Смертельный поводок, или Еще раз о "заговоре" кремлевской верхушки против Машерова [Сергей Ваганов] (fb2) читать постранично

Сергей ВАГАНОВ

Смертельный поводок, или Еще раз о "заговоре" кремлевской верхушки против Машерова

Гибель Машерова 4 октября 1980 года продолжает привлекать внимание телевидения. 17 ноября очередную попытку разгадать "тайну" предприняло НТВ в популярной передаче "Следствие вели…". К сожалению, передачи я не видел и ничего сказать о ней не могу. Но на днях некоторые белорусские СМИ распространили информацию о претензиях белорусского исследователя давней трагедии Андрея Караленки к телеканалу и авторам передачи, которые, пригласив его к участию в ней, якобы исказили добытые им доказательства не случайности гибели Машерова. По сути своих претензий белорусский исследователь категорически не согласен с "теорией заговора", вновь представленной в передаче в качестве основной.

Не думаю, что ее авторами двигали какие-то скрытые мотивы. Тем более, что версия о заговоре кремлевской верхушки против Машерова уже давно стала банальностью. Даже политические спекуляции на его имени практически сошли на нет: уже никто не бьет себя в грудь с возгласом "наш Петр Миронович!", не спешит засвидетельствовать свою причастность к его, как принято сейчас говорить, имиджу народного заступника и героя. Напротив, убедившись в бесперспективности подобных спекуляций, с этим именем, по мнению многих, и вовсе поступили бессовестно, убрав из названия красивейшей магистрали столицы.

Тем не менее, и сегодня любое возвращение к личности Машерова и к теме заговора обречено на зрительский или читательский интерес. Возможно, чуть меньший, чем вызвал показанный ОРТ еще в 1998 году, когда отмечалось 80-летие Машерова, документальный фильм-расследование "Гибель Машерова. Заговор или Злой рок?"

Я хорошо помню этот фильм: ничего нового к тому, что уже было известно об обстоятельствах гибели популярного белорусского лидера брежневской эпохи, он не добавил. Как ничего нового, похоже, не добавила к версии заговора и упомянутая передача. В общем, немудрено: ни в советские времена, ни до сих пор никто, кроме исследователей-энтузиастов, и не занимался поиском подобных доказательств — версия заговора никогда не являлась предметом скрупулезного уголовного расследования. Слишком явными были достаточно заурядные, если так можно сказать, обстоятельства автокатастрофы, каких, к сожалению, на наших дорогах возникает очень много.

Тогда, восемь лет назад, мы впервые увидели и услышали людей, имевших непосредственное отношение к трагедии и ее расследованию. Но и они, за исключением ранее неизвестных или подзабытых подробностей достаточно давней истории, ничего нового к случившемуся с Машеровым не добавили. Ни водитель злосчастного грузовика, ни следователь, ни дочь Петра Мироновича. Добавлял автор, выдвигая версию, точнее, соображение о том, что заговор, имевший целью не допустить Машерова к высокому, союзного предсовмина, кремлевскому креслу, мог быть как бы растянутым во времени. "Заговорщики"-де вполне могли быть осведомлены о достаточно беспечном отношении белорусского лидера к скорости и собственной безопасности. И только ждали момента, когда их коварный замысел совместится с реальностью. То есть заговор, перманентный заговор все же был, а исполнить приговор надлежало фатально неизбежному Случаю. Злому року, как начертано в названии того фильма.

Такой "роковой" подтекст позволяет сохранять машеровскую трагедию в качестве еще одного "белого пятна" советской истории, снова и снова возбуждать явно неадекватный к ней интерес, а главное — противопоставлять Машерова кремлевской верхушке не только нравственно, человечески, но и политически, героизировать его личность, бывшую якобы способной в корне, и не так, как это произошло, изменить, точнее, улучшить советскую жизнь.

Едва ли подобную, время от времени повторяющуюся, попытку можно назвать корректной и, тем более, оправданной при отсутствии сколько-нибудь явных исторических, биографических и, главное, документальных доказательств. Их нет. Нет даже свидетельств хоть сколько-нибудь обостренных отношений Машерова с Кремлем. Из всего сказанного и написанного об этих отношениях можно с большей или меньшей уверенностью судить лишь о взаимной неприязни Петра Мироновича и Леонида Ильича, некой ревности последнего к его популярности и действительному геройству в годы войны. Не исключено, конечно, что Брежнев не только завидовал Машерову, не любил его, как чаще всего свидетельствуется, но и видел в нем потенциального политического конкурента. Но, согласитесь, причем здесь заговор со смертельным исходом, да еще за два года до собственной смерти? Как если бы Машеров всерьез, до подавления корыстных интересов номенклатуры, препятствовал ее разложению. Не думаю, что обычную кремлевскую интригу, когда одна партийная группировка тянула Машерова в Москву,