Страна политического убежища [Марк Александрович Алданов] (fb2) читать постранично

В 1905 году в английском парламенте обсуждался вопрос о предоставлении убежища в Англии евреям, пострадавшим от погромов. В числе ораторов были первый министр и глава оппозиции. Но в этом вопросе между Бальфуром и Асквитом никаких разногласий не было: оба стояли за то, чтобы широко открыть двери страны преследуемым людям. Один же из ораторов, Хью Сесил, сказал: «When we adopted the principle of religious liberty, we did so for the whole human race, and the distinction of some people were disposed to draw - but not the government - between our own people and foreigners, was not a distinction known to English history nor could it be defended on grounds of Christianity or reason»^[1].

Слова Сесила о традициях английской истории были справедливы, если не на все 100, то, по крайней мере, на 95 процентов: в течение долгих столетий Англия была убежищем политических изгнанников самых разных направлений - от низложенных королей, до потерпевших поражение революционеров.

Понятие убежища очень старо, хотя ему в течение веков или тысячелетий придавался разный смысл. До самого последнего времени считалось, что впервые идея убежища была осуществлена три тысячи лет тому назад евреями. В древней Палестине шесть городов были отведены в качестве убежищ для неумышленных убийц: лица, имевшие несчастье убить человека без намеренья к тому, могли свободно проживать в этих городах, не подвергаясь опасности быть выданными на месть родных убитого. Никто не мог быть также арестован в иерусалимском храме. Сравнительно недавние исследования британского ученого Фрейзера показали, что сходные убежища были и у других древних народов одновременно с евреями или даже в еще более раннее время. Но, по-видимому, именно от евреев заимствовали идею убежища римляне. Храм Ромула на Капитолийском холме так же давал неприкосновенность преступникам, как и храм Соломона.

Как ни отличалось древнее право убежища от нынешнего, как ни было оно ограничено, эти первые зачатки гуманных законов имели не только символическое, но и бытовое, и политическое значение, иногда даже несколько неожиданное. Римляне, а позднее некоторые другие народы нарочно пользовались законом об убежище для того, чтобы колонизировать те земли, которые казались им заслуживающими колонизации: достаточно было объявить тот или иной участок земли «убежищем» для того, чтобы туда немедленно стали стекаться преступники: здесь они были неприкосновенны и, следовательно, могли начать «новую жизнь». Ни для кого не тайна, что в мире и по сей день есть государства, не выдающие не только политических преступников, но и уголовных: благодаря законодательству этих стран туда неизменно направляются с украденными капиталами воры и мошенники со всех концов мира: это очень удобно и для воров, и для гостеприимных государств - так к ним приходят капиталы. Гуманность может быть и выгодной.

Надо ли говорить, что Англия к числу таких государств никогда не принадлежала. Она не выдает только политических преступников, но их не выдает уже почти четыреста лет. Последний случай выдачи из Англии был в 1575 году. С той поры иногда заключались соглашения о выдаче (как с Данией в 1661 году), но фактических случаев ее не было. Очень редка она была и в средние века: по-видимому, выдача «гостя» всегда была противна национальному характеру англичан больше, чем характеру других народов.

В этом «английском» номере «Форвертса» я считаю возможным говорить всю правду, не заливая ее слащавой фальшью и ни о чем не умалчивая. И с некоторыми теневыми сторонами, вся правда, вдобавок, в данном случае, чрезвычайно выигрышна для Англии. Теневая же сторона тут заключается в том, что, никогда не нарушая права убежища в своей собственной стране, британское государство иногда требовало от других государств выдачи политических изгнанников. Так, в 1799 году Гамбургский сенат выдал Англии бежавших участников ирландского восстания 1798 года (см. интересную работу Чарльза Рехта). По этому случаю Наполеон Бонапарт писал гамбургскому сенату: «Добродетель и мужество являются опорой государств, а лакейство и низость - их гибелью. Вы нарушили законы гостеприимства в такой форме, какая бы вызвала краску стыда у диких кочевников пустыни». Вот золотые слова, которые можно было бы напомнить одному французскому маршалу (впрочем, нисколько не похожему на Наполеона и вообще) в связи с выдачей немцам Гильфердинга и Брейтшейда!

Но подобных эпизодов в британской истории чрезвычайно мало. В смысле уважения к правам политических изгнанников Англия, конечно, занимает самое высокое место в мировой истории. Недаром венгерский революционер Кошут говорил о «paradise England»^[2].

Кстати о Кошуте. Этот знаменитый человек, руководивший в 1849 году восстанием венгров против Франца-Иосифа, имел все основания называть Англию раем. Ему был после провала этого восстания оказан англичанами истинно триумфальный прием. В Саутгемптоне, при первом его появлении на британской территории, толпа выпрягла лошадей