Тайна аббата Соньера [Жан-Мишель Тибо] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Жан-Мишель Тибо

Тайна аббата Соньера

Посвящается

Henri Noulet

и

Serge Solier, Marie de Saint-Gély, Jean Robin, Irène Merle, Franck Marie, Gérard de Sède, Otto von Hötzendorf, Jean-Luc de Cabrières, Naguib Shawwad, Louis des Rochettes, Henri Sorgue, Patrick Ressmann, Jacques Rivière, Pierre Jarnac, Richard Duval, Yolande de Chatelet, Yves Lignon, Irène Cazeneuve, Moïse Zera-A, André Malacan, Michèle et Frantz Lazès Dekramer, Claire Corbu, Véronique Assouline, Antoine Captier, Eric Woden, Sandrine Capelet, Jacques Bonomo, Guy Rachet, Pierre Boulin, Gérard Bavoux, Jean-Paul Maleck, Hélène Renard, Christian Baciotti, James Calmy, André Galaup, William Torray, Olympe de Gand, Robert Bracoli, Elie Ben-Jid, Cyril Patton, Esther Hautman, Jean-Christophe Meyer, Solange de Marenches.

Глава 1

Куиза, 1 июня 1885 года.

Одним свежим и солнечным весенним утром священник получил письмо из епископства: монсеньор Бийар переводил его в Ренн-ле-Шато. И священник собрал свои пожитки, в последний раз прочел проповедь перед овцеводами, сделал круг по деревне Кла и без сожаления пустился в путь. Как всегда, женщины закрыли свои встревоженные лица вальками, когда он переходил через реку, и самая старая запела:

Салимонда, Салимонда,
У нее топор и воронка,
Здесь нечто о двух головах.
Жанна Разигонда,
У нее есть нож,
А также воронка, и мы заставим пролиться кровь.
Он так никогда и не смог понять, почему он внушал столько страха этим смуглянкам, наполовину сарацинкам, наполовину испанкам. Что он дал этим дикарям? А они, что дали они ему? В течение трех лет общения с ними он научился охотиться, ловить рыбу и грешить. Три года!.. Одна тысяча девяносто пять дней, проведенных бок о бок с этими плохими христианами, этими колдунами, этими идиотами, этими республиканцами, которые так милы Ферри и Гамбетте, предпочитающими Марианну Деве Марин. Он сам стал бы таким же глупцом, как они, если бы епископство не приняло мудрого решения; со временем он бы, возможно, одобрил инициативы светского государства.

«Пошли они к черту со своей проклятой революцией!» — думает он, прогоняя видения своих преследователей, этих ферри, вальдек-руссо, бюиссонов, зеворов, сеев и других врагов церкви. Священник идет, словно автомат, по главной улице Куизы, без труда неся обе своих дорожных сумки с заплатками из овечьей кожи. Те, кто видит, как он проходит, сравнивают его с борцом, выступающим на ярмарках. Мужчины угадывают его мощную мускулатуру под сутаной, а девушки находят его таким красивым, таким мужественным, и они прикусывают свои языки, чтобы не произнести: «Звездочка, прекрасная звездочка, пусть мне приснится тот, кто проходит мимо». Но священник игнорирует их, он ищет свой путь между домов с коридорами и пристройками, наполненных подозрительными тенями, шепотом и смешками. За ним наблюдают, о нем говорят, его всячески подозревают, потом смотрят, как он исчезает в тишине, окутанный злым умыслом. Они не знают, что он направляется в свою новую приходскую церковь, там, на холме, в свою новую тюрьму.

Ему вспоминается тропа для мулов, по которой он раньше ходил. Счастливое прошлое, счастливое детство. Он был предводителем мальчишеской ватаги и вел за собой отчаянные головы из Монтазеля на приступ горы поблизости от Ренна, где в степных зарослях, спрятавшись за дроком и лежа под ракитником, ожидали их для сражения дети из вражеской деревни. Сколько ударов было нанесено и получено! Сколько часов потрачено на выработку планов атаки! Скольких ловушек удалось избежать! Он был создан для армии, славы и женщин. А родители направили его в Церковь. Солдат Бога, завербованный в войска Льва XIII, вот кем он стал, к своему великому разочарованию. Однако он любит Христа, святых и плачет оттого, что не может им служить должным образом. «У меня никогда не было призвания», — повторяет он себе еще раз. Он заново видит все свое детство, свою молящуюся мать, паломничества, процессии и то, как его близкие видели в нем «свое спасение в потустороннем мире». У него все еще в памяти наказания, которым его подвергали старшие в главной семинарии в Каркассоне, и ужасные ночи, проведенные после назначения священником в Алет. Жизнь неудачника, предстоящие годы кажутся ему невыносимыми.

— Эй! Эй! — кричат возчики, которые поднимаются на верхнее плато в поисках льда.

— Осторожно, аббат! — вопит один из них, щелкая кнутом рядом с ушами священника. — Мы уже в рай собрались! — восклицает он, проезжая рядом с ним.

— Одним бездельником будет меньше! — бросает другой.

Возчики смеются. Священник прижимается к парапету моста, перекинутого через Од. Изнуренные лошади и колеса больших повозок, покрытых брезентом, двигаются очень близко от него, и косматые крестьяне смеются над ним от всей души.

— Дикари! — кричит он им.

Тотчас один из них, пузатый, со ртом, который открывается подобно кровоточащей ране в середине квадратного и почерневшего лица, спрыгивает со своей упряжки и бросается к нему.

— Поосторожней, кюре! — выплевывает он ему в лицо. — Не забывай, что мы живем в Республике. У тебя больше нет короля.