, но он знал, что все не так. Забывая плохое, стирая его из памяти, человек тешит себя иллюзией. Но все остается прежним. Зло остается злом, грубость и алчность все те же.

Большую силу воли нужно иметь, чтобы оставить подобную жизнь, но еще большая воля нужна, чтобы не вернуться.

Утро приносило новый день, и непоседливый горбун забывал до срока, свои горести.

Старец не нарадовался, что приобрел в лице Арчи трудолюбивого помощника.

Летом в пору собирательства и заготовок, Арчи изучал ближайшие леса и луга, долину и предгорья. Старец учил разбираться в лекарственных травах и избегать встречи с хищным зверем. Щедрая природа радовала обильным урожаем грибов, ягод, орехов.

Неведомые ранее Арчи сладкие коренья, запеченные в углях, стали отдушиной для его "изголодавшейся" души.

Сахарок рос не по дням, а по часам, намереваясь догнать своего старшего брата.

Всюду куда не ходил бы Арчи, он увязывался с ним. Со временем, юноша, перестал беспокоиться за котенка, видя, как он самостоятелен.

День за днем, месяц за месяцем, новая жизнь увлекла подростка. Так прошло три года.

Арчи подрос и возмужал. Лесная жизнь отшельника, оказалась ему по вкусу. Он полюбил эту аскетичную жизнь, эту пресную, но такую пьянящую свободу. Даже то, от чего он по началу плевался, теперь было вкусным и приятным. Иногда он силился вспомнить вкус бахайской воды или пива и не мог. Все более далекими и блеклыми становились воспоминания. Время сделало свое дело.

В третье лето его жизни с Ионой, Арчи особенно страстно увлекся сбором лекарственных трав. Впрочем, забот хватало с головой, дары леса поспевая, сменяли друг друга давая работу. Несколько излюбленных маршрутов, имели свои характерные названия. "Грибной", "ягодный", "ореховый", "травный"... Каждый приглашал в свое время, как гостя к пиршеству. В это лето, особенно много народилось орехов. Только-только закончив с заготовкой грибов, Арчи взялся, за одно из любимых своих собирательств.

Собирать орехи было много легче и приятней других даров. Тенистыми рощами рос фундук, спелый грецкий, падал сам к ногам, миндальный орех рос на каменистых склонах и забравшись на валун, можно было добраться до самой верхушки. С прошлого лета, Арчи не ходил этим маршрутом и изрядно соскучился. Взяв два плетеных короба с кожаным переметом и немного воды, Арчи отправился на "охоту".

Сахарок не любил этот маршрут и остался дома. Ему нравились луга и опушки, где он охотился на мышей и насекомых, а в ореховых рощах было ему скучно.

Набрав под завязку фундука, Арчи утомленный, возвращался домой. Почти у самой избушки тропа ныряла под кривую осину, склонившуюся над ней и упиралась в крыльцо. Задумавшись, о приближающейся осени с ее торжественными нарядами, Арчи приблизился к ольхе и вдруг сильный удар опрокинул его наземь. Коробы опрокинулись, и орехи шумно рассыпались вдоль тропинки. Арчи сидел на земле и потирал лоб. В глазах еще искрилось от удара.

- Что же это? - произнес Арчи, пытаясь понять, что произошло. Оглядевшись по сторонам, он увидел опрокинутые короба.

- Ну, надо ж так! - воскликнул он, - У самого дома!

Ничего не оставалось, как собирать орехи обратно. Пыхтя от усердия, Арчи сгреб все, что нашел, и взвалив перемет через плечо двинулся вперед.

Но, не сделав и пары шагов, снова получил по лбу. На этот раз он удержался на ногах.

Толстый осиновый сук, нависший над тропой, дрожал от удара. Арчи глядел на него и не мог поверить своим глазам. Сколько раз он ходил этим маршрутом, проходя под ним не пригибаясь. Может осина склонилась к земле? - думал Арчи. Он потер лоб. Шишка наливалась прямо под пальцами, твердея и пульсируя. Пригнув голову, он прошел наконец-то под деревом и направился к дому.

У крыльца, Сахарок пытался раззадорить ленивого Маркиза, а Иона сидел на лавке и связывал в пучки высушенный к зиме зверобой и чабрец.

- Что это у тебя на лбу? - спросил старец у юноши.

- Самая что ни на есть шишка - ответил тот.

- Ты же за орехами пошел, а принес шишку! - засмеялся Иона.

- Осина, будь она не ладна...

- Осина?

- Та, что склонилась над тропой позади дома.

- А что с ней?

- Я всегда проходил под ней не сгибаясь, а тут она одарила меня увесистым тумаком. Да еще и не раз. Наверно состарилась и прогнулась.

- А ну-ка, пойдем, поглядим, - сказал, заинтересовавшись старец.

Иона знал свой лес как себя самого. Ничего не ускользало от его взгляда. Подойдя к осине, Иона спросил Арчи:

- Ты уверен, что это осина тумаков тебе надавала?

- Лоб мой тому свидетель, - ответил Арчи, потирая шишку.

Иона внимательно осмотрел дерево и как-то странно посмотрел на юношу.

- А ну-ка пойди сюда поближе. За три года, что ты у меня живешь, ты немного подрос, но не настолько же, чтобы удариться лбом, там, где твоя макушка не касалась дерева?

Арчи не понимал, что хочет донести до него Иона.

- Я же говорю, дерево прогнулось. Что тут выдумывать?

Иона покачал головой.

- А ну-ка выпрямись.

- Как это? - спросил, озадаченный Арчи. Я рожден таким, потому и горбун.

- Достань эту ветку.

Арчи протянул руку и коснулся указанной ветки. В этот момент он увидел прямо перед собой тот сук, о который ударился. В нерешительности Арчи потрогал его, затем шишку на лбу, и обернувшись к старцу сказал:

- Ни чего не понимаю...

- Дружок, ты не просто подрос, ты выпрямился! - ответил Иона и улыбнулся лучистыми серыми глазами.

Арчи хлопал ресницами, не понимая.

- Горбатость твоя стала выпрямляться!

- Но это не возможно, - ответил Арчи, но тут вспомнил слова отца, о том, что он стал спать на спине.

- Помнишь Иона, я рассказывал тебе про отца, - с дрожью в голосе, затараторил Арчи.

- Помню.

- Перед тем, как уйти, он говорил, что спит на спине. Может я теперь тоже могу?

- Есть одно средство, - ответил старец.

- Какое?

- Лежанка! - засмеялся Иона, - ровная, плоская, лежанка!

Они вернулись в дом. Арчи снял жилетку. Волнуясь и дрожа, будто замерз, он посмотрел на старца.

- Смелей Арчибальд!

Арчи уселся на лежанку, вытянул ноги и медленно лег на спину.

- Глазам своим не верю! - прошептал пораженный старик. Горбун лежал на спине, касаясь затылком лежанки.

- Тебе больно? - спросил он юношу.

- Нет... Немного чешется спина и только.

- Вставай.

Арчи поднялся. Он еще не понимал, что же произошло. Он не взлетел как птица и жизнь его не стала другой, но глядя как смотрит на него старец, он ждал от него подсказки.

- Если бы я не увидел этого своими глазами, может так и не рассказал тебе одну историю, но теперь ты должен ее знать, - произнес Иона.

- Какую историю? - оживился Арчи. Он безумно любил слушать всяческие рассказы.

- Пойдем наружу, надо закончить с травами, а ты очистишь орехи от соцветий.

Расположившись на лавке, Иона повел необычный рассказ. Арчи шелушил орехи, напряженно слушая, боясь пропустить хотя бы одно слово.

- Когда-то давно, когда я жил в городе, старый аптекарь рассказал мне эту историю. Ему в свою очередь его дед, а уж кто был до того, ему не было известно.

Аптекарь был страсть как любопытен, до разных трав, микстур и минералов. Может потому и запомнил ее. На расстоянии месячного перехода от сюда, есть странное место. В ущелье, меж двух скал, стоит удивительный камень, причудливой формы, из-под которого бьет родник. Этот родник - источник вашей Бахи.

- Нашей реки?! - воскликнул Арчи.

- Да. Родник, столь сильный и полноводный, что смог преодолеть впадающие в него чистые ручьи. Но самое интересное, он смог преодолеть волю людей.

- Как это? - спросил Арчи.

- Люди живущие по соседству, страдали от этого мутного источника, и решили его завалить, чтобы чистые ручьи окрепли и наполнили русло.

Арчи замер от возмущения. Разве можно было так поступать?

- Так вот, - продолжал Иона. Сколько бы они не старались, родник пробивался вновь и вновь. Ни глина, ни камни, ни что не могло его остановить. Отчаявшись, они оставили это место, поскольку чистых ручьев не хватало для жизни. Молва твердила, что, только тот необычный, огромный камень, из-под которого бьет родник, способен на это. Но он был столь крепок и тяжел, что сколь не пытались люди опрокинуть его, ничего из этого не вышло. Со временем во всей округе перестали селиться люди, считая место это дурным, раз земля родит такие воды. Аптекарь говорил, что пить эту воду ни как нельзя. Что она уродует тело и душу.

Арчи взглянул на старца. Обидные догадки кольнули его сердце.

- Да, друг мой Арчибальд, это так, и жители Бахи, тому подтверждение.

Мутные, негодные воды реки уродуют не только ваши тела, но и ваши души. Столетия подобной жизни стерли память о прошлом. Ваш образ стал для вас родным и неотъемлемым. Но приходит время, когда нужно опомниться.

Арчи раздирали сомнения и противоречия, он хотел понять как простая вода, пусть и не чистая, может сделать человека горбатым.

- Неужели одно только питье способно на такое? - спросил он робко старика.

- Все имеет свой источник, как любая река. И Баха, лишь первая капля в вашем образе жизни. Вы пьете негодную воду, пиво, горькие настойки, они рождают скверные слова, склоки и злой характер. Слова образуют новую, зловонную, невидимую Баху, которая уже вливается в ваши души, уродуя их и чем дальше тем хуже. Образуется порочный круг, и понять где источник уже не возможно. Кажется смешным и наивным, что воды реки виновны в образе жизни, что вы ведете. Но есть только один путь разорвать его... Завалить источник Бахи.

Арчи силился отыскать хоть слово, хоть малый факт в оправдание горбунов, но чувствовал силу и правду в словах старца. Правда была в том, что они себя не знали, и больно было слышать обличающие речи.

- Ты не должен падать духом, друг мой, я скажу тебе, что видел много прямых людей у которых были горбатые души. Ведь в стройном теле может жить духовный горбун.

А сейчас я вижу перед собой горбуна, исцелившегося и телом и душой.

- А разве возможно увидеть душу? - спросил Арчи.

- Можно. Но для этого нужно пить из чистого источника.

- Выходит, я выпрямился от питья, что дает твой родник?

- Не только, Арчи. Пойми, что душа и тело нераздельны. Они связаны незримой нитью.

Ты оставил свои старые привычки и образ жизни, ты не слышишь сквернословия и желчных речей. Все то, что вливалось в твою душу грязным потоком, все иссякло. Сам того не ведая, своим бегством, ты заткнул мутный источник питавший твою душу.

Чистый воздух и вода, добрая пища - это лекарство и для тела и для души.

- Ах, как бы я хотел повидаться с отцом! - воскликнул Арчи. Он так мечтал исправить поговорку про горбунов.

- Какую поговорку?

- О том, что "Горбатого, только могила исправит".

- Ах, эту! Теперь я воочию вижу, что это так.

Арчи умолк. Душа взволнованная открытиями хотела рассказать всему миру, что горбатость, это не проклятье рода, что можно стать другим. Что ест надежда.

- Иона, - обратился Арчи к старику, - Можно ли излечить моих сородичей?

Иона отложил пучок зверобоя и пристально взглянул на юношу. В этот момент, он ясно видел, чем занята его душа. Парень жаждал поделиться радостью со своим родом.

- Вряд ли - ответил Иона. Исцелить целый народ не под силу никому. Тот камень, что стоит у основания источника так и не смогли опрокинуть. Что уж говорить, про злую волю людей.

- Но сколько прошло с тех пор? Может быть что-то изменилось?

- Что могло измениться под этим небом?

- Землетрясения раскалывают горы! - ответил Арчи. Я читал в школе, что такое бывало.

- Ты прав. Но это домыслы, друг мой. Раз уж Баха течет, как и прежде, значит камень на месте.

- И нет ни какой надежды?

Старик покачал головой.

Со времени этого разговора прошло две недели, но Арчи не мог найти себе место. Покой покинул его. Возбужденная душа терзалась от бездействия. Ему хотелось что-то изменить, рассказать, сдвинуть с места, этот упрямый камень. Старик следил, как юноша зреет словно вулкан, собирая внутри силы своей души готовые вырваться наружу.

Главное чтобы он не наделал глупостей, - думал Иона. Но чем он мог его успокоить?

Глупо пытаться остановить горную реку или оживший вулкан. Он прекрасно знал скрытые силы человеческой души, способной поспорить с самим Везувием и Этной.

Ждать было не долго.

Однажды вернувшись из леса, Арчи завел такой разговор:

- Иона, - спросил он, - Можно ли верить твоему аптекарю?

- О чем ты?

- О том, что люди сделали все что могли, пытаясь повалить камень?

- Ты думаешь, он соврал?

- Нет, не то чтобы соврал... Но все ли поведал?

Старец дивился ловкости мысли Арчи, уловив куда тот клонит.

- Предположим, что он умолчал о чем-то, что с того?

- Раз так, то может быть есть шанс?

- Какой?

- Повалить камень.

Старик улыбнулся.

- Арчи, друг мой, опомнись. Люди сильны своей сплоченностью, но даже в этом случае не всегда удача сопутствует им. Неужели ты думаешь в одиночку справиться с тем, что оказалось не под силу многим?

Арчи неуверенно переминался с ноги на ногу.

- Я не смогу помочь тебе. Стар я уже и не осилю столь долгий путь.

- Но хотя бы взглянуть я могу на этот камень? - с отчаянием в голосе спросил Арчи.

- Зачем? Чтобы убедиться, что он тебе не по силам?

- Да! Пусть так, но я буду знать, что сделал все что мог. Пусть я потрачу время впустую, но душа моя не будет терзаться сомнениями.

- Ты прав... Терзания и сомнения съедают душу. И зачастую единственный способ, их унять - это действие. Но как ты думаешь победить непосильный тебе камень?

- Иона, я не знаю...Неведомая сила влечет меня к нему. С тех пор как горбатость перестала быть судьбой, я чувствую, что лучше сгинуть в пути, чем отдаться воле рока.

- Не даром нарекли тебя Арчибальдом, смелый юноша! Что ж, будь по-твоему.

Арчи подпрыгнул от радости. Подмывало кинуться старцу на шею и обнять его.

Вряд ли Иона мог запретить ему эту задумку, но Арчи не хотел перечить ему. Без благословения своего наставника, он не отважился бы идти в столь дальний путь.

Сахарок, чувствуя неладное, ходит по пятам за хозяином, не отпуская его ни на минуту.

За три года он догнал в размерах Маркиза и стал огромным красавцем, сильным и ловким.

Арчи сразу догадался, что кот увяжется с ним, и был этому несказанно рад, боясь, что тот не захочет с ним идти. Сахарок теперь не нуждался в его заботе и защите. Теперь он сам мог постоять за себя и даже за хозяина.

Сборы были не долгими. Иона отдал ему свою старую, дорожную котомку. Дал небольшой топорик, огниво, и все что нужно для долгого пути. С грустью он глядел, на радостного горбуна, теперь уже вступившего в иную пору жизни и ему жалко было с ним расставаться. Арчи уверял его, что обязательно вернется, в случае неудачи, но старик, знал, что несущий людям свет и радость обычно становится жертвой своей щедрости. Но лишить его надежды, что запереть птицу в клетке. Пусть летит.

- Иона, я обязательно вернуть! - утешал старца Арчи, чувствуя, что сам готов расплакаться.

- Я верю в тебя Арчибальд... Ты уже доказал, что можно изменить судьбу. Пусть хранят тебя боги и мое благословение. Иона поцеловал юношу в лоб. Арчи обнял старца, спрятав влажные глаза в седую бороду. Мгновение спустя, он бодро вышагивал по тропинке, неся за пазухой, начертанную Ионной карту пути. Сахарок семенил за хозяином, чутко следя за голосом леса.

V

Погода благоволила путникам, и странствие обещало быть приятным. По совету старца, Арчи решил не торопить время, беречь силы, делая частые привалы. Первые несколько дней двигаясь на север, юноше страстно хотелось срезать путь левее намеченного маршрута и увидеться, наконец с Бахой. Он знал, что она несет свои воды где-то недалеко, навстречу его движению, но он боялся сойти с тропы. Напутствие Ионы, было для него благословением, и он помнил каждое его слово. И вот, наконец, тропа встретилась с рекой. Арчи стоял у берега, жадно вдыхая носом воздух, но то, что он чувствовал, больше не бередило его сердце и душу. Он мечтал, как насытится забытым ароматом, как напьется вдоволь пахучей воды. Но она предстала пред ним чужой и неприятной.

- Неужели я все забыл? - думал Арчи, силясь откопать в себе прошлые чувства. Неужели я так изменился, что они угасли? Можно ли разлюбить то, чем так дорожил?

Он зачерпнул ладонью мутной воды, поднес к лицу, но тут же выплеснул ее обратно.

Противный ком подкатил к горлу, вызвав отвращение. Как остро теперь звучали в нем, слова Ионы. Все было, так как он сказал. Только разорвав обычный уклад своей жизни можно взглянуть на себя со стороны. Удивительней всего, что печаль и тоска по прошлой жизни исчезли будто наваждение, уступив место радости. Не стал Арчи корить себя за бесчувственность. Все говорило само за себя, и надо было двигаться дальше. В этом месте легкая прогулка для друзей закончилась вместе с тропой, и далее идти пришлось вдоль берега реки.

Теперь приходилось огибать преграды и затоны, заросли и каменистые гряды. Путь стал тяжелее, и в течение дня путники проходили значительно меньшее расстояние.

Сахарок ловил дорогой грызунов и прочую живность, обеспечивая себя пропитанием.

Ночи были теплые и до первого дыхания осени, Арчи намеревался достигнуть цели путешествия. Спустя некоторое время, на пути стали попадаться небольшие, чистые ручьи впадающие в Баху. Как и говорил Иона, они были столь маловодные, что не могли растворить мутные воды русла. В них Арчи пополнял запас питьевой воды.

Зная, что в окрестностях Бахи не водятся хищные звери, Арчи позабыл напутствие старца об осторожности. Однажды встретив на пути очередной ручей, юноша увидел в нем стайки красивых маленьких рыбок, резвящихся в прозрачной воде. Увлеченной их задорной игрой, он решил отклониться от Бахи в сторону, и полюбоваться удивительным зрелищем. Сахарок так же с интересом наблюдал за снующими, блестящими "листочками", но в воду лезть не спешил. Нагнувшись к воде, Арчи покрошил кусочек ячменной лепешки. И тут же вода "вскипела". Он вспомнил как кормил головастиков в канаве у дома, но теперь радость была другой. Он просто любовался, зная, что спустя минуту, покинет это место.

Вдруг за его спиной послышалось угрожающее шипение. Удивленный, он обернулся и увидел кота, который превратился в огромный, ощетинившийся шар.

- Что с тобой Сахарок? - спросил с волнением юноша. Кот смотрел куда-то мимо Арчи и медленно двигался вперед. Арчи оглянулся, и тут же горло сдавило от страха. На другом берегу ручья стоял волк. Так близко он еще не сталкивался с хищниками. Взгляды вперились друг в друга, в ожидании. Что делать? Арчи медленно вынул нож. Как знать, может у него есть шанс. Волк сделал несколько шагов, не сводя глаз с человека. Мгновение превратилось в вечность и в это время, откуда-то сверху, на спину волка упал белый взъерошенный ком.

В миг, напряженное затишье сменилось кутерьмой, жутким воем и шипением. Сахарок вцепился в загривок волку и начал рвать его когтями и зубами. Арчи с ужасом глядел за разгорающейся битвой, не зная как поступить и чем помочь другу. Но помощь оказалась не нужна. Хищник, ошарашенный внезапной яростью противника, решил ретироваться подобру-поздорову. Сахарок еще долго стоял в боевой стойке, глядя вслед поверженного врага. Его храбрость и решимость, так поразила Арчи, что перепрыгнув ручей, он принялся целовать возбужденного кота в пушистые щеки. Сахарок довольный собой, густо замурлыкал, тычась носом в лицо хозяина.

С этих пор Арчи строго следовал вдоль Бахи, не рискуя больше отклоняться.

Все ближе и ближе они были к цели своего путешествия. Река становилась все уже и мельче, и когда робкий ручей сменил ее, Арчи понял, что они достигли истока.

Вдали показались две высокие скалистые горы и когда деревья расступились, друзья увидели небывалое зрелище.

Меж серо-коричневых скал, высилась огромная, серебристая стела. Она будто проросла сквозь чуждый ей гранит, удивительным сиянием заполняя ущелье. Грани ее словно вытесанные великаном, походили на огранку драгоценных камней. Солнечные лучи, отражаясь от них, бросали сочные пятна на угрюмые скалы.

Арчи завороженный, стоял у основания стелы, и недоумение все больше и больше охватывало его. Как же так может быть? Чтобы избавиться от негодного источника, люди готовы были обрушить такую красоту? У самого основания, были видны следы людей. Кучи камней, глины и бревен. Видно было, что когда-то давно, они пытались заткнуть ненавистный им родник. Справа, в скале была небольшая пещера. В ней добывали камень.

Арчи обошел вокруг источника. Он пробивался из-под самого основания стелы, вопреки всем ухищрениям людей. Свалить в одиночку ее, было немыслимо. Он сел у края ручейка и задумался. Спешить было некуда. Нужно было набраться сил для обратной дороги, но уходить сразу же никак не хотелось. Исследовав пещерку, Арчи нашел ее сносной для ночевки и разведя огонь, устроился на ночлег.

Два дня он провел у родника, пытаясь хоть что-нибудь придумать. Но сколь бы не силился Арчи, снова и снова он возвращался мыслями к Ионе. Не даром старик говорил, что есть вещи не подвластные людям. Чтобы сдвинуть гору, нужно нечто иное. И этого Арчи не знал. Задерживаться здесь еще, было глупо. Первое дыхание осени уже чувствовалось в горах. Нужно было поспешить, чтобы вернуться до холодов. Но словно что-то не пускало юношу обратно. Снова и снова он обходил кругом, эту удивительную стелу, ища ответа.

Как-то по утру, проснувшись с намерением отправиться домой, Арчи не обнаружил рядом с собой кота. Выйдя из пещеры, он увидел своего шкодника, охотившегося меж камней за мышами. Сахарок с самого рассвета, выслеживал ловкую, хитрую мышь, которая ускользала от него в расщелину. Арчи с интересом наблюдал, чем закончится охота.

Юркая мышь, будто издеваясь на котом, показалась перед самым его носом, и пискнув скрылась меж каменей. Разгневанный Сахарок, бросился вперед, разбрасывая мелкие камешки по сторонам. Он почти загнал ее в "угол", но тут она юркнула в мох у основания стелы и исчезла. Кот озадаченный внезапным исчезновением беглянки принялся рыскать у стелы, разбрасывая лапами мох. Как вдруг показалась щель, куда скрылась хитрюга.

Арчи подошел поближе, чтобы разглядеть, что предпримет кот. И тут он увидел, что под мхом, который укрывал основание стелы, влево и вправо, расходится еле заметная щель.

- Ну-ка пушистый, погоди, - сказал Арчи, склоняясь к коту. Он стал счищать зеленовато-бурый ковер, оголяя землю, разбрасывая его вокруг себя. В том месте, где стела прорастала сквозь гранит, зияла тонкая, но широкая щель.

- Сладкий мой дружок! - воскликнул радостно Арчи, и вскочив, принялся танцевать чардаш. Надежда, словно вспышка, озарила душу. Есть шанс!

Он схватил кота в охапку и стал кружиться вокруг стелы. Сахарок был явно недоволен прервавшейся охотой и пытался вырваться.

- Который раз ты меня выручаешь?! Ты мой талисман! - нахваливал кота юноша.

Наконец успокоившись, он стал размышлять, как ему поступить.

Широкая трещина у основания стелы давала слабую надежду на удачный исход.

Взяв топорик, Арчи спустился вниз по ручью до ближайших деревьев.

Найдя сухую березу, он нарубил сучьев и вернулся обратно. Усевшись поудобнее, он принялся вырезать тонкие, длинные клинья. Сколько бы их не потребовалось, Арчи готов был вырезать сколько нужно. Юноша трудился, забыв про завтрак и обед.

Выстрогав довольное количество, он принялся забивать клинья в щель. Основание стелы ощерилось деревянными "зубами". Спустившись к ручью, Арчи стал набирать флягой воду и лить ее в щель и на клинья. Сбившись с ног от усталости он рухнул наземь, когда наконец, вода стала сочиться из дерева.

- Теперь, только время может мне помочь, - произнес изможденный Арчи.

В течение дня еще несколько раз он увлажнял клинья, ожидая, когда они разбухнут и хоть на самую малость, расширят трещину. Предстояла долгая и упорная работа. На второй день, он заметил, что в середине стелы, несколько клиньев выпали.

- Наконец-то! - радостно выдохнул Арчи. Дело пошло.

Выстругивая новые клинья, он делал их толще предыдущих, забивая на старое место. Мучительно долго двигался он к заветной цели, но надежда всякий раз окрыляла его, когда очередной клин вываливался из щели. Трещина постепенно раздавалась. Чем толще становились клинья, тем легче и быстрее они раздирали камень. Арчи вновь и вновь удивлялся тайным устроениям природы, когда вода и мягкое дерево, объединившись вместе, сокрушали каменную твердыню.

Уже рука могла протиснуться под глыбой, но она упорно стояла, не желая опрокидываться. Когда ветви стали тонки, пришлось срубать ствол, вырубая из него заостренные брусья. Тяжелей всего было их забивать под стелу, ведь от этого зависел результат. Еще несколько дней упорного труда ушло, а стела продолжала стоять.

Казалось, силы уже на исходе и Арчи готов был уже сдаться, как однажды, забивая очередной брус, он промахнулся и со звоном всадил обухом по скале. Сначала послышался легкий хруст, как камешки хрустят под башмаками, и вдруг страшный треск разорвал ущелье, хлесткой плетью.

Стела дрогнула, подавшись вперед, и со страшным грохотом рухнула, сминая под собой русло ручья. Ущелье наполнилось пылью и водяной взвесью, закрыв на мгновение свет.

А когда все осело, Арчи увидел на оторвавшемся основании стелы большие, высеченные буквы. Он подошел ближе, протирая глаза от пыли, не веря тому, что он видит.

Прикоснувшись ладонью к опрокинутой стеле, он ощутил древний холод, живший в ней многие века и тысячелетия. Шершавая поверхность, испещренная будто шрамами, отражала темные, высеченные в ее теле борозды.

- V, e, r, u, m, - прочитал по буквам Арчи. Он не знал, что значат они, но трепет охватил его. Не просто чудо. Тайна открылась ему. Кто-то великий, оставил послание там, где его никто не ожидал найти. Вновь и вновь, он проводил по ним пальцами, чувствуя, как они дрожат от прикосновения. Снова и снова перебирал взглядом, пытаясь запомнить каждую букву.

- Verum... Только Иона, мог разгадать ее, - произнес Арчи.

Изможденный работой, Арчи решил остаться не надолго, чтобы восстановить силы перед долгой дорогой и убедиться, что источник не пробился снова. Русло ручейка быстро обмелело и буквально на глазах высохло. Обходя рухнувшую стелу со всех сторон, Арчи не нашел нигде воды. Можно было двинуться в путь.

VI

Собравшись с раннего утра, окинув напоследок взглядом плоды своих трудов, Арчи неспешно отправился обратно. Радость от удачного исхода, была бы неполной, если бы юноша не мог поделиться ей с самыми близкими людьми. За три года изгнания, он особо остро захотел увидеться с матерью. Рассказать обо всех своих приключениях, о чудесном исцелении, о новых знаниях и удивительной победе над каменным исполином.

Чем меньше оставалось до родных мест, тем больше он хотел изменить маршрут.

Обещание Ионе вернуться, он не собирался нарушать. Лишь заглянет в город на минуту, повидает маму и обратно. Он хотел, чтобы она знала, что теперь, все станут здоровыми и прямыми, что будет другая жизнь, полная радости и счастья. Когда Арчи встретил первые чистые ручьи, то окончательно убедился, что Баха покорена. Основное русло опустело, и робкие воды стали наполнять ее прозрачной надеждой.

Раздумав немного, Арчи перешел на другой берег. Сахарок почувствовав неладное, стоял

в растерянности. Он соскучился по Маркизу и любимой поляне и спешил домой не меньше хозяина.

- Идем, - произнес Арчи, - Не капризничай.

Кот повернулся и пошел старой дорогой, вдоль русла. Было ясно, он зовет Арчи за собой, не желая сворачивать с пути. Арчи тоже пошел вдоль берега, поглядывая на кота. Так они шли какое-то время упрямо, каждый своей дорогой, но когда берега стали все больше отдаляться друг от друга, Сахарок сдался. Оставить хозяина без своего присмотра он не мог.

Все больше чувствовалось приближение осени. Ночи стали холодными, и усталые путники мечтали о теплом крове и мягком ложе. Арчи, думал войти в город со стороны реки, повидаться тайком с матерью и отправиться обратно. Но планам его не суждено было осуществиться. Дорогу им преградил широкий и длинный затон, который пришлось обходить стороной. Сбившись с пути, друзья вошли в город со стороны ратуши.

С дрожью в руках, волнением и тревогой, Арчи ступал по старым улочкам. Как его примут? Примут ли вообще или снова изгонят прочь? Как он встретит маму? Как она встретит его? Чувства любви и беспокойства, одновременно переполняли его, ведь он возвращался другим. Теперь он уже не горбун. Кому нужен чужак? Пожалуй, Сахарок был прав, настойчиво пытаясь вернуть его на нужную дорогу. Может еще не поздно вернуться?

Арчи обернулся. Кота не было рядом. Взгляд заметался по дороге, плетням и деревьям, и обнаружил своего любимца, возле черной кошки, сидящей у калитки.

- Сахарок! - позвал кота Арчи.

На этот раз кот решил проявить характер и увлеченный встречей, не обращал внимание, на призыв. Арчи стоял растерянно, не зная как быть. Может так даже лучше, подумал он. Неровен час, увидев белого кота, горожане забросают его камнями. Со щемящей тоской он оставил своего друга и двинулся дальше.

А в городе творилось нечто невообразимое. С тех пор как горожане заметили, что уровень воды в Бахе стал стремительно падать, город охватила паника. Каждый день старейшины звонили в набат, созывая горожан на площадь. Все кто только мог, приносили лучших козлят и продукты для жертвоприношения, но ничего не помогало. Баха мелела на глазах, а вода становилась все прозрачней, теряя свой вкус. Некоторые бились в истерике, крича, что боги послали им проклятье. Что все умрут мучительной смертью, и род горбунов исчезнет с лица земли.

Бургомистр в отчаянии потерял всякую власть. Еще чуть-чуть и в городе начнется вакханалия. Нужно было срочно что-то решать... И в это время в городе появился незнакомец.

Поначалу его никто не узнал. Люди, увидев высокого прямого чужака, оставляли плач и крики и шли за ним. Арчи слышал позади себя шепот и пересуды. Кто этот странник? Откуда чужак в наших краях? Улица вела прямиком к городской площади, будто сама судьба влекла его к чему-то самому важному в его жизни. Внутри все замерло в предчувствии... Как беременная женщина разрешается от бремени в означенный срок, так душа созревшая принять откровение свыше, идет единственной дорогой. Дорогой исповедания. Арчи уже знал, что его ждет, но страха не было. То таинственное слово, что он принес своим людям, убьет его, но он должен был его сказать.

Площадь была забита как в праздничный день, но в мгновение ока, толпа начала расступаться, пропуская чужака. Арчи искал глазами старую трибуну, но ее не было. Тогда он поднялся на открытую террасу, где обычно играли музыканты.

Шум стих, и звенящая тишина повисла над площадью. Сотни и тысячи пар глаз тревожно вперились в юношу. Все как один ждали от него ответа, еще не зная, что он им скажет.

Арчи подбирал слова, но его опередили.

- Кто ты чужак? - воскликнула молодая женщина стоящая неподалеку.

- Я такой же, как вы, - заговорил Арчи пытаясь усмирить дрожащий голос. Я горбун и рожден в этом городе.

- Кто это? Кто такой? - послышался нарастающий шум.

- Три года назад меня изгнали... Арчи замолчал, чувствуя, как к горлу подкатил сухой комок.

- Да это же Арчибальд, сын Брюна! - воскликнул кто-то, и покатилась волна подхватившая, - Сын Брюна! Арчи!

- Взгляните на меня, я стал другим! - продолжил Арчи, - Ваша горбатая доля, это не ваша судьба и не приговор. Вы можете стать прямыми. Я принес вам вестьо том, что мутные воды Бахи не будут больше калечить ваши тела.

Толпа ахнула. То, что случилось с их священной рекой, знал этот изгой! Гул и гам заполнил пространство, заглушая голос. Но в это время бургомистр ударил в огромный медный круг, призывая к тишине.

- Говори, что ты знаешь? Отчего воды Бахи иссякли?! - громогласно выкрикнул он.

- Да, я знаю! - воскликнул Арчи. Воды Бахи иссякли навсегда!

Теперь уже гробовая тишина сменила гул толпы. Никто не верил своим ушам.

- Река, что испокон веков поила наш род, отравляя его своими водами, иссякла, - выкрикнул Арчи.

- Да, что он говорит безумный?! - закричала старуха. Священная наша река, отравляла нас?!

- Кощунник! Негодяй! - послышалось со всех сторон.

Ненависть в мгновение ока заполнила умы и души. Никто не хотел слушать невесть что. Люди жаждали узнать, что стало с рекой. Когда вода вернется в русло.

- Зачем ты вернулся недоносок?! - закричала новая повитуха, заменившая Гирму. Ты уже однажды осквернил Баху, а теперь хочешь осквернить нашу веру?!

- На дыбу его! - заорали кругом, - Изжарить мерзавца!

Арчи был раздавлен молниеносным натиском. Со всех сторон подступали яростные, свирепые лица, искаженные жаждой мести. Единственное, что они теперь понимали, что изгнанник каким-то образом виновен в их несчастье. И только месть, сможет умилостивить разгневанных богов.

Бургомистр с несколькими стражами, окружил Арчи.

- Ты видишь несчастный, что нужно людям? Им нужна их река, а ты раздражаешь без того, отчаявшихся людей. Я дам тебе один шанс, но если ты не успокоишь их, будет так, как они решат.

- Что вы хотите от меня? - сдавленным голосом промолвил Арчи.

- Ты знаешь, отчего иссякла река?

Арчи судорожно думал, о том, что никак нельзя называть истинную причину. В этом случае, горбуны отправят мужчин к истоку Бахи, умрут, но очистят источник. А если промолчать, они решат, что он сам виновник беды.

- Verum - ответил Арчи.

- Verum? - переспросил бургомистр. Что это значит?

Арчи пожал плечами.

- Кто знает, что такое Verum? - крикнул бургомистр.

Толпа зашумела.

- Да он над нами издевается! В "железную деву" его посадить, она быстро его разговорит.

- Парень, - уставшим голосом промолвил бургомистр, - Ты сам решил свою судьбу. Схватить его! Два крепких стражника кинулись к Арчи и заломив руки, связали.

- В "деву", его! - орали одни.

- Изжарить в "быке" - кричали другие.

Молить о пощаде, Арчи мог, только открыв свою тайну. Но тогда все было бы напрасно.

Его стремление дать им шанс, дать новую жизнь, могло быть исполнено, только отобрав старую. Имел ли он право ее отбирать? Можно ли насильно сделать людей счастливыми. Что если рассказать все как есть? Они тут же вернутся к обычной жизни и еще тысячи лет, будут рожать горбатых младенцев. А тех, что неугодны, топить в проклятой реке!

Нет! Пусть это жестоко, но больше Баха не будет пожирать невинные души. Им придется смириться и жить иначе...

В это время в центре площади соорудили деревянный подиум, на который установили нелепую конструкцию. Народ с интересом глазел, на невиданное доселе орудие пыток.

На деревянные козлы было положено обычное бревно. Что задумал бургомистр никто не знал. Арчи подняли на возвышение, и он увидел перед собой бескрайнее море глаз. Весь город был здесь, но он искал только одни. Видит ли она его сейчас? Где она?

- Народ мой! - воскликнул бургомистр, обращаясь к толпе. Мы дали этому человеку шанс искупить себя. Но он не захотел помочь своему роду, он предал нас! Так пусть же справедливый суд исправит, то от чего он отрекся! Наш святой долг хранить чистоту крови и если он отверг свою горбатость, пусть этот "судия" вернет ему другую.

К рукам и ногам Арчи привязали длинные веревки, а его самого положили спиной на бревно. Тут то народ понял, что придумал бургомистр.

- Верни ему горбатость! - заорали то тут, то там.

- Выверни его! - вторили другие.

Стражи натянули веревки, и Арчи вскрикнул от резкой боли пронзившей спину.

Дыхание сбило и в глазах помутнело. Его тянули вниз и внутрь, изгибая вокруг бревна, как тетива изгибает лук. Он хотел что-то крикнуть, но сдавленный голос терялся, задыхаясь без воздуха. Огненной болью пронзило позвонки лишая сознания.

Сквозь пелену он слышал яростный вой толпы и крик бургомистра:

- Кто похитил реку? - орал он юноше в ухо. Еще! - кричал он стражам, - Предатель рода!

- Verum, - прохрипел Арчи, теряя сознание.

- Что? Громче?!

Собрав остаток сил, юноша закричал:

- Verum!!!

Вдруг его тело обмякло и веревки провисли. Вой и гам затих. Распаленные души жаждали зрелища, но нежданно все прекратилось.

- Смотрите, смотрите! - истошно заорал кто-то в толпе, указывая рукой куда-то вверх, - Небесная кошка!

Стены домов окружавших площадь вздрогнули вместе с людьми. На крыше ратуши сидела белоснежная кошка, спокойно взирая поверх крыш.

Она глядела, как невидимая обычному глазу душа, возносилась ввысь.

VII

С тех пор в городе Баха минуло больше ста лет. Сменилось четыре поколения, а улицы заполнили стройные и веселые люди. Смирившись с неизбежным, старейшины прекратили губить "неугодных" младенцев, которых с каждым годом рождалось все больше и больше. "Мерило" перестало вершить судьбы людей.

В городе поселились певчие птицы, а в реке рыба. Долина дышала чистым воздухом.

На месте, где когда-то юного горбуна изгнали прочь, построили большой каменный мост через Баху. Он круто изогнулся над рекой, всем своим видом напоминая, того, кто принес своему народу, избавление...