Сталкериада. Путь мага [Дмитрий Власов] (fb2) читать онлайн

Мягко и тихо нашептывая, Сахаров аккуратно подвел его к страху за Сидоровича во время их похода за Сотланом. Алекс снова вспомнил, как позади Сидоровича разгорается сияющая сфера. Как он впадает в панику, как проваливается в ситуацию с ракетницей.

В это время проектор сформировал нечеткую и еле различимую, но изящную фигуру из бесконечного количества тонких линий. Линии были ломанные, разорванные, но всё же при желании из этого хаоса можно было узнать несколько симметричных фигур. Сахаров записал ее. Но этого было мало и настроение ученого было неважным. Столько времени вхолостую потрачено!

— Ну что, Алёша, выходи из воспоминаний. На сегодня хватит. Это неплохой результат, хотя и слабоват.

Алексей открыл глаза и покосился на застывший в гравитационном поле проектора объёмный рисунок. Твоя психика сопротивляется. Ты, когда начал погружаться в воспоминания боя с использованием ракетницы, твое лицо исказилось. Что произошло.

— Профессор, передо мной возникло искаженное злобой лицо моей матери.

— А вот это уже хороший результат!

Было видно, что последние слова Алексея обрадовали ученого. — Прекрасссно! Протяжно просмаковал тот и подошел к переговорному устройству.

— Серёжа, поднимись, пожалуйста, к нам. Есть результаты.

Когда молодой ученый зашел в лабораторию, Сахаров вывел на проектор образ мозга Алексеея и внимательно разглядывал изображение проектора. Сергей подошел.

— Удалось мне всё-таки расшевелить Алексея. Хотя и немного.

— Похоже, профессор, что это не хаотичная конструкция. Я бы сказал, что это нечто наподобие сферы. Оболочка?

— Да, Серёженька. Эта оболочка. Она появилась после того, как перед Алексеем выплыл образ озлобленного лица матери.

— Защита? Сергей посмотрел на Сахарова.

Тот утвердительно кивнул головой.

— Скорее всего, Серёжа. Скорее всего защита. Только защита от чего? От того, что несёт опасность из вне или от чего-то опасного внутри? Пока мы не нейтрализуем причину этой защиты, глубже психика Алексея нас не пропустит. Оба ученых посмотрели на укутанного проводами подопытного.

Алексей продолжал терпеливо ждать, пока с него снимут кокон датчиков.

— Серёжа, помоги мне снять датчики с Алексея. Пора заканчивать.

Спустя полчаса Алексей уже стоял под душем. Дикая психическая усталость требовала кардинальных решений. И Алексей устроил себе контрастный душ. Потом он добрался до своей койки и вырубился.

Разбудили его уже после прихода Сидоровича и пригласили на обед.

— Ну что, Сидорович. Удалось нам немного расшевелить психику Алексея. Алесей, расскажи за свои последние видения.

Алексей притянул к себе тарелку с едой и неспешно пересказал свою попытку погрузиться в воспоминания. Про всплывший образ матери, про ощущение острой боли в голове и нощей боли внутри грудной клетки в этом момент. Потом Сахаров приблизительно описал изображение сферы на проекторе. Сидорович молчал.

— Ну и что вы, Сидорович, думаете по этому поводу? Сахаров был само внимание.

Сидорович пожал плечами. Посмотрел внимательно на Алексея.

— А что тут говорить, Профессор. Это страх. Страх перед матерью. Вообще отношения с матерью в жизни любого человека являются основой его судьбы.

Народ затих, поскольку Сидорович очень редко выдавал свои знания такого уровня. Считая, что чем меньше люди знают о том, до чего ещё не додумались через свой личный опыт, тем им безопаснее жить. Все прекратили работать вилками и навострили уши.

— Давайте через диалектику попробуем. Ну и через женский принцип. Во-первых, Мать и ребенок, это дуальная и неразрывная система. Во-вторых, Женский вселенский принцип, который есть великая Пустота. Эта пустота либо создает внутри себя и исторгает из себя что-то новое, либо поглощает в себя и растворяет в себе, полностью уничтожая. Предлагаю представить. Приходит к будущей Матери Душа ее ребенка. Они, Мать и Душа, объединяются в дуальную единую систему.

Как это выглядит во времени? Душа ребенка, по рисунку своих вибрации, притягивается к будущей своей матери, у которой созвучный рисунок психики и судьбы. И далее притянувшаяся Душа находится в психическом поле матери. Душа может прийти и заранее. Даже на несколько лет раньше. Тогда Душа напитывается опытом проживания матерью её жизни. Как бы приспосабливается к личности матери. С момента зачатия Душа ребенка погружается внутрь физического тела матери. В центре Души, в её нульмерности становится оплодотворенная яйцеклетка. Далее душа ребенка в своем центре формирует энергетический каркас формы тела, опираясь не только на генетику яйцеклетки, но и на свою реинкарнационную базу долгов и опыта. Поскольку каркас энергетический, кстати, Профессор, вы рассказывали Алексею за Кирлиан-эффект? Сидорович посмотрел на Сахарова. Сахаров утвердительно кивнул.

— Прекрасно. Так вот, Душа строит тело как раз на излучениях Кирлиан-эффекта. Это и есть энергетический каркас. Каждая клеточка, прежде чем разделиться, сначала получает чертеж, куда и как ей делиться. И затем уже по этому чертежу заполняет очерченное пространство. И если помните, светимость энергетики тела на устройстве отображения Кирлиан-эффекта сильно зависит от психоэмоционального состояния организма. Чем психоэмоциональное состояние светлее и позитивнее, тем на оборудовании мощнее и явнее проявлены излучения Кирлиан эффекта. Стоит отметить, что у Души ребенка очень слабое психоэмоциональное поле. Она живет на энергиях более высоких порядков. А значит и излучает она энергии более высоких порядков. В основном это благость и умиротворение. У неё ещё нет биологических клеток, чтобы излучать близкие к биологии вибрации. Поэтому Душа ребенка для выстраивания энергетического каркаса биологического тела, во-первых, трансформирует под низкие частоты весь свой запас тончайших энергий, накопленных в прошлых жизнях, просто понижая их качество, то есть это процесс деградации. Это для неё очень затратно и это явная деградация её энергетического запаса. А во-вторых, Душа опирается на биоэнергетику матери. Душа сквозь себя пропускает биоэнергетику матери, перенаправляя эту энергию по своим чертежам в своё нульпространство, и оттуда по принципу Фибоначчи и закону Золотого сечения отстраивает процесс деления клеток. С того момента, когда тело, развиваясь, становится больше Души, Душа закрепляется внутри зародыша и уже строит своё тело посредством клеток нервной системы зародыша. И это уже использование настоящей ауры, как мы ее видим у любого живого организма. Каркас с этого момента уже строится вне Души. Душа больше не может на сто процентов контролировать качество каркаса.

— Прекрасно. Так вот, Душа строит тело как раз на излучениях Кирлиан-эффекта. Это и есть энергетический каркас. Каждая клеточка, прежде чем разделиться, сначала получает чертеж, куда и как ей делиться. И затем уже по этому чертежу заполняет очерченное пространство. И если помните, светимость энергетики тела на устройстве отображения Кирлиан-эффекта сильно зависит от психоэмоционального состояния организма. Чем психоэмоциональное состояние светлее и позитивнее, тем на оборудовании мощнее и явнее проявлены излучения Кирлиан эффекта. Стоит отметить, что у Души ребенка очень слабое психоэмоциональное поле. Она живет на энергиях более высоких порядков. А значит и излучает она энергии более высоких порядков. В основном это благость и умиротворение. У неё ещё нет биологических клеток, чтобы излучать близкие к биологии вибрации. Поэтому Душа ребенка для выстраивания энергетического каркаса биологического тела, во-первых, трансформирует под низкие частоты трехмерной биологии весь свой запас тончайших энергий, накопленных в прошлых жизнях, просто понижая их качество, то есть это процесс деградации. Это для неё очень затратно и это явная деградация её энергетического запаса. А во-вторых, Душа опирается на биоэнергетику матери. Душа сквозь себя пропускает биоэнергетику матери, перенаправляя эту энергию по своим чертежам в своё нульпространство, и оттуда по принципу Фибоначчи и закону Золотого сечения отстраивает процесс деления клеток. С того момента, когда тело, развиваясь, становится больше Души, Душа закрепляется внутри зародыша и уже строит своё тело посредством клеток нервной системы зародыша. И это уже использование настоящей ауры, как мы ее видим у любого живого организма. Каркас с этого момента уже строится вне Души. Душа больше не может на сто процентов контролировать качество каркаса.

Часть тринадцатая

Сидорович замолчал и принялся за еду. Когда тарелка опустела, он продолжил.

— Отсюда следует, что качество материнской психической и биоэнергетической энергий является важнейшей основой при развитии биологического тела ребенка в утробе. Идеальный вариант, мать живет на вибрациях благости и умиротворения, созвучно вибрациям пришедшей Души. В этом случае Душа выстраивает идеальное тело. Но если фон низкочастотный, негативный, агрессивный, то у Души нет возможностей удерживать идеальный каркас для деления клеток. Низкочастотные материнские вибрации из вне постоянно разрушают каркас и обесточивают Душу. Клетки делятся не по чертежу. Появляются не на своих местах. Идеальная конструкция плывет. Гармония по итогу отсутствует. В случае с Алексеем, отцу удался обманный манёвр. Он смог перетащить ненависть матери с ее чрева и своей беременности на себя. И держал ее психику в напряжении, заставляя ее меньше злобы и ненависти излучать в сторону плода. По-видимому, он подсознательно выдавал Алексею свою биологическую энергию, это конечно было мало, но всё же. Биополе человека, полезное для развития плода, где-то в радиусе двух трёх метров. Но даже этого количества было достаточно, чтобы Душа Алексея смогла выстроить более или менее здоровое тело. Если бы отец не защитил Алекса, скорее всего у Души Алекса не было бы ни одного шанса родиться здоровым и полноценным человеком.

Есть, конечно, и другие варианты. Вмешательство из вне, например. Если воплощается посланник от каких-то божеств, то энергетический каркас будущего тела держат слуги божеств — энергетические сущности. А если воплощается человеческая команда мощных душ, то в теле матери присутствует не одна, а две или три души, которые в объединенных энергиях строят одно тело. В этом случае воплощенная Душа рождается, а вторичные души переходят к другим матерям. Тоже на воплощение. Кстати, это самые сильные в душевном созвучии люди. Они даже ближе, чем родственные Души. Но это всё была прелюдия. Главное для нас сейчас — математический смысл родов. А роды, для системы мать-ребенок, чистейшая математическая инверсия. Изначально, при беременности, мать своим телом окружает тело ребенка. А ребенок наполняет тело матери высочайшими вибрациями благости и умиротворения. Если женщина гармонична, она обязательно это почувствует. А теперь роды. Инверсия. После родов ребенок перемещает психический слепок матери внутрь себя. Теперь мать внутри ребенка. Точнее — её психический слепок. То, как она оценивает себя, мир, ребенка, отца ребенка и т. д. Это все, как единое зерно само осознанности ребенок встраивает в себя, в центр своей психики. Как первое зерно. Вторым слоем, уже вокруг слепка матери, формируется слой внутриутробного опыта. Что ребенок чувствовал и слышал, что получал от матери и на каких вибрациях, что и как передавал ему отец через общение с матерью. Вот и получается, что любой человек ядром своего само осознания имеет психику матери, все её мысли, её состояния, её переживания, её эмоции и всё прочее подобное. Плюс тот опыт, который он, будучи в утробе, наработал используя свою тончайшую экстрасенсорную энергетику. Поскольку к периоду родов мозг ребенка выстроен строго в психической картине созвучной материнской, то мать всегда имеет возможность влиять на внутренний мир рожденного ею человека, даже взрослого, своими мыслями и эмоциями. И защиты от этого у сына или дочери никакой! И это первая проблема. Вторая проблема послеродовой инверсии. Ребенок разворачивает вовне себя свою психоэнергетическую оболочку, которая до родов находилась внутри. Это своего рода, энергетическая плацента. Выход её у ребенка в районе пупа. Из этой энергии ребенок формирует оболочку, которой он окружает свою мать, причем всю, целиком. Это теперь как кокон на ней. Тем самым ребенок получает возможность всегда быть с нею в контакте и передавать ей все нужные ему требования. В младенчестве, пока он не умеет говорить, это важнейшее умение для ребенка. Передать матери ощущение своих проблем, что бы она отреагировала и спасла его от неприятных ощущений и удовлетворила его насущные потребности. И благодаря этой оболочке гармоничная, спокойная мать всегда знает на ощущениях, что нужно младенцу. Проблема в том, что ребенок теперь всю негативную энергию, которая из социума обрушивается на мать, берет на себя! Смысл в том, что для ребенка жизнь матери имеет абсолютный смысл. Поэтому он легко может принести себя в жертву во имя жизни своей матери. И большинство детей сейчас больны именно поэтому. Они защищают своих матерей. Если бы кормящие матери жили в гармонии с природой и вне негативных энергий социума, дети бы практически не болели.

Снова возникла пауза. Сидорович посмотрел в пустую тарелку, затем повернулся з Алексею.

— Алеша, помоги мне с посудой.

Через пятнадцать минут на столе был организован сладкий стол. Сидорович снова умастился на своём табурете, налил себе чаю и шумно присёрбнув горячий напиток, продолжил.

— А что же Душа ребенка? Чем она может отплатить своей матери за молоко, нежность и заботу? Ведь мы имеем дело с дуальностью! Ребёнок платит матери любовью! Тончайшей вибрацией доверия, любви и вдохновения. Душа ребенка всегда через любовь внутренне настроена навстречу всем потокам мыслей и эмоций от матери. Поскольку это очень мощная Сила, то лучше оберега для матери и не придумать! И наша схема дуальности матери и ребёнка выглядит так: до родов — Мать внешняя, защитная часть системы. Ребенок внутренняя. Во время родов происходит математический процесс инверсии. Далее: Мать оказывается внутри психических энергий ребенка. А ребенок своим энергополем, снаружи матери. В энергообеспечении любовью, а так же в вынужденном раскрытии, доверии и беспомощности, поскольку мать напрямую транслирует внутрь психики ребенка свои состояния и переживания. Сидорович замолчал и посмотрел на Профессора.

— Ого, Сидорович. А вот за это вы мне еще не рассказывали. Сколько же у вас ещё тайн припасено? Ну что ж. Получается, что в психике Алексея первичное ядро эмоций и состояний полностью скопировано с ненавидящей его матери. И вот та выявленная нами оболочка, это тот самый защитный энергетический каркас от скопированной в первичных объёмах психики программы ненавидящей его матери. Грустно. Носить в себе человека, который тебя норовить изнутри убить. Ужас.

Алексей снова сидел потерянный, уронив на стол печеньку и невидящим взглядом смотря в глубь наполненной чашки. Перед его взором снова в который раз прокручивалось всё его детство. Беспомощность, униженность и отчаяние. Но было четко ощутимо, что воспоминания уже не так болезненны, на душе легче и психика не так реагирует на самые тяжелые из них. Он постепенно исцелял себя. А Сидорович в это время продолжал.

— Да. Скорее всего так. И поскольку мы с вами имеем дело с процессами, созвучными Душе, её очень высоким энергиям, ведь внутриутробный период практически бессознателен, то и исцелять этот участок нужно на вибрациях Души. Алексею нужно по новой прожить процесс своего зачатия, взращивания своего физического тела в чреве матери, но уже без присутствия злобы матери, концентрируя свою уже гораздо большую мощь психики на состоянии благости и в умиротворении. Прожив в своей голове через воспоминания и медитацию тот период по новой, по идеальному сценарию, концентрируясь на том, что мать жила в идеальных психических состояниях, и что от нее шел только позитивный поток веры, надежды и любви. Так Алексей перепишет свои первичные программы и разгрузит первичные страхи.

Алекс попытался это представить, но его пробила дрожь. Руки слегка затрясло, а ноги налились тяжестью и стали ватными. Все смотрели на него.

— Нет, уважаемые. Мне это не под силу. И вытянул вперед руку. Та мелко дрожала.

— Охохо. Сахаров покачал головой. — А что, Сидорович, поможет нам здесь любовь?

— Любовь? Сидорович с интересом посмотрел на Сахарова. — Вполне. Только дело это долгое.

— И что думаете? Ведь вариантов больше нет.

Сидорович в согласии кивнул головой.

— Да. Вариантов больше нет. В лице Алексея мы имеем раскол психики. Одна часть его психики отторгает другую часть. И не просто отторгает. А пытается изолировать. Понятно, что это долго длиться не будет. На подобную изоляцию психика тратит весь свой запас энергии. Отсюда непрерывная усталость, апатия и невнимательность. Отсюда же и чувство беспокойства и непрерывного глубинного страха. И как следствие, неконтролируемая вспыльчивость и истерия. Если ничего не делать, годам к сорока, а если повезет, то к пятидесяти, болезнь Паркинсона или еще чего похуже. Вы правы, Профессор, склеить себя из такого раскола получится только через силу Любви.

И все снова посмотрели на Алексея. Тот смутился. Про любовь он ничего не смыслил. То, чем его напичкал социум, как он уже понимал, никаким боком не относилось к тому, что сейчас под Любовью подразумевали два пожилых человека. И озвучивать свой прошлый и пошлый опыт совершенно не хотелось. Алексей посмотрел на Сидоровича. Как бы извиняясь, пожал плечами.

— У меня неверные представления о любви. Сидорович, что такое Любовь?

— Обширный вопрос, Алёша. Сидорович снова отхлебнул из чашки. Взял из блюдца печенье, осторожно отломил маленький кусочек и положив в рот долго и тщательно пережевывал, о чем-то размышляя. — Поэтому стоит ограничить его рамками наших текущих потребностей. Но ссылаться при необходимости и на другие направления. Но для начала мы опросим молодежь. Сидорович улыбнулся.

— Серёжа, как думаешь, что такое Любовь?

Тот некоторое время молчал. Размышляя.

— Сидорович, думаю, что это способность полностью раскрываться и доверяться. И точно так же принимать без желания разрушать чужую раскрытость и доверчивость. Ээээ. В общем — стремление к полному невраждебному взаимодействию на полном доверии.

— Хорошо. Сидорович кивнул. — А вот ты, когда любимую работу делаешь, ты же любишь свое дело. Где здесь раскрытие?

Сергей призадумался.

— Хм. Да. Я люблю свою работу. Мне нравится то, что я делаю. Я отдаюсь своему делу полностью. Хм. Да, Сидорович! И отдавание себя без остатка! Тоже любовь!

Сидорович, слушая размышления молодого ученого улыбался. Сейчас он узнавал свою молодость и свою наивность. И это было приятно.

— Да, Сергей. И это тоже. И это далеко не всё. Но давай я объясню, как я вижу.

Сидорович, призадумался. Налил в чашки чаю. Но было видно, что он сейчас где-то далеко в мыслях.

— Любовь, это понятие вне времени и пространства. Мы наверняка с нашего уровня не сможем оценить и уж тем более понять всю первичную красоту этого явления. Поэтому ограничимся допущениями. Для нас, в видимых нами смыслах, Любовь, это первичный принцип, формирующий законы единой Жизни во всём многообразии миров, через которые Жизнь течет по направлению к абсолютной эволюции через бесконечность живых многообразий и форм. И затем возвращается обратно, к единству. Поскольку это первичный принцип, то и первый посыл, который мы ощущаем, выходя на эту Силу — единство всего живого во всем его совершенном многообразии.

— Эээ, простите, Сидорович, это баланс? Сергей не унимался. Его любопытство разгоралось с каждым новым словом от специалиста по первичным принципам.

— Нет, Серёжа. Любовь не балансирует. Балансирует диалектика. Единство противоположностей. Инь-янь. А Любовь, это другое. Она дополняет до единого целого. До более совершенного, чем перед этим был живой организм. Любой живой объект во Вселенной, выходя своими состояниями до уровня Любви, автоматически наполняется первичным смыслом единства всего Живого и поднимается в своей эволюции сам над собою на бесконечную высоту. Через Любовь он входит в резонанс со всем Живым. В единую резонансную целостную систему. И получает в себе избыточный, но абсолютно идеальный и совершенный потенциал эволюционировать в этом направлении. Он просто физически ощущает своё совершенство. Всеми клеточками своего тела, всеми тончайшими структурами, которые в нём уже пробуждены. За счет избытка энергии высочайшего качества, когда человек в состоянии Любви, его эволюция идет гораздо быстрее! Он с каждым витком своей эволюции обретает всё больше возможностей быть единым со всем Живым мирозданием. И здесь главный ориентир — не разрушить себя за счет сверхвысоких скоростей внутренних преобразований. Все структуры, абсолютно все, должны успевать эволюционировать. Иначе перекосы, распад на негармоничные части и по итогу смерть. В разговор вступил Сахаров.

— Сидорович, получается, что Любовь, это какой-то вид энергии?

— Да, Профессор. Для нашей мерности Любовь воспринимается как энергия. Вы ее можете ощутить, если сможете возродить в своем психическом пространстве память о состояниях благости и умиротворения. Это автоматически в вас сформирует принцип безопасности жизни. Кстати! Вопрос для продвинутых. Что общего в благости и умиротворении? Чем они одинаковы для человека, пребывающем в них?

Народ замолчал. Благость и умиротворение никто из них никогда не испытывал. А Сидорович с хитрецой в глазах продолжал переводить взгляд с одного, на второго, далее на третьего. Все молчали.

— Ну хорошо. Подсказка. Есть такое понятие, как улыбка Будды. Что это, по-вашему?

Зашевелился Алекс.

— Ну это. Он запнулся, пытаясь из образа улыбающегося Будды извлечь смысл. — Это когда доволен и счастлив.

Сидорович благодарно кивнул.

— Близко, Алексей, но нет. Усложняешь. Ну не буду вас мучить. Улыбка Будды символизирует естественную радость жизни целостного существа. Всё! Общее для умиротворения и благости — состояние радости. Человек и в том и в другом обязательно параллельным фоном на подсознании испытывает радость от своей жизни. При условии, что он уже вернулся к своей целостности ощущений. Впрочем! Если человек раздроблен и психика развалена и расшатана, ни благости, ни умиротворения ни уж тем более полноценной радости он просто не сможет ощутить! Итак, первый критерий вашего возвращения в свою целостность — внутренняя беспричинная непрекращающаяся радость. Где-то на самых глубинных, еле чувствуемых уровнях психики. Ощущаемая, например, сразу всеми клетками организма. И более тонкими телами. Важно, что при такой тончайшей радости отсутствуют эмоции! Это очень важно! Если есть яркая эмоция радости — сбой! Ошибка! Неудача! Только внутреннее клеточное ощущение в теле и очень приятное состояние уюта, комфорта и удовлетворения в Душе и психике без привязки к окружающей действительности! Внутренняя радость при полном спокойствии на эмоциях! По началу такая радость будет появляться очень редко и на очень короткие промежутки времени. Но постепенно это будет меняться. Со временем вы будете узнавать в себе эту радость гораздо чаще. И длиться она в вас будет часами. А образ улыбки Будды, это образ человека, закончившего возвращение в свою целостность. Его целостное подсознание, минуя волю своего владельца, само формирует на лице такую улыбку. Но продолжим о безопасности. Сидорович поразмышлял некоторое время, вспоминая о чем он говорил. — Так. Мы говорили о состоянии благости и умиротворения. И об ощущающейся благодаря им безопасности. Продолжим. Когда эта безопасность в вас будет восстановлена, достаточно представить, что ваша жизнь, ваше самоощущение в здесь и сейчас едины через ваше совершенство со всем живым вокруг вас. Как только вам удастся поверить в это единство, вы сразу же наполнитесь этим видом энергии. Сначала это ощущается как наполнение чем-то невещественным, но явно приятно ощущаемым в районе сердца. Вот.

Сидорович задумался и некоторое время молча пил чай.

— Далее! И здесь можно уточнить то, что озвучил Серёжа. Про взаимное раскрытие и доверие, ну и про полную отдачу себя. В его примерах любовь возникает потому что двое, очевидно, что притянувшихся либо по резонансу, либо по единству противоположностей, усиливают друг друга. Они, объединяясь, становятся через качества друг друга более совершенными и ощущают близость к идее единства Жизни. Наполняясь внутри себя этим подобием. И чем качественнее подобралась пара, чем больше люди смогли дополнить друг друга до абсолютного совершенства, тем ярче это ощущение внутреннего совершенства и тем ближе эти люди к идее единства всего живого. Это ощущение себя совершенством и привлекает в их жизнь энергию Любви того уровня, до которого они ощущают своё совместное совершенство. И тем мощнее, кстати, в них эволюционные процессы. С любимым делом аналогичная ситуация. Только в любимом деле парой к интеллекту, разуму и уму человека становится его Душа. В пятимерности, через творчество, эта бригада тонких тел создаёт мощные резонансные процессы, которые притягивают из более высоких мерностей созвучную их единству энергию Любви. Но не только. Здесь же они притягивают из бесконечного пространства вариантов и возможностей Идеи для творчества и воплощения. Для нашего трехмерного мира любая Идея, это такая же независимая Сущность, как и Любовь и Интеллект и Разум и Душа. Если вы думаете, что вы придумали Идею, то нет. Это Идея выбрала вас, посчитав вас достойным для посещения и для воплощения через ваш интеллект. И это посещение для вас будет слиянием и приведет к ещё большему и мощному резонансу. Это и есть Творчество с большой буквы. Когда вы своими человеческими качествами становитесь достойным прихода в вашу осознанность великих Идей! Сливаясь в Идеях с высшими мерностями, психоэнергетическая система творческого человека ещё больше усложняется и еще больше уподобляется абсолютному единству всего Живого. И энергия Любви ещё более высокого качества приходит под сформировавшееся творческое единство внутри человека. Сидорович наполнил свою чашку, затем посмотрел на Сергея. И продолжил. — Если человеку удается внутри себя создавать эволюционные резонансы между телами разных мерностей, то он наполняется Любовью. Чем больше мерностей при этом между собою резонируют в эволюционном направлении и чем выше резонанс эволюционного направления, тем более качественная энергия Любви сможет наполнить человека. Это и есть Путь духовного восхождения. Осознали?

Сидорович замолк и посмотрел на замерших слушателей. Профессор кивнул головой. Сидорович удовлетворённо вздохнул.

— Отлично, тогда продолжу. Если резонанс слабый или тела резонируют на более примитивных идеях, то энергия Любви все равно наполняет человека. Но в этом случае она очень мала по объёмам и по качествам урезана. Банальный секс без общей идеи у нравящихся друг другу мужчины и женщины тоже на какое-то время приводит небольшой объем Любви. Хотя и обрезанной и по смыслам, и по потенциалу. Человек ограниченный и недалёкий воспримет такую энергию в себе как эволюционный всплеск. Он почувствует, что даже примитивный секс его делает совершеннее. Такой примитивный человек может даже стать сексуально зависим, поскольку из-за нежелания личного само осознания, для него это единственный способ стать на небольшое время чуточку совершеннее. Но на столь низких уровнях самости чувство личного совершенства очень быстро испаряется и человек снова бежит за поиском совокупления хоть с кем угодно. Отсюда все виды половых извращений. А вот человек развитый и духовно продвинутый потерпит в примитивном сексе фиаско. При случайном сексе, наполнившись ограниченными энергиями любви, он испытает понижение своих вибраций. Для него это будет провал на нижние уровни. И ощущать этот провал после такого примитивного взаимодействия он будет как апатию, тоску и отчаяние. Поэтому в мире духовных людей секса ради секса не существует. Есть Любовь, именно Любовь с большой буквы, в паре мужчины и женщины, где совместное проживание, взаимодействие и общение, приводящее двоих в более совершенное состояние, которое гораздо ценнее всего остального. И кстати!

Сидорович посмотрел на своих притихших слушателей хитрым взглядом.

— В нашем мире существует аттракцион. Для того, чтобы трёхмерные люди могли какое-то время побыть в этих чистейших вибрациях своего совершенства. И что бы в их памяти оставался опыт своего совершенства и что бы дальше по жизни люди добровольно включались в поиск Любви. Как думаете, что это?

Народ молчал. Все понимали, что здесь все крутится вокруг Любви. Слово взял Сергей.

— Сидорович. Есть только одно событие, приближающее человека к Любви. Это юношеская влюблённость.

— Мо-ло-дец! Сидоровоич по слогам произнес слово, улыбаясь в сторону Сергея.

— Именно влюбленность! Но не только юношеская. Влюбленность может случиться в любом возрасте! И не только у Людей. Даже у животных это работает! На их уровне, естественно. Существует накопленный в нашем объёме солнечной системы «банк» энергии Любви. Скорее всего это личный запас самого светила и планет. И существует структура контроля. Когда человек попадает в состояние влюбленности, причем не важно, по единству противоположностей или по резонансу одинаковых психических рисунков, эта структура включает его в канал подпитки от этого объёма Любви. И человеку сносит крышу, поскольку энергия весьма и весьма высокого качества. Кто помудрее, те понимают, что это состояние никак не зависит от близости к любимому человеку. А только от внутренней потребности становиться более совершенным для любимого человека. Люди поглупее привязываются к своему партнеру и требуют от него непрерывной близости. При этом то самое стремление быть лучше себя вчерашнего из-за лени в них постепенно исчезает. И канал закрывается. Нет стремления к совершенству, нет и канала. Исчезает и влюблённость. Всё просто. Итак, Сидорович потёр ладоши, предвкушая итог беседы. Он был на вершине интеллектуального совершенства и сиял счастьем.

— Итак, джентльмены! Вы всегда можете попасть в состояние влюбленности и структура контроля подключит вас к местному запасу энергии Любви. Для этого вам достаточно поверить в значимость какого-либо человека или существа, да не важно, даже вот этого стола! Сидорович положил руки на стол и нежно погладил его поверхность.

— Вы убедили себя в том, что вот этот стол для вас сверхзначим и сверхценен. Вы без него жить не можете! И второй этап, что присутствие этого стола в вашей жизни для вас является неоспоримым поводом становиться совершеннее себя вчерашнего. И вы осознанно принимаете решение, что из всех своих сил, стремитесь ежесекундно становиться совершеннее себя вчерашнего во имя эволюции вот этого стола. Совершать во имя своего идеала, в нашем случае вот этого стола, подвиги через своё совершенство. Юнец именно такие состояния испытывает в период влюблённости к симпатичной девочке. И совершает подвиги! Кстати, вопрос. Что с этой точки зрения в таком юноше убивает его влюбленность к девочке?

Сидорович замолчал, ожидая ответа. Народ смотрел на новоявленного гуру, полностью поглощенный столь неожиданными откровениями и кроме нимба над головой Сидоровича больше ничего не видевший. Первым встрепенулся Алекс, и запинаясь попытался озвучить непослушную еле замечаемую интуицией идею.

— Ну, это, Сидорович. Когда что-то не даёт парню совершить подвиги во имя своей девочки! Ну, там, страх. Ну, или застенчивость.

— Да, Алёша! Когда эти двое очнуться, он кивнул Алексею на Профессора с Сергеем, — повтори эту фразу для них ещё раз. Он рассмеялся, а затем продолжил.

- Верно, Алёша. Только я немного уточню. Парень совершает подвиг не во имя девочки! Это социальное внушение и ложь! Парень совершает подвиги во имя своего Совершенства. Каждый подвиг над своими недостатками, страхами и неопытностью делает его ещё ближе к его идеальности и совершенству. Приближает к единству Жизни мироздания. И уже потом, когда он благодаря подвигу получил новый уникальный для себя опыт, он вот это своё совершенство в виде этого опыта и новых навыков жизни в мире и предлагает любимой девочке. «-Смотри, я умею для тебя становиться лучше!»

— Ох, Сидорович. Я всё понял про свою юность и свои влюблённости! Благодарю! Я впадал во влюблённость. Ну там, наполнялся энергией Любви. Но я был слишком застенчив. Чтобы говорить девочке о своих чувствах! Неет! Невозможно. Я был слишком перепуган! В моей то семье нормального общения между мужчиной и женщиной никогда не было. И у меня тоже это всё вызывало только страх. И самооценка моя была ниже плинтуса. Какое уж там совершенство. И я во имя девочки совершал не поступки внутреннего подвига, а примитивные. Социальные. А оно ей совершенно и не нужно, мои социальные поступки. У неё таких парней вокруг хоть пруд пруди. И все предлагали ей социальные подвиги. А ей то были нужны мои внутренние изменения! Которые я потом мог бы проявлять в социуме, действуя всё эффективнее и успешнее. А я предлагал какую-то ерунду. Мол, смотри, какой я хороший! Ведь я сводил тебя в ресторан! Я купил тебе роз! Я свозил тебя на Мальдивы! Выходит, я пытался купить ее. Вместо того, чтобы самому становиться лучше, реально проживая всего себя как внутренне успешного, я предлагал ей внешнюю успешность, материальные игрушки, думая, что это и есть реальная успешность. А успешность, это никак не способность купить какие-то социальные развлечения! Успешность, это то, что внутри человека стало лучше и эффективнее, чем было вчера.

— Ну вот, Алексей, ты и ответил себе на свою главную беду в твоей жизни с девочками. Молодец! Естественно, если ты даёшь любимой девочке много денег, она их будет брать. Почему бы не брать, если дают? Надо заплатить сексом? Некоторые девочки и на это идут. Тогда это уже тем более не любовь, а просто сделка между вами. Но любви ответной в любимой тобой девочке ты материальными ценностями не создашь. Девочка просто будет пользоваться тобою. Как расходным материалом. А ведь неразвивающийся мужчина и есть расходный материал! Объясню. Социум, он непрерывно эволюционирует! Сегодня социум уже сложнее, чем вчера. Через год он сложнее в сто раз. Темп очень и очень высокий! Нужно непрерывно обучаться, просто что бы сохранить свой социальный статус! Просто что бы только успевать за эволюцией социума! А что бы обогнать эволюцию социума, нужно очень серьёзно над собою работать! Как раз это и чувствуют всеми фибрами своей души любые более или менее целостные по структурам Женщины. Они четко интуитивно знают, если рядом с ними находится настоящий внутренне успешный мужчина, внутри себя обогнавший внешнюю эволюцию социума! Если же мужчина прекратил личное развитие, то через десять лет он просто выпадает на обочину социума и безнадёжно отстаёт от него. Ему остаются только объедки со стола цивилизации. И целостные Женщины эту социальную особенность прекрасно в своих Душах ощущают. Может они и не могут это свое внутреннее знание верно озвучить, но это их главная концепция выбора мужчины. Женщинам нужна в мужчине его эволюция, его темп внутреннего развития, как гарант того, что их пара не вывалится через пару десятков лет на обочину цивилизации! Понятно, что если девочку в семье разрушали, то это ее знание может быть и заблокировано. Но такие разрушенные женщины выбирают себе в пару остановившихся или вообще деградирующих мужчин и очень быстро отстают от социума навсегда. Это естественный социальный отбор. Итак, Алексей, что мы можем сделать с тобою здесь, как главный вывод? А вывод таков: внутренняя эволюция мужчины, опирающаяся на четко ощущаемый резонанс со вселенскими потоками Любви, как текущих внутри него самого, так и текущего через любимых и близких ему людей, с последующим воплощением своих внутренних побед в окружающем социуме и есть гарант стабильности и успешности его семьи в будущем!

Алексей утвердительно кивнул. Говорить что-либо на эту тему было бессмысленно. Сидорович разложил все по полочкам так грамотно, что перед глазами Алекса развернулась вся его жизнь. Целиком. Он видел все свои падения и взлёты, всю свою социальную успешность и провалы. Там, где он раньше не мог понять своих неудач и выискивал виновных вокруг, теперь все уложилось в стройную систему. Там, где он терпел фиаско! Как раз там было его явное отставание от темпа эволюции социума. Алексей просто переставал соответствовать тому месту, с которого его в скором времени и увольняли. Его непрерывная апатия, леность и нежелание учиться новому тормозили его, и он отставал. Просто отставал от темпа социума. Как банально! А про отношения с женщинами? Про холодность жены, которая в последние годы ощущала в нем отставшего от социума, а значит не успешного и остановившегося в своей эволюции мужчину. Который через десять лет будет окончательно выброшен за борт жизни! И она с его ребенком тоже пойдут на дно! Грустно.

Алекс вынырнул з тяжелых размышлений. — Сидорович. А почему тогда пары распадаются?

Специалист по вселенской любви посмотрел на вопрошающего.

— Алексей, вспоминай. Что должен в себе восстановить человек, прежде чем выйти на энергию любви.

— Ну. Это. Умиротворение. И это. Как его. Благость. Хотя я не могу это всё представить. Слова мудрёные.

— Именно так. Умиротворение и благость. Что такое благость. Это состояние, когда тебе всего хватает. Ты постоянно ощущаешь полную обеспеченность своей жизни и это формирует в тебе общую признательность к миру, в котором ты живешь. А умиротворение, это когда ты ощущаешь, что твоя жизнь имеет великий тайный вселенский смысл, даже когда ты ничего не делаешь. При этом это знание не делает тебя ни гордецом ни наполняет величием и не дает повода сравнивать себя с другими. Твоя жизнь априори значима и велика, и наполнена великим смыслом соучастия и сотворчества с потоком жизни во вселенной. Даже если кроме тебя больше никто об этом не знает. Это качества Души. Первичное ядро Души живет в пространствах избытка всех видов энергий. Ему всего всегда хватает. Поэтому первичное излучение этого ядра — благость. Но это же ядро ощущает себя каплей мирового океана бесконечного сознания. Ощущая единство с этим океаном и естественным образом из этого единства получая для себя смыслы своей жизни. Это ощущение единства и порождает умиротворение Души. Люди с такими качествами легко узнаются. Они скромны. Довольствуются малым. И их глаза наполнены счастьем.

— Прям как у вас. Алекс не удержался, и фраза вырвалась непроизвольно.

Сидорович на это только улыбнулся.

— Вот и получается, что, если двое, не умеющие пребывать в умиротворении, в благости и внутренней радости объединяются. То пока есть влюбленность, у них есть шанс учиться преобразованию себя в совершенный союз. В паре измениться в сторону совершенного союза гораздо проще и быстрее, чем изменяться одному в сторону своего личного совершенства. Но пара об этом не подозревает. И когда энергия влюбленности прекращает пребывать в одном из них, человек скатывается в претензии. Человек рядом есть, а влюбленность внутри исчезла! И все чаще потерявший влюбленность задумывается над тем, а зачем ему быть рядом, если влюбленности нет? И со временем происходит раскол. И пара распадается. Но если бы оба знали, что первое, что они должны успеть освоить, пребывая во влюбленности, это умиротворение и благость, и всячески помогали бы друг дружке, то это привело бы их со временем в полноценное счастье. Но такое знание у населения боги украли.

Алексей растерялся.

— Боги? Зачем украли?

— Пара совершенных мужчины и женщины, наполненных Любовью, представляют из себя полную копию первичных принципов, из которых выстроено всё наше Мироздание. Мужской и Женский принципы плюс Творческий потенциал. Эта троица насколько стабильна, что нет в Мироздании силы, которая могла бы исказить её. Такую пару не поработить, не уничтожить, ни ограничить. Поэтому боги делают всё, чтобы в человечестве такие троицы не могли сформироваться. Иначе стадо восстанет на погонщика.

Алекс вновь завис, переосмысляя только что услышанное.

— Что ж это получается. Если верить Профессору, человечество провалилось из пятимерности в трехмерность и застряло здесь потому что боги не дают возвратиться в пятимерность?

Сидорович с интересом посмотрел на Алексея.

— А это очень интересный вопрос, Алеша. С этой точки зрения мы вообще тогда не о развитии человека говорим, как таковом, а только о возвращении в пятимерность. Это тот уровень, с которого только и начнётся наше развитие. Пока мы не вернулись в пятимерность, развития нашего быть просто не может! Всё, что до пятимерности, это только потуги в попытках вернуться к себе настоящему. Вот это вывод! Об этом мне нужно весьма серьезно поразмышлять. Спасибо тебе за такой интересный вопрос!

Двое ученых уже давно активно жестикулировали, общаясь полушепотом друг с другом. Заметив, что Сидорович и Алексей закончили, Сахаров взял слово.

— Сидорович,любезнейший. А скажите, пожалуйста. Вот тот запас энергии Любви, что для влюблённых. Он территориально какой объем занимает? Облака вокруг планет, вокруг Солнца или ещё как. Мы тут с Серёжей пытаемся определиться с плотностью и объемами. Что-то у нас ничего не выходит. Если это энергия высших порядков, вне времени и пространства, она ведь должна действовать в мире по принципу артефактов в Зоне? Сидорович снова хитро смотрел на своих абитуриентов, искренне улыбаясь. Количество любопытства в их глазах превышало все допустимые пороги. Они прям норовили взорваться от переизбытка любознательности.

— Профессор, есть у меня предположение об этом запасе. Думается мне, что эта энергия нужна для живых форм на нижних мерностях, где активен принцип индивидуальности, эгоизма и разотождествления. А это у нас максимум, шестая мерность. Выше, там уже коллективное единство разумов. Там Любовь и сама легко притекает. А если это так, то мы имеем границы, очерченные орбитой Юпитера. Кстати, если мне не изменяет память, как раз где-то с тех орбит у комет образуются хвосты. Явное движение плотного объекта сквозь плотную же область пространства.

— Сидорович, так кометы же! Они от солнечного ветра испаряются! Сахаров был удивлён и не скрывал этого.

— Профессор, если бы влиял солнечный ветер, хвосты были бы более или менее обращены по солнечному ветру. Строго от ядра кометы, в противоположную от Солнца сторону. А реально хвост как идет? Если судить по фотографиям со спутников? Крупный хвост строго за движением кометы. Как след пули в воде. Или инверсионный след за самолётом. Т. е. комета на огромной скорости врезается в толщу плотной энергии, способной к взаимодействию на этих скоростях. И если вы помните, Профессор, то ведь отправляли спутники к кометам. И большинство из спутников просто разрушались при подлёте. Причём, строго на одной и той же дистанции разрушались. А который умудрился прикометиться, ему пришлось вносить корректировку по двигателям. Что-то упругое сбивало его с траектории подлёта. Это как раз упругая волна столкновения кометы с энергией, как упругая волна воздуха перед летящим самолетом! Кстати. Почему бы не предположить, что мы можем наблюдать только кометы, обладающие свойствами, скажем Сотлана!? Сидорович посмотрел внимательно на Профессора. Тот утвердительно кивнул в ответ. Сидорович продолжил, — Вот и получается, что объем пространства где-то от орбиты Юпитера чем-то заполнен. Я считаю, что это и есть локальный запас энергии Любви.

— Сумасшедшая теория! Но какая заманчивая! Всё сходиться! Сергей был перевозбуждён как никогда.

Алексей таким Сергея ещё не видел и с любопытством наблюдал за трансформацией практически всегда спокойного ученого в пылкое страстное существо. Глаза горели. Разговор был быстрый. Сидорович перевёл глаза на Сергея.

— Ну что, Серёжа. Ты теперь понимаешь, что толкает тебя сидеть по трое суток напролет, без обедов, за любимым делом.

— Да Сидорович! Это удивительная информация. Фактически, мой ресурс на этот период, энергия Любви. А я и вправду испытываю состояние сродни влюблённости. Как интересно то!

Сидорович подождал, пока Сергей закончит.

— Ну и теперь по проблеме Алексея. Тебе, Алёша, придётся научиться любить себя. Затем тебе придётся научиться любить своих родителей, по отдельности. Когда это удастся, ты сможешь убрать в себе обиду к матери и отцу. Потому что пока ты не отпустишь обиды, ты автоматически будешь держать в себе негативный образ. Отпустив обиды, ты сможешь изменить образ и отца и матери в совершенство. Потом предстоит создать в своём внутреннем мире аналог искренней любви между совершенными отцом и матерью. В целом, это несложно. Я покажу как. Просто потом эту практику нужно будет подольше и почаще делать, чтобы перезаписать твой прошлый подсознательный опыт на нужный тебе. Но кроме этого, тебе предстоит проработать блокировку по поводу матери. Скорее всего ты не сможешь переписать тот участок, который твоя психика уже отторгла. Как думаете, Профессор? Сидорович повернулся к ученым.

— Да, Сидорович. Не перепишется этот объем нейронов. Хотя, Алексею и повезло. Сканер показал, что у Алексея в мозгу еще не сформирован кальциевый саркофаг. Но петля, похоже мощная и просто так ее не нейтрализовать. А значит она уже закостенела и остальной объем мозга уже принимает по отношению к ней методику изоляции. К старости у людей с закольцованными нейронными структурами вокруг таких петель организм создает кальциевую оболочку. Изолируя чуждое и мешающее образование от остального объема мозга. Алексею, если ничего не предпринять, светит тоже самое.

Алексей заинтересовался.

— Простите, Профессор, что это за петли и что за саркофаг?

— Лёша, мы тут должны погружаться в принципы работы мозга. Это сложно. Осилишь?

Алексей пожал плечами. Улыбнулся. — Профессор, я всё расставлю по тем местам, по каким вы скажете, и постараюсь увидеть всю картину целостно.

Сахаров улыбнулся в ответ.

— Ну хорошо. Давай начнем. Нейроны. Они просто передают информацию. Но один нейрон может за раз передать только одну единицу информации. А даже самое примитивное понятие имеет огромное количество смысловых уточнений. Поэтому по каждому понятию человеческий мозг задействует целые жгуты. В миллиарды нейронов. Эти жгуты очень быстро передают всю информацию. Весь пакет всех ранее понятых и зафиксированных в памяти смыслов о данном понятии проскакивает в мгновения. Но это если человек понимает, зачем он думает и для чего. Есть начало размышления, есть окончание размышления. Вот ты задумался, к примеру, о том, что надо заработать денег. Опираясь на свою память, ты оценил, что ты умеешь делать. Оценил, кому можно продать свое умение и опыт. И принял решение. Выбрал человека, который больше всего тебе заплатит. Договорился. Готов идти работать. Всё. Анализ закончен. Есть начало анализа, есть окончание анализа. И есть итоговый результат. Мозг выполнил работу и успокоился. Но не всегда человек размышляет о вещах очевидных. Твой случай тому пример. Твоя мать тебя ненавидела. При этом ты каждый раз старался доказать ей в меру своего опыта, что ты ее любишь. Что ты хороший. Что ты достоин той самой материнской любви. При этом в твоей жизни однозначно присутствовали примеры от других детей. Которых матери любили, обнимали, слушали, уважали и любили. Алеша. Ответь пожалуйста. Какие твои мысли в твоей голове были по поводу такого материнского отношения к тебе от твоей матери, особенно если ты сравнивал себя с другими детьми.

Алексея будто парализовало изнутри. Паралич был реально ощутим. Явно перестали чувствоваться движения. Перестало ощущаться тело. Остались только голова и мысли. Он испугался. И это сразу же заметил Сахаров.

— Нуну, не переживай и расслабься. Это было очень давно. Ты сейчас совсем другой и эта проблема уже не имеет над тобой власти. Ты гораздо сильнее теперь, чем тогда. Давай, сконцентрируйся в здесь и сейчас.

Алексей кивнул и попытался усилием воли отстраниться от этого странного паралича. С первого раза это не удалось. Со второго плечи и шея немного расслабились. А с третьего усилия он почувствовал, как потеплело в позвоночнике. Спустя пару минут он снова ощутил себя целиком. Тело ощущалось, мышцы подчинялись.

— Меня только что парализовало, Профессор.

— Вот! Отличный результат! Говорящий о наличие в твоем мозге нейронной петли. Но ответь на мой вопрос.

— Ну. Что сказать. Я всегда думал, за что мать меня так ненавидит. Я ведь ничем не отличался от других мальчиков. Но их любили. А меня ненавидели.

— И ты ни разу не смог ответить на этот вопрос! Ведь так?

Алек кивнул в ответ.

— Да, Профессор.

— Прекрасно, Алёшенька. Очень хорошо! Всё верно. Это петля! Смотри, как работал в таком размышлении твой мозг. Каждый раз, когда ты ощущал эту ненависть, ты запускал в своем мышлении этот вопрос: «За что?». Но поскольку ответа ты не знал, ты пытался прокручивать разные варианты ответов, пытаясь выискать реальную правду. Твоя беда на тот момент в том, что мать для тебя тогда была необсуждаемая и не осуждаемая богиня. Это для любого ребенка естественное условие. Неприкосновенность совершенства матери! И поэтому ты ответ искал в себе! И не находил. А значит нейронные жгуты не могли закончить анализ и оставались возбужденными. Ты при этом начинал испытывать беспокойство. Ведь мозг то остался активным. Благодаря этому твоя психика постепенно стала гипертревожной! Как думаешь. Что остается сделать для перевозбужденного жгута нейронов, чтобы снять с себя напряжение? Куда они могут слить энергию, если не могут закончить анализ?

Алексей только пожал плечами. Мол, не знаю.

В разговор вступил Сидорович.

— Лёша, здесь идея абсолютно такая же, как при создании бесконечного движения во вселенной в ограниченном объеме. Вспоминай, мы с тобою про символ Дао размышляли.

— Сидорович, закольцевать на самого себя? Алекс удивленно посмотрел на пожилого человека.

Оживился Сахаров.

— Именно, Алёшенька. Именно. Каждый раз, когда ты сам себе задавал вопрос «за что», энергия перевозбужденных нейронных жгутов перебрасывалась с их конечных объемов, отвечающих за финальные выводы, на начальные объемы, отвечающие за начало размышления. При этом твой мозг даже чуточку расслаблялся. Ведь на какое-то время устранялось перевозбуждение. Когда возбуждение спадало, ты в этот момент чувствовал уменьшение тревоги, успокоение. И это тоже стимулировало тебя почаще размышлять над этим вопросом. А это уже зависимость! Но продолжу. Поскольку в мозгу межнейронные связи создаются только благодаря однотипным размышлениям, то спустя тысячу или две тысячи заданных самому себе вопросу «за что» и не найдя ответа, твой мозг закольцевал этот процесс. Просто между крайним объемом жгута нейронов, отвечавших за ответ, и начальным объёмом нейронного жгута, отвечавшего за начало анализа, проросли и укрепились дополнительные нейронные каналы, автоматически передававшие энергию ненайденного ответа на формирование повторения вопроса «за что». Так произошло зацикливание и твой вопрос побежал по петле нейронов по кругу. И уже больше не останавливался. Вечный бег. С того момента тебя эта проблема перестала столь мощно беспокоить, ты как бы расслабился, и ты как бы даже перестал задавать себе этот вопрос осознанно. По одной простой причине. В твоем подсознании этот вопрос далее непрерывно задавался автоматически и так же непрерывно и автоматически ответ не находился. Подсознание взяло на себя эту функцию, разгрузив твою психику. Такова функция автоматических рефлексов. Чем чаще повторения, и чем дольше они во времени, тем мощнее формируется автоматических рефлекс. В психике все точно так же. Но! Ведь теперь в твоем мозге была непрерывно активная, не успокаивающаяся ни днем ни ночью, целая область мозга. Она излучала непрерывно и постоянно и своими импульсами мешала остальному мозгу выполнять обыденные задачи. Ты потерял способность к концентрации внимания. Ты стал гораздо сильнее уставать. Твоё тело стало гораздо чаще болеть. Для избавления от столь мощного воздействия у мозга есть естественный процесс изоляции перевозбужденных нейронов. Постепенно, лет за пять, десять, этот активный объём нейронов в твоем мозгу уменьшился до логичного минимума. Это принцип рациональности. Максимально эффективное действие с минимальными затратами. Обычно такие объекты в мозге человека размером с теннисный мячик, а в сложных случаях размером с куриное яйцо. Со временем мозг пробрасывает к этому ядру мощный ствол кровеносных капилляров, ведь непрерывно работающие нейроны требуют сверхбольшого количества питания. Кстати, отбираемого от жизненно важных ресурсов остального мозга! И в дальнейшем мозг изолирует это ядро уже окончательно, формируя вокруг него кальциевую оболочку. В реальности это потом и выглядит как куриное яйцо неправильной формы, с входящими в него капиллярами. Всё. Саркофаг готов. Главная проблема для человека, что это сверх энергоёмкое образование. Кальциевая оболочка прозрачна для психической энергии. И поэтому петля беспрепятственно поглощает огромное количество психической энергии напрямую. Ну и питательных микроэлементов, как я уже сказал, через кровеносную систему поглощается огромное количество. Отбирая столь ценные ресурсы от остальных нейронов мозга. Мозг такого человека всегда уставший и очень ленив для работы с новой информацией. А вторая проблема, это ведь уже инородное тело. Значит, это слабое звено. Источник потенциальной болезни.

Сидорович с искренним любопытством рассматривал ученого. Когда тот закончил, он заговорил.

— Профессор, откуда такие глубокие познания? Мне казалось, нейробиология, не ваш конёк.

— Сидорович, это ещё времена исследований объекта «Психо». Было целое направление по функционированию мозга. Я даже препарировал подобные структуры вживую. Оказалось, что на подобных закольцованных вещах очень легко создать психическую зомбированность. Год — два и человек превращается в зомби с зашитой в него программой. И потом освободить человека от этой программы уже практически невозможно. Он просто погибает при попытке переписать ее. Часть методов, кстати, озвучивалась у Оруэла. В «1984».

Сидорович понимающе кивнул. Вопрос задал Алекс.

— Профессор, получается, я зомби?

— Алёшенька, не то, чтобы зомби. Зомби создают, когда в психику закладывается четкая программа — «раздражитель — активация программы исполнения — действие». В твоем же случае действия нет, точнее твоя программа «раздражитель-полная пассивность». Всегда, когда ты впадаешь в вопрос «за что меня осуждают», ну, и на все остальные вопросы, связанные с занижением твоей самооценки, в тебе включается пассивность, безынициативность и страх действия.

Алексей согласно кивнул. А профессор продолжил.

— Поэтому ты не зомби. Ты просто ограничен в своих возможностях. И твоё ограничение, та самая петля «за что», вокруг смысла ненависти твоей матери к тебе.

— И что же мне с этим ограничением делать?

— А вот тут нам с Сидоровичем придется поразмышлять. Твоя петля уже психически изолирована. То есть ни при каких обстоятельствах добровольно твоя психика не снимет этот барьер из плотной пси энергии вокруг ядра ненависти матери. Конечно, можно попробовать направленно выжечь излучением или химией эту область. Но, слишком большой объем затрагиваем. Вполне может статься, что после этого ты станешь калекой. Помолчав некоторое время, Сахаров продолжил. — Но я видел, что в поле пси- артефактов ты несколько свободнее можешь размышлять о запрещенных вещах. Возможно, что если тебя поместить в сверхвысокое пси поле, то тебе удастся загрузить в твою петлю идею прощения и взаимной любви через взаимное личное совершенство. В этом случае у петли появится новый вектор смыслов. На этой идее любви через совершенство, ты с отражением матери в твоей психике сможешь наладить контакт. И перепишешь в этом ядре ненависть на нейтральность. А может и на любовь. Как думаете, Сидорович.

— Вполне реальный проект, Профессор. Согласен. Вот только. Где взять такую интенсивность пси поля? Не в Выброс же Алексея пихать?

— Думаю, Сидорович, аномалии «Рубец», что на Затоне, будет достаточно. После второго катаклизма «рубец» не только вгрызся в склон ещё на 30 метров глубже, но и стал гораздо мощнее. Вы перевяжете Алексея веревкой. Он пойдет в «Рубец». Если потеряет сознание — вытащите.

— Ну что. Логично, Профессор. Мощнее источника у нас все равно нет. А попытка, не пытка.

Сахаров посмотрел на Алекса.

— Кому и не пытка, а кому и пытка. Но выхода нет.

Последняя фраза Профессора не сильно обнадёжила Алексея. Снова над ним будут издеваться. Но он только смиренно вздохнул. Информация про тот ужас, в котором оказалась психика Алексея, погрузила его в очередной виток отчаяния, но оптимизм окружавших его людей давал надежду. Значит будем действовать ни смотря ни на что. Алексею совсем не нравилась идея про то, что его мозг парализован. И даже психически болен! И он решительно намерился вернуть себе свой человеческий потенциал и здоровье. Ни смотря ни на какие испытания и проверки. Рубец, значит Рубец.

— Прекрасно, Сидорович! Сахаров с удовольствием потирал руки. — Поступим так. Пока ждем Квасьневского, вы даёте Алексею методики внутреннего примирения с родителями, и вообще методики по Любви. Кстати, на самое полезное и нас с Сергеем зовите. Нам тоже надо! Сахаров посмотрел на Сергея. Тот в ответ только быстро закивал головой. — А я пока подготовлю переносное оборудование под пси шлем. Надо будет отсканировать деятельность мозга Алёши в момент прохождения пси энергии «Рубца». И не забывайте. Над «Рубцом», на станции очистки, группа неизвестных военных. Там нужно быть осторожнее!

— Хорошо, Профессор. Как скажете. Было бы что препарировать. А чем препарировать, мы завсегда найдем.

Посмотрел на Алексея и подмигнул. Тот в ответ только безысходно махнул рукой. Мол, делайте что хотите. Мне уже все равно. Сидорович, увидев этот жест рассмеялся. На немой вопросительный взгляд Сахарова Сидорович ответил, что так, не обращайте внимания. Бывает. И снова подмигнул Алексу. Тот в ответ улыбнулся.

На том и порешили, собрание было закончено. Роли розданы. Алексей помог Сидоровичу убрать и помыть посуду и подался в свою кровать. После диких психических нагрузок и сытной еды организм просто отказывался бодрствовать. Сидорович пошел в кабинет к Сахарову. Тот его уже ожидал, чтобы скопировать со сканера на карту Зоны показания переносного детектора. Сергей, как и всегда, вернулся к своим замороженным мутантам. Все разошлись заниматься каждый своим делом.

Следующие несколько дней были настолько насыщенны новыми знаниями и опытом, что Алексей потерял чувство времени. От рассвета и до заката он был занят. Сидорович каждый день гонял его строго по одной программе. Иногда он зазывал на практику и ученых. Но в основном работа проходила без них.

Первый день был посвящен налаживанию контакта между сознанием Алекса и его Душой. Сидорович объяснил, что пока человек боится контакта с интуитивными порывами своей Души, он безоружен перед миром. Поскольку он слеп и будущее выбирает, опираясь на очень незначительный набор событий своей жизни, замеченных вниманием. А Душа, находясь в более высоки мерностях, легко отслеживает все варианты будущего этого человека и то, что для физического внимания человека на данный момент невидимо. Душа отслеживает и мнение других людей, и влияние эгрегоров, и преграды по каждому выбору в виде чужих интересов и прочего. Душа знает всё. Сознание знает только малую часть. К кому из этих двоих полезнее прислушиваться? Налаживание контакта начали стоя у зеркала. Сидорович потребовал от Алекса, что бы тот признался своему отражению в чистой искренней любви. Следующий час Алекс провел в истериках смеха, перемежавшихся рыданиями, пытаясь из себя выдавить банальную фразу, «Алёша, я тебя люблю». Дикое ощущение неуместности, стыда и протеста блокировало гортань и кроме мычания ничего не получалось. Спустя час он уже более или менее сносно мог признаться своему отражению в любви и Сидорович усложнил задание. Он потребовал не просто признания, а озвучивания своему отражению всего хорошего в себе, что делает эту любовь к самому себе более яркой, ощутимой, реальной. Хорошее в себе Алексей находить не умел. Ему стоило многих усилий, чтобы вспомнить такие слова, как заботливый, ответственный, добрый и т. д. Через час он уже начал очень реально испытывать к себе уважение. Ведь он то вполне себе хороший человек! У него много положительных качеств! Почему же он до сих пор этого о себе не знал? На что Сидорович ответил, что это обязанность родителей, передать ребенку правдивое знание о нём, и о его положительных качествах, и о его негативах. И показать ему, как пользоваться в жизни и тем и другим. И естественно, Сидорович после этого потребовал, что бы Алекс признался в любви к своим негативам. Для Алексея это было чтение в слух сочинения на тему, почему плохого Алексея можно и нужно любить. Алексей озвучивал свой недостаток вслух. Потом они с Сидоровичем проводили исследование на тему, в каких ситуациях этот недостаток принесет пользу, а в каких вред. Когда Сидорович считал, что исследование недостатка закончено, Алексей становился к зеркалу и пытался признаться своему отражению, наделённому в этот момент только что исследованным недостатком, в Любви. Уже после ужина была финальная практика. Все то, что Алексей весь день говорил в зеркало своему отражению, пришлось повторять. Только теперь в зеркале Алексей должен был видеть не отражение, а самого себя, реального, который и произносит эти признания. Это оказалось гораздо сложнее. Нужно было после каждой фразы типа: «Алёша, ты можешь быть трусом, я люблю тебя и когда ты трус» произносить фразу: «Алёша, я принимаю свою любовь к своей трусости, я впускаю любовь внутрь своей трусости». Одно дело, признаваться в любви к невещественному отражению себя в зеркале, практически, к другому человеку. Когда не нужно принимать признание, не нужно подтверждение, не нужно впускать в себя правду о себе несовершенном. И совсем другое дело, признаваться в любви к себе живому, со всеми своими недостатками. Когда ты не просто признался, но ещё и осознанно принял это признание, впустил в глубь себя. Принимать признание оказалось очень тяжело. После каждой фразы Алексея выворачивало на изнанку. Но это было уже не столь страшно. После того, как ему днем удалось испытать первый раз в жизни к себе искреннее уважение, он перестал обращать внимание на неприятные состояния. Важен результат!

Второй день был по сравнению с предыдущим отдыхом. Зеркала больше не было. Сидорович потребовал, чтобы Алексей, не закрывая глаз, представил перед собою образ себя стоящего. Нужно было озвучить в слух, какое-то свое качество из вчерашнего дня. Увидеть это в стоящем образе. Пронаблюдать, как это качество живет в образе Алекса. Как это качество заставляет образ Алекса взаимодействовать с социумом. Когда это приносит образу пользу. А в каких случаях вред? Для этого Сидорович требовал, чтобы Алексей рядом со своим образом представлял второй образ, с которым происходит взаимодействие. Например, Алексей так и не смог примириться внутренне со своим бывшим начальником отдела. Тот ненавидел Алексея всем своим естеством. Алексей разыгрывал между двумя этими образами разные события из прошлого. При этом вводя в свой образ то или иное из найденных вчера качеств. Страх, доброту, застенчивость и т. д. Алексей вслух рассказывал, что делает его образ, как реагирует на начальника. Что ощущает. Что при этом делает образ начальника. Как реагирует, как ведёт, что делает. А Сидорович давал наводящие рекомендации. Когда все качества были перепробованы, Сидорович потребовал, что бы Алексей очистил свой образ от грязи, представив, как тот, не сгорая, вспыхнул белым пламенем и как языки пламени выжигают в этом образе всё чуждое, наносное, все, что не соответствует идеальности человека. Когда образ прогорел, Сидорович потребовал, что бы Алексей мысленно взял этот образ и поместил в своё физическое тело, сливаясь с ним и обретя единство, мысленно сплавляясь, сливаясь, объединяясь навсегда. Как объяснил Сидорович, то, что они сделали, есть перепрограммирование подсознания. Теперь по отношению к начальнику в Алексее со временем вызреет спокойное отношение, и Алексей при вспоминании о нем, и даже при реальном общении больше не будет ощущать негатив и сможет трезво оценивать и ситуацию, и начальника. Но это было только начало. Далее было проработано подобным образом ещё несколько человек из недавнего прошлого. Потом бывшая жена с тёщей. Далее Сидорович потребовал, что бы Алекс поставил перед собою образ себя самого, но в возрасте шестнадцати лет. Именно тогда Алексей окончательно убедился в несовершенстве своих родителей, в нем рухнули иллюзии и божественности и непререкаемости родителей. Именно тогда он разочаровался, осознав, что его уничтожали. По тому же сценарию было прогнано несколько образов врагов того времени. Потом перешли на родителей. Сначала были проработаны образы Алекса и отца. Потом образы Алекса и матери. Потом все трое. Алексей учил своё подсознание быть равнозначно спокойным при воспоминании о родителях. И это восприятие на ощущениях очень явно менялось. Внутри возникла пустота. Как объяснил Сидорович, психическая боль в психическом теле человека является, если описывать в образах, очень тяжелым камнем, придавившим человека. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Если человек таскает тяжелый камень всю жизнь, человек к нему привыкает и перестаёт замечать. А потом если с него этот камень снять, то первое время он вместо лёгкости будет испытывать нехватку. Его привычки будут ему говорить, что что-то не так. Дискомфорт. И только спустя некоторое время он окончательно ощутит лёгкость. С психической болью то же самое. Только психика будет ощущать вместо физического дискомфорта некую внутреннюю пустоту. Потерю смысла жизни. Ведь исчез целый плат непрерывно крутившихся мыслей и смыслов про страх к родителям. А теперь их нет. И это отсутствие и воспринимается как пустота жизни. Ее нужно просто заполнить чем-то приятным. Например — любимым делом или творчеством.

На следующий день продолжили с образами. Теперь уже родителей.

Алексей мысленно поставил перед собою образ отца. Сидорович объяснил, как в нем выжигать все нечеловеческое, взамен наделяя образ достоинствами. Спустя минут двадцать такой работы, когда от реальности отца практически ничего уже не осталось, перед Алексом стоял образ абсолютно идеального мужчины. Сильного, волевого. С мощным интеллектом, большой душой и добрым сердцем. Отзывчивым, раскованным и гармоничным. Это было просто великолепно! Под подсказками Сидоровича Алексу впервые в жизни удалось реально понять, что из себя может представлять совершенный мужчина. И не просто понять, а даже рассматривать. Пусть и свое представление, в виде выдуманного образа. Сидорович потребовал, что бы Алексей зафиксировал этот образ как неизменный и ввел в себя, не сливаясь с ним. Что бы можно было вывести обратно. И теперь перед Алексеем стоял образ его матери. Этот образ так же подвергли улучшениям. Прожигали белым огнем, освобождая от темноты, злобы, ненависти, вносили доброту, нежность, ласку, чувственность, интуитивность, заботливость. Сидорович озвучивал что нужно добавить и как при этом образ будет вести себя с Алексеем. Спустя полчаса работы с образом матери Алексей был весь в соплях, снова рвало сердце, тоска по ласке и заботе поглощала его эмоции, но он уже не обращал на такие мелочи внимания. Надо прореветься? Ну и ладно. Небольшой перерыв и продолжим. И снова перед Алексеем стояло совершенство. Это была прекрасная женщина. Про большинство качеств идеальной женщины Алексей узнал впервые. Это было удивительно волшебно и прекрасно. И этот образ тоже временно был помещен внутрь Алексея, без слияния с ним. Алексей очень остро ощутил изменения в себе. Два совершенства наполнили его удивительно странным ощущением. Как будто он ощутил смысл своей нынешней жизни. Но озвучить словами это он так и не смог. Таких слов он просто не знал.

После ужина оба образа были выведены из Алексея. Алексей наблюдал перед собою как могут взаимодействовать друг с другом совершенные мужчина и женщина. Сидорович подробно объяснял, подсказывал и требовал, чтобы Алексей это отследил во взаимодействиях двух стоявших перед его мысленным взором совершенств. Уже ближе к ночи Сидорович приказал, что бы Алекс мысленно зажег в себе самом, в своем физическом теле белый огонь. На удивление, Алексей даже явно ощутил, как внутри тела что-то запульсировало. Ведь пламя то по идее вымышленное? Но как тогда тело может это ощущать? Алексей решил, что это его воображение играет с ним такие шутки. Белое пламя продолжало гореть внутри Алексея, прожигая его всего насквозь. Сидорович потребовал сначала ввести образ совершенной матери. Наблюдая, как пламя внутри выжигает все, что в психике Алексея сопротивляется этому образу. Спустя полчаса такого действа, когда Алексей своим внутренним зрением ничего протестующего больше не видел и не ощущал, Сидорович сказал, что с образом Матери нужно слиться в одно целое. На удивление, образ совершенной Матери как кто уменьшился и сжался до размеров сантиметров в двадцать по высоте, переместившись в область сердца. Потом была аналогичная работа с идеальным Отцом. С таким же прожиганием того, что сопротивляется внутри психики Алексея. И слиянием. Образ Отца наоборот стал гигантским и как смог заметить Алексей, его физическое тело переместилось в область сердца этой гигантской фигуры. Он это изменение размеров озвучил, на что Сидорович сказал, что это нормально. На внутренних состояниях после таких практик Алексей просто парил. Ощущения были удивительны и непередаваемы. Свобода? Кайф? Вечность жизни и полное могущество? Подсознание выдало ощущение сродни алкогольному опьянению. Хотя восприятие окружающего и было кристально чистым и как показалось Алексею, его внимательность возросла в несколько раз.

На следующий день на практику Сидорович пригласил двух ученых. Он вкратце рассказал, что они с Алексеем уже выполнили. Похвалил Алексея, сказал, что им удалось освободить его психику от родительских контролирующих и ограничивающих программ и объяснил механизмы работы подсознания на этом уровне. И что теперь Алексей готов начать практики с энергией Любви в относительной безопасности для своей психики. Потом был инструктаж, на что обращать внимание. Если при практике возникнет состояние страха, практику прекращаем. Если во время практики возникнут острые боли в каком-либо органе — практику прекращаем. Если сознание плывет, нарушается внимание или двоиться в глазах, поднимаем руку и озвучиваем. Интенсивность практики будет снижена. Сахаров осмелился предложить дождаться Квасьневского, мол, тому бы тоже не помешало. На что Сидорович ответил, что Квасьневскому Любовь не поможет. Он Воин. Ему нужно осваивать энергию Ярости. И больше ничего не объяснил, вернувшись к теме Любви.

Часть четырнадцатая

По версии Сидоровича, проще всего работать с энергией Любви было через Душу. Душа в масштабах Живого Мироздания была аналогична первичному эфиру в каждой мерности. Первичный эфир для своей мерности, это точка, отразившая в себе через свойство трансляции всю мерность. По версии некоторых ученых, такая точка первичного эфира всего одна на всю мерность. Но она голографична для наблюдателя, поэтому для нас воспринимается что всё пространство заполнено первичным эфиром, хотя это всего лишь голографическое отражение одной точки на весь объём мерности. И если человечеству удастся добраться до этого уровня, нас ждет встреча всего лишь с одной единственной частицей. Душа так же отражает в себе, но уже всё живое Мироздание. Эволюция Души человека заключалась в сознательном отражении в своей Душе всего познанного, до чего только смог дотянуться в своем воплощении человек. Смог освоить математику, Душа отобразила в себе слой математики. Смог изучить какую-то часть природы, Душа обогатилась этим, в ней вызрел новый слой. Все, что познает человек, в его Душе формируется как очередной слой памяти и информации. Этот зафиксированный в слоях Души опыт и перерождается далее по реинкарнациям. И за этим же охотятся инопланетные существа из высших мерностей. Пытаясь содрать с перевоплощающихся в трехмерности Душ их слои памяти и опыта.

Но важно для работы с Любовью не слои Души, а её сердцевина! Первичное зерно Души, так называемая Жива, есть объект из чрезвычайно высоких мерностей. Она несёт внутри себя отражение всего Творца Мироздания. Это нам, обычным человекам, недоступно для управления, но доступно для взаимодействия. А вот первый слой, который формируется вокруг этой первичной энергии Живы, слой анти пространства, он нам вполне уже доступен. Это так называемая, Анти пространственная звезда. Здесь Алексей переспросил про Солнце, — Оно тоже анти пространственное? На что Сидорович ответил, что да. Солнце, это разумное существо, прошедшее несколько миллиардов лет эволюции и накопившее душевный опыт вплоть до транс мутации атомов трехмерного мира. Это существо приняло решение пройти воплощение через практику создания малых материальных форм жизни и построения миров для развития и эволюции этих малых форм жизни. Сияние Солнца, это процессы преобразования вещества в антивещество и наоборот, в крайнем слое нашей звезды. Толщина которого в пределах порядка пятьсот тысяч километров. Далее Сидорович снова вернулся к человеку. В Душе человека, на границах анти пространственной звезды, окружающих Живу, тоже идут такие же преобразования, только на более высоких мерностях. Это дает избыток энергии, необходимый для жизнедеятельности Души. И на тех мерностях она наверняка выглядит как наше Солнце. Самый простой способ наладить связь с вселенским пространством Любви, пройти через отражение в анти-пространственной звезде в центре нашей Души. Которая фиксируется своим центром в области физического сердца человека. И там, в анти пространственной звезде, нужно выйти на отражение объёма вселенской Любви. Поскольку Любовь гораздо выше, чем наше пространство и анти пространство вместе взятые, то нам всё равно, где искать Любовь. Она везде будет нести одно и то же качество абсолютного единства всех совершенных форм Жизни. Для первичных практик этого более чем достаточно.

Практику они начали с погружения своего внимания в глубь своего сердца. Потом сформировали там ощущение гармонии, радости и любви. Пока просто через фантазию и представление. Сначала медитировали, что они наполнены умиротворением. Им хорошо и спокойно, радостно и уютно. Потом была медитация, что они в своем сердце наполнены благостью. Они в полном достатке. Полностью избавлены от потребностей и нужд. Есть абсолютно все и в нужном количестве, что важно им для их жизни. И когда все кивнули, что у них получилось это все представить, Сидорович потребовал, что бы они приняли решение, что они вчетвером есть единое целое. Что их разумы слились. Их жизни слились. Их ценности и цели слились в одно целое. Они полностью доверились друг другу, открылись друг другу, ощутили друг друга и безопасны друг для друга. Для Алексея это было абсолютно неожиданным ощущением. Внутри возник страх, очень быстро промелькнувший и куда-то девшийся. А затем он ощутил симпатию. Узнаваемую. Он часто ее испытывал, пребывая в кругу этих удивительных людей. Она ни к чему не была привязана. Ни на кого не направлена. Просто симпатия к проживаемой в окружении таких людей жизни. И если ранее Алексей не мог отследить, как эта симпатия возникает, то сейчас он её вызвал осознанно. Это вновь показалось ему удивительным волшебством.

На этом Сидорович предложил сделать паузу, и все отправились на обед. Изменения Алексей заметил во всех. И Сахаров, и Сергей, и Сидорович, все молчали. Практика зацепила всех. Алексей теперь воспринимал остальных по-другому. В нем родилось и осталось уже узнаваемое, возникавшее ранее на небольшие периоды времени ощущение полного доверия и безопасности. Это было очень приятно. Нечто подобно ощущали в себе и остальные. И как показалось Алексею, он начал если не читать мысли сидевших рядом людей, то чувствовать их состояния и переживания.

Квасьневский вернулся к вечеру следующего дня.

Зайдя в кабинет, где ужинал весь коллектив, Олег Павлович, выглядел слегка удивлённым. Поздоровавшись, он озвучил своё удивление.

— Меня с самого входа в бункер терзают смутно знакомые ощущенния. Чем это вы тут без меня занимались?

Алексей заикнулся, было за практики, однако был перебит Квасьневским.

— Погоди, Алексей, дай угадаю. Шанкара? Первичный. До потери в его последователях смысла абсолютного единства со всем мирозданием. Я это так почувствовал.

Сидорович удивлённо приподнял правую бровь. Квасьневский, пока на него никто не смотрит, подмигнул Сидоровичу и отвернулся. Продолжив монолог.

— Я, похоже, пропустил много интересного. Ну ничего, Алексей мне потом всё покажет и научит. Да?

Алексей кивнул. Квасьневский снова продолжил:

— Вот и хорошо. Ну что. Деньги я достал. Пятнадцать штук долларами. Что бы не повторяться, я продал свою машину. Этого нам хватит? Он вопросительно посмотрел на Сидоровича. Тот в ответ утвердительно кивнул.

— Да, Олег Павлович. Будулай в благодарность за вашу помощь сделал неплохую скидку. Но этого мало. Нам нужен Кулибин. И здесь нам придётся повоевать.

— Повоевать, так повоевать. Кого будем воевать? Станцию переработки?

— Да, Олег Павлович. Её, разлюбезную. Очевидно уже, что это иностранцы. Современная экипировка. Мощное оружие. Не менее двадцати человек. Их уже четвертый раз видели на карьере, и они изучают Юпитер. Их несколько раз видели входящими в железнодорожные ворота, что на минусовом уровне. В помещениях, где Сотлан сепарировали. Там же еще остатки большой гаусс-пушки сталкеры когда-то раскопали. Видимо, тестировали наши инженеры там ускорители из Сотлана. Иностранные вояки стреляют по всем движущимся целям. Даже по мутантам. Повидимому, акция устрашения. И они на Юпитер водят нескольких пленных из сталкеров.

Квасьневский понимающе кивнул. Сидорович продолжил.

— Предлагаю начать со снайперской винтовки. На разрушенном мосту, что на въезде в ворота станции очистки, лежит сталкер. Это первый, кого убили. У него винтовка. По-видимому, Токарева и с мощной оптикой. Она вам, Олег Павлович, весьма кстати будет. Проберемся сегодня ночью, снимем снаряжение. Надо спешить. Квасьневский покачал головой. — Двое, как-то маловато. — Так мы Алексея с собою берем. Ему пора обвыкаться с опасностью.

Алексей ошарашенно забегал глазами, смотря то на Квасьневского то Сидоровича.

— Мы с вами, Олег Павлович, возьмем по АК 47. Два комплекта ночной оптики у меня есть. Накрутим глушители и встанем на контроль сторожевого поста. За закрытыми воротами. Иногда высовываются над воротами. Очень редко пользуются оптикой. Видно, что ничего не боятся. Если громко не разговаривать, то на таком расстоянии они ничего не услышат, а если повезет с чистой луной, то вообще проблем не будет. Если начнется тревога, стреляем по всем, кто высунется. Алексей просто ползком доберётся до тела, заберёт винтовку и назад. Если будет тревога, пока мы его прикрываем, он вполне быстро и безопасно сможет убраться. А если положим несколько из охраны, то они залягут и будут ждать подмоги. А это как минимум ещё три минуты в запасе. Успеем уйти. Я там пару закладок сделал. Если их рвануть, то через две три минуты там будут все секачи с Юпитера и Затона. Никому не несдобровать. Так что погони не будет. — Закладок? Квасьневский заинтересовался.

Сидорович кивнул.

— Да. Ферромоны. Был у нас тут несколько лет назад ботаник самоучка. Зоологию Зоны изучал. Вот он и рассказал за Плоть. Если ей грозит смертельная опасность, она выделяет специфический запах. На этот запах сбегаются все кабаны с округи. Под действием этого запаха они атакуют всё, что движется. Поэтому лучший способ, который можно быстро придумать в такой ситуации, либо на дерево, либо упасть и не двигаться. Вот эти железы я и вырезал у нескольких особей. Упаковал в герметичную оболочку. Привязал к взрывпакетам. Если рванет, вы же, Олег Павлович видели, сколько там на болотах секачей. Все сбегутся. — Вы меня впечатлили, Сидорович. Реально впечатлили. Даже захотелось выманить этих граждан заграничной наружности из их логова. И посмотреть на это действо. Очень сильно захотелось.

Оцепеневший от таких перспектив Алексей немного потерялся. Снова внутри поднялась паника. Он зацепился за странное несоответствие в словах Сидоровича, поскольку остальное просто забылось от страха.

— Эээ, С, с, Сидорович. А зз-зачем нужна полная Луна? Меня ж пристрелят. Я ж как на ладони буду.

— Хреновый из тебя стратег. Сидорович улыбался, наблюдая как Алексей пытается взять под контроль свой страх. — При полной Луне у человека ощущение, что он всё видит. В этом случае большинство не пользуются ночной оптикой. И в этом их ошибка. Все остаётся серым и невзрачным. А в опознании образов главную роль играет цветность и контрастность. Которых под Луной человек никак не различает. Вроде и светло, но ты, когда поползёшь, будешь казаться серым пятном. Нужно будет ползти очень медленно. Что бы не было заметно движения. Я там, поближе к телу, на мосту, закинул старую фуфайку и пару куч мусора подальше организовал. За две ночи они уже примелькались. Поэтому дозор ничего не заподозрит. Одним серым пятном больше, одним меньше.

Квасьневский согласно кивнул головой. — Туда идти пару часов. Сумерки до двадцати двух. Полная темень с нуля часов. Луна выйдет в час ночи. И хоть сейчас и не полнолуние, но больше двух третей. Светло. Если выдвинемся в двадцать ноль-ноль, то как раз будет время определиться на местности, залечь поближе, но так, чтобы нас не высветило ночной оптикой. Ну и подготовиться надо. Как Луна поднимется, час ожидаем и начнем. Ну что, Алексей, сегодня твой первый выход. Алексея мелко трясло, пока он дослушивал эту беседу. Раньше ему казалось, что он с предвкушением будет ждать своей первой вылазки. Но на деле оказалось совсем не так. Предвкушение забилось в подозрительно далёкую от головы часть тела, а всю голову и весь живот заполнил страх.

Сидорович уже был рядом. Он крепко взял его плечо. — Не дрейфь, парень. Вспомни свой бой возле лесопилки. Верни себе то ощущение и тебе полегчает.

И действительно, как только Алексей вернулся в момент боя и переживания за жизнь Квасьневского, страх как рукой сняло. Сидорович внимательно наблюдал за лицом Алексея. — Во-о-от! Молодец! Что ты вспомнил? На чемсосредоточился?

— Я вспомнил ощущение, когда переживая за Олега Павловича, пытался найти решение ситуации.

Сидорович кивнул. — Прекрасно. Твой инструмент в контроле за своим страхом — необходимость защитить ближнего от смерти. Попробуй с этим поиграться в своем воображении. Когда испытываешь страх, перенеси внимание на необходимость защитить кого-либо другого значимого для тебя, и тебе полегчает.

Алекс утвердительно кивнул. Ему действительно стало куда легче. Паника внутри была. От этого не деться. Но тело вполне успокоилось, даже мелкая дрожь унялась.

— Фух. Спасибо, Сидорович. Да. Полегче стало. Мне с собой оружие брать?

— Конечно бери. Без оружия за шлюзовую камеру ни шагу. А уж на боевую операцию сам Бог велел пушки прихватить. Все заулыбались. — Ну что, Профессор, Сидорович встал из-за стола, — Буду проводить инструктаж, а вы, если вам не нужно, можете нас оставить. А ты, Сергей, смотри, хочешь, оставайся.

Сахаров поблагодарил всех за компанию и ушел заниматься своими делами. Сергей предпочел остаться. Объяснив, что ему тоже надо готовиться к походам по Зоне. Остаток дня народ тщательно готовился к походу.

К десяти вечера группа дошла до цементного завода. Сидорович оказался прекрасным следопытом. Несколько раз он останавливал передвижение, хотя никакой опасности и не наблюдалось. Все трое залегали в кустах. А спустя пять десять минут эта самая опасность и объявлялась. И как раз с той стороны, куда они двигались. В первый раз мимо пронеслась стая слепышей. Слепых собак с пси собакой во главе. Во второй раз невдалеке пробрело два вампира. Потом секачи и плоть. В промежутках между монстрами были группа бандитов и несколько пар не опознаваемых в поздних сумерках людей. Вроде, как и Вольные сталкеры, а может и Свобода. К ночи все мыслящие обитатели Зоны возвращались в сторону Янова. На глаза им предпочли не попадаться, поскольку в ночь в ту сторону народ просто так не ходил. А значит был большой шанс подставиться под любопытного индивида или вообще засветиться перед наблюдателем от иностранных гостей. На территории небольшого цементного завода было множество аномалий. Сидорович решил не рисковать и на территорию не заходить. Они осторожно пробрались через сгнивший железный забор, и пока ещё светлело и что-то было видно, залезли по металлической лестнице на вышку завода. Сооружение было высоким и с него был прекрасный обзор всех окрестностей. Мост и станция переработки были как на ладони. Ворота, за которыми засели иностранцы, просматривались прекрасно.

Алексей был здесь впервые. Лёжа на крыше вышки он через бинокль Сидоровича внимательно рассматривал тело убитого. Оно лежало лицом вверх, головой к Станции переработки. Практически на середине моста, недалеко от провала, куда рухнул его центральный пролет. Что заставило человека выйти на разрушенный мост, было совсем не понятно. Винтовка лежала рядом. Человека убили, когда он держал ее в руках. Это хорошо, потому что теперь тело трогать не нужно. Странным показалось отсутствие лужи крови на бетоне. А ведь он помнил боевики и блокбастеры. Лужа крови обязательно возникала. Совсем рядом с телом лежала фуфайка, брошенная Сидоровичем. И дальше небольшие кучки хлама. Нужно было быстро переползать от одной до другой. Задерживаясь возле каждой на небольшой промежуток времени. В принципе, ничего сложного. На другой стороне разрушенного моста, за воротами станции промывки метеоритного вещества, по обе стороны был пост врагов. Периодически над забором появлялась едва узнаваемая в сумерках голова. Какое-то время возвышалась над бетонными плитами и снова исчезала. Пару раз дозорный иностранной спецгруппы стрелял, сначала в собак, которые брели по воде, а потом в стадо плоти. Оба раза было попадание. Снайпер был профессионалом. А в сумерках на таком расстоянии с такой точностью можно было бить только через прицел ночного видения. Сидорович и Квасьневский смотрели через прицелы ночного видения и пытались определить периодичность, с которой дозорный осматривает подходы. Получалось, что в среднем три, четыре минуты. Этого больше чем достаточно, чтобы передвигаться между кучами мусора. Два опытных воина договорились, кто где займет позиции. Сидорович займет позицию с правой стороны моста, в больших кустах, откуда будет начинать движение Алексей. А Квасьневский с другой стороны от моста. Тоже в кустах. Когда они спустились с вышки, стало совсем темно. Теперь двигались по очереди. Сначала Квасьневский передвигался к очередному укрытию, пока Сидорович следил за воротами, потом Квасьневский из своего нового укрытия следил за воротами через ночную оптику, а Сидорович с Алексеем продвигались к следующим кустам.

Спешить было некуда. Поэтому двигались медленно, осторожно и с большими паузами. Со стороны постовых за это время произвели два выстрела. Оба раза по кабанам, где-то далеко от моста, в болотах. Оба раза визг раненых зверей подтверждал наличие качественной оптики ночного видения и высокие навыки охраны. Каждый выстрел отдавался внутри Алексей всплеском паники и дрожи. Его начинало трясти. Ему до боли хотелось все бросить и дать дёру. Подальше от этого всего ужаса. Но рядом был Сидорович, который выглядел сейчас незнакомо суровым. Его движения стали плавными и хищными, как у рыси. Глаза сужены. Взгляд пристальный. Это Алексея слегка подбадривало. До своих мест добрались без проблем и залегли. Над головой уже во всю свою величественность развернулся Млечный путь. На фоне гула нескольких аномалий вокруг небо казалось каким-то неестественным и ужасным. Рассматривая небо, Алексей вспомнил это ощущение. Оно было из детства. Когда читал книгу ужасов известного писателя. Никого вокруг, тишина и покой, а внутри всё сжимается, хочется отложить книгу и залезть с головою под одеяло. И уже лёжа под ним ты вроде слышишь шаги, скрипы и стоны чего-то, что только что было всего лишь текстом на страницах книги. Что бы отвлечься от этого внутреннего страха, заставляющего подозрительно прислушиваться к каждому шороху в округе, Алексей лежал на спине и пытался считать самые яркие звёзды. А они становились всё ярче и ярче. Лежать было тяжело. Слегка пробирала сквозь плотную одежду прохлада. Было нудно и тоскливо. И только страх перед вылазкой не давал ему расслабиться окончательно и уснуть. Несколько раз поблизости рычали какие-то звери. Несколько раз где-то невдалеке активировались аномалии и предсмертный визг попавшего в ловушку погибающего монстра оглашал округу. В это время охрана обязательно выглядывала из-за ворот, просматривая местность. Потом голова снова исчезала. Когда краешек Луны выглянул из-за горизонта, для Алексея прошла вечность. Так долго он не умел ждать. Даже в аэропорту отложенный рейс всегда можно было разукрасить или в интернет кафе или приятной беседой, или прочесть журнал или посмотреть фильм. Но что бы вот так, без движения, без действий и без разговоров пролежать три часа кряду. Это была ещё та изощрённая пытка. Намаявшись, он уже мечтал, что бы эта Луна побыстрее взошла, он по-быстрому слазит за этой долбаной винтовкой и они уползут отсюда поскорее.

Как и предполагал Сидорович, под ярким лунным светом дозор практически перестал поглядывать за забор. Только пару раз была замечена голова. И тишина. Если дозорные и не спали, то вполне расслабились и потеряли бдительность.

Дождавшись, пока в очередной раз светлое пятно головы в оптическом прицеле потускнело и исчезло за забором, Сидорович положил руку на плечо Алекса и тот быстро выбрался на бетонку и переполз к ближней куче мусора. Подождал. Сердце стучало как бешеное. Но на удивление, паника растворилась. Сидорович зашелестел кустом, давая знак, что все в порядке. Алекс прополз до следующей кучи. Снова подождал шелеста. Тело лежало ногами к Алексею. Алекс осторожно подполз к нему. Паники, кроме гулко бьющегося в груди сердца, практически не ощущалось. Ранее он думал, что, если он подберётся к трупу так близко, его обязательно стошнит, поскольку так долго лежащий на Солнце труп будет очень вонять. Но запах полностью отсутствовал. Как будто человек просто спит. Это было странно. Алексей подтянул к себе оружие, оно было тяжелым и холодным, роса уже успела покрыть металл. Развернулся и уже начал было отползать. Но его смутила мысль, что если этот человек имеет такое серьезное оружие, то значит это непростой человек. А значит, он может иметь при себе что-то полезное. Что сгодится им с Квасьневским. Подумано, сделано. Алексей подполз к телу вплотную. Пытаясь не смотреть на труп, не паниковать, он попытался расстегнуть на нем ремешки разгрузки. Но взгляд рефлекторно переместился на бледное едва различаемое в лунном свете лицо. И вот здесь Алексей и провалился в ужас. Горло у тела отсутствовало. В свете Луны все было призрачно серым, без подробностей. Но чернота там, где должна была быть гортань, выдавала весь ужас ситуации. Алексею показалось, что он даже видит белые косточки шейных позвонков. Трясущимися руками, практически не соображая, Алексей расстегнул боковые ремни разгрузки, отстегнул карабины контейнера артефактов и обшарил карманы. Кое как перевернул тело на живот, освобождая заднюю часть разгрузки, снял её с тела. Заметил сумку. Она был переброшена через голову. К голове погибшего Алекс совсем не хотел притрагиваться. Пришлось искать на себе нож, чтобы перерезать ремень полевой сумки. Но ножа он с собою не брал. Вспомнив про это, он подумал, что нож может быть у погибшего. Трясущимися руками он начал шарить по ремню, снова перевернул тело на спину, нашел ременную бляху, кое как расстегнул ремень, снял с него чехол с ножом, вытащил нож и быстро-быстро начал резать кожаный ремень сумки. Наконец кожа сдалась. Сумка была в руках. Теперь срочно назад, к Сидоровичу! И только когда за Алексеем осталась первая куча мусора, он осознал, что делает. Замер на месте, услышал шелест кустов со стороны Сидоровича и быстро, так и не поборов внутренний ужас, сполз с бетонного покрытия в кусты. Сидорович прижал свой палец к губам, показывая, что надо молчать, зацепил у трясущегося Алексея тащившееся за ним барахло, и они медленно, строго по тому пути, как и приползли, убрались в сторону цементного завода. Дождались Квасьневского и так же молча, в полуприсяди, перебежками от куса к кусту, снова поднялись на вышку. Было около трех часов ночи. Алекс только начал освобождаться от паники. Он подробно рассказал за раны на трупе. Сидорович сказал, что однозначно, это кровосос. И здесь нужно еще подумать, сталкера убили до того, как вампир напал или уже во время атаки вампира. То, что Алексей посчитал разгрузкой, оказалось весьма качественным универсальным самодельным бронежилетом-разгрузкой. В верхних карманах было несколько магазинов под пистолет и винтовку. Три гранаты, несколько аптечек и антидот. В нижних лежало два детектора разного назначения. В кобуре, снятой с пояса вместе с ножом, оказался пистолет Форт-17. Порадовал и контейнер. В нем было три штуки дорогих артефактов. Сидорович сказал, что два артефакта ему знакомы. Это антирадиационный и термо защитные артефакты с мощным действием. С ними можно вполне безопасно проходить территории с высокой радиацией и термо аномалиями. Третий, похожий на смолу, только полупрозрачного, густо зелёного цвета, ему не знаком. По-видимому, из новых. Сумку под светом Луны осматривать было бесполезно. А зажигать фонарь, сидя на крыше самого высокого объекта в округе было весьма рискованно. Алексея растормошили ближе к шести утра. Уже было вполне светло. Сидорович сидел над разложенными вещами из добытой Алексеем сумки и внимательно перебирал бумаги.

— Алеша, ты очень правильно сделал, что прихватил вещи. В Зоне его звали Архипычем. Это курьер. Очень старый житель Зоны. С самого начала здесь. Мы иногда с ним пересекались. Он с поручением шел, нёс послание. Кодекс Зоны гласит, что тот, кто обнаружил послание у погибшего курьера, обязан его передать по адресату. Думаю, что нужно и в нашем случае соблюсти правила. Тем более, что это, Олег Павлович, ключ от всех дверей. Послание к лидеру Долга. И смотрите, Олег Павлович, что есть ещё. Очень ценная информация.

Сидорович передал Квасьневскому несколько листков засаленной грязной бумаги. Тот отставил в сторону винтовку, которую примерял, изучая через старую оптику окрестности. Оптика была весьма неплоха для своего возраста, ещё периода семидесятых, осветлённая и весьма мощная.

— Хм, тайные тропы? И какие подробные схемы! Аномалии, места материализации монстров, ориентиры и даже пару убежищ от выброса! Очень интересно. Первая, с «Болот» на «НИИ Агропром», вторая с «Завода Янтарь» на «Бар сто рентген». А вот и третья, с «Юпитера» на «Дикую территорию» через трясины старого русла реки. Как раз на эту тропу он и хотел выйти. Как раз отсюда она на карте и начинается. Это важно, Сидорович. Ценнейшая находка. Даже монстры обозначены. А это что? И указал на старую истрёпанную школьную тетрадку, которую очень внимательно перелистывал Сидорович. — А это, Олег Павлович, как мне видится, планы лабораторий подземных. Весьма подробные, кстати. И как в них попасть. И кстати, тоже монстры везде обозначены. Щепетилен был в своих записях Архипыч. Одну лабораторию я даже узнаю. «Х-8» которая. А вот по остальным планам неизвестно, что это за лаборатории и где находятся. Но, думаю, в вашем деле это будет неплохое подспорье. Квасьневский кивнул, взяв тетрадку из рук Сидоровича, и погрузился в исследование планов. — Думаю, Сидорович, можно будет по обозначенному здесь оборудованию поискать совпадения. Трансформаторы, кабеля нанесены. Щитовая и пульт управления есть. Герметичные двери указаны. А вот и какие-то генераторы. Кстати, даже переписаны названия табличек оборудования и кнопки с регуляторами. Вполне возможно, что определимся с функционалом, а значит поймем, к каким областям науки эти лаборатории принадлежали. Сидорович кивнул. И протянул следующие обрывки засаленных листов.

— А вот здесь координаты тайников Архипыча. Четыре штуки. Стоит проверить. Ему они уже все равно не помогут. Один на «Свалке», кстати. Недалеко от «Черного рынка». Вам будет по пути.

Квасьневский взял листы. Внимательно пересмотрел всё. Потом долго молчал о чем-то размышляя. — Похоже, я понимаю, что произошло.

Подтащил к себе самодельный бронежилет. Осмотрел в районе поясницы пятно крови. Бронепластина из стали была пробита насквозь. Ткань пропиталась кровью из раны.

— Пуля вошла сзади. В магазине винтовки всего три патрона. А магазин на десять патронов. Семь отстреляно. Квасьневский немного помолчал и продолжил.

— Архипыч отстреливался от кровососа. Поэтому и выбежал на разрушенный мост. Отстреливаясь, повернулся спиной к снайперу. Ублюдки не хотели убить Архипыча. Они его хотели ранить. И ранили. В спину. В брюшину. Ниже почки. Пуля пробила бронежилет и осталась в животе. Квасьневский поднял бронежилет, показывая, что передняя часть его, напротив пробитого в спине отверстия, абсолютно цела и чиста. И продолжил. — Что бы у Архипыча больше не было шанса спастись от монстра. Болевой шок и кровосос легко атакует парализованного болью человека. А твари из-за забора наблюдали, как монстр высосал его заживо. Вот такие дела. На крыше разлилось глубокое молчание. И только шум постепенно усиливающегося ветра все громче сообщал о том, что пришло утро.

К десяти утра группа была уже в бункере. Шли всю дорогу молча. То, как умер человек, вынудило всех погрузиться в состояние ненависти. Ничто более не радовало. Ни хорошая винтовка, ни шикарный пистолет, ни бронежилет, который решили подогнать под Алексея. На душе было дерьмово. Всем троим. Все разбрелись спать. Сахаров, встречая у шлюзовой камеры, было заикнулся на произнесение шутки, но оценив состояние пришедших, кивнул головой и вернулся в свой кабинет.

Алексей проснулся в три часа дня. Настроение слегка улучшилось. Сильно хотелось есть. А ароматы говорили о том, что вкусненькое уже готово. Так и оказалось. Народ сидел вокруг дубового стола и неспешно поглощал еду.

— А, Алёшенька, проснулся! Присоединяйся. Сахаров был рад видеть парня.

— Да, печальна судьба Архипыча. Мы с ним ещё в начале двухтысячных на аномалии ходили. Он моей группе ученых помогал. Беда-беда.

Сидорович молча насыпал в тарелку каши и пододвинул к Алексею. Тот в благодарность кивнул и присев за стол, принялся за еду. Он даже не догадывался, как голоден. После еды настроение у всех слегка улучшилось. Слово взял Сахаров.

— Ну что, уважаемые, пока вы ночью лазали по кустам, я успел провести один эксперимент. Последствия этого эксперимента мы с Сергеем не стали убирать. Да и сил у нас на это не хватит. Он улыбнулся. — Что бы вы могли ощутить всю прелесть произошедшего.

Сахаров привел их в помещение, в котором Алексею ранее показывали артефакты. Помещение было не узнаваемо. Все, что было не прикручено, включая и несколько тяжелых железных лабораторных столов, было подтянуто к центру комнаты. А в самом центре лежало нечто круглое, разных оттенков белого, серого и темного. Непонятный шар размером с футбольный, выглядел вполне себе мирным. — Ну, уважаемые, что скажете? Угадайте, что может произвести такой эффект? Сахаров снова оседлал своего любимого конька — загадки.

— Профессор, да ничего необычного. Раз вы тут проводите опыты с артефактами, так значит здесь работал артефакт. — Именно Сидорович. Именно! Помнишь, Алёша, ты предложил поместить Сотлан в центр артефакта. Я сегодня ночью это и попробовал. Есть у нас несколько «протовывертов». Эээ, Сахаров запнулся. — было несколько. Теперь, на один меньше. И на одно зерно Сотлана, эээ, тоже. Это эффект от самого маленького артефакта.

— Товарищ Сахаров, Квасьневский всё так же недоуменно разглядывал хаос в помещении, — так что здесь произошло?

— Олег Павлович, здесь произошло рождение аномалии. Что ни на есть, самой настоящей гравитационной аномалии! Благо, что она силу набирала достаточно медленно и я успел среагировать и выбежал из кабинета. А так был бы сейчас я вот в этом колобке. Этот колобок, Сахаров показал рукой на странный шар в центре комнаты, вся наша мебель этого помещения. Спрессованная любезно этой аномалией. Все длилось около часа. Потом аномалия ослабла и исчезла.

— Ничего себе. То есть вы научились создавать аномалии? Квасьневский удивленно таращился на Сахарова. Тот аж смутился.

— Да ладно вам, Олег Павлович. Не преувеличивайте. Просто правильно проведенный эксперимент. Но остальные эксперименты подобного плана проводим вне помещений!

— Ну вы даёте! Квасьневский не унимался. — Это что значит, что теперь я могу, к примеру, в любом месте создать гравитационную аномалию? Просто соединив артефакт с Сотланом?

— Олег Павлович, не спешите, голубчик. Возможно, что это просто случайность. Нас ждет серия экспериментов. А пока только догадки.

— Нееет, погодите! Никаких догадок! Я требую, чтобы вы повторили эксперимент и, и! И мне нужны такие мины! Пару тройку штук обязательно!

— Мины? Теперь уже и Сидорович заинтересовался.

— Разумеется! Квасьневский был перевозбужден. — Сидорович, вы только представьте, насколько это ценное оружие! Ловушка на опасной тропе, например, между аномалий, из такой мины! И никакое преследование больше не угроза. Кто выживет, вынуждены будут повернуть назад.

— А ведь Олег Павлович прав. Сидорович утвердительно кивнул. — Это, если это действительно возможно повторить, будет очень ценным приобретением. Профессор, что скажете?

— Сделаю всё, что в моих силах. У нас с Серёжей, по плану повторение эксперимента с «Протовывертом». И еще есть несколько «Капель». Тоже артефакт первого уровня, решетчатого типа. У них лёгкий доступ к энергетическому центру артефакта. Дешевый и часто встречающийся.

А вот артефакты второго уровня скорее всего уже придется сверлить. Увы. С ними позже, как найдем способ сверления.

На следующее утро Квасьневский взял с собою Алексея и они двинулись к Будулаю на Черный рынок. За час добрались. Пришлось несколько раз пережидать вампира. Тот беспокойно бродил по полувысохшему болоту, иногда включая режим стелс и становясь невидимым. После такого исчезновения вскорости обязательно что-то происходило. То собака завизжит, то плоть. Пару раз секачи всем стадом атаковали невидимую опасность, просто выстраиваясь шеренгой и несясь навстречу невидимому противнику. И один раз им даже удалось зацепить невидимку, раздался дикий то ли рев, то ли вой. Раненный монстр потерял способность к невидимости и бросился наутёк, набрав сумасшедшую скорость. Алексей прикинул, что убежать от такого быстрого противника практически невозможно. С какой же скоростью тогда будет бежать абсолютно здоровый монстр? Но они уже прошли градирни и подходили по ржавым железнодорожным путям к подземному тоннелю. В этом тоннеле и обосновался второй филиал Черного рынка. Заведовал им старый цыган, Будулай. Он был настолько стар, что участвовал в Великой отечественной войне. Прошел её насквозь, от первого дня и до Победы. Жил в местных сёлах. После катастрофы, при эвакуации выбирался из Зоны самостоятельно. Угодил в что-то. Скорее всего в разрыв пространства трёхмерности. В зародыш какой-то аномалии. Год пытался вспомнить себя, кто он и откуда он. Прятался в опустевших домах сёл. Эвакуация населения происходила быстро. Еду народу запретили вывозить. И вся она так и осталась в погребах. Потом к нему частично вернулась память. А вот стареть он перестал. Точно его возраста теперь не определить. Всё это Квасьневский рассказал Алексу по пути.

— Ай какие люди! ОлегПалыч! Приветствую тебя, дарагой! И твоего друга, конечно! Будьте как дома! Человек, появившийся в смотровом окошке, а затем открывший гостям толстую дверь на мощнейших засовах, выглядел лет на пятьдесят. Квасьневский улыбнулся, входя в помещение.

— Здравия и тебе Будулай. Как жив здоров?

— Твоими молитвами, дорогой. И жив и здоров и даже молодею понемногу.

Квасьневский посмотрел на него внимательно, затем улыбнулся.

— Будулай, ну ты это, как помолодеешь до памперсов, обращайся. Завезу из Киева, сколько попросишь.

— Ай, ОлегПалыч, шутник ты какой. Хочу, чтоб до этого не дошло. За последние десять лет всё медленнее омоложение идет. В этом году только последняя седина исчезла. Не уходила лет пять. А ведь на момент катастрафы я полностью седым был.

— Ох, Будулай, договоришься ты. Буду завидовать тебе черной завистью. Будешь сам потом животину вокруг своего филиала вычищать.

— И не говори. Молчу, молчу. А это, Алексей?

— Да, он самый. Знакомься. Самое ценное приобретение учёных за всё время существования Зоны. Будущий экстрасенс, телепат, телепорт и прочие теле. Как сказал Сахаров.

Алексей снова стушевался. Просто пожал протянутую руку и посмотрел в немигающие глаза цыгана. По коже пробежали мурашки. Глаза не то, что бы отсутствовали. Они были выцветшие. Практически белые радужки. Только черные точки зрачков. Которые вбуравились в Алексея прямо до центра его мозга.

— Будущий экстрасенс, говоришь? Будулай внимательно не моргая смотрел в глаза Алекса. — Ну здравствуй, Алексей.

— Здраствуйте.

Цыган повернулся к Квасьневскому.

— Что пить будете? Чай, кофе? Какао?

— Будулай, давай кофейку. Он у тебя особенный.

— Да ничего особенного. Прожариваю в небольшой Жарке, аномалия за холмиком. Очень равномерное прожаривание выходит. И если наловчиться, то всё остальное пойло по миру будет просто помоями.

— Будулай, ну так и есть. Я в Киеве перестал кофе пить. Теперь только у тебя.

— Ай, дарагой. Приходи, когда захочешь! Всегда рад для тебя припасти и кофе лучшей обжарки, и сахарку.

Гости расселись по старым затёртым креслам. Хозяин на столике перед ними организовал газовую горелку. Над нею был установлен небольшой поднос с высокими краями, до половины заполненный песком. Откуда-то материализовались три турки, несколько закупоренных баночек и маленькие тарелочки с печеньем и курагой.

Беседа затянулась на час. Алексей думал, что они просто заберут товар и уйдут. Но все оказалось не так. Будулай с Квасьневским погрузились в воспоминания. Квасьневский расспрашивал за Великую Отечественную. Будулай воевал в этих местах. Сначала, когда отступали. В этих местах советские солдаты теряли способность к панике. Зарывались в землю и держали бой до последнего солдата. Эту территорию держали практически до сентября 1941 года. Не давая немцам обойти по левому флангу и замкнуть Киев в окружение. И только когда пал Чернигов, к ним зашли в спину. Киев лишился тыловой поддержки. Дрались уже в окружении. Отступать или сдаваться никто не собирался. Из батальона в котором воевал Будулай, не выжил никто. Получив несколько пулевых ранений, Будулаю удалось переждать немцев в болотах. Он зарылся в топь и дышал через длинную камышовую трубку. Потом он долго пробирался в глухие леса. Там его, почти мёртвого, подобрал старик. Село деда было полностью уничтожено. Сам он был из староверов и хорошо разбирался в травах. Благодаря этому старику Будулай и выжил. Через месяц Будулай уже вполне сносно мог стоять на ногах. Он понимал, что время не на его стороне. Местное население будут уничтожать. Еще не вполне здоровый, он вышел на чернобыльское население. Смог объединить несколько человек в партизанский отряд. К этому времени в Чернобыле уже было расстреляно всё еврейское население, которому ранее те же немцы пообещали неприкосновенность. Около полутысячи человек. Уже во всю с территорий вывозили и остальных людей. И из самого Чернобыля, и из сёл в округе. Отправляли со станции «Толстый лес» товарными составами. Якобы на работу в Германию. Многие искренне верили и уезжали добровольно и даже радовались, что будут хорошо зарабатывать. Хотя любой здравомыслящий в такой ситуации понимал, что местное население всего лишь источник проблем. Иметь поставленного на колени, а значит, более опасного в своей решимости врага в своём тылу глупо. Поэтому население из своих тылов нужно удалить. По тихому. Несколько пустых составов Будулай подорвал лично. Не дав возможности вывозить людей в течении следующего месяца. За это время некоторые из думающих разобрались с немецкими намерениями, поняли, что всё не так радужно, как им обещается, и смогли сбежать в леса. Несколько человек из таких отказников уехать в Германию пополнили первые ряды партизанского отряда. Спустя год партизанский отряд состоял из пятидесяти человек. Со временем удалось наладить связь с геншатбом. Прислали политрука и спецов по ведению партизанской деятельности. Отряд стал бичом и палачом, наводя в тылу врага панику. Будулай передал все полномочия по управлению отрядом присланным из центра компетентным людям, как только было принято решение о формировании постоянного действующего партизанского подразделения. Но цыган так до конца войны и участвовал во всех вылазках, как командир боевой группы. И на его счету большое количество отомщенных советских душ. И поэтому он живет спокойно и совесть его чиста. Вскоре после окончания войны его арестовали и посадили на десять лет, как предателя родины. Но он не в обиде. После отсидки Будулай вернулся в Чернобыль и скромно работал в котельной. Здоровье в лагерях было сильно подорвано. В шестидесятых его реабилитировали. Присвоили Героя. Он смог устроился водителем и до самой пенсии ездил на Газике. Алексей молча слушал за безумие войны, потихоньку поглощая курагу. Пару раз его волосы на голове зашевелились. Первый раз, когда Будулай рассказал о том, как выглядит лес после артиллерийской подготовки, когда от окопавшегося противника остаются только развешенные по деревьям части тел. А второй раз, когда Будулай вернулся воспоминаниями к началу войны. И рассказывал о безумии, что творили немцы с местным населением. Особо в первый месяц войны. Как сказал Будулай, было две немецкие армии. Первая часть, помельче, была террористической. Она как раз и отличилась своей жестокостью. Эти войска заходили в населенные пункты первыми и насиловали и умервшляли через страшные пытки всех жителей, кого только могли выловить. Там служило только моральное отребье. Демоны, как их называл Будулай. Большинство из них были из иностранных армий, из захваченных немцами европейских стран. Такие батальоны смерти набирались в основном из добровольцев. И вторая часть, обычные войска, среди которых было немало хороших людей, которых перемолола военная машина фюрера, отправив воевать. Его отряд вылавливал оба вида. И демонов и перемолотых. Демоны делились на две версии. На фанатиков, которые смело смотрели в лицо смерти и смеялись навстречу любым попыткам угроз. Таких сумасшедших фанатиков обычно старались переправить в генштаб. Оттуда позже даже приходила информация, что среди них встречаются настоящие людоеды. Вторая версия демонов ползала на коленях, умоляя пощадить. Эти сдавали всех своих. Именно от них Будулай и выяснял все подробности о реалиях того ужаса, что они творили с населением. В основном, мучителями беззащитного населения были именно эти трусливые твари. Их после допроса просто расстреливали. Военные из второй части армии, которые перемолотые фюрером, были вполне обычными людьми. Некоторые даже обладали понятиями чести, и достоинства. Многие после пленения держались достойно и трезво воспринимали действительность. Принимая свою вину и готовые понести наказание. Многие понимали, что единственный их шанс жить по-старому остался в прошлом. Нужно было бежать из нацисткой Германии или уйти в подполье до того, как их призвали в армию. А раз не сбежал и не смог спрятаться, то соучастник. С тех времён Будулай и занят своим любимым делом. Изучением демонов, их поиску среди людей и перевоспитанию по мере сил или умерщвлению. И опыт он накопил немалый.

Кофе был допит. Все сладости доедены. Песок в подносе давно остыл.

— Ну что, ОлегПавлович, а теперь к делу. Кое-что мне из твоего заказа не доставили. Я договорился с Сидоровичем, моим хозяином. Вы сами к нему зайдете за остальным на Черный рынок. Это железнодорожный тоннель на «Свалке», такой же, как мой. Который сразу за Дэпо. От отстойника радиоактивной техники там рукой подать. Пройти достаточно просто. Да и по пути вам будет. Четыре года назад, когда был супер-выброс, из того тоннеля ушли все аномалии. И мой хозяин воплотил свою мечту. Создал сеть курьерской доставки и супер навороченный магазин ценных вещей. Меня взял в работники. А почему бы и нет? Тепло, безопасно. Выброс не достаёт. Снабжение на высоте.

Квасьневский кивнул. — Благодарю, Будулай. У меня по винтовкам вопрос. Может слышал про глушитель, который подойдет на винтовку Токарева. — Токарева? Редкость нынче. Две или три на всю Зону. На винтовке резьба то есть под глушитель?

Квасьневский кивнул, сходил к двери, где оставил оружие и принес винтовку. Будулай взял ее в руки.

— СВТ-40? Неплохо старушка сохранилась. А ведь последние в сороковых годах выпускали. Ну пойдем, посмотрим. Может что и подойдет. Все трое вошли в арсенальную.

У Алексея разбежались глаза. На полках чего только не лежало. Оружие, одежда, ящики с гранатами всех видов. Двое вояк ушли к стелажу с глушителями. А Алекс так и застыл по центру помещения, восхищенно поглядывая по сторонам. По итогу подошел глушитель от СВУ, тяжеловат он оказался для Токарева. Но выбора не было. Нужно брать.

— Что, Алексей, понравилось тебе здесь? Будулай внимательно буравил черными зрачками новичка.

Алексей кивнул и восхищенно заговорил: Да у вас тут целый арсенал. Я такого оружия и не видел никогда. Сколько всего! — Ну хорошо. Раз тебе тут понравилось, заходите с ОлегПалычем. Он в этом всём прекрасно разбирается. Пусть проведет тебе экскурсию. Согласен? Алексей быстро закивал головой, не отводя восхищенного взгляда от стелажей с иностранными автоматами. Будулай улыбнулся и повернулся к Квасьневскому. — Хорошего парня ты привел, ОлегПалыч. Наш человек. — Слыш, Будулай, у меня тут излишек денег есть, благодаря твоей скидочке. Хочу помочь ученым. У них там эксперименты да опыты всякие, а артефактов мало. Нужны первого класса, которые в виде сеточек и плетений. Ну и пористые тоже подойдут. — Без проблем, ОлегПалыч. Кое что есть. Артефакты лежали ровными рядами в другой комнате. У Алексея глаза ещё больше округлились при виде всего этого богатства. Часть артфактов была закрыта в контейнерах. Видимо, радиоактивные. Таких контейнеров было больше пятидесяти. Часть артефактов лежала просто так, на мешковине, аккуратными рядами. Прямо на полу. Рядов было много. Штук пятнадцать. Алекс узнал несколько. Четыре «Души». Целебные которые. А вон штук десять «Сияния». Квасьневский забрал восемь «Протовывертов», порождаемых гравитационными аномалиями, шесть «Капель» из термоаномалий. Выторговал две «Электрослюды» по цене одной и пару «Протомедуз» как бонус к покупке.

Будулай выглядел очень счастливым. Такой объём продаж он делал за три четыре месяца, а то и за полгода. — Ай, какой хороший ОлегПалыч. Будулай счастлив. ОлегПалыч счастлив. Алексей, а ты счастлив? На что Алекс улыбнулся и кивнул утвердительно.

— Давай, ОлегПалыч, я тебе новые артефакты покажу. Полезные артефакты. Он подвёл их к дальнему углу. Открыл контейнер, достав из него кусок черной как уголь пемзы. Будулай, держа в одной руке графитовую пемзу, осторожно начал к ней приближать вторую руку, с зажатым в ней другим артефактом. Когда расстояние сократилось сантиметров до десяти, вокруг экскурсовода возникло некое свечение. Точнее притемнение.

— ОлегПалыч, заметил? Будулай сквозь лёгкое темное марево посмотрел на гостей.

Квасневский кивнул в ответ, — вокруг тебя, Будулай, нечто вроде свечения черного.

— Ээээ, погоди, ОлегПалыч, это только начало. А вот как это работает когда артефакты соприкасаются. Будулай приблизил оба артефакта друг к другу и неожиданно растворился. Перед Алексеем была лишь некая темная, наподобие тумана в ночном лесу, дымка, в которой просматривались контуры тела Будулая. Когда Будулай сделал шаг в сторону, можно было заметить движение контуров тела и даже узнать человека по внешнему виду. Маскировка была не полной.

— Это, ОлегПалыч, артефакт «Гиена», сказало тёмное облако. Будулай кратко пересказал, что знал за этот артефакт. Сталкеры его ещё называли «Чёрный огонь». Осколки камня, по структуре наподобие пемзы, при приближении к некоторым артефактам начинали изучать тёмную энергию в небольшом радиусе, эффективно маскируя владельца. И издалека человек был практически невидим. Поближе это просто облачко неясного затемнённого пространства. И только метров с двадцати контуры человека начинают опознаваться опытным следопытом. Особенностью артефакта было, что чем крупнее кусок, тем мощнее маскировочный эффект. — Только я тебе, дорогой ОлегПалыч, такую штуку все равно не продам. Будулай улыбнулся. Ты столько денег, сколько стоит этот камушек, и за десять жизней не насобираешь.

— Это я понимаю, Будулай. Квасьневский усмехнулся в ответ. — Где такое чудо вылавливают?

— Да кто ж его знает. Ходят слухи, что это новый тип термоаномалий. Очень опасная аномалия. Снаружи не определяемая. Подземная. Снизу выгорает земля. Человек идет себе спокойно, болты бросает. А затем проваливается. А там несколько тысяч градусов тепла. Иногда при этом происходит взрыв и выброс пепла. Вот если взрыв был, есть шанс найти «Гиену».

— А территориально где такие аномалии?

— За Лиманском, горелый лес под самой ЧАЭС. Про Припять слухи тоже ширятся. В Провале Тёмного сталкера вроде новых аномалий появилось. Да! ОлегПалыч. Вроде как и Кулибин за новые термоаномалии упоминал. Он же на Припятском расколе живет. Там аномалии высшей категории опасности. От его берлоги через этот раскол совсем недалеко до Припяти получается. Город глазами рассматривать можно. Так что, пораспрашивай, дарагой, у Кулибина. Вдруг повезёт. — Кулибин? Очень интересно. — Да! И ещё, ОлегПалыч. Вместе с «Гиеной» при выбросе пепла ещё один артефакт попадался. Сталкеры упоминали. «Обсидиан». Очень хорошо радиацию нейтрализует и мощная защита от термоаномалий. Если будешь искать, ищи в разных диапазонах детектора. Я видел у твоего Сахарова научный детектор. Многодиапазонный. Не спеши уходить с аномалии, пока все диапазоны не проверишь. Новые артефакты могут скакать между диапазонами, не вываливаясь в наш мир. — Хм. Благодарю за совет, Будулай. Что ещё из новых артефактов можешь порекомендовать поискать. — Ну, ОлегПалыч. Много всего появилось за последние десять лет. А после Сверх Выброса так вообще много легенд народ рассказывает. — К примеру? Мне ведь в глубокую Зону идти. Может и до реактора придется добираться.

— Ай, ОлегПалыч. Не любишь ты себя. Зачем умирать? Такой молодой и умирать. — Ты зубы не заговаривай. Улыбнулся Квасьневский. — Что можно для похода в глубокую Зону из нового подбирать?

— Что бы тебе посоветовать? Цыган задумался. — Слушай, ОлегПалыч. Я говорю всё, что видел и слышал, а ты там дальше сам прикидывай.

— Добро.

— Последним курьером отсюда увезли «Черну». Внешне похож на «Гиену», только не такой черный. Очень высокая защита от электричества и температуры. Пятого класса. Говорят, так же нашли, как и «Гиену». При выбросе пепла. Только при взрыве расплавленной магмы не вытекло. Другая аномалия. Это один артефакт. Два. «Жидкое золото». Жидкость. Грамм пятнадцать уехало. Полное безболезненное исцеление и восстановление жизненных сил. В гравианомалии четвертого класса рождается. Очень трудно собирать. Но действие великолепное. Держать в закупоренной посуде. Иначе испаряется очень быстро. Настоятельно рекомендую найти. И чем ее больше при себе, тем быстрее процесс излечения. Сталкеры говорят, что каждые дополнительные двадцать пять грамм ускоряют исцеление в два раза. Значит при ста граммах организм исцеляется в шестнадцать раз быстрее!

Три. «Искра». Тополь, который из сталкеров, в Рыжем лесу который, они на аэродроме обитают, база у них там. Он рассказывал о летающих электроаномалиях. Если удастся такую взорвать, может родиться «Искра». Полная защита от радиации. Но охота на эту аномалию очень опасная. Погибла половина его людей, пока пытались от неё отделаться. Вроде как на железные предметы она наводится. Спаслись те, кто успел отбросить от себя всё железное. Четыре. «Огниво». Вам бы очень пригодилось. Но редкость. Я только один раз видел у хозяина. Антигравитация килограмм в тридцать. Неплохая защита от пуль, включая и бронебойные. Отклоняет полёт. Ну и электроаномалии не так вредят.

Пять. О! ОлегПалыч, отдельная тема — биология Зоны. Биологические артефакты. Этого я даже не видел. Только рассказы сталкеров. Растения и животные, попавшие в разные аномалии, по разному мутируют. И превращаются в живые артефакты с разными хорошими воздействиями. Я про «Чертополох» слышал. Тебя по твоему пси излучению монстры уже не вычисляют. Даже пси-собака не чует. Ну и очень целительный. И слышал про «Лунный цветок». На болотах Лиманских нашли. Вроде даже это не аномалия, а растение. А «Лунный цветок», как бы семечка. Ну или плод. В несколько раз повышаются способности организма. Слух, зрение, интуиция. И даже телепатия или волшебство какое-то у человека пробуждаются. То ли телепортация, то ли оживление. Тут уже сказки разные ходят. Не понять, что правда. Про «Иглы» слышал. Пси защита хорошая. Но то неясно, одни говорят, биология, другие — химия. Что ещё? Новые из химических аномалий. Эволюция слюды и холодца. Вес снижают, химическая защита по максимуму. Выносливость повыше. Ты же, ОлегПалыч, понимаешь, что всё, что важно для выживания в Зоне сталкеры сюда не приносят. Только безделушки. Квасьневский кивнул утвердительно. — Ну вроде всё из нового. Будулай развел руками в стороны. — Благодарю, Будулай, за информацию. И за кофе тоже. Есть ещё вопрос. Что это. Квасьневский подошел к своему рюкзаку достал переливающийся всеми цветами радуги на полупрозрачных гранях артефакт, найденных у Архипыча.

— Ого. Из новых. Похоже на «Корж». Эволюция «Слюды». Химический артефакт. Погоди, сейчас посмотрим. Он ли это. Будулай положил артефакт на пол и сходил в соседнее помещение. Вернулся со стеклянной бутылкой. — Это, ОлегПалыч, концентрированная щелочь. Сталкеры опытным путем выяснили, что большинство новых артефактов пробуждаются, если их поместить в родную среду. Он открыл бутыль и несколько капель упали на мутнозеленоватый кристалл. Через десять секунд спокойствия капли зашипели и впитались в глубь кристалла, оставляя по своему пути от поверхности к центру светящиеся дорожки. Спустя полминуты весь кристалл подсветился изнутри слабым зеленым сиянием. — Да, ОлегПавлыч. Это «Корж». Ты его перед использованием подержи в сильной щелочи. Можно даже в щелочной аномалии. Когда он напитается полностью, будет светить по силе как керосинка. Читать можно. Будет работать потом где-то месяц. Потом снова надо заряжать.

— Понял, Будулай. Благодарю. Так, а польза то от него какая?

— А. Польза! Вес килограмм на десять меньше. Идти легче. Ну и от химических ядовитых аномалий хорошо защищает. Правда, если долго пользоваться, можно отравление получить. Он своим излучением в крови небольшое количество ядов создает. Обязательно надо кровь чистить и антидоты принимать. — Хм. Прекрасно. Ну спасибо тебе, Будулай, за гостеприимство и помощь. Будем мы собираться.

Квасневский передал цыгану три пачки долларов. Будулай их аккуратно пересчитал. — Всё верно, ОлегПавлыч. Остальное заберешь у моего хозяина. Денег ему отдашь там же. Ну и надеюсь, он скинет тебе цену немножко. Я попрошу.

Они неспешно шли по шпалам, придавленные тяжелыми вещмешками с подарками для ученых. — Профессор. А зачем Будулаю столько артефактов?

— Это, Алексей, бизнес. Я почему и торговался, что знаю, что дешевые артефакты при выводе их из Зоны практически не окупают себя. Это для Волка на кордоне такие копейки деньгамивыглядят. А Будулай ради такой суммы даже не нагнется. Зато вот те, что подороже, Будулай их не продает в Зону. Они все на вывоз. Занимаются этим вывозом наши общие знакомые военные с блокпоста на «Кордоне». С того момента как Зона разрослась, и дорога на «Юпитер» оказалась внутри периметра, вояки стали ездить чаще. После этого и свалил Сидорович-торговец из Деревни сталкеров. Догадываешься, Почему? — Так он не курьерскую сеть возглавляет! И магазины — не главное. Он наладил скупку артефактов по всей Зоне?

— Молодец, Алексей. С головой дружишь. Поэтому ни один хороший артефакт из рук торговца Сидоровича обратно в Зону уже не вернется. Разве что за большие деньги. Как у нас с тобою. Мы неслабо переплатили за походный набор. Но у нас выхода то нет. А теперь ощути всю масштабность ситуации. То, что ты видел у Будулая, смело можно умножать на три. Ведь филиала то три! Как тебе такой доход?

— Да уж. Тут миллионы долларов. — Больше, Алексей. Десятки. А то и сотни миллионов. — Ох. Понятно тогда, почему про Зону предпочитают молчать и отсюда никого не выпускают. Такую кормушку ещё поискать. Как там. Деньги любят тишину! Квасьневский покосился на парня.

— Да, Алексей. Спасает только то, что здесь смертельно опасно. А так уже давно бы каждую аномалию перепродали по сотне раз, огородили заборчиком и написали ФИО владельца, кто хозяин и кому принадлежат все артефакты, которые она порождает. И шоб руками не трогать! Алексей рассмеялся. — Представляю эту картину. А по бокам поставить охранников с резиновыми дубинками и с большими кобурами на поясе. И что бы как кто-то подойдет, они так хором: «Это наша аномалия! Она нам артефактов должна!» Так неспешно подшучивая и фантазируя всякую ерунду, иногда пережидая в кустах пробегавших неподалёку монстров, в хорошем расположении духа они добрались до бункера.

Счастью Сахарова не было предела при приемке столь щедрых даров. При виде разложенных на столе артефактов, его глаза наполнились таким счастьем, что в лаборатории даже светлее стало. На обеде Квасьневский тщательно пересказал о том, что ему рассказал Будулай. Информация оказалась очень ценной. Сергей начал ёрзать после рассказа про «Лунный цветок». Сахаров забеспокоился по поводу новых аномалий и затребовал добыть ему «Гиену», «Чертополох», «Черну», «Искру», «Огниво» и все остальное, за что этот засранец, Будулай, наверняка промолчал! И провести его, Сахарова, к новым летающим аномалиям! Народ искренне веселился, рассматривая сурово-озабоченный вид любимого профессора. Сидорович со всей своей убежденностью, на которую только способен, заверил обеспокоенного ученого, что все в этой комнате предпримут самые неимоверные усилия, чтобы обеспечить его этими новыми артефактами. Займутся завтра же с утра! А пока нужно заняться экспериментами с артефактами первого класса и Сотланом. Чего ж в ожидании время терять? И про шлем-сканер для Алексея не стоит забывать! Сахаров заметно успокоился и переключился на бытовые темы. Было принято решение, что Сидорович с Квасьневским завтра прогуляются до Кулибина и поговорят о заказе на контейнер, а заодно про новые аномалии выяснят и может чего из новостей узнают про Припять. Ходили слухи среди сталкеров, вернувшихся из Припяти, что Кулибин иногда появляется там со своими поделками. Как он туда попадает через провал между Юпитером и городом, где он нашел проход, об этом не знал никто. Попытки организовать передачу через Кулибина тоже не удались. Кулибин категорично отказывал на любые предложения и деньги. Квасьневский вознамерился разговорить Кулибина и если уж не прознать про способ попасть в Припять от Юпитера, то хотя бы узнать, как обстоят дела в городе и что конкретно туда лучше из амуниции и артефактов взять.

Часть пятнадцатая

После обеда все разошлись по своим комнатам.

— Алексей, а это тебе подарок. Квасьневский достал из вещмешка запчасти для МР5. — Это ствольная коробка и затворная рама от твоего пистолета пулемёта, только версии SD, с интегрированным глушителем. Будулай практически даром отдал. Попробуем пересобрать твоё оружие в бесшумную версию. По моим прикидкам должно все совпасть. Ствол то сменный. Года производства рядом. Партия, считай одна и та же. Должно получиться. Если переделка удастся, ты сможешь стрелять бесшумно. И кроме прочего будет возможность заменить переточенный ствол на оригинальный, под Парабелум девять миллиметров. Убойность необходимо повысить. В общем, пора тебе обрести новую специальность. Оружейных дел мастер. Давай, часик отдохнём и попросим Сидоровича пустить нас в арсенальную и займемся пересборкой твоего автомата.

Через полтора часа Сидорович, Квасьневский и Алекс стояли над столом. На столе лежал разложенный на составные части пациент. Реанимация была непростой. Алексей сдался первым. Потом сдался и Квасьневский. Детали не подходили на какие-то доли миллиметра. Когда и Сидорович в жесте отчаяния развел руки, Квасьневский предложил отнести набор «сделай сам» Кулибину. Все равно туда идти. Что бы не терять время, Сидорович предложил почистить остальное оружие. Все согласились и до вечера провели в оружейной.

В это время Сахаров с Сергеем сосредоточились на артефактах. Одну «Каплю» удалось расколоть на три части. Оказалось, что артефакт не потерял своих свойств. Детектор радиации, до этого показывавший повышенный радиоактивный фон окружающего пространства, в присутствии осколка «Капли» показал значение, на две трети меньше, чем до этого снижала целая «Капля». Эффект оказался голографическим. Каждая часть разделенного артефакта имела силу в столько раз меньше, на сколько частей был разделён артефакт. Что весьма обрадовало ученых. Теперь у них для экспериментов было достаточное количество материала и можно было отрегулировать силу осколков, просто поделив артефакт на большее количество частей. Подверждением таким размышлениям стал расколотый «Протовыверт». Его осколки так же сохранили эффект воздействия, хотя и более слабый.

После ужина, уже в начинающихся сумерках, Сахаров предложил всем выйти за стены бункера и повторить попытку с артефактом и Сотланом. Теперь все было оформлено строго по-научному. Ученые в двух местах, достаточно далеко друг от друга мукой нарисовали на земле несколько кругов разного радиуса. В центр установили лабораторные держатели на подставке. В одном был укреплен осколок «Капли». А во втором осколок «Протовыверта». Внутрь каждого была вставлена стеклянная трубка с приклеенным к нити кристаллом Сотлана.

Сначала собрались вокруг «Капли». Сергей осторожно потянул за нитку. Под натяжением кристалл Сотлана отклеился и под своим весом провалился в глубь артефакта.

Буквально сразу же Алексей увидел всплеск знакомого белесого света. Тот вырвался расширяющимся лучом, в низ и в сторону. Алексей успел это озвучить. И сразу же по тому же направлению, практически по тому же расширяющемуся лучу, разрывая сгустившиеся сумерки, вырвался факел оранжевой энергии, видимый всем участникам эксперимента. Пламя было больше похоже на лазерный луч, чем на обычное пламя или огонь. Оно какое-то время пульсировало, то уменьшаясь то увеличиваясь, а потом хлопком артефакт исчез вместе с частью держака, на котором он был укреплен. А вокруг этого места вспышкой развернулось пространство высочайшей температуры. Новорожденная аномалия ожила и повела себя строго в соответствии с предназначением. Стала практически невидимой и только движение перегретого воздуха обозначало реальные размеры высокотемпературного пространства. Лабораторный держатель и почва вспучились, выбрасывая вверх струи дыма, быстро прогорели, оплавились и испарились. После того, как дым рассеялся, перед восхищенными зрителями предстала пульсирующая потоками разных температур настоящая «Жарка». Размер «Жарки» на земле оказался чуть более метра в диаметре. Сахаров и Сергей провели все замеры, включая и время начала эксперимента, и время возникновения аномалии.

Налюбовавшись запредельной температурой, исследователи переместились к осколку «Протовыверта». Алексей заметил, что в сгущавшихся сумерках вокруг осколка на пределе чувствительности зрения виден некий белесый слой. Как будто осколок покрыт тонким слоем газа. Он решил потом проанализировать это. Подходить к подготовленному образцу Сахаров запретил еще до начала демонстрации.

Сергей снова потянул за нить и очередной кристаллик Сотлана отправился на встречу своей гибели. Теперь Алексей заметил, что белёсая энергия, гораздо более яркая в опустившейся на землю ночной прохладе, вспыхнула на несколько секунд ровной сферой вокруг артефакта. Далее эта сфера за доли секунды налилась уже знакомым синим сиянием, видимым всем участникам эксперимента, и хлопком в метре над землей развернулась небольшая гравитационная аномалия «трамплин». Она тут же втянула в себя ближайшие три круга из муки, всосала всю пыль с земли и радостно зашипела поглощаемым воздухом. Аномалия была размером в полтора метра. Квасьневский был не в себе от радости. А Сахаров, первый раз видевший сияние синей энергии, сразу перед формированием гравитационной аномалии, был просто восхищен.

Эксперимент решили окончить с исчезновением аномалий. Сначала ждали все, потом остался только Сергей с Сахаровым. К ним несколько раз выходил Алекс, пытаясь поймать момент исчезновения, но не желая топтаться под открытым ночным небом. Потом он упомянул за то, что в сумерках он видел вокруг артефакта некое свечение. Сахаров тут же послал Сергея принести несколько штук. И правда. В сумерках артефакты были окружены слабым сиянием. Очень слабым. А вот центр артефакта, та самая белёсая энергия, не видимая кроме Алекса никому, оказалась в густых сумерках вполне хорошо просматриваемой. Сахаров предположил, что именно в этот энергетический центр и надо помещать Сотлан. Что и было тут же повторно опробовано. В самый маленький осколок «Капли» в точку молочной энергии, Алексей воткнул кончик стеклянной трубки. И эксперимент был повторён. В этот раз перед рождением аномалии сфера синего света вокруг осколка «Капли» тоже сформировалась. Осколок «Капли» породил аномалию диаметром в полметра. Сахаров сделал один единственный вывод. Если Сотлан не попал в энергетический центр артефакта, а только соприкоснулся с ним, то будет направленный боковой выброс. Если же зерно попадает в центр, то разворачивается сфера синего сияния и только потом формируется аномалия. Что это такое, Сахаров не знал. Но вот дальнейшие размышления привели его к выводу, что с артефактами более высоких классов нужно быть более осторожными. Потому как они уже гораздо сложнее поддаются и сверлению и разрушению. Найти в них энергетический центр будет сложно. Так Алексей получил новую специальность — центровщик артефактов. Сахаров ему вменил все осколки и артефакты пересматривать, вставлять в них кусочки толстой лески или провода, чтобы пометить энергетические центры. Тогда у Сахарова с Сергеем не будет проблем с экспериментами. Алекс радостно согласился.

Последняя аномалия исчезла в два часа ночи. Алекс так и не смог заметить, как исчезает аномалия. Просто раз, и исчезла. Ни вспышек, ни звуков, никаких энергий. Ничего.

В эту ночь Алексею снился сон. Он не знал, где он. Багровая пелена продолжалась. Это все, что он чувствовал. Или видел? Тело отсутствовало. Он не знал, где его тело. Он не знал, что с ним. Да и не хотел знать. Пустота, тишина и странный багровый свет были его лучшими друзьями. Так прошла вечность.

— Слышь, товарищ, давай, просыпайся!

Он открыл глаза. Тьма перед глазами, которая, как он думал, и была им самим, начала светлеть. Сквозь нее стали проступать контуры. Он понял, что лежит, лежит так давно, что мышцы ломит от закостенелости, а сердце стучит как безумное, пытаясь протолкнуть сквозь застывший корсет неподвижных мышц хотя бы еще одну каплю живительной крови.

— Ну вот и хорошо. За зрение не переживай, скоро все восстановится. Я тебя нашел после Выброса. Точнее, то, что от тебя осталось. Ты новенький?

Наемник молчал.

— Звать то тебя как?

— Поводив слепыми глазами, и так и не сумев определить собеседника и решив, что бледное пятно справа вверху и есть лицо собеседника, он выдавил из себя два слова,

— Александр.

И испугался своего голоса. — да что же со мною такое??? Мысль как игла, прошила всё тело — Выброс! Я попал под Выброс. И выжил. А может, лучше было умереть?

Собрав все свои разрозненные части воли в одно целое, он попробовал пошевелить пальцами руки, получилось, второй, тоже. Жизнь возвращалась в тело. Он почувствовал его. Вроде всё на месте…

— Александр, ты не переживай, жить будешь, ноги — руки целы, голова круглая, на, выпей еще.

Александр ощутил огненный жар, пронесшийся по пищеводу, странная жидкость обожгла внутренности и взорвалась в животе дикой приятной болью.

Издав возмущенный стон и громко закашлявшись, тело, минуя волю человека, забилось в конвульсиях и мощным рывком рванулось вверх. Прочь с кровати. Его трясла мелкая дрожь.

Он снова открыл глаза. Он сидел на кушетке. Перед ним стоял человек в телогрейке, с деревянной кружкой в руках. Глаза его смеялись. — Хороша травка? Ишь как подскочил! Похлеще чем от кипятка. Ну здравствуй, Александр. Скажу даже больше. С Днем рождения. Можешь сегодняшний день считать таковым. Ты не должен был выжить. А выжил. Не спорю, пришлось и мне повозиться с тобою. Так что я тебе вроде как повитуха… Хехе. Ну что, тело чувствуешь, меня видишь?

— Чувствую, вижу. Промычало тело, а мозг на пределе возможностей оценивал обстановку и пытался вычислить степень опасности.

— Вот и хорошо. А теперь попробуй встать. Ты считай, месяц лежал трупом. Думаю, мышцам тяжко теперь.

Он попробовал встать, было скверно больно. Мышцы не ныли, они вопили диким голосом боли и не хотели подчиняться. — Ну ничего. Я это уже проходил.

Его подобрал знахарь. Почему и как знахарь после Выброса пошел в сторону наемника и заглянул в нору, этого Александр не знал. Но факт на лицо. Его долго тащили до болот. А потом еще месяц отхаживали. Знахарь знал свое дело. Организм был очищен от радиации, тело было достаточно ослабленным, но не больным. В мышцах с каждым часом пробуждалось всё больше жизни и сила возвращалась.

Через три дня он уже восстановил прежнюю форму, травяные чаи давали удивительный эффект, тело горело приятным огнем и каждое движение давало наслаждение. С таким удовольствием он уже очень давно не тренировался.

— Ну что, Александр, или как там тебя. Куда пойдешь?

— Откуда ты знаешь, что я не Александр?

— Зона мне сказала. Она тебя позвала, она тебя освятила и спать уложила, а мое дело малое — вылечить да разбудить.

— Понято. Ну хорошо, старик, Егор я. Калинин Егор. Дело у меня здесь. Заказ. Надо выполнить.

— Наемник значит. Ну, в Зоне это не порок. Заходи, Егор, если чего. Зона тебя выбрала. Знать человек ты хороший. Так что обращайся. Чем смогу — помогу. Ну, а если вопросы какие будут по Зоне появляться, обращайся обязательно. Избранные Зоной очень многое должны узнать, прежде чем она им свою просьбу выставит. А мне есть для тебя что о ней рассказать. Забирай свои вещи. Я их тоже принес. Да вычистил. Вроде всё сохранилось. И даже почти не фонит. Вовремя ты в нору сиганул. Еще одно. На болотах сейчас бандитов много. Давно «Чистое небо» с вольными сталкерами их не гоняли. Да! Бандиты любят мины по тропинкам расставлять. Так что будь осторожнее. Егор кивнул. — Старик, спасибо за помощь. Как зовут тебя?

— А меня все Болотным доктором кличут. И ты меня так зови.

— Болотным доктором? Хорошо. Спасибо тебе. — Ты, Егор, не меня благодари. А Зону. Если б она не сказала, не нашел бы я тебя.

Егор ничего не понял из последних слов, — какая Зона? Какие избранные, какие просьбы? Старик явно чудаковатый. Но в слух не сказал. Поблагодарив старика за свое спасение, он положил на стол пятьдесят тысяч советских рублей и забрав все свои вещи, выдвинулся в сторону тайника. Время было потеряно. Заказ не был выполнен. Нужно было выйти на тайник и оставить для заказчика весточку о себе. Возможно, в тайнике есть дополнительная корректировка задания.

Еле заметная тропинка вилась между разливами мутной воды. Нужно было преодолеть болота и выйти к железнодорожному мосту через реку. И совершенно важным было добраться туда засветло. Реку нужно было переплыть при свете солнца. Ночевать на этой стороне болота было опасно. Осторожно ступая по чавкающему грунту, Егор поглядывал по сторонам. Он не боялся животных, последние слишком шумны и серьезной опасности не представляли. Гораздо серьезнее была возможность засад. Старик объяснил приблизительную политическую расстановку сил в Зоне. На болотах сейчас хозяевами была группировка бандитов. Несколько банд рейнджеров были в опале и вели партизанскую войну. Дальнюю часть болота и большую дорогу на свалку пока контролировали бойцы Чистого неба при поддержке Вольных сталкеров. Но это было очень далеко. Егор передвигался по подконтрольной территории бандитов и рейнджеров. Они здесь были хозяевами и любой одинокий путник был прекрасной добычей.

Алекс проснулся весь в холодном поту. Понимая, что это уже второй сон про одного и того же человека. Причем это даже сном назвать было нельзя. Всё как наяву!

Уже было почти одиннадцать часов утра. В дверях стоял Сахаров. И прямо из кровати, не дав ни умыться, ни поесть, потащил его в лабораторию.

Сахаров за ночь перебрал шлем мозговой активности и прикрутил к нему портативный ранец с регистрирующими приборами. Конструкция оказалась тяжелой. Но выбирать было не из чего. Алекс снова полулежал в кресле возле голографического проектора и терпеливо исполнял роль подопытного кролика. А Сахаров колдовал со шлемом. По сто раз надев и сняв, то подключив провод, то отключив. Бегая с паяльником вокруг кресла, снова и снова перепаивая, переключая и непрерывно поглядывая на регистрирующие приборы. Алекс попытался заикнуться за сон, на что Профессор ответил, что про сны беседуем только в кабинете и желательно за ужином, что бы все могли прослушать.

Спустя три часа Сахаров удовлетворенно объявил об окончании настройки шлема и отпустил Алексея. Чему тот был несказанно рад. Ведь ему даже умыться не дали. Алексей побрел на кухню. Оттуда в душевую. И уже полноценно воспрявши духом — снова в библиотеку.

Пролистав пару книг и так и не заставив свой мозг сконцентрироваться. Алексей принял решение пойти на кухню и приготовить к ужину еды. Сидорович отсутствовал, а ученым Алексей решил приготовление еды не доверять, поскольку готовили они весьма посредственно. К 16 часам посыльные вернулись от Кулибина. Весьма довольные и оптимистичные. Сидорович присоединился к Алексею и уже в 18 часов в кабинете Сахарова стол был уставлен парующими тарелками. Сахаров объявил, что Алексей упоминал о странном сне. Но выслушают они его за чаем. А пока предоставил слово Сидоровичу. Сидорович, не спеша, чередуя беседу с тщательным пережевыванием пищи, заговорил.

До Кулибина добрались почти без проблем. Уничтожили «вампира» в районе карьера. У Олега Павловича был урок по работе с невидимками. Сидорович не мешал, просто стоял в стороне на случай опасности. Тактику боя с вампиром Олег Павлович отработал верно. Строго по инструкции. Зачет сдал на пять. Т. е. остался жив. Кулибин передавал горячие приветы. Переговорили за контейнер для похода. Кулибин жалуется на недостаток температуры. Титан плавить очень сложно ему. Но для нас он постарается. У меня предложение, подарить ему сотню зёрен Сотлана и передать жменю мелких осколков «капли». Локальная термо аномалия диаметром сантиметров в пятьдесят его вполне устроит. А температура в три четыре тысячи градусов решит все его проблемы с кузнечным делом. Сахаров согласно кивнул в ответ. Сидорович продолжил. — С Кулибиным переговорили за новые термоаномалии. Он показал место, где было обрушение земли и выброс пепла. Очень тяжело добираться. Аномалии запредельной мощности. Там просто ад кромешный. Взорвавшаяся аномалия, это локальная зона радиусом в два метра. От неё под уклон застывший поток лавы длиной метров в пять. Вокруг места выброса вал сантиметров в пятьдесят из пепла и в нем много кусков пемзы. Олег Павлович говорит, что внешне похожа на вещество артефакта «Гиена», что ему Будулай показывал. Так что мы на верном пути. Термосканер показал поблизости еще три температурных пятна. По-видимому, такие же подземные печки. На одно пятно отработал детектор артефактов. Покумекали с Олегом Павловичем, будет подрывать. Ящик динамита завтра у Будулая купим. Кулибин обещался и пластины сделать под бронежилеты из титана. Если дров натаскаем. Занесли ему автомат Алексея. Кулибин сказал, что соберет без проблем. Все в наличии для этого есть. Только он слёзно просит помочь ему с запасами. Уж слишком мало в Зоне осталось того, из чего можно что-то путное собрать. Просит помочь ему материально, чем сможем. И на этот раз Сахаров утвердительно кивнул. Сидорович же продолжал. — Особо благодарил, вас, Профессор за передачу. Чай, хлеб, печенье и прочее очень кстати. Сегодня ночью надо будет напечь ему пирожков. А то похудел он в своей берлоге. Попытались заикнуться за Припять. Он тут же перевел разговор на другую тему. Ну вроде и всё. Сахаров предложил перенести поход к Кулибину на сутки. А завтра посетить с Алексеем «Резец». Все готово.

Народ согласился. За чаем Алексей пересказал свои сны. Когда он сказал имя и фамилию приснившегося ему человека, Квасьневский слегка напрягся. Это заметили все.

После того, как Алексей закончил, Сидорович взял слово

— Олег Павлович. Мы все увидели, что вас обеспокоил сон Алексея. Что происходит? — Мне, скажем так, попадалась информация про Егора Калинина. Бывший боец из иностранных частных военных компаний. Всю жизнь воевал по горячим точкам. Сейчас якобы остепенился. Семья. Ребенок. Ранее проходил по нескольким резонансным убийствам. Но так и не докопались до него. Хорошо следы заметает. Если он идет в Зону, то неспроста. За деньги он сюда не сунулся бы. На счетах у него пару миллионов евро. Больше чем достаточно для комфортной жизни в Украине без привлечения внимания. А зарубеж он не сунется. Слишком многим он жизнь попортил. Сидорович кивнул.

— Да. Серьезный противник. Если это противник, конечно. Болотный доктор просто так никого с того света не вытаскивает. Странно это всё. И почему именно Алексей с ним на контакте?

Сахаров встрепенулся.

— Ну про Алешу всё понятно. Он на контакте с Зоной. И это она ему транслирует происходящее с наёмником. Вопросы в следующем. Какие мотивы? Кто заказчик? Кого нужно убить? Ведь не пойдет просто так человек в Зону без подготовки. Вообще ничего не зная про неё. А Алёша говорит, что наёмник даже про невозможность нанять проводника жалел в своих мыслях. Это вообще ни в какие ворота. Что происходит?

Квасьневский посмотрел внимательно на Сахарова.

— Профессор. Есть только один вывод на ваши размышления. Этот человек не по своей воле сюда пришел. Его заставили. Как, непонятно. Но судя по его ситуации, у него из самого ценного — семья. Скорее всего его семью похитили. Вернут, когда выполнит задание. За защитой к государству он обратиться не может по причине, что рыльце в пушку.

— А знаете, Олег Павлович. А ведь вы правы. Но здесь ещё одно совпадение напрашивается. Выброс то последний задержался почти на неделю. И начался в тот самый момент, когда наемник оказался в досягаемости.

Пришло время удивляться и Сидоровичу.

— Вот так так! А ведь верно. Последний раз Выброс сбивался со своего расписания еще до великого Выброса. Потом сам Великий Выброс вне расписания был. А затем, уже года как четыре, размеренные, соответствующие календарю Выбросы, с периодами, строго по геометрической прогрессии. Народ в Зоне уже даже бояться перестал и распоясался. Сахаров кивнул.

— Ну и что будем делать? Квасьневский пожал плечами.

— Да ничего. Ждем. Вдруг Алексею ещё что приснится. Калинину через блокпост военных не пройти. Через «Чернобыль 2» ему тоже не пройти. Там после разрушения моста на Кордоне, Квасьневский посмотрел на Алекса, — и невозможности больше нормально менять наряд, военные не в шутку разозлились и перекрыли дорогу для всех. Даже охотников, которые там в доле с ними были, зачистили. Если у Калинина мишень на Юпитере, он пойдет через Темную долину или Радары. И там и там смертельно опасно. Если возьмет курьера, будет здесь через неделю. Не ранее. Если он будет тупить и пробовать соваться в одиночку по всем возможным проходам, пока додумается до Темной долины и Радаров, то это ещё плюс неделя. Учитывая, что он просрочил график заказа, он будет спешить. А значит будет ошибаться. А если его мишень не из нашей команды, то нам и переживать нечего. Ну и по времени уже Выброс скоро. Думаю, выбросы выйдут на свой старый график. Сейчас должен быть, который через тридцать дней, затем через шестнадцать, затем через восемь. Ну и потом хаос на пару недель. На радость Профессору. Сахаров выглядел удовлетворенным.

— Ну и прекрасно. Тогда завтра выдвигаетесь на «Резец». А послезавтра займётесь Кулибинскими аномалиями. Солнце только оторвалось от горизонта, а группа из трёх человек уже обходила вдоль бетонных стен «Железный лес». Алексей с любопытством рассматривал огромные электроаномалии среди электрических опор. Постоянное электрическое шипение и периодические высоковольтные разряды высоко в проводах говорили о бесконечном источнике мощнейшей энергии. Это было завораживающе.

Потом были здания небольшого цементного завода. Потом Алесей снова оторопел от увиденного. Справа на огромной площади расположилась круглая термоаномалия радиусом метров тридцать. Над нею, на высоте двух метров по круговой орбите летела огненная комета, шипя и разбрасывая за собою хвост из огненных искр. Восхищению Алексея не были предела. Таких чудесь он ещё не видел. Потом слева осталась старая бензозаправка. В этом районе большая часть земли вздыбилась и через многочисленные расколы в небо выбрасывался раскалённый воздух. Перемежавшийся иногда вспышками пламени. Как сказал Сидорович, в такой высокой температуре происходило испарение породы, возникали пустоты, в них под той же сверхвысокой температурой воздух распадался на активные элементы, и смешивался с испарениями. Когда концентрация атомов достигала определенной величины, происходили обратные реакции, глубинные взрывы газовых смесей и вспучивание больших пластов земли.

Вдали уже были видны полузакрытые ворота Станции переработки. Как только закончились пылающие пещеры за бензозаправкой, Сидорович увел всех влево вниз по склону и дальше они пошли по болотистой местности. Это все, что осталось от плескавшихся когда-то вод глубокой судоходной реки. Болотистые плавни. Станция переработки осталась высоко на склоне и снизу была не видна. Здесь было безопасно. Если не считать кое где видневшихся Секачей, пару стад Плоти и Кровососа, стоявшего на противоположном склоне русла высохшей реки. Сидорович сказал, чтобы за монстров не переживали. Все спокойно.

«Резец» Алексей почувствовал издалека. Сознание стало плыть. Глаза пришлось промаргивать гораздо чаще. Изображение окружающего мира начало периодически смещаться в сторону от того места, куда Алексей направлял взгляд. Потом послышался гул. Ещё ближе мелко завибрировала земля. А ещё ближе по коже начали бегать мурашки, а внутри пробудилась паника. Вновь хотелось бросить всё и убежать. Спрятаться в кроватку под толстое одеяло и притаиться, замереть. Можно даже не дышать. Лишь бы только не испытывать эту внутреннюю панику. Алексей изо всех сил сжал рукоятку своего МР-5. И вроде как сразу полегчало внутри. «Резец» представлял из себя широкий проход с оплавленными и абсолютно гладкими стенами. Он прогрыз всю толщу берега насквозь, сияя сверху голубым утренним небом. Широкий разрез вошёл в глубь берега на расстояние метров в пятьдесят. Что творилось внутри, было практически не разобрать. Все непрерывно колыхалось из стороны в сторону, плыло. Изображения постоянно накладывались друг на дружку и путались. Алекс настороженно смотрел на этот вход. Сидорович надел на его голову шлем с датчиками, помог надежно укрепить и затянул ремешки под подбородком потуже. Начал его успокаивать.

— Алекс, не дрейфь. Здесь безопасно, если есть страхующий человек, вообще пляжная прогулка. А нас тут аж двое. Осознаёшь?

Алексей кивнул в ответ. Сидорович продолжил.

— Когда будешь входить, иди очень медленно. Каждый шаг бросай болт. Стенки «Рубца» работают как конденсатор и накапливают статическое электричество. Болт разрядит этот конденсатор. Будет очень громкий взрыв. Не бойся. Когда произойдет разряд, останавливаешься и кидаешь еще три болта подряд. Может быть ещё один разряд. Гораздо слабее. Так что будь готов. Далее снова идешь на каждый шаг кидая по болту. Если снова разрядишь конденсатор, снова бросаешь три болта.

От такой идеи Алекс ошалел. Лезть в высоковольтное устройство совсем не хотелось. Впрочем, выхода не было. Потому что в это время Сидорович уже успел обвязать его под мышками и под рюкзаком с самописцами веревкой и проверял прочность узла.

— Ну. Давай. Вперед!

Сидорович настойчиво, но ненавязчиво затолкал его к краю расщелины и повернул лицом к гудящей и мерцающей пустоте.

— Не забывай про болты. А то умрёшь!

Прокричал ему на ухо и демонстративно бросил два болта в глубь «Резца».

Болты пролетели чуть больше пяти метров и спокойно улеглись на дне расщелины.

Понаблюдав за болтами и прикинув, что вроде безопасно, Алексей осторожно двинулся в глубь. Сделав пару шагов, слегка побравировав перед собою, мол, смотри какой я смелый, два шага без болта прошел, он неожиданно получил удар в спину. Сидорович бросил ему в спину болт. Когда Алекс оглянулся, тот погрозил ему кулаком и показал зажатый в пальцах болт. И снова погрозил кулаком. Алексей кивнул головой, поправил на голове шлем и решил, что больше убеждать себя в смелости не будет.

Двигаться с каждым шагом становилось все сложнее. Всё тело налилось непослушной тяжестью. Каждое следующее движение Алексей делал как будто стоя в толще густого киселя. И этот кисель становился всё гуще и гуще и колыхался в разные стороны, норовя сбить Алекса с ног. Разряд конденсатора Алексей вызвал уже метрах в пятнадцати от края «Резца». У Алексея уже почти созрела надежда, что никаких выстрелов не будет. Но у «Резца» на этот счет было, по-видимому, своё личное мнение на мысли Алексея. Аномалия дождалась, пока нагло ползущее тело расслабиться и перестанет ждать опасности. И в самый неожиданный момент показала всё, на что способна. Алексей оглох в первый же миг электрического выстрела. Не успев ни подпрыгнуть, ни присесть ни даже шарахнуться от взрыва. Остальные две трети секунды, за которые мощнейший высоковольтный разряд толщиной в руку Сидоровича, прямо перед лицом соединил собою две противоположные стены и мгновенно рванув вверх достиг верхнего края расщелины и исчез, Алексей уже услышал внутри черепа, уши оглохли окончательно и больше ничего не передавали. К такому он был не готов. Зато видимость расщелины достигла идеальной прозрачности. Алексей видел все трещинки, все выемки и горбики на стенах, которые были в высоту уже метров по пятнадцать. Он видел и дальний край расщелины, к которой двигался. Это была не просто расщелина. Она вгрызлась в глубь холма ещё метров на пятьдесят, и её верхняя часть плавно понижаясь под углом к поверхности, на которой стоял Алексей, сформировала в далекой глубине холма нечто наподобие дыры. Как показалось Алексею, дыра окончилась пустым пространством. Возможно, что там была большая пещера. Или помещение. Всё это видение проскочило перед ним за вторую секунду после разряда конденсатора, и оглушенный Алексей снова остался один на один с мощнейшим давлением псиполя аномалии. Кое как собрав волю в кулак, он принялся пытаться вызвать в памяти образ разгневанной и ненавидящей матери. С каждым новым шагом удержать образ было все сложнее. Потом он потерялся. Снова был разряд. Уже без страха и какой-либо внутренней реакции. Перед ним была мать. Она смотрела на него, лежащего детской кроватке. Он хотел есть. Очень сильно хотел есть. Голод был до безумия сильный. А в глазах напротив была безумная ненависть. Алекс ощущал страх и голод. Голод и страх. Безумная петля внутренних ощущений. Это все, что он тогда испытывал. Две противоположные истины. Потом его прижали к груди и он с безумной жаждой начал сосать молоко, и снова разряд конденсаора. Алексей висел где-то в пустоте и видел сразу множество своих жизней. Эти жизни как рулоны кинолент, располагались друг над другом в виде столба, уходящего в обе стороны от Алексея исчезая в бесконечной дали. Те бобины, которые были рядом, Алексей практически не видел в них отличий. А вот те, что были далеко друг от друга, штук в тысячу, отличия по сценариям своих жизней Алексей видел отчетливо. Вот его мама счастливая, подбрасывает его вверх, он радостно кряхтит, а вот в этой бобине ему читают сказки папа с мамой на два голоса. Практически спектакль. А вот там, почти в самом низу, на грани видимости бобин с плёнкой его жизни, в той бобине война и его вместе с семьёй убило бомбой, а вот здесь нет возле Чернобыля атомной станции, а вот… и так до бесконечности. Ни эмоций, ни удивления Алексей не чувствовал. Внутри был только холодный анализ и логика. Не понимая, что делать, он просто попробовал перетащить образ из жизни, где мама подбрасывала его вверх, а он радостно пытался смеяться так же красиво, как это делает она, в свою бобину. Он очнулся от резкого запаха, ударившего ему в нос. Сидорович водил у него под носом ваткой, смоченной в нашатыре. Голова раскалывалась от боли настолько сильно, что понять, где он и что с ним, было практически невозможно. Не имея сил сопротивляться боли, он повалился набок и забился в конвульсиях. Рвотный рефлекс вывернул его наизнанку. Минут пять Сидорович и Квасьневский держали его как держат эпилептиков в приступе, не давая задохнуться. Потом Алекс затих. Ему начало легчать. Его отпоили горячим чаем, который Сидорович притащил с собой в термосе. Потом Алексей принял пару порций уже знакомого травяного отвара. Ещё полчаса он просто отлёживался, наблюдая, как головная боль из острого раскаленного лезвия, проткнувшего голову от лба до затылка, превращается в глухие удары молотом по голове. Сидорович в это время умудрился пройтись в «Резец» и подобрать пару артефактов. Оказалось, что перед отправлением Алекса в глубь, он в рюкзак к самописцам втихаря положил включенный детектор артефактов. И тот, пока Алексей шел в глубь расщелины, всё время работал. И не даром. Устройство выбило в нашу мерность два артефакта. «Вспышку» и «Батарейку». Весьма полезные артефакты, которым Сахаров наверняка будет рад. Увидев это, Квасьневский только покачал головой из стороны в сторону. — Вы, Сидорович, ещё тот жук. Сидорович улыбнулся. Дорога обратно к бункеру оказалась для Алекса настоящей пыткой. Часто, то Сидорович, то Квасьневский оказывались рядом, поддерживая его под руку. Алекс не мог понять, зачем они это делают. Ведь вроде же бы он ровно идет. Но ему это только казалось. В бункере ученых Алекс добрался до кровати и вырубился. Проспал он больше тридцати часов. К тому времени, когда разогретый и взбодренный контрастным душем, он добрался до дубового стола, Сидорович и Квасьневский уже вернулись от Кулибина. Сахаров весь сиял от счастья. Его настроение Алексей понял чуть попозже. Когда Сидорович рассказал за их поход на термоаномалию. Купив взрывчатку у Будулая, они добрались до Кулибина. Потом Кулибин снова их провел к скрытым под землёй термоаномалиям. Взрывчатки хватило. Выброс оказался очень мощным. Видимо магма в капсуле была под очень высоким давлением. На высоту приблизительно метров в пятнадцать взметнулась вся почва с участка радиусом метров в пять. Магмы вытекло весьма много. Потом два часа они бродили с детекторами по этому кипящему пеплу и искали осколки. Сначала нащупали небольшой «Обсидиан», а потом по другим диапазонам выловили два крупных и четыре мелких артефакта «Гиена». Алексей молча и отстранённо слушал рассказы. Ни эмоций, ни интереса это у него не вызвало. Он вообще ощущал, что эти люди вокруг для него никто. Их интересы ему безразличны. Разве что благодаря им он жив. Да и то до поры до времени. Еда была тоже никакой. Да. Вкус был. Но смысла от этого не было никакого. Когда все насытились, Алексея попросили рассказать все, что он помнит. Пересказал он это тоже безразлично, холодно. Как будто держал слово на похоронах своего недавнего врага. Вспомнил и про тоннель и про множество своих жизней. На следующее утро ему немного полегчало. Эмоций стало несколько больше. Он начал узнавать ощущения от взаимодействия тела со своей жизнью, но издалека и отстранённо. Как будто он присутствовал в своем теле наблюдателем, и со стороны смотрел, как и что оно ощущает и испытывает. Как и что хочет и желает его тело.

Потом его повели на сканер и Сахаров снова три часа гонял его по всем возможным вопросам, пытаясь выловить результаты воздействия мощнейшего псиполя на психику. Результаты были. Не те, которых ожидал Сахаров. Блокада страхом вокруг ненависти матери не исчезла. Кокон защиты стало даже лучше видно. Зато в психограмме мозговой деятельности Алексея стали проявляться элементы многомерной конструкции. И Сахаров сильно жалел, что проэктор не может передать всю ту красоту бесконечных симметрий, что возникала в моменты, когда Алексея просили вспомнить момент рассматривания своих параллельных жизней. Посмотреть на это собрались все.

Защитная сфера от ненависти матери хоть и уменьшилась в размерах, но так и не исчезла. Сахаров сказал, что у них остался всего один вариант. Дальняя, старая и очень мощная пси-аномалия в Рыжем лесу. Придется Алексея отправлять туда, на попечение к ученому по имени Герман. Его бункер как раз на границе этой аномалии. Изучают Пси-эффекты. Сахаров напишет все инструкции и Герман с Олегом Павловичем смогут вытащить Алекса из той аномалии. Должно всё получиться! Поскольку поход на «Резец» имеет весьма явные результаты. Просто не хватает мощности.

Алексея отпустили, и он снова уполз в кровать и проснулся только на следующий день. Ощущение своего тела и пребывания в нём уже почти вернулось. Было приятно понежиться на чистой постели. Тело выдавало приятное ощущение голода. Вроде бы полноценное ощущение жизни вернулось. Он решил дать небольшую нагрузку на тело и позанимался минут двадцать физически. Это было очень приятно. Он заметил, что ощущения наполнились силой и яркостью и стали куда мощнее, чем двое суток назад. Позавтракав он пошел искать людей. Ни Сидоровича, ни Квасьневского в бункере не было. А ученых он нашел в лаборатории артефактов. Они снова колдовали над лежащем на стенде камушком, пытаясь непонятным прибором что-то измерять.

— А Алеша! Заходи. Как самочувствие.

— Спасибо, Профессор. Уже хорошо. Ощущения, которые получает тело от всего, гораздо ярче. Это приятно.

— Надо же. К тебе в «Резце» вернулся вкус жизни?

— Вкус да. Но не в «Резце». После него вообще я ничего не чувствовал. Вспомню — мурашки по коже. Как машина. Ни эмоций, ни ощущений и полное безразличие.

— Ого. Серьезные преобразования. Это целый пласт мозга на перестройку уходил. У меня такое тоже было. И Сидорович нечто подобное описывал. Только у нас с ним это по мелочам. То нюх ослабнет, то слух, то тактильные ощущения как через вату. И восстановление потом от одного до трёх лет. А у тебя вон как быстро и масштабно. Неплохо. Надо будет поразмыслить над этим. Это, наверное, потому что ты смог выбраться в пространство параллельных своих жизней. Видимо оттуда ты смог запустить перестройку своей психики под идеальный образ с какой-то из жизней. Интересно бы узнать, по какой это мерности происходит.

— Да, профессор. Я там попытался взять образ любящей счастливой матери со мною на руках, и перетащить его в мою бобину жизни. Но не получилось.

— Алёшенька, скорее всего — получилось. Мать свою ты бы и не смог перетащить. Это чужая воля и выбор! А вот себя ты без проблем можешь копировать как тебе угодно. Что ты, по-видимому и сделал. А мощнейший потенциал пси-энергии аномалии мгновенно запустил в тебе процесс перестройки. Очень, кстати, интересно.

— Да уж. Но мне сейчас очень приятно жить. Прям удивительное состояние удовольствия от всего. — Ну это нормальное состояние любого здорового человека. Непрерывное ощущение удовольствия от сигналов тела. Правда, здоровых людей на Земле, раз два и обчелся. Ну да ладно. Лёша, нужна твоя помощь. Мы тут с Сергеем накололи осколков артефактов. Надо их центры выставить. Вон, на том столе лежат. Помоги пожалуйста.

Алексей кивнул и подошел к столу. Что-то было не так. Алексей чувствовал совершенно новые и незнакомые ощущения. Они все шли от стола. Алексей провел рукой над разложенными артефактами. Да! Каждый из осколков звучал на беззвучном языке странных ощущений свою, строго уникальную песню. Он взял осколок «Капли». И сразу же понял, где ее энергетический центр. Мало того. Он четко ощутил, какие осколки из лежащих на столе были из того же артефакта.

— Профессор. Я их чувствую.

Сахаров внимательно посмотрел на Алексея. Тот продолжил.

— Они звучат. Нечто наподобие мелодий. Я знаю какие осколки из того же артефакта, что и тот, который у меня в руках. И как бы это сказать. Я знаю, где у этого осколка «сердце». Это энергетический центр осколка так звучит. Я знаю где он.

— Как интересно! А ну погоди. Вот возьми в руки вот этот артефакт. Он взял со стола камень над которым они с Сергеем колдовали и поднес к Алексею.

Взяв артефакт Алексей снова услышал странную мелодию. Совсем другую. Мелодии, они были прекрасны.Получалось, что каждый артефакт звучал по-другому. А осколки одинаково, потому что от одного артефакта. Серёжа, принеси надколотый «Протовыверт». Тот что мы не смогли с первого раза расколоть. В нем ещё трещина.

Сергей подошел к шкафу и вытащил указанный артефакт.

Алексей его взял. И это оказалось совсем неприятно. Трещина вносила в музыку металлические рваные ноты и мелодия тоже стала рваной, резкой, агрессивной.

— Профессор, этот артефакт фальшивит. Мелодия какая-то неприятная.

— Вот это дааа! Алёша, ты понимаешь, на что ты теперь способен?

Алексей пожал плечами.

— Давай ещё проверим. Серёжа, достань артефакт второго и третьего класса. Что Алеша почувствует.

Алексей снова прочувствовал красивые мощные, гармоничные мелодии. И он точно знал где центр.

— Тааакс! Прекрасно. Профессор не унимался и даже наоборот. — Алеша, сейчас Сергей принесет маленькую «Гиену», что вчера принесли от Кулибина, она легко обрабатывается. Ты должен четко показать центр артефакта. Не ошибись. Алексей кивнул головой, а Сергей вышел из лаборатории за новым артефактом. Спустя пару минут он вернулся.

Алексей взял кусок графитовой пемзы. Кусок был неровный, ассиметричный. На глаз в такой неправильной форме центр было не определить. Мелодия у «Гиены» была какая-то грустная, с нотками безысходности, как он помнил из курса музыки — минорная. Центр он опознал сразу. Сантиметрах в пяти от поверхности, и показал место кратчайшего расстояния от поверхности до центра и под каким углом необходимо сверлить сверлом.

Тут же Сахаров высверлил дрелью отверстие. Нетерпеливыми движениями Профессор схватился за стеклянную тонкую пробирку с одним единственным зерном на донышке и погрузил в отверстие. Пару секунд ничего не происходило, а потом вокруг Сахарова начал сгущаться темный туман. Через минуту Профессор стоял в темном коконе, обесцвеченный. Как будто под лунным светом. И было видно, что маленькая «Гиена» работает куда мощнее, чем большой кусок, который демонстрировал Будулай. — Это восхитительно! Это удивительно! Алексей, тебя нам сами небеса послали! Серёжа. Принеси большую «Гиену». Рисковать так рисковать!

Большой кусок пемзы весил чуть больше килограмма. Музыку артефакта Алексей услышал, когда Сергей был метрах в полтора от него. Она была очень похожа на музыку от малой «Гиены». Но все равно немножко другая. Центр принесенной большой «Гиены» ощущался полноценно и ярко. Сахаров снова засверлил в нужном направлении отверстие и вставил в него ту же пробирку. И через минуту перед Алексеем было нечто наподобие окна в сумеречный мир. Он смотрел в это окно и кроме темного белёсого тумана больше ничего не видел. Профессор был практически невидим. Только когда он размахивал руками или делал шаг, были едва различимы контуры его тела. В неподвижном же состоянии узнать его было практически невозможно.

— Друзья мои! Свершилось! Сотлан усиливает действие старших артефактов. И ещё как усиливает! Алёша, ты теперь нужен нам с Сергеем еще больше. Так что дел невпроворот!

Облако рассыпалось на мельчайшие чёрные нити. Они начали сокращаться из центра к поверхности кокона и словно испарились. Перед Алексеем снова проявился Сахаров, держа в одной руке артефакт, а в другой пробирку с Сотланом.

— Прекрасно. Алеша, вы с Квасьневским теперь оснащены невидимкой, которую можете легко включать и выключать. Вставили трубочку с Сотланом и нет вас! Вытащили и вот вы и есть! Великолепно! Только одна неприятность. Изнутри кокона всё слегка размыто. Изображение сильно тускнеет и размывается. Но для путешествий сойдет! До самого вечера Алексей проторчал в лаборатории артефактов. Была разработана целая система записи расположения энергетического центра в артефакте. Алексей показывал на очередном камушке, где и под каким углом надо засверливать, а Сахаров с Сергеем подробно зарисовывали и записывали это в журнале.

К сожалению, не все артефакты можно было сверлить. Многие из них были хрупкие и колкие. А артефакты старших классов были сверхпрочными и сверлению не поддавались. Как Обсидиан. На что Профессор сказал, что нужно будет Кулибина попросить помочь. Может он какие идеи подскажет.

К вечеру вернулся Сидорович. Он радостно воспринял новость о новых способностях Алексея. Очень позитивно оценил демонстрацию активируемой невидимки и примерил его на себе. Сидорович принес с собою обновлённый пистолет-пулемёт Алексея. Кулибин подогнал все части и теперь у Алексея была бесшумная машина убийства с глушителем, с шестью увеличенными рожками магазина на пятьдесят патронов. Кулибин, как и просил его Квасьневский, установил новый ствол и затворную раму под патроны Парабелум. Что обещало повышеную убойность по сравнению с пистолетными советскими патронами. Автомат стал на полкилограмма тяжелее, но Алексей, взяв его на вытянутую руку, практически не заметил разницы. Благодаря ежедневным тренировкам по методике советских космонавтов, силы в мышцах ощутимо прибавилось.

Алексей вечером вспомнил за Квасьневского. Ему сказали, что тот уехал в Киев по своим делам и за деталями для Сахарова. Надо будет наделать гранат из артефактов. А кое чего не хватает.

Следующий день Алексей провел в лаборатории артефактов. Он предложил более продвинутую схему активации артефакта. И Сахаров принял решение воплотить его рацпредложение. Все осколки, где это было необходимо, были аккуратно засверлены через центр сверлом. Стеклянная трубочка вставлялась строго до центра. С противоположной стороны продевалась нить и пропускалась сквозь трубочку. К пропущенном концу нити приклеивается Сотлан. Само зерно Сотлана прикрепляется с торца трубки парафином. Теперь достаточно дернуть за нить, и она выдернет зерно Сотлана из парафина и загонит в центр артефакта. Бах! И аномалия готова. Сидорович сказал, что такую схему наиболее удобно применить для установки растяжек. А вот как гранаты, конечно, это сложнее. Хотя если взять достаточно длинную нить, привязать конец к руке, а потом кинуть гранату, то вполне безопасно можно недалеко от себя организовать аномалию.

До вечера этим высверливанием и занимались. К шести вечера вернулся Квасьневский. Ему тоже сказали за новые способности Алекса. Продемонстрировали «Гиену», чему тот весьма обрадовался. Квасьневский привез все что заказал Сахаров. Плюс как он сказал, небольшой подарок от себя лично. Два большущих чемодана советских радиодеталей. Так и сказал, зашел на «Караваевы дачи» и скупил у всех торговцев-старьевщиков все, что было из советского. Половина одного чемодана — радиоэлементы пятидесятых шестидесятых годов на германиевой основе. Сахаров когда-то ему жаловался, что в пространстве Зоны хорошо работает только советская старая аппаратура. Особенно на Германии, Платине и Палладии. А все современное просто сгорает. От такого подарка Сахарова чуть не хватил удар. Он долго и глубоко дышал, пытаясь успокоить расшалившееся сердце. Сидорович сходил за отваром целебных трав и заставил Профессора выпить целый стакан. Тот пытался отнекиваться, но в таких вопросах Сидорович становился беспринципным. Надо и всё. Наконец Профессор сдался и морщась от неудовольствия, мучаясь и чертыхаясь допил противный отвар. Народ принял решение на сегодня сворачиваться и за ужином начать подготовку к войне. Оказалось, что Сидорович каждый день ходил к Станции очистки и изучал врага, наблюдая за ним в бинокль. Слабые места этой группы он уже знал. Но была и плохая новость. Два дня иностранцы из укрытия не выходили. Значит, по-видимому, задание выполнено и всё обследовано. Ждут приказа от начальства и готовятся к эвакуации. Надо спешить.

На следующий день в бункере ученых был аврал. Все силы были брошены на войну. Алексей, Сахаров и Сергей подготавливали вторую партию гранат. С чекой и срабатыванием на удар. Все это было привезено Квасьневским в его волшебных чемоданах. Мелкие пружинки, металлические трубочки и крючочки, провода и прочее. Алексей с Сергеем собирали механизм чеки с пружинкой, реагирующей на удар, а Сахаров затем со всей свойственной ему щепетильностью и осторожностью заправлял в него зерно Сотлана и вгонял в высверленные осколки артефактов. Сидорович и Квасьневский с утра зависли в оружейной, потом выходили на стрельбище, пристреливая оружие, подгоняя ночные прицелы, и после обеда засели за планом Станции очистки. Ближе к трем дня к ним присоединился и Алексей. Сидорович вытащил из архива подробный план Станции. Он в свое время полностью облазил это сооружение и знал практически всё. Включая и подземные коммуникации, и тайники и лазы. План нападения готовили сверх тщательно. Враг и его расположение по мнению Квасьневского, не давали им на победу ни единого шанса. Сидорович сказал, что есть шансы и неплохие. Если всё правильно продумать. Конечно, перевес десятикратный. Любая ошибка и их просто задавят количеством. Поэтому только осторожность, оперативность и согласованные действия. Ну и вера в чудо, конечно же. И подмигнул Алексу. Алексу этот жест категорически не понравился. А вдруг чуда не произойдёт? Умирать ему не хотелось. Но двое военных были абсолютно спокойны и оптимистичны. Что же в них такого, что, рискуя своими жизнями, они выглядят совершенно сосредоточенно счастливыми? Алексей этого не понимал.

Сидорович начал на бумаге рисовать всё, что известно. Три поста. Один со стороны моста, на котором лежал труп Архипыча. Этот пост самый слабый. Три человека с автоматами. Второй пост на крыше одноэтажного здания, со стороны моста Преображенского, что через высохшее русло реки. Пост был обложен мешками с песком. Один пулемет.

Пулемётный расчет из двух человек и дозорный с рацией и мощным биноклем. Третий пост был со стороны автозаправки. Выдвинутый за ворота территории, подальше от излучений «Резца». Пост расположился на развилке дороги, с него прекрасно просматривалась все подходы, да и пойма реки была достаточно хорошо видна. И третий пост тоже был обложен мешками с песком и оборудован стационарным пулемётом. Тоже три человека и у одного рация. Ещё два дозорных со снайперским снаряжением непрерывно находились на верхнем балконе центрального здания. Они просматривали практически всю территорию между двумя постами с пулемётами. Как определил Сидорович, рацией наблюдатели двух постов с пулемётами пользовались раз в пол часа. Оба поста связывались в одно и то же время. Скорее всего третий пост тоже выходит на связь в это же время. Что его удивило, и он это особо озвучил, что на таком расстоянии обычные рации в Зоне не работают. А эти вполне уверенно вели переговоры. Так что рации ему по душе. Потом были долгие рассуждения между Квасьневским и Сидоровичем. Спор выдался жаркий и эмоциональный. Квасьневский эффектно парировал любые предложения Сидоровича и у того не всегда находились веские аргументы в пользу своих теорий. По итогу, к радости Алекса, поход перенесли на сутки. А на эту ночь Сидорович запланировал устроить разведку с проникновением в лагерь противника. Заодно и обкатать в режиме невидимки «Гиену». Квасьневский вызвался ему ассистировать. Дойдет с ним до Станции, внутрь не пойдет, а будет ждать. Если что пойдет не так и начнется стрельба, Квасьневский уничтожает блокпост, закидывая его гранатами. Далее он выдвигается к углу здания, за которым открывается вид на здание штаба противника, и прикрывает отход Сидоровича, держа под огнем видимую область. Потом вдвоем они, прикрываясь перекрытиями разрушенного моста, на котором убили Архипыча, отходят к цементному заводу. А там действуют по обстоятельствам.

В эту ночь Алекс уснул часам к трем. Легкая внутренняя паника заставляла раз за разом возвращаться к размышлениям о нападении. Когда он проснулся, оба разведчика уже были на научной базе. Все прошло без приключений. Гиена в режиме невидимки была просто подарком богов. Позавтракав три бойца и Сергей снова вернулись к плану Станции. Сидорович, рассказывая об особенностях территории тут же наносил всё на карту.

направленного действия с датчиками. Даже со стороны «Резца». Моя идея, что в пространстве пси воздействия «Резца» они ничего не поставят из-за высокого пси-поля, неверна. Очень осторожные ребята. Даже пси-полю не доверяют. Вдоль остального забора тоже расставлены пехотные мины направленного действия. Некоторые даже не замаскированы. В общем, пройти через заборы возможности нет. Только через посты. Все места, где есть лазы, включая и подземные ходы, везде растяжки. В вентиляционной трубе, по которой снизу можно подняться на

— Напротив всех проемов в заборе стоят мины

третий уровень — растяжки. К счастью, тайные проходы они не знают. Здесь, здесь и здесь можно пройти. Пожарная лестница на крышу держит. Я поднялся по ней. Так что берём с собою веревку с крюком. По-другому до лестницы не добраться. Крыша чистая. Они если и забирались туда, то ничего не заметили. Труба, в которой лестничные скобы, сверху закрыта плитой на болтах. Крышка открывается. Гайки приржавели чуток, но я смазал, все нормально. Смог спуститься на третий уровень. Рация и связист на этой отметке. Можем легко его снять. Он спал. На нулевой отметке рассмотрел с десяток спальных мешков. Очень темно. На минусе, судя по всему, командный пункт и пару костров. Дым чувствуется. Из трубы я не выходил. Ушел через крышу. Заглянул в помещения со стороны автозаправки. В этом помещении дизель генератор работает. Сильно шумно. Это нам плюс. Три канистры с топливом рядом. Ещё штук пять пустых. Со стороны Преображенского моста тоже проверил помещения. Там небольшой склад. По-видимому, оперативный. Слишком мало ящиков на такую ораву. Кстати. Здание, которое второе, техническое, со стороны Юпитера, на воротах замок новый блестит. Думаю я, что там основные их запасы. Вроде все.

Алексей вообще загрустил. Мысли его стали темными и пессимистичными: — Если по минному полю не пройти, то как тогда? План Сидоровича проползти через пси поле «Резца» отменён. На постах всегда несколько человек. Все с рациями. Чуть что, и сразу вся эта кодла бежит нам навстречу. Эти рации глушить не как. Похоже, сейчас я слушаю двух сумасшедших самоубийц. И меня убить хотят. А народ, не замечая в глазах Алекса тоски и страха, снова погрузился в выработку боевого плана. Но в этот раз Сидорович озвучил другую стратегию. Раз эти твари Архипыча так подло убили, то надо и их так же уничтожить. Нечего об них руки марать. Пусть их Зона уничтожает. А кто спасётся, то значит так тому и быть. Зоне виднее. Квасьневский попросил подробнее озвучить идею. На что Сидорович подмигнул и улыбаясь ответил: «Ферромоны».

Всю подготовительную операцию Сидорович брал на себя. Что окончательно добило Алексея. Теперь вообще ничего не понятно. Даже не знаешь, от чего умрёшь. Сидорович же оптимистично заявил, что постам будет не до центра. Это Сидорович обеспечит. Далее он возвращается. Они ждут, пока радист поста свяжется с центром. Снимают пост. И далее у них полчаса времени. И каждый должен четко отработать свой сценарий. Алексу поручалось самое сложное. Он должен был, используя невидимость, пройти по периметру здания и заложить по всем указанным на карте дверям аномальные растяжки. За канистрами с топливом для дизельгенератора заложить взрывчатку с часовым механизмом. Затем забраться на крышу здания. Где его уже будут ждать. Через час все было окончательно обговорено, все мелочи учтены. Единственное что осталось, согласовать время.

Алекс был морально убит. Мысли закрутились с сумасшедей скоростью, — Вот так номер. Они будут на крыше сидеть, пока он будет смотреть в дула автоматов. Молодцы, нечего сказать! Самим, небось страшно. Поэтому меня на самоубийство толкают.

Он попытался приободрить себя тем, что он будет невидим. Гиена маскирует отлично. Особенно ночью. Но бурление в животе говорило об обратном. Телу было страшно.

— Блин. Как избавиться от этих дурных трусливых мыслей? Долбаная туша! Грёбаный кожаный мешок!

Наблюдая, как в его голове паникуют мысли, он очень разочаровался собой. Особенно сравнивая своё упадничество с боевым настроем двух старших товарищей.

Квасьневский обратился к Алексею:

— Алекс, «Гиена», это не повод расслабляться! Любая невидимость для «человека — невидимки», это иллюзия невидимости. В бою любой профессионал ищет не самого противника, а улики присутствия противника. Алексей, сейчас очень важная тема! Пойми, как мыслит и действует профессионал. Он мгновенно, подсознательно из мельчайших признаков присутствия врага, вычисляет реальное местоположение противника, даже когда тот в режиме невидимости. Внимание обращается на всё. Это может быть поднявшаяся пыль, сместившаяся ветка или предмет, еле слышный шорох одежды, дыхание или пар от дыхания на морозе, изменение природного фона в одном месте, изменение рисунка теней на земле, блики и так далее, до бесконечности. И проводится выстрел. Для стороннего наблюдателя это попадание в невидимого противника будет казаться выстрелом наугад, везением, интуицией, чем угодно. Но только не холодным расчетом. Поэтому, когда ты активируешь «Гиену», тебе крайне важно стать в десять раз осторожнее. Считай, что это твоя практика в боевых условиях остаться сосредоточенным на себе и всех своих движениях и действиях. На абсолютно всех своих действиях! В первую очередь на тех, которые ты в обычной жизни совершаешь автоматически и не задумываясь! Обычно эти не осознаваемые автоматические движения и поступки и есть причина провалов агентов и спецгрупп. В этом бою твоя задача, не вступая в контакт с противником, строго соблюдая скрытность, не оставить за собой косвенных улик своего пребывания! Любой твой случайно оставленный след, вплоть до случайно отодвинутого ногой камушка гальки, могут вызвать тревогу. Ты будешь сдавать экзамен не мне, не Сидоровичу. И даже не себе. Ты будешь сдавать экзамен перед очень серьёзными профессионалам. Любая ошибка, и наша миссия рухнет. Осознай главную причину смертей на войне. Люди гибнут в бою не по причине более сильного и умелого противника, а по причине своей наивности, глупости и неосторожности. Осознание же себя невидимым провоцирует в первую очередь иллюзию безопасности. Человек становится беспечным и теряет самоконтроль. Алекс кивнул головой. Слова Квасьневского, по факту, должны были вызвать ещё больший приступ паники и страха. Ведь он говорил о реальной войне и настоящих смертях. Но Алекс явно воспарил духом. Вернулас решимость и ощуения что всё получится. Наблюдая за внутренними изменениями в себе, он решил попозже проанализировать, какие слова Квасьневского его так вдохновили.

Совещание окончилось и Сидорович попросил Алексея ему помочь.

— А что будем делать?

— Как што? Из пушки стрелять.

Часть шестнадцатая

Чем серьезно озадачил Алекса.

— Сидорович, вы серьезно?

— Совершенно серьезно. Если есть возможность переложить самые трудные дела на технику, то их непременно нужно переложить. Этим и займемся.

Они переоделись и выбрались через шлюз на улицу. Сидорович тащил за собою на улицу полотняный мешок. В нем оказалось несколько пластиковых и железных труб разных диаметров. Большая куча разных тряпок, большая банка бездымного пороха и куча всякой мелочи.

Алекс помог Сидоровичу собрать некое подобие постамента, на котором они закрепили пластиковую трубу. С одной стороны Сидорович забил её пробкой. Затем засыпал в неё порох, забил неким аналогом пыжа.

— Давай отойдем.

Размотал метров восемь провода и подсоединил к небольшому аккумулятору. Раздался сильный хлопок. Пыж вылетел из трубы и улетел метров на двадцать. Сидорович выглядел довольным. — Сидорович, объясните, зачем нам это?

— Понимаешь, Алексей. Нас слишком мало. А нам нужно, что бы феромоны начали действовать в нужном месте строго в нужное время. И так, чтобы без лишнего шуму. Мы попробуем отладить эти пушки таким образом, чтобы они доставили феромоны к пулемётчикам на постах строго в заданное время. Ну и постараемся всех часовых на обоих блокпостах, строго в одно и то же время, вымазать в этом дерьме. Смекаешь? Алексей улыбнулся в ответ. Идея ему понравилась.

Следующие три часа они вымеривали пропорции количества пороха к весу феромоного снаряда и экспериментировали с разными диаметрами и длинами труб. В итоге пропорции были найдены. Трубы были подобраны. Звук выстрела оказался на удивление не громким. Впрочем, для тряпичного и очень лёгкого ядра это не было удивительным. А бездымный порох не оставлял надежд обнаружить место, откуда проводился выстрел, особенно, если учитывать, что стрельба будет вестись с тыла. Получив удовлетворительные параметры, и несколько раз выстрелив двести граммовый моток ткани с песком внутри на двадцать пять метров с вполне приемлемой точностью, народ перебрался в мастерские готовить финальную версию оружия и подключать его к часовому механизму.

К одиннадцати часам вечера три бойца вброд перешли заболоченную реку под мостом Архипыча. Сидорович был снова суров и немногословен. «Завтра тебя яновские сталкеры предадут земле, как и положено. Недолго тебе мучиться осталось, дружище. Я обещаю!» Холодная струйка мести текла вдоль позвоночника Сидоровича, перетекая в руки и ноги, свиваясь в пружины, готовые в любой момент развернуться в ярость. И горе тому, до кого эта ярость дотянется. Перейдя на берег Сидорович скинул вещмешок, достал из него нечто наподобие больших тапок, из нескольких слоёв собачьей шкуры, шерстью наружу. Нацепил на ноги и перевязал ремешками. Проверил нож и пистолет с глушителем, несколько раз подпрыгнул, проверяя, не звенит ли что в карманах, перекинул через плечо самодельные пушки и, включив «Гиену» исчез. Ушел он или так и стоит на месте невидимый, Алекс так и не понял. Через пару минут ему надоело смотреть на то место, где исчез Сидорович. И он отвернулся к Квасьневскому. Тот уже лежал на спине, любуясь небом. Их задачей было ждать Сидоровича. Старый вояка обещал вернуться через полчаса. Крутой склон полностью скрывал Алекса и Квасьневского от глаз постовых. Можно было немного расслабиться. Со стороны поста иногда слышался еле различимый разговор на английском языке, иногда часовые громко смеялись. Видимо травили анекдоты. Значит Сидорович прошел незамеченным. И это здорово!

Прошло пол часа тяжелого ожидания. Неожиданно совсем рядом Алексей услышал, как зашуршали струйки песка по склону. Алексей напряженно сжался. А по спине пробежал холодок страха. Но глянув на Квасьневского, который спокойно сел и смотрел в сторону осыпающегося песка, Алекс слегка успокоился. Неожиданно из ниоткуда, как приведение, возник Сидорович. И тихим шепотом начал разговор:

— Всё готово. Пушки сработают через 45 минут. Я дождался, пока блокпосты отчитаются по рации и выставил на час. Пятнадцать минут возвращения. У нас 45 минут. Через пятнадцать минут у них сеанс связи и начинаем. Квасьневский молча кивнул и снова улегся на землю, любоваться звездами. Сидорович занялся снаряжением. Было принято решение все ненужное оставить здесь. С собой Квасьневский и Алекс брали только аномальные гранаты, дымовые шашки и оружие. Сидорович перевязался веревкой с крюком. Проверил почти вплотную набитый вещмешок. — Интересно, что он ещё придумал? подумал Алекс с любопытством рассматривая рюкзак.

Алексей тоже был обмотан веревкой с крюком и на нем была надета видоизмененная разгрузка. Пару десятков карманов разных размеров, пошитых из разных типов ткани. В карманах из мешковины, грубой и ощутимо шершавой на ощупь, лежали растяжки, устанавливающие гравитационные аномалии. А в карманах из гладкого брезента лежали термические. Все было плотно подогнано и при беге Алекс почти не издавал шума. Пока он проверял свое снаряжение, Сидорович подошел к нему и протянул ему такую же бесшумную обувь на меху. Алекс молча кивнул и прочно укрепил ее поверх своих ботинок. Все были готовы. Через пять минут Квасьневский встал. Смачно потянулся и зевнул. Сделал несколько наклонов в разные стороны, немного размялся, тоже в абсолютной тишине. Даже звуки от трения одежды отсутствовали. Алекс снова удивлялся тому, какие опытные рядом с ним товарищи. Оба воина посмотрели друг на друга, кивнули головами. И растворились в темноте. Только звук осыпающегося песка указывал на их присутствие. И тишина. Начался обратный отсчет времени. С каждой секундой сердце стучало всё быстрее. После того, как старшие товарищи снимут часовых, Квасьневский пойдет разведывать путь к зданию, чтобы случайный наемник, выглянувший полюбоваться звездами, не испортил им дело. А Сидорович вернется за Алексом.

— Алексей, готов? Прошептал Сидорович прямо рядом с Алексом.

— Да. Готов.

Сидорович отключил Гиену, Алекс помог надеть ему на плечи вещмешок и два бойца быстрым шагом, абсолютно бесшумно, двинулись к зданию. Аккуратно пролезли под автомобильными воротами. В лунном свете слева от ворот Алекс увидел три лежащих на земле трупа. Он подумал, что даже приятно не испытывать страха при виде мёртвых тел. Может потому что они враги?

Дальний пост возле моста Преображенского вряд ли бы смотрел назад, но Сидорович постарался двигаться строго по теням, не выходя под свет Луны. Алекс двигался строго след в след. Практически не отставая.

Когда оба сталкера вышли на открытую территорию под лестницей появился Квасьневский. Он закинул кошку на нижнюю ступеньку пожарной лестницы. Послышался одинокий стук металла об металл. Пока двое подбежали к лестнице, Квасьневский забрался уже до середины здания и продолжал тихо двигаться вверх. Сидорович снял с пояса контейнер с Гиеной и привязал его к поясу Алекса. И нажал на штифт, активируя невидимку. Уже невидимому Алексу Сидорович хлопнул по плечу и развернувшись к верёвке, бодро залез на лестницу, зафиксировался в самом низу лестницы и начал сматывать веревку. Потом за считанные секунды забрался на крышу дома. Алекс замер под лестницей, ожидая условного сигнала. Квасьневский уже должен был изучить территорию с крыши здания и теперь следит за обстановкой. Если все чисто, будет сигнал. Рядом с Алексом упал маленький камушек, издав едва слышимый стук. Ровно через три секунды ещё один. — Отлично. Начали. Алекс, двигаясь как можно тише и стараясь даже не дышать, направился к двери здания со стороны моста Преображенского. Проем был пуст. Алекс осторожно заглянул внутрь. Прислушался. Вроде бы никого. Он осторожно вошел внутрь. Через проем пробивался слабый лунный свет, но марево «Гиены» ослабляло видимость. Это сильно мешало. Но по-другому было нельзя. Вдали виднелся второй проем, подсвеченный бликами костра. Там командный пункт наемников. Путь ко второму проходу, по словам Сидоровича, должен был быть свободным. Ящики справа, под стеной. Скорее всего с оружием. За которым они и пришли. Входы в это помещение нужно полностью перекрыть. Алекс достал самый большой осколок «Протовыверта», который создаст самую большую гравитационную аномалию, снял с его боковины лавсановую пленку, освобождая бок с густо намазанным клевым составом и прилепил его чуть выше пола, на стене. Затем достал второй большой осколок, и установил с другой стороны, на такой же высоте. Этот породит термо аномалию. Метра в полтора. Теперь аккуратно размотать нить растяжки. Очень тонкую нить. Связать обе нити между собой. Вот так. И снять предохранители. Все. Теперь Сотлан держится только под собственным весом и любое даже самое малое усилие на нить загонит его в центр осколков. Вот ловушка и готова! Алекс прикинул время. От силы, две минуты. Вполне хорошо. Теперь назад. Тоже самое с внешней дверью. На случай, если кто-то попытается зайти снаружи. Нить от установленного артефакта Алекс привязал к кухонному таймеру и установил на пятнадцать минут. Через это время, если ничего не помешает, и никто не войдет раньше, таймер освободит пружинку, она распрямится и потянет за собой натянутую нить. Рождённая аномалия перекроет проход и ящики будут в целости и сохранности до конца боя. Проблемой был тихий звук часового механизма. Сахаров постарался и таймер был плотно укутан в звукопоглощающую вату, но из-за экономии в размерах пришлось рисковать. Слой ваты был тонким. Тиканье хоть и было тихим, но если ветер утихнет, и исчезнет шум генератора работающего на другой стороне здания, то услышать, особенно профессионалу, проще простого. Ещё две минуты. Теперь нужно заминировать все дверные проёмы под длинным железным балконом. Балкон высоко, до него метров десять. Но там два охранника, просматривающих всю территорию между двумя пулемётными расчетами. Алекс выглянул из-за угла.

Да, стоят. Радует, что при движении охранника метал балкона скрепит и громко. Алексей дождался, пока ближний охранник начал движение к центру и шаг в шаг двинулся вдоль стены. Вот и дверь. Заглянул. В переходе никого. Ещё два артефакта. Сверху и снизу. Ещё три минуты прошло. Вполне неплохо. Так. Ждем, пока охранник зашевелится. Так. Есть. Двинулся. Идём.

Алексей превратился в бесшумную тень. Удивительное состояние абсолютной сосредоточенности. Все движения строго ограничены. Ни одного лишнего сантиметра. Кристально прозрачное сознание. Все вижу, за всем слежу, всё замечаю. Все двери заминированы. Теперь помещение с генератором. Внутри помещения никого. Тускло горит маленькая лампочка на громко бухающем генераторе. Внутри густой запах выхлопных газов. Здорово! Можно даже шуметь. Но времени в обрез. Квасьневский уже должен снять связного возле рации. В любой момент может начаться шум. Опаздываю. Алекс добрался до канистр возле генератора. Они были плотно приставлены к стене. Пришлось осторожно поднимать каждую и отодвигать от стены. Теперь взрывчатка. Установить таймер на пять минут и разместить за канистрами. Так, чтобы было незаметно. Часовой механизм тихо затикал. Всё! Готово. Ровно через пять минут произойдет взрыв. Неожиданно со стороны проёма, ведущего в центральный зал, где спали иностранцы, послышались громкие шаги. В слабых проблесках костра появилась большая тень. К помещению генератора двигался человек.

Бывшего хорватского спецназовца по имени Хрвой мучал мочевой пузырь. Вечером он с дуру допил литровую бутыль воды из НЗ. Не пропадать же? Идиот! Теперь вот вставать нужно.

Он поворочался ещё пару минут и крякнув от неудовольствия, начал выбираться из спального мешка, который играл сейчас роль медицинской кровати. Рядом стояла стойка для капельницы. Ему вечером ставили капельницу. Встал, почесал бороду, уже неделю ни разу не побрившись, лишь только обкорнанная маленькими маникюрными ножничками, борода сильно мешала. Его мучило дурное настроение. — Ни умыться! Ни в туалет сходить по-человечески! Кожа лица и шеи была раздражена и сильно зудела, мешая спать. В подвалах Юпитера он умудрился зацепить каской хищный ядовитый мох, свисавший с потолка. Тот хлопком взорвался, обдав всё вокруг своими ядовитыми спорами. Медик сделал все, что смог в походных условиях. Глаза не пострадали. Хрвой был в защитных очках. А вот с кожей лица и шеи, которые попали под заражение спорами, теперь были проблемы. Споры полностью смыть не удалось. И теперь эти места с каждым днем горели и чесались всё сильнее.

— Так и сдохнуть можно! Грёбанное место! Когда уже обратно? Ведь задание выполнено!

Он зашел в помещение генераторной, сонным взглядом обвел тьму вокруг, проморгал глаза, пристально рассматривая еле светящуюся лампочку работавшего генератора.

Добравшись до угла и с облегчением освобождая мочевой пузырь, он начал нещадно чесать бороду.

— Гребанное место!

Неожиданно из противоположного угла повеяло опасностью. Хрвой резко обернул голову в том направлении. Рука автоматически рванула к кобуре и спустя долю секунды в темный пустой угол смотрело холодное дуло пистолета.

— Та не. Вроде ничего. Грёбаные нервы! Надо медика просить ещё пару уколов успокоительного сделать. Грёбанная чесотка!

Туда, куда был направлен ствол пистолета, было пусто. Только лампа генератора как-то странно противоположную стену засвечивает. Неравномерно. Непонятно. Может грязь на лампочке? Он вернул пистолет в кобуру и снова начала нещадно чесать дико зудящую шею.

Хрвой доделал свои дела. Застегнулся. И развернувшись, побрел в сторону проема. Изучая сонным взглядом непонятную игру отсветов на стене от маленькой лампы. Наемник уже входил в проем, как сзади снова повеяло опасностью. Он просто явно ощутил спиной движение сзади.

— Похоже, здесь кто-то есть.

Хрвой снова повернулся к темному углу, выбросив в сторону пустого угла руку с пистолетом. Внимательно оглядел комнату, остановил взгляд на генераторе. Почему-то канистры ему не понравились. Он не мог понять, что с ними не так.

— Проверю ка я канистры.

Он двинулся к канистрам. Когда до канистр осталось пару шагов, в углу, где он только что облегчился, стукнулся несколько раз маленький камень.

Мгновенная реакция. Пистолет смотрел на маленький камушек, выкатившийся из темноты на освещенную лампой генератора часть помещения.

Наемник пристально оглядывал темный угол, откуда выкатился камушек. Неожиданно с улицы послышались выстрелы.

— Твою ж мать. На посту перестрелка. Сейчас командир тревогу объявит. Выстрелы стали чаще. Раздался едва различимый визг диких зверей. Хрвой отвернулся и направился в центральный зал. Когда он уже почти зашел в проем двери, сработал инстинкт. Это уже было не слабое предчувствие. Он остро ощутил близость смерти. Такое с ним было не раз. И этому чувству он сто процентное доверял. Хрвой быстро и всем телом развернулся. И повернулся весьма кстати. В противоположном проеме стены, на фоне лунного света он увидел странное затемнение половины проёма двери. Как будто в дверях висела невидимая темная занавеска. Затемнение, перекрывавшее половину дверного проёма, было четко видно. — Черт! У нас гости!? Хрвой поднял пистолет на уровень пояса и медленно двинулся к центру помещения. Странное затемнение не двигалось и вообще ничем себя больше не выдавало. — Ну ка, ну ка, кто ты у нас? Рука с пистолетом пришла в движение и начала подниматься в сторону затененного прохода. Вдруг канистры запищали писком китайского будильника. Не ожидая такого, Хрвой слегка растерялся, и поворачиваясь всем корпусом на звук, практически спинным мозгом ощутил, как затемнение в проёме двери пришло в движение. Рука мгновенно поднялась в сторону движения и раздался тихий хлопок выстрела.

— Не попал, огорченно подумал Хрвой, наблюдая, будто в замедленном кино, как со стороны канистр в его сторону катиться всё увеличивающийся в размерах вал кипящего огня.

Алексей наблюдал, как тень на стене становится всё больше. Сюда кто-то шел. — Блин. Так. Куда? Алексей постарался успокоить мысли. Передёрнул затвор и поудобнее перекинул МР-5. Быстро оглянувшись вокруг, и не видя, куда можно быстро отступить, он отошел от генератора на три метра. Стал так, чтобы свет лампочки генератора был между ним и входящим. И замер. Сонное тело вошло в темное помещение и шумно прокашлялось. Затем человек забрел в дальний от Алекса угол. Послышалось тихое журчание. Алекс прикинул что можно тихо выбраться, пока человек стоит к нему спиной. Но оказался не прав. Как только Алекс сделал всего лишь небольшое движение, человек быстро оглянулся в его сторону. И в направлении Алекса уже смотрело черное дуло глушителя пистолета. Как наемник достал пистолет, Алексей практически не заметил. Такая скорость не столько напугала, сколько восхитила. Внимательно осмотревшись и никого не заметив, наёмник отвернулся к стене, пряча пистолет в кобуру. Наконец доделав свои дела, человек вернулся к проему в центральный зал. Алекс решил, что пока человек двигается к нему спиной, пора сваливать. И сделал один бесшумный шаг назад, строго стараясь идти шаг в шаг с противником. И вновь в его сторону смотрел пистолет. Как наемник повернулся и когда он успел вытащить пушку, Алекс снова не успел заметить. Алекс чертыхнулся в мыслях, стараясь воплотить в себе все качества бетонной стены. Человек внимательно осмотрел темное помещение, повернулся к генератору. Постоял несколько секунд и сделал шаг к канистрам. Через пять метров он все поймет и поднимет тревогу! Алекс очень медленно и стараясь не шевелиться, полез двумя пальцами в кармашек, в котором лежало с десяток мелких камушков. Камушками трое бойцов договорились подавать друг другу сигналы. Зажал камень между пальцев и аккуратно вытащил. Куда его кидать? Там, где нет света. В дальний угол. Но так, чтобы человек не заметил. Алекс только одной ладонью зашвырнул камушек в тот угол, из которого только что отошел человек. Камушек несколько раз тихо стукнулся об пол и затих. Человек среагировал так же быстро. Пистолет уставился на выкатившийся из тьмы камушек. Вдруг со стороны улицы раздалось несколько выстрелов. Затем далекий кабаний визг. Снова выстрелы. Снова завизжало раненное животное. — Блин. Похоже, это пушки Сидоровича уже сработали. Кабаны начинают собираться. Надо срочно уходить. Алекс начал паниковать. Человек прислушался к звукам на улице и повернувшись, направился в центральный зал. Алекс облегченно вздохнул и снова, пытаясь попасть шаг в шаг с человеком, начал отходить к второй двери. Времени уже не оставалось. Уже будучи в проеме выхода на улицу Алексей увидел, как человек быстро оглянулся и уставился на дверной проём. Поле артефакта может и было не видно при отражении, но на фоне зыбких лучей Луны пристальный взгляд специалиста легко обнаружил непонятный затемненный контур. Алекс так и застыл в проёме. Боясь сделать шаг в сторону или пошевелиться. Если контур двинется, тогда Алекс точно себя выдаст. Лучше стоять. Человек поднял пистолет на уровень груди, и медленно, как охотящийся лев, двинулся в сторону Алексея. Он почти дошел до середины комнаты, как со стороны канистр раздалась трель будильника. Сахаров, делая из кухонных таймеров часовые механизмы, не отключил пищалку и теперь она залилась громкой трелью электронного будильника. Человек среагировал мгновенно и отвернулся к канистрам. Алекс, как испуганный заяц, прыжком отскочил в сторону, краем глаза видя, как опущенная было рука врага в мгновение ока поднялась по направлению к Алексу. Человек стрелял практически не глядя. Раздался лёгкий хлопок выстрела и мимо Алекса, через то место, где он только что стоял, просвистела пуля. Спустя ещё долю секунды в помещении раздался оглушительный взрыв. Огненный вал клубами вырвался из проёма, разбрызгивая в стороны капли огня и полностью ослепив Алекса. Внутри здания послышались крики.

«Блин! Ничего не вижу! Теперь быстрее на крышу! Хотя стоп!» Алекс остановился на полушаге. Все пошло не совсем по плану. Алекс уже должен был быть на крыше. Неизвестно что уже сделали Квасьневский с Сидоровичем. Алекс вновь вернулся к проёму в помещение, где бушевало пламя. Быстро закинул четыре артефакта, стараясь, что бы аномалии развернулись на пути эвакуации, но не перекрыли возможность выхода. Пока наёмники будут пытаться найти проход между аномалиями, у него достаточно времени. Стрельба в районе постов усилилась. Выстрелы стали гораздо чаще. Затарахтел пулемёт. Внутри здания тоже начался хаос. Кричали люди. Теперь быстрее к лестнице. Под лестницей Алекс отключил «Гиену». Теперь смотать с себя веревку. Алекс пять раз бросал непослушный крюк, пытаясь зацепить его за нижнюю ступеньку пожарной лестницы. На шестой ему это удалось. С трудом добравшись до лестницы по верёвке, он повесил металлический крюк кошки через предплечье и не сматывая веревки, чтобы не терять время, быстро полез по лестнице вверх. Забравшись на крышу, он перевёл дух и глубоко вздохнул. Увидел Сидоровича и двинулся к нему. Сидорович осторожно выглядывал вниз, наблюдая выход со стороны взорвавшихся канистр.

— А! Алёша. Прекрасная работа. Молодец! Сидорович отошел к лежащему вещмешку и достал из него сверток. Развернул и разложил множество трубочек. Начал из них собирать загадочную конструкцию.

— Не знаю, что это. Но самое время проверить.

Закрепив последнюю деталь, он передал нечто, отдалённо напоминающее духовой инструмент Алексею. — Держи. Подойди к краю крыши, только Гиену включи! Направь его по направлению к пойме высохшей реки и дуй в него что есть мочи.

Алексей не стал спрашивать, что это. Включив «Гиену» он подошел к краю крыши и в свете начинающегося рассвета начал пробовать играть на странном инструменте. Заодно посматривая, что твориться внизу. Инструмент не издал ни звука, хотя его вибрация при каждом выдохе была очень сильной. Чем-то вибрация этих трубок напоминала вибрацию перфоратора и отдавалась во всём теле. Внизу продолжались крики, паника. Через помещение, в котором уже практически полностью выгорело топливо генератора, выскочило четверо человек с оружием наперевес и рванули к блокпосту со стороны заправки. Сейчас там работал только один автомат. Пулемёт замолчал пару минут назад. Это скорее всего и вынудило командира отправить помощь. Бойцы успели преодолеть половину расстояния до поста, как через ворота неожиданно прорвалась стая кабанов и понеслась к зданию, прямо навстречу бежавшим людям. Те бросились врассыпную, но зверье снесло их в считанные секунды. Второй блок пост, со стороны моста Преображенского, там три человека с крыши здания активно стреляли вниз из автоматов. Слышался предсмертный визг. Битва шла насмерть.

Ганс с животным удовольствием наблюдал, как пули, которые выплёвывает его F2000, вгрызаются в тело и разрывают спины секачей, еле различимых в темноте ночи. Он стрелял на слух. Наугад, на звуки, издаваемые зверьём. И по визгу определял точность попадания. Ему нравилось это развлечение. Пострелять в своё удовольствие он любил. И чем больше крови при этом разбрызгивалось, тем ярче было ощущение кайфа внутри. Это его сильно заводило. Патронов было не жаль. Рядом стояла целая коробка заряженных магазинов. Штук двадцать. А по центру крышистояла ещё одна коробка. С боекомплектом к пулемёту. Так что можно было повеселиться.

Твари были огромными и сильными. Таких секачей он нигде больше не встречал. А будучи профессиональным охотником, он объездил немало диких мест. Но здесь, на трёхметровой высоте, Ганс был в безопасности.

Его боевые компаньоны, пулемётчик Штрасс и снайпер Юхти, стояли с других сторон крыши и точно так же, из подручного оружия стреляли вниз.

— Ганс.

Юхти прекратил стрельбу из пистолета и подошел к азартно стреляющему Гансу.

— Откуда столько кабанов? Странно.

— не знаю, Юхти. Думаю, что это из-за того странного дерьма, которым нас осыпало пятнадцать минут назад. Уж больно странно оно воняет. Что с третьим блокпостом?

— Пока не понять. Отстреливаются. Слышишь, пулемёт работает. Командир сказал, что отправит помощь туда. Ребята там на земле. Долго не выстоят. А нам надо самим отстреливаться. Кабаны на крышу не залезут.

Вдруг раздался взрыв. Со стороны генераторной, не видимой со стороны моста Преображенского, вспышка осветила всю округу. Из дверей здания, в котором расположился штаб, поползли клубы черного дыма. — Что за черт! Юхти заволновался. Центр, центр. Я второй. Приём!

Но рация молчала.

— Связи нет. У нас проблемы.

Со стороны штаба раздались крики. Так кричали смертельно раненные люди. Юхти в бинокль внимательно рассматривал здание. Из дверей никто не выходил. Постовые на балконе засуетились, но пост не покинули. На третьем посту смолк пулемёт.

— Штрасс, что думаешь?

Юхти был не только снайпером, но и старшим в их троице. Ему было решать, что делать.

— Не знаю, Юхти. Нам отсюда не выбраться. Кабанов прибывает.

И он показал на склон старого русла реки, по которому в их сторону двигалось множество темных теней.

— Черт! Беречь патроны! Ганс! Хватит стрелять. Бережём патроны.

— Есть, беречь патроны.

Юхти заметил движение. От здания в сторону третьего блокпоста бежало четверо бойцов. Юхти посмотрел в бинокль. Оптика была хорошей. Осветлённой. Было четко видно, что бойцы вооружены. Но произошло неожиданное. Со стороны третьего поста через ворота рванула темная волна. Она в считанные секунды смела бежавших навстречу людей, которые успели сделать всего несколько выстрелов, и неумолимо направилась к зданию.

— Центр, центр. Я второй. Приём! тишина.

— У нас плохие новости. Первый пост погиб. Ещё четверо, бежавшие им на помощь, уничтожены стадом кабанов. Что происходит?

Сзади раздались выстрелы. Юхти от неожиданности вздрогнул и практически мгновенно развернулся, выбрасывая в сторону выстрелов руку с взведенным пистолетом. Оказалось, это Ганс снова начал поливать кабанов внизу свинцом. Снова над их постом разлился резкий визг раненных зверей.

— Ганс, твою мать! Прекрати.

— Юхти, иди ты лесом! И Ганс ещё задорнее затарахтел автоматом.

— Ублюдок!

Юхти вышел на центр крыши, к ящикам с патронами, и стал прикидывать, сколько у них боекомплекта в запасе. Он понимал, что то, что произошло, есть непредвиденная ситуация. Если командир мертв, а судя по тому, что из здания никто больше не выходил, то скорее всего уже все мертвы, ну разве что не считая снайперов на балконе, то теперь каждый сам за себя. Обычный принцип наёмников. Ничего личного. На Ганса он не ставил. Этот дебил, тупо расстреливающий боезапас, и так сдохнет. Штрасса можно пока подтянуть к себе. Вдвоём будет безопаснее. А когда придёт время, Штрасса можно и грохнуть. Юхти стоял лицом к зданию штаба, все ещё выпускавшего из дверных проемов клубы дыма. Наклонился к ящику. Взял пару магазинов к своей снайперской винтовке. Выпрямился и начал рассовывать магазины по карманам разгрузки. Пуля вошла точно в лоб, и он упал плашмя на спину, смотря немигающими глазами в небо. Ганс отстрелял очередной магазин. И повернулся. Штрасс в бинокль пытался разглядеть третий пост. А Юхти лежал посреди крыши. Ганс оторопел. Подошел ближе. Убит! Снайпер! Ганс в панике оглянулся по сторонам. — Да что ж я туплю! Снайпера просто так не увидеть. А он тебя сейчас наверняка в прицел рассматривает! Штрасс! По нам снайпер работает! В укрытие!

Штрасс обернулся, опустил бинокль и непонимающе смотрел то на Ганса, уже лежавшего за мешками с песком, то на мертвого Юхти.

— Штрасс! Дебил, твою мать. В укрытие. Снайпер!

Штрас очухался и быстро юркнул за мешки. — Штрасс. Похоже нас сливают. Чую, что решили нашу долю бабла себе зажопить. Твари. Я им сейчас сделаю. Дай сюда твой автомат!

— Ганс, нахрена тебе мой автомат. Своим стреляй.

— Не тупи, Штрасс. Наши нас слили. Сейчас как куропаток перестреляют. Знают, что нам деваться некуда. Внизу кабаны. Дай автомат. Я этих тварей сейчас гранатами пересчитаю. Подствольник то у тебя.

— Аааа. Ну на. Держи.

Ганс перехватил автомат, зарядил в подствольник гранату и выстелил в сторону штаба. Граната не долетела до здания несколько метров. Раздался взрыв.

— Я вам сейчас сделаю, суки. Твари. Шакалы! Будут они Ганса, как малолетку, кидать. Да я вас…

Снова раздался хлопок подствольного гранатомета. Гранат попала в стену, осколками ранило одного из дежуривших на железном балконе. Он осел и пытался уползти в проем двери. Второй быстро скрылся в другом проёме.

— Сейчас, твари я вам сделаю.

Ещё хлопок. Ещё один взрыв. Уже рядом с входом в здание.

— Сейчас, я вас ублюдки, выкурю.

Снова выстрел. Снова взрыв. И ещё и ещё.

Штрасс смотрел в бинокль на взрывы и ему никак не хотелось верить, что их слили. Ганс ведь дебил. Ему дерьма напридумывать, раз плюнуть.

Два громких выстрела прозвучали в воздухе почти одновременно. Одна пуля вошла в гортань Штрассу, разрубая позвоночник на осколки, а вторая в глаз Ганса. Гранатомет замолчал.

Джон. Джон Костер. Так звали командира наемников. Ему не нравилась идея лезть в задницу к дьяволу. Джон был наслышан за Чернобыль и меньше всего его манило сюда. По миру ведется огромное количество войн, где его опыт и умение купят с радостью и отблагодарят весьма достойно. Но столько, сколько ему предложил за это задание заказчик, Джон бы зарабатывал жизни три. Или четыре. Для него это были очень, очень большие деньги. И двадцать пять процентов уже лежали на его счету в банке, тихо согревая сердце. Выхода не было. Такие предложения бывают раз в жизни. И он этим предложением воспользовался. Радовало то, что задание было выполнено. Все, что нужно, они добыли. Даже больше! А значит и остальные семьдесят пять процентов скоро окажутся на его счету. Он теперь до конца жизни сможет жить на своей яхте, как и мечтал. Путешествуя по миру и никому ничем больше не обязываясь. Джон был счастлив. Остался последний штрих. Должен появиться курьер с группой сопровождения. Курьер заберет то, что они раскопали и вынесет по своим каналам за Периметр. После этого они сядут в машину и их, как группу военных ученых вывезут за Периметр тем же путем, каким и завезли. Даже если машину обследуют, то ничего не найдут. Но курьера не было уже два дня. Хотя сообщение о выполнении задания они передали и получили подтверждение о передаче. Ну. Будем ждать. Периметр хорошо охраняется. Просто так сюда не проскочишь. Ещё сложнее отсюда выбраться.

Джон сидел за своим столом, в глубине центрального зала. Ящик со всем найденным находился рядом. Доверять охрану находки остальным было бы большой ошибкой. Все наемники всегда клянутся в верности. Но за деньги верность не купить. Потому что то, что покупается за большие деньги, можно всегда перекупить за очень большие деньги. И Джон это прекрасно знал, проработав наемником несколько десятков лет и повидав всякого.

Выше, практически над ним, на третьем ярусе установили рацию. По странной причине, связь в Зоне была очень плохой. И эта рация, которой их снабдили, была вершиной космических технологий. Она пробивала сопротивление Зоны на пару километров доставая до переносного устройства. А через неё несколько переносных устройств могли соединяться друг с другом, что позволяло наладить связь практически на четыре километра. А в некоторые дни и на пять. Почему там сильно менялись дистанции для связи, Джон не понимал. Впрочем, это ему было и не важно. Для наиболее надёжной связи место определили опытным путем. Третий уровень здания. Как раз над тем местом, где сидел Джон.

В углу зашевелился хорват. Джон посмотрел в его сторону. Не повезло парню. Влез головой в какую-то местную ядовитую растительность и получил ожог кожи по лицу и шее. И видно, что с каждым днем ему всё хуже. Медик только разводит руками. Выживет ли? Даже капельницы толком не помогают.

Хорват убрел в генераторную. Джон за почти три недели пребывания в Зоне потерял пятерых. Это очень много. Один погиб буквально в первый день. Поперся под мост Преображенского и накормил собою кровососа. Зато это слегка приструнило остальных бойцов. Второго сожрали кабаны. Послал двух бойцов в штаб, за дополнительным оборудованием. Они нарвались на кабанов. Пока одного кабаны догрызали, второй на дереве сидел. Ещё двое в подземельях Юпитера. Их зажали в аномалиях странные существа с возможностями телекинеза. Пока остальные смогли прийти на помощь, пробираясь между аномалий, мутанты телекинетическими ударами затолкали бойцов, как бильярдные шары, в аномалии. Мало что от них осталось. Мутантов добили. Но что уже толку? Пятым погиб швед. Последний из рабов, которых они повязали на «Затоне», взбунтовался и умудрился зацепиться за шведа и нырнул с ним в гравитационную аномалию. В следующий раз надо быть помягче с белыми рабами! Среди них встречаются камикадзе.

И вот теперь шестой. Хорват.

Джон обратил внимание, что еле видимый в глубоком проёме двери хорват остановился и на что-то оглянулся. Потом вроде как достал пистолет. Это насторожило Джона. Он не был уверен в верности своих людей. Но за их профессионализм он был совершенно спокоен. Что обеспокоило хорвата? Тот развернулся и ушел в глубину темного помещения.

Вдали раздались выстрелы. Застучал пулемёт. Джон встал и посмотрел на радиста, расположившегося с рацией на верхнем ярусе металлических перекрытий.

— Бэк! Кто стреляет? Что там?

— Атака кабанов на третий пост! Штук шесть. Говорят, что уже отбились. Пару штук по кустам разбежались.

— Что второй пост?

— Тоже кабаны.

— Окей. Держи с ними связь. Отправим третьему посту помощь через пять минут. Второй на высоте. Пусть сами отстреливаются.

— Ок, командир. Первый пост не отвечает.

— Понял. Продолжай вызывать.

— Есть, командир.

Странно, кабаны атаковали сразу оба поста. Такого ещё не было. И первый пост молчит. Нехорошо это. Похоже, надо будить парней.

Джон встал с раскладного стула и размялся. Смачно зевнул. Скоро смена. Он разбудит своего компаньона, верного товарища, с которым они прошли больше десятка боевых операций. Это единственный человек, которому он здесь доверял. Если посты отобьются сами, надо лечь вздремнуть.

Краем глаза он увидел, как из проёма генераторной в помещение врывается все более расширяющийся язык кипящего огня. И потом раздался оглушительный взрыв. Его почти сбило с ног и обдало огненными брызгами пылающего топлива. Он их быстро потушил. От ворвавшегося в помещение огненного дождя вспыхнули сложенные под стеной спальные мешки и ящик с одеждой. Воздух быстро заволокло ядовитым дымом.

Группа наёмников отреагировала мгновенно. Пока Джон сбивал со своей одежды огонь, бойцы в полном обмундировании, с автоматами наперевес уже бежали вниз по широкой центральной лестнице. Неожиданно закричал боец. Справа, в самом верху лестницы вспыхнул белосиний свет и раздались знакомые звуки близко расположенной огненной аномалии. Боец, не успевший на бегу отреагировать на вспыхнувший перед ним синий шар, всем телом нырнул в неожиданно возникшую аномалию, в самый её центр. И успев вскрикнуть в предсмертной агонии, взорвался, разлетаясь на части. Джон среагировал мгновенно.

— Аномалии в здании. Всем стоять! Включить детекторы!

Бойцы как вкопанные, застыли на местах. Потянулись к устройствам.

Джон посмотрел на активированный детектор.

— Черт. Аномалии в генераторной. 4 штуки. Не повезло хорвату. Ещё одна заблокировала выход на улицу, из помещения арсенальной, с ящиками оружия. И одна, в которой сгорел швед.

Джон принял решение.

— Всем боевая готовность. Одеть противогазы. Проверить ящики с оружием.

Бойцы осторожно, посматривая на детекторы аномалий, спустились к Джону и окружили его плотным кольцом, направив оружие в сторону выходов.

Японец, бывший ближе всех к арсенальной, двинулся в комнату с ящиками оружия. Джон проводил его взглядом. Вдруг в арсенальной на долю секунды вспыхнул синий свет, Джон видел, как японец в панике бросился назад, в дверной проем, но задымился всем телом и вспыхнул как большущий факел. Огонь почему-то устремился в лево от двери, а затем и все горящее тело каким-то непонятным образом всосало туда же. Посмотрев на детектор, он понял причину. Жарка перекрыла вход в арсенальную, а совсем рядом, в метре от неё проснулась гравитационная аномалия. Арсенал более не доступен.

Пока он смотрел на прибор, в помещении возникло ещё три аномалии на разных уровнях.

— Что происходит?

Бойцы, кто был не ранен, засуетились. Детекторы были включены. — Ещё один предсмертный крик. Теперь уже на выходе из здания, под железным балконом. Туда ушел Метис провести разведку. И раз, на детекторе в том месте возник знак аномалии.

— Ого. Но почему только когда кто-то рядом. И почему в проходах? Джон не понимал, что происходит, разве что это только не спланированная атака нестандартными средствами. Затих пулемет на третьем посту.

— Этого ещё не хватало! Бэк! Что у нас. Что на постах?

Радист молчал. Джон чертыхнулся.

В воздухе где-то вверху что-то громко хлопнуло и на пол посыпалась непонятная субстанция. Несколько бойцов, кто были без противогазов, ощутили неприятную, ни с чем не сравнимую резкую вонь от этого желеобразного месива.

Джон наклонился. Взял один кусочек. Размял его между пальцами. Снял противогаз и понюхав, инстинктивно скривился.

— Черт. Двое. Наверх! Выяснить, что с радистом и что за дерьмо с верхних ярусов валиться.

Два бойца, поглядывая на детекторы, осторожно выдвинулись к широкой лестнице, пытаясь не угодить в аномалии.

— Гоги. Бери троих. Выходи через генераторную. Там уже всё выгорело. Бегом на помощь третьему посту.

— Есть командир.

Группа бойцов нырнула в дым. Оттуда послышался голос Гоги.

— Командир, здесь аномалии! Четыре. Но выход есть.

— Хорошо. Вижу. Джон посмотрел на детектор аномалий. Да. Четыре аномалии в генераторной, на своих старых местах. Ну хотя бы не перемещаются. Гоги! Действуйте.

Гоги и ещё трое скрылись в лунном свете.

— Бек! Твою мать!

Снаружи раздался взрыв. Боец из караульных на балконе прокричал.

— Командир, нас обстреливают из гранатомета.

— Твою ж тварюку! Кто?

— Сейчас выясняем.

Снова раздался взрыв. Закричал человек на верхнем балконе. Ранило дозорного.

Тот же голос сверху.

— Командир, у нас раненый. Обстрел ведут со второго поста. Юхти, похоже, убит. Стреляет Ганс из подствольного гранатомёта.

— Снайпера! Два человека, на балкон. Уничтожить второй пост!

— Есть, командир.

— Этого ещё не хватало. Зомбирование?

Дозорный с балкона снова закричал.

— Командир. Второй пост уничтожен. У нас проблема. Группа Гоги уничтожена. Сюда несется стадо кабанов!

Сверху раздался голос.

— Командир, до рации не можем добраться. Аномалия заблокировала. Бек, похоже, мёртв.

Джон надел противогаз.

— Всем приготовится к бою.

Бойцы распределились так, чтобы, не мешая друг другу держать под прицелом входы в центральный зал.

Вдруг метрах в пяти от Джона засветилась синя сфера. Хлопнула и в том месте образовалась гравитационная аномалия. Она тут же втянула в себя пытавшегося было сопротивляться бойца, который оказался рядом. Он успел только громко выругаться. В неё всосались и все вещи, которые были поблизости. Ещё через несколько секунд возникла вторая. В другой стороне помещения. На этот раз Жарка.

Слишком много совпадений. Это нападение. Оставалось только одно. Джон поднял руку.

— Всем внимание. Прекратить панику. Приготовить свое оружие к бою. Это напа…

Джон не успел договорить. Прямо над его головой вспыхнула сфера яркого синего сияния. Джон успел посмотреть вверх, на странную сферу. Сфера встретилась с взглядом Джона, отсчитала один взмах его ресниц и исчезая, громко хлопнула. Вся верхняя часть тела Джона оказалась в аномалии «Жарка». Мгновенно вскипевшая жидкость в теле разорвала пылающую плоть, и Джон рассыпался на мелкую горящую крошку, разлетаясь взрывом во все стороны. Оставшаяся без хозяина дымящаяся нижняя часть тела сложилась в коленях и осела на пол. Два близко стоявших наёмника тоже попали под аномалию. Их спины и затылки вспыхнули. С криками они рванули прочь от командирского места, пытаясь сорвать шлема и пылающие бронежилеты, упали на пол, катаясь по бетону и пытаясь сбить огонь. Но пылавшую сразу по всей своей толщине ткань одежды и разогретую до красна керамику бронепластин так было не потушить. Оглянувшиеся на новорожденную аномалию остальные бойцы, слыша истошные вопли пылающих товарищей, катавшихся по бетону помещения, отступая в тихом недоумении, наблюдали неожиданное исчезновение туловища своего командира. Внутри наёмников помоложе медленно вскипала паника и страх. Ещё несколько аномалий за считанные секунды возникли в разных местах зала. Потом раздалось пару взрывов по углам, сильно напоминающих хлопки дымовых гранат. Помещения до самого верха заволокло дымом. Кто-то попытался организовать оставшихся. Послышались команды. Затем ругань. Народ в кромешной тьме темного густого дыма, практически на ощупь, начал разбредаться кто куда, ориентируясь по детекторам аномалий.

Спустя минуту или две в генераторной раздался дикий предсмертный визг попавших в аномалии животных. И в помещение, где в панике, не зная, что делать, стояли автоматчики, влетели первые несколько яростно верещащих секачей. Началась стрельба.

Немного ранее.

Алекс на крыше продолжал дуть в волшебную дудку. От её вибраций, которые передавались в его мозг практически напрямую, он уже почти ничего не соображал.

Неожиданно рядом объявился Квасьневский. Алексей аж вздрогнул. Это его слегка отрезвило. Он подумал, что к невидимке ещё нужно привыкнуть. Сидорович продолжал в бинокль наблюдать пост возле моста Преображенского. — Аа, Олег Павлович. С возвращением. Олег Павлович, а не кажется ли вам, любезный мой человек, что эти гады приносят слишком много смерти Зоне. Сколько кабанов перебили! Да и рацию жалко. Сидорович указал рукой в сторону Преображенского моста. Квасьневский включил Гиену и исчез. Рядом с Алексеем раздался щелчок затвора, затем негромкий хлопок и Алекс увидел, как человек на крыше одноэтажного домика об что-то споткнулся, и упал. — Один из боевиков, до этого поливавший живность с крыши свинцом, наклонился над упавшим, как-то засуетился, начал оглядываться, затем нырнул за мешки с песком.

Из невидимого облака раздался голос Квасьневского. — Гляньте, какой шустрый. Второй боец на посту, до того смотревший в бинокль, тоже начал оглядываться. Через несколько секунд и он спрятался за мешками с песком.

— Как думаете, Олег Павлович, что они будут делать?

— Да кто ж их поймет, этих наёмников.

Вдруг с той стороны раздался выстрел гранатомёта.

Внизу раздался взрыв. Сидорович осторожно выглянул.

— Вот это да. Он по своим начал стрелять из гранатомета!

Снова внизу раздался взрыв. Закричал человек.

— Хех. А вы говорите, Олег Павлович, что у нас шансов нет. Они ж друг дружку готовы перестрелять по первому же поводу.

Снова взрыв внизу. Ещё один. Наемник отсрелял шесть или семь гранат, пытаясь попасть в дверной проём здания. Одновременно прозвучало два выстрела из оружия. Раздался голос Квасьневского.

— Сидорович, а вот это похоже на работу снайперов.

Сидорович взялся за бинокль и затих, пытаясь рассмотреть блок пост.

— Бинго. Нету больше блокпоста возле моста Преображенского. Suum cuique. Или понашенски — каждому по заслугам.

Квасьневский, оставаясь невидимкой, услышав латынь, улыбнулся. Сидорович некоторое время молча смотрел в бинокль разглядывая пойму реки. Затем повернул голову к невидимому Алексу. — Алекс, ты дуешь?

— Алекс оторвал губы от мундштука. — Дую, Сидорович. Только эффекта никакого. Уже голова гудит так, что я своё имя забываю. А пользы ноль.

— Олег Павлович. А давай ждать. Алексей, есть эффект. Посмотри. И передал тому бинокль, указывая рукой, куда смотреть. По речным плавням в кромешной темноте в их сторону двигалось стайка светящихся то ли красным то ли желтым светом точек. Двигались очень быстро. Через минуты три они уже будут здесь. Сидорович продолжил. — И вон с той стороны ещё несколько. И наверняка с болот Юпитера ещё будут.

— Сидорович, а что это? Алекс не смог сдержать разочарованного удивления. Он думал, что должно произойти что-то серьезное, — Это светлячки какие-то? Да? Но почему летят по два? Сидорович утвердительно кивнул.

— Да-а. Светлячки. У них сейчас брачные игры. Погоди чуток. Скоро прилетят и ты всё увидишь. Ты Алеша, дуй, дуй. Всё работает. Кабанье стадо уже ворвалось в помещение генератора. Раздался дикий предсмертный визг зверей, попавших в помещении генераторной в установленные Алексом аномалии. Остальное зверьё ворвалось в центральный зал и там начался бой. Вторая волна обезумевших кабанов уже шла на подмогу. Справа снова щёлкнул затвор и раздалось два хлопка. Невидимое пространство снова заговорило голосом Квасьневского.

Алексей, Дай мне пару артефактных гранат. А то непорядок.

Он взял артефакты и какое то время было тихо. — Всё. А то враги пытались по балкону сбежать. Я там аномалии в проходах развернул. Где ваши обещанные помощники, Сидорович? — Да вон они. Сидорович указал рукой на первую, еле различимую в свете Луны фигуру.

Хищные создания, с сиявшими красножелтым светом глазами, уже заходили на загороженную территорию. Раздались взрывы сработавших мин. С разных сторон раздался дикий вой раненных существ. — А вот теперь точно никому несдобровать, снова заговорил Сидорович. — Кровососы обладают коллективным сознанием. Если кто-то один испытывает боль, все остальные приходят в ярость.

После сработавших мин монстры изменили поведение и начали быстро стягиваться к тем местам, где их родичи прошли без вреда для себя. Несколько вампиров уже вбежали в здание вслед за кабанами. Сидорович смотрел сверху на движущихся внизу монстров.

— Ну всё. Теперь только ждать. Алекс, хватит дудеть. Дело сделано. Сидорович сладко зевнул и посмотрел на небо.

— Народ. А мы тут уже считай два часа. И как хорошо все получается! Надо себя подбодрить. Он уселся на крышу облокотившись на бетонную стену. Подтянул к себе вещмешок и достал из него сверток и бутылку воды.

— Пить кто-то хочет? Бутылка пошла по рукам. — А перекусить? Он аккуратно развязал сверток и раскрутил его. В нем оказались бутерброды с жаренным мясом. — Ндаааа. Заговорило невидимое пространство голосом Квасьневского. — Такого пикника у меня ещё не было. И бутерброд, протянутый Сидоровичем, плавно растворился в воздухе. Алексей поблагодарил Сидоровича. Он чувствовал сильный голод. И даже в такой дикой обстановке организм с удовольствием поглощал еду.

Стрельба, вой и визг монстров, крики наёмников внизу ослабевали каждые пятнадцать минут. Бой был на смерть. Но стрелять в темноте по невидимым кровососам, которые в темных помещениях прекрасно видят тепловой отпечаток человека на расстоянии двадцати метров, это без выигрышная ситуация. Кабаны и кровососы сильно мешали друг другу, но Сидорович сказал, что скоро феромон полностью выветрится и кабаны уйдут. Не любят они с кровососами якшаться. Те наемники, кому удалось залезть туда, где их не достанут кабаны, оказались в ловушке, когда пришли кровососы. Через два часа Квасьневский сказал, что осталось пять — шесть человек. Небо на Восходе начало быстро светлеть. Скоро утро. Большая часть установленных Алексом аномалий уже исчезла. Феромонные следы тоже уже практически выветрились. Здоровые кабаны уже разбежались, остались только раненные, искавшие шанса достать и уничтожить обидчика. Чем сильнее был ранен зверь, тем агрессивнее он себя вел и жестче мстил. Изредка кровосос и кабан ненадолго сцеплялись друг с другом, начиналась бойня. Визг и вой. Но то ли запах был не тот, то ли шансы равны, то ли еще что, но звуки боя между сцепившимися монстрами через полминуты, минуту стихали. На балкон, где ранее установленные Квасьневским аномалии тоже уже исчезли, неожиданно выбежал человек. Он громка крича английские ругательства, наугад отстреливался из автомата. Призрачная тень мелькнула в проходе. Автомат выплюнул очередь, но ни одна пуля не попала в невидимую мишень. Невидимый кровосос перепрыгнул человека и в движении развернулся к нему со спины. При развороте его клешня на огромной скорости врезалась в голову наемника, с громким хрустом ломая ему шейные позвонки. Удар был настолько мощный, что тело выбросило за перила балкона и оно рухнуло на бетон с высоты десяти метров. Монстр издал гортанный вой и снова нырнул в глубину помещений. — Минус двадцать пять, Сидорович подперев спиной бетонную стену и не открывая глаз, вёл смертельный счет.

Через полчаса кому-то удалось вырваться через помещение генератора, и обезумевший человек со всех ног бросился в сторону автозаправки. — Глядите, одному повезло, констатировал Квасьневский. — Пускай бежит? Сидорович утвердительно кивнул головой.

Ещё через час Квасьневский констатировал, что осталось двое. Небо уже розовело. Скоро восход.

Спустя еще полчаса выстрелы внизу прекратились. Только зверье издавало еле слышные звуки да кровососы, наевшись на ближайший месяц, медленно разбредались в разные стороны. — Такс, Сидорович зашевелился и поднявшись, заглянул за край крыши, рассматривая последствия бойни.

— Многоуважаемые абитуриенты Зоны. Сегодня вы имели честь наглядно наблюдать одну из особенностей Зоны. Количеством Зону не победить. Зона всегда выставляет противников на одного больше, чем количество агрессоров. Ну что. Пора выбираться.

Сидорович, взял вещмешок и отправился к вентиляционной трубе.

— Алеша, пойдем, поможешь мне.

Он достал пластиковую бутылку на литр, с какой-то жидкостью внутри, и пару стеклянных пузырьков, в каких в аптеках продавали микстуры.

Алеша, привяжи бутылку к леске. Он выложил из вещмешка бобину обычной рыбацкой лески. Алексей тщательно привязал бутылку. В это время Сидорович вылил содержимое одного пузырька в другой, закрыл и тщательнейшим образом начал взбалтывать. — Вот, прекрасно. Открывай бутылку, только осторожно, чтобы на руки ни капли не попало. Он вылили содержимое из пузырька в большую бутылку и осторожно стал опускать в трубу, Алекс наблюдал за бутылкой. Из горлышка все сильнее шел желтоватый дым.

Наконец бутылка опустилась на уровень выхода на третий ярус, туда, где была рация, и Сидорович привязал леску к ржавому болту, торчавшему из сдвинутой набок металлической пластины.

— Ну вот. Через пятнадцать минут в помещениях не останется ни одной животины. Ни кровососы, ни кабаны на нюх не переносят запаха хлора. Это выкурит всех. Включая и тяжело раненных зверей. И действительно, зверье по одному начало выползать из всех дверей. Кабаны, выбегая, недовольно похрюкивали, а нажравшиеся кровососы совершенно молча, неспешно двинулись в разные стороны, по своим берлогам. Переваривать еду. — Олег Павлович, пока сворачиваемся, рассказывай. Чем ты там внизу занимался?

— Да чего рассказывать? Как и договорились, я дождался первых выстрелов на блокпостах. Как мы и предполагали, дежурный связист принял сообщения с обоих постов о нападении кабанов. Посты отчитались, что кабанов мало. Отстреляются. Потом связист отчитался командиру. Чем облегчил мне дело. Теперь я знал, кто у них командир. Затем связист вернулся к рации, и я его убрал. Пока Алексей занимался своим делом, я установил три аномальные растяжки по лестницам между этажами. Дождался, пока Алексей подорвет канистры. Немного погодя, я бросил два феромонных пиропатрона. Они как раз накрыли всех наёмников. Потом пару штук аномалий в разных местах центрального зала. Когда аномалии развернулись и не дали панике утихнуть, дождался пока их командир начнет пытаться отдавать приказы для наведения порядка и развернул аномалию над ним. Получилось очень красиво. Термоаномалия мгновенно испепелила верхнюю часть тела вместе с плечами и грудью. Как мы и рассчитывали, после этого народ потерялся полностью. Ну и две дымовые гранаты по углам. Что бы ещё темнее стало. Они всё равно все в противогазах сидели. На всякий случай развернул несколько аномалий по залу и аномалию напротив лаза в нашу вентиляционную трубу. Что б никто к нам не полез. А вот позвать кровососов, это, товарищ Сидорович, очень неожиданный манёвр с вашей стороны. Любите вы удивлять. Сидорович улыбнулся.

— Олег Павлович, я и сам не знал, сработает ли. Случайно нашел эту игрушку. В «Темной долине» дело было. Сталкера кровососы практически сожрали до костей. Даже руки и ноги обглодали. Но такого не бывает! Попытался понять, почему, ну и нашел в нескольких метрах от бедняги эту штуку. Экспериментировать не стал. Дабы не уподобиться. Но подумал, что пригодиться, когда нить. Вы пока осмотрите горизонт. Что бы никто сюда не двигался из любопытствующих. И заодно подстегните уходящих вампиров. Наверняка плетутся еле-еле. Сытые они всегда ленивые. Просто под ноги им постреляйте. Они понимают этот сигнал верно.

Квасьневский кивнул и исчез. С дальнего угла здания послышались негромкие хлопки. Сидорович увязал вещмешок бечевкой, перекинул через плечо и повернулся к Алексею.

— Алёша, настраивайся морально. Сейчас ты будешь ходить между истерзанных тел. Крепись.

Алексей кивнул в ответ. — Чисто, Сидорович. Горизонт чист. На звуки боя, скорее всего, никто не двинется. Ни стакеры, ни бандиты рисковать своими жизнями не будут. А Долга здесь нет.

Сидорович согласно кивнул.

Они спустились по трубе до уровня, где ранее находился связист. Стол был перевернут. Устройство связи валялось метрах в пяти от стола. — Ай ай, как нехорошо. Рацию поцарапали, изуверы. Пробубнил Сидорович. Растяжки, установленные ранее, похоже сработали все до единой. В тех местах валялись остатки монстров и человеческих тел. Либо спрессованные в сферы, либо разрезанные на части высочайшей температурой. Некоторые обугленные ещё слегка дымили, издавая неприятную вонь горелого мяса. Алексей поморщился. Квасьневский осторожно прошелся по всем помещениям в режиме невидимости, заодно выглянув на улицу.

— Сидорович, мы одни. Можно слегка расслабиться. Я с пояса их командира ключи снял. Давайте сначала проверим ворота гаража во втором здании, что на замке.

Один из ключей подошел. Щелкнул замок. Квасьневский слегка приоткрыл гаражные ворота. Некоторое время постоял прислушиваясь. Вроде тихо. Осторожно заглянул, держа пистолет в руке. Включил «Гиену» и через пару минут из помещения раздался его голос.

— Чисто, заходите.

— Вот так так! Сидорович был весьма удивлён, — так вот как они сюда забрались.

Семнадцатая часть

В глубине гаража стоял старый ЗиЛ-131 «Вахтовик».

— А как они внутрь Периметра въехали? Как их пропустили?

Квасьневский пожал плечами.

— Здесь только один въезд. Через КПП Кордона. — Дааа. А ведь кроме вояк, кое кто ещё может посещать эти места. Узнать бы как.

— Хорошо, Сидорович. Узнаю. Но думаю, Полковник Наливайко пропускал эту машину без осмотра. Наверняка приказ сверху.

Весь склад спецгруппы наемников был здесь. Возле стены были расставлены небольшие чемоданы. Открыв их обнаружили непонятные приборы.

— О дааа. Сахарову это очень понравится. Пробубнил Сидорович.

В центре были составлены большие алюминиевые ящики. Они были рассчитаны как раз на переноску двумя людьми. Внутри оказались остатки запасов еды, амуниция, индивидуальные пакеты и медпакеты военного образца.

— Просто чудесно! Живем! Олег Павлович, но я не вижу арсенала.

— Думаю я, Сидорович, что он там откуда мы пришли. В противоположной от генератора комнате. Там, вы говорили, пять ящиков. Только помельче. Здесь закончим и туда пойдем.

Неожиданно в дальнем темном углу, за машиной, кто-то тихо застонал.

Все настороженно затихли. Стон снова повторился.

— Так так. Живой свидетель. Здесь раненный!

Голос Квасьневского зазвучал с той стороны.

В свете фонарика перед ними лежал связанный по рукам и ногам сталкер. Похоже, из новичков. Дешевая старая одежда. Парнишка был молод. Но совсем седой. Лицо было изуродовано. Одного глаза не было. Часть ногтей на пальцах ног и рук отсутствовала.

— Его пытали. Сидорович уже сидел рядом с беднягой и резал веревки.

— Алексей, подай мне медпакет из ящика наёмников, и сходи принеси наши вещи, что мы возле моста Архипыча оставили. Олег Павлович, можно вас попросить сходить на блокпосты. Оценить, так сказать, степень эффективности. И заберите обе рации. Ну и пулемёты, конечно. Да и винтовки у них с оптикой. Квасьневский улыбнулся в ответ.

— Не беспокойтесь, Сидорович. Заберу всё. На что сил хватит. Пулемёты второй ходкой. Они ж стационарно закреплены. Надо будет поискать инструменты.

Алексей двинулся в сторону моста. Добрался до уничтоженного поста. Три наемника так и лежали там, где их краем глаза увидел Алекс ночью. Один так и не проснулся в спальном мешке. Нож вошел аккуратно в гортань. Другой лежал лицом вниз. Третий смотрел мертвыми и уже давно остекленевшими глазами в небо.

Алексей решил себя проверить на смелость. Он обшарил все трупы. Вроде не страшно. Снял бронежилеты. Две винтовки М-16 с мощными прицелами. Пистолеты. Большая коробка с патронами. Алексей достал нож и разрезал спальный мешок, освобождая труп. А вот и рация. И даже офицерская сумка! С планами местности. Круто!

Алексей сложил все имущество наёмников в кучу, забрав с собою только рацию и планшетку, выбрался за забор, собрал все вещи и вернулся к Сидоровичу.

— Квасьневского ещё не было.

— Так, давай сначала разбудим это наивное тело, а затем уже и с наёмниками продолжим. Судя по использованным шприцам, Сидорович уже вколол пару доз лекарства раненому.

Теперь он осторожно влил в беззубый рот сталкера травяной настой. Ноль результата. Через несколько минут уже хмурый и недовольный, повторил процедуру.

Очнулся раненный уже после прихода Квасьневского. Сел и испуганно повторяя «не бейте, не бейте» начал отползать в угол помещения.

— Парень, мы свои. Больше тебя бить не будут. Мы свои. Ты слышишь?

Взгляд человека стал более сосредоточенным и осознанным, он облокотился спиной на стену, сначала сидел с закрытым глазом молча. Потом по щеке потекла слеза. Потом его прорвало на рыдания. Рыдая взахлёб он кричал только одно: «За чтооо!» Когда его попустило, Сидорович напоил его ещё чем-то и сделал несколько уколов из медпакета наёмников.

Спустя десять минут человек уже вполне сносно заговорил сквозь выбитые передние зубы.

Их было четверо. С деньгами плохо. С патронами плохо. Они прослышали про наёмников на «Станции переработки» и решили отнести им несколько хороших артефактов, в надежде, что это будет выгоднее, чем у Будулая.

Их повязали. Репей, а так звали этого парнишку, был самым молодым и слабым. Его держали здесь. Практически не выпуская. А троих начали выводить из помещения на целый день. И возвращали только на ночь. Репей узнал из их рассказов, что в подземельях под Юпитером есть лабораторные помещения с заблокированными аномалиями входами. И что мощность этих аномалий настолько высока, что артефакты не помогают. И вот между этими аномалиями на разной высоте есть небольшие просветы. Наемники принесли туда с собою сборные лестницы из титана. Которые можно было объединять в длинные помосты разной высоты. Трое сталкеров собирали эти помосты. Их заставляли ползать между аномалиями, а то и вообще подвешивали на стальных тросах. Болтались они там как акробаты. Сначала не вернулся один. Попал в химическую аномалию. Потом второй, погиб в гравианомалии. А затем и третий не вернулся. А неделю назад сюда начал ходить один из наемников. Он и пытал Репея. Выколол глаз, вырвал зубы, ногти, вешал на дыбе. Мучал долго и беспощадно. Ничего не говорил. Только улыбался.

Парень затих.

— Вот так история. Квасьневский стоял рядом. — Как вам, Сидорович. Парня стоит пожалеть?

— А какая уже разница. Пацан вхреначился по самые гланды. Чего уж судить. Заберем с собою. Пусть подлечится. Репей. Тебя кормили?

— Нет. Уже две недели без еды. А последнюю неделю и без воды.

— Понятно. Тогда пока лежи здесь. Мы дверь прикроем, что бы тебя кровосос случайный не доел. А через несколько часов мы тебя заберем. Побудешь у Сахарова. Он тебя подлечит.

— У Самого Сахарова?

— Именно. Ну всё. Отлеживайся. На, вот тебе вода. Жрать ничего не смей. Сдохнешь.

Парень вцепился в бутыль с водой, которую Сидорович достал из ящика наёмников и замолчал.

— Всё народ, пошли. Много работы.

Первым делом решили найти арсенал. Их предположения оказались верны. В помещении стояло пять ящиков. Четыре из них были на замках. Но ключи, снятые с пояса командира, подошли. Оружия было предостаточно для всех мечтаний Кулибина. А в пятом лежали те самые сборные титановые лестницы. С этим решили повременить. Кое как перетащили ящики к Репею и снесли туда всё, что притащил Квасьневский.

Сидорович сказал Алексу, что бы он притащил всё найденное с первого поста.

— Погоди. Вот это возьми. Когда все нужное соберешь, облей этой жидкостью все открытые части трупов. Особенно там, где следы убийства. А этот последний наш пиропатрон с феромонами. Поставь его на десять утра. Позовем секачей, пусть они следы заметут. Ни в коем случае нельзя, что бы в гибели этой группы начали подозревать нас или вообще кого-либо другого. Смертей потом не оберёшься. Сделаем вид, что Зона сошла с ума и станцию атаковали монстры. А уж потом местные жители растащили всё добро.

Алекс взял в руки бутылочку.

— Сидорович, а что это?

— Бульон. Из кубиков. Я когда-то наблюдал, как кабаны с плотью на пару, сгрызли большущий пень практически до земли. Не мог понять, зачем они это делают. А потом оказалось, там Сталкеры обедали. И на пень бульона плеснули. Любят кабаны этот запах.

Алекс только покачал головой. Сидорович не переставал удивлять своей наблюдательностью и любознательностью. Алексей сходил к мосту Архипыча и сделал всё так, как сказал Сидорович. Бронежилеты первого блокпоста оказались чистыми. Их решил забрать целиком.

Рассматривая новое оружие в ящиках Сидорович только восхищенно прицокивал языком, не умея сдержать восхищение.

Потом занялись поиском причин, по которым эта бригада сидела в Зоне почти три недели и заморила четверых сталкеров. Ответ лежал в ящике командира. Пакет документов в несколько толстых старых папок, по переработке, химической очистке и ионизации Сотлана. Там же был план подземелий Юпитера с обозначением ещё нескольких помещений и расположением множества аномалий с высочайшими классами опасности. С указанием их расположения и границ, с точностью до сантиметров. Квасьневский только покачал головой.

— Представляете, сколько сюда вложено труда и денег, чтобы достать то, что мы сейчас отобрали?

Квасьневский передал Сидоровичу листок с расчетами по Сотлану и план подземелий Юпитера.

Тот внимательно просмотрел листик. Подтянул к себе папку. Пролистал с десяток страниц.

— Вот так так. Профессор будет счастлив. Олег Павлович, вам этот план Юпитера чем-то поможет?

— Вполне, Сидорович. Что-то нам везёт не на шутку. Надеюсь, что это нам Дух Зоны помогает, а не что-либо другое.

Сидорович улыбнулся в ответ.

— А по поводу чужого труда, это да. Мы сейчас дернули тигра за усы. Но! Если все сделаем правильно, тигр ничего не поймет! Да. Внимание! Репею говорим, что мы шли на «Резец». И издалека слышали бой. Пока пришли, всё затихло. Заглянули на Станцию. И увидели весь этот беспредел. Что произошло, мы не знаем. Все услышали?

Народ согласно кивнул.

Спустя три часа всё ценное имущество было стащено в гараж. Сидорович с Алексом забрались на крышу здания, в дозор, а Квасьневский ушел за машиной.

Приехал Квасьневский через пять часов. Пришлось часто останавливаться и изучать возможности для проезда, дабы не въехать в аномалию.

Грузились ещё час. Машина Квасьневского оказалась маловата. Поэтому было принято решение ящики оставить.Забрать приборы, рацию, всю документацию, оружие с боекомплектом, броне пластины от бронежилетов и комплект титановых сборных лестниц. Да Репея эвакуировать. Из ЗиЛа вытащили аккумулятор и в пустые канистры слили топливо, сняли трамблёр вместе с проводами зажигания. Машина может ещё пригодится. Нельзя позволить кому-либо её угнать. — Кстати, Сидорович, сколько раз наёмников видели на станции? За всё существование Зоны.

Сидорович задумчиво посмотрел на Квасьневского.

— Ого. Так и не скажешь. Их же не понять издалека. Мож это свои наемники, а не пришлые. Из клана. Есть у нас такой. У местных тут раньше база была. И долго. Много лет. Погоди! А не пришлые ли выгнали местных со Станции переработки? Лет, где-то с восемь назад. Сталкеры тогда говорили о бойне на Станции. А на следующий день там уже были наемники совсем в другой амуниции. Вот это номер будет! Получается, что они в Юпитер уже восемь лет ходют!

Квасьневский задумался.

— Дааа. Тигр по любому обидится. Как думаете, Сидорович. Может тигру и хвост нужно прищемить? Ведь они неспроста здесь сидели и кого-то ждали. Видимо — курьера ждут.

— Хм. А это идея. Что б и курьер исчез! Здесь нам могут помочь бандиты. Можно им намекнуть на эту местность. И да. Прежде стоит заявиться на Янов и обязать Свободу с Долгом посетить эти места. Всё что нам не нужно, мы сложим в гараже. Закроем на замок. А я зайду на Янов и передам ключик народу. При условии, что они совместно поход организуют и похоронят Архипыча. А всё найденное поровну поделят. Здесь хлама разного полезного много. Всем хватит. А уж потом намекну бандюкам. Пусть в засаде сидят. В этом случае, если курьер заявится на Свободу с Долгом, полюбому не жилец. Народ из профессионалов. Ну, а если на бандюков нарвётся. Если сможет уйти, его право. Но уж изучить Станцию и понять, что тут происходило, ему точно не удастся. Ну а тигр будет пытаться бороть бандюков. И для него это будет ещё тот геморрой. Вроде закрываем все дыры.

— Логично, Сидорович. Только бандюкам надо весточку так передать, чтобы самому не засветиться.

— Согласен. Подумаю, как это лучше сделать. Хотя стоп. Знаю. Олег Павлович, вам винтовка Токарева ещё нужна? Как по мне, то вам за то, что мы тут насобирали, Кулибин, полюбому, какой-то презент подарит. И получше. Или у Шустрого можно выкупить что-либо под семь и шестьдесят два. Ту же СВУ, например. Может даже у Будулая что обменяем. А токаревку положим рядом с телом Архипыча. Тем самым восстановим картину и отведем от себя подозрения подальше. Точно! Как вернемся в бункер, схожу и верну Архипычу его сумку. И контейнер артефактов. Чтоб уж вообще без подозрений. А его бронежилет я перешью. Что б не так в глаза бросалось. Очень уж он Алексу подходит. Практичный. Что ещё. Положим в карман Архипычу записочку, что мол, на Станцию переработки богатый курьер на днях заявится за товаром наёмников и привезёт хорошие деньги. Слухи по Зоне, они очень быстро разносятся. Бандюки, полюбому узнают.

Квасьневский застегнул последний карабин и проверил натяжение грузового троса.

— Ну что, выглядит разумно. Давайте заканчивать. Вытаскиваем Репея из его темницы и отчаливаем.

Через полтора часа машина въехала в ворота научного бункера.

Сахаров всю ночь нервничал, не имея возможности успокоиться и заняться чем-то полезным. Переживал за успех операции. Не успели они въехать на территорию базы, как Профессор с Сергеем уже выходили из шлюза.

Первым делом унесли Репея. Квасьневский, придя за машиной, сообщил, что они привезут раненого. И ученые подготовили изолятор, перетащив туда все нужное оборудование. Что дальше делать с парнем, решили обсудить попозже. С ним остался Сидорович. Оказать медицинскую помощь и подобрать нужные для лечения артефакты.

Оружие и титановые лестницы, предназначенные для Кулибина, включая и пулемёты, решили из машины не вытаскивать. Все остальное перенесли в бункер.

Как Алексей и предполагал, научная аппаратура привела Профессора в научный экстаз. И не только его. Практически, остаток дня все изучали современные технологии. Квасьневский с первого же взгляда, только перелистнув пару страниц инструкции, запал на встраиваемую в шлем видеосистему, проецирующую прямо на стекло шлема реальное расположение аномалий и выдающую многие параметры по каждой. Это выглядело очень круто.

Сахаров разобрался с несколькими приборами. Один из них оказался дистанционным детектором Сотлана. Он излучал импульс высокой энергии пси-поля и по эхосигналу сообщал где расположены залежи вещества. Чувствительность была очень слабой, но Сахаров заявил, что совместив свою технологию щупа Сотлана с новой, вполне может выйти весьма полезный универсальный детектор. Второй прибор оказался многоцветным и много-диаппазонным лазерным проектором. Эту штуку создали для подсветки контуров аномалий. Сахаров сказал, что вполне сможет сделать из этого проектора облегченный аналог, крепящийся на шлем. В дополнение к стандартному фонарю. Это должно очень сильно облегчить прохождение полей аномалий. А вот Алексу понравился летающий дрон. Миниатюрная модель размером с большую тарелку с полноценным видео передатчиком и очками. Дрон был оборудован сканером аномалий, контуры которых рисовались поверх изображения в очках. И эта малышка была оборудована системой облёта опасных мест. То есть её практически невозможно было заставить влететь в пространство аномалии. Чудеса! Единственным недостатком было время полёта. Двадцать минут на одном аккумуляторе. И всего два аккумулятора, в корпусах, защищавших от излучений Зоны.

За ужином было подробное обсуждение прошедшего боя. Репея решили полностью вылечить. Но из изолятора не выпускать. Парнишка морально слаб. Лишнего ему лучше не знать. Когда выздоровеет, если он согласиться стать подопытным кроликом, нужно проверить на нем идею регенерации тканей. Сахаров несколько лет назад подобрал комбинацию артефактов, дававших эффект регенерации. Серёжа уже практически повторил этот эффект на тушканах. Всё работает. Как сказал Сахаров, есть большой шанс вернуть парню и глаз, и остальные изъятые части тела. Правда, нет гарантий, что всё новое не мутирует в нечто ужасное. Но на безрыбье, как говориться и мутантом стать не грех.

После ужина Сидорович собрался, взял вещи Архипыча и ушел в ночь. Алекс добрался до кровати и практически сразу же провалился в сон. Усталость была запредельной. Но выспаться не удалось. В пять утра Сидорович его уже разбудил и сообщил, что ключик от гаража наёмников Долг и Свобода взяли. И даже уже организовали совместную операцию. Послали гонцов на Затон, а по Юпитеру объявили аврал. Будет совместная операция между Свободой, Долгом и Вольными. Первая совместная за всю историю Зоны. Уже все Юпитерские подтянулись на Янов. Затоновские подойдут прямо на «Станцию переработки». Так что Архипыча похоронят, записочка будет обнаружена. Сидоровичу же интересно, смогут ли Долг и Свобода мирно поделить хабар или перестреляются. Что, впрочем, тоже неплохо. Тогда следы ещё сильнее запутаются. Ну а завтра к вечеру туда наверняка заявятся бандиты и засядут надолго. А им пора ехать к Кулибину.

В шесть утра трое вояк выбрались машиной на дорогу и медленно двинулись в сторону Кулибина. Квасьневский за ночь усовершенствовал шлем «Сфера» с откидным стеклом и зарядил один комплект аккумуляторов сканера аномалий. И теперь вполне уверенно ехал по дороге, комфортно объезжая изредка встречающиеся аномалии. На стекле шлема, строго по направлению взгляда, четко высвечивались контуры аномалий и давалась текстовая информация о силе аномалии, её природе и степени опасности. Даже молодые аномалии размером с теннисный мяч на обочинах были хорошо заметны. Технологии! — Знаете, Сидорович, ради такого оборудования я готов сотню тигров за усы подёргать.

— Ну не знаю, Олег Павлович. Лично у меня на сотню здоровья точно не хватит.

— Но зато у вас есть волшебная дудка!

Они добрались до цементного завода и свернули в сторону Юпитера. Нужно было объехать искусственный водный канал. Алекс с интересом рассматривал окружающую территорию. Сюда он ещё не забирался. Под самым Юпитером Квасьневский свернул с бетонной дороги на обочину, объехал водяной канал и двинулся назад, с другой стороны канала. Еле заметная тропа вела к Кулибину. Кое как пробрались среди все чаще попадающихся аномалий и деревьев в густые заросли и выбрались из машины.

Алексей с Квасьневским остались у машины, а Сидорович нацепил на себя два вещь мешка, навешал себе на шею пять самых больших стволов, взял в руки большой алюминиевый ящик, доверху забитый броне пластинами от бронежилетов и уверенным лёгким шагом убрел в гущу кустарников.

— Ничего себе! Алекс был удивлен как ребенок. Он помнил, как силён Сидорович, но в лёгкую тянуть на себе столько веса!

— Олег Павлович, удивляюсь я Сидоровичу. Как он такой вес тягает. Да ещё и вприпрыжку почти.

— Хм, Квасьневский улыбнулся, посматривая на Алекса.

— Алексей. Ты вспомни, где мы находимся. А если я тебе скажу, что Сидорович наверняка забил свой контейнер антигравитационными артефактами. Что думаешь?

— Вот же я балбес! Точно! Надо и себе таких артефактов подыскать.

— Ну у Будулая мы тебе пару артефактов с таким эффектом купили. Килограмм двадцать ты смело сможешь таскать, не замечая веса. Вот Кулибин закончит контейнер и испытаешь.

— Эх. Жаль, что Архипычу его контейнер вернули.

— Увы. Конспирация. Иначе на нас тут такую облаву устроят, что мама не горюй. Скорее всего доберутся и грохнут. Ты ж видел, загнать им внутрь периметра тридцать боевиков — раз плюнуть. У тех, кому мы соли на хвост насыпали, денег ого-го. И думают они о жизни совсем другими мыслями. Чем более амбициозен человек, тем сильнее он переживает поражение и тем мощнее чувство мести в нем. А мы оскорбили очень амбициозного человека.

— Олег Павлович, как думаете, тот наёмник, что сумел убежать, он нас не выдаст.

— Нет. Не выдаст. У наёмников очень обострено чувство опасности. И жить они хотят куда сильнее обычных людей. Вот смотри. Обычный человек живет размеренно, без риска. Но и заработок у обычного человека — лишь бы с голоду не пухнуть. А наёмники, они ж рискуют жизнью своей. За большие деньги. И рассчитывают этим риском оплатить свое последующее спокойное и безбедное существование до старости. Поэтому они очень ценят свою жизнь и свои планы на будущее. Наверняка этот сбежавший прятался сначала в кустах, а потом, когда была возможность, залез на дерево и до утра сидел на нём. Он из здания убежал в сторону автозаправки. А там плоти и кабанов много. И я там, когда со прибором Сахарова ходил, под горкой видел с десятка два снорков в леске. А они вообще не спят. Думаю, как рассвело, погнал страх нашего наёмника в сторону камышей. В разливы «Затона». Далее он попытается напасть на кого-либо и отобрать оружие. Думаю, порешит он двух или троих. Что бы экипироваться более или менее. И будет выбираться. Первым делом появится на «Скадовске». Ему нужно антирадов да противогаз новый купить. Да и детектор аномалий ему точно не помешает. Если успеет рассказать кому-то про то, что происходило на Станции очистки, это отведёт от нас все подозрения окончательно.

— Всё равно, Олег Павлович, беспокойно мне как-то. Вдруг чего раскопают?

Квасьневский отрицательно покачал головой.

— Не думаю я, что всё так плохо. Зона, она конечно немаленькая, тридцать на тридцать километров как никак. Но следы здесь исчезают очень быстро. Хозяин наёмников сначала будет искать этого сбежавшего. Что бы понять, что произошло. А наёмник всячески будет этого стараться избежать. Потому как понимает, что его и грохнуть в отместку могут. Ведь объяснить, что происходило на Станции переработки он адекватно не сможет. Мистика какая-то. Ему не поверят. Могут даже решить, что документы как раз он и припрятал. Будут пытать. А затем и грохнут. А это значит, что у нас месяц — два в запасе. И я думаю, что за месяц Зона практически все следы заметёт так, что понять, что и как было, не будет никакой возможности.

— Ух. Хочу и я анализировать ситуации так же красиво, как и вы.

— Будешь, Алексей. Ты много что освоишь.

Поблизости послышались голоса. К машине вышел Сидорович со странным человеком. Тот был в лыжных очках, слегка затемнённых, в лыжном же комбинезоне, когда-то розового цвета. Ткань комбинезона была пропитана чем-то странно блестящим, ярко отсвечивающем солнечные лучи. Поверх висело три контейнера для артефактов.

— Приветствую, Кулибин.

Квасьневский, улыбаясь, первым поздоровался с пришедшим.

— Здаров, Профессор. Хорошо выглядишь. Прям, как на отдыхе. Тебе только шашлыка в одной руке, да стакана водки в другой не хватает.

— Да не из чего здесь шашлыки делать. Хотя, если будет очень нужно, привезу из Киева ягнёнка, а то и двух. Организуем культурный отдых.

— Эх. Умеешь ты искусить Олег Павлович. Неделю назад шоколадом. Теперь вот ягнёнком. Ладно, давайте к делу. Показывайте хабар.

Квасьневский скинул тент с плотно увязанной горы железа.

Кулибин присвистнул.

— Ну, знаете, братцы. Вы армию что ли разоружили?

— Кулибин, сможешь тайну хранить? Сидорович смотрел на человека в комбинезоне и улыбался.

— Да за такую гору металла я могу забыть даже как меня зовут! Не то что про вас.

— Ну и прекрасно. Светить это оружие нельзя. Думаю, месяца три точно его не стоит доставать. А то и полгода. Иначе смерть. А вот на ремонты да на апгрейды тебе его с лихвой хватит. Да и металл качественный. Можно переплавить.

— Так где достали? Неужто барбосов на Станции очистки положили?

— Да. Их, ненаглядных.

— Ну вы, блин, даёте. Ладно. Загружаемся и тащим. Алекс, Олег Павлович, надевайте! Это антигравы. Они слегка радиоактивны. Так что действуем быстро.

Кулибин снял с себя два контейнера.

Алекс застегнул на поясе контейнер и почувствовал, что взлетает. Хотя ноги и стояли на земле, но внутри все тело ощутило себя в невесомости. Алекс даже попробовал потопать ногами по земле. Не взлетел. Подпрыгнул на месте. Не выше чем обычно. Народ в это время уже во всю накидывал на себя стволы. На плечи, на шею.

— Алекс, давай, забирай остатки. Да пойдем. Машину бросим тут. Лестницу, я потом вас провожать выйду, да заберу. Сюда никто без моего приглашения всё равно не придёт.

— Почему, Кулибин?

— Монстры!

Кулибин поднял голову и странным гортанным криком, почти на инфразвуковой частоте, издал зычный рев, оглашая всю округу о приближении страшного монстра.

Мужчины засмеялись. Сидорович удивленно поднял брови.

— Вот те на! А Сахаров с Сергеем мне уже все уши прожужжали, что в твоей стороне сталкеры нового монстра видели. Профессор всё пытается меня убедить пойти за этим монстром на охоту. Прям легенды на Янове ходят, сколько этот монстр уже уморил сталкерской братии. Даже подробное описание внешнего вида рассказывают.

— Так надо ж мне как-то выживать. А то эти барбосы мне быстро жизнь в ад превратят. А так я, когда на Янов прихожу, всем говорю, что приручил монстра. Так что чтоб без спроса ни-ни в мою сторону. Пока работает.

Алексей в это время спешно нацепил на себя десять стволов и теперь выглядел как кактус. Ощущения его удивили ещё больше. Рука идеально чувствовала вес ствола. Он весил те же четыре-пять килограмм и был очень тяжелым. Но когда оружие повисало на плечах, тело вообще никак не ощущало нагрузки.

Через пятнадцать минут кружений между все более плотно располагавшихся аномалий, пару раз возвращаясь практически к машине, они вышли на открытую территорию. Перед ними был гаражный кооператив. Длинные кирпичные ряды гаражей, штук по двадцать в ряду, стройными шеренгами пересекали открытую территорию.

— Ну вот мы и дома. Всем внимание. Идем след в след. Здесь полно противопехотных мин.

Алексей напрягся. Правда «след в след» был четко виден. И идущий впереди Кулибин ставил ноги строго в эти четко видимые в грунте места. Но страх внутри явно прорывался. Алексей сосредоточился и пошел строго в след за Квасьневским. Сидорович шел сразу за Алексом. В одном из мест цепочка следов, шедших строго параллельно гаражам, повернула в сторону строений. Сидорович рассказывал, что гаражи во время чернобыльской катастрофы оказались на пути радиоактивного облака и здесь до сих пор радиационный фон зашкаливал. Но Кулибин умудрился при помощи артефактов очистить пару соток строений от радиации и теперь жил здесь в полной безопасности и от монстров, и от людей.

Апартаменты Кулибина были в самом центре гаражного кооператива. Караван оруженосцев остановился возле больших гаражных ворот. Это был единственный вход во владения. Кулибин разобрал часть гаражей и выстроил стены из кирпича поперёк улиц, тем самым перегораживая путь любом монстру. Теперь центр гаражного кооператива был надежно обнесен высокой стеной. Сверху это всё было тщательно обнесено и обмотано колючей проволокой. Кое где на ней висели старые выцветшие треугольники знаков «Осторожно, высокое напряжение!» Поверх гаражных крыш в разные стороны от центра тянулось несколько толстенных кабелей. Алексей подумал, что по-видимому, здесь у Кулибина всё на аномальном электричестве. Так и оказалось. Изобретателю удалось достаточно точно рассчитать параметры электрических аномалий. Возле этих аномалий он расположил электромагнитные катушки из толстенного кабеля в руку толщиной, которые и вырабатывали возле аномалий напряжение в несколько тысяч вольт. По проводам это высоковольтное электричество подавалось к мощнейшему высоковольтному электродвигателю. Алекс читал за такие. Тысяч на десять вольт. И весом с полтонны. Этот гигант и крутил несколько обычных электродвигателей поменьше, с которых Кулибин и снимал напряжение в 220 вольт.

При виде всего этого хозяйства Алексей просто потерял дар речи. Толи от удивления, то ли от восхищения инженерной мыслью. Несколько гаражей были уставлены огромными металлообрабатывающими станками. В других стояло оборудование поменьше. В одном из гаражей была настоящая кузня.

Всю гору оружия сложили в углу гаража под названием склад. Его Кулибин закрыл на ключ. Затем перешли в гараж под названием кухня. Там по центру стоял большой стол, вдоль стены стояла настоящая кухонная мебель. Был и умывальник с текущей из него горячей и холодной водой.

Алексей подумал, что не удивится, если здесь есть и душевая. А то и полноценная ванна. А может и баня!

Кулибин занялся доставанием еды из старого советского холодильника, включил электрический чайник.

— Ну что, гости дорогие. Чем ещё порадуете? Кулибин был сама любезность.

Сидорович заговорил, подтягивая к себе стоявший недалеко вещмешок.

— Сахаров снова переживает за твое здоровье.

— Не дождётся!

Сидорович достал из вещмешка большой свёрток из вощёной бумаги и положил на стол.

— А я тебе пирожков с малиновым вареньем напёк.

— А вот это очень хорошо. Эх, люблю, когда вы меня балуете.

Кулибин, сияя от предвкушения, с полным выражением счастья на лице, подтянул свёрток на середину стола и начал разворачивать.

— Мммм. Вкуснотень! Как раз к чайку десерт. А то у меня из сладкого только пыльца сосновая.

Неожиданно Алекс почувствовал всем телом поток, на пару секунд насквозь его пронизавший. Как будто могильный холод обдувает клетки изнутри. И снова все успокоилось. Алекс заёрзал, пытаясь понять, что произошло.

Кулибин внимательно посмотрел на Алекса, но ничего не сказал, снова переключившись на подарки.

Сидорович же продолжал.

— Это обещанный шоколад из Киева. Твой любимый. С лещиной.

На стол легла большая коробка. Алекс прикинул, что там как минимум плиток двадцать шоколада.

И снова ощутил поток холода внутри. — Да что происходит? Алексей снова начал оглядываться.

— Вот спасибочки! Это на хорошие дела заначка! И коробка тоже переехала в центр стола.

— А ещё Сахаров внес рацпредложение, облегчить так сказать, тебе твоё тягостное существование.

На стол лёг ещё один сверток поменьше.

— Кулибин, помнишь легенды про Сотлан.

— Помню конечно. Мечта. Мне бы такого. Он запнулся. — Или ты хочешь сказать, что это Сотлан!?

Его глаза засияли.

— Да. Дорогой мой инженер розовой наружности. Сотлан! И не просто Сотлан. Сахаров чуть жизнью не поплатился за это открытие. Давай, пока чайник закипает, пойдем в твою кузню.

Народ встал из-за стола и двинулся в гараж под названием кузня.

Там располагался полноценный горн из высокотемпературного кирпича.

— Ну что, Алёша. Твой выход. Покажи Кулибину всю восхитительность подарка. Что бы он больше не смог нам слово «нет» говорить.

Все улыбнулись.

Алексей взял сверток и начал объяснять идею, одновременно достав из свертка маленький кусочек артефакта и пробирку с Сотланом.

Разместив артефакт на поверхности горна торчащей из него трубочкой строго вверх, он аккуратно подцепил из пробирки пинцетом одно зерно Сотлана и бросил в трубочку.

— С этого момента у вас пять секунд, чтобы удалиться на безопасное расстояние.

Говоря эти слова Алекс отступил на пару шагов от горна. Все увидели синюю сферу и ещё спустя несколько секунд термостойкий кирпич начал раскаляться с каждой секундой нагреваясь все больше. Спустя минуту он уже явно отливал красным светом.

— Кулибин, у вас сейчас в горне аномалия «Жарка». Температура в горне от трех до четырёх тысяч градусов. Время работы этой аномалии около полу часа. Плюс-минус. Зависит от размера артефакта и его потенциала. Потом она безопасно исчезает.

Сидорович искренне веселился, наблюдая всю гамму эмоций на лице Кулибина.

Тот долго с оторопевшим видом молчал, не решаясь подойти. Затем недоверчиво и как-то даже ожидая подвоха и ещё считая, что это шутка, что очень искренне было написано на его физиономии, взял тигель на длинной рукоятке. Положил в него кусок толстой трубы, сказав одно слово — «титан». И поместил его в Жарку. Уже через минуту тигель светился белым светом, а кусок титана начал медленно оплавляться по краям, и спустя пять минут внутри сияла лужица белой, гораздо более белой и сияющей, чем сам тигель, искрящейся жидкости.

— Кулибин извлек тигель из «Жарки», аккуратно перенес и вылил жидкость в лежавшую на соседнем столе глиняную форму. Та зашипела, пошли клубы дыма, но глина выдержала. Кулибин подождал, пока металл остынет и подцепил его кузнечными клещами. Поднес к себе и стал внимательно рассматривать. Это была титановая броне пластина. И спрос в Зоне на этот товар был очень высоким.

— Дааа, ребятушки. Вот ублажили так ублажили. Я даже не знаю, как вас и отблагодарить. Алексей, расскажешь потом мне все нюансы.

Алексей утвердительно кивнул. Сидорович, не пряча улыбки, начал дознание.

— А что, Кулибин. Теперь ведь ты нам не сможешь слово «нет» говорить?

— Эх. Да черт с вами! Кулибин махнул рукой, — Пойдемте пить чай. Спрашивайте. Отвечу на все вопросы.

Чайник на кухне уже во всю свистел. Это был старый советский алюминиевый чайник на два литра. Автоотключения тогда ещё не придумали. И чайник радостно свистел свистком, сообщая всей округе, что он уже созрел. Но взгляд привлекло совсем другое. Пакет с пирожками был разорван сверху. Коробка с шоколадом была распотрошена. Плитки наполовину развернуты и разбросаны по столу.

— Твою мать! Кулибин выглядел не на шутку рассерженным.

— Я тебе сейчас все уши поотрываю, тварюка неразумная. А ну иди сюда!

Из угла послышалось толи бурление то ли рычание.

— Вылазь, говорю! Людей не бойся. Они добрые.

Алекс растерялся. Внутри снова повеяло холодом. Сидорович смотрел на Кулибина высоко приподняв брови. Квасневский выглядел спокойным, хотя правая рука сейчас была очень близко к кобуре пистолета.

— Всё! Вы-хо-ди! Раздельно проговорил в потолок гаража инженер розовой наружности, — А то сейчас спрячу всё сладкое и на месяц на сено переведу! Ну же!

Поток холода пронизал тело. Причем теперь Алекс четко определил направление движения. Из того угла, где только что были какие-то звуки, в сторону выхода.

Раздалось шипение, сродни шипению гравитационной аномалии, и на пороге гаража материализовалось существо. Оно было ростом чуть более метра, внешне почти человек, руки, ноги. Только покрытое густой шерстью. Алекса умилила одежда существа. Оно было в подростковой, почти такой же розовой куртке, как и у Кулибина. Без штанов. Впрочем, шерсти было достаточно, чтобы скрыть весь срам. А возможно, такой лохматости хватало и на сон в снегу.

— Ну, гости дорогие, знакомьтесь. Это Бур. Бур, что надо сказать гостям?

— Буууууррр.

— Молодец.

Существо настороженно смотрело на чужих и было видно, что оно их сильно боится. Кулибин продолжал обряд знакомства.

— Алексей, возьми пирожок и отнеси Буру. Только неспешно. Не делай резких движений.

Алекс с интересом смотрел на чудовище в розовой курточке. Осторожно подошел к столу, выбрал самый большой пирожок и так же плавно и неспешно двинулся к существу. Не дойдя двух метров, осторожно присел и протянул пирожок. Потом на корточках сделал пару небольших шагов. Пирожок оказался в пределах досягаемости. Существо медленно подняло свою четырёхпалую руку и осторожно потянулось за пирожком. Два длинных корявых пальца сжались, крепко захватывая еду. Алекс решил пошутить и не отпустил пирожок из пальцев, чем поверг пушистый комок в ступор. Бур потянул раз, затем второй. Ещё два пальца впились в тесто, выдавливая малину. Бур издал несколько странных возмущённых бульканий. Алекс решил не продолжать и разжал пальцы. Существо резко рвануло еду к себе и практически мгновенно впилось в пирожок мелкими острыми зубами, выдавливая варенье на вполне человеческие по виду губы. И на пальцы. Глаза закатились в блаженстве. Вспышка. И снова никого в проёме.

Глаза Сидоровича окончательно превратились в пятаки.

— Как интересно!

Кулибин расстроенно махнул рукой. — Давайте пить чай.

В стаканы насыпали заварки, налили кипятку, Алексей взял пирожок и с удовольствием откусил кусочек, тщательно пережёвывая, и с улыбкой вспоминая, как от удовольствия закатились глаза у странного существа.

— А что рассказывать, Сидорович. Не знаю, что это за зверь. Полуразумное. Речь частично понимает. Дружбу блюдёт. Меня защищает. Было такое, что даже на монстров кидался, что б меня защитить. Произносит только слово — бур. Так я его и назвал.

— Хм. И где ты это чудо нашел?

— Да застрял он между аномалиями. Застрял там и сидел, не зная, как выбраться. Ему для телепортации расстояние некоторое нужно. Ну типа как и для разгона самолёту. А между аномалиями ему было не разогнаться. Ну я поискал вариант и нашел, что между двух аномалий можно под землей прокопаться. Считай, целый день траншею копал. Кое как вытащил. В общем, спас. Ну вот теперь он от меня никуда. Безумно любит шоколад с орехами. Ну вы видели.

— Вот так дела. Кулибин, ты ж понимаешь, что Сахаров теперь от тебя не отстанет?

— Ай.

Человек в розовом комбинезоне снова в отчаянии махнул рукой,

— Он в физической форме из Гаражей никуда. Сопровождает меня за пределами только как нечто энергетическое, летающее. Только когда на монстров кидался, меня защищая, принимал физический вид. А так его не видно. Разве что ваш друг, Кулибин головой кивнул в сторону Алексея, его почувствовал.

— Кулибин. Но это же не всё. Ведь так?

— Ну да, Сидорович. Не всё. Он. Как бы это правильно сказать. Он ещё и телепорт открыть может.

— Хех. Так вот ты как на Припять шастаешь. Ай да Кулибин! Ай да сукин сын!

Народ снова заулыбался.

— Ну и на Припять тоже. Но это не главное. Все станки, это всё телепортом сюда доставлено. Он может открыть телепорт под станком. Тот проваливается и падает туда, куда ответная часть открыта. Тяжело это словами объяснить.

— А указываешь что делать ты ему как?

— Ну. Это. Слов не хватает для объяснения. Я ему картину рисую мысленную в голове, что и как. Он, если согласен, то всё и организует.

— А согласно оно, значит, за шоколад?

— Ну, в общем, да.

Сидорович покачал головой, — Фантастика.

— Не, Сидорович, есть и проблемы. Кулибин приподнял руку в знаке протеста, — Его сил хватает очень не на долго. А накапливает он их только во время Выброса. А то и несколько Выбросов приходится ждать, что бы на пару телепортов сил хватило.

— Опппа! Ещё интереснее. Профессор однозначно лопнет от любопытства. Сейчас вокруг нас летает существо, способное аккумулировать энергии Выброса и затем использовать накопленное для своих целей!

— Угу.

— А как давно оно у тебя?

— Да давненько. Как от Сахарова ушел. Года через полтора и прибился.

— Ну ты и конспиратор! Сидорович искренне веселился и с ситуации, и с существа, и с Кулибина,

- Считай, четыре-пять лет прятать такую диковинную живность!? Ох и Кулибин!

Алексей снова почувствовал внутренний холод. Улыбнулся. Взял пирожок и протянул его в ту сторону, куда ушла прохлада.

Спустя секунд десять раздалось шипение и на расстоянии метра от пирожка снова материализовался Бур. Он какое-то время потоптался на месте, не сводя глаз с Алекса и негромко булькая и бурча, затем осторожно притопал к руке, так же осторожно взял пирожок. Алексей не стал больше издеваться и отпусти еду. И снова вспышка и никого.

Кулибин удивленно посмотрел на Алексея.

— Алексей, а ты ему понравился. Он не позволяет видеть свою материализацию. Всегда старается подальше от взглядов материализовываться. Только если я хорошо попрошу, только тогда и рассмотришь. Удивительно!

Чаепитие длилось еще с час.

Были обговорены все важные вопросы, за бронепластины, за контейнеры для артефактов,

Сидорович намекнул на ствол для Квасьневского, на что Кулибин сходил в арсенальную и вернулся со странным гибридом СВУ и калаша. Оружие стреляло патронами от СВУ, но за счет удлиненного и утолщенного ствола дальность прицельного выстрела возрастала ещё на четверть. Соответственно, возросла и энергия пули. Отдача, конечно, стала больше, но для сильного опытного бойца это не было помехой. Теперь всё зависело только от оптики и от опытности стрелка. Магазин оружия большой и весьма неудобный под такие патроны, на двадцать шесть штук. Но боевая эффективность такой конструкции с лихвой перекрывала все неудобства. В придачу оружие было по максимуму улучшено. Откидной и очень удобный телескопический приклад. Автоматическая подача патрона за счет пороховых газов. Выстрел и одиночными и очередями по два патрона. Съемный глушитель. Ласточкин хвост с переходником под любые типы прицелов. Не оружие, а мечта! Квасьневскому творчество Кулибина настолько понравилось, что он с видом счастья на лице так и продержал странную конструкцию на коленях до конца чаепития.

Алексей ещё пару раз угощал Бура. В последний раз Бур материализовался совсем рядом, выказав полное доверие новому другу. И даже дотронулся одним пальцем до протянутой руки. Глаза больше не выражали страха, а наоборот, в них светилось любопытство и интерес. Причём Алексею показалось, что он даже увидел в своем мозгу некие образы. Расплывчатые и непонятные, но точно осознаваемые, как пришедшие из вне. Похоже, что Бур попытался наладить телепатический контакт. Алекс послал в ответ образ, что он гладит Бура теплыми руками по спине и что тому при этом приятно. Тот мгновенно отреагировал, что-то стыдливо пробурчал и исчез в всплеске энергии.

Сидорович это наблюдение оценил вслух. Кулибину было предложено при оказии посетить бункер ученых и попробовать убедить Бура материализоваться в лаборатории. Идея, что энергию Выброса можно накопить в живом организме и затем использовать, засела в голове Сидоровича как назойливая муха. Он чувствовал, что это может очень серьезно изменить всю ситуацию с Зоной. А интуиция его никогда не подводила.

В дополнение Сидорович озвучил, что Кулибин сможет узнать много нового за Сотлан, посмотрит на новый голографический сканер мозговой активности ну и прочего интересного накопилось. И да, не стоит забывать и про странный энергетический квадрат, растянувшийся на всю Зону. Чем серьезно заинтриговал Кулибина. И было видно, что тому очень-очень захотелось проведать ученых.

К концу чаепития все было оговорено. Кулибин сделает два титановых контейнера на пять артефактов каждый. На большее просто не хватит возможностей оборудования. Как вариант, можно организовать ещё дополнительные, пристёгиваемые сегменты для жидких артефактов. Пару сосудов для каждого Кулибин сможет выдуть из титана. На вопрос, почему именно выдуть, Кулибин объяснил, что нужна полная герметизация. Жидкие артефакты вне поля породившей их аномалии чрезвычайно летучие. По-хорошему, полный сосуд с жидким артефактом было бы правильно заварить подчистую. Так что, когда народ насобирает достаточное количество жидких артефактов, пускай приходят сюда. И Кулибин заварит сосуд и тогда точно ничто никуда не испариться. В этом случае у народа будет возможность пристегивать к стандартному контейнеру те сосуды, которые нужны. Разъемы он предусмотрит. Зато больше ничего не нужно будет выливать или переливать. Идея пришлась по душе всем. Так же Кулибин сказал, что лестницы должно хватить на один комплект бронепластин. Если народ разделит их пополам, то вполне можно защитить двум человекам спины. И снова на вопрос, почему именно спины, Кулибин объяснил, что в Зоне самая частая смерть именно от выстрела в спину. Слишком много двуногих нелюдей охотится на чужой хабар. Сидорович с этим согласился.

Ещё Сидорович передал чертеж от Сахарова. Сделать корпус для артефактной гранаты. Что б с чекой, как настоящая. Кулибин сказал, что из алюминия вполне такое сделать и что алюминия хватит хоть на сотню таких корпусов. Чем весьма обрадовал Квасьневского. Второй чертеж был каркасом под пси-шлем. Важно было что бы конструкция позволяла быструю смену и перестановку ста двадцати миниатюрных пси-панелей. Кулибин согласился и с этим заказом. Пару каркасов он без проблем сделает.

На том и порешили. Народ собрался и осторожно по той же тропе вернулся к машине. Кулибин забрал титановую лестницу и остатки подарков и скрылся за аномалиями. Алексу вновь показалось, что его мозг уловил некий образ. Это был толи машущий рукой чебурашка, толи чешущий своё ухо медведь. Он улыбнулся и отправил ощущение дружеской радости в сторону ушедшего Кулибина. Ему показалось, что оттуда донеслись булькающие звуки.

По возвращении в Бункер путешественники оказалась участниками полного балагана. По-другому это было не назвать. Прознав про Бура, Сахаров и Сергей перешли в странную стадию перевозбужения и практически отказались от дальнейшей работы в лабораториях, требуя немедленного путешествия к Кулибину. Понадобилось несколько часов убеждения, что зверь очень осторожный. Чрезвычайно сильно реагирует на внутреннее состояние людей и наверняка двух таких нервных типов заподозрит в чем-нибудь плохом и откажется материализоваться. С трудом ученые отказались от путешествия и вернул их в реальность только травяной настой Сидоровича и намёки на то, что Кулибин обещался сам зайти в гости к Сахарову.

Следующую неделю Бункер жил подготовкой похода Алексея и Квасьневского в глубокую Зону. Предстояло пройти территории «Кордона» и «Свалки», и затем засветло добраться до бара «Сто рентген». Передать пакет командиру Долга. Там переночевать. Затем пересечь территорию Военных складов, там передать пакет Командиру «Свободы» от соратников с «Янова». И выйти на «Рыжий лес». «Рыжий лес» был очень опасным местом. Поэтому до Германа тоже важно было добраться засветло. В общем, приключение было смертельно опасным. И это понимали все. Квасьневский уехал в Киев с отчетом по «Сиянию» и не появлялся четыре дня. А Сидорович серьёзно занялся боевой подготовкой Алексея. Ранее бои на мечах Сидорович с Алексом проходили с применением деревянных палок. Но сейчас из ножен был извлечен уже истосковавшийся по свободе длинный нож, больше похожий на японскую катану. Алекс, который все эти недели занимался силовой гимнастикой, взяв нож в руки, ощутил, что сейчас он вполне легко держит такой вес в вытянутой руке. Ему понравилось это ощущение силы. Ранее он недолюбливал свой нож. Тот был очень тяжелым. Алексу кое как удавалось его использовать как колющее оружие. Про махи сверху вниз Алекс старался не думать. А в горизонтальной плоскости у него движения просто не получались. Но сейчас, когда мышцы вполне уверенно держали такой вес, он ощутил ранее неизвестное удовольствие от владения опасным предметом. Через пару дней он вполне уверенно доставал нож из пристёгнутых к поясу ножен, мгновенно переводя его в горизонтальный или вертикальный удар и даже в «колоброд». Правда последний был далёк от совершенства. На красоту сил в руках ещё не хватало. Но зато теперь Алекс мог с разворота атаковать противника, находящегося сзади вертикальным или колющим ударом. Уже неплохо получались и «хлесты», и «кресты», и «гашник». То, чему его пытался научить в Деревне Степан.

Сидорович внимательно следил за движениями и тщательно выставлял стойку, объясняя почему и для чего нужно так или иначе ставить ногу, держать кисть или отставлять локоть в сторону.

Алекс понял пользу от ножа достаточно давно. Ещё в Деревне сталкеров. Когда на него неожиданно выпрыгнуло из глубокого подвала разваленного дома несколько Тушканов. Даже не имея в тот момент сил нанести сильный удар, он смог отбить первую волну монстриков и продержался, пока не подоспели товарищи. Тогда он отметил, что нож приводился в боевое положение куда быстрее, чем пистолет или автомат. И одной рукой. Что важно при неожиданной атаке. И по мелкой живности типа Тушканов нож был гораздо эффективнее.

А теперь к тому воспоминанию прикладывалась дополнительная физическая сила в мышцах, наработанный навык быстрого извлечения клинка и мгновенного вывода его в боевую позицию удара. Теперь Алексей не чувствовал страха перед Тушканами. Сидорович принёс на территорию Бункера несколько толстых брёвен. Сбил из них подобие самых часто встречающихся монстров и теперь Алекс обучался атаковать деревянных противников разного роста строго по правилам. Сидорович подробно объяснял слабые места монстров и из какой позиции как кого и когда нужно атаковать, чтобы побеждать одним ударом. Изучая этот вопрос всё глубже Алексей начал сознавать, что Волк со Степаном про такое даже не догадываются. Сидорович был настоящим следопытом, понимавшим природу Зоны. Особо тщательно Сидорович гонял Алекса перед деревянным чучелом Кровососа. Вкопанное в землю бревно с торчащими из него толстыми ветками, символизирующими вытянутую клешню, выматывало Алекса больше всего. Кровососы обычно были выше метр девяносто. И атаковали клешнями с высоты, в горизонтальной плоскости, строго в голову человека. Сидорович показывал, как нужно выставлять нож, чтобы принять на лезвие удар клешни, и используя её же энергию нанести травму противнику. Это было сложно. Важно было понять движение монстра. Оценить, как он перемещается. Если он перейдет в невидимый режим, важно видеть его следы на земле. И по следам понять, когда монстр начал атаку ударом клешни. С этого момента есть доля секунды, чтобы, переходя в полу присест перевести нож в защитное положение над головой. Это было очень сложно и непонятно. Но было бревно. Оно немного облегчало тренировку, хотя непонимание оставалось. Когда Алексей научился быстро вставать в стойку, роль Кровососа Сидорович взял на себя. Повторяя в медленном темпе атаку монстра Сидорович проводил удар дубиной по аналогии с клешнёй, и Алексей пытался правильно выставить и согнуть ногу в колене и поймать дубину на лезвие ножа. С какого-то момента он понял, что от него требует Сидорович и движение начало получатся. Теперь было важно нарастить скорость и придать лезвию встречное рубящее движение. Чем и занимались оставшиеся дни. Под конец тренировок Алексу начали удаваться удары, перерубавшие ветку, игравшие роль клешни кровососа, толщиной сантиметров в пять. И это очень сильно его впечатляло. В борьбе с кровососом была ещё одна неустранимая проблема. Алексей быстро уставал. Всё время держать нож на уровне головы и над головой было очень тяжело и непривычно. Нужны были тренировки. Алексей решил, что теперь своему ножу он будет уделять ежедневно пару часов тренировок.

Квасьневский из Киева привез нерадостные новости. Частота вспышек над объектом «Чернобыль 2» скачкообразно возросла. По времени это совпало с разведкой Квасьневским внешнего угла квадрата вне Периметра Зоны. Как будто кто-то заметил за собой слежку и решил ускориться в своих намерениях. Но была и хорошая новость. Это совпадение показало Киеву, что Квасьневский вышел на след и оперуполномоченному повысили расходную статью в бюджете. Капитану Налывайко на КПП «Кордона» и Капитану Максименко на НИИ «Агропром» был дан приказ обеспечивать Квасьневского всем необходимым по его просьбе. Вплоть до сопровождения по территории «Кордона» и объекта «Чернобыль 2». Капитан Максименко обеспечивал сопровождение в пределах НИИ и переход от «Болот» до «Янтаря» вдоль железной дороги. Дальше военные неходили. Профессор привез с собою научные и военные медкомплекты, средства защиты дыхания, в том числе и два комплекта ребризеров марки ИДА-85Б. Один из лучших, выпускавшихся в девяностых. Ему выделили штатное оружие из разработок КНПО "ФОРТ". Алексу досталась штурмовая винтовка «Форт-224» весом в четыре килограмма. Гораздо короче Калаша, она имела более слабую отдачу, что сказалось на удобстве стрельбы. Алекс явно ощутил разницу в стрельбе. И теперь у них не было проблем с патронами для автоматов. У вояк этого добра достаточно.

К сожалению, было и плохое. Все последние приобретения Квасьневского их сильно демаскировали на фоне остальных жителей Зоны, которые пользовались в основном старым хламом из армейских складов Советского Союза. Но приходилось торопиться. Еще одна, более серьёзная проблема, на «НИИ Агропром» и на Блокпосту в дела Квасьневского частично посвятили второго человека. Это ещё сильнее обозначало значимость миссии и еще больше раскрывало карты Профессора. Опасность быть раскрытым возрастала с каждым новым посвященным в миссию.

Из Киева Квасьневский привез упаковку шоколада с лещиной. Килограмм на пять. И передал её под ответственное хранение Сидоровичу. На вопросительные взгляды Сахарова никто ничего не сказал. Тот лишь обречённо вздохнул, обозвал всех заговорщиками и удалился в лабораторию.

Восемнадцатая часть

Начало экспедиции решили привязать к Выбросу. Он должен был пройти на тридцать второй день после прошедшего. Потом в запасе будет две недели. Их должно хватить на путешествие к Герману на «Симбионт» и обратно.

До Выброса Алекс изучал свойства купленных артефактов и разбирался с амуницией. Вещей для похода было достаточно много. Разгрузка-бронежилет. Рюкзак на пятнадцать килограмм. Ребризер. Контейнер. Автомат и МР-5, на плечи. Пистолет на поясе. Гранаты в карманы. Нацепив это всё, Алекс почувствовал себя несколько скованно и неуверенно. Слишком много вещей. Но положив в контейнер «Корж», наследство Архипыча и Гиену, Алекс почувствовал, что минус десять килограмм веса вполне облегчают путешествие. Детектор радиации, который Алекс положил в карман разгрузки, уже потрескивал, радостно сообщая, что его хозяин идиот. Алекс вложил в контейнер «Обсидиан», найденный Сидоровичем с Квасьневским. Щелчки детектора радиации стали реже и спустя пять минут полностью прекратились. Малый «Обсидиан» мог нейтрализовать радиацию двух трёх не сильно радиоактивных артефактов. Алекс положил в контейнер «Погремушку». Она снизила вес ещё где-то на десять килограмм. Для Алекса вес груза на плечах полностью исчез. Здорово! Но начал пиликать детектор радиации. В принципе, пока можно положить «Каплю». У Сахарова их много. Алекс вложил в пятый слот младший артефакт первого класса. Детектор успокоился. Ну вот! Есть неплохой комплект. Хотя не совсем хороший. «Капля» снижает выносливость. Алекс потоптался на месте, несколько раз присел в полной амуниции. Ну да. Есть некий дискомфорт. Вроде и не тяжело, но в теле некая усталость присутствует. Алекс вытащил два последних артефакта. Ну ничего. Пока так. Потом они заберут у торговца — Сидоровича два «Кристалла» и можно будет собрать нормальный комплект. «Кристалл» очень хорошо держит пару сильно радиоактивных артефактов и до пяти слаборадиоактивных. Правда, снижает выносливость. Но её компенсируют два «Колобка». Поэтому до «Свалки» придётся потерпеть. Ещё у Будулая взяли пару «Ночных звёзд», гасивших скорость пули на двадцать пять процентов. Этот артефакт полностью защищал хозяина от мелкой дроби на расстоянии более пяти метров и от пуль старых советских пистолетов на расстоянии более пятнадцати метров. А ближе подпускать противника никто и не собирался. Более серьёзное оружие тоже тормозилось, но не эффективно. Ну так есть же ещё и бронежилет! Против зверья купили пару «Золотых рыбок». Очень красивые, переливающиеся всеми цветами радуги, по форме напоминающих больших аквариумных декоративных рыбёшек. Тоже радиоактивных. Артефакт формировал поверх объекта тончайшую плёнку энергии. Ткань и кожа становились сверхскользкими, когда к ним применяли силу на разрыв. Зубы зверья просто соскальзывали, не причиняя вреда. Одна «Рыбка» эффективно блокировала укусы мелкого зверья. Это Тушканы и более крупное зверьё, вплоть до собак. Две «Рыбки» уже могли противостоять укусам псисобаки и плоти, а три, по словам сталкеров защищали даже от секачей и малых «Химер». Что ещё обозначил Сидорович, это то, что лежащие рядом артефакты, тормозившие пули и блокирующие укусы, хорошо сопротивлялись ударам. Даже падение с высоты в пару метров не причиняло сильного вреда. Ослаблялся и удар клешни Кровососа и Излома. В общем, купленные комплекты артефактов были достойные. Осталось только забрать «Кристаллы». Договорились, что Алекс возьмёт себе Обсидиан и задействует антигравы. Будет уже легче двигаться. А Квасьневский пока потерпит.

Выброс случился почти по расписанию. Задержался всего часов на шесть. Поскольку это было послеобеденное время, то решили в ночь не ехать. Выедут с утра. Да и безопаснее. Вся братия Зоны с раннего утра подастся по Грибы. Поэтому до двух путешественников дела точно никому не будет.

К семи утра машина уверенно добралась до КПП. Сфера, оборудованная сканером аномалий, делала своё чудесное дело. Движение на автомобиле сократилось в два раза. Дежурившие на въезде бойцы их было остановили, но, когда Квасьневский снял Сферу, его узнали и дали отмашку проезжать.

Капитан Налывайко встретил их в самом хорошем расположении духа.

— Аааа, Олег Павлович, здравия желаю.

— Здравия желаю, Капитан. Что нового.

— Да всё по-старому. Бизнес идёт. Начальство довольно. Заказы есть. Что ещё нужно потенциальному пенсионеру.

— Понятно. Из интересного есть предложения?

— Да, Олег Павлович. Есть заказы на старшие артефакты. Заказ на «Зарево» — пять штук баксов. «Янтарь» — десять. «Черна»- три штуки баксов. Ну и остальное, как обычно. До штуки баксов. Принесёте и деньги ваши немедленно.

— Алекс, запоминай. Нужно будет над этим подумать.

Алексей кивнул.

— Да, капитан. Это Алексей. Наш внештатный сотрудник. Проведи его по всем документам для разрешения прохода.

Капитан согласно кивнул.

— Так. Что ещё. Капитан, мы собираемся сейчас в глубокую. Распорядись, что бы выдали патронов. Пару картриджей для противогаза и шесть сухих пайков.

— Да, конечно, Олег Павлович. Спускайтесь в арсенальную. Я сейчас прозвоню. Кстати. Вам бойцов в сопровождение готовить?

— Нет, капитан. Справимся.

Через полтора часа, закончив с регистрацией нового внештатного сотрудника и порешав все остальные организационные дела, они выдвинулись к Деревне сталкеров.

Как и предполагалось, в деревне был только один дежурный, за которого остался Рашка. И Петрович в своём магазинчике. Остальные ушли по Грибы.

— Ай да Алексей. Ай да красавец. А ведь всего месяц прошел!

Петрович крепко обнял Алексей. Алекс был счастлив и не мог удержать своей радости. Ему даже показалось, что его глаза даже как-то подозрительно увлажнились.

— Приветствую, Петрович. И я тебя рад видеть. Жив-здоров?

— А куда ж мы денемся? Здесь болеть нельзя! Здравия и тебе, Оле Павлович. Вижу, в глубокую собрались.

Квасьневский кивнул в ответном приветствии.

— Да, Петрович. В глубокую. Алекс, по решению Сахарова, должен пройти «Симбионт». Нужно добраться до Германа.

— Ого. Знать солидно Алёшку перекосило. Раз в такую мощную аномалию пихать будете. Значит и через «Резец» его уже провели?

— Да, Петрович. Провели. Не хватило мощности.

— Хм. Похоже, вы не там копаете. Алёша, как результаты? Что в тебе раскрылось?

Алексей кратко рассказал за свои возможности. Петрович только изредка кивал, не произнося ни слова. Когда Алексей закончил, Петрович высказал свою версию.

— Есть у меня мысль, что тебя пси-аномалия не пробьёт. Потому што пробивать нечего. И твоё выпадание в пространство между твоими жизнями тому подсказка. Скажем так. Это не защита вокруг твоего мозга в виде сферы. И это не защита вокруг матери.

— А что же тогда, Петрович. Эта штука мне мешает. Я никак не могу пробиться к воспоминанию о своей матери!

— Молодец, Алёша! Смотри. А вдруг некому пробиваться к воспоминанию про мать? Вдруг тебя здесь нет!

Такая постановка вопроса привела Алексея в ступор. Его заклинило, как это бывало несколько раз в сложных интеллектуально идиотских ситуациях.

— Э-э-э. Как же я могу здесь не быть, если я с тобою разговариваю.

— Эх, Алёшенька. Вот и я про то же. А ты ли со мною сейчас разговариваешь или это просто набор социально-биологических сценариев? Вот в чем вопрос. Олег Павлович, вы меня понимаете?

Петрович посмотрел на Квасьневского.

— Вполне, Петрович. Вполне. Это тоже придётся выяснить.

— Вот и хорошо. Ты, Алёша, когда будешь возвращаться с «Симбиота» к Сахарову, заскочи ко мне. Есть мне что тебе рассказать да Сахарову передать.

Алексея такая постановка разговора привела не то что в замешательство, но очень обидела. На душе заскребли кошки. Даже каким-то неуважением повеяло. Как меня здесь нет? Идиоты какие-то. Не узнаю я Петровича!

На этом разговор об Алексее закрыли. Квасьневский расспросил за дорогу до торговца-Сидоровича. Петрович поведал, что сталкеры сообщают, что по «Кордону» всё тихо. Дальний КПП на свалку пока никем не занят. Но все равно лучше поберечься и КПП проверить. Да и за КПП, там часто застава бандюков. Так что, как вариант, после КПП сразу налево. Там небольшая рощица. Конечно, аномалий там много. Но по детектору аномалий вполне комфортно можно пробраться до авто отстойника.

Спустя час двое путешественников уже перебирались через завалы железнодорожного моста.

— Так что, Алекс, говоришь, твоя работа.

Квасьневский выбрался на вершину железнодорожной насыпи и осматривал в бинокль дорогу на КПП к свалке.

— Наверное, Профессор. Вон над нами остатки аномалии. Алексей показал на небольшую линзу, висевшую над их головами. Я помню, что она привлекла моё внимание наличием белёсого света. Очень большая и мощная аномалия была. Похоже, что нестабильные аномалии этот свет излучают. А стабильные нет. Потом эта нестабильная аномалия перебралась в тоннель. Как, не скажу. Но тогда у меня дурно на душе было. Вывалился в воспоминания про развод и потерю семьи.

— Хм. Понятно. Ну что, вроде впереди чисто. Никого не наблюдаю. Есть стая собак. Но они далеко от дороги.

Пройдя уже половину дороги, они нарвались на Тушканов. Твари ничем себя не выдавали и их практически не было видно в невысокой траве. Выскочили одновременно со все сторон, тут же окружив. Не давая возможности убежать. Алекс хотел достать МР-5, но Квасьневский рекомендовал не шуметь и просто начал пинать тяжелыми берцами монстров по головам. Те пищали, пытались увернуться, но придаваемое к их тельцам ускорение отшвыривало их куда дальше, чем им хотелось бы. Часть теряла интерес к нападению сразу, а часть разворачивалась и нагло бежала обратно. Норовя вцепиться в обидевший их сапог. Алекс достал нож и вернувшиеся после перелёта твари начали терять головы в реальности. Шеи были тонкие и правильный взмах ножа срезал головешки как грибы, целыми грядками. Наконец стадо агрессоров осознало, что еда не по зубам и мгновенно растворилось в придорожной траве.

Алекс вытер лезвие ножа об траву, вложил в ножны, и они осторожно двинулись дальше, поглядывая периодически на детектор аномалий.

Подойдя к КПП оба путешественника активировали Гиену. Алекс остался под забором, а Квасьневский ушел на разведку. КПП был пуст. Только в дальнем углу лежал труп погибшего сталкера. Квасьневский вернулся за Алексом. Они обшарили труп. Квасьневский сказал, что похоже, человека задрали дикие кошки. Вся одежда была изодрана практически в клочья острыми когтями. Все мягки части съедены. Алекса это впечатлило. На Станции очистки было куда легче смотреть на смерть. А здесь аж до дрожи пробило. Недалеко лежал вполне ухоженный АК-47 и сумка. В сумке было пару дешевых артефактов. «Протовыверт» и «Плёнка». Что порадовало. «Плёнка» вполне эффективно чистила кровь от ядов и не наносила никакого вреда организму. Нейтральный артефакт. «Протовыверт» — артефакт первого класса, слабо защищал от укусов и пуль. Снижал вес килограмм на пять. Но радиоактивен. Контейнер на два артефакта Алекс определил по звучанию. Обследуя окрестности, он услышал мелодию активных артефактов. Монстры утащили контейнер метров за десять от тела. Квасьневский, заглянув внутрь, покачал головой.

— Так вот как его задрали кошки. Не успел переложить артефакты.

В контейнере лежало два слабых артефакта первого класса, из недавно появившихся. «Асфальт». Этот артефакт восстанавливает жизнь, медленно исцеляя и наполняя внутренней силой. Клетки тела более активны, легче идёт регенерация тканей, эффективнее работают все органы. В общем, исцеляющий, омолаживающий и стимулирующий эффект. Но в недостатках мощное снижение всех поверхностей к сопротивлению на разрыв, снижение сопротивления к ударам и к пулевому воздействию. Дробь или пуля пистолета наносят такой же урон, как бронебойная пуля калаша. Коты рвали человека как булку хлеба. И человек ничего не мог предпринять в ответ. Возможно, он в предсмертном страхе осознал ошибку с артефактами и сам зашвырнул их подальше от себя. Жуткая смерть.

— Нда. Не повезло парню.

Забрав имущество бедолаги и упаковав артефакты в свинцовую фольгу, они вышли с другой стороны КПП. Квасьневский снова отправился на разведку.

Вернувшись сообщил, что действительно, на дороге есть бандиты. Усиленный пост. Шесть человек. Значит, кого-то ловят. Путешественники решили воспользоваться советом Петровича и в течении получаса пробирались по небольшому участку тополиного леса, между кустов и густо расположенных аномалий. Несколько раз Алекс умудрялся наступить на ветку. Та с громким хрустом ломалась, и каждый раз Алекс клял себя всеми плохими словами, которые знал. Разведчик из него никакой! Двигаться было тяжело. Несколько раз пришлось проползать на животе. И даже один раз пришлось выйти для обхода аномалии на просматриваемый со стороны бандитов участок. Включали «Гиены». Пару раз Алекс чувствовал мелодии артефактов со стороны аномалий. Мелодии были разные. Но незнакомые.

Выбравшись из леска решили Гиену не отключать. На глаза случайным путникам решили не попадаться. На отстойник автомобилей тоже решили не заходить. Там вокруг костра сидело несколько сталкеров из Вольных.

Отстойник обошли по левой стороне. Вдоль холма. В дальней его стороне, напротив стоянки бандитов и ближе к переходу на болота, был схрон Архипыча. Решили проверить. В схроне обнаружили два «Черных грави», полезный артефакт третьего класса. Хорошее кровоостанавливающее действие и восстановление жизненных сил в несколько раз мощнее чем у «Асфальта». Из недостатков, усиление воздействия термических и химических аномалий. Небольшая радиация. Из оружия в схроне лежало две пачки патронов к пистолету Форт. Патроны оставили. Вдруг, когда пригодятся? Квасьневский выглядел довольным.

Что бы попасть к торговцу, из этого места нужно было пройти между двух холмов. Тропа отчетливо была видна в бинокль. Но Квасьневский не спешил. Алекса это заинтересовало.

— Олег Павлович. Чего ждем.

— После выброса все мутанты возрождаются. А на этом переходе, по информации сталкеров, живут одна или две Химеры. Малых. Но что малая, что обычная, это в прямом противостоянии человеку смерть. Алекс, поищи их через бинокль.

Алексей достал свой бинокль и залег рядом с Профессором, упершись локтями в землю. Прошло минут пятнадцать, но ничто не намекало на Химер. Разве что внимание Алекса притягивало несколько бетонных плит на холме. Взгляд всё время фиксировался на них. Вдали, с той стороны прохода между холмами появилось стадо плоти.

— Отлично. Плоть. Сейчас попробуем выманить.

Квасьневский взял на изготовку свою снайперку. Разложил приклад. Спустя минуту раздался тихий хлопок. Алекс продолжал наблюдать в бинокль.

— Один мутант из стада резко дернулся и прихрамывая на заднюю ногу начал бежать в сторону прохода. Раздался ещё один хлопок. И втора животина дернулась от боли. Все стадо бездумно двинулось за ускорившимися раненными мутантами. Квасьневский хотел только ранить монстров. И у него это получилось. Порыв ветра донес далёкий визг боли.

Какое-то время ничего не происходило. Стадо уже добежало до середины прохода. И тут Алексей увидел молнию. Те плиты, что ранее привлекли его внимание. Они сформировали нечто наподобие домика. И оттуда в мгновение ока рванула молния. Хищный монстр за пару секунд приблизился к первой раненой плоти и повалил ее вцепившись в горло. Вторая Химера не отставая рванула ко второй плоти. Над долиной разнесся рык и визги.

— Олег Павлович, будете стрелять?

— Нет. Пока нет. Ждем что будет дальше.

Всё стадо плоти в ступоре остановилось перед сценой пиршества. Туда, куда оно неслось, проход был перекрыт. А повернуть обратно мозги стада не умели.

— Вот смотри. Эти секачи были на пути нашего движения. Могли бы и напасть.

Из кустов в сторону Химер рвануло три крупных секача. Они отреагировали на смертельную панику плоти. Машины смерти атаковали Химер практически синхронно. Обе Химеры были насажены на кабаньи клыки длинной сантиметров по десять и отброшены в воздух. Над долиной раздался дикий рёв боли. Зверьё сцепилось в смертельную схватку. Первой Химере не повезло. Её практически одновременно ударило два кабана. Она ощутимо хромала на обе задних лапы. Похоже, был задет позвоночник. Она попыталась отпрыгнуть, но не смогла. И с ревом схватила одного из секачей за загривок, пытаясь оторвать его передние лапы от земли. Тот, теряя опору на передние копыта, умудрился оттолкнуться задними и практически перешел в кульбит. Сцепка монстров поднялась в воздух и повалилась на землю. Второй секач в это время заходил на второй круг и уже начал разгон. Спустя пять секунд он со всей силой ударил Химеру державшую первого секача за загривок, в открытый живот, распарывая его посредине. Снова дикий рев боли. Хищник выпустил жертву, оказавшуюся сильнее. И попытался убежать. Вторая Химера в это время рвала третьего секача. Она повалила его на землю и вцепилась ему всеми лапами в спину, не давая встать. Первый секач вошел в раж. Он вскочил на ноги и рванул за первой Химерой, которая пыталась забраться на холм, оставляя за собой густой след крови. Ему не стоило труда догнать раненого. Зубы кабана вцепились в заднюю ногу и влёгкую перекусили сухожилие. Снова вой над долиной. Вторая нога тоже перекушена. Секач методично убивал врага. Передние лапы. Последним было горло. Над ним секач трудился дольше.

В это время второй кабан атаковал в спину лежащую на земле вторую химеру, пытавшуюся удержать активно крутившегося на земле секача. Удар пришелся в хребет, напротив сердца. Та взвыла, выпустив добычу и два кабана быстро прикончили её, перегрызая конечности и горло.

Стадо плоти продолжало стоять на своём месте, ожидая, пока будет расчищен путь. Наконец секачи, не видя вокруг себя больше смертельной опасности, начали успокаиваться, и прихрамывая ушли в кусты. Стадо спокойно двинулось дальше и перешло на другую сторону холмов, разбредаясь по кустам. Вся бойня заняла не больше пяти минут.

— Вот это я понимаю, битва. Квасьневский был вполне восхищен увиденным, — Ну что, ждем пять минут и двигаем к торговцу.

Они добрались до места битвы. Тропа была изрыта глубокими следами кабаньих копыт и когтей Химер. Вторая Химера ещё была жива. Алекс это почувствовал. Алекс осторожно приблизился к ней. Она тяжело дышала. В глазах, черных как ночь, ощущалось безумное страдание.

— Олег Павлович. Эта Химера ещё жива. И ей очень больно.

— Ты так думаешь или ты знаешь?

— Я знаю.

— Понятно. Тогда отойди на три метра. Опасные это звери.

Квасьневский взял снайперское ружьё навскидку и осторожно подошел со стороны живота. Так, чтобы Химера, лежавшая на боку, его не видела. Приставил ствол к нижней челюсти. Раздался хлопок. Пуля пробила нижний свод черепа и вошла в мозг, застряв внутри. Химера дернулась и замерла. Квасьневский снова удивился.

— Какой же у этой твари толщины череп? Семь шестьдесят две не пробивают даже в упор!

Алексей явно ощутил, как в пространстве вокруг стало легче. С плеч свалилась дикая тяжесть.

— Профессор, я чувствую чужое страдание. Сейчас исчезло. Аж легче дышать стало.

— Хм. Понятно.

Впереди послышались голоса.

— Алекс, быстро. Гиену!

Алексей активировал «Гиену». Они забрались чуть выше на склон. Поближе к торчавшим из холма железобетонным конструкциям и замерли.

— А-а-а! Пацаны. Гляньте. Кабаны Химер замочили.

К месту битвы монстров быстро шло три бандита. Похоже, их привлекли звуки битвы. Толстые спортивки, кросовки на ногах, Кожанные куртки. Обрезы в руках.

— О! Братаны! Так это ж крутяк. Барсук, давай, вырезай всё, что Сидорович купит. Вот так подфартило!

— Косой. А че эт сразу я вырезай. Нашёл лоха.

— Слыш, Барсук. Ты это! Волну не гони. Я тебе доброе дело сделал? От позора отмазал? Ты мне по гроб жизни теперь должен. А то б уже с крысами-ренегатами тусил. Че скажу, то и будешь делать! Понял?!

— Та ладно-ладно. Понял.

Барсук достал мачете и начал свежевать ближнюю Химеру. Косой же вместе с молчуном поднялись на холм и принялись за другую Химеру.

— Э-э-э. Пацаны! Барсук неожиданно отпрянул от монстра и начал беспокойно оглядываться.

— Чё те, Барсук!

— Атас! Тут кто-то есть! Химеру из оружия замочили!

— Та не гони, Барсук. Кабан, полюбому, на клык насадил.

Барсук не унимался.

— Так клыков то два. А здесь дыра, прямо под челюстью. Одна!

Народ на холме поднялся, некоторое время постоял, оглядываясь по сторонам. Ничего подозрительного не заметив, Косой снова заговорил.

— Барсук. Забей! Никого здесь нет. Может то кабан с обломанным клыком был! Или ты от Химеры отмазываешься? Делай, чё говорю. А то быстро в ренегаты расквартирую!

— Та ладно, ладно, пацаны. Всё норм.

Свежевание Химер длилось минут пятнадцать. Похоже, что бандиты были профи в искусстве мясника. Все было сделано четко и точно. Ничего лишнего. Тритий развернул большой полиэтиленовый мешок. Туда свалили когти, короткие хвосты, две головы и какие-то внутренности от обоих Химер, взвалили всё на Барсука, и троица неспешно двинулась в сторону Дэпо, прикидывая на ходу, сколько они выручат у Сидоровича. Алексей услышал сумму в тысячу рублей. Не так уж и много. Это всего то пару тройку аптечек.

Когда троица скрылась за холмом, Квасьневский предложил двигаться, не выключая Гиену.

— Э-э-э. Олег Павлович, а как я за вами идти буду, если я вас не буду видеть.

— Погоди. Сейчас.

Алексей через минуту начал ощущать спутанную мелодию артефактов.

— Алекс, я развернул оба «Асфальта». Они в паре погромче звучат?

— Да. Я их лучше чувствую. И пара звучит так, что я их четко отличаю от остальных.

— Отлично. Сможешь идти на звучание?

— Да. Вполне.

— Прекрасно. Тогда пойдем. Только на детектор аномалий поглядывай.

Они прошли тропу между холмами и оказались на пустыре. По правой стороне был забор Дэпо. А метрах в ста от них, строго на их пути движения, была очередная застава бандитов, расположившаяся между бетонных труб и конструкций. Пришлось обходить по большому кругу, дойдя практически до перехода на НИИ. Обход занял ещё полчаса.

Наконец они добрались до торговца.

- Бааа! Шо я вижу! Сладкая парочка! Шо вас, разлюбезных, завело в наши непростые места?

Большой плотный человек сидел за столом и с любопытством рассматривал пришедших.

Квасьневский кивнул в ответ на приветствие и спросил.

— Вы нас знаете?

— Ой. Я вас умоляю. Шо знает Будулай, то знает и Сидорович. Шпана, я так понимаю, Алексом зовётся. А вы, таки, Квасьневский. Подумайте только, какие фамилии народ себе не придумает! Не воруйте, любезнейший у моего народа право шукать себе фамилий. К нашему народу вы точно никаким местом, шоб фамилий переиначивать. Не вижу я в вас нашего. Поляка. Финоугра. Монгола. И прочего хламу по мелочи. Так шо ви хотели, дорогие гости?

Квасневский пропустил фразу мимо ушей, даже вида не подал, что что-то не так.

— Приветствую, Сидорович. Если Будулай связывался, так вы и так всё знаете. Списочек то у него в руках долго оставался.

— Шоб да, так нет. Время, шо моя Сарочка, царство ей небесное. На три «хочу» два «не буду» и одно «заместо». Вдруг вже поменялося? Подобрано всё по вашему списочку. Цена та же. С учетом скидочки от Будулая. Раз вы ему помогли, шо он так за вас пел, то и мне по пользе вас любить в меру моего интэрэсу. Так шо доставайте причитающееся да забирайте упакованное.

Сидорович залез под стол и достал большую цветастую подарочную коробку, перевязанную яркой лентой. Квасьневский согласно кивнул и посмотрел на Алекса.

— Алексей, проверь товар. Что нам наш любезный Сидорович приготовил.

Алексей подтащил коробку и развязал пышно накрученный бантичный узел розовой ленты. Внутри коробки лежало два «Колобка» и два «Кристалла». Он их развернул, освобождая от фольги, разложил на столе и проверил каждый при помощи детектора. На каждый артефакт детектор отреагировал по правилам. Алексей внутренне сосредоточился и прислушался. Психика ощутила целостность вибрирующих сгустков энергии в нуль пространствах. Трещины и инородные вибрации отсутствовали. Артефакты были идеальны. Музыка от каждого Кристалла звучала гармоничная и красивая. Алекс посмотрел на Квасьневского и утвердительно кивнул головой.

— Замечательно. Благодарю Вас, Сидорович. Квасьневский достал из внутреннего кармана пачку валюты и передал хозяину Черного рынка.

Старый торговец, до того внимательно наблюдавший, как Алексей как-то странного оглядывал артефакты и как-то по-особому прислушивался над каждым, посмотрел на Квасьневского. Взял пачку и начал аккуратно пересчитывать, продолжая беседу.

— Та шо вы. Не стоит благодарностей. Заходите почаще. Мне ваши интересы день делают. Да шо там день. Ночью за вас тоже потом хорошо сплю. Шоб все так жили.

Впервые Сидорович улыбнулся.

— Кстати, Олег Павлович. За ваше здоровье сказать хочу и жизнь вашу без костылей. Если повезёт. Тут мне сорока на хвосте принесла, шо на вас басяки из банды Копытного зуб точат. Мол, перебили вы братков ихних где-то на Затоне. С правды говорят, не на пустом месте. За дело. Хулиганы хотели машину отжать. Тому спрос с вас меньше. Но вы Копытного кровно обидели. Был в той группке басяк из дальних его родственников. Хрен его знает, как они там роднятся. Но шоб вы знали. Копытной по Затонам да Юпитерам не ходит, да и конфликт у него с бандитами там. А по этой стороне от Блокпоста их частенько видят. Ну и тут бывают. Терки у них тут с братвой из Дэпо. Так шо, вы того. Поаккуратнее. Курточка у вас хорошая, не спорю. Но если стрелять на подумать, не в анфас, а за тылу, да не в красивый бронежилет, а по косточке теменной, курточка то целёхонька останется. А за курточкой вашей без дырочек, так никто никого наказывать не сбирётся. Да и прихвост ваш, Торговец кивнул головой в сторону Алекса, — если его правильно увязать да в нужном месте над «Жаркой» подвесить, много на что вы тогда согласные станете.

— И то верно, Сидорович. Благодарю за информацию.

— Та берите. Не жалко. Ну шо. Мне до вас, раз больше денег у вас нету, как до моей Сарочки, царство ей небесное. Шо хочите спросить, спрашивайте. Бо я уже скоро буду злой.

Квасневский некоторое время смотрел на Торговца, прицениваясь с дальнейшим шагом.

— Шо скрасит жизнь нашего многоуважаемого Сидоровича? Волк говорил, старый торговец Сидорович баксы любит?

— Ой. Та шо вы. Лжёт ваш Волк.

Сидорович потянулся к оказавшейся в руке у Квасьневского сотенной купюре долларов, учепился в нее осторожно двумя пальцами. Квасьневский решил не спешить и со своей стороны пальцы не разжал.

— Многоуважаемый Сидорович! Принесла мне сорока на хвосте, что месяц назад ходил вокруг вас некий тип красивой наружности. За меня распрашивал. Срисовал меня прямо в масть. Разве что цвет куртки перепутал. Шо вы думаете за эту историю?

Пальцы Квасневского разжались и купюра плавно и грациозно утонула в глубоком нагрудном кармане Торговца.

— Шоб вокруг меня, так нет. Но была такая птица. Фраерок. Базар блатной и борзый. Не за местных. Замечался в баре, в НИИ и на армейских складах. Поговаривали и за Болота. Но не гарантирую. Шукал бойцов для прохода до Радара через Рыжий лес. За вас, Олег Павлович, постоянно распрашивал. С курточкой он не угадал. А так всё строго в соответствии. Шо, если посмотреть за его будущее? Если по уму прикидывать, через Радар он попробует на Затон пробиться за вашу душу. Но шоб там, за Радаром, по старому руслу, чи через Припять пробраться до Затону, проводники за групповое сопровождение берут золотом. А раз так, то ваша душа, Олег Павлович, мамой клянусь, стоит миллионы. И у этого шлимазла такие гроши есть!

Квасьневский согласно кивнул.

— Сидорович, с чего взяли что он не из местных.

— Этот босяк шманает по глубокой Зоне. Не скажу за всех, но лично от себя, с нахрапу в глубокую только шлимазл полезет. Шо по вас не скажешь, вы на окраине два месяца. И в Зону за очень сильным интэрэсом двинулись, и то, как пообвыклись, да приспособились. Знакомства завели. Пушка и контейнеры то от Кулибина? И самые дорогие?

Торговец вопросительно посмотрел на Квасьневского. Тот утвердительно кивнул головой. Торговец продолжил.

— За вашу трезвую голову и разговор! Мамой клянусь, шо вы не попёрлись бы просто так. А раз этот босяк за такие мелочи не знает, и шукает там, где не намазано, то шо вы скажете за него? Шлимазл!

— Ценнейшая информация. Благодарю.

— Шо такое!? Шо я слышу? У вас, Олег Павлович, таки есть не только шо думать, но и чем?

Впервые Торговец посмотрел на пришедших с лёгким интересом.

— Вашу бы голову да моей Сарочке. Царство ей небесное. Шото еще спросите?

— Благодарю, Сидорович. Вы нам очень помогли.

— За «нет» денег не беру. А шоб по красивому, на посошок, рекомендаций дам. Бесплатных. Значится так! Будете идти на Бар, идите от меня по тропе, вдоль холмогору. С тропы не сходить. Аномалий вокруг, шо бородавок на моей мамочке, шоб она была здорова. Как упрётеся в холмы, идите по детектору аномалий. Там есть проход. Тропинка приметная. Идти медленнее, но таки вам и спешить некуда. Бо на главной дороге, перед блокпостом Долга бандиты. За вас знают. Сразу опознают. Пойдете там, будут долго заговаривать и тьфу на балаболов, у них есть за шо вас заговорить. Если б я, не дай боже, вашими путями пошел, так я бы сперва нашел Копытного да поискал примирения. Бо гонять шлимазлов, чуя позаду свого темечку оптику, то не жизнь. Да! И еще одно. Маленький ваш, Сидорович кивнул головой на Алекса. — Задумайте ему легенду поправдивее. Шоб без понтов. Бо знакомый у него бронежилет. Перешит красиво, не скрою. Но знакомый. Чует моё сердце, представился Архипыч.

Квасневский кивнул головой и ответил:

— Бронежилет со сталкера. Из курьеров. На Юпитере его расстреляли без предупреждения. В спину. Прям на мосту. Что возле цементного. Пролежал, бедняга, почти неделю.

— Боже боже. Шо за жизнь. Шо не хороший человек, так не жилец. И шо. Никто не заплатил?

Торговец был конкретно расстроен. Видно было, что новость его очень сильно огорчила.

— Не переживайте, Сидорович. Отомстили. Из тварей никто не выжил. Да и не говорили они по-русски.

— А шо, я по-русски штоли говорю? Странные вы, люди. И шо, сколько вы положили?

— Тридцать.

Глаза Сидоровича удивленно увеличились.

— А вас?

— Трое.

Сидорович медленно откинулся на спинку стула, сложил на животе руки и замолчал. Оценивающе рассматривая стоявших перед ним путешественников.

— И шо. Маленький ваш тоже там за вас был. Торговец кивнул на Алекса.

— Был.

Снова пауза затянулась. Торговец долго и упорно, пристальным немигающим взглядом рассматривал стоявших перед ним людей. Наконец он оживился и заулыбался.

— Знаете, шо я вам скажу за ваше будущее? Не миритесь вы с Копытным. Одним Копытным больше, одним меньше. Торговец махнул рукой. — А Архипыча жаль. Человечище был. Ладно, Олег Павлович. Шо то ещё спросите?

— Пожалуй, что спрошу. Мы у Будулая взяли пару «Ночных звёзд». Они конечно хороши. Но слышал я за «Темную медузу». Вдруг у вас, многоуважаемый Сидорович, есть возможность обменяться пара на пару?

Торговец задумчиво уставился на Квасьневского и начал левой рукой медленно чесать подбородок.

— Та я, Олег Павлович, не против. Но не задаром же!

— Так, а кто говорит задаром?

Квасьневский повернулся к Алексу.

— Лёш, давай сюда АК.

На стол лег Автомат Калашника, снятый с растерзанного котами сталкера. Его контейнер. Два «Асфальта» и две «Ночных медузы». Квасьневский посмотрел на Торговца. Тот отрицательно покачал головой.

— Ну хорошо. Тысяча баксов.

Снова отрицательных жест торговца.

На стол легло две «Погремушки».

— Ой. Я вас умоляю. Хлам!

— А если ещё штука баксов?

На столе появилось ещё десять сотенных купюр.

— Хм. Это уже ближе к серьёзному разговору. Но — нет!

— А скажите, многоуважаемый Сидорович, а есть у вас в запасе пару «Янтарников».

Сидорович оживился.

— Таки пахнет джокером. Шо мине может предложить много уважаемый Олег Павлович взамен. Ви же понимаете, шо эта беседа уже на хорошую машину тянет?

— Разумеется, Сидорович. Понимаю.

На стол легло два «Черных грави», найденных у Архипыча. А роль джокера выполнили две маленькие «Гиены». Сахаров прям от сердца отрывал, отдавая Квасьневскому столь драгоценные артефакты. Разумеется, под честное слово, что ему добудут таких ещё и побольше.

— Олег Павлович. Ой, шоб мине поразить, надо положить на стол более веские причины.

Но поведение торговца явно показывало, что интэрэс торговца вырос до небес.

— Ну так мы же никуда и не спешим. До вечера далеко. А если шо, так мы у вас готовые и гостиницу снять на ночь.

— Таки да. Таки да. Есть в вас верные мысли.

Торговец задумчиво уставился на выложенную гору товара. Сделка вышла совсем на другой уровень. Это был разговор не с басяками, которые ходили к торговцу и несли всякий хлам. Этот разговор перевалил за сотню тысяч баксов.

— Ну хорош, Сидорович. Тогда ещё вопрос. «Жидкое золото». Пару рюмок. А я на стол выкладываю это, Квасьневский выложил ещё тысячу долларов уже к лежащим. И вот это.

Он повернулся к Алексею. — Алекс, достань «Обсидиан».

— Та ви мине без ножа рэжете, гости дорогие!

Торговец окончательно разволновался. На стол лёг малый «Обсидиан».

— ну что, Сидорович, да или нет? Моя куча против вашей.

— Шоб да, так нет. Шоб да, так нет. Шото мине вас, разлюбезных, мешает отпустить. Погодьте.

Он ушел к столу и долго пересчитывал на счетах подбивая баланс. Минут через десять он вернулся.

— А знаете шо. Вы мине нравитесь! Будулай верно за вас пел. Мозги в вас есть. Я готов вам сделочку уступить. При условии. Вам, таки, всё равно на Рыжий лес. Если согласные перенести небольшой пакет до Аэродрома, до Тополя, то я вам прощу ваши баксы. Заберёте всю свою капусту. Ну и «Жидкого золота» налью на четверть больше. В качестве прэзэнта.

— По рукам, Сидорович. Занесу я бандерольку. Для хорошего человека небольшой крюк совершить не в тяжесть.

— Ну шо, тогда, по рукам.

Квасьневский даже не предполагал, что возможна такая удача. Они собрали великолепные комплекты из артефактов четвертого класса. «Темная медуза» прекрасно блокировала даже бронебойные пули от калашника. В комплекте с бронежилетом это была идеальная защита. Опасными оставалось более совершенное и мощное оружие типа снайперских витовок, автоматов последних лет, да жеканов из гладкостволов. «Янтарник» компенсировал вес в пятнадцать килограмм и повышал пси концентрацию в три раза по сравнению с «Пустышкой» и Алекс это очень явно ощутил. «Жидкое золото» являлось идеальным целебным артефактом, воздействуя непрерывно на клетки тела, и что важно, без перенапряжения подталкивая их к само исцелению, обеспечивая при этом для клеток все необходимые условия. Включая и транс мутацию большинства необходимых микроэлементов, хоть и в небольшом количестве. За сутки любое заболевание уходило бесследно. А за неделю клетки обновлялись полностью. Сидорович не поскупился и налил в контейнер для жидких артефактов каждому путешественнику по полторы порции. Это ещё больше усиливало эффект и ускоряло исцеление. Ну и в комплекте с «Кристаллом» и «Колобком», повышавшим выносливость и прибавлявшем к антигравитационному эффекту ещё пять килограмм, весь перечисленный набор работал безукоризненно.

Путешественники уложили всё приобретенное в свои контейнеры.

— Благодарю вас, Сидорович. Мы пойдем.

— Та без проблем, уважаемые. Заходите. Завсегда буду радый вас видеть!

Они активировали Гиены и по тропе двинулись вдоль холмов. Несколько бандитов стоявших в дозорах, остались далеко позади.

Следующую банду они заметили уже входя на поле мощнейших аномалий, между которыми вилась еле заметная тропа. Метрах в тридцати от тропы, среди железобетонных плит горел костер и сидело шесть человек.

— Алекс, осторожно. Смотри под ноги.

Услышал Алексей голос невидимого Квасьневского. Но было поздно. Из-за того, что видимость в коконе «Гиены» была ослаблена, Алекс не заметил тонкую леску, протянутую поперек тропы и зацепился за неё ногой. Вдалеке затарахтели пустые банки.

— От черт. Выругался Квасьневский. Он уже зашел в густую растительность и будучи недоступен взору бандитов, уже вскочивших и бежавших к тропе, отключил Гиену.

— Алекс, уйти мы быстро через аномалии не сможем. Их тут тьма. Погибнем. Нужно что-то придумать.

Алекс отключил гиену.

— Так, а что думать? У нас, кроме артефактных гранат больше ничего нет. Сколько у нас минут. Алекс смотрел на детектор аномалий, пытаясь определить, как организовать ловушку.

— Та минута, полторы. Они уже бегут.

Часть девятнадцатая

— Олег Павлович. Я одну аномалию подготавливаю здесь. На выходе. Она развернётся и заблокирует им отход.

Сам я уползу вон туда. Там есть проход ползком. Могу спрятаться за третьей аномалией. Это десять метров. Как они пройдут, я сразу активирую аномалию. Вы ставьте аномалию в семи метрах отсюда. Видите, впереди по тропе проход между двух аномалий. Они упрутся в вашу аномалию и начнется паника.

— Логично. Шесть человек. Должно хватить пары гранат.

Алексей уже укрепил в земле аномальную гранату и маскировал её дёрном и травой. Затем размотал тончайшую леску и осторожно пополз под ближайшим шаром гравитационной аномалии. Добравшись до укромного места, он активировал «Гиену» и исчез.

Квасьневский спешно двинулся к оговоренному месту. Установил аномалию. Она развернулась. Совсем небольшая. Но по тропе больше было не пройти. Квасьневский активировал «Гиену», отошел на пять метров и стал наблюдать.

— Давай пацаны. Щас мы их оприходуем.

Голоса были уже совсем рядом.

— Гони их. Никуда они из аномалий не денутся.

На тропе появились бандиты.

— Где эти уроды? Ану! Выходи! Ща мы вас считать будем!

Но из аномалий никто не выходил и тропа была пуста.

— Шото я не понял. А шо тогда звинело?

— Семён, не выпадай в осадок. Может заныкались. Или щиманулись через аномалии?

— Та не гони тюльку. «Щиманулись» через аномалии не канает. Может из-за страха в аномалию прыгнули. Чи в землю закатались.

Раздался смех. — Сёма. Шо ты чешешь. У тебя щезли один или два пассажира. А ты философии катаешь. Де люди, Сёма?

Возникла долгая пауза.

— Ээээ!!! На тропе! Выходи по-хорошему. А то мы вам быстро британский флаг организуем.

Снова смех.

— Бес. Поди проверь тропу.

— Та шо я, крайний?!

— Так а хто? Ты ж самый молодой. А на молодых сам знаешь.

Снова смех.

— Та ладно, Бес, ща вместе пойдем. Всё будет в ажуре.

Между аномалий зашло два бандита с обрезами наизготовку. Они прошли в глубь. Метра четыре. Один из них достал детектор аномалий.

— О! Гляди! Новая аномалия на тропе! Пацаны! Идите сюда. Тут новая аномалия. Всю тропу перекрыла!

На тропу зашло ещё четверо. Всего шесть.

— Та не гони, Бадяга.

— Та я серьезно. Гляньте.

Он показал подошедшим экран навороченного детектора аномалий. Который отжал у одного изученых пару лет назад.

— А и правда. Аномалия.

Народ повернулся к аномалии, установленной Квасьневским.

— Шо то не понял. А как теперь тут ходить?

— Как как. Шёпотом. Сёма, не лепи горбатого! Теперь тут не ходют.

Группа двинулась к установленной Квасьневским аномалии. Но дойти до неё не успели. Прямо им под ноги упала граната.

- Атас, гранаттааа! Народ бросился к выходу, но не успел. Взрыв достал всех шестерых. Двое погибли сразу, а четверых ранило. Самый легко раненный схватился за бок, — Ай бляяяя! но не остановился, а ещё быстрее рванул к выходу.

Больше ничего он сказать не успел. На полной скорости он нырнул в гравитационную аномалию. Его в миг сжало до футбольного мяча, подняло на высоту метра в три и с громких хлопком разорвало на мелкие капельки и развеяло над аномалиями.

Трое раненых с ужасом наблюдали эту картину. Но не долго. Прилетела ещё одна граната. Снова взрыв.

Аномалии исчезли через полчаса. Алекс уже давно выбрался. Изучил карманы бандитов. Ничего интересного. Разве что научный детектор старого образца. Обрезы не в счет. Если что и было, то лежало оно в лагере бандитов. Но путешественникам нужно было засветло добраться до Бара сто рентген. А уже пол пятого. Ещё пару часов и начнет смеркаться. Да и взрывы гранат слышно далеко. На подмогу сейчас могут ещё бандитов нарисоваться. Надо уходить.

Через поля аномалий они пробирались больше часа. Тропинка плелась между гудящих пространств, честно показывая безопасный, хоть и очень витиеватый маршрут. Кое где приходилось проползать на животе. Пару раз пришлось перебираться по поваленным деревьям. И это было очень страшно. Ты медленно двигаешься по скользкой мокрой гнилой коре между торчащих сучков, а внизу пульсирует, колышется и гудит смерть. Наконец, сложный участок пути остался позади. Тропа теперь шла между редких групп сосен, по пустырю. Квасьневский сказал, что эта территория называется «Пустоши». И что ходят слухи, что не всякому сталкеру свезло здесь пройти живым. Многие просто исчезли. Никто не знает, почему.

Разумеется, последние слова не сильно вдохновили Алекса, но он уже стал привыкать к возможности стать мёртвым. Попробуем пробиться. Уже ведь сколько раз получалось.

Где-то на середине пути до Бара они увидели место смерти. Через тропу вела линия, нарисованная спёкшейся кровью. Начиналась она большим пятном крови у дерева, возле одинокого вещь мешка. На дереве Квасьневский заметил процарапанные следы от ногтей человека. Кто-то в панике некоторое время пытался держаться за дерево и прочертил ногтями борозды, оставив на коре кровавые следы от обломанных ногтей. И похоже, боролся пока не истек кровью и не ослаб. На середине кровавой линии лежала двустволка. И заканчивалась линия темным густым пятном склеившегося в крови песка перед большой норой, диаметром сантиметров в пятьдесят.

— Алекс, глянь. Похоже, это и есть причина исчезновения сталкеров.

Квасьневский осторожно заглянул в нору. Та продолжалась в бесконечность.

— Олег Павлович, а вы не боитесь?

— Боюсь конечно. Но было важно увидеть одну деталь.

— Какую?

— Есть ли кровь дальше, в норе.

— И что?

— Увы. Нет. И как думаешь, Алексей, что бы это значило?

— Похоже, что кто-то что-то сожрал, а потом только уполз в нору?

— Да. А значит нам бояться нечего. Оно — сытое.

— Ну и то хорошо. Если не нами отобедали, значит ещё поживем. Но стоило бы понять, как эта тварь охотится. Нам ведь придётся здесь ходить.

— Да, Алексей. Верно. И хотелось бы верить, что сейчас уже сыты все эти подземные обитатели. Благо, что, судя по обеденной сцене, охотятся они по одиночке. А значит, на двоих не нападут.

До блокпоста Долга добрались почти без проблем. Пару раз вдалеке пробегала стая псов. Но их не заметили. Практически уже перед самым входом на территорию Долга, где и располагался Бар сто рентген, метров за сто, на них напала стая диких собак. Звери были большие и безумно агрессивные. Атака началась сразу со всех сторон. Правда Квасьневский предупредил об опасности, почувствовав беспокойство. Автоматическое оружие перехватили и дальше пошли осторожнее. Но засаду вычислить не удалось. Стая пропустила путников в центр засады, оставшись невидимой. И мгновенно рванула на жертву со всех сторон. Квасьневский отреагировал, ещё не видя кто атакует. Только зашелестели кусты, а Квасьневский уже отстрелял с десяток патронов. Новенький тяжелый Форт яростно отсчитал последний десятый патрон и тут началось. На фоне визга двух или трёх смертельно раненных Квасьневским собак кусты выплюнули сразу двадцать хищных голодных зверей. Они двигались совершенно тихо. Как в немом кино. Ни лая ни визга. Ничего. Алекс с расширяющимися от страха глазами, не успевая реагировать так же быстро как Квасьневский, запоздало поднимал МП-5, уже нажав на курок. Первые пули с глухим стуком ушли в тропу, и Алекс кое как выровнял стреляющий пулемет, сосредоточившись на ближайшей собаке.

— Алекс, спина к спине.

Алекс не успевал ничего сделать, паника разрасталась, и он ничего не мог ей противопоставить. Времени нет. Вообще! Он почувствовал, как в его рюкзак упёрся рюкзак Квасьневского.

Отстреляв пол рожка, наконец то Алекс смог попасть в пса. Оставалось метров пять. Очень близко. Пули ушли в морду и пес так же молча завалился. Алекс перевел поток пуль на следующего, чуть дальше.

— Алекс, не целься в морду, стреляй на количество. Ранить как можно больше!

Алексей обратил внимание на то, что сзади раздавались одиночные выстрелы и почти за каждым следовал визг.

Голос Квасьневского его немного протрезвил. Неожиданно для самого себя время равернулось в другую сторону, и то, что происходило за доли секунды, стало затормаживаться и Алекс провалился в замедленное кино. Псы медленно шевелили ногами очень медленно приближаясь к паре путников.

Алексей перехватил МП5 второй рукой, подводя оружие к лицу и стараясь стрелять прицельно. Короткими очередями. Первый зверь покатился кубарем. Второй завизжал. Третий попытался свернуть с лобовой атаки и подставил под пулю бок, завижав катнулся несколько раз по земле и бросился на утёк, сбивая соседнего атакующего.

В магазине МР5 осталось слишком мало патронов. Алекс отстрелял последние, ранив ещё троих. Быстро отпустил МП5 и схватил штурмовой Форт.

Ему везло. Следующих двух псов он подрезал на моменте прыжка, Стреляя от живота. Те так и не успели оторваться от земли и просто упали в пыль. Форт был куда мощнее МР5! Одна пуля, один пёс. Снова прицел на линию взгляда. Ещё два выстрела. И ещё два пса. Оставшаяся стая начала разворачиваться и вмиг рассосалась по кустам.

— Алекс, ты как?

— В порядке, Профессор. Чисто.

— У меня тоже чисто.

За полминуты они ранили и убили больше пятнадцати хищников. Со стороны Квасьневского самый ближний пёс лежал на расстоянии метров в десять. Алекс же подпустил атакующих практически на пять. Если б псу удался прыжок, он вполне мог бы сбить их своим весом. Даже мёртвый.

— Сколько патронов?

— Отстрелял один рожок МП5 и шесть патронов из Форта.

— Алексей, это много. Понял, в чем ошибка?

— Да, Профессор. Нажал на курок ещё когда МР5 смотрел в землю.

— Постарайся так больше не делать.

— Учусь.

— Хорошо. Выдвигается дальше. Опасности больше нет.

Долговцы оказались очень серьёзными ребятами. Семь человек. Двое впереди, за мешками. Ещё пять между зданий, за железными конструкциями, перекрывающими проход зигзагом. Ни шуток, ни пафоса, ни бахвальства. Как машины.

— Стоять. Кто такие.

— Курьер с сопровождением. Письмо командиру Долга от Яновских.

Квасьневский сбросил рюкзак и достал конверт, передал остановившему их патрульному. Тот внимательно прочел адресат, проверил сургучовую печать сзади. Повертел в руках.

— Хорошо. Проходи. Рядовой Иванов! Проводить курьера с сопровождающим до Командира.

— Есть проводить.

К путешественникам подошел боец с автоматом на перевес.

— Следуйте за мной.

Он двинулся, не оглядываясь, в глубь заводской территории, на ходу закинув автомат на плечо. Значит, на территории бывшего заводского комплекса было безопасно.

Спустя десять минут перемещения между множества заводских зданий, они добрались к Штабу.

— Товарищ капитан, Рядовой Иванов, разрешите обратиться!

— Разрешаю.

— К Командиру курьер с сопровождающим.

— Обоих на обыск. Потом сюда.

Квасьневского и Алекса завели в помещение, где тщательнейшим образом обыскали. Не найдя ничего опасного, их провели к Командиру. Капитан, направивший их на обыск, сидел здесь же, за соседним столом.

— Доброго вечера. Прошу прощения за обыски. Время сложное. Уже двоих камикадзе задержали с поясами шахида.

Перед Алексом стоял мощный широкоплечий человек. За два метра ростом. Алекс ощутил себя рядом с ним лилипутом. Ответил Квасьневский,

— Без проблем. Зона располагает к осторожности. Вам пакет с Янова. Найден мною у погибшего курьера. Архипыча. Кодекс…

Командир его перебил.

— Как погиб. Это же самый живучий из всех, кого я знаю. Не мог он погибнуть.

— Увы. Его подстрелили иностранные наёмники, когда тот отстреливался от кровососа. И кровосос высосал Архипыча заживо.

— Вот суки! Где эти наёмники. Надо их уничтожить!

— Они были на «Станции очистки». Но сейчас они все мертвы.

— Жаль. Кто их порешил?

— Не могу сказать. Но обнаружили их мёртвыми мы. Передали сообщение вашим на Янове, что бы похоронили Архипча и забрали хабар.

Командир замолк и некоторое время внимательно смотрел на гостей, оценивая вооружение, снаряжение и серьезность подготовки.

— Ладно, не хотите говорить, ваше право. Погодите. А не вас ли ищет Копытной с братвой.

— Нас.

— Так как вы тогда сюда добрались?

— От Сидоровича вдоль холмогора и через поле аномалий.

— Так там тоже застава.

— Кгм. Прошу прощения. Была застава.

— Всех шестерых?

— Да.

— И как?

— Верно выверенная ловушка среди аномалий да пару гранат.

— Хм. Неплохо. Ладно. Благодарю за помощь. И за то, что кодекс курьеров уважаете. От меня вам помощь какая нужна?

- Прошу разрешить проход через ваши заставы. Мне и моему попутчику. У нас важная научная миссия. Придётся и до Припяти двигаться, а может и до самого реактора. А для подготовки к такому сложному маршруту придется походить через ваши посты и не раз. — Ещё один вопрос. Это вы периодически навещаете Сахарова с Сидоровичем на Юпитере?

— Да.

— Как часто?

— Один два раза в неделю. Добираюсь на армейском Газ-69.

— Понятно. Хорошо. Зайдите в канцелярию. Вам выпишут два пропуска на все блокпосты. Все наши командиры тоже по этим пропускам примут. Но о помощи договаривайтесь сами. Но если вдруг что, вас обыщут, не обессудьте.

— Благодарю. Понимаем. Кстати. Проходя через «Пустоши», мы видели нору, сантиметров в пятьдесят. Туда вёл след из спёкшейся крови. Человек был с охотничьей двустволкой. На прикладе надпись — «Клава». Мы ничего не тронули. Все улики на своих местах.

— Ничего пока сказать не могу. Но бойцов отправлю. Пусть обследуют нору. Похоже, новый монстр появился. Про «клаву» сообщу бармену. Пусть поспрашивают.

— Кстати, судя по картине возле норы, эта тварь охотиться в одиночку. Потому стоит передать сталкерам, что бы через «пустошь» в одиночку не ходили.

— Хорошо, передам.

- Ну что ж, благодарю за помощь. Мы свободны?

— Да. Всего хорошего.

Они зашли в канцелярию. Там им выписали два пропуска. Что было интересно, у долговцев был ламинатор и фотопечать. На руки курьеры получили две небольших, ламинированных с обеих сторон карточки размером с банковскую. С фотографией и именем. Вдоль длинного края пропуска шла надпись синим цветом «научная экспедиция». Фото и имя перекрывала большая красная печать с надписью по кругу «канцелярия Центра. Долг» и в центре — эмблема группировки. На карточке красовалась подпись Командира.

— А у них тут серьёзный подход. Всё по-взрослому. Ну что, Алексей, мы сегодня неплохо прогулялись. Пойдем в Бар, пообедаем, да поищем место для ночлега. Тут говорят, гостиница неплохая в бывшем бомбоубежище. Как думаешь, кто хозяин гостиницы?

— Только не говорите, что торговец-Сидорович!

— Ты знал, Алекс! Так не честно!

Они уже вышли за пост Долга, охранявший вход в Штаб.

— Не, Олег Павлович, не знал. Но тут не сложно догадаться.

— Алексей. Здравствуй. Ты опоздал.

У стены стоял человек в длинном черном кожаном плаще с накинутым на голову капюшоном. Лицо было скрыто. Но голос был молодой. Лет двадцать— двадцать пять.

Алексей посмотрел на фигуру у стены. Потом оглянулся и посмотрел на охранников Долга. Те, тихо перешептываясь, настороженно косились в их сторону.

Алексей решил выжидать. Просто кивнул в ответ головой.

- Здравствуйте и вы, Олег Павлович. Мы знаем, что вы держите путь на «Рыжий лес». Там сейчас опасно. Мне поручено вас провести.

Квасьневский кивнул в ответ.

- Приветствую и тебя, незнакомец. Благодарю за беспокойство. Мы справимся. Хотя, я так понимаю, ты из Греха?

- Да. Меня прислал Мессия. Он сказал, что вы уже на подходе. И что вы сразу пойдёте к Командиру долга. Я обязан вас провести до бункера ученых в «Рыжем лесу». Когда вы доделаете там свои дела, мы заберем Алексея на пару недель. Когда Мессия с ним закончит, мы Алексея вам вернём.

Тут уже встрепенулся Алекс.

- Погодите. Вот так просто. Не спрашивая меня. Вы всё порешали?

- Алексей. Мессия тебе всё расскажет. Мы ждем тебя четвертый год. Ты не должен был жениться, а должен был четыре года назад появиться здесь. Это твоё предназначение. Ты же постоянно видел сны о Зоне.

Алекса пробил холодный пот. Один и тот же сон, с небольшими отличиями, который ему снился по нескольку раз на год на протяжении последних лет десяти, до женитьбы. А потом как отрезало. Оказалось, это сон про его пребывание в Зоне!

- А если я вам не поверю? И никуда не соглашусь идти.

- Ты погибнешь. «Тварь» уже почти вычислила тебя. Еще максимум месяц твоего бездействия и тебя отсканируют полностью. Тогда у тебя не останется шансов. «Тварь» поглотит твою Душу. В лучшем случае станешь зомби. Мессия знает, как скрыть тебя от «Твари». А группа Посвященных уже приготовила нижний цоколь Шахты к работе. Даже третий Вершитель вернулся из Припяти. Всё готово!

Алексей посмотрел на Квасьневского. Тот в ответ только пожал плечами. Мол, решай сам. Алексей повернул голову к человеку в плаще.

- Прости. Не знаю, как к тебе обращаться.

- Пётр. Адепт первого круга посвящения. В простонародье — Пилигрим.

- Можно просто Пётр?

- Да.

- Что со мной будут делать?

- Учить. Твои способности не пробуждены. Ты не умеешь контролировать свою Силу. Ты слишком сильно «светишься» на мыслях. Аватару Зоны очень тяжело тебя скрывать от «Твари». Сейчас на твою защиту тратиться очень ценный ресурс. Ты должен научиться управлять своим «сиянием». Это не сложно.

Петр вопросительно посмотрел на Алексея, ожидая очередных вопросов.

- Хм. А что мне нужно для этого?

- Ничего, Алексей. Я зайду за тобой, когда ты освободишься.

- А как ты узнаешь, что я освободился?

- Мессия знает о тебе всё.

Алекс вновь растерянно посмотрел на Квасьневского. Тот в ответ кивнул и высказал свое мнение.

- Думаю, Алекс, если нас проведут по безопасному маршруту к ученым, это хорошо. Там у тебя будет три дня после посещения «Симбиота», чтобы всё обдумать. Я же пока наведаюсь к Тополю. Ну и Герман наверняка за Грех кое-что знает. Ведь я так понимаю, ваш клан в «Рыжем лесу» территориально находится?

Квасьневский посмотрел на Пилигрима. Тот утвердительно кивнул.

- Ну вот и прекрасно. Пётр, где тебя найти, когда мы тут всё порешаем?

- Не беспокойтесь, Квасьневский. Я появлюсь сам.

Бар нашли легко. По всем стенам были нарисованы стрелками указатели на разные объекты. Бар. Барон. Арена. Гостиница. Переход туда, переход сюда. Заблудиться невозможно.

Бар находился в обжитом и обустроенном подземелье.

Они подошли к барной стойке.

— Привет, незнакомцы. Первый раз здесь. Выпить или закусить?

— Бармен, давай еды. Чего-то посытнее. Жрать хотим.

— Подороже или подешевле?

— Бармен, посытнее.

— Хорошо. Значит не бедные. Вас устроит жаренная картошка, свиная отбивная, салат из капусты и чай с булочкой. Хлеб, горчица и соль за счёт заведения. Стоимость пятьдесят баксов с человека.

— Да, хорошо. Только двойную порцию картошки нам обоим сделай. Да. И будь добр, минеральной водички пару бутылок. Прям сейчас же.

— Чудесно. Заказ принят. На барной стойке появилось две бутылки боржоми, они радостно зашипели под нажимом открывашки. Бармен выставил два стакана.

— Можете пройти в комнату для переговоров. Там удобно посидеть и отдохнуть с дороги.

Бармен ушел на кухню.

Алекс осмотрелся. На них смотрело около десятка человек. Они все отличались от Алекса с Квасьневским. Такой амуниции, как у них, или хотя бы приблизительно похожей на их амуницию, ни у одного человека. Из оружия, максимум АК-47. Контейнеры из стали, большие и тяжелые, на два или три артефакта. Дешевые рюкзаки.

Квасьневский оторвался от барной стойки и зацепил рукой стоявший на полу рюкзак.

— Пойдем, Алексей, надо присесть. Устал я. Стаканы захвати.

Они зашли в зал с парой низких столиков, для сидячих мест. Вдоль стены стояли старые советские стулья. Квасьневский подтащил один к столику и сев, с удовольствием откинулся на спинку, вытянув ноги и с ещё большим удовольствием приложился к бутылке с водой, осушив сразу треть.

— Да, Алексей. Вот это путешествие. Вот это я понимаю! Мне понравилось. Как ты?

Алекс тоже подтащил стул и сел за стол.

— Да хрен его знает, Олег Павлович. Страшно мне. За один переход столько приключений и смертей. Как тут люди выживают?

— Да никак, Алёшка. Знаешь, сколько уже людей сгинуло в Зоне с того момента, как её периметром обнесли?

Алекс вопросительно посмотрел на Профессора.

— По предварительным оценкам и косвенным свидетельствам, более семидесяти тысяч. И что? Видишь ты их здесь?

— Да не. Столько народу, почаще бы на глаза попадались.

— Вот то-то же. Здесь сейчас от силы тысяча человек. Ну максимум — полторы. Скажи на милость, а куда делось шестьдесят девять тысяч?

— Да уж.

Со стороны входа постучали. В проёме стоял здоровенный детина в старом и затасканном, но аккуратно зашитом в нескольких местах кожаном плаще.

— Разрешите?

Квасьневский кивнул.

— Проходи, раз постучал.

Человек подтянул третий стул и аккуратно, насколько это позволял размер его тела, присел.

— Боржоми будешь?

— Не, спасибы. Я больше по пивку.

— Ну гляди. Давай я отгадаю. Ты нас узнал и хочешь за оплату рассказать мне за человека со снайперкой, который про меня тут расспросы устраивает.

— Ага. Про него. Он по пъяни много чего наболтал. Даже того, за шо вам не жалко будет денег отдать.

— О как!

Квасьневский откинулся на спинку стула и с любопытсвом посмотрел на вошедшего.

— И сколько ты хочешь?

— Двадцать штук рублёв.

— Советскими?

— Так тута других нету.

Человек с сомнением уставился на Квасьневского.

— Прости, шучу я.

Человек понятливо улыбнулся.

— Ты уверен, что информация того стоит?

— Чего?

— Ну. Таких денег. Вдруг я её уже знаю?

— Нее. Не знаете. Я жи торговец информацией! А покупают то только свежую! Вот я за вас всё знаю. Если я скажу, што вы посланы от правительства, и што ваша задача найти чегой-то непонятного, што связано с чернобыльской антенною. Ну. С той, што самая большая. В «Кишке».

Квасьневский изменился в лице.

— Дружище, а ты уверен, что теперь сможешь выйти из этого помещения?

— Та эта! Да! Уверен. Я жи торговец информацией! Торговцев информацией никада не убивают! И тут таких денег, сколько стоит про вас информация, кроме вас никто мне заплатить не сможет. Бо ни у кого нету.

Человек снова улыбнулся.

Квасьневский с сомнением покачал головой.

— Вот так-так. Торговец информацией, говоришь. Кто-то ещё знает то, что ты про меня знаешь?

— Ну так я жи и говорю. Этот крендель, што про вас расспрашивал. Он не всё знает. Но багато! Если варежку по пьяни раскроет, так может с его слов дурак какой и не поймет про вас ничо. Зато умному какому картинку склеить про вас, как пальцем размазать. Я так понимаю.

— Да. Беда. Ну это хорошо, что ты подошел.

— Так я жи вас ждал. Вы жи от Сахарова на Рыжий лес идёте. Строго через Бар. По-другому вы не рискнёте.

— И это он знает! Кто ещё знает за Рыжий лес?

— Ну так это. Пётр. Пилигрим, который. Я так понял, он вас ждет.

Квасьневский покачал головой.

— А ещё кто?

— Да вроди и всё. Я жи говорю. Кому вы тут нужны! Те, кому нужны, они жи из-за периметра, потому и так сами с усами.

— Даа. Ты меня смог удивить. Звать как?

— Меня?

— Ну, как меня зовут, ты наверняка и так знаешь. Тебя как звать.

— Ааа! Меня Ильёй звать. А вас Олегом Павловичем в Зоне все зовут. А это Алексей. Из Киева. В разводе как с год.

— Ладно, ладно, хватит уже. Поняли мы про твою информированность.

— Ну добре. Молчу. Ну так это, заплатите за информацию?

— Да куда уж от тебя деваться.

Квасьневский полез во внутренний карман и достал пачку. Отсчитал двадцать новеньких купюр по тысяче рублей. Потом подумал и отсчитал ещё двадцать пять, положив их в соседнюю стопку.

Илья, приоткрыв рот, с вожделением смотрел на две пачки рублей.

— Ну, Илья. Смотри. Не подведи. На кону двадцать штук.

— Э-э-э. Олег Павлович, а шо то за втора стопка?

Человек сглотнул слюну.

— А это, Илья, если наша беседа мне понравится, я тебе предложение сделаю, от которого ты не сможешь отказаться.

Зашел бармен. С сомнение посмотрел на Илью. Покачал головой, но ничего не сказал. Поставил два салата, тарелочку с хлебом, солянку и всё остальное. Разложил вилки.

— Бармен, любезный, принеси Илье пива. Илья, ты какое пиво пьёшь в это время суток?

Илья растерянно завис, пойманный таким вопросом, потом его отпустило.

— А! Ну так, это. Черниговское.

— Вот! Прекрасно. Черниговского, пожалуйста.

Бармен кивнул головой.

— Ну что. Рассказывай.

— Этот крендель появился здесь дето месяц назад. Пришел со стороны Агропрома. Чегой-то наёмные завсегда там в Зону добираются. Може с вояками связано? Так, это ж, это! Это тока одно место в Зоне, куда вертолет залетает. Ну окроме Германа в Рыжем, но там посылки сбрасывают сверху, и сразу тикать, назад. А в НИИ вертолёт садють!

— Илья, ближе к делу.

— Куда ближе? А! Да! Крендель называит себя Кнайфом. Не знаю, шо это, но звучит как иностранное. При нем дофига денег советскими рублями. Все новые. Он неделю тута в Баре сидел. Шукав себе проводников, угощал всех выпивкой. Бармену выручку на несколько месяцев накрутил. Дета на пятый день до Кнайфа пришел Пётр. Пилигрим, который. После беседы с Петром, Кнайф ходил пару дней хмурый. Даже пить перестал. Но не то главное. После Петра Кнайф стал носить свой пистолет в кобуре взведённым. Я тода ще подумал, шо чёрную метку Пётр принёс. Неа! Если б принёс, то Кнайфа уже давно в живых не было. Видел я как та метка работает. Хлоп. И нету помеченного. День. Самое дольше — два. А Кнайф уже месяц по Зоне гуляет. Так шо Грех его только предупредил. И да. До встречи с Петром Кнайф искал проводника на «Радар» и через «Радар» на Припять. А после, его маршрут зменився. Он ушел в «Тёмную Долину». Там долго крутился вокруг Свободовцев в «Темной долине». Оттуда он по старому руслу пробился с бойцами на Радар. По пьяни он хоробрился, што наймет самых крутых бойцов в Зоне. И што он тут всем покажет, как он крут ну и всё остальное з той пластинки. На Радаре он пригадывал с Монолитом договориться. Не свезло. Кажись, еле ноги унёс. Шото разыскивал. И нашел! Повернулся до «Тёмной долины» один. Сказал, што сопровождение погибло, бо нарвалися на Монолит. Если б не нашёл, полюбому бы свидетелей бы не прикончил. А так, полюбому, нашел! Потом было подтверждение. Сталкер, шо из Вольных, видел убитого в затылок. Из пистолету. Возле дороги. В кустах. Как от «Радара» на «Тёмную долину» заходить. Признал. Точно, один из сопровождения Кнайфа. То добрый был вояка. Та и следопыт знатный. Вот такой он, этот Кнайф.

Неделю назад он быв на Болотах. Договаривався с Ренегатами. Кажись, набирает группу отщепенцев. Потому што выкупил у торговца в Тёмной долине и у бандюков в Дэпо больше десятка стволов. Та кучу патронов у придачу. За баксы! Куда-то навострился. Ясно куды. На Юпитер!

— Илья, почему думаешь, что на Юпитер? А не на Припять, например.

— Кто на Припять?

— Ну. Кнайф этот твой.

— А! Кнайф. Так это. Он же за вас две недели по всем местам распрашивал. Это жи он и высчитал, што вы братка Копытного на лесопилке приговорили. Никого жи не було. Никто вас не бачив.

Бармен принес ароматную еду. И поставил перед Ильёй бутылку пива и стакан. Народ притих, дожидаясь, когда бармен уйдет. Илья отодвинул стакан, достал нож и отрыл бутылку. Осторожно пригубил.

— Илья, жрать будешь?

Квасьневский кивнул на свою еду.

— Та не. Спасибочки. Сытый.

— Ну хорошо. Продолжай.

— Ну так это. Свидетелей, шо вы на Лесопилке банду замочили, не було. Только двое из Затоновских бандюков были при делах, та глядели на вас в бинокля, покуда готовились до нападения. Токо эти двое и знали, што на вас и вашу машину охота будет в пять человек. Так, когда Кнайф с ними, со свидетелями этими встретился, то с его словесного опису они вас и признали. Кнайф и здав бандюкам вашу фамилию.

— От же сука какая. Он мне всё больше не нравится.

— Так жышь я и говорю! Но это не всё. Он пытався бандитов на этой стороне купить, штобы на Юпитер войной. Заказ у него там. Деньги большие. Но дело дуже сложное. Нужно много народу. Так наши сказали, што у них с Затоновскими и Юпитерскими договор, чужих земель не шманать.

— Понятно. И тогда он ушел на Болота, нанимать отщепенцев.

— Ну да. За цым и пошел. И уже нанял. Бо несколько небольших групп по два, чи три человека, уже перешло в Темную долину. Оттуда они будут по болотам старого русла пробиваться к Юпитеру. Места там опасные. Трясин да аномалий забагато. А болотных кровососов — тьма! Так жи отщепенцев не жалко. А да! Ещё вспомнил. Присоветовали Кнайфу одного проводника. Мол, шо только он и может через те болота провести. Архипычем зовут проводника. Вот он сейчас, полюбому, Архипыча того шукает! Но я так думаю, шо нету больше Архипыча. Бо он уже недели две, как должен быть здесь. А его всё нету и нету.

— Хм. Вот как. Значит он ищет Архипыча? А по-другому никак не пройти там?

— Та не. Дело гиблое.

— Хорошо. Как думаешь, Илья.

— Шо думаю? Я ничего не думаю!

— Та погоди ты, дослушай вопрос.

— А-а-а-а. Спрашивайте.

— Отлично. Как ты думаешь, а что, если он не найдет Архипыча? Что будет делать?

— Так это. Тоды только один путь. До Припяти. Та там по железнодорожному тоннелю на завод Юпитер. Но там хозяйствуют Юпитерские бандюки. Там за проход багато денег просють. Бо у них там канатна переправа через подземный разлом, шо у тонели железнодорожном. Да вопросов много задают. Там отщепенцев не пропустют.

— Вот как. Очень интересный расклад. Значит, найдут они Архипыча или нет, но Кнайф попрётся в болота? Потонут отщепенцы, да и хрен с ними. Бабло платить не надо. Верно я мыслю?

— Так я жи про то и говорю. Потопит он их всех. А сам переберётся по их жизням на Юпитер.

— Ты, Илья, мне вот что скажи.

— Что сказать?

— Кого этот Кнайф хочет убить?

— Кнайф? Убить?

— Ну да. Про меня понятно. Меня он хочет убить. А ещё кого?

— Не. Вас он не хочет убить. Он сказал, што самое большое зло в Зоне, это ученые. И што Зона, это их рук дело. И самый главный из обвиняемых — Сахаров. А вы, посланные наладить и сделать работу ученых лучше. И тогда Зона захватит весь мир! Потому он доберётся до вас. Через вас он планировал убить сперва Озерова и Германа, а затем и Сахарова, если получился.

— Илья!

— А? Шо?

— Почему, «если получиться»?

— Так это! Сахаров, он со слов Кнайфа — колдун. И просто так его за зад не взять.

— Хм. Очень интересно. А я значит — лицо доверенное и могу подойти к колдуну со спины.

— Ну да. Як-то так он это и говорил. Токо он думал, што вы будете по этой стороне Зоны бродить. Поэтому сначала он хотел Германа, затем Озерова убить. А вы появилися на Юпитере. И это его задумку и попутало. А дальше ще и Пётр. Я так понимаю, Пётр предупредил Кнайфа, шо тому путь в Рыжий лес заказан. Иначе не жилец.

— Ну да. Похоже на то. Илья.

— А?

— Так что там за меня за планы. Я ж просто так Кнайфу не будут согласный помогать.

— Правда? А! Нее, вы будете. Ну так это. Сначала он доберётся до вас. Через вас до Сахарова, а потом и всех остальных ученых грохнет!

— И как он планирует через меня добраться?

— Он казав, што это секрет. Но когда окосел полностью, казав, што на Радаре есть тайная комната. Там проводили опыты по зомбированию людей з далека. Ну. Эта. На расстоянии. И он пойдет и включит её. Потом ему трэба вколоть в вас маленькое приспособление и комната зазомбирует.

— Вот оно как.

— Илья, а ты случаем, не знаешь, где на Радаре эта комната. Вдруг Кнайф и это сообщил.

— Не. Тока говорил, шо там шахта лифта. Он знает, как дверь в шахту открыть. Потом сповзёт на второй цоколь, цэ если сверху считать.

— Лифт, говоришь. Да. Есть там пару лифтов. Сталкеры их так и не смогли вскрыть. А он значит, знает, как. Очень интересно. Надо бы туда прогуляться.

— Тавышо, Олег Павлович. Там же Монолитовцев, шо блох на дворняге. Он, Кнайф цэй, и тот сопровождение в десять человек брав.

— Десять, говоришь. И всех сгноил. Нехороший это человек.

— Дык, я жи это вам и хочу сказать. Нехороший. И опасный.

— Ладно. У нас с тобою есть одна хорошая новость.

— Какая?

— Кнайф Архипыча не найдет. Архипыч погиб.

— От же блин! Я так и думав. Жаль. Добрый был дядька.

— Так что Кнайф на Затон сможет пробиться только в одиночку. Что через Болота, что через Припять.

— Ну да. Через Болота он всех потопит. А через Припять бандюки отщепенцев, шо блох, передавят. Та отщепенцы, те и сами на Припять не пойдут. У них и снаряги такой нема. Шоб одеть десять бойцов до Припяти, то никаких денег не хватит. Даже денег Кнайфа.

— И что думаешь, Илья. Что дальше делать, чтобы выжить? И Сахарова спасти.

— Ну так это. Либо одно, либо другое. Кнайф за Архипыча не знает. Можна подослать заместо него из похожих, та завести у топи. А другэ — предупредить Яновских, и те Кнайфа замочат.

— Мудро. Согласен.

— Ну так это, Олег Павлович, заработал я денег?

— Конечно. Ты очень правильный торговец информацией. Вот что ни на есть, от Бога.

Квасьневский взял стопку в двадцать тысяч и протянул Илье.

Тот смутился от похвалы и в слабом освещение даже как-то порозовел. Взял деньги, пересчитывать не стал.

— Што, правда?

— Конечно правда. Разве ж я похож на обманщика?

— Та не. Вы не обманщик. А што тогда со второй стопкой.

— Илья, ты мне вот что скажи.

— Што?

— Ты родом откуда.

— Я? Ну это, из-под Чернигова я. Село Кустохвостовка.

— Очень интересно.

— Што, правда?

— Ну да. А классов сколько закончил?

— Нууу. Я? Семь.

— Немало. Немало. Ещё интереснее. И что. Почему дальше не пошел учиться?

— Ну так. Мамка больная. Пахать землю надо. Коровы. Не до учёбы было.

— И не хотелось?

— Што не хотелось?

— Учиться.

— Ды, это. Хотелось. Я ж по вечерам книжки читал. Логика там. Психология. Науки всякие. Эта, как её. Про камни. Кристалы, э-э, кристале. А! Вот! Кристаллография. Чотыре книги. Тооолстые. С картинками. Ох и красивые! Но жуть какие непонятные. Но жуть, как интересно. Историю усяку любил читать. Про христианство багато читал. Про католиков. Цых, як его. Про даосизм. Старцев многих читывав. И наших, и китайских, и индусских. Ух и вумные были!

— Кристаллография? Ну ты даёшь. А книги где брал?

— Ды у священника. В церкви. Очень грамотный у нас батюшка. Насквозь усех бачит. Я как к ниму приду, а он так раз, и всё про мэне и выложит! Как сквозь воду всё видит. Вот мне хотелось, як он! Дужэ хотелось! Ну дык, я у него и просил книг. Он давал. А как мамка умерла, сказал брат, што сюда надо. Здесь настоящая жизнь. Ну мы и подались. Коров я батюшке отдал, а на дом молодят пустил, из родственников наших. Хай живут.

— Эк у тебя судьба интересная.

— Што, правда?

— Правда, правда. Брат то твой где?

— Да сгинул он. Ушел на Лиманск за новыми артефактами. И пропав. Вжэ года два как. Казав я ему, шо Монолит усиливают раза у два. Не поверив.

— Понятно. Ну что. Ладно. Давай говорить о моём деле к тебе. Я хочу тебя взять на работу.

— Меня?

— Тебя. Буду каждый месяц передавать тебе двадцать пять тысяч наличными. Твоя задача продолжать собирать информацию. И передавать её в письменном виде Петровичу, что в Деревне сталкеров.

— Дык. Это. Эт сколько жи инфрмации написать надо. У меня столько бумаги не будет!

— Да не. Не всю информацию. А только ту, что я тебе укажу. Ну и ту, что ты посчитаешь, что она для меня будет полезной.

— Ааа. Полезной? Ну. Я это. Я конечно! А как деньги будете мне давать?

— Да у Петровича и будешь забирать. Он человек честный.

— Так-то да. Про Петровича только хорошее в Зоне.

— Ну что. Попробуем?

— Ну, да. А как же. Попробуем. Только я пишу некрасиво.

— А ты не спеши. И пиши, как в азбуке. Каждую букву отдельно. Тогда всё будет легко читаться.

— Што, правда.

— Да. Правда.

— Ну хорошо.

— Тетрадки и карандаши заберешь у Петровича. Скажем, через две недели. А пока продолжай слушать и запоминать. Лады?

Илья улыбался во весь рот. По лицу было видно, что такого счастья он давно не испытывал.

— Лады конечно.

— Прекрасно. И ещё одно условие. Самое главное. Что бы никто не узнал о нашем сегодняшнем разговоре!

— А эт чего?

— Ну смотри. Ты же торговец информацией? Твоя информация сколько денег стоит?

— Моя? Ну эт смотря какая!

Парень деловито приподнял голову, выпячивая подбородок. Квасьневский улыбнулся, наблюдая за жестом и продолжил.

— Ну хорошо. Я тебе каждый месяц плачу двадцать пять тысяч. Это сколько в год?

Парень завис. Квасьневский повременил, и не дождавшись ответа, продолжил.

— В год это триста тысяч выходит!

— Тавышо! Ого.

— Ну да. Вот и смотри. Ты же не хочешь потерять такую ежегодную сумму?

— Ну. Это. Как же такое потерять то?!

— Значит, если ты проговоришься о нашем разговоре, то тот же Кнайф может за тобою прийти и грохнет, или ещё кто до тебя доберётся. Кто сможет подумать, что вдруг я тебя завербовал. Понимаешь? Придут, и заставят тебя расколоться. А ведь тогда я тебе зарплату платить перестану. Понимаешь?

— Так это! Конечно понимаю.

Илья разволновался и начал теребить пальцами пуговицу.

— Не хочу я ни с кем за вас говорить! Я ж за такие деньги пожить хорошо хочу!

— Молодец. Голова у тебя светлая и складно сложена.

— Што, правда.

— Та правда, правда. Ну все. Давай заканчивать. Выходи отсюда так, чтобы не привлекать к себе внимания. И да, попроси бармена к нам подойти. Пора уходить.

Илья встал и пытаясь сохранять суровое лицо вышел из комнаты переговоров.

— Ну что, Алеша, как тебе этот дивный человек.

— Так прямо и не скажу. Необычный, одним словом.

— Вот! Верное слово подобрал. Необычный. Как раз в таких людях и скрыт феномен расцвета и мощи довоенного периода. Была на государственном уровне развернута программа по выискиванию таких людей, как Илья, во всех сословиях. Их находили, вытаскивали их из отсталости и ограниченности в соответствующие их сокрытым талантам условия жизни. Народ потихоньку обвыкался с достойностью, начинал раскрываться в таланте и совершал прорывные открытия. Просто потому, что для такого человека это было легко и очевидно. Ведь он именно так смотрел на мир через свой талант. Как думаешь, в чем произошел прокол. Почему всё рухнуло в последствии.

— Я даже и не знаю, с какой стороны смотреть. Да и думать после столь плотного ужина уже не хочется.

— Ну хорошо. Как думаешь, кого поддержит Илья? Какую программу? Когда ему сообщат, что развивают его родное село, где весь его род так до сих пор и живёт. Или же величие страны там, социализма, космические дали?

— Думаю, что государственная забота о селе, то есть о его родственниках, его вдохновит. А остальное он воспримет с прохладцей.

— Вот, Алексей. Да! Что и произошло. Талантливые люди то из глубинки. Или из рабочих. Пока им родственники писали, как у них всё поднимается, как они счастливы, как всё дешевеет и что даже там трактора появились, государство заботиться, премии, школы, больницы, отдыхи на морях, так эти таланты, будучи уже в элитном обществе интеллектуалов, и трудились от зари до зари. И понимали, что нужно ещё больше трудиться, чтобы помочь стране стать ещё круче и совершеннее. А потом всё сломалось. За войну весь патриотично настроенный управленческий аппарат со всех управленческих уровней сгинул в боях. Кто после них к власти на местах пришли? Да те, кто пересидели войну в тепле. Догадываешься, какого качества это был контингент?

Алексей утвердительно кивнул.

— Среди этого контингента было много тех, кто презирал обычный люд. Мало того. Этот контингент где-то глубоко внутри очень ревнив к чужим проявлениям человечности, достоинства и подвига. Очень многих патриотов и просто человечных людей, из выживших на войне, потом на местах растаптывали всеми доступными средствами за человеческие качества. Только лишь потому, что те оказались в меньшинстве. А патриоты и были в меньшинстве. С войны то только каждый десятый пришел. Всех простолюдинов, кого смогли, скинули с управленческих и научных уровней назад, на деревню. А кого не смогли, так те и сами видели, что село целенаправленно разрушают и что трудится этот уникум или нет, но селу, то есть его родственникам и ближним всё хуже и хуже. Как тебе такая ситуация, когда ты, например, создал и привёл к запуску первый в мире космический аппарат, весь мир гудит о величие твоей страны, а твоя мать, к примеру, прислала письмо, что пришлось спилить все плодовые деревья, потому что на каждое дерево такой налог ввели, что не потянуть. Или корову зарезали, по той же причине. Будешь ли ты дальше перенапрягаться над успехом страны и результатами своего труда? А ты и поделать ничего не можешь со своего уровня. И что, будет ли работать такой человек? Нет, конечно! Это как раз и есть камень преткновения капитализма. По этой причине капитализм всегда будет уничтожать любую цивилизацию, в которой зародится. Потому что он оторван от разумного и здорового благополучия простых людей. И не потому, что капитализм плох. А потому что по психологической обусловленности исповедуемых капитализмом принципов, в управленческий уровень с каждым витком просачиваются всё более ограниченные и примитивные люди. Которые идут путём силы, предательства и унижений. Это то, что Сидорович с Сахаровым упоминают, как инерцию разрушительных процессов. Помнишь, там, где Сахаров описывает, что когда человек начал разрушаться, то он в своём падении как бы набирает инерцию разгона и чувствует себя гораздо сильнее. Пока окончательно не упадёт.

Алекс утвердительно кивнул головой.

— Здесь то же самое. Только уже на уровне социума. Благодаря этому свойству капитализма с каждым новым витком пропускать в управление всё более деградирующих индивидов, с какого-то времени к власти приходит такое правительство, которое не просто искренне ненавидит свой народ, но ещё и всячески его уничтожает. Вот это и есть лицо капитализма. Ну и сам посмотри. Сколькоещё в Илью нужно вложить труда, культуры, образованности и знаний, что бы он смог раскрыть свой талант на сто процентов, на уровне полезности для страны. Это огромные затраты. Капиталисту, которого интересует только мгновенная, сиюминутная выгода, такое просто бессмысленно затевать.

— Да уж. Серьезный уровень размышлений. Вот ведь, смешно получается. Эти клановцы, ну, шестимерники которые. Готовы наизнанку вывернуться, чтобы власть удержать, а их природа самым прямым образом в говно тычет. Мол, оторвётесь от своего народа — превратитесь в пустышки безмозглые. И ведь превращаются!

— Да, Алексей. Есть такое. Я-то всё это изнутри вижу. Общаюсь с этим уровнем постоянно. Там полное моральное упадничество. А уж про талантливость можно даже не вспоминать. Нет! Стоп! Вру! Конечно, среди этого уровня тоже таланты есть. И дети есть очень качественные, человечные. Но они, как белые вороны. Эти дети очень сильно страдают от того, что вынуждены общаться в кругах селекционно отобранных упырей. Но процент качественных человеков там слишком мал, один на тысячу. Из такого соотношения сформировать нормальную передачу власти по наследству невозможно. Вот бы им, этим талантливым наследникам и выходить на таланты народа своего и объединяться с ним. Вот где сила! Но это всё заблокировано. Так чего эти упыри удумали. Выискивать таланты в народе и покупать за бабки! Устроили разные фирмы с высоким бюджетом и пытаются через них организовать в народе «естественный отбор». Мол, таланты всех пере победят и тогда эти таланты можно будет и купить.

— И что. Работает?

— Нет, конечно. Он, глянь на Илью. Он просто так взял, и отдал свой дом «молодятам». Талантливость не интересуется сверх — богатством и сверх — деньгами. То есть вообще. Если вдруг труд принесёт такие блага, тогда без проблем. Но и в обычной комфортной трёшке талант будет счастлив. Лишь бы не мешали творить да общаться с родными и близкими про хорошее.

— Погодите, Олег Павлович. Я не понял. Почему тогда олигархи ошиблись с фирмами по отбору. Таланту то дали поле для творчества. Пусть и творит.

— Нет, Лёшка. Не дали таланту поле для творчества. Таланту дали поле для борьбы с себе подобными. Вот возьми Илью. Сможет ли он победить в интригах? Выстоять против подлога, мошенничества или наговоров. Нет, конечно. Его просто сожрут. Власть имущие сейчас, они же, как бы это Сахаров сказал, из «составных числовых» мерностей. Я бы их всех называл «составниками». В них раскручен механизм разрушения. Что в социуме проявляется как потребность бороться, бодаться или в самом лёгком случае, чем-то меряться. А у таланта вообще нет потребности к борьбе или к мерянью длинной своих пальцев с кем-либо ещё. Поэтому таланты просто не идут в эти фирмы-ловушки. А если и ткнётся, его оттуда быстро конкуренты вытолкают. Зато туда стягиваются созвучные, которым нравится борьба.

— Понятно. Там люди, в которых активны «составные числовые мерности». И власть имущие набирают через те фирмы не таланты, а наиболее агрессивных и ушлых в интригах. Весело. Олег Павлович, что думаете. Что нашей стране делать?

— А что тут сделаешь? Только самоотверженно не пропускать вперёд себя деградировавшие особи. Принять решение, что твоё будущее могут планировать только психически и интеллектуально здоровые люди, с зачатками Человечности, устремлённые в саморазвитие. А это трудно. Потому что деградировавшие особи очень нагло и нахраписто лезут во власть. Они же заточены под бадание. Плюс, они же ощущают в себе, если говорить по Сахарову, кинетическую силу своего падения, как избыток нахрапистости и хамства. Им то кажется, что они сильны и способны, хотя как только падение на нижний уровень закончится, они попадут в ощущение собственной ничтожности и тогда на полную будет развернут механизм мошенничества, обмана и интриг. Поскольку сил на все остальное больше нет. В таких вопросах обычным людям, желающим себе нормального, адекватного управленца, смелость нужна. И сила коллектива. Ну и ещё очень важная тема про то, почему во власть лезут всякие. Места то пусты! А как там, в волшебной книге — «свято место пусто не бывает». Одно дело, сместить патриота и профессионала с его места. Или, что даже круче, коллектив патриотов и профессионалов. Это ж постараться ещё нужно. То есть мозгами пошевелить. Да и сдачи можно отхватить. Что б не зазорно было. И совсем другое дело, нагло прийти и занять изначально свободное место. Поверь, беды нашей страны по второй причине. Не хотят люди, которые по своему призванию управленцы, занимать управленческие места. Страх и чувство одиночества им сильно мешают. Для таких подвигов народу нужны знания, управленческий опыт и образованность. И коллективизм обязательно!

— Погодите. Так все места забиты. Там же люди уже сидят!

— Нет. Ты не понял. Если на месте управленца сидит тупой неадекватный вор. Это свободное место или занятое?

Алексей задумался. И некоторое время молчал.

— Человек без головы!

— Чего?

— Ну. Майн Рид. Книга «Всадник без головы». Только наоборот.

Квасьневский улыбнулся.

— Продолжай.

— А что продолжать? Получается, что чисто по факту, на стуле управленца сидит задняя часть спины. А чисто, по сути, головы то там нет. Зад без головы! Чистый Майн Рид. Ну да. Место по факту получается пустое. Управлять то голова должна. А её нет. Народ от этого кресла ждет соответствующих его полномочиям и ответственности решений и действий. А там только отстутсвие профессионализма и безынициативность. Очередные безголовые зады скидывают сидевший там до этого зад, и залазят сами. Но по факту, стул снова остаётся пустым. Головы то нет! Следующий зад без головы снова видит, что стул пустой и скидывает то, что там сидело. Да это же вечный двигатель!

Квасьневский громко рассмеялся.

— Эк у тебя ассоциации работают. Но давай посмотрим, что у нас сейчас. Эти безголовые у народа украли образование. У народа украли возможность строить себе будущее и не пускают к этому уровню знаний. Теперь у нашей страны только один шанс. Только самообразование. И заметь. Этим занялся священник! Как тебе?

— Странно. Разве священники сейчас развивают людей.

— Нет. Так узко смотреть на мир не стоит. Человеки с большой буквы есть во всех системах. Даже в демонических. Просто Человек решил, что через эту смысловую систему он сможет помочь потенциальным Человекам, которые там присутствуют как последователи, пробудиться к саморазвитию. И пошел в неё. За пробуждением потенциальных Человеков. Вот и всё.

— Человеки? Олег Павлович, а может, есть такая закономерность, что люди в «простых числовых мерностях» приумножают вокруг себя Человеческое, а в «составных числовых мерностях» борются с Человеческим.

— Хм. Алексей, возможно и есть такая закономерность. Но об этом лучше пытать Сахарова с Сидоровичем. Впрочем, если заглянуть в недалёкое прошлое. Читал ты про судьбы великих людей? Изобретателей, ученых.

— Ну. Я про Тэслу читал. У него всё хорошо было. Его увезли. Дали всё самое лучшее. Ну и т. д.

— Разве?

— Ну да. Он же в Америку уехал.

— А почему?

— Ну, потому что ему там денег предлагали.

Квасьневский улыбнулся.

— А дома не давали?

- Ну да. У него ещё борьба была с Эдисоном. И он проиграл с ним споры. Погодите! Те же самые механизмы соревновательности! Которые талант всегда проиграет человеку из «составной мерности»!

— А у тебя, Алешка, мозг не на столько примитивнее, чем у Ильи!

Алекс скорчил рожу простоватого вида и спросил:

— Што, правда?

Оба рассмеялись.

— Смотри, Алексей. Если с этой точки смотреть, то всем талантам, которые смогли достичь известности и масштабности, устраивают на уровне борьбы ад. Затем этот талант медленно разочаровывается в жизни и его за копейки покупает какой-либо американец или ещё кто, увозит подальше от родственников и там этот уникум медленно сгнивает. А все его плоды творчества, которые могли бы поднять его страну на невиданные высоты успеха, и принесли бы его близким и родственникам благополучие, исчезают. Это стандартная картина практически любого засветившегося в социуме уникума.

— Так почему мы про это ничего не знаем?

— Так свидетелей то нет! Это же надо, что бы кто-то мемуары написал. А их нет. Но кое-что пробивается. Тот же Никола Тесла. Или Шаубергер. Его тоже в Америку заманили. И сгноили. Закончил сердечным приступом после того, как у него обманом отобрали и весь архив его изобретений да и вообще лишили возможности творить. Или хотя бы, наш Юткин. Был такой изобретатель в послевоенный период. Его тоже «составники» сгнобили. Лишили государственных дотаций его лабораторию. Есть свидетельства его соратников. А научные молодежные журналы! Журналы до шестидесятых и после, это совершенно разные журналы. В середине шестидесятых в нашей стране была принята губительная программа уничтожения любой творческой мысли. «Составники» всегда норовят уничтожать потенциал уникумов. Это их внутренняя потребность. И что интересно. В «составниках» нет чувства коллективизма со своим народом. Они не чувствуют свою страну и свой народ. И объединяются они друг с другом только с одной целью — разорить выбранную жертву. Будь то человек, или предприятие или даже государство. Причем, что вполне закономерно, они свою жертву берут количеством. Стараются ложью и обещаниями втянуть жертву в свой круг, полностью изолировать её от близкого и родного мира и когда жертва полностью отрывается от мира, от тех, кто вдохновлял и поддерживал уникума, этого уникума просто замучивают. Разделяй и замирай! И в той же волшебной книге есть фраза: «Царство, расколовшееся само в себе, не устоит». И снова, если вернуться к темам о составниках, то мы в этой фразе видим четкий принцип разделения составного числа на части. И вывод отсюда, кстати, простой. Что бы творческая личность начала деградировать, её важно стащить или поднять на ближнюю составную мерность и там зафиксировать. Либо опустить до эгоцентризма четвёртой мерности, либо поднять на эгоцентризм кланового родового уровня. Ну и по той же волшебной книге, где есть фраза: «Как внизу, так и на верху», то если копнуть в фантастику, есть, наверное, и по выше в мерностях «составники», разоряющие целые планеты.

Подошел бармен. Взял с них сто восемьдесят долларов.

— А это от заведения. Десерт на дорожку.

В полиэтиленовом пакетике лежало четыре пирожка с яблочным джемом. Квасьневский взял пакет, взвесил в руке, приоткрыл, глубоко втянул аромат.

— Хм. Горячие. У вас тут отличный сервис! Благодарю!

Бармен улыбнулся.

— Олег Павлович, есть размышления по поводу Ильи.

— Да. Я вас слушаю.

— Глуповат он. И доверчив. Очень легко проговориться может. Так что вы с ним поосторожнее. Лишнего не говорите.

— Хм, благодарю, Бармен. Но как, по-вашему, он честен?

— Он прост настолько, что абсолютно честен. Но заставить его само обманываться, легче лёгкого.

— Ну что ж, благодарю за предупреждение. И за ужин. Всё было очень вкусно.

Бармен наклонил в знак признательности голову и молча удалился.

— Ну всё, Алексей. Пора искать кровать и принимать положение лёжа.

Квасьневский разбудил Алекса в шесть утра. Панцирные кровати оказались хорошо подтянутыми. Квасьневский раскошелился на два комплекта белья. Поэтому спали они в ВИП номере, где абсолютно всё было чистым. Подушка, матрас, постельное бельё, полотенца. Умывальник с мылом и зеркалом, и даже нечто наподобие биотуалета в конце коридора. В общем, верх цивилизации. Алекс чувствовал себя совершенно выспавшимся, умытым и побритым.

Они снова зашли в Бар, съели одну сковородку яичницы на двоих.

Пока завтракали, Квасьневский рассказал, что ему не спалось, и он отправился искать Илью. Нашел и всю ночь с ним общался. Узнал очень много за обстановку в Зоне. Парень действительно для них находка. У него острый слух. Он, когда в баре сидит, слышит практически все разговоры. Даже за стенкой. Квасьневский ему провел инструктаж по безопасности, включая и тему, как не попасться на обман мошенника. Обязал молчать по некоторым вопросам. В общем, Илья понял. Память у него феноменальная. Ну а сейчас он вприпрыжку мчится выполнять своё первое задание. Заплачено ему за задание аж пять штук рублями.

Квасьневский улыбнулся.

— Я нашему Сидоровичу письмо написал. Илья письмо отнесет к Петровичу. Тот передаст Налывайко. А там вояки на машине на бункер. Я подробно описал ситуацию с Кнайфом. И попросил, вдруг что удастся выпытать. Пусть Сидорович повеселится. Как думаешь, что он устроит?

Алекс пожал плечами.

— Та я бы просто ждал на берегу болота. И когда увидел бы Кнайфа, начал бы дуть в дудку. Там болотные кровососы. Считай, на голову выше степных и сильнее раза в два. Думаю, остались бы от Кнайфа рожки да ножки.

— Неплохой сценарий, Алекс. Вполне. Хотя, зная Сидоровича, скорее всего попрётся он играть роль Архипыча. Вызовется в проводники. Копию то со схемы прохода через топи он для себя снял. И я думаю, что он уже пару раз по этому плану через топи прошелся. Всю амуницию и одежду с Архипыча то сняли. Она у долговского торговца. Сидоровичу ничего не стоит всё выкупить во временное пользование да на себя натянуть. А в ней он вылитый Архипыч. Ну. Пусть веселится. Заодно, может чего разведает. Или выпытает. А мне придётся сходить на «Радар». Поискать ту волшебную комнату. Наверное, пока ты будешь у Германа, я этим и займусь. Попасть в лаборатории, где ещё не ступала нога Сталкера, это значит найти не только ответы на вопросы, но и новые вопросы без ответов. Пойдем по хлебным крошкам.

— Э-э-э. По чём?

— По хлебным крошкам. Первую нам разлюбезный Кнайф через Илью уже выдал.

Доев яичницу, они запили её парящим чаем с теми же пирожками, расплатились и вышли на воздух.

Под стеной, у входа в Бар вновь оказалась фигура в плаще.

— Доброе утро. Идёмте.

И двинулся не оглядываясь.

Плащ Петра на спине украшал большой символ, напоминающий солнце. За пределы символического пламени желтоватого оттенка выступали шесть стрелок, то ли темно оранжевого, то ли кирпичного цвета.

На стилизованной ленте поперек этого солнца были нанесены символы на непонятном языке.

Алекса это заинтересовало.

— Петр, что написано на твоей эмблеме?

— Это надпись на языке Аватара. Смысл её — «сомнение в сомнении».

— И что это значит?

— Это значит, что истинную суть вещей можно узнать только, сомневаясь в своих сомнениях.

— Не понял.

— И не поймешь. Пока Мессия тебе всё не объяснит. Мне поручено ввести тебя в курс дела. Если вы желаете, Пилигрим обернулся к Квасьневскому, — я могу вам рассказать за Грех то, что разрешено. Дорога долгая. До Германа мы доберемся не ранее, чем часам к трём-пяти.

Квасьневский утвердительно кивнул.

— Конечно, Пётр. С удовольствием послушаем. Но позволь сначала важный вопрос.

— Да. Конечно. Всё, что из разрешенного, я вам отвечу.

— Здесь долго Кнайф ошивался. После встречи с тобою он изменил планы и пошел к своей цели другой дорогой. Что произошло.

— Кнайф? Хм. Интересная кличка. На него указал Мессия. Это потенциальный носитель демонов. Ему нельзя приближаться к Отвору колодца. Я его предупредил, что если он в пределах Бара, Складов, Диких пустошей, Лиманска или Радара допустит предательство или крысятничество или еще что из демонического, то мы его убьём. Проход через Рыжий лес ему запрещён. Сунется — смерть.

— Понятно, поэтому пристрелил он последнего свидетеля аж в «Тёмной долине».

Петр оглянулся и посмотрел на Квасьневского.

— Что, уже начал?

Квасьневский утвердительно кивнул.

— Благодарю Пётр. Давай поговорим за Грех. Очень любопытно мне. Да и Алексею, судя по его взгляду.

Пётр слегка улыбнулся и начал повествование.

Грех возник двенадцать лет назад. Это был клан, собиравший артефакты и отстаивавший идею равенства, равноправия и мира в Зоне. Но методы клана были воинственны. Обычно приходилось взаимодействовать с людьми, которые понимали только силу. Клан оружием борол любую несправедливость, дискриминацию и обман. Первый раз Аватар вышел с будущим Мессией на связь восемь лет назад. Тогда была большая война с Монолитом. Боевую группу Греха перестреляли. Будущий Мессия уходил от преследования и подорвался в болотах старого русла на противопехотной мине. Пока без ног выползал из болота, наглотался, как он сказал «чёрной воды». Два месяца после этого был в коме и пролежал в овраге, засыпанный листьями. Очнулся, а ноги на месте. Начал слышать голос Аватара. Аватар ему объяснил про посвящения и про великую миссию. Когда Мессия полностью вернул свои силы, он под руководством Аватара успешно создал Жертвенный Сок, прошел первое посвящение Жертвы и ушел на год в медитации. Вернулся с полным посвящением и со всеми раскрытыми пси-способностями. Теперь Грех выполняет миссию, порученную Аватаром. Охраняет Нижний Колодец, не давая слугам «Твари» прорваться в наш мир. Алексей по словам Аватара — Пророк. Несущий избавление и от «Твари», и от Зоны. И «Тварь» про это знает. И ищет его.

Квасьневский начал задавать вопросы. Часть вопросов Петр проигнорировал, сказав, что такую информацию даёт только сам Мессия. А на остальные был дан полноценный ответ.

«Тварь» — существо неведомой природы. По крайней мере Аватар молчит про это существо. Это нечто наподобие Гидры. У нее множество энергетических голов-щупалец. Она этими головами внедряется в головы любых живых существ и берет их под контроль. Тварь воюет с Аватаром и пытается его ослабить и уничтожить. Неправильное уничтожение отражений «Твари», любой из ее голов, только усиливает остальные.

Посвящения в клане проводятся от самого простого к самому опасному. Первое — посвящение Жертвы. Все новички,

кто к нему готовятся, имеют статус Жертвы. На первом посвящении Жертва либо выживает, либо погибает. Человек на Посвящении пьёт Жертвенный Сок в минимальных количествах и должен выжить на нем в течении недели. Обычно в страшных мучениях и безумных страхах. Если его Воли к жизни ему хватает, он выживает. А если Воля к жизни слаба — умирает. Выжившие переходят в разряд Адептов первого посвящения и начинают обучение. Закончив его, они проходят Второе посвящение и становятся адептами второго Посвящения. И после продолжительного обучения становятся Посвященными. Если выживают. С этого уровня они уже общаются телепатически, и участвуют в формировании Сфер Воли, медитируя в кельях Шахты. Третье и последнее посвящение — Вершитель. Тоже, если человек выживет. Вершитель, в зависимости от личной силы, держит в Шахте один или несколько ярусов келий с медитирующими Посвященными. И выискивает по Зоне зараженных слугами Твари людей, животных и монстров. Возглавляет всю структуру Мессия. Вечно живущий.

Квасьневский попросил Петра прерваться. Они стояли возле шлагбаума на территорию военных складов. Здесь был штаб Свободы.

— Пётр, подожди нас, пожалуйста. Надо письмо передать начальнику Свободовцев.

Петр согласно кивнул.

Свободовцы оказались попроще долговцев. Предъявленное на шлагбауме дежурному письмо и спокойно иди дальше. Ни распросов, ни вопросов.

Квасьневский с Алексом добрались до штаба. Двухэтажное здание. Полностью обшито металлом. Над всеми окнами толстенные откидывающиеся плиты. Защита от Выброса? Все комнаты обжиты. Там сидят люди в свободовском обмундировании. Все чем-то заняты. Нашли начальника. Человек оказался простым и приветливым. Поблагодарил за помощь. Спросили за Торговца. Тот сидел на первом этаже этого же здания. Сидорович рекомендовал Квасьневскому зайти в местный магазинчик. Там частенько бывают навороченные вещи от Монолита. Квасьневский спросил у торговца за ночную оптику. Торговец ему выложил несколько экземпляров. К радости Квасьневского, у торговца оказался новейший монолитовский составной прицел из снайперской оптики до двенадцати крат, с пристёгивающимся модулем тепловизора высокого разрешения по технологии «белый фосфор». Начали торговлю с семи тысяч баксов, а через полчаса горячих взаимных доводов остановились на двух с половиной тысячах. И под него было выторговано задаром три аккумулятора в спецоболочке, защищавших от излучений Зоны. Но под договор, что Квасьневский всю оптику, которую добудет на Радаре, отдаст торговцу. Стволов свободовцам хватает, а вот оптики маловато. Квасьневский согласился. Всё равно придётся Монолит воевать. Торговец советовал Квасьневскому перед походом на Радар подумать на счет мощных пси-артефактов и защитного пси-шлема. Поскольку на Радаре пси фон большой. Но не это страшно. Пару лет назад у Монолита появился новый вид бойцов. Сканеры. Эти сволочи даже в кромешной темноте без тепловизора по своему скан-лучу, могут человека засечь. Самые сильные из них могут пси-импульсом своего мозга пробить психику человека. Вплоть до потери сознания. Только пси-шлем и спасает. Квасьневский решил поговорить об этом с Германом. И на всякий случай докупил ещё сотню советских патронов под свою снайперку.

Вернулись к Петру и двинулись далее. Неспешная беседа про Грех продолжилась.

Первое посвящение проходит очень мало людей. Раньше было больше. Шел волевой идейный народ. А сейчас всё больше наивные искатели приключений. Воли к жизни очень мало. Теперь выживает только один из пяти. На посвящении второго уровня обычно выживает каждый третий. Третьего — тоже каждый третий. Поэтому Вершителей на Зону всего трое. Никто не рискует. Пётр — Адепт. Обучение практически закончил. У него скоро второе посвящение. Он чувствует, что готов.

До Алексея в Зоне было несколько малых Пророков. С каждым из них Мессия вел беседы. Куда потом они делись, Пётр не знает.

К этому моменту они уже вошли в «Рыжий лес». Количество аномалий возросло в несколько раз. И если по территории военных складов они шли достаточно комфортно, то теперь гул от гравианомалий, запах озона и потрескивания высоковольных разрядов от электроаномалий и прочие опасности стали встречаться постоянно. Иногда казалось, что лесу больше этих самых аномалий, чем деревьев. Добрались до мощного зелёного дуба рядом с тропой. Под его кроной был организован грубый стол из толстых оттёсаных брёвен и скамьи вдоль него. Рядом распологалось кострище сложенное из крупных валунов. Пилигрим сказал, что здесь можно побыть в безопасности, что мол, это «чистое место». Сюда ни один монстр не сунется. Что тут даже переночевать можно в более или менее безопасности. Он попросил путников присесть и отдохнуть, а сам отошел от них метров на пятнадцать и усевшись в позе лотоса замер. Несколько раз с той стороны Алексей улавливал всем телом непонятные волны энергии. Пилигрим явно был занят чем-то магическим. Алексей пытался рассмотреть вокруг Петра хоть что-то. Хоть какой-то намёк на белёсую энергию. Но увы. Кроме непонятных ощущений во всём теле, больше ничего.

Спустя двадцать минут пилигрим зашевелился. Встал, размялся и подошел к сидевшим на поваленном бревне путникам. Пётр сказал, что они сейчас безопасно пройдут только по дальней тропе. На ближних тропах много крупных монстров. Это добавит час к путешествию, но зато спокойнее.

Колодец, это дыра в иные миры. Про него хорошо знает Мессия. И Вершители. Петр все знает с их слов. Из нижнего колодца прут демоны, выглядящие как нематериальные плоские черви и нити. Они нападают на людей и сжирают их трехмерное тело, ум и нервную систему. Плоские черви могут растягиваться в виде плоскости на большую площадь. Они легко обволакивают собою любые объекты, заменяя собою их поверхность. Это может быть поверхность клетки, поверхность тканей или органа. Демон как бы окутывает все органы собою. А нити заменяют собою нервные волокна в нервной системе человека и все нитеподобные структуры. Человек сходит с ума и превращается сначала в зомби. А затем, когда всё физическое тело будет энергетически переварено из энергий трёхмерности в энергии Нижнего Колодца, человек превращается в Тень. Остаётся только астральное тело, до которого демоны просто не дотягиваются по своим вибрациям. Вот этот нематериальный и полупрозрачный «ходок» потом и бродит по Зоне. Проблема в том, что поскольку не происходит реального процесса умирания, Душа человека не может освободиться и медленно разрушается через страдания физического тела. Понижая свои вибрации и трансформируясь в астрал. Это очень неправильно, как сказал Аватар. Иногда Грех отслеживал, что такую парализованную Душу очень быстро выжигало изнутри. Но что это, Аватар не говорит. Если человек слаб духом, то нитевидные демоны могут захватить даже геном клеток. И тогда человек начинает мутировать. Но здесь, как говорит Мессия, уже другие процессы. Нечто более сильное берёт такого человека под контроль и мутации проходят строго под чью-то волю. То есть демоны в организме человека становятся просто антеннами. Но кто или что через этих нитевидных демонов управляет мутациями зараженного, этого Пётр не знает. Хотя, скорее всего, это «Тварь».

Так же эти демоны могут подселяться в более примитивные формы. Особенно в те, которые им созвучны по первоприроде. Демоны в них обживаются и заставляют мутировать, принимая нужную им форму и обретая дополнительные способности. Обычно это гладкие черви, гораздо реже кольцевые, ибо природа формы у последних уже повыше. Ну и разные простейшие. На болотах года три назад уничтожили зараженную гидру, это примитивная форма жизни, живет в стоячей воде. Её реальные размеры всего до двух сантиметров! И это уже гигант! А тут метра под три длинной! Внутри обнаружили двух полупереваренных бойцов Монолита. А щупальца у неё были с ядовитыми шипами. Несколько раз уничтожали зараженных слизней, грибы и лишайники. В общем, бесхребетные формы жизни.

Есть ли верхний Колодец, и кто им занимается, Пётр не знает. Мессия никогда этого не рассказывал.

Да. Грех действительно уничтожает людей. Зараженных демонами. Но это не убийство, а избавление. Потому что то, что предстояло пройти зараженным, это очень высокая степень мучений. И всё всегда заканчивается частичным пожиранием Души человека. Занимаются избавлением от заражения Вершители. Они не просто уничтожают, они освобождают от демона Душу человека, которую демон хотел сожрать. Вообще цель демонов, не физическое тело, а Душа. Демон через мучения тела заставляет страдать Душу. Та в страданиях понижает свои вибрации и частично становится доступна для демона. Вот эту энергию страдания Души демон и любит больше всего. Почему рядом всегда видят Пилигримов, а не Вершителей? Пилигримы просто отслеживают зараженных, контролируя их местоположение. Вершитель этим не занимается. Задача Вершителя отследить возникновение заражения, передать Пилигриму информацию об объекте и прийти по вызову Пилигрима, когда тот найдет объект и дождется удобных обстоятельств. Вызванный Пилигримом Вершитель приходит и освобождает Душу Зараженного.

Заражение может произойти сразу после Выброса. Если человек оказался в районе Отвора Нижнего Колодца в наш мир. Или же очень редко через прикосновение с Зараженным. Всего несколько случаев. И как говорил Второй Вершитель, заразится от носителя Заразы может только низко интеллектуальный человек, уже предрасположенный к демоническим мыслям.

Колодец нестабилен и может открываться случайным образом практически в любом месте Зоны. Сейчас уже точно отслежено, что открытие совпадает с повышенной активностью «Твари». Чаще всего выход открывается в пространстве Зоны четвертого класса опасности, это «Дикие территории», «Радар». Реже в более опасных зонах, Лиманске и Припяти. И уж совсем редко в менее опасных районах, в том же «Янтаре» или «НИИ». Ни разу нижний колодец не открывался в районе завода Юпитер и «Затона».

Грех отслеживает не только сам колодец, но и энергетический импульс Твари на открытие колодца. Грех блокирует этот Импульс своей Волей к жизни, не давая тем самым колодцу открываться.

Куртка на Квасьневском? Да. Принадлежит Греху. Да. Защищают владельца куртки. Этим занимаются Вершители. Кожа с подземного существа. Олгой. Гигантский червь. Наследие демонов. Иногда Грех устраивает на червя охоту. Кожу особым образом обрабатывают и дубят. Она становится особо прочной, пулестойкой, с эффектом бронежилета второго класса. Не из всякого пистолета ее можно пробить.

Здесь Пилигрим выхватил из ножен под плащом нож и очень быстро, буквально за доли секунды развернулся к Квасьневскому и воткнул лезвие под левый бок. Удар оказался чрезвычайно сильным.

Но на коже куртки в месте удара осталась только небольшая вмятина. Результат действия артефактов на сверхпрочную волшебную кожу был поразителен. Реакции Квасьневского на движение Петра не хватило. Когда лезвие ножа вдавилось в куртку, Профессор только начал движение рукой для выставления блока и ухода от линии атаки. Как ни в чем небывало, Пилигрим отвернулся, спрятал нож и продолжил повествование.

Поганки являются сырьем для приготовления Жертвенного Сока и Сока Жизни. Растут в нескольких местах. Самые легкодоступные для сбора, за Лиманском. В Мертвом лесу.

На вопрос Квасьневского о Соке Жизни Пилигрим показал на болтавшуюся на поясе флягу. И ответил, что они не пьют чистую воду. Только Сок Жизни. Это увеличивает их физические и психические способности в несколько раз. Но для обычного человека это смертельный яд.

Зараженные за периметром Зоны погибают. Демоны стараются покинуть тело зараженного еще до того, как оно пересечет Периметр Зоны. При этом там, где демон был встроен в виде волокон нервной системы и плоскостей поверхностей органов и клеток, возникает пустота. Органы и клетки теряют внешнюю оболочку и расплываются, а нервная сеть человека распадается на независимые участки и тело умирает в страшных конвульсиях. Поэтому лечение невозможно.

Люди идут на посвящение добровольно. Аватар обещал всех взять в свой новый мир, который он создал выше, чем наши пробужденные мысли, он называет его Лока. Все, кто не прошли посвящение и погибли физически, уже там. При желании, с ними можно выйти на контакт и общаться. Они живы и сохранили все свои умственные и эмоциональные возможности. Просто пока Аватар ограничен Зоной, он не может дать им новые тела. Но когда Зона закончится, Аватар всерьез займется новым миром и новыми телами для всех своих слуг.