Скворечник [Александр Валентинович Силецкий] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Александр Силецкий СКВОРЕЧНИК

Дебри кончились. Бэр Лактион, устало приминая траву, вышел на опушку. Прямо из-под ног с протяжным криком выпорхнула птица. После ливня все вокруг сверкало, распрямлялось, словно вырастая на глазах. С листвы деревьев, что остались за спиной, с хрустящим звоном падали на землю капли. Тучи уходили. Солнце из полуденных высот сияло мощно, ровно и пекло нещадно. Мир вокруг, умытый и как будто иззолоченный открывшимся светилом, пел, гудел, жужжал на мириады голосов. Вот благодать-то!

А еще какой-то час назад Бэр Лактион сидел, спиной прижавшись к мшистому стволу, до нитки мокрый, злой, усталый, и молил богов, чтоб этот окаянный ливень прекратился наконец, чтоб мрак ушел, чтоб сырость, от которой беспрестанно бил жестокий кашель, сгинула к чертям, навек, и можно было продолжать свой путь. Недолго уж идти: до звездолета, если по прямой, — часа четыре, самое большое.

«Ты дурак, Бэр Лактион, — сказал он сам себе тогда. — С твоим-то опытом, в твои-то годы… Ведь и так понятно, видно за версту: жизнь на планете есть, отличнейшая жизнь, а разума вот — нет. И не было. И, как знать, может, и не будет… Нет следов. Пятнадцать экспедиций до тебя планету прочесали вдоль и поперек. Все ясно. Так чего же ты поперся в эти дебри, заблудился под конец, чуть не пропал?! Зачем? Ей-богу, как мальчишка… Ты же ас, экстрапилот, Бэр Лактион! Неужто старость незаметно подкатила? Нет уж, знаешь, рановато».

Так, рассуждая сам с собой, он вышел на опушку, огляделся и… внезапно замер. Чуть поодаль, на открытом месте, возвышалось исполинского размера дерево, немного походившее не то на корабельную сосну, не то на древнюю секвойю. Мощный и шершавый, тронутый лишайниками ствол кончался наверху ветвями с листьями, как длинные кинжалы, — на ветру они тихонечко звенели, и протяжный этот звук тревожил, непонятно почему. Таких деревьев на планете он встречал немало.

Впрочем, не размеры дерева заставили Бэр Лактиона замереть в благоговейном изумленье, нет! Он заприметил нечто, отчего на миг себя почувствовал нехорошо.

«Не может быть!» — твердил рассудок.

«Да ведь вот, перед тобой», — с усмешкой возражали широко раскрытые глаза.

Там, наверху, под толстыми корявыми ветвями, на стволе висел… скворечник. Самый заурядный. Разве что размерами побольше всех своих земных собратьев…

«Это ж надо, — с горечью мелькнуло в голове Бэр Лактиона, — неужели брежу? Вот и доигрался…»

Но приборы в ранце за спиною тотчас подтвердили все в порядке — есть скворечник. Не галлюцинация, не бред. Тогда откуда, для чего? И — главное: кто тут его повесил? Ведь скворечник на Земле не птичка себе строит, это, так сказать, прерогатива «хомо», да еще такого, кто чего-то там соображает…

Перво-наперво Бэр Лактион перепугался. И понять его нетрудно. Все пятнадцать прежних экспедиций утверждали: на планете разумом не пахнет, хищники, конечно, есть, но если б только хищность и была единственным критерием!.. И вот теперь… Так что же, вышла грандиозная ошибка? Ничего себе!..

Бэр Лактион тревожно огляделся. Всюду — дикая природа, ни намека… А скворечник — вон, висит. Такой весь аккуратный, крепкий, ладный. Сумасшедшая загадка!

По своей натуре и по воспитанию Бэр Лактион был в лучшем смысле изыскатель и педант. Хоть и с заскоками, конечно. Впрочем, все ученые, способные на новые открытия, — немножечко такие.

Словом, долго рассуждать Бэр Лактион не стал. Надев поверх ботинок вакуум-присоски, он деловито принялся карабкаться наверх, резонно положив: уж если что и может проясниться, то, несомненно, там, в скворечнике, а не на травке, у подножия ствола.

Скворечник был большой и очень чистый. Много света и на удивление уютно и тепло.

Бэр Лактион устал, карабкаясь сюда, и потому как должное воспринял, что в углу скворечника стояло кресло, мягкое, удобное и прямо-таки завлекавшее в свои объятия. Бэр Лактион немного посидел, вздремнул, а после понял, что проголодался. И тогда с немалым удовлетворением отметил: подле кресла стоит стол, а на столе — хорошая еда и доброе питье.

Бэр Лактион со вкусом пообедал, выкурил недурную сигару, оказавшуюся здесь же, рядом с вазой, где лежали фрукты, и еще немножечко соснул.

Проснувшись, он увидел, что на улице стемнело, и как раз над головой зажегся неназойливый торшер, а в мраморном камине, расположенном в стене напротив, беззаботно запылали толстые поленья, с тихим треском рассыпая золотые искры.

«Что ж, — сказал себе Бэр Лактион, — здесь в общем-то неплохо. Очень милое устройство у скворечника, весьма. Ну ладно, на ночь глядя в звездолет я не пойду, мне все равно там делать нечего — вот разве что отсюда стартовать. А это ни к чему сейчас. Когда такой скворечник я открыл, подумать только! Нет, отсюда выходить не стоит. Я раскрою эту тайну. Ведь снаружи — ветер, звери, дождь, жара, лететь куда-то, возвращаться… Ну, а здесь — под боком все и все удобно. Вот что: я — внутри загадки, и при этом мне на удивленье