По краю лезвия смычка [Тереза Тур] (fb2) читать онлайн

Тереза Тур По краю лезвия смычка

Глава 1

Дрезден — Санкт-Петербург

Лунная соната

Тяжелый чемодан катился легко. Вот почему в аэропорту Дрездена он катится легко, а в Пулково — еле-еле? Не может же чемодан считать, что за границей лучше. Но он, кажется, так считал. Может быть потому, что Германия — его родина? Три года назад они купили его здесь. Большой, вместительный и легкий. Туда помещались сразу все вещи: и ее, и бабушкины.

— Котинька… — бабушка посмотрела на внучку, моментально оценив состояние ребенка после перелета — голодная!

Мирра знала этот взгляд — сейчас бабушка предложит выпить чай с пирожными. Она не против. Весь перелет не спускала глаз с инструмента, и сейчас действительно хотелось есть. Вот только надо найти такое место, где есть телевизор. Или интернет, у нее планшет с собой. Сегодня — восемнадцатое декабря. Короткая программа.

Елена Дмитриевна налила чай и побежала к телевизору. С утра шел снег, и это почему-то успокаивало.

Вот уже больше полугода как федерация фигурного катания предоставила квартиру и они, наконец, переехали. Какое это было счастье! Спортивный комплекс виден из окна, по утрам Лера бегает на стадионе… Жаль только новый телевизор так и не купили. А старый шипит — тревожно и жалобно. Как будто тоже боится. Ситуацию пытается исправить жизнерадостный голос диктора. Получается у него плохо:

«Итак, продолжаем следить за финалом Гран-при по фигурному катанию в Братиславе. Девушки на ваших экранах. Напоминаю, в первой разминке уже выступила одна наша российская фигуристка — Янина Тарасенко. Яна — воспитанница Инги Юрьевны Лунгиной. Тренируется спортсменка в Москве. Но здесь, в Братиславе, не повезло, и она сорвала целых два важнейших элемента. Ну, в причинах неудач Яны будем разбираться после, понятно, что на данном этапе спортсменка в призеры не попадает, а сейчас все внимание на лед. Валерии Войсковицкой достался первый номер в последней разминке. Воспитанница Роберта Вахтанговича Гигичкори сейчас на ваших экранах, и современная обработка классического музыкального произведения прозвучит сегодня. „Лунная соната“, хореограф Эмиль Левин, и сейчас он здесь, рядом со мной — будем вместе следить за выступлением Леры Войсковицкой».

Елена Дмитриевна улыбнулась. Эмиль Левин — худой, бледный, с грустными глазами и неизменным огромным шарфом вокруг тонкой шеи. Всегда охрипший голос. Удивительно, но когда его приглашают комментировать, с голосом всегда все в порядке. Может это на нервной почве? Левин очень капризный — требует горячий чай, беспрекословного подчинения, не терпит даже намека на критику! Но он — гений. Поэтому каждый раз, когда во время работы с хореографом глаза дочери вспыхивали огнем протеста, Роберт Вахтангович красноречиво показывал огромный кулак…

Сейчас гений говорил о ее девочке:

«Добрый день. На мой взгляд, спортсменка в хорошей форме и хотелось бы, чтобы обе программы, над которыми мы с Лерой работали, удалось показать достойно».

«Ну, что ж, будем надеяться! Четвертым номером выступит Алена Родимина. Так же как и Янина Тарасенко воспитанница Инги Лунгиной. И в ее исполнении мы увидим короткую программу на музыку, взятую из известного американского кинофильма. Итак, все внимание на экран, желаем удачи, держим кулаки, — Валерия Войсковицкая. Лунная соната».

Руки инстинктивно сжали кружку с остывающим чаем. Первый раз она не поехала вместе с дочкой. Роберт Вахтангович сказал, так будет лучше. И Лера кивнула, бросив на маму виноватый взгляд.

Елена Дмитриевна даже выходной взяла за свой счет, чтобы пережить этот день. На экране подрагивающие ладошки ее маленькой храброй спортсменки лежали в больших, морщинистых руках Роберта Вахтанговича.

Хорошо волосы уложила. Умница дочка. Костюм хорошо смотрится. Не зря она все злачные места оббегала, собирая образцы! Все-таки нашла нужную ткань и настояла на том, чтобы шили именно из нее. Блестящая, с голограммным эффектом — неоново-небесно-голубая. Будто вторая кожа, она обтягивала хрупкую, но спортивную фигурку. В комбинезоне, перчатках и воротником-стойкой ее девочка была похожа на лучик лунного света, случайно отбившийся от остальных, летящих по млечному пути.

— Господи… Господи, помоги моему лунному зайчику…

Спортивный комментатор, наконец, прекратил говорить. Мирра немного знала немецкий, но поняла только, что объявили Леру.

— Господи… Господи, помоги ей, пожалуйста! — длинные тонкие пальцы сжимали пластиковый стаканчик с обжигающе горячим чаем. Ложка застыла над пирожным. Черничный чиз-кейк, ее любимый. Она сейчас будет его есть, а Лерка там, на льду. Она совсем почти ничего не ест, чтобы форму держать. Черничные разводы похожи на разводы Лериного костюма. Это тетя Лена ткань нашла такую. Переливчатую.

— Плохая девочка! Толстая, некрасивая, падает все время, не спортивная совсем! — быстрой скороговоркой бормотала бабушка. Это она специально, чтоб не сглазить. Внучка у нее тоже глухая, некрасивая и бестолковая. Мирра всегда улыбалась, когда бабушка начинала свои «анти-заклинания». Но сейчас даже внимания не обратила, только повторяла про себя:

— Господи, пожалуйста, пусть она не упадет, пожалуйста, пусть не упадет!

Девочка, затянутая в блестящую голубую лайкру стояла на коленях, прогнувшись в спине так, что затылок едва не касался опасного острого лезвия. В такт мелодии она тянулась вверх. Мирра знала наизусть каждое движение. Они сами придумывали эту сказку. Лера — маленькая звездочка. Она упала на Землю и очень хочет обратно.

— Вот сейчас… сейчас она прыгнет…

«Каскад тройной лутц — тройной тулуп! Есть!» — орал ведущий.

Елена Дмитриевна вздрогнула — зазвонил мобильный. Чтобы не отрывать взгляд от экрана телевизора, женщина бросила маленький телефон под подушку. Теперь слышно было лишь обиженное жужжание современной техники, да чувствовалась вибрация. Эти две с половиной минуты только-только начались, а ей уже хочется залезть под подушку. К телефону. И вылезти только тогда, когда все это закончится… Еще три прыжка.

Девочка прокрутилась последний раз и снова прогнулась, стоя на коленях. Диктор говорил что-то на немецком, но Мирра слышала только, как ее сердце радостно и часто бьется где-то внутри. Не упала! Не упала, не упала, не упала!

«Я уже вижу оценки за технику и компоненты, какой будет окончательный вердикт судей неизвестно, но поверьте мне господа, уже сейчас понятно, что оценка Войсковицкой будет запредельно высока! Все получилось! Эмиль — ваше мнение хотелось бы услышать».

«Да, согласен, все получилось. Это лучший прокат Леры в сезоне, и я думаю, сейчас мы увидим season best».

Слезы счастья капали в остывший чай. Кусочек блестящей ярко-голубой лайкры, который неизвестно зачем был все это время зажат у женщины в кулаке, теперь был насквозь мокрый.

Мирра быстро доела чиз-кейк, и они с бабушкой понеслись на вокзал — брать билет на поезд до Веймара. Обе были счастливы! Лера выиграла! И она, Мирра, тоже должна победить, тогда у них с бабушкой будут деньги.

Конкурс юных скрипачей проходил в Веймаре раз в четыре года. Кроме него они с бабушкой участвовали еще в пяти-шести подобных мероприятиях. Обычно Мирра получала первую премию. Иногда ей даже стыдно было перед Леркой. Та встает в шесть утра каждый день, без выходных. Бегает, потом растягивается, потом идет на каток тренироваться. Каждый день. Даже в школу не ходит, потому что все время тренируется. Ей успехи достаются с таким трудом! А она… Ест что хочет, и все равно худая. Конечно, занимается по четыре часа в день, но играть на скрипке для нее — как дышать. Она старалась выполнить все, что требовал Станислав Адамович. Но занятия всегда проходили так интересно, что она не чувствовала усталости. Ну… почти. Ее наставник часто снимал маленькие круглые очки и бормотал в огромную белоснежную бороду:

— Это… Дар, девочка. Дар…

Старый скрипач очень любил свою ученицу. Он даже поделился с ней самым сокровенным — исследованиями жизни и творчества загадочного композитора и скрипичных дел мастера Мирра Тимаша. Это его мелодию она будет играть завтра на конкурсе. А Лера будет танцевать свою произвольную программу. Правильно: «катать программу». Фигуристка все время ее поправляет. Но разве можно так сказать про Войсковицкую? Она не катается — она летит, летит вслед за поющими руками…

Поезд нес их с бабушкой в Веймар и они пели от радости любимую песенку:

Фигуристка выполнила все поклоны, подняла руки вверх, помахала зрителям. Лера улыбалась, потому что знала — мама сидит у хрипящего телевизора в Питере и смотрит на нее. Надо улыбаться. И… и надо что-то делать! Перед глазами мелькали яркие круги, ноги тряслись так, что ей казалось — все это видят… Она попробовала наклониться, упереться ладонями о согнутые колени, сделать несколько глубоких вдохов. Помогло. Смогла оттолкнуться и доехать до стоящего у борта с чехлами для коньков Роберта Вахтанговича.

Его кожаная куртка пахла головокружительно вкусно! Куртка была особенной. Она пахла полынной горечью после неудач и сладкой ванилью после победы! Вот такая волшебная кожаная куртка, которую Роберт Вахтангович неизменно брал с собой на все соревнования. Неужели он знал о ее чудесном свойстве? Наверное, догадывался.

— Давай, ягоза, как я тебя учил — два глотка — три вдоха, — пробормотал Роберт Вахтангович, протягивая ей бутылочку с водой.

Голос тренера был мягким, спокойным. Вот откуда он знает, что ей стало нехорошо? Лера послушно пила из бутылочки и дышала. Вода была упоительно вкусной! И радость вдруг прорвалась сквозь все ее существо, потому что она все сделала! Роберт Вахтангович был внешне спокоен, но она знала, что он очень ей доволен. Во-первых, она его уже изучила, а во-вторых, «ягоза» в лексиконе тренера было синонимом «звезды»!

Санкт-Петербург

Паганини (полгода назад)

Тренировок в честь переезда на новую квартиру никто не отменял… Поэтому пришлось и тренироваться, и до глубокой ночи распаковывать коробки. Конечно, мама старалась все делать сама, но нельзя же оставаться в стороне! Тем более что хлопоты были приятные, что ни говори.

Сегодняшнее утро обещало быть просто чудесным! Во-первых, они почти обустроились, а во-вторых… Во-вторых бывает очень редко, но сегодня… Сегодня — выходной! Она, конечно, сбегает в зал, растянется у станка, но больше ничего делать не будет. Вернется мама с работы, и они погуляют. Еще надо послушать музыку — для новой программы пока так ничего и не выбрали. Можно посмотреть телевизор. Он, правда, шипит, но ничего. Скоро она выиграет, и они купят с мамой новый — самый большой! Жидкокристаллический. Но главное — она будет спать! Столько, сколько захочет. Особенно если этот вой за стенкой все-таки прекратится…

Лера посмотрела на часы — десять. Звуки то поднимались вверх, то опускались вниз. И так уже минут сорок, наверное. Нет… Нет, нет, нет! У нее выходной! Единственный! Мама, которая всегда сдерживала ее взрывной характер, ушла на работу. Так что вздыхать и причитать: «Ну что ты, доченька… Ну как же так… Лерочка, ну неудобно же, — потерпи, это неприлично», — было некому.

«Ну все, Паганини, — тебе конец!» Девочка натянула шорты, майку, и выскочила на лестничную площадку — злая и растрепанная. Кто-то выходил курить — в банке на подоконнике еще дымились окурки.

— Фу! Гадость какая….

Настроение совсем испортилось. Хотелось набрать в легкие побольше воздуха, чтобы на одном дыхании выдать все, что она думает о гаммах по утрам, но вместо этого пришлось зажать нос и постараться не дышать вовсе.

— Черт! — рука потянулась к звонку и… застыла.

Сначала нудные гаммы прекратились. Что-то зашуршало, а потом… Потом запела скрипка. В эту мелодию невозможно было не влюбиться сразу и навсегда. Девочка слушала и понимала, что не сможет ее забыть. Внутри защемило, в носу защипало. Она плакала. Только что она собиралась объяснить Паганини, что у нее выходной, а теперь стояла на лестничной прокуренной площадке с занесенной над кнопкой звонка рукой и даже не вытирала слез.

Мир исчез. Перед глазами, насколько хватает глаз — белый лед. Звуки льются, и в такт этой волшебной музыке она летит и кружится…

Это она! Музыка для произвольной программы!

Лера решила, что достанет фонограмму, даже если придется стоять перед Паганини на коленях. Ну или дать по морде — это уж как получится…

За дверью уже минуты три как было тихо. Слезы высохли, вместо них пришла решимость и жажда деятельности. Девушка позвонила.

Наверное, юная спортсменка не рассчитала сил, и кнопка… заела! Мерзкий звонок орал, а кнопка обратно не отжималась.

— Кто там? Кто там?

Лера не могла ответить, потому что не слышала.

Наконец дверь на цепочке приоткрылась. Девочки уставились друг на друга.

«Паганини» была чуть пониже ростом. Худенькая. В огромных очках и двумя заплетенными косами до самого пояса, она казалась намного младше своей ровесницы. Юная спортсменка стригла непослушные чуть вьющиеся волосы по плечи и стягивала их в хвост жесткой резинкой — чтобы не мешали тренироваться.

Девочка со скрипкой исчезла, так и оставив дверь приоткрытой. Вернулась скрипачка уже с отверткой. Ловким, явно отработанным движением поддела звонок. Наступила тишина. Стало как-то… очень тихо. В ушах, правда, еще звенело.

— Вы извините… Он у нас заедает. Мы с бабушкой стучим, а больше к нам никто и не ходит…

— Ясно.

Паганини выглядела настолько трогательно и безобидно, что спортсменка растерялась. Она привыкла… С волками жить — по-волчьи выть. Никто тебя не любит, особенно, когда ты успешна. Надо выживать. Отстаивать свое место под солнцем. Осознавать, что в лицо тебе мило улыбаются, а за глаза ненавидят. Радуются твоим провалам. А тут…

— Простите… А..?

— Ну да. Чего я приперлась?

— Ннет… То есть… — огромные глаза внимательно посмотрели на Леру.

Секунду девочка думала, потом решительно распахнула дверь своей квартиры:

— Проходите, пожалуйста!

В коридоре было темно, пахло чем-то старым и забытым. Паркет тихонько скрипнул.

— У нас… Лампочка перегорела. Вы извините…

— Слушай… Сколько тебе лет и как тебя зовут?

— Мирра. Мне семнадцать.

— Отлично. Я — Лера. Давай уже познакомимся и кончай мне выкать! Не закрывай дверь, я сейчас приду, ок?

— А….?

Лера вернулась с лампочкой и лестницей. Свет зажегся, заставив хозяйку квартиры беспомощно щуриться за толстыми стеклами очков. Да… Видимо, они с бабушкой привыкли тут к темноте. Совершенно не приспособленные к жизни люди! Зато… как она играет!

— Ой… Спасибо вам огромное. А лампочку мы отдадим…

— Забей! Мы ж только что переехали — купили про запас. Я, кстати, захватила не одну на всякий случай. Показывай, где еще поменять?

— В ванной…. Но мне неудобно…

— Неудобно спать на потолке — одеяло падает! И жить в потемках тоже неудобно. Если я тут у вас навернусь и ногу сломаю — мне конец.

— Ну почему же…

— Потому что чемпионат Европы на носу, — а туда еще отобраться надо… Включай!

— Ой! Спасибо! Спасибо, Лера… А… вы… То есть… ты..?

— Я хотела спросить про музыку. Это ты сейчас играла на скрипке?

— Я — девочка сняла свои огромные очки, потерла переносицу, снова водрузила этот кошмар на свое маленькое личико.

И почему она не пользуется линзами? Или хотя бы оправу не подберет. Ну, поизящнее, что ли. Вдруг Мирра как будто чего-то испугалась, побледнела, и быстро заговорила:

— Ой… Я наверное вам помешала?! Простите… Просто эта квартира раньше пустовала, и…

— Не переживай, все в порядке. Тебе же все равно заниматься надо! А я обычно встаю рано. Лучше расскажи — что это за музыка и где ее скачать?

— Это… Это малоизвестный композитор, Мирр Тимаш. Элегия называется «Хрустальный шар».

— Мирр… Родственник что ли?

— Да нет. Просто совпадение. Понимаете, эту мелодию нигде нельзя найти. Мой педагог по специальности дал мне ноты из архивов консерватории, и мы выучили с ним эту вещь для конкурса. А в записях ее нет. Только в нотных архивах…

Глава 2

Санкт-Петербург

Консерватория (полгода назад)

Был чудный майский вечер — солнце, голубое небо. Лера продела обе руки в лямки рюкзака и повязала олимпийку вокруг бедер. Огромное серое здание давило своей мощью. Где-то в недрах этого монстра учится Миррка. Вдруг стало страшно. Она ж маленькая, худенькая… И вообще… Не от мира сего. Мирра не от мира сего. Эта жуткая Консерватория, наверное, поглотила ее целиком. Не жуя. Музыкальный питон.

Они сидели втроем в преподавательской. Сегодня был выходной, но отовсюду то и дело доносились разные музыкальные звуки. Мирра хозяйничала, разливала чай, виновато открывая упаковку зефира в шоколаде. Лере, конечно, нельзя. Но она и так еле уговорила Станислава Адамовича встретиться с фигуристкой. Так как же чай совсем без всего…

— Ну, рассказывайте, юная леди, что привело вас ко мне? — Станислав Адамович улыбался светлой, открытой улыбкой Деда Мороза, поглаживая серебристую бороду.

Его любимые круглые очки, под которыми в голубых глазах сверкали таинственные искорки, дополняли образ. Вылитый Дед Мороз!

Вот только Мирра очень хорошо знала своего учителя… Он был недоволен. Более того, он был зол! А виду не показывал, потому как слишком хорошо воспитан. Мирра знала, почему маэстро злится, хотя ей он не сказал ни слова. Она нарушила тайну. Практически уничтожила магию, которой с ней поделились. Впустила в их мир чужака…

Оставалось лишь надеяться, что Станислав Адамович поймет. Обязательно поймет, когда узнает, какая Лера. Ах, видел бы он ее на льду! Они подружатся, Мирра в этом не сомневалась. Маэстро, которого она боготворила и Лера. Ее… подруга. Подружка. Друг…

Слово перекатывалось на языке зефиром в шоколаде. Как же она мечтала, что у нее, наконец, появится кто-то, с кем можно делить горе и радость, слушать музыку, пить чай, гулять… Они так похожи — Лера все время катается, Мирра все время играет. Обе практически не учат обычную школьную программу, обе себе уже не принадлежат. Их путь определен. Но теперь, когда они вместе — это не так страшно!

— Станислав Адамович, я хочу, чтобы на студии записали скрипку для моего проката. Федерация оплатит расходы, если музыку утвердят. Сначала ее надо показать Роберту Вахтанговичу, моему тренеру. Можно Мирра сыграет, а я запишу?

Мирра за спиной старого скрипача покрутила пальцем у виска и закрыла лицо ладонями… Вот Лерка всегда так! Ну как можно было взять все и выпалить одним махом! Надо было как-то… По-другому.

— Мирра рассказывала. Вы — юная фигуристка. Уж простите, красавица, — не поклонник. В молодости больше интересовался музыкой. А теперь, боюсь, — поздно начинать.

Мирра делала подруге отчаянные знаки. И все они означали одно — «Заткнись, ради всего святого!» Лера пожала плечами, дав понять, что передает пальму первенства в общении с маэстро его ученице.

— Станислав Адамович… А вы никогда не видели, как тренируются настоящие фигуристы?

— Не довелось.

— А хотите посмотреть? Давайте вместе сходим?

— Послушайте, девочки… — старик снял очки и стал протирать их платком.

Когда Станислав Адамович доставал из кармана пиджака этот огромный клетчатый платок и начинал тереть свои очки так, будто хотел проделать в линзах дырку, — это был очень, очень плохой знак…

— Идти на тренировку не обязательно — у меня есть записи. Я сейчас покажу последний прокат, — и Войсковицкая вытащила из рюкзака старенький ноутбук.

Миррка сколько угодно может гримасничать за спиной своего обожаемого маэстро! Такими темпами она вообще ничего не успеет. Она должна добиться записи «Хрустального шара», потому что она будет, будет катать под эту музыку! И не важно, как долго ей придется уговаривать этого Деда Мороза.

Чудо-экран загорелся, и настроение Станислава Адамовича испортилось окончательно. Как он не любил всю эту современную технику! С тех пор как умерла его жена, раз в месяц относил белье и одежду в прачечную. Стиральную машинку дочь увезла на дачу, к счастью. Как вообще можно находиться в одном помещении с такими звуками! Это же… Нечеловеческая пытка!

Но юные леди настаивали, и ему ничего другого не оставалось, как смотреть в этот… как его там… ноутбук. Зазвучала музыка. Лера вывела изображение на весь экран, сделала громче звук.

«Лунная соната». Бетховен. Гений! Гений нечеловеческого, космического масштаба! И… эта девочка в коньках. На льду. Удивительно, но ей каким-то совершенно непостижимым образом удалось выразить душу этого бессмертного произведения. По-своему, конечно… Но… Это… Это просто невозможно! Он забыл о том, что смотрит в мерцающий экран. Он был там, вместе с этим слегка курносым веснушчатым созданием в перчатках и убранными в «хвост» непослушными волосами. Руки. Ее руки пели. Звали за собой. Гуттаперчивая девочка! Гуттаперчивая… Как? Как она это делает? И сколько же надо трудиться, чтобы вытворять такое? Там же холодно!

Сердце профессора сдалось уже на середине, а к концу записи, он уже понимал, что побежден.

Видео закончилось. На несколько мучительно долгих секунд стало совсем тихо. Затем снова стало слышно, как вздыхают и плачут инструменты в бесконечных полутемных коридорах Консерватории. Лера не сводила со Станислава Адамовича напряженного, требовательного взгляда. Мирра прижала обе ладони к щекам, стараясь вообще не смотреть на маэстро. Наконец Дед Мороз заговорил:

— Вам, Лерочка, — надо будет кое-что почитать. Вы удивительно чувствуете музыку! Этого у вас не отнять. У вас… У вас действительно талант. Вы не просто двигаетесь под музыку, но выражаете ее по-своему, вот что важно. Музыканты, исполняя ту или иную вещь, вносят что-то свое. Каждое исполнение — уникально. Это сотворчество композитора и исполнителя, диалог двух душ, что находятся в разных временных пространствах! Разве это не удивительно, юные дамы? А? Разве не чудо? Не волшебство?! Миррочка, будь так добра, налей старику еще чаю, — синие глаза Станислава Адамовича блестели от удовольствия.

У Мирры от сердца отлегло! Она бросилась делать чай, стараясь не показывать, как счастлива. Будет Лерке музыка! Она его покорила… Впрочем, она в этом нисколько не сомневалась, вот нисколечко. Ну, может быть, самую малость.

— Так вот о чем это я, — профессор отхлебнул ароматный напиток, немного задумался и продолжил, — ах, да. Я дам вам материалы. Почитаете о жизни Мирра Тимаша. Тимаш жил в Праге. Во времена, когда там творили алхимики. Темное время. Загадочное. Загадочна была и сама личность Тимаша! О его легендарной скрипке написано множество мистических легенд. Например, что благодаря сделке с самим Дьяволом он получил в дар этот удивительный инструмент. А еще его считали путешественником во времени! Да-да! И вот что совершенно необъяснимо, мои маленькие одаренные друзья, — я нашел подтверждение этому! Конечно же, я реалист и отнюдь не сумасшедший, но вот послушайте! Вы только послушайте, что написала известная поэтесса серебряного века, Маргарита Листьева-Маковская. В то время были модны поэтические вечера — салонные развлечения, куда нередко приглашали выдающихся музыкантов. Послушайте:

Ну? Вы понимаете?! Понимаете? Листьева-Маковская слышала скрипку Мирра Тимаша! Иначе и быть не могло!

Голос профессора звенел в тишине. Было поздно. Остальные звуки давно стихли. Пожилой профессор с пышной белой бородой и две девочки пили чай. Санта Клаус и его верные эльфы. Эльф со скрипкой и Эльф на коньках. Всем казалось, что они попали в сказку. Станислав Адамович мог бы еще много рассказать о Мирре Тимаше, но дверь бесцеремонно распахнулась:

— Станислав Адамович, голубчик! Нет, я, конечно, понимаю, — вы человек творческий, и ученикам своим отдаете всю душу, но миленький вы наш, — не по ночам же! — строгая пожилая женщина укоризненно качала такой же белоснежной, как борода самого профессора, головой.

— Прости, Алевтина Николаевна, прости… Мы с дамами уже уходим. Значит так, юные леди, мы сейчас все вместе поедем по домам и обсудим запись. Лерочка — я вас благословляю и верю в ваш успех! Ну… и мы с Миррой постараемся. Перед записью, Мирра, отрепетируем то место, где….

Они вышли на улицу. Было уже темно. Голос профессора растворился в темном небе. Звезд видно не было — облачно. Но Лера почему-то их видела. Тысячи ярких звезд! И они улыбались вместе с ней сегодняшнему счастью.

Глава 3

Веймар — Санкт-Петербург

Снежинки

Синее платье, которое сшила Лерина мама, было очень красивым. Мирра выглядела в нем взрослее. Но главное — мелодии оно шло. Платье Леры было точно таким же по крою. Только не длинным, в пол, а коротким, как и положено костюму фигуристки. Зато воротник-стойка, белоснежное, будто первый снег, кружево и шнуровка сзади в качестве декоративного элемента были одинаковы. Девушка вспомнила, как перед отъездом они переоделись и смотрелись в зеркало. В бабушкиной комнате висело огромное зеркало. Старое и темное.

Мирра открыла футляр и посмотрела на инструмент. Эту скрипку Станислав Адамович выдал ей с невероятным трепетом и кипой каких-то документов, которые бабушка подписывала дрожащей рукой, испуганно и беспомощно озираясь по сторонам. Скрипка, конечно, застрахована, но лучше ее не терять. Ученица понимала, что инструмент очень дорогой и старый. Его историю Станислав Адамович почему-то скрывал, каждый раз обходя эту тему.

Сейчас ее объявят. Надо же, как вышло. Как раз сейчас, там, в Словакии, в Братиславе Лера тоже выходит на лед…

— Мирра Вальфсон, Россия. Мирр Тимаш, элегия «Хрустальный шар». Скрипка, — объявили на немецком.

Девушка всегда старалась подавить волнение. Лучше расслабиться. Расслабиться и играть. Они с Лерой считали одинаково — надо просто выкинуть все мысли из головы. «Тело помнит», — говорила Лера. «Руки помнят», — говорила Мирра. Руки и скрипка. Скрипка помнит. Интересно, коньки Леры — как скрипка? Тоже… помнят и живут своей жизнью, одновременно сливаясь с тобой? Это была последняя мысль, которую она заставила себя выкинуть из головы. А потом…

Потом вокруг смычка вихрем закружились снежинки. Она стояла посреди огромного катка. Нарядные дети и взрослые в старинных одеждах чинно катили по кругу. Мирра играла, стараясь не останавливаться. Не обращать внимания на такое яркое видение. У нее, конечно, и раньше бывали состояния во время исполнения, близкие к трансу, но таких ярких картинок… Нет, не было. Девушка закрыла глаза. Руки помнили. Пальцы помнили. Скрипка пела, жила, дышала, дрожала от счастья в ее руках, и вот уже катающиеся пары кружились в нужном ритме, отдавая дань красоте мелодии.

Целые сутки можно было играть со счастьем-котенком, что прыгал внутри. Но все же мягкие лапки нет-нет, да и царапнут душу: «Все равно наступит завтра, и тебе придется пережить это снова!» Вот «завтра» и наступило. Словакия. Братислава. Произвольная программа. Женщины.

Елена Дмитриевна улыбнулась. Женщина… Маленькая женщина, стойкий гуттаперчивый солдатик, по сути — профессиональный спортсмен. Ее Лерок, ее малышка…

«Ну что же, подведем итоги. Янина Тарасенко практически безошибочно откатала произвольную. С двумя небольшими помарками. Однако неудача в короткой программе конкурировать с претендентками на победу российской фигуристке, тем не менее, не позволит. Алена Родимина откатала короткую программу с небольшой помаркой на выезде с каскада. Но двойной флипп и двойной лутц вместо заявленных тройных прыжков исполнила спортсменка. И они, к сожалению, отбрасывают воспитанницу Лунгиной в конец турнирной таблицы. Китаянка Ли Сяо Дань занимает третью позицию, очень неплохо откаталась юная спортсменка в этом сезоне. Кейти Даймонд пока лидирует. Блестяще откатала произвольную Кейти, короткая также была на уровне и на данный момент ее результат лучший.

А сейчас на ваших экранах абсолютный лидер по итогам короткой программы. Валерия Войсковицкая, наша надежда на медаль в этих соревнованиях…»

Роберт Вахтангович улыбается. Это плохо. Перед стартом он улыбается только тогда, когда считает, что Лера слишком сильно нервничает.

— Лера… Лера! Лера, пасматри на меня, каму сказал!

Роберт Вахтангович с акцентом говорит, только когда нервничает. И чего он так волнуется? Она-то спокойна. Абсолютно спокойна. Готова. Уверена. Главное — мысли все из головы выкинуть. Тело помнит…

— Лера, как эта наша музыка-то называется, а?

— Хрустальный шар.

— Вот и давай-ка мы с тобой из этого шарика золотую медаль сделаем!

И она поехала. Пела скрипка, кружились снежинки. Это не было похоже на снег. Это были… Сказочные снежинки! Они искрились и смеялись. Она прыгнула.

Ледовые улочки. Колкий, искристый иней на розах. Надо же… Удивительно! Игрушечные домики с башенками и стрельчатыми окнами. Под каждым окном — балкончик с запорошенными снегом цветами. Красиво. Ах, как красиво! Она приземлилась и покатилась мимо окна, за которым седовласый мужчина играл на скрипке. Чтобы разглядеть его, пришлось прогнуться в спине и удержаться, чтобы не упасть. Она полетела дальше, закружилась, думая о том, что мужчина этот играет ту самую мелодию.

Девушка остановилась, вскинула руки так, будто в них была скрипка. Воображаемый смычок ласкал несуществующие струны, и пальцы порхали так же, как у Мирры. Сколько часов они провели вместе, пока Лера копировала скрипачку! Мирра показала упражнение «паучок». Надо было взбираться пальцами по смычку вверх и обратно. И она тренировалась. Пока пальцы не вспотели. Потом каталась с настоящей скрипкой, только без струн. Мира принесла на лед. И вот теперь она играет на скрипке! Она играет, а из окна льется музыка. Неизвестно откуда прилетела огромная белая сова. Птица летала вокруг, и приходилось выделывать разные фигуры, чтобы не упасть и не столкнуться с белоснежными крыльями. Как красиво… Как хорошо! Не важно, где она сейчас, — она будет танцевать! Летать, прыгать, вращаться! Пока играет музыка…

— Чаю хочешь, Котинька? — бабушка зашуршала пакетом.

Мира улыбнулась и кивнула. Она уже шесть раз просмотрела запись на планшете! Хорошо, что в их гостинице есть интернет. Как… хорошо! Как же хорошо! Она выиграла конкурс, Лера выиграла этот гран-при в Братиславе. Скоро они вернуться в Питер и снова будут вместе.

Девушка нажала на повтор. Вот Роберт Вахтангович что-то говорит Лере. Вот она выехала на середину катка, подняла руки, поприветствовала зал. Вскинула скрипку, взмахнула смычком… Все-таки не зря они тренировались! Как похоже получилось! Точь-в-точь профессиональная скрипачка. Сейчас она прыгнет, и на выезде выгнет спину, чтобы не упасть. Очень страшно — будто сейчас упадет! Но она не упадет. Не упадет! Будет прыгать всю программу и ни разу не упадет!

Вот здесь камера показывает фигуристку вблизи. Лицо девочки бледное и испуганное. Как будто она только что очнулась от долгого сна и не понимает, что происходит. Мирра снова и снова прокручивала кадры, всматриваясь в лицо подруги. Машинально засунув в рот печенье и взяв у бабушки кружку, Мирра открыла запись своего собственного выступления. Вот она привычным, отработанным движением осторожно снимает инструмент с плеча. Каждый раз такое чувство, будто от резкого движения что-то случится. Непоправимое! Дух музыки кошкой спрыгнет и убежит. Навсегда.

Поклонилась. Бледная, растерянная. Такая же точь-в-точь, как ее подруга-чемпионка, там, в Братиславе. Мирра не помнит, как играла! Она была в сказочном городе. Может, Лера тоже что-то видела, пока каталась? Тело помнит…

Роберт Вахтангович обнял с такой силой, что перехватило дыхание. Куртка пахла розами и снегом…

— Ну, ягоза! Ну и заставила ты меня понервничать! Никаких тренировок, пока Отар Иванович тебя не посмотрит, поняла? Надо косые мышцы проверить… Но ты молодец — вытянула! Спиной вытянула… А дорожка! Просто сказка, ягоза. Просто сказка… — и Роберт Вахтангович, укрыв воспитанницу курткой, протянул ей бутылочку с водой.

— Я… все сделала?

— Все, ягоза, все! Твой лучший прокат в сезоне. Даже на тренировках лучше не было, хотя последнее время ты у нас старт-минусом грешила. Пошатнулась с каскада, конечно, — но ведь вытянула! Спина не болит? Вот здесь?

— Ай… — Девушка скривилась, почувствовав боль. Но это, скорее, радовало. Она возвращалась. И еще — пока была там, в сказке, где цвели под мягким пушистым снегом розы, здесь, на катке — она все сделала! Как — это уже не важно…

— Вот… Ну ничего, ничего, будем надеяться травма не серьезная. Нам с тобой, Лерок, теперь к России готовиться, так что болеть потом будем! — тренер обнял, всматриваясь в табло. Как всегда, тянут. В этот раз что-то очень долго.

— Не пойму, чего они там думают. Ни одного вопроса по недокрутам быть не должно. На дорожке ты ребро сменила, но это — все. Что, кстати, произошло у тебя там?

Лера вздохнула, делая вид, что она еще восстанавливает дыхание. Вот что сказать? Что из огромного окна с балкончиком, на котором цвели алые розы в самый разгар зимы, под звуки чьей-то скрипки вылетела огромная сова? Что пришлось перейти с внутреннего ребра на внешнее, чтобы не задеть белоснежное крыло в полметра? Бред же…

Ее спасли оценки, которые наконец-то появились на табло.

«Сто тридцать пять и восемьдесят девять получает Войсковицкая за произвольную! Есть ли шансы у нее выиграть чемпионат России и отобраться на Европу, Эмиль?»

«Думаю, шансы есть. Лера в отличной форме. Программы…ну, вы сами только что все видели. Музыку она выбрала сама и поначалу и я, и тренер, Роберт Вахтангович Гигичкори, мы, если честно, сомневались. Мелодия малоизвестная, очень сложная. Я боялся, что это музыкальное произведение нашим усилиям не покорится. Переживал, что музыка будет сильнее и хореографии и фигуристки. Но все сложилось. Все сложилось и я этому очень рад».

Елена Дмитриевна вытерла глаза. Радость от того, что дочь победила на этих соревнованиях, ушла на второй план. Вместо нее в материнском сердце появилась тревога. Слишком бледной и растерянной выглядит ее девочка. Каталась в этот раз — бесподобно, но…Что-то было не так, она это чувствовала.

Санкт-Петербург

Прогулка

Город тонул в предвкушении праздника. Они гуляли, сливаясь с толпой, что спешила купить подарки и завершить все свои срочные дела в уходящем году. Какое это все-таки счастье! Просто идти. Просто смотреть по сторонам. Выдыхать кудрявые облачка морозного воздуха, ловить ладонью падающие снежинки. Болтать ни о чем. Хотя… болтать как раз было о чем! Они уже успели поделиться своими видениями и прийти к выводу, что видели одно и то же. Сказочный городок с башенками, красными черепичными крышами, цветущими во время зимы розами… Катки и ледяные дорожки. Нарядные люди, румяные и счастливые. Огромные белоснежные совы и загадочные скрипачи.

Как говорил папа дяди Федора: «С ума поодиночке сходят! Это только гриппом все вместе болеют!» Так что эту версию решено было пока не рассматривать, но задуматься, тем не менее, было о чем. Их объединяла музыка. Элегия Мирра Тимаша «Хрустальный шар». Но это, увы, пока мало что объясняло.

Какое-то время они еще шептались, но потом не выдержали — хотелось просто гулять. На центральной площади поставили огромную елку, вокруг которой развернулся новогодний базар. Елочные игрушки, гирлянды, хлопушки, бенгальские огни, сувениры.

Мама и тетя Фира затерялись среди всего этого безобразия окончательно.

— И где теперь их искать? — Мирра беспомощно озиралась вокруг.

Такая… смешная. Длинная юбка, из-под коротенького пальто, серо-розово-фиолетовый вязаный шарф, очки, берет, косы. Нет, для музыкального гения самое оно, конечно, но… Но с этим надо что-то делать! Вот закончится сезон, и она подругой займется!

Лера была в спортивной куртке и джинсах. Ей-то было не холодно. Она привыкла, а вот Мирра.

— Замерзла?

— Ну да. Есть немного, — Мирра шмыгнула носом.

— Пойдем, зайдем хотя бы вон туда! И я маме позвоню, скажу, где мы.

Они зашли в небольшой подвальчик. На вывеске было написано «Антиквариат». Лера раньше этой вывески не видела, но она и в городе-то не бывает! Дом — Ледовый дворец — дом. Вот и вся ее среда обитания. У Миррки — то же самое. Только скрипачка каждый день ходит в Консерваторию. Огромное, серое, скучное здание. Где все говорят шепотом, а из каждой аудитории доносятся эти ненавистные слуху гаммы. Бррр… Как она это выносит? Но скрипачка, казалось, была счастлива. Наверное, ее собственная жизнь тоже для кого-то кажется кошмаром. Тренировки. Падения. Травмы. Боль. Страх. Злость. Надежды. Поражения. Победы… Ни школы, ни личной жизни. Но она… счастлива? Наверное. Хотя нет… Она не знает. Она просто не представляет себе по-другому. Одно дело счастье, другое — невозможность остановиться. Но если остановиться все равно невозможно, чего думать об этом тогда?

— Лера, смотри! Ну, посмотри же сюда, наконец, Лерочка!

Лера очнулась от собственных внезапно нахлынувших философских рассуждений, и повернула голову туда, куда показывала Мирра.

— Да… ладно?! Классно…

На витрине стоял прозрачный шар. Если потрясти — пойдет снег. Обычно внутри таких сувениров был снеговик, Дед Мороз или ангел, но тут…

Маленькие домики. Крошечные розочки. Нарядные дети, летящие на коньках и чинно разъезжающие, приглядывающие за ними взрослые. Волшебный мир в прозрачном шаре. Мирра стояла, открыв рот. Девушка, казалось, забыла, как дышать.

— Вот вы где! Котинька, я тебя потеряла! Ну-ка посмотри на меня? Голодная! Девочки, пойдемте в кафе! Да? Леночка?

— Конечно, конечно. Лерочка, пойдем.

Мирра и тетя Фира уже поднимались по лестнице, когда Лера потянула маму за рукав…

Кофе был горячий, с пушистой пенкой и корицей! Лера любила корицу, а мама нет. Мама всегда пила черный кофе. Без сахара. Мирра с бабушкой кофе вообще не признавали, только чай.

После кафе пошли домой. Девочки играли в снежки. Они сами от себя такого не ожидали, но… было весело!

— Лера! Лерочка! Осторожно! Лера, скользко же!

— Мирра! Мирра не кричи на морозе! Простудишься, Мирра! — наперебой кричали женщины.

— А знаете, — вдруг сказала мама юной чемпионки, поддерживая соседку под локоть. — Мы, наверное, им смертельно надоели, нашим девочкам. Этот вечный страх, чтобы с ними ничего не случилось перед ответственным выступлением… А ведь они, наверное, так хотят просто побыть детьми. Самими собой. Упасть. Заболеть. Залезть под одеяло и никуда не идти.

— Ох, Леночка… Бедные… Бедные наши котиньки… Но хорошо, что они дружат, правда?

— Конечно, — мама Леры вздохнула, — конечно… Вы приходите к нам встречать Новый год! Обязательно!

— Вы любите фаршмак, Леночка? Я непременно принесу фаршмак!

Глава 4

Санкт-Петербург

Хрустальный шар

Лера с силой вдавила кнопку звонка. Так, чтобы она застряла! И разбудила весь дом! Получилось с первого раза.

Хорошо, что после выступлений дарят цветы. Бантиков, ленточек, и всяких оберток — полон дом! Во все это она завернула подарок для Мирры. Получилось… феерично. Какофония, как сказала бы скрипачка. Зато не понятно, что это! А это самое главное, потому что это — сюрприз! Вместе с объемным свертком девушка прижимала к себе огромный букет для тети Фиры. Пусть поставит в вазу. Будет красиво. У них дома вазы закончились, а ванну она не отдаст! Душ — это святое!

— Лерка! — Мирра выскочила в халате и с отверткой, — ты чего! Бабушка спит еще….

— Отдай это тете Фире, и она меня таки простит, — Лера сунула подруге жизнерадостный букет оранжево-морковных гербер.

— Что случилось, котинька? — вышла в коридор бабушка Мирры. — Ой! Ой, какая красота! Боже мой! Боже мой! Лерочка! Котинька! — тетя Фира всплеснула руками, внимательно посмотрела на раннюю гостью и сказала. — Голодная! Я чай поставлю. Да?

— Спасибо, бабуль. Мы пока у меня посидим, хорошо?

— Боже мой, Боже мой, какая красота! Какая красота! — причитала женщина, удаляясь с букетом на кухню.

— Ты чего в такую рань-то? — Мирра залезла с ногами на кровать, нашла свои жуткие очки, нацепила их на маленький носик и уставилась на подругу огромными, большими и без того, а сейчас еще и увеличенными за счет толстых линз карими глазами.

Лера невольно улыбнулась. В мохнатом бежевом халатике и очках девушка была похожа на совенка.

— С Новым годом! — и фигуристка протянула то, что все это время прижимала к груди.

— Ой… Лер, а я…

— Ты — потом. Я знаю, что еще рано. Просто не хочу при всех. Открывай!

— Ну… я не знаю. Так… Так все красиво… — девушка не решалась испортить «феерию с какофонией».

— Открывай! Ну, давай же!

Мирра аккуратно развернула то, что принесла подруга и… Заплакала.

— Лерка… Ой…

— Ну ты таки хуже своей бабушки, честное слово!

Они обнялись, счастливые и растроганные. Мирра провела ладонью по щеке, вытирая слезы, и осторожно прикоснулась к блестящему, холодному стеклу…

Санкт-Петербург

Ворон

— Сколько раз тебе говорить, Кирюша! Не называй меня мамой на людях! Это какой-то фирменный магазин? Столько хоккеистов! А ты узнаешь кого-нибудь? Здесь есть именитые спортсмены?

— Нет. Не узнаю. Я все купил ма….

— Кирилл!

— Извини.

— А кроме амуниции для хоккея? Ничего не хочешь? Отец перевел деньги… Намекнул, чтобы я сделала все для твоего Merry Cristmas! Но… я тут подумала… А давай выпьем кофе? Пойдем!

Мама, как всегда, схватила сына под локоть и, едва удерживаясь на высоких шпильках, зашагала в сторону кафе танцующей походкой.

— Что у тебя такое кислое лицо, Кирюшенька? Улыбайся! Ну? Ну ради меня, а?

Кирилл лишь вздохнул. Мать всегда такой была — кокетливой, легкомысленной, вечно строила на людях из себя его девушку. Наверное, ей этольстило. Нет, ему, конечно, не жалко… противно просто. Мать была доброй. Давала денег столько, сколько он просил. Никогда не спрашивала зачем. Это было очень удобно. Вопроса с поляной никогда не возникало — это раз. Он всегда спонсировал ребят из команды, у кого с семьей проблемы — это два. Уважение опять же в команде. Он все-таки капитан. На все финансовые вопросы говорил, что решит. И решал. Многие знали, что он в некотором роде баловень судьбы, но никто его по этому поводу не задевал. От девушек, опять же, не было отбоя. Красивый, спортивный, богатый… Капитан команды — мечта. А он… Он не знал, куда от них деваться. Записки эти бесконечные.

С Лерой они даже не познакомились. Просто он успел. Вовремя. Первые заморозки. На пути к «Юбилейному» ступеньки снегом припорошило, а внизу — лед. Девчонка летела вверх тормашками. Если бы он ее не подхватил — точно что-нибудь сломала бы!

Он не ожидал такого прямого, внимательного взгляда. Не кокетничала, не улыбалась. Просто взяла и сказала:

— Спасибо тебе большое!

Пожала ему руку и пошла в женскую раздевалку фигуристок. Никаких: «Может, встретимся? Хочешь, я дам тебе номер своего телефона?» Ничего такого.

А потом начались съемки рекламы чемпионатов. Решено было сделать красочный ролик — хоккеист и фигуристка на льду. Выбрали его и ее. Она кружилась, он ехал и хмурился. Типа он весь такой суровый, а она вся такая грациозная…

Это, кстати, Леркины слова. Вот что-что, а чувство юмора у нее было! Они пили кофе после съемок, хохотали, болтали обо всем. Он проводил ее домой, проследил, чтоб не упала, и пригласил в кино. Все. Все было хорошо. Может, он бы и влюбился со временем… А так…

Когда к нему подскочили какие-то девчонки и стали спрашивать, что у него с Войсковицкой, он их послал: «Да нет у меня ничего с этой вашей Войсковицкой, понятно?! Больно надо…»

Грубо, конечно. Сам виноват, надо было сказать, что они дружат, и все. А он… Должен был догадаться, что девчонки эти очень свою соперницу любят, и записанный на айфон разговор этот ей перешлют. Теперь она на его звонки не отвечает.

— Кирилл! Ты меня слышишь?! Что тебе взять, говорю?!

— Кофе и чизкейк, — буркнул парень, поискал глазами свободный столик. Сел.

Разговаривать с матерью не хотелось, но деваться было некуда. Он скинул куртку, что-то упало. Он нагнулся. Поднял. Плеер. Леркин. Когда он последний раз ее провожал, девушка дала послушать какую-то музыку. Кажется, это играет ее подруга, скрипачка. А она под эту музыку катает. Точно! А потом… Они, конечно, не поцеловались, но… почти. И плеер так у него и остался. Старенький. «Сонька». Потертый. А что, если ей новый айфон подарить? Последней модели. Дорогой, навороченный, с кучей режимов, камерой и плеером? И музыки закачать. А на звонок поставить рождественскую песенку. Девчонки от этого сходят с ума. Купить плюшевого мишку, они от этого почему-то тоже с ума сходят, и пойти мириться. Скоро Новый год…

— Чиз-кейк! Твой любимый, черничный! И кофе. Вот.

— Спасибо, ма… Извини.

— Да ладно, тут уже никто не слышит! Я вот о чем… Отец прислал тебе в подарок внушительную сумму… Но зачем тебе сейчас машина, а? Это у них там, в Америке. А мы тут ведь совсем по-другому живем. У нас что главное? Квартирный вопрос. Ты уже взрослый. Тебе надо самостоятельно жить. Так что давай квартиру купим. Ты ведь не против?

— Я? Да нет… — Кирилл слушал мать в пол-уха, думая, какого медведя выбрать. Или, может, не надо медведя? А то она еще надумает Бог знает чего… Он, в общем-то, просто хочет помириться. Пока…

— И еще. Когда у тебя нет соревнований? Поедешь к отцу.

— Нет.

— Кирилл… Ты не понимаешь. Это вопрос уже решенный.

— Значит, он уже прислал деньги за то, чтоб ты меня уговорила?

— Кирилл! Да как ты можешь! Как смеешь мне такое говорить?! Отец тебя очень любит, он мечтает тебя увидеть!

— Пусть приезжает, — юноша пожал плечами, залпом допил ставший вдруг горьким кофе, — скоро этап в Бостоне.

— Но ты же знаешь, как он занят!

— Так он занят, или мечтает меня увидеть, мам?

— С тобой совершенно невозможно разговаривать!

— Согласен. Я пойду, мам.

— Ну хорошо, хорошо, иди. Ты ведь с друзьями пойдешь гулять, да? Мы встречаем на работе, в ресторане. Ты, конечно, можешь пойти с нами… Но тебе, наверное, лучше с ребятами? Да?

— Конечно, мам. До вечера.

— До вечера, милый! Пока-пока!

И так каждый год. Конечно, они соберутся с ребятами после двенадцати. Пойдут гулять. Но сам Новый год все встречают дома. В семье.

Мать врет, и он это знает. Она не на работе. Каждый раз она с каким-нибудь мужчиной. Он не злился, нет. Он — взрослый, а ей надо же личную жизнь налаживать. Но…

Если он вырастет и кого-то полюбит, то… То у него будет совсем другая семья. Дружная и теплая. И почему люди расходятся? Вот с Леркой… С ней можно построить семью? Она вроде ничего такая… Боевая. Принципиальная. Такая не предаст. Так… Айфон!

Санкт-Петербург

Подарки Антиквара

— Эсфирь Моисеевна, ну что же вы? Еще не готовы? Мы же с вами договаривались, что пойдем по магазинам. Давайте, одевайтесь, пока все не закрылось!

— Иду, Леночка, иду. Но как же девочки? Надо им сказать…

— Да оставьте вы их в покое! Лера, Мирра, мы ушли! — крикнула Елена Дмитриевна и, взяв женщину под руку, увлекла за собой.

Дверь Эсфирь Моисеевна так и не закрыла, потому что Леночка стала рассказывать о симпатичном продавце маленькой антикварной лавки, куда девочки забежали погреться. О том, что она там видела два чудесных кулона — маленьких, но очень изящных. Один в форме конька, а второй — скрипичного ключа. Елена Дмитриевна непременно хотела купить их для девочек. А держит ту лавку настоящий волшебник! Кругленький, толстенький, и с добрыми глазами.

Они так заболтались, что чуть не столкнулись с входившим в их подъезд молодым человеком.

— Здравствуйте, Елена Дмитриевна! С наступающим Вас!

— Здравствуйте, молодой человек. А вы… Кирилл Ворон? Это вы снимались в ролике вместе с Лерочкой? Вы к нам?

— Да, — молодой человек немного покраснел, сжимая в руках небольшого плюшевого мишку в красном колпачке и коробку.

— Боже мой! — всплеснула руками бабушка Мирры. — Какая красота! Какая прелесть! А девочки у нас, у нас! В тридцать восьмой!

— Да, Кирилл. Вы зайдите в тридцать восьмую. Не стесняйтесь!

— Спасибо!

— Не за что, Кирилл. И передайте, пожалуйста, вашей семье поздравления от нас с Лерой. Не забудьте, хорошо?

— Да. Спасибо.

Елена Дмитриевна нервничала. Вроде все купили, но Эсфирь Моисеевна устала. По лестнице ей подниматься тяжело, отдышка, да и давление наверняка подскочило. Поэтому она усадила соседку в кафе, пить прохладный морс и приходить в себя, а сама бегом бросилась в антикварную лавку. Только бы не закрылась!

Кулоны и правда были просто очаровательны. Но, наверное, дорогие. Во всяком случае, тот шар стоил очень прилично. Красиво, конечно, но ведь непрактично совсем! Только пыль собирать. Но отказывать дочери не хотелось. Лера так редко что-то просила…

— Вот, полюбуйтесь! Вещицы, на мой взгляд, премилые. Так вы говорите, две дочки — фигуристка и скрипачка?

— У меня одна девочка. Вторая — соседка. Они дружат.

— Ну и прекрасно! Сделайте им памятные подарки! Вам завернуть? Рождественские подарки обязательно надо завернуть! Должна быть атмосфера праздника, понимаете? Это и есть волшебство!

Маленький толстенький человечек уже заворачивал две маленькие бархатные коробочки в яркую бумагу, и перевязывал все это ленточками. Елена Дмитриевна поджала губы. Ей было неудобно. Теперь придется непременно взять, ведь уже и упаковали, а она так и не спросила, сколько это стоит!

— И не переживайте так, красавица! Я дарю вам эти две сущие безделицы в подарок! Берите. Берите-берите! Вчера вы совершили у меня дорогую покупку! Но тот хрустальный шар — вещь волшебная, а эти украшения будут разве что хранить тепло вашего сердца. Что тоже своего рода волшебство! Берите. И с праздником вас, милая барышня!

— Я… ну что вы… Мне как-то…

— Но вы же не хотите меня обидеть?

— Спасибо… Спасибо Вам большое!

Дверь за женщиной закрылась, звякнув на прощание медным колокольчиком.

— Ну что, Прекрасная Брунгильда? Пойдем готовить вечеринку? Нам тут с тобой делать больше нечего, — антиквар повесил на елку игрушку в виде заснеженной розы, и, подхватив под мышку маленького ярко-рыжего котенка, покинул свой магазин…

Санкт-Петербург

Волшебники

Кирилл остановился у тридцать восьмой квартиры. Дверь была чуть приоткрыта. Звучала музыка. Там, в глубине, пела скрипка. Он тихонько вошел. Надо было все равно позвонить, наверное. Или постучать. Но он, как завороженный, шел на звук дивной мелодии.

Квартира была пуста. В комнате с огромным, старым, темным от времени зеркалом, никого не было. Но музыка… Музыка звучала именно здесь!

На полу лежал большой стеклянный шар. Такой если потрясти — пойдет снег. Поднял. Красиво…

Кирилл положил медвежонка и коробку с айфоном на диван, присел, все еще держа шар в руках. Огляделся. Вздохнул, и встряхнул игрушку…

— Ну что, Прекрасная Брунгильда! Ждем гостей? — Антиквар погладил мягкую, огненно-рыжую шерстку котенка. — Так. Печенье есть, марципаны, пряники… Глинтвейн….

Квартира Антиквара была похожа на сказку. Старинная мебель, резные шкафы, шкатулки, полочки, заставленные безделушками… В больших стеклянных вазах лежали сладости, глинтвейн тихонько булькал на спиртовке. Пахло корицей и имбирными пряниками.

Рыжий котенок подошел к большому свертку в углу комнаты.

— О, Прекрасная! Брунгильда! Брунгильда, ты умница! Ну конечно! Пора наряжать елку! До новогодней ночи, конечно, еще далеко. Но не можем же мы ждать в гости Волшебников на праздничный глинтвейн, не поставив елку! Так… Сейчас… Сейчас-сейчас…

Маленький полный человечек засуетился. С верхних полок, кряхтя и охая, он достал удивительной красоты сундучок с украшениями. В серебряное ведерко насыпал песок, воткнул небольшую елочку…

Снег падал огромными, размером с крупного шмеля, хлопьями. Они садились на черную шляпу Станислава Адамовича, и важно взирали на падающих с неба на землю собратьев — тех, кто был менее расторопен и не успел подсуетиться вовремя, чтобы занять вакантное место. Музыкант шел, сжимая под мышкой внушительных размеров коробку, когда, резко обернувшись на окрик, чуть было не поскользнулся. Он бы упал, если бы его не подхватила пожилая женщина с серебристыми волосами, озорно выглядывающими из-под шляпы.

Такую шляпу рисуют на картинках. Черная, с широкими полями, остроконечная, и… очень старая. Из дырки у самого основания выглянул маленький мышонок, недовольно посмотрел на снегопад, и снова исчез…

— Я же просила тебя, Кусочек! Не высовывайся, не смущай окружающих. Станислав Адамович, осторожно!

— Алевтина Николаевна, ну что за вид?!

Женщина вздохнула, улыбнулась, и приглушенным шепотом произнесла:

— Ты же знаешь, Мирр… Я делаю это только раз в году. Перед Рождеством никто не удивляется — повсюду вечеринки, карнавальные мероприятия. А мне иногда… так хочется!

— Ну хорошо, — мужчина вдруг улыбнулся, просто и искренне, сверкнув ярко-синими глазами из-под очков, — пойдем, Маддина. Наш ювелир, наверное, заждался.

— Посмотри, Брунгильда, какая красота! — Антиквар повесил на елочку пару крошечных серебряных коньков, полюбовался, затем чуть выше — маленькую золотую скрипку.

Рыжий котенок внимательно наблюдал за происходящим. На мордочке читалось огромное желание сорвать с ветки что-нибудь, и загнать под шкаф…

— А вот и наши гости!

Зазвенел старый колокольчик на входной двери, ворвался снежный вихрь, с новой силой запахло пряниками и лесом, — Волшебники ввалились в прихожую.

— Драко, дорогой! Вот, возьми — вишня в коньяке! Не представляю себе праздника без любимых конфет.

— А я — без имбирных пряников и фирменного глинтвейна нашего Антиквара Ювелировича!

— Проходите, проходите, друзья! У нас с Прекрасной Брунгильдой все готово!

— Драко, я взяла с собой Кусочка.

— Не волнуйся, Мадди. Прекрасная Брунгильда слишком утонченна, чтобы есть мышей! Тем более — праздники! Она уже съела серебряную ложечку восхитительной красной икры из хрустальной рыбки. Премилая вещица, восемнадцатый век!.. Тем более кошка знает — у нас очень ценные ковры! Алладин привез. Из последних странствий. Ковры — моя страсть! Брунгильда не будет их портить. Проходите!

Мирр отдал хозяину свою коробку.

— О! Как мило! Принцесса Дэлл снова прислала заснеженные розы! Без них елка — не елка! Друзья! Предлагаю всем присоединиться, как всегда! А потом — будем пить глинтвейн. Не может быть… но… как… как же так, Мирр?!

Розы, уложенные в огромную коробку, вяли на глазах. Снег таял.

— О, нет! Волшебство… Мирр! — женщина застыла в прихожей с поднятыми вверх руками, так и не сняв шляпу. — Мирр ты что-то скрываешь от меня! Я так и знала! Я чувствовала…Вот…давно уже чувствовала! Рассказывай, Мирр! Рассказывай сию же секунду!

— Хорошо, хорошо… Я расскажу. Но сначала… — и скрипач заиграл удивительную, нежную мелодию, ту самую, что играла его ученица. Коробка вновь наполнилась цветами — розовыми, алыми, белоснежными! На головокружительно пахнущих лепестках алмазной крошкой заискрился снег.

Они украсили елку. Заснеженные розы в темной зелени пушистых лап лесной красавицы смотрелись, как всегда, сказочно. Потом все пили горячий, пахнущий апельсиновыми корками, гвоздикой и кардамоном глинтвейн. Отдавали должное сладостям. Ведь известно, что Волшебники очень любят сладкое, а в период приближения Нового года эта маленькая слабость у некоторых колдунов превращается в большое желание.

Но наконец, они все это сделали, и пришло время рассказать, почему в этот раз подарок из Королевства Заснеженных роз повел себя столь странным образом. А заодно Мирру пришлось признаться, что его ученица, ее подруга Лера и некий Кирилл Ворон, заброшены им в это самое Королевство…

Глава 5

Королевство заснеженных роз

Чужаки

Поленья весело трещали в камине, за окном огромными размером с крупного шмеля хлопьями медленно шел снег. Старушка выдала девочкам по кружке с теплым молоком и по куску ароматной медовой коврижки.

Лера вцепилась в лакомство зубами, не думая о диете. Сначала надо разобраться с тем, что происходит. Миррка тоже от угощения не отказывалась. Девушка пила молоко, жмурясь от удовольствия. Когда их занесло неведомо куда, она хотя бы в свитере и джинсах была! А Миррка — в пижаме и махровом халатике. В тапочках на босу ногу! Спасибо старушке Агене. Она их увидела, посадила к себе в сани и увезла из города.

Девушки слушали рассказ пожилой женщины и вспоминали. Они уже были на этой огромной ледяной площади в своих видениях.

В этот раз там стояла огромная елка. Странная очень. Вся в увядших розах. Повсюду висели огромные венки сухих цветов. Как-то… мрачновато. Рыцари в тяжелых, черных доспехах строем шли сквозь толпу насмерть перепуганных людей. Вот и Агена в своих рассказах называет их «черные рыцари».

А потом Мирра с Лерой увидели сани. Золото, мех, бархат. Цветы. Правда, что уже ожидаемо, сухие. В санях сидел рыцарь. Рядом с ним — принцесса. Принцесса Дэлл.

Лера никогда такой красоты в жизни не видела! Золотые волосы рекой бежали за санями по пушистому снегу, а лицо… белее Белоснежки, краше Спящей красавицы. Златовласка, та и вовсе удавилась бы от зависти! Ну и царевне Несмеяне придется подвинуться. Сказать, что принцесса была печальна — не сказать ничего…

Мирра пила молоко маленькими глотками, шевелила пальцами в теплых, войлочных, вышитых розами сапожках, и вспоминала. У той девушки с золотыми волосами была в глазах такая боль. Безысходность. Крик о помощи. Они с Лерой обязательно должны что-нибудь придумать! Надо только побольше узнать. И девушка снова прислушалась к рассказу Агены:

— Черные рыцари, они, может и неприветливы, с виду-то. А только они Тьму прогнали! Они одни защитить могут от Тьмы…

— А ее кто-нибудь видел? — Лера нахмурилась.

— Кого, девочка?

— Ну… Тьму эту вашу? Как она выглядит-то?

— Страшно, девочка. Страшно… Огромной черной тенью накрыла она наше маленькое королевство с западной стороны. Небо затянуло тучами. Розы завяли. И пошел черный снег! Ничего страшнее мы в своей жизни не видали! А дети как плакали… Там, у леса, на окраине. Там он так и лежит…

— Кто лежит? — чуть дыша, шепотом спросила Мирра.

— Черный снег лежит, так-то… Спасли нас рыцари! И теперь принцесса Делл отдаст свое сердце спасителю. Только не веселой будет та свадьба…

— Почему? Она его не любит? Ее заставляют выйти замуж? Мы ее видели. Она была… грустная очень.

— Ну… Я в сердце принцессе Делл не заглядывала, а только никто кроме Черных рыцарей нас от Тьмы не спасет! Да и спать пора. Нечего болтать… Засиделась я тут с вами. Спать вам пора. Вы, небось, устали с дороги-то.

Девочки переглянулись, Лера кивнула Мирре, и та потянулась за вторым кусочком пирога, чтобы старушка еще немного рассказала им про принцессу:

— Вкусно как! — Мирра улыбнулась как можно более невинно и искренне.

— А, нравится? Сама пеку! Такой коврижки как у Агены не найдете нигде! Сначала надо…

— Бабушка Агена, вы про принцессу обещали рассказать. — Поспешно вставила Лера, опасаясь, что рецепт медовой коврижки — это надолго.

— Ах, да… Вот. И как только умерла старая Королева, в ту же ночь Снежные Совы принесли младенца — девочку. Принцессу Дэлл. Одна-одинешенька она у нас. А заботились о ней придворные, Советник, да у каждой из Сов под крылом оказалось по снежному Вихрю. Вот с тех пор у принцессы Дэлл четыре брата и есть.

— Четыре брата? А кто наследник? — спросила Лера.

— Какой такой наследник, девочка? — старуха даже закашлялась от смеха. — Они ж Вихри! Балагуры. Только носятся да играют на своих больших скрипках! Раньше играли то есть… Но как играли! Веселья-то было перед Волшебной ночью, ух! И повсюду венки из роз. Сказку о Мирре и Рози в каждом шатре показывают! Представления дают…

— О Мирре и Рози? — Мирра даже рот открыла. Они с Лерой переглянулись.

— Так вы и этого не знаете? Королевство наше, по преданию, создал великий Волшебник Мирр в хрустальном шаре. По прихоти его у нас всегда зима, все покрыто льдом, люди на коньках друг к дружке в гости ездят. И все бы хорошо, только лета мы не видим. А в Волшебную ночь ходит Мирр по своему Королевству и желания детей, что весь год были послушными, выполняет.

Однажды попросила его девочка Рози о том, чтобы позволил волшебник розам зимой цвести. Девочка та была послушная, прилежная, трудолюбивая. На скрипочке училась играть. Волшебник и наделил ее даром необыкновенным — играет она на скрипочке, а цветы зимою цветут! И не вянут! С тех пор все наше королевство на скрипках играет, на коньках катается, розами любуется… Ну… Раньше так было то есть…

— А сейчас? — Мирра боялась, что старушка заснет в кресле прежде, чем они что-то узнают.

— А сейчас черные рыцари наложили на музыку запрет. Рыцари прогнали Тьму и боятся, что вернутся Тени в наш мир.

— Из-за музыки? Музыка — самое прекрасное, что есть на свете! Она не может призвать Тьму! — Мирра неожиданно разозлилась.

— Не кричи, девочка, не кричи, что ты! Мне и так достанется за то, что припрятала чужаков! Ищут вас… Переодеть-то я вас переодела, но…

— Не переживайте, бабушка Агена. Мы с Мирркой в общем-то в теме. На коньках катаемся, на скрипке играем…

— Это хорошо! Только на скрипке нельзя теперь…

— Если этот мир — волшебника, то откуда взялась королева? Та, что умерла? У нее что, не было ни мужа, ни детей? — Лера доела коврижку, стряхнула крошки в камин.

— А вот этого, девочка, не знает даже старая Агена. Ложитесь-ка спать!

В дверь постучали, звякнул колокольчик.

— Бабушка Агена! — в дом влетел мальчишка лет четырнадцати, на коньках и с какой-то палкой, к которой гвоздем был прикручен черный рыцарский доспех с ноги. Получилось очень похоже на клюшку. Может, они так и появились, клюшки эти?

— Имке! — а ты что так поздно? И что это у тебя, мальчик?

— А, это… Ну… У нас новая игра. Бабушка Агена, дай еще молока, меда и лепешек! У нас не хватает.

— Я ж на той неделе пригнала санки с провизией! Вам хватало раньше на месяц… Ну да ладно, соберу еще. Только гостей уложу. Может, расскажешь, что у вас там, Имке? Я вот видишь, чужаков пригрела. Может, и вы на мельнице прячете кого, а? Ты скажи Агене, не бойся. Я не выдам.

— Твоя правда, бабушка Агена. Чужак у нас…

Королевство заснеженных роз

Розимир

Принцесса Дэлл медленно скользила по залу Розимира. Скрип коньков летел вверх, где под каменными сводами в такт плавным движениям кружились совы. Девушка остановилась. Огляделась.

Серые стены. Венки сухих цветов. Тишина.

А когда-то…

Когда-то ледяной дворец Розимир был нарядно украшен алыми розами, белый снег искрился на лепестках, нарядные дети, смех, запах медовых пряников, музыка… Королевство праздновало наступление Последней ночи в году.

А потом пришла Тьма. Темным облаком, черным снегом. Ничего страшнее принцесса Дэлл в жизни не видела, и хотя доспехи рыцарей тоже были черные, блестящие, холодные — они спасли их маленькое королевство. Спасли, и Мирр знает, что было бы, если бы это было не так!

Черные, хмурые, молчаливые и нелюдимые спасители их запретили музыку. Братьев и след простыл. Цветы завяли. Лишь стаи черных воронов на крышах домов. Мерное, жалобное карканье. Оно бьется в висках, стараясь заглушить отчаянный крик ее сердца: «Не хочу! Не хочу, не хочу, не хочу!»

Когда она была ребенком, стоило лишь крикнуть «Не хочу!», топнуть ножкой и любой каприз будет исполнен. Дядюшка никогда ей не отказывал. Принцесса. Сирота. Он жалел ее. Баловал. Она всегда чувствовала, что у дяди доброе сердце. Так что же случилось с ним?

Глаза Советника Кирсса стали холодны, как лед. Голос шелестел увядшими лепестками, он каркал, подобно этим ненавистным воронам, отдавая приказы. Раньше она делилась с ним своими секретами. Не всеми, конечно, но…

А сейчас она даже глаз поднять не смеет. Она должна ради спасения королевства от Тьмы выйти замуж за Черного рыцаря. Рыцарь молчит, будто прислушивается к чему-то, да провожает пустым взглядом стаю черных птиц.

Вот если бы рядом был тот, кто ей снился…

Ах, только бы это был лишь сон! Глупый сон, ничего не значащий. И так оно, верно, и есть. Но его лицо. Ямочки на щеках. Кудри. Румянец, улыбка! Смех, будто дети толпой разом полетели в наточенных коньках по расчищенному льду наперегонки!

А последний раз, перед тем как проснуться она изо всех сил пожелала, чтобы заснеженные розы оказались в его комнате. Они понравятся ему, она точно знает.

— Привет!

— Сестренка!

— Ты плачешь?

— Не плачь, Дэлл!

Братья… Дорри, Рэй, Майки и Филл. Они родились от взмаха крыльев белых сов, что несли сквозь бурю и ветер новорожденную принцессу во дворец Розимир Последней ночью в году девятнадцать лет назад. Они были ровесниками и были неразлучны.

Смех. Шутки. Звуки виолончели. Неужели этого никогда, никогда не будет теперь?

— Дэлл, не реви!

— Не плачь, сестренка!

— Мы сейчас сыграем!

— И тебе снова будет весело!

Они всегда говорили по очереди, никогда не нарушая порядок: Дорри, Рэй, Майки и Филл.

— Нет! Нет, нет — не надо! Дядя рассердится. Музыка запрещена в королевстве…

Дэлл отвернулась и медленно покатила по кругу, низко опустив голову.

— Хорошо, мы не будем играть!

— Играть не будем!

— Мы расскажем тебе последние новости!

— Тебе ведь интересно? Или нет?

Дэлл остановилась. Обернулась. Секунда, и девушка понеслась к братьям:

— Рассказывайте!

Она слушала о трех появившихся в королевстве чужаках — девушках и парне, что прятались на окраине. Девчонки ведут себя тихо, из домика, в котором их приютили добрые жители ни ногой, а парень научил местных мальчишек странной, но до чего веселой игре! Палками загнутыми сначала гоняли медовый пряник, а потом как он у них разлетелся в крошки, кружок из дерева в смолу окунули, ночь выждали, и давай его, словно муху по льду гонять!

— Две команды, у каждой — ворота.

— На воротах — защитник!

— Каждая команда старается эту штуку в ворота палками загнать.

— Кто больше загонит — тот и выиграл!

— Дайте угадаю, — Дэлл сложила руки на груди, — вы между собой на две команды разделились, и «помогаете» своим?

— А как ты догадалась?

— Дэлл, ну ты даешь!

— Ну а ты как думала — конечно!

— Нам же скучно… Играть нельзя. А так… весело!

Вихри выглядели обычными людьми, когда показывались. Разве что глаза льдисто-синие да белоснежная, чуть поблескивающая в лунном свете кожа. Волосы отливают серебром. Мгновение — и обернутся ветром, скользнув на прощание по щеке. У каждого из них была серебряная виолончель, с почти невидимыми струнами. Ах, как они играли! Лучшие музыканты королевства!

Дэлл с грустью подняла глаза туда, где под куполом Розимира, на балкончике, когда-то пышно украшенном розами, они играли, не зная усталости всю ночь…

— Ах!

Принцесса вздрогнула. Вихри тут же исчезли, правда, Рей успел шепнуть: «Держись, сестренка, он здесь! Мы просто сказать не решились…»

Черный рыцарь стоял на балконе. Дэлл опустила глаза, а когда вновь подняла — он уже стоял рядом!

— Ах!

— Я все время пугаю вас, принцесса.

— Нет, что вы…

— С кем вы разговаривали?

— Это мои братья. Они обещали не играть! И… они не сделали ничего дурного, клянусь!

— Вы должны быть осторожны. Тьма — рядом. Но пока я с вами — вам нечего бояться.

Глава 6

Одно из тысячи Волшебных королевств миров затерянных — Королевство заснеженных роз

Принц

— Принцесса… Принцесса Дэлл! — шептал он во сне.

Снова узкие, покрытые хрустальным льдом улочки, расписанные причудливыми узорами серебряных лезвий коньков. Пушистый искрящийся снег на алых лепестках распустившихся роз. Что за чудный мир? Снег и розы… Королевство заснеженных роз! Но самая красивая роза — она. Принцесса Дэлл. Золотые волосы. Печальные глаза. Любимая…

В королевстве принца не цвели заснеженные розы. Не кружились снежинки весь год, не летали огромные белоснежные совы. В его родных, залитых солнцем лесах, охотились братья. Король и королева давали пышные балы, на которые съезжались принцессы с разных концов света. Но не было среди них принцессы Дэлл.

Братья смеялись над ним. Шутили, что нет во снах юного принца никакой возлюбленной, просто ему никто не нравится. Братья, если честно, и сами не спешили с выбором. Отец был этим недоволен, а посему шутки братьев пресекал, но и мечтательностью младшего был обеспокоен не меньше.

На пышные балы тратились немалые средства, принцессы, что съезжались на них, все как на подбор являлись выгодными партиями по политическим соображениям. А молодые люди медлили… Танцевать — танцевали, пировать — пировали. Охотились. Главы соседних государств посматривали с явным неодобрением. Дочери на выданье. Принцев всего трое, на каждого без малого принцессы по три. На наряды и дары опять же средства из казны уходят! А дело все не спорится. Разборчивы принцы не в меру…

И только матушка смотрела в глаза младшему — долго, печально, внимательно. Но при отце возражать не смела. Лишь однажды, улучшив момент, сунула в руку сыну флакончик с маслом. Масло пахло розой…

— Перед сном помажь запястье, а утром, как проснешься — придешь ко мне, — шепнула и поцеловала в лоб.

Утром он бежал к королеве, не чувствуя под собою мраморных плит дворца! В руках была охапка алых роз, щедро припорошенных искристыми снежинками. Точно алмазами, право слово! Снег не таял…Чудо!

Счастью не было предела… Рассвет еще не наступил, а королева уж ждала его. И как узнала? Аккуратно взяла букет. Сказала, что принимает дар принцессы Делл и дает свое благословение. Он склонился над ее рукой, и…

— Ой….

— Ай!

— Осторожно!

Парень в расшитом золотом бордовом костюмчике (что твой принц из Золушки на детском утреннике, честное слово!) появился аккурат в тот момент, когда Кирилл показывал мальчишкам свой фирменный удар…

Спустя пару часов «принц» с огромной шишкой на лбу уминал принесенные Имке припасы (мед, лепешки, сыр), и с набитым ртом нес откровенную ерунду. Он из другого мира, матушка-королева его оказалась волшебницей, а он и не знал, по уши влюблен в местную принцессу Дэлл и ищет ее. Мальчишки, правда, подтвердили, что да, есть у них такая.

Ворон обхватил голову руками. Весь этот бред никак не хотел отпускать. Может, он в коме? Упал на тренировке? Нет. Не помнит. Последнее, что помнит, вошел в квартиру вроде как Леркиной подружки. Может, она у нее клофелинщица? Да не помнит он ни длинноногих девиц, ни бокала с шампанским! Да и на Лерку не похоже. Она ж к чемпионату готовится…

Однако все происходящее на адекватную реальность не тянуло никак. Мальчишки эти… Будто из другого времени. Коньки с загнутыми, закрученными носами. Штанишки по колено…

Все улицы льдом покрыты. Маленькие, аккуратные домики. Балкончики завалены сухими цветами. Мрак! Будто в каждом жилище умер кто-то. Бесшумно падающий снег. Тихо. Жутко. Он научил играть их в хоккей, но ребята старались не шуметь, хотя… Это ж …игра! Эмоции через край.

Дети уверяли, что еще недавно их городок был наполнен музыкой, смехом и цветущими под снегом розами. И самое удивительное, этот ниоткуда взявшийся Ромео тоже бормочет про какие-то снежные розы. Принца, кстати, звали Рамир. Хотя… что это меняет?

— Я должен, должен ее найти!

Румяное лицо. Ямочки на щеках. Кудри. Прям… херувим! Принц решительно облизал испачканные медом кончики пальцев. И так это… не по-королевски у него получилось, что Кирилл улыбнулся.

— Значит, ты ее видел во сне.

— Да! И она — самое прекрасное, самое юное…

— Доброе и светлое создание, это я уже слышал! Лучше расскажи, ты кроме ее лица еще что-нибудь из своего сна помнишь?

— Ах, вы, право, смешны! Разве можно помнить что-то еще, когда видишь ее? Ведь она самое…

— Так, стоп! Повторяешься. Вспомни — где это было? На улице? В помещении? Ну?

Кирилл сжимал самодельную клюшку. Вот так и дал бы по башке этому восторженному херувиму, честное слово! Мальчишки, с которыми он уже успел сродниться за это время, еле сдерживали смех.

— За ней… За прекрасной Дэлл… Ах, какая красота, вы бы только видели! Сверкал лед, и стрельчатые окна, и огромные серебряные клетки под самым куполом с белоснежными совами, и…

— Это дворец Розимир, — стряхнув снег с лезвия конька, сказал один из мальчишек.

— Ну, хоть что-то, — вздохнул Ворон.

Королевство заснеженных роз

Встреча

— Слушай, может, хватит? Нельзя, нельзя! А что прикажешь делать? Тебе не надо каждый день играть? Гаммы свои?

— Надо…

— Вот! И мне тренироваться надо! Откуда мы знаем, сколько здесь проторчим?

— А здесь…это где?

Карие грустные глаза внимательно смотрели из-под толстых стекол огромных очков. Если они выберутся, она обязательно заставит Миррку перейти на линзы. Это просто невозможно!

Тонкие прозрачные пальцы вцепились в изящно изогнутый инструмент. На секунду Лере стало стыдно. Ну что она на нее наехала? Миррка и так-то… В чем душа держится.

— Если честно… Знаешь, что я на самом деле обо всем этом думаю? — как можно мягче, будто извиняясь, пробормотала Войсковицкая.

— Что?

Пальцы запорхали вверх-вниз по отполированной палочке смычка. Лера выдохнула. Разминается. Уже хорошо. И ей пора. Девушка поехала по кругу, постепенно наращивая темп. Стараясь не сбивать дыхания, продолжила:

— Последнее, что я запомнила, это как…

— Я встряхнула хрустальный шар!

— Именно. Так вот. Я думаю, ты его случайно уронила.

— И?

Скрипка запела… Пальцы побежали по струнам. Вверх-вниз, вверх-вниз… «Любимые» гаммы. А разминаться-то как под них удобно! И кто бы мог подумать… Хоть на тренировки Миррку приглашай!

— И он разбился. Мы ж не знаем, что внутри. Может, газ, или вещество какое-нибудь ядовитое, и мы…

— Умерли? — скрипка смолкла.

— Продолжай! С ритма сбиваешь… Почему умерли-то сразу! Может, в коме лежим.

— И, — скрипка снова смолкла, — нам все это… кажется?

— Да. По крайней мере, это объясняет, почему появились скрипка и коньки. Мы подумали, и они появились. Значит, реальность, та, что вокруг, сформирована нашим сознанием.

— Ну ты даешь! Мозг, — скрипка снова запела.

— Еще скажи, что все спортсмены — тупые, — Лера прыгнула.

Сколько раз Мирра смотрела эти ее прыжки и все равно каждый раз вздрагивала. Вдруг упадет?

— Нет, ну что ты… Просто…

— Что?

Лера затормозила, подняв в воздух снежное облачко.

— Ну… Раньше я от тебя такого не слышала просто.

— Ладно. Ты разыгралась? Давай пять минут и начнем.

— Хорошо…

— Понимаешь, — Лера запрокинула голову, вглядываясь в ярко-голубое небо, — играть на скрипке можно и до старости, а вот кататься…

— Но можно же тренировать! — Мирра вдруг так искренне испугалась за подругу, сама не понимая почему.

— Можно. Но я еще не решила. Я думаю… Может, стать спортивным психологом. Ну вот. Читаю иногда. Что-то на эту тему. Интересно. Нравится.

— Чем бы ты ни занялась, у тебя все получится.

— Поехали?

— Давай…

Запела скрипка, и они обе забыли обо всем. Снова вокруг танцевали снежинки. Руки помнили, тело помнило…

— Браво, Войсковицкая! А ты в неплохой форме. Как думаешь… Выберемся отсюда до чемпионатов?

— Ворон?!

— Смотрите! — мальчишка, что стоял вместе с Кириллом, пальцем показывал на висевшие повсюду сухие венки. — Смотрите, розы! Они оживают!

Мертвые, сухие розы на окнах и балкончиках, венки на деревьях, все они ожили, и так радостно стало, так хорошо! Аромат цветов, пляшущие снежинки, все, как и прежде, когда девочки вместе с музыкой попали сюда в первый раз!

Лера летела, кружилась, баюкала на плече воображаемую скрипку, а Мирра играла чудесную, дивную мелодию. От этой музыки все расцветало вокруг, мелодия так шла этому сказочному миру.

Как катается Войсковицкая, Ворон не раз видел, грацией и четкостью движений восхищался, конечно, но почему-то сейчас он на нее не смотрел. Сам не понимая, что с ним, прилип глазами к тонким, легким, быстрым пальчикам девушки, что играла на скрипке. Худенькая, в очках, она была похожа на совенка, и Кириллу вдруг на мгновение почему-то стало страшно за нее. Как будто она сейчас исчезнет…

— Ух ты! Здорово! — Имке захлопал в ладоши, потому что такого, что эта пришлая на коньках вытворяла, он еще не видал!

Старая Агена сидела в кресле и вязала, тихонько напевая себе под нос дивную, удивительную мелодию, чудо какую хорошую, и как только она пришла в ее дурную голову, такая красивая? Или она ее слышит? Ой, беда… беда!

Она хотела вскочить и бежать, но ветер разбил окна в доме, загасил камин. Туча нависла над нарядными, словно игрушечными домиками, а черный вихрь бил окна, валил с ног тех, кто распахнул свои двери навстречу чудесной мелодии, навстречу цветущим розам…

Сердце Кирилла сжалось, он махал руками, бил снежками в огромную воронку черных птиц, налетевших не пойми откуда, а когда вороны с оглушительным карканьем исчезли, девчонок уже не было. Только огромные, с толстыми линзами очки лежали на том месте, где стояла Леркина подруга. Ворон вспомнил старенькую «Соньку» и музыку… Это была она, та самая музыка!

— Смотрите! Что…что это? — прошептал принц, протягивая раскрытую ладонь.

На кружева его смешного, трогательного, будто из диснеевского мультика камзольчика падал…черный снег. Кирилл поднял голову, затем огляделся и увидел, что вся улица вышла. Люди поднимали к небу бледные лица, плакали дети, причитали старики, и вдруг кто-то крикнул:

— Рыцари! Рыцари! Черные рыцари! Они нас спасут! Спасут!

И все бросились к людям в черных, блестящих латах, и ничуть не возражали когда те, довольно грубо стали заталкивать жителей королевства обратно в их дома.

Застучали топоры. В домах заколачивали разбитые окна глухими, уродливыми ставнями. Цветы исчезли. Кирилл заметил, как двое рыцарей выволокли старика, отобрали скрипку, такую же, как у Леркиной подружки, и, сломав ее, потащили музыканта куда-то.

Пока они втроем, стараясь не привлекать к себе внимания, окольными путями пробирались к Мельнице, наткнулись на несколько разбитых скрипок. А вот еще одна… Большая. Как ее… Виолончель. Почему-то Кириллу стало и больно, и злость поднялась в душе на такую несправедливость! Зачем? Он к музыке был равнодушен, как он всегда думал, но вид раздавленной, сломанной вещи, которую кто-то делал с любовью, возможно не один день… За что?

К вечеру все стихло. Только карканье. Тревожное. Тоскливое. Как… на кладбищах. Юноша вспомнил — два года назад, осенью, хоронили бабушку. Дождь, сухие листья под ногами. И вот такое же точно карканье над головой.

Глава 7

Королевство Заснеженных роз

Подвалы Розимира — Санкт-Петербург

Квартира Антиквара

Беда

— Кап… кап… кап…

— Каррр! Каррр! Каррр…

«Вода капает… Или нет. Вороны каркают? Нет, все-таки вода…» — сознание медленно возвращалось из темной, спасительной пустоты. В какой-то момент Лере показалось, что вот сейчас она очнется! Белые простыни, запах лекарств, капельница в руке, заплаканная мама рядом. И все это, наконец, кончится. Ей расскажут, что с ними случилось, и все встанет на свои места! А то аттракцион слегка затянулся. Хватит!

— Кап… кап… кап…

— Каррр! Каррр! Каррр…

Оба звука будто соревновались между собой — кто тоскливей и жалобней. Она так и не смогла выбрать. Ничья.

Спина болела. Будто камни под лопатками. Так и есть — пол каменный. Рука нащупала что-то… Похоже на сухую траву. Черт… Темно. Не видно ни…

— Каррр! Каррр! Каррр!

Девушка вздрогнула и посмотрела вверх — туда, откуда доносилось это ненавистное карканье! В ту же секунду с маленького узкого окошка под самым потолком вспорхнули черные птицы, и свет наконец-то проник в…

— Что это? Тюрьма? Миррка? Мирра!

Скрипачка лежала в углу, свернувшись калачиком. Лера бросилась к ней. Краем глаза заметила, что и коньки, и Мирркин драгоценный инструмент валяются в углу. Целехонькие! Слава Богу…

— Мирр… Миррка! Миррочка, не пугай меня… Очнись, пожалуйста!

— Ооо… Ааааа…

— Тебе плохо? Где болит?

— Ооооо…

— Голова?

— Оч…

— Очень больно, да?

— Оччки…

— Нет очков. Видимо, упали. Или разбились. Давай, очнись! Попробуй сесть… Вот так.

…

Прекрасная Брунгильда не сводила взгляда с огромной шляпы на голове гостьи. В шляпе была дырка, и оттуда нет-нет, да и покажется маленький белый мышонок. Совсем…крошечный. Конечно, она не будет его есть! Это не эстетично. И потом… ковры! Да и ужин был просто восхитителен. В честь праздника. Но почему бы не понаблюдать? Чем-то же надо себя развлечь…

— Я так и знал, что ты отдал мне шар не просто так! — Антиквар улыбался, но Маддина была очень зла.

— Мирр, что случилось? Ты можешь толком объяснить, наконец, что именно произошло? Хватит водить нас за нос!

— Я и сам не знаю, что произошло, Мадди…

— Расскажи по порядку! Все, что знаешь! — женщина в огромной остроконечной черной шляпе положила в рот шоколадную конфету.

— Розы стали вянуть… Люди перестали играть на скрипках! Даже мне нет туда теперь пути. Кто-то закрыл его! Мне не пройти. Я не могу помочь им! Я даже не могу отправить принцессе Дэлл ответный подарок!

— В прошлый раз это были заколки в виде снежинок — брильянты и серебро. Я сам делал их по твоему заказу! — прошептал хозяин антикварной лавки, сажая котенка к себе на колени. — Ты помнишь, Прекрасная?

— Я понял, что жителям королевства нужна помощь, — кивнул волшебник. — Я зачаровал шар.

— И что теперь? — Маддина от волнения сняла шляпу, мышонок пискнул и скрылся в кармане ее пиджака.

— Попасть в королевство могут лишь те, кто сами выберут шар. Я рад, что это оказались такие талантливые ребята, но…

— Им нужна наша помощь, — Антиквар развел руками.

— Я уже говорил вам! Мне туда хода нет!

Волшебник достал огромный клетчатый платок и стал протирать круглые толстые стекла очков так, будто хотел проделать в линзах дырку…

Дворец Розимир

Роза

Мягкие, живые лепестки… Нежный запах. Алая, усыпанная крошечными брильянтами искристого снега, расцвела роза на ладони. Как давно она не видела живых цветов! Чудо… Как глоток свежего воздуха.

— Принцесса Дэлл!

— Дорогая…

Они вошли в Розимир. Дядя и черный рыцарь. Жаль. Хотелось побыть одной.

— Я здесь, — принцесса успела убрать розу в рукав платья.

Хорошо, что сегодня она выбрала это, черное, украшенное тонкой вышивкой по самому краю подола. Специально.

Кто-то осмелился играть на скрипке. Лучше не злить рыцарей яркими красками. У платья — широкие рукава. Можно спрятать цветок. Только бы не заметили…

— Почему вы прячетесь? Кто-то из ваших подданных, принцесса, нарушил запрет! Девочка играла на скрипке! Стали распускаться цветы…

— Разве это плохо? — пальцы сжали дрогнувшие лепестки.

«Не бойся. Я с тобой! Я не дам тебя в обиду…» — мысленно прошептала она последней живой розе в королевстве.

— Дэлл! Как ты можешь! О чем ты только думаешь, девочка…

Дядя виновато смотрел на племянницу, и испуганно — на рыцаря. Конечно, он все понимает, но он, как и все жители, боится Тьмы. А потому взывает к благоразумию.

Так почему же она не хочет быть послушной? Почему в ее сердце нет страха? Ответственности? Лишь жажда жизни. Музыка. Смех. Живые розы… О Мирр! Верни назад мое королевство! Пожалуйста! Где же ты… волшебник?

— Действительно, принцесса. Ваш опекун прав. Тьма не дремлет!

Рыцарь сверлил душу черными как ночь глазами. Она его боялась, наверное. Хотя… нет. Что-то еще было в ее сердце каждый раз, когда он заговаривал с ней. Что? Ненависть? Нет. Что угодно, только не это. Конечно, она не хочет выходить за него замуж. Но ненависти нет. Благодарности — тоже. Странно. Почему? Ведь рыцари спасли ее и все королевство!

— И что вы хотите от меня? — цветок сильнее прижался к ладошке.

— Мы должны казнить нарушителей. Прилюдно. Показательно. Вы должны…

— Казнь? О!.. мой господин, я не ослышался? Казнь? Но… в нашем королевстве никогда… Понимаете? Никогда не было…

— Не было казней, Советник? Тогда не удивительно, что ваши подданные понятия не имеют, чтотакое выполнять приказ. Иначе я не могу гарантировать вашу безопасность. Равно как безопасность моей невесты и всего королевства! Казнь скрипачки — завтра утром!

Королевство заснеженных роз

Старая Мельница

— Имке! Хватит! Прекрати дрожать, размахивать руками и тараторить! — хоккеист встряхнул мальчишку.

Секунду спустя Ворону уже было стыдно. Худой, веснушчатый мальчишка с взъерошенными во все стороны жесткими волосами побледнел. Испугался, наверное.

Он не хотел. Просто он старше, выше и сильнее. А еще — не знает, что делать. Лерка и эта… как ее… скрипачка, куда-то исчезли. Имке сам вызвался идти на разведку.

Он мало что понял из рассказов своих подопечных. Нет, из этих мальчуганов и правда получилась неплохая команда. Схватывали они быстро. И если бы тут были турниры… Нет, конечно, тренироваться еще надо, но…

Вот только говорили члены его «команды» хором, перекрикивая друг друга. Ну, никакой дисциплины! Итак, если отбросить все лишнее, получалось вот что.

Мальчишки жили на Старой Мельнице. Местные деревенские жители присматривали за ними и кормили. Вполне, кстати, неплохо кормили. Отдавали кое-какую одежду. Коньки. По-другому в этом замечательном зимнем королевстве просто не передвигались!

Мальчишки, что жили на Старой Мельнице, часто упоминали своих «врагов» — тех, кто жил в замке Розимир. Как он понял, «замковые» ребята — это те, кто работал на королевской кухне, помогал в конюшнях. Они считали себя выше тех, кто жил на Старой Мельнице. Ну, понятное дело…

«Замковые» и «мельничные» заключили перемирие на время. Грамотно, что сказать… Положение в королевстве непростое. Черные рыцари, избавившие жителей от Тьмы, которую, кстати, никто так и не видел толком, запретили музыку. Розы завяли. Черный снег, что шел каждый раз, как только кто-то начинал играть, очень пугал. А теперь еще и скрипачей стали сажать в подземелье и грозятся устроить показательные казни. А вот это уже не смешно. Квест затянулся…

Кирилл очнулся от своих мыслей, когда понял что Имке, размахивая во все стороны руками, что-то рассказывает:

— Дэррик говорит, девчонку, что на скрипке играла, казнят! Интересно, а ту, что на коньках так здорово катается, прыгает и в воздухе вертится — они тоже казнят?

— То есть как это — казнят?!

— Не знаю… У нас никогда никого не казнили.

— И в подземелья не сажали никогда…

Мальчишки говорили все разом, перебивая друг друга, и казалось, они и сами не верят в то, что говорят.

— А ты ее видел? — принц, что до этого молча смотрел в одну точку, будто очнулся.

— Кого? — Имке вытер нос рукавом.

— Принцессу Дэлл! Ты ее видел?

— Погоди, — Кирилл нахмурился, — сейчас не об этом. Когда казнь?

— Неизвестно. Но «замковые» обещали помочь. Только они — не при чем! Я обещал, что если нас поймают — мы их не выдадим… Вот!

Имке достал из-за пазухи смятый листок, на котором углем был нарисован план.

— Тут нарисовано, как пробраться в подземелья дворца, минуя охрану. У Яррика отец — хранитель. Ключ есть. Нам оставят в тайном месте. Сегодня ночью надо идти. Выведем девчонок и спрячем!

— Отлично, — Кирилл кивнул. — Идем втроем, как стемнеет. Я, ты и ты!

Принц побледнел, но решительно кивнул. Имке улыбнулся. Остальные приуныли.

— Вы разобьетесь на группы. Распределимся. Будете охранять и помогать отступать.

Мальчишки оживились. Чумазые лица. Смелые глаза, в которых Ворон читал жажду приключений и абсолютное доверие. В груди защемило. Этот мир был таким… чистым. Наивным. Беззащитным…

Что же происходит? Где он? Как сюда попал? Это все ему кажется, или происходит на самом деле?

Он не знал. Но перед глазами все время стояла она. Леркина подружка. Огромные глаза за уродливыми очками. Тонкие, прозрачные пальцы, порхающие над струнами. Музыка… Она была прекрасна, эта музыка. Когда он вспоминал, как девушка играла, что-то шевелилось и царапалось внутри, в самом сердце. Хотелось… обнять. Защитить. Сделать так, чтобы никто не мешал этому странному существу играть, прижимая острым подбородком инструмент к плечу, раскачиваясь из стороны в сторону.

Она же… не от мира сего какая-то… Вспомнил! Вспомнил, как ее зовут! Мирра. Мирра не от мира сего…

А Лерка? Лерка… Да он убьет за нее! Никому обидеть не позволит. Вот только… Совсем по-другому. За Лерку не страшно. Она и сама себя в обиду не даст! А эта… Мирра. Хорошо, что она там не одна. Хорошо, что с ней Лерка. Надо их вытаскивать из этой передряги. И он вытащит! Даже если драться придется. Что-то подсказывало, что придется… Еще как. Вот только войско у него хоть и верное, но это ж… дети!

Над Старой Мельницей взошла луна. Огромная, яркая. Где-то ухнуло. Сова?

Мальчишки молчали. Каждый думал о своем.

— Нас ждут через час, — прошептал Имке.

Глава 8

Королевство заснеженных роз

Башня Розимира

Луна. Такая яркая! В лунном свете роза была еще прекрасней. Принцесса Дэлл стояла на самой высокой башне Розимира, прижимая цветок к груди. А сердце… Сердце, казалось, сейчас выскочит. Или разорвется от боли! Казнь. Какое… страшное слово. Будто карканье. О, это ненавистное карканье! Она ненавидит крик ворон и сухие цветы. Больше всего на свете!

Ветер от огромных белоснежных крыльев тронул раскрасневшиеся щеки, высушил слезы…

— Снежинка!

Сова села на перила, умными желтыми глазищами уставилась в душу.

— Снежинка… Красавица! Милая, возьми. Я чувствую, он здесь! Отнеси ему. И еще… Скажи Рею, пусть присмотрит… Снежинка… Красавица моя. Ну, лети! Лети же!

И сова унеслась, неся в когтистых лапах розу. Последнюю живую розу в Королевстве Заснеженных роз…

Королевство Заснеженных роз

Подземелья

— Дорри? Майки? Филл? Вы… тут?

Шепот принцессы Дэлл дрожал в пустоте подземелья… Глупая… Какая же это глупая затея! И зачем она только согласилась…

— А ты как хотела?

— Будешь стоять на площади, и смотреть, как вешают ни в чем не повинных детей?

— Филл! Замолчи сейчас же! Слышать не хочу о таких ужасах! — принцесса топнула ногой в сторону вспыхнувшего на стене факела.

Пламя дрогнуло в ответ, поползли по стенам зловещие тени. Звук эхом покатился вниз по каменной лестнице, туда, где должно быть, томились узники. Первые узники в истории ее королевства…

— Не бойся, Дэлл! Мы же рядом!

— Рядом… Где вы? Я вас не вижу…

— Мы здесь!

— Я тут!

— Здесь мы!

Факелы зажигались и гасли, тени плясали вокруг, было холодно, темно и… очень, очень страшно! Она и не знала раньше, что во дворце есть подземелья…

— Ну ты даешь, Дэлл!

— В каждом замке есть подземелья!

— Ну да, в каждом замке есть!

— ААаааа! Ай!

— Что?

— Ушиблась?

— Жива?

— Мышь! Аааааа!!!! Дорри! Майки! Филл!

— Не бойся, Дэлл! Мы сейчас ее прогоним!

— Ушла! Что ты кричишь? Мыши в каждом замке есть, Дэлл!

— Ага! В каждом подземелье каждого замка есть мыши! Это все знают, Дэлл!

— Ну конечно, все знают! И про подземелья, и про мышей, одна я такая… необразованная. Куда идти?

— Направо.

— Теперь прямо.

— Дэлл… Дэлл, погоди… Там… Кто-то есть!

— А…

— Тихо! Принцесса, пожалуйста, не кричите. Мы не сделаем вам ничего плохого. Мы просто… хотим спасти девочек.

Кирилл медленно отвел руку, которой зажал девушке рот. Мало того, что принцесса его больно укусила, так еще и этот влюбленный буравил глазами. Он, видите ли, прикоснулся к его обожаемой Дэлл! А что было делать? Если бы она заорала, их бы обнаружили. А потом… Нет, ну он точно где-то лежит и глюки ловит! Смотрит диснеевский мультик…

Факелы вспыхнули! Все разом. Стало светло. Уютно. Шайбу ему в зад, даже… романтично! Как… в сказке.

И эти двое. Этот… в изрядно, правда, потертом (из-за последней игры, в которую Рамир-Ромео неожиданно втянулся) камзольчике и принцесса. Принцесса как принцесса. Волосы — золотые, глаза… Красивые. Принц и принцесса смотрят друг на друга. Рамир из-за пазухи живую розу достает. Они держат цветок и … Так, ребята, сейчас не до этого! Спасем девчонок и целуйтесь, на здоровье! Жаль, конечно, портить такой момент, но…

— Принцесса, вы знаете, где девочки?

— Я… ой…

— Парень, ну ты даешь!

— Ты зачем все испортил? Они ж только во сне друг друга и видели!

— Испортил такой момент…

Факелы вспыхнули, вихрем заметались по подземелью снежинки, и появились… Белые волосы, синим льдом мерцающие в темноте глаза… И… виолончели! Серебряные. Чудеса!

— Привет, сестренка! — прямо перед ними появился еще один.

— Рэй! — обрадовалась принцесса и бросилась этому… духу на шею.

Принц недовольно сверкнул в полутьме ревнивыми очами, а принцесса спросила:

— Рэй… Ты нашел их?

— Нашел. Пошли!

Странные духи исчезли. Снова вспыхнули факелы, заплясали снежинки в затхлом воздухе подземелья, и они побежали за тонкими серебристыми нитями вниз по крутой каменной лестнице…

Берег моря. Там, где рождаются сказки…

Розовый куст

— Мирр! Это…не опасно?

— Опасности прекрасны, Мадди! Разве нет?

— Не знаю… Не уверена. Зачем мы здесь, Мирр?

— Прилетит наш Ювелирыч, и мы попробуем пробиться к лесу. Вихри должны перенести ребят именно туда. Я связался с совами.

— И прекрасно! А мы-то тут причем?

— Я хочу подготовиться. Попробую помочь. Это же дети!

— Теперь, когда ты их в это втянул, Мирр, ты об этом вспомнил?

Серые волны бились о скалы. Камни, белые от соли. Небо. Мокрый песок.

Волшебник прикрыл глаза ладонью, сощурился…

— Вот он! Летит!

На горизонте появилась маленькая точка. Она росла, росла, и вот уже густая тень от огромных крыльев накрыла волшебников! Дракон приземлился. Перламутровая чешуя переливалась радужным маревом, фиолетовые глаза смотрели, не мигая.

— Здравствуй, Драко! Помоги нам…

Дракон медленно кивнул. Сложил крылья. Кто-то отчаянно мяукнул…

— О, Брунгильда! — женщина в огромной черной шляпе всплеснула руками, — ты-то как здесь оказалась! Иди сюда…

Ветер усилился, волны стали выше, и дракон, поймав небольшой вихрь, лизнул его пламенем.

— Я скоро!

Мирр исчез, лишь только в пространстве появилась щель…

Ходить между мирами вслед за дыханием дракона не сложно — это все знают! И даже если злые силы решили по-другому, нарушить это правило не так-то просто.

Оказавшись на месте, Мирр огляделся. Небольшая полянка вполне годилась для привала.

«Вот тут — подумал волшебник, — неплохо было бы развести костер!»

Сухие ветки посыпались с деревьев. Теперь, стоило лишь вступить чуть подальше в лес, и вот он, хворост, под рукой. Ну вот, кажется, и все. Хотя нет. Нужен лед. Вон там, чуть дальше, за деревьями — небольшое озеро. Нужно сделать лед ровным… Вот так. Уже лучше. Мирр прикрыл глаза. И через какое-то время… исчез! А на месте, где он только что стоял, вырос розовый куст. Прекрасные цветы распустились, и тут же завяли. Как, впрочем, и все остальные розы в королевстве…

…

— Мирр! Быстрее! Драко тяжело удерживать проход!

Волны доставали до самого неба. Ветер был таким сильным, что волшебница сняла шляпу, чтобы не улетела. Пришлось посадить туда Брунгильду. Хорошо, что Кусочек остался дома.

— Ну? Как?

— Я оставил подсказку! Надеюсь, они догадаются…

Небо над Розимиром

Рассвет

Первые солнечные лучи задумались. Высушить слезы на грустном личике принцессы? Или коснуться нежных лепестков розы в руках принца? Единственной живой розы во всем королевстве…

А может, устроиться на белоснежных крыльях огромных сов? Вон они летят. Несут беглецов на спинах. Вихри так и вьются вокруг! Так может, поиграть на серебряных струнах?

Столько соблазнов…

Лес на окраине королевства

Привал

Совы долго кружили над лесом, пока, наконец, не приземлились на небольшую, укрытую со всех сторон огромными деревьями полянку. Рассвет лишь вставал над холмами, поэтому здесь, в лесу, было еще темно. И холодно. Мальчишки разбрелись в разные стороны — оценить обстановку. Девочки остались, пообещав никуда не уходить.

Принц, не переставая вздыхать о прекрасной, единственной Делл, собрал хворост и развел костер. И так ловко у него получилось! Кирилл улыбнулся. Вот уж от кого не ждал помощи. Не думал, что Ромео приспособлен к походной жизни. Жаль только, что идею принца поохотиться никто не одобрил. Оказалось, карманы мальчишек набиты яблоками, а за пазухой у каждого из них — лепешки. Ладно. Позже кончится провизия — тогда посмотрим. Правда, вихри обещали, что все принесут. Эти странные существа преодолевают пространство со скоростью света! Или звука. Плохо у него с физикой. Да и со всем остальным тоже. Юноша вдруг понял, что вся его жизнь — хоккей. Вот он попал в другой мир… Ну или сошел с ума. Да не важно! Первое, что сделал — сколотил команду из этих мальчишек. Почему? Да потому что это единственное, что он умеет! Тренировки, тренировки… Хотел бы он себе какой-нибудь другой жизни? Вроде нет. Хотя… Интересно, пока они тут… путешествуют, сколько времени прошло? Там? Дома… Наши уже сыграли в Бостоне? Какой счет? И как же… без него?!

— Ворон! Ты что тут делаешь? Тебя обыскались.

— Лерка? Вы же обещали, с поляны — ни ногой!

— Да все вернулись уже, кроме тебя! Мы с Реем пошли тебя искать.

— С кем?!

— Рей, покажись! — Лера хитро улыбнулась.

Воздух рядом с ней засеребрился, дунул легкий ветерок, и вновь материализовался этот… Как там его? Ну да, вихрь. Волосы белые-белые. Кожа светится, как у вампира из того фильма, от которого все девчонки просто с ума сходят. Вот уж… глюк так глюк. В такие моменты становится не по себе. А Лерке, похоже, нравится. Интересно, той, что с огромными глазами на маленьком бледном личике, скрипачке. Мирре. Ей тоже нравится?

— Эй! Да что с тобой такое?

— Что? Ах, да… Я в порядке. Пошли.

Вокруг костра дремали мальчишки. Мирра сидела, сгорбившись, обняв свою скрипку. Принц прижимал розу к сердцу, и что-то шептал. Наверное, имя своей возлюбленной. Кирилл и Лера переглянулись, и поняли друг друга без слов. Ну вот, сбежали они из замка. И что? Дети, влюбленный принц, странное привидение с белыми волосами, тьма, вороны и черные рыцари. Сухие цветы. Музыка под запретом. Дэлл осталась в замке. Что будет с ней? И вообще. Что теперь делать?

Солнце уже встало. Совы улетели.

— Кто-нибудь видел, здесь есть лед? — Лера обвела взглядом приунывшую компанию.

— Есть! — крикнул кто-то из мальчишек. — Вон там, за деревьями! Недалеко совсем. Там озеро.

Лера подхватила коньки и подошла к подруге.

— Ты как? Замерзла? — Мирра очнулась.

— Вот, держи, — Кирилл отдал девушке свою куртку.

— Ой, нет… Что вы, не надо…

— Так… Началось, — Лера закатила глаза. — Мирра, познакомься. Это — Кирилл Ворон. Капитан хоккейной команды. Кирилл — это Мирра. Моя подруга. Спасибо за куртку. Согрелась? Познакомилась? А теперь, бери скрипку — и пошли!

— Куда? — девушка совсем растерялась.

— На лед! Ты — разыгрываешься, я — разминаюсь. Потом прокаты. Все как обычно. Что теперь? Ничего не делать?

— Правильно, — кивнул Кирилл, — ребята, на лед!

Лед был… как в сказке! Ровный, блестящий, как будто его готовили к соревнованиям. Конечно, озеро в лесу само по себе не могло так замерзнуть. Чудеса! Но к чудесам все уже привыкли, так что никто не обращал внимания. Озеро было большим, места всем хватило. Мирра играла гаммы. Мальчишки и Лера разминались. А потом все уселись смотреть прокат. Кирилл любил смотреть на фигуристов, хотя по большому счету, ничего в этом не понимал. Местных мальчишек завораживали прыжки. Так никто в королевстве не умел! Вот бы научиться… Пусть бы и не так высоко…

— Ты «Лунную сонату» сможешь сыграть? — Лера остановилась, выпустив из-под коньков снежное облачко.

— Ну… есть переложение. Для скрипки и фортепиано. Я знаю. Играла. Но это, наверное, не подойдет.

— Давай что есть. Короткую откатаю, там посмотрим.

Мирра играла. Мальчишки смотрели, открыв рты. Принц плакал, прижимая розу к сердцу. Девушка порхала надо льдом, словно у нее за спиной выросли крылья, будто кто-то невидимый подбрасывал вверх, ловил и кружил…

Фигуристка остановилась. Выглядела она как-то странно. Дергалась. Оглядывалась все время. Кирилл уже хотел было спросить, в чем дело, и тут появился этот…

Нет, вы как хотите, а он парень простой. Спортсмен. И никогда к этому не привыкнет! То появляется, то исчезает… Нечисть серебристая. И девушку напугал. Вон она, чуть скрипку свою драгоценную не выронила. Упала бы, если бы не он. Подхватил. Аккуратно поставил на землю. Она и не весит почти ничего.

— Слушай, ты бы предупреждал, что ли! Когда появляешься.

— Зачем? Это весело…

— Людей пугать?

Но серебристокожий и белоснежноволосый ответом хоккеиста не удостоил. Ну и не очень-то и хотелось, если честно. Вместо этого Рей обратился к Лере.

— А ты всегда танцуешь так медленно?

— Медленно? — Лера старалась отдышаться, — не знаю… Темп нормальный вроде. Сейчас даже быстрее получилось, чем обычно. Не знаю, почему… Быстрее музыки. Раньше… со мной такого не было… Я обычно в музыку катаю. С этим проблем не было раньше…

— А музыка почему грустная такая?

— Красивая музыка. Мне нравится потому что, — девушка выпрямилась во весь рост и скрестила руки на груди.

Кирилл улыбнулся. Ага! И ее он достал! Узнаю Лерку…

— А… А я думал, ты просто быстрее не можешь. Поэтому под веселую музыку и не танцуешь! Под веселую-то лучше!

— Слушай, а ты… С чего ты взял, что не могу под веселую? Просто программа такая.

— Ну а ты? — синие, будто лед сверкнул на солнце, глаза лукаво подмигнули Мирре. — Ты веселую музыку играть умеешь?

— Она какую хочешь умеет! — Лера подъехала к подруге и загородила скрипачку собой. — Тебе вообще что надо-то?

— А вот мы сейчас посмотрим!

— Рей, ты чего? — рядом с Реем, будто из-под земли, вырос еще один такой же!

— Что случилось? — третий брат появился с другой стороны.

— Эй, ребята, я тут! — четвертый возник в центре катка, и, держась за огромную виолончель, поплыл по воздуху к остальным.

— Да тут надо девушке помочь. Сыграем? А девушка подхватит, — и Рей снова подмигнул Мирре.

Мирра крепче сжала смычок. Наглость этих четверых переходит всяческие границы, как сказала бы бабушка. Бабушка… Сердце кольнуло, но сейчас не время. Сейчас надо доказать этим…

— Имке! — шепнул Кирилл, — принеси воды!

Мальчишка бросился к костру.

— Вот! Есть вода…

Ворон встал, подъехал к Лере с фляжкой, что-то шепнул девушке и вернулся на место. Только бы у Лерки сил хватило умыть этих…призраков! Она ж только что программу откатала. Он хоть и мало что во всем этом понимал, но что только что была нагрузка по максимуму — видел.

Лера медленно ехала по кругу, встряхивая руки и ноги попеременно. Спасибо Ворону, принес воды. Жаль, попить нормально нельзя, раз опять катать по полной. Но хоть рот прополоскать. Уже легче. Кирилл — спортсмен, понимает. Не то что эти… Но она им покажет! Сейчас только дыхание восстановит. И Миррка их сейчас сделает! Да так быстро как она играет… Вивальди, например. Фигуристы часто под него катают. Но… тяжеловато. Слишком музыка быстрая. Смотрится не очень обычно. Музыка быстрее, легче. С музыкой надо слиться. Полностью. Ну все. Поехали!

Что тут началось! Вихри играли… Такую веселую, такую зажигательную музыку! Мирра не отставала. Лера кружилась и прыгала. А потом. Потом и вовсе пошло веселье! Ворон не выдержал — вышел на лед. Они с Лерой дурачились, изображали парное катание, как могли. Мальчишки и те пустились в пляс! И уже никто ни на кого не обижался, и никому ничего не хотел доказать. Потому что было весело. Очень!

Смычки пилили серебряные струны, снежинки кружили вокруг, единственный розовый куст на поляне возле костра расцвел. Солнце спряталось за облаками, крупными хлопьями повалил снег, но этого никто не заметил. Куда там! До этого ли им было!

Первой очнулась Мирра. Девушка перестала играть. Кирилл смотрел в этот момент на нее (что, впрочем, не удивительно, он ведь только на нее и смотрел), и тоже остановился.

— Ну что?

— Устала?

— Сдаешься?

— С инструментом что?

Вихри всегда говорили по очереди. Дорри, Рей, Майки и Филл. Никогда не нарушая порядка. Так было и сейчас. Но только они все это сказали, как тут же поняли, в чем дело.

Снег. Он вновь стал черным, как угли их потухшего костра. Розы вяли на глазах. И даже роза принцессы Дэлл слегка почернела. Принц поцеловал лепестки, и они вновь порозовели, но что-то было не так…

Все стихло. Лишь сбивчивое дыхание тех, кто только что от души веселился на льду. Да карканье. Жалобное. Тревожное. Где-то высоко-высоко в небе…

Глава 9

Там, где снег чернеет с западной стороны

Черный круг

Не останавливаясь, они шли и шли туда, откуда слышались жалобные стоны. Не то птица кричит, не то девушка плачет. Тропинка шла в гору. Миррка совсем выдохлась, Ворон практически нес девушку на руках, а ее, Леру, будто кто-то подталкивал в спину! Конечно, у нее-то подготовка есть, но… Усталости не было вовсе, а они идут без малого несколько часов. Уже и горизонт розовеет — солнце скоро садиться начнет. И каталась она в этот раз. Такие высокие, затяжные прыжки. Да так и четыре оборота сделать можно! Нет, что-то тут не так. Это, наверное, все-таки Рей. Вихрь. Он помогал прыгать. И это было… здорово! Вот бы взять его с собой, и… Нет. О доме лучше не думать. Иначе она сядет прямо вот тут — на этот припорошенный черным снегом камень, и разревется. Нельзя. Надо идти. Надо спасать того, чьи стоны слышатся в порывах ветра! Все громче и громче. Уже, наверное…

Компания остановилась. Они дошли почти до самой вершины холма. Здесь выл ветер. Здесь не росли розовые кусты.

На огромном плоском камне черный снег нападал ровным кругом, а в самом его центре билась серая птица.

— Ворона, — почему-то прошептал Имке, но Лера услышала мальчика.

— Серая почему-то. Те, что в городе — черные были, — сказала она.

— То — во́роны. А это — ворона! — Рей возник так близко, что Лера пошатнулась.

Она не упала. Она вновь почувствовала эту волшебную легкость — ноги на мгновение оторвались от земли и мягко опустились обратно. Это он! Рей. Вихрь. И тогда, когда она прыгала — это тоже был он! Надо бы сказать ему, чтоб больше так не делал. А то она не понимает, где заканчиваются ее собственные возможности и начинается… Что? Что все это? Сказка?

Принц бросился было на помощь, но стоило храбрецу протянуть руку — Ромео отбросило назад. Да с такой силой, что если бы не Майки и Филл — горько плакала бы безутешная Дэлл!

— Вот куда ты лезешь! А мозги напрячь?! Тут… Тут что-то не то. Ребят, кто-нибудь понимает, что происходит? Круг из черного снега никому ничего не говорит? Может у вас так местные чернокнижники балуются, а?

— А кто такие чернокнижники?! — несколько любопытных глаз уставились на хоккеиста в священном ужасе.

— Кирилл! — Лера закатила глаза.

— Ладно, проехали, — Кирилл примирительно развел руками.

— Отойдите!

— Не мешайте!

— Мы знаем, что делать!

— Дайте мы попробуем!

Дорри, Рей Майки и Филл. Они всегда говорили по очереди. Никогда не нарушая порядка.

Вихри выстроились вокруг камня по четырем сторонам света. Рей — север, Дорри — Юг, Майки — запад, Филл — восток. Из-за пазухи каждый из них вытащил… розу!

— Где вы их взяли? — Принц нахмурился, ревниво прижимая к груди свою.

— Куст, что рос у костра! — догадалась Мирра.

— Да, — кивнул Дорри.

— Там было четыре розы, — Рей посмотрел на Леру.

— И нас — четверо! — улыбнулся Майки.

— Это — подсказка, — Филл поднял вверх палец.

— Чья подсказка?!

Кирилл схватился за голову. Когда эти четверо начинали голосить один за другим жизнерадостными голосами, искрящейся кожей блестя, у него начинала дико болеть голова! Вот как сейчас…

— Волшебника!

— А кого еще?

— Подсказки оставляют Волшебники… Всегда!

— Во всех сказках! Это все знают!

Вихри держали руки перед собой, ладонями вверх. У каждого — роза. Цветы были сухими. Осторожно, как будто бы они кладут цветок на что-то невидимое, каждый из музыкантов отпустили руки, и… цветы повисли в воздухе! А у братьев в руках появились виолончели. Инструменты запели легкую, веселую песенку, блестя серебряными боками в лучах заходящего солнца.

Птица перестала биться и кричать. Она лежала, не шевелясь, и казалось, даже не дышала. А розы стали оживать! От каждого цветка оторвалось по алому лепестку, огоньки медленно полетели к страшному черному кругу, но сровнявшись с рисунком, высохли и черным снегом осыпались на край камня…

— Не вышло, — Лера прошептала эти слова, и слезы выступили на глазах.

Как же так? Неужели нельзя победить эту Тьму? И птица так и останется…

— А можно… Я попробую?

Виолончели смолкли. Стало тихо. Вновь завыл ветер, и жалобный, полный боли вздох послышался в нем. Все уставились на Мирру.

Девушка побледнела. Вскинула скрипку на плечо. Легко. Ах, как же легко! Она, наверное, с детства занимается. Так красиво положить скрипку на плечо можно, только если делать это всю свою сознательную жизнь раз по пятьдесят в день, не меньше…

И скрипка запела. Ту самую мелодию. Хрустальный шар. Вокруг камня засверкал лед! Ровный, гладкий, голубой. Вихри подхватили мелодию. Вместе со скрипкой Мирры это было… так красиво! Совсем по-другому. Вот бы переписать на произвольную!

Лера почувствовала на ногах коньки, но… Как? Это было не важно! Она вскинула руки и полетела, стараясь танцевать вокруг камня, так, чтобы не мешать музыкантам, и случилось чудо! Розы взорвались тысячами алых лепестков, и вот уже не черный снег лежит на камне, а прекрасные цветы цветут, и не птица на нем, а девушка с длинной косой…

Остров Дракона.

Волшебники.

Высокой скалой среди моря горел самоцветами Остров Дракона. Алый диск раскаленного солнца уже коснулся прохладных волн, когда дракон, неся на спине своей двух Волшебников, опустился у входа в пещеру.

— Мирр! И что? Что нам теперь делать?!

— Не знаю, Мадди… Не знаю…

Они уже расстелили ковры, глинтвейн тихонько булькал на спиртовке, пахло корицей. Брунгильда, не особо любившая путешествия в принципе, а в особенности полеты над бушующим ледяным морем, сверлила хозяина требовательным взглядом. Она очень надеялась что глинтвейн — не единственное угощение сегодняшнего вечера. С нее хватит того, что вечеринку затеяли в таком неуютном, сыром месте…

— О, Прекрасная! Потерпи… Я захвати для тебя ложечку икры. И пряники для всех! — Антиквар обвел взглядом друзей и улыбнулся. — Не стоит унывать. Уверен, мы что-нибудь придумаем!

— Да что же мы можем придумать, если нам не попасть в Королевство! Дыхание дракона помогло лишь на несколько минут, а дети — одни! Совершенно! Они беспомощны! Мирр! Мирр, ну что ты молчишь? Ты уверен, что они нашли розы?

— Уверен, Мадди. В конце концов, с ними — Вихри! А любой Вихрь знает, что Волшебники оставляют подсказки. Четыре цветка расцвели на кусте, они должны догадаться. Что Рдумидес?

— Рдумидес не отвечает на мой зов, Мирр. И это…странно. Конечно, я много лет не пыталась его вызвать, но когда-то он был моим вороном! Он жив. Я чувствую. Конечно, срок его службы у меня давно вышел, но… Не понимаю! — волшебница с чувством сняла огромную шляпу и бросила ее на ковер. — Мы расстались в прекрасных, дружеских отношениях!

— Он, должно быть, очень стар, Мадди. Как, впрочем, и я, — волшебник с трудом опустился на одну из мягких подушек, заботливо раскиданных по всей пещере Антикваром, и закурил огромную, искусно вырезанную трубку вишневого дерева…

Наступила тишина. Каждый думал о своем. Вой ветра. Шум волн. Здесь, в пещере, было тепло. И даже сухо. Брунгильда, правда, так не считала.

Антиквар достал серебряные кубки. Самое оно для походных условий. Ну не брать же в пещеру хрусталь! Разлил глинтвейн. Вздохнул. И когда все сделали по глотку, заметил:

— Я не говорил вам… Как-то решил размяться. В начале месяца. Торговля все равно начинается ближе к праздникам…

— Ты… летал?! Драко!

— Я был очень осторожен, Мадди, честное слово! Однако и я уже не молод. Приходится следить за собой — радикулит!

— И что? Не тяни, Драко!

— Я видел воронов. Огромная черная туча из птиц летела на восток.

— Вороны… Любопытно, — Мирр потянулся за пряником.

— Для воронов нет преград между мирами! — прошептала волшебница.

— Я тоже подумал об этом, — кивнул Мирр.

— И для кошек! — Антиквар посадил рыжего котенка себе на колени. — Правда, Брунгильда?

— Правда. Но кошки гуляют между мирами лишь тогда, когда сами этого захотят, — Мирр выпустил струйку голубоватого дыма.

— И что с того? — Мадди пожала плечами.

— А то, что это приносит пользу лишь им самим. А вот… вороны…

Трубка дымилась, наполняя воздух ароматом вишни. Здесь, в пещере, было тепло и уютно. А снаружи шел снег. Густой, черный, он засыпал белые от соли скалы острова, и они исчезали, растворяясь в темноте…

Королевство заснеженных роз

Западная граница

В путь!

Лера открыла глаза и тут же зажмурилась. Солнце било, упрямо пробиваясь сквозь ветки не очень-то прочного шалаша. Они устроились на ночлег, как могли. Девушка с удивлением обнаружила, что не замерзла. Даже наоборот. Согрелась. Огромное, вышитое розами толстое одеяло было заботливо подоткнуто со всех сторон. Откуда?! Ладно, не сейчас! Она, кажется, проспала — снаружи слышны голоса и хлопанье крыльев. Совы!

Почти всю ночь они просидели у костра, решая, что делать. Черноволосую девушку звали Каррима, и в путь-дорогу та отправилась, чтобы найти своего дедушку Рдумидеса. Дедушка не простой — старейшина рода.

Они с Кириллом, правда, почти ничего не поняли. Девица говорила мало. Недоверчиво косилась узкими черными глазами, отказывалась от еды. А после и вовсе пропала куда-то. Будто… упорхнула. Вообще странно это все. Сначала вроде птица была. Потом — девушка. И все это все сильнее и сильнее напоминает квест по сказочным мотивам. Вот они собрались идти. Куда? Зачем? Хотя…

Сказка про девочку Элли и Изумрудный город — ее любимая. С детства. У нее даже произвольная была с музыкальными вставками из мультика. Там на программу не хватало, и ее соединяли с чем-то…

Ярко-зеленое, изумрудное платье с золотым передником и бубенчиками на рваном подоле юбки. Они с мамой решили сделать костюм по мотивам — она была и Элли и в то же время в образе были элементы одежды жителей Изумрудного города.

Хочется возвратиться домой. К маме. Интересно, их ищут? На секунду Лера представила, как мама плачет, уткнув заплаканное лицо в ту самую ярко-изумрудную ткань. Нет, хватит. Лучше не думать об этом. Пока.

Так или иначе, решено было разделиться. Она, Миррка, Кирилл и принц Рамир, он же Ромео, идут дальше. На запад. Выяснить, откуда пришла Тьма и что с этим делать. Рэй тоже с ними. И от этого почему-то было так… радостно, что ли? Почему, она потом разберется — не до этого сейчас.

Мальчишки и девушка возвращаются назад, в Королевство. Передать принцессе Дэлл тысячи поцелуев от Ромео и рассказать жителям обо всем, что удалось узнать. Помогут Каримме найти дедушку Рдумидеса. Чудное имя…

Когда она вышла, все уже прощались. Мальчишки сидели верхом на совах. Рей подмигнул ей. Кирилл давал своим подопечным последние наставления.

— А можно я тоже с вами? — Имке бросил жалобный, полный надежды взгляд на Леру.

— Нет! — видимо, не в первый раз уже буркнул Кирилл, стараясь не смотреть мальчику в глаза, — Я же сказал, Имке. Ты — за старшего! Ни на кого другого я положиться не могу. И хватит об этом!

Ветер поднял с земли облака сухих лепестков, белоснежные крылья закрыли полнеба!

Они стояли и смотрели до тех пор, пока совы не превратились в крошечные точки на горизонте.

А потом пошел снег. Тихий. Густой. Черный…

Глава 10

Королевство заснеженных роз

Замок Розимир

Седой Ворон

Дворец Розимир был огромен. В самом центре — каток. Это чудо каким-то образом устроили Вихри. Вверху, под куполом — клетки для Сов. Снежинка, Роззи, Мелли и Тилль. Когда они летали внутри дворца, с их белоснежных крыльев брильянтами сыпались снежинки. Не тая, крошечные алмазы искрились на лепестках цветущих роз, а те обвивали стеблями мраморные колонны. Это было так красиво! Еще совсем недавно принцесса Дэлл кружилась среди всей этой красоты и была счастлива. А сейчас…

Розы вяли, засыпая дворец сухими лепестками. Они попадали под лезвие ее серебряных коньков, то и дело заставляя останавливаться, но это было не важно. Главное — в зале никого не было. Никого… Дэлл осторожно вынула розу из рукава.

Почти завяла… Но она знает, как сделать так, чтобы цветок ожил! Вспыхнул алым огоньком, стало тепло и радостно, так, как будто он рядом. Рамир. Ее принц.

Нет-нет, она не будет грустить! Иначе принц это почувствует, и сердце его сожмется от боли и тоски. Нет! Она будет сильной! А хрупкие лепестки оживут, стоит лишь спеть. Эту песенку Дэлл знает с детства, вот только о чем она, сердце почувствовало лишь сейчас…

— Принцесса!

— Принцесса Дэлл?!

— Принцесса…

Дэлл вздрогнула. Ах, как она неосторожна! Совсем забылась, залюбовалась алыми лепестками, запела чуть громче обычного, и вот они, вороны! Тут как тут. Кружат по дворцу… И как они только сюда попадают! Снежинка, милая Снежинка, прогони их! Прогони…

Белые крылья, прохладный снег. На мгновение стало легче, но зал уже заполнился людьми в черных доспехах, и дядя с ними, и… он. Ее ненавистный жених. Худое лицо. Острый взгляд и каркающий голос:

— Принцесса, вам нужно примерить платье. Скоро свадьба.

— Свадьба?! Свадьба, говорите вы? По всему королевству пылают костры — жгут скрипки! Скрипачи томятся в подземельях, вместо музыки — плачь их жен и матерей, а я должна думать о свадьбе?

— Делл!

Советник подошел к своей принцессе. Он нянчил ее с детства, ему было больно, хотелось защитить, успокоить, но сейчас… Сейчас у них не было выбора.

— Делл, — дядя положил руки на плечи принцессы. — Пожалуйста. Ты же знаешь…

— Через пять минут в зеркальном зале. Вызовите портних и приготовьте платье! Я скоро буду.

И принцесса ушла к себе. Сначала медленно, гордо и величественно, но потом, когда поняла, что ее снова никто не видит, побежала, не останавливаясь, не вытирая слез.

Ее комната. Кровать с резным чугунным изголовьем — сова на розовом кусте. Скорее. Скорей! Надо спрятать свое сокровище. Деревянная шкатулка под подушкой. Внутри какой-то сверток. Эта шкатулка всегда была с ней. Ее принесли совы в ту самую ночь, когда в королевстве появился младенец. Девочка. Принцесса Дэлл.

Сколько раз она всматривалась в написанные чьей-то рукой ноты, кое-где смытые водой. В детстве ей снились сны. Будто волшебник, старый и седой, сидит на берегу моря и пишет, а над его головой кружит филин. А может, все было не так? Может быть, эти ноты писал влюбленный юноша, роняя слезы о своей возлюбленной? Она далеко, и должна выйти замуж за другого? Ах, нет! Нет, этого не будет! Никому кроме Рамира не будет принадлежать сердце Дэлл!

— Кто-нибудь пытался это сыграть?

— Рэй пару раз пробовал, но… Вот тут, видите? Смыто. — Принцесса задумчиво пожала плечами, и вдруг поняла, что в комнате кто-то есть. — Ой!

На изголовье кровати сидел ворон. Он был не таким, как те, к которым принцесса уже привыкла. Небольшие и черные, словно угли, незаметные на черном снегу.

Ворон был крупный. Чуть меньше Снежинки! Седой. Блестящие, с синим отблеском глаза смотрят… прямо в душу…

Окно ее спальни распахнулось, подул ветер, огонь в камине погас.

— Это же она, Дэлл! Твоя песенка, — прокаркал незваный гость и улетел.

Дэлл с трудом закрыла окно, борясь с порывами ветра. Видимо, все это ей лишь почудилось от страха и тоски. Быстро спрятала розу в шкатулку — лучшего места не найти. Ну, теперь все. Пора!

Как же не хочется идти… Но нельзя вызывать лишних подозрений, иначе могут заметить отсутствие ее друзей. Кто же эти девочки? У одной из них взгляд такой… Прямой, смелый. Вот бы и ей так взглянуть на своего жениха! Но она не посмеет. Жалко дядю. А другая? Такая… бледная. Сутулится, прижимает скрипку к груди…

Королевство заснеженных роз

Возвращение

Мальчишки катили по знакомым улочкам, то и дело спотыкаясь о сухие лепестки. По всему королевству горели костры! Скрипки. Виолончели. Их жгли! Венки сухих цветов на деревьях и балкончиках домов почернели от копоти. От жара костров таял лед, коньки вязли.

Кружат в сером небе черные вороны, окна домов наглухо закрыты плотными ставнями, а какие и вовсе заколочены широкими досками крест-накрест.

— Что это?

— И…что нам теперь делать?

— Надо к Агене идти.

— Нет, лучше сразу во дворец!

— Правильно! Во дворец!

— К принцессе Дэлл!

Мальчишки голосили наперебой. Дул ветер. Стая воронов облепила дерево неподалеку. Имке недоверчиво покосился в их сторону:

— Тише вы! Внимание привлекаем…

— Да тут нет никого!

— Точно! Город будто вымер!

— Все равно. Тихо, сказал! Помните — я за старшего. Где эта? Кара… Крима…

— Каримма. Я здесь.

Мальчишки вздрогнули. Эта черноволосая всегда так. То исчезнет куда-то, то вот как сейчас — будто из-под земли вырастет!

— Пойдешь с нами. К принцессе Дэлл. Может, знает, где этого…Румуса…Римуса…

— Рдумидеса.

— Ну я и говорю. Его значит. Искать. А нет, так там посмотрим, — Имке нахмурился, шапку на глаза надвинул.

— А где она? Принцесса Дэлл? — девушка улыбнулась.

— Известно где. В Розимире…

Королевство заснеженных роз

Розимир

Зал с зеркалами

Платье

Свадьбы в королевстве были шумными, веселыми. Скрипачи выходили на цветущие балкончики своих маленьких, уютных домов и играли, играли в честь молодых. А те, в санях, запряженных белыми совами, неслись во дворец Розимир, получить из рук самой принцессы Делл розу — символ нового очага. Эту розу посадят на балконе и будут беречь, вспоминая этот день — самый счастливый день для влюбленных.

А какие вышивали невестам платья местные мастерицы! Обязательно с длинным, длинным шлейфом, сплошь расшитым розами. Портнихи в городе владели даром необыкновенным, каждая из них смотрела на розу, и с нее вышивала, будто художник пишет портрет. А розы-то в королевстве — одна краше другой! Вышивку украшали брильянтами и жемчугом. А как же, розы-то — все в снегу! И на платье так должно быть.

Весь город собирался на свадьбу, оценить — искусна ли работа! Сколько Делл мечтала, что и у нее когда-нибудь будет такое платье. С того самого дня, когда она, в ярком алом бархате, с золотой короной на голове вынесла розу молодоженам в первый раз. Она была совсем еще ребенок, но с тех самых пор ей так хотелось, чтобы и на ее шлейфе расцвел чудесный сад! Самый-самый красивый, ведь она же принцесса! И вот… Этот день настал.

Принцесса Дэлл стояла посреди зала, и в каждом до блеска начищенном зеркале видела свое отражение. Что это? Она побледнела от горя? Если так и дальше пойдет, принц ее разлюбит… Ах, нет! Никогда… Рамир всегда, всегда будет любить ее! И все же… Она бледна.

— Отчего кружево пожелтело? — спросила она у портних.

Словно тени стояли женщины вдоль стен, ожидая, что скажет принцесса. Вот только не было в их глазах ни надежды, ни интереса, ни радости.

— Мы сами выбрали такой оттенок. На белом хуже смотрелось, — робко ответила одна из них.

Сердце принцессы сжалось. Кружево усыпано увядшими цветами, и не брильянты с жемчугами сверкают на вышитых сухоцветах, но слезы жен и матерей. Дэлл знала, что мужья и сыновья портних томятся в подземельях Розимира, ожидая казни. Ей захотелось успокоить женщин, подбодрить, но вместо этого она вздрогнула, услышав ненавистный каркающий голос за спиной:

— Вы прекрасны, принцесса. Я так понимаю, к свадьбе все готово.

— Готово? Но как же… платье?!

— Оно прекрасно, принцесса.

— Прекрасно?! Вы что, издеваетесь?

— Простите… Я не понимаю. С ним что-то не так?

Черные глаза буравили насквозь. На лице рыцаря не дрогнул ни один мускул. Сам весь замотан в черный плащ. И как с таким бесчувственным разговаривать?

— Все не так! — принцесса притворно топнула ногой.

Ей было жаль несчастных женщин, что трудились сутки напролет по приказу рыцарей, но у нее не было другого выбора. Нужно тянуть время. Не может же она выйти замуж, не дождавшись Рамира!

— Я не понимаю, — рыцарь терпеливо склонил голову набок.

— И не поймете! Вы ходите в черном, запрещаете музыку. А я не хочу! Я не желаю наряжаться в сухие цветы! Пускай вышьют живые! Слышите? Живые цветы! И замените кружево! Белое кружево, алые розы, брильянты и жемчуга! Я — принцесса! Весь город соберется на свадьбу!

— Принцесса, вы забываете. Тьма не дремлет. Не до праздников сейчас.

— Ах, вот как? Не до праздников?! Впрочем… Вы правы. Свадьба откладывается!

— До каких пор, принцесса, вы…

— А до тех пор, рыцарь…

— Мое имя — Карркар. И вам это известно.

— Так вот, Карркар. До тех пор, пока Тьма не отступит, а на моем платье не вспыхнут живые цветы! А сейчас извините. Мне надо переодеться.

Черный плащ Каркарра крыльями разлетелся в зеркалах. Шепотом рыцарь отдал приказ своей свите: «Портних, когда закончат — в темницу!»

Глава 11

Королевство заснеженных роз

Самая высокая башня Розимира

Каррима

Принцесса Делл бежала, не оглядываясь. Только бы успеть! Забрать розу и спрятаться на самой высокой башне, там, где ее не найдут.

— Делл! Делл остановись, прошу тебя, нам надо поговорить!

Прости, дядя. Не сейчас. Она не может ни с кем разговаривать! Она хочет побыть одна, со своей розой!

— Принцесса Делл, остановитесь! Мы не договорили!

И этот… Тоже. Он же ушел! Дядя и жених вот-вот догонят… Нет! Только бы онауспела…

Все произошло так быстро, что если бы кто-нибудь наблюдал происходящее со стороны, он, наверное, ничего бы не понял. Он не успел бы заметить, как принцесса, схватив деревянную шкатулку, распахнула окно и прыгнула на спину огромной белой сове, как та понеслась к самой высокой башне Розимира, и как почти в это же самое мгновение, но чуть позже, конечно, Советник и Карркар ворвались в пустую комнату с распахнутым окном…

…

— Понимаешь, Снежинка… Я не хотела! Я знаю, что они старались. Сутками вышивали. Это… платье. Оно было мокрым от слез… Платье Скорби. Раньше вышивали среди цветущих роз, под звуки скрипки, на которых им играли любимые мужчины, и в каждой вышитой розе пела любовь. Я была жестокой, капризной принцессой. Я знаю. Но иначе было нельзя! Нужно было выиграть время. Отложить свадьбу. Простят ли меня когда-нибудь жители королевства? Как ты думаешь, Снежинка? Потом, когда они все узнают, они поймут? Ах, как же было бы хорошо, если бы все закончилось! Снова расцвели розы. Заискрился брильянтами чистый снег, заиграла музыка, и портнихи вышили бы мне новое платье. Платье Любви.

Белая сова моргнула ярко-желтыми глазами. Совы очень мудрые птицы. Они знают прошлое, настоящее и будущее. Знают совершенно точно! Но, к сожалению, совы не говорят. Совсем… Снежинка устроилась на палке от давно потухшего факела и стала чистить перья. Конечно, она могла бы успокоить принцессу. Сказать, что все закончится хорошо. Она могла бы совершенно точно сказать, когда и как именно закончится эта история, но… Совы не говорят.

Делл вздохнула. Открыла шкатулку. Роза легла в ладонь, вспыхнув алым светом. Стало тепло, спокойно и радостно! Любовь принца Рамира! Любовь… Их любовь обязательно победит! Вернет скрипачей и музыку. Она — принцесса. Это ее королевство! И она не боится! Она… любит. А когда люди любят, они поют.

И принцесса запела. Она пела и смотрела на цветок. Он горел все ярче и ярче в ее ладонях. И если бы Делл могла хоть на мгновение оторвать от него взгляд, она бы увидела, как черный снег сыплется с темного неба.

Но разве можно оторвать взгляд от цветка?

Делл пела и думала о том, как Рамир, там, далеко, держит в своих ладонях ее розу, точно так же, как и она держит сейчас его, и как должно быть красиво снег падает на ее розу в его руках и искрится… И ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы и на его розе лежал снег, и она протянула руки в открытое окно башни.

Если бы Делл знала, что черный снег искрами горячего пепла изранит нежные лепестки, она бы, конечно, этого не сделала. Но если бы она этого не сделала, то Каррима могла бы погибнуть!

Птица летела к башне Розимира и потеряла ее из виду из-за черной метели. Она выбилась из сил, снег жег крылья, было нечем дышать, как вдруг, впереди, совсем близко, вспыхнул огонек! И столько любви было в нем, столько тепла, что девушка, собрав последние силы, зажмурившись, полетела к нему…

— Ах! О, Мирр… Снежинка, что это?!

Сова вспорхнула на соседнюю палку от факела, что торчала над тем местом, куда упала серая птица. Несчастная влетела в окно, и едва не разбилась о каменные плиты башни. Серое перо от крыла случайно задело розу, и алый лепесток опустился птице на грудь. Черный снег таял, и Тьма, стекая клочьями с крыльев, дымилась ядовитыми парами.

— Снежинка! Милая Снежинка, сделай же что-нибудь!

Сова подняла огромное крыло, и в башне тихо пошел белый, прохладный снег. Он пел Делл ее песенку, превращая тьму в цветущие розы, а птицу в прекрасную девушку.

— Ой! — Делл испугалась, прижимая розу к груди и не веря своим глазам! — Ворона превратилась в… человека? Как же так…

— Ааааааа…..

Делл опустилась на колени, приподняла голову девушки-птицы и осторожно убрала черные волосы с бледного лица:

— Кто вы?

Там, где путь занесен черным снегом…

Волки

Черный снег был везде. До самого горизонта, насколько хватало глаз…

Жаль только, самого горизонта было не видно, а еще нечем было дышать, потому что снег пах чем-то удушливым, ядовитым, и не свежесть и прохладу дарил он, а жег, перцем посыпая плечи усталых путников.

Молодые люди шли, стараясь не разговаривать друг с другом, чтобы не жаловаться. Не смотреть друг на друга, чтобы не жалеть. Мирра прижимала к груди инструмент, принц — розу.

Лера и Кирилл то и дело переглядывались. Они переживали за Мирру и принца. Конечно, они переживали и друг за друга, но каждый из них делал вид, что это не так. Что за них переживать? На тренировках не легче.

Вчетвером было не так весело, но все же хорошо, что Имке и мальчики улетели домой. Детям было бы слишком тяжело. Лера шла и думала о том, что Рей тоже улетел вместе со всеми. Жаль. С ним было…

Еще она думала о том, что Кирилл, кажется, влюбляется в Мирку. И хорошо. Правда, они слишком разные, но он сможет ее защитить. Вот они вернутся, она возьмется за нее! Линзы, одежда. Прическа. Макияж. Миррка — красавица. Да она любой фору даст! Только… Надо поработать.

На игру к Кириллу, например, нельзя в таком виде идти. Лера вспомнила девиц, что обычно вьются возле Воронова, и испугалась. Это здесь он ее видит. Хрупкую, беззащитную, трогательную, талантливую… А там? Там она… Пугало. Мирра не от мира сего. Да он ее просто застесняется! Это что же получается… Лучше не возвращаться? А еще там не будет Рея…

Черный снег забивался за шиворот, хрустел под ногами, назойливыми мухами кружил возле глаз. Рей… Он даже не человек! Он — вихрь. Разве можно жалеть о том, что больше никогда не увидишь сильный ветер? Ветер, играющий на серебряной виолончели.

Скрипка. Виолончель. Ей нравятся эти инструменты. Надо будет выбрать какую-нибудь композицию на следующий сезон. Если, конечно, он будет, сезон этот. Будет, не будет… Какая разница? Ей уже все равно. Она просто идет… Куда..? Зачем..?

— Лерка! Справа!

Она еле успела отскочить — белые зубы лязгнули возле самой щиколотки. Еще чуть-чуть, и прощай фигурное катание!

Спустились сумерки, в лесу стало темно, шел снег, они устали и не заметили, как черные волки окружили со всех сторон! Горели красные глаза, горела в темноте алая роза в руках принца, и лишь по ним можно было понять, кто где находится. Первым пришел в себя Кирилл. Парень схватил огромную палку, на которую чудом наткнулся в снегу, и крикнул:

— Слушай мою команду! Выстраиваемся за мной, я даю этим по морде, разрываю кольцо, и бежим! Что есть силы, бежим, ясно?!

— А дальше что? — крикнула Лера, силой отбирая у Миррки инструмент.

Скрипачка сопротивлялась, но Лера ее не слушала. Миррке бы самой добежать, а если она эту скрипку свою тащить будет, точно отстанет. Кириллу тоже не доверишь. Он чего доброго отбиваться начнет, вместо палки! А она понимает, насколько вещь ценная. Она не выронит. Сама погибнет, может быть, но скрипку спасет. И потом… Она всяко бегает быстрее!

— Не знаю! — это было последним, что Лера услышала.

Вой. Лай. Визг. Скрежет и лязг клыков. Вихри черного снега, свист ветра. Они неслись, не помня себя от страха, не зная, кто спасся, кто нет, потому что каждый сам за себя, когда волк наступает на пятки, и лишь миллиметр отделяет огромные белые острые зубы от запястий, лодыжек и икр…

— Сюда! Сюда!

Надежды больше не было. Хищники их практически догнали, и как только раздался крик Рамира, Мирра, как назло, упала! Кирилл успел схватить девушку за шиворот, перекинуть через плечо (не очень романтично получилось), и они с Лерой влетели в огромную черную дыру — дупло поистине гигантского дерева.

Их спасла роза Рамира. Если бы цветок не светился в ночи… Даже подумать страшно!

Как только они забились в дупло, волки, вместо того чтоб влететь следом и разорвать на куски, остановились. Заскулили. Повертелись на месте, и… ушли.

Королевство заснеженных роз

Дворец Розимир

Покои принцессы Делл

Люди-вороны

Дэлл ходила из угла в угол, прижимая розу к себе. Не может быть! Вороны… Рыцари… Они…

Все сходится! Теперь понятно, как ее ненавистный жених появляется и исчезает! Почему сначала прилетает черная стая, а потом раз — и рыцари в черных доспехах тут как тут! Люди-вороны. Удивительный народ из другого мира. Так вот оно что…

— Скажи, Каррима… За что вы не любите музыку?

— Почему не любим?! Очень любим! В столице, в Каркароссе — лучшие музыканты! Есть бродячие артисты. Они летают с места на место, странствуют по мирам. Воронам нигде нет преград! Мой народ любит петь и танцевать. А какие у нас веселые свадьбы!

— Да что ты?! Правда?! Ах, как интересно! Вот только почему же этот ваш Карркар запретил моему народу играть? По всему городу жгут скрипки! Музыканты томятся в подземельях Розимирра, и все потому, что как только в нашем королевстве вновь звучит музыка и цветут розы, идет черный снег! А вам, значит, можно?! Петь, танцевать… Почему? Почему Тьма выбрала мой мир, скажи?!

Делл опустилась на кровать и заплакала, прижимая розу к себе. Они долго сидели молча. Каримма медленно сняла с плеч расшитый розами теплый платок, которым принцесса пыталась ее согреть, и тихо заговорила:

— Не понимаю. Карркар всегда был справедливым. Он, конечно, самый молодой в Совете, но выбрали его по заслугам. Он честен и справедлив. Никогда Карркар не сделал бы ничего плохого! Не пошел бы против совести… Никогда!

— Вот, значит, как? Так почему же…

— Тихо! Тише, Делл… Ты слышишь?

Принцесса прислушалась. Шаги! Ах, как не вовремя… Каррима серой тенью вспорхнула к потолку, Делл открыла окно, и птица вылетела вон, навстречу черной, как ночь метели.

— Принцесса?

— Да. Войдите.

— Принцесса. Нам надо поговорить.

— Слушаю вас, Карркар.

— Свадьба. Платье, если вам будет угодно, переделают, но…

— Скажите, Карркар… Зачем?

— Я вас не понимаю. Принцесса.

— Зачем вам все это? Ведь вы… не любите меня?

— Нет.

— Тогда зачем?

— Тьма.

— Откуда она взялась? Неужели нельзя прогнать ее как-нибудь по-другому? И… неужели музыка, танцы, смех и… цветы могут…

— Свадьба состоится, как только новое платье будет готово. Спокойной ночи, принцесса Делл.

Рыцарь ушел. Принцесса бросилась к окну, распахнула, задохнувшись холодным воздухом, но там никого не было. Лишь черный снег кружил над Розимиром, и где-то там, высоко, тревожно и жалобно:

— Кар! Кар! Каррр…!

Там, где волчьего следа не видно на черном снегу…

Зачарованное дерево

Они шли, шли и шли… Ощупью, в темноте. Долго. Слишком долго, чтобы это могло быть внутри даже очень, очень большого дерева! Может быть, это нора? Тогда кто там живет, в этой норе? Лера вспомнила, как свирепые хищники жалобно скулили у входа, поджав хвосты. Значит, кого-то боялись? Кого?

— Ай!

— Держись!

Мирра споткнулась, но Кирилл ее поддержал.

— Лер…?

— Я здесь. Ушиблась?

— Нет… Скрипка…

— У меня. Все с ней в порядке. Себя береги лучше.

— Смотрите! Смотрите, вон там, видите? Там…

— Свет!

— Идем!

И принц с хоккеистом бодро зашагали навстречу приключениям! Мозгов нет совсем, что ли?

— Подождите! — Лера поймала руку Мирры, останавливая и ее. — Мы ж не знаем, кто там. Или…что?

Что-то зашуршало в темноте. Кирилл заслонил собою девочек, принц прижал розу к себе. Свет впереди закрыла черная тень…

— Кхе… кхе… кха! Ну… что? Не съели вас волки, а?! Да идите, идите сюда! Не бойтесь, дети… Не бойтесь. Если уж волки не съели, то я и подавно. Не съем. Идите… Идите сюда.

Здесь, под корнями огромного дерева было тепло, светло и уютно. Не понятно, правда, откуда шел этот мягкий, слегка голубоватый свет?

— Смотри, вон там, — шепнул Кирилл, жестом показывая Лере наверх.

Девушка подняла голову. Светлячки! Крошечные звездочки.

У стены стояли горшочки, в них что-то дымилось, булькало и вкусно пахло, хотя огня нигде не было видно. Чудеса!

Пока старуха возилась с угощением, светлячки кружились рядом. Наконец все было готово. Их усадили за стол.

Есть хотелось очень. Никто не смог отказаться. Все набросились на еду. Лера с Кириллом, правда, переглянулись. Они подумали об одном и том же. Не стоило, наверное, вот так доверять первому встречному в этом темном лесу. С другой стороны, там, наверху — волки и верная смерть. А отказываться — нехорошо. Сама старуха к еде не притронулась, что настораживало. И еще. У хозяйки этой странной… норы, по-другому не скажешь, оказалось ровно четыре ароматных горшочка. И их четверо. Таких совпадений не бывает. Даже в сказках, наверное…

— Ну, рассказывайте, дети. Кто вы? Откуда? Куда путь держите?

Мирра и принц выглядели абсолютно счастливыми. Кивали, улыбались с набитым ртом. Лера нахмурилась. Огляделась. Стены устланы сухим мхом. Пахнет травами какими-то. Старуха скинула черный платок с головы, и в этот момент они с Кириллом снова переглянулись.

Что сказать… На добрую лесную фею хозяйка норы точно не смахивала. Длинные, гнилые зубы. Уродливый шрам на шее. И голос. Низкий, хриплый. Вроде тихий, но сила в нем… Вот был бы такой у тренера — все бы прыгнула от страха, наверное.

— А вы, бабушка? Вы тут живете, да? — принц смотрел на это чудовище с такой нежностью, будто опоили его уже какой-нибудь дурман-травой!

Лера прислушалась к себе. Ели они с Ромео одно и то же. У Кирилла взгляд недоверчивый. Так. Этот в норме — уже хорошо. А Миррка, та тоже расслабилась.

Это, наверное, стресс. Они ж не на шутку испугались! Думали все. Не выберутся. И потом… Шли долго. Устали. Это они с Кириллом к нагрузкам привыкли.

— А я, коронованный мой, первая спросила…

— Вы знаете, что я принц?!

— Теперь знаю. Принц, значит. А цветок кому? Никак невесту себе ищешь, красивый? Так боюсь, стара я для тебя…

— Ах нет, что вы, бабушка! Эту розу в знак своей любви подарила мне самая красивая и добрая девушка во всех существующих мирах! Нежная, прекрасная и удивительная…

— Принцесса?

— Да, да! Принцесса! Принцесса Делл!

— Погоди, Рамир! — Кирилл нахмурился, поставил горшочек на стол. — Простите. За гостеприимство и угощение — спасибо. Искренне. От нас всех. Но… кто вы?

— Вот приятель твой посообразительней будет, а? Принц?

Рамир так и застыл, не донеся ложку до рта. Мирра вся сжалась, а Лера не могла отвести взгляд от старухи. Ну и взгляд у нее! Крепкий. Цепкий. Хитрый. Умный. А вот злой или добрый — не поймешь.

— Допустим, — Кирилл откашлялся, — так кто вы?

— Я — то, что ты видишь, сметливый. Старуха.

Наступила тишина. Они, наверное, еще бы долго просидели вот так, молча, если бы в тишине не раздался далекий, жалобный волчий вой…

— Ложитесь-ка спать. Места немного, зато тепло. А завтра я вас выведу. Одни не пройдете. Волки вас чуют. Спать! Спааать, спааать…

Старуха шептала низким, хриплым голосом и гасли, гасли светлячки над головой — один за другим, один за другим…

Глава 12

Королевство заснеженных роз

Дом старой Агены

Черный воск — белое молоко

От печки было жарко. Агена накрыла доски с коврижкой и пирогами чистым, вышитым розами полотенцем. Много напекла она в этот раз.

Потому как знала, чувствовала — будут гости. Об этом шептал камин, стучали вязальные спицы, пел сверчок за печкой, мыши пищали в погребе. Квасу из погреба принести? И то дело.

Нет у Агены своих детей. Стайка беспризорников со Старой Мельницы — вот ее внучата. Больше, чем родные.

— Тук. Тук. Тук…

— Иду я…. Иду!

Явились. И где были? Молчат. Жуют. И то ладно. Пусть поедят вволю. Голодные. Пирогов-то хватит? Ишь, коврижку-то мою… Смолотили уже. Еще бы! Во всем королевстве нет такой коврижки, как у старой Агены. А? Не верите? А вы приходите…

Спицы стучат в руках старой Агены, камин шепчет, мыши под полом пищат, а гости молчат. Молчат, не говорят, где были, сорванцы!

— Ничего рассказать не хотите? А? Имке?

Молчат. Переглядываются. Носы рукавом вытирают, теребят край скатерти. Не хотят говорить…

— Ну… Не хотите — не надо. Давить не буду. Поели, что ли? На Мельницу пойдете? А то постелю вам на чердаке. Места много. Жар с печи наверх к ночи поднимется — тепло будет.

— Мы к западу ходили, бабушка Агена, — Имке нехотя начал свой рассказ.

Агена спицами стучит, шерстяной клубок вокруг себя катает. Алую нитку в белую вплетает, в петельку продевает, петельку на петельку накидывает… Слушает.

Про мудрых сов принцессы Делл, про живую розу у принца Рамира за пазухой. Про вихрей-балагуров. Про девочку, что летит — веретеном надо льдом вертится. Про чудесную скрипку. Про волшебную мелодию, про серую птицу и черный снег.

Камин трещит, пищит мышь под полом, спицы стучат — слушает рассказ Имке старая Агена. Слушает. Хмурится. Вздыхает.

— Завтра мы к принцессе Делл пойдем. Во дворец Розимир. Все вместе.

— И я с вами.

— Нет, бабушка Агена! Не ходи. Пожалуйста!

Улеглись внучата валетом на чердаке — устали. А старой Агене не спится.

Порылась в корзинке с нитками — нашла свечку. Поскребла сажи в печи, растопила воск, с сажей смешала — стал воск чернее воронова пера.

Взяла тарелку, налила молока. Ягодку брусники раздавила — расцвели на белом, чистом снегу алые розы! Щепотку перца бросила — пошел черный снег. Ковшик горячий дрожит в руке, шипит раскаленный воск над тарелкой. Черный ворон крыльями взмахнул, тучей растекся и застыл крестом на самой середине.

— Плохо… Очень плохо! Нельзя им туда идти. Нельзя…

Королевство заснеженных роз

Дворец Розимир

В подземелья!

— В подземелья их!

— В подземелья!

Черные железные перчатки впивались, выворачивая плечи, закрывали рты, вязали руки.

— Отпустите!

— Пустите нас! Мы идем к принцессе Делл! Пустите!

Черные рыцари появились раньше, чем Имке с друзьями успели подойти к садам Розимира. Будто с неба свалились! Лязг тяжелых замков, всполохи факелов, каменные ступени. Их бросили на холодный пол и заперли поодиночке в сыром, глубоком, темном подземелье! За что? Почему? И… что теперь будет?!

— Пустите! Карракар, мне нужно идти! Меня ждут мои подданные!

— Это и мои подданные, принцесса. Я разберусь.

— Мы еще не женаты. Это мое королевство! И мой долг…

— Если бы вы хоть немного задумывались о долге, принцесса, мы бы уже поженились. Вас, кажется, совсем не волнует тот факт что мы — единственные, кто может защитить ВАШИХ подданных от Тьмы. Или, может быть, вы забыли, что…

— Я помню, Карркар. И я выполню свой долг. Но мне необходимо встретиться с ними!

— С кем? С беспризорниками, которые полезли к западной границе?! Туда, куда соваться ВАШИМ подданным категорически запрещено? В вашем королевстве, принцесса, твориться беспредел! По улицам гуляют бездомные дети, двое преступников сбежали из подземелья самого дворца! Не знаете, как такое возможно?

Делл дрожала под пристальным взглядом, осторожно сжимая розу в рукаве. Она должна увидеть мальчиков! Узнать о Рамире. Ведь она же видела, видела, как они шли во дворец! А потом… Их схватили. Черная стая, уже не прячась, спустилась и напала сзади! Это… нечестно!

— Откуда вы знаете, что кто-то ходил к западной границе? Вы что, летаете по воздуху, обозревая окрестности Королевства роз с высоты птичьего полета?

Она старалась держаться достойно. Даже попробовала улыбнуться. Но слезы душили изнутри.

— Очень остроумно, принцесса. Мальчишки брошены в подземелья. И я очень. Очень надеюсь, что они не сбегут. Потому что никто им в этот раз не поможет… Могу я надеяться?

— Дайте мне поговорить с ними! Карркар, пожалуйста! — Делл подбежала к своему жениху, протянула руки и…

Роза! Она упала. Прямо перед… ним. Нет!

— Вам не о чем с ними разговаривать! Позаботьтесь лучше о платье. Кажется, в прошлый раз оно вам не понравилось?

Конечно, он видел цветок. Видел, что роза… живая! Уходя, Карркар наступил на нее.

Рассыпались алые лепестки. Кровью брызнули по белому мрамору Розимира.

Рамир! Рамир, что с тобой? Жив ли ты? И… любишь ли меня так же сильно, как прежде? Рыдая, Делл опустилась на колени. Она хотела спеть розе песенку, чтобы та ожила, но слезы не давали это сделать.

— Кар! Кар! Каррр!

— Каррима!

Серая птица влетела в окно, спустилась к ногам принцессы. Потопталась вокруг цветка, склонила голову набок. Осторожно собрала лепестки длинным клювом, стараясь не помять, и, выдернув из крыла острое перо, ловко скрепила лепестки у основания бутона.

— Ах! Каррима… Спасибо. Спасибо тебе! — Делл погладила серые перышки.

Птица вспорхнула, сделала круг над головой принцессы и, опустившись, превратилась в девушку.

— Нет! Нет, Нет и нет! Я не могу поверить, что Карркар может быть таким! Злым. Бесчувственным. Несправедливым! Он специально наступил на розу!

— Ты… все видела? — Делл подняла на нее заплаканные глаза.

— Да. Спряталась за окном. Его заколдовали! Ну… или заставили! Понимаешь, тут… тут что-то не так!

— Ты думаешь? — от неожиданности принцесса перестала плакать. — И… что нам теперь делать? Как это узнать?

— Этого я не знаю. Но я знаю, где мальчики! Вороны бросили их в подземелье с восточной стороны замка.

Там, где темнеют сугробы…

Все дальше и дальше, сквозь черную вьюгу и волчий вой

Старуха

— Кончится лес, начнутся горы. Сквозь них пройти можно, если знаешь, куда идти. Я знаю. Я вас проведу.

— А что там, за горами? Тьма? — Лера остановилась, посмотрела старухе в глаза.

Они вышли еще засветло. Пока шли, Старуха рассказала много чего. Тьма, по ее словам, родилась на краешке тени от самой высокой башни Волчьего Клыка. Волчий Клык — Замок Злого Волшебника. Именно так называется мрачное строение, что стоит на границе миров. Тьма, словно паук, вцепилась в краешек тени от башни, вот только тени той на черном снегу не видать.

Лера пыталась данную информацию принять и систематизировать. Получалось плохо. Старуха доверия не вызывала, в показаниях путалась. На вопросы, зачем она сама идет к жилищу злого колдуна, молчала. Кирилл хмурился. Видно было, что тоже не доверял.

Совсем другое дело — Миррка и Принц. Те вели себя как двое наивных детей, случайно попавших в страшную сказку! Слушать это было невозможно:

— Бабушка, а нам еще далеко?

— А этот… волшебник? Он очень злой, да?

— А как же мы прогоним Тьму с краешка тени Страшного Черного Замка, бабушка?!

Просто… противно слушать! В детство они оба впали, что ли? Ромео розу свою то и дело достает, лепестки целует, вздыхает. Миррка прижимает скрипку к груди. Играть старуха запретила. Пока шли, нашли озеро с вполне приличным льдом, но тренировки не получилось. Старуха сказала, что ни играть, ни кататься нельзя, иначе она их никуда не поведет. Розу Рамиру также велено было не доставать. Правда, он это правило то и дело нарушал.

Лера и Кирилл переглядывались. Иногда удавалось перекинуться шепотом парой фраз, но старуха каждый раз оказывалась рядом! Как из-под земли вырастала, честное слово!

Поведение их спасительницы настораживало. С одной стороны, если бы не она, поминай как звали всех четверых. И никто бы следов от обглоданных волками костей не нашел! Если только Вихри. Лера представила, как в темном лесу играют они похоронный марш на виолончелях, ловят страшные, черные тени серебряной струной. Девушку передернуло. Ну уж, нет! Гнать надо от себя подобные мысли! Интересно, а Рей… Он бы… расстроился, узнав о ее кончине? Так, стоп! Хватит. Она ведь думала совсем о другом! О чем? Ах, да… Старуха.

Старуха шипела и чернела лицом каждый раз, как только Рамир доставал свою розу. Как будто теплый, мягкий свет от лепестков цветка приносил ей боль. И это было… странно.

Черный снег падал на плечи, хрустел под ногами, кружил у лица роем надоедливых мошек. И так они к нему привыкли, что уже и представить себе было трудно, что снег бывает белый, как мел! Лера шла и думала о том, как быстро способна перестраиваться психика человека. Сегодня черный снег — нормально. А завтра что? Ей хотелось, чтобы все это закончилось. Встало на свои места.

Она вдруг поняла, что отчаянно скучает по своей прежней, четкой и понятной жизни. Правильную позу вовремя принял — элемент получился. Тело помнит. Каждый день растяжка — результат. На тренировке выложился — к прокату готов. С волнением справилась — прыжок не сорвала. И так во всем. А тут…

Одна мысль мучила ужасно. Ведь это она уговорила маму купить Миррке в подарок этот злосчастный шар! Значит, она виновата. И теперь и Миррка, и Ворон. Все они в этом черном снегу по колено, черные тени вокруг и дикий, леденящий душу волчий вой…

— Волки!

Королевство заснеженных роз

Домик старой Агены — Башня Безумного Скрипача

Сад поющих скрипок

Ждет внучат старая Агена, хоть и знает, что случилась беда. Чувствует, а все равно ждет.

Кто-то должен ждать. Вот коврижку новую испекла. Из печки вынула, поставила на окошко. Блестит на корке душистый мед, янтарем застывает. А за окном снег и воронов стая:

— Каррр! Каррр! Каррр….

Черные птицы летят. Черный снег падает. Смотрит Агена в окно, вспоминает…

— Что, Имке? Опять в саду глазели на Башню? Сколько раз говорила — нечего вам там делать! Нет там места живым…

— А ты? Ты же ходишь туда, бабушка Агена? Расскажи?

И она рассказывала. О том, что в саду вокруг башни — место памяти умерших. Кладбищ у них не было. В Королевстве умирали редко. Если все же случалось такое, Совы уносили тело на своих огромных, белоснежных крыльях. Никто не знал куда. Точно так же как никто не знал, откуда они принесли младенца. Девочку. Принцессу Делл.

В саду вокруг старой башни висели на деревьях скрипки. Те, чей хозяин уже не вернется. Не погладит. Не вскинет на плечо. И если дул ветер, скрипки пели. Плакали…

Ну, я… Я — другое дело. Кто-то должен ухаживать за садом. Следить за порядком.

— А скрипки? Они…поют?

— Поют, Имке. Поют. Рассказывают мне разные истории.

— О чем, бабушка?

— А хоть бы и о том, как вы вели себя на Мельнице. Сорванцы!

— Откуда скрипки знают, бабушка?

— Как откуда? Им все рассказывает ветер, а ветер… Ветер знает все!

— А почему башня называется Башня Безумного Скрипача? Что он сделал, этот скрипач? И что? Что в той башне?

— А вот этого не знает даже старая Агена. И нечего туда ходить! Понятно вам?

Вороны летели к Башне Безумного Скрипача. Никто не знал, почему она так называется. Даже старая Агена. Агена ухаживала за садом. В том саду на деревьях плакали скрипки. Те, что потеряли своих хозяев.

Местные в сад не ходили. Слишком грустно пели скрипки. Слишком… жалобно. Раньше, правда, носили цветы. Но цветы завяли. А нести увядшие розы туда, где вечно рыдает ветер, никому не хотелось!

Башня Безумного Скрипача была обычной башней. Пустой и заброшенной. Никого там не было. А еще туда никто не ходил. Там и поселились вороны. Там они были… сами собой.

Лететь за стаей так, чтобы ее никто не заметил, было непросто. Где ж тут спрячешься? За черным снегопадом если только… Что ж, спасибо и на том. Хорошо, Имке помог. Рассказал про Башню. Она и догадалась. Должно же быть у воронов тайное место в этом мире! Где бы ни были вороны, а преград им нет нигде, они находят такое место…

Каррима долетела до сада, села на дерево. Стая полетела дальше, к Башне. На ветке висела скрипка. Птица обернулась девушкой, погладила отполированное дерево инструмента. Такое… теплое. А ведь снег идет! Дунул ветер. Запела скрипка. Нежно. Тревожно. Сердце сжалось. Дедушка… Где же ты?

Вороны долго кружили над Башней, и вдруг исчезли — будто и не было! Серая птица тенью влетела внутрь. Спряталась.

Круглая башня. На каменном полу в центре выложена из перьев черная роза — символ Братства Воронов. Каждый дал по перу. Роза… Надо же. Она и забыла! Есть у них что-то общее с Королевством. Почему же все так… запутано?

— Что скажешь, Карркар?

Рдумидес! Дедушка! Каррима еле сдержалась. Едва не выдала себя.

Молодой Ворон огляделся. Какой-то… шорох. Или… показалось? Вздохнул. Взглянул в глаза Старейшине:

— Скажу, Рдумидес! Королевство ослабло. Нет музыки. Не цветут розы. Люди вымотаны. Еще немного — и Тен Арбод сломит защиту! Нас отпустят. Наши жены останутся живы! Мы снова будем свободны!

Эхом по стенам Башни пробежал одобрительный вздох.

— Нет! Нет! Это неправильно! Дедушка!

— Каррима! Ты здесь, внучка… Я чувствовал. Чувствовал, что ты здесь. Иди сюда. Присядь.

— Каррима?! Но…как? Как ты смогла… Как тебе удалось?

Карркар нахмурился, а Рдумидес рассмеялся. Тихо, по-стариковски. Глухим, каркающим добродушным смехом.

— Это… МОЯ внучка, Карркар. Было бы странно, если бы ей что-то не удалось…А?! То-то же. Ты прав, Карркар. Мы будем свободны, если выполним все, что велит злой колдун. Тен Арбод сумел схватить наш народ за горло… До сих пор не могу простить себе, что ему это удалось. Я стар… Очень стар. Давно живу я на свете, и скоро придет пора мне покинуть его…

— Дедушка! Что ты такое говоришь?!

— Не перебивай, внучка… Не перебивай. Давно Тен Арбод ищет способ завоевывать созданные не им миры. Особенно те, что закрыты. Миры, где много Любви. Красоты. Музыки… Мой дед, а он был очень, очень старый, рассказывал мне: сколько существует Вселенная, по ней всегда бродят два Волшебника. Добрый и Злой. Добрый создает Миры, а Злой пытается их уничтожить.

— Но почему, дедушка?

Каррима смотрела деду в глаза, вне себя от счастья от того, что нашла его! А еще от того, что здесь был Карркар. Он не прав. Но… это не важно. Счастье все равно было. Внутри. У самого сердца…

— Не знаю, внучка. Может от зависти. Злой колдун не мог сам создавать миры. А ему этого очень хотелось. А может от злости. Он все-таки злой колдун, а…?

— Сейчас не время рассказывать сказки, Рдумидес! Наши дети и жены в заложниках! — голос Карркара звенел, отражаясь от пустых стен заброшенной башни.

Карриме вдруг показалось, что она слышит, как плачет скрипка. Где-то под землей.

— Ты прав, Карркар. Прав… Но гордо ли мы полетим над мирами? С чистым ли сердцем вернемся к тем, кто нас любит и ждет? Вот и внучка моя. Не согласна. А, внучка?

— Мы должны помочь мальчикам и принцессе Делл. Помочь вернуть смех и цветущие розы! Это… такой прекрасный мир!

— Я слышал, — начал один из воронов, — в мире Волков мужчины так и не вернулись к своим. Поговаривают, они отказались помогать Арбоду, и он заколдовал несчастных. Они больше не могут принять человеческий облик. Так и служат злодею в Черном замке на границе Миров, там, где сама Тьма вцепилась в краешек тени от башни его дворца. Не покоримся — и с нами так будет! Никогда не увидим больше своих, — ворон говорил тихо, низко опустив голову, будто стесняясь собственных слов.

— Верно! Что нам это королевство? Хочет завоевать его Тен Арбод — пусть!

— Нет… Я согласен с Рдумидесом, — ворон Киррак не был так стар, как Старейшина Рдумидес. Но и он давно жил на свете. — Я не смогу смотреть Карре в глаза, если брошу этот несчастный мир умирать. Мир, который ничего мне не сделал…

Впервые за многие, многие годы в Братстве Воронов разлад. Рассыпались перья-лепестки черной розы…

Там, где Тьма

Ловушка

В это трудно поверить. В то, что произошло. Им казалось, что страшная сказка вот-вот закончится. Но стоит закрыть глаза (хотя этого можно и не делать, все равно темно, как в волчьей пасти) и каждое мгновение — оживает вновь…

Лес. Ветер. Черный снег. Красные волчьи глаза. Кирилл и Рамир бесстрашно пытаются закрыть собой девочек. Старуха. Кто она? Злая колдунья? Ее фигура росла, росла, пока не стала выше самих деревьев. Черный смерч остановил хищников, не дал приблизиться и разорвать всех четверых на мелкие кусочки. И они побежали. Задыхаясь, проваливаясь по колено в черный снег, помогая друг другу, и уже сами не знали, от кого бегут — от волков или от огромной тени Старухи, закрывшей собой полнеба. Они бежали до тех пор, пока не достигли Замка злого Волшебника. Ворота со скрипом отворились, приглашая войти. Это был шанс спастись, и они, не раздумывая, влетели во внутренний двор, где их ждали… Волки.

Звери окружили плотным кольцом, но не тронули. Волчья стая ждала хозяина — Тена Арбода. Старуху.

Их обманули. Старуха и была Злым Волшебником. А Тьма… Тьма тихонько шла за ними всю дорогу. Весь их славный, долгий путь.

И как теперь быть? И что теперь делать?

Лере казалось, что у нее болит каждый сантиметр тела, и даже подумать было страшно, что Миррка чувствует. И ладно физически тяжело. Ладно, страшно. Скрипка! Скрипка исчезла. А для Миррки этот ее инструмент дороже всего на свете…

— Мирра? Слышишь меня?

— Да.

— Лерка? Цела?

— Ворон? Вы с Миррой вместе?

— Да. А ты? Ты где?

— Не знаю… Тут… Темно.

От боли и усталости хотелось закрыть глаза, но вдруг справа вспыхнул огонек. И столько тепла было в нем, столько сил и любви, что девушка встала. Встала и пошла туда, откуда лился розовый свет, туда, где в темноте, холоде и сырости боролось с Тьмой крошечное солнышко.

— Рамир?!

— Лера! А ребята где?

— Мы тут! Мы тоже это видим! Сейчас!

Топот ног. Лера с Рамиром хотели было пойти навстречу, но эхо подземелья доносило звуки шагов сразу со всех сторон. Куда идти? Непонятно…

Наконец они встретились! Роза принцессы Делл осветила бледные, испачканные, насмерть перепуганные лица. Руки мальчишек были в крови. Наверное, это случилось тогда, когда они пытались сломать большую ветку, чтобы отбиться от волков.

Лера с Миррой переглянулись. Обе подумали об одном и том же — раны надо бы обработать, но ни бинтов, ни зеленки с йодом, ни даже воды здесь нет.

Они потеряли счет времени. В подземелье было темно. День или ночь там, наверху? Непонятно. Неизвестно сколько они путешествовали гуськом, с Рамиром и его розой впереди по подземелью, пока, наконец, не сообразили, что подземелье круглое. Это кольцо под землей, и они уже битый час ходят по кругу.

Когда поняли, легче не стало. Надежда найти выход из подземелья растаяла в темноте. Но они старались не унывать. Не вспоминать, как огромная черная тень Старухи превратилась в злого колдуна. Не произносить его имя — Тен Арбод…

Королевство заснеженных роз

Дворец Розимир

Коврижка

— Принцесса!

— Мы очень старались…

— Мы взяли самое белое кружево, какое только было в королевстве!

— Самый белый жемчуг!

— Самые алые нитки…

Делл смотрела на платье. Глаза слезились против воли, таким… нарядным и праздничным было оно. Ах, как бы ей хотелось выйти замуж за Рамира! Но она пойдет в Ледяной зал Розимира под руку с Карркаром. И дядя вынесет им розу. Это будет сухой цветок. Других в королевстве не осталось. Как же так? Роза — символ семейной жизни. По традиции молодые должны в этот же день пересадить ее из горшка на свой балкон. Значит, ее брак завянет, не успев расцвести? Ну конечно! Все правильно! Цветет лишь любовь! Настоящая. Такая, как у них с Рамиром…

Пока Делл думала обо всем этом, портнихи ловко и споро примеряли наряд. Подкалывали, расправляли…

Делл не хотела смотреть на себя в огромное зеркало. Но когда по залу эхом пробежал восторженный вздох лучших рукодельниц королевства, поняла, что должна себя заставить.

Это было самое красивое платье из всех, что ей доводилось видеть. Белоснежное кружево, жемчуг, алые розы, и вдруг…

Вышивка на платье стала вянуть, кружево пожелтело, жемчужины словно погасли. Ужас застыл на лицах портних.

— Принцесса Делл!

— Умоляем, не казните наших сыновей. Это мы во всем виноваты. Это горе в наших сердцах… Бросьте нас в темницу!

Делл смотрела на свое отражение. Долго. Затем развернулась к женщинам и тихо заговорила:

— Это не только ваша боль, но и моя. Я не хочу выходить замуж за Карркара… Я люблю другого.

— Ах!

— Правда!

— Вот дела… И кого же?

— Кто он, принцесса?

Послышались шаги. Принцесса вздрогнула, приложила палец к губам.

— Тсссс… Это принц Рамир из другого королевства.

— Ах, как интересно! И где вы познакомились?

— Во сне…

Принцесса запела песню, и расцвел единственный живой цветок во всем королевстве — роза принца Рамира. Платье принцессы Делл вновь стало белоснежным! И это произошло очень кстати, потому что Карркар вошел в зал.

— Принцесса?

— Да?

— На этот раз вы довольны платьем?

— Да, но…

— Завтра — свадьба. На рассвете.

— Ах, нет! Карркар, это невозможно… Дайте мне еще немного времени, я…

— Завтра на рассвете — наша свадьба. Или — казнь скрипачей и мальчишек. Выбирайте, принцесса!

Болью и страхом сковало сердце при этих словах, но женщины не посмели вскрикнуть при черном рыцаре. Замерло эхо Розимира.

— Хорошо! Хорошо… Я… согласна!

— Прекрасно, принцесса.

Черный рыцарь развернулся, чтобы уйти, но Делл его остановила:

— Карркар!

— Что еще?

— Вам… нравится? — принцесса развела руками, указывая на платье.

— Вы прекрасны, принцесса. Как всегда, — Карркар поклонился.

— Это… это чудо сотворили эти женщины!

— Их наградят.

— Но… как?

— Вы можете сами распорядиться, принцесса.

— Я распоряжусь выпустить всех узников Розимира в честь моей свадьбы! Портнихам я разрешаю свидание. Из подземелий выйдут на рассвете, но к сыновьям и мужьям они могут спуститься прямо сейчас.

— Но принцесса, это…

— Пусть это будет моим свадебным подарком, Карркар! Больше я ничего не попрошу…

— Как вам будет угодно, принцесса, — после долгой, очень долгой паузы прокаркал жених и исчез, будто его и не было…

Старая Агена и подумать не могла, что все сложится настолько чудесно! Она хотела просить принцессу отнести мальчикам коврижку, а теперь и сама сможет это сделать. А коврижка не простая — в ней ключи от темниц. Правда, завтра на рассвете скрипачей и так выпустят. Но мало ли. Сегодня черный рыцарь добрый, а завтра — кто его знает…

Принцесса Делл захлопала в ладоши (ах, до чего же она хороша в этом платье!), спустились белые совы из-под потолка Ледяного зала (а ледяной зал такой высокий, что и потолка не видать, но говорят — там, под потолком, клетки белых сов и есть).

— Делл!

— Сестренка!

— Случилось что?

— Отведите женщин в подземелья. Я разрешаю им свидание с родными. Где Рей?

— Рей полетел искать наших…

— Рамир! С ним что-то случилось?! Они живы?

— Живы, Делл, ты только не волнуйся! Ну… мы просто не знаем, где они.

— Но Рей найдет, Делл!

— Рей когда-нибудь что-нибудь не находил?!

Трое братьев — Дорри, Майки и Филл очень старались не огорчать Делл. Скорей бы Рей нашел этих четверых! Но он найдет. Обязательно найдет!

— Не переживай, внучка, — старая Агена посмотрела принцессе в глаза, — У тех ребят сердце смелое. Поверь Агене, внучка, не случится с ними ничего.

— Отведите женщин в подземелье, — принцесса побледнела и сильнее прижала к себе розу — единственный живой цветок в королевстве.

Идти по ступенькам в подземелья было тяжело. Стара Агена для таких… походов. Что это? Никак поет кто? А голоса молодые, звонкие. Не мои ли внучата?

Агена спускается вниз по крутым каменным ступеням, пляшут тени от факелов на смуглом морщинистом лице. Слушает она песню, улыбается. Улыбается и вспоминает.

Ночью прошлой прилетела ворона к ее окошку. И не ворона вовсе, а девушка! Каррима, внучка старого Рдумидеса, Старейшины Воронов.

Как появились рыцари в королевстве, появились и вороны вместе с ними. Черное перо у ворона — черный доспех у рыцаря. Как тут не догадаться? Хоть стара гадалка, но такая загадка Агене по зубам. Оказывается, не Тьму прогнали рыцари, а попали в рабство злого волшебника Тена Арбода…

Долго говорили они с внучкой в ту ночь. Долго. И не только о том, что такой коврижки, как у старой Агены, не встречали люди-вороны нигде! Говорили и о том, что делать. И решили. Бороться надо. Против Арбода и Тьмы идти, спасать Королевство!

С того самого вечера скрипичных дел мастера́, те, кого не успели еще запереть в подземельях Розимира, пробрались ночью в Башню Безумного скрипача.

Скрипки в королевстве сожжены почти все. А как против Тьмы идти без музыки? И дело пошло! Жители Деревни Скрипачей, те, что чудом остались на свободе — рубят деревья в роще плачущих скрипок, вырезают корпуса. И воронам работа нашлась! Обернулись рыцари птицами, клювом проворно наматывают струны на колок. А струны не простые — серебряные! Подарок Вихрей, братьев принцессы Делл. Белые совы кружат над Башней Безумного скрипача — у каждой в лапах по мотку. Совы летают ночами, ловят лунный свет, на струны наматывают.

В подземельях Розимира этим вечером пели песни, пили теплое молоко, ели коврижку старой Агены, целовали любимых жен.

Советник стоял у окна и смотрел, как падает черный снег в лунном свете, слушал, как поют узники в подземельях Розимира. Отсюда, с башни, хорошо видно все его Королевство. Он любит его, и если народ взбунтуется, он встанет рядом с ним.

Глава 13

Королевство заснеженных роз

Сад плачущих скрипок

Карркар и Каррима

Когда умирает скрипач — струны на его скрипке исчезают. Рассыпаются лунным светом и улетают. Куда — не знает никто. Но говорят, будто бы в серебряных струнах Вихрей поют души умерших скрипачей королевства.

В роще висят скрипки без струн. Они поют, потому что ветер играет в их телах. Грустно. Жалобно. Будто плачет…

Этой лунной ночью в роще безветренно. Луна огромная, яркая! Карркар и Каррима серыми тенями скользят меж деревьев. Можно, конечно, обернуться птицами, усесться на ветку, но сегодня ночью обоим хотелось побыть в образе людей. Посмотреть друг другу в глаза. Давно они не виделись.

А Каррак рассказывал, будто Арбод заколдовал людей-волков, и те обернуться не могут, остались навечно в волчьей шкуре. Неужели, правда? Это же пытка, не видеть любимую.

Как же она похорошела, внучка старого Рдумидеса! Длинные черные волосы, талия тоньше самого стройного деревца, а глаза… Огромные, карие. Жаль только что печальные. И нечем ему ее утешить. Нечего сказать…

— А ты вспоминал меня, Карркар?

— Дня не было, чтобы я не вспоминал тебя, Каррима.

— А как же принцесса Делл?Завтра ваша свадьба!

— Я не люблю ее. Так нужно Арбоду. Я женюсь на ней, он захватит это свое королевство, раз оно ему так нужно, и мы будем свободны!

— И ты сможешь с этим жить?!

— Каррима… Не делай из меня злодея! Я лишь хочу…

Каррима скользнула между деревьев, встала близко-близко, прижала ладошку к его губам:

— Тихо… Слышишь? Ты слышишь, Карркар?

Ворон прислушался. Сначала было тихо, слышно только, как черный снег падает в лунном свете. И вдруг… еле слышно. Будто… плачет кто-то.

— Ты слышишь?

— Слышу.

— Это плачут души умерших скрипачей. Неужели мы обидим этот мир? Такой хрупкий, такой… беззащитный?

— Каррима, я…

— Тсссс…

Снова прижала внучка Рдумидеса ладошку к его губам. Потом отняла. Медленно, будто боялась чего-то. Потом поцеловала! Быстро, сладко. Обернулась птицей и улетела.

Он не стал ее догонять. Он стоял и слушал, как жалобно плакали скрипки. Этот мир просил его о помощи.

Ладно. Будь по-твоему! Только надо выманить Арбода, заставить войти в Королевство. А там уж… Лучше он погибнет, чем Каррима будет его презирать! И черный ворон полетел туда, где сама Тьма притаилась на краю тени от башни Замка Волшебника, не видимой на черном снегу…

Рассвет в Королевстве заснеженных роз

Свадьба

Вновь завяли вышитые на платье розы, вновь пожелтело кружево, потух сверкающий жемчуг. Лишь слезы блестят на щеках. Скоро встанет солнце над Розимиром, и принцесса Делл выйдет замуж за Карркара.

— Прощай, принц! Последний раз я пою тебе свою песенку. Последний раз целую лепестки твоей розы. Прощай, Рамир…

— Делл!

— Не надо!

— Сестренка, не плачь!

Дорри, Майки и Филл появились в отражении огромного зеркала, перед которым стояла принцесса.

— Вы… нашли их?

— Да! Они… эээ….

— Они все живы, Делл, живы! Это главное!

— Ну… попали в передрягу, с кем не бывает!

Делл мгновенно забыла о собственной свадьбе! Когда Вихри чего-то не договаривают, это очень… Очень плохо!

— Все не так плохо как ты думаешь, сестренка!

— Рей!

Рей улыбался устало и грустно. Даже вихри иногда устают. Правда, очень редко. Он нашел Черный Замок злого волшебника, встретился с Тьмой. Тьма высасывала радость, ненавидела смех и… музыку!

Но он нашел ее! Девочку, что крутится надо льдом будто веретено. Самую красивую девочку на свете! Он нашел ее и ее друзей. Нашел принца Рамира. Но как их оттуда вытащить… не придумал. И что теперь делать? Как сказать Делл, что ее принц в подземелье у злого волшебника? Ей и так сейчас не сладко. А еще на плече у волшебника сидел ворон и что-то каркал тому на ухо. Но он не подслушал, он должен был прилететь в королевство раньше ворона!

— Делл! Дорогая… Ты прекрасна! — Советник вошел в зал.

— Дядя…

— Делл, я все знаю. И я встану на сторону жителей королевства.

— Дядя! — Делл бросилась обнимать Советника.

Она так скучала! Все эти дни они почти не разговаривали, и сейчас — просто гора с плеч!

— Скрипачи готовы. Всю ночь в пустой башне они делали скрипки. Мы отправили с совами серебряные струны, — Дорри погладил свою виолончель.

— Да уж… Войско готово! Королевство заснеженных роз уничтожит злого волшебника музыкой! Может, закидаем его сухоцветами?! — Советник грустно усмехнулся.

— Вороны с нами! Правда, не все, — Майки, как ни в чем не бывало, улыбнулся Советнику.

В окно влетели вороны. Серая птица опустилась на плечо принцессы, а старый, седой ворон сел на инструмент Рея.

— Это… вы?! — принцесса вспомнила старого ворона.

— Я, — ворон обернулся седым стариком в черном плаще, — мое почтение, принцесса Делл!

— Кое-кто принял сторону Карркара, но их не так много, — ворона обернулась девушкой. Делл с Карримой обнялись. — Большинство братьев — со мной и дедушкой Рдумидесом.

— С вами — все, — в окно влетел черный ворон, и Карркар поклонился собравшимся. — Я был у Тена Арбода. Предупредил о том, что в Королевстве неспокойно. Он идет сюда.

— Отлично, мальчик! — Рдумидес кивнул Карркару и обратился к Вихрям, — летите за пленниками! В отсутствии Арбода вам будет легче.

— Летим!

— Не грусти, Делл!

— Мы вернемся!

— Все вместе!

Четыре белые совы спустились из-под купола Розимира, вихри нырнули каждой под крыло, Рдумидес взмахнул плащом, и вслед за ними умчалась стая воронов!

Делл, Каррима, Карркар, Рдумидес и Советник остались одни.

— Вы прекрасны, принцесса, — Карркар низко поклонился, — но сегодня я поцелую не вас…

Он привлек Карриму к себе и стал целовать. Прямо на глазах у Советника, собственной невесты и Старейшины братства. Просто… безобразие!

Это была, пожалуй, единственная свадьба во всех существующих мирах, на которой невеста светилась от счастья от того, что жених влюблен не в нее. Они шли через весь город, от площади к Розимиру, а за ними медленно тянулись жители королевства. Женщины старались улыбаться, бросая вслед молодым сухие цветы, мужчины, озираясь и переглядываясь, кутались в длинные плащи, под которыми прятали скрипки с серебряными струнами. Солнце вставало над Розимиром, вокруг башен дворца кружили вороны — все ждали, когда вместе с Теном Арбодом ворвется Тьма в их маленький, когда-то благоухающий алыми розами мир.

Подземелья замка злого Волшебника

Скрипка

Очень хотелось есть. И пить. Сколько они уже здесь? Им удалось найти в подземелье место, откуда почему-то капала вода. За день набегало по глотку на каждого. Та вода была горькой и мутной, но хоть что-то. Организм не может без воды, Лера это знала. Вода важнее пищи. Но есть все равно хотелось. Очень…

Раны мальчишкам они промыли, но царапины все равно загноились. Было бы совсем плохо, если бы однажды лепесток розы Рамира не упал ему на руку. Принц как обычно достал цветок из-за пазухи и принялся нашептывать слова любви… Тогда это и произошло. Рука зажила. Они оторвали еще один лепесток и приложили Кириллу. Ворон был совсем плох. Поднялась температура. Но роза не помогала. И вот однажды ночью Миррка услышала, что он бредит во сне. Она так и не сказала, что он там говорил. Ну ладно, пусть не говорит. Не важно. Но она стала петь. То ли песенка скрипачки помогла, то ли волшебный лепесток, но все прошло. Уже хорошо.

Все равно они долго не выдержат. Надо что-то делать. Они каждый день ходили по кругу подземелья, знали наизусть каждый камень. Тот, кто их здесь запер, не появлялся. Волков и тех не было. Ничего. Никого…

Лера старалась разговаривать, потому что понимала — они ослабли. Если уснут — погибнут. Миррка совсем вялая стала. Кирилл старался нести девушку на руках время от времени, но сам был еще слаб.

Как-то все разбились по парочкам. Миррка с Вороном, принц с принцессой… Нет, ей не обидно. Она только за. Вот только чудится, что с ней незримо кто-то рядом. Легкий ветерок возле губ. Прохладный. Особенно когда очень хочется пить — сразу становится легче. Она не падает, когда спотыкается — кто-то невидимый мягко подбрасывает вверх и бережно ставит на место. Иногда она даже зовет его. Тихонько, чтоб никто не слышал:

— Рей… Рей, это ты?

И тогда кажется — мелькнули в темноте серебряные нити…

— Слышите? — Рамир спрятал розу на груди и посмотрел на Леру. — Вы… слышите?!

Волки. Стук когтей о камень. Хриплое дыхание. С двух сторон. Подбираются. Окружают. Показались во тьме красные глаза. Стало страшно. И вдруг принц крикнул:

— Пой, Мирра, пой! Пой свою песню!

И она запела. Она просто пела без слов мелодию, которую играла на скрипке. Лера и не знала, что у ее подруги такой голос красивый. Мирра не пела никогда, только на скрипке играла. Вот бы сейчас…

— Мирра! Держи!

Скрипка! Она появилась у Леры в руках, как ни в чем не бывало, как будто и не исчезала! Миррка так обрадовалась — дурочка. Можно подумать их не волки окружили, а благодарные зрители. Она еще ее гладит, любуется! Соскучилась…

— Мирра! Играаай! — Лера заорала что есть мочи, потому что волки подошли совсем близко, и явно не любовь к искусству читалась в их глазах.

По подземелью поплыла мелодия. Нежная, и такая красивая, что каждый из них мог на что угодно поспорить — волки заслушались! Во всяком случае, пока не нападали — уже хлеб.

Королевство заснеженных роз

Тьма под плащом Тена Арбода

Принцесса и ворон дошли до Розимира, вошли в зал, где их уже ждал Советник с нелепым горшком, в котором был сухой цветок… Зачем это все? Бессмысленно. Почему на них никто не нападает?

В полной тишине стояли жених с невестой, Советник, жители королевства и черные рыцари. Свадебная церемония вот-вот завершится, но все понимали, что затеяли они этот спектакль лишь затем, чтобы обмануть злого Волшебника, и теперь, когда…

— Каррр! Каррр! Каррр!

Делл вздрогнула, и зачем-то схватила Карркара за руку. Советник выронил цветок — рассыпалась по блестящему льду сухая, безжизненная земля. Свет погас. За огромными стрельчатыми окнами ледяного зала сгустилась Тьма. Тьма была черной, плотной, она клубилась за стенами замка, просачиваясь в каждую щель. Медленно подбиралась чернота к принцессе, змеей ползла по вышитым розам на платье, глотала жемчужины, и Делл вдруг поняла, что нужно этим пятнам ядовитой тени! Тьма ползла к розе, спрятанной в рукаве. Она хочет отнять самое дорогое — любовь Рамира, и тогда… Тогда Арбод, действительно, победит!

— Женщины — в подземелье! Мужчины и вороны — в бой! — скомандовала принцесса, и в этот миг окна Розимира разбились, и Тьма ввалилась во дворец вместе с леденящим душу тихим смехом черного колдуна…

— Делл! Скорее! — Советник указывал на проход в подземелья.

Женщины уже скрылись, но Делл обняла дядю, поцеловала старика в морщинистую щеку:

— Нет! Я нужна своему королевству! И… я знаю, что делать!

И она бросилась наверх, к самой высокой башне Розимира. Тьма. Тьма была везде. Пол башни усыпан осколками, от крика воронов ломило виски — там, над замком, шла битва. Принцесса запела, прижимая розу к груди, и Тьма отступила. Она шипела, рвалась на куски, не в силах подобраться к ее ногам! Но, к сожалению, этого было мало. Слишком мало…

В небе сражались вороны, а внизу скрипачи вышли на улицы и заиграли! От серебряных струн шел свет, стрелам устремляясь в небо — туда, где задыхались в черном дыму птицы. Свет рвал Тьму на части, но и этого было мало! Слишком мало…

Тьма брала верх. Лопались с жалобным стоном серебряные струны, скрипки вспыхивали, осыпались золой, обжигая пальцы и кисти, смех Тена Арбода взрывался в сознании, сердце охватывала тоска. Еще немного, и не останется ни одного скрипача. Ни одной скрипки. Не хватит сил у прекрасной Делл, погибнут все, как один, отчаянные, бесстрашные гордые вороны, Тен Арбод завладеет королевством и Тьма поселится в нем навсегда. Все… Все кончено. Нет больше надежды. Не расцветут на чистом снегу алые розы, стихнет музыка навсегда, не блеснет серебряной вспышкой на солнце острое лезвие конька…

Прощай, Розимир, прости…

Прощай, королевство заснеженных роз. Прощай, Мирр, добрый Волшебник, не сберег ты свой хрупкий, беззащитный сказочный мир. Прощай, принц. Я буду всегда любить тебя. Прощай… Прощай, роза. Прощайте, братья-Вихри — Дорри, Рей, Майки и Филл. Прощайте, белоснежные Совы!

— Делл! Делл, ты видишь? Что это?! — Советник ворвался в башню, прервав ее монолог прощания с королевством и всем, что она любила и всеми, кого любила, и…

С высоты самой высокой башни Розимира видно было все королевство. Крик воронов, Тьма то дело разрывается серебряными стрелами, летящими снизу, но Советник смотрел вниз. Туда, где текла река из… Кто это? Это…

— Это волки, Делл… Слуги Тена Арбода. Мы погибли, моя маленькая принцесса. Мы погибли, малышка Дел…

— Совы! Дядя, смотри! Туда, наверх! Это Дорри, Рей, Майки, Филл и… дядя, ты видишь? Видишь?!

— Да… Совы, и без сомнения, Вихри у каждой из них под крылом, но… Совы не одни! Они несут кого-то.

— Это Рамир! Дядя, это Рамир!

Делл бросилась вниз.

— Куда ты! Делл! Делл, стой! Там опасно!

Но принцесса уже неслась вниз, в ледяной зал, темный и разрушенный, весь в осколках и клочьях Тьмы, притаившейся по углам. Тьма медленно выползла из-под обломков, и стала вновь подбираться к розе:

— Отдай ее мне, Делл… Отдай! Я дам тебе все, весь мир, ты будешь владеть целой Вселенной, у тебя будет все, что пожелаешшшь… Отдай!

Но Делл не слушала. Она смотрела вверх. Туда, откуда спускались совы.

— Рамир!

— Делл!

Мир исчез для принца и принцессы. Они никого и ничего больше не видели. Не видели как Мирра, лишь спрыгнув с совы, выбежала на улицу, а за ней и Вихри. Как Кирилл с мальчишками бросились расчищать лед. Как все они собирали золу от сожженных скрипок, которой скрипачка писала ноты на черном снегу — элегию «Хрустальный шар». Как Вихри собрали всех, чьи скрипки еще были не уничтожены, и заиграли! Как танцевала на коньках девочка, вертелась надо льдом, будто веретено, кружилась, летела, плела рукам кружево волшебной мелодии, и как побежденная Тьма уползала под плащ злого волшебника Тена Арбода, и как колдун вихрем черного снега покинул королевство, поняв, что проиграл.

Всего этого ни Делл, ни принц Рамир не видели. Они смотрели друг другу в глаза, и розы цвели на их ладонях. Эти розы дарили свет Любви, и он, конечно же, тоже помог в борьбе со злым волшебником! Они победили. Все вместе.

Тен Арбод исчез. Клочья Тьмы, те, что еще остались, медленно таяли, осыпаясь на осколки разбитых окон Розимира вместе с пеплом сожженных скрипок. И перья. Черные перья воронов кружились над головами музыкантов. Да, они победили. Но скольких потеряли они?

Рдумидес и трое черных рыцарей стояли, низко опустив головы. Нет больше Братства черной розы. Ценой собственной жизни подарили люди-вороны свободу Королевству заснеженных роз. Страшную весть понесут на своих крыльях те, что остались, в свой мир.

Делл спрятала лицо на груди у Рамира. Мальчишки и скрипачи сняли шапки — молча чтили память погибших.

— Волки! Смотрите…

Кирилл указал туда, где уже садилось солнце, туда, где на фоне алого неба медленно двигалась в их сторону волчья стая.

— Люди-волки, — хрипло прошептал Рдумидес. — Они сражались бок о бок с нами против Арбода. У вожака стаи свои счеты с черным колдуном.

Волки подошли совсем близко. Каждый осторожно нес в пасти тело черной птицы. Они подходили и бережно складывали свою ношу в форме розы. Делл не сдержалась и зарыдала, Мирра вцепилась в скрипку.

Лера посмотрела на подругу. Взгляды девочек встретились. Мирра слегка кивнула, привычным движением вскинула скрипку на плечо.

Льются нежные звуки над обломками Розимира, дрожит смычок в прозрачных пальцах, лунный зайчик танцует на струнах, лезвия серебряными спицами вяжут ледяное кружево, девочка вьется у самых звезд, будто веретено, ловят клювами совы прозрачные нити, волшебные нити… И пошел снег. Белый, чистый, прохладный. Мелким жемчугом засыпал он крылья лепестков черной розы, и ожил мертвый цветок! Лепестки-вороны взмыли в звездное небо, молоком напоил оживших воинов млечный путь, поднялись башни Розимира, приветствуя победителей Тьмы! На ладонях и лицах скрипачей исчезали ожоги, вновь появились скрипки в руках. Струны блестели в ночи так же ярко, как слезы на морщинистых щеках Рдумидеса.

Волки обернулись сильными, рослыми мужчинами. Один из них, вожак стаи, был седой и старый, он подошел к Старейшине Братства Черной розы и они обнялись.

Может быть, белый снег расколдовал несчастных, может быть скрипка Мирры, или узоры, что чертили на льду коньки танцующей девочки, этого никто так и не узнал.

Карркар и Каррима подошли к принцу с принцессой о чем-то оживленно зашептались, а жители королевства еще долго не могли унять слез счастья, но, в конце концов, все успокоились и сыграли сразу две свадьбы — Принцессы Делл и принца Рамира и Карркара с Карримой. Советник вынес каждой паре по цветочному горшку.

Ах, какие розы цвели в них! Да вы таких и не видели! А какую гости ели коврижку! Да вы такой и не ели, потому что такой коврижки, как печет старушка Агена, нет во всем мире! Уж поверьте на слово…

Лавка Антиквара

(А надо сказать, что лавка Антиквара каждый раз появляется там, где хочется Волшебникам, а потому в каком из существующих миров она находится сейчас, сказать сложно…)

Сюрприз

— Мирр! Как ты мог! Ты чуть не убил детей! Воронов! Целое королевство!

Маддина сложила руки на груди. Кусочек бегал по полям огромной черной шляпы: туда-сюда, туда-сюда. Мышонок так делал только когда был очень сердит.

— Но ведь все обошлось, Мадди! Более того, на мой взгляд, все сложилось наилучшим образом для всех!

— Особенно для влюбленных! — улыбнулся Антиквар. — Прекрасно, когда двое любят друг друга. Ты согласна, Брунгильда?

Рыжий котенок внимательно следил за Кусочком. Даже голова закружилась. Тем не менее, Брунгильда считала Любовь настоящим Чудом. Одним из тех, что Волшебники подарили людям. Правда некоторые их этих людей не всегда берегли его… Это было обидно.

— Да, Прекрасная, ты права… — Антиквар прочел мысли в кошачьих глазах. — Но не будем о грустном! Все хорошо, друзья! Кому глинтвейн?

— И? Что ты будешь делать? Сотрешь им память? — Волшебница опустила трубочку в стакан с глинтвейном и подула — напиток забурлил, будто вулкан.

— Пойми, Мадди. Так будет лучше. Мирра готовится к первому сольному концерту в Германии. Она давно мечтала. У Кирилла игра в Бостоне, затем он встретится с отцом. Для мальчика это очень важно! Да и его родителей давно пора помирить. Лера выиграет свой чемпионат по фигурному катанию, и все они вместе встретят Новый год! Ну? Разве не замечательно?

— И принцесса Делл пришлет нам розы, как всегда! — Антиквар налил Брунгильде подогретого молока.

— А как же Рей?

— А что — Рей?

— Не притворяйся, Мирр! Ты меня понял! Рей и Лера. Они любят друг друга! А теперь…

— Мадди, Мадди… Почему ты все время забегаешь вперед?

Волшебница надулась, и глинтвейн снова забурлил:

— Буль-буль-буль-буль-буль…

Глава 14

Москва

Аэропорт

Рейс Дрезден — Москва

Чемодан упирался, как непослушный щенок! Вот почему так? В Дрездене плыл, как по маслу! А здесь, в Москве — капризничает. Не хочет.

— Котинька!

— Бабуль!

Мирра бросилась обнимать единственного в ее жизни родного человека. Сердце сжалось. Первый раз Мирра уехала одна, без бабушки.

Маленькая, кругленькая. В смешной шляпке с цветами из норки, кружевных перчатках и коричневом пальто. А в глазах крапинки — раскрошили шоколадку в золотистый чай.

Бабушка была модницей. Всегда со вкусом одевалась, за волосами следила. Волосы, не смотря на возраст, были густые, блестящие, чуть подкрашенные смесью хны и басмы. Часто ворчала на Мирру, что та за собой не следит. Волосы не расчесывает — сто раз утром, сто раз вечером!

— Котинька… Голодная? Пойдем чай пить с пирожными, да? Как оно называется? Ты любишь…

— Чиз-кейк!

Небо — Аэропорт

Рейс Бостон — Москва

Они выиграли. Очень хотелось улететь с командой. Шумной, пьяной и счастливой! Но он должен был остаться еще на один день — встретиться с отцом. Обидно, конечно. Он ничего от этой встречи не ждал. С успешным американским адвокатом Полом Уороном они совершенно чужие люди.

Когда был маленький — другое дело. Кое-что помнит. Помнит, как от него вкусно пахло дорогим одеколоном. Запах подарков и праздника. Подарки — классные! Всегда. В огромных коробках, завернутых в яркую, шуршащую бумагу. Он эту бумагу не выбрасывал — хранил. На ней оставался запах.

А потом Кирилл вырос. И подарков не стало. Только денежные переводы. Цифры не пахли одеколоном…

Он покупал себе, что хотел. Последние лет десять — что-нибудь для хоккея. Поддерживал талантливых ребят. Нет, он благодарен, конечно. Спасибо за все отцу он обязательно скажет. Вот только…больше он не знает, что ему сказать. Интересно, он хоккеем интересуется? Хорошо бы да. Тогда разговор пойдет, наверное.

— Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Москва. Температура за бортом минус одиннадцать с половиной градусов Цельсия, время восемнадцать часов двадцать минут. Командир корабля и экипаж прощаются с Вами. Надеемся еще раз увидеть Вас на борту нашего самолета. Благодарим за выбор нашей авиакомпании. Сейчас Вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки самолета.

Кирилл вздрогнул. Как относится успешный адвокат Пол Уоррон к хоккею он так и не узнал. Вспоминать о том, что просто так проторчал восемь часов в аэропорту, не хотелось. Отец звонил. Что-то объяснял про какой-то очень важный суд. Просил не говорить матери.

И так всю жизнь. Сколько он себя помнит. То мать просит не говорить что-то отцу (можно подумать, он с ним вообще разговаривает!), теперь вот отец просит не говорить матери. Да ему вообще все равно, если честно.

— Кирюша! Кирилл! Кирюша, я здесь!

— Ма…Ты…? Ты что здесь делаешь?

— По делам. Модный показ. Очень престижный. Стилисты используют нашу косметику, надо быть. По времени совпало, решила тебя встретить. Как сыграли?

— Шесть — два.

— В вашу пользу?

— Да.

— Устал?

— Нет.

— Как прошла встреча?

— Я же сказал — шесть-два.

— С отцом.

— А… Ничья.

— Кирилл!

— Да все нормально.

— Нормально?

— Нормально.

— Он был один?

— Кто?

— Отец!

— Да.

— Как выглядит?

— Кто?

— Ворон, кто же еще?! Кирилл, ты меня вообще слышишь?

Он не слышал. Он смотрел туда, где за столиком сидели двое — смешная старушка в шляпке с цветами из норки и… она. Леркина подружка.

Он тогда чуть сквозь землю не провалился, когда принес этот айфон с медведем. Войсковицкая его простила. Улыбнулась медвежонку. Айфон не взяла. Очень извинялась, просила не обижаться, но… не взяла. Да он сам виноват. Не подумал. Действительно, как-то это было… слишком. Но тогда казалось — нормально. Потом Лерка убежала на тренировку, а он остался с этой… Как ее…

Вот ведь… чудо-юдо какое-то! Серое пальтишко, длинная юбка, огромный розово-фиолетовый шарф. Очки эти. Почему она линзы не носит? Он ведь помнит, какие у нее глаза. Красивые. Зеленые. Длинные ресницы. Он таких длинных ни у кого не видел! Она красивая. Просто… К ней присматриваться надо. А как она играет! Вон и скрипка рядом. Она с ней по ходу в принципе не расстается! Как и он с клюшкой, коньками, и всем остальным. Кирилл покосился на свой баул.

— Кирилл!

— Да, мам.

— Я спрашиваю, как выглядел отец?

— Нормально.

— Постарел?

— Не знаю.

— С тобой совершенно невозможно разговаривать!

— Согласен. Я пойду?

— Когда твой самолет?

— Я останусь на пару дней. С нашими.

— У тебя есть деньги?

— Да.

— Ну, хорошо. Иди…

— Пока, мам!

— Пока-пока…

Москва. Аэропорт Шереметьево — Гостиница «Реддисон»

Джул

Тихо падал снег за огромными окнами. Нетронутый кофе давно остыл.

Надо же… Кофе остыл. Она вспомнила. Они сидели в кафе. В Париже. Их свадебное путешествие. Пол все время ее целовал. Так часто и долго, что она не успевала выпить свой кофе. Напиток остывал. Кофе в Париже такой вкусный! Но она любит горячий. Обжигающе горячий! Поэтому сердилась на него.

Ворон говорил, что у любви остывает кофе и не останавливается лифт. Он все время нажимал кнопку лифта в гостинице, и никто не мог туда попасть. Они целовались…

Кудрявый, голубоглазый. С наглой улыбкой. Смеющимся взглядом. Кирюша так похож на отца. Только глаза грустные…

Не было никакого модного показа. Она специально прилетела встретить сына. Хотела поговорить. Расспросить. Как же так получилось, что они совсем не разговаривают?

Кирилл, конечно, уже взрослый. Колючий возраст. Спорт. Скоро появится девушка. Но он не расскажет. Он ничего не рассказывает. Вот встретился с отцом. Спустя столько лет. И ничего…

За соседний столик села молодая женщина с мальчиком лет семи.

— Я возьму чай. Как чай по-английски?

— Тии!

— Правильно! А мороженое?

— Айскрим!

— Умница! А как будет по-английски сок?

— Джул!

— Не «джул», а «джус». Скажи: «джус».

— Джус!

Юлия Александровна Уоррон вздрогнула. Джул… Да, да, Джул! Он так называл ее. Всегда. Надо же. Забыла. Джул. А она его — Ворон. Как же это было…давно.

— Джул?

— Ворон…?!

Пол Уоррон отменил все дела и прилетел в Москву. Хотел найти сына. Извиниться. А нашел ее. Женщину, которую так и не смог забыть. Легкомысленную вертихвостку Джул.

Она все такая же. Стройная, легкая. С алой помадой на вечно капризных губах. Сколько у него их было? Изящный, ухоженных. Все это время искал похожих. На нее. И только сейчас понял, она такая — одна, а его успешная жизнь — бессмысленна. Без нее. Без сына.

— Твой кофе остыл.

— Да. Остыл. Только…по другой причине.

— Пойдем!

— Ворон! Ворон, прекрати! Куда…Куда ты меня тащишь?

— В лифт. В гостиницу.

— Что?! Да ты… Ты… Ты с ума сошел!

Аэропорт Шереметьево — гостиница «Реддисон»

Мирра

— Привет!

— Привет…

Тонкие длинные пальцы обнимают пластиковый стаканчик, из которого торчит ниточка от чайного пакетика «Липтон». На тарелке — чиз-кейк. Черничный. Он его тоже любит. Из всех чиз-кейков самый вкусный — черничный. Какие у нее руки красивые… Еще бы — она ж скрипачка. Смешная такая. Похожа на совенка.

— Можно?

— Конечно, котинька! Садись. Садись к нам.

— Спасибо…

«Котинька». Так его точно никто не называл. Он и себе взял чиз-кейк. Черничный.

Мирра прилетела из Дрездена. В Веймаре у нее был первый сольный концерт.

— Ничего себе… Круто!

Покраснела. Засмущалась. Спрятала маленькое личико в огромном розово-фиолетовом шарфе.

Они с бабушкой останутся в Москве. Завтра прилетит Лерина мама, и они попробуют достать билеты на чемпионат. А он? Он тоже останется. Надо Леру поддержать. В какой они гостинице? Еще не знают. Он знает — они с ребятами там всегда останавливаются. И команда его сейчас там. Хорошая гостиница. Можно туда. А Лерке надо купить медведя. Самого большого! Она же выиграет? Конечно. Обязательно выиграет!

Это было здорово. Помогать Мирре и ее бабушке с вещами и гостиницей. Болтать ни о чем. Бабушка ее так смешно прижимает пухлые ручки к груди и без конца причитает: «Ах, Боже мой, Боже мой!» От этого почему-то… Тепло. Уютно как-то… Ему понравилось быть «котенькой»…

А потом была ночь. Огромные снежинки размером со шмеля летели медленно, с интересом заглядывая в окна гостиницы «Реддисон». Вот девочка. Она не спит. Стоит у окна, играет на скрипке и смотрит на них.

А вот другое окно — синий ковер, белые двери. Длинный гостиничный коридор. Пустой? Нет, там стоит мальчик. Наверное, он слушает, как та девочка играет на скрипке.

Кирилл стоял и слушал, как она играет. Поет скрипка, гудит лифт, падает снег за окном. Снежинки такие огромные — размером со шмеля. И сердце стучит. Сердце стучит, гудит лифт в коридоре.

И кто это ездит там?! Ночь уже… Вверх-вниз, вверх-вниз.

Москва. Гостиница «Реддисон»

Сон Мирры

Море шумит, волны кудрявыми пенистыми языками лижут мокрый песок. Солнце садится. Закат. Старик с длинной седой бородой играет на виолончели, водит смычком по серебряным струнам. Белый филин сидит у него на плече, вздрагивая от каждого движения.

Наверное, это очень неудобно, быть птицей и сидеть на плече у того, кто играет на виолончели…

— Ха-ха-ха-ха… Филин? Не волнуйся Мирра, он привык.

— Станислав Адамович?!

— Он самый. Скрипач Станислав Адамович, алхимик Мирр Тимаш и Волшебник Мирр. К вашим услугам!

— Станислав Адамович, что вы такое говорите?

— Хочешь загадать желание?

— Желание? Какое?

— Любое. Только пожелай — и оно исполнится.

— Пусть Лера завтра не упадет!

— Она и так не упадет. Попроси что-нибудь для себя.

— Мне ничего не нужно, Станислав Адамович. А вы не простудитесь? Ветер…

— Храни хрустальный шар, Мирра. Береги его. Не разбей ненароком.

— Станислав Адамович, мне пора.

— Иди, девочка. Иди…

Москва

Дворец спорта.

Афиша

— Лера! Лера, пасматри на меня, каму сказал?!

— Что?

— Что с тобой?! Ты с закрытыми глазами делала это все!

— Я не знаю.

— У тебя тренировка в Питере от тренировки в Москве, чем отличается? Здесь лед другой?

— Нет.

— Болит что?

— Нет.

— Лер… Может, случилось что? Ну, может, обидел кто? Влюбилась?! Ты скажи…

— Нет.

— Нет, говоришь…

— Нормально все.

— Музыку дать тебе еще?

— Да.

— Катай.

И она поехала. Прыжок — падение. Прыжок — падение. Сорвала вращение. Вообще никогда его не срывала. Ни разу! А тут…

— Стоп! Остановись! Лера, стоп, каму сказал!

Роберт Вахтангович засеменил по льду к ученице. Это был не просто плохой знак. Это был… конец. Во всяком случае, конец тренировки — точно.

Теплые руки легли на плечи. Погладили. Она не понимала, что с ней творится. Просто перестало получаться. Все! Роберт Вахтангович говорит, что в Питере, на тренировках, она все делала. Ну да, делала.

Может, от перелета не отошла? Утром прилетели — и сразу на лед. Через день — чемпионат. Шанс попасть на Европу. Она столько мечтала об этом. Программы нравятся. Форма хорошая. Что не так? Все не так. Ворон разозлил. С айфоном этим. Вот с чего? Они просто друзья. И не обижалась она на него.

А еще — сны… Дурацкие! Парень с виолончелью. С Мирркой переобщалась?

Как там она, интересно? У нее вчера был концерт в Веймаре. Первый в ее жизни настоящий сольный концерт! Это как чемпионат Европы выиграть, наверное. А она здесь. Не смогла поехать, чтоб поддержать. У нее тренировки. Тренировки, на которых она то и дело падает! Так не отберется никуда. И что? Что потом?!

Синие-синие глаза. Серебряные струны. Улыбка. Легкий ветерок касается ее губ, а вокруг цветут под снегом розы…

Ну вот, опять. Что с ней?!

— Лера что с тобой, девочка?

Голос у Роберта Вахтанговича мягкий, а глаза грустные. Неужели он больше не верит в нее? Наверное, нет. Сама виновата.

— Вот что я тебе скажу. Я в тебя верю. Верю в наш с тобой успех. Тренировка окончена, собирайся! Погуляй. Только осторожно, скользко на улице. Ложись пораньше спать. И главное — выкинь сегодняшние неудачи из головы! Не было этой тренировки — понятно? Представь, что сегодня у тебя просто был выходной. И все вернется. Ты устала. Перенервничала. Это бывает. Еще и не такое бывает. Все!

— Роберт Вахтангович, можно я последний раз….

— Нет! Вон отсюда, сказал!

В раздевалке не выдержала — разревелась. Да что ж такое-то? Роберт Вахтангович прав. Надо собраться. Выкинуть все из головы. Он всегда прав. Иначе и быть не может. Завтра мама обещала приехать.

Все! Что сказал тренер? Гулять! А тренера надо слушать. Сейчас она вытрет слезы, пройдется пешком до гостиницы, а вечером в интернете посмотрит Мирркин концерт. Потом ляжет спать, и утром у нее все получится!

Утром стало еще хуже. Падение через раз. Роберт Вахтангович опять ее выгнал. Только она не плакала. Обещала успокоиться, собраться к завтрашнему дню, и убежала в раздевалку.

Там, в рюкзаке лежал телефон. В нем фото и статья из интернета. Вчера у гостиницы висела афиша. Четыре виолончелиста. И…он. Парень с синими глазами. Она эту афишу как увидела — пропала:

«ГРУППА „SILVER WIND“. Мировые рок-хиты на виолончелях».

«Квартет создали братья Вихровски — Дориан, Рей, Майкл и Филипп. Вчерашние выпускники Московской консерватории за короткое время покорили музыкальный олимп! Наряду с классическими произведениями ребята исполняют хиты известных рок-групп в стиле виолончельный металл…»

Ну и так далее. Классно играют. Тот, что с синими глазами — Рей.

Рей…

Москва

Дворец спорта.

Чемпионат России

День второй

Произвольная

Розы

«Мегаспорт» гудел, словно разъяренный улей. Парень с огромным футляром за спиной и букетом алых роз, из-за которого ему было не видно, куда идти, пытался протиснуться к трибунам. Еще один, рослый, в спортивной куртке, нес над головой огромную плюшевую панду. За ним, спотыкаясь, семенила худенькая девушка в очках, коротеньком сером пальто и длинной юбке. Цветастый шарф, обмотанный вокруг шеи, почти полностью закрывал бледное личико. Длинные, прозрачные пальцы прижимали к груди скрипку. Девушка явно переживала. В такой толпе с инструментом может что-нибудь случиться.

Рей пробирался к первым рядам. Хорошо, что он в некотором роде звезда! Ну… в определенных кругах, конечно. Но можно сказать и так. Во всяком случае, связей хватило, чтобы раздобыть билет в первом ряду, поближе к Kiss and Cry.

— Ой… девочки! Смотрите! Это же он!

— Да ладно!

— Тот красавчик, из «Silver wind»! Давайте скорее, пока не ушел!

— Ой… Здравствуйте! Мы у вас на концерте были…

— Можно автограф?

— И мне, можно?

— А напишите на руке!

— Девочки, маркер есть у кого?!

Рей изо всех сил пытался расписаться на протянутых руках, бумажках, рюкзаках, у кого-то даже нашлась его фотография. Вместе с букетом, который весил, чуть ли не больше самой виолончели, это было не просто. Плохо, что он в некотором роде звезда… Когда ж они отстанут!

Он должен. Должен ее увидеть! Девушку с афиши, которая не шла из головы. Сегодня ночью ему снилось, как фигуристка вращалась в воздухе, у самых звезд, а вокруг, под искрящимся снегом цвели алые розы. Он купил такие. Сто одну штуку. Пока шел, на лепестки падал снег. Белый, пушистый. Красиво…

— Леночка, вы только не волнуйтесь!

— Я не волнуюсь, Эсфирь Моисеевна…

— Только не волнуйтесь, Леночка!

— Эсфирь Моисеевна, я не волнуюсь!

— Ой, Леночка… Я так волнуюсь!

— Не волнуйтесь, Эсфирь Моисеевна… — симпатичная шатенка с лицом, белее горного снега и подрагивающими от волнения руками усадила маленькую, полненькую старушку подле себя и протянула бутылочку с соком.

— Смотрите. Видите ребят? Справа? Миррочка с Кириллом. Видите?

— Где? Где, Леночка, где?

— Вон там. С огромной пандой.

— Ой! Боже мой, Боже мой, какая красота! Какая красота, Леночка, Боже мой!

— Не волнуйтесь, Эсфирь Моисеевна.

— Я не волнуюсь. Боже мой!

— Вот скоро все закончится, и приходите к нам встречать Новый год. Обязательно.

Женщина с силой вцепилась обеими руками в шейный платочек. Так, что побелели костяшки пальцев.

— Вы любите фаршмак, Леночка? Я непременно принесу фаршмак…

Москва

Дворец спорта.

Финал

Первые разминки прошли, на лед вышли участницы последней. Женщины. Произвольная. Финал.

Роберт Вахтангович нервничал, но этого, конечно, было не видно. Слишком большой опыт. Слишком много за плечами поражений и побед. Все бывает. Бывает все. Но шансы есть. Очень большие шансы. Короткую его ученица откатала блестяще. Ягоза!

Что же с ней случилось в произвольной, с его Лерой? Две тренировки подряд. Как звучит эта ее музыка — все. Будто подменили.

Девочка в темно-синем платье ехала по кругу, постепенно наращивая темп. Ни на кого не смотрит. Плохо. Значит, нервничает. Ей бы расслабиться. Выкинуть все из головы. Подозвать? Сказать что-нибудь смешное? Или не трогать? Лера, Лера… Спокойно, Лера. Спокойно, ягоза…

Хуже нет, когда ты — лидер. Ответственность наваливается бетонной плитой. Произвольная. Она должна. Должна. Вдох. Выдох. Спину выпрямить. Голову поднять.

Она подняла глаза. Как так получилось, что затормозила на полном ходу? Это же… Невозможно! Вот так встать, как вкопанная, ни с того ни с сего.

— Черт! Ты думаешь вообще?!

Тарасенко еле увернулась. Ее главная соперница. Но Лера об этом не думала.

Это он. Синие-синие глаза. Розы. Алые. В снегу. Виолончель в футляре. Огромная. Мешает всем. Еще букет этот. Смотрит… На нее. Прямо в глаза. И ветерок на губах. Прохладный. И так… Легко! Легко-легко. Вот так бы сорвалась — и полетела бы! Попробовать?

Роберт Вахтангович сделал несколько глотков. В горле пересохло. Леру объявили. Какие прыжки на разминке выдала! Не простая у него ученица. С характером. Вспомнил, как Лера с мамой приехали к нему. Такая смешная была. С хвостиками, в синей юбочке. А сейчас — красавица в синем платье. Спокойно, ягоза. Спокойно…

Снова ветер на губах. И легкость. Синие-синие глаза. Он там! Там! Смотрит на нее. На нее одну. Остальное — не важно…

Она не упадет. Не сможет. Летать, когда ты счастлив — это же так просто!

Надо выкинуть все из головы. Все мысли. Тело помнит. Тело помнит. А сердце… Сердце поет! Потому что любит.

Последний аккорд нежной, щемящей мелодии. Последний раз чиркнуло лезвие смычка по серебряным струнам, и искры исчезли в черном небе, вместе с огромной белоснежной совой. Нарядные люди в старинных одеждах превратились в зрителей, совы — в софиты, скрипка исчезла. Все. Она все… сделала?

Зал ревел, на лед летели цветы и мягкие игрушки. Где-то там, на трибунах, мама должна быть. И Миррка с Кириллом. Кожаная куртка Роберта Вахтанговича пахнет розами и снегом…

— Молодец, ягоза. Смотри-ка…

Тренер строго посмотрел на молодого человека с огромным букетом алых роз. Вообще-то нельзя сюда, но ладно. Если только цветы передать. Кто-то кричит сверху, прямо над головой:

— Лера! Ле-ра!

— Голову подними, ягоза! — улыбнулся Роберт Вахтангович, показывая на места над проходом и забирая букет.

Никогда не думала, что розы могут столько весить! Их, конечно, много, но это же…цветы. А это что?! Нет! Кирилл… И Миррка еще с ним заодно! Заразы… Нет, это невозможно! Сумасшедшие…

Она еле поймала. Огромную плюшевую панду, с нее ростом.

Посадила медведя рядом с собой, стараясь отдышаться. Глаза-пуговицы блестели, ревниво косясь на роскошный букет, но плюшевый панда был счастлив. В сердце юной чемпионки всегда будет место для него. Он это знал…

Эпилог

(два года спустя)

Хорошо прийти пораньше. Кофе спокойно выпить. До эфира целых пятнадцать минут еще. Пальцы снова покрутили кольцо. Не привыкнуть никак. Красивое…

Лера надела наушники, проверила микрофон. Восемь минут до эфира.

— Войсковицкая!

— Опаздываешь, Денис…

Напарник влетел в комментаторскую, бросил на стол газету. От журналистов никуда не денешься. Девушка улыбнулась. А они так радовались, что им удалось от всех скрыться…

— Лерка, это правда? У тебя роман с этим блондином?! Из «Silver wind»?

Минута до эфира.

— Слушай, а…

— МЫ В Э-ФИ-РЕ — прошептала фигуристка одними губами. — Солнечный привет всем, кто нас слышит! И сегодня с вами я, Валерия Войсковицкая…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог