Дни моей жизни [Генри Райдер Хаггард] (fb2) читать постранично

Генри Райдер Хаггард Дни моей жизни

НАТАЛЬ

Приступая к описанию поездки в Наталь, где началась моя самостоятельная жизнь, я отвлекусь и расскажу, каким я был тогда, в девятнадцать лет. Перед вами худощавый, высокий молодой человек, шести футов ростом. Синеглазый шатен, со свежим цветом лица — он совсем недурен собой. Зулусы дали ему прозвище Инданда, что, кажется, означало: человек высокого роста и доброго нрава.

Я был впечатлителен, наблюдателен, быстро понимал все, что меня интересовало, и умел постоять за себя в споре. В случае надобности я мог произнести целую речь. Однако я был подвержен приступам меланхолии и порой смотрел на вещи слишком серьезно и мрачно для своего возраста. Замечу, кстати, что мне так и не удалось избавиться от этого недостатка. Даже в то время я не ограничивался поверхностным изучением людей и событий и всегда пытался нащупать скрытые пружины происходящего. Я неизменно стремился понять страну, где жил, и общество, в котором находился. Тех, кто ложится в дрейф в потоке жизни, не пытаясь нырнуть вглубь, я просто презирал. Впрочем, порой, как мне вспоминается, я был нерадив — особенно когда мне предстояло скучное дело. Я был честолюбив и, сознавая, что не лишен способностей, хотел быстро подняться по лестнице успеха. А в таких случаях человек обычно срывается.

Моя старшая сестра Элла (миссис Медиссон Грин) сказала мне всего месяц или два назад, что в те времена у меня был весьма самодовольный вид. Возможно, это так, ибо я долго жил в тепличной обстановке и родные меня избаловали.

Дней пять пароход шел вдоль прекрасных зеленых берегов Юго-Восточной Африки, о которые непрестанно разбиваются высокие волны. Наконец мы достигли Порт-Наталя¹. Дно гавани Дурбана еще не было углублено настолько, чтобы порт мог принимать океанские пароходы, и мы, помнится, с трудом пристали к берегу.

После недолгого пребывания в Дурбане мы направились в Марицбург — резиденцию губернатора. Ехали мы в экипаже, запряженном лошадьми, потому что в Натале, за исключением короткой линии на побережье, не было железных дорог. Марицбург был прелестным городком чисто голландского типа. Вдоль широких улиц, окаймленных канавами с проточной водой, росли камедные деревья.

За год, проведенный в Натале, со мной не произошло ничего достопримечательного.

Местная природа произвела на меня огромное впечатление. Пожалуй, нигде в мире, за исключением разве некоторых районов Мексики, я не видел таких прекрасных пейзажей. Великая равнина, постепенно повышающаяся и переходящая наконец в горы Кхахламба, или Драконовы горы; искрящиеся бешеные потоки; бурные грозы; степные пожары, огненными змеями извивающиеся ночами по велду², великолепное небо, то чисто-голубое, то расцвеченное неповторимыми красками заката, то сверкающее мириадами звезд, воздух равнин, вдыхать который что пить вино; удивительные цветы в заросших кустарником клуфс³ или на черной почве велда весной — все это я буду помнить до конца жизни, даже если проживу тысячу лет.

Там жили зулусские кафры с бронзовой кожей, вся одежда которых состояла из умутши. Эти люди с благородной осанкой жили в краалях⁴ в хижинах, напоминающих пчелиные улья. Их скот пасся в степи под присмотром подростков. С самого начала я проникся симпатией к зулусам и вскоре стал изучать этот народ и его историю.

Вот отрывок из моего письма, посланного матери из резиденции правителя Наталя 15 сентября 1875 года:

«Дорогая матушка!.. Вы, вероятно, получили уже мои письма из Дурбана и Кейптауна. Мы покинули Дурбан в десять часов утра 1 сентября и за пять с половиной часов проехали пятьдесят четыре мили по очень холмистой местности. Упряжка из четырех лошадей все время неслась галопом… Виды временами были необыкновенно красивы, но мы не могли любоваться ими из-за душившей нас пыли. Ее клубы скрывали даже дорогу, по которой мы неслись. Почетный эскорт, скакавший рядом, отнюдь не облегчал положения…»

Следующее сохранившееся письмо датировано 14 февраля 1876 года. В нем я рассказываю об охоте на антилопу — и, наверно, это описание стоит привести.

«Начну с того, что у меня все в порядке. С тех пор, как я приобрел лошадь, печень меня совершенно не беспокоит. На тех, кто ведет активный образ жизни, здешний климат влияет ничуть не хуже английского, но физические упражнения здесь совершенно необходимы. Недавно я целый день охотился за антилопами на ферме, милях в двенадцати от моего дома. Это участок плодородной земли площадью около двенадцати тысяч акров⁵. Владелец его — прекрасный парень, один из немногих, кто заботится о сохранении поголовья антилоп.

Охотятся за ними так. Трое или четверо всадников с ружьями, на хороших лошадях выезжают в степь, соблюдая дистанцию около пятидесяти ярдов⁶. Как только покажется