ИВАН ГРОЗНЫЙ [Валентин Иванович Костылев] (fb2) читать постранично
Книга 421816 устарела и заменена на исправленную
- ИВАН ГРОЗНЫЙ 4.61 Мб, 1324с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Валентин Иванович Костылев
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (500) »
Валентин КОСТЫЛЕВ Иван Грозный (трилогия)
Книга I. Москва в походе
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
В небе повис огненный столб над самым боярским усадьбищем. Юродивые плясали и плакали. Калики перехожие предрекали войну. Монахи — конец света. Хмурые старцы из деревенских — голод. Поползли «ахи» и «охи». Но умирать не хотелось. Большое любопытство появилось к жизни. И как на грех, в вотчину боярина Колычева прискакал из Разрядного приказа человек, молодой, дородный, с быстрым взглядом, слегка насмешливым. Назвал себя посланцем царя, дворянином Василием Грязным. Явился к владельцу вотчины, боярину Никите Борисычу, и стал расспрашивать о «верстании»: «сколь и кого поимянно выставит боярин своих людей в войско, коли к тому нужда явится». Всколыхнулись деревни и починки [1] колычевской вотчины. Старики расхрабрились, — куда тут! Стали разглагольствовать про старинные битвы. У молодежи глаза разгорелись: потянуло на волю, на поля бранные. А тут еще подлил масла в огонь грязновский ямщик. Намекнул и на татар, и на Ливонию, и на Свейское государство [2]. Ямщик бывалый, московский. Под хмельком дядя был, на слова чуден, а глазами плутоват; что наврал, что правда — разобрать трудно. Как бы то ни было: ветром море колышет, молвою — народ: заскакало по избам колючее словечко: война! Боярин темнее тучи стал. Ходит, ко всем придирается, на глаза лучше не показывайся. Всего лишь год, как царь отпустил его на отдых после брака с молоденькой княжной Масальской. Чего бы лучше — на старости лет пожить чинно, уютно, на усадьбе, в супружеском уединении… И вот нате! Опять война! Опять в кольчугу, в латы да шлем! Приказ, ведавший военными делами, заработал. В Москве не спят! Крепко призадумался боярин: как быть? Какой-то дворянин-зазнайка всюду нос сует, царской грамотой щеголяет. Черт его принес сюда! Давно ли разошлись с казанского и выборгского походов? Люди и кони еще путем отдохнуть не успели, и вдруг… — Э-эх, Никита, Никита! Сыновей у тебя нет. Убьют на войне — поместье отпишут «на государя», малую часть оставят супруге твоей, Агриппинушке, а так как она неплодна, вслед за ее кончиною и та малая часть уйдет «на государя» (все себе заграбастывает!). Вот что будет, коли пойдешь на войну; а не пойдешь, откажешься… Опять засверлили мозг боярина слова царя Ивана Васильевича: «Жаловати мы своих холопей вольны, а и казнить их вольны ж есмя». Князей и бояр царь ни во что ставит! Подумать только! А вот такие, неведомого рода молодцы, по уездам с царскими грамотами шнырят, бояр учат! Целый месяц гостил Грязной в вотчине, считал людей, болтал с ними, будто равный; на половину боярыни Агриппины повадился ходить, рассказывал ей про Москву, — нет в вотчине человека, с которым бы он не точил лясы, а потом уехал как-то сразу, тайком, без низких, по чину, поклонов и приветствий. Вздумал Никита Борисыч наведаться к знахарке-вещунье, попросить ее, чтоб наколдовала «нетяжкую болезнь», на войну бы не идти. А старуха проклятая отказалась да еще крикнула: «Вижу, что умереть тебе на плахе по цареву указу!» Можно ли снести столь великое поношение? В омуте утопил старую ведьму. Сразу полегчало. Улеглось на сердце. И вдруг новое беспокойство. Пришел на боярское крыльцо некий бобыль Андрейка и давай вопить на всю усадьбу: «Пошто утопил старуху? Царь покарает тебя! Один у нас ныне суд — царский. Сгубить нас токмо царь может, а никто!» Орет, словно ума лишился, глаза вытаращил. Любуйся, царь государь, Иван Васильевич! Боярин не волен над своими же людьми! Кого ты охрабрил? Холопов и злостных бродяг! Посмел ли бы раньше этот навозный жук слово поперек молвить? Не иначе, как проклятый Васька Грязной наболтал народу про «судебник». Никита Борисыч, как бы невзначай, старался выспросить у людей, о чем беседовал с ними Василий Грязной. Пытал, с Божбою и целованием креста, боярыню Агриппину. Оказалось, Грязной спрашивал у старост: сколько земли в вотчине, что пахоты и что леса; вся ли пахотная земля обрабатывается; продает ли боярин хлеб на сторону, иль только засевает для себя да для своих крестьян? О конях расспрашивал, о сене, об овсе, о скотине… Агриппина божилась, клялась, что московский молодец говорил с ней только о царе, о царице и о святынях. Колычев сопел, глядя исподлобья подозрительно на жену. Она краснела, смущалась. — Сам, батюшка-боярин, допустил ты того человека в терем, супротив моей воли. Не посмела я, раба твоя, перечить тебе… — И ты, государыня, мысль иметь свою вольна, чтобы гостя уветливым словом на доброе изволение наводить… от лукавства его отторгать, христианской добродетели чувства ему внушать… Внушала ли? — Внушала, государь, князь мой, внушала… Агриппина задумалась:- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (500) »
Последние комментарии
1 час 37 минут назад
1 час 45 минут назад
7 часов 57 минут назад
8 часов 1 минута назад
8 часов 11 минут назад
8 часов 18 минут назад