Легенды и мифы реакционной буржуазной историографии о германском фашизме [Александр Соломонович Бланк] (fb2) читать онлайн

Александр Соломонович Бланк Легенды и мифы реакционной буржуазной историографии о германском фашизме

Более четверти века минуло с того дня, когда в большом зале Дворца юстиции в Нюрнберге Международный военный трибунал, справедливо названный Судом народов, вынес приговор по делу руководителей фашистского режима в Германии — главных виновников чудовищных военных преступлений. На процессе в Нюрнберге была осуждена не только кучка фашистских извергов, и даже не только созданные и использованные ими в преступных целях организации, — был осужден фашизм в целом как порождение германского разбойничьего империализма.

Вынесенный Международным трибуналом приговор осудил фашистскую агрессию, признал преступными основные организации, созданные гитлеровцами для осуществления своих целей, охарактеризовал разбойничью деятельность гитлеровской диктатуры как заговор против мира и человечества. Суровое наказание понесли главные нацистские военные преступники.

Не меньшее значение, чем наказание нацистских преступников, имел сам дух Нюрнбергского приговора, утвердившего достаточно четкие политические и морально-этические критерии для оценки таких социальных явлений, как фашизм и агрессия. Безоговорочному осуждению подверглась человеконенавистническая идеология гитлеризма и присущие ей антикоммунизм, расизм, шовинизм, культ силы, разбойничья практика фашизма, возведшая агрессию, террор, геноцид, бандитизм и вероломство на уровень государственной политики.

* * *

Если проанализировать реакционную буржуазную историографию, вот уже на протяжении четверти века предпринимающую попытки переоценки германского фашизма, реабилитации его, то обнаруживается на первый взгляд странная, на вполне очевидная закономерность. Чем дальше отодвигаются от нас события трагических и героических лет минувшей войны, тем более усиливается поток фальсификаций и искажений, извращеннее становятся подлоги и вымыслы, легенды и мифы, к которым прибегает реакционная буржуазная историография с целью предоставить индульгенцию фашизму. При этом используется и такое обстоятельство, что людей, которые лично пережили трагические годы войны и нацистского террора, становится с каждым годом все меньше. Большинство населения нашей планеты, к счастью, не испытало ужасов фашизма и порожденных им войн.

Поэтому все большее значение для формирования сознания новых поколений приобретает тот опыт человечества, который аккумулирован в исторических исследованиях, отражен в научных и популярных книгах и учебниках.

Более четверти века назад на процессе в Нюрнберге многочисленной группе адвокатов, за спиной которых стояли империалистические круги, боявшиеся разоблачений, не удалось добиться сколько-нибудь существенного успеха в защите нацистских военных преступников. Старания международной реакции реабилитировать фашизм и его главарей оказались тогда тщетными. Однако «идеи», выдвинутые защитой на процессе, не стали достоянием одних только судебных протоколов. Они были взяты на вооружение и впоследствии развиты в «концепции» реакционной историографией Западной Германии, а также США и Англии. Анализ современной реакционной историографии германского фашизма убедительно доказывает, что она служит неблаговидному делу разжигания военной истерии и подготовки новых агрессий. Роль своеобразного гаранта и охранителя международной системы эксплуатации и гнета играет в настоящее время американский империализм. Вместе с тем, как подчеркнул в Отчетном докладе ЦК КПСС XXIV съезду партии Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Л. И. Брежнев, «силы войны и агрессии существуют, разумеется, и в других империалистических странах. В Западной Германии — это реваншисты, все более смыкающиеся с неонацистами»^[1]. Именно эти силы вдохновляют и организуют кампанию за реабилитацию фашизма.

Вымыслы, фальшивки о германском фашизме широко используются западногерманской реакцией для разжигания реваншизма, антикоммунизма и антисоветизма с целью подрыва новых реалистических сторон внешнеполитического курса нынешнего правительства ФРГ.

Западногерманская реакционная историография преподносит читателям, в особенности молодым, историю недавнего прошлого в «препарированном» до неузнаваемости виде, исповедует реакционный национализм и модернизированный расизм, антикоммунизм и антисоветизм.

Вымыслы реакционной историографии о германском фашизме циничны и кощунственны. Они глубоко оскорбляют память миллионов людей, отдавших свои жизни за избавление человечества от коричневой чумы.

Разоблачение попыток реакционной историографии реабилитировать германский фашизм представляет поэтому актуальную задачу марксистско-ленинской исторической науки^[2]. Это важный участок борьбы против идеологии антикоммунизма.

«Проблема вины и ответственности»

Поход за реабилитацию германского фашизма и его политики возглавляет западногерманская нео-нацистская историография, осуществившая за последние два десятилетия полную переоценку истории гитлеровского режима.

Лейтмотивом этой историографии является провозглашение гитлеровской диктатуры явлением закономерным, необходимым и неотъемлемым этапом национального развития Германии. Отсюда — оправдание внутренней и внешней политики гитлеровцев.

Историография, политически связанная с неонацистским движением и организациями, реваншистскими союзами и землячествами, с правым экстремистским крылом ХДС/ХСС, создала обширную литературу по так называемой «проблеме вины», в которой последовательно проводится курс на реабилитацию гитлеровской партии, ее идеологии и политики, органов фашистской диктатуры и осужденных Судом народов нацистских преступников. Эта литература служит вполне определенным политическим задачам — отравить сознание населения Западной Германии ядом реваншизма, милитаризма и антикоммунизма, воспрепятствовать проведению в жизнь политики разрядки международной напряженности и безопасности в Европе.

Выдвинутая реакционной историографией «проблема вины» не имеет ничего общего с научным анализом исторического прошлого. Фрейдистское понятие «комплекса вины» и связанного с ним «комплекса неполноценности», присущее якобы отдельному индивиду и отягощающее его на протяжении всей жизни, реакционные социологи и историк переносят на немецкую нацию, которая, по их мнению, придавлена и скована несправедливыми обвинениями. Задача реакционной историографии сводится к тому, чтобы «освободить» нацию от ощущения вины за преступления гитлеризма. На деле же решение «проблемы вины» в ее реакционном, националистическом, неофашистском истолковании сводится не столько к доказательству невиновности немецкой нации за развязанную Гитлером войну и преступления фашизма, сколько в первую очередь к тому, чтобы доказать, что гитлеровский режим свободен от всякой ответственности перед немецким народом и народами мира за те катастрофические последствия, к которым привело его двенадцатилетнее господство.

Вопрос о «снятии вины с немецкой нации» и о реабилитации нации в целом сам по себе надуман с целью фальсифицировать истину. Марксистско-ленинской историографии вообще чуждо понятие «национальной вины». Она исходит из классового анализа исторического прошлого, а вину за преступление германского фашизма возлагает не на весь немецкий народ, а на германский разбойничий империализм и милитаризм и их прямое порождение — гитлеровский режим. Она, далее, исходит из того, что вину за преступление фашистского режима несут конкретные социальные силы, — монополистический капитал и вскормленное им гитлеровское государство, гитлеровская партия и их различные карательные органы, командование вермахта и генеральный штаб германского рейха. Эту точку зрения Советский Союз отстаивал на процессе главных военных преступников в Нюрнберге, и она нашла свое юридическое отражение в приговоре Международного военного трибунала.

Германский разбойничий империализм и порожденный им гитлеровский фашизм совершили чудовищные преступления перед народами всего мира и прежде всего перед советским народом. Развязанная гитлеровцами война унесла более 20 млн. жизней советских людей. На территории СССР фашистские оккупанты истребили и замучили более 6 млн. мирных жителей. Многие сотни тысяч советских людей уничтожены в гитлеровских лагерях смерти — Освенциме, Дахау, Майданеке, Бухенвальде и др. Свыше 4 млн. советских граждан были угнаны гитлеровцами на фашистскую карторгу и многие из них там погибли.

Германский фашизм причинил нашей стране огромный материальный урон. Гитлеровцы сожгли и разрушили 1710 наших городов и поселков городского типа, более 70 тыс. сел и деревень; свыше 6 млн. зданий было уничтожено фашистами» без крова осталось около 25 млн. человек.

Фашистские захватчики разрушили 32 тыс. промышленных предприятий, 98 тыс. колхозов, 1876 совхозов, 2890 машинно-тракторных станции. Они разгромили 40 тыс. больниц, 84 тыс. школ и других учебных и научно-исследовательских учреждений.

Неисчислимые страдания принес гитлеровский фашизм и многим другим народам. За годы оккупации Польши гитлеровцы убили и замучили 6 млн. польских граждан. Страна подверглась беспощадному грабежу, было уничтожено почти 40 % национального имущества. Беспощадному ограблению со стороны германских монополий в течение всей войны подвергался болгарский народ. Огромные жертвы в героической борьбе с оккупантами понесли народы Югославии — погибло свыше 1,7 млн. человек, в том числе около 50 тыс. коммунистов.

Прямым и непосредственным виновником этих чудовищных преступлений является германский фашизм.

Идеологическое наступление реакции, призванное реабилитировать гитлеровский фашизм, началось еще в середине 50-х годов и осуществлялось систематически реакционной западногерманской буржуазной историографией. Предпринятая ею ревизия истории гитлеровского рейха и его политики преследовала цель — отвести обвинение от руководящих кругов западногерманского монополистического капитала и генералитета бундесвера." Однако в то время открыто ставить вопрос о невиновности Гитлера и его клики, карательных органов рейха, прославлять «воспитательное воздействие» концентрационных лагерей, начисто отрицать всю кровавую историю фашистской диктатуры реакционные буржуазные историки консервативного правления еще не решались. И как один из этапов на пути пересмотра «проблемы вины» реакционной историографией был выдвинут тезис о «единоличной вине Гитлера».

Своеобразной вехой в развитии и «обосновании» тезиса о единоличной вине Гитлера явилась, в частности, брошюра начальника генерального штаба вермахта Ф. Гальдера «Гитлер как полководец», посвященная доказательству «единоличной ответственности» Гитлера за поражение рейха во второй мировой войны и реабилитации генералитета. Аналогичные утверждения содержат мемуары осужденного в Нюрнберге военного преступника гроссадмирала Деница, как известно, назначенного Гитлером своим преемником на посту главы фашистского рейха.

Реакционная историография все отчетливей ставила своей задачей осуществить операцию «отчуждения» гитлеровского генералитета от фашистского режима. Этой задаче служили мемуары гитлеровских военачальников Шпейделя, Хойзингера, Асмана и других, вышедшие в свет в течение последних двадцати лет. Кроме стремления отмежеваться от деяний гитлеровской национал-социалистической партий, СС и гестапо, эти авторы настойчиво проводят мысль о том, что основным уроком мировой войны является необходимость образования единого общего фронта всех противников Советского Союза и поддержание «западной» солидарности. Именно эти идеи получили дальнейшее развитие в трудах ряда буржуазных историков ФРГ. Г.-А. Якобсен утверждает, например, что вину за те исторические последствия, к которым привел разгром гитлеровской Германии, и в первую очередь за ослабление мировой системы империалистического господства, несут не только дипломаты и военное руководство Германии, но и прежде всего политическое руководство США и Великобритании — так как последние не использовали всех своих возможностей, чтобы ослабить СССР в годы войны. Антигитлеровскую коалицию Якобсен считает «противоестественной» по своему существу. Хотя Гитлер, по мнению Якобсена, несет вину и за поражение Германии, однако главная вина его заключается в «недостаточном антикоммунизме» (!), вследствие чего Германия внесла «недостаточно весомый» вклад в борьбу против коммунизма.

В интерпретации легенды об единоличной вине Гитлера непрерывно происходили изменения. Так, Г. Биндер в своем стремлении реабилитировать гитлеровский генеральный штаб и фашистский генералитет договорился до того, что объявил гитлеровский генштаб основным ядром… сопротивления фашизму. Начальника гитлеровской контрразведки адмирала Канариса он изображает в качестве спасителя борцов Сопротивления от фашистских репрессий. По утверждениям В. Герлица, П. Карелла, Г. Дамса, Г. Бухгейма и других, гитлеровские полководцы являли собой чуть ли не пример рыцарского поведения и верности патриотическому долгу. Генералы вермахта согласно этой легенде противились пагубному курсу Гитлера и даже якобы вступали с ним в споры. Нечего и говорить, что реакционные историки решительно отвергают какую бы ни было вину гитлеровских военачальников за чудовищные преступления немецко-фашистских войск на оккупированных территориях.

Еще в начале 50-х годов реакционная западногерманская историография, в первую очередь Г. Ротфельс, Г. May и Г. Краусник, выдвинула легенду о так называемых «Dabeigebliebene» («остававшихся при этом») как решающей силе антифашистской борьбы в Германии. Речь шла о чиновниках аппарата гитлеровского государства, офицерах и дипломатах, интеллигенции, находившейся на службе у фашистского режима. Стараясь реабилитировать их и освободить от какой-либо ответственности за преступления фашистского режима, западногерманские историки Г. May и Г. Краусник писали, например, что «успешно руководить такой борьбой (против фашизма. — А. Б.) могли только те, кто сам оставался в аппарате тотального государства, либо установил связи с руководителями ключевых позиций, словом те, кто имел в своем распоряжении средства материальной помощи».

Шли годы и легенда о «Dabeigebliebene» разрасталась и принимала новые формы. Особенно много стараний приложила западногерманская реакционная историография, стремясь доказать «непричастность» хозяев монополий и банков, магнатов тяжелой индустрии преступлениям фашистского режима. Затушевывая прямую связь и самые тесные контакты, существовавшие между наиболее реакционными кругами финансового капитала Германии я его политическим инструментом — фашистской диктатурой, реакционные историки создали миф о мнимых противоречиях, которые якобы существовали между промышленниками и Гитлером, и о полном подчинении монополий нацистской партии и государственному аппарату. «Хозяйство, — утверждает историк Т. Фогельзанг, имея в виду владельцев монополий, — стало пленником национал-социалистского государства и потеряло всякие возможности для самостоятельного развития».

Конечно, гитлеровская диктатура за годы своего господства создала в стране механизм, при помощи которого осуществлялось государственно-монополистическое регулирование экономики страны с целью быстрой милитаризации всего хозяйства. Однако, как свидетельствуют факты, интересы монополий. при этом нимало не ущемлялись. Напротив, прибыли крупнейших монополий при фашизме резко возросли. Так, доходы концерна Круппа за период с 1933 по 1939 г. увеличились в 3 с лишним раза, «И. Г. Фарбениндустри» с 1935 но 1939 г. — в 2 раза, Маннесмана почти в 5 раз. Значительно возросли и прибыли германских банков. Рассуждение о монополиях — «пленниках» фашистского режима преследуют лишь одну цель — освободить их от ответственности за злодеяния последнего.

С этой же неблаговидной целью — реабилитации крупнейших германских монополистов Круппа, Флика, владельцев концерна «И. Г. Фарбениндустри», вскормивших гитлеровцев и проложивших им дорогу к власти, — написаны «исследования» Т. Вильмовски, А. Книрирна и О. Кранцбюллера, которые старательно обходят вопрос об источниках финансирования гитлеровской партии накануне и в первые годы фашистской диктатуры, пытаются опровергнуть давно и неопровержимо доказанные факты о том, как монополии прокладывали Гитлеру путь к власти.

Появились также «исследования», призванные реабилитировать уже не только гитлеровский генеральный штаб, генералитет вермахта и крупных промышленников н банкиров, но и аппарат гитлеровского государства, многочисленных служащих различных рангов. Западногерманский историк Г. Момзен посвятил серию статей теме «Чиновничество в третьей империи», в которой осуществил «операцию отчуждения» от фашистского режима и гитлеровского руководства уже в отношении министерской бюрократии. Он утверждал, будто бы между фашизмом и государством существовала принципиальная разница и даже противоречия, а государственный аппарат во все времена придерживался «конструктивной государственной тактики», в то время, как фашистское руководство осуществляло «разрушающий государство» курс. При помощи подтасовок и манипуляций западногерманская историография «доказывает», будто бы люди, которые, как широко известно, верой и правдой служили фашистскому режиму и были соучастниками всех его преступлений, не только не несут какой бы то ни было ответственности за это, но даже заслуживают уважения как борцы против бесчеловечности и тоталитаризма.

Уже известный нам Г. Якобсен выдвинул в развитие этой легенды свою схему, согласно которой особенно остро шла борьба в области внешней политики гитлеровской Германии между «негосударственными учреждениями партии» (нацистской. — А. Б.), с одной стороны, и «сознательными слугами государства» во внешнеполитическом ведомстве, с другой. Развивая далее свою концепцию, Якобсен утверждает, будто бы агрессивная политика гитлеровцев осуществлялась вопреки воле и намерениям подавляющего числа германских дипломатов, которые не могут нести за нее никакой ответственности. Так делается попытка реабилитировать весь личный состав ведомства Риббентропа, являвшийся организатором многочисленных провокаций накануне и в годы второй мировой войны, получают отпущение грехов гитлеровские дипломаты, многие из которых состоят и сегодня на службе во внешнеполитических органах ФРГ.

С целью реабилитации многочисленных звеньев и органов государственного и военного аппарата «третьего рейха» западногерманская буржуазная историография усиленно пропагандирует тезис о «принципиальном различии» или даже «противоречиях», которые будто бы существовали между фашизмом и государством. Согласно утверждениям некоторых историков, последнее, якобы скрыто и упорно сопротивляясь гитлеровской верхушке, «смягчало» и «амортизировало» наиболее бесчеловечные акты нацистского режима. Нетрудно заметить, что подобным путем вина за преступление фашизма возлагается только на узкий круг сообщников Гитлера, а решения Нюрнбергского военного трибунала о признании преступными ряда организаций фашистского государства ревизуются и объявляются недействительными.

Более того, даже организация СС, которую приговор Нюрнбергского трибунала безоговорочно признал преступной, подчеркнув, что она в сравнении с другими органами гитлеровской диктатуры «была еще более активным участником в совершении военных преступлений и преступлений против человечности»^[3], — с легкой руки Г. Момзена и некоторых других реакционных историков объявлена полем деятельности «ячеек антифашистского сопротивления». Многочисленные публикации неонацистских авторов объявляют эсэсовцев предтечами борьбы за «новую Европу», «первыми гражданами» Европы и «элитой нации». Неонацистские военные историки П. Гауссер, Е. Кроймер, К. Менерт, Л. Грейль, Е. Эстебан являются авторами монографий о кавалерах «рыцарского креста» из «ваффен-СС», об эсэсовских гренадерских частях, о «голубой дивизии» испанских фашистов, написанных в апологетическом духе. А западногерманский историк Г. Майер утверждает даже, будто бы руководство СС — Гиммлер и его приближенные — в конце войны старалось изменить «форму государства» для того, чтобы «Германия избежала худшей судьбы». Как пишет Майер, опора на СС — самую могущественную силу в стране могла бы иметь решающее значение для «оппозиции».

Так, освобождая от ответственности одну за другой преступные организации фашистского режима, реабилитируя гитлеровских военных преступников, реакционная историография пытается создать алиби для фашистского режима в целом. В ее изображении третий рейх становится отнюдь не государством кровавой террористической диктатуры, а «империей» дуализма, в которой якобы шла непрерывная борьба между разрушительной политикой фашизма, олицетворяемой Гитлером и небольшой кучкой его приверженцев, с одной стороны, и государством, включающим армию, бюрократию, «хозяев экономики», а в конце войны и СС, — с другой.

Мемуары бывших гитлеровских военачальников и крупных чиновников, «труды» реакционных буржуазных историков настойчиво повторяют мысль о некомпетентности фюрера в военных и государственных вопросах, о пагубном характере издаваемых им приказов и распоряжений. Естественно возникает вопрос: почему же военачальники, промышленники и служащие высоких рангов, понимавшие несостоятельность распоряжений фюрера, их пагубный для Германии характер, беспрекословно проводили эти распоряжения в жизнь? Для оправдания безоговорочного повиновения генералитета и высшего чиновничества Гитлеру, реакционная историография выдвинула и развила легенду об «иррациональном характере» власти Гитлера в его «демонической силе», которой якобы невозможно было противостоять.

Так, западногерманские историки Ф. Майнеке, Г. Риттер, М. Фрейнд, Л. Дехио утверждают, что причины возникновения фашизма в Германии не могут быть объяснены с позиции логики, поскольку сама гитлеровская диктатура носила «иррационалистический» характер, представляя собой загадочный, непознаваемый и необъяснимый феномен, который не может быть понят или объяснен последующими поколениями. «Гитлер и даже Геббельс оказывали магическое влияние на массы», — заявляет западногерманский историк Карл Миш. Об «околдовывающем влиянии Гитлера» твердит и Ф. Рихерт.

Легенда о «демонической» личности Гитлера, воспрепятствовать которой было якобы невозможно, представляет большое удобство для бывших нацистов, гитлеровских преступников, для реакционных кругов финансового капитала, которые сейчас отмежевываются от участия в подготовке национальной трагедии германского народа. Ведь, как остроумно заметил западногерманский публицист Гарри Просе, «ответственность за все то, что происходило в третьем рейхе, переносится из человеческой сферы в демоническую сферу… Лишь судьба виновата в том, что носитель зла Гитлер пришел к власти в стране».

Различные направления буржуазной историографии в течение многих лет готовили почву для полной реабилитации фашизма и коренной ревизии вопроса об ответственности за преступления гитлеровцев и развязанную ими войну.

В настоящее время эта ревизия уже открыто осуществляется неонацистами, реваншистским направлением западно-германской буржуазной историографии, окончательно сформировавшимся в конце 50-х Годов. Если буржуазные историки «консервативного» направления еще не решались полностью отрицать вину фашизма перед немецким народом и народами мира и подвергали переоценке лишь отдельные стороны истории фашистского рейха, сопровождали свои утверждения многочисленными оговорками и широко использовали псевдолиберальную фразеологию, то неонацисты поставили своей задачей осуществить тотальную переоценку всей истории гитлеровской диктатуры, ее внутренней и внешней политики. Неонацистский историк Г. Граберт, книга которого «Немецкий национализм после 1945 года» представляет собой попытку своеобразного историко-философского обоснования задач неофашистской историографии, считает, что уже произошел долгожданный коренной перелом в освещении истории недавнего прошлого Германии. Граберт призывает раз и навсегда решительно покончить с вопросом о вине Германии и создать «истинную» историческую картину 12-летнего господства гитлеровцев. «Обвинения, висящие над немцами, — утверждает Граберт, — угнетают нацию, препятствуют ее национальному самоопределению и национальному возрождению». Он обращается к правым политическим кругам ФРГ с призывом не препятствовать этому процессу, а, наоборот, способствовать ему и тем самым «проложить путь национальной демократии», т. е. неофашизму.

Мысль Граберта развивает другой представитель неонацистской. историографии Удо Валенди. Он утверждает, что побежденный якобы всегда несправедливо обвиняется победителем. Горько сетуют Граберт и Валенди на то, что западными державами не оценены должным образом «заслуги» гитлеровцев. Это особенно «несправедливо», пишут они, если учесть, что нацисты «выполнили задачу охраны и защиты Европы против коммунистической Евразии». Всю историю Германии в XX веке Граберт, например, вообще рассматривает через призму одного критерия: соответствия тех или иных событий традиционно «национальной линии». Такой подход характерен не только для неонацистов — это традиционная позиция реакционной буржуазной историографии. Но в рассуждениях Граберта есть важный нюанс: формой власти, адекватной «национальным интересам», для него является только гитлеровский режим, который он считает «закономерной н необходимой исторической фазой развития немецкой нации». Все «неприятности» послевоенного развития являются, по Граберту, лишь следствием того, что национал-социализму не удалось выполнить свои задачи.

Мысль о «спасительной миссии» гитлеровцев в особенно циничной форме развивает У. Валенди. Грубо искажая правду, он заявляет, что гитлеровцы захватили власть организованно и бескровно. При этом Валенди умалчивает о кровавом терроре, которым сопровождался захват власти фашистами, о чудовищной провокации с поджогом рейхстага и других общеизвестных фактах ликвидации буржуазно-демократических порядков в стране. Он умалчивает и о том, что, несмотря на террор, около 5 млн. избирателей отдали в марте 1933 г. свои голоса Коммунистической партии Германии, депутаты которой были вскоре лишены полномочий, брошены в тюремные застенки или вынуждены уйти в подполье. И все это названо «образцом революции, осуществляемой нацией высшего культурного уровня».

Агрессивная внешняя политика фашизма также изображается как акт «спасительной миссии» гитлеровцев. При этом главным «виновником» развязывания второй мировой войны объявляются Советский Союз и «мировой коммунизм». По утверждению неонацистских авторов, Германия должна была якобы вообще исчезнуть с лица земли. При этом они намеренно скрывают от читателя подлинные факты об отношении Советского Союза к германскому народу, о том, что даже в самые трудные годы Великой Отечественной войны Советское правительство, партия никогда не отождествляли гитлеровский фашизм с германским народом.

Особенно настойчиво реакционная историография пропагандирует свои «концепции» среди западногерманской молодежи. В школьных учебниках по истории процесс главных военных преступников в Нюрнберге изображается как «акт мести и несправедливости». Молодым западным немцам настойчиво внушается мысль, будто бы преступления, в которых обвинялись подсудимые в Нюрнберге, отнюдь не превышают «преступлений» держав антигитлеровской коалиции. В другом учебнике по истории подчеркивается, что правосудие в Нюрнберге осуществлялось не по германскому, а по англосаксонскому праву, и посему приговор суда не имеет законной силы. В школьном пособии, изданном в 1970 г. в Баварии, можно встретить «репортаж из будущего», где в форме дневниковых записей автор, некий Ганс Гейнрих, рисует картину будущей Европы, которая видится автору без коммунистов, без Советского Союза; повсеместно господствует некая «свободная демократия» с американцами на фоне кремлевских стен (!).

Как видим, находятся еще силы, которые и сегодня лелеют мечту об осуществлении с некоторыми поправками на время гитлеровских планов.

«Превентивная агрессия» и «вынужденный террор»

Одной из основных версий реакционной историографии германского фашизма является легенда о «превентивном» характере гитлеровской политики территориальных захватов и агрессии, о «вынужденном насилии» и даже о «миролюбии» и «добропорядочности» гитлеровцев.

Известно, что, развязав вторую мировую войну, фашистская Германия в течение 1939–1941 гг. подчинила себе фактически всю Западную Европу и установила в оккупированных странах кровавый «новый порядок», опиравшийся на грабеж, террор и насилие. Повсюду были уничтожены буржуазно-демократические свободы, запрещены коммунистические партии и все демократические организации. Западная Европа покрылась сетью тюрем и концентрационных лагерей. В Польше, Югославии и других странах были созданы лагеря смерти. Военно-промышленный потенциал западноевропейских стран был поставлен на службу гитлеровским агрессивным планам.

Завершив военные действия в Западной Европе, фашистские правители начали непосредственную подготовку к нападению на СССР. 21 июля 1940 г. главнокомандующий немецких сухопутных сил фельдмаршал Браухич получил приказ разработать план войны против Советского Союза. Спустя десять дней в Бергхофе, на совещании гитлеровских военачальников был намечен срок нападения на страну социализма — весна 1941 г. 18 декабря 1940 г. Гитлер утвердил план войны против СССР, получивший название «плана Барбаросса». Главная военно-политическая цель «плана Барбаросса» заключалась в разгроме СССР; стратегической основой плана была идея «молниеносной войны».

Готовясь к нападению на СССР, гитлеровцы заранее разработали программу чудовищных злодеяний на оккупируемой советской территория. Эта программа была частью общего плана войны против СССР, одобренного фашистским руководством.

Так, в марте 1941 г. верховное главнокомандование вермахта приняло «Инструкцию об особых областях», в которой была разработана система жестокого оккупационного режима в захваченных районах.

Через два месяца германское правительство утвердило директиву «Об особой подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск». Директива требовала проявлять безжалостность к гражданскому населению, уничтожать партизан и всех подозреваемых в сочувствии к ним, расстреливать без суда и следствия тех, кто окажет оккупантам малейшее сопротивление. Предусматривались также карательные операции против мирного населения, массовые репрессии. С солдат и офицеров гитлеровской армии снималась всякая ответственность за преступления на советской земле. Была намечена система мер для уничтожения попавших в плен солдат и офицеров Красной Армии. Специальная директива требовала немедленного физического уничтожения попавших в плен политработников.

Гитлеровцы намеревались варварски разграбить Советский Союз и превратить его территорию в аграрно-сырьевой придаток своей экономики, во внутреннюю колонию, в резервуар дешевой рабочей силы. «План Барбаросса» имел специальный экономический раздел под названием «Ольденбург», который являлся программой грабежа и хищнической эксплуатации экономики оккупированных территорий. Снабжение же продовольствием населения оккупированных районов нацисты считали «ненужной гуманностью».

В человеконенавистнических планах германских фашистов немаловажное место занимал и так называемый генеральный план «Ост» («Восток»), разработанный имперским управлением СС и полиции. Этот план был программой террора и физического уничтожения населения Советского Союза.

«План Барбаросса» и «приложения» к нему воплощали давнишние цели германского фашизма: после установления фашистской диктатуры вся внутренняя и внешняя политика гитлеровского правительства была подчинена одной главной задаче — подготовке захватнической войны против СССР. Цель германского фашизма заключалась в уничтожении Советского Союза как социалистического государства рабочих и крестьян, в ликвидации социалистического общественного, строя. Большая часть советских людей должна была быть подвергнута физическому уничтожению, а остальные обращены в рабство. Ненависть к социализму объединяла германский фашизм с империалистами западных держав, которые, несмотря на существовавшие между ними противоречия, не жалели сил, чтобы направить фашистскую агрессию против Советского Союза.

Советский Союз никогда не питал иллюзий относительно намерений гитлеровского правительства. Коммунистическая партия, Советское правительство делали все возможное, чтобы выиграть время и наилучшим образом подготовить страну к отпору агрессора. За предвоенные годы заметно возросли обороноспособность и экономический потенциал СССР, окрепли Советские Вооруженные Силы. Советский Союз, умело используя противоречия в капиталистическом мире, с целью помешать созданию единого антисоветского фронта империалистических держав и выиграть время для подготовки к отпору фашистским агрессорам, пошел в августе 1939 года на мудрый и дальновидный шаг — заключение советско-германского договора о ненападении сроком на 10 лет. Менее чем через два года этот договор был вероломно растоптан гитлеровцами, которые без объявления войны 22 июня 1941 г. цапали на Советский Союз.

«Начавшаяся 22 июня 1941 года война, навязанная Советскому Союзу германским фашизмом, была самым крупным военным столкновением социализма с ударными силами империализма. Она стала Великой Отечественной войной советского народа за свободу и независимость социалистической Родины, за социализм»^[4].

Начало войны оказалось крайне неблагоприятным для советских войск. Гитлеровская армия, действовавшая на основе заранее подготовленного плана, имела тройное и даже пятикратное превосходство в силах на направлениях своих главных ударов, значительное превосходство в вооружении и численности войск, заблаговременно сосредоточенных на границе с СССР^[5].

В свете этих неопровержимых фактов особенно очевидным становится фальсификаторский характер утверждений реакционной историографии о «превентивной агрессии», «упреждающем ударе» фашистской Германии против Советского Союза и «вынужденном» терроре против мирного населения.

Адвокаты фашизма меньше всего склонны считаться с фактами. Стремясь во что бы то ни стало реабилитировать фашизм и его политику, оправдать военных преступников, они делают ставку на «короткую память» человечества и беззастенчиво «переписывают» историю минувшей войны. Они отрицают провокационное «нападение» гитлеровцев на радиостанцию в Глейвице, давшую фальшивый повод для агрессии против Польши; вторжение фашистских войск в Бельгию и Голландию объявляется «ответной акцией» на «антинемецкие происки» этих стран и «нарушение» ими своего нейтралитета. Бывший гитлеровец, неонацистский историк Г. Зюндерманн в недавно вышедшей книге «Насколько немецкой останется Австрия» открыто оправдывает гитлеровский «аншлюс», приведший к потере государственной независимости Австрии и принесший неисчислимые бедствия ее народу. Реакционный историк И. Крамарц выдвигает легенду о «национальной войне», которую якобы вела гитлеровская Германия в Европе в 1939–1940 гг. Он оправдывает оккупацию Франции фашистскими войсками, нарушение гитлеровцами нейтралитета Бельгии, Голландии, Данин и оккупацию их территорий.

Реакционные историки У. Валенди, О. Рейле, Г. Серафим и другие, опираясь на различного рода фальшивки, утверждают, будто бы пакт о ненападении, заключенный в 1939 г. между Советским Союзом и Германией, призван был «замаскировать военные приготовления русских к внезапному нападению на Германию». Небезынтересно, что именно эту версию безуспешно выдвигали адвокаты гитлеровских военных преступников на процессе в Нюрнберге в расчете на оправдание или смягчение вины своих подзащитных.

Другой неонацистский автор Ф. Фабри нагромождает» своей книге горы лжи, стремясь убедить читателя, будто бы Советский Союз… готовился напасть на Германию летом 1941 г., и Гитлер «лишь на несколько дней опередил его».

Ф. Фабри в изобилии приводит вымышленные данные о множестве отлично оснащенных и вооруженных соединений и воздушных армий, которые якобы были «тайно сосредоточены Советским Союзом у его западных границ», о мифических советских подводных лодках, которые курсировали якобы в германских территориальных водах, о «гигантских массах танков», находившихся 22 июня 1941 г. на марше по шоссе Москва — Смоленск и т. д. Автор старается убедить читателя в том, что летом 1941 г. должно было произойти буквально со дня на день нападение Советского Союза на Германию.

Все неонацистские историки утверждают, что будто бы Гитлер никогда не ставил задачу истребления и порабощения народов, а «вынужден» был напасть на Советский Союз только для того, чтобы опередить готовившееся нападение на Германию. «Лишь в ходе войны, — нехотя признает Валенди, — у третьей империи появилось стремление к «территориальному расширению». Реакционный историк И. Барник для обоснования реваншистских идей решил обратиться к более отдаленному прошлому. Преступной ошибкой Бисмарка он считает то, что еще в 1875 г. Германия не начала войну против Франции и России. Итогом такой войны, как полагает Бар-ник, явилась бы «объединенная Европа», а Германию миновали бы тяжкие поражения, дважды постигшие ее в XX в., и цели, которые ставил перед собой Гитлер, были бы достигнуты давно. «Немцы, — кощунственно сетует фашиствующий историк, — были слишком мирными, слишком простодушными, слишком порядочными. Еще сегодня они несут за это наказание».

Со страниц неонацистских изданий раздаются даже голоса, требующие наказания для тех историков и публицистов, которые признают результаты второй мировой войны и преступность гитлеровского режима. Стремясь реабилитировать гитлеровский фашизм, многие из них пытаются вызвать у читателей сомнение в правомерности Нюрнбергского приговора. Г. Хэртле, член гитлеровской партии с 1927 г. в прошлом секретарь повешенного по приговору Нюрнбергского трибунала А. Розенберга, в послевоенные годы выпустил ряд книг, названия которых говорят сами за себя: «Оправдание Германии», «Наши солдаты перед Нюрнбергским трибуналом», «Вина победителей за развязывание войны», «Преступление Черчилля, Рузвельта и Сталина против мира во всем мире», «Советы побеждают благодаря шпионам» и др.

В уже упоминавшейся рецензии У. Валенди на книгу западногерманского историка А. Хильгрубера «Стратегия, политика и военное руководство Гитлера в 1940–1941 гг.» содержится утверждение, будто бы все военные акции гитлеровское правительство совершало исключительно как «ответные меры на антигерманскую политику держав».

Реабилитации гитлеровской внешней политики призвана служить также книга Анне-Лизе фон Риббентроп, вдовы повешенного по приговору Нюрнбергского трибунала гитлеровского министра иностранных дел «Немецко-английские тайные связи». Весьма объемистый «труд» целиком посвящен доказательству «неестественности» того, что Англия и Германия очутились в годы второй мировой войны в разных лагерях. Вдова военного преступника ссылается на какие-то, якобы известные только ей источники, из которых следует, что гитлеровская дипломатия проявляла в канун второй мировой войны «уступчивость и лояльность», стремясь урегулировать отношения с Англией; однако английские руководящие круги якобы упорно вели дело на ухудшение отношений с Германией и искали повода для воины с ней. В книге полностью игнорируются общеизвестные факты о прямом сговоре правящих кругов западных держав с гитлеровским правительством в конце 30-х годов, имевшем своей целью направить фашистскую агрессию против СССР.

В течение последнего времени западногерманская неонацистская историография все теснее смыкается с реакционным направлением американских историков — германоведов. Образуется некий боннско-американский историографический альянс. В ФРГ издаются и многократно переиздаются работы реакционных американских историков. «Концепции» и взгляды настроенных профашистски американских авторов особенно импонируют западногерманским неонацистам — ведь реабилитация фашизма осуществляется историками страны, воевавшей против Германии во второй мировой войне. Глава неонацистской историографии Г. Граберт поднял, например, на щит книгу американского историка Д. Хоггана «Вынужденная война», назвав ее «эпохальной». Между тем книга Хоггана представляет собой наиболее откровенную в буржуазной историографии США апологию гитлеровской внешней политики и всего гитлеровского режима в целом.

Так, Хогган пытается опровергнуть тезис о преднамеренной агрессии гитлеровцев. Каждую внешнеполитическую акцию германских фашистов он объявляет «вынужденной», «предупреждающей» соответствующие действия противника. Воздавая хвалу Гитлеру за мюнхенский диктат 1938 г., он утверждает, что фашистская Германия решила один из труднейших вопросов устройства Европы «образцовым мирным способом». «Гитлер дал немецкому народу равные права с народами Великобритании, Франции, Италии и Польши… — пишет Хогган. — Он достиг победы, не вызвав никакого вооруженного конфликта». И это говорится об одном из самых зловещих актов в истории международных отношений, лишившем независимости Чехословакию и ставшим важнейшим этапом в поощрении гитлеровской агрессии!

Оккупацию Гитлером Чехословакии Хогган изображает даже как благодеяние в отношении чешского и словацкого народов, над которыми якобы висела опасность междоусобной войны, предотвращенной гитлеровским вторжением. Нападение Гитлера на Польшу, по мнению Хоггана, было спровоцировано английской дипломатией.

Взгляды Хоггана разделяет в основном и чикагский историк Курт Глязер. Пытаясь в некоторых случаях смягчить отдельныеслишком одиозно звучащие циничные высказывания Хоггана, Глязер по всем вопросам, касающимся доказательства «невиновности» фашистской Германии, солидаризуется с Хогганом. Глязер осуждает антигитлеровскую коалицию за выдвинутое требование полного разгрома и капитуляции гитлеровской Германии, которое, как он пишет, «отнюдь не было необходимым ни для устранения Гитлера, ни с точки зрения долгосрочных интересов самих союзников». Этот же автор пытается доказать, что будто бы после разгрома гитлеровцев под Сталинградом «военные цели Германии замело изменились» и война велась ею «уже не за жизненное пространство на Востоке, а в защиту отечества». При этом Глязер, конечно, умалчивает о том, что Советский Союз ни в начале войны, ни после Сталинградской битвы, ни на завершающем этапе войны не ставил перед собой завоевательских целей, не угрожал существованию германского народа и его отечества, и никогда не планировал ликвидации германской государственности. Свой интернациональный долг Советский Союз видел в полной ликвидации гитлеровского фашизма, в освобождении порабощенных народов Европы, в том числе и самого немецкого народа.

Недавно в ФРГ была выпущена в свет работа американского историка — сотрудника Гуверского института войны, революции и мира при Стенфордском университете в Калифорнии Стефана Т. Поссони. На титульном листе книги указано, что ее издание предпринято по договоренности с исследовательским институтом политических наук Кельнского университета. Книгу Поссони представил читателям неофашистский журнал «Nation Europa», который опубликовал на нее пространную хвалебную рецензию.

За что же хвалят Поссони неонацисты? Прежде всего, видимо, за то, что Поссони не считает гитлеровскую диктатуру виновником второй мировой войны и обвиняет правящие круги Западных держав за то, что последние не сумели найти пути «общих решений» с гитлеровским рейхом. В клеветническом свете изображает американский историк и советско-германские отношения, утверждая, что будто бы Германия всегда была объектом «потенциальной советской агрессии» во имя «достижения мировой революции», насильственного «насаждения коммунизма».

«Труды» реакционных историков служат основой, на которой создается многочисленная «массовая» литература, предназначенная для солдат и офицеров бундесвера, для молодежи и многочисленных западногерманских обывателей. Так, издательство «Пабельферлаг» выпускает серию милитаристских изданий, прославляющих «подвиги» гитлеровцев в годы второй мировой войны. Выходят в свет грязные книжонки из серий «Взгляд в прошлое», «Вермахт в борьбе». В ряде книг прославляются осужденные Нюрнбергским приговором акты морского разбоя фашистского подводного флота.

Призыв к реваншу и наглые нападки на приговор Нюрнбергского трибунала содержит книжка В. Штрауса «Мы победим, несмотря ни на что». Воинственные требования полной ревизии итогов второй мировой войны, призывы к созданию объединенного фронта антисоветских сил, антикоммунизм гитлеровского образца составляют содержание этой книги.

Наряду с вымыслами о «превентивной агрессии» адвокаты фашизма от исторической «науки» выдвинули и развивают версию о «вынужденном» характере, который якобы носила карательная политика гитлеровцев по отношению к мирному населению оккупированных стран, партизанам и другим борцам движения Сопротивления, военнопленным и иностранным рабочим. Империя, как утверждают сейчас реакционные историки, «вынуждена» была «защищаться» от своих многочисленных врагов и в некоторых случаях прибегать к «крайностям».

Особенно много сил и стараний прилагают неонацистские авторы, чтобы «доказать», что обвинения гитлеровцев в чудовищных преступлениях против человечества являются «измышлениями врагов нации». Западногерманские историки У. Валенди, И. Барник, П. Карелл, американец Д. Хогган, английский автор П. Николл и другие цинично отрицают даже сам факт существования лагерей смерти. Более того, они доходят до чудовищных утверждений, что будто бы крематории и душегубки, в которых гитлеровцы уничтожили сотня тысяч людей, были созданы представителями стран антигитлеровской коалиции, так сказать, задним числом, уже после войны, с целью создать фальшивые аргументы для обвинения Германии. Что касается документов и тысяч других доказательств, которые были представлены обвинением Нюрнбергскому международному трибуналу, то неонацистские историки называют их фальшивками, созданными «заговорщиками против немецкой нации».

Созданный весной 1968 г. так называемый «Комитет по восстановлению исторической правды», который возглавил гамбургский профессор, член НДП Вернер Вебер, заявил, в частности, что «ни в Дахау, ни в каком-либо другом концлагере, находившемся в Германии, никогда не было никаких газовых камер; лагерь уничтожения в Дахау был создан не немцами, а по приказу американцев уже после поражения Германии»… А неонацистский публицист П. Штекихт позволил себе откровенно циничное заявление: «Нельзя забывать и воспитательного влияния концентрационных лагерей, которые превратили многих борцов «Красного фронта» и других марксистов в истинных немцев».

Десятки «исследований» неонацистские историки посвятили реабилитации главных гитлеровских военных преступников, осужденных Нюрнбергским судом. Так, например, один из наиболее жестоких палачей фашизма, фельдмаршал Кейтель, предстает со страниц этих писаний как благородный рыцарь, который остался до конца верен своему солдатскому долгу. При этом полностью игнорируется тот факт, что Кейтель, как отмечено в Нюрнбергском приговоре, был автором и инициатором самых бесчеловечных директив фашистского верховного командования, таких, например, как декрет «Ночь и туман», определявший карательную политику гитлеровцев в отношении гражданского населения оккупированных территорий, или известной чудовищной директивы о необходимости казни «от 50 до 100 коммунистов» за каждого немецкого солдата, подвергшегося нападению на оккупированных территориях. В. Гёрлиц опубликовал объемистый труд-биографию Кейтеля под характерным названием «Генерал-фельдмаршал Кейтель — преступник или офицер?». В этой книге полностью отвергаются все обвинения, выдвинутые и доказанные на Нюрнбергском процессе.

На протяжении многих лет реакционные историки и публицисты ведут кампанию за помилование заместителя фюрера Р. Гесса, отбывающего пожизненное заключение по приговору Нюрнбергского суда. Публикуются статьи, в которых их авторы пытаются доказать «миротворческую деятельность» Гесса в Англии в 1940 г., куда он летал с целью склонить правящие круги этой страны к сговору с фашистской Германией против СССР. Группа окончательно распоясавшихся неонацистов даже подняла в печати вопрос о выдвижении кандидатуры Гесса… на соискание Нобелевской премии мира.

Огромными тиражами публикуются в ФРГ мемуары фашистских военных преступников фон Шираха и Шпеера, которые отбыли двадцатилетний срок тюремного заключения по приговору Нюрнбергского суда.

Разнузданную кампанию за отмену приговора Нюрнбергского трибунала, за полное оправдание осужденных военных преступников, за реабилитацию агрессоров ведут на своих страницах милитаристские, неонацистские издания, печатный орган объединения бывших военнослужащих войск СС, неонацистский журнал «Nation Europa» и др. «В солдатской памяти Европы имя ваффен-СС не изгладится никогда», — восклицает автор одной из статей в журнале бывших эсэсовцев. Журнал «Nation Europa» содержит специальный раздел, посвященный «проблеме вины». Так, например, в 1968 г. в этой рубрике было опубликовано 14 статей, «обосновывающих» необходимость реабилитации фашистского режима и осужденных военных преступников; в 1969 г. таких статей было 19, в 1970 г. — 21. Поток фальсификаций и извращений, касающихся предыстории и истории второй мировой войны, не уменьшается. Более того, он возрастает с годами.

Важную роль в разоблачении легенд и мифов, нагромождаемых реакционной историографией, призвана сыграть подготовка и публикация новых исследований историков СССР, Германской Демократической Республики и других социалистических стран, историков-марксистов стран Запада о второй мировой войне. Шеститомная «История. Великой Отечественной войны», однотомная «Краткая история Великой Отечественной войны», мемуары выдающихся советских военачальников Г. К. Жукова, А. М. Василевского, К. К. Рокоссовского, И. X. Баграмяна, А. А. Гречко, М. С. Штеменко, Н. Г. Кузнецова и других, многочисленные монографии советских исследователей, содержательный историографический очерк, написанный историками ГДР для переведенного на немецкий язык 6-го тома «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», сборник «Unbewàltigte Vergangenheit», направленный против буржуазных фальсификаторов истории, и другие работы убедительно разоблачают ложь реакционной историографии, не оставляют камня на камне от циничных и грубых фальшивок современных адвокатов фашизма и вымышленной ими легенде о «превентивной агрессии» и «вынужденном терроре».

Все большее число граждан ФРГ отвергает попытки реакционной историографии реабилитировать гитлеровский фашизм с целью воспрепятствовать разрядке напряженности в Европе и проведению реалистического внешнеполитического курса нынешнего правительства Федеративной Республики Германии.

Демократические силы в западногерманской историографии и публицистике активно выступают против антинаучных измышлений реакционных авторов и их попыток опровергнуть приговор истории. Научные труды таких историков и публицистов, как Г. Вейзенборн, В. Абендрот, Р. Кюнль, Э. Куби, Г. Грасс, Г. Блёкер, Г. Брюдигам и других, издания ряда западногерманских профсоюзов, объединения лиц, преследовавшихся при фашизме, некоторые социал-демократические органы печати, хотя и не всегда последовательно, вскрывают фальсификаторский характер изысканий историков крайне правого направления, публикуют работы, разоблачающие преступный характер внешней и внутренней политики гитлеровского фашизма. Большую работу по разоблачению неонацистской, реакционной идеологии ведут западногерманские коммунисты, историки-марксисты, живущие в ФРГ.

Миф о «правом радикализме»

В ряде работ по истории фашизма, вышедших в свет в Западной Германии, а также в США и Англии, настойчиво проводится миф о нацизме как «радикальной» социальной силе, стремившейся якобы к революционному преобразованию социальной структуры общества и возникшей в качестве реакции на кризис, бессилие и другие отрицательные стороны парламентаризма и демократии.

В соответствии с этой «концепцией» захват власти гитлеровцами изображается как «национальная революция», нередко даже как «спасительный акт», который помог «покончить с язвами» Веймарского режима, а гитлеровцы и их партия — как «праворадикальные революционеры», которые якобы отражали интересы широких слоев общества — мелкой буржуазии, крестьянства и значительной части рабочего класса.

Так, западногерманский буржуазный историк Э. Францель в книге под названием «Империя коричневых якобинцев» пытается даже обнаружить какое-то политическое родство между, якобинцами, пролетарскими революционерами и… гитлеровцами. Социальную сущность немецких фашистов Э. Францель определяет специально придуманным для этой цели термином «неогермано-фашистское якобинство».

Буржуазные историки утверждают, будто бы развитие Веймарской республики всем своим ходом выдвигало неизбежную альтернативу: либо «революция справа», либо социалистическая революция. В их трудах настойчиво звучит утверждение о двух возможных «вариантах социальной революции» в современную эпоху — фашистском и коммунистическом. Именно это положение отстаивал американский историк Ю. Вебер на XIII Международном конгрессе исторических наук в августе 1970 г. в Москве, когда он утверждал, будто бы захват власти гитлеровцами в 1933 г. представлял собой лишь один из двух возможных вариантов революции в Германии. Вторым (и менее желательным для него. — А. Б.) вариантом был, по мнению Вебера, коммунистический переворот.

В аналогичном духе высказался на конгрессе западногерманский историк Э. Нольте. Вопреки очевидным фактам, он пытался доказать, будто бы фашизм имел некую «народную» природу, а захват власти гитлеровцами объяснял лишь гнилостью парламентской демократической системы.

В работах Ю. Вебера и Э. Нольте фашизм предстает антикапиталистической силой, обладавшей на определенных этапах «динамической революционностью». Голландский историк Д. Конзениус, представлявший на конгрессе Ватикан, призвал искать в политике фашизма не только реакционное, но и прогрессивное начало. Оценку фашизма как проявление крайней реакции Д. Конзениус назвал односторонней и ошибочной.

Одним из вариантов легенды о «правом радикализме» или даже «революционности» германского национал-социализма является широко распространяемый реакционной, особенно западногерманской, историографией тезис об отсутствии преемственности между политическим и социальным строем Веймарской республики, с одной стороны, и гитлеровского третьего рейха, с другой. Такие историки, как Г. May, Г. Краусник, В. Конце, Г. Ротфельс, Г. Бухгейм и другие, игнорируют классовую сущность фашизма, как одной из форм политического господства империалистической буржуазии, и стараются «доказать», что гитлеровская диктатура носила «радикально-революционный» характер по отношению к империалистической Веймарской республике. Нетрудно, однако, заметить, что в этих рассуждениях преднамеренно игнорируется тот неопровержимый факт, что как в годы Веймарской республики, так и в годы фашистской диктатуры политическое господство монополистической буржуазии в Германии оставалось неизменным.

Некоторые реакционные историки доходят даже до того, что, рассчитывая на неосведомленность читателя, пытаются оклеветать международное коммунистическое движение, Коминтерн, КПСС и КПГ, возложить на них вину за усиление фашизма в Германии и захват власти гитлеровцами.

Так, уже упомянутый американский историк С. Поссони пытается протащить тезис о том, что гитлеровская партия в период с 1928 по 1933 г. будто бы осуществляла совместные действия с немецкими коммунистами, выполнявшими «соответствующие распоряжения Москвы».

Цель подобных циничных фальсификаций состоит в том, чтобы оклеветать революционные партии рабочего класса. Исторические факты, однако полностью изобличают фальсификаторов. Известно, например, что еще в 1922 г. Коммунистический Интернационал обратил особое внимание коммунистических партий на необходимость борьбы против фашистской опасности. В тезисах Конгресса подчеркивалось, что для буржуазии оказывается уже недостаточно «законных методов подавления революционной борьбы трудящихся», поэтому она переходит «к созданию особой белой гвардии, которая специально направлена против всех революционных стремлений пролетариата и все более и более служит для насильственного подавления всякой попытки рабочего класса улучшить свое положение».

Борьба против наступления фашизма приобрела особое значение в деятельности КПГ в годы мирового экономического кризиса, наполненные крупными социальными событиями и потрясениями.

Уже XII съезд компартии Германии, состоявшийся в июне 1929 г., с особой силой указал партии и всем трудящимся на опасность фашизма, подчеркнул губительное влияние нацистской пропаганды на трудящихся. Коммунистическая партия Германии сумела разглядеть за демагогическим камуфляжем нацистов их подлинную классовую сущность как орудия реакционных монополий. Вождь германского рабочего класса Э. Тельман, разоблачая претензии гитлеровцев представлять интересы «всей нации», указал, что нацисты — «партия, которую задаривают деньгами не только германские промышленники, но и из-за границы, является самым опасным и самым грязным орудием германского финансового капитала… Национал-социалистам, которые в своих выступлениях говорят о «третьей империи», следует заявить, что за их словами «нация» и «социализм» скрывается зверская рожа капиталистов-эксплуататоров»^[6].

В январе 1931 г. ЦК КПГ на специальном пленарном заседании обсуждал практические вопросы борьбы против нараставшей фашистской опасности. Он поставил во главу угла вопрос о вовлечении социал-демократических рабочих в боевой антифашистский фронт. Организованная в мае 1932 г. Коммунистической партией Германии «антифашистская акция» вылилась в широкое движение борьбы против угрозы нацистской диктатуры. В него включались десятки тысяч рабочих коммунистов и социал-демократов. В то же время правые лидеры германской социал-демократии и руководство профсоюзов систематически отклоняли призывы коммунистов к установлению единства действий и перед лицом фашистской опасности продолжали политику раскола рабочего класса.

Не будет преувеличением сказать, что в политической деятельности компартия Германии в годы, предшествовавшие захвату власти гитлеровцами, важнейшей задачей являлось разоблачение той опасности, которую представляли нацисты для германского народа, и борьба за. укрепление и объединение антифашистских сил в стране. Большую помощь в этом направлении оказывал немецким коммунистам Коммунистический Интернационал. ХII пленум Исполкома Коминтерна, состоявшийся в августе 1932 г., определил ряд конкретных задач мобилизации масс на борьбу против фашизма, реакции и войны. В воззвании к рабочим всех стран, опубликованном в марте 1933 г., ИККИ выдвинул боевую программу антифашистской борьбы коммунистов и социал-демократов как платформу их единства действий. Исполком Коминтерна выразил твердое убеждение, что «единый фронт рабочего класса против буржуазии отбил бы наступление капитализма и фашизма…».

В 1933–1935 гг. Коммунистический Интернационал предпринял ряд важнейших шагов на пути выработки стратегии и тактики антифашистской борьбы. Героическая схватка Г. Димитрова с гитлеровским режимом на Лейпцигском процессе по делу о поджоге рейхстага способствовала сплочению всех противников нацизма и подъему антифашистской борьбы. В решениях XIII пленума ИККИ, состоявшегося в декабре 1933 г.» было дано определение фашизма как открытой террористической диктатуры наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала. Это определение вскрывало подлинную классовую сущность фашизма, помогало разоблачать. социальную демагогию гитлеровцев, давало основу для будущих выводов о возможности объединения всех антифашистских демократических сил.

Огромное значение для развития борьбы всех революционных и демократических сил против фашизма имели исторические решения VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала. Конгресс подчеркнул, что фашизм, превратившийся в угрозу интернациональную, является наиболее опасным и наиболее жестоким врагом, с которым когда-либо сталкивалось международное рабочее и демократическое движение. Целью этого врага является уничтожение сил социализма, демократии и прогресса. Особенно большую опасность, как отметил конгресс, представляет собой германский фашизм — ударный кулак международной контрреволюции, главная сила мировой империалистической реакции. В выступлениях делегатов конгресса указывалось также^на огромный вред социал-демократических взглядов на фашизм как на мелкобуржуазное движение. Такие оценки фашизма притупляли бдительность трудящихся, дезориентировали партии рабочего класса и могли лишь привести к тому, что в решающий час значительная часть трудящихся не узнала бы в фашизме «кровожаднейшего финансового хищника, своего злейшего врага»^[7]. Конгресс предупредил коммунистов и всех трудящихся, что фашизм широко пользуется в своей политической практике изощренной демагогией, играет на радикальных требованиях трудящихся, спекулирует на их ненависти к эксплуататорам, заражает их шовинистической, расистской, человеконенавистнической идеологией.

На основе глубокого и всестороннего анализа фашизма VII конгресс выработал действенную политику единого рабочего и народного фронта как главного средства борьбы против фашизма. На основе решений VII конгресса Коминтерна немецкие коммунисты, ушедшие в подполье, выработали стратегию, тактику и методы борьбы против гитлеровской диктатуры.

Таковы факты. Но они мало смущают реакционных историков, которые выполняют социальный заказ империалистической буржуазии. Немало сил прилагают они, чтобы выставить фашизм «спасителем» немецкого народа в годы кризиса, в период социального и экономического хаоса. Именно фашизм, утверждают его апологеты, сумел создать крепкий фундамент, состоящий из благосостояния, внутриполитической стабильности и внешнеполитического престижа. Одним Из распространенных аргументов в пользу «радикализма» гитлеровцев являются разглагольствования о «ликвидации» фашистской диктатурой безработицы и других последствий экономического кризиса.

Известно, однако, что Гитлер пришел к власти, когда наиболее острый период экономического кризиса был уже позади. Расходуя все резервы страны ради создания лучшей конъюнктуры, форсируя гонку вооружений, используя некоторое экономическое оживление, наступившее по окончании циклического кризиса и связанное с ним сокращение безработицы, фашистский режим старался убедить широкие массы в том, что его политика привела к «экономическому возрождению». Однако на деле это было не так. Ограбление рабочих путем повышения налогов, принудительного использования их сбережений, ликвидации всех видов социального обеспечения явились основным источником, питающим фашистский государственный бюджет, две трети которого поглощались расходами на вооружение. Аграрная политика гитлеровцев обрушилась на крестьян-бедняков, которых разоряли низкие принудительные цены, высокие налоги, расходы на строительство дорог и т. п. В гитлеровской Германии был установлен режим «организованного голода», снабжение населения резко ухудшилось. Широкую известность приобрела крылатая фраза Геринга: «Мы дадим немцам пушки вместо масла».

Распространению легенды о Гитлере-«революционере» способствуют и такие «труды», как книга М. Домаруса, содержащая обширные комментарии речей и публикаций фюрера в 1932–1945 гг. Особенно много внимания уделяет автор личности Гитлера, подчеркивая «динамичность» его натуры, «патриотизм» и «независимость». Под последним качеством Домарус понимает «свободу» фашистской верхушки от каких-либо связей с монополистическим капиталом. Механизм фашистского господства в фундаментальном по объему «труде» полностью искажается, и вся политика гитлеровской клики предстает перед читателем как «функция воли» нацистского вождя.

В унисон с западногерманскими реакционными историками выступают социологи и историки США и Англии. Автор книги «Коричневая революция. Социальная история третьей империи» американский историк Д. Шёнбаум утверждает, например, будто бы в фашизме всегда преобладали антикапиталистические «революционные» тенденции. В гитлеровской партии «были революционные элементы», подчеркивает и американец Д. Хогган. Английский автор Б. Гранцов в книге «Зеркало нацизма. Английское общественное мнение о возвышении Гитлера в 1929–1933. годах» объявляет Гитлера «пролетарским революционером», а его идеологию — «революционно-разрушительной».

Чувствуя слабость своей «аргументации» и пытаясь как-то обосновать мифические утверждения о «радикальных» или даже «революционных» тенденциях, которые будто бы имели место в фашистском режиме, буржуазные историки обычно ссылаются на тот период деятельности гитлеровской, партии, когда она еще находились в оппозиции.

В этом смысле характерно утверждение одного из реакционных социологов, в прошлом «теоретика» национал-социализма Армина Моллера о том, что нацизм вообще следует оценивать и рассматривать «не от Аушвица, не с конца его существования, а с самого начала его возникновения», когда он якобы содержал революционные, радикальные черты.

Буржуазная историография тщательнейшим образом препарирует историю раннего национал-социализма в Германии, пытаясь во что бы то ни стало найти в ней аргументы для своих фальсификаторских измышлений.

В западногерманской историографии, например, отчетливо прослеживается тенденция представить фашистское движение начала 20-х годов как весьма пестрое по своей социальной сущности явление, включавшее в себя «революционные» и «леворадикальные» течения. Поэтому нацизм-де 20-х годов резко отличается от периода после 1933 г. своим «радикализмом» и «романтизмом».

В ряде работ, посвященных раннему национал-социализму, особое место занимает монография западногерманского историка Рейнгарда Кюнля, рассматривающая взаимоотношения между различными группировками в рядах гитлеровской партии. Как уровень исследования, так и разнообразная источниковедческая база этой работы делает ее заметным явлением в западногерманской историографии фашизма. Автор стоит на демократических позициях и оценивает национал-социализм как величайшее зло, содержащее даже в первые годы своего существования зародыш будущей катастрофы немецкого народа. Он отбрасывает тезис о единоличной виновности Гитлера в преступлениях нацизма. Однако отсутствие четкого представления о классовой сущности нацизма мешает Р. Кюнлю убедительно опровергнуть эту точку зрения.

Ошибочны и оценки классовой сущности НСДАП в целом и ее «левого» крыла в частности, которые приводит Р. Кюнль. «НСДАП, пишет он, по своим требованиям была рабочей (!) партией. Ее программа, идеология и агитация, однако, с начала несла на себе мелкобуржуазный отпечаток». В другом месте Р. Кюнль называет гитлеровскую партию «мелкобуржуазным движением возрождения». И хотя Р. Кюнль отнюдь не затушевывает антикоммунизма, антисоветизма, агрессивности «левых» нацистов и неоднократно подчеркивает демагогический характер их заявлений, его монография объективно все же дает известную почву для утверждений о «радикальном» и «революционном» характере нацизма на раннем этапе его развития.

Конечно, даже реакционные буржуазные историки, как правило, не рискуют в наши дни открыто называть прогрессом чудовищные преступления фашизма перед миром и человечеством. Оправдывать и прославлять гитлеровский террор, зверства Освенцима и Бухенвальда, злодейский «новый порядок» отваживаются лишь немногочисленные неонацистские историки. Поэтому-то поиски «прогрессивных тенденций» и «революционности» фашистского движения ведутся не в разбойничьей контрреволюционной практике гитлеровцев, а в политической программатике нацизма 20-х годов, нередко именуемого «романтическим национал-социализмом». Аргументами, «доказывающими» «радикализм» гитлеровцев, служат при этом ссылки на их многочисленные демагогические заявления, рассчитанные на привлечение в ряды фашистского движения средних слоев населения и определенной части трудящихся. Буржуазные историки, ссылающиеся на документы и лозунги гитлеровцев, как правило, пытаются выдать их за чистую монету и преднамеренно абстрагируются от того, что нацистская программа, являясь своеобразной формой идеологии монополистического капитала, имела в то же время определенную специфику, так как предназначала свое содержание для другого класса, т. е. для объекта эксплуатации и подавления, и была по существу лишь суррогатом идеологии для тех, кого требовалось подчинить империалистическим интересам.

«Почему германские фашисты, эти лакеи крупной буржуазии и смертельные враги социализма, выдают себя массам за «социалистов» и свой приход к власти изображают как «революцию»? — говорил Г. Димитров. — Потому, что они стремятся эксплуатировать веру в революцию, тягу к социализму, которые живут в сердцах широких трудящихся масс в Германии…

Фашизм… обставляет свой приход к власти как «революционное» движение против буржуазии от имени «всей нации»…^[8].

Немаловажно отметить, что применение гитлеровцами радикальной и псевдореволюционной фразеологии тщательно «дозировалось» таким образом, чтобы не отпугнуть руководящие круги монополий. Чем ближе были гитлеровцы к осуществлению своих целей и реальнее становилась перспектив установления их диктатуры, тем осторожнее и с большей оглядкой пользовались они в своей пропагандистской практике псевдосоциалистической и радикально звучащей фразеологией^[9].

В доверительных же беседах с представителями монополии фашистские лидеры высказывались вполне определенно. «Социализм — скверное слово, — подчеркивал Гитлер в беседе с правобуржуазным деятелем Р. Брейтингом. — Марксизм нужно убить… О моем отношении к частной собственности я не могу говорить на народных собраниях, так, как это говорю я вам. Ведь мы здесь среди порядочных людей».

С первых же месяцев существования нацистской партия Гитлер и его сообщники с нескрываемым презрением относились к рабочему классу, к трудящимся и утверждали, что люди, «работающие только физически», не в состоянии «логически мыслить».

В одной из бесед со своим бывшим соратником О. Штрассером Гитлер подчеркивал, что в случае прихода его партии к власти собственность монополий останется нетронутой и предприятия не будут социализированы. Еще откровеннее высказывался относительно подлинной сущности демагогических заявлений нацистов Германии Геринг. В письме на имя директора одной из крупных фирм, которое случайно проникло в печать, он писал: «По поводу Вашего замечания о социалистическом движении — антикапитализме, как вы выражаетесь, я должен вам сообщить: не вводите себя в заблуждение текстом наших публичных плакатов… Если вы боитесь за будущее, то вы нигде лучше не охранены, как в нашей национал-социалистической партии. Конечно, есть фразы «долой капитализм» и т. д., но они необходимы; ведь под знаменем «национальный», как вам известно, мы не придем к цели».

Буржуазные историки, выдвинувшие миф о «радикализме» справа и даже «революционности» германского фашизма, старательно обходят факты, проливающие свет на теснейшие связи гитлеровцев с монополиями и руководящими кругами рейхсвера, которые установились я окрепли задолго до 1933 г., т. е. именно на заре национал-социалистского движения в Германии. Безуспешными являются поиски каких-то «революционных» и «радикальных» тенденций в выступлениях «раннего Гитлера» и его сообщников. Достаточно, например, обратиться к анализу речей «фюрера» за 1919–1920 гг., чтобы убедиться, что все они содержат злобные нападки на марксизм, планы интервенции против Советской России, призывы «отправить на виселицу либералов» и выпады антисемитского характера. Ни в публичных выступлениях фашистских главарей, ни в их прессе, ни, наконец, в их программе — 25 пунктах — нет и намека на требование каких-либо действительно радикальных преобразований общества.

Факты также неопровержимо свидетельствуют о том, что с первого до последнего дня своего существования гитлеровская партия была прямой агентурой реакционных монополий, на содержании у которых она находилась.

Особенно большую роль в финансировании гитлеровской партии в ранний период ее деятельности сыграли берлинский монополист Борзиг, владелец стального треста Тиссен, концерн Стиннеса, уполномоченный «И.Г, Фарбениндустри» Питш и другие.

В кассу гитлеровской партии текли деньги также и из иностранных источников — английских и американских монополий.

Значительное количество новых, ранее не известных документов, проливающих свет на теснейшие связи нацистской верхушки с монополистическим капиталом Германии, содержит сборник «Анатомия войны», подготовленный группой историков ГДР.

Материалы сборника убедительно вскрывают сущность контактов германских фашистов с капиталистами и банкирами Германии, а также США, установившихся задолго до захвата власти гитлеровцами. Верхушка империалистической буржуазии видела в НСДАП единственную силу, которая «одна только в состоянии противостоять революционному перевороту».

В 1931–1932 гг. Гитлера и его партию прямо или косвенна поддерживали такие крупные монополисты, как Кирдорф (ежегодный взнос около 6 млн. марок), Гугенберг (2 млн.), Феглер, Шахт, фон Штаусс, Флик, Шницлер, Тиссен, Сименс, Цанген, Рейш, Шпрингорум, Гельферих, Мерк, Виттхефт, Вейндорф, Ростерг и многие другие. Эти фамилии представляли почти всю угольную, металлургическую, химическую, судостроительную и многие другие отрасли промышленности, а также крупнейшие банки страны, всего более 160 гигантских монополий с капиталом более 1,5 млрд. марок, составлявшими около 70 % общего капитала всех акционерных компаний Германии.

«Революционность» и «радикализм» справа, якобы присущие гитлеровцам, не более чем миф, рассчитанный на обман неосведомленных или легковерных людей. Факты неопровержимо свидетельствуют о том, что как в ранний период своего существования, так и впоследствии, когда перед лицом преступлений нацистов содрогнулся мир, гитлеровский фашизм был реакционной политической силой, инструментом наиболее экстремистских кругов империалистической буржуазии, смертельным врагом прогресса и демократии. Это полностью справедливо как для раннего национал-социализма, когда ареной его действий были, еще только мюнхенские пивные, так и для фашизма, создавшего Освенцим и Бухенвальд. Фальсификаторские потуги реакционной историографии, выдвигающей миф о «радикализме» германского фашизма, бессильны изменить приговор истории.

Легенда об «ударе в спину»

Реакционная буржуазная историография много усилий тратит на фальсификацию истории КПГ и антифашистского движения Сопротивления в Германии. Выполняя социальный заказ монополистической буржуазии, реакционные историки грубо искажают историю антифашистской борьбы и роль коммунистической партии в движении Сопротивления, выдвигая на авансцену в качестве «подлинных антифашистов» участников верхушечной фрондировавшей группировки крупных капиталистов, офицеров и чиновников. Все это имеет своей целью «обосновать» политический курс экстремистских сил, действующих в ФРГ, реабилитировать тех деятелей западногерманской политической и общественной жизни, которые в свое время верой и правдой служили Гитлеру, а сейчас зачисляют себя в разряд «борцов Сопротивления».

Исторические факты неопровержимо доказывают, что КПГ была единственной политической партией, которая вела борьбу против фашизма как в период Веймарской республики, так и в годы гитлеровской диктатуры, объединяя вокруг себя беспартийных рабочих-антифашистов и лучших представителей других слоев немецкой нации. В обстановке безудержного террора компартия Германии сумела организованно осуществить переход в подполье и с первых же дней встать в авангарде антифашистской борьбы. Решения VII конгресса Коминтерна послужили основой для выработки линии КПГ на Брюссельской конференции, состоявшейся осенью 1935 г. Они способствовали дальнейшему развитию антифашистской борьбы в Германии и установлению единства действий немецких коммунистов с социал-демократическими рабочими.

Состоявшаяся в 1939 г. Бернская конференция компартии Германии наметила действенную программу объединенйя всех противников Гитлера, которая легла в основу антифашистского движения Сопротивления в годы второй мировой войны. Конференция заявила, что агрессивная внешняя политика Гитлера является предательством национальных интересов Германии.

Вторая мировая война, начавшаяся 1 сентября 1939 г., усугубила трудности, которые стояли на пути немецких антифашистов. Развертыванию массового антифашистского движения препятствовали теперь уже не только раскольническая политика правых лидеров социал-демократии и безудержный террор карательных органов гитлеровцев, но и захлестнувшая страну мутная волна национализма и шовинизма. Однако несмотря на все трудности, уже в первые месяцы войны подпольные организации КПГ активизировали свою деятельность. Ряд вновь созданных коммунистами подпольных организаций представлял собой ячейки народного антифашистского фронта. Подпольные организации Урига, Шульце — Бойзена — Гарнака, Галля, Капелле, Зига, Баума, Лейхлейтера и другие объединили в своих рядах коммунистов, социал-демократов, левобуржуазных демократов, интеллигентов и т. д. Интернациональные организации антифашистского Сопротивления были созданы и мужественно боролись в гитлеровских лагерях смерти.

Новый этап антифашистской борьбы в Германии начался летом 1941 г. в связи с разбойничьим нападением гитлеровской Германии на СССР. В лице героической Красной Армии и всего советского народа трудящиеся Германии обрели могучего союзника в антифашистской борьбе. КПГ с первых же дней войны выступила с разоблачением преступных целей фашизма в войне с Советским Союзом и призвала немецкий народ поддержать освободительную борьбу народов Европы и прежде всего великую освободительную войну Советского Союза.

Практическим воплощением в жизнь линии ЦК КПГ на максимально широкое объединение всех демократических антифашистских сил явилось создание компартией в годы второй мировой войны крупных подпольных организаций. При этом немецкие коммунисты проявили большую тактическую гибкость в стремлении достигнуть единства действий всех демократических, антифашистских сил. В конце 1942 г., например, коммунисты вместе с членами христианской радикальной рабоче-крестьянской партии создали широкую антифашистскую организацию, распространившую свое влияние на Южную Германию — Антинацистский немецкий народный фронт. Это была одна из немногих подпольных организаций, которые занимались не только пропагандой, но и пытались организовать вооруженное сопротивление гитлеровцам.

Мысль о необходимости немедленного прекращения войны как единственном пути спасения Германии от национальной катастрофы овладевала все большим кругом людей. Не будучи формально членами компартии, они делали общее с коммунистами дело, активно боролись против гитлеровцев в составе организаций Сопротивления. Такими организациями был, например, «Европейский Союз», группа Шолль, имевшая связи среди студенческой молодежи различных городов страны, и др.

Разгром немецко-фашистских войск в Сталинградской битве ознаменовал коренной перелом в ходе второй мировой войны и явился причиной острого военно-политического кризиса гитлеровского рейха. Сложившаяся в стране обстановка создавала более благоприятные условия для дальнейшего усиления антифашистской борьбы, для сплочения и объединения всех антигитлеровских сил в единое общенациональное, демократическое движение.

Одним из самых важных этапов борьбы за объединение демократических сил против гитлеровского режима явилось организованное по инициативе ЦК КПГ антифашистское движение «Свободная Германия», которое зародилось на территории СССР в первой половине 1943 г.

Платформа движения «Свободной Германии», творчески развивая стратегию и тактику КПГ, намеченную Брюссельской и Бернской партийными конференциями, создавала необходимые предпосылки для максимального расширения социального состава участников Сопротивления. На конференции военнопленных немцев и немецких антифашистов, состоявшейся под Москвой 12–13 июля 1943 г., был принят «Манифест», сформулировавший платформу движения, и образован руководящий центр — Национальный Комитет «Свободная Германия», который развился в политический и организаторский центр немецких антифашистов и по существу представлял собой немецкую антигитлеровскую коалицию. С образованием Национального Комитета «Свободная Германия» начался новый этап борьбы антифашистского движения Сопротивления в Германии.

Движение «Свободная Германия» распространялось и на территории ряда оккупированных государств Западной Европы. Во Франции, Бельгии, Голландии, Дании антифашистам удалось создать из числа немецких солдат группы, оказывавшие поддержку движению Сопротивления.

Историческое значение этого движения для судеб немецкого народа трудно переоценить. В рядах движения «Свободная Германия» развивалось и крепло единство антифашистов-демократов, воспитывались и получали закалку кадры «активистов первого часа», строителей демократического строя на востоке Германии и социализма в ГДР; были выработаны многие программные документы, легшие в основу демократических преобразований на немецкой земле.

Деятельность ЦК КПГ и Национального Комитета «Свободная Германия» была направлена на создание как можно более широкого антифашистского демократического фронта— главного средства борьбы за свержение фашистской диктатуры. Политика компартии была коренным образом противоположна реакционному, антинародному курсу руководителей буржуазно-генеральского заговора 20 июля, рассчитанного на отсечение, раскол и подавление демократических сил, сохранение и упрочение империализма и милитаризма в Германии.

Серьезным успехом коммунистов-подпольщиков явилось создание в 1943 г. на территории Германии подпольного оперативного руководства КПГ. Сложившиеся в 1942–1943 гг. крупнейшие организации КПГ — берлинская под руководством Зефкова — Якоба — Бэстлейна, Саксонская — Шумана — Энгерта — Крессе, Тюрингская — Нейбауэра — Позера, Маннгеймская, Кельнская, Гамбургская и другие стали ядром крупных отрядов антифашистского демократического фронта, успешно боровшихся против фашизма.

Эти организации КПГ, насчитывающие тысячи членов, имели разветвленные связи по всей стране, продуманную структуру аппарата, располагали опытными кадрами партийных функционеров, подпольной техникой, типографиями, запасами оружия. Среди лиц, с которыми они установили контакт, были представители самых различных социальных слоев.

Партийные организации КПГ успешно действовали в страшных условиях гитлеровских лагерей смерти — Бухенвальда, Маутхаузена, Заксенхаузена, Равенсбрука и других. Они входили в состав боровшихся здесь интернациональных организаций Сопротивления, устанавливали связи с военнопленными и иностранными рабочими, справедливо видя в них своих союзников по борьбе против фашистской тирании.

Компартия Германии была организующей силой антифашистского движения, ее деятельностьсделала возможной консолидацию сил всех ячеек Сопротивления, а программа компартии явилась единственной национальной альтернативой преступной политике германских империалистов.

Таковы исторические факты.

Однако эти факты явно не устраивают представителей реакционной историографии и они не жалеют сил для грубой фальсификации истории борьбы лучшей части немецкого народа против гитлеровской диктатуры.

Западногерманская буржуазная историография усиленно стремится доказать «неправомерность» и «незаконность» социалистического пути развития, по которому уже в течение многих лет идет Германская Демократическая Республика — первое в истории немецкого народа социалистическое государство рабочих и крестьян.

Они пытаются возложить на коммунистов вину за установление фашизма в Германии, реабилитировать правое руководство СДПГ, замолчать и всячески принизить значение борьбы Коммунистической партии Германии против гитлеровской диктатуры.

При известном, часто довольно значительном, различии в аргументации, при кажущейся противоположности концепций историки, стоящие на позициях антикоммунизма, — как те, которые действуют с открытым забралом, так и те, которые маскируют свои позиции, — выступают в качестве ревностных апологетов капиталистического строя. В конечном счете они ставят своей целью исторически обосновать власть монополий, милитаризм и войны, опорочить идеи коммунизма, расколоть ряды трудящихся и парализовать их волю к борьбе.

В явном противоречии с фактами ряд западногерманских историков утверждает, что будто бы коммунисты были противниками единого антифашистского фронта и своими действиями препятствовали успешной борьбе против фашизма, что главные их усилия были направлены на пропаганду против социал-демократической партии.

Одно из самых видных мест среди западногерманских реакционных историков принадлежит профессору Фрейбургского университета Герхарду Риттеру, который в своей книге «Карл Гёрделер и немецкое движение Сопротивления» выдвинул концепции, ставшие ведущими в современной немецкой буржуазной историографии движения Сопротивления.

Выступая с националистических, шовинистических позиций, Риттер осуждает коммунистов за интернациональное содержание их антифашистской политики, за то, что они боролись за установление единого антифашистского фронта с порабощенными гитлеровским фашизмом народами. Многие высказывания и оценки Риттера в отношении коммунистов носят откровенно кощунственный характер.

Многие буржуазные историки пытаются утверждать, что после заключения советско-германского пакта о ненападении в августе 1939 г. КПГ якобы «согласно директивам Коминтерна» прекратила борьбу с германским фашизмом. А. Ротфельс договаривается даже до того, что объявляет КПГ… союзником нацистов (!).

И это говорится о партии, которая задолго до захвата власти гитлеровцами возглавила борьбу против фашистской опас-ности, о партии, которая не дрогнула перед лицом нацистского террора! Более 150 тыс. немецких коммунистов — каждый второй член партии — подверглись репрессиям в годы гитлеровской диктатуры, а десятки тысяч погибли на эшафотах и в фашистских застенках.

Отчетливо выраженный антикоммунистический характер носит и «концепция» антифашистского Сопротивления, созданная неонацистской и близкой к ней историографией. Западногерманские историки В. Мартини, П. фон Шрамм, Т. Фогельзанг, развивая положение Г. Риттера, Г. Ротфельса, В. Гофера и других «основоположников» антикоммунистической концепции истории немецкого Сопротивления, «мемуаристы» — бывшие офицеры ведомства Гиммлера — Шелленберг, Фликке, Леверкюн, англичанин Николл и др. — усиленно пропагандируют тезис о «государственной измене» и «ударе в спину», которые якобы нанесли Германии борцы антифашистского Сопротивления. Эти историки создали и развивают легенду, согласно которой гитлеровская Германия была разгромлена потому, что была «предана» «организациями, состоявшими на службе, у «противника». Многим современным буржуазным историкам куда больше по сердцу стратегические планы руководства буржуазно-генеральского заговора 20 июля 1944 г., суть которых отражалась в формуле: «Европа с германской мощью во главе против России».

Процесс модернизации развития старой легенды об «ударе в спину», начало которой восходит еще к 1918 г., можно отчетливо проследить на том, как освещает современная западногерманская историография деятельность, роль и историческое место крупнейших организаций немецкого Сопротивления, таких, например, как антифашистская организация Шульце — Бойзена — Гарнака, известная также под названием «Красная Капелла». Члены организации вели антифашистскую пропаганду, распространяли листовки и издавали нелегальные газеты, осуществляли саботаж на военных предприятиях, сорвали несколько крупных провокационных мероприятий гитлеровцев. Движимые чувством глубокого патриотизма, являясь последовательными интернационалистами, они видели в победе Советского Союза единственный путь к спасению своего народа от гитлеровского рабства и всеми средствами способствовали этой победе и разгрому фашистского режима.

Народ Германской Демократической Республики, прогрессивные силы Западной Германии свято чтят память этих героев-патриотов, которые не колеблясь отдали жизни за демократическое возрождение своего народа. Отважные подпольщики в 1969 г. были посмертно награждены советскими боевыми орденами. А реакционная историография вот уже более четверти века не прекращает свои клеветнические нападки на людей, чьи незабываемые подвиги в годы гитлеровской диктатуры делают честь немецкой нации.

С легкой руки Г. Риттера — основоположника господствующей и поныне в реакционной западногерманской буржуазной историографии концепции немецкого Сопротивления как «ударе в спину», реакционные историки и публицисты 60-х годов выдвинули перед буржуазной историографией задачу «исследовать» влияние «предательства» на поражение гитлеровского рейха в решающих сражениях второй мировой войны. В аналогичном плане написана серия очерков в гамбургской газете «Die Welt» под рассчитанным на дешевую сенсацию названием «Германский шпионаж в пользу Москвы». Автор очерков — бывший сотрудник гитлеровского министерства иностранных дел В. Мартини.

Клеветнические измышления о подпольных антифашистах, боровшихся под руководством. КПГ против кровавой гитлеровской диктатуры, красной нитью проходят и через «новейшие исследования» историков и публицистов неонацистского направления, которые открыто реабилитируют нацистский режим и его политику, а движение Сопротивления в целом характеризуют как «величайшее предательство». Идейные наследники Гитлера проливают крокодиловы слезы, пытаясь разжалобить читателя картинами гибели тысяч немецких солдат «по вине шпионов» в проигранных сражениях. При этом совершенно игнорируется тот факт, что для сокрушения гитлеровской военной машины потребовалась вся мощь Советских Вооруженных Сил, чьи боевые действия и явились решающим фактором в разгроме фашистской Германии. Именно на советско-германском фронте были уничтожены основные силы фашистской коалиции — 607 дивизий. Американо-английские войска в Северной Африке, Италии и Западной Европе разгромили и пленили 176 вражеских дивизий. Фашистская Германия потеряла 13 600 тыс. убитыми, ранеными и пленными, из них 10 млн. — на советско-германском фронте.

Свою модификацию легенд западногерманских авторов создает уже упоминавшийся нами реакционный американский историк Т. Поссони. В разработку этих легенд Поссони вносит новый нюанс, утверждая, что будто бы на службе советской разведки находился виднейший гитлеровский чиновник, руководитель внешнеполитического управления службы безопасности Вальтер Шелленберг, который якобы информировал Москву о всех решениях «фюрера», поддерживал антифашистов и таким образом нанес непоправимый ущерб рейху. Как видим, в измышлениях Поссони устанавливается прямая связь между гестаповцем и антифашистами, погибшими от руки нацистского палача. В том же плане высказывается и Г. Биндер, пытаясь изобразить некоторые подпольные организации антифашистов как резидентуру гитлеровского обер разведчика Канариса. Последний якобы спасал от провала организации, боровшиеся против Гитлера. Г. Биндер клеветнически заявляет, будто бы герои Сопротивления были чужды «немецкой родине», что их «духовная родина лежала на другой стороне». Но даже этот же автор, говоря об антифашистах, не может не признать их последовательности в борьбе против существующего режима. «Для них, — пишет он, было хорошо все то, что вредило врагу и плохо все, что ему способствовало».

«Исторические изыскания» упомянутых авторов отнюдь не безобидны. Они служат целям разжигания антикоммунистической истерии и антисоветизма в ФРГ. Они пытаются создать и укрепить у малоискушенного в политике и истории рядового западногерманского обывателя представление о коммунистах как «вненациональной силе», находящейся, якобы на службе у иностранных держав. Реакционная историография на протяжении двух десятилетий провокационно использует вымыслы о подпольных организациях антифашистских борцов для травли прогрессивных сил, и в первую очередь коммунистов ФРГ, для клеветы на Коминтерн, СЕПГ, на Советский Союз.

Непримиримую ненависть реакционных историков вызывает и «Свободная Германия».

При весьма значительном на первый взгляд различии между отдельными направлениями западногерманской буржуазной историографии почти всех авторов, пишущих о движении «Свободная Германия», объединяет антикоммунистическая концепция. Почти все они отказывают этому движению в праве считаться частью немецкого антифашистского Сопротивления и вообще национальной силой.

В основу оценки истории движения «Свободная Германия» в буржуазной историографии ФРГ легла точка зрения, высказанная уже известным нам Г. Риттером.

Игнорируя тот факт, что движение «Свободная Германия» приобрело большое значение на фронтах и в самой Германии, Г. Риттер умышленно сужает его рамки и пренебрежительно называет его «странным освободительным движением за колючей проволокой». Сама идея антифашистского единства, которая лежала в основе, движения «Свободная Германия», глубоко враждебна Риттеру. Он открыто выступает против сотрудничества всех антифашистских сил и воздает хвалу реакционным руководителям заговора 20 июля 1944 г. и лидерам правых социал-демократов за их отказ от сотрудничества с коммунистами, за раскол единства антифашистских сил. В реакционных деятелях этого заговора — Гёрделере и его приближенных — Риттер видит единственных «подлинных антифашистов». Истинными представителями Сопротивления он считает таких людей, как гитлеровские генералы Шпейдель, Роммель, Штюльпнагель и других военных преступников.

И это не удивительно. Ведь, согласно взглядам Риттера, своеобразным критерием антифашизма является… антибольшевизм, ненависть к Советскому Союзу, к социализму. Совсем не случайно поэтому Риттер отождествляет политическую программу Гёрделера с политичееским курсом ХДС/ХСС в Федеративной Республике. Особенно одобряет он внешеполитические планы заговора 20 июля и их антисоветскую направленность, план Гёрделера об общеевропейском объединение всех антисоветских сил и т. п.

Монографии о Национальном Комитете «Свободная Германия» западногерманского историка Б. Шойрига претендуют на научную объективость. Они содержат большой фактический материал, в них использованы документы, пресса и воспоминания отдельных участников движения «Свободная Германия», проживающих в ФРГ.

Несмотря на то, что автор, пытаясь создать впечатление документальности, предлагает читателю «вынести самостоятельное мнение о движении «Свободная Германия», на деле его писания ставят целью фальсифицировать историю движения, очернить славную деятельность Коммунистической партии Германии. Шойриг полностью игнорирует разбойничий характер войны со стороны германского империализма и утверждает, что война между СССР и гитлеровской Германией представляла собой только «борьбу двух различных мировоззрений».

С позиций реакционного национализма освещает Шойриг и тактику Национального Комитета «Свободная Германия». В результате под личиной научной объективности, создается фальсифицированная история важнейшего этапа немецкого Сопротивления.

Западногерманский историк К. Минут модернизирует давнишний вымысел реакционной историографии о Национальном Комитете «Свободная Германия» как «орудии давления» Советского Союза на западных союзников с целью усиления своих позиций накануне Тегеранской конференции руководителей трех великих держав.

Близкий к неонацистам западногерманский историк О. Райле идет еще дальше и пытается доказать, будто Национальный Комитет «Свободная Германия» был образован для того, чтобы создать союз «немцев и России» против стран Запада. Стремясь чем-то «подтвердить» этот вымысел, Райле даже ссылается на какую-то «антизападную» пропаганду, которую будто бы вели члены НКСГ. Документов и фактов, разумеется, Райле привести не может: их нет.

Злобную клевету на немецких патриотов содержит книга матерого антикоммуниста историка П, Штрасснера, который, беззастенчиво искажая факты, утверждает, будю Советский Союз, в лице НКСГ пытался создать некое «просоветское правительство для будущей «коммунистической Германии». Штрасснер игнорирует сложный процесс антифашистского перевоспитания военнопленных немцев, который осуществлялся в рамках движения «Свободная Германия», отрицает искренность и честность патриотических побуждений десятков тысяч его активных участников.

В духе антикоммунизма написаны носящие «мемуарный» характер книги ренегатов — бывших участников движения «Свободная Германия» графа Г. фон Эйнзиделя, В. Леонгарда и статья Г. Бона. Соревнуясь друг с другом в оплевывании прошлого, изощряясь в фальсификации и клевете на движение «Свободная Германия», они изображают себя жертвами «коммунистической пропаганды», сущность которой им сразу «не удалось распознать».

Разумеется, в западногерманской историографии антифашистского Сопротивления имеется не только реакционное направление. Ряд историков ФРГ признает исторические заслуги Коммунистической партии Германии, воздает должное мужеству и героизму ее членов, отмечает их высокие моральные качества. Марбургский профессор В. Абендрот, например, высказывается против того, чтобы характеризовать деятельность коммунистов-подполыциков как агентов иностранных государств, «предававших свою родину». Дань мужественной борьбе коммунистов-антифашистов отдает западногерманский писатель В. Гаммер. Много ценных фактов о героической, патриотической деятельности героев Сопротивления, в том числе и коммунистов, привел в своем, хорошо документированном труде один из немногих, оставшихся в живых после войны, участников «Красной Капеллы» писатель Г. Вейзенборн.

Исторически достоверную картину антифашистского Сопротивления создали и продолжают дополнять историки-марксисты ГДР и советские историки. Вносят свой вклад в воссоздание исторической правды и историки-марксисты Западной Германии.

Исследования историков-марксистов разоблачают фальсификаторский, реакционный характер легенды «об ударе в спину». Факты непровержимо свидетельствуют, что в самые страшные годы германской истории коммунисты, все честные демократы-антифашисты выступали в качестве подлинных спасителей нации от позорного фашистского рабства. Своей героической борьбой они внесли достойный вклад в дело разгрома гитлеровского фашизма.

* * *

Далеко не случайно в наши дни, спустя более четверти столетия после разгрома гитлеровского рейха, реакционные историки и социологи рассчитывая на «короткую память» народов, активизируют свои усилия, стремясь реабилитировать фашизм в глазах молодого поколения.

Адвокаты фашизма от исторической науки, извращая и фальсифицируя факты, руководствуются отнюдь не только академическими соображениями. Ведь к сожалению, фашизм не только зловещее явление прошлых лет. Мертв гитлеровский нацизм, сокрушенный усилиями свободолюбивых народов и прежде всего великого советского народа. Однако существует империализм, породивший фашизм. Как обвинительный акт империализму звучат слова Основного документа международного Совещания коммунистических и рабочих партий: «Империализм — виновник двух мировых войн, унесших десятки миллионов жизней. Он создал небывалую военную машину, которая поглощает колоссальные людские и материальные ресурсы, наращивая гонку вооружений на десятилетия вперед планируют производство вооружений, на десятилетия вперед планирует производство нового оружия, несет угрозу мировой термоядерной войны, в огне которой были бы уничтожены сотни миллионов людей, опустошены целые страны.

Империализм породил фашизм — режим политического террора и лагерей смерти^[10].

И в наши дни звучат воинственные призывы на многочисленных реваншистских сборищах, организуемых «Союзом изгнанных» и различными «землячествами», которые активизируют свою деятельность в Западной Германии; молодчики из так называемой «службы порядка» неонацистской национал-демократической партии фактически безнаказанно преследуют демократов и антифашистов, совершают бандитские налеты на помещения Германской коммунистической партии. Все реакционные политические силы ФРГ объединились в борьбе против реалистических начинаний нынешнего западногерманского правительства, стремясь помешать ослаблению международной напряженности в Европе и сорвать ратификацию договоров, заключенных между Советским Союзом и ФРГ, Польшей и ФРГ, яростно атакуют заключенное недавно четырехстороннее соглашение по Западному Берлину.

Реваншистская и милитаристская пропаганда, которая ведется со страниц сотен различных изданий, повседневно отравляет сознание миллионов западных немцев, сея ядовитые семена антикоммунизма и антисоветизма, реваншизма и милитаризма. Неонацисты, реваншисты всех мастей не жалеют усилий в надежде помешать разрядке напряженности в Европе.

Не стали достоянием истории и захватнические войны. Более тридцати войн и вооруженных конфликтов развязали империалистические агрессоры за послевоенные годы. Ныне роль основной силы мировой реакции, главного врага мира, свободы, демократии и социализма взял на себя американский империализм. Как отмечено в Отчетном докладе Центрального Комитета КПСС XXIV съезду партии, американский империализм «стремится господствовать повсюду, вмешивается в дела других народов, бесцеремонно нарушает их законные права и суверенитет, силой, подкупом, экономическим проникновением пытается навязать свою волю государствам и целым районам мира»^[11].

Империалистами США, ведущими разбойничью войну против героического вьетнамского народа, прочно взяты на вооружение фашистские методы организации политических провокаций, неприкрытой агрессии и террора. Более тридцати лег назад германские фашисты с провокационной целью инсценировали нападение на немецкую станцию в Глейвице, ставшее поводом для агрессии против Польши и второй мировой войны. Почерк Гитлера и Гиммлера отчетливо прослеживается и в так называемом инциденте в Токийском заливе, который, как стало теперь совершенно очевидным из опубликованных недавно газетой «Нью-Йорк тайме» секретных документов Пентагона, был заранее запланированной провокацией, призванной оправдать американскую агрессию против Демократической Республики Вьетнам. А разве кровавая трагедия южновьетнамской деревни Сонгми, которая отнюдь не является изолированным эпизодом, не обнаруживает страшное, но очевидное сходство с кошмарами Хатыни, Лидице и Орадура?

Не случайно в хоре адвокатов германского фашизма за последние годы все сильнее звучат голоса американских реакционных историков и «политологов», которые соревнуются со своими западногерманскими коллегами в вымыслах и фальсификациях, стремясь оправдать преступления, совершаемые ныне империалистами США по гитлеровским образцам.

Обнаруживается кровавый почерк нацизма и в действиях израильских агрессоров на оккупированных арабских землях, а бредовые великодержавные претензии Тель-Авива представляют собой перепевы нацистских проектов создания «великого рейха» и завоевания «жизненного пространства».

Вынесенный четверть века назад Нюрнбергский приговор, под которым стоят подписи представителей четырех держав — Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Франции, единодушно одобренный народами всего мира, является не только непреодолимым препятствием на пути тех, кто стремится реабилитировать фашизм. Он является одновременно и грозным предупреждением современным наследникам Гитлера и тем, кто взял на вооружение и осуществляет на деле преступные методы гитлеровцев, осужденных в Нюрнберге. Именно поэтому беснуются идеологические приказчики реакции, призывая «зачеркнуть» приговор «Трибунала победителей» и «юстиции мести». Именно поэтому нагромождают они горы циничных вымыслов и нелепых легенд.

Однако никакие вымыслы не в состоянии реабилитировать германский фашизм и предоставить индульгенцию создавшим его силам. В памяти человечества он навсегда останется опаснейшим и отвратительнейшим порождением империализма, кровавым врагом мира, демократии и прогресса. Прошлое властно взывает к народам всего мира: «люди, будьте бдительны!».

Примечания

1

Материалы XXIV съезда КПСС. М., Политиздат, стр. 16.

(обратно)

2

В этом направлении за последние годы много сделано советскими историками и историками ГДР. См., например, В. И. Сало в. Современная западногерманская буржуазная историография. Некоторые проблемы новейшей истории. М., «Наука», 1968, стр. 299–317; А. И. Мерцало». Западногерманские историки и мемуаристы о второй мировой войне. М., «Наука», 1967, стр. 107–130; его же. Западногерманские консервативные историки и мемуаристы, о второй мировой войне. — «Вопросы истории», 1969, № 11, стр. 78–92; Г. Лоцек (ГДР). Основные тенденции и направления историографии в ФРГ. П. Ю. Рахшмир. Современные тенденции буржуазной историографии фашизма. — «Новая и новейшая история», 1970, № 4, стр. 153–161; «Новая и новейшая история», 1971, № 6, стр. 26–36. Серая книга. Экспансионистская политика и неонацизм в Западной Германии. Подоплека, цели, методы. Дрезден, 1967 и др.

(обратно)

3

Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. М., Госюриздат, 1931, т. 2, стр. 497.

(обратно)

4

50 лет Великой Октябрьской социалистической революция. Тезисы ЦК КПСС. М., Политиздат, 1967, стр. 18–19.

(обратно)

5

Истории Коммунистической партии Советского Союза. Т. 5, кн. 1. М., 1970 стр. 142.

(обратно)

6

Э. Тельман. Избранные статьи и речи. К истории германского рабочего движения. T. II. М., Изд-во иностранной литературы, 1958, стр. 360.

(обратно)

7

Г. Димитров. Избранные произведения. М., Политиздат, 1957, т. I, стр. 379.

(обратно)

8

Г. Димитров. Избранные произведения, т. I, стр. 379–380.

(обратно)

9

Как справедливо отмечает венгерский историк М. Лацко, после захвата власти и установления фашистской диктатуры происходит отказ от «радикального» аспекта фашистского движения (М. Лацко. Фашизм. — Разновидности фашизма в Центральной и Восточной Европе. XIII Международный конгресс исторических наук. М., «Наука», 1970, стр. 18).

(обратно)

10

Международное Совещание коммунистических и рабочих партий. Документы и материалы. М, Политиздат, 1969, стр. 300.

(обратно)

11

Материалы XXIV съезда КПСС, стр. 15.

(обратно)

Оглавление

«Проблема вины и ответственности»

«Превентивная агрессия» и «вынужденный террор»

Миф о «правом радикализме»

Легенда об «ударе в спину»

*** Примечания ***