Любовь есть Замысел, а Замысел есть Смерть [Джеймс Типтри-младший] (fb2) читать постранично, страница - 9


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

любимая Лили. Силач Мог­гадит!»

—    Подождем, моя огненная крохотуля. Не поддадимся За­мыслу! Ведь мы счастливее всех, здесь в нашей теплой пещерке, с нашей любовью, правда?

—   Конечно, Моггадит.

—   Я — это Я-самое. Я силен. У меня свой собственный За­мысел. Не буду смотреть на тебя, пока... Пока не станет тепло, пока не вернется солнце.

—   Да, Моггадит... Моггадит, у меня лапки занемели.

—    Драгоценная моя, погоди... Смотри, я осторожно уберу шелк и не стану смотреть... Не стану...

—   Моггадит, ты меня любишь?

—   Лилилу! Прекраснейшая моя! Мне страшно, страшно...

—    Посмотри, Моггадит! Посмотри, какая я большая и сильная!

—    Красная моя крохотулечка, мои лапы... мои лапы... Что они с тобой делают?

Своими тайными лапами я с силой выдавливал горячие со­ки из горловых мешков, нежно-нежно раздвигал твой прекрас­ный материнский мех и оставлял свой дар в твоих сокровенных местечках! И глаза наши переплетались, и лапки наши обвивали друг друга.

—   Любимая, я поранил тебя?

—   Нет, Моггадит! Нет-нет!

Прекрасная моя, то были последние дни нашей любви!

За стенами Пещеры становилось все холоднее. Толстяки- верхолазы больше не ели, а нельзяки перестали шевелиться, и вскоре от них начало вонять. Но в глубине убежища все еще держалось тепло, я все еще кормил свою любимую остатками припасов. И каждую ночь новое таинство любви становилось все привольнее, ярче, хотя я заставил себя скрыть шелками по­чти всю сладкую тебя. Каждое утро мне все сложнее было сно­ва оплетать твои лапки.

—   Моггадит! Почему ты не связываешь меня? Мне страшно!

—   Еще немного, Лилли, чуть-чуть. Еще один только разок приласкаю тебя.

—   Моггадит, мне страшно! Прекрати немедленно и свя­жи меня!

—   Но зачем, любовь моя? Зачем тебя прятать? Это что, то­же глупый Замысел?

—   Не знаю. Все так странно. Моггадит, я... я меняюсь.

—   Моя Лилли, моя единственная, ты с каждым мгновением все прекраснее. Дай взглянуть на тебя! Нельзя опутывать тебя и скрывать от глаз!

—   Нет, Моггадит! Не надо!

Но разве я послушал тебя? Глупый Моггадит, который во­зомнил себя твоей Матерью. Замысел велик!

Я не послушался, не связал тебя. Нет! Я сорвал прочные шелковые путы. Опьяненный любовью, торопливо сдернул их все разом, с одной лапки, потом с другой, обнажил все твое ве­ликолепное тело. И наконец увидел тебя всю!

Лиллилу, величайшая из Матерей!

Не я был твоей Матерью, а ты была моей.

Раздавшаяся, блестящая лежала ты передо мной, одетая в но­венькую броню, твои мощные охотничьи лапы были больше моей головы! Что я сотворил? Тебя! Совершенную Мать! Мать, равной которой еще не видывал свет!

Ошалев от восторга, я глядел на тебя.

И тут ты схватила меня огромной охотничьей лапой.

Замысел велик. Лишь радость чувствовал я, когда сомкну­лись твои челюсти.

И радость чувствую я теперь.

Так, моя Лиллилу, моя красная крохотулечка, и закончились мы. В твоем материнском меху растут дети, а твой Моггадит больше не может разговаривать. От меня почти ничего не оста­лось. Становится все холоднее, все больше и ярче твои мате­ринские глаза. Скоро ты останешься одна с детьми, и вернется тепло.

Вспомнишь ли ты, мое сердечко? Вспомнишь ли, расска­жешь ли им?

Лилилу, расскажи им про холод. Расскажи про нашу любовь.

Расскажи им... зимы все длиннее.