Глэд. (Трилогия) [Олег Николаевич Борисов] (fb2) читать онлайн

Олег Николаевич Борисов Глэд. Трилогия.

Книга 1. Рассвет над Майдманом

Пролог.

– Кому веришь ты, человек? Грозным богам? Их выдумал ты сам. Верным друзьям? Друзья устали наносить удары тебе в спину. Своим близким? Могилы любимых детей давно разрушил ветер. Кому же ты все-таки веришь?

– Не знаю. Я просто верю, что кто-то поднимет чашу в мою память и поправит умытый дождями надгробный камень, если тот повалит ветер. И мне уже не важно, кто это будет и как его будут звать…

– Ты очень забавен, человек. И самое забавное, что этот камень могу поправить я…

* * *

На пыльной каменной плите уже несколько тысячелетий дремлет стол. На столешнице слабо мерцает огарок свечи, неспособный разогнать мрак даже у края полированного дерева. И две сидящие у стола тени лишь угадываются, не давая глазу зацепиться хоть за какие-либо детали. Два черных пятна в темноте ночи, в неназванном когда-либо месте. Двое восставших из мрака Спящих обсуждали судьбы людей, не ведающих еще своего предназначения.

– Если бы Перворожденные знали, как их кровь будет разбавлена в наши дни, они пришли бы в ужас. Победители драконов, правители, с основания мира познавшие волю богов и ставшие сами богами… И кто унаследовало все это? Жалкие людишки, погрязшие в пороках, грызущие друг друга эльфы и разная лохматая шваль, пасущая скот на развалинах великих городов.

– Не зуди, побереги красноречие для Совета.

– Совету мои слова нужны в последнюю очередь. Только и слышишь: скоро равновесие закончится, грядут дни оплаты нанесенных обид, все еще узнают тяжесть руки Повелителя! А Четвертого хранителя ищут уже второе тысячелетие… Советчики, – саркастический смешок обволок произнесенное по слогам слово, и оно отразилось кусками от матовой поверхности стола, чтобы ускакать в мрак и пропасть там.

– Ближе к делу, у меня полно других забот.

– Дело у нас одно, – неожиданно металлом прорезался голос первого собеседника. – И ты прекрасно знаешь, что я тебя просто так никогда не беспокою. Мим прислал письмо, он нашел еще одного носителя древней крови. Пишет, что претендент выглядит многообещающе и просит разрешение заняться кандидатом.

– Я не верю Миму. Он водит нас за нос уже третье столетие подряд, играя в свои собственные игры. Какой это носитель крови, седьмой? И где прошлые шесть? Желание Мима выковать Хранителя из людей порочно по сути своей. За трату нашего времени и денег с него давно пора спустить шкуру на барабаны для орков.

– Не будь таким кровожадным. Как бы он не был плох, но королевства насыщены работающими на него шпиками. Благодаря этому мы не потеряли возможностей дергать за нужные веревочки. И рано или поздно Мим или кто-либо еще из Ищущих подберут того, кто наконец-то склонит чашу весов на нашу сторону. Четвертый Хранитель будет найден, воспитан, и возврат нашего Повелителя станет необратим, как только очередной страж займет законное место в тронном зале. Ради этого я готов любому Ищущему дать столько, что он будет есть золото, пить золото и гадить золотом.

– И все равно. Последний кандидат, найденный Мимом, продержался в нашем мире лишь несколько дней. Мне до сих пор стыдно вспоминать данные Совету рекомендации. Поэтому, если ты хочешь дать волю любимчику, то позаботься о надлежащей проверке. Надлежащей!

– Хорошо, будь по твоему. Мы не будем ставить нашего Искателя в известность о нашей озабоченности. Но зато сбросим информацию о новом Четвертом слухачам всех королевств. Это разворошит осиные улья получше горящего факела. На него будет объявлена охота, и каждый оборванец в любых землях постарается достать оплаченный скальп. Если кандидат сможет выжить и выбраться из любых передряг – только тогда мы приведем его на Совет.

– Замечательно. Так и решим – Мим находит этого человека и отпускает в свободное плавание. А уж мы постараемся, чтобы море штормило, как следует…

Двое еще какое-то время обговаривали детали предстоящих действий. Заканчивая беседу, один из них вздохнул, и огонек свечи испуганно вздрогнул, обернулся дымным облачком и оставил после себя лишь слабо мерцающий огонек фитиля, который вскоре также поглотила тьма. Угасший свет перестал беспокоить тяжелый полированный стол в неназванном месте…

* * *

Сизый дым плавает под потолком, скрывая закопченные балки. Шум, крики, пьяный гомон, льющаяся из угла разухабистая песня. Портовый трактир полон жизнью, которая изредка выхлестывается наружу беспорядочной потасовкой. Сегодня море неспокойно и матросы тратят нежданное свободное время по увеселительным заведениям. К ним присоединяются свободные от несения службы городские стражи, помятые жизнью девушки с соседней улицы платных ласк и обычные завсегдатаи. В трактире дядюшки Буглера всегда хорошая компания, дешевое пиво и вино, трактир полон и дарит простые радости страждущим.

– А я говорю, что все именно так и было! – маленький человечек в непонятного цвета балахоне для вящей убедительности стучит пивной кружкой по столу, трясет пьяно головой и рассыпает крошки с грязной бороды вокруг.

– Да полно молоть чушь! Мы ходили от самого благодатного Оромана до портов Южной Империи и везде слышали разные истории. Но твоя нелепица просто никуда не годится! Расскажи нам лучше сказку про королей Юга, сложивших мечи перед первым Императором. Или про то, как нежить пришла на Мертвый тракт. Или еще что забавное. А мы поставим тебе еще кружечку!

– Вы глухи, несчастные! Я мечу бисер перед свиньями! Я, преподававший историю Королевств самим благородным сыновьям сэра Верховена из рода младших Драконов! Горе мне… Но еще большее горе ждет вас, да-да, именно вас! Ибо когда Спящие во мраке северных скал соберут семерых Хранителей, они смогут открыть гробницу своего Повелителя и он вернется, неся смерть и ужас людям всего Фэгефула. Орки будут лопаться, пережрав человечины, а нежить выплеснет с Перешейка и поглотит королевство Зур и саму Южную Империю!

– Хо-хо-хо, какой забавный коротышка! Вы посмотрите на него! Образованность всегда бьет в голову, это же надо такое придумать!

– Глупцы, вы смеетесь над собой! Вы не слышите, что я вам говорю! Три Хранителя сидят у гробницы и сторожат покой властелина. Но пока еще можно собрать сталь и доблесть наших королевств и повергнуть их во тьму, что их породила. И разрушить Усыпальницу, чтобы раз и навсегда покончить с этим злом! Пока не поздно, пока не нашли они четвертого Хранителя, который замкнет магию гробницы. В древних книгах сказано, что именно четвертый хранитель из семи сместит чашу весов нашего мира и приход мрака станет неизбежен. В этих книгах…

– Давай, бреши дальше! Эта сказка новая, позабавнее старых. Останется лишь надеяться, что во сне не приснится все тобой рассказанное.

– Боги Фэгефула, ну почему меня окружают болваны!

– Эй, образованный, ты потише! Здесь уважаемые люди сидят, отдыхают после трудового дня. И мы не любим, когда нам вместо хорошей доброй истории про королей, рыцарей, драконов и прочую нечисть начинают в лицо разные нехорошие слова говорить. Так что лучше прими кружечку за здравие царя нашего Гардолирмана и расскажи что-нибудь другое. Не нагоняй тоску и не обижай добрых соседей за столом.

Человек в балахоне с тоской озирается вокруг, берет поданную ему кружку, осушает ее мелкими глотками и без сил лишь пытается что-то бормотать под нос.

– Проклятые Спящие!… Я просто чувствую злые глаза их соглядатаев, что огнем и мечом искореняют любую хулу на тайных хозяев… Спящие! Это они купили все вокруг, златом и лестью оплетя наших царей, холодом бездонных глаз выморозив доблесть в их сыновьях. Где же наши великие воители, что придут на север и спасут народы, где же они?…

Маленький человечек пьяно плачет над опустевшей кружкой, обнимая ее как лучшего друга. Случайные собутыльники его уже больше не замечают, относятся почти как к мебели, стараются лишь ненароком не смахнуть на пол. Льется пиво рекой, догоняя уже выпитое вино, серый хлеб грубого помола щедро накрывается мясом неизвестного происхождения и отправляется в рот. Пока на улице ветер и дождь, самое время отдохнуть доброму человеку у огня в хорошей и веселой компании, ущипнуть крепкую бабенку, что приносит пиво, спеть веселую песню и выкурить трубочку-другую.

Маленький бывший учитель сыновей сэра Верховена спит под скамьей. Оттуда старика на самом рассвете поднимет вышибала и выпроводит на улицу. Ибо даже такой ночлег стоит денег. Денег, которых у учителя нет.

Перед закатом городская стража за кучей мусора найдет тело в грязном балахоне, спина которого залита кровью. Кто-то мечом чуть не сотворил из одного человека двух. Тело побыстрее закопают и никто из дознавателей не станет искать причину, по которой бродягу лишили жизни.

Глава 1. Глаза Зверя.

Поисковые артефакты в последнее время используются редко. Непомерно большие цены на подобного рода продукцию и разрушение предмета после завершения обряда с его участием ограничивают спрос с каждым годом. Хотим предостеречь начинаюших специалистов от увлечения историями про неисследованные возможности степных шаманов в данном вопросе. К сожалению, данные слухи не получили какого-либо реального подтверждения и лишь создают неоправданный ажиотажный интерес на рынке южных провинций.

Малый торговый вестник, Торговая гильдия

Первые дни мая

Встать. Надо встать. Надо уговорить себя встать. Уговорить. Голова будто свинцом налита, и в глазах только круги разноцветные. Еще бы, лечь в пять утра. Встать в семь. Будильник горланит со шкафа. Специально убран повыше, чтобы не разделить судьбу скоропостижно погибших родственников. Жаль, по колесикам раздолбить нельзя, на новый денег пока нет. И ничего, что он долбит прямо в висок. Ничего, мы уже поднимаемся.

Глеб с трудом сел на кровати. Собравшись с силами, добрался до ванной. Подарил себе полный презрения взгляд и забрался под душ. Пятница, уже пятница. Только это спасает от немедленной смерти. Потом суббота. Сон, разграбление тощего холодильника и снова сон. А потом воскресенье. И Марина вернется с командировки. И спасет от голодной смерти и холостяцких проблем.

Чертыхаясь после холодной воды, Глеб вытирался и вспоминал задачи на день. Надо что-то решать с растраченными финансами и квартальным отчетом. Над отчетом весь отдел медитировал уже второй месяц и Глеб надеялся, что лишний день ситуацию не изменит. А вот с финансами все обстояло отнюдь не радужно. До зарплаты еще жить две недели, а деньги уже закончились. Последние копейки щедро вчера тратил с друзьями в баре. И замечательное ночное настроение совсем не облегчало картину утреннего банкротства.

Придется снова идти на поклон к «черным следопытам» и брать на реставрацию какое-либо железо. Если повезет, то хоть на какое-то время денежную проблему закроем. А с новым костюмом придется подождать. Уже какой месяц подряд.

Боль в висках перестала напоминать о себе на каждом шаге и лишь резкие движения головой неприятно качали окружающий мир. Сегодня придется сидеть уткнувшись головой в дисплей. И никакого сложения или вычитания. И пусть пройдут мимо нас умножение и деление. Вот в понедельник будем здоровы, бодры и дееспособны. Тогда и сведем. Умножим и вычтем. А сегодня надо постараться никому не попадаться на глаза и высидеть положенные 8 часов.

Ладно, пора на работу. Мятую майку под свитер, кусок холодной невкусной каши из холодильника в рот. Можно считать, что собрались и позавтракали. Лезвие для бритвы потерял еще во вторник, поэтому щетину назовем модной небритостью. Набросив куртку на плечи, Глеб вышел на площадку привычно обшарпанного первого этажа, захлопнул дверь и пошел к остановке.

Надо отметить, что перешагнув рубеж тридцати восьми Глеб Михайлов выглядел неплохо. Умеренных размеров пивной живот. Средний рост, средний вес. Отсутствие рельефной мускулатуры, но не всем же быть героями. Черные, изредка постригаемые волосы венчали округлое лицо с серыми глазами. Ничего выдающегося. Больше десяти лет тому назад Глеб начинал бизнес. Торговал оргтехникой, компьютерами. Заводил связи. Рос над собой и поднимался по иерархической лестнице. Носил модные костюмы и ездил на дорогой машине, на которой молодого коммерсанта и вышибли с трассы конкуренты.

Потом больница. Потерянный бизнес. Исчезнувшие друзья и лечение разбитой спины. Сейчас здоровье вернулось, а друзья – нет. На лечение потратил столько, что пришлось съехать на окраины(у) города в однушку и распродать все, что стоило дороже пяти рублей. В те же времена нужда свела его с «черными следопытами». Те активно копали где-то за городом и волокли все, что имело хоть какую-то ценность. Глеб не жаловался на неумелые руки, а потому стал брать на мелкий ремонт и реставрацию медали, портсигары, холодное оружие. С огнестрельным категорически не связывался и старался лишний раз не демонстрировать нерастраченные юннатские таланты. Так и перебивался. По специальности устроился младшим бухгалтером в небольшую торговую контору рядом с домом и стал отсчитывать года. От любых попыток заниматься собственным делом надежно ограждало воспоминание летящего навстречу дерева и звук разламывающейся машины.

После аварии прежние женщины испарились, оставив лишь ностальгический запах дорого парфюма. Новые появлялись редко и на очень маленький промежуток времени. Холостяцкая жизнь в целом устраивала Глеба, и он не хотел ничего менять в устоявшемся замкнутом мире. Но год назад познакомился с Мариной, хозяйкой небольшой парикмахерской на другом конце города. Редкие встречи постепенно стали более частыми, и последнее время Марина больше времени проводила у Глеба, чем у себя. Ни тот, ни другой не говорили каких-либо возвышенных слов, а просто радовались общению друг с другом и не форсировали события.

Последние пару месяцев подруга Глеба ездила по делам в соседние города, смотрела на работу коллег по цеху и прикупала разные новые безделушки, обещающие улучшить настроение постоянных клиентов и привлечь новых. Мази, кремы, краски, оборудование – все это требовало учет и контроль. Глеб по вечерам часто помогал Марине разбираться с накладными, считать расходы и высчитывать затраты на новые поездки. На основной работе Глеба плавно обошли с повышением уже в который раз, и он всерьез стал задумываться о переходе к Марине в качестве постоянного бухгалтера.

Автобус долго не появлялся, и Глеб продрог на холодном ветру.

– Вот стану домашним калькулятором, и сразу деньги на машину найдутся, – буркнул он, забираясь в подошедший долгожданный транспорт.

Двери закрылись и автобус покатил в центр. Начиналась пятница, 14 мая, 20… года.

* * *

Запах человека свербит в носу. Запах, запах. Такой желанный, возбуждающий, обещающий горячее мясо и сладкую кровь. Зверь, жаждущий крови Перворожденных, натасканный находить именно избранных. Только их. И столько раз его лишали возможности попробовать загнанную добычу. Столько раз он находил, нагонял и настигал, но в самый последний момент стальной поводок рвал шею и другие пользовались загнанной добычей. Забирали его добычу, его добычу! Сколько раз, но не сейчас. Сейчас все по-другому. Старый замок на ошейнике треснул от сильного прыжка и освободившийся хищник бежит по следу. Топот коня преследователя давно стих и больше не грохочет в ушах. И хотя этот упрямец будет идти по следу Зверя день и ночь, он не сможет испортить охоту. А запах все сильнее и зовет и манит…

* * *

В воскресенье Глеба разбудил долгий звонок в дверь. Спотыкаясь спросонья, добрел до двери, открыл и долго пытался понять, кто мог заглянуть в такую рань. С большим трудом все же признал во всклокоченном высоченном парне соседа из противоложной квартиры. Володька умудрился перепачкать краской новый синий комбинезон настолько кардинально, что на отмывание явно придется потратить не один день.

– Глебушка! – загремело над ухом. – Выручай, родимый! Я тут дырку под телевизионный кабель бью, уж какое сверло сломал, а все никак. Подсоби.

Глеб только улыбнулся.

Соседи потратили все утро на отверстие, которое они долбили, сверлили и материли. За этим занятием их и застала Марина. Лишь ближе к сытному обеду мужчины закончили свою работу, решив попутно еще кучу мелких хозяйственных проблем. Когда Глеб вернулся домой, там его ждала прибранная, вычищенная квартира и смеющаяся подруга.

– Я смотрю, ты даже тараканов съел.

– Вот еще, они меня обокрали и сбежали с продуктами. Догнать не смог, каюсь.

– Ладно, я припасы оставила дома, с собой захватила лишь чуть-чуть. Поэтому, для спасения от голодной смерти пообедаем, а за остальным – поедем ко мне.

– Яволь, гер генерал, – улыбнулся Глеб. Возвращение Марины обрадовало, наполняя теплом все внутри. Отоспавшись за субботу, Глеб чувствовал себя неплохо, и предстоящий приятный вечер еще больше поднимал неплохое настроение.

– А это что такое? – Марина заглянула в ванную, где он смывал с себя соседскую штукатурку. В руках она держала маленькую статуэтку обезьянки, выточенную из камня. Зверек сидел на корточках, уперевшись на передние лапы, морщил брови и скалился окружающим.

– У Сергея на развалах нашел. Понравилась чем-то. Даже и не скажу, чем, – Глеб повертел обезьянку в руках и улыбнулся ей. Оскаленная мордочка почему-то не пугала, а смешила. Вся фигурка удобно ложилась в ладонь, и совершенно не хотелось ее отпускать.

– Сергей?! Опять ходил к этим могильщикам?

– Успокойся, я не занимаюсь ничем запрещенным, мелкий ремонт безделушек, и только.

– И все же, я буду тебе признательна, если ты будешь выступать у них только как покупатель таких обезьянок. Как покупатель, а не как один из наемников, на которых они зарабатывают деньги, а потом сдают милиции.

– Хорошо, хорошо, не волнуйся. Все будет нормально.

Марина оставила Глеба смывать пыль и грязь, а сама пошла в комнату.

* * *

Шаг. Еще шаг. Под лапой веточка. Сдвинуть лапу чуть вперед. Теперь хорошо. Бесшумно. Перенести тяжесть на переднюю лапу и приблизиться еще чуть-чуть.

Впереди вздымается огромная скала, вся испятнанная отверстиями. Часть из отверстий закрыта, но часть топорщится торчащими наружу уродливыми блестящими квадратными дверьми. И запах идет из нижнего отверстия. Сводящий с ума запах. Осталось совсем чуть-чуть и можно будет сделать бросок. Надо лишь подобраться еще чуть-чуть сквозь густо растущие кусты, скользнуть серой тенью, еще чуть-чуть…

Зверь застыл под окном и прислушался. Из комнаты через открытое окно доносилось размеренное дыхание спящего человека. Добыча. Его добыча. И никаких других охотников, мешающих вцепиться в глотку найденной добыче. Медленно оглядевшись вокруг, Зверь подобрался для прыжка…

* * *

Глеб стоял в коридоре в одних трусах и наброшенной рубашке и вполголоса разговаривал с Володей. У того возникла очередная проблема с ремонтом многострадальной квартиры, и эту проблему он старался героически решить в последние часы воскресенья.

После бурной встречи ни у Марины, ни у Глеба не осталось сил ехать в другую квартиру, и они спали до самого вечера под открытым окном. Май наконец-то порадовал долгожданной хорошей погодой, в городе потеплело, и в открытой солнцу квартире стало жарко. В окно врывался слабый ветерок и ласкал тела спящих. Но к вечеру Глеба разбудил неугомонный сосед. Пришлось объяснять, почему эту фиговину надо приделывать именно под раковину, и каким именно образом. По ногам неутомимо сквозило, и через некоторое время Глеб по-быстрому распрощался и заскочил к себе в квартиру. Заглянув на кухню, захватил там из холодильника обеденные бутерброды и шагнул в комнату.

Откуда здесь собака? И почему она сидит на моей кровати? И кто это пролил томатный сок на…

Поджарая тварь больше метра в холке и покрытая серой шерстью медленно подняла голову и посмотрела прямо в глаза Глебу. Испачканная кровью узкая морда скалилась острыми мелкими клыками. Из пасти свисал кусок плоти, кровь заливала тело, распластанное на простынях. В комнате пахло чем-то сладко-противным из распоротого живота, кровать быстро впитывала в себя кровь. Бурые огромное пятно застыло под тем, что осталось от человека. Зверь медленно заворчал.

– Поди прочь!

Глеб швырнул в неизвестное создание то, что держал в руках. Не останавливаясь, рука нащупала стоящий рядом стул, и тот полетел следом за метнувшейся серой тенью в окно. Медленно-медленно мужчина опустился на колени рядом с той, кого он покинул буквально десять минут назад. Он смотрел на разметавшиеся по подушке волосы, на открытые глаза и приоткрытый рот. Разум не хотел воспринимать больше ничего из увиденного, окружающий мир утратил краски, и лишь черный цвет горя окрасил руки, обнявшие и прижавшие к груди Марину. Вопль умирающего демона вырвался из окна на улицу, всполошив бабушек на скамейке.

Через несколько минут Глеб выскочил в окно, сжимая в окровавленных руках нож, и продрался сквозь кусты. Идущая парочка шарахнулась от окровавленного мужчины в трусах и майке, а тот дико огляделся по сторонам и быстро побежал через дорогу к парку.

* * *

Зверь смотрел на бегущего человека и осторожно ловил запах. Запах тот же самый. Но Зверь уже раз ошибся. Он атаковал добычу, он уже начал пировать, когда пришел самец и напал на него. Кто же знал, что в логове будет самка, принявшая на себя запах добычи. Как можно было так ошибиться. И теперь настоящая добыча идет по его следу, держа в руках стальной коготь. Ну ничего, Зверь умеет бороться с теми, кто больно кусается таким когтем. Надо только не торопиться и выждать. Добыча слепа, она не видит его, она бежит мимо и скоро откроет свою спину для завершающего удара.

Зверь перетек тенью за соседний куст и подобрал лапы, не выпуская из поля зрения мужчину.

Но от немедленного нападения отвлек резкий вопль сбоку и вспышки света. Он затаился и затих, глядя во все глаза.

* * *

– Стоять! Ни с места!

Кто это кричит?! О чем это они? Где эта проклятая собака, она же смотрела на меня из-за того куста, а когда я добежал – исчезла, растворилась в пылающем воздухе. Где же она?

– Стоять, тебе сказали! Брось нож!

Она где-то здесь, она не ушла далеко. Я видел ее глаза, она смотрела мне прямо в глаза, в ее глазах сквозило удивление, потом ненависть. О, да, ненависть! Море ненависти. Даже два моря – по морю в каждом из глаз. Где она, дайте мне только добежать до нее, дотянуться до нее! Я порву ей глотку, я воткну в нее сталь и заставлю плевать кровью мне на руки, дайте мне только найти ее…

Сильный удар по руке Глеба выбил нож, второй удар в живот согнул его. Тень от упавшей на затылок дубинки он просто не заметил. Стараясь не испачкаться в крови патрульные застегнули наручники на запястьях. После чего заволокли обмякшее тело в «уазик» и захлопнули заднюю дверь.

– Не, ты видел? Какой у него нож в руках! И чуть меня не проткнул, я еле успел на прием поймать!

– Пакет тащи! Какой? Да простой тащи! Надо нож уложить, чтобы пальчики не потереть.

– А он как махнет, я думал – все, сейчас хана. И броник даже не спасет.

– Ну и дежурство. Хорошо еще, что застряли тут, пока сигареты брали. А то бы уехали и амба. Вот бы народу и накрошил.

– Не, ну каков, а крови-щи то на нем! Это кого уже успел порезать?

– Поехали, вроде все собрали.

– А я думал…

– Хватит, потом, в дежурке расскажешь. Поехали…

* * *

Зверь смотрел, как уезжает от него ярко-желтый ящик с захваченной добычей. Неприятно режущий вой и мерцание скрылись за выходом из парка и идущий по следу медленно потрусил через кусты к ограде. Как стемнеет – можно будет пройти по следу и посмотреть, куда спрячут его добычу. Он подождет. Он дождется. Только бы не пересечься с охотником, который так необдуманно нацепил на него старый ошейник. И тогда еще неизвестно, чьи зубы сомкнутся на горле обреченного.

* * *

– Михайлов Глеб. Садитесь. Вот сюда садитесь. Да, наручники снять. Можете быть свободны.

Конвой закрыл лязгнувшую дверь.

– Ну что же. Я следователь Сергеев Владимир Владимирович. Вот уже почти неделю как разбираюсь с вашим делом. Доктора вас посмотрели, сказали, что теперь все в порядке. У нас тут готова экспертиза, которая показывает, что вы не причастны к нападению на Медведкову Марину Федоровну. Кроме того, вот у меня показания ваших соседок, видевших как собака заскочила в ваше окно, а потом выскочила из него.

Безучастные глаза слепо смотрят в точку за головой следователя. Его голос глухо заполняет помещение, но не оказывает какого-либо воздействия на сидящего на стуле человека. Осунувшееся лицо заросло длинной щетиной, худые руки опущены между коленей. Никакого движения и никакой реакции на произносимое.

– Поэтому, мы вас отпускаем, но лишь под подписку о невыезде. Есть еще ряд вопросов, которые надо прояснить, поэтому пару дней отдохните дома, а я вас потом вызову.

Пересохшие губы разомкнулись.

– Какие вопросы?

– Разные. Например, известно о ваших долгих отношениях с покойной. О бизнесе гражданки Медведковой, в котором вы начали принимать участие. Известно о денежных долгах, которые вы якобы все выплатили. Вот все эти интересные моменты и хочется прояснить. Чтобы все стало ясно и понятно. И почему вы вдруг вышли из комнаты. И почему эта собака заскочила именно в ваше окно, а не к соседям на кухню, где варили борщ. И почему она убила Марину Федоровну, а не удрала, увидев взрослого человека в комнате. Так что, гражданин Михайлов, вот здесь и здесь распишитесь и можете быть пока свободны. Пока.

Глеб слепо взял ручку, осторожно поставил подписи, где ему показывал палец следователя и поднялся.

– Одежду вам сейчас выдадут. Не забудьте ключи. Мы на квартире после проведения необходимых мероприятий прибрали, так что можете возвращаться прямо домой.

Следователь нажал кнопку вызова конвоя.

* * *

Как Глеб добрался домой, он помнил крайне смутно. Так же смутно, как он находился в СИЗО. Все это время он периодически начинал видеть мир в черно-белых цветах и тогда в ушах звенело и кровь сочилась из носа. Но приступы становились все реже, а сегодня вообще не беспокоили. И он потихоньку добрел до дому.

Старушки на скамейке замерли при его появлении. Открывая дверь в подъезд он услышал возбужденный шепот.

– Ну вот, я теперь местная звезда, – усмехнулся Глеб.

Открыв дверь, встал в прихожей и замер. Ощущение невозможности происшедшего накатило как волна. Звенящая тишина в квартире изредка нарушалась всхлипыванием бочка в туалете. На полу прихожей виднелись разводы. Явно следы ног вытирали давно нестиранной тряпкой, что валялась под ванной.

Глеб шагнул к зеву открытой двери в комнату. Пустая деревянная кровать стояла там же, где он ее оставил в тот безумный день. С нее сняли матрац, и пружины сетки казались висящими в пространстве сами по себе. Задернутые шторы на окне пропускали мало света, синий полумрак скрадывал происходящее. Нашарив выключатель Глеб включил свет и прикрыл глаза. Ему снова показалось, что цветовая слепота возвращается, и слабо проступающее пятно под кроватью черное не само по себе, а из-за игр с цветом в его голове.

Глеб начал поворачиваться, чтобы выйти из комнаты и замер на полушаге. Его старое кресло перекочевало из одного угла комнаты в другой, по диагонали от двери. И сейчас в этом кресле сидел незнакомец, со слабой улыбкой разглядывающий хозяина квартиры.

* * *

– Позвольте, а с кем, собственно… – Глеб с трудом собирал разбежавшиеся мысли.

– Фрайм. Фрайм Спайт, с вашего позволения.

Незнакомец слегка развел руками и склонил голову. Его светлые волосы аккуратно делил пробор, а сзади струился хвост. Из-под темно-коричневой кожаной безрукавки выглядывала светло-серая холщевая рубаха, края рукавов которой перехватывали черными кожаные наплечья. Черный широкий пояс подчеркивал некоторую худобу Фрайма. Темно-серые брюки заправлены в высокие кожаные сапоги. За голенищем одного из них виднелась рукоятка внушительного по размерам ножа.

– И все же, чем обязан? – Глеб никак не мог понять, что нужно странному незнакомцу.

– Приношу свои извинения за столь неожиданное для вас вторжение. Просто я не хотел давать повод для лишних пересудов соседям и вынужден был расположиться здесь без вашего согласия. Кстати, замок на дверях у вас просто смешон. Как можно доверять тяжким трудом нажитое имущество таким изделиям!

Глухое неудовольствие начало наполнять Глеба. Этот образчик самодовольства в его кресле легко жонглировал словами, подтверждая сказанное жестами рук. Но само его присутствие оставалось непонятным. А недавняя отсидка в камере и все случившееся ранее никак не улучшали настроение. Наоборот, болтовня Фрайма ощущалась настолько неуместной здесь, в этой комнате, что хозяин квартиры уже с трудом сдерживался от резкой отповеди. Этот глупый розыгрыш (а что еще могло это быть!) явно затянулся и пора было его закончить.

– И все же? – Глеб постарался, чтобы голос звучал ровно.

– Кстати, я очень рад, что вы сами не пострадали, и инцидент для вас закончился без серьезных последствий!

– Без последствий?

– Да, конечно! Ведь вы целы, Глеб. Это очень меня радует, и я просто…

– Ты говоришь без последствий?! А про Марину ты так же скажешь? Что она тоже без последствий?!

– Стоп! Вот истерики не надо. Про твою женщину я ничего не говорил. И пришел я не к ней, а к тебе.

– Да, конечно. Вот только она уже не сможет ходить и принимать гостей, – горько отозвался Глеб.

– Это, несомненно, печально. Но все же позволь заметить тебе, что сам ты без царапины, хотя должен бы уже кормить червей. Редкостное везение.

– О чем ты? Или ты что-то знаешь?

– Не делай такие большие глаза. Да, я чуть-чуть знаю, но главное тебе расскажет мой хозяин.

– У нас нет хозяев.

– Полно тебе. У тебя нет, у меня есть. И мой хозяин просит тебя приехать к нему для очень серьезной беседы.

– Так. Я никуда не поеду, пока не получу от тебя объяснений. Настоящих объяснений. Тем более, ты явно говоришь меньше, чем знаешь.

Глеб присел на край головой кровати, но потом оглянулся, шагнул к стене и устроился там на корточках. Голая кроватная сетка притягивала к себе взор, лишний раз возвращая мыслями к случившемуся. Глеб с усилием перевел взор на худощавого собеседника и постарался собраться с мыслями.

– Говоришь – должен был быть я. То есть ты знаешь, кто на нее напал. И знаешь, почему этот кто-то хотел напасть на меня.

– Это даже не секрет.

– Тогда рассказывай.

Фрайм вздохнул. Так вздыхают, когда капризный ребенок в сотый раз просит рассказать сказку. Чуть сменил положение в кресле и начал.

– Много тысячелетий назад жил сильный народ, способный к подвигам и свершениям. Но их предводители не поделили власть, и подданые после междоусобных войн рассеялись по всему миру, разделив свою кровь и способности среди других народов. И теперь мой господин ищет праправнуков этих людей, чтобы попросить их оказать ему услугу. Ты один из этих родственничков.

– Какая кровь, ты о чем?

– Кровь Перворожденных. Большие возможности и большая головная боль для всех окружающих.

Улыбка Фрайма стала шире. Несомненно, он получал удовольствие от происходящего.

– Ага. И ты шел, шел по улице, увидел мою квартиру и решил – вот оно место, где живет человек с нужной тебе группой крови.

– Не группой крови, а с частью крови перворожденных. Многие кланы пустили по свету разные талисманы, способные выявлять подобных людей. После того, как талисман отзовется, остается лишь по запаху найти нужного человека. И посылают нас, гонцов. Мы должны найденного привести к знающим и мудрым людям, а те уж объяснят вам все подробно.

– И где этот талисман? – Глебу пришла в голову мысль потихоньку свернуть беседу. Собеседник явно не производил впечатление психически здорового и нес какую-то чушь. Но как вытолкать его из квартиры, особенно учитывая торчавшую из сапога рукоять ножа.

– Вот он, – и Фрайм жестом фокусника раскрыл левую ладонь, в которой покоилась каменная обезьянка. Она нахально скалилась в лицо Глебу, а у него перед глазами возник другой оскал, окрашенный кровью и плотью женщины.

– Значит, талисман. И ты по его запаху прибежал сюда. Или, может, не смог прибежать? Ты же человек. Человек, а не собака. Ты не можешь бежать по запаху. Ты лишь забросил обезьянку и ждал, пока идиот вроде меня ее схватит. А потом… А потом ты спустил собаку. Свою паршивую серую собаку, что пришла ко мне в дом и убила мою подругу. А собиралась убить меня? Получается, она не смогла, и ты решил завершить начатое.

– Нет. Харнет вырвался случайно. И я смог встретиться с тобой после долгой погони по его следам. Говорю тебе, случившиеся лишь несчастный случай, ошибка.

– Ошибка. Да-да, ошибка. Ошибка, что я с тобой разговариваю. И твой нож в сапоге – тоже ошибка. И эта паршивая собака…

– Это не собака, сколько раз тебе повторять!

Но Фрайм не успел закончить фразу. Глеб, распознавший перед собой врага, признавшегося в смерти Марины, уже не раздумывая прыгнул на сидящего в кресле человека. Только что он сидел на корточках – и уже врезался в сидящего, вцепился ему в горло с нежданной для самого себя яростью. Вот он, враг, отнявший у него женщину, которую он любил! Вот его горло, которое уже трещит под пальцами, осталось лишь еще чуть-чуть, еще немного! А потом он возьмет оружие и найдет того паршивого зверя, которого спустили на него.

Человек в безрукавке опешил лишь на секунду. После мгновенной заминки он рванул сцепленные руки вверх, ударом освобождаясь от захвата и сверху продолжил удар открытыми ладонями по ушам. В голове лишенного опоры Глеба хлопнуло, а Фрайм уже вывернулся из-под него и оказался не на кресле, а на полу. Не видя противника, Глеб все же лягнул взад. Судя по всхлипу, куда-то попал. Перевалился за кресло и развернулся, выставив перед собой сжатые в кулаки руки. Теперь мужчин разделяло лишь кресло. Оба стояли в полуприседе, в защитной стойке. Но если Глеб казался растрепанным дворовым псом, вырвавшимся из уличной свалки, то Фрайм походил на дикого лесного кота, которого сбросили с дерева и лишь разозлили, но никак не потрепали.

Он пригнулся с выставленными открытыми вперед руками, глаза с яростью смотрели исподлобья. Тело медленно покачивалось из стороны в сторону, а взгляд ловил каждое движение Глеба. Фрайм дернулся вперед раз, другой, проверяя реакцию противника. Глеб успел лишь сжаться и поднять кулаки ближе к лицу. Третий бросок он увидел, но отреагировать не сумел. Правая рука попала в захват, рывок – и тело пошло следом за рукой. Кресло ударило по ногам, и Глеб завершил полет, тяжело врезавшись головой в стену. Фрайм отпустил руку и осторожно нагнулся проверить пульс на шее. Потом сел на пол рядом и стал вращать головой, сипло ругаясь сквозь зубы.

* * *

Голова просто раскалывалась. Глеб осторожно открыл глаза, и свет взорвался внутри черепа, будто только и ждал этого момента.

– Дурак. И стоило на меня бросаться. Ехали бы сейчас спокойно до места, так ведь нет, тебе обязательно все нужно испортить.

– Это ошибка, – просипел Глеб. Слова выходили с трудом, а мысли ворочались чугунными шарами, вызывая боль самим фактом движения. – Это какая-то ошибка, этого не может быть.

– Что ты говоришь! Вот уж не знал.

– Я не перворожденный. Во мне нет ничьей крови. И у меня нет хозяев.

Фрайм нагнулся к лежащему, рывком приподнял его лицо к себе и ощерился.

– Я мог бы ошибаться, если бы не одно но. Я не говорю на вашем языке. Я его просто не знаю. Я говорю на старо-ордорском. И ты меня понимаешь. И сам говоришь, даже не замечая этого. Все Перворожденные знают ордорский. Это ваш отличительный признак.

– Я не понимаю, – и Глеб замолк на полуслове. Только после сказанного он осознал, что и в самом деле говорил с гостем не на русском, а на каком-то певучем наречии, которое возникло из каких-то глубин памяти. Слова чужой речи слетали с языка просто и легко, будто он пел бесконечные вереницы фраз с самого рождения.

– Все ты понимаешь, только прикидываешься. Чуть мне шею не свернул, ублюдок. Ну да ладно, хозяину ты нужен лишь живым, (и,) если я тебя помну дорогой, хуже не будет. Вставай.

И Фрайм выволок еле переставляющего ноги Глеба в прихожую. Жестко скрученные сзади кисти уже начали неметь. Струйка крови стекала с разбитого лба на глаза и мешала Глебу хорошо видеть окружающее. После удара его мутило и пустой желудок все порывался на прогулку. Распахнулась входная дверь, и в коридор ворвался голос Володи.

– Сосед, а что у тебя за шум? Сосед? Эй, Глеб, а какого…?!

Володя не успел закончить фразу, как получил сильный пинок в пах, Фрайм рванул его внутрь и добавив локтем по шее послал дальше лететь в коридор. Тело соседа благополучно сгромыхало о грязный пол, а самого Глеба так же рывком поволокли через площадку к открытой двери.

– Да вы тут все прыткие, как саранча. И куда от вас деваться. Скоро придется меч брать, чтобы дорогу прорубать.

Продолжая ворчать, наемник протащил слабо сопротивляющегося бухгалтера в комнату, выходящую на другую сторону дома, распахнул окно и швырнул его как мешок через подоконник. Глеб ухнул в кусты, следом за ним легко перемахнул владелец широкого ножа за голенищем. Продравшись через кусты, он приволок свою добычу к двум лошадям, укрытым между домами. Забросил на одного из коней тело, прихватил руки и ноги веревками. После чего сам легко поднялся в седло. Лошади спокойно тронули, и через несколько минут лишь слабо слышные крепкие выражения очнувшегося Володи напоминали о происшедшем.

* * *

Зверь выскользнул из кустов и потянул воздух. Охотник. Охотник перехватил его добычу. Все это время Зверь кружил рядом, надеялся, что сможет добраться до цели. Но Охотник больше не сделал ни одной ошибки. Он тайно проводил добычу до самого логова, а потом схватил ее. Теперь он движется через парк к реке, где позовет тени различных дорог и уедет к себе. Зверь не решился напасть на лошадей и помешать Охотнику. Хищник хорошо помнил, что Охотник вооружен множеством предметов, причиняющих боль, и держаться от него надо как можно дальше. Кроме того, сам Охотник легко ощущал запах Зверя и неожиданное нападение выглядело слишком маловероятным. Пришлось отпустить добычу в этот раз. Оставалось лишь надеяться, что Охотник не съест пленника, а оставит его для личных нужд. Тогда у Зверя будет время найти лазейку и пробраться поближе.

Серая тень встряхнулась и скользнула по направлению к реке. Зверь не пользовался амулетами, облегчающих переход между Мирами. Его племя могло ходить там, где люди рассыпались в прах. Стоило только указать цель грядущей охоты. Сейчас предстоял долгий путь домой, но Зверь знал, что дойдет. И знал, что вернувшись домой, продолжит свою прерванную охоту. Эта добыча будет его.

Глава 2. Глэд.

Легенда о Пяти Сестрах возникла уже после того, как пять воинствующих монахинь умерли. Первые упоминания про их великие деяния относятся ко времени восстановления после второго серьезного пожара замка, основанного стараниями монахинь. Злые языки утверждают, что больше всех в распространении легенды постарался глава городской стражи, сэкономивший, таким образом, на пожертвованиях в честь Сестер вполне солидную сумму. Как бы ни было, но новое название замок получил одновременно с завершением каменной кладки крепостных стен. Из-за растраты части денег центральную башню достраивали еще пятьдесят лет.

Важные места Полана.

Реальность и вымысел. Рекомендации для вступающих в должность.

Архивы тайной полиции.

Последние дни мая – начало июня

Ступени лестницы истерты от долгого употребления. Брат Элемпиор спешит, борясь с одышкой, перескакивая через ступеньку. Он очень спешит. Новость, которую надо доставить брату Одтарио, тайной опоре и хранителю престола, просто обжигала. И если брат Одтарио сочтет, что вести доставили с опозданием, тогда палка выбьет пыль из несчастного Элемпиора.

С трудом вписавшись в поворот, толстый монах поскакал вприпрыжку по коридору, вовсе не считаясь со столь неподобающим стилем передвижения по царским покоям. Здесь, на четвертом этаже дворца, царили писари, бухгалтеры, учетчики. А в самом конце особняком располагались службы собственной безопасности, где день и ночь искали крамолу лучшие из лучших слуг Его Величества Гардолирмана, царя всего Поххоморана, светоча мира и прочее, прочее. Именно сюда стекалась самая интересная информация, самые необычные слухи, достойные интереса тайной полиции.

Брат Элемпиор боязливо покосился на застывших по бокам от двери стражей, вздохнул и постучал в резную дверь.

– Открыто!

Брат Одтарио разменял уже пятый десяток. Страдая от излишнего веса, он старался как можно реже покидать обжитые апартаменты, а желание быть в курсе любых событий сделало его рабочее место и местом жизни. Стол был завален разного рода бумагами, у левого края высилась целая груда разнообразных книг. Но хозяин кабинета легко находил в этом хаосе нужную ему записку или донесение. Хоть брат Одтарио не блистал красотой, а животом мог запросто померяться с любым бочонком в подвалах царствующего повелителя, но он отточил ум многолетним плетением интриги, а благосклонность царственного семейства он с лихвой окупал преданным служением короне. Пять лет тому назад по настоянию супруги правителя он перебрался из подвалов в старом крыле замка в эти новые комнаты, открытые свежему ветерку и солнцу. Отсюда открывался замечательный вид на внутренний дворик, где круглый год цвели сады и звенели высокие фонтаны. Столь замечательное место приглянулось хранителю спокойствия королевства, а лично отобранная охрана за очень щедрую зарплату держала язык на замке, а глаза распахнутыми ежеминутно. Ы Большой поток посетителей и разного рода чиновников в канцелярию позволял скрыть визиты нужных людей и не вызывал излишнего любопытства. Ну а для особенных случаев всегда можно спуститься тайным ходом в подвалы, куда проводили тех, кто не хотел быть узнанным. Или воспользоваться гонцами, которые приняли послушание в одном из храмов и с усердием трудились какна благо короны, так и на благо ненасытных желудков.

– Входи, мой любезный брат Элемпиор.

Монах приложился к руке и сунул в ладонь маленький свиток. Одтарио бросил взгляд на развернутую бумагу, и бровь его выгнулась.

– Расписка на сотню золотых? А не слишком ли ты щедр, мой друг?

Элемпиор еще глубже согнулся в поклоне и тяжело задышал.

– Вон кресло, садись туда. А то твое брюхо убьет тебя раньше, чем я узнаю, что за новость ты купил за столь безумные деньги.

– С вашего позволения, я позволю себе напомнить, что …

Начальник тайной полиции раздраженно дернул плечом.

– К делу, оставь пустые слова!

Посетитель затараторил, понизив голос и преданно заглядывая в глаза начальнику.

– Я встретился по вашему приказу со стариком Слердусом, что является правой рукой одного из кланов воров в припортовых районах. Этот Слердус знается с разной нечистью, начиная от наемных убийц и заканчивая остатками магов, что поднимали мятеж против Его Величества еще тридцать лет тому назад. И этот нечестивец согласился мне продать очень важную информацию. Я надеюсь, что она того стоит. Очень надеюсь.

– Дальше.

– Слердус говорит, что клан Ищущих снова стал сорить золотом. Они уж какой век подряд ищут разных людей и пытают их на наличие магических особенностей. Люди болтают, будто Ищущие хотят вырастить того, кто станет воином, способным потрясти мир. Они обучат его, вскормят и будут ждать, пока он не соберет все земли воедино. После чего будут у него ходить в советниках и пользоваться всяческими благами.

Брат Одтарио усмехнулся и не спеша взял бокал со огромного стола. Вино долгой выдержки приятно порадовало терпким вкусом.

– Да, конечно. Я помню истории нескольких. Из тех, кто за последнюю тысячу лет пытался изменить утвержденные границы Королевств. Двое явных безумцев, а третьего после первой же битвы повесили нанятые наемники.

– Да, да, вы совершенно правы.

– Но ты продолжай.

– Так вот, Ищущие щедро платят и нанимают разных людей, чтобы те искали нужных им кандидатов. Правда, никого из отобранных больше в живых не видели. Говорят, что их используют в черном колдовстве и в шаманских обрядах. Но как бы ни было, на днях их люди снова стали искать человека. Этот хитрый вор, старик Слердус, продал мне описание нового кандидата на всемирный трон. Говорят, что его должны будут доставить в замок Пяти Сестер, что находится на краю Полана. Все же, Полан – второй по величине город нашего доблестного царства. И я надеюсь, мы сможем присмотреть за этим человеком.

– Пять Сестер? – Одтарио почесал затылок. – А, помню. Там во главе стоит доблесть и защита отечества – наместник Тертедуэй. Чертов солдафон, что набирает разное отребье и сколачивает из них заградительные отряды для охраны границы с ящерами на реках Сестрах и у Орочьего поля. Он пригрел у себя Кхохолома. Старый колдун служит ему и на каждом углу не забывает рассказать, как он помогал нашему повелителю вырывать семена измены при гонениях на взбунтовавшихся магов. К сожалению, Кхохолом имеет очень большую лапу при дворе. И я пока не могу выбить из него остатки этой проклятой магии.

Одтарио допил вино и внимательно посмотрел на монаха в кресле. Тот непонимающе моргнул глазами, потом сообразил и продолжил.

– Наш шпион говорит, что кандидата должны проверить на воинскую доблесть, устойчивость к внешним воздействиям, ловкость и все, что придет только в голову. Если он пройдет испытание – его пошлют к Ищущим. Сейчас лето вступает в свои права и дороги удобны для проезда, задержки не будет. Новенького должны привезти в замок Пяти Сестер через пару-другую недель. Сам он светлой кожи, волос черный, длинный, глаза серые, ростом средним, на левом ухе родинка. Возраст больше тридцати полных лет. Особых примет нет.

– Ну что же. В замке служит наш добрый брат Визариус. Он многим мне обязан. Включая нынешнее место виночерпия в Пяти Сестрах. Сейчас пойдешь в нашу канцелярию, возьмешь лист бумаги и напишешь ему письмо. Про то, что едет к нему человек, да как он выглядит, да чтобы присматривал за ним хорошенько. И не забудешь написать, что при первой возможности он должен этого человека покалечить. Но напишешь не прямо, а намеками. Брат нас поймет, а если кто письмо перехватит, то незачем ему о наших делах догадываться. Но чтобы покалечил не до смерти, а так, как придумает. Лишних нам осложнений с колдуном не надо. За мертвеца он на нас озлится. А так – и человек ему будет для экспериментов, и мы лишнему смутьяну крылышки подрежем, пока он народ баламутить не начал. Письмо мне занесешь, я гляну и печать приложу. А за столь интересную новость, я тебе трату прощаю, да вечером еще получишь за хорошо выполненную работу. Иди.

Сияющий от удовольствия монах снова припал к руке и живо выкатился из кабинета писать письмо. А Одтарио подошел к окну и задумался.

Очередной «потрясатель мира» встревожил его слабо. Ищущие только на его веку находили двоих. И оба погибли в пытках, когда проверяли их возможности. Кроме того, этот клан не вмешивался в политику правящей династии. Наоборот, их люди деньгами и обширными связями по возможности помогали царям Поххоморана править унаследованными землями без потрясений, улаживали конфликты с кочующими в приграничье орками. В последнее время Ищущие смогли примирить северных ящеров с людьми и заложили основы взаимовыгодной торговли, опираясь на оседлые кланы.

Новый претендент лишний раз напомнил начальнику тайной полиции о новом фаворите, что теперь блистал рядом с троном. Восемнадцатилетний Оргартис активно участвовал в развратных забавах нынешнего правителя, умудряясь при этом не портить отношения с супругой венценосца. Пока он еще не вошел в большую силу, но старый интриган уже чувствовал приближение времен, когда новая фигура при дворе доставит ему немало хлопот. Более того, он покровительствовал нескольким опасным людям, среди которых можно вспомнить того же колдуна Кхохолома. Выходец из приграничья, учился одно время у орочьих шаманов, потом пытался пробиться в местной гильдии. Выскочку не приняли в ряды избранных, и он с радостью продал всю магическую верхушку при первом же случае. Отец ныне царствующего повелителя царь Гардо-могучий щедро пополнил казну, отобрав у магов земли и разворошив не одну сокровищницу. А когда маги стали роптать, обвинил в измене и украсил стены замка их головами. Те, кто действительно был мудрее, склонили колени или пустились в бега. Кто не успел сориентироваться в новых ветрах – послужил украшением и назиданием доброму народу Поххоморана.

– Да, ослабели наши маги, совсем ослабели. Раньше хоть гром и молнию вызывали. А теперь лишь знахарством перебиваются. Кхе-хе. Ладно, а этого мужичка в Пяти Сестрах мы пощупаем. Через него до колдуна доберемся. А там и веревочку совьем для нашего нового любимца.

Довольный повелитель тайной стражи сел за усыпанный бумагами стол и занялся другими неотложными делами.

* * *

Высокие травы изредка цепляли лицо. Запекшаяся корочка крови стягивала кожу на лбу, но уже не беспокоила. От неудобной позы все тело ломило, а в ушах стучало от прилившей крови. Все, что видно сквозь отекшие веки – это лишь бок лошади, подпруга седла и трава, по которой лошадь не спеша пробиралась. Судя по редким звукам, рядом шла вторая лошадь.

Глеб смутно помнил, как они попали в степь. После пленения, он трясся на лошади по парку, потом всадники спустились к реке и вошли в камыши. Путь по камышам продолжался больше двух часов. Изредка вода поднималась достаточно высоко и мочила ему волосы. Несколько раз накатывала дикая головная боль, и свет в глазах мерк. После камышей маленький отряд выбрался на сухое место и вот уже несколько часов кряду не спеша двигался по степи, изредка огибая небольшие холмы.

Пленник не помнил, чтобы рядом с городом встречались подобные свободные пространства. Город окружали леса, небольшие поля, а хозяйственная зона пахотных земель находилась достаточно далеко от города. Кроме того, камыши покрывали часть берегов реки, но никак не тянулись на многие километры. Однако неудобное положение, приток крови к голове и усталость от столь неприятного путешествия лишь путали мысли. Глеб стал впадать в забытье и уже слабо реагировал на окружающее.

– Приехали. Пора и отдохнуть.

Фрайм пнул легонько прислоненного к камню Глеба. Тот открыл глаза и сглотнул.

– Э, дорогой, да ты спекся в дороге. Как тебя разморило. Что-то ты слаб. Не ожидал от тебя. Ладно, сейчас поешь, дальше будет видно.

Стреноженные лошади паслись у подножья небольшого холма. На его верхушке Фрайм разжег костер и разложил припасы из седельных сумок. На костре булькала похлебка, рядом стоял еще один котелок, полный воды. Связанный по ногам и рукам Глеб сидел, прислонившись к покрытому мхом валуну. Рядом валялось еще несколько. Тело не повиновалось, и Глеб лишь осторожно оглядывался по сторонам, стараясь вернуть ясность в пока гудящую голову.

Миска с водой коснулась спекшихся губ. Осторожно, чтобы не расплескать драгоценную влагу, он принялся пить, не обращая внимания на насмешливый взгляд наемника. Так же молча, как напоил его, тот вернулся к костру.

След заката окрашивал холм. Солнце уже скрылось, и быстро темнело. Фрайм подбросил еще сучьев в костер, помешал варево, снял пробу. Довольно что-то буркнув, убрал котелок с огня. Казалось, ему совсем нет никакого дела до сидящего в десяти шагах пленника.

Желудок яростно забурчал, отозвавшись на накатившие запахи. Вздохнув, Глеб решил терпеть, сколько хватит сил. Не хватало еще унижаться перед наглым головорезом. Чтобы его не видеть, он отвернулся и вздрогнул от неожиданности. В двух шагах от него стоял человек в черном. Черный плащ с капюшоном скрывал лицо и одежду. Из-под плаща лишь виднелись кончики черных сапог. На фоне наступившей ночи человек был почти невидим.

Фрайм тенью возник рядом и обменялся с незнакомцем рукопожатием.

Еле слышный шепот донесся из-под капюшона.

– Ну, как он?

Фрайм перешел на какой-то гортанный незнакомый для Глеба язык.

– Дурной какой-то. Я к нему по-хорошему, а он мне чуть шею не свернул.

– Что же так?

– Да старый шаман ошейник где-то испортил и харнет умудрился удрать у меня прямо из рук. Только-только опоили его зельем, и он встал на след, как у меня в руках остался лишь кусок дубленой кожи, а этого крысиного отродья и след простыл. Он мчался так быстро, что я на сменных лошадях не поспевал за ним. Опоздал почти на полдня.

– Харнет нашел его первым, и он все еще жив? Забавно.

– Когда его нашли, он делил ложе с женщиной. Зверь убил ее, но не успел добраться до его глотки. Городская стража держала его почти неделю у себя. Я слонялся рядом, ждал, чем все закончится.

– А что харнет?

– Кружил неподалеку. Я его постоянно чувствовал, но он близко не подходил. Где он сейчас – даже не представляю.

– Ясно где. В стаю бежит, обратно домой. Эти трусливые порождения крыс смелы только толпой, в одиночку нападают лишь в бешенстве или после шаманских снадобий. Ладно, рассказывай дальше.

– А больше нечего рассказывать. Этот человек вернулся, выслушал меня, озверел и бросился душить. Я его чуть там и не прибил. Думает, будто я специально на них харнета натравил. Да, я с дымами в первую же ночь послал тебе его описание, оно дошло?

– Дошло. Я его разослал дальше, как мне и велели. Что с амулетами?

– Оба потратил. Вот – дорожный, я чуть не умер на бесконечных переходах из мира в мир. А вот шепчущий. Я как мог с его помощью послушал там в округе, что про этого идиота говорят. Слушай, Мим, может ты найдешь следующего избранного где-нибудь у нас? Я после вереницы чужих миров чувствую себя, будто лет на десять постарел.

Фрайм протянул ночному гостю два камешка, свисающих на грубых шнурках. Тот аккуратно уложил их в кошель, спрятал в складках одежды и снова запахнулся в черный плащ.

– Ты больше не будешь мотаться за такими клиентами. Закончим с делом, и я отошлю тебя к Драконам. Там что-то затевается, надо будет хорошенько все разнюхать. А пока возьмешь пленника и доставишь в замок Пяти Сестер, что рядом с Поланом. Туда вам неспешной дороги дней на пять-семь. Передашь его наместнику Тертедуэю. Тот вряд ли сам будет им заниматься, выделит кого-либо из подчиненных. А ты присмотришь, чтобы до моего приезда этого человека не затоптали от усердия. Я буду через месяц.

– Мим. Я не верю в него. Ты посмотри – он же размазня. Да, он хотел меня убить, но это лишь одиночный не ожидаемый мной бросок, который все равно не увенчался успехом. Но собранная информация говорит о нем, как о безвольном человеке. Он владел богатыми караванами, успешно торговал. Заработал какую-то власть, положение. Разок его приложила матушка-судьба, и слабак бросил все. Проживал оставшееся, не высовывался. Стал простым обывателем и, как все, тратил жизнь на маленькие радости. Он не может быть Хранителем. Кровь молчит в нем. И он слишком стар для того, чтобы познать новое. Ему уже почти сорок, вряд ли осталось больше двадцати лет активной жизни.

– А ты не обращай на это внимание. Рано еще говорить. Подвергнем его испытаниям, потом будет видно.

Мим опустился на корточки перед связанным человеком. И заговорил на старо-ордорском.

– Тебя зовут Глеб?

– Да.

Пленник смотрел на слабо озаряемое костром лицо, скрытое частью капюшоном. Очень старый человек смотрел на него. Лицо изрезано множеством морщин, черные глаза спокойно выглядывают из-под правильно очерченных глазных дуг. Тонкий, даже заостренный нос, нетяжелый подбородок, чуть впавшие щеки. Все лицо красила какая-то мраморная бледность. Так раньше рисовали на полотнах потомственных аристократов.

– Ты поедешь с моим человеком в замок, где тебя будут учить. Учить говорить, пользоваться оружием. Проверят, как ты восприимчив к магии. Я буду через месяц, посмотрю на первые результаты. До замка будешь ехать свободно, но каждый вечер Фрайм будет связывать тебе руки. И без глупостей, не пытайся выкинуть какую-либо штуку. Мой милый друг хороший собеседник, но если ты его разозлишь, с удовольствием нарежет ремней из твоей спины.

– Я свободный человек, и вы не можете меня удерживать силой.

– Да? И ты в самом деле веришь в это?

Мим улыбнулся. И от этой улыбки у Глеба заныло под ложечкой. Сидя в ночи он в полной мере ощутил чужой мир вокруг себя. Эту степь, струящуюся запахами. Это бездонное небо, украшенное огромными звездами, которых он никогда не видел в городе. Эту безумную дорогу, которой просто не могло быть. И эта улыбку присевшего перед ним человека, ледяную улыбку знающего себе цену убийцы.

– И что мне делать?

– Жить. Учиться, познавать новое, расти над собой.

Глеб покосился на Фрайма.

– Он убил мою женщину.

– Проишедшее – несчастный случай, и он не повинен в нем. Мало того, если бы он опоздал, то и тебя бы уже похоронили.

Глеб упрямо уставился на свои колени.

– Он. Убил. Мою. Женщину.

– Значит, у тебя будет повод отомстить ему, когда научишься владеть оружием.

Мим поднялся и отозвал в сторону Фрайма.

– Будь с ним осторожен. Меня отсылают по срочным делам, я не могу отказаться. Поэтому будешь присматривать за ним сам. Вот тебе двести золотых, этого должно хватить на месяц. Постарайся сильно не кутить. Если будут какие-либо неприятности, помни – мне живым нужен ты, а не этот человек. Как бы ни было, я смогу найти нового носителя крови. Но мне будет очень трудно найти хорошего помощника.

Улыбка коснулась лица Фрайма.

– Конечно, хозяин. Все сделаю в лучшем виде, не волнуйся.

– Хорошо. Но все равно, будь осторожен. Судьба посмеялась над ним, спасая от неминуемой гибели. Не хочется, чтобы часть своих шуток она перенесла на нас.

Мим махнул рукой и растаял в ночи. Фрайм быстро распутал веревки и отправился сервировать ужин на расстеленном куске материи. Глеб с трудом пошевелился и завалился на бок. Лишь через полчаса он смог добраться до котелка с водой, умыться и присесть к столу.

– Значит, договорились, – глянув через край миски, продолжил Фрайм якобы прерванный разговор. – Ты ведешь себя по-хорошему и у нас не будет никаких проблем.

– Посмотрим, – хмуро отозвался Глеб.

– А чего смотреть. Разок взбрыкнешь, и я тебя повезу, как утром вез. Будешь волосы о траву красить. А не будешь дерзить, так нормально до места и доберемся.

– Ну, раз у меня все равно выбора нет…

– Вот и славно.

«Выбор всегда есть», – пытался успокоить себя Глеб, активно работая ложкой. Но пока надо помолчать, посмотреть. Новые земли, новые законы. Обжиться бы чуток, а там видно будет. Один раз он уже сыграл со смертью в прятки, сыграет и еще раз.

* * *

Четыре письма легли на столы в четырех королевствах. В трех из них доносилось про вновь найденного Ищущими. Про надежды, что возлагают на него в Поххоморане. Про мечту пустить носителя крови перворожденных против соседей, чтобы ослабил он свободные королевства и дал возможность царю Гардолирману расширить обширные владения на Восток, почти до самого холодного моря. И после прочтения каждого из писем отдавались приказы, отсыпалось золото, выдавались яды и посылались люди. И каждый из них помнил сказанное:

– Именем короля! Найти. Затем выкрасть или убить. Но этот человек должен принадлежать нашей короне. Или не принадлежать никому!

Последнее, четвертое письмо, звучало кратко:

«Почтенный брат Одтарио. Получил вашу весточку, чему несказанно рад. Благодарю, что не забываете меня. Можете не беспокоится, вашу просьбу исполню в лучше виде. Ваш брат Визариус.»

* * *

Путь до замка не принес приключений. Глеб старался вести себя тише воды, ниже травы. Фрайм остался доволен, но каждый вечер аккуратно вязал руки и проверял надежность узлов. Кроме того, он всю дорогу держал под рукой арбалет и не убирал нож из сапога. Глеб по возможности старался разговорить его и узнать подробности. Когда у наемника поднималось настроение, тот рассказывал чужаку про окружающих их мир, но по большей части просто ехал, жмурясь на солнце. Двести золотых грели ему бок и Фрайм представлял, как он положит большую часть в банк к гномам, а на остальные будет кутить. По золотому в день будет достаточно, чтобы купить все ласки в Веселом квартале и попробовать все яства в ближайших кабаках. Пусть знатные с тоской сидят чопорно за столами в позолоченных холодных доминах, а он лучше отведет душу с хорошей компанией и старыми друзьями, которых не видел уже больше года…

Через два дня неспешного пути по степи выбрались на большую дорогу. Выложенная светлыми плитами, она вела с запада на восток, к приграничным землям Поххоморана. Повернув налево, бодро затрусили к морю. Глеб с непривычки сильно сбил ноги в седле, но как-то старался приноровиться и не отвлекать попутчика стенаниями. Каждый вечер он с трудом сползал с седла и мало в чем мог помочь Фрайму. Тот сам возился с лошадьми и костром, посмеиваясь над «неженкой». Неумение жить на дикой природе лишь отражалось в глазах наемника слабо скрываемым презрением. Хотя надо отдать ему должное, ни словом, ни жестом он это не демонстрировал.

Дорога пошла через небольшие деревни, по дороге стали попадаться путники. Кто-то катил на подводе, кто-то шел пешком. Неожиданно для себя Глеб на четвертый день путешествия по обжитым местам обратил внимание, что местность вокруг давно приняла обжитой вид, почти везде виднелись дома, хутора и поселки, и народу прибывало вокруг с каждым днем. Пару ночей путники ночевали уже под крышами постоялых дворов. Но чем больше появлялось людей вокруг, тем внимательнее за ним смотрел Фрайм. И разбившаяся об усталость тела надежда на побег потихоньку превратилась в дым растаявшей мечты. Чужие люди вокруг, говорящие на незнакомом языке и одетые по местной моде. Заставы на дороге, где стояла вооруженная копьями и луками стража, внимательно проверяющая у Фрайма разрешение на ношение оружия и с почтением пропускающая их дальше. Глеб с каждой новой разменянной милей становился все мрачнее, с тревогой ожидая концовку пути, которая страшила неопределенностью.

– Ну, вот мы почти и добрались.

Фрайм с холма показывал пальцем на раскинувшуюся перед ними долину, залитую полуденным солнцем. Небольшие холмы, усаженные садами, охватывали гигантской чашей ровную поверхность, испещренную квадратами полей. Вдали виднелась городская стена, скрытая дымкой и дрожащая в мареве горячего воздуха. Ближе к путникам, рядом с городом, возвышались белые пики замка. Все остальное пространство усыпало множество домов, группирующихся между собой и переплетенных множеством дорог.

– Полан. Второй по величине город царства Поххоморан. Белый замок носит название Пяти Сестер. Они бились против орков на границах четыреста лет тому назад, потом основали тут военный орден в честь громких побед. Теперь замок используется как опорный пункт царских войск и вербует наемников для службы в дальних гарнизонах. А сама долина заполнена селянами. Гардо-могучий не разорял местных налогами, вот и разрослись поселения. А теперь, несмотря на гнет нового батюшки-царя, живут потихоньку. Хозяйство ведь не бросишь.

Фрайм усмехнулся и тронул лошадь. Путешествие на нем никак не сказалось, наоборот, близость его окончания лишь влила новые силы. Глеб же сумрачно посмотрел на стоящий вдалеке замок и молча затрясся за наемником.

* * *

Страж в блестящем нагруднике покрепче сжал ремень щита и постарался вытянуться еще больше. Глаза смотрели строго прямо, правый кулак побелел от напряжения, сжимая древко короткого копья. Наместник Тертедуэй встал сегодня абсолютно не в духе и сжевал на завтрак уже двух наемников, закусив напоследок их десятником. И гвардеец, охранявший покои наместника, старался выглядеть как положено истинному хранителю покоя военачальника, потому что попасть в штрафную команду на ближайшую неделю не было никакого желания. До конца смены оставалось еще долго, но старик скоро должен был убраться в город и после его отъезда можно и расслабиться. А сейчас стоило выказать собой образец для подражания.

Тертедуэй успел прославился ужасным характером по всему царству. Без колебаний встав на сторону нового царя во времена смуты, он заслужил право быть приближенным военачальником Гардолирмана. Но несдержанность на язык и чрезмерное употребление горячительных напитков быстро рассорило его со всеми царедворцами. Сначала успешного на поле брани вояку отправили подавлять волнения в южных портах. Потом он участвовал вместе с соседними Драконами в свалке на реке Шепорот, где перебили немало Диких орков. Потом растерявший остатки волос старый солдат активно наводил порядок в орочьих поселениях рядом с собственными границами царства. И вот теперь его сослали в почетную ссылку во второй город, в Полан. Вольно раскинувшийся мегаполис покрывал огромное пространство, вбирая в себя порт, плавно перетекая в виллы богатых горожан и выплескиваясь бесконечными деревнями вдоль побережья и через холмы к восточным границам. Но Тертедуэй ненавидел городскую жизнь. Вечный холостяк, он не находил себя нигде, кроме как в казармах. И поэтому по прибытию в Пять Сестер, навел в крепости суровый порядок.

Вечно испытывающая недостаток в людях городская и пограничная стража стала получать пополнение. За неуплату налогов теперь половину должников отдавали «маленькому грифу», как за глаза называли военачальника. Он заставлял кадровых солдат муштровать новобранцев и отсылал их вместе с наемниками в дальние гарнизоны или в городские казармы. И каждое утро проносился вихрем с инспекцией вверенного хозяйства. Маленький, коротконогий и кривоногий, в старой любимой кирасе, с абсолютно лысой головой и горбатым носом, Тертедуэй появлялся за спинами служивых людей и смотрел на упражнения. И если он считал, что солдат недостаточно хорошо относится к выбранному ремеслу, то провинившегося угощали десятком палок и отправляли чистить хлев, убирать мусор и прислуживать пару дней более расторопным коллегам. За это старика люто ненавидели и боялись. Хотя, несмотря на излишнюю жестокость, доверенное ему дело бывший полководец знал блестяще. И вышколенный младший командный состав в лице сотников и десятников быстро поднимал боевые навыки у вновь прибывших.

Среди этой муштры у жителей Пяти Сестер существовал только один светлый момент в неделе. Каждую субботу в обед их повелитель отправлялся в город, в бани. Там он парился, дегустировал разные вина и развлекался в обществе дорогих молодых женщин. Несмотря на прожитые шестьдесят два года, старик чувствовал себя достаточно бодро, а его повелитель платил ему столь щедро, что с лихвой хватало на столь невинные забавы. И лишь поздно вечером, а то и под утро, с трудом сидящего хмельного военачальника возвращали обратно в замок, где он отсыпался. И все начиналось по заведенному распорядку.

Второй значимой фигурой в замке являлся тихий и малозаметный монах, брат Визариус. Сначала его поставили счетоводом и учетчиком по продуктам питания. Почти тысяча солдат в замке и пропускаемые через них военные отряды потребляли огромное количество съестного и монаху пришлось потрудиться, чтобы разобраться во всех тонкостях этого вопроса. Но он сумел привести в порядок все необходимые записи и потом с удовольствием отдал на расправу «грифу» своего проворовавшегося начальника. Тело бывшего главного управляющего хозяйством висело несколько дней, радуя его глаз. После чего брат Визариус стал набирать силу. Он никак не вмешивался в дела главного командира замка, стараясь по возможности облегчить его труд по воспитанию новых доблестных воинов. И вскоре уже сам, по согласию сторон, решал любые хозяйственные вопросы. Как ни странно, при нем солдаты стали получать более качественное питание. А уходящие отряды никогда не получали некачественную амуницию или испорченные продукты в дорогу. Получаемое от тайной полиции золота хватало монаху с лихвой, и он не запускал в военную казну руку.

Ну, а после того, как он прибрал к рукам и винные запасы замка, брат Визариус стал совсем добрым другом наместника Тертедуэя. О чем его неоднократно уведомляли во времена вечерних застолий.

Последней интересной фигурой замка являлся колдун Кхохолом. После разгрома магического ордена он перебрался в Полан. Но через какое-то время, спасаясь от злопамятных братьев по ремеслу, переселился под крыло военных. Используя ремесло врачевателя, колдун смог доказать личную необходимость солдатам, постоянно проводящим время в тренировках с оружием. Одно время наместник косился на странного соседа. Пару раз они даже повздорили, составляя при этом потешную картину: высокий и худой колдун, с длинной всклокоченной бородой, и маленький худой наместник, прыгающий вокруг противника и выкрикивающий в его адрес непотребности. Однако новый царь предпочитал держать обоих подальше от своих палат. И колдун жил в замке много дольше нового командующего. Поэтому его оставили в покое, а со временем даже начали приглашать на ужин. Тем более, что больная спина наместника все чаще напоминала о себе в холодные вечера и местный знающий лекарь был под боком как никогда кстати.

* * *

Получив письмо от брата Одтарио, ключник, виночерпий и главный тайный махинатор замка отписал быстрее ответ. Но отправленное письмо не содержало в себе и толики тех тяжелых дум, которые омрачили чело брата Визариуса. Легко вывести пером на бумаге: «исполню в лучшем виде». Намного сложнее реализовать это в действительности. В двадцать шесть лет монах отличался острым умом, отменной памятью и умением анализировать любую информацию, из каких бы источников она не поступала.

У него всегда находились доброе слово или мелкий грош и для кухарки в замке и для нищего на рынке. И не зря он пару раз в неделю лично участвовал в выездах за продовольствием в Полан. В качестве бесплатного приложения к закупаемым продуктам легко можно получить слухи, сплетни, разные невероятные истории и почувствовать, чем дышит обычный народ. А потом, перед дорогой домой, никто не мешает заглянуть в пару кабаков и промочить там горло, а также встретиться с нужными людьми, кто за звонкую монету выполняет его поручения.

За восемь лет, что Визариус носит монашескую рясу, он успел далеко продвинуться по иерархической лестнице. Начав мальчиком для мелких поручений, Визариус быстро стал доверенным лицом в храме, а теперь и вовсе возглавляет службу тайной полиции в окрестностях второго по величине города империи. И хотя этот щедрый аванс получен от брата Одтарио явно с прицелом на будущее, все равно новое назначение греет душу лучше жаркого огня в камине и пьянит душу похлеще хмельного вина многолетней выдержки. За прошедший год в должности виночерпия удалось обжиться в Пяти Сестрах, завязать нужные связи, стать полезным для солдафона, что корчит из себя защиту отечества от несуществующих напастей. Удалось создать тонкую паутину из верных людей, что так любят золото и старательно несут в клювиках информацию о возможных заговорах, недовольстве среди подданных царя на любых уровнях социальной пирамиды. Несколько завербованных солдат даже соизволили ответить из гарнизонов, куда их направили тянуть лямку. Золото любят многие, и, грамотно им распоряжаясь, можно сделать многое.

И в наступившие холодные вечера потраченное золото начинает навевать мысли о следующем шаге. Всего в нескольких милях от замка раскинулся Полан, огромный и щедрый на развлечения, богатый возможностями для грамотного и хитрого человека. И кто знает, может быть его, Визариуса, специально послали сюда в замок, чтобы взбодрить пару старцев, что отвечают за интриги в этом городе. Чтобы знали, что рядом, под личиной виночерпия, растет им замена? Как знать, как знать. Глава службы безопасности щедр и не забывает преданных людей. И вполне может статься так, что следующим письмом брат Одтарио предложит ему новое назначение. И придется перебираться ближе к морю, в старый квартал Полана, где стоит несколько монастырей. Оттуда тихие люди с благостными лицами разносят волю вышестоящих по цепочке исполнителей. Оттуда депеши с истинным положением дел в империи добираются до столицы. Там плетутся интриги и медленно растет власть тайных кукловодов, помогающих истинному правителю Гардолирману выжигать семена измены везде, где ее только можно заметить. Именно в эти храмы держит путь Визариус. До столицы очень далеко и там слишком легко потерять голову. Но вот занять должность главы службы безопасности в Полане – что может быть интереснее и престижнее в его годы. Очень перспективное место, с которого его будет крайне нелегко сбросить другим претендентам. И сделать это желательно побыстрее, активная деятельность замкового виночерпия уже давно стала обращать на себя ненужное внимание стоящих выше по иерархической лестнице. Так и недолго получить удар ножом в сумраке городских улиц. Нынешние обитатели храмов очень любят достигнутое положение и очень не любят претендентов на их кресло.

Визариус со вздохом вернулся из радужной мечты и нахмурился. Даже доброе вино, что он припас для себя, не радовало в этот вечер. Приказ Одтарио надлежало выполнить с максимально возможным тщанием и как можно быстрее. Но новое поручение пугало. Перейти дорогу Ищущим в нынешние времена означало положить голову на плаху. Сколько он себя помнил, адепты этого тайного ордена активно занимались темными делами, при этом помогая по мере сил царствующему дому. Связи между Ищущими и правящими царями во всех королевствах исторически сложились столь запутанными, что невольно внушали уважение любому хоть чуть-чуть разбирающемуся в политике. А после недавних успешных действий по заключению перемирия с ящерами на Севере они снискали почти безграничное одобрение со стороны венценосного Гардолирмана. Даже тайную полицию вынудили считаться с ними и по мере возможностей сотрудничать, а не воевать. И вот теперь один из воинов Ищущих приволок нового возмутителя спокойствия прямо в замок. И уже целую неделю Визариус не может придумать, как ему выполнить приказ высшего начальства и остаться при этом вне подозрений.

* * *

– Руку ровнее держи! Ровнее, я тебе сказал! И тетиву спускай мягче, без рывков!

Стрела пролетела мимо мишени, а большой палец на левой руке получил очередной чувствительный щелчок. Казалось бы, что может быть проще – натянуть лук, выпустить стрелу в стоящую в 20 шагах мишень? Но Глеб пускал туда стрелу за стрелой уже третий час подряд. Руки просто задеревенели, а пальцы больше напоминали засохшие обрубки. Время близилось уже к вечеру, и десятники передавали его от одного к другому. Каждый считал личным долгом проверить новичка на излом, на выносливость и умение противостоять трудностям.

Фрайм привел Глеба в Пять Сестер неделю тому назад. Он предоставил местному начальству несколько бумаг, из которых следовало, что уважаемый мистер Фрайм обеспечивает интересы царского двора в приграничных районах и может нанимать будущих разведчиков в приграничных территориях на благо короны. А так же имеет полное право за указанную плату тренировать отобранных несчастных на любых военных площадях и пользоваться при этом полной поддержкой любых военных чиновников. Фрайм уплатил за постой, внес приличную сумму за обучение нового рекрута, и Глеб смог наконец-то почувствовать, что дорога закончилась и у него с попутчиком есть теперь крыша над головой. Не надо больше трястись в седле, глотать дорожную пыль и мечтать утром о сне, а ближе к вечеру о сытном ужине. Получив в свое распоряжение место в полупустой казарме, Глеб пристроил тощую дорожную сумку под подушку, помылся в большой бадье на краю двора и завалился спать. Длинная дорога и мрачные мысли не вызывали желание проявлять излишнее любопытство к окружающему его замку и быту.

Утром Глеб проснулся от тычка в бок.

– Завтракать. Быстро. Десятник ждать не будет, – Фрайм выглядел отдохнувшим и просто светился.

– Какой десятник? Солнце только взошло!

– Ты – новый солдат. Который должен пройти местные экзамены и показать, на что ты способен. У тебя пятнадцать минут на то, чтобы привести себя в порядок и поесть. Шевелись, а то голодом день проведешь.

– Я не напрашивался в солдаты…

– А тебя никто особо и не спрашивает, – бросил через плечо Фрайм, выходя из казармы.

Глеб с трудом спустил с деревянной кровати ноги, нащупал сапоги и стал одеваться. Быстро ополоснувшись во дворе, вместе с парой солдат он успел пожевать каши, прежде чем их выгнали во двор, где для Глеба начался его первый день по дороге в ад.

В отличие от остальных солдат, бывший бухгалтер не имел ни малейшего представления о владении холодным оружием, которое доминировало в этом мире, вытесняя остатки исчезающей магии. Каждые три часа приходил новый десятник, принимающий эстафету и продолжал избиение, включающее в себя упражнения с копьем, мечом, стрельбу из лука, физическую подготовку. Истязание начиналось с первыми лучами солнца, прерывалось коротким обедом и завершалось лишь ближе к первой ночной страже. Кроме того, в эти дни наступило межсезонье и солдат в крепость собрали мало, поэтому отдохнувшие десятники с удовольствием развлекались с новым рекрутом и гоняли его до кровавых рубцов и черных мушек в глазах. А непонимание отданных приказов быстро исправляли зуботычинами. Стоит признать, что метод оказался действенный, и не понимающий ни слова Глеб к концу недели блестяще вызубрил все необходимые команды.

Фрайм последние дни появлялся в замке поздно, проводя все свободное время в городе. Приходя, он садился за общий стол с офицерами, выставлял принесенное мясо, сыр и различные деликатесы. Для младшего командного состава действовал сухой закон, но от доброй еды никто не отказывался. За разговором наемник получал всю необходимую информацию о подопечном. И лишь ухмылялся, слушая короткие и зачастую нецензурные характеристики.

А потом утром снова поднимал еле живого Глеба и гнал умываться.

– Надо отметить, я с тобой замечательно провожу время. Где еще я бы смог найти такой необременительный отпуск? А как я успел пополнить словарный запас за несколько последних дней! Кстати, ты растешь над собой. Пару дней назад тебя называл толстозадой коровой всего один десятник из всех. Сейчас это почетное прозвище повторяют все. А твое умение пустить пять стрел из пяти мимо мишени ставят в пример остальным. Меня все спрашивают, не в гаремах ли нашего величества тебя отыскали.

Глеб лишь молча плескал себе холодную воду на лицо, прогоняя остатки сна. Он уже убедился, что пытаться спорить и что-либо доказывать Фрайму – пустая трата времени. Тому отдан приказ, и он не собирался от него отступать ни на йоту. Сказано – проверить носителя древней крови на военные таланты. Значит будет проверять. Пока не убедится в их полном отсутствии. Сказано – не калечить. Сделано – только синяки и шишки, да стертые до крови пальцы и багровые полосы там, куда приложили плашмя мечом или копьем. Каждый вечер Глеба показывают скрюченному старцу с холодными и злыми глазами. Тот быстро осматривает подневольного волонтера и что-то шамкает в ответ. После чего ужин и провал в сон без сновидений. А утром снова подъем, через ломоту и боль во всем теле и опять по кругу: тяжелый деревянный меч, попытки увернуться от жалящего копья, отжимания и бег с мешком, набитым песком. И проклятый лук, тетива которого методично разбивает левую руку и стирает пальцы на правой. И что толку, что каждый десятник старательно показывает как надо выполнять упражнение. Все равно, это ему не дано, чрезмерная нагрузка лишь высасывает соки из его тела и медленно начинает вгонять в гроб. И лишь тоска растет день ото дня.

– А, уважаемый Визариус! – Фрайм расточал любезность. – Как ваше здоровье? Как вчерашний ужин у господина коменданта?

– Все замечательно, спасибо, – монах в серой рясе склонил обритую по кругу голову и продолжил степенно перебирать четки.

– Я собираюсь на пару дней остаться в городе, не желаете разделить со мной эту приятную поездку?

– Увы, заботы о местных кладовых требуют моего присутствия. Мне еще предстоит принять пару продуктовых караванов. Через месяц прибудет пополнение, надо быть готовым. А вы собираетесь отдохнуть вместе с господином комендантом?

– Что вы! Я всего лишь наемник, предпочитаю простой отдых. В северном порту есть пара замечательных мест, куда я и собираюсь отправиться.

– Но ведь к северном порту примыкают кварталы с борделями? – четки приостановили бег в руках.

– Вот именно, брат Визариус, вы видите самую суть.

– Ну что же, после долгих путешествий мужчине надо отдохнуть, тут вы правы. Правда, я тем более не смогу составить вам компанию.

Фрайм лишь улыбнулся. Вчера он с удовольствием заглянул в одно из заведений, известное увлекательными тараканьими бегами. Возможность ставить большие суммы сыграла с наемником приятную шутку, и он сорвал очень приличный куш. Теперь настала пора уменьшить количество потребляемого вина и развлечься другим образом.

– Как я вижу, ваш подопечный начинает делать успехи? Его теперь сбивают с ног только раз в пятнадцать минут, а господин Крег перестал морщиться от его промахов.

– Да, еще бы ему не делать успехов. Я попросил десятников оставить его живым к концу месяца, а не убить в ближайшие дни. Пусть втягивается. Из коровы не сделать скаковую лошадь, но хоть узнает, каков на вкус настоящий солдатский хлеб.

Визариус продолжил беседу, а острый глаз монаха тем временем заметил темный силуэт в одном из верхних окон. С первых же минут появления в замке новых постояльцев, колдун возненавидел их со страшной силой. И хотя он старался держать себя в руках, но перемена настроения и поведения просто бросалась в глаза. Насколько знал монах, Ищущие каким-то образом оказались причастны к ссылке господина Кхохолома и присутствие их протеже прямо под носом колдуна приводило того в ярость. Но хитрый старик ни словом, ни делом пока не давал повода упрекнуть его в чем-либо. Он даже каждый вечер осматривал Глеба и давал добро на продолжение его занятий. Но Визариус надеялся использовать неприязнь старца в своих целях. Тем более, что случай просто сам шел в руки. Пока наемник отсутствует, можно будет подергать за необходимые ниточки и выполнить то, что уже обещано.

* * *

Топот сапог по казарме и факелы отбрасывают тьму к краям, заставляя тени нервно колебаться. Шестеро в полном боевом облачении подходят к кровати новобранца и сбрасывают с него одеяло.

– Встать, сволочь! – и по зубам, вдогонку, чтобы проснулся быстрее и шевелился активнее.

– Я не понимаю, я…

Удар тупой стороной копья сгибает человека и бросает на пол.

Сильные руки прихватывают запястья веревкой, после чего двое солдат волоком вытаскивают его из казармы. Четверо почетным караулом сопровождают их. Ошарашенные новобранцы провожают их недоуменными взглядами.

– За что это его?

– Кто ж знает. Хотя, один из приходивших – советник командующего по безопасности. Может, что раскопали?

– Ага, как два месяца назад. В порту городская стража ловила моряка с большой барки. Говорили, что моряк вынюхивал что-то о дамбах и портовых сооружениях. Когда его брали, он отбивался мечом, что твой вепрь. Так живьем и не смогли взять.

– Это что же, выходит, и тут шпион? А ведь его собирались куда-то к оркам в дозор отправлять.

– Теперь его если и отправят, то лишь в могилу. Советник дело туго знает.

– Ладно, заткнитесь. А то и нам язык укоротят. Лучше давайте спать, ночь только началась, завтра вставать рано.

Казарма потихоньку затихает.

Руки вздернуты под потолок, боль в вывернутых суставах туманит глаза и выдирает сипящий хрип из пересохшего горла. Глаза налиты кровью и с трудом удерживают в поле зрения человека в форме. Тот сидит за деревянным столом, уложив меч на колени, и пальцем стучит по листу бумаги, лежащему перед ним. Он что-то размерено повторяет уже несколько раз подряд, но Глеб не понимает, что ему говорят. Все же живая речь существенно отличается от простых команд, что он успел выучить за прошедшие дни.

Советник коменданта замка Пяти Сестер господин Тортоман рассержен. Он только собирался после сытного ужина отправиться в постель, как ему принесли срочную депешу из столицы, в которой казенным слогом было сказано, что канцелярия Его Величества обладает неопровержимыми доказательствами нового заговора, подготовленного недобитыми колдунами и магами с северных территорий. После того, как они бежалииз столицы, часть из них укрылась в северных болотах и подбивала ящеров на набеги и грабежи мирных жителей благословенного Поххоморана. А после заключения мирного договора с хвостатыми вовсе взбеленились, решив совершить покушение на Его Величество. Для этого оплатили приезд наемного убийцы и хотят выдать его за нового разведчика. После короткой подготовки всех новых стражей границы должны собрать в столице на официальное посвящение, на котором вполне может присутствовать и сам царь Гардолирман.

Тортоман тычет пальцем и повторяет подвешенному на дыбе человеку:

– Сюда смотри. Вон, написано: средних лет, роста среднего, волос черный, на левом ухе родинка. Должен обучаться для службы охотником и разведчиком на границе с Орочьим полем. Замышляет убийство Его Величества, оплаченное укрывшимися на болотах магами. Итак, не хочешь поговорить со мной на эту тему?

Советник взбешен. Он уже час пытается добиться что-либо от этого упрямца. Но тот лишь мычит и бормочет лишь непонятное. Хотя – поданные ему команды на учебе выполнял четко, без пререканий. А вот говорить о полученной тайной миссии не желает. И быстро сломать упрямца не получается. Хотя так хочется.

Как хорошо начиналось служение короне и Его Величествам больше двадцати лет тому назад. В те годы молодой Тортоман получил увесистый пинок от любимого папаши и покинул родной дом с пожеланием никогда больше туда не возвращаться. Младший из четырех братьев, будущий советник по безопасности проявил себя слабо понимающим тонкости домашнего ремесла и оставленный на пару дней в лавке сумел так бодро проторговаться, что привел отца в неописуемую ярость. В отличие от старших братьев, младшенький отличался немереной силой и некоторым тугоумием, а так же нежеланием корпеть над цифрами в бухгалтерских книгах. Лишившись крова, он направил стопы в ближайший пункт, где вербовали солдат для службы на границе. Там собранных новобранцев загнали в летние лагеря, а оттуда через три месяца скорым маршем погнали на подавление волнений среди Диких орков. Схватки были кровавыми, но боги уберегли несостоявшегося торговца не только от смерти, но и от серьезных ран. И уже через год он носил знаки десятника на рукаве. А вышестоящие командиры отмечали его усердие в постижении военных наук и абсолютную преданность им лично. За что его постепенно и начали продвигать вверх.

Четыре года тому назад советника определили нести службу в замок Пять Сестер. В мечтах он уже видел себя комендантом цитадели, отвечающим за судьбы нескольких тысяч солдат и офицеров. Но судьба сыграла жестокую шутку. После двух лет спокойной жизни заоблачные высоты царствующего дома забросили на должность коменданта старого Тертедуэя, который железной рукой быстро навел собственные порядки и заставил Тортомана задуматься о предстоящей пенсии. Тягаться с великим военачальником было бессмысленно, здоровья тому хватит еще лет на десять, а кроме подобострастия и поисков крамолы старик требовал службы в самом грустном ее представлении. Проверять несение службы караулами, следить за благонадежностью набранных в тюрьмах бывших воров и разорившихся крестьян, мотаться с инспекцией в дальние гарнизоны. К этому вечеру Тортоман совсем скис и хотел лишь одного – успешно пополнить немаленький счет в банке и получить почетную увольнительную. И надо же было так улыбнуться богам, что «маленький гриф» все еще отдыхает в банях и будет обратно лишь через пару часов, а в руках несостоявшегося коменданта лежит приказ канцелярии об опасном шпионе и убийце.

Если это дело раскрутить, как положено, можно получить должную награду и с почетом снять опостылевшие латы. Единственное препятствие к этому лишь – ослиное упрямство, висящего на дыбе. Можно подумать, с ним в игры играют.

– Значит, по-хорошему не хочешь. А времени болтать с тобой у меня нет. Ты должен заговорить сейчас, или мне придется вспомнить, как мы развязывали оркам языки в давние времена.

– Он вряд ли заговорит, – подал голос палач, равнодушно осматривая Глеба. – Такие или говорят сразу, или играют в молчанку до последнего. Я уже спустил шкуру с мясом у него со спины, а он лишь мычит и на странном наречии ругается.

– Тогда придется применять более жесткие меры. Старик скоро вернется, а я не желаю делить славу с ним. Мы с тобой в облупленных каменных стенах гнием уже слишком долго, а за верное служение короне получили дыру в кармане и копеечное жалование.

– Это точно, господин советник. Я под вашим руководством служу уже почти десять лет, и так туго, как в последние дни, не было давно.

– Ладно, Морман, не скули. Прижмем шпиона, получим полновесное золото. Даже если он не заговорит, за быстрый арест нам все равно причитается. А пока я поговорю с ним сам. Тебя он слушать не желает.

Тортоман поднялся, снял пояс с мечом и аккуратно положил их на стол. Потом выбрал раскаленный прут в жаровне и подошел к пленнику. Поднял голову за волосы и заглянул ему в глаза.

– Молчишь, значит? Ну, тогда приготовься смотреть на мир одним глазом. Орки после такого развязывали языки быстрее, чем после доброй бочки эля. Спиртного у меня для тебя нет и не будет, а доброе железо найдется. Как там тебя зовут? Глэб? Это что же, орочье?

– Да, ваша честь, орки там называют слепых. Глэд – безглазый.

– Ну, тогда надо вернуть справедливость, чтобы имя хотя бы частично соответствовало. Слышишь меня, Глэд? Я тебе даю последний шанс, мое терпение уже закончилось!

Глеб с ужасом смотрел на этого страшного человека. С момента, когда его так жестоко разбудили, окружающий мир превратился в сплошной кошмар. Глеб понимал, что его в чем-то обвиняют, но что-либо объяснить людям с оружием он был просто не в состоянии. Они его не слушали. Они требовали от него чего-то, а на все его попытки объясниться жестоко били. После того, как Глеба приволокли в каменный мешок, он был способен лишь кричать: от боли в вывернутых руках и нещадно исполосованной спине. Настроение совершенно не улучшали и лежащие на грубо сколоченных столах инструменты для палача. Все это железо, пилы и щипцы, цепи и плетки наглядно демонстрировали, что его ждет в ближайшее время. И самое ужасное в этой ситуации – невозможность хоть что-то объяснить. Его неумение говорить на их языке (они) принимают за упрямство и нежелание сотрудничать с палачами. Вот и сейчас, что нужно сделать для этого человека, который держит раскаленное железо у его левого глаза, что нужно сделать?

– Вы говорите – Глеб? Да, меня так зовут, именно так! Пожалуйста, не трогайте меня, я вам все скажу, все скажу! Только позовите Фрайма, или еще кого, кто может меня понять, ну пожалуйста!

– Глэд? Дар ми когоро шуг Глэд?

– Да! Да! Меня зовут Глеб, вы правы! Боже, ну помоги же мне! Как же вам объяснить!

Глеб лихорадочно соображал. Как же каждое утро его приветствовал десятник, прежде чем начать очередные измывательства? Что же он такое говорил, улыбаясь? Одно и то же, наверняка это какая-то местная фраза из армейского этикета. Сейчас, сейчас…

– Ну, ты долго собираешься мне нервы мотать? – советник терял терпение. Пленник лишь бормотал что-то, ухватившись за орочье имя, со страхом глядя на мучителя. Но при этом никак не хотел говорить внятно и понятно. Вдруг его глаза раскрылись, на разбитом лице появилась слабая улыбка, и он выдохнул прямо в лицо Тортоману:

– Ти у мэния будишь кровию мачитца, сцу…

– Ах ты тварь!

Короткий взмах и ярко-бордовый прут вонзился в левую глазницу. Истошный вопль рванулся к каменным стенам, а советник в ярости продолжал молотить прутом по висящему телу.

– Ты, жалкий кусок падали, мне угрожать вздумал?! Это не я буду мочиться, это ты у меня кровью изойдешь, да я тебя!!!

С большим трудом Морман оттащил разъяренного советника от визжащего Глеба. Тортоман все порывался врезать по наглецу, чтобы тот понял, как это опрометчиво, оскорблять второе лицо в замке, как это безумно, угрожать доброму воину.

– Отстань, Морман, не трогай меня! Я уже успокоился! – тяжело дыша, советник оперся о столешницу. – Значит, это орочье отродье решило из себя героя состроить. Хочет проверить, насколько я их ненавижу, тварей хвостатых.

– Так он ведь человек, не орк.

– А по орочьи балакает, нашего не понимает. Те, кто пришел с Орочьего поля, для меня все на одно рыло. Да заткни ему пасть, сил нет его вопли слушать.

Грязная тряпка воткнулась в разинутый рот Глебу. Он лишь мычал, тело мелко сотрясалось, выгнувшись на вывернутых руках.

– Ладно, – Тортоман бросил прут в жаровню и достал другой. – Говоришь, безглазый и смелый? Сейчас проверим. Держи ему голову, Морман. Крепко держи. Сейчас мальчик Глэд нам споет другую песню.

И белый свет улыбнулся Глебу в последний раз раскаленным куском железа. Улыбнулся и окрасил все вокруг кровью и болью. А потом пришла тьма.

* * *

Кхохолом не мигая смотрел на горящую свечу. К своим шестидесяти годам он был сух телом и не страдал какими-либо старческими болезнями. Ежедневные упражнения с магией иссушили руки, но не наградили его порченым зрением или болями в суставах. Сколько он себя помнил, все знающие толк в заклинаниях, так или иначе, платили за полученные знания. Даже во времена старого царя, когда магическая школа блистала в столице, даже тогда лучшие из лучших скрывали под дорогими мантиями разнообразные личные проблемы. Кто-то надрывался в попытке собрать побольше магических сил для новых заклинаний, кто-то неверно трактовал древние книги и совершал опасные ошибки при разборе заклинаний. Колдун до сих пор помнил, как на званном вечере у него на глазах рассыпался в прах один из молодых учеников Большого Совета, который должен был показать умения и подняться на более высокую ступень. Магия уходила каждое мгновение из этого мира, уходила неумолимо и намного быстрее, чем ожидали другие. И лишь древние заклинания, черпающие силу в страшных недрах неведомого, продолжали жить и действовать безотказно. Но за использование они требовали зачастую такую безумную плату, что люди брались за оружие и сжигали магов без участия медлительной государственной судебной машины.

Первые маги появились на соседнем материке, лежащем за западным океаном. К нынешним дням остались лишь жалкие воспоминания о них, теряющие слабые следы в песнях и сказках. Люди помнят лишь то, что отличались они скверным нравом и часто воевали друг с другом, возвышая одних королей и повергая во мрак других. Последняя война была настолько чудовищной, что практически уничтожила все живое на материке и вынудила остатки живых бежать сюда, на Фэгефул, бросив до настоящих дней горящие земли, залитые смертью и ужасом. Изгнанники смешались с разнородным местным населением и получили название Первородных. Принесенные с собой обиды вылились в продолжение войн, но подорванные магические силы смогли использовать лишь для локальных конфликтов. Самые сильные маги образовали государство в пределах нынешнего Орочьего поля и попытались повернуть свершившееся вспять. Они создали чудовищного воина, которому подчинялся Мрак, способного вызывать монстров из других миров и потребовавшего себе всемирной власти и безоговорочного подчинения. Владыка Нового мира оставил после себя лишь леденящий ужас и пепелища на месте государств, пытавшихся отказаться выполнять его приказы. Гномы ковали оружие его армиям, орки обеспечивали разведку и совершали кровавые набеги, темные эльфы из дальних южных лесов бросили вражду со светлыми соплеменниками и активно подбивали кочевников к грабежам границ Южной империи. Все нечеловеческие расы, так или иначе, участвовали в этом походе на стороне Владыки. Лишь люди не согласились подчиниться, признать себя поданными мрака и служить чужим интересам. Люди сами хотели править захваченным миром и отказались выступать в качестве статистов на чужом спектакле.

Железом и принуждением человеческие короли заставили остатки живущих среди них Перворожденных участвовать в битве на своей стороне. На сталь ответили сталью, на магию огрызались магией. Многочисленность собранного войска и перевес в количестве магов сумели переломить войну в пользу людей. После нескольких кровавых битв Владыка был повержен, и его останки заточены в Усыпальнице, далеко в северных горах. Покончив с повелителем, принялись за его подданных. Горстку оставшихся мятежных магов перебили, орков почти всех вколотили в болота, часть сумела бежать в дальние южные леса и они больше не показывали оттуда, но больше всего досталось гномам. Их поселения среди людей были разорены повсеместно, их лавки и склады были разграблены, многие из бородатого народа сложили головы на плахе. Оставшиеся бежали на север и где-то там, в глухих горах, прозябают в наши дни. В человеческих городах гномы теперь появляются крайне редко, несмотря на давно установившийся мир на местных землях.

С момента тех сражений прошло почти две тысячи лет. Давно уже выросли деревья на курганах, сложенных из костей павших. Давно уже расплодившиеся вновь орки вернулись в город Павших, который построили на могилах соплеменников и объявили столицей степного народа. Давно уже гномов не вешают только за принадлежность к их гномьему племени. Даже ящеры, бывшая гвардия великих магов, сумели договориться с людьми и живут рядом на Сестрах, среди болот и мелких островов. За давностью лет люди забывают о прошлом. Занятые насущными делами новые королевства уже на завоеванных землях воюют друг с другом, мирятся и торгуют, перекраивают карты и плетут интриги.

Старый колдун поправил фитиль закоптившейся свечи и подошел к окну. После приезда людей от Ищущих его мучила бессонница, часто сопровождавшаяся картинами прожитой жизни. Кхохолом был родом с сухих пустошей Болотного королевства. Дед столярничал, отец одно время торговал по мелочи с Дикими орками, в становища которых приезжал на большой телеге, груженной разными нехитрыми товарами. Сам будущий колдун работать с деревом не любил, но с удовольствием ездил в гости, где играл с маленькими орками, возился с ними в пыли и скакал на палках, изображая смелую атаку на нежить со старых холмов, пел заунывные песни вечерами у костра про смелых воинов, что ведут невольниц в свой гарем. Иногда они с отцом проводили больше времени у орков, чем у себя дома, что неизменно вызывало ворчание деда. Старик хорошо помнил те времена, когда визжащие орды накатывали в голодные годы на приграничные районы. Если в степи наступала засуха, стада уже не могли прокормить дикое племя, и орки обнажали наточенные ятаганы без лишних раздумий. Возьми то, что хочешь или умрешь – вот и вся их мораль. А уж после того, как с части рек и болот люди стали отводить много воды, засухи в степи стали преследовать орков все чаще. Правда, после пары особо безжалостных набегов царь выделил дружину, и та прошлась по неспокойным соседям, потчуя ответными подарками. После этого основная масса орков откатилась вглубь степей и стала уже беспокоить Драконье королевство. Но и к оставшимся дед Кхохолома относился с изрядной долей ненависти, несмотря на показное добродушие и заверения в вечной дружбе.

Через пару лет остатки орков снялись и ушли следом за основной массой кочевого народа. Торговля рассыпалась и отцу пришла в голову идея перебраться к Драконам. Там обещали хорошее место в приграничной страже. Недолго думая, старший Кхох бросил незадавшуюся торговлю, надоевшую жену, детей, деда и темной ночью отправился за удачей в соседнее королевство. Тогда с переездами было намного проще, а на приезжих не смотрели как на опасных смутьянов. Десятилетний Кхохолом посмотрел на деда, собрал тихонько свой узелок и припустил следом за отцом. Он нагнал его на следующее утро и остался, несмотря на все тычки и затрещины. Домой возвращаться он не желал ни за какие обещания. Пришлось отцу брать сына с собой.

Кхох получил место учетчика в небольшой деревне на самой границе с Орочьим полем. Днями он объезжал поля и подсчитывал урожай, а вечерами любил посидеть в кабачке вместе с новыми друзьями. Сына он предоставил по большей части самому себе, и тот днями пропадал у местного лекаря, неожиданно для себя заинтересовавшись травами, заговорами и таинством излечения больных. Это и спасло Кхохолома, когда по приграничью прокатился очередной орочий набег. Говорящего на их языке мальчишку, постигающего науку врачевания, прибрал к себе шаман, которому был нужен ученик. Из всего приграничья только он один остался в живых в тот год. Орки мстили неуступчивым Драконам за сожженные степи и убивали людей без сожаления, даже пленных не брали. После нескольких крупных столкновений люди все же смогли договориться о хрупком мире с буйными соседями и вложить мечи в ножны. Но к соплеменникам Кхохолом вернулся, лишь отметив свое тридцатипятилетие. Все это время он кочевал с учителем по стойбищам, постигая тонкости ремесла, иногда редко выступая в качестве переводчика при торговых контактах орков с Болотным королевством или Поххомораном. С Драконьим королевством орки старались дел не иметь, слишком сильной оставалась взаимная ненависть.

После смерти старого шамана Кхохолом столкнулся с неприятным выбором. Несмотря на достаточно острый ум и успехи в сложном ремесле, он так и не смог стать своим среди орков. Ни знание обычаев, языка, ни умение принять роды или излечить тяжелую рану не сделали его орком. И если малочисленные племена Разделенных орков снисходительно смотрели на пришлых, то основная масса Диких орков не любила чужаков, чтила родственные связи и лишь терпела человека, пока тот был в подмастерьях. Но как только старый учитель ушел лично приветствовать богов, Кхохолому тут же дали понять, что он лишний в степи. Колдун не горел желанием вернуться в давно забытый дом, дороги к Драконам были все еще перекрыты, и он подался в быстро набирающий силу Поххоморан. Несколько лет прожил в приграничье, а потом перебрался в предместья столицы, пытаясь выбить себе официальное разрешение на занятие магическими действами и лекарскую практику.

Магия была доступна еще пятьдесят лет тому назад, когда сына несостоявшегося торговца захватили в плен. Магией пользовались для создания амулетов, ворожбы, лечения, в локальных вооруженных стычках, начиная от столкновений военных отрядов на границе и заканчивая дракой в темной подворотне. Маги пользовались заслуженным уважением окружающих, их побаивались и старались не беспокоить излишне обременительными налогами. Но в момент возращения Кхохолома в пригороды Оромана ситуация кардинально изменилась. Магические силы истощались невиданными темпами. Заклятья разрушались еще в момент их создания, магические предметы теряли заложенные когда-то качества, бывшие повелители стихий превращались в никому не нужных вздорных старцев, обремененных долгами и воспрянувшими духом недругами. Ходили слухи, что просто к нынешним временам исчерпались все запасы магических сил, заложенных до катастрофы с соседним материком. Вся магическая школа, принесенная на земли Перворожденных, начала рассыпаться, как карточный домик под порывами ветра. Магические книги превращались в бесполезную пыльную бумагу. Жили и могли использоваться лишь старые знания древних народов Фэгефула. Эльфы и ящеры, орки и нежить продолжали использовать заклятья, доставшиеся им с Темных времен, а люди вынуждены были заменить силу магии силой стали.

Не нашедший себе место среди орков колдун неожиданно для себя обнаружил, что он в действительности оказался сильнее, чем многие известные маги Гильдии. И пусть большую часть его знаний нельзя применить к людям, но некоторые умения в боевой магии, способность общаться с миром мертвых и способности лекаря играли ему на руку, позволив ему позже добиться места при дворе царя Гардо-могучего. Кхохолом был замечен, обласкан и приближен. Он старался как можно быстрее обменять новые связи в полновесное золото, память полуголодных лет неистребимо давила на него.

Но слабая образованность и отсутствие навыков придворной интриги сыграли с ним злую шутку. Гильдия тайно помогла его скорому возвышению, затем организовала ряд неудач на медицинском поприще После чего позволила тайной полиции получить свидетелей полузаконной и незаконной деятельности по оказанию разного рода сомнительных услуг. Маги теряли магическую силу, но опыт интриг и борьбы за влияние при дворе они растерять никак не могли. Колдун был заточен в тюрьму, где ему плетью объяснили разницу между привычками орков тащить все, что плохо лежит и умением делать то же самое, но деликатно и с обязательным отчислением казне положенной доли.

От самых больших неприятностей Кхохолома спас, как не странно, сам царь. Гардо-могучий, отец нынешнего Гардолирмана, быстро сообразил как пополнить истощенную казну. Потеря Гильдией былой мощи была использована полностью. Кхохолом получил возможность вспомнить все обиды, нанесенные ему местными магами, их пренебрежение к выскочке сыграло плохую шутку с напыщенными повелителями стихий. Имея возможность участвовать в работе Гильдии, как практикующий колдун, Кхохолом мог слышать и видеть то, что обычно было скрыто от посторонних глаз. Это и использовала сыскная служба Его Величества. Гильдию обвинили в подготовке заговора против престолонаследника, после чего брошенных в темницу магов поставили перед необходимостью сделать выбор: или отдать большую часть накопленных богатств и вернуться к тихой жизни затворников, или умереть под пытками палачей, которые выжимали кровь и золото без всякого сожаления. Головы особо упорствующих украсили стены дворца, земли и содержимое сокровищниц отошли к короне, а остатки блиставших раньше магов попрятались по разграбленным замкам и загородным домам, зализывая раны и надеясь со временем восстановить хотя бы прежние связи, не говоря уж о статусе при дворе. Быть магом в столице, а чуть позже и во всем Поххоморане, стало крайне опасно.

Кхохолома же отправили в Полан, под присмотр тайной полиции. За ним потянулись слухи про его истинную роль в случившемся. От колдуна шарахались как от зачумленного. Чиновники и просто состоятельные граждане боялись, что невольно оброненное слово в его присутствии приведет на плаху. Ужас безжалостного грабежа, учиненного царствующим двором, витал над вторым по величине городом Поххоморана. Любой вельможный сановник впадал в ступор при мысли оказаться на месте неугодных, когда не спасают никакие заслуги или прежние связи, когда любой старый друг прячется от тебя и запирает ворота на замок при звуке твоих шагов. Поэтому от колдуна при личной встречи отворачивались, а за спиной говорили разные гадости и пересказывали слухи один ужаснее другого.

Так, на новом месте Кхохолом остался без каких либо средств к существованию и без надежды завести хоть какую-нибудь клиентуру. Его подобрали военные, воспользовавшись его знаниями о ранах и их врачевании. Пристроили в Пяти Сестрах и положили грошовый оклад. Одно время колдун даже ездил в дальние экспедиции с пограничными отрядами и собирал нужные ему травы, амулеты нелюдей и просто приглянувшиеся безделушки. Какое-то время он тешил себя мыслью, что все уляжется, боги повернуться к нему, и он сможет возродить себя в той или иной роли в столице. Мало того, он с радостью воспринял дошедшие слухи о новом фаворите Гардолирмана – молодом Оргартисе. Во времена жизни в столице он несколько раз успешно лечил невоздержанного в утехах отца юноши (а разве Гардолирман сейчас – юноша?) и надеялся, что у сына не слишком короткая память. Но первая же попытка напомнить о себе расставила все по своим местам. Колдуна вызвали в городскую канцелярию, где богато одетый человек с безжалостными глазами объяснил ему его место и посоветовал не баловаться с мечтами о возвращении.

– Вы имеете кусок хлеба и стабильный заработок? Радуйтесь этому. И не ворошите прошлое. Наш повелитель еще не настолько стар, чтобы забыть вашу роль в случившемся. И топор над вашей шеей удерживает очень тонкая нить. Поэтому не ищите неприятностей. Пять сестер хорошее место. Там отличный воздух, крыша над головой и возможность дожить до очень преклонных годов. А если вы так не считаете, то не забывайте, что за вами смотрят. И любая неприятность у их величеств будет истолкована явно не в вашу пользу.

После этого разговора Кхохолом запил и почти год провел в пьяных кошмарах. Из этого состояния его палками выколотил комендант замка, которому требовался лекарь, а не балласт. И в пятьдесят с небольшим колдун тянул в замке лямку военного лекаря, обреченного на медленное угасание без каких-либо перспектив. Постепенно он вернулся к бережно собираемой коллекции, стал вести дневник, копил книги, пару раз в год выезжал с караванами на окраины государства. С удовольствием пропускал стаканчик-другой, но старался держать себя в руках. В городе ту давнюю историю почти забыли и не обращали на безобидного старца внимание а служивые воспринимали его как местную мебель, существовавшую со времен постройки замка.

Небольшое разнообразие возникло, когда в Пяти Сестрах появился новый комендант Тертедуэй. Поначалу старики цеплялись друг к другу по каждой мелочи, но за прошедшие два года почти притерлись друг к другу, найдя общие темы в перемывании костей живущим в далекой столице, а также в обсуждении достоинств того или иного вина.

Это застоявшееся болото рутинных обязанностей взбаламутил приезд воина, который привел для военного обучения ученика Избранных. Старик до сих пор помнил, что к его столь тяжкому падению приложили руки люди из этого клана. Сначала они помогли магам собрать улики против него, а потом участвовали по мере необходимости в разгроме Гильдии. Избранные всегда старались загрести жар чужими руками, ставя во главу угла лояльность к правящим домам и решая при этом сугубо личные проблемы. И вот, по прошествии стольких лет, видеть у себя под носом их представителей стало для Кхохолома просто невыносимо.

* * *

– Я прекрасно слышал тебя и в первый раз! Боюсь, мне будет не под силу чинить дверь после твоих ударов…

Кхохолом сумрачно разглядывал крепко сложенного стражника в полном облачении. Интересно, с каких это пор караульные стали таскать на себе в ночь такую кучу железа? И старый «гриф» еще не в замке, решетка на главных воротах не дребезжала, приветствуя возвращающегося из города коменданта.

– Господин лекарь! – Колдун сморщился, официальный титул исполняемой должности всегда вызывал лишь глухое раздражение. – Господин советник просит вас прибыть к нему. Немедленно.

Солдат застыл в проеме двери, всем своим видом давая понять, что не намерен выслушивать что-либо про позднюю ночь (или раннее утро), плохое здоровье и другие гражданские причины отложить встречу с его вышестоящим командованием. Кхохолом лишь вздохнул, запахнул теплый халат и снял с гвоздя шляпу – на верхних галереях нещадно сквозило.

– Пошли, ранняя пташка.

Старик неспешно направился к лестнице, ведущей в верхние покои командования и удивился, когда его локоть сжали крепкие пальцы.

– Не туда, господин лекарь. Господин советник сейчас в казематах.

Стражник подхватил один из чадящих на стене факелов и свернул в сумрачную арку, откуда вела лестница в подвалы замка. Колдун застыл перед первой ступенькой и никак не мог сделать первый шаг, даже поймав удивленный взгляд провожатого. После общения с заплечных дел мастерами Его Величества Кхохолом терпеть не мог каменные подвалы. При любой возможности он старался избегать посещения неприятных для него помещений.

Отсвет факела стал меркнуть, пришлось отогнать некстати всплывшие картины прошлого.

– Черт бы побрал твоего советника и тебя в придачу, – пробурчал старик и заспешил вниз.

* * *

– Этот кусок мяса посмел оскорбить меня. Но я это стерплю. Я лишь не стерплю его молчания и нежелания говорить об измене. Я должен знать, кто еще замешан в покушении, и как этот мятежник с сообщниками собирается его осуществить.

– И он молчит? – Кхохолом присел на маленькую скамеечку и в смятении осматривал окровавленное тело, лежащее в углу комнаты.

– Нет, он бормочет что-то на оркском, но я его не понимаю. А по-нашему он говорить не желает.

– И что же вы, советник, хотите от меня?

– Знаешь, я хотел использовать тебя в качестве переводчика. Но дело такой важности, что теперь сомневаюсь, хорошая ли это мысль. Ведь потом придется просить тебя молчать, хорошо просить. И не зыркай на меня так, а то твой язык оставлю тут.

– Я не смогу хорошо лечить, если вы меня покалечите.

– Я переживу это, но все же хочется найти другое решение. Ты сможешь привести его в чувство?

– Да, это будет не так трудно. Он будет слаб, но говорить сможет.

– Тогда волоки быстрее склянки и принимайся за него. Заодно подумай, как заставить ответить на мои вопросы. Я не знаю пока средства, чтобы он выучил нашу речь за пару часов. А больше времени у меня нет.

Старик задумчиво почесал кончик носа.

– Говорить и понимать. Говорить и … Понимать! Вот оно. У меня есть кое-что, способное научить его нашей речи. По крайней мере, так сказано в манускрипте к некоторым вещицам в моей коллекции. Можно будет попробовать это на нем, хотя риск есть.

– Меня больше беспокоит риск застудить тут спину, в этом каменном мешке. Так что – неси все, что сочтешь нужным. И запомни, если через час он не заговорит, ты будешь переводить. Со всеми последующими неприятностями для твоего здоровья.

– Ты же говорил о двух часах!

– Час, – Жестко отрезал советник. – И песок в часах уже начал сыпаться…

* * *

Кхохолом вернулся запыхавшимся. Ради возможности использовать древние колдовские артефакты старик по лестницам просто бежал, забыв про возраст и пугающую темноту подвала. Одним движением смел со стола все, что лежало там, аккуратно выложил три глиняных фляжки, рядом в кучу ссыпал бинты и прочий лекарской скарб.

– Это что? – советник показал пальцем на фляги, предусмотрительно отступив на шаг в сторону.

– Я выкупил это давно у северных ящеров. Как сказано в манускрипте к древним флягам, в сосудах собраны посмертные слезы трех существ. Под синей крышкой влага от ящера Хара Четвертого, он возглавлял восстание против людей больше трехсот лет тому назад. Под красной крышкой собраны слезы темного эльфа, имя которого я так и не смог разобрать. Его захватили в прошлом столетии Торговой гильдией в королевстве Зур. Длинноухого приняли за шпиона, присланного нежитью. Жители Зур просто помешаны на ненависти к соседям с Перешейка. А последний сосуд наполнен от орка Громыхателя две сотни лет тому назад. Громыхатель числился тогда послом в Драконьем королевстве. Во время пира сумел ляпнуть что-то про людей, и его четвертовали в назидание остальному посольству. Это очень дорогой артефакт, я хранил его для какого-либо исключительного случая.

– Слезы? Ты собираешься отпаивать изменника?

– Я собираюсь вколотить в него знание нашего языка. Слезы содержат воспоминания этой троицы. В манускрипте написано, что выпивший влагу после заклинания сможет принять на себя все их навыки и умения.

– И в какой из бутылок заключен наш равнинный язык?

– Не знаю пока. Я специально оставил артефакты на будущее, чтобы разобраться. В манускрипте не написано, кто из убитых владел тем или иным языком. Все свалено в кучу и перечислено одним списком. Но ты сам можешь увидеть, что слезы содержат в себе диалект с равнин Поххоморана, Драконий беглый, часть диалектов с северных Болотных земель, а также тягучие языки Зур. Про диалекты Южной Империи ничего нет.

– Ладно, наш равнинный есть и достаточно. Вливай в него.

– Не торопись! Я должен проверить, в каком из сосудовнаходится то, что нам необходимо.

– Когда будешь знать?

– Часа через три… – Кхохолом подавился словом. Он сообразил, что за желанием испробовать силы с новым артефактом не заметил ловушку. Советник не даст ему несколько часов для экспериментов с каждым из сосудов. Ему надо получить результат немедленно. И он не станет прислушиваться к доводам лекаря. Можно спорить с самим комендантом, тот резок в суждениях, но не торопитья кувалдой вправлять вывихи. Его же подчиненный отмечается вспыльчивостью и желанием решать любой вопрос сразу, невзирая на последствия.

– Повтори еще раз, сколько тебе надо? – Советник набычился и шагнул к столу.

– Я постараюсь управиться быстрее, но магические процессы не любят спешки, уважаемый!

– Так что же ты тогда делаешь вечерами в занятом тобой стойле?! Зачем ты собираешь никому не нужные банки, если не можешь ими воспользоваться! Транжиришь выданное тебе время? Ты просто богач, если можешь позволить себе это, – Тортоман брезгливо пнул лежащую на полу плеть. – Ты богач, а я не могу ждать. Комендант потребует результат, а заря уже наверняка начинает красить небо. Поэтому – не болтай. Не можешь разделить сосуды – лей все. Сразу.

– Это опасно, – осторожно глянул Кхохолом. – Изменник слаб после пыток, он и одного флакона может не пережить.

– А ты на что? Бери барахло и начинай. Или я использую тебя в качестве переводчика.

Советник поднял сброшенные на пол щипцы и, хмуря брови, стал постукивать ими по ладони. Старик судорожно сглотнул, схватил в охапку лежащие на столе вещи и засеменил в угол к лежащему пленнику. Быстро расстелил рядом с ним коврик, разложил и рассортировал необходимые предметы и поманил сидящего на лавке Мормана.

– Иди сюда, будешь помогать.

Палач хмуро глянул на советника, получил нетерпеливый кивок в ответ и пристроился рядом с колдуном.

– Молча. Ты все будешь делать молча. Говорить с богами буду я, – Кхохолом глубоко вздохнул, сбрызнул водой тряпицу, отер лицо Глебу и начал нараспев бормотать первое из череды заклинаний.

* * *

Боль цветная. Она соткана из разных цветов, начиная от бьющего в висок изумрудного и пылающего в глазницах багрово-красного. Она рассыпана каплями по всему телу и сливается в океан судорог при любой попытке движения. Она упорно вытягивает из тебя видения последних минут, а ты пытаешься бежать от них, не желая смириться со случившимся. Нет, все что было, было не со мной, со мной такого не может произойти, это все сон и должно закончиться, как любой ночной кошмар…

Глеб метался в бреду и не ощущал окружающую его реальность. Омытое сухими старческими руками, его тело пылало, раны покрылись бурыми корками, рубцы стянули рассеченную и сожженную кожу. Мази и заклятья заставляли плоть восстанавливать себя, высушивая мышцы ради скорейшего излечения. Через полчаса температура ушла вместе с ломотой и ознобом, оставив после себя истощенного человека, больше похожего на мумию с проступающими ребрами и тонкими конечностями.

– Голову держи, крепко.

Колдун дочистил обе выжженные глазницы и плеснул туда из черного. Фиолетовый дым заполнил пустые провалы и щупальцами попытался ухватиться за пальцы палача.

– Я сказал – держи, а не шарахайся! – взъярился Кхохолом. – Будешь дергаться, заморожу на весь день, чтобы в другой раз приказ выполнял!

Еще через пять минут старик устало опустил руки и лишь сейчас заметил, что советник с любопытством смотрит на происходящее из-за его плеча.

– Все, он сейчас в обмороке, но в целом жив, можно продолжать.

– А видеть сможет?

– Нет, я убрал остатки глаз и нарастил кожу, которая покрыла стенки глазниц. Он теперь слеп, и остаток жизни будет полагаться только на оставленные ему руки.

– Ладно, это все интересно, но мы так и не сделали главное.

Кхохолом недовольно пожевал губами и придвинул к себе три бутыли. Приподнял голову лежащего, и горлышко первой бутыли приникло к истрескавшимся губам.

– И где результат? – советник склонился над распростертым и жадно вглядывался в его лицо. – Когда мы узнаем, подействовало ли твое зелье?

И он пальцем постучал по лбу Глеба.

– Эй, Глэд, безглазый урод, ты меня слышишь? Ты будешь говорить, или так и останешься лежать безмолвно? Ты… Ох! – Тортоман отпрянул от неожиданно распахнувшихся пустых глазниц. Пленник выгнулся дугой и заколотил руками по плитам пола. Из перекошенного рта донесся слабый хрип.

– Морман, держи его, чего ты спишь!

Трое мужчин пытались удержать бьющегося пленника на полу, но тот выворачивался из их рук, ломал тело под навалившимися на него врагами. Не сумев освободиться – затих. Всего на мгновение. После чего взорвался криком, шарахнувшимся от потолка обратно и заплясавшим вокруг мучителей.

Несмотря на все попытки колдуна, безглазый пленник лишь кричал, судорожно сжимая голову или пытаясь расцарапать лицо. Он не реагировал на вопросы, обливание водой, заклятья или пинки. После получаса советник сдался, и Глеба с кляпом во рту бросили, связанного, в один из каменных мешков, что впрок построили еще при возведении замка.

– Я предупреждал, что мне нужно время и нельзя торопиться, когда имеешь дело с магией, – Кхохолом мрачно рассматривал изорванный и испачканный в крови подол халата. Совершенно неудачная ночь. Старый дурак – бросил все и побежал в подземелье, даже не переодевшись. На рынке придется выложить за новый стеганный теплый халат ползолотого, не меньше.

– Ведь хотел тебя сразу в переводчики брать, а не играть с твоими бутылками. А после того, как этот кусок мяса нам рассказал про заговор, я бы получил у коменданта согласие позаботиться об одном длинном ядовитом языке.

Советник пребывал в крайне скверном расположении духа. Удача поманила за собой, показала себя во всем блеске – и на тебе, вместо награды и обеспеченной пенсии предстоит отдать арестованного «старому грифу», который на последующих допросах узнает все тонкости заговора и загребет себе всю славу. Как несправедливо!

Тортоман и Морман очищали от крови легкие нагрудники, что надели с утра согласно уставу. Кхохолом сидел нахохлившись рядом со столом и крутил в руках черепок от разбившихся магических сосудов. В комнате слышалось лишь громкое потрескивание от горевших факелов, чадной копотью царапающих каменный потолок. Резкий скрип двери неожиданно ударил по ушам.

– Господин советник! – Вошедший солдат вытянулся во весь рост и крепко приложился шлемом к низкому дверному проему. – Прошу прощения, но господин Тертедуэй требует вас явиться к нему с докладом о происшествии. Немедленно. Он сейчас в зале совета.

Советник одной рукой слепо нашарил ножны меча, другой мертвой хваткой сдернул колдуна со скамьи и шагнул в коридор.

* * *

Зверь визжал и плакал, крутясь на месте и кусая себя за задние лапы. Связь с добычей сыграла с ним дурную шутку. Он не только ощущал запах и шел по следу за обреченной жертвой, но и ощущал себя вместе с ней одним целым. Он уже успел пройти с десяток перетекающих друг в друга троп в нереальных мирах, с каждым прыжком приближаясь все ближе к дому, когда его настиг страшный удар. Мир в глазах стал троиться, а чудовищная боль раздирала голову на куски. После того, как первая волна прошла, неудержимо захотелось забиться в кусты и лежать там, подвывая. Но Зверь чувствовал, что останавливаться нельзя, любой из окружающих миров забирал силы, высасывал жизнь из путешественника и в случае остановки пожирал саму суть несчастного. Через пару часов от остановившегося остался бы лишь еле заметный след на земле, все остальное истаяло бы дымом. И Зверь бежал, бежал через боль и стоящую в глазах кровь. Кроме желания закончить охоту теперь добавилась ненависть. Ненависть к добыче, что заставляет так страдать по дороге к ней.

* * *

– Что они сделали? – Визариусу стало дурно. В голове появилась только одна мысль – перестарался. Все пошло не так. Совсем не так. Искусно составленная бумага лежала на столе в городской канцелярии. Старый писарь должен был разобрать бумаги завтра утром. Письмо пришло бы прямо в руки коменданту. Тертедуэй терпеть не мог разбираться с подобного рода шпионскими делами. У него, с легкой руки старого колдуна, выработался ритуал. На любом вынесении приговора обязательно присутствовал старый Кхохолом. По требованию коменданта он показывал на левую или правую ногу. После чего преступнику ломали соответствующее колено и отправляли для дальнейшего допроса в Полан. Подобные шутки комендант устраивал еще со времен первых набегов на соседей, вне зависимости от расовой принадлежности оных. В Пяти Сестрах колдуну отводилась роль десницы правосудия и карающему мечу в одном лице. Бородатый любитель магии зачитывал приговор, после брал палицу и мир получал еще одного калеку. Если раньше Тертедуэй предпочитал пленных не брать, а попавших к нему убивал быстро и без раздумий, то теперь он решил повернуться к гуманизму лицом. Он лишь отдавал приказ, а остальное оставлял на совести костоломов из городской дознавательной палаты. Визариус надеялся, что колдун с радостью порекомендует сломать обе ноги новому претенденту на избранность, после чего Ищущие за пару дней вытащат его с городской тюрьмы. Или так и оставят там умирать. В любом случае, монах будет считаться непричастным к этому инциденту.

Но прекрасно проработанный план пошел наперекосяк. Писарь страдал с обеда животом и оставил на хозяйстве молодого ученика. Тот в порыве рвения перекопал всю входящую документацию и в ужасе от невыполненного государственного дела погнал гонца в замок на ночь глядя. «Ощипанный гриф» еще не вернулся в гнездо, а прыткий советник по безопасности ухватился за представившуюся возможность отличиться крепче угря с южных рифов. И теперь вместо тихо отправленного в городскую тюрьму обезноженного новобранца в подвалах замка кричит безглазый кровоточащий кусок мяса, за который кому-то придется отвечать.

И устроенный комендантом разнос для советника по безопасности и лекаря уже ничего не изменит. Советника, скорее всего, в ближайшие дни вышибут на пенсию с мизерным окладом, а колдуна заставят с полгода мотаться по всем дальним гарнизонам с проверками солдатского здоровья. Визариуса они мало интересовали. Сейчас надо прятать концы в воду, и желательно сделать это со всем старанием.

Глава 3. Хмурый.

Назвать Дикого орка Разделенным позволительно только покойнику. Живому торговцу делать такую ошибку непростительно. Не вдаваясь в вереницу различий между двумя родственными народами заботящийся о здоровье и процветании торговли обязан помнить главное. Дикие с удовольствием используют вашу шкуру на барабаны после того, как захватят все товары. Разделенные сначала отберут товары, а потом обратят вас в рабство. В любом случаеумному торговцу лучше держаться подальше от степных жителей, к какому бы народу они не принадлежали.

Краткий перечень наставлений, необходимых для торговли в приграничных землях.

Неоднократно дополненный.

Июнь-июль

Песчаная крыса настороженно разглядывает три темных холма, двигающиеся мимо него. Нагретый воздух искажает фигуры коней и наездников. Одна из лошадей наклоняет голову и с хрустом выдирает из земли понравившийся пучок еще не пожелтевшей травы. Испуганная крыса ныряет в темную нору, взметнув песок позади себя.

– Даже песчанка нас боится, – хрипло ворчит один из всадников, чью морду украшают седые волосы по бокам. – По такой жаре никакой охоты вечером не будет.

– Большие ключи не должны пересохнуть, засуха наступит лишь через месяц. Там и поохотимся.

– Если бы я тебя слушал, Драный Бок, мы бы уже голодали. А запасы ты уничтожаешь быстрее, чем серая саранча в ветреные годы.

– Да ладно тебе ворчать, – бурый орк с хорошо заметным шрамом на правом боку с неохотой привстает в стременах и оглядывается вокруг. Не увидя ничего, садится обратно в седло и пытается задремать в такт движения коня. Слишком жарко, и уже преодолен под палящим солнцем достаточно длинный путь, чтобы остались силы препираться со старым Безрогим. Да и настроение у старика с каждой оставленной за плечами милей все хуже и хуже. Не любит Безрогий появляться в городе Павших. Лучшему воину клана по душе открытая степь, а не отстроенные заново дома, перемешанные с раскопанными могильниками и свежими захоронениями. А еще беспокоит старика встреча с вождями Разделенных. Как поведут себя своенравные военачальники отколовшихся ветвей орков, которые подпирают своими многочисленными отрядами Дикие кланы? Что они скажут в ответ на предложение южных соседей? Раздирает беспокойство Безрогого, и это беспокойство изливается на его попутчиков. Правда, большая часть достается Драному Боку, который не успевает вовремя рот закрыть, а Хмурый лишь молчит, зыркнет из-под огромных надбровных дуг кровавыми искрами глаз в ответ, да дальше в седле покачивается.

– Грифы, – Драный Бок оглянулся на Хмурого, который произнес первое слово за весь день.

– Что?

– Грифы. Над тем курганом.

Драный Бок сощурил глаза в указанном направлении, чуть левее их пути. В самом деле, как углядел только – над еле заметным в море трав курганом кружились три точки. Грифы нашли какую-то поживу и теперь медленно опускались все ниже, чтобы отпраздновать чью-то смерть.

– Наши давно скот отогнали отсюда, вода ушла к Болотным безволосым мерзавцам. За водой ушли дикие козлы и сайгаки. Кто же там может умирать? – Безрогий недовольно нахмурился. Все необычное его раздражало. Как и сама неожиданно свалившаяся на него поездка. – Драный Бок, приготовь лук, будешь слева от меня. А ты, Хмурый, разведай, что там. Если что не так, пустишь огненную стрелу. Если все нормально, позовешь нас с холма.

Хмурый тронул легонько коня и потрусил к холму, забирая чуть левее. Драный Бок наложил стрелу на тетиву и отъехал чуть в сторону, прикрывая собой старика с левого бока от возможного нападения.

– Зря он с холма будет нам сигналы давать. Видно далеко.

– Мы в двух переходах от паршивого могильника, вряд ли что-то серьезное. А свежей падали я не прочь отведать, сушеное мясо уже в глотку не лезет.

Двое конников, не торопясь, продолжали путь, внимательно смотря по сторонам и чутко вбирая все запахи, которые доносил до них пробегающий по степи ветер. Пахло лишь нагретыми на солнце травами, ковыль дурманил голову, из редких нор в песчаных проплешинах доносился кислый запах местных крысиных обитателей. Не пахло кровью или потом, не беспокоили запахи чужих тел. Тишина окружала пару орков, и лишь три черные точки двигались над медленно приближающемся холмом.

Неожиданно грифы резко стали набирать высоту, а под ними на холм поднялась конная фигура, помахала рукой и застыла, повернувшись к чему-то на другом склоне.

– Ты слева, я справа, – буркнул Безрогий и пустил коня вскачь. Через пару десятков минут все трое с холма разглядывали картину, открывшуюся перед ними.

На северной стороне склона, среди почерневшей и ломкой даже на взгляд травы, лежали останки твари, похожей на огромную змею, с множеством длинных лап, вытянувшихся под матовым черным брюхом и с парой огромных крыльев, беспорядочно скомканных сейчас и разбросанных ниже тела. Обожженный череп разинул пасть в безмолвном крике. Тело оказалось настолько длинным, что почти опоясало холм пополам.

– Морок. Огнем подавился, – равнодушно бросил Хмурый.

– Это откуда он взялся? – с плохо скрываемым ужасом разглядывал старший лежащего перед ним мертвого монстра.

– С севера. Хранители иногда их выпускают в степь, посмотреть по сторонам.

– А зачем ему огонь? – Драный Бок даже привстал в стременах, настолько необычным для него выглядело происходящее.

– Ты стрелой убиваешь, он огнем плюет. Молодые иногда давятся. Так говорят шаманы.

– А есть его можно? Может, и мы огнем плевать станем?

– Кто пожирает детей Тьмы, тот сам становится тьмой! – Безрогий резко повернул коня и стал спускаться по свежим следам. – Даже грифы подохнут к следующему рассвету, если решаться отведать его.

– Я бы пару зубов у него выломал, на палицу, – шепнул Хмурому Драный Бок, догоняя старика, который нещадно нахлестывал коня и старался убраться от кургана подальше. – Или шаманы не смогут снять проклятье с его костей и зубов?

– Не знаю. Но я бы не стал рисковать. Хотя ночь принадлежит нам, все же негоже дразнить других ее детей.

Грифы проводили глазами удаляющихся прочь всадников и снова закрутили хоровод над мертвым телом.

* * *

Над широко раскинувшимся Кхуром возвышается замок Драконов – мрачное черное строение, опоясанное многочисленными стенами, пронзающее небеса множеством башен. Центральную башню окружала застекленная балюстрада, стоившая одному из прежних королей почти годового дохода всего королевства. У открытого окна стоит младший из Драконов – венценосный Дрим, младший из царствующих ныне Драконов, сын Даш-пятого. Дрим полной грудью вдыхает врывающийся в открытое окно ветер и задумчиво поглаживает рукоять висящего на поясе широкого меча.

– Брат! Как я рад тебя видеть, – цветные окна отбрасывают сверкающие лучи на быстро шагающего ему навстречу старшего из братьев. Дарго лицом похож на брата, только ровно постриженную черную бороду вовсю посеребрила седина, да в плечах он намного шире. – Отец уже заканчивает прием советников и ждет нас. Пойдем.

Шаги братьев гулко разносились под сводами. Черные плащи развевались за мужчинами от быстрой ходьбы, подобно крыльям драконов.

– Как дела на границе?

– Я проверил все замки в Приречных полях, в одном лишь не успели к моему приезду закончить ремонтировать стену. В остальных все готово к приему горожан и крестьян. Войска получили премиальные и новое снаряжение. На трех мостах и у переправ поставлены лишь ополченцы. Так же сформированы отряды вооруженных крестьян для сопровождения больших стад, которые сейчас начали пасти на орочьих берегах Шепорота. Травы там очень обильные, наши берега давно распаханы под поля. В случае нападения пострадают только слабо организованные крестьяне, а города и замки останутся неприступными и сохранят нужных для королевства людей.

– Хорошо. Наши лазутчики донесли, что построенная в прошлом году дамба на Северных Болотах забрала к себе всю весеннюю воду, в восточных степях уже трава выгорела. Остатки орков ушли оттуда на днях. У Поххоморана западных орков не беспокоили уже несколько лет, стада там тучные и орочьи самки дают приплод без передышки. Степь в тех краях не может вместить даже местных, не говоря уже про орков наших земель. Наши северные клыкастые соседи должны порадоваться стадам наших крестьян.

– Как и приказано, наместники раздали в Приречных землях множество наделов для бедняков с центральных и южных районов королевства. Ремесленников селят рядом с замками и укрепленными городами, остальных – ближе к реке.

– Да, я знаю. Кучу бездельников и баламутов отсюда отправили. Кто-то пытался вернуться, пришлось вздернуть. Но таких очень мало, большая часть довольна новым наделам и послаблению в налогах. Казна уже третий год подряд сильно недосчитывается с северных территорий.

– Единственное, бароны с Малых Холмов очень недовольны, что молодняк пришлось загнать на их пастбища. Охота в этом году явно пропадет.

– Ничего, потерпят. Отец не даром еще весной отправил им богатые подарки. Хотя, по мне, стоило бы просто стукнуть кулаком по столу. А то слишком подраспустились наши подданные, все меньше чтят сказанное Короной. А скот пришлось разделить, если не сможем спасти от орков пасущихся за рекой, хотя бы молодняк останется у нас.

– Следопыты докладывают, что с десяток мелких групп орочьих разведчиков прошли по Приречным районам, но к Малым Холмам не подходили, там слишком много сейчас людей и разъезды часты даже в ночное время.

– Прекрасно, самое время разрешить голытьбе селиться с той стороны. Эти глупцы и в самом деле считают, что орки ушли на север после последнего сражения и не вернутся назад, – Дарго толкнул тяжелую дверь и браться вступили в центральную залу. Могучие балки подпирали высокие своды, освещаемые десятком огромных каминов, где весело играл огонь. Каменные головы драконов смотрели на вошедших с каждой стены, а самая большая голова нависала над черным троном, казалось, что она пытается проглотить или изрыгнуть из себя сидящего на троне старого, но еще крепкого телом человека в черном, носящего на груди тяжелую золотую цепь, держащую золотого дракона.

Король Даш-пятый оторвался от бумаги, которую внимательно читал, улыбнулся сыновьям и махнул рукой в сторону накрытого у камина стола. После чего пером поправил что-то на листе и отдал его стоящему рядом писарю.

– И предупреди стряпчего, если он еще раз мне вздумает сказать, что у него недостаточно солонины для отправки на Холмы, я сам возглавлю городскую стражу и проверю его личные закрома. Пусть поменьше ворует, прохвост.

– Слушаюсь, ваше величество, – склонился в поклоне слуга. Король раздраженным взмахом руки отпустил его и быстро пошел к сыновьям.

– Рад вас видеть обоих! Дела королевства требуют вашего присутствия в наших землях, но сегодня мы сможем собраться вместе!

– А где Дорман? Все еще возится со старыми книгами? – Дрим щедро наложил себе полную миску жаренного мяса с дымящейся картошкой и отломил краюху свежего хлеба.

– Твой брат хотел отсидеться за стенами библиотеки, – улыбнулся Дарго, примеряясь к окороку. – Но отец и ему нашел занятие по душе. Он сегодня вечером должен вернуться с ответным посольством Торговой гильдии Зур. Эти прощелыги почувствовали запах поживы и готовы на приемлемых для нас условиях поставить оружие и наемников. Кроме того, им выгодно, чтобы мы обнажили мечи на севере, а не вспарывали им кишки на юге.

– Ладно, о делах позже, давайте наполним наши кубки, да я хоть полюбуюсь на вас, мои сыновья. Отправляя вас я и не думал, что мне будет тоскливо поздними вечерами без ваших голосов.

– Отец, замок полон народу, иногда мне кажется, что у нас базар в стенах цитадели, а ты страдаешь от тишины.

– Кроме того, ты собрал большую часть молодых бастардов, которые родились после ночных бдений по замкам твоих верноподданных.

– Это да, эта часть нашей крови усилит новый отряд, что мы отправим в ближайшее время ближе к северной границе. А потом они сядут на новых пограничных замках, которые мы возведем в отвоеванных у орков землях. Настала пора покорить степь. После чего старший из вас будет править от моего имени заречными землями, младший присмотрит за поднимающими голову речными баронами, а среднего любителя книг мы приучим к седлу в многочисленных посольствах. Драконы должны править этими землями еще тысячелетия, как было ранее и будет впредь! За Драконов!

– За Драконов!

Три кубка с металлическим лязгом сошлись над столом, теряя капли вина, темно-красного как будущая еще не пролитая кровь.

* * *

Фрайм держал шипящий и плюющий дымом факел, освещая лежащее на грязной соломе тело. Наемник привел сюда господина и сейчас никак не мог продолжить начатый во дворе разговор.

– Переверни его на спину, – Шепот Мима оглушал.

Фрайм перевернул Глеба на спину и придвинул факел ближе к лицу.

– Как долго он тут лежит?

– Четвертый день пошел. Два дня кричал, вчера затих. Я его пою и пытаюсь кормить каждый день, но он плохо реагирует на окружающее.

– И что нам теперь делать с нашей надеждой на нового Хранителя?

В каменном мешке повисла тишина. Фрайм переминался, стараясь не шелохнуть лишний раз факел. Ему казалось, что в том, как он будет ровно светить на лицо лежащего на полу человека, заключается главный смысл в данный момент. Но огонь метался на факеле, вызывая недовольную гримасу у наемника.

– Я спросил тебя, как нам теперь быть? Раньше ты не боялся отвечать на мои вопросы.

– Я не знаю, – Наемник медленно поднялся. – И не представляю даже, как смотреть в твои глаза. Эти ублюдки схватили его в мое отсутствие и разодрали на части буквально за несколько часов. Комендант замка уже успел попробовать на зуб их кости, но мне от этого не легче.

– Говоришь, советник по безопасности лично допрашивал?

– Да. Он утверждал, что наш человек пришел от орков и собирался участвовать в покушении на царя Гардолирмана. В канцелярию поступило письмо с подробным описанием, местные вояки схватились за эту бумажку крепче, чем речной сомик хватает крючок с наживкой в период жора. А после того, как они выжгли ему глаза, приволокли колдуна и тот накачал его какой-то заразой, от которой этот счетовод пытался расколотить себе голову о стены.

– Да, это я слышал, – Мим задумчиво смотрел на факел, что-то обдумывая про себя. Казалось, он не замечает ничего вокруг.

– И вот теперь он лежит тут. Утром что-то бормотал, я смог расслышать пару слов на орочьем и названия пары мест у южных портов, но теперь он молчит. Я не понимаю, откуда он мог это узнать, за все время поездки я с ним не учил языки, а здесь обучали минимуму команд, как обычного новобранца для приграничной стражи.

– Я заглянул к колдуну. Завтра ему предстоит выехать в северный гарнизон. Там несколько солдат отравились местным вином. Комендант потребовал, чтобы Кхохолом быстро поднял их на ноги. За то время, что мы беседовали, старик успел рассказать, чем он напоил нашу надежду. Это память трех умерших душ. Я знаком с такими магическими артефактами. Обычно их применяют для казни незаконнорожденных или просто мешающихся под ногами престолонаследников. Человек сходит с ума или так и страдает до самой смерти раздвоением личности. Зачастую вторая личность сжирает душу человека, каким бы сильным он не был. А Глебу влили целых три тени другого мира. Удивительно, что он не умер сразу.

– За ним смотрели, – Фрайм потупил глаза. Он до сих пор не мог прийти в себя от обрушившегося на него несчастья. Самолюбию профессионального воина нанесли чудовищный удар. Каким бы расхлябанным и не приспособленным не оказался подопечный, но именно наемнику доверели его жизнь. Он не сумел сохранить ее, потеряв себя в развлечениях и нежданном отдыхе, передоверив Глеба местным ротозеям.

– Не кори себя, – Мим окинул взором стены и вопросительно глянул на наемника. Тот пожал плечами, давай понять, что система подслушивания в замке до конца ему не известна. – На сколько дней у нас оплачена учеба новобранца?

– Еще на три месяца. Тертедуэй не хочет раздувать скандал из случившегося, это бросит очередное грязное пятно на и так заляпанную репутацию. Старик предложил оставить парня до следующего лета здесь. Пленника будут кормить и поить. Но комендант категорически против того, чтобы его переводили в верхние казармы.

– Хорошо. Я повидаюсь со старым «грифом». Думаю, мы сможем договориться. Если наш кандидат умрет, мы потребуем выплатить большую неустойку. Эта угроза заставит их хотя бы поддерживать в нем жизнь.

– А что делать нам? Все поиски, потраченное время, все это – зря?

– Ты же сам говорил, что не веришь в него?

– Да. И готов повторить. Ты не видел, как он упражнялся с мечом и копьем, а на стрельбу из лука приходили полюбоваться всей казармой. Он лишь отбывал упражнения, не стремясь реально понять что-либо или поучиться новому. Деревенские увальни, что набраны для стражи, могли бы его побить через неделю занятий.

– Не всем дано достичь высот в владении сталью и «оперенными пальцами». Я не рискну опробовать быстроту твоего клинка, чего же ты хочешь от этого несчастного?

– Я хочу, чтобы он встал и пошел, чтобы его приняли там, далеко, и мне не пришлось в очередной раз подыхать на сводящих с ума дорогах!

Мим развернул к себе наемника и внимательно вгляделся в его лицо. Потом рука мягко отпустила плечо и он шепотом спросил: – И что же ты хочешь на самом деле? Только правду!

– Я?! – свистяще ответил Фрайм. – Я тебе скажу! Я хочу жить, есть, пить, вечером делить ложе с женщиной и не бояться, что при переходе амулет откажет и ты начнешь распадаться на куски! Я не хочу опять трястись в седле ради миража, я устал бежать за мечтой. Ты не устаешь, тебе это надо, а я устал. Мне привычнее убивать твоих врагов здесь или идти на приступ любой твердыни по штурмовой лестнице, но я не могу больше искать куски давно умершего народа…

– Я понял тебя. Но что мы будем делать с ним?

– Я бы его убил. Чтобы он не мучался больше и не напоминал мне об моей оплошности.

– Это слишком просто, убить. Ты готов предстать с ответом за совершенное перед теми, кто ждет его?

– Будь они все прокляты! – Наемник в ярости пнул лежащее на полу тело. – Даже все золото, что я получил от них не может повернуть время вспять и исправить мою ошибку!

– Тихо, мне только еще второго безумного не хватает! Успокойся. Живой кандидат на вакантную должность лучше мертвого. Мы не сможем взять новое золото за него, но сможем отчитаться за уже потраченное. Не наша вина в полной мере в том, что случилось. Слишком много совпадений и слишком хитро все сплетено вокруг происшедшего. Я думаю, мы с тобой пару дней пробудем в городе, наведем необходимые справки. Заглянем в гости к бывшему советнику, он сегодня первый день как на пенсии. Позвеним золотом в канцелярии, откуда пришло письмо. Я подергаю за нужные ниточки, может какая и отзовется. Заодно и подпишем договор с комендантом об этом постояльце.

– Может, лучше отправить его сразу на Север?

– Нет, я вижу, что ему не пережить переезд даже до больницы милосердия в Полане. Пусть отлеживается здесь. Покой и необильное питание либо восстановят его силы, либо убьют. В первом случае, мы сможем его потом показать заказчику. Во втором, получим компенсацию с коменданта.

Фрайм с нескрываемой ненавистью разглядывал лежащего.

– Ты так сильно переживаешь неудачу, просто удивительно.

– Это – первая! Первый случай, когда я не смог выполнить приказ. И из-за кого?! Из-за куска дерьма, который не стоит для меня и тысячной доли затраченных на него сил!

– И как далеко заходит твое неуважение к нему?

– Как? Ну что ж, ты сам просил быть честным, – Наемник воткнул факел в стальной держатель и распустил тесемки на штанах. Струя ударила в стену, потом заплясала на лице лежащего. – Я ненавижу его за то, что он ничтожество. Но ради толики крови с рождения выбран для великих свершений. Ни за знания, ни за умения, ни за тяжкий труд. Всего лишь из-за прихоти судьбы, что пометила собой неудачника, посмеявшись над многими другими. Он даже постоять за себя не хочет. Я бы умирал, но не стерпел такого оскорбления, зубами бы вцепился, когтями бы рвал. А он способен лишь лежать и гнить тут. Именно из-за этого я схожу с ума от ярости. Все, ради чего я надрывался эти несколько месяцев, закончилось вонючей соломой и безглазым уродом. Эй, Глэд, безглазый орочьий ублюдок, скажи хоть слово в ответ!… Нет, он даже говорить не хочет. Он молчит. Он сожрал и это и не подавился…

Фрайм отряхнулся и заправился. После чего снова взял факел и развернулся к Миму. Тот с интересом оглядел еще раз наемника и молча пошел к выходу из темницы. Поднимаясь по лестнице, через плечо бросил Фрайму:

– Я так помню, что ты остановился в «Веселом мельнике»? Хорошо, я буду там вечером, там и поговорим. Не забудь те бумаги, которые выдал тебе комендант по вашему приезду в Пять Сестер.

И уже выходя из подземелья, хохотнул про себя: – И впрямь, Глэд – безглазый. Надо же, как судьба пошутила.

* * *

– Брат моего брата – мой брат! Пусть мой брат разделит со мной эту скудную трапезу, что послали нам боги степей! – Вождь Многоголовый радушно чествует послов от Диких племен.

Сегодня хороший день, сегодня можно быть щедрым и радостным. Малое племя Восхода получило бесплатно хорошие земли на востоке. Дикие сами покинули их, не выдержав засухи, откочевав поближе к югу, вдоль Сонных Болот, к истокам Шепорота. Пусть пока свободные земли истощены засухой, но там встали заставы воинов Восхода и просто так Диким не вернуться обратно. А через год-другой дамбу можно будет разрушить, вода вернется на залитые солнцем пастбища, и тучные стада придут на богатые сочной травой просторы со скудных северных наделов.

Дикие племена на границе с Поххомораном, между Сестрами и Большим Шепоротом, прислали на днях сильных воинов и послов. Их земли уже не в состоянии прокормить всех, совет шаманов просит Разделенных оказать услугу и принять часть родов под могучее крыло. Крепкая сталь и сильная конница в латах вынудили их говорить так. Будь по-другому, накатила бы орда и смела сородичей, которые стали жить по новым законам, выбирать вождей и не слушать шаманские советы. Не даром их называют Разделенными, каждое из племен под руководством выбранного хана носит личный тотем, шаманы склоняют голову под взором вождя и камлают по его велению. А кто пытается противиться новой воле, тот или умрет на жертвенном огне в городе Павших, либо без языка будет изгнан к Диким родственникам. Где его примут, скорее всего, на пики. Прошли те времена, когда над верными слугами Темного повелителя смеялись остатки орков. Они предрекали быструю смерть посмевшим отринуть старый уклад. Но сменилось много поколений, а вожди так и меняются на выборных советах. Лучшие из лучших (или хитрые из хитрейших) занимают достойное место. Не забыты навыки работы с железом и тропы на северные пастбища.

Поднялись Разделенные, набрали снова силу и уже на равных говорят с Дикими братьями. Уже согласны принять стада и молодых орков в разросшиеся семьи, в сильные племена. Чем умирать в переселенной степи или под копьями могучих воинов с Западных границ, лучше прийти в дружину к соседним вождям или в семьи богатых скотоводов любимыми женами. Лучших из лучших примут грозные ханы, особенно щедр к новичкам Многоголовый. Его клан в эти годы контролирует подходы к северу и празднует сегодня в городе Павших. Через его земли лежат дороги к хитрым гномам, которые затаились среди промерзлых скал на дальнем Севере. На его пастбищах удачно отзимовал скот, и сейчас хан может одарить подданных жеребятами, а кого и справными боевыми конями. Именно его другие ханы все чаще называют достойным носить имя хана ханов, повелителя Разделенных орков. Пусть через пять лет снова соберется совет и выберет другого достойного, но за пять лет можно многое свершить. Радуется ощущению удачи Многоголовый, как его племя, хан. Радуется и поит-кормит дорогих гостей. Ибо гости пожаловали с Юга. А на Юге самые свирепые Дикие, самые непокорные, у которых степь плодородна, и кто бьется с людьми уже век, кто не склоняется ни перед силой Драконов, ни перед растущей мощью северных родственников. Сплошные беспокойства от этих гостей с горячего от солнца Юга.

Безрогий отложил обглоданный дочиста мосол, сыто отрыгнул и старательно достал кривым кинжалом застрявшее между зубов мясо.

– Хорошо у тебя, брат, – откинувшись на подушки, старик продолжил размеренную беседу, связывающую собой бесконечную череду блюд, подаваемых к ужину. – Кони твои несчетны, жены плодоносят исправно, а новые воины с Западных пределов все как на подбор! Светлая зависть застилает мои глаза и хочется выть от жалости к моим бедным наделам.

– Брат! Не печаль мою душу горькими стенаниями! Моя душа не вынесет твоих страданий! Возьми себе лошадей без меры, посади на них воинов без счета и срази наших врагов отсюда и до самого Перешейка! Пусть кровь оросит твой ятаган и зальет все вокруг, я лишь буду омыт ею и воспою хвалу в твою честь!

– Хорошо говоришь, великий хан. Очень хорошо! – Старый орк поднял кубок в честь хозяина. Отпил, поцокал языком и приступил к делу, ради которого проделал столь долгий путь.

– Скажи, могучий хан, а что ты попросишь за этих лошадей с добрыми воинами на их спинах? Что ты захочешь в обмен за металл для кольчуг и мечей, за стада, что поддержат мясом набег и за молодых самок для смелых воинов, которые вернутся с добычей?

– Какой набег? – Многоголовый удивленно развел руками, не забывая посматривать в сторону других послов. Драный Бок так объелся, что откинулся на подушки и уже задремывал. Беседа его волновала в последнюю очередь. Другое дело Хмурый, тот сидит по правую сторону от старика, склонил голову в почтении, ест в меру, пьет мало и каждое слово не пропускает. Панцирь на нем кожаный с кованными накладками, за такой можно три справных коня сторговать. На плече нашиты метки трех шаманов, такое дают самым сильным и хитрым охотникам в клане. Ох, не зря этот молодой орк сопровождает старика, надо смотреть за ним в оба глаза, ни слова пока не обронил, не понятно, что затевает. – Какой такой набег? Мы орки мирные, мы соседей не тревожим и другим то же наказываем.

– Мы все – мирный народ. – Согласно кивнул Безрогий, внимательно выбирая с блюда жаренную саранчу побольше. – Но вот соседи у нас совсем распоясались. Драконьи выкормыши этим летом нарушили все запреты и пасут стада на наших берегах.

– Наверное, на каждой корове по солдату посадили?

– Если бы. Они собираются войной на юг, войска туда ушли. Малые гарнизоны стоят в замках, города даже не прикрыты сталью. На холмах лишь наряды разъезжают, а все Приречье держится лишь на вооруженных крестьянах. А это без малого с десяток городов и больше двух сотен сел. Народу там теперь – как мух на навозной куче. Наши разведчики у них по головам уже ходят, ступить степному коню просто негде.

– Так уж и без солдат? – Многоголовый ожесточенно стал чесать загривок. – И не боятся?

– Мы их по головам посчитали. Сейчас у Драконов чуть больше четырех тысяч пехоты по городам и замкам, да меньше тысячи конных у баронов с Холмов. И крестьян с луками в кожаных нагрудниках с тысячу россыпью по деревням. Еще пара сотен разъездами рядом со стадами. Мало того, перед отъездом пришло послание от наших передовых дозоров, что крестьяне уже начали строить пристань на нашем берегу рядом с центральным мостом, закладывают городок на наших землях. Такого не случалось, как себя помнять старейшие шаманы!

– Да, хорошая земля теперь везде в цене. Что же уважаемый совет шаманов порешил?

– Совет решил проверить, как остры наши ятаганы, как громко кричит молодой орк, пробуя сталью чужое тело. Племена у Шепорота решили вернуть берега реки истинным хозяевам. Мы собираемся в набег, пока глупые черные Драконы жгут соседей на юге. Мы пройдем с огнем по деревням. Если сделаем все быстро, то можем и пару-другую городов захватить. В любом случае, добыча будет богатой. Женщин и детей в полон возьмем до десяти тысяч. Рабов у нас будет более чем достаточно, хватит расплатиться с тобой за помощь. Да и твои воины могут примкнуть к нам, без добычи не останутся, это даже без ворожбы шаманов видно!

– Добыча… Рабы… Хлеб еще не вырос, но в амбарах наверняка что-то осталось… И мастера из городов, кто умеет у наковальни стоять и дома строить… – Многоголовый погрузился в глубокое раздумье, постукивая узловатым пальцем по грязному блюду перед собой.

Хмурый из-под приопущенных век смотрел на вождя крупнейшего клана Разделенных. Уже второй день их радушно встречают и угощают, уже второй день хитрый хан крутится вокруг них, стараясь оттянуть разговор как можно дальше. Странно все это. Не похоже на прежние времена. Раньше любому из ханов только свисни о набеге, тут же явится сам и с собой сотню-другую безбашенных рубак приведет. Никогда еще ханы от добычи не отказывались. Что же тянет тогда этот украшенный наборным панцирем хитрец? Железа на нем больше, чем Хмурый видел когда-либо на воине. Одет, будто на битву собрался. Солдаты у него почти все с железными ятаганами, с окованными сталью копьями, мало у кого дубинка или топор. Кожаные нагрудники у многих сталью прикрыты. Такое войско много стоит. Таким войском можно многое сделать. Так почему хитрый хан не хочет в набег идти? Может, у него дома неспокойно, а на его место желающих уже больше, чем ковыля в степи?

– Значит, я так решил! – Многоголовый нагнулся ближе к Безрогому. – Я смогу дать братьям две тысячи коней, отдохнувших на наших лугах и готовых к походу. Я смогу дать оружия и доспехов на тысячу воинов в полном вооружении и еще луков и копий для трех тысяч. Я дам десять отар степных козлов, что прокормят войско до прихода его на тучные земли людей. Дам еще две сотни лучших воинов, которых набрали мы на днях в юртах. А за это за все, я попрошу всего лишь десятую часть всей добычи, что возьмет Орда в этом набеге.

– Ой-хо, десятую часть за две сотни воинов? – старый орк всплеснул руками, став похож на пытающегося взлететь грифа. – А почему бы тебе лучше не созвать совет соседних ханов и не поговорить с ними? Может, вы нам выставите две тысячи воинов и согласны будете получить одну сотую добычи?

– Да за кого ты меня принимаешь, старый пень! Если тебе нужен совет ханов, то собирай их и жди до следующего лета, когда они договорятся дать тебе пинка под зад! Так ведь нет, ты приехал ко мне! Две сотни моих яростных парней и сотню молодых и отчаянных с Западных пределов, что прислали нам в пополнение. Дам. Не пожалею. И десятую часть добычи – мне.

– Только из уважения к твоим предкам я не буду рыгать на тебя прокисшим мясом, которым ты нас кормил! Только из уважения к твоим воинам я соглашусь взять полторы тысячи обученных и бравых солдат, способных сломить волю проклятых Драконов за городскими стенами. Сам подумай, Восточные племена пришли с детьми и женами, они выставят утомленных дорогой орков, от силы до пяти тысяч. Эти пять тысяч и наши пять вместе смогут лишь попалить деревни и пощупать городские стены. Но городов им не взять. Нужны закованные в железо крепкие лбы, которые пригонят нам мастеровых и позволят забрать себе золото из их кладовых!

– Две сотни дам и баста! Нет у меня сейчас свободных солдат, которых ты готов положить под стенами Драконьих городов! Набег будет быстрым, иначе люди опомнятся и пришлют войско в ответ. Мы не сможем осаждать каменные стены длительное время. А что касается Восточных соседей, то жены и дети лишний раз им напомнят, что надо драться и возвращаться с добычей, а не чесать в заду, пока Разделенные за них будут солдат на пики насаживать! Две сотни моих и сколько навербуешь среди молодых с Запада!… Но за это ты и твой совет мне десятую часть выложите до последней протухшей рабской головы!

Хмурый прислушивался к бесконечному торгу и считал про себя. Даже мертвый шакал видит, насколько силен хан в этих равнинах. Без его одобрения Разрозненные не согласятся послать ни одного подготовленного воина. А слухи ходят про четыре тысячи орков, закованных в доспехи. Из такой массы и не дать для доброго дела под десятую часть добычи хотя бы тысячу? Странно все это. Ведь эта тысяча сможет стать кулаком нового набега, легко разделавшись с любым войском, которое могут собрать сейчас люди за Шепоротом. Но не дает орков хан, что не может не тревожить Хмурого, личного посланника совета шаманов в этом посольстве.

* * *

– Мы похоронили проект Мима, не успел он еще толком начаться. Основная толпа охотников даже не добрались до его шкуры, а претендента уже списали.

– Я же говорил, что кандидаты из чужих миров не способны выдержать испытание. Странно, что он сумел продержаться целых полтора месяца.

– Хорошо, с этим неудачником все понятно. Но меня начинает беспокоить сам Мим. Он стал слишком самостоятельным, смеет думать над отданными ему приказами. Еще немного и мы получим очередного Мятежного барона.

– Не беспокойся. Мим сейчас по уши зарывается в дела Драконьевого королевства. Пусть и дальше роет там. Избыток желания здесь не повредит.

– Что у нас там сейчас?

– Драконы собираются пустить кровь оркам и активно сооружают достойный повод, чтобы решить раз и навсегда «орочью проблему». Я так понимаю, Мим будет им помогать, чтобы заодно решить и нашу проблему. Он не первый, кто свернет себе на этом шею.

– Но он нам пока еще нужен, слишком многое завязано на нем лично в Поххоморане.

– Тогда выдернем его перед самой катастрофой. Сломаем на крушении его желания поквитаться с нами. Не волнуйся, все идет как намечено. Марионетки продолжают плясать на нашей сцене, не догадываясь о том, что готовит им Рок.

– Хорошо, мне нужно решить ряд проблем в Вольном Халифате. Я отлучусь на какое-то время. Держи меня в курсе.

Фигура, чернее мрака, склонилась в ритуальном поклоне и исчезла из неназванного места. Потревоженная тьма укрыла собой истертые вековые плиты и напоила заново все окружающее тишиной.

* * *

Капля медленно собирается на кончике железного держателя для факела. Влага сочится из малозаметных щелей и рождает мутную при свете каплю. Проходит почти целая вечность, пока капля соберется с силами и звонко щелкнет по каменному полу. После чего следующая странница начинает процесс рождения на ржавом держателе. Но свет появляется здесь лишь рано утром, когда часовой заходит вывалить еду в щербленную миску и обновляет воду в старом мятом жестяном кувшине, черпая затхлую воду из стоящей в коридоре бочки. Каждое утро в вылизанную до блеска миску выливают черпак вчерашней каши с волокнами мяса и недоеденными кусками бараньего жира. К чести коменданта, безглазого заключенного не морят голодом. В субботу или воскресенье ему перепадает и кусок лепешки, а то и рыба. В припортовых каменоломнях рабов и осужденных преступников кормят куда хуже.

Солдат в подбитой мехом потертой куртке зябко ежится и закрывает за собой дверь. Сколько он несет тут стражу, ни разу не видел, чтобы заключенный выбирался из вонючего угла. Все время лежит свернувшись клубком и вздрагивает от малейшего шума. Говорят, что иногда он воет по ночам, но этого стражник лично не слышал. После утренней раздачи пищи, он поднимается и занимает пост рядом со складами, где беспощадно сквозит. Какой смысл охранять единственного полумертвого заключенного, все равно не сбежит.

В кромешной тьме человек напряженно вслушивается в затихающие шаги по винтовой лестнице. Иногда солдаты что-то забывают внизу и возвращаются. Но это бывает очень редко. А камеру заглядывают лишь затем, чтоби принести пищу. В наступившей тишине он по-собачьи семенит к еде и начинает жадно глотать. Каждый день слепцу приходится бороться с гложущим его голодом. Только несколько утренних часов скрашены приятным ощущением набитого желудка, но уже к обеду возникает желание поесть, а ночью голод терзает его во всю силу. В сыром каменном мешке жажда не мучает, воды хватает с избытком. Но вот голод беспощаден. Эти муки повторяются каждую ночь, изо дня в день, из ночи в ночь.

После трапезы, когда жадные губы собрали последнюю крупинку и все капли жира слизаны с миски, человек возвращается на место и осторожно устраивается на остатках соломы. От подстилки остались лишь сгнившие расползающиеся клочья, но это все лучше, чем лежать на голом холодном каменном полу. Незаживающие язвы по всему телу вынуждают долго приноравливаться, как улечься в этот раз. Через некоторое время в камере наступает полная тишина, сквозь которую почти неслышной нитью струится слабое дыхание заснувшего…

– А я говорю, ушастый урод, что этого не может быть! Орки никогда не склонялись перед людьми, даже во времена служения Владыке. Даже тогда, в Темные времена, орки подчинялись не магам, а самому повелителю!

– К сожалению, уважаемый Громыхатель, тут ты не прав. Не совсем прав, позволю себе заметить. Ровно сто пятьдесят лет тому назад отряд орков под предводительством Мятежного барона с Малых Холмов прибыл на Перешеек, где его настигли отборные наемники Зур. В завязавшемся сражении все орки полегли как один. Лишь барон смог уйти по Перешейку в Южную Империю.

– Вранье! Чтобы орки защищали человека? Вздор, мы бы сожрали его еще на завтрак!

– И все-таки, я продолжаю настаивать на сказанном. Мало того, я не буду отвлекаться на вашу излишнюю горячность и не буду обращать внимание на обиду, вызванную вашим недоверием. Должен признать, что моя позиция выигрышнее вашей, уважаемый, так как вы скончались еще при пра-пра-прадедушках Драконов, а я покинул мир на сотню лет позже. Вы просто не слышали ничего про поведанную вам историю.

– А я повторяю, что этого не может быть! Эти никчемные людишки не смеют приказывать истинным хозяевам степей! Они опускают глаза, когда встречаются с нами взглядом! О каком командовании может идти речь?!

– Все меняется в этом мире, все меняется… А вы за твердолобость уже поплатились, когда раскидали лапы по всем углам помоста под топором палача.

– Замолчшшшите, вы, галдяшшшие сороки… Вы отвлекаете меня от размышшшления о сушшшности бытия в новом мире…

– О, ваше хвостатое благолепие, мы так рады, что вы проснулись. Наконец-то, а то мы остро нуждаемся еще в одном собеседнике.

– Вот именно, только старого гвардейца нам и не хватало! Скажи мне, зубастое рыло, разве могут мои соплеменники служить человеку?! По совести скажи, ты же врать не умеешь, не обучен!

– Я ушшшел во мрак вместе с тобой, пожиратель конины, поэтому не могу ушшшаствовать в обсуждении этой истории. А шшто касается людей, то более хитрых созданий не видывал еще свет! И я сошшшалею, что Владыка не смел их с лица земли, когда мы встали под его знамена. Раньшшше мы делили с людьми этот мир, но им все мало. Они хватили («хватали»?) земли, болота и леса, не ошшштавляя нам выбора: умереть или воевать. Я не удивлюсь, если кто-то из этих падшшших созданий сумел обманом заставить орков служить себе…

– Ха-ха-ха, какое блестящее замечание! От него легко признать, что кто-то из Диких мог служить и по собственной воле!

– Да пожрет проказа вашшшии тела, хитрозадые мерзавцы!!! Я сам сожру вашшшу печень, не будь я орком по воле богов!!!

Дремлющий человек приподнял голову и стукнул ей по полу. Голоса смолкли, потом зазвучали вновь, но уже намного тише. Человек отстранился от них и спрятался в темную норку подсознания, из которой иногда вырывался с криком ужаса, настигнутый пылающими кровавыми воспоминаниями…

* * *

– Встань, сын мой!

Закованный в тяжелую сталь, Дарго выпрямился перед отцом, взирающим на него с вершины черного трона. Зал полон: важные сановники, чиновники всех рангов, их супруги и дети в парче и бархате. Водоворот красок и драгоценностей. Все возможные царедворцы собрались провожать убывающего к Южным рубежам старшего наследника престола. Легкий шепот летит над толпой.

…

– Вы слышали? Торговая гильдия еще не успела покинуть пределы замка, караван отправят лишь завтра днем, а Дарго выступает во главе личных гвардейцев уже сегодня!

– Да, а младший сел в седло три дня тому назад, возглавив сборную дружину бастардов. Караваны же с продовольствием вышли еще раньше!

– По всей видимости, эти торгаши не смогли откупиться, как ни старались.

– Полно вам, все закончится как обычно! Войска встанут летним лагерем на границе, сбросят жирок. Торговая Гильдия станет поуступчивее, и к осени мы будем радостно встречать наследников на праздник урожая. Эти претензии к Зур тянутся уже какой год, еще мой дядя участвовал в последней военной компании. Ничего, кроме натертой задницы, так и не приобрел. Лишь пропылился на границе.

– Будем надеяться, что так и будет. Конечно, если война все же случится, наши доблестные рыцари сомнут этих потных торгашей. Но надо признать, что их наемники представляют собой серьезную силу.

– Наемники! Они разбегутся, как только увидят наши штандарты! Тяжелая конница баронов сметет их при первом же столкновении!

…

– Маменька, ты посмотри, какой шелк выбрала для дочки госпожа Фридерикс! Правда, он плохо оттеняет волосы младшей баронессы, но я не видела таких шелков нигде в лавках Верхних кварталов!

– Успокойся, дорогая, войска уйдут, бароны разъедутся по домам и ажиотаж спадет. А мы с тобой спокойно посмотрим все новинки и не будем толкаться среди понаехавшей деревенщины. Тем более, что мой дорогой супруг и твой любящий отец должен будет на пару недель отбыть с инспекцией мясных поставок для армии и не будет цепляться за каждый золотой, который мы потратим.

…

– Барон, мое почтение!

– Уважаемый Фармгормсиган! Сколько лет, сколько зим! Как провели этот холодный сезон?

– Замечательно, надо заметить, просто замечательно. Мой младший пошел под венец.

– Что вы говорите, вот не знал! Мои поздравления ему, пожалуйста. Кто же эта обворожительная счастливица?

– Дочь наших соседей, Цандра Клохорайн. Их земли лежат западнее нас.

– Я плохо помню эту семью, они не так давно в наших краях?

– О, их пра-прадед с дружиной пришел под знамена Драконов из Поххоморана, но он из одного из царских колен и доблестно служил на благо новому отечеству. Сейчас барон Сэр Гарлет Клохорайн входит в совет Малых Холмов и только в личной дружине содержит более двух сотен блестяще подготовленных солдат. А его второму сыну прочат место при дворе нашего повелителя.

– Как интересно! А мы у себя рядом с этими Болотными жителями скоро совсем отстанем от последних новостей и начнем квакать! И какое приданое барон предложил за дочь?

– Достойное, надо вам заметить, очень достойное. Конечно, мы приняли девочку в нашу семью не ради достатка, но наш сын составил замечательную партию. А какие наделы предложил Сэр Гарлет за дочь, вы обязательно должны заехать к нам на досуге и оценить охоту в тех лесах!

…

– Странно, старший в тяжелом доспехе. Я бы еще понял, если бы он надел панцирь с золотой насечкой и черненьем, так ведь обычная бронь, не парадная!

– А сейчас в Зур очень жарко, в броне на солнце прогреваешься, как на сковородке.

– Вот именно. Кстати, младший снарядился как на настоящую войну. Зачем им тащить железо на себе, если до южных лагерей у границы больше двух недель пути одвуконь, и гарнизоны прикроют от неожиданного нападения? Легко можно все отправить обозами.

– А стрел набрали пол-арсенала. Уже четвертый обоз ушел сегодня утром с провиантом и оружием. А бастарды забрали оруженосцев и не захватили ни одной юбки из Нижних кварталов.

– Чудеса, чтобы эти развратники забыли местных шлюх? В первый раз такое слышу!

…

Шумит зал, делится сплетнями, слухами. Дамы строят глазки и запоминают новые наряды, отцы и старшие братья обмениваются весомыми мнениями и договариваются о личных встречах в ближайшие дни. Дети чинно выстроены по краям ковровой дорожки и весело щебечут между собой. До осенних балов еще больше трех месяцев ожидания и подготовки, поэтому все приехавшие стараются впрок наобщаться перед затишьем в придворной жизни. Будет война или нет, это еще не известно, а ветренные умы больше занимает история про младшего распутного сына барона Амнордалла, владельца Трех дубов. Сынка гнали полуголого от соседей на неоседланном коне, чуть не поймав его в спальне замужней дочери одного из воинственных соседей. Теперь приемную Его Величества засыпали гневные письма с взаимными обвинениями, и дело идет как минимум к дуэли.

Лишь сам Дарго знает, что к ночи отряды пойдут окружными дорогами не на юг, а на север, через земли самых преданных и молчаливых баронов. И лишь на границе Малых Холмов стальной кулак соберется вновь, присоединившись к уже стоящим лагерем войскам. Дадут отдых коням и будут готовиться к приближающейся битве, предчувствие, которое не просто витает в воздухе, а уже заполнило все Приречье. Драконы готовятся к решающему броску на север, за новой добычей.

* * *

Сотня пропыленных конников мчит от границ Поххоморана в столицу Кхур, меняя на скаку подменных коней. Во главе отряда сверкает улыбкой всем встречным красавицам в деревнях Фрайм. Его прекрасное настроение не может испортить ни жаркая погода, поднимающая облака мелкой вездесущей пыли, ни солнце, что выжимает остатки влаги с вооруженных людей. Отряд сопровождает десяток пограничной стражи Драконов, поднятыми штандартами требующие от любого встречного уступить дорогу. Фрайм знает, почему такая спешка. Он греет на груди личное послание царя Гардолирмана, светоча мира, опору благой церкви и хранителя устоев западных берегов. Ночная беседа под крышей «Веселого мельника» в какой уж раз круто изменила его судьбу.

– Ладно, Фрайм, будем считать эту страницу нашей жизни перевернутой. Я оплатил услуги некоторых знающих людей, и через пару-тройку недель мы наверняка узнаем правду о происшедшем. Пока лишь могу сказать, что мы слишком близко сошлись с кланом Ищущих, это начинает мешать в работе. Нас чаще принимают за их верных слуг, чем за самостоятельных серьезных людей, чей голос имеет вес сам по себе.

– Но ведь мы и в самом деле работаем на Ищущих?

– Не совсем так. Мы выполняем для них щекотливые задания, о которых нежелательно болтать за вечерним столом. Но мы не должны забывать и про личные интересы. Я думаю, настала пора это обозначить – аккуратно, чтобы не злить наших постоянных заказчиков, но твердо, чтобы у них не вошло в привычку считать нас своей собственностью.

– Ищущие не любят, когда работающие на них смотрят в сторону. Мы можем и не успеть «обозначить» наши желания в какой-либо форме.

– А мы не будем лезть на рожон. Я объехал за эти дни наделы Болотных королей, посмотрел на Драконов, заглянул в Зур и через столицу вернулся к нашим безглазым бедам. Спящие пока не требуют немедленно начинать поиск следующего претендента. Похоже, их больше не интересуют остатки Первородных, рассыпанных по другим мирам после поражения Владыки. Поговаривают, что в Южной Империи хотят собрать детей с нужной наследственностью и попытаться из них вырастить Хранителя. Как бы ни было, руки у нас на ближайшие месяц-два развязаны.

Фрайм молча прикладывается к бутылке, не сводя глаз с Мима.

– Драконы собираются дать бой оркам. Наше участие на стороне королевств не будет забыто. Мало того, почтенный Гардолирман любит загребать жар чужими руками и будет рад помочь добрым крылатым соседям старой амуницией, перекованными лошадьми и телегами для обозов. Вместе с тем, Ищущие не прочь расширить накопленное влияние в центральных землях. Они привыкли, что здесь к ним относятся как к верной опоре короны и стали забывать, что все доброе отношение к Ищущим строится при дворе лишь на моих улыбках, щедро розданном золоте и разного рода услугах, о которых в приличном местном смердящем обществе стараются не говорить вслух.

– И что требует от нас клан?

– Совет Ищущих, которых я бы с удовольствием разогнал за ненадобностью и общался только с нашими темными нанимателями напрямую, желает поучаствовать в предстоящем походе. Как ни странно, но Спящие не против нашей активности в наступающей армии. Я так понимаю, они надеются прикрыть орков от полного разгрома. Лишняя пара глаз в стане врага для них во благо. Насколько у них получится остановить паутиной бегущего матерого секача, непонятно. Даже старье, что сбросит наш любитель горячих мальчиков, существенно поможет войскам Драконов в передвижении по степи. А также стройматериалы, рабочие для постройки будущих фортификаций, свободные кредиты под большие проценты – у местной казны грандиозные планы насчет предстоящей военной компании. Кроме того, если Драконы загонят остатки орков в горы, то весь фланг Орочьего поля между Большим Шепоротом и Сестрами огородят замками бастардов любвеобильного Даша. Он успел за эти годы задрать юбки всем смазливым бабенкам, не взирая на древность рода и спесь близких родственников. Некоторые речные бароны с удовольствием ему в этом потворствовали, получая взамен землю, золото и сталь для ополчения. Ну а молодые бастарды теперь с радостью роют копытом землю, мечтая о собственном гербе и обильных пастбищах, что раскинутся на орочьих костях.

– Ищущим нет смысла совсем изгонять орков из степи. Слишком многое связывает их с древним народом.

– Я думаю, это закостенелость мышления наших нанимателей. Просто уже какое столетие подряд они ведут запутанные игры вместе с шаманскими сборищами. Сила привычки лишает их возможности смотреть правде в глаза. Новой правде! Драконье королевство переполнено обедневшими крестьянами. Снизу этих напыщенных «ящериц» подпирают наемные отряды королевства Зур. Торговцы терпеть не могут спесивых Драконов и не дадут спуску королевской династии, если те попытаются тряхнуть стариной и отправить в поход в пески. Бесконечная тяжба между Торговой Гильдией и наследниками огнедышащих тварей вынудила Зур построить стену вдоль всей границы с северным соседом. Эти бастионы закованной в латы конницей не возьмешь. За Быстрым Шепоротом стоят отряды нашего любимого Гардолирмана. После мятежей в портах гарнизоны так и оставлены в усиленном составе. Не поймешь, то ли от лихого народа царь батюшка бережется, то ли щиты выстроил от лихих соседей. А с Запада трясины и леса прикрывают Болотное Королевство. Хоть и не многочисленны его рати, но по лбу русые любители грога дадут так, что мало не покажется. Да и тропы, проходимые через топи, превратить в могилы для баронских дружин – дело недолгое. Не раз это уже проделывали раньше. Вот и выходит, что придется Драконам лететь на север, в орочьи степи. Больше просто некуда. Единственная проблема, которую останется решить – это собрать орков в одну кучу, чтобы разделаться с ними сразу, а не ловить потом по степи каждую семью по отдельности.

– Не думаю, что орки просто так отдадут родные земли. Они никогда не забывают обид и при драке стоят насмерть. Кроме того, если даже им пустят кровь, Ищущие наверняка сумеют договориться и оставят земли за городом Павших во владении Диких племен. А это все северные луга, где хватит на прокорм многим и многим тысячам из кочевого народа.

– А вот тут мои желания расходятся с желаниями собирателей Первородных. Все, что я узнал, говорит лишь об одном: Драконы не остановятся на полпути. Они прекрасно понимают, что соседи заставят их делиться. Торговцы потребуют себе послаблений в налогах при торговле и права проезда по всем новым землям. Поххоморан потребует отодвинуть границы в глубину степей. Болотное королевство потребует для себя пастбища за Сонными болотами. Компенсировать эти потери Драконы смогут только одним способом – захватив и северные земли, до самых дальних горных отрогов, до самых шахт, оставленных гномами. На всех этих землях достаточно будет места для начинающих волноваться крестьян, придушенных поборами и многочисленными податями. Именно это будет решением множества проблем, которые беспокоят сейчас срединное королевство. Именно в этом направлении я хочу им помочь. А что касается воинственности орков, то немного они смогут сделать против подготовленной и вооруженной конницы. Одно дело – жечь деревни, и совсем другое, держать строй при ударе конной рыцарской фаланги.

– И что нам с этого?

– А ты не задумывался по поводу того, как отблагодарят посредников, сумевших достать у соседей необходимые для войны припасы? Мы имеем возможность без лишней шумихи получить аудиенцию у самых высоких чиновников или даже у королей. Наши давние тайные игры позволят нам открыть двери банков, поспособствовать быстрому решению важных вопросов и закрыть рот недовольным. Мы с тобой очень полезные люди в этой ситуации. Если Болотные владыки мало подвержены нашему влиянию, то здесь, в западных землях у меня полно хороших знакомых, которые не прочь удвоить капиталы. Тем более что кровь для этого прольют другие. Я буду дергать здесь за веревочки, организую все необходимое, а ты будешь выступать в роли полномочного посла от Его Величества. Бравый воин, известный личным участием во множестве компаний, не связанный ни с кем из местных придворных группировок, ты прекрасная кандидатура для Драконьей столицы. Клан Ищущих хочет нашего активного участия в военной компании? Мы будем участвовать! Они хотят знать, как обстоят дела? Мы расскажем им и покажем ту сторону, которая будет выгодна нам. На их деньги и с их благословения я собираюсь напитать эту схватку с орками такой мощью, чтобы конница баронов не могла остановиться до самых заснеженных скал. Чтобы в этой двухсотлетней тяжбе за степи поставили кровавую и окончательную точку (лучше: «была поставлена кровавая и окончательная точка»). Для этого я приложу все силы, чтобы в походе, так или иначе, приняли участие все королевства над Перешейком. Их суммарной мощи оркам не выдержать.

– А потом?

– А потом нам никто не помешает обзавестись парой замков в более теплых землях и продолжить поиски нового Хранителя. Если этот Хранитель будет еще кому-либо нужен.

Мим поднял в приветствии бокал, и мужчины довольно засмеялись.

Через неделю Фрайм получил аудиенцию у самого царя Гардолирмана, и ему лично в руки вручили свиток с пожеланиями лучших дней для царствующих хранителей Драконьей доблести. Этот свиток и лелеял он сейчас на груди, вместе со списками предлагаемых от чистого сердца шкур, мечей, табунов коней, обозных телег и множества другого, без чего война теряет наступательную и тяжелую поступь завоевателя и превращается в беспорядочный набег на соседей. Так же наемник должен передать устное предложение повелителя Поххоморана о готовности обсудить в ближайшее время с уполномоченными послами вопросы будущей границы со столь стремительно расширяющимся Драконьим королевством.

Несколькими днями позже Мим собирался лично явиться с предложениями от банкиров и других не менее серьезных людей. Деньги не любят суеты.

* * *

– Ты спишшшь, маленький человек?

– Нет, ты же сам знаешь это.

– Я много чего знаю, но твое сознание сумрачно и зыбко, я не уверен ни в чем, когда вглядываюсь в твое прошлое. Лишь радуюсь, что ты лучше стал понимать мою речь за эти дни.

– Ты кто? И почему я слышу тебя здесь, среди тишины каменных стен?

– Меня зовут Хар, четвертый от первого предка, носящего это имя. Племя выбрало меня вождем, и я первым встретил грудью копья людей, что пришли забрать наши земли и стали осушать болота, где веками солнце грело общинные гнезда. Я вспомнил песни смерти и повел всех воинов на битву.

– Ты – дух?

– Я – память умершего. Хитрый темный эльф, что жил дольше меня, видел подобное. Если сильный маг соберет должным образом слезы умирающего, в них можно отразить всю память и все знания погибающего. А потом, должным образом читая древние слова заклятий давно ушедших племен, новое тело примет память ушедшего. Многие тысячелетия тому назад поклоняющиеся еще существовавшим Драконам продляли так жизнь вождям. Избранные лучшие воины принимали в себя дух вождя, перерождались и продолжали хранить покой народа. Но прошли века и люди извратили смысл вечной жизни владык, превратив эту таинство избранных в банальную пытку. Мало того, первоначальные мантры нарушены и теперь память предков не накладывают бережно на подготовленный должным образом разум, нет, сейчас тени умерших душ вколачивают насильно, круша новое хранилище страшнее тарана.

– Значит, ты – доставшаяся мне память, которую мне навязали против воли, не спросив даже подобия согласия. И много вас здесь, в моей голове?

– Трое. Трое иных, с которыми тебе жить до конца дней твоих. Хотя, стоит признать, тебе досталась не худшая доля и достойная компания.

– С кем имею честь?

– Я, Хар четвертый, хранитель обычаев ящеров, что населяют протоки Сестер со времен Владыки до наших дней, меня ты уже знаешь. Приветствую тебя!

– Я, Громыхатель, носящий родовой тотем на пирах, лучший воин в южных Диких народах, владелец пятнадцати жен и хозяин самого большого стада у Солончакового распадка, приветствуют тебя!

– Я, Эллеро-рой, из клана Пьющих яд, из лесов темных эльфов, приветствую тебя!

Глеб прислушался к внезапно повисшей тишине. Он уже настолько сжился со звучащими в его голове голосами, что тишина напугала его. Все же быть сумасшедшим в компании с нежданными собеседниками лучше, чем молчаливая тяжесть сырых каменных стен вокруг. Ужас поднялся мутной волной и уже собирался затопить слабый проблеск редкой ясности сознания, когда слабое покашливание дало подсказку.

– Прошу прощения, я плохо знаю ваш этикет. Я, Глеб, просто Глеб из города, приветствую вас!

– Разрази меня гром, так ты орк!

– Ради бога, с чего вы это взяли?

– Ты сам сказал – Глэд! Безглазый!

– Нет, это ошибка, моя имя может звучать похоже, но оно обозначает совсем другое. Что-то вроде глыбы, камня, скалы.

– Странно, на мой слух, разницы почти нет!

– Конечно, уважаемый орк, для вас различимы лишь рычащие и гремящие звуки, все остальные вы свалили в кучу и забыли разницу между ними.

– Как жаль, длинноухая обезьяна, что мы не встретились в прошлой жизни, я бы тебя поучил языку как следует!

– Действительно, жаль, но я не успел добраться до ваших земель, чтобы засвидетельствовать сталью свое почтение.

– Вы опять тратите наше общее время, уважаемые!

– Тихо, прошу вас, тихо!

Глеб перевел дыхание.

– Я с трудом различаю вас, а когда вы начинаете говорить все сразу, я просто теряюсь. Прошу, не так быстро и не все сразу. Пожалуйста.

Память мертвых улыбнулась. Если она вообще могла улыбаться.

– Конечно. Мы понимаем. Мы будем говорить по очереди.

– Почему вы заговорили со мной сейчас? Ведь голоса я слышу уже очень давно.

– Тебя не было, Глэд.

– Глеб, меня зовут Глеб.

– Увы. Тебя уже так не зовут. Твоя судьба наложила на тебя новое имя, отражающее твой новый облик. Прости Глэд, но это так.

– Ладно, мы обсудим это позднее. Пусть будет Глэд. Прости, я перебил тебя.

– Ничего страшного. Я говорю, тебя не было. Ты отсутствовал. Твое сознание спряталось куда-то, отгородилось от окружающего его мира. Мы помогали тебе есть, пить, мы старались заботиться о тебе, но вернулся ты лишь сейчас. Раньше ты лишь выглядывал на мгновения. Мы не знаем, где ты научился этому.

– Я болел. Давно. Мне нанесли тяжелые раны, и я долго лечился. Страдал от боли и старался ее перетерпеть, не обращать внимание. Может быть, после этого я научился отрешаться от окружающего.

– А что случилось потом?

– Ничего. Я выздоровел.

– Ты обманываешь самого себя. Не забывай, мы одно целое, мы знаем о тебе больше, чем тебе хочется.

– Но это так, я здоров. Я разбился на машине… Хочу сказать, я быстро передвигался по дороге, и меня выбросило на дерево, сильно поломало. Но я теперь здоров!

– Не совсем так. Ты здоров снаружи, но твоя душа спряталась после произошедшего. Твой страх не ушел совсем. Он остался в тебе и зачастую лежит в основе твоих действий и принимаемых решений. Хотя ты сможешь его изжить, если будешь помнить про него и принимать во внимание реальную оценку событий, а не подгонять происходящее вокруг под желаемые для тебя рамки.

– Я… Я не знаю, что ответить…

– Не торопись. Думай. Слушай. Только потом решай. К сожалению, у нас не так много времени.

– Почему? Ведь я теперь все чаще прихожу в себя, и мы сможем проводить больше времени вместе!

– Да, ты все чаще возвращаешься к нам. Но заклятье наложили не правильно. Наши знания, образы нашей памяти легли в твою душу. Ты всегда будешь помнить то, что не видел и не чувствовал ранее. Ты сможешь быстро восстановить чужую жизнь, попробовать на вкус родниковую воду с моих лесов, вспомнить тошнотворный запах лягушек с болот ящера, вкус изысканных вин и подгнивших корней…

– Вкус жареной человечины!

– Да, почтенный Громыхатель, и это то же. Ты обладатель памяти всех нас. Все хорошее и плохое теперь принадлежит тебе. Боль от топора при четвертовании и сладость текущей самки в болотах, радость от скачки по привольной степи и горечь невыполненных обещаний с петлей на шее. Это все теперь твое.

– Этого так много!

– С другой стороны, может и хорошо, что наши силы так малы и никто из троих не смог подчинить остальных своей воле и не нашел твою личность, которая забилась так далеко в эти черные дни. Тебе достанутся знания и умения, а не диктат чужой умирающей воли. Может быть, за оставшиеся нам несколько месяцев, мы успеем научить тебя не только бояться, но и жить, жить хотя бы ради того, чтобы отомстить врагам! Вполне достойный повод, кстати. Ты еще сможешь увидеть, как черная кровь орошает твой меч, услышишь крик умирающего недруга и тяжесть золота, доставшегося тебе в наследство.

– Ты ошибаешься. Да, я услышу, но не увижу. Я уже ничего не увижу.

Горькая улыбка тронула губы лежащего человека. Тихий смех услышал Глеб вместо ответа.

– Я вас рассмешил? Ну, хоть в этом я, несчастный калека, могу вас порадовать…

– Ты забавен, Глэд, право слово.

Пустые глазницы распахнулись, невидяще уставившись в темноту камеры. Человек резко сел на вонючей куче соломы, затаив дыхание.

– Ты говоришь – видеть? Это что, ваша магия? Ведь вы тут умеете колдовать, я правильно понимаю?

– Фуй, как грубо. Магия. Заговоры. Амулеты, теряющие силы в самый неподходящий момент. Нет, Глэд, местные маги вряд ли помогут тебе.

– Тогда – о чем ты говорил?

– Я? Я лишь хочу тебе рассказать, что умение видеть у моего народа складывается не только в умении пользоваться глазами. Темные эльфы видят как ночные леопарды не только из-за врожденной остроты зрения. Мы можем чувствовать окружающий нас мир, видеть истинную суть вещей. Мы ориентируемся в кромешной тьме подземелий не за счет глаз, мы используем другие чувства, которые вряд ли имеют название у человеческой расы. Но эти чувства доступны всему живому, и надо лишь уметь их развивать. Надеюсь, что с моим опытом это будет доступно и тебе.

– А так же умение различать запахи добычи в налетающем ветре!

– И умение задерживать дыхание и не замерзать в самой холодной воде!

– У нас много талантов, Глэд, тебе надо лишь вспомнить их, ибо теперь это твои таланты.

– Видеть! Вы говорите – я смогу видеть! Не важно как, хоть третьим глазом, но тьма отступит от меня! Покажите мне, как это надо сделать, я хочу увидеть хоть что-нибудь сейчас, прямо сейчас!

– Глэд, ты еще очень слаб! Ты…

– Пожалуйста, я не могу больше ждать, я должен увидеть хоть светящуюся точку во тьме!

Голый человек сидел на корточках, до синевы сжимая кулаки, и отчаянным шепотом разгонял тишину камеры: – Боже мой, как же я хочу видеть!

– Мы убьем его, Эллеро-рой. Он слишком слаб для этого.

– Но проблеск света вернет его разум быстрее назад, чем долгие беседы и увещевания.

– Не знаю, если силы оставят его, мы погибнем все.

– Мы и так гибнем. Не все ли равно, раньше или позже. В любом случае, с чего-то надо начинать…

– Молю вас, не оставляйте меня, помогите мне!

– Хорошо. Хорошо, Глэд. Успокойся. Расслабься. Я помогу тебе. Но тебе придется слушать меня. И подчиниться мне полностью. Я покажу тебе, как пользоваться моими навыками, которые пока спят в тебе.

Через полчаса человек дышал медленно и размерено, руки расслаблено лежали на коленях, глазницы прикрыты. Полная тишина снаружи и внутри окутывала его.

– Медленно поднеси правую ладонь к глазам.

Растопыренная пятерня замерла перед распахнувшимися веками.

– Смотри, человек, смотри, мы можем это сделать вместе!

Капли пота покрыли холодным бисером лицо, но внутреннее напряжение не сковало его, тело оставалось расслабленным, лишь пальцы поднятой руки мелко дрожали…

– Моя рука, она красная, она ярко-красная… Я вижу ее, я ее ВИЖУ!!!

Со слабой улыбкой Глэд завалился на бок.

– Ну что, ушастый, вот мы и увидели. Увидели приближающийся конец.

* * *

Хмурый не спеша помешивает длинной палкой кипящее в котле варево. Мясо полевых крыс, клубни растений, травы – все создавало прекрасный аромат. Стоило признать, питание у Многоголового хана отменное, Хмурый успел уже набрать лишний вес, шерсть стала блестеть как в детстве, и посол Диких племен при дворе местного повелителя чувствовал себя совсем неплохо. Молодого воина оставили в ставке могучего хана Разделенных для решения возможных вопросов и в качестве полномочного посла южных соседей. Неделю тому назад Безрогий и Драный Бок двинулись обратно во главе четырех конных сотен отборных воинов Разделенных. Вместе с ними двинулось три тысячи молодых воинов, набранных среди Западных кланов, включая и часть, присланных к Разделенным. Орки гнали перед собой множество отар диких козлов для пропитания войска и больше двух тысяч крепких коней. За войсками выступил многочисленный обоз с оружием, бронью и запасами стрел, таранами и частями составных лестниц. Вся эта сила должна через две недели пути стать лагерем среди Диких южных племен и собрать воедино остальные отряды, разбросанные пока по степи. Орда начинала подготовку к набегу на человеческие поселения на берегах Шепорота. Вождям Диких племен нужно, как можно быстрее, выбрать старшего над собирающимися войсками, пока последние дни июня не уступили место июльской жаре, выжигающей степные травы, иссушающей ручьи и колодцы, и создающей трудности для орочьей конницы в предстоящем походе. Времени для грызни и длительных сборов уже не осталось.

Одинокий Хмурый, тем временем, пил, ел, отдыхал, участвовал в пышных охотах и состязаниях с оружием. А еще слушал, смотрел вокруг широко открытыми глазами, запоминал и думал. Послу Диких о многом следовало крепко подумать.

* * *

По здравому размышлению Мим отказался от поездки в экипаже. Да, путешествие на мягких сиденьях и с различными винами под рукой имело свои прелести. Но закрутившиеся дела требовали быстрейшего прибытия в Кхур ко двору Даш-пятого. Отправив Фрайма в качестве посла, Мим занялся более сложными вопросами, аккуратно встречаясь с различными богатыми и очень богатыми людьми Поххоморана. Банкиры, владельцы крупных мастерских, члены различных трудовых гильдий и просто серьезные люди, способные заинтересоваться предложенными им вариантами участия в военном походе соседей. Появившиеся слухи, сплетни и срочно отправленное посольство заинтересовали многих сильных мира сего, и Мим смог собрать множество заманчивых предложений для Драконьего дома, многие из которых были скреплены соответствующими подписями. Самая последняя встреча состоялась с личным представителем Тоха, тайного короля криминального мира столицы. Через посредника старый и мудрый Тох предложил огромный кредит на вполне разумных условиях. Старик не хотел, чтобы золото преступного мира лежало мертвым грузом. Золото должно приносить новое золото. Если местные банкиры и прочие состоятельные законопослушные граждане боятся испачкаться в сделках с кровавым золотом Тоха, то почему не предложить его соседям, не называя конкретных имен? А за помощь в решении этой маленькой проблемы Мим получит полную поддержку со стороны очень серьезной организации, с которой вынуждена считаться не только тайная полиция Поххоморана, но и другие очень серьезные игроки на местной политической сцене.

Именно поэтому, отягощенный столь весомыми предложениями, требующими максимально быстрого решения, бывший тайный агент Ищущих сидел в седле, и его сменные кони только и успевали отсчитывать мили. С небольшим сопровождением в лице наемных телохранителей Мим быстро приближался к столице Драконьего королевства. К следующему шагу в политических и военных играх.

Всю дорогу его преследовал образ из старой истории, превратившейся в легенду. Истории о Мятежном бароне, последнем из сыновей обедневшего рода, что встал на службу к Ищущим, сколотил себе состояние за время скитаний по всем землям Фэгефула, выкупил заложенный родовой замок и собирался уйти на покой. Но жадность сгубила барона. Он взялся выполнить последнее дело, найти некий древний артефакт, который использовался еще во времена войны с Владыкой. Барон добыл искомое в могилах города Павших и попытался найти серьезных покупателей. В этой попытке ему помогал клан Разделенных, участвовавший в увенчавшихся успехом поисках. В итоге Ищущие отрядили грандиозную погоню за найденным артефактом, барон обрел имя Мятежного, а орки полегли все до единого в схватке на Перешейке, куда их загнали вместе с бароном преследователи. Как ни странно, легенда гласит, что нежить пропустила барона в Южную Империю, где он и продал реликвию, дожив оставшиеся годы в достатке и довольствии в богатом поместье рядом с имперскими владениями Южной столицы – Ампиор. Ищущим пришлось оставить барона в покое, дабы не осложнять отношения со злопамятными цезарями, владыками Империи.

Виды огромного поместья, с вышколенными слугами, богато накрытыми столами, наложницами и золотом, укрытым за тяжелыми крышками сундуков, крутились перед внутренним взором Мима, звеня в голове оброненной ранее фразой, что он не докончил в разговоре с Фрайем:

– В орочьем вопросе надо поставить кровавую и окончательную точку. Этот вопрос включает в себя Диких и Разделенных орков, а также Ищущих, связанных с ними общностью интересов в одно целое.

А после этого Мим готов заняться различными личными проектами, не оглядываясь постоянно за спину в ожидании окрика или рывка нитей, которыми так обильно опутывают марионеток. Оставшиеся ему годы Мим хотел прожить свободным, как Мятежный барон. Второй Мятежный барон. Или не барон. Титулы мало волновали Мима.

* * *

Концовку легенды с успешным бегством Мятежного барона сочинили Спящие, которых беспокоило растущее недовольство деятельностью Ищущих. Сказка, как могучему клану щелкнули по носу, была полезна для общего дела, а Мятежный барон счастливо потратил накопленное золото только в песнях бродячих певцов. В реальности же он погиб первым из всего отряда, и орки бились с преследователями рядом с телом павшего предводителя.

Глава 4. Перегретый котел.

Первыми тяжелый арбалет придумали гномы. От них это искусство пришло сначала к жителям Болотного королевства, а затем распространилось по всем человеческим землям. Дружины баронов активно использовали это страшное оружие в многочисленных схватках с орками на северных границах. К сожалению, длительное время перезарядки и большой вес позволяют успешно использовать такой тип оружия только в засадах и для обороны крепостных стен. В остальных случаях мы рекомендуем использовать хорошо обученных тяжелых пехотинцев под прикрытием лучников или легкой конницы.

Начала тактики.

Приложение первое о различных видах осадного оружия.

Библиотека барона Клохорайна.

Июль – начало августа

Высокий человек в парчовой одежде стоял у проема окна, положив руки на широкий каменный подоконник. Окрашенная в рыжий цвет борода завивалась мелкими кольцами до середины груди и почти скрывала богато украшенную золотую цепь с многочисленными мелкими медалями, висящими на ней. Каждая из медалей рассказывала понимающему человеку меру познания ее хозяином тех или иных тайн Торговой Гильдии. Свайдл, заместитель Торговой Гильдии королевства Зур и советник по внутренним вопросам, по праву мог гордиться своими энциклопедическими знаниями, нашедшими свое отражение в носимой цепи для официальных приемов. Но сейчас Свайдл с удовольствием променял бы все парадные наряды и украшения на легкую льняную хламиду и кувшин охлажденного вина в тени деревьев рядом с домашним фонтаном. К сожалению, он так и не успел переодеться после официального приема у короля и теперь ждал начальника, обливаясь потом под тяжелой и жаркой парчой. В окно не доносилось ни дуновения ветерка, а взгляд на раскаленный солнцем город лишь усугублял пытку. Советник вернулся к столу, налил теплой воды из кувшина и медленно стал цедить, раздумывая, какую кару придумает ему Амиен, глава Гильдии, если он все же сбежит с очередного заседания Совета.

Сквозь распахнувшиеся позолоченные двери быстро вошел, как вбежал, маленький старик, лысая голова которого пускала сверкающих зайчиков от сияющих на стенах масляных ламп. Хитроумный Амиен, разменявший уже восьмой десяток, оставался все также скор на ногу и быстр умом, преумножая мощь и богатство Гильдии, во главе которой стоял уже пятнадцать лет.

– А, мой дорогой друг, я вижу, ты страдаешь от присущей молодым нерасторопности!

– Уважаемый учитель, не всем быть подобно молнии. Его Величество сегодня отличался особенным косноязычием, а количество официальных приемов начинает ввергать меня в ужас.

– Хвала Солнцу, что мой возраст позволяет мне избегать данных сборищ разорившихся аристократов! Что касается нашего с тобой величества, то надо понимать: отсутствие реальной власти приходится заменять ее видимостью. А сейчас, когда такая жара и охотиться можно лишь на девиц в гареме, Солнцеликий просто изнывает от безделья.

– Надеюсь, что в ближайшие дни он пресытится этими бесконечными заседаниями, а его старых придворных хватит удар до того, как я окончательно сварюсь в этих балахонах.

– Подожди, доживешь до моих лет, будешь цепляться за каждую возможность выйти в свет.

– Доживу ли? – Свайдл мрачно смочил остатками воды платок и ожесточенно стал отирать лицо и шею.

– А вот и наша защита и опора трона! – Амиен радостно приветствовал крупного загорелого мужчину в легкой кольчуге, входящего в зал. Глава братства наемников куратор Хилинг подошел к столу, чуть печатая шаг. Потомственный солдат, занял этот выборный пост почти тридцать лет тому назад. Переизбирался большинством голосов каждый год. Наемники превыше всего ценили в избранном предводителе честность перед солдатами, жесткость в соблюдении работодателями условий контракта и регулярность выплат немаленького жалования. Уже больше ста лет королевство Зур пользовалось услугами профессиональной наемной армии. Торговая Гильдия, в действительности управляющая всеми делами королевства, считала более правильным содержать наемников, а не собственную крупную армию. Порядка стало больше, и времена старых смут и мятежей остались лишь в легендах. Мало того, наемничество настолько широко распространилось на щедро залитых солнцем землях, что Зур стал поставлять отряды профессиональных солдат и в другие королевства. Даже надменная Южная Империя использовала подготовленные здесь экипажи для своих судов, которые боролись с пиратами на обоих океанах. Свайдл всегда поражался этому обстоятельству. Государство, раскинувшееся, по большей части, в пустыне, не имеющее выходов к морям или океанам и поставляющее профессиональных моряков – это просто не укладывалось у него в голове.

– Это я у Его Величества олицетворял богатство и могущество Торговой Гильдии, – объяснил отливающий золотом наряд обмахивающийся веером Свайдл, поймав недоуменный взгляд. Тот кивнул и сел за широкий стол. Хилинг отличался молчаливостью, предпочитая открывать рот только по делу.

– Ну что же, – начал совещание глава Гильдии, раскладывая на столе необходимые бумаги. – Я попросил вас собраться сегодня вот по какому поводу. Его Величество в целом одобрил представленный ему план военной помощи нашим северным соседям. Зур Солнцеликий считает, что чем дольше Драконы будут гонять орков по степи, тем меньше у них будет сил и желания беспокоить наши границы. Правда, Его Величество хочет полностью удовлетворить запросы северян и предоставить за повышенную плату то войско, что они просят. А это… – Амиен стал рыться в бумагах.

– Пять тысяч конницы и пять тысяч тяжелой пехоты. Плюс необходимый фураж для перехода к северным границам и дополнительное оружие для вооружения десяти тысяч ополчения, – без запинки отозвался наемник.

– Спасибо, – кивнул головой старик. – Конечно, мы существенно пополним казну, получив золото за такое количество солдат. Но вот что меня смущает, так это жертвы, которые мы понесем в схватках. Мне кажется, преждевременно телами наших солдат закрывать земли и замки чужих баронов. Пусть их люди проливают кровь, а мы предоставим небольшое войско, только чтобы обозначить присутствие Зур.

– Даш-пятый будет недоволен. Он специально указал в письме Его Величеству, что рассчитывает на нашу поддержку. Солнцеликий сегодня еще раз при всех сановниках подчеркнул, как важно для нас поддерживать хорошие отношения с соседями. Его Величество рад лишний раз подчеркнуть, что он делает все возможное, в отличие от некоторых богатых эгоистов, которые ставят интересы Гильдии выше интересов государства, – Свайдл продолжал истязать веер.

– Ну, Его Величеству надлежит делать хорошую мину при любых обстоятельствах. Он ведь не будет платить. Платить придется нам. Хотя перспектива беспошлинной торговли на новых землях очень заманчива, но когда это еще будет. А постой и подорожные солдатам надо звонкой монетой отдавать уже сейчас.

– Драконы оплатят полученные войска.

– Конечно, но задаток покрывает лишь пять сотен пехоты. Остается лишь верить, что остальные деньги прибудут осенью, а не к следующей весне. У королей такая короткая память. Кроме того, кошелек Драконов редко бывает полон.

Амиен нашел какую-то маленькую бумажку, почесал быстро затылок и повернулся к Хилингу.

– Кстати, вы можете оценить наши возможные потери?

– По моей информации, атаковать будут Дикие орки. С их слабой организацией и старым оружием такое же по численности войско уничтожит половину из пяти тысяч пехоты и тысячу конницы. Орки очень сильны в ближнем бою, но против них эффективна тяжелая конница. С другой стороны, в степи наша конница будет нести тяжелые потери. Орки хорошо знают местность и прекрасно умеют нападать из засады. Если конницу будут использовать для преследования и обнаружения их стоянок, мы рискуем потерять весь состав. Люди баронов в этом случае предпочтительнее, они местные и лучше представляют ситуацию.

– А назначить полностью самостоятельного командира над наемниками нам не дадут. Их в любом случае подчинят кому-то из баронов или сыновей Драконов.

– Значит, у нас останется две с половиной тысячи пехоты, – подвел итог глава Гильдии. – И оно нам надо? Нет, я не для того плачу нашим командирам, чтобы с такой легкостью хоронить подготовленное войско. Что вы можете предложить?

– Использовать нашу пехоту и конницу, как одно целое, под командованием нашего полководца.

– Уважаемый Хилинг, я уже сказал, их северные величества на это не пойдут. Они терпеть не могут слушать кого-либо, кроме себя. А пустить под черно-красные знамена самостоятельный чужой отряд для Драконов хуже, чем поймать любимую жену в постели соседа.

– Тогда лучше послать пехоту и лучников с Больших Зубов, использующих большой лук. Соединив стрелков с тяжелой пехотой, мы получим хорошо сбалансированную боевую единицу. Пехота выстоит при таранном ударе орков, а лучники смогут их беспокоить на дальних дистанциях и легко пробьют доспехи в ближнем бою.

– И сколько мы можем выделить?

– Четыре тысячи пехоты и тысячу лучников. Такую группу при необходимости легко можно раздробить на четыре мобильные и управляемые части.

– Ну что же, так и предложим Его Величеству. Пока пехота дойдет, пока оружие и припасы доставят, пройдет месяц, а то и больше. К тому времени мы получим деньги и сможем придумать, как решить вопрос с конницей. Заодно наш любимый король сможет честно показать, как он горячо любит своих коронованных соседей. Не мне вас учить, господин куратор, кого поставить во главе ваших солдат, подберете сами.

– Я уже подобрал людей, из которых назначу четырех тысячников, что имеют опыт войн на севере. Во главе поставлю одного из сообразительных заместителей. Он сможет потом принять под командование и конницу.

– Вот и отлично. Я подписываю вам бумагу на получение всего необходимого из арсеналов. Караван с оружием должен уйти послезавтра. Войска нужно будет отправить сразу после каравана. С ними заодно отправим и часть посольства соседей. Чем быстрее драконята улетят домой, тем мне спокойнее. Не смею вас больше задерживать.

Солдат поднялся, кивнул чиновникам и, крепко печатая шаг, вышел.

– Ну что же, дорогой Свайдл, остался последний вопрос, и вы сможете вернуться домой, в прохладу и негу.

– О боги, неужели опять про этого мага?

– Увы, именно про него. К сожалению, магические зеркала стали в последние годы бесполезны, пришлось вернуться к старой доброй голубиной почте. Поэтому вести пришли с опозданием, но это добрые вести. Наш человек пишет, что у него все готово. Мы получили возможность крепко щелкнуть по носу этих зазнавшихся Ищущих. Их кандидат по какому-то абсурдному обвинению брошен в темницу и охрана там в последнее время просто смешна. Наш агент заявляет, что сможет выкрасть пленника и переправить в южные порты Поххоморана. Оттуда его перебросят к нам. Если все пройдет, как задумано, то через пару месяцев этот человек поселится в наших подвалах. А мы сможем узнать от него много интересного. Я давно подбираюсь к тайнам Избранных. А информация в этом деле открывает множество дорог для Гильдии.

– Что требуется от меня?

– На досуге посмотрите в библиотеке, что у нас есть на Избранных. Я хочу, чтобы после приезда этого человека вы имели представление, что у него спрашивать, и где могут пересекаться наши интересы.

– Я понял, – Свайдл поднялся и откланялся. Ему предстояло перетряхнуть архивы и отобрать крупицы информации, чтобы потом с тяжким трудом собранные крупицы превратились в кирпичи в пирамиде растущего благосостояния Гильдии. Старый Глава умел давать задания. Но это все позже, а сейчас – домой, в прохладную ванну и отдыхать.

* * *

Пессес с трудом разогнул натруженную спину. Его дом с большим огородом стоял у самого подножия холма, но отсюда открывался замечательный вид на реку и на длинный большой деревянный мост, соединяющий берега. Сейчас по мосту крупные волы неспеша тащили четыре телеги, нагруженные с горой разнообразным скарбом. Перед караваном степенно выступало несколько мужчин в старой поношенной одежде. За телегами тянулся хвост женщин и ребятишек.

– Это куда они? – окликнула Пессеса жена.

– Староста вчера на сходе говорил о новых землях в полумиле отсюда. Там болотина, рядом луга богатые. Вот на них станицу и ставят.

– А наше стадо? Если новые поселенцы луга под себя займут, где мы коров пасти будем?

– Наши луга ближе, а вот заречный скот отгонят дальше в степь.

– Боязно мне что-то, это же миль пять-шесть от нас будет. А как орки нагрянут?

– Чтоб тебя жук-носач пожрал, накличешь еще! Где ты этих вонючих извергов видела? Разъезды их следов с поздней зимы не находили. А если какие разбойники и сунутся, мы им покажем! Вон, три сотни вооруженных стоят рядом со стадами, мигом порядок наведут. А коль мало покажется, то другие сотни у соседних мостов постой держат. Да и бароны не позволят их скот трогать. Так что нечего воду баламутить.

– Да ладно тебе, я просто волнуюсь.

– Ты лучше подумай о том, что в новую деревню торговцы поедут через нас. Уже сейчас можно будет новеньким корзины продать, или еще что. Нам добрые соседи только на пользу. Я тебе сразу говорил, мы тут быстро отстроимся и в силу войдем.

Посмотрев вслед уходящему в степь каравану, крестьянин поддернул штаны и снова нагнулся над грядкой. Земля у реки отличалась плодородием и обещала дать богатый урожай. Если только сорняки не задавят. Пессес окинул взглядом щедро нарезанный его семье участок, вздохнул и продолжил прополку.

* * *

Маленький худой мужчина, суетливыми движениями напоминающий крысу, кутался в драную куртку и старался согреть грязные руки у ярко пылающего очага. За его спиной у стола восседал собеседник, с трудом втиснув огромный живот между стулом и дубовым столом. На темной от времени столешнице подставка с десятком свечей освещала детальную карту, разложенную перед толстяком. Тот сосредоточенно водил пальцем по бумаге, прикидывая что-то в уме.

– Говоришь, каждую ночь с субботы на воскресенье калитка открыта?

– Да, да, каждую субботнюю ночь! Их старший едет в город, а офицеры ведь тоже люди, они любят выпить и покутить. В замке на это запрет, так ониповадились в соседнюю таверну заглядывать. Там девочки, вино, развлечения, я там уже кучу монет просадил! Шельмуют в кости, стервецы, не иначе шельмуют!

– Ну, стражу хоть ставят у калитки?

– Зачем?! Они же вечером быстро отойдут, отдохнут, а ночью или к утру вернутся. Им лишний шум и лишние глаза ни к чему. Там охрана остается лишь у центральных ворот и в переходах к казармам. А двор пуст и лестницы в подвалы не охраняются. Как с подвалов с очередным караваном продовольствие и оружие отправили, так пост там и сняли. На той неделе пригонят новых рекрутов, тогда в замке станет не протолкнуться.

– Никто из ночных караулов обход не делает рядом с калиткой?

– Нет, они лишь по части стен проходят, а калитка выходит на тропу через болотце. С другой стороны, попадаем сразу к подножию башни, там самовольщики давно факел убрали, темень сплошная. Мы в калитку нырнем, два десятка шагов – проход в башне, по коридорчику направо прошагаем и все, лестница вниз. Первый подвальный этаж – это кладовые, они пусты сейчас. Второй этаж – камеры. В какой-то из них и должен сидеть наш клиент.

– Не узнал, в какой именно?

– Ну, об этом не болтают просто так. Я и без того столько вина влил и выпил, чтобы эту информацию собрать! А уж потратился, не пересчитать!

– Не суетись, Крапленый. Я твои намеки слышу, не глухой. Как живым мерзавца ко мне на галеру отгрузим, так и остальное получишь. А если все разведал верно, войдем и выйдем тихо, то и сверху накину.

– Обижаешь, Жук, вместе идем на дело, чтобы я запросто так шкурой рисковал? Все же замок, солдат больше, чем тараканов. Попадемся, мигом компанию клиенту составим и песни споем на дыбе. Так что, я все разузнал, да не на раз перепроверил. Вон, даже в архивах копию замка сделал.

– Хорошо, садись за стол, обговорим последние детали.

Крапленый суетливо приставил колченогий стул, быстро плеснул себе на дно бокала кислого пива и устроился слушать. В прожитые сорок лет он выглядел как человек без явно выраженного возраста. Постоянно спутанные грязные волосы, обветренное худое лицо с глубокими морщинами, старая одежда – простой прохожий вряд ли поймет, чем занимается этот человек. Да и сам Крапленый с трудом бы сказал, как себя называть. В бурной молодости он считал себя профессиональным вором, удачливо совершал набеги на состоятельные дома, пока не попался на сущей мелочи. Откупившись от больших неприятностей, отработал полгода на засолке рыбы в порту и вернулся к старому образу жизни. Но к тому времени сменился начальник городской стражи, и ночная гвардия начала наводить серьезный порядок. Старого главаря воровского мира подняли на копья, новый постарался подмять под себя всех свободных жуликов и грабителей. Одиночек ловили – свои же и сдавали страже. Крапленый перепробовал все доступные ему способы быстро разбогатеть за чужой счет: дурил торговцев на рынках, участвовал в набегах на припортовые склады, помогал сбывать краденое. Но беспокойный характер и страсть к перемене деятельности и места приложения избытка сил не давали ему возможность закрепиться в выбранной области. Кроме того, он категорически не терпел чьего либо командования над собой и сумел за год намозолить глаза всем вожакам крупных шаек в городе. После очередной стычки при дележе добычи Крапленого сильно избили и подбросили страже. В этот раз он осел в тюрьме уже на пару лет. В каменных стенах свободолюбивый вор сильно затосковал и быстро начал терять остатки здоровья. Здесь его и нашел Навозный Жук, доверенный агент Торговой Гильдии на севере Поххоморана.

В то время Жук решал сложную головоломку. Гильдия сильно урезала его в деньгах и мелкому пирату пришлось искать другие источники существования. На личной старой потрепанной галере он уже много лет перевозил грузы из Полана в северные порты, не брезгуя при случае мелким морским разбоем или контрабандой. Не ведая меры в еде и выпивке, Жук набрал к приближающейся старости лишний вес и множество долгов. Поэтому он с удовольствием стал выполнять различные поручения сомнительного характера от заграничных заказчиков. «Деньги не пахнут, а если будет сильно вонять, в море отстираем». Для решения ряда вопросов ему понадобился преданный человек, который знал все ходы и выходы среди разнообразных любителей тащить чужое. За этим человеком Жук и отправился в тюрьму. После месяца бесед, деловых встреч, подарков и подношений в Полане один судья и несколько человек в тюремной страже стали богаче, а Крапленый получил желанную свободу.

Какое-то время вор и его новый хозяин притирались друг к другу, но со временем их отношения переросли в некое подобие дружбы. Жук никогда не интересовался, как будут выполнены его поручения. Он лишь давал задания и уточнял сумму необходимых расходов. После оговоренного времени он получал результат и не обращал внимания на то, каким образом его подчиненный достиг поставленной цели. С другой стороны, среди городских преступников Крапленого стали считать членом пиратской команды, и отношение к нему так же изменилось. Одно дело – проверить дубинкой прочность черепа одиночки, о котором забудут еще до того, как кровь засохнет на булыжной мостовой. Совсем другое – получить во враги крепких парней, которые при любой возможности хватаются за ножи.

Ставшая почти неразлучной парочка активно заботилась о личном благосостоянии. Выполняя изредка официальные заказы городской администрации по перевозке грузов, галера под полосатым красно-белым парусом, в основном, участвовала в криминальной жизни порта. Любые незаконные грузы, перевозка рабов, нападение и уничтожение неугодных судов, сбор дани с рыбаков и многое другое. Пару раз команда участвовала вместе с городскими бандитами в нападениях на портовые склады. Благодаря своей активности Жук умудрялся находить нужных ему людей в верхах и вовремя делиться частью добычи, что отводило от него угрозу быстрой и скорой расправы. В портовой администрации его судно числилось на хорошем счету.

Кроме того, по просьбе Торговой Гильдии толстый пират собирал сведения о работе порта, отправляемых товарах, новых назначениях среди чиновников. Добытые данные позволяли торговцам конкурировать с местными производителями, а при случае и устраивать поджоги и нападения на тех, кто мог поколебать ту или иную монополию зарубежных поставщиков. Но возросшая активность у северных соседей резко уменьшила интерес к Поххоморану в целом, что повлияло на количество новых заданий и итоговые суммы за их выполнение. Поэтому к неожиданному заказу на похищение пленника в Пяти Сестрах Жук решил отнестись с максимальной ответственностью. Тем более, оплату обещали очень щедрую. Он послал Крапленого на разведку и снабдил его приличной суммой. Что благоприятно отразилось на результате. В этот вечер Жук имел на руках подробную карту для проникновения и все необходимые сведения о возможных препятствиях.

– Что у нас с замками в камерах?

– На каждой из складских дверей стоит по паре замков, а в камерах только внешние засовы.

– Хорошо. Тогда вот здесь, – толстый палец ткнул в бумагу – мы оставим экипаж с возницей. Если вдруг кто-то из вояк решит вернуться, он нам подаст знак фонарем. Мы успеем укрыться на тропе. С собой возьмешь пару матросов, чтобы тащили пленника. Я буду ждать тебя у калитки. Быстро и тихо спуститесь в подвал, возьмете добычу и вернетесь обратно. Если вдруг там будет несколько пленников, тебе надо из них выбрать одного, у которого выжжены оба глаза.

– Если таких будет несколько?

– Притащите всех, на болоте решим, кто нам нужен. Я подъеду в экипаже сразу после заката. А ты в таверне постарайся, чтобы выпивки гулякам хватило до середины ночи, не меньше. Нам ни к чему неприятности.

– Сделаю, Жук.

– Ну, тогда давай перекусим, а завтра с помощью богов и закончим начатое дело.

Крапленый быстро скатал карту и начал выставлять на стол обильное угощение.

* * *

– Ты не поверишь, здесь творится невиданных размеров бардак. Папаша никому не доверяет, кроме сыновей. Сыновья теперь все в разъездах, а Его Величество по маковку завален неотложными делами, – Фрайм с довольной улыбкой грелся на солнце, вольготно раскинувшись на резной каменной скамейке. Он встречался с Мимом во дворцовом саду, у подножья главной королевской башни. Посыпанные белым песком дорожки затейливо кружились вокруг фонтанов и клумб. Уставших царедворцев манили заботливо расставленные скамьи, прикрытые буйной тропической зеленью. Поговаривали, что каждую осень редкие растения прячут в теплых подвалах замка, чтобы зелень не погибла под снегом. Как бы то ни было, но в наступившие жаркие июльские дни спастись от духоты можно только на открытом воздухе, рядом с водой. Кроме того, здесь можно было не бояться чужих ушей, которые могли прятаться в самых потайных уголках замка.

– Если им надо, пусть Драконы выстроят из неотложных бумаг новый замок, лишь бы дело сделали.

– Забавно, в этих напыщенных любителях раскрашенных доспехов должна течь кровь настоящих убийц драконов, которые в Темные времена вычистили для бережно пестуемых детей захваченные скалы. А детишки в настоящее время не то, что дракона, орка один на один не завалят.

– А баронам лично и не надо головы рубить, у них для этого рыцари, оруженосцы, гвардия, стража и весь остальной сброд. Надо отдать должное, само воинское дело тут поставлено на высоте. Но обсудить особенности военной науки мы сможем и вечером, за общим столом, а теперь давай вернемся к делу.

Фрайм достал кисет, трубку, набил ее крепким табаком и стал докладывать, пуская между делом замысловатые кольца дыма.

– Сейчас в Малых Холмах собрали внушительную силу. Холмы тянутся вдоль всей реки, между ними и берегом равнинные земли, от тридцати до пятидесяти миль шириной в разных местах. В городах и замках местных баронов стоит около пяти тысяч солдат, больше двух тысяч ополчения по деревням и на другом берегу реки, охраняют перегнанные стада. На самих Холмах сейчас находится больше двух тысяч тяжелой конницы, около четырех тысяч легкой конницы и больше десяти тысяч пехоты. Плюс небольшие гарнизоны, что сидят по замкам. Даш-пятый собирается дождаться, когда в конце августа орки соберут основную массу в набег, и дать им бой на их землях. После чего планомерно прочесать степь, перебить самок в становищах и закрепить Орочье Поле за собой окончательно.

– Что соседи?

– Зур прислал сегодня утром с посольством четыре тысячи наемников и тысячу лучников. Конницу пока не дают. Царедворцы сетуют на прижимистость Торговой Гильдии и недовольны их требованием оплатить большую часть расходов на солдат до начала боевых действий. Болотное Королевство прислало около трехсот лучников и готово двинуть небольшой отряд прямо от границы в сторону города Павших. Но этот вопрос еще обговаривают, на днях сюда доберется их большое посольство. Кроме того, караваны с припасами и оружием должны прибыть из Поххоморана завтра.

– Местные бароны что говорят?

– Часть поняла, что их дурачили все это время. Они ждали военных маневров на юге, а получили возможную войну на севере. Но в целом, двор радостно воспринял эту новость. В слух стараются не обсуждать, но по углам шепчутся. Я так понимаю, в ближайшие дни многие богатые дома отправят ополченцев и несчетных отпрысков в Холмы, в надежде на славную поживу. Драконам нужны новые земли, они тут друг у друга уже на головах сидят.

– Как ты думаешь, к середине августа они будут готовы развернуть войска и нанести удар?

– Сформированные части готовы ударить уже сейчас. Разъезды тщательно патрулируют уже все Приречье, следы орочьих разведчиков замечали в последнее время только за рекой. Думаю, что через пару недель пехоту выдвинут к мостам, следом пойдет конница. Из новых ополченцев сколотят сотни и отправят следом. В конце августа за рекой станет жарко.

– Ну что же, все идет неплохо. Я привез ряд серьезных предложений. Думаю, после проведенных встреч Его Величество сможет оплатить наемников с Юга и заказать конницу, а завязывающиеся тесные связи с Поххомораном подстегнут Болотных соседей к более активному участию. У тебя еще неделя, чтобы завершить дела и потом ты отправишься назад, в Ороман с ответным посольством. В его состав войдут только несколько местных военачальников и младший сын Драконов, Дрим. Его Величество хочет как можно быстрее утрясти возможные вопросы, чтобы развязать себе руки к моменту боевых действий. Нам же остается лишь помогать ему изо всех наших сил.

Фрайм кивнул и стал выколачивать трубку. Колокольный звон давно напоминал собеседникам, что наступила пора отведать прекрасно приготовленный обед.

* * *

В тот момент, когда солнце заливало полуденным зноем улицы Кхура и башни Драконов, в Оромане оно только набирало силу и пока не разогнало столпотворение на улицах яркими беспощадными лучами. Во внутренних дворах королевского дворца сады наполняли воздух утренними пряными запахами, кружа голову и напоминая о ночных играх придворных. В широко раскрытые окна банного зала из сада доносилось пение птиц и отдаленные звуки сменяющейся стражи, громыхающей доспехами и выкрикивающие слова команд. Его Величество царь Гардолирман был неравнодушен к громким и блестящим ритуалам.

Молодой человек с черной кудрявой головой жеманно скривил губы и осторожно зачерпнул ладонью пену, в обилии покрывающую воду в принимаемой им ванне. На его жест тут же склонился десятилетний мальчик в легкой белой хламиде.

– Я же просил сегодня не добавлять розовое масло, у меня от него по утрам начинается мигрень.

– Мы добавили только водоросли с Южного побережья, масло солнечных семян и мыло со степными запахами, господин. Я лично готовил ванну.

– Тогда ты явно плохо вымыл ванну, и я теперь вынужден дышать чей-то розовой дрянью, – фаворит царя после бурной ночи чувствовал себя совершенно разбитым, но привычное желание встряхнуться за счет прислуги медленно растворялось в горячей. – Еще раз такое замечу, отправлю на конюшню. А теперь ступай, смешай мне прохладный напиток. И не перестарайся с сахаром, как в прошлый раз!

Мальчик поклонился и неслышными шагами скользнул к столу – готовить питье. Служба у фаворита считалась невероятно трудной, мужчина улыбался только царю, а истинный характер демонстрировал лишь малолетним слугам. Но мальчишки предпочитали терпеть, надеясь когда-нибудь занять место хозяина. В случае ошибки их ожидала работа на кухне, многочисленных хозяйственных службах дворца и в последствии соляные копи или галеры. Его Величество не жалел рабов, чей ежечасный труд поддерживал роскошную жизнь его самого и придворных.

Дрему Оргартиса прервало слабое покашливание. Черноволосый любимец царя открыл глаза и вздрогнул. На широкой лавке с трудом расположился брат Одтарио, с извиняющейся улыбкой пытаясь примостить огромное тело.

– Уважаемый Одтарио, я так рад вас видеть!

– Полно, полно, мой друг, не вставай, в твои годы надо получать все возможные удовольствия, незачем прерывать омовение ради старика!

– Ну, вы еще не столь стары, я надеюсь видеть вас во главе тайной полиции еще долгие годы.

– Спасибо, дорогой, я постараюсь оправдать твое доверие, – монах насмешливо разглядывал взволнованного фаворита. Как приятно омрачить заботой его вечно надменное лицо. Видимо, нежданная личная встреча вызвала в этой красивой голове ураган вопросов.

После десяти минут обмена последними придворными сплетнями, Одтарио придал лицу грустное выражение.

– Кстати, мой любезный, не получал ли ты в последнее время привет от старого колдующего друга?

– О ком вы говорите, брат?

– Я о том колдуне, что заботился о здоровье твоего батюшки до того, как по уши залез в заговор магов и был сослан. Помнится, несколько лет тому назад ты лично хлопотал, чтобы любителя орочьих заклятий не отправили его на заслуженную дыбу. Он тогда пытался добиться места при дворе и бесконечными письмами весьма рассердил Его Величество.

Оргартис с каменным выражением лица набрал полные ладони воды, зачерпнул поверх огромную шапку пены и стал старательно умывать вспотевшее лицо. Он прекрасно помнил этот случай. Дернули же его тогда злые домовые просить царя за старого шамана. Ему так хотелось показаться великодушным и щедрым к старику хотя бы перед собой. Он сумел развеять раздражение Гардолирмана шутками и анекдотами, в которых в фривольной манере описал существующие отношения между Кхохоломом и старым Тертедуэйем, комендантом Пяти сестер. Царь тогда хохотал до упаду, представляя описанные сексуальные картины, скрытые за стенами старого замка. Вот как этот смех обернулся сейчас.

– Сожалею, уважаемый Одтарио, я плохо помню тот случай. Мне уже неоднократно говорили, что мое сердце слишком открыто для окружающих, и я слишком часто принимаю участие в судьбе простых людей, лица которых не могу вспомнить уже через неделю, – фаворит не спеша стал мылить руки и бледную грудь.

– Конечно, конечно, я и не сомневаюсь в этом, – монах с поклоном принял из рук мальчика кубок и с удовольствием отхлебнул прохладного слабо-хмельного напитка. – Ваше доброе сердце известно даже за пределами нашего королевства. Значит, он вас в последние дни новыми просьбами не допекал?

– Нет, я и вспомнил о нем только сейчас, после ваших слов.

– Ну и хорошо. А если вдруг ему вздумается с вами связаться, вы уж побеспокойте старика, дайте знать.

– Разумеется, я в тот же час вас извещу. Надеюсь, он не совершил ничего непоправимого?

– О, нет, ничего серьезного. Так, сущие мелочи: покушение на здоровье гражданина государства, недонесение начальству, сговор и крамола против государя и запретное колдовство в пределах государственного учреждения. Его оставили пока на свободе – посмотрим за его друзьями и знакомыми, – Одтарио не торопясь допил кубок и поставил его на скамью.

– Ну и ладненько, не буду больше беспокоить, – грузный монах тяжело поднялся, подарил Оргартису еще пару ослепительных улыбок и не спеша вышел из банного зала.

– Не помнит он, – хмыкнул себе под нос начальник тайной полиции. – Посмотрим, как ты теперь покрутишься. А когда старика через месяц-другой привезем сюда и нос вас к носу сведем, то получим потеху. Колдун после твоих слов с удовольствием тебя продаст со всеми потрохами. А Его Величество больше всего на свете боится сейчас магов и разных кудесников. Папенька крепко ему в голову вбил, что маги не простят отобранного золота. Так что этот шаман нам еще пригодится…

Весь в пене Оргартис шагнул на расстеленную у ванной простыню. Отпил из поданного кубка и небрежно опустил его в ванну. – Я тебе напомнил, что не люблю слишком много сахара. А ты уши себе забил грязью и даже не потрудился прислушаться к моим словам.

Через десять минут фаворит лично запорол насмерть бичом несчастного десятилетнего слугу на заднем дворе дворца.

* * *

– Послушай, Громыхатель, как давно мы не видели нашего слепого друга в сознании?

– Он приходил в себя вчера утром, ушастый. Съел все до крошки и заснул рядом с миской.

– Он меня беспокоит. Если он и дальше не будет поддерживать свои силы, то станет нашей общей могилой. Прошлый раз он бредил на языке ящеров, я не понял ни одного слова.

– А как хвостатый, почему не перевел?

– К сожалению, мы уже потеряли душу нашего невольного соседа. Он больше не откликается. Себя я ловлю иногда на том, что уже слабо различаю явь и пустоту тьмы. Скоро я истаю окончательно.

В голосе умершего орка неожиданно прорезалась печаль.

– Да, ты в этом не одинок. Остается лишь надеяться, что наши знания пригодятся новому хозяину. Хотя жаль, что мне не доведется пройтись босым по ковыльной степи.

– Давай помолимся, чтобы Глэд сделал это за нас. Чтобы он вернулся назад, не заплутал в образах нашего прошлого, чтобы тени трех душ не превратили его в безмозглого зверя, способного лишь убивать.

– Он выберется, проклятый ты пессимист! Я верю в него! Он проживет во снах наши жизни и воспримет все лучшее от каждого. А потом стряхнет шкуры умерших душ и станет самим собой, с отросшими клыками, хвостом и твоими торчащими ушами.

– Надеюсь, ты прав. Может быть, ему хотя бы достанется толика твоего упрямства и жажды жизни…

На следующее утро стражник принес еду и заменил воду у пленника. По всей видимости, тот доживал последние дни. Питался он теперь через раз и все чаще оставался лежать рядом с миской, не находя в себе сил вернуться на подстилку.

* * *

Галера прижималась высоким бортом к высокой деревянной пристани. Семеня по сброшенным сходням, двигалась цепочка крестьян, тяжело нагруженных мешками с зерном. Сенна, крепко сбитый телом староста деревни, из-под насупленных бровей смотрел на их работу. Вот уже больше часа, как должен вернуться его сын, первенец Фирстинг. Парня все не видно и старик уже начал волноваться.

Над бортом появился обнаженный по пояс бородатый мужчина, поразительно похожий на быка, вставшего на задние ноги, с чудовищных размеров грудной клеткой и шеей, смахивающей на наковальню. Рыбьего зуба, капитана галеры, природа наделила с лихвой.

– Не хмурься, Сенна, а то твое лицо вино в трюме в уксус превратит.

– Я не помню, чтобы в списке указывал вино.

– А ты и не вспоминай, это не твой груз. Тебе я привез зерно, пеньку и холстину. К вечеру разгрузитесь, завтра пойду ниже по течению, там найдется место и для доброго вина.

– Не удивительно, что ты не захватил с собой ни одного плуга или косы. У тебя трюм забит совсем другим.

– Не ворчи, старый пыльный мешок! Не моя вина, что бароны пришлют заказанные тобой железки только на следующей неделе, – Зуб почесал пятерней лохматую грудь и с интересом посмотрел на перекинувшийся между берегами деревянный высокий мост. Галера легко проходила под ним с опущенными мачтами. – Сколько не смотрю, все не налюбуюсь! Сколько времени его строили?

– За год управились, – буркнул староста. – Здесь зимы терпимые, ледоход опоры не сносит. Хотя я бы лучше дерево на добрый частокол потратил, перед степью голые стоим.

– Придумаешь еще, частокол. Орки его перепрыгнут и не заметят. Твой частокол – это солдаты с луками и пиками. Да конница в латах.

– И где ты тут видишь этих солдат и конников? – Сенна обвел руками множество добротных домов, широко раскинувшихся на бывшем орочьем берегу. Часть из них уже забралась на поднимающиеся за деревней пологие холмы.

– У вас же стоит несколько сотен ополчения, тебе этого мало?

Старик едко усмехнулся, и в легком поклоне развел руками.

– Спасибо, утешил. Вот только этих лучников орки перепрыгнут и не заметят, как ты говоришь. Мохнатоголовые разве что пару-тройку стрел из портков выдернут. Местным-то что делать? У меня тут семья, шесть ртов и хозяйство. Да семей уже полторы сотни скоро будет по округе. Да огороды и покосы уж на две версты с гаком за деревню ушли. А до стада лишь на лошади и доберешься. И куда я этих двести ротозеев с луками пристрою, чтобы порядок блюли и орков гоняли?

– Не плачь, староста. Меня не разжалобишь, можешь слезливыми речами рыб смешить. А что до солдат и конницы, так перетерпеть всего месяц-другой остался. Я тебе пару раз еще грузы заброшу и начну обоз для войска возить. На ваших трех мостах, что на этих семнадцати милях реку связали, скоро заставы поставят. Наемники и дружины баронов постоем за деревнями встанут. А потом пойдут степь чистить, чтобы ты спокойно мог свою репку на огороде дергать.

– Наемники?! О, боги! Это ведь надо будет местных девок прятать, куда подальше, перепортят ведь подчистую!

– Ну, может, кого и оставят, – Рыбий зуб весело захохотал. Просмеявшись, стукнул кулаком по перилам и внимательно вгляделся в сторону деревни. – А кто это там тебе машет? Вылитый ты в молодости.

Сенна прикрылся ладонью от солнца и узнал в стоящем посреди улицы своего сына.

– Наконец-то, сколько же можно! – и староста засеменил ему на встречу. – Где тебя болотные духи носили?

– Я уж полчаса тебя дома жду, батя, – прогудел в ответ Фирстинг, крепкий молодец семнадцати лет. До того, как отец не обходил его оглоблей за пустую удаль, он на спор поднимал корову на плечах. – Я уж и отобедал, тебя ожидая.

– Тебе ведь что сказали – на пристань идти!

– Ну, я так понял, что корабль до завтра стоит, а я матери завез свежего мяса с отары. Вот на обед и остался.

– Это кто же мясом откланялся?

– А дедушка Тог. У него овца в сусличьей норе обезножила, пришлось забить.

– Хорошо, свежее мясо нам в помощь. Больше новостей от них нет?

– Нет. Да и какие новости, тихо все. Ополченцы заставы выставили, дозором ходят. Дедушка Тог свою отару поближе к коровам перегнал. Там болотина, травы всем хватает. Собирался завтра утром подпасков за продуктами послать.

– Ну и ладно, что все тихо у них. Иди, помоги зерно на склады сгрузить. Только не надсадись, знаю тебя! А я домой схожу, отобедаю.

Сенна оправил рубаху, с любовью посмотрел вслед шагающему к пристани сыну. Неожиданно для себя смутился брошенного взгляда – а вдруг кто увидит? И пошел не спеша домой, к горячим щам.

* * *

Пышно наряженные конники строем по четыре человека выезжали из центральных ворот Кхура, столицы Драконьего королевства. На поднятых пиках развевались штандарты весьма уважаемых родов, гербы расцветили высокие щиты, притороченные к седлам. Полномочное посольство отправлялось с ответным визитом к соседям. Следом за почетным охранением начал вытягиваться караван карет, среди которых обилием позолоты отличалась повозка Дрима – младшего из Драконов. Правда, сам наследник в ней отсутствовал. Он только ранним утром вернулся из Зур и сейчас решал с отцом срочные вопросы, которые накопились на дипломатическом поприще за время его отсутствия. Несмотря на свою молодость, начитанный Дрим отменно лавировал в хитросплетениях внутренней и внешней политики. Отец и братья любили подтрунивать над его нежеланием искать себе славу на поле брани, но всецело доверяли, в последнее время, его мнению по любым сложным вопросам внешних сношений.

Во внутреннем дворе Мим провожал подчиненного. Фрайм оделся по-походному и собирался присоединиться к каравану. В столицу Поххоморана он намеревался ехать вместе с Дримом. Но из-за влажной жары наемник решил подождать младшего Дракона в седле, вместо того, чтобы обливаться потом в карете.

– Не забудь о желании наших гостеприимных хозяев как можно дольше тянуть с уточнением новых границ по Орочьему полю. Думаю, Гардолирман будет недоволен. Твоя задача – поменьше мелькать при дворе. Главную глыбу мы сдвинули – войска собираются в кулак, необходимые припасы и оружие поступает в достаточном количестве. Пусть любители геральдики поплотнее ввяжутся в драку, не будем форсировать вопросы с границами. Слишком болезненны они сейчас. Ближе к зиме, когда встанет вопрос с выплатой процентов по кредитам, и прочие неприятные беседы начнутся, вот тогда можно будет вернуться к этой теме.

– Но Даш-пятый хочет побыстрее заключить необходимые соглашения и не возвращаться к ним больше.

– Конечно, он так хочет. Вот только все его соглашения приходится перечитывать помногу раз. Он не дурак, а сынишку вырастил вообще всем соседям на погибель. Тот так смысл простых слов запутает, что потом годами трактуют каждая сторона в свою пользу. С Драконами надо разговаривать с позиции уверенной в себе силы, поджаривая их хвост на медленном огне. Только тогда они начинают считаться с окружающими и готовы выслушать и твое мнение.

– Когда мне возвращаться?

– Я так понимаю, посольство будет принято спешно и вернется назад быстро. Вполне может быть, что ты в середине осени уже будешь здесь. В любом случае, тебе переданы различные рекомендательные и прочие бумаги, дома тебя должны принять хорошо. Свою официальную миссию ты выполнил блестяще. Кроме того, все коммерческие предложения нашли благоприятный отклик, по приезду ты отошлешь письма согласно списку и отдыхай. Твоя задача – быть невидимой тенью при дворе и собрать мне все возможные новые сплетни. Чтобы после возвращения я имел возможность проанализировать, как будем выстраивать нашу личную линию поведения в дальнейшем. Я же постараюсь успеть побывать у соседей на западе и юге. Рекомендательные письма от их послов я уже себе получил.

– Кстати, я не отследил, что решили о наемной коннице Зур? Их пехота встала лагерем на Малых Холмах. Говорят, из них сформируют четыре отдельные тысячи, которые используют в качестве ядра для отдельных отрядов.

– Золото в Торговую Гильдию за новые войска отправлено, Драконы получили щедрые кредиты для ведения войны. Вполне возможно, в конце августа я буду возвращаться сюда во главе конного отряда наемников.

Фрайм поднялся в седло и разобрал поводья. Левой рукой проверил тяжелый кожаный кошель под рубахой. Мим заметил движение и ухмыльнулся.

– Все же расписка занимает существенно меньше места и весит куда меньше ее золотого эквивалента. А подпись Его Величества на ней придает подателю лоск и шарм.

– Я предпочитаю безымянное золото. А премиальные мой карман не оттянут.

– Ладно, удачи тебе и пусть тебя берегут боги!

Фрайм кивнул хозяину и тронул коня следом за пылящим по дороге караваном карет и повозок.

* * *

Трое всадников не спеша рысили по широкой тропе среди взметнувшихся в небо сосен. Густо пахнущий смолой воздух пронзали широкие солнечные лучи заходящего солнца, секущие наискосок древний лес. Сотник из Пяти Сестер вместе с ординарцем и колдуном возвращались из дальнего гарнизона на границе с Орочьим Полем. Неделю тому назад они привели караван новобранцев с припасами и оружием. Вот уже третий день считают мили обратного пути к замку. По началу сотник пытался разговорить старика, но тот отвечал односложно или вообще молчал. Видно, что его гложут тяжелые думы. Не найдя в лице Кхохолома нового собеседника, сотник продолжил пикировку с ординарцем. Знали они друг друга уже второй десяток лет и давно обсудили все возможные темы, но ехать молча известной дорогой надоедало быстро.

– Надо было в деревне остановиться, там у старосты две дочки на выданье, хорошо бы отдохнули.

– Так тебе и даст староста крепких девок щупать, ему их побыстрее выдать замуж надо, а не в бордель свою хату превращать.

– Ага, то-то он их выдать и не может, что дочки любят добрых солдат утешить.

– Тебя в позапрошлый раз так утешили, что потом полуголым за околицей ловили.

– Ну, это я просто не сторговался заранее, вот она меня с сеновала и спустила, да отцу давай кричать.

– И ты решил сегодня повторить этот полет с сеновала еще раз? Что же раньше не сказал, я бы ради такого зрелища точно на ночлег там остановился. А теперь придется три часа в седле кости трясти до трактира на большом тракте.

Кхохолом слушал беседу вполуха, из-под насупленных бровей посматривая по сторонам. Молчаливый лес раздражал колдуна, привыкшего к степным просторам и широко раскинувшимся городам Поххоморана. Кроме того, настроение еще больше портила сама необходимость мотаться вместе с военными отрядами по захолустным гарнизонам в качестве заурядного лекаря. История с ослепленным пленником и неудачным допросом сильно ударила по самолюбию и положению колдуна в замке. Кхохолом до сих пор с дрожью вспоминал утренний разнос, который они с советником по безопасности получили в зале совещаний от Тертедуэя.

– Дети шакала! Как вы посмели решать столь ответственный государственный вопрос, минуя меня! Кто вам дал такие полномочия? Давно плетей не пробовали, собаки?!

Насколько мог судить старик, от вполне возможной виселицы за самоуправство их спасло хорошее настроение отдохнувшего в городе коменданта. Он даже не подпрыгивал на месте, как обычно бывало при вспышках ярости. Старый военачальник стоял у огромного дубового кресла и крепко держался за спинку. А поток бранных слов с брызгами слюны, по больше части, пролетал мимо окаменевших провинившихся, слабо фиксируемых блуждающим мутным взглядом. Посещение бань в этот раз сопровождалось грандиозной пьянкой, которая и спасла их от пеньковых неприятностей.

К вечеру Тертедуэй отоспался и устроил краткую расправу. Советник по безопасности с сопроводительным письмом крайне едкого содержания отправился в городскую канцелярию за расчетом. А колдуна отправили с первым военным караваном к дальним гарнизонам. Как пообещал «маленький гриф», старику придется мотаться в седле до поздней осени, пока пограничная стража будет получать пополнение. Кхохолому лишь оставаться надеяться, что за долгие зимние вечера он сможет выторговать себе обратно спокойное место в замке и на следующий год ему не придется стирать зад в седле. Все же в Пяти Сестрах полно сквозняков, и спина коменданта все чаще напоминает о себе.

Но даже оплошность подчиненных хитрый военачальник сумел обернуть себе на пользу. Старик давно точил зуб на набравших немалую силу влиятельных Ищущих. С удовольствием принимая подношения от любых просителей, Тертедуэй терпеть не мог делиться реальной властью и могуществом с кем бы то ни было. И уж тем более не терпел, когда приходилось идти на уступки перед более сильным. Вынужденный терпеть изредка наезжающих с официальными бумагами и разрешениями незваных гостей, комендант замка мечтал раз и навсегда закрыть перед ними ворота Пяти Сестер. Одно дело – брать деньги за редкую помощь городской страже в облавах или усиленной охране веселых вечеринок власть предержащих. Совсем другое – каждое утро чертыхаться от мозолящих глаз чужаков, расхаживающих у тебя во дворе. Видеть их и осознавать нынешнее незавидное положение, распаляя неутихающую злобу к завистникам, лишившим положение при дворе и сославшим крутить хвосты пограничной страже. Но в открытую выступать против людей, имеющих столь высоких покровителей – это все равно, что висельнику плясать танцы одержимых на шаткой табуретке с петлей на шее.

И когда представился случай, Тертедуэй ухватился за него, не задумываясь. Виновные уже наказаны, посланцам Ищущих сделали необходимые реверансы, после чего попросили освободить жилплощадь. А к пострадавшему комендант даже заглянул лично. Поворошил задумчиво остатки соломы, потрогал пальцем сырые стылые стены, понюхал миску с остатками каши.

– Кормить. Поить. За это уплачено. Никаких посещений и никаких врачей. Как подохнет – в болото. Но! – «Маленький гриф» поднял костлявый палец, – Мы к его смерти не будем причастны! Пусть умрет сам.

После этого он повернулся к колдуну, примкнувшему к свите, и деланно всплеснул руками.

– А ты что тут забыл? Тебя ждут северные гарнизоны и наши доблестные придурочные солдаты, жрущие всякую дрянь и пачкающие потом казенные штаны.

Вот и приходится теперь Кхохолому лишь поминать про себя разных богов и молиться, чтобы удача опять повернулась к нему лицом. Поудобнее устроившись в седле, старик настроился подремать. Умению спать в дороге он научился у орков, а до постоялого двора и сытного ужина путь предстоял еще неблизкий.

* * *

– Шуга, ты где?

– Тут я, рядом.

– Где, рядом? Я тебя не вижу!

– Тише, идиот!

– Это ты кого идиотом назвал?

Мелкими огоньками зачадил факел, тут же звонко ударились о стены звуки двух оплеух.

– Значит так, мытари! Еще слово услышу, вот этими руками пошинкую!

Крапленый сунул здоровенному моряку факел в руки, толкнул второго в сторону прохода в подвал, а сам настороженно прислушался к окружающей их темноте. Один конец коридора выходил к калитке в стене, через которую проникли трое мужчин. Другой конец вел к выходу из башни, возвышающейся над площадкой для занятий с оружием. Где-то в верхних галереях ходили караульные, но у входа в подземелье царили тишина и покой.

– Граг, ты мне на корабле обещал, что будешь молчать!

– А что он? Я же про него слова плохого не сказал, а он меня идиотом обзывает…

– Хоть ослом, личные дела будете дома справлять, а сейчас – давай следом.

Разгоревшийся факел освещал спускающегося вниз Шугу, следом за ним по лестнице засеменил второй матрос. Предводитель еще раз прислушался и поспешил за удаляющимся огнем.

Голый человек приподнял голову над подстилкой и прислушался. По лестнице, ведущей к камерам, спускались люди. Слепец оскалился: шли чужие. Солдаты носили грубую обувь, возвещая о себе громким топотом о каменные ступени. Крадущиеся, напротив, старались ступать тихо в мягких кожаных мокасинах, но измученный тишиной слух пленника легко различал не только каждый шаг, но и подмечал разницу в шуме, что производил каждый из гостей. Худая рука бесшумно обняла кувшин с водой, и тело плавно перетекло с подстилки ближе к стене.

Крапленый выдернул из стены еще один факел, зажег его и жестами показал матросам на первую дверь в стене. Широкий в плечах Шуга перехватил факел в левую руку, правая удобнее сжала рукоятку широкого ножа, развернув лезвием к себе. Граг отодвинул засовы и резко распахнул дверь. Шуга подождал пару мгновений и нырнул в камеру. За ним следом метнулся Граг.

Крапленый с усмешкой посмотрел на раздосадованные лица выглянувших обратно матросов.

– Пусто? А вы хотели – сразу и золотой найти? Давайте следующую. Только не затопчите слепца, а то сигаете, как будто на абордаж пошли.

Матросы открыли вторую тяжелую дверь и ворвались в камеру. Они действовали так, как привыкли при налетах на штурмуемые корабли, страхуя друг друга. Но и эта камера оказалась пустой.

Еще дверь, еще одна. Трое мужчин методично проверяли камеры и прошли уже половину коридора, миновав большую бочку с затхлой водой. За спиной зияли проемы открытых камер. Крапленый повернулся к левой стене коридора. Там оставалось проверить всего несколько дверей, но света факелов не хватало осветить коридор до конца.

– Здесь еще десяток, да на этой стороне около пяти. За двадцать минут должны управиться.

За спиной лязгнул очередной засов и Крапленый стал поворачиваться к открытой двери, чтобы посмотреть, как работают его помощники.

Шаг в камеру, факел перед собой. Второй шаг, и глаз заметил слева какое-то движение. Тело среагировало и начало разворот, но поток воды из кувшина уже обрушился на факел и тот обиженно зашипел, теряя остатки огня. Темнота вернулась внезапно, и Шуга вслепую полоснул ножом воздух перед собой. Но голый человек не стоял, бледная тень сидела на корточках, больше похожая на гигантскую жабу, чем на человека. Внизу мелькнула рука, и тонкие вытянутые пальцы ударили в пах матросу, родив комок невыносимой боли, которая скрючила тело и лишила возможности двигаться. Другая рука в это время ментула уже опустевший кувшин в лицо стоящему в проеме Грагу. Он еле успел закрыться руками и вывалился из камеры, спиной сбив стоящего за ним предводителя.

Тот, кто еще пять минут назад считался пленником, бросил взгляд на пол. Рядом с сипящим от боли мужчиной лежит нож с широким лезвием. Пальцы с удовольствием обняли рукоятку, и лезвие молнией рассекло горло лежащего. Охотник повернул слепые глазницы в проем двери и оглядел барахтающихся на полу мужчин. Без единого звука, скользящими шагами миновал проем и обогнул мужчин слева.

Крапленый с ужасом выхватил клинок, припасенный за пазухой и извиваясь червяком, спиной вперед пополз в сторону. У него перед глазами из черного проема камеры выскользнула белая тень и двинулась к выходу из коридора. Пленник шагал на полусогнутых ногах бесшумно, сгорбившись и размахивая в такт шагам свисающими руками. При этом движения выглядели плавными и несли отпечаток грациозности.

Сидящий у ног Крапленого Граг крутанулся и уже на корточках выставил в сторону напавшего тесак.

– Урод! Ты что делаешь!

Не обращая на него внимания, пленник шагнул к лежащему на полу чадящему факелу, поднял его и не торопясь сунул в бочку с водой. В наступившей кромешной тьме только и слышно, как лопаются маленькие пузырьки на поверхности растревоженной воды.

– О, боги… – сипло выдохнул Граг и огромным прыжком сиганул вперед. Крапленый услышал дробный топот убегающего матроса.

Добыча. Бежит.

Ярко красная тень удалялась в сторону лестницы, ведущей наверх. Пустые глазницы провожали ее, оглядывая серые тени теней, проемы открытых камер и хорошо видные вдалеке истертые каменные ступени.

Добыча. Убегает. Сильная добыча. Можно не догнать.

Охотник взвесил в руке нож и огорченно скривил губы. Тяжело. Сил нет. Не добросить. Привычно занял позу преследования и бесшумно пошел-побежал вслед удирающему матросу. Слабые мышцы не подчинялись, и преследователь не мог бежать, но двигался он все равно быстро, лишь немного уступая в скорости преследователю. Тот как раз сослепу ударился о стену и кувыркнулся через голову, грузно хлопнувшись об пол. Через пару мгновений человек зашевелился и пополз вперед, гонимый ужасом.

Руки Грага наткнулись на первую ступеньку лестницы, и он рывком поднялся. Сзади давила тишина, пугая больше, чем шум возможной схватки. Шаг, другой и моряк занес ногу над следующей ступенькой к возвращению в верхний мир.

Худые руки резко дернули ноги поднимающего по лестнице человека, и тот рухнул на ступеньки, лишившись при ударе нескольких зубов. Вниз по лестнице задребезжал кувыркающийся тесак.

Крапленый вздрогнул всем телом, когда услышал дикий вопль, долетевший со стороны лестницы. В этом крике смешался ужас умирающего зверя, потерявшего любую человеческую личину. Не успев растерять и часть звенящей мощи, крик оборвался. Бывший вор, а ныне полноправный компаньон уважаемого пирата Жука почувствовал, как горячо и мокро стало у него между ног. Не дожидаясь продолжения случившегося, мужчина рванулся в другую сторону в слепой надежде сбежать от уже случившегося, от той тишины, что поглотила только что последнего из его матросов.

Невидимый во тьме голый человек поднял скатившийся тесак, взвесил в руках и положил обратно. Потом выпрямился в полный рост и с интересом стал смотреть, как по коридору бежит в полную силу последний из живых противников. Он разгонялся все быстрее и быстрее, воздух хриплыми толчками вырывался из груди, ноги мелькали с невероятной быстротой. Если бы не глухая стена в конце коридора, добыча могла состязаться с конным воином на скачках в степи. Глухой хлопок возвестил о конце забега. Отброшенное от стены тело рухнуло на каменный пол и замерло. Человек с провалами пустых глазниц послушал затихающее эхо и медленно пошел к лежащему, сжимая в правой руке нож с окрашенным кровью широким лезвием.

Добыча. Очнулась. Ворочается. Вскрикивает. Пытается подняться.

Охотник сидел на корточках рядом с Крапленым и разглядывал противника. Тот выглядел намного сильнее ослабленного заключением охотника, но в кромешной тьме это не играло никакой роли. В отличие от незрячей добычи, охотник прекрасно видел окружающий его мир, а стальной клинок уравнивал шансы. Кроме того, освободившийся пленник двигался намного быстрее, чем его добыча. Поэтому он спокойно сидел рядом с поднимающимся человеком и с интересом разглядывал того: пыльная растрепанная одежда, безумно выпученные глаза, слипшиеся потные волосы.

– Эй, как тебя там! Слышишь?! Или ты уже ушел? Если ты тут, послушай, я ведь пришел с миром! Мы вовсе не хотели тебе ничего плохого сделать! Слышишь, как тебя?! Мы наоборот, пришли тебя освободить! Мой друг, он там, наверху, ждет нас! Мы должны были тебя освободить! А ты моих людей напугал, вон как они забегали! И зря, честное слово зря! Нас наверху ждут, нам надо туда, к моему другу! Он известный человек, очень уважаемый человек, нас троих ждет галера в порту, сядем и поплывем, к теплым островам! А там, не поверишь, на островах, песок, горячий песок и солнце, жаркое солнце, а потом вечером за столом выпьем, закусим и …

Охотник бросил взгляд на валяющийся рядом с его камерой грубый мешок и моток веревки. Улыбка коснулась его губ, образ путешествия к островам связанным в мешке ярко предстал перед его глазами. Но картина скрученного тела в мешковине сменилась забытой болью от привязанных к плахе рук, и другое видение прогнало мираж качающихся на ветру пальм. Видение окровавленного топора, разрубающего орочье тело, бьющееся от боли на плахе. Худое лицо закаменело, потеряв даже тень улыбки.

– Так пойдем, слышишь, пойдем со мной, чего тут в темноте сидеть, мы…

Широкий клинок ножа разрубил шею стоящему человеку, и охотник подождал, пока тело не перестало двигаться. Проверив карманы, голый мужчина не спеша пошел по коридору к выходу из подземелья. По дороге оно аккуратно обмыл нож, перебросил через плечо мешок и связал узлом на животе. В эту импровизированную сумку легла веревка, один из ножей и тесак. Деньги и другая личная мелочь не заинтересовали охотника. Бывший пленник, не торопясь, стал подниматься по лестнице, помогая себе на крутых ступеньках руками. Скоротечная схватка обострила чувства, и Глэд возвращался по следу, оставленному убитыми им пришельцами. Слабый запах кислого пива и грязных тел почти выветрился под сквозняками крепости, но плиты хранили пока след прошедших людей и вели беглеца через коридоры к открытой калитке в крепостной стене.

– Чтобы вас черные демоны разорвали, твари носатые!

Навозный Жук ожесточенно чесался. После получаса сидения в засаде он уже начал завидовать ушедшим в замок. Прекрасная позиция рядом с тропой через болото позволяла, с одной стороны, контролировать входящих и выходящих через потайную калитку, но, с другой стороны, предоставляла обитающим на болоте комарам шикарный ужин, чем те и не преминули воспользоваться. В борьбе с нашествием носатых кровопийц не помогали ни сорванные с кустарника ветки, ни беспощадные хлопки по дорвавшимся до свежей крови нахалам.

– Где этих уродов носит, давно уже пора вернуться! За это время можно успеть выкрасть самого коменданта, да еще и гарнизонную кассу в придачу! – Жук оставил в покое саднящий левый бок и принялся с еще большим пылом за правый. От самоистязания его отвлек лишь шум осыпавшихся камней на тропинке.

– Наконец-то, возвращаются, – пират поднялся с камня, на котором дожидался замешкавшихся подельников.

Яркая луна заливала неровным светом подтопленные болотистые берега и колышущиеся высокие травы, через которые давно протоптали тропинку. Резко спускаясь по косогору, на котором стоял замок, тропка одним краем обрывалась прямо у воды, потом выходила на плоскую травяную равнину и, петляя, бежала к широкой дороге, за которой виднелись огни поселка. Сейчас по крутому спуску медленно шел залитый лунным светом голый человек, вместо одежды укутанный перевязью из мешковины и державший в правой руке нож. Он втыкал лезвие в откосый склон и делал пару шагов, спускаясь все ниже. Отреагировав на движение, человек замер и повернул голову в сторону пирата, застывшего ниже него в траве.

Жук с ужасом смотрел на стоящего над ним пришельца, больше похожего на привидение, чем на человека. Выпирающие ребра, тонкие как ветки дерева руки и ноги, впалый живот и белая кожа, светящаяся в свете луны. Но взгляд приковывали к себе провалы глазниц, черными дырами развернутые навстречу неожиданной преграде. Казалось, что слепец разглядывает хозяина галеры, поднимая несуществующим взором волну ужаса в душе пирата.

Навозный Жук сипло крякнул и рванул арбалет, висящий за спиной. Многократно тренированным движением, не раз спасавшим его жизнь в морских схватках, вскинул оружие и спустил курок, как только прицел лег на белую фигуру на склоне. Тихий вскрик слился в одно целое со звоном тетивы. Безглазое приведение нелепо взмахнуло руками и полетело, кувыркаясь, в болото, раскинувшееся под тропой. Тяжелый всплеск и лишь медленно затягивающееся ряской пятно черной воды напоминало о случившемся. Несколько пузырей поднялось с глубины, обдав вонью склонившегося Жука, и наступила полная тишина.

Пират поднялся наверх, забрал нож, оставленный беглецом, быстро скатился вниз и теперь напряженно ждал, лелея в душе слабую надежду на то, что подстреленный им сможет выплыть. Но пошел уже второй десяток минут, и лишь звон комаров напоминал, что на болоте существует еще какая-либо жизнь, кроме вооруженного громилы.

– Чтоб тебя, тварь безглазая! – сплюнув под ноги, Жук быстрой рысью помчался к стоящей у дороги повозке, не выпуская из рук перезаряженный арбалет. Он пытался прогнать из памяти образ падающего в болото человека, из груди которого торчало оперение арбалетного болта. – Придется сказать торгашам, что тебя охрана подстрелила.

О том, что своих людей живыми он уже не увидит, однозначно говорил подобранный нож и мешковина, которую нацепил на себя освобожденный пленник. Что именно произошло в подвале, уже не интересовало пирата. Сейчас все его думы требовали лишь одного: побыстрее убраться от крепости, вернуться на галеру и утром выйти из порта с первыми лучами солнца. Через месяц-другой можно будет вернуться, когда вояки успокоятся и с большим доверием отнесутся к истории о пьющих без меры бывших матросах, сбежавших с корабля и ищущих себе приключения в подвалах замков. Но это будет потом, а пока Жук без устали погонял возницу, подпрыгивая в скачущей на ухабах повозке. И не чувствовал он широкой спиной на удивление трезвого взгляда десятника, с интересом наблюдавшего за развернувшейся перед ним сценой с высокого сеновала, куда он забрался с перебравшей лишнего почтенной дамой из гуляющего этой ночью торгового семейства.

Городская канализация Полана представляла собой подземный лабиринт, дающий приют самым отверженным жителям многомиллионного города. Те, кто не смог найти для себя пристанище в бандах попрошаек и сборщиков падали, попадали сюда, в вечную темноту, редко озаряемую чадящими плошками. Увечные и больные, неспособные урвать кусок пропитания на улицах, питались отбросами в смердящей тьме, ловили крыс или доедали менее удачливых собратьев, которым смерть принесла вечное облегчение.

Пара труб для сброса нечистот выходила черными провалами к болоту, тянувшемуся вдоль одного из трактов от городских трущоб до стен Пяти Сестер. В одной из этих труб кашлял грязный обнаженный человек, выплевывая из себя воду и кусочки ила. Арбалетный болт смог пробить закутанный в мешковину тесак и вонзился в тело, но потерял свою силу и оставил лишь болезненную рану, не забрав жизнь. Рухнувший в воду Глэд сумел проплыть-проползти по дну болота на значительное расстояние и лишь там медленно поднял лицо сквозь воду и глотнул живительного воздуха. Ближе к рассвету он нашел это убежище и теперь медленно приходил в себя. Отдышавшись, бережно сложил все припасы в мешок, повязал его вокруг себя и медленно побрел в глубь канализации, в спасительную тьму, подальше от медленно разгорающейся зари.

* * *

Любимая мать помнит, как именно нарекла сына. Старший брат и две младшие сестры не ошибутся, если им понадобится окликнуть его. Вот только старик Тог, отвечающий за общинное стадо, называл его не иначе как бестолковый подпасок. То и дело можно услышать: – И куда это Бестолковый подевался? Где Бестолкового носит?

Что поделать, если шестилетний пацаненок смотрел на мир широко открытыми глазами, и жук на травинке волновал его больше, чем отставшая пара овец, щиплющих траву в стороне от стада. А любовь к разглядыванию облаков наградила на днях разбитым носом, когда нога попала в сусличью нору, и он кубарем посыпался с небольшого холма.

Но боги распорядились так, что имя этого мальчика останется известным только им. А сам он если и сможет поиграть с зеленокрылым жуком, то только на небесах.

Две тысячи конных орков охватили стада на выпасе по ранней заре, когда туман только начал укладываться спать и уступать место обильной росе. Сотня гвардии без единого звука перерезала две стоянки ополчения и открыла путь Диким. Пастухов затоптали конями, а подпасков подняли на копья. Выделив заранее назначенный десяток для сопровождения захваченного скота, конница развернулась в лаву и пошла широким серпом к центральному мосту, следом за двумя тысячами пеших. Еще две тысячи конницы и тысяча пеших шла к восточному мосту, в 7 милях на восход солнца. Основная масса из шести тысяч конных и больше тысячи пеших мчались, проглатывая десять отделяющих миль от западного моста, перейдя который можно за час добраться до ближайшего к реке крупного города – Дакарэйлана, Холодной Росы.

На совете перед битвой глава гвардии из Разделенных сошелся на ножах с парой вождей Диких, требовавших начинать набег согласно традиции – с запаленными сигнальными дымами, с боевым кличем и непременным принесением жертв Великой реке Шепорот, омывающих южные орочьи земли. Но гвардейцы требовали начать набег тихо и не предупреждать людей раньше времени об истинных намерениях. Лишь после кровавой свалки у шаманских костров сошлись на компромиссе – начать набег тихо и, по возможности, незаметно, а дары богам принести в первую ночь, когда дым от горящих деревень уже возвестит всем о приходе вольного народа в Приречные земли.

Именно поэтому в деревню Сенны орки вошли без единого звука. Огромными серыми тенями выросли они из разбегающегося под утренним солнцем тумана, изредка брякая амуницией, потекли конные сотни по улицам, спускаясь с холмов к реке. Первый крик прозвучал лишь тогда, когда с марша орочья пехота рассыпалась по окраинам деревни, врываясь в просыпающиеся дома и рубя без жалости всех, кто попадался им на глаза.

– Сынок, слышь, это вроде у бабки Солдоны шумят? – Сенна с трудом оторвал голову от подушки. Вчера он провожал Рыбьего зуба и крепко перебрал медовухи. Солнце уже собиралось заглянуть в окно, но вставать не хотелось.

Фирстинг в рубахе на выпуск и широких полотняных штанах закончил возиться у печки и, потягиваясь, пошел во двор. Он успел шагнуть на крыльцо, когда брошенное копье прибило его к только что отрытой двери. Молодой парень с удивлением взялся за дрожащее древко и тихо обмяк. Мимо него в избу вошли двое орков, пригнув головы, чтобы не зацепить низкий для них потолок. Через пару минут они вышли, сжимая в руках окровавленные кривые ятаганы. Староста и остальные домочадцы умерли, не успев даже понять, что происходит вокруг.

Пока пеший отряд уничтожал деревню, конница успела промчаться по мосту и ударила всей массой по спящей охране на другой стороне реки. Раздетые ополченцы выбегали на улицу из недавно построенной казармы и падали под ударами. Чуть больше десятка успели забаррикадироваться внутри здания, но орки не стали выкуривать их оттуда. Они просто подожгли все строения и помчались дальше. У пылающей казармы и хозяйственных построек осталась россыпь пехоты, стрелами добивавшая людей, пытающихся выбраться из огня.

Восточный мост также захватили без боя – орки и тут сумели подойти незамеченными. Сопротивление оказали лишь у последнего, западного моста. Кто-то из поднявшихся засветло крестьян успел ударить в набат, и первый конный десяток встретил плотный рой стрел. Потеряв троих, орки оттянулись в деревню, где уже вовсю лилась кровь, и попробовали проскочить еще раз. Во второй попытке участвовало больше сотни конных. Но ополченцы выставили три тяжелых арбалета, сшибающих орков с коня, и добавили к ним полсотни лучников за в спешке собранными рогатками и щитами, с близкого расстояния точно бьющих в лошадей и стыки между латами. Потеряв в этой попытке еще больше тридцати воинов, орки откатились на свою сторону и стали совещаться.

– Подтянись, братишки! – сорванным голосом командовал сотник ополчения, расставляя подбегающих людей по заранее намеченным позициям. С показной лихостью он давал распоряжения, хлопал по плечам подчиненных и старался не смотреть долго им в глаза, чтобы не видели они плещущийся там ужас. В отличие от недавно набранных солдат, сотник успел понюхать пороху и воинское дело знал не понаслышке. Прекрасно понимал, что жить ему и его бравым ребятам осталось немного. Что стоит его сотня необстрелянных бойцов против нескольких тысяч орков, обсыпавших противоположный берег. Времени, отмерянного им, не хватит даже на то, чтобы запалить добротно построенный мост, связавший смертью оба берега.

– Как снова пойдут – мы вдарим! Арбалетчики, бить на дальней дистанции, успеете перезарядить еще разок, а то и другой! Лучники, вам по приказу – стрелять навесом, как на той неделе по мишеням учил, а уж потом – в упор! И стрел не жалеть, их у нас с лихвой! А нас они не достанут, их лучникам на мосту не развернуться!

Ополченцы с возрастающей тревогой всматривались в перегруппирующихся орков, скрючившись за щитами и крепко сжимали луки и топоры. Одна надежда, что посланные гонцы успеют предупредить все близлежащие гарнизоны и удастся продержаться до подхода подмоги из Дакарэйлана.

Выстроившись ощетинившейся копьями змеей, орочья пехота ступила на мост, медленно поползла на другую сторону, с каждым шагом все ближе и ближе подбираясь к погибшим в первой атаке. Гулко хлопнули тетивы арбалетов, и два болта затрепетали в толстых щитах. Третий попал между ними и прошил нагрудник одного из степных воинов. Оседающее тело быстро вытолкнули в сторону и орки, не теряя темпа, продолжили свою поступь.

– Навесом! Пускааай!

Белыми искрами зашелестели стрелы и посыпались на приближающие дубовые щиты, многие из которых сколотили больше роста человека. Поднятые над головами щиты приняли стрелы ополченцев, и стальная змея превратилась в разъяренного ежа. Но люди не заметили, причинил ли залп хоть какой-либо вред.

– Грум! Грум! Грум! – ухали надвигающиеся орки.

– Тяниии! Пускааай!

Еж обзавелся новыми иглами с белым оперением, но не сбился с шага. Вразнобой ударили пара арбалетов, послав тяжелые болты куда-то между щитами, и орки перешли на неторопливый бег, сокращая дистанцию. Лучники приподнялись над щитами и стали осыпать стрелами противника, пуская легких оперенных «птиц» почти в упор. Неожиданно первые ряды орков присели, и в людей полетели плотным потоком ответные стрелы, сметая открывшихся защитников переправы. Сразу после залпа лавина закованных в сталь пехотинцев рванула навстречу рогаткам и щитам, преодолевая последние метры к южному берегу. Часть воинов прыгала через перила на низкий берег и взбиралась с ревом по песчаному откосу. Щелкнул третий арбалет и один из нападавших перекувыркнулся через перила, но на это уже не обращали внимание. Ополченцы уже яростно рубились с наседающими на них орками, каждый из которых был на голову больше и много крупнее любого из обороняющихся. Люди даже не успели организовать отход ближе к казармам, как их смяли. Потеряв пятнадцать пехотинцев, орки рассыпались по берегу, добивая живых и освобождая дорогу коннице, которая перегруппировалась и понеслась во весь опор в сторону города. Следом за ней выдвинулись быстрым маршем пешие, неся на плечах разобранные бревна и доски для строительства осадных лестниц. Несмотря на то, что о нападении известили всю округу, орки не собирались отступать от первоначального плана и стремились максимально развить успех.

В небо, расцвеченное первыми утренними лучами, поднимались черные клубы дыма, отмечая где еще пару часов назад стояли человеческие поселения на северном берегу реки. Орочьи боги получили первые щедрые жертвы в этот очень долгий день.

* * *

Полог юрты резко распахнулся, и глава Разделенных шагнул к давно ожидающему гостю. Хмурый медленно поднялся навстречу, замечая и полное вооружение хана и тени, стоящих за спиной личных телохранителей.

– Брат, наши родичи ударили по скопищу людишек, как мы и наметили! Шаманы получили сообщение: людские деревни горят, мосты нами захвачены, конница рассыпалась по всем Приречным землям и пускает кровь. Первых пленников уже погнали по Приречным дорогам!

– Хорошая весть, Многоголовый. Боги любят смелых, они любят преданный им степной народ.

– Этого мало! Передовой отряд моих гвардейцев захватил с собой тараны и с ходу сумел ворваться в Дакарэйлана! Холодную росу надо будет переименовать в Горячую, ха-ха-ха! Город наш, головы ополченцев кормят ворон, а жители получили прекрасные колодки, которые будут носить всю их оставшуюся жалкую жизнь!

– Каковы потери?

– Сущая ерунда. За два дня набега мы потеряли меньше двух сотен воинов и сумели смять все человеческие войска, что стояли вне стен городов и замков. Оставшиеся и носа не смеют высунуть. Последнее донесение говорит о том, что один из недавно отстроенных деревянных замков удалось поджечь, кто не успел зажариться, попал в плен, остальные споют славу нашим ребятам на небесах!

Хмурый не спеша подпоясался ремнем с широким мечом, застегнул броню на широкой груди и застыл перед ханом. Ведь не только ради хороших вестей тот обвешался железом и пришел к нему лично.

– Слушай меня, брат! Мы собрали четыре тысячи хорошо подготовленных воинов. Отряды по три-четыре сотни пойдут в разъезды, прикрывая тылы наших Диких братьев. Одна тысяча уйдет на восток, чтобы пожиратели лягушек не успели захватить осушенные ими земли. Ты с еще одной тысячей должен будешь встать на западных землях, смотреть за изнеженными любителями мальчиков. Я с воинами прикрою спину нашему народу на южных землях. Если понадобиться, приму первую добычу и пошлю подкрепления. Но тебя заклинаю смотреть в оба! Хитрые дети шакала обязательно постараются сорвать наш победоносный поход, наверняка уже сейчас послания летят во все стороны, и Драконы пищат всем соседям, зовут на помощь! Смотри за нашими границами, чтобы и мышь не проскользнула! Лучших людей тебе даю и двух молодых шаманов в придачу, каждый вечер сможем делиться вестями.

– Да будет так, великий хан! Две недели до Диких границ на западе, и там мы рассыплемся дозорами. Ни один вражеский лазутчик не сможет подкрасться незамеченным. А если люди выставят войско, мы его измотаем набегами и дождемся твоей помощи, чтобы сломить захватчиков!

Растроганный Многоголовый обхватил посла Диких южных племен и от избытка чувств загрохотал кулачищами по закованной в броню спине. Потом широкими шагами ринулся из шатра, увлекая Хмурого за собой, навстречу строящимся перед шатром конными орками.

Хмурый одним движением взлетел в седло и мрачно оглядел войско.

– Значит, двух шаманов мне дает щедрый хан. Тысячу самых отборных головорезов, чтобы стеречь дальние от него границы. Ладно, постережем, хотя очень уж своевременно он отсылает меня из собственного города. Ну да ничего, не только его шаманы камлать умеют, мы еще посмотрим, кто последним спляшет на спине умирающей гиены.

Могучий Дикий орк пустил коня боком, показывая воинам свою силу и навык, прогарцевал мимо замерших конников и рявкнул им в лица:

– Грум, толстолобые! Мы идем на запад! Слушать степь, обгонять ветер, и пусть человечина коптится на наших кострах! Поможем братьям!

– Грум! Грум! – отозвались ему, и тысяча мохнатых закованных в железо орков покатилась по улицам города Павших, вытягиваясь в сторону заходящего солнца. Через полчаса лишь поднятая ими пыль указывала на скрывшееся из вида войско.

Многоголовый бросил последний взор на кровавый закат и буркнул стоящему рядом шаману:

– Вечером будешь говорить со Спящими, передашь, что все идет по плану. Я с отборными отрядами выступаю завтра на рассвете. Ты остаешься здесь, связь будем держать через твоих сыновей.

Косматый древний шаман склонил голову и степенно отправился в давно обжитый дом, сложенный из глыб рядом с центральной площадью. Надлежало отдать последние советы отъезжающим сыновьям и подготовиться к вечерней ворожбе. Да пребудет сила с Разделенными орками, возродившимися после падения и готовящимися править сейчас степями, а потом и всем северным миром! Да пребудет сила!

Глава 5. Путь Орды.

Было выдано на постой: пять золотых в оплату долгов за прошлый год, два золотых для закупки новых поножей взамен утраченных при переправе через Гнилые Болота. Запрошено еще четыре в долг для выкупа закладных за половину корчмы.

(красной краской, густо через весь лист) Оплатить долги за год, взыскать три золотых с дурака за утрату имущества. Либо заменить на десять плетей.

Утерянная докладная из походной канцелярии дружины барона Швитца.

Начало августа – конец августа

Дрим, младший из Драконов, разглядывал яркие звезды, осыпавшие черное ночное небо над Ороманом. Посольство прибыло сегодня утром и с почетом разместилось в гостевом крыле дворца. На следующее утро их собирались принять Его Величество Гардолирман и его венценосная супруга. Насколько успело напеть щедро рассыпаемое золото, правители Поххоморана пребывали в добром здравии и прекрасном настроении, что вселяло надежду на небольшое количество проволочек. Хотя западного соседа никогда не сбрасывали со счетов, и торг в пограничном вопросе на новых территориях предстоял жаркий.

Молодой мужчина распахнул шире шторы, впуская ночной пряный воздух в комнату, и вернулся к столу, где лежали карты. Но садиться не стал, прислушиваясь к шуму, донесшемуся из-за широких богато украшенных дверей. Рука скользнула к рукояти меча в ответ на распахнувшиеся створки. Серый от пыли гонец ввалился в комнату, прокосолапил пару шагов и преклонил колено, протягивая свиток. Дрим взял послание и показал пальцем на гонца начальнику стражи, стоящему в дверном проеме: накормить, предоставить отдых. Солдаты вышли из комнаты, затворив двери, но младший Дракон уже не обращал на них внимание, вчитываясь в грубо начертанные отцом строки:

«…Дорогой сын, должен сообщить тебе пренеприятнейшие вести. Проклятые орки ударили первыми, Приречье в огне. У Холмов сплошной хаос, их конница разрушает деревни и избивает ополченцев. Выставленные заслоны не пускают их вглубь страны, но вся приречная территория в их власти. Есть слухи о нескольких павших городах. Я собираю баронов сразу у опасного района и выступаю на воссоединение с твоим старшим братом Дарго. Тебе же надлежит получить помощь войсками с поххоморанцев и выбить с них обещанные припасы и снаряжение. Не втягивайся в долгие разговоры. Если упрутся – не затевай дипломатические игры, ты мне нужен тут. При первой возможности возвращайся назад, лошадей не жалей. Эти семь сотен миль, разделяющих нас, ты сможешь покрыть за три дня. Твой отец и король, Даш-пятый.»

Дрим медленно положил сверток на стол и задумчиво стал постукивать по столешнице. Тук-тук, мысли прочь, тук-тук, чем помочь… Расстегнул пояс и положил ножны с мечом следом за письмом, растер лицо, помассировал отяжелевший затылок и шагнул к выходу из комнаты.

– Ты со мной, остальные останутся на месте, – бросил начальнику стражи, стремительно шагая по коридору в сторону центральных палат дворца. – Как с охраной?

– Удвоена.

– Подберешь четверых крепких ребят и запасных коней. При первой же возможности возвращаемся назад. Остальное посольство будет здесь надувать щеки за нас. Будем надеяться, что мой помощник, старая облезлая лиса Далат, справится с проверкой поставляемого оружия и припасов.

– Я не рискну охранять вас столь малым количеством людей, дорога может стать опасной после начала набега. Не орки, так лихие люди зашевелятся.

– Значит, ты выберешь четырех кудесников, которые под твоим предводительством спасут мою задницу.

Дрим остановился перед дверьми, ограждающими гостевое крыло от остального дворца. На мраморных розовых плитах стояла усиленная охрана. Прямо перед гостями склонил голову в легком поклоне начальник стражи, бронзовый от загара Ромер, бывший трибун из Южной Империи. Жесткий военачальник не сошелся со сменившимся Имперским советом и оставил выпестованный легион больше десяти лет тому назад. В ту же ночь, как он сложил полномочия, тайные посланцы Поххоморана предложили Ромеру пост заместителя начальника личной охраны. Опальный солдат предпочел покинуть родину, помня исторический опыт череды несчастных случаев для особо упорных и неудобных политиков и выдающихся граждан. На новой должности он зарекомендовал себя блестящим практиком, поднявшим дисциплину в местной гвардии на недосягаемую высоту. Вот уже два года, как возглавлял личную охрану Гардолирмана, которая за внешним блеском и показными парадами скрывала теперь хорошо отлаженный боевой механизм.

Спешное прибытие гонца к посольству восточных соседей не осталось незамеченным, как и удвоение внутренних постов гостей. Поэтому уже сейчас гвардейцы бесшумно перекрывали галереи дворца, а младшего из Драконов встречал лично Ромер.

– Да хранят вас боги, – ответил на поклон Дрим. – Мне необходимо немедленно повидаться с Его Величеством. Дело чрезвычайной важности.

– Прошу следовать за мной, я извещу Его Величество.

– Готовь людей и лошадей, – отправил назад телохранителя Дрим и шагнул следом за Ромером в темноту открывшегося прохода. Закованных в железо мужчин сопровождали несколько воинов с факелами впереди и позади. Тяжело ступающий отряд сопровождали настороженные глаза стражи, стоящей на каждом перекрестке и у всех запертых ворот.

– Ваше величество, ваше величество!

Гардолирман с трудом открыл правый глаз, пытаясь в полумраке спальни разглядеть причину беспокойства. В городе царила жара, из-за чего надежда и опора царства мучалась бессонницей. В последнее время заснуть удавалось лишь ближе к утру и придворные знали, сколь резок бывает в гневе не вовремя разбуженный повелитель.

– Надеюсь, ты ведаешь, что творишь, – буркнул разбуженный, разглядев наконец украшенную старческим пушком голову Омара – подающего туфли. Каждый вступающий на эту должность наследовал и имя. Если не лгали летописцы, то нынешний Омар оказался тридцать пятым по счету. Прадед Его Величества однажды за пару недель сменил десяток хранителей обуви за плохо разношенные туфли.

– Ваше величество! Начальник охраны Ромер и посол Драконов смиренно просят их принять немедленно, они ожидают вашего решения в малой чайной комнате. Во дворце усилена охрана, все свободное движение перекрыто, часть войск в казармах подняты по тревоге.

– Что? Мятеж?! – Гардолирман рывком сел на широкой кровати, лихорадочно нашаривая мягкие туфли.

– Позвольте мне, ваше величество… – Старик ловко обул повелителя и засеменил за ним следом. – К сожалению, мне больше ничего не известно, а стража не выпускает из ваших покоев.

Царь раздраженно отмахнулся, накинул на себя атласный ночной халат и быстро пошел к маленькой комнате, скрытой в глубинах дворца. Шагающего повелителя тут же окружили телохранители, грозным видом внушая толику спокойствия нешуточно разволновавшемуся Гардолирману. У дверей комнаты в поклоне склонился начальник тайной полиции, брат Одтарио.

– Ваше величество, меня разбудил посыльный от начальника стражи по какому-то срочному делу.

– Да, это посольство не успело прибыть в гости, как уже перебаламутило весь дворец! Пойдем, послушаем, что там у них еще стряслось в горах.

Гардолирман устроился на подушках, изобильно разбросанных на диване рядом с широким инкрустированным драгоценными камнями столом. У стены за его спиной бесшумной тенью застыл тучный Одтарио. Сбоку стола каменным изваянием замер Ромер, страхуя повелителя от каких-либо неожиданностей. Дрим закончил глубокий поклон и выпрямился по другую сторону от владыки Поххоморана.

– Ваше величество, я получил сообщение из дома. Орки ударили по нам всей накопленной силой.

– Орки? Какие орки? – Гардолирман удивленно завращал головой. – Орки? О боги, я думал, проклятые колдуны и маги устроили очередной мятеж.

– Нет, ваше величество. Мне неизвестно ничего о магах, но я теперь знаю, что проклятые пожиратели человечины громят наши деревни в Приречье. Мой отец, повелитель Драконов, просит вас подтвердить данные обязательства о помощи в столь тяжелое для нас время.

– Конечно, о чем может быть речь! Мы добрые соседи и держим данное слово, заказанные вами припасы будут отправлены при первой возможности.

– Мы спрашиваем о войсках, о вашей доблестной коннице и пехоте!

– О войсках разговора не было! – Гардолирман вмиг прогнал остатки сна и оперся о столешницу. – Только военные припасы и оружие. До тех пор, пока твой отец не подтвердит новые границы на Орочьем Поле, ни о каких войсках и речи не будет!

– Что толку от снаряжения, если ополченцев раскидают как солому? Нам нужны подготовленные солдаты, и в большом количестве. Вся степь сейчас ударила по нам, наши войска несут тяжелые потери. А пограничные вопросы мы можем обсуждать месяцами.

– Значит, вы будете месяцами ждать наших солдат, молодой человек.

– Мое посольство не уполномочено в полном объеме решать столь щекотливый вопрос, тем более, что указанный район еще даже не описан на картах в должной мере.

– Ничего, опишем. Но мое слово остается прежним: пока новая граница не будет утверждена между нашими государствами, вам придется воевать своими силами. Единственное, что я могу сделать, это дам согласие казначейству выделить сверх заказанного припасов в долг на две… нет, на три тысячи золотых. Этого хватит, чтобы вооружить население пары городов.

Дрим мрачно окинул взглядом стоящих в комнате и едко улыбнулся.

– Благодарю вас от имени Драконов, ваше величество. Мы не забудем оказанную помощь. Но примите добрый совет. Если вы не можете выделить войска нам, то хотя бы позаботьтесь о ваших северных границах. Я не удивлюсь, если орки ударят и там.

– Наши гарнизоны всегда бдительно следят за этими порождениями тьмы, нам нечего беспокоиться!

– Конечно. Наши солдаты так же не спали, но теперь вместо семи тысяч солдат и ополчения мы имеем сожженные города и села. Пусть боги пронесут эту горькую чашу мимо вас.

Гардолирман судорожно глотнул.

– А теперь, позвольте мне откланяться, ваше величество. Я оставлю здесь наделенного полномочиями человека, который организует дальнейшую работу посольства. Мне же надлежит немедленно вернуться домой.

– Да-да, конечно. Мы предоставим вам необходимую охрану в дорогу.

– Благодарю, это излишнее, вполне хватит подорожных документов.

– Хорошо. Подождите пару минут в соседней комнате, я отдам необходимые распоряжения.

Дрим подарил царю поклон и бесшумно вышел. Гардолирман в растерянности смотрел на Ромера.

– Семь тысяч солдат? Как это понимать?

– Драконы готовили атаку на орков, войск должно быть намного больше. Кроме того, явно большую часть из попавших под удар составляет ополчение.

– А сколько у нас стоит на границе в данный момент?

– Четыре крепости, в каждой чуть больше двух сотен кадровых солдат и офицеров. Заняты патрулированием. Да в полевых лагерях около четырех сотен охотников и вольнонаемных. Плюс конница в других замках и на северной границе с ящерами. Это приграничные силы, о которых мне известно. К сожалению, более подробно сможет сказать лишь начальник вашего штаба, я не курирую вопросы вне личной гвардии.

– Пусть сдохнут эти степные ублюдки! У нас же там даже реки нет, в случае набега не прикрыться берегами!

– Драконам река не помогла, – подал голос Одтарио.

– И река им не помогла! – царь слепо уставился перед собой. – Семь тысяч сжевали за несколько дней и не подавились. О, боги!

Через пару минут тишины Гардолирман очнулся.

– Ромер, отправьте наших соседей домой, как они хотят. Необходимые документы и прочее. Утром, к завтраку, прибудете ко мне с докладом о наших местных делах. И пошлите немедленно гонцов за членами совета, не мне одному страдать от бессонницы! Пусть к утру все будут здесь!

– Что с усиленными караулами? Явная опасность не угрожает.

– Нет, пусть останутся, утром вернемся к обычному несению службы, а сейчас они меня успокаивают.

Ромер отдал честь и вышел к ждущему Дриму. Гардолирман развернулся к начальнику тайной полиции и косо улыбнулся.

– Ну что, мой дорогой Одтарио, как вам последние вести?

– Соседи проморгали набег. Мало того, насколько я знаю, они специально провоцировали орков, и сами полностью виноваты в случившемся. У нас же дома все спокойно, а границы защищены войсками в должной мере.

– Боюсь, что наши войска достаточны лишь для того, чтобы пугать пастухов в степи. Но об этом мы поговорим утром. Садитесь ближе, надо поразмыслить, мне всегда нравился ход ваших мыслей, вы не боитесь предлагать смелые идеи, в отличие от зажравшихся лизоблюдов в совете.

Гардолирман устроился поудобнее и хлопнул в ладоши.

– Эй, сони, горячий чай сюда, быстро! И позаботьтесь о завтраке для повелителя, раз уж разбудили, мерзавцы.

* * *

– И надлежит выделить каждому в отряде по коню с полным снаряжением, включая топоры и кольчуги из городских запасов. А провиант не в телеги складывать, а в переметные сумы и грузить часть всадникам, а часть на сменных коней. Главной задачей для этого отряда повелеваю установить разведку территории и уничтожение обнаруженных орочьих стоянок. Но с ордой в битву не вступать, а отрываться и уходить назад. Все новые земли отмечать на карте тщательно для будущего строительства дозорных башен и крепостей. Выйти приказываю из Северной Короны немедленно при получении данного приказа. После выполнение вернуться к последним дням сентября и встать лагерем на северных дамбах.

Рыжий бородатый мужчина откинулся на спинку огромного кресла и задумчиво затеребил бороду. Сидящий рядом писарь старательно вывел последнюю букву и замер в ожидании.

– Так, что там еще? Вроде ничего не упустил. Тяжелое же дело всякие указы писать, чтоб их.

Бородач покряхтел, почесал грудь и вспомнил.

– Ага, главное не забыть. Добавь внизу: писано именем Ниерольда, короля вашего, владыки Болотного королевства, земель северных и океанов восточных. Да, еще дату поставь.

Дождавшись, когда писарь отложит перо, владыка Болотного королевства и прочих земель взял широкий исписанный лист бумаги, с удовольствием полюбовался завитыми буквами, капнул разогретого сургуча на край и приложил перстень. Помахал в воздухе письмом, свернул в трубку и вручил писарю обратно.

– И чтобы быстрее птицы доставили, время не ждет!

* * *

Глава Торговой Гильдии Зур прогуливался по галерее, опираясь на руку заместителя. Легкий ветерок, залетающий между колоннами, шевелил белые одежды, принося долгожданную прохладу.

– Мой любезный Свайдл, боюсь, вы не до конца понимаете нынешнюю ситуацию. Дело в том, что наши любимые северяне, тараканов им за шиворот, не просто получили болезненный щелчок по носу. В настоящий момент они хапнули столько пылающих углей, что могут спалить весь двор. А то и соседей в придачу. Судя по последним донесениям, к ним вломился не один-два отряда, а целая орочья орда в несколько тысяч голов. Мы до сих пор не знаем, какие кланы пошли в набег. Ладно, если только южные оборванцы. А если с ними объединились и северяне? Это вдвое увеличивает количество войск, если не больше и качественно улучшает состав вражеских войск. Боюсь, бароны могут завязнуть на объятых огнем землях. А про отправленных нами солдат можно забыть, они наверняка будут использоваться в самых горячих местах.

– И вы предлагаете отправить туда еще наемников, чтобы они сложили головы под чужими знаменами?

– Не совсем так. Главную тяжесть удара сейчас примет на себя пехота. Именно она и лучники будут перемалывать основную массу орков. Конница, по большей части, будет участвовать в стычках и обоюдных набегах. Главное – это что будет потом. После того, как бароны свернут шею мохнатым тварям, они будут нуждаться в дополнительных войсках для преследования отступающих уже на их территории. Именно тут наша конница может стяжать себе необходимую славу. Кроме того, Драконы получили кучу золота из различных источников и платят, не скупясь, вчера их представители погасили все старые долги. Поэтому мы можем перевести соседей из разряда проблемных клиентов в категорию вполне респектабельных заемщиков.

– Но бароны уже больше трех лет готовились к этой схватке, у них достаточно накопленных войск. Может, мы не будем мешать этому кровопусканию? Пусть теряют своих. Заодно обезопасим наши северные границы на десяток лет вперед.

– Свайдл, шесть тысяч тяжелой конницы, что я предлагаю выделить, не сыграют решающую роль. Да, они покроют себя неувядаемой славой и таранными ударами надолго запомнятся всем в холодных землях. Но бароны победят вовсе не из-за этого. На их стороне укрепленные замки по всему Приречью и Холмам, большое количество горожан и крестьян, которых легко набрать в ополчение, неплохие запасы оружия и продовольствия. Воевать с нами у них пока сил не хватит, но вот оркам шею свернуть – это в самый раз. Мы же должны выступить добрыми соседями и направить их ярость на север сейчас, а потом развернуть аккуратно против соседей слева и справа. Тем более, с той стороны пока нет должного рвения в оказании помощи. На их фоне мы выглядим намного лучше. Вот и надо позаботиться сейчас, чтобы вспомнилось потом.

– Драконы не помнят благодарности.

– Совершенно верно. Поэтому мы и отправим лишь шесть тысяч конников, а не двадцать, как могли бы. Дополнительные караваны с оружием уже ушли. Ладно, давай дальше, что у нас еще из нерешенных дел?

– Нанятые люди провалили дело в Полане. Охрана убила пленника при попытке к бегству. Погибла часть наемников из команды пирата. Сам он отослал голубя с донесением и собирается скрываться какое-то время на севере.

– Досадно, я имел большие надежды на этого кандальника. Ладно, когда наш человек вернется назад, наведем подробные справки, что же там именно стряслось.

– Теперь о завтрашней встрече в городском совете…

* * *

Если добираться от центрального моста, который связал берега Шепорота, до Холмов, то по прямой набегает чуть больше пятидесяти миль. Ровно посередине между рекой и Холмами стоит крупный город Ладарайн, заслуженно называемый Жемчужиной Приречья. Первые дома заложили больше двухсот лет тому назад, когда жители Драконьего королевства впервые стали осваивать богатые приречные земли. Строились с оглядкой на беспокойных соседей, поэтому каменные стены ставили широко, вмещая все городские постройки, ров копали глубокий, а за попытку высыпать в него мусор запросто отправляли на плаху. До нападения город насчитывал больше пяти тысяч жителей и держал крупный гарнизон в городском замке. Сейчас за стенами укрылось больше пятнадцати тысяч невольных горожан, а стены стерегли вместе с ополчением две тысячи пехотинцев. Каждый мужчина старше тринадцати лет носил с собой оружие, патрулировал городские улицы, либо стоял в караулах на высоких стенах и со страхом смотрел оттуда на вражеский лагерь, раскинувшийся вокруг города.

Орки собрали под стенами Ладарайна больше трех тысяч пеших и больше восьми тысяч конных. Остальные войска рассыпались по всему Приречью, беспокоя набегами остальные запершиеся города и замки и хватая в деревнях не успевших убежать крестьян. Колонны пленников медленно потянулись к мостам через Шепорот, нагруженные награбленным имуществом, привыкая к тяжелым колодкам, которые нацепили на них новые хозяева. Несколько попыток прорваться в Холмы пресекли большие скопления солдат и засеки в покрывающих крутые склоны лесах. Лишенная в этих условиях маневра конница орков решила не терять воинов в лесных засадах.

Ободренные успешным захватом Дакарэйлана и парой разоренных замков, Дикие решили взять центральный город Приречья, справедливо рассчитывая на многочисленную добычу. Командир потрепанной гвардии Разделенных предлагал ограничиться поджогом городских строений, но не терять войска на приступе, однако большая часть орков проголосовала за атаку. Уже второй день они медленно стягивались вокруг Ладарайна, жарили на огромных кострах скот и участвовали в боевых плясках. Для устрашения осажденных перед воротами вкопали несколько виселиц, где качались под ветром изуродованные тела несчастных, пойманных в ближайшей деревне. Но на все предложения Диких о сдаче люди отвечали лишь презрительным молчанием и старались при случае подстрелить очередного парламентера.

Старший из сыновей Драконов, Дарго, собрал в Холмах напротив вражеского лагеря большую часть войск. Под его знаменами сосредоточилось две тысячи тяжелой конницы, две тысячи легкой конницы и шесть тысяч пехоты, собранной по центральным и южным районам королевства. Кроме того, особняком стояли наемники из Зур, разбитые на четыре мобильные тысячи, каждая под прикрытием двухсот пятидесяти лучников с дальнобойными луками. Больше двух тысяч конницы и четырех тысяч пехоты рассредоточилось вдоль всех Холмов, отбивая вылазки орков и надежно прикрывая распространение врага на юг.

Десятого августа первые лучи солнца только осветили верхушки холмов, как сборное войско спустилось в Приречье и маршем двинулось в сторону осажденного города. Разведчики орков кружили в отдалении, даже не пытаясь беспокоить стрелами ощетинившуюся сталью людскую массу. Судя по всему, Дикие спешно собирали всеразрозненные силы в лагерь, в монолитный кулак, чтобы потом одним ударом расправиться с противником.

Лишь поздним вечером Дарго остановил войска, не дойдя до города четырех миль. Спину людям прикрывал небольшой лес, прямо перед ними начиналось ровное поле, тянущееся до самых городских стен, невидимых в наступившей тьме. Рядом со стенами возник орочий лагерь, озаряемый пламенем костров. Сразу, как только бароны и их солдаты остановились, рядом зашныряли орочьи разъезды. Но люди держались плотной массой, ночевали, не ставя палаток и огородившись от открытого поля щитами и копьями. Костров не разжигали, справедливо опасаясь попасть под меткий выстрел.

В центре этой копошащейся и восстанавливающей силы массы собрался краткий совет. Два десятка баронов окружили предводителя.

– По последнему донесению голубиной почтой из города, против нас больше десяти тысяч орков. Зная их нрав, надо ждать атаку ранним утром. Орки не любят драться по жаре, в пыли. Нам это на руку, ближе к обеду солнце начнет бить нам в глаза. Для надежности перед рассветом пара сотен лучников осыплет лагерь зажигательными стрелами, пусть почешутся.

– Их перебьют при возвращении.

– Нет, мы их посадим на коней, успеют вернуться. Сразу после начала атаки лучников развернем войска, чтобы встретить врага, как полагается. Барон Клохорайн, вам даю очень ответственный участок. Встанете на левом крыле, рядом с наемниками. Общий план – удержать фланги и медленно отвести центр к лесу. Когда основная масса орков втянется, тяжелая конница обойдет с правого фланга и ударит им в тыл. Легкая конница будет беречь наш левый фланг. Все арбалеты, что собрали, будут сосредоточены, в основном, на правом фланге, я не уверен, что ополченцы смогут держаться также, как ваши дружины и наемники. Но если орки оторвут от нас Зуровскую пехоту, этот день для нас станет последним. Именно поэтому барон, держитесь зубами за каждый клочок земли, но не дайте разорвать левый фланг. Лучники наемников вас прикроют. Правый мы общими усилиями удержим. Помните, если мы завтра не сломаем им загривок, город падет. А я не хочу править пепелищами. Северные земли по праву наследования принадлежат мне, и каждый погибший или угнанный в полон – это личная пощечина. Пора заканчивать с этим, пока ублюдки не удрали обратно за реку.

После уточнения деталей бароны обнажили головы и склонили колени в молитве. Прошедшие многие битвы воины понимали, что завтрашний закат увидят далеко не все.

* * *

В столице Болотного Королевства шел долгожданный дождь. Стоявшая до этого жара беспокоила местных жителей куда больше кровавых схваток у соседей, хотя до ближайших сгоревших деревень насчитывалось меньше четырехсот миль. Большая часть этих миль заросла непроходимыми лесами, скрывала неизученные болота и находилась под неусыпным присмотром королевских разведчиков. В прошлые времена в этих местах сложил голову не один отряд неспокойных соседей – как людей, так и нелюдей. Поэтому Болотные граждане больше беспокоились о выгорающих под солнцем огородах и полях и молили богов о дожде, а не о защите от возможных захватчиков.

Широкая веранда на втором этаже пряталась под косой крышей и выходила резными перилами на небольшую улицу, где рядом с домами росли редкие деревья. За крайним столиком расположился Мим, разряженный в этот дождливый день подобно богатому купцу с северных земель. Бывший агент Ищущих активно работал над решением личных проблем. Выступая от лица самых разнообразных влиятельных групп, он раздавал обещания, объяснял выгоду и рисовал перспективы, заключал соглашения, уговаривал сомневающихся и угрожал строптивым и неподатливым. Мим упорно давил на общую головную боль: чужую расу, обитающую на Орочьем Поле. Деньги, оружие, люди, припасы – все это должно быть собрано и использовано для уничтожения степного народа, чтобы освободившиеся земли перешли в руки более достойных.

Болотное Королевство не стремилось активно участвовать в заварившейся у соседа каше. Предусмотрительные правители послали представительное посольство к Драконам, но на деле старались больше вкладывать в обустройство границы на севере, где сами соприкасались с орками. В течение нескольких лет под защитой войск отводились речки и осушались земли недалеко от крупного города, Северной Короны. Этой весной орки ушли с родных земель и теперь туда должен отправиться крупный военный отряд в шесть сотен закованных в броню конников. Его Величество Ниерольд не упускал возможности прибрать к рукам земли диких соседей, но совершенно не желал тратить деньги и ресурсы для оказания помощи Драконам, которые в прошлом неоднократно пробовали мечом крепость его королевства.

Не найдя поддержки при дворе, Миму пришлось навестить крупный портовый город Сарнум, где он сумел склонить местных купцов к оказанию помощи воюющим соседям. Немало этому поспособствовали полученные Мимом кредиты и личные рекомендации от Драконов. Он вернулся обратно в Харлом на постоялый двор только после того, как убедился, что караваны с необходимыми припасами и снаряжением выйдут в срок. Богатые люди не любят, когда их капиталы лежат мертвым грузом. Официально же соседям помогать никто не запрещал, тем более что каждый вложенный золотой обещал в будущем неплохую отдачу.

Здесь, в столице, Мим собирался потратить еще часть золота для того, чтобы завести необходимые связи на будущее. Война вовсе не складывалась, подобно победоносному набегу на раздробленные племена, и приходилось выстраивать отношения с прицелом на длительный срок. Умелый комбинатор собирался завершить местную поездку через две недели и вернуться ближе к месту активных действий. Тем более что полученное золото начинало подходить к концу.

Мим вдохнул пахнущий свежестью воздух и улыбнулся: дождь почти закончился, скоро можно будет набросить плащ и идти по делам.

* * *

Еле заметный огонь чадил над плошкой с маслом. Рядом с ней на куче драных сетей устроился старик, на котором из одежды болталась лишь обтрепанная набедренная повязка. Костлявые руки крепко сжимали обжаренную крысиную тушку, а остатки зубов рвали мясо, позволяя их хозяину глотать почти непережеванные куски.

– Рыбак, а куда Глэд подался? – из темноты выплыло еще одно изможденное лицо.

Обедающий с неодобрением посмотрел на соседа, промычал что-то в ответ и еще яростнее заработал челюстями.

– Что ты говоришь? Я не понял, повтори.

Рыбак проглотил очередной кусок, вздохнул и поднял глаза на соседа.

– Знаешь, Гусь, иногда я поражаюсь твоей тупости. Вот даже Притоп или Грош, они всегда в курсе, что вокруг происходит. Только ты хлопаешь глазами и ничего вокруг не замечаешь. Удивительно, как ты дотянул тут до этих пор.

– Не думаю, что Притоп знает больше меня, – возмутился Гусь, лысый человек с вытянутой длинной шеей и воспаленными красными глазами.

– Может и не знает, зато молчит и не досаждает глупыми вопросами. Ушел Глэд, в город поднялся. Там войска понагнали, границу от орков защищать, вот и пошел послушать и посмотреть.

– Как же он смотреть будет, он же безглазый?

– А это ты у него спроси, – хохотнул Рыбак и снова принялся за еду.

– Вот еще, спрашивать, дураков нет, – Гусь повернулся на подстилке и затих.

Остатки маленькой шайки, которая раньше обитала ближе к центру города, уже несколько недель как облюбовали старые заброшенные катакомбы под портовыми постройками, рядом с соляными мастерскими, где влачили жалкое существование рабы. Но от невольников четырех стариков отделяло несколько уровней запутанных полуобвалившихся ходов среди многометровой толщи камня и песка. Раньше увечные и больные чаще поднимались ближе к поверхности, торгуя пойманными изредка крысами или предлагая другие услуги более сильным преступным группам. Но, попав в драку за раздел территории, отверженные потеряли большую часть людей и перебрались на новое место.

Припортовые катакомбы пользовались дурной славой. Частыми гостями заглядывали отчаянные рубаки из городской стражи. Они ловили беглых рабов с соляных мастерских или просто проводили зачистки, стараясь уничтожить базы пиратов и грабителей, держащих тайные склады рядом с кораблями. Любой пойманный убивался на месте, без суда и следствия. Поэтому Рыбак, невольный лидер остатков былого сообщества, предчувствовал скорую гибель, но не рисковал вернуться в городские обжитые коридоры. Именно тут, на границе подземного города, они и столкнулись с безглазым человеком, который бредил от воспалившейся раны. Притоп попробовал обобрать лежащего, но нарвался на нож, пользоваться которым безглазый умел. После чего установилось вооруженное перемирие, медленно перешедшее в совместную жизнь на одной территории. Изгои сумели в меру сил подлечить Глэда, а тот стал их подкармливать, с неожиданной ловкостью отлавливая крыс в большом количестве в полной темноте. Для этого он часто навещал коридоры рядом с огромными чанами, где солили рыбу. Мало того, пару раз он уже увел обретенную небольшую команду от облав, которые устроила городская стража. Молчаливый, изредка бормочущий что-то непонятное себе под нос, безглазый компаньон не интересовался материальными благами, большую часть свободного времени посвящая бродяжничеству в канализации и катакомбах, часто поднимаясь к подвалам рядом с многочисленными рынками. По ночам он старался разжиться там овощами и фруктами, а днем с интересом разглядывал толпы людей и ловил обрывки разговоров.

Несколько раз его пытались поймать другие обитатели подземелья, но нарывались на ожесточенный отпор. Глэд действовал ножом молниеносно, набирая форму на достаточно обильной пище, не проявлял жалости ни к кому. После одной из стычек, где он убил восьмерых, двигаясь невидимкой по коридорам и нарытым норам между ними, от него отстали. При встрече сдержанно раскланивались и обходили, не совершая резких движений. Очевидные проблемы с разумом примирили других изгоев с опасным соседом и теперь о нем лишь вспоминали изредка в разговорах как о местной опасной диковине: «наш безумный слепец». Но для соседей в портовых катакомбах Глэд стал добрым ангелом, помогающим прожить еще один день на пути к вечности.

Группа состояла из четырех стариков, знавших лучшие времена. Рыбак получил прозвище благодаря утерянной профессии. Грош раньше собирал милостыню на центральной площади, пока ему не сломали руки и не сбросили в канализацию. Одна из рук с тех времен срослась неправильно. Гусь раньше крестьянствовал, но это случилось так давно, что он уже и не помнил, как попал за долги в тюрьму, а потом оказался на самом дне. Последним стоит упомянуть Притопа, чье прозвище нашло его после неудачного налета на рыночный ларек. Его топот разбудил охрану, и нападение закончилось многочисленными смертями среди вольных людишек. После позорного бегства, остатки шайки отказались от услуг неудачника, и тот еле успел спасти жизнь, сбежав в катакомбы.

Теперь же больная четверка доживала остатки отпущенных им дней. Вечная тьма, сырость, сквозняки, голод и паразиты убивали их. Даже временное присутствие Глэда, снабжавшего соседей по несчастью мясом и иногда овощами, лишь немного отодвигало неизбежный конец. Подземный город всегда получал выбранную жертву.

Рыбак едва успел обсосать последний кусок и начал раздумывать, как лучше распорядиться лежащими рядом костями, когда рядом с мигнувшим огнем присела безглазая тень. Глэд походил больше на обтянутый жилами скелет, но совершенно не обращал внимания на внешний вид. Неторопливыми движениями он выложил на кусок драной материи добычу: пару морковок, кабачок и десяток мелких кислых яблок. Оживившиеся старики радостно заохали и стали, кряхтя, рассаживаться вокруг.

– Мясо. Завтра. Чистить. Горшки.

Притоп повернулся к Рыбаку, лучше других понимающему Глэда.

– Говорит, завтра будут баки на засолке чистить, крысы оттуда побегут, наловит нам свежего мяса.

– А, – кивнул головой Притоп и, надломив яблоко, стал высасывать сок.

– Люди сверху. Бояться. Солдаты. Уходить далеко. Все говорят: «грум, грум».

– Что говорят? – Рыбак удивился.

Глэд скорчил рожу и повторил: – Грум! Грум! Грум! Орк.

– Понял, – И пояснил остальным – Солдаты будут орков в степи гонять. И то ладно, а то из-за них все ворье в подвалы позабилось, нам даже и носу в старые коридоры не высунуть.

Махнув остальным, Глэд перебрался на обжитую подстилку рядом с одним из выходов из рукотворной пещерки, свернулся калачиком и задремал. Раньше он иногда в ночных кошмарах пугал окружающих криками, но в последнее время сны приходили все реже и перестали мучить болью и кровавыми сценами. Сейчас чаще снились бескрайние степи или густо заросшие болота. Иногда приходили образы огромных деревьев, залитых красными солнечными лучами, но от этих снов Глэд просыпался, ощущая тяжелый злобный взгляд, буравящий его сквозь напитанный кровью воздух.

* * *

Дымящийся клубок тел выкатился из объятой огнем палатки.

– Ургай-ай-ай-ай!!! – выла на разные голоса ночь, расцвеченная неожиданно яркими кострами, пылающими на месте части бывших палаток. Две сотни конных лучников сумели подобраться незамеченными к лагерю орков. Только левый десяток столкнулся с отдыхающим формальным боевым охранением и, обменявшись стрелами, потеряв половину, удирал обратно к строящимся человеческим войскам. Остальные успели выпустить по площадям каждый по несколько зажигательных стрел и неслись теперь во весь опор, оставляя за спиной всклокоченный огнем лагерь.

Уверенность в личном превосходстве сыграла с орками дурную шутку. Вольготно расположившись вокруг осажденного города, степняки готовились к предстоящему сражению с комфортом. Многочисленные шатры, припасы, запасы дров и хвороста – многое из этого легко стало пищей для огня. Хотя реальный урон исчислялся лишь парой затоптанных в сутолоке недотеп, полусотней обожженных и двумя десятками сгоревших шатров, но день для Диких начался совершенно не так, как планировали их вожди. Разъяренные орки требовали немедленной кары для проклятых богами трусов, посмевших напасть на спящих воинов и бежавших от настоящей схватки. Не прошло и десяти минут, как первые отряды стали выползать в утреннем сумраке из лагеря и медленно скапливаться напротив выстроившихся войск противника.

– Эх, милорд, сейчас бы вдарить по мерзавцам! – Молодой оруженосец в волнении сжимал древко флага, лениво перекатывающего вышитые кроваво-красные скалы под слабым утренним ветром. – Тяжелая конница их бы просто разметала!

Барон Клохорайн бросил насмешливый взгляд на неугомонного и помассировал красные от недосыпания глаза.

– Конечно, мой друг, твой отец именно так впечатал орочий разъезд пятнадцать лет тому назад у Западных Холмов. Я даже не успел тогда допить вино, как все было кончено.

– Так что же мешает нам сейчас поступить так же?

– Ну, орков тогда насчитали в сто раз меньше, это во-первых. А во-вторых, не успеет наша конница выйти на расстояние удара, как мохнатые укроются за повозками, которыми окружили лагерь, и мы поменяемся местами. Вот только выковыривать их из-за забора у нас не хватит ни сил, ни таранов.

– Так что же, нам тут так и стоять, пока они город грабят?

– За город они примутся после нас. Тем более что, считая по головам, у нас равенство. А еще мой прадед говорил, что один орочий солдат стоит пяти наших.

Оруженосец поежился и еще раз огляделся вокруг. Только он и барон сидели на конях, остальные дружинники выстроились перед ними пешими, уперевшись высокими щитами в землю и выставив вперед жала копий. Часть солдат укрылась с пиками в траве, перед первыми рядами закованных в железо воинов. Чуть левее выстроились ровными квадратами наемники в сверкающих доспехах. По правую руку взгляд ловил знакомые знамена Засечных баронов, стяги Малых Холмов и дальше пестрые полотнища Центральных районов. За ними терялись Восточные малочисленные дружины, цементирующие набранное ополчение Заречья. В прохладном светлеющем воздухе медленно нарастал гул от надвигающейся Орды.

– Сэр Гарлет, а их шаманы нам не помешают?

– Нет, мальчик. В прошлую великую войну, когда их Повелителя вколотили в землю, остатки магов захоронили в этих землях множество артефактов, которые нарушают магию нелюдей, хоть орков, хоть эльфов, хоть еще кого. Так, покамлать, да костер разжечь в дождь – вот и все, что они могут. Поэтому, постарайся не поймать стрелу, а уж шаманов оставь богам.

Барон подтянул ремешок шлема и привстал в стременах.

– Калдор, готовь лучников, эти мерзавцы всего в шести сотнях шагов!

Сотник кивнул головой и зычно стал раздавать приказы.

– Ну что же, в этот раз зверьков хватит на всех…

Один из вождей выводил клан следом за уже устремившимися на врагов Дикими.

– Вам – правый фланг! – оскалился он грузно бегущим гвардейцам Разделенных. – Там разведка видела сплошь закованных пехотинцев. Мы прикроем вас слева, за вами следом пойдут пять сотен Болотных жаб.

– Вы их там не сожрите до нас! – усмехнулся в ответ командир гвардии, огромный орк в черной тусклой броне.

– Дрыхните больше, и не достанется! – захохотал вождь и рванул коня вперед.

– Вперед, дармоеды, вперед! Наши трофеи там! – гвардия с уханьем разобрала строй и побежала следом за уносящимися конниками. Разрисованные зелеными красками, за ними кучей затопали Болотные жабы, известные скандальным нравом и необузданностью.

– Грум! Грум! Грум! – гремело над полем, медленно затягиваемым пылью. Орда переходила с шага на бег и набирала скорость для таранного удара.

– Матушка водица, спаси и сохрани, я твои воды хранить буду от родника до переката, от малого ключа до великого моря… – старик в кольчуге посеревшими губами шептал молитву, трясущимися руками направляя копье в сторону накатывающейся волны из огромных тел, слившихся в одно целое. Два ряда ополченцев, преклонив колени, стояли за щитами перед основной массой правого фланга. Те, кто копьями и телами должны будут сбить первую волну атакующих, вжимаются за щитами, чувствуя всем телом содрогание земли. Зашелестели над головами стрелы и поймали в верхней точке полета первые лучи солнца, сверкнули наконечниками и упали на головы мчащихся орков. Но не видно старику из-под великоватого шлема, упал ли кто из всадников, каждый из которых шире его вдвое. Только рычащий вал несется навстречу, все наращивая и наращивая бег.

Донг! Дружно хлопнули тяжелые арбалеты и мелькнули тела, вырванные из набегающей волны. Торопливо заскрипели вороты, натягивая тугие полосы и звенящие тетивы. Стрелы сыпались ниже, изредка пятная уже хорошо различимые тела орков. Страшно закричал кто-то сзади, поймав ответный летучий подарок, и старик присел за щитом, в щелочку лишь поглядывая и удерживая воткнутое в землю копье. Что-то грохнуло в край щита, потом звонко щелкнуло в шлем, а глаз успел заметить несколько кувыркнувшихся лошадей с всадниками, что зацепились за разбросанные впереди рогатки. Еще мгновение, бьющее в уши криками со всех сторон, звон, шум и копье в руках вырвало, бросив вслед легкое старческое тело, не выпустившее из рук щита. Столкнулись.

Громыхнуло по всему полю: гулко и кроваво. Первая волна орков накатила на правый фланг и центр, смешавшись там в кучу с выставленными ополченцами. Стоящие за выдвинутыми рядами люди шагнули вперед и смяли пытающихся подняться орков. Через головы ударили второй раз арбалеты, вышибая всадников со второй волны нападающих, но основная масса неудержимо домчалась («мчалась к сцепившимся в схватке…») до сцепившихся в схватке, и вся передняя линия обороны превратилась в отчаянно рубящуюся кашу.

На левом фланге закованная в сталь цепочка пехоты сначала смешала ряды первой волны орков, оставив их разгром дружине Клохорайна, сами же выдвинулись вперед и сцепились со следующими отрядами. Здесь сильно помогли лучники наемников. Их дальнобойные луки сильно уменьшили ряды нападающих, а потом прекрасно подготовленные стрелки стали ссаживать орков с коней по всему левому флангу. Сами четыре тысячи закованных в броню пехотинцев ощетинились длинными копьями и слаженно отбивались от наседающих врагов, быстро закрывая появляющиеся бреши свежими силами из задних рядов.

Не прошло и десяти минут с начала битвы, как уже рубились по всему фронту, вытаптывая траву, обильно залитую кровью. Под непрекращающимися ударами центр людей медленно отступал назад, но фланги держались отчаянно. Орки рубили налево и направо, иногда одним ударом разделяя противника напополам, разламывая щиты и проламывая шлемы. В ответ их поднимали на копья, отрубали лапы и вспарывали животы. Задние ряды ополчения и солдат прикрывались щитами от непрекращающегося дождя стрел. В ответ арбалетчики и лучники выискивали любые щели перед собой и метили в глаза и слабо защищенные части тел. Несмотря на преимущество в силе, орки сильно проигрывали в вооружении, слабо прикрытые кожаными доспехами у большинства воинов, они получали страшные удары от закаленной стали, становились легкой добычей для стрел… Обе стороны рвали друг друга отчаянно, но пока ни те, ни другие не получали явного преимущества.

– Милорд, как вы?!

– Все нормально, мой мальчик, все нормально!

– У вас все лицо слева в крови!

– Что?! А, это! Ерунда!… Да куда ж ты лезешь! Сотник, свежих людей правее, вон их десяток по нашим головам идет!

– О, боги!

– Что случилось?!

– Орки врубились в наемников! Вон, их закованные рожи уже среди правой тысячи!

– Если они прорвутся, ударят нам в фланг! Молись, чтобы наемники удержались!

Гвардия Разделенных перебралась через вал тел и ударила по пехоте свежими силами. Сталь ударила о сталь, броня сошлись с броней. Первые ряды левого фланга человеческой армии смяли. Не считаясь с потерями, прекрасно вооруженные Северные гвардейцы прорывались вперед, уничтожая все на своем пути. За ними следом шли почти голые Болотные жабы, добивая раненых. В первой тысяче орки пробились до лучников и устроили резню. Остатки трех тысяч успели перегруппироваться, отбиваясь от наседающего врага и перебрасывая лучников подальше от беспощадных ятаганов противника. После чего сомкнувшиеся ряды наемников медленно стали пятиться назад, оставляя после себя залитые кровью тела в разбитых доспехах.

– Мой Дракон! Центр скоро зажмут у леса, в двух местах орков уже сшибают последние ряды, засадные лучники с деревьев бьют в упор! Правый фланг выбит наполовину, отойти не может, так как их сковали битвой, там все вперемешку! Наемники на левом фланге отступают, медленно, но отступают. На них насела прекрасно вооруженная пехота, еще десяток минут и их просто не останется!

– Но они пока держатся. Как и остальные наши войска. Как рыцари?

– Вся тяжелая кавалерия под прикрытием поднявшейся пыли выдвинулась на правый фланг и ждет ваш сигнал!

– Меня беспокоит масса ублюдков перед нами, по центру. Они так и не втянулись в схватку.

– Они двигаются, наблюдатели докладывают, что вся масса орков или в соприкосновении, или сразу за спинами рубящихся.

– Хорошо. Десять минут. После чего давайте сигнал. Еще десять минут, чтобы они завязли окончательно.

Старик ничего не слышал уже давно. После одного из пропущенных скользящих ударов по шлему в голове звенело, а ноги подкашивались. Но все равно, он орудовал мечом, стараясь ударить по ногам, животам и мордам мелькающих вокруг него врагов. Он уже не понимал, где свои, где именно идет битва, все кружилось вокруг и лишь бесконечная череда серых доспехов, оскаленных морд и убитых тел мелькала перед ним. Орк с отрубленной правой лапой вцепился левой ему в горло, и старик еле успел воткнуть меч в чужое незащищенное горло. Сипя, тот с ненавистью смотрел на человека, а сзади уже замахивался копьем следующий. Старик сумел сдвинуться чуть левее, когда копье пробило тело умирающего и ударило в пластину брони, отбросив обоих на землю. Через мгновение сверху рухнуло еще одно тело, и контуженный солдат оказался погребен под мертвыми.

От наемников осталось не больше шестисот. Оставшиеся сумели перемолоть гвардию Разделенных, заплатив жизнями за каждый шаг, который их заставили сделать назад. Меньше сотни лучников били в упор в Болотных Жаб, лишенных какой-либо защиты. Собрав всю свободную пехоту, Жабы отчаянным рывком сумели сблизиться с противниками и рубились теперь уже вне строя, разбив битву на множество отчаянных схваток, перетекающих одна в другую. Они уже не слышали, как,срывая глотки от бешеного крика, в тыл тяжело ворочающейся массе ударили две тысячи лучших латников королевства. Рыцари успели выстроиться и набрать разгон, превратившись теперь в сокрушающую все на своем пути волну, поднимающую на копья орков. Уничтожив тылы, закованные в броню латники с остервенением крошили степняков теперь в самой гуще схватки, окружив стальным кольцом яростно обороняющегося противника.

– Заппа, бери остатки лучников и направо, за спины людей барона, на деревья! Эти твари почти продавили в центре, их только что вышибли из леса! Оттуда, сверху их пусть долбят!

– А как же вы?!

– Мы стоим, нормально, тащи быстрее туда ребят, если они пробьются в лес, нам их не выкурить!

– Повелитель, мы окружили их, тяжелая конница разметала врага, и теперь наши войска добивают оставшихся!

– Прекрасно, но почему ты молчишь про оторвавшихся на левом фланге?! Они удрали при первом ударе и теперь могут перегруппироваться и нанести ответный удар!

– Нет, там их не больше двух сотен и часть нашей легкой конницы разогнала их остатки по всей округе! Они уже не вернутся.

– Что с центром, я ничего не вижу в этой проклятой пыли!

– Лучники наемников заняли позиции за левым флангом и по центру. Угроза прорыва ликвидирована.

– Хорошо бы. Мы слишком многих потеряли, если эта масса продавит фланги, они смогут уйти…

Старик с трудом пошевелил руками и попытался сдвинуть навалившееся на него сверху тело. В груди нещадно саднило, каждый вздох давался с огромным трудом. Застонав, он предпринял еще одну безуспешную попытку.

– Эй, сюда! Здесь еще один!

Убитого орка рывком отбросили, а над лежащим стариком склонился молодой парень в драной кольчуге. Спутанные и мокрые от пота волосы падали на лоб, весь в грязных разводах.

– Дед, ты как? Говорить хоть можешь?

– Пить, ради всех богов, дайте пить…

Множество рук бережно приподняли старика и усадили, привалив спиной на поставленный наклонно щит. Кто-то уже тянул открытую фляжку с водой.

– Как мы? Что творится вокруг?

– Ты сам откуда?

– Я стоял в первых рядах с нарешинскими, за нами выстроили людей барона Калерского и ополченцев с припортовых деревень.

– Нет больше калерских, и ополченцев этих нет. А из ваших, похоже, ты один лишь остался. Кого не раскапываем, все лишь убитые попадаются.

– Сколько хоть времени сейчас?

– Солнце через пару часов сядет. Мы собираем раненых.

– А орки?

– Кончили мы орков, дед, почти всех кончили! Рыцари по тылам дали и в кольцо взяли, рубка произошла страшная, а потом из города подмога поспела, вспомнили мохнатым пожженные деревни. Правда, многих горожан в драке потеряли, но ушло не больше трех сотен конных степняков. Остальных в кольце порубали. Последними пехоту додавили, что с наемниками рубилась. У наших южных соседей на ногах от силы сотня осталась, раненых сейчас под завалами из тел ищут.

Старик с дрожащими губами смотрел на обступивших его людей, запыленных, залитых своей и чужой кровью, заботливо поддерживающих его за плечи и беспричинно смеющихся под жаркими солнечными лучами. Тонкая дорожка из слез потянулась по пыльной щеке.

– Дед, ты чего, дед? Ты что, болит где? Лекаря сюда, тут раненый!

– Нет, нет, я не ранен, все нормально, – беззвучно шептали губы, но его не слушали, осторожно помогая снять погнутые от удара доспехи и сооружая из обломков копий и щитов носилки.

– Ты смотри, какую сталь знатную на бронь западники ставят! Удар копья выдержала и лишь прогнулась!

– Наконечник у копья дряной, вот и выдержала.

– Не, все равно. Мою бы кольчужку продырявило насквозь. Мужики, вы бронь захватите, негоже старика таких доспехов лишать, он еще повоюет.

– Я бы лучше себе взял, кузнец бы выправил – и можно мохнатым хвосты крутить.

– Да, ты бы уволок все, что под руку попадется. Ладно, пошли, может, кого еще найдем. Это надо же, в самом пекле уцелеть!

И владелец посеченной кольчуги пошел дальше, переворачивая павших, пытаясь найти еще кого-нибудь из живых воинов.

– Мой господин! – наспех перебинтованный ординарец с трудом вытянулся перед Дарго. – Представитель совета Ладарайна просит принять его.

– Обождет. Что известно к настоящему часу?

– Сбежало не более трех сотен орков, остальные уничтожены. Подсчет примерный, но здесь их около десяти тысяч. Мы просто не в состоянии разобрать завалы.

– Наши потери?

– По итогам переклички в строю около трех тысяч пехоты, полторы тысячи легкой конницы и около тысячи тяжелой. Наемники уничтожены почти полностью, не более полусотни готовы остаться в строю и около сотни лучников. Мы потеряли больше восьми тысяч из пришедших с холмов и еще почти две тысячи вышедших на подмогу из Ладарайна.

– Почти один к одному. Боги помогли нам.

– Да, мой господин.

– Давай сюда этого горожанина, нам нужна срочная помощь для раненых. Благо, что город близко, надеюсь, что многих сможем спасти. Позови сэра Галлархера и сэра Традтера. Надо срочно разослать усиленные конные разъезды по всей округе, не хватало еще проморгать нападение оставшихся мерзавцев.

В палатку вошел закованный в броню невысокий гонец, расцвеченный цветами Драконов: черное с красным. Преклонив колено, подал украшенный печатью свиток. Дарго быстро пробежал по тексту и с улыбкой отпустил гонца.

– Боги любят нас, я теперь верю в это. Завтра утром тут будет четыре тысячи конных, посланных отцом. Мы сумеем пройтись по ближайшим землям. А через день прибудет сам король с остальными войсками.

Заходящее солнце раскрасило кровавым цветом стальные одежды людей, сопровождающих вереницу повозок в сторону города. Пылающие красными красками оставшиеся в живых ступали по земле, ставшей бурой от пролитой крови в этот день. Сотни кричащих и плачущих лежали все еще вдоль дороги, дожидаясь очереди на отправку в спешно разворачиваемые госпитали. По полю все еще продолжали ходить многочисленные ополченцы, собирая подающих признаки жизни и добивая раненых противников.

Среди лежащих тел сидел перепачканный с ног до головы оруженосец барона Клохорайна. Он обнимал тело милорда и осторожно гладил залитую кровью голову. Несмотря на всю ловкость и беззаветную храбрость, он не смог уберечь господина в последний прорыв и теперь с бесконечной скорбью смотрел на пузырящуюся пену на губах умирающего. Барон закашлялся и с трудом прошептал склонившемуся оруженосцу:

– Я рад, мой мальчик. Сегодня мы доказали, что наши отцы и деды ошибались. Один орочий ублюдок не стоит пятерых наших солдат. Пришли времена, когда мы стали биться на равных…

Под утро в свете факелов тело Клохорайна уложили в повозку, чтобы отправить почтенного барона домой, для упокоения, мимо огромных пылающих костров, на которых отдавали последнюю дань многим из его солдат, а так же бесконечной череде павших в этот долгий и жаркий день.

* * *

Тонкий луч солнца пробрался через щель в шатре и раскрасил тенями глубокие морщины на лице усталого короля. Даш-пятый печально смотрел на лежащего на походной постели сына.

– Скажи мне, зачем ты полез в эту кровавую кашу до моего прихода? Я не замечал за тобой желание умереть молодым.

– Отец, это мои земли, я отвечаю за этих людей. Еще бы день и орки порвали бы горожан и их небольшой гарнизон. Что потом будут говорить про меня? Что твой сын трусливо отсиживается в Холмах, пока его подданных свежуют на улицах лучшего города Приречья?

– Я просмотрел начерченные карты и выслушал доклады командиров. Твои люди большую часть времени находились на волосок от поражения.

– Но мы победили. Мало того, мои люди доказали, что могут сражаться не хуже южных профессиональных наемников, а ополченцы дрались как настоящие солдаты, а не бывшие крестьяне.

Король склонился над усталым сыном и жестко обхватил ладонями начавшую седеть голову первенца.

– А теперь представь, что кто-то бы из этих навозных выродков побежал, или орки подтянули бы к обеду пару отрядов с реки. Вас бы тут втоптали в землю вместе с наемниками и дружинами баронов. Что бы я потом делал с твоим телом? Слушал воспевающих тебя менестрелей в стенах сохраненного города? Или метал ножи в тела твоих наставников, что не смогли за эти годы вколотить в твою голову толику осторожности?

– Отец…

– Да, я твой отец! А еще я твой король! И мне в голову не приходило, что ты не дождешься меня и рванешь сюда, потрошить орков, не имея уверенного численного перевеса. Дарго, как только я получил весть о вашем выходе, я себе места не находил и ждал, когда мне принесут известие о твоей смерти! Это просто чудо, что я теперь говорю с тобой, а не оплакиваю свежую могилу… Как это произошло с моим братом, с двумя сотнями решившим совершить набег на ватагу орков на том берегу…

Король медленно поднялся и встал рядом со столом. Налил воды в кубок, пригубил и глухо продолжил.

– Из твоей победы мы выжмем максимум. Люди будут слагать песни о твоей доблести, тебя будут восхвалять как надежного защитника простых подданных и верного хранителя рубежей королевства. Но от самостоятельного командования ты пока отстраняешься, будешь действовать только под моим руководством. Не дыши мне тоскливо в спину, будто тебе снова четырнадцать и тебя опять поймали с кухаркой под столом в центральном зале дворца.

Даш-пятый развернул лежащую на столе карту и жестом подозвал сына.

– Чудеса редки и не стоит надеяться, что твой фокус получится во второй раз. Не нужно недооценивать этих мохнатых мерзавцев. Второй раз ты их такую примитивную ловушку не заманишь. Я привел с собой десять тысяч ополчения и две тысячи легкой конницы. Кроме того, к тебе прислал раньше четыре тысячи тяжелой конницы. С Холмов мы начали медленно вытеснять летучие отряды противника к реке. С запада подошли еще две тысячи пехотинцев с Болот. Наше золото и предлагаемые льготы сделали дело, купцы заплатили нескольким вольным дружинам, и мы теперь справа прикрыты крепкой сталью.

– Кто бы мог подумать, что Ниерольд перестанет точить на нас нож и пришлет людей.

– Это не его люди, это вольные ватажники, ему будет лишь в радость, если они свернут себе шею на наших землях, меньше потом по дорогам шалящих людишек ловить. Войска Ниерольда по большей части стоят в летних лагерях, да часть на севере новые земли щупает. Надеюсь, что моя любимая сестрица не зря охомутала одного из его сыновей и теперь ночами склоняет западную корону придерживаться нейтралитета, а не точить мечи для нового набега.

– Но нанятые стоят затраченного золота?

– Болотники всегда считались крепкими ребятами, а в строю с топорами смогут отбросить любых мохнатых. Я за них не беспокоюсь. Наша задача сейчас – удержать центр, захватить мосты и перебить оставшихся на этом берегу орков. После чего сможем переправиться на север и вырезать под корень проклятые кочевые стойбища. Вместе с войсками с Холмов и дружинами в приречных замках и городах мы имеем около одиннадцати тысяч пехоты, две тысячи тяжелой пехоты с Болот, больше четырех с половиной тысяч легкой конницы и около пяти тысяч тяжелой, включая рыцарей, баронов и хорошо подготовленных дружинников. Через неделю сюда придут еще шесть тысяч тяжелых конных наемников из Зур. К сожалению, половина наших пехотинцев – это бывшие ополченцы, и подготовка у них слабая, но все же лучше, чем вообще ничего. Кроме того, как только мы освободим Приречье, получим тут еще пять-шесть тысяч ополченцев, оружия и припасов достаточно. У орков что-то около четырех тысяч, может чуть больше. Перевес у нас один к пяти. Мы не имеем права проиграть.

– Мы не проиграем. Пора вернуть северные земли под нашу десницу.

– Надеюсь, боги тебя услышат. Пока Дрим жонглирует чужими требованиями на наши будущие земли, Дорман следит за южными границами и старается лишний раз не ввязаться в свары с пограничными баронами. Те спят и видят, как бы приехать к концу этой драки и оттяпать кусок чернозема для бесчисленных детишек. Хорошо еще, что часть людей отпустили в сводные дружины, не забыв понапихать туда бастардов и прочее отребье.

– Ничего, Дорман славится умением перепить любого барона. После нашей победы наверняка на южной границе балов будет больше, чем физически способных в них участвовать. Пусть тешит их горячее самолюбие собственным присутствием.

– Могут веселиться сколько угодно, лишь бы солдат поставляли, я же найду дело любому. Вот здесь и здесь. А еще здесь – каждый будет занят, каждому найдем кровавую работу! – кулак короля тяжело опустился на карту, закрыв вычурно прорисованные силуэты мостов через Шепорот. – Они сумели ударить первыми, но мы ответим достойно.

* * *

– Не дело это, как червям грязь месить! Уж неделю дожди, а тут вместо добрых деревянных дорог глинистая каша!

– Скажи спасибо, что самих черви не пожрали.

– Подавятся, у меня мясо вонючее.

– Мойся пореже, еще не так смердеть будешь, – усмехнулся бородатый воин со шрамом через все лицо. Его собеседник, заплетающий бороду в несколько косичек, лишь хмыкнул, старательно оббил глину с сапог и шагнул в землянку, пристроившуюся под деревянным частоколом. Навстречу ему ударил запах вина и специй.

– Хорошо живешь, сотник! – радостно потянул носом обладатель шрама. – Горячий грог нам не помешает.

Сотник лишь мрачно кивнул на лавку на другой стороне стола, оторвавшись на мгновение от чтения только что написанного письма. Пара его подчиненных шумно устраивалась напротив, поправив один секиру, другой меч. Закутанная в меха старуха поставила перед каждым огромных размеров чаши, дымящихся горячим вином.

– Это вам в дорогу, – буркнул их командир. – Проводите до тракта гонца и обратно, каждый солдат на счету.

– Что с ранеными? В моем десятке двоим крепко досталось, не считая четырех убитых.

– Выходит, кто был совсем плох уже у богов пируют. Наше счастье, что знахарей по деревням собрать успели быстро.

Сотник поставил загогулину внизу листа и приложил потертую печать.

«Его Величеству, королю Ниерольду от сотника Вира. После недели похода по землям орков попали дважды в засады. Две сотни и пять воинов погибло, восемьдесят четыре тяжело ранены. После гибели доблестного предводителя Андамара вынуждены вернуться в Злой детинец, что стоит у дальних дамб. Спешно укрепляем стены и готовимся к отражению возможного нападения. Усиленные караулы высланы по всем дамбам. Из ближайших деревень старосты выдали крестьян для укрепления детинца и строительные материалы. Но этого недостаточно и испытываем нужду в людях и снаряжении. Прошу милостивого разрешения вызвать тысячу Дикого Кита с Северной Короны, дабы укрепить наши северные границы в осушенных землях. Так же прошу соизволения на снятие с ближайших полей крестьян для укрепления засек и строительства укреплений по всей линии дамб.

Исполняющий обязанности коменданта Злого детинца сотник Вир»

– Разъезды не видели пока орков у этих земель. То ли отошли обратно в степь, то ли рядом затаились и готовят удар. Поэтому – хватит рассиживаться, зовите гонца и пусть хранят вас боги по дороге до тракта и обратно…

* * *

Тихо звякнула уздечка. Дарго рассеянно похлопал по шее коня, всматриваясь в клубы черного дыма, закрывающие заходящее солнце. Рядом с ним застыли в строю три десятка телохранителей, царапая небо пиками с черно-красными флагами. Прямо перед ними по широкому мосту двигалась нескончаемой рекой пехота, медленно переливаясь на другую сторону реки. Пропыленные солдаты, многие со свежими повязками на посеченных руках, с печалью смотрели на ряды тел, укладываемых вдоль реки. Вереница солдат вместе с крестьянами сносили убитых, снимали латы и укладывая оружие в большие кучи.

– Что скажете, барон?

Рядом с Драконом застыл каменным изваянием хозяин замка Шипастой Рыбы барон Швитц. Запертая дома внезапным набегом его дружина доблестно отбила пару нападений орков, не позволив им даже перебраться через рвы. А как только барон увидел подходящие скорым маршем войска повелителя, тут же вывел дружину и успел пощипать один из отходящих орочьих отрядов, захватив обоз и отбив больше двух сотен колодников.

– Не очень хороши дела, мой господин. Западный мост они все же спалили. Наше счастье, что вы смогли посадить три тысячи пехоты на коней, доставшихся после битвы, и столь быстро с войсками пришли сюда.

– Да, без пехоты мы бы и остатки этих мерзавцев не заперли. Сколько орков перебили на этом берегу?

– Не больше восьми сотен. Остальные успели уйти. Правда, драпали они знатно, у восточного моста вообще обозы бросили. У нас потери пока не сосчитали, но не меньше тысячи мы тут положили.

– Ничего, на том берегу закрепимся, через пару-тройку дней в степь пойдем. Все готово. А людям только возможность дай до их глоток дотянуться, без оружия порвут – голыми руками. Сильно в Приречье они народ разозлили.

– Жаль, что всех мохнатых тут не окружили. Лови их теперь по степи. Сам Его Величество когда пожалует?

– Завтра к вечеру. Пока на ту сторону войска надо перебросить. К утру бы всю пехоту туда перевести да конницу, чтобы степь смотрели. Не дай бог, ударят, сбросят обратно в реку.

– Не сбросят, первые полки уже на холмах там выстроились, часть попавших к оркам в полон я туда же отправил, чтобы укреплять берег помогали, другая часть тут поможет мертвым честь воздать.

– Хорошо, сэр Швитц. Отец приказал вашему соседу, сэру Троллеру принять под крепкую руку Болотников, они должны утром быть у восточного моста. Ему держать правый фланг. Вам – центр на том берегу. На левую руку встанет сын барона Клохорайна, молодой Летер. Король жаловал ему это право в память о бесстрашии отца. Мне надлежит быть на этом берегу, проследить за переправой и встретить основные войска. Помните, хоть на рассвете у нас будет на том берегу до пяти тысяч пехоты и трех тысяч конницы, но остатки орков мы здесь не раздавили, а по расчетам их не меньше четырех тысяч. Поэтому – глядите в оба и не зевайте. Осталосьдень продержаться, потом нас из-за мостов не сковырнуть.

– Не беспокойтесь, мой господин, они пообломали зубы о нас один раз, обломают и во второй.

И вскинув закованную в железо руку в приветствии, барон тронул коня, направляясь следом за вереницей солдат, медленно двигающихся через реку навстречу быстро темнеющему небу.

* * *

Скоропись причудливой вязью покрывает желтоватый лист бумаги.

«Спасибо за полученные вести, Фрайм. Очень интересная информация. Прошу продолжать в том же духе. Я только сегодня утром вернулся в Кхур и уже не успеваю в южные земли. События ускоряют темп и нам выгоднее быть в ее гуще, а не бегать по окраинам. Радует лишь то, что собранные нами деньги не пропали даром. Соседи успели прислать достаточно оружия и припасов, чтобы Драконы после полученной оплеухи проснулись и начали отвечать сталью. Местные торговцы стенают – в городе не осталось даже бродяг. Каждый способный держать меч или стучать молотком подался на север. Кто-то в ополчение, кто-то в трудовые отряды. Дошли слухи о чудовищном поражении орков под Ладарайном, их остатки сейчас гонят к реке. Наверное, на днях мы услышим, как их добили у мостов. Днем быстрым маршем туда же, на север, ушли конные наемники Зур, все прекрасно вооруженные. Возможно, к осени головы орочьих вождей украсят местные стены, а к зиме все Орочье Поле будет принадлежать Драконам.

Как только победа станет явной, сюда съедутся полномочные послы всех заинтересованных сторон. Представители Болотного королевства уже мозолят глаза местным царедворцам. Хотя за тебя проплачено, но тебе нужно будет остаться в Оромане. Твоя информация, твои глаза и уши мне важнее сейчас там. Вместе с этим письмом я перешлю пару расписок, обернешь их в столь любимое тобой золото. Вот перечень дел, на которые, не скупясь, потратишься…»

Через четыре дня Фрайм получил это письмо, скрытое в кожаном кошеле, вместе с другими важными для него документами.

* * *

Давно прошли те времена, когда в каждом маломальском городке можно было увидеть торговую лавку гнома, или меняльную контору, или даже отделение Всеобщего Гранитного Банка. Во времена тяжелых потрясений, гномы оказывали любую помощь своему Владыке. Люди не забыли тех, кто ковал их врагам лучшее на этом материке оружие. После победы многие бородатые головы легли под топоры палачей, а накопленные долгими годами сокровища сменили хозяев, частью попав в кладовые тех или иных королей, частью в руки лихих людей, громивших лавки и дома «презренного народа».

Дважды за пошедшие две тысячи лет гномы пытались вернуться в человеческие города и села. Дважды после этих массовых переселений их беспощадно резали. Лишь последние четыреста лет взаимная ненависть пошла понемногу на спад. То ли отчаянных гномов остались единицы, то ли люди расселились настолько широко, что среди них сгорбленные фигурки окончательно потерялись. Но даже в наши дни пробирающийся по улице гном легко мог получить в спину недоброе слово, а то и камень. А мелкие шайки считали этот народ своей законной добычей.

Но несмотря на все трудности жизни в человеческих городах, подземный народ все равно содержал магазинчики и пытался возродить растерзанную банковскую паутину. Они торговали самоцветными камнями, поставляли различным коронам самородное золото и занимались ростовщичеством. Через редких представителей в горы тянулся ручеек продовольствия, кож и тканей, а обратно ночами доставляли драгоценности и металлы. В гонцы отбирали самых хитрых и осторожных, способных обмануть любого соглядатая и доставить ценный груз, который мог прокормить не один год десяток дерзких людей. Но сегодня одному из путников не повезло. Гном успел незаметно передать бесценный мешок своим родственникам, но его запутанную дорогу домой прервали рядом с портовыми складами.

В последнее время Глэду понравилось забираться ночью на крыши складов, окружающих рынки. Здесь шла своя жизнь. Многочисленные носильщики после тяжелого трудового дня поднимались на нагретые жарким солнцем плоские глиняные крыши, расстилали свои циновки и делили скудную трапезу, торговали, менялись, выясняли отношения, спали. Рано утром, с первыми лучами солнца, вся эта огромная масса медленно спускалась в укрытые тенями улицы и площади и растекалась по многочисленным лавкам, чтобы успеть привести пространство перед ними в порядок, принести необходимые грузы и убрать мусор, либо втянуться в портовые и прочие хозяйственные строения огромного города и прожить еще один день, тяжким трудом зарабатывая на кусок хлеба.

Глэд с интересом приглядывался к открывающейся перед ним новой стороне города, изредка приторговывая соленым мясом из своих скудных запасов, при малейшей опасности скрываясь в подвалах. Вот и сейчас он сидел, скорчившись на краю крыши, с интересом разглядывая происходящее под ним, в одном из бесконечных тупиков у торговой площади.

Один из нападающих уже не издавал ни звука, лежа под стеной и обхватив руками вывалившиеся внутренности, пока его более удачливые напарники окружили жертву, прижав ее в самом конце к глухой стене и пытались достать добычу. Окровавленный гном стоял у стены, отбиваясь двумя широкими ножами, каждый из которых блестел от свежей крови. Сильный и неожиданный удар смягчил легкий шлем, поддетый под мягкую войлочную шляпу. Кровь еще не успела спечься на спутанных волосах, мелкими каплями пробираясь по шее и пятная груботканую рубаху. Но силы медленно покидали невысокого гнома. Хотя пара атаковавших еще обильно кропила пыльные камни тупика своей кровью, шестеро нападающих, несмотря на серьезные раны, не собирались отступать.

– Ты покойник, войлочная башка, ты – покойник! – тяжело дышал вожак шайки. – Даже если ты пустой, мы тебя все равно на куски порежем, в назидание другим!

Гном быстрым движением смахнул пот и кровь с бровей, удобнее перехватил рукояти ножей.

– Спящий возьмет твою душу, – буркнул он на языке гор и плотнее вбил ступни в мостовую.

Глэд послушал чужую речь и отогнал яркие образы, мелькнувшие перед его глазами: маленьких людей, протягивающих черные топоры оркам; бородатых закутанных в меха гномов среди гигантских деревьев и заросшего бородой до глаз осанистого купца, сидящего в утлой лодчонке посреди болотных камышей.

– Огненный народ, – древний язык тронул губы безглазого. Глэд окинул взглядом крыши, неслышной тенью возник у натянутой веревки с сушащимся бельем, и тряпки легли на крышу.

Еще один из нападавших взвыл, выронив палку с гвоздями и пытаясь унять черный поток из располосованной руки. Остальные отпрянули от крутящегося волчком гнома, не сумев нанести смертельный удар. Но силы добычи таяли с каждым мигом. До развязки оставалось уже недолго.

Гном оперся гудящей спиной о стену, глотнул воздуха и вдруг почувствовал, как что-то мягко и неотвратимо сжало горло, после чего его ноги оторвались от земли, а тело взмыло вверх. Не выпуская из рук ножей, бородач в одно мгновение оказался лежащим на крыше, где над его лицом склонился обтянутый кожей череп, в безглазых глазницах которого плескался мрак.

– Огненный человек, ты уже собрался повидать своих предков? – полилась речь мертвых народов, оставивших свои пещеры гномам.

– Нет, – с трудом выдохнул спасенный в ответ.

– Тогда иди за мной, пока не истек кровью.

Глэд положил веревку на сброшенные им тряпки и быстро пошел между лежащими вповалку телами. Спотыкающийся гном, с трудом различая дорогу, спешил за ним, стараясь не наступать на спящих или притворившихся спящими. За спиной все глуше раздавались крики ярости лишенных своей добычи, а двое путников петляли по бесконечным крышам, пробираясь к северной части рынка. Там Глэд спустился к одной из облюбованных им дыр в подвалы, дождался спутника и, взяв его за руку, повел бесконечными переходами.

Они остановились лишь через час, в маленькой пещерке где-то в глубинах города. Безглазый человек помог раздеться шатающемуся от усталости гному и быстро осмотрел его. Он промыл припасенной соленой водой из щербатого кувшина разбитую голову, куском ветхой, но чистой тряпки перевязал раны и усадил гнома к стене, вложив в руки кусок мяса и чашку с застоявшейся водой.

– Ешь и пей, огненный человек. Тебе нужны силы.

– Мне нужно предупредить родных.

– Стены дома твоих родных не будут штурмовать, но дикие люди на улицах ночного города будут искать тебя. Отдыхай, я помогу тебе вернуться на улицы, когда взойдет солнце. При солнечном свете ты будешь в относительной безопасности.

Гном с интересом разглядывал в неверном свете масляного светильника спасителя.

– Я, Глонг, сын своего отца и подземного народа, благодарен тебе. Любой другой на твоем месте удавил бы меня там, в переулке. А потом поделил бы добычу с остальными.

– Мне нет дела до диких людей и их охоты на других жителей. Я – сам по себе.

– Кто ты?

Глэд отщипнул кусок мяса, пожевал и пожал плечами.

– Я не знаю, кто я. Я вижу сны, где я ловлю рыбу среди корней кувшинок, или бью стрелой быстрых кабанов в степи, или собираю смолу в поднебесных высях с отливающих красным деревьев. А иногда я вижу оскаленные зубы, залитые кровью, и тогда в моей груди становится сначала больно, а потом все заполняет желание убивать. Но я не знаю, кто я. Мне кажется, что я сплю, и мои сны сожрали мою душу, не оставив мне ничего взамен.

– Но ты говоришь на языке, который знаем только мы, гномы!

– Ты ошибаешься, Глонг, сын огненного народа. На этом языке говорили ваши соседи с бескрайних северных болот, а так же пели песни на этом языке те, кто хранит покой лесов на южных просторах в тысяче миль отсюда. Я знаю этот язык. Как и некоторые другие.

Гном осторожно отпил воды и, не сводя взгляда с собеседника, медленно принялся за трапезу. Глэд же устроился напротив него, вытянул ноги и, казалось, погрузился в дрему. Медленными каплями текли минуты, пока Глонг не закончил свои размышления и не прервал наступившую тишину.

– Прости, что мешаю тебе, но как мне называть своего спасителя?

Безглазый человек медленно повернулся к говорящему:

– Меня зовут Глэд. Безглазый. Хотя я бы назвал себя Спящим. Но, сны становятся все короче, и я чувствую, что скоро проснусь. Значит, мне нет необходимости менять имя.

– Глэд… Странное имя. Нечеловеческое. Я читал легенды моего народа, написанные еще до того, как Владыку лишили права распоряжаться судьбами мира и заточили в Усыпальнице. Там сказано, что после кровавых веков придет не-человек, потерявший душу во тьме, познавший боль и горечь утрат, но увидевший свет чужих костров и впитавший душу чуждых ему песен. Этот не-человек вернет свободу нашему народу и выведет гномов на утраченные ими равнины.

– Может быть, но не сейчас.

Глонг осторожно приблизился ближе и заглянул в пустые глазницы.

– А когда? Если ты – это он, то когда?!

– Не торопись, человек из огненного народа. Когда я проснусь, я смогу дать тебе ответ. Сейчас же я блуждаю во тьме.

– Но если ты тот, о ком я думаю, ты обязан знать истинное имя Владыки! Назови его, чтобы я мог надеяться, надеяться на чудо!

– Разве это так трудно? – удивился Глэд. – Все народы, за исключением забывчивых людей, знают истинное имя Владыки.

Безглазый наклонился к забинтованной голове гнома и шепнул что-то ему на ухо. Глонг с ужасом откинулся на стену, выпученными глазами взирая на все столь же спокойного голого собеседника, который равнодушно стал убирать остатки позднего ужина.

– Никто не может этого знать, никто! Только мы, отринутые хранители подземелья, знаем истинное имя!

– Это знание есть у всех народов. Тот, кто плачет в моей душе и жаждет отомстить, собрал воедино память болот и лесов, послушал степной ветер и назвал тебе имя прошлого. Прости меня, любитель длинных волос на бороде, если я нарушил звучание твоих легенд.

– Нет-нет, ты меня вовсе не огорчил, отнюдь… – гном слепо нашарил шлем, осторожно надел его, пристроил поверх шляпу и стал что-то судорожно искать за пазухой. – Позволь сделать тебе подарок, уважаемый Глэд, подарок от всего сердца! Где же он…

Наконец Глонг вытащил маленький круглый каменный медальон, повязанный к плетенному тонкому шнуру.

– Эту вещь мне подарил мой отец, этот камень приносит удачу. Могу я просить тебя оказать мне великую честь?! Если ты примешь мой дар, я буду счастлив, безмерно счастлив!

Глэд с интересом ощупал медальон, понюхал его, потом приложился ухом и прикрыл глазницы. Через несколько минут слабая улыбка тронула его губы.

– Сильный камень. Поющий камень. Добрый камень. Ко мне добрый, – поправился он. Еще через мгновение он надел шнурок на шею и поклонился гному. – Спасибо, добрый сын своего отца. Мне нравится твой дар.

От избытка чувств гном крепко обхватил Глэда, потом отвернулся и смахнул что-то с глаз.

– Это – честь для меня, спасибо…

Глонг старательно перепоясался, спрятал свои ножи и уже с сухими глазами повернулся обратно.

– Ты можешь меня вывести к старой мануфактуре, что у храма Большим Штормам? Там еще высокий забор с каменными украшениями в виде бараньих голов.

– А за забором привязан большой раскрашенный пузырь с лодкой под ним?

– Ты был там?

– Нет, я не выходил. Там всегда стражник ходит по двору ночью, а днем и не один. Сколько их на стенах дремлет, я не считал. Но туда ведет узкий лаз из канализации, можно пробраться прямо во двор.

– Замечательно! Ты можешь провести меня именно туда?

– Ты не боишься стражи?

– Ночью только один солдат? Тогда – не боюсь.

– Как хочешь, Глонг. Правда, от твоей одежды будет плохо пахнуть после этой прогулки. Но я доведу тебя.

Худая жилистая рука погасила светильник, и две тени во мраке скользнули в бесконечный лабиринт ходов. Одна тень двигалась бесшумно, с грацией не этого мира, другая же – изредка поминала всех подземных богов после особенно глубокой ямы или неожиданно возникшей в темноте стены.

На заре стража почтовой имперской службы подняла тревогу. Пришедший на смену караул нашел одного мертвого солдата с перерезанным горлом. И не нашел малый летучий корабль, обслуживающий исключительно императорских гонцов, что изредка появлялись в этом охраняемом дворе в силу чрезвычайных обстоятельств. Машина, построенная гением мастеров Южной империи, пропала с охраняемой стоянки, не оставив каких-либо следов своре налетевших чиновников, пытающихся вытрясти хоть что-нибудь из покойника или не существующих поблизости свидетелей.

* * *

– Кто ведро утопит, лично ракам скормлю! – Рыбий Зуб в ярости выглядел страшно. Спутанную бороду слева успел попробовать на зуб огонь, обнаженное по пояс тело запятнали следы ожогов, на закопченном лице ярко выделялись лишь бешеные глаза. Капитан метался по палубе, щедро раздавая затрещины команде, успевая при этом везде, где возникала необходимость. Матросы споро таскали с одного борта воду и обильно поливали широкие деревянные щиты, укрывающие палубу галеры от нескончаемого дождя пылающих стрел. У обстреливаемого борта за щитами укрылись многочисленные солдаты, максимально быстро перезаряжающие тяжелые арбалеты. Волна накативших на пехоту орков расстреливалась беспощадно, и две оставшиеся галеры, стоя на якорях, вносили своим прицельным огнем опустошение в ряды степняков. Третья галера, не справившись с ответным огненным обстрелом, смрадно чадила, своим видом подстегивая матросов на оставшихся кораблях.

Ранним утром отдохнувшая конница баронов смешанными отрядами выдвинулась в степь, преследуя остатки орков. Больше трех тысяч конных ушли на север, щедро рассыпав разведку вокруг, однако, несмотря на все старания, нашли лишь истоптанные бесчисленными следами пустые равнинные просторы. Ближе к полудню совет баронов, возглавляющих вылазку, принял решение возвращаться. Но не успели еще закованные в сталь солдаты повернуть коней, как арьергард поднял тревогу – над оставленной за спиной рекой вновь поднялся дым.

Никто так и не смог сказать, как именно орки сумели избежать обнаружения. Но, пропустив мимо конницу, Дикие бесшумно заняли позиции и ближе к полудню атаковали оба оставшихся моста. Вожди вольного народа явно собирались устроить людям тот самый «мешок», в который самих кочевников не смогли запереть на южном берегу. Центральный мост прикрывали четыре тысячи пехотинцев, которые вместе с освобожденными крестьянами успели разобрать остатки сожженной деревни и поставили засеку на прибрежных холмах. Командующий ими барон Швитц гонял подчиненных до кровавого пота, но успел до нападения орков выстроить приемлемую защиту. Его сосед справа, сэр Троллер, обосновался у восточного моста с одной тысячей ополчения и двумя тысячами Болотников. Две тысячи орков разметали ополчение в несколько минут, вышибли со слабо укрепленных позиций бородатых наемников и попытались устроить резню. Но вольные ватажники быстро оправились от первых кровавых минут неожиданной атаки, перегруппировались и не дали окончательно сбросить себя в реку. Орки сумели поджечь восточный мост, однако подошедшие три галеры склонили чашу весов на сторону людей. Прикрытые тяжелыми щитами бородатые воины отчаянно рубились огромными мечами, контратаковали при первой возможности и умирали на берегу реки, не отступая больше ни на шаг. Тяжелые арбалетные болты дырявили кожаные доспехи орков и собирали обильную жатву. Степняки сумели горящими стрелами поджечь один из кораблей, но в остальном удача от них отвернулась. Обе стороны сцепились на небольшом пятачке и не желали уступать.

У центрального моста оркам повезло меньше. Лишь с третьей атаки они сумели прорвать спешно возведенную на холмах оборону, засыпав неглубокие рвы своими телами. С большим трудом им удалось оттеснить с холмов беспощадно огрызающуюся сталью пехоту на пепелище разоренной и разобранной деревни. Но здесь их атака захлебнулась. Изрядно поредевшие четыре тысячи профессиональной пехоты маневрировали небольшими резервами, крепко держа строй и не давая противнику, не имеющему численного перевеса, прорваться где-либо к единственному целому мосту, по которому бесконечной чередой шли в одну сторону пополнение, припасы и заполненные тулы со стрелами, а обратно ополченцы оттаскивали раненых солдат. Орки, осатаневшие от нескончаемой рубки, уже не держали жалкое подобие строя и втянулись в схватку всей массой, по большей части, спешившись.

А когда солнце побежало по небосводу к закату из степи вернулась ушедшая в разведку конница. Возможно, в одну реку войти и нельзя дважды, но не успевшие уничтожить пехоту орки вновь оказались в стальном капкане, и второй раз августовское жаркое светило смотрело на избиение степного народа. Меньше пяти сотен раненых орков сумело прорваться через ряды легкой конницы и помчалось в степь, пятная путь телами. Лишь наступившая ночь позволила остаткам орды сбросить со следа яростных преследователей и рассыпаться по бесконечным оврагам и руслам пересохших ручьев, держа дорогу домой, в свои полупустые становища.

А на берегу Шепорота выстоявшие дружины праздновали столь тяжело доставшуюся победу. Впервые за долгие годы люди сумели не просто отразить набег беспокойных соседей. Впервые с начала летописных времен королевство Драконов сумело уничтожить пришедшую набегом орду почти полностью, сохранить свои опаленные огнем границы и не допустить полного разорения приречных земель. Ночные костры озаряли непокоренные королевские штандарты на северных землях, щедро омытых кровью и усыпанных телами павших.

На рассвете следующего дня Рыбий Зуб похоронил погибших членов команды. Стоя перед матросами, он глухим голосом закончил перечислять имена навсегда покинувших эти берега.

– Клянусь всеми богами, я не буду продлять контракт с Его Величествами этой осенью. Мы потеряли больше трети. Пусть идиоты бьют себя в грудь и кричат про великую битву, в которой они приняли участие. Но по возвращению домой мне с боцманом обходить семьи погибших, и я врагам не пожелаю эту тяжкую ношу. Лучше зарабатывать меньше на китовой охоте, чем сыпать золото на могилы друзей. Те, кто хочет вновь оказывать поддержку войскам в следующем месяце, пусть ищет другой корабль…

Боги любят шутить злые шутки. Рыбий Зуб сдержал слово и осенью увел команду в западный океан, где в прибрежных водах они ждали мигрирующих на юг китов. Смелому капитану не пришлось больше носить скорбные вести семьям своих моряков. Налетевший шквал пустил на дно тяжело груженый корабль и всю его неразлучную команду…

* * *

Хмурый отбросил полог и шагнул в сумрак юрты, едва разгоняемый слабым костром.

– Какие вести?

Старый шаман скрючился на подстилке у костра. Прошли те времена, когда после камлания он мог еще пировать ночь и отвечать на ухаживания самок. Сейчас после каждой встречи с духами ночи или общения с собратьями по ремеслу старику приходилось отлеживаться до утра. Одно счастье, что пара внуков быстро входят в силу и скоро смогут заменить его у тотемного столба.

– Садись, Дикий вождь. Будем говорить, пить кумыс и думать.

– Спасибо, шаман. Хотя ты слишком щедр, награждая меня чужим титулом.

– Прости старика, я слишком тороплюсь, мне так мало осталось. А что до титула, то готов поспорить на пару коней, тебе недолго ходить вольным. Не успеем до города Павших добраться, как твое имя назовут у клановых костров.

– Мне еще тридцати нет, кто посмеет назвать молодого орка хранителем клана?

Шаман пожевал губами и вздохнул.

– Сегодня множество Диких семей с радостью предложит тебе эту тяжкую ношу…

Слабые отблески огня терялись в черных глазах Хмурого.

– Что, так все плохо?

– Да, молодой орк. Вчера Орда пала на южных границах. В ближайшие дни люди пойдут в степь. Они будут убивать беззащитных самок и наших детей. Драконы перехитрили ваших шаманов. Войска баронов не готовились к войне с Зур, они собрали силы у Приречья и уничтожили ваших лучших воинов.

– Наших? Боюсь, старик, что сейчас уже поздно делиться на наших и ваших. Если сказанной тобой правда, Дикий народ смотрит смерти в глаза. Кому нужны нахлебники, неспособные защитить свой очаг. А молодняк подрастет через десять лет, не раньше. Этот набег собрал всех, кто мог носить оружие в Диких семьях.

– Многоголовый не бросит родню. Уже посланы гонцы в стойбища. Мы должны собрать народ в одно целое, на северных равнинах места хватит всем.

– Люди придут туда еще до первого снега.

– Мы не должны это допустить. Мой вождь передал приказ: пять сотен из нашей тысячи скорым маршем вернутся в основную ставку. Шестая сотня уже ушла оповещать семьи в степи. Еще одна сотня рассыплется мелкими дозорами по всему Западу, чтобы поххоморанцы не ударили нам внезапно в спину. Ты с оставшимися пойдешь к Шепороту, мы должны видеть все действия противника. Будешь следить, беспокоить мелкими атаками, сковывать по возможности их движение. Постарайся зря бойцов не терять. Я тебе оставлю одного из внуков, он позволит поддерживать связь.

Хмурый тяжело повел плечами, придавленный вестями. Дикий орк – это воюющий орк. Свободный, смелый, признающий над собой только сильного и удачливого вождя, дающего обильную добычу в набегах и сытный стол долгими зимами. Но всего за несколько дней сталь уничтожила всех ушедших в набег, и теперь степные кланы беззащитны перед соседними народами, которые не преминут посчитаться за прошлые обиды. А противопоставить закованным в железо воинам нечего.

– Иди, будущий вождь. В твои три сотни отобрали лучших. Каждый хочет поквитаться с драконьими выкормышами. Используй всю хитрость, полученные от совета шаманов знания и память дорог в южных степях. Убей, сколько сможешь, и выиграй время для своего народа. А зимой за ритуальными плясками будет, кому назвать твое имя.

– Северные вожди не примут меня на равных. Дикие семьи теперь сольются с Разделенными, и мой народ растворится на холодных степных просторах. Некому будет кидать кости в мою миску на совете.

Старик закашлялся, отхлебнул из миски настойку, неодобрительно глянул на сидящего.

– Научись думать дальше той травы, что топчут ноги боевого коня. Ты – воин, вскормленный шаманами. Пусть они полегли вместе с остальными в тысячах перестрелов к югу отсюда. Но знающие камлание не забыли про тебя. Многоголовый не может править в одиночестве, ему нужны крепкие плечи и грамотные головы. А после этого похода из южных семей живых и способных драться воинов можно будет пересчитать по двум десяткам лап. Рано или поздно ваши дети подрастут, и лучше совету иметь вождя Диких за одним костром, чем устраивать потом охоту на непокорных, что пойдут за баламутом. Докажи, что не зря постигал воинские науки в своем клане. Сможешь проявить себя, мы о тебе не забудем. Ни один вождь не вечен, надо заранее думать о возможных приемниках.

Хмурый оставил шамана и вернулся в свой шатер, собираться в дорогу. До зимних вьюг еще надо дожить, а пока следовало решить текущие проблемы. Одним из первых встал вопрос о завоевании доверия в порученных ему трех сотнях. Сумеет подчинить себе своенравных северных родственников – сможет вцепиться в человеческие отряды. Благо, в родных краях ему каждая былинка известна.

* * *

– У меня свежие новости, – тихий голос шелестел над огнем свечи.

– Орки вырезали Драконов?

– Что ты, мы бы тогда не угомонили этих беспокойных степняков. Наоборот, все получилось, как мы и планировали. Драконам пустили кровь, но они смогли похоронить всю Орду, пришедшую на их берега. Я думаю, к зиме господин Даш-пятый вместе с детишками придет в гости к Разделенным. А мы получим возможность ударить по лучшим солдатам с человеческих земель.

– Если только эти солдаты не сметут остатки орков одним ударом.

– Ну, зачем же допускать столь ненужного нам усиления одного из противников? Мы помогли людям собраться вместе и защитить свои дома, неужели мы не поможем и оркам в благочестивом деле защиты родных могил? Зато ближе к весне вся эта куча беспокойных соседей немного угомонится и будет больше озабочена вопросами сохранения свой шкуры, чем походом на Усыпальницу. Мы сможем уделить больше свободного времени для решения затянувшегося вопроса с четвертым Хранителем.

– Кстати, многие из Ищущих крайне озабочены сложившейся ситуацией. Их беспокоит разгорающаяся война в северных землях.

– Ничего, пусть пока поволнуются. Скоро дойдут руки и до них, а то зажрались на дармовом золоте. Скоро придет пора встряхнуть эту кучу сброда, неспособную выполнить даже простую задачу.

– Не разломать бы уже построенное и работающее.

– Не беспокойся, я никогда не любил неосмотрительных поступков. Мы еще успеем запустить этот вопрос в Совет, пусть подумают, что можно сделать с их любимой игрушкой. А ближе к весне сможем получить одобрение нашему решению, которое хорошенько просчитаем. С учетом всех заинтересованных сторон. У меня же в свете последних событий к тебе просьба. Лично к тебе.

– Я весь внимание.

– Загляни к Хранителям. Пусть подумают, чем они смогут поделиться в ближайшие месяцы. Думаю, им легче будет отдать часть своих запасов, чем потерять все.

– На Хранителей нельзя давить.

– Зачем же давить? Только просить, никакого давления. Мы все же как-никак одно дело делаем. Можно сказать, о них заботимся…

Огонь свечи заколыхался в такт тихому скрипучему смеху.

* * *

Август тратил свои последние дни, щедро заливая жаркими солнечными лучами землю. В главном зале младший из Драконов принимал за обеденным столом баронов из лучших южных семей.

– Вы правы, господа, ситуация крайне сложная. К сожалению, нашим отрядам не удалось разгромить кочевья степняков. Орки сумели увести большую часть населения на север, наши отряды постоянно беспокоят их военные группы.

– Так чего же ждать?! Следует снять конницу с южных границ и перебросить за Шепорот!

– Это уже сделано. На южных границах осталось не так много боеспособных частей. Кроме того, мы потеряли слишком много солдат. Сейчас у нас всего лишь чуть больше пяти тысяч конницы и около шести тысяч пехоты. Это, не считая наемников. Сумеем собрать за месяц до десяти тысяч ополчения. Но дружины баронов обескровлены. В Приречье сожжены два города дотла, больше сотни сел разграблено. По приблизительным оценкам до двадцати тысяч крестьян перебито в набеге и больше пяти тысяч успели угнать в степь. Нам обязательно нужна помощь соседей в том, чтобы раз и навсегда решить северную проблему.

– Вот еще! Мы проливаем свою кровь, а эти мерзавцы будут на наших могилах делить завоеванные не ими земли!

– Не беспокойтесь, господа, никто им не позволит хапнуть ни пяди нашей земли. Но часть Орочьего поля придется отдать. Болота, солончаки и другие, не менее замечательные, участки рядом с их границами.

Дрим подождал, пока стихнет смех, и продолжил.

– Орки воспользовались устойчивым северным ветром и подпалили степь нам на встречу. Его Величеству пришлось отвести войска ближе к реке. Сейчас спешно восстанавливаются мосты и сооружаются укрепления на северном берегу. Второй раз оркам не удастся застать нас врасплох. За ближайшие два месяца мы собираемся договориться с соседями о совместной операции, где они будут представлены войсками, а не жалкими подачками в виде подгнившей сбруи и старых сухарей. Через полмесяца сюда должны пребыть оставшиеся посольства.

Бароны раздражено загомонили.

– Не беспокойтесь, разве корона забывает своих добрых подданных? Но пора прекратить терять своих сыновей.

Стоящий с бокалом в руке Дрим дождался относительной тишины.

– Итак, к настоящему времени мы имеем двукратный перевес в хорошо подготовленных войсках. Мы надеемся достичь, как минимум, пятикратного превосходства и ударить в самое сердце кочевников. Веками они сохраняют гнездо ужаса в северных предгорьях. Мы ударим по Усыпальнице. Одна угроза разрушения их святыни заставит собрать войска в одном месте, и нам не придется бегать за ними по степям. Зимы сейчас мягкие, снега немного, пехоте и коннице будет легко передвигаться. До февральских ветров мы успеем покончить с их армией, затем к тающим снегам вычистим степь от остатков орков, и уже к теплому весеннему солнцу можно будет решить вопросы с новыми наделами.

– Да здравствует Корона!!! – радостным ревом встретили последние слова Дрима поднявшиеся бароны. Его Величество и его дети не забывают интересы своих подданных, за что и любимы.

* * *

Три сотни Хмурого успели пару раз пощипать шедшую по степи дружину. Но латники держались настороженно и двигались плотно сбитым отрядом. Ночами охрана бдительно несла стражу, чему помогали несколько собак, издали замечающих орков. Удача пришла вместе со степным пожаром. Разделенные пустили огненного петуха на огромном протяжении степи, и огненный смерч погнал людей обратно к реке. В возникшей неразберихе Хмурый сумел со своими воинами уничтожить зазевавшегося рыцаря и десяток обычных латников. После того, как дружинники вернулись к спешно возводимой цепочке крепостей, орки выставили усиленные дозоры и затаились в степи.

Ранним утром предводителя нашел внук шамана. Молодой орк облез, глазницы ввалились, а глаза лихорадочно блестели. Каждый вечер он общался с другими шаманами, помогая координировать действия рассыпанных на огромных просторах отрядов.

– Многоголовый приказывает тебе с полусотней вернутся в город Павших.

– Что-то стряслось?

– Здесь пока затишье. Черные плащи закапываются в землю и зализывают раны. Нам же надо любым способом собирать силы. Совет шаманов готов поднять Нежить из могил, но их наберется меньше трех тысяч воинов. Отправлены гонцы к Ящерам, надежда на их крепких бойцов. Но тебе следует спешно прибыть на север в посольство, что мы пошлем к гномам. Подземные жители вряд ли дадут нам солдат, остается надеяться на поставки оружия и снаряжения.

– Хорошо, остается надеяться, что мы выиграли за эти дни хоть толику времени.

– Да, остатки южных кланов успели сняться со стоянок и уходят на север. Тебе надо торопиться, время не ждет.

Махнув на прощание молодой шаман побежал отсыпаться, а Хмурый остался ломать голову, кого из воинов брать с собой.

Глава 6. Холодные катакомбы.

После второго гномьего передела в 689 году до Новой эры Совет Огненного народа почти перестал вспоминать в официальных речах древние легенды. Спрятанные в древних книгах сказания о возвращении сына Владыки аккуратно изымались из новых свитков и не поощрялись к использованию. Но, несмотря на все действия Совета, обычные рабочие и торговцы продолжали активное мифотворчество в данном направлении, создав в итоге через сто пятьдесят лет нескольких баллад «После черной ночи вернуться на горные луга». Наибольшей популярностью в гномьих тавернах пользуется четвертая баллада, где рассказывается о доблести павших в бою воинов при контратаке у Речных Утесов.

Баллады эпохи утерянных зимних ярусов.

Рукописные свитки.

Конец августа – сентябрь

Болотный медовик недовольно пустил трель и вспорхнул на высокую камышину у края протоки. Он привел бурого ящера прямо к найденному гнезду диких пчел, но охотник почему-то медлил и не начинал атаку ради сладкой добычи. Маленькая птичка ждала, когда высокий охотник разрушит глиняный улей, спрятавшийся в траве, обильно растущей на болотной кочке. После того, как ящер заберет мед, медовик сможет полакомиться личинками в разоренном гнезде и позаимствовать воск для своих нужд. Но высокая хвостатая фигура смотрела в сторону и настороженно вслушивалась вовсе не в пение пчел. Мгновение, и над пчелиным гнездом остался лишь обиженный таким невниманием медовик.

Шим отметил недавно пятнадцатилетие. Но в отличие от невысоких сверстников, он пошел статью в деда, набирая к совершеннолетию в дополнение к двухметровому росту изрядную мышечную массу. Последние полгода мало кто из воинов речного народа решался вступать с ним в тренировочные схватки у вечерних костров. Сильный и быстрый ящер умело пользовался копьем и щитом, наносил неожиданные удары хвостом и не чурался при случае пускать в ход острые зубы. Отец и многочисленные старшие братья неплохо постарались в обучении самого младшего в роду. Жаль только, что последние годы старейшины больше почитали торговцев и ремесленников, беззастенчиво оттесняя один из бедных, но славных родов воинов. Приходилось теперь большую часть времени посвящать бесконечным охотничьим вылазкам, вместо того, чтобы пощипать разбогатевшие людские поселенья на берегах многочисленных речных рукавов широко разлившихся Сестер.

С другой стороны, старейшин можно понять. Кому они нужны в военное время, когда племена выберут вождей для защиты родных островов. Поэтому и стараются любыми способами удержать власть, продлить мирные дни и оттеснить опасных конкурентов, способных при случае пустить кровь близким родственникам. Тем более таких прытких, что умеют из весенней кладки вырастить половину воинов, владеют письмом и счетом лучше общинных писарей и не забывают мельчайших обид. Одна надежда у старост на обленившихся деревенских жителей, которые обильно размножились на островах за эти годы. При любых голосованиях они смотрят в рот поводырям, обещающим обильные урожаи сладкого тростника, рыбу в несчетных количествах и шкуры морского зверя по бросовым ценам от людей. А то, что отдали северные берега за Сестрами в чужие руки и теперь вынуждены эти шкуры покупать, а не брать в охоте как ранее – так забыли уже про это, только и могут, что плодить тупую рабочую силу. Прав отец, если молодежь в ближайшее время не встряхнет застоявшееся болото, придется семье уходить в наемники, здесь все равно жить не дадут.

Шип замер, сливаясь со слабо шумящим под теплым ветром камышом. Уже какое время он ощущал непонятное движение по краю цепочки густо заросших островков. Кто-то бесшумно мелькал в дальних кустах, двигаясь вдоль широкой медленной протоки, стараясь оставаться незамеченным с открытой воды. Бурый от тины ящер пригнулся и скользнул в затянутую ряской мелкую протоку.

В густых зарослях настороженно застыл невысокий хвостатый подросток, с многочисленными рубцами рядом со спинным гребнем. Он вглядывался в медленно проплывающую перед ним широкую многовесельную лодку, украшенную многочисленными флажками. Огромные фигуры в тускло блестящих доспехах мерно ворочали весла, двигая тяжелое судно вперед.

Через пару минут за его спиной бесшумной тенью возник Шип.

– Обильной охоты тебе, Голодный Ерш.

– Я слышал тебя, как ты подбирался к моему хвосту.

– Я позволил тебе услышать. Не хотел, чтобы ты с перепугу заскочил на весла наших гостей. Кто это, не знаешь?

– Орки. А с ними Малохольный и Старые Пятна. Вон, на носу устроились, того и лопнут от самодовольства.

– А что высматриваешь? Старики к нам лодку ведут, не иначе.

– Интересно. Не видел никогда соседей с невысоких трав. Да и не пойму я их, что плывут? Может, проводников под нож пустят и на деревню нападут?

– Вряд ли, слухи дошли, что крепко орков приложили в степи. Вот они теперь с поклоном к нам и пожаловали. Что-то им надо. Не до набегов теперь. Да и не помню я, чтобы мы когда-либо мечи друг на друга обнажали.

Ерш неопределенно пожал плечами и провожал глазами лодку, медленно скрывающуюся за очередным поворотом протоки.

Шип еще раз повторил запомненные им флаги, украшавшие судно гостей и неслышно быстро двинулся по направлению к дому. С найденным пчелиным гнездом легко вечером смогут разобраться и сестры. А вот о нежданном посольстве следовало предупредить отца и старших братьев. Неизвестно еще, что за неприятности везут на кончиках мечей мохнатые соседи.

* * *

Маленький гном с огромным трудом поспевал за широко шагающим главой Гильдии, верховным Магистром Верхних Ярусов, достопочтимым Гаттарамом. Глава развил совершенно неприличную для носимого сана скорость, и бедному помощнику приходилось временами бежать за кряжистой фигурой начальника.

– Значит, прямо в шахту свалился?

– Да, да, прямо туда, уважаемый Гаттарам, там как раз вертикальную штольню расширяли для будущих нужд Гильдии. Так он при падении крепеж сшиб, часть инструментов сломал и старшего смены перепугал до икоты.

– А сам как? Цел?

– Ну, поцарапан немного, с синяками и шишками, но лекарь ничего серьезного не нашел.

– И, говоришь, требует немедля Совет собрать?

– Да, именно так! Подмастерий взашей вытолкал, сейчас в малой обеденной зале сидит. Глаза безумные, камзол воняет непонятно чем, и борода всклокочена!

Гаттарам резко остановился и подозрительно взглянул на помощника.

– Нечесана?

– Абсолютно, – преданно глядя ему в глаза, отрапортовал собеседник.

Грустно качая головой, глава Гильдии ускорил шаг, невнятно бормоча что-то себе под нос.

В широкой комнате собрался почти весь Совет Верхних Ярусов. За последние годы Огненный народ сумел восстановить большую часть города, глубоко спрятанного в скалах, теперь же начал активно осваивать заваленные штольни и шахты, расположенные близко к поверхности. Для удобства руководства работами главы мастеровых кланов основали Верхнюю Гильдию, куда вошли представители всех семейств. Через некоторое время нарастающий вал неотложных дел, требующих в той или мере его участия, вынудил главу Гильдии поселиться поближе к поверхности. Там же, в новой части города, он сформировал новый Малый Совет, решающий мелкие рутинные вопросы.

Сейчас перед членами Совета стоял растрепанный и встревоженный гном, смущающий почтенных собратьев совершенно непотребным внешним видом. Гаттарам быстро прошел к оставленному ему месту и подал знак начать собрание. Писец осторожно откашлялся, бросил взгляд на плотно закрытые двери и заскользил пером по развернутой записной книжке, сопровождая появляющиеся знаки густым голосом.

– Сегодня, в последний день августа 3027 года от первого короля нашего народа начертано. Собран Малый Совет Верхних Ярусов по просьбе почтенного нашего брата, из клана вольных дозорных и торговцев равнин, Глонга Быстроногого, сына Глонга Опоясанного. Наш брат хочет нам сообщить следующее…

Писец уперся следом за остальными взглядом в стоящую в центре зала фигуру.

Низкорослый гном в нерешительности прикоснулся к перевязанной на боку ране, еще раз обвел взглядом мрачные лица сидящих, облизал пересохшие губы и выдохнул.

– Я видел Его.

Лишь тихий треск горящих фитилей был ему ответом.

– Я видел Его и говорил с Ним. Я касался Его так же, как сейчас могу коснуться любого из вас.

Глава Гильдии осторожно наклонился вперед.

– Надеюсь, ты нам назовешь того, кто заставил тебя захватить царский воздушный корабль и пригнать домой быстрее ветра?

Глонг радостно закивал головой, и его растрепанная борода приковала взгляды сидящих. Многие из них следили за ее метаниями заворожено. Чтобы почтенный гном не следил за состоянием бороды! Невиданное дело!

– Я говорю о Нем, чье имя выбито на Пыльной плите в зале Павших Королей.

Через несколько мгновений звенящую тишину разорвали сдавленные смешки.

– Ты говоришь о названном сыне Владыки? – осторожно уточнил Гаттарам.

– Именно о нем.

Глава Совета пожевал что-то эфемерное губами и скупо улыбнулся вслед за смеющимися членами Совета.

– Ну, что можно ответить по этому поводу. Ты принес действительно бесценную весть. Ты вселил радость в наши очерствевшие сердца, уже какое столетие ожидающие прихода Спасителя. Того, кто объединит нас под развернутыми знаменами и вернет нам все горы Севера и предгорные луга с волшебными травами и мхами забвения. Ведь не даром сказано, что после воцарения Владыки, он отдаст нас под руку вновь обретенного сына, и тот будет править Огненным народом ради нашего блага и во славу всех павших правителей.

Гаттарам встал со скамьи и оправил складки одежды.

– Может быть, ты сможешь мне напомнить, какой по счету это Спаситель? Сотый или двухсотый? Я уже сбился со счета на своем веку, не говоря уж про наших летописцев.

Слова Глонга тихо упали в ответ.

– Это. Не. Гном.

Теперь даже молчавшие раньше засмеялись в голос.

Грязный всклокоченный гном мрачно смотрел на них и медленно наливался желчью и яростью.

– Вам смешно? О, да, вам очень смешно. Вы привыкли тут в безопасных стенахпировать и прославлять красоту возводимых дворцов. Но вы постарались забыть о прошлом, когда наша кровь текла рекой на поле брани, а потом омывала бесчисленные мостовые в чужих городах. Вы боитесь признаться сами себе, что не хотите возвращения Владыки! Вы боитесь перемен и не желаете рушить призрачный мирок, любовно взлелеянный среди этих ненадежных скал. Вы не бываете там, в степях и городах чужих народов. Там, где сейчас все начинает бурлить и где пахнет чудовищными битвами! Вы хотите забыть о вашем предназначении!

– Не богохульствуй! – оборвал его Гаттарам. – Не тебе судить, кто из нашего народа и как служит возрождению. Не тебе, забывшему о приличиях и правилах поведения, попрекать почтенный Совет в ненадлежащем отношении к памяти предков! Хочешь ли что-либо еще нам сказать?

– Да. Два имени. Первое – Его зовут Глэд. Второе – Он назвал имя своего отца. Его зовут – …

Произнесенное слово похоронило под собой все звуки в зале. Перепуганный писец от неожиданности свалился со скамьи, и листы из записной книги белыми птицами разлетелись вокруг. В звенящей тишине неожиданно громко затрещали фитили в масляных лампах и с булькающими звуками кто-то из сидящих попытался отдышаться.

– Не. Надлежит. Поминать. Имя. Владыки. В праздной. Беседе, – вытолкнул из себя свистящим шепотом глава Совета.

Глонг ответил тихим смешком.

– Что, теперь я завоевал ваше внимание? А каково мне было сидеть рядом с Ним? Вы об этом не подумали? Где уж вам…

Маленький гном расправил плечи, и его голос взметнулся к потолку.

– Его зовут Глэд. Его глазницы пусты и одновременно полны мрака. Его тело объединяет множество душ и хранит секреты других народов. Он говорит на нашем языке с легкостью, недоступной лучшим нашим ораторам! И мало того, Он знает истинное имя Владыки и не боится произносить его.

– Он назвал себя как положено, сыном повелителя и хранителем устоев?

– Нет, Его разум еще во тьме, но Он пробуждается. В ближайшие дни Он осознает Себя. Скоро мы сможем принять Его здесь, как подобает.

Гаттарам поймал себя на том, что его рука задумчиво теребит окладистую бороду, приводя ее в полный беспорядок. Вернув седым волосам должный вид, глава Совета повернулся к молчаливо сидящим фигурам.

– Чтобы ни одно слово из услышанного не покинуло ваших уст. Это раз. Записи нашей встречи я лично передам сейчас же в Королевскую Библиотеку. Это два. Уважаемый Глонг должен немедленно предстать перед старейшинами и толкователями, нам необходимо еще раз уточнить все, что с ним случилось. Это три.

Поперхнувшийся воздухом член Совета с трудом справился с голосом и сипло спросил:

– Но как мы найдем претендента. Ведь наш гонец покинул его?

Глонг поклонился аудитории.

– Я передал Ему личный именной оберег. Геральдические книги и темная вода в королевских чашах позволит толкователям узнать, где Он находится в данный момент.

Гаттарам в который раз покачал головой.

– Отдать ему часть имени. Ты сошел с ума. Но я всем сердцем молю, чтобы принесенная тобой весть не обернулась напрасной надеждой.

Через пару минут несколько гномов быстро спускалось в глубины запутанных лабиринтов, торопясь попасть в Королевскую библиотеку, где старейшие и мудрейшие представители народа собирались проверить принесенные сведения на подлинность и убедиться, что все сказанное соответствует древним пророчествам.

* * *

Наместник Северной Короны, холодной жемчужины его королевского величества Ниерольда, рвал и метал. Он уже не обращал внимания на забрызганный вином бархатный жилет, беспорядок на столе и перепуганные лица прислуги. Господин Таллобер сам изрядно испугался и даже не скрывал этого.

– Вы только послушайте, что требует этот проклятый солдатишко! Он требует, чтобы мы послали ему на подмогу всю тысячу Дикого Кита, оголив при этом стены нашего прекрасного города! А кто будет защищать добропорядочных горожан в случае нападения проклятых чудовищ, которых этот проклятый сотник специально рассердил не так давно? Кто? Я?!

Украшенный затейливым рисунком кубок полетел в противоположную стену.

– Я с радостью сложу голову за моего любимого короля и корону, но не позволю какому-то безродному солдафону погубить наш город! Не позволю! Не дождетесь, мерзавцы!

И пухлый телом наместник ожесточенно продемонстрировал слугам фигу, которой старательно изобразил в воздухе что-то нелицеприятное.

– Я уже написал его величеству о столь беспардонном поведении этого выскочки! Ладно, он собрал крестьян со всей округи, оторвал их от уборки урожая и заставил таскать бревна на строительство укреплений. Ладно, он прислал к нам на постой раненых и обобрал местные больницы, согнав всех доступных лекарей для быстрейшего выздоровления его подчиненных. Понимаю. Мало того, я даже принимаю его действия в виду нависшей над нами угрозы. Но бросить единственный боеспособный отряд в этих краях на растянутую границу, чтобы лишний раз помахать перед носом орков беззащитными стенами города?! Ни-ког-да!

И господин Таллобер со стоном рухнул в заботливо подставленное кресло.

– Я не желаю, чтобы мы разделили судьбу этого города у соседей, как его там? Дакарэйлана? Язык сломаешь, пока выговоришь, – тяжело отдувался наместник.

– Совершенно верно, ваша светлость, именно так. Несколько тысяч убитых, все сожжено и разрушено.

– Вот именно, – ворчливо отозвался Таллобер. – Письмо отправили Его Величеству?

– Уже два часа как.

– Ладно, приберите здесь. И еще. Позови мне начальника городской стражи. Помнится, у него в казематах сидело пару сотен мерзавцев, что беспокоили наших сограждан. Пусть отправит их этому сотнику. Если ему так нужны люди – мы ему дадим людей. Пусть вооружит или загонит бревна ворочать – мне все равно. Но шкурой за этих головорезов он будет отвечать лично. Так и передайте ему – лично! И уточните еще раз, где в последний раз видели тот орочий разъезд. Не нравится мне эта тишина за новыми дамбами. Совершенно не нравится! Надеюсь, что наш любимый король успеет прислать запрошенные мною войска.

Раздав необходимые распоряжения, наместник отправился отдыхать, надеясь в клубе мадам Лорн и ее девочек отрешиться от государственных проблем. Само собой разумеется, в этот приличный клуб всегда заказан вход разного рода выскочкам, наподобие безродного сотника и его подчиненных.

* * *

Старый колдун, как прилежный ученик перед дверью строго учителя, пытался вспомнить плохо выученный урок. Его костлявые руки теребили мятый свиток, украшенный замысловатой печатью: «Не могли бы вы… Рады видеть вас до начала большого совета… Приложен чек на пятидневный постой в столице и подорожная… Канцелярия его Величества…»

Мысли в голове Кхохолома перескакивали со слова на слово. Получив после возвращения из очередной инспекционной поездки столь важное пригласительное письмо, он лихорадочно распихал все текущие дела, спешно собрался и помчался в столицу. Но за время, пока почтовая карета отмеряла мощеные мили, старик так и не смог решить, кого же благодарить за этот приятный вызов под взоры приближенных к столь высоким властным вершинам. Хотелось надеяться, что в этом постарался фаворит царя, Оргартис. Все же не зря колдун лечил его папашу. С другой стороны, могли сработать какие-то тайные механизмы в сложной канцелярской машине, и бесконечные запросы Кхохолома о разрешении вернуться в славную столицу попали на нужный стол. Важный чиновник решил приблизить лекаря, заработать на этом его признательность и пополнить личный счет. Мало ли!

Все эти варианты, намеки, подозрения и хрупкие ожидания изводили старого лекаря, который с трудом старался усидеть на тяжелой дубовой скамье приемной. Мимо сновали бесконечные клерки, писцы, важные сановники и озабоченные деловые господа, двигающие огромную государственную машину в нужном для них направлении. Кхохолом успел забросить небогатые пожитки в маленькую частную гостиницу, отметился у секретаря в одной из бесчисленных приемных и теперь мучался от снедающего его беспокойства.

– Мой дорогой друг! – прервал его мучения сладкий голос.

Колдун повернул голову к говорящему, дернул кадыком и обмяк.

Брат Одтарио щедро заливал улыбкой мгновенно опустевший коридор. Все столь озабоченные господа и чиновники неожиданно нашли для себя совершенно неотложные дела и мгновенно испарились. Только прилизанный секретарь с совершенно невозмутимым видом продолжал перебирать бумажки и делать какие-то архиважные пометки. При этом он все подмечал и тут же решал непростую задачу: стоит ли продать заинтересованным лицам факт личной встречи главы тайной полиции с малоприметным просителем или лучше забыть о происходящем ради целостности организма в будущем.

– Мой дорогой друг, я так рад вас видеть! Не ожидал застать вас здесь, честное слово, совершенно не ожидал!

Необъятный глава страшной тайной организации радостно приподнял вспотевшего колдуна и увлек его за собой, не переставая по дороге улыбаться и кивать разбегающимся мелким канцелярским крысам.

– Вы представить себе не можете, я как раз сегодня общался с его величеством и вспомнил о вас! Именно о вас! Думаю, мы сейчас сможем заглянуть ко мне, вспомнить вкус хорошего вина и обсудить наши насущные проблемы, не так ли?

– Да, да, конечно, насущные, несомненно, насущные – с трудом пробормотал Кхохолом, живо заново пережив воспоминания о прошлом посещении дворцовых подземелий.

– И не беспокойтесь вы так, я пошлю человека, он с вашими бумагами разберется, и мы непременно ускорим решение вашего вопроса! Надеюсь, вы мне верите?

– Уважаемый Одтарио, неужели вы думаете, что мне кто-то сможет отказать в решении этого мелкого вопроса? Особенно после того, как вы лично посодействуете мне? – старик бросил на собеседника взгляд избитой уличной собаки. Он ощущал себя как после многодневной попойки, когда неожиданно просыпаешься утром с тяжелой головой, и тело подчиняется тебе с огромным трудом, выполняя любые движения в холодном поту, сопровождая все это барабанной дробью сердца.

Одтарио удивленно вскинул брови, приостановился, обдумал полученную фразу и заливисто захохотал, хлопая Кхохолома по спине и вытирая набежавшие слезы. Посетители и чиновники настороженно поглядели вслед двум исчезающим фигурам и возобновили замершее на миг беспрестанное движение.

Сунув в руки сидящего старика большой бокал с вином, брат Одтарио с удовольствием откинулся в кресле, с интересом разглядывая гостя через огромный стол, заваленный разнообразными бумагами.

– Наслышан о вас, наслышан, чего скрывать. Не поверите, тут про вас такие мерзости говорят, просто страшно слушать!

Кхохолом осторожно попробовал вино, прислушался к себе, решился и залпом влил в себя весь бокал.

– И в чем же меня обвиняют эти недоброжелатели, позвольте узнать?

– О! Говорят, будто вы колдовали по нынешнему месту жительства и покалечили молодого человека. А потом попытались все это спихнуть на одного из подчиненных коменданта Пяти Сестер. Говорят, старик Тертедуэй с огромным трудом смог замять это неприятное дело.

Колдун печально пристроил пустой бокал на край стола и грустно улыбнулся.

– Да, кто бы мог подумать. Так переврать доблестное служение на благо отечества.

– Вот и я о том же! – радостно всплеснул руками начальник тайной полиции. – Я прекрасно помню те времена, когда вы помогли нашему покойному правителю и ныне здравствующему царскому дому прижать к ногтю этих распустившихся мерзавцев, которые замышляли всякое непотребство против короны! Мало того, сколько я себя помню, вас отлично ценят на новом месте службы, и я не нашел в канцелярии ни одной бумаги с нелестным отзывом о вашей работе! Ну, разве что пара-другая грязных пасквилей, но кто сейчас из доблестных хранителей устоев государства не избежал злобных нападок нечистоплотных людей?

Кхохолом мрачно смотрел мимо улыбающегося хозяина кабинета в окно, за которым солнце щедро освещало зеленый сад, благоухающий осенними цветами.

– И кто же сейчас при дворе так активно копает под меня?

– Должен признаться, я был поражен, когда узнал источник этих слухов. Вот, например, посмотрите на это донесение, – Одтарио быстро порылся в бесконечной кипе бумаг и добыл маленький серый клочок. Старик осторожно взял его в руки, прочел и насупился.

– Я и говорю, память человеческая столь коротка! Мало того, что вы лечили его папеньку, известного развратника. Так нет, этот молодой человек не успокоился и теперь активно на вас наговаривает! А какие пренеприятные анекдоты он распускает про ваши личные отношения с доблестным полководцем, что сейчас заботится о северных рубежах нашего государства! Как говорят – больше всех о неглаженном платье соседа любит кричать самая грязная свинья во дворе.

Лицо старого колдуна избороздили глубокие морщины.

– Не знаю, что там этот… – Кхохолом попытался подобрать слово, но так и не нашел. – Что он там выдумывает, но про господина Тертедуэя я ничего плохого сказать не могу. Это выдающийся человек. Выдающийся. Видели бы вы, как он сумел поднять с колен наш замок и как поставил службу! Люди считают за честь служить под его руководством.

Брат Одтарио мягко улыбнулся.

– Конечно, о чем и речь! Мой друг, я про это и говорю! Наш уважаемый полководец, который его величеством выдвинут на очень серьезное место, который столько сделал на благо всех нас и вас лично. Думаю, вы будете рады передать ему приятную новость в самое ближайшее время! Вечером мы сходим в канцелярию и соберем необходимые бумаги, которые вы сможете доставить уважаемому коменданту Пяти Сестер. Мне кажется, он будет безмерно рад получить эти бумаги от вас, старого друга. А что касается одного мелкого клеветника, то нам надо просто подумать, как одернуть этого нехорошего человека, поставить его на надлежащее место.

Кхохолом внимательно посмотрел в глаза собеседника и почувствовал, как внутри медленно начинает исчезать огромный кусок холода, который не отпускал его с самого начала беседы.

– Я думаю, любезный брат, я смогу вам помочь в этом вопросе. Не лично, конечно, но в плане интересных фактов из не столь давнего прошлого.

– Вот видите, мы прекрасно друг друга понимаем! Поэтому я предлагаю налить нам еще по стаканчику, и мы сможем продолжить столь увлекательную беседу!

Через пару часов Одтарио проводил до ближайшей лестницы уважаемого гостя, рассыпая бесконечные комплименты и постоянно напоминая о вечерней встрече, где Кхохолома будут ждать бумаги для него самого и его командира. Колдун получил самые твердые заверения, что все мелкие инциденты на службе короне давно забыты, и его ждет замечательное будущее.

– И поверьте мне, мой дорогой друг, в качестве личного лекаря у нашей восходящей армейской звезды у вас блестящие перспективы! Я думаю, что через пару лет его величество с удовольствием примет ко двору нашего с вами общего знакомого, забыв про его несносный характер. Как ни как, а лишь Тертедуэй смог вколотить всех известных опасных противников в землю за минимально необходимое время. Ну, а если даже старик вновь выбросит коленце, совершенно не обязательно будет отправляться за ним в изгнание, хе-хе.

Начальник тайной полиции, отпуская уставшего старика, успел крикнуть ему в спину.

– Не забудьте, сегодня в шесть вечера, постарайтесь успеть перекусить!

Вернувшись за широкий стол, брат Одтарио радостно потер руки.

– Ну что же, как неплохо все складывается! Наш милый друг будет врачевать нового военного фаворита. При случае я смогу использовать эту выгодную фигуру в новой партии. Кроме того, Его Величество за сегодняшним поздним ужином получит от меня первый пробный камень в огород одного милого мальчика. Как можно обвинять столь честного старого человека в разных мерзостях! Он живота не жалеет на благо отечества, из седла не вылезает в бесконечных инспекциях пограничных гарнизонов, не говоря про его прошлые заслуги! Да, именно так!

Монах сделал большой глоток из тяжелого бокала и улыбнулся.

– Главное, отсортировать полученные сейчас козыри и увязать их в одно целое с уже существующим раскладом. Думаю, наш милый любитель горячих утренних ванн будет очень недоволен моими новыми знаниями. А я постараюсь, чтобы враги нашего любимчика получили возможность покрепче вцепиться ему в глотку. Кто там у нас эти дни точит зубы на мальчика? Стерегущий ночные туфли и подающий первый утренний кальян, если не ошибаюсь? Милые ребята, старая ядовитая гвардия. Пора подновить их клыки…

И тайный комбинатор откинулся в кресле, обдумывая очередную многоходовую комбинацию.

* * *

Фрайм осторожно снял нагар со свечи, вернулся за стол и склонился над недописанным письмом.

«…Хочу так же пересказать тебе, Мим, один очень забавный слух. Помнишь сообщение из Пяти Сестер о гибели нашего подопечного? Там стряслась какая-то очень странная история с его убийством. Налетчики пытались обшарить подземные склады, в итоге несколько трупов оставили в подвалах, заодно и безглазого бедолагу утопили в болоте у стен замка. Я не пожалел золотых и оплатил услуги местной воровской Гильдии, чтобы они навели справки. Ребятишки пошуровали в Полане и подтвердили смерть несостоявшегося претендента в Хранители. Я наконец-то вздохнул с облегчением, что закрыта эта неприятная страница в моей жизни.

А сегодня утром мне принесли бумагу, в которой Гильдия извиняется за неточную информацию. Оказывается, Глэд выжил и теперь скрывается в припортовых катакомбах. Местное отребье называет его безумным слепцом. Его периодически видят члены разных воровских шаек рядом с рынками. Безглазый потерял память, подторговывает крысиным мясом и режет глотки любому, кто пытается его хоть как-то обидеть. Я буду ждать твоего решения, что нам делать с этой нежданно воскресшей проблемой. Люди Гильдии готовы его окончательно успокоить за два десятка золотых. Стоит ли нам тратить сейчас эти немалые деньги или подождать дальнейшего развития событий?

Отправляю письмо с верным человеком и надеюсь на скорый ответ…»

Наемник откинулся на спинку высокого кресла и задумчиво забарабанил по столешнице. Дней пять в один конец, столько же обратно – в конце следующей недели можно ждать результат. Времени хватит подготовиться в дорогу, если вдруг компаньон решит форсировать события и даст задание лично разобраться с вернувшейся тенью прошлого.

* * *

Шип мрачно разглядывал через полуприкрытое окно родовой хижины хвост толпы, которая запрудила центральную площадь поселка. Уже третий час его соплеменники шумели, спорили и выясняли отношения. До драк дело пока дошло, но, судя по накалу страстей, к позднему вечеру следовало ждать знатную потасовку.

– Не маячь, – мягко произнес за спиной старший брат Туманный Ветер. Шип послушно скользнул к нему и застыл рядом. Три году тому назад Ветер не смог удержать удачу за острый гребень, и речной крокодил лишил наследника отцовского копья обоих ног. С тех пор Туманный Ветер большую часть времени проводил дома, изредка выбираясь на улицу под навес. Прекрасный охотник в прошлом, заслуживший бесшумными манерами двигаться второе взрослое имя, Ветер теперь зарабатывал на жизнь изготовлением оружия под заказ. Хотя после случившегося отец большую часть времени проводил в обучении следующего по старшинству – Соленого Языка, отдалившись от первенца, Шип по-прежнему горячо любил старшего брата и внимательно слушал его редкие советы.

– Они будут галдеть до поздней ночи, но Совет уже все решил. Никто из торгашей не хочет помогать оркам. Времена изменились.

– Безумцы. Люди втопчут мохнатый народ в степную пыль, а потом примутся за нас. Останутся лишь зажравшиеся старейшины и кучка послушных рабов.

– Может быть. Но наш род обладает правом иметь личное мнение на это счет. Отец просил тебя придержать дома: незачем тебе глаза старейшинам мозолить. Они еще не забыли, как ты подбросил тростниковых вонючек в хвалебную похлебку, которую готовили на празднование весенних всходов. Совет потом за два дня загадил всю округу.

Шип памятливо поежился. Отец после этой проделки показательно выпорол его. Правда, дома добавил, что плети достались не за проказу, а за неумение спрятать следы. Но в любом случае, инцидент не добавил любви к зажравшимся старцам, которые с каждым днем все нахальнее гребли под себя общинное имущество.

– Надо было молодых поднять, пусть Три Креста или Кошель в глаза племени посмотрят! Когда их близкие в один голос скажут, что не дело бросать добрых соседей перед лицом спесивых людишек! Если племя решит оказать помощь, лизоблюдам в Совете придется заткнуться!

– К сожалению, они скорее заткнут тебя:

Братья оглянулись на стоящего у входа отца.

Болотный Плющ разменял уже вторую сотню лет, что совсем немало для хвостатого народа. Его белесую шкуру покрывали многочисленные шрамы, а из украшений он предпочитал носить лишь потертую оплавленную подкову, которая досталась ему еще во времена наемничества.

– Я отдал дань уважения гостям. Больше в моем присутствии нет необходимости.

– Речной народ оставит степных братьев умирать в одиночку?

– Твоего брата назвали Соленым Языком за умение пускать словесных жуков под шкуру, но даже он не говорит так открыто, что думает. Твои открытые мысли – твой путь к поражению. Не дай врагам узнать, что ты хочешь сделать, сын мой, и ты сможешь накормить будущее потомство их печенью.

Болотный Плющ тяжело сел по другую сторону от старшего сына. Глянул на малышню, возившуюся в углу хижины и коротким жестом отправил их на улицу. Подождал, пока малыши за стенкой проверили все вокруг и снова завозились в пыли: радостные и беззаботные снаружи, а на самом деле настороженные и готовые подать знак о любом постороннем.

– Я скорблю о тех временах, когда моему старшему сыну пришлось сложить копье к ногам следующего в роду. – Плющ мрачно смотрел на сыновей. – Если бы этого не случилось, Соленый Язык повел молодняк на помощь соседу и присмотрел в бою за младшим. Но боги не принимают наши надежды в расчет и плетут нити судеб по своему усмотрению. Туманный Ветер будет и дальше заниматься оружием, Соленый Язык заботиться о нашем пропитании и прикрывать мою спину в бою, если станет совсем худо. А ты, моя младшая надежда, пойдешь на помощь соседям под предводительством другого рода.

Шип слушал, затаив дыхание. Отец говорил невиданное: подчиниться чужому роду, выполнять приказы другого клана!

– Я вырастил тебя в меру своего разумения. Ты легко сможешь выжить в кровавой битве и вернешься домой с победой. Хотя и без добычи. Предстоящие битвы не принесут достатка, зато научат тебя повиноваться приказам и командовать самому. Я переговорил с представителями других кланов, в чьих жилах еще не умерла кровь воинов. Мы не станем поднимать шум на Совете, ни к чему баламутить торгашей. С них станется: побегут к бесхвостым соседям и привлекут войска на поимку посольства.

Гребни на спинах обоих братьев взметнулись от молчаливой ярости. Отец продолжил неспешно, будто и не видел, какие чувства переполняют его отпрысков.

– Да, времена сильно изменились. Две тысячи лет тому назад избранные от нашего народа хранили покой Повелителя и его приближенных. Наша нечувствительность к магии позволила нам стоять на острие атак. Но за прошедшие века пришел новый правитель – золото. Теперь этот бездушный металл пожирает души нашего народа. Одна надежда, что в предстоящей битве последние из молодых воинов вспомнят заветы предков и не будут уподобляться нынешнему Совету, который может выдать головы пришедших за помощью соседей ради жалкой кучки монет.

Болотный Плющ медленно пошарил в складках окрашенной зеленью накидки и передал младшему сыну небольшой свиток.

– Если люди уничтожат орков, наш век будет недолог. Только ответив ударом на удар, мы можем рассчитывать на уважение и страх прожорливых южных соседей. Ты пойдешь в составе двухтысячного отряда, что собрали верные старым традициям отцы. Мы отправляем вас на тяжелое испытание и будем молить богов, чтобы вы принесли нам скальпы врагов, а не украсили чужие храмы вырванными хвостами. Добудьте нам столь необходимую победу, и мы вернем себе богатые северные земли, которые отнимают у нас алчные бесхвостые. В одиночку мы не выстоим. Поможем оркам – поможем себе. Возьми этот пергамент, здесь мои руны, полученные в давние времена. Если возникнут проблемы со степным народом, назовешь мое имя. Но это на крайний случай. Старайся справляться сам.

– Кто поведет нас?

– Щербатый.

Сыновья синхронно склонили головы.

Щербатый слыл затворником. Больше года тому назад он потерял всех близких, когда на их слабо укрытую в зарослях деревню напали пираты. Нападение с большой кровью отбили, а оставшийся одиноким ящер ушел вглубь бесконечных проток и появлялся лишь изредка в глухих деревнях, меняя шкуры убитых крокодилов и пойманную рыбу на товары для холостяцкого скудного быта. До этого печального происшествия поговаривали, что Щербатый на радость близким и страх врагам может возглавить родное племя. Даже недруги вынужденно признавали его ум и смекалку, отличную физическую форму и редкое в местных дебрях знание грамоты и письма. А еще в прожитые пятьдесят с хвостиком Щербатый успел побывать далеко за пределами родной реки и часть этого времени потратил на изучение военной науки в королевстве Зур. Шип однажды слышал из уст отца, что слишком грамотно было организовано нападение пиратов и про то, что трусы стали часто использовать для борьбы с конкурентами соседей, а не вызов на добрый поединок.

Помозговав, молодой ящер признался самому себе, что повиноваться приказам такого вождя ему будет проще, чем слушать окрики одногодка. Отец тем временем завершал разговор.

– Орки уедут завтра к вечеру. Послезавтра все избранные тайно на заре соберутся у малых проток, где в прошлом году завалили седого секача. Оружие уже переправлено на острова, и ваше исчезновение привлечет внимание лишь к обеду. К тому времени все колеблющиеся и Советы племен будут поставлены перед свершившимся фактом. Кланы воинов имеют наследуемое право объявлять личные походы и собирать под знамена любых желающих. Насколько я понимаю, после случившегося многие на нас затаят большой зуб, но постараются открыто не обострять отношения. Будут ждать, чем закончится война с орками. Постарайтесь не подвести нас.

Туманный Ветер откинул потертое одеяло рядом с собой и передал брату широкий кривой нож в бурых ножнах и ощетинившиеся шипами наручи.

– Для тебя готовил, прими.

Растроганный Шип осторожно обнял подарок и прижал к себе. В груди росло ощущение скорого расставание со знакомым домом и дорогими ему родными и близкими, составляющими вместе одно целое, один род.

* * *

– Кит! Кит! Ну где тебя черти носят! – молодой кряжистый парень с трудом пробивался через заполненную таверну мимо заставленных столиков, стараясь не расплескать ни капли пенного пива из огромных кружек. – Ей, Бледар, угольная твоя душа, тысячника не видел?

Хмурый мужчина в прокопченной у наковальни одежде ткнул пальцем в темный угол. Собеседник присмотрелся в указанном направлении и радостно стал пробиваться к тысячнику, оккупировавшему самый дальний столик в таверне. Рядом с известным в местных краях Диким Китом пристроилось несколько сотников и просто старых боевых товарищей, со стародавних времен делящих поровну на всех тяготы наемнической жизни.

Принесенное пиво потеснило на столе вереницу пустых кружек, и беседа продолжилась дальше.

– А я говорю, давно пора вторую тысячу набирать и крепкими дозорами на дамбах встать. Если орки до города дойдут, мы тут не отсидимся! – густым басом гудел здоровяк с жарко пылающими рыжими волосами, заплетенными в многочисленные спутанные косички. – Чернокрылые крепко по лбу мохнатым дали, теперь вся эта степная шваль выплеснется на наш берег. Нам лучше их встретить до того, как начнут поджаривать пятки спящим в казарме!

– Ага, тебе лучше, чтобы твои пятки поджарили там, на болотах.

– С чего бы это?

– А, так ты хочешь тут, за стенами отсидеться, пока твои товарищи во второй тысяче будут комаров в поле кормить?

– Речь вообще не о нас! – рыжий аж крякнул от расстройства. – Лов сейчас плохой, этой осенью многие на берегу будут работу искать. А так – до весны перекантоваться на казенных харчах, да еще и деньги за это получить, чем плохо? Думаю, желающих будет немало!

– Под орочьими стрелами? Да, желающих столько, что дамбы их вес не держат, а на площади скоро не протолкнуться будет.

Дикий Кит молча тянул хмельное пиво и с усмешкой слушал перебранку подчиненных. Десять лет минуло с той поры, как набранная с миру по нитке ватага бывших морских разбойников предложила свои услуги магистрату в обмен на приличные деньги. Отчаянные рубаки помогли малочисленному гарнизону навести порядок на улицах неспокойного в те дни города, причесали железом земли поблизости, да так и остались на службе Его Величества, обрастая хозяйством и людьми. Хотя Кит прекрасно знал реальную цену пестуемым людям в настоящем сражении, но за прошедшие годы он сумел потихоньку перетряхнуть разрастающуюся вольницу и привести ее в чувство. Караульную службу бывшие мореходы несли исправно, приезжающих на рынок крестьян не обирали, многие уже успели обзавестись семьями и крепко пустили корни на этих землях. Заодно короне не разорительно, вольное ополчение получало золотом намного меньше профессиональных солдат. А за выплаченные деньги Кит и его тысяча поддерживали законность и порядок на изрядных просторах северных земель Болотного королевства.

Были дни, когда их храбрый тысячник подумывал бросить налаженный быт и уехать в Зур, где с удовольствием принимали крепких парней, умеющих топором щепку заточить и кровавую просеку в рядах врага прорубить. Однако осевшие на земле побратимы отговорили от такого поступка, больше приличного молодым непоседам, что гоняли узкие кораблики вдоль всего побережья в поисках приключений. Так и остался Кит в Северной Короне, изредка балуя себя охотой на могучих животных, подаривших ему прозвище. Но, несмотря на бесконечную череду бытовых проблем, сопровождающих жизнь (м.б. добавить «его») тысячи, не очерствел и не ожесточился, сохранил веселый характер и любовь к жизни. Вот и сейчас, жилистый тысячник пощипывал жирную рыбу, попивал пиво и с удовольствием разглядывал бывшего личного кормчего, Хромоного Лиса, который медленно раскалялся под бесконечной чередой веселых и едких шуток сидящих за столом.

– Ну сами посудите! Вояки занятый сарай рядом со степью достроили, но носу оттуда не кажут. Да и мало их, чтобы что-либо реально сделать. Орки разок по этим деревяшкам пнут и все, нет больше отряда Его Величества. Наместник после прошлого столкновения так перепугался, что из борделей не вылезает, все нервы лечит. Самое время с него деньжат стряхнуть, пока он от страха лишь блеет и соображает с трудом!

– Ага, подойти и попросить, чтобы арсенал для нас открыл и позволил броню новую справить! И приказал поить нас в тавернах бесплатно! А мы уж ему поможем, хоть в тех же борделях мужской силой поддержим!

– Эк вы критиковать умны! Хорошо, старый Лис для вас давно уж не указ, но сами что предложить можете? Если земли не обороним, пройдут ведь орки по всем окрестным деревням, огненного петуха пустят! А стены у города не такие и высокие, чтобы мы осаду смогли держать! На дальних, на дальних границах мохнатых бить надо, а то многие близких лишатся к зиме!

– Что-то ты про ближайшие деревни обеспокоился, Лис. Не иначе, жениться надумал. То-то мы с ребятами все тебя на выходных в казарме застать не можем. Как не спросим – а где же наш рыжий хитрец, а караул на воротах, знай, в сторону Малой Лесовки пальцем кажет. Ну что, хорошее место. С полверсты от города, речка рядом, а уж какую брагу вдова пасечника гонит – просто с ног сшибает.

– Да, точно – брага замечательная, – радостно загалдели сидящие за столом. – Лис, ты бы еще привез, а то в прошлый раз большую часть сам выхлебал, мы тебя с телеги утром еле выволокли!

– Вот, а уж после того, как на пасеке укрепишься, можно и в тысячники податься. Как раз, вторую тысячу и возглавишь! Станешь большим человеком, начнешь к наместнику заглядывать. Ты же у нас пиры любишь, не то, что Кит. Это его воротит с золотых тарелок оленину есть, а тебе там самое место! Вдовушку с собой будешь выводить в люди, только приглядывай за ней, наместник у нас слишком уж до женского полу слаб!

Сидящие рядом с рыжим ополченцем захохотали, глядя как он хватает ртом воздух, силясь выдавить из себя хоть слово.

– Ага, и знамя тебе справим! Как в зал войдешь, так вокруг все попадают, то ли от красоты такой, то ли от чеснока, которого на днях котелок сожрал!

Дикий Кит жестом остановил начавшего вставать Лиса.

– Ладно, все, угомонились. Нечего старику хвост щипать.

Крепкие мужчины медленно успокаивались, принесли себе еще пива и продолжили трапезу.

– Если мой добрый кормчий захочет дом завести и уж подыскал зазнобу – я только рад буду. Не дело в его годы все по углам казармы мотаться. А что касается орков, то так мыслю. Наместник на дамбы к сотнику Виру всякий сброд отправил. На ближайшие дни этого хватит. Тем более что Таллобер все равно тратиться не хочет, как бы он не испугался. А от нас толку на дамбе – чуть. Просочиться через нее можно во многих местах, или вообще северными тропками обойти. Поэтому от вас и от меня пользы будет больше здесь, в городе. Скорее всего, король захочет осушенные болота под себя забрать окончательно. На юге войсками он отметиться уже не успеет, останется самому на местных землях флаги распустить и мохнатых поискать. Найдет или нет – дело его, но я так думаю, что в ближайшие месяц-два рядом с нами будет не протолкнуться от закованных в железо латников, без нас защитничков хватит. Вот пусть они по степи и бегают, а мне и тут хорошо.

Сидящие за столом закивали головами, одобрительным гулом поддерживая сказанное предводителем.

– А там – конец осени, китобои вернутся, снова прибавится в городе веселых людей, а нам головной боли. Ну, а как зиму пересидим, дальше будет видно. Если только браги Лисовой вдовушки не перепьем и не помрем с похмелья!

Среди поднявшегося волной смеха громче всех звучал бас рыжеволосого великана, колотящего от избытка чувств по спинам сидящих рядом…

* * *

– Господин комендант, наш лекарь просит вас принять его! – Солдат вытянулся в струнку у входа в большой зал. Большие столы были сдвинуты к стенам, на каменном полу посередине зала лежала гигантская карта из тонких выделанных шкур, сшитых в одно полотнище. Великий военачальник ползал на коленях по начертанным разноцветными красками городам и дорогам, закутавшись в мохнатую шубу.

– Да, пусть заходит, давно мерзавца не было, некому даже спину старику посмотреть!

Солдат распахнул двери и впустил колдуна. Тот торжественно прошествовал к краю карты, шелестя пропыленным плащом. Комендант снизу вверх с интересом смотрел, как Кхохолом приложился к фляжке, покатал воду во рту, потом оправил одежду и неожиданно громко объявил:

– Именем Его Величества, царствующего во славу богов славного Гардолирмана, царя всего Поххоморана, светоча мира и потрясателя основ! Вручаю вам волю Его Величества, требующего оставить старые заботы и принять под свою руку войска Севера, дабы оградить государство от набегов нечестивых соседей и сохранить спокойствие и здоровье подданных его величества!

Кхохолом ловко добыл в складках одежды свиток и протянул коменданту.

– Здесь все указано, уважаемый Тертедуэй, – сипло добавил он. – Проклятые дорожные ветра, голос застудил, пока сюда мчался.

Сидящий старик развернул свиток и внимательно вчитался в содержимое. Колдун остался стоять рядом, с интересом разглядывая карту. На его памяти карту доставали всего дважды. Впервые, когда Пять Сестер получили в управляющие нового коменданта. И второй раз, когда дошли вести о нападении орков на соседей. Ревниво относящийся к чужой славе военачальник внимательно изучил по карте места сражений и желчно велел убрать карту с его глаз куда подальше, молча страдая от невысказанных желаний.

Пару минут спустя непонятный шум отвлек Кхохолома от разглядывания заботливо отрисованных лесов и гор. Сначала ему показалось, что собеседник кашляет, но, вытянув шею, он заглянул за царский свиток и увидел смеющегося старца.

– Вспомнили, собаки, не прошло и ста лет! Как золото делить под подушкой повелителя – так Тертедуэй лишний! А как на коня садиться и трусливых ополченцев в атаку вести – никого не найдешь, все под лавки попрятались! – полы шубы взметнулись над вскочившим комендантом. – Нет, кишка у них тонка – сталь на зуб попробовать, тонка, пришлось с меня пыль смахнуть и в ножки припасть! Хэ-хэ, вспомнили, любезные…

Тертедуэй шагнул к застывшему столбом колдуну.

– Ты-то как в гонцы сумел затесаться?

Кхохолом гордо вскинул подбородок.

– Меня вызывали для того, чтобы разобраться в этой грязной истории с безглазым. Все обвинения сняты, и я официально подтвержден в качестве старшего врачевателя в Северных войсках. А перед отъездом меня принял лично Его Величество, и он живо интересовался нашими делами, после чего попросил передать вам слова благодарности за доблестную службу и заботу об интересах государства. Я привез список неотложных дел на границе, по решению которых в кратчайшие сроки мы должны будем прибыть еще раз ко двору. Его величество имеет большие планы на ваш счет.

– Мой дорогой колдун, я был не прав на ваш счет. Я старый человек и сильно ошибался эти дни. Вы явно обладаете очень серьезными связями при дворе, раз сумели не только заткнуть рот недоброжелателям, но еще и получили столь важное назначение. Никто вам не мешал похлопотать против меня, поплясать на стариковских костях. Но нет, вместо этого, вы везете мне столь радостную весть и не попрекаете ни единым словом за прошлое.

– Пустое, господин комендант.

Тертедуэй ловко смахнул несуществующую слезу и возвысил голос.

– Где там демоны грызут моего денщика? Лежебоки, просыпайтесь! Обед сюда, живо! – и повернулся к Кхохолому. – Бросайте ваши вещи в угол, садитесь рядом! Сейчас нас накормят, а пока давайте пробежимся по списку неотложных проблем. Это для прощелыг при дворе вы всего лишь лекарь, а я считаю вас добрым другом и хочу обсудить кое-какие мыслишки, что появились за время вашего отсутствия! А то здесь даже поговорить старому ворчуну не с кем, только и готовы – глотку драть и по струнке тянуться, хе-хе…

Денщик коменданта скупыми жестами руководил парой солдат, споро сервирующих стол. Бросил взгляд на хозяина и лишь печально покачал головой: совсем старики спятили. Как малые дети, право слово. Ползают на пару по расстеленной карте, двигают рассыпанные гусиные перья и мелкие камешки и веселятся от всей души. Как бы не застудились на холодном полу, да хранят их боги…

* * *

Хмурый безмолвным изваянием застыл у костра, бросающего багровые отблески на сидящего напротив Многоголового. Тот медленно посасывал камышовую трубку и пускал клубы дыма, собирающиеся вокруг него в мутное облако.

– Ну что, Дикий вождь, как будем дальше жить?

Не дождавшись ответа, рослый орк выпустил дым длинной струйкой в сторону застывшей фигуры и оскалился.

– Неужели ты думаешь, что в этом шаманском клоповнике у меня внимательных ушей не найдется? Или я плох на голову стал и не расслышу бормотание о новом Диком вожде, что так замечательно рыцарей у реки крошил, пока я тут бегущих со всей степи у жарких костров собирал? Не похоже это на тебя, Хмурый, совсем не похоже. Я считал, что ты умнее и хитрее.

Молодой орк оторвал взгляд от костра.

– Ты ворошишь пепел на давно откочевавшей стоянке, вождь. О чем я могу говорить с твоим народом? О северных землях, принадлежащих по праву лет тебе? Или о стадах, которые выкормили твои пастухи на богатых травах? А может быть, о воинах, что поддержат мой род во время совета?

На сгорбленных плечах Хмурого водили хороводы отсветы огня плетя замысловатые картины.

– Прости, вождь, но ты ловишь мертвую мышь на кладбище. За моей спиной стоят только мертвые, а дела живых меня интересуют мало. Я уже третий день разговариваю со всяким, кто согласится уделить мне хоть минуту, но так и не нашел каких-либо следов близких. Мой род снялся с костров еще до того, как Орда ударила по Драконам. С той поры никто не видел и не слышал ничего о давших мне жизнь. Молодые воины моего клана легли под чужими мечами, а самки с детенышами и старики сгинули где-то среди трав. Мне ли теперь слушать твоих шаманов, которые хотят урвать кусок власти из твоих лап? Это ваши игры, мне нет дела до них.

Многоголовый молча разглядывал говорящего и прятал прищуренные глаза за табачным дымом.

– Отпусти меня, вождь. Пусть твои верные воины выпустят меня из палатки. Я возьму самую паршивую лошадь в твоем городе Павших и уйду в степь. Я должен найти свой род. Или их кости. Я хочу спеть поминальную песню над их неуспокоенными душами.

– Ага, – Многоголовый сплюнул в огонь, – ты найдешь остатки рода и начнешь точить меч на мою спину.

– Нет. К сожалению, Безрогий погиб при атаке на восточный мост, когда поджигали непокорное дерево. Драный Бок штурмовал центральный мост, и его больше не видели с той поры. Мой клан отдал всех шаманов для собирающейся в набег Орды, и они напоили пролитой до капли кровью степь. Некому тебе рассказать, вождь, что я никогда не бил в спину. Ты принял меня в свой дом, ты дал мне возможность проверить силы в бою. Поэтому, я не пойду ночной тенью к твоему шатру, чтобы перерезать тебе глотку. Если ты призовешь меня на погребальном костре и вручишь тотемные знаки – я приму эту ношу и буду в меру сил и разумения править нашими народами. Но сам не желаю этой доли. Слишком хорошо меня учили у магических костров. Я знаю, как тяжела доля властелина над поданными. И не хочу идти этой дорогой…

Через долгую меру тишины Многоголовый отложил трубку и приблизил морду к молодому орку.

– Я один сейчас на пирамиде власти. Даже совет шаманов лишь подспорье мне и не может диктовать его волю. Пока я в силах – так и будет. Никто не сможет заставить меня править по-иному. Я отвечаю за мой народ, так было и так будет пока я жив.

Острый коготь уперся в фигуру за костром.

– Яприсматривался к тебе еще с тех времен, как шаманы дали тебе тайные знаки профессии. Я смотрел за всеми вами, Дикими молодыми самцами, что собирались принять тотемы кланов в ближайшие годы. Беда на наших южных границах сожрала почти всех, кто заставлял меня ворочаться ночами без сна. Дикие кланы, как самостоятельный народ, исчезли. Ваша кровь усилит Разделенных, но только кровь. Головы и зубы втоптаны в грязь рыцарями за много перелетов стрелы к югу. Ты – единственный, кто может претендовать теперь на имя вождя исчезнувшего народа. Я должен сейчас решить, принять ли тебя как друга и возможного помощника или убить как помеху. Что скажешь, воин?

Хмурый не отводил потухший взор от клыков Многоголового.

– Тебе решать, вождь. Или убей, или отпусти меня. Я все сказал, ты все слышал.

– Хорошо. Тогда слушай, брат по крови, мое решение. Оставив тебя у наших костров, я всегда буду знать, к кому побегут недовольные моими приказами. Это удобно для меня. Видимая проблема лучше невидимых заговорщиков. С другой стороны, за все время, что знаю тебя, ты не показал себя змеей, выбирающей момент для удара. Какую бы похлебку не пытались заварить шаманы, ты стоишь в стороне и не лезешь с миской за самыми жирными кусками.

– Тяжелые времена настали для нашего народа, – продолжил вождь, – и мне нужны все, кто может хоть как-то помочь собранным воедино кочевьям. Однако твоего верного служения в качестве воина мне мало, безмерно мало. Люди придут сюда, как только соберут достаточно сил. Мы поднимем нежить на помощь, но нам нужно оружие и поддержка всех, кто не готов склонить голову перед копьями Драконов. Я посылаю завтра с парой близких советников посольство к гномам. Мы не выстоим с кожаными нагрудниками против стальных ратников. Посольство должно встретиться так же с Хранителями. Либо они помогут нам, либо нас растопчут, и Усыпальница останется беззащитной. Но ни гномы, ни Хранители не любят меня. Я слишком самостоятелен для них. Поэтому ты поедешь вместе с советниками. Убеждай, улыбайся, вертись ужом на углях костра, но заручись поддержкой и привези оружие в наши шатры. А я за это пошлю гонцов по степи. Если возможно хоть что-то узнать про твоих близких, я это узнаю.

Хмурый медленно поднялся.

– Найди мой род, живым или мертвым. А я прикрою тебе спину в бою.

Многоголовый поднялся в ответ.

– Хорошо. Договорим завтра. И помни – попытаешься обмануть меня – даже твои мертвые кости будут страдать. Будешь служить честно – я тебя не забуду.

* * *

Грязный мальчишка в заменяющей одежду мешковине осторожно выглянул из прохода.

– Эй, безглазый, часом не спишь?

Глэд повернул голову в сторону говорящего.

– Я что сказать хотел, – зачастил пацаненок. – Я тут полчаса как с порта пришел. Там с дальних входов в каменоломни стражников поднимали. Все в пыли, ругаются страшно. Говорят, у малых казарм штольни просели, много проходов засыпало. Еле стража спастись успела, когда все посыпалось.

– Где это, малые казармы?

– Напротив них обычно галерники разгружаются, ну, с такими яркими парусами, на которых осьминогов малюют.

Глэд закаменел лицом, застыл на мгновение, потом сгреб разложенный для продажи мелких хлам в мешок и метнулся в черный зев прохода. Безглазый житель подземелий исчез в бесконечных переходах, оставив мальчишку одного на краю гомонящего подземного рынка.

– Я и говорю, как раз рядом с вашим ночлегом, – растерянно обронил в пустоту пацаненок, потоптался еще пару минут и побежал дальше, выбросив из головы происшедшее.

Еще на дальних подходах к обжитым им местам, Глэд смог оценить масштабы катастрофы. Большая часть проходов перестала существовать, засыпанная обрушившейся породой. С большим трудом ему удалось найти пару старых крупных коридоров, укрепленных в древности каменной кладкой. А единственная не обвалившаяся нора, ведущая в родную пещеру, заканчивалась стеной влажного песка. Глэд присел перед препятствием и замер. Несколько мгновений он прислушивался к чему-то, потом с бешеной энергией принялся копать. Через десять минут из разрываемого песка показалась скрюченная рука, а потом он смог освободить засыпанное тело, которое с трудом выдернул из подземного плена…

Лишь к вечеру Рыбак пришел в себя. Он лежал на чем-то твердом, голову накрывала влажная тряпка и чья-то заботливая рука поила его водой.

– Где я?

– Молчи, Рыбак, ты слишком слаб.

– Глэд, это ты? Вижу я что-то плохо… – старик закашлялся. – Больше никого не нашел?

– Нет, только тебя откопал. Тебя почти у выхода зацепило.

– Остальные в центре спали, а я как раз пошел прогуляться до ветра. Громыхнуло и посыпалось сверху. Я даже побежать не успел, сразу все навалилось…

Глэд поставил плошку на камень и заботливо поправил тряпье, которым прикрыл компаньона.

– Горит у меня все внутри, больно очень. Не посмотришь, что стряслось?

– Плохо, Рыбак. Куском породы тебя приложило сильно. Ноги перебиты, весь низ почти всмятку. Боюсь, что недолго тебе осталось.

– Жаль. Хотел я по-другому умереть. Хотя, все лучше, чем на дыбе болтаться за бродяжничество или копье от стражника в пузо поймать.

Умирающий облизал губы и зашарил руками вокруг.

– Где мы сейчас?

– Я тебя ниже перенес. Здесь раньше камень добывали, коридоры укреплены хорошо, не должно нас накрыть. Как тебя достал, сбегал в кладовку, притащил по мелочи. Плохо лишь, что помочь тебе ничем не могу.

– Кладовку? А, то-то ты все схроны устраивал, тряпье и еду прятал. Это хорошо, негоже все золото в одном кошельке держать, вот и пригодилось.

– Отдыхай, я пока бульон тебе сделаю, напою.

– Оставь, не надо. Мне уже чуть-чуть осталось, скоро родных и близких увижу. Так что не суетись зря.

– Неправильно это. Может, я не смогу тебя спасти, но хоть провожу тебя достойно, без мучений.

– Не суетись, с проводами мы успеем, уже скоро. Кто бы мог подумать, что найденный нами полумертвый слепец будет мою поминальную молитву читать.

Старик умолк. Он слабел с каждой минутой, теряя остатки сил. Глэд с печалью сжимал его руку в ладонях, не в силах чем-либо помочь.

– Жаль, я тебе ничего в наследство не оставлю. Все потерял, что можно было. Вот и беспутную жизнь теряю. Обидно, что ни детей, ни внуков не оставил после себя…

Рыбак впал в забытье и затих. Еще через час Глэд накрыл навсегда замолкнувшего старика тряпками и, ссутулившись, побрел в другой конец маленькой пещеры копать могилу.

Когда последний камень лег на плотно утрамбованный песок, осиротевший человек замер во мраке и зашептал молитву.

Эти напевы учились не ради заработка или проформы – для обыденных просьб к богам. Эти слова шли от самого сердца, мешая между собой наречия древних языков, подбирая наиболее близкие по смыслу – для выражения заполнившей его скорби. Три разных голоса медленно переплетались в одно целое, вознося просьбу к богам пожалеть души несчастных, отвергнутых людьми и сожранные равнодушным подземельем. И лишь тишина возвращалась ответом одинокому склоненному во тьме силуэту. Тьма, скрывающая от него нависающие низкие каменные своды и события недавних дней. Ему остались в наследство лишь скудное имущество и яркие образы чужих жизней, приходящие ночами…

* * *

Старый ящер с покрытой старческими желтыми пятнами шкурой подслеповато щурился на падающий в окно свет. Сидящий напротив него человек сосредоточенно водил пальцем по маленькой карте, покусывая ус.

– Три Креста, ты ничего не перепутал? Пять дней, как орки от вас ушли? Точно?

– Я слишком стар, чтобы чужие слухи собирать. Но на память не жалуюсь. Пять дней ровно. А на следующий день за ними и баламуты подались. Все наши головорезы детишек отправили. Сколько точно не скажу, но больше тысячи наберется, это точно.

– Ну и свинью мне твои родственнички подложили, больше тысячи зубастых ящериц будут бродить на границе, а то и того дальше потопают.

– Не позорь меня родством с этими кровожадными негодяями! Я мирный селянин, торгую потихоньку на благо деревни и не желаю иметь ничего общего с теми, кто в степь пошел!

– Ладно тебе, все вы хвостатые на один голос поете. Пока железку в глотку не воткнешь. Только и ждете момента, где бы кусок мяса вырвать. От речных крокодилов отличаетесь лишь болтовней.

Ящер недовольно завозился, шумно вздыхая.

– Не пыхти, я не сопливая девица, чтобы твои вздохи меня напугали или разжалобили.

Мужчина сложил карту и спрятал ее в вышитый бисером мешок.

– Держи, здесь полсотни золотых, как и договаривались. Твои слова я немедленно передам сотнику, а уж он решит, что дальше делать.

– Это мне полсотни, а Малому Кошелю? Мы с ним вместе рисковали! Если мои неразумные соседи узнают об этой поездке, ты можешь лишиться хорошего друга. Не думаю, что тебе нужен лишний коврик для ног вместо умных глаз и ушей!

Человек запахнул плащ и недобро усмехнулся.

– Мои друзья со мной в лагере живут и с дозорами на границу ходят. А ты сюда по кочкам прискакал вовсе не ради моих красивых глаз. Так что не трать слова понапрасну. Поделишь золото, как сочтешь нужным. Хотя, если хочешь, можешь оставить мне.

Три Креста оскалился в ответ.

– Я тебе лучше большую ложку из коры подарю, чтобы ты первым с обеденного котла мясо снимал, шустрый какой! А золото и без тебя найду, куда пристроить.

Человек вышел на крыльцо домика, укрытого на краю болота, и проводил взглядом вперевалку уходящего собеседника. Хмыкнул себе под нос и пошел за дом, к привязанной там лошади.

Больше двадцати лет тому назад власти озаботились появившимися на границах орочьими охотничьими разъездами. Дикие племена встали на границах растущего Поххоморана, чем вызвали немалый переполох при дворе Гардолирмана. Царь приказал усилить гарнизоны в четырех крепостях, а так же выделил деньги для создания нескольких лагерей степных разведчиков, в обязанности которых входило следить за соседями и контролировать слабо прикрытую границу. В этот жаркий сентябрь больше четырех сотен вольнонаемных охотников и сорвиголов получали деньги за редкий сон и долгие дальние походы в чужие земли. Правда, вольный народ откочевал вглубь степей, и люди уже давно не видели дымы их костров.

За столом, стоящим у распахнутого окна, собрались командиры нескольких отрядов. Они, не спеша, потягивали вино из широких кубков и слушали высокого худого мужчину, одетого в черную одежду, богато расшитую золотом.

– Я высылаю сразу пять десятков, все, что у меня есть на сегодня. Каждый из вас возьмет с собой необходимые припасы и сменных коней. А так же по дюжине голубей, не меньше. Ваша задача – убедиться, что спятившие ящеры ушли в степь, а не остались на границе. Пусть у Драконов голова болит, когда любители болот доберутся до главного орочьего сборища. Не забывайте – мне нужна информация, а не разоренные кочевья. Уйдете в степь на две недели пути, не дальше. Потом вернетесь к границе. Если хвостатые жабы останутся у наших земель – будете следить за ними. Надеюсь, у вас хватит ума не ввязываться в схватки.

– Но хоть орков пощипать можно будет? У них же все воины в набег ушли, один молодняк остался. А за шкуру орка сейчас стали давать неплохие деньги!

– Сколько вы шкур добудете – меня не интересует! Перетряхните степь – я должен знать, что там сейчас происходит! Ну, а если по дороге кому мохнатую башку сшибете – я на это внимание обращать не собираюсь. Главное, о деле не забывайте.

Через час из укрытого за высоким бревенчатым забором лагеря следопытов потянулись цепочки поисковых отрядов, ведущих на поводах сменных коней. Вооруженные люди собирались проследить за быстро уходящим на восток отрядом ящеров и прочесать приграничные степные холмы в поисках стоянок беспокойных соседей. Активно сколачиваемым войскам срочно требовалась самая свежая информация.

* * *

Зашуршала выгоревшая на солнце трава и серая тень возникла на край обрыва. Перед замершим на краю животным открывалась панорама широко раскинувшегося города, залитого лунным светом. Зверь оскалил узкую пасть с острыми зубами и довольно заворчал. Где-то там, в глубинах огромного каменного муравейника, билось сердце желанной добычи. До цели оставалось совсем немного. Скоро можно будет утолить терзающий кровавый голод.

Осторожно спускаясь по осыпающемуся откосу, Зверь медленно двинулся вниз. Еще до того, как первые лучи тронули небосвод, харнет скользнул в бесконечные катакомбы Полана.

Глава 7. Тени памяти.

Считается дурным тоном вспоминать Хранителей на вечеринке или при личной беседе. Проклянуть их именем не рискуют самые отчаянные злодеи и душегубы. Слишком велик страх, оставленный им в наследство Владыкой. Слишком велики оказались потери королевств в беспощадных битвах две тысячи лет тому назад. К сожалению, в последние годы молодежь нарушает заветы предков и в повседневной речи все чаще вспоминают трех Хранителей, гниющих во мраке Усыпальницы. Наиболее часто подобного рода неподабающее поведение можно встретить среди простолюдинов.

Неписанные правила этикета.

Сентябрь-октябрь

«… Рад получить от тебя весточку, Фрайм. Хотя стоит признаться, что ты меня сильно озадачил новостями о воскрешении несчастного слепца. После долгих раздумий я предлагаю оставить его пока в покое. Во-первых, ни к чему демонстрировать Гильдии наш интерес к нему. С них станется захватить чужака в плен, устанем выкупать обратно. Во-вторых, если мы сейчас вспомним о его существовании, Ищущие тут же начнут суетиться и требовать от нас бросить все текущие дела и продолжить приостановленное испытание. Не сделают скидку и на слепоту бедолаги. А так, пока идет война, и новых претендентов нет, у нас развязаны руки для личного проекта. И, в-третьих, сейчас катастрофически не хватает времени на него. В ближайшие дни наш западный правитель должен получить новости от Драконов. Насколько я понимаю, здесь заваривается каша покруче, чем мы ожидали. Сыновья смогли уломать папашу поделиться частью окраинных земель в Орочьем поле, которое они считают уже своим. В обмен на новые границы Драконы ждут быстрого решения проблемы с наемниками. Пока Южная Империя дремлет на захваченных гигантских просторах, среди местных скал соберут тяжелый кулак из объединенных войск Зур, Болотного Королевства и Поххоморана.

Поэтому тебе нужно в самые ближайшие дни еще раз пройтись по всем заинтересованным лицам, список которых я тебе прилагаю. На поставках для будущей армии многие захотят погреть руки. Помелькай везде, тебя должны запомнить как серьезного человека, способного решить многие вопросы при местном правителе. На посреднических услугах мы получим приличные деньги.

Далее, постарайся не встречаться с представителями тайной полиции и ближайшим окружением Его Величества. Насколько я знаю, там сейчас назревает грандиозная свара, наверняка полетят многие головы. Для нас будет полезнее не испачкаться в будущей крови. Нужные связи мы потом купим, главное не быть повязанными с идущими сейчас на плаху.

И последнее. Постарайся аккуратно узнать, как относятся при дворе к столь неожиданному возвышению старого коменданта из знакомого нам обоим замка. Надеюсь, ты не забыл, что мы с ним поддерживаем вооруженный нейтралитет, но при случае старик запросто свернет нам шею. Придется думать, как получить с него плату по старым долгам и не оказаться в должниках самим.

В любом случае – будь осторожен. События набирают оборот, и надо постараться не пропасть в мутных водах чужих интересов.

Возвращаясь к нашему давнему разговору. Я тут присмотрел старый замок на западных землях. Замечательное место, хозяева подумывают о его продаже. Вполне возможно, что ближе к ноябрю тебе надо будет подъехать сюда, заодно и посмотрим эти старые камни. Кто знает, может боги и позволят нам к весне воплотить золото в камень…»

* * *

Хмурый с трудом пытался пронзить взглядом навалившуюся на него тьму. Где-то впереди слабо мигал огонек проводника, ведущего за собой прибывшее к Хранителям посольство. Лишь еле слышный шорох шагов да позвякивание оружия пробивались через пытающую чуткие уши тишину. Уже полчаса разномастная орочья процессия шла за тем, кого из тьмы скал вызвали заклинания шаманов. Еще вчера вечером посольство остановило усталых коней у северного острия долины, кинжальным зевом разрывающей огромные скалы. Черные, заросшие мхом камни чернели двухкилометровым провалом далеко за спиной. С каждым шагом стены приближались друг к другу, чтобы сойтись у циклопических глыб, на запредельной высоте смыкающих края раны, нанесенной скалам много веков тому назад. Северный край упирался в полированный гранит, километровой стеной вздымающийся вверх. В середине матовой стены чернел зев полуобвалившегося хода. Чуть поодаль этого пугающего отверстия орки и разбили шумный лагерь. Шаманы утром расположились напротив пути в неведанное и затеяли возню с большим костром, в который щедро сыпали разнообразные порошки и травы. Лишь в обед среди лежащих у входа камней мелькнула смутная тень.

Из сотни прибывших придирчиво отобрали два десятка вождей Разделенных разной знатности, пятерых шаманов, белесым мехом способных соперничать с цветом мха на скалах. Последним в колонну непривычно примолкших орков поставили Хмурого, который ощущал себя подобно барану, ведомому на жертвенное заклание. Вдоль медленно засеменившей цепочки сгорбленных фигур пробежал оставшийся у входа страж с огромным бубном в одной лапе и дымящимся пучком трав в другой.

– Молча идти, только молча! Не следует нам беспокоить зря Хранителей! Кто пасть без дела откроет – будет обратно пешком до самого дома степь топтать!

Хмурый с тоской бросил взгляд на мрачное облачное небо на головой и шагнул следом за скрывшимися во мраке.

Извивающийся змеей проход медленно опускался в глубины скалы, выдерживая общее направление на север. Дикий орк успел насчитать уже больше четырех сотен шагов, ориентируясь в кромешной тьме, в основном, на запах идущих перед ним. Изредка мелькающие впереди отблески факела вырывали куски грубо обработанных стен. Когда путь пролегал через небольшие пещеры, заросшие сталактитами, колеблющийся свет окрашивал мир в кроваво-красные цвета. Хмурому казалось, будто идущие в голове колонны вот-вот будут залиты сочащейся со стен кровью. Но проходило несколько минут, и они продолжали путь под нависающим над головой сводом.

Однако, больше всего воинов степи пугала не тьма, с легкостью пожирающая слабый огонь единственного факела. С осторожностью бредущим оркам не хватало звука степного ветра вокруг, запахов травы и коней. Тишина мягкими невидимыми щупальцами опутала каждого, с жадностью ловя любой звук, глуша его в себе и не возвращая ничего взамен. А ноздри медленно и неотвратимо забивала вездесущая пыль, покрывающая пол на пару ладоней ввысь. Идущему последним Хмурому с огромным трудом удавалось не чихнуть. Он до отчаянной дрожи в загривке не хотел побеспокоить местных хозяев столь непочтительным поступком. Лишь с трудом справившись с этим порывом, осознал, что путь закончен, и вся делегация сгрудилась на дальнем конце огромного зала.

Серые от многовековой пыли плиты зала стремились вдаль, обрывая бег у подножия чудовищного по размерам трона, высеченного из все того же полированного черного камня. На сидении грубого очертаниями монумента легко могли бы состязаться в скачке десяток конных орков. Спинка трона вздымалась ввысь и терялась во мраке у невидимого снизу потолка. Слабый свет пары десятков чадящих в нишах факелов с трудом отвоевывал у тьмы контуры колоссальных колонн, выстроившихся вдоль стен. Слева между колоннами, считая от трона, стояли семь небольших кресел, в трех из которых кто-то сидел. Размеры этих укрытых пыльным саваном присутственных мест казались насмешкой по сравнению с громадой центрального трона.

Осторожно оглядываясь по сторонам, орки медленно дошли до средины зала и остановились, развернувшись фронтом к каменной громаде. Опустившись на колени, по пыли медленно поползли шаманы, оставляя за собой дорожки в пыли. Через пять прорех в серых хлопьях мерцающей чернильной ночью проблескивали плиты пола. Стараясь избавиться от ощущения буравящего затылок взгляда, Хмурый осторожно встряхнул головой, скосил глаза в сторону и подавился глотком затхлого воздуха. Справа от него, буквально в паре шагов, застыл их проводник. Только сейчас орк смог рассмотреть это существо, замершее рядом и буравящее всех глубоко посаженными глазами.

Размером оно напоминало кошку, вставшую на задние лапы. Вот только кошки не гуляют без шкуры, распугивая окружающих бугристой голой плотью, и не носят тонких перепончатых крыльев, торчащих за спиной. Кроме того, даже облезлая кошка не сможет похвастаться длинным гибким хвостом, украшенным несметным количеством мелких шипов и раздраженно подергивающимся на весу в паре сантиметров над полом. Череп животного туго обтягивала отсвечивающая желтизной кожа, уши, обтянутые лохматящейся перепонкой, казались маленькой копией крыльев, а в глубоко посаженных глазницах метались непропорционально большие глазные яблоки, украшенные широким вертикальным зрачком.

С трудом переведя дух, Хмурый вспомнил, как его в детстве клановые шаманы заставляли заучивать наизусть дошедшие с глубинных времен легенды. Среди множества промелькнувших в голове строк всплыла короткая фраза: «…А когда пришли незваные гости к Владыке, встретили их сначала жители побережья, что собой ужасны и хвостами награждены, а к магии не чувствительны. А затем стояли гонцы в дали дальние и заживо пожирающие любого, кто осмелился без зова приблизиться. У самых же ног Повелителя копошились без счету жители тени, что способны возникнуть из ниоткуда и уйти в любой клочок тьмы…». Точно, это колонг, за магические умения названный еще Братом Теней. Тварь, способная появляться и исчезать везде, где можно найти хоть крупицу мрака, верный шпион и слуга древнего мага. Тысячи этих созданий заполонили во времена великой битвы окружающие земли, разом пропав после свержения Владыки. И вот, это порождение неведомых сил разглядывает сейчас застывших перепуганными грудами меха орков.

Колонг закончил осмотр и опять уставился на Хмурого. Хрупкая лапа взметнулась к груди молодого воина, и тонкий палец требовательно указал на его грудь. Затем недвусмысленным жестом тварь показала на замерших на полу шаманов, уткнувшихся лбами в пол в десятке шагов от подножия трона, ловящего отблески огня. Тяжело вздохнув, Хмурый медленно побрел вперед. Остановившись в шаге от застывших почтительно фигур, он бросил взгляд назад, и второй раз за пару минут у него перехватило дыхание. В неверном свете на полу четко выделялись пять длинных дорожек и широкие отпечатки лап, черными кляксами тянущиеся по пыли к его ногам.

– Кажется, я все же нарушил неведомые мне правила, – успел усмехнуться про себя воин Дикого народа.

Замершие в центре зала племенные вожди услышали нарастающее бормотание и завывание увешанных амулетами колдунов, которые так и не сменили принятую позу на более удобную. Через несколько мгновений стоящая шестой фигура покачнулась и как подрубленная рухнула головой по направлению к трону, подняв над собой тучу серых хлопьев. Сквозь закружившуюся пыльную метель лишь пробивался нарастающий пятиголосый хор, рокочущий звуками древних заклятий, веками не беспокоивших старые земли Майдмана.

* * *

Дикий орк с трудом разлепил налитые кровью глаза. Над ним медленно угасало все так же затянутое бесконечными облаками небо. Сквозь шум в ушах пробивался треск горящего рядом костра и неспешный говор ужинающих. Попробовал повернуться на бок и замер от накатившей слабости.

– Лежи, рано тебе еще вставать, – старший из шаманов бережно приподнял голову лежащего на подстилке и влил пару глотков бурого варева. – К утру полегчает, сейчас надо просто отлежаться.

– Что это стряслось со мной? – просипел Хмурый.

– Мы позвали Хранителей. Они говорили с нами. Помнишь?

– Смутно. Помню только глаза, огромные глаза надо мной и боль. Везде. А голову будто выжигали изнутри.

– Тебе повезло. Неподготовленные к беседе умирают быстро. Ты выжил. Я верю, что шаманы твоего клана не зря учили тебя.

– Я – воин.

– Конечно. Хотя умение говорить с духами спасло тебе сегодня жизнь. Отдыхай. Силы понадобятся тебе еще не раз.

– О чем ты?

– Хранители выслушали наши просьбы о помощи. Они пообещали подумать. Через семь дней мы получим ответ. Но будем ходить к ним каждый день. Стражам нашего Повелителя интересно узнать обо всем, что творится на южных границах степи. А ты будешь рассказывать, что видел. Ты свидетель. Можешь общаться с ними без посредников. Ценный дар от нашего посольства. Многоголовый правильно сделал, что послал тебя с нами.

– Я не выдержу… Я чувствую себя как трава у ручья, по которой прогнали молодой табун.

– Не волнуйся, мы поддержим тебя. В первый раз ты выстоял почти без нашей помощи. Все остальные беседы наши силы и заклятья будут хранить тебя. Отдыхай…

Шаман похлопал лежащего по плечу и подсел к костру.

Хмурый осторожно повернулся на бок, поборол накатившую дурноту и стал бездумно разглядывать искры, взлетающие быстрыми светлячками над костром. Медленно почесал засвербившую грудь и с мрачным интересом рассмотрел вылезший клок шерсти.

– Похоже, меня даже стричь не придется, все само отвалится. Отдам Многоголовому, пусть заставит самок войлочный подшлемник скатать. Если доживу… – и огромный орк медленно забылся тяжелым сном.

* * *

– Как ты думаешь, Хранители помогут им?

– Разумеется. Они хоть и мертвы, но отнюдь не идиоты. Осколки местных нечеловеческих народов – их единственная надежда на возможность дождаться возвращения Владыки.

– Так почему не отпустить послов с миром? Какой смысл в этих ежедневных беседах?

– Посиди засохшим клубком костей и паутины пару тысячелетий, тебя скука и не так скрутит. Пусть общаются, нам от этого хуже не будет. Кроме того, это поможет покойникам выбрать лучшее оружие в предстоящей битве.

– Не знаю, мне как-то неспокойно. Уже несколько столетий никто не тревожил Усыпальницу. А этот мохнатый сброд действует мне на нервы. Ты не смог узнать, о чем именно они там говорят?

– Откуда? Спящим путь к могиле Повелителя закрыт. Расслабься, мы сами планировали эту встречу, все идет, как намечено. Даже если орки все сложат на местных пустошах мохнатые головы, у нас найдется еще пара неприятных козырей для любых временных правителей на наших землях…

* * *

– Нельзя медлить, уважаемый Гаттарам. И вам, как главе Малого Совета, это известно лучше других. Толкователи в Библиотеке только рады представившейся возможности блеснуть накопленными знаниями. Мы потратили уже больше недели, а они лишь бормочут про линии судеб и дерутся из-за тонкостей толкования кругов по воде… Пока наш Спаситель бродит во тьме разрушенного сознания, он безмерно уязвим. Мы не можем рисковать будущим нашего народа. Мы обязаны помочь ему…

Старый сгорбленный гном устало облокотился на инкрустированную мрамором столешницу. За прошедшие дни он почти не смыкал глаз. Сидевший перед ним собеседник неожиданным выступлением на прошлом совете взбаламутил всех. Несмотря на принятые меры безопасности, кто-то из присутствующих в прошлый раз проговорился и теперь тихий шепот наполнил коридоры и кельи в источенном ходами подземном городе. А неожиданное затворничество всех известных прорицателей в Королевской библиотеке лишь подливало масла в огонь.

Но даже не это беспокоило старого Гаттарама. Раньше также случались ситуации, когда гадание на древних артефактах не давало однозначного ответа о личности претендента. Но именно глава Малого Совета сумел ненароком обратить внимание на то, что не задерживало взор убеленных сединами служителей Библиотеки. Подаренный Глонгом именной оберег позволил заглянуть при помощи легкой магии в тень души нынешнего владельца. В первую же бессонную ночь взорам изумленных гномов предстала на магической водной глади не одна тень, а четыре. Такого не отмечали раньше дотошные летописцы в бесконечной череде свитков из переполненных хранилищ. С некоторым трудом удалось опознать среди теней остатки души орка и северного ящера. С огромным сомнением одну из теней причислили к лику темных эльфов. Последняя тень принадлежала человеку. Но уникальность ситуации перессорила между собой почтенных мужей, отвечающих за магические материи. Каждый вечер они вновь заполняли древнюю чашу подготовленной водой, плели пылающие огнем узоры и спорили до хрипоты о том, как именно трактовать увиденное. Пару раз дело дошло до потасовки.

За всеми этими хлопотами знатоки древних рун и заклинаний не обратили внимания на то, что испугало Гаттарама. Похоже, лишь он один заметил, что человеческая тень медленно растет, удлиняясь буквально на пару волосков каждый вечер. С нарастающим ужасом, при каждом ночном обряде, он наблюдал за этим микроскопическим увеличением отражения человеческой души. Знатоки книг и сказаний начали склоняться к мнению о скорой гибели рассматриваемого претендента на роль Спасителя. По их весомому умозаключению, ни одна живая тварь под небесами и под землей, не могла бы долго носить в себе души нескольких существ. Оставалось лишь делать ставки на срок, когда этот человек отправиться в иные миры, давать отчет богам.

Но старый Гаттарам, умудренный огромным житейским опытом, считал по-другому. Ему оставалось лишь прикидывать, когда именно проснется тот, кто спас жизнь сидящему перед ним гному.

– Так что делать будем? – Глонг осторожно заглянул под насупленные брови в глаза Магистра. И ему совершенно не понравилось увиденное. Крепкими руками Гаттарам пригнул к себе голову собеседника и еле слышно зашептал прямо в ухо.

– Во-первых, мы с тобой будем молчать. Ты и я. Хватит, поговорили на совете, весь город на ушах стоит, на дальних рудниках почти до волнений дошло. Во-вторых, я схожу к Старому Ворону… не дергайся! Я еще не все сказал. Схожу к Ворону, старик не утратил еще сил. Ведь это его предки ковали оружие и доспехи приближенным Владыки, а, может быть, что-то и ему самому. Пусть послужит нашему будущему. Ты в это время должен собрать через близких родственников как можно больше старого серебра, что осталось с древних времен. Тихо и незаметно, чтобы не переполошить окончательно Магистров и просто почтенных глав кланов. Нам понадобятся все крупицы старой магии, которые хранятся в нем.

Глонг согласно моргнул.

– Если я правильно понимаю, ждать нам осталось недолго. Надо лишь запастись терпением.

– Это все правильно, но я думаю, нужно отправить кого-то за Ним. Здесь мы сможем укрыть Его от преследователей, дать должное образование и оказать необходимую помощь.

– Мы не можем сейчас биться головой в стены, провоцируя обвал породы. Большой Совет неодобрительно относится ко всей этой истории. Сам понимаешь, если все сказанной тобой истинно, многие бородатые головы будут вынуждены поступиться накопленной властью. Если ты вздумаешь навербовать отчаянную ватагу и пойти в человеческие земли, вас просто посадят на цепи в дальних шахтах. А попробуешь удрать один – найдут тебя недалеко отсюда в горах с проломленным черепом. Поэтому – будем делать, как я сказал. После того, как Спаситель осознает себя, множество вопросов сможем решить намного легче. Обернись угольной ящерицей, не бойся потерять хвост нетерпения и не подставляй голову под сапог недругов.

Глонг насупился, но все же кивнул в ответ. Немного повозился на скамье, потом вздохнул, отвесил поклон и засеменил к двери.

– И еще, – устало добавил в застывшую спину Гаттарам, – бороду приведи в порядок. Народ смущаешь…

* * *

Шорох осыпающейся из-под лап породы. Копать, копать, надо найти тело того, кто зовет к себе запахом крови. Как можно столько медлить и плутать в подземных переходах, чтобы найти единственно верный след. След, который привел к обвалившемуся проходу…

Зверь жалобно заскулил и с большей яростью продолжил раскапывать осыпающийся струйками песок. Сделав еще пару движений, он неожиданно замер и настороженно повел носом.

След. След, ведущий не только туда, но и оттуда. Как же он оплошал! Слишком долго бежал, слишком долго ждал этой встречи. Так долго, что от нетерпения начал путаться в элементарных вещах, известных новорожденному щенку. След, он ведет из-под завала в сторону. Полустертые запахи, которые он должен читать так же ясно, как его народ читает следы добычи в утреннем тумане. Зверь крутнулся на месте, ткнулся мокрым носом в пару углов осевшего коридора и скользнул во тьме в одно из ответвлений лабиринта заброшенных шахт.

Нагое тело замерло у входа в обширную пещеру, оставшуюся после долгих лет выработки породы. Пустые глазницы замерли, обращенные к дальнему углу, где раньше располагалась могила умершего старика. Сейчас заботливо уложенные камни вздыбились из разрытой земли, открывая зев вскрытого последнего пристанища. У дальнего края ярким бордовым комком пульсировало что-то, агрессивным ворчанием обозначая неприязненное отношение к происходящему. Враг. Слабый запах тлена прячет в себе кисловатый след, оставленный им. Но память выдергивает видение-образ. Глэд вспоминает, как кто-то в другой жизни кормил с рук маленькую тварь, выращенную его народом из помеси крыс и степных собак. Харнет. Зверь, вырастающий размерами до мелкого волка, охотящийся стаями, которого натаскивали на беглых рабов и выставляли на междоусобные бои. Зверь, которого нельзя держать дома, ибо можно утром не проснуться живым. Тварь, не знающая благодарности, в меру трусливая и беспощадная ко всему живому. Быстрая, жилистая и опасная. Это то существо, которое убивает не задумываясь, не останавливается на этом пути и которое убило Марину… Марину… Мар…

Глэд дернулся и больно впечатался затылком в низкий потолок. Глэд? Глэд или Глеб?

В звенящей от удара голове замелькали искаженные болью картины: залитая кровью кровать, мотающееся перед лицом стремя, бесконечные травы, чужие города, бьющая по пальцу непослушная тетива, перекошенное от ярости лицо и пылающий багровый кусок железа, раздирающий глазницы…

Зверь застыл на мгновение. Все же добыча оказалась слишком ловкой. Добыча смогла подкрасться незамеченной, и лишь вековые инстинкты охоты в темноте позволили обнаружить ее за спиной. Добыча перекрыла самый большой выход из пещеры, но не атаковала, а застыла на месте и не пыталась бежать. Зверь взглянул на скрещенные внизу руки и выбрал направление атаки. Зов крови пора утолить, и никто уже не сможет помешать ему в этом. Иссушенное долгой дорогой тело метнулось к застывшей в проходе фигуре.

Рефлекторно вскинутые руки не дали харнету вцепиться в горло, отлетая, он успел лишь зацепить клыками лицо Глэда, пробороздил песок пещеры и метнулся во второй раз. Человек глубоко присел и перебросил тело нападавшего через себя, одновременно нанося удар кулаком в пах. Но на чужие навыки и знания тело не откликалось автоматизмом, и удар лишь вызвал яростный визг, а не раздробил кости таза, как это бывало от удара орка. Харнет успел напасть еще раз, не обращая внимания на боль, ведомый ненавистью и жаждой убийства. Он рвал когтями грудь противника, пытался вцепиться в лицо, надеясь ослепить столь опасную добычу. Но вместо того, чтобы пытаться спасти глаза, человек неожиданно крутнулся в поднятой пыли, навалился сверху, давя окровавленным лицом на распахнутую пасть, и с опорой на скрещенные руки резко обрушился всей массой на шею зверя. Под руками коротко хрустнуло, и лишь тяжелое дыхание Глэда тревожило тьму пещеры. С трудом он разжал челюсти убитой твари и, оттолкнув ее от себя, навалился на стену.

– Укусы харнета ядовиты, нужны срочно отвар посекухи с пыльцой обозника или магия врачевания, – всплыли в мутнеющем сознании слова, после чего позыв рвоты скрючил окровавленного человека. Его руки пытались безуспешно сорвать свисающий с шеи амулет, а в далеких подземельях за сотни миль от Полана, старый Глонг с пеной у рта рвал истрепанную бороду и беспрерывно кричал, пытаясь унять боль, сбросившую его с кровати на каменный пол…

* * *

– Что решил Совет?

Мертвая тишина послужила ответом вопрошавшему. Ни один из сидящих за столом гномов не шелохнулся, неровными рядами заполнив тяжелые скамьи, полукругом выстроенные с момента создания Королевской Библиотеки. Ни один из членов многочисленных Гильдий, входящих в высший управляющий орган власти, не пожелал произнести хотя бы слово.

– Мы заслушали Хранителя Библиотеки. Он кратко и предельно ясно описал нам увиденное в знаках и образах. Тот, чье появление в чужих землях переполошило наш народ – при смерти. Он связан с одним из нас, кто неоправданным безрассудством поставил под угрозу свою жизнь, жизнь почтенного члена Огненного Народа. Мы не можем разорвать эту связь и не можем спасти наследника рода Глонгов. Но будем ли мы поддерживать чужака, отнявшего у нас смелого воина и доблестного гнома? Лишившего его сначала разума, а потом и здоровья.

Никто не произнес ни слова в ответ.

Зашуршала отливающая бирюзой мантия, и вставший старейшина медленно повернулся к сидящему с края Гаттараму.

– Отсутствие положительного ответа есть ответ отрицательный, так гласит закон. Уважаемый глава Малого Совета, выражая волю присутствующих здесь, я прошу принять на себя заботы о нашем страдающем брате Глонге Быстроногом, сыне Глонга Опоясанного. Как можешь, скрась его последние дни и позаботься об упокоении. Совету же лишь надлежит успокоить взволнованный народ и принять меры к пресечению слухов.

Глава Малого Совета степенно склонил голову в знак согласия и с печалью на лице попросил разрешения откланяться. Через час неспешного путешествия по запутанным галереям подземного города, он скользнул в неприметную дверь в веренице таких же в слабо освещенной штольне и склонился над лежащим в постели гномом.

– Как ты? Слышишь ли меня?

Веки больного слабо задрожали и распахнулись. Незамутненный болью взгляд встретился с глазами пришедшего.

– Слава подземным духам, ты пришел в себя!

– Гаттарам, Гаттарам! – хрипло зашептал погребенный под одеялами. – Я знаю!

– Тише, ты слишком слаб! Сейчас придет один из моих племянников, он присматривает за тобой с момента начала болезни. Тебе будет легче. Я надеюсь, тебе будет легче…

– Конечно, легче! Послушай меня!

– Только не вздумай умирать, старый подлец! Пусть демоны преисподней сожрут душу этого безглазого, ни одна человеческая душа не стоит всех мук, что выпали на твою долю! Мы найдем способ разорвать данную тобой опрометчиво клятву и освободим твое тело от чужого недуга!

Глонг закашлялся, но быстро оправился и слабой рукой вцепился в бороду старейшины.

– Ты не слушаешь меня! Пойми, я уже здоров. Да, я слаб, но здоров. Я чувствую, что чужак так же выздоровел. Мы вместе сумели преодолеть с ним эту странную болезнь. Мой именной талисман не только связал нас, но и защитил нашего будущего повелителя.

– О чем ты?

– Я знаю главное. Он – проснулся! Ты слышишь меня, Гаттарам? В свете умирающего талисмана я видел – сознание Его очистилось, Он пришел в себя. Я звал Его изо всех сил. Надеюсь, Он слышал мой зов и придет к нам…

Обессиленный гном сипло хватал открытым ртом воздух. Сидящий с ним рядом старец превратился в каменное изваяние с выпученными глазами…

– Боги! Это все же свершилось… Тень человека сожрала все остальное, и что-то теперь осознало себя… Что же ждет нас в ближайшее время? Какие муки принесет нам тот, кто обрекает на страдания всех прикоснувшихся к нему?

– Нет, ты не прав! Он не специально! Его атаковали, но он жив, хоть и слаб. Он жив, и это главное, – из глаз лежащего покатились слезы. – Но я больше не чувствую его… Мое обращенное в камень имя сохранило нам жизнь, но талисман погиб, я больше не слышу Его…

Гаттарам обнял рыдающего, который весил после нескольких бесконечных мучительных суток меньше пушинки.

– Тихо, тихо, не волнуйся, мы решим эту проблему. Я шел с надеждой спасти твою душу или хотя бы облегчить твои последние минуты. А вместо этого ты даришь мне другую надежду, способную затмить все случившееся ранее. Не волнуйся, ты поправишься, ты уже идешь на поправку. Все будет хорошо, все будет…

Убеленный сединами гном тихо притворил дверь в каморку и неодобрительно глянул на сидящих на кровати.

– Если ты и дальше будет проверять на крепость его кости, он испустит дух раньше этой догорающей свечи.

Гаттарам осторожно уложил больного на подушки.

– Конечно, Гурдо. Похоже, наш бедолага чувствует себя чуть лучше.

Седовласый племянник старейшины недоверчиво хмыкнул, подошел к кровати и осторожно стал ощупывать больного. Через пару минут он еще раз хмыкнул, на этот раз удивленно и направился к столу, заставленному многочисленными горшочками и тарелками.

– Может, ему и чуть лучше, но все равно, постарайся оставить его в покое. А уж за его тело и душу я теперь смогу побороться хоть с самой Смертью…

– Да, конечно. Не даром моя семья считает тебя лучшим врачевателем в роду…

Глонг слабо сжал руку сидящего рядом с ним, губы беззвучно шевелились. Гаттарам приблизился к нему и с трудом разобрал:

– Я собрал серебро. Сколько смог. Все собрал и отдал лично Старому Ворону. Ты уж присмотри за этим. Я скоро поправлюсь и поеду. С оружием, выкованным под единственную руку, достойную носить его…

– Конечно, я понял тебя, не волнуйся. Все будет сделано.

Выходя, глава Малого Совета наклонился к племяннику:

– Запомни, для всех – наш гость при смерти. Ты делаешь что возможно, но надежды нет. Я не хочу найти вас с кинжалами в спинах. Все понял?

Гурдо спокойно поправил ножны на поясе, распахнул куртку и показал скрытую под ней кольчугу.

– Я и говорю, больной ловит попутные ветра в выработках для последней дальней дороги. Иди, я позабочусь о нем.

И убеленный сединами гном тщательно закрыл за ушедшим крепкую дверь, обитую железом.

А спящему гному снились бесконечные коридоры, по которым он шел с улыбкой, вдыхая неизвестно откуда взявшийся в этих глубинах лесной воздух…

* * *

Окровавленное тело забилось в бездонную нору в самых нижних катакомбах огромного города. На поверхностиопаляющий день сменял жаркую ночь, а в беспросветном мраке метался в бреду человек, пытаясь второй раз в этом мире удержаться на грани безумия. Глэд не помнил, как он дополз до тайного пристанища, подготовленного на крайний случай. Лишь на четвертый день жар начал спадать, и бывший бухгалтер смог утолить жажду затхлыми запасами воды и пожевать просоленное крысиное мясо. Высокая температура сменилась ознобом и, закутавшись в драное тряпье, безглазый человек провалился в вереницу видений…

Души умерших воинов оставили пришедшему из чужого мира не только целиком память и накопленные веками знания их народов. Ушедшие во мрак воины постарались передать измотанному судьбой уверенность в тающих силах, жажду жизни и радость вкуса крепкого вина, пьянящий запах трав и чарующие отражения звезд в бесконечных протоках среди камышей, навеянные дурманом священных смол видения прошлого и строгий молчаливый хор застывших багровых деревьев, поглотивших под собой Южные пределы… Сковавшая разум пелена медленно рассеивалась, и вновь обретающий себя человек с горечью вспоминал произошедшее с ним за последние месяцы. Боль утраты сжимала сердце и бередила проснувшуюся душу. Но память ушедших не смогла подсказать ответы на появившиеся перед Глэдом вопросы…

Ночь снова окутала город мерцающим покрывалом, громыхая надвигающейся с моря грозой. Неисчислимый народ подземелий разделился по личным пристрастиям. Отработавшие днем прятались в собственноручно выкопанных клетушках и углах, надеясь забыться после череды попрошайничества, воровства и борьбы за пищу с соседями. Более молодые и агрессивные выходили на опустевшие ночные улицы на охоту за чужим добром и чужими жизнями. Но ни первые, ни вторые не видели, как в глубине тоннелей возникла во тьме неслышная тень, сжимающая в худой руке самодельное копье.

Глэд потратил более получаса рядом с местом схватки, вынюхивая и прислушиваясь к малейшим шорохам. Лишь убедившись в полном одиночестве, он скользнул в пещеру. Бурые потеки на стенах коридора для его внутреннего взора предстали рыжими пятнами на серых песчаных стенах. Осторожно присев в стороне, он стал разглядывать убитого харнета.

– Надо же, тебя даже крысы не тронули. А от могилы Рыбака после твоего посещения несет страшнее, чем от нечищеных баков в порту… Кто же натравил тебя на мой след? И зачем? Кто и зачем привел тебя в мой дом? Как подсказывают мне мои друзья, твой крошечный разум убийцы не способен выбрать жертву осмысленно. Ты лишь способен жрать и убивать оказавшихся рядом беззащитных. Но ко мне ты пришел по чьему-то приказу. Мало того, ты нашел меня даже здесь… Почему?…

Так и не сумев найти каких-либо ответов, Глэд стал наводить подобие порядка в бывшем жилище. Он снова закопал разрытую могилу, соскоблил засохшую на пасти харнета слюну в металлический пузырек, где раньше держал крошки специй. Закопав в другом углу зверя, собрал накопленные скудные пожитки и покинул это место, завалив входы припасенными ранее плитами. Через два часа одинокий скиталец уже обосновался в последнем тайном пристанище, которое высмотрел себя раньше в путешествиях по подземельям. Полвека тому назад казармы портовой стражи перестраивали на новый лад после очередного пожара и в спешке замуровали часть полуобвалившихся казематов в подвалах. Любопытный Глэд нашел это место случайно и взял на заметку. Близость к скорым на расправу стражникам отпугивала от этой части порта любого любителя легкой наживы. Безглазый легко приспособил ошибку строителей под маленький склад с двумя замаскированными выходами в катакомбы и одним лазом под пирс. Теперь устроился на импровизированном топчане, пятью этажами ниже пирующей стражи, обдумывая в тишине дальнейшие действия. В отличие от «смутных времен», как он называл для себя недавние дни, из одежды теперь он стал носить лишь набедренную повязку.

Оставленные харнетом раны потихоньку затягивались, оставив отметины на лице и глубокие шрамы на груди. Поверх отливающих синевой рубцов на длинном плетеном шнуре покоился круглый каменный амулет. После болезни камень почернел и окрошился по краю, но Глэд не снимал подарок, лелея в душе ощущение единственной личной вещи, связывающей его с другим живым существом в чужом для него мире.

С возвращением памяти вернулась и часть утраченных было привычек. Сейчас, расслабленно лежа на тряпье как в прошлые годы, он гонял языком во рту кусочек вяленого мяса. Неожиданно Глэд проглотил пищу, сел на корточки и обхватил руками лысую голову.

– А ведь я тебя помню… Помню! Я видел тебя минимум дважды на рынке, когда с крыш смотрел на молодых карманников. Точно! Ты покупал вина в одной и той же лавке, напротив старика Харрима, что собирает милостыню у малого входа в старые базарные казематы… О, да… Ты растолстел, сменил одежду солдата на обычную накидку, но я тебя помню. Как помню твои руки, которые держали раскаленное железо, лишившее меня света!

Глэд возбужденно крутнулся на месте.

– Как хорошо – осознавать себя! Как это хорошо – помнить и понимать, что говорят тебе картины прошлого! Мои братья во тьме дали мне знания об этом мире, а моя прошлая жизнь научила осторожности и умении просчитывать будущие действия… Пора собрать это вместе и пустить в дело… Пора…

Безглазый резко закрыл себе ладонью рот и настороженно прислушался к окружающей тишине. Через несколько мгновений он с кривой улыбкой приложил грязный палец к губам и продолжил уже про себя:

– Здесь даже стены имеют уши. Учись молчать, глупец! Спасшие тебя старики умерли под завалами, тебе больше не с кем делиться пережитым. Говори с собой о важном. А окружающие пусть услышат лишь то, что им надлежит услышать…

Наскоро закончив ужин, Глэд свернулся калачиком и стал сосредоточенно составлять план ближайших действий. Образ квартала, где предстоит действовать, пути отхода, одежда для передвижения по городу, деньги на подкуп излишне бдительных стражников, оружие… Впитанный опыт чужих засад и нападений скрупулезно учитывался и адаптировался под новую задачу. Холодный разум, привыкший к цифрам, отбрасывал излишне рискованные варианты и рождал невиданные в этих землях планы решения проблемы. Наверху шумные стражники возвращались с дежурства и костерили непогоду. А глубоко под ними засыпающий человек впервые за долгое время улыбался сам себе:

– Я доберусь до тебя, и ты расскажешь мне все. А потом, опираясь на необходимые мне знания, я смогу вернуться домой… Домой…

* * *

Четыре окладистых бороды обильно сдобрены крепким пивом. Уже который час Гильдия часовщиков отмечает юбилей одного из своих лучших мастеров. Под непрекращающийся шум заздравных криков и стук столовых приборов мастеровой люд расслабляется после очередного тяжелого дня. Но кому не известно, что гномы лучшие не только в тонких науках и работе с металлом. Никто не поспорит с тем, что вряд ли найдется человек, способный перепить гнома на доброй пирушке. А уж в хорошей компании духи гор просто сами подливают в стакан хмельное пиво, развязывающее язык и веселящее добрых жителей возрождаемого города…

И где еще плести тонкую сеть заговора, как не среди скопления гномов? Вот и поднимает высоко бокал с пенным напитком почтенный Гаттарам, между делом шепотом давая наставления лучшим друзьям.

– Пусть славится Гильдия, давшая нам столь доброго мастера! – и, почти не шевеля губами, под радостный рев сидящих в зале, – Все готово. Через пару недель у нас будут в гостях орки. Вместе с ними в обратный путь мы и отправим верных людей. А чуть позже, выведем через старые шахты бывшего больного, он захватит с собой подарок…

– Пива нам! Еще доброго пива! Или вы решили нас тут заставить страдать от жажды?! … Но талисман молчит, как мы найдем Его?

– Пара Хранителей и старый Буквоед готовы помочь с решением этой проблемы. Они проведут инициацию и повернут связь с талисманом вспять. Глонг сможет услышать его зов. Нам лишь остается надеяться, что Он не бросил этот кусок камня.

– Но Совет против… Только-только стало все успокаиваться после объявления новости о смерти очередного претендента.

– Совет давно против. Слишком много седых голов привыкли к захваченному полуцарственному положению. Но законы велят нам поступать, как завещано, а не как стало удобно части наших выборных правителей.

– Да, это так. Руны не лгут – древние книги перечитаны вновь, и мы находим все больше совпадений в предсказанных нам знамениях…

– А вчера от Хранителей пришла весточка, впервые за три сотни лет! Хранители готовы официально предоставить просьбу о выделении запасов оружия оркам из наших кладовых!

– Тссс! Тихо!… Значит, действуем, как договорились… И не забываем – осторожность и еще раз осторожность…

Наполненные кружки звонко встретились в центре стола, и радостные голоса заговорщиков вплелись в вереницу чествований именинника…

* * *

– Кхохолом! Кхохоло-о-о-ом! Где эта старая вонючая бездарь!!!

Семенящий Тертедуэй в ярости колотил черенком копья, которое приспособил для ходьбы по вымостившим коридор плитам. Из-за дверей спальни высунулся заспанный колдун, мятый ночной колпак которого в этот момент больше напоминал драный носок, чем головной убор.

– Да, господин комендант, что стряслось?

– Орки, безмозглые орки у наших границ, что еще может стрястись!

С заспанного старика мигом слетели остатки ночной дремы.

– Где?! Сколько?! Мы уже выступаем?!!

– В пяти днях пути от наших дальних границ! Наши следопыты убедились, что банда спятивших ящеров убралась дальше в степь и по возвращению нашла свежий след. Целый табор мохнатых негодяев шляется у наших границ! Я только что получил донесение от главы следопытов…

– Табор? А воины?

– Про воинов пока ничего не известно, и это беспокоит меня еще больше! Где бродят их вонючие самки, там рядом крутятся и эти клыкастые ублюдки, которым дай только волю пощекотать тебя кривыми мечами…

– Табор… Табор… – Кхохолом рассеянно стянул с головы колпак, пожевал кисточку на нем и просветлел лицом. – Так это же нормально! Перед набегом их молодняк с самками разбежался по всей округе, а теперь удирает еще дальше, чтобы не попасть в лапы Драконам! Вряд ли там есть воины!

– В любом случае, я немедленно приказал усилить патрули, отослать часть следопытов в секреты и собираюсь отправиться к Его Величеству с требованием форсировать выход в Степь. Мы должны предотвратить возможное нападение, задавить этих обезьян в их собственных юртах!

– Мы выезжаем в Ороман? Прямо сейчас?

Старый военачальник кузнечиком подскочил к колдуну.

– Боюсь, что прямо сейчас я способен лишь на то, чтобы хорошенько взгреть одного бездельника, который должен заботиться о моем здоровье! О какой поездке может идти речь, если я с утра не способен разогнуть спину и согнуть мои натруженные ноги?! Я сейчас больше похож на хромую кобылу, которую ведут на живодерню! Как, пусть сожрут вас демоны, как я должен предстать перед Его Величеством?! А?!

Кхохолом осторожно выглянул из-за плеча наскакивающего на него старика и отчеканил адъютанту, внимавшему в пяти шагах дальше:

– Ту большую бочку, где мы парили господина Тертедуэя две недели назад, наполнить. Горячей водой. Чтобы рука еле терпела. Мы сейчас же спускаемся… Да, кстати, – он улыбнулся замершему «маленькому грифу», – пока мы возвращаем боевой дух вашему телу, вы сможете раздать необходимые поручения. Сейчас еще первая утренняя стража. Мы же успеем выступить до обеда.

Немного остывший комендант почесал редкую бороду и ткнул пальцем в грудь колдуну.

– После. После обеда. Дорога дальняя.

После чего скосил глаза на адъютанта:

– Почему ты еще тут?

По коридору горохом рассыпался топот спешащего солдата, а через пару минут Кхохолом в наброшенном наспех балахоне сопровождал будущего главу непобедимых войск к выходу во двор, навстречу обжигающим процедурам.

* * *

Травы успели пожелтеть под горячим летним солнцем, побежавшие осенние дни приблизили на треть дыхание будущей зимы. А немногочисленный клан, давший жизнь Хмурому, медленно уходил к северу, подальше от Шепорота. Подальше от злой реки, принявшей в глубокие воды кровь ушедших в набег воинов. Пять старых юрт, три десятка коней под присмотром двух десятков молодых орков, не проживших и десяти лет. Девять самок, уводящих клан от тайного распадка, где схоронили большую часть добра. Добра, оставшегося от шаманов и воинов обоих полов, повернувших коней на юг. У кочующих в более спокойные места с собой в переметных сумах только все самое необходимое. В степи в эти дни скорость передвижения намного важнее пары лишних чугунков.

Мало-Мохнатая выбралась из шатра на улицу, прищурилась на заходящее солнце. Юрты поставили среди кустарника, в маленьком распадке рядом с ручьем. Вода в эти жаркие дни стала большой редкостью, пришлось даже забрать ближе к западным соседям, лишь бы не остаться с пересохшими бурдюками в дороге. Старуха потеряла большую часть шерсти в одном из беспощадных степных пожаров еще пятнадцать лет тому назад. Тогда она сумела провести через огонь часть пойманных в огненную ловушку соплеменников и возненавидела сухие травы, способные отнять жизнь у тебя в любой момент. Вот и сейчас, по всеобщему согласию, она вела остатки клана ближе к истокам Сестер, где в бесконечных камышах легко будет затеряться и спокойно перезимовать эти страшные приближающиеся месяцы.

Мало-Мохнатая гортанным криком отправила пару малышей за водой для вечерней похлебки, еще раз оглядела окрестности и нырнула обратно за полог. С дальнего края распадка из-за кустов ее проводила пара внимательных глаз. После чего человек переключил внимание на дальнюю часть лагеря. Посланная на другую сторону распадка часть следопытов должна уже занять позиции. Как только они подадут условленный сигнал, можно будет начинать. Невелика радость – припоздниться и искать потом маленьких змеенышей в наступающей ночи.

* * *

– Подайте бедному старику на пропитание, почтенные! Сжальтесь над сединами! Во имя морских богов, пусть ваш путь будет спокоен и успешен! – Харрим тянул щербатую миску к проходящим мимо него морякам. Уже больше десяти лет он теплыми днями сидел напротив винной лавки, в одном из наиболее бойких мест у Припортового рынка, самого крупного и грязного рынка в Полане. Устроившись у высокой складской стены, в невообразимо драном тряпье, бойкий старик не лез за словом в карман, молил милостыню, ругался с другими попрошайками, гонял маленьких воришек и по мере сил помогал хозяину лавки, вывеска которой служила ориентиром многим страждущим после бурных пьяных ночей. За необременительные труды он получал обеденную похлебку. Одновременно с этим успел торговать всеми слухами и сплетнями, что пробегали мимо него. Всегда на виду, готовый услужить в меру сил, не замеченный ни в одной краже.

– Я – честный человек, судьбой лишенный крова над головой! Пусть так и будет, – отмахивался он от любых сомнительных предложений. Лишь немногие серьезные люди в подземельях и катакомбах на месте старых казематов знали, что Харрим какой год подряд занимает место Старшего Припортового в Гильдии. А Воровская Гильдия – это намного серьезнее, чем мелкие кражи и пара-тройка монет в грязной чашке для милостыни. Платящие дань торговцы даже не подозревали, кто стоит у вершины пирамиды, опирающейся на человеческие отбросы, день за днем скрывающиеся в бесконечных мрачных подземных переходах города. Но хитрый старик, видящий все и всех, не обращает внимания на груду мусора, сложенную у края нависающей над ним складской крыши. Там, под парой присыпанных пылью досок лежит безглазый наблюдатель за наблюдателями. Уже третий день он неслышной тенью на рассвете просачивается в это укрытие и впитывает в себя все происходящее на рынке.

Глэд уже может описать обычные маршруты движения городской стражи на утреннем и вечернем обходах. Может назвать все ватаги мальчишек, которые крутятся в этой части рынка, и кто из них больше ворует, чем помогает торговцам. Может узнать в лицо любого серьезного человека, у кого в кошеле звенит больше потертого медяка. А еще Глэд может сказать, сколько секунд ему потребуется для того, чтобы исчезнуть с добычей из любой точки рынка в случае опасности. Как именно придется кружить, пытаясь сбить с толку преследователей. Как минимум – двух крепкого сложения мужчин, которые каждый раз сопровождают его мучителя в прогулках по рынку.

– Пусть боги хранят тебя, добрый человек! – заголосил снизу Харрим, радостно бренча монеткой в чашке вслед степенно вышагивающему моряку с северных галер. – Пусть льды обойдут стороной твой корабль и будут ветры милостивы утром и вечером!

Глэд насторожился, пытаясь поймать промелькнувшую мысль. Ветер, сезон южных ветров, северяне начинают выводить корабли домой с попутными ветрами, усилены портовые и городские караулы, последнюю партию дешевого вина с утра выгружают на распродажу… Слабая улыбка тронула губы безглазого, головоломка сложилась в стройную картину, в которой нашлось место и любви врага к возможности купить дешевую выпивку за бесценок, и жадности Харрима, и ненависти к нарушителям неписанных правил. Оставалось лишь нанести пару визитов после захода солнца и ловушка будет готова.

* * *

В ухе гулко звенело после последнего удара, а старый стражник примеривался ударить еще раз. Кто мог бы подумать, что этот рыхлый старик способен там приложить!

– Я правду говорю, правду! Вы же меня знаете, господин стражник!

– Ты мне зубы не заговаривай, правдолюбец! То-то у тебя вся рубаха в крови! Небось хозяина давно уж в колодец спустил, а нам тут заливаешь!

Морман судорожно сжался, увидев полет очередного тяжелого кулака, но удержаться на табурете после удара так и не сумел, обрушившись в грязный угол. Следивший за допросом десятник сплюнул и вышел на улицу, где в тени черепичного навеса уже толпились счастливчики, закончившие дневное дежурство и ожидающие команды на построение. А потом их ждет медленно теряющий жару вечер, холодное пиво и отдых. Да продлятся годы Его Величества, не забывающего выплачивать щедрое довольствие городской страже!

– Что за шум у вас который час подряд? – рядом с десятником возник сапожник, живущий при казармах и обеспечивающий хорошей обувью большую часть «хранителей покоя».

– Днем на рынке чужаки побезобразничали, разбираемся. Какой-то шустрый молодец сдернул кошелек у покупателя, когда тот выкладывал денежки за вино, и дал деру. За ним припустили разиня и двое его слуг. Вся эта орава бегала там по углам, сшибая прохожих. Заодно пару лавок разметали. Куча избитых торговцев, претензии за битую посуду и порченный товар.

– Поймали?

– Трудно сказать. Воришку все же нашли потом рядом со складами. Вот только сказать он ничего не сможет, его язык теперь торчит из перерезанной глотки. Кошель нашли пустым. Пока бегали, еще и продавца потеряли. Слуг задержали рядом с трупом с окровавленной хозяйской одеждой.

– Нехорошо, давно у нас такого не случалось, чтобы среди дня поножовщину устраивали. Наместник будет недоволен.

– К морским демонам наместника! Мы из-за этих любителей побегать перетряхнули весь рынок. Торговцы откажутся платить еженедельный взнос из-за понесенных убытков. Вот это меня беспокоит больше, чем все наместники вместе взятые.

– Кто хоть пропал? Купец с севера или кто из наших?

– Толстая жаба Тортоман. Не так давно служил в крепости, нос задирал так, что облака об него спотыкались. Сколько раз наши с ним ругались – не перечесть. То одно не по нему, то другое, все жалобы строчил на стражу о плохом надзоре за порядком. Я о нем и не жалею. Гниет теперь где-нибудь в катакомбах. Там колодцев старых и ходов крысиных – не сосчитать.

– А, помню такого. Он у меня пару раз хотел сапоги заказать, но все жаловался на высокие цены.

– Вот-вот. Я и говорю. Слуг себе подобрал под стать. Чего только этот Морман стоит, который сейчас на вопросы отвечает. Он у него палачом служил в крепости, теперь за домом присматривает.

– И что, палач сам хозяина прибил?

– Нет, не похоже. Он за Тортманом сидел как за каменной стеной, а теперь кому будет нужен? Да и весточку мне принесли с рынка от Гильдии, они там уже порядок наводят и извинения за безграмотных чужаков просят. Как-никак, а это безобразие ни нам, ни им не нужно. Пообещали разобраться и все исправить.

– Поди и деньги вернут?

– Ха-ха, смешно! Это же законная их добыча, кто заработанное отдаст? Местное отребье перетряхнут и доложат, как именно дело было. Судя по всему, Тортоман сумел воришку догнать, за что ножом и получил. Тот труп в колодец сбросил, а затем местные с ним поговорили. Наши рыночные очень не любят, когда на их территории пытаются чужие порядки наводить.

– Так если слуга этот не виноват, чего вы на нем топчетесь?

– Это один из моих старые долги возвращает. Накопились у них разногласия, а тут такой повод. Скоро уж закончит и в подвал его, до утра. Будет наука, как на моих ребят доносы вместе с хозяином строчить.

* * *

– Что-то мы упустили, но пока не могу сказать – что именно… – Харрим раздражено пожевал губами. Сидящий слева от него молодой человек лишь равнодушно повел крепкими плечами под затертым до бесцветности халатом.

– Чакки его видел. Этот крысеныш пришел от припортовых, их люди это уже подтвердили. В последнее время стал на нож ставить всех, до кого дотянется. Через день себе дозу костолома покупал, конченый человечек. И на кошелек позарился, как перед ним за винишко полновесными расплачивались. А уж как по рынку метался – при всем желании не повторить. Народу стража перемяла не счесть, пока бегала следом, посуды побили – хватило бы нам на год. У лавки с коврами соседские кувшины с красками расколотили, торговцев потом разнимали всем базаром. Оба раскрашены – почище парусов у северян на галерах, а ковры теперь можно лишь собакам на подстилку использовать.

– О купцах потом, о деле давай.

– А что о деле? Ты же сам сказал, как только заваруха началась – чужака к ногтю. Вот мальцы его в тупичок и направили. А там уже с подземной барахолки ребятишки подоспели. Правда, большую часть кошелька не собрать, но два полновесных империала мы все же в счет доли получили.

– Да не о деньгах я с тобой толкую! Кто чужака кончил?! Где покупатель, из-за которого весь рынок трясут?

– Припортового барахольщики уговорили, они все кричали, что кошелек полон золота, а он делиться не хотел. А штаны покупателя рядом в шахте нашли, все в крови. Я так понимаю, что они как раз с чужаком наверху отношения выясняли, дедок по черепу получил и в шахту спорхнул. На шум наши вышли, а кто не такой прыткий – покойничка оприходовал. Там пара пещер горшечников почти рядом, они не все время лишь крысами питаются. Заглянуть к ним можно, но я предлагаю не ворошить их зря.

– Горшечники? Это не они тогда вторую пещеру на еду пустили и остатки по горшкам засолили?

– Они самые. Наших людей они не трогают, информацией делятся бесплатно, готовы при случае помочь. Полезные люди, как мне кажется. Неприятных гостей можно им же на прокорм отдавать – концов потом не сыщешь.

– Кажется тебе, кажется. Все-то тебе лишь кажется…

Харрим налил себе в светло-голубую пиалу горячего чая и задумался, потягивая пахучий напиток.

– Как ты сказал, мальца я отправил, десятник до завтра нас беспокоить облавами не будет. Ответ ждет.

– Десятник – человек маленький, над ним начальства еще столько, что рынок можно ими заставить и места не хватит… Значит так. Остатки шмотья, которые в шахте нашли – страже выдать. Про людоедов – рассказать. Пусть знают, что у нас не только крыс любят – меньше соваться станут. А то последнюю облаву прямо на барахолке устроили, совсем страх потеряли. Любителю ковры в краске пачкать и его соседу – на месяц разрешение не платить за место. Пусть все об этом знают, мы с пострадавших лишнюю монету не трясем. А припортовым – десять золотых отступных за пришедшего идиота. Пусть на контролируемой территории кончают таких веселых любителей костолома и прочей дряни. На всех обкурившихся палаток на рынке не хватит… Все, ступай.

Молодой собеседник с готовностью раскрыл ладонь, на которой как по волшебству возникли две потертых золотых монеты. Харрим показал один палец и потянулся за чайником. Один золотой звякнул о дно висящего в углу кошеля, второй мгновенно исчез за поясом уходящего вора.

Старик с наслаждением вдохнул поднимающийся над пиалой аромат и стал наслаждаться напитком. Но казавшееся безмятежным лицо продолжали украшать мелкие озабоченные морщинки в уголках глаз…

* * *

Висящий под потолком пещеры человек замычал и попытался пошевелиться. Вздернутые вывернутые руки крепились к крюку, вбитому в потолок, обнаженные ноги в бурых потеках запекшейся крови немного не доставали до песчаного пола. На рыхлом бледном теле играли отсветы костра, разведенного в углу пещеры. Другой человек подбросил дров в огонь и подошел к пленнику. Тот с трудом приподнял голову и захрипел:

– Почтеннейший, прошу тебя – подумай! Я – добрый человек, никому не причинил вреда! Все случившиеся со мной – какая-то ошибка, безумная ошибка!

Стоящий рядом молчал, медленно разглядывая висящего перед ним. Тот попытался сглотнуть и зачастил:

– Ты не думай, я не очень богат! Но я найду деньги, если надо, ты только скажи – сколько? Я пойду к друзьям, я соберу! Меня в округе все знают, меня знают очень уважаемые люди, они мне в долг дадут! Ты только скажи, сколько!

Глэд повернулся к костру и Тортоман засипел, поперхнувшись от ужаса. Слабая улыбка бывшего пленника не сулила ничего хорошего.

– Ну что, уважаемый господин советник по безопасности? Как я понимаю, вы меня вспомнили. Хотя, не так много дней прошло с той поры, как этими вот руками вы выжгли мне глаза. Всего лишь три месяца, если мне память не изменяет.

Висящий задергался всем телом, безуспешно пытаясь освободиться.

– Я надеюсь, вы меня хорошо теперь понимаете? К сожалению, я не могу похвастать красивым произношением, умные слова мне плохо даются, я их просто не знаю. Что поделаешь, меня учили крестьяне и рыбаки. А слышал я по большей части ругань в местных лабиринтах и крики торговцев на рынке. Хотя, теперь я могу перевести, какие именно слова так вас рассердили в тот вечер. Эти слова – я не забуду до последней моей минуты. Этими словами меня приветствовали ваши подчиненные в крепости, каждое утро, перед каждым упражнением… Если вас это порадует, я могу извиниться за сказанное. Не знал, что произношу, не объяснили мне тонкости местных наречий.

Глэд вернулся к костру, перевернул охваченные огнем поленья и вернулся обратно.

– Нет, нет, – сипел Тортоман, – я ни в чем не виноват, это все они, колдун и его прихвостни! Это они письмо написали про орков, а у меня приказ, я действовал по приказу!

– Тссссс… – приложил палец к растрескавшимся губам безглазый. – Суетиться не будем. Я не закончил. Осталось чуть-чуть. Как говорил, я извиняюсь за то, что произнес, не понимая, три месяца тому назад. Но должен вас расстроить, господин советник – или вы уже бывший советник? Должен расстроить – так как скажу то же самое, но уже совершенно осознанно. ТЫ У МЕНЯ КРОВЬЮ МОЧИТЬСЯ БУДЕШЬ, СУ…!!!

Горячая струя побежала по ногам и закапала на песок, в нос ударил резкий запах мочи. У висящего глаза налились кровью, а всю пещеру заполнил его нескончаемый вопль ужаса. Глэд тем временем расстелил рядом с пленником небольшой коврик и стал выкладывать на него пугающие обломки костей, заостренные палочки и прочие непонятные предметы. При этом он спокойно продолжил речь, не обращая внимания на бьющееся в страхе тело.

– Надо признаться, господин советник, что вы меня сильно рассердили. Правда, желание просто порвать вас на части прошло. Но ненависть – она осталась. Холодная и неприятная для вас рассудительная ненависть. А еще, у меня к вам есть ряд вопросов. Разных вопросов. Может быть, слишком много вопросов для столь слабого человека, как вы. Но я постараюсь получить от вас ответы. Даже если вы не захотите со мной разговаривать. Кстати, надо заметить, что мы находимся на моем персональном кладбище. Видимо, скоро на нем будет прибавление. В любом случае – место тут тихое, безлюдное. Нас никто не побеспокоит в процессе беседы. Надеюсь, что потом, когда все закончится, вам тут понравится. Чистый песок, персональная могила, могу оформить личное надгробие. После одного неприятного инцидента – больше покойников никто не раскапывает.

Глэд взял в руки заостренную кость и поднялся.

– Хорошо, пора начинать. Вы можете не волноваться. В отличие от вас, я помню заветы моих братьев с восточных равнин. Зрячий пленник намного лучше слепого понимает, что его ожидает. Зрячий способен осознать, что именно его ждет. А это делает пленных сговорчивее. Поэтому – я не стану следовать традиции «око за око». Господин советник, вам повезло – вы сможете видеть всю процедуру, от начала и до конца.

И слабая улыбка покинула лицо безглазого человека.

* * *

Налетевший порыв ветра захлопал надорванным куском шкуры, покрывающим завалившуюся юрту. Громкий звук спугнул десяток ворон, что с недовольными криками поднялись над сваленными в кучу телами, покружились и вернулись к прерванной трапезе. Одна из птиц потеребила обломок стрелы, каркнула и перескочила на другое место.

Бывшую ровную площадку рядом с юртой Мало-Мохнатой испятнали следы лошадей и людей. Стремительное нападение не позволило оркам оказать какое-либо организованное сопротивление. Следопыты выбили стрелами самок и большую часть молодняка. Один из малышей успел схватить меч и юркнул в крайнюю юрту, огрызаясь оттуда на крики и требования выйти. Промасленное старое жилище сожгли вместе с ним. Никто не хотел в полутьме получить удар железом в живот.

С убитых ободрали шкуры, нанизали на грубую нитку выбитые клыки. Собрали скудное оружие, пошарили в разоренной стоянке и утром погрузили все это на лошадей. Двух оставленных в живых маленьких девочек связанными посадили в седла, после чего караван, не спеша, тронулся на запад. Позади над пепелищем и сваленными в кучу телами уже кружили вороны.

* * *

На вторые сутки после похорон Тортомана пришел яркий сон, с пугающими багровыми красками, отливающие огнем с широких листьев, обильно покрывающих несущие в неведомую высь ветви. Воздух наполняла ненависть, сочащаяся следом за яркими лучами солнца, изредка пробивающими сплошной полог леса. Ощущение нависшей угрозы возникло столь явно, что Глэд проснулся и долго лежал, отрешенно уставившись в низкий потолок.

Допрос не смог внести ясность в главные вопросы, беспокоящие безглазого изгоя. Бывший советник по безопасности смог лишь повторить подробнее факты, уже известные. Да, наемник Фрайм и его хозяин изредка наезжали в крепость, иногда бывали в городе. Да, они платили за постой и однажды привозили человека, похожего на Глэда. Этот человек не говорил на поххоморанском, плохо владел оружием и оказался слаб физически. После месяца занятий его забрали, и Тортоман его больше не видел.

Почему Глэда преследовали? Кто этот хозяин Фрайма и где его найти? Что это за зверь убил любимую женщину в прошлой жизни и чуть не убил его самого? И как вернуться домой, подальше от этих опостылевших стен? Одни вопросы и минимум ответов. Визжащий от боли пленник смог посвятить во все тонкости личных отношений между офицерами, живущими в Пяти Сестрах. Рассказал о несении караульной службы и практике дальних дозоров на орочей границе. Глэд теперь был в курсе последних городских новостей и слухов об идущей в дальних землях войне. Но его все сказанное интересовало мало.

Пришло время определяться. Заваруха на рынке взбудоражила стражу и тайных хозяев в разветвленных катакомбах. Рано или поздно к нему придут с вопросами или перехватят при очередной вылазке за едой. Пора уходить из города. Чем больше Глэд размышлял, тем больше ему хотелось снова повидаться с маленьким представителем Огненного Народа. Чтобы не говорил гном про избранность, но отнесся он к нему более чем доброжелательно. Может быть, получится укрыться где-либо в их землях, устроиться подмастерьем или еще кем-нибудь. Главное – выиграть время. Время, необходимое для тренировок необученного к бою тела. Время, необходимое на сбор информации. Информации, которая должна привести его к тому, кто заварил эту кашу, кто отдавал приказы верному наемнику и приволок Глэда сюда, в этот мир.

– Твой человек убил мою женщину. Но приказ атаковать наверняка отдал ты, и только ты, – шептали беззвучно губы. – Простите, братья с севера и юга, я не пойду в ваши земли к вашим народам. Я пройду через земли орков на север, подальше от войны. Надеюсь, там я смогу затеряться, подобно песчинке на дне моря. Бедолага Рыбак немало рассказал мне о частых поездках с контрабандой к дальним поселкам у границы. Я помню, какими тропами они ходили и как договаривались с караульными о проезде. Мой должник Тортоман не смог умолчать про горшочек с запасами звонких монет на черный день. Этого мне хватит на ходкую клячу и продукты в дорогу. Завтра вечером этот город забудет о безглазом человеке. Хватит, достаточно я съел местных крыс, пора и честь знать…

Глэд осторожно выбрался по узкому лазу под бревенчатый пирс и застыл там, вдыхая соленый воздух и вслушиваясь в редкие голоса на дремлющих в порту кораблях.

– Я не хочу на юг. Там есть что-то, от чего мой брат-эльф сходит с ума. Я не хочу на север. Что бы не говорил Хар четвертый, ящеры скорее скормят меня крокодилам, чем помогут хоть в чем-нибудь. Слишком долго они враждуют с людьми, оттесняющими их вглубь болот. Против отряда они не выступят, а одиночку с удовольствием отправят в мир иной. Остается лишь надеяться, что оркам сейчас не до меня, и по опустевшей степи я сумею пробраться к дальним горам. Громыхатель помнит несколько троп, ведущих к ним. Пусть мне повезет, и я найду эту дорогу…

Глэд с тоской обхватил руками голову.

– Проклятые боги, я даже не знаю, кому и как помолиться, чтобы мой путь сложился удачно. Кто поможет маленькому человеку, который запутался в этом жестоком мире?…

Глава 8. Фигуры на доске.

Искуcство переставлять каменные фигуры на раскрашенной доске возникло задолго до возврата Южной Империи на отвоеванные у нее земли. Считается, что эта игра воспитывает разум, тренирует находчивость и готовит полководцев к будущим сражениям. Но тогда невозможно объяснить, почему эта игра получила такое распространение среди бедняков и купцов. Тем более невозможно объяснить, почему они стали играть в нее на деньги.

Как развлечь любимого господина, если обычные способы уже не помогают.

Незаконченный трактат, продаваемый у Перешейка.

Начало сентября – октябрь

Вода с жадным шипением приняла в себя багровый кусок металла, забурлила и обдала паром кузнеца. Через пару мгновений он достал быстро темнеющую болванку и осторожно положил на окутанное фиолетовыми всполохами блюдо. Понаблюдал и взял второй кусок, грязно-серый в отсветах пылающего горна.

Только так с давних времен рождается старое оружие, способное оборвать жизнь не только людей. Только так – через безумный в плавящей ярости огонь, через всепроникающую воду и через слитую воедино магию этого мира. Древнее серебро еще помнило прошлые века, когда все живое могло призвать тайные силы природы, уступающие в наши дни натиску серой обыденности. Современные руды и металлы уже начисто лишены дара хранить в себе грань между возможным и невозможным. Только одна радость осталась старому кузнецу – дать жизнь крупицам былого величия холодных металлов, правивших бал в битвах давно ушедших эпох. Кузнец надеялся создать лучшую и последнюю в его жизни вещь: доспехи и оружие к ним, достойные минувших героев, достойные породить нового героя. Породить, или убить, если он окажется неспособным принять их как должно.

Старый Ворон разогрел на углях заготовку, пару раз позвенел ей о наковальню, потом с улыбкой мерно стал опускать тяжелый молот на податливый металл:

* * *

– Боюсь, нам придется тащить его на себе, – маленький орк недовольно щурился на заходящее солнце, красящее в багровые цвета раскинувшийся у вздымающейся каменной стены лагерь. – Эту облезлую лошадь полощет уже больше получаса.

Огромный старый шаман флегматично пососал трубку, окутав себя клубами неприятно пахнущего дыма. Почесал пятерней седые заплетенные пряди, спадающие обильно с затылка и улыбнулся.

– Ты все завидуешь, что из вас пятерых Хранители не пожелали выбрать для беседы ни одного. Только Дикий пришелся им по нраву.

– Он – чужак! Он не гонял в степи наших кобылиц, он не пел со мной у кланового костра! Мне он – не нравится!

– И что? Многоголовый приказал взять его, а я не обсуждаю приказы вождя. Если ты хочешь заняться этим, то делай это подальше от меня. Мне дорога моя шкура и я не желаю старым любимым черепом украшать очередной столб на кладбище.

– Наш любимый вождь не вечен, не забывай это! Скольких уже зазнаек пережил Совет шаманов? Десятки их сгинули, а мы помогаем нашему народу из поколения в поколение…

– Да, помогаете. Особенно хорошо вы стали помогать после того, как вожди лишили вас личных табунов. А сколько бубнов осталось без хозяев после той кровавой зимы – не перечесть. Крепко тогда вас проредили… – и очередной клуб дыма закувыркался к быстро темнеющему небу.

Маленький собеседник недовольно засопел, теребя обильно украшенный ракушками пояс.

– Нас? С каких это пор старый шаман вроде тебя, делит братьев по ремеслу на своих и чужих?

– С той поры, как получил имя, – лапа с трубкой лениво отмахнулась от налетевшей мошкары и вернулась назад. – Это тебе, с молодых когтей изучающему у бабок и дедов азы мастерства – было что терять. А я такой же пришлый, как этот Дикий молодой вождь, что сейчас блюет кровью у тех камней. Только я пришлый для вашего шаманского совета, мечтающего вернуть утраченную силу. А он пришлый для всех наших Разделенных племен. Хотя, после этого лета Разделенных не будет. Ни Разделенных, ни Диких. Будут лишь орки. Если переживут зиму.

– Нас так легко не сожрать!

– Да, Колотун, ты прав. Мы еще покусаемся. Благо, Хранители договорились с гномами об оружии для нас и нежити. Добрая броня и стальные мечи – вот что нам сейчас нужно.

– Не-е-е-е-ежить… – Колотун поморщился. – Видел я их в деле. Мало того, что без должной магии эта куча костей рассыплется, не добежав до противника. Так ведь и бойцы из них никудышные, любой из наших щенков раскидает сотню этих еле ковыляющих болванов.

– Не путай остатки людей, которых оживляли на потеху на больших играх и тех воинов, что поднимут в городе Павших. Это раз. К нам идут две тысячи лучших молодых бойцов от ящеров, способных опрокинуть закованных в сталь баронов. Это два. Мы ответим сталью гномов на сталь людей. Это три. С помощью Хранителей мы выстоим.

– Да-да, это четыре. И пять и шесть. Я умею считать. Но что мне делать с этим Диким, с которого шерсть просто сыплется! Меня от него мутит…

– Терпи, – старый шаман обстоятельно выколотил трубку о ближайший валун. – Недаром мы с тобой уже столько лет вместе. Ты единственный из зазнавшихся потомственных болванов, который способен терпеть инородцев.

Маленький шаман лишь оскалился в ответ.

– Я когда-нибудь отгрызу тебе причинное место и не посмотрю на твои размеры. Ты меня еще моей терпимостью попрекать будешь!

– Да, буду. Потому что шума от тебя больше, чем от самки на сносях.

Старик медленно поднялся и внимательно оглядел подходящего воина.

Хмурый сильно сдал за эту неделю. Большая часть шерсти выпала, обнажив бурую шкуру, усеянную мелкими шрамами. Глаза мрачно смотрели на окружающий мир из ввалившихся глазниц. Казалось, что общение с Хранителями высосало соки из ранее могучего тела. Теперь вождь Диких больше походил на тяжело больного, ничем не напоминая ранее могучего воина.

– Я готов. Хранители дали добро на встречу с Огненным народом. Нас будет ждать проводник у Пустых Ручьев.

– Мы знаем. Носилки и лошади для тебя готовы.

– Не помню, чтобы когда-либо катался на носилках. Мое место в седле.

– Не помню, чтобы кто-либо из нас посмел ослушаться Многоголового. А он наказал беречь тебя. Молодой вождь Диких, кого с радостью примут у любого костра Разделенных – должен вернуться живым из этой поездки. Моя седая шкура серьезно пострадает, если я позволю тебе мотаться в седле.

– Я настаиваю.

– Извини, но в данном вопросе твое мнение мне малоинтересно. Можешь высказывать его твоему попутчику.

На камень между говорящими медленно взобралась крылатая фигура, карикатурно помахивая перепончатыми ушами в такт движениям. Усеянный шипами хвост нервно постукивал по покрывающему камень лишайнику.

Хмурый медленно склонился к колонгу, уставившись глаза в глаза.

– Я. Тебя. Не. Звал.

Зверь оскалился и раздраженно распахнул крылья.

– Будешь терпеть, дикий воин, – захрипел колонг. – Хранители сказали, я выполняю. Ты выполняешь.

Колотун шумно вздохнул, разрывая повисшую тишину.

– Пойдемте, хватит тут комаров кормить. Отвар давно остывает, надо подлечиться и спать. Завтра выступаем еще затемно.

Хмурый оскалился в ответ, медленно разогнулся и побрел по направлению к лагерю, покачиваясь при каждом шаге. Через пару мгновений за ним заскакала по камням фигурка Брата Теней. Следом двинулись и шаманы, стараясь не спешить и держаться подальше от посланника Хранителей.

* * *

– Все же, колонны следовало облицовывать черным мрамором из старых шахт. Этот, с белыми прожилками, не столь торжественен и нарушает гармонию зала. А загляните в старое хранилище Библиотеки? Там – черный! Да такой, что глаз теряется в его бесконечных отражениях! И это – всего лишь хранилище, а не центральный Зал Совета!

Старый гном с белоснежной окладистой бородой тихо поцокал и откинулся на богато украшенную драгоценными камнями высокую спинку кресла. Его собеседник согласно покивал головой, не прекращая при этом внимательно следить за центром огромного зала, освещенного многочисленными магическими светильниками, которые обильно свисали с бесконечной вереницы колонн, выступающих на половину из стен. С каждымгодом магистрам Огненного народа и почтенным членам Совета все труднее становилось сохранять дарящие белый ровный свет магические шары, но традиции чтились с надлежащим усердием и еще ни разу Зал Совета не был осквернен дымом факелов.

Сегодня за круглым столом с малахитовой столешницей собрался весь цвет мудрых руководителей гномов. Тут и там мелькали шляпы различных гильдий, слышалась неторопливая речь очередного докладчика и сливающийся в слабый гул шум приватных бесед. Бесконечная череда сплетен, интриги и сведение личных счетов, выяснение отношений, создание новых коалиций и дружеских союзов «против всех»: все это сопровождало каждую встречу глав кланов, гильдий, объединений и просто многолюдных семей, представленных в Совете. Несмотря на бесконечную мелкую вражду, выбранные (или получившие место по наследованию) члены верховного управляющего органа умудрялись быть в курсе ключевых событий в медленно восстанавливающем подорванные силы подземном государстве. Постоянный рост численности населения позволил занять ранее заброшенные штольни и возродить большую часть древнего города. Потребность в угле и металлах выплеснула часть гномов ближе к поверхности, и они начали строить небольшой город, проглядывающий верхними этажами многочисленных жилых районов среди неприветливых скал. Редкий следопыт смог бы найти путь в этом бесконечном лабиринте камней, головокружительных пропастей и вечного льда. Но, несмотря на то, что Верхние Ярусы приобретали все больший вес в решении повседневных проблем города-государства, главная власть осталась сосредоточенной в руках Совета. После сокрушительного поражения Владыки приняли законы, временно наделяющие властью «лучших членов народа». Вот уже более двух тысячелетий «временно выбранные» правили подданными, издавали законы, решали споры и старательно пеклись о благополучии семейных кланов. Редкое единодушие достигалось лишь в экстраординарных случаях, когда требовалось реально сплотить всех обладателей гномьей крови. Но к чести низкорослого народа надо признать, что в этом случае самые неуступчивые замолкали, законы принимались молниеносно, вырабатывались взвешенные решения и назначались на ключевые посты действительные специалисты своего дела. В таких случаях обращали внимание не на качество лепнины в богато украшенных залах, а на стоимость решения проблемы в проливаемой крови и потерянном золоте. В эти дни все распри забывались и старые враги вставали плечом к плечу, чтобы отразить внешнюю угрозу. Вставали рядом. На какое-то время. Может быть, не надолго. Например, как сейчас – в преддверии надвигающейся войны.

Совет заслушал доклад о текущем положении в государстве, о расходах казны и планах на ближайшее время по закладке ряда шахт в районе западных галерей Верхних Ярусов. Последним вопросом в повестке дня значилось: «Орки. Посольство. Оружие.». Совет должен выработать решение по данному вопросу и рекомендовать пяти Главам Совета принять его или отвергнуть.

Секретарь Библиотеки, отвечающий за соблюдение протокола заседания, осторожно постучал молоточком по истертому за века колокольчику. Надтреснутый звон заставил примолкнуть самых разговорчивых.

– Уважаемый глава Малого Совета, Верховный Магистр Верхних Ярусов почтенный Гаттарам предоставил для рассмотрения последнего вопроса следующую информацию. Прошу обратить внимание на итоговые цифры и указанные сроки погрузки снаряжения и оружия.

Члены Совета зашуршали разноцветными мантиями, объединяясь в небольшие группы, внимательно рассматривая полученные копии. Гаттарам степенно поднялся со скамьи, стоящей между колоннами, и прошел к украшенному золотом креслу, сидя на котором надлежало общаться с Советом представители других ветвей власти или вызванные для доклада мелкие сановники. Старший из Пятерых приветливо улыбнулся Гаттараму и махнул рукой секретарю. Тот продолжил.

– Итак, оркам будет отпущено с наших складов четыре тысячи тяжелых мечей, доспехов пластинчатых на пять тысяч солдат, копий и легких дротиков до тридцати тысяч штук, щитов полноразмерных две тысячи и легкого доспеха на две с лишним тысячи бойцов. Кроме того, более пятидесяти тысяч наконечников для стрел и десять тяжелых возов с болванками для нужд орочьих кузнецов. В течение месяца мы закончим сборку десяти тяжелых метательных машин и полсотни легких баллист и катапульт. Это все будет доставлено к границам нашего королевства в кратчайшие сроки.

Почтенные старцы кивали головами, ногтями отчеркивая в пергаментных свитках указанные позиции.

– Надо заметить, что половина выданного снаряжения осталась еще со времен старых битв и собиралась нами многие годы. Восполнить наши оскудевшие припасы получится не скоро.

Гаттарам, не спеша, приподнял украшенную драгоценными кольцами руку. Взгляды членов Совета собрались на его спокойном лице.

– Надеюсь, мы помним, что согласно закону пятилетней давности, каждый совершеннолетний гном хранит у себя дома полный личный доспех. Неприкосновенные запасы на Храмовом ярусе позволят вооружить еще одну армию моего народа. Боюсь, даже собрав всех гномов по землям до Южных Лесов, мы не сможем найти нужного количества ополченцев. Доброй стали у нас хватит на многие годы вперед. То, что мы выдаем оркам – это лежащие мертвым грузом излишки. Излишки, за которые нам хорошо заплатят. Заплатят те, кому не стоит отказывать в подобного рода просьбе.

Почтенные владельцы окладистых белых бород усердно закивали и дальше зашуршали свитками. Секретарь откашлялся и продолжил.

– Совершенно точно. Как отметил почтенный Верховный Магистр – просьба о помощи оружием поступила к нам от самих Хранителей, – Сидящие в зале почтительно замерли. – Именно Хранители обратились к нам с просьбой, на которую уважаемый Совет немедленно отозвался. Мало того, названные мной просители предоставили нам в качестве оплаты информацию о залегании редких руд и драгоценных жил в слабо изученных нами областях. Посланные туда разведчики подтвердили часть переданной информации. Полученными нами металлы и драгоценные камни с лихвой компенсируют стоимость всего арсенала.

Главы гильдий заулыбались, прикидывая предстоящие баталии по дележу нежданно появившихся богатств. Секретарь тактично выдержал паузу, после чего быстро завершил выступление.

– Согласно договору, мы предоставим часть повозок и откроем проезд по нескольким дорогам и тропам для орочьих караванов. Большую часть грузов они вывезут самостоятельно. Из добровольцев с их стороны будут сформированы команды для обучения работе с метательными машинами. Кроме того, мы не потребуем от наших южных соседей какой-либо оплаты за предоставленную помощь. Мы считаем, что надо поддерживать добрососедские отношения с теми, кто встанет стеной на пути людской жадности.

Один из Пяти подождал, когда утихнет гомон и добавил.

– Орки согласны рассмотреть вопрос о разграничении горных лугов, что пока считаются общей территорией. До прихода Разделенных племен к нашим границам эти луга считались только нашей территорией. Наш народ хочет вернуть себе лишь то, что принадлежит по праву. Мы подготовим необходимые бумаги и в середине зимы направим посольство для решения этой проблемы. Хочется отметить, что последние месяцы мы стали активнее общаться с нашими соседями. Есть надежда, что дружеские отношения будут развиваться и дальше.

Радостный гул послужил ответом на эти слова.

Неожиданно возникшую благодушную атмосферу разрезал неприятный вопрос, заданный одним из Библиотекарей.

– А что со Спящими? Как они относятся к сложившейся ситуации? Если орки проиграют, мы сумеем запереться в горах и удерживать человеческие орды. Но не уверен, что наших сил хватит защитить Усыпальницу. Разрушенная Усыпальница – это гибель для Спящих. А так же гибель надежды на приход четвертого Хранителя, способного дать отсчет возвращению Владыки.

– Спящие активно помогают оркам, их агенты снабжают их необходимой информацией о планах людей и готовы оказать всю необходимую помощь. К сожалению, в ближайшие месяцы править миром будет сталь, а не исчезающая магия. Спящие могут лишь попытаться активизировать поиски очередного Хранителя.

– Скорее всего, поиски очередного покойника, – хмыкнул кто-то из сидящих.

– Увы, процесс обращения жесток и лишь трое выдержали его. А каждая попытка требует от Спящих огромных затрат. Именно поэтому они вынуждены подвергать мучительным испытаниям кандидатов. Кстати, последний из них считался претендентом и на пост Повелителя Огненного Народа.

– Да! Да! Мы слышали! Он где-то сгинул, если мы правильно помним, – оживился Совет.

– Именно так. Его убили на Западном Побережье. Теперь Спящим придется выбирать из скудного списка возможных кандидатов в чужих землях. Как быстро они смогут доставить его к себе через охваченные военными приготовлениями земли – отдельный вопрос. Боюсь, ни сами Спящие, ни их помощники в других землях не смогут оказать нам существенную помощь. Придется нам рассчитывать лишь на свои силы.

Гномы загомонили, стали активно обсуждать услышанное. Большая часть присутствующих оказалась в курсе сказанного, но все активно интересовались мнением сидящего рядом. Лишь через полчаса удалось успокоить почтенное собрание и проголосовать по вопросу предоставления военной помощи соседям. Верховному Магистру Верхних Ярусов поручили вместе с назначенными главами ряда Гильдий принять посольство орков, выделить необходимое количество рабочих и проследить за вывозом первой партии оружия. Уважаемый Гаттарам откланялся и поспешил отбыть из богато украшенного зала. Его еще ждали многочисленные личные встречи, имеющие не меньшее значение, чем только что закончившийся Совет. Вот только про эти встречи старый гном не собирался ставить в известность никого из тех, с кем он только что раскланялся.

* * *

– Буквоед против столь поспешной инициации. Глонг еще не совсем поправился после прошлого приступа. Мы так и не знаем, что на самом деле послужило причиной этой странной болезни. Кроме того, Буквоеда беспокоит, что среди полученных душ у Претендента нет и капли дыхания тени Огненного Народа. Мы не знаем, как он себя поведет на самом деле в ближайшие дни великих потрясений.

– Орки будут у дальней заставы через трое суток. Встреча и их прием займут два дня максимум. После чего – они повернут обратно с первой партией оружия. Итого, у нас только неделя на подготовку группы сопровождения. А ведь после инициации нашему другу придется еще приходить в себя.

– Хранители Библиотеки обещали, что все пройдет гладко. Они нашли необходимые заклинания и нужные книги. Мы будем полностью готовы уже к завтрашнему вечеру.

– Когда эти библиотечные черви произносят «все будет гладко», у меня борода встает дыбом! Последний раз я это слышал, когда они помогали Серым Столбам крепить своды в малых туннелях. Мы потом месяц разгребали завалы. Оказывается, кое-кто из добрых и мудрых ребят не учел степень износа балок, которые они с таким усердием украшали рунами и наговорами. Поэтому я лучше буду спать, если то же самое произнесет Буквоед.

– Один из старейших членов Совета не будет участвовать в завтрашней встрече. Если о его расположении к нам узнают, все пойдет кувырком. Достаточно того, что он сумел успокоить этих пятерых любителей покомандовать, и они стали меньше совать нос во все дыры.

– Плохо, очень плохо. Мы слишком торопимся там, где одно неверное движение способно похоронить всю нашу кропотливую работу. Мало того, подобной поспешностью мы ставим под удар не только себя, но и того, кто может оказаться сыном Владыки. Если мы ошибемся, наш будущий Повелитель погибнет, не встретившись с его подданными.

– А если мы будем шевелиться как сонные мухи, он потеряет даже те крупицы удачи, которые мы собрали здесь с таким трудом. Нам придется рискнуть.

И уважаемы глава Малого Совета, Верховный Магистр Верхних Ярусов почтенный Гаттарам понизил голос до почти неслышимого шепота, обсуждая с самыми близкими друзьями детали предстоящих неотложных действий, продиктованных давно забытыми большинством гномов преданиями, испятнавшими кровью рун истлевающие манускрипты на дальних полках необъятной Библиотеки.

* * *

Одинокий всадник медленно пробирался через заросли камыша, скрывавшего старую протоку на границе широкой долины, баюкающей в пологих ладонях второй по величине город Поххоморана. Старая кляча не страдала излишком резвости, но оказалась достаточно вынослива для дальнего путешествия с небольшим грузом в придачу к худому наезднику. Скупой Тортоман сумел припрятать на черный день немного золота, но выдал тайное место под пытками. На большую часть этих золотых Глэд сумел купить удобную походную одежду, запасы вяленого мяса, сыр, немного рыбы и крепкий лук с полным колчаном стрел. Но большую часть денег пришлось выложить за лошадь. В силу бесконечных слухов о надвигающейся войне цены на любую четырехногую скотину взлетели просто заоблачно. Благо, что бывший хозяин нуждался в срочном ремонте жилища, поэтому скрепя сердце отдал надежную помощницу за звонкие монеты. Безглазый привычно воспользовался вновь приобретенными знаниями и достаточно быстро смог справиться с непривычным пока средством передвижения. Днем он тщательно вычистил покупку, накормил ее, а к вечеру подрезал кое-где шерсть и украсил шкуру заботливо нарисованными шрамами и язвами. Теперь только полный безумец захотел бы украсть столь неприятно выглядящую клячу.

В слабом свете луны всадник медленно двигался в сторону восточной границы, намереваясь по широкой дуге обогнуть места скопления людей и усиленные караулы на подъездах к городу. Этими тайными тропами пользовались крестьяне, предпочитающие поменьше общаться с представителями власти.

Глэд надеялся, что сможет выбраться на широкий тракт подальше от густонаселенных мест, а там прибьется к веренице небольших караванов, собравших в последние дни разный сброд и двигающихся в сторону приграничных сел. Многочисленные вербовщики щедро начали сорить деньгами, привлекая дешевую рабочую силу. Выступающей скоро в поход армии понадобятся многочисленные рабочие руки, чтобы вцепиться зубами новых крепостей и сторожевых застав в отбираемые у соседей земли. Оставалось лишь надеяться, что одинокому путнику легко будет затеряться в этой мутной волне мечтающих о легкой поживе и легком заработке.

Глэд бросил последний взгляд назад, где в ночной мгле терялись далекие башни Пяти Сестер, и куда в начале ночи он успел нанести тайный визит. Стряхнув с себя пахнущие кровью воспоминания, всадник поторопил лошадь и скоро лишь ветер шевелил верхушки камышей, в которых скрылась ночная тень.

* * *

Руны могильным черным холодом проступают на раскаленном клинке. Мастер придирчиво осмотрел очередной грубо очерченный знак и вновь взялся за молот. С каждым сильным ударом чернота исчезала, уступая место ярким краскам пылающего металла. Руны уходили вглубь меча, на полотно которого их нанесли. Растекались под ударами, поглощая и наполняя жаждой крови этот немой кусок серебра. Полыхающий горн озарял готовые доспехи, сложенные вдоль стены на широком столе: поножи, наручи и наборная легкая пластинчатая броня. Сверху покрытых черной краской доспехов возлежал шлем, играя кровавыми тенями на отполированной сплошной личине без прорези для глаз. Завтра сюда же ляжет легкая кольчуга, чьи узоры сейчас заканчивали в соседней комнате подмастерья. Глонг, принесший собранное серебро, потратил немало времени, подробно рассказывая о нечаянной встрече. Маленький гном смог подробно описать, как выглядел тот, чье имя стараются не произносить сейчас вслух.

Старому Ворону оставалось лишь закончить меч. Великий мастер не сомневался, что не успеет еще солнце озарить колючими лучами промерзшие и неприветливые скалы далеко над его головой, как работа будет закончена. Лучшая работа в его жизни. Работа, ради которой стоило все эти годы дышать горьким дымом кузницы и надрывать жилы у звонкого монолита наковальни. Завтра оружие и доспехи будут готовы встретить единственного хозяина.

* * *

Пламя костра жадно лизало очередную порцию дров, щедро отмеренных ему маленьким шаманом. Колотун сноровисто управлялся с кипящим котлом, в котором готовился обильный ужин. Надо отметить, вождь неплохо снабдил припасами сотню избранных для поездки к строптивым гномам. Щедрые запасы дичи позволяли не беспокоиться о голодных ночах. Да, эта поездка существенно отличалась от обычных походов, где иногда приходится не один день успокаивать голодное брюхо черствой лепешкой и куском кислого сыра. Еще бы избавиться от этой вездесущей твари и можно расслабиться с трубкой доброго табака. И как только старому другу удается столь невозмутимо сидеть сейчас у огня и пускать очередной клуб дыма в чернеющее над скалами небо?

– Мох, почти готово. Еще пару минут и можно снимать.

Огромный старый шаман приоткрыл правый глаз, лениво посмотрел на приятеля и нехотя буркнул: – Травы не забудь. У валуна за тобой в переметных сумах лежат.

Посчитав, что на этом его участие в приготовлении ужина можно считать достаточным, он также не торопясь сомкнул веки и вновь окутался пахучим дымом.

Хмурый в раздражении покосился на застывшего у огня колонга. Мерзкая тварь неотступно следовала за вождем Диких, с интересом пуча огромные глаза в глубоких глазницах на любое его движение. Даже облегчиться теперь получалось только под надзором. Пару раз орк пытался прогнать незваного соглядатая, но тот лишь шипел о приказе Хранителей и их участии в делах посольства.

Что правда, то правда. Шаманы теперь с легкостью могли связаться с сидящими в глубинах Усыпальницы. Достаточно лишь присесть рядом с маленькой тварью, взять ее за украшенные кривыми когтями лапы и заглянуть в вертикальные зрачки. После чего понимающий в ночных камланиях шаман становился способен говорить с объединенным разумом, хранящим покой Властелина. Вот только после такой беседы смельчака зачастую отливали водой. А несносное порождение тьмы, как ни в чем не бывало, продолжало сновать вдоль пробирающегося горными тропами каравана, заставляя шарахаться от себя лошадей и вызывая зубовный скрежет у всадников.

Единственно спокойные моменты возникали лишь вечером, у костра. Тогда старший шаман степенно набивал короткую трубку и устраивался у горячего огня погреть промерзшие за день кости. Рядом с ним непременно садился крылатый Брат Теней, которого чем-то завораживало священодейство старого шамана с трубкой. Голокожий зверь готов был часами неотрывно наблюдать за клубами табачного дыма, мерно окутывающими орка. Как ни странно, но хозяина трубки это настойчивое внимание совершенно не беспокоило. Как будто он каждый вечер проводил свободное время в столь странной компании.

– А если ему поджарить хвост на углях, он отстанет? Хотя бы на эту ночь? – задумался Хмурый. Представленный в уме вид скачущего на углях зверя немного ослабил холодный ком раздражения в груди. Орк даже попытался услышать, как именно будет верещать проклятая тварь, из-за которой чувствуешь себя как брюхатая невеста: все на тебя беспрестанно пялятся и шепчутся за спиной. Тем временем Колотун осторожно поставил котел рядом с костром и засеменил за травами. Хмурый повернулся за чашкой, предвкушая сытный ужин и от неожиданности чуть не свалился с нагретого валуна. Колонг стоял на вытянувшихся лапах и смотрел ему прямиком в глаза. При этом оба они почти касались носами друг друга.

– Угли, говоришь?! А ты попробуй, вонючий кусок меха… Может быть, у тебя даже получится… Ха!

Оторопь прошла, и лапа орка молнией метнулась к не успевшему удрать зверю. Сжимая его за горло, Хмурый одним прыжком оказался у пылающего костра и сунул тварь в огонь, где она яростно завизжала. Колотун от неожиданности рассыпал травы, которые нес к котлу и заверещал испуганно.

– Мох! Мох! Да очнись ты! Они же поджарят друг друга!!!

– Кто?

– Этот дикий болван и ночная тварь!

– Тебе следовало внимательнее слушать наставников. Колонг может плясать на углях и запивать все это раскаленной лавой. А если наш дикий вождь хочет поджарить себе лапу, так это его личное дело.

Хмурый отшвырнул захохотавшего колонга и стал яростно прибивать затлевшую шерсть. Колотун засуетился и прыжками поскакал за сумкой. Прибежавшие на вопли орки с интересом наблюдали, как дикому вождю бинтуют обгоревшую лапу. Послушали радостные вопли ушастого демона, танцующего в огне какой-то древний дикий танец. Постояли немного, покачали головами, похмыкали и вернулись обратно, к оставленным кострам.

Какое-то время спустя старый шаман уже с удовольствием уплетал похлебку, изредка бросая косые взгляды на Хмурого, который шипел себе что-то под нос при каждом неловком движении больной лапой. Колотун мрачно помешивал варево в чашке. Облизав ложку, он неожиданно хлопнул ей по лбу колонга, старательно вылизывающего щербатую плошку.

– Из-за тебя, урода, я рассыпал травы, и теперь ужин проще скормить волкам, чем доброму орку!

– Ш-ш-ш-што?!

– Закрой пасть, крылатая говорилка! – рассвирепел еще больше шаман. – За что мне такое наказание, два балбеса у моего костра! Вы собачитесь каждый вечер со времен Усыпальницы, а теперь уже начали активно членовредительством заниматься! А потом, когда кто-либо отдаст душу тьме, с меня спустят шкуру или Хранители, или Многоголовый…

– Он начал первый!

– А мне без разницы!

Колотун схватил за ухо колонга и швырнул его на Хмурого, после чего сунулся к ним и оскалил кривые пожелтевшие клыки.

– Мне без разницы, кто из вас попытается сдохнуть первым. Но клянусь всеми духами преисподней, я лично освежую второго, если он сдуру останется в живых. А потом со спокойно душой можно и самому в мир иной…

Мох отложил пустую миску, ухмыльнулся и достал любимую трубку.

– Да, тут ты прав, приправы чуть не хватает… Одного не пойму, дикий вождь, чего ты его в костер поволок, тебя ведь хорошие шаманы учили. Должен помнить, как этому демону соли на хвост насыпать.

Хмурый осторожно спихнул с себя зверя и пожал плечами.

– Забыл.

– Ты и не помнил, – буркнул колонг и прыгнул на оставленное место, насторожено кося в сторону маленького шамана, который с мрачным видом начал ужинать.

– Но я вспомню…

Хмурый осторожно пристроил второй котелок с водой и сел у костра ждать, когда можно будет заварить травяной чай. Крылатая тень неслышно возникла рядом с ним и нахально уселась на жарко тлеющую головешку.

– Сегодня я сорвался. Подумал – а почему бы и не попробовать. Не попробуешь – не узнаешь. Но поверь, так бездарно случилось в последний раз. Потому что если я снова возьму тебя за загривок, то это будет твой последний день. Я обязательно вспомню, как именно надо оторвать твою ушастую башку…

– Дурррак, – Колонг скривил морду и перебрался вглубь костра. – Что ты можешь знать про меня и мой народ? Что ты можешь знать о том мраке ночи, где мы прозябаем сейчас? Что ты можешь вспомнить о временах, когда вы и вам подобные изгнали нас с теплых скал за песками жаркого королевства Зур? Ты всего лишь тупой орк…

– А ты расскажи. Глядишь, тупой орк научится чему-то большему, чем просто умение слушать ветер.

– Ветер нельзя слушать. На ветре можно лишь замерзнуть.

– Значит, я не один тупой у этого огня, – усмехнулся Хмурый, продолжая баюкать обожженную лапу.

– Ладно, пока вы тут рассказываете сказки друг другу, давай я гляну твои ожоги, – подсел к нему старый шаман, держа в лапах несколько банок с лечебными мазями.

– Когда мы встречаемся с проводниками? Уж какой день в пути, скоро эти горы насквозь пройдем.

– Не суетись, мы уже с ним встретились.

Колонг с интересом разглядывал маленького крепкого гнома в темной одежде, что сидел на краю света и тени. Гость с благодарностью принял из рук Колотуна большую миску с едой, весело подмигнул всем сидящим у костра и с удовольствием принялся за ужин.

* * *

– Повтори еще раз, я беспокоюсь. Если от волнения или боли ты что-либо перепутаешь, то погубишь и себя и нас.

– Сколько можно? Я повторял уже раз пятнадцать!

– Надо будет – еще сотню-другую пропоешь, – недобро окрысился землистого цвета гном, кутающийся в толстую шерстяную накидку.

Глонг вздохнул, но предпочел не спорить с Хранителем Библиотеки. Спорить с ними все равно, что пытаться головой пробить скалу. Упертые и сварливые без меры.

– Я лежу в центре, до приказа не шевеля руками или ногами. Если не будет сил терпеть – кричу что есть мочи. Главное – не шевелиться. Когда вы дадите приказ…

– Какой приказ?

– Вы пропоете на пару «Имя расторгнет круг», потом ударите по краю стола Молотом Звезд, – Глонг скосил глаза на покрытый зеленью молоток с непомерно длинной рукоятью. – Как только вы отдаете мне этот приказ, с моих рук снимают ремни, и я должен затушить ладонями свечу, что будет стоять у меня на груди. После этого – я должен замереть и лежать до конца обряда…

– Вот именно. До конца обряда. Итак: без движения, слушая нас. Потом – тушишь свечу и, не разнимая рук, снова замираешь. Все просто.

Несколько гномов суетились у центра глубоко скрытой в бесконечных катакомбах пещеры. Круглый зал с низко нависшим потолком прятался во тьме. Лишь в центре под слабо мерцающим магическим шаром покоилось огромное каменное колесо, неизвестно каким образом попавшее сюда. Плоскую поверхность отполировали много лет тому назад. В дыру, насаживаемую на ось, кто-то засыпал россыпь магических кристаллов, немного недостающих до края отверстия. Гномы в темных балахонах осторожно крепили по ободу бесконечную череду коротких свечей, искрещенных (м.б. «испещренных») разноцветными знаками. Нагой Глонг поежился от царящего в пещере холода, всем сердцем желая быстрейшего завершения пугающей его процедуры.

Во тьме у дальней стены на маленьком раскладном стуле сгорбился Гаттарам. Старого Магистра мучили недобрые предчувствия. Обряд должен изменить личную привязанность именного амулета Глонга. После чего гном обязан ощутить, где именно находится старый кусочек камня, подаренный им человеку за много миль отсюда. К своему несчастью, Магистр успел прочесть весь манускрипт, где описывались необходимые действия. В конце длинного свитка перечислялись последствия возможной неудачи. Смерть можно считать самым милосердным для изменяемого гнома и тех, кто будет ему в этом помогать. Гаттарам уже жалел, что согласился с таким вариантом развития событий.

Хранители встали по разные стороны каменного исполина, ученики замкнули круг. Глонг аккуратно устроился в центре полированной поверхности, ощущая спиной дыру. Не торопясь, пристроил на груди серую свечу и зажег ее. Его руки и ноги закрепили ремнями, и крохотные огни замигали над свечами. Магический шар медленно погас и в наступившей тьме, терзаемой яркими огоньками, послышались первые слова песни-заклинания, читаемые нараспев гномами в серых одеждах.

Мерцающие огни сожрали до конца маленькие свечки, но не погасли. Теперь вокруг обода колеса плясала сплошная завеса фиолетового пламени, метающаяся сполохами от одного звенящего во тьме голоса к другому. Тело лежащего в центре круга медленно наливалось темно-красным цветом, пульсирующим в такт каждой строке древних заклятий.

Постепенно в пещере становилось все светлее. Разливающийся багровый свет растекался с распятого тела, перехлестывая через сполохи и медленно затапливая все потайные углы. Фигуры в серых балахонах казались размытыми и нереальными, но их голоса звучали уже мрачно, подстегивая сминающие этот мир древние строки.

Вскочивший на ноги Гаттарам с ужасом смотрел, как тело Глонга вспыхнуло и на стоящих вокруг колеса пахнуло жаром раскаленного вулкана. Но песня не прекращалась, теперь к ней добавились ритмичные удары, выбиваемые ногами закутанных в серые балахоны. Одновременно с продолжающейся песней кто-то из Хранителей Библиотеки стал читать заклятье, гулкими звуками отражающееся от низкого потолка. С каждым новым звуком яростный огонь, пожирающий гнома, поднимался все выше и все злее лизал камень сводов.

На одной из пронзительных нот Хранитель взметнул над собой древний молоток на длинной ручке и взревел:

– Имя расторгнет круг!!!

После чего обрушил удар Молота Звезд на фиолетовую стену огня, расколов его на несметное количество брызг, ринувшихся к стенам пещеры. Неизвестно кем освобожденные руки Глонга факелами метнулись к груди и сомкнулись над невидимым в яростном пламене огоньке одинокой свечи. Стоящих вокруг колеса качнуло, и жесткая невидимая рука размазала старого гнома по стене, пронеся его как пушинку над отлетающим в угол стулом. Но Хранители подхватили слова заклятья, и взметнувшееся пламя ударилось о сгоревшие пеньки свечей, закружилось кольцом и медленно стало затухать, огненным хвостом кружась все быстрее и быстрее перед лицами поющих. Огромная каменная глыба заскрипела натужно, приподнялась над полом и стала медленно поворачиваться. Качнувшись пару раз, она замерла, дождалась последних звуков заклятья и с тяжким стоном осела обратно на пол. Огни погасли, и в полной тьме единственным звуком осталось лишь сиплое дыхание Магистра, пытающегося собрать остатки своего тела на жестком полу.

Мертвенный бледный свет от магического шара заливал центр пещеры. Гаттарам с трудом глотал воду из переданной ему фляги.

– Как он?

– Спит, – Хранителя Библиотеки просто распирало от гордости. – До вечера будет спать, мои ученики отнесут его сейчас в приготовленную комнату. Но какова работа?!

– Да, да, замечательно… – Магистр закашлялся, поперхнувшись. С трудом отдышавшись он вернул флягу. – Но вы уверены, что Глонг теперь знает, где искать его амулет?

– Разумеется. Более того, он настолько настроился на проводимый обряд, что мы сумели почувствовать Претендента вместе с ним. Когда наш брат проснется, он легко определит направление, в котором следует идти.

– Насколько новое знание опасно для него?

– К сожалению, если его подарок разрушить, раскрошить каменный именной амулет – Глонг умрет. С этого момента они одно целое – камень и гном.

Гаттарам замер, осознавая сказанное.

– И еще одна проблема. Глонг сможет всегда указать направление, где искать именной амулет. Но не сможет сказать, насколько близко он находится от него. Только, когда до камня останется пара миль, тогда зов станет достаточно явным.

– А если камень будет потерян?

– То мы найдем камень, но никогда не найдем нынешнего владельца…

Мимо пронесли на руках спящего гнома, бережно закутанного в теплые медвежьи шкуры. Магический огонь не опалил ни одного волоска на его теле, и теперь Глонг безмятежно улыбался, наблюдая что-то приятное в нахлынувших снах.

– И еще одно, – осторожно склонился над сидящим Магистром Хранитель Библиотеки, дождавшись ухода последнего из учеников. В его ладони показалась тонкая витая цепь, на конце которой тускло светилась капля оплавленного металла. Гаттарам прекрасно разбирался в рудах и получаемых из них металлах, но увиденное поставило его в тупик.

– Что это?

– Упоминание про это я нашел в архивах. Там сказано, что когда людские маги свергли Владыку во тьму, молнии и огонь расплавили трон, на котором он восседал в последней битве. Бегущие от беспощадной резни остатки нашей армии подобрали пару остывших капель. Это все, что осталось от куска стали, помнящей запах нашего повелителя.

– Сталь?

– Да. Сталь и магия. После того, как я наткнулся на это в архивах, я перерыл все кладовые и все же сумел найти этот талисман. Про него есть пара упоминаний в некоторых книгах, но большинство из Хранителей представления не имеют, что это за вещь.

– И чем он может помочь нашему новому Повелителю, ради возвращения которого мы все это затеяли?

– Амулет спрячет владельца от внутреннего взора порождений Тьмы. Ни нежить, ни Хранители, ни Спящие… Никто не сможет увидеть его при помощи магии, где бы он не находился. Только при личной встрече они смогут распознать нашего будущего Господина.

Гаттарам осторожно принял дар и внимательно рассмотрел его.

– На вид ничего особенного.

– И это хорошо! Никто не позарится на безделушку и вряд ли обратит внимание. Если мы скроем Господина от алчных взглядов других – это убережет его от многих опасностей. К сожалению, если в нем нет крови Владыки, и он не является нашим будущим Повелителем – амулет будет для него бесполезен. Но я верю, что мы нашли избранного, который возродит наш народ. Книги не лгут!

– Да, именно так. Нам лишь нужно успеть использовать полученный Глонгом дар и найти его первыми. Найти и передать готовые доспехи и этот амулет. Кроме того, готов небольшой отряд из преданных мне лично гномов, они постараются защитить Господина от предстоящих битв, прикроют его крепкими щитами.

– К сожалению, мы не сможем принять его здесь в ближайшие дни. Нам придется скрывать его до тех пор, пока не будет подтверждено его истинное Имя и он не примет посвящение. Слишком многие в Совете свыклись с правом казнить и миловать, данным им лишь во временное владение. Слишком многие не хотят ничего менять.

Гаттарам осторожно спрятал амулет и заторопился к выходу.

– Заложите вход, как выглядело раньше. Никто не должен найти это место! А я отправляюсь наверх, в Верхние Ярусы. Завтра после обеда орки прибудут на дальнюю заставу, нам предстоит вечером принять их посольство с надлежащим почетом. У вас будет только два дня, чтобы привести нашего посланника в чувство и собрать в дорогу. Как только посольство соседей тронется в обратный путь, следом за ними по тайным штольням выступит и наш отряд. У Трех старых ключей они выйдут на поверхность и позже двинутся к городу Павших.

– Не беспокойтесь, все будет выполнено в срок.

* * *

– Ты посмотри только на этих идиотов! Прут, как голодное стадо свиней на свежие рисовые посевы!

Охранник оперся на древко копья и аккуратно сплюнул через перила моста. Его напарника настолько разморило жарой, что он даже и не подумал ответить, пытаясь найти хоть какую-нибудь жалкую тень под полуденным жарким солнцем.

Уже какой день подряд мимо них тянулся бесконечный ручеек людей. Один караван сменялся другим, солнце вставало и снова убегало за горизонт, но череда оборванцев разного рода не прекращалась.

– Да будут благословенны дни Его Величества! Если бы не его горячее желание прибрать к рукам восточные холмы, никто бы и не пообещал двинуть войска в это забытое богами место. А стоило лишь войскам начать паковать походные мешки, как куча жуликов и идиотов побежали поближе к будущим гарнизонам. Удобно быть умным и успешным, когда всех орков пустили на корм червям в паре недельных конных переходов отсюда.

– Ох, отстань, и без твоей болтовни тошно! Пивка бы холодненького…

– Ага, и десятника в придачу. Он бы из тебя это пиво живо выколотил… Нет, но ты все же послушай. Сюда бы десяток мохнатых ребятишек и весь этот сброд той же бодрой толпой проскакал обратно, визжа от ужаса!

– Ты в самом деле хочешь, чтобы орки появились в наших краях?

Охранник глянул в приближающийся в пыли очередной караван на потрепанных телегах, задумался о чем-то своем и замолк.

– Нет, ты все же ответь! Неужели ты в самом деле хочешь, чтобы орки пришли сюда, к нашей маленькой заставе? Нас тут ровно десяток, сколько минут мы продержимся, если эти мохнатые твари придут сюда?

– Расслабься, я так, всего лишь фантазировал… Разумеется, мне эти кочевники здесь не нужны. Тем более, мы получаем по грошу с каждой проходящей телеги. Я попытался посчитать, сколько остается с учетом отдаваемой десятнику половины… Получается, за вчерашний день я наскреб себе четверть золотого!

– Счастливчик, – печально вздохнул напарник. Не торопясь, он ухватился за перила и стал вставать из спасительной тени. – А я спустил вчера весь заработок в кости. Хорошо еще, что не остался должен.

– Тебе говорили, что Аклам плутует, а ты все слушать не хочешь…

Поправив амуницию, охранники шагнули к бодро громыхающему по мосту каравану. Больше десятка повозок заполнили самые разнообразные люди: молодые и старые, бедно одетые и кутающиеся в совершеннейшее рванье. Самые легкие на подъем жители богатых провинций двигались к заветной мечте о стабильно оплачиваемой работе, крове над головой перед надвигавшейся зимой, о земельном наделе где-то на окраине могучего государства.

На первой повозке с достоинством восседал вербовщик. С каждой пригнанной им головы ему причиталось неплохое вознаграждение. Оставалось не так уж долго, и пожилой детина с лицом законченного пройдохи уже пытался подсчитать, сколько он положит себе в карман через пару дней за эту толпу бывших крестьян.

– По два гроша с повозки – и можешь катиться дальше.

– Как?! Как по два, мой господин? Всю жизнь брали один, один единственный грош!

– Заткнись, или я тебя искупаю в реке… Я не знаю, где это тебя пропустили за грош, а тут ты заплатишь сколько положено. Или пойдешь беседовать с десятником. Но клянусь богами степи, он за беспокойство сдерет с тебя еще четвертной.

– Но, может быть, мы обойдемся без вашего уважаемого десятника? У меня одиннадцать подвод, это двадцать две монеты. Давайте я дам вам лично каждому по пять, а еще сверху добавлю пару караваев свежего хлеба? Мы недавно проехали деревню и запаслись провизией.

– Вот идиот. Хочешь сказать, что мы берем для себя лично? Разуй глаза. Вон, за мостом наша сторожка. На каждую проехавшую телегу оставляют пометку мелом на доске. Если вечером мы недодадим положенного, то получим плетей. В назидание следующему караулу. Так что – двадцать две монеты и два каравая хлеба. Радуйся, что мы сегодня щедрые и не трясем каждую телегу.

– Караваи-то при чем? Это наглый грабеж!

– Деньги десятнику, караваи – нам. Или хочешь ночевать на том берегу? Так ведь это просто. Достаточно проверить лишь подорожные у твоих мальчиков, что набились в телеги как девки на выданье.

С ворохом стенаний вербовщик стал отсчитывать деньги, рассматривая каждую монетку как единственное любимое дитя. Потом порылся в куче шкур и добыл из-под них два ароматных кругляка хлеба.

Телеги покатили дальше, гремя колесами на неровно уложенных деревянных плахах моста. Когда последняя телега выкатила на дорогу, на мост выскочил наездник, с трудом удерживающийся на старой кляче. Дорожная пыль равномерно покрывала плащ путника и несчастную лошадь.

Похоже, что он тащился за обильно пылящим караваном уже не первую милю.

– Стой, стой, куда прешь!

– Помогите, люди добрые! Помогите! Я боюсь, заплутал!

– Чего? Как здесь можно заплутать?

– Я еду уже с самого утра за моими друзьями, они подобрали меня в деревне недалеко отсюда. Мы едем на новую стройку, мне обещали там хорошее место.

– О-па, да он же слеп! – удивился один из воинов, заглянув под пропыленную накидку в серое от грязи лицо наездника.

– И что? Я хоть и потерял глаза на службе садовником у господина писаря, но мои руки еще помнят землю и я смогу ухаживать за огородом и поливать его!

– Чего ты можешь делать?

– Ухаживать за огородом! Мои друзья сказали мне, что здесь будут построены несколько крепостей, а гарнизону понадобится добрая брюква, капуста и листья волчанки к долгим зимним вечерам! Я смогу, я такой! Да, мои друзья сказали мне, что это самое лучшее место для старика в наше неспокойное время! И мои друзья помогли мне, они дали мне этого доброго коня, и я еду теперь с караваном, заплатив за постой вечерами! Главное, не отстать от них совсем, где еще найдутся такие добрые люди!

– Добрый конь?! – охранники с трудом сдерживали смех. – Дед, ты хоть в своем уме? Отправиться на край земли слепым, надо же учудить!

– Не беспокойтесь, – засуетился сгорбившийся слепец, – я знаю закон! Я должен заплатить грош за проезд, я знаю! Вот, сейчас.

Он лихорадочно стал шарить в огромном кошеле, висевшем у него на шее. Судя по обеспокоенности на лице, денег у старика осталось совсем мало.

– Да где же это? Ох, поиздержался я в эти дни… А! Да, вот он, добрый старый грош! Мне говорили – это именно он! Я узнаю его на ощупь!

Старик передал монету стражнику. Тот удивленно посмотрел на нее и попытался открыть рот, за что немедленно получил в живот от товарища.

– О, как приятно иметь дело со знающим путешественником! Прошу вас, проезжайте. Ваши друзья уже поднимаются на косогор. Если вы пустите лошадь вскачь, догоните их через милю! Удачного пути!

– Спасибо, добрые люди, да хранят вас боги! – и старик затрусил дальше.

– Ты чего дерешься? – зашипел толстяк, с трудом переводя дыхание.

– Не хватало еще, чтобы ты заверещал на всю округу, что он дал нам четвертной. Бедного старика раздевают как липку по всей дороге, а ему и невдомек. А лошадь-то, лошадь – «добрый конь»!

И охранники в голос захохотали, колотя друг друга по спинам от избытка чувств.

– Бедный идиот, он вряд ли доберется до границы! Ну да ладно, пусть помогут боги этому старикану…

* * *

– От тебя шарахаются даже гномы, уважаемый дикарь, – ухмыльнулся Колотун, стягивая задубевшие сапоги.

– Что поделать, выгляжу я не очень, – согласился вождь, с печалью разглядывая опустевшую кружку.

– Еще пару недель и от твоего крылатого приятеля ты будешь отличаться только размерами. Да еще его новая дурная привычка сидеть у тебя на плече…

– И куда я его дену? Он всегда шляется за мной. А после того, как перепуганные гномы чуть не зашибли его молотом – повадился использовать меня вместо лошади.

– Ладно, расслабься. Все идет хорошо. Завтра проверим первую партию оружия, пересчитаемпричитающееся нам и можно отправляться обратно. Хорошо хоть сегодня не ночевать под открытым небом.

– Не люблю камень. Я бы с удовольствием устроился среди скал на снегу, а не в этих каменных клетках.

– Не скажи! Тепло, кормят так, что чуть не лопнул, а какие бочки с горячей водой нам приготовили! Обязательно окунусь пару раз…

– Угу, в этих бочках тебя и сварят…

Колотун лишь улыбнулся в ответ, старательно растирая уставшие от ходьбы лапы. Хмурый поставил кружку на стол и поднялся.

– Схожу, поищу еще выпить, а то глотку сухостоем дерет.

– Сходи, отчего не сходить. Про меня не забудь. Заодно хвостатого змееныша забери, а то я опять его чем-нибудь приголублю…

Хмурый осторожно шел по длинному коридору. На плече у него сидел колонг, скалившийся каждому попавшему на встречу. Гномы почтительно отступали в сторону и настороженно смотрели на огромного орка, покрытого клочьями шерсти и маленькое чудовище, злобно шипевшее на любое движение окружающих.

– Кухня? Кухня – туда? – Хмурого мучила жажда после съеденного на званном ужине. Получив утвердительный жест, он продолжал идти по коридору, стараясь не зацепить освещающие дорогу факелы. Гномы не пожадничали и отвели для посольства большие комнаты, соединенные широченными коридорами. Судя по всему, раньше здесь размещали склады. Но как бы ни было, орки могли ходить здесь не нагибаясь.

Через полчаса вождь Диких медленно брел обратно. На найденной им кухне бравого воина напоили отборным элем без каких-либо ограничений, да еще дали в придачу приличных размеров бочонок, который он теперь покачиваясь нес под мышкой. Крылатое чудовище удрало куда-то, и теперь Хмурый с трудом соображал, где искать несносную тварь.

На одном из переходов кто-то осторожно коснулся руки орка. С трудом сфокусировав глаза, он разглядел маленького гнома с широкой белой бородой. С потолка над гномом скалился Брат Теней.

– Я с ним говорил. Он знает Хранителей. Он будет говорить с тобой. Я буду следить за тишиной. Никто не побеспокоит вас… – прошипел зверь и умчался в глубь коридора.

Хмурый положил бочонок на пол и попытался собраться с мыслями.

– Если не ошибаюсь, вы почтенный вождь Диких орков?

– Не ошибаетесь… ик…

– Вас называют правой рукой Многоголового. Ваше слово будет много значить в ближайшие дни. Я имею в виду – после вашего возвращения.

– Я не правая рука… ик… Ох и крепкая же зараза… – Хмурый осторожно пару раз сглотнул, вроде полегчало. В голове все плыло, но соображать получалось. – Я всего лишь воин, одинокий воин перебитого народа…

– Нет, это не так. После этой поездки вы будете существенно больше, чем одинокий воин. Мало того, Хранители указали на вас. Вряд ли кто согласится тронуть пальцем избранного ими.

– Не знаю, я не думал об этом.

– Уважаемый, у меня к вам есть маленькая просьба. Наши добрые правители готовы решить вопросы с поставками оружия, в чем вы уже убедились. Но они не хотят баламутить народ и разрешать открыто собирать ополчение. Да и немногие реально могут сейчас взять в руки оружие и пойти вместе с вами. Но с десяток сорвиголов все же нашлось и они с радостью присоединяться к вам через пару недель.

– Десяток? И что мне делать с десятком?

– Не могли бы вы их принять у себя? Они оплатят за постой, за еду и крышу над головой. А если случится, то встанут под ваши знамена и доброй сталью покажут этим зазнайкам с юга, как стоит продавать оставшуюся жизнь…

– Десяток? А почему бы и нет?

– Я навел справки о вас. Все рекомендуют вождя Диких как великого воина, который держит данное слово. Если вы пообещаете мне присмотреть за моими сорвиголовами, я буду спокоен.

– Колонг говорит, вы знаетесь с Хранителями. Ну что же. Друг моего колонга – почти мой друг… Присылайте ваших каменноголовых, я похлопочу за них. Только не обессудьте. Если меня отправят на плаху за излишнюю популярность, они последуют следом.

– Не беспокойтесь, плаха подождет. Вот знак, который они покажут, – гном развернул маленький кусок материи. – Благодарю вас за уделенное мне время. Я не забуду вашу доброту.

И гном откланялся. Хмурый постоял чуть-чуть, поборол неожиданно возникшее желание запеть, взвалил бочонок на плечо и потопал дальше. Через десяток метров откуда-то сверху на него свалился крылатый демон, следивший за спокойствием в коридоре. Еще через полчаса веселая компания в комнате допивала принесенный эль, не пытаясь даже сдержать веселую песню, рвущуюся из изголодавшихся по выпивке глоток.

* * *

– Согласно решению Совета, все переданное вооружение и помощь в обучении правил пользования метательными машинами – будет производиться бесплатно! Мы просим вас не готовить в качестве оплаты скот, шкуры или еще какие-либо материальные блага. Мы лишь просим вас принять наше ответное посольство в конце зимы, когда ветра будут не столь яростны, и мы сможем пройти по перевалам к вашим северным стоянкам. Скажем, на третье полнолуние в новом году?

– Именем Многоголового и дарованной мне его волей я подтверждаю сказанное. Мы с радостью примем наших друзей у горячих костров. Какие вопросы желают обсудить члены Огненного Народа в наших юртах?

– Мы будем признательны, если в следующий раз за общим столом сумеем обсудить границы, пролегающие по горным лугам. Их травы хранят кости павших там гномов. Эти земли дороги нам как память.

– Я передам сказанное моим вождям. Будьте уверенны, ваши слова нашли дорогу к нашим сердцам.

– Сказано и скреплено печатью.

Тяжелая печать ударила по расплавленному воску, красной кляксой лежащему в конце длинного пергамента. Сидящие за столом радостно загомонили и начали двигать стулья. Заканчивался второй день переговоров. Уже через пару часов орки собирались выступать обратно, в сопровождении первой партии оружия. Обе стороны успели поупражняться в красноречии, старательно обходя любые упоминания про третью сторону, сидящую во мраке Усыпальницы, не забывая при этом отнести успех проведенных переговоров исключительно на личную удачливость и умение общаться со строптивыми соседями.

* * *

– Кто же мог подумать, что тут так холодно… Конечно, лохматый орк легко не замечает ни ветра, ни дождя… Но про дождь я погорячился, не хватало еще познакомиться с местными ливнями. Успеть бы до них убраться подальше в степь… Стой, моя хорошая, стой. Сейчас дочищу, стреножим тебя, и отдыхать будешь. Много мы сегодня проехали, утомилась с непривычки… Завтра тяжелый день, надо убраться подальше от границы…

Глэд споро управлялся с купленным четырехногим имуществом. Похудевшие переметные сумы уже уложены среди камней, прикрытые потертым плащом. Через десять минут лошадь паслась среди дикого кустарника, а ее хозяин пристраивал на маленьком костерке котелок. Еще через полчаса он аккуратно загасил огонь и устроился рядом спать. Выбранное место ночлега скрывали высокие травы, перемежающиеся с кустарником. От пронизывающего ветра прикрывал невысокий холм, ничем не выдающийся в череде подобных, тянущихся вдоль обжитых земель Поххоморана.

В километре от заснувшего путника, между двух крупных валунов, устраивались на ночлег следопыты, ведущие в полон двух маленьких орков. Десять человек разожгли два костра, еще пятеро ушли в дозор рядом с лагерем. Когда занимавшиеся хозяйством собрали достаточно дров, пара из них двинулась к ручью, набрать свежую воду – редкую в эти дни гостью в степи. Через полчаса они бесшумными тенями возникли, донеся, не расплескав, полный котелок. Один из следопытов стал возиться у костра, второй присел рядом со старшим отряда.

– Тор, след видели.

– Орк?

– Нет, человек. Мягкая обувь, еле у ручья заметил. Если бы он с камня не оступился, так бы и прошли мимо. След на ту сторону ведет. Дзонго у ручья залег, я чуть прошел по следу.

– Одиночка в это время в степи… Странно.

– Странно другое. По следу – человек. А идет – как орк. След также путает, в кустарник ушел. Я так понимаю – за водой ходил, по времени уже поужинал, ночует где-то рядом с нами. Дымом от костра не пахнет.

Старший недобро нахмурился.

– Не нравится мне это. Кто-то на границе шорохается, да еще таится как орк. Придется посмотреть. Поднимай пару – пусть дозорных предупредят.

– Дзонго хромает, скрадывать не сможет.

– Пусть за лошадьми и орчатами смотрит. Еще одного на камни посадим – вдруг это не одиночка. На засаду бы не напороться. Лагерь сверху, с камней прикроем. Как соберемся – ты покажешь место у ручья. Если спящим взять не выйдет – кончать его надо. Ни к чему нам неожиданности в паре переходов от наших земель.

Дак неторопливо поднялся, неспешно скользнул обратно во тьму. Его напарник глянул на старшего следопыта, прочел ответ в его глазах, перевесил удобнее широкий нож и продолжил готовить ужин. Часы не успели отмерить еще и половину часа, как в камышах уже собралась чертова дюжина бойцов, с короткими копьями, мечами и полными колчанами стрел у лучников.

Холодная луна безразлично озаряла медленно скользящие по степи тени. Двое беззвучных следопытов распутали клубок следов у ручья и быстро определили место возможного ночлега загоняемой дичи. Люди с обнаженной сталью медленно стали окружать один из невысоких холмов, выверяя каждый шаг, стараясь не треснуть не вовремя попавшей под ногу веткой…

* * *

– Что вас так тревожит, почтенный Гаттарам?

– Рано мы тебя отправляем, слишком рано. Ты только встал на ноги, а переход дальний…

– Не волнуйтесь, я до обряда уже вполне выздоровел, а уж после – такие силы у меня появились! Как на крыльях готов лететь!

– Ладно тебе, на крыльях. Ножками пройдешь большую часть пути, ножками. С тобой будет еще девять гномов. Ты – десятым. Вот только боевого опыта у тебя нет, поэтому десятником я поставил Опалыша…

– Добрый воин, я с ним караваны водил.

– Да, добрый. Остальные не хуже. К сожалению, больше тебе в подмогу я дать не в силах. И так эти души придется расписать по работам в дальних штреках. Одна надежда, что по дальним шахтам родня и преданные мне люди – не выдадут.

– А что со мной?

– Тебя заменили чахоточным. Старик совсем истомился, родные не узнают в лицо. Личный амулет мы спрятали, опознать не получится. Поэтому – ты сейчас в бреду лежишь в глубоких ярусах, под присмотром доброго Гурдо. Пусть помогут вам боги, чтобы вы прошли тихо – как мыши – никто из наших не должен вас случайно увидеть. До Малых Снегов тайными тропами – неделя пути. Там – возьмете лошадей, уже все готово. И к Хмурому, в город Павших. Дикий вождь вас укроет на какое-то время. Осмотритесь, разберетесь, как поиски организовать.

– Все будет хорошо. Мы обязательно найдем Его.

– Я верю тебе, Глонг. Если вы не найдете, огромные труды пойдут прахом. Но не забывай! Сюда вести Его пока нельзя. Совет не готов не то что властью поделиться, Совет не готов даже принять Претендента. Поэтому – постарайтесь уговорить человека поселиться рядом со сторожкой в Малых Снегах. Там место тихое, можно будет переждать зиму. Весной ситуация станет более понятной.

– А с орками что?

– С орками – сложно. Они рады оружию, но ваш отряд идет туда в качестве просителей, за вами будут смотреть. Постарайтесь не показать, зачем мы ищем этого человека.

– Тяжело… Мы будем обязаны передать Ему оружие и доспехи. Понимающий в этом воин легко разберется, что за металл мы приносим в дар.

– Придумайте там что-нибудь. В любом случае, ваша задача – охранять жизнь нашему будущему Повелителю. Охранять жизнь, а не ввязываться в драку, что затевают у наших южных границ.

– Я понял.

– Вот и хорошо. Доспехи упакованы, лично за них отвечаешь. Вот еще… – Глонг осторожно достал из кармана застывшую стальную слезу на витой цепочке. – Хранители Библиотеки утверждают, что этот амулет спрячет истинного Сына от любой магии…

Глонг с поклоном принял невесомую вещь, аккуратно уложил ее в кошель, повесил тот на шею и спрятал под легкую броню. Гаттарам обнял невысокого гнома и выпустил того в низкую залу, где уже ждали девять воинов маленького отряда. Через полчаса их факелы уже освещали стены бесконечных туннелей, ведущих к дальним южным границам города-государства.

Сильно постаревший за эти дни Верховный Магистр Верхних Ярусов обессилено присел рядом с рабочим столом. Губы беззвучно шептали:

– Пусть помогут вам все боги! Пусть этот странный человек окажется истинным Сыном Владыки, носителем крови Избранных! Если мы ошиблись, судьбы многих будут втоптаны в камень… Когда еще надежда заглянет в наши темные пещеры…

* * *

Раскрашенный яркими красками шаман неодобрительно скосился на сидящего напротив него вождя.

– Ой, великий вождь, сожрет тебя этот дым! Пристрастился ты к недоброму зелью, лучше бы молодых самок покрывал!

– Если тебе надо еще табаку – скажи. Я поделюсь. А молодых самок нужно на той неделе на север отправлять… Вместе с молодняком и остатками Диких… Люди скоро пойдут в степь… Нам нежить поднимать… Нехорошо, если молодняк останется в эти дни здесь, среди мертвых стен…

Глубокие морщины бороздили мохнатый лоб Многоголового. Тяжкие думы ворочались за огромным лбом.

– Чем на мою трубку коситься, лучше расскажи. Как там остальные шаманы поживают? Что подумывают, что поделывают?

– Пока молчат, ждут возвращения посольства. Дымы костров поведали, что оружие наши братья везут, обещанную помощь от Хранителей. Будем готовить следующие караваны за доброй сталью и машинами метательными. Будем учеников туда отправлять. Времени совсем ничего осталось.

– Это я уже слышал. Меня больше мои мохнатые заклинатели духов беспокоят.

– Большой Совет пока молчит. Даже самые толстолобые понимают – без тебя не выстоять. Поэтому пока смирились, на будущие дни надеятся. А из самых опасных вне шаманов – только Дикий Вождь. Но он в эти дни без поддержки, войска за ним не пойдут. Только если ближе к весне, когда силу наберет, себя в битвах покажет…

– С Хмурым – плохо. Я обещал ему родных найти. Обещание пока не сдержал. Если выполню – верным братом мне станет, грудью закроет…

– Мы обшарили степь, их следов нет…

– Я зашел до тебя к Поющим, они подали весточку. Один дозор пересекся с ящерами, что идут к нам на подмогу. Те видели пару кочевий у истоков Сестер. Малая часть Диких ушли туда, к воде, в камыши. Правда, клан Хмурого в эти безопасные места до сих пор не добрался. Я приказал дозору пройти рядом с западной границей. Если где есть родичи Дикого, так только в тех краях…

Орки замолчали, прислушиваясь к пению ветра за стенами юрты…

– Ладно, пойду отдыхать. А ты – слушай вокруг, ни словечка не забывай. Все сгодиться в будущем… Как послы вернутся – начнем готовиться к большой пляске, надо встряхнуть залежавшиеся на кладбище кости… Не думал, что плечи моих воинов в битве будут подпирать души умерших…

* * *

Глэд распахнул пустые глазницы. Что его разбудило? Звук?… Нет, тихо вокруг, лишь ветер нашептывает что-то травам… Движение? Не похоже. Лошадь у дальних кустов копытами переступила. Степная мышь у соседнего камня колосок в норку тащит… Тишина и покой… Что же разбудило?…

Глэд осторожно оставил укрывавший его плащ и медленно пополз к ближайшему кусту. Какое-то странное чувство не давало лежать на месте… Добравшись до зелени, он собрался комком, подобрал под себя ноги и медленно перекатился, сев на широко расставленные пятки. Что-то тягучее, что-то поющее беспокоит его… Тягучее… Лук! Натянутый лук! Именно так поет дерево, когда натягивают лук!!!

Глэд всмотрелся в окружающую его тьму, отрешаясь от серебряных теней, гуляющих под ветром в свете луны. Почти сразу выступили перед ним несколько темно-багровых пятен, застывших на границе проплешины. Застывших перед финальным броском.

– Постойте! Я пришел с миром! Я пришел с миром и не несу зла! – крикнул Глэд, с ужасом осознавая, что уже не успевает остановить начавшееся действие этих нацеленных на убийство людей…

Гулко хлопнула одна тетива, ей в унисон тут же отозвалась вторая.

– За что?! – последней ясной мыслью сверкнуло в мутнеющем сознании…

Глава 9. Ночные степные ветра.

Довожу до вашего сведения, что за последние пять месяцев мной просмотрены все доклады пограничной стражи за последние семьдесят лет. С глубоким прискорбием отмечаю небрежное отношение со стороны командования следопытов к собранному в библиотеке материалу. К сожалению, за все время работы я не смог заинтересовать составленными докладами ни одного из уважаемых господ офицеров, что может отрицательно сказаться на их общей подготовке и знании уловок, применяемых противником. Например, неизвестный в настоящее время случай на галечной отмели…

Ежегодный доклад о состоянии дел в пограничной страже.

Использован для растопки из-за порчи мышами.

Октябрь-ноябрь

– Слава добрым Драконам, мечом и огнем отстоявшим родные земли!

– Слава! Слава! Слава!

Наборные цветные витражи предательски звенели, сотрясаемые ревом луженых глоток. В большом зале собрался цвет баронства Драконьего королевства. Его Величество с сыновьями принимал всех отличившихся на поле брани, а также тех, кто не успел отличиться, но горел желанием восполнить этот пробел в биографии. Отдельной строкой можно отметить тех, кто не пожалел звонкого золота для казны, дабы лично приветствовать воинственных соседей, лаская их грозные взгляды дорогими парчовыми и бархатными одеждами. Что поделаешь, не всем доступно потное воинское ремесло. Кто-то должен и торговлей заниматься, заботиться о ссудах для обедневших солдат и бесконечной вереницы бастардов, затопивших в последние годы родовые именья. В любом случае, Его Величество щедр сегодня и не скупится на поздравления всем (всем без исключения!) в этом зале. За что и люб народу Драконов.

– Милостью богов и благодаря крепости наших клинков первый раз за многие годы мы не только отразили нападение северных падальщиков, но и уничтожили на корню всю Орду! Небывалый успех за всю историю нашего королевства!

И снова звенят витражи, сотрясаемые радостными криками. Виданное ли дело – не потерять ни куска родной земли в битве с опасным противником. Мало того, возведенная спешно крепость служит надежной защитой двум мостам – старому и новому, позволяя контролировать выдвинувшимся войскам изрядный кусок северного берега Шепорота. Пусть поставленные стены пока не так высоки, как следует, но если Орда восстанет из свежих могил, она обломает зубы на этом твердом орешке. Доблестные ополченцы и покрывшие себя славой дружины баронов втопчут в грязь теперь любую орочью армию, не сходя с захваченных земель ни на шаг.

– Но эта победа далась нам тяжкой ценой. Два города сожжены дотла. Больше сотни сел стерты с лица земли. По первоначальным подсчетам мы потеряли около двадцати тысяч человек из крестьян и горожан. Более пяти тысяч угнали в степь, и мы нашли только часть из них убитыми. Остальные пропали без вести. Скорее всего, сейчас под плетьми они спешно укрепляют поганый город этих мерзавцев!

Зал возмущенно загудел.

– Более пятнадцати тысяч (можно было бы добавить, кого именно. ) лишены крова. Из них набрали часть ополчения, остальных расселяем на восстанавливаемых землях… Да, очень тяжелой ценой далась нам эта победа. Помянем павших, мои добрые подданные!

Взметнулись чаши, опустели и со стуком выстроились на черно-красных скатертях. Пусть по-доброму примет земля ушедших, оставшиеся в живых не забудут их… Ну, или хотя бы не забудут близких соседей, осиротевших на этой войне. Не крестьян же поименно славить, не правда ли?

– Но даже после этих кровавых схваток, наши силы способны дать отпор любой нечисти! Более трех тысяч конницы славных баронов, более восьми тысяч пехоты из ополчения. Заканчиваем подготовку тяжелой пехоты, набирается более двух тысяч. Из Зур пришли и помогают нам более шести тысяч закованных в сталь конников, славных таранными ударами! Уже сейчас мы способны выжечь все ближние к нашим границам районы. Но мало того, только что закончены переговоры с нашими соседями. Наемники предоставят еще тысячу конницы и пять тысяч тяжелой пехоты. Мы помним, как стояли насмерть эти доблестные пехотинцы!

Сидящие в зале криками приветствовали представителей Юга, сдержанными поклонами благодаривших окружающих за оказанную честь.

– Наши братья с востока забыли старые обиды и двинут войска через северные пустоши по первому сигналу. Его Величество Ниерольд поставит в строй более двадцати тысяч пехоты и более двух тысяч конницы. Болотники топорами уже проторили просеку в рядах мохнатых ублюдков, у них легко получится повторить это еще не раз!

– Слава! Слава доблестным воинам!

Кубки наполнили и выпили еще раз…

– И, наконец, наши добрые западные соседи пройдут через земли с пятнадцатью тысячами пехоты и более десятью тысячами легкой конницы. Собрав эти силы в кулак, мы получим более пятидесяти тысяч пехоты и двадцать семь – двадцать восемь тысяч конницы. Плюс – какую-то часть ополчения. Подобного войска наши земли не видели со времен падения темных сил две тысячи лет тому назад. Доблестные воины под нашими знаменами очистят раз и навсегда северные земли, чтобы наши народы смогли спокойно жить там в мире и согласии долгие годы!

Слуги сбились с ног, наполняя осушаемые чаши. Гости Его Величества старались перекричать соседа в здравницах в честь присутствующих здесь и оставшихся за много миль от столицы Кхур, веселящейся какой день подряд.

– А теперь, во славу одержанных нами побед и для хорошего начала зимней кампании прошу поднять бокалы, и пусть сменят блюда! Нам понадобятся силы, чтобы к весне отпраздновать новоселье! Орки привычнее к летним набегам, а нам и зима не помеха, если вино дома не забудем!

Звенящий хохот ответил Его Величеству Даш-пятому.

– Боятся ли Драконы зимы?

– Нет!!!

– Помешает ли снег дойти до северных гор?

– Нет!!!

– Остановит ли нас метель и колючая пурга?!

– Нет, нет и нет!!! Драконы не боятся зимы!!!

Слуги с трудом разносили новые блюда среди беснующихся гостей, от избытка чувств вскакивающих порой на столы… Его Величество всегда умел найти подход к беспокойным подданным. За что его и любили…

* * *

– Обратите внимание, барон, на того сухощавого человека, что сидит по правую руку от хозяина Шипастой Рыбы.

– Вы имеете в виде сэра Швитца?

– Да, именно его. По правую руку от него – человек в черном костюме с золотой перевязью.

– Мои глаза уже не так хороши как раньше… К сожалению, не могу рассмотреть его, как следует.

– Тогда мы обязательно подойдем к нему по окончании пира. Господин Мим в последнее время почитаем при местном дворе. Он имеет обширные связи на западе и востоке, сейчас его часто видят с членами Торговой гильдии Зур. Появление отряда Болотников перед битвой на Шепороте – целиком его заслуга.

– Да? Он так богат, что может нанимать наемников на личные средства?

– Никто не может сказать, насколько он богат. Но деньги у него есть, это факт.

– Женат?

– Холост. Но на всех балах, где к нему выстраиваются в очередь на танец местные дамы, дает твердый ответ – поиски супруги начнет только следующим летом, после завершения очистки Севера от мохнатых недоносков.

– Смелый обет. В степях мы можем застрять на пару лет, а то и больше.

– Вряд ли. Ходят устойчивые слухи, что орки не будут прятаться от нас в травах, а дадут решающий бой. В конце концов, им есть что терять. Если они не остановят наших доблестных воинов, мы спалим проклятую Усыпальницу, после чего передавим остатки их вонючих кочевий по одному.

– Будем надеяться, что так и сложится… А что касается этого господина в черном… Вы говорите, при дворе к нему так благоволят?

– Да. Он теперь бывает на большей части открытых совещаний и, наверняка, не один раз лично встречался с Его Величеством. Кроме того, он водит дружбу с новыми фаворитами.

– Новыми? Это кто? Прошлый раз в любимцах числился сэр Грап. Кстати, уже с месяц его не вижу.

– Милый друг, вы не выбираетесь ко двору годами, это недопустимо. Досточтимый Грап погиб месяц тому назад при охоте на кабана. Правда, история темная, поговаривают о давней вражде с одним из соседей из-за плохо разграниченной межи. В любом случае, покойный оставил блистательную вдову и двух дочерей на выданье. Госпожа Грап теперь частый гость в местных богатых домах и активно подыскивает себе следующую защиту и опору.

– Мда? И мила?

– Безусловно. Но хватка у мадам страшнее волчьей. Боюсь, если вы закрутите интрижку, вам придется осчастливить даму подвенечным платьем.

– Все боги небес с вами! Куда мне, в мои шестьдесят два! Мне не о юбках думать, а о том, как двух младших сыновей пристроить. Сами знаете, надел у меня отходит к старшему, землицы мало досталось от отца.

– Смотрите – Мим засобирался к выходу. Давайте и мы за ним, надо успеть перехватить его, пока остальные желающие пообщаться в очередь не выстроились…

– Иду, иду… Кстати, он не один.

– Да, это новый любимец, сэр Летер, сын покойного Клохорайна. Батюшка его держал левый фланг, когда орков резали при Ладарайне, там и дух испустил. А сынок потом за рекой порубился вволю. Наш король любит смелых ребят, несущих удачу на черно-красных знаменах.

– Тогда давайте нагоним их, пусть поделятся удачей и с нами…

* * *

– Выглядишь усталым, отец. Может, ляжешь сегодня пораньше?

– Нет, Дарго, не сегодня. Дел невпроворот. Пока раскачаешь наших любимых баронов – сто потов сойдет…

– Кстати, слышал новую шутку?

– О новых фаворитах, или про последнюю неудачную охоту на лис?

– Нет, это другое. Мои люди донесли, что после сегодняшнего пира твой протеже Мим общался с самыми прыткими на галерее и рассказывал занимательные вещи. С его слов выходит, что в одной из прошедших битв от наших мечей пал несостоявшийся четвертый Хранитель. Теперь вся нечисть в панике бежит подальше от наших границ, а удача и магическая сила погибшего досталась тебе и верным короне баронам. Выслушав столько приятную для наших медноголовых историю, в полном восторге собравшаяся компания приговорила на месте еще пару бочонков вина и расползлась по всему дворцу. Думаю, уже к утру горожане добавят цветистых подробностей к сказанному и мы получим славу непобедимых потрясателей Усыпальницы и прочая, прочая…

– Да, неплохо. Интересная идея. Пусть болтают, люди любят истории с магией, ночными тварями и прочими ужасами. Главное, чтобы все хорошо кончалось. Кстати, я видел у горожан белые цветы в петлицах. Это что, новая мода?

– О, это наши добрые подданные так отмечают предстоящий зимний поход. Верные короне дамы и господа мечтают о скорейшей победе над врагом и присоединении новых земель.

– А неверные?

– Неверные уже давно примчались ближе к границе в надежде на поживу… Пока часть народа славит наших воинов и допивает остатки вина, другая часть сколачивает команды для прочесывания степи и дерется над картами, в надежде первыми провести межевую черту в степных просторах.

– Пусть сколачивают. Войскам понадобится внушительный обоз и резервы для зачистки земель. Этой зимой нужно окончательно решить северную проблему. Ладно, убирай вино и фрукты со стола. Должны подойти Дорман и Дрим, пора раскладывать документы. К утру надо закончить общее положение о разделении собранных сил и наметить начало кампании.

* * *

– Как вы можете заметить, уважаемый Амиен, я стараюсь не перекармливать моих золотых рыбок. Обжорство плохо влияет на их здоровье. В крайнем случае, они легко могут утолить оставшийся голод частью высаженных водорослей…

Лысый старик, возглавляющий Торговую Гильдию Зур и его заместитель Свайдл склонились над широким бассейном, щедро орошающим водяной пылью пропеченный жарким солнцем воздух. Сегодня Свайдл принимал начальника в загородном доме и делился с ним секретами разведения редких сортов декоративных рыб. Когда у хозяина дома выдавалась редкая свободная минута, он делил ее между маленьким гаремом и быстрыми золотыми любимицами. Но, по правде говоря, гарем почти всегда выигрывал все свободное время Свайдла.

– Да, очень неплохо. А я так и не завел себе никакой живности. Сегодня утром общался с Солнцеликим и старался держаться подальше от его мохнатых любимцев. Это же надо, притащить во дворец пару дартаманов. Мало ему мотаться с ними по солончакам за оленями, так теперь рядом с троном желает лицезреть…

– Думаю, это недолго. Последняя игрушка у нашего повелителя пробыла меньше недели. Его Величество изволит скучать в эти жаркие дни.

– Это плохо. Надо будет его чем-либо занять. После историй о далеких победоносных битвах наш повелитель изволит грустить. Чужая слава и успех больно ранят его самолюбие.

– Может, стоит напомнить, что без наших войск этих побед не было бы?

– Мало, надо что-то еще. Но мы поразмыслим еще над этим… Смотри – дерутся, дерутся! Интересно, что они не поделили?… Ладно, пойдем в дом, ты хвалился новым особенным чаем, мечтаю попробовать…

Расположившись на раскиданных вокруг низкого столика мягких подушках, мужчины продолжили беседу.

– Драконы получат в ближайшие дни первую часть помощи. Это повозки, больше тысячи лошадей для их будущей конницы и часть наших военных советников. А проплаченная конница и тяжелая пехота выдвинутся в конце месяца.

– Не рано? До морозов еще далеко, а поход начнется не раньше первого снега. Кроме того, остальные коронованные особы не успеют собрать войска так быстро.

– Успеют. Болотники уже почти готовы, а поххоморанцы роют копытами землю в надежде урвать приличный кусок чужих территорий. Интересно будет посмотреть, как они сшибутся лбами после завершения военных действий. Драконы не страдают излишней щедростью. Думаю, они успеют еще не раз вцепиться друг другу в глотку из-за этих земель.

– И только мы не претендуем на спорные наделы… Мы всего лишь помогаем добрым соседям в решении их проблем. Я надеюсь, что за предстоящие битвы будет уплачено чужими головами, а не жизнями наших солдат.

– Разумеется. Наши войска будут составлять ядро будущей компании. Мы специально ограничили количество конницы, пусть эти любители черного и красного лично прочесывают степь и платят драконьей кровью за приобретаемые болота и скалы. Чем больше их там закопают, тем дольше они не будут скалиться на наши северные леса.

– Кстати, Его Величество подписал последний вариант договора о торговле?

– Да, из-за этого мне пришлось дышать запахом псины все утро. Солнцеликий одобрил подписанные Драконами торговые льготы нашим караванам. Год беспошлинной торговли в Приречных землях и существенные скидки на торговлю в других городах. Как метко заметили их сладкоголосые певцы: «баронессы любят шелка». А шелка любят тех, у кого есть золото. Нам никто не помешает открыть в ближайшие дни пару ярмарок рядом с Шепоротом и вернуть все затраты на доставку туда модниц со всей округи. Думаю, еще до первого снега мы окупим все затраты этого беспокойного лета.

– А второй и третий раз окупим до окончания зимы…

– Именно так. Недаром баронессы любят шелка… Налей мне еще чаю, чудный в этот раз у тебя напиток…

* * *

– Я слушал ваши дрянные советы все это лето! Вы пели мне на разные голоса о трудностях похода на запад, о необходимости хранить северные города, о неплохом кровопускании для заносчивых Драконов! И что же мы имеем теперь? Что, демоны вас побери?! Собранный неизвестным торговцем сброд покрыл себя неувядаемой славой на чужих берегах, а мое имя полощут теперь во всех тавернах от Сарнума и до заледеневших портов за Северной Короной! И все это благодаря бесконечной череде никчемных советов!

Король Ниерольд в ярости метался по жарко натопленной комнате. Его всклокоченная рыжая борода возникала то в одном углу, то в другом. Сидящие за столом военные советники внимательно разглядывали трещинки на столе, стараясь сжаться в незаметных мышей и не попадаться под тяжелую руку владыки. Тем более, среди сидящих не нашлось желающих напомнить, что все озвученные только что решения принимал лично король, мало вслушиваясь в сказанное степенными мужами, обильно потеющими сейчас в парадных одеждах.

– После всего случившегося мы не можем претендовать на приличные земли в степи! Даже эти кляченогие поххоморанцы могут заполучить всю западную часть себе, а мы так и будем скулить у наших болот и молиться на удачу! Вот к чему привели ваша трусость и желание отсидеться за моей спиной!

Рыжеволосый гигант метнулся к столу и стал лихорадочно рыться в куче разложенных бумаг.

– Не то, не то, не… Да куда же я запихал эту чертову бумагу?… А! Ага, нашел!

Огромная ладонь припечатала к столешнице широкий пергамент.

– Итак! Учитывая, какие из вас советчики, я решил изменить сложившееся положение в нашу пользу. Согласно договору с Драконами, мы выдвинем двадцать тысяч тяжелой пехоты и две тысячи конницы на соединение с собираемой армией. Но пойдем мы не через проторенные дороги к их столице, не-е-е-т. Мы двинемся на север, к осушаемым нами землям. Оттуда какой день взывают о помощи выделенные мной отряды. Именно там мы развернем войска и начнем победный поход! Оттуда мы доберемся до города Павших, рядом с ним встретим оставшиеся силы и ударим по оркам. По мере продвижения оставим силы ополчения и прикроем их от набегов, пока набранные люди поставят опорные крепости на занятой нами территории.

Отхлебнув вина, Ниерольд расхохотался.

– Учитесь, мои хитромудрые советники, как надо! Прочесали местность, оставили сильные гарнизоны, раздавили гадов в их гнезде и позаботились о целостности полученных земель! Не думаю, что соседи смогут оттяпать обратно то, что я возьму в начале этой зимы. Мой штандарт будет поднят над каждой крепостью, которая покажет свои стены на новых землях на вершок из снега.

Кто-то из сидящих осторожно откашлялся.

– Ваше Величество, а как мы обеспечим столь быстрое возведение оборонительных сооружений в зимнее время? Где возьмем лес, провиант, рабочих, в конце концов? Согласно отчетам, мы только-только возвели временные сооружения на границе осушенных болот. Предлагаемый поход потребует огромных сил и средств.

– Я знаю. И я уже продумал это! Через пару дней глашатаи объявят о доблестных свершениях, что ждут ватаги китобоев на новых землях. Они получат золотом больше, чем набирают за осеннюю охоту на китов. Из этих смелых парней мы сколотим временные гарнизоны. Когда орков додавим, освободившиеся войска сменят ватажников на новых крепостях.

Палец короля отчеркивал крепким ногтем определенные места на карте.

– Караваны с лесом уже пошли по дороге на север. Мы используем часть наших старых запасов и вырубаем все леса на этих болотах. Мало того, как только закончится сбор урожая, любой крестьянин сможет заработать дополнительные деньги на строительных работах. Вербовщики уже начинают работу по привлечению дополнительной силы. Когда войска широкой сетью прочешут вот эти районы, на очищенные территории придут строители и возведут опорные точки.

– Интересный план, Ваше величество. Позвольте узнать, какая роль отводится в этом плане нам?

– Часть из вас будет контролировать выполнение перевозок, часть – движение любимых подданных на строительные работы. А оставшиеся отправятся со мной, в войска. Чтобы лично доказать, насколько хорошо они могут не только советовать, но и выполнять полученные приказы на поле боя…

Ошарашенные военачальники молчали. Слишком быстро все менялось.

– Насколько оправданы эти траты в условиях приближающейся зимы?

– Казну придется подскрести. Но на новые земли уже стоит очередь желающих заплатить полновесным золотом. Так что к весне мы с лихвой вернем все потраченное. Пора не только соседям совершать победоносные компании и купаться в золоте! Пока и нам встряхнуться!

И Его Величество захохотал…

* * *

Вспугнутый конь метался по узкой лощине, сметая грудью невысокие кусты и оглашая испуганным ржанием пятнающую тенями ночь. Бесстрастная луна серебрила два тела, лежащие рядом с заботливо затушенным костром. Ветер осторожно трогал оперение стрел, торчащих из тел. Неизвестный одиночка, петлявший след по-орочьи – оказался совсем не прост. Не получилось застать его врасплох, а выстрелы с дальней дистанции даже не подранили бродягу. Метнувшись в кусты, он успел затеряться в зарослях до того, как кольцо окружения сомкнулось вокруг слабо заросшей сердцевины между холмами. Через пару мгновений неслышной тенью возник рядом с крайним лучником, и только сейчас следопыты нашли тело убитого. Позванные на подмогу с другого края загонщики потеряли двоих, получивших по стреле в горло. Теперь оставшиеся в живых медленно и осторожно теснили беглеца к холму, надеясь выгнать его из кустов и расстрелять на камнях. Ориентироваться приходилось на звук недавно спущенной тетивы и игру теней над ковыльными травами и колючими ветвями.

Глэд распластался за мохнатым валуном. Стрелял лежа с земли, не поднимаясь даже на колено. Пара ответных стрел уже чиркнули по остывающему камню, но не зацепили лежащего. Безглазый старательно держал под обстрелом правый край загонщиков, вынуждая их не высовываться из кустов и давая возможность левой стороне двинуться ему за спину. По левую руку основу зарослей составляли крупные кусты, с мелкими листьями, которые хорошо укрывали от глаз обычных людей, но давали слабую защиту. Багровые силуэты легко просматривались в этом залитым лунным серебром лабиринте и должны были стать легкой добычей. А там, чуть дальше за ними, течет злополучный ручей, поход к которому выдал его вечернюю стоянку.

Глэд послал еще пару стрел в сторону залегших у другого края долины, забросил почти пустой колчан за спину и на корточках метнулся к другому камню.

– Проклятый оборотень! И ведь не видно его, ублюдка! – Дак настороженно вслушивался в частые щелчки тетивы из группы рослых кустов у подножия холма. Лишь бы не зацепил еще кого, стрелок проклятый! Ишь, как частит… Но ведь не бездонный же колчан у него! Сами его набивали, к охоте готовясь. Так что должны стрелы кончиться, должны. Или сейчас, или через пару мгновений. А потом – вот за теми ветками укрыться, и останется всего один бросок… После чего – получит бронебойный наконечник в грудь, заждались уже…

Мгновения тишины стали сливаться в тягучий ручеек… Замолк… Пора…

Дак подал знак стоящему рядом следопыту, и они бесшумно метнулись вперед, к густым кустам…

Глэд всмотрелся в сверкающую перед ним ночными красками тьму и довольно оскалился. Двое слева, третий начал движение, справа лежат… Согнув ноги в «хромом жеребенке», согнутая фигура двинулась на сближение. Не обращая внимания на то, чья память погибших воинов подсказывает телу необходимые движения, Глэд атаковал растянутую цепочку следопытов…

Третий воин не успел укрыться за намеченным камнем. Тупой наконечник стрелы ударил его в нашитые легкие пластины, смял слабую защиту и человек упал с глухим стуком в траву, оборвав бег. Замерший Дак лишь еще натягивал тетиву, пытаясь понять, откуда именно он услышал враждебный щелчок выстрела, как следующая стрела легко скользнула сквозь обильную листву и пройдя сквозь мягкий для нее череп злобно впилась в заднюю часть шлема. Оставшийся на левом фланге следопыт судорожно присел еще ниже в зарослях, в бессильной ярости сжимая обнаженный меч. Он даже не заметил тенью скользнувшего противника, с ближнего расстояния расстрелявшего последнюю живую преграду между ним и водой. Последнюю стрелу безглазый выпустил после долгого прицеливания в сторону остальных зашевелившихся загонщиков. Судя по донесшемуся крику, в этот раз он кого-то сумел зацепить. Подхватив у убитого свежий колчан, Глэд метнулся к ручью…

Семеро оставшихся в живых крепких мужчин россыпью залегли рядом с ручьем. Тор всмотрелся в воду, перебросился парой слов с остальными и стал отдавать приказы.

– Чужак стреляет издалека неточно, но вблизи спуску не дает. Поэтому – на сближение не идти, будем валить издалека. Трой, ты поймал в руку стрелу, толку от тебя в загоне мало, встанешь выше по течению. Там перекат, мы посмотрели – его нет. Но головой крути, мало ли чего. Судя по поднятой мути, он попытается отсидеться в заводи ниже, у выхода из лощины, там чуток камышей.

Воин с набрякшей от крови повязкой на левой руке перехватил короткое копье и, согнувшись, метнулся к говорливому перекату, чтобы укрыться рядом среди мелких валунов.

– Хлоп и Мостовой – вам по обе стороны ручья залечь. Мы его выкурим под вас, постарайтесь не упустить.

Двое лучников прихватили дополнительные колчаны со стрелами и разошлись. Один растворился в траве, другой перебрался по камням на другой берег, мелькнул раз в неверном свете потрепанной шапкой и также пропал с глаз.

– Братишки, ждем чуток и двигаем ближе к заводи. Медленно, мягко. Как в камышах тигра скрадывали – также аккуратно. Я с Занозой по той стороне, вы – по этой.

– Может, камыши подпалить?

– Боюсь, по ветру огонь большой пойдет, в дыму и пламени легко потерять его можем. А так, я это место помню, вон дальше второй перекат, там мелкими рукавами вода идет, рыба спину покажет. Не успел он проскочить там, здесь, в заводи залег. Нам время терпит, это ему в холодной воде сидеть. Не вылезет – подождем до утра. Тогда он – наш.

Четверо мужчин разделились, и пары медленно двинулись в траве ближе к небольшой заводи, где играла бликами под луной вода, шептали по берегу редкие заросли камыша, и где медленно оседала в воде поднятая беглецом муть…

Трой привалился спиной к омываемому с одной стороны валуну, бережно придерживая раненую руку. С его позиции прекрасно видно зеркало воды дальше, кусты по берегам ручья, замедляющего бег ниже по течению и мелкие камни по правую руку на перекате. От неожиданного выстрела оберегал камень, за которым укрылся. Теперь главное – смотреть в оба, не отвлекаясь на тягучую боль в раненом предплечье. Благо, погода как на заказ, для охоты – облаков почти нет, луна светит ярко. А часа через четыре уже и светать начнет, там и солнышко дождемся. Когда придет солнечный свет, там и настанет конец прыткому вражескому лазутчику…

Где-то в глубоких недрах царской библиотеки плесневеетдокладная записка, повествующая о гибели малой заставы сто пятьдесят лет тому назад, когда поххоморанцы пытались в очередной раз отжать с северных берегов зеленых хвостатых соседей. Заботливо собравший все факты, дознаватель старательно вывел тогда печатными буквами:

– … И отошли ящеры, осадившие крепость. И гарнизон организовал преследование. И вышел отряд от пятидесяти тяжеловооруженных к берегу моря и стал искать следы врагов. И на рассыпавшихся цепью напали ящеры, восстав из гальки, омываемой морем. И поднялись они так близко, что не успели наши солдаты отразить атаку и полегли все до единого на глазах пяти конных, оставленных в арьергарде…

Да только кто читает в наши дни рассказы о старине глубокой. Разве что список родственников посмотрят, чтобы должность вытребовать побогаче…

Глэд лежал, зарывшись наполовину в гальку, подкопавшись одним боком к крупному валуну. Холодная вода неприятно покусывала ободранную кожу, которая отчаянно чесалась от прикосновения к песку и камням. Но одиночка не шевелился, выжидая, пока большая часть преследователей уйдет вниз по течению. Слабо позванивали струи ручья на перекате, и призрачной тенью сливалось с боком валуна чуть приподнятое над водой лицо. Посмотришь со стороны – мелкая вода, по щиколотку замочишься, не больше. А по камням пройти – так и вовсе сухим на близкий берег перескочишь. Перекат-то небольшой, пять-шесть копий в ряд уложишь, между редкими валунами. Среди них и крупной рыбе не укрыться, где уж человеку спрятаться…

Так то – человек. А ящер – он и в чашке с чаем схоронится, как любят поговаривать северные моряки. Но Трой до прихода в следопыты море не жаловал, поэтому и смотрел сейчас не в сторону медленно, по волоску отползающего камня. Трой во все глаза всматривался в заросли вокруг заводи и старался догадаться, где укрылись его товарищи, решившие не отпускать опасного незнакомца…

Глэд на бегу отбросил лук и колчан в кусты, оставив лишь нож на поясе в широких крепких ножнах. Сейчас, скользнув незримой тенью в воде ближе к берегу, он медленно перетек на прибрежную траву, а затем неслышной улиткой стал подтягиваться к одинокому стражу. Уже капли воды успели обтечь с большей части худого тела, уже луна стала подумывать о начале пути ко сну, а безглазый медленно приближался к очередной жертве…

Тор осторожно размял затекшие мышцы и вслушался в нескончаемый шорох камышей. Где-то там засел человек, столь жестко и быстро расправившийся с половиной его отряда. Отпускать столь опасного противника нельзя ни в коем случае. Учитывая, как беспощадно оборонялся враг, следовало ждать от него активных действий. Ну не мог же он не понимать, что как только станет светло – его выкурят из временного укрытия. Значит, оставалось ждать и готовиться к прорыву. Вот луна начнет склоняться сильнее, или тучка побольше набежит – и готово, только лови мерзав…

Рядом с камышами что-то плеснуло, на противоположном холме вскочил лучник и вогнал пару стрел в место, где только что-то разошлись круги. Сразу в камышах забилось тело, круша ломкие хворостины. А лучник продолжал посылать стрелу за стрелой в это место. Мгновением позже к нему присоединился второй, прятавшийся за спиной Тора, и он сам уже с Занозой с этой стороны рванул к заводи, коря себя за то, что так далеко от врага, придется огибать глубокую воду, а по тому берегу уже неслись согнутыми тенями Братишки, потом упал один из них, второй споткнулся, и сзади с криком полетело вниз по склону тело, собирая мелкую каменную мелочь и отмечая сухими клубами пыли путь к подножию холма… А тело привычно рвануло влево, не задумываясь, но бок уже обожгло железом, ударило, и ноги не поспевают, а щит за спиной, и тянет рука его, чтобы грудь прикрыть, а грудь колет что-то безжалостно, и земля неожиданно жестко бьет в левую руку, и тонкие серебристые лучики ковыля тычутся в лицо, сведенное предсмертной судорогой. Лишь слышит затухающее сознание, как бежит куда-то Заноза, крича что-то громкое, но крик стихает, стихает, и еще одна душа уходит на поклон к богам – рассказывать о короткой жизненной дороге…

На дальнем склоне исчезла безглазая тень, что полчаса назад неслышно подобралась к сидевшему в засаде Мостовому и подмяла его под себя, не выдав происшедшее ни вздохом, ни шорохом трав. А потом Глэд накинул поверх мокрой одежды часть доспехов и неузнанным воспользовался плеснувшей щукой, что так неудачно для следопытов гоняла рыбью молодь на краю камышей…

А желчный и худой Заноза бежал к стоянке, не видя ничего вокруг. Бежал, не разбирая дороги, напролом через кусты и падая, спотыкаясь о плохо видные в лунном свете камни. Бежал, ощущая за спиной саму Смерть, что сожрала разум его друга, вселилась в старика Мостового, прошедшего без царапины не одну переделку. Стоит перед глазами тень в потертой куртке почти на вершине холма и пускает стрелу за стрелой в своих товарищей… Не выдержал этого Заноза, что слыл лучшим бойцом на ножах вдоль всей западной границы и помчался назад, в лагерь, где яркие костры должны помочь дождаться утреннего солнца, скинуть наваждение и погнать коней обратно домой, подальше от проклятой степи, мстящей столь злобно за сожженную орочью стоянку и убитых самок и детенышей…

Дзонго с трудом потянулся, размял больную ногу и с кряхтением встал от горящего в полсилы костра. Нужно проведать еще раз, как ведут себя связанные орки. Даром что маленькие, а зазеваешься – и глотку перегрызут. Но за них в царских зверинцах дадут хорошую плату. Да шкуры продать, барахлишко, что захватили в уничтоженном клане… Хорошие деньги в этот раз должны заработать, с лихвой покроют все труды, возместят многодневное шатание по опостылевшей степи…

Дзонго шагнул в тень, давая глазам приноровиться к слабеющему лунному свету, и насторожился. Со стороны ручья явственно доносился топот бегущего. Одиночка… В такое время… Следопыт бросил взгляд в сторону валунов, где укрылся Коростыль, добрый друг Хлопа. Оба – отменные лучники, под его прикрытием можно не бояться засады. Раз молчит, значит знакомый бежит. Но только вот – зачем бежать впотьмах? Не случилось бы чего… Дзонго шагнул навстречу бегущему, ощущая неприятную горечь в груди…

– Смерть! Там Смерть! Она сожрала всех, всех! – Заноза трясся как в лихорадке, пытаясь вырваться из крепких рук товарища. – Это шаман, не иначе, проклятый шаман! Он убивал нас одного за другим, а потом нырнул в заводь и наслал морок на Мостового! Тот перестрелял оставшихся, я еле успел бежать… Если бы не мои быстрые ноги, лежать мне сейчас там, у проклятой воды!

– Шаман? Поди ж ты… – Дзонго от неожиданности выпустил следопыта из объятий, и тот метнулся мимо него к костру, суетливо уронив часть тюков и начал лихорадочно собираться. – Шаман… В живых остался лишь Заноза, наш вечный брюзга и … Шаман!

Забыв про больную ногу Дзонго рванул к валуну, на котором затаился Коростыль. Если мечущийся по стоянке воин не врет, то они крепко вляпались. Это Степь, тут амулетов и оберегов от орочьей магии нет. Там, где сложили головушку двенадцать следопытов, легко сгинут и оставшиеся трое. Одна надежда на хорошего стрелка, что сможет из засады расстрелять проклятого незнакомца.

Ударившись боком об остывший камень, Дзонго жарко зашептал:

– Коростыль, ты тут?

– А где же мне еще быть, хромая кочерыжка? Что стряслось, где остальные?

– Заноза хрипит, что с шаманом мы пересеклись. Тор с ребятами теперь там, у ручья. Отбегались. А шаман к нам идет.

– Этого еще не хватает! Надо коней хватать и ходу!

– И далеко ты от него по ночной степи уйдешь? Здесь его ловить надо, здесь! Мы же в степи какой день, травами пропахли, нас не заметишь! Я сейчас огонь разожгу, чтобы его поближе приманить, а ты не зевай!

– Одного огня мало, сам понимаешь!

– А мы еще ножичком кого из орчат пощекочем, чтобы слышно было, да пусть Заноза собирается, ему не меньше получаса надо. А ты – смотри во все глаза, вся надежда на тебя!

Лучник помолчал пару секунд и коротко бросил:

– Хорошо, сделаем. Как зверей потреплешь, за палаткой схоронись, чтобы я тебя ненароком не подстрелил.

Дзонго крабом отлепился от камня и засеменил к костру…

На остывшем камне ярко выделялось живое пятно, издалека видное среди холодных валунов. Глэд с интересом наблюдал, как оставшиеся трое живых готовили для него ловушку. Первый активно потел на высоком булыжнике, выслеживая невидимого пока противника. Второй переворошил уже весь лагерь, сгребая какие-то железки в пару больших тюков. Третий подбрасывал бесконечную вереницу веток в пылающий ярко костер.

Некоторое сомнение вызывало еще бесформенное пятно под грудой шкур на другой стороне вытоптанного пятачка. На раненых людей это не походило, на животных – тоже. В любом случае, неотвратимо надвигающийся рассвет заставлял атаковать. Как только взойдет солнце, он вынужден будет драться по другому. Не факт, что легко сможет выстоять против троих противников…

Торопыга прислушалась к приближающимся шагам и попыталась пробиться к краю наброшенной на нее палатки. Как ни ловка она была при живой матери, но безжалостные люди сбили с ног и скрутили лапы безжалостными веревками, а в пасть вставили крепкую железку, что не разгрызешь и в век. Рядом безвольным комком свернулась подруга по несчастью – Шонголом, дочь старого пастуха. Но где теперь тот пастух напоил кровью травы, и где теперь души клана, что безжалостно истребили у безымянного ручья? Далеко ушли воины, не вернулись, и никто не защитил самок, телами закрывавших детей от холодной стали. Только две маленькие девочки с ужасом слушали приближающиеся шаги, легко угадывая в них чужака, кормившего их вонючей кашей раз в день. Но в этот раз запах человека говорил не о предстоящем ужине, в запахе легко читался страх и злоба, пугающая орчат больше, чем неизвестность утомительного пути в рабство.

Сильная рука сдернула палатку, и Торопыга в ужасе забилась в стягивающих ее веревках. Человек нагнулся, схватил за намордник и острым ножом одним взмахом распластал ремни, рывком сдергивая сбрую с головы.

– Давай, змееныш, громче! – Дзонго примерился, собираясь срезать часть шкуры с боков увертливой зверюги. Надо постараться, чтобы она не замолкала ближайшие полчаса. А что лучше для этого, как не ободранный бок.

Торопыга взвыла во всю тощую грудь, читая в глазах человека кровавую решимость, но забиться под тюки не было никакой возможности… Воин поудобнее перехватил нож, склонился, надсадно ухнул и медленно стал наваливаться на самку. Та непрестанно выла, зажмурив глаза… Выла, пока хватало дыхание. Но тяжелое тело сдавливало все сильнее, и Торопыга стала извиваться, пытаясь уползти от неминуемой смерти. Она толкалась, пихалась связанными лапами и продиралась куда-то по мешкам и тюкам, пока, наконец, не оказалась на притоптанной земле. Лишь там она перевела дыхание и открыла глаза.

Напавший на Торопыгу человек лежал на разворошенных вещах, сгорбившись и неестественно вывернув руки. Из спины его торчало две стрелы, слабо пуша оперение на предрассветном ветру. Со стороны выпаса доносился шорох травы. Через несколько минут к костру вышел еще один человек, несущий на себе тело, пахнувшее свежей кровью. Сбросив убитого у костра, незнакомец развернулся к орчатам.

Худой, жилистый и легкий в движениях чужак. Самки не видели такого в отряде раньше. Видимо, люди так же грызутся между собой ради доброй добычи, как это часто практиковали Дикие. Более удачливый забирал чужие вещи и коней, захватывая в полон всех, кто не смог умереть с честью. Подойдя ближе, незнакомец бросил взгляд на Шонголом, потом повернулся к Торопыге. Та оскалила клыки:

– Уйди, человек! Мы не твоя добыча! Убью!

Пустые глазницы черными провалами ловили последние отблески луны. Тихий голос заскрежетал на старо-орочьем…

– Проклятье, мне только вас в попутчики и не хватает…

Разрезав путы на орчатах, безглазый бросил им флягу с водой, после чего повернулся и стал быстро обыскивать захваченный с боем лагерь следопытов.

* * *

Фрайм осторожно пробирался сквозь толпу, стараясь не затоптать какого-либо идиота, так и норовящего сунуться под копыта усталого коня. Дорога из Полана в столицу в этот раз далась нелегко. Поздние дожди превратили дорогу между городами местами в плохо проходимые болотца, лишний раз напоминая об излишней доброте Его Величества к казнокрадам. На бумаге тракт ремонтировали не раз. На практике купцам в последнее время приходилось пережидать распутицу по постоялым дворам и ждать первых морозов. К сожалению, Фрайму пришлось садиться в седло, не взирая на капризы погоды.

Ороман бурлил. Бесконечные толпы нарядных горожан заполнили широкие улицы, узкие проулки и бесконечные закоулки беспорядочно застроенного города. Столица праздновала победу соседей над грозными орками и радостную суету сборов собственного ополчения. Обещанные десять тысяч конницы сколачивались по всему государству, а пятнадцать тысяч пехоты лишь на пять тысяч состояли из царских полков. Остальных пехотинцев набирали под неплохие деньги по самым дальним хуторам и деревням. Горожане, ругнувшись, выплатили разовый налог, что подарил им «светоч мира и потрясатель основ», венценосный Гардолирман. Куда деваться, новые полки требовалось не только одеть из арсенальных запасов, но и накормить, напоить и отправить в степь. Но в любом случае, откупиться от Его Величества куда проще, чем самому попасть в цепкие лапы вербовщиков. Нет уж, дудки, пусть снег бороздят увальни с крестьянских дворов. Это для них ползолотого в месяц – несметные деньги, а хитрые жители столицы легко смогут заработать больше, не подвергая бесценную шкуру угрозе быть продырявленной ядовитой орочьей стрелой. Так что доблестные войска обойдутся в этот раз без них, жителей самого лучшего города. Вместо этого, они лучше прославят в веках царствующий дом, вновь севшего в седло удачливого военачальника и храбрых солдат, что мечами присоединят дикие земли на западе от нынешних границ до самого дальнего моря!… Разве что, оставив пару миль солончаков для тупоголовых Драконов и заплесневевших Болотников…

Наездник с трудом пробился в переулок и стал пробираться к давно облюбованной таверне, вокруг которой продолжалось пьяное веселье. Город явно спятил,, пытаясь выпить за день больше, чем наливали обычно в храмовые праздники. Даже стойло для уставшего коня пришлось отвоевывать у неуемных гуляк. Лишь через полчаса Фрайм смог подняться в оплаченную комнату, умостившуюся под самой крышей, как правило, тихого дома. Скинув сапоги, наемник брезгливо вслушался в череду воплей, пробивавшихся из главного зала.

– Неужели у наших соседей столь же весело? Или Драконы все же знают толк в вине и веселье? Ох-хо, остается лишь верить, что Мим сумеет завершить эту сделку в нашу пользу, и мы получим желаемое: он – замок, а я – добрый дом недалеко от центральной площади. Дом с садом, конюшней и псарней. Хорошая охота заставит меня забыть про этих идиотов, что уже празднуют гибель всего орочьего племени… Десяток бы лохматых в город, для наведения шороха, вы бы не так запели…

Фрайм устроился на скрипнувшей кровати и стал разбирать корреспонденцию, которую захватил по въезде в Ороман. Большую часть писем бросил на пол, пару отложил, а письмо от Мима придирчиво осмотрел на предмет чужого любопытства, после чего вскрыл и углубился в чтение, ловя взглядом в витиеватых строках крупицы необходимой информации.

– … Закончить основные дела … оплатить долгосрочные счета … выехать без контактов с двором, не встречаясь с фаворитами … жду в Кхуре без спешки, но мешкать не надо …

Огонь свечи радостно принялся за плотную бумагу. Набирающий силы огонь выхватил багровыми всполохами мрачное лицо. Наемник быстро составлял в уме план дел на завтрашний суматошный день. Если постараться, вечером уже можно будет укладываться в дальнюю дорогу.

Но не предстоящее путешествие озаботило сидящего в сумраке человека. Мрачные мысли навеяла завершенная поездка в Полан. Совершенно неожиданно из каких-то глубин выглянула тень прошлого и показала зубы, оставив после себя труп виночерпия Пяти Сестер. Тело брата Визариуса со следами пыток нашли в его клетушке утром. Находка перепугала солдат до полусмерти и послужила поводом для наказания ночной стражи, прошляпившей неуловимых убийц. Личности душегубов очень сильно занимали теперь мысли Фрайма, избороздив глубокими морщинами его крепкий лоб…

* * *

Глэд собрал коней и повел их к слабо видневшемуся костру. Следовало как можно быстрее собрать валяющееся оружие и припасы и двигаться дальше в степь. Кто его знает, сколько еще таких отрядов рыскает по округе, пытаясь выследить любого, попавшего в эти дни в степь. Нужно убраться как можно дальше от неприветливых холмов, сменяя коней в пути и молясь богам, чтобы случившиеся оказалось последним неприятным приключением на пути к Огненному народу.

Взору безглазого предстал разгромленный лагерь. Пока он ходил на выпас, освобожденные орчата навели свой порядок. Ножами они исполосовали всю материю и вещи, до которой смогли дотянуться. Разломали мелкие ящики и коробки. Разметали осколки посуды. В костре смрадно чадили три изрезанных тела. Виновницы разгрома сидели на корточках рядом с грудой сваленного оружия и настороженно разглядывали вернувшегося нежданного спасителя.

Глэд спокойно подошел, присел рядом на корточки и всмотрелся в освобожденных. Как там Громыхатель говорил? Пробежали не более пяти летних трав, худые и голодные, самки без клановых меток. Каждая в лапе сжимает широкий нож, готова броситься в сторону при любом резком движении. Выместили злобу плена на мертвых, даже не поленились и приволокли убитого лучника, что погиб первым из трех оставшихся следопытов. Но, несмотря на разгром, отложенное им оружие, пара одеял и продукты лежали не тронутыми. Ждут. Ждут его решения.

– Меня зовут Глэд.

Чуткие уши дернулись при звуках речи. Непонятно, что больше напугало – медленно выговариваемые слова, изменившиеся за две сотни лет со времен умершего воина Дикого народа, или смелость чужака, открывшего личное Имя посторонним.

– Я иду в степь. С людьми мне не по пути. Люди лишили меня глаз и хотят лишить жизни. Поэтому я иду в степь. Иду один. Вам предлагаю – берите по паре коней, припасы в дорогу, оружие и возвращайтесь домой. Я вам мешать не собираюсь.

Маленькая, с взъерошенным мехом на загривке лишь насупилась. Судя по тому, как она визжала, когда ее пытался убить следопыт – голос у малютки что надо. Но сейчас – лишь сердито сопит в ответ.

Неожиданно подала голос вторая.

– Шонголом некуда идти. Мой отец умер в набеге. Моя мать убита людьми, что вели нас с собой. Моя юрта сгорела, а братья и сестры по клану мертвы. Мой клан – пепел остывшего костра. Некому защитить меня в степи. Шонголом хочет идти с тобой, безглазый человек, с языком орка и силой демона. Шонголом будет готовить тебе еду и точить твой нож.

Вторая самка попробовала ткнуть в бок локтем разговорчивую соседку, но задержала лапу, пригорюнилась и захлюпала носом. Судя по всему, лишь сейчас она сообразила, что именно говорит ее сестра по несчастью. До этого она отбивалась от неминуемой смерти, переживала свалившуюся на нее нежданно свободу, мстила мертвым врагам, а сейчас на нее накатило недавнее прошлое. Накатило, вцепилось кровавыми пальцами неожиданных смертей и болью утрат. Маленькая самка тихо плакала, побелевшими от напряжения лапами сжимая рукоятку окровавленного ножа…

Глэд мрачно смотрел на двух зверенышей, доставшихся ему в нежданные попутчики. Чужой клан примет их лишь с согласия шаманов и под хороший выкуп, таковы обычаи. Либо – под личное поручительство известного воина. А кто он? Враг, человек. Такой поручитель подарит лишь мучительную смерть под пытками. Можно убить их здесь, освободив себя от нежданной обузы. Но рука не поднималась. Не мог он достать меч и ударить эти грязные комки меха, один из которых черными бусинами глаз ловил отблески костра.

Вздохнув, Безглазый поднялся и обронил:

– Решайте сами. Я беру оружие, припасы и добираюсь до оставленной стоянки. Оттуда направлюсь дальше. Если хотите ехать со мной – собирайтесь.

Шонголом осторожно обняла за плечи Торопыгу и зашептала в ухо:

– Пойдем, сестра. Человек уходит в степь, пойдем с ним. Человек берет нас в собственный клан. Странный человек будет нас кормить и не отберет у нас оружие. Человек сохранил нам жизнь и будет делить с нами кров и пищу. Наши судьбы сплелись…

Плачущая самочка кивнула зареванной мордочкой и, взяв тряпку, стала оттирать нож. Потом успокоила его в ножнах и, всхлипывая, стала помогать вьючить лошадей… Странный человек и две молодые самки пяти лет от роду собирались покинуть разрушенную стоянку следопытов…

* * *

– Дорогой Тертедуэй! Я наслышан о вашей доблестной службе на северной границе, службе на благо народа и меня, вашего государя! Недавние события заставили меня обратить взор на Восток, где в ближайшие дни будет решаться судьба наших земель, уже обретенных и еще не освобожденных из-под ига злобных тварей… Я полагаю, что именно вы, известный военачальник, не раз доказывавший миру доблесть, сможете возглавить собираемое войско и выполнить мою волю…

Старый полководец, нарядившийся по случаю столь важного приема в лучшие одежды, чопорно поклонился. Вот уже пятнадцать минут, как он восседает на широко разбросанных подушках рядом с низким столиком и общается с Его Величеством. Пара чаш дорого вина во славу царствующего дома и солнцеликого Гардолирмана, затем легкие закуски, и теперь владыка Поххоморана начинает вплетать в ткань беседы своего гостя его доблестные деяния и то, что предстоит выполнить в ближайшие дни. Его Величество поддался охватившему столицу разгулу и немало выпил сегодня, но, несмотря на излишнюю витиеватость слога, мозг его не затуманен и мысли кристально ясны, разящими мечами поражают всех врагов, всех-всех врагов, что ненасытно скалятся из-за бдительно охраняемых границ на плодородные земли империи… Да, скалятся… Скалятся… Ик…

Его Величество залил навалившуюся икоту остатками вина, и постарался собраться с мыслями, пока виночерпий подливал следующую пряную порцию.

– О чем это мы? Ах, чуть не забыл! Я внимательно прочел предоставленный вами доклад, очень внимательно. Написано человеком несомненно деятельным и знающим. То, что предлагают местные шепталы, провоняло пылью и страхом перед соседями. Ваш доклад пахнет кровью врагов и травами новых земель. Степь должна принадлежать нам. Если не вся, то большая часть. Болотники прекрасно обойдутся захваченными оврагами, которые пытаются удержать от набегов уж какой год. Драконам хватит и солончаков у дальних границ. Наша задача – отодвинуть границу от дальних пределов до самой Усыпальницы на севере и до новых крепостей чернохвостых на юге. Половина, минимум половина Степи принадлежит нам. Но – хватит об этом. Вопросы новых границ будут обсуждать мои дипломаты, вам же предстоит показать войска с лучшей стороны в предстоящем совместном походе. Вы уже провели смотр?

– Да, мой повелитель. В обед я лично проверил подготовку регулярных полков. Очень неплохо вымуштрованы, очень неплохо…

– Вот именно! Это – скелет, на который вы нарастите мышцы многочисленного ополчения. Через две недели наши бесстрашные воины начнут поход, который впишет наши имена в историю государства!

– Две недели?!

– О, это арьергард, конечно. Авангард уже сформирован и выступает вот сюда, – рука Гардолирмана ткнула куда-то в глубину степей. – Детальную карту вы получите завтра утром. Для этого похода я открыл арсеналы и предоставил все самое лучшее. Повозки, оружие, зимняя одежда, запасы продуктов и все что понадобится, все-все, что только может понадобиться…

Тертедуэй стремительно трезвел.

– Ваше величество, сколько времени у нас будет на боевую подготовку новых подразделений?

– Думаю, месяц или два пути. Скорее всего – месяц. Быстрым маршем смешанные колонны должны выйти в середину степей и встретиться с армиями наших ленивых соседей. Мы не должны ударить в грязь лицом! Если собираемся претендовать на большую часть будущих земель – должны доказать, что мы самые лучшие и способны в одиночку свернуть этой мохнатой Орде шею! Только так! Натиск, бесстрашие и победа!

– Все же я буду подчиняться совместному командованию или действовать самостоятельно?

– Увы, мой уважаемый полководец! К сожалению, достигнутое соглашение требует вашего подчинения полководцу, выбранному на совместном совете. Правда, никто не мешает претендовать на эту роль вам самому! Ведь ваш опыт вполне достаточен, чтобы занять столь почетную должность!

– И все же, если Драконы поставят своего военачальника во главе объединенных войск, какой будет моя задача?

– Подчиняться, по возможности, подчиняться. Но! – Его Величество заговорчески поднял палец и придвинулся поближе, – при этом не забывать наши собственные интересы! Людей беречь, под удар не подставлять и соседям спуска не давать!

Пустая чаша замерла на мгновение, подставляя широкое золотое нутро под винную струю.

– Хотя, если после заключения мира и раздела земель лишь небольшая часть вернется домой, я не буду страдать. Не стоит забывать, что казна оплатит обещанное только тем, кто вернется домой. Кого-то мы оставим в новых гарнизонах, кого-то поселим на полученных землях. Государство должно заботиться о подданных, не так ли?… Да, и не забудьте вашего преданного лекаря! Он прекрасно ознакомлен с обычаями наших врагов, думаю, будет просто неоценим в предстоящем походе…

Через полчаса старого полководца милостиво отпустили в отведенные покои. Протрезвевший Тертедуэй ковылял в сопровождении почетного охранного эскорта длинными коридорами дворца и мрачно просчитывал, во что выльется столь неожиданно начинающаяся военная компания. Завтрашние детальные карты и интендантские расписки должны дать ответ на большую часть возникших вопросов. Но главное – военачальник сегодня услышал: натиск, бесстрашный натиск и молниеносная победа! В условиях наступающей зимы, ветхого обмундирования с разворованных армейских складов и необученных новобранцев, которых через пару месяцев придется бросить в жаркие схватки с хорошо подготовленными дикими убийцами.

Да хранят боги Его Величество, великого затейника! Одним ударом решить с десяток проблем, назначив главным кудесником старика. Сначала руками бывшего коменданта навели порядок среди бунтующих провинций, потом его стараниями восстановили умирающую пограничную службу на дальних рубежах. А теперь пусть старичок попляшет на углях войны, не забывая вовремя кланяться царствующему дому…

– Что прикажете подать на ужин? – склонился в поклоне слуга.

Тертедуэй пожевал губы, вздохнул и направился к широкой кровати.

– Я отменно перекусил у Его Величества. Поэтому – кувшин теплой воды, хлеб и сыр. Вдруг ночью побеспокоит бессонница. А еще – подбросьте дров в камин, не хватало еще простыть на местных сквозняках…

Слуга исчез за бесшумно закрытой дверью, пока старик устраивался на мягких подушках.

– Натиск и победа, натиск и победа… Останется ли кто-нибудь, способный продолжить службу в новых гарнизонах?… Охо-хо… Проклятые сквозняки…

* * *

Крепкие лапы, в пятнах от кислот и ожогах от горячего металла, любовно полировали широкое полотно ножа. Через полчаса можно будет заняться рукояткой из узловатых болотных корней, а потом и заточкой доброго клинка.

Болотный Плющ тихо посасывал погасшую трубку, наблюдая за неспешной работой увечного сына. Запасы оружия незаметно для соседей росли. А куда деваться, если после ухода молодняка совет деревни так и норовит куснуть при случае старые воинские семьи? Того и гляди, дело до потасовки дойдет. Хотя – может и не дойдет. Все замерли и ждут вестей. Месяц-другой и станет известно, поймали ли орков в степи, напились ли замерзшие травы крови людей и ящеров. Только после того, как чаша силы склонится явно на одну сторону, только тогда местные хитрецы примут решение. Главное, не провоцировать их зря, не давать лишний повод для будущих обид и большой крови…

В хижину скользнул Соленый Язык. Последнее время семейные заботы превратили его в молчуна. Замерзающие протоки сделали невыгодной охоту одиночек. Уже неделю как ходят сборным клином, объединившись с добрыми соседями. Хотя пары добытых кабанов и наловленной в омутах рыбы хватит на ближайшее время, но охотники стараются по максимуму запастись едой. Не известно, когда еще придется встать на тропу и выслеживать добычу. Может, ближе к январским морозам придется сменить силки на боевые копья…

Отец изломал в немом вопросе бровь. Соленый Язык одними губами ответил:

– Тихо. Совет принял положенную часть добычи, грызутся сейчас из-за выплат за проданный тростник и дрова людям. Не до нас.

Болотный Плющ умиротворенно прикрыл зеленоватые глаза. Туманный Ветер отложил отполированное лезвие и принялся за рукоятку. Наступал медленный и спокойный вечер. Вечер перед медленно надвигающейся бурей.

* * *

Дорога бывает разной. Ровной или извилистой. Долгой как путь миграции китов или короткой как удар гарпуна. Скучной, опыленной серой ковыльной пылью или интересной, окрашенной песнями минуемых трактиров. Но какой бы ни создали дорогу, она примет всех: хромых и быстроногих, здоровых и увечных, любому найдется на ней место, любой может пройти ее из конца в конец.

В одном отражении пути духи дороги получают щедрые пожертвования от одинокого путника, спешащего на восток, к мрачным стенам столицы Драконьего королевства. Путник щедро платит за сменных лошадей и не останавливается надолго в придорожных гостиницах. Расписки и ценные бумаги спят за пазухой наемника, готовясь встретиться с Мимом, что плетет хитроумную паутину рядом с черным королевским троном.

В другом отражении переплетения путей трое живых гонят лошадей по бесконечным степным травам, приближаясь с каждым мгновением к холодным северным скалам. Вечерами каждый из них обильно крошит пищу, благодаря при этом богов, и не обижает степных духов грубым словом. В свете заходящего солнца старший из путников упражняется с мечом и копьем, терзает стрелами самодельные мишени. С каждым движением память трех ушедших в небытие вливается в живое тело навыками и умениями. Страх замещается осторожностью и осмотрительностью эльфа. Неподвижность меняется на собранность ящера. Порывистость ударов преображается в стремительность и неотвратимость орочьих атак. Безглазый человек с радостью ощущает, как непонятные и сложные раньше для него вещи преобразуются в простые и привычные – повседневные. Воинские умения просыпаются, как после долгого сна, и дополняются чтением запахов степи, общением с лошадьми и приготовлением пищи на скрытно разведенных кострах.

Дорога смягчает и успокаивает сердца спутников безглазого. Маленькие самки уже не только помогают в приготовлении нехитрого ужина, но и рассказывают про прошлую жизнь. Про любимые сказки, что напевала старшая бабушка в клане. Про строгого шамана, безжалостно гонявшего малолеток от латанного шатра, заполненного бесчисленными интересными предметами. Про ушедших на вечнозеленые луга братьев и сестер, которые делились иногда сахарной косточкой во время праздничных ужинов. Каждый прожитый в дороге день успокаивает неокрепшие души. Ежедневный переход, лошади, привычные запахи степи, вечерние заботы кружат в водовороте будничных дел, отодвигая далеко за горизонт бремя раздумий о случившимся и будущем…

И лишь тонкая морщинка на лбу их безглазого вожака беспокоит вечерами самок. Безглазый человек не говорит им, что виделись ему далеко позади пару раз всадники. Виделись, а вот уже второй день, как не замечает он возможной погони. Беспокоит его эта безлюдность степи спереди и сзади больше, чем начавшиеся холода, вымораживающие под утро степные травы до хрупкого треска. И не исчезает эта тонкая морщинка ни во время торопливого завтрака, ни во время смены лошадей в бесконечной гонке на север…

* * *

Хромоногий Лис растолкал сгрудившихся у стола солдат и склонился к сотнику.

– Это как же так, уважаемый Вир! Неужели я и мои друзья обидели чем-то добрых солдат, грудью защищавших наши души от орочьих стрел?

Сотник удивленно почесал бороду и не нашелся, что ответить.

– Неужели мы помяли кого из твоих людей на улицах и площадях Северной Короны? Или кого ненароком на базаре в толпе обухом копья приложили?

– Нет… Не помню такого…

– Так какого морского дьявола ты тогда с ребятами сидишь здесь?! Или доброе пиво на нашем столе должно скиснуть в ожидании?! – и тяжелая лапа кормчего гулко приложила по укутанной в кольчугу спине. – Чего же мы ждем?!

Радостно загомонившие солдаты быстро перебрались на дальние столы, где их с шутками и смешками встретили городские стражники во главе с широкоплечим Диким Китом. Засновавшие столовые заставили дубовые столешницы широкими пивными кружками и подносами с жареным мясом и приправами. Сегодня стража гуляла, отмечая щедрую награду за беспокойный прошедший месяц. Ярмарка, конец китобойного сезона, доставка припасов квартирующей армии: всего и не упомнишь. За весь месяц ни одного убийства и всего с десяток грабежей и разбоев. Магистрат может быть доволен.

– Надолго к нам? – Кит подвинул чудовищных размеров кружку сотнику. Тот благодарно кивнул и приложился к живительной влаге.

– Ух, отпустило… Два месяца в поле, постоянно ждали, что орки вернутся и развесят нас на вертелах… Благо, Ниерольд внял нашим молитвам и прислал смену…

– И вас насовсем в город, к нам на усиление?

– Шутки у тебя недобрые, почтенный Кит, – отмахнулся Вир, насаживая на нож добрый кусок мяса. – На неделю, пожевать да отоспаться. От сотни, считай, полста душ боеспособных осталось. Кто с лихорадкой валяется, кто животом ослаб. Сам знаешь, пока новый командующий с войсками не пришел, наместник нам всякую дрянь вместо продуктов отправлял. Только сейчас хвост прижал, а то все карами грозил и письма с жалобами строчил.

– Да, Таллобер – известная крыса. Трусливый и продажный, редкий пакостник. Чуть зазеваешься – сожрет и не подавится… Говорят, командующий его знатно мордой отвозил, как приехал. Наместник изрыдался весь, когда ему рожу помяли.

– Переживет. Не раз такое видел. Покается, золотишком да девушками для отдыха снабдит – вот все и забыто. Поэтому, как только войска двинут в степь, я с ними пойду. Благо, уже и места указаны. Не хочу потом от этого мешка с пиявками отбиваться. Высокородные командиры – они далеко, а отыграются в первую очередь на нас.

– Так куда же на морозы глядя?! Зима уж началась, снегопады вот-вот пойдут. Вы же в степи поморозитесь все напрочь!

– Не волнуйся, нас так легко не взять. Его Величество добрые войска собрал, ополчения не так много. А основные – в разных переделках бывали и не одну зимнюю компанию помнят.

– Не знаю, не знаю, как-то странно все это.

Сотник потянулся за следующей кружкой.

– По мне, лучше сейчас снег притоптать, чем потом летом по степи этих мохнатых уродов ловить. Город их разваливающийся по камушкам разберем, гробницу спалим, остатки орков на кольях рассадим – вот и весна. А там – и домой. Вы же готовьтесь. Как только основная масса войск в степь выйдет, вам достанется и за городом присматривать и часть застав на себя взять.

– Туда ведь ополчение посадят, так объяснили.

– Крошки от ополчения, ты хотел сказать. Ладно еще, если сотню тебе наскребут. Все с войсками рвутся. За добычей и золотом, что шаманы в городе зарыли. Поэтому, на тебя все и оставят. Ты командир славный, ребята у тебя как на подбор. Присматривайте, чтобы людишки лихие не зашалили. А мы вернемся, отметим прошедшие дни славно, чтобы до старости наместнику и его прихлебателям икалось!

* * *

На двух холмах россыпью чернели могучие орочьи конники, широко охватившие заснеженную долину меж холмов. Цепочка следов в долине упиралась в остановившийся отряд. Трое наездников в голове и свободные снаряженные лошади за ними.

Топтун устало тронул коня и стал спускаться вниз, навстречу чужакам. Он и его воины закончили шестидневную гонку за незнакомцами. Сейчас, под ярким полуденным солнцем, шаман раздраженно разглядывал всадников, застывших в непривычных человеческих седлах. Целый месяц разбитые на летучие отряды лучшие воины охраны Многоголового, получив приказ, искали соплеменников вождя Дикого народа. Обшарили замерзающие болота на севере, вихрем промчались по западной холмистой границе степи. И нашли сожженную стоянку, где упокоились самки и молодняк. Пробежали по человеческим следам до другой стоянки и снова посчитали убитых, что уже попробовало на зуб голодное зверье. Теперь, загнав лошадей, настигли все же тех, чей запах заставили искать по всем бесконечным степным дорогам. Осталось лишь выяснить, почему две свободные самки с оружием до сих пор не убили столь странного попутчика.

Топтуну не нравился полученный приказ. Мало того, что получил он его от вождя Разделенных, а не от Совета Шаманов. Так еще пришлось мотаться по замерзающей степи в то время, когда его силы требовались для защиты Города Павших.

Топтуну не нравился отряд, данный ему в подмогу. Грубые следопыты и бывалые воины из личной тысячи Многоголового побаивались знатока заклятий и наговоров, но не проявляли должного уважения. То ли дело – жить в кочевье. Почет, послушание, лучшие куски с клановой добычи. Так нет, вместо этого – пронизывающий ветер, питание на ходу в сухомятку, сбитый до кровавых мозолей зад и злобный оскал соседей у костра, терпящих тебя лишь по приказу старшего.

А еще Топтуну не понравился сидящий перед ним человек. Тот спокойно разглядывал приближающегося шамана, держа руки на седле. Потертая зимняя одежда, крепкие сапоги, легкая кольчужная сетка, чуток великоватая для его фигуры. Ременная перевязь поверх груди и два широких ножа рукоятками вниз. Орочий меч и кинжал за поясом. Два больших лука по бокам в кожаных тулах и полные колчаны стрел рядом. В паре шагов сзади укутанные в теплые меха самки, настороженно оглядывающие окруживший их отряд. Семнадцать лошадей, отдыхающих после долгой скачки, парящие разгоряченными телами и начавшие искать пучки травы под неглубоким снегом. Быстрый отряд на быстрых лошадях. Десяток лошадей под седлами и десяток с легкой поклажей, не более одного тюка на другом десятке. Сменные лошади и лошади с доброй добычей. Еще бы пару дней и чужаки ушли бы в предгорные районы. Еще пара-тройка дней – и разбирайся потом с гномами, на чьих именно землях перехватили отряд.

Если бы не разрушенный человеческий лагерь, шаман бы просто приказал скрутить человека. Но увиденное им требовало подойти к делу с должной осторожностью. Распутанные следы наглядно говорили, чем может закончиться нападение на сидящего напротив всадника, чернеющего пустыми глазницами на ярком солнечном свету. Вождь не простит, если его воины прольют кровь.

Топтун вздохнул легонько и как можно приветливее оскалился.

– Хорошо воюешь, человек. Ты меня понимаешь, да? Я говорю, ты…

– Я понимаю тебя, камлающий в ночи.

– О! Какая редкость в этих краях! Человек, говорящий на нашем языке человек! Рад нашей встрече…

Безглазый отвесил церемонный поклон и ждал продолжения.

– Хорошая охота. Богатая добыча. Пленники и оружие, что еще надо воину.

– Это мои шайты – сироты, взятые под опеку и защиту. Здесь нет пленников.

Топтун удивленно уставился на насупленных самок. Надо же, они слушаются человека!

– Я иду с миром и готов уплатить должную долю от захваченного в походе. Позови сотника, мы обсудим с ним этот вопрос. Мои лошади стынут на ветру…

– Ты говоришь со мной, человек! – окрысился старый орк. – И не тебе решать, куда и как ты направишься по нашим землям!

Безглазый обернулся к попутчицам:

– С каких это пор шаманы нарушают законы степи? Дань за проезд всегда берет старший разъезда. Тут – три десятка воинов, над десятниками должен быть назначенный сотник. Он принимает оговоренную долю, и он решает, что достанется танцующим с ночными духами.

Человек привстал в стременах и изобразил скрещенными ладонями общепринятый знак призыва старшего военачальника. С холма в сторону беседующих двинулось несколько всадников.

Ярость налила кровью глаза Топтуна. Столь наглое поведение человека требовало немедленного ответа! Человек вел себя так, будто он стоял во главе тысячного клана и собирался раскинуть шатры переговоров с малочисленными соседями! А эти оболтусы помчались на его зов! Дай им волю, они в самом деле возьмут дань за проезд по землям Разделенных и пропустят мерзавца дальше на север.

– Ты, грязный кусок мяса, будешь делать то, что я тебе прикажу! Или отправишься на вертел до того, как твои лошади остынут после скачки! Я, я тут отдаю приказы!

И старик рванул из рукава заранее приготовленный амулет, сжал его в кулаке и на одном дыхании прошипел заклинание подчинения. Мутное серое облачко окутало фигуру шамана и, набирая скорость, потекло к человеку. Не прошло и пары мгновений, как темнеющий воздух поглотил безглазого, сгустился до чернильной мглы, мгновенно налился кровавыми отсветами и метнулся назад. Жаркий хлопок бросил орка на землю, вздыбив лошадей в долине и заставив схватиться за оружие воинов на холмах. Самки бросили усмирять табун, а на земле катался в муках Топтун, терзая безумными воплями слух скачущего к нему сотника и его охрану.

Глэд побелевшей статуей застыл на коне, стараясь не вызвать атаку орков нечаянным шевелением.

– Я пришел с миром, я пришел с добычей и дарами богам. Я не хочу причинить зло!

Сотник Тром подал знак охране, сам аккуратно объехал столь резкого на ответ незнакомца и поманил к себе самок. Пока навалившиеся воины успокаивали беснующегося шамана, Тром задал несколько быстрых вопросов:

– Какой запах ваших костров? Кого выбрали старшим в походе на север? Где ваша мать? Кто забрал жизни ваших братьев? Кто вам этот человек?

Выслушав скупые ответы, сотник повернул коня обратно. Спешился рядом с затихающим Топтуном, послушал его сиплый хрип.

– Демоны, проклятые демоны, кровь, кровь везде! Она жжет меня, она раздирает мою грудь и пожирает мои глаза! Больно, как больно мне!…

Покачав головой, воин вернулся в седло и задумался на пару мгновений. Потом жестами быстро раздалприказы, буркнув трем застывшим рядом фигурам:

– Дань выплатите Многоголовому. Я не приму ее после случившегося. Заодно расскажете все обстоятельно Совету Шаманов. Я и мои люди поедем впереди, покажем дорогу. Вы следом. Охранение – на полет стрелы от нас. Приказы выполнять без задержки. За обнаженное оружие – смерть. За колдовство – смерть. Вечером стоянку ставите для себя отдельно. Самкам разрешаю пользоваться ножами для приготовления еды. Тебе – нет.

Безглазый окинул глазами рассредоточившихся у подножия холмов воинов и ответил ритуальной фразой:

– Вверяю наши души кончику твоего копья.

Сотник удовлетворенно кивнул и тронул коня. Следом за ним потянулась охрана, привязав к седлу мотающегося в беспамятстве колдуна. Отпустив их на некоторое расстояние, следом двинулся человек и его спутницы. Оставшиеся орки широко рассеялись по степи, стараясь не приближаться к конвоируемым чужакам, в один миг лишившим отряд магической защиты. Кто его знает, что еще припасет судьба в дороге? Одна надежда на крепкую сталь и острые стрелы, способные оборвать нить жизни любого колдуна…

* * *

Человек в богато украшенном черном камзоле разбирал кипу донесений от отрядов следопытов. Почти четыре сотни разведчиков обшарили приграничные холмы, но так и не нашли ни орков, ни спятивших ящеров, рванувших в глубину зимней степи. Большая часть отрядов уже вернулась в укрепленные лагеря, оставшиеся прибудут в ближайшие дни. Старший советник сортировал сейчас полученную с голубями груду докладов, собирая воедино информацию про обнаруженные следы, пустые стойбища и покинутые кочевья. Хлопок распахнутой двери рассыпал выстраиваемую из крупиц фактов мозаику замершей орочьей жизни.

– Тор прислал трех голубей сразу. И все – пустые!

Советник замер, обдумывая услышанное. Потом коротким движением из гущи бумаг выдернул тонкий кусок папируса. Пробежал глазами, задумался.

– В последнем сообщении сказано, что они захватили неплохую добычу. Видимо, ушедших на охоту самцов не заметили… Что говорят командиры гарнизонов?

– Войска выдвигаются на позиции. Через неделю первые разъезды направятся в степь.

– Подготовь коня, надо будет наведаться к наместнику, согласовать путь одного из отрядов. Следопытов мы им предоставим. Нехорошо, если на пути войск прошляпим орочью стаю.

Слуга кивнул и помчался на конюшню.

Советник тяжело поднялся из-за стола и выглянул во двор, где холодные снежинки танцевали в порывах резкого ветра.

– Эх, Тор, Тор. Как же это ты так оплошал… От кого угодно, но не от тебя ожидал получить пустых голубей… Найдем ли, где твои кости степь упокоила?…

Надвигающаяся ночь крутила снежные вихри, срывая тонки дымки с труб и завывая холодными ветрами между узких улочек. Зима вступала в свои права и не обращала внимания на разворошенный людской муравейник. Холодному снегу все равно, сколько тел укрыть белым саваном – десять или тысячи… Снега хватит на всех…

Глава 10. Выступившие королевства.

Перешеек стал непроходимым не сразу. Еще семьсот лет тому назад путешественник страдал только от жажды в засушливых горах, через которые петляла дорога между северной и южной частью Фэгефула. Но через сто лет только безумец попытался бы пуститься в этот путь. С тех кровавых лет до наших времен в пустынных горах Перешейка хозяевами себя чувствует только Нежить: погибшие в обоюдных схватках люди и нелюди. Подпитываемые утерянными магическими артефактами и истребляющие все живое в захваченных ими землях.

Торговые пути из южных провинций.

Дополненный каталог.

Ноябрь

Шум, гам, не получившие права говорить ораторы, перекрикивающие друг друга… Многоголовый с грустью покосился на кисет, висящий на поясе. Как жаль, что на Большом совете нельзя раскурить трубочку. Когда еще великие вожди Разделенных угомонятся и прислушаются к дряхлому шаману, сорвавшему голос в попытках успокоить разнузданную вольницу. А и пусть. Пусть попотеет. Как за спиной шипеть о хапнувшем излишек власти – так первые. А как с избранными вождями по душам поговорить – так все навыки потеряли. Ничего, пусть постарается, не все старому вождю вперед камлающих бежать. Старого вождя гомон совсем не раздражает, он прекрасно слышит все, что ему надо в любом шуме. Жаль только, что добрым табачком глотку не потешить, пока этот балаган не закончится…

Многоголовый скосил глаза влево, где за почетными столами сидели гости.

Ящер. Здоровый зверюга. В ширине плеч не уступает, а зубы покрепче будут, чем у степных волков. Вождь уже успел понаблюдать, как тренируются пришедшие на помощь хвостатые братья. Добрые бойцы. Не чета его тысяче, но рядовых орков порвут и не поморщатся. Жаль только, что мало этих хвостатых, всего две тысячи. Грустно только, что себе на уме и не подчиняются лично ему. Готовы драться против людей, но не полезут в местные свары. Сидит, зеленый, глаза прикрыл и, знай себе, кумыс хлебает. И не поймешь, что у него на уме. Одно радует, что и шаманы несолоно хлебавши ушли. А как плясали, как плясали: «У нас общие корни, мы дети Владыки, веками слушаем волю совета!». Ага, вот только советчиков хвостатый не любит, это точно. Дары принял, зубастиков, притопавших на постой, в городе определил, а ответ у него один: «Все на благо Владыки! Примем бой против проклятых людишек!». Вот и пойми его, то ли в любви признался, то ли развернул и пинком подальше спровадил. Хите-е-е-е-р. Хорошо еще, что лохматый народ с ящерами по-хорошему сошелся. Мало ли поводов глотки друг у друга пощупать. Но орки помнят добро, чтобы не говорили людишки. Пришедших встать плечом к плечу перед общим врагом – принимают как должно, не чета вонючей падали с приморских земель…

Вождь почесал загривок и перевел взгляд на следующего гостя. Или следующую. Не разберешь. Принесла же нелегкая. А все эти, любители постучать в бубны. Прибежали радостные такие, с криками, с плясками. Вот, боги услышали их завывания, прислали им помощь откуда не ждали. Темные эльфы откликнулись на зов, и примчалась сквозь пургу лучшая из лучших, хранительница древних знаний и мастерица темных заклятий. Мастерица… Плевком перешибешь, а туда же, на войну. Собралась и примчалась. Когда не ждали… Тьфу… Сидит, чистая недомерка, в серебристой кольчуге, шляпа с пером. Всем улыбается, глазки строит, только успевает на комплименты отвечать. То-то клановые вожди перед ней шерсть распушили, стараются себя показать. Одна надежда, что эльфийка в самом деле мастерица в тайных знаниях и поможет Совету Шаманов поднять нежить. Стоящих бойцов осталось мало, любая помощь пригодится. Даже такая, гремящая мертвыми костями…

Многоголовый повернул голову вправо, к бессменному помощнику, старому Шатуну. Дядька Шатун – известный в прошлом безобразник, вволю пошалил по разным стойбищам, самок попортил и кумыса попил. Где-то в дальнем набеге попался людям, потерял на костре большую часть шкуры. Но обрел лютую ненависть к наглым соседям и при любом случае старался должок вернуть. С малых лет приставлен старый воин следить и пестовать будущего вождя, что делал с должным усердием. Не было у Многоголового лучшего и более преданного воина и советчика, чем старый Шатун. Вряд ли уже будет, не оставил старик наследников…

Вождь вопросительно сморщил нос, старый орк тут же склонился к его уху.

– Будет через два дня. Последний караван с оружием. Кстати, разъезд перехватил остатки его клана. В живых после схватки с людьми осталось две малолетних самки. Их вел человек. Сотник докладывает, шаман с человеком справиться не смог. Сейчас под охраной в дальнем лагере, ждут твоего решения.

Многоголовый коротко хрюкнул и потянулся за добрым куском мяса, который только что выложили перед ним на блюдо. Пора перекусить, а затем приниматься за дела…

Через полчаса старый шаман все же сумел навести подобие порядка, и уважаемые вожди заслушали доклады истомившихся счетоводов и писарей, касты презираемой, но пока необходимой в хозяйстве. Со слов бумажных червей выходило, что оружие собрано в складах у Усыпальницы. Лучшие из лучших и смышленнейшие из смышленых уже начали тренировки с хитроумными механизмами, что предоставили гномы. Оставшееся оружие ждут со дня на день с последним караваном с гор.

Добрые новости обмыли должным количеством напитков и съели очередного жареного быка.

Следующим к доброму собранию обратился младший из шаманов, личность столь незначительная, что большая часть присутствующих и не помнила, чьи родовые знаки он носил до того, как надел цветные одежды камлателя. Младший из младших поведал вождям о нанесенной им обиде со стороны странного человека, пробиравшегося тайком в горы и пойманного доблестными воинами на его запутанных тропах. Разряженный в лучшие одежды по поводу совета орк подпрыгивал в центре юрты и призывал громы и молнии на голову врага, оскорбившего действием почтенного шамана, защищавшего храбрый поисковый отряд…

Утомившись скакать, цветное недоразумение предложило посмотреть на негодяя, доставленного для развлечения почтенных вождей. А после просмотра передать его для пыток и принесения в жертву, что приветствуется степными богами… Услышав про пленника, вожди с интересом загомонили. Обычных людишек – уже и видеть не хочется, вон их, несколько тысяч согнано на северную окраину Города Павших. А тут – воин. Одиночка. Почти до гор домчал на быстрых конях. Шамана не испугался. Интересно…

Чужака провели и поставили в центр юрты, рядом с жарко пылающим костром. Человек с интересом осматривался, неприятно мерцая отблесками огня в пустых глазницах. Ни страха перед сильными воинами, ни почтения уважаемым владыкам известных в степи родов. Орки обменивались шутками, оценивая кожаную перевязь, пустые дешевые ножны и несоразмерную кольчужку, что даже стрелу не удержит. Смешной человек. Не от Драконов, закованных в сталь. Не от Болотников, похожих в броне на панцирную черепаху. Не от западных всадников, увешанных стальной чешуей до колен…

Многоголовый заметил проснувшегося ящера, что с интересом разглядывал пленника, и сделал пометочку. То, что хвостатому важно, может и ему пригодится. А эльфийка лишь носик сморщила, отвлеклись вожди от ее персоны, какая досада…

– Вожди, Совет Шаманов ждет вашего слова и вашего решения! Как будет сказано…

– Что сказано? – подал голос Шатун.

– Сказано о судьбе чужака, посмевшего…

– Ты, заяц облезлый, почему наше время столь бездарно тратишь?!

Перепуганный шаман сжался рядом с бесстрастно застывшим безглазым. Огромный орк наклонился вперед, вперился взглядом в человека.

– По нашему говоришь?

– Да, незнакомый мне воин.

– Назовись, человечье отродье, когда тебя десятник Шатун, сын клана Весенних Ветров спрашивает.

Пленник распрямил грудь, развернул ладони вперед и горлом выходнул-пропел:

– Глэд, вольный охотник, приветствует Шатуна, одарившего десяток доброй охотой…

Вожди довольно закивали. Правильный человек. Кто бы ни был – законы знает, речи обучен, должное уважение оказывает, коли спросят. Может, и пригодится куда. За костром приглядывать или кизил собирать для огня.

– Ты двух малолеток клана Хмурого в степи у людей отбил?

– Я.

– Они признали себя твоими шайтами?

– Да, до прихода вождя клана.

Шатун покосился на серого от страха шамана.

– Так почему тогда достопочтенный Совет говорящих с духами нарушает закон? Что, звезды сегодня не так на небо вернулись? Или ветер вонь с болот принес вместо запахов трав? Как мы можем выносить решение без того, чей клан обсуждаем? Где Хмурый? Может быть тут? – орк приподнял богато украшенный ковер и заглянул под него.

Сидящие вокруг вожди взорвались хохотом. Ну, уморил, ну, молодец. Крепок еще старик, и как славно на место недомерка поставил! Ведь в самом деле – не по законам выходит, вперед хозяина клана мнение выносить…

Шатун пожал закованными в сталь плечами.

– Не знаю, братья. Мне кажется, незачем нам спешить. На днях вернется хозяин молодняка, пусть он посмотрит, запахи и следы исследует, человека на зуб попробует. Тогда и поговорим. Я бы обождал, не хочу доброго воина обижать спешкой. Дикий вождь – добрый вождь. Не хочу его кумыс без спросу в костер выливать…

Остальные согласно заворчали. В самом деле, куда торопиться. Успеется еще.

Многоголовый довольно кивнул, соглашаясь с мнением совета. В самом деле, пусть пока в его тысяче в юрте поживет. Вместе с малолетками. Под присмотром. Все целее будет…

Шаман быстро откланялся, чтобы не попасть ненароком под тяжелую лапу, человека увела охрана. Могучие вожди продолжили обсуждение насущных вопросов, догрызая кости очередного быка. А их длиннохвостый гость пытался понять, у кого безглазый пленник научился столь необычному креплению ножей на грудной перевязи. Именно так носили легкое оружие разведчики его зеленого народа…

Ближе к утру Многоголовый вернулся наконец в родной шатер. Вымуштрованная стража расположилась за запахнутым пологом, охраняя драгоценную жизнь военачальника. Пару мгновений спустя через скрытый лаз к вождю пробрался один из многочисленных соглядатаев, в обилии рассыпанных по городу и соседним стойбищам.

– Разреши говорить, владыка моей жизни!

Владыка с одышкой устраивался на широком ковре, пристраивая богато украшенное седло под могучую голову. Чрезмерно обильный ужин клонил в сон, но следовало узнать, какие вести принес ему маленький шпион, приглядывающий за шаманами, извечной головной болью… Получив разрешающий кивок, лазутчик затараторил:

– Совет недоволен отказом выдать голову чужака, но будет терпеть. Тем более, Топтун поведал много странного. Про то, как его заклинание вернулось обратно огнем и жаром, как видел он в бреду огромные деревья, сочащиеся кровью. Как черные тени звали его с собой и хотели увести во Тьму… Сейчас лучшие из лучших роются в старых записях, пытаясь разобраться с загадкой. А старейшие точат ножи, чтобы на дыбе порасспросить человека, каким образом он сумел избежать пленения и что за мрак хранит его душа…

Вождь лишь хмыкнул – ножи они точат. Еще посмотрим, кто воспользуется тайнами незнакомца…

– Совет решил не ставить никого в известность о возможных талантах человека. Совет не хочет ни с кем делиться. Совет дождется возвращения Хмурого и надавит на него, чтобы тот выдал человека на расправу. Хмурый не обладает пока должным влиянием и уважением среди Разделенных вождей, его легко будет уломать…

Многоголовый довольно оскалился. Надавить на Дикого, говорившего с Хранителями… Пусть попробуют. А он посмотрит. Со стороны. Чтобы не попасть под дробящий кости ответ…

– В остальном – Совет активно готовится к обряду. Осталось меньше двух недель. Все готово и перепроверяется еще раз, под присмотром эльфийской колдуньи…

Вождь благосклонно кивнул, и щуплый орк исчез, будто его и не было… Пару минут спустя в юрту заглянул Шатун, принеся с собой запахи костров и лошадей. Склонился в поклоне, вслушался в тихий шепот повелителя.

– Человека – не трогать, пусть в охранной тысяче так и сидит. Девчонок – не беспокойте. Дождемся Дикого вождя, послушаем, что он скажет. Оружия чужака не лишать, посмотрим в деле. Может, размяться захочет. За хвостатыми присмотри, очень сегодня их старший человечком заинтересовался…

Получив еще пару мелких поручений, могучий орк неслышно покинул Многоголового. Спустя несколько минут только закованные в сталь телохранители слышали богатырский храп предводителя…

* * *

Облако поднятой пыли серой мукой осыпало немногочисленных зевак на обочине. Мальчишки радостно забрались на крепкий забор и свистом провожали проходящие мимо войска. Фрайм придержал коня, все равно соваться в запруженные солдатами ворота смысла нет. Окинул взглядом бредущих пехотинцев и помрачнел.

– А что, дьяволята, долго еще служивым шагать? – повернулся к ближайшим малолетним непоседам.

– Ну, месяц или два, или полгода… Степь – она большая.

– Я про то, сколько мне тут пылью дышать.

– А, так это час, не больше. Вон, складские шагают, считай, они одни и остались. Как пройдут, можно и в город податься.

– Складские?

– Да, их величества обещают надел в новых землях каждому, кто сейчас с войсками пойдет. Вот ополчение и набрали. А это работяги со складов, мешки ворочать все тяжелее, чем обозы сопровождать и на стоянках войскам продукты разводить. Получили по копью и пошли… Жаль, вы опоздали, две недели тому назад бароны дружинников выводили, вот там… – в глаза мальчишек явно читалась зависть. – Кони отборные, доспехи так и сверкают. А солдаты у баронов – как на подбор. Обещают, что дружины пополнять будут из отличившихся в боях! Эх, нам бы туда, в оруженосцы, а потом…

Наемник лишь головой покачал. Конечно: оруженосцем, потом латником, а самые удачливые доживут до легкой кавалерии. Если доживут. Но в отборные войска попадут лишь незаконнорожденные и лично отобранные среди вассальных крестьян крепкие мальчишки, способные выдержать железную муштру и угнетающий казарменный быт. Горожанам тут ловить нечего. Только – в ополчение, грязь в обозах месить и на направлении основных ударов телами чужую конную лаву останавливать. Умирая за жалкие гроши и грубую пищу.

Это дружинники могут потом претендовать на участок земли, который сдадут в аренду и будут попивать свежесваренное пиво. Или продадут наградные листы и откроют маленький трактирчик, а то и в ветеранскую гильдию вступят, пестовать будущих солдат для барона. А горожанину достанется в лучшем случае с десяток золотых и шрамы от пережитых атак. Да дешевая выпивка вечерами за рассказы о пережитых приключениях. Пока не сопьешься…

Из ворот показался хвост ощетинившейся копьями колонны, и Фрайм стал пробираться поближе к воротам. Нужно побыстрее встретиться с Мимом, обсудить последние новости. А потом – бочка с горячей водой, чистая одежда и крепкий сон после долгой утомительной дороги…

* * *

Торопыга аккуратно подала кусок горячей влажной материи Глэду. Тот вытер лицо, руки, обтер грудь и с поклоном вернул влажную ткань обратно. Принял из тоненьких лап Шонголом перевязь с оружием, накинул потертую безрукавку и вышел из шатра. Мохнатые хозяйки проводили безглазого и занялись по хозяйству.

Что бы не ворчали взрослые воины, что косятся на кормильца, но им жаловаться грех. С момента освобождения человек ведет себя как настоящий старший брат. Всегда мясо на столе, затрещинами не подгоняет, в теплые меха одел, а вчера у соседей по кострам мену устроил. Часть доспехов, оружия захваченного продал,. Новую одежду опекаемым шайтам купил, сапоги заказал. Холодную острую сталь оставил, что лишь в семьях воинов практикуют. Каждый вечер показывал, как нож удобнее в лапе держать, как удар от себя отвести и как могучего орка или человека ужалить больнее. От закованного в сталь воина не спасешься, а насильника или вора заставишь подальше держаться.

Сказки у костра рассказывает такие древние, что иногда лишь у бабушки слышали. Ответные с интересом слушает. Ведет себя иногда необычно, но что с человека взять. А еще вчера принес два кованных сундучка, поставил на пол. Торжественно подвел к откинутым крышкам, вручил каждой меч в ножнах и произнес обрядовые фразы:

– Род вручает вам право на жизнь, род вручает вам право на смерть. Смерть свою и врагов, жизнь детей и родных. Отобрать это право не смеет никто. Храните полученную сталь, как продолжение тела. Вам решать, кому ее потом вручить. Либо детям и внукам, либо оставить себе в тяжелые годы, чтобы защитить родной очаг…

Обнял маленьких орчат, у которых от волнения перехватило дыхание, добавил от себя:

– Мы дождемся вашего вождя, он решит мою судьбу. Но вы теперь не бесприданницы. Пусть ваше приданное начинается с холодного железа, но будут там и богато украшенные платья и золото на покупку табунов. Все будет…

Вложил каждой в лапу по потертой золотой монете, потрепал по загривку и отошел в сторону. А девочки полвечера играли с сундуками, укладывали в них нехитрые пожитки. А утром перетащили на положенные места у тотемного столба и теперь с нетерпением ждали, когда приедет вождь, запах которого уже забыли. Вождь, которого с надеждой ждут несущие общую с ним кровь…

Глэд поклонился поднимающемуся морозному солнцу, запахнул безрукавку, надел перевязь и пошел между чернобоких юрт в середину стоянки охранной тысячи. Там, на утоптанном чистом пятачке разминались свободные от дежурства бойцы – огромные бугристые глыбы мышц, блестящие под холодными лучами голыми торсами или пускающие солнечных зайчиков отполированными доспехами. Многоголовый тщательно подходил к подбору личных телохранителей. Грозный вождь уверенно подминал под себя соседей, объединяя кланы под единым руководством. Служить под его знаменами считалось почетным. Каждую неделю воины получали неплохое жалованье, кормили здесь на убой, но и гоняли до кровавого пота. И слушали отобранные только его одного, не обращая внимания ни на родственников, ни на шаманов. Особо отличившиеся после нескольких лет службы вернулись к родным очагам, приведя с собой богато нагруженных добычей коней. В землях, где ценили только силу и захваченную с ее помощью добычу, удачливый и щедрый военачальник легко мог рассчитывать на желающих встать под его знамена. До той поры, пока он оставался сильным и удачливым.

А если к этой закованной в сталь тысяче отлично подготовленных солдат добавить вольных орков, составляющих дружины у ближних и дальних родственников, то под развернутые стяги Многоголовый мог собрать без малого половину воинов Разделенных кланов, если не больше. Остальным вождям приходилось считаться с этой каждодневной растущей силой. Собирающей в одни крепкие лапы власть над мохнатым народом и диктующей жесткую волю уже не только многочисленным кочевникам, но и веками свободным шаманам…

Безглазый остановился на краю площадки, не спеша осмотрелся. Хорошо, что охрана передала его с малышками под опеку личной тысячи Многоголового. Вымуштрованные орки мрачно косились на человека, гуляющего в пределах их стоянки с оружием на поясе, но не трогали. Вряд ли их напугали широко разошедшиеся слухи про «спятившего шамана». Скорее всего, терпели пленника рядом с собой по приказу свыше. А вот в самом городе запросто можно сцепиться с первым встречным, посчитавшим ниже своего достоинства лицезреть на мощеных улицах «безволосое отродье»…

Вчера Глэд получил разрешение упражняться с оружием вместе с остальными воинами. В сторонке от рубящихся ухающих монстров он поработал с мечом, попробовал забытые приемы с копьем и поиграл под порывистым ветром с острыми стрелами. Метание ножей оставляло желать лучшего и безглазый решил оставить шлифовку чужих воспоминаний в этой области воинского искусства на потом. Судя по косым взглядам, вчера ему дали возможность обжиться на новой территории. А сегодня крепкие ребята наверняка постараются попробовать на зуб наглеца. Помять человека в доброй потехе без смертоубийства не запрещено, не так ли?

Глэд оценил не спеша устраивающихся рядком зрителей, среди которых затесалось несколько ящеров, размялся и шагнул под пристальными взглядами в круг. Попляшем, мохнатые, кто хочет начать первым?…

Шатун внимательно разглядывал ровный шов на седле. Жаль терять такого мастера. С таким трудом выменял его на половину быка, чтобы привести в порядок старое снаряжение у личного десятка, и того пришлось вернуть обратно к остальным пленным. Что поделаешь, захваченные у Драконов крестьяне и горожане нужны шаманам для предстоящего обряда. Получить рабов на пару дней неотложных работ – большая удача… Пусть мечтают несчастные, что их готовят обменять на пленных орков. Пусть радуются неплохой кормежке и редким побоям, что достаются исключительно за возможное неповиновение отданным приказам. Откуда им знать, что пленных орков никогда не выкупают и не обменивают. Не сумевшим бежать из плена воинам – не место в клане. Не понятно только, где искать весной новых мастеров… Война к весне в любом случае закончится, а хозяйство вести надо…

Рядом пристроился помощник, с вечной ухмылкой на морде…

– Чему рад?

– С утра заречные охрану принимали, рабов раз десять пересчитывали. Надо же такое придумать, на старое северное кладбище их загнать. Там разрушенных склепов больше, чем клопов в подстилке. Пока всех на перекличку добудешь, успеешь состариться…

– А тебе все радость, что соседей бесит…

– Не будут у меня в кости так часто выигрывать. Это их боги наказывают, не иначе…

– Угум, боги… Делать им больше нечего… – Шатун отложил седло и взялся за следующее.

– А тебе бы только поворчать… Ладно, схожу разомнусь…

– Кто-то давно от тебя в лоб не получал?

– О, а ты последних новостей не знаешь! Гость безглазый не прост оказался. С утра покатал наших, неплохо покатал. Бороться у него плохо выходит, тяжеловаты мы для него, а вот на мечах рубится – любо дело. Все местные хитрости и подлости знает, кто только учил мерзавца. Даже зеленохвостые свое получили, когда пытались с ним на железе потягаться. Обещал после обеда еще прийти. Хочу вспомнить молодость, на крепость попробовать. Давно хороших мастеров не встречал, к нашим уже и притерся…

– Сходи, сходи… Потом расскажешь… – Шатун отложил в голове услышанное и продолжил внимательное исследование выполненной рабом работы.

* * *

Колдун крутился в седле, словно ему насовали горячих углей в штаны. Он поминутно привставал в стременах и оглядывался на трамбующих позади дорогу пехотинцев, теряющихся в рано густеющей вечерней дымке. Покачивающийся рядом на крепком мерине полководец не обращал на суету личного лекаря никакого внимания. Старого Тертедуэя больше беспокоило, сколько крестьян обморозится, пока доберется до места встречи войск союзников. Зима начиналась мягкая, что не могло не радовать, но мало ли, как дальше поведет себя погода. Помнится, первые зимы, когда старику пришлось принимать в жесткие руки командование Пяти Сестрами, выпали на редкость холодными. Но тогда получалось отсидеться за толстыми каменными стенами, у горячо пылающих очагов, а сейчас, в голом поле – бесконечные пешие марши и наспех поставленные лагеря на ночь глядя. Одно дело – обученные войска, которых жизнь пообтрепала. Совсем другое – бывшие крестьяне, с голодухи и безденежья принявшие посулы вербовщиков за чистую монету…

– А хорошо идем, ваша милость, бодро, – решился прервать долгое молчание Кхохолом. – Так и границу завтра перевалим.

– Это вы, любезный, хватили. До границы еще два дня ходу. Но уже близко, это так.

– Я с утра по ближайшим отрядом проехал – одеты, обуты. Похоже, Его Величество, в самом деле, лучшее из арсенальных запасов выдал.

– То-то вы на завтрак опоздали, личным досмотром войск занимались. Не замечал раньше за любимым костоправом такой прыти.

– Так нам вместе в степи снег топтать, хочется знать, кто спину прикроет, – обиженно вскинул белесые брови колдун.

– Не обижайтесь, Кхохолом. Простите старика, я последние дни в делах, заботах, все ворчу по мелочам… А насчет одежды для солдат – это нам перед отходом подфартило. Его Величество давал небольшой прием, и фаворит пожертвовал крупную сумму золотом на благо армии. Видать, плохи его дела, раз такие подарки перед государем делает, все внимание хочет к себе привлечь. Ну, пока крысы тыловые не хапнули, я деньгами распорядился. Одежку получше для части завербованных прикупил и обуви набрал. Что-то уже одели, что-то нас на границе ждет, в деревнях. А с арсенала одно тряпье досталось. Им хорошо мостовые мыть, не жалко.

– Неужели и оружие такое же выдали?

– Чуть лучше. Для необученной пехоты на пару потасовок хватит. А больше наши бодрые солдатики вряд ли выдержат. Одна у нас надежда на пять тысяч регулярных войск, что уже в степь выдвинулись, да набранных свободных конников. Но там сброд тот еще. Где бывшие наемники, где просто обнищавшие горожане. Любой, у кого хватило сил лошадь прикупить – тот к нам и прибился. Сотников к ним я приставил, но держать эту вольницу в кулаке будет трудно. Боюсь, даже стойбища по степи искать им нельзя поручить. Одна надежда, что основные силы врага расколотим в первом сражении. Тогда бравых ребятишек можно будет пустить незащищенные юрты грабить.

Колдун обеспокоено обернулся на гремящую железом массу и нагнулся ближе к Тертедуэю.

– И что, мы идем на верную смерть?

Закутанный в теплую шубу старик захихикал.

– Полно вам, чего вы так боитесь! Орков осталось несколько тысяч, даже нас хватит втоптать их в снег. А совместные силы способны сделать это несколько раз подряд. Так что, пока сугробы не намело – доберемся до их города, ударим. Остатки у гробницы добьем – и дележом бескрайних земель займемся. Боюсь, это будет самая тяжелая схватка за всю кампанию.

– А войска?

– Ну, ополченцев нам хватит, кормить есть чем. Обоз санный уже вперед выслали. Так что – бодрым шагом через месяц-полтора на месте будем. А там мечами помашем и согреемся. Не бойтесь, разобьем мы этих орков. Я их не первый год знаю.

– Я тоже их не первый год знаю, – буркнул себе под нос колдун и замолчал. Столь блестяще начавшаяся военная кампания медленно поворачивалась к нему неприятной стороной. Обещания щедрого вознаграждения, лебезящие придворных и теплые перины остались далеко позади. А впереди замаячила густая кровь, которую прольют их плохо обученные крестьяне и разбегающиеся от ударов на быстрых конях наемники. Оставаться с глазу на глаз с мохнатыми орками не хотелось, слишком хорошо Кхохолом помнил, как они обращаются с попавшими к ним в лапы. А старый вояка запросто может влезть в самую гущу предстоящих сражений. Все ему на месте не сидится, черту старому… Эх, как нехорошо выходит! Похоже, поторопился колдун, поспешил. Поставил будущее только на одну лошадку. А как не вывезет, как споткнется?…

И до самого вечера беспокойный лекарь не досаждал больше попутчику глупыми вопросами, лишь мрачно косился на заснеженные поля вокруг дороги и кутался от порывов стылого ветра…

* * *

Глэд со стоном стянул пропитавшуюся потом и кровью рубаху. Нещадно избитое тело болело. Правый бок представлял собой почти сплошной синяк, а мелкие порезы щедро искусали натруженные руки. Второй день подряд с небольшими перерывами он бьется с орками. То, что начиналось легкой забавой, превратилось в тяжкий труд. Пока выручают гибкость и ловкость, но драться с превосходящими силой противниками, играючи обрушивающими страшные удары – не сахар. Не сахар, не соль, а кровь и боль. Хорошо еще, что не забили до смерти… Потешут силушку, проверят себя в деле с необычным свежим бойцом и другим место уступают. Но пока счет не в его пользу. Из десятка поединков он выигрывает от силы пару. Хоть сегодня к вечеру чувствовал себя намного увереннее, чем вчера, но накопившаяся усталость давала знать, пропустил несколько весьма неприятных ударов. А выходить на утоптанный пятачок завтра просто страшно…

– Готов ли хозяин принять мясо в дар и разделить с гостем? – послышалось из-за полога.

– Хозяин рад любому гостю, и сам одарит пришедшего, – вставая, ответил Глэд. Нехорошо встречать гостя сидя, оскорбление. Это лишь родственники могут друг к другу без ритуальных приветствий бегать.

В слабо освещенную юрту шагнул широкоплечий орк в простом воинском облачении, с пятнами седой шерсти по всему телу. Следом за ним вкатился непонятный зверь, похожий на кошку. Полог захлопнулся, за ним забубнили и завозились. Гость бросил кому-то через плечо:

– Позже, я сказал. Успеется.

На улице стихло. Глэд широким жестом пригласил неизвестного к горячо пылающему костру.

Крепко сложенный орк устроился на старом ковре, внимательно оглядел юрту, задержал хмурый взгляд на вещах у тотемного столба. Принял из лап Торопыги чашу с кумысом, плеснул немного в огонь во славу богов и влил в себя обжигающе горячий напиток одним движением. Вернул пустую посуду и покосился на другую малышку, что возилась с пришедшим зверем, угощая того мочеными в молоке кусками лепешки. Вздохнул и повернул изрезанную морщинами морду к человеку.

– Что делать будем, Безглазый? От меня требуют выдать чужака на суд шаманов.

Глэд помассировал саднящий бок и усмехнулся.

– Тебе решать, вождь. Девочки с тобой останутся, я же мою шкуру постараюсь продать подороже.

Орк молча оскалился, похлопал лапами рядом с собой. Торопыга и Шонголом быстро присели рядом и замерли, словно мышки. Хмурый прижал к себе малышек и пригорюнился.

– Кем я после этого буду, человек? Какой из меня вождь, если клан не уберег. И отдал того, кто родственников из плена вызволили и хлебом делился? Это у вас, людей, брат брата за паршивую монету продаст, а мы кровью родных не торгуем.

– Может и так. У вас свои правила.

– Свои… Убить можем, соседей на колья посадим из-за выпасов хороших. Во славу богов кровавую жатву устроим в походе. Но пока Степь стоит на кровных узах и братстве стали – мы будем жить. Ты думаешь, что я смогу с вами в подлости сравниться, продать тебя как скот после того, как увидел живыми моих сестер по клану?… Вот там что? – Хмурый мотнул мордой в сторону сундучков.

– Приданое. Девочкам.

– Правильно. Приданое. То есть ты решил, что сестрам пора занять место на совете клана.

– Я решил, что моя жизнь может оборваться в любой момент, а малышки без приданого обречены на торги. Продали бы их, как не имеющих защиту клана! И посмотрел бы я на тебя, как тебе в след воины плевали бы, что допустил такое бесчестье…

Хмурый набычился, из-под нахмуренных бровей буравя взглядом полуголого человека.

– А так ты попрал законы наследования и взвалил на их плечи ярмо взрослого орка. Им теперь за любую проказу отвечать жизнью.

– Ответят. Сочтешь нужным – научишь, как не только ножом отбиться, но и мечом за себя постоять.

Орк жестом отправил девочек к сундукам. Открыв ящики, они достали мечи, сняли ножны и гордо выпрямились с обнаженным оружием в руках.

– Да уж, приданое. Острая сталь. С каких это пор приданое начинают с холодной стали собирать?

– Я человек в ваших краях новый, могу ошибаться. Но две сотни лет тому назад сироты начинали взрослую жизнь с момента, как на лапы встанут. Никого это не удивляло. А начинали именно с оружия, чтобы себя защитить и честь клана не уронить.

Вождь Диких кивком отпустил малышей, покопался в принесенном свертке и достал оттуда чудовищных размеров бутыль черного стекла. Свернул залитую воском пробку, плеснул себе и безглазому темно-красного вина. Медленно выпил, налил еще и поставил чашу рядом с горячими углями. Сытый колонг буро-желтым комком прокатился к чаше, шумно вылакал все и устроился посреди костра, закрыв глаза и блаженно расправив крылья в сполохах пламени. Хмурый аккуратно подбросил дров и буркнул:

– А ты что думаешь, лысое отродье?

Зверь лениво почесался и уставился на человека. Поразглядывал его с минуту и снова прикрыл глаза.

– Ты – вождь. Тебе и думать. А мне думать не положено, – послушал, как орк шарит лапами что-либо тяжелое поблизости, и радостно оскалился. – Тьму в нем вижу. Такую же древнюю, как кровь моего хозяина. Столь же могучую. Тени мертвых вижу в нем. Но не вижу опасности ни для себя, ни для нашего дела…

Орк настороженно слушал, Глэд же равнодушно стал одеваться. Неприятная на вид зверушка его не пугала, выпитое вино шумело в голове, и сильно хотелось спать. Оставалось лишь договорится с вождем о завтрашнем дне и можно заканчивать прием гостей. Колонг же столь неторопливо продолжал.

– Я бы на твоем месте, вождь, не волновался. Шаманам его не сжевать. Остатки твоего клана он сохранил. Глядишь, через десяток-другой лет еще и охотиться вместе будете…

Хмурый почесал затылок и медленно поднялся.

– Говорят, ты в горы пробирался, к гномам?

– В горы. К гномам, – не стал отпираться безглазый.

– Угум. Будем считать, они тебя сами нашли. Утром ко мне зайди, юрту рядом мне выделили. Обмозгуем, что и как.

Глэд с непониманием смотрел на уходящего орка.

– Кто нашел? Кого нашел?

Хмурый откинул полог и буркнул во тьму:

– У вас времени полчаса. Не больше. Не знаю, что вы там ему притащили, но чтобы по лагерю потом спятившие заклинатели не метались. Проблем не оберемся.

И орк пропустил в юрту трех гномов, одетых по-походному. Те степенно подождали, пока Дикий вождь выйдет, после чего один из пришедших вышел вперед и склонился в глубоком поклоне.

– Здравствуй, Повелитель…

Глэд ошарашено смотрел на склонившихся перед ним гномов. Перед собой они выложили дары: отливающий черным полный ростовой доспех, меч и играющий отбликами огня черный шлем, слепо смотрящий на спрятавшихся в углу орчат полированной безглазой личиной.

В стоящем посередине человек узнал гнома, которому помог несколько месяцев тому назад. Покопался в памяти, нашарил имя. Пригласил гостей садиться, стараясь разрешить свалившуюся на него неожиданную проблему.

– Уважаемый Глонг, я рад видеть тебя во здравии. Надеюсь, вы разделите со мной скромный ужин.

– Повелитель, мы будем рады разделить с тобой пищу.

– Почему ты называешь меня так странно?

– Потому что наши древние пророчества сбываются. Записанное в книгах оживает, и события набирают ход. Согласно предсказаниям, ты приходишься сыном Владыке, пришедшим из-за грани миров, чтобы вернуть Огненному народу утраченное величие, привести на освобожденные земли и возродить Горную династию.

– Сын Владыки? Папашу свергли больше двух тысячелетий назад. Похоже, я хорошо выгляжу для такого возраста.

– Сын вернется в любое удобное для него время. Важна не оболочка. Важен – дух. А твой дух проснулся и набирает силу. Скоро ты сможешь вернуться домой, под каменные своды, к давно ждущему тебя народу.

Глэд в тоске обхватил руками голову…

– О, боги! Только мне этого не хватало! Я шел к вам, чтобы остаться в живых, избежать смерти в застенках людей или на орочьем костре… Я совсем не собираюсь становиться пророком, королем или кем там еще… Я хочу лишь обрести покой, отдохнуть от этой бесконечной череды кошмаров…

– Повелитель, я…

– Глэд! Меня зовут Глэд! Еще раз заикнешься про короля, повелителя и прочих баронов – вылетишь отсюда как пробка из бутылки, ты понял? Не хватало мне еще неприятностей с орками из-за ваших тайных игр в престолонаследие…

– Да, … э, Глэд. Я понял, – гном строго посмотрел на сидящих рядом. Те степенно кивнули – не маленькие, все уразумели.

– Позволь преподнести тебе в дар эти доспехи. Лучший наш мастер ковал их специально для тебя. Доспехи сохранят твою жизнь в предстоящих походах, успокоят наши сердца, позволят…

– А отказаться я не могу? Я – безродный человек, которого завтра могут вздернуть на дыбу, могу отказаться принять их?

Расстроенный Глонг склонил голову, теребя полы промерзшей куртки.

– Конечно, уважаемый. Если вы примете решение отказаться от даров огненного народа, мы вынуждены будем смиренно принять это решение. Но зачем обижать нас отказом?

– А навязывать мне судьбоносные решения и требовать их исполнения, потому что кто-то что-то вычитал в книгах, это как?

Один из гномов что-то шепнул загрустившему Глонгу. Тот пошевелил кустистыми бровями и посветлел лицом.

– Глэд, позволь мне называть тебя так. Мы, в самом деле, как-то излишне напираем на то, что говорится в старых книгах. Но ведь вернуться к этому вопросу можно и позже, не так ли? А почему бы тебе не принять наши дары сейчас от меня лично, в качестве личного подарка? Никаких обязательств перед богами, народами, кланами и царями. Просто подарок от благодарного гнома, чью жизнь ты спас жарким летом.

Глэд устало махнул рукой – подарок, так подарок, куда от вас деваться. Вспомнив что-то, аккуратно снял с шеи потертый шнурок, на котором висел обкрошившийся каменный кругляш.

– Извини, Глонг. Видимо, не уберег я твой талисман. Не греет он меня последнее время, уснул камень. Может, разрешишь вернуть тебе его обратно? Вдруг вдохнешь в него жизнь снова?

Гном замотал было головой, но увидев, как начинают горбиться плечи у собеседника, потянулся за личным амулетом и с поклоном бережно принял его в ладонь. С легкой печалью разглядел на свету, набросил шнурок себе на шею и суетливо начал рыться за пазухой.

– Где же он?… Не по обычаям это, меняться с пустыми руками… Сейчас… Вот, нашел!

И в отблесках огня заиграла оплавленная стальная капля, вцепившаяся в тонкую витую цепь.

– Меняюсь. Ты мне, я тебе… Иначе – не согласен.

Безглазый грустно поднял голову.

– Все в игры играешь, гном. Все пытаешься своего добиться. Где недомолвками, где хитростью…

– Да что ты, По… Глэд! Мне его глава Гильдии дал, специально для вас в кладовых с огромным трудом нашли! Должен от темных сил защищать и от магии шаманов поможет, если что! – зачастил бородатый силач, с испугом протягивая ладонь со сверкающим подарком. – Мне чужого не надо, не для того столько миль отмеряли…

Человек осторожно взял амулет, сжал в ладони и прислушался… Братья, где вы? Что вам расскажет исчезающий запах заклятий от холодного куска металла? Молчавшая память ушедших во Тьму душ слабо отозвалась, коснувшись краем неосознанных воспоминаний к оплавленной много веков тому назад поверхности, укололась о цепочку, пробежалась по теням магии, с которой соприкасался металл давным-давно… Ни боли, ни страха, ни ненависти… Глэд открыл пустые глазницы.

– Я приму ваши дары, люди Огненного народа. Спасибо вам. Прошу ответить, смогу ли найти кров в горах, если орки отпустят меня с миром?

Теперь уже Глонг сумрачно потупил взор.

– К сожалению, в ближайшие дни народ степи не пропустит нас обратно. Дома тебя пока не ждут, как следует. Через месяц-другой мы сможем поехать к предгорьям, там, на дальней заставе, никто не будет мешать твоему отдыху…

– И много вас, желающих хранить мой покой?

– Здесь – десяток. Лучшие бойцы, не сомневайся!

– А после приезда придет еще сотня. И еще. За ними следом притопают ваши правители, которые меня пока не ждут. Вот и пойдет кровавая потеха. Если я правильно тебя понимаю.

Насупившиеся гномы молчали.

– Ладно. Будем решать беды по мере появления. Первая беда завтра – расплеваться с Советом Шаманов. Вторая – остаться в живых между тяжелых на руку орков. Третья – добраться доваших предгорий…

Глэд поднялся, набросив на себя амулет. Вскочившие следом гномы поклонились, и обрадованный удачным завершением столь сложной беседы Глонг стал прощаться и выпроваживать попутчиков.

– А если что, мы тут рядом. В самой тысяче нам места не дали и не разрешили постоем стать. Но на востоке – дом с покатой крышей, мы там будем. Если что стрясется, или просто поговорить захочется, так будем рады, непременно будем рады…

– Хорошо, почтенные гномы, я обязательно к вам загляну на огонек. Только посплю часок-другой и завтра с неотложными делами разберусь. Зайду в гости. Если позволят – даже с малышками. Пусть ваши сказки послушают…

Проводив гостей, Глэд прошел в выгороженный закуток, где лежали свернутые из шкур уютные гнезда для орчат. Те старательно сидели, с трудом борясь со сном – а вдруг старшему брату понадобится чего? Гостей угостить, самому перекусить, или кому в дорогу помочь собраться…

Безглазый присел рядом, погладил мохнатые затылки.

– О чем бы ни слышали – молчок. Хорошо? Хмурый если спросит – ему расскажете, вождь клана должен знать о происходящем. А остальным наши заботы – ни к чему…

Уложив орчат, человек медленно прошел к костру, уложил несколько полений, чтобы до утра не погас костер. Убрал в небольшой сундук принесенные подарки, повернулся к разостланной шкуре, надеясь наконец-то лечь спать. И замер, не сделав и шага. Медленно поднял голову к дыре, куда выходил дым…

Свисая на длинном хвосте, в слабых клубах дыма ехидно скалился колонг, нахально растопырив перепончатые уши. Развернув крылья, порождение ночи спланировало к выходу из юрты и оглянулось.

– И что, собиратель даров, выпустишь меня, или мне тут так и торчать всю ночь?

Глэд о чем-то раздумывал, перекатывая по спине напрягшиеся мышцы.

– Дурак ты, человек. С каким трудом отучил облезлого вождя меня мордой в огонь совать, так и с тобой придется возиться. Учить, что не все сила решает. Иногда и думать надо.

Безглазый подошел к пологу, покосился на зверя.

– Что косишься, родственника встретил?

– Да так, слова подбираю. Я тебя дураком не называл, как вспоминается.

– А как тебя еще называть? Все бежишь куда-то, торопишься. Другие за веревочки дергают, а ты на бегу только успеваешь подпрыгивать и на новую дорожку поворачивать… Чего только мечешься… Пора бы уже повзрослеть, раз такое наследство досталось…

Колонг помотал головой, буркнул что-то под нос и выскользнул в морозную ночь. Глэд постоял немного, потом жестко растер лицо, смахивая бесконечную усталость.

– Все, хватит. Спать. Остальное – завтра. Уж заря скоро…

* * *

Укутанный в меха всадник осадил коня у вершины холма, заставив того перейти с быстрой рыси на размеренный шаг. Поднявшись на верхушку, остановился, оглядываясь. Далеко за спиной маршем движутся войска, широко раскинув вокруг щупальца разъездов. Счастье, что пока лишь изредка натренированный взгляд замечает старые орочьи следы: где стоянку разбивали, где коней пару дней на выпасе держали, где сами натоптали. Но бдительные следопыты не расслабляются. Это – степь. Чуть зазевался и пропал. И не известно, что лучше – подстреленным зверье кормить или захваченным в плен умирать в рабстве…

Надежда на армейские разъезды слабая. Засаду вряд ли они заметят, разве что пехоту от неожиданного нападения прикроют. Вот и приходится следопытам отмерять мили и мили за себя и за городского парня, что уже и не рад зад о седло стирать на морозном ветру. Счастье еще, что снегопады начнутся через месяц. А пока снегом чуть траву припорошило, да холод лишь пробует на зуб незваных гостей, не принявшись за них в полную силу. Глядишь, и успеют люди собрать силы в кулак до того, как зима полностью в свои права вступит.

А пока – гляди, зоркий следопыт, подмечай. От твоего внимания и осторожности зависят жизни многих и многих за холмами, что остались позади…

* * *

– Совет приветствует вождя, говорившего с Хранителями!…

Раздувшийся от важности шаман вырядился в вычищенные одежды и старательно изображал из себя очень важную жабу, которая в полный голос квакала с облюбованной кочки. Еще чуть-чуть и объявит вечернее хоровое пение. Смешно… Если бы не было так страшно…

Лучшие из лучших заклинателей ветра собрались на старой площади, устлав ее коврами и пятная воздух горячим дыханием. Тот, чей голос хотел услышать Совет, проходил на середину полуосыпавшегося фонтана в центре площади, где выступал перед властителями духов. Веками так, в одном кругу, решали колдуны и шаманы общие проблемы. А легкий холод лишний раз напоминает, что засиживаться вредно. Это летом можно таскать соседей за косы в ярости от сказанного поперек. Зимой такое случается редко. Так, если только глотку подрать, но и то – много ли накричишь осипшим голосом. Поэтому большую часть решений зимой принимают маленькими группами, за вечерними казанами с дымящейся кашей, мясом и кумысом. Здесь, на общем собрании, Совет лишь озвучивает то, о чем говорилось в тепле долгими вечерами. Говорит о решенном и задает интересующие вопросы. Например, что ожидает орков в ближайшие дни и что думает об этом тот, кто лично общался с дремлющими на грани мрака Хранителями…

Хмурый отвечает спокойно и обстоятельно. Про то, как расспрашивали его о летнем походе и гибели Орды. Как получил он в попутчики Брата Теней, что пучит сейчас глаза, устроившись у ног вождя. Про северных соседей, которые одарили орков доброй сталью и помогают готовиться встретить закованных в железо людей. Все рассказывает Хмурый, без утайки. Зачем таиться, когда все увиденное уже наверняка не раз за прошлые вечера поведали умчавшиеся с первым караваном приставленные к посольству шаманы.

Сидящий у края бассейна облезлый от старости орк начинает вереницу неприятных вопросов, сыплющихся потом со всех сторон.

– Говорят, ты и гномов с собой приволок?

– Десяток по личной просьбе одного из магистров. Добрые отношения с подземным народом нам сейчас только на руку.

– И живут они где-то рядом с тобой? Даже дом им подыскал?

– Бородачи – воины добрые, степенные. В гости пригласите – и у вас постоем встанут. Им не привыкать.

– А может, им не ты нужен, а бродяга, что нашего шамана обидел?

– Почтенный Совет шутит, не иначе. Меня самого основам магии обучали. Не поверю, чтобы шамана кто-то обидеть смог и жив остался.

– Ты не увиливай, ты перед Советом стоишь! Зачем гномы с человеком якшаются?

– Безглазый одного из гномов от смерти летом спас. Теперь они отдариваются. Доброй сталью и братанием. Как я понял, дружбу ему предложили.

– Это что же, теперь вместо одного ублюдка, нам еще с десятью возиться придется?!

Хмурый скосился на крикнувшего и довольно оскалился.

– Я не могу советовать уважаемому Совету, не дорос еще. Но если кто из почтенных камлателей шаловливыми лапками человека на собачий корм пустит, придется тому шаману десяток взбешенных гномов в могилы укладывать. А мертвые гномы – это плохая новость для наших северных соседей перед началом войны. Очень плохая новость.

Лапа вождя аккуратно легла на рукоять широкого ножа.

– Кроме того, я прошу Совет рассмотреть мою просьбу. Человек принял под личную опеку то, что осталось от моего клана. Человек провел обряд посвящения в вольные охотники для моих сестер по крови. Человек не осознавал в полной мере, какую ношу он кладет им на плечи… Но боги приняли этот дар, и я прошу Совет подтвердить право владеть оружием для тех, кто всегда найдет кров в моей юрте по праву родственника. Если это не будет выполнено, две молодые самки останутся шайтами человека, смерть которого потребует от меня встать на след и забрать жизнь убийцы. Я не смогу разрешить жить тому, кто осиротит самок моего клана еще раз. Пока их не признают взрослыми, я буду вынужден мстить, как требует закон.

Шаманы загомонили. Пока они спорили, ругались, обсуждали давно известную всему городу новость, крылатая тварь у ног вождя ехидно скалилась вокруг. Что, съели? Убить человека сейчас – и получить во враги орка, которому благоволят Хранители. Провести обряд – и молодой вождь получит право набирать под знамена желающих пополнить его клан. Неизвестно еще, против кого он повернет эти набранные мечи. Да и с человеком что потом делать? Кто согласится испортить отношения с гномами перед тяжелой военной компанией? Сплошная головная боль из-за этого вонючего куска мяса…

Старик в мрачно-черных одеждах на краю площади вслушался в поднявшийся гомон, скривил клыки в брезгливой усмешке и наклонился к замершему рядом Топтуну.

– Молодой вождь получит согласие Совета, можно не сомневаться. Засиделись по юртам, хочется размяться уважаемым шаманам. Покричат еще минут с десяток и угомонятся. Нам же надо беспокоиться о том, чтобы обряд поднятия нежити прошел, как следует. Многоголовый пока смотрит на наши шалости сквозь пальцы. Но если мы ему не предоставим войска к будущей битве – полетят многие головы и не спасут никакие заклинания и заслуги. Но ведь никто не мешает нам пригласить на обряд и гостя, не так ли?

Топтун, оправившийся после столь неудачно закончившегося столкновения с чужаком, согласно замотал башкой.

– Так что, ты заглянешь вечерком к моему ученику. Тот тебе подскажет, что и как надо сделать. Чтобы и этому прыткому безволосому воину досталось наша похлебка. А с новой армией и вожди нам простят столь мелкое прегрешение.

– А гномы?

– А что гномы? Виноваты будем не мы. Вот пусть гномы на других и обижаются.

И два шамана тихо засмеялись, представив в красках совсем недалекое будущее…

* * *

– Одного, Мим, не понимаю. Чем виночерпий мог так насолить нашему безглазому другу, что он рискнул пробраться в Пять Сестер и прикончить его?

– Ты считаешь, что это его рук дело?

– Хоть и осторожничал брат Визариус, но в городе серьезные люди прекрасно осознавали, на кого он работает. Никто в Полане не захочет связываться с Тайной Полицией, себе дороже. Можешь попасть на каторгу, а то и просто исчезнуть поздним вечером. Так что, я склонен приписать этого мертвеца вполне конкретному человеку, который отнюдь не пылает любовью к старому замку и его обитателям.

– Если бы он не любил всех, то кто ему мешал отравить колодец и отомстить сразу всему гарнизону?

– Не знаю, кто может предугадать действия умалишенного…

– Что раскопали дознаватели?

– Пусто. Убитого не пытали, просто связали и потом всадили его же столовый нож в сердце. Ценности в комнате не тронули, ничего не сломано. Похоже, пришли просто свести счеты.

– Ладно, это дело темное, поспрашиваем потом, если руки дойдут. На сегодня у нас другие задачи.

Двое мужчин повторно наполнили бокалы вином и продолжили беседу, сидя у жарко натопленного камина.

– Я просмотрел привезенные бумаги и могу отметить, что мы вдвоем сумели произвести благоприятное впечатление на королевских особ в трех государствах. Нас считают высоко информированными и полезными для личных дел господами. Я собираюсь поддерживать данное мнение по мере сил, пока не закончится поток золота от Спящих. Затем можно будет тихо уйти в тень и пожинать плоды. В ближайшие дни придется выехать следом за войсками. Лавры прошедшей компании получат высокопоставленные участники. Мы должны отметиться, чтобы потом аккуратно жонглировать военными победами и тяготами перенесенных лишений. Побываем в обозе Драконов, затем я помелькаю у поххоморанцев, повидаю старых друзей. Можно нанести визит и древнему полководцу, которого достали с пыльной полки и послали за очередной победой. Тебе нужно будет прокатиться по стоянкам Болотников. Мелкие подарки, чуть-чуть золота и улыбок. Закончим прогулку в объединенной ставке, я договорился о пропусках. Одна просьба – не лезь в схватки. На переднем крае нам делать нечего. Помни, мы с тобой зарабатываем на безбедную старость, а вовсе не пытаемся в очередной раз сыграть в веселую игру с матушкой Смертью.

– Спасибо за напоминание, учту.

– Я абсолютно серьезен. И не забыл, что в бурной молодости ты не раз одним из первых забирался на стены штурмуемых городов.

– Когда это было. Жалкие наградные за буйные выходки давно пропиты.

– Тогда мы друг друга понимаем. Легкая лесть, выпивка для господ офицеров и мелких баронов. Пусть машут мечами в нашу честь, а старые вояки в нашем лице в этот раз отдохнут в тылу. Сейчас зима, пыльно в обозе не будет. После первой же крупной победы отметимся на паре пирушек – и назад. Задел будет сделан.

– Когда отправляемся?

– Завтра с утра займешься покупками в дорогу, я навесу визиты к местным тайным кукловодам, что имеют интересы на северных землях. Если все успеем, послезавтра выезжаем.

– Отлично, я успею отдохнуть от седла. В этот раз гнал как проклятый.

– Привезенные новости того стоили. Я их с удовольствием оберну завтра в золото. Держи на расходы и давай на отдых, время уже позднее.

Фрайм с улыбкой взвесил кошель в руки и галантно откланялся. Неугомонное время уже перевалило за полночь, и следовало, в самом деле, отдохнуть перед очередным суматошным днем.

* * *

– И тогда бабушка Большой Гребень достала из трясины огромную палку, всю покрытую тиной…

– Такую же огромную как центральный столб юрты?

– Нет, столб чуть побольше. Я думаю, палка была размером с копье. Но вся – суковатая, узловатая и зеленая-презеленая. Вот этой палкой бабушка с размаху огрела речного крокодила. А потом потребовала от него отчет, как это он посмел разорить ее садки для рыбы…

Глэд с улыбкой смотрел на маленьких орчат, которые, как завороженные, слушали сказку про необычный хвостатый народ, живущий на бесконечных болотах и воюющий каждый день за жизнь родных против страшных чудовищ в воде и на суше. Третий день, как он заглядывает на огонек к ящерам вечерами вместе с подопечными. Сразу после встречи Хмурого с шаманским Советом примчался гонец, и малышек увели на торжественную церемонию посвящения в воины. Теперь две маленькие непоседы с гордостью носили на поясе украшенные мелким бисером ножны, где дремали до поры ножи с тяжелым матовым лезвием. Первыми после вождя их поздравили прибывшие с дальних рек бойцы, пригласившие Безглазого и орков на дружеские посиделки. Вожди кочевников ограничили передвижение союзников пределами города, но без нареканий поставляли мясо к их столу. Вот ящеры и убивали время чередой изматывающих групповых тренировок, вечерними прогулками в гости и приемом ответных визитов. За неполный месяц, что они стояли на постое, многие орки лучше узнали собратьев по оружию, с которыми им придется отражать собирающиеся на юге армии людей.

Глэд заглянул пару раз к гномам, но так и не смог определиться, как вести себя с необычным тайным посольством. Подарки он спрятал подальше, оставив себе лишь новый талисман. Бородатый десяток тихо квартировал в выделенном им доме и старался не беспокоить человека понапрасну. Тем более, гуляющего в сопровождении орчат человека не трогали, принимая или за раба, или за домашнюю игрушку. А вот гномов исподтишка пытались зацепить – бранным словом, насмешкой, угрозой применить оружие. Орки с удовольствием принимали боевые машины и сталь с севера. Но не терпели личного присутствия гномов, внешним видом почти не отличающихся от людей. Поэтому угрюмые союзники старались не мозолить глаза понапрасну и терпеливо ждали редкие моменты, когда к ним заглянет воин-одиночка.

Вождь Диких племен выторговал для Глэда какую-то отсрочку в решении его судьбы. Теперь тот пользовался свободным временем, потихоньку готовясь к возможной схватке с шаманами. Вряд ли они выпустят его без какой-либо каверзы. Вряд ли Многоголовый пойдет поперек нужных ему сейчас колдунов, позволив человеку просто уехать в сторону северных скал…Вот и приходится Безглазому полдня тренироваться до кровавых мозолей с оружием, а потом брать у Хмурого малышек и идти гулять по щербатым плитам древнего города, осторожно заводя знакомства и искать пути возможного бегства через переполненные орками улицы и неизведанные загородные земли.

* * *

Сэр Летер, сын покойного Клохорайна, выглядел монументально в новой броне. Крепкий конь, закованный в стальные доспехи, молодой барон под флагами с родовыми гербами, доблестная дружина, бдительно следящая, чтобы любимого кормильца никто не посмел пальцем тронуть. Хотя здесь, в заречных землях, с лета не видели ни одного орка. Да и какой мохнатый посмеет появиться среди бесконечной вереницы идущих на север войск. Вот и сейчас барон с удовольствием оглядывает двигающиеся мимо него колонны пехоты и мелькающие между низких холмов конные отряды. Злые на морозе отряды наемников двигались спешным маршем мимо отдыхающего после долгого путешествия барона. Около семи тысяч конницы и шесть тысяч пехоты. А ведь это только наемники, купленные на звонкое золотое далеко на юге. Если же посчитать, сколько народу собрали Драконы, получается очень недоброе и немалое крепкое войско. Которое с легкостью поднимет на копья всю шваль, что еще осталась в этих медленно заносимых снегом землях. Сэр Летер поспособствует этому, по мере возможности, чтобы отомстить за убитого отца и покрыть меч неувядающей славой. Слава – дорогой товар, который высоко ценится в любимом королевстве. Славу легко потом можно обернуть в золото, должность при королевском дворе, удачный брак. Поэтому молодой любимец короля гонит дружину все дальше и дальше на север, вместе с широко раскинувшимися по степи войсками. Туда, где три государства соберут воедино силы для сокрушающего удара по остаткам степной Орды…

* * *

– Странно. На них напали ночью, но пока не до конца понятно, как оркам удалось выманить большую часть отряда из лагеря.

– Скорее всего – пара орков потревожила часовых и заманила спешно организованную погоню в ловушку.

– Возможно, но все равно не могу поверить, чтобы Тор так легко попался на эту простую уловку.

– Все мы когда-либо ошибаемся. Кто-то неудачно женится, а кто-то в степи вместо одного орка находит сотню…

Два следопыта мрачно смотрели на стылое пепелище, в котором лежали три обгорелых до костей тела. Бывшая стоянка резала взгляд рваными мешками и разбросанными вокруг вещами. Пространство между валунов уже успели пометить дикие звери и орки. Между кострищем и дальним ручьем кочевники натоптали с такой старательностью, что понять что-либо в следах стало невозможно. Рядом с заводью орки свалили тела убитых в одну кучу, не забыв обобрать покойников. Сейчас с десяток солдат ожесточено долбили промерзшую землю, дабы отдать последние почести погибшим следопытам и захоронить павших.

– Выходит, не все взрослые твари сгинули на драконьей пирушке.

– Выходит так. Придется усилить разъезды и быть настороже.

– Эх, Тор. Не вовремя нашел ты проклятое стойбище, за что потом и поплатился.

Воин отхлебнул из маленькой фляги, аккуратно притер обратно пробку и поднялся в седло.

– Ладно, поквитаемся. Не впервой. Только в этот раз мы отплатим с лихвой, чтобы до окончания веков хватило…

* * *

За пологом палатки гулко дважды ударила о землю пятка копья.

– Безглазого к вождям.

– Иду, – Глэд поднялся со шкуры и быстро собрался. Повернулся к зашевелившимся малышкам: – Спите, вас никуда не звали.

Подкинув пару полешек в слабо горящий костер, человек застегнул пояс с мечом и широким ножом в грубых ножнах и выбрался на улицу, поправляя мохнатую шапку. У юрты стояли два широченных орка с нашивками незнакомого клана. Интересно, куда в этот раз? В обед Хмурый с большей частью тысячи умчался за город – охранять подготовленный шаманами обряд, о котором прожужжали уже все уши. Большая часть оставшихся солдат охраняла рабов, живущих под неусыпным присмотром на северном кладбище. Шагая рядом с сопровождающими, Глэд отмечал, как в ту же сторону спешат редкие прохожие, стекающиеся в тонкие ручьи и полноводные орочьи реки. Похоже, сегодня ночью состоится главное представление.

Вереница ярких костров опоясала невысокий холм, сбегающий пологой стороной к кладбищу. На вершине холма на расстеленных коврах во главе с Многоголовым сидели все вожди, прибывшие в город. Наряженные в парадные одежды, хозяева клановых судеб с интересом наблюдали, как помощники и ученики шаманов руководят солдатами, сгоняющими людей к расставленным на кладбище котлам с тускло-зеленым булькающим содержимым. Издалека казалось, что в огромных котлах кипятят болотную тину. Над ночным кладбищем нарастал шум, сплетенный из криков подгоняемых пленных, визгливых приказов шаманов и ругани солдат, яростно орудующих дубинками и тупыми концами копий. С другой стороны обвалившейся ограды собрался почти весь город: не занятые в охранении орки, ящеры, десяток гномов, потерявшийся в общей толпе.

Когда Глэд добрался до холма, удалось организовать какое-то подобие порядка и более четырех тысяч оборванных и изможденных людей разбили на группы у расставленных по всему кладбищу чанов с кипящим варевом… Безглазого у жарко пылающей жаровни встретила эльфийка, затянутая в черное с серебром. Рядом с ней суетился старый знакомый – Топтун.

Энна-эной повернулась к наблюдающим сверху вождям и отвесила легкий поклон.

– Все готово, воины степи, – неожиданно громко и четко раздался ее звонкий голос. – Руны разбужены, силы призваны, шаманы замкнули круг вокруг вашего будущего войска. Пора начинать.

Топтун принял каменную чашу, до краев заполненную неизвестным Глэду варевом, на вытянутых лапах протянул эльфийке. Та невесомо подхватила щепотку порошка с лежащего на раскаленной жаровне подноса и бросила в густую темно-зеленую жидкость. Повела ладонью над чашей и содержимое медленно закружилось в бесконечном хороводе, меняя цвет с темного на ярко-зеленый, стало наливаться внутренним светом, незримо связанное с другими огромными котлами. Не прошло и минуты, как все кладбище залило мертвенно-бледным зеленым туманом, клубящимся над крутящейся в котлах субстанцией. Энна-эной постояла пару мгновений, вслушиваясь во что-то, слышимое только ей, и устало кивнула.

Топтун осторожно двинулся к Глэду, бережно неся парящую зеленой дымкой чашу. Эльфийка удивленно выгнула бровь.

– Что-то не так?

– Совет доверил ему честь участия в обряде.

В ледяных глазах черной с серебром фигуры появилось подобие интереса.

– Да? Ну что же, этому воину оказана великая честь. Видимо, он, в самом деле, доблестный боец.

Топтун злорадно осклабился, протягивая Глэду чашу.

– Да, он великий воин. Настало время делать выбор. Или выпить – или умереть.

Безглазый стоял, впитывая безумно знакомый кислый запах, источаемый неизвестным зельем. Вот только – неизвестным ли?

Где-то далеко за горизонтом, в сумраке невероятно древнего леса, среди прелой листвы он когда-то давным-давно уже вдыхал этот запах, запах бесконечной смерти и ненависти, обрушившийся потом на бесчисленное количество народов, населяющих огромный материк.

«Ты что-то вспомнил, брат?»

«Да, человек. Лучше это не вспоминать, но у нас нет выбора. Нам придется принять бой, здесь и сейчас».

«Я готов. Надеюсь, мои тренировки не прошли даром».

«О, нет, я говорю не о холодной стали, которую ты готов напоить свежей кровью. Я говорю об испытании, которое придется пройти нам вместе. Посмотри вокруг… Воины и ученики шаманов готовы вцепиться в тебя при малейшем неосторожном движении. Тебя свяжут и вольют зелье – и мы проиграем сразу, не сделав даже попытки».

«Я выбью чашу!»

«На поле таких чаш сотни, хватит утопиться. Нет, нам придется поступать по-другому. Доверься мне. Позволь мне вернуться, в последний раз. Вернуться, как только ты сделаешь последний глоток».

Глэд судорожно вздохнул и кивнул сам себе.

«Я верю тебе, брат»

«Сними все лишнее. Затем выпей все, до капли. Молись любым богам, чтобы мои знания проснулись в тебе и спасли всех нас…»

Безглазый медленно развел в стороны руки и повернулся к напряженно застывшему сбоку орку.

– Нас ждет доброе веселье, как я понимаю. Негоже участвовать в нем с острой сталью на поясе. Я прошу тебя сохранить мое оружие до утра.

Глэд медленно расстегнул пояс и подал орку ножны с мечом и ножом. Следом последовала теплая накидка. Затем он осторожно взял у обеспокоено насупившегося Топтуна холодную как лед чашу и поднес ее к губам. Выдох и долгий глоток, обрушивающийся в сжимающийся от отвращения желудок. Еще глоток, другой, борьба с нахлынувшей дурнотой и позывами к рвоте. Пить, пить, до последней капли, замечая краем глаза, как у ближайших костров орки заставляют людей зачерпывать варево и делать первые глотки. Выдох… Долгий, как сама усыпанная колючими морозными звездами ночь… Чаша пуста…

Холод камня в руках и тяжелый жар, медленно растекающийся по телу. Ну что, брат, ты смог защититься от магии орков, сможешь ли ты пройти по грани силы, более древней, чем предки Владыки? Тебя захлестывает веселое бешенство, это хорошо. Спляшем, Глэд, в этом наше спасение! Спляшем… И во весь голос, надрывая голосовые связки:

– А что, спляшем, ублюдки!

Долой ставшей жаркой шапку! И каменную чашу на голову, чтобы холод камня остудил закипающие мозги! И – в присядку, с притопыванием, чтобы в пятках гудело! И – с разворотом, от холма подальше, где застыли удивленными столбами орки и тонкостанная тень в черных одеждах. Пойдем с присвистом, Глэд, туда, где стоят мертвые, мертвые люди, принявшие сегодня смерть из котлов, залитых режущей глаз зеленью. Пойдем, спляшем!

Хррррум… Тяжело притопнула правая нога у застывших в зеленом мареве четырех с лишним тысяч человек. Четырех с лишним наливающихся зеленью тел, медленно сжираемых разгорающимся магическим пожаром.

Хррррум… Вторая нога. И снова – первая, вторая, первая… Людская масса заколыхалась, притопывая и по каплям отдавая волю беснующемуся в центре этой массы человеку, что выламывал суставы в безумной пляске… Перенаправляя затопивший его жар, согласно древним обрядам, в безумие тела, сочащееся отливающим зеленью потом… Танцуй, брат, танцуй…

Под пышной кроной гигантского дерева остановился запыхавшийся от быстрого бега эльф. Недоверие в его глазах медленно сменилось ужасом. На тронутой вековой пылью траве алел упавший разлапистый лист. Первый упавший лист вот уже за почти две тысячи лет. Тишину леса нарушил слабый звук, стоном отозвавшийся в душах темного народа, тенями возникающего за спиной прибежавшего первым. Дерево теряло листья. Одно за другим. Они кружились в напоенном лунном светом воздухе и падали багровыми лопухами на протянутые руки. Падали, пролетая мимо отполированного дождями ствола, сквозь кору которого начал сочиться сок, кровавыми каплями прокладывающий дорожки вниз, к далекой земле…

Стоящие по краю кладбища шаманы подняли руки, замыкая невидимую границу, не выпуская ни капли ворочающейся темной силы. Старейшие из колдунов встали у подножия холма и затянули плач-заклятье, посылая души умирающих врагов за грань реальности, выжигая магическим огнем то, что составляло раньше суть человеческую. Вождям необходимо послушное войско, так пусть рабы послужат для доброго дела, пусть нежить получит пополнение…

Под лучами болезненно кричащего света, исходящего изнутри, плоть плавилась и медленно начинала сползать с топчущихся на месте тел. Сползала и обнажала распадающиеся связки, мышцы. Вперемешку с падающими кусками мяса валилась одежда, не способная удержаться на скользких голых костях, остающихся от того, что раньше называли мужчинами и женщинами. На стылой земле между котлами скоро сияющие зеленым кости утаптывали распадающуюся в зеленым дым слизь. Под медленно плывущие звуки переливающийся болотными оттенками дым сгущался, скрывая под собой происходящее на кладбище. В размеренную тягучую мелодию медленно вплетались мерные удары ног, отбивающих размеренный ритм, подчиняющий себе происходящее вокруг.

Хррррум… Хррррум… Хррррум…

Энна-эной испуганно всматривалась в происходящее. Ее сжатые до белизны кулачки теребили шитый серебром поясок…

Танцует человек, плывя кричащим от боли телом по волнам всепоглощающего ритма. Рассыпается на картинки истерзанное зеленой мукой сознание, множа в сумасшедшем калейдоскопе образы мира…

Свернулось в комок тело – и почувствовал человек, как топчут копыта заснувшую степь… Развернулось с мукой – и шагнули через границы осушенных болот бородатые мужики в крепких кольчугах с широкими топорами на плечах… Укусило источенные невозможными нагрузками суставы – и затрещали они следом за сухим ковылем, что сминают орды закованных в сталь Драконов… Под сиплое дыхание из забитой немым криком глотки – текут вереницы конников мимо засыпанных снегом обгорелых тел, мимо покрывшейся коркой льда заводи, мимо укрывшего его когда-то переката… И над всей этой мешаниной образов – полные ненависти глаза шаманов, требующих от него смерти, мучительной и неотвратимой… Смерти… Лишь в одних глазах плещется страх, страх узнавания… Встает над другими картинками в калейдоскопе видение плачущего кровавыми слезами могучего дерева, вспомнившего под тягучие напевы сожранные беспощадными пожарами земли далекого Юга…

Хррррум… Хррррум… Потерявшие суть человеческую смотрели на единственного оставшегося в живых. Кто посмел бросить вызов настоящему, спрятавшись от него в миражах прошлого. Кто умер с ними одновременно, но зацепился упрямством населяющих его теней за грань, перешагнув которую ты начинаешь ненавидеть живых, кому позволено все то, что навсегда утеряно тобой, мертвым. Мертвым, но не упокоенным в благой земле.

Нежить ударила белыми костлявыми пятками по промерзшей земле в последний раз. И на зеленую дымку обрушилась тишина…

– Мой добрый вождь. А можно ли поднять павших ранее? У нас целое кладбище под боком.

– Увы – те кости уже нам мало помогут. Они почти все переломанные, старые. Лучшие бойцы получаются из свежего мяса.

– Да? Жаль. Так бы мы получили не четыре тысячи новых бойцов, а намного больше.

– Ну, и этих ребятишек мы пристроим к делу. Наши шаманы не растеряли навыки, это радует, – Многоголовый довольно оскалился.

– А как управлять ими?

– Новички будут слушать учеников колдунов, что заранее подготовлены и примут на себя поначалу командование. По дороге к Усыпальнице мы будем проводить обучение во владении оружием, и через неделю-другую мертвые рекруты станут самостоятельными. Главное, они послушны только нам и со всей ненавистью мертвых стремятся вцепиться в глотку живым людям. Эти, – могучая лапа показала на исчезающий под порывами ветра зеленый дым, обнажающий застывшие у погасших котлов ряды белеющих скелетов, – эти нас не предадут. Утром же высылаем гонцов, готовиться к битве.

– Разве мы не готовы?

– К сожалению, в наших землях нежить способна существовать лишь при помощи магии. Если их не подпитывать, через пару недель они рассыпаются голыми костями и становятся бесполезны для нас. Поэтому шаманы окропят дорогу до Усыпальницы и напоят поля перед ней необходимой магией. Здесь нам не удержать человеческие орды. Поэтому соберем и двинем все войска туда, к скалам. Где и дадим главную битву.

Топтун с ужасом смотрел, как к ним медленно движется человек. Изможденный часовой пляской, шатающийся и еле стоящий на ногах, покрытый вонючим потом и грязью, но живой. Живой, трясущийся от холода, со скрюченными руками и еще больше ввалившимися пустыми глазницами, в которых, как мог поклясться шаман, плескались остатки исчезнувшего зеленого дыма, сгинувшего навсегда под напором степных ветров. Сгинувшего над потухшими кострами, но оставшегося где-то на дне бездонных черных глазниц.

Глэд шагнул к воину и требовательно протянул руку. Одел полученную обратно накидку. Подпоясался. Затем медленно вынул из ножен меч и повернулся к Топтуну.

– Меня можно вызвать на поединок и убить. За то, что я человек. Меня можно привязать к коням и разорвать в степи. За то, что называю себя воином и не могу пока попасть стрелой в комара на другом конце города. Но нарушать законы гостеприимства и обманом опаивать всякой дрянью…

Удар развалил колдуна от плеча до бедра. Глэд вытер о кусок одежды меч и вернул его в ножны.

– Балет закончен…

* * *

Многоголовый с интересом рассматривал стоящего перед ним человека. Потом повернулся к эльфийке.

– Говоришь, нежить слушает только его? И все наши подготовленные заклинатели могут собраться на дальней окраине и удавиться там от тоски? На большее они все равно не сгодятся. Как это получилось?

– Я не могу пока объяснить всего, великий вождь. Мне понадобится совет старших, с которыми я свяжусь в ближайший вечер. Пока могу сказать лишь одно: человек сумел пляской побороть полученное снадобье. А ненависть к обманувшим его шаманам послужила точкой силы и воли, которые объединили твое новое войско вокруг безглазого.

– И что?

Энна-эной зачастила словами, стараясь выложить все, что она думала этому мрачному орку, готовому отправить незадачливую колдунью на костер.

– Ваши войска преданны вам, несомненно. Никто не может изменить сущность нежити. Если они встретятся с живыми людьми – они немедленно атакуют. Ваши воины легко обучаемы, и за эти несколько недель мы подготовим их должным образом. Но они чувствуют привязанность к этому человеку. Так как он представляет с ними одно целое. Его воля лучше других может управлять ими.

– И если я убью Безглазого?

– Боюсь, тогда они признают в нас врагов. Не иначе.

Многоголовый удовлетворенно кивнул головой и повернул морду к Глэду.

– Я слышал – ты бежал от людей, ослепивших тебя. Мало того, ты принял под покровительство двух дочерей моего народа, отбив их у воинов Запада. В городе живет десяток гномов, прибывших спасать твою шкуру. Столько интересных и запутанных фактов – и все связаны с тобой… Я подумал. И я решил… Там – мое новое войско. Ты – его командир. Так велели боги. Как мой командир, ты обладаешь достаточной властью, чтобы казнить и миловать вверенных тебе солдат. Как мой командир, ты находишься под моей защитой от любых глупостей, которые захотят придумать излишне горячие головы среди моего народа. Подумай, согласен ли ты взять такую ношу на плечи. Если согласишься – после завершения этой войны будешь свободен от любых обязательств и сможешь уехать куда угодно. Хоть к гномам, хоть к людям. Если откажешься – я оставлю тебя здесь. В этом городе. Пусть с тобой разбираются драконьи выкормыши. Говорят, они очень не любят перебежчиков…

Глэд устало посмотрел на шаманов, скучившихся враждебной кучей в стороне от вождей.

– Могу ли я поднять личный тотем над войсками?

– Какой?

– Человеческий череп будет вполне уместен.

Многоголовый раскатисто захохотал, колотя себя от избытка чувств лапами по животу.

– Да, ты, в самом деле, одно единое с нежитью! Клянусь богами, мы неплохо повоюем… Согласен, поднимай свой тотем. Вечером жду тебя у себя в юрте, обсуждаем поход. Твои бойцы выходят ночью. Эльфийка поможет тебе сохранить им силы. А ты постарайся не забывать про обучение во время похода. Сотников я тебе выделю. Да, и забери этих бородатых угрюмых скалокопателей с собой, можешь считать десяток гномов личной охраной. Все, свободен.

Глэд коротко поклонился и, шатаясь, стал медленно спускаться с холма. Возбужденные увиденным вожди с интересом разглядывали уходящего человека, вопреки воле степных богов вернувшегося из могилы.

Огромный орк шагнул к застывшей Энна-эной и обдал ее вонючим горячим дыханием.

– Если твои знания так хороши, то почему мы получили живого вождя нежити? Я не знаю, как ты узнаешь ответы на заданные вопросы, и с кем будешь советоваться, но запомни хорошенько. Если мои новые войска не доживут до битвы и не смогут оказать нам необходимую помощь – я расторгну Договор с Темным Домом. По причине нарушения вами ранее оговоренных условий. Поверь, я тебя даже пальцем не трону. Но с удовольствием посмотрю, что с тобой сделают соплеменники. Все, можешь идти.

Затем Многоголовый развернулся в сторону мрачных шаманов и улыбнулся, показав в оскале крепкие острые клыки.

– Что, бормочущие за моей спиной, в волю поиграли? Вам мало того, что я терплю бесконечное перешептывание в дальних шатрах. Вам мало того, что племена вынуждены сидеть в холодных кочевьях у северных гор и не получают необходимой помощи от клановых шаманов. Вам этого мало, вместо помощи близким вы жрете мое мясо и плетете против меня интриги. Может быть, вы вообще хотите отделиться от своего народа?

Вожди медленно разворачивались единым фронтом против застывших в оцепенении колдунов, поглаживая рукоятки мечей. С другой стороны тягуче стали рассредоточиваться телохранители. На холме наливалась еще не пролитой кровью тишина.

– Так что, почтенные, еще поиграете в паршивые игры? Поставив под удар будущее всего народа? Будете мстить жалкому человечку, рискуя судьбой четырех тысяч будущих бойцов? Сколько мне еще оглядываться в вашу сторону, ожидая оттуда подлого удара?

Раздвигая толпу, вперед выбрался старый орк, раскрашенный с макушки до пят ритуальными красками. Шагнув перед застывшими коллегами по магическому мастерству, орк рухнул на колени и протянул к вождю украшенные амулетами лапы.

– Прости, вождь. Видимо, ненависть к голокожим, в самом деле, затуманила нам разум. Мы не осознавали, как сильно рискуем. Позволь нам исправить совершенные ошибки. Позволь принести пользу нашему народу!

Многоголовой с улыбкой поднял шамана с колен, похлопывая по спине прижал к себе. Через пару минут развернул его к остальным и в полную глотку рявкнул:

– Мы! Да, именно – мы! Вместе, все вместе, как единое целое, как существовало во времена наших прадедов! Вместе пойдем к темным скалам, к Усыпальнице и там примем главную битву! Там похороним орды врагов, что мечтают вцепиться в нашу глотку! Не дождутся!… Я говорю – не дождутся! Потому что мы вместе примем на щит их удар и ответим, ответим в полную силу!

Орки возбужденно загалдели, полезли обниматься и, казалось, забыли о готовности пару мгновений назад резать друг друга.

Вождь с улыбкой нагнулся к старику.

– А ты, мой любимый подстрекатель, будешь лично отвечать за всю кодлу. Я же постараюсь придержать горячие головы, которые устали делить власть в клане с твоими орлами. Любителей сладко пить и много есть в Орде много. Но кто-то платит за это кровью, а кто-то спрятался за бубном и перестал работать. Совсем.

Шаман раздраженно пожевал губами и изобразил улыбку в сторону гомонящей толпы.

– Я это прекрасно понимаю. Но поющие на ветру обижаются, когда их лишают места у кланового костра и не считаются с их мнением.

– Помогите мне победить в этой войне, и я позабочусь, чтобы Совет Шаманов не подняли на копья. Сегодня вы запросто могли занять пустующие склепы на кладбище.

– Хорошо, вождь. Мы нужны друг другу. Я сделаю все возможное, чтобы Совет оказал тебе возможную и невозможную помощь.

– Вот и замечательно… А человечка пока не трогайте. Если он хорошо покажет себя в будущих битвах, мы используем его в налаживании отношений с побежденными людьми. Пока – готовь лучших из лучших для будущей битвы. Еще – выдели паре моих отрядов способных учеников. Прикроем наш отход из города, передовые отряды врага скоро будут здесь. Постарайтесь не оплошать. Ошибемся – гнев Хранителей будет страшнее любых пыток, которые способны опробовать люди на взятых в плен…

* * *

Дикий Кит с грустью смотрел вслед исчезающим в легкой поземке отрядам. Последние сотни уходят на Запад, в сторону города Павших. На наскоро возведенных башнях – редкое охранение из ополченцев, набранных среди моряков, крестьян и просто бродяг. Недостаток подготовленных людей заставил Кита выделить часть бойцов в критические для обороны места. Треть осталась в городе, поддерживать порядок. Вслед за ушедшими войсками ушло и шаткое спокойствие. Пройдет пара недель, и присмиревшие на время опасные ребята поднимут голову, вернутся к любимой ночной работе. Попробуй потом справиться с ворами и грабителями в населенном сверх меры городе, где теперь на одного стражника приходится несколько сотен горожан. Одна надежда, что война закончится быстро, и гарнизон пополнится вернувшимися солдатами.

Тысячник зябко поежился и стал спускаться по скрипучей лестнице. Пора заканчивать инспекцию дальних рубежей и возвращаться в город. Жаль только, что тяжелые думы нельзя стряхнуть, как облепивший сапоги снег. Неизвестно, скольких бойцов недосчитается Северная Корона, когда закончится подступившая вплотную зима, и робкие цветы пробьют себе дорогу к весенним лучам…

* * *

Глэд распахнул полог и устало вошел в опустевшую юрту. Хмурый с малышками еще в обед умчался на север, готовить подходы к Усыпальнице к битве. Следом за ним отправились ученики шаманов, готовить тропу выдвигающейся ночью нежити. Безглазый с полученными сотниками уже организовал пугающие белизной ожившие скелеты в подобие управляемых отрядов и готовился к первому пешему маршу. Завтра к утру они встанут на короткий отдых и с восходом солнца продолжат долгую дорогу. На коротких остановках шаманы с командирами будут проверять состояние мертвой армии, подкармливая магией ослабевших и обучая массу новобранцев азам воинской науки. Вожди орков высказали надежду, что, неожиданно обретя молодого и подающего надежды командира, нежить успеет подготовиться к битве намного лучше, чем под управлением одних шаманов. Может быть, пока сложно сказать…

Человек согрел узкогорлый чайник, заварил пахучий чай. Следовало быстро перекусить и вызывать гномов собирать вещи. Глонг с радостью встретил известие, что его десяток назначен личными телохранителями будущего Повелителя. Остается лишь надеяться, что бородатые воины Огненного народа не передерутся с приставленной эльфийкой и сворой шаманов, денно и нощно бдящих о гремящих костями бойцах.

– Ну что, бухгалтер, попал ты в самое спокойное место в этих землях. Как ты там говорил Глонгу? Хочу обрести покой? Но тебе смогли предложить только могильный покой. Который пришелся почему-то не по нраву…

Глэд быстро проглотил давно остывшую кашу, запил обжигающим чаем. Посидел пару минут, грея руки у слабого костра. Лицо его посуровело и человек, не торопясь, прошел к опустевшему тотемному столбу, где в одиночестве притулился его личный сундук. Откинул крышку, усмехнулся.

– Говорите,веревочки дергаете? Марионетку решили из меня сделать? Одним подавай очередного Хранителя. Другим нужен новорожденный спаситель – земли отвоевывать и руду обогащать. А третьи ждут не дождутся, когда умершие со мной вместе соплеменники своими костями от чужих мечей прикроют. Ну ладно, я вас понял. Только не обижайтесь, если марионетка кукловодам руки веревочками повыдергивает напрочь… Хватит, побегали. Пора просыпаться окончательно…

И Безглазый неторопливо обнял ладонями черный шлем, в сплошной зеркальной поверхности которого отразилось его лицо. Бегство закончилось…

Глава 11. Город Павших.

Основателями Города Павших считают Перворожденных, остатки которых бежали от Драконов многие годы тому назад. К сожалению, эта легенда не выдерживает никакой критики при ближайшем рассмотрении. Достоверно известно, что первые поселения в этих краях возникли задолго до прихода степной вольницы. Кроме того, орки не разрушили доставшиеся им по наследству дома и дороги, как они поступают обычно. Презираемые Дикими человеческие расы не могли быть хозяевами бережно сохраняемых руин.

Загадки соседних народов.

Копия с активно продаваемой книги в Харломе, столице Болотного королевства

Начало декабря

– Не пойму – люди или орки? – Худой наездник в потрепанном тулупе всматривался вдаль слезящимися от колючего ветра глазами. – Вроде кони повыше орочьих и сами всадники не так в плечах широки. Как думаешь?

Его напарник настороженно рассматривал далекий холм, который темнел в набегающих сумерках слева от дозора. Вроде и далеко, но с холма, да с разгону – и пары минут хватит, чтобы домчаться на полет стрелы.

– Я говорю – на людей похожи. Может, наши?

– Наших я за спиной слышу, скоро тут будут.

– Тогда кто, неужели Драконы?

– Может и драконы, – второй всадник не разделял радости обладателя тулупа. Все более явственно слышный топот сзади успокаивал. Скоро полусотня будет тут, тогда можно не бояться набега с холма. А там и с непонятными фигурами вдали разберемся.

– Ладно, давай проверим, – и легкий на язык напарник попытался тронуть коня.

– Куда, бестолочь! – тертый жизнью воин еле успел схватить отъезжающего за седло. – Тебе что, давно клинком кадык не щекотали? Уймись, сейчас наши нагонят, тогда и тронемся дальше!

– Да ладно тебе, вон, видно же – люди впереди!

– Да хоть обнаженные прелестницы с обоза, мне какое дело? Мало того, что сам смерти ищешь, так и меня за собой к нежити утащить хочешь…

Небо задумчиво начало терять остатки дневного света, когда собравшаяся вместе полусотня медленно двинулась к застывшему вдали конному разъезду. Пара разведчиков двигалась чуть впереди остальных.

– Хорошо тебе, Щига. Ты и в войсках больше, чем я себя знаю, и сотник тебя выделяет. А друзей-приятелей по соседским сотням у тебя больше, чем зерна в колосе. С любым побеседуешь, обменяешься. Сыт, обут, табачком всегда богат. Посмотри на меня – как в наказание к вам определен. Что раньше извозом промышлял себе в убыток, что сейчас – с пустым брюхом по степи мотаюсь. Как наших завербованных ребят по передовым отрядам разбросали, так и кончилась спокойная жизнь.

– Не хнычь, Парамор. Радуйся, что с нами. Стрелу не поймал, живого орка близко не увидел – и то хорошо. А пожевать на сон грядущий всегда успеем.

– Ага, успеем. А не ждали бы остальных, давно бы уже со встречным разъездом столковались и до темноты успели у города пошарить. Там говорят могил с золотом – не перечесть! А золото – оно и Драконов и Болотников греет.

– Нет, ты, в самом деле, с головой не дружишь! До Города Павших 10 верст, а ты на ночь глядя собрался с первым встречным-поперечным к оркам в гости! Прибил бы тебя, честное слово, да жаль идиота.

Бывший неудачливый извозчик насупился и молчал до самой встречи с незнакомцами, что подтянули далеко разбросанные секреты и встретили поххоморанцев уже четырьмя десятками крепко вооруженных латников.

Так, без показушных лобызаний и пафоса, в середине декабря слились передовые отряды двух человеческих армий, с запада и юга подбирающихся к сердцу степи, к Городу Павших. Двумя днями спустя к медленно ползущим на север войскам присоединились закованные в сталь войска Болотного королевства. Ощетинившись далеко выдвинувшимися отрядами следопытов, эта растянувшаяся масса профессиональных солдат и ополченцев медленно стала подтягивать отставшие обозы, пластичной массой обтекая снизу занесенную снегом столицу орков.

* * *

Ученик шамана с презрительной усмешкой разглядывал сквозь пролом в стене далекий десяток всадников, маячивших бледными тенями в поднявшейся поземке. Безволосые трусы уже второй день пялились с невысоких холмов раскинувшиеся перед ним развалины южных кварталов города, не решаясь приблизиться.

– Будет грустно, если они так и простоят всю зиму за холмами, не посмев тронуть коней, – фыркнул он.

Лежащий на теплой шкуре огромный орк приоткрыл один глаз, с иронией полюбовался обвешанным амулетами учеником и решил дремать дальше. Толку от балабола Шайхи в предстоящих схватках – мало, но зато в нетерпении биться он не пропустит ни одного маломальского разъезда противника. Пусть бдит. Не бубнил бы под ухо – цены бы не было. Но подремать не вышло – острый локоть уткнулся в бок.

– Я говорю – вот потеха, если они тут проторчат, а наши на севере себе все бока отморозят, дожидаясь.

Колун-клык с неудовольствием разлепил глаза.

– Потеху ты получишь, когда эти осторожные лазутчики подходы к городу высмотрят и дорогу для тяжелой пехоты проложат. Одного или двух разведчиков ты стрелами с коней ссадишь, а панцерников можно даже и не пытаться. Им наши стрелы – что снежная крупа – лишь морщиться заставляют.

– А ты их видел, тяжелых пехотинцев?

– Я их у Ладарайна давил, а потом они меня на берегу Шепорота чуть в землю не зарыли. С нашей сотни нас только двое и вернулось: я, да малохольный Перевертыш.

– Это который раньше на границе промышлял?

– Он, подлец. Боги наказали его фигурой человека, где такому щуплому и неказистому самку найти? Какой год ему отказывают в любом клане. Вот он в человеческие одежды обернется – и людишек ловить в приграничных землях. Пока кто из одиноких всадников разберется, кто перед ним – как уже аркан на шею схлопочет. И к нам. А там – счастлив раб, если какими полезными ремеслами владеет. Потеряет уши и с клеймом к новому хозяину. А если бесталанный, или коль стылая ночь пошутит – воин окажется… Все, на сутки, а то и двое смертной муки ему отмеряно.

Шайха зябко поежился. Одно дело – в битве противнику голову срубить. Совсем другое – часами его вопли слушать.

Колун ухмыльнулся.

– Да, шаман, молод ты еще. До прошедшей весны молодняк на тринадцатой весне только начинали к набегам готовить.

– Эта весна прошла, двухсотник. Мои тринадцать разменянных тебе сейчас полезней, чем пара гвардейцев Многоголового.

– Ну, это как посмотреть, – ощерился старый орк. – Может, я бы и променял. Подождем, как ты расхваленные бубнящие таланты проявишь.

Аккуратно выглянув в белую круговерть, старший прислушался и быстро собрался, засыпая заботливо сгребенным снегом еле заметные следы.

– Овраг слева мы уже не видим, как бы не обошли. Давай к старым складам, заодно последние новости от других узнаем.

Орки поправили снаряжение и аккуратно заскакали по обметенным от снега камням, не забывая укрываться от любопытных глаз остатками застывших стен. Пара минут – и будто не было тут никого раньше, лишь холодные снежинки продолжали рваный танец над давно умершим городом.

* * *

Укутанный в волчью шубу старик с радостным кряхтением грел у жаркого костра вечно мерзнущие руки. Где фуражиры нашли эти деревья – остается загадкой. Но под надежным прикрытием всадников они их срубили, и теперь старый Тертедуэй может в Большой Ставке погреть кости. Остается лишь надеяться, что солдаты сумели припрятать часть добычи и сами теперь греются у горячего огня.

Палатка набилась битком. Доблестные тысячники поххоморанцев, гремящие доспехами вереницы баронов, несколько разодетых как на бал Болотников во главе с идиотом Рамиром. Как могли прислать с войсками чиновника, не имеющего даже представления о войне! Толку от того, что он постоянно прислушивается к шепоту советника Хомпера. Тот как получил тылового тысячника, так выше этого мозгами и не вырос.

Из всего сброда, набившегося в главный штаб, выделялись лишь пара грамотных тысячников из легкой кавалерии Поххоморана, да Сэр Летер с друзьями, что громили орков у Шепорота. Остальные лишь создавали шум. Так что, можно спокойно греться у огня, пока не придет принц Дарго, старшенький из зубастых Драконов. Папаша немало постарался, сколачивая эту странную объединенную армию, где командование так или иначе сосредоточилось в руках его сына. Одно счастье, парень неплохо подготовлен, и старый полководец пока не заметил какого-либо изъяна в предлагаемых им решениях.

На улице загомонили, и через пару секунд полог палатки откинулся, пропуская внутрь главнокомандующего и его свиту. Прошло еще полчаса, пока Дарго разобрался с неотложными делами, и охрана выпроводила лишних посетителей, освободив место старшему командному составу и их ординарцам. Грея руки о высокие кубки с пряно дымящимся пуншем, оставшиеся расположились за широким походным столом. В центре расстелили карту города и его окрестностей, испрещенную белыми пятнами неразведанных территорий. Старший Дракон сумрачно обвел присутствующих красными от недосыпания глазами.

– Господа, рад нашей сегодняшней встрече. Что бы не каркали наши враги, но первую задачу мы выполнили успешно – войска собраны в единый кулак, потери в походе минимальны. Обозы с продовольствием, тяжелым вооружением и ополчением уже подтянулись. Морозы пока терпимы, обмороженных – буквально, единицы. Пусть так будет и дальше. Доброе предзнаменование нам только на руку…

Военачальники и политики опустошили кубки и подождали, пока их наполнят еще раз.

– Теперь о ближайших реалиях. Все присутствующие имеют военный опыт, – Тертедуэй прокрутил в голове пару картинок, как именно он мог бы наблюдать опыт сидящего напротив напыщенного Рамира. – Но, как обговорили наши повелители, данную экспедицию возглавляю я. Как по праву старшинства, праву крови, так и по праву наиболее пострадавшего от этих мохнатых мерзавцев. Надеюсь, в этом вопросе недопонимания у нас нет.

Принц внимательно вгляделся в лица сидящих за столом, пытаясь найти скрытое неудовольствие, либо неозвученный вопрос. Не обнаружив ничего неожиданного, соорудил улыбку и продолжил.

– Вместе с тем, я буду искренне признателен за дельный совет и личное участие в разработке любых детальных планов предстоящей компании. Только вместе мы сможем поставить окончательную точку в этой затянувшейся истории. Прошу вас, – и Дарго наклонился над картой.

– К сожалению, торговцы уже очень давно не бывали в этих землях. Поэтому мы имеем лишь общее описание города, который за последние годы пару раз перестраивали. Сторожевые отряды обследовали подступы к окраинам, но на улицы мы пока не совались. Войска расположены подковой, оставляя лишь патрулируемый проход с севера. Все следы указывают на то, что основная масса орков ушла в сторону Усыпальницы. Есть ли кто в Городе Павших – нам пока не известно. Предлагается завтра полностью блокировать город и готовить прочесывание. Это орочье гнездо необходимо окончательно уничтожить. Готов выслушать ваше мнение…

* * *

Фрайм похлопал ладонью шею разогретого легкой скачкой коня. Он только что нагнал Мима, неспешно следовавшего за колонной ополченцев. Мимо вереницей тянулись тылы широко раскинувшейся армии. Палатки, разномастные шатры, фургоны на колесах, вереницы дымящих костров и нескончаемый гомон огромного лагеря.

– Уже определились, где станем на постой?

– Да. У Сэра Летера есть дальний родственник, славный малый. Троюродный дядюшка Коммэ Шапойн. Одно время дела у него сильно шли в гору, и он хапнул себе графство на западных землях. Но потом любовь к шикарной жизни, а также к игре в кости пустила по ветру все состояние. Теперь от древних времен осталась только мечта – найти побыстрее огромную кучу золота, чтобы хватило расплатиться с долгами и дожить остатки отпущенного в свое удовольствие.

– Узнаваемый персонаж. Здесь среди баронов – половина таких, не меньше.

– Да, обнищавших баронов тут можно не искать, они сами слетятся на звон монет в твоем кошельке. А вот графы – это пока редкость. В любом случае, я завел с ним знакомство, так как любезный Коммэ вхож не только к Летеру, но умудряется заглядывать и в Ставку. Нам это полезно. Поэтому я помог ему чуть с деньгами перед блистательным отбытием на войну. А сегодня вечером он должен нас ждать на вечеринку во славу завершения первой части похода. Кстати, не забывай, хоть вечеринку оплачивать нам, но будет крайне бестактно напоминать об этом любезному хозяину.

– Разумеется, кто же посмеет напомнить графу, за чей счет он сегодня вечером напьется до скотского состояния, – расхохотался наемник.

– Заведем знакомства по мелочи, завтра к вечеру прокатимся по лагерю, отметимся в высших сферах. А послезавтра можно уже и к соседям. Пока они в городе по башке не получили. В гости ходить лучше к живым, мертвые меня как-то прохладно принимают.

И смеющиеся всадники пустили лошадей в галоп, торопясь быстрее добраться до теплого ночлега.

* * *

– Докладывай, ужин стынет, – поторопил греющегося у чадящего костерка воина сотник. Щига осторожно потянул промерзшую на морозе спину и повернулся одним боком к костру.

– А что докладывать? Развалины по краю города выглядят безжизненно. Ни движения, ни выстрела оттуда. Тишина и снег. Правда, мы крупной группой пару улиц посмотрели, след один нашли. Не поймешь только, вчерашний или утренний. В любом случае – орки в городе есть. Вот только, сколько их – не понять.

– Значит, не ушли мохнатые.

– Не ушли, сотник. Больше всего мне не нравится, что таятся, даже не пытаются нас пощипать. Следы на родных землях путают так, будто за ними свора драконов гонится.

– А куда деваться, если и в самом деле чернокрылые уже на южные кварталы нацелились.

– А нам здесь, на севере мохнатых ловить и ждать, когда в степь умотавшие вернутся и в спину ударят.

– Не ударят. Разъезды далеко все тропы перекрыли, сейчас не лето – не сильно и спрячешься.

Щига растер отогревшийся бок и повернул к огню спину.

– Не нравится мне это, сотник. Тихо слишком. Сколько мерзавцев в руинах засело – неизвестно. Как их выкуривать будем – непонятно. Молодых новобранцев в город загонять – толку мало, пощелкают их. Значит, придется личной кровью снег поить.

– Не каркай, старик. Мы с тобой не первый десяток лет вместе скрипим. Давно бы сам сотником стал, так ведь нет, все рядовым лямку тянешь. Так что не ворчи, а подбирай себе пару десятков посмышленее и завтра будешь прикрывать этих идиотов, что в городах навербовали. Как рассветет – нашу и соседнюю сотню с другими мытарями погонят в город. Подвалы обыскивать, следы высматривать, орков на драку вытягивать. Твоя задача – в случае начала схватки попытаться оценить, сколько людоедов из щелей выбралось и навести на мохнатых латников, которых наемники выделили. Мясо городское пока орков боем и телами задержит – наемники успеют с твоими проводниками на пир и потеху. А там посмотрим, чья возьмет.

– Сколько же народу зазря положим?

– Ну, не профессионалами же ловушки пятнать и стрелы из-за угла ловить? Город старый, но катакомб больших тут не набурили раньше. Поэтому вычистим руины за неделю. Завалим все дыры, обрушим оставшиеся дома. Спалим все, что горит – и дальше, на север. Главная наша цель – там.

– Тебе виднее, ты старший, – солдат принял миску с обжаренными кусками мяса, сдобренными обильной приправой и взялся за ложку.

– Ладно, нам обоим виднее. Посчитать, так с первого призыва только мы и остались. Этот поход разменяем и можно о пенсии думать…

Сотник пристроился рядом, и мужчины отдали должное сытному ужину.

– А я говорю – есть там золото, и много его.

– Прям сплю и вижу, как мне в руки горшок с золотыми монетами суют!

– Тихо ты, не мешай, дай человеку рассказать! Он – не мы, он уже какой раз со следопытами по городу шастает!

Группа укутанных в теплые одежды всадников сбилась в плотную кучу у одной из телег, набитых сеном. В центре с раскрасневшимся лицом хмурил брови Парамор. Его возвращение из дневного набега на окраины города вознесло неудачливого извозчика на вершины местной славы, превратив из пустобреха в опытного воина. Стараясь не срываться на привычную скороговорку, он важно цедил слова, веря сказанному тем сильнее, чем больше слышал недоверчивых возгласов от окруживших его земляков.

– Я тут с бывалыми поговорил и понял, зачем нас по регулярным войскам распихали. Ведь мы откуда все? Почитай, с одного города и ближайших сел собрались. Родственники, земляки, побратимы. Нас вместе держать – мы же никому не скажем, что в родной сотне происходит. Если чего найдем – между собой тихо поделим, а чужим сотникам да тысячникам – ни монетки не видать! Вот нас и сунули – кого куда. Где десяток-другой, а где и того мельче.

Парамор настороженно глянул поверх голов – не идет ли кто, и продолжил.

– Неужто мы бы от орков не отбились? Да запросто! Наш десяток одного или двух мохнатых стрелами бы утыкал, как ежей! Может, на парадах строй держать у нас плохо бы получилось, но в битве – уж будьте спокойны, себя покажем! Так что – не в наших бойцовских навыках дело. Все шепчут, тут добыча замешана. Не хотят командиры с нами делиться, никак не иначе.

– А чего делить, снег один кругом!

– Тихо ты! Не знаешь – так и не говори! Вот, кем ты был, пока с вербовщиком не пошел?

– Водовозом, на старый рынок воду каждое утро возил.

– Вот и молчи, вода – не золото. А я грузами занимался, товарами разными, с купцами общался. Как хитро выходит. Посчитайте – сколько уж лет орки безнаказанно Драконов щиплют? И куда все девается? Что, кто-то из людей сумел обратно награбленное отбить? Как бы не так. Но вот в кочевьях зверье мало что хранит – возить тяжело с собой. Так они все тут, в городе оставляли. А последний раз? Посчитай – несколько городов разграбили, тысячи рабов в степь угнали! А уж сколько деревень пожгли – счету не поддается! И где все звонкие монеты, что им достались на разоренных землях? Где они?

Всадники согласно заворчали, в самом деле – где еще им быть, этим золотым, как не в главном городе врага, в его столице.

– А завтра что нас ждет, знаете? Пойдем щупать брюхо клыкастым. Вот только пока мы на окраине возиться станем, драконья пехота сразу в центр города побежит. Им оттуда, с юга – сподручнее. А в центре – там и храмы эти поганые и просто дома сохранные. Добыча, почитай, там вся должна лежать! Правда, ближе к нам площадь рыночная старая расположена. Наверняка рядом с ней также поживиться можно!

– А орки?

– А что – орки? Я уж второй день со следопытами по этим камням брожу. Нашли пару отпечатков там, где снегу не намело – и все. Так понимаю – специально они город оставили, надеются – пока мы тут добычу потрошить будем – они в горы к гномам удерут. А там – метели начнутся, морозы сильные – и все, битва закончилась. Не начавшись.

– Хорошее дело, нам бы в самый раз.

– Конечно. Вот только можно до морозов дожить здесь, под присмотром чужаков-командиров. А можно сегодня до площади добраться и быстро пошарить, чтобы завтра уже с полным кошельком спокойно в дозоре стоять.

– Так ведь узнают, как пить дать – узнают!

– Кто? Кому надо? Регуляры давно по палаткам расползлись. На заставах половина наших стоит, не выдадут. Езды тут – полчаса в один конец. А с окраин кусок этой площади уже видно. Считай – час на дорогу туда и обратно, и пара часов – чтобы дома проверить. Не успеем замерзнуть – как мы и обратно в лагерь вернулись.

Послышались довольные голоса, народ зашевелился, тихо обсуждая услышанное. Больше всех суетился бывший водовоз. Сказанное глубоко запало ему в душу.

– А делить-то как будем, если что найдем?

– По справедливости, конечно. В общий котел сложим – и каждому по доле, – расщедрился Парамор. – Только надо быстро, прямо сейчас решаться! А то завтра – все, пехота все углы подчистую выметет.

– Так едем, чего ждать?

– А как на офицера попадем?

– Ну и что? Дозор менять едем. Или – упражняться в стрельбе. Чем не ответ?

И посмеиваясь абсурдности возможных вопросов со стороны отдыхающих в этот час офицеров, десяток всадников быстро и тихо вывел лошадей за пределы лагеря, после чего взобрался в седла и растаял в сгущающейся тьме.

* * *

Глэд с ожесточением массировал гудящие ноги. Пятый день стремительного марша подошел к концу. Подъем затемно, построение в колонны и бодрая рысь стучащих друг о друга костей нежити, пугающей белой вереницей покрывающей милю за милей по заснеженной степи. Пробитая всадниками дорога шла строго на север. По этой дороге до обеда бодро шагали скелеты, отливающие слабыми зелеными огнями в пустых глазницах. Легкая передышка в обед, столпившись у маленьких котелков со смердящим зеленым варевом – и легковесное воинство выдвигалось дальше. Как только начинали зажигаться крупные звезды в морозном небе – второй привал, уже с разбиением на сотни. После чего могучие орочьи командиры начинали муштру будущих солдат. Получив в костяные пальцы мечи и щиты, нежить осваивала основы боя в строю.

Первые два вечера дела шли плохо. Большая часть обращенных раньше не держала в руках оружие, поэтому мечи падали, щиты мешали друг другу, несколько черепов умудрились расколотить, несмотря на все предосторожности. Дело пошло на лад только на третий вечер, когда Глэд выстроил сотни рядами, навстречу друг другу. Затем обнажил оружие и попытался возродить в голове то ощущение единения, что терзало его мозг в минуты магического обряда. Перетаптывающиеся скелеты замерли, прислушиваясь к зову, слышному только им одним.

Чуть позже сотники сгрудились кучей за пределами мерно единообразно двигающейся массы. Закованный в черную сталь безглазый человек делал шаг, легкий замах, наносил удар, отклонялся назад, защищаясь щитом. Следом за ним одним целым белое воинство так же делало шаг, замах, удар и уклонение. С каждой попыткой ряды двигались все слаженнее, пугая немой целеустремленностью. Орки только приглаживали стоящую дыбом шерсть. Далеко за полночь человек уходил отдыхать, а нежить снова окружали заботливые шаманы.

Сегодня Глэд закончил давать основы передвижений и начал тренировать подопечных на проведение схватки. Показывать приходилось в двух лицах, выдергивая из строя периодически наглядные пособия. К концу сегодняшнего урока ноги почти не держали, но не обращающие на снег никакого внимание умершие неплохо наносили и отражали стандартные удары, пытались держать и взламывать строй. Похоже, за оставшиеся десять-одиннадцать дней гонки на север, получится подготовить их к первым двум-трем минутам схватки. А на большее никто и не рассчитывает.

Безглазый человек уложил доспехи, проглотил, не жуя, остывший ужин и провалился в сон сразу, как только лег и набросил на себя теплую шкуру. Даже самому себе он боялся признаться, что специально выматывает себя изнуряющими тренировками и бесконечной скачкой вдоль марширующих мертвецов, чтобы вечером впасть в сон без сновидений, как можно дальше от саднящих грудь вопросов. Можно ли человеку поднимать меч против братьев по крови? Можно ли драться на стороне кочевников, веками враждующих с любым, в ком нет ни капли орочьей крови? Что ждет его потом, когда Многоголовый отпустит залитого человеческой кровью одиночку в горы?

Вопросы. Вопросы, не имеющие ответов и вызывающие поначалу раздражение, а потом и головную боль из-за принятого решения. Принятого либо самим, либо навеянного памятью существ, ставших с ним одним целым и выступающих на давно определенной ими стороне…

Один из сотников осторожно коснулся плеча спящего. Тот, кто говорит с давно ушедшими в мир иной, распахнул такие же пустые глазницы и невидяще уставился в полумрак, мерцающий бликами костра.

– Господин, пора вставать. Первая сотня подняла тотем и уже выдвигается. Завтрак для вас готов.

Глэд медленно сел, помотал тяжелой со сна головой и отпустил орка.

– Да, сейчас буду.

Ополоснуться приготовленной теплой водой, перекусить свежезажаренным мясом, надеть доспехи и принять на улице поводья мохнатого крепко сбитого коня. Новый морозный день, новые заботы. Изматывающий самоконтроль, пытающийся удержать мечущийся разум на грани безумия. Вереница хаотичный идей, позволяющих сбить массу необученной нежити в подобие таранной лавины, способной смести закованных в сталь врагов. И кипящая, не находящая выхода ненависть, дарованная потерявшими самих себя подопечными, готовыми разорвать за утерянную жизнь любого смертного.

– Сотник!

– Да, господин, – примчавшийся ординарец круто осадил коня.

– Уточни – как у нас дела с луками и запасами стрел на последней стоянке. Я надеюсь, нам хватит времени научить моих мальчиков и девочек этой забаве.

– Понял, – и орк исчез в поземке, неохотно светлеющей под лучами наступающего рассвета. Минут пять до клубка шаманов, что сопровождают головные отряды, пока они свяжутся с окопавшимися у стен Усыпальницы вождями, пока вернут ответ… Можно успеть проверить, как дела у арьергарда.

Глэд развернул коня и легонько тронул поводья.

Начинался очередной, наполненный уже привычными заботами день…

* * *

Парамор осторожно поправил выбивающийся из-под ремня тулуп. Послышалось или нет? Вроде как половица скрипнула в только что пройденной пустой комнате? Или это водовоз шумит? Но он дальше поспешил, там сапогами бухал… Ох, как страшно-то! А всего лишь – в первый дом заглянули… Не поймешь, то ли ругать прицепившегося как репей земляка, то ли хвалить. Все же – в одиночку в это полуобвалившееся двухэтажное здание мог бы и не пойти… Золото – это хорошо. Но в пустых темных комнатах, еле освещаемых слабыми факелами в дрожащих руках, каждая тень кажется затаившимся орком, готовым ткнуть в живот острой сталью. А с другой стороны – хоть бы что-нибудь найти! Если не получится разжиться добычей, свои же накостыляют от души, несколько дней у костра потом проваляешься еле живой…

Всадник осторожно заглянул в чернеющий пустым зевом коридор, куда недавно зашел другой неудачливый кладоискатель – и замер. Из дальних дверей торчали бьющиеся в агонии ноги, скребущие лихорадочно по полу, пытающиеся нащупать хоть какую-либо опору, уже не управляемые сознанием и живущие собственной жизнью. Рывок – и коридор опустел совсем. Парамор моргнул раз, другой, потом двумя дикими прыжками рванул к угадываемому в стене окну и вывалился на площадь, в наметенный упорными ветрами сугроб. Следом за ним жалобно пискнули под тяжелым телом расшатанные половицы, и огромное тело накрыло человека, барахтавшегося в снегу. Пара ударов широким ножом – и нападавший замер, пытаясь определить – как идут дела у других охотников за беспечными головами.

Щига замер, привстав на стременах. Он из-за всех сил пытался различить в неверных ночных тенях, что же происходит на еле видной отсюда площади, на которую выбегала прямая как стрела улица, ведущая в город с северных окраин. Вздумалось же этим идиотам отправиться в личный набег! Кто бы мог подумать, что ни у одного, а у целого десятка здоровых мужиков несуществующее золото затмит разум! Где их теперь искать, что говорить сотнику… Застывший рядом следопыт настороженно всматривался в осыпаемые снежной крупой развалины по краям дороги. В отличие от южных кварталов, северную часть города орки тронули мало. Крыши многих домов обвалились, но стены по большей части не разбирали, и теперь пустые кривобокие коробки теснились по обеим сторонам когда-то мощеной дороги, играя черными тенями в лунном неверном свете.

– Уходим, – неожиданно рванул коня назад старший, и замешкавшийся воин торопливо погнал следом за ним, стараясь сократить быстро увеличивающееся между ними расстояние. Дробный топот по полузаметенной дороге почти заглушил звонкие хлопки пары луков, выпускающих злые стрелы в спины удирающим в степь людям.

Щига остановился лишь рядом с выскочившим из тьмы секретом. Чуть позже рядом замедлил бег второй конь, несущий в седле убитого следопыта. Из спины бедняги торчали три стрелы, пробившие легкую кольчугу.

– Кончили десяток, всех, подчистую. Я к сотнику, а вы – поднимайте смену, придется караулы усилить.

И сгорбленный солдат направил скакуна в сторону лагеря, сопровождаемый телом парня, имени которого даже не успел узнать.

– Мой принц, позвольте доложить текущую диспозицию.

Двадцатилетний бастард в богато расшитом камзоле молодцевато перехватил длинный прутик и стал его концом водить по расстеленной карте.

– Интересно, откуда этого хлыща выкопал Поххоморан? – усмехнулся про себя Дарго. – После того, как старик начал столоваться у молодых баронов, те без устали пытаются пристроить любимчиков мне под бок. Используют старика, мерзавцы, совсем совесть потеряли.

Принц с трудом отогнал посторонние мысли и сосредоточился на докладе.

– Тяжелая пехота заняла все южные кварталы. Ополчение под их прикрытием прочесали подвалы и пару заваленных ходов. К вечеру закончим разрушение крупных строений и завтра продолжим движение в центр.

Прут сместился севернее.

– За двое суток Поххоморан потерял пятнадцать воинов. Прошлой ночью десяток следопытов попал в засаду, одного подстрелили при отходе. Сегодня днем четверо погибли в схватке у старого прохода рядом с торговой площадью. Одного орка успели завалить. В целом, за эти дни город полностью блокирован, со всех сторон начато прочесывание развалин, потери минимальные.

Дарго повернулся к мрачно восседающему на крепком стуле Тертедуэю.

– Как думаете – это случайность, или вы расшевелили гнездо?

– Боюсь, что вся мохнатая нечисть достанется моим ребятам. В центре домов полно, но днем по улицам сильно не побегаешь. А остатки канализации и ходы между склепами сохранились, по большей части, именно в северных кварталах. Я бы притормозил своих солдат, пока остальные войска подтянутся к центру. Потом уже все вместе можем навалиться на мерзавцев.

– Это что же, – вскинулся благоухающий непривычными солдатскому носу ароматами Рамир. – Нам камни ворочать и норы выжигать, а любезный западный сосед будет прохлаждаться тем временем?

Старый военачальник насупил брови, но злые слова попридержал. Пока ссориться с расфуфыренным болваном было не с руки. Тем более, именно ради схватки с орками сюда и пришли. Потери минимальные, врага частично обнаружили – на что жаловаться?

Дарго подождал пару мгновений и прервал наливающуюся неприязнью паузу.

– Хорошо, продолжим движение, как намечено. Единственное, можете северное кладбище пока не трогать, вычищайте дома. Если выдержим этот темп, с таким количеством войск закончим за пять дней, не дольше. Следующий вопрос…

* * *

– Попрошу соблюдать тишину, тишину! – сорванным голосом пытался угомонить бушующих гномов Секретарь Библиотеки. Он не рисковал стучать по старому колокольчику, чей звон вряд ли мог помочь в наведении порядка.

Все смешалось в Зале Совета. Главы гильдий, кланов, семей бесконечно пробирались между другими гномами, кричали, ругались, махали руками и пытались любым образом задавить поселившийся в их душах страх. Страх, ворвавшийся в их жизнь столь неожиданно и беспощадно, смявший казавшиеся нерушимыми устои. Страх, поставивший под сомнение стройную пирамиду открытых и тайных взаимоотношений власти города-государства, два тысячелетия выстраиваемых со всем возможным тщанием и заботой. Судьба решила пошутить еще раз.

Младший из Пяти Глав Совета мрачно оглядел мечущихся гномов, поднял посох и со всей силы стал лупить по малахитовой поверхности круглого центрального стола, за которым в украшенных драгоценностями креслах собирались достопочтенные бородатые старцы. Дождавшись, когда основная масса нерешительно замерла, он вернул посох на положенное место, оперся на сжатые кулаки и рявкнул, обращаясь в центр зала, ко всем сразу, не выделяя кого-либо.

– Ваши вопли способны поднять Тьму из могил, но лишь отдаляют час созидательного труда! Не думал, что мне придется здесь, в славном традициями Зале повышать голос. На кого? На друзей и сотоварищей! Позор…

В звенящей тишине сначала один гном сконфуженно оправил одежду и скользнул на отведенное место, потом другой, третий… Скоро Зал Совета принял обычный вид: чинно сидящие выбранные и назначенные важные сановники под ярким светом магических ламп. А также множество гостей, устроившихся на длинных скамьях, скрытых между высеченными из стен колоннами.

– Позор… – продолжил Младший. – Надеюсь, подобное не повториться. Как бы ни было неожиданно случившееся, не подобает терять лицо.

Убедившись еще раз, что порядок восстановлен, он коротким жестом пригласил на гостевое кресло древнего гнома, чья борода просто рассыпалась в пыль от несчетного количества пережитых лет.

– Достопочтимый Буквоед доложит нам факты. Хватит кормиться слухами. Мы вас слушаем…

Старец скрипуче откашлялся и вынул из широкого рукава украшенного замысловатыми письменами халата клок бумаги.

– Почтенные. Вы знаете, что неделю тому назад в дальнем хранилище Королевской Библиотеки случился пожар. Сначала – чудовищный силы взрыв, потом – пожар. К сожалению, бросившиеся спасать хранящиеся там реликвии Хранители не распознали сразу магическую первопричину несчастья. И погибли в первые же минуты. Лишь через полчаса удалось разобраться в происходящем, после чего я с учениками смог разрушить первоисточник беды, а затем и потушить огонь.

Буквоед сверился с мелкими каракулями и продолжил.

– К счастью, ущерб не так страшен, как может показаться на первый взгляд. Дальнее хранилище, безусловно, уничтожено со всем содержимым. Но там хранились в основном древние камни, оставшиеся как память о ряде битв перед разгромом Владыки. Серьезной ценности они не представляют. Магический удар сделал невозможным дальнейшее использование хранилища. Мы вынуждены были его замуровать. Для остальных залов никакой угрозы не существует.

Старик поводил скрюченным пальцем по бумаге и нахмурился.

– Погибло шестеро Хранителей и двое учеников. Во время тушения пятеро гномов пострадало очень серьезно и находится сейчас на лечении. Количество мелких травм и ожогов – не учтено. Восстановить в полном объеме храмовые обряды мы сможем через три месяца. Библиотека предоставит на обсуждение Совета новые кандидатуры Хранителей в ближайшие две недели.

Сгорбленный гном поднял глаза от записей и рублеными фразами закончил доклад.

– Установлено, что первопричиной взрыва послужило неосторожное обращение с древними артефактами одним из погибших. Он активировал древнее заклятье, наложенное на один из булыжников. Видимо, надеялся прославиться. Сделав выводы из случившегося, Хранители и ученики Хранителей просят пересмотреть правила поведения в Библиотеке в сторону ужесточения. Слишком много серьезных вещей хранится в наших сундуках. Если мы будем и дальше так безалаберно относится к скрытой в них мощи, то Совету придется каждый день принимать по списку десятки Хранителей взамен выбывших…

И последнее. Я не вижу причин для какой-либо паники. Повторяю – никаких причин. Эта магия – кусок глупого боевого заклинания. Никто не начинает возвращаться с полей павших. Никто не пытается покушаться на нас с вами и наши устои. А распространителей разного рода диких слухов я просто предлагаю направлять к нам на работы. Пару недель подышать книжной пылью в кладовых будет полезно любым паникерам…

Два часа спустя Буквоед встретился с главой Малого Совета, Верховным Магистром Верхних Ярусов, почтенным Гаттарамом. Встреча была недолгой и протекала в полузаброшенной выработке, среди отвалов неубранной пустой породы.

– Я отказываюсь больше в этом участвовать, уважаемый Гаттарам!

– При чем тут я?!

– При том, что сначала ваш оборотень чуть не убил непонятной болезнью Глонга. А неделю тому назад сумел передать часть магического удара к нам сюда, в Библиотеку. Я был последним глупцом, когда отдал вам амулет, помнящий запах Владыки.

– Вы сами настояли, чтобы мы сделали этот подарок! Говорили, что он укроет нашего возможного Повелителя от сил Тьмы!

– Да, настоял! А теперь оказалось, что эта капля расплавленной стали связана с древними плитами, хранимыми с тех давних пор! Мне пришлось уничтожить львиную долю наших артефактов, собранных в те годы. И все лишь для того, чтобы это чудовище не затопило наш город еще какой-либо дрянью. Видели бы вы, во что превратились Хранители, что оказались в тот момент в пещере!

Старик сердито засипел, восстанавливая дыхание.

– Не человек, не гном, не орк и не поймешь кто. От такого следует держаться подальше. Мы требуем, чтобы эта безглазая тварь не ступала на земли гномов.

– Мы?

– Да, мы. Я и Совет. Я поставил Пятерых в известность об истинных причинах происшедшего. Слишком серьезно все случившееся. Подобные игры с магией в пятьсот втором году после Падения привели к уничтожению пяти кварталов у северных рудников. Вполне возможно, что сегодня мы стояли на грани еще большей катастрофы.

Гаттарам обессилено прислонился к стене.

– Мы столько вложили в этого человека! Столько потрачено сил и средств! И что, бросить все? Не на полдороги, а даже еще раньше?

– Зачем – бросать? Держать под контролем. Но – под нашим контролем. На достаточном расстоянии. После завершения битвы приставленный к нему десяток гномов должен помочь устроиться этому человеку в землях орков. Мы сумеем договориться о подобном, у нас есть нужные рычаги давления на соседских вождей. Уже там, в спокойной обстановке, в каком-либо маленьком домике на берегу речки начнем изучение. Отделенные от возможных проблем многими милями.

– Орки присвоят его себе. Будут использовать, а мы так и останемся под гнетом забывших о своем предназначении.

– Не присвоят. Они только начинают большую войну с людьми. Им предстоят еще многие битвы. А в нынешнем мире битвы выигрывать будут не сила магических ударов, а острота закаленной стали. Сталь – у нас. Значит, мы и будем диктовать условия.

Буквоед запахнул старый халат и засеменил к выходу.

– И прошу тебя, Гаттарам, не занимайся самодеятельностью. Пятеро могут ошибаться, Совет может ошибаться, твои друзья могут ошибаться. Но я столько видел и стольких пережил, что мне твои метания – видны как на ладони. Хочешь возиться с этим монстром? Пожалуйста. Не возражаю. Но – позаботься о моей спокойной старости, я это заслужил. Поэтому – держи его на коротком поводке в дальней конуре. Тогда я не стану надевать поводок на тебя…

* * *

– Никогда бы не подумал раньше, что болотники пришлют подобный сброд!

Фрайм раздраженно стягивал задубевший сапог, расположившись на растрепанном походном стуле. Вольные комбинаторы сумели окончательно очаровать графа Шапойна и теперь использовали его палатку как постоянно место дислокации. Отсюда они отправлялись в набеги на правое и левое крыло вцепившейся в город армии. Отсюда начиналось выполнение амбициозных планов по созданию авторитета, запуску благоприятных слухов и сбору любой информации о личных симпатиях и антипатиях разношерстного офицерского общества. Бесконечные бароны, тысячники и выдающиеся сотники, друзья полезных знакомых и знакомые этих шапочных знакомых. Череда лиц, ключевые из которых анализировались и, по возможности, заносились хитрой вязью в толстую книгу, которую Мим всегда носил с собой. Фрайм никак не мог уловить систему, по которой компаньон ведет записи. Но стоило назвать имя, и, если человек присутствовал на пожелтевших страницах, книга рассказывала всю его подноготную, сильные и слабые стороны, через кого и с каким подношением стоит идти в гости.

Сегодня они успели заглянуть в гости к ряду высокопоставленных чиновников, обитающих рядом со Ставкой. Засвидетельствовали преданность сначала короне Драконов. В меру скромными подарками поддержали благосостояние королевства Поххоморан. А также отдали должное героизму верных сынов Болотного королевства. К представителям Зур не заглянули. Хватило вчерашнего щедрого ужина с их тысячниками. После визитов на скорую руку пообедали и разъехались по намеченным маршрутам. Поздним вечером встретились в палатке графа. Хозяин в этот вечер радостно тратил деньги за игрой в карты. А спонсирующие гости переводили дух после череды встреч.

Фрайм закончил со вторым сапогом и устроился поудобнее у жаркого костра. Граф не жалел чужих денег на создание уюта в походе. Мим перебрался поближе, памятуя о возможных любопытных ушах, способных поставить под угрозу любое удачное начинание.

Наемник отхлебнул из приготовленного бокала, прикрыл глаза и тихо начал диктовать.

– Итак, болотники. Сегодня побывал в двух тысячах, что расположены ближе к ополчению драконов. Если в северных частях костяк командования сколочен из старослужащих, то здесь набрали кого попало. Есть бывшие фермеры, хлебопеки, пара мелких купцов. Любой, кто проходил военную подготовку, может занять там должность. Солдаты у них такие же. Если вспомнить, что на такое обучение за счет короны загоняли всех, кого могли выловить на границе с драконьими болотами, то не следует удивляться полученным результатам. Наше счастье, что милых ребят держат в резерве. Они хотя бы не ломают себе шеи в городских руинах. К сожалению, деньги на пирушку потрачены зря. Что-либо полезное узнать не удалось. А полученные связи вряд ли принесут пользу в дальнейшем.

Мим сделал пару пометок и снова обратился в слух. Фрайм допил бокал и продолжил.

– Первая тысяча. Тысячник – Ампаламгадер. Чем длиннее хвост у фамилии, тем считается уважаемее господин. На самом деле – это дань глупым амбициям мелкого купечества. До того, как прибежать в армию, тысячник был мелким чиновником в городке на берегу моря. Заведовал дорожным строительством. Как я понял, дороги строили плохо,а деньги разворовывались хорошо. Но в нужный момент он не успел поделиться с кем надо и вынужден был решать – податься в бега или осчастливить личным присутствием армию. Так что теперь господин Ампаламгадер бодро командует такими же прохиндеями. Как командир – полное ничтожество, забыл даже тот минимум, который в них пытались вколотить на военных сборах. Пара сотников у него есть с головой, сосланных в тысячу за пьянку. Остальные – ничего из себя не представляют. Любимое развлечение бывшего строителя – охота на зайцев. Если что от него понадобиться, можно либо позвенеть золотом, либо подарить щенков гончих собак.

Лист бумаги покрылся вереницей символов.

– Можно обратить внимание разве что на полутысячника под его командованием. На должность назначен дряхлый старик. Но у дедушки остались хорошие связи в припортовой таможне…

Все новые лица описывались, классифицировались, запоминались и записывались. Крупицы информации медленно копились, чтобы со временем превратиться в драгоценные самородки или в золотые нити, позволяющие решать личные проблемы. Правильно задействованные связи и конкретные персоны давали возможность уменьшить потери золота на пути к конечной цели, ради которой двое умудренных жизнью мужчин трудились рядом с бывшей разрушаемой столицей орочьей орды.

* * *

– Кизяка подай еще, дым редеет! Шевелись, конское отродье!

Ополченцы метались между дырой, изрыгающей клубы сизого дыма и стоящими в стороне телегами, нагруженными хворостом и кизяком. Все новые порции сухого лошадиного помета сыпались в огонь. Стоящие вокруг закованные в железо дружинники настороженно всматривались в полуобвалившийся провал, из которого в любом момент мог вывалиться очередной орк.

Уже четвертый день объединенные войска зачищали северные кварталы. Попытки легких конных поххоморанцев уничтожить отряд орков закончились неудачей. Потеряв в столкновениях и нападениях из засады больше сотни солдат, старый Тертедуэй вынужден был закрепиться на уже очищенных территориях. Его слова оказались пророческими. Хозяева города ушли из других районов, бедных подземными ходами и оказали сопротивление лишь здесь, рядом с кладбищем.

Вчера нешуточная битва разыгралась на подходах к торговой площади. Сотня наемников Зур прикрывала две сотни ополченцев, что проверяли любую дыру и заваливали все обнаруженные ходы, используя для этого ближайшие уцелевшие дома и не развалившиеся стены. Орки атаковали стремительно и перебили легковооруженных солдат буквально в считанные мгновения. Но наемники не растерялись и ударили в гущу свалки. Завязавшийся бой продолжался больше часа. На призывы о помощи быстро подтянули сосредоточенные рядом дружины баронов и пару летучих отрядов все тех же наемников. Тертедуэй двинул целую тысячу через площадь, отрезая путь рискнувшим показаться в свете дня оркам. В бок замыкающим кольцо окружения поххоморанцам ударил еще один вражеский отряд и сумел пробить брешь, через которую с трудом вырвалось до десятка бойцов. Огрызающиеся стрелами и сталью орки откатились на кладбище, где пропали в бесчисленных склепах. По оценкам участвовавших в схватке, ушло меньше сотни мохнатых воинов. На залитых кровью улицах они оставили больше ста двадцати тел. Потери другой стороны перевалили за четыре сотни. Если бы не закованные в сталь дружины и наемники, погибло бы существенно больше.

Сегодня утром войска начали планомерную осаду последнего места, где еще могли оказать сопротивление. Все ведущие на кладбище ходы были завалены, пара последних обнаруженных подвалов обрушена. Теперь усиленные хорошо вооруженными профессионалами отряды старательно выкуривали дымом засевших под землей орков. Пара попыток прорыва была пресечена беспощадно. Теперь осажденным приходилось решать: или умирать в ожидании ночи ради иллюзорной возможности ускользнуть в степь, или драться при свете дня с многократно превосходящим силами противника.

Активно работая натянутыми шкурами, солдаты гнали дым костров в разведанные проходы. Возвышающийся на окраине кладбища холм и крыши пары стоящих на окраине кладбища домов были забиты лучниками, ждущими только случая показать себя в драке. Среди обломков и разрытых могил толпились сотни закованных в броню людей, в нервном ожидании сжимая рукояти топоров и обнаженных мечей. Копившееся напряжение взорвалось ближе к трем часам дня.

Ближе к центру старый склеп, увенчанный остатками мраморных колон, медленно зашевелился и осел в неожиданно просевшую под ним землю, увлекая за собой двоих замешкавшихся солдат. Промерзлая земля осыпалась по длине двадцатиметровой обнажившейся траншеи, из которой вырвались оставшиеся в живых орки. Одетые по большей части в легкие кожаные доспехи, воины степи с визгом вломились в людскую массу, пытающуюся выстроить подобие оборонительных порядков. Хорошо защищенные солдаты валились от чудовищных по силе ударов. Те, кого спасли доспехи, пытались связать боем противника, цеплялись за ноги, кололи снизу, давая шансы стоящим на ногах ответить.

Зашевелившиеся лучники грызли в ярости губы: схватка превратилась в кучу-малу, прицельно послать стрелу стало просто невозможно. Похоже, надышавшиеся дыма орки поняли, что их шансы вырваться в степь закончились еще в момент окружения объединенными войсками Города Павших. Теперь остатки отряда, прикрывавшего отход орочьей армии, просто продавали подороже завершающуюся жизнь.

Все старания людей разорвать дистанцию и подставить беспощадно рубящихся орков под обстрел лучников не увенчались успехом. Отступить ближе к холму или домам и дать возможность какому-нибудь прыткому мерзавцу дорваться до слабо вооруженных ополченцев или стрелков значило позволить безнаказанно напоить безмерным количеством крови кривые мечи. Что могли сделать необученные бывшие крестьяне и горожане там, где гибли натасканные на войну профессиональные солдаты. Вот и крутился клубок визжащих, рычащих, матерящихся тел в центре кладбища, засыпая трупами опустошенные годы тому назад могилы и превращая в бурую кашу наст, неспособный впитать такое количество пролитой крови.

Лишь на исходе третьего часа сильно поредевшие ряды латников добили последнего орка. Лишь к поздней ночи в свете фонарей вынесли за полуразвалившуюся кладбищенскую ограду последнего погибшего в сражении. Две полноценные орочьи сотни с двумя учениками шаманов заставили заплатить за себя дорогую цену. Более девятисот солдат погибло за эти дни. Еще больше сотни скончалось в следующие дни от тяжелых ран. Двести пятьдесят шесть увечных и контуженных были приготовлены к отправке в Приречные земли с обозом.

Последующие за битвой два дня армейские отряды рыскали по городу, разрушая любые строения и заборы, собирая остатки деревянных полов и вырубая редкие деревья на городских улицах. Собранную древесину стащили к промерзшей куче тел, сваленных на месте поражения, после чего огромный костер подпалили со всех сторон. Дымный столб послужил сигналом к выступлению передовых отрядов дальше, на север – к последнему оплоту Тьмы и Ужаса в этих землях, к Усыпальнице, которая должна быть уничтожена, как и сами орки, по недоразумению дожившие до этих времен.

За все время разрушения Города Павших не нашли ни одного ценного предмета, ни одной монеты или украшения. Мертвый город подарил пришельцам вместо золота одну лишь смерть…

* * *

– Осталось потерпеть месяц, дорогой друг. Всего месяц в этом неспешно плетущемся обозе, среди криков умирающих и вони гниющих ран. Кстати, никогда раньше не думал, что на холоде рассеченные ткани способны гнить и так паршиво пахнуть.

– Мне кажется, Мим, что тебе стоит прокатиться с подобным обозом летом. Тогда ты сможешь существенно расширить личные впечатления.

– К демонам такие прогулки! С меня достаточно того, что нам приходится на каждой остановке брать на себя роль санитаров. Меня спасает от уныния только одна мысль: перебравшись за Шепорот, мы оставим их на первой же стоянке и помчимся стрелой в Кхур. Конечно, гонцы уже опередят нас с докладом об этой выдающейся победе. Но зато мы сможем активно поучаствовать в благотворительных балах в пользу раненых. Два доблестных мужа, участвовавших в походе и битвах, личным примером и деньгами помогающие героической объединенной армии разгромить страшного врага! Думаю, мы соберем отличную коллекцию знакомств, полезных связей и существенно упрочим положение при дворе Его Величества Даш-пятого, включая и решение финансовых проблем.

Фрайм усмехнулся и промолчал. С каждой новой милей, разделявшей стылые руины на севере от обоза с ранеными, Мим все больше светлел лицом. Похоже, настоящая битва и смерть, примеряющаяся к твоей глотке, сильно подействовали на компаньона. Одно дело – участвовать в дуэлях или строить хитроумные комбинации, ведущие к смерти неприятеля. Совсем другое – держать в руках кишки, выпавшие из молодого парня, утром хвалившегося будущими победами. Страшное зрелище, даже если ты посетил место бойни наутро после того, как все уже закончилось.

Но в целом Мим прав. Максимум через месяц их ждет теплая чистая постель и внимание жадного до сенсаций общества богачей и придворных бездельников. Под прикрытием солдат караван позволит безопасно добраться до обжитых земель. А там можно продолжить путь налегке.

Фрайм кивнул и направил коня к саням с тяжелоранеными. Пусть кто-нибудь другой воротит от них нос. Но старый опыт наемника подсказывает, что ухаживать за ними намного проще. Лежащие в беспамятстве не требуют бесконечно пить, есть, новых лекарств и перевязок. Что касается запаха, то за долгую военную карьеру он и не к такому притерпелся…

– Вас что-то беспокоит, почтенный Тертедуэй? – Дарго озабоченно повернулся к нахохлившемуся в седле старику. – Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо?

– Да, уважаемый принц. На здоровье не жалуюсь.

– Тогда что заставляет вас хмурить брови?

– Орки. Проклятые орки. Вы обратили внимание, что на всех убитых нами мохнатых обезьянах были только легкие доспехи? Совершенно нетипично для этих мест.

– В легких доспехах намного проще передвигаться по городу и совершать нападения на противника. Что они и продемонстрировали.

– Согласен. Но все равно, где закованные в тяжелую броню воины? Где их проклятые шаманы? Кстати, мой лекарь обратил внимание еще на один факт. Он долго общался с мерзавцами в молодости и видит то, что другие просто не понимают. Среди убитых крайне мало взрослых особей. Практически, мы уничтожили один молодняк. Пусть летом вы вырезали половину степи, но где другая половина? Где те хваленые гвардейцы северных кланов, которые не сложили головы на ваших полях?

– Видимо – там, – и Дарго показал рукавицей на север, куда мерно шагали бесконечные колонны.

– Да, видимо – там. Взрослые твари, в броне и с магией на перевес…

– Не волнуйтесь, почтенный. По всем возможным подсчетам их не более шести тысяч. Даже заплатив сверх меры один к пяти, мы потеряем максимум треть собранных войск. Хотя, в наших силах сделать все возможное, чтобы с нашей стороны погибло как можно меньше.

– Это точно. Я молюсь каждый вечер, чтобы боги даровали нам победу. Победу, за которую не придется платить чрезмерную цену.

– За уничтожение кочевого народа и разрушение Усыпальницы я готов заплатить любую цену. Любую. Слишком долго мы ждали. Слишком долго…

* * *

Люди говорят, что добрые вести плетутся медленнее черепахи, а дурные летят быстрее стрелы. Наверно, люди ошибаются, как это часто бывает.

Весть о том, что объединенная армия уничтожила оборонявших Город Павших орков, а саму столицу дикого народа разрушила окончательно – облетела все земли за пару недель. Гонцы донесли послание о победе ко двору короля Даш-пятого, а тот немедленно отправил голубиную почту во все соседние государства. Из каменных палат новость выплеснулась на городские улицы, и народ забурлил.

За здравие доблестных воинов пили в городах и поселках Болотного королевства. Ополченцев и нанятых по контракту славили по всему Поххоморану. Нескончаемая череда балов стартовала в Драконьем королевстве. Зачастую владельцы постоялых дворов выкатывали на улицу бочки с вином и раздавали его любым желающим бесплатно. Великая радость, мы удачно начали столь серьезное дело, и теперь осталось лишь дождаться окончательной победы! Грех не налить и выпить! Пусть хранят боги наших земляков, что защищают наш покой в заснеженной степи!

* * *

Многоголовый мрачно всматривался в начерченный на снегу план. Стоящие рядом с ним клановые вожди докладывали по очереди о выполнении поставленных перед ними задач. Глава орков внимательно выслушивал рапорты, помечал на импровизированной карте и прикидывал, все ли готово к предстоящей решающей битве.

– Тысяча подростков поделена на два отряда и выведена вдоль каменной гряды на запад и восток. Поставлена задача предотвратить проход небольших отрядов в сторону дальних пастбищ, не допустить атаки летучих отрядов людей на беззащитные кочевья. К сожалению, если противник разделит армию, крупные силы сдержать эти заслоны не смогут.

– Подходы к выбранным для обороны холмам перекрыты мелкими завалами из камней и кустарника. Выкопаны ловушки и вбиты мелкие колья против конницы. В проходах между холмами насыпали мелких валунов. Тяжелая конница Драконов не сможет атаковать с ходу ни в одной точке нашей обороны.

– Все свободные силы были задействованы для построения засек у стен ущелья. Теперь прорыв там невозможен и пехотой. Людям придется пробиваться через холмы. Пройти вдоль стен невозможно.

– Нежить с командиром последнюю неделю ударно тренируется в стрельбе из лука. Самостоятельно показывают плохие результаты, но под его руководством получается очень неплохо. Мы подготовили по колчану каждому из мертвых. К сожалению, запасы стрел ниже всех допустимых норм. Мы не сможем использовать лучников после пары часов активного обстрела. Пополнить запасы негде.

– Гномы привезли все необходимое. Десять тяжелых метательных машин укрыты на обратной стороне холмов. Подготовленные команды пристреляли подходы до метра. Сорок восемь «скорпионов» размещены на основных позициях и так же будут укрыты первое время среди пехоты. На каждый стреломет доставлено по тридцать тяжелых копий. Гномы обещают, что при аккуратном обращении большая часть машин сможет использовать все тридцать.

– Последний караван с горючей жидкостью прибудет сегодня к вечеру. Остальные запасы распределены частично между метательными машинами и на холмах. Неизвестно, с чем бородатые смешали масло, но эту смесь ни снегом, ни песком погасить не удается. Пылает, пока не выгорит до последней капли.

– Лошади отведены к дальнему проходу, чтобы их не зацепили при обстреле. На подходах к холмам размещены секреты, но основные войска укрыты на линии холмов и дальше. Раненых или больных нет. Все оружие роздано, бойцы кланов и ящеры тренируются и готовятся к сражению.

– Шаманы готовы сегодня вечером позвать метель. Легкий снег укроет все наши приготовления, а вырывающийся из ущелья ветер будет мешать вражеским лучникам и помогать нашим. С началом битвы большая часть из пятидесяти шаманов будут прикрывать центральный холм. А остальные вместе с учениками займутся ранеными по всей линии обороны.

На холм взлетел одинокий всадник.

– Люди! Больше пяти сотен, группами по тридцать и пятьдесят человек – широкой цепью – подходят к входу в ущелье! Судя по тому, как двигаются – боятся нашего встречного удара. За передовыми отрядами видно еще конницу, но количество определить не получается.

– Жаль, что мы не посадили на скалы наблюдателей! – оскалился один из вождей. – За то время, что здесь сидим, давно нашли возможность забраться туда. На крайний случай, гномов бы попросили, они бы тропку подсказали. Оттуда все подходы – как на ладони.

Многоголовый сумрачно зыркнул в ответ.

– Чтобы ни одного орка на скалах не болталось. Мой приказ остается в силе.

Жестом отпустил гонца и старательно разровнял широкой ступней снег.

– Ну что же, начинается. Мы готовы. Возвращайтесь к воинам. Предупредите безглазого, его нежить должна завтра ранним утром занять указанные позиции. Им понадобиться существенно больше времени, чем остальным войскам.

Вожди быстрым шагом устремились к отдыхающим отрядам. На верхушке холма остался лишь Многоголовый, несколько его телохранителей и двое старейшин Шаманского Совета.

– Солнце садится, – буркнул себе под нос вождь. – Вряд ли гладкокожие решатся ударить завтра, хотя надо быть готовым ко всему. В любом случае – мы готовы. Насколько можно быть готовым. Интересно, сколько раз мы успеем проводить солнце на покой, пока не разделаемся с пришедшими на наши земли захватчиками?

Далеко в степи, перед двухкилометровым зевом ущелья стали видны фигуры конников. Человеческие разъезды осторожно подбирались к скалам, чтобы совместными усилиями запереть армию орков перед Усыпальницей. Мышеловка захлопнулась.

Глава 12. Усыпальница.

Обычная осадная тактика заключается в выдвижении в первые ряды тяжелой пехоты, прикрывающей вспомогательные войска от таранных ударов противника, включая тяжелую конницу. Расположенные позади отряды должны поддерживать передовые линии активным огнем из луков и атаковать прорвавшегося сквозь фронт неприятеля. К сожалению, данная тактика требует от войск слаженности в действиях и плохо применима на пересеченной местности.

Основы ратного дела.

Подарочное издание с картинками их Величествам.

Драконье королевство, столичная библиотека.

Конец декабря

Две тысячи лет тому назад на месте, где теперь лежат руины Города Павших, объединенные человеческие войска разгромили отряды Повелителя Мрака. Говорят, маги сумели разрушить основы заклинаний, дававших доступ к скрытым от обычных смертных силам. С той поры магия стала умирать под звездами этого мира, исчезая с каждым годом все больше и больше. Неизвестно, так ли было на самом деле, но после поражения остатки орков, ящеров и гномов спрятали тело поверженного господина в вырубленной в скалах Усыпальнице. Никто не знает, специально создали длинный и узкий проход в гигантском гранитном кряже или воспользовались уже существующей прихотью природы. Но с тех пор любому путнику, желающему увидеть колонны, обрамляющие вход в Усыпальницу, приходилось проделать длинный путь между медленно сдвигающимися километровой высоты стенами.

Сначала вы пересекаете границу ущелья, смотрящего широким двухкилометровым входом на степные травы. Стены медленно сходятся друг к другу на протяжении километра, после чего тянутся длинным узким проломом до самих ворот в подземелье, в самой широкой части не достигая в ширину и пятисот метров. С высоты орлиного полета ущелье больше похоже на гигантскую воронку, повернутую острым носиком на север. В километре от входа ближняя к степи половина усыпана мелкими и крупными валунами. Вторая половина прерывается четырьмя холмами, неровными волнами бегущими с запада на восток на протяжении полутора километров. За первой цепью холмов рассыпаны другие, намного меньшие по размерам.

Летом вся эта местность зарастает жесткой травой с метелками быстро осыпающихся мелких цветов. Зимой здесь царствует ветер и снег. В эту зиму к природным хозяевам гор добавились тысячи живых существ, увешанных оружием и горящих желанием пустить оружие в дело…

Вызванная шаманами легкая метель засыпала неглубоким снегом все холмы и поле перед ними, скрывая от любопытных взглядов приготовления, сделанные к битве. Сейчас старейшие камлатели поддерживали в должном состоянии наложенные заклятья. Благодаря их стараниям легкий ветер врывался в узкую горловину ущелья и летел на юг, навстречу степным просторам, неся с собой колючие холодные снежинки и позволяя оркам послать стрелы на пятьдесят или сто метров дальше.

Многоголовый не стал распылять накопленные силы и выстроил войска в одну линию, перекрывая проход к Усыпальнице. От левой засеки до правой через вершины холмов встали все воины Разделенного народа. Плотно сбитые в шесть рядов, с огромными щитами у первых двух. В хорошо подогнанных стальных доспехах, вооруженные тяжелыми мечами или топорами. Тысяча Диких мелкими группами расположилась перед замершим неподвижно строем между холмов, прикрывая наиболее вероятные направления прорыва. Другая тысяча была разделена между сооруженными завалами, упирающимися в взметнувшиеся ввысь стены. Эти воины не дадут возможность обойти выстроившиеся войска с флангов. Две сотни воинов суетятся вокруг метательных машин.

Ящеры разделились. Одна тысяча рассредоточена на самом крупном холме – вторым по счету справа, где расположилось командование. Вторая тысяча вместе с Дикими будет держать проходы между холмами и на самих пологих склонах двух невысоких левых холмов. В пяти шагах перед закованными в сталь орками и ящерами выстроились в три ряда тысячи нежити. Их безглазый командир стоит среди них, ловя спиной испытывающие взгляды вождей, чьи тела он будет защищать укрывшимися под снегом бойцами.

Позади замерших перед битвой войск бродят из стороны в сторону два десятка шаманов и сотня учеников. У них наготове бинты и остро отточенные ножи, чтобы добивать безнадежных и возвращать в строй тех, кто сможет держать в заскорузлых лапах оружие.

Напротив неподвижно застывших орков выстроили полки объединенной человеческой армии. В первых рядах стояли пехотинцы Поххоморана, растянувшиеся в десять рядов на все полтора километра. Следом за ними замерли пятнадцать рядов бойцов из Болотного королевства. Последними выстроились три ряда сведенных воедино Драконьих дружин и четыре ряда наемников Зур. Легкая конница три дня пыталась выманить орков под удар, одновременно разведывая проходы. Но попытка приблизиться наталкивалась на жесткий результативный обстрел, а сами орки так и не пошли навстречу противнику. Потеряв около пятидесяти всадников, Дарго отвел конницу в тыл. На сегодняшнее утро наметили генеральной сражение.

Орки собрали на битву почти восемь с половиной тысяч отлично подготовленных и вооруженных воинов. Плюс их ряды пополнили две тысячи ящеров и четыре с лишним тысячи обращенных в нежить, о существовании которых на другом конце поля и не догадывались.

Люди, со своей стороны, развернули знамена над шестьюдесятью одной тысячей пехотинцев, треть из которых составляли тяжелые латники и еще одну треть ополченцы. Пехоту прикрывало больше двадцати двух тысяч конников, половину из которых сформировали из ветеранов наемников и дружинников баронов, поднявшие гордые стяги под общим руководством Дарго. Общее соотношение сил реально можно было оценить как один к шести, не в пользу запертых в ущелье орков. Но не владеющие всей информацией главнокомандующие объединенными королевскими силами считали, что у них почти десятикратное превосходство в живой силе. Ранним утром на четвертые сутки противостояния прозвучал приказ наступать.

* * *

– Клянусь богами, это мне что-то напоминает! – покачал головой сутулый солдат, сжимающий древко длинного копья натруженными руками в толстых рукавицах. – Вот только в прошлый раз мы стояли у Ладарайна, а орки шли на нас приступом. А сегодня – все наоборот.

– Ты бился у Ладарайна?

– Да, меня поставили в последних рядах, я даже успел пару раз в кучу-малу копьем ткнуть. А вот другую часть дружины выстроили впереди. Так из них осталось в лучшем случае десяток.

– Ну, сегодня нам проще. Мы опять позади, а первыми начнут ребята с Запада. Потом разомнутся мальчики c Востока. Лишь затем найдется работа для нас.

– Я не в обиде. Если даже они не просто мечами помашут, а всю битву закончат. Я совсем не против. Хотя меня радует другое.

– Что?

– Посмотри направо, на желтые флаги. Там – пехотинцы Зур. Бравые рубаки. В прошлый раз они переколотили гору орков, весь левый фланг выстоял благодаря их отваге. Сегодня их с нами в несколько раз больше. Их крепкие доспехи и острые мечи меня радуют больше, чем тот кислый пунш, которым поили полчаса назад.

За спинами простужено захрипели трубы, и по шеренгам выстроившихся солдат пробежала волна возбуждения.

– Строй! Разом! Марш!

Плотно стоящие пехотинцы медленно двинулись вперед, утаптывая свежий неглубокий снег. Более сорока двух тысяч мужчин начали сокращать расстояние до хорошо различимых в утреннем свете холмов.

– Мамочка любимая, почему я тебя не послушал? За каким дьяволом потопал в тот институт из нашей тихой деревни. Жил бы сейчас рядом с выпасом, корову держал. И теленочка, обязательно – теленочка. Косил траву, бражку вечерами попивал. В жены кого-нибудь из соседней деревни взял. Хорошо бы жил, без тревог и забот. Так ведь нет, поперся в город. Формы всяческие вызубрил, балансы разные. Расход, приход, счета, тройная бухгалтерия. Может, меня из-за этой бухгалтерии и приволокли сюда, дьяволы…

Тяжелая рука легла на черные доспехи, укрывающие тело от холодного ветра и враждебной стали.

– Господин, Многоголовый приказал напомнить, что нежить следует поднимать только, когда пехота противника подойдет на пять десятков шагов. Нельзя врагу дать возможность задуматься и откатиться назад после первого ответного удара. Пусть подойдут, как можно ближе.

Глэд, не оборачиваясь, кивнул. В черной полированной личине отражалось белое широкое поле перед холмами, по которому медленно и неотвратимо приближались ряды закованных в железо людей, ощетинившихся частоколом копий.

– Люди, люди. С той стороны – люди! Обычные, наверное. Тоже – из деревень, городов. А они – на той стороне. Я – на этой. С самомнением, не марионетка, не кукла паршивая, которую за нитки дергают! Только вот почему я – тут, а не там? И почему мне на той стороне глаза выжгли, а на этой доверили умирать во славу… Во славу чего? Тьмы?

Безглазый зябко повел плечами. Один из стоящих за спиной гномов тихо буркнул себе в бороду.

– Перед битвой завсегда так. Трясет и колотит, словно мухоморной настойки перебрал. А как первая стрела в щит ударит, так сразу злость накатывает, такая веселая злость. И кричать хочется и рубить наотмашь.

– Ага, последний раз ты после мухоморки заступом штольню обвалил. Одна надежда, что сегодня топором нам дорогу прорубишь вперед, а не назад.

Гномы тихо засмеялись. Глэд хмыкнул, без напряжения вбирая в себя всю раскинувшуюся перед ним картину: играющий яркими утренними лучами кристально белый снег, приближающиеся ряды противника, трепещущие на пиках флажки отрядов, взметнувшиеся за первыми рядами острые иглы с белым оперением.

– Под щиты! – гаркнул он, опускаясь на колено и прикрываясь гнутым длинным щитом от роя подлетающих стрел, многие из которых упали с большим недолетом.

– Местные боги, чужие мне до сих пор! Не молился вам раньше, но не оставьте сегодня дурака-бухгалтера! Боюсь, потом придется разбираться, на чьей стороне правильнее воевать! А сейчас бы – выжить, хотя бы – выжить… Будь оно все проклято!!!

По широким щитам, скрывающим ряды орков и ящеров, дробно забарабанило. Продвигающиеся отряды противника сократили расстояние, и лучники поххоморанцев смогли накрыть залпом все холмы, не обращая внимания на встречный ветер.

– Стой! – ухнули трубы, и щиты вонзились в снег. Небольшая сутолока, и через минуту весь передний край замер, ощетинившись копьями, уложенными на верхний край образовавшейся стены или плечи присевших товарищей. Семь рядов поххоморанцев замерли, ожидая ответ противной стороны. Три последних ряда легко вооруженных солдат упорно опустошали колчаны, посылая стрелу за стрелой на вершины холмов и между ними. Размещенные между ними арбалетчики готовились встретить оперенной смертью контратаку. Но неподвижная тонкая линия орков не отвечала, укрывшись за надежной защитой. Завывания ветра нарушали лишь гулкие хлопки спускаемых тетив и шум трепещущих над головами редких флагов, отмечающих места построения отрядов.

– Мой Дракон! Орки не отвечают! Наши передние ряды на расстоянии маршевого удара!

– Сколько еще поххоморанцы смогут обстреливать противника?

– Пару минут, у них всего по полному колчану.

– Как закончат – строй сомкнуть, тяжелую пехоту болотников – вплотную к ним. Наши дружины и наемников – следом с малым интервалом. Наемникам – залпами накрыть передний край орков в момент, когда пехота начнет разгоняться для удара.

– Мы до сих пор не знаем, что творится перед холмами.

– Ну, завалов из деревьев там нет, это видно. А остальное – придется прикрыть телами передовых отрядов. Через полчаса готовьте разворачивать легкую конницу, направим в первый же появившийся прорыв. Тяжелую конницу попридержим для преследования в ущелье.

Тертедуэй стоял вместе с другими командирами на высоком помосте, выстроенном за спиной атакующих войск. Легкой пехоте Поххоморана приказали сковать тонкие ряды орков боем, позволяя подтянуться поближе арбалетчикам и тяжелой пехоте, способной перемолоть хорошо вооруженного врага. Тех, кого не смогут смять первые тысячи, добьют профессионалы из дружин и наемников. Хороший план, старик сам бы начал битву с подобного. Вот только почему так болит сердце за идущих первыми мальчишек, из которых к концу битвы уцелеет едва ли десятая часть… Мальчишки… Они все для старого Тертедуэя – мальчишки: и двадцатилетние, и сорокалетние…

* * *

– Чего он тянет? – с сомнением в голосе повернулся к Многоголовому один из вождей, стоящий на самой макушке высокого холма. В тридцати метрах ниже по склону, перед широченными спинами гвардии замерла в сопровождении гномов черная фигура, пускающая веселых зайчиков полированными боками доспехов.

– Где Дикий? – не ответил на вопрос вождь.

Кто-то из шаманов перебросился парой слов и наклонился к главнокомандующему.

– Держит дальний правый холм, вместе с младшенькими.

– Нет, ну чего он тянет?! – зашевелились уже несколько увенчанных богато украшенными шлемами орков. Неожиданно закованный в черную сталь человек повернулся и что-то сказал.

– Одна сотня шагов, по тяжелой пехоте и лучникам – товсь! – долетело по цепочке.

– Ага, – обрадовался Многоголовый. – Мы накроем середину атакующих, их хребет. А идущий впереди сброд он возьмет на себя.

– Не поздно? Они начали уже разбег!

– Ничего, в горку – полезно побегать. Пусть стараются. Все равно – не добегут. Смотрите – нежить встает…

Холод дохнул в лицо, вместе с молчаливым вниманием тысяч укрытых под снегом. Холод и зеленоватое марево, сопровождающее каждую минуту разговора с умершими. Холод…

– Будь оно все проклято! Твари…

Повел плечами, разжал левый кулак.

– Глонг, щит!

Гном громыхнувшим шариком выкатился слева, перехватил черный полированный щит и прикрыл им Глэда спереди, подняв защиту до уровня груди.

– Встать!!!

Наметенный снег с легким шорохом посыпался с поднимающихся фигур, еще не успевших пожелтеть костей, сжимающих в левой руке небольшие луки, с привязанными к костям таза колчанами, полными тяжелых бронебойных стрел. Неуклюже бегущие люди только начали подъем на холмы, стараясь сдерживать бег и не вырываться вперед на открытых участках. Среди колеблющихся рядов наступающих взгляд выделял затягивающиеся провалы, отмечающие обрушившиеся под тяжестью людей ловушки и ямы. Но упорный поток атакующих продолжал карабкаться вверх, перескакивая через колья и рогатки, призванные остановить возможный прорыв конницы. На застывшую линию орков продолжали сыпаться стрелы, выпускаемые уже подобравшимися ближе лучниками наемников Зур. Тяжелые стрелы гулко били в выстроенную стену щитов, ломали кости поднявшихся мертвецов. Между армиями осталось не более пятидесяти шагов и дистанция медленно, но неуклонно сокращалась.

– Первый ряд – на колено!… За что мне досталось такое испытание… Холодная ненависть к жарким телам, идущим прямо на меня… Ночь, ставшей вечной под боль опадающей плоти…

Глэд наложил первую стрелу на тетиву лука, и сипло выдохнув, вытолкнул из себя, отметая сомнения в уже принятом решении.

– К залпу – товсь! Делай как я! Искать глаза! Их глаза! Каждая стрела – в цель! ЗАЛП!!!

Четыре с лишним тысячи стрел ураганом ворвались в бегущие ряды. Большая часть попала в лица, мало где прикрытые закрытыми забралами. Первые две шеренги повалились под ноги бегущим следом, а костлявые руки уже натягивали тетиву снова. За холмами орки рванули рычаги на десяти огромных метательных машинах. Тяжело застонали противовесы, разгоняя корзины, полные обломков скал. Высоко взметнулись высвобождаемые хвосты, и каменные дождь перелетел по высокой дуге холма, чтобы обрушиться на догоняющих передовые отряды болотниках. Не обращая внимание на обстрел со стороны противника, нежить била практически в упор, посылая стрелу за стрелой в смешавшихся наступающих. У основания холмов и в долинах между ними рос вал погибших.

– Эх, нам бы стрел побольше, так мертвые покончили с человеческим войском прямо здесь, у холмов! – ощерился нетерпеливый вождь, пляшущий от переполнявшей его энергии рядом с шаманами.

– Замри, клок драной шерсти! – рявкнул Многоголовый, внимательно вглядываясь в сбившиеся внизу войска. – Стрел хватит только нам, а нежить уже заканчивает. Люди сообразили, прикрылись щитами. Теперь почти все стрелы не находят цель! Проклятье, я надеялся, что мы больше тут закопаем на первом ударе.

За спинами снова слажено ухнули упавшие вниз противовесы и над головами потянулась следующая вереница обломков, чтобы, утратив нежданно обретенную силу птиц, рухнуть вниз, дробя и сминая любую броню.

Глэд выпустил последнюю стрелу и перевел дыхание. Ниже по склону валялись тела вперемешку с копьями, щитами, топорами. За этим валом мертвых сгрудились живые, выстроившие глухую оборону, выставив вперед несколько рядов копий и пытающихся прийти в себя от страшного начала схватки.

Отбросив ставший ненужным лук, черный воин выхватил меч и шагнул вперед. Слева и справа от него засеменили низкорослые гномы, держа боевые топоры и молоты на изготовку. По всей линии обороны несильно поредевшие от непрекращающегося обстрела ряды нежити пришли в движение. Белая волна двинулась навстречу замершим войскам, распространяя перед собой ужас одним только видом. За их спинами медленно-медленно, на один-два шага вперед сдвинулась линия орочьих щитов. С другой стороны холмов взопревшие камнеметчики заканчивали подготовку к очередному залпу.

* * *

– Демоны их раздери! Что там случилось? Почему войска встали?! – Дарго в ярости ударил по шатким перилам.

Выглядывающий из-за плеча напрягшегося Тертедуэя колдун Кхохолом охнул и застонал.

– Нежить! Орки притащили нежить! Их там – не меньше пары тысяч!

Старый военачальник двинул колдуну в бок локтем, чтобы не поднимал панику, и повернулся к главнокомандующему.

– Мой принц, надо решать. Либо мы отведем войска и подготовимся к новому штурму, либо продолжим давить. Нежить слаба в рукопашной схватке, но почти не реагирует на навесной обстрел.

– Никакого отхода! – Дарго наливался черным бешенством. – Отход – это бездарно погибшие сейчас, в первые минуты боя! Мы потеряли темп, но с нежитью разберутся твои солдаты, а болотники и драконы ударят по оркам. Клянусь всеми богами, после того, как я разрушу Усыпальницу, я доберусь до нор проклятых гномов, что продали мохнатому сброду метательные машины!

Словно в ответ на его полные ярости слова, за холмами один из камнеметов крякнул и, раскидав лопнувшие кожаные ремни, завалился на бок, осыпавшись деревянными частями на заготовленные булыжники. Разбежавшаяся прислуга вернулась и споро потащила боеприпасы к соседним катапультам, выбросившим очередную порцию смерти в застывших на месте наступающих.

Ощущая всем существом набирающих скорость мертвецов, Глэд бежал на выставленные ему навстречу острия копий. Все быстрее и быстрее, ускоряя неумолимый бег вниз по пологому склону. Отстав от него всего лишь на полкорпуса, по бокам пыхтели гномы, стараясь не споткнуться на снежном покрове. Едва оправившиеся от расстрела поххоморанцы чуть зашевелились, опуская второй и третий ряд щитов, выровняли копья и подготовились встретить набегающий удар. Замершие болотники за сбитыми в плотный ком солдатами кричали, подбадривая перепуганные первые ряды, с ужасом глядящие на надвигающихся на них скелетов, легко размахивающих маленькими щитами и потрясающих в воздухе кривыми мечами. На задние ряды пытающихся стрелять наемников рухнула очередная порция гранитных обломков, но крики умирающих терялись в реве напирающих воинов. Человеческие войска пытались идти вперед, чтобы вырваться из-под обстрела и получить возможность перед смертью махнуть мечом пару-тройку раз. Затянувшаяся пауза разрешилась через мгновение.

Набравший неуправляемую скорость Глэд буквально перед самыми копьями рухнул на спину, пролетел-прокатился тройку метров на спине и вломился в замершие перед ним щиты. Пропоров оборону поххоморанцев, нанес пару ударов по ногам, достал кого-то в слабо защищенный живот, вцепился в начавшее заваливаться тело и выдернул себя сначала на колени, а потом поднялся в полный рост, успевая отмахиваться от обрушившихся со всех сторон ударов. Один из гномов напоролся на выставленное копье и лежал с его обломком на склоне, но остальные сумели продраться к приготовившимся к удару пехотинцам и пустили в ход оружие. Хлоп – и чья-то голова сплющилась под ударом молота. Охнул другой, чувствуя, как заструилась кровь под рассеченной кольчугой. Высунулось из задних рядов копье и ударом другого бородатого гнома швырнуло на снег – то ли живого, то ли мертвого. Один лишь миг – а за спиной Глэда на проторенной им тропе уже бились низкорослые силачи, в бешенстве прокладывая себе дорогу к человеку, защищать которого поклялись всеми богами.

Секундой спустя, перемахнув мешанину погибших, на застывшие ряды обрушилась волна нежити. Первый ряд скелетов легко нанизал себя на копья, пролетев по инерции на древках оставшееся расстояние, и ударил в ставшие неожиданно близкими лица. Нанизанные, как бусы на нитку, мертвецы убивали прячущихся за щитами, выворачивая пустыми телами застрявшие в них копья. Второй и третий ряд нежити по большей части разминулись с выставленной сталью и накатили белой волной на скученных людей, заскакали белыми обезьянами по головам, плечам, валясь на пытающихся расступиться солдат и рубя без устали по всему, что попадется. С трудом способные выстоять перед обученными бойцами в свободной схватке, мертвые легко убивали сейчас, когда сжатые плотно стоящими соседями поххоморанцы и болотники не успевали дать достойный отпор. Прошла почти минута, когда сообразившие что к чему сотники сумели отвести задние ряды на пару шагов назад, и в образовавшемся пространстве закипела кровавая каша. Получившие свободу для маневра солдаты крошили мелькающие между рядами скелеты, которые с невиданным проворством парировали обрушивающиеся на них удары, били в ответ, дрались, разрубленные пополам, пытаясь даже лежа под топчущими их сапогами достать ненавистных им живых. Во всеобщей свалке таяли остатки Поххоморанского королевства, и начали терять бойцов пока еще сплоченные ряды Болотного.

– Хорошо, – Многоголовый еще раз окинул взором колеблющиеся перед ним смешавшиеся войска и подал знак. – Туда и обратно. Не увлекайтесь.

Коротко рявкнули молчавшие до этого рога за спинами орков, и те шевельнулись. Первые четыре ряда вперемешку с ящерами шагнули вперед и присели, продолжая держать спасающие от ослабевшего дождя стрел щиты. Оставшиеся два ряда натянули огромные луки и пустили стрелы в гущу битвы, прямо в кричащую кучу-малу, в которой дрались насмерть живые и мертвые. Бронебойные стрелы обрушились на крутящихся на месте бойцов, пробивая тонкие кольца кольчуги, коверкая латы и дробя изредка попадающие под удар кости нежити. Три залпа один за другим почти полностью перебили остатки разорвавших строй поххоморанцев и зацепили часть болотников. Но те снова поспешно сомкнули щиты, топорами отбиваясь от наседающих остатков мертвецов, легко крушащих кости противника. Орки прекратили прямой обстрел, сменив стрелы на более легкие. После чего перенесли прицел на дальние ряды, позволяя соплеменникам подняться с колен и начать разбег вниз по склонам холмов и между ними. Позволяя набрать достаточную скорость, которая даст возможность смять человеческую оборону и опрокинуть упорно огрызающуюся пехоту назад – в степь.

* * *

Сутулый дружинник настороженно всматривался в чистое холодное небо, пытаясь определить, куда именно прилетит очередной рой камней, накрывший недавно впереди стоящий ряд и забрызгавший его кровью погибших. Редко падающие стрелы беспокоили его пока мало, неспособные пробить поднятый над головой крепкий дубовый щит. А вот кусок гранита разбивал дерево легко, убивая укрывшегося под ним воина. Стоящие справа наемники стреляли все реже, опустошив почти все колчаны. Между тем впереди становилось жарко. С каждой минутой, судя по приближающимся крикам, ситуация выглядела все хуже и хуже.

Нежить продержалась до момента, когда на сдвинутые щиты болотников обрушился разогнавшаяся орда. Несколько скелетов даже сумели пробраться до задних рядов орудующих топорами бойцов. Но главную роль в уничтожении половины тяжелой пехоты Болотного королевства сыграли уже не они, а орки и ящеры, врубившиеся в застывшие ряды. Опрокинув тяжелыми телами первые три ряда, закованные в сталь степняки с речным народом яростно сцепились со столь же беспощадными бойцами в рубке, не давая пощады и не пытаясь отступить хотя бы на шаг. Болотники умирали, но еще держали строй, хотя в паре мест часть орков сумела прорваться вперед и, проскочив десяток разделяющих противников метров, ударила в сомкнутые ряды остановившихся баронских дружин и наемников Зур. Семь плотных рядов отделяли орков от заснеженной степи, на которой тяжелая и легкая конницы спешно развертывали свои отряды. В месте одного из прорывов раскрашенный коричневыми узорами ящер исхитрился пронзить копьем зазевавшегося латника, державшего флагшток. Развевающееся на ветру знамя рухнуло.Ящера задавили со всех сторон, судорожно отбиваясь от вцепившихся в отряд орков. Через пару минут знамя подняли, но случившееся уже принял к сведению взбешенный принц.

– Отводим пехоту! Между наемниками справа и Речными дружинами слева – открыть проходы для легкой конницы! Может, сумеем стряхнуть с отступающих эту нечисть… – Дарго уже не замечал, что, стуча от ненависти тяжелой латной рукавицей, разбил кусок перил. – Конница простаивает, а скученные отряды скоро полягут все!

Заорали трубы, призывая пехоту отходить. Замершие за помостом флагоносцы заметались, меняя шесты с флагами, и замотали новыми полотнищами, передавая новый приказ коннице. Легкая конница зашевелилась, растекаясь двумя неравномерными ручьями к левому и правому крыльям отступающего войска, готовясь помчаться в медленно-медленно намечающиеся проходы. С холмов донеслись ответные звуки рогов, и рубящиеся орки останавливались, чтобы замереть на пару секунд, перевести дыхание и с ненавистью в раскосых глазах делать один, другой шаг. Назад. Расстояние между только что убивающими друг друга росло, и скоро по всему фронту протянулась тонкая линия, усыпанная мертвыми и ранеными. Люди пятились, медленно отходя назад. Орки замерли на пару мгновений, потом развернулись и побежали к холмам, успевая на бегу замечать, где еще остались живые. Своих тут же на месте проверяли, есть ли смысл забирать с собой. Неспособным больше держать оружие дарили удары забвения. Чужих убивали без пощады.

Орки подходили уже к холмам, когда им вслед устремилась конница, сумевшая пробраться в освобожденные смешавшейся пехотой проходы. Но ударить в спину отступающим не дали лучники. Одну колонну атакующих накрыл суммарный залп пристрелянных катапульт, потерявших девятую машину в результате спешного перенацеливания на новые позиции. Другую колонну встретил плотный дождь стрел, принесенных попутным ветром, до сих пор поддерживаемым старейшими шаманами. Конница смешалась и повернула назад, обстреливаемая до последнего. Не успели люди отвести войска, как орки уже вернулись на исходные позиции, передав около пятисот раненых засуетившимся вокруг них шаманам с учениками. Над полем недавней битвы повисла настороженная тишина.

Многоголовый с удовольствием разглядывал замершего перед ним человека, залитого чужой кровью от закрытой личины шлема до пяток. Рядом с хозяином сгрудились пятеро гномов, переживших не лучшие минуты насыщенной событиями жизни. Глонг баюкал рассеченную левую руку, остальные отделались мелкими порезами и кровоподтеками. Другая половина дружного десятка осталась навечно на усеянном телами поле.

– Спасибо, Безглазый. Твои гремящие костями обгрызенные ребята показали людишкам, как надо стрелять и биться на мечах. Спасибо.

Глэд устало снял шлем и повернул пустые глазницы к вождю.

– Что дальше?

– Думаю, у нас будет часовая передышка, не больше. Потом эти бараны полезут снова. Можешь выбрать для себя и телохранителей любое место, что понравится. Мы успеем сегодня еще не раз покрыть себя славой.

Человек устало кивнул и побрел на место, с которого начинал битву. К гномам подскочил один из учеников шаманов, чтобы оказать необходимую помощь. Выстроившиеся на прежних позициях орки отдыхали, пополняли поредевшие запасы стрел, пили принесенную воду. Войско готовилось к новому натиску.

– Повелитель! – голос ординарца дрожал. – Мы полностью потеряли легкую пехоту Поххоморана, осталось меньше двух сотен раненых. Погибла половина тяжелой пехоты Болотного королевства. Недосчитались по тысяче латников дружины баронов и наемники Зур. Легкая конница оставила на поле боя почти тысячу всадников.

Сгорбленный Тертедуэй быстро прикинул в уме.

– Ну что же, мы схлопотали по полной. Двадцать семь тысяч пехоты закопали в снег и тысячу единиц конницы. Почти половина пехоты. Тяжелое начало.

Принц стоял на краю помоста, заложив руки за спину. Перед ним перестраивались потрепанные войска, продолжая перекрывать широкий вход в ущелье от края до края. Две тысячи конников рассыпалось небольшими группами перед бурлящим пешим строем, прикрывая его от возможной неожиданной атаки. Дарго коротко выдохнул сквозь сжатые зубы и повернулся к остальным полководцам, замершим неподвижно за спиной.

– Да, нас встретили, как следует. Лишний раз напомнили, что недооценивать противника нельзя… Что предлагаете?

Вытянувшийся рядом с Рамиром тысячник Хомпер жарко зашептал тому что-то на ухо. Представитель Болотного королевства скривился, но не успел одернуть советчика. Принц всем корпусом повернулся к нему и молчаливо уставился куда-то в переносицу. Вспотевший чиновник судорожно глотнул и замямлил.

– Войска утомлены, да, именно, утомлены. Битва началась неожиданно тяжело, вот. Мы думаем, нет необходимости атаковать снова, не дав отдых войскам. Видимо, нам нужно отдохнуть до завтра, выработать новый план. Уже завтра, да, мы сможем повторить попытку атаки…

– Правильно замечено, – кивнул Дарго. – Пехота утомлена. Она еще не оправилась от понесенного поражения. Надо час или два на то, чтобы солдаты подготовились повторить атаку. Но! О чем мы не должны забывать?

– Орки. Они так же будут отдыхать, если мы не атакуем немедленно. – Вытянулся перед принцем старший тысячник наемников.

– Точно. Им нельзя давать отдыхать, – согласно махнул ладонью принц. – Что из этого вытекает?

– Проходы разведаны. Нашими телами разведаны. Мы можем двинуть на орков конницу. Но, на холмы она не сможет подняться быстро. Таранных ударов не выйдет, – недовольно сморщился старый полководец.

– Уважаемый Тертедуэй, сказанное вами понятно и новобранцу. Таранные удары можно будет нанести только между холмов. Вместе с тем, боем необходимо связать всех орков, по всей линии обороны. Поэтому – легкую конницу двинем фронтом, тяжелую конницу – в точку прорыва, между первым и вторым невысокими холмами, вон туда. Скованные боем орки не смогут перебросить возможные резервы, основной удар наносится дальше от их ставки на большом холме, где могут быть гвардейцы или кто там у них. После прорыва – обязательное уничтожение метательных машин и затем – перегруппировка для совместного удара с двух сторон. Завершающий удар – отдохнувшая пехота здесь и конница с тыла. Я более чем уверен, что задние склоны они укрепили слабее, чем вымотавшее нас поле спереди.

Старик скривился, как от зубной боли.

– Боюсь, после этого о легкой коннице можно будет забыть как об ударной силе.

– Почему? Мы ударим прямо сейчас, пока они не подготовились к продолжению битвы. Мало того, конница сумеет быстрее преодолеть простреливаемые подходы к холмам. В любом случае, вариантов других я не вижу. Мы не можем давать им отдых до завтра. Меняем тактику и перенацеливаем войска.

Тертедуэй обреченно кивнул.

– Ординарцев сюда, – развернулся к лестнице Дарго. – Максимально быстро доставить тысячникам новый приказ и отметить на карте, как будет проходить следующее наступление.

* * *

– Смотрите, господин, они двинулись, – Глонг показал здоровой рукой на поле, по которому быстро растекались конные отряды.

Глэд равнодушно кивнул, продолжая размеренными движениями чистить залитые кровью доспехи. Мерная бессмысленная работа отвлекала от невеселых мыслей. Гном искоса глянул на его сумрачное лицо и лишь вздохнул. Примерил щит к висящей на перевязи перебинтованной руки, ругнулся и отставил его. Жестами показал остальным, что будет стоять справа от человека. За спиной медленно зашевелились отдыхавшие орки и ящеры, медленно стали подниматься, начиная выстраивать ряды.

Между тем, развернувшиеся перед холмами одиннадцать тысяч легких всадников пустили коней в галоп. Следом за ними, нацелившись на проход между невысокими левыми холмами, плотным клубком собиралось десять тысяч закованных в сталь дружинников и наемников, составляющих большинство тяжело вооруженных кавалеристов. Люди решили еще раз сегодня проверить на прочность вцепившихся в холмы противников. Подгоняемые лошади быстро сокращали расстояние.

– Пехоту – вниз, к той мешанине из тел! – заревел Многоголовый. – Лучники – бьют через их голову и только на выбор, не по площадям! Стрел слишком мало! Метательные машины нацелить на проход между холмами! Эти ублюдки все же решили туда влезть… С огнем все готово?

И, получив ответный кивок, сгорбился на покрытом ковром валуне, который служил ему сегодня троном.

Затявкали рога, разнося по замершим цепям приказ, и волна орков ссыпалась вниз, навстречу летящим во весь опор всадникам. Конница как раз достигла участка, где громоздились добитые остатки легкой пехоты и замедлили скорость, не рискуя свернуть себе шею, споткнувшись о лежащие тела. Орки тем временем сформировали разреженный в шахматном порядке строй, в котором удобно будет размахиваться топором или мечом и не помешаешь соседу ссаживать с коня излишне самоуверенного человека. Против таранного удара латника такой строй не спасет. Хотя стоит признать, что от удара тяжелой конницы никакой строй не спасет. Но здесь, перед холмами, коннице придется еще больше сбросить скорость, а простая конница будет наиболее уязвима именно против свободно действующих орков, прикрывающих друг друга и легко меняющих позиции.

Командир ящеров Щербатый развернул хвостатую тысячу на склонах двух невысоких холмов, куда явно намеревались ворваться закованные в сталь бароны. Стоящих в шесть рядов между холмами орков усилили две сотни его бойцов. Здесь войска сбились максимально плотно, закрывшись щитами и уперев длинные копья навстречу приближающимся врагам. До столкновения оставались считанные минуты.

Первые всадники уже успели добраться до убитых первым залпом нежити, стараясь проскочить оставшиеся метры, как можно быстрее. С холмов их встретили редкие выстрелы – орки экономили остатки стрел. Старались бить наверняка, сшибая то одного, то другого наездника. На мерно грохочущую массу тяжелой конницы стрелы даже не тратили, понимая бессмысленность таких попыток. Скрипнули с перерывом две катапульты и с десяток наемников и дружинников баронов вылетел из седел, попав под россыпь гранитных снарядов. Но случившееся не остановило сбившуюся в одно целое массу, устремившуюся между холмов. Легкая конница растеклась по склонам, освобождая проход и начиная схватку с закрепившимися там войсками. Тяжелые латники тем временем пытались набрать скорость в проходе, шириной не более ста метров. Второй этап битвы начался.

– Что я говорил, легкая кавалерия достигла холмов, через пару мгновений тяжелая ударит в проходе. Помолимся, чтобы им хватило сил растерзать те жалкие ряды, которые выстроились между холмами, – Дарго первый раз за утро улыбнулся.

Тертедуэй молчал. Ранним утром пехота также быстро добралась до холмов. Где теперь его пехота? И где будет его конница, что сцепилась с выдвинувшимися вниз орками?

Глэд чуть сдвинул влево голову, пропуская удар копья, без замаха вонзил меч в бок всадника справа, с приседом принял на щит сильный встречный удар левого противника и, шагнув вперед, успел полоснуть того повыше поножей, оставив добивать трудящимся сзади гномам. По всей линии обороны кипела схватка. Слабо обученные конники смешались с регулярными частями, и стало сложно распознать, кто перед тобой возникает в тот или иной момент времени. Поххоморанцы давили массой, заставляя шаг за шагом отступать отчаянно обороняющихся орков вверх, к гребням холмов. Из-за спины все реже хлопали тетивы луков, сшибая второй и третий ряд напирающий врагов. Горы трупов людей, лошадей, орков и ящеров росли, но никто и не думал остановиться.

Ворвавшиеся в проход тяжелые конники понесли первые потери от заботливо разложенных булыжников, скрытых от пристальных глаз под снегом. Но задние ряды пробирались между свалившимися, на ощупь находя дорогу, и скоро уже по всей сотне метров закованные в сталь воины навалились на замерших в пешем строю степняков. Скорость для удара набрать не удалось, поэтому люди так же навалились массой, как на всем протяжении растянувшейся битвы. Кололи, рубили, давили укрытыми броней лошадьми, получали встречные удары и умирали, убивая. И убивали, умирая.

Через десять минут принц Дарго протер слезящиеся на ветру глаза и удовлетворенно кивнул.

– Отлично. Мы поднялись до середины склонов, при этом у нас еще есть запасы легкой кавалерии. Судя по тому, как втянулись тяжелые латники – мы почти прорвались. Осталось только дожать. После чего – тяжелая конница уходит в тыл, легкую начинаем отводить.

– Почему латники поднимаются по склонам?

– По всей видимости, слишком медленно пробиваются вперед, такой массе просто не хватает места в проходе.

– Плохо, не дело тяжеловооруженных конников на холмы взбираться.

– Не каркай, старик, – рассердился принц. – Я предлагал найти другое решение, ты ничего иного предложить не смог.

Тертедуэй замолк. Постоял мгновение, а потом шагнул поближе к перилам и зашипел.

– Дьяволы, смотрите – это же…

Из-за холмов взмыли восемь черных точек, оставляющих за собой дымный след, зависли над забитым войсками проходом и понеслись вниз, чтобы, разбившись от удара, обдать все вокруг багровыми языками пламени. Над полем разнесся вой сгорающих заживо людей и лошадей.

– В прорыв, в прорыв или вас сожгут в преисподнюю! – заорал старик надтреснутым голосом. Вряд ли его услышали, но солдаты и сами сообразили, что их ждет. Неповоротливые в тяжелой броне всадники с удесятеренными усилиями стали взбираться на склоны, а сминающие остатки узкой линии обороны поперли вперед, не считаясь с потерями.

На высоком холме огромный орк повернулся на истертом сапогами ковре и пролаял:

– Всем – атаковать. Катапультам – перенести удар к выходу из ложбины.

– Накроем своих, во…

– Увернуться! Захотят жить – увернутся! Главное – не позволить прорваться!

Горнисты схватились за рога, передавая полученный приказ дальше. Многоголовый ткнул скрюченным пальцем в замершего рядом ящера и показал жестами: два – туда. Тот кивнул и две сотни рассредоточенных рядом соплеменников вместе с командиром оттянулись за выпускающих последние стрелы орков и помчались направо, где потянулись вверх клубы черного дыма.

Щербатый подсек ногу напирающего на него коня и добавил с размаху заваливающемуся вбок всаднику. Распоротый левый бок нещадно болел, сковывая движения, но выбранный старшим среди речного народа продолжал рубиться, не имея возможности отойти хотя бы на шаг. Забрасываемые огромными огненными горшками латники, обезумев, лезли во все стороны. В середине лощины разгоралось жаркое пламя, которое пытались безуспешно сбить попавшие под обстрел. По шеренгам из конца в конец ущелья разнесся яростный вопль, и в теснящие орков ряды конницы полетели подожженные маленькие глиняные снаряды. Хлопки разлетающейся на куски посуды, начиненной адским варевом, вспышки огня, ржание перепуганных лошадей, исступленные и полные боли крики попавших под огонь – все смешалось в терзающую слух какофонию.

Ящер перехватил слева еще один удар тяжелого меча, толкнул лошадь в сторону и краем глаза заметил блеск падающего клинка с другого бока. Глухо чавкнуло, и наступила тьма. Убивший его латник взмахнул мечом еще раз, но не успел ударить, как спереди к нему в седло метнулся другой ящер, вцепившийся с рычанием в закрытое кольчугой горло. Лошадь под неожиданным ударом поскользнулась, и все трое закувыркались вниз по склону, давя пытающихся подняться вверх. Следом полетел очередной горящий горшок.

Кто-то из хвостатых бойцов передал весть чуть дальше, и над мешаниной рвущих друг друга тел разнесся яркий и чистый печальный звук горна. Ведущий в поход умер, его душа требовала отмщения. Услышав сигнал воины речного народа устремлялись вперед, не обращая внимание на получаемые раны и отчаянное сопротивление дрогнувшей под ударами конницы.

Тяжелая конница почти прорвалась между холмов. Бесконечная мясорубка перемолола четыре ряда защитников из шести и выдавила остатки орков и ящеров на заднюю часть холмов. Движение вперед задержал интенсивный обстрел катапульт, выпустивших оставшиеся огненные снаряды по массе войск, скопившихся у выхода. На дальнем холме Хмурый, надрывая жилы, выкатывал на позицию для стрельбы последний из заранее приготовленных стрелометов. Остальные уже закреплили, и сопровождающие их обученные команды закладывали в желоба длинные тяжелые копья, окованные от широкого наконечника до половины полосами стали. Многоголовый еще до начала битвы приказал укрыть тяжелое оружие у малых холмов, справедливо полагая, что одна из атак будет направлена либо на закрепившихся там орков, либо в долину, заманчиво выглядящую для прорыва. Две самки, крошечные на фоне гремящих доспехами взрослых бойцов, волокли связку из десяти копий. Они уже успели поучаствовать в первой схватке, подбираясь поближе к ожесточенно убивающим друг друга пехотинцам и пуская колючие стрелы в любую приоткрывшуюся щель. При возвращении обратно Шонголом чуть не зарубил тяжело раненный поххоморанец, пытавшийся ударить ее мечом, едва не вываливающимся из слабеющих рук. Торопыга едва успела всадить острый нож человеку в шею, сумев попасть между разошедшимися стальными пластинами. Сейчас, во время второй атаки, они чем могли помогали вождю, бешено взводившему тугую тетиву стреломета.

Хмурый рывком вставил первое из связки копье, прицелился и рванул рычаг. Вырвавшаяся на свободу сталь мелькнула в воздухе, и прикрывающийся длинным размалеванным щитом латник кувыркнулся с седла. Орк радостно зарычал и передал управление сменившим его стрелкам. Сам схватил бурый от крови меч и скатился вниз по холму, в гущу гремящей схватки.

Тем временем «скорпионы» со скрипами выплевывали длинные тяжелые копья, сшибающие человека с коня. Сорок восемь беспрестанно стреляющих стрелометов всаживали гостинцы в упор, легко пробивая любые доспехи и собирающие обильную жатву в плотных рядах. Выросшая стена огня отрезала бьющихся с остатками орков латников от остальной массы медленно гибнущих войск. Подоспевшие две сотни ящеров врубились в гущу схватки через головы стоящих на смерть пехотинцев и растерзали конников, отмечая обильно телами места наиболее жарких схваток.

Не сумевшие пробиться дружинники и наемники повернули назад, преодолевая завалы из тел и огибая жаркие очаги огня, пожирающего погибших. С холмов откатывалась легкая конница, на которую наседали орки, расстрелявшие все стрелы. Закованных в броню забрасывали последними горшками с горючей смесью и били в спину оставшимися копьями из «скорпионов». За сорок минут битвы чаша весов склонилась на другую сторону. Люди снова отступали.

Катапульты засыпали отступающих латников камнями, растратив все огненные заряды. Оставляя под обстрелом бойцов, человеческая волна откатывалась назад, к застывшей в мрачном молчании пехоте.

Орки потратили еще час, добивая всех раненных всадников, которых смогли обнаружить на заваленных телами холмах и между ними. Ящеры прекратили преследование только тогда, когда их самих начали обстреливать рассыпавшиеся перед замершими войсками лучники. В схватке наступила минута затишья.

* * *

– Что мы имеем? – собрал рядом с собой вождей Многоголовый.

– Из восьми с половиной тысяч солдат осталось три с половиной. Из них – тысяча ранена, но способна стоять в строю. Из двух тысяч ящеров погибло больше тысячи. Нежить уничтожена вся.

– Что у людей?

– На глаз – пехоту мы проредили на четверть. Максимум – на треть. Конников – вполовину. Если они навалятся еще раз – нам конец.

– Разумеется, они навалятся. Что с припасами к катапультам?

– Осталось работающими четыре машины. К ним только камни на шесть-семь залпов. Скорпионов рабочих осталось меньше сорока и на каждый собрали не больше десятка копий. Стрелы собираем, но годных мало. При ударе о доспехи большая часть из них просто сломалась.

– Итак, мы готовы выдержать еще минут двадцать хорошей рубки, а потом нас просто затопчут. Ну что же, наконец-то хорошие новости.

Вожди сумрачно переглянулись.

– Да, хорошие. День сегодня короткий, и у людей хватит времени только на последнюю атаку. А там нам надо продержаться те самые двадцать минут. Слушайте, как мы разместим войска…

– Мой принц… – Старик с грустью посмотрел на осунувшееся лицо главнокомандующего. – Я понимаю, мы понесли тяжелейшие потери. Но никто и не говорил, что будет легко.

– Великие боги, что же творится… От тяжелой конницы осталась ровно половина, большая часть – ранены. От легкой конницы – меньше половины. Так же – почти все ранены. Чуть больше девяти тысяч человек, неспособных полноценно выполнять поставленную перед ними задачу. Какой кошмар…

– Позволю обратить ваше внимание на то, что орки не смогли их уничтожить полностью. Они заманили нас в ловушку, но не смогли добить там. Наша тяжелая кавалерия сумела уйти, хотя и подвергалась обстрелу каменными снарядами. Мало того, я обратил внимание, что интенсивность огня оказалась слабой в конце схватки. Их машины ломаются, и запасы снарядов небесконечны. Их лучники не смогли расстрелять отходящие войска и рубились последние минуты боя в общем строю. Несколько уцелевших при попытке прорыва подтверждают, что мы почти прорвались, резервов у них нет. Там стояли на смерть жалкие остатки. Посмотрите туда…

Тертедуэй шагнул к краю помоста и вытянул руку в стороны дымящихся холмов.

– Поглядите, они меняют построение. Четыре, максимум пять линий, выстроенных с проходами на ту сторону холмов. Наверняка для того, чтобы пытаться маневрировать во время схватки. Но они уже не могут обеспечить целостный строй с должной глубиной. Они стоят в шаге от поражения.

Дарго мрачно смотрел на старого полководца.

– Да, некоторые уважаемые в других краях люди скажут вам опять, что нужно отдохнуть, собраться с силами. Но кто пообещает нам, что за ночь эти твари не отойдут дальше, вглубь ущелья, где перегородят пятьсот метров плотным строем? И нам снова придется взламывать отдохнувшую оборону. – Старик притопнул сапогом. – Мы не должны позволить им уйти с поля битвы. Я не желаю им этого позволить.

– Что вы предлагаете, Тертедуэй?

– Наша тяжелая пехота почти цела. У нас – двадцать три тысячи тяжелой пехоты, двадцать три! А еще – десять тысяч ополченцев и тысяча разного сброда – повара, конюхи и прочие. Против нас – не больше пяти тысяч мохнатых мерзавцев. Нам нужно ударить один единственный раз. Окончательно. Не останавливаясь и не пятясь назад. Ударим, дадим при этом перестроиться коннице и сбросим орков с холмов. Всадники добьют преследуемых. Только так. Слишком большую цену мы заплатили, чтобы останавливаться.

Дарго запахнул плащ и зашагал к лестнице.

– Куда вы, мой принц?! – воскликнул Тертедуэй.

– К войскам. Займитесь конницей, а я пока проеду перед пехотой, попрошу их приготовиться к последнему и решительному натиску. Вы правы, у нас нет выбора. Либо сейчас мы покончим с ними раз и навсегда, либо завтра придется начинать все сначала с войсками, измученными ночевкой и сомнениями в успехе предстоящей битвы.

– Посмотрите на эти холмы, мы уже дважды стояли в шаге от победы… Остался последний рывок!… бояться нас… Только вместе… пора поставить точку… боги с на…

Ветер отрывал от выкрикиваемых слов кусочки и разносил над переминающимися на морозе солдатами. Белый пар клубами вырывался при каждом выдохе и таял в морозном воздухе. Холодало. Солнце уже начало клониться на закат, с каждой минутой все быстрее скатываясь по небосклону. Похоже, к ночи можно ждать снегопада. По крайней мере, первые легкие мутные облака выглядывали из-за высоких черных стен, рубленными боками возносящимися на километровую высоту. Сутулый дружинник отчаянно растирал мерзнущий нос. Сосед справа дремал, облокотившись на копье. Сосед слева пытался из кусков слов составить что-то цельное.

– Я так и не понял, что, обеда сегодня не будет? – так и не разобрал он, провожая глазами умчавшуюся дальше кавалькаду командиров и сопровождающую их свиту.

– Какой обед? Тебе мало жаркого, что коптится там, у холмов?

– Да пошел ты, я серьезно спрашиваю!

– А я серьезно отвечаю. Еще с полчасика и пойдем ужинать. Туда, к холмам.

– А кто пойдет впереди?

– Остатки болотников и мы следом. Думаю, рядов пятнадцать-двадцать из нас сколотят. Вряд ли больше наберется.

– А эти, кто хвосты лошадям крутит?

– А они перед нами уже выступили. Скорее всего, отдохнут, пока не вернемся. А потом – снова они. А за ними – мы. И так – пока не закончимся…

– Так ведь орков-то мало осталось!

– Да? А кто тогда торчит тогда на холмах? Приведения?

– Типун тебе на язык, только приведений нам и не хватает! От одной нежити сколько страху натерпелся.

– С чего бы это? Она до нас так и не добралась, вся на болотниках кончилась.

– Ладно, заткнитесь оба! Сейчас построимся и вперед. Сшибем остатки этих потрошителей и дадим простор коннице погоняться за уцелевшими. Надеюсь, после битвы нам всем достанется мясо. Припасов должно хватить не только на прихлебателей тысячников.

– Да, да, мясо. А еще тот паршивый пунш, с которого я чуть штаны себе не обгадил.

– Не хочешь, отдашь мне…

– Строиться, правое плечо вперед! – забегали перед притопывающими дружинниками сотники.

– Ну что, пойдем разомнемся. А то холодно на одном месте стоять…

* * *

Многоголовый внимательно всматривался в быстро сгущающуюся тьму в узкой части ущелья. Тени от заходящего солнца залили там все чернильной темнотой. Но не смогли скрыть какого-то медленного движения, приближающегося к пологим волнам невысоких холмов. Орк удовлетворенно кивнул и вернулся на место, откуда открывался прекрасный вид на медленно ползущие навстречу шеренги солдат. Пятнадцать рядов в тяжелой броне мерно топтали взрыхленный и заляпанный кровью снег, переступая через убитых, переваливая через трупы лошадей. Четыреста метров, триста. Еще немного – и они достигнут подножия обороняемых холмов, залитого кровью и потерявшегося под грудами погибших.

– Где эльфийка? – вождь повернулся к шаманам.

– На правом фланге, помогает в лечении раненых.

– Мы сможем поднять еще нежить сегодня ночью?

– Увы, это невозможно. Все силы потрачены на ветер. Мы с огромным трудом сможем лишь связаться с шаманами в отрядах, выставленных на заслон.

– Ладно, пусть будет так. Хотя – жаль. Какое количество превосходного материала пропадает, – и Многоголовый захохотал, вызвав понимающие ухмылки у стоящих рядом. Всему есть время жить и время умирать. Никто не мешает использовать чужую смерть себе во благо.

– Пару залпов – сейчас. Чтобы не расслаблялись. Потом – только в упор, на подъеме. Строй держать, никаких забегов.

Рога передали приказ застывшим на гребне холмов войскам.

Стихающий ветер подхватил первую порцию стрел и понес ее к медленно приближающимся солдатам. Неплохо обученные ветераны прикрылись щитами и чуть сбавили темп. Еще один залп украсил дрожащими хвостами поднятые щиты, и орки опустили луки. Сопровождающие пехоту легкие конники попытались достать в ответ, но стрелы ударились в середину холмов, и лучники продолжили медленное движение.

Замершие щиты пропустили «скорпионы», грозно выстроив их перед молчаливым строем. Ползущие щиты заволновались и попытались сомкнуться плотнее. Хотя – какая может быть защита от таранного удара копья, нанизывающего на себя что закованного в лучшую сталь латника, что его коня. Несмотря на явно выставленную угрозу, пехотинцы неторопливо продолжили подниматься на холмы, стараясь не разрывать строй в долинах. Орки завыли, разогревая себе перед последней битвой. Мечи, топоры гремели о щиты, оглушительные рев все нарастал.

– Грум, грум, грум!!! – неслось навстречу взбирающейся наверх металлической черепахе, настороженно ожидающей первого залпа, чтобы рассыпаться на составные части и стремительным броском преодолеть оставшееся расстояние, не давая возможности перезарядить смертоносные машины.

Глэд стоял в первом ряду, с трудом сдерживая нарастающее в груди чувство злобной радости. Снизу шла смерть, решающая все его проблемы, надвигалась, семеня тысячами ног, укрытых поножами. Сверкала в свете заходящего солнца красными отбликами на вмятинах поднятых щитов. Царапала воздух остриями копий и обнаженных мечей. Еще чуть-чуть и прогремят за спиной рога, разрешающие рвануть вниз, навстречу испуганным глазам, солдатам, умершим еще до того, как они сделали первый шаг. Страх убил их еще до того, как сталь разрубит им глотки и вспорет животы. Страх, холодный страх. Холодный, как бесконечная ночь, во мраке которой сидят трое, покрытые вековой пылью. Ждущие, когда равновесие качнется в их сторону, и они смогут воскресить повелителя…

Безглазый зябко повел неожиданно замерзшими плечами и быстро обернулся. В оставленных коридорах между беснующимися рядами застыли гигантские черные фигуры, каждая по три с лишним метра в высоту. Рыцари, в тусклых черных доспехах, чем-то неуловимо похожие на его собственные. Сжимающие в руках по два топора с непропорционально широкими лезвиями. В рогатых шлемах, на которых с трудом удавалось различить узкие бойницы, откуда веяло холодом, пожирающим все живое вокруг. Черные рыцари, которых дождалось войско, защищающее подходы к Усыпальнице.

– Личная гвардия Хранителей, – мелькнуло в парализованном страхом мозгу, а взгляд не отрывался от пятнадцати черных фигур, стремительно разгоняющихся по оставленным для них сквозным проходам навстречу подошедшим почти вплотную болотникам. Ухнули рога и «скорпионы» выбросили жала в упор, пробивая узкие кровавые просеки в едином теле наступающих. В то же мгновение сверху на дрогнувшие ряды щитов обрушились черные фигуры.

Чаши весов старушки удачи качнулись, упали и разбились. Похоронив под гудящей в воздухе сталью черных топоров любую надежду людей на победу этим длинным днем. Начался третий, последний этап битвы…

Глава 13. Марионетка.

Далеко за Вольным Халифатом расположены земли эльфов. Еще полтысячелетия тому назад они активно враждовали друг с другом, вовлекая в выяснение отношений своих соседей. Но в последние годы занятые скрытным народом леса стали запретной территорией для любых гостей. Верховный Совет кровно заинтересован в достоверной информации о текущем положении дел у наших союзников, чьи границы не подвергались атакам имперских легионов более полутора тысяч лет. В случае получения ценной информации Совет выплатит следующее вознаграждение…

Распоряжение по всем провинциям Южной Империи.

Расценки на информацию из Вечного леса и способы отказа в выплате вознаграждения.

Конец декабря

Гигантские топоры мелькали в безумном вихре, разрубая все на своей дороге: людей, лошадей, щиты, мечи или копья, попавшие под удар. Черные рыцари прошли сквозь человеческий строй как раскаленный меч сквозь свежий кусок масла. Количество противников их не волновало нисколько. Оставив после себя кашу разрубленных тел, пробив широкие коридоры в сомкнутых рядах, гвардия Хранителей успела дотянуться до смешавшейся конницы. Зацепив закрутившихся на месте дружинников и легко вооруженных всадников, черные рыцари развернулись и двинулись назад.

Последние ряды пехотинцев сделали «все враз» и попытались сомкнуть щиты, сквозь которые легко прошла отливающая бездонной ночью сталь, круша рискнувших сразиться. Наступая на поверженные тела, трехметровые фигуры вернулись на середину холма и снова развернулись. Потерявшие за минуту больше двух тысяч человек болотники и наемники попятились. Черные чудовища шагнули вперед и перед лицом неминуемой смерти люди побежали. Сначала медленно, а потом все быстрее. Только наемники пытались отходить пятясь, понимая смертельную опасность безудержного бегства. А храбрые бородачи Болотного королевства и верные вассалы Драконьих баронов бежали без оглядки, надеясь спасти жизни перед лицом безжалостной смерти. Осознав происшедшее, окончательно повернули коней отряды, прикрывавшие тылы наступающим. Впереди всех обратно в степь летели, сломя голову, ополченцы и обозники, бросив все сани и телеги, выпрягая коней и убивая друг друга за возможность вскочить в седло.

Ряды орков взревели и покатились вниз по склону, вслед за удирающим противником. За спиной у них горланили сигнальные рога. Часть Диких и гвардейцев развернулись и промчались мимо застывших катапульт к подгоняемым табунам, чтобы как можно скорее вскочить в седло. Остальные дикими скачками перемахнули через завалы тел и начали беспощадное истребление спасающихся бегством. Только перед ощетинившимися копьями наемниками степнякам пришлось затормозить, позволяя черным гигантам сосредоточиться на еще опасном противнике. Трое из рыцарей уже вовсю торили себе тропы в плотных рядах, и им на подмогу спешило еще пятеро. Остальные рубили бегущих, не щадя никого.

Отличная выучка наемников позволяла им непрестанно атаковать ворвавшегося вглубь строя противника. Умирая, они не сдавались и пробивались сквозь хоровод смерти к закованным в черную броню телам. Одному из рыцарей подрубили колени, и повалившееся тело пригвоздили к земле несчетным количеством копий. Распластанное на снегу тело парило фиолетовым туманом. Зашатался второй черный гвардеец, и через пару минут добили и его. Но спасти от истребления эти маленькие победы уже не могли. К последнему отбивающемуся великану подоспели пятеро гигантов и разметали сохраняемое подобие строя. После чего на разрозненные группы южан навалились орки, сметая в кровавой вакханалии всякие остатки обороны. Еще не погасли последние очаги сопротивления в растерзанных рядах наемников, как через холмы перевалили первые конные отряды орков, стремительным аллюром начинающих преследование бегущих.

– Надо вернуть всех! Мы не успеем догнать удирающую конницу! – волновались вожди.

Многоголовый расслаблено развалился на ковре и с удовольствием наблюдал, как еле заметные издали в наступающих сумерках черные фигуры и мельтешащие рядом с ними лохматые воины завершают разгром побежавшей вражеской пехоты. Почесав бок, он подарил суетящимся командирам широкую улыбку.

– Кто страшен, когда голоден?

Орки замерли, пытаясь найти отгадку.

– Что, бабушкиных сказок не помните? Спрашиваю, кто страшен без меры, когда голоден?

Тишина в ответ. Вздохнув, Многоголовый ткнул пальцем в возвышающиеся над ущельем стены.

– Голоден как морок. Голодный морок переполнен огненной яростью больше, чем ненавистью ко всему живому. Хранители позаботились о том, чтобы наш запах, запах Тьмы стал знаком этим порождениям мертвых миров. Нас они не тронут. Зато прекрасно найдут в наступающей тьме столь сочных коней и людей, удирающих верхом в степь. Смотрите, они уже начинают охоту. Пытающаяся убежать конница – лакомая добыча для летающих монстров.

Обернувшие орки внимательно всматривались в сереющую даль. Где-то в степи вспыхнул один клубок пламени, за ним другой. Только самые остроглазые могли заметить мечущиеся над степью вытянутые стрелами черные тени, обрушивающие огненные удары на головы всадников.

– Мы добьем пехоту, пока не настала ночь. Пройдем частым гребнем до выхода из ущелья, не давая пощады никому. Никому! Закончив, посадим способных держать оружие на коней и продолжим преследование, усилив передовые отряды. Шаманы должны чувствовать мороков. Это позволит нам наводить охотников на места их скопления. Где кружат мороки, там еще остались живые всадники. Где остались живые всадники – для нас есть работа.

Многоголовый встал, поправляя перевязь с оружием.

– Предупредить бойцов – только полные идиоты могут пустить с перепугу стрелу в летающую тварь! Это наши союзники, не хватало еще получить огненную оплеуху в ответ.

Вождь вскочил на подведенного коня.

– Все, идем довершать начатое. Мы продержались необходимое время, дав возможность Хранителям разбудить гвардию и тени Мрака. Наша доблесть позволила отправить столько душ в мир иной, что подмога пришла раньше, чем я ожидал. Разрозненные кланы собрались воедино и отстояли степь от жадных лап безмозглых соседей. Пора начинать охоту. Пленных – не брать!

* * *

Начавшаяся метель засыпала снегом тела, оставляемые бегущими. Крупные отряды орков с учениками шаманов мчались следом за стаями мороков, кружащих над пытающимися сбиться вместе группами всадников. Стремительные и невидимые в ночи тени падали с неба, плюясь струями все уничтожающего огня. Кони шарахались от погибших в пламени соседей и несли людей сквозь пелену снега, где их уже встречали кружащие вокруг степняки, упоенные любимой забавой – охотой на человека. Пирующих на трупах тварей шаманы криками и шумом поднимали обратно в небо. Недовольно огрызнувшись, отливающие синевой создания шипели, рычали, но распахивали когтистые крылья и взлетали. Чтобы продолжить кровавую охоту на отлично им видимые в темноте жаркие тела жертв. Чтобы обрушиться на следующую группу пробирающихся сквозь ночь и ветер на юг.

Маленькие отряды орков рассыпались цепью и безостановочно шли по любому обнаруженному ими следу. Выносливые и привычные к такой погоне лошади позволяли настигать беглецов раньше, чем в их перепуганных душах забрезжит надежда на спасение. Настигнуть и убить. Прячась в снег на пути мечущейся в ночи конницы и неожиданно возникая перед ними. Нагоняя отставших и нанося удары в сгорбленные спины. Загоняя на каменистые холмы, где оступившиеся кони валились вниз, калеча седоков. Убивать всю долгую ночь.

– Хочу спросить тебя, зачем ты чистил броню после первой схватки? – исполосованный ящер устало оперся на широкий топор, подобранный где-то на поле битвы.

Глэд мрачно разглядывал раскинувшуюся перед ним картину, сняв шлем и подставив распаренное лицо холодному ветру.

– Не знаю. Видимо, боялся пропустить приглашение на второй бальный танец.

– Да? Ну, мы все отмечены в списках обязательных гостей. Я бы на твоем месте не беспокоился.

По быстро заметаемому снегом полю двигались редкие фигуры орков. Они проверяли, не оставили кого-либо в живых. Раненных соплеменников стаскивали к споро развернутым палаткам рядом с брошенным помостом. На нем еще не так давно стояли военачальники объединенной человеческой армии. Если поисковые партии находили подающего признаки жизни врага, его тут же добивали.

– Пустая трата времени. Люди все равно умрут к утру. Мороз. Ветер. Орки уже утром пойдут обратно, а куда деваться раненным солдатам? Степь убьет их в любом случае.

– Они не хотят позволить морозу лишить их развлечения.

– Они?

– Они. Орки. Я – человек. Который, к сожалению, стал одним из них.

– Никто не может превратиться в крокодила, одев его шкуру. Ты можешь ходить вперевалку, ты можешь привязать к себе длинный хвост и вставить в пасть длинные зубы. Но ты не станешь крокодилом, даже если будешь жить на болотах всю оставшуюся жизнь.

– Что тогда мне делать с частью самого себя, выросшей в вашей деревне и говорящей на вашем языке?

– Забавно, когда ты произносишь слова на нашем наречии, коверкаешь намного меньше чем торговцы, изучающие мой язык всю сознательную жизнь. Не знаю, что тебе делать. Но даже если ты спасешь мир, тебе не позволят подать голос на клановом совете. С тобой разделят кусок мяса, тебе постелят свежую траву в постель. Ты будешь другом, оставаясь при этом чужаком.

Шип осторожно сменил позу, чтобы не бередить схватившиеся на морозе раны.

– Извини, я не успел поблагодарить тебя за последние минуты схватки. Минимум пару раз ты спасал мою шкуру от верной смерти.

Безглазый только махнул рукой. За этот безумно долгий день он убил стольких, что их тел хватит на личную пирамиду.

– Я серьезно. Не обижай меня отказом. Я буду рад накормить тебя у домашнего костра. Если ты когда-либо появишься в наших краях, у тебя будет надежный проводник и верный товарищ. Прими это в дар.

Человек долго рассматривал лежащий на ладони широкий кривой нож в бурых ножнах. Потом спокойно отстегнул висящий на поясе кинжал и молча вручил стоящему перед ним ящеру.

– У меня нет дома. До этого момента у меня не было друзей. Все, кого я встречал до этого, пытались использовать меня себе во благо. Спасибо тебе, воин речного народа. Я всегда разделю с тобой последний кусок хлеба, если доведется свидеться снова. А теперь пойдем, мои бородатые сопровождающие уже машут руками. Судя по всему, кто-то успел приготовить поздний ночной ужин.

– Камней, камней держитесь! И по самому верху холма, там снег смело! – Кхохолом давал возможность уставшему коню идти медленным шагом, представляя себе что ждет путника, лишившегося лошади в степи. Рядом с ним цепочкой вытянулось семнадцать всадников, смешанный отряд из поххоморанцев, дружинников и пары наемников.

Увидев, как пара крылатых тварей разметала крупную группу конницы, старый колдун тут же взял левее и по первой найденной каменистой гряде повернул на восток, в сторону моря. Опыт кочевой жизни среди орков позволил ему легко находить дорогу в заснеженной степи и пытаться путать след, выгадывая минимальную фору по времени. Кроме того, страх максимально обострил не растраченные полностью магические способности, и он в течение всей ночи успел почувствовать каждое нападение с небес до того, как оно становилось результативным. Неосознанно прибившиеся к нему попутчики скоро сообразили, что сутулый худой старик способен сделать для их спасения намного больше, чем их крепкая броня и остро заточенные мечи. Поэтому к исходу вторых суток его слушались беспрекословно.

– Я думаю, этот холм минуем – можно больше копыта коней на камнях не сбивать. Раз нас до сих пор не преследуют, значит заняты более легкой поживой.

– Повернем на юг?

– С какой стати? Именно на южных тропах людей будут искать. Сейчас все бегут именно туда, на юг. А мы пойдем к осушенным болотам. Там, на востоке, сможем укрыться. Пусть нам придется преодолеть лишние сотню миль, но я предпочитаю померзнуть неделю-другую, чем поджариться под вопли проклятых ночных демонов.

Восемнадцать смертельно уставших всадников медленно спустились по пологому склону и продолжили мучительный путь навстречу встающему солнцу.

Шипоказался прав. Ненайденные орками раненые не пережили следующую морозную ночь. Черные рыцари при первых лучах солнца вернулись обратно во тьму лабиринта перед Усыпальницей. Победители устроили тяжело пострадавших в битве на захваченном обозе, погрузили часть оружия и медленно тронулись на юг, следом за основной массой умчавшихся охотиться степняков. Большую часть каравана составляли ящеры, не участвующие в кровавой потехе. На первых санях расположился человек в черных доспехах и трое гномов, сумевших выжить в горниле битвы. Человек, которого теперь уважали как отлично зарекомендовавшего себя командира и смелого воина, но который так и не стал своим для слившегося воедино Дикого и Разделенного народов.

Через два дня поисковые отряды добили остатки одиннадцати тысяч ополченцев и обозных работников, пытавшихся пешком прорваться на юг. Еще через неделю обожравшиеся мороки почти прекратили охоту на тающую как дым конницу объединенной армии. Из начавших бегство восьми тысяч всадников осталось не более сотни. Для вторгшихся в степь военный поход закончился. Окончательно.

Многоголовому привезли в мешке обожженные и частично обглоданные головы принца Драго, Тертедуэя и Рамира. Это было все, что осталось от главнокомандующих, собиравшихся поделить степь между соседними государствами. Вождь приказал припрятать ценный подарок. Он слишком устал, чтобы быстро придумать, какие украшения изготовить из столь дорогостоящего дара.

* * *

Огарок свечи на дремлющей во тьме столешнице полыхнул багровой вспышкой, и засиявший клубок огня выдернул из мрака две фигуры, скрывающие лица под капюшонами серых шерстяных плащей. Искаженный языками пламени сухощавый лик равнодушно смотрел в темноту, не обращая взор ни на кого в отдельности. В затхлом воздухе пахнуло дымом и запахом горелого человеческого мяса.

– Рад вас видеть, Спящие.

Сидящие сипло попытались выдавить из себя что-то в ответ.

– Мы расстроены. Очень расстроены. За последние две сотни лет от вас нет никакой отдачи. Трое приведенных для изучения претендента не выдерживали никакой критики. Сплошной поток обещаний от Совета и растранжиривание полученного золота.

Замершие фигуры затаили дыхание. Никогда ранее Хранители не упрекали помощников. Сегодняшний визит выходил за рамки любых привычных процедур и правил.

– Мы считали, что Совет и вы, в частности, в самом деле столкнулись с реально существующими проблемами. Трудности поиска в чужих мирах. Вымирающий род бежавших повелителей магии. Слабость найденных кандидатов. Но последние события изменили наше мнение. Мало того, мы опечалены не столько беззубостью Совета. Мы опечалены лично вами. Ваше существование в последние дни поставлено под сомнение. Мы хотим получить ответы, которые либо убедят нас подождать с кардинальным решением вопроса, либо лишат вас возможности когда-либо покинуть пределы этой комнаты.

В мертвой тишине раздавался лишь треск огня.

– Итак. Назовите имя носителя древней крови.

– Глеб. Глеб Михайлов. После инцидента в Пяти Сестрах у него появилось прозвище Безглазый. На орочьем – Глэд.

– Где он сейчас?

– Погиб в подземельях Полана при атаке харнета. После этого умер гном, связавший себя магическими узами с кандидатом.

– Информация достоверная?

– Совершенно.

– … Да. Совершеннейшая чушь. Гном вовсе не погиб. Мало того, он получил под командование десяток и успел пролить кровь в битве при Усыпальнице. А похороненного вами человека мы заметили на грани миров, когда он командовал тысячами нежити. Отменно командовал, надо заметить. Нам пришлось потратить определенное время, чтобы распутать клубок событий, которые вы пустили на самотек. Кроме того, вы создали ситуацию, когда серьезно заинтересовавший нас кандидат с очень необычными возможностями подвергает жизнь нешуточным угрозам в заваренной с участием Совета Спящих кровавой каше.

– Совет заботится о вашей безопасности!

– Мы вполне можем позаботиться о личной безопасности сами. Как и о безопасности хранимой нами Усыпальницы. Но вместо того, чтобы решать вопросы с ключевым на сегодня четвертым Хранителем, мы вынуждены спасать орков, образумливать суетливых гномов, загонять обратно в Тень наглотавшихся человечины мороков. А вы, заигравшиеся в заговоры и увлеченно дергающие за веревочки судеб несчатных людишек, забросили назначенную вам главную задачу. Мы опечалены.

Спящие молчали. Пытаясь осознать услышанное и лихорадочно ища выход из столь неприятной ситуации.

– Это – ваш подопечный. Ваши ставленники нашли его и привели в наш мир. Выкормленные вами следопыты бросили нужного нам человека на съедение своре грызущихся королевств. Без знаний, без поддержки, без друзей. Ваши люди. Значит, вам и разделять ответственность за их действия.

Огненный шар резко уменьшился в размерах, отбрасывая лишь слабые блики на полированное дерево.

– Мы помним, что одного из нас нашли вы. Поэтому, вам дана единственная и последняя возможность исправить ситуацию. У вас шесть месяцев до того момента, как первые июльские лучи солнца окрасят пики гор. До этого момента кандидат должен быть доставлен в Усыпальницу. Целый и невредимый. Без ненависти в сердце к нам. Поэтому постарайтесь не переусердствовать в способах убеждения. И еще. За его головой уже выстроилась очередь, и вы отнюдь не первые. Если человека успеют привести раньше вас гномы или орки, мы примем от них этот дар. В таком случае, вы опоздаете и двумя высохшими мумиями в мертвых катакомбах у северных морей станет больше. Если же он погибнет – эти мумии умирать будут долго и мучительно.

Клубок огня расстаял, оставив после себя смрадную вонь и вернув тьме отвоеванные на краткий миг позиции.

– Знаешь, я хочу проведать Мима. Мне кажется, ему есть что нам рассказать.

– Согласен. Нам есть о чем распросить, а ему есть что рассказать…

* * *

– Что же так холодно? – укутанный в тулуп стражник устал приплясывать на продуваемой ветрами башне. Бесполезное копье давно стояло в углу, чтобы не оттягивало руки. Первую часть дежурства удалось отсидеться за широкой доской, немного прикрывавшей от студеного северного ветра. Но чем ближе подходило время вечернего развода, тем сильнее пробирал мороз. Мысли о горячем ужине и кувшине хорошего местного вина скукожились до заледеневших горошин и постукивали где-то в пустой голове при каждом приседании или прыжке. А он еще радовался, что благодаря орлиному взору будет отдыхать от бесконечных прогулок по заснеженным стенам. Стой себе на башне и поглядывай в белеющую степь. Вот и достоялся, зуб на зуб не попадает.

Стражник в очередной раз похлопал себя по бокам и замер.

– Что за шутки богов?

Над далеким холмом высоко в небе плыло, не торопясь, облако. Неожиданно из-за его пушистого края к земле вывалилась черная молния, взмахнула пару раз крыльями и крутнулась над усыпанным снегом кустарником, опоясавшим вершину холма. Сделав пару кругов непонятное создание поднялось повыше и полетело в сторону крепости, перекрывшей длинными стенами подходы к выстроенной за осень деревеньке.

– Да будут прокляты степные демоны! – испугался враз вспотевший караульный и схватил веревку. Над широким внутренним двором гулко заметалось эхо колокольного набата. На стенах забегали четверо других дозорных, пытаясь увидеть причину переполоха. Во двор косолапыми медвежатами выкатывались из казарм и столовой солдаты. Близость орочьих вольных просторов всегда подспудно пугала вставших крепостью защитников Болотного королевства. С таким беспокойным соседом шутить – себе дороже.

Быстро выросшая в размерах черная тень обернулась длинношеим ящером, легко несшим черное чешуйчатое тело с маленькой головой и длинным хвостом на широких перепончатых крыльях. Скользнув над стенами, тварь с интересом посмотрела на суету в крепости, заложила резкий вираж и выплюнула вниз бледный огненный шар. Пламя ударилось в край заметенной площади и недовольно зашипело, не желая разгораться. В полную силу натянутых луков взметнулся вверх рой взбешенных стрел. Увернувшись от царапающих небо стальных наконечников, морок недовольно заверещал и тяжело работая крыльями стал набирать высоту. Покружившись с пару минут высоко над заснеженными шпилями, он прокричал с поднебесья явно что-то обидное в адрес столь неприветливо встретивших его. Заложив пологий вираж набрал скорость и умчался в сторону гор. Больше его не видели.

Возбужденный стражник закончил испуганно вглядываться в облака и подозрительно считать редких птиц, после чего вернулся к изучению запомненного до последнего кустика пейзажа. Мгновение спустя его голова уже торчала над перилами башни.

– Всадники! Отряд с запада подходит!

Старательно обходя выплавленную в снегу проплешину, солдаты заспешили на стены. Где-то тяжело загремел ворот настенного арбалета, взводя тугую тетиву. Рассредоточившиеся за стенными зубцами, защитники крепости поправляли оружие, доспехи и пытались узнать друг у друга – а что стряслось, собственно? Набег? Орки сумели ускользнуть от ушедших два месяца тому назад отрядов и нагрянули сюда, в далекий и слабо защищенный тыл?

Спустившись с холмов к шаткому мостику крепости медленно тянулась тонкая вереница всадников. Один, два, пять, десять, одиннадцать… Или двенадцать? Нет, одиннадцать – считал про себя дозорный. Надо же, люди, а он их чуть за орков не принял. Гонцы? Не похоже, те четверками донесения доставляют, не больше. Может, дезертиры? Побыстрее бы сменили, так хочется узнать, что привело сюда этих вооруженных людей!

Надсадно заскрипели ворота и одиннадцать человек въехали внутрь крепости. Встречающие их солдаты в полной тишине опустили направленные на незнакомцев копья. Посеченные в бою латы, черные от копоти доспехи, серые обмороженные лица. Страшное зрелище, предвестник плохих новостей.

– Кто такие? – шагнул вперед наместник крепости.

Заиндевевший всадник в когда-то блестящей кольчуге с трудом просипел в ответ.

– Третья тысяча сводной тяжелой конницы Зур. Остальные – дружинники баронов с Приречья, да пара поххоморанцев.

– Вас что, перехватили в разъезде? Почему вы вернулись от остальных войск?

– Нет больше никаких войск. Уж две недели как кончились. – И державшийся в седле только силой воли солдат медленно стал валиться на землю.

– Снимайте их, быстро! И ко мне! Лекаря сюда! – засуетился наместник. Через полчаса в его комнате было не протолкнуться от носивших горячую воду, теплые одеяла и пытающихся хоть чем-то помочь двум лекарям. Сам наместник доверив остальные заботы одному из сотников тенью выскользнул во двор, где перехватил разводящего.

– Усиленные наряды на ночь, это во-первых. Во-вторых – завтра обоз из деревни придет. Поставишь на разгрузку верных людей. Молчаливых. Чтобы никто даже не заикнулся о прибывших. Последнее. Если кто из наших в деревню сумеет за спиртным удрать, и ты недоумков не отловишь – лично будешь себе петлю на шее затягивать. Ты меня знаешь.

Разводящий испуганно поежился.

– Чтобы ни одна душа вне крепости про случившееся не знала. Я же сейчас выберу из них кого поживее и постараюсь расспросить. Слишком странные вещи они говорят.

– Понял, господин наместник. Все будет сделано как надо.

– Конечно понял. Если не понял – будешь ворон кормить.

Свеча еле заметно освещает лицо склонившегося над больным человека. Крепкий телом дружинник еле слышно рассказывает, делая долгие паузы между словами, чтобы восстановить силы.

– Просто не представляю, как до вас добрались. Если бы не старик – амба, так бы в снегах и сгинули… А когда между холмов пробились, наши кричали радостно. Осталось всего лишь разок нажать и все, мы бы их обошли. Там за холмами какие-то механизмы стояли, камни нам на головы кидали. Да только не успели мы дожать. Засыпали нас огненными снарядами. Каждый снаряд – размером с пол-лошади, не меньше. Как об землю ударится, так на пять-шесть корпусов вокруг сгорает все вмиг… Скакали из той ловушки во всю прыть. От нашей дружины осталось всего трое, а в атаку уходило полсотни… Пехота снова на холмы забираться стала, мы уже готовились пробиваться в проходы, которые орки оставили. А в те проходы гиганты черные метнулись. Все, началась сплошная мясорубка… Сначала остатки первых рядов побежали, потом мы повернули, а ополченцы уж впереди нас драпали… В первую ночь с небес эти мороки нападали. Народу пожгли – несчетное количество. Орки вокруг конные метались, рубили отставших. Мы с другом к этому старику прибились. Он нас и вывел. Поххоморанец, что сейчас в углу стонет, рассказывал – старик числился личным лекарем у их главнокомандующего. Колдун, не иначе. Как сверху морок валиться на нас начинает, он в сторону рванет, нас за собой зовет. Огненный удар мимо проходит. А к утру ближе на восток повернули, каменными насыпями уходили, след путали… Двое мороза не выдержали, умерли. Лошадь, что послабее – забили и съели. Уже почти до вас дошли, как еще одна тварь выследила. Наше счастье, что обожралась, слабый у нее плевок получился. Мы в стороны рассыпаемся, а кони уже еле ноги передвигают. Пятеро так там за холмом и остались. А гадина покружила и к вам подалась…

Утром доклад о разгроме союзных войск под надежной охраной помчал в столицу гонец. С приказом – вручить лично Его Величеству. Через неделю новость передали в другие государства. Из засыпанной снегом степи больше не выбрался ни один из бежавших от Усыпальницы.

* * *

Месяц спустя после битвы на северной окраине разрушенного Города Мертвых широко раскинулся палаточный лагерь. Выжившие готовились отметить победу, запасая впрок хмельной кумыс, жаря быков и поджидая спешащих от холодных гор самок и молодняк. С юга подтягивались небольшие отряды, успешно закончившие охоту на беглецов. Ставились шатры, пелись песни. Шаманы, вернувшие расположение Многоголового верной службой, теперь проводили обрядовые пляски, прощаясь с навсегда покинувшими этот вольный край воинами. Вечерами еле волочащие от усталости ноги кочевники сбивались в ватаги и продолжали веселье в тепле.

В личной юрте Хмурого в этот вечер собрались друзья. Важные от оказанного доверия малышки накрыли стол и убежали любоваться ночной пляской с огнем. Колонг высунулся крылатой тенью из дыры на крыше, осмотрелся и вернулся назад. Привычно устроившись в языках горячего костра, он задремал, не забывая при этом чутко поводить по сторонам ушами. О лучшем охраннике можно было и не мечтать.

Вокруг огня расселись хозяин юрты, получивший право представлять остатки Дикого народа на общем Совете вождей; Шип, возглавивший после битвы одну из сотен речного народа и Глэд, одетый в этот вечер в теплую просторную одежду. Воины помянули павших и принялись за дымящееся мясо.

– Я так понял, шаманы решили не требовать твою шкуру в качестве подарка? – Хмурый с легкостью справился с обильной порцией и положил добавки.

– Да. Многоголовый предложил вернуть им старые права. Теперь камлатели с вождями тягают одеяло будущих богатств друг у друга, делят обязанности и власть в кланах. Мне посоветовали не задерживаться тут и не мозолить зря глаза. Чинить препятствий в отъезде никто не будет.

– На север отправишься?

– Нет. Я побеседовал с оставшимися в живых гномами. Они с радостью поселятся вместе со мной в маленьком домике на границе горных лугов. Там мне предложено изучать историю их народа, отдыхать, восстанавливать силы. А еще меня там будут держать на тонкой золотой цепочке, под присмотром. Чтобы я лишний раз не взбаламутил и так стоящее на ушах горное царство. Их вожди надеялись отпраздновать поминки очередного претендента на королевский трон. Вместо этого я остался жив и набрался опыта. Убивать меня пока хлопотно, можно испортить отношения с вами. Оставлять без присмотра – накладно.

– В самом деле – золотая? – с интересом повернулся Шип.

– Кто?

– Ну, цепочка. Ты сказал – держать на тонкой золотой цепочке.

– Извини, я тебя ввел в заблуждение. Это – образ. Хорошая еда, теплая одежда в морозы, прогулки на свежем воздухе, преданные слуги. Все это легко может сковать твою волю к самостоятельной жизни надежнее стальных или золотых оков.

– Ага. Понял. Хороший образ, надо будет запомнить.

Глэд аккуратно поставил на ковер пустую миску и налил себе горячего чаю.

– Девочки приготовили мне коней. Припасы на дорогу уже уложены. Из человеческого оружия я отобрал подходящее по руке. Одежда на мне и запас в переметных сумах. Немного золота мне выдали на первое время обживаться в горах. Гномьи доспехи лежат в моей палатке. Бородатые телохранители собираются через пару дней домой. Вот пусть и едут. Домой. А я поеду один. Без их навязчивой опеки и тюремного сопровождения. Пока они не догадались, что никто не вернется за черными доспехами.

– А куда, если не секрет?

– На юг. Туда, где еще не разошлась молва о безумце, поднимающим нежить в атаку.

– В теплые края, значит. Там хорошо, – Хмурый вытряхнул последние капли чая себе в пиалу и поставил на огонь следующий чайник, стараясь не задеть дремлющего колонга. – Там ополовиненные Драконы. Потом получившие по лбу наемники Зур. За ними Перешеек с нежитью, куда уже больше ста лет никто старается нос не показывать. Потом напыщенная Южная империя, способная распять тебя по малейшему подозрению в нелояльности. Их южные границы щиплют кочевники, похожие на нас образом жизни. Ненавидящие еще больше, чем грызущиеся с нами нынешние соседи. Кочевников с удовольствием приносят в жертву эльфы, запутавшиеся в понимании того, кто из них светлый, а кто темный. За границей Вечного Леса отравляют воздух дремлющие вулканы. Где именно ты решил остановиться?

– Надеюсь добраться до эльфийских границ. Есть у меня пара вопросов к живущим рядом с эльфами, укрывшись от лучей солнца под зеленой листвой.

– Хорошее будет путешествие. Мне почему-то кажется, что ты доберешься. Только будь осторожен, эта взбалмошная девица-недомерок уже неделю как умчалась по выбранной тобой дороге. Не думаю, что встреча с ней тебя порадует.

Глэд скупо улыбнулся.

– Сам понимаешь, в таком виде я не могу похвастаться успехом у женщин.

– Эта самка способна сожрать стаю харнетов и не подавиться. Надеюсь, ты будешь осторожен.

– Разумеется. Сами того не желая, гномы сделали мне роскошный подарок. Их амулет укрывает меня от поисковой магии шаманов и нежити. Надеюсь, спрячет и от ловчих сетей эльфов.

Погрустневший Шип вздохнул.

– А может, перед поездкой заглянешь к нам? Я тебя познакомлю с моей семьей, прогуляемся на охоту?

– Извини, побратим. Не в этот раз.

– Жаль. Но как бы не сложилась судьба, ты всегда желанный гость в моем доме.

– Спасибо…

Крылатый монстр лениво почесал перепончатое крыло и хмыкнул, не открывая глаз.

– Не волнуйся, пожиратель крокодилов. Человек никуда не денется. Вы еще не раз встретитесь, насколько я его знаю.

Пустые глазницы вперились в сидящего на углях колонга.

– Я тебя услышал. Поэтому не замолкай, а потрудись закончить речь. Что ты знаешь и хочешь сказать?

– Зачем гусенице рассказывать о ветрах под облаками? Пока она не превратится в бабочку, ей этого все равно не понять.

– А пригоршню снега на загривок?

Колонг оскалился и скосил распахнувшиеся глаза на Хмурого.

– Учись. Не имя возможности причинить мне вред, он легко может испортить замечательный вечер. Просто и эффективно.

– Я запомню, – согласно кивнул орк.

Тварь развернулась и внимательно всмотрелась в безглазого.

– Я вижу, ты определился с желаниями. Еще до битвы ты метался, будто тебя посадили голым задом на мое место.

– Да, я определился.

– И что же ты хочешь?

– Узнать, в чем видят сильные мира сего мое предназначение. Как и почему сплели нить моей судьбы в этих землях. Могу ли я вернуться домой.

– Что тебе в старых стенах? Ты уже живешь здесь.

– За прошедшие полгода с хвостиком я так и не стал своим. Я чужой этим землям и населяющим их народам. Не уверен, что я смогу найти обратную дорогу, но очень этого хочу. А еще хочу поквитаться с милыми ребятами, втравившими меня во все это. Я почему-то уверен, что найду все ответы на мои вопросы именно там, на южных границах.

– Вынужден расстроить тебя. Ты потомок древнего рода. В твоих жилах течет кровь, ради которой тушку приволокли сюда и ради которой за тобой будут охотиться день и ночь. Но главная неприятность заключается в том, что эта кровь проснулась в нашем мире. Она с удовольствием убьет тебя, если вернешься назад. Ты сгниешь заживо за пару часов.

Глэд замер, обдумывая услышанное.

– Противоядие?

– Какое может быть противоядие от твоей истинной сути? Живи здесь, вот и все противоядие.

– Нет. Я хочу вернуться домой. Не важно – больным или здоровым. Если уж придется умирать, то лучше умереть на родной земле.

Колонг пожал плечами и снова прикрыл глаза.

– Твое дело. Но мне кажется, что твоя родина именно здесь. Залитая кровью, не отпускающая вновь обретенного сына. Хотя, я не собираюсь тебя удерживать. Может быть это путешествие прочистит тебе мозги, и ты поймешь элементарные истины, лежащие перед тобой. В любом случае, повзрослеть тебе не помешает.

В наступившей тишине орк раскурил трубочку и задумчиво уставился на улетающие вверх огненные искры.

– Послушай, облезлое недоразумение. А почему ты не отведешь человека к Хранителям? Они ведь все равно будут его искать.

– Потому что я служу Владыке, а не его охране. Если им надо, пусть сами и бегают за новыми игрушками.

– Но ведь Глэд наверняка может занять место Четвертого.

– Может. Как и каждый, в ком есть хоть капля истинных наследников древних повелителей этих земель. Только вот беда, ни один маг и шаман не сможет предсказать, выживет ли он во время посвящения. Захочет ли он принять эту тяжкую ношу, служить моему Господину до скончания веков. Так что, пусть побегает. Молодым полезно побегать. А когда наберется ума-разума, сам решит для себя, кем ему быть и чем заниматься. То ли в катакомбах крыс коптить, то ли засохшей задницей стул в прихожей полировать.

– А если его попытаются заставить?

– Для таких случаев у него с собой стальная зубочистка есть, пускай ручками помашет, – рассердился Брат Теней. – Я поспать хочу, а вынужден вам прописные истины рассказывать.

– И все же?

– Должен уже знать, что люди – великие путаники. И прояснения в мозгах достигают изредка., обычно к моменту, когда могильщики начинают землю на крышку гроба сыпать. Рано твоему приятелю еще силу духа испытывать. Он еще в детские игры не наигрался. Желание трех разгильдяев подобрать себе четвертого вовсе не означает, что именно сейчас моему хозяину понадобился еще один привратник. Это Хранителей набежавшая толпа возбужденных негодяев запросто может на амулеты растащить. А с Господином всем вашим королевствам вместе взятым повозиться придется, когда попробуют растянувшиеся похороны закончить. Так что пусть Безглазый гуляет, раз ему так хочется мозоли на ногах натирать. Когда человеку понравилось изображать из себя дичь, то никакая сила не заставит его выбросить такую блажь из головы. Разве что ветер дорог поможет понять, что от себя не убежишь и марионеткой становятся только те, кто безропотно отдает право распоряжаться собой в чужие руки. Эти марионетки заботливо восстанавливают порванные нити, пока кукловоды с их молчаливого согласия правят миром.

Колонг подгреб себе побольше углей и снова нахохлился.

– Амулетик – не снимай, он тебя в самом деле не позволяет легко найти. А в остальном – я тебе не советчик. Сами разбирайтесь. Дайте мне поспать, изверги.

– Как бы гномы не засуетились, он ведь их оставляет одних.

– И куда эти трое побегут? В степь? До ближайшего кургана? Успокойся. Гномам сейчас и без вас забот достаточно. Хранители закрыли южный проход в Усыпальницу, так что пусть бородатые единственно известную дорогу через их шахты охраняют. А трем ротозеям, что собираются вещи паковать, расскажете сказку про уехавшего на охоту приятеля. Где именно он решил охотиться – его личное дело. То ли в этой степи, то ли в степях за Южной Империей – какие мелочи…

После полуночи Глэд проверил приготовленные припасы, сунул пару забавных сшитых тряпичных кукол для Торопыги и Шонголом в лапы Хмурому. Затем молча попрощался и сел в седло, придерживая поводья запасного коня. Через пару минут чернильная ночная тьма скрыла его силуэт. Еще через пару часов легкий падающий снег скрыл все следы уехавшего на юг человека.

* * *

Мим бегом поднимался по лестнице, надеясь застать компаньона в комнате. В таверну они возвращались через раз, проводя все свободное время на балах и приемах, не затухающих с момента уничтожения орочьей столицы. Но полученные новости требовали немедленно принять решение о дальнейших действиях. Запыхавшись, он быстро открыл замок и шагнул в темную комнату.

– Фрайм? Ты спишь?

Тяжелый удар обрушился на затылок и швырнул замершее в дверном проеме тело на пол.

Кровь тяжело пульсировала в гудящей голове. Мим попытался пошевелить, ей и к шуму крови добавился еще досадный звон в ушах, не позволяющий расслышать, что ему говорят. Сильный удар в бок перевернул лежащее на полу тело, и человека вырвало желчью на давно нечищенный ковер. Заявленный при дворе Драконов статус обязывал снимать комнату в дорогой забегаловке с претензиями на роскошь.

– Переплачиваем, – мелькнула в голове шальная мысль и растворилась в звенящих волнах, перекатывающих с трудом ориентирующееся в окружающем сознание из одной части головы в другую.

На лицо лежащего вылили ведро грязной воды, в которой ополаскивали после обеда руки. Поперхнувшись, человек закашлялся и его вырвало еще раз.

– Похоже, ты перестарался, – донеслось от вращающегося вдали оконного проема.

– Ничего, это крепкий мерзавец. Скоро оклемается, – ответил узнаваемый голос.

– Оклемаюсь, – подумал про себя Мим. – С этими милыми гостями мне придется быстро оклематься. Они ждать не любят.

– Итак, мой любезный друг. Где я могу увидеть безглазого урода, сбежавшего от тебя еще осенью?

– Последние новости о нем я получил из Гильдии. Верные люди донесли, что слепец скрывается в катакомбах Полана. Боюсь, до настоящих дней он просто не дожил.

– Он лжет. Принюхайся, как пахнет его пот. Он пахнет страхом. Страхом и обманом.

Удар. Еще удар. Утихнувший было звон возвращается с утроенной силой. Левая сторона наливается тяжелой болью, и Мим ощущает, как по щеке начинает пробираться тонкая струйка крови.

– Итак, о чем ты хотел умолчать?

– Это непроверенная информация. Я никогда не смел сообщать вам домыслы.

– Ничего, нам будет интересно послушать и сказку.

– В конце осени кто-то пробрался в Пять Сестер и убил виночерпия. По комнате не шарили, ничего ценного не пропало. Просто связали бедолагу и зарезали как свинью.

– И ты считаешь, что это мог быть наш милый кандидат?

Кровавый ручеек задумывается на секунду, потом редкой капелью начинает пятнать широкий ворот, считавшийся белым до знакомства с грязной водой.

– У нас копились только слухи. Слухи о том, что именно брат Визариус подстроил случившееся. Безглазому было за что поквитаться.

– То есть ты и твой подручный уже почти четыре месяца кормили нас небылицами, получая за это полновесные монеты. Пока мы решали проблемы на севере, вы тут прохлаждались и заботились о личном благосостоянии. Наплевав на главную задачу, ради которой вас пока еще терпят живыми и не скормили крысам в ближайшей подворотне. Захотели с нами шутки шутить? Умными безмерно стали? Древники замками интересуемся и интриги плетем? – Фигура сером плаще с капюшоном раздраженно сгребла со стола кипу бумаг и сунула под нос с трудом сидящему на стуле. – Ты поторопился, Мим. Слишком поторопился. Вместо того, чтобы доставить кандидата к нам и решить проблему с четвертым Хранителем, вы решили пожить для себя. Дурак. Как только новый Хранитель занял бы назначенное место, я бы тебе сам подарил замок. Не ту дешевую поделку, которые натыканы по вырубленным проплешинам в Драконьих землях. Нет, ты бы получил огромный замок с мраморной облицовкой и фонтанами на каждой ступеньке.

Ледяная рука сдавила горло и легко приподняла человека над опрокинувшимся стулом.

– А сейчас тебе придется заботиться не о замках и землях. Теперь на кону твоя собственная жизнь. Раз уж нам пришлось навестить тебя, то постарайся уяснить раз и навсегда – наши дружеские отношения закончились. Не для того мы тебе позволили лишних две сотни лет мотаться по свету, чтобы ты мог врать и пользоваться нашим долготерпением. Пора расплатиться. Мы проверим бородатых недомерков и мохнатых кочевников. А ты с любителем пива прочешешь частым гребнем все человеческие территории. Срок у тебя до первого июня. Если не найдешь безглазого, муки нежити покажутся тебе детским лепетом. Я буду беседовать с тобой вечно. Позволяя тебе умирать и возрождаться снова и снова.

С трудом глотающий воздух человек рухнул на пол.

– Как он?

– Кричать пока не сможет.

– Это хорошо. Необходимо оставить ему подарок. Чтобы он осознал всю серьезность происходящего…

Фрайм не спеша почистил мокрой щеткой модные кожаные сапоги и с удовольствием окинул себя взглядом в полированном куске железа, прибитого сбоку от резных дверей. Хоть Мим и ворчал о дороговизне выбранного заведения, наемнику здесь нравилось. Отличная кормежка, огромные кровати с чистыми простынями. Любезные горничные, с парой из которых он уже успел завести тесные отношения. Не жизнь, а сплошные маленькие радости. Дождаться бы побыстрее добрых вестей от ушедших на север войск и можно пустить накопленные деньги на покупку давно облюбованного домика в приречных землях.

Весело насвистывая Фрайм Спайт поспешил в свою комнату, с удовольствием слушая, как поют под его тяжелым тренированным телом деревянные ступеньки. Доставая потертый множеством рук ключ, толкнул по привычке дверь и замер перед распахнувшимся проемом. В нос ударил кислый запах рвоты и тухлого мяса, знакомый каждому солдату. Мягким кошачьим движением обнажив кинжал, наемник проскользнул в комнату и замер в углу, осматриваясь. На полу валялись бумаги, обычно кипами лежавшие на столе. Спиной с нему на стуле сидел сгорбившись Мим, легко узнаваемый по дорогому костюму, купленному после приезда в Кхур. В остальном все выглядело так же, как запомнилось ему при уходе в город. Скользнув к окну Фрайм проверил запоры и повернулся.

– Великие боги! – наемник от испуга чуть не выронил кинжал. Его напарник выглядел намного хуже, чем он ожидал. На стуле сидел не тот холеный мужчина чуть-чуть за пятьдесят, каким он его привык видеть. На стуле горбился дряхлый старик с окровавленным лицом, в чертах которого с огромным трудом узнавался прежний работодатель, ставшего другом и компаньоном. Мим захрипел и с трудом разлепил спекшиеся губы.

– Как мне больно, Фрайм…

– Сейчас дам воды, по…

– Не надо, это ни к чему.

– Кто тебя так?

– Те, кто платил нам за поиски избранных.

– Странно, последние месяцы мы их не беспокоили. С чего бы это они так оживились?

– Причина проста. Возможно, ты был прав, и нам следовало удавить мерзавца еще там, в подвалах Пяти Сестер.

– Безглазый?

– Да. Он не только выжил в катакомбах Полана. Он сумел добраться до орков и поучаствовал в битве при Усыпальнице. Наши работодатели в бешенстве. Хранители требуют доставить к ним этого человека. Срок нам – до первого июня. И тебе лучше не думать, что будет в случае нашей ошибки или нерасторопности.

– Стоп. Битва. Ты сказал – битва?

– Да. Орки похоронили наши войска в снегах.

– Как это – похоронили? Там собрали столько солдат, что можно легко перегородить степь от края до края.

– А теперь от края до края она заполнена трупами. Армии больше нет.

Фрайм прислонился к стене, просчитывая нагрянувшие неприятности.

– Сам понимаешь, нас теперь с удовольствием встретят при любом дворе. Обязательно зададут вопросы, почему мы так активно участвовали в подготовке и отправке войск, почему болтались рядом с командованием в начале похода и почему так быстро удрали оттуда перед началом разгрома.

– Очень конкретные и неприятные вопросы. Такие вопросы ведут на дыбу.

– Вот именно. Поэтому нам придется исчезнуть из города как можно быстрее и незаметнее.

– Ну, тебе это будет просто. Родная мать сейчас не узнает. Такое впечатление, что из тебя выпили молодость.

– Нет, Фрайм. Мне просто вернули все прожитые годы. Или почти все. Оставив самую малость, чтобы мы сумели завершить начатое дело.

– То есть о милом замке и домике в тихом городке придется забыть.

– Пока – да. Нам сейчас нужно найти одного прыткого молодого человека, которого хотят увидеть очень серьезные люди и нелюди.

– Отправляемся в степь? До первого орочьего разъезда?

– Нет. Степью и гномами займутся Спящие. А нам нужно пошарить тут.

Наемник убрал кинжал, со вздохом посмотрел на стол и начал собирать и кидать в холодный камин бумаги.

– Чуть-чуть не успели. Жаль.

Мим кряхтя сполз со стула и постанывая доковылял до кровати.

– Я полежу чуть-чуть. Вроде отпускает. Внутри словно все смерзлось.

– Мне наши работодатели нравятся все меньше. Я сомневаюсь, что они не прибьют нас в конце пути.

– Не волнуйся, данные обещания они держат. Закончим с Безглазым – получим награду. Мы для них всего лишь марионетки. С другой стороны, если разорвать все куклы в кукольном театре, других можно и не найти. Мало кто хочет, чтобы его дергали за ниточки.

Фрайм разжег камин и скормил огню все собранные документы.

– Мы не сможем успеть везде сразу. Предлагаю нанять Гильдию в Поххоморане. Ее ребята отыщут мышь в любой кладовке, не то что человека. Ты можешь отправиться в Болотное королевство. Я не появлялся там ни разу, а у тебя должны сохраниться старые связи. Здесь, у Драконов, придется побегать мне.

Мим сипло закашлялся и ответил лишь через пару минут.

– Так и сделаем. Забирай с собой только деньги и выходим. У старых каналов есть неприметный притон, там сегодня переночуем. Составим необходимые письма, изменим внешний вид и займемся делом.

– Хорошо. Тебе осталось отдыхать пять минут. Потом умываешься и исчезаем.

– Спасибо… Все же, кто мог подумать, что этот мерзавец окажется именно тем, кто нам нужен…

Эпилог.

Летописцы назвали потом этот год первым годом Новой эры. Или годом Большой крови.

В морозные зимние месяцы потрясенные королевства срочно бросились укреплять рубежи. Усиленные отряды следопытов день и ночь патрулировали границу со степью. Регулярные войска спешно были переброшены из неспокойных южных районов на север. Драконы достроили крепость на северном берегу Шепорота, спешно заселили опустевшие приречные земли. Как грибы возникали по берегам замерзшей реки караульные посты и заставы. Болотное королевство свернуло все работы на осушенных пустошах и разместило тяжелую пехоту в цепочке крепостей на краю жилых земель. Люди окапывались и ждали ответного удара. Города оделись в траур по погибшим.

Двое неприметных всадников покинули столицу Драконьего королевства рано утром. Один затерялся в путанице дорог, ведущих на восток. Другой смешался с группами переселенцев, ползущих на север. Их пути не пересеклись с другим одиноким всадником, проскользнувшим через гибельные даже зимой болота на западных границах Болотного королевства. Одиночка неспеша добрался до южных Драконьих границ и со стылыми февральскими ветрами присоединился к одному из редких купеческих караванов, направляющихся в Зур.

Оставшиеся в живых гномы не дождались исчезнувшего Глэда и после нескольких прозрачных намеков возвратились домой, бережно храня черные посеченные доспехи.

Вернувшиеся с победой ящеры заложили несколько новых деревень в глубине речной дельты, куда перебрались многие представители речного народа. В течение месяца после этого пропало несколько вольных ватаг, бьющих морского зверя на северных галечных пляжах. Поххоморанцы с грустью осознали, что времена беспардонного грабежа общинных соседских земель закончились. Придется договариваться.

В кромешной тьме продолжали сидеть три высохшие мумии Хранителей, отгородившиеся от степных ветров накрепко заваленными проходами. Все также продолжали рыскать их слуги по землям Фэгефул, пытаясь найти претендентов на пустующие кресла рядом с могилой Владыки.

Начинался третий месяц первого года Новой эры.

Глоссарий

Краткая история мира Майдман.

До настоящих дней дошли лишь обрывочные сведения о реальных событиях древних лет. Известны лишь некоторые факты, и можно домыслить их взаимосвязи, не более того. Сегодня мы реконструировали следующую картину прошлого.

Майдман представлен двумя огромными материками, привычно называемые Мертвым и Фэгефул. Первоначальное имя первого материка до нас не дошло. Более пяти тысяч лет до Новой эры человеческие расы населяли преимущественно земли Мертвого материка. Второй материк был отдан на откуп преимущественно оркам, эльфам, гномам и ряду забытых в наши дни существ. Пара небольших человеческих государств существовала рядом с ними, но не играла какой-либо существенной роли.

Каждый материк находился под управлением Верховного мага. Известно, что маги мало интересовались проблемами населяющих их земли народов и большую часть времени тратили на личные изыскания в разных трудных для понимания простых смертных наук.

Сейчас сложно сказать, что было первопричиной катастрофы на Мертвом материке: ошибочный магический опыт или чрезмерное количество использованных заклинаний в одной из войн. Последствия происшедшего сказываются по сей день. В результате катаклизма около трех тысяч лет до Новой эры срединная часть материка выгорела дотла, а через сто лет и остальные земли стали непригодны для жизни. За эти годы оставшиеся в живых бежали на любых подручных плавательных средствах к соседям, которые вынуждены были их принять.

За эти три тысячелетия было несколько попыток вернуться на утраченные территории. Но погибший материк встречал исследователей вулканами, раскаленной лавой и смертоносными магическими ветрами. Оставшийся в одиночестве Верховный маг Фэгефула затратил немалое количество сил, чтобы остановить разрушительный процесс и не допустить гибели подвластных ему земель. Погибший материк приобрел новое имя и стерся из памяти покинувших его людей.

К сожалению, беженцы не находили нужным считаться с народами, населявшими понравившиеся им леса и поля. В результате чего череда локальных конфликтов переросла в тотальную войну. Немалую роль в этом сыграли сильные магические кланы, не забывшие принесенные с собой знания.

Годы до Новой эры:

2890. – Ряд мелких королевств Перешейка атаковали северных соседей, уничтожая человеческие поселения, ведущие свою историю еще с момента появления первых разумных существ на Фэгефуле. В результате активного использования магов северяне были вытеснены в горы, где тогда в большом количестве водились драконы.

2705. – Люди заселили западное и восточное побережье северной части материка, активно выдавливая орков вглубь необжитых земель.

2503. – Создана Южная Империя. Первоначально Империя отвоевала себе земли у Перешейка и часть Западного южного побережья. Крупномасштабные военные столкновения медленно перетекают в бесконечные локальные стычки с кочевниками, хозяйничавшими здесь раньше.

2441. – Эльфы потерпели поражение в битвах на восточных границах. Большую роль в этом сыграла мощь человеческих магов. Южная Империя достигла Восточного побережья.

2410. – Образовано Поххоморанское царство. Речной народ занимает половину Западного побережья.

2390. – Загнанные в горы коренные жители Фэгефула уничтожили последнего дракона. И лишь пять лет спустя сами будут разгромлены при вероломной атаке будущих Драконов. Взрослое население уничтожено полностью, дети проданы в рабство.

2310. – Появились первые города на Восточном северном побережье. Спустя пятьдесят лет они будут объединены под флагами Болотного королевства.

2275. – Драконье королевство контролирует захваченные горные кряжи и выходит к современным границам Степи. На юге новое государство контролирует Перешеек. В течение трехсот лет черно-красные флаги реют над стенами городов самого сильного королевства на материке.

2110. – После череды мелких столкновений четыре государства объединяют магов в глобальный Совет. Владыка выдвигает ультиматум, требуя зафиксировать существующие границы и прекратить притеснение коренных народов. Введен мораторий на использование магии в военных действиях.

2047. – Малый лесной конфликт. Южная Империя дважды пытается расширить свои восточные владения и оба раза терпит поражение. Совет магов тайно начинает подготовку к свержению Верховного мага. В ответ он собирает личную армию и переманивает часть сильных колдунов на свою сторону. Во главе армии появляется специально обученный воин, признанный всеми нечеловеческими расами как Владыка и Повелитель.

2005. – Первая семилетняя война. Приглашенный на мирные переговоры Верховный маг убит. Перед смертью он успевает разрушить древние нити магических сил, вызывая начало процесса гибели магии на Фэгефуле. Объединенные силы всех вновь образованных государств выступают в поход. После двух лет беспощадных сражений люди уничтожают основную часть армии противника вместе с ее повелителем. Останки поверженного Владыки спрятаны в далеких горах. В результате первой войны Болотное королевство захватывает все Восточное побережье. Брать пленных считается дурным вкусом.

1990. – Вторая семилетняя война. Речной народ вытеснен на север и остается лишь в дельте холодных рек.

1971. – Возникают первые слухи о Хранителе, первом воине, защищающем Усыпальницу от незваных гостей.

1892. – Южная Империя подвергается атаке объединенных войск эльфов и кочевников. Имперские войска в течение двух сотен лет с трудом удерживают крупную часть Западного побережья. На отбитых у них землях создается Халифат.

1865. – После ряда неудачных сражений Драконье королевство вынуждено оставить земли Перешейка, а спустя еще пятьдесят лет – и пустынные равнины на границе с первыми горнымикряжами.

1839. – Появляется Совет Спящих. Наделенные древней магией Фэгефула измененные люди начинают поиск потомков Перворожденных с целью создания семи Хранителей, способных воскресить Владыку.

1600. – Поххоморанское царство подавляет первые выступления против правящего дома в южных провинциях.

1590. – После череды рейдов Драконьей конницы пустеют земли между горами и Перешейком. Разрушенные ирригационные каналы позволили пустыне захватить новые владения.

1522. – Не получив помощи от бывших союзников Южная Империя медленно начинает теснить Халифат. В течение двухсот с лишним лет легионы Империи возвращают утраченное. Обострившиеся между кочевниками и эльфами противоречия позволяют Империи заключить с лесными жителями соглашение о вечном мире. Соглашение не нарушалось ни разу.

1499. – Часть отброшенных от Перешейка кочевников занимает пустующие к северу земли. Положено начало формированию королевства Зур.

1477. – В Усыпальницу приходят второй и третий Хранители. Совет Спящих активизирует попытки найти следующих кандидатов.

1465. – Болотная война. Почти до 1320 года Драконье и Болотное королевства ведут вялотекущую войну за разделяющие их болотистые чащобы. Несмотря на подписание мира в 1319 году столкновения продолжались еще около десяти лет. Обескровленные государства вынуждены были прервать на время любые попытки экспансии. Считается, что именно оскудевшая казна послужила причиной первого Гномьего передела.

1307. – Первый Гномьий передел. Уничтожены все магазины и склады гномов на человеческих землях. Множество представителей огненного народа убито. Только в 1260 году отношения были формально урегулированы и гномам разрешили вернуться.

1271. – Южная Империя восстановила свои границы до момента образования Халифата.

703. – Счастливые годы. Отмечены отсутствием крупных войн и ползучим захватом слабо охраняемых земель у соседей. Гибель трех магических отрядов на Перешейке. Эффективная работа катапульт Южной Империи позволила уничтожить нападавших. Причастность Поххоморана к данной экспедиции доказать не удалось. Появляются первые отряды Нежити на Перешейке.

689. – Второй Гномьий передел. Предупрежденные о возможных погромах гномы успели спрятать большую часть накопленного и по большей части бежали из негостеприимных городов. Несколько человеческих карательных отрядов были истреблены на подходах к северным горам. Огненный народ вернулся в покинутые дома на равнинах только к началу 200 – 205 годов.

671. – Столкновение Драконов и государства Зур. Итогом стал Золотой мир. Понесшие тяжелые потери южане вынуждены были выплатить огромную контрибуцию золотом и уступили лесные территории на севере страны. После поражения Торговая Гильдия активизировала покупку наемников. Начиная с 650 года, королевство Зур больше не проиграло ни одного сражения.

640. – Вторая крупная попытка Халифата разгромить Южную Империю. В течение пятнадцати лет чаша весов клонилась то в одну сторону, то в другую. В итоге ошибок командования основные силы кочевников были отброшены на Перешеек и уничтожены там. Империя начала строительство укрепленной стены, чтобы защитить свои южные границы от набегов. Получившая неожиданное пополнение Нежить закрыла Перешеек. После ряда неудачных попыток пробиться сквозь занятые ею скалы королевства и Империя сосредоточили силы на развитии портов.

565. – Восстание в южных провинциях Поххоморанского царства. Полностью взбунтовавшиеся провинции удалось подчинить только к 490 году.

563. – Болотное королевство пытается захватить слабо заболоченные земли на севере. После ряда столкновений орки собирают Орду и в 561 году атакуют восточное побережье. Захватив большую добычу, степной народ стал повторять набеги каждые 15-20 лет, чередуя направление ударов. В 441 году легкая поххоморанская конница сумела нанести серьезный урон захватчикам, после чего орки резко сократили количество нападений.

519. – Южная Империя закончила строительство укреплений на южных границах.

41. – Конец эпохи вторых Счастливых лет. Окрепшие и хорошо вооруженные армии королевств не позволяют безнаказанно нарушать границы. Торговая гильдия Зур ведет активную работу по повышению безопасности караванных путей и направлению агрессии царствующих домов на орков, ящеров и гномов.

39. – Магический бунт в Оромане. Царь Поххоморана Гардо-могучий расправляется с магической Гильдией, считая ее силу прямой угрозой существованию престола. Гильдия уничтожена, накопленные богатства переданы казне.

11. – Королевство Зур укрепляет стены южного опорного пункта – город Нарвал. Тяжелая пехота зачищает подходы к Перешейку, но гибнет в одну из ночей, не сумев пробиться через контратаковавшую Нежить.

1 год Новой эры. Конец весны. Фрайм Спайт доставляет на Фэгефул Глеба Михайлова, ставшего впоследствии Безглазым.

Объединенный глоссарий и персоналии.

Владыка. Воспитанник Верховного мага Фэгефула. Объединив в себе знания учителя и подчинив нечеловеческие расы, пытался свергнуть власть новых королевств. После поражения останки Владыки были захоронены в специально вырубленной в скалах Усыпальнице.

Воровская Гильдия или Гильдия Полана. Криминальная организация, объединяющая в себе большую часть удачливых преступников Полана. Намного меньше выражена в Оромане. Имеет своих людей почти во всех городах Поххоморана. Пережила несколько попыток уничтожения. В настоящее время только в Полане насчитывает более двух тысяч активных участников.

Глэд. Первоначально – Глеб Михайлов. Новое имя (Глэд) представляет собой искаженное орочье «Безглазый».

Громыхатель. Орк, лучший воин Дикого народа в свое время. После гибели его душа была спрятана с помощью магии в специальный сосуд и позже добавлена к душе Глэда.

Дартаман. Аналог земного тигра, но чуть меньших размеров. После прихода песков на степные просторы Зур почти полностью исчез. Охотники считают за честь приручить щенков дартамана, чтобы использовать их потом в охоте на крупного зверя.

Дикие орки. Древняя разновидность орков. Предпочитаю придерживаться образа жизни предков. Поддерживают выборность вождей и недолюбливают родственников, которые медленно двигаются в сторону создания централизованного государства.

Колонг. Существо, вызванное во времена битвы Владыки из других миров. Обладает возможностью появляться и исчезать везде, где есть какая-либо тень. Благодаря этому получил прозвище Брат Теней. Использовался в качестве разведчика. Внешне похож на кошку с ободранной шкурой, стоящую на задних лапах, с перепончатыми ушами и крыльями. Любитель понежиться в огне.

Майдман. Чужой для землян мир, состоящий из двух материков: Мертвого и Фэгефул. Населен разнообразными расами, среди которых в настоящее время преобладает человеческая.

Мертвый материк. Один из двух материков Майдмана. Непригоден к жизни после магической катастрофы, случившейся более трех тысяч лет назад.

Мим. Место рождения неизвестно. В старости стал личным агентом Спящих, за что получил возможность продлить свою жизнь. Хорошо образован, обладает аналитическим умом. Возможно, тяготится затянувшимся поиском очередного Хранителя, которого должен найти, как можно скорее.

Морок. Гигантский летающий змей. Дальний родственник драконов, но обитает ближе к мертвым отражениям миров. Отличается агрессивностью, немотивированной злобностью и с удовольствием охотится на все живое. Способность плеваться огнем ослабевает по мере насыщения.

Перворожденные. Люди, основавшие два королевства в центре северных территорий Фэгефул. В результате агрессии будущих Драконов, Перворожденные были почти полностью уничтожены. Считается, что они владели многими магическими секретами, отличающимися от принесенных с Мертвого материка.

Разделенные орки. Одна из разновидностей орков. Отличается от Диких большей раздробленностью на кланы, с ярко выраженной сословной иерархией. С другой стороны, Разделенные намного лучше организованы с военной точки зрения и стоят ближе к прообразу человеческих государств, чем их Дикие родственники.

Речной народ. Зачастую их называю просто ящерами. Населяют северную часть Западного побережья. Живут преимущественно кланами в спрятанных от постороннего взора деревнях. Основные занятия – охота на речного и болотного зверя, рыбная ловля, меновая торговля.

Спящие. Наделенные древней магией люди, изменившиеся в процессе ее использования. Главной задачей перед собой ставят воскрешение Владыки, воспитанника Верховного мага Фэгефула.

Тайная Полиция Поххоморана. Широко известная служба политического сыска в Поххоморанском царстве. В отличие от обычной городской стражи не занимается обычными преступниками. Главной задачей является выявление шпионов сопредельных государств и поиск возможных заговорщиков среди местного населения.

Торговая Гильдия Зур. Крупная коммерческая организация, во главу угла ставящая финансовое благополучие своих членов. Фактически является тайным правительством королевства Зур, участвуя в решении любых государственных вопросов. Обладает прекрасно налаженной службой разведки, активно работающей в соседних государствах.

Фрайм Спайт. Бывший наемный солдат. Участвовал во множестве кампании на стороне разных королевств. После одного из ранений поступил на службу к Миму. Мечтает собрать побольше золота и купить небольшой дом в каком-либо тихом месте.

Фэгефул. Второй материк Майдмана. Населен коренными жителями и беженцами с Мертвого материка. Представляет собой на картах огромные песочные часы, объединяющие Северную, Восточную части материка и скалистый Перешеек.

Хар четвертый, хранитель обычаев. Ящер, один из вождей речного народа. Погиб в отражении атаки поххоморанской пехоты на родную деревню. Душа впоследствии была перенесена в Глэда.

Харнет. Зверь, выращенный из помеси крыс и степных собак. Обладает трусливым характером и предпочитает охотиться и нападать стаями. Орки использовали харнетов для охоты на беглых рабов и собачьих боев. Может достигать размеров степного волка. Не подлежит дрессировке. Обладает слабо изученной способностью ходить между отражениями миров, если опоить зверя настоями с запахами Перворожденных.

Хранители. Прошедшие специальное посвящение люди, носители крови Перворожденных. Призваны защищать похороненного в Усыпальнице Владыку. В древних книгах говорится, что, как только Хранителей станет семь, они смогут возродить своего господина.

Эллеро-рой. Темный эльф из клана Пьющих яд. Известно лишь то, что по каким-то скрытым причинам он был вынужден бежать из родных земель, преодолел Перешеек и попытался скрыться у орков. Место гибели точно не известно. Душа эльфа была перенесена в Глэда.

Государства Майдмана.

Северная часть Фэгефул.

Поххоморанское царство. Расположено на западном побережье. Ограничено с севера дельтой рек Сестры. На востоке граничит с пустошами Орочьего Поля, а также соприкасается по реке Быстрый Шепорот с Драконьим Королевством и королевством Зур. Существующие границы установлены к 560 году до Новой эры.

Строй – наследственная деспотия. В настоящее время правит царь Гардолирман, сын Гардо-Могучего. Бездетен. После смерти отца сохраняет развитую систему фаворитов, используя их ненависть друг к другу для поддержания стабильной атмосферы подозрительности среди придворных. Активно привлекает для поиска инакомыслящих хорошо обученную тайную полицию, контролирующую многие стороны жизни государства.

Столица царства – город Ороман. Второй по величине город – Полан. Основные виды деятельности: сельское хозяйство, скотоводство, рыбная ловля.

Южные районы царства имеют ряд налоговых льгот, переданных для уменьшения социальной напряженности в данных провинциях. Последние крупные бунты, грозящие потерей описываемых территорий, закончились лишь в 490 году до Новой эры.

Драконье королевство. Образовалось на территории, захваченной у Перворожденных. Расположено в центре материка, граничит с Орочьим полем, Поххоморанским, Болотным королевствами, Зур. Равнинные территории расположены, в основном, у реки Шепорот. Остальная часть королевства раскинулась на холмистой и гористой местностях. Южные границы проходят через девственные леса, охраняемые от вырубки королевскими декретами. Западная граница расположена на болотах, медленно осушаемые в настоящее время.

Сословные различия в королевстве более выражены, по сравнению с соседями. Опорой трону служит бесчисленная армия дворян, передающих свои привилегии по наследству. Ряд мятежей в древности вынудил государство принять законы о земле и правилах перехода из одного сословия в другое. Незаконнорожденные дети не имеют прав на продолжение рода, но активно привлекаются к любой явной и скрытой деятельности родителей. Кроме того, благодаря принятым законам, «дети вне наследства» имеют право создавать свой собственный род, с рядом прав, обязанностей и привилегий, что после тысячелетия активного размножения совершенно запутало генеалогические вопросы.

Еще триста лет тому назад на престол могли претендовать сразу несколько семей. Но после прихода к власти нынешней династии претенденты планомерно и беспощадно истреблялись. В начале Новой эры Драконами правил король Даш-Пятый. Боги подарили ему трех сыновей-наследников: Дарго, Дормана, Дрима. Старший сын активно готовился к управлению королевством. Младший отличился на дипломатическом поприще. Их родная сестра Края замужем за одним из принцев Болотного королевства. Известно, по меньшей мере, о шести незаконнорожденных отпрысках короля, которые возглавляют разные службы в столичном замке.

Государство опирается на множество мелких городов-крепостей. Столица – Кхур (Глаз Дракона). Крупные крепости также расположены на западной и восточной границах.

Отмечено развитое сельское хозяйство и кузнечное дело.

Болотное королевство. Занимает все восточное побережье. Равнинное государство, активно осваивает обширные заболоченные территории у западной границы с Орочьим полем и Драконьим королевством.

Королевская династия следит за слабо развитой аристократией, не вмешиваясь в активно развивающиеся торговые ассоциации. Благодаря проводимой политике занявший трон король Ниерольд не опасается внутренних мятежей и возможных конкурентов за корону. Первые годы своего правления он пытался силой оружия отобрать у соседей часть западных земель, но потерпел поражение. Желание расширить границы королевства заставили Ниерольда обратить внимание на незаселенные орочьи земли.

Болотное королевство славится своими моряками и хорошо развитой обрабатывающей промышленностью. Кроме столицы Харлом государство насчитывает более сотни средних городов, вытянувшихся, по большей части, вдоль восточного побережья.

Королевство Зур. Возникнув полторы тысячи лет тому назад, королевство постоянно нуждалось в плодородных землях. Жаркий континентальный климат не способствовал активному развитию сельского хозяйства, но удобное расположение в центре материка и безопасность дорог дали толчок к активному развитию торговли и росту могущества государства.

После поражения в войне 671 года королевство выплатило золотом огромные отступные и лишилось части земель на севере. С этого момента Торговая Гильдия начинает оплачивать использование наемников в качестве постоянной военной силы. В настоящее время подготовка профессиональных солдат стала одной из основных частей дохода. Кроме того, Торговая Гильдия активно использует для защиты своих интересов прекрасно развитую шпионскую сеть в соседних государствах. Ради получения дохода торговцы не гнушаются использовать подкуп, обман, тайные убийства.

Королевская власть в Зур уже более двухсот лет является ширмой для Гильдии. Живущие в роскоши короли ставят свою подпись на заранее подготовленных документах и служат вывеской, с которой их венценосные соседи могут общаться, не теряя чувства собственного достоинства.

Гномьи пределы. Согласно легендам, первые поселения Огненного народа появились более четырех тысяч лет до Новой эры. Перед двумя семилетними войнами гномы заселили предгорные луга. Но после поражения Владыки остатки низкорослого народа с трудом обосновались в едином городе-государстве в глубинах гор. За два тысячелетия государство переживало периоды расцвета и падения. По гномам больно ударили Гномьи Переделы, уничтожившие всю торговую сеть, заботливо создаваемую в человеческих государствах. С пятисотого года до Новой эры город-государство, не торопясь, растет вширь и поднимается к поверхности.

Официальной религией считается набор легенд и толкований, посвященных ожиданию прихода сына Владыки. Согласно старинным преданиям, Повелитель приказал своему наследнику возглавить Огненный народ и обеспечить его безопасность и процветание. До этого момента гномы выбрали Совет, решающий все вопросы государства. С течением лет полученные места стали передаваться по наследству, закрепив жесткую клановую структуру общества.

В память о прошлых веках гномы поддерживают тесные отношения лишь с нечеловеческими расами.

Орочье поле. Населено двумя крупными народами орков: Дикими и Разделенными. Зачастую враждуют между собой, но легко объединяются перед лицом общего врага. За последние несколько столетий Разделенные далеко продвинулись в сословном разделении внутри кланов, выдвигая на первое место вождя, отнимающего львиную долю власти от ранее могущественных колдунов.

Все орки – прирожденные кочевники, не строящие города и легко перебирающиеся с места на место. Медленное осушение болот на границах Орочьего поля и отвод рек на сельскохозяйственные нужды королевствами вынудил Орочью орду в последние годы увеличить количество набегов. Не имея своей развитой промышленности, кланы стали налаживать более тесные контакты с гномами и речным народом.

Южная часть Фэгефул.

Южная Империя. Выдержав ряд кровопролитных столетий, Империя занимает большую часть материка. В государстве проживает столько же людей, сколько обитает в северных королевствах.

Построенная многие годы тому назад столица Ампиор сосредоточила в себе все нити управления медленно дряхлеющей страной. Защищенная от соседей нежитью на Перешейке и обновленной стеной на Юге, Империя запуталась в череде внутренних военных переворотов. Выборные советы больше озабочены вопросами сохранения власти в своих руках, чем реальным решением социальных проблем. От немедленной гибели государство спасает только блестяще выстроенные за долгие годы управленческие механизмы.

Вольный Халифат. Как самостоятельное государство прекратил свое существование после того, как эльфы прекратили поддержку его вождей. Сегодня степь наполнена враждующими кочующими кланами, живущими за счет многочисленных стад крупного рогатого скота.

Вечный лес. После 1302 года эльфы вернулись под зеленые своды, прервав любые контакты с внешним миром. Каждый случайно забредший путник уничтожается. За прошедшие годы люди почти не получают достоверной информации о лесном народе. Известно лишь, что самые южные обитатели материка разделили Вечный лес на строго охраняемые наделы и неоднократно проливали кровь в религиозных войнах.

Книга 2. Полдень над Майдманом

ПРОЛОГ

– Отец, почему люди всегда побеждают? Заливают своей и чужой кровью поля, оставляют за спиной курганы из трупов. Ненасытны и завистливы. Пытаются наложить лапу на все, куда падает взор. Не чтят заключенных договоров и готовы их нарушить ради сиюминутной выгоды. Плодятся и пожирают окружающий мир подобно саранче. Они циничны и лживы, продажны и ветрены в желаниях и поступках.

– И что тебе не понятно?

– Почему эти жалкие создания всегда побеждают? Всегда!

– Потому что они подобны нам в молодости. И чтобы они не заняли наше место, когда подрастут, мы обязаны их уничтожить. Раз и навсегда.

Зима в этом году выдалась на редкость жестокая. С лютой стужей на граничащие со степью земли пришел страх. Такой же холодный, как пронизывающий вымораживающий ветер, несущий колючий снег с бескрайних заметенных просторов.

Десятки тысяч воинов ушли поздней осенью в бескрайние степи. Ушли за славой и богатством. Вернулось чуть больше десятка: опаленные горячим дыханием невиданных ранее чудовищ, измотанные бесконечной скачкой от наседающей беспощадной погони. Они вернулись, чтобы еле слышными голосами донести горестные вести: нет больше сборного войска. Сгинули лихие всадники Поххоморана. Полегли вместе со своими острыми топорами смешливые бородачи из Болотного королевства. Не сдержали вражеский натиск закаленные наемники Зур. Сожжены черно-красные стяги надменных баронов вместе с Драконьей гвардией. Больше семидесяти тысяч погибло в одночасье…

И заметались в страхе повелители человеческих государств, в дикой спешке стягивая оставшиеся отряды к оголенным границам. Распахнулись кладовые с неприкасаемыми запасами: оружие, продовольствие, одежда – все туда, к лихорадочно вгрызающимся в стылую землю заставам. Черными вспугнутыми воронами заметались по дорогам закутанные в плащи гонцы. Страх перед не уничтоженной Ордой легко пересек протянувшиеся на многие мили границы и заставил сердца замирать в ужасе при каждом ночном шорохе.

Летом королевства праздновали блестящую победу. Летом строились далеко идущие планы по разделу плодородных земель за Шепоротом, и давний враг считался поверженным, а вербовщики с трудом отбивались от желающих поучаствовать в дележе будущей добычи.

Прошло полгода, и все переменилось. Ни добычи, ни удачи, ни новых земель. Возродившийся Мрак, собирающий силы для ответного удара, поглотил лихих охотников за удачей. Он был готов в любой момент выплеснуться черными тенями на ощетинившиеся сталью земли.

Только холодный ветер над степью и безжалостный снег. Холод и снег…

Две тысячи лет тому назад гномы встали под знамена Владыки Нового мира. Нечеловеческие расы собрались воедино, чтобы отразить растущую угрозу от новых королевств, с боями занимающих чужие земли. Надежное оружие и доспехи, метательные машины и лучших бойцов предоставили гномы. Вместе с орками широких степей, ящерами северных болот, темными эльфами и черными порождениями Мрака бились плечом к плечу крепкие бородачи ради своей свободы, права жить на веками возделываемых землях. Бились и полегли под безжалостными мечами молодых захватчиков. Вместе с выпестованной армией на берегах Шепорота сложил голову и Владыка. Жалкие остатки разгромленных отрядов увезли тело своего повелителя далеко на север, где среди гигантских скал высекли Усыпальницу. Там, во мраке черных гранитных залов, застыли высохшими мумиями три Хранителя – три носителя следов древней крови Перворожденных. Тех, кто стоял у истоков жизни на Майдмане. Тех, кто самим своим существованием поддерживал истоки умирающей в наши дни магии. Тех, кто мог возродить павшего Владыку. К сожалению, великая битва положила начало их тотальному уничтожению. И лишь малая толика проигравших Перворожденных сумела укрыться в других мирах, унеся с собой надежду на иное будущее.

Лишь ученики уничтоженных магов и потерявшие свои богатства древние короли не смирились с поражением и создали Совет Спящих. Восстанавливая по крупицам древнее знание и перерождаясь в общении с Мраком, они сумели найти путь к былому могуществу. Собрав семь Хранителей, Спящие смогут разбудить своего Владыку, вырвать его из лап вечной тьмы. И процесс можно сделать необратимым, если будут найдены четыре Хранителя из семи. Трое после чудовищных испытаний заняли свое место. А четвертого многочисленные агенты Спящих безуспешно ищут уже полторы тысячи лет на Майдмане и в соседних мирах. Немногочисленные претенденты гибли в момент инициации, не выдерживая выпавших на их долю мук. Но с каждым новым погибшим лишь шире разворачивалась ловчая сеть, лишь больше золота тратилось на бесконечные поиски. Новые королевства отнимали последние земли и уничтожали остатки могучих когда-то народов. Угроза тотального истребления не позволяла Спящим опустить руки в шаге от возможной победы. Три Хранителя неспособны защитить Усыпальницу. Четверо – остановят любую армию и быстро восполнят еще вакантные места. А там – восставший Владыка и решающая битва.

Свершившееся нельзя переписать. Но будущее можно изменить. Ради него тратятся несметные богатства и льется горячая кровь. Пока в груди древних народов бьются сердца, пока существует шанс – будут вестись поиски четвертого Хранителя, способного изменить будущее самим фактом своего существования.

После поражения гномы в большинстве своем ушли из обжитых городов далеко на север, в холодные горы. Там они заложили Город-государство, собравший в своих бесконечных штольнях остатки Огненного народа. Многочисленные торговые агенты наводнили человеческие города, меняя на необходимые товары металлы и изумительной красоты драгоценные камни. Но два жестоких Гномьих передела уничтожили большинство бородачей в человеческих землях. Банки разграбили, торговые лавки уничтожили, хозяев убили. Лишь последние две сотни лет самые безрассудные пытаются восстановить когда-то широко развитую торговую сеть. Оставшиеся дома гномы активно отстраивают широко разросшийся город. Все новые и новые шахты буравят толщу земли, ажурные штольни пробиваются сквозь скалы ближе к свету. Огненный народ зализывает нанесенные ему раны и мечтает дождаться наследника Владыки. Наследника, назначенного вечным королем гномов, милосердного и справедливого, что приведет своих подданных к счастливой жизни на отвоеванных землях.

Многие пытались претендовать на это место. Безумцы и жулики, бесхитростные бессребреники и прожженные мерзавцы – кто только не представал перед строгими взорами Совета за минувшие годы. Но лишь события последних месяцев взбаламутили спокойное до этого течение жизни. Новый претендент спутал карты дальновидному и мудрому Совету. Древние пророчества начали сбываться с пугающей неотвратимостью.

Многочисленные магические шары заливали ослепительным багровым светом центральный зал Совета, окрашивая в феерические цвета замершие в напряженных позах фигуры гномов. У центрального мраморного стола царила тишина, прерываемая лишь слабым дыханием бородатых старцев, глав многочисленных гильдий и древних родов.

Привыкшие к белому освещению гномы с трудом узнавали друг друга в кровавых отблесках обезумевшего света. Но куда больше повелителей Огненного народа пугала застывшая во главе стола гигантская непропорционально сложенная фигура, кутающаяся в серые одежды. Изможденное человеческое лицо с выпирающими скулами, мрачный взор из-под выдающихся надбровных дуг. Спящий. Редкий гость в Городе-государстве.

– Мы задали вопрос. И не получили ответ. Бесстрастный голос размеренно ронял тускло звучащие слова. Слова падали на полированную мраморную столешницу и сухим эхом метались между колонн, обрамляющих зал.

– Где господин Глонг Быстроногий, сын Глонга Опоясанного? Где этот доблестный воин, во главе десятка других гномов охранявший Избранного в битве при Усыпальнице?

Лишь тишина и мрачные взоры в ответ.

– Вы не знаете? Странно. Тогда позвольте мне приподнять завесу таинственности над этой историей.

Длинные руки одним движением расстелили широкую выделанную шкуру с нанесенными на ней линиями дорог, отметками горных круч и проходимых перевалов. Увенчанный острым когтем палец ткнул в малозаметную точку на карте.

– Вот. Трое оставшихся в живых укрылись здесь, на границе ваших земель. В старой хижине рядом с тропами к дальним входам в катакомбы. Лечатся после похода к оркам и берегут выкованные в тайных кузницах доспехи. Доспехи для Повелителя Огненного народа. Для Избранного. Для того, кого наши ищейки с таким трудом нашли в чужих мирах и привели ради великой цели.

Обидные слова, бросаемые с нажимом в толпу, расшевелили гномов. Одно дело – таскать соседа за бороду в пылу дискуссии или бить по голове тяжелой кружкой в таверне за полузабытые обиды, нанесенные еще прадеду. И совсем другое – выслушивать от чужака грубости в адрес соседа, с которым не одну штольню крепил при обвалах.

– Мы печемся о благе Владыки, отдаем все силы поискам и посвящению нового Хранителя. И что получаем взамен от верных друзей престола? Удар в спину. Вы хватаете то, что не принадлежит древнему подземному народу. Хватаете и пытаетесь решить свои ничтожные проблемы за наш счет. Ставя под удар будущее всех коренных народов Майдмана! Наше счастье, что у Совета есть возможность узнать правду от преданных лазутчиков, а не из лживых писем.

Спящий оскалился и насмешливо начал разглядывать недовольно ворчащих старцев в дорогих одеждах. Они бубнили себе что-то под нос, шептались друг с другом, не осмеливаясь взглянуть в пронзительные глаза чужака. Человек в сером плаще хотел продолжить, но насторожился и всмотрелся в левый угол, где среди наступившей тишины кто-то пробирался сквозь плотную толпу к сидящим за столом. Вот первые ряды расступились и пропустили крепко сложенного гнома в одеждах, расшитых знаками Верхних Ярусов. Гаттарам, глава гильдии, первое лицо в отстраиваемых на поверхности кварталах.

Полностью седой гном спокойно достал из обшитого золотом кармана свиток и бросил внимательный взгляд на напряженно замершего Спящего.

– Значит, это мы, верные подданные Владыки, мешаемся под ногами уважаемого Совета и пытаемся наложить лапу на будущих Хранителей?

Нескладная фигура закуталась в серый плащ и промолчала.

– Значит, это мы поставили под угрозу жизнь Избранного, наперекор всему предоставив ему прекрасные доспехи и выделив десять лучших воинов служить и защищать его?

Вернувшаяся тишина стремительно сгущалась над огромным круглым столом. Гаттарам не спеша развернул свиток и медленно, чеканя фразы, стал читать:

– И наняли ящеры убийцу из человеческого рода. И приказали ему убить его величество царя Гардолирмана, чтобы сорвать мирные договоренности и вызвать смуту и панику в Поххоморане. А росту убийца среднего, средних лет, волос черный и родинка на левом ухе.

Гном бросил листы на стол и развернулся к Спящему.

– А еще были письма к другим венценосным особам. И везде детально описывался Избранный. И каждое из писем взбудоражило королевства от южных морей до северных гор. И послужили началом охоты на того, кого вы собирались назвать четвертым Хранителем. Очень странное начало инициации. Какое счастье, что преданные соглядатаи есть не только у вас.

Худой человек согнулся над отливающим красным мрамором и рассерженно зашипел, опираясь на руки:

– Отдайте его нам! Он – наш! Ради этого безглазого безумца Совет Спящих затопит Мраком ваш пыльный город! Третьего Гномьего передела Огненному народу не пережить…

Гаттарам устало опустил натруженные руки.

– Если бы наша надежда вернулась с телохранителями сюда, под каменные своды. Если бы мы встретили его после битвы. Если бы… – Гном горько усмехнулся. – Увы, Безглазый ушел из степи. Он оставил доспехи, верных гномов и покинул наши пределы. Огненный народ не знает, где скрывается человек, чье дыхание могло бы согреть замерзшие за тысячелетия души.

Серая фигура стремительно метнулась к сгорбившемуся гному и внимательно всмотрелась в его глаза.

– Старик, не вздумай меня обмануть. Это чревато – обманывать Спящих. Если вы найдете слепца – дайте нам знать. Немедленно. Слишком многие жизни поставлены на карту.

– Гномы известят Совет. Так велит наш долг. А если Избранный придет к нам и согласится пройти посвящение, то по праву займет пустующий трон. – Гаттарам крепко сжал кулаки, не отводя взгляд.

– Да-да, – отмахнулся Спящий. – Можете потом устраивать ваши игры в коронацию. Только найдите его! Мы обшарили степь, наши лучшие ищейки мечутся по королевствам. День проходит за днем, получившие кровавый урок люди восстанавливают силы. А мы до сих пор не знаем – где он! Найдите его! – Шипящая фигура стремительными шагами рассекла толпу и скрылась в коридоре.

Через пару минут опомнившийся секретарь встал и громко произнес, внимательно вглядываясь в Гаттарама:

– Большой Совет Огненного народа желает выслушать доклад магистра Верхних Ярусов завтра утром. Детальный доклад. Совет желает знать правду о событиях минувшего, а также о роли, которую сыграл магистр в происшедшем.

Седой гном в ответ устало склонил голову.

В четвертый месяц первого года Новой эры небольшой караван пересек границу между Драконьим королевством и королевством Зур. Через пару дней одинокий всадник с выжженными глазницами направил своего коня южнее, стремясь быстрее достигнуть стен Нарвела. Человек обогнул по широкой дуге столицу Зур – город Большой Лист и быстро приближался к южным границам государства.

Среди холодных болот Драконьего королевства жилистый наемник Фрайм Спайт нашел свидетелей, видевших необычного всадника. Загоняя лошадей, Фрайм помчался по остывшему следу, стремительно сокращая расстояние до жертвы. Большая охота началась…

Глава 1 БЕГ

Предсказание о четвертом Хранителе, записанное на свитках, хранится почти в каждой королевской библиотеке. Но, в отличие от других документов, посвященных Усыпальнице, эти старые письмена относят к области легенд. Кто в здравом уме способен поверить, что новая четвертая мумия в горной пещере способна защитить своего господина от нападения любой армии? И тем более, кто готов принять и смириться с обещанием возродить Владыку, поверженного больше двух тысяч лет тому назад?

Из метафизическго трактата «О судьбах королевств», посвященного Усыпальнице и Хранителям

Март первого года Новой эры

Сколько она себя помнила – каждое мгновение была настороже. Каждое обманчиво легкое движение тренированного тела таило в себе смерть, каждый мимолетный взгляд вбирал все оттенки окружающего мира. Энна-эной жила и сражалась одновременно: с неверными лесными тенями, маскирующими хищников; с лживыми речами, за шелухой слов скрывающими ядовитую сердцевину; с вереницей долгоживущих родственников, мечтающих избавиться от излишне самостоятельной темной эльфийки, постигшей мрачные глубины древних заклятий.

Старания двоюродных тетушек не пропали даром. Лучшую ученицу Храма Талантов отправили с ответственной миссией на другой край континента, к оркам. Как отдавала себе отчет Энна-эной – чтобы сложить там голову. В череде кровопролитных битв или поймав шальную стрелу от лихих людей на неспокойных дорогах. Но тайным желаниям родственников не суждено было сбыться. Девушка-воин не только вернулась цела и невредима, но и принесла с собой чрезвычайно важные новости, которые повторяла уже в который раз старейшинам, сосредоточенно внимающим каждому слову.

– К сожалению, вождь Многоголовый не доверял мне. Поэтому большую часть информации я смогла получить лишь от настроенных против него шаманов. И о тайном сговоре вождя с Хранителями узнала после битвы, разбирая завалы мертвых человеческих тел. Многоголовый смог затянуть схватку до вечера, когда верные слуги Владыки напитали душами убитых свою гвардию и бросили ее на прорыв. Разгром завершили полчища мороков, испепелившие бегущие войска объединенных королевств.

– То есть ты была лишь сторонним свидетелем и не участвовала в обрядах вызова? – подал голос Тома-лоэрой, старейший Поющий под сенью Талантов. Его чеканный профиль уже третью сотню лет наводил ужас на любых баламутов в патриархальных родах.

– Совершенно верно, старший. Мне доверили лишь поднять нежить и помогать шаманам в лечении раненых. Но это же и позволило сблизиться с недовольными и получить сведения из первых рук.

– Про внутренние проблемы орков мы уже наслышаны, этим вопросам можно уделить время позже. А вот твое мнение о безглазом оборотне в человеческой шкуре хотелось бы узнать.

– Что может поведать Поющим одинокая странница? Как могу я высказывать свое мнение в присутствии хранящих покой моего народа в течение тысячелетий?

– Нам нужны твои мысли, обдуманные за долгую дорогу домой. Нужны, чтобы мы могли и дальше защищать наши рубежи. Говори – кратко и по делу.

Стройная девушка в расшитом серебром черном костюме на пару мгновений задумалась, обратила взор к багровым листьям гигантских деревьев на краю изумрудной поляны и, чеканя слова, начала:

– Орки называют этого человека Глэд. На старых орочьих наречьях так обозначают безглазых. Одно время пленников даже специально ослепляли, чтобы устраивать затем потешные бои между ними. Но Глэд пришел к степному народу уже покалеченным. По слухам – руку к этому приложили поххоморанцы. Сначала завербовали чужака в качестве будущего следопыта для охраны границ, а потом обвинили в заговоре против короны и жестоко пытали. – Энна-эной на секунду прикрыла глаза и продолжила: – Как бы то ни было, безглазый человек чрезвычайно интересен для нас. По желанию шаманов я использовала его в обряде поднятия нежити. Колдуны хотели моими руками убить чужака, беспокоящего своею непознанностью. Вместо этого получили самостоятельного командира восставших мертвецов, с доблестью сражавшегося под знаменами Многоголового. Надышавшиеся рудной пылью гномы признали Глэда долгожданным сыном Владыки и одели в лучшие доспехи, выкованные специально для него. Но человек вернул посеченное в битве железо и отказался от трона в подземном королевстве. Хранители спохватились позже всех. Эти пыльные мумии с трудом угомонили вызванные ими силы Мрака и стали искать Безглазого после того, как он покинул орков. – Тонкая улыбка тронула бледные губы эльфийки. – Умнее всех поступил Многоголовый. Вождь орков дал беглецу сменных коней и провизию. Наделил золотом и показал на картах тайные тропы к соседям. Видящий при помощи магии слепец исчез из степи, и теперь по его следу идут орды ищеек.

– И ты предлагаешь нам ввязаться в эту безумную гонку? – Тома-лоэрой с улыбкой разглядывал замерших вокруг старейшин, которые напряженно ловили каждое слово эльфийки.

Девушка не торопясь оправила безукоризненно сидящий камзол и вернула улыбку.

– Да, учитель. Настоятельно прошу вас помочь в поисках этого человека. Чтобы Таланты не теряли больше листья. Больше тысячи опавших багровых листьев, связанных с судьбами наших соседей за одну пляску пробуждения нежити. Слишком неподъемная цена за оказанную оркам помощь.

– Мы пока не установили связь между тем происшествием и избранником гномов.

– Я была там, старший. Я слышала его песню. Я видела его танец. Он был переполнен запахами наших лесов, он выжил благодаря древним знаниям наших врагов. Он победил наши лучшие заклятия и вернулся из-за грани жизни и смерти. Этот человек хранит в себе тайны северных миров. Он с легкостью ориентируется среди орков. Он знает все тонкости жизни болотных ящеров. И что хуже всего, он пробуждается для путешествий по нашим тропам. Мы просто обязаны привести его в Храм до того, как на эти тайны наложат лапы дряхлые Хранители или костоломы из королевств.

Вставший Тома-лоэрой всмотрелся в разом посуровевшие лица старейшин и жестом отпустил охотницу:

– Я жду тебя сегодня вечером для личной беседы. Совет благодарен тебе за сказанное. Мы вынесем решение раньше, чем луна посеребрит ветви Талантов – вечных деревьев.

Слабый свет от тонкой фигурной свечи не мешал луне играть тенями в узкой длинной комнате, скупо обставленной старой мебелью. Тома-лоэрой задумчиво теребил легкий цветной плед, небрежно наброшенный на вытянутые ноги. Могущественный Поющий под сенью Талантов поднял глаза на любимую ученицу, удобно устроившуюся на полу рядом с камином, украшенным замысловатым орнаментом. Почти догоревшие угли дарили оставшееся тепло, чернея в сиянии лунного света, залившего комнату.

– Скажи, почему на смерть приходится отправлять лучших? Тех, за кого болит сердце? Почему на поиски чужака мне придется собирать тебя, а не идиотов из заплесневевших родов?

Глаза Энна-эной сверкнули отраженными лунными бликами, но девушка не ответила учителю.

– Я проверил некоторые свои догадки. К сожалению, слишком многое сходится. Этот нечаянный командир нежити использовал магию нашего Леса. Запретную магию. Беспощадно выжигаемые крупицы памяти о тех временах, когда мы лишь пришли под эти зеленые своды. Когда мы принесли первые семена наших могучих Талантов, дающих нам силы и радость от жизни на чужих землях. Чужая магия не покорившегося нам Леса.

– Этот Лес – наш, учитель.

– Да. Теперь он наш. Но даже я успел застать времена, когда поисковые отряды принуждали приграничные буреломы признать силу Темного народа. И что я вижу после двух сотен лет тишины и спокойствия? Я слышу из твоих уст песни чужой земли, завоеванной нами. Я вижу слабый росток возможных проблем в будущем. И упавшие листья с наших клановых деревьев в день поднятия нежити лишь подтверждают худшие мои опасения. Мы должны доставить сюда странного слепого человека. Узнай своего врага – и ты сможешь грамотно защититься и победить.

– Когда мне отправляться в путь?

– Завтра вечером. Южная империя зашевелилась после великой битвы в Степи. Императоры меняются, но желание империи поглотить все вокруг себя остается неизменным. Кровавая бойня на севере расшевелила обрюзгших южных правителей. Кочевники Вольного халифата усилили патрули, проверяют все тайные тропы. Имперские легионы не дают им забыть, как горят безоружные кочевья в приграничье. Да и в самой империи доносчиком стал каждый. И тебе придется пробраться незримой тенью сквозь взбудораженные земли, чтобы достичь Перешейка.

– Ты думаешь, нежить не освежует меня, как только я ступлю на их земли?

– С чего бы это? Кочевники ненавидят нас за отказ воевать на их стороне. Имперцы мечтают добраться до нашего золота. Даже за Перешейком ты не найдешь никого, кто бы симпатизировал нам. Но нежить исправно придерживается нейтралитета, и мы можем рассчитывать на их помощь. На помощь, но не радушие. За радушие придется платить.

Энна-эной осторожно взяла протянутый тяжелый сверток.

– Уже шесть столетий, с момента образования их непризнанного государства, мертвые собирают боевые заклятия. Им мало было умереть самим. Они хотят убивать других. Мы собрали в эту книгу часть безопасных для нас магических приемов. Пусть послужат неприятным сюрпризом для легионеров и наемников Зур.

– Дорогой подарок.

– Хороший подарок. Слепец рвется на юг. Нежить должна его почувствовать, когда человек будет пробираться мимо их земель. Все пути в имперские земли идут мимо них. После нашего подарка мертвые помогут тебе найти Глэда. Мы должны получить его раньше других. Лестью, хитростью, обманом – как угодно. Но раньше других. Мы должны защитить наш народ от древней угрозы, переплетенной с судьбой Безглазого. Приведи его.

Тома-лоэрой проводил девушку до дверей и обнял на прощание.

– Проводники зайдут к тебе завтра после захода солнца. Постарайся отдохнуть перед долгой дорогой. И – береги себя. На степных просторах и среди имперских ищеек тебе придется полагаться только на свою удачу. Будь осторожна.

По вытянутой стрелой проселочной дороге под набирающим силу солнцем тащилась вереница пропыленных повозок в сопровождении полусотни конных легионеров. Ранняя весна быстро закончилась, не оставив после себя привычного половодья, и солнце обстоятельно просушило окраины огромной империи, вольно раскинувшейся почти по всему южному континенту. Только отгороженные высокой стеной степи южнее не желали покориться многочисленным легионам. Остальные свободные когда-то народы давно превратились в имперских подданных, забыв свои корни и отзываясь на общее имя: имперус, сын великой империи. И неважно, что у большинства давно за долги отобрали покосившиеся дома, а их самих превратили в государственный скот, заставляя отрабатывать долги на бесконечных стройках. Все равно каждый родившийся на этих землях считал себя любимцем богов и надеялся на лучшее. Не забывая помянуть недобрым словом вонючих кочевников, смеющих изредка беспокоить набегами мирные земли. Или в таверне рассказать очередную страшную байку про нежить, что убивает каждого, посмевшего появиться на Перешейке. Или изредка послушать небылицу про неведомые народы, которые обитают где-то там, у северного края земли. Говорят, они ездят на мохнатых медведях и пожирают захваченных пленников. Что и говорить, дикари, не чета имперусам, свободным людям великого государства.

Сотник Алаэн слушал оживленную болтовню горожан, оккупировавших последние телеги. Ни один мускул не дрогнул на посеченном ветрами лице. Бывалый солдат, прошедший горнило многочисленных карательных экспедиций, посмеивался про себя, отмечая одну нелепицу за другой. Эти сорвавшиеся на край империи горожане не представляли, что их ждет на самом деле в конце пути. О каких богатых земных наделах они мечтают? Тем более что мотыгу из них в руках держал один, максимум – двое. Какие высокие заработки в припортовых городах? О чем они? Их ждет кабальная работа на строительстве дамб и ирригационных каналов на краю болот, чтобы вездесущая вода не подмывала постаревшие укрепления на восточных границах. Или выгонят выжигать буйную растительность на южной стороне бесконечной стены, разделившей материк на цивилизованные и дикие земли. Выжигать, потом корчевать упорные зарывшиеся корни, углублять ров. И все это с ежеминутным ожиданием, когда из кустов прилетит стрела и пришпилит очередного бедолагу.

Устав от бессмысленной болтовни, сотник чуть придержал коня и занял место между повозками и десятком солдат в арьергарде. Уже пятый год подряд каждую весну Алаэну приходится возвращаться на опостылевшие восточные границы. Пятый год подряд его прошение о повышении перекладывают из одной стопки в другую, и канцелярские крысы выдают очередное назначение: служить и защищать среди болот, отражая растущие угрозы набирающего силу кочевого народа. Сотник слышал, что далеко за Перешейком северные государства также воюют с кочевыми народами. Что северные, что южные – кочевники не признают оседлой жизни и предпочитают с помощью оружия зарабатывать себе на жизнь. Зачем выращивать хлеб, заниматься ткачеством, когда можно перемахнуть через слабо охраняемую каменную стену и захватить рабов, товары, разжиться продовольствием и золотом. Прошли времена, когда империя одинаково бдительно охраняла свои владения на западе и на востоке. Сейчас отборные легионы хранят покой лишь западных и центральных областей. А самые дальние болотные окраины остались без должного присмотра. Дело дошло до того, что Вольный халифат перенес столицу на восточное побережье, поближе к слабо охраняемым землям, регулярно щипаемым смелыми ватагами кочевников.

Отметив осенью тридцать шесть полных лет, Алаэн серьезно задумался о своем будущем. Всю жизнь он честно исполнял солдатский долг, пролитой кровью окропил дороги от западных камней пограничной стены до болот на востоке. И надеялся, что проявленная храбрость и многочисленные подвиги на благо империи позволят занять ему место тысячника в центральных легионах. Либо претендовать на место командира целого легиона в захолустье. Деньги, уважение, относительно спокойная жизнь. И власть. Когда у тебя четыре тысячи солдат в подчинении и еще под тысячу обозного хлама – можно заходить к наместнику без приглашения. Командир легиона – это уже серьезно. С тобой считаются. И не только в твоей провинции. Можно начинать выстраивать карьеру и продвигаться поближе к аристократам.

Конечно, уважаемым господином с шикарным загородным поместьем не станешь, если не вскармливался в золотой колыбели. Но свой дом, полсотни государственных должников на маленькой плантации и щедрая пенсия на старости лет – почему бы и нет? Сколько таких отставных военных он повидал за время скитаний? Тысячи по всей империи. Тысячи. Почему бы не пополнить их ряды? Заседать в совете ветеранов, воспитывать молодежь, помогать наместникам правильно делить собранные налоги. Веками устоявшийся порядок.

Надо лишь шагнуть на ступеньку выше сотника. Туда, откуда начинается путь наверх. Куда не пускают бумажные крысы, зажравшиеся в своих норах в цепочке городов, опоясавших столицу. И Алаэн знает, как можно помочь своей беде, как шагнуть на место тысячника, а то и возглавить любой из пяти легионов, расквартированных на восточных границах. Любой грамотный солдат знает это средство, неоднократно применявшееся на окраинах огромной империи.

Средство, бесполезное рядом со столицей, где за подобные шутки четвертуют без промедления. Средство, часто срабатывающее на границах, с их вечной нехваткой желающих служить, денежными проблемами и вялотекущей войной с соседями. Мятеж.

Достаточно сковырнуть прикормленную торговцами администрацию, обвинив ее в предательстве интересов империи. И доказать силой оружия, что ты сможешь удержать порядок железной рукой, вовремя собрав налоги и приструнив любых недовольных. Два, а лучше три взбунтовавшихся легиона – и власть в провинции можно сменить. Необходимо только все рассчитать по минутам, подобрать верных людей, желающих изменить существующее положение дел. И выполнить поставленную задачу, как выполнял без сомнения полученные ранее приказы.

Алаэн задумчиво всмотрелся в показавшийся в жарком мареве городок, куда караван держал путь. Куда к вечеру прибудут завербованные нищие имперусы, полсотни уставших солдат и пропыленный сотник, в глазах которого наливается пока не пролитой кровью будущее дремлющей провинции.

Мятеж.

– Соварн, твоя ненависть к наемникам скоро начнет создавать проблемы не только тебе, но и всему ополчению.

Огромный молодой мужчина, напоминающий своей статью сказочного пещерного медведя, успевал не только как перышком крутить двуручным мечом, но и, не срывая дыхания, пытался увещевать своего противника – убеленного сединой крепыша.

– Сам подумай, чего тебе стоило промолчать неделю назад на городском совете? Всего лишь посидеть молча час, не начиная перепалку с магистратом и прочими мерзавцами в расшитых одеждах. Прекрасно знаешь, что без нас они не наведут порядок в городе, но гадостей отсыплют полной мерой.

Соварн, глава городского ополчения Нарвела, мягко шагнул вперед и жестким пинком в живот отбросил подбиравшегося к нему партнера по тренировочному бою. Здоровяк отскочил на пару шагов, крутя мечом невообразимую защитную «мельницу», но разговор не прервал.

– Это я тебя пожалел, честное слово пожалел. Видел ведь, как ты пыхтел, чтобы ногу задрать. Да жалко стало, куда тебя потом на обрубках возьмут?

– Видел он, как же. Коми у нас глазастый, все видит, но ответить не успевает. – Соварн сделал два выпада, метя в грудь противнику, отразил ответный удар и попытался достать мечом в третий раз. Но Коми вложил в ответ всю свою силу, и стальной клинок главы ополчения со звоном закувыркался по каменным плитам.

– С тебя две кружки пива, как договаривались.

– Вот так всегда, лишь силой берешь.

Соварн ожесточенно разминал гудящие предплечья. Его помощник лишь улыбнулся, убирая своего двуручного красавца в ножны.

– Ладно, на сегодня достаточно, пора и горло промочить.

Мужчины ополоснулись в крошечной каморке рядом с тренировочным залом, переоделись в чистую одежду и не спеша зашагали по запруженным народом улицам к старой таверне, являясь ее завсегдатаями который год подряд.

– Ты хороший парень, Коми. – Соварн отложил остатки обгрызенной вяленой рыбины и выбрал на блюде следующую. – Хороший, умный, надежный. Одна беда – бесхитростный.

– Разве это плохо?

– Для простого городского ополченца – это хорошо. Для моего помощника – плохо.

– Я не напрашивался, сам выбрал.

– Не обижайся, мы не на совете глотки дерем. Я тебе растолковать хочу, в две головы лучше проблему решать.

Седой мужчина расчистил место между кружек с пивом и стал объяснять другу, выстраивая из рыбин замысловатую композицию:

– Каждый торгаш в нашем городе знает, что я терпеть не могу наемников, которые берут за свою непыльную работу сверх всякой меры. Мало того, которых мы обязаны содержать и не смеем прогнать обратно в столицу. И что делают наши любимые наемники в Нарвеле? Сидят в цитадели, упражняются с железом и стараются нос на улицу не показывать. Они нас охраняют от врагов, до которых через Перешеек недели две на сменных лошадях скакать сломя голову.

– Они охраняют наш город самим присутствием здесь.

– Да, конечно. Вот только городские улицы патрулируем мы. По портовым складам шайки гоняем опять мы. За городом вольных людишек ищем снова мы. Куда ни посмотри – ополченцы работают, а денежки за отдых получают наемники. Ближайший наш враг – нежить. Несколько дней по пустыне топать, пока до первых солончаков доберешься. И что, нас от этих покрытых пылью скелетов защищают? Какой ужас!

– Зря ты так. – Коми допил свое пиво, ущипнул пробегающую мимо трактирную девку и жестом заказал еще. – Зря ты нежить недооцениваешь. Говорят, на севере они крепко собранную армию пощипали.

– Северяне мертвяков в жизни не видели, а мы на них натыкаемся на любом дальнем разъезде к Перешейку. Я не о том. Нарвел стоит далеко от границ, регулярная армия до него не доберется. Так зачем мы дармоедов кормим? Эти деньги легко можно было потратить на ополченцев. Оружие получше закупить, подъемные молодым выдать. А боевого опыта нам не занимать.

– С наемниками ни мне, ни тебе не сладить.

– С ними никто рубиться не собирается. Если хочется – могут в своем каменном мешке и дальше сидеть. Вот только за довольствием пусть в столицу катаются. Я про это толкую.

– Кто же сможет заставить корону оплачивать приграничные гарнизоны?

– Порты заставили, значит, и мы сможем. И на каждом совете люди видят, что я считаю правильным. И слышат. И думают над моими словами. Нам бы лишь зарекомендовать себя разок в настоящем, большом деле. И поверь – найдутся желающие мою идею донести до Солнцеликого. Его величество не дурак, он не позволит обижать основу Торговой гильдии. Он не обидит торговцев, на деньги которых поддерживается порядок в городе. И которые уже давно хотят свои деньги вкладывать в нас, реальных защитников. И торговцы на каждом совете видят, кто стоит горой за их интересы, а кто лишь кривится в их сторону.

Коми с благодарным кивком получил очередную кружку, отхлебнул половину в один глоток и с облегчением развалился на жалобно заскрипевшем деревянном кресле. Как уважаемый и постоянный посетитель он давно единолично занимал единственное широкое кресло с дубовой резной спинкой.

– Городские деньги – это хорошо. Только многие в совете не хотят видеть тебя главой ополченцев. Говорят – неуступчив больно. Себе на уме. И договариваться с тобой трудно.

– Попросят меня место освободить – новый начальник и тебя за дверь выставит. Поэтому верное дело, чтобы прогремело по всему городу, нужно не только мне. Нужно нам обоим. Так что смотри в оба. Любая кража, грабеж, любой неординарный случай должен быть использован нами на благо всему ополчению. А то, что меня толстолобым и недалеким считают, нам лишь на руку. С дурака спроса меньше.

Коми допил свое пиво и согласно крякнул. Кто же спорит. Зарекомендовать себя в серьезном деле, и можно торговцев отправлять с петицией к его величеству. Пусть деньжат сэкономят и своих верных стражей отблагодарят. В одном городе выросли как-никак.

Последнее время Фрайм Спайт старался поменьше смотреть людям в глаза. Слишком зло последние дни воспринимал наемник окружающий мир. Поймает ненароком собеседник такой взгляд и словом давится. Нехорошо. Потому что разговаривать и шутки отпускать Фрайму приходилось в каждой таверне, на каждом постоялом дворе, у каждого столба, где вечером на постой караваны встают. Потому что мчался Фрайм по горячему следу, преследуя добычу, и не мог ошибаться в выборе пути. Это у беглеца сто дорог, а у наемника только одна, и та – правильная.

Еще со времен становления Драконьего королевства богатые люди использовали наемников для решения щекотливых вопросов. Кто победнее – с их помощью отбирал землю у соседа, щипал караваны на ближних дорогах или выбивал наследство из прижимистых родителей. Кто побогаче – штурмовал города или вел полномасштабные войны с другими государствами. Более чем за две тысячи лет выработался определенный кодекс наемника, которого старались придерживаться лихие люди. Придерживаться, чтобы повысить свои шансы на выживание в череде битв и схваток, о которых не принято говорить вслух.

Королевство Зур после ряда тяжелых поражений от северных соседей перешло на армию, полностью укомплектованную наемниками. Другие короли привлекали ватаги отчаянных рубак время от времени, больше полагаясь на свои постоянные армии. Но смелый человек, неплохо владеющий оружием, всегда мог получить деньги за возможность рискнуть своей головой. Такой рискованной работой и занимался Фрайм Спайт до того, как познакомился с Мимом, доверенным лицом Спящих.

Еще когда мальчику исполнилось семь лет, отец отправил своенравного упрямца от греха подальше в монастырскую школу, в соседний небольшой городок. На беду родителей, школа стояла на одной площади с гарнизонными казармами, где Фрайм в итоге стал проводить больше времени, чем в пыльном и душном классе. Пару лет монахи скрывали сложившееся положение дел, исправно принимая плату за обучение мальчика. Вскрылось все случайно, когда папаша нежданно приехал повидать сына и после долгих поисков застал его за заточкой старой алебарды на задворках казармы. Горячая перепалка чуть не закончилась поножовщиной, но драку в корне пресек старый десятник, ставший в дальнейшем наставником молодого солдата. Отец сорванца быстро утешился половиной заработка, регулярно отсылаемой казной в крестьянское хозяйство. А сам подающий надежды солдат усердно тянул лямку, изучая искусство владения различными видами оружия, и к шестнадцатилетию встал перед выбором дальнейшей дороги.

Перспективы карьерного роста в гарнизоне отсутствовали с момента его основания. Лучшее, что мог получить Фрайм, – это место десятника за выслугу лет в старости и небольшую пенсию. Неплохо для посеченного шрамами старика и невообразимо мало для молодца, желающего поймать удачу за скользкий хвост. Намотав на ус все сказанное долгими вечерами в тихих личных разговорах, молодой человек не стал подписывать очередной контракт в день совершеннолетия. Лестью и некоторой суммой из скудных сбережений он получил рекомендательные письма у коменданта и направился с первым караваном в Зур, на учебу.

Два долгих года обивал пороги важных чиновников Торговой гильдии, повторяя одно и то же: «Я хочу быть лучшим, я хочу служить в наемниках Зур». Нищета, голод, редкие заработки на охране бедных караванов, экономящих на хорошем эскорте. И в начале каждого месяца – очередная попытка и равнодушный отказ.

Но Фрайм не сдавался и терпеливо пробовал снова и снова. Тренируясь каждый день, по крупицам собирая военные знания и боевые навыки на показательных выступлениях, у подвыпивших профессионалов в тавернах и рядом с казармами. Упорно отказываясь от какого-либо криминала, перечеркивающего саму мечту стать наемником.

И его усилия увенчались успехом. Упорного парня лично проверил сотник нового отряда пограничной стражи, и затертые до дыр рекомендательные письма легли в архив. А Фрайм отправился в один из многочисленных тренировочных лагерей. Королевство Зур щедро платило своим наемным войскам за проливаемую кровь, но и требовало отдачи сторицей.

За прошедшие годы Спайт побывал везде, где возникали проблемы с соседями. Участвовал в многочисленных штурмах городов, рубился с пиратами на побережьях чужих стран, гонялся с летучими отрядами за бесшабашными разбойниками по густым лесам или иссушенным зноем пескам. Дважды его повышали до сотника, но он неизменно возвращался обратно, в солдатскую массу. Добивался участия в любом опасном деле с щедрой оплатой и бежал от любой бюрократической рутины.

Мим встретился с наемником, когда тот уже поднакопил небольшую сумму и раздумывал о выходе на раннюю пенсию. Человек, занятый поиском очередного Хранителя, смог предложить молчаливому военному специалисту солидную оплату за высокий риск. Фрайм посчитал варианты и принял предложение. Свой дом с парой хороших лошадей, семья, приданое дочерям и хорошая карьера сыновьям – за это стоило рискнуть головой не на поле брани, а в безумной гонке за будущими потрясателями мира. Победителей не судят, и наемник стал компаньоном тайного эмиссара Спящих, секретного ордена, пытающегося возродить силу древнего Владыки этого мира.

К сожалению, последний поиск принес одни неприятности. Отобранный претендент потерял зрение в холодных подвалах поххоморанцев и чудом не испустил дух. Неведомая магия вернула ему возможность воспринимать окружающий мир, и Безглазый бежал сначала в катакомбы Полана, а затем к воюющим с соседями оркам. Фрайм не знал, как увечный бродяга смог ускользнуть от бдительного ока Спящих, как орки отпустили попавшего в их лапы человека. Но вот уже какой день наемнику приходится распутывать оставленный беглецом след, приближаясь к Нарвелу, крупному городу на юге королевства Зур, опорному пункту перед оставленным людьми Перешейком. Разница между преследователем и добычей сократилась до нескольких часов. Спайт Фрайм ощущал растущую уверенность, что не сегодня-завтра он закончит эту безумную гонку. Он нашел паршивого счетовода в чужих мирах, приволок на Майдман и поймает его еще раз. Поймает, сломает пару пальцев в назидание и передаст Спящим. В обмен на обещанную щедрую награду и возможность начать долгожданную спокойную жизнь.

Сухой песок сияющим на солнце слюдяным ручейком тихо заструился с потревоженной верхушки бархана. Выбеленный солнцем скелет замер на самом верху, пытаясь поймать отголоски живой жизни рядом с собой. Но попытка услышать стук живого сердца лишь истощила слабые запасы магии в солдате нежити. Метнув старое потертое копье в сгрудившиеся у подножия бархана колючки, скелет ссыпался туда же. Растревоженный песок присыпал вольно рассыпавшиеся останки сторожа невидимой границы, протянувшейся по краю песков, подбиравшихся к мрачным пикам Перешейка. Так, невидимый, он и будет лежать, пока неосторожный конный разъезд не потревожит его покой. И проклятые собаки не помогут живым, не найдут укрытого песком стража, способного восстать в мгновение и начать убивать. Собаки хорошо сторожат ночные стоянки, оберегая своих хозяев. Собаки способны обнаруживать небольшие отряды нежити. Но против одиноких затаившихся охотников и стражей границы даже они бессильны.

Семь сотен лет тому назад уничтоженные отряды поххоморанцев оставили на Перешейке не только свои тела, но и остатки магических артефактов, благодаря которым древние заклятия вызвали на свет первых охотников за живыми. Годами они копили силы и нападали на редкие караваны, осторожно пробирающиеся по узким ущельям в горных кряжах, разделивших южные и северные земли Фэгефула.

Чуть больше шестисот лет тому назад Южная империя уничтожила крупные силы халифата, загнав крупную армию в предгорья и устроив там чудовищную бойню. Ушедшие войска оставили горы трупов, которые после одной из ночей были напитаны древней магией и восстали. Восстали, чтобы занять весь Перешеек и закрыть его от любого живого существа, пытающегося пробраться мимо. Несколько попыток исправить ситуацию лишь поставляли новых бойцов в крепнущие ряды нежити. И люди смирились с необходимостью оставить неприступные горы. Мертвые не могли далеко уходить от своих магических источников, скрытых в глубине скал. Утеряв последние капли магии, они рассыпались в прах. Древние скалы за эти столетия пропитались духом смерти, поддерживая новых владык заснеженных вершин. Но стоило нежити углубиться в пески на севере или двинуться дальше по зеленым лугам на юге, как их силы таяли, и человеческие сторожевые отряды добивали легкую добычу.

Так и сохранялось это шаткое равновесие уже который год подряд. Одни копили злобу на живых, другие старались не заглядывать в смертельно опасные земли. Мертвые кости способны долго сохраняться в сухом климате. Мертвые воины не забывают, как держать оружие в выбеленных ветрами костях. Мертвые никогда не согласятся оставить в покое живых. Перешеек закрыт для тех, у кого сердце еще бьется в груди.

Путник в пропыленном плаще специально выбрал самый дальний угол в шумящей таверне. Чтобы не смущать провалами своих пустых глазниц пирующих вокруг, устроился в тени за столбом, поддерживающим прокопченный потолок. Потягивал холодный квас, запивая им только что съеденный плотный ужин. Неприметный калека, прибывший издалека и незримо для окружающих отслеживающий всех входящих и сидящих в зале. По привычке. Чтобы не получить неожиданно удар в спину.

Меньше года назад он откликался на имя Глеб Михайлов. Почти тридцать восемь лет. Бухгалтер. Бывший бизнесмен, потерявший изрядную толику самоуверенности после устроенной коллегами автокатастрофы. Простой человек, подобный тысячам, живущим в россыпи городов огромного государства. И потомок Перворожденных, одними из первых заселивших плодородные земли Фэгефула, второго материка Майдмана. Циничный наемник натравил бешеного зверя на женщину, единственный светлый луч в прошлой жизни. Лишил свободы и приволок бухгалтера сюда, в эти смертельные земли, теряющие остатки магии и огрызающиеся сталью на любых незнакомцев. В земли, где свободу приходилось отстаивать силой оружия. И где за право жить от Глеба потребовали непомерную плату.

Согласно древним сказаниям носитель крови Перворожденных мог стать одним из Хранителей, защитников древней Усыпальницы. Поэтому нового кандидата подвергли жестоким испытаниям, закрутив вокруг него хоровод интриг. Интриг, выжегших раскаленным железом глаза человеку, не державшему раньше оружия в руках. Влив в объятую безумием душу память трех погибших воинов древних рас Майдмана. Бросив подыхать в темном подземелье ради жалких грошей, выплачиваемых на поддержание никому уже не нужной жизни калеки.

Но отголоски прошлого напоили увечного человека знаниями и желанием бороться. Подарили ему запахи степи и звон ручьев. Кровавые закаты над огромными деревьями в глубинах леса и тьму зимней степи. Слова древних языков и понимание утерянного смысла забытых ныне заклинаний. Лишенный глаз получил дар ощущать окружающий мир лучше зрячих, взлелеял ярость к мучителям и принял новое имя.

Глэд – Безглазый. Глэд – беглец из темных подвалов и житель затхлых катакомб Полана. Гонимый странник и дичь, скрывающаяся от ищеек могучих королей. Человек, признанный гномами как их будущий правитель, и командир отряда нежити, бившийся в беспощадной битве у Усыпальницы. Неустанный путник, стремящийся на юг, к поющим в кровавых снах Талантам, ласкающим лесной ветер широкими багровыми листьями. Жалкий бродяга, закутанный в пыльный плащ. Пьющий кислый квас и отдыхающий после долгого суточного перехода.

Завтра Глэд отправится в речной порт и оплатит поездку до восточного побережья. Продаст утомленного дорогой коня и проведет несколько неспешных дней на какой-нибудь барже, идущей вниз по реке Зила. В приморских городах подыщет более крупный корабль – и на юг, в империю. Минуя смертельно опасный Перешеек. На восточное побережье, дальнее захолустье. Подальше от вездесущих шпиков, придирчиво проверяющих пришлых на дорогах, расположенных рядом со столицей. Именно поэтому его путь лежал далеко на восток, поближе к слабо освоенным болотам. Там, в медленно обживаемых землях, Глэд купит себе пару лошадей, провиант и попытается проскользнуть мимо кочевых разъездов. Все дальше и дальше на юг. К бесконечным диким Лесам, прячущим в своих чащобах недружелюбные кланы эльфов. Туда, где скрыта тайна, мучительно зовущая каждую ночь. Туда, где должен быть ключ к возвращению домой. Домой, подальше от этого безумного мира. Мира, требующего от него превращения в монстра, способного многократно усилить спящую среди скал ненависть. Усилить ее и обрушить на мирных жителей многочисленных амбициозных государств, забывших боль тотальных войн. Боль смерти, пожирающей на своем пути правых и виноватых.

Глэд еще раз аккуратно пробежал внутренним взглядом по сидящим в зале и порадовался, что купил право ночевать на сеновале, рядом с лошадьми. Холода он не боялся. Но оставаться в шумной таверне и лишний раз сталкиваться с постояльцами не хотелось. Орочий хан ханов Многоголовый щедро оделил золотом, но жестоко вбитые навыки требовали не выделяться из толпы. Ты – бедный паломник, мечтающий посетить намоленные святыни. Храмы, оставшиеся после Гномьих переделов. Руины древних городов, на костях которых возвели новые сверкающие здания. Ты слеп, стар, твоя лошадь потрепана долгой дорогой. Отправляйся на сеновал. Тем более что в одиночестве так хорошо слышно любого постороннего, вздумавшего проверить твои переметные сумы.

Глэд подозвал бойкую трактирщицу, расплатился за ужин и аккуратно протиснулся среди разгулявшегося народа к выходу. Город впитал в себя несколько караванов, прибывших на днях, и все забегаловки были заполнены веселящимися крепкими мужчинами, отмечающими удачное завершение долгих путешествий. Безглазый пропустил в дверях очередную шумную компанию и вышел во двор.

Судя по всему, хозяин родился изрядным скрягой. Вход во двор слабо освещала пара масляных фонарей, бросая скудные отсветы на торговцев, которые суетились рядом со сгрудившимися телегами. Ближе к окружавшим двор высоким стенам и конюшне царил мрак, окутавший город с набежавшими грозовыми тучами. В воздухе пахло готовым вылиться на головы прохожих дождем. Глэд передернул плечами и зашагал к высокой двери, из-за которой доносилось постукивание копыт и манящий запах вычищенных лошадей. Проверить трудягу, которая довезла его сюда. И спать.

Еле различимый в сгущающейся тьме слепец уверенно взялся за дверную ручку и замер, всей спиной вздрогнув на звон взведенной арбалетной тетивы. Глэд застыл, вслушиваясь в подзабытый, но проклятый многократно голос, спокойно обронивший сзади:

– Здравствуй, ублюдок. Вот и свиделись.

Глава 2 ОХОТА

Самые дорогие таверны и постоялые дома расположены у речного порта и в северных кварталах Нарвела. Припортовый район облюбовали разнообразные торговцы, а в северных кварталах цены выросли вслед за переселением туда богатых горожан. Не состоятельному путешественнику мы рекомендуем селиться либо рядом с западными воротами, либо вообще за пределами городских стен. Например…

Справочник «Города и дороги королевства Зур»

Март

Яркие звезды проткнули своими холодными лучами бездонное черное небо. Вцепились гроздьями мерцающих огней за бархат безмерной пустоты, сияя над морем трав. Разве могли три десятка костров поспорить со сверкающим безумием небес? Костры скоротечны. Не успеет солнце набрать силу, как они погаснут. А владыки черных небес вернутся завтра на свое место. Снова и снова они будут украшать собой небосвод, не обращая внимания на суету внизу.

Пленник бросил брезгливый взгляд на вольно раскинувшийся лагерь рядом с клеткой, в которой сидел. Проклятые скотоводы, дети вонючих отцов и безродных матерей. Сейчас они пьют свой прокисший кумыс и похваляются, как доставят его на клановый совет, где будут задавать свои глупые вопросы. Про остроухих сородичей. Про несметные клады, укрытые в густых Лесах. Про то, почему эльфы отказались помогать людям убивать друг друга полторы тысячи лет тому назад. Идиоты. Уже ветер разметал курганы, насыпанные над местами сражений, а эти бродячие отбросы все не могут простить давнюю обиду. Хотя больше их бесит, что они не могут, как раньше, грабить зеленые долины, вырубая деревья и вытаптывая луга. Отребье.

Худой светловолосый эльф поднял глаза и снова стал любоваться россыпью огней над головой. Это куда лучше, чем…

Тонкий клинок нежно прижался к шее, ясно давая понять, что обладатель кинжала не настроен шутить.

– Что делает паршивая лайка из дальних пределов в этой клетке?

Эльф насмешливо оскалился:

– А что забыли наши черноухие соседи на границе империи?

Острое лезвие чуть сильнее надавило на шею.

– Здесь вопросы задаю я. Будешь дерзить, и эти вонючки завтра найдут в клетке труп. Итак?

– Я охотился. Удачно подстрелил пару мерзавцев в неделе пути от наших границ. И разозленное племя устроило на меня облаву. Как видишь, мне не повезло. Теперь они волокут меня к ближайшим шаманам. Надеются собрать побольше племен и устроить потеху.

– Что ж, они это заслужили. Давно им не попадался никто из твоих братьев.

– Конечно, черные трусы предпочитают сидеть поглубже в Лесах. А то вдруг ненароком стрела прилетит из степи, поцарапает драгоценную шкурку.

Незримый собеседник убрал кинжал и чуть сдвинулся вбок. Скосив глаза, пленник с интересом взглянул на стройную девушку, мрачно оглядывающую стойбище.

– Больше двух сотен воинов. Плохо. Завтра или послезавтра они обратят внимание на мой след и пустят ищеек.

– Значит, в этой клетке станет на одного обитателя больше.

Эльфийка оскалилась:

– Братик мой, почти единокровный. Честное слово, я бы прирезала тебя сразу, но вот незадача – твои бренные останки привлекут ко мне излишнее внимание. Извини, тебе придется немного еще потоптать эти заросшие сорняками поля. Когда тебя кормят?

– Каждый день в обед, в самый солнцепек. Набрасывают петлю на длинной палке на шею, чтобы не кинулся. Запускают очередного смельчака, и тот пихает мне в рот дрянную кашу или еще что. На представление сбегается вся округа.

Эльф усмехнулся, разглядывая восторженную улыбку собеседницы.

– Хочешь, останься, они с удовольствием поставят тебя в первые ряды. Получишь наслаждение.

– В другой раз, неумеха, в другой раз.

Девушка показала тонкий кинжал, которым только что чуть не перерезала горло кровному врагу.

– Сделка. Отличная сталь. Легко спрятать в рукаве. Когда очередной смельчак попытается начать тебя кормить, ты за пару мгновений разрежешь ремень, прикончишь идиота и вырвешься наружу. Две сотни воинов тебе не одолеть, но свою жизнь продашь подороже. Надеюсь, тебя учили не только стрелы пускать из кустов по толстозадым пастухам.

Пленник задумчиво почесал кончик острого носа.

– А если я перережу крепеж клетки и удеру?

– Не годится. Наш след возьмут сразу же. И я не уверена, что смогу улизнуть. Я не могу стать невесомым мотыльком среди этих проклятых трав. Это не родной Лес.

– И что ты предлагаешь?

– Ты можешь умереть завтра как воин, а не как баран на заклании. Хороший выбор.

Эльф долго молчал, потом усмехнулся:

– Ты права. Живой и с оружием в руках я завтра тебе нужнее, чем мертвый и сейчас. Добавь чуть-чуть к сделке.

– Что ты хочешь?

– Пусть мое имя назовут на годовой встрече кланов. Хочу, чтобы родные спели по мне поминальные песни.

– Если вернусь живой домой, я выполню твою просьбу. Сделка?

– Сделка.

Девушка внимательно выслушала клановое имя пленника и спокойно передала кинжал рукоятью вперед.

– Если пробьешься сквозь толпу налево, вон там – овраг. Немало кустов, можешь какое-то время поводить их за нос.

– Я попробую.

– Удачи тебе, враг моего народа.

– Хорошенько спрячь след, щедрая девушка. Будет обидно, если я умру, и ты займешь мое обжитое место.

– Сплюнь. Веселой смерти, воин. – Черная тень растаяла в ночи.

Эльф аккуратно пристроил кинжал в рукаве. Попробовал пару раз, как надежно и незаметно ложится рукоять в ладонь. Затем пристроился поудобнее и задремал. Наступающий день сулил добрую пляску со смертью: кровавую и бесшабашную. Многие завтра отправятся в гости к кочевым предкам. Десяток-другой врагов за одного эльфа – хорошая цена.

– Опасную игру ты затеял, сотник. Слишком опасную.

– И давно ты стал заботиться о чужой шее?

Алаэн переворошил угли в маленькой жаровне и поставил миску с похлебкой на прокопченную металлическую сетку над огнем. Пару минут погреть – и можно ужинать. Сидящий напротив него тучный тысячник недовольно поморщился.

– Когда сюда примчатся бумажные крысы с парой легионов, никто не будет разбирать, кто начал смуту. Вздернут всех.

– Будешь орать на всю округу – тебя повесят любимчики командира. Не ты один посматриваешь на место в центральной палатке.

– Но я не собираюсь…

– Поэтому оставшиеся десять лет так и просидишь тысячником над худшими солдатами в легионе. Отбиваясь от желающих надеть твой обитый золотым кантом плащ.

Толстяк обиженно засопел:

– Я честно отрабатываю свой хлеб.

– Тебе предлагают аккуратно сменить ожиревшую власть, забывшую про интересы легиона. А ты нос воротишь.

– Но нельзя же подниматься наверх по трупам товарищей.

– Товарищей? С каких пор командир легиона и десяток его преданных шакалов стали мне товарищами? Или ты забыл, что эта кодла не участвовала ни в одном походе легиона за последние годы? Их сунули нам после очередного сокращения, когда из семи легионов осталось пять. И в наш, третий, сослали эти отбросы, получившие титулы за счет богатых родителей. Прости, тысячник, но я с отребьем дружбу не вожу. Не приучен. – Сотник убрал зашкварчавшую похлебку на колченогий стол и отломил кусок хлеба. – И потом, с чего ты взял, что мы собираемся устраивать бойню? Никаких трупов. Никакого кровопролития. Все будет тихо и аккуратно. Пока любители молодых девочек на праздник помчатся в город, мы вскроем склады и оседлаем дороги с оружием в руках. Похотливые неудачники сядут под домашний арест. Их место займут настоящие солдаты. Проворовавшихся старейшин пинками отправим в тюрьму, перекроем границы провинции. И заглянем к наместнику.

– Наместника нам не простят.

– Да хранят тебя боги! С наместника не упадет и волос! Наоборот, он лично убедится, что в провинции полный порядок, никакой смуты. И подпишет новые назначения. Ведь лучше иметь надежные войска под боком, чем озверевших от крови бунтовщиков.

Тысячник задумчиво теребил нижнюю губу.

– Я поверю, что тебе удастся найти нужных людей в четырех легионах. Но в первом такая заваруха не пройдет. Он – лучший. Прикормленный. И не позволит устроить беспорядки.

– Мы придумаем, куда отослать строптивый легион. Когда они вернутся, ребятам придется сделать выбор. Или они примут сторону победителей. Или их разгонят.

– И зачем тогда тебе нужен я? У тебя все почти готово.

– Зачем? Потому что я всего лишь сотник. А ты тысячник. И твой голос будет звучать намного весомее, когда зажгут факелы и поднимут солдат.

Толстяк кряхтя поднялся и не спеша побрел к выходу из палатки. У самого порога буркнул:

– Я должен подумать.

– Думай. Мне нужен ответ будущего командира легиона завтра вечером.

– Будет тебе ответ. – Тысячник вышел и задернул полог за собой.

Алаэн аккуратно подобрал остатки густой похлебки и улыбнулся про себя.

– Иди, иди. Безмозглый старик. Похоже, во время последнего штурма тебе действительно упавшей балкой отбило остатки мозгов. Именно такие недалекие служаки и нужны, чтобы выставить их жирное брюхо напоказ. А потом аккуратно свернуть шею, расчистив за их спиной место для настоящих мужчин.

Глэд медленно-медленно развернулся и застыл, вглядываясь в лицо врага. В лицо человека, ставшего для него символом всех бед в этом мире.

Фрайм стоял в расслабленной позе в семи шагах от него, уверенно сжимая взведенный арбалет. Конец стрелы украшал четырехлапый наконечник, способный при ударе вырывать огромные куски мяса из жертвы. Наемник отлично подготовился к встрече и не собирался проигрывать.

– Прежде чем ты убьешь меня, скажи – зачем все это? Зачем ты притащил меня сюда, в ваши проклятые земли?

– Убивать? – Фрайм тихо засмеялся. – Я не идиот. Меньше всего на свете я хочу тебя убить. Покалечить? Может быть. Сломать тебе руки и ноги, чтобы не бегать потом за тобой по всей округе. Но убивать?.. Нет, не дождешься. Тебя не ждет легкая смерть, безглазый оборотень.

– Тогда зачем я тебе?

– Не время болтать. – Наемник согнал улыбку с худого лица. – Я кину тебе кандалы, и ты их наденешь. Без глупостей. Если мне что-то не понравится, я сделаю в тебе дырку. Не смертельную, но очень неприятную. Тем более что я узнал, как ты ловко бегаешь с арбалетным болтом в пузе.

Глэд медленно опустился на колени, поднял руки вверх и закричал надломленным голосом:

– Пощадите! У меня ничего нет! Я бедный паломник, не убивайте меня, прошу!

Фрайм удивился:

– Что ты несешь?

Глэд продолжал еще громче:

– Пощадите! Можете взять мой кошелек, там пара медяков, но не убивайте меня, прошу!

– Заткнись! – зашипел рассерженно Фрайм, но было уже поздно.

Он не обратил внимания, что пару минут назад во двор зашел десяток городской стражи и как раз топтался перед входом в таверну, оббивая испачканные грязью сапоги. Наемник этого не заметил, а Глэд прекрасно разглядел вооруженных людей и пару арбалетов за плечами ополченцев.

– Не убивайте, прошу!

Фрайм сместился вбок и чертыхнулся – десяток грамотно рассыпался по двору, отсекая дорогу к воротам, и медленно приближался к месту возможного ограбления. Слышно было, как скрипнули арбалеты стражников. Один из солдат ловко подхватил заботливо сложенные у стены факелы, подпалил несколько и метнул подальше к стене, над головами застывших в напряжении людей. Сам поджег пару и двинулся вперед. Заплясавшие огни раскрасили неверными тенями происходящее.

– Эй, прыткий парень! Аккуратно сними стрелу и положи арбалет на землю!

Наемник скрипнул зубами:

– Я – охотник за беглыми преступниками! У меня подорожная в сумке! Этот человек – убийца!

– Возможно. Но сначала ты сделаешь, что я сказал. Потом вы оба положите все железо на землю. Все, что у вас есть, даже паршивый скребок для щетины. А потом мы посмотрим ваши бумаги.

– Конечно, конечно. Тем более у меня ничего нет, господа стражники! – затараторил Глэд, держа поднятыми руки и радостно кивая. Широкий короткий меч постоянно незаметно закреплен на спине, под плащом. Спереди на поясе висел лишь пустой кошель. Освещенный светом факелов изможденный слепец, стоящий на коленях, выглядел совершенно беспомощным. Замерший крепкий наемник с направленным на Глэда арбалетом выглядел намного опаснее. Все внимание стражи сосредоточилось на нем.

Фрайм оценил расклад сил, чертыхнулся и медленно положил арбалет на сгиб руки, стараясь не направлять его на людей. Так же медленно вытащил заряженную стрелу и показал ее солдатам.

– Я предоставлю все необходимые документы. Но прошу, не дайте ему бежать. Он крайне опасен!

– Разумеется. Никто никуда не сбежит. – Старший десятка чуть расслабился. Похоже, несостоявшееся ограбление или еще какая неприятность разрешались миром. – Теперь оружие на землю. Все оружие.

Наемник положил арбалет и стрелу себе под ноги, расстегнул пояс с подвешенным мечом и положил рядом. Когда он распрямился, по ушам стегнул вопль слепого:

– Вон второй! – И Глэд жестом показал на темное пятно рядом с одной из телег, рожденное неверной игрой огней.

Рявкнули арбалеты, послав злые стрелы куда-то во тьму.

Безглазый рванул с колен и в пару прыжков вскочил на телегу, оттуда черным пятном на другую и в прыжке ухватился за высокую стену. Заоравший от обиды Фрайм успел подхватить арбалет, вложить стрелу, зацепив все еще взведенную тетиву, и отправить шипастый подарок следом. Но заостренный наконечник лишь впился в крепкие бревна забора, через который уже перемахнул беглец.

Оторопевшие было стражники зарычали и рванули к наемнику. Тот успел пару раз приложить кулаком в ответ, а потом лишь сипел под грудой навалившихся тел:

– Все, все! Я не сопротивляюсь! Я без оружия!

Скрученного мужчину немного для острастки попинали, потом в широкий мешок собрали все оружие. Туда же полетела с трудом вырванная из забора стрела. Через полчаса округу наводнили ополченцы, безрезультатно прочесавшие прилегающие переулки и осмотревшие старую клячу, на которой приехал в город беглец. Еще через час грязно ругающегося Фрайма раздели догола и бросили в тюремную камеру. Отдохнуть до утра и дождаться прихода начальства. Которое и решит, что делать с прытким молодцем, стреляющим в людей в мирном городе.

До того как запленником захлопнулись тюремные двери, Глэд уже успел пробраться в порт. В конюшне остались лишь небольшие припасы еды и пара теплых одеял. Мешок с деньгами Безглазый всегда носил с собой, за пазухой. Изредка перекладывая оттуда в тощий кошель монетку-другую. И сейчас он без раздумий вложил золотой в мозолистую рыбацкую руку.

– Я ненароком услышал, что вы отплываете прямо сейчас с грузом сетей, солонины и припасов.

– Да, хотим отчалить до полуночи. Река пустая, до завтрашней жары пройдем хорошее расстояние.

– Дам еще одну, когда мы доберемся до побережья.

Капитан баржи поскреб ногтем монету и осклабился:

– Кормежка у меня платная. Пару стайлов в день – и будете сыты.

– По рукам. Где мне устроиться, чтобы не мешать?

– Вон там, на носу, рядом с тюками. Место спокойное, и команде мешать не будете. Мы отплываем через десять минут.

Глэд неторопливо прошел на нос широкой баржи, подвинул чуть пару тюков и соорудил себе некое подобие постели. Капитан растормошил матросов, и команда стала готовиться к отплытию. Неожиданный гость устроился спать, не обращая внимания на поднявшуюся суету и топот ног. Через полчаса скрипучее судно медленно отвалило от пристани и пустилось в путь по реке.

Никто из рыбаков не видел, как Глэд темной тенью аккуратно перебрался за борт и опустился в холодную воду. Никто не видел, как он неслышно доплыл до близкого берега и скрылся в кустах. Безглазый настороженно проследил, как баржа медленно скрылась за поворотом, и выбрался на тропинку, ведущую к недалеким городским окраинам.

Беглец безумно не хотел двигаться на юг через Перешеек. Через владения неупокоенных душ, переполненных зеленым магическим маревом, лелеющих ненависть ко всему живому. Слишком страшные воспоминания впечатались в его память после прошлого знакомства с нежитью.

Но другие дороги завтра уже перекроют. Одиночка не сможет спрятаться в чужих краях от поднятой по тревоге армии охотников. Необходимо было срочно найти пару лошадей, минимум припасов на дорогу и уходить прямо на юг. В земли, куда живые предпочитают не соваться.

Фрайм мрачно устроился на крепком стуле напротив залитого солнцем стола. На исцарапанной столешнице лежали разряженный арбалет, меч, пара ножей, куча вещей из его вещевого мешка. И открытый десяток писем, заботливо приготовленных Мимом для охоты.

Соварн задумчиво просмотрел последнюю бумагу и стал разглядывать насупившегося наемника.

– Надеюсь, ничего не пропало?

– Нет, все на месте.

– Хорошо. Я прочитал рекомендательные письма. Меня несколько смущает количество разнообразных подорожных и настоятельность требований помогать тебе. Боюсь, что большую часть этих бумаг ты получил за полновесное золото.

– Уважаемый…

– Глава ополчения. Соварн.

– Господин глава ополчения. Я наслышан о вас и ваших отлично подготовленных людях. Мало того, вчера я на своей шкуре убедился, как хорошо вы тренируете городскую стражу. Но должен повторить – мне необходимо как можно скорее поймать беглого убийцу. Он чрезвычайно опасен и успеет наделать еще много бед.

– Возможно. И что ты собираешься делать потом, когда поймаешь его?

Наемник задумался на минуту.

– Мне кажется, разумным будет посадить его в тюрьму. Здесь, в городе. Под бдительный надзор. Мои рекомендатели пришлют сюда своих представителей, и вы передадите беглеца им.

– Разумно.

– Да, разумно. Возможно, что его величество пришлет сюда небольшой отряд. Или честь доставить преступника ко двору доверят вам. Главное – найти его как можно быстрее.

– Найдем. А пока вы побудете под присмотром в наших казармах. Надеюсь, без глупостей. Ваше поведение вчера заслуживает лишь похвалы. Постарайтесь не испортить сложившееся мнение.

– А он?

– Его мы найдем.

Соварн повернулся к полуприкрытой двери и крикнул:

– Коми!

В дверь заглянул широкоплечий мужчина.

– Я с десятком провожу нашего гостя в казармы. Помогу устроиться на новом месте. А ты возьмешь два поисковых отряда и пойдешь по обоим берегам реки. Утренняя стража уже выяснила, что беглец оплатил проезд на ночной барже. Вы должны их догнать до захода солнца. И смотрите по пути, нет ли каких следов.

Коми кивнул и исчез в проеме.

– Вот так, господин… – Шорох бумаг. – Фрайм. Да, Фрайм. Предлагаю составить мне компанию по дороге к новому жилищу. Завтра мы встретимся с вашим очень опасным знакомым. А пока можем подкрепиться.

Наемник лишь развел руками, показывая, что подчиняется судьбе. И не имеет каких-либо возражений против хорошего обеда.

Император Антил сидел на ворохе подушек, принесенных на мраморную скамью из душной комнаты. Закончилась очередная бессонная ночь. Старый император с грустью смотрел воспаленными глазами на цветущие сады, раскинувшиеся рядом с дворцом. Долгожданный сон убегал, отступая перед ворохом болезней, заработанных в годы распутной молодости. И перед сонмом проблем, медленно и верно берущих Южную империю за горло. Непомерные военные расходы, нищета половины крестьян, все большее недовольство существующей властью. Веками незыблемо стоящая империя начала колебаться от бурлящих в глубинах процессов. Того и гляди, развалится на десятки мелких государств, грызущихся из-за куска хлеба.

Император поднес к глазам длинный пергамент, исписанный крупными буквами. Последнее время писцы были вынуждены переписывать все донесения повелителю – вершитель судеб в добавление ко всему начал терять остроту зрения.

Доверенные люди при северных королях писали глупости. Про исчезнувшую в снегах прекрасно вооруженную стотысячную армию. Про гибель лучших полководцев. Про разрушенный орочий город, в руинах которого не нашли ни единой золотой монеты. Про лихорадочную спешку обескровленных государств, бросившихся укреплять границы.

Антил раздраженно бросил пергамент. Чушь и вранье. Не иначе как кто-то из наиболее быстрых хапнул орочью казну, оставив других участников похода с носом. А после того как разгромили жалкие две-три тысячи орков, передрались между собой, деля награбленное. Или еще веселее – объявили себя новым королевством. Чего бы не поселиться на вольных плодородных землях. Вот и мечутся бывшие владыки в испуге перед взбунтовавшейся армией. Почему бы нет? Империя неоднократно сталкивалась с подобным, когда та или иная провинция вставали на дыбы, вырывая сталью вымуштрованных легионов очередные послабления и привилегии. Чем северяне хуже?

Старик кряхтя поправил подушки и постарался устроиться поудобнее. Хвала богам, до настоящей жары еще далеко и ранняя весна не баловала частой сменой погоды. Можно подумать, берегла измученные суставы повелителя обширных земель.

Император чиркнул остро отточенной палочкой пару закорючек на восковой дощечке, стоящей рядом с изголовьем. Золото. Проклятое золото, жизненно необходимое государству. Заморские соседи вряд ли поделятся добытым, придется искать самим. А где искать? Кочевники нищие, только и умеют, что грабить приграничные районы. Эльфов беспокоить боязно. Да и доберись до них еще через раскаленные степи. В горы пробовали пробиться – и потеряли несколько укрепленных крепостей, которые захватили мерзкие черепушки. Рассеяли на скалах тысячи раздробленных скелетов, но не оставили камня на камне от с таким трудом поднятых стен. Вот и думай, где достать тяжелый желтый металл.

Слабая дремота сморила старика. Но и во сне он видел сражающихся друг с другом людей и слышал крики умирающих. Изредка вздрагивал, обводил воспаленным взором балконную балюстраду и снова закрывал глаза, проваливаясь в мучительные сновидения. В эти мгновения император походил на свою империю – дряхлую, страдающую под гнетом прожитых лет, стоящую на грани сокрушительного распада или мучительного возрождения.

Проклятые боги полынных степей сжалились над беглецом. Ему не пришлось рыскать в поисках лошадей по городским окраинам или пытаться отобрать их у настороженных крестьян, все плотнее заселяющих пригороды. Не успев как следует обсохнуть, Безглазый наткнулся на небольшой караван, устроившийся на ночлег недалеко у реки. Видимо, прижимистый купец решил переночевать под открытым небом, экономя на постое в городских кварталах. И теперь скупцу придется стенать над нежданными убытками.

Неслышной тенью Глэд подобрался к дремлющему сторожу. Оглушил и связал беднягу. Потом прокрался к стреноженным лошадям. Выбрав пару лучших, увел их подальше от каравана. Не успели начать гаснуть яркие звезды, а Глэд уже мчался на юг, все дальше и дальше от города. Совсем скоро его враги возьмут свежий след. И беглец стремился воспользоваться каждым мгновением, чтобы увеличить разделяющее его со смертью расстояние. Хотя бы на один шаг. Хотя бы на еще один глоток воздуха перед решающей схваткой.

Под лучами набирающего силу солнца Глэд мчался на юг.

Сегодня все племя пришло на площадь. Отсутствовал последний десяток охотников, за которыми послали гонца. Все остальные собрались посмотреть на фантастическое зрелище – кормление плененного врага. Сам вид беспомощного эльфа, лесного убийцы – доставлял наслаждение. А за право унизить его еще больше и накормить дрянной кашей – даже дрались. Слишком много нашлось желающих доказать самому себе и соплеменникам личную доблесть. И покрасоваться перед местными красавицами под ярким солнцем. Поставить обутую в кожаный сапог ногу на грудь полупридушенного противника, которого на воле приходилось ловить всем племенем. И который слишком хорошо умел обращаться с оружием, чтобы позволить оскорблять себя безнаказанно.

Крепкий мужчина в ярко расшитом жилете ловко набросил кожаную петлю на длинной палке, просунутой между прутьев клетки. Пленник несколько раз дернулся и затих, сжигая ненавидящим взором собравшихся вокруг. Орудуя палкой, эльфа подтащили к стене и оставили сидеть, вцепившись руками во впивающийся в горло ремень. Похоже, житель далеких Лесов смирился с ежедневной пыткой на потеху врагам. Дверь клетки отворили, и внутрь забрался огромный толстяк, увешанный раскрашенными деревянными свистульками. В толпе захохотали. Вождь позволил сегодня повеселиться местному дурачку, всеобщему любимцу. Парень на спор ломал о живот бревна, но не мог сосчитать до пяти. Как-то он справится с ложкой и упрямо сжатым ртом остроухого? Толстяк обхватил миску поудобнее, достал из сапога засаленную ложку и шагнул вперед. Десятки ребятишек с веселыми криками заколотили кулачками по решетке. Представление началось.

Под оглушительные крики эльф неуловимым движением разрезал стягивающий шею ремень. Глубокая царапина на шее тут же напиталась кровью, но вооруженный боец уже скользнул мимо правой руки толстяка, распарывая одним ударом тому горло. И на следующее мгновение уже вывалился в толпу из открытых дверей клетки. Не успел он босыми ногами поймать землю, как нанес несколько ударов стоящим рядом: в пах, в живот, по глазам. Не разбирая, кто перед ним – ребенок, женщина или мужчина. Пришло время убивать, и смерть заплясала на запруженной народом площади. Вырвавшийся на свободу пленник вплел свой вопль обезумевшего зверя в какофонию криков: сначала радостных, потом – испуганных. Светловолосый эльф успел пробиться через плотные передние ряды и уже полосовал окружающих ближе к краю утоптанной площади, прежде чем кочевники опомнились и схватились за оружие.

Беглец одним ударом убил стоящую перед ним старуху и нырнул в ближайший шатер. Полетевший следом за ним нож не успел нагнать мелькнувшую спину. Сгрудившиеся в проходах между шатрами люди пропускали рвущихся ко входу воинов. А острый кинжал тем временем располосовал заднюю стену и позволил эльфу вырваться на свободное пространство. Чем тот и воспользовался.

Остроухий боец мчался быстроногим ветром, огибая неожиданные препятствия, перескакивая через разложенные седла, котлы, наваленный скарб. Эльф почти не двигался по прямой, все время смещаясь вправо-влево от линии бега.

И уверенно приближался к оврагу, до которого осталось меньше полусотни метров. За ним топоча мчались взбешенные враги, метая в мелькающую впереди спину копья и ножи. Несколько воинов рванули к своим коням. И через пару мгновений к шуму преследователей добавился дробный топот скакунов. Наездники огибали основную массу людей, стараясь по свободным проходам вырваться на край стоянки и там попытаться перехватить врага. Загорелые руки уже выхватили из креплений луки, и острые стрелы ждали, когда их пошлют в полет.

Казалось, что эльф сделает невозможное. Он успел добежать до края оврага, и ему оставалась буквально пара шагов, чтобы нырнуть вниз, в спасательное сплетение кустов. Но из десятка посланных стрел одна успела вцепиться в правую лопатку, и беглец с криком боли и ярости кубарем скатился вниз. Через пару мгновений преследователи сиганули следом за ним.

Все больше конных воинов стремительно обтекали извилистый овраг, отсекая любые пути отступления. Новые и новые вооруженные люди спускались вниз, пытаясь найти в густых колючих зарослях мелькающую то тут, то там светловолосую гибкую фигуру. Изредка из кустов доносились яростные вскрики – это острая сталь находила очередную жертву. Степные заросли надежно хранили воина Леса.

Стоящий на краю обрыва вождь мрачно помянул изменчивых богов и, надсаживая голос, стал отзывать воинов назад. Наконец недовольные воины выбрались из зарослей и пополнили оцепление. Нетерпеливый жест вождя – и быстро передали вязанки факелов. Другой жест – и огненные клубки полетели вниз, в овраг, на иссушенные зноем листья. Через несколько мгновений слабый ветер начал раздувать поднимающееся пламя. Скоро весь овраг превратился в один гигантский костер, брызжущий раскаленными языками и обильно пятнающий небо белым густым дымом.

На одном пологом откосе клуб дыма распался и выпустил из себя надсадно кашляющую белую фигуру, пытающуюся добежать до стоящих рядом воинов. Но кочевники были настороже, и не успел эльф сделать несколько шагов, как рой стрел ударил в него со всех сторон. Надломленное тело, посеченное во время схватки в овраге, оступилось и завалилось назад. Красный от пролитой крови кинжал выпал из руки. Еще через мгновение рассвирепевшие воины стали рубить тело противника. Когда вождь медленно подошел к месту гибели бывшего пленника, на земле валялись лишь окровавленные куски. Танец смерти закончился.

К вечеру рядом с клеткой мрачные люди сложили тела погибших. Обгоревшие тела завернули в тряпицы. Проклятый пленник сумел убить девятнадцать человек, из них девять воинов.

Пара шаманов вернула вождю острый кинжал. Один из увешанных бусами камлателей склонил голову в ответ на немой вопрос старшего:

– Это камайская сталь, рукоятку отделывали на западных землях. Клановая работа. Точили на хороших шлифовальных камнях.

– Значит, не имперцы и не ушастые?

– Не они. Это местное оружие. Я видел такие на ярмарке два года тому назад.

Вождь аккуратно завернул кинжал в тряпку и убрал в поясную сумку.

– Значит, наши. Кто-то очень хочет спихнуть меня, испачкав в крови соплеменников.

Шаманы согласно склонили головы. В большом клане всегда есть недовольные, кому хочется занять место получше, получать мяса побольше. Подбросить оружие эльфу – отличный способ насолить старшим. Потом аккуратно раздуть огонь недовольства, и можно попытаться предложить кандидатуру нового вождя. Более смелого, сильного, молодого. Не погубившего столько народу на мирной стоянке.

– Готовьте погребальный костер. Два десятка в охранение. Завтра снимаемся и уходим к Тамну. Нужно встретиться с другими вождями. – Вождь сверкнул белыми от ярости глазами и добавил: – Слушайте и смотрите! Найдите мне того, кто помог пролить нашу кровь!

Фрайм аккуратно поставил копье в стойку и повернулся к подошедшему Соварну. Вчера днем огромный добродушный Коми умчался с двумя отрядами искать безглазого оборотня, перехитрившего наемника на постоялом дворе. Прошла ночь, жаркий день, и вот уже вечернее солнце багровыми мазками раскрашивает стены в казарме. Наемник тренировался весь день, с удовольствием вспоминая разнообразные военные упражнения и спаррингуя с ополченцами, пожелавшими проверить свои силы.

– Сердце подсказывает мне, что ваш помощник не нашел убийцу.

– Ваше сердце не лжет. Баржа пуста. Беглеца не видели на ней с утра.

– Что предпримем?

– Можно сказать, нам повезло. Пока бойцы обшаривали берега по дороге назад, Коми с парой друзей мчался в город. И наткнулся на караван, у которого ночью увели двух лошадей. А потом мой помощник сделал крюк через южные рынки и расспросил пастухов. Один из них вспомнил, что видел незнакомца, на двух лошадях рано утром мчавшегося на юг. По описанию это наш с вами прыткий малый.

– То есть он опережает нас на полтора дня как минимум.

– Это лишь так кажется. Мы готовы выступить через десять минут. Восемь десятков прекрасно вооруженных солдат, которые не один год бороздят южные пески. Сменные кони. Припасы. Отлично подготовленные проводники. Мы успеем до жары по хорошим дорогам втянуться в пески, потом развернем десятки по крупным тропам и двинемся на поиски.

– Пустынные земли огромны. Нам будет трудно его найти.

– Найдем. Он сделал ошибку, что помчал на юг. Не зная местные солончаки, а потом и дюны – легче сгинуть там, чем добраться до предгорий. Неделя пути, не меньше. Мы настигнем его через три дня максимум.

Фрайм кивнул и снял пропитанную потом рубаху.

– Я буду готов через пять минут.

Глэд медленно ехал на тяжело шагающей лошади. Вторая плелась следом, еле переставляя ноги. Безжалостное жаркое солнце выпило остатки сил. После короткого полуденного привала Безглазый поднял уставших лошадей и двинулся дальше на юг. Он не был уверен, что животные не падут завтра днем. Но выбора не оставалось. Глэд ощущал, что безжалостные охотники не оставили его в покое и могут настигнуть с минуты на минуту. Поэтому он двигался все дальше по пескам, с каждым шагом приближаясь к уже видимым в далекой дымке предгорьям Перешейка. Недавно поднявшаяся сияющая луна отбрасывала контрастные черные тени вокруг, играя серебристыми бликами на миллионах песчинок. Наступал четвертый день безумной скачки.

Раскаленные за день барханы щедро делились теплом. Вздымающиеся по бокам горы песка украшали следы змей или мелких грызунов. Уставший человек на лошадях, в свою очередь, оставлял хорошо различимый след, который слабый ветер занесет через день-другой. Вполне достаточно, чтобы, следуя по этому указателю, вихрем промчались неутомимые преследователи.

Глэд бросил взгляд через плечо и медленно повернул в очередной распадок между дюн. Проехав пару минут, он вздрогнул и остановился. У другого края распадка застыла одинокая фигура. Привыкший замечать ночью жарко сияющие теплом тела людей, Безглазый не сразу уловил мрачную волну ненависти, исходящую от застывшего худого контура, отбрасывающего изломанную тень на песок. Далеким зеленым маревом повеяло на беглеца. Прошла минута, другая, и Глэд отметил, как по краям барханов возникли подобно привидениям другие фигуры. Один скелет, другой, третий. И вот уже почти два десятка застыли миражами под яркими лунными лучами.

Человек устало вздохнул, спешился и медленно пошел вперед, ведя за собой слабо упирающихся лошадей. Можно было найти остатки сил на атаку или защиту. Но удивляться или пугаться сил уже не было.

Глэд остановился перед перегородившим дорогу скелетом. Высокий, на полголовы выше человека. В порванной в нескольких местах легкой кольчуге и с тонким мечом, закрепленным в ножнах на тазовых костях. Левая рука сжимает миниатюрный щит. Правая держит копье, с отполированным до блеска широким лезвием. Посеченный ветрами череп бездушно взирает провалами глазниц, в глубине которых угадываются отблески зеленого магического огня.

Под шорох песка с барханов спустились остальные солдаты нежити. В полной тишине они окружили застывшего человека и все больше беспокоящихся лошадей.

Стоящий перед Глэдом мертвец склонил голову:

– Здравствуй, брат. Приветствую тебя на границах нашего общего дома.

Глава 3 ДОБЫЧА

Сынок, ты когда в пески пойдешь, не забудь с собой собаку захватить. И воды с запасом бери, если далеко пойдешь. Последние полгода нежить стала засады устраивать у колодцев, что вблизи от их границ расположены. Да ты и сам помнишь, больше всего колодцев рядом с предгорьями. Где колодцы – там вода. Где вода – там жизнь. Вот рядом с водой они и закапываются в песок. И так наловчились, что без собаки проклятые черепушки и не найдешь. Поэтому собака – это теперь первое дело, если в пустыню собрался…

Разговор в маленькой таверне в пригородах Нарвела

Конец марта первого года Новой эры

Багровые листья отбрасывали цветные тени на собравшихся под Талантами учеников. Яркие цветные блики пятнали зеленую одежду, переливающуюся радужными бликами в рассеянном солнечном свете. Сегодня Тома-лоэрой, старейший Поющий, проводил урок у молодых охотников, только вставших на долгую тропу постижения таинств жизни в Лесу. Мальчишки и девчонки, едва разменявшие три-четыре года, смешливые и непоседливые, но уже впитавшие с молоком матери подчинение старшему и мечтающие как можно скорее получить личный лук и полный колчан злых стрел.

– Сегодня я расскажу вам про законы, на которых покоится наше общество. Про то, чем мы отличаемся от наших светловолосых братьев, предавших веру отцов. Почему мы должны опасаться дальних лесных пределов. И что ваши старшие родственники предпринимают, чтобы их дети счастливо достигли совершеннолетия и возродили силу темных кланов.

Статный эльф без единой седой пряди в черных волосах присел на траву и улыбнулся. Десятки завороженных глаз следили за каждым его движением. Будущее его народа собралось здесь, среди гигантских клановых деревьев, чтобы внимать каждому его слову.

– Мы пришли на эту землю три тысячи лет тому назад. Пятьсот лет обживали речные долины и путешествовали по степным землям. Но человеческие армии, усиленные колдунами, ударили по нашим домам, сжигая отстроенные города и убивая всех подряд. Почти тысячу лет мы воевали с ними. Обживая Лес, ставший нам новым домом, и воюя в степи с несметными ордами с севера. Дошло до того, что кочевые народы по сговору бросали нас в первых рядах, чтобы мы гибли первыми. – Тома-лоэрой нахмурился, и голос его наполнила грусть. – Многие великие кланы потеряли тогда лучших из лучших. Местные лесные духи сумели несколько раз ударить нам в спину, не давая расселяться по лесным просторам. И тогда совет решил прекратить бессмысленную войну с далекими странами. Мы должны были сосредоточиться на домашних проблемах. Так заключили мир с империей, и так мы вернулись сюда, в наш новый дом.

Эльф обвел руками сияющие багряными красками деревья вокруг поляны:

– Вот наша душа. Эти деревья, выращенные из привезенных саженцев века тому назад, – наша гордость и наша сила. Пока Таланты поют в ночи, мы способны творить нашу магию и подчинять себе лесные силы. Пока наши верные друзья дарят нам силы, мы будет править этим миром.

Ребятишки радостно загомонили.

– Да, мои маленькие ученики. Здесь, в глубинах Леса, – средоточие сил и магии нашего народа. Не зря существует поверье, что каждый лист на ветвях Таланта связан с кем-то из эльфов. И если дерево теряет лист, надо ждать скорой смерти кого-то из нашего народа.

Старейший Поющий улыбнулся, вглядываясь в озабоченные лица.

– Но не надо волноваться, действительно опасные времена в прошлом. Сейчас мы контролируем Лес от жарких степей на севере до огненных вулканов на юге. В наши дни любой эльф может пройти безбоязненно с востока на запад и в любом лесном закоулке получить кров, пищу и помощь родного Леса и его обитателей.

– И на западе?

– Да. И на западе. Если не столкнется с соседями. С нашими единокровными братьями, объявившими нам беспощадную войну.

Одной рукой эльф стянул черные рассыпанные волосы в пучок, другой оттянул вниз нижние веки и изобразил страшную морду. Ребятишки весело засмеялись.

– Представляете, эти выцветшие на солнце бродяги считают себя главными в наших Лесах! Они приплыли на старых плотах после нас. Спрятались в западных чащобах, пока мы дрались с врагами. И теперь требуют к себе уважения. И рады, что, утомленные столь долгой войной, мы не вышвырнули их в море немедленно, еще полторы тысячи лет тому назад.

Тома-лоэрой расправил волосы и продолжил рассказ:

– За долгие годы мы сумели оттеснить наших врагов обратно к побережью. Установленные ныне границы патрулируются лучшими охотниками, пресекающими любые попытки забраться в наши земли. Раз в год вожди нашего народа встречаются с этими отбросами, чтобы выслушать их жалобные стенания о тяготах жизни. И я надеюсь, что ваши дети или даже вы сами увидите, как солнце садится за морским горизонтом. И как флаги наших кланов займут положенное место в западных пределах…

Через несколько часов учитель отпустил малышей по домам. Те убегали переполненные впечатлениями. А эльф с чеканным профилем прятал за улыбкой грустные мысли.

– Пройдет всего несколько лет, и вы начнете осознавать, что наши родственники достаточно многочисленны, чтобы выдержать любую войну. И поймете, что побывать в западных Лесах можно будет только по взаимному согласию. Если мы забудем вековую вражду и простим друг другу столетия безумия и братоубийства. Боюсь, что этого не дождемся ни я, ни ваши дети.

Эльф прошел к себе в дом и устроился в любимом кресле.

– Где же ты, моя лучшая ученица? Сумела ли ты проскользнуть незамеченной через пропеченные солнцем степи? Нашла ли укрытие в имперских землях? Как тяжело ждать от тебя ответ. Как тяжело слушать безмятежное пение птиц, ощущая незримую угрозу, наползающую из-за северных гор. Ждать, не имея возможности немедленно ответить.

Глэд с остервенением выдирал ноги из сыпучего песка. Шаг за шагом он пробивался за идущим впереди проводником.

Нежить разделилась. Пара скелетов оседлала недовольных лошадей и свернула чуть в сторону, стараясь увести за собой погоню. А остальной отряд сопровождал человека, взяв намного левее. Десяток в арьергарде долгое время маскировал оставленные следы, потом нагнал уходящих вперед. Отливающая белизной цепочка растянулась под набирающим силу солнцем, шагая след в след. Выбивающийся из сил Глэд еле успевал за неутомимо шагающим впереди воином. В одном из очередных песчаных распадков тот неожиданно остановился.

– Привал. Отдыхай.

Безглазый молча рухнул на песок, хватая ртом раскаленный воздух. Командир отряда замер рядом с ним и, как показалось Глэду, настороженно к чему-то прислушался.

– Плохо. Они нашли след.

Глэд попытался привстать, но скелет жестом успокоил его:

– Не все. Малая часть пошла по нашему следу. Не больше десятка.

– Когда они нас нагонят?

– Через час или чуть больше.

– Нам не оторваться без лошадей?

– Нет. Но ты успеешь оторваться от второго отряда, который умчался по ложному пути.

– Я? Я пойду дальше один?

– Да, брат. Мы слишком далеко ушли в пески. Мы умрем через пять-шесть часов. Или раньше, если будем сражаться. Мы не успеем вернуться к Источнику.

Глэд ошарашенно сел. В звенящей от жары голове с трудом укладывалось сказанное.

– Зачем вы пошли сюда, если знали о своей смерти?

– Ты говоришь странные вещи. Мы всегда следуем своей цели – охоте на мясо, оскверняющее своим присутствием наши земли. Все должны умереть. Никто не должен нарушать первозданный покой.

Безглазый схватился руками за голову, стараясь не сойти с ума в окружении застывших рядом с ним скелетов. Мертвецов, увешанных оружием и готовых покинуть этот мир еще раз, чтобы упокоиться навсегда.

– Но ведь я живой! По твоим словам – я ваш враг!

Командир отряда замолк на мгновение, потом тихо засмеялся. Спустя секунду захохотали остальные.

– Брат, у тебя отличное чувство юмора. Это такая редкость среди наших скал! Ты – и живой… – Скелет опустился на колени рядом с человеком. – Когда ты последний раз смотрел в свое отражение? Когда ты стал бояться замечать отблеск души в твоих глазницах? Зеленый отблеск, поддерживающий наши силы? Брат. Не говори глупостей. Ты покинул этот мир несколько месяцев назад. Мы слышали звук барабанов и танцевали вместе с тобой. И нашими братьями, минующими грань мира мертвых.

Глэд засипел. Мутные воспоминания той безумной ночи накатили зеленой волной, отозвались той страшной пляской, в которой ломалось тело и разрывалась на куски измученная душа.

– Брат. Мы слышали тебя тогда и услышали сейчас. Это очень странно – слышать стучащее сердце в груди одного из нас. Но ты – великий боец. И мы решили помочь тебе вернуться домой. Два отряда вышли тебе навстречу, готовые поддержать тебя в этом опасном пути. Мы прикроем тебя сейчас, а в трех часах далее в солончаках тебя ждет второй отряд. С ним ты дойдешь до предгорий.

Человек мрачно молчал. Минуту, другую. Потом поднял голову.

– Ты сказал, что преследователей немного и они в часе пути?

– Да.

– Пройдем еще с полчаса, подберем место. И организуем засаду.

– Тебе надо идти дальше.

– Да. Надо. Но после охоты. Не тебе одному суждено познать радость надвигающейся схватки.

Скелет медленно выпрямился и застыл, обдумывая сказанное. Потом кивнул.

– Дальше по тропе есть отличное место. Там и встретим преследователей. Заодно раздобудем тебе лошадей. С ними ты гарантированно оторвешься от любых преследователей.

Глэд с трудом поднялся и усмехнулся сквозь сжатые сведенные судорогой губы.

– Вперед. На месте засады я успею отдохнуть и допить тот глоток воды, что остался у меня во фляге.

Отряд снова вытянулся цепочкой и скрылся за барханами.

– Ваш чай, господин комендант.

Старый солдат аккуратно поставил на край стола потертый поднос с пузатым жестяным чайником, пиалой и сушеными фруктами в небольшой тарелке. Сидящий за столом мужчина рассеянно кивнул и снова углубился в чтение бумаг.

Его величество Солнцеликий всегда придерживался старого доброго принципа – разделяй и властвуй. Не давай никому слишком много власти и силы. Поддерживай стабильное равновесие интересов и тем убережешь свой трон от нежданных потрясений. Именно поэтому во всех крупных городах страны выстроили надежные крепости, в которых стояли хорошо вооруженные гарнизоны наемников. И именно поэтому в городах существовало самостоятельное городское ополчение, выполняющее ряд задач по защите спокойной городской жизни. А то, что вояки не выносят друг друга и в каждом городе исправно пишут доносы, – так это замечательно. Ни один промах или заговор не останутся незамеченными.

Вот и тут, на границе с Перешейком, какой год подряд один отряд наемников сменяет другой, олицетворяя собой незыблемость королевской власти и прикрывая проторенные караванные дороги от возможного удара с юга. Удара, который уже столетия представляет собой лишь мифическую угрозу.

Тамп, командир наемников Нарвела, отложил мятый грязный листок и налил себе дымящийся пахучий чай. Горячий чай – единственное спасение от навалившейся на город жары. Под таким солнцепеком даже тренировки отменили, разрешив солдатам отдыхать в обед. Но, несмотря на жару, щедро оплачиваемые люди незаметно несли и несли свои доклады. Как в Тараллеле, а затем в Малом Листе наладили производство бумаги, так даже последний оборванец старается добыть клочок и обязательно нацарапать что-нибудь для потомков.

Тамп размял затекшую шею и подошел к узкому окну-бойнице. Крепость оседлала один из холмов на восточной окраине города. Из ее узких окон открывался замечательный вид на пропеченные солнцем перепутанные кварталы внизу, на вольно текущую реку с переброшенными через нее мостами. На утопающие в зелени пригороды по обеим сторонам полноводной Зилы. И далекое марево раскаленного воздуха над южной степью, переходящей где-то за горизонтом в солончаки, а потом и пустыню. Пустыню, куда умчался хорошо вооруженный отряд ополченцев. Спрашивается, зачем это почти сотня людей ускакала сломя голову в пески?

Комендант крепости вернулся к столу, еще раз бросил взгляд на донесение соглядатая.

– Значит, мой заклятый друг Свайдл ищет убийцу, ради которого из столицы не поленился приехать специальный человек. Забавно, в последний раз такая суета была, когда я только получил место наемника. Если память не изменяет, тогда по всему королевству Зур искали шпиона, удачно выкравшего информацию об истинном положении дел на арсенальных складах его величества. В поисках особенно усердствовали те, кто успел разворовать часть припасов. Когда беглеца отловили, именно эти ушлые торговцы вместе с ним украсили виселицу. Интересно, что на этот раз уволок очередной пройдоха? Не иначе как стащил личные архивы главы Торговой гильдии.

Вызванный старый ординарец убрал опустевший чайник. Командир наемников тем временем заканчивал письмо в столицу.

«Прошу предоставить информацию о странной активности, замеченной в городе. Группа людей именем короны развернула активные поиски неизвестного беглого, ссылаясь на его чрезвычайную опасность. В поисках участвуют некий Фрайм, бывший наемник нашего королевства. И некто Мим, уроженец Поххоморана. Необходимо получить ответ, чьи интересы представляют данные господа. И что предпринять в случае захвата ими незнакомца».

Тамп подумал немного и аккуратно дописал:

«Кроме того, городской совет активно агитирует за замену корпуса наемной стражи городским ополчением. Если Нарвел примет подобного рода закон, это нанесет ощутимый урон деятельности короны на всех южных землях».

Тщательно запечатав письмо, мужчина надел перевязь с оружием и отправился прогуляться по крепости – проверить несение службы и заодно незаметно отправить гонца в столицу. Комендант надеялся, что принимаемые им меры безопасности позволяют скрывать большую часть происходящего в крепости от любопытных взоров городских властей. Но при этом Тамп никогда не отказывался от возможности сделать им подножку. Глядишь, через неделю вернется ответ, и именно наемникам доверят охранять пойманного пленника. А потом и доставить в столицу.

– Да, представляю рожу Свайдла, если дельце выгорит. – Ухмыльнувшись, комендант заспешил по каменным ступенькам вниз, окунаясь в нарастающий шум крепости, медленно оживающей после жарких полуденных часов.

Тяжело поводящие боками лошади замерли, осаженные усталыми всадниками. Небольшой отряд в одиннадцать воинов вырвался из узкого распадка между опостылевшими песчаными дюнами и замер перед небольшой долиной. От небольшой ровной полоски песка в стороны разбегались высокие горбы барханов. Слабый ветер слегка присыпал цепочку следов, упиравшихся на другой стороне в лежащее тело.

Коми приложил флягу к истрескавшимся губам, сделал пару глотков и повернулся к настороженно замершему наемнику, поглаживающему рукоять меча.

– Ты смотри, какие упорные. Зачем-то он им нужен. Тащили до последнего, пока силы не закончились. – И ополченец ткнул пальцем в две груды костей, виднеющиеся дальше за лежащим человеком.

– Они не встанут?

– Вряд ли. Нежить способна действовать, пока у них есть магия. Но вдали от скал эти силы быстро тают. Достаточно один раз растратить все до конца, и они превращаются просто в кучу костей. Но если опасаешься, никто не мешает раздробить череп. Для страховки от удара в спину.

– Ты говорил, их так далеко не встречали.

– Да. Эти переоценили свои силы и ушли слишком далеко в пески. Вот и не смогли вернуться.

Коми жестами послал по паре бойцов на соседние барханы. Те с трудом взобрались наверх и осмотрелись. Сначала одна пара, потом другая жестами показала – все чисто, никого. Конники медленно двинулись вперед, окружая павшего от истощения человека и утративших силу мертвецов.

Подобравшись поближе, замерли снова, выслав вперед уже конную четверку. Та обогнула лежащих и промчалась до конца песчаной долины. Осмотрелась и уже не торопясь вернулась назад. Никого. Только песок, медленно набирающий силу ветер и тишина, прерываемая изредка всхрапыванием утомленных лошадей.

– Мы его нагнали все же на день позже, чем рассчитывали. И все благодаря тебе. – Коми с интересом смотрел на тело, не подающее признаков жизни. – Ты правильно настоял тогда проверить подозрительно наметенные пески. Еще бы пару часов, и мы бы не заметили этот след.

Фрайм все так же настороженно оглядывался вокруг. Его что-то беспокоило.

– Странно, мне показалось, что след достаточно глубок.

– Да, человек торопился и оставлял после себя глубокие отпечатки, которые еще чуть расширили эти две черепушки.

– Ладно. – Наемник не спеша слез с лошади. – Давай добьем его сопровождающих и займемся пленником. Не прощу себе, если он сдох от жажды.

Глэд с сопровождающими закончил ловушку совсем недавно. Обычно ждущие неделями охотники укрывались ближе к вершине дюн, чтобы ссыпающийся песок не похоронил их при движении барханов. Но сейчас десять бойцов зарылись позади остановившегося отряда. Еще шестерых спрятали почти под ногами лошадей. Перед тем как развести нежить по местам, Безглазый обсудил с ними их обычные уловки и подсказал еще пару своих приемов. Беглец не желал проигрывать ни при каких условиях. Его интересовала только победа.

Преследователи спешились, оставив на конях только пару человек. Коми вынимал из седельной сумки моток веревки, пока трое солдат медленно шагали к лежащим на земле, обнажив мечи. Следовало разрубить черепа скелетов, а потом можно будет заняться человеком. Фрайм отошел чуть вбок, медленно достав свой клинок. Он никак не мог понять, что его беспокоит.

– Песок. Песок-песок. И все же почему здесь такой ровный песок в долине? Обычно он мелкими волнами подернут даже тут, между дюнами. Морщинками, оставленными ветром. А здесь почти везде ровный. Будто кто-то специально ровнял его, скрывая следы. Ровнял…

Ошеломленный догадкой наемник закричал во весь голос:

– Коми, это засада!

И как будто этот крик запустил череду кровавых событий.

Присыпанные скелеты рядом с Глэдом взметнули в приближавшихся людей фонтаны песка, засыпая глаза и сбивая дыхание. Рассыпанный за спиной десяток поднимался во весь рост. Один из скелетов даже успел щелкнуть тетивой, послав стрелу в спину стоящего рядом человека. Под ногами лошадей зашевелился песок, и кто-то из солдат закричал, когда его повалили.

Пара всадников развернула лошадей и помчалась на нежить. Скелеты сбились в две четверки и пошли им навстречу. В тылу нежить продолжала пускать стрелу за стрелой в скучившихся людей, ожесточенно рубящих поднимающиеся из песка фигуры. Фрайм успел заметить, как лежавший без движения Безглазый крутанулся на месте, не поднимаясь с колен двумя ударами обезножил подошедших было солдат и рванул вперед, в гущу сражения.

Отпрыгнувший от заметавшейся лошади Коми успел выхватить любимый меч и скользящим ударом развалил наполовину выбравшийся из песка скелет. Отскочил чуть назад, крутя «вертушку» и высматривая очередную жертву.

Благодаря неожиданности нападения нежить получила некоторое преимущество. Поднявшиеся в рядах остановившегося отряда шесть скелетов почти все полегли под ударами пришедших в себя солдат. Но они успели убить двоих и ранить еще троих человек. Один из ополченцев поймал стрелу и рухнул на горячий песок. Остальных пока спасали кольчуги и шлемы. Перелом наступил, когда в разъяренно машущую мечами кучу ввалился Глэд, безжалостно разрубавший коротким мечом попавшихся ему под руку. Скелеты добили пару солдат и замерли, ожидая дальнейшее развитие событий.

Через пару мгновений куча-мала распалась, и над лежащими телами застыли два бойца: наемник и беглец. Из шести солдат только один остался жив. Поджав правую изувеченную руку, он левой добивал остатки нежити у себя под ногами.

Коми попытался сделать шаг к замершим в стойке, но Фрайм его резко осадил:

– У нас толпа за спиной, займись!

Командир погибшего отряда кивнул и не спеша пошел навстречу скелетам, только что расправившимся с конными. Расстреляв все стрелы, нежить отбросила бесполезные луки и присоединилась к остальным. Медленно они замкнули широкий круг вокруг вращающего длинный меч человека.

– Ну, кто смелый? – засмеялся Коми. – Давайте, ребята, посмотрим вас в деле.

Отлично подготовленный боец с двуручным мечом на ровной площадке может рубиться с любым противником, пока силы не оставят его. А уж с нежитью, чьи кости ломаются от хорошего удара ногой…

Скелеты переглянулись и шагнули вперед. Четверо бросили оружие и одновременно стали метать пригоршни песка в лицо человеку. Коми успел пригнуться раз, другой, но глаза уже ничего не видели вокруг. Взревев, он рванул на прорыв, прорубая себе проход. Одна связка, другая, вот почувствовал, как разлетелись кости от удара слева… Достал кого-то на противоходе, присел и разрубил одного или двоих на «ветряной мельнице», еще шаг… Но тут сразу пара отточенных копий ужалили в правое колено, а потом отскочивший от рванувшего человека скелет вонзил меч прямо в узкую прорезь шлема. И лучший боец ополчения завалился на спину, чтобы уже никогда не подняться снова.

Фрайм медленно скользил к барханам, стараясь прикрыть от неожиданного удара незащищенную спину. Глэд медленно шел следом за ним, сторожа каждое движение.

Остатки нежити собрались над павшими телами и добили последнего раненого, пытавшегося левой рукой парировать одновременно нанесенные с разных сторон удары.

– Не бойся, они тебя не тронут, – недобро улыбнулся Безглазый. – Ты – мой. Ты втравил меня в это безумие, тебе и отвечать.

На коротком подшаге легкий взмах, мечи схлестнулись и разошлись звенящими жалами. Замах и быстрый удар, провалившийся в пустоту. Два бойца кружили по песку, выискивая слабые места противника.

– Не ожидал, ты славно подучился за это время. – Фрайм попробовал зацепить противника ударом слева в лицо, крутанул кистью и почти достал справа, но ответный удар заставил скрипнуть зубами от боли – Безглазый бил так, будто сражался с переполненным силы орком. Удар за ударом, все быстрее и быстрее. Противники не думали о пощаде, стараясь достать друг друга во что бы то ни стало.

На одном из выпадов Фрайм сумел полоснутьпо боку Глэда, но того спасла надетая под рубаху кольчуга. В ответ Безглазый на излете зацепил наемнику руку. Тот в кувырке подобрал выпавший из рук меч и застыл, тяжело дыша.

– Ничего, левой я владею не хуже. Готов?

Глэд повел плечами и оскалился. Шаг – и почти впечатал в коротком замахе удар в грудь. Удар парирован, но противник вынужден отшагнуть назад. Шаг – и второй такой же удар. Еще шаг – и еще удар. Таким ударом ломают руки, пытающиеся поставить блок. На следующем ударе Безглазый провалился вниз, на колено, и провел звенящим мечом линию поперек живота. Фрайм всхлипнул, и занесенный для ответного удара клинок упал на песок. Еще мгновение, и наемник рухнул на спину, пытаясь удержать рукой рассеченные внутренности.

Глэд тяжело опустился рядом, не выпуская оружие из рук.

– Скажи мне, зачем ты охотишься за мной? Чем я так провинился перед тобой?

Лежащий на песке лишь болезненно оскалился.

– Проклятый неудачник. Ты так и сдохнешь здесь или в горах. Но никто не даст тебе ответ.

– Ты скоро умрешь. Минут десять тебе осталось, не больше. Так и будешь упорствовать?

Умирающий закашлялся.

– Будь ты проклят, счетовод. Я тебе ничего не скажу.

Безглазый быстро выхватил из ножен нож Фрайма, отбросил подальше меч. Потом подошел к убитым, сорвал с одного из них и разодрал на полосы рубаху, перевязал быстро слабеющего наемника. Тот лишь шипел и хрипло ругался.

– Дурак, я умру еще до заката!

Но Глэд молча закончил перевязку и повернулся к нежити, застывшей рядом с ним.

– Соберите лошадей. Как можно больше. Пару поставьте рядом, из плащей соорудим носилки между ними. Мне надо дотащить этого человека до Перешейка.

– Парень говорит правду. Через час-другой он впадет в беспамятство, а к утру умрет.

– Я знаю. Но он умрет завтра, а не сегодня. И на сменных лошадях завтра вечером я буду уже в горах. С его телом.

Старший отряда задумался на минуту, потом сообразил.

– Ты получишь всех лошадей, мы подготовим их. В сумках нашли воду, тебе понадобится. Самый сильный из нас будет проводником, другие останутся тут.

– Вы покидаете меня?

– Да. Наши силы на исходе. Если очень повезет, один или двое из нас сумеют продержаться до подхода второго отряда преследователей и пустить хотя бы одну стрелу.

Глэд оглядел поредевшие ряды нежити. Из восемнадцати бойцов осталось лишь семеро. Человек неловко обнял стоящий перед ним скелет, лишившийся левой руки.

– Не горюй, брат. Мы рады, что помогли тебе. Это было хорошее завершение пути. Редко кому из нас удается теперь так славно поохотиться.

Через полчаса Глэд возглавил небольшой караван, тронувшийся в путь. Впереди на небольшом коне сидел невысокий проводник, упрямо державший правой рукой испачканное кровью копье. Сбоку пара лошадей несла закрепленные между ними импровизированные носилки с пологом, смастеренным из плаща. На носилках в забытьи лежал Фрайм. Остальные лошади, привязанные к веревке, плелись следом.

На залитом кровью песке суетились оставшиеся. Трое из нежити укладывались вперемешку с павшими скелетами, путая свои кости с теми, кто уже никогда не поднимется вновь. Четверо собирали стрелы и смотрели, куда лучше зарыться в ожидании второй группы преследователей. Битва продолжится, если у охотников останется хотя бы капля магических сил.

– А теперь я хочу передать слово нашему лидеру, нашему смелому тысячнику Хорте. После длительных раздумий он не смог оставить любимый третий легион на произвол судьбы и возглавил желающих навести порядок в восточной провинции. Сейчас наш командир расскажет придуманный им план.

– Да, хм, придуманный… Вообще-то мы тут вместе думали, но… Значит, идея такая.

Толстый Хорте склонился над расстеленной на столе картой провинции. Грязный палец старательно бродил по линиям дорог, изредка запинаясь за отметки городов и речные переправы.

– Мы готовы выступить силами трех легионов. Второй возьмет под контроль западные границы вот здесь. Переправы и выходы на Цитадель. Пятый легион подопрет вот здесь дороги к побережью. Там расквартирован четвертый легион. Он не будет участвовать в… В наведении порядка, да. Вот, он не участвует. Но мы подстрахуемся, чтобы никто с побережья не побежал проведать, как обстоят у нас дела. И мы силами нашего третьего легиона блокируем столицу провинции Аллор и окружающие дороги.

– Что с любимцами богов из первого?

– Они оставят город на нас, а сами будут рассредоточены с той стороны пограничной стены.

– Это как так? – удивился все тот же настойчивый голос, принадлежащий невидимому в темноте палатки солдату – сотнику, а может, и десятнику. Сегодня в палатке заговорщиков собралось очень много людей. Все они горели желанием изменить свою жизнь к лучшему и меньше всего хотели попасть в руки палачу в случае провала мятежа.

– Ну они пойдут туда… – Хорте задумчиво зачесал затылок. У него из-за спины раздался спокойный голос Алаэна:

– На границе будет небольшая заваруха. Обиженные кем-то кочевники сильно пощиплют приграничный район, и первый легион выведут в степь навести порядок и растрясти жирок.

– Понятно. То есть через две недели они вернутся назад. В приграничье.

– Совершенно верно. И к тому времени у нас на руках уже будет официально подписанное наместником письмо о смене власти. И документы о расформировании первого легиона. В случае неподчинения новым властям.

– Насколько они будут спокойны?

Хорте снова глянул за спину. Как выяснилось, он слабо ориентировался в тонкостях предстоящего мятежа.

– Мы знаем, что среди офицеров легиона не все спокойно. Большую часть благ забрали себе тысячники и небольшая кучка прихлебателей. Если мы сместим их, оставив первый легион в центре провинции, то новые командиры будут преданы наместнику и вновь выбранному совету. А если перегнем палку и загоним солдат на восточные болота – тогда да. Тогда возможно вооруженное выступление.

Любопытствующий задумался, а потом согласился:

– Да, нет смысла отправлять колеблющихся на болота. Так нам придется ждать удара в спину. Лучше намекнуть наместнику, что любимый легион предал нынешний совет, удрав в тяжелый час ловить кочевников. Тогда спятивший от подозрительности наместник сам придумает, как отравить им жизнь. Мы останемся чисты и выступим в качестве лучших друзей тех, кого будут втихаря гнобить проклятые чиновники.

В палатке раздался еле слышный смех. Ободренный этим тысячник счел за благо завершить тяготившее его собрание:

– Ну раз больше нет вопросов, предлагаю тихо вернуться к себе. Как вы помните, мы отмечали годовщину осады при Шалестине и поминали павших товарищей.

В палатке сразу стало шумно. Народ загомонил, зажгли пару светильников, и при их неярком пляшущем свете заговорщики стали не спеша расходиться.

Сотник Алаэн аккуратно убрал карту и подождал, пока большая часть присутствовавших не разошлась. В палатке остались лишь трое: сам сотник и два его близких друга, Аппайрт и Шэло. Аппайрт служил ординарцем у четвертого тысячника и порядком устал от постоянных понуканий и вереницы суетливых дел, которыми нагружал его падкий до женского пола командир. Шэло тянул лямку сотника и не мечтал о подъеме по служебной лестнице. Но накопленная за годы службы усталость натолкнула на мысль о выходе на пенсию. Примкнув к заговорщикам, Шэло надеялся поправить финансовое положение за дни мятежа и тихо уйти на покой.

Друзья выложили на стол нехитрую снедь и разлили дешевое вино.

После пары стаканов Аппайрт нарушил тишину:

– Меня гложут сомнения. Насколько хорошо все продумано? Как только первый легион выдвинется к границе, нам необходимо будет провести перемещение войск, отправить команды к арсеналам, расставить активные группы у стен города – и все это под присмотром командиров, верных существующей власти.

– Не волнуйся, все продумано до деталей. Мало того, для подстраховки некоторые задачи будут выполнять не один, а два или даже три отряда. – Хозяин палатки разлил остатки вина и убрал бутылку. – Знаешь, когда я вернулся с сумкой, полной отказов о переводе в центральные провинции, я лично вручил эти бумаги всем адресатам. Поговорил с каждым. И многие дали понять, что не прочь изменить сложившуюся ситуацию. – Алаэн отхлебнул вина и понизил голос: – Я договорился с писарем из канцелярии наместника. У нас будут приказы, заверенные настоящей печатью. Мало того, мы собрали деньги на местный праздник. В час, когда мы начнем передвижение войск, в городе вовсю будут готовиться к гуляньям. И большая часть опасных для нас умников покинет свои легионы, чтобы прилизать перышки и подготовиться к череде славных попоек.

– Праздник для увеселения народа, как я понимаю? – Шэло с сожалением проверил пустой бокал и поставил его на стол. – Чтобы смелые империусы не тряслись от страха перед заглянувшими на огонек кочевниками?

– Совершенно верно. Дабы рассеять слухи и подавить возможную панику. Когда щупаешь девочек в балаганах, некогда думать про приграничье, где твои соседи разбегаются от визжащей орды.

– Ты считаешь, что одного легиона хватит для защиты границы?

– Да. Мы ослабим часть караулов на стене, что позволит немытым голодранцам пощипать пару деревень поблизости. А потом подошедший первый легион закроет стену и прогуляется по округе, распугав все живое.

Аппайрт расслабленно откинулся на стуле и начал сосредоточенно добывать обглоданной косточкой застрявший между зубов кусок мяса.

– Все неплохо. Остается одна проблема. Неужели командиром легиона станет этот тупоголовый?

Сотник лишь улыбнулся другу:

– Сегодня мы наблюдали истинного вдохновителя мятежа. А столь опасные люди долго не живут. Я думаю, наместник будет намного сговорчивее, когда мы преподнесем ему голову смутьяна. В качестве гарантии, что в легионах воцарился порядок и спокойствие. И как намек о решительности наших действий.

Шэло озабоченно почесал затылок.

– Проклятье богам, а он мне ползолотого должен. Надо будет на днях вернуть долг.

– Только не переусердствуй! Не хватало еще его напугать.

– Не, я аккуратно. Скажу, на праздник надо. А может, уговорю деньжат подбросить. Ему на подарки. Он-то с меня долги точно уже не стребует…

Стылый туман затянул небольшое болотце, мягкими лапами осторожно трогая крепкую кирпичную кладку вытянувшейся от горизонта до горизонта стены. Имперский барьер, защищающий разнежившиеся провинции от беспокойных соседей.

Почти незаметная фигурка медленно ползла все выше, цепляясь крепкими пальцами за выщербленные ветром выступы. Сегодня, при свете луны, только безумцы будут пытаться перебраться через стену. А если кто и решится, то полезет вон там, в полукилометре к западу, где стена пониже. Именно поэтому там ярче горят факелы и чаще окликают друг друга караульные. А здесь, рядом с опорной сторожевой башней, – лишь один солдат. И тот дремлет, прислонившись к нагретому за день камню. Изредка его отяжелевшая голова падает на грудь, он вздрагивает и судорожно начинает крутить ею, пытаясь понять, что происходит. Потом проходит минута, другая. Бдительный страж перехватывает копье и поудобнее прислоняется к стене. До смены караула еще час, надо лишь перетерпеть эти трудные предутренние часы.

Энна-эной осторожно выглянула из бойницы в слабо освещенный проход. Все тихо. Справа, в бойницах башни, – никого. Слева, в пяти шагах, – застывшая спина охранника, начинающего мерно посапывать. Эльфийка бесшумно спустилась из бойницы и медленно проскользнула к другой стороне прохода. Еще миг – и она уже скрылась. Плавным движением надежно закрепила распор и сбросила на другую сторону тонкую веревку. Через пару минут ловкая путешественница оказалась уже внизу, пустив вверх «волну» по ослабленной веревке. Выдернутая распорка неслышно слетела вниз. Черная тень закрыла сумку и незамеченной растворилась в ночи. С первыми лучами солнца Энна-эной залегла в известных ей зарослях кустарника, а к исходу следующей ночи она уже постучит в заветное окно, где за звонкое золото приготовят подорожные документы и дадут коня. Золото решает многие проблемы. Особенно если знать, кому его платить.

Черные провалы глазниц уставились на лихорадочно готовящегося к обряду человека.

– Ты уверен, что сделаешь все правильно, брат?

– Да, уверен.

– Твой пленник умер в полдень. Скоро луна покинет небосвод.

– Это значит, что у меня не больше трех часов в запасе. Как сказано в законах Мрака: возродить павшего можно до того, как свет нового дня коснется земли. Лучше принеси магическое зелье.

Скелет пожал пожелтевшими от времени костями и шагнул в сторону от ярко пылающего костра.

Загнав половину лошадей, Глэд примчался с умершим наемником к предгорьям Перешейка. Тылы мчащегося во весь опор прикрывал еще один отряд нежити. Именно там ему рассказали, что у начала дороги мертвых постоянно дежурит один из бывших магов, охраняющий рядом с собой черпак, полный магической субстанции. Если кто-то из павших умудрялся доползти туда на последних каплях магического зелья, его ждал полный глоток живительной зеленой дряни, поднимающей на ноги и дающей новые силы. Потеряв многих воинов в многочисленных битвах, нежить теперь старалась не рисковать понапрасну и по возможности восстанавливала силы охотников. Исчерпав за пару дней содержимое заботливо принесенного черпака, пограничная стража получала следующий, заботливо возвращая пустую тару назад, к Источнику. Поговаривали, что способных удержать зелье сосудов осталось всего четыре. И пока мертвые воины не могли найти им замену. Восполняемый Источник дарил им силы вновь и вновь. Одновременно приковав к себе незримыми узами, не позволяя уйти на далекое расстояние.

И сейчас Глэду нужно все содержимое потертого металлического черпака на почерневшей от времени ручке. Все, до капли.

Обнаженный человек снял одежды с умершего и поставил закоченевший труп, прислонив к широкому обломку скалы. С трудом разжал ножом зубы, потом аккуратно разместил черпак на рассыпанных ровным слоем углях. Поторопил нескольких помощников, укладывающих вязанки хвороста в широкий круг возле камня. Бросил взгляд на садящуюся луну и достал пылающую головню из костра. Через минуту огненный круг заключил Безглазого внутри себя. Спустя мгновение стоящая вокруг нежить вздрогнула от первого удара босой ноги о землю. Мертвые услышали зов, вырвавший из тьмы и не позволяющий навсегда покинуть этот мир. Обряд начался.

Хрррум, хрррум. Одна нога, другая нога. Как полгода тому назад, в стылую морозную ночь. Когда орки подняли тысячи и тысячи, принеся в жертву богам несчастных пленных. Танцуй, человек. Ты помнишь до последнего мгновения тот танец.

Хрррум, хрррум. Отозвались стоящие за стеной огня мертвые. Они не в силах забыть боль превращения, этот ужас навсегда с ними. Они танцуют с тобой.

Хрррум, хрррум. Черпак с бурлящим содержимым медленно взмывает ввысь, и упрямые руки подносят зеленую тягучую жидкость к открытому рту погибшего, щедро вливая ее внутрь. Потом – на голову, на плечи, разливая все без остатка. Танцуй, мертвец, танцуй.

Хрррум, хрррум. Осипший голос Безглазого поет рыдание-молитву, взывая к черным богам, память о которых жива у всех истинных народов, рожденных на этой земле. Танцуй, безумец.

Хрррум, хрррум. Память трех воинов давно слилась воедино и стала твоей, Глэд. Это уже не они, это уже ты поешь про мрак ночи, призывно глядящей на тебя из-под каждого камня. Это уже ты кричишь от тоски об утерянных близких, сгоревших городах и селах. Это уже ты плачешь, видя, как сползает плоть с нарождающегося нового воина мертвых. Это уже ты заклинаешь его душу вернуться в мертвое тело, навеки привязывая ее к пылающему зеленью помешательству, заключенному в кости черепа.

Хрррум, хрррум. Смирись со свершившимся, человек. Огненный круг не даст душе покинуть ловушку, пока еще так зыбка связь с корчащимися на земле костями. Смирись, человек. Теперь тебе до конца дней носить вместо сердца комок ярости ко всему живому, сожравший любовь и радость жизни. Смирись…

Нежить ударила костлявыми ногами в последний раз, и Глэд выдернул из распавшейся плоти скелет врага с пылающими зеленым огнем глазницами.

– Я возвращаю тебе сказанное ранее. Здравствуй, ублюдок. Вот мы и свиделись.

Глава 4 МЕРТВЫЙ ВОЖДЬ

Впервые о нежити заговорили около 700 лет тому назад. Тогда имперские войска уничтожили крупный поххоморанский отряд, пытавшийся взять под свой контроль весь Перешеек. Через полстолетия в горы загнали орду кочевников. Убитые степняки пополнили силы армии мертвых, К сожалению, с той поры любая попытка очистить удобный проход между севером и югом Фэгефула лишь увеличивает количество скелетов, бдительно охраняющих свои границы. Ни пограничная стража, ни лучшие умы Южной империи не знают, как решить эту проблему.

Личная библиотека императора. «О границах государства, об известных угрозах и способах защиты от внешнего нападения»

Конец марта – начало апреля

Изможденный старик со спутанными волосами лихорадочно сыпал серый порошок на дощатый пол, рисуя тонкой струйкой замысловатые знаки. Один символ, другой, третий – и рисунок готов. Встав на колени, человек шепнул что-то одними губами, и линии стали наливаться красным цветом, запылали багровыми отблесками. Мгновение спустя магические символы растаяли, оставив после себя посреди комнаты еле заметную дымку. Из белесого дыма вылепилась с трудом узнаваемая фигура, закутанная в плащ с накинутым на голову капюшоном.

– Надеюсь, у тебя хорошие новости, раз ты осмелился нас побеспокоить, – выдохнула раздраженно фигура.

Старик склонил голову, пряча клокочущую в глазах ярость.

– Мим приветствует Спящих.

– К делу, не трать понапрасну время.

– Фрайм выследил беглеца. Следы ведут в Нарвел. Наемник или уже захватил его, или сделает это со дня на день.

Дым заколыхался, теряя очертания призрака, но вскоре разделился на две части, и уже две прозрачные фигуры замерли в воздухе.

– Действительно хорошая новость.

– Я должен немедленно отправиться туда. Боюсь, рядом с захваченным пленником поднимется возня. Слишком много желающих вздернуть его на дыбу и узнать получше о событиях, происшедших в Орочьем поле.

– Что тебе надо для этого?

– Деньги у меня есть. На сменных лошадях я домчусь за неделю или чуть больше. Нужны документы из канцелярии Солнцеликого, чтобы забрать пленного. У меня нет там никаких контактов.

– В Большом Листе найдешь твоего старого знакомого – пасечника Апполора. Это наш верный слуга с отличными давними связями. За сутки он сделает тебе необходимые бумаги.

– А еще мне нужны силы. В моем нынешнем состоянии я не выдержу и сутки скачки.

Фигуры заколебались. Казалось, еще мгновение – и слабый сквозняк развеет остатки магических образов. Мим поднялся с колен и шагнул вплотную к призракам Спящих.

– Чего вы хотите?! Чтобы я сдох, на радость Хранителям? Так ведь это просто! Достаточно лишь приказать, и я помчусь на юг, вслед за моим гончим псом. А завтра утром сверну себе шею на очередном повороте.

– Мы должны подумать…

– О чем? О тяжести наказания? Вы достаточно сильно покарали меня! Но сейчас ваше упрямство и злоба способны разрушить все, чему мы служим. Вместе служим! Так какой вам прок от дряхлого старца, который плачет каждый раз, когда пытается утром подняться с кровати? Уже конец марта, до июня остались считаные дни.

Спящие поколебались пару мгновений и решились.

– Хорошо. Мы вернем тебе силы. Мы вернем тебе молодость, которой ты лишился за непослушание. У нас действительно осталось слишком мало времени. Мчись в Нарвел. Выкупи пленника и передай его нам. После чего получишь обещанную награду.

Призраки растаяли, а остатки дыма окутали лицо старика и тонкими нитями втянулись в открытый рот, ноздри, незримым покрывалом опутали всю фигуру стоящего человека. Он засипел, схватился за горло и судорожно попытался вздохнуть раз, другой. Ноги подломились, и старец рухнул на пол, раздирая руками грудь. Дернулся раз, другой… Затих.

Через полчаса Мим с трудом поднялся с пола и доковылял до куска полированного металла, заменяющего зеркало в комнате. Потянул рукой седые волосы, и клок остался в кулаке. Но глаза смотрели молодо, и человек радостно оскалился. Столетия назад он так же получил молодые силы от своих хозяев, чтобы начать поиски нового Хранителя. И сейчас ощущал, как расправляются плечи и исчезает старческая немощь. Волосы выпадут, и через пару месяцев отрастут новые. Морщины разгладятся, и тело вернется к своим тридцати или сорока годам. Но это будет потом. А пока необходимо срочно подкрепиться, привести себя в порядок и спешить на рынок. Ему потребуются лучшие лошади в этом городе. И он не намерен скупиться. Уже сегодня Мим помчится на юг, где его верный друг вот-вот настигнет безглазого беглеца.

Соварн остановил коня и осторожно сошел на землю. Чуть больше недели назад он со своими людьми умчался в пустыню. И вот – возвращение. Без радости победы, с горечью поражения.

Раненое плечо нещадно саднило, но глава городского ополчения старался не показывать, как ему тяжело. Проклятые черепушки сумели все-таки застать их врасплох. Счастье, что нежить еле двигалась. Потеряли лишь двух коней, и трое солдат ранены, как и их предводитель. Будь мертвяки попроворнее – десяток-другой воинов остался бы лежать в песках. Рядом с разгромленным поисковым отрядом, чьи останки привезли домой.

Мрачный седой мужчина молча смотрел, как ополченцы отвязывают и снимают с лошадей задубевшие трупы погибших. По двору разносился сладко-приторный запах тлена, от которого воротили нос набежавшие зеваки. Но Соварн не обращал внимания на окружающих. Закаменев скулами, он вспоминал лица родственников, к которым придется идти с погребальными выплатами. Кому придется объяснять, как он сдержал данное слово – «хранить вверенных мне воинов от вражеских мечей и стрел». Так сохранил, что волком выть хочется.

Сбоку звякнуло железо. Соварн глянул на застывшего рядом командира наемников и набычился. Только ставленника императорских чиновников не хватало! Одетый в легкую кольчугу Тамп пересчитал тела, выложенные на плиты двора, и повернулся к главе городского ополчения:

– Десять погибших и несколько раненых. Сколько врагов ты сумел оставить в песках? Сотню? Или больше?

– С каких пор наемники стали интересоваться моими людьми?

– С той поры, как ты снюхался с подозрительными гонцами, щедро раздающими посулы и зовущими ловить смерть в песках. Мы делаем одно дело.

– Вот только вы делаете его сидя за крепостными стенами, а мы – умирая во имя государства!

Тамп усмехнулся:

– Мы храним покой города от серьезной угрозы. Которая втопчет вас в городские улицы и не заметит.

– Не говори мне про мифические угрозы! – не сдержавшись, заорал Соварн. – За два десятка лет я не видел ни одного вражеского солдата в сотне миль от Нарвела! Ни одного! А вот нежити и бандитов повидал сотни. И не поххоморанцы или драконьи бастарды убили моих ребят! Не-э-эт, это сделали проклятые черепушки, о которых ты слышал только со слов соглядатаев!

Наемник лишь пожал плечами:

– Можно подумать, это я тебя послал в пески. Так что не пытайся сорвать на мне злобу. Мне на твои крики плюнуть и растереть. Меня лишь беспокоит все необычное, что способно создать проблемы городу, который я призван защищать, как и ты.

Мужчина шагнул к нехотя посторонившимся ополченцам, осмотрел погибших и так же не спеша вернулся к багровому от клокочущей в душе ярости главе ополчения.

– Не вижу зачинщика погони. Он что, бросил вас в песках?

– Нет. Его прикончили вместе с попавшим в засаду отрядом. Но тело нежить забрала с собой.

– Зачем? Сделать еще одного воина мертвых?

– Нет. Иногда эти твари телами убитых украшают столбы в предгорьях. В качестве напоминания заблудившимся путникам.

– Значит, ты потерял людей зря. Ни добычи, ни двуногого осла, на которого можно свалить вину за неудачную охоту. Поздравляю.

Соварн поперхнулся невысказанными словами и глухо закашлялся. Тамп достал из широкой поясной сумки платок, аккуратно отер вспотевшее лицо и тихо обронил, чтобы не слышали другие:

– Когда закончишь похоронные дела, пришли человека. Сядем, поговорим. Я предпочитаю видеть во главе стражи тебя, чем малолетнего болвана, желающего любой ценой выпихнуть нас из города. Надо обсудить случившееся. Не дело, когда отряд возвращается с подобным скорбным грузом… Поверь, мне искренне жаль твоих людей.

Глава городского ополчения с тихим бешенством проводил глазами уходящего воина, не снимающего кольчугу даже в навалившуюся на город жару. К сожалению, его приглашение следует принять. Чтобы понять, что именно привело сюда опасного конкурента. Но это случится позже, существенно позже. А пока Соварну надо собраться с силами и приступить к гнетущим обязанностям – отдать должные почести погибшим и отпеть лучшего друга.

Легкий ветерок играл с дымом костров, на которых коптилось несколько туш. Небольшой кочевой клан не торопясь готовился в дорогу. К вечеру вернутся пастухи, суетливые жены уложат нехитрые пожитки, и завтра на заре разноцветные шатры разберут. Пару недель неторопливого пути – и вождь встретится с такими же уважаемыми повелителями местной жизни. Близким родственникам необходимо обсудить множество важных вопросов до того, как начнется Большой Совет, собираемый в Тамне. Ранняя весна сулила жаркое лето, щедро заливая солнечными лучами степь. Придется отгонять стада дальше на восток, ближе к болотам и плодородным землям. И заранее договариваться о лучших пастбищах с богатыми ханами, наложившими лапу на самые лакомые куски. Как всегда – как засушливое лето, так мелкие кланы вынуждены идти на поклон к могучим соседям ради собственного выживания.

Кривоногая старая женщина в засаленном переднике закончила отчищать пучком травы старый казан, со вздохом разогнулась и глянула из-под руки в степь. В легком мареве горячего воздуха завиднелись фигуры всадников, медленно двигающихся с севера. Старуха удивленно качнула головой и заторопилась по делам. Встретить гостей – дело воинов. Пусть они разбираются, кто из многочисленных соседей решил протропить степь ближе к имперской границе. А ей, старой женщине, пора сходить к ближайшему общинному костру и получить свой кусок мяса. Приготовить похлебку и отловить играющих на краю стойбища внуков. Завтра в дорогу, а дел неотложных целый ворох. Ох, ковыльные боги, за что только караете свою верную плакальщицу! Дайте срок, споет она перед сном положенные молитвы и напоит кумысом ваши деревянные образы.

Кривые ноги заковыляли прочь от потрепанной юрты, и старуха уже не видела, как двое легких на подъем всадников направились в сторону медленно приближающегося отряда.

Кочевники притормозили своих невысоких лошадок и обеспокоенно всмотрелись в медленно приближающиеся фигуры. Высокие крепкие кони несли вооруженных людей. Копья, притороченные сбоку щиты. Не меньше пяти десятков имперцев. Кто такие? Посольство? Или очередной патруль решил углубиться в степь? Далековато для патруля – около пяти часов пути до кромсающей степь стены. Кто же тогда эти незваные гости? С чем они пожаловали?

Один из кочевников развернул коня и рванул обратно – предупредить вождя. Второй повернул коня боком и все с большим беспокойством смотрел на подъезжающих воинов.

– Эй! Сосед! Ты чего? Ты зачем сюда едешь? Мы тебя не звать! – на ломаном имперском закричал оставшийся всадник. Один из легионеров заулыбался и приветливо замахал рукой. Кони сделали еще пару шагов, щелкнула тетива, и кочевника выбило из седла. Сгрудившиеся у края кочевья воины завыли и разбежались: кто к лошадям, кто к телегам – организовывать оборону. Хотя полсотни легионеров – это очень серьезно. От таких пеших гостей лучше сбежать. А с конными придется драться, прикрывая отход женщин и детей.

Обозначившие свои намерения нападавшие зажгли факелы, рассыпались цепью и погнали лошадей. Не подъезжая близко к сгрудившимся юртам, потекли двумя широкими конными рукавами. Засевшие за укрытиями кочевники попытались зацепить стрелами врага, но на таком расстоянии можно было лишь зря потратить остроносых вестников смерти. А вот легионеры из композитных дальнобойных луков дымными следами расцветили небо и обрушили горящие стрелы на кочевье. Между занявшимися юртами заметались жители, пытаясь спасти скарб.

В центре поселка надсаживал глотку вождь. Неожиданное нападение оказалось крайне неприятным сюрпризом. Большая часть лошадей с пастухами вернется лишь вечером. Сейчас лошади есть только у воинов. Но шестьдесят кочевников против полусотни тяжелой конницы имперцев – это даже не схватка, это избиение. Закованные в отличные доспехи, вымуштрованные солдаты легко разгонят легковооруженного противника. Ввязываться в прямое столкновение – потерять бойцов и оставить клан на произвол судьбы. Отсиживаться за телегами – дать возможность спалить все кочевье. Проклиная неизвестно чем озлобленных соседей, вождь быстро прокричал приказы.

Три десятка воинов взобрались на своих лошадей и попытались атаковать хвост одного из отрядов. Но имперцы, не снижая скорости, ответили стрельбой и продолжили мчаться навстречу второй группе, осыпающей зажигательными стрелами противника. Отвернув чуть в степь, легионеры перестроились, и кочевники шарахнулись обратно от выстроившейся полусотни. Закованные в железо всадники медленно тронулись к горящим юртам, меняя колчаны стрел.

К скрипящему от ярости зубами вождю примчался мальчишка и, запыхавшись, заверещал что-то, показывая грязной рукой на север. Вслед за первым отрядом к месту схватки летела еще полусотня. Через две-три минуты они будут здесь. Вождь принял решение.

– Мои братья и охотники – прикрываем отход! Остальным конным – по ребенку – и прорываться в степь! Детей ссадите у глубокой балки – и назад! Остальным – с любым оружием – за телеги!

Между юртами заметались конники, каждый хватал любого мальца, подвернувшегося под руку. Не успел второй отряд легионеров доскакать до поселка, как на восток помчалась плотная группа степных воинов, стремясь максимально быстро оторваться от преследователей. Десяток конных жидкой цепью растянулся между ними и медленно приближающимся первым отрядом, обстреливая врагов. Остальные жители, побросав имущество, укрылись за несколькими крупными повозками, стоящими в центре кочевья.

Сотня имперцев действовала грамотно и жестко. Проверив юрты, солдаты разбились на три группы. Две фланговые упорно обстреливали укрывшихся за повозками людей, отгоняя попутно беспокоящих конных кочевников. Третья группа прикрылась щитами и, подойдя вплотную к импровизированной баррикаде, забросала обороняющихся горшками с горючей смесью. Через несколько минут все закончилось. Кто не сгорел сразу, выскочил под разящие стрелы.

Подпалив кочевье, отряд быстрым маршем ушел на север, оставив после себя дымящееся пепелище. Выжившие кочевники аккуратно проследили, куда именно ушли нападавшие. Вождь с остальными воинами похоронил погибших и поздней ночью собрал остатки клана.

– Неделю назад я хотел пить кумыс и болеть за лучших наездников на празднике весенней воды. Сейчас я хочу лишь одного – напоить кровью имперцев мой меч. Они ударили подло, убивая без причины. Мы ответим так же – просочимся незримыми тенями через их забор-переросток и пустим по ветру ближайшие села. Женщин и детей примет к себе мой троюродный брат из клана Аменидов. Кто может нести оружие – пойдет со мной. Следующий месяц в северных краях будет жарко…

Глэд поворошил угли костра и устроился рядом. Нежить не трогала зверье, и охота на непуганую дичь позволила обеспечить себя мясом с достатком. Чистая вода из полноводных горных рек смыла жуткие воспоминания о тяжелом переходе через пустыню. Человек второй вечер подряд наслаждался нежданным покоем и отдыхом. Мертвые не досаждали своим вниманием, давая возможность собраться с силами и обдумать дальнейшие планы. Похоже, нежить вообще не утруждала себя осмысленными действиями. Сцементированные лишь общей ненавистью к живым людям, скелеты патрулировали отвоеванную территорию, доставляли магическое зелье на опорные точки и проводили большую часть времени в оцепенении. Поучаствовав в процессе инициации, так же тихо исчезли, как появились до этого. Оставив после себя лишь гулкую тишину в горах и песни неугомонного ветра, гоняющего редких пустынных гостей – колючие перекати-поле.

Безглазый набросил на ноги полученное в подарок древнее лоскутное одеяло и глянул на одинокую фигуру по другую сторону костра. Скелет бывшего наемника выглядел непривычно. Но то, что осталось от Фрайма, угадывалось в жестах, походке, злых вспышках зеленой ненависти в пустых глазницах. Новый боец мертвой армии медленно привыкал к изменившейся реальности, пытаясь определиться – как себя вести с человеком, поставившим себя за грань живых и мертвых.

– Я завтра утром ухожу. На юг. – Глэд подбросил пару сучьев и откинулся на спину, любуясь бездонной чернотой ночного неба.

Наемник помолчал чуть-чуть, потом обеспокоенно заворочался.

– Что тебе на юге? Там спятившие имперцы, дикие кочевники и режущие все живое эльфы. Попадись к любым из них в лапы – прикончат. Как я понял, тебя уже разок накормили этой зеленой дрянью. Только вот после ужина ты остался жив, а я превратился в это недоразумение.

– Ничего. Ощутишь на своей шкуре, каково мне, – равнодушно ответил человек. Фрайм повозился на камне, постукивая белеющими в ночи костями, но молчать долго не смог. Глэда не оставляло ощущение, что, будь у наемника нормальное тело, тот бы сейчас раздраженно сопел в ответ на злые слова. Хотя всполохи зеленого света в четко очерченных глазницах позволяли судить о настроении собеседника. В отличие от старых бойцов нежити Фрайм пока не научился контролировать свои чувства в полной мере.

– И все же я не понимаю. Что ты ищешь там, на юге? Тебя приняли орки. Тебя ждут гномы. За тобой с поклонами ходят Спящие. Зачем ты бежишь от своей судьбы?

Глэд повернулся к огню и ткнул пальцем в сторону мертвеца:

– Ты только что ответил на свой вопрос. Я сам выбираю свою судьбу. Понимаешь? Сам. Это вы сломали мою старую жизнь. Это ты и твои хозяева нашли меня в другом мире. Притащили сюда. Испытывали на прочность, калеча тело и душу. И теперь пытаетесь заставить плясать под вашу дудку. Все надеетесь заставить делать то, что надо вам. Вам, а не мне.

– Мне от тебя ничего не надо, – зло буркнул Фрайм.

– Ну теперь, конечно, – усмехнулся Безглазый. – А еще несколько дней назад гнал коня по пустыне, надеясь поймать, связать и перепродать подороже. А я лишь хочу, чтобы меня не трогали. Чтобы не тянули силком на подземный трон. Чтобы не требовали с оружием в руках охранять древнего покойника. Чтобы не придумывали мне чужих ролей. Не надо. Мне этого не надо.

Жаркий костер громко щелкал прогорающими углями в наступившей темноте.

– И что же ты надеешься найти там, на юге? Ответ на какие вопросы?

– Я пока не знаю. Мне снятся сны. Про громадные деревья, зовущие к себе. Про бескрайние Леса, напоенные плотными туманами. Про широкие реки, бесшумно струящиеся между зеленых лугов. Какая-то часть меня зовет на юг. Возможно, там я смогу успокоить душу. Перед возвращением домой.

– Твой дом здесь, человек. Ты – потомок Перворожденных. В тебе течет их кровь. Твои прадеды несли в себе магию этого мира. И возвращение на Фэгефул пробудило древнюю кровь. Ты не сможешь больше жить в других мирах.

– Не верю! – зло оборвал наемника Глэд. – Ты говорил, что из меня не выйдет воин, но именно я поразил тебя! Твой хозяин оставил меня подыхать в подвалах поххоморанцев, а я не только вырвался оттуда, но и прошел через весь север. Свободным! Не удивлюсь, если ваши слова про неизбежную смерть окажутся таким же глупым поверьем! Не удивлюсь. Мало того, я обязательно узнаю, как мне вернуться домой. И покину эти земли навсегда. Наперекор всему. Назло всем кукловодам, мечтающим моей кровью напоить чужие планы.

Фрайм устало пожал плечами, не желая спорить с упрямым человеком:

– Тебе ничто не мешает. Если хочешь – иди. В свой старый мир или еще куда. Тебя никто не держит.

– И пойду. Как только узнаю как…

– Ты знаешь. Только не хочешь решиться. Страх перед дорогой держит надежнее любых запретов.

Глэд приподнялся, всматриваясь в сгорбившуюся фигуру:

– Что ты сказал? Я могу пойти домой? Прямо сейчас?!

– В полнолуние. Любое полнолуние. Ты Перворожденный. Вы можете ходить тропами между мирами без помощи амулетов и заклятий. В любое полнолуние, когда отраженный свет освещает тени дорог, ты можешь пройти берегами любой реки, вслед за текущей водой. Там, где мне надо держаться за путеводный талисман, ты сможешь шагать без помощи магии. Ты сам – магия дорог. Ты – носитель памяти предков, бежавших от тягот нашего мира. Вы все беглецы, бегущие от самих себя.

Безглазый обхватил голову и замолчал, лихорадочно что-то обдумывая. Пять, десять минут встревоженного лихорадочного дыхания, и человек вскочил на ноги, хохоча во все горло:

– Боги! А ведь действительно – я знаю! Я знаю, как мне вернуться домой! Я зна-а-а-а-ю!!!

Эхо заметалось злыми голосами по горам, перекатывая между стен ущелья:

– Ю-у-у…

– Конечно, ты знаешь. Это мне, простому парню, надо учить слова заклинаний, держать при себе древние амулеты и молить богов о милости. А тебе, безграмотному лентяю, все досталось при рождении. И пока не разжуешь, ты так ничего и не поймешь.

Скелет поскрипел зубами и еще больше сгорбился, пригорюнившись:

– Проклятье, даже сплюнуть не могу! Что за жизнь мне досталась напоследок.

Глэд же выплясывал рядом с огнем какой-то полубезумный танец:

– Точно! Как я не мог этого понять раньше! Глубокая вода, омытая лунным светом! Память дорог и цель в конце! Песня пути, напетая мне кем-то давным-давно! Я могу вернуться домой! Могу!!!

Наконец он свалился на одеяло, совершенно обессиленный. Напился вдоволь воды и весело посмотрел на скрючившегося наемника:

– А ты чего грустишь? Можно сказать, я подарил тебе шанс.

– Какой? Идти с тобой?

– Зачем? У меня свой путь. И я, и ты – свободные люди. Каждый может идти туда, куда хочет. Я схожу на юг, разберусь с ночными видениями и вернусь домой. А ты можешь отправиться в путешествие. Навестить друзей. Или врагов.

– Не понимаю.

– Да? Странно. А не обидно метаться по миру, прислуживая каким-то древним огрызкам и рискуя шкурой ради чужих интересов? Не хочешь поквитаться?

Фрайм медленно выпрямился и зло уставился на человека:

– Я бы с тобой поквитался. Раз и навсегда.

– Дурак. Точнее, не дурак. Ты марионетка. Тебя дергали за веревочки, ты бежал. На одно побережье, на другое. За кандидатами на смерть. Потом – за новым мясом взамен подохшего. И так по кругу. Тебе так промыли мозги, что ты и меня все пытаешься вернуть. Привязать к оборванным нитям, чтобы я плясал этот абсурдный танец и дальше: король гномов, хранитель Владыки. Не надоело?

– А у меня есть варианты?

– Есть! – Глэд рубанул воздух ладонью. – Ты свободен. Нет больше наемника. Нет больше человека, который кому-то обещал и присягал. Ты – это ты. И не обязан больше гнить в песках, идя по следу беглеца.

– Конечно. Вместо этого я буду медленно подыхать здесь, рядом с Источником. Пока не рассыплюсь от старости.

Глэд засмеялся, одобрительно кивая:

– Надо же, ты пока еще не растерял желания, как остальные. Ты еще что-то хочешь. Твоя голова еще думает, а не свистит пустым черепком вслед ветру.

Наемник медленно встал, подошел к спокойно сидящему человеку и вгляделся в его пустые глазницы, залитые мраком.

– Ты что-то знаешь, счетовод. Что-то такое, что способно примирить меня с действительностью.

– Чего ты хочешь, нежить?

Фрайм замолк. Надолго. Застыл, как изваяние, освещая окружающую ночь разгорающимся зеленым безумием, бушующим в глазницах. Потом ответил, вытолкнув из себя комок желчной злобы:

– Я хочу отомстить. Ты прав. Меня купили. Давным-давно. И я как преданная собака бежал по следу, приносил добычу, получал награду и снова бежал. Сейчас я хочу поквитаться. С моим бывшим компаньоном, втравившим меня в эту гонку. С бывшими хозяевами. Со всеми, кто подвернется под руку. Очень хочу поквитаться. Раз уж я потерял возможность дышать, любить, наслаждаться жизнью, я хочу сделать так, чтобы другие страдали не меньше меня. Мертвым нет дела до радостей живых. Я хочу убивать.

– Тогда смотри, мой бывший враг.

Глэд достал сумку и высыпал оттуда восемь небольших глиняных бутылок. Взял одну и аккуратно влил в широкое горлышко чуть-чуть зеленого зелья из стоящего рядом широкого ковша с длиной ручкой. Поставил бутылку на землю и замер.

Через минуту сквозь стенки медленно заклубились тонкие струи зеленого пара, легко испаряющиеся невесомой дымкой под легкими порывами ветра. Еще миг – и истончившаяся глина треснула, осыпавшись осколками на землю.

Глэд жестом прервал открывшего было рот наемника и взял вторую бутыль. Тонкая зеленая струя влилась в очередное горлышко, и человек поставил сосуд на угли, склонившись над ним и шепча что-то беззвучно. Скелет со все возрастающим интересом смотрел на происходящее. Минута, другая – и глиняная бутылка поставлена рядом с глиняными обломками. Поставлена, чтобы приковать к себе взор мертвого воина, наблюдающего за нарождающимся чудом.

Через десять минут Глэд ударом ноги разбил вторую бутылку и показал внутреннюю сторону черепков Фрайму:

– Видишь? Выглядит, как речная раковина. Сплошной перламутр. А всего лишь надо – открытый огонь и несколько правильных слов, сказанных вовремя. И любой из вас способен теперь получить тару для зелья. И наполнить бесчисленные кувшины и бутыли у Источника до краев. Чтобы ходить в дальние походы, не боясь сгинуть окончательно.

Наемник осторожно взял в костлявые пальцы обломок и внимательно рассмотрел переливающийся зелеными отблесками налет на внутренней поверхности. Потом бросил глиняный черепок в огонь и повернулся к человеку:

– Почему? Почему только ты смог найти ответ на эту загадку?

– Не знаю. Любой из прошедших посвящение знает слова заклятия. Любой мог связать между собой огонь и первые словаинициации. И вот результат.

– Да. Это результат. Это – возможность отомстить.

– Совершенно верно, Фрайм. Это возможность собрать армию. Целую армию желающих поквитаться. За муки, на которые вас обрекли. За эти бесконечные холодные столетия в пустынных горах. Тысячи беспечных лежебок требуют денег, новых земель и милости королей. Оплачивая все это чужими судьбами и жизнями. Им плевать на вас, на меня и на всех, кто живет за границей очередного государства. Орки разбили одну иллюзию среди северных снегов. Пора вам разбить другую.

Наемник положил руку на плечо Безглазому и тихо заговорил. Заговорил, роняя слова, напоенные смертью:

– Мим должен примчаться в Нарвел со дня на день. За мной. За тобой. Я должен с ним повидаться. И я повидаюсь. Даже если для этого мне придется разбудить всех местных болванов, покрывшихся за века пылью и паутиной.

– Разбудишь. Вас всех поддерживает ненависть. Она вас и поведет в бой. Ты прирожденный военачальник. Покажи им завтра этот трюк с зельем, дай им надежду дойти до города и подари силы для битвы – и они пойдут за тобой. Все до единого.

– Пойдут. Ты покажешь мне еще раз, как надо готовить правильные сосуды для нашей магической силы. А я расскажу тебе все, что знаю про Перворожденных, Спящих и поиск Хранителей. Надеюсь, что это поможет тебе, брат.

Глэд крепко обнял замерший скелет, потом порылся в сваленной поклаже и вытащил меч в ножнах:

– Держи. Твой. Как я понимаю, он еще не раз пригодится. Ты проснулся, брат. И я рад буду тебе помочь. Хватит плясать под чужую дудку. Пора поджарить пятки кукловодам. Время пришло.

Свет оплывшей свечи выхватывал из тьмы тонкие пальцы, осторожно перелистывающие плотные книжные листы. Вереницы букв, складывающихся в слова. Слова, цепочками нанизывающие друг на друга магические действия. Злые действия. Злые и пугающие своей бессмысленной жестокостью.

«Для того чтобы изгнать воду из колодцев, необходимо… Возьмите три меры помета пещерных летучих мышей, смешайте с соблюдением обряда, и каменные стены до трех локтей высотой рассыплются в прах… Если пленник молчит, используйте…»

Страница за страницей. Заклинание за заклинанием. Накопленные темные знания на благо нежити…

Энна-эной аккуратно закрыла книгу, завернула ее в полотно и осторожно уложила в потертый деревянный ларец. Поколдовала с хитрым замком и спрятала коробку в широкую сумку, лежащую у ножки кровати. Попытается открыть чужак, и достанется ему вместо пожелтевших листов лишь пепел.

Страшный подарок везет она на Перешеек. Большой человеческой кровью отзовется дар мертвому народу. Хотя чем больше живых найдет свою смерть, тем с большей радостью поможет ей нежить в трудных поисках неуловимого беглеца. Да и мала она еще осуждать учителя, выбравшего такую форму оплаты. Доживет до своих семи-восьми сотен лет – получит право иметь свое собственное мнение.

Эльфийка задула свечу и забралась под одеяло. Полуночные звезды давно уже истыкали небосвод, пора спать. Хозяин обещал поднять ранним утром, надо отдохнуть.

Который год подряд лесные странники пользовались проверенной цепочкой посредников, готовых за звонкое золото решить любые проблемы: купить подорожные документы, найти хороших лошадей, обеспечить кров и пищу уставшим путникам. Вот и сейчас Энна-эной шла по знакомым адресам. Получила нужные бумаги у лихих людей, щиплющих богатых путешественников на южных границах империи. На ходкой лошадке добралась до центральных районов широко раскинувшегося государства. Полновесный кошель открыл для нее двери дома одинокого учетчика. Сытный ужин, горячая ванна и отдельная комната – о чем еще можно мечтать? Утром плотный завтрак, принять поводья отдохнувшего и вычищенного коня – и вновь в дорогу. Хорошо еще, что золото пока способно купить эти услуги. И тяжесть кошелька может перевесить посулы имперских соглядатаев, обещающих щедрую государственную награду за поимку чужаков. Только кто знает, как долго это еще продлится.

Слабо скрипнула в коридоре половица, и эльфийка положила руку на рукоять прислоненного к кровати меча. Прислушавшись, Энна-эной негромко произнесла:

– Вы чего-то хотели, господин Карлэн?

Тихо отворилась дверь, и в комнату протиснулся грузный хозяин дома, освещающий себе путь высокой яркой свечой в одной руке и с толстым свернутым одеялом под мышкой другой.

– Я, это, подумал… У нас тут ночами холодно еще. Как бы, госпожа, не застудились. Обидно будет. Скажете потом, что я недоглядел. Вот. Поэтому я и принес. Одеяло.

Эльфийка спокойно взглянула на задравшуюся ночную рубаху гостя и слабо улыбнулась. Да-да, одинокий мужчина заботится о здоровье гостьи. Сколько ему? За пятьдесят, не меньше. Начало мужания у лесного народа и закат быстротечной жизни у людей, торопящихся жить, любить и умирать. Но хозяин все топтался на пороге, пытаясь собрать разбежавшиеся слова, и явно не собирался скоропостижно покидать этот мир. Наоборот.

Энна-эной еще раз окинула взглядом мужчину и потянулась. Почему бы и нет? Брезгливости к ночному визитеру она не испытывала, а легкий секс только снимет дорожную усталость. Тонкая рука откинула одеяло, и зоркие глаза отметили, как закаменело лицо Карлэна.

– Спасибо. Хотя должна признаться, что у вас дома достаточно тепло. Кроме того, я предпочитаю согреваться другими способами. Если мы друг друга правильно понимаем, то я буду рада узнать вас ближе. Единственная просьба – погасите свечу. Намного приятнее дать волю рукам и губам. Глаза – великие лжецы. Не нужно доверять им в такой ситуации.

Свернутое одеяло упало на пол. Крепкие руки поставили свечу на стол. Мигнул задуваемый огонек, белым пятном метнулась снимаемая рубаха, и кровать вздохнула, принимая на себя тяжелое мужское тело. До утренней зари оставалось несколько жарких часов.

Путешественница получила свою лошадь поздним утром. Утомленный бурной ночью Карлэн приготовил обильный завтрак и помог собраться в дорогу. На его лице было написано, что в ближайшее время учетчик закроет покрепче ворота и ляжет отсыпаться.

Мужчина погладил распущенные черные волосы, скрывающие острые кончики ушей гостьи:

– Ты красивая. У меня разные бывают. То ваши заглянут. То кочевники кого пошлют по делам. И в последнее время все господа попадаются. Нос от старика воротят.

– Для старика ты неплохо сохранился, – засмеялась Энна-эной. – Сколько тебе? Пятьдесят пять?

– Пятьдесят три.

– Только в мужскую силу вошел. Не прибедняйся, Карлэн.

Мужчина ухмыльнулся:

– Тебе виднее. Я редко когда себя проявить могу. Но одно скажу не таясь. У нас город не маленький. Часто из столицы разные важные господа наезжают. И золотишко обещают, и льготы. Тому, кто сумеет скверну найти и на благо империи послужить. Я уж даже задумываться стал – не вернуться ли к добропорядочной жизни. За длинные уши должны неплохо заплатить. И сегодня ночью решил проверить, как ты, не побрезгуешь?

– И как я тебе, законопослушный Карлэн? – расхохоталась эльфийка.

– Порадовала ты меня, чего таить, – насупился мужчина. – Наши бабы так не умеют. Поэтому я тебе не таясь и говорю – можешь приезжать когда захочешь. Здесь тебе будут рады. В любое время дня и ночи.

Изящная ножка нашла стремя, и тонкое тренированное тело взлетело в седло. Черноволосая всадница наклонилась и ласково потрепала любвеобильного хозяина по щеке:

– Ты меня не забывай. Я в следующем году часто буду у тебя гостить, много дел накопилось. Может, и надолго у тебя остановлюсь как-нибудь. Так что ты готовься. Перину к весне новую прикупи. А я помогу тебе ее укатать как следует.

И, подарив озорную улыбку, эльфийка отправилась со двора, помахав на прощание рукой.

Лишь выезжая из города, она позволила себе стереть с лица веселье. Холодный оценивающий взгляд привычно обшаривал раскинувшиеся вокруг дороги поля.

– Значит, сдать меня хотел, старый пень? Ладно, мой хороший. Лесные ветра позволят мне вернуться этой же дорогой. И я накормлю городских псов твоими кишками. Чтобы даже мыслей не возникало, во сколько оценить мою остроухую голову.

Полуденное солнце укоротило тени собравшегося разномастного воинства. Тысячи скелетов замерли в широкой долине, внимательно вслушиваясь в яростные крики новичка. Тонкокостная фигура взобралась на высокий валун, потрясая поднятым над головой кувшином. Сидящий в куцей тени Глэд с интересом вслушивался в доносящиеся обрывки фраз.

– Время спящих героев прошло! Накопленные в Источнике силы позволят нам ответить как подобает! Оставить свой след далеко на севере, среди развалин проклятого Нарвела! Имперские крысы ощутили тяжесть нашего оружия и склонили головы под мечами великой армии! Настала пора огнем и мечом взыскать долги с разжиревших торговцев! Хватит мечтать о встрече с заблудившимися бродягами! Пора ударить в полную силу!

Кувшин с гулким хлопком разлетелся о камень, щедро рассыпая глиняную крошку и зеленые клубы дыма вокруг.

– Мы больше не прикованы к холодным горам, мы стали свободны! Я обеспечу вас силой для похода, битвы и возвращения с победой домой! Убьем их всех! Пополним наши ряды, братья!

Скрипучий вопль был ему ответом. Мертвые согласились заглянуть в гости к живым.

Убедившись в безотказной совместной работе огня и заклятия, Фрайм развил с раннего утра бешеную деятельность. Он нашел большую часть вождей нежити, продемонстрировал им вереницу бутылей и кувшинов, способных бесконечно хранить в себе магическое зелье. Бывшие маги и воины как зачарованные смотрели на его игры с посудой поблизости от Источника. Вскоре агрессивно напирающий наемник сколотил из старожилов группу последователей и начал подготовку к будущему походу. Всеобщая демонстрация лишь закрепила статус только что выбранного вождя. Не успел Глэд передохнуть от скрежещущих криков, как Фрайм нашел его и вывалил ворох новостей:

– Значит, ты решительно настроен продолжить путь на юг? Жаль, твоя помощь была бы кстати. Ну как хочешь. Знакомься – это Тартап. Он возглавляет только что сформированную сотню, которая проводит тебя до южных границ Перешейка. Вот копии карт, которые я смог найти. И сумка с собранным золотом. За пару недель ты доберешься до границы. Лошадей мы тебе дадим.

– Не много ли со мной отправляешь? Мне хватит и пары проводников. Все же эти земли для меня не чужие.

– Я так думаю, что в дороге ты не будешь сильно торопиться и поднатаскаешь чуть-чуть бойцов. Стрельба и работа с холодным оружием. Когда я еще успею сколотить здесь боеспособную армию.

Глэд бросил взгляд на растекающиеся в стороны разномастные отряды:

– Похоже, ты решил ударить как можно быстрее.

– Да. За пару дней с лучшими местными стратегами мы разработаем общий план. Подготовим как можно больше запасов зеленой дряни и двинем на север. Тренировать моих воинов я буду в дороге.

– Не рассыплются?

– Нет. Мы справимся. Ты правильно заметил. Нас объединяет в одно целое ненависть. Ненависть к тем, кто еще дышит. И возможность поквитаться – отличный стимул для братьев.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Да. Мы встанем под стены города как ночной нежданный кошмар. Мы будем терзать их день и ночь, не давая отдых защитникам на стенах. Я использую все возможные уловки, чтобы захватить Нарвел. Не успеет закончиться весна, как мы вернемся назад с добычей, еще более сильные, чем раньше.

– Будь осторожен, нежить слаба в прямом столкновении.

Фрайм засмеялся, клацая зубами:

– Я знаю, сам такой. Пусть наши кости хрупки, но стрелы пролетят сквозь ребра. А в грудные клетки мы набьем перекати-поле, чтобы разбитый костяк продолжал битву, даже превратившись в труху! Не волнуйся, мы придумаем, как использовать всех, способных держать оружие. Даже безруким найдем работу – пусть тащат телеги с припасами. Жаль, что ты уходишь. Мог бы увидеть конец человеческого господства рядом с Перешейком.

Глэд лишь покачал головой и подхватил уложенную с утра сумку:

– Ты абсолютно безнадежен. Дай волю – дойдешь с армией до северных льдов. Извини, я должен продолжить свой путь. А тебе и братьям могу лишь пожелать удачи. Найди кукловодов и их помощников. Найди и вырви им руки. Помни…

Череп наемника блеснул в свете жаркого солнца:

– Я помню, брат. Мы – свободны. И мы будем делать то, что хотим. А не то, что нам пытаются навязать эти ублюдки.

Спустя полчаса Глэд с четырьмя лошадьми не спеша двинулся утоптанной тропой на юг. Рядом с ним нестройными рядами шагала отобранная сотня бойцов. Безглазый равнодушно вглядывался в суетливо мелькающие вокруг фигуры, напоминающие ему разворошенный муравейник. В глубине души он не испытывал никакой жалости к людям, оставшимся за раскаленными песками. И пусть нежить обрушится на далекие земли сметающей все на своем пути лавиной. Пусть горят города, и новые мертвецы пополнят ряды чудовищной армии. Пусть. Глэду все равно. Он идет своим путем. Его исковерканная душа не приемлет чужой мир, копя лишь ненависть к лживым человеческим лицам. Пусть невинные и причастные к его мукам сами решают свою судьбу. Пусть живут или умирают в бесконечных войнах, погромах и поножовщинах в подворотнях. Но без него. Раскрыв тайну магических сосудов, Безглазый лишний раз подтвердил свой выбор. Он уходит все дальше от раскаленной пустыни, от высоких холодных гор. А нежить или отомстит живым, или погибнет в битве. Пришло время умирать.

Глава 5 МЯТЕЖ

Считается, что самым крупным мятежом имперских легионов были Велиратские волнения. Тогда одновременно взбунтовались пять легионов, требовавших повышения суммы ежемесячного жалованья и права выходить на пенсию досрочно в случае тяжелых ранений. Императору пришлось распустить мятежные легионы и набирать новых солдат. Тогда же был издан закон об обязательной смене места дислокации легиона раз в пять лет. Закон исполнили только один раз.

Инвентарные записки к кодексу законов о статусе легионера

Начало апреля – конец апреля

Вторую неделю сотня нежити марширует через Перешеек к южным пределам, салютуя бесконечной встречной веренице отрядов, спешащих на север. Но эта сотня идет на юг. Туда, где затянуты свежими травами каменные останки имперских крепостей, взятых штурмом несколько лет тому назад. Только зайцы скачут по пустым, богатым травами пастбищам. Только дикие птицы поют в густых лесах, не тронутых топором дровосека. Плодородные земли бдительно охраняются мертвыми отрядами, убивающими любого путника – хоть с оружием в руках, хоть безоружного.

И сейчас сотня хорошо вооруженных скелетов неутомимо марширует вслед за своим предводителем, уверенно сидящим в седле. Безглазый человек магическим внутренним взором наблюдает за легким бегом облаков, за игрой ветра в разросшихся кустах, улыбается бодающимся козлятам, которые вздумали выяснять отношения на далеко раскинувшейся осыпи. И каждый вечер мужчина останавливает коня, отдает распоряжения о разбивке лагеря. Затем начинает изматывающие тренировки. Как и полгода тому назад, он вбирает в свой разум истончившиеся нити погибших душ, подчиняет их нескладные движения себе, заставляет повторять раз за разом упражнения с остро отточенным оружием. И с каждым вечером сопровождающая его сотня все увереннее атакует и защищается, все быстрее сбивает строй или рассыпается тройками, сражаясь друг против друга. После ночного отдыха Глэд тратит пару утренних часов на тренировки с луком, потом костяные бойцы собирают стрелы, и отряд двигается дальше, напоенный новыми знаниями, сплоченный как единый опасный организм.

Передовое охранение проверило дорогу впереди и показалось из кустов, стеной раскинувшихся на вершине небольшого холма. Горы раздались в стороны, начиная сбегать вниз широкими пологими лугами, изредка вспучивая зеленый ковер небольшими холмами. Разведчики жестами показали, что дорога свободна, и отряд россыпью втянулся в заросли. Глэд спешился и двигался следом за командиром нежити, ведя коня на поводу. Три сменные лошади несли нехитрую кладь следом. Шагнув на свободное место, Безглазый вдохнул воздух, напоенный запахами трав, с улыбкой вслушался в звуки, долетающие до него с раскинувшихся впереди просторов, и вдруг закаменел лицом. Мгновение спустя мертвые бойцы передали по цепи приказ своего наставника:

– Немедленно назад! Укрыться!

Густые заросли спрятали бесшумно попятившееся воинство. Белесой тенью рядом с человеком возник Тартап – командир сотни. Глэд напряженно вглядывался в небольшую рощу у подножия холма. Потом шепнул замершему рядом с ним скелету:

– Полсотни людей на другой стороне. Из них меньше десятка солдат. Остальные какие-то неумехи. Я слышу их возню даже отсюда.

– Крестьяне?

– Возможно. Они гонят кого-то. Одиночка путает их среди деревьев. Но не хочет выходить на открытое место. Как я понимаю, чтобы не поймать стрелу. Но до темноты еще два часа, ему не продержаться столько. Чудо, что до сих пор в этом лесном огрызке добычу не сцапали.

Тартап всмотрелся в залитую солнцем картину и крепче перехватил отполированное копье:

– Это наши земли. Люди давно не заходили так далеко. После падения крепостей здесь мы полновластные хозяева.

– Значит, добыча очень важна для них.

– Десяток прикроет тебя, я с остальными атакую.

Мужчина тихо рассмеялся:

– Ну почему вы так торопитесь сдохнуть еще раз? Два-три стрелка стерегут эту сторону. Они вас заметят, и из сотни до леса дойдет от силы половина. Даже после моих уроков несколько хороших стрелков перещелкают вас на открытом месте как зайцев.

– Но половина дойдет. И напомнит людям, кто здесь хозяин.

– Конечно. Вот только павших не вернешь. Значит, мы поступим по-другому. Я заметил, что вы хорошо чувствуете присутствие живых вблизи. В зарослях это даст нам преимущество. Поэтому полусотня спускается сзади по холму, огибает его и по реке сплавляется к правой стороне рощи. Оружие позволит вам не всплывать на поверхность. Речушка подходит с той стороны вплотную к зарослям. Выбираетесь из воды и молча атакуете, не выходя на луг. Я более чем уверен, что, как только начнется схватка, крестьяне побегут куда глаза глядят. Постарайтесь их отжать к нам. Оставшиеся со мной сформируют две линии. Первая щитами прикроет лучников, стоящих за ними. Когда эти горе-вояки начнут метаться, мы их встретим как следует. Потратим лишние полчаса, зато сведем потери к минимуму.

Застывший на мгновение Тартап щелкнул челюстью, пытаясь повторить ухмылку Глэда:

– Жаль, что ты уходишь. На пару с нашим новым командиром вы бы завоевали мир.

Безглазый болезненно скривился:

– Спасибо, мне этот мир без надобности. И еще: мне кажется, что охотятся за женщиной. А среди загонщиков одни мужчины. Постарайтесь оставить ее живой. Возможно, я догадываюсь, с кем нас свела судьба.

Скелет отсалютовал и скрылся в зарослях. После непродолжительной суматохи отряд разделился. Половина споро вернулись назад и стали спускаться по склону холма. Оставшиеся выстроились в кустах в две линии. Первая линия поудобнее перехватила щиты и прикрыла вторую, бойцы которой в это время проверяли луки и сподручнее пристраивали колчаны, полные стрел. Глэд убедился, что никто из бойцов не высовывался из спасительной зелени, и приготовился ждать.

Энна-эной слилась с пучком высокой травы, укрывшим ее гибкое тело. Двое тяжело дышащих мужчин протопали мимо, настороженно поводя в стороны копьями. Мужланы! Если бы весь отряд состоял из подобных идиотов, она бы не волновалась. Но ведь как не повезло! Оставалось вчера лишь дождаться темноты в приграничном городишке и ночью неслышной тенью выскользнуть прочь. Так нет, нашлись желающие повнимательнее проверить подорожные документы. И задать разные глупые вопросы: про дом, где родилась; про причину визита в северные земли; про распущенные длинные волосы, которые могут скрывать необычной формы уши…

Излишне любопытный болван так и остался лежать в таверне с ножом в глотке. Но вот уже сутки как она не может стряхнуть с себя преследователей. Оказывается, местные солдаты неплохо знают местность. А обещанная награда за «остроухую тварь» способна пересилить страх крестьян перед разоренными землями. Ублюдкам удалось все же подстрелить уставшую лошадь, и теперь эльфийке приходится играть в прятки с преследователями, почти настигшими беглянку.

Подождав, пока крестьяне прошли чуть дальше, эльфийка покинула временное укрытие и скользнула в другую сторону. Хоть бы нору какую найти, ложбинку или поваленное дерево! Она бы закопалась так глубоко, что и сотня солдат не сумела ее добыть! Но как назло, просматриваемая насквозь рощица не желала подарить убежище молодой охотнице. Чудо, что взмокшие от длительной погони мужчины до сих пор не заметили ее.

Пригнувшись, Энна-эной замерла возле невысокого куста, лихорадочно обшаривая глазами растительность вокруг. Верхушки деревьев эти топочущие мерзавцы осматривают в первую очередь. Может, вон туда, под колючий куст? Подрезать дерн и втиснуться…

Костлявая рука сжала горло эльфийки и рывком продернула забившееся тело сквозь тонкие ветки. Упав на траву, девушка задавила рвущийся из горла крик и в ужасе уставилась на тонкий наконечник копья, который завис над ее лбом. Остро отточенная сталь нехотя замерла на мгновение и ушла в сторону. Потертый долгими ветрами череп высверкнул болотным отблеском глазниц и тихо прошипел:

– Ждать. Здесь.

Прошуршала трава, и эльфийка с затихающим страхом проводила взглядом пятерых мертвых бойцов, цепью уходящих следом за людьми. Перекатившись под куст, Энна-эной смотрела, как белые силуэты исчезают в кустах на другой стороне поляны. Похоже, ее преследователей ждет неприятный сюрприз.

Нежить успела неслышно перебить часть загонщиков, пока столкнувшийся с ними нос к носу особо внимательный солдат не заорал от ужаса. Он даже успел отбить один удар, когда брошенное сбоку копье погасило для него свет заходящего солнца. Сообразив, что нет смысла больше скрываться, скелеты редкой цепью отсекли зачищенную правую сторону рощи и бросились к группе крестьян, охранявших коней. В поднявшейся суматохе поредевший имперский отряд выскочил на луг, бестолково ловя разбегающихся лошадей, и лишь через пять минут смог собраться в одно целое. Оставшиеся в живых семеро солдат пограничной стражи увидели мелькающих среди деревьев врагов, а также выдвигающихся на луг наводящих ужас бойцов и быстро приняли решение:

– К реке! Быстро! Черепушки замешкались слева и оголили другую сторону! Мы успеем перебраться через реку, а на другом берегу без лошадей нас не догнать. Пошли, пошли!

Набирая скорость, конники по широкой дуге устремились к реке, забирая выше по склону, подальше от смертельно опасной рощи. Нападающие замерли рядом с деревьями, даже не пытаясь преследовать удирающих людей. Вместо них из зарослей на вершине холма шагнули две шеренги, таившиеся до этого в засаде. Первый ряд опустился на колено, в этот момент второй ряд лучников успел тремя залпами накрыть близкие цели. Люди, лошади – все смешалось в кучу, рассыпаясь среди густой травы ломаными и бьющимися телами. Глэд придержал бойцов на пару минут. И лишь убедившись, что способных оказывать сопротивление не осталось, отправил первую шеренгу добить раненых. Через пять минут к нему вернулся довольный Тартап:

– Потерь нет. Женщину сейчас приведут.

– Хорошо. Пока вы разгоняли крестьян, несколько лошадей отбились от основной массы. Вон они, дальше по склону. Арканов у нас нет, а никого из чужаков животные не подпустят. Поэтому возьми моих сменных коней и пошли туда хороших стрелков, пусть подстрелят. Если лошади вернутся в город без хозяев, это взбудоражит людей.

– Они все равно забеспокоятся.

– Но не сегодня, а спустя пару дней. Для меня любая отсрочка важна. И выставь несколько секретов с той стороны рощи. Не хватает проморгать еще кого-либо. Затем отберешь не сильно поврежденные тела и к ночи проведешь обряд. Каждый будущий воин на счету.

Сотник отправился отдавать распоряжения, а Глэд повернулся к подошедшей эльфийке. Четверо конвоиров несли ее сумку и снятое с пояса оружие. Безглазый усмехнулся и склонился в церемонном поклоне. Энна-эной тряхнула спутавшимися волосами и облегченно рассмеялась:

– Хвала лесным богам! Я нашла тебя. Здравствуй, Глэд…

Вождь кочевников принес богатые жертвы богам. Ответный набег прошел более чем успешно. Сначала куцая охрана на стене не заметила, как ночью две сотни разношерстных воинов пробрались на имперские земли. Следующей ночью удалось захватить почти без потерь небольшую усадьбу, стоящую среди возделанных полей. И захваченные пятнадцать коней позволили совершить дерзкий набег на расположенную рядом деревню, предать смерти замешкавшихся батраков и подпалить несколько домов. Бегущие в ужасе люди бросали дома и имущество, позволив быстрым на руку грабителям нашарить немало добра. На обратном пути кочевники оставили после себя грандиозный пожар, предавая очистительному огню и строения, и набирающие цвет сады. Прогнав легковооруженный имперский десяток из сторожевой башни, удачливые воины встретились с ожидающими их соплеменниками. Переправив через стену захваченных рабов и тюки с награбленным добром, племя во всю прыть помчалось на юг, как можно дальше от карающей длани железных легионов.

Через два суточных перехода вождь позволил уставшим родственникам передохнуть. Предусмотрительно выслав несколько дозоров, кочевье раскинуло восстановленные после пожара шатры и встало на отдых. Жадные до крови боги получили свои жертвы, а лучшие воины поделили богатую добычу. Империя сполна заплатила за свой набег.

Сидящий рядом со своей палаткой сотник отметил ошалело промчавшегося по лагерю гонца и задумчиво почесал заросший подбородок. Идти к цирюльнику не хотелось, и он крикнул вестового. Через пять минут Алаэн начал бритье, устроившись рядом с котелком горячей воды и не переставая лениво поглядывать но сторонам. Еще через минуту к нему, косолапя, подошел Аппайрт. Сотник глянул на кислую физиономию друга и сочувственно поцокал:

– Что, тебя опять погнали с письмом к очередной кумушке?

– Из тебя выйдет отличный предсказатель, – скривился несчастный ординарец. – Снова в город. Там сейчас суматоха, поднимают первый легион. Из-за разгильдяйства пограничной стражи кочевники подпалили чьи-то наделы у самой границы. Перепуганный наместник потребовал немедленно навести порядок.

– Какой ужас! И куда только смотрят наши командиры. Так мы скоро дождемся, что эти вонючие варвары будут купать лошадей в фонтане на центральной площади.

Аппайрт цветисто обрисовал, где он видел кочевников, их лошадей и своего тысячника в придачу. Сотник хохотнул и попросил:

– Загляни в канцелярию, раз уж все равно в городе будешь. Вдруг какие письма или весточки.

Мужчины понимающе улыбнулись, и Алаэн продолжил бритье в одиночестве.

Пока все шло по намеченному плану. Сегодня объявят дату праздника. Затем первому легиону дадут сутки на выдвижение. Еще сутки на разворачивание новых лагерей и отправку конных разъездов. А на исходе третьего дня начнутся народные гулянья, так удачно маскирующие передвижение войск и подготовку к смене власти. Побежали последние спокойные минуты в дремлющей провинции.

Глэд закончил листать желтые страницы и вернул книгу эльфийке. Поежился от легкого ветерка и мрачно выдохнул:

– Да, отличный подарок твой народ прислал мертвым. И пусть больше половины заклятий требуют длительной подготовки, но оставшиеся заставят людей плакать кровавыми слезами в ближайшие дни.

– Осуждаешь?

Энна-эной напряженно всмотрелась в худое лицо Безглазого. Ее собеседник сильно изменился с той поры, как она видела его в орочьем лагере. Осунулся, лицо избороздили глубокие морщины. Но в движениях он стал плавнее и одновременно опаснее. Так зачастую ведут себя пираты и профессиональные наемники. Не солдаты, нет. Солдат не ожидает удара в спину каждый момент. Безглазый же двигался как человек, привыкший к ежесекундной опасности. И эльфийка старалась сгладить любые проблемы заранее, обоснованно опасаясь за свою жизнь. Как-никак в прошлый раз расстались они без симпатии друг к другу.

Посмотрев на вновь аккуратно упакованную книгу, Глэд скривился:

– Кто я такой, чтобы осуждать и проповедовать? Неизвестно еще, чей подарок окажется более значимым.

– Ты тоже оплатил проход через их земли?

– Можно и так сказать. – Мужчина предпочел оставить неприятную для него тему и вернулся к другой проблеме: – Выходит, ваши старейшины хотят меня видеть. С чего бы?

– Я рассказала о твоем даре, о твоей смелости в битве при Усыпальнице.

– Скорее о безрассудстве.

– Не преуменьшай. Ты пестовал поднятую нежить, ты вел ее в бой. Чудо, что остался жив.

– И теперь вы хотите узнать, как мне это удалось. Единственному из четырех тысяч рабов, сожженных магическим зельем в ту зимнюю ночь.

Глэд задумался, перебирая возможные варианты. Эльфийка молчала, изредка бросая любопытные взгляды на занимающихся своими делами скелетов. Ощутив, как собеседник повернул к ней лицо, девушка с надеждой посмотрела в пустые глазницы.

– Хорошо, бегущая по росе. Похоже, что наши интересы совпадают. Ты хочешь дать мне возможность побеседовать с твоим учителем. И я хочу побеседовать с ним. Ваши багровые Таланты зовут к себе не только эльфов. Они зовут и меня… Твои предложения?

Энна-эной подобралась, замерла на мгновение и стала сопровождать рубленые фразы скупыми жестами:

– Я наследила в соседнем городе. Для возвращения придется забрать на полсотни миль к востоку. Там другая провинция, и мы сумеем просочиться мимо любопытных соглядатаев. Разыграешь роль моего дядюшки, пострадавшего во время стычки с нежитью. Калеки вызывают жалость, и к ним меньше цепляются. Сможешь?

Глэд кивнул.

– Тогда можно отправляться. В дороге я расскажу, как себя вести. Через два дня будем в пригородах Атты. Паршивый городишко, но у меня там есть знакомые, которые раздобудут новые документы. Обогнем северные имперские районы и по накатанной дороге – до степи.

– Хорошо. Тогда не будем терять время.

Заметив, что люди завершили беседу, сотник подошел к Безглазому:

– Мы закончили. Отобрали десять тел. С первыми звездами начнем обряд.

– Отойдите дальше на север, там пламя костров будет не так заметно. И не забудь про дозоры. Трюк с рекой могут использовать и наши враги.

– Сделаю, брат.

– Как только обращенные смогут идти, выдвигайтесь. Подарок лесного народа будет хорошим подспорьем твоим командирам. Зелья хватит на ускоренный марш?

– Да. Вернемся домой за несколько суток.

– Удачи вам. И помни, ты не для того тренировал бойцов, чтобы бездарно потерять их при первой же битве. Думай, хитри, обманывай противника. Но за каждого павшего ты должен возродить десяток или больше. Будь достоин своей сотни, и она тебя не подведет. А ваш новый вождь умеет ценить головастых ребят.

Сотник нежити и безглазый человек обнялись на прощание. После чего отряд подхватил отобранные тела и скрылся в зарослях, уходя на север. Пара конных, ведя на поводу по сменной лошади, двинулась на юг. Миновав несколько холмов, они повернули на восток, вслед за разбегающимися в стороны предгорьями. О случившемся напоминала лишь груда мертвых тел, лежащих в густой траве.

Погибшие заинтересовали лишь стервятников, нашедших для себя обильную трапезу. Пограничные гарнизоны не рискнули высылать конные разъезды на поиски пропавших. А через несколько дней другие заботы обрушились на жителей дряхлеющего государства, похоронив под собой неудачную вылазку имперских граждан.

На выскобленной до блеска столешнице рядом с молча закусывающими мужчинами стояли два блюда с жареной рыбой и по высокой кружке с пивом. Достаточно было бросить мимолетный взгляд, чтобы понять – эти двое друг друга терпеть не могут и скорее угостят грязного бродягу из сточной канавы, чем собеседника. Мрачно жующие мужчины изредка бросали раздраженные взгляды на иноземца, который пристроился рядом с ними. Чужак не заказал себе ничего и теперь молча ждал, когда глава городского ополчения и командир наемников насытятся.

Соварн закончил трапезу, раздраженно вытер о грязное полотенце измазанные руки и ткнул пальцем в развалившегося напротив собеседника:

– Ты позвал меня. Тебе и разбираться.

– С чем? – делано удивился наемник.

– Вот с этим. – И глава выложил на стол с десяток помятых бумаг. – Подорожные. Рекомендательные письма. И подписанное лично Солнцеликим разрешение на арест и конвоирование опасного преступника.

– Самим королем? Королевский эдикт с гирляндой отметок Торговой гильдии и дворцовых прихлебателей? – Наемник с интересом просмотрел документы и с улыбкой бросил их обратно. – Я уж подумал, что увижу чудо наяву. А мне лишь снова показывают, насколько продажны крысы в королевской канцелярии.

– Подделка? – жадно расправил бумаги Соварн. – Ты говоришь: подделка? Тогда все меняется, и с этим господином я смогу побеседовать в другом месте. Рядом с жаровней и раскаленным железом.

– Последний месяц ты излишне кровожаден. – Тамп жестом заказал еще пива и вновь откинулся на спинку кресла. – Этот господин всего-навсего показал, что он знает наши законы. И людей, которые этим законам помогают осуществляться в столице. Уже больше десяти лет большую часть бумаг оформляют специальные люди, которые не берут мзду с простых горожан. Но которые готовы помочь полезным и богатым просителям. А обилие печатей и рекомендателей лишь подтверждает, что наш гость слабо ориентируется в местных отношениях. Знатоки платят лишь одному человеку в гильдии. И получают маленькую вещь, открывающую перед ее владельцем любые двери.

Сидевший молча на углу стола мужчина скупо улыбнулся, порылся за пазухой и выложил перед наемником маленький платок с хитрой вышивкой. Потом подпер рукой бритую голову и с прежним безмятежным видом застыл, предлагая собеседникам продолжить обсуждение.

Наемник осторожно взял платок, скрупулезно его изучил и передал Соварну. Сам ополовинил новую пивную кружку и вздохнул:

– Я и говорю – маленькая вещь, владельцу которой даже я должен помогать по возможности. Если не хочу через месяц остаться без работы. Похоже, наш гость заручился поддержкой действительно серьезных людей.

Плотный глава ополчения поскреб пальцем золотую вышивку и вернул платок хозяину:

– И зачем тогда весь этот балаган? Заявился утром с бумажками, разыграл из себя не пойми что. Зачем?

Бритоголовый молчун лишь хмыкнул:

– Государство большое. Чиновников – как блох на портовой собаке. И каждый требует бумажку. А стоит найти стоящую рекомендацию, впадают в подозрительность и спускают на тебя всех ближайших соглядатаев. Покажи я все сразу, меня бы мотали по кругу месяц.

– Но нам вы все же решились открыться.

– Да. Потому что вы двое представляете военную власть в городе.

Звякнув легкими доспехами, Тамп подсел поближе.

– Кстати, как вас там?

– Меня зовут Мим. Ваши имена мне известны.

– Так вот, господин Мим. Власть в городе принадлежит совету.

Владелец самых серьезных рекомендаций тихо засмеялся:

– Полно вам, милейший. Совет может надувать щеки и звенеть мошной. Но реальную власть в городе вы делите между собой. Власть отлично наточенных клинков. В помощи которых я нуждаюсь.

Соварн сгреб бумаги со стола и отдал их хозяину. Потом раздраженно побарабанил пальцами по столу и коротко выдохнул в сторону наемника:

– Арбалетчик.

Мим удивился:

– О чем вы?

– Я о том шустром молодом парне, что был здесь месяц тому назад. В одной из таверн он чуть не всадил стрелу в безглазого бродягу. Когда мои ребята тряхнули стрелка, у меня на столе лежала такая же куча бумаг.

– Высокий, крепкий, темноволосый. Бывший наемник, кстати. Зовут…

– Фрайм. Его звали Фрайм.

– Звали?! – Мим встревоженно подался вперед.

– Да. Бродяга захватил лошадей и помчался на юг, к горам. Мы собрали поисковый отряд и искали его в песках до последнего.

– И чем закончилась ваша погоня?

– Фрайм с моим лучшим другом попали в засаду. Их десяток перебили. Нежить забрала останки вашего человека и беглеца.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Мы с основным отрядом на том же самом месте снова попали в засаду. К счастью, легко отделались. Потом мои лучшие следопыты разобрали следы. Могу дать руку на отсечение, что вы пытаетесь арестовать мертвеца, от которого остались в песках лишь кишки и лужа крови.

Мим потерянно опустил руки на столешницу, пытаясь осознать сказанное. Потом наклонился к главе ополчения:

– Вы подобрали тела?

– Нет. Тела лучших врагов нежить забирает с собой. Они выставляют их напоказ. В назидание другим.

– То есть вам достались только следы?

Соварн наклонился вплотную и зашипел собеседнику в лицо, пятная одежду каплями слюны:

– Следы?! Ты, столичная выскочка! Я потерял десятерых и лучшего друга среди них! И все ради того, чтобы твой человек заарканил паршивого бродягу! Жаль, что время нельзя повернуть вспять. Я бы с удовольствием отправил вас вдвоем в пески. Одних. И тогда мне не пришлось бы разносить похоронные деньги и слушать вой овдовевших баб!

Скрипнуло отодвигаемое кресло, и глава раздраженно буркнул наемнику, с интересом наблюдающему за беседой:

– Я не собираюсь слушать эти лживые речи. Сюда могут пригнать табун горлопанов, желающих поймать всех шпионов поххоморанцев или еще кого-нибудь. Я больше не пошлю в пески ни одного человека, с меня хватит. Он хотел поговорить с нами – он поговорил. Я ухожу. И советую тебе поступить так же.

Тамп вяло отсалютовал уходящему и постарался вернуть на лицо следы интереса. Мим задавил в горле непроизнесенные грубости, успокоил дыхание и повернулся к наемнику:

– Значит, мой человек погиб и не выполнил поставленную задачу. Но проблема не решена. Кто может дать мне людей для поисков?

– Вы собираетесь искать нежить?

– Да. Мне нужно найти тело.

– Мог дать Соварн. Но теперь никто. И вряд ли кто-то из горожан согласится поехать так далеко на юг.

– Ваши люди не хотят размяться?

– Нет.

– Даже если им заплатят? Хорошо заплатят.

– Еще раз нет. Мы служим короне, а не ее богатым друзьям. Даже если у друзей очень весомые покровители. Кроме того, я совершенно не собираюсь терять солдат на Перешейке. Там свернули себе шею куда более серьезные люди. Маги, великолепные командиры с отличными солдатами. Кто бы ни пытался пощупать нежить сталью – итог один. Мертвые пополнят свои ряды, а ваши наследники получат радостную весть. Не думаю, что безглазый одиночка смог пережить рядом со скелетами хотя бы одну ночь.

Наемник выложил пару монет рядом с грязными тарелками и стал собираться. Мим лишь разочарованно вздохнул:

– Вечером, за бокалом горячего пунша, вспомните, что я вам скажу. Этот проклятый одиночка пережил пытки, несколько покушений и участвовал в самой страшной битве за последнее столетие. Тысячи отличных воинов навсегда легли в снежной степи, а он вывернулся и вестником смерти промчался по вашим землям. Везде, где он появляется, начинают твориться страшные вещи. Бродяга зачастую не убивает, но от его присутствия расходятся незримые волны, сметающие все на своем пути. Боюсь, что он разберется с нежитью, а потом на орехи достанется имперцам.

Тамп лишь расхохотался:

– Забавные вещи вы рассказываете, господин Мим. Можно подумать, один человек способен разрушить целое государство. Но если вы так беспокоитесь за наших южных соседей, то отправляйтесь на восток. На любой речной барже спуститесь на побережье, оттуда к имперцам. Думаю, вы успеете до того, как бродяга оставит после себя руины. На восток по реке – самый быстрый путь в те края.

– Как знать, как знать, – пробормотал Мим в спину уходящему наемнику.

Через несколько минут гонец Спящих купил пару бутылок вина и в самом мрачном расположении духа отправился на постоялый двор, где утром снял комнату.

Грубые подсвечники придерживали расправленные края карты. Мим водил тонким пальцем по сплетениям дорог и разглядывал пятно пустыни, раскинувшейся между Нарвелом и Перешейком.

– Проклятые вояки правы, я не найду ни одного желающего сунуться в пасть к смерти. Черепушки убивают любого и не делают различия между одиночкой и многотысячной армией. Но ведь ублюдок бежал именно на юг. Не в Сарнум, не в Южные порты. Он упорно рвался к Перешейку. Для чего?

Мужчина обхватил руками голову и тихо стал напевать старую мелодию, запомнившуюся ему больше ста лет тому назад:

Мим с силой ударил кулаком по отметкам солончаков в разостланной перед ним бумажной пустыне.

– Юг, он идет на юг! Почему я решил, что он стремится на Перешеек? Если так, то ни мне, ни Спящим там его не достать. А если он идет дальше? Еще дальше! Перешеек, империя, кочевники и эльфы. Эльфы. Почему бы нет? Эльфы и орки водили свои хороводы еще во времена Владыки. Кто знает, что ему надули в уши эти мохнатые твари, раз он так мчится к остроухим в гости? Но как бы ни было, это мой единственный шанс. Или я найду его след в имперских землях, или моя жизнь закончится с первыми летними днями.

Обе нераспечатанные бутылки вина легли в широкую сумку, туда же последовала свернутая карта. Короткие сборы – и по лестнице прогремели быстрые шаги. Мим продолжил погоню. Не имея возможности остановиться. Пытаясь убежать от самой мысли о поражении. Пока он двигался, пока он искал своего врага, у него оставалась хоть какая-то цель в жизни. Стоит остановиться, и хитро сплетенное нагромождение лжи, ненависти и невыполнимых обещаний похоронит его.

Загонщики потеряли бойцов, но погоня продолжилась. Вопреки всему.

Таран гулко врезался в закрытые ворота. Крепкие доски хрустнули, но выдержали удар. Широкие колеса завращались назад, легионеры споро откатили неповоротливую махину. Ускоряющийся разгон под нарастающие крики – и окованное железом бревно вломилось в ворота, кроша широкие створки и выламывая железный крепеж. Следом за разрушенной преградой хлынули солдаты. Пока группа бывших командировдержала оборону у входа в двухэтажный особняк, один из штурмовых отрядов ударил в тыл.

Алаэн стоял на другом конце площади и спокойно смотрел, как взмыленный толстый Хорте руководит осадой. Создавалось впечатление, что новый командир мятежного легиона своими суматошными приказами по большей части мешает вымуштрованным ветеранам.

С десяток наспех одетых бойцов обороняли балкон, резной волной нависший над частыми колоннами у входа. Лучники подстрелили пару, но затем непоседливый легорос^[1] пожелал пойти на приступ, и теперь у забаррикадированных дверей суетилась куча народа: кто-то пытался выломать широкие закрытые двери, кто-то упорно целил копьем сквозь решетку разбитого окна. Командир бегал за спинами штурмующих и создавал должный уровень беспорядка.

Простучали за спиной сандалии, и Алаэн повернулся к запыхавшемуся гонцу. Скороговоркой выложенные известия порадовали: мятеж развивался по многократно выверенному плану.

Любимый богами первый легион только-только встал на границе, оседлав усиленными нарядами хребет стены и выпустив длинные конные дозоры в степь. Легионеры пятого перекрыли все дороги к побережью, страхуя мятежников от любых неожиданностей от грозди приморских городов и бесконечных болот. Второй легион занял заставы на дорогах в центральные провинции и перекрыл западную границу частыми патрулями.

Главная движущая сила беспорядков в лице третьего легиона нанесла удар в самое сердце провинции. При свете факелов улицы обычно тихого Аллора заполнили вооруженные люди. Заранее посланные отряды заняли пригородные арсеналы. Бумаги с печатями открыли необходимые двери. И пока горожане вовсю веселились на празднично украшенных площадях, тысячи солдат, закованных в железо, рассыпались по заранее намеченным адресам.

У домов богатых и влиятельных граждан выставили караулы. Канцелярию наместника и квартал административных зданий охраняли как дворец императора: развернув спешно доставленные баллисты и ощерившиеся жалами смертоносные «скорпионы». Самого наместника группа офицеров аккуратно вывела из толпы развлекающихся богачей и скорым маршем доставила на его городскую виллу. Первые минуты путешествия лицо наместника по белизне могло состязаться с молочным отсветом мраморных городских колонн. Но, двигаясь под усиленной охраной по пустеющим улицам, личный посланник императора осторожно побеседовал с предупредительными сопровождающими и несколько успокоился. А встретившие его дома новые тысячники и вовсе позволили румянцу вернуться на свое законное место. Одно дело – рассвирепевшие и убивающие всех подряд легионеры. И совсем другое – отлично работающая военная машина, выжигающая предателей, посмевших замышлять недоброе против императора и его верных слуг. Наместник даже настолько подобрел, что позволил своим помощникам лично проследить за тем, как будут арестовывать изменников. Помощники судорожно сглотнули, но перечить не посмели.

Главные действия развернулись на одной из небольших площадей, куда выходил фасад шикарной виллы. За высокими стенами собрались заранее приглашенные высокопоставленные офицеры и ряд неудобных политиков местного разлива. Текущее рекой вино и доступные женщины способствовали отличному настроению отдыхающих. До той поры, пока в закрытые двери не попытались вломиться солдаты семнадцатой сотни, специально направленной проницательным Алаэном в числе первых.

За всю историю третьего легиона в семнадцатую сотню определяли самых бесталанных солдат. Вечно виноватых, вечно попадающих в неприятные истории. Старожилы с трудом припоминали первого невезучего сотника, наложившего свою испорченную богами ауру на подчиненных. Поговаривали, что именно за его «заслуги» отдувались обычные солдаты. А потом по привычке всех провинившихся старались сослать именно в семнадцатую сотню. И теперь этим озлобленным солдатам дали возможность пустить кровь у предназначенных для заклания офицеров.

Надо отдать должное веселящимся мужчинам – они быстро сообразили, что происходит, и стали обороняться. После короткой кровавой свалки атакованные сумели закрыться внутри дома, заплатив несколькими жизнями за локальную победу. Выгнав визжащих женщин, ветераны многочисленных схваток заставили мебелью двери и окна и послали часть бойцов на балкон – отбивать натиск все прибывающих легионеров.

Именно этот момент застал организатор мятежа, когда примчался на площадь, закончив со своими срочными делами. Ловко выдернув Хорте из группы офицеров, Алаэн тихо прошептал ему на ухо:

– Господин легорос, если мы не свяжем их боем у входа, часть мерзавцев может бежать. Конечно, мы окружили дом, но никто не знает всех местных дыр.

Немедленно озаботившийся новый командир легиона рванул в ряды штурмующих, а истинный вдохновитель ночных событий тихо встал в тени колонны, внимательно наблюдая за происходящим. Утром помощники наместника споют на два голоса своему господину про вдохновителя мятежа. А если боги будут милостивы, то какой-нибудь удачливый боец из осажденной виллы сумеет проткнуть увлекшегося легороса. В этом случае не придется руки пачкать.

Алаэн отдал несколько коротких распоряжений и отпустил гонца. Сам прислушался к шуму, доносящемуся из окруженного здания. Похоже, зашедшие с тыла солдаты резко изменили ситуацию, и маячившие на балконе полуодетые фигуры поспешили внутрь.

– Господи, ну и болван, – пораженно выдохнул сотник, глядя на площадь.

Легионеры раздобыли где-то лестницу и приставили ее к опустевшему балкону. В числе первых на шаткие ступеньки взгромоздился Хорте, угрожая своей тяжестью обрушить хлипкую конструкцию на головы стоящих внизу солдат. Минута – и он с диким криком исчез в дверном проеме. Следом за ним стали подниматься разгоряченные схваткой бойцы. Алаэн лишь покачал головой и подозвал ординарца. Следовало аккуратно заканчивать с набравшим силу представлением и готовиться к утреннему наведению порядка. Легион должен встретить наместника при полном параде. И показать ту картину случившегося, которая устроит все стороны.

Хозяин таверны запросил за большую комнату на чердаке на удивление мало. И непонятно, что сыграло большую роль: жалость к слепому калеке, пострадавшему от нежити, или почти полное отсутствие постояльцев. Пока еще не потянулись караваны купцов с товарами в восточные порты, пока еще не сезон для торговли свежим урожаем овощей и фруктов. Вот и приходится завлекать каждого прохожего. А не подсуетишься – и пройдет странник по улице пять лишних домов: там его уже ждет брат свояка, что построил новый постоялый двор назло соседям и теперь сбивает цены для всего квартала, чтоб его лихоманка сожрала.

Глэд поправил огарок свечи и с удовольствием вытянулся на широкой кровати. После бочки с горячей водой и сытного ужина настороженная усталость уступила место полудреме. Но эльфийка, присевшая на вторую кровать, отвлекла его от праздного времяпрепровождения:

– По дальнейшему пути вопросы есть? Что непонятно из рассказанного?

Мужчина приоткрыл глаза и быстро прокрутил в голове услышанное по дороге в город:

– Южная империя. Появилась более двух с половиной тысяч лет тому назад. За сто с лишним лет распространилась с западного до восточного побережий южной части материка Фэгефул. Две тысячи лет тому назад столкнулась с активным сопротивлением кочевников и эльфов, выступавших тогда единым фронтом. За пятьсот лет боев сумела отвоевать утраченные земли и утвердиться в нынешних границах. Около четырех сотен лет тому назад закончили строительство гигантской стены, протянувшейся вдоль всех южных границ, пресекая набеги кочевников Вольного халифата. Возглавляет государство император, наделенный всей полнотой власти. Иногда он созывает разнообразные советы – торговый, военный, градостроительный и прочие. Но делает это в основном для стравливания между собой представителей различных группировок. Наследника нет. В случае смерти будет выбран кто-то из старых аристократических родов. Важно, чтобы новый император пользовался популярностью среди военных, иначе ему не усидеть на троне.

Энна-эной покрутила непослушную черную прядь и кивнула:

– Все так. Продолжай.

– При возвращении государства в старые границы были созданы девять крупных провинций: три западные, три центральные и три восточные. Но в силу постоянных набегов на южные границы, западные и восточные укрупнили для удобства управления. Сейчас существует две западные, три центральные и две восточные. Все южные провинции с юга ограждены стеной. Живущие в империи зачастую их и называют по расположению: восточная южная или западная северная. Последнюю еще называют имперской, так как именно там расположены столица Ампиор и большая часть небольших городов с чиновниками.

– Зачем нам это все знать?

– В отличие от других государств в империи существует жесткое разделение между провинциями. И на границах между ними стоят заставы, где проверяют у путников документы. И управляются они из центральных городов каждой провинции, что накладывает отпечаток на уклад жизни в каждом городе и селе.

– Не селе. Так не говорят. Либо усадьба. Либо урба – малый город. Если ты ляпнешь про деревню, на тебя будут смотреть как на идиота.

– Понял, исправлюсь.

Глэд перевернулся на живот и продолжил в том же неспешном темпе:

– В силу жесткой централизации власти в государстве действует отлаженная система сыска, с филиалами в каждом крупном городе. За донос о подозрительных чужаках раньше выплачивались премии. В последнее время казна оскудела, и премии платят очень редко, но горожане с удовольствием сдадут нас при малейшем поводе. Поэтому нам надо придерживаться проработанной легенды и стараться не приковывать к себе внимание.

– Точно. А учитывая давнюю нелюбовь империусов к лесному народу…

– …необходимо быть настороже и держать язык за зубами, – закончил фразу Безглазый. – Ты не успела завершить рассказ про их армию и как вояки могут помешать нам в дороге.

– Как я и говорила, основа имперской армии – легион. В легионе более четырех тысяч человек. Это четыре тысячи солдат и обоз, в который входят повара, конюхи, разные мастеровые и прочее. Каждая тысяча разбита на сотни. Сотни обычно строятся по две рядом и используются по две сразу. При действии тысячи командир посылает четыре отряда по две сотни в бой, а две сотни оставляет в резерве. В южных легионах в последнее время эти две сотни стали сажать на коней. Хотя сила империи все же в пехоте. Пехотинцы прекрасно подготовлены и в руках грамотного полководца способны творить чудеса. А если сюда добавить тяжелые баллисты и «скорпионы», а также появившиеся в последнее время дальнобойные луки и дать возможность их войскам передвигаться по вымощенным в давние времена дорогам…

– …то мы получаем отличную армию, способную на своей земле уничтожить любого противника.

– Не только на своей. Зачастую они проводят карательные операции против халифата, и кочевники предпочитают удирать без оглядки, но не вступать в прямые столкновения с обученными частями.

– И сколько всего сейчас легионов империя держит в казармах?

– Мы не знаем этого точно.

Глэд удивленно покосился:

– Не знаете? Вы же отслеживаете все, что происходит в этих землях. Это ваша постоянная головная боль, постоянная северная угроза! Для этого вы годами кропотливо выстраивали сеть осведомителей, подкупали мелких чиновников и торговцев, договаривались о безопасных местах ночлега для своих гонцов.

– Да. Но последние годы император ослабил хватку, и даже рядом со столицей сейчас разброд и шатание. Можно сказать так: нам известно о пяти полных легионах на востоке, о семи – в центральных провинциях и десяти или одиннадцати – на западе. Но так как сейчас стало выгодно служить в легионе на небольших должностях, чтобы через три-четыре года выйти на пенсию и тянуть с государства деньги, то на западе появились «домашние легионы». В них от силы тысяча-полторы солдат и заняты все офицерские вакансии. Эти войска участвуют в патрулировании дорог, охране важных государственных зданий и складов, в борьбе с бандитами и беглыми горожанами, не выдержавшими поборов. Из-за этой чехарды я не смогу тебе сказать, сколько реально солдат у императора.

– Но восточные и центральные легионы наверняка укомплектованы полностью.

– Да. И при любой заварухе способны за пару дней взять под контроль ключевые города, дороги и выслать конные разъезды для охраны границ. Именно своей организованностью опасны для нас имперские легионы. Двое моих друзей погибли пятнадцать лет тому назад, попав в подобную переделку.

– Эльфы? – недоверчиво переспросил Глэд.

– Да. От конных отрядов, отлично знающих местность, даже эльфу тяжело ускользнуть.

Безглазый задумался.

– И подорожные документы просто так не купишь, так как чиновнику выгоднее продать нас соглядатаям, не рискуя при этом своим прикормленным местом и карьерой.

– Ну вопрос лишь в том, чтобы добраться до нужных людей. И такие люди у меня есть, – успокоенно улыбнулась эльфийка. – До окрестностей Велирата хватит тех бумаг, что мы сумели достать сегодня утром. А там надежные ребята сделают нам отличные подорожные, с которыми мы сможем отправиться хоть в столицу.

Глэд задумчиво почесал отросшую щетину на подбородке, неслышно поднялся и скользнул к окну, занавешенному плотным пыльным куском ткани.

– Да, конечно. Вопрос лишь в том, чтобы добраться из северной восточной провинции до центральной. Через пару-другую застав, стерегущих дороги между городами. Потому что в полях нас легко может перехватить шальной разъезд, посланный месить грязь за какую-либо провинность… Кстати, ночью патрули в городе ходят?

– Да. Городская стража. Есть во всех крупных городах. Но это отдельные вояки, не состоящие на постоянной службе в легионе. Подчиняются городским советам или наместникам.

– И сколько их обычно гуляет?

– До десяти.

– Тогда я могу сказать лишь одно: где-то поблизости явно стряслась очередная заваруха, столь любимая империусами.

Нахмурившийся Глэд жестом позвал к себе Энну-эной и показал пальцем на улицу. Девушка всмотрелась в отблески факелов и закусила губу: по ночной дороге топала сотня легионеров в полном вооружении. В голове колонны в такт шагам на длинном шесте качался знак легиона – голова волка. Хвост колонны замыкали конники, вольготно откинувшиеся в седлах.

– Не люблю, когда ночью по городу начинают бродить войска. У меня возникает подозрение, что в это же время границы описанных тобой провинций закрываются наглухо, что дает возможность нашим преследователям настигнуть нас раньше, чем мы переберемся за стену.

Глэд аккуратно прикрыл занавеску и стал укладываться спать.

– Завтра с утра пройдемся по тавернам и кабакам. Думаю, горожане поделятся с нами последними слухами о происшедшем.

Фраза «нежить идет» прозвучала впервые поздним утром. Продравшийся сквозь плотную толпу, закутанный в окровавленные тряпки всадник проорал это опешившей охране у северных ворот и рванул в город: то ли спасаться от напасти, то ли срочно передать новость городскому совету. Как бы ни было, произнесенные слова до послеобеденного отдыха не будоражили уличную толпу. А потом в город хлынули жалкие остатки поселенцев из широко раскинувшихся пригородов. И все они говорил одно и то же: о горящих зеленым огнем пустых глазницах, о беспощадно убивающих скелетах, охвативших город кольцом. И о том ужасе, который внушали собой безжалостные отряды, проверяющие каждую щель, находящие любое живое существо в сараях, ямах или буйно растущих лопухах за огородами. Как говорили обезумевшие от страха люди, нежить была везде. Редкая цепь медленно стягивала линию окружения, пока идущие впереди поисковые отряды обшаривали постройки и методично убивали все живое.

Несколько бывших солдат рассказали срочно собранному совету, что действия неожиданно атаковавшего противника отличались от его обычной тактики. Никто больше не бежал толпой с желанием пролить побыстрее кровь. Никто больше не гнался целым отрядом за сильным мужчиной, удирающим во всю прыть в город. Наступающая нежить проявила в своих действиях злую железную волю, действуя по строгому плану. Новый вождь нагрянувшей армии заставил своих солдат поступать так, как должно, а не как хочется. И к вечеру страшного дня укрывшиеся за высокими стенами люди с тоской наблюдали, как белые тонкие фигуры возникали у края широкой пустой полосы, опоясывающей городские стены. Нежить уверенно заняла ближайшие к городу строения, захватила пару мостов, переброшенных через реку Зилу, закопошилась на оставленных жителями берегах. Но больше всего усыпавших стены ополченцев и наемников испугало количество все прибывающих мертвецов. С каждым часом их становилось все больше и больше. А когда наступила ночь, чернильная тьма милосердно скрыла неисчислимые тысячи, десятки тысяч вцепившихся мертвыми зубами в Нарвел.

Набатные колокола в городе отметили первую ночь осады.

Глава 6 ОСАДА

Для правильной осады города вам потребуется: сто метательных машин, десять по сто тяжелых «скорпионов», от пяти до десяти обученных легионов, древесина в необходимом количестве и подсобные рабочие или рабы для постройки насыпей.

Фортификация и осады, Южная империя

Если хочешь захватить вражеский город, собери одну орду для осады стен. Собери вторую орду для захвата земель, лежащих рядом с городом. Собери третью орду для поиска пищи и рабов повсюду, куда сможет ступить твой конь. Если через год стены остались неприступны – уходи. Ищи другой город.

Наставления юным вождям, Вольный халифат

Приди и убей всех.

Неизвестный автор, Перешеек

Конец апреля

Набравший над степью силу ветер легко преодолевал стену и зло трепал флаги, взметнувшиеся над щетиной копий. Три тысячи первого легиона выстроились в парадном строю перед развернутым походным лагерем. В углу утоптанной площади валялись головы трех тысячников и еще десятерых из их ближнего окружения. Еще вчера вечером легорос праздновал вместе с приближенными у себя в палатке очередной день рождения, принимал кубок с вином и выслушивал здравицы в свою честь. И той же рукой, что поднимал кубок, он затем обнажил меч. Гонец, опередивший буквально на несколько часов кавалькаду личного представителя наместника, тихо шепнул командиру на ухо страшные слова:

– Объявить волю императора… измена… небрежение службой и пропуск варваров на земли империи… в городе захвачены и казнены… любимец наместника прибудет лично…

После чего искушенный в политических интригах командир легиона на одном вдохе протрезвел, моментально просчитал возможные варианты и принялся рубить головы сидящим с ним за одним столом. Ворвавшихся на шум избиения солдат встретил его трубный глас:

– Измена! Убить предателей!

Теперь, под набирающими силу солнечными лучами, легорос первого легиона окинул красными от недосыпа глазами выстроенные сотни и, как молодой мальчик, пробежал к центру площади, где затормозила свой бег легкая колесница. За десяток шагов до повозки легионер сменил бег на широкий шаг и, под мрачным взглядом дюжих охранников, подошел к окованному стальной полосой высокому колесу. Надменно застывший на кожаном сиденье пожилой мужчина настороженно зыркнул из-под припухших бровей, дернув нервно щекой навстречу бравому вояке, от души бухнувшему кулаком по нагрудному панцирю:

– Первый имперский легион восточной провинции приветствует наместника и его посланника!

– Слава императору! – мрачно рявкнули переполненные недобрыми слухами ряды солдат. Рык прокатился с края на край и сменился тревожной тишиной, которая прерывалась лишь треском трепещущих на ветру флагов.

Помощник наместника медленно скосил глаза на груду голов и тихо поинтересовался:

– Это у вас что? Бунтовщики?

– Так точно, мой господин. Изменники. Собирались поднять мятеж против императора. Был вынужден вчера лично с ними разобраться.

Чиновник еще раз взглянул на рой мух над страшной кучей, потом аккуратно подобрал полы коричневого плаща и выбрался из колесницы. Отечески улыбнувшись, обнял застывшего соляной статуей командира легиона и похлопал его по спине:

– Я в тебе не ошибся, Галт. Ты верно поступил, обнажив меч против наших врагов. Только так мы сможем сохранить приграничные земли.

Закончив обниматься, помощник наместника развернулся и тренированным голосом бросил ответную фразу, стараясь донести ее до всех настороженно замерших легионеров:

– Император доволен вами, солдаты! Уничтожив скверну, вы вернули любовь богов и благорасположение их сына, нашего любимого императора Антила! Слава императору! Слава легиону!

– Слава! Слава! – заметалось облегченно над сияющими на солнце копьями.

Жестом отпустив телохранителей вместе с возницей, гость устало улыбнулся оттаявшему легоросу:

– Что же, Галт. Пойдем, нальешь мне что-нибудь крепкое, промочить горло с дороги. Заодно обсудим, как ты сумел вляпаться в неприятности.

Сменив доспехи на легкую тунику, командир легиона разлил вино в кубки и жестом пригласил собеседника к накрытому столу.

– Что стряслось, Зиральд? Мы знаем друг друга больше десяти лет. И никогда среди моих офицеров не было даже намека на измену.

Толстый чиновник осушил кубок в один глоток и жестом попросил налить еще. Затем наспех вытер руки влажным вышитым полотенцем и с протяжным вздохом устроился перед блюдом с исходящими паром ломтями мяса.

– Дорога до вас тяжелая. А наместник так разошелся, что приказал гнать без остановок. Перепугал его этот мятеж до печеночной колики.

– Мятеж?

– Да, мой дорогой. Мятеж. И ты должен заглянуть в храм и отблагодарить богов, что мы знаем друг друга так давно. Поэтому здесь сейчас я, а не этот молодой болван Аризис. И поблагодари мою долгую память, которая хранит все добрые дни, что мы провели вместе в банях и на добрых пирушках. Потому что я буду принимать решение – служить тебе дальше или еще одна бедовая голова украсит собой навозную кучу.

Приняв полный кубок, Зиральд принялся завтракать, при этом кратко обрисовывая ситуацию:

– Не представляю, как ты смог такое прошляпить. Мечи обнажили все легионы, кроме вашего. Мерзавцы сумели все так ловко организовать, что мы увидели лишь конец представления. Вырезали семью ростовщиков, к ним добавили ряд высших офицеров, кормившихся с общего стола. Пустили под нож кое-какую мелочь из наших осведомителей. Но в завершение объявили себя верными сынами империи и закончили кровопускание буквально за ночь.

– Кто организатор?

– Пока не знаю. Новый командир третьего легиона лично участвовал в заварухе, и наместник получил в итоге лишь труп. Кто и как ткнул мечом новоявленного командира – концов не найти. Зато теперь на покойника валят все сразу. И то, что он подбивал на мятеж. И то, что лично все организовывал. И успел побывать в десяти местах одновременно.

– Наместник поверил?

Чиновник фыркнул, разбрызгав капли горячего масла вокруг:

– Он не дурак, чтобы купиться на такую глупость. Наш молодой бодрый Аризис – этот купился. И в красках потом расписывал, как верные императору солдаты бились с мятежниками, умирая с именем Антила на устах. Я же подергал оставшиеся ниточки и постарался оказаться в нужное время поближе к наместнику. Мой господин теперь знает больше об истинном положении дел. А я примчался сюда. Чтобы спасти жизнь одному старому вояке, на которого давно имеют виды мои многочисленные родственницы.

– Кому нужен солдат, чья жизнь стоит не дороже золотого! – отмахнулся руками Галт. – Наместник сейчас слушает молодую змею, которая свалит меня. И тебя заодно изваляет в грязи.

– Руки у него коротки. Кроме того, ты уже сделал все необходимое. Сам. Быстро и без тени сомнений.

– А куда деваться. Не первый мятеж переживаю. Четвертый, который меня как-либо задевает.

– Ну ты у нас уже даже не девственница, чего я тут пытаюсь рассказать, куда ноги пристроить? – усмехнулся Зиральд. Отправив в рот очередной кусок, он ожесточенно заработал челюстями, потом продолжил: – Пошли вестовых, пусть соберут через час-другой офицеров. Побеседуем. Твоя расторопность и решительность сыграли отличную службу. По возвращении я дам тебе и вновь назначенным офицерам отличные рекомендации. Кроме того, первый легион не будут расформировывать. Через месяц вас сменит следующий, а твои тысячи вернут ближе к Аллору. Через пару-тройку месяцев перебросят на север. И так по кругу. Наместник собирается тасовать легионы, не давая им возможности засиживаться на месте.

– Чтобы мы не обрастали опасными личными связями, – понимающе усмехнулся легорос. – Чем больше легионер занят маршами, тем меньше у него возможностей влезть в политику.

– И это тоже. А главное, пора поднять боевую выучку у ребят. Последний случай с набегом варваров оставил на ваших знаменах огромное вонючее пятно. Надо успокоить заволновавшуюся нищету и дать гарантии людям с достатком.

– Сделаем. Есть пара хороших идей на этот счет.

– Вот и хорошо. Рассылай вестовых и расскажешь, что вы там придумали.

Закончив общаться с настороженными легионерами, Зиральд засобирался в дорогу. Поглядывая, как дюжие телохранители грузят корзины с едой и вином в колесницу, личный помощник наместника давал последние наставления старому другу:

– Мне понравилась ваша идея с наймом в пограничное ополчение разорившихся граждан. Деньги где достал?

– Заглянул к местным арендаторам. Больше половины из них – бывшие вояки или переселенцы из центральных областей. Любой набег для них как острый нож в глотку. Учетчики дерут деньги за землю каждый месяц и не смотрят, получал ли ты с нее урожай или прятался за высокими городскими стенами от варваров. Вот ребята и скинулись.

– Сами? – удивился Зиральд.

– Да. Мне даже нажимать не пришлось. Последний набег их достаточно сильно перепугал. Заодно и местных лоботрясов пристроим к делу. Чем больше солдат под присмотром будут торчать на стене, тем меньше лихих ребят станет шататься по местным дорогам.

– С выборным урбаром^[2] поделился?

– Десятая часть, как положено. Но этому болвану показалось мало, все пытался стрясти побольше.

– Можешь забыть. Я отправляюсь к нему. Надо будет проверить его хозяйство, раз уж приехал. Заодно объясню, что не следует лапать деньги, собранные на благо провинции. Главное, чтобы твои канцелярские крысы могли отчитаться за каждую монету.

– Это они сделают. Мы уже успели навербовать почти полсотни болванов, десятники выбивают из них пыль второй день подряд. Ты увидишь их, когда поедешь в город.

– Отлично. За оставшийся месяц укрепи пограничную стражу, постарайся разъездами разогнать всех вонючих любителей конины в степи и готовься к встрече с наместником. Как бы ни стали тасовать войска в ближайший год или два, мой господин не забудет, кто в дни мятежа охранял границы и хранил верность императору и ему лично.

Чиновник забрался на мягкое сиденье и перегнулся через украшенную резьбой дверцу:

– Но ты все же подумай. Может, бросишь опостылевшую службу и на покой? Женишься, возьмешь в твердые руки поместье, будешь заседать в совете ветеранов. А то и куда на службу устроишься, наденешь плащ с золотым кантом^[3].

Легорос пожал протянутую руку и кивнул:

– Я подумаю. Что-то устал я от честолюбивых подчиненных, мечтающих занять мое место. Пятый мятеж станет для меня лишним. Как вернемся в Аллор, обсудим все детально.

Возница чуть шевельнул вожжами, и вышколенные лошади потихоньку тронули легкую повозку. Зиральд помахал на прощание командиру легиона и проверил, не сбился ли закрепленный над ним зонт. Раскинувшись в спасительной тени, толстяк с интересом смотрел, как проплывают мимо палатки легиона. Затем вереницу белых островерхих крыш сменила вытоптанная площадка, на которой десятники подгоняли новобранцев, которые группами таскали на взмокших спинах тяжелые бревна. Довольно покивав, Зиральд расщедрился на поучительную фразу, подарив ее телохранителям, замершим сзади на подножке:

– Пока спина солдата помнит плеть десятника, наши легионы крепки телом и быстры на подъем!

Крепыши промолчали. Хозяин любил рассуждать вслух, но терпеть не мог, когда его монологи перебивали. Легкими синхронными поклонами телохранители показали, что оценили очередную мудрость нанимателя, и продолжили привычно обшаривать глазами пробегающие мимо виды, высматривая возможную угрозу. Зиральд пристроил рядом с собой корзину, открыл бутылку вина и настроился на приятную дорогу.

Длинная телега медленно катила по мощенной плитами дороге. Следом цокала копытами пара лошадей, изредка подергивающих длинными поводьями. Глэд устроился среди сваленных на телегу тюков, время от времени нащупывая руку сидящей рядом эльфийки. Не помешает лишний раз напомнить многочисленным торговцам, что пострадавший на северных границах селянин слаб и немощен.

Так не вовремя случившийся мятеж спутал беглецам все карты. Усиленные заставы на границах, вереницы конных разъездов среди недавно одевшихся в зелень лесов. И дотошная проверка документов, закрывшая для них дорогу в центральные районы. Всполошившиеся центральные провинции страховались и защищались от возможного распространения мятежа. Благо что за золото удалось купить место в торговом караване, который направлялся в Аллор. Но даже золото не позволило Безглазому с попутчицей превратиться в мелких чиновников или дальних родственников уважаемых и богатых семей, безбоязненно катающихся из провинции в провинцию. Окажись Энна-эной в окрестностях Велирата – проверенные люди за сутки бы организовали необходимые документы. Но здесь, в восточных землях, лесная воительница не могла ничего. Напряжение тихо копилось, сжимаясь внутри скрытой пружиной, и Глэду приходилось присматривать за девушкой, страхуя ее от неожиданного срыва.

После длительного обсуждения было решено двигаться по центральным дорогам, затерявшись среди многочисленных путешественников. Выбрав общее направление на юг, эльфийка навестила несколько крупных рынков и договорилась о местах в очередном большом караване. Торговцы выплатили небольшую сумму имперской сотне, возвращающейся в столицу провинции, и теперь вереницу груженых телег сопровождала группа конных солдат. Вряд ли следовало ожидать нападения обнищавших граждан или профессиональных разбойников. Подобным могли похвастать только приграничные районы. Скорее всего, купцы страховались от возможных поборов на усиленных заставах у небольших городов. В день волнений любой десятник не прочь запустить руку в чужой туго набитый кошель. Ради спокойствия имперских подданных, разумеется.

Глэд незаметно осмотрелся и подвинулся чуть ближе к кутающейся в теплый плащ эльфийке.

– А если мы минуем Аллор, пройдем дальше через болота и на побережье поищем лодку? – тихо спросил он, – Пусть дадим крюк по морю, но зато обогнем и стену, и непоседливых кочевников.

– Не выйдет, – покачала головой Энна-эной, – я уже думала об этом. Десять лет тому назад в имперском флоте навели порядок. И сейчас на востоке новый командующий. Каждое судно на строгом учете, а в море – частая сеть патрульных дирем. Кочевники пару раз болезненно кусали прибрежные районы, атакуя небольшими флотилиями. Теперь легче перевалить через стену и пройти степью, чем пытаться прорваться водой. Да и сезон легких штормов на носу. Ты хорошо управляешься с парусом и веслом?

– В руках не держал, – вздохнул Безглазый.

– Тогда выбор один – пробираться на юг. Вдоль стены идет цепь дорог, по которым можно проехать в центральные или западные провинции. Думаю, к тому времени волнение уляжется, и мы сможем с нашими бумагами продолжить путь.

– Вдоль стены? Может, перемахнем ее сразу и не будем мозолить глаза местным?

Эльфийка помолчала немного, потом мрачно ответила:

– Восточная степь – очень опасное место. Близко к кочевой столице Тамну. Больше богатых племен на приморских землях. Богатое племя – много воинов. Много воинов – частые охоты, набеги и множество молодняка, внимательно присматривающего за стеной и всем, что творится вокруг нее. Они живут с этого. Кормятся грабежами, хвалятся захваченными рабами. Как знакомые тебе орки. С одной лишь разницей…

– Да, разница минимальная, но для нас важная. Орки встретят радушно и за общий стол посадят. А ваши дикие воины с удовольствием освежуют.

Глэд нашарил кожаный бурдюк с водой и сделал пару глотков. Потом передал воду эльфийке.

– Ладно, поживем – увидим. В Аллоре для видимости помозолим денек глаза в приемных мелких чиновников. Попросим земляной надел или еще что. Потом двинем дальше, рассказывая по дороге, что вынуждены искать счастья ближе к степи. Туда, где участок можно купить подешевле и где рабочие руки нужны. Слабенькая сказочка, но другой пока нет. Одна надежда, что мы не выделяемся из числа таких же небогатых империусов.

Вернув бурдюк на место, парочка устроилась поудобнее и задремала. Караван утром выбрался из Пореста, стоящего у западных границ провинции. До Аллора катить телегам две недели, заглядывая по пути в вереницу небольших городков. Времени для бесед будет предостаточно. Главное – сбить возможную погоню со следа, не оставить после себя заметные ниточки. А ближе к южной границе безглазый человек и его длинноухая попутчица растворятся в паутине сельских дорог, исчезнут раз и навсегда.

Остроносая стрела звонко клюнула потертый шлем и срикошетила в сторону. Смертельно перепуганный ополченец бухнулся на колени и выпучил ошалелые глаза в сторону Соварна. Начальник городского ополчения лишь бледно усмехнулся в ответ и сипло выдохнул:

– Я же говорил, не высовывайся зря в бойницу. Сегодня пятерых потеряли только здесь, у восточных ворот. Никак не можете привыкнуть нагибаться при ходьбе.

Стоящий рядом Тамп отхлебнул из фляжки, потом чуть высунулся и осмотрелся. Командир наемников успел убрать голову до того, как заинтересовал невидимого стрелка.

– Твари натащили кучу срубленных кустов под стены. И не видно их среди веток! Да еще успевают воду таскать и поливать, не подпалишь.

– Что предлагаешь?

– Надо вылазку сделать. Расчистить завалы у западных башен, разобраться с катапультами, которые почти уже готовы.

Соварн прокрутил в памяти карту города и ругнулся:

– Опасно! Там пригороды ближе всего к стенам. Если нежить опомнится, они успеют полсотни метров пробежать и вцепятся в пехоту. А ты еще хочешь завалы деревьев растащить и рядом с домами остовы катапульт спалить. Очень опасно!

– А что делать? Сидеть и ждать, когда черепушки перестреляют солдат на стенах? Или когда они начнут швырять предметы посерьезнее стрел? Второй день подряд теряем людей! А в ответ – если кого и зацепишь, то на его место приходит десяток!

– Лучше сидеть и ждать. Они не могут осаждать город месяц или два! Лишь магия закончится, рассыплются пылью. Как увидим, что их силы на исходе, – ударим!

Тамп засмеялся, не забывая при этом держаться в стороне от бойницы:

– Ждать? Рассыплются? Боюсь, Соварн, твои знания устарели. Это неделю тому назад падаль не могла пересечь пески. Это еще неделю назад они толпой бежали за первым попавшимся человеком, мечтая прикончить его. Сегодня же я вижу перед собой отлично организованную армию, которая прошла скрытно через пустыню, сумела у нас под носом переправить войска через реку и слаженно окружить город. Эта армия строит у нас под боком катапульты и осадные башни. И через месяц она будет готова ударить в полную силу по городу, в который умело загнали жителей со всех пригородов. Создав тем самым целую толпу паникеров и пожирателей скудных весенних припасов.

– Возможно, они ведут себя необычно.

– Они ведут себя как солдаты. Как отлично подготовленные наемные солдаты. Да, опыта у рядовых маловато, и если наши лучники не зевают, то легко сшибают башку очередному мерзавцу. Но вот за общей организацией осады я вижу прекрасно подготовленного командира. Способного сожрать нас и не подавиться. Поэтому твоя задача остается прежней – охранять с частью моих ребят стены и контролировать порядок на улицах. А я завтра утром выведу три сотни, и мы славно повеселимся у западных ворот. Не собираюсь ждать, пока эта неизвестная магия закончится. Как бы еще не оказалось, что нежить научилась обходиться без своего Источника.

– Тебе виднее, Тамп. Я лишь могу отобрать из охотников несколько десятков лучников, чтобы дополнительно прикрыть тебя со стен. Раз уж ты решил сунуть голову в пасть смерти.

– Договорились. К первой вечерней страже встречаемся в магистрате, надо обговорить детали. Заодно покажешь, кого насобирал из стрелков. После вылазки посмотрим, удастся ли прорваться парой судов по Зиле. Нам срочно нужна подмога.

Соварн устало глянул в спину уходящему и, пригнувшись, посеменил дальше по стене, проверяя цепочку защитников города.

Армия мертвых держала Нарвел в осаде третий день. Окружив город со всех сторон, нежить перегнала десятки лодок к паромным переправам выше и ниже по течению реки, перекрыв любую возможность прорваться по воде. Пригороды и частично сожженный порт тоже были у них в руках. Поисковые отряды заглянули в каждый дом, в каждый погреб. Показательно убивая всех живых, атакующие направили бегство тысяч жителей пригородов за высокие стены, создав в городе неимоверную скученность. Перепуганные насмерть люди находились на грани паники, с трудом подчиняясь приказам городской стражи. Пару раз уже вспыхивали короткие драки при раздаче пищи. Власти города всерьез опасались возможного городского бунта и старались занять горожан, значительно увеличившихся численно, работой над укреплением обороны. Тем более что методично возводимые катапульты и растущие в небо скелеты штурмовых башен однозначно говорили о предстоящем штурме.

Но командующий нежитью Фрайм не собирался затягивать осаду. Собрав все силы на Перешейке, он получил чуть меньше тридцати тысяч бойцов. Из них только третья часть могла похвастать военной подготовкой и умением качественно исполнять приказы. Остальные за долгие годы скитаний среди скал поистрепались, порастратили часть скелета и рассудка. Единственное, что горело в них с неизменной яростью, – это желание убивать.

Использовав накопленные за столетия горы оружия, мертвый полководец полностью экипировал пятнадцать тысяч бойцов. Поход через пустыню позволил добиться общей сплоченности и напомнил мертвым давно забытые правила военной дисциплины. Бывшие военные и маги составили костяк боевых тысяч, натаскивая отданных под их начало солдат. Вторая половина армии тащила срочно собранные запасы магического зелья, разлитого в спешно вылепленные и обожженные глиняные сосуды. Накопленные за столетия в Источнике запасы вычерпали до донышка. Фрайм собирался максимально использовать выпавший шанс и отомстить всем живым, кому не посчастливится оказаться рядом с Нарвелом.

Окружив город, скелеты вырубили большую часть садов, расположенных по берегам реки. Срубленные ветки, разобранные заборы, строительный мусор стащили к городским стенам и соорудили тонкую непрерывную линию стрелковых позиций. С легкостью спрятавшись среди переплетения ветвей, скелеты с нечеловеческим терпением ждали возможности пустить стрелу в мелькнувший в бойнице силуэт. Сраженного ответной стрелой тут же сменяли очередным воином, мечтающим всадить стремительное стальное жало в живое бьющееся сердце.

Освобожденные от веток стволы собрали у четырех закрытых ворот, показательно затеяв строительство метательных и осадных машин. На постройке и в раскинувшихся цепями войсках Фрайм задействовал слабейшую часть своей армии, вооруженную преимущественно ножами, небольшими копьями и кое-где старыми мечами. Эти же части пополнили две тысячи вновь обращенных воинов нежити, полученных из тел убитых при зачистке пригородов. Отборные тысячи тем временем день и ночь тренировались за линией пригородов. Через три-четыре дня подготовленные части должны были пойти на штурм.

Пока же войска, осадившие город, не давали горожанам возможности отдохнуть. Методичный обстрел выбивал одного защитника за другим. Постоянные перемещения мелких отрядов с места на место не позволяли оценить реальное количество солдат и пугали возможностью подготовки неожиданной атаки. Ночью два небольших отряда подтащили поближе к западной и восточной стенам наспех сколоченные лестницы, чем вызвали панику среди ополченцев. И потом до самого утра на любое шевеление под стеной сверху отвечали горшками с зажигательной смесью, роем стрел и суматошной беготней. Потеряв полсотни скелетов, Фрайм не дал отдохнуть обученным солдатам противника ночью. Оставалось повторить подобное еще несколько раз, и можно готовиться к реальному штурму. К тому времени или войска на стенах начнут заменять, отводя бойцов для отдыха, или наступающих встретят измотанные ополченцы, с трудом способные держать оружие. Командира нежити устраивал любой из вариантов.

– Ты брешешь, сын рыбака! Не может раб стоить двух жеребцов!

– Кто бы говорил, любитель скисшего кумыса! Я лично потом этих коней торговал! И историю слышал из первых уст в отличие от твоих пустых пересказов!

– Ой-вей, он их торговал! В последний раз ты стельную корову продал по цене драного козла! Единственное, в чем ты мастер, – так это переврать услышанное!

Двое кочевников надрывали глотки, упершись лбами посреди утоптанной площади. Вокруг толпились соплеменники, праздношатающиеся зрители и куча чумазых ребятишек, криками поддерживающие то одного спорщика, то другого. Рядом с окружившими площадь яркими юртами стояла собранная из шестов сторожевая башня, с помоста которой открывался широкий вид вокруг. На помосте устроились трое воинов, развесивших разнообразное оружие на хлипкие перильца. Поверх сколоченных досок расстелили потертый ковер, на котором сгрудились щербатые блюда с фруктами, засахаренными сластями и вяленым мясом. В центре курил пряным дымком длинноносый чайник. Один из сидящихокинул взглядом разложенное великолепие, недовольно скривил тонкие губы и выглянул наружу:

– Чамшэт! Я же сказал – горлодер к чаю не забыть!

– Несу, уважаемый Ахпа-бэ! – отозвался звонкий голос снизу. – Матушка только сейчас смогла найти в припасах!

Заскрипела лестница, и над краем помоста возникло узкоглазое смеющееся лицо молодого кочевника. Легким движением он поставил перед сидящими крепко закрытую плетеную корзинку, изобразил ритуальный поклон и шустрой песчаной крысой скатился со смотровой башни.

– Сорванец, – довольно усмехнулся широкоплечий Ахпа-бэ.

По праву организатора встречи, он разлил горячий чай, открыл принесенную корзинку и угостил сидящих широкими терпкими листьями редкой приправы, ценимой истинными знатоками хорошего застолья. Мужчины с удовольствием приступили к трапезе, не торопясь начинать деловую беседу. Солнце еще в зените, утренние торги закончились, спешить пока некуда. Пусть простолюдины дышат пылью внизу, а уважаемые люди лучше проведут время здесь, на обдуваемой легким ветром сторожевой башне.

Закутанный в украшенный золотой вышивкой халат старик отхлебнул пахучего напитка, посмотрел на неутихающую перебранку внизу и пихнул в бок тучного здоровяка в засаленной рубахе, сидящего рядом:

– А что, Охродо-баз, подерутся они, как второй чайник начнем, или до третьего дотянут?

Безразмерный Охродо-баз лишь отмахнулся, зачерпывая ладонью гору усыпанных сахаром орехов. Хозяин самого большого отборного табуна на побережье отличался отменным аппетитом и дурной привычкой вытирать грязные руки о дорогую одежду. Впрочем, его старшая жена бдительно следила за тем, чтобы любимый и богатый муж утром надевал чистую обновку. Которая, впрочем, к обеду уже превращалась в дурно пахнущую тряпку.

– Хе, уважаемый Кашем-хан, эти два бездельника могут орать до конца ярмарки. И пальцем друг друга не тронут. Я в прошлый раз на них три медяка проспорил. Они тогда не могли решить, чей скакун лучше. Чем спорить, лучше бы устроили скачку вокруг стойбища. Так нет, лишь глотки надрывают. Думаю, через пару часов угомонятся. Нашли повод – обсуждать спятившего торговца из приморского клана. Делать тому нечего – заплатил двух коней за раба, умеющего читать и писать. Детей учить разным глупостям будет, пфэ!

– Жаль, – вздохнул высушенный солнцем старик, на фоне безразмерно тучного соседа смахивающий на древнюю мумию. – Когда я был здесь в прошлом году, каторские сцепились с местными. Знатная была заваруха.

– Это когда это? – оживился Охродо-баз, известный любитель пари, скачек и любой доброй драки. – На весеннем сборе или на осенних скачках?

– Весной. Ты тогда за десяток жеребцов пятую жену себе купил.

– Ваха-вей, помню! – обрадовался толстяк. – Была тогда добрая потеха! Жаль, каторские нам наваляли в тот вечер. Но что и говорить, если у них приехали бойцы, что в набег ходят через день. А у нас тогда на площади собрались старики и дети.

Хлебосольный хозяин разлил остатки чая и предпочел не напоминать ударившемуся в воспоминания гостю, что первоначальную перепалку начал именно огромный Охродо-баз, быстро перешедший тогда от слов к кулачному выяснению отношений и потерявший в последующей куче-мале один зуб. Потомственному воину вовсе не хотелось портить настроение приглашенным ханам. Не для этого он угощал самых могущественных людей степи.

Опустошив за час еще пару чайников, сидящие в спасительной тени мужчины приступили к деловой беседе. Начал обсуждение насущных проблем Кашем-хан, кочующий у границ западных пределов дикого государства:

– Плохо в наших землях этой весной. Новый легион пригнали, патрули на стене усилили. Тупых империусов уже не пощипать. На юге эльфы друг с другом перемирие скоро заключат, перестанут глотки рвать. Если рядом с Лесом покажешься, обязательно стрелу поймаешь. Порасплодилось их как саранчи, не продохнуть.

– Что предлагает уважаемый хан?

– А что можно предложить? Из Леса их не сковырнуть. Хорошо еще, что к нам в степь отучили забегать. С имперцами воевать – это молодых воинов в землю класть. Особенно в наших краях, где во славу проклятого императора держат лучшие легионы.

Собеседники сочувственно покивали, Охродо-баз понимающе вздохнул:

– Это точно, на севере сейчас трудно стало. Железнолобые совсем озверели, недавно один из мелких кланов у стены на мечи подняли.

– Поквитались?

– Да, поджарили пятки лежебокам. Добычу небольшую взяли, рабов. Но теперь на стене от копий не протолкнуться, а в степи больше тысячи легионеров шастают. Пришлось мелким семьям уходить в степь. Кто сюда откочевал, каждое утро плачутся. И земель у них нет. И коней мало. И срам прикрыть нечем. Скоро от попрошаек не протолкнуться будет на побережье!

Старик недовольно наморщил седые клочья бровей:

– Если хан не может накормить клан – гнать такого хана! Или лучше пару лошадей и в степи разорвать, в назидание другим! А то повадились! Соберут сотню ртов и уже требуют место в совете! Требуют право разложить костры на обжитых старейшинами землях! Воинов от них в набег не дождешься, а глотки на площадях дерут. Того и гляди ночью придут своих соседей грабить.

Ханы еще поперемывали косточки безродным бродягам, не признающим старшинства. Затем повернулись к расслабленно сидящему хозяину:

– Вот скажи, Ахпа-бэ. Ты – известный удачливый воин. Твои люди в прошлом году взяли в полон непокорного Шташта-бэкта, посмевшего убить отца и подбившего клан откочевать к южным пределам. Ты сам неоднократно ходил за стену и по праву занимаешь место на совете ханов. Скажи, чего нам ждать этим летом и в ближайшие годы?

Командир крупнейшего военного отряда в Тамне задумался. Сказанное сейчас могло повлиять не только на его судьбу, но и на судьбы преданных ему головорезов. Выдержав весомую паузу, Ахпа-бэ начал:

– Я так понимаю. В этом году нам имперцев не пощипать. Их главный хан слаб телом, но его люди пока поддерживают должный порядок. И хоть железнолобые не смогут дойти до наших земель, но и на свои поля просто так не пустят. Золота в казне наших северных врагов хватит на год или на два для оплаты мечей. Их крестьяне нищают. Многие идут в стражу – охранять стену. Других заставляют строить дополнительные укрепления и дороги, по которым их проклятые богами легионы успевают добежать от северных гор до наших степей.

– Но золота в их монетах все меньше! – возразил Кашем-хан. – Мои шпионы говорят, что за золотой старой чеканки сейчас можно выручить до пяти новых!

– И что? Пока эти пустые монеты берут, империя будет жить. Боюсь, лишь наши дети увидят, как она начнет разваливаться на куски.

– Но чем тогда кормиться? – буркнул Охродо-баз. – Мы не можем завести еще тысячу табунов и раздать их плодящимся в степи беднякам. Земли рядом с Тамном скудеют. В степи который год подряд засуха. А голодные рты все прибывают. Если имперцы перекроют наглухо стену, нам придется атаковать Лес.

– Наши деды это сделали, – буркнул Кашем-хан. – Только людей потеряли в чащобах.

– Вот именно, – подтвердил сказанное толстяк и с сожалением высыпал остатки вяленого мяса в свой бездонный рот. – Выходит, мы сидим между двух камней, с которых даже росы не собрать. И как жить?

Ахпа-бэ аккуратно глянул вниз, проверяя, нет ли там чужих ушей. Но расположившийся под сторожевой башней Чамшэт бдительно охранял спокойствие сидящих наверху. Успокоенный воин достал тонкую выделанную шкуру с нарисованной на ней картой. Сдвинув опустевшую посуду, он расстелил карту и высыпал горсть мелких цветных камушков, выстраивая перед собеседниками направления будущих ударов.

– Уважаемые ханы полностью правы. С лесными демонами нам рубиться сейчас не с руки. Они на своих землях, за густыми лесами и глубокими реками. Степь только ослабнет, если полезет туда.

– Значит, на север?

– Да. Но не в лоб. Никто не мешает оттянуть кочующие кланы южнее. Оставим лишь дозоры на быстрых конях. Не надо зря беспокоить солдат. Пусть дремлют на стенах. А мы тем временем объявим набор желающих пойти в набег. Пока большая часть кланов не ушла обратно после торгов, надо послать верных людей. И к осени собрать орду.

– Куда пойдем? – Кашем-хан заинтересованно пошевелил пальцем кучку камешков над меткой Тамна.

– На север. Вдоль побережья. Если грамотно ударить, можно закрыть дороги, идущие через болота. Там от силы один легион. Что он может противопоставить орде? А мы осенью, после сбора урожая, вихрем домчимся до портов, возьмем Горрем и Цол. Даже не осаждая высокие стены, с огромных складов заберем добрую добычу и назад. Имперский хан не успеет нас перехватить. Пока его неповоротливые помощники прибегут с докладом через всю страну, пока вернутся назад, мы уже будем пировать дома. А после такого похода любые бузотеры притихнут на несколько лет. С добычей, с рабами и товарами можно будет передохнуть. И дать возможность бедным кланам нарожать еще воинов.

– Справимся? – засомневался кто-то из ханов. – Все же такой крупный набег совершали наши прапрадеды. Сколько уж лет прошло? Десять по десяти? Или еще больше?

– Справимся, – уверенно кивнул Ахпа-бэ. – Вы слышали, что далеко на севере живут еще кочевые народы? Далеко-далеко, за землями нежити и прочих королевств. Этой зимой там собрали все силы, что смогли найти. Закованная в железо конница, несметные толпы пехоты и лучников. Все пошли жечь далекую степь. А кочевая орда поглотила врагов, сжевала и выплюнула лишь мертвые тела. Никто не вернулся.

Широкоплечий воин весело рассмеялся и ткнул кривым пальцем в береговую линию на карте:

– Наши деды ходили по этим землям и заставляли надменных имперцев падать ниц перед копытами степных коней. С моим отрядом я охраняю земли семи кланов. Даже этих бойцов достаточно, чтобы захватить стену и открыть проход орде. А с вашей помощью мы дойдем до северных гор и заставим тысячи рабынь бежать пешком за повозками.

– Почему пешком? – удивился Охродо-баз, живо представивший себе картины будущего набега.

– Потому что повозки мы набьем захваченным золотом, – веско ответил Ахпа-бэ.

Старый Кашем-хан довольно потер тонкие руки и склонился над картой:

– Это слова, достойные великого бойца. Покажи нам в деталях, как ты собираешься захватить побережье. Мне нравится идея, и я надеюсь, что ты продумал все до мелочей. Если твой план стоит того, на совете ханов получишь должную поддержку. И я лично прослежу, чтобы западные племена прислали тебе достаточно воинов. Боги не простят нам, если мы упустим удачу. Смогла стать великой далекая северная Орда – сможем и мы.

Портовая сутолока утомила стоящего у высокого борта пассажира. Целое утро пришлось потратить на то, чтобы оформить необходимые бумаги, заплатить пошлину, найти свободное место на уходящем корабле. И лишь сейчас Мим почувствовал, что очередной этап охоты закончился. Он успел добраться до Южных портов, цепочкой растянувшихся между Сарнумом и устьем Зилы. Болотное королевство сосредоточило торговлю с Южной империей в нескольких крупных городах, оставив основной поток грузов под присмотром бдительных чиновников. Конечно, шустрые контрабандисты не обращали внимания на очередные указы и распоряжения, продолжая перевозить небольшие партии товара под носом изредка патрулирующих океан военных кораблей. Но крупные торговцы предпочитали заплатить пошлину и воспользоваться официальными каналами. Потраченные деньги с лихвой окупались скидками на хранение грузов в государственных складах и надежным военным прикрытием от шалящих пиратов.

Не желая рисковать зря, охотник на безглазую добычу купил билет на готовящуюся отчалить трирему и в компании полусотни других пассажиров расположился на борту. После обеда крупное судно медленно выползет мимо волноломов, выдвинутых навстречу океану, вспенит длинными веслами воду и двинется на юг. Как пообещали местные знатоки, устойчивые северные ветра быстро донесут корабль к имперским портам. На седьмой день Мим должен увидеть мощенные белой плиткой улицы Цола. Там ему предстоит пройти придирчивую проверку многочисленных чиновников, получить разрешение на путешествие по провинциям могучего государства и продолжить свои поиски. Преследователь надеялся, что сумеет встретиться с несколькими старыми знакомыми, начинавшими свою карьеру много лет тому назад. Остается лишь верить, что за прошедшие годы хитросплетения имперской политики не сожрали тех, кто когда-то называл его другом. Сейчас Миму требовалась любая помощь, и он готов был ради этой помощи договариваться хоть с демонами Усыпальницы. Там же, на берегах Южной империи, он свяжется со Спящими и постарается получить от них любые полезные контакты. На успешное завершение поисков у него осталось чуть больше месяца.

Бритый налысо мужчина посмотрел на свои вцепившиеся в перила руки и постарался успокоиться. Он успеет. Просто обязан успеть. А сейчас пора идти устраиваться на отдых. Где-то на верхней крытой палубе у него должно быть место. Там он скинет свой похудевший вещевой мешок и уляжется спать. Долгий водный путь лучше скрасить глубоким сном. Надо набраться сил перед последним броском.

Перегнувшись через широкий каменный парапет, ополченец помахал рукой выстроившимся внизу солдатам. Сотник махнул в ответ и повернулся к Тампу, поправляющему шлем:

– Все чисто, можно начинать.

Командир наемников кивнул:

– Пошли.

Соварн, стоя на одной из башен, стерегущих ворота, быстро прошептал про себя молитву и прислушался к нарастающему скрипу барабанов, споро поднимающих гремящую в каменных пазах решетку. Вслед за ней загрохотали цепи поворотных механизмов, распахивая огромные тяжеленные ворота. Закованные в железо конники, выстроившиеся на узкой улице, двинули лошадей к расширяющейся щели. Следом за конницей пошли сотни пехоты. Королевские наемники начали вылазку.

Благо королевский указ не позволил застраивать расположенное рядом с городской стеной пространство, хотя большую часть денег на ремонт укреплений давно стали использовать на другие городские нужды. Поэтому глубокий и заполненный когда-то водой ров представлял собой сейчас что-то больше похожее на грязную канаву. Но выжигаемая вокруг городских стен полоса была свободна от бесконечно растущих пригородов. Если бы не это, проклятые черепушки давно бы уже взобрались на охраняемые стены по крышам пристроенных домов. Счастье, что звание пограничного города не позволило превратить высокие стены в бесполезное украшение. Только благодаря этим стенам нежить пока стоит там, а масса живых людей – здесь. И если наемникам удастся потрепать обнаглевших мертвецов, то недалеко и до прорыва пары-другой вооруженных судов по реке за подмогой. А если боги будут милостивы, то вскоре ранним утром с высоких башен осажденные увидят лучшие войска Зур, скорым маршем спешащие на помощь.

Начальник городского ополчения поглубже нахлобучил свой шлем и аккуратно пристроился у бойницы, стараясь не подхватить шальную стрелу. Рядом на башне и чуть ниже, на широкой стене, закончили готовиться к схватке многочисленные лучники, набранные из охотников и бывших ветеранов. Звонкие щелчки спускаемой тетивы говорили о том, что зоркий глаз стрелка заметил в сваленных внизу кустах очередную замешкавшуюся жертву.

Конница, вылетевшая первой в открытые ворота, вихрем промчалась по дороге, слабо раскрашенной утренними лучами, перемахнула через невысокие завалы и устремилась к невысоким домам, которые стояли в сотне шагов от стен. Пехота, прикрываясь щитами, быстро следовала за умчавшейся конницей, сокращая расстояние до сваленных в кучу веток, досок и различного строительного мусора.

Тонкие фигуры скелетов показались навстречу наступавшим солдатам. Несколько мертвецов сумели выпустить по стреле, выбив какого-то бедолагу в массе наемников. Но обрушившийся со стен шквал оперенной смерти раздробил хрупкие кости и покончил с жидкой цепочкой нежити. Наемники споро выстроили две полусотни по обеим сторонам дороги, прикрывая остальных солдат, которые начали разбирать завалы. Добравшаяся до почти готовых катапульт конница тем временем добила десяток противника, пытавшийся оказать вялое сопротивление, и сейчас ожесточенно рубила незаконченные метательные машины и поливала привезенным маслом все дерево, найденное поблизости. Вскоре можно было возвращаться в город, оставив после себя лишь пепелище.

– Если вылазка закончится успешно, завтра мы получим несколько сотен желающих, – пробормотал Соварн, внимательно всматривавшийся в развернувшуюся перед ним картину. – Пусть боги помогут нам! Тем более что проклятая нежить все равно пока спит, не согревшись еще на солнышке. Пусть боги помогут нам…

Глава 7 ИГРЫ МЕРТВЫХ ТЕНЕЙ

Слепец способен нащупать палку рядом с собой. И будет считать, что он познал мир. Зрячий способен увидеть ближайший лес. И будет считать, что он познал мир. Умный прочтет тысячи книг, рассмотрит сотни карт, выслушает десятки мудрых людей. И поймет, как мало он знает. Нет предела совершенству. И действительно велик лишь тот, кто в слиянии простых вещей увидит что-то новое.

«Наставления для истинных аристократов», найденные в нужнике шестого имперского легиона

Конец апреля

Рассыпавшиеся вокруг остовов катапульт солдаты заканчивали разливать последние кувшины масла, когда утреннее небо мазанул первый дымный след. Пылающий снаряд, быстро крутясь в воздухе, перемахнул через невысокий забор и рухнул с недолетом посреди улицы. Заржали испуганные лошади, и наемники заторопились, стараясь как можно быстрее закончить опасное дело и вернуться в город. Но уже десятки пылающих горшков расцветили дымами чистое небо и рухнули на головы конницы и расчистивших дорогу пехотинцев.

Фрайм еще вечером – до начала вылазки – отметил явно ощущаемое скопление людей у западных ворот и приказал подготовить ловушку. Хотя засадные отряды день и ночь сторожили все крупные выходы из города, командир армии мертвых не мог упустить возможность устроить показательную порку живым, возомнившим о себе слишком много. Ночью, когда слабо вооруженные отряды выдвигались на указанные позиции, к Фрайму подошел один из древних магов, командующий отборной тысячей нежити.

– Я не понимаю тебя, молодой воин. Стоит нам завтра утром поставить напротив ворот ударные отряды, и мы ворвемся в город.

– Мы не готовы, старейший. Нам надо еще минимум два дня, чтобы закончить тренировку. Да, если мы ударим завтра, мы ворвемся в город. Затем нас зажмут на узких улицах и выбьют большую часть из нас. С кем мы тогда будем хранить и расширять земли Перешейка? Нет большой доблести в том, чтобы потерять в боях обученную армию. Доблесть – сохранить и приумножить ее.

– Но ты посылаешь старые кости в засаду.

– Я посылаю тех, кто не выдержит боев в городе. Посылаю тех, кто не может уже различать право и лево. Но кто готов убивать. Завтра люди сунут голову в пасть мертвому тигру. И тигр откусит столько, сколько сможет. Мы сосредоточим здесь все легкие катапульты, что удалось построить за прошедшие дни. Мы ударим всем ходячим мусором, который накопился за прошедшие столетия. Пусть веселятся и убивают. Думаю, что завтра мы испугаем до смерти всех, кто взберется на стены. А они понесут этот ужас дальше, в семьи и к соседям, распространяя семена страха вокруг.

– А через пару дней?

– Через день мы завершим тренировки и распределим отряды. На второй день займем позиции. И ночью ударим по-настоящему.

– Так же потеряв тысячи у закрытых ворот!

Фрайм засмеялся, жутко щелкая челюстями:

– Старейший! Забудь про ворота! Я сделаю так, что их не станет! Твоя задача – ворваться на распахнутые перед тобой улицы и захватить основные городские площади. Потом мы зачистим дом за домом, как зачистили пригороды. Главное – расчленить Нарвел на куски, истребить их регулярные части. А напоить наши мечи кровью горожан мы всегда успеем.

Скелет мага дал волю чувствам, сверкнув злым зеленым всплеском глазниц:

– Хорошо, командующий. Не знаю, что ты задумал, но я верю тебе. Когда падут преграды, моя тысяча ворвется в город в числе первых!

– Отлично. Продолжай обучение отборных частей. А с завтрашней заварухой вполне справятся наши обозники.

Больше двух тысяч скелетов подготовили ночью контратаку. Несколько сотен обильно измазали себя землей и неслышными тенями пробрались в ров, закопавшись там среди грязи и подернутых осокой луж. Оставшиеся расставили во дворах легкие катапульты и стащили в горшках все собранное масло с округи. После чего стали ждать, когда глупые люди пойдут в атаку. С первыми лучами солнца нежить дождалась этого.

Пятачок, где сгрудились наемники, был не очень велик. И хотя наспех собранные катапульты не давали должную точность стрельбы, они позволяли засыпать противника массой горящих снарядов. Так количество пылающих горшков переросло в качество, и буквально за минуту большая часть конницы превратилась в кричащие от боли факелы. Пехоте досталось меньше, и сотни, быстро перегруппировавшись, стали спешно пятиться назад, к воротам. Остатки всадников помчались следом за ними, сопровождаемые лезущими из всех щелей скелетами, которые стремились догнать удирающую добычу.

– По ближайшим домам – залп! – надрывался Соварн, вырывая из оцепенения застывших от неожиданности лучников. Миг-другой, и рой стрел помчался навстречу бегущей белой массе, преследующей отступающие войска. Но к какофонии звуков неожиданно добавились крики ужаса у ворот, куда мчались во весь опор остатки конницы.

– Они лезут, лезут изо рва!

Растолкав ополченцев у ближайшей бойницы, Соварн высунулся наружу. Увиденное повергло его в ужас. Гладкие зеркала воды вспучивались и порождали все новые и новые залепленные грязью фигуры, упорно взбирающиеся вверх по склону на мост. Небольшой отряд пехоты, стоящий у распахнутых ворот, сомкнул щиты и ощетинился копьями навстречу первому атакующему вражескому десятку. У запирающего механизма в башне возникла свалка: часть солдат пыталась закрыть ворота, другие мешали этому:

– Они врываются в город!

– Там наши бойцы и Тамп! Они прорвутся назад!

– К черту наемников! Закрывай! Или все погибнут!

Соварн разъяренным демоном скатился в начинающуюся драку и заорал, надсаживаясь до боли в висках:

– Стоять! Все замерли! Вы что, ошалели? Там с десяток черепушек! Сейчас Тамп с бойцами их сметет, и закроем ворота! Вам – на подъемный ворот, готовьтесь по приказу опускать противовесы! Вам – вниз, отсечем тех, кто может прорваться на спинах отступающих! Пошли, нежить вас раздери, пошли!

Осаженные командиром, ополченцы засуетились и спешно стали выполнять полученные приказы. Группа наемников, закованная в черные доспехи, помчалась вниз, к все еще распахнутым воротам, где небольшой отряд сдерживал наседающих мертвецов. Опомнившись, лучники засыпали стрелами прущих в ворота врагов и успевали досылать гостинцы приближающимся цепям противника, которые продолжали плотными рядами преследовать отступающих солдат. Вырвавшиеся вперед конники врубились в спины сгрудившейся на мосту нежити, разметав большую ее часть конями, набравшими бешеную скорость. Но оставшиеся мертвецы висли на отбивающихся солдатах, кололи и рубили лошадей, стаскивали воинов вниз, падали сцепившись группами в ров. Схватка на мосту и в проходе, открытом в башне, превратилась в сплошную кучу-малу.

В сумятицу разгоревшейся битвы внесли свой вклад вновь заговорившие катапульты. Перенацелив метательные машины, их расчеты выпустили оставшиеся заряды по отступающим наемникам, а наиболее легкие горшки отправили на гребень городской стены. В нескольких местах вспухли огненные разрывы, сея панику среди лучников. Попавшие под огненный дождь остатки сотен бросали пылающие щиты, срывали с себя горящие доспехи и бежали что есть сил в сторону города, уже не думая держать строй. Ровные ряды пехоты выстоят против наступающих мертвецов, но от огненного дождя спастись можно лишь за высокими стенами.

Клубок дерущихся ввалился на улицу, где всего полчаса тому назад стояли грозные сотни наемников. В последних рядах ожесточенно орудовал мечом Тамп, успевая достать ближайшего к нему мертвеца и прикрывая при этом спину напарника, с уханьем разваливающего клинком на куски кого-то сзади. Увидев, что последний десяток воинов в черном прорубился в город, ополченцы бешено закрутили маховики подъемных механизмов. С протяжным стоном огромные ворота закрылись, дробя попавшие в створки кости. На скопившиеся у ворот черепа посыпался стальной ливень. Несколько десятков лучников умудрялись выцеливать врагов в мешанине схваток на улице. На спинах отступающих в город ворвалось не более двух сотен нежити, и теперь мертвецов беспощадно истребляли. Но, пользуясь скученностью и неразберихой, скелеты успевали достать мечом и копьем то одного, то другого солдата, дорого продавая последние мгновения своего существования.

Со стороны пригородов хрипло рявкнул рог, и бурлящая на мосту масса медленно развернулась и потекла назад. Большая часть наступавших рассеялась среди сваленных кустов и принялась ожесточенно обстреливать скопившихся на стенах лучников. Несколько оставшихся зарядов катапульт расчертили дымами небо и добавили огненного хаоса на стенах. Однако ожесточенная схватка уже закончилась, уступив место опустошенной и звенящей тишине вокруг города.

Еще летели редкие стрелы со стен, еще ходили заляпанные кровью наемники, дробящие черепа павших мертвецов. Но уже впрягались в веревки команды скелетов и катили прочь отработавшие свое катапульты. Уже потащили наименее пострадавшие тела в глубину пригородных дворов для ночного обряда. Городские лекари уже привычно сортировали раненых, вносимых в распахнутые двери. Утренняя вылазка закончилась.

Через час Соварн сумел перехватить мрачного Тампа и усадил его рядом с собой на ступеньках лестницы.

– Ну что, о чем доложим совету?

– Магистрату скажем, что мерзавцев намного больше, чем мы рассчитывали. Истрепать их вылазками не получится.

– А насчет реки?

– Боюсь, падаль и там подготовила не один десяток сюрпризов. Я предлагаю пока не рисковать.

Глава ополчения подал флягу с водой и отер потное лицо.

– Как хоть мы разошлись?

– Легко отделались. У меня полторы сотни полегло и раненых шестьдесят человек.

– Да у лучников три десятка погибших и девять раненых.

– Могло быть больше. Слабые бойцы черепушки. Хоть и прорвались в город, но воспользоваться моментом не смогли. Если бы не катапульты, ребята бы их на подходе к стене закопали. Мы сегодня не меньше пяти сотен накрошили.

– А что будет, когда они штурмовые башни закончат?

Тамп прополоскал горло, вернул флягу и скрипнул зубами:

– Это лишь значит, что среди пригородов сидят не пять и не десять тысяч мертвецов. А намного больше. Поэтому нам придется беречь каждого солдата. И готовить из каждого мужчины воина. Даже если ему исполнилось всего десять лет. Сколько у нас сейчас людей?

– В городе почти девяносто тысяч. Из них больше половины женщины и дети. У тебя две с половиной тысячи бойцов. И у меня чуть больше трех тысяч. Еще около десяти сколотили из бывших солдат, охотников и просто крепких мужчин. Из оставшихся набрали подобие городской стражи – патрулировать улицы и менять на стене уставшую охрану.

– В арсенале еще есть запасы. Надо будет вооружить всех, кто может держать оружие. Осада будет долгой, как я понимаю. И надо растянуть наши куцые двадцать тысяч бойцов до момента, когда придет подмога.

– Выдюжим?

– У нас выбора нет. Считай, уже несколько дней по реке баржи не ходят. Торговцев от нас нет. Через неделю-другую соседи зашевелятся. А там и до регулярных частей недолго останется. Нам лишь крепко на стенах стоять надо. Заскучать не успеем, как пехота подоспеет.

Фрайм выслушал доклад и равнодушно отметил:

– Я же говорил – с этой вылазкой справится даже наш обоз. Ближе к ночи подберите еще тела у моста, из павших солдат должны получиться хорошие бойцы. И устройте еще пару показательных ночных вылазок с штурмовыми лестницами. Не давайте им спать. Завтра к обеду у северных ворот начнем работы по подготовке к штурму. Доски, бревна туда. Пусть часть негодных к атаке воинов начинают вязать фашины. Люди должны видеть, что мы собираемся засыпать ров и полезем на стены. Пусть перебросят боеспособные части к северным башням. Мы тем временем ударим с запада и востока. В спину вымотавшимся защитникам. Это не первый город, который я штурмую. И первый, который мы возьмем с минимальными потерями. Не успеет народиться новый месяц, как на месте Нарвела останутся лишь руины.

Далеко на севере, под толщей вымороженных вечным холодом скал, в глубине спрессованного камня, покоилась комната без входа и выхода. Погруженная в вечную тьму. Тьму, лишь изредка разгоняемую слабым огнем свечи, которая стояла на тяжелой полированной деревянной столешнице, покрытой толстым слоем пыли. В этот вечер двое, закутанные в серые шерстяные плащи, снова затеплили трепетный огонек.

– Мим молчит, игнорирует уже третий наш вызов.

– Я бы не сказал, что игнорирует. Он оставил знак, что находится среди людей и не может уединиться.

– Вторую неделю подряд? Где же он тогда? В тюрьме? Среди марширующих солдат? Или с пилигримами тащит деревянного болвана на жертвоприношение? Чушь, он просто опять не справился и прячется от нас.

– Дадим ему еще пару недель. Его срок на исходе.

Раздраженная фигура в сером хлопнула иссушенной ладонью по столу, подняв клубы пыли:

– Это наш! Наш срок на исходе! Мы обязаны дать ответ Хранителям к первому июля. Мим должен был отчитаться на месяц раньше, чтобы у нас был минимальный запас времени. Ему остался месяц, чтобы найти беглеца. И схватить нашу добычу он должен был еще две недели назад. И вот день идет за днем, я уже слышу, как мертвые стражи Владыки начинают разминать кости на тронах. А наш верный слуга молчит, брезгуя послать даже маленькую весточку.

– Не суетись. Мим помнит, что с первым солнечным летним лучом его жизнь закончится. Он работает не ради нас, он надрывается ради себя.

– Плевать мне на него! Этот мерзавец уже успел отличиться! Всю осень водил нас за нос! Рассказывал о трудностях поисков, о гибели нового кандидата! А в результате что? Калека с выжженными глазами сумел бежать из тюрьмы, нашел в чужом городе спятившего гнома и назвал себя сыном Владыки! Прошел всю орочью степь из конца в конец, получил под командование тысячи нежити и рубился с армией королевств рядом с Усыпальницей! Хранители знали о нем больше, чем мы, мы, кто платил золотом за поиски, учебу и становление нового кандидата.

– Ты забыл добавить, что именно мы организовали его травлю, подбросив королям письма с описанием опасного смутьяна. Именно мы хотели проверить его на прочность и перестарались. Так что не надо сваливать все на Мима. Он всего лишь послушная кукла в наших руках, исполняющая наши приказы. А как только твоя любимая кукла решила остаток спектакля провести в своем собственном замке с видом на полноводную реку, ты взбеленился. Грустно терять собственность?

– Я никому не позволю забыть отданные нами приказы!

Фигура в плаще вскочила, вызвав резким движением метание слабого огонька свечи. Его собеседник скрипуче засмеялся:

– Надо же, как ты рассердился. Мим твой любимец. Твой фаворит. Видимо, ты очень привязался к нему, раз его своеволие так тебя взбесило. Сядь, успокойся. Нам надо решить, что мы будем делать в ближайшие дни. Боюсь, молчание Мима красноречиво – он опять потерял нашу добычу. А раз так, нам надо подстраховаться. Иначе пройдет май, закончится июнь – и мы навечно останемся гнить в этом склепе.

Вскочившая фигура медленно села на место и нахохлилась.

– У нас есть агентура в Зур. Мы можем организовать отправку войск в Нарвел. Можем оплатить широкомасштабные поиски Безглазого.

– Это в Зур. А в Южной империи? В халифате? На Перешейке, в конце концов?

– В империи найдутся верные люди у трона. Золота с каждым днем у них все меньше, поэтому за звонкую монету работать будут на совесть. Кочевники халифата с нами общаются редко. Но и там можно заинтересовать ханов. С Перешейком намного хуже. Мертвым плевать на нас, на наше общее дело. Они ни с кем не общаются и никого не признают.

– Я подумал вот о чем. Безглазый командовал нежитью зимой. И теперь мчит через земли королевств на юг, к Перешейку. Не пытается ли он найти себе новых друзей среди мертвых?

Тьма сгустилась вокруг стола, напоенная мрачной тишиной. Наконец одна из фигур глухо обронила:

– Плохо. Если он рвется к нежити, нам там его не достать.

– Давай поступим так. Подергаем за все доступные контакты, подготовим полномасштабный поиск. Дадим Миму на ответ еще неделю, не больше. И будем молиться, чтобы Безглазый не погиб в какой-нибудь заварухе. С нежитью можно договориться. В крайнем случае отправим Хранителей прямо к ним. Главное – найти кандидата на пустующий четвертый трон. Остальное уже не так важно.

– Старший Поющий под сенью Талантов, получены новости от пограничных дозоров, – склонился в поклоне гибкий черноволосый юноша.

– Сейчас буду. – Тома-лоэрой жестом отпустил вестника и отложил длинный свиток, который только что изучал. Обращение по полному официальному имени означало, что вести получены тревожные или непонятные и требуется его немедленное присутствие. Накинув любимый длинный плащ, эльф покинул дом.

На одной из небольших полян, расположенных рядом, на обросшем мхом камне сидела необычная личность, своим внешним видом сильно выделяющаяся среди обступивших ее ребятишек. Высокий, худой, скорее даже изможденный мужчина с абсолютно седыми длинными волосами и обезображенным шрамами лицом. Для эльфов, считающих внешнюю красоту одним из проявлений искусства, подобный внешний вид был нетипичен. Но лучший следопыт приграничья Айрах-сэрой не обращал внимания на подобные мелочи. В ранней юности ему не посчастливилось, и он попал в плен при набеге на земли западных соседей. Пережив иезуитские пытки, следопыт сумел бежать и посвятил свою жизнь личной вендетте. Вернулся он к родному очагу лишь тогда, когда пленивший его клан исчез с лица земли. За два десятилетия личной войны Айрах-сэрой превратился в невидимую смертоносную тень, способную проникнуть в любую точку Леса и так же эффективно предотвратить проникновение врагов на охраняемые им земли. После возвращения домой старейшины темных кланов единогласно избрали обезображенного воина старшим над пограничной стражей. И за все годы его службы никто из амбициозных юных эльфов не решился претендовать на украшенный зеленой глазурью пояс, надежно поддерживающий тонкий меч и кривой кинжал своего хозяина.

Тома-лоэрой поздоровался и присел рядом. Следопыт терпеть не мог какой-либо фамильярности, и желающий пообниматься и расцеловать его вполне мог получить сокрушительный удар в челюсть.

– Что-то серьезное – совет собирать?

– Нет, старший Поющий, все тихо. Но ты просил сообщать о любых странностях в степи, вот я и заглянул.

– Мы ждем домой мою ученицу с очень важным грузом.

– Про нее пока ничего не слышно. Да и рано ей возвращаться, если я правильно понимаю поставленную перед ней цель и назначенное место. До пределов нежити через империю – скользить неслышной тенью долгие дни.

– Хорошо, тогда что обеспокоило тебя в степи?

– Дикари оттягивают кочевья от северных и южных границ. Мы выслали несколько дозоров и обнаружили странную картину. Кочевья объединяются, молодые воины сбиваются в стаи и патрулируют округу. Ветераны мелкими группами пробираются на восток, к дикой столице Тамну.

Тома-лоэрой задумчиво перевел взгляд на багряную крону гигантских деревьев, высящихся на краю поляны.

– Дикари собирают военный кулак? С кем они собрались воевать?

– Пока не знаю. Я подготовлю несколько легких отрядов присмотреть за ближними к нам землями и попытаться подслушать разговоры у костров. Не хочу пленных брать – не нужно злить собираемую армию.

– Хорошее решение. Если получится бескровно узнать, что замышляют кочевники, то мы сможем подготовить ответный удар.

– Скоро прибудут наши соседи на общий сбор. Надо будет продлить с ними перемирие. Если Орда пойдет на наши земли, нам будет не до полноценной охраны западных границ. И получить в такой момент удар в спину совсем ни к чему.

– Мы обсудим это на совете в ближайшие дни.

Следопыт легко поднялся и произнес на прощание:

– Не завидую твоей ученице. Дикари скучились в центральных землях, кочевья зачастую стоят в нескольких часах езды друг от друга. Молодняк шарит по степи и пытается доказать старшим, что тоже достоин участвовать в набеге. Трудно ей будет проскользнуть мимо врагов на чужой земле.

– Пусть помогут ей боги ветра и дождя, – все, что смог промолвить в ответ Тома-лоэрой.

Кривоногий слуга поудобнее перехватил тонкостенный кувшин с вином и осторожно засеменил к выщербленным ступеням. Еще десяток кувшинов, и можно будет передохнуть. Наместник устроил роскошный пир в честь почтивших личным визитом уважаемых чиновников из центральной канцелярии. Теперь богатые господа едят и пьют без меры, а взмокшие слуги горбатятся на кухне и на заднем дворе, только и успевая таскать припасы и вереницы тяжелых кувшинов. И можно быть уверенным, за отличную работу перепадет пара лишних монет. А при любой оплошности получишь от хоффера^[4] палок и потеряешь работу. Поэтому стоит перевести дух, утереть пот – и за следующим кувшином, бережно неся дорогостоящую влагу к суетящемуся виночерпию.

В широком зале между мраморных колонн было жарко. В расставленных повсеместно жаровнях рдели раскаленные угли, регулярно меняемые чередой слуг. На широких столах высились горы разнообразного мяса, свежевымытых фруктов и широкогорлые кувшинчики со сладкими винами. Рядом на низких лежанках среди разноцветных подушек возлежали мужчины, устало дегустирующие очередную смену блюд. Обглоданные кости кидали или на пустые блюда, или прямиком в неглубокий бассейн в центре зала, где на очередной всплеск воды мчались пестрые рыбки.

У центрального входа расположился наместник и цеторий^[5], худой и скрюченный старик. Хозяин пиршества отлично был знаком со вкусами гостя, и поэтому на их стол подавался разнообразный мед в бесконечной череде судочков, а также различное постное мясо, приготовленное на пару, либо рыба, приправленная неострыми соусами. За время пирушки слуги успели сменить уже с десяток винных кувшинов, и теперь хозяин с гостем пребывали в самом благодушном настроении.

– Любезный Вильрайд, не могу поверить, что все эти безобразия случились именно в твоих землях! Не иначе как твой северный сосед нашептал в ухо демонам нежити, чтобы они сглазили его удачливого конкурента! Северный наместник спит и видит, как бы выслужиться на общем фоне восточных провинций и перебраться поближе к трону.

– Да, мой сосед мечтает прибавить к золотой полосе на плаще еще пару поместий поближе к Трем заставам. А то и прокопать ход до прибрежного Арулера и присосаться к портовым податям. Согласись, Тортус, он спит и видит, как золотая река омывает его грязные ноги.

Старик захохотал, смахнув попутно со стола вычурно украшенный кубок. Застывший сзади слуга неслышной тенью заменил слетевшую на пол посуду и налил очередную порцию вина.

– Это точно, мой дорогой друг, в отличие от тебя этот безродный болван даже не научился принимать ванну! А про душистые дары богов в виде масла и благовоний даже не слышал! Я рад, что мне пришлось навещать его всего лишь однажды.

Глава делегации покосился на стоящий рядом новый кубок и решил повременить.

– Ладно, главное, что ты умудрился выпутаться из неприятностей быстро и без больших потерь. Наш император, править ему вечно, потребовал выяснить все детали происшедшего. Сам понимаешь, когда несколько легионов одновременно в ключевых провинциях начинают смуту, это звучит крайне серьезно. И один легионер-покойник не должен похоронить с собой истинных организаторов мятежа.

Наместник недовольно поморщился:

– Аризис – напыщенный болван! Я тебе еще утром говорил, что все сказанное им надо делить на десяток и сухой остаток отбрасывать на корм свиньям. Завтра к тебе заглянет мой старый работник, Зиральд, он тебе обстоятельно опишет истинное положение дел.

Тортус отправил в рот истекающий соком кусок дыни и удивился:

– Зачем тогда держишь болвана на такой должности? Помощника поголовастее найти не можешь?

– Выгодно. За ним целый богатый клан. Пока парень при должности, под меня не копают и активно помогают деньгами и связями. Пусть парень суетится. Когда придет время уйти на покой, я с удовольствием оставлю его в наследство преемнику.

Гость захихикал, грозя собеседнику жирным крючковатым пальцем:

– Хе-хе, любезный, да ты пройдоха еще тот! Так отблагодарить нового наместника, выжившего старика с теплого места! Неплохо, неплохо… А что твой помощник, ну этот…

– Зиральд?

– Да, твой верный пес. Отчего он не почтил нас своим присутствием?

– Он сейчас заканчивает подготовку вашего поместья. Проверяет продукты для завтрака и готовит все к приезду массажисток. Как отдохнете, утром девочки вдохнут в вас жизнь и вернут желание радоваться наступающим летним дням.

– Утренний массаж? Это хорошо. Это правильно. Особенно после столь обильного ужина… Ох, стар я уже стал для таких развлечений, Вильрайд. Силы на исходе.

– Вы еще моих внуков отчитывать будете за недочеты на государственной службе, – улыбнулся наместник.

– Хорошо бы. Вот найдешь для меня эликсир вечной молодости, и внуков твоих пристроим. Не на окраинах, а в самом Ампиоре… Все, пошутили, и хватит. О делах подробно побеседуем завтра, в тишине. Я же сейчас на покой. В теплую постель, чтобы никаких тревог и забот. Тем более что ты обещаешь, что в провинции сейчас образцовый порядок и спокойствие.

– Обещаю, уважаемый Тортус. Вы меня не первый год знаете, рекомендовали на эту должность. Сейчас и в ближайшие дни в моей провинции все тихо и спокойно. Легионы получили новых командиров и бдительно несут службу.

– Замечательно. Тогда отдыхать, утром твои девочки сделают массаж, и можно будет заниматься государственными делами. Я знаю,что в столице и рядом с ней никто не хочет поднимать волну. Лучше бросить подачку обозленным солдатам, чем висеть потом распятым «во имя империи»!

Старик вяло махнул рукой, и к нему тут же устремилось четверо дюжих молодцев. Осторожно поставив на ноги своего господина, слуги подхватили его под руки и медленно двинулись к выходу. Наместник провожал гостя, изредка покрикивая на семенящих амбалов:

– Осторожнее, олухи! Здесь ступеньки, не оступитесь!

Через полчаса Вильрайд вышел подышать свежим воздухом на увитый плющом балкон. Рядом с ним аккуратно материализовался новый командир третьего легиона. Наместник косо глянул на офицера и еле слышно произнес:

– Молись богам, легорос. Похоже, дыба и крест в этот раз достались другим. Император хочет знать правду, но не настроен рубить головы. Преданные легионы важнее сейчас, чем прибитые под шумок торговцы и старые проворовавшиеся командиры. Как любят трепать языком канцелярские крысы: служи достойно, и боги тебя наградят.

Легионер молчал, внимательно слушая.

– Отдыхай, веселись. А как вернешься к солдатам, проверь десятикратно, чтобы подобное не повторилось. Если в ближайший год в провинции что-либо случится, наши головы украсят собой колья одновременно.

Командир легиона отсалютовал и растворился в ночной темноте. Стоящий в одиночестве наместник вдохнул поляной грудью пряный воздух и поморщился – надо было возвращаться назад, к непомерно разошедшимся гостям. Ублажать разномастных мелких чиновников, составляющих свиту Тортуса. Поить, кормить и развлекать. Чтобы, вернувшись в столицу, они не испортили так хорошо начавшуюся карьеру гражданина, подающего надежды и с честью несущего дарованный императором плащ с золотой каймой.

Жаркое заходящее солнце щедро дарило тепло, раскалив воздух в столице королевства Зур. Широко раскинувшийся среди иссушенных полей Большой Лист затопила жара, пропитанная пылью от бесконечных повозок и покрывающая тонкой серой пеленой все вокруг. Богатые вельможи уговорили Солнцеликого покинуть город, превратившийся в душегубку, и уже вторую неделю состязались в охоте на клыкастых кабанов в болотных зарослях. Уставший от нудных государственных дел король с удовольствием оставил все заботы на скопище советников из Торговой гильдии. Покинув столицу, он теперь устраивал головокружительные скачки, спуская на любую найденную дичь прирученных дартаманов. Злобные хищные кошки с удовольствием участвовали и в погоне за быстроногим солончаковым оленем, и в опасной облаве на рассвирепевшего матерого кабана. К сожалению, через месяц забава наскучит, и его величество снова будет изнывать от безделья. Но сегодня ощущения от охоты дарили радость, и Солнцеликий с упоением добывал очередного зверя, пугая своими бесшабашными выходками охрану и многочисленную свиту.

Пока король отдыхал от рутины, за широкими, выбеленными солнцем стенами, в глубине прохладных подвалов, корпели многочисленные писцы и учетчики, кующие благосостояние Торговой гильдии. И хотя истинные владыки государства предпочитали прятаться за спиной молодого короля, сильные мира сего знали, кто действительно владеет золотом и отдает приказы многочисленной наемной армии Зур.

На женской половине загородного дома, расположенного недалеко от столицы, произошла ссора. Старшие жены оттаскали за волосы молодую девушку, привезенную в гарем на днях. Обласканные щедрым хозяином женщины обоснованно опасались, что новая игрушка оттеснит их с завоеванных позиций. Не смея перечить господину, жены выместили досаду и раздражение на новенькой.

Крепкий мужчина в просторной легкой одежде сидел на скамье, обитой бархатом, и тонким душистым платком вытирал слезы с заплаканного девичьего лица.

– Сильно досталось?

– Да, мой господин.

– А что сдачу не дала?

– Дала. Я сумела пнуть одну, но их было двое, и они сильнее меня!

– Если полезут еще раз, пообещай дать им плетей.

Девушка тихо всхлипнула, потом подняла глаза и с надеждой спросила:

– Я могу их выпороть?

– Не можешь. Но ты можешь пожаловаться мне, а я подумаю, как поступить. Единственное, что тебе следует помнить: я не люблю тех, кто не может решить проблемы самостоятельно. Без лишнего кровопролития. Твой отец говорил, что ты лучшее, что он мог создать и воспитать в жизни. Если докажешь это и сможешь постоять за себя, я буду рад. Особенно пока у меня есть немного свободного времени и я могу потратить его на своих женщин.

Девушка аккуратно вытерла припухшие глаза и улыбнулась:

– Да, господин. Я постараюсь не давать себя в обиду.

– Вот и хорошо. А в наказание строптивым старшим женам я сегодня буду обедать с тобой.

Подав знак обнаженному по пояс слуге, хозяин дома приказал:

– Отведешь ее в спальню, пусть выберет из новых нарядов все, что понравится. Приведет себя в порядок, и через полчаса мы будем обедать на террасе.

– Господин, ветер сегодня с пустыни, на террасе пыльно.

– Да? Ну тогда вымойте плиты на крыше, установите там зонты и накройте столы. Я устал от стен вокруг. Хочу, чтобы глаз радовался солнцу и открытому пространству.

Слуга склонил голову и жестом позвал за собой девушку.

Хозяин дома, благородный Свайдл, заместитель главы Торговой гильдии королевства Зур и советник по внутренним вопросам, сел на край бассейна с фонтаном и поболтал в прохладной воде рукой. К нему со всех сторон устремились декоративные рыбки, требовательно открывая рты и пытаясь найти в прозрачной воде кусочки корма.

– Вот проглоты, – рассмеялся мужчина и потянулся за стоящей рядом коробкой. Щедро оделив любимцев, Свайдл смотрел, как разноцветные серебристые молнии дерутся за угощение. Отметив краем глаза возникшую в дверном проеме фигуру, хозяин дома нахмурился, но не стал вставать и продолжил наблюдение за суетящимися рыбками. Лишь услышав недвусмысленное покашливание, он вздохнул и подозвал жестом склонившегося в поклоне чиновника.

– Почему не смогли решить проблему сами? Я же предупредил, что беспокоить меня можно лишь при серьезных проблемах.

– Господин советник…

– Да, да, господин советник. Позавчера вы не решились выплатить из казны за ремонт обвалившейся дамбы без моей подписи. Вчера вы хотели сберечь для казны лишние пару медяков, сцепившись с золотарями, потребовавшими прибавку. Что сегодня?

– Господин советник! – обиженно засопел взмокший чиновник, теребя в руках свернутый в трубку пергамент. – Я помню ваше указание не беспокоить понапрасну! И вынужден доставить это донесение, так как без вашей печати не смею передать его королю!

– Солнцеликому?! Да подарят боги ему долголетие! – заинтересовался Свайдл. – Все настолько серьезно? Тогда давай посмотрим, что за вести ты принес.

Заместитель главы развернул бумагу и вчитался в крупные строки. Через пару минут он хмыкнул, выгнул свиток на излом и внимательно изучил оттиски печатей, потом медленно прочел текст еще раз. Вернул донесение склонившемуся чиновнику и спросил:

– Что еще известно на данный момент?

– Больше донесений нет, господин советник. Гонцы, посланные два дня тому назад, пока не вернулись.

Свайдл встал, прошелся мимо журчащей воды и развернулся к посетителю.

– Конную сотню до первых постоялых нарвеловских дворов на тракте. Пусть встанут там и соберут информацию. Три тысячи легкой пехоты выдвинуть туда же, и пусть развернут полевой лагерь. Его величеству пока докладывать нечего. Если информация о банде нежити подтвердится, пехота их прикончит. Если дошедшие до нас слухи не имеют под собой реальных фактов, то легкий тренировочный поход солдатам не помешает. А поднимать ради ловли теней армию бессмысленно.

– Так, может, мы просто подождем еще неделю-другую? Один не пришедший вовремя караван мог задержаться по любой причине!

– Разумеется. Но я предпочитаю серьезно относиться к донесениям, которые подписаны сатрапом провинции и командиром наемной тысячи, расквартированной у него на постой. Они не видели мертвецов. Но не следует забывать, кого боги нам подарили в южные соседи.

Чиновник спрятал в футляр донесение и вновь склонился в глубоком поклоне:

– Я все понял. Сотню на постоялые дворы и три тысячи легкой пехоты чуть ближе полевым лагерем.

– Да. Завтра утром доложишь. Если интересную информацию получишь раньше, приедешь сюда еще раз. Нам только бродячих скелетов не хватает на дорогах, караванщиков пугать.

Захихикавший посетитель пятясь выбрался из комнаты, а Свайдл развернулся к впорхнувшей в зал младшей жене. Прозрачные развевающиеся одежды моментально прогнали мысли о государственных проблемах, и улыбающийся мужчина отправился обедать.

Сгорбленная фигура пробралась к бойнице, возле которой, прислонив к стене копье, сидел ополченец.

– Ковыряются?

– Ага. Через неделю закончат, и тогда повеселимся.

– Лучники беспокоят?

– Вот кого-кого, а этих бестий с лихвой. Чуть нос в бойницу высунул – и получи гостинец. И ведь как знают, когда твоя голова покажется.

– Говорят, они живых чувствуют и днем, и ночью. Может поэтому?

– Не знаю. Но голову подставлять не советую.

Ополченцы выставили усиленные караулы на северных стенах Нарвела. Уже второй день солдаты нежити методично таскали камни и мешки с песком к выбранному ими месту, заваливая неглубокую канаву. Стараясь защититься от метких выстрелов, скелеты страховались, выстраивая целую процессию. Обычно четверых носильщиков страховало пять-шесть сопровождающих, закрывая поднятыми щитами всех сразу. Добравшись до края канавы, неторопливые мертвецы вываливали груз вниз и семенили обратно. Вдали, у начинающихся пригородов, на земле мастерили длинные лестницы. Где-то за полуразобранными заборами развернули несколько катапульт. Когда обеспокоенные люди встретили очередную команду землекопов выстрелом из тяжелого «скорпиона», в ответ немедленно полетели горящие горшки, своими взрывами устроившие немалый переполох на обстрелянных башнях. После нескольких стрелковых дуэлей командование ополченцев решило не трогать упорных осаждающих. Готовясь к предстоящему штурму, на башнях в спешном порядке надстраивали крышу для защиты от огненных подарков и увеличили количество солдат, страхуясь от возможного скрытного ночного штурма. Оценив объем проделанной нежитью работы, Соварн и Тамп решили, что пять дней на подготовку надежной обороны у них есть. И хотя удачным попаданием окованным копьем из «скорпиона» можно было зацепить трех-четырех противников одновременно, агрессивный ответный обстрел приводил к человеческим жертвам и порождал глухое недовольство на стенах. Выбрав тактику ожидания, люди старались теперь без причины не подставляться под шальной выстрел. Тем более что бдительные вражеские стрелки не оставляли без внимания ни одну бойницу, норовя подловить очередного неудачника.

Шел шестой день затянувшейся осады. После предыдущей вылазки осажденные не пытались больше искать удачи в прямом бою. Люди упорно надеялись, что со дня на день на севере зардеют флаги над тысячами наемников, примчавшимися на помощь. С этой мечтой ложились, с этой же мечтой вставали. Как считали горожане, время играет на их стороне. Оставалось лишь дождаться королевские войска. Лучшие войска среди всех королевств.

Поправив сползающую кольчугу, Фрайм повернулся к сопровождающим его командирам отрядов:

– Все как запланировано. Едва северные башни подвергнутся обстрелу, выдвигаете войска. На разрушение ворот у вас не больше десяти минут. Затем врываетесь внутрь и скорым маршем двигаетесь с востока и запада к центральным площадям. Задача – разрезать, разделить город. У башен не задерживаетесь, штурмовые отряды войдут первыми и свяжут боем противника. Остальные части, не обращая внимания на возможный обстрел, расчленяют город.

Черепа склонились над разложенной картой с грубо начерченным планом Нарвела.

– Штурмовые группы – тысяча бойцов на востоке и тысяча на западе. Группы захвата – по пять тысяч с каждой стороны. Три тысячи атакуют с юга, со стороны порта. Ваша задача – войти в город и закрепиться. Более чем уверен, что часть жителей попытается прорваться к реке. Встретите их прямо на улицах.

Тонкий белый палец переместился выше.

– На севере мы сосредоточили больше семи тысяч обозников. Остальные рассеяны по периметру и отстреливают недотеп, торчащих на стенах. С севера регулярные части атаковать не будут. В помощь легким войскам здесь мы поставили половину всех катапульт. Массированным обстрелом они должны потрепать окопавшихся ополченцев и наемников. Мы знаем, что на стене и в прилегающих кварталах люди сосредоточили больше четверти своих воинов. Задача наших отрядов – нанести максимальный урон обстрелом и ворваться следом в город. Повторяю еще раз: кольцо оцепления не должно быть разорвано ни при каких обстоятельствах! Ни один житель не должен покинуть город. Если на улицах встретите организованное сопротивление, подтягивайте стрелков и используйте наш арсенал. Слабовооруженного и паникующего противника уничтожать, только если он мешает проведению атаки и болтается под ногами. Лишь после захвата основных площадей города и центральных улиц приступаем ко второму этапу – уничтожению спрятавшихся в домах.

Фрайм поднял голову и всмотрелся в безоблачное небо.

– Дождя не будет, поэтому выжигать забаррикадировавшихся осторожно, старайтесь обходиться без открытого огня. Южная часть города в основном состоит из деревянных домов. Масштабный пожар затруднит нашу атаку.

Главнокомандующий посмотрел на застывших рядом мертвецов, бывших когда-то полководцами, магами и просто грамотными солдатами.

– Вопросы? Замечания? Ну что же, мы шлифовали наш план все эти дни. Пора приступить к его реализации. По позициям и удачной охоты всем нам!

В надвигающейся ночной темноте вокруг города медленно заканчивали перестроение отлично вымуштрованные войска нежити. Тысячи и тысячи воинов занимали свои места, выкатывали ближе к городским стенам катапульты и небольшие стрелометы со смертоносной начинкой. Солдаты проверяли надетые на выпирающие кости кольчуги и легкие доспехи, сжимали в руках обнаженные мечи и проверяли, насколько удобно держат руки щиты. Армия мертвых готовилась к главному удару.

У северных стен легковооруженные скелеты готовили собранные здесь метательные машины к массированному обстрелу. Прислуга разожгла небольшие костры и разнесла угли в горшках между подготовленными для стрельбы катапультами. Две тысячи лучников выстроились у края пустынной полосы, опоясывающей городские стены. При первых залпах тяжелых машин стрелки должны были выдвинуться максимально близко вперед и засыпать город тысячами стрел.

На крышу покосившегося сарая взобралась жуткая фигура – беспощадно потрепанный временем скелет, лишившийся где-то левой руки и большей части ребер. Желтый от старости череп венчал мятый шлем с щерблеными рогами. В правой руке скелет сжимал обоюдоострый топор с длинной рукоятью. Придирчиво проверив оба лезвия своего смертоносного оружия, командир выстроившихся внизу отрядов довольно осклабился. Пусть главнокомандующий называет их старыми и слабыми. Пусть воинская дисциплина хромает в его отрядах. Но именно ему доверили сегодня начать славное дело, которое отзовется кровавым эхом в веках. Сегодня именно он начнет атаку нежити на человеческий город. И не ради славы однорукая смерть полезет вместе с подчиненными на высокие стены. Смерть пойдет в город ради горячих сердец, смеющих бросать своим стуком вызов чернильной мгле. Сегодня мертвые напомнят живым, кто истинный хозяин этих земель. Сегодня. Сейчас.

Мертвые пальцы высоко подняли вверх топор. Пробежала волна движений, и у каждой катапульты зажгли запалы первых зарядов. Среди тысяч лучников вспыхнула вереница ярких факелов. У спусковых механизмов метательных машин замерли солдаты. Тихая ночь взглянула провалами звезд на разгорающиеся внизу огни.

Топор обрушился вниз, рассекая хрупкий миг тишины. Штурм начался.

Глава 8 НОЧНЫЕ СЛЕЗЫ

Ты куда бьешь, шакалье отродье? Куда ты бьешь? Сейчас по пяткам получишь, тогда запомнишь, что мертвяка можно убить, лишь раздробив ему голову! Будешь мечом в брюхо тыкать – самого проткнут! Поэтому – замах и удар, замах и удар! И чтобы башка у чучела отлетала!

Краткий пересказ речи господина десятника, произнесенной им перед новобранцами в лагере городского ополчения

Конец апреля

Выбитые ударами запорные клинья освободили натянутые веревки, и ковши катапульт запустили в небо ярко разгорающиеся в полете снаряды. Прочертив огненными шарами ночное небо, горшки с горящим маслом обрушились на недостроенные крыши крепостных башен, на стены и дальше, на острогорбые крыши городских домов. Лихорадочно поправив где-то сместившиеся метательные машины, прислуга споро завращала рычаги натягивающих барабанов, готовя следующий выстрел. К опустившимся «ложкам» катапульт заспешили заряжающие с крепко запечатанными глиняными кувшинами.

Две тысячи лучников двинулись вперед, переходя на бег. Ветер весело играл с факелами, трепля языки огня. В ночной тишине защелкали тетивы луков – это сидящие в засаде стрелки начали ловить в прицел мелькающие в проемах фигуры людей, побежавших тушить очаги возможных пожаров. Со стен черными тенями рванулись ответные стрелы, заставляя кувыркаться белеющие в ночной тьме фигуры. Но тысячи лучников лишь ускорили бег, стремясь как можно быстрее занять указанные позиции. На стенах города тем временем ополченцы и дежурившие горожане торопливо засыпали пятна горящего масла заранее припасенным песком, сбивали пылающие куски недостроенных башенных крыш.

Снова громыхнули катапульты, и невидимые на этот раз на фоне ночного неба кувшины по крутой траектории понеслись к стенам, расцвеченным огненными пятнами. У пары собранных наспех метательных машин при этом лопнули веревки, еще у одной не выдержала ударная станина, и кусок бревна с привязанной «ложкой» закувыркался вперед, расшибая в пыль попавшиеся на пути кости. Но больше ста снарядов с магическим зельем обрушились на головы людей, на крыши домов, взорвались клубами зеленого дыма на улицах. Над северной стеной Нарвела воцарился ад.

Попавшие под удар магической субстанции сначала кричали, надрывая голосовые связки и срывая голос. Сияющий во тьме зеленый туман разъедал доспехи, оружие, плоть и оставлял после себя ошметки человеческих тел. От невыносимой боли обреченные метались по стене, не переставая визжали и бросались вниз, на мощеные улицы города. Те, кому посчастливилось оказаться в эпицентре взрыва прилетевшего снаряда, погибали мгновенно. Повисев чуть в воздухе, тяжелая мутная взвесь опускалась к земле, растекаясь вокруг, нащупывая себе дорогу через любые щели и дыры, затекая в дома, дворы и подвалы. Там, где рухнувший кувшин разбивался о крышу, оставалось безобразное черное пятно, быстро осыпающееся остатками соломы или черепицы. В нескольких домах легкие крыши не выдержали удара, и зеленые всполохи разрывов зелеными зарницами мигали внутри домов, обрекая скопившихся там людей на мучительную гибель.

Добежавшие до тонкой линии из сваленных кустов и мусора, мало пострадавшие две тысячи лучников остановились, чтобы зажечь наконечники обмотанных пропитанной паклей стрел. Миг – и яркие росчерки исполосовали небо, устремившись в сторону стонущего и визжащего на разные голоса города. На мечущихся за стеной людей обрушился смертоносный ливень. Плотность обстрела была такой, что некоторые бегущие по улице горожане получали по несколько стрел одновременно. Отправив в полет пару тысяч зажигательных стрел, нежить стала методично опустошать свои туго набитые колчаны, непрерывно спуская тетиву скрипучих луков.

Короткие команды в разоренных садах – и новые сотни горящих снарядов закувыркались в истерзанном огнями небе. Часть горшков не долетела, рухнув рядом со стеной. Но основная масса снова обрушилась на охваченную паникой крепостную стену и дальше, на окутанный зеленой дымкой город. Отряды однорукого командира беспрекословно выполняли приказ Фрайма – ураганным огнем уничтожить все живое в северных кварталах. Мертвая армия несла смерть всем: молодым и старым, мужчинам и женщинам. Для тех, кто давно стал кошмаром из загробного мира, не было разницы, кого убивать.

Увидев первый огненный залп над северной частью города, с запада и востока двинулись на заранее определенные позиции закованные в железо отряды. Вымуштрованные штурмовые тысячи молчаливой массой пошли на сближение с запертыми воротами. Впереди, покачиваясь на грубо сколоченных колесах, катились широкоплечие самострелы. К выгнутым лукам крепились жгуты плетеных веревок с приспособленными для метания больших кувшинов широкими кожаными ложами.

Один из ополченцев, услышав подозрительный шум за стенами, решился выглянуть. В тот же момент терпеливо сидящий в засаде лучник выпустил стрелу с тонким стальным наконечником. Удар стрелы закрутил падающее тело и всполошил дремлющих стражников, но для атакующих это уже было неважно. Выйдя на удобную для стрельбы позицию, основная масса наступающих отрядов замерла. Лучники нежити прекрасно видели в темноте и ощущали движения живых тел. Готовясь к началу штурма, слабо белеющие во тьме фигуры беспрестанно беспокоили выстрелами укрывшихся за зубцами высоких стен воинов, не давая прицельно послать стрелу в ответ.

На западных и восточных городских стенах спешно поднимали отдыхающих солдат и готовились к отражению возможной атаки. Неожиданно активизировавшаяся стрельба и всполохи огня на севере дали понять, что происходит нечто серьезное. На улицах Нарвела раздались отрывистые команды, из домов, одеваясь на ходу, выбегали горожане и ополченцы. Близкие к городским воротам кварталы зашевелились и стали просыпаться.

Замершие в ста шагах перед воротами самострелы гулко хлопнули, отправляя свои огромные заряды в цель. Арбалетные команды, тренировавшиеся на окраинах города, не промахнулись, и о широкие ворота на западе и востоке с оглушительным шумом разбились смертоносные кувшины, выплеснув свое зеленое содержимое на широкие крепкие доски. Заскрипели ворота, и обслуга потащила к самострелам следующие заряды.

Укрываясь за каменной стеной, ополченцы начали ответный обстрел наступающих. Влетающие на стену стрелы не давали рассмотреть противника, и люди стреляли по большей части наугад, стараясь сдержать укрытых тьмой врагов, пытаясь нанести им хоть какой-то урон. Но одетые в доспехи и кольчугу скелеты надежно укрылись за щитами и ждали, прислушиваясь к еле доносящемуся шуму с северных стен.

Через пять минут еще по несколько снарядов отправилось к курящимся зеленым туманом воротам. Западные гулко застонали, но выдержали, приняв на себя очередную порцию гибельной зеленой мерзости. А восточные ворота вздрогнули после первого разрыва, и второй кувшин разбился уже о рассыпающиеся створки, разбрызгивая зеленую жидкость сквозь пробитую дыру на опущенную в проходе металлическую решетку. Металл зашипел, а в чернеющий провал немедленно понеслись стрелы.

Командир восточного штурмового отряда всмотрелся в затянутую слабым зеленым маревом картину и коротко рявкнул:

– Катапульты – к бою! Самострелам – еще залп!

Два десятка катапульт приняли запечатанные глиняные кувшины, и их расчеты замерли рядом, готовые немедленно перезарядить выстрелившие механизмы. Выждав еще минуту, украшенный командирским шлемом скелет отдал приказ.

Перепуганные люди выстраивали «ежа» на улице, ведущей в глубь города, толпясь прямо за разваливающимися воротами. На двух башнях, расположенных рядом, лучники готовились отражать неминуемую атаку. Ревущие трубы звали отряды, расположенные рядом, на помощь. Следом за ощетинившимися копьями ополченцами молчаливыми черными рядами выстроились три сотни наемников, перегородив узкую мостовую от стены до стены. Другие стремительно взбегали на городские стены, готовясь встретить возможную атаку.

Первый залп катапульт лег кучно, накрыв большую часть наемников и лишь частично испятнав крыши стоящих рядом домов. Сквозь поднявшийся безумный крик уже не было слышно, как очередной огромный кувшин разметал остатки ворот, а другой разлетелся о тающие прутья решетки и злыми каплями укусил сгрудившийся отряд ополченцев.

– Левая башня! – проревел командир штурмового отряда суетящимся у метательных машин скелетам. – А затем правая!

Все такая же молчаливая масса нежити прокатила мимо замерших самострелов громыхающий на камнях таран, собранный из крепких стволов и посаженный на огромные колеса. Все набирая скорость, облепившая таран масса бойцов разгоняла и разгоняла неуклюжее приспособление, направляя его в проем, еле прикрытый остатками ворот и решетки. Усиленные лучниками отряды мертвецов стали осыпать стрелами угловые башни по бокам разрушенных ворот, откуда начали щедро делиться крылатой ответной смертью. Корявые и плохо высушенные стрелы нежити летели плохо, но расстояние было маленьким, и массовый огонь делал свое дело: то тут, то там слышны были крики раненых, шум падающих тел. Защитники города теряли бойцов на стенах. Нежить платила за это часто падающими телами, ловя ответные стрелы. Но в отличие от шумно сражающихся людей мертвые воины умирали беззвучно, так же как и атаковали.

Набравший завидную скорость таран промчался сквозь окутанный тающей зеленой дымкой проход в стене, разметав и вышвырнув на улицу остатки крепких прежде ворот и куски решетки. Перепуганные ополченцы освободили узкий проход в своих рядах, чтобы пропустить прыгающую на неровностях конструкцию и принять на копья набегающих мертвецов. С развернутых к разбитым воротам башен ливнем неслись стрелы, вгрызаясь в поднятые щиты, ища малейшую прореху, ломая кости и протыкая черепа вместе с надетыми на них шлемами. Но, несмотря на множество тел, усыпавших дорогу к воротам, голова штурмового отряда нежити прошла по обломкам ворот и ворвалась в город. Второй залп перенацеленных катапульт накрыл левую башню, как и потребовал командир. Пара зарядов ударилась в основание стены, со звонкими хлопками выбросив зеленые облака. Еще десяток перелетел через каменные зубцы и обрушился на дома. Но восемь кувшинов разлетелись на куски на самой башне, обдав смертоносной субстанцией всех солдат, отбивающих натиск нежити. Половина бойцов умерла мгновенно, оставив после себя тающую плоть и гниющие остатки одежды. Остальные добавили свои голоса к воплям несчастных наемников, попавших под первый залп. Левая башня прекратила стрелять, выплеснув на стены тела бегущих и воющих людей и ссыпав умирающих в муках сквозь оплывающие зубцы башни вниз, на уличный камень и в окружающий город ров.

– Отлично! Накрывайте правую, затем залп на стены. Мы тем временем выдвигаемся следом за штурмовым отрядом.

Таран, потеряв скорость, прокатил среди расступившихся ополченцев, намотав на колеса какого-то замешкавшегося неудачника, и остановился перед грудой дымящихся тел в черных доспехах – то, что еще пять минут назад было сотней наемников. Скелеты, бегущие на вновь выстроенные ряды людей, вложили обнаженные мечи в ножны, освобождая правую руку. Затем, не замедляя движения, сняли с поясов маленькие глиняные бутылки и обрушили шквал самодельных магических гранат на дрогнувшие ряды противника. Львиная доля метательных снарядов разбилась о шлемы или верхнюю часть щитов. В какофонию воплей на улице вплелись крики ослепших солдат, которые сдирали с лиц распадающуюся кожу и мышцы. На бросившихся в стороны легко раненных и непострадавших напали подоспевшие бойцы нежити. На улице закипела схватка. Облаченные в доспехи мертвецы успевали выдержать пару-другую ударов, прежде чем падали под тяжелыми ударами мечей. Но следом за павшими уже появлялись другие, без жалости убивая деморализованных ополченцев, швыряя в любую группу людей свои чудовищные заряды, стреляя из луков в спину людям, спасающимся бегством.

Прорвавшись внутрь городских стен, быстро перегруппированные отряды атакующих начали подъем по широким лестницам, прикрываясь разномастными щитами от неослабевающего ливня стрел. Нежить торопилась уничтожить врага, который пока еще контролировал стены и башни. Но защитники города уже дрогнули. Страх перед мучительной смертью, картины расползающихся на куски тел окончательно подорвали боевой дух. Кроме того, штурмующие продолжали использовать свое магическое оружие, сбивая перед собой любой лихорадочно выставленный заслон. Что наемники, что ополченцы, что простые горожане – все получали свою долю зеленого тумана, сжигающего все живое и мертвое на своем пути.

Последний слаженный залп катапульт пришелся на правую огрызающуюся башню. В этот раз смогли выстрелить лишь семнадцать деревянных машин, отметившись шестью попаданиями в цель и высыпав остальные заряды на город. Но шести зеленых вспышек хватило, чтобы окончательно павшие духом люди побежали по стенам, сбивая в панике друг друга.

Захохотав, командир восточного отряда нежити отдал приказ, и следом за бегущими в город штурмовыми сотнями двинулись пять вымуштрованных тысяч, ждавших своего часа и готовых порвать обреченный город на клочья. Бьющие вразнобой катапульты сумели уложить на стену лишь несколько зарядов, разметав замешкавшихся солдат. После чего расстреляли оставшиеся скудные припасы по городу, метя в сторону улиц, ведущих к центральным площадям.

Ночное небо над северными кварталами рвал набирающий силу огонь. Уже ряд домов полыхали целиком, разбрасывая вокруг раскаленные искры. С полсотни других дымили, выплескивая редкие языки пламени, готовясь вскоре присоединиться к расползающемуся пожару. Локальные очаги возгораний никто не тушил, тысячи обмотанных паклей стрел и зажигательных снарядов безнаказанно поразили умирающие улицы.

Собранные в ударный кулак катапульты метали раз за разом на северные кварталы горшки с пылающим маслом и кувшины, начиненные магическим зельем. За время беспрерывной стрельбы вышли из строя больше половины метательных машин, но оставшиеся продолжали методичный обстрел. Улицы затянул зеленый туман, густыми щупальцами опутавший невысокие дома и медленно ползущий вслед за порывами прохладного ветра. Оставшиеся в живых жители перебрались на верхние этажи и кое-где выбрались на крышу. Ливень остроносых стрел уменьшился, и на истыканные крыши теперь падали лишь редкие смертоносные оперенные гостьи. Изредка прилетавший огненный шар врезался в черепицу или рассыпался на черепки при ударе о плотно уложенную солому. В первом случае огненный ручей стекал на улицу или пробирался в щели разбитой черепицы. Во втором почти всегда превращался в огненное пятно, медленно расползаясь по всей крыше и пожирая очередной дом.

До прихода армии мертвых в северных районах селились в основном состоятельные горожане. Подальше от вонючих южных припортовых районов. Подальше от широких многочисленных торговых площадей. Но сейчас заботливо вымощенные улицы покрылись трупами, которые были истыканы стрелами и медленно таяли под действием зеленого тумана. Ближе к стене все больше попадались остатки доспехов, принадлежавших раньше ополченцам или наемникам. Южнее масса погибших состояла в основном из горожан, пытавшихся спастись бегством. Те, кто успел вырваться в разгар атаки, пугали сейчас своими криками взбудораженный город. Кто-то требовал срочно лекаря, кто-то просто метался. Но больше тысячи обожженных огнем и магией горожан просто сгрудились на ближайших площадях, с трудом воспринимая окружающую действительность. Мимо них бежали солдаты, подходили с вопросами испуганные беженцы из пригородов, расселенные в ближайших домах. Но люди, спасшиеся от летящей с неба смерти, с трудом приходили в себя, не понимая задаваемых вопросов и пытаясь вырваться из ночного ужаса, который сожрал за несколько мгновений всех их родных и близких.

Агонизирующие северные городские кварталы превратились за короткий миг в смертельную ловушку, но руководители города этого пока не понимали. Они спешно собирали горожан, срочно отправляли усиленные отряды на рев сигнальных труб у восточных и западных ворот. А также лихорадочно пытались выяснить, что именно произошло с отборными войсками, сосредоточенными у северных стен. Минуты шли, а внятного ответа получить не удавалось. После краткой перепалки Соварн отобрал десяток бойцов и лично помчался в сторону разгорающегося пожара, пробиваясь сквозь запруженные народом улицы. Тамп тем временем отправился к западным воротам, откуда прибежал гонец с донесением о схватке с пошедшей на штурм нежитью. Командир наемников с резервом немедленно выступил на подмогу. Но он в этот момент ничего не знал о тысячах беспощадных убийц, ворвавшихся в восточные кварталы. Тем более он не мог услышать, как в эти же мгновения рухнули южные ворота, открывая мертвецам еще одну дорогу в город. Наступившая полночь окрасилась огнями умирающего Нарвела.

Однорукий командир нежити двигался следом за передовыми отрядами, дружно шагающими к озаренным огнем стенам. Северную часть города атаковали «в лоб». Где-то еще мелькали тени защитников, где-то в наступающих рядах падали мертвые воины, получив острую стрелу в горящий зелеными глазницами череп. Но легкая пехота уже взбиралась на вцепившиеся в стены лестницы. Первые отряды уже растекались узкими ручьями по брошенным переходам, перевалив через ощерившиеся каменные зубцы. На булыжную мостовую ступили ноги беспощадных захватчиков. Приказ Фрайма: «Убить всех!» – нашел живой отклик в иссушенных ненавистью душах. И костлявые руки сжимали холодные клинки, мечтая напоить их горячей кровью.

Скелеты, спустившиеся со стен на заваленные трупами улицы, двинулись на юг. Остатки тающего зеленого тумана взбирались по потрепанным временем костям, клубились вслед двигающимся фигурам, пьяня мертвых воинов привычным магическим запахом смерти. Возбужденные от избытка сил, скелеты двигались по каменным мостовым, врывались в опустевшие дома и целенаправленно шли туда, где пытались прятаться оставшиеся в живых горожане. Лишь у двух больших домов остатки ополченцев и наемников оказали сопротивление наступающему противнику. В других зданиях одинокие смельчаки падали под ударами щербатых мечей. На одного обороняющегося нападали одновременно по пять, шесть или больше врагов. Женщин и детей истребляли походя, не обращая внимания на слезы и мольбы о пощаде. Мертвые не слушали живых, и мрак погибших душ нельзя было поколебать криками боли или героизмом одиночек. Смерть пришла на узкие улицы древнего города.

Получив жесткий отпор, несколько отрядов нежити сгрудились рядом с забаррикадировавшимися в домах ополченцами и наемниками. Подоспевшие командиры наступающих сотен мертвецов посовещались и приняли простое решение. Пошарив в соседних домах, скелеты приволокли остатки одежды и палки, из которых соорудили факелы. Одновременно наиболее крепкие скелеты блокировали двери, не давая возможности запертым внутри людям контратаковать или попытаться пойти на прорыв. Ветер почти развеял магический туман, и шанс на спасение у осажденных был. Но мертвые не хотели упускать пойманную добычу и бдительно сторожили каждое движение в домах.

Подтянувшиеся лучники нежити затеяли перестрелку с наемниками, засевшими на верхних этажах и крышах блокированных домов. Люди в черных доспехах успели подстрелить больше трех десятков противников, благо доступных целей было более чем достаточно. Но беспощадный ответный огонь вынудил стрелков укрыться за стенами. Любой мелькнувший в проеме окна силуэт притягивал к себе десяток-другой стрел, стремящихся вонзиться в живое тело. Следом за стрелами полетели многочисленные факелы. У стен запылали принесенная солома и остатки мебели. Нежить решила уничтожить опасного противника с минимальными потерями.

Рядом с поджигаемыми домами застыли двое в шлемах – отличительный знак командиров смешавшихся отрядов нежити.

– Мы теряем время. Проще притащить пару зарядов к катапультам и покончить с людьми одним ударом.

– Где они, эти заряды? Последний горшок с маслом пролетел десять минут назад. Все, что было, отправили на городские улицы. Посмотри, дыхание Источника только сейчас исчезает с мостовых!

– А другим достались запасы зелья. Я видел десятки телег, отправленных к воротам. Почему им дали все, а нам ничего?

– Не зуди. Город уже наш. И именно мы первыми начали штурм. Когда вернемся, я даже не стану делать насечки по числу убитых. Потому что сосчитать их будет невозможно. Пошли, с этим жареным мясом будет покончено через пару минут. Нам пора.

Командиры обогнули замерших в ожидании солдат и зашагали вслед за далеко продвинувшейся волной наступающих. За спиной у них разгорался очередной пожар, огонь которого пожирал последних защитников северных кварталов.

Штурмовые тысячи пробивали себе дорогу к центру города. Во главе каждой сотни скелетов двигалась группа, выступающая тараном на забитых людьми улицах. Прикрываясь щитами от возможной атаки, мертвецы при случае пускали в дело мечи и копья, цепляя не успевших убежать людей. След в след за мечниками шагали лучники, высматривавшие стрелков в распахнутых окнах или на крышах домов. За ними семенили пращники, каждый из которых аккуратно прижимал к груди плетеные корзины с двумя-тремя глиняными кувшинами с зельем. Замыкали строй повозки с запасами метательных снарядов.

На каждом перекрестке наступающие мертвецы оставляли дозор. На крупных перекрестках – небольшой отряд. Затем пугающая молчаливая колонна продолжала двигаться по улице дальше, разрезая своим извивающимся телом город на несколько частей. Там, где люди пытались дать отпор, колонна немедленно останавливалась и, прикрывшись щитами, щетинилась короткими копьями. Одиноких бойцов старались подстрелить лучники, а в любую крупную организованную группу летели ловко запущенные пращниками снаряды. Вспышка зеленого пламени – и острые стрелы добивают распавшийся строй. Мимо людей, катающихся по залитой кровью и окутанной магическим туманом мостовой, вновь движется неумолимая штурмовая колонна. Раненых ополченцев и наемников добивают, целя острой сталью в грудь и стараясь не повреждать без нужды голову. Командиры нежити знают – сегодня их ряды пополнят отличные воины. Зачем портить будущих солдат?

Тамп расшвырял бегущих мимо горожан и вывалился на быстро пустеющую улицу во главе двух сотен наемников. Слева темнел проход на площадь, справа в полусотне метров надвигалась стена щитов, с мерцающими за ними зелеными глазами. Тамп, оттесненный к южной стороне улицы подбежавшими неизвестно откуда солдатами, которые тут же влились в обороняющийся строй, успел выловить одного парня и постарался его расспросить:

– Откуда? Где заслон у западных ворот?

– Я из сотни Коштановского. Со мной остатки со стен и из кварталов!

– А пять сотен, что стояли там? Где они?

– Погибли, командир! Эти твари кидаются зеленым туманом. Попал в него – и конец! Надо отходить, строй их не удержит!

Тамп озадаченно посмотрел на застывших в шеренгах наемников, потом перевел взгляд на медленно наползающие щиты нежити.

– Какое там отступать?! Ты что, рехнулся?! За нами город! Надо голову колонны задержать, ударить с боков и с крыш! Черепушку можно ударом меча на части рассыпать!

– Если доберешься! – с истеричным надрывом ответил солдат, побелевшими костяшками пальцев вцепившись в копье. – Они близко не подпускают! «Черепахой» закроются, лучники от задних рядов лупят и горшками по голове, по голове! А как прилетело – все, хана! Поорешь с минуту и лишь головешка останется!

– В строй, трус! – заорал командир наемников, ощущая, что еще чуть-чуть, и он тоже заразится безумием, плещущимся в глазах солдата. – Сейчас проверим, насколько хорошо эта падаль способна держать наш удар!

Тамп взглянул на подходящего противника и принял решение:

– По команде! В «слепом» строю – десять шагов вперед! Затем – «все-вдруг»! Не дать разорвать дистанцию!

Сотники и десятники проорали вслед за командиром полученный приказ. Угольно-черные в ночи ряды подобрались, готовясь к атаке. Тамп вдохнул побольше воздуха и выбросил его в замершие перед ним спины:

– Рррраз!!!

Ощетинившийся копьями строй с гулким «ух» шагнул навстречу надвигающейся массе, также закованной в сталь.

– Ух! Ух! – мерно отсчитывали наемники на каждый шаг, плотно впечатанный в булыжник мостовой. Спрятавшись от стрел за надежными щитами, крепкие мужчины должны были отсчитать десять шагов. На одиннадцатом шагу строй ветеранов рванул бы на тускло сияющие в ночи копья врага в одном порыве, набирая скорость для таранного удара. Промчался бы лавиной оставшиеся метры, вломился в строй нежити и покромсал бы тонкокостные черепушки, еще ни разу не испробовавшие на себе истинную ярость лучших бойцов Зур. От такого удара разлетаются смятыми снопами и баронские копейщики, и бородатые болотники, и пыльные поххоморанцы. Тем более не удержать строй паршивым скелетам, вздумавшим рассердить закаленных боями наемников.

Пять, шесть – отсчитывали шаги распаляющие себя перед схваткой солдаты. На «семь» со стороны остановившейся нежити прилетели первые глиняные гостинцы, упавшие в плотно сбитые ряды. Тамп успел увидеть, как горящая зеленым огнем вспышка лизнула стоящего рядом с ним солдата, а в следующий миг строй принял на себя основной прицельный удар пращников.

Хлопок упавшего рядом кувшина перекрыл нечеловеческий вой, пронесшийся над окутанными зеленым туманом рядами. Тяжелое тело в доспехах ударило командира, и Тамп спиной вломился в хлипкую дверь стоящего позади дома. Рывком сбросив с себя хрипящего солдата, командир перекувыркнулся назад и замер на корточках. Сквозь широкий проем перед ним разворачивалась картина чудовищного разгрома.

Замершая сотня нежити не пожалела оскудевших запасов и забросала кувшинами обе сотни наемников, перегородивших улицу. Густой туман заволок одетых в черное солдат, пожирая все живое. Из клубов переливающейся зелени вывалилось несколько сипящих тел, оплывая остатками расползающейся ткани. Вдоль стены метнулось четверо солдат, чудом избежавших неминуемой гибели. Ошарашенный Тамп успел сунуться к дверному проему ивыкрикнул им в спину:

– Отступать на площадь! Собрать живых и в крепость!

Наемник дернулся назад, а в косяке злобно задребезжала вонзившаяся стрела, не успевшая вонзиться в мелькнувшую перед лучником человеческую голову.

Глянув на плотный туман, ползущий к чернеющему на улицу проему, Тамп рванул в глубь дома. Надо было срочно пробираться на площадь и собирать остатки войск. Применение врагом невиданного ранее оружия требовало немедленной смены тактики обороны, или через пару часов в городе не останется ни одного солдата. Неизвестный полководец нежити сумел использовать свои тайные козыри максимально эффективно, вцепившись мертвыми руками в глотку госпоже удаче. Людям следовало думать не о возможной победе над беспощадным противником. Жителям Нарвела следовало задуматься о возможности остаться в живых, о возможности пережить черную ночь, слепо мигающую небесам разрастающимися пожарами.

Горожане, сгрудившиеся на площади, метались, пытаясь забиться в спешно закрываемые дома. По узким улицам прибывали все новые толпы, бегущие от марширующих отрядов мертвецов и охваченных огнем домов. Выливаясь в плотную человеческую массу, перепуганные обыватели терялись, не понимая, что дальше делать. Многие старались пробраться поближе к восточному краю, где Тамп, сорвавший голос до сиплого хрипа, собирал остатки войск, выдергивая из толпы любого, кто не бросил оружия.

Рядом с мокрым от пота наемником грузной тенью возник Соварн в залитой кровью одежде. Сипящий оскалился:

– Ты бы только знал, как я рад тебя видеть! Жив?

– Да. Помяли чуть-чуть.

– Откуда?

– Из северных кварталов. Считай, их больше нет.

– Я вижу, там уже вовсю пылает.

– Да, пожар. Посчастливилось выбраться лишь нескольким парням. Говорят, их забросали горящим маслом и зеленой дрянью. Раненых прикончила наступающая нежить. Мы дошли до ратушной площади и столкнулись с их отрядами.

– Получили горшочек в подарок?

– Нет, в северных кварталах они потратили всю свою мерзость на город, больше не кидаются. Но кишат как муравьи, в каждой подворотне по несколько десятков. Отбились от их передового отряда и пошли назад. Однако уже на Гончарной улице столкнулись с другой сотней. Все в доспехах. Вот эти успели нам послать гостинец. Я потерял несколько человек. Сколько раненых – даже не знаю.

– Можешь считать – повезло. При мне за секунду уничтожили две отборные сотни.

Соварн устало отер испачканное сажей лицо и глянул на строящихся солдат.

– Будем пробиваться на юг?

– Не выйдет. От порта добрался десяток. Там уже не осталось частей. Восточные и западные ворота прорваны. С минуты на минуту вражеские сотни будут здесь.

– Тогда что будем делать?

– Город пал, это очевидно. Я собираюсь пробиваться к крепости.

– Люди не пойдут на прорыв. Вас забросают смертельным туманом раньше, чем вы доберетесь до восточных холмов. До вашей крепости не меньше пятнадцати кварталов.

– Ты говоришь, что на севере нежить истратила свою мерзость? Значит, это наш шанс. Мы ударим на север, не доходя до магистрата повернем на восток. Улицы там маленькие, вряд ли их успели занять. За час должны добраться до крепости. С собой захватим столько горожан, сколько сможем. Вооружим их и забаррикадируемся. Утром будет видно, как теперь обстоят дела.

– Вас сожрут, Тамп. Я уже два часа рублюсь не переставая, но твари все прибывают. А против их магии не спасают ни доспехи, ни острая сталь.

– Выбора нет. Я собрал всех, кто успел вырваться. Последние десять минут прибывают только перепуганные мамаши с детьми и ни одного солдата. С оружием в руках чуть больше тысячи, из них наемников и ополченцев меньше половины. И ты добрался с полусотней. На улицах нас просто перебьют. За высокими стенами крепости можно хотя бы попробовать отбиться.

Глава почти уничтоженного городского ополчения обреченно кивнул и поправил оттягивающий кожаный пояс меч. Затем обернулся на нарастающий крик с восточной стороны площади. Человеческое море там лихорадочно расступалось, освобождая место медленно выползающей вооруженной массе. Послышался один хлопок, потом другой. Крики сменились безумными воплями, разносящими боль и панику по испуганной людской массе.

Соварн поперхнулся воздухом, судорожно пару раз глотнул и прошипел наемнику:

– Уходите. Немедленно.

– А ты?

– Я соберу, кого смогу, и попробую отвлечь их внимание. Затем побежим следом за вами. И торопись, пока толпа не разметала остатки войск!

Командир наемников кивнул, и над сгрудившимися рядами завизжали свистки, сколачивая аморфную массу в ощетинившиеся сталью сотни. С одной стороны застывших щитов мелькнула плотная фигура, и три десятка ополченцев стали пробиваться следом за своим командиром сквозь толпу разбегающихся горожан.

Выбравшись на площадь, скелеты медленно выстраивали каре. Лучники нежити выпустили с полсотни стрел, посеяв дополнительную панику в толпе, но вскоре прекратили обстрел. Обезумевшие люди метались из стороны в сторону, давя друг друга в толчее. Плотный поток беженцев из кварталов столкнулся с встречной толпой, бегущей с площади. Началась давка. На узких улицах женщин и детей буквально растирали по стенам домов, роняли на мостовую – и тысячи ног топтали упавших.

Рассекая человеческую массу, войска пробивались к улицам, ведущим на север. Часть горожан бежала следом за ними. Редеющая толпа обывателей прикрывала солдат, чьи отряды успели продавиться до конца площади. Но в этот момент часть воинов нежити заметила противника. Командиры отдали приказы – и один из десятков поднял щиты над головами. Взобравшись на импровизированную площадку, увенчанные рогатыми шлемами мертвецы всмотрелись в уходящие части.

– Пращники, что с запасами?

Короткая сутолока, и вынырнувшая из копошащейся массы фигура отрапортовала:

– На один залп!

– Где обоз?

– Будет через несколько минут!

– Гонца ко второй тысяче! Пусть пополнят запасы и выдвигаются наперерез! Крупный отряд уходит на север!

Второй командир тем временем рассмотрел несколько десятков ополченцев, рассыпанных между убегающими людьми. Наемники успели послать навесом несколько стрел в сторону застывших мертвецов. Тронув стоящего рядом, скелет указал иссушенным пальцем на безумцев.

– Вижу. Накроем легкими залпами, заставим умерить прыть. Потом добьем зарядами. Как зачистим площадь, встретимся с западными отрядами. Уничтожим солдат и начнем веселье.

Развернувшись за стеной щитов, стрелки нежити натянули луки. Два ряда застывшей пехоты опустились на колено, и над их головами просвистел рой стрел, сшибая горожан, спасающихся бегством. На половине площади вповалку лежали тела. А среди них застыли, укрывшись щитами, три десятка ополченцев. С другой половины разбегались оставшиеся в живых горожане, и исчезал на севере хвост спешно сколоченных человеческих отрядов. Соварн бросил взгляд на исчезающие во тьме колонны, а затем всмотрелся в застывшие перед ним сотни скелетов. Стрелки нежити вновь натянули луки, они не дадут убежать его людям вслед за уходящими наемниками. Двинуться за горожанами к западным выходам – сотни и сотни лягут рядом, получив в спину стрелу или попав под магический удар. Безумно уставший за эту ночь командир поудобнее перехватил обнаженный меч и принял единственное решение, достойное его самого и застывших рядом друзей, который год подряд вместе топтавших улицы города. Вырвать у смерти пару лишних минут – для пробивающихся к крепости наемников на восточных холмах, для испуганных горожан, пытающихся забиться в какую-либо щель. Дать им шанс остаться в живых.

Ополченцы приняли на щиты очередной залп стрел… Но вот над злобно горящими в ночи зелеными глазницами взвились запущенные пращниками кувшины…

– За Нарвел! – проревел Соварн и рванул вперед, выводя остатки отряда из-под удара магических зарядов.

По опущенным щитам нежити прошла волна движения – пехотинцы готовились принять удар набегающих людей. Лучники перестали бить залпами и стреляли уже вразнобой, целя по мелькающим за срезом щита ногам и чуть выступающим головам. За спинами рванувших в атаку людей вспухли пузыри разрывов, зацепив зеленой волной одного из бойцов.

– Заряды беречь! – рявкнул один из командиров нежити, с интересом следя за редеющей цепью безумцев, осмелившихся атаковать в сотни раз превосходящие их силы. Три десятка, чуть больше двух, вот уже лишь пятнадцать человек бегут навстречу смерти. Часть лучников нежити приняла правее, в открывшийся им правый бок, и расстреляла еще пятерых. Восемь кричащих во все горло солдат, семь…

Пятеро ополченцев врубились в ощетинившийся копьями строй. Один повис на острых жалах, но четверо сумели продраться сквозь сталь и теперь, не жалея сил, рубили скелеты, яростно отвечающие им. Еще двое бойцов получили по десятку стрел в упор и рухнули на землю, заливая ее кровью. Соварн смял стоящего на колене противника, прикрылся многократно пробитым щитом и в полуприседе успевал рубить нежить, сгрудившуюся справа от него. Заметил краем глаза, как получил удар в спину последний из его друзей, и почувствовал укол в бедро. Отбил выпад и развалил чью-то оскаленную морду, продолжив звенящий танец меча. Не переставая рычать, глава городского ополчения успел еще дважды смахнуть оказавшиеся рядом лязгающие головы. А потом сразу несколько копий ударили сзади и с боков, поднимая его над набежавшими скелетами. Стекленеющие глаза вобрали в себя свет безжалостных звезд, разглядывающих с черных небес пылающий город, и медленно закрылись. Выпавший из руки меч глухо звякнул о камни залитой кровью мостовой, и Соварна бросили к ногам подошедших командиров. Один из них удовлетворенно хохотнул и рявкнул на застывших вокруг солдат:

– По полусотне к каждому выходу с площади! Лучникам – по периметру, следить за окнами и крышами. Остальным – освободить от хлама центр площади и начать осмотр тел. Отбираем целых воинов и взрослых. Я вижу, западные сотни уже на подходе. За час проведем обряд, пополним ряды и начнем охоту!

Его величество завтракал. Отбивная из добытого на заре кабана, пара рыбных котлет и запеченные клубни болотного лотоса. Остальные пятнадцать блюд, выложенные на походном столе, внимания Солнцеликого не привлекли. Бодрый после удачной утренней охоты, король сидел на походном троне с широкой золотой спинкой и весело болтал ногами, испачканными в грязи. После приема пищи монарх собирался еще раз наведаться в заросли вместе с загонщиками и проверить многообещающую тропу, пробитую секачами. Главный егерь осторожно обмолвился, что оставленные следы обещают интересную и опасную охоту ближе к вечеру или на следующее утро. Похоже, что крупная хрюкающая семья удрала по тропе дальше на болото, откуда не было другого выхода. И если правильно организовать гон, то его величество вполне может подстрелить еще пару крепких секачей, легко способных клыками располосовать охотника.

Перспектива сразиться с реально опасным противником приятно бодрила, и король прощал тихие зевки за спиной и осторожно недовольные лица привычных прихлебателей из свиты. Почти половина крутившихся рядом сановников и богатых бездельников не разделяли любви владыки Зур к погоне за опасными животными. Но вслух подобное сказать мог бы только глупец, решившийся навек потерять расположение венценосца и навсегда вылететь из тронного зала, где ежедневно «лучшие люди королевства» склоняли голову перед Солнцеликим.

Отхлебнув вина, его величество наколол на вычурно завитую вилку очередной кусок мяса и замер, насторожившись. За пологом широкого шатра кто-то тихо препирался, постепенно переходя от еле слышного шепота до грубых громких слов, более подходящих для пропеченных солнцем торговых площадей. Заинтересовавшись, король неслышно шагнул к выходу, не выпуская столовый прибор из рук. Проскользнув сбоку от разгоряченного спором мажордома, король встал рядом и с интересом рассматривал усталого пропыленного мужчину в серой безрукавке с нашитыми бронзовыми пластинками. Распорядитель двора поперхнулся от столь неожиданного появления своего господина и проглотил концовку фразы.

– Ты кто? – поинтересовался король, откусывая кусочек сочного прожаренного мяса.

– Гонец, мой повелитель! Глава Торговой гильдии прислал срочное донесение! – Крепкие руки откинули крышку длинного футляра и достали свернутый в трубку свиток.

– Срочное? Это интересно. – Не глядя сунув вилку с остатками мяса мажордому, Солнцеликий развернул лист. По мере чтения его брови начали хмуриться, а лоб прорезала тонкая морщинка. Закончив чтение, король медленно свернул послание, задумчиво постучал им по ладони и вернул гонцу.

– Возвращайся обратно. Я прибуду завтра. К моему приезду гильдия обязана предоставить детальный отчет. Пусть для подстраховки перебросят еще части на юг. Сколько – решат сами.

Отпустив гонца, его величество вернулся в палатку. Семенящий рядом мажордом осторожно подал королю вилку. Тот удивленно взглянул на нее и раздраженно бросил на стол. Затем повернулся к замершей рядом челяди:

– Сатрап одной из южных провинций донес о толпе нежити, вздумавшей пограбить деревни севернее Нарвела. Туда выдвинули конные разъезды. Точную информацию доставят в ближайшее время. Думаю, мертвецов взбаламутил кто-то из соседей, кому благополучие Зур как острая кость поперек горла. Я с личной гвардией возвращаюсь в столицу немедленно. Вы – как соберете лагерь. Надо разобраться, кому захотелось пощупать наши караваны руками давно истлевших мертвецов.

Свет, изломанный витражными стеклами, цветными кляксами рассыпался по мраморному полу. Отполированные колонны ровными рядами несли караул у скрытых в цветной тени стен. На широких скамьях, устроенных ступенями над центральной ареной, тучными кучами расположились многочисленные тела в белых накидках. Имперский совет по градостроительству ожидал прибытия главы государства, обсуждая последние сплетни и лениво договариваясь о совместных вечерних развлечениях.

Пуская полированными доспехами ярких солнечных зайчиков, гвардейцы медленно шли двумя колоннами, сопровождая императора. После утренней ванны и массажа Антил чувствовал себя неплохо и бойко семенил через вереницу залов, поглядывая по сторонам. Еще не пришло время, чтобы больное тело носили в крытом паланкине на встречу с подданными. Император еще может сам взобраться на коня или гордо занять украшенное драгоценными камнями кресло в зале совета, чтобы слабой старческой рукой крепко держать за глотку нетерпеливых претендентов, уже который год примеряющих на себя белоснежную тунику с серебристой императорской каймой.

Старик пересек очередной зал с нагромождением скульптур и поморщился. В молодости ему нравился храмовый комплекс, в котором обжились многочисленные чиновники. Сотни залов, коридоров и украшенных двориков с фонтанами и бассейнами с подкрашенной водой. Тысячи женщин, навещающих мужей и родственников в надежде попасть на глаза человеку, способному возвысить очередную фаворитку над массой ей подобных. Сколько раз за прошедшие годы он успевал найти укромный уголок, чтобы услышать, как кричит от фальшивой страсти новая игрушка? Не сосчитать. Как и золота, потраченного на дорогие подарки, земляные наделы и великолепные виллы, утопающие в зелени. Вот только казавшаяся бездонной казна с каждым новым увлечением становилась все меньше, исчерпанные предшественниками запасы тяжелого металла все легче. И наступил день, когда старый император стал сомневаться, что умрет своей смертью в постели, а не получит удар в грудь от взбунтовавшихся легионеров.

Десятилетия тому назад старик дышал полной грудью среди этих стен. А сегодня бесконечные холодные каменные коридоры раздражали. Насупившись, Антил мерно продолжал шагать, сопровождаемый верными гвардейцами. Хорошее утреннее настроение медленно исчезало, замещаясь тихой ноющей болью в коленях и вернувшимися ночными мыслями о положении дел в империи. В зал совета старый император вошел в уже привычно скверном расположении духа.

Мужчина, стоящий в центре зала, раскраснелся и махал руками подобно ветряной мельнице. Одна половина совета кричала, свистела в его поддержку и всячески оскорбляла противников, столь же ожесточенно голосивших с другой половины зала. Сидящий на мягкой подушке Антил чуть склонил набок голову, и тут из-за его спины неслышно шагнул один из старших писцов, выполняющий львиную долю приказов императора. Писец давно мог бы получить высокий сан и гору титулов, но предпочитал оставаться в тени и пользоваться изрядной толикой влияния на принимаемые господином решения.

– Разве семья Сираусов не получила из казны деньги? Еще три месяца тому назад они кричали, что торговые ряды на грани упадка, – спросил император.

– Получили, мой император. И пустили в дело. Отремонтировали загородное имение, проложили новую дорогу к личным каменоломням. Потратились на пару фестивалей, чтобы успокоить империусов в ближайших к ним селах.

– А торговые ряды?

– Стоят полуразобранными. Там сейчас днем торгуют бедняки, а ночами живет разный сброд.

Император удивился:

– Почему тогда мы снова вернулись к этому вопросу?

Писец скупо улыбнулся:

– Я слышал, что семья Сираусов хочет обновить крепеж в шахтах. Была пара обвалов, каменщики отказались идти в штольни.

Старик понимающе кивнул и откинулся на высокую спинку. Посидел пару минут, со скукой наблюдая за не утихающей в зале перепалкой, и вспомнил:

– Есть свежие новости из восточных провинций?

– Пока нет. Гонец должен прибыть через неделю. К наместнику отправился Тортус. Старый лис раскопает любую измену.

Император пожевал губами и обронил:

– Хорошо. Как прибудет гонец, доложишь. Я хочу видеть истинных организаторов мятежа. Чуть позже. Как уляжется поднятая волна. Надо посмотреть, насколько опасны эти люди. И стоит ли их рассыпать среди верных нам гарнизонов в центре. Или удавить ночью в припортовых складах. Не хочу оставлять мятежников в такой дали от трона. Того и гляди зараза перекинется на западное побережье.

Стоящий сбоку от Антила мужчина склонил в поклоне голову. Писец не без оснований полагал, что мудрый и изворотливый господин справится с подобной мелкой проблемой. Недаром в империи до сих пор не нашлось ни одного действительно опасного претендента на покрытый золотом трон. Старый повелитель Южной империи слабел телом, но в остальном хватка его оставалась прежней – железной.

Подняв руку, император дождался наступления тишины. Выступавший докладчик отер пот и приторно заулыбался старику.

– Почтенная семья Сираусов хочет закончить работы в торговых рядах. Похвальное желание. Думаю, империя не оскудеет, если позволит им не платить полную меру налогов в следующем месяце. Надеюсь, этот дар компенсирует труд, отданный на благо горожан. – Император вернул правую руку на подлокотник кресла и ткнул пальцем левой в другую половину зала. – А комитет по торговле в июле проверит, насколько хорошо выполнены работы. Думаю, что за пару недель вы сможете закончить осмотр отремонтированных рядов и сделаете совместный доклад.

Слабая улыбка тронула бледные губы старика. Вот она, истинная мудрость повелителя. Безмерно зарвавшееся семейство не получит ни монеты из казны. Мало того, им придется за оставшиеся дни открыть сундуки и оплатить срочные ремонтные работы. Иначе заклятые враги из комитета предоставят такой доклад, после которого квестаторы^[6] разденут богатое семейство до нитки. И казначейство потеряет за все труды лишь месячные налоги с хитрого аристократа. Да, при завершении стройки одна сторона передаст другой богатые дары, и первоначально излишне бдительные проверяющие начнут закрывать глаза на недоделки. Но торговые ряды отремонтируют, бездомным придется искать другое место для ночлега. При этом ни одного легковесного золотого не покинет пределов казначейства.

Побледневший докладчик с трудом выдавливал из себя слова благодарности щедрому повелителю, а вниз по ступеням уже спешил следующий владелец белой накидки. Антил поудобнее устроился на мягкой подушке и вздохнул – до обеда нужно было вытерпеть еще пару часов.

Под лучами жаркого солнца в центре площади высилась гора мертвых тел. Замерший рядом Фрайм равнодушно окинул взглядом лежащие вповалку трупы и повернулся к выстроившейся рядом группе командиров:

– Как мы выполняем намеченный план?

Древний скелет в мятом стальном нагруднике сделал полшага вперед:

– За исключением одной проблемы, в остальном мы добились успеха. К трем часам после полуночи город разделили. Команды успели отобрать из убитых смену и провели обряд. Новички сейчас с ветеранами зачищают кварталы.

– Прорывы?

– Было две попытки под утро. Первую группу настигли при подходе к городским окраинам. Из второй уничтожили большую часть на стене. С десяток бросились в ров, и там их добили стражники из заградительных отрядов.

– Потери?

– Около пяти тысяч легкой пехоты и четыре тысячи из регулярных частей. Много потеряли в южных кварталах.

– На сколько мы пополнили силы?

– Подняли семь тысяч. Детей, молодых женщин и стариков не брали, их остов слишком слаб для будущих битв.

– Отлично. Почти восполнили потери. Как я вижу, многих потенциальных воинов потеряли в скоротечных схватках, проламывая им головы. Но сейчас поисковые отряды зачистят город, и мы получим еще не менее десяти тысяч отборных тел.

Полководец повернулся к выстроенным на краю площади телегам:

– Что с припасами?

– Хватит на всех, чтобы провести вторую инициацию и вернуться домой.

– Отлично. Вечером выслать обратно тысячу латников и пару тысяч новеньких. Пусть готовят кувшины и встречают войска рядом с пустыней. Мы не должны терять воинов без нужды.

Фрайм вновь взглянул на застывшего перед ним тысячника:

– О какой проблеме ты говорил?

– Несколько сотен вражеских солдат засели в крепости на восточных холмах. С ними с полтысячи горожан. Входы завалены кирпичом, на башнях развернуты метательные машины. Если мы начнем штурм с бомбардировки кувшинами, то зелья не хватит на дорогу домой.

– Неприятная новость. Я не собирался тратить наши запасы после ночного штурма. И тем более не желаю терять с таким трудом собранную и проверенную в бою армию. Как они сумели туда забраться?

– Из остатков наемников сколотили ударные сотни и прорвались через наши восточные штурмовые отряды. Мы потрепали солдат и накрыли хвост колонны парой залпов, но в основном зацепили лишь идущих следом горожан.

– Крепость оцеплена?

– Да. Войска укрыты в домах и во дворах. У противника отличные лучники, мы стараемся снизить потери от обстрела.

– Хорошо. Пойдем, посмотрим на нашу единственную проблему.

В древние времена Нарвел начинался с этой крепости, оседлавшей один из холмов. С годами город рос, разбрасывая вокруг нити мощеных улиц. Крепость несколько раз перестраивали, поднимали стены, углубляли ров. Когда в городе появился постоянный гарнизон наемников, солдаты навели окончательный порядок, и за каменными стенами потекла размеренная жизнь.

Под яркими солнечными лучами толстые стены неприступно топорщились ввысь. Поднятый подвесной мост обрубил единственный путь внутрь. Отведенный от реки канал питал глубокий ров водой. На многочисленных башнях настороженно выглядывали тяжелые копья «скорпионов», готовые ударить в любую значимую цель.

Фрайм устроился с парой помощников на крыше высокого дома, на достаточном удалении от крепости. С крыши открывался отличный обзор, при этом удаленное расстояние позволяло не беспокоиться о шальной стреле. Закончив осмотр, главнокомандующий нежити расстелил кусок бумаги и углем стал чертить схему.

– Люди ограниченны. Их мышление шаблонно и позволяет нам атаковать неожиданно и эффективно. Очень давно, когда я еще был наемником Зур, судьба пару раз подарила мне сомнительную радость ночевать в этих стенах. Я знаю, как устроена крепость. Знаю ее сильные и слабые стороны. Смотрите.

На бумаге возник вытянутый многоугольник. На нем грубыми метками появились контуры башен и центральной цитадели. От центра рисунка на юго-восток пролегла жирная угольная линия.

– Здесь, рядом с казематами цитадели, расположен подвал. От него идет затопленный ход. Он перегорожен многочисленными решетками. Даже без преграды человеку с наполненным воздухом кожаным мешком пробираться по туннелю около часа. А наши ребята должны управиться за три часа.

Тонкий палец показал ключевые точки на карте:

– Возьмем три-четыре больших котла. Отберем пять десятков крепких бойцов. Спустим их под воду вот здесь, в непросматриваемой части канала. По дну они дойдут до начала хода, с помощью залитого в маленькие кувшины зелья взломают решетки. Сейчас полдень, к вечеру отряд должен добраться до подвала.

Сидящие рядом тысячники напряженно вслушивались в слова командира, стараясь не упустить ни одной детали.

– В подвале раньше была кузня. Там запасы угля и кузнечные мехи. Ставим котлы, разводим огонь. Выливаем туда подарок из Источника и ждем, когда закипевшее зелье начнет превращаться в пар. Я неоднократно наблюдал, когда готовил кувшины для похода: при кипении зеленый туман становится легким, как дыхание призраков, и несется вслед за любым дуновением ветра. Откроем двери и поможем зелью распространиться по крепости.

– Но несколько десятков бойцов сомнут атакующие наемники. Как только люди поймут, что происходит, они немедленно пойдут в атаку. У них не будет выбора!

– Тогда отправим ближе к вечеру несколько сотен по проторенной тропе. Главное, чтобы никто не догадался, что мы пробираемся в самое сердце крепости.

Скелеты обсудили тонкости предстоящей операции и спустились с крыши во двор. Разосланным гонцам предстояло отобрать в рассыпавшихся по городу сотнях лучших воинов для атаки из-под воды.

Солнце дарило последние лучи дымящему пожарами городу, золотило шпили мрачно стоящей крепости. Еще час, и милосердная мгла укутает улицы, усыпанные трупами павших горожан. Весь день продолжалось избиение, в котором участвовали безжалостные неутомимые охотники. Проверялся каждый дом, горящие ненавистью пустые глазницы выискивали живых, холод мертвых душ тянулся к теплу испуганных тел, отзывался на стук сердец и вел прямиком к очередной жертве, забившейся в какую-нибудь щель. Тех погибших, кого считали достойным пополнить ряды нежити, стаскивали на площади, где покойников укладывали рядами и обрабатывали магическим зельем. Под скрипучий хор голосов, в такт мерно плывущему ритму заклинаний, из оков оплывающей плоти поднимались новые солдаты. Тысячи и тысячи горожан превращались в существ, единственным желанием которых было желание убивать. Нарвелом правили мертвые, принесшие в цветущий когда-то город беспощадную смерть.

Удобно устроившийся на перекрестке Фрайм не отрываясь смотрел на стены крепости, высящиеся над крышами города. До каменных утесов было не более двух сотен метров. Меркнущий солнечный свет облил багровыми кровавыми красками верхушки торчащих башен и вызолотил крышу центральной цитадели, вздымающейся в небо выше всех. Неожиданно главнокомандующий мертвой армии вскочил и захохотал:

– Да! Да! Я знал, что мы справимся! Так их, проклятых людишек! Пусть смирятся с неизбежным!

Стоящие рядом с полководцем командиры укрытых во дворах тысяч увидели, как на стенах крепости поднялась невообразимая суматоха. Потом в одном месте мигнул зеленый огонь, в другом. И вот через край стены высунулся язык зеленого прозрачного тумана, еле заметного в наступающей темноте. Почти невесомый магический пар был намного слабее тяжелого концентрированного зелья, стремящегося опуститься в любую низину. Но даже эта легкая зеленая дымка выжигала легкие и глаза, разъедала кожу, медленно и неотвратимо убивая попавшегося на пути человека.

В подвале, среди пылающих чадящих костров, метались белые фигуры. В жаркий огонь подсыпали уголь, скрипучие мехи выгоняли бурлящий зеленью воздух в широко открытые двери. Клочья тумана подхватывались в вытяжку, выложенную над давно потушенными кузнечными горнами. Мерцающий воздух возносился по вентиляционным каналам вверх, там остывал и переливающимися зелеными водопадами струился из труб вниз, на крышу цитадели и дальше, к открытым бойницам и окнам. Смертельное легкое облако накрыло крепость с двух сторон – сверху и снизу. Тонкая зеленая шапка медленно сползала все ниже по крышам, а во дворе уже вовсю расстилалось почти незаметное в сгущающейся темноте зеленое марево, разносимое сквозняками по лестницам и коридорам.

Пробравшиеся на подмогу сотни выбрались на брусчатку двора, выстроив надежный заслон перед входом в подвал. Несколько десятков пробежали к открытым проемам проходов, ведущих на стены и в крепостные башни. Добив умирающих, воины с сияющими во тьме глазницами захватили нижние ярусы крепости.

Довольный Фрайм смотрел, как смявшие наемников горожане мечутся по стенам, не находя выход. Кто-то уже прыгал вниз, в черную воду. Кто-то из солдат пытался спуститься вниз и атаковать противника. Но доносящиеся из темноты крики давали понять, что зеленая смерть вслед за сквозняком скользит навстречу добыче. Несколько башен и часть цитадели еще пытались сопротивляться, обстреливая мелькающие во мгле белые фигуры. Но крепость уже пала, и теперь нападающие видели агонию ее защитников.

– Отправьте еще тысячу, – приказал Фрайм, – мы должны усилить натиск. Если необходимо, пусть выносят котлы и ставят прямо под башнями. К утру надо закончить. Завтра мы покинем то, что люди называли Нарвелом.

Глава 9 ЮЖНЫЕ ДОРОГИ

За кражу четверти золотого полагается пять плетей. За кражу половины золотого полагается десять плетей и неделя исправительных работ. За кражу одного золотого и более отправить виновного на городские рудники или каменоломни. В случае согласия со стороны пострадавшего и предоставления родственниками нарушителя должного денежного залога, разрешено ограничиться взиманием штрафа. Казна в этом случае должна получить десятикратную стоимость похищенного.

О преступлении и наказании. Свод законов центральных провинций Южной империи

Начало мая – середина мая

Стреноженные лошади бродили по маленькой полянке, заросшей густой травой. Разлапистые кусты надежно укрывали лежащие на поляне вещи от возможных любопытных глаз. Но все равно, прежде чем приступить к намеченному делу, Мим прошелся по тихо шумящему на ветру лесу и убедился, что никакой безумец не рискнул двинуться вслед за одиноким путником, который свернул с дороги на тонкую извилистую тропу.

Продолжая прислушиваться, мужчина, одетый в серую тунику, вернулся на поляну и достал из лежащего в траве мешка расшитый бисером кисет. Сел на седло, брошенное рядом с мешками, и стал рассматривать сорванные по дороге листья. Недовольно поморщившись, отбросил пару, остальные аккуратно разложил перед собой, посыпав на каждый листок по щепотке серого порошка из раскрытого кисета. Провел над листьями рукой, повторяя только ему знакомую линию. Потянувшийся над потемневшим порошком дым тонкими ниточками последовал за повелительно двигающейся рукой, потом собрался в клубок и превратился в подобие туманного паучка с клубящимся тельцем и хрупкими ножками. Закончив шептать заклинание, Мим положил руки на колени и вздохнул, готовясь к предстоящему разговору.

Клубок дыма задрожал, разделился на две части, и перед человеком возникли две маски, грубо повторяющие лица: провалы рта, глазниц, бритвенной остроты носы. Слабый ветер трепал края дымных клубков, заставляя белесые тонкие нити напрягаться, удерживая вызванные фигуры на месте.

– Наверно, твои карты лгут. Нарвел расположен севернее на семь сотен миль. А ты сейчас где-то рядом с Цол, портовой имперской клоакой, – просипел еле слышный голос.

– Да, Спящие. Я вынужден был обогнуть Перешеек и теперь веду поиски беглеца в Южной империи.

Маски злобно нахмурили провалы глазниц и сжали помутневшие губы в тонкие линии. Через минуту молчания один из Спящих с тихо скрываемой угрозой поинтересовался:

– И что стряслось на этот раз? Где наша добыча, которую ты обещал показать еще три недели тому назад?

– Безглазый ускользнул. Нашел в песках отряд нежити, убил моего человека и оторвался от отряда преследователей.

– Почему не пошел следом?

– Потому что мертвым плевать на нас и наши поиски. Если кандидат в Хранители спрятался на Перешейке, мне его там не достать. Но я не думаю, что Глэд торопится в холодные пещеры. Я считаю, что наша добыча прорывается на юг, к эльфам. Я…

– Ты думаешь?! – заорало в бешенстве дымное облако. – Ты еще смеешь думать и рассказывать нам про свои новые идеи?! Да…

Раззявленный рот расползся рваными ранами по всему сморщенному лицу, и порыв ветра подхватил разлетевшиеся вокруг клочья тумана, обрывая гаснущие нити. Мим вздрогнул от неожиданности, посидел пару минут без движения и со вздохом пошел в лес за новыми листьями.

Через десять минут над поляной снова материализовались дымные образы. Помрачневший Мим молча развернул перед ними лист карты и стал водить по линиям дорог подобранной палочкой:

– Безглазый чужой в нашем мире. За прошедший год он так и не прибился к кому-либо. Вдумайтесь: с гномами общался и не пошел на север, где его ждал трон. С орками вместе громил человеческую армию рядом с Усыпальницей – и опять же собрался и ускакал из вольных степей. За все месяцы скитаний не обзавелся друзьями и попутчиками. Все время один. А сейчас движется на юг. Целенаправленно пробирается сквозь королевства, отбиваясь от преследователей.

Дымные лица Спящих колыхались под порывами ветерка, но молчали.

– Собрав все известные мне факты, я вижу следующие варианты поиска. Первый: Глэд командовал нежитью, он считает их своими друзьями и прорывается на Перешеек. Отлично. Я проверю тропы в Южной империи и в случае безрезультатных поисков поверну на север. Вы или Хранители сможете напрямую обратиться к мертвым. Главное, мы найдем нашего беглеца, и останется договориться с ними о его выдаче.

Палочка постояла в центре карты и двинулась вниз.

– Второй вариант: Безглазый общался с кем-то из эльфов, это подтвердили Хранители. Значит, он направился к ним в гости. Что-то очень важное ищет наш беглец в южных землях. Если это так, я смогу найти его след в провинциях. А след позволит поймать Глэда до того, как он выберется за пределы империи.

– Ты уверен? Или это опять одна из твоих сказок?

– Я уверен. Вы лучше меня знаете, что на кону стоит моя жизнь. И я сделаю все возможное и невозможное, чтобы догнать нашу добычу. Смотрите, – и мужчина распахнул одну из седельных сум, – я разыскал старых знакомых, которые занимают сейчас в провинции не последнее место. Они за сутки оформили мне необходимые документы. Теперь я могу перемещаться по всей территории империи, местные власти должны оказывать мне помощь в поисках. Кроме того, мне дали адреса полезных людей во всех крупных городах. Я могу передвигаться быстро и могу привлекать к поискам городскую стражу. В отличие от вашего верного слуги Глэд не имеет ни хороших документов, ни верных людей. Одиночка не сможет скрыться от нас.

Прозрачные в солнечных лучах лица зашевелились, и Мим услышал свистящие звуки, больше похожие на шипение рассерженной змеи:

– Ты вовремя напомнил, что ты всего лишь наш преданный слуга. Слуга, который должен выполнять наши приказы беспрекословно. Жаль, что работать на совесть ты стал только под угрозой смерти. Если бы не твоя лень, мы бы еще осенью праздновали победу.

Мим набычился:

– Я делаю, что должен! Будем и дальше обсуждать, кто больше пролил пота и крови на благо Хранителей?

– Зачем? Слова пусты, мерилом подлинной ценности являются лишь дела. Я бы даже сказал – успешные дела.

Одна дымная голова растаяла в воздухе, вторая из клочьев разбегающегося тумана вылепила руку и ткнула скрюченным пальцем в лицо замершему агенту:

– Мы ждем доклад каждую неделю. Нас не интересует, как ты будешь искать укромные места для этого. И помни, что время – твой злейший враг. Когда наши скалы встретят первые июньские солнечные лучи, ты встретишь свою смерть. Найди Безглазого. В империи или на Перешейке. Найди его – и получишь все, о чем мечтал.

Дым смешался, и веселый ветер разметал его клочья в кристально чистом воздухе. Мим спрятал лицо в ладонях и долго сидел, набираясь сил после разговора. Потом положил карту на колени и всмотрелся в нитки дорог. Сначала следовало добраться до Таббы. Прочесать частым гребнем все таверны и гостиницы в городе и рядом с ним. В случае неудачи мчаться в Цитадель. Вряд ли беглец направился в западные провинции, встречающие кандалами любых нищих и подозрительных бродяг. Счастье, что золота достаточно, чтобы оплатить любые поиски и заинтересовать имперских чиновников. Главное – найти Глэда, а вопросы с его доставкой можно будет решить позднее.

Мим поднялся и пошел за лошадьми. Предстояла двухдневная безумная скачка до столицы северо-восточной провинции. Там, в Таббе, верный пес Спящих продолжит свои поиски. Погоня закончится только с поимкой ускользающей добычи. И никак иначе.

Всадник медленно пробирался среди дымящихся руин, настороженно оглядываясь по сторонам. Следом за ним двигались несколько солдат, обнажив мечи и в страхе прислушиваясь к завыванию ветра. Но, кроме его сиплого голоса, в раскинувшихся перед ними пепелищах пригородов Нарвела не было слышно других звуков. Лишь изредка всхрапнет от набившегося в ноздри пепла лошадь да звякнет чье-либо стремя.

Подошедшие скорым маршем пешие сотни издалека заметили вздымающийся к небу столб дыма. Аккуратно обойдя еще дымящиеся окраины города, наемники замкнули кольцо и выпустили во все стороны щупальца приданных конных разъездов. Несколько десятков двинулись в сторону города, готовые немедленно ответить ударом на удар. Но пока они находили лишь сожженные дома и черные остовы деревьев.

С каждой минутой перед глазами разведчиков все выше вырастали прокопченные стены города, зубцы которых местами оплавились и обвалились. Навстречу солдатам зияли черными провалами крепостные ворота. Осторожно осмотревшись, один из отрядов медленно втянулся на улицы смрадно чадящего города.

Масляные светильники отбрасывали изменчивые тени на сидящих за столом солдат, играя с бликующей темнотой на их полированных черных доспехах. Командир отряда выслушивал доклад вернувшихся разведчиков.

– Что с южным лагерем?

– Закончили. Обнесли частоколом и выставили охранение.

– Не пропустят мерзавцев?

– Не должны. Наряды с собаками патрулируют весь периметр. У реки выставлены двойные дозоры.

Получив приказ разведать ситуацию, опытный командир наемников заставил сатрапа провинции найти ему бойцовских собак. Теперь больше двух сотен злобных животных сопровождали многочисленные патрули и страховали солдат от неожиданного нападения. Пехотинцы на марше старались беречь клыкастых псов, поили вдоволь водой и угощали припрятанными вкусностями. Люди прекрасно понимали, что именно четвероногие друзья смогут предупредить о засаде нежити, закопавшейся в песок. И цена собственной жизни в походе к городу, попавшему в осаду, стоила намного больше, чем скормленная слюнявой морде галета или кусок копченой колбасы.

– Хорошо. С охраной определились. Что увидели в городе?

Старший группы разведчиков переглянулся с сидящими рядом, потом прочистил пересохшее горло и мрачно выдохнул:

– Города больше нет.

– А жители?

– И жителей тоже нет. Мы прошли десятками по основным улицам, встретились в центре. Заглянули в крепость. Улицы завалены трупами. Много обгоревших, почти все тела повреждены. Южные кварталы еще горят, хотя основные пожары уже закончились. Везде руины, все засыпано пеплом.

– Нежить?

– Очень мало. На перекрестках иногда, на улицах рядом с крепостью. Но очень мало. Почти ни у кого нет оружия или доспехов. Больше черепушек валяется вокруг городских стен.

– Нашли пролом в стене? Как-то же они попали в город!

– Нет. Но все городские ворота выжжены. Нежить как-то смогла прорваться через защитников. Опорные башни сверху превратились в труху. Даже стоять опасно, стена под ногами[?].

– Пожар? – с сомнением переспросил командующий.

– Нет, – категорически покачал головой кисло пахнущий гарью солдат, – это что-то другое. Я не видел раньше ничего подобного. Стены будто кто-то грыз, особенно с севера. Кстати, только там городские ворота заперты. На улицах оплавленные пятна, нашли сгнившие доспехи, которые превратились просто в труху.

– Доспехи?

– Да. В некоторых с трудом можно узнать наши, выкованные для гарнизона.

– И никого живого?

– Никого. Ни единого живого существа. Лишь трупы на улицах, а на площадях горы убитых. В основном женщины, дети, старики. Мужчин очень мало.

– Где же они тогда?! – не выдержал командир наемников и обвел взглядом застывших перед ним солдат. – В Нарвеле жило больше пятидесяти тысяч человек! А в пригородах и того больше! Нам нужно узнать, что произошло, где противник, как он сумел перехитрить гарнизон, состоящий из отлично подготовленных солдат! Как я должен организовать преследование, если нет ни крошки информации?!

Наемники молчали. Тихо потрескивали фитили в лампах, да издали доносился редкий лай собак. Помолчав, старший группы тихо добавил:

– Еще на площади мы нашли послание. Кто-то из отрубленных голов выложил огромными буквами: «Мы все равно встретимся, Мим».

– Мим?!

– Да. Вот, я попытался зарисовать.

Командир осторожно взял мятый грязный листок бумаги, будто тот мог укусить. Посмотрел на рисунок и положил на стол.

– Это с докладом отправлю сегодня же. Вам завтра надлежит составить смешанные группы. Получите в усиление пехоту и собак. Прочешете пригороды. Еще раз перетряхнете город. Я должен знать, что здесь произошло.

Один из разведчиков чуть приподнял ладонь над столешницей, привлекая внимание.

– Да?

– Мы проверили дороги, ведущие на юг. Отлично видны следы ушедшей армии.

– Что нашли?

– Только следы. Ни обозов, ни трупов. Но видно, что маршем прошли многочисленные части иостались колеи от телег. Не меньше сотни телег.

– Как давно они ушли?

– Три-четыре дня, не меньше. Предлагаю выслать две группы на восток и запад, вдоль реки. Поговорить с жителями деревень, кто не пострадал. Третью группу отправить по следу с собаками. Может, успеют нагнать хвост колонны. Хоть посмотрим, что за армия уходит к Перешейку.

Мужчина с выбитым золотым солнцем на доспехах задумался. Рисковать подчиненными впустую не хотелось, но для принятия правильного решения требовалась информация. Посмотрев на пожелтевшую от времени карту, командующий решился:

– Утром первый десяток переправить через Зилу и далее на восток. До обеда двигаетесь вдоль реки, опрашиваете всех, кого встретите. Потом назад. Второй десяток то же самое, но на запад. Хвал, ты возьмешь пятый и шестой десятки, пару собак, воду – и отправитесь в пески. Если за три дня не догоните противника, возвращайтесь. Если сможете настичь, постарайтесь выяснить, что они из себя представляют. Без нужды не рискуйте.

Командир жестом отпустил солдат и повернулся к замершему рядом ординарцу:

– Не понимаю, как они сумели уничтожить отлично обученный гарнизон. Без доспехов, оружия и осадных машин. Нужно перетряхнуть это пепелище до последнего бревнышка, но я должен получить ответ. Или в придачу к одному мертвому городу мы получим еще и еще.

Молодая всадница перебросилась несколькими словами с десятником, занимающим с парой солдат стратегически выгодную позицию в голове каравана. Посмеявшись над двусмысленной шуткой прокаленного солнцем ветерана, черноволосая девушка придержала коня и вскоре ловко спрыгнула в догнавшую ее повозку. Привязав поводья, Энна-эной укрылась под широким пологом, где на тюках с шерстью дремал Глэд.

Уже неделю как полсотни длинных телег выступили из столицы провинции, украшенного мрамором Аллора. Позвякивало на мелких стыках дорожных плит небрежно упакованное в дерюгу железо. Это легионы отправили пограничной страже запасы старого оружия, на которое не польстились даже вороватые приемщики арсеналов. Груз щербатых мечей и изрядно мятых щитов сопровождала полусотня конных солдат, готовая на обратном пути сопровождать имперскую почту. Содрав с напуганных мятежом купцов неплохую прибавку к обычной таксе за сопровождение, десятники щедро поделились с легионерами, и теперь повеселевшие служивые на каждом привале поторапливали нерасторопных торгашей. Подпоясанные мечами люди свято чтили неписаные законы и никогда не играли во время походов и сопровождения караванов. Эти правила оберегали от глупых дорожных ссор и пресекали неразумную трату денег вне палаток легиона. Поэтому охраняемый караван сумел за семь дней проделать путь, который в обычные дни проходил за десять. Как говорили знающие возницы, в таком темпе через пару ночей груженые телеги вкатятся на площади приграничного Тагратуса. А оттуда путники, прибившиеся к каравану, смогут двинуть дальше по «дороге разбитых надежд» на запад.

Когда Глэд поинтересовался у толстяка на козлах, чем вызвано столь странное название идущей вдоль стены дороги, то получил в ответ трехчасовую лекцию. Ему рассказали про несправедливо устроенный мир и злоключения истинных сынов отечества – бедных имперусов, согнанных прожорливыми аристократами со щедрых земель Ампиора или Велирата. Безглазый с интересом выслушал с полсотни историй про близких и дальних родственников рассказчика, которые купились на щедрые посулы имперских вербовщиков и променяли оскудевшие наделы на право обзавестись хозяйством в восточных землях. Но вместо обширных угодий переселенцы получили грошовую работу на ремонте государственных дорог и строений или подались в батраки к зажиточным местным хозяевам, не особо желающим делиться давно обжитой землей с толпой голодных оборванцев из центральных провинций. А наиболее нетерпеливых и нахальных быстро отловили в скудных лесах и отучили беспокоить по ночам покой честных граждан. Стоящие на границе легионы и пограничная стража никогда особо не церемонились с бандитами, предпочитая вешать пойманных преступников, а не отправлять их на каторгу. Благо империя пока не испытывала недостатка в дешевых рабочих руках.

Двое присоединившихся к каравану путников предавались в дороге блаженному безделью. Наиболее суматошный день выдался в Аллоре, когда пришлось пробежаться по присутственным местам. Везде Энна-эной рассказывала о злодейском нападении нежити на мирно спящий хутор, по недомыслию построенный слишком близко к горам. И про бегство от безжалостных убийц, в котором ей удалось спасти лишь пару коней и тяжело раненного брата. Глэд при этом лишь старательно слепо шарил руками вокруг и по-старчески мелко кивал в такт словам. Спесивые мелкие чиновники брезгливо косились на слепые глазницы и отправляли просителей дальше, не забывая получать мелкие подношения. Какой-то наиболее усталый чин не стал препираться о размере компенсации с невольными беженцами и подписал разрешение на поселение в южной приграничной полосе. Получив за это плотно набитый медью кошель, высыпал его содержимое на стол и внимательно пересчитал все до последней монеты. Удовлетворенный результатом, добавил к бумагам подорожную с правом проезда в западные земли. Как говорится, империя заботится о своих подданных. Если те не забывают заботиться о ее верных сынах, теряющих здоровье в бесконечных приемных и счетных палатах.

Тем же вечером Глэд с черноволосой спутницей отметили завершение очередного этапа пути скромным ужином в тесной комнате, забитой постояльцами гостиницы. Все новые и новые переселенцы не спешили заселять дикие болота, занявшие своими поросшей осокой кочками добрую треть восточных земель. Вместо этого империусы старались осесть в вымощенной мрамором столице провинции, невзирая на скученность и заоблачные цены. Кто посноровистее – перебирался поближе к крупным портам на северо-востоке, где процветали торговля и разнообразное надувательство. Кто поспокойнее – оставался в Аллоре или рядом с ним, пополняя артели каменщиков, плотников, мелких мастеровых и вольнонаемных. Как бы ни было, в городе не пустовало ни одно здание, а владельцы гостиниц и постоялых дворов драли с жильцов втридорога.

В крохотную комнату умудрились втиснуть скрипучую неширокую кровать, стол и пару облезлых стульев. Выпив стакан вина, завершивший ужин, Энна-эной посмотрела на расположившегося на полу Глэда. Он раскатал одеяла, соорудил из сумки подобие подушки и подготовился ко сну. Эльфийка присела рядом и задумчиво провела пальцем по переносице замершего мужчины:

– Я слышала от стариков, что лучшие из воинов моего народа обладали даром ночного видения. Они отрешались от того, что им шептали на уши, и от неверных теней, лгущих усталым глазам. Только лучшие следопыты были способны ощутить правду Леса и найти врага по биению его сердца.

– Увы, бегущая по росе, я не принадлежу твоему народу.

– Я знаю, Глэд. Тем более странно встретить подобного воина среди людей, забывших пение клинка в жаркой битве. Твой народ предпочитает опираться на силу золота, вложив оружие в ножны. Даже когда надо драться насмерть, вы пытаетесь рассыпать монеты перед наступающими врагами.

Безглазый тихо засмеялся:

– Кто бы мог подумать, но в моей прошлой жизни я считал, сколько монет получил мой хозяин вчера, неделю или месяц тому назад.

– А в этой жизни?

– А в этой я бежал по чужой дороге, кропя ее своей кровью. После того как получил свободу в орочьих степях – пошел своим путем. Тропой, которая должна привести меня к багровым деревьям. Постою под их кронами, послушаю их песню и вернусь домой. Туда, где не надо убивать ради права прожить еще один день.

Эльфийка гибкой кошкой легла рядом с мужчиной и тихо поцеловала обветренные губы:

– Тогда я хочу подарить тебе на память не только образ Талантов. Пусть долгими зимними вечерами ты будешь вспоминать меня. Может быть, память обо мне примирит тебя с пролитой кровью. Тогда ты вспомнишь не запах убитых тобой в далеких орочьих степях, а запах женщины вольного народа, способной подарить ночь достойному ее мужчине.

Глэд осторожно отстранил горячее тело и хрипло прошептал:

– Зачем тебе это? Я чужак, потерявший все. За мной лишь тьма в глазах убитых. Впереди неизвестность. Зачем ты все усложняешь?

Тихий смех был ему ответом:

– Затем, что я так хочу. Что было – мне известно. Я сама бросила тяжкую толику боли и ненависти на чашу твоих весов, отправив тебя с нежитью в один танец. Что будет – не известно ни мне, ни богам, играющим в свои странные игры. Да я и не хочу знать, что ждет нас через месяц или год. Предсказанное будущее лишает нас силы и желания бороться. Я лишь вижу сейчас перед собой человека, который может скрасить мне долгую ночь. Человека, чья сталь способна защитить меня от любых врагов. Я хочу узнать тебя лучше, воин. И мне плевать на то, кем ты был когда-то.

Глэд ответил на поцелуй и смущенно сказал:

– Я уже безумно долго не был с женщиной. Безумно долго…

– Расслабься. Эти знания нельзя потерять. Но даже если ты забыл все, чему тебя учили раньше, я способна рассказать тебе эту горячую сказку заново.

После той ночи Глэд так и не смог понять, чем был вызван порыв эльфийки: желанием развлечься или какими-то более серьезными чувствами. Но проведенные вместе часы удивительным образом успокоили их обоих, и теперь беглецы расслабленно проводили время под пологом гремящей по дороге повозки. Даря друг другу мимолетные улыбки, изредка беседуя с торговцами, их слугами или легионерами. На редких остановках Энна-эной шутила с присевшими к костру попутчиками и обменивалась колкими любезностями с купеческими женами. До приграничного Тагратуса оставалось два дня пути.

Прислуга в таверне сбивалась с ног. Через пару дней в Тагратусе начиналась последняя весенняя ярмарка, на которую съезжались земледельцы со всей округи. На запах легких денег следом тянулись бесконечные орды торговцев, мечтающих продать товар до начала летнего «мертвого сезона», когда в городе останутся по большей части мастеровые, не падкие на яркие быстро линяющие ткани и горшки с осыпающейся глазурью.

Хозяева прибывших караванов устраивали встречи с лавочниками в тавернах, оккупировавших узкие улочки. Захмелевшие мужчины выкрикивали названия блюд, стараясь перекрыть оглушительный шум. Вино со специями лилось рекой, сопровождая широкие блюда с горячим мясом. Бобы, приправленный томатной пастой тушеный горох, маринованные разносолы – все выставлялось на стол. Расторопный хозяин успевал заработать на толпе посетителей достаточно, чтобы потом не бедствуя дождаться осенних ярмарок. Ну а ленивые хозяева таверн и постоялых дворов исчезли с улиц приграничного Тагратуса уже давно.

Веселая компания в «Почетном легионере» ничем не отличалась от подобных ей, которые можно было увидеть в большом количестве по всему городу. Все те же грязные руки, сжимающие глиняные кружки. Те же штопаные хитоны и плащи из грубой шерсти. Лишь название таверны напоминало о первом хозяине заведения – вышедшем на пенсию десятнике, сумевшем не растратить звонкие монеты за игрой в кости. Но те времена давно прошли, хозяин сменился. И теперь под высоким потолком все чаще распевают песни торговцы и владельцы ближайших лавок, а не гремящие железом ветераны степных походов.

Трактирщик отправил к угловому столику мальчишку с подносом, набитым едой, и скривился: старый торговец уже час портил ему настроение, высказывая критические замечания в адрес кулинарных способностей повара. Будь на месте старика кто-либо из местных, трактирщик давно бы выставил ворчуна за дверь. Но портить отношения с богатым клиентом не хотелось. Вышвырни торгаша за дверь, и наутро последняя собака в караванах будет трепать твое имя. Так разок ошибешься, и «Почетный легионер» снова сменит хозяина.

Старый Слим поправил сползающий плащ и брезгливо отхлебнул налитого вина. По дороге в эту паршивую забегаловку он надеялся быстро провернуть одно доходное дельце. Но краткая беседа плавно перешла в занудное препирательство, а так и не полученные деньги окончательно испортили и без того не радужное настроение. Раздраженно поковыряв жареную картошку, Слим бросил вилку на стол и повернулся к собеседнику, вальяжно вытянувшему ноги вдоль скамьи:

– Хоть убей, я не помню новый эдикт императора! Нигде не сказано, что за длинноухих теперь платят не полновесным золотом, а жалкой медью!

– А ты хотел, чтобы канцелярия лично тебе докладывала обо всех указах, что приходят из Ампиора? – Худой мужчина с изрытым оспинами лицом криво улыбнулся, отломил кусок хлеба и стал старательно вычищать остатки подливки из миски. Худой собеседник никуда не торопился и в отличие от торговца не страдал от приступов плохого настроения или недостатка аппетита.

– Плевать я хотел на канцелярию и тех, кто читает эти горы бумаг! Мне деньги нужны, слышишь? Деньги! За велиратский фарфор уже по четверть золотого требуют, из Кампа керамику без поборов не провезешь. Еще год-другой, и я пойду на восток, следом за босяками!

– Боюсь, наши городские рынки не переживут твоего отсутствия, – буркнул худой, закончив с подливкой и шаря глазами по столу. – Но я тебе повторяю еще раз: за недонесение о врагах империи полагается двадцать плетей и штраф в сто золотых. А за пойманного с твоей помощью эльфа – две сотни чеканных орлов^[7] и ни монетой больше.

– Ха! Плетей! А ты докажи, что я знал и не доложил куда следует. И докажи, что мне это не померещилось!

– То есть за два десятка старых золотых ты готов сдать мне ушастое отродье, а за чеканную монету – все забыл и ничего не вспомнишь? Хитер, торговец, ничего не скажешь.

Слим хрюкнул в кулак, потом наклонился поближе к рябому:

– Если бы ты не жадничал, то мы бы поделили добычу поровну! Я тебя насквозь вижу, канцелярская твоя душа, насквозь! Думаешь – тупой старик тебе дикаря приведет, да еще за спасибо? А ты положенное золотишко себе в карман отгрузишь? и все, можешь все лето в банях прохлаждаться?

– А разве будет по-другому? Или ты считаешь, что у тебя есть другой вариант? В городе я отвечаю за сыск. Куда ты ни сунешься, все ко мне придешь.

Старик показал фигу чиновнику и недобро улыбнулся:

– Во, видел? Я ничего не знаю, и мне померещилось. Уж лучше лишний раз на постах покланяюсь да за лишний груз пару-другую подарков отдам. Но тебе ни золотого из моей доли не достанется.

Слим отловил пробегающего мимо слугу, сунул ему несколько монет за ужин и стал медленно выбираться из-за стола, ворча что-то себе под нос. Смахнув краем плаща крошки со стола, старик засеменил к выходу из таверны. Его собеседник поймал взглядом молодого парня, с аппетитом обгрызающего бараний мосол, и еле заметным жестом показал на уходящего торговца. Парень состроил было рожу, но, обжегшись о заледеневший взгляд рябого, со вздохом пристроил недоеденный ужин в небольшую сумку и скользнул следом за стариком.

Выйдя на улицу, Слим еле слышно бормотал про себя:

– Ха, не найду никого в городе! Ну-ну, это мы еще посмотрим. И в легионе, и в пограничной страже с радостью ушастого в оборот возьмут. Надо лишь убедиться, что я не обмишурился и мне не померещилось. А там и золото получу, и с этим наглецом делиться не буду. Обойдется!

– Именем императора!

Грохот ударов разбудил задремавшего караульного, только-только начавшего высвистывать носом что-то мелодичное. Поминая про себя всю родню неизвестного путника, солдат крикнул напарника, затем медленно распахнул маленькое окно. Незнакомец посмотрел на недовольные лица, на острие арбалетной стрелы, стерегущей каждый его шаг, и медленно протянул мятый свиток:

– Срочный поиск на благо империи. Вот документы.

Солдат развернул пахнущую воском бумагу и, встав рядом с факелом, вчитался в размашистые строки. Закончив читать, проверил печати и пожал плечами:

– А до утра подождать никак? Это же сколько сейчас возни с оформлением проезда, с записью в ночной журнал и всем остальным! И печати у вас не имперской канцелярии, а всего лишь припортовых магистратур. Поэтому впускать в город ночью мы не имеем права. Надо будет поднимать начальника караула, а он с недосыпа очень невежлив.

Осунувшееся лицо незнакомца приблизилось вплотную к окну:

– Это верно, я веду поиск по срочному требованию магистратуры. Но в этом есть свои плюсы. Например, за срочность они мне доплачивают. Поэтому предлагаю не гадать, сколько вы с меня сможете вытянуть, а сразу называю цену. По золотому каждому. И еще один для вашего начальника.

Солдаты переглянулись и молча завозились с засовами. Проскользнувший в неширокую щель мужчина провел за собой взмыленного коня и достал из тощего кошелька монеты:

– Подскажите, где можно до утра передохнуть. Вторые сутки мчусь от Таббы, ноги уже не держат.

Один из караульных взял монеты и внимательно стал их рассматривать в пляшущем свете факела. Второй недоверчиво хмыкнул:

– За двое суток почти три сотни миль? Ты что, на крыльях летишь?

– Нет, на конях. Это уже четвертый, двое в дороге пали. Третьего оставил на подменной станции в пригородах.

Солдат еще раз посмотрел на изможденного человека и решил не задавать лишних вопросов. Слишком опасную тайну мог нести с собой человек, щедро сорящий золотом и мчащийся быстрее ветра по дорогам империи.

– Пошли в караулку. Я быстро оформлю проезд и подскажу, как добраться до приличной таверны. Там сможешь отдохнуть и сменить лошадь, если понадобится.

Ранним утром Мим с огромным трудом оторвал голову от подушки. За окном уже гремели по булыжной мостовой телеги. Где-то дальше по улице окатили из окна нечистотами прохожего, и тот надрывался, кляня всех подряд. Прислушавшись к заковыристым местным словесным оборотам, Мим устало усмехнулся и сел на кровати.

От портов до Таббы он добрался за два с лишним дня, рискуя свернуть себе шею в безумной скачке. Еще почти два дня терроризировал городскую стражу, заставляя искать следы нужного ему человека с максимально возможной скоростью. На исходе второй ночи ему повезло: один из трактирщиков вспомнил пару беженцев из северных районов. Описание безглазого инвалида полностью совпало с подробными приметами Глэда. Запомнив, как выглядела его спутница, охотник помчался по следу, от человека к человеку. Уже к обеду он узнал, что нужные ему люди отправились в Порест. Купив двух свежих коней, Мим рванул следом. Еще двое суток в дороге, не жалея ни себя, ни животных. И сейчас ему нужно встать, привести себя в порядок и двинуться на прием к местным уважаемым людям, назначенным управлять закостеневшими городскими механизмами, чтобы с их помощью найти конец путеводной нити, которая приведет его к добыче. С каждым днем отпущенное ему время таяло. И с каждым днем он просто обязан был сокращать разделяющее его с Глэдом расстояние.

Как только сегодня Мим узнает, куда дальше двинулся беглец, он свяжется со Спящими и порадует их свежими новостями. До первых июньских солнечных лучей охотник найдет и схватит добычу. По-другому быть не может. В этой игре ставка – жизнь. И Мим не собирался проигрывать.

Вздохнув, мужчина медленно стал растирать ноги, повторяя про себя только что услышанную с улицы тираду. Наконец он поднялся и поплелся к умывальнику. Начинался новый день, и очень хотелось закончить его с хорошим результатом. А единственно устраивающий сейчас результат – это точная информация о безглазом калеке из приграничных районов и о молодой женщине, спасшей его от нежити. С такими приметами найти беглецов не должно составить особого труда, уговаривал себя Мим. Подставив голову под струю холодной воды, он повторял:

– Вы не помните калеку? Безглазого калеку с изможденным лицом и очень коротко стриженными седыми волосами? Поверьте, как только я до него доберусь, я с удовольствием переломаю ему ноги. Чтобы больше не пришлось мчать за ним через всю империю. Будь он проклят…

Острое лезвие еле слышно шелестело, совершая неспешный танец на точильном камне. Глэд придирчиво осмотрел длинный нож, проверил еще раз заточку и удовлетворенно прошелся по клинку тряпкой. Убрав нож в ножны, достал второй и так же придирчиво принялся его осматривать.

В углу комнаты Энна-эной закончила перепаковывать небольшой дорожный мешок и теперь сворачивала в тугой тюк пару одеял. Перехватила поклажу веревкой и проверила узлы. Потом неодобрительно взглянула на молчаливого спутника:

– Я бы все же переночевала. Ночные путешественники на местных дорогах вызывают большое подозрение. Тронемся ранним утром, до рассвета.

Глэд закончил возиться со вторым клинком и отрицательно покачал головой:

– Боюсь, мы можем и не дождаться завтрашнего рассвета.

– Ты уверен, что тебе не померещилось?

– Нет. Я не уверен. Но я обратил внимание, как тебя разглядывал один торговец. Он трясся всю дорогу над своими горшками и сетовал на ухабы. А пару дней тому назад заткнулся и стал наблюдать за тобой. При этом старался делать это, когда ты не могла его видеть. Даже прошелся несколько раз мимо нас на стоянках.

– Может, спутал меня с кем?

– Вряд ли. Скорее что-то заподозрил. Мало того, когда мы приехали в город, он устроился в соседнем гостином дворе. И за ужином я видел в нашем зале одного из его парней.

Эльфийка задумалась. Потом вздохнула и поправила тонкий плетеный пояс.

– Плохо. Я слишком расслабилась. Ты обратил на это внимание, а я прохлопала ушами.

– Возможно, что твои уши он и высматривал всю дорогу. Что нам грозит, если имперцы узнают про твою настоящую кровь?

Женщина села на застеленную кровать и слабо улыбнулась:

– Я почти не отличаюсь от вас, хотя местные дамы не будут так вытягивать себе уши. А у дознавателей приказы еще с прошлого века лежат: схватить, узнать причины пребывания на землях империи. И вытряхнуть все, что знаешь про родной Лес.

– То есть тебя ждет дыба, а меня за компанию вздернут рядом?

– Да, скорее всего, именно так.

Глэд раскрыл свою сумку, проверил содержимое и присел рядом с замолчавшей черноволосой красавицей.

– Веселая будет картина. Ты в одном углу висишь, я – в другом… Ладно, надо в дорогу. Я проверил: козырек крыши нас выдержит. Хорошо, что именно эта комната была свободна. Пройдем аккуратно поверху, потом на сарай, а оттуда уже вниз. За постой оплачено, никому дела до нас не будет. Если внизу кто шпионит, придется мне с ним тихо побеседовать.

– Стража не любит, когда утром находит покойников.

– Я никого не собираюсь убивать. Оглушу бедолагу, и хватит с него. В обед на восток ушел караван. Отправимся следом, заплатим на воротах за неурочный выезд. Скажем, что опоздали и придется догонять своих. Потом сделаем крюк по местным дорогам, обогнем город и прямиком на запад. Перед ярмаркой движение на дорогах активное, сможем затеряться.

– Хорошо бы. До Кампа почти тысяча миль. Мои надежные контакты рядом с ним. Вдвоем, без медленных караванов мы сможем добраться недели за две или чуть больше. Если за нами пошлют погоню, успеют перехватить по дороге несколько раз.

– Поэтому и надо выезжать сейчас, пока у торговца на руках лишь голые подозрения. Пока нас не проверили с пристрастием. А с пустыми обвинениями никто за нами солдат не пошлет, у местной стражи наверняка и без эфемерных эльфов забот хватает.

Эльфийка шутливо ткнула кулаком в плечо Безглазому и поднялась с кровати:

– Слушаюсь, мой вождь. Давай собираться и минут через десять проверим черепицу на прочность.

Глэд не отозвался на ее шутку, напряженно прислушиваясь к чему-то. Потом бесшумной тенью скользнул к закрытой двери и замер около нее. Секунда, другая – и он показал притихшей девушке три пальца. Затем глянул на хлипкий дверной засов и скривился.

В дверь громко постучали.

Застывший рядом с широким дверным косяком Слим кивнул, и похожий на медведя мужик решительно постучал еще раз. Глянул на торговца, потом на второго бугая и повел плечами, готовясь примериться к двери основательнее. Но в этот момент петли скрипнули, и в чернеющем дверном проеме возник безглазый парень.

– Что случилось? Мы проспали пожар?

Осторожно выглянув из-за широкой спины, Слим недовольно хмыкнул и зашипел чесночными ароматами в лицо Глэду:

– Дело такое, парень. У меня по зиме одна прыткая девка из лавки удрала со всей выручкой. И слишком она похожа на твою сестру. Я даже своим глазам поначалу не поверил. Но чтобы добрых людей не позорить, хочу все тихо, по-домашнему обсудить. Воровка отметину носит приметную. Ей в детстве собаки правое ухо подрали.

Худощавый Глэд выглядел щуплым мальчишкой на фоне замершего перед ним мужика, но продолжал перегораживать проход. Торговец ткнул Безглазого в грудь и закончил:

– Так пусть твоя сестра мне с ребятами правое ухо покажет. Если мы обознались, то честно орла выложу за беспокойство. А если это она, то придется потолковать.

– Орла выложишь? А не соврешь? Ведь кто знает, может, вы в комнату, меня по башке шарахнете, а сами к ней под юбку полезете?

– Ты что, дурак? Кому на крест хочется? За обещанную тебе медь я себе и ребятам по паре юбок куплю на ночь в ближайшем борделе.

Глэд шагнул в сторону, открывая проход:

– И то правда, зачем почтенному торговцу с работниками в набитом людьми доме устраивать непотребство… Сестра, просыпайся, тут к тебе пришли, поговорить хотят.

Слим с довольной улыбкой прошел в комнату, пытаясь разглядеть что-либо в полной темноте. Следом за ним затопали крепкоголовые помощники, готовые за деньги хозяина и за телегой присмотреть, и какому несговорчивому покупателю бока намять. Обрадовавшись, что щекотливое дело получится закончить без скандала, старик болтал без умолку:

– А чего вы это в темноте?

– Так спать уж легли, почтенный.

– А, точно. Ночь ведь на дворе. Ты скажи, где свеча, я огонь зажгу.

– Не беспокойся, сам сейчас нашарю, куда я ее поставил. А ты, старик, точно не обознался? Мы ведь в ваших землях никогда раньше не были.

– Я так и сказал старшему по сыску, что не уверен. Говорю ему, что мне надо самому проверить. Если где ошибся, так честно готов заплатить за беспокойство. А уж если прав, то сестричка твоя объяснит, зачем она…

Слим не успел закончить, как сгустившаяся перед ним тень нанесла ему удар тонким стилетом в сердце, затем метнулась к переминающемуся с ноги на ногу мужчине и повторила удар. Прекрасно ориентирующийся во тьме Глэд увидел атаку своей спутницы и без разговоров вогнал свой нож сзади в шею последнему посетителю. Придерживая убитого, Безглазый бесшумно уложил повалившееся тело на пол и выдернул клинок:

– Я что-то упустил?

– Старик проговорился, что общался с местным сыском. И туда он явно ходил не со сказкой про воровку, а с подозрениями относительно моих ушей. Сыск интересуют только наши тайные дела в империи да возможные мятежи среди легионеров. Гражданские дела и воровство разбирают квартальные судьи или пограничная стража в мелких городах и поселках.

Глэд вытер нож и вернул его в ножны. Затем шагнул к окну и выглянул наружу, прислушиваясь. Повернувшись к лихорадочно собирающейся девушке, бросил:

– Пока тихо. Но если старик первая ласточка, то за нами скоро придут. И теперь будут искать не бродяг или воров. Будут искать двух эльфов, как я понимаю.

Энна-эной чертыхнулась:

– Как не повезло со старым придурком! Буквально на пару минут не успели!

– Похоже, что западная дорога для нас закрыта. Как быстро они разошлют наше описание по всем углам?

– Если подключат сыск, то за неделю на каждом столбе будут висеть наши приметы. А за длинные уши до сих пор платят полновесным золотом.

– Похоже, вы чем-то крепко насолили императору, – рассмеялся Глэд. – Значит, пора нам на лошадей и уходить на юг, в степь.

Собранные в мешки вещи полетели на пол рядом с окном, и стремительная фигура возникла во тьме рядом с мужчиной:

– Степь?! И сколько мы там протянем, вдали от проторенных дорог, среди кочевников, знающих каждую кочку и каждый куст?

– Хочешь сказать, что они там на каждом холме закопались?

– Боюсь, что в восточных землях именно так. Разъезды, наблюдатели. Легионы постоянно пытаются проводить карательные рейды, поэтому степняки держат стену здесь под неусыпным контролем. Не на первый день, так на второй они обнаружат наш след. Без коней, без еды мы далеко не уйдем. Это в центральных провинциях я могла высыпать золото на стол, и нас бы переправили со всем необходимым за стену. Здесь мы одни!

Глэд недобро усмехнулся, глядя на медленно меркнущие в его магическом взоре тела:

– Я знаю одно: у нас здесь три мертвеца и мечтающие отличиться чиновники из местного сыска. Останемся в империи – через неделю нас выловят и посадят в каменный мешок. Поэтому мы идем на юг. Даже если придется пробиваться с боем. А там посмотрим… Говоришь, что в степи легко можно наткнуться на вражеский разъезд?

– Да.

– Сколько там солдат?

– Обычно пять или шесть воинов. Реже до десяти.

– Тогда в путь. Через земли империи ты вела меня, как поводырь ведет настоящего слепца. В степи наступит мой черед. Не хотел я так добираться до ваших Лесов, но выбора у нас нет.

Энна-эной обхватила ладонями лицо мужчины и повернула к себе:

– Хочешь сказать, ты знаешь, как нам пройти через степь?

– Верь мне, моя хорошая. Мы пройдем. Когда-нибудь с меня спросят за это, потребуют плату. Но как бы ни было, я мечтаю побывать у тебя дома. И никто… Слышишь? Никто: ни легионеры, ни соглядатаи или вонючие кочевники – не помешает нам.

Эльфийка помолчала несколько мгновений и опустила руки:

– Это невозможно, но я верю тебе. Ты вернулся из царства мертвых. Значит, ты проведешь нас и через земли живых. Пойдем.

Через два часа мужчина с изрытым оспинами лицом вошел в опустевший зал, где его ждал зевающий молодой человек, бдительно наблюдающий за лестницей на второй этаж. Поговорив со своим соглядатаем, рябой перебросился несколькими словами с помрачневшим хозяином постоялого двора и махнул рукой солдатам, молча ждущим приказ. С полсотни легионеров рассыпались по двору и оцепили дом, с десяток арбалетчиков взвели тетиву. По скрипучей лестнице прогрохотали шаги, и в многострадальную дверь снова со всей силы забарабанили. Затем в темную комнату ворвались вооруженные солдаты. Но три покойника ничего уже не могли рассказать человеку с холодным взглядом, переступившим порог следом за легионерами.

Глава 10 В ТЕНИ ВЕЛИКОЙ СТЕНЫ

Ничего подобного люди раньше не строили! От западного побережья до восточных болот высится великая стена. Сотни лет ушли на строительство. Тысячи воинов ходят по ее хребту, следят за степными бандитами. Ваши дети и внуки умрут, а она будет стоять… А теперь, бездельники, взяли носилки с кирпичами и наверх! Кто за вас ремонт закончит?

Краткое описание истории создания пограничной стены для наемных работников

Конец мая

Мужчина, белый от дорожной пыли, наклонился над сидящим за длинным столом юношей, который постоянно поправлял бежевую тунику с золотой полосой. На стол перед взглянувшим с неприязнью молодым чиновником легли мятые листы бумаги. Посетитель сипло выдохнул:

– По приказу муниципалитета я разыскиваю беглого преступника. Следы ведут в ваш город.

– Преступник все еще в городе?

– Мне это неизвестно. Больше двух недель тому назад их караван вышел из Аллора. Надеюсь, что с вашей помощью я смогу взять след.

– Описание есть?

– Да. Вот здесь детальные портреты обоих: слепец, с очень коротко подстриженными седыми волосами; его сопровождает женщина с длинными черными волосами.

– Слепец?

– У него выжжены глаза. Представляются беженцами из северных территорий. Говорят, что пострадали от нежити.

Юноша удивленно распахнул глаза и осторожно хмыкнул. Потом аккуратно взял бумаги и стал их читать, медленно водя наманикюренным пальцем по строкам. Еле живой после дороги Мим отметил про себя внешний вид чиновника и мысленно ругнулся в адрес местных властей. Похоже, многочисленные государственные служащие уже беззастенчиво пристраивали на теплые места любых родственников, невзирая на их профессиональные качества.

Охотник за ускользающей добычей совершил почти невозможное. Мим домчал до столицы провинции за трое суток, покрыв расстояние, которое караваны проходили за две недели. Там он на сутки свалился, не в силах продолжать поиски. Но потом за день беготни быстро нашел новый след и устремился на юг, к границе. Загнав несколько лошадей, посланец Спящих вечером третьего дня влетел на узкие улицы Тагратуса. И теперь еле стоящий на ногах мужчина с изрядным трудом пытался сообразить, насколько долго сидящий перед ним болван будет разбираться с бумагами.

Закончив чтение, молодой чиновник аккуратно стряхнул пылинки со стола и переспросил:

– Значит, слепец и черноволосая женщина от северных границ?

– Да.

– Это хорошо. Я знаю человека, который интересовался вашими беглецами. Думаю, мы сможем вам помочь. Садитесь, я сейчас его позову.

Мим с удивлением проводил взглядом бодро вскочившего юношу, мелькнувшего золотым шитьем в дверном проеме. Потом с облегчением устроился на широкой скамье, тянувшейся вдоль стены. Похоже, Глэд успел заинтересовать местных крючкотворов, и вполне возможно, что его задержали для проверки вызывающей сомнение истории про героические деяния на северной границе. В комнату вошли несколько легионеров, принеся с собой запахи пота, выделанной кожи и чеснока. Старший солдат с золотой головой волка на нагрудной цепи внимательно посмотрел на Мима и не глядя протянул руку за бумагами. Выскользнувший из-за спины юный хозяин кабинета тут же вложил в распахнутую ладонь всю кипу.

– Значит, разыскиваете беглых?

– Да, господин…

– Сотник. Господин сотник.

– Совершенно верно, господин сотник. Разыскиваю двух беглых. То, что вы сейчас смотрите, – это моя подорожная. Дальше требование муниципалитета, подписной лист с отметками Таббы, Пореста и Аллора. И затем бумаги с их описанием. За что задержали беглецов?

– Их не задержали.

– Не задержали? – расстроился Мим. – И где они сейчас?

– Я бы тоже хотел это знать. Четыре дня тому назад ваша парочка убила трех уважаемых империусов, после чего удрала из города. Думаю, что через неделю-другую мы их найдем. Но пока у меня лишь три свежие могилы и ни одной хорошей новости.

Внимательно просмотрев полученные бумаги, сотник еще раз взглянул на подорожную и недобро осклабился:

– Хотя как посмотреть. Может, сегодня моя полоса невезения и закончится. Вставайте, господин хороший, прогуляемся ко мне. Нам есть о чем потолковать.

Кряхтя, мужчина поднялся со скамьи и медленно пошел следом за широко шагающим легионером. Следующие по бокам и сзади солдаты навевали нехорошие мысли, но Мим предпочел идти молча, не раздражая без нужды сотника. Все равно в ближайшие минуты все станет понятно. Поэтому, шагая под конвоем, усталый путник предпочел переключить внимание и сосредоточился на ощущениях измотанного долгой дорогой тела.

Кровь из разбитой губы пятнала дощатый пол. Каждая новая капля вонзалась в слой пыли и оставалась чернеть мелкой кляксой. Мим тряхнул звенящей головой и сплюнул на заляпанный пол. Сотник, сидящий за заваленным разнообразным пыточным инструментом столом, мельком глянул на привязанного к стулу пленника и продолжил писать. Поскрипывая пером, выводил ряд за рядом горбатые буквы, изредка вздыхая на наиболее сложных словах.

– Думаешь, я так хочу с тобой тут сидеть? Время на тебя терять, пылью этой дышать… Подазре… Или подозре…? – Сотник с сомнением поскреб затылок, потом аккуратно зачеркнул непокорное слово и написал что-то другое. – Вот, значит. Закончу на тебя бумаги оформлять и позову нашего Печника. Печник добрый парень. Только разную нечисть очень не любит. У него младшую сестренку к знахарке водили, так та что-то девочке из трав дала, и все. Нет больше у Печника сестренки. Так теперь он любого знахаря, колдуна или лесного человека с особым старанием на куски рвет.

– Я же объяснял, что…

– Да я слышал, слышал. И про твое задание. И про очень опасного преступника, которого ты ловишь уже полгода. И все никак поймать не можешь, вот жалость какая. Кстати, как он из Зур к нам пробрался?

– Через Перешеек.

– Да что ты говоришь?! – удивился легионер и лихо поставил подпись-закорючку в конце листа. – Прямо-таки через горы махнул, не побоялся. До него три наших легиона не могли до предгорий пробиться при поддержке конницы и катапульт. А он в одиночку проскользнул. И не побоялся.

– Это точно. – Мим снова сплюнул скопившуюся во рту кровь. – Он не побоялся.

– Ладно. Я с тобой время терять зря не буду. Я завтра утром загляну. Почитаю, что писарь запишет. Как Печник тебе все ненужное щипцами раскаленными оторвет, так ты и споешь.

– Господин сотник, это чудовищная ошибка. Я клянусь, что…

Сотник вышел из-за стола и лениво, без особого желания, коротким замахом ударил левой рукой, послав допрашиваемого вместе со стулом на пол.

– Твои клятвы здесь никому не интересны. Я тебе так скажу, чужак. Здесь ты никто. За тобой никто послов не пришлет и выкуп не заплатит, как за благородных имперусов, что на мелочи попадаются. А вижу я перед собой явную измену. Твой мешок, набитый золотом. Кучу каких-то амулетов и магической дряни. Обманом купленные подорожные. И очень мутную историю про твоего приятеля, который народ здесь прирезал.

Мим заворочался в углу, силясь вдохнуть глоток воздуха. Тем временем сотник собрал бумаги со стола и встал рядом.

– Человек, которого ты назвал своим рекомендателем в нашем городе, про тебя ничего не слышал и слышать не желает. С твоими знакомыми в портах побеседуют, как от меня письмо туда дойдет. И разберутся, с какой стати местные чиновники выдали бродяге кучу рекомендательных писем. А также оформили документы с правом проезда в центральные провинции. Хотя подобные бумаги обязаны выдавать только в имперской канцелярии, а не в муниципалитетах!

Еще разок пнув для порядка лежащего на полу, сотник пошел к выходу, где его ждали солдаты. Перед тем как уйти, легионер напоследок обернулся и добавил:

– Ты полежи, подумай. Минут пять у тебя есть. Потом тебя начнут спрашивать. По-хорошему и по-плохому спрашивать. А ты пока помозгуй, зачем это нормальному человеку водить шашни с длинноухими. Не знаю, как твой висельник безглазый, а девка точно из Лесов примчалась. Ее опознал один из торговцев, за что и поплатился головой. Ну а как только мы сталкиваемся с эльфами, то тема разговора меняется. Неделю тому назад я бы с тобой беседовал о мошенничестве и подделке документов. А сегодня придется говорить о государственной измене и заговоре против императора. Вот такие веселые мысли должны посетить твою пустую голову… Ладно, я пойду позову нашего друга Печника. А завтра утром почитаю, что ты там расскажешь, эльфийский прихвостень.

Сотник вышел, оставив охранников присматривать за задержанным. Мим попытался пошевелить туго связанными руками, но уже почти не чувствовал их. Полчаса он убеждал, доказывал и пытался взывать к разуму этого солдафона. Но все оказалось тщетно. Сотник был не дурак и отлично видел все нестыковки. Мим оказался заложником своей тайной миссии. Рассказывать о Спящих – положить голову на плаху. Молчать про истинные причины поисков и накопленные за все эти годы связи – идти в гости к палачу.

Услышав скрип двери, лежащий на полу приоткрыл глаза и взглянул на мужчину, с трудом протиснувшегося внутрь. Обнаженный по пояс, в потертых кожаных штанах, заправленных в широкие голенища сапог. Мим заметил довольную ухмылку палача и прошептал про себя:

– Ну что, Глэд. Похоже, настал и мой черед платить за подаренные тебе страдания. Думаю, через пару дней ты отквитаешь все, что досталось тебе в поххоморанских подвалах.

– Он снова молчит и не отзывается на наши настойчивые попытки достучаться до него!

Иссушенная прошедшими веками фигура раздраженно вышагивала рядом с длинным столом, первоначальный цвет деревянной столешницы которого был надежно укрыт под толстым слоем пыли. Выстроенные в ряд свечи непривычно ярко освещали грубые каменные стены комнаты и низкий давящий потолок, нависший монолитной глыбой. Второй Спящий замер с другой стороны стола, зябко кутаясь в грубый серый балахон.

– Еще вчера он обещал отчитаться о последних результатах! Вчера! Время уходит, а вместо задержанного слепца мы имеем лишь кучу обещаний. Что сможем показать Хранителям? Расписки за бездарно потраченное золото? Кипу карт с отметками о проведенных поисках? Что молчишь?

Молчаливый собеседник осторожно тронул пальцем пыльную поверхность и тихо отозвался:

– Возможно, я просто не обладаю твоим темпераментом. Поэтому не бегаю в бешенстве, когда мне действительно хочется оторвать голову одному вконец распоясавшемуся человечишке. Но ты полностью прав. Меня тоже утомили его бесконечные прятки. Предлагаю повидаться с нашим охотником, не обращая внимания на его странное молчание.

Худая фигура шагнула к столу и закатала широкие рукава. Две руки, больше похожие на костлявые лапы монстра из ночных кошмаров, затанцевали над пыльной поверхностью. Тонкие пальцы чертили магические руны, то разбегаясь, то сплетаясь в единое целое. Вторая фигура молча смотрела, как напарник заканчивает вязь древних знаков, затем медленно поставила пару точек по краям созданного шедевра и откинулась на спинку стула.

В глубине прочерченных в пыли канавок сгустилась мгла, чтобы через мгновение поймать отсветы огня на трепещущих свечах. Тонкие нити заклятий наливались кровавыми отблесками, набирая силу. Не прошло и минуты, как в могильной тишине склепа раздался еле слышный шелест. От этого звука дернулись огоньки на свечах и погасли, уступая место багровым отсветам знаков, пылающих в полную силу. В сполохах магического огня, под аккомпанемент нарождающегося ветра, заструились остатки пыли, которые, собираясь в мутное серое облако, начали медленно кружиться в центре стола. Стоящий маг внимательно следил за процессом, готовый вмешаться в случае необходимости. Но вот ветер стих, и кружившая до этого пыль вылепила под потолком человеческую фигуру, висящую на неестественно вывернутых руках.

Спящий требовательно протянул к столу руку, и наполненные огненными оттенками света руны потянули к распахнутойладони тонкие струи дыма. Заклубившееся облако вытянулось в длину, и костлявые пальцы обхватили рукоятку факела, ярко вспыхнувшего в наполненной тенями комнате. Шагнув к призрачной фигуре, Спящий, не колеблясь ни мгновения, опалил огнем бок человека.

– Ты слышишь меня, Мим? Или мне разбудить тебя другим способом?

Призрак дернулся и зашелся в сиплом кашле. Чуть позже он с трудом ответил, запинаясь на каждом слове:

– Кто здесь? Я никого не вижу.

– Это мы. Твои старые друзья, с которыми ты должен был встретиться еще вчера днем.

– А… Это вы…

– А ты ждал кого-то другого?! – Казалось, что замершая с факелом фигура была просто готова взорваться от распиравшей ее ярости. – Ты, жалкая пародия на человека, почему ты опять посмел наплевать на наши приказы?! Почему мы должны искать тебя по чужим землям, тратя наши силы и здоровье?!

– Потому что ваши игры закончились, Спящие… Потому что я не могу больше бежать по следу…

– Не можешь? Или не хочешь?!

Огонь факела вцепился в живот изломанному телу, и дымная проекция Мима задергалась под потолком, завыв тонким голосом.

– Успокойся, ты убьешь его. Порвать этого болвана на куски мы всегда успеем. Но не для этого ты тратил силы.

Факел убрали в сторону, и крик оборвался, сменившись еле слышными всхлипами. Чуть собравшись с силами, Мим торопливо заговорил, с трудом приподняв голову:

– Старые болваны! Вы только и умеете, что кричать и отдавать бессмысленные приказы! Я столетия мотаюсь по всему Фэгефулу, пытаясь найти нового кандидата, а вы лишь ломаете с таким трудом добытый результат! Я! Я нашел вам пять будущих Хранителей, и всех вы загубили, испытывая на прочность! Так ведь нет, вам все мало! Вы сумели своими бездарными действиями и закулисными играми покалечить последнего претендента, чья судьба интересует всех, кто имеет хоть крупицу власти в нашем мире! И теперь думаете, что я вновь побегу на другой край мира по одному вашему слову?

– Человек, не слишком ли ты дерзок?! – зашипели в унисон два голоса. – Думай, с кем ты разговариваешь!

– Я? Я говорю с двумя болванами, на посулы которых купился давным-давно. Страх перед старостью и последующей смертью толкнул меня на службу вам! Боюсь, это была моя единственная и самая страшная ошибка. За которую я расплачиваюсь сейчас.

– Что ты мелешь? Где ты?

– Я на границе Южной империи. Безглазый беглец попал здесь под подозрение, с боем прорвался дальше и исчез. А меня перехватили, когда я пытался распутать его след, и бросили в темницу. Уже вторые сутки я исхожу криком, вися на дыбе и теряя куски своего тела под железом палачей! Я вынужден молчать о моей истинной задаче и плачу кровью за те глупые сказки, которыми прикрываю правду. И в ближайшее время потеряю свою жизнь ради клана Спящих, набранных из магов-неудачников, мечтающих вернуть себе силу рядом с троном Владыки…

– Заткнись, человек! Где бы ты ни был, никто не смеет слышать правду о наших поисках Хранителя! Никто!

Но Мим уже не слышал, его тело обвисло на вздернутых к потолку руках, и он лишь слабо бормотал, уронив голову на грудь:

– Смерть! Я знаю, как она выглядит! Она несет с собой раскаленное железо! А горящая плоть дымится, оставляя за собой лопающуюся кожу и горящие волосы! О, боги! Почему Глэд не рассказал мне, как это больно! Или он кружит рядом, надеясь пробраться сюда и нанести последний удар? Тогда почему же он медлит?.. Я слышу… Слышу шаги… Но это не его шаги… Так идут палачи… Палачи…

Видение распалось на еле видные в полумраке клубы дыма, медленно тающие в затхлом воздухе.

Спящие переглянулись между собой, и один из них склонился над гаснущими знаками, исчертившими столешницу:

– С ним все кончено. Он не только не сумел выполнить приказ, но и умудрился попасть в лапы имперским ищейкам.

– Никто не должен знать о Хранителе. Никто.

– Придется срочно подключать кого-то еще вместо Мима.

– А он?

– Предлагаю вычеркнуть его из списка живых. Тем более что мы согласились терпеть его выходки лишь до конца мая. Оставшиеся несколько дней роли не играют.

Вторая фигура помедлила, затем кивнула.

Спящий медленно провел ладонью над почти погасшими рунами, и остатки багровых нитей устремились к открытой ладони, собираясь в наполненный злым огнем шар. Сверкнув напоследок кровавым отблеском, шар устремился вслед за растаявшим дымным образом и пропал, оставив комнату во тьме.

Раздался щелчок пальцами, и затеплилась одинокая свеча. Устало прозвучал надтреснутый голос:

– Мим лишился сознания, поэтому мы потеряли его образ. Ты сумел сохранить какую-либо связь? Без точных координат наш подарок бесполезен.

– Я зацепился за комнату, где он находился. Не волнуйся, сейчас на месте этого подвала груда обломков. В отправленном мною послании столько мощи, что хватит на половину города.

– Хорошо. Тогда давай поднимать записи и смотреть, к кому мы можем обратиться, чтобы продолжить поиски. Нам известна точка, где наш бездарный охотник потерял добычу. Осталось навести новых гончих на след и закончить дело. Времени в обрез.

Караульный пост пограничной службы зачастую использовали и легионеры. Двухэтажное здание старой постройки с обширными комнатами, крытыми галереями, ведущими к складам, и большой подземной тюрьмой, где содержали задержанных. Этим днем городская стража получила давно запрошенные две сотни усиления и совместными силами зачистила городской рынок. Торговцы давно жаловались на мелкие ночные кражи, приносящие непрекращающийся урон прибыльной торговле, и власти, простимулированные золотом, решили навести порядок.

Собранных бродяг и попрошаек сортировали во внутреннем дворе, сверяясь с заранее составленными списками. Часть задержанных отводили в сторону: за них должны были выплатить установленную мзду родственники, знакомые или члены многочисленных городских гильдий. Безденежных и неспособных откупиться проверяли по многочисленным спискам разыскиваемых преступников, после чего отводили в дальний угол. Через пару часов городской судья не глядя подпишет необходимые бумаги, и на государственные каменоломни отправится пополнение.

Задержавший Мима сотник только что получил у писцов деньги для солдат и в отличном расположении духа шагал к входу в подземелье. Оставалось послушать, что выбили из на удивление упрямого пленника, и можно было возвращаться в казармы. Легионеры на рынке успели погреть руки при обысках бесконечных лавчонок, и вечером им предстояло поделить собранную добычу. Можно сказать, что судьба улыбнулась своим любимцам – солдатам Южной империи. Хороший, спокойный день, добавивший изрядное количество монет в потертые военные кошельки.

Посланный Спящими магический огненный шар скользнул по тонкой нити, связавшей комнату без дверей в северных скалах и подвешенного на дыбе Мима. Проскочив вслед за тающим дымным образом, огненный сгусток по инерции поднялся чуть выше и материализовался на метр выше скрипучего деревянного блока с переброшенной через него веревкой: прямо над плиткой с полувытертым орнаментом, выложенной на пол первого этажа.

Новорожденное миниатюрное солнце испарило все, что оказалось в комнате: писарей, склонившихся над бумагами, три огромных шкафа, два стола и груду пустых ящиков в углу. Затем раскаленная ударная волна разметала половину первого этажа, попутно сжигая все на своем пути. Огненный язык вырвался во внутренний дворик и прошелся по скопившимся там людям, убивая одних и калеча других. Пламя лизнуло стены, окружающие двор, и высушенное на солнце дерево моментально вспыхнуло, окружая огненным кольцом мешанину кричащих и умирающих людей. Сначала крики заглушались грохотом осыпающегося второго этажа, но скоро наступила тишина, и только груда щебня высилась над оплавленной воронкой, дно которой уходило куда-то в подвал. Над бывшим зданием караульного поста поднимался густой столб черного дыма, дающий понять всему городу, что стряслась беда.

Мим не помнил, как он выбрался из темницы. Чудовищной силы удар швырнул его вместе с остатками дыбы на пол. Кругом падали камни, пыль застилала глаза и не давала дышать. Извиваясь ошпаренным червяком, несчастный смог каким-то чудом высвободить посиневшие руки из ослабевшей петли и пополз сквозь языки пламени наверх, к солнцу. Там, среди других обожженных и переломанных, его подобрали горожане, бросившиеся на спасение выживших. Вместе с наиболее тяжелыми ранеными бывшего верного слугу Спящих перевезли в маленькую имперскую больницу на окраине города. Там Мим, замотанный в пропитанные мазью тряпки, впал в горячечный бред и долго не воспринимал окружающую действительность. Охотник на двуногую дичь окончательно сошел с дистанции.

Заботливые руки стряхнули остатки пыли с огромного стола и разложили на нем бесконечные вереницы карт, толстые книги с описанием различных стран. Отдельной грудой свалили кучу свитков с краткими характеристиками на тех или иных жителей, попадавших в поле зрения Спящих. Многочисленные факелы, воткнутые в проржавевшие подставки, ярко освещали комнату. Две высокие худые фигуры в серых балахонах с накинутыми на голову капюшонами суетились вокруг стола, изредка перебрасываясь словами. Спящие отбирали нужных им людей для срочного продолжения поиска, лихорадочно рылись в записях и советовались друг с другом по поводу того или иного кандидата.

Один из них шагнул было к краю стола, но неожиданно замер, подавившись воздухом. Второй искоса взглянул на него, потом проследил направление остекленевшего взгляда и в свою очередь ошарашенно засипел, хватая враз пересохшим горлом ставший горячим воздух.

Во главе стола сидел один из Хранителей. И как только он сумел незаметно появиться в этом склепе? Огромный трон, покрытый паутиной, царапал окостеневшей спинкой низкий потолок. Древняя мумия, больше похожая на плод безумных экспериментов спятившего анатома, опиралась рукой в железной перчатке о край стола. Чернильная мгла заполняла непропорционально большие глазницы, бесстрастно взирающие на замерших магов. Хранитель заговорил, и его тихая речь ураганным ударом смела бумаги с деревянной поверхности:

– Итак, вы не справились.

Одна из серых фигур попыталась что-то сказать, но ночь взглянула на нее сквозь провалы в древнем черепе, – и слова застыли, не успев родиться.

– Вы не справились. Вы послали свою лучшую гончую, но даже она не успела схватить нужного нам человека. Я бы даже сказал: не просто человека, а наиболее вероятного кандидата на место четвертого Хранителя. Хранителя, способного гарантировать возвращение Владыки в наш мир.

Рука в когда-то до блеска отполированной перчатке поднялась и ткнула пальцем в замерших Спящих:

– Мы дали вам шанс. А вы его бездарно потратили. Хотя мы предупреждали, что, как только получим гарантии от других народов, тут же откажемся от ваших услуг.

Лишь слабый треск горящих факелов был ответом.

– Я разговаривал сегодня с новым повелителем Перешейка. Нежить совершила блестящий поход на человеческие земли и теперь восстанавливает силы дома. Их единогласно выбранный военачальник подтвердил, что интересующий нас Глэд встретился с представителем эльфов и в ближайшее время вступит под своды южного Леса у Пределов. Древние хранители Талантов назвали имя проводника и готовятся к встрече. Я думаю, что в начале лета наш кандидат прибудет на место, а через пару месяцев мы проведем обряд.

– Но Безглазый еще не добрался до длинноухих, – осторожно прошептала одна из серых фигур.

– Доберется. Я в этом уверен. Поэтому навестил Совет Спящих и поговорил с вашими соратниками. С теми, кто в последнее время только и делал, что бездарно тратил наше золото.

Маги замерли, ожидая вынесения приговора.

– Хранители решили, что почти всех Спящих следует на время отстранить от дел. Мы придумаем, чем их занять.

– Почти всех?

– Да. Почти всех. За исключением вас двоих. Вы получили приказ и не выполнили его.

– Но у нас еще есть время! – закричал один из магов. – Ты сам обещал нам подождать до первого июля! У нас впереди почти целый месяц на поиски и помощь в охране кандидата!

– Ваше время закончилось. Странно, что вы, не сдержавшие данное слово своему верному цепному псу, так расстроены. Можете считать, что последним своим действием вы расписались в своей полной несостоятельности. У вас нет нужных и верных людей в нужной нам точке. У вас нет ясного понимания ситуации. И вы перестали держать данное вами слово. Вы бесполезны и опасны для нас. Поэтому я объявляю… – Хранитель сложил руки на подлокотниках своего трона и отчеканил: – Именем Владыки лишаю вас данных магических сил. Налагаю на вас кару вечной жизнью и оставляю здесь до скончания веков. Факелы прогорят и погаснут. Этот древний стол рассыплется в прах. А вы так и будете гнить здесь в вечной тьме, в назидание другим. Да будет так…

Огромная фигура подернулась серой пеленой и беззвучно растаяла в воздухе. Один из застывших у стола магов осторожно протянул перед собой руку и попытался начертить в воздухе какой-то простейший магический символ. Увидев, что его действие не привело к каким-либо результатам, он задрал свою иссушенную голову к низкому потолку и утробно закричал. Его вопль, вторя давно угасшему эху крика Мима, заметался по комнате, вычеркивая двух неудачников из клана Спящих.

Никто больше никогда не посещал комнату без дверей, укрытую в глубинах северных гор.

Маленький жук деловито спешил по высокой метелке степной порыв-травы, цепко держась зелеными лапками за колышущийся на ветру стебель. Укрывшаяся за густой зарослью травы девушка мельком глянула на занятое своими делами насекомое и снова стала наблюдать за сидящими под холмом кочевниками. Четыре воина развалились на брошенном на землю ковре, больше напоминающем драную дерюгу, и не спеша допивали напиток, щедро разливая его из кожаного бурдюка. Пятый кочевник следил за степью с вершины холма. Как успела заметить охотница, это был еще совсем молодой парень лет пятнадцати, которого старшие товарищи прогнали подальше от вожделенного напитка. Явно хмельная жидкость занимала почти все мысли молодого охранника, который больше уделял внимания пирующим товарищам, чем наблюдению за пустынной степью.

Глэд и Энна-эной домчались до изломанного хребта пограничной стены за ночь, затем убили лошадей и укрылись на маленьком болоте, раскинувшем редкие камыши в пяти километрах от границы. Следующей ночью под руководством эльфийки они незамеченными перебрались через стену, незримыми тенями ушли в степь и там залегли. Два дня они пробирались вперед со скоростью черепахи, при этом мужчина взял на себя руководство предстоящей операцией и потребовал беспрекословного подчинения. Он постоянно принюхивался, осматривался и двигался, как дикое животное, вышедшее на чрезвычайно опасную охоту. И вот к исходу третьего дня безумно медленного продвижения по степи они обнаружили разъезд степняков, присматривающих за стеной. Благодаря принятым беглецами предосторожностям они сумели заметить местных жителей до того, как те обнаружили возможную опасность. И теперь беглецы медленно готовились нанести удар.

– Запомни, нам надо захватить хотя бы двоих живыми, – наставлял напарницу Глэд. – Это чрезвычайно важно! Охранника я оставлю тебе, его можно тихо убрать. А потом тебе придется поддержать меня: одному против четырех мне не выстоять.

Кивнув, Энна-эной змеей ввинтилась в траву, направившись в сторону одинокого часового. Глэд медленно скользнул в распадок, подбираясь к пирующим. И вот уже больше часа эльфийка настороженно ждала, когда она получит сигнал к началу атаки, держась максимально близко к жертве.

Острый взгляд лесной охотницы заметил, как еле заметно шевельнулась трава за спиной одного из воинов, со смехом поднявшего пиалу с напитком. Судя по всему, Глэд счел опустевший бурдюк со спиртным отличным поводом начать атаку. Подобравшись, Энна-эной еще раз глянула в сторону беспечно высунувшего голову сторожа и поудобнее перехватила рукоятку длинного ножа.

Воин в распахнутом халате запрокинул голову и потряс пиалу, добывая последние капли. Черной тенью возникший за его спиной Глэд скользнул сбоку и приложил на коротком замахе кулаком в висок. Шаг вперед, и второй кочевник не успел увернуться от сильнейшего удара ногой в лицо, опрокинувшего его с седла в высокую траву. Двое степняков ушли перекатами назад, при этом один успел выхватить из ножен кривую саблю, а второй потянул нож. Увидев начало схватки, Энна-эной осторожно поползла вперед.

Юный кочевник, услышав шум внизу, бросил разглядывать темнеющую вдалеке нитку стены и прыжком вскочил на ноги, поднимая лежащий рядом лук. Наложив тетиву на стрелу, он замешкался на секунду, пытаясь сориентироваться в происходящем. Этого мгновения Энне-эной хватило, чтобы ударить стрелка ножом в спину, а потом сбить напрягшиеся ноги под колени, обхватить завалившееся назад тело и нанести еще один удар уже спереди, в сердце.

Внизу тем временем Глэд продолжил атаку. Оглушив на время двух противников, он схватился врукопашную с оставшимися. В правой руке безглазый боец сжимал короткий меч, похожий на любимый легионерами «жнец», с обоюдоострым лезвием и простой крестообразной рукоятью. В левой руке сверкающей молнией длинный нож плел стремительный рисунок, защищая бок и постоянно угрожая контратакой.

Кочевники оправились от неожиданного нападения и стремительно закружились вокруг неизвестно откуда появившегося врага, пытаясь навязать схватку на мечах и дать возможность кому-то из степняков зайти за спину противнику. Но Глэд не принял такой вариант боя и разбил поединок на ряд рваных столкновений: сначала атака противника с мечом, потом неожиданный бросок к подбирающемуся сбоку бойцу с ножом. Отогнав длинным выпадом кочевника, разворот и атака на первого. Было понятно, что в таком бешеном ритме Безглазый долго не продержится, но он и не собирался драться в одиночку.

Всхрапнув, наиболее опасный для Глэда противник покачнулся, выронил меч и повалился. Энна-эной, ни минуты не колеблясь, вогнала стрелу ему в горло. Тут же развернувшись, Глэд в длинном выпаде достал в бедро оступившегося последнего бойца и погнал его, нанося удар за ударом. Получив еще несколько ран, мужчина в халате рухнул на землю и поднял руки, прося о пощаде.

Спустившись с холма, Энна-эной посмотрела на связанных пленных, с ненавистью кидающих проклятия в сторону напавших. Глэд тем временем деловито расчищал площадку. Оглядевшись по сторонам, подтащил поближе к костру убитого и повернулся к девушке:

– Спусти охранника сюда. Нам понадобятся все тела. А я пока начну подготовку к обряду.

– Ты уверен? Не помню, чтобы ты хвастал глубокими познаниями в магии.

– Верь мне. Я знаю, что делаю.

Внимательно посмотрев на перепачканное грязью лицо Глэда, девушка сдержанно кивнула и широким легким шагом стала подниматься на холм. Как бы ни складывались обстоятельства, сейчас она предпочитала верить странному человеку. Если он сумел вернуться из мира мертвых, то поможет пробраться через земли степняков. Даже интересно, что именно он припас в качестве неизвестных козырей.

Подобрав оружие, Глэд внимательно его осмотрел и отложил пару ножей к мешкам у костра. Остальные железки воткнул в землю вместо колышков и обвязал рукояти веревкой, тщательно проверяя узлы. В огороженном поблизости от костра пространстве были уложены все необходимые для дальнего пути пожитки, запасы еды и воды. Снаружи остался жарко горящий костер, трое связанных пленных и убитый кочевник. Закончив возиться со степняками, безглазый мужчина пошел к стреноженным лошадям. Придирчиво осмотрев недовольно ржущих коней, выбрал пару и подвел поближе к огню. Когда Энна-эной дотащила последнее тело с вершины холма, со всеми несчастными животными было покончено. Пленные воины, глядя на его приготовления, забеспокоились, и один из них, с наливающимся синевой кровоподтеком на виске, коверкая имперское наречие, спросил:

– Эй, имперус! Зачем коней убил? Хорошие были кони. Золото бы получил. Много бы получил. С бедных воинов нечего взять, а кони всегда в цене.

Глэд присел рядом и еще раз проверил крепость пут.

– Я не житель империи, вольный человек. Я не служу императору и не следую его законам.

– Ха, не говори про их законы! Легионерам нельзя убивать пленных ради развлечения, но они делают это… Ты скажи, чего хочешь? Денег? Мы найдем. За нас дадут выкуп… Хотя за коней ты бы получил больше.

Глэд встал и подбросил еще сушняка в огонь. Потом еще раз взглянул на пленных и вздохнул:

– Про выкуп тебе надо говорить с солдатами. Или купцами. А я не солдат.

– Не воин? А кто же ты тогда?

– Я шаман, – горько ответил Глэд и сел рядом с разгоревшимся пламенем. Выбрав корявый корень, ножом отрубил от него пару кусков побольше и стал вырезать из них подобия фигурок, не обращая больше внимания на загомонивших кочевников. Подошедшая Энна-эной собрала длинные волосы в пук сзади и прихватила их плотной тесьмой. Увидев острые уши девушки, степняки тут же замолкли.

– Глэд, что мне делать дальше?

– Нужно будет встать рядом с вещами и не пытаться выйти за пределы огороженного пространства. Шаг наружу, и ты погибнешь.

– Интересно, чьей магией ты хочешь воспользоваться? Я не помню подобного обряда.

– Вашей.

– Магией Леса? Не может быть, я знаю или слышала обо всех сильных заклинаниях в моих землях.

– Мертвых первыми подняли тоже эльфы. И эта магия принадлежит вам. Странно, что ты не слышала о ней.

Энна-эной присела рядом на корточки и посмотрела на две карикатурные фигурки с уже привязанными веревочками, лежащие на ладони напарника. Осторожно потрогала их пальцем и тихо спросила:

– Это настолько опасно?

– Да. И это очень нехорошая ворожба. Но я не вижу другого способа пройти без проблем сквозь степи. Мы поднимем двух лошадей и напоим силами духов наши амулеты. Только так можно оплатить дорогу домой.

– Как скажешь. Я верю в тебя.

– Тогда начнем.

Отправив девушку на огороженный участок, Глэд бросил тела обоих воинов, погибших в схватке, прямо в костер. Оставшиеся в живых кочевники поняли, что начинается шаманский обряд, и заголосили, пытаясь уползти подальше.

Тем временем безглазый человек поднял над смрадно зачадившим костром правую руку и зашептал, глядя в огонь. Пламя налилось оттенками бурого и взметнулось вверх, обдав жаром человека. Не шевелясь, Глэд продолжал шептать. Цвет огня менялся с каждым мигом, вбирая в себя оттенки серого, грязно-бурого и черного. Постепенно тьма заместила собой игру красок и затопила языки огня антрацитовыми отблесками. С гулким хлопком костер погас, разом оставив после себя рассыпающиеся в пыль кости и горку пепла.

Присев по-лягушачьи рядом с пепелищем, мужчина запустил руки в белую невесомую субстанцию и стал лепить из нее подобие шара. Потом зачерпнул две горсти и сформировал челюсть. Большими пальцами выдавил грубое подобие глазниц и вложил в них вырезанные амулеты. Прошептав еще какие-то слова, резко выдернул деревянные фигурки и уронил пепельный череп обратно в кострище. Не поворачиваясь к рассыпавшемуся праху спиной, попятился до веревки и аккуратно перешагнул хлипкую ограду, которая качалась в такт набегающему ветру. Подал Эйне-эной одну из фигурок и накинул шнурок от второй себе на шею:

– Надевай. И заклинаю тебя, не вздумай снять, пока не скажу.

Эльфийка аккуратно надела веревочку, не отрывая глаз от шевелящегося под ветром пепла. Вскоре она различила в тихом шелесте травы еле слышное потрескивание, медленно набирающее силу.

Казалось, что иней покрыл место, где еще минуту тому назад бушевал огонь. Серые тонкие дорожки разбегались вокруг, вбирая в себя обугленные кости, пепел, травинки. Вот все расширяющееся белесое пятно добралось до кричащих людей и вцепилось в живую пока плоть. Связанные кочевники пытались стряхнуть с себя невидимую смерть, методично пожирающую их ноги и ползущую все выше, но тщетно. Одежда превращалась в ломкий пепел, вслед за ней серела плоть и начинала крошиться от безумных рывков умирающей плоти. Последними в труху крошились ярко белеющие кости.

Как завороженная, Энна-эной смотрела на белые холмики, оставшиеся на месте только что живых людей и убитых рядом с костром лошадей. В ее ушах еще звенели безумные крики умирающих, но теперь лишь тишина заполонила все вокруг. Даже ветер стих, избегая заглядывать в узкую долину между двумя холмами, откуда веяло могильным холодом. Вокруг широко раскинулось вымороженное пятно, покрытое белой хрупкой травой. Лишь очерченный обвисшей веревкой кусок земли вызывающе зеленел посреди замерзшей пустоши.

Холмики пепла зашевелились и медленно поползли к застывшим за ограждением живым. На границе между смертью и жизнью тонкие невесомые ручейки стали сливаться воедино, формируя ноги, тело, руки и череп чудовища, карикатурно подобного человеку. Тьма погасшего огня спряталась в глубинах глазниц и с упрямой неотступностью следила за каждым движением Глэда.

Эльфийка с огромным трудом подавила замерший в горле крик и с ужасом посмотрела на две застывшие рядом фигуры. Худой безглазый человек и гость из другой реальности нестерпимо походили друг на друга: худые жилистые тела, выпирающие скулы, впавшие глазницы. Но у человека в провалах мерцали отблески дневного света, а у чудовища лишь беспросветная тьма пыталась вырваться наружу. Не имеющее имени нечто зашипело на языке, неизвестном жительнице Леса:

– Играешь с огнем, человек. Грань между нами эфемерна, и ты не просто танцуешь на ней, ты уже давно встал на мою сторону.

– Ты зря теряешь время, тень Мрака. Вместе с уходящим временем ты теряешь и данные тебе силы. Я накормил тебя мертвым мясом, и у меня больше нет пленников под рукой, чтобы напоить тебя силой жизни.

– Мне хватит, полунежить. Чего ты хочешь?

– Я требую, чтобы ты служил. Но не мне, а древним заклятиям вызвавшего тебя лесного народа.

Пепельная фигура со свистом расхохоталась, осыпаясь мелкими белыми струйками:

– Лесной народ? Он предпочел забыть эти песни! Лишь твой безумный брат, наделивший тебя частью души, никак не хотел их забыть!

– Как бы ни было, я сказал.

– Хорошо. Ты не ошибся в наложении чар, и твоя песня меня заинтересовала. Я пришел на твой зов и подарю часть своей души в обмен на время, что проведу рядом с тобой. Но не печалься, мы скоро увидимся. В тот момент, когда ты разбудишь дремлющую в себе силу и поймешь, что назад дороги нет. Тот, кто начал петь и танцевать вместе с мертвыми, не может вернуться к солнцу. Ты уже наш, хотя и не хочешь признаться себе в этом.

– Заткнись, – устало бросил Глэд, глядя на медленно рассыпающегося под вновь поднявшимся ветром монстра. – Пора закончить обряд.

Мужчина снял с себя амулет и протянул перед собой. Тающий под порывами ветра призрак склонил череп, и тонкие черные нити скользнули к висящей на веревке деревяшке. Потеряв магическое содержимое, горка пепла ссыпалась вниз, оставив после себя еле слышный запах гари. Надев амулет, Глэд перешагнул веревку и пошел к скелетам лошадей, звонко кроша сапогами промерзшую до хрустальной хрупкости траву. Нагнувшись, рывком вздернул череп первого коня, и костяк поднялся следом. Выпирающий ребрами скелет погибшего животного стал перебирать ногами и недовольно замотал головой. Человек шагнул ко второму скелету и поднял его тем же резким движением. Проверив, что оба кошмарных скакуна следуют за ним, Глэд вернулся к замершей в ужасе попутчице.

– Что это?!

– Это наши кони. Ни одно живое существо не сможет существовать рядом с нами, пока мы не достигнем Леса.

– А мы?

– Пока носим амулеты, наши жизни в безопасности. Но если ты потеряешь эту бесценную деревяшку, что я скажу твоим родным? Принесу горку пепла?

Энна-эной осторожно положила на ладонь свой талисман, еще раз оглядела его со всех сторон и медленно спрятала на груди. Потом с легкой паникой в глазах присела на корточки и настороженно тронула застывшие стебли травы. Перевела взгляд с пепельно-серой проплешины на буйную зелень, огороженную веревкой, и вздохнула:

– Надеюсь, у тебя будет потом время рассказать мне про эту часть эльфийских знаний, которая неожиданно оказалась скрыта от меня.

– Расскажу. А сейчас давай седлать коней и тронемся в путь.

– А кочевники?

– Эти уже нам не помешают. Другие же или сбегут от нас, или так же обратятся в прах. Я пока позабочусь, чтобы собранные припасы в дороге не пропали. Ближайшие дни нам не стоит рассчитывать на свежую дичь.

Солнце едва покатилось на закат, когда прочь от холма бодро промчались два необычных скакуна. На костлявых спинах крепко держались прикрученные веревками седла, сзади горбатились мешки с поклажей. Глэд отдал все собранные стрелы эльфийке, оставив себе лишь проверенный в бою имперский меч и несколько ножей.

Невидимая глазу волна холода катилась впереди скачущих всадников, высушивая травы и цепляясь незримыми зубами в любую живую плоть. Мелкие звери, почувствовав смертельную опасность, разбегались в стороны, птицы старались не пересекать незримую сферу, надежно ограждающую путешественников. Кто не смог убраться с пути или пытался забиться в нору, каменели на мгновение и рассыпались в прах.

Ярко белеющие на солнце копыта скакунов крошили хрупкую траву. Целенаправленно мчащиеся к южным пределам беглецы оставляли за собой хорошо заметный в степи серый след. Усталый человек мрачно всматривался в расстилающиеся перед ним просторы, повторяя про себя:

– Заплатить цену, неподъемную цену! Плевать! Я доберусь до Талантов, узнаю тайну ночных кошмаров и после этого вернусь домой. Никто и ничто не заставит меня остаться в этом проклятом богами мире! Я иду домой. Домой…

Глава 11 ОБЕД ДЛЯ ДЕМОНА

Для вызова демона нужно взять сушеную шкуру болотной жабы, волосы покойника и куриную лапку. Все это следует положить в горшок и залить кровью только что убитого теленка. Варить зелье в полнолуние и произносить следующее заклинание…

Из сборника «Гадание, приворот и прочие полезные заклятия для горожанина».

Внизу страницы приписка: «Найти писаку и дать плетей. Стребовать за теленка два золотых»

Конец мая

Теплый ветер врывался в узкое ущелье, теребя ковер разнотравья, вклинившийся между скал. Черные, отполированные веками скалы вздымались на километровую высоту, смыкаясь над узкой щелью, ведущей к заваленному входу в Усыпальницу. После неудачной атаки объединенной человеческой армии Хранители решили подстраховаться и закрыли этот проход.

Надежно засыпанный камнями витой ход буравил толщу скал, проходя через вереницу пещер. Пыльный коридор упирался в огромный зал, где царящий мрак прятал гигантские колонны, рядами выстроенные вдоль стен. У дальней стены покоился чудовищных размеров трон из черного камня, принадлежавший древнему магу, дерзнувшему бросить вызов человеческим королевствам. Слева между колоннами, считая от трона, стояли семь небольших кресел. На трех из них сидели покрытые пылью и паутиной мумии, давно утратившие внешнее сходство с людьми. Хранители. Трое из необходимых семи. Три человека, прошедшие тяжелейшее посвящение, получившие могучие магические силы для защиты своего Владыки, надежно спрятанного в Усыпальнице. Объединившие три разума в одно целое. Вечно бодрствующие и следящие за окружающим миром, откуда неугомонные люди могут нанести свой коварный удар.

В полусонном течении общих мыслей сверкнула зарница вопроса:

– Что это было?

– Где?

– На границе Южной империи. Южнее Тагратуса.

Перед мысленным взором Хранителей возникла рыжая карта, более привычная для восприятия, чем какой-либо иной образ. Развернувшись, цепочка дорог и ломаная линия пограничной стены приблизились, показав контрастно чернеющее пятно рядом с границей.

– Кто-то вызвал демонов Мрака.

– Кто?

– Непонятно. Не назвал ни имени, ни своих богов.

– Разве это возможно?

Один из Хранителей зашуршал несуществующими листами гигантского архива, записанного в виде цепочек заклинаний в сердцевине колонн.

– Да, это возможно. Эльфы пользовались такими заклинаниями первые столетия после прихода на южные земли. Но, заплатив жизнью своих магов за подобное вольное обращение с силами тьмы, быстро отказались. Мрак всегда берет плату за оказанные услуги.

– Это не там, где пробирается на юг нужный нам человек?

– Рядом.

– Плохо. Как бы в игру не вступила неизвестная нам сила.

– Мало того, к этой части степи теперь будут прикованы взгляды всех магов материка.

Кто-то из Хранителей засмеялся:

– Маги? Где они еще остались, эти маги?

Навечно связанные в одно целое собеседники замолчали, потом один осторожно начал перечислять:

– У гномов есть сильные маги в Совете. У светлых и темных эльфов пара десятков наберется. Несколько магистров мелькали в Зур и рядом. И шаманы у орков и кочевников, способные колдовать по мелочи.

– Вот именно. И все так или иначе общаются с нами или граничат со Спящими. А вольных человеческих магов почти не осталось. Поххоморанцы своих выжгли каленым железом. У болотников гильдия разбежалась. В имперских землях никогда сильной магической школы и не было. А в последние годы, как начали рваться слабые магические каналы, так среди людей боевого мага найти просто невозможно. Никто толком древними знаниями не интересовался, вот и утратили данные богами возможности. Через десять лет только наши последователи смогут обращаться к иным силам и творить чудеса.

– Увы, случившееся перечеркивает сказанное тобой. Как минимум один неизвестный нам маг нашелся. И он отметился рядом с нужным нам человеком. А поговорить с демонами не получится. Порождения Мрака ни с кем не водят дружбы. Их можно заставить выполнить ту или иную работу, но не более того.

Хранители обдумали еще раз все сказанное и начали формулировать итоговое решение:

– Свяжемся с эльфами, не появились ли у них новые сведения о гонце к Безглазому… Пошевелим степняков. Пусть их шаманы обратятся к вождям, и те вышлют несколько поисковых групп. Результаты осмотра места, где творили заклятие, в любом случае будут интересны… И надо послушать, что шепчут на южных границах империи. Подергаем за наши ниточки, пусть куклы поделятся информацией. Мы обязаны знать, что действительно происходит в этом мире…

В небольшой низинке, в густых зарослях высокой травы, медленно текла вода. Маленькая речка, больше похожая на перебравший воды ручей, поила живительной влагой окрестные земли. Уже несколько лет летом на ее берегах останавливались родственные племена. Вместе они пасли лошадей вдоль топких берегов, вместе ставили разномастные юрты.

И сегодня табун в три сотни голов медленно двигался по степи вслед за несколькими пастухами. Еще два десятка сопровождали спокойно шагающих сбоку и сзади коней. Неожиданно жеребцы с одного края встрепенулись и заржали. Почти сразу им ответили соседние кони. Пастухи встревоженно завертели головами, выискивая в ровной как стол степи спины волков. Но хищников нигде не было видно, а волнение распространилось уже на весь табун. Кони, как один, повернули влево и пустились вскачь, не слушая окриков погонщиков и не обращая внимания на их попытки остановить. Кочевникам пришлось помчаться следом. Лишь через полчаса лошади успокоились и сбились настороженной кучей у подножия небольшого холма. К старшему пастуху подъехал немолодой степняк:

– Когда мы поскакали следом, я видел странную вещь.

– Где?

– Сзади. Я несколько раз обернулся.

– Ты видел волков?

– Нет. Я видел стервятника высоко в небе. Он давно кружит у оврага, куда мы сваливаем падаль. Так вот, я заметил, как он упал вниз, как будто его подстрелили.

В наступившей тишине сгрудившиеся мужчины испуганно переглядывались, не решаясь сказать что-либо. Наконец старший пастух сморщился и все же произнес:

– Отправим кого-нибудь к кочевью?

– Я мог ошибиться. Может, меня подвели глаза. Да и оставлять коней без присмотра нехорошо. Отправишь несколько человек, как управишься?

– Дело говоришь! – зашумели остальные. – Подождем, лошадей проверим! Если это их волки спугнули, надо обязательно подготовиться, вряд ли они так легко уйдут!

– Хорошо! Значит, двое на холм, остальные – вокруг табуна. Смотреть в оба. После полудня проверим еще раз коней и двигаемся назад.

Пастухи разъехались. Двое молодых парней поднялись на холм и внимательно всматривались в ту сторону, откуда они примчались. Но так и не увидели какой-либо опасности. Только жаркое солнце щедро согревало бесконечные травы, колышущиеся под ветром. Ни волка, ни птицы, ни одинокого всадника.

Белые копыта с сухим треском ломали посеревшую траву. Глэд и Энна-эной спали ночью около четырех часов, наскоро перекусили и снова отправились в путь. Неутомимые скакуны шли ровной рысью, не делая разницы между днем и ночью. Путешественникам лишь необходимо было позаботиться о припасах на дальнюю дорогу и затем можно было не слезать с седла. Но сейчас в дорожных мешках лежали продукты на неделю пути, не больше. И мужчина раздумывал, где бы разжиться недостающим.

Энна-эной привстала в стременах и окликнула погрузившегося в свои думы безглазого спутника:

– Глэд, смотри!

Степное разнотравье слева от них пересекал овраг, откуда еле заметной струйкой тянулся тонкий дымок.

– Как думаешь, это далеко от нас? – Глэд развернул коня.

– Минут десять пути, не больше.

– Видимо, пастушья стоянка. Но я не вижу лошадей.

– Думаешь, они попали под заклятие?

– Не знаю. Животные должны чувствовать его и бежать. Люди тоже обязаны ощущать тревогу, но зачастую пытаются бороться со своими ощущениями и назло себе могут остаться на месте.

– Проверим?

– Да. Если пастухи бросили свою юрту, сможем поискать продукты. Наших запасов хватит на половину пути, не больше. А охотиться мы не можем.

Путники повернули своих скакунов и двинулись к царапающей безоблачное небо нитке дыма. Вскоре они уже замерли на краю оврага, прячущего в своих глубинах стоянку кочевников.

Больше сотни юрт вытянулись вдоль речки, уверенно устроившись на давно обжитом месте. Пустые коновязи, горы разнообразного скарба на окраинах стойбища, щекочущие нос запахи готовящейся еды и свежей выпечки. И тишина. Мертвая тишина вокруг.

Помрачневший Глэд жестом указал на одну из юрт, которая ярко пылала:

– Вот откуда дым. Видимо, хозяин уронил что-то в костер, и огонь добрался до стен.

– Уронил? Или сам упал?

Безглазый повернул провалы глазниц к нахмурившейся девушке и жестко ответил:

– Или умер и упал сам. Что тоже возможно… Я спускаюсь туда.

– Но люди…

– Давно ты стала заботиться о людях, бегущая по росе? Вы же враждуете тысячи лет с местными народами.

– Мы не убийцы и воюем лишь с теми, кто держит оружие в руках.

– Теперь ты больше не сможешь кичиться чистыми руками. Можно собрать трофеи, если хочешь. Будет что рассказать соплеменникам.

Энна-эной сжала кулаки, но сдержалась. Хотя желание ударить напарника ясно читалось на ее лице. Поиграв желваками, она тихо спросила:

– Зачем ты так? Или тебе доставляет удовольствие унижать меня?

– Прости… На милю вокруг нет ни одной живой души, кроме нас с тобой. И те, кто не смог бежать, будут проклинать меня вечно. Боги спросят с меня за это, – прошептал севшим голосом Глэд и тронул коня. Тот тряхнул черепом, проверил склон и стал спускаться боком, аккуратно переставляя кости. Мужчина не обернулся, услышав, как следом тронулась эльфийка. Он теперь смотрел только вперед, в сторону безлюдного кочевья.

На центральной площадке стоял глубоко врытый столб, на котором висели пучки трав, перевитых разноцветной тесьмой. Рядом с этим столбом сходились на совет вожди четырех родственных племен, обсуждая насущные вопросы. Здесь же вечерами собирались остальные жители, чтобы повеселиться и хорошо провести время. Сейчас рядом с отполированным годами деревом присела черноволосая девушка с острыми, как у рыси, кончиками ушей. Она медленно выкладывала на землю десятки нагрудных украшений, снятых с погибших жителей.

В одной из богато украшенных юрт громыхнуло железо, потом откинулся полог и наружу выбрался Глэд. Он тащил два больших, забитых под завязку мешка. Мужчина молча подошел к привязанным к коновязи магически возрожденным скакунам и стал тщательно устраивать поклажу. Затем так же молча подхватил пустую связку бурдюков и двинулся к реке.

Энна-эной осторожно расправила последнее ожерелье из цветных бусинок и встала. Тем временем напарник навьючил на коней запасы воды и подошел к ней. На неестественно бледном лице черными провалами выделялись пустые глазницы.

– Я не успела обойти все юрты. Не смогла.

– И не надо. Везде одно и то же. Затухающие очаги. Брошенные вещи. И трупы. Истлевшие тела в неповрежденной одежде. Везде.

– Но по дороге я почти не видела взрослых.

– Они собрались вон там. Видимо, юрта вождя или местного шамана. Явно забеспокоились и поспешили к старшим, чтобы обсудить непонятную для них проблему. Так и сидят рядами.

– Понятно. А дети так и бегали вокруг своих домов.

– Им сказали не путаться под ногами, вот они и продолжили играть. Назло всему.

– Десятки. А может, и больше сотни. Я собрала множество украшений. Не считала. А еще сколько осталось…

Глэд посмотрел на разложенные рядом с тотемным столбом разнообразные бусы, дернул кадыком и тихо спросил:

– Что это означает?

– Родственники погибших дают подобным образом обещание отомстить убийцам. Если враг смел, он может приехать беспрепятственно к тотемному столбу и оставить какое-либо оружие. Таким образом, он говорит о своем согласии принять вызов и драться в любое время. Если воин убил умышленно и не жалеет о случившемся, он разрубает украшения и не оставляет ничего.

Безглазый внимательно, не перебивая, выслушал напарницу, затем все так же молча пошел к богато украшенной юрте, где погибли взрослые воины. Повозился там и вернулся на площадь с грудой ножей и колчаном, полным стрел. Рядом с тщательно выделанным войлоком, покрывающим стену юрты, лежало маленькое тельце в расшитой бисером курточке. Черные длинные волосы спутанными лохмотьями разметались по утоптанной земле,обрамляя круглое личико, превратившееся в ссохшуюся маску. Глэд нагнулся, зацепил сверкающее на солнце ожерелье из золотых монеток и с силой рванул. Тельце дернулось, и голова покатилась в сторону, заставив вздрогнуть эльфийку, которая внимательно следила за происходящим.

Неестественно прямой Глэд подошел к столбу и аккуратно воткнул в землю стрелы, доставая одну за другой из колчана. Затем с той же размеренностью с силой вонзил в дерево принесенные ножи. На рукоятку верхнего он привязал сорванное украшение. Повернулся к замершей девушке и промолвил:

– Если они захотят, то найдут меня. А сейчас пойдем, нам пора двигаться дальше. И чем быстрее мы доберемся до ваших границ, тем меньше могил придется копать кочевникам.

– Они не хоронят в земле. Они сжигают своих погибших на погребальных кострах.

– Значит, я буду мчать всю дорогу, чтобы эти дикие люди не искали потом гору дров. Мне достаточно того, что я уже совершил. Поехали.

Энна-эной тронула спрятанный на груди амулет:

– Мне показалось, что он стал тяжелее.

– Охраняющая нас тварь получила обильную пищу. Думаю, ты почувствовала именно это. Я же сейчас не ощущаю ничего. Только пустота в груди… Пойдем. По крайней мере, мы теперь обеспечены едой и водой на всю дорогу.

Девушка горько усмехнулась:

– Да. И расплатились за это с лихвой.

Она отвязала поводья, забралась на своего скакуна и тронулась в путь, сгорбившись в седле. Следом отправился Глэд, внимательно оглядываясь по сторонам и запоминая каждую деталь. Упавшую на пороге своей юрты старуху, которая спешила куда-то с полным казаном еды. Десяток мальчишек, свалившихся у мишени, куда они до этого послали несколько стрел. Иссушенные тела в легких платьях, лежащие в тени рядом с тряпичными куклами. И яркую зелень густой травы сразу за последними юртами. Травы, сереющей прямо на глазах, по мере приближения двух всадников, несущих с собой неотвратимую смерть.

Выбравшись из оврага, путники молча погнали своих неутомимых скакунов дальше на юг, стремясь как можно быстрее оставить позади трупы и запах свежей выпечки. Все дальше от тотемного столба, на котором легкий ветер, звеня, играл почти невесомой связкой монеток.

– Господин наместник, к вам господин цеторий! – Слуга почтительно открыл перед стариком тяжелую дверь.

Вильрайд поднялся с лежака, где перед этим дремал, и пошел навстречу главе делегации, заглянувшему к нему с последним официальным визитом перед возвращением домой. Старый комбинатор отлично провел время, гостя у наместника провинции, и сейчас просто светился от радости.

– Мой друг! Рад, рад тебя видеть!

– Взаимно, уважаемый Тортус. Как провели ночь?

– Отлично. Твои массажистки мертвого из могилы поднимут.

– Не надо про мертвых, – помрачнел наместник. – У нас на южной границе какой-то странный господин с северных границ уже отметился. Судя по всему, там он и нахватался от мертвечины какой-то дряни.

– Нежить? – оживился цеторий. – Настоящий покойник, разъезжающий по империи?

– Нет. Но явно кто-то из этой кодлы. Вчера вечером пришел доклад от местных властей. Какой-то беглый с северных границ по дороге снюхался с эльфом и на пару убил торговца в Тагратусе. Я так понимаю, они что-то украли у нежити, потому что следом за ними отправился человек с подложными документами и пытался беглецов настичь. Но охотника перехватили наши дознаватели и начали расспрашивать с пристрастием.

– Чего узнали?

– Ничего. Только что пришло второе донесение. Как я понял, эти костоломы без спроса решили поиграть с вещами, изъятыми у задержанного. И теперь у нас вместо караульных казарм груда щебня и гора трупов. Я отправил туда несколько человек, пусть хорошенько перетряхнут город, но вряд ли что-то удастся раскопать.

– Жаль, – искренне огорчился старик, усаживаясь на подушки. – Ты же знаешь, как император болезненно относится к любым слухам о наших неприятных соседях: что с длинными ушами, что с мертвыми телами.

– Я помню об этом. И если что-то сумеем нарыть, тут же поставлю тебя в известность.

– Ладно. Это уже другая история. Хотя очень забавная. Я же зашел попрощаться.

– А что так? Отправил бы своих лизоблюдов и остался. Дни хорошие стоят, не жарко. Охота, рыбалка. Просто косточки на солнышке погреть.

– Некогда, дорогой Вильрайд. Работу мы закончили, пора возвращаться с отчетами. Как я и говорил, общее заключение будет положительным. Но император хочет лично пообщаться с людьми, организовавшими этот мятеж.

– Пообщаться? – нахмурился наместник. – На плаху, ты хочешь сказать?

– С чего бы? – удивился старик. – Просто наш любимый император хочет подстраховаться. Эти прыткие ребята могут не остановиться на твоей провинции. Поэтому надо их посмотреть, принюхаться к тому, чем от них пахнет. И решать: приблизить и превратить в верных цепных псов нынешнего или будущего императора. Или в самом деле пролить дурную кровь.

– Что нужно от меня?

– Мне нужно, чтобы ты проверил составленный твоими людьми список. Убедился, что никого не пропустили. И лично написал императору свое мнение: стоит ли их наградить за верную службу и уничтожение скверны или следует нарезать ремней из спины. Вполне возможно, что твое письмо будет иметь решающее значение в этом случае.

– Что ты порекомендуешь?

Смех старика звенящими шариками рассыпался по комнате:

– Хех, молодой человек, молодой человек! Я тебе ничего рекомендовать не буду. Это твоя вотчина, это твои люди. Поэтому никаких подсказок, принимай решение самостоятельно. Не та ситуация, чтобы я за тебя пером водил. Вот переберешься в центр, там мои советы тебе помогут. А здесь ты сам себе хозяин.

Увидев, что Тортус собирается вставать, наместник подошел и подал руку, помогая на нее опереться. Проводил к двери, слушая дребезжащую речь старика:

– Мы поедем завтра утром. Постарайся к вечеру все необходимые бумаги оформить и послать уведомления легионерам. Как только солнце взойдет, отправимся в дорогу. С отличным эскортом из прекрасно подготовленных воинов, которым полезно будет помучиться дорогой, размышляя, какую именно награду приготовил для них император…

Проводив старика, Вильрайд долго сидел за столом, невидящим взором глядя в распахнутое окно. С улицы доносилось пение птиц и накатывали волны разнообразных запахов: пряные оттенки дарили цветы, с кухни пробирались тонкие ароматы жареного мяса. Но наместнику чудился лишь запах свежепролитой крови. Человеческой крови.

Кто бы мог подумать, что графитовый стержень в его руках подобен чашам весов. Брось на бумагу слова сомнения, и по приезде в столицу легионеров вздернут на дыбе. Или тихо отравят за праздничным столом. Или выведут на мощенный плитами плац и расстреляют из арбалетов.

Напиши про их доблесть и верность императору – и кто-то получит золотого орла на плащ, а про слабого и трусливого наместника восточной провинции потянутся неуничтожимые цепочки слухов. Вполне может дойти до того, что какой-нибудь перепивший болван из молодых аристократов на пирушке бросит ему в лицо обвинения в неспособности управлять дальними землями. Черный грифель и белый лист бумаги…

– Что такое мертвый командир третьего легиона и его ближайшее окружение? Это гарантия, что через пару недель войска будут знать о судьбе, постигшей товарищей. А ведь судьбы людей такого ранга не решают без согласования с наместником. Значит, мое имя будут полоскать везде, начиная от палатки нового командира и заканчивая обозными телегами. И от тайной ненависти легионеров до удара мечом – один шаг.

Вильрайд взглянул на испачканные грифелем пальцы и продолжил разговор с самим собой:

– А что такое благодарный легионер? Который получил повышение и прекрасно помнит, кому он этим обязан? Легионер, занимающий хорошее место в центральных легионах. Или даже в гвардии? Это опора для моего будущего и хорошие связи на пожарный случай. Люди, способные обнажить меч ради нашей совместной пользы. Может, стоит потерпеть возможные обвинения в мягкотелости?

Наместник поправил бумагу и вдохнул слившиеся воедино ароматы. Затем сосредоточился и начал писать:

– Мой император. С гордостью и радостью смею представить тебе лучших воинов моей провинции, грудью вставших на защиту твоей империи в трудный час…

Стройный юноша замер, сидя на корточках, и внимательно рассматривал что-то под своими ногами. Позади него в полусотне метров застыли всадники на низкорослых лошадках. Воины, одетые в темные накидки мехом наружу, настороженно крутили головами, высматривая возможных врагов в наступающих сумерках.

Юноша легко поднялся на ноги и побежал к товарищам. Вскочив на коня, указал рукой направление движения. Всадники тронули лошадей и медленно зарысили на юг. К молодому следопыту подъехал старший десятка, выделяющийся на фоне остальных воинов шириной плеч.

– Что нового нашел, брат?

– Все то же самое, Ком-аэрой. Мертвый след чуть дальше, а рядом с ним отметились два десятка кочевников. На мертвую полосу не заезжают, следуют чуть в стороне.

– Мы их нагоним?

– Можем. Конники прошли утром. Когда проехали мертвецы – неизвестно, трава рассыпается в руках, росу не держит. Может, день назад, а может, и неделю.

– Мерт-ве-цы… – задумчиво протянул командир группы эльфийских разведчиков. – Боюсь, неспроста они на юг рвутся. Да еще таким образом, убивая все на своем пути.

– Попробуем перехватить?

– Нет. Только голову без толку потеряем. Пусть кочевники с ними поборются. Не поверю, что дикари позволят безнаказанно по своим землям так путешествовать. А нам придется дать небольшой крюк и как можно быстрее вернуться домой. Надо предупредить совет о новой напасти.

Юноша помрачнел. Было видно, что ему не терпится поучаствовать в какой-нибудь жаркой схватке, помахать мечом или удачно подстрелить врага. Долгий поход и бесконечная игра в прятки тяготила молодого эльфа. С легкостью прочитав это все на лице брата, Ком-аэрой беззвучно рассмеялся:

– Не грусти, Сата-аэрой, истинный следопыт не привозит домой телегу с горой отрубленных голов. Высшее искусство – пройти степь из конца в конец и остаться незамеченным.

– Да, конечно. А у самого связка сушеных ушей в кладовке висит. Они тоже тебя не заметили, пока ты трофеи собирал?

– Это было давно. Я был молод и глуп. Надеюсь, ты повзрослеешь быстрее, чем я.

Подав знак остальным воинам, командир группы еле слышно скомандовал:

– Срочно возвращаемся назад. Нужно предупредить совет. Первая двойка – вперед, вторая – в хвост. Остальные – компактной группой. Идем без привалов. Сейчас берем западнее и двигаемся на Соленый распадок, потом на Три ручья и южнее. Смотреть по сторонам! Кочевники наверняка подтянут силы для захвата чужаков, что убивают степь на своем пути. Не хватает еще на глаза крупному отряду попасть. Все, двинулись.

Группа выстроилась в походный порядок и растворилась в наступающей темноте.

Айрах-сэрой, старший следопыт приграничья, разослал больше десяти отрядов. И теперь невидимые глаза и уши эльфов собирали информацию по всем южным степным землям. Несколько групп успели продвинуться еще дальше на север, отмечая все необычное. Теперь настала пора возвращаться домой с добытыми сведениями. Повелителям темных эльфов жизненно необходимо знать истинное положение дел на границах. Сколько жизней удалось спасти благодаря их умению предвидеть возможное развитие событий. Надо дать им крупицы собранных разговоров, описание прошедших в степи отрядов и возникших на новых местах стоянок. Тогда из этих разрозненных кусочков мудрецы соберут играющую красками мозаику, определятся с направлением смертельного удара и отправят воинов в победоносный поход. Так было две тысячи лет тому назад. Так будет и сейчас.

Сладкий дым трогал мягкими лапами стены юрты и с трудом находил узкий выход наружу, пробираясь сквозь зарешеченное окно на потолке. Вокруг еле тлеющих углей собралось семь шаманов. Говорящие с богами степенно цедили кумыс из покрытых золотом чаш и обсуждали совет, на котором только что помогали вождям с решением нежданно возникшей проблемы.

Младший шаман посмотрел на старейшего камлателя, дождался его кивка и начал говорить, чуть подавшись вперед:

– Вожди хотят странного. Проще всего убить врага, завалив его телами воинов. Куда сложнее поймать и заставить работать на тебя.

Некоторые шаманы достали трубки и потянулись к большой коробке с табачным листом, теснящейся среди других угощений. Остальные молча продолжали смаковать напиток, давая возможность выступающему развить свою мысль.

– Мне кажется, мы смогли бы договориться с этой странной парой, оставляющей после себя смерть. Изучили бы их колдовство и использовали себе на пользу. Только представьте, отправить отряд в империю и оставить после себя лишь мертвые города! Стоит легион, и лишь кости в поле виднеются после прохода орды. А мы не потеряли ни одного воина! Хорошо.

– Хорошо, – раздались несколько голосов. Старейший шаман тем временем молча слушал, не навязывая никому своего мнения.

– Поэтому я бы сегодня обратился к сидящим во тьме. Рассказал про эту парочку. Выслушал подсказку, как их можно остановить. И избежал бы ненужного кровопролития.

– Ты поедешь? – нехотя прогнал набежавший из курительницы дым старый шаман, обвешанный украшениями в несколько слоев.

– Куда? – не понял его молодой камлатель.

– Туда. Навстречу мертвым… Что молчишь? Не хочешь голову потерять? Тогда зачем советуешь нам, что надлежит делать? И с сидящими во тьме тоже ты будешь разговаривать? Или стариков пошлешь?

Шаман поворочался, устраиваясь поудобнее. Бесчисленные золотые монеты и подвески тихо зазвенели.

– Окин-па сказал хорошую мысль. Интересную. Но ему так хочется понравиться чужим вождям, что он бежит впереди чужих желаний. Зачем?

Старик плеснул себе еще кумыса и продолжил:

– Вожди хотят уничтожить врага, своим дыханием убившего целое стойбище. Хорошее желание. Успокоить людей, показать свою силу. Зачем нам мешать вождям?.. Сидящие во тьме попросили собрать информацию. Мы собрали. Расскажем. Но я не помню, чтобы от нас требовали спасать незнакомцев, оставляющих за собой мертвый след. Значит, и не будем их спасать. Если они сильны, отобьются сами. Слабы – кому тогда эти несчастные могут быть интересны?..

– А вожди?

– Что – вожди? Как бы они ни поступили, мы выиграем. Уничтожат врагов – мы выпотрошим убитых и узнаем что-нибудь полезное для себя. Потеряют людей при атаке – напомним про свои предупреждения. Главное, не мешаться под ногами у желающих добыть воинскую славу. Пусть добывают. Тем временем лично я чуть-чуть прихворну, чтобы не погнали вместе с молодыми идиотами дергать смерть за усы.

Вокруг стола поднялся шум. Одни неодобрительно ворчали и посмеивались над слишком осторожным стариком, другие соглашались и обсуждали, как, не ссорясь с вождями, отказаться от предстоящей схватки. Старейший шаман прокашлялся, дождался настороженной тишины и подвел итог обсуждению:

– Каждый волен решать сам. Но я согласен с желанием нашего друга пересидеть опасный момент у домашних костров. Слишком странные гости к нам пожаловали. И я не уверен, что наши друзья из Усыпальницы рассказали всю правду. А совать голову ради них под удар неизвестной магии… Я не помню, чтобы кто-нибудь из нас спешил на погребальный костер…

Грязный палец уперся в младшего шамана:

– Ты хочешь показать вождям, что можешь быть полезен? Хорошо. Езжай. Потом расскажешь, что и как. Даже если тебя не отправят в битву, своими глазами все увидишь с ближайшего холма. А мы подождем. Посмотрим. Разве не могут старики поболеть пару дней?..

Гости одобрительно закивали. Хорошее решение. И вожди будут довольны, и наиболее осмотрительные подождут за чужими спинами. Никто потом не мешает выйти к людям и сказать, что шаманы трудились не покладая рук над общей победой. Дома. В тепле. Разговаривая с богами.

По выветренному склону холма посыпались мелкие камни, и на верхушку поднялись двое, оседлавшие страшных созданий из мира мертвых. Осунувшийся Глэд лицом походил на череп своего коня: такой же бледный и с той же мрачной тьмой в пустых глазницах. Спутница безглазого мужчины выглядела ненамного лучше: с черными кругами под глазами и обветренными растрескавшимися губами.

Большую часть пути после мертвого стойбища они не разговаривали. Изредка перебрасывались словом-двумя и снова молчали. Поздно ночью останавливались на ночлег, забывались тяжелым сном. Чтобы при первых проблесках зари перекусить куском, не лезущим в горло, и мчаться без остановок дальше на юг.

Застыв на самой вершине высокого холма, Глэд огляделся вокруг и показал пальцем на темное пятно впереди:

– Так и знал. Они все же решили проверить нас на прочность.

Энна-эной тут же завертела головой, отмечая хорошо видных вдали редких всадников:

– Черт, их полно вокруг! Похоже, сюда собрали не меньше десяти кланов.

– Загонщики нам не опасны, А вот что будем делать с толпой, я пока не знаю.

Тем временем почти тысяча всадников неровным строем двинулась к холму, на вершине которого в утренних лучах отчетливо выделялись две фигуры. На таком расстоянии не было слышно, как кричат набирающие скорость степняки. Но Глэд ощутил, как на груди заворочался холодный комок, потянув тонкие щупальца в сторону огромной массы людей. А следом несчастный слепец неведомым образом обрел второе зрение, в дополнение к уже максимально обострившемуся первому магическому внутреннему взору. И в черно-белых тонах вобрал в себя всю картину разом: от усеянного умирающей травой холма до вождей, пропадающих черными точками в мареве горячего воздуха. В уши ударил топот копыт, нестерпимо громкий рев сотен глоток, свист рассекаемого саблями воздуха и хрип мчащих коней. Но громче всего в ушах отдавался стук человеческих сердец, и Глэд мог поклясться, что слышит и различает каждое в отдельности, каждый удар, гулким гонгом отдающийся в голове.

Где-то в другой реальности Энна-эной пыталась его растормошить и беззвучно кричала что-то ему в лицо. Потом заглянула в переполненные мраком и болью глазницы и испуганно отпрянула. В другой реальности часть загонщиков двинулась к холму, не устояв на месте. Где-то в другом мире от сотрясения почвы рассыпались в мелкую пыль все травинки, выросшие на этом холме и убитые мертвым дыханием незваных гостей. И где-то там, за непреодолимой невидимой преградой, сияло жаркое солнце, согревая своими лучами вольную степь.

А здесь, в пустынном безмолвии, царил всепожирающий холод, с голодным урчанием выбросивший щупальца навстречу накатывающим сотням. Навстречу добыче, мчащейся на свидание со своей судьбой.

Первые всадники еще не успели приблизиться к холму на расстояние прицельного выстрела, когда им в лицо ударил тугой ветер, пронизывая насквозь и проникая под доспехи и одежду. За мгновение, что лошадь успевала сделать пару шагов, невидимые тонкие нити выпивали жизнь из сильных тел, превращая здоровых мужчин и их скакунов в труху. Сожрав первые ряды атакующих, холодные порывы магического ветра набросились на следующих, не останавливаясь ни на мгновение.

Первые ряды степняков посыпались к подножию холма на полном скаку. Посеревшие седла, сбруя, доспехи и оружие, превратившиеся в пепел тела – все летело вперемешку, образуя грязную груду. Распаленные атакой воины еще кричали что-то, но крик уже сменился: вместо торжества в нем слышался ужас. Последние ряды увидели, что творится с их товарищами, и попытались осадить несущихся на полном скаку лошадей. Но налетевшие порывы ледяного холода уже поглотили всю массу атакующих и двинулись дальше, оставив после себя только исковерканные вещи, присыпанные хлопьями пепла.

К Глэду медленно возвращались звуки и цвета окружающего мира. В оцепенении он видел, как пытались удрать кочевники из оцепления, подобравшиеся слишком близко. И как их фигурки лопались белыми облачками, оставляя после себя лишь мусор. Как далеко в степи нахлестывали в безумной скачке своих лошадей вожди с охраной, мчась во весь опор прочь от страшных колдунов. С трудом тряхнув головой, он наконец различил еле слышный шепот напарницы, с тоской взирающей вниз, на мешанину доспехов, костей и лошадиной сбруи:

– Это не наши заклятия, не наши! Мой народ не мог придумать такое!

Мужчина трясущимися руками развязал завязки у бурдюка и жадно припал к теплой затхлой воде. Утолив дерущую горло жажду, затянул завязки и сипло рассмеялся:

– Ты зря не веришь в своих родственников! Я чужак в этих землях и все, что знаю, получил в наследство от живущих здесь народов. Можешь не сомневаться, погребальные костры для этой толпы отчаянно смелых парней организовали мы вместе: я и заклинания твоего народа.

Девушка затравленно обернулась и отчаянно замотала головой:

– Я не верю тебе!

Глэд устало поднял руки и буркнул:

– Твое дело. Не думаю, что нам стоит сейчас это обсуждать. Давай объедем эти останки и двинемся дальше. Если я правильно понимаю, через пару дней мы должны добраться до Леса.

– До Леса? Эта тварь становится сильнее с каждым разом, а мы тащим ее ко мне домой!

– Успокойся. И Лес, и населяющие его народы в безопасности. Как только мы пересечем границу степи, наш защитник исчезнет. Он не причинит вреда своему дому.

– Я не уверена в этом! И боюсь, как бы наш приход не превратил зеленые долины в выжженные пустоши.

– Не бойся, этого не случится. Порождение эльфов не убьет эльфов. Ни светлых, ни темных.

И, не обращая внимания на рассерженное бурчание напарницы, Глэд тронул костлявого скакуна и стал спускаться с холма, старательно выбирая дорогу в стороне от пахнущей пылью и плесенью кучи.

Уходящее на закат солнце дарило последние майские лучи землям, раскинувшимся внизу. Заканчивался последний день весны.

Валяющийся на больничной вонючей койке Мим подсознательно почувствовал приближающуюся дату и всю ночь обреченно метался в горячечном бреду. Утром следующего дня он пришел в себя и с изумлением осознал, что все еще жив.

Экстренный доклад шаманов поставил в тупик Хранителей, с трудом пытающихся связать воедино выжигающее степь порождение Мрака и безглазого калеку, бежавшего как можно дальше от Усыпальницы.

На Перешейке новый главнокомандующий тренировал новобранцев, готовясь к будущей атаке на имперские границы. Получившая новые возможности нежить твердо решила расширить и укрепить границы своего странного государства.

Приподнявшись в стременах, в свете заходящего светила Глэд увидел тонкую черную полоску Леса. Повернувшись к устало вцепившейся в седло Энне-эной, он смог лишь слабо улыбнуться шелушащимися губами и прохрипеть:

– Ищем место для стоянки и после отдыха – последний рывок. Завтра ты сможешь пригласить меня домой.

Эльфийка безразлично кивнула в ответ и направила коня следом за Глэдом, повернувшим к ближайшему овражку. Короткое забытье, и снова в дорогу. Чтобы завтра вступить под забытые зеленые своды, дарующие прохладу, и вдохнуть полной грудью родные запахи Леса. Выпить родниковой воды и постараться забыть выматывающую скачку по мертвой степи, горчащий привкус пепла на зубах и трупы, оставленные за спиной.

Завтра, под ласковым летним солнцем, она вернется домой.

Глава 12 ЛЕС У ПРЕДЕЛОВ

Только тот темный эльф достоин занять место в совете, кто напоил свой меч кровью отверженных. Лишь тот, кто познал запах охоты, возбуждение битвы и радость победы. А тот, кто сидел дома и боялся взглянуть смерти в глаза, пусть не смеет вставать под сень Талантов и открывать рот. Трусам нет места рядом с великими хранителями нашего рода.

Последние слова охотника из клана темных эльфов перед тем, как чужая стрела пробила его череп

Июнь

Низкие тучи не решились штурмовать окутанные вечными туманами южные пики и вылили накопленную влагу на Лес, раскинувшийся под их брюхом. Холодные капли не переставая барабанили по листьям, тонкими ручьями сбегали по канавкам, выложенным разноцветными камнями, и вливались журчащими потоками в набравший силу ручей. Под широким навесом от дождя укрылись темные эльфы, по причине непогоды накинувшие на плечи разноцветные плащи, которые сияли яркими клановыми красками.

Полированные доски помоста потемнели со временем, но продолжали радовать глаз естественным рисунком древесины, плетущим замысловатый узор, созданный древним плотником с особой любовью. На этой темно-перламутровой поверхности устойчиво покоился резной стол, горделиво возвышающийся в окружении крепких стульев с украшенными резьбой спинками. Больше половины членов совета отсутствовали по делам, что позволило оставшимся вольно устроиться вокруг стола в произвольном порядке, собравшись в клановые группы по интересам.

Во главе стола свое место уверенно занял Тома-лоэрой, украсив свой изумрудный наряд парой легких серебряных цепей, поддерживающих разлапистый черный знак старейшины совета. Поприветствовав собравшихся эльфов, Тома-лоэрой огласил список вопросов, требующих совместных решений, и приступил к первому.

– Пограничная стража встретила первых разведчиков, вернувшихся из степи. Кроме сообщений о передвижении кочевников мы получили доклад о неизвестных колдунах, убивающих все на своем пути.

– Кочевники? Имперцы?

– Непохоже. Возможно, посланцы нежити. К сожалению, созданное ими заклятие не позволяет встретиться с незнакомцами на территории степи.

– То есть эти колдуны вступят на наши земли?!

– Да. Если их ничто не задержит, сегодня к вечеру они достигнут нашей границы в районе старых вексдокских ключей.

– Это там заброшенная деревня времен второй династии?

– Совершенно верно.

Главы кланов задумались, оценивая возможную общую опасность, затем вычленили интересы своих кланов и рассмотрели новую угрозу с этой стороны. Краткое обсуждение, и Поющего под сенью Талантов засыпали вопросами:

– Мы не можем пока принять решение, мало фактов. Как быстро двигается неизвестный враг? Что за цели он преследует? Насколько опасен этот визит? Кого мы готовы выслать на перехват?

Черноволосый гигант спокойно ответил, стараясь не потерять ни крупицы скудной информации:

– Известно, что гостей двое. Они двигаются на двух конях без подмены. Делают крайне короткие остановки для отдыха и сегодня вечером вступят на наши земли. На границе их уже ждет Айрах-сэрой со своими лучшими следопытами. Детальный отчет мы получим к полуночи, как только наши следопыты узнают подробности и передадут нам их вместе с лесной почтой.

– Нужна ли Истерзанному шрамами дополнительная поддержка? Лучники, латники или маги?

– Несколько магов укрылись чуть дальше, рядом с заброшенной деревней. Думаю, нет смысла подвергать неизвестной опасности наших лучших воинов. Я предлагаю обратить внимание на этих странных гостей и ждать дальнейшего развития событий. Граница надежно прикрыта паутиной заклятий и способна или ослабить чужую магию, или полностью ее уничтожить. Нет смысла спешить и совершать необдуманные поступки.

Легкий шепот, и старейшины согласились с мнением Поющего. Действительно, группа следопытов Айрах-сэрой прекрасно подготовлена и способна проследить за незнакомцами или подстрелить их в случае опасности. Есть смысл подождать, пока ситуация не прояснится.

– Значит, мы ждем, что нам сообщат наши стражи границы. Предлагаю перейти ко второму вопросу.

Тома-лоэрой поставил отметку у первой строки в длинном списке и зачитал следующую проблему.

Глэд с трудом стоял на гудящих ногах рядом с грудой костей и сваленных в кучу мешков. Безумное путешествие по бескрайней степи закончилось. В полусотне метров южнее сплошной стеной высились шумящие на ветру деревья. Рядом с ним застыла Энна-эной, с покрытым пылью лицом и лихорадочно блестящими глазами. Похоже, что эльфийка только сейчас осознала, что изматывающий поход закончился и они добрались до желанной границы Леса у Пределов.

Глэд еще раз взглянул на то, что осталось от их неутомимых скакунов, и протянул руку к напарнице:

– Давай закончим наш путь. Можешь снять амулет.

Получив иссохшую деревянную фигурку, он присоединил к ней свою и сжал ладонь. На кости лошадей посыпалась труха. Нарвав несколько охапок сухой травы, Безглазый запалил костер, жадно набросившийся на обильное угощение. Поправив пояс с ножнами, Глэд развернулся и пошел в сторону Леса, не обращая больше внимания на уходящую на север тропу из мертвой сухой травы. Энна-эной проводила глазами тонкую полоску огня, потянувшуюся от костра дальше в степь, и тронулась за мужчиной следом, навстречу родному дому:

– Наверно, мы попадем под дождь, смотри, какие тучи тянет от южных гор.

– Хорошо бы, а то мы без воды и продуктов.

– Я не желаю тащить эту мерзость домой, Глэд. Ты у меня в гостях и верь, что голодным не останешься. Чистой родниковой воды и свежих фруктов мы найдем вдоволь еще к вечеру. А очищающий дождь смоет с нас пыль дорог.

– Хорошо бы, а то у меня в горле дерет с самого утра. Как бы там ни было, я сдержал обещание, и мы добрались. Ты поверила мне, и мы у порога твоего дома. Веди меня, дочь лесного народа, пора знакомиться с твоими родственниками.

Энна-эной весело рассмеялась, тряхнула вольно распущенной копной волос, отодвинула ветку кустарника и смело шагнула в образовавшийся проем. Путешественники вступили под прохладные своды Леса.

Шагая через поляну, эльфийка с наслаждением вдыхала лесные ароматы, трогала руками яркие цветы и вертела головой, подмечая малейшую деталь:

– Смотри, Глэд, птицы! За эти две недели я безумно соскучилась по их голосам! А вон Череповец с уже почти созревшими ягодами! Их соком можно останавливать кровь… А вон боярка, еще вся в цветах. И оттуда торчит хвост белки! Вот проказница, услышала нас и решила спрятаться, а про хвост забыла! – И Энна-эной радостно засмеялась, спугнув осторожного зверька, серой молнией мелькнувшего по широкому сосновому стволу.

Глэд шел следом, с интересом оглядываясь вокруг и радуясь обилию красок. Путь через степные просторы слился у него перед глазами в серую пелену изматывающих дней, наполненных хрустом сухой травы и еле слышным шепотом ветра. Сейчас он отдыхал, ощущая каждой клеткой бурлящую в Лесу жизнь, буйство запахов и красок.

Окинув мимолетным внутренним взором буйную поросль кустарника на краю поляны, мужчина нагнал напарницу и тихо спросил:

– Светлых эльфов здесь не может быть?

Энна-эной тут же насторожилась и быстро обежала глазами заросли вокруг:

– Нет, это наши земли. А что?

– Нас встречают.

– Я никого не вижу.

– Но это так. Надеюсь, это наши друзья. – Глэд сделал шаг вперед и медленно развел руки в стороны, разворачивая их ладонями вперед.

Кусты бесшумно шевельнулись, и из Леса на поляну вышли семеро стрелков, держа под прицелом гостей из степи. В центре цепочки воинов стоял командир, выделяющийся среди остальных высоким ростом и хвостом седых волос. Энна-эной всмотрелась в его изрезанное шрамами лицо и улыбнулась:

– Айрах-сэрой! Вот это удача! Хотя кого еще пошлют встречать незваных гостей из степи, как не его!.. Жди здесь, Глэд, я сейчас.

Следопыт спокойно смотрел, как легко шагает ему навстречу гибкая фигурка в пропыленном дорожном костюме. Потом тихо отдал приказ, и стрелки медленно опустили луки, не убирая пока стрелы обратно в колчаны. Обняв подошедшую девушку, старший следопыт перебросился с ней парой слов и пошел к застывшему посреди поляны человеку.

– Я приветствую гостя старейшин и рад, что ваше путешествие закончилось успешно! – чуть склонил белоснежную голову эльф.

– Спасибо, – сдержанно ответил Безглазый, отвесив такой же вежливый поклон.

– Прошу прощения, но без согласия совета я не могу позволить вам носить оружие на наших землях. Прошу не держать на нас зла и не подозревать в недобрых намерениях, но оружие надо сдать.

– С удовольствием, нет сил таскать это железо, – улыбнулся Глэд и стал расстегивать пряжку ремня. Сложив меч в ножнах и ножи в поданный мешок, мужчина посмотрел на сияющую от радости попутчицу и слабо улыбнулся в ответ.

Айрах-сэрой завязал мешок и передал его подошедшему следопыту. После чего сделал приглашающий жест и промолвил:

– Прошу гостя пройти с нами. В получасе ходьбы наша стоянка. Там вы сможете помыться и пообедать.

Глэд пристроился следом за весело щебечущей эльфийкой, и отряд, вытянувшийся подвижной ниткой, скрылся в зарослях, покинув залитую солнцем поляну.

Имперские дороги начали строить еще тысячу лет тому назад. Последняя полномасштабная война с кочевым халифатом шестьсот сорок лет тому назад дала дополнительный толчок в этом направлении. И сегодня империусы принимали как должное широкие мощеные дороги, протянувшиеся от западного к восточному побережью. Тысячи и тысячи колесниц и телег катились по ним непрерывающимся ни на минуту потоком. Бравые легионы скорым маршем покрывали за день расстояние, для которого в степи пришлось бы пылить три или четыре дня. Потраченные в давние времена деньги и беспощадный надзор имперской власти над строительством позволил построить становой хребет государства, связывающий провинции в одно целое.

Широкая легкая повозка с расписным тентом катила вслед за уходящим на покой солнцем. Старика, дремлющего в повозке, сопровождала полусотня легионеров, рысящих на конях спереди и сзади. Командир третьего легиона с верными товарищами сопровождал господина Тортуса в столицу, для личного доклада императору. И хотя старик не промолвил ни слова о будущем мятежных легионеров, но на их лицах не было и следа сомнений или неуверенности. Закаленные солдаты уверенно сидели в седлах, равнодушно взирая на бесконечную ленту дороги и медленно проплывающие мимо деревни, городки и одиноко расположившиеся виллы, утопающие в садах.

Как только отряд выехал из Аллора, новый тысячник Алаэн подъехал к сумрачному командиру легиона и тихо прошептал:

– Ночью меня вызвал наместник провинции.

– Все так плохо?

– Наоборот. Император решил посмотреть на нас лично, и Вильрайд отправляет со стариком письмо, где рекомендует нас как преданных солдат империи.

– Ему какой резон? Наместники редко живут в мире с мятежниками.

– А парень спит и видит, как он перебирается с восточных болот поближе к золотым куполам столицы.

Легорос третьего легиона замолчал, просчитывая варианты, потом чуть подобревшим голосом ответил:

– Наш наместник далеко пойдет. Если он действительно написал такое хорошее рекомендательное письмо, то наши головы останутся на месте. И через три-четыре года мы переберемся поближе к цивилизации.

– После чего у одного молодого человека из аристократов появятся надежные люди в легионах.

– Почему бы нет? Я всегда готов выслушать богатого и знатного человека, который не собирается свергать императора. Пусть поможет своими связями и деньгами бедному легионеру, а я постараюсь отплатить при случае.

Тысячник лишь пожал плечами:

– Возможно. Я пока так далеко не заглядываю. Уцелеем после встречи с императором, и то хорошо.

– Уцелеем, – засмеялся легорос, – я постарше тебя и до разжалования успел насмотреться на игры аристократов рядом с троном. Жаль, мой старый городской глава тогда проиграл. Теперь он гниет где-то на каторге, а я топчу болота на востоке. Но ничего, помолимся за нашего тайного друга. Надеюсь, его удача нам поможет. Я даже за его богов-хранителей свечу в храме поставлю при первой возможности…

И теперь вечерами повеселевший командир легиона усаживался рядом с чиновником, с удовольствием поднимал чашу с вином за императора и его верных легионеров. Алаэн с легким беспокойством замечал, как веселится его начальник, играя в недомолвки со старым Тортусом. Но разжалованный когда-то легорос с легкостью воспринял манящую улыбку удачи на свой счет и теперь шел напролом к своей мечте: вырваться из опостылевших восточных провинций и вернуться на службу поближе ко двору.

Старый чиновник рискнул пару раз развязать язык словоохотливому солдату, щедро оплачивая вино. Но командир легиона поглощал вино в огромных количествах, при этом заплетающийся язык твердил одно и то же: о великом императоре, о проклятых вонючих кочевниках и доблестных верных слугах империи, стоящих грудью на пути вражеских стрел. Промучившись пару дней похмельем, Тортус перестал зря тратить деньги и теперь по вечерам ограничивался краткими беседами с сопровождающим его эскортом. Похоже, старый комбинатор понял, что никто из легионеров не сболтнет лишнего, и предпочел не рисковать здоровьем на обильных трапезах.

Ранним утром перед спешащей кавалькадой показались стены Велирата, одной из двух столиц центральной провинции. Здесь имперский чиновник собирался сделать остановку для краткого отдыха. Затем по широким дорогам в Арнт, мимо Трех застав, и вот она, столица империи. Город, битком набитый небожителями, способными одним движением испачканного чернилами пальца решить судьбу целых городов и провинций. Город, в котором император желает лично увидеть верных легионеров, мечом и огнем пресекших опасный мятеж в восточных провинциях. Город, где солдат ждут награды и почести или острый меч и грязный мешок. Как распорядится судьба и как себя будет чувствовать при смене погоды владыка Южной империи. Через неделю пути новый командир легиона и его друзья узнают, какие кости выбросила судьба в вечной игре со смертью.

Степное путешествие настолько измотало путников, что следопытам пришлось резко снизить скорость передвижения по родному Лесу. Отряд вставал поздно утром, медленно шел тенистыми тропами до обеда, потом так же медленно двигался до первых сумерек и располагался на отдых еще засветло. Свежая вода и обильная еда быстро восстанавливали силы, но о скором марше на встречу с советом эльфов не было и речи.

Посовещавшись с Энна-эной, командир следопытов предложил компромиссный вариант: добраться до заброшенной деревни, мимо которой текла река, взять там лодки и большую часть дороги проделать по воде. Оставшиеся пару переходов отдохнувшие путники смогут двигаться достаточно быстро. Глэд с радостью согласился. Неприятно было ощущать себя старой развалиной, неспособной быстро передвигать ногами. Да и молчаливая насмешка в глазах молодых охотников осязаемо давила на психику, хотя гостеприимные хозяева не проронили ни слова неодобрения вслух. Безглазый надеялся, что путешествие по реке позволит ему как можно быстрее прийти в себя.

Вечером отряд устроился на большой поляне, сплошь заросшей светло-голубыми цветами.

– Малый бражник. Раньше из него варили хмельной напиток. Но потом отказались: слишком горчит, и от привкуса так и не удалось избавиться, – пояснила Энна-эной, сидящая рядом с Глэдом на мягкой подстилке из трав.

Вернувшись домой, эльфийка оттаяла душой, и к ней вновь вернулось отличное настроение. Она с удовольствием рассказывала попутчику о растениях, необычных деревьях и животных, попадавшихся навстречу.

Вволю накупавшись в тихой заводи, девушка отмыла от пыли и пепла свои волосы, и теперь они водопадом струились по спине, отливая черной синевой. Глэд с удивлением смотрел, как его спутница спокойно разгуливала голышом после купания, не обращая внимания на смешки следопытов. В глубинах памяти ворочались древние воспоминания о клановой организации жизни эльфов, о невероятно долгой жизни длиной в тысячелетия. Но одно дело хранить полустертые образы чужой жизни, и совсем другое – видеть их вживую, на расстоянии протянутой руки. Вечером у небольшого костра Глэд решился осторожно спросить:

– А правда, что вы не организуете семьи?

– Семьи? Что ты имеешь в виду? – не поняла его сразу собеседница.

– Ну когда муж и жена, когда совместные дети.

– А, вот ты о чем. Да, у нас редко пара живет долго вместе. Это так скучно. Мы воспитываем детей совместно, всем кланом. А эльфы разного пола могут встречаться, когда им захочется и с тем, кто им интересен. Наши женщины способны беременеть только тогда, когда действительно этого хотят, когда ребенок для них желанный. Поэтому мы никогда не уделяем столько внимания вашим церемониям ухаживания, праву первой ночи и прочим человеческим странностям.

Глэд помрачнел. Энна-эной глянула на него и расхохоталась:

– Вот ты о чем! Пойми, никто не в силах заставить эльфийку разделить ложе с врагом или тем, кто ей противен. Я говорю даже не о законах, я говорю о личных отношениях. Но именно эта свобода позволяет мне самой решать, с кем я проведу ближайшие годы, а кого отвергну. И никто не может заставить меня жить рядом с наскучившим мне партнером.

– Тогда что же вас удерживает друг с другом?

– Самосовершенствование. Если моя вторая половинка интересна для меня, не теряет привлекательности – ни физической, ни моральной – я останусь рядом с ним. Возможно, я потрачу часть времени на новые приключения, найду развлечения на день или два. Но вернусь к тому, кто готов ради меня изменяться, познавать мир и совершенствоваться вместе с ним.

Глэд помолчал, потом вздохнул:

– Увы, я как-то не готов воспринять сердцем сказанное тобой. Похоже, люди излишне однолюбы, и такая свобода пугает, а не влечет.

– Не знаю, тебе видней. Если ты останешься у нас погостить подольше, сможешь поближе узнать и меня, и мой клан. Может быть, со временем ты привыкнешь к нашему образу жизни. Но все равно я не жалею о проведенных вместе днях. Ты каждый новый день открывался с необычной стороны, это было очень волнующе, человек-воин.

Поцеловав его в щеку, Энна-эной встала и пошла к другому костру, где устроился командир отряда. Вечера эльфийка проводила с ним за беседами, обсуждая какие-то интересующие ее вопросы. Глэд расстелил теплое одеяло из шерсти неизвестного ему животного и устроился на ночлег. Хотелось хорошенько выспаться перед завтрашней дорогой.

Безглазый проснулся оттого, что кто-то чувствительно кусал его за ухо. Зверек почувствовал, что человек проснулся, и тут же отпустил многострадальную мочку, спрыгнув с плеча на землю. Глэд различил в зеленом мареве ночи ярко-красный контур: существо, больше похожее на хомяка, невообразимо заросшего шерстью, с парой широких ушей и маленьким ртом, полным острых игл-зубов. Мужчина напряг было руку, чтобы схватить зверушку, но тот засвистел на гранислышимости, зло буравя человека бусинками глаз:

– Лежи тихо, человек ночи! Никто не должен знать о нашей встрече!

Глэд выгнул удивленно бровь, на что мохнатый гость так же тихо прошипел:

– Я слышал, вы идете в Вексдокс, что на холодных ключах. Попроси, чтобы тебе показали любой старый дом. Устрой так, чтобы остаться одному. И там мы поговорим. Проклятые эльфы везде обзавелись ушами, а ради твоей жизни нам надо поговорить наедине. Запомни, это жизненно важно для нас обоих.

Мотнув спутанными космами, неизвестный зверь скрылся в траве, оставив после себя тонкий запах мокрой шерсти. Глэд осторожно осмотрелся вокруг, но, кроме привычных силуэтов следопытов и спутницы, никого больше не заметил ни в траве, ни за кустами, ни на деревьях. Гость исчез так же незаметно, как и появился. Хмыкнув про себя, мужчина почесал ухо и решил не ломать голову над странным визитом. Доберутся до старой деревни, там и определится, что делать.

Огромное дерево росло на камнях, в расположении которых с трудом угадывались разрушенные до основания стены дома. Изредка попадались на глаза вздыбленные плиты мостовой или обвитые лианами колонны со стертыми письменами. Тишина и шелест листьев на ветру.

Глэд с интересом оглядывался вокруг, шагая следом за эльфийкой. Похоже, что древние камни ее совершенно не интересовали. Наконец отряд выбрался на берег неширокой реки, неспешно несущей воды на запад. Айрах-сэрой объявил привал и отослал несколько следопытов за лодками. Глэд подошел к командиру и поинтересовался:

– Это один из ваших городов?

– Нет, это старая деревня времен первых поселений. Наши предки играли с камнями, забыв лесные законы: жить в мире с природой и не прятаться за каменными стенами.

– Могу я посмотреть на то, что осталось? Ничего подобного не видел раньше.

Седой эльф внимательно всмотрелся в лицо Безглазого, но человек давно научился не показывать свои истинные чувства:

– Надеюсь, три или четыре часа тебе хватит. Мы пока займемся лодками и провизией в дорогу. Я отправлю с тобой одного из ребят, вдруг на медведя ненароком наткнешься или еще на кого. Места тут дикие.

– Спасибо.

– Если действительно хочешь увидеть что-то интересное, пройди шагов триста вон туда. Там был центр деревни, осталось несколько храмов.

Глэд кивнул, взглянул на шагнувшего к нему стройного эльфа с парой коротких мечей в ножнах и луком за плечами и зашагал в указанном направлении. С такой охраной можно было не опасаться не только медведя.

Древние строители выложили мостовую разноцветными плитами, которые не смогли вспучить корни многочисленных деревьев. Центр древнего поселения остался почти нетронутым. С десяток небольших домов с провалами окон, оплетенными лианами, и все те же каменные столбы, сокрытые в кустах. Проткнувший небо храм, замерший посреди площади, с вереницей башенок, украшенных острыми шпилями. Истертые ступени вели к двум входам, один из которых обвалился, а второй сумрачно чернел на фоне резных каменных колонн.

Глэд долго стоял, задрав голову и разглядывая вычурное плетение на широкой каменной крыше, пологим скатом накрывшей потрескавшиеся стены. Казалось, неизвестный создатель воткнул в храм башенки как попало, подобно тонким спицам, вцепившимся в клубок шерсти. Но чем дольше человек стоял и смотрел на облака, плывущие над острыми шпилями, тем больше в душе рождалось ощущение гармонии, тихой музыкой поющей свою незримую песню.

Повернувшись к сопровождающему, устроившемуся на солнышке, Глэд кивнул на чернеющий проход:

– Пойдешь со мной? Хочу посмотреть, что внутри.

– Нет, я там был уже. Только пыль и мусор.

– А я схожу. Когда еще доведется.

– На верхние этажи можно подняться лишь по правой лестнице. Левая обвалилась. Будь осторожнее и не вставай рядом с оконными проемами, там тоже кладка еле держится.

Безглазый поблагодарил и поднялся по древним ступеням внутрь.

На удивление, внутри храма было достаточно светло. Солнечные лучи проникали через многочисленные окна и дыры в стенах. В центре сооружения Глэд снова поднял голову. Основной зал тянулся до самого верха, до дырявой крыши. В передней части здания располагались многочисленные комнаты, куда можно было подняться по двум лестницам по бокам. Левая превратилась за прошедшие годы в груду камней. Но правая выдержала натиск времени, и по ней мужчина стал осторожно подниматься наверх.

Заглянув в несколько комнат, Глэд не увидел там ничего интересного: осыпавшаяся на пол штукатурка, нанесенная ветром земля и зеленый мох поверх камней. Поднявшись этажом выше, безглазый исследователь обнаружил ту же картину: тишина и запустение. Выйдя на внутренний балкон, он еще раз посмотрел сверху на огромный пустой зал, прошитый насквозь колоннами солнечного света.

Еле слышно процокали коготки, и на широкие каменные перила взобрался ночной гость, в солнечном свете еще больше похожий на пренебрегшего стрижкой хомяка-переростка. Вздохнув, лохматый незнакомец протянул лапу в сторону пустоты и с горечью в голосе тихо произнес на эльфийском:

– А когда-то здесь стояли наши алтари, где приносили жертвы духам Леса. Теперь все разрушено, выброшено прочь. Даже камушка не оставили.

Глэд с интересом посмотрел на собеседника и поинтересовался:

– Мой провожатый тебя не услышит?

– Нет. Храм хранит все голоса, звучащие в его стенах.

– Ты кто, странное животное?

Хомяк оскорбился:

– Сам ты животное, вонючее двуногое создание! Я – Мейстер из рода ириатов! Мы истинные хозяева Леса у Пределов!

– Что-то слабо ты похож на хозяина, обидчивый господин. По крайней мере, хозяева Леса не прячутся от эльфов, медведей и белок.

Комок меха сложил лапки на животе и загрустил:

– Здесь ты прав. Мы вынуждены прятаться от врагов, захвативших наши земли.

– Эльфы? – осторожно спросил Глэд.

– Да. Остроухие бестии, убивающие друг друга ради развлечения.

– Странно, – удивился мужчина, – я не помню, чтобы они резали друг друга ради развлечения.

– А как еще можно назвать вражду между светлыми и темными? – рассердился Мейстер. – Одни приехали чуть раньше и пробрались до восточных земель. Другие высадились по их следам и объявили себя истинными хранителями веры и устоев предков. Теперь и те, и другие кромсают друг друга почем зря, не забывая при этом уничтожать нас везде, где только обнаружат. Мой народ и другие древнейшие племена вынуждены бежать под землю, подобно кротам, и умирать там, вдали от солнечных лучей.

– Печально, – согласился Глэд, разглядывая остатки цветной мозаики на стенах.

– Это не просто печально, это закат моего народа! Первые четыре города, созданные вместе с эльфами, должны были скрепить нашу дружбу. Но как только проклятые колдуны вырастили первых Талантов, они объявили о начале нового времени и стали охотиться на нас. Тысячи были убиты, еще тысячи бежали под землю, чтобы умереть там. А длинноухие подчинили себе наш Лес, опутали его пеленой заклятий и ворожбы. Теперь деревья рассказывают им о происходящем вокруг. Вода шепчет им обо всем, что увидела в своем пути. Даже ветер предал нас, храня наши запахи и донося наши голоса до чужих ушей.

Глэд задумался, стараясь возродить чужие воспоминания:

– Я где-то уже слышал что-то похожее. Про ириатов и древнюю рунную магию.

– Да. Ты должен был это слышать, – с нажимом произнес маленький зверь. – Много лет тому назад один из кланов темных эльфов решил овладеть нашими знаниями. Они обшарили разрушенные города, они захватили несколько наших старейшин в плен и вырвали пытками у них крупицы информации. Они нашли древние записи и попытались договориться с моим народом. В обмен на истинную силу Леса старейшины клана Пьющих яд предлагали отдать нам земли рядом с горными отрогами. И наши сердца дрогнули. Мы так долго были во тьме, что готовы были договориться.

– И вы научили их своей магии?

– Магии Леса, – надменно выпятил губу Мейстер. – Запомни, эльфы живут за счет своей магии, что принесли с собой из пылающих земель. Длинноухие так и не постигли душу наших бескрайних лесов. Они посадили своих оранжевых чудовищ и пользуются их силой, подчиняя себе все вокруг. Но истинные силы Леса, древние заклятия так и остались для них во тьме.

– А вы решились на сделку.

– Да, – маленькая лапка смахнула слезу, – мы слишком долго были во тьме. Так долго, что даже демоны Мрака стали заглядывать к нам, вымораживая своим дыханием все вокруг. И мы составили договор. И научили лучших из лучших эльфов своим песням, открыли тайные книги.

– Эллеро-рой из клана Пьющих яд, – ошарашенно прошептал Глэд, вцепившись руками в холодный камень перил.

– Совершенно верно, сын старейшины клана. Последний из клана, чью душу и память ты носишь в себе.

– Так вот почему я помню этот зал! Я бывал здесь… То есть не я, а мой брат, отдавший мне часть самого себя.

– Эллеро-рой побывал во всех городах. А когда совет эльфов узнал про подписанный договор, только этот молодой длинноухий смог бежать от гнева сородичей. Весь клан истребили, и лишь он успел пересечь степь и Перешеек. Но убийцы настигли его даже в дальних краях. Что темные, что светлые – они все ненавидят друг друга. А еще больше ненавидят тех, кто пытается отринуть их вонючие законы и рискует изменить сложившийся веками уклад жизни.

Мужчина помолчал, потом повернул пустые глазницы к собеседнику:

– Я должен поблагодарить тебя. Ваши знания позволили мне вызвать демона Мрака и добраться до Леса. Правда, за это заплатили жизнями тысячи кочевников, по недоразумению или из-за излишней храбрости попавшиеся мне на пути.

– Такова цена, – вдохнул Мейстер, почесывая бок. – За все надо платить. Ты заплатил чужими душами. А эльфы заплатят тобой.

– Мной? Гостем?

– Для них статус гостя не значит ничего. Это мы, древние хозяева Леса, можем хранить данное слово вечно. Длинноухие же способны нарушить данное слово тут же, как им это станет выгодно.

– И зачем я понадобился эльфам?

– Не знаю. Но не думаю, что тебя порадует будущее, какое они рисуют для тебя.

Глэд медленно подошел к стене, провел рукой по древним камням. Потом развернулся и с усмешкой ответил:

– Знаешь, меня мотает по местным землям уже год. И все это время мной пытаются играть в свои хитрые игры. Кому-то я нужен в качестве Хранителя. Кто-то хочет поквитаться со мной за каплю крови Перворожденных, доставшейся в наследство. Кто-то мечтает посадить на трон, чтобы я возродил древнее королевство. Многие хотят использовать меня как жалкую пешку в своих играх. И только эльфы пока не потребовали от меня ничего. Я пользуюсь памятью одного из них и не чувствую угрозы для себя. У меня ощущение, что я вернулся домой.

– Разумеется, ведь в тебе частица их памяти. Но ты можешь получить души тысячи эльфов и все равно останешься чужаком.

– И что надо зарывшимся в норах ириатам от вонючего человека?

– Мы хотим, чтобы ты уничтожил Таланты! Эти проклятые магические растения, высаженные на наших землях! Убей их, сожги! И тогда эльфы лишатся своей магической силы, их заклятия рассыплются в прах. И мы сможем вернуть себе Лес назад, вышвырнув захватчиков с нашей земли!

– Всего-то? Спалить несколько сотен или даже тысяч деревьев, растущих по всему Лесу?

– Их ровно триста, триста проклятых богами монстров, живущих в трех рощах в центре их города. И темные, и светлые эльфы связаны с этими деревьями. Считается, что каждый лист дерева незримо следит за кем-то из длинноухого народа. И если дерево теряет лист, то скоро умрет эльф.

– Чушь, – скривился Глэд.

– Да, чушь. Всего лишь укоренившееся заблуждение. Но истина в том, что, уничтожив Таланты, ты уничтожишь магию чужой земли, взращенной в наших лесах. Убей деревья и освободи наш Лес от морока.

– Ты рехнулся, – лишь махнул рукой Безглазый, направляясь к лестнице. – Одному человеку не под силу сделать подобное.

– Человеку – да. А тебе, с легкостью блуждающему между мирами, вполне под силу.

– Не вижу смысла заниматься этим, – крикнул через плечо Глэд, спускаясь по ступеням.

Но навязчивый собеседник возник перед ним снова, спустившись по лианам:

– Запомни, человек! Эльфы не верят даже собственным родственникам! Поэтому они пишут бесконечные договоры и скрепляют их сотнями подписей и печатей. И лишь мы, древние жители этих земель, держим данное слово. У тебя тоже есть слово, твое слово. Если ты поклянешься помочь нам, мы поверим тебе. Потому что ты сдержишь обещание.

Тонкий палец уткнулся в грудь человека:

– Я не могу быть рядом с тобой, проклятые ищейки найдут меня. Но мы будем рядом, мы услышим каждый твой вздох, каждое оброненное слово. Если ты передумаешь, дай нам знать. И все оставшиеся у нас силы будут отданы тебе. Мы верим, что сплясавший с мертвыми способен спасти наш народ…

Глэд выбрался на солнце, чертыхаясь и старательно охлопывая себя, поднимая при этом облака пыли. Дремлющий эльф открыл глаза, потянулся и с насмешкой посмотрел на человека:

– Клад искал?

– Если бы. Засмотрелся и остаток лестницы пролетел кубарем. Придется перед путешествием снова купаться.

– Вода теплая, и ее в реке много. Еще что-нибудь будешь смотреть?

– Нет, хватит. Пустые руины, даже фресок не осталось. Пойдем, пора умыться и заморить червячка перед дорогой.

– Червяка? – удивился молодой эльф, направляясь в сторону стоянки отряда.

– Да. Голодного червяка, что сидит в животе и требует еды.

Парень повернулся к Глэду, удивленно посмотрел на него, но через мгновение улыбнулся, сообразив:

– А, это когда в животе бурчит! Надо же, ну и сравнил – червяка заморить.

– А как правильно?

– Набить белке дупло, – ответил эльф, легко перескакивая через растущий поперек тропинки сук.

– Дупло? – ошарашенно переспросил Глэд, на секунду сбиваясь с размеренного шага. – Действительно, новый народ и новые поговорки…

Они скрылись в подступившем к площади Лесу. Рядом с одной из колонн шевельнулась маленькая мохнатая тень и растворилась среди камней и спутанных лиан. Мейстер отправился домой рассказать остаткам великого народа о проведенной беседе.

Возникший в затхлом воздухе порыв ветра пробежал во тьме гигантского зала, закрутил смерчем пыль с пола и рассыпался серым облаком, столкнувшись с замершими у стены креслами. Одна из трех фигур снизошла до слабого покачивания мумифицированной головой:

– Все никак не наиграешься?

– У меня хорошие новости, – с легким смешком отозвался один из Хранителей. – Помните наших друзей-шаманов, что надрывались на прошлой беседе?

– Еще бы не запомнить. Они так кричали, что даже у меня заболела голова. Не припомню, болело ли у меня что-нибудь после инициации.

– Ну их можно понять. Один из собранных для набега отрядов решился втоптать в грязь нашего претендента и сопровождающую его эльфийку.

Хранитель, получивший хорошие новости, откровенно забавлялся, не торопясь делиться информацией. Двое других немедленно напряглись. Безрадостно утерянный кандидат на должность четвертого постоянного жильца Усыпальницы продолжал волновать их умы.

– Короче, наш дорогой любитель сюрпризов. Мы нашли его?

– Да. А теперь по порядку. Помните магический всплеск на границе Южной империи?

– Разумеется. Кто-то крайне безрассудно позвонил в колокол Мрака, взбудоражив всех магов на континенте.

– Это был наш друг.

Двое ошарашенных собеседников немедленно вызвали из магического архива всю информацию на Глэда. Пробежав глазами сияющие во тьме строки, недовольно нахмурились:

– Но как?! Ему неоткуда было получить эти заклинания!

– Это мы узнаем позже. Может, нежить поделилась с ним. Или эльфы подарили. Факт остается фактом: наш кандидат вызвал тварь из Мрака, и она сопровождала их всю дорогу. В степи должен остаться мертвый след от Южной империи до лесных пределов.

Один из Хранителей хрипло закашлялся, подавившись смехом:

– Тогда понятно, с чего так всполошились любители конины. Вместо двух беззащитных путников они нарвались на первозданное зло!

– Именно так. Больше тысячи воинов погибли в одно мгновение. С поля битвы бежали лишь отсидевшиеся вдалеке десяток вождей и одинокий шаман, которого потом отпаивали травами пару дней.

– Что было дальше?

– Обогнув гору трупов, наш долгожданный претендент добрался до эльфов, где его вместе со спутницей радостно встретили. Теперь они в полном здравии направляются на встречу с советом темного длинноухого народа.

– Откуда информация? – нетерпеливо переспросил владелец скрипучего смеха.

– От наших друзей в совете. Как только эльфийка встретилась с родственниками, она немедленно подала весточку. Затем вечерами делала обстоятельный доклад о путешествии, а старший следопыт пересылал краткую выжимку в совет. Только что полный доклад передали нам. С вашего позволения, я добавлю его в наш архив. – И в прозрачном воздухе возникли рунические строки эльфийского письма.

– С позволения… Когда же ты избавишься от этих мальчишеских выходок?

– Зачем? Ведь так скучно последние пару сотен лет. Хоть какое-то развлечение.

Пробежав полученную информацию, молчавший до этого Хранитель подвел итог:

– Отлично. Через десять дней кандидат будет на месте. Надо договориться с эльфами о взаимовыгодной сделке. Пусть они сами проведут первичную инициацию. Тем более что эльфы отличные мастера в этом вопросе.

– А если безглазый человек погибнет?

– Не погибнет. Тот, кто выжил в пляске с нежитью и с такой легкостью общается с истинными жителями Мрака, не должен умереть от подобной мелочи.

– Что пообещать эльфам?

– Пусть узнают, от кого он получил эти опасные знания. А мы тогда сможем подсказать, где найти остальное. Думаю, такая цена вполне устроит наших друзей, мечтающих стать единственными действующими магами на всех южных землях Фэгефула. Не удивлюсь, если через три-четыре столетия они освоят все новинки и заставят своих светлых сородичей искать другой дом севернее, в пределах Южной империи.

– Мы ничем не рискуем в этом случае? Кто знает, как далеко они могут пойти в своем походе на север.

– Мы не рискуем. И мы, и они прекрасно помним, что их любимые Таланты живы благодаря нашему разрешению. Стоит нам шевельнуть пальцем, и вся магическая сила древнего народа испарится в один миг. Им выгоднее дружить с нами и всячески поддерживать добрые отношения.

– Хорошо, тогда отправляем наши пожелания и ждем прибытия кандидата на место. Пора заканчивать эту затянувшуюся эпопею с четвертым Хранителем.

Глава 13 В ТЕНИ ТАЛАНТОВ

Читал? «Трудно найти слова, чтобы описать их хитрость, подлость и злопамятность. Помните, эти твари обманут любого, считая это высшей доблестью. Ножом и ядом они платят за любую услугу. Лишь обратившись к имперскому дознавателю, вы можете спасти свою жизнь и жизнь своих близких. Вознаграждение ждет вас». Слышал? Вознаграждение. Опять эти жулики пытаются медь подсунуть. – Мне плевать. Пока длинноухие платят золотом, я буду их встречать, поить, кормить и документами снабжать. Золото весит больше, чем все приказы вместе взятые.

Из разговора в пригородах Арнта

Июнь

Жара, медленно набирающая силу, еще не успела окутать духотой внутренние дворы императорской резиденции. Влажный тяжелый воздух успел лишь оккупировать пустые залы с рядами холодных мраморных колонн. У многочисленных бассейнов и фонтанов среди заботливо ухоженных миниатюрных садов толклись многочисленные богачи, обсуждая итоги последних выступлений, заключая сделки или просто перемывая косточки соседям. Через гомонящую толпу сплоченно двигалась группа легионеров в начищенных до зеркального блеска доспехах. Возглавлял группу десятник императорской гвардии, придерживающий меч в ножнах. Следом за ним размеренно вышагивали легионеры в парадных плащах, по привычке пытающиеся нашарить оружие на поясе. Но в отличие от гвардейцев удостоенным встречи с императором не полагалось носить оружие. После гибели одного из императоров от меча легионера данное правило соблюдалось неукоснительно.

Миновав несколько залов, гвардеец отсалютовал застывшей у неприметной двери охране и отворил низкую дверь, пропуская гостей вперед. Затем закрыл украшенные позолотой створки и замер снаружи.

Центр маленького дворика занимал бассейн с искусственным водопадом, в глубине которого сновали стайки разноцветных рыбок. По широкому бортику бассейна повара расставили многочисленные блюда со сладостями и фруктами. На противоположной стороне, на широкой тахте с многочисленными подушками, полулежал старик в темно-синей тунике. Усталые покрасневшие глаза внимательно пробежали по застывшим перед ним солдатам, после чего император вяло махнул в сторону расставленных рядом с угощениями скамеек. Легионеры осторожно присели и замерли с закаменевшими лицами. Владыка империи еще раз посмотрел на напряженно застывших перед ним мужчин и вздохнул, жестом позвав виночерпия:

– Самое печальное в мои годы – это осознавать свое одиночество. Даже здесь, сейчас я один. Любое мое слово будет вами обдумано многократно. Любая фраза разобрана на части с поиском скрытого смысла. И самое горькое, что если я неудачно повернусь и больные колени вызовут на моем лице гримасу неудовольствия, кто-нибудь из вас воспримет ее на свой счет. Увы, служение империи отдаляет меня от простых людей, причисливших старика к рангу небожителей.

Антил пригубил поданное вино и довольно кивнул. Безмолвный слуга наполнил бокалы молчаливых легионеров. Подождав, пока он уйдет, император подоткнул пару подушек и проверил, чтобы каждый из приглашенных пригубил угощение. На застывших рядом со стеной соляными столбами гвардейцев старик не обращал никакого внимания. Круглосуточная охрана уже стала частью привычного окружения.

– Я прочел доклад о печальных событиях, случившихся в восточной провинции. И письмо, в котором наместник подчеркивает вашу преданность империи и мне лично. Вашу доблесть и беззаветную храбрость, благодаря которой удалось избежать больших жертв.

Легионеры превратились в подобие застывших за их спинами гвардейцев. Сейчас император должен был озвучить свое решение. Но старик не торопился:

– Очень интересно написано. Про штурм дома, где засели истинные вдохновители мятежа. О гибели вашего несчастного легороса, который лично возглавил атаку. И про первый легион, командир которого предпочел расплатиться за спокойную службу головами неудачников. Много, много интересного написано в докладе.

Император пристально всмотрелся в напряженные лица солдат, и слабый отсвет улыбки тронул изрезанное морщинами лицо.

– Главное, что я почерпнул среди тысяч пустопорожних строк, – это надежду на вашу верность. Верность присяге. Верность мне лично и нашему многострадальному государству. Это главное. Остальное шелуха.

Отщипнув виноградину, старик отправил ее в рот, задумчиво прожевал и медленно, оценивающе вгляделся в каждого из легионеров, не рискующих прервать затянувшееся молчание.

– Я прекрасно понимаю, что значит сидеть год за годом на дальних границах, не имея возможности вернуться в центральные провинции, поближе к славе и достатку. И эта история с мятежом для меня в целом распахнута подобно несколько раз прочитанной книге. Но я ваш император, и я должен заботиться о своих людях. Истинно преданных мне людях. Поэтому я подумаю, как использовать вас на благо легионам. С одной стороны, не возбуждая глупого желания все проблемы решать при помощи мятежей. И с другой стороны, не лишаясь отличных солдат, способных поддержать меня в эти трудные годы.

Допив остатки вина, Антил устало откинулся на подушки и завершил встречу с молчащими солдатами:

– Назначения получите вечером. Кого-то я придержу на старом месте на год-другой. Несколько человек отправлю закрыть дыры на границе в центральных и западных провинциях. Но можете быть уверены, я буду помнить о вас. И ваша честная служба будет вознаграждена. Однако надо помнить, что любая оплошность вернет вас обратно на восточные болота. Боги любят смелых и решительных. Постарайтесь их не разочаровывать. А старый император вас не забудет…

Следуя длинными коридорами, командир третьего легиона тихо шепнул легко шагающему рядом Алаэну:

– Нам лишь остается молиться за здоровье старика. Новый император поспешит забыть все обещания, данные предшественником.

– Надеюсь, на пару лет его хватит. Я как раз после этого собираюсь уходить на пенсию.

– Какой смысл? У тебя есть все шансы через пять или шесть лет возглавить легион.

– Не спорю. Но мне достаточно будет маленькой плантации со стабильным доходом. Пора завести жену, пусть нарожает детей. Будет хоть кому передать хозяйство.

– Посмотрим, как кости лягут. Вечером узнаем, как нас судьба разбросала.

– Бери выше: не судьба, а сам император.

И легионеры засмеялись, стряхивая напряжение пережитых минут.

Варра-лор, Старый город. До прихода светлых эльфов называвшийся просто Город. После того, как пролилась первая кровь, темные кланы подарили столице новое имя назло выскочкам, заполонившим западное побережье. За долгие годы противостояния на аморфной границе возникли многочисленные крепости и заставы, оттянувшие к себе значительную часть жителей. Второй исход из великого города произошел более шести сотен лет тому назад, когда, активно обживая Лес, эльфы распространились вдоль границы со степью до восточных пределов. Сейчас в Варра-лор проживало не больше пяти тысяч носителей древней крови: главы темных кланов, часть магов, следопыты, вернувшиеся из дальних путешествий, и молодое поколение, изучающее многочисленные науки. Индивидуалисты по натуре, эльфы предпочитали не тратить зря время среди давно обжитых стен. Им больше по сердцу были зеленые поляны и многочисленные лесные ручьи и реки. Какой смысл киснуть в четырех стенах, если можно найти кров и ночлег в любом месте на зеленых просторах?

Шагая в окружении почетного эскорта, Глэд беззастенчиво крутил головой, разглядывая открывающийся перед ним город. Слившиеся воедино стволы деревьев и ажурные дома, украшенные затейливой резьбой. Усыпанные яркими цветами поляны и густозеленый плющ, опутавший стены многочисленных строений. Переброшенные от дома к дому на головокружительной высоте мостки, плетущие паутину дорог рядом с кроной гигантских деревьев. И мощенные цветной плиткой дорожки, плутающие среди мощных стволов.

Как успел отметить про себя безглазый гость, Варра-лор сильно отличался от Вексдокса, заброшенного города. Старые развалины подчеркивали единство камня и живой природы, сплетали их воедино. В столице эльфов решили совсем отказаться от грубого материала и камень использовали только для того, чтобы попирать его ногами на нитках дорог и редких вымощенных площадей. В остальном в Старом городе царствовали деревья, травы и буйная зелень, скрывающая от любопытного взгляда многочисленные дома.

Некоторое удивление вызывало стремление эльфов оторваться от бренной земли и подняться как можно выше. Казалось, что их город хорошенько взболтали, после чего взлетевшие и перемешавшиеся в небесах дома так и остались висеть, скрепленные лабиринтами подвесных тропинок. Иногда на шатких мостиках мелькала быстрая фигурка, откуда-то долетали обрывки музыки и звенящий смех. Несмотря на малочисленность, жители города проводили время в свое удовольствие, не обращая внимания на редкие новости с границы или проблемы, которые беспокоили старейшин.

Свернув на очередном перекрестке, Айрах-сэрой легко поднялся по ступенькам, сияющим разными цветами радуги, и распахнул дверь перед гостем. Глэд шагнул внутрь, прошел в центр комнаты и замер, осматриваясь.

Напротив него сидели пятеро эльфов в дорогих нарядах, сверкая золотым и серебряным шитьем. Внимательные взгляды, где-то равнодушные, где-то недоброжелательные. И гулкая тишина, напоенная ароматами незнакомых трав, от которых засвербело в носу. От неожиданности Глэд сморщил нос, почесал переносицу и громко чихнул, напрочь нарушив торжественность встречи.

– Прошу прощения, – пробормотал мужчина, борясь с желанием чихнуть от души еще раз.

Сидевший с краю высокий эльф усмехнулся и ответил, четко выговаривая слова:

– Ничего страшного. Просто мы вынуждены были подстраховаться от ваших друзей.

– Друзей? – не понял Глэд.

– Да. Тех, кто помог вам и Энне-эной пересечь степь. Мало ли, может, темная сторона оставила на вас свои отметки. Мрак способен на разные неприятные шутки. Но эти запахи доказали вашу чистоту.

– Так мы уже какой день идем по Лесу, – удивился Безглазый. – Давно должны растерять все незваные подарки.

– Мало ли, – пожал плечами собеседник и представился: – Меня зовут Тома-лоэрой, я старейший Поющий под сенью Талантов. Рядом со мной члены совета темных кланов. С кем нас свела судьба?

Мужчина помолчал, собираясь с мыслями:

– Меня зовут Глэд. Я бродяга, не связанный родственными узами ни с одним из кланов на этих землях. После битвы при Усыпальнице попрощался с орками и теперь путешествую. Заглянул к вам в надежде увидеть волшебные деревья – Таланты. Надеюсь после этого вернуться домой.

– Таланты? Зачем человеку понадобились хранители души эльфов?

– Мне снятся сны. Давно. И я хочу разрешить эту загадку, которая мучает меня. Хочу послушать шепот ветра в их ветвях. Увидеть игру красок на закате, который запутался в их кронах. Если это возможно…

Старейшины переглянулись между собой, и Тома-лоэрой пожал плечами:

– Завтра соберется совет в полном составе, тогда мы сможем дать ответ на вашу просьбу. Возможно, у нас возникнут встречные вопросы. Мне кажется, мы сможем договориться. А пока я прошу вас отдохнуть. Энна-эной проводит вас в дом, где вы найдете ужин и приготовленную постель.

Пятеро эльфов чопорно поклонились, давая понять, что встреча закончена. Глэд возвратил поклон и вышел на улицу, где от отряда следопытов осталась лишь его верная спутница, в нетерпении потопывающая ногой в высоком сапожке.

– Пойдем. Меня просто издергали, до поздней ночи придется наносить визиты. Завидую тебе, вместо бесконечных разговоров будешь отсыпаться.

– Могу составить компанию, – улыбнулся Глэд.

– Конечно, чтобы потом жаловаться мне, что на тебя глазели как на дикого зверя, – отмахнулась эльфийка. – Пока совет не определит твой статус, никто не будет с тобой считаться. Зато потом ты сможешь претендовать на достойное положение среди наших кланов.

– Зеленый камзол и серебряная цепь на грудь?

– Хоть голым бегай, меняя раскраску каждый день. Никому нет дела до твоего внешнего вида. Мы ценим дела, только реальные дела.

Быстрым шагом Энна-эной провела гостя к маленькому аккуратному домику с острой крышей, увитой плющом. Позади окрашенного в салатовый цвет дома поднимались две небольшие ели, растущие наперегонки вверх. Впустив Глэда внутрь, девушка заторопилась:

– Смотри, стол накрыт. Все, что не доешь, поставь вот сюда, тогда до утра не пропадет. Рыба, раки, копченое мясо, свежая зелень, грибы… Найдешь чем перекусить. Вот здесь ванная, горячую и холодную воду наберешь вот так… – Ее руки так и порхали. – Здесь мягкая губка, оботрешься после купания. А в этой комнате кровать. Утром я заскочу за тобой и провожу на совет.

Безглазый отломил кусок пряно пахнущего хлеба и закивал, старательно жуя набитым ртом. Черноволосая красавица обняла его и шепнула на ухо:

– Извини, я бы рада остаться, но меня просто рвут на части. Каждый хочет узнать подробности путешествия, мечтая найти в моих словах что-то важное именно для него. Поэтому я убегаю, не скучай. До завтра, и постарайся не пугать соседей прогулками под их окнами. Боюсь, они давно не видели гостей из империи. Несколько столетий уж точно.

Закончив на ходу фразу, она махнула на прощание рукой, и гибкий силуэт мелькнул в открытом проеме двери.

Отрезав кусок мяса, Глэд отправил его в рот и еще раз прошелся по дому. Чистота вокруг, с любовью обставленные комнаты. Чувствовалось, что здесь живут, а не появляются на пару дней переночевать и снова исчезнуть в Лесу. Попробовав неизвестный мятный напиток, мужчина удовлетворенно вздохнул и отправился в ванную комнату.

Искупавшись и поужинав, Глэд застыл у неширокого окна, глядя на улицу. В наступивших сумерках засияли огоньки в траве, раскрасив ее подобно небу над головой. Рядом с домами засветились разноцветные фонари, гирляндами огней разбежавшиеся по стволам огромных деревьев. В полный голос начали распевать многочисленные кузнечики, стремясь выяснить, на чьей поляне собрался наиболее голосистый хор. Изредка подавали голос ночные птицы, готовясь лететь по своим делам.

Замерев у окна, мужчина молча слушал голоса засыпающего Старого города, пытаясь найти в душе угасающее желание возвращаться домой. Может, не стоит бежать туда, где его больше никто не ждет? Может, он сможет осесть на этих благодатных землях? И плевать, что он никогда не сравнится с напыщенными аристократами древних родов. В Лесу хватит места всем. А доставшиеся ему зачатки магии древних можно развить и использовать для пользы темных кланов. Тем более что он на четверть впитал в себя душу эльфа. Как хочется надеяться, что завтра утром он получит ответы на мучающие его вопросы. Как хочется верить, что дорога домой закончится здесь, под этой крышей. Глэд вздохнул, убрал со стола и пошел ложиться спать. Завтрашний день требовал от него ясной головы и свежих сил. Завтра для него многое должно решиться.

Фонарь, поставленный на стол, отбрасывал ровный неяркий свет на собравшихся вокруг. Около двадцати эльфов внимательно слушали Энну-эной, рассказывающую в деталях о своем путешествии к нежити и возвращении назад. Утолив возникшую после долгого рассказа жажду, ученица Поющего под сенью Талантов стала отвечать на многочисленные вопросы.

– Значит, нежить слушалась его?

– Да. Не скажу, что он пользовался огромным влиянием, но мертвые считали его равным начальнику отряда. По крайней мере, к советам прислушивались.

– Ты сказала, что человек пролистал наш подарок. Разве книга заклятий была написана на имперском языке?

– Нет. Глэд прекрасно умеет читать на наших наречиях. Мало того, он говорит с акцентом старых кланов. Я не знаю, кто смог его обучить нашему языку.

– Что еще странного ты заметила?

– Он владеет древней магией. Очень сильной магией. И упорно считает, что это наши заклятия. Хотя я никогда не слышала ни о чем подобном.

– Насколько он силен как маг?

– Слаб. Хотя, возможно, просто не осознает свою силу и накопленные знания. Но при своих зачаточных навыках способен использовать сложнейшие заклинания.

– И остается при этом жив, – вздохнул один из старейшин.

– Совершенно верно. Я думала, мы рассыплемся в прах по пути через степь. Потускневшие краски, вечный привкус пыли во рту и трупы. Горы трупов по дороге. Мертвые птицы, звери, не успевшие убежать в сторону.

– И кочевники.

– Да. Кочевники. Когда их лавина помчалась на нас, я даже обрадовалась. Думала, что наконец-то этот ужас закончится. А вместо этого налетел ветер и пожрал всех, до кого успел дотянуться. Не меньше тысячи человек погибли тогда у холма.

– Что заметила в Лесу?

– Он успокоился, расслабился. Принимал как должное наше присутствие и не протестовал, когда у него отобрали оружие. Отдыхал, восстанавливал силы. И с интересом расспрашивал обо всем, что видел вокруг. Мне казалось, будто он очнулся от сна и вспоминает увиденное раньше.

– Значит, не волновался и не пытался припрятать нож.

– Да. Глэд спокойно, я бы сказала – равнодушно относится к оружию. К любому оружию. Из лука стреляет неплохо для человека, а вот на мечах может на равных потягаться с нами. Очень быстр и резок в движениях. Один на один чрезвычайно опасен для любого эльфа. Как проявит себя в схватке против группы, не знаю, не видела его в деле.

Молчавший до этого Тома-лоэрой подвел итог обсуждения:

– Совет. Попрошу вас обдумать сказанное нашей лучшей охотницей. Она с честью выполнила трудную задачу: доставила наш дар нежити, нашла и привела к нам странного человека, вобравшего в себя огромное количество загадок. Я предлагаю прерваться до утра. А на заре снова собраться и вынести решение.

– Разве мы еще не приняли решение?

– Возможно, кто-то изменит свое мнение. Но Хранители доверили нам честь провести первичную инициацию человека. Если мы справимся, в их рядах у нас появится надежный союзник.

– Никаких «если» не должно случиться!

– И все же я предлагаю обдумать все еще раз. Ставки очень высоки. И никогда еще нам не выпадала удача найти подобный клад. Потомок Перворожденных, свободно говорящий на нашем языке и знающий тайны древней неведомой магии. Человек, выживший в обряде посвящения в нежить, свободно общающийся с темными созданиями Мрака. Кандидат на место четвертого Хранителя. Завтра мы можем открыть новую страницу в летописи наших кланов.

– А что скажет Энна-эной? Она была с ним вместе весь долгий опасный путь. Она даже признала его равным себе и разделила с ним ложе.

Девушка помолчала, затем уверенная гордая улыбка появилась на ее лице:

– Если совет окажет великую честь Глэду и проведет обряд, то я буду рада. Такое признание достоинств моего спутника о многом говорит. Значит, я не ошиблась, увидев в нем великого воина. Я прошу совет разрешения лично начать завтрашний обряд.

– Мы пока ничего не решили, – напомнил старейшина.

– И все же, если совет решит…

– Хорошо. Мы выслушали тебя, и мы услышали все, что ты хотела нам рассказать.

Тома-лоэрой поднялся и произнес положенную по протоколу фразу:

– Пусть боги воды и ветра напоят наши реки, пусть боги земли и огня обогреют наши всходы. Да укроет Лес нас от врагов. Да сохраним мы и приумножим его дары…

Поклонившись, он закончил совет, напомнив на прощание:

– На рассвете я жду старейшин кланов с решением о судьбе человека.

Сверкающая роса блестела в утренних лучах солнца. Слабый ветерок пробегал по траве, и разноцветные сияющие бриллианты мокрой россыпью падали на землю. Глэд услышал громкий стук в дверь и отошел от распахнутого окна.

С порога ему улыбнулась Энна-эной, одетая подчеркнуто торжественно: черный жакет, свободного кроя темно-коричневые брюки и украшенный серебром пояс с кинжалом в инкрустированных драгоценными камнями ножнах. Рядом с девушкой молчаливо застыл седовласый эльф. Айрах-сэрой ограничился простым костюмом лазурной расцветки с легким мечом на поясе. Сдержанно поклонившись Глэду, следопыт легко спустился со ступенек на цветную дорожку и стал ждать.

Девушка обняла мужчину, затем придирчиво его осмотрела и подарила еще одну улыбку:

– Пойдем, совет ждет тебя.

– Не слышала, чем они меня могут порадовать?

– Нет, я слишком маленький человек, чтобы главы кланов рассказывали мне о своих мыслях. Но я надеюсь, что сегодня твой день, и мечты сбудутся.

– Наверное, – вздохнул Глэд, направляясь следом за эльфами. – Я устал видеть сны, смысла которых не понимаю. Так хочется разобраться в том, что мне пытаются шепнуть боги, или кто здесь заведует сновидениями.

Переходя с дорожки на дорожку, они дошли до широкой поляны, край которой упирался в стволы огромных деревьев, широко раскинувших могучие ветви с багрово-красными листьями. Отбрасываемая ими густая тень ложилась на землю разнообразием красок с оттенками красного цвета. На полированных плитах застыли многочисленные эльфы в парадных одеждах. Похоже, на встречу с безглазым гостем не поленились прийти все главы темных кланов, включая магов и прочих уважаемых граждан города. Пройдя в центр украшенной сложным орнаментом площадки, Глэд остановился и осмотрелся. Восторженное утреннее настроение растаяло легким дымом, оставив после себя горькое беспокойство.

Сотни эльфов с холодным молчаливым любопытством разглядывали чужака. Глэд не заметил ни одного доброжелательного взгляда. Похоже, не так-то легко получить признание у древнего народа, тысячелетиями ведущего войну со всем окружающим миром.

Из группы торжественно замерших старейшин вышел Тома-лоэрой. Легкий черный плащ волной стелился вслед его стремительным движениям. Подойдя к замершим посреди поляны, старейший Поющий поздоровался со всеми и повернулся к гостю:

– Совет согласился дать ответы на твои вопросы, человек. Ты узнаешь истину, скрытую от тебя во мраке заблуждений или невежества. Спрашивай.

Глэд задумался на пару минут, потом стал медленно говорить, тщательно подбирая слова:

– Год тому назад я попал в неприятную историю. Мне подарили души четырех разных существ. Один из них – эльф. С тех пор как я вернул себе здравый рассудок, часто ночами мне снятся сны. Одинаковые сны. Я ощущаю, что меня зовут Таланты. Ваши волшебные деревья, хранящие души лесного народа. Я прошу разрешения у совета темных кланов провести несколько дней в Варра-лор. Я прошу разрешения побыть рядом с Талантами. Мне необходимо понять, что хотят мне рассказать эти гиганты. Почему они нашли меня среди северных скал и позвали сюда, через весь Фэгефул?

Тома-лоэрой выслушал его и, помолчав несколько мгновений, ответил:

– Я не знаю ответа на твой вопрос. Но знаю, как его получить. Тот, кто хочет разговаривать с Талантами, должен пройти обряд. Добровольно. В ходе обряда невысказанные вопросы получат ответы, а мы определим, чего ты стоишь на самом деле.

Глэд замер, прислушиваясь к нарастающей в душе тревоге. Что-то беспокоило его, не давая расслабиться.

– А без обряда я не могу просто побыть рядом? Мне кажется, что пребывание в вашем городе позволит мне найти ответы.

– Таланты не будут говорить с чужаком. Скорее, они просто отторгнут тебя, задавят ночными кошмарами, и ты вынужден будешь бежать с наших земель. Обряд – единственный шанс для тебя.

Эльф шагнул ближе, вглядываясь в пустые глазницы:

– Ты сказал, что в тебе есть часть души эльфа. Прислушайся к ней. Что она скажет тебе?

– Она молчит. Мои братья оставили мне воспоминания о прожитой жизни и покинули меня.

Тома-лоэрой сложил руки на груди и равнодушно бросил:

– Тебе решать. Совет готов провести обряд, если ты согласишься на него. Человек, хвастающий памятью эльфа, должен понимать, какую честь ему оказывают. Обычно мы даже трупы людей выбрасываем в степь, чтобы не кормить Лес падалью. А радитебя собрались лучшие представители кланов.

Взглянув на заигравшего желваками Глэда, старейший Поющий шагнул назад и взглянул на замершую рядом Энну-эной:

– Твой гость привык все получать без труда. Орки назначили его командиром. Нежить провела с почестями через Перешеек. Мы приняли его без каких-либо условий. А он все еще думает, стоит ли снизойти до нас. Хотя каждому встречному рассказывает о сокровенной мечте: возможности поговорить с Талантами. И вот он здесь. Ему осталось сделать шаг, единственный шаг. Вместо этого человек начинает метаться и придумывать себе новые отговорки. Лишь бы не напрягаться, не нести ответственность за собственное решение.

Девушка протестуя вскинула ладонь:

– Подожди, учитель. Наш гость просто не ожидал, что его мечта может сбыться так скоро. Позволь мне.

Она прижалась к плечу Глэда и тихо заговорила:

– Послушай, мы собрались здесь ради тебя. Все, слышишь? Все старейшины темных кланов, все наши маги. Это выдающийся день. Еще ни разу человеку не позволяли так близко стоять рядом с нашими хранителями. Вспомни, ведь ты сам стремился сюда. Ты сам хочешь найти ответы на мучающие тебя вопросы. Так почему ты остановился в шаге от мечты?

Глэд вздохнул, не понимая, что творится с ним:

– Не знаю. Боюсь, я не готов именно сегодня сделать этот шаг.

– Что тебе говорит память эльфа? Разве она привела бы тебя сюда, желая зла? Ведь это и есть ты сам. Получеловек-полуэльф… Поверь, тебе оказана великая честь. Я буду рада, что начну твою инициацию. И безмерно счастлива, что после долгой и опасной дороги мы вернулись домой. Так в чем же дело?

Мужчина молчал, ощущая, как убегают минуты и как продолжает ворочаться в груди непонятная тревога, никак не желающая оставить его в покое. Он взглянул еще раз на огромные деревья, сияющие золотом в лучах взошедшего солнца, и покачал головой:

– Я не готов. Прошу простить меня, но мне надо подумать. Завтра утром я смогу дать ответ. Прошу не судить меня строго и не обвинять в трусости или нерешительности. Я пока не готов к разговору с Талантами.

Тома-лоэрой удивленно вздернул бровь, неодобрительно посмотрев на гостя:

– Подумать? Тебе было мало времени в путешествии? И ты считаешь, что еще один день добавит тебе решительности?

Человек молчал, упрямо сжав губы. Эльф вздохнул и развел руками:

– Это твое решение. Я не в силах повлиять на него. Каждый в этом мире делает собственный выбор. И отвечает за этот выбор лично…

Стоящий сзади мужчины следопыт с седыми волосами неслышно приблизился и приложил раскрытую ладонь к затылку Глэда. В голове безглазого гостя будто взорвалась бомба, коверкая восприятие окружающего мира. Айрах-сэрой подхватил осевшее тело, к которому уже устремились несколько крепкоплечих эльфов. Накинув на ослабевшие руки петли, они разошлись в стороны, распяв тело на туго натянутых веревках. Безглазый помотал головой и медленно пришел в себя, дыша ртом подобно выброшенной на берег рыбе.

Энна-эной встала перед ним и с легкой грустью в голосе произнесла, доставая кинжал:

– Ты должен верить мне. И себе. Ведь нет большего счастья для эльфа, чем познать истину и укрепить дух на пути самосовершенствования.

– Я всего лишь просил дать мне время подумать.

– Прости, но от предложения совета не отказываются.

– И теперь ты вырежешь мне сердце?

– Иногда мне кажется, что ты лжешь, говоря про доставшуюся тебе память. Или тебе достались воспоминания очень глупого эльфа. Если мне захочется тебя убить, я пришлю вызов. А сейчас тебя лишь надо подготовить к обряду.

Девушка скользящими движениями разрезала всю одежду на распятом на веревках мужчине. Затем аккуратно кинжалом нарисовала на груди цепочку кровавых знаков и отошла в сторону. Ее место занял Тома-лоэрой, равнодушно ожидавший своей очереди:

– После начала обряда я задам тебе ряд вопросов. На них надо будет ответить максимально подробно. Я готов вытерпеть твой дикий акцент, но постарайся говорить медленно и внятно.

Глэд мотнул головой:

– Я пришел к вам с миром и просил малого. Вы же решили все сделать по-своему. Зачем? Разве я угрожаю темным кланам? Разве одиночка может как-то навредить вам? Почему не позволить мне просто пожить здесь несколько дней?

– Потому что у нас есть вопросы, и мы хотим получить на них ответы.

– Спрашивайте, я отвечу без принуждения. К чему все это?

– Ответишь. Я в этом не сомневаюсь.

Человек в ярости замотал головой, срывая в крике голос:

– Я пришел с миром! Пусть боги вразумят вас! Я пришел с миром и не желаю вам зла! Я говорю на вашем языке и знаю ваши обычаи! Часть моей души досталась мне от эльфа! Так почему вы поступаете со мной как с преступником?!

Старейший Поющий отошел в сторону и подал знак эльфам, с трудом удерживающим веревки.

– Я требую ответ у совета! Я имею на это право!

Собравшиеся на площади засмеялись. Один из старейшин весело выкрикнул:

– Совет ответит тебе завтра, человек. Считай, что мы проявим великодушие, выслушав твое требование. Надо же, этот наглец и в самом деле возомнил себя эльфом.

Бьющееся обнаженное тело подтащили к одному из стволов, развернув и прислонив обнаженной спиной к шершавой коре. Веревки завели за дерево и натянули еще сильнее, выворачивая руки в суставах. Пятеро магов, встав перед скрипящим зубами от бессильной ярости человеком, протянули к Таланту руки и прошептали короткое заклинание. Заскрипевшая древесина подалась, и бьющееся тело будто-то вмялось в мягкую глину, провалившись частично внутрь ствола. По голой коже заструился древесный сок, оставляя после дымящиеся дорожки. На расползающуюся на глазах кожу рывками наползла кора, покрывая тело уродливой коростой, оставив свободной только дергающуюся голову, в муке молотящую затылком по дереву:

– Будьте вы прокляты, твари! Мама, как больно! Как больно!.. Брат! Брат!!! За что ты предал меня! Ты же знал, ты же бежал от этого! Почему ты привел меня сюда, навстречу этим кровавым кошмарам!.. Боже, как мне больно! Мне бо-о-о-ольно-о-о!!!

Висевшая на тонкой цепи капля оплавленного металла сверкнула и зашипела, соприкоснувшись с плотью Таланта. Дерево дернулось, но металл уже поплыл, вплавляясь в истерзанное тело, растекаясь сияющей кляксой на дымящейся груди. Следом за подаренным гномами амулетом распалась и цепочка, оставив после себя кровавые язвы. Спустя миг кора затянула остатки обнаженного тела. Глэд в беспамятстве уронил голову, лишившись остатков сил.

Тома-лоэрой расправил складки плаща и подошел к еле заметному в солнечных лучах клубу дыма, застывшему в неподвижности.

– Хранители довольны? Мы сдержали данное слово.

– Мы довольны… – Дым принял форму призрачного черепа с кривыми загнутыми зубами, – Сообщите нам, когда все будет закончено.

– Я лично свяжусь с вами после обеда.

– Не стоит торопиться. Можете потратить неделю или месяц, если понадобится. Нас интересует только результат.

Эльф усмехнулся:

– Как скажете. Тогда мы, не торопясь, пообщаемся со странным человеком и сообщим вам после завершения обряда.

Проследив, как тают в кристально чистом воздухе остатки серого облака, старший Поющий повернулся к застывшим рядом магам:

– Надеюсь, мне не придется сидеть рядом с ним неделю.

– Человек сломается через несколько часов. В крайнем случае завтра утром его личность рассыплется на куски, и мы сможем покопаться в остатках.

– Хорошо. Никто не в силах бороться с Талантами. Они ломали великих магов еще на старом континенте.

– Нам обязательно надо будет вернуть его этим мумиям?

– Конечно. Мы чуть-чуть подправим вновь собранный человеческий разум. И среди Хранителей у наших кланов появится верный и надежный друг. Мы не зря живем тысячелетия. Это позволяет нашему народу планировать на века вперед, заботясь не только о сиюминутных интересах. Когда Владыка вернется, нам нужен будет свой человек рядом с троном. Ради этого я готов отвешивать поклоны мумиям, гномам, криволапым оркам и зубастым лягушкам, гоняющим речных крокодилов. Ведь я не забыл…

– …что интересы кланов превыше всего, – хором закончили мысль маги, с почтением склонив головы.

– Я буду у себя. Если наш бродяга начнет говорить раньше обеда, позовите меня. Мне будет интересно узнать, какой безумец отдал ему часть вечной души.

Кроваво-бурая пелена изредка расступалась, освобождая бьющееся в тисках боли сознание. Тогда Глэд видел перед собой лица палачей, настойчиво повторяющих свои вопросы:

– Откуда ты пришел, человек? Как звали эльфа, подарившего тебе свою душу? Кто научил тебя магии мертвых? Как тебе удалось остаться в живых при пляске нежити?

Но разрываемый на куски человек лишь ругался, кашляя кровью, и проклинал темные и светлые кланы одновременно. Если истерзанное тело успевало накопить крохи сил, он пытался вырваться из ловушки. Но равнодушный гигант с багровыми листьями пророс тысячами игл в человеческую плоть и не думал отпускать добычу. Обжигающие кислотой ядовитые соки Таланта все глубже вгрызались в безглазого человека, осипшего от нескончаемого крика. Единый когда-то разум начал дробиться, вновь превращаясь в пять самостоятельных созданий, карикатурно напоминающих четырех древних воинов и хнычущего в темноте бывшего бухгалтера. Пару раз этот жалкий кусок памяти выплывал наверх, и тогда Глэд плакал и умолял бесстрастных мучителей пожалеть его. Грязные зеленые слезы катились по изможденному лицу, а заплетающийся язык мешал в кучу мольбы и жалобы, нескончаемым потоком рвущиеся наружу. И так до момента, пока серый окружающий мир не отступал перед мраком беспамятства. Вернувшись с первыми проблесками сознания в реальность, маленький человечек снова плакал и бредил, скрывая за собой океан бешенства и ярости, бушующий в глубинах полумертвого тела. Ярости, которая противостояла любым попыткам навязать чужую волю, разрушающую своим могильным холодом любую ворожбу, оплетающую меркнущее сознание.

Сменив черный парадный плащ на обычную походную накидку, Тома-лоэрой внимательно разглядывал обессилевшего пленника, чья поникшая голова торчала над уродливым наростом на стволе Таланта. Рядом застыли уставшие маги.

– Похоже, Хранители что-то скрывают. Недаром они сказали, что готовы ждать месяц. Не думал, что этот слизняк продержится больше часа. А прошли уже сутки, однако он все еще плюется ядом, подобно камышовой жабе.

– Мы не смогли пока добраться до его истинного сознания. Какие-то обрывки личности, куски воспоминаний. И тьма при любом движении вглубь.

– Хорошо. Оставим его на пару дней. Когда Талант окончательно разрушит его разум, мы вернемся. Да, потом придется подольше повозиться, восстанавливая мозги непокорного человека, но цена победы покрывает все затраты сил и времени. Мы подождем.

– Нам продолжать плести заклятия?

– Нет необходимости. Отдохните. Когда я вернусь в город, мы продолжим вместе. Повесьте пару сторожевых знаков, этого будет достаточно.

Маги пошептались, творя заклинания, и разошлись. Старейший Поющий под сенью Талантов с интересом посмотрел на пленника, буркнул себе что-то под нос и пошел к ожидающей его ученице.

– Да, ты привела очень интересный образец человеческой породы.

Энна-эной гордо вздернула подбородок:

– Я говорила, что мой выбор не был сиюминутной прихотью. Он еще покажет себя, когда закончится инициация.

– Да, покажет. Боюсь только, что по вине его ослиного упрямства от человека останется лишь обглоданный костяк.

– Ну я найду, с кем мне разделить ложе. Зато обрету верного друга и надежного защитника наших интересов.

– Согласен. Хорошо, давай оставим дела. Следопыты загнали отличного матерого секача. Давно не охотился в удовольствие. Пойдем, нас уже ждут.

На опустевшей поляне только легкий ветерок играл с пахучими цветами, да изредка доносился сиплый кашель искалеченного пленника. Солнечные лучи попытались еще раз пробраться в сумрачную кровавую тень и вновь потерпели поражение. Обиженное солнце засобиралось на запад, и вскоре сумерки, напоенные стрекотом кузнечиков, медленно окутали Старый город.

Тонкий ручеек воды полился в пересохшее горло, и Глэд тяжело закашлялся, подавившись. Но затем жадно раскрыл рот, ловя бесценную влагу. С трудом приоткрыв пустые глаза, он собрался с силами и в плывущем сером тумане с трудом различил комок меха, висящий на тонкой нити перед его лицом. Насколько человек смог разобрать, один из ириатов устроился на палочке, привязанной к длинной удочке, конец которой держали укрывшиеся сородичи.

Смяв лапами широкий лист, с помощью которого он напоил человека, Мейстер еле слышно зашипел, торопливо мешая слова:

– Безмозглый человек все еще верит в дружбу эльфов? Или ты увидел правду, о которой я говорил?

Истрескавшиеся губы с трудом шевельнулись, но измученный пленник не смог выдавить ни слова в ответ.

– Послушай, друг Мрака. Мы можем освободить тебя. Проклятые длинноухие привыкли, что им никто не может дать сдачи. Тем более в их родном гнезде. Поэтому мы сможем обмануть эти детские заклятия и заставим дерево отпустить тебя. Но вот добежать до края Леса тебе придется самому. Сможешь?

Лицо Глэда скривилось, но в пустых глазницах загорелись искры зеленого пламени.

– Ха, человек! Я узнаю этот огонь! Именно он горел на наших алтарях! Слушай меня, переполненный ненавистью. Я, Мейстер из рода ириатов, истинных владык Леса у Пределов, предлагаю тебе сделку. Ты обещаешь, что уничтожишь проклятые богами Таланты, пьющие кровь нашей земли. А мы освободим тебя и окажем всю возможную помощь, чтобы помочь тебе бежать из плена и добраться до степи. Согласен?.. Я спрашиваю, ты согласен?

– Да, – просипел человек.

– Хорошо. Помни, у нас с тобой нет ничего. Ни дома, ни богатств. У тебя даже верных друзей нет. Но у нас есть слово, которым мы распоряжаемся. И данное слово стоит больше, чем все сокровища этого мира.

– Освободи… меня… И я… помогу… отомстить… – прохрипел обтянутый почерневшей кожей череп, торчащий из дерева.

– Хорошо. Жди меня.

Мохнатый зверь исчез и вернулся минут через десять. Он аккуратно сжимал лапками лист лопуха, снова свернутый в самодельную чашу. Взлетев на тонкой нити, Мейстер аккуратно влил в раскрытый рот несчастного новую порцию отвратительно пахнущей жидкости. Убедившись, что Глэд все выпил, ириат замахал лапами, требуя вернуть его на землю. Затем собравшиеся в кучу мохнатые тела засуетились, попискивая, и распались на две группы, каждая из которых тащила по половинке мертвой лягушки.

– Земля и травы не любят, когда их заставляют кормить прожорливые эльфийские заклятия. Куда лучше скормить чужой магии лягушку.

Засиявшие зелеными искрами, в воздухе возникли два сложных знака, охраняющие подходы к дереву. Брошенные в воздух куски лягушки зависли в центре магических охранных заклятий, смявшись в бурые комки.

– Хорошая лягушка – это мертвая лягушка. А магия эльфов не любит мертвую плоть. Нет жизни – нет магии.

И с тихим звоном магические знаки рассыпались зелеными искрами, опавшими на густую траву.

Подойдя ближе к пленнику, Мейстер прислушался:

– Надо же, как ты крепко врос. Обычно наш яд приводит проклятое дерево в бешенство намного раньше. Хотя…

Не успел он договорить, как скрипнула кора, и с обнаженного тела стали отваливаться засохшие куски, обнажая окровавленную плоть. Дерево протяжно вздохнуло, и человека вышвырнуло на поляну с такой силой, что он пролетел несколько метров и тяжело упал на гладкие плиты. В траве зашуршало, и на полированную поверхность выбралось несколько сотен мохнатых зверьков, несущих в лапах пучки травы и листья лопуха. Скрыв под собой человека, ириаты заботливо облепили его листьями и обвязали самодельные повязки травинками. Закончив перевязку, подхватили впавшего в беспамятство Глэда и молча потащили его прочь, направляясь в сторону кустов, дающих спасительную густую тень.

Застывший под лунными лучами Мейстер повел вокруг носом, прислушался к ночным звукам и довольно пискнул:

– Доброй ночи, проклятый народ! Я верю, что завтра утром вы потеряете хорошее настроение и получите изрядную головную боль. Вы сделали все возможное, чтобы превратить безглазого демона в своего врага. И поверьте, я постараюсь спасти его несчастную голову от ваших мечей. А когда он вернется, никто и ничто не сможет спасти вас…

Отвесив поклон несуществующей аудитории, зверек подпрыгнул от возбуждения и помчался следом за соплеменниками, бесшумно удирающими все дальше в Лес. До первых солнечных лучей еще оставалось больше пяти часов. Пять часов спокойствия и тишины в Варра-лор.

Глава 14 ПЕСНЯ БЕЗУМНОЙ СТАЛИ

Никто не знает, что представляет собой Лес, населенный эльфами. За последнюю тысячу лет ни один человек не смог проникнуть туда и вернуться живым. Совет но изучению диких земель полагает, что лесной народ наполнил свои земли ядовитым туманом, убивающим все живое. Если вы окажетесь на границе степи, не пытайтесь проникнуть во враждебные нам заросли…

Глава пятая из книги с картинками «О диких и враждебных странах»

Июнь

Страшный призрак брел по ночному Лесу. Двуногое существо с белым ежиком волос на обезображенном белесыми пятнами черепе, со свисающими лохмотьями кожи на покрытом коростой теле. Многочисленные язвы и рубцы изгрызли истерзанную плоть, источая вокруг кислый запах. Впереди призрака бежали несколько мохнатых зверьков, похожих на хомяков размером с кошку, укутанных в мохнатую пушистую шубку.

Когда неизвестный терял силы и падал, его проводники с писком возвращались и старались помочь ему подняться. Истерзанный беглец отдыхал минуту, другую, собирался с силами, с трудом поднимался и снова брел дальше. В его глазах ярко сияли всполохи зеленого огня. Все пожирающая ненависть гнала его дальше и дальше от проклятого богами города, выбранного сотни лет назад в качестве столицы темных эльфов.

Грациозная фигурка склонилась над небольшим кустом, и девушка внимательно осмотрела пару надломленных веток. Рядом с ней неслышной тенью возник некто в зеленом свободном костюме.

– Эта проклятая тварь водит нас за нос уже который час. Если мы и дальше будем бегать только по его следу, опоздаем к обеду домой, – недовольно наморщила носик Энна-эной.

– Предлагаешь послушать Лес?

– Да.

– Тогда мы потеряем весь интерес от охоты. Вытропить секача, найти его лежку, а потом вступить с ним в схватку – что может быть лучше?

– Лучше, это когда вонзаешь зубы в свежий окорок, только что поджаренный на костре.

Тома-лоэрой рассмеялся, любуясь ученицей.

– Успеем. Кабан в получасе ходьбы от нас. Дальше бурелом, он укрылся там. Не торопись, и к обеду мы получим удовольствие и от охоты, и от жаркого. А потом вернемся в город.

Девушка вздохнула, шагнула в сторону кустов и замерла, настороженно прислушиваясь. Рука потянула кинжал из ножен, но замерла в ответ на успокаивающий жест учителя:

– Это Айрах-сэрой, а не гости с запада. Только почему бегом?

Мелькнув среди деревьев белоснежной гривой волос, следопыт выскочил к охотникам:

– Вести из Варра-лор.

– Он умер?

– Бежал.

– Бежал?! – Лицо Тома-лоэрой исказила гримаса удивления. – Это невозможно!

– Мы нашли следы подземного народа. Они освободили пленника и уволокли в Лес. Погоня нашла следы, что вели к реке. Сейчас обшаривают окрестности.

– Что говорит Лес?

– Травы, реки и деревья молчат. Проклятые землеройки не оставляют следов.

– Мы возвращаемся в город. А ты с охотниками двигайся сразу к перелескам. Начинайте поиски оттуда. Мы же погоним его с нашей стороны. Как бы мохнатая мелочь ни пряталась, но мы найдем их запах в ближайшие часы.

Следопыт приложил руку к груди и умчался. Энна-эной удивленно смотрела на улыбку, тронувшую губы учителя.

– Надо же, бежал. Знаешь, меня это начинает забавлять. Когда мы его вернем, я лично займусь твоим другом. Давно не встречался с кем-либо достойным… Пойдем, нам надо вернуться в Старый город. Не удивлюсь, если главы кланов уже переругались между собой, пытаясь выторговать для своих гончих наиболее лакомые пути поиска. Необходимо согласовать действия. Этот бродяга нам нужен живым…

Глэд сидел в ручье, погрузившись в воду по пояс. Наложенные ириатами повязки с мазями отвалились, выполнив свою задачу. Почти лишенное кожи тело беспощадно саднило, окатывая волнами боли при любом движении. Но человек уже не обращал на это внимания. С трудом удерживаясь на грани безумия, он боролся с желанием завыть от бессильной злобы на весь Лес. Грудь переполняли всепоглощающая ярость и ненависть, но еле живое тело с трудом двигалось, неспособное на полноценный бой. Глэд понимал, что первая же стычка с преследователями закончится для него поражением.

– Эй, Мейстер, ты где? – тихо позвал человек.

На берегу показался мохнатый зверь, он брезгливо отряхивал испачканные в грязи лапы.

– Отдохнул? Надо идти дальше.

– Напой мне песню золотых муравьев.

Ириат яростно замотал головой:

– Еще чего! Заклятие сожрет тебя!

– А без него нас настигнут уже через час. Мне нужны силы, Мейстер. Много сил. Чтобы отбиться. Чтобы добежать до степи. Чтобы перебраться через нее. Я дал тебе слово и должен его сдержать. И я знаю, как это сделать.

Зверек заинтересованно подался вперед и засопел:

– И как?

– Мне нужно добраться до империи. Дальше я знаю, что делать. А для этого напой мне песню.

– Золотых муравьев истребили еще прадеды нынешних эльфов.

– Зато вы сохранили тайну их короткой жизни. Я знаю, если неправильно спеть – погибнешь. Но если заклятие наложено верно, я смогу встать на ноги и бежать.

Ириат пригорюнился, наморщив мохнатую мордочку:

– Да, поздно мы тебя спасли. Талант убил твой разум. Ну как хочешь. Повторяй за мной.

И Мейстер тихо начал насвистывать сложную мелодию, помахивая себе в такт левой лапой. Глэд пристально следил за ним, старательно копируя каждый жест и напевая мотив – нота за нотой.

Медленно бегущая вода заволновалась, вторя плывущей над прозрачной поверхностью музыке, выпустила тонкие прозрачные щупальца и стала медленно подниматься по сидящей в ручье фигуре. Звуки все затихали и затихали, а тонкие пальцы ручья поднимались все выше. На последнем слоге заклятия Глэд захлебнулся, закашлялся и рухнул головой в ручей. Ириат понурившись сидел на берегу, глядя на медленно успокаивающуюся поверхность.

Разбрызгивая воду, Глэд рывком вынырнул, судорожно хватая ртом воздух. Откашлялся и медленно поднялся, выпрямившись во весь рост. Мокрое тело заблестело в солнечных лучах. Хрипло рассмеявшись, мужчина повел плечами и размял руки.

– Так-то лучше. Намного лучше. До степной границы я не добегу, но песенку спеть вполне сумею.

Зверек перестал вычищать грязь из шерстки и удивленно скосил глаза-пуговки на человека, делающего странные жесты:

– Какие песни? Мы наложили на тебя заклятие, больше ничего не требуется.

– Да, я ощущаю прилив сил. Но хочу спеть еще пару куплетов. Для лучшего самочувствия.

И Глэд захрипел, выплевывая слова, скрипуче раздирающие загустевший вокруг него воздух. Взмахивая руками, мужчина резко хлопал ладонями по водной поверхности, но та бежала прочь, будто пыталась избежать любого контакта с изувеченными руками.

Услышав первые звуки, Мейстер завизжал в полный голос:

– Не смей! Эта тварь убьет нас обоих, а потом сожрет весь Лес в округе! А эльфы будут здесь через несколько минут, такую магию они чуют на другом побережье!

Но Глэд не обращал внимания на вопли ириата и испуганный визг его товарищей в кустах. Закончив заклинание, он резко хлопнул в ладоши и выдохнул:

– Здесь и сейчас!

Сгустившийся вокруг воздух плавно перетек с распахнутых ладоней вперед, и над ручьем возникла прозрачная фигура, отдаленно напоминающая человека. Шипастые конечности, кривой корпус и крупный череп, с ненавистью взирающий на посмевшего побеспокоить его смертного. Еле слышный шепот заставил лохматого проводника упасть в траву и зажать лапами уши.

– Я же говорил, человек, что ты ходишь по краю. И с каждым днем все больше топчешь мои тропы, пренебрегая дорогами живых.

– У меня хорошая память, демон. А еще я отлично помню все сказанное тебе подобными в древности. Эти слова записали в книгах и передали потомкам. Правда, потомков потом перебили близкие родственники, но Эллеро-рой из клана Пьющих яд сумел передать мне накопленные знания. Знакомое имя, не правда ли?

– Да. Я помню его. Очень осторожный был эльф, избегал дергать судьбу за хвост.

– А у меня нет выбора. После того как меня напоили соком Таланта, я очень хочу покинуть вечеринку.

– Для этого ты призвал Мрак?

– Я позвал лишь тебя. И хочу предложить отличное развлечение.

– Мы не заключаем сделки с живыми.

– Где ты видишь живых?

В бешенстве Глэд схватил призрака за горло. Ладони человека окутались дымом, но он не обращал на это внимания. От неожиданности демон дернулся, но Безглазый держал крепко, приблизив свои налитые зеленым сиянием пустые глазницы к морде монстра:

– Ты меня принимаешь за живого? Меня? Тогда скажи, как это я, живой человек, могу вцепиться тебе в глотку? Может, стоит изменить мнение на мой счет?

Руки человека побелели, остатки кожи сухими крупинками пепла посыпались вниз. Но от локтей к ладоням заскользили золотые искры. Заклятие ускоренного восстановления жизни и смертельное дыхание мертвой твари столкнулись друг с другом, неспособные уничтожить или победить одно другое.

– Слушай меня, тварь! Я не только знаю о вас все, о чем ты и твои друзья разболтали века тому назад. Я знаю, что вам нравится, что вы любите и что ненавидите. А недавнее приключение лишило меня последних иллюзий в этом мире… Послушай меня, ловец душ. Я точно знаю, чего я хочу. И точно знаю, чем могу заплатить. Поэтому предлагаю тебе сделку, подобную которой ты еще не заключал в этом проклятом мире.

Демон рывком сорвал руки человека со своего горла и оскалил зубы:

– Говори, человек. Надеюсь, ты в самом деле придумал что-то необычное. Потому что мое терпение закончилось!

– Мои силы на исходе. Я черпаю крупицы жизни, стремительно старея. Измени заклятие, дай мне силы! Я должен вырваться из Леса и не сдохнуть при этом от старости! Напои наложенное заклятие магией Мрака, пусть оно восстановит меня, даст сил, пируя при этом на просторах тьмы.

– А взамен?

– Эльфы. Души эльфов. Сколько сможешь убить.

Демон захохотал, расплескивая воду ручья вокруг. Он хохотал до слез, до икоты, растворяясь в виде тумана и снова обретая ясные очертания. Устав смеяться, возник тенью за спиной человека и прошептал на ухо:

– Дурак, мы не можем убивать эльфов. Их магия не позволяет нам этого. Поэтому во тьме нет ни одной их души.

– Я знаю, как это сделать. Я научу.

Туман растаял, будто его и не было. Взбаламученный ручей успокоился, продолжив свое неспешное течение. Вода журчала, омывая ноги сгорбившегося человека, и неспешно бежала дальше. Мокрый Мейстер яростно фыркнул и начал отряхиваться. Но, замерев на миг, снова спрятался в траве.

Напротив Глэда возникла оскаленная морда, глухо дыша ему прямо в лицо:

– Никто не готов назвать цену на душу эльфа. Если ты говоришь правду, я стану неизмеримо богат во Мраке. Рассказывай.

– А что взамен?

– Я напою силой твое заклятие. Его хватит до границы со степью. Ты не потратишь ни капли своих сил. Сможешь драться с тысячей воинов и не почувствуешь усталости.

– В этом мире нет ничего дороже данного слова.

Демон раздраженно зашипел:

– Человек, сказанное мною равно данному обещанию. Если я тебе что-то пообещал, значит, я дал свое слово. А слово демона равносильно слову любой твари из Мрака. Мы никогда не лжем и не обманываем. Время играет на нашей стороне.

– Хорошо. Я принимаю твое слово, – устало согласился Глэд. – Слушай, пока проклятое дерево пожирало меня, пытаясь разрушить мой разум, я услышал в его тупых воспоминаниях много интересного. Эльфы не зря поклоняются своим багроволистым монстрам. Они долгие годы с удовольствием скармливают Талантам врагов, магов и несчастных жителей подземного народа. Их деревья питаются соками земли и магией Леса. Поэтому магия эльфов так сильна здесь, в порабощенном зеленом доме. Но стоит создать искаженное отражение их древних магических знаков, привнесенных с мертвых земель, и каждый убитый эльф подарит тебе свою душу.

– Каждый?

– Да. Без исключения. Конечно, многие из них сильны в тайных науках. Это их любимое развлечение. И я более чем уверен, что, попав на глаза магам, ты обречен. Они вышвырнут тебя обратно во Мрак. Хотя в погоню за мной бросились сотни, если не тысячи. Пока их колдуны доберутся до тебя, ты успеешь порвать глотку не одному длинноухому.

– Я бестелесен, болван, как мне это сделать? Магия Мрака не действует здесь!

– Если изменить эльфийские руны развоплощения, ты обретешь плоть. Превратишься в реального монстра из крови и плоти. Пока их мечи не раскромсают тебя на куски, каждый убитый подарит тебе свою душу.

Демон прикрыл провалы глазниц, затем снова распахнул чернеющие в черепе дыры:

– Предложение принято. Говори заклятия.

Забившийся под кусты мохнатый зверек тихо скулил. Среди журчащей воды двое нарушали писаные и неписаные законы этого мира. Живой человек помогал духам мертвого мира обрести силы и плоть. Шепнув на ухо заветные слова, он начертил магические руны, пройдя сквозь которые неназванный гость превратился в чудовище, рухнувшее тяжелой тушей в ручей. Замерший на миг Глэд ощупал себя и радостно засмеялся: истерзанное тело налилось силой, прошли боль и ломота в мышцах. На оголенных участках появилась тонкая розовая кожа, покрывшая страшные рубцы тонкой пленкой.

Демон выбрался на берег, отряхнулся подобно собаке и тихо зарычал, почуяв полумертвого от страха ириата. Вставший рядом мужчина тронул плечо монстра:

– Не трогай малыша. Они и без того пострадали. Смотри, вон молодой ельник. Я чувствую, что погоня совсем близко. Предлагаю тебе добраться туда по деревьям, я побегу низом. Там будет отличное место для засады. Эльфы обязаны почувствовать, что я при помощи магии восстановил свои силы. Ты же для них будешь неприятной неожиданностью. Охотясь на человека, они столкнутся не с жертвой, а с убийцей. И не одним.

Наклонившись над замершим Мейстером, Глэд шепнул:

– Когда все закончится, я помчусь на юг. Спешите туда. По дороге встретимся. Мне понадобится проводник. Получив разок по морде, длинноухие не успокоятся. И только мои бесконечно восполняемые силы позволят мне покинуть эти гостеприимные места.

Ириат проводил глазами две мелькнувшие тени и со всех лап рванул в кусты, где уже копошились его сородичи. Сбившись плотной кучей, истинные мохнатые хозяева Леса помчались дальше на юг, как можно дальше от окончательно свихнувшегося человека и его нового временного союзника.

Стремительные тени замелькали между деревьев, окружая маленькую полянку, спрятавшуюся в середине густого ельника. Позади упавшего трухлявого ствола замер беглец, зажавший в руке крепкий корявый сук. Посмотрев на обнаживших мечи эльфов, Глэд весело засмеялся:

– Ребята, а вы не поцарапаете меня? Будет обидно, если проткнете мне брюхо и я изойду кровью.

Раздвинув замерших бойцов, вперед выступила Энна-эной. Нахмурила брови, разглядывая ободранную фигуру мужчины:

– Ты действительно решил умереть? А как же испытание?

Глэд искренне обрадовался, возбужденно притопывая на месте:

– Ой, кого мы видим! А к нам в гости пожаловала наша любимая подруга, верная соратница и надежда всего длинноухого народа! Не успела нового болвана в степях найти? Никто не бежит для удобрений косточки свои предложить?

– Хватит нести чушь, – рассердилась эльфийка, внимательно поглядывая на воинов, медленно сжимающих кольцо вокруг беглеца. – Ты сам пришел к нам, ты сам выбрал этот путь.

– Да, конечно. А когда решил отойти от плахи подальше, несчастному калеке тут же объяснили, что его мнение никому не интересно.

– После инициации…

– Засунь себе эту инициацию знаешь куда?! Я понял, почему мой брат молчал. Он до конца верил, что его сородичи способны убивать только людей, орков и всех остальных. Но твои учителя прикончили бедолагу. А теперь пытаетесь прикончить и меня. Вот только со мной просчитались. Как сказали старейшины темных кланов, я не эльф. И собираюсь это доказать.

Энна-эной вздохнула и сказала замершим перед броском охотникам:

– Живым! Можно сломать кости, но нельзя убивать! Сети запаздывают, попробуйте обойтись без них!

Глэд поудобнее перехватил недавно подобранную импровизированную дубину и громко выкрикнул:

– Она моя! Слышишь? Моя!

И стремительно шагнул назад, вколотив острый конец палки в глаз молодому эльфу. Тут же выдернул окрасившееся кровью подручное оружие, крутанул в воздухе и встретил ударом в живот налетевшего слева охотника в темно-зеленой одежде. На спину беглецу метнулось стремительное тело, пытаясь взять руки в захват, но Глэд провалился вниз, цепляя противника за шею. Они кувыркнулись вперед, и на земле остался лежать эльф с неестественно вывернутой головой. Тут же на земле образовалась куча-мала из рычащих в бешенстве бойцов. Заваленный телами врагов, Глэд успел выдернуть из попавшихся под руку ножен кинжал и вовсю орудовал им, нанося удары. В ответ кто-то ткнул ему мечом в бедро и попытался пробить плечо, но промахнулся и лишь располосовал левую руку.

Эльфийка смотрела на дерущихся и раздраженно покусывала губу. Судя по приглушенным крикам и ругани, человека почти смяли. Осталось лишь вырвать так неудачно доставшийся ему кинжал, и можно вязать руки и ноги. Обидно, что беглец успел использовать магию и восстановил силы для защиты. И теперь за его поимку приходится платить жизнями избранного народа. Ну ничего. После возвращения домой маги темных кланов смогут узнать, кто позволил низшей расе постичь великие тайны древних народов. Кто посмел вложить в бестолковую голову столь опасные знания.

Энна-эной погладила рукоять меча в ножнах и замерла, заметив краем глаза движение среди разлапистых ветвей высокой ели на краю поляны. Сердце испуганно замерло, но девушка не успела даже вскрикнуть, как с высоты на кучу-малу обрушилось нечто огромное. За секунду монстр расшвырял эльфов, возившихся с отчаянно сопротивляющимся человеком. Каждый удар когтистой пятерни разрывал тело, каждый взмах шипастой лапы крошил грудные клетки и отрывал головы. Разметав тела в зеленых костюмах, тварь оскалила зубастую пасть и радостно заревела, заставив колючие ели осыпать хвоей подбегающих к месту схватки новых бойцов.

Залитый чужой и своей кровью Глэд легко вскочил на ноги, бросив верно послуживший кинжал, и подобрал с земли два меча. Несколько ран на его теле на глазах затягивались, оставляя после себя лишь багровые шрамы. Расхохотавшись, человек указал сияющим в солнечных лучах клинком на девушку:

– Она моя! Остальные тебе! Кого успеешь!

И Безглазый прыгнул навстречу охотникам, возникшим на краю поляны. Поддержав его еще одним громогласным рыком, следом метнулась кошмарная тварь.

Мелькая между стволами деревьев, Глэд прокладывал себе кровавую дорогу в рядах противника. Не жалея дарованных ему сил, он рубил, колол и лишал жизни всех, кто попался ему на пути. Тренированное тело использовало весь опыт четырех воинов, подаривших ему свою память, свои наработанные годами связки смертельных ударов. Оба порхающих в руках меча вгрызались в чужую плоть, находя бреши в чужой защите, и неутомимо пели песню смерти, стремительно сокращая численность поискового отряда, настигшего беглеца в ельнике.

Неуловимый шаг вперед, совмещенный с встречным блоком на удар сверху. Тут же обогнувший слева чужую руку клинок колет в лицо противнику. Минус один. Отшвырнув корпусом завалившееся тело, левой рукой продолжает движение и встречает удар, направленный в спину. Правая рука перехватывает рукоять меча, и острие врубается в оставшийся открытым живот. Минус два. Три шага влево, обманное движение, и голова эльфа одиноко заскакала по торчащим из земли корням. Минус три. Трое мертвых в дополнение к двум десяткам уже убитых. А впереди мелькнувший среди деревьев шипастый силуэт походя откусил чью-то голову и разорвал на части смельчака, дерзнувшего встать у него на дороге.

Вывалившись из густого ельника, Глэд быстро осмотрелся. Несколько быстроногих следопытов пытались удрать, мелькая зелеными тенями среди деревьев. Безглазый мазнул магическим взором следом за ними и отметил сгорбленную тень, сияющую голубым холодным светом. Демон догонял одного из беглецов и не собирался оставлять в живых остальных. Потеряв интерес к обреченным охотникам, человек напряг обострившиеся во время схватки чувства и застыл, прислушиваясь к окружающему его Лесу. Затем повернул голову и безошибочно отметил рядом с кустарником гибкую фигурку. Не обращая внимания на разделяющее их расстояние, мужчина замахнулся и с чудовищной силой метнул меч. Порхнувший смазанной бабочкой клинок вонзился в бедро убегающей девушке и швырнул ее вперед. Оскалившись, Глэд устремился к упавшей добыче.

Энна-эной, привалившись к дереву, с трудом выдернула клинок из пробитого бедра и пыталась левой рукой зажать хлещущую кровь. Правая окровавленная рука стиснула рукоять небольшого меча, направленного в сторону медленно подходящего человека.

Глэд остановился перед девушкой. Мужчина был грязно-бурым от залившей его эльфийской крови. Отдышавшись после схватки, беглец криво улыбнулся своей преследовательнице:

– Вот и закончилось наше путешествие.

– Ты безумен! Призвать тварь из мира мертвых в наш Лес! На такое способен только…

– Кто? Эльф? Человек? Или полукровка?

Энна-эной вздрогнула и замолчала.

– Послушай меня, лживая дрянь! Это я пришел к вам с миром. Отдал оружие и просил лишь об услуге. Это я готов был поделиться знаниями бесплатно и без каких-либо условий. Но вы заплатили злом за добро. Вы отдали меня своим проклятым богам, превратившимся за века в гигантские деревья. Вы решили, что будете поступать, как всегда: брать силой чужое и распоряжаться чужими судьбами… Но вы просчитались. Не только лесные кланы умеют нарушать правила. Я тоже умею играть в войну без законов. И тоже не знаю жалости.

– Ты должен был пройти обряд и раскрыть заложенные в тебе силы! Потом мы приехали бы к Хранителям, и ты прошел бы посвящение. Никто не желал тебе зла!

Глэд наклонился вперед и медленно отчеканил, тщательно выговаривая каждое слово:

– А я не хочу. Не хочу быть Хранителем. Не желаю. И мое «не хочу» стоит дороже, чем все ваши тайные игры. С меня довольно.

Выпрямившись в полный рост, Безглазый взглянул на возникшую рядом шипастую тварь. Демон сосредоточенно жевал, вытирая лапами залитую кровью морду. Сглотнув, поковырял когтем между зубов и выдохнул:

– Мало. Но я слышу топот по дороге на юг. Там бегут очередные охотники на тебя.

– Сейчас пойдем. Подожди буквально пару минут.

Мужчина повернулся к замершей девушке и покачал головой:

– Я не услышал ни слова сочувствия от тебя. Ни сожаления, ни извинений. Значит, ты настолько свыклась с пропитавшим вашу жизнь враньем, что не видишь разницы между верным соратником и захваченным в плен рабом. Очень жаль. Как я теперь понял, ты и твой народ умеют лишь грабить, убивать и заставлять соседей служить вашим интересам. Надеюсь, боги помогут мне преподать вам урок.

Безглазый указал пальцем на свои пустые глазницы:

– Что ты видишь там?

Энна-эной всхлипнула и крепче сжала рукоять меча.

– Молчишь? Тогда я тебе отвечу. Там ты можешь увидеть лишь свою смерть.

Глэд молниеносно шагнул вперед, не обращая внимания на чужой меч, и вонзил клинок между черных глаз девушки, пригвоздив ее голову к дереву. Затем протянул руку и сорвал сияющий на груди золотой кулон.

Повернувшись к демону, приказал:

– Подбери мне хорошие сапоги, штаны и куртку. Еще удобный пояс и побольше оружия. Я пока смою кровь.

– С какой стати? – удивился монстр.

– Чем дольше я буду в отличной форме, тем больше врагов будут бежать следом за мной. Чем больше врагов, тем богаче твоя охота.

Почесав затылок, демон хмыкнул, опустился на четыре лапы и поскакал к лежащим у ельника трупам. Мужчина развернулся и пошел к тихо журчащему неподалеку глубокому ручью. Он хотел смыть с себя чужую липкую кровь, пролитую во имя мести.

Потом он сможет снова взять в руки оружие и продолжить свой бег. Добыча и охотники поменялись местами. Настало время отдавать долги.

С новой группой преследователей Глэд столкнулся рядом с неглубоким оврагом. Заметив багровые силуэты, стремительно бегущие навстречу, беглец рванул вбок и кубарем скатился по обрывистому склону. Минуту спустя следом молча метнулись эльфы. Несколько фигур застыли на краю обрыва, настороженно всматриваясь в густые заросли внизу.

Подобравшись к крайнему следопыту, демон прыгнул, оттолкнувшись мощными лапами от ближайшего ствола. Почувствовавший опасность воин успел развернуться, но острый как бритва выступ на локте монстра полоснул его по шее. Расправившись с первым, монстр рванул к следующим.

В кустах тем временем Глэд уже сцепился с нагнавшими его врагами. Легко ускользнув из-под брошенной сети, человек метнул в одного из нападавших небольшой топорик, отшатнулся от стремительного росчерка меча и шагнул в сторону, оставив один из своих мечей в чужом животе. Отбив пару ударов, пнул по голени молодого воина и от души рубанул другого противника, пытавшегося зайти за спину. Эльф принял страшный удар на гарду меча и отскочил назад. Глэд шагнул к эльфу, который не мог опереться на сломанную ногу, обманным движением закрутил меч и вонзил клинок в открывшуюся шею. Разворот назад, перекат, и безжалостная сталь ударила снизу в грудь очередному неудачнику. Не знающий усталости воин выдернул из упавшего тела второй меч и развернулся навстречу набегающим эльфам.

Наверху демон выдернул пару стрел из груди и в ярости пнул переломанное тело. Потом встал на край обрыва и стал высматривать следующую жертву. Мелькнувший внизу силуэт с серебряными волосами заинтересовал монстра.

Айрах-сэрой отер кровь, текущую из рассеченного лба, и осторожно вздохнул. Сломанные слева ребра нестерпимо ныли при каждом вздохе, но эльф покауспешно отражал все атаки неведомой твари. Двухметровая жилистая зверюга легко меняла направление движения, била бритвенной остроты когтями при первой возможности и упорно кружила вокруг, стараясь убить упрямого эльфа. Старший следопыт успел нанести несколько глубоких ран противнику, но враг не успокаивался.

Нанеся резкий удар в морду твари, Айрах-сэрой выбросил следом левую ладонь, и сияющий изумрудными бликами шарик ударил противника в бок. Раздался громкий хлопок, и демон схватился лапами за выжженный кусок, зарычав от боли. Продолжая связку, эльф шагнул вперед и рубанул мечом по левой передней лапе, отсекая ее. Потянул меч на себя, сменил хват и с торжествующим криком вонзил клинок в грудь врага. Но тварь лишь утробно ухнула, распахнула пасть и вцепилась острыми зубами в лицо воину. Бросив окровавленное тело, демон хрипло выдохнул, прижимая правую лапу к развороченному боку:

– У меня нет сердца, бегущий по травам. А у тебя больше нет души.

Захохотав, изувеченный монстр развернулся и ковыляя устремился на другой конец оврага, где Глэд отбивался от преследователей, заливая чужой кровью землю.

Высокий эльф замер на краю дымящейся глубокой воронки, с холодным бешенством осматривая место схватки. Стоявший рядом маг не рискнул начать разговор первым и молча замер каменным истуканом. Тома-лоэрой глубоко вдохнул воздух, смердящий падалью, и повернулся к почтительно склонившему голову эльфу:

– Что это было?

– Мы не знаем, старейший Поющий. Какая-то чужеродная и древняя магия.

– Почему мы не ощутили это раньше?

– Человек сумел спрятать ворожбу за лечением.

– Значит, беглец восстановил силы, вызвал это порождение тьмы и застал нас врасплох. Так?!

– Да, старейший… – испуганно вжал голову в плечи маг.

– Чем мы заплатили за нашу беспечность?

– Полсотни погибло у ручья. Там человек убил вашу ученицу. Больше сотни он и его тварь перебили у оврага. Там навсегда ушел к предкам Айрах-сэрой, лично возглавлявший поиск. И еще три десятка мы потеряли здесь, на поляне. К счастью, с последним отрядом шли три мага. Мы сумели сжечь монстра.

– А человек?

– После оврага они разделились. Его след мы потеряли. Пока потеряли.

– Пока?! Пока – это на сколько?! На день? Или два? Или на месяц? Подземный народ за неделю скроет все следы, которые мы можем найти! Мы обязаны перехватить беглеца за день, максимум – за два дня! Обязаны!

Тома-лоэрой наклонился к сжавшемуся в комок магу и зашипел, с трудом держа себя в руках:

– Призвать всех следопытов, перекрыть границу со степью. Немедленно! Каждый странный случай должен быть отмечен и передан в Варра-лор. Сообщить светлым кланам, что у нас появился общий враг. Я не удивлюсь, если человек попытается пробраться через их земли… Прочесать все заросли рядом с оврагом. Можете перекопать все тропки, что ведут оттуда, процедить по капле воду из всех ручьев и рек. Но если завтра к вечеру вы не найдете человека, я найду кого подарить Талантам!

Судорожно дернувшись, маг испуганно выдохнул и побежал отдавать приказы. Застывший рядом с ямой Тома-лоэрой медленно считал про себя, пытаясь подавить заполнившую его ненависть.

– Я найду тебя, человеческое отродье. Тебе нигде не скрыться. Нигде. Если потребуется, я перетряхну все земли до Усыпальницы. Я загляну в каждую дыру на Перешейке, если это понадобится. Но я найду тебя…

Кузнечики, уставшие от ночного галдежа, затихали. Легкий туман медленно скапливался в низинах, мягким одеялом укрывая дремлющие травы. Далеко на востоке тонкой полоской взбиралась на небо заря, вцепившись багровыми зубами в черноту неба. В густом кустарнике возникла еле заметная фигура с мерцающими зелеными отблесками в пустых глазницах. На плече человека сидел мохнатый зверек, вцепившийся закоченевшими лапами в воротник жесткой кожаной куртки.

Глэд погладил проводника и шепнул ему в распахнутое парусом ухо:

– Добрались, Мейстер. Хвала богам, добрались. Я бежал без остановки, дни и ночи, проклятые дни и ночи. И вот она – степь. Я чувствую, как тает заклятие. Дальше мне придется использовать собственные силы.

– Трудно превратиться из бога в простого смертного? – поинтересовался ириат, разминая лапы.

– Боги не тыкают глупыми железками во врагов. Боги сразу сжигают целые страны, не разбираясь в деталях.

– Ты понял, что я хотел спросить.

– Ты понял, что я ответил. Я получил только горечь в душе. Горечь и боль. И будь уверен, через несколько дней эта безумная гонка вернется ночными кошмарами. А мое обглоданное тело будет напоминать о себе при каждом шаге.

– Но ты все равно доберешься до империи?

– Да. Потому что я обещал тебе. Я не вернусь домой, пока не отомщу.

– Ты дал слово.

– Согласен. А мое слово стоит больше, чем все обещания демонов Мрака. Потому что я – человек. И мне есть что терять.

Посадив спутника на ближайшую ветку, Глэд взлохматил ему шерсть и попрощался:

– Как договорились, ждите меня или моих людей в назначенном месте. Может быть, мы придем через месяц или год. Но мы обязательно вернемся. А вы пока выполняйте мои указания.

– Мы сделаем, что ты просишь. И будем ждать. Возвращайся… Удачи тебе, танцующий с демонами. Иди смело, мы скроем все следы…

Когда солнце высушило росу, на окраине Леса появились первые следопыты из темных кланов. Но они не нашли одинокий след, уходящий на север. Еще долгие дни поисковые отряды прочесывали Лес, пытаясь выследить безглазую тень. Но так и не нашли беглеца. Не сломленный подземный мохнатый народ надежно укрыл все следы, чтобы дать шанс одинокому человеку сдержать данное им слово и уничтожить магическую душу древнего длинноухого народа.

Высохшая фигура, сидящая на опутанном паутиной кресле, потянулась и раздраженно хлопнула ладонями по подлокотникам.

– Я разобрался в плетениях магии, которая досталась нашему кандидату.

– Что ты нашел? – заинтересовались остальные Хранители.

– Эти бородатые коротышки откопали где-то остатки трона Владыки. Из одной капли древнего металла они создали амулет. Тень Владыки надежно укрывает владельца безделушки от наших взглядов. Думаю, что и твари с темной стороны не в состоянии самостоятельно найти человека.

– Надо лишь сорвать амулет, и мы сможем выследить человека.

– Боюсь, что в процессе обряда металл впитался Безглазому в грудь. А это значит, что мы не сможем отобрать разрушенный амулет и обнаружить его следы при помощи магии.

– Что говорят эльфы?

– Они до сих пор роются в прошлогодних листьях и рыщут по Лесу. Человек пропал.

Второй Хранитель хмыкнул:

– Значит, он или ушел в горы, к вулканам. Или пробрался в степь.

– Степные шаманы отказались помогать нам в поисках. Обида и страх пока слишком велики. Думаю, они успокоятся, когда понадобится наша помощь в организации набега на империю.

– Что предлагаешь?

– Пора платить золото жадным империусам. Подстрахуемся. Пусть верные нам люди присмотрят за южной границей дряхлого государства.

– Разоримся с этими поисками.

– Не волнуйся, золота достаточно. А столь многообещающего кандидата необходимо найти. Обязательно…

Полог шатра откинулся, и внутрь просунулась голова в лохматой шапке:

– Кашем-хан, пограничный разъезд человека привез.

Похожий на дряхлую мумию старик недовольно высунул голову из-под груды одеял и буркнул:

– И что, мне теперь ради каждого бродяги в степи сна лишиться?

– Что же мне с ним делать? Он требует встречи с ханом.

– Что делать? Ты что, кумыса перепил? Убей его и не мешай мне спать.

Но воин лишь отчаянно замотал головой:

– Нет, Кашем-хан, я не могу его убить.

Старик от удивления растерял остатки сна и присел, всматриваясь в бестолкового кочевника:

– Почему это ты не можешь его убить? Ведь я тебе приказал.

– Я боюсь, Кашем-хан. Пусть этого человека убьет кто-нибудь другой.

В тонких глазах зажегся огонек интереса:

– Да? Позови шамана и тащи сюда этого бродягу.

– Шаман здесь, ждет, пока вы проснетесь.

– Тогда почему он ждет там, когда я сижу здесь? Пни его костлявый зад сюда. И пленника веди.

Голова в шапке мелькнула в быстром поклоне и исчезла. В открытый проем осторожно протиснулся звенящий амулетами шаман в разноцветном вытертом халате. Бормоча неразборчивые пожелания долгой жизни, камлатель быстро шмыгнул по другую сторону костра и устроился там. Следом в опустевший проем шагнул мужчина в кожаной одежде. Перепуганные воины спешно задернули за ним полог юрты.

Старый хан устроился поудобнее и стал разглядывать чужака. Не сказать, чтобы рослый. Не чрезмерно широк в плечах. В явно чужой одежде, свободно свисающей с исхудавшего тела. Изрезанное глубокими морщинами лицо с пустыми глазницами. Почерневшая кожа головы проглядывает сквозь редкие короткие седые волосы. Из наполовину распахнутой куртки виднеется грудь, искрещенная извилистыми шрамами. Обнаженные по плечи руки также покрывает паутина грубых рубцов. Старику показалось, что человек голыми руками отбивался от своры бешеных собак, оставивших свои отметины на его теле.

– Ты кто, бродяга?

– А ты кто, старик? – равнодушно ответил незнакомец.

Шаман взмахнул в негодовании руками, собираясь открыть рот, но хозяин юрты махнул ладонью, и колдун лишь обиженно засопел.

– Меня знает каждый кочевник в степи. Я – Кашем-хан. Все западное побережье платит мне дань и пасет мои табуны.

– А меня зовут Глэд. Я принес подарки эльфам месяц тому назад.

– Эльфам? – подался вперед старик. – Это интересно. И что же ты подарил этим пронырам?

– Я хотел подарить им жизнь. А теперь подарю смерть.

– Неужели тебя чем-то обидели?

– Меня обманули. Посмотри, как они отблагодарили человека, пришедшего с дарами. – И мужчина скинул безрукавку.

Шаман засуетился, поднялся и просеменил поближе. Почти уткнувшись носом, он внимательно осмотрел каждый шрам на теле гостя. Удовлетворенно хмыкнув, покивал:

– Да, крепко тебе досталось. Наверное, тело чешется и болит?

– Безумно, камлатель. Но я пришел не за лечением.

Старый хан взбил подушку и прилег, облокотившись на нее.

– Ну чего ты хочешь, мы еще узнаем. Мне интересно другое. Как ты добрался до эльфов? По лицу ты уроженец северных земель, не местный. Значит, как-то пересек наши земли. Или по соленой воде плыл?

– Я ехал степью.

– Месяц назад?

– Месяц назад. Оставив после себя мертвые стойбища и тысячу сгнивших воинов.

Отшатнувшийся шаман запутался в полах халата и рухнул рядом с костром. Испуганно извиваясь, он пополз в сторону, как можно дальше от опасного человека. Замерший Кашем-хан буравил взглядом незнакомца.

– Я слышал об этом. Вас было…

– Нас было двое. Я и длинноухая девушка, которую я сопровождал.

– И вы оставили мертвую степь за спиной.

– Такова была плата.

Старик поправил одеяла, неодобрительно покосился на копошащегося в углу шамана и снова заглянул в пустые глазницы:

– Так зачем столь великий колдун пришел к нам?

– На меня наложено заклятие. Я должен его снять.

– Это интересно. А вернув себе силы, ты снова придешь в степь и убьешь моих воинов.

Глэд присел рядом с костром и протянул над огнем израненные руки. Отблески костра играли с тенями в его провалившихся глазницах.

– Послушай меня, великий хан. Внимательно послушай, потому что я устал и не буду повторять дважды. Лесные жители сильно меня обидели. Очень сильно. Они пытались ободрать меня, подобно подстреленному оленю. Но я не дался. Я вернулся в степь. И дойду до великой стены, за которой день и ночь точат мечи легионеры. Там меня ждет огромная армия, которой я нарисую дороги, разведанные мной. Две огромные силы сойдутся в лесах, чтобы решить старый спор. И я не позавидую вольному кочевому народу, если он окажется между ними. Или попытается помешать мне закончить начатое.

– Мы можем исчезнуть в степи. И никакие легионы нас не найдут.

– Это хорошее решение.

– А еще мы можем убить тебя. И нам не придется прятаться от глупых солдат.

– Думаю, это плохое решение. Убив меня, вы убьете степь. Живым я оставлял после себя мертвые земли. Мертвым я прокляну вас и ваших детей. Никто не останется в живых. Ни человек, ни конь, ни птица.

Гость грел руки над костром, а старый хан долго молча обдумывал сказанное, мрачнея с каждой минутой. Потом осторожно спросил:

– Зачем ты убил наших людей?

– Потому что этого потребовали проклятые боги эльфов. Я дышал пеплом трав, смотрел на серое небо и слышал плач ветра над погибшими. Но в мертвом стойбище я пообещал, что вернусь.

– Я видел эту отметку. И вот ты вернулся. Что дальше?

– А дальше ты дашь мне людей. И коней. И достаточно еды в дорогу. И твои воины проводят меня к северной границе.

– Думаешь, мне следует поступить именно так?

Глэд горько усмехнулся, положив согревшиеся руки на колени:

– У тебя, хан, нет выбора. Потому что кто-то умрет этим летом. Или вы. Или эльфы. Я предлагаю тебе сохранить твой народ. И поквитаться с лжецами, бросившими вас умирать под мечами легионов сотни лет назад. Выбирай. Но когда солнце взойдет, я должен тронуться в путь…

– Или мы, или эльфы, – задумчиво пробормотал Кашем-хан.

– Совершенно верно. И обмануть смерть не выйдет. Она стоит за моими плечами и ждет, когда я принесу обещанные ей жертвы… Думай, хан. Только действительно мудрые воины становятся во главе кланов. И только самым удачливым выпадает возможность отомстить за древние обиды.

Догорающий в костре кизяк потрескивал, стреляя тонкими огненными светлячками. Старик смотрел в бездонную тьму, скопившуюся на месте выжженных глаз, и шептал:

– Или мы, или эльфы. Или мы, или…

Глава 15 ЗОЛОТО

Плохо сейчас. Раньше берешь золотой и знаешь, когда чеканили. Сколько в нем золота и примесей. Так ведь нет, нашлись умельцы. Дожили: я десятилетние империалы вообще в руки не беру. Мороки с ними больше, чем выгоды. Так подделывать наловчились, что фальшивку не отличишь. Эх, трудные времена настали.

Из разговора двух менял на рынке в Горреме

Июль – август

Старательно потопав ногами, Алаэн сбил налипшую грязь с сандалий и вошел в казарму. Помня о зловредной низкой балке, пригнул голову и удачно избежал очередной шишки на лбу. Поздоровавшись с парой легионеров, прошел в угол, где выгородил себе место сотник Доэлт – чрезвычайно желчный и склочный мужик. Неизвестно, что больше испортило его характер: больной желудок или старое разжалование, после которого сотник так и не смог подняться вверх по служебной лестнице.

Но, несмотря на паршивое отношение к жизни и окружающим, старый солдат дело свое знал отменно, и зачастую именно его посылали с дозорами в степь. Двадцатый легион, расквартированный на границе центральной южной провинции, большую часть времени проводил в патрулях и погонях за нахальными кочевниками. Каждая тысяча держала от двух до четырех сотен конных легионеров и комплектовалась из солдат, успевших пролить кровь. Сменив переведенного на повышение тысячника, Алаэн быстро освоился на новом месте, а успешная стычка со степняками на прошлой неделе подарила ему славу удачливого командира. Не потеряв ни одного солдата, новый тысячник сумел захватить врасплох небольшое кочевье, и удравшие степняки оставили неплохую добычу: шесть телег с выделанными кожами и груду глиняной посуды. За сданное в казну добро легиону отсчитали положенную четверть, и командир честно разделил выданную в казначействе мелочь между подчиненными.

Убедившись, чего реально стоят его сотники, Алаэн пару раз замещал Доэлта перед очередным патрулем. Лучше оставить казарму и разросшееся хозяйство на хорошего командира, чем смотреть на его желтое лицо и слушать, как он, мотаясь в седле, скрипит зубами и сыплет проклятиями на судьбу. Доэлт сообразил, что новый тысячник понимает трудности гарнизонной жизни и не собирается гнобить верного служаку глупыми придирками, и теперь при любом случае старался быть полезным новому командиру. Похоже, судьба улыбнулась старому солдату и решила позволить дожить оставшиеся полгода до пенсии спокойно.

Алаэн заглянул в каморку и нашел глазами сотника:

– Что стряслось? Зачем звал?

– Господин тысячник, – обрадовался Доэлт, с трудом рисующий загогулины в помятом листке. – Я тут с новостями. Очень интересными новостями!

Легионер придвинул свободный стул к столу, прикрыл за командиром дверь и вернулся на свое место.

– Два часа назад, когда дождь только начался, вернулся патруль. Ребята из моей сотни. Привели пленного. Я как его послушал, вспомнил вас. Вы как раз рассказывали, что по восточным провинциям ушастые все бегали. Даже слухи ходили, что драка у них случилась на границе, казарму разметали.

– Было дело. Сам не видел, но приказ об этом читал.

– Так вот. К патрулю выехала сотня кочевников. Все с оружием. Несколько шаманов. Может, кто из вождей был, но на рассвете не разобрали. Покричали, на переговоры позвали. Передали нам человека. Сказали, он шибко в империю рвался. И шибко большой зуб на ушастых имеет.

– Обошлось без крови?

– Да вы что! Когда мы по-хорошему с ними встречаемся на переговорах, никогда до мечей дело не доходит. Последнее дело – кровь пролить, если кто поговорить зовет.

– Где пленник?

– В казематах сейчас. Я вот доклад пишу, чтобы вам отдать. Только мне кажется, вам стоит самому с ним потолковать. Мужик спокойный, оружие сдал без разговоров. Никаких шаманских побрякушек на нем не видать. И на империуса похож лицом, не степняк.

– Чего хочет?

– Говорит, нужно ему с командирами встретиться. Говорит, вести он принес чрезвычайно важные. Охрану попросил побольше поставить.

Алаэн почесал переносицу и поднялся:

– Пошли посмотрим на твоего незнакомца. Бумагу прихвати с собой, я потом допишу и к легоросу с докладом зайду.

Сотник обрадованно сложил бумагу, запихал ее в широкий кошель на поясе и, подхватив шлем и шерстяной плащ, поспешил открыть дверь.

Тысячник шагнул в камеру, пахнувшую холодом в лицо. Следом за ним проскользнул сгорающий от любопытства Доэлт. На грубом топчане сидел сгорбившись человек и медленно раскачивался из стороны в сторону. Незнакомец повернул к вошедшим лицо, и Алаэн вздрогнул, наткнувшись взглядом на провалы пустых глазниц. Воткнув факел в держатель, тысячник повернулся к задержанному и произнес:

– Что же тебя так мотает, на коне укачало?

– Нет. Болит все, заснуть не могу.

– Зашибся?

– У эльфов погостил. Попробовал их угощение, еле ноги унес.

Сотник подошел поближе и внимательно рассмотрел руки и грудь Безглазого. Повернулся к командиру и удивленно шепнул:

– Это как же он до нас добрался? Живого места нет!

Алаэн скрестил руки на груди и спросил:

– Я тысячник двадцатого имперского легиона центральных провинций. Ты утверждал, что владеешь чрезвычайно важной информацией. Это так?

– Да, господин тысячник.

– Говори.

– Это надо показать. Думаю, мы потратим минут пять, не больше. Позвольте, я вам кое-что продемонстрирую.

Легионеры отошли к дверям, а незнакомец поднял с пола грязную глиняную чашку, тщательно выколотил из нее пыль и мусор. Затем достал из-за пазухи тряпицу. Аккуратно развернул ткань и показал легионерам ссохшиеся в кучу листья. Поместил их в чашку и подошел к факелу. Сотник насторожился и положил руку на рукоять меча. Безглазый успокаивающе поднял ладонь:

– Успокойтесь, никакой магии. Я совсем не хочу, чтобы вы с перепугу прикончили меня. Но я должен вам показать это, чтобы вы убедились в чрезвычайной важности моих слов.

Выждав мгновение, человек поджег сухие листья. Затем он поставил чашку на топчан и подождал, пока содержимое не прогорело. Подобрал с пола камешек и старательно растер пепел в порошок. Следящий во все глаза за его манипуляциями Доэлт все больше потел и теребил свой пояс.

– Нужно немного воды, и мы закончим.

Алаэн грохнул кулаком в закрытую дверь и крикнул в приоткрывшуюся щель:

– Кувшин с водой сюда.

Безглазый плеснул воды в чашку, перемешал содержимое и аккуратно вылил в раскрытую тряпицу. Отжав ткань, подошел ближе к факелу и снова развернул тряпку.

– Смотрите. Внимательно смотрите.

Сотник остался у двери, а его командир шагнул к незнакомцу и внимательно всмотрелся в мокрое пятно. Потом отобрал материю и поднес ближе к огню. Посреди грязного серого пятна поблескивали крошечные золотые искорки.

– Где это нашел? – спросил Алаэн, крутя перед глазами тряпку.

– Это листья. Листья проклятых деревьев, которым эльфы приносят жертвы. Когда меня там терзали, я успел многое подслушать. Они волокут своих врагов и пойманных светловолосых родственников в город, там убивают быстро или медленно. А еще ублажают свои деревья драгоценными дарами.

– Интересно, сколько можно получить с одного листа?

– Думаю, с четверть полновесной старой монеты наберется. С одной ветки можно прокормить город. Но главные жилы расположены внутри ствола. А стволы выше пограничной стены.

Сотник перестал полировать рукоять меча и подошел поближе, вытянув шею и стараясь заглянуть за плечо командиру.

– Золото?

– Да. Полновесное золото.

– Но до него не добраться, – вздохнул легионер. – Это же по болотам плестись боги знают в какую даль. Под стрелами и мечами.

– Я дошел. И туда, и обратно. И легион дойдет. А два или три легиона смогут взять город. И свалить проклятые богами деревья. Сжечь их и получить из золы то, что принадлежит империи по праву. Кроме того, эльфов не любят в Лесу. У нас будут проводники.

– А тебе какой резон?

– Раскрой глаза и посмотри на меня. Эльфы попросили проводить их соплеменницу домой. Обещали заплатить. Вместо оплаты меня вздернули на дыбу и рвали на куски ради развлечения.

– Да уж, отделали тебя знатно.

– Поэтому я хочу поквитаться. И получить причитающуюся долю из рук императора. Даже если он подарит мне одну только ветку, я умру обеспеченным человеком.

Алаэн свернул тряпку и крепко зажал ее в кулаке.

– Жди здесь, я покажу это учетчику. Он фальшивое золото чует за милю. – Шагнув к двери, приказал сотнику: – Накормите его, подайте воды. Пришли лекаря, пусть посмотрит. И подними свою сотню. Двоих головастых в камеру. Десяток в коридор. Дверь не закрывать. Остальных поставить у входа в каземат. Никого не впускать и не выпускать. Кто будет глотку драть, зови меня.

Обернувшись в дверях, тысячник еще раз взглянул на безглазого человека, вновь взобравшегося с ногами на топчан:

– Как хоть тебя зовут, незнакомец?

– Меня зовут Глэд.

Прикрыв глаза, Алаэн слушал, как возится за своим столом учетчик. Сбежавший после лопнувшей аферы в армию, бывший чиновник отлично разбирался в хитросплетениях законов и помогал командирам получать дополнительный заработок на границе. При этом старался не трогать казну легиона, помня про убитого предшественника, вздумавшего растратить подотчетные деньги. Вместо этого он крутился вокруг, ссужая по мелочи проигравшимся солдатам или обделывая мелкие дела с контрабандой. Но на золото у хитрого проныры был просто феноменальный нюх. А еще он мог по весу и звону монеты назвать год чеканки и процент драгоценного металла внутри.

Услышав, как напряженно засопел толстяк, тысячник открыл глаза.

– Где вы это достали?

– Настоящее?

– Отличное золото, пусть сожрут меня крысы! Давно такого не видел!

Алаэн забрал тряпку и поманил к себе учетчика. Крепко обхватив его за шею, шепнул, вглядевшись в выпученные глаза:

– Я тебе так скажу. Легорос решит, что с этим делать. Но если ты проболтаешься или нос куда не следует сунешь, дело каторгой не закончится. Зароют в момент. Понял?

Толстяк закивал.

– Вот и хорошо. Если боги вздумают пошутить и нам за это отвалят деньжат, я тебя не забуду.

Крикнув сопровождавших его легионеров, Алаэн вышел из комнаты.

Глэд услышал, как загромыхали многочисленные шаги на лестнице. Приоткрыв глаза, он дождался, когда в комнату вошел уже знакомый ему тысячник.

– Поел? Перевязали? Это хорошо. Собирайся, Глэд. Командир легиона приказал мне лично доставить тебя к императору. Охрана выделена. Пора ехать.

Глэд осторожно спустил ноги на пол, похожий в белых чистых тряпках на ожившую мумию. Как мало надо для того, чтобы разворошить осиное гнездо. Десяток сорванных в Лесу листьев. И мелкие крупинки золота, соскобленные с золотого украшения мертвой эльфийки. Если знаешь, что хочет услышать покупатель, ему можно продать дохлую крысу, завернув ее в шелуху красивых слов.

Чернеющая провалами глаз белая мумия встала и тихо произнесла:

– Я готов.

Император задумчиво покатал на ладони крошечный золотой шарик. Потом бросил его на стол, и пускающее яркие лучики миниатюрное солнышко весело покатилось по мраморной столешнице. Старик поднял глаза, разглядывая замершего перед ним человека. За спиной мужчины, присевшего на краешек стула, навис живой горой тысячник двадцатого легиона. Рядом с гостями замерли настороженными собаками четверо гвардейцев, руки их привычно лежали на рукоятях мечей. Антил подождал, пока шарик пробежит до середины стола и покатится обратно по наклонной поверхности. Прихлопнув ладонью золотой комочек, император уперся тяжелым взглядом в перебинтованного человека.

– Мне понравился твой рассказ. Мало того, ты назвал факты, которые мои люди проверили и подтвердили. И самое главное, я подозревал что-то подобное. Не могут ушастые выбросить за ненадобностью накопленные за тысячелетия богатства. А те же кочевники щедро им платили, чтобы эльфийские бестии резали наши легионы.

– Эльфам нельзя верить, мой император.

– Это точно. Они предали степняков. Они обещали нам мир, но постоянно шныряют по моим землям и что-то замышляют… Единственное, чего я не понял: что ты хочешь взамен?

Безглазый откашлялся и тихо заговорил:

– Великий император, я ощущаю себя древним стариком. Боги оставили мне несколько лет жизни. И эти годы я хотел бы провести в тихом спокойном месте. На своей маленькой вилле. С садом и десятком слуг. Можно даже не в пригородах столицы.

– У тебя есть чем платить слугам?

– Я искренне надеюсь, что, вернувшись с добычей, ваши легионы покроют себя великой славой. А канцелярия с вашего позволения выделит мне маленькую толику добытого золота. Мне не нужно много. Лишь бы хватило на домик с садом и верных слуг.

Император поднес к глазам золотой шарик и протяжно произнес:

– Надо же. И это всего лишь один лист. Один лист на огромном дереве, которых несколько сотен в глубине Леса.

Подхватив широкую карту, Антил расстелил ее на столе.

– Показывай.

– Вот здесь их город. Варра-лор, Старый город. Вот здесь нас будут ждать верные проводники. Они проведут легионы до самых ворот. И будут предупреждать о любой засаде. Эльфы хорошо стреляют, но слабы в битве против сплоченной пехоты. А зная о засадах, расчеты катапульт и баллист легко смогут расстреливать врага издали. Да, потери будут, но легионеры смогут дойти до города и вернуться обратно. Нет необходимости тащить срубленные деревья с собой. Достаточно сжечь их на месте, промыть золу и добытое золото вывезти сюда.

– Насчет золота я сам решу. Продолжай.

– Да, мой император. Эльфы дали мне амулет, который перепугал до смерти кочевников. Степняки до сих пор трясутся от страха и согласились пропустить войска через степь, даже не потребовав дань. Месяц пути до Леса. Месяц до города. И обратно. К зимним холодам вы уже будете богаты, как и положено повелителю великого государства.

– А если ты обманул?

– Я останусь здесь. Вы сможете размотать мои кишки отсюда и до восточного побережья. Но повторяю: у меня есть мечта. Я мечтаю отомстить длинноухим за все перенесенные муки. За загубленную жизнь. И поэтому лишь прошу вас укрыть меня от их гнева, спрятать в надежном месте. А когда легионы вернутся с золотом назад, вы убедитесь в моей искренности. И я расскажу о других тайнах эльфов. Про их магию, про тайные связи с мертвецами. И про то, как эти знания можно применить против оставшихся врагов на севере и юге.

– Почему не расскажешь сейчас?

– Потому что это моя гарантия на будущее. Потому что, получив свой домик, я первым буду рвать глотки вашим врагам. А вы не забудете бросить пару золотых вашему верному псу.

Император осторожно поднялся, стараясь не побеспокоить ноющие колени, и медленно прошаркал к распахнутому окну. Постоял, любуясь зеленью деревьев, и, не поворачиваясь, бросил:

– Я подумаю над твоими словами. Завтра или послезавтра ты узнаешь ответ. Мне не нужны глупые собаки. Но от преданных людей я бы не отказался.

Вечером старик вызвал к себе тысячника, доставившего необычного беглеца. Морщась, император терпеливо кряхтел, пока массажист горячим парафином растирал ему колени. Потом, отдыхая у ярко горящего очага, Антил потягивал вино и задумчиво смотрел на огонь. Повернувшись к замершему легионеру, старик спросил:

– Сколько солдат мы потеряем в Лесу, двигаясь под непрерывным обстрелом?

– За месяц боев обученный легион может потерять больше половины.

– А если сказанное правда и у нас будет готов проход и проводники?

– Тогда потери будут минимальны.

– Выходит, даже при худшем раскладе до проклятого города мы доберемся. Несколько отлично обученных легионов с катапультами и баллистами пробьются к золоту и вернутся назад.

Поставив бокал на столик, император отщипнул кусочек сыра, лежащего на блюде, и стал задумчиво жевать. После долгого молчания он снова повернулся к тысячнику:

– Мои лучшие ищейки давно собирали крохи информации про этого человека. Про его путешествие с севера на юг. Про слухи, что принесла нам степь. Он рассказал многое, не зная, можем ли мы это проверить. И собранные крупицы правды подтвердили его слова. Я убежден, что странный слепец не лжет в главном. Он бежал от эльфов. Он принес нам золото. И он жаждет отомстить.

– Тогда у нас появился шанс, мой император.

– Да. С проводниками. С точными картами. С подготовленными легионами. Опираясь на полученное золото, мы получим новые силы, которые позволят решить любые проблемы… А если Безглазый не лжет, то зимой в обмен на крошечный домик я получу еще и тайные знания… Заманчиво…

Рано утром Глэда усадили в закрытую повозку и в сопровождении сотни гвардейцев вывезли в северные пригороды Ампиора. Прогромыхав колесами по мостику, повозка въехала во двор большой двухэтажной виллы, спрятавшейся в тени деревьев. Шагая следом за молчаливыми гвардейцами, мужчина долго шел по залитым солнцем коридорам, затем поднялся на второй этаж и вошел в широкую комнату, обставленную громоздкой мебелью. Присев на ближайший диван, Глэд ждал больше часа, изредка наливая себе густой сок из узконосого кувшина. Услышав шаркающие шаги, мужчина поднялся и поклоном приветствовал вошедшего императора.

Запахнутый в белоснежную тунику, старик подошел к столу и бросил на его поверхность свернутую в трубку карту. Затем поманил пальцем слугу и повернулся к гостю:

– Это один из моих загородных домов. Здесь ты будешь жить. Здесь ты расскажешь все необходимое командирам легионов, которые приедут перед походом. Про проводников. Про лесные тропы. Про кочевников, согласившихся пропустить мои легионы. Все, что помнишь, слышал и видел. Хотя я так и не понимаю, как тебе удается видеть… А когда мои легионеры вернутся домой и привезут золото, ты развернешь карту и ткнешь пальцем. В любое место империи. И в этом месте тебе построят дом, посадят сад и наймут слуг. Вместе с парой сотен солдат охраны, если понадобится. И когда ты лично пересчитаешь полновесные золотые в своем подвале, тогда мы вернемся к разговору о магических тайнах и о победе над врагами на севере и юге. – Затем старик ткнул пальцем в застывшего слугу и продолжил: – Дом охраняют гвардейцы. Ни одного чужака здесь близко нет и не будет. Кроме того, он отвечает за тебя головой. Если хочется есть, пить, если нужен доктор – он все найдет, достанет и привезет. Потому что ему очень дорога его голова. – Император поправил складки одежды и налил себе вина. – Отдыхай. Поправляйся. Лечись. Чтобы рачительно управлять своим хозяйством, нужны силы и здоровье. Дом без хозяина приходит в запустение. А при надлежащем надзоре и слуги работают как следует, и хозяйство приносит полновесные золотые. – Почесав гладко выбритый подбородок, старик добавил: – В совете тебе делать будет нечего, да и эти крикливые аристократы голос сорвут, обсуждая твою крошечную родословную. Ладно, я подумаю, что с этим сделать. Найдем для тебя что-либо приемлемое. Империи нужны верные люди. И империя щедро платит за верную службу. Землей, слугами и доходными должностями. Не забывай об этом!

Глэд поднял бокал с соком и хрипло ответил:

– Пусть боги хранят императора, самого мудрого человека в империи и за ее пределами!

Поздним вечером новый обитатель загородной виллы стоял на широком балконе и с наслаждением вдыхал ароматный воздух. Впереди его ждала полная кошмаров ночь, когда он в какой раз проснется в холодном поту, а медленно заживающая кожа будет гореть и нестерпимо чесаться. Завтрашнее утро он начнет с разминки, после которой пропитанные кровью повязки придется снова менять. Завтра… А сейчас он наслаждался тишиной, легкими запахами деревьев и политых садовниками цветов. Краем сознания отмечал силуэты гвардейцев, охраняющих дом. И беззвучно шептал, прислонившись спиной к нагретому за день облицовочному камню:

– Я чувствую вас, каждого из трехсот. Как ощущают воткнутый в тело раскаленный гвоздь. И когда вы будете валиться под суетливыми топорами легионеров, я буду смеяться и плакать от счастья. А когда последний из вас будет повержен, я стану свободен. Сдержу данное слово и смогу пройти домой водными дорогами в ближайшее полнолуние. Свободный от навязанных мне кровавых кошмаров. Свободный от вечной погони проклятых Хранителей. Скоро… Не успеет снег укрыть эту землю. Совсем скоро…

Замерший на холме воин неодобрительно смотрел на пылящую мимо вереницу войск. Чужих войск. Трогать их запретили вожди, открывшие свободный проход по своим землям вражеским солдатам. День за днем мимо двигаются войска, выстроенные в несколько колонн. Широкой полосой шагают на юг легионеры, скрипят вереницы повозок, мотаются в седлах всадники. Восемь легионов отправил император, снабдив каждый тяжелыми «скорпионами», самострелами и запасами продуктов на дорогу. К сорока тысячам легионеров добавили еще больше пяти тысяч легкой пехоты и конницы, охранявших растянувшийся обоз. Идут по степи легионы, торопятся. Разбивают компактные лагеря по краям и не ставят палаток в центре, только у костров греются. Так и хочется пробраться поближе, поймать зазевавшегося солдата на аркан и утащить на потеху дальше в степь. Хочется, но нельзя. Строго-настрого запретили вожди и шаманы беспокоить чужое войско. Сказали – идут легионы убивать колдунов, отравивших степь. Поэтому пусть идут. Чем больше доберется до Леса, тем меньше колдунов останется.

Посмотрел степняк, замотанный в шкуру, на брякающих оружием легионеров, плюнул с досады и умчался в степь. Подальше от искушения пустить чужую кровь.

Как только звезды засияли в бездонном небе, Алаэн вышел из палатки и пошел к краю огороженного лагеря. Двадцатый легион уже второй день как зарылся в пропеченную солнцем землю, опоясавшись частоколом и выкатив на стрелковые позиции «скорпионы». Выслушав пароль, охрана перебросила через бревна веревку, и тысячник легко перебрался наружу, в ночь. Отойдя на двадцать шагов, легионер притоптал траву, затем воткнул в землю три стрелы, обозначив подобие треугольника. Обмотал оперенье пучками сухой пакли и при помощи факела поджег. Потушив факел, Алаэн оперся спиной о частокол и стал ждать.

До края Леса оставалось меньше мили. Тысячник зябко повел плечами, гадая, есть ли рядом разведчики эльфов и как долго они способны соблюдать древнее перемирие. Прилетит из ночной тьмы стрела, и доказывай потом, что это не степняки убили идиота, вышедшего прогуляться в степь. Но приказы не обсуждают. Если легорос назначил тебя ответственным за встречу проводников, то отдаешь честь и бежишь быстрее зеленого новобранца. А кто пытается спорить, отправится в первых рядах штурмующих. И своим телом проложит дорогу для более благоразумных и исполнительных.

Бросив еще раз взгляд на стрелы с прогоревшей паклей, Алаэн насторожился. В треугольнике явно кто-то копошился. Обнажив меч, легионер осторожно шагнул ближе и замер. Еле заметное в слабом свете луны, перед ним сидело маленькое мохнатое животное, поблескивая выпученными глазками. Тысячник вздохнул: похоже, пожаловал обещанный проводник. Аккуратно вернув оружие в ножны, человек тихо поприветствовал незнакомца:

– Легионы Южной империи приветствуют народ ириатов.

– Хозяева Леса у Пределов приветствуют людей из-за стены, – просвистел тонкий голос, коверкая имперское наречие.

– Мы готовы принять проводников.

– Я должен поговорить с вашим военным советом. После чего на рассвете вы получите все, что необходимо.

– Забирайся на плечо, командиры легионов уже ждут.

Выдернув стрелы, Алаэн осторожно усадил напрягшегося зверька к себе на плечо и вернулся в лагерь.

Ириат потоптался на карте и недоуменно уставился на сгрудившихся вокруг стола людей.

– Я не понимаю, что вы говорите.

– Мы просим показать, где вы подготовили для нас вход в Лес, – раздраженно ответил командир двадцатого легиона. Начав разговор с послом подземного народа, люди столкнулись с непониманием. Зверек зачастую не понимал, о чем его спрашивают, а командующий походом и легоросы не понимали его сумбурный писк.

– Проход там, – махнул лапой ириат.

– А на карте можешь показать?

– Карта – это где?

– Ты стоишь на ней.

Мохнатый гость поскреб ногтем бумагу и вздохнул:

– Здесь прохода нет.

– О, боги! – схватился за голову командующий. Потом обежал глазами застывших вокруг командиров и буркнул:

– Кто с кочевниками больше всех общался? Они такие же тупые. Может, и с этим комком меха смогут договориться? Кого к нам из восточных провинций направили?

– Алаэн! – гаркнул в сторону выхода легорос двадцатого легиона. Мужчины расступились, и к столу подошел тысячник.

– С племенами общался?

– Да, господин цетурос^[8].

– Тогда выясни у туземца, где эта тайная дорога, о которой он талдычит. И пусть покажет на карте. Или ты покажешь с его слов.

Алаэн склонился над грустным зверьком и тихо спросил:

– Вы обещали человеку без глаз подготовить дорогу. Было такое?

– Да. Мы отвели ручьи и подземные воды. Все готово.

– Как далеко это отсюда?

– Близко. Две кормежки.

– Сколько это тебе бежать?

– Две кормежки, – упрямо повторил ириат.

– Хорошо. Сколько раз ты ешь в день?

– Раз. Или два. Или много. Много бегу – много ем. Часто ем.

Тысячник почесал затылок и попытался зайти с другой стороны.

– В степь рядом вытекает несколько ручьев. Проход рядом с ними?

– Нет.

– Может быть, рядом с проходом есть что-нибудь большое? Деревья необычные, холм, просека?

Зверек обхватил лапками морду и задумался. Потом расчесал усы и пискнул:

– Холм. С красными камнями. Слева ручей. Между ручьем и холмом начинается проход.

– Холм? А насколько большой? Трудно на него подняться, он очень крутой?

– Я поднимусь. Ты поднимешься. Ваши большие животные не смогут.

Алаэн выпрямился и взглянул на замерших рядом командиров:

– Мы рассылали вдоль Леса дозоры. Командиров надо опросить о приметном крутом холме с красными камнями на нем или рядом.

Зазвучали приказы, а тысячник вернулся к беседе:

– Нам обещали, что дадут проводников. Так?

– Да. Мы дадим.

– Сколько?

– Много.

– Сто? Тысячу?

– Я не понимаю, – снова понурился зверек.

– Хорошо. Скажи, что будет делать проводник?

– Слушать Лес. Говорить, где вас ждет смерть, где спрятались эльфы.

– Ты видел, сколько нас здесь, за забором?

– Да.

– Здесь четыре больших отряда. Четыре – это как у тебя лапы. Четыре отряда, как твои четыре лапы. И голова. Вот они – головы. Каждый управляет своей лапой, и еще одна большая голова, которая отдает команды лапам. Сколько проводников надо для такого войска?

– Надо четыре лапы проводников и один для головы.

– Хватит? – засомневался Алаэн. – Все же Лес большой, на целую тысячу одного проводника…

– Хватит, – заверил ириат. – Мы все равно не сможем найти для вас каждого эльфа в кустах. Но все засады и большие отряды услышим и предупредим. Каждому из ваших войск, что собрались за заборами, надо по одному проводнику для лапы и один проводник для головы.

– Ну что же, значит, договорились…

Через полчаса легионеры выяснили, о каком холме говорил посланник, и смогли найти это место на карте. Еще через час трудной беседы обсудили детали и уточнили, где тысячники всех восьми легионов встретят своих проводников. После чего уставшего зверька унесли ужинать, а оставшиеся командиры стали обсуждать план предстоящей атаки. Как сказал ириат, эльфы не стали собирать рассыпанные по Лесу силы, и сейчас судьба подарила шанс прорваться к спрятанному в чаще городу с минимальными потерями.

Обнаженный имперский меч замер перед разящим ударом.

Убедившись, что дующий на юг ветер не собирается в ближайшие часы менять направление, имперские войска перенесли лагерь прямо к месту будущей атаки. За вновь возведенным частоколом спешно собрали большие метательные машины. Рядом с деревянными гигантами в пыли возился Алаэн, пытаясь из комков земли, сорванной травы и палочек изобразить подобие карты. Крупные реки и ручьи обозначались прорытыми канавками с налитой в них водой. Устроившись на лежащем на земле шлеме, возбужденный ириат попискивал и хлопал в ладоши, если догадки человека о будущем пути совпадали с его объяснениями.

Взмокший тысячник закончил разговор со своим личным проводником и поднялся с измазанной в грязи картой. Заметив выпрямившегося легионера, к нему подошел командир:

– Как успехи?

– С картой закончили. Также обговорили основные названия, как обозначать засады и число врагов. Благодаря их стараниям в Лесу подсушена тонкая полоса. Я отметил, как она идет. С попутным ветром огонь должен добраться до города.

– Отлично.Мы начинаем через несколько минут. А пока катапульты будут сыпать подарками, пойдем в палатку. Надо уточнить последние детали. Завтра к обеду мы выступаем по свежему пепелищу.

Посадив зверька в шлем, Алаэн сунул карту под мышку и пошел прочь от суетившихся легионеров, готовящих первый залп. Цетурос не успел еще выслушать доклады от восьми командиров легионов, когда первые горшки с горящим маслом взлетели над лесной границей.

Обрушив огненный удар на заранее подготовленный участок, имперцы вызвали огромный пожар, стремительно распространившийся вслед за ветром по тайно высушенной дороге. Подземный народ сумел искусно отвести воду с заранее выбранных участков, и теперь огонь тонкой раскаленной спицей пронзил Лес, оставив после себя дымящуюся просеку от границы до стен Варра-лор, Старого города.

Набрав силу, огонь пошел в стороны, пожирая уже все вокруг. Но, собрав все доступные силы, маги темных кланов сумели за сутки нагнать облака и пролили спасительную влагу на пылающий Лес. К соседям отправили послов, прося оказать помощь в отражении вероломного нападения. Со всех сторон к городу устремились воины, услышав забытый за тысячелетия призыв: «Враг наступает!» Растратившим силы магам срочно требовалась острая сталь для защиты Варра-лор.

Построившиеся плотными рядами легионы двинулись вперед, пробираясь между обугленными деревьями. Выжженные кусты и пепел лишили длинноухих следопытов возможности скрытно подбираться к марширующему противнику. А бдительно следящие за лесными тенями ириаты вовремя подсказывали людям, где враг пытается скопить силы. После чего на любую крупную группу обрушивали удар катапульт, а наиболее настырных стрелков ссаживали меткими выстрелами тяжелых арбалетов. Заряды для «скорпионов» пока берегли, упорно толкая их колесные лафеты все глубже в Лес.

Император не пожалел выделить свои лучше войска для этого похода. Оставив под надежной охраной обоз, восемь прекрасно обученных и проверенных в боях легионов втянулись в Лес. Там они максимально скорым маршем двигались вперед, огрызаясь прицельными выстрелами на наскоки противника и при любой возможности контратакуя конными отрядами.

Полторы тысячи лет тому назад Южная империя подписала договор о вечном мире с эльфами. Полторы тысячи лет сменяющие друг друга императоры со страхом и алчностью смотрели на юг. Но в этот дождливый день восемь легионов втоптали в грязь старый договор о дружбе. И правда, это лишь эльфы способны жить тысячи лет. А у простых смертных совсем другие ценности…

Глава 16 ДРЕВНЯЯ КРОВЬ

Грамотный солдат лично отбалансирует свой меч. Правильно подобранный меч с хорошей балансировкой спасет жизнь хозяину и позволит сберечь силы в длительной битве. Лишь бестолковый новобранец позволяет десятнику выбирать для него оружие. Истинный легионер должен сам заботиться о своем верном товарище.

Наставления легороса пятого имперского легиона

Август

Кованый железный наконечник гигантской стрелы пробил сваленные между стволов кусты и пригвоздил к дереву окровавленного эльфа. Вслед за выстрелом «скорпиона» загавкали с десяток тяжелых арбалетов, пытаясь поймать стремительные силуэты лучников, которые ожесточенно обстреливали ползущую вперед «черепаху». Семнадцатый имперский легион сменил истерзанные до основания шестнадцатый и «особый» второй, из которого зачастую формировалась императорская гвардия. Со свежими силами легионеры вновь приступили к штурму вражеского города.

Подожженный остатками масла Варра-лор пылал. Огненным дождем сыпались с небес ажурные домики, обрывая натянутые между высоких деревьев паутинки мостиков. Раскаленные искры метались вслед за бешеными порывами ветра, впиваясь в открытые участки тела. Оставшиеся на ходу «скорпионы» вколачивали изрядно оскудевшие запасы стрел в спешно возведенные завалы. Прижатые к родным пылающим стенам эльфы отчаянно оборонялись, и каждый метр обугленной земли приходилось брать с боем.

Закованная в железо пехота империи отразила несколько атак на подходах к городу и врубилась в него с ходу. Потеряв не больше тысячи человек во время марша через Лес, люди сберегли силы для главной битвы. Пользуясь активными подсказками ириатов, имперские командиры смогли уничтожить мелкие группы эльфов, пытавшихся сдержать продвижение войск. Получив подробное описание вражеской обороны, главнокомандующий рискнул объединить конные сотни в один кулак. После чего неожиданный для эльфов удар в бок и прорыв в тыл уничтожил больше двух тысяч воинов темных кланов. Сколотив новые отряды из спешно вернувшихся в город следопытов, вожди лесного народа пошли в последнюю атаку.

Тяжело привалившись к дереву, Алаэн отирал обильно текущий по лицу пот. Лекарь заканчивал бинтовать левую руку, которую уже дважды за сегодня успели зацепить в рукопашной схватке. Полусотни эльфов беспощадно контратаковали, бросая два или три десятка мечников на укрывшихся за щитами легионеров. При этом оставшиеся вражеские бойцы доставали луки и стреляли при первой возможности. От тотального уничтожения имперцев спасала лишь военная выучка, позволяя держать удар, даже теряя в кровавой мясорубке большую часть первых рядов когорты. Очень помогали тяжелые арбалеты, залп которых просто выкашивал нападающих. Попавшие под массированную атаку сотни выручали конники, оказавшиеся неожиданно эффективными в Лесу. Несколько десятков всадников успевали атаковать сбоку, сблизиться с противником и связать его боем. Затем на подмогу шли пехотинцы, окружая бешено сражающихся эльфов. Обычно одетые в зеленое, остроухие гибли до того, как к ним успевала подмога.

Длящаяся уже вторые сутки битва пожирала остатки конницы, превращала прекрасно обученные войска в горы трупов и толпы кричащих от боли раненых. Подготовленные для схватки на открытых пространствах, легионы теряли строй между деревьев, с трудом перестраивали свои ряды и отбивали бесконечные атаки. Как бы то ни было, но тяжелое вооружение и боевой опыт сыграли свою роль: войска вошли в Варра-лор. Здесь легионы перегруппировали силы и стали выжигать все очаги сопротивления, предпочитая воевать с эльфами на земле, а не ловить их в мешанине подвесных мостов. К вечеру второго дня основные силы темных кланов и два пополненных легиона сошлись перед священной рощей.

Выкатив на убийственно короткую дистанцию «скорпионы», легионеры успели дать единственный залп, проредивший эльфов, которые замерли перед священными деревьями. Презрев летящую навстречу смерть, длинноухие воины проревели: «Убей!» – и пошли в последнюю атаку. Оставшиеся в живых два мага попытались обрушить одно из пылающих деревьев на плотные ряды противника. Но арбалетчики успели выследить выделяющихся из толпы магов и убили их первыми. После чего закованные в железо волны людей и нелюдей столкнулись, и началась отчаянная сеча.

Таранный удар загнанных в угол эльфов заставил легионы отступить на два десятка метров назад. Но благодаря численному перевесу сотни солдат обошли тонкие вражеские фланги и планомерно стали двигаться навстречу друг другу. Больше часа масса дерущихся воинов то расширяла кровавый мешок, то отступала к центру. Подтянулись закончившие зачистку окраин дополнительные имперские сотни, и новые арбалетчики стали выцеливать жертвы, тратя последние запасы арбалетных болтов. Еще через час остатки двух легионов добивали последнюю сотню жителей Варра-лор, упорно сражавшихся на заваленном трупами пятачке.

Не успели уничтожить остатки эльфов, как к гигантским Талантам уже потянулись группы солдат с топорами и пилами на плечах.

Закопченный до черноты цетурос командовал подбегающим гонцам:

– Первые десять деревьев доставить вот на ту поляну. С левого края – валите и тащите вот туда. Передайте сотникам листы, где нарисованы планы транспортировки. И спешите! Чем быстрее мы срубим эти магические деревья, тем быстрее проклятые остроухие твари побегут от нас без оглядки!

Южная империя ударила в сердце Старого города, собираясь уничтожить душу древнего народа. Во имя императора, который пообещал десятую долю добытого золота верным легионерам. Во имя истинного бога людей – золота.

Человек плакал. Бесшумно, чтобы не потревожить задремавших за дверью стражников. Плакал, тихо размазывая слезы по впалым щекам, ощущая накатившее на него безразмерное чувство облегчения. Как будто сбросил с себя тяжелые цепи, тянувшие ежесекундно к земле. Слезы смывали гнетущую усталость прошедших дней, дарили ощущение тихой радости от хорошо выполненного дела. Дарили уверенность в успешном завершении намеченных планов.

Безглазый человек лежал на большой пустой кровати, свернувшись калачиком, и плакал от счастья. Далеко на юге рухнул на землю последний из Талантов, веками царивший над лесными просторами. И сегодня, в эту жаркую и душную ночь, сбылась клятва, произнесенная одиноким несчастным человеком, пообещавшим отомстить своим врагам. Обманом и хитростью, заплатив за это тысячи чужих жизней и изменив судьбы нескольких древних государств, но он сдержал данное слово.

Глэд поднял мокрое от слез лицо и улыбнулся. Оставалось дождаться ближайшего полнолуния, и можно было вернуться домой, оставив позади Хранителей, порождения Мрака и сотни сильных мира сего, мечтающих использовать его в своих целях. Настала пора вернуться домой.

Присев рядом с костром, безумно уставший легионер слепо шарил вокруг, пытаясь найти какую-нибудь палку, чтобы подбросить в затухающий огонь. Но в сожженном дотла Варра-лор не осталось больше ни прутика, ни деревяшки. Только обугленные стволы торчали над обожженной землей. Устроив поудобнее раненую руку, Алаэн попробовал забыться коротким сном. Непрерывная схватка выжала из изнуренного тела все силы.

Скрипнули ремни на пластинчатых доспехах, и рядом опустился легорос двадцатого легиона, с воспаленными глазами и слипшимися в комок от спекшейся крови волосами. Отхлебнув из глиняной плошки принесенной воды, он подал живительную влагу отрешенно взглянувшему на него тысячнику.

– Как у тебя дела? Что с рукой?

– Под конец еще раз приложили, – бесцветно ответил легионер, бережно принимая плошку с водой. – Боюсь, до весны щит носить не смогу.

– Потери?

– Из тысячи осталось чуть больше четырех сотен. И почти все ранены.

– Ушастые бестии заставили дорого заплатить за их город, – мрачно вздохнул командир легиона. – Почти каждую тысячу ополовинили. И арбалетных болтов осталось по десятку на брата. Счастье, что их маги растратили все силы на дождь. И будь колдунов побольше, мы бы захлебнулись в собственной крови.

Алаэн вернул опустевшую тару и посмотрел на бредущих мимо солдат, каждый из которых тащил огромных размеров мешок.

– Не знаю, как мы сможем проверить, сколько листьев прихватили ребята с собой. Боюсь, нам придется закрыть глаза на это, или легион взбунтуется.

Легорос мрачно пожевал губами и буркнул:

– А где лохматый мерзавец, что катался у тебя на плече все время?

– Удрал. Пискнул, что дорогу назад мы теперь знаем, и только я его и видел. Как начали валить деревья, так и ускакал.

– Жаль. Я бы хотел услышать от него ответы на два вопроса.

Несмотря на слипающиеся от усталости глаза, тысячник насторожился. Слишком неприятные нотки прозвучали в голосе командира.

– Два вопроса? Какие, если не секрет?

– Первый: что нам делать с этими трухлявыми пнями, в которых нет ни крупицы обещанного золота?

Алаэн распахнул глаза и удивленно повернулся к легоросу:

– Как – нет?!

– А вот так. Ни в листьях. Ни в сучьях. Ни в стволах. На угли пустили уже десяток бревен, и ни крупицы золота. Не говоря о кострах, на которых самые шустрые ребята уже сожгли кучу листьев.

Тысячник стиснул зубы и с силой выдохнул воздух.

– И второй вопрос. Нам обещали, что эльфы разбегутся как тараканы после того, как мы свалим все деревья. Но наше охранение уже несколько раз обстреляли, и конные дозоры докладывают о подходе новых сил. Думаю, длинноухие захотят спустить с нас шкуру за то, что мы вырубили их священную рощу.

Алаэн поднял сброшенный шлем и медленно надел его. Затянул туго ремешок и проверил, как выходит из ножен зазубренный меч.

– Похоже, что нас использовали.

– Вот именно, тысячник. Как портовую проститутку. Наплели про хороший ночной заработок, а вместо этого подложили под рабов на галерах. И до утра милашке надо еще дожить.

– Восемь легионов. Лучшие войска империи, из которых половина полегла по дороге сюда и в этом проклятом городе.

– И толпа взбешенных эльфов, которые будут висеть у нас на загривке, пока мы станем пробиваться назад, в степь.

– С золотом нет ошибки? Может, оно где-то зарыто здесь рядом?

– Прихлебатели цетуроса сейчас лихорадочно мечутся, пытаясь найти хоть что-нибудь. Но поверь старому солдату, как только вместо золотых капель я увидел у парней в кострах только пепел, мой нос почуял запах падали. И смердит с каждым часом все сильнее. Поэтому собирай ребят, пройдите по трупам и соберите все стрелы и болты. Постарайся прибрать к рукам все брошенные арбалеты. Тяжелые «скорпионы» нам вряд ли помогут, а вот надежные арбалеты спасут еще не одну жизнь. Запасайтесь водой и собирайтесь на той поляне. Боюсь, за нашими головами пожалуют уже к вечеру, если не раньше.

– Сделаю.

– И радует во всем этом только одно.

– Что?

– Нам не придется тащить тяжелое золото назад, пробиваясь через озверевших эльфов… – И командир легиона захохотал, глядя на мрачное лицо своего тысячника.

Путь до границы со степью смешался в памяти Алаэна в одну кровавую кашу. Подтянувшиеся с запада тучи прикрыли надышавшееся дымом пожарищ небо и затянули свою тоскливую песню, равнодушно поливая сцепившихся под ними испачканных грязью воинов разных народов, почти неотличимых друг от друга в наступивших сумерках. Осознав, что Таланты уничтожены, эльфы просто обезумели. Они дважды атаковали закрепившихся в городе легионеров, не считаясь с потерями. Оба раза истерзанные легионы откатывались до южной городской границы, но, не имя возможности отступать дальше, по своим и чужим трупам возвращались назад, уничтожая очередную волну нападавших. Из двадцати тысяч имперцев эту ночь пережили меньше семи, окончательно потеряв конницу. И эти жалкие остатки восьми отборных легионов двинулись по раскисшей просеке на юг, образовав маленькие «черепахи», пытаясь маневрировать и поддерживать друг друга под не прекращающимся ни на минуту обстрелом и ослабевшими атаками эльфов.

На исходе второй недели меньше трех тысяч вздохнули с надеждой, увидев вдалеке просветы в сплошной стене деревьев. Но в этот момент на помощь остаткам темных кланов пришла помощь от западного побережья. Свежие воины древнего народа из светлых кланов всей массой атаковали полумертвых от усталости и ран легионеров.

Никто так и не мог сказать, как пять тысяч легкой пехоты и конницы, охранявших обоз, сумели заметить своих товарищей, гибнущих на краю Леса. Но стремительная атака этих войск, в броске преодолевших разделявшее их расстояние, смогла переломить ход битвы. Клубок беспощадно убивающих друг друга воинов докатился до окраины Леса, и здесь эльфы вынуждены были остановиться. Потому что по бокам от брошенного имперского лагеря возникли степные всадники, только ждущие момента для атаки. Тысячи кочевников на стремительных скакунах внимательно смотрели, как уходят из Леса окровавленные легионеры, волокущие на щитах тяжело раненных товарищей. Из сорока тысяч лучших бойцов Южной империи в степной лагерь вернулось меньше пятисот. И лишь двадцатый легион смог пронести через все схватки посеченный имперский штандарт с оскаленной волчьей головой.

Привычно сжимая повод, старый Кашем-хан внимательно посмотрел на ползущую из Леса толпу, как смог пересчитал выживших и улыбнулся:

– Хорошо. Видно, что в проклятых Лесах была добрая сеча. Многих колдунов убили. Много имперских твердых лбов оставили лежать по кустам и оврагам. Пусть теперь идут домой. Пусть несут с собой дух поражения. А в следующем году настанет наш черед посмотреть, какого цвета имперская кровь. Сегодня мы увидели, что они так же смертны, как и мы. Завтра мы докажем, кто истинный хозяин в степи и за ее пределами.

– А послезавтра?

– А послезавтра мы вернем себе то, что отобрали у наших дедов. Сначала на севере. Затем и на юге. Настало наше время. Время великих вождей и великих воинов…

Глэд прислушался к тихому сопению за дверью. Похоже, излишне размеренный образ жизни почетного пленника расслабил охрану. Изнывающий от неизвестности император расхворался и уже две недели не показывался в своем загородном доме. Безглазый мужчина с удовольствием разминался по утрам во дворе, потом омывал заживающее тело водой с добавками душистых трав и снова прятался в глубинах двухэтажной виллы. Периодически он появлялся на кухне, где беседовал с поварами о секретах приготовления разнообразных блюд и участвовал в стряпне. Не гнушался сыграть в кости на пару бутылок вина со своим скучающим надзирателем, управляющим загородным хозяйством. И рано вечером, после сытного ужина, отправлялся спать.

За ежедневной рутиной никто не мог предположить, что Глэд за это время составил в уме детальный план хозяйства и заглянул во все доступные уголки. Что он рассчитал до секунды возможные пути побега, отметив при этом точное положение каждого стражника, помноженное на его привычки. Никто не заметил, как безглазый гость императора сумел сорвать и притащить из сада три десятка листьев какого-то растения. Растирая ночью высушенные листья в порошок, Глэд шептал:

– Какими идиотами надо быть, чтобы выращивать у меня под окнами бахул-цветок? Интересно, как его зовут местные, я травы знаю только по орочьим именам. Ну и ладно, главное – я получил отличное снотворное, которого хватит на всю ораву медноголовых, которые топочут с утра до ночи по коридорам.

Отмечая набирающую силу луну, Глэд уже заканчивал шлифовать план побега, когда его внимание привлек незнакомец, укрывшийся однажды вечером в соседней роще. Прогулявшись пару раз по широкому балкону, Безглазый прислушался к своим ощущениям и постарался напрячь магический взор, всматриваясь в застывшую на далеком дереве фигуру. Как смог разобрать Глэд, чужак несколько раз порывался выпустить стрелу, но не рискнул из-за большого расстояния. Посмеиваясь про себя, Безглазый вернулся в комнату и пробормотал:

– Похоже, мне не придется искать причину моей фальшивой гибели. Злопамятные эльфы помогут мне в этом. Осталось помочь этому горе-убийце попасть ночью ко мне в гости.

Лунный свет раскрасил контрастными тенями дремлющий сад. В кустах изредка попискивали мыши, дерущиеся из-за лакомых семян, упавших на землю.

По дорожкам, покрытым мелким песком, прошли гвардейцы, мечтающие о скорой смене. Их товарищи в это время вовсю храпели внутри дома, сраженные наповал сытным ужином, в который заботливый Глэд добавил свою сонную приправу.

Гибкая тень скользнула на балкон, затем прокралась к распахнутым дверям, за которыми чернела тьма просторной комнаты. Из-за тонкой занавески доносилось громкое дыхание человека, разметавшегося на кровати. Незнакомец прислушался, затем чуть отодвинул невесомое полотно и скользнул внутрь. В нос ему ударил густой запах мази, обильно покрывавшей тело спящего. Еще раз прислушавшись к тишине в коридоре и на улице, молодой эльф пластичной кошкой метнулся к намеченной жертве и с силой вонзил короткий меч в обнаженную спину. В то же мгновение другая невидимая во тьме тень ударила убийцу сзади ножом в шею.

Подхватив обмякшее тело, Глэд аккуратно положил убитого на пол. Сам же посмотрел на слугу, который польстился на хорошее вино и заснул во время совместного ужина. Подобрав меч, хозяин комнаты нанес еще несколько ударов в спину погибшему слуге и перекатил тело вниз. Бросив многочисленные промасленные тряпки в растекающуюся лужу крови, он приподнял убитого эльфа, примерился и ударил его еще раз мечом, целя в шею. Удовлетворенно осмотрев комнату, Глэд выволок убитого слугу на балкон, а сам тем временем свалил рядом с заляпанной кровью кроватью одежду и груду исписанных листов.

Выглянув на улицу, Безглазый прислушался и отметил, где сейчас находятся немногочисленные охранники. Затем приступил к основной части своего плана.

Зажег маленькую жаровню, крепко стоящую на трех кованых лапах. Потом бесшумно уронил ее на подготовленную кучу вещей, позволив углям упасть на бумаги и тряпки. Захватив с собой легкое покрывало, выбрался на балкон. Пока огонь в комнате разгорался, обвязал покойника и спустил его с балкона в сад. Перемахнув через перила, аккуратно спрыгнул вниз, на ухоженную клумбу. Подхватив на плечи труп, короткими перебежками двинулся к кустам, мимо которых крадучись направился влево, забирая в сторону заднего двора. Там, рядом с одним из сараев, что приткнулся к высокому каменному забору, лежала деревянная лестница, на которую Глэд положил глаз еще неделю тому назад. Убедившись, что очередной караул свернул за угол, беглец приставил к забору лестницу, взобрался на него сам и втащил обвязанного покрывалом покойника. Спустившись на другую сторону, он взвалил свою ношу на плечи и побежал в сторону тихой протоки, впадающей ближе к городским окраинам в широкую реку.

До очередного патруля, обходящего стены с внешней стороны, оставалось еще пять минут. Глэд собирался бросить погибшего слугу при путешествии по соседним мирам, дабы окончательно запутать следы и сбить с толку имперских дознавателей. Бывший кандидат на место четвертого Хранителя больше не собирался возвращаться в негостеприимный мир.

Сотник имперской гвардии замер, внимательно следя за пылинкой, танцующей в луче света. С мраморно-бледным императором сотник старался не встречаться глазами.

– Скольких гвардейцев убили нападавшие?

– Ни одного, мой император.

– И при этом смогли незаметно проникнуть в самый охраняемый дом в Ампиоре?

– У них был помощник.

– Кто?!

– Управляющий. Он подсыпал снотворный порошок в еду и остался вместе с пленником на ночь.

– Этот исполнительный болван преданно служил мне уже двадцать лет!

– Возможно, его подкупили.

Император сгорбился в кресле, вцепившись скрюченными руками в подлокотники.

– Что вы нашли?

– Управляющий усыпил всю внутреннюю охрану. Затем впустил в комнату эльфа. Но ваш пленник что-то заподозрил и сумел оказать сопротивление. Эльф погиб. Возможно, пока Безглазый осматривал чужака, предатель ударил его в спину. Там вся комната залита кровью. Во время схватки они уронили жаровню, и начался пожар. Управляющему не оставалось ничего другого, кроме как вытащить свою жертву в сад, затем через задний двор на улицу.

– Он что, птица, чтобы перелететь через забор?

– Он заранее притащил туда лестницу.

– Заранее?

– Совершенно верно. Пленник был под постоянным надзором и не мог подготовить побег.

– Вы нашли их? Или хотя бы тело Безглазого?

– Нет. Следы оборвались у протоки. Возможно, там их ждала лодка.

– Может, они это все разыграли на пару?

– Непохоже. Лучшие наши люди осмотрели каждую пядь в саду и за ним. Все говорит о том, что тащили мертвое тело. И повсюду следы крови.

Антил зябко поежился и переспросил:

– Значит, эльф-одиночка?

– Да, мой император. Мы потушили пожар и нашли труп. Мертвеца легко можно опознать. Эльф, без сомнения. И кто-то еще, кто ждал предателя, утащившего покойника с собой.

– Они все же нашли и убили моего верного пса. Как он ни пытался спрятаться, они убили его…

Старик закашлялся, потом дрожащей рукой отпил из высокого золотого кубка и подозрительно покосился на замершего перед ним гвардейца.

– Что с моей охраной?

– Удвоена, мой император. В обязательном порядке проверяем всех, кто входит во дворец. Вы в полной безопасности.

– Неужели? Забавно, то же самое я говорил моему гостю.

С трудом поднявшись, властелин прошаркал к распахнутому окну и оперся руками о подоконник. Спохватившись, он отодвинулся в сторону, с тоскливой злобой глядя на кроны деревьев в саду.

– Убирайся, я еще не решил, как мне поступить с тобой и провинившейся охраной. И позови сюда моего секретаря.

Осторожно вернувшись обратно, старик взглянул на возникшего у дверей слугу и буркнул:

– Обедать я буду в малом саду. Проследите, чтобы не было идиотов просителей рядом. Сегодня я не желаю никого видеть… И еще, что слышно о моих доблестных легионах?

– Последнее сообщение гласило, что они начали штурм Леса.

– Это сообщение я прочел еще вчера! – раздраженно прикрикнул император. – Что-нибудь еще доставили?

– Нет, мой император, – пряча недовольные глаза, склонился секретарь. – Пока ничего нового не поступало.

– Как только будут новые вести, немедленно ко мне! Я желаю знать, как обстоят дела у моих лучших воинов!

Махнув рукой, Антил поудобнее устроился на кресле и подслеповато вперил взгляд в четверых безмолвно застывших гвардейцев. Но привычные фигуры телохранителей не успокаивали, как обычно. Сердце неприятно колотилось в груди, в ушах звенело. Ночное происшествие выбило старика из колеи, и панические мысли шарахались с места на место, заставляя потеть ладони.

Проклятые эльфы сумели все же выследить беглеца. Не побоялись заявиться в столицу империи. Пусть даже одиночка, но ведь сумел перекупить слугу, нашел лазейку. Хоть и сдох, но поставленную задачу выполнил. Кто знает, не сидит ли где-нибудь поблизости другой такой ушастый умелец, высматривающий императора в распахнутых дворцовых окнах.

Одна надежда на верные легионы, которые уничтожат сердце древнего государства, сожгут магические деревья и привезут горы золота. Если им рачительно распорядиться, империи хватит еще лет на пятьдесят. Жаль, что безглазого ободранного босяка убили. Он обещал рассказать, как добраться до мертвецов в северных скалах. У тех наверняка золота не меньше, чем у лесных дикарей. К сожалению, эту проблему придется решать уже следующему императору.

Вздохнув, Антил поманил одного из легионеров, оперся на его руку и медленно пошел к двери. Сегодня старый император решил воспользоваться помощью верных солдат, чтобы добраться до скрытого в глубинах дворца маленького дворика. Старый больной император медленно брел обедать.

После обеда владыка дряхлой Южной империи собирался отдыхать. И ждать вестей с южных границ, где его доблестные легионы уже должны были возвращаться домой с несметными богатствами, отобранными у дикого лесного народа…

ЭПИЛОГ

Каждое утро на торговую площадь приграничного Тагратуса выходил пожилой мужчина неопределенного возраста и начинал уборку. Сжалившийся над обожженным бродягой торговец взял его к себе, разрешив ночевать в крошечной клетушке, пристроенной к магазинчику, и платя чисто символические деньги за работу.

Мим молчаливо выполнял поручения, подметал площадь перед магазином и возил тележку с продуктами за женой хозяина, регулярно делающей покупки на рынке. Здоровье медленно возвращалось, и бывший слуга Спящих мечтал следующей весной тихо наведаться в северные земли, где у него было припрятано немало золота. С этими запасами можно было вернуться в Южную империю и затеряться среди мелких фермеров на границе, подальше от не знающих жалости Хранителей. Мим больше не желал участвовать в гонке за неуловимым человеком, оставляющим после себя лишь смерть. Поэтому пожилой мужчина покрепче перехватил отполированную его ладонями рукоятку метлы и продолжил уборку. Будущему фермеру некуда торопиться.

Раздосадованные Хранители собрали всю доступную информацию и скрепя сердце вынуждены были поставить крест на перспективном кандидате. Все, что удалось узнать, говорило о смерти претендента. Вычеркнув Глэда из своих списков, Хранители нашли новых исполнителей, которых послали искать исчезнувшие следы потомков Перворожденных. На четвертое пустующее кресло необходимо было срочно найти очередную жертву – чтобы в пустом огромном зале появился новый Хранитель, чтобы шаткая чаша весов окончательно склонилась на сторону Владыки, обеспечив его безопасность и будущее пробуждение.

Император не смог лично встретить остатки разгромленных легионов. Получив детальный доклад о случившемся, Антил прочел его несколько раз, посмотрел глазами побитой собаки на раболепно склонившегося секретаря и умер. Старое сердце остановилось, не выдержав тяжести полученного удара.

В течение трех месяцев аристократы всех провинций грызлись друг с другом, пытаясь пропихнуть свою фигуру на освободившийся трон. В итоге победил ставленник центральных провинций, сумевший наиболее грамотно распределить старой чеканки золотые монеты между многочисленными чиновниками. Так на трон взошел Аргус Лучезарный, новый император великой Южной империи.

Тысячник Алаэн, сумевший сохранить штандарт двадцатого легиона, два месяца провалялся в приграничном госпитале, откуда удрал обратно в войска. Там за проявленную доблесть он был повышен в звании и получил под командование свой многострадальный легион, который для восстановления сил перебросили под Цитадель, ближе к северной границе. Пережитое приключение лишь укрепило желание нового легороса как можно скорее оставить службу и обзавестись хозяйством и семьей.

Ириаты воспользовались ослабевшими заклятиями эльфов и частично вернули себе власть над древними лесными силами. На окраинах Леса у Пределов все чаще вспыхивали кровопролитные схватки, в которых оба древних народа теряли все новых воинов. Но в отличие от длинноухих захватчиков подземные племена получили шанс на победу и с безрассудной храбростью гнали врага с родных земель.

Спокойная река медленно несла свои воды, играя пляшущей лунной дорожкой. Неожиданно в кустах раздался треск, и на мокрый берег выпал человек, непрерывно дергающий ногами и руками. Луна посеребрила страшную фигуру и, испугавшись увиденного, тут же спряталась за набежавшей тучкой.

Изувеченное тело ворочалось в мокрой тине, пытаясь расцарапать грудь ссохшимися руками. Оплавившуюся кожу полосовали рубцы багровых шрамов, вздувшихся и сочащихся сукровицей. Скрючившиеся ноги беспрестанно молотили воду, взбивая бурую пену. Человек поднял к потемневшему небу пустые глазницы и завыл:

– Боги! Проклятые боги Фэгефула! Почему, почему вы не отпустили меня! Я не хочу, не хочу жить здесь! Я вернулся домой! Домой! Будьте вы прокляты, все будьте прокляты! Я не смог, не смог остаться! Как больно, когда твое мясо начинает отваливаться с костей! Как больно, когда при каждом шаге ты распадаешься на куски! А ведь я лишь хотел вернуться домой! Я только и успел, что поклониться могиле матери, как вы ударили меня, выжгли раскаленным железом надежду… Мама, прости меня, я не смог остаться! Это было выше моих сил! Я не смог… Не смог… Мама, как мне больно…

Безглазый человек зарыдал, обхватив покрытый язвами череп, не в силах больше произнести ни слова. И лишь река тихим журчанием вторила его стенаниям…

Через два дня рыбаки наткнулись на безумца, бредущего по дороге. Вызванный конный патруль накинул на шею неизвестному веревку и приволок его в деревню, где содержали больных проказой и прочими опасными болезнями. Там слепому калеке дали в руки колодезный ворот и заставили наполнять водой поилки для коз, молоко которых зачастую заменяло собой завтрак, обед и ужин у немногочисленных жителей.

Перешеек преобразился за прошедшие месяцы. На подходах к северному и южному проходам появились укрепленные заставы, где бдительно несли охрану хорошо вооруженные отряды. В глубине своей территории нежить активно тренировала захваченное пополнение, обучая пользоваться оружием и штурмовать высокие стены. Вновь заполнившийся до краев Источник снабжал армию мертвых припасами магического зелья. Нежить готовилась к зимней военной кампании.

На верхушке невысокой скалы провожал закат новый хозяин Перешейка. Одетый в легкую кольчугу, перепоясанную кожаным ремнем с мечом в потертых ножнах, скелет, сидящий на камне, старательно полировал шлем, вглядываясь в его почти зеркальную поверхность. Неожиданно Фрайм замер, прислушиваясь к чему-то, известному только ему одному. Положив шлем на камни, мертвец выпрямился и посмотрел в сторону тонкой багровой полосы, стремительно тающей на западе. Подняв мерцающие зеленым светом глазницы к звездам, Фрайм расхохотался:

– Демоны Мрака! А ведь ты вернулся! Я слышу, как бьется твое сердце! Ты ушел, клянусь всеми богами, ты ушел. Но вернулся. Верно говорил старый шаман, что дал мне поисковый амулет: кровь Перворожденных не позволит покинуть наш мир. Вернувшись сюда, она здесь и останется.

Надев на череп начищенный шлем, скелет выхватил меч и прокричал в наступающую ночь:

– Ты вернулся, Глэд! А это значит, что вместе мы найдем Мима! Мы доберемся до Хранителей и проверим на прочность их кости! Мы с тобой еще спляшем на похоронах всех королевств вместе взятых! С возвращением домой, Безглазый! Доброй ночи и до скорой встречи, Глэд!

И лишь гулкое эхо поскакало с камня на камень, пугая горных козлов:

– Домой, домой, домой… Глэд, Глэд, Глэд…

ПРИЛОЖЕНИЕ Краткая история мира Майдман

До настоящих дней дошли лишь обрывочные сведения о реальных событиях древних лет. Известны лишь некоторые факты, и можно домыслить их взаимосвязи, не более того. Сегодня мы реконструировали следующую картину прошлого.

Майдман представлен двумя огромными материками, которые привычно называют Мертвым и Фэгефул. Первоначальное имя первого материка до нас не дошло. Более пяти тысяч лет до Новой эры человеческие расы населяли преимущественно земли Мертвого материка. Второй материк был отдан на откуп преимущественно оркам, эльфам, гномам и ряду забытых в наши дни существ. Два небольших человеческих государства на Майдмане не играли какой-либо существенной роли.

Каждый материк находился под управлением Верховного мага. Известно, что маги мало интересовались проблемами населяющих их земли народов и большую часть времени тратили на личные изыскания в разных трудных для понимания простых смертных науках.

Сейчас сложно сказать, что было первопричиной катастрофы на Мертвом материке: ошибочный магический опыт или чрезмерное количество использованных заклинаний в одной из войн. Последствия происшедшего сказываются по сей день. В результате катаклизма около трех тысяч лет до Новой эры срединная часть материка выгорела дотла, а через сто лет и остальные земли стали непригодны для жизни. Оставшиеся в живых бежали к соседям, которые вынуждены были их принять.

За три последующих тысячелетия было несколько попыток вернуться на утраченные территории. Но погибший материк встречал исследователей вулканами, раскаленной лавой и смертоносными магическими ветрами. Оставшийся в одиночестве Верховный маг Фэгефула затратил немало сил, чтобы остановить разрушительный процесс и не допустить гибели подвластных ему земель. Погибший материк приобрел новое имя и стерся из памяти покинувших его людей.

К сожалению, беженцы не находили нужным считаться с народами, населявшими земли Фэгефула. В результате череда локальных конфликтов переросла в тотальную войну. Немалую роль в этом сыграли сильные магические кланы, не забывшие принесенные с собой знания.

Государства Майдмана

Северная часть Фэгефула

Поххоморанское царство. Расположено на западном побережье. Ограничено с севера дельтой реки Сестры. На востоке граничит с пустошами Орочьего поля, а также соприкасается по реке Быстрый Шепорот с Драконьим королевством и королевством Зур. Существующие границы установлены к 560 году до Новой эры.

Государственный строй – наследственная деспотия. В настоящее время правит царь Гардолирман, сын Гардо-могучего. Бездетен. После смерти отца сохраняет развитую систему фаворитов, используя их ненависть друг к другу для поддержания стабильной атмосферы подозрительности среди придворных. Активно привлекает для поиска инакомыслящих хорошо обученную тайную полицию, контролирующую многие стороны жизни государства.

Столица царства – город Ороман. Второй по величине город – Полан. Основные виды деятельности: сельское хозяйство, скотоводство, рыбная ловля.

Южные районы царства имеют ряд налоговых льгот, пожалованных для уменьшения социальной напряженности в данных провинциях. Последние крупные бунты, грозившие потерей описываемых территорий, закончились лишь в 490 году до Новой эры.

Драконье королевство. Образовано на территории, захваченной у Перворожденных. Расположено в центре материка, граничит с Орочьим полем, Поххоморанским царством, Болотным королевством и королевством Зур. Равнинные территории расположены в основном у реки Шепорот. Остальная часть королевства раскинулась на холмистой и гористой местностях. Южные границы проходят через девственные леса, охраняемые от вырубки королевскими декретами. Западная граница расположена на болотах, медленно осушаемых в настоящее время.

Сословные различия в королевстве более выражены по сравнению с соседями. Опорой трону служит бесчисленная армия дворян, передающих свои привилегии по наследству. Ряд мятежей в древности вынудил государство принять законы о земле и правилах перехода из одного сословия в другое. Незаконнорожденные дети не имеют прав на продолжение рода, но активно привлекаются к любой явной и скрытой деятельности родителей. Кроме того, благодаря принятым законам, «дети вне наследства» имеют право создать свой собственный род, с рядом прав, обязанностей и привилегий, что после тысячелетия активного размножения совершенно запутало генеалогические вопросы.

Еще триста лет тому назад на престол могли претендовать сразу несколько семей. Но после прихода к власти нынешней династии претенденты планомерно и беспощадно истреблялись. В начале Новой эры Драконами правил король Даш-пятый. Боги подарили ему трех сыновей-наследников: Дарго, Дормана, Дрима. Старший сын активно готовился к управлению королевством. Младший отличился на дипломатическом поприще. Их родная сестра Края замужем за одним из принцев Болотного королевства. Известно, по меньшей мере, о шести незаконнорожденных отпрысках короля, которые возглавляют разные службы в столичном замке.

Государство опирается на множество мелких городов-крепостей. Столица – Кхур (Глаз Дракона). Крупные крепости расположены также на западной и восточной границах.

Отмечено развитое сельское хозяйство и кузнечное дело.

Болотное королевство. Занимает все восточное побережье. Равнинное государство, активно осваивающее обширные заболоченные территории у западной границы с Орочьим полем и Драконьим королевством.

Королевская династия следит за слабо развитой аристократией, не вмешиваясь в активно развивающиеся торговые ассоциации. Благодаря проводимой политике занявший трон король Ниерольд не опасается внутренних мятежей и возможных конкурентов. Первые годы своего правления он пытался силой оружия отобрать у соседей часть западных земель, но потерпел поражение. Желание расширить границы королевства заставили Ниерольда обратить внимание на незаселенные орочьи земли.

Болотное королевство славится своими моряками и хорошо развитой обрабатывающей промышленностью. Кроме столицы Харлом государство насчитывает более сотни средних городов, вытянувшихся, по большей части, вдоль восточного побережья.

Королевство Зур. Возникнув полторы тысячи лет тому назад, королевство постоянно нуждалось в плодородных землях. Жаркий центрально-континентальный климат не способствовал активному развитию сельского хозяйства. Но удобное расположение в центре материка и безопасность дорог дали толчок к активному развитию торговли и росту могущества государства.

После поражения в войне 671 года королевство выплатило золотом огромные отступные и лишилось части земель на севере. С этого момента Торговая гильдия начинает оплачивать использование наемников в качестве постоянной военной силы. В настоящее время подготовка профессиональных солдат стала одной из основных частей дохода. Кроме того, Торговая гильдия активно использует для защиты своих интересов прекрасно развитую шпионскую сеть в соседних государствах. Ради получения дохода торговцы не гнушаются использовать подкуп, обман, тайные убийства.

Королевская власть в Зур уже более двухсот лет является ширмой для гильдии. Живущие в роскоши короли ставят свою подпись на заранее подготовленных документах и служат вывеской, с которой их венценосные соседи могут общаться, не теряя чувства собственного достоинства.

Гномье Город-государство. Согласно легендам первые поселения Огненного народа появились более четырех тысяч лет до Новой эры. Перед двумя семилетними войнами гномы заселили предгорные луга. Но после поражения Владыки остатки низкорослого народа с трудом обосновались в едином Городе-государстве в глубинах гор. За два тысячелетия государство пережило периоды расцвета и падения. По гномам больно ударили Гномьи переделы, уничтожившие всю торговую сеть, заботливо создававшуюся в человеческих государствах. С 500 года до Новой эры Город-государство, не торопясь, растет вширь и поднимается к поверхности.

Официальной религией считается набор легенд и толкований, посвященных ожиданию прихода сына Владыки. Согласно старинным преданиям Повелитель приказал своему наследнику возглавить Огненный народ и обеспечить его безопасность и процветание. До этого момента гномы выбрали Совет, решающий все вопросы государства. С течением лет полученные места стали передаваться по наследству, закрепив жесткую клановую структуру общества.

В память о прошлых веках гномы поддерживают тесные отношения лишь с нечеловеческими расами.

Орочье поле. Населено двумя крупными народами орков: Дикими и Разделенными. Зачастую враждуют между собой, но легко объединяются перед лицом общего врага. За последние несколько столетий Разделенные далеко продвинулись в сословной градации внутри кланов, выдвигая на первое место вождя, отнимающего львиную долю власти от ранее могущественныхколдунов.

Все орки – прирожденные кочевники, не строящие городов и легко перебирающиеся с места на место. Медленное осушение болот на границах Орочьего поля и отвод рек на сельскохозяйственные нужды королевствами вынудил орочью Орду в последние годы увеличить количество набегов. Не имея своей развитой промышленности, кланы стали налаживать более тесные контакты с гномами и речным народом.

Южная часть Фэгефула

Южная империя. Выдержав ряд кровопролитных сражений на протяжении столетий, империя заняла большую часть материка. В государстве проживает столько же людей, сколько обитает в северных королевствах.

Построенная многие годы тому назад столица Ампиор сосредоточила в себе все нити управления медленно дряхлеющей страной. Защищенная от соседей нежитью на Перешейке и обновленной стеной на юге, империя запуталась в череде внутренних военных переворотов. Выборные советы больше озабочены вопросами сохранения власти в своих руках, чем реальным решением социальных проблем. От немедленной гибели государство спасает только блестяще выстроенные за долгие годы управленческие механизмы.

Вольный халифат. Как самостоятельное государство прекратил свое существование после того, как эльфы отказались поддерживать его вождей. Сегодня степь наполнена враждующими кочующими кланами, живущими за счет многочисленных стад крупного рогатого скота.

Вечный Лес. Заселен кланами эльфов, перебравшихся в Лес у Пределов двумя «волнами». После неудачной попытки в 1302 году расширить границу государства на север эльфы вернулись под зеленые своды, прервав любые контакты с внешним миром. Каждый случайно забредший путник уничтожается. За прошедшие годы люди почти не получают достоверной информации о лесном народе. Известно лишь, что самые южные обитатели материка разделили Вечный Лес на строго охраняемые наделы и неоднократно проливали кровь в религиозных междоусобных войнах между темными и светлыми кланами.

Хронология событий до Новой эры

2890 – Ряд мелких королевств Перешейка атаковали северных соседей, уничтожая человеческие поселения, ведущие свою историю еще с момента появления первых разумных существ на Фэгефуле. В результате активного использования магии северяне были вытеснены в горы, где тогда в большом количестве водились драконы.

2705 – Люди заселили западное и восточное побережья северной части материка, активно выдавливая орков в глубь необжитых земель.

2503 – Основана Южная империя. Первоначально она отвоевала себе земли у Перешейка и часть западного побережья на юге. Крупномасштабные военные столкновения медленно перетекли в бесконечные локальные стычки с кочевниками, хозяйничавшими здесь раньше.

2441 – Эльфы потерпели поражение в битвах на восточных границах. Большую роль в этом сыграла мощь человеческих магов. Южная империя достигла восточного побережья на юге.

2410 – Образовано Поххоморанское царство. Речной народ занял половину западного побережья на севере.

2390 – Загнанные в горы коренные жители Фэгефула уничтожили последнего Дракона, но через пять лет сами были разгромлены при вероломной атаке будущих Драконов. Взрослое население было уничтожено полностью, дети проданы в рабство.

2310 – Появились первые города на восточном побережье севера. Спустя пятьдесят лет они будут объединены под флагами Болотного королевства.

2275 – Драконье королевство стало контролировать захваченные горные кряжи и вышло к современным границам Степи. На юге новое государство взяло под свой контроль Перешеек. В течение трехсот лет черно-красные флаги реяли над стенами городов самого сильного королевства на материке.

2110 – После череды мелких столкновений четыре государства объединили магов в глобальный совет. Верховный маг выдвинул ультиматум, требуя зафиксировать существующие границы и прекратить притеснение коренных народов. Был введен мораторий на использование магии в военных целях.

2047 – Малый лесной конфликт. Южная империя дважды пыталась расширить свои восточные владения и оба раза потерпела поражение. Совет магов тайно начал подготовку к свержению Верховного мага. В ответ он собрал личную армию и переманил часть сильных колдунов на свою сторону. Во главе армии появился специально обученный воин, признанный всеми нечеловеческими расами как Владыка и Повелитель.

2005 – Первая семилетняя война. Приглашенный на мирные переговоры Верховный маг был убит. Перед смертью он успел разрушить древние нити магических сил, вызвав начало процесса гибели магии на Фэгефуле. Объединенные силы всех государств выступили в поход. После двух лет беспощадных сражений люди уничтожили основную часть армии противника вместе с ее Повелителем. Останки поверженного Владыки были укрыты в далеких горах. В результате первой войны Болотное королевство захватило все восточное побережье.

1990 – Вторая семилетняя война. Речной народ был вытеснен на север и остался лишь в дельте холодных рек.

1971 – Появились первые слухи о Хранителе, первом воине, защищающем Усыпальницу от незваных гостей.

1892 – Южная империя подверглась атаке объединенных войск эльфов и кочевников. Имперские войска в течение двух сотен лет с трудом удерживали большую часть западного побережья. На отбитых у них землях возник Вольный халифат.

1865 – После ряда неудачных сражений Драконье королевство вынуждено было оставить земли Перешейка, а спустя еще пятьдесят лет – и пустынные равнины на границе с первыми горными кряжами.

1839 – Появился совет Спящих. Наделенные древней магией Фэгефула измененные люди начинают поиск потомков Перворожденных с целью создания семи Хранителей, способных воскресить Владыку.

1600 – Поххоморанское царство подавило первые выступления против правящего дома в южных провинциях.

1590 – После череды рейдов Драконьей конницы опустели земли между горами и Перешейком. Разрушенные ирригационные каналы позволили пустыне захватить новые территории.

1522 – Не получив помощи от бывших союзников, Южная империя медленно начала теснить халифат. В течение двухсот с лишним лет легионы империи возвращали утраченное. Обострившиеся между кочевниками и эльфами противоречия позволили империи заключить с лесными жителями соглашение о вечном мире. Соглашение не нарушалось ни разу.

1499 – Часть отброшенных от Перешейка кочевников заняла пустующие к северу земли. Было положено начало формированию королевства Зур.

1470 – В Усыпальницу пришли Второй и Третий Хранители. Совет Спящих активизировал попытки найти следующих кандидатов.

1465 – 1419 – Болотная война. В эти годы Драконье и Болотное королевства вели вялотекущую войну за разделяющие их болотистые чащобы. Несмотря на подписание мира в 1319 году столкновения продолжались еще около десяти лет. Обескровленные государства вынуждены были прервать на время любые попытки экспансии. Считается, что именно оскудевшая казна послужила причиной Первого гномьего передела.

1307 – Первый гномий передел. Были уничтожены все магазины и склады гномов на человеческих землях. Множество представителей Огненного народа убито. Только в 1260 году отношения были формально урегулированы и гномам разрешили вернуться.

1271 – Южная империя восстановила свои границы до образования Вольного халифата.

703 – Вплоть до этого года на Майдмане не было больших войн, была лишь мелкая междоусобная борьба соседей за спорные земли. В 703 году погибли три магических отряда на Перешейке. Эффективная работа катапульт Южной империи позволила уничтожить нападавших. Причастность Поххоморана к данной экспедиции доказать не удалось. Появились первые отряды нежити на Перешейке.

689 – Второй гномий передел. Предупрежденные о возможных погромах гномы успели спрятать большую часть накопленного и бежали из негостеприимных городов. Несколько человеческих карательных отрядов были истреблены на подходах к северным горам. Огненный народ вернулся в покинутые дома на равнинах только к началу 200 – 205 годов.

671 – Столкновение Драконов и государства Зур. Итогом стал Золотой мир. Понесшие тяжелые потери южане вынуждены были выплатить огромную контрибуцию золотом и уступили лесные территории на севере страны. После поражения Торговая гильдия активизировала покупку наемников. Начиная с 650 года королевство Зур больше не проиграло ни одного сражения.

640 – 625 – Вторая попытка Вольного халифата разгромить Южную империю. В течение пятнадцати лет чаша весов клонилась то в одну сторону, то в другую. В итоге ошибок командования основные силы кочевников были отброшены на Перешеек и уничтожены. Империя начала строительство укрепленной стены, чтобы защитить свои южные границы от набегов. Получившая неожиданное пополнение нежить закрыла Перешеек. После ряда неудачных попыток пробиться сквозь занятые ею скалы королевства и империя сосредоточили силы на развитии портов.

565 – Восстание в южных провинциях Поххоморанского царства. Взбунтовавшиеся провинции удалось подчинить только к 490 году.

563 – 561 – Болотное королевство попыталось захватить слабо заболоченные земли на севере. После ряда столкновений орки собрали Орду и в 561 году атаковали восточное побережье. Захватив большую добычу, степной народ стал повторять набеги каждые пятнадцать – двадцать лет, чередуя направление ударов. Только в 441 году легкая поххоморанская конница сумела нанести серьезный урон захватчикам, после чего орки резко сократили количество набегов.

519 – Южная империя закончила строительство укреплений на южных границах.

39 – Магический бунт в Оромане. Царь Поххоморана Гардо-могучий расправился с магической гильдией, считая ее силу прямой угрозой существованию престола. Гильдия была уничтожена, накопленные ею богатства были переданы казне.

11 – Королевство Зур укрепило стены южного опорного пункта – город Нарвал. Тяжелая пехота почти зачистила подходы к Перешейку, но погибла в одну из ночей, не сумев пробиться через контратаковавшую нежить.

1-й год Новой эры. Конец весны. Охотник и наемник Фрайм Спайт доставил на Фэгефул Глеба Михайлова, ставшего впоследствии Глэдом-безглазым.

Объединенный глоссарий и персоналии

Владыка. Воспитанник Верховного мага Фэгефула. Объединив в себе знания учителя и подчинив нечеловеческие расы, пытался свергнуть власть новых королевств. После поражения останки Владыки были захоронены в Усыпальнице, специально вырубленной в скалах.

Воровская гильдия, или гильдия Полана. Криминальная организация, объединяющая в себе большую часть удачливых преступников Полана. Намного меньше распространена в Оромане. Имеет своих людей почти во всех городах Поххоморана. Пережила несколько попыток уничтожения. В настоящее время только в Полане насчитывает более двух тысяч активных участников.

Глэд. Первоначально – Глеб Михайлов. Новое имя (Глэд) представляет собой искаженное орочье «Безглазый».

Громыхатель. Орк, в свое время, лучший воин Диких народов. После его гибели душа была спрятана с помощью магии в специальный сосуд и позже добавлена к душе Глэда.

Дартаман. Аналог земного тигра, но чуть меньших размеров. После прихода песков на степные просторы Зур почти полностью исчез. Охотники считают за честь приручить щенков дартамана, чтобы использовать их потом в охоте на крупного зверя.

Дикие орки. Древняя разновидность орков. Предпочитают придерживаться образа жизни предков. Поддерживают выборность вождей и недолюбливают родственников, которые постепенно двигаются в сторону создания централизованного государства.

Колот. Существо, вызванное во времена битвы Владыки из других миров. Обладает возможностью появляться и исчезать везде, где есть какая-либо тень. Благодаря этому получил прозвище Брат Теней. Использовался в качестве разведчика. Внешне похож на кошку с ободранной шкурой, стоящую на задних лапах, с перепончатыми ушами и крыльями. Любитель понежиться в огне.

Майдман. Чужой для землян мир, состоящий из двух материков: Мертвого и Фэгефула. Населен разнообразными расами, среди которых в настоящее время преобладает человеческая.

Мертвый материк. Один из двух материков Майдмана. Непригоден к жизни после магической катастрофы, случившейся около трех тысяч лет назад.

Мим. Место рождения неизвестно. В старости стал личным агентом Спящих, за что получил возможность продлить свою жизнь. Хорошо образован, обладает аналитическим умом. Возможно, тяготится затянувшимся поиском очередного Хранителя, которого должен найти как можно скорее.

Морок. Гигантский летающий змей. Дальний родственник драконов, но обитает ближе к мертвым отражениям миров. Отличается агрессивностью, немотивированной злобностью и с удовольствием охотится на все живое. Способность плеваться огнем ослабевает по мере насыщения.

Перворожденные. Люди, основавшие два королевства в центре северных территорий Фэгефула. В результате агрессии будущих Драконов Перворожденные были почти полностью уничтожены. Считается, что они владели многими магическими секретами, отличающимися от принесенных с Мертвого материка.

Разделенные орки. Одна из разновидностей орков. Отличается от Диких орков большей раздробленностью кланов. Ярко выражена сословная иерархия. С другой стороны, Разделенные намного лучше организованы с военной точки зрения и стоят ближе к прообразу человеческих государств, чем их Дикие родственники.

Речной народ. Раса, которую зачастую называют просто ящерами. Населяют северную часть западного побережья. Живут преимущественно кланами в спрятанных от постороннего взора деревнях. Основные занятия – охота на речного и болотного зверя, рыбная ловля, меновая торговля.

Спящие. Люди, наделенные древней магией и изменившиеся в процессе ее использования. Главной задачей ставят перед собой воскрешение Владыки, воспитанника Верховного мага Фэгефула.

Тайная полиция Поххоморана. Служба политического сыска, широко известная в Поххоморанском царстве. В отличие от обычной городской стражи не занимается обычными преступниками. Главной задачей является выявление шпионов сопредельных государств и поиск возможных заговорщиков среди местного населения.

Торговая гильдия Зур. Крупная коммерческая организация, во главу угла ставящая финансовое благополучие своих членов. Фактически является тайным правительством королевства Зур и участвует в решении любых государственных вопросов. Обладает прекрасно налаженной службой разведки, активно работающей в соседних государствах.

Фрайм Спайт. Бывший наемный солдат. Участвовал во множестве кампаний на стороне разных королевств. После одного из ранений поступил на службу к Миму. Мечтает собрать побольше золота и купить небольшой дом в каком-либо тихом месте.

Фэгефул. Второй материк Майдмана. Населен коренными жителями и беженцами с Мертвого материка. Представляет собой на картах огромные песочные часы, объединяющие северную, восточную части материка и скалистый Перешеек.

Кар четвертый, хранитель обычаев. Ящер, один из вождей речного народа. Погиб в отражении атаки поххоморанской пехоты на родную деревню. Душа впоследствии была перенесена в Глэда.

Харнет. Зверь, выращенный из помеси крыс и степных собак. Обладает трусливым характером и предпочитает охотиться и нападать стаями. Орки использовали харнетов для собачьих боев и охоты на беглых рабов. Может достигать размеров степного волка. Не подлежит дрессировке. Обладает слабо изученной способностью ходить между отражениями миров, если опоить зверя настоями с запахами Перворожденных.

Хранители. Прошедшие специальное посвящение люди, носители крови Перворожденных. Призваны защищать похороненного в Усыпальнице Владыку. В древних книгах говорится, что, как только Хранителей станет семеро, они смогут возродить своего господина.

Эллеро-рой. Темный эльф из клана Пьющих яд. Известно лишь то, что по каким-то скрытым причинам он был вынужден бежать из родных земель, преодолел Перешеек и попытался скрыться у орков. Место гибели точно неизвестно. Душа эльфа была перенесена в Глэда.

Книга 3. Закат над Майдманом

На старом рынке гадалка предсказала мне три пути:

– Первый был залит кровью моих близких. Уничтожающие мир битвы, голод и смерть ждали меня там.

– Второй был выморожен стужей бесконечной зимы. Разрушенные города на костях мертвых королевств и тоскливые песни ветра - вот и все, что я смог бы найти по этой дороге.

– Третий путь был соткан из нескончаемой череды предательств и убийств. Тьма смеялась надо мной в конце этого пути.

Я зарубил проклятую старуху и выбрал другой, четвертый путь. Путь, вобравший в себя все предсказанное ранее…

Из легенды о четвертом Хранителе

ПРОЛОГ

Игры с магией - опасная вещь. Кто-то по ошибке убивает пациента, пришедшего вывести бородавку. Кто-то от избытка чувств устраивает фейерверк на свадьбе и вынужден потом тушить соседские дома. А один из великих магов настолько заигрался, что спалил целый материк, заставив жителей спешно перебираться к соседям. Три тысячи лет тому назад толпы беженцев покинули Мертвые земли и переселились на Фэгефул, потеснив коренные народы. Новые жители не отличались кротким нравом, и стоит лишь удивляться, как долго местные королевства терпели их выходки. Но любому терпению приходит конец, и после тысячи лет кровопролитных стычек две огромные армии сошлись в бескрайней степи, чтобы выяснить: кто будет править этим миром.

Владыка, ученик Верховного мага, собрал под свои знамена все нечеловеческие народы, населявшие бескрайние земли. Ему противостоял совет магов, командующих объединенными человеческими армиями. В ходе семилетней войны люди сумели разгромить бывших хозяев Фэгефул и убили их повелителя. Историю древних народов переписали кровью заново.

Остатки побежденной армии спрятали тело своего Повелителя далеко в северных холодных горах, в Усыпальнице. Над его могилой поверженные темные маги поклялись, что отомстят. Для выполнения клятвы самые сильные из них прошли через калечащие разум и тело обряды, заплатив своими душами за дополнительные силы и бессмертие. Созданный Совет Спящих собрал воедино всю доступную информацию и нашел возможное решение проблемы.

На стенах огромного подземного зала высекли надпись, горящую кровавыми буквами во тьме:

– Владыка возродится вновь, как только семеро Хранителей займут свои места рядом с его могилой. Седьмой хранитель откроет врата Мрака, и Повелитель древних народов снова сядет на опустевший трон… Первый Хранитель объявит о предсказании всем народам Фэгефул. Четвертый Хранитель сделает Усыпальницу неуязвимой от любых атак. Седьмой - возродит нашу надежду…

С тех пор прошло уже две тысячи лет. День за днем ищейки Совета рыщут по всему свету, отбирая кандидатов в будущие Хранители. Трое из бесконечной череды претендентов сумели вынести чудовищные муки посвящения и заняли подобающее место рядом с могилой своего господина. Поиски четвертого Хранителя затянулись.

Лучшими кандидатами по праву считались потомки древнего народа Перворожденных: людей, живших в мире с орками, ящерами и эльфами с незапамятных времен. После великой битвы жители уничтоженного королевства бежали куда глаза глядят. Самые способные к магии сумели затеряться в соседних мирах, оборвав все связи с бывшей родиной. Но поисковые амулеты, повсюду разосланные магами и шаманами, упорно выискивали детей и внуков Перворожденных. Чтобы новый несчастный попал в лапы Спящих, мечтающих любой ценой поквитаться с победителями. Чтобы остатки когда-то могучих народов вернули себе утерянные земли. Чтобы чаша весов склонилась на другую сторону и возродившиеся армии сбросили незваных гостей обратно в океан.

В первый год Новой эры наемник Фрайм Спайт доставил на Фэгефул нового кандидата. Бывший бухгалтер, Глеб Михайлов вынес за этот год множество тяжелых испытаний, потеряв свое прошлое и обретя новое имя Глэд, что в переводе с орочьего означает Безглазый. Потеряв под пытками глаза, пройдя через безумие перерождения в Лесу у Пределов, человек не сломался и не сдался на милость врагов. Желание вернуться домой заставило Глэда пройти враждебные земли с севера на юг.

У порога Усыпальницы Безглазый сражался в рядах орков и нежити против новой объединенной армии королевств. Дрался и победил. В жарких песках королевства Зур отбивался от фанатичных преследователей и остался в живых. Умирал под сенью гигантских деревьев Талантов в Варра-лор, Старом городе, столице темных эльфийских кланов. Умирал, но назло палачам вырвался из магических пут и с боем пробил себе кровавую дорогу к свободе.

Однако, вернувшись домой на Землю, истерзанный человек не смог остаться в родных стенах. Проснувшаяся кровь Перворожденных превратилась в яд, разъедающий тело, и заставила Глэда вернуться обратно, на Фэгефул. Магический мир никогда не отпускал жертву, хотя бы раз попавшую в его сети. Судьбы Безглазого и насильно навязанной ему родины сплелись воедино навсегда.

Даже крыса, лишенная возможности бежать, сражается насмерть. Что же говорить о человеке, неоднократно танцевавшем со смертью на грани между миром живых и Мраком. Такой человек, лишившись дома и надежды на возвращение с войны, становится крайне опасен. Для себя. Для случайных врагов. И для кукловодов, стремящихся превратить его в четвертого Хранителя.

Как сказали ириаты перед падением Варра-лор:

– Вы сделали все возможное, чтобы превратить безглазого демона в своего врага. И когда он вернется, никто и ничто не сможет спасти вас…

* * *

Закатные лучи октябрьского солнца прогрели покосившиеся глиняные хибары в маленьком поселке. Растущие от пыльных заборов тени осторожно тронули подножия песчаных холмов и поползли дальше, к густому кустарнику. Одинокий житель в залатанном хитоне проковылял за неторопливым ослом, груженным хворостом, и скрылся в путанице переулков.

Худой человек, прокопченный солнцем до черноты, медленно оглядел опустевший поселок. Обнаженный по пояс, он поддернул сползающие дырявые штаны и поднял корзину с мелкой рыбешкой, выбранной из развешанной сушиться рыболовной сети. Заходящее солнце высветило исполосованный рубцами торс, взглянуло на тускло блестящую кляксу расплавленного металла на груди. Тонкий багровый луч провалился в пустоту ввалившихся глазниц бедняги и потерялся во тьме. Испугавшись, светило спряталось за тучу, и на поселок пришли серые сумерки, слившиеся воедино с вездесущей пылью.

Безглазый прошел в крайний двор, отгороженный от разбитой дороги жалкими остатками забора. Присев на корточки, он быстро соорудил из собранного сушняка костерок и пожарил добычу. В отличие от остальных жителей лепрозория мужчина ощущал постоянный голод и не гнушался охотиться на любую живность. Ранним утром он уже успевал наведаться к ближайшему болоту за лягушками и проверить поставленные на реке сети. Он держал под рукой самодельную пращу и старался сбить любую птицу, подлетевшую на расстояние удара. Однажды сумел подбить глупого зайца, по прихоти судьбы заглянувшего на широкий луг в гости к козам. В тот вечер мужчина съел обжаренную тушку целиком, впервые утолив терзавший его голод.

К сожалению, легионеры с собаками бдительно патрулировали прилегающую к лепрозорию территорию и распугали почти всю живность. Счастье еще, что одного любвеобильного сынка богатых аристократов не удавили дома, а отправили доживать оставшиеся годы в поселок. Следом за первым заразившимся богатеем в лепрозорий отправили других. Теперь рядом с усыпанной мелким щебнем площадью обитали трое богатых отпрысков и куча слуг, согласившихся рискнуть личным здоровьем ради неплохих денег, выплаченных их семьям. С другими жителями поселка они почти не общались, продуктами и одеждой не делились и старательно подчеркивали свою избранность. Но зато имперские власти вынуждены были оставить в живых отверженных. Если раньше тщательно охраняемое поселение сжигали вместе с жителями раз в десять лет, то теперь, покопавшись в гниющей подстилке, можно было найти пятнадцатилетнего старожила.

Раз в неделю к поселку подъезжала скрипучая телега, с которой выгружали плесневелые сухари и попахивающее гнилью мясо. Кроме того, община ловила рыбу в соседней мелкой речушке и заботливо пасла небольшое стадо коз. Сушняк собирали в ближайшем лесу. За попытку покинуть ограниченную территорию жители поселка карались беспощадно. Патрули с собаками ловили несчастного беглеца и устраивали показательное сожжение. После трех неудачных побегов за всю историю поселка оставшиеся смирились с полуживотным существованием и больше не искушали судьбу.

Глэд смутно помнил, как попал сюда. У себя на родине он смог продержаться всего пару дней. После чего вынужден был магическими тропами вернуться назад, на Фэгефул. Здесь, на одной из провинциальных дорог, его и нашел разъезд легионеров. Полубезумного безглазого человека с сочащимися сукровицей ранами приволокли в лепрозорий и оставили умирать в последней пустующей хижине. Провалявшись в бреду три дня, Глэд выполз во двор и долго сидел в пыли, подставив изможденное лицо солнечным лучам. Никто не знал, о чем он думал и что бесшумно шептал про себя. Но с того момента новый жилец пополнил ряды прокаженных и превратился в очередного изгоя великой империи.

Безглазый не зная, почему каждый новый император не уничтожал злосчастный поселок окончательно. Может, это забытое богами место использовали для устрашения опасных политических противников. Может, кто-то из медленно умиравших в покосившихся глиняных домиках раньше носил белоснежную тогу и плел интриги против более удачливых соперников. Какая бы судьба ни забросила несчастного сюда, никто не вспоминал о прошлой жизни. На копание в прошлом было наложено табу. Костлявые фигуры медленно возились на скромных огородах, пасли коз и таскали хворост из леса. Вечерами часть жителей собиралась на скамейке рядом с площадью, чтобы поиграть в кости и зло посмеяться над богатыми соседями. Но большую часть времени отверженные просто сидели по домам, бездумно глядя на гонимые ветром облака.

Новичок быстро освоился. Первую неделю он еле ходил, и ему доверили лишь доить коз. На вторую неделю поставили к колодцу крутить ворот и набирать воду в широкую колоду. Затем Глэд уже активно передвигался по всему поселку и старался заработать на пропитание. Он мог накопать глины, обжечь кирпичи и заново сложить обвалившуюся стену. Мог приволочь кучу хвороста или целое поваленное дерево. Он мог провести весь день на огороде, аккуратно собирая мелких жуков и выпалывая сорняки. Если у вас был черствый сухарь или кусок вяленой рыбы - вы могли нанять его на работу. Но если у вас не осталось ни крошки - Глэд проходил мимо. Его интересовала только еда.

Закончив со скудным ужином, Безглазый потушил костер и сложил оставшийся сушняк у стены. Затем зашел в дом и появился оттуда с маленькой плетеной корзинкой. Уже третий день Глэд методично обшаривал топкий болотный берег и выкапывал пахучие клубни листореза. Собранную добычу он сушил на солнце, молол и из полученной муки пек горьковатые на вкус лепешки. Свои кулинарные достижения Безглазый заботливо оборачивал листьями лопуха и складывал в корзинку.

Застыв рядом с покосившейся хлипкой калиткой, Глэд окинул магическим взглядом засыпающий поселок. Среди синих теней еле заметно сквозь стену краснел силуэт соседа, скрючившегося на подстилке. Больше никого не было видно. Только ветер гонял пылевые смерчи по пустым улицам.

Втянув пахнущий далекой грозой воздух, мужчина подхватил корзинку и бесшумной тенью заскользил в сторону заросших кустами холмов. Через полчаса Глэд замер у небольшой кучи камней, угнездившейся у подножия одного из холмов. Еще раз внимательно осмотревшись, Безглазый аккуратно сдвинул плоский валун, открыв выложенный корой тайник. Мужчина потянулся за принесенными лепешками и замер. Медленно запустив в черноту тайника руку, Глэд достал припасы, спрятанные прошлой ночью. Недобрая усмешка скривила тонкие губы, когда рука поднесла надкусанную лепешку к черным провалам пустых глазниц. Положив недоеденный кусок на камень, Глэд повернулся к кустам:

– Всегда надо верить второму «я». Если ты ощущаешь взгляд в спину, не следует отмахиваться и говорить о расшатанных нервах. Следует взять в руки меч поострее и вспороть брюхо крысе, сунувшей нос куда не следует. Выходи, пока я не рассердился.

В кустах зашуршало, и на большой валун рядом с человеком взобралась тварь, способная мрачным окрасом поспорить с чернильным мраком набегающих грозовых туч.

Существо напоминало кошку, вставшую на задние лапы. С лысой бугристой шкурой, с тонкими перепончатыми крыльями и длинным гибким хвостом с несчетным количеством мелких шипов. Лопоухие уши казались маленькой копией крыльев, а в глубоко посаженных глазницах метались непропорционально большие глазные яблоки, украшенные широким вертикальным зрачком. Колонг - верный слуга павшего Владыки, пронырливый шпион, способный удрать во Мрак через любой клочок тени.

Глэд протянул руку и с интересом растянул одно крыло. Зверь недовольно покосился на человека, но промолчал.

– Забавно. Я помню, что зимой ты был бурый, подобно прошлогодней траве.

– Что мне теперь, на радость легионерам, ночью светлым пятном по кустам бегать?

– Резонно. А что в гости не зашел? Рыбкой бы угостил. Вижу, что оголодал, бедолага. В чужих припасах роешься.

Колонг аккуратно сложил крылья, поудобнее устроился на камне и состроил рожу:

– Ты это называешь рыбой? Пара полудохлых мальков из ручья. Как бы ты на местных харчах ноги не протянул. А твои лепешки я на зуб пробовал, чтобы понять: то ли ты собрался собак травить, то ли запасы на дальнюю дорогу делаешь.

Человек разгрузил корзинку и вернул плоский булыжник на место. Чуть присыпал вокруг вездесущей пылью и убедился, что тайник не обнаружить при пристальном осмотре. Затем повернулся к порождению Мрака и улыбнулся:

– Я помню, как ты еще у орков везде свой нос совал. И по каждой проблеме имел свое мнение.

– Значит, в дорогу,- удовлетворенно выдохнул колонг.- Вот только запасы у тебя крошечные.

– Зиму переживу, здоровье поправлю. К весне и на путешествие поднакоплю.

– Собак ты обманешь, следы запутаешь,- задумчиво начала рассуждать тварь.- Потом у какого-нибудь бедолаги позаимствуешь подорожные документы и быстро доберешься до границы. А дальше куда?

Глэд помолчал, потом веско ответил:

– Повидаться хочу. С добрыми ребятами, что меня эльфам сдали.

– С Хранителями? Дальняя дорога. Опять из конца в конец весь материк прошагать.

– Ничего, доберусь. Не в первый раз.

Зверь почесал шею и снова замер недвижимым черным пятном.

– Боюсь, я должен тебя разочаровать. Это для меня и Хранителей ты невидим. Вплавившийся в твою плоть амулет не утратил силы и надежно прячет твой запах от любой твари из Мрака. Ни маги, ни шаманы не способны выследить тебя. А вот простые смертные на первой же заставе задержат. Слишком ты выделяешься.

– Я постараюсь вести себя тихо.

– Без толку. За этот месяц описание опасного слепца разошлось по всей империи. И пусть тебя считают погибшим, но невероятная история о великом обманщике разослана в каждый город и каждую урбу ^[9]. На тебя уже здесь косятся. Еще пара недель, и про необычного больного доложат наместнику. Ты сможешь прятаться в гнилом поселке до первого снега, не дольше. Потом за тобой придут.

Мужчина сгорбился и долго молчал, медленно растирая худые руки. Потом поднял голову и глухо ответил:

– Может, я смогу пройти вашими тропами? Ты способен проскакать от северных гор до южных пределов за минуту. Захватишь меня с собой, будешь проводником.

– Когда тебе надоест болтаться между мирами и ты окончательно умрешь, тогда и поговорим. Живым не пройти нашими тропами.

– Жаль. Значит, придется пробиваться с боем.

– И на сколько тебя хватит? Перебьешь ты пару разъездов или даже сотню легионеров закопаешь. Так против тебя выставят легион и загонят как бешеного зверя. Еще и живым постараются захватить, на радость новому императору.

Глэд разломил надкусанную лепешку, протянул половину колонгу и медленно стал жевать свой кусок.

– Значит, пересидеть здесь не получится. Пешком по империи не пробраться. Через тропы Мрака мне пути нет. Отличная головоломка.

Зверь с удовольствием набил пасть и захрустел пропеченной корочкой. Потом нагнул морду и подобрал несколько упавших крошек. Закончив с едой, отряхнул лапы и повернулся к застывшему в задумчивости мужчине:

– Пока тебя искал, по всем землям набегался. Благо что на месте твоего возвращения слабый запах остался. По нему до тебя и добрался.

– Что видел во время поисков?

– Как обычно. Все живое играет в любимую игру - убей ближнего. Орки готовят набег, мечтают сжечь крепость на северном берегу Шепорота. Кочевники войска собрали, чтобы ослабевшую империю пощипать. Даже нежить армию сколотила, будут южные предгорья чистить.

– Нежить? А кто у них за главного?

– Твой старый знакомый. Прежние командиры уступили ему место, до первой ошибки. Пока Фрайм успешно режет соседей, его знамена реют над войсками. Оступится, и его черепушку спустят с горы наперегонки с остальными костями. Старые вожди уже тысячу лет козни друг другу строят, как пауки в банке. И не таких сжирали.

Человек подхватил опустевшую корзину и поднялся:

– Одного не пойму: зачем я тебе понадобился?

– Мне скучно. Не представляешь, как мне скучно. Это у вас: что ни день, то приключение. То город сожгут, то десяток стран между собой стравят и битву устроят. А во Мраке тишина и покой. Лишь демоны после охоты на эльфов бегают как ошпаренные. И все благодаря тебе… Вот я и подумал - а не найти ли мне старого знакомого. Милого человека, взбаламутившего всю округу. Рядом с тобой должно быть интересно.

– Понятно. Значит, правду ты, как обычно, припрятал для себя. Потом поговорим, на досуге. Когда я до Перешейка доберусь.

Колонг заинтересованно выпучил глаза:

– Любопытно. Я в тебе не ошибся, ты вновь выбросишь шестерки на игровых костях судьбы. Когда мне собираться в горы?

– Фрайму весточку оставь и расскажи ему, как тебя найти. Привет от меня передай и попроси, пусть мяса запасет: на дальнюю дорогу припасы понадобятся. Как до него доберусь, так тебя и позову.

– Придумал, как имперских ищеек обмануть?

– Есть идея. Осталось только обмозговать хорошенько. А как сложится - это лишь от благорасположения богов зависит… Хотя боги меня любят. Похоже, им самим интересно, что произойдет дальше. Вот и подкидывают одну проблему за другой…

Холодная луна разглядывала пелену облаков, которые пробежали от холодного океана над мощеными дорогами Южной империи и уткнулись в горные пики Перешейка. Осень копила силы, чтобы пролиться на опустевшие поля нудными дождями. Заканчивался октябрь второго года Новой эры. Через неделю вступит в свои законные права ноябрь. Месяц, который в будущем назовут «кровавым».

Глава 1. ГОРЯЧЕЕ ДЫХАНИЕ СЕВЕРА

Если я прикажу тебе прыгать, ты станешь прыгать!

Прикажу тащить катапульту - ты попросишь дать тебе бревно потяжелее! А вздумаешь нос воротить, битый молью кусок меха,- я тебя посажу на горшок с горящим маслом и отправлю штурмовать крепость в одиночку!

Краткий пересказ разговора между десятником орочьей Орды и новобранцем

Конец октября второго года Новой эры

Одинокий всадник взобрался на пологий холм и застыл, пламенея пластинчатой броней в лучах заходящего солнца. Огромный орк уверенно держался в украшенном позолотой седле и мрачно разглядывал стоящую у реки крепость, которая надежно прикрывала единственный мост через Шепорот.

Под холодными январскими ветрами собранные в одно войско орки закончили разгром чужой армии, вторгшейся в степь. Головы трех вражеских военачальников украсили собой юрту Многоголового, верховного вождя всех кланов. Собрав остатки Диких племен, вождь объявил о создании нового народа, великой Орды. Больше не было Разделенных и Диких, с первыми весенними лучами по родной степи разошлись редкие кочевья, щедро наделенные скотом и табунами быстрых коней. В Орде осталось меньше четверти воинов, способных держать оружие. Остальные сложили головы в Заречье и рядом с Усыпальницей. Но благодаря предусмотрительности Многоголового молодняк и самки сумели избежать острых вражеских мечей и спокойно прожили прошедшее жаркое лето на вольных просторах. Если боги будут благосклонны, через пятнадцать лет степной народ полностью восстановит силы. Вот тогда соседние королевства пожалеют, что посмели тревожить злопамятных орков.

Лишь одна стальная заноза засела в загривке мудрого вождя: спешно отстроенный деревянный замок на северном берегу Шепорота. Проклятые Драконы вгрызлись в степные земли и надежно охраняли единственный мост, переброшенный через широкие воды. Не будет спокойной жизни Орде, пока крепость когтистыми бастионами вцепилась в чужую землю. Следовало в последний раз проучить баронов, посмевших поднять черно-красные стяги на высоких башнях.

Все лето орки готовились к штурму. Тренировались в стрельбе из метательных машин, копали вонючие колодцы у предгорий и запасали горючую маслянистую жидкость. Построили высокие стены и с утробным ревом ходили на приступ, добиваясь слаженности и беспрекословного повиновения приказам. Многоголовый не поскупился и назначил своего личного помощника командиром тщательно отобранных ветеранов. Полторы тысячи отлично вооруженных орков встали под знамена Хмурого. Все лето войска готовились к битве, и вот этот час настал.

Огромный орк еще раз окинул взглядом вереницу дымков, поднимающихся над крепостью, и повернул коня назад. Через неделю подойдут основные силы. Затем ночью лазутчики проверят подходы к вражеским стенам, и следующим утром войска начнут штурм. Драконам следовало убраться назад в свои скалы раньше. Кто не успел - навечно сложит головы на северном берегу. Степь принадлежит только Орде и больше никому. Так было и так будет вовек.

* * *

Холодный нудный дождь барабанил по поверхности реки, плодя и тут же убивая многочисленные мелкие пузыри. Перегородившая реку сеть мокла в воде, протянув концы веревок к бронзовым колокольчикам. На западном берегу утопал в грязи маленький сарай, по чистому недоразумению названный караульным постом.

В слабо утепленном строении грелись у чахлого костра трое легионеров, сосланные на дежурство за любовь к крепким напиткам. Худой мужчина, похожий на сморщенный клубень чахлы, подбросил в огонь мокрое полено и прислушался к звонкому стуку капель по крыше. Покачав головой, скривил недовольное лицо и пробурчал:

– И чего легорос ^[10] не спалит проклятый поселок? Каждый день очередная сотня по слякоти мотается вокруг. Ни людям, ни собакам отдыха не дают.

– Правильно делает, что тебя не слушает. Надо куда-то провинившихся пристроить, вот и отправляют сюда. На южной границе погнали бы каменоломни охранять. А там ребятишки пошустрее. Чуть зазевался и получил молотом по затылку.

– И вообще, на твоем месте я бы молчал,- подал голос третий легионер.- Кто просил на глаза тысячнику попадаться? Мало того что лыка не вязал, так еще препираться с ним вздумал.

– Кто знал, что он будет злой как собака?

– Он всегда такой. А с тебя четверть «орла» причитается.

– Это за что?!

– За то, что мы сидим под крышей, пока остальные по грязи таскаются. Думаешь, нас за красивые глазки сюда отправили?

Звуки громкой перебранки разносились далеко над водой. Рядом с сетью неслышно показалась голова человека, старательно гребущего против течения. Прислушавшись к ссоре, незнакомец слабо улыбнулся, набрал побольше воздуха и нырнул в глубину. Через пять минут он показался выше по реке, успешно миновав слабое заграждение. Еще через несколько минут исчез в мелких волнах, потерявшись в пелене разгулявшегося не на шутку дождя. Хранителю души речного ящера река служила родным домом. Зачем оставлять след на тщательно проверяемых берегах, когда можно выбраться из поселка по воде…

В наступающих сумерках Глэд закончил осматривать каменный мост, перекинувшийся через бурную воду. Средняя опора моста твердо стояла на насыпном островке, заросшем густым кустарником. Среди этих зарослей Безглазый и решил устроить засаду.

Сегодня в поселок прокаженных доставляли скудные продукты. С минуты на минуту телега с двумя старыми охранниками должна была показаться рядом с мостом. В полумиле отсюда разъезд проверил опустевшие мешки и двинулся по привычному маршруту, пропустив повозку. Подгоняя крепкую лошадку, закутанные в плащи вояки торопились домой, к теплому очагу и наваристой похлебке. Сидя на облучке, они придерживали ножны с мечами и ругались на разбитую дорогу, вытрясающую душу на каждой кочке.

Как только телега миновала срединный горб моста, из-за высоких перил на мешки мокрой тенью метнулся обнаженный мужчина, сжимая в руках тонкое копье с обожженным на костре заостренным наконечником. Два стремительных удара в шеи охранников, и сильные руки придержали за поводья дернувшуюся лошадь. Отогнав повозку дальше по дороге, Глэд завел ее в кусты и принялся сортировать добычу. В мешок переложил накопленные скудные припасы, меч, промокший плащ, штаны и обувь одного из убитых. Натянул одежду другого на себя и убедился, что легкие кожаные сапоги ему впору. Подпоясался и проверил, насколько свободно выходит из ножен клинок. Высвободив лошадь из упряжи, вскочил верхом и медленно зарысил дальше по дороге, не пытаясь путать или прятать следы. На подъезде к городу все равно предстояло отпустить старушку, а самому со всеми предосторожностями отправляться назад. Пока поднятые по тревоге патрули будут искать убийцу рядом с городом, Безглазый надеялся обогнуть опасные места по широкой дуге и двинуться на север. Дождьнадежно защитит от собак, а навыки дикого орка позволят не оставить след в редких лесах и полях. Шагая ночами, за двое-трое суток можно пробраться к небольшому лагерю легионеров. Рядом с ним должна быть станция летучих судов. По крайней мере, так говорили за кружкой доброго вина охранники, бдительно присматривавшие за императорским гостем два месяца тому назад.

Одиночка без документов обречен на просторах Южной империи. Рано или поздно его заметят и схватят. Но попробуй поймать беглеца, оседлавшего ветер! Глэд довольно улыбнулся и легонько хлопнул пятками по бокам лошади, заставляя ускорить шаг. Темные боги покровительствуют человеку с выжженными глазами. Пусть так будет и дальше…

* * *

Облака, затянувшие холодное октябрьское небо, поливали раскисшие поля и методично долбили по крышам, сгорбившимся за высокими каменными стенами. Потоки воды, журча, сбивались в быстрые ручьи и умывали мощеные мостовые, стремясь добежать до прикрытых решетками стоков. Нахохлившиеся мокрыми воробьями одинокие часовые замерли на сторожевых башнях. Третья и четвертая тысячи Второго Северного легиона попрятались поближе к огню, ругая почем зря нагрянувшую неожиданно осень. Неблагодарное командование отправило легионеров на усиление границы, сторожить пустынные отроги Перешейка, лишив солдат зимнего отдыха в городских казармах. Одно дело патрулировать заполненные веселыми горожанами улицы, и совсем другое - мерзнуть в караулах на крепостной стене или мотаться в седле посреди голых полей.

Командир легиона Алаэн отсалютовал замершему часовому и продолжил обход. С крепостной стены открывался вид на унылые холмы, заросшие кустарником, и далекие рощи, еле заметные в наползающем с гор холодном тумане. После возвращения из похода на эльфов легионеру, чудом оставшемуся в живых, позволили отдохнуть в госпитале два месяца, затем повысили в звании и загнали на север охранять оголившиеся границы. Потеряв восемь отборных легионов, новый император выдвинул к границам остатки ветеранов, спешно вербуя в новые части бедняков. Империя пыталась восстановить былую мощь, обоснованно опасаясь атаки соседей на ослабевшее государство.

Быстро взбежав по истертым ступеням, Алаэн поднялся на башню.

– Тихо? - спросил легорос у закутавшегося в шерстяной плащ солдата. Тот лишь мрачно кивнул в ответ. Алаэн проверил, хорошо ли укрыт стоявший на поворотной станине «скорпион», и зашагал дальше, бросив напоследок: - Через полчаса смена. Надеюсь, горячее вино еще осталось.

Легионер недовольно проводил глазами исчезнувшую в проеме спину и сплюнул. Принесла же нелегкая новичка в легион. Со старым командиром можно было договориться. На северной тихой границе всегда смотрели сквозь пальцы на маленькие шалости часовых. Кому хочется мерзнуть в столь паршивую погоду? Так ведь нет, появился выскочка, замучил постоянными проверками. И только попробуй забиться в теплый угол, мигом найдет и зубы пересчитает. А самых ленивых заставил попробовать плетей, потом поставил на разгрузку угля. Одна надежда, что суровая зима пообломает ретивого служаку. Главное, чтобы за эту совместную зиму ноги не протянуть на тощем солдатском пайке.

Легионер сквозь зубы помянул всех богов, потом перехватил поудобнее копье и стал притопывать на месте, пытаясь согреться. Еще полчаса разглядывать опостылевший пейзаж и можно потом в казарму, к горячему очагу, к доброй чаше согретого вина…

В пяти суточных переходах от крепости по неширокой долине медленно двигалась колонна солдат, ощетинившаяся острыми жалами копий. Мерно шагающие скелеты несли на спинах разномастные щиты, придерживали костлявыми ладонями мечи в ножнах и крепко сжимали древки копий. На большинстве воинов были надеты легкие доспехи, головы покрывали начищенные шлемы. Сотня за сотней они спускались в долину, молчаливые и равнодушные к поливающему их дождю. В пяти милях восточнее двигалась подобная колонна. Разбившись на два отряда, армия нежити маршировала к застывшим на границе Перешейка имперским крепостям. Мертвые собирались уничтожить намозолившие им глаза укрепления людей, которые по недомыслию считали эти земли своей собственностью.

Обитатели Перешейка закончили подготовку к расширению границ. Настала пора нанести разящий удар.

* * *

С запада на восток протянулась огромная стена, разделившая южную часть материка Фэгефул на Южную империю и на Вольный халифат. Восточную оконечность стены венчала широкая башня, построенная на скальном основании, которое вытянулось в беспокойное море. Отгородившись от бдительных часовых обширными болотами, в степных просторах раскинулась столица кочевников, город Тамн. С одной стороны сгрудившихся бесчисленных юрт выстроились в круг повозки с высокими бортами, охраняя покой Кашем-хана, владыки западных пределов.

Этим дождливым вечером старый интриган принимал гостей. В его широком шатре встретились ханы, собравшиеся в набег. Неповоротливый Юдо-хан, посадивший в седло тысячу воинов. Его сосед и вечный соперник на ристалище Талабек-бэ, пьяным пропустивший удар ножом в лицо и косо взирающий с тех пор на окружающий мир. Охродо-баз, чье толстое тело способны носить лишь самые выносливые скакуны. И еще с десяток других уважаемых военачальников, которые поставили под объединенные знамена тысячи и тысячи бойцов, голодных до крови и золота.

Во главе стола сидел хозяин, одетый в расшитый золотом халат. Справа от него устроился Ахпа-бэ, единогласно выбранный вождь предстоящего набега. С поклоном взяв острый нож из рук Кашем-хана, молодой вождь аккуратно разделал поданного быка и передал каждому из гостей по огромному куску. Убедившись, что никто из сидящих за столом не остался обделенным, он отрезал себе маленький кусок и вернул нож хозяину. Старик торжественно разрезал свою долю пополам и передал один из кусков гостю. Завершив положенные процедуры, кочевники принялись за еду, с удовольствием запивая горячее мясо свежим кумысом. От хмельного вина после долгих раздумий решили отказаться. Не дело начинать серьезный поход пьяной гульбой.

Громко отрыгнув, Кашем-хан отвалился на подушки, задумчиво поковырял между зубов и спросил сидящих за столом:

– Я утром смотрел на молодую наложницу и думал: почему мы идем на восточное побережье? Имперцы слабы, их лучшие легионы закопаны эльфами в Лесу. Кто мешает нам заглянуть на запад? Там и города богаче, и добычи больше. Мы собрали больше двенадцати тысяч воинов, вполне достаточно для похода.

Ханы одобрительно загудели. Ахпа-бэ отпил из широкой пиалы и поставил ее перед собой. Потом насадил на кончик ножа очередной кусок мяса и спросил у старика:

– Уважаемый Кашем-хан, а когда вчера вечером вы ложились спать, кто согревал для вас постель? Молодая наложница или любимая старая жена из гарема?

– Кто же допустит молодую дуру греть постель? - удивился старик.- Моя старуха никому этого не доверит. Уже тридцать лет как везде ее с собой таскаю.

– Вот и я говорю - близкие к нам имперские земли как старая привычная жена. Дороги мы знаем, какой уж год заглядываем в гости. То деревню пощиплем, то караван перехватим. Поэтому предлагаю перед долгой зимой не рисковать зря воинами, а выполнить намеченное. Потом с доброй добычей перезимуем, и можно на следующее лето готовить новый набег. Пусть центральные и западные имперские провинции станут для нас молодыми наложницами, ждущими своего господина!

Старик радостно захохотал, хлопая себя по коленям:

– Что я говорил! Вот истинный вождь! Настоящий хата-хан! ^[11] И в бою себя покажет, и за столом словом не подавится. Пусть будет так. Проверим наших воинов в этом набеге, а на запад коней повернем в следующем году…

Поздно вечером, когда гости разошлись, старый хан остался наедине с Ахпа-бэ. Избранный хата-хан расстелил на кошме широкую карту и повернулся к хозяину:

– Только треть родов откликнулась на наш призыв. Самый хитрые выжидают. Малые роды побоялись отправлять воинов. Если они лишатся кормильцев, кто защитит их от соседей?

– Кому нужны эти отбросы? - презрительно скривил губу Кашем-хан.

– Они подобны муравьям. Их мало, но вместе способны загрызть любого врага, напавшего на муравейник. Я думаю раздать часть добычи зимой. Чтобы последний босяк в степи знал, как выгодно ходить с другими кланами в набег. Как, рискнув один раз, можно одеть семью и одарить приданым дочерей. Вот тогда летом к нам придут не жалкие двенадцать тысяч, а все пятьдесят.

– Имперцы будут нас ждать в следующем году.

– Пусть ждут. Мы найдем способ бороться с легионами. Раз ушастые лесные твари смогли уничтожить восемь лучших легионов, то и мы сможем. А потом, почтенный Кашем-хан, мы станем хозяевами на новых землях. Пусть покорные империусы выращивают зерно, ткут ткани, строят для нас дома. Рабам все равно, как зовут его хозяина: император или хан.

– Ты действительно веришь в это? Хочешь стать ханом ханов и покорить великую империю?

– Не я. Мы. Мы станем великими ханами. Выберем верных людей в совет ханов и будем править от моря до моря.

Старик надолго замолчал, задумчиво разглядывая языки огня. Потом медленно свернул карту и положил ее сбоку от подушек.

– Я подумаю над твоими словами, Ахпа-бэ. Крепко подумаю. Если сам не доживу до этих золотых дней, то мой сын точно взглянет на склонивших голову империусов. Давай завершим этот поход. Не будем седлать еще не пойманного коня. Но верь, сказанное тобой не унес холодный ветер. Когда вернемся домой, мы встретимся еще раз. И тогда обсудим все…

* * *

Вытянувшись во весь рост на широкой балке, Глэд внимательно смотрел в щель на раскинувшийся под ним двор. На мощенном плитами широком пространстве усердный сержант палкой вколачивал в дюжину новобранцев правила обращения с великим чужеземным изобретением - летающим кораблем. Насколько мог судить Безглазый, корабль представлял собой доработанную модель маленького дирижабля, с добавлением местных особенностей.

Заостренный с обеих сторон баллон скроили из плотного материала и многократно вымочили в вонючем растворе. Благоухая подобно тысяче обгадившихся кошек, ткань удерживала газ, аккуратно закачанный внутрь баллона. Из чего именно добывали необходимый для полета газ и что служило основой для его производства, Глэд так и не разобрал. Единственное, что он смог разглядеть через свою щель, так это часть спрятанного под навесом агрегата, который приводился в действие сложной системой натяжных ремней. От гремящего и чадящего механизма к дирижаблю подтаскивали широкий матерчатый шланг, после чего медленно наполняли оболочку газом.

Под дурно пахнущим баллоном закрепили тонкостенную деревянную лодку, по бокам которой на длинных штангах топорщились два широколопастных винта. Двигатель крепился в середине утлого суденышка. Заставлять винты вращаться помогала все та же вездесущая ременная передача. Венчал хлипкую конструкцию широкий матерчатый руль, напоминающий хвост огромной рыбы.

Судя по тому, с какой осторожностью сержант обращался с газовым механизмом и летающим кораблем, они представляли собой огромную ценность. И как смог оценить Глэд по несчетному количеству заплат на баллоне и бросающимся в глаза разноцветным кускам дерева, великое творение неизвестного мастера неоднократно чинилось и поддерживалось на ходу лишь неусыпными заботами легионеров. Хорошенько порывшись в памяти, Безглазый смог с трудом выделить обрывки слухов и сплетен, доставшихся ему в наследство. Как говорили немногочисленные знатоки, древние корабли приволокла с собой гильдия механиков, перебравшаяся с Мертвого материка, объятого огнем. После смерти основателя мастеровые не поделили обещанные новыми королями гонорары и разбились на группы. Одна команда строила корабли для поххоморанцев. Вторая пыталась чуть менее успешно возродить для Южной империи забытые знания. Но во время испытания очередного гигантского монстра погибло большинство создателей из северных мастерских. И с той поры древнее искусство медленно вырождалось, позволяя крохами накопленных знаний сохранять жизнь прекрасным воздушным машинам. Сохранять жизнь, но не развивать и строить новые.

Благодаря созданному заделу Поххоморанское царство обладало двадцатью крупными судами и полусотней мелких лодок, подобной той, что рассматривал сейчас Глэд. Империя сумела заполучить лишь четыре крупных судна, бережно укрытых в прибрежных крепостях, и пять легких почтовых судов. На одном из таких маленьких кораблей и тренировали новобранцев.

Счастливо избежав обнаружения, Глэд на четвертую ночь добрался до имперского гарнизона. Невидимой тенью он перемахнул через забор, поднялся на двухскатную крышу казармы и проскользнул на чердак. Широкие балки служили основой для опор крыши, а грубо сколоченный дощатый потолок надежно защищал затаившегося беглеца от внимательных глаз легионеров, живущих внизу. Удобно устроившись на широком отесанном бревне, Глэд чуть сдвинул черепицу и сквозь узкую щель следил за всем происходящим во дворе. Он даже задремал, когда сержант в сотый раз повторял для перепуганных солдат простейшие действия по заправке дирижабля и последовательность операций по смазыванию немногочисленных механизмов. Безглазый проснулся лишь тогда, когда двух наиболее головастых новобранцев посадили в накрепко привязанную к столбам лодку и приступили к следующему этапу тренировок. Солдаты должны были суметь присоединить тонкий шланг от баллона к двигателю и научиться управлять вращением винтов.

Глэду так и не удалось разобраться, по какому принципу работает непонятный тарахтящий двигатель: сжигая для работы газ из оболочки или другим неизвестным способом. Но зато беглец отлично разглядел, какие рычаги и как надо поворачивать, чтобы изменить скорость движения кораблика. А также он заметил, с помощью каких рычагов регулировали высоту полета и направление движения. В отличие от взбешенного сержанта Глэд отлично провел время и теперь отдыхал, дожидаясь наступления ночи. Насколько мог судить Безглазый, газ из оболочки не спускали. А это повышало шансы на тихий побег без кровопролития.

Мучения новобранцев закончились ближе к полуночи. Особо одаренные несколько раз запускали двигатель и учились управлять хвостовым оперением. После замены очередных начинающих пилотов сержант подзывал помощника, и они вдвоем внимательно смотрели, как взопревшие легионеры вновь разматывают многострадальный шланг и дозаправляют газом баллон. Задав напоследок трепку замешкавшемуся солдату, удовлетворенные командиры построили свое воинство, наорали на бедолаг для порядка и отправили их в казарму. Редкие факелы на площадке аккуратно погасили, и на двор опустилась ночная тьма.

Выждав два часа, Глэд убедился, что в маленькой крепости все затихло. Даже охранники сонно замерли по укромным уголкам. Выбравшись на крышу, Безглазый неслышно спустился вниз и аккуратно переправил в лодку мешки с припасами. Проверив, что никакие рычаги не отвинчены на ночь, он аккуратно развязал большую часть веревок и скользнул на корабль. Освободив последние концы, Глэд напряженно замер, крепко сжимая в руках копье. Но бесшумно поднимающийся в черное небо серый призрак не привлек внимания сторожей. Вскоре еле заметное во мраке воздушное судно растаяло в ночи. Мгновение спустя ветер растрепал на отдельные звуки еле слышный шум стрекочущего двигателя…

* * *

Первыми орков заметил солдат на боковой башне. Застыв в ужасе, он пристально всмотрелся в серые клочья тумана, плывущие над спящим полем. Убедившись, что ему не померещилось, часовой метнулся к закрепленному на стене рогу, и на спящую крепость обрушился перепуганный заунывный вопль.

Кряжистые воины в тусклых доспехах медленно огибали невысокий холм и выстраивались перед ним, оставив между собой и крепостью пустое поле. На вершине холма засуетились многочисленные мохнатые тени, таская бревна, камни и большие глиняные горшки с горловинами, замотанными тряпками. Большая часть орков спешилась, и выделенные пастухи угнали коней обратно в степь. В ранних утренних лучах перед крепостью медленно выстроились ветераны Орды, широко развернув парный строй и оставив небольшие группы конницы по флангам.

Командир крепости, барон Кло, одним из первых поднялся на обзорную башню и теперь внимательно разглядывал вражеское войско. Проверив, как обстоят дела на заполненных солдатами стенах, к нему присоединился верный адъютант, господин Риззер. Старый вояка так и не был удостоен заслуженного высокого официального звания в запутанной иерархии Драконов, несмотря на то что променял домашний быт на верную службу своему господину.

– Бойцы заняли свои места. Арбалеты взведены, и лучники получили запасные колчаны из арсенала.

– Отлично, Риззер. Скоро окончательно рассветет, и мы сможем рассмотреть все в подробностях. Меня лишь беспокоит, почему мохнатые твари не атаковали ночью, сразу.

– Может, они вызывают нас на битву?

– Тогда мне жаль их командира. Он успеет состариться, пока нас дождется. С какой стати я поведу людей в поле, под удар их конницы? За стенами мы способны держаться и год, и два. В поле нас втопчут в землю за час.

– Боюсь, мой господин, нам придется устроить вылазку. Если мои глаза не подводят, проклятые степняки устанавливают на холме метательные машины.

– Далеко, не добросят. Даже мы из тяжелых «скорпионов» до них не достанем.

– Вы уверены? - засомневался Риззер.- А если это все те же гномьи требуше? Помните, в разосланном докладе его величества упоминали про метательные машины, нанесшие серьезный урон нашим войскам.

– В том докладе сплошной мусор и ни одного факта! Атаковали раз, атаковали два. В нас стреляли, мы стреляли. Записано со слов десятка выживших.

– Но что тогда собирают орки?

– Может, штурмовые башни? Хотя какой смысл сколачивать их на холме, чтобы потом волочь вниз? - помрачнел барон.

Под медленно набирающим силу дневным светом расчеты закончили сборку требуше и теперь готовили первые заряды к залпу. После битвы при Усыпальнице в Орде осталось лишь пять годных гигантских метательных машин. Остальные не выдержали интенсивного огня и рассыпались. Подлатав оставшиеся, Хмурый все лето заставлял отобранные команды тренироваться, добиваясь слаженности и точности в поражении целей.

Поднявшись на холм, вождь взглянул из-под насупленных бровей на криволапого сотника, подкатившегося колобком:

– Все готово?

– Да, хан. Огненных зарядов по двадцать на каждую катапульту, корзин с щебнем до тридцати.

– Хорошо. Я спущусь правее, на тот выступ. Когда мы поджарим людям пятки, они либо побегут, либо попытаются атаковать. Холм надежно прикрыт нашей пехотой, но постарайся проредить атакующих. Когда наступит момент, я дам знать. Не хочу зря терять солдат. Мы не для того тренировались целое лето, чтобы умереть от глупого удара мечом или пропущенной стрелы. Сегодня люди будут учиться у нас, как надо правильно воевать.

Довольно оскалившись, Хмурый, не торопясь, зашагал к небольшому выступу рядом с вершиной. Оттуда он будет командовать битвой, имея возможность отдавать приказы любой группе солдат. Следом за громадным орком засеменила Шонголом: совсем еще молодая девочка-орк, с мечом в потертых ножнах и широким топором на длиной рукоятке за плечами.

Год тому назад разъезд поххоморанских следопытов уничтожил остатки клана Хмурого. Из самок и молодняка в живых оставили только двух девочек, собираясь продать их в зверинец на потеху богатым детишкам. Но пробирающийся мимо незнакомец с выжженными глазами убил людей и сохранил жизнь малышкам. Позже он вручил Торопыге и Шонголом личные мечи и передал сирот одинокому воину. Хмурый взял родственниц под свою защиту и постарался позаботиться об их должном воспитании. Торопыга постигала тайны древних шаманских обрядов и с начала лета большую часть времени проводила рядом с камлателями. А вот Шонголом никак не могла простить людям смерть близких и упорно тренировалась с оружием, мечтая о мести. В середине лета она подбила несколько подростков на дерзкую вылазку, и пятерка отчаянных орчат славно пошумели рядом с Болотным Хвостом, подпалив возделанные поля и перепугав до икоты местное ополчение. Когда ватага вернулась назад, им задали изрядную трепку. Хлюпающая носом Шонголом гордо стояла перед взрослыми орками, размазывала слезы, но и не думала просить прощения. Хмурый посмотрел на окровавленную после плетки спину своей любимицы и лишь спросил:

– Кто командовал набегом?

– Я.

– Как тебя слушали?

– Как должно слушать вождя.

– Значит, будущему вождю надо учиться. Урок первый: времена пустой удали прошли. Те, кто любил впустую мечом помахать, сложили головы в Заречье. Сейчас законы диктует острая сталь в придачу к холодной голове. Кто лучше вооружен и обучен, тот и правит миром. Поэтому я беру тебя в гиты ^[12], будешь постигать науку воевать.

Так Шонголом стала носить за вождем щит. Каждое утро она остервенело рубилась на мечах и топорах с гвардейцами Многоголового, оттачивая навыки боя на холодном оружии. Поздним вечером тренировалась в стрельбе из композитного лука. Днем не вылезала из седла, везде следуя за Хмурым, который лично натаскивал и готовил войска к атаке на крепость. Начавшиеся было разговоры про протекцию любимым родственникам быстро смолкли: времена наступили лихие и за оружие брались совсем молодые орки. А в военном деле молодая орчиха скоро должна была дать фору любому ветерану…

Замерев на месте, Хмурый внимательно еще раз оглядел выстроившиеся у подножия холма войска и побарабанил пальцами по рукояти меча. Кажется, все предусмотрел. Коннице на холм не подняться. Пехоту скуют пешие орки. А отлаженные метательные машины позволят перебить большую часть вражеских солдат в крепости или на подходах к замершей Орде. Второй ряд лучников успеет внести свою кровавую лепту. Численный перевес людей будет сведен к минимуму. Пора начинать.

Хмурый кратко рявкнул за спину, и Шонголом нашла взглядом застывшего у подножия крайнего требуше сотника. Посмотрела в его глаза, улыбнулась и медленно провела оттопыренным большим пальцем по шее. Орк кивнул и проревел приказ командирам расчетов. Факелы подпалили промасленные тряпки на горловинах огромных кувшинов, и сильные лапы выбили стопоры с запорных механизмов.

Одинокая крепость на северном берегу Шепорота отсчитывала последние часы жизни.

* * *

Первые горящие снаряды упали в глубине крепости, ближе к складам и портовым сараям. Отметив, откуда поднялись клубы дыма, орки скорректировали стрельбу, и второй залп уже кучно лег рядом за стеной. Один из горшков взорвался прямо между зубцов, окатив пылающей липкой массой заметавшихся солдат. Внизу бегали ополченцы, таская песок и засыпая огонь. Обмазанные глиной крепостные стены и крыши домов должны были выдержать обстрел зажигательными стрелами, но от тяжелых снарядов спасали плохо.

Третий залп отправили чуть позже, но в ту же точку. Огненный шквал накрыл людей, пытавшихся тушить начавшиеся пожары. Посеревший лицом барон Кло на башне лихорадочно отдавал приказы:

– Риззер, срочно вывести в поле пять конных сотен Кристиана! Передай ему, что он может умереть, но обязан обойти мерзавцев слева и ударить с тыла по проклятым машинам. Если мы в ближайший час их не уничтожим, орки просто сожгут крепость!

Дернув к себе первого попавшегося под руку дружинника, барон отправил его вниз, во двор:

– Братьев Дрейслеров ко мне, быстро!

Затем одетый в украшенные позолотой доспехи командир вернулся к бойницам и раздраженно всмотрелся в замершие у холма ровные ряды противника:

– Твари, почему же вы не атакуете? Не могу поверить, что орки способны позволить стрелкам сделать за себя всю грязную работу. Где же их бешеная атака, где их неуправляемый нрав?

От холма отделились пять новых темных точек и потянули дымные следы к крепости.

Прислушавшись к громким крикам на вершине холма, Хмурый почесал бок и вздохнул: в команды метательных машин набирали орков с полностью противоположными характерами. Самые умные отвечали за работу механизмов, точную стрельбу и надежность собранных требуше. Самые сильные таскали заряды, загружали боеприпасы в метательные корзины, помогали разбирать и перевозить станины и деревянные «руки». Но столь отличающиеся друг от друга воины постоянно грызлись между собой, выясняли отношения и цеплялись к любой мелочи. Только перед старым сотником вся эта разношерстная команда испуганно замирала и под громогласные команды слаженно выполняла свою работу. С разрешения Хмурого новый командир после первой драки между расчетами публично повесил двух зачинщиков. Стоя под болтающимися в петле телами, сотник мрачно буркнул в морды построенным оркам:

– Орда приказала вам убивать врагов при помощи гномьих машин. И вы будете убивать, как велела Орда. А кто вздумает еще раз нарушить приказ, того лично разорву лошадьми. Закончим поход, и можете хоть по сто раз на дню убивать друг друга. Пока же мы в седле и пока враг топчет степь, вы будете выполнять приказы. За воровство - смерть. За ослушание и невыполнение приказа - смерть. За косой взгляд или грубое слово в адрес командира - смерть. Я сделаю из вас лучших солдат, потому что эти проклятые машины сберегут жизни сотням орков. И чем точнее и быстрее вы будете стрелять, тем больше ваших братьев смогут вернуться к своим очагам.

С того дня не было больше ни одной крупной стычки между стрелковыми расчетами. Рычали друг на друга и ругались больше обычного, но сотнику не приходилось прибегать к наказаниям. Мало того, за отличную стрельбу по мишеням на последнем тренировочном штурме взмокшая команда получила личный тотем: череп морока, украшенный волчьими хвостами. Сейчас огромная пасть порождения Мрака скалилась с верхушки копья в сторону врага.

Заметив показавшиеся из крепости конные сотни, Хмурый подозвал Шонголом:

– Ты спрашивала, почему мы не заняли соседний холм. Да, он ближе и с него можно было использовать лучников. Но его склоны пологие, и набравшие скорость рыцари легко бы пробились на вершину. А рядом с нашим холмом им придется спешиться. Люди вынуждены будут атаковать из неудобной позиции. Как мы и планировали.- Взглянув на горящие вдалеке стены, он добавил: - «Скорпионы» к бою. Коннице приготовиться к охвату противника и атаке с тыла.

Гита вождя умчалась передавать приказы, а громадный орк с седой шерстью стал смотреть, как далекие всадники по широкой дуге огибают застывших под солнечными лучами степняков. Дружины баронов ничего не смогут сделать против застывших в неподвижности врагов. После потери конницы вражескому командиру придется или бежать за реку, или выводить в поле пехоту, которая была также обречена. Победить в сложившейся ситуации невозможно, люди проиграли сражение еще утром, когда орки подошли к крепости. Но бросить горящую крепость и уйти с северного берега мог только мудрый и грамотный полководец. К несчастью для Драконов, подобных военачальников они потеряли еще зимой.

– Разом! Выбивай! - донеслось с вершины холма, и пристрелявшиеся метательные машины отправили еще пять пылающих подарков в окутанную дымом крепость.

* * *

Закованные в железо конные сотни набрали скорость и стремительно приближались с севера к торчащему в степи холму, сереющему крутыми откосами под лучами набирающего силу солнца. Но чем ближе стальная лавина накатывала на тыл орочьего войска, тем медленнее был бег лошадей. Добравшись до подножия холма, люди и вовсе остановились: конным дальше дороги не было. Быстро посовещавшись с сотниками, виконт Кристиан приказал оставить сотню бойцов как прикрытие, остальные воины спешились и полезли наверх. Молодой командир возглавил атаку, мечтая покрыть себя славой и с победой вернуться назад. Тогда старику Кло придется потесниться, и более знатный честолюбивый юноша возглавит крепость.

Криволапый орк отхлебнул воды из бурдюка и покосился на прибежавшего с докладом огромного воина.

– Лезут?

– Лезут.

– Заканчивайте с ними. В атаку не ходить. Хватит тех пехотинцев, что Хмурый в кустах спрятал.

– Что я дома скажу? Что сидел за спинами других?! Мой клан никогда за других не прятался!

– Ты сделаешь, что приказано. Если хорошо справитесь, я похлопочу перед вождем. Думаю, он разрешит вам первыми войти в крепость.

Здоровяк на секунду задумался, потом радостно оскалился: брать крепость почетнее, чем громить из засады пыхтящих на откосе латников. Отсалютовав, солдат помчался к поставленным на позициях «скорпионам». Сотник задумчиво посмотрел ему вслед и вздохнул: ну как щенки малые. Пока сладкую кость не бросишь, визжат и норовят ослушаться. Одна надежда, что Хмурый сумеет воспитать из молодняка настоящих воинов: преданных и исполнительных. Пора заканчивать с анархией, давно пора…

Тридцать «скорпионов» стояли вплотную друг к другу. После великой битвы легкие метательные машины заботливо перебрали, разобрав на запчасти самые изношенные. К существовавшему запасу копий доковали еще, дав возможность вдоволь потренироваться отобранным командам в стрельбе. Привычные к обычным арбалетам орки с легкостью освоили новую игрушку, и любая пара крепких бойцов легко управлялись со смертоносным механизмом.

Подождав, пока люди поднимутся до половины крутого склона, кочевники молниеносно выдвинули оскалившиеся стальными наконечниками машины к северному обрыву и дали первый залп практически в упор.

Окованные сталью копья сшибли карабкающихся людей, насаживая на древко по два, а где и по три человека. Вниз по склону покатились убитые, сбивая еще живых. Орки быстро перезарядили стрелометы.

Уцелев после неудачного начала атаки, виконт Кристиан надрывал голос:

– Вперед! Вперед, во имя короля! Ударим сейчас, и они побегут!

Поредевшая дружина смешалась на миг, но все же продолжила подъем, подбираясь к вершине. Вверх гнал страх и понимание того, что побежавших с холма людей орки просто сомнут. Тем более что до огромных метательных машин осталось совсем ничего.

Распластавшиеся в густом кустарнике степняки пропустили над головами второй залп, после чего с ревом обрушились на жалкие остатки спешившейся конницы. Сто пятьдесят ветеранов, заботливо оставленных в запасе Хмурым, скатились с холма подобно неудержимой лавине, кроша выживших. Обогнувшая холм конница орков замкнула кольцо и замерла перед дружинниками, ощетинившимися копьями. С верхушки холма надрывались сигнальные рога, запрещая немедленную атаку.

Сбросив с откоса остатки штурмовой группы, орочья пехота замерла у подножия, прикрывшись щитами и злобно скалясь на сбившегося в кучу противника. Люди подбадривали друг друга сиплыми голосами, готовясь подороже продать жизнь. Убедившись, что орки не смешались с противником, по сгрудившимся всадникам с холма вновь ударили «скорпионы». Первый залп внес панику в плотные ряды конницы. Второй залп заставил оставшихся в живых идти на прорыв. Жидкий разобщенный строй Драконов окончательно смешался при слаженном ударе противника. К визжащим от восторга всадникам присоединилась подоспевшая пехота орков, и началось избиение. Последней в пыль втоптали тонкую пику с широким черно-красным флагом.

К застывшему мохнатой глыбой вождю примчалась взбудораженная Шонголом:

– Семеро убитых и пятнадцать раненых!

– Сколько не смогут в строй встать?

– Четверо.

– Хорошо. Конницу вернуть на фланги. Выделенных пехотинцев поставить за лучниками, пусть отдыхают. «Скорпионы» проверить и на эту сторону холма. Копья собрать. Продолжать обстрел огненными зарядами. Стены уже горят, поэтому пусть удар наносят по центру крепости и чуть дальше, по складам и порту. Свободным от стрельбы готовить корзины с щебнем. Скоро к нам пожалуют остатки засидевшихся в гостях Драконов…

* * *

Убедившись, что конная вылазка не увенчалась успехом, барон Кло с тяжелым сердцем вывел всех способных держать оружие из крепости. Выстроившись напротив замерших орков, пехота дождалась приказа и медленно запылила через заросшее густой травой поле, оставив за спиной пылающие деревянные стены.

Братья Дрейслеры во главе двух тысяч отборных латников двигались в центре человеческой армии. На флангах семенили ополченцы и вооруженные крестьяне, набранные королевскими рекрутерами за лето в разоренных землях. Это еще почти тысяча. И пятьсот арбалетчиков россыпью за спинами мерно шагающих товарищей. Вот и все силы, что смогли собрать в крепости этим утром. Неплохо для обороны высоких стен и совсем мало для сражения в поле. Но барон не мог бросить горящую твердыню и просто уйти за реку. За подобный поступок пришлось бы заплатить головой. Король Даш-пятый ценил в подданных смелость и с легкостью отправлял на плаху труса, посмевшего покинуть поле боя.

Помолившись всем богам, которых удалось вспомнить в эти тяжелые минуты, барон Кло с пятеркой ординарцев ехал верхом следом за наступающими войсками. Одна надежда осталась - на крепкие плечи латников и их отменную выучку. Не зря же на них было потрачено целое состояние.

Пока пехотинцы успели дойти до половины поля, орки еще пять раз обрушили огненные заряды на крепость. Затем споро загрузили корзины с крупным щебнем, и на головы Драконов посыпались булыжники. Латники, быстро среагировавшие на приказ, успели прикрыться щитами, потеряв под первым ударом меньше двадцати человек. Шедшие рядом ополченцы замешкались, и в их ровном строе сразу образовался кровавый провал. Барон чертыхнулся, но решил не обращать внимания на плохую подготовку новичков. Тем более что наглядный пример заставил оставшихся в живых быстро закрыться щитами от обстрела сверху. Блестящая на солнце «черепаха» продолжила сближаться с врагом.

Первые выстрелы «скорпионов» ужалили плотные ряды дружинников. Орки наметанным глазом выделили подготовленных воинов и обрушили основной удар на них. Требуше накрыли еще одним залпом задние ряды и замерли: слишком близкое расстояние и большая высота холма делали стрельбу малоэффективной. Освободившаяся прислуга разобрала копья из запасов и стала помогать стрелкам у «скорпионов».

У подножия холма начали спускать тетиву лучники, высматривая в сплошной стене щитов любую щель и вгоняя трехгранные наконечники стрел в жаркую плоть.

Видя, как умирают его люди, барон Кло лишь в бессильной злобе скрипел зубами. Единственная возможность уменьшить потери - это быстрая атака и бой вплотную к вражеским рядам. Только так можно предотвратить бесполезную гибель солдат. Адъютанты разнесли по войскам новый приказ, и человеческая масса, подгоняемая свистками и криками командиров, начала разбег для удара по застывшим в ожидании оркам. В ответ с вершины холма на людей обрушился стальной шквал: стрелометы били в надвигающегося противника, посылая разящую сталь в плотные атакующие ряды. К моменту, когда пехота Драконов добралась до застоявшихся в ожидании битвы степняков, от двух тысяч латников осталось чуть меньше пяти сотен бойцов.

Закованные в сталь армии сшиблись, залив жаркой кровью степные травы. Одетые в тяжелые доспехи орки бешено дрались, не обращая внимания на редко находящие цель ответные удары. Конница степняков обогнула фланги противника и ударила ополченцам в спину. Войск для полного окружения не хватало, но Хмурый и не собирался устраивать полноценный «мешок» рядом с холмом. Его бойцы должны были перемолоть лучших вражеских солдат, а бывших крестьян, побежавших под неумолимым натиском врага, позже добьет конница. Отметив, как точно копья «скорпионов» находят добычу в общей свалке битвы, вождь радостно осклабился: затраченное на обучение время не пропало даром. Всмотревшись сквозь клубы поднятой пыли в мелькающие тени, Хмурый жестом подозвал Шонголом:

– Подать пастухам сигнал, пусть гонят лошадей назад. Приказ стрелкам: дождаться, когда войска отойдут на полет обычной стрелы, и закончить обстрел. Затем желающие могут садиться в седло, обходить дерущихся справа и атаковать крепость. Они заслужили сегодня право первыми войти в чужой город. Пленных - не брать!

Утреннее солнце только успело взобраться повыше на небосклон, когда побежали первые ополченцы. Барон Кло пытался криками и ударами древком копья удержать их, но с тем же успехом можно было пытаться прутиком перекрыть горный ручей. Пехота орков добила остатки латников, смела дрогнувшие ряды новобранцев и прошла по телам арбалетчиков, перебитых конницей. Бегущих к крепости преследовали по всему полю, убивая без пощады. Тело погибшего барона так и не нашли потом в груде исковерканных трупов.

Подожженная крепость пылала. Стремительным броском домчавшись до нее, первые двести всадников орков не решились прорываться через объятые огнем ворота. Они устроили резню беженцев, искавших спасения за мостом через Шепорот. С южной стороны моста зареченцы лихорадочно рубили крепкий настил, торопясь разрушить единственную связующую нить между берегами реки. Ужас повторного вторжения был настолько силен, что четверть моста разметали за десять минут, отрезав путь жалким остаткам беженцев, сумевших было вырваться из ада. Конница орков черной волной прокатилась по остаткам моста, затем вернулась назад, подпалив залитое кровью дерево.

На следующее утро только дымящееся пепелище напоминало о стоявшей на северном берегу крепости. Собрав оружие с убитых людей, орки оставили маленький отряд для охраны границы, после чего ушли обратно в степь, захватив с собой павших воинов и разобранные метательные машины.

С этого времени Орда вернула себе все южные земли.

Глава 2. МЕРТВЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ

Лучшие планы и гениальные замыслы рассыпаются на куски, если доверить их исполнение глупцам и невеждам. И даже ежечасный контроль неспособен помешать идиотам разрушить блестяще задуманную атаку.

Поэтому истинному полководцу надо выделять и продвигать грамотных сотников и тысячников. Только с их помощью вооруженный сброд можно превратить в настоящую армию.

Но горе правителю, если у него дураки носят звание командующих…

Трактат «О построении армии, с азов и до блестящих побед», центральная библиотека Южной империи

Конец октября

Крупный скелет в начищенной кольчуге настороженно всматривался в низкие облака, затянувшие небо. До вражеской крепости осталось три дня пешего марша, и разосланные вокруг разведчики внимательно осматривали местность, выискивая вражеских дозорных. Но среди лесов, вымокших под холодными осенними дождями, не было ни одной живой души.

Желтоватые пальцы ткнули в тень, которая вывалилась из облаков:

– Десятник, вижу врага!

Второй скелет в мятом шлеме, украшенном щербатыми рогами, встал рядом с глазастым бойцом и прислушался к обострившимся чувствам. Напрягшаяся было рука покинула рукоять меча, и командир поисковой группы успокоенно похлопал по плечу солдата:

– Это летающая машина. Я видел подобную раньше, когда имперцы пытались выискивать нас в предгорьях. На ней нет легионеров, только Танцующий брат.

– Кто это?

– Он поднимал нежить прошлой зимой. Он научил нас хранить магическое зелье в дальних походах. Затем ушел к лесному народу.

– Но я слышу его сердце!

– Смотри в его душу. Она не обманет. А сердце ему нужно лишь для маскировки.

Здоровяк проводил взглядом медленно плывущую мимо летающую лодку и вернулся к прерванному поиску. Предстояло осмотреть большую рощу, взметнувшую деревья с голыми ветками слева от разведанного прохода для марширующей армии. Атаку на имперскую крепость следовало провести внезапно.

Широкие деревянные лопасти винтов молотили воздух, направляя воздушное судно к земле. Глэд перегнулся через невысокий хлипкий край болтающейся лодки и закричал застывшим внизу мертвецам:

– Канаты лови и крепи за деревья, быстро!

Костлявые руки подхватили толстые веревки и привязали к ближайшим соснам. Убедившись, что корабль надежно привязан, Безглазый заглушил горячий двигатель, закинул за спину мешок и спустился на землю по веревочной лестнице, ловко перебирая ногами по потемневшим от времени деревянным ступенькам.

Солдаты нежити широким кругом окружили человека, с интересом разглядывая незнакомца и его странное средство передвижения. Пара воинов в болтающихся на костях кольчугах расступилась, и к Глэду шагнул скелет в командирском облачении: сияющей кольчуге, начищенном шлеме с пучком перьев, мечом в потертых ножнах и круглым щитом с намалеванной мордой неизвестного зверя.

– Ты подзадержался, Безглазый. Я ждал тебя еще месяц назад.

– Увы, Фрайм, пришлось передохнуть после долгого путешествия. Но теперь я здесь, живой и здоровый.- И бывшие враги крепко обнялись.

Мертвый наемник оглядел надежно привязанный летучий корабль и задумчиво потер височную кость:

– С боем взял?

– Хитростью. Дождался, когда охрана заснет, и угнал.

– Я лишь пару раз видел их в полете, когда мотался по делам в южных провинциях Поххоморана.

– Имперцы успели прибрать к рукам несколько кораблей, один достался мне.

– Это хорошо. Можно будет закидать крепость сверху. Сколько бойцов поднимет?

– Двоих, максимум троих. Кроме того, газ выходит, а заправить нечем.

– Жаль,- огорчился наемник.- Для вылазки не приспособить. Если еще и летит низко, совсем плохо: с любого «скорпиона» сшибут… Ладно, этот разговор можно отложить. Сейчас сделаю привал, побеседуем.

Выделив охрану для корабля из своей личной сотни, Фрайм распорядился поставить ближе к лесу маленькую походную палатку, и товарищи укрылась от любопытных взглядов солдат, неспешной рекой текущих мимо.

Разожженный костер чадил сырыми ветками и нехотя делился теплом. Человек с пустыми глазницами поежился от промозглого холода и сел на раскладной стул поближе к огню. Командующий армией нежити бросил на маленький стол громыхнувший щит и устроился рядом с гостем.

– Сколько уж времени покойник, а от человеческих привычек избавиться не могу. Мне ни огонь не нужен, ни палатка. Но все равно каждую ночь предпочитаю проводить под крышей, а не застывать булыжником под дождем.

– С тобой понятно, ты еще не перебесился. Лет через сто привыкнешь.

– Нет, здесь что-то другое. Видимо, ненабегался в чужих мирах, не наигрался с судьбой. Все время зудит что-то внутри, беспокоит. Но как посмотрю на набранных в Нарвеле, так больше половины превратились в истуканов. Обучаются военным наукам легко, готовы любому живому глотку перегрызть. Но как только с тренировки вернулись, мечи в ножны вложили и все - застыли. Ни желаний каких-нибудь, ни стремлений.

– Говоришь, половина? А оставшиеся?

– Через полгода станут как все. Я за время подготовки ко второму походу помотался по всему Перешейку. Только бывшие маги и командиры отрядов еще сохранили в себе остатки личности. Остальные превратились в бездумных убийц.

– Трудно с ними?

– Справляюсь. Хотя бывшая верхушка ждет, когда оступлюсь. Пока я для них новые земли завоевываю и новые отряды поднимаю, они довольны. Но как только остановлюсь, меня прикопают в ближайшей каменной осыпи.

– А остальным плевать, они, по большей части, марионетки,- вздохнул Глэд.

– Да. Головастых мало. Я почти всех, кого смог отобрать, на командные должности пристроил. Твой сотник, что провожал до границы, уже до тысячника вырос. Крепкий парень. Жаль только, руку в Нарвеле потерял, теперь левой орудует.

– В Нарвеле? Как у вас там сложилось?

– Город взяли с минимальными потерями. Провели обряды, пополнили войска. Построили новые опорные пункты на севере, рядом с пустыней. Хотим теперь границу отодвинуть на юге, чтобы легионеры не смогли неожиданным ударом к Источнику пробиться. Трудимся потихоньку.

Согревшись, Глэд пересел ближе к столу и выложил из мешка засохшие лепешки и бутыль с водой. Фрайм покопался в углу палатки и достал клетку с перепелками:

– Смотри, для тебя готовил. Забегало ко мне чудо крылатое, пообещало, что ты скоро в гости пожалуешь. Поэтому, как только тебя почувствовал, приказал отловить. Еще три горных козла в обозе топают. Хоть ты и нежить наполовину, но мясо тебе пока надо.- И наемник захохотал, перепугав птиц.

– Замечательно, а то я на старых запасах совсем отощал. И так уже от тебя отличаюсь лишь натянутой на костяк кожей, еще чуть-чуть - и облезу.

После сытного обеда Глэд смастерил себе ложе из плотных плащей, наброшенных на груду срубленных веток. Устроившись поудобнее, он собирался поспать несколько часов. Фрайм готовился к инспекции войск, медленно пробирающихся на юг.

– Я хотел спросить,- зевнул Безглазый.

– Да?

– Ты Мима нашел?

– Нет. Ускользнул, мерзавец. Запах на реке остался, но наш общий друг успел задрать до того, как мы взяли город в кольцо.

– На живца ловить не пробовал?

Уже шагнувший было к порогу наемник вернулся и сел рядом с засыпающим человеком:

– Поподробнее, пожалуйста. Как я понимаю, ты что-то затеваешь.

– Да. Я не думаю, что мне следует здесь оставаться. Только лишний раз глаза твоим колченогим колдунам мозолить.

– И куда ты теперь? На севере ты был. На юге тоже успел отметиться, эльфам до сих пор икается. Куда на этот раз собрался?

– Хочу подергать за паутину истинных кукловодов. Тех, кто приказал найти меня и отдал на растерзание магам из Варра-лор.

– Спящих?

– Они тоже лишь марионетки.

Фрайм устроил между ног ножны и оперся руками о рукоятку меча, положив на них подбородок. В тяжелой от бессонной ночи голове Глэда мелькнул образ какого-то мыслителя из старой жизни и пропал.

– Говоришь, за паутину подергать? Значит, ты собрался к Хранителям. Зная, как трясет весь Фэгефул от твоих похождений, я им не позавидую.

– Старые мощи меня не чуют, как и демоны. Им придется обратиться к обычным, проверенным способам поиска. Если Мим жив, то его обязательно заставят меня искать. Если поедешь со мной, шансы на встречу будут очень высоки.

– Мим… Мим… Старый друг, который втравил меня в эту безумную авантюру с четвертым Хранителем. Благодаря ему я закончил свой век гремящими костями, мотаясь под дождями на Перешейке… Заманчиво, демоны тебя раздери…

– Пока будешь пересчитывать отставших, подумай. Может, согласишься составить мне компанию. Тем более что ты исколесил все северные королевства, знаешь все входы и выходы. Подберем ребят пошустрее и тихо-тихо протопаем отсюда до Усыпальницы. Где не пройти одиночке, там вполне сможет прорваться отряд отчаянных рубак. Захватим с собой побольше кувшинов с вашей вонючей дрянью, и в путь.

Скелет легко поднялся, поправил ножны и пошел к закрытому пологом выходу:

– Я подумаю. Отдыхай, утром продолжим беседу.

– Хорошо… Если что стрясется, буди. А я пока…- И худой жилистый мужчина провалился в сон, не закончив фразу. Единственный человек на Перешейке, который мог позволить себе спокойно спать рядом с нежитью, чьи костлявые руки с радостью растерзают любого несчастного, имевшего глупость оказаться у них на пути.

* * *

– Господин легорос?

Худой солдат с великоватым шлемом на вытянутой голове осторожно замер в дверном проеме, переминаясь с ноги на ногу.

– Да?

– Новобранец Зильт, третий десяток пятой сотни второго легиона.

– Слушаю, Зильт.

– Тут такое дело… Сотник сомневался, надо ли беспокоить вас, тысячник даже слушать не стал. А я подумал, мало ли что…

Алаэн отложил ремень, забахромившийся край которого только что подшивал, и посмотрел прямо в глаза смутившемуся солдату. Судя по всему, парню что-то почудилось на дежурстве. И сотник отказался докладывать вышестоящим командирам. Мало ли что не обмятому жизнью новобранцу померещилось.

С одной стороны, сотник прав. Дай волю, и к тебе будут бегать по любому поводу, нарушая субординацию. С другой стороны, крепость стоит на границе, и рядом крайне опасный сосед. Мало ли что черепушки придумали вновь. Поэтому выслушать легионера стоит. Особенно очень настойчивого, не побоявшегося явиться лично.

– Зильт, говори кратко, по делу. Командир не может жевать слова во рту.

– Так какой я командир?

– Плох тот солдат, который не хочет уйти на покой хотя бы сотником… Итак?

Солдат хлюпнул носом, растер красные с холода руки и решился:

– Я на малом бастионе стоял. И видел, как под облаками пролетела лодка. Мелькнула пару раз, но я ее успел разглядеть. Серая такая, и весло сбоку болтается, будто кто им по воде изо всех сил колотит.

– Лодка? - Тысячник удивился. Он ожидал услышать про вражеских разведчиков или про непонятные слухи, что бродили в крепости после прибытия обоза с продуктами. Но летающая лодка…

– Да. Небольшая такая. Но не рыбачья, это точно. Я по молодости рыбу ловил рядом с Горремом, у нас таких лодок не строят.

– Кто был в лодке?

– Не разглядел, далековато прошла.

– А весла видел?

– Весла? Одно весло видел, молотили им со всей силы.

Алаэн задумчиво осмотрел шов на ремне и хотел уже отправить легионера в казарму, как вдруг замер. Тренированная память выдернула из коллекции столичных воспоминаний яркую картинку.

– Иди сюда, Зильт. Вот тебе кусок мела, вот доска. Изобрази эту лодку.

– Так я в рисовании…

– Я сказал - рисуй. Как сможешь.

Сопя от старания, солдат на широкой доске изобразил длинный белый обрубок с задранными концами. Подумал и пририсовал ближе к середине палку-весло.

Почти уверенный в правильности догадки, Алаэн отобрал мел и добавил рыболовную сеть над рисунком.

– Во как! - удивленно распахнул глаза Зильт.- А ведь точно, была там рыболовная сеть. Как дорисовали, так я и вспомнил.

– Пятно над лодкой было? Или темное облако?

– Не разглядел. Может, и было.

– И куда твоя лодка улетела?

– Прямиком на Перешеек.

Убрав иголку с ниткой, легорос подпоясался и повернулся к вытянувшемуся по стойке «смирно» солдату.

– Видел ты, судя по всему, летучую лодку. С работающими винтами, что за весло принял. В западных провинциях есть несколько крепостей, где их держат. И очень мне не нравится, что кто-то направился в гости к нежити, не поставив нас в известность… Пошли, не трясись. Наведаемся к учетчику, выдам тебе пару «орлов» ^[13] за зоркие глаза. За отличную службу положено вознаграждение.

* * *

– Посмотри, Фрайм, какая красота! Солнышко на росе играет, ветер в облаках дыр наделал, небо голубое видно. Птички поют… Поставил бы домик у ручья и поселился здесь. Тишина, никого вокруг…

– Меня перед штурмами крепостных стен тоже трясло. И болтал без остановки. Боишься?

– Нет, не боюсь. Но как-то неуютно мне. Лучше бы в самом деле на стены, с мечом в руках.

– Чего бояться? Они всего лишь дряхлые древние маги, растерявшие за сотни лет почти все силы.

– На последней встрече с магами меня скормили проклятым Талантам. Превратился бы в растение, если бы не мохнатые ириаты.

– Такие маленькие, пушистые? Сейчас эльфов по всему Лесу у Пределов режут?

– Да, незваных гостей из любимого дома выгоняют.

– Вот видишь, даже такая мелочь мохнатая с магами справилась. Не суетись. Нас двое, и мы всего лишь собираемся поговорить о взаимовыгодной сделке. Пойдем, все уже собрались.

Наемник уверенно поправил заброшенный за спину щит и широко зашагал по траве, щедро усыпанной блестящей росой. Глэд взглянул ему вслед и вздохнул: одинокому хищнику никогда не сравниться с прирожденным командиром, заработавшим авторитет в многочисленных битвах. В каждом движении командующего армией нежити сквозила уверенность в своих силах. Фрайм не играл, не позировал, он просто жил с осознанием того, что имеет полное право повелевать судьбами солдат. Где Безглазый мог напугать или заставить обойти стороной смертельно опасного бойца, там уверенно шагающий скелет сплотит рядом с собой любых головорезов, превратив их в непобедимую боевую единицу.

Вдохнув полной грудью холодный воздух, Глэд пошел следом, внимательно разглядывая группу нежити, застывшую рядом с огромной мохнатой елью. Тусклые панцири, шлемы с вычурными украшениями. И пожелтевшие за долгие годы кости, пережившие не одну холодную зиму. Маги. Командиры многочисленных отрядов, штурмовавших Перешеек. Истинные правители этих земель.

– Мертвый народ приветствует Танцующего брата,- бесстрастно произнес маленький маг в накинутой на плечи драной кольчуге.

– Глэд благодарит вас за приветствие и желает всех благ,- поклонился в ответ Безглазый.

– Ты пришел, чтобы отбросить жалкие остатки человека и закончить превращение?

– Нет. Я пришел поговорить с друзьями и предложить дальний поход.

– Ветер глупых желаний все еще кидает тебя из крайности в крайность. Только став истинным сыном нежити, ты обретешь ясность сознания и завершишь свой путь. Здесь твой дом, среди братьев. Здесь следует исполнять свой долг.

– Долг? И какой долг вы намерены мне назначить? - начал медленно закипать Глэд.

– У нас один долг. Защищать Перешеек от плесени, пожравшей земли вокруг. Уничтожать расплодившихся людишек, посягающих на горы и луга, которые по праву принадлежат нашему народу.

– Я не уверен, что в этом мое предназначение. Поэтому я должен буду продолжить свой путь. И прошу разрешить набрать отряд из добровольцев.

Маг ткнул тонким пальцем в грудь Безглазому:

– Я слышу, как стучит в твоей груди сердце. Это неправильно. Так не должно быть. Ты прошел дорогами Мрака и не захотел остаться. Ты танцевал с нашими братьями и не погиб вместе с ними у порога Усыпальницы. Ты уже гостил на Перешейке и умчался дальше на юг. Пора определиться. Благодаря тебе мы раздвинули границы Источника на сотни миль. Вдвоем с новым командующим вы поможете мертвому народу изгнать врагов с предгорий и установить власть нежити на равнинах от Орочьего поля до Леса у Пределов. Пора вернуть власть древним народам Фэгефул.

Глэд задумчиво осмотрел древних владык голых скал, застывших напротив него, и слабо улыбнулся:

– Я уже слышал это. О государстве от океана до океана. О великой миссии. О счастье для избранных… Вот только говорил это старый император. Тот, кого вы называете плесенью.

Затем мужчина расправил плечи и спросил, уже зная ответ:

– Позволят мне набрать добровольцев?

– Нет. Брата с радостью примут дома, но не позволят глупым остаткам человеческой души зря тратить наши силы. Ты не получишь ни воинов, ни капли магии из Источника.

– Значит, мне придется драться в одиночку.

Мрачно молчавший Фрайм положил легкую руку ему на плечо:

– Подожди. Я, командующий армией Перешейка, хочу попросить собравшихся подумать. Подумать еще раз. Благодаря Глэду мы вернули утраченные силы. Благодаря ему мы возродились и стали сильнее. Почему мы не готовы отплатить ему благодарностью и оказать помощь?

– Потому что он всего лишь исполнил свой долг. Знания и умения каждого служат общему делу. Не ради благодарности или наживы. Ради судьбы, уготованной нам. Ради братьев, с которыми он навечно связан. Так велят боги.

– Боги? Богам плевать на нас, застрявших между мирами. Думаю, так хотят не боги, так решили вы. Скажи мне, когда в последний раз ты поднимался по штурмовой лестнице? Когда в последний раз ты своими руками вонзал меч в живое мясо? Думаю, это было слишком давно. С той поры твой клинок проржавел. Как и оружие стоящих рядом. Вы все слишком привыкли повелевать и поете теперь хором одно и то же: долг, воля мертвого народа, великие походы на север и юг. Главное, чтобы ничего не менялось и кучка замшелых стариканов осталась у власти.

– Мы создали это государство, Фрайм. Нам решать, как будет дальше. Ты всего лишь выбран командиром над армией, и не тебе указывать нам, куда эту армию следует отправить.

– Знаешь, что я думаю?! - Наемник с холодным бешенством вперился горящим зеленым взглядом в замершего в беспокойстве мага.- Я думаю, что настоящая плесень поселилась здесь. Ты и тебе подобные - вот истинная плесень, а не жалкие людишки, удирающие от наших отрядов без оглядки. Вы возглавили мертвый народ сотни лет назад. Вы его и приведете в могилу: из-за вашей закостенелости, упрямства и нежелания меняться вслед за изменившимся миром.

– Так решили боги…

– К демонам вас и ваших спятивших богов! Этот человек брат мне. Злой рок сплел наши судьбы, и я иду с ним. А ваши пустые слова подобны ветру, что тоскливо завывает в горах. Пффффу-у-у, и ничего более.

– Ты не получишь ни солдат, ни магии Источника! Так решил народ…

– Так решил не народ. Так решил ты и твои прихлебатели. На, подавись.- Фрайм стянул начищенный шлем и швырнул его под ноги отпрянувшему магу.- Найдете себе другого идиота. Я ухожу вместе с моим настоящим братом. Скелеты молча рассматривали бывшего главнокомандующего, столь решительно отказавшегося от высокой должности. Затем из-за спины мага шагнул мертвец, одетый в потертый нагрудник, поднял брошенный шлем и пробурчал:

– Посмотрим, что ты скажешь через месяц, когда силы начнут оставлять тебя.

– Когда они иссякнут, Глэд похоронит меня. Это будет лучше, чем сидеть рядом с вами и ждать удар в спину… Пошли, брат.

Наемник развернулся и стремительно зашагал обратно, двигаясь по пробитой в траве тропинке. Глэд осторожно отвесил легкий церемонный поклон и двинулся следом за ним, ощущая спиной полные ненависти взгляды. Нагнав Фрайма, Безглазый тихо спросил:

– Как думаешь, стрелу не подарят?

– Нет. Их больше устроит, если я сдохну сам. Не придется объясняться с войсками… Об одном лишь жалею: потеряют армию. Легионы громить - это не горожан и ополченцев резать. Здесь соображать надо, а у стариков в башке даже тараканов не осталось. Пошлют бойцов в лоб, надеясь на численный перевес, да так всех и похоронят. Окончательно.

– Жалеешь?

– Жалею. Но устраивать переворот не хочу. Желающих на теплое место столько, что, начав междоусобицу, закончим лишь со смертью последнего из нежити. Пусть сами разбираются.

Шагнув в палатку, Глэд бросил быстрый взгляд вокруг:

– Сколько с собой дадут захватить зелья?

– Ни капли.

– Что делать тогда будем? Лодка высоко подняться не может, до Источника не долетим.

– Мы не полетим на север к Источнику. Сейчас подберем тебе оружие и доспехи поприличнее, захватим еду и в путь. На запад. Через проливы на старых запасах газа не перебраться. Поэтому придется навестить станцию, откуда ты кораблик угнал, и подготовиться в дальнюю дорогу.

– А как же ты? Я уже жалею, что сорвал тебя с места, обрекая на скорую смерть.

Фрайм распахнул походный сундук и тихо рассмеялся:

– О да. Через месяц силы меня оставят, и я приползу обратно молить у них прощения… Они уже в очередь выстраиваются, чтобы посмотреть на будущее представление… Не дождутся. Ни могилки, ни покаяния не дождутся. Слишком жирно для этой плесени.

Вывалив кучу одежды и доспехов на походный стол, наемник жестом пригласил друга подойти. Глэд добыл из груды железа легкую кольчугу, задумчиво приложил к груди и улыбнулся:

– Мне кажется, у тебя тоже есть козыри за пазухой… И очень серьезные козыри…

– Увы, эти пауки в банке заставили меня хорошенько задуматься. А твой фокус с обожженными на огне горшками подсказал отличную идею. Если залить себя зельем с ног до головы и сплясать еще раз на углях танец перерождения, проклятая дрянь въедается в кости и больше нет необходимости бегать к Источнику каждый месяц.

– Неужели это работает? - Глэд отложил выбранную кольчугу и замер, вглядываясь в наемника.

– Да. Пятерых доходяг лично превратил. Потом пришлось раздробить в пыль и закопать в горах… Кости изнутри как будто перламутром выстланы. Первый из пятерки прожил больше трех месяцев и жил бы еще. К счастью, я решил сохранить свое открытие в тайне. Пока Перешейком правят эти идиоты, пусть моя находка достанется лишь мне.

– Над собой обряд уже провел?

– Да. Поэтому мы с тобой спокойно, без спешки доберемся до северных гор. Затем навестим Хранителей. После чего придумаем, чем заняться, у нас сотни лет впереди.

Глэд лишь головой покачал, с удивлением выслушав сказанное:

– Надо же, превратить себя в магический сосуд. Сосуд на ножках. Никогда бы не догадался.

– Пообщаешься с местной рухлядью - и не такое придумаешь… Все, переодевайся и вооружайся. Надо уносить ноги, пока наши великодушные ублюдки не передумали…

У борта привязанной летающей лодки царила суета. Забравшимся внутрь друзьям снизу подавали продовольствие. В большой корзине подняли разделанного козла, мясо которого переложили широкими листьями лопухов. Следом отправились три больших кувшина с чистой водой. Последним загрузили остатки завтрака: Глэд не знал, когда еще он успеет разжиться съестным в дальнюю дорогу.

Уложив на дно отобранное оружие и большую связку стрел, Безглазый аккуратно высыпал из двух балластных мешков песок, чтобы облегчить пляшущую на ветру лодку. Затем дал отмашку, и суетливые охранники отвязали от деревьев канаты. Качнув на прощание похудевшими боками, летучий корабль медленно стал подниматься к дырявым облакам. Солнечные лучи, золотым столбом пробившиеся в просвет между иссиня-черными громадами, высветили серый вытянутый баллон, раскрасив бурыми пятнами многочисленные заплатки на его боках. Затарахтел двигатель, вращая отдохнувшие винты, и изобретение древних мастеров медленно направилось на юг, к имперской границе, огибая высокие горные отроги.

– Точно не жалеешь? - еще раз спросил Глэд, устроившись у рычагов.

– Лучше погибнуть с мечом в доброй драке, чем сдохнуть в груде щебня после удара в спину,- спокойно отозвался Фрайм, с интересом изучая работающий механизм.- Я уверен, мы с тобой еще отлично повеселимся в ближайшие годы. А если станет скучно, соберу новую армию из орков. Хорошему наемнику всегда работа найдется.

Безглазый рассмеялся и набросил на плечи широкий плащ. Что может быть лучше крепкого товарищеского плеча в трудной дороге? Раз местные боги сплели их судьбы вместе, тем хуже для богов. Человек и нежить от души спляшут на их поминках. Нет больше беглеца и загонщика. Есть только два воина, способных с оружием в руках перевернуть этот мир.

Проводив бывшего командира, маленький отряд нежити построился в походный порядок и устремился следом за ушедшей вперед армией. До имперской крепости осталось два дня пути.

* * *

Пританцовывающий от нетерпения легионер беспрестанно оглядывался на арку узкого коридора, ведущего на крышу башни: где же легорос? Когда не надо, из любого угла добудет. А как понадобился, так и не дождаться. Наконец эхо донесло шум шагов, и на солнечный свет выскочил командир легиона, в своем толстом шерстяном плаще больше похожий на быстрого свирепого медведя.

– Где? - шагнул к бойнице Алаэн.

– Вон, господин легорос. Дальняя роща, холм и сразу над ним.

Командир прищурил глаза и всмотрелся в указанном направлении. Потом бросил через плечо:

– Кто первым заметил?

– Я, господин легорос. Как приказали, наблюдал и за подходами к крепости, и за небом.

– Отлично. Зайдешь потом, получишь награду.- Алаэн нахмурился и стал рассуждать вполголоса: - Лодка маленькая, почтовая. Большой отряд поднять ей не под силу. В округе ее не видели, значит, летала сразу на Перешеек и обратно. Вряд ли с нее лазутчиков высаживали. Выходит, кто-то по личным делам к черепушкам наведывался. Нехорошо…- Повернувшись к замершему легионеру, командир вздохнул: - Жаль, далеко от нас, «скорпионом» не достать. Стояла бы крепость поближе к отрогам - пришлось бы летунам прямо над нами ковылять. Ладно, гонца с докладом отправим, караулы удвоим. Тебе осталось два часа до смены. Может, еще что заметишь, боги тебе явно благоволят.

Отсалютовав уходящему легоросу, солдат повернулся к стене из грубого песчаника и проводил взглядом исчезающую в облаках летающую лодку. Потом запахнул плащ поплотнее и с повышенным вниманием стал всматриваться в изученную до кустика картину. Мало ли, вдруг еще что покажется. Пара-тройка «орлов» совсем не лишние. Благо новый командир оказался не такой сволочью, как померещилось вначале: службу требует, но и награждает без волокиты…

* * *

Хата-хан нанес удар по всем правилам степной науки.

Целый день собранные вместе шаманы пели непонятные простым смертным песни, танцевали у жарких костров и молили богов о помощи в предстоящем походе. В это же время вожди сидели в юрте и высчитывали, сколько времени понадобится быстрым на ногу имперским легионам, чтобы прийти на подмогу солдатам, попавшим под удар на восточном побережье. По всем расчетам выходило, что степняки успеют перекрыть проходы через насытившиеся осенними дождями болота и беспрепятственно домчат до портовых городов. Пока перепуганные жители станут отсиживаться за высокими стенами, вольные воины разграбят богатые склады, переловят империусов, не успевших разбежаться по хуторам и деревням, и вернутся домой, в широкую степь. Приняв решение, вожди позволили шаманам объявить о благорасположении богов. Поход начался.

За два часа до рассвета три сотни кочевников молча атаковали стену. Нанятое летом ополчение попыталось дать отпор, но, попав под плотный огонь лучников и разглядев количество нападающих, все сорок караульщиков побежали без оглядки, даже не подпалив сигнальные костры. Поднявшись на умытый дождями горб стены, степняки отправили часть воинов для удара с тыла, остальные пошли в лобовую атаку прямо по гребню. Остановить их сумели, лишь когда имперцы потеряли три башни. Забаррикадировавшись за надежными стенами, охрана подала тревожные сигналы и с надеждой смотрела на север, откуда должна была появиться подмога.

В левой из трех захваченных башен были установлены укрепленные ворота. С надежным гарнизоном башню можно было удерживать несколько месяцев. Но перепуганные ополченцы бросили ее почти без сопротивления. И теперь довольный Ахпа-бэ отправлял сотню за сотней на другую сторону стены, развивая столь удачно начатое наступление. Оставив мудрого и осторожного Кашем-хана с тысячей воинов прикрывать тылы и оборонять проход в степь, хата-хан вместе с остальным войском стремительным маршем двинулся на север. Отданный приказ требовал не отвлекаться на грабежи и захват рабов и гнал солдат к четырем крупным дорогам, по которым имперцы могли бы перебросить по местным болотам подкрепление. Перерезав эти дороги, степняки заставили бы восточные легионы прорываться на побережье с боями либо через стену, либо через северные равнины, куда так стремились захватчики. Осторожные командиры вряд ли поведут в поле раскиданный по приморским городам четвертый легион, обоснованно опасаясь разгрома со стороны превосходящих сил противника. Оставалось лишь реализовать столь блестяще задуманное и успеть унести ноги до того, как медлительная военная машина Южной империи успеет собрать силы для ответного удара.

Заканчивался последний день октября второго года Новой эры. Наступал ноябрь, который впоследствии назовут в летописях «кровавым».

* * *

Мрачный легионер гулко пробарабанил по закрытой двери. В комнате громыхнула упавшая табуретка, послышалось крепкое слово, и в распахнувшийся проем выглянул мятый со сна командир легиона.

– Господин легорос, сколько вы готовы заплатить за одну черепушку?

– Тысячник, рассвет только начинается, а ты с дурацкими шутками. Но для тебя и твоих ребят готов по «орлу» за каждого прибитого скелета выдать.

– Тогда моя тысяча станет богатой. Очень богатой.

Алаэн стряхнул остатки сна и постарался обдумать сказанное:

– Кого-то увидели? И много?

– Как я понимаю, соседи чуть припозднились. Ночной атаки у них не вышло. После дождей за северными холмами сплошное болото, и к крепости они вышли только сейчас. Не меньше четырех тысяч. Видно несколько маленьких катапульт на флангах.

– Что на стенах?

– Третья и седьмые сотни уже развернуты, остальные в арсенале.

– Молодец. Пара минут, и я поднимусь в цитадель.- Легорос махнул рукой и стремительно начал одеваться. Похоже, его плохие предчувствия оправдались в полной мере.

Застыв мрачной статуей у бойницы, Алаэн внимательно разглядывал затянутое легким утренним туманом поле перед крепостью. Бесшумной тенью рядом возник Магнус, командир первой тысячи.

– Люди на позициях, господин легорос. Пять сотен первой тысячи на стенах, сдвоенные сотни на боковых бастионах, десятая в центральной башне. Вторая тысяча развернута у арсенала, прикрывает ворота и южный выход.

– Конница?

– Все четыре сотни отданы второй тысяче.

– Гонцов за подмогой послали?

– Полчаса тому назад. Дорога пока свободна, должны прорваться.

– Должны,- задумчиво потеребил ремешок шлема Алаэн.- Хотя до города час скачки. Пока поднимут людей, пока выступят. Да и оставшиеся наши две тысячи разосланы по всем углам. Идиоты из муниципалитета ополовинили легион, а нам теперь отдуваться.

– У соседей та же картина: половина легиона в пограничной крепости, вторая рассыпана по всей провинции.

Легорос решительно повернулся к замершим рядом сотникам:

– Придется обходиться своими силами. «Скорпионы» использовать лишь при штурме противника или если черепушки свои катапульты подтащат близко. Лучникам бить только прицельно. Неизвестно, сколько времени они будут держать осаду, надо беречь стрелы. Через полчаса нежить покажет, что собирается делать, тогда и решим, как распорядиться конницей. Перевес на их стороне, я вижу больше семи тысяч мерзавцев. В ближнем бою один легионер стоит десятка, но мы подождем с вылазкой. Магнус, ты как давно на северной границе?

– Больше пяти лет уже, господин легорос,- ответил тысячник.

– Раньше подобные атаки случались?

– В первый раз на моей памяти. Обычно мелкие отряды по предгорьям бродили и перехватывали идиотов, сунувшихся в горы. И вооружены они были намного хуже.

– Вот и я думаю, что странно все это. А где одна неожиданность, там враг легко может приготовить еще десяток. Поэтому прикроемся пока стенами. Время играет на нас…

* * *

Алаэн ошибся, говоря о семи тысячах вражеских солдат. К крепости, далеко выдвинувшейся в предгорье, командиры нежити пригнали одиннадцать тысяч бойцов и приволокли десять легких катапульт. Три древних мага и пять бывших вождей отрядов, разгромленных на Перешейке, стояли холодным утром на пологом холме, осматривая сереющие вдали невысокие стены имперской крепости. Низложенный главнокомандующий Фрайм собирался выработать план сражения после личного осмотра места будущей битвы. Но наемника изгнали, и план предстоящего сражения улетел вместе с ним. Поэтому вернувшие себе всю полноту власти командиры кратко посовещались и решили атаковать в излюбленной манере: в лоб. Прикрыть наступающие войска огнем из легких катапульт, подавить лучников на стенах и разрушить закрытые сейчас ворота. Завершающий удар нанести пехотинцами, у каждого из которых на поясном ремне висело по два-три глиняных кувшинчика с зельем. К вечеру крепость должна была постичь судьба сожженного Нарвела.

Оставив тысячу бойцов в резерве, остальные войска выстроили ровными рядами в поле и двинули к стенам, следом за исчезающим туманом.

Первые горшки рухнули перед стенами с большим недолетом. Взметнувшийся из разбитых черепков зеленый дым сильно встревожил командира легиона, цепко следящего за размеренным приближением противника.

– Это что за дрянь? - оглянулся Алаэн на Магнуса. Не получив ответа, повернулся к бойнице и прикинул расстояние до катапульт: - Волокут, дети демонов, поближе волокут. Вторым залпом могут и достать… Может, это сера? Кочевники пару раз пытались горящей серой южные пограничные башни забрасывать… Говорят, даже отравили тогда кого-то…

Решившись, легорос отдал новые приказы:

– На стенах приготовить щиты. Пусть прикроются от атаки. Две сотни второй тысячи разместить в проходах на стены. Остальные отвести к задней стене. Освободить двор между внешней северной стеной и цитаделью. Не хочу, чтобы резерв этой мерзостью накрыли.

В тот же самый момент, когда бойцы второй тысячи меняли позиции, на верхней площадке левого бастиона кряжистый легионер колдовал с деревянными рукоятками, меняя высоту и угол обстрела тяжелого «скорпиона»:

– Давай, моя хорошая, давай… Вон на тот куст, к которому костяшки подходят… И на два оборота левее… Стрелял ведь, еще летом стрелял… На спор тогда два горшка из пяти выбил… А тут не горшок, тут целая катапульта… Еще шажок, ублюдки, еще один…

Легионер замер на секунду, затем резко махнул рукой помощнику. «Скорпион» гулко ухнул, швырнув со стены тяжелое копье. Мелькнув серой молнией, окованный сталью снаряд ударил в основание вражеской катапульты, разбив станину и выбив основание длинной «ложки». Брызнувшие вокруг куски дерева сломали трех солдат поблизости, как тонкие спички. Точное попадание одобрительным ревом отметили на стенах и недовольным ропотом в рядах наступающих.

Мертвые маги погнали войска вперед, стремясь максимально быстро сблизиться с крепостью и дать возможность оставшимся катапультам дотянуться до крепости. Легкие метательные машины не могли состязаться в дальности стрельбы с прекрасно изготовленными имперскими стрелометами, поэтому необходимо было как можно скорее сократить дистанцию. После первого выстрела крепость молчала, берегла запасы тяжелых копий. Но как только нежить приблизилась на две сотни шагов и стала устанавливать катапульты, так все восемь «скорпионов» звонко запели смертельную песню.

Не дожидаясь, пока расчеты метательных машин выпустят первые снаряды, стройные ряды скелетов продолжили движение к ставшим уже близкими стенам. Прикрывшись щитами от редких пока стрел, мертвецы размеренно шагали, выдерживая строй.

– Как они собрались на стены лезть? - удивился Магнус.- У них даже лестниц нет!

– У большинства вижу луки, не дадут нам сильно головы высовывать. И самый крупный отряд в центре. Значит, им нужны ворота,- ответил легорос, продолжая внимательно следить за безуспешными попытками «скорпионов» зацепить еще хотя бы одну вражескую катапульту. Длинные копья оставляли после себя узкие борозды в рядах противника, но проклятые машины каким-то чудом оставались целыми.

Вот взметнулась одна «ложка», за ней заскрипели другие, и кувыркающиеся в воздухе глиняные горшки устремились к крепости.

– Перелет,- улыбнулся тысячник, проследив за полетом снарядов, с запасом перемахнувших стену и громыхнувших о внутренние глухие каменные стены арсенала и казарм. Но, вглядевшись в медленно сползающие по стенам зеленые пятна, Магнус потерял улыбку и заругался: - Чтоб их демоны порвали! Они нам сейчас всю крепость развалят!

На месте разбившихся горшков остались дымящиеся вмятины. Камень на глазах истончался, крошился и осыпался песком вниз.

– Лучникам,- заорал во весь голос Алаэн,- бить по катапультам! Не давайте их командам продолжать обстрел! Если стену накроет - щиты сменить!

Повернувшись к застывшему за спиной баллеру ^[14], легорос отдал краткий приказ:

– Запорные щиты выбить, проход закрыть! Один такой залп по воротам, и вся нечисть прорвется внутрь! Ворота не Каменные, развалятся в момент!

Проводив взглядом рванувшего вниз легионера, Магнус мрачно спросил:

– Что с мостом делать будем? Подъемный механизм так и не отремонтировали за лето.

– Ничего. Если центральная башня выстоит, пусть подходят вплотную. Легкими баллистами и арбалетами быстро кости разметаем. Главное - не дать прорваться внутрь.

В ответ на его слова катапульты дали второй залп. На этот раз семь снарядов ударились рядом со стеной, испятнав янтарную зелень травы черными язвами выжженных растений. Но два горшка сумели поразить верхушку стены. Один разбился о зубец и брызнувшей волной убил легионера рядом с бойницей. Второй разлетелся на черепки, рухнув на поднятые широкие щиты. Дымящееся железо полетело вниз вместе с доспехами, судорожно сдираемыми с кричащих людей. Чуть отодвинувшись от быстро рассеивающегося зеленого марева, имперцы мрачно продолжали стрелять во врага, стараясь уничтожить всех воинов, суетящихся рядом с метательными машинами. Стрелы с гранеными наконечниками пробивали болтающуюся на скелетах кольчугу, злобно вгрызались в поднятые щиты и крошили хрупкие кости. Но уничтоженных мертвецов тут же заменяли другие, готовя

следующий залп.

Потратив на каждый «скорпион» почти по десятку копий, команды пристрелялись и начали бить прицельно по замершим механизмам. К моменту, когда в небо взмыли новые смертельно опасные снаряды, еще две катапульты брызнули деревянной щепой и завалились набок. Защитники крепости вовремя определили наибольшую угрозу для себя и делали все возможное, чтобы уничтожить вражеские машины.

В этот раз из семи кувыркающихся горшков цель смогли поразить только пять. Магическое содержимое сожгло на стене больше сорока солдат и еще столько же покалечило. Но оставшиеся бойцы быстро отправили раненых вниз, а новое пополнение сменило павших. Легкий ветер развеял зловонные облака, и с изуродованных стен непрекращающимся потоком вновь посыпались стрелы.

Командиры осаждающих поняли, что рискуют в ближайшие минуты потерять свой ударный дальнобойный кулак без реального эффекта, и перенацелили оставшиеся катапульты на северные ворота, чернеющие тяжелыми досками в основании центральной башни. К моменту, когда атакующие подготовили очередной залп, из метательных машин целыми остались лишь пять: имперские «скорпионы» беспощадно расстреливали вражеские механизмы.

В тот момент, когда магические заряды ударили по центральной башне, в ее недрах послышался тяжелый гул, заставивший содрогнуться запертые ворота. Южная империя трижды теряла в прошлом свои крепости, когда внезапной атакой противник успевал прорваться через крепостные ворота. Наученные горьким опытом, военные инженеры подготовили противнику неприятный сюрприз: за сто лет во всех пограничных крепостях перестроили опорные башни и добавили в них специальные камеры, забитые тяжелыми камнями и щебнем. Стоило только поднять толстые запорные щиты, как неширокий проход надежно перекрывался рукотворным обвалом. Разобрать завал было проще и дешевле, чем отбивать и восстанавливать захваченную крепость.

Бывший командующий армией мертвых не зря потратил время, готовя своих бойцов к походу на юг. Команды катапульт сумели в этот раз кучно уложить снаряды, накрыв ключевую точку атаки. Два горшка разорвались на верхней открытой площадке центральной башни, взрывами снеся два «скорпиона» и убив всех легионеров. Третий горшок разбился о каменный угол, превратив в песок изрядный кусок стены. Еще два глухо лопнули, окатив зеленым туманом окованные железом ворота. Обработанное негорючими составами дерево задымило, но выстояло. Но и нападавшим, и защитникам крепости стало понятно, что еще один такой удар уничтожит хлипкую преграду.

Сгруппированный перед центральной башней отряд мертвецов молча двинулся вперед, блестя в лучах поднявшегося солнца разнообразными доспехами. В голове отряда самые сильные волокли длинное бревно, окованное железом. Следом за штурмовой группой к стенам двинулась остальная масса войск, достав отдыхавшие до этого момента луки и выцеливая малейшую тень в узких бойницах. Легионеры отвечали редко, не рискуя выглядывать в бойницы, куда врывалось сразу по три-четыре прицельно посланных стрелы. Лишь на боковых выступах атакуемой башни суетились солдаты, перезаряжая ручные штурмовые арбалеты и баллисты ^[15]. Укрывшись за многочисленными щитами, защитники крепости приоткрывали узкую щель и били в приближающихся врагов. Скученность нападавших позволяла стрелять почти не целясь: любой арбалетный болт или обточенный камень находил многочисленные цели.

Последние четыре горшка обрушились прямо на ворота, к которым уже вплотную подбегала колонна бойцов, набиравших скорость для таранного удара по остаткам ворот. Ливень стрел, камней и копий выкашивал целые ряды нападавших, но они упорно продолжали разбег, молча стремясь преодолеть оставшиеся десятки метров до цели.

Заскрипев, тяжелые ворота осели и рухнули на мост, обдав его клубами зеленого дыма. Из темного зева узкого прохода ссыпалась груда камней, высунув серый пыльный язык на солнце. Штурмовой отряд замедлил ход и остановился в начале моста, уронив бесполезный таран себе под ноги: прохода в крепость не было. Крупные и мелкие булыжники плотной каменной пробкой заткнули северный вход в крепость, не позволив нежити прорваться сквозь разбитые ворота. Поднявшаяся на выжженную башню сотня легионеров усилила обстрел сгрудившихся под стенами мертвецов, стремясь уничтожить как можно больше врагов. Арбалетные болты пробивали щиты и шлемы, кроша черепа. Ядра баллист сминали хрупкие грудные клетки, расшвыривая воинов нежити подобно высохшему перекати-полю под ударами ураганного ветра. Длинные копья «скорпионов» пронзали стальными иглами замершие ряды, нанизывая под конец на себя пачки мертвецов. Большую часть мертвой армии такие выстрелы лишь калечили, а не уничтожали, но смешавшиеся силы нежити таяли, не имея возможности продолжить штурм.

Убедившись, что атака захлебнулась, атакующие медленно попятились назад, оставив под стенами крепости груды исковерканных тел и брошенного оружия. Вместе с отходящими войсками уволокли и три катапульты - все, что осталось от ударного кулака. По приказу легороса стрелки активно прореживали ряды отступающих, не жалея больше запасы стрел, копий и ядер. Лишь когда противник оттянулся к кромке леса, «скорпионы» перестали выцеливать отстающие хвосты отходящих войск.

На крытой площадке цитадели ^[16] командир легиона подводил итоги закончившейся утренней битвы:

– Что с потерями?

– Больше трех сотен убитых и больше сотни раненых. Первую тысячу надо отводить на отдых. Три «скорпиона» уничтожены, запасы стрел на полчаса активного боя, не больше. Придется отправить людей за стены, чтобы пополнить арсенал,- доложили вызванные сотники.

– Плохая идея,- поморщился Магнус- Посмотрите внимательно, среди наваленных тел полно подранков. Они не залезут на стену, но будут ждать наших солдат. Придется крушить каждый черепок, попавшийся под ноги. Возни на пару дней, не меньше. Будем спешить - потеряем легионеров. Кого-то убьют, многих ранят.

Легорос внимательно выслушал опытного тысячника и не постеснялся спросить мнение ветеранов:

– Как вы думаете, чем займутся мертвецы дальше?

– Перегруппируют силы и попробуют обойти нас с боков… Завтра с утра повторят атаку… Соберут оставшиеся войска и вернутся назад, потому что внезапное нападение не удалось…- прозвучали ответы.

Алаэн помолчал и высказался сам:

– Я считаю, что они повторят атаку. Но не завтра. А ближе к вечеру или ночью. Посмотрите на отходящие войска: малая часть ушла в лес, остальные разделились на два крупных отряда и страхуют вновь сколачиваемые катапульты от нашей внезапной атаки вдоль предгорий. Что бы делал я, не имея возможности прорваться сквозь взломанные ворота? Я бы восстановил катапульты и постарался уничтожить столь опасные «скорпионы». Один точный залп, и центральную башню сожгли магической дрянью. Еще два прицельных залпа, и боковые бастионы не смогут выбить проклятые катапульты. Затем выдать легкие лестницы пехоте, и можно идти на штурм. Черепушки легче обычного человека, сколотить для них длинную лестницу проще, чем для легионера с полным вооружением. А если мне глаза не изменяют, то на поясах атаковавших болтались кувшины, слишком похожие на метательные снаряды. В крепости в ближнем бою такой дрянью нас сомнут.

– Нежить никогда не атаковала в строю, они всегда атакуют группами или поодиночке! Для них в радость лично убить человека!

– Раньше они и кольчугу не носили. А сейчас я вижу перед собой прекрасно обученную армию, ударившую по нам по всем правилам. Мы отбили первый натиск, но будет и второй. И необходимо выбрать, что мы будем делать… Засядем в крепости, и после уничтожения «скорпионов» на стены вскарабкаются тысячи. Либо отойдем в провинцию, пока дорога свободна, и нам на хвост сядет не знающая усталости Орда. Сколько их там? Пять, семь тысяч?

– Не меньше,- согласились легионеры.

– Если даже мы сумеем атаками с разных сторон их задавить, за несколько дней боев север провинции будет уничтожен.

Солдаты молчали. Побывавшие во множестве схваток командиры сотен и тысячники прекрасно понимали, что легорос говорит правду. Для армии выгоднее отойти с предгорий, чтобы на открытом пространстве стремительными маневрами и неожиданными атаками уничтожить врага. Но после такого отступленияимперские власти с удовольствием отправят на кол всех офицеров провинившегося легиона. Может статься, что и среди выживших рядовых проведут показательную чистку, убив каждого десятого. После смены власти очередной молодой император предпочитал показать себя строгим и даже жестоким повелителем, что позволяло потом спокойно править империей.

– Поэтому я считаю, что нежить залижет раны, сформирует заново штурмовые отряды, починит катапульты и построит лестницы. Тем более что деревьев для этого у них предостаточно. Закончив подготовительные работы, они атакуют нас. Возможно, атака будет вечером. Или ночью. Как вы сами мне рассказывали, черепушки прекрасно ориентируются во тьме. Ночью отражать их натиск будет намного сложнее.

Видя, что Алаэн уже принял решение, солдаты подобрались.

– Предлагаю дать часовой отдых легиону. Затем сформировать из боеспособных сотен полновесную тысячу. Четыре сотни конницы в резерв для атаки с тыла. Раненых и часть молодых воинов оставляем на стенах… Вражеские командиры допустили ошибку, они разделили силы. Нам вполне по плечу одним ударом прикончить половину, затем отойти назад и посмотреть, куда пойдут остатки черепушек. Пока не восстановлены вражеские катапульты, мы вполне способны обойтись малыми потерями.

– А кувшины, что болтаются у мерзавцев на поясах?

– С этим придется смириться. Все арбалеты возьмем с собой. После сближения даем залп и стремительно атакуем. В ближнем бою у нас превосходство в силе и выучке. Кроме того, мы отбили первый натиск врага, люди поверили в себя. Надо закрепить успех. Только уничтожив эту армию, мы имеем шансы остаться в живых.

К компактно стоящей группе командиров подошел баллер:

– Господин легорос, по южной дороге к крепости движется конный отряд. Судя по штандартам, это часть третьей тысячи нашего легиона.

– Сколько их там?

– Не меньше трех сотен.

Алаэн просветлел лицом и поставил точку в разговоре:

– Боги любят нас, легионеры. Усилив нашу конницу, мы сметем противника. Готовьте людей к битве…

Глава 3. КРОВАВЫЕ НЕБЕСА

– Какая жалость, что не осталось истинных мастеров, способных создавать летающие корабли! Еще сто, двести лет - и мы потеряем остатки воздушного флота!

– По мне, так и лучше. Неправильно это, что люди летают над облаками, как птицы, и могут кидать с небес на головы соседей всякую дрянь. Трех кораблей хватит, чтобы спалить любую крепость!

– И что в этом плохого?!

– Боги не простят нам такой наглости… И не забывай, что как только у тебя найдется такой мастер, как соседи выкупят его учеников и вернут огненный удар сторицей. Уж лучше по старинке, с мечом и «скорпионом»…

Из разговора командира крепости, где хранят почтовые воздушные суда

Начало ноября

На удивление жаркое для конца осени солнце начало клониться на запад, когда из южных ворот крепости скорым маршем двинулись первые шеренги легионеров. Оставив на стенах только раненых и слабо подготовленных новобранцев, легорос лично повел заново сформированную тысячу в атаку. Пехоту прикрывали семьсот всадников, для дополнительного вооружения которых арсенал выпотрошили полностью.

Обогнув крепость с левой стороны, войска быстро построились перед засуетившимся противником. Глядя, как вдалеке! первый отряд нежити медленно пытается сформировать подобие строя, Алаэн верхом на коне промчался перед застывшими рядами. Легорос натянул поводья, заставив коня остановиться:

– Легион! Мы отбросили врага обратно в горы, но он не успокоился! Только уничтожив проклятые черепушки, мы, спасем свои жизни! Пощады не ждите, враг не знает такого слова! Помните, каждый из вас стоит сотни мерзавцев! Мы били их раньше, мы победим и сейчас! Победа или смерть!

– Победа или смерть! - единым голосом отозвалась замершая тысяча.

Заняв свою позицию позади легионеров, Алаэн подозвал мрачного Магнуса, которому доверил конницу:

– Поле подсохло, сможете быстро набрать скорость и не завязнете при перестроениях. Как только мы двинемся, начнешь ложную атаку на второй отряд, обходя нас справа. На середине поля разворачиваешь людей в сторону леса, огибаешь наш правый фланг и, не трогая противника, уходишь севернее. Затем без задержки «все вдруг» влево, далее слаженный удар в бок и тыл черепушек. Так вы их надежно свяжете боем. Главная задача - смять тылы, но не завязнуть. Не зря я каждому твоему бойцу выдал по связке дротиков. Бьете в голову, уничтожаете, сколько можете, и отходите назад.

– Мне пешим привычнее.

– А мне спокойнее, когда лучший из ветеранов заставит конницу все сделать так, как надо. После атаки отводишь людей к нам за спину и смотришь, чем занимается второй отряд нежити. Если они двинутся в нашу сторону, отходишь за крепость, огибаешь ее справа и бьешь всем отрядом в спину мерзавцам. Мы должны к тому времени разделаться с нашим противником и начнем медленно отходить назад. Все понял?

– Сделаю.

Кивнув, Алаэн вынул из ножен меч и звонко ударил им по щиту:

– Ррранг! Ррранг! Ррранг!

Построенные в пять рядов легионеры обнажили свои мечи и подхватили имперский клич:

– Ррранг! Ррранг! Ррранг!

Сформировав атакующий фронт шириной в две сотни метров лицом к темной полосе леса, солдаты двинулись вперед, распаляя себя перед схваткой. Выстроив подобие строя, на них сплошной массой двинулись четыре тысячи бойцов первого отряда нежити. Второй отряд никак не мог решиться, что делать: попытаться ударить во фланг легионерам или атаковать ослабевшую крепость. Однако, увидев конницу, широко развернувшуюся для стремительного броска, восточный отряд отбросил колебания и сбился в кучу для отражения атаки. Но имперские всадники повернули левее и двинулись рысью на север, в сторону леса.

Тем временем пехотинцы набирали скорость для таранного удара. Им навстречу неудержимой лавиной мчались мертвецы, быстро сокращая расстояние. Когда между отрядами осталось не более пяти десятков шагов, за спиной легионеров взревел рог.

Резко затормозив, первая шеренга опустилась на колено, выстроив щиты в одну линию. Второй и третий ряды солдат выхватили висящие за спинами арбалеты и луки и дали прицельный залп. Выпущенные почти в упор стрелы и арбалетные болты выкосили часть атакующих. Лучники дали еще один залп, и вслед за подавшим голос рогом легион вновь устремился в атаку.

Часть бегущих навстречу скелетов метнула свои страшные снаряды в противника, но люди уже мчались вперед, не жалея сил. Кроме того, некоторые глиняные кувшины не разбились, упав в траву. И поэтому редкие зеленые вспышки лишь чуть зацепили задние ряды имперцев, не сумев остановить бойцов, уже набравших скорость.

– Ррранг! Ррранг!

Первый ряд легионеров смял набегающего противника. По инерции тысяча успела продвинуться вперед еще на двадцать шагов, после чего нежить заставила людей плотнее сбить ряды. Бешено работая мечами, ветераны рубили наседавших скелетов, кроша черепа и отбивая многочисленные ответные удары. Последняя шеренга тратила оставшиеся стрелы, сбивая каждую мелькнувшую впереди голову.

Легорос с тревогой смотрел, как медленно начали пятиться назад фланги, не давая мертвецам зайти в тыл. К счастью, в этот момент по западному отряду нежити ударила конница, завершившая обходной маневр. Не обращая внимания на лучников, ожесточенно стреляющих со стороны близкого леса, всадники развернулись и врубились в задние ряды противника. Разметав конями всех попавшихся на пути, легионеры метнули дротики, разрубили мечами одиночек и промчались вдоль вытянувшейся массы войск. Перед правым флангом имперской пехоты, выдержавшей серьезный удар, почти не осталось мертвецов. Центр атакующих серьезно проредили, и лишь левый фланг продолжал отбивать усилившийся натиск осатаневшей нежити.

– Первые две сотни на левом фланге, уступ влево! Правым двум сотням атака и разворот! - скомандовал Алаэн.

С трудом отзываясь на полученные команды, легионеры начали перестроение. Потеряв в ожесточенной схватке первые две шеренги, левый фланг изогнулся и сдвинулся назад. Правый фланг прошел стальным катком по жалким остаткам противника и перегруппировался для завершающей атаки. Потратив все дротики, конница стремительным рывком стряхнула с себя мертвецов и по широкой дуге обошла сражающиеся войска, заходя за спину пехоте.

Восточный отряд нежити, осознав тщетность топтания на месте, выровнял ряды и бегом двинулся на помощь. Вожди подгоняли бойцов: имперская пехота развернулась влево, добивая первую группу скелетов, и открыла спину для врага. В довершение ко всему, потрепанная конница помчалась с поля боя, бросив своих товарищей.

Алаэн и баллер со штандартом легиона медленно обогнули потрепанный левый фланг и подождали, пока легионеры закончат свой победный маневр. Изрядно поредевшая тысяча добила мелкие группы противника, развернулась и срочно перестроилась. Вытянув ряды с запада на восток, имперцы заняли позицию слева от крепости и готовились отразить атаку второго вражеского отряда, который уже бежал к ним через усыпанное телами поле.

Чуть больше семисот легионеров дважды бегом покидали занятую позицию. Первый раз легорос с трудом успел спасти большую часть солдат от атаки магическим зельем. Рассвирепевшие мертвецы успели зацепить лишь несколько человек в середине растянутой фаланги. Отбежав на пятьдесят шагов, имперцы развернулись, метнули остатки дротиков и по сигналу рога бросились бежать во второй раз. Утратив привычную молчаливость, бойцы нежити с криками ненависти помчались за удирающим противником, мечтая вонзить мечи в потные спины. Убедившись, что монолитный вражеский строй разорван, а множество скелетов вырвалось вперед, Алаэн отдал краткий приказ. Вымуштрованные солдаты резко затормозили, мгновенно собрали тонкую плотную линию из щитов и шагнули вперед, сшибая первых преследователей.

– Ррранг!

Хрустнули тонкие кости, не выдержав слаженного удара легионеров.

– Ррранг!

Выверенные движения крушили противника, расчищая дорогу мерно шагающим солдатам.

– Ррранг!

Второй и редкий третий ряды подперли спины товарищей, принимая на себя накатившийся вал нежити, мечтавшей смести все живое на своем пути. Скользя по густой траве звенящими от напряжения ногами, фаланга дрогнула, но устояла. Легко смяв самых нетерпеливых, имперцы уничтожили четверть противника, но оставшиеся три тысячи мертвецов вцепились в потрепанные ряды и наседали со всех сторон. Медленно загибая фланги назад, Алаэн старался избежать окружения и оставить себе возможность для маневра, но враг давил численным перевесом, выбивая одного солдата за другим.

Магнус обогнул с конницей крепость с правой стороны и подоспел на выручку командиру. Пять раз всадники накатывали на тылы нежити то с одного края, то с другого. Теряя в скоротечных столкновениях людей, тысячник упорно не давал коннице завязнуть в бешеной рукопашной и каждый раз отводил отряд назад, быстрыми маневрами отвлекая на себя часть скелетов. Перестраивал ряды, высматривал наименее защищенную точку во вражеском тылу и снова атаковал. В шестой раз конница уже не стала отходить, смешавшись с потерявшими строй пехотинцами, ожесточенно уничтожавшими остатки нежити.

Больше часа имперцы истребляли мертвецов, топчась на месте. Лишь закончив битву, легорос смог отобрать тридцать всадников и отправил их на разведку. Оставшиеся в живых легионеры вынесли павших друзей с поля, залитого кровью, уложили погибших в стороне и медленно побрели к крепости.

Поздним вечером легорос закончил проверку усиленных караулов, заглянул в полупустые казармы и зашел в лазарет, забитый ранеными солдатами. Убедившись, что личная помощь не требуется, Алаэн прошел в угол, где лежал перебинтованный тысячник. В последней свалке Магнус не удержался и с парой ординарцев врубился в сбившихся в кучу скелетов. Он получил два удара в бедро и один скользящий по ребрам, но дело свое сделал: смешавшихся мертвецов разметали по частям в одно мгновение. Мужчина, заботливо перевязанный и уложенный на дальней койке, хмуро посмотрел на севшего рядом командира и вздохнул:

– Много потеряли. Еще один такой удар - и все, не устоим.

– Половина уцелела. Раненых много, но большая часть выживет. Жаль, командиров мертвяков не перехватили. Удрали. Наша разведка лишь сожгла брошенные катапульты, даже следов беглецов не обнаружила… Но у соседей намного хуже.

– Что так?

– Смяли их. Вторая половина легиона с нежитью столкнулась, когда фермы в пригороде запылали. Весь день черепушек гоняли, обещают за неделю дочистить. Передовой разъезд к крепости пробился, нашел лишь руины. Так и не смогли понять, через ворота ворвались или на стены успели ночью подняться.

– Значит, ты наши головы спас. Пусть легион и потрепали, но мы остались живы, и крепость цела.

– Неправильно говоришь,- недовольно покачал головой легорос. В ушах от усталости звенело, а надо было еще успеть закончить проверку, написать несколько рапортов и отправить с гонцами старшего фуражира.- Неправильно. Без вас я всего лишь солдат, который может на поле минут пять мечом помахать от набежавших черепушек. Потом меня затопчут. Другое дело, когда мы плечом к плечу под штандартом встанем. Тогда хоть тысяча, хоть десять тысяч навалится, все равно выстоим.

Магнус помолчал, глядя на посеревшее за день лицо командира. Старожилы гарнизона долго присматривались к новичку, обсуждая между собой докатившиеся до них слухи и сплетни. Еще вчера утром ветеран не смог бы с уверенностью сказать, что командир легиона не бросит попавших в беду солдат, как бывало часто в тяжелых пограничных стычках. Но закончившаяся битва развеяла даже тени возможных сомнений:

– Извини, Алаэн. Действительно, солдат без легиона всего лишь жалкая былинка на ураганном ветру. Будет жив легион - будем живы и мы.

Легорос тяжело поднялся и попрощался:

– Поправляйся. Свежая сотня пришла час тому назад. В провинции зашевелились, перебрасывают к нам седьмой Велиратский. Им через неделю поле от подранков дочищать, когда у тех силы иссякнут… Нас же послезавтра сменят, отправимся на отдых. Если боги будут благосклонны, зиму проведем далеко от негостеприимных гор…

* * *

Бесформенная тень осторожно обогнула высокое дерево и медленно пролетела над глубоким ручьем, перекормленным осенними дождями. В потоках мутной воды отразились длинный пузырь с опавшими боками и узкая лодка под ним. Летучий корабль еле вращал винтами, подбираясь поближе к уснувшей маленькой крепости.

– Уверен, что попадешь? - в какой раз спросил Глэд мертвого напарника,- Я успею сделать два выстрела.

– Не дребезжи,- спокойно ответил Фрайм.- Как договорились: тебе левую башню, мне правую. Стреляем и ждем: вдруг кто проснется. Похоже, караулы усилили, и дозорных по два-три легионера на каждой из башен. Я не вижу живых во тьме, как ты, но стук сердца расслышу и за милю. В нашей ситуации два стрелка лучше, чем один.

Безглазый лишь вздохнул. Как он ни пытался придумать бескровный вариант захвата нового судна, ничего дельного в голову не пришло. Империя не даст возможность беглецам украсть другой корабль или пополнить растраченные запасы летучего газа. Придется брать с боем.

Наемник сверкнул зеленым огнем в провалах глазниц и тихо прошептал:

– Пойми, мы больше не можем играть по их правилам. На этой доске нет места черным фигурам. Все, кто прикоснулся к Мраку, вынуждены драться за место под солнцем. Будешь раздумывать или сомневаться - погибнешь. Наша сила в том, что мы свободны в выборе пути. Какие бы правила нам ни навязывали, мы не обязаны их выполнять. В нашей игре кости всегда выбросят шестерки, и мои фигуры пойдут первыми. Только так и не иначе.

– Тогда легко можно перейти грань. И убивать просто ради развлечения.

– Я это уже делал. Неинтересно. Куда забавнее использовать чужую пролитую кровь в своих целях: возрождать нежить, приводить в ужас противника или стравливать врагов между собой. Это жизнь, человек. Во всей ее неприглядной красоте. Со всеми пороками и грязью, что течет в сточных канавах. Прими данный нам мир и построй сияющий дворец, в котором проживешь отпущенный срок. Но не рассказывай мне про слезы ребенка, я на такое не покупался, еще будучи юным щенком в казарме.

Глэд проверил тугую тетиву на большом луке и криво усмехнулся:

– Не мне читать проповеди. Прошло время, когда с меня можно было писать портреты образцов добродетели. Я слишком долго танцую с демонами в обнимку… Моя левая, твоя правая. Не убью без нужды, но рука не дрогнет.

– Да хранят нас боги,- кивнул скелет и взял в руки лук. Два воина готовы были напасть на имперскую крепость.

Двое часовых на сторожевых башнях умерли одновременно. Один рухнул на деревянный пол с пробитой стрелой головой, второго ударом отбросило к противоположной стене, где его догнала еще пара стрел, надежно пришпилив к доскам. Бесшумная тень корабля проплыла над спящими казармами, и о мощенный плитами двор глухо ударился обмотанный тряпками якорь. Пока наемник страховал Глэда сверху, он успел скользнуть вниз и быстро привязать канат к каменной тумбе. Вскоре совместными усилиями незваные гости опустили летающую лодку вниз, надежно зафиксировав ее посреди двора.

– Подожди.- Безглазый остановил Фрайма, который шагнул к сложному механизму, закрытому материей.

– Ты же сам сказал, что эта штука дает газ для корабля! - удивился мертвец.

– Да. Но если мы ее запустим, перебудим всю крепость.

– Мелочи. Я запру двери снаружи, а каждый высунувшийся в окно получит стрелу.

– Или выстрелит в ответ. Мы останемся целы, а вот дырку-другую кораблик может и не пережить.

– Что предлагаешь?

– Смотри, под навесом стоит большая грузовая лодка, и ее баллон надут так, что аж трещит. Мы перекачаем газ из него в наш баллон. Тихо, не поднимая ненужный шум.

– Сработает? - засомневался наемник.

– Наверное. По крайней мере, мои школьные знания подсказывают, что это должно сработать.

– Интересная у тебя была школа,- хмыкнул Фрайм и выбрал из груды аккуратно сложенных досок самую широкую.- Ладно, пробуй. А я пока все же подопру двери. Не люблю, когда перепившие пива солдаты выходят не вовремя во двор до ветра.

Глэд покопался рядом с зачехленным агрегатом и нашел длинный шланг. Затем он аккуратно соединил оба баллона между собой. Послышался легкий свист, и Безглазый сморщил нос: дающий подъемную силу газ обладал пренеприятным запахом. Но цель была достигнута: бока сдувшегося баллона над маленькой лодкой начали медленно расправляться.

Тем временем наемник призрачной тенью успел обежать весь двор по периметру, блокируя широкими досками открывающиеся наружу двери. Напоследок Фрайм раскопал в углу кучу промасленных тряпок и заботливо разложил их рядом с газовой машиной и большим кораблем, готовым к вылету.

– Насколько я понимаю, в подвале у них есть еще и механизм для выработки газа, и упакованные корабли.- Глэд потрогал хитрый замок на плотно закрытой подвальной двери и вздохнул.

– Не беда. Нам надо лишь выиграть время. Пока потушат пожар, пока подготовят погоню. Думаю, мы успеем оторваться. Пересечем береговую линию, возьмем восточнее и полетим ближе к Перешейку. В то время как нас будут искать над морем, мы сделаем небольшой крюк и на мягких лапах доберемся до южных провинций Поххоморана. Если даже нас перехватят, бросим лодку на скалах и уйдем пешком.

– Отличный план. Тогда присматривай пока за казармами, а я проверю большой корабль. Как бы ни воняло, я успел ощутить восхитительный запах хлеба и копченого мяса.

– Проглот,- буркнул Фрайм, шагнув в чернильную тень под навес. Прислушавшись к тишине вокруг, он поудобнее перехватил лук и проверил колчан, полный стрел.- Плохо, луна выглянула. Еще полчаса, максимум час, и мы будем как на ладони…

Они почти успели. Глэд загрузил найденными продуктами лодку и завязал горловину туго надутого баллона, когда в одну из дверей забарабанили и в дальней казарме послышались недовольные голоса.

– Быстро на борт! - рванул к лодке скелет, на ходу разрубая ближайшие к нему веревки.

Вцепившись в поданную руку, наемник легкокрылой птицей взлетел в лодку, вслушиваясь в нарастающие крики. Глэд поднял украшенный серебряными рунами топор и побежал вдоль левого борта, рассекая острым лезвием оставшиеся канаты. Широко расставив ноги в заскрипевшей лодке, Фрайм тем временем крутил головой, успевая отслеживать две казармы в противоположных углах дворика, откуда наиболее громко доносились удары в закрытые двери. Мелькнула белеющая в серой тьме рука, щелкнул лук, и в распахнувшееся окно влетела стрела. Донесся приглушенный стук упавшего тела, и в казарме заголосили.

– Похоже, ребята проснулись,- рассмеялся подбежавший к наемнику Глэд. Лодка, освобожденная от канатов, набирала высоту, поднимаясь все выше.

– Я их успокою, ты пока подбрось огоньку,- приказал Фрайм, послав еще одну стрелу в распахнувшийся оконный провал.

Безглазый нагнулся над глиняным горшком, в котором лежала сухая трава, и яростно заработал кресалом. Раздув затлевшую траву, стрелок поджег в разгорающемся огне жало стрелы, обмотанное паклей. Шагнув ближе к тонкому борту, Глэд прицелился и вогнал первый огненный заряд в груду промасленных тряпок. Вторая и третья стрелы вонзились в заранее подготовленные к будущему пожару места. Последнюю стрелу он послал в еле выступающий из-под навеса баллон чужого корабля. Внизу громыхнуло, и яркий огненный смерч рванул во все стороны, лизнув раскаленными языками солдат, высыпавших во двор.

– Однако,- выдохнул Безглазый и спешно стал запускать двигатель корабля. Застывший мрачным привидением Фрайм внимательно следил, как метались по двору горящие фигуры, как лихорадочно оставшиеся в живых пытались тушить пылающие постройки. Убедившись, что опасность больше не угрожает, мертвец снял тетиву, свернул ее и убрал в поясную сумку. Затем устроился на носу лодки и довольно хохотнул:

– Часов шесть у нас есть. Может, и больше. Летим вон за той звездой, это ближайший путь к морю. Потом возьмем правее и поближе к горам. Если нас нагонят, я предпочту спрятаться среди камней, чем взорваться вместе с этим утлым суденышком.

– Сколько нам лететь?

– По прямой до Поххоморана миль шестьсот. Сделаем крюк вдоль побережья и наберем всю тысячу. День или два под облаками болтаться, не меньше. Но не всегда прямой путь ведет к цели. Готов биться об заклад на десяток старых имперских золотых, что мы расшевелили осиное гнездо, и за нами пошлют все корабли, способные подняться в воздух.

– Тогда надо будет подняться повыше. Не хочу, чтобы случайные рыбаки нас заметили и рассказали преследователям, куда именно мы направились…

Глэд переложил рули высоты в новое положение, и негромко рокочущая двигателем лодка поползла вверх, оставив под собой серые спины облаков и далекое пятно пожара.

* * *

Ахпа-бэ гнал свои войска на север. Три тысячи ушли на запад перекрывать дороги, протянувшиеся извилистыми нитками через сплошную вереницу болот. Две тысячи двигались вдоль побережья, пугая мелкие гарнизоны и загоняя империусов за стены приморских городков. Оставшиеся шесть тысяч рвались к Горрему, не отвлекаясь ни на что другое. Хата-хан, не давая войскам заняться грабежами, железной рукой заставил кочевников за первые сутки преодолеть триста миль, покрыв треть расстояния до цели. Передаваемые из уст в уста рассказы про богатые припортовые склады, забитые золотом виллы и тысячи молодых девушек в пригородах Горрема гнали Орду вперед. А шрамы от острых мечей беспощадных легионеров не давали расслабиться, заставляя озираться вокруг и торопить разгоряченных скачкой коней. Степь двигалась на север, оставляя после себя не тронутые войной земли, стремясь как можно быстрее добраться до главной цели похода. Воинов не интересовали мелкие деревни и перепуганные крошечные города. Только крупные порты на севере, средоточие богатства и роскоши. Лишь там Орда остановит свой бег, чтобы прочесать частым гребнем все вокруг, оставляя после себя выжженные пустоши.

К началу третьего дня похода первые имперские гонцы с паническими письмами промчались по улицам Аллора и Пореста. Побережье срочно требовало помощи, надеялось на стальную мощь легионов и спешно вооружало ополченцев, надеясь пересидеть нежданную атаку безжалостного противника за невысокими городскими стенами.

Обхватив руками начавшую седеть голову, наместник восточной южной провинции молча разглядывал расстеленную на столе карту, где старый Зиральд цветными камушками отметил расположение войск. Настороженно пробежав глазами мятый свиток, старик пожевал губами, зачерпнул из тарелки черной сушеной фасоли и щедро сыпанул на переплетение прибрежных дорог:

– Никто из городских властей не может точно сказать, сколько вражеских солдат прорвалось в провинцию. Может быть, две тысячи, может быть, двадцать. Достоверно известно лишь то, что их много и что они захватили несколько башен в стене.

– Порест предупредили?

– Да. Но когда они перебросят легионы к побережью, мы не знаем.

– Проклятье,- выругался наместник.- И у нас, как назло, место шести полнокровных легионов всего лишь четыре, один из которых сотнями раскидан по приморским городам, второй развернут вдоль южной границы и два укомплектованы новобранцами, ни разу не участвовавшими в сражении.

– Увы, господин Вильрайд, летний поход на эльфов обескровил империю. Чудо, что за эти месяцы удалось сформировать хотя бы эти два легиона.

– Да знаю я, знаю,- сердито отмахнулся мужчина. Его взгляд скользил по мелким группам дружественных камней и натыкался на черные фасолины, нагло занявшие все побережье. Тяжело поднявшись, хозяин провинции взял один из камушков, покрутил в пальцах и спросил помощника:

– Легоросы здесь?

– Да, ждут в приемной.

– Императору доклад ушел еще вчера. Двое суток скачки до Ампиора, столько же обратно. В любом случае легионы нам пришлют через неделю, не раньше.

– Если пришлют,- осторожно поправил хозяина Зиральд.

– Вот именно. И мы не знаем, не ударили ли степняки ближе к западному побережью. Не удивлюсь, если и там сейчас грабят города… Значит, будем использовать свои силы… Зови легионеров…

Полчаса командиры двух легионов обсуждали с наместником возможные варианты действий. После жарких споров Вильрайд вынес решение:

– Четвертый пограничный легион выдвинет вдоль стены пятьсот солдат. Цель - заставить кочевников держаться рядом с захваченными башнями и оттянуть силы из ближайших районов. Главное - не дать степнякам продвинуться дальше на запад и захватить другие ворота.

Пять маленьких камней сгруппировались на краю болот рядом с рыжей полоской стены.

– Ваши третий и седьмой легионы должны перекрыть дороги из центра провинции на побережье. С той стороны топей стоят небольшие крепости. Если они еще целы, займете их и будете сдерживать натиск противника. Разрешаю атаковать мелкие отряды врага, если вы уверены в успехе. Не теряйте людей зря.

– С западных застав не было никаких сообщений. Возможно, что Орда не тронула гарнизоны рядом с болотами.

– Этого мы не знаем. Но атака организована грамотно, и на их месте я бы обязательно оседлал эти тропы, чтобы обезопасить себя от удара в бок и тыл.

– Но, двинув легионы на восток, мы оставляем без защиты север провинции. Никто не мешает кочевникам подняться до Горрема, повернуть на запад и сверху атаковать Аллор.

– Вы говорили это, я помню,- рассердился Вильрайд.- Но уже сегодня мы вооружим ополчение и закроем город. Кроме того, разошлем гонцов по всем центральным городам провинции с требованием готовиться к отражению возможной атаки. Если варвары вздумают обойти нас с севера, они завязнут здесь. Не думаю, что их полководец решится совать голову в пасть волку. Скорее всего, они доберутся до крупных портов, разграбят все на своем пути и помчат назад. И нам повезет, если мы успеем перехватить хотя бы часть их отрядов по пути домой. К сожалению, сил недостаточно, чтобы отбить стену и запереть мерзавцев на побережье. Сейчас главная задача - это ограничить распространение чумы, не дать возможность врагу пробраться через болота и захватить больше, чем они уже успели откусить. Выстраиваем надежную оборону и готовим ответный удар. Только так.

Легоросы отсалютовали и уже собирались уходить, когда наместник жестом попросил их задержаться.

– Я направлю с вами своего советника. Он молод, амбициозен и мечтает прославиться. Да, это заноза в заднице, и вам придется мириться с его присутствием. Но запомните: вы подчиняетесь мне и поэтому можете игнорировать любые его рекомендации и тем более - приказы. Но я хочу дать возможность парню помотаться в седле, померзнуть в походном лагере и посмотреть, как легион дерется с противником. По возвращении домой господин Азирис заставит многочисленную родню потратиться на дополнительное оснащение войск. Клянусь богами, и он, и его богатый папаша принесут нам полновесное золото ради спасения собственной шкуры! Ничто лучше не способствует защите родных стен, как личная инспекция разоренных земель. Я заставлю империусов раскошелиться. Этот набег, этот позор мне достались в последний раз. Больше в моей провинции подобное не случится никогда!

В пятистах милях к северо-западу от Аллора из открытых ворот Пореста обезумевшей птицей вылетел гонец и помчал, не жалея коня, в столицу. В надежно закрепленной на поясе сумке лежало письмо, где перепуганные строки наезжали друг на друга, сбиваясь в истеричные путаные предложения:

«Необходимо срочно прислать подкрепление… Для защиты северо-восточной провинции необходимо не менее десяти легионов… Мы не можем позволить ослабить защиту ключевых городов провинции… Если император проигнорирует нашу просьбу, восточные порты падут… Нежить атаковала Цитадель, мы следующие на их пути… Наместник Вильрайд бросил нас на произвол судьбы, позволив врагу беззастенчиво разгуливать по его землям…»

Прочитав свиток, император Аргус в ярости разразился желчной тирадой:

– Этот мерзавец пять лет беззастенчиво кормится с Цола и Горрема, а в результате бежит ко мне за спасением! Вместо того чтобы громить варваров, он стащил легионы со всей округи к Поресту и собирается отсидеться за их спинами! Главу канцелярии ко мне, немедленно! Завтра в провинции будет новый наместник!

* * *

Холодный ветер завывал в натянутых струнами снастях, мотая крылатые суда среди рваных мокрых туч. Четыре маленьких кораблика беспощадно болтало штормовыми порывами, но они упорно продолжали пробиваться сквозь непогоду вслед за тремя гигантами. Весь воздушный флот Южной империи отправился в погоню за дерзкими преступниками, которые посмели атаковать крепость и спалили бесценный летучий корабль.

В лихорадочной спешке на лодки установили тяжелые арбалеты и загрузили провизию, наполнили газом огромные мешки и раздали легионерам абордажные копья с заостренными крючьями. Наглецов надлежало обнаружить и схватить, не считаясь с потерями среди солдат. И при этом не допустить гибели ни единого корабля, чьи хрупкие корпуса теперь пробовал на зуб осенний ветер. Капитаны судов лишь обреченно покачали головами, выслушав подобный приказ. Затем помянули тихим недобрым словом нового императора, капнули вина в жертвенные курильницы во славу богов и отправились в погоню. Дважды легкие лодки опускались к городам, над которыми пролетала эскадра, и узнавали последние новости: редкие часовые заметили одинокий корабль, летевший лунной ночью на север.

Ближе к южному побережью Поххоморана погода наладилась. В облаках появились озаренные солнцем провалы, ветер немного стих, и корабли вытянулись в широкую линию, держась на виду друг у друга. Далеко впереди мелькнула серая тень, и с борта вырвавшегося вперед дозорного корабля раздался крик:

– Вижу беглецов! Левее и ниже нас!

На удирающей лодке заметили преследователей и запустили машину на полную мощность, не жалея остатки газа из опавшего воздушного мешка. Медленно вращающиеся винты закрутились в безумном танце, слившись в призрачные круги, и легкий корабль рванул к уже ясно различимому в солнечном свете побережью. Но имперские суда не отставали, быстро сокращая оставшееся расстояние. На арбалетах, установленных на носу, заряжали копья, привязывали к кованым хвостовым кольцам тонкие веревки. Легионеры проверяли оружие, натягивали тугую тетиву на луки, расставляли вдоль бортов колчаны со стрелами. Схватка в поднебесье была чрезвычайно опасна, и никто не хотел умирать. Зажать врага между кораблями, загнать беглецов ливнем стрел за тонкие борта, вцепиться в снасти крючьями, чтобы лишить возможности сопротивляться. Только безумцы продолжат схватку в этом случае. Даже отчаянные герои бросают меч к ногам, когда в их грудь нацелены десятки арбалетов. Или умирают.

Навстречу приближающимся судам с берега устремились шесть больших воздушных кораблей и десять маленьких. Поххоморанцы не пожелали остаться в стороне от назревающей схватки. Наполненные до упора газом лодки стремительно поднимались, моторы работали в полную силу, толкая хрупкие корабли вперед и вверх.

Командир флагмана имперской эскадры выругался:

– Чтобы их демоны сожрали! Не успеваем! Стоит им вклиниться между нами, как мерзавцы успеют уйти вниз к побережью. Нам не позволят их искать на чужой территории!

– Может, это и были лазутчики поххоморан? - осторожно осведомился застывший рядом с тяжелым арбалетом легионер.

– Может, и так,- согласился капитан, зло кусая губы.- Веревку с копья - долой! Я чуть приподниму нос, а ты постарайся зацепить беглецов. При должном везении сумеем повредить мешок. Лучший шпион - это мертвый шпион.

Повинуясь отданному приказу, тяжелый корабль переложил рули высоты, задрал нос и медленно стал подниматься вверх. Хлопнул арбалет, и в ярких солнечных лучах блеснуло жало метнувшегося копья, упавшего сбоку от удирающей лодки. Увидев, что флагман открыл стрельбу, следом за ним загремели арбалеты на остальных кораблях. Но расстояние было еще слишком велико, и копья с большим недолетом пропороли хрустально чистый воздух и устремились к темной морской воде.

Имперские солдаты заметили, что на чужих кораблях засуетились, готовясь к бою. Поххоморанские корабли резко замедлили скорость движения вперед, но упорно карабкались вверх, все выше и выше. Семь имперских судов пока располагались над противником, но скоро ситуация могла измениться.

Флагман преследователей попытался было изменить угол подъема, но легионер, замерший рядом с перезаряженным арбалетом, обернулся и рявкнул:

– Не трогать штурвал! Со второго или третьего выстрела он наш!

Поколдовав еще над поворотными винтами станины, солдат мягко потянул рычаг, и арбалет выбросил второе копье. Жало с тонкими крючьями, окованное сталью, описало крутую дугу и ударило в хвост полуспущенного воздушного мешка, пробив в нем внушительную дыру. Медленно опускавшаяся к чужим кораблям лодка стала набирать скорость, и вскоре спуск перешел в беспорядочное падение. Рвущиеся к облакам поххоморанские корабли в ответ дали первый пристрелочный залп, который упал с большим недолетом.

Капитан имперского флагмана крикнул на ближайшую легкую лодку:

– Выйти вперед, объявить о переговорах! Нужно объяснить, что произошло, не хватает нам еще с соседями сцепиться!

На выдвинувшемся вперед легком суденышке отчаянно размахивали флагами, пытаясь обратить на себя внимание. Остальные шесть кораблей замерли позади, остановив машины. Поххоморанцы поднялись чуть выше гостей, замедлили свой полет и медленно повернули вправо, бортами к замершим вдали воздушным судам. Проревела труба, и воздух раскрасили дымные росчерки. Каждое мелкое судно стреляло из носового и кормового арбалета, каждое крупное использовало четыре метательные машины. Копья с широко разведенными саблевидными лезвиями щедро полили зажигательной смесью, подожгли и отправили в полет. Неподвижные имперские корабли представляли собой отличные мишени, а поххоморанцы, развернувшиеся к ним левым бортом, могли использовать все свои арбалеты одновременно.

Получив огненные подарки, вспыхнули и взорвались одно большое имперское судно и два малых: несчастный парламентер и снесенная ветром к побережью крайняя правая лодка. На остальных лихорадочно запускали моторы и пытались отстреливаться. Лучший стрелок с флагмана сумел вогнать свое копье в бок противнику, разметав стрелков и серьезно повредив один из тяжелых арбалетов. Но в целом на исход битвы удачный выстрел не повлиял. На четыре тяжелых копья поххоморанцы отвечали в десять раз сильнее, обрушив огненный дождь на взрывоопасные мишени.

Второй залп поджег еще три имперских корабля. Грохот разрывов, вспышки пламени и клубы серого дыма заволокли небо. Когда легкий ветер растрепал вонючие облака, на юг Удирал лишь флагман, с бортами, украшенными резьбой и начищенными медными винтами, которые яростно молотили воздух. За ним в погоню устремились шесть больших кораблей и восемь маленьких. Две легкие лодки медленно опускались к морской поверхности, в надежде поискать выживших.

Капитан судна опускался вниз, выжимая из звенящих двигателей все возможное. Команда уже не обращала внимания на изрядно опустевший воздушный мешок, на угрожающий скрип легких конструкций. Необходимо было оторваться любой ценой от наседающего противника, улететь как можно дальше от побережья. Вполне возможно, что вражеские капитаны не решатся продолжать преследование безрассудного одиночки, огрызающегося в их сторону редкими выстрелами.

– Ну зачем вам это надо? Давайте отставайте… Домой, домой пора, чего над морем болтаться! - бормотал про себя легионер, установив на арбалетное ложе очередное копье.- Мы быстрее вас, мы уже убежали, зачем зря время терять?

Вырвавшаяся дальше всех легкая лодка долго выцеливала мелькающую над волнами тень, затем сделала выстрел наудачу. Устремившийся с высоты тяжелый метательный снаряд миновал опавшие бока воздушного мешка на расстоянии ладони и крушащим ударом срубил правый винт. В разные стороны полетели мелкие куски, и корабль завалился вправо, истошно завывая двигателем.

– Остановить машину! - приказал капитан, с тоской в глазах отмечая вырастающие в размерах вражеские корабли.- Оставшиеся мешки с песком за борт! Облегчить судно!

Легионеры споро выбросили шесть плотно набитых мешков в море, давая возможность флагману подняться выше в небо. Речь шла уже не о спасении, а о возможности подороже продать жизнь. Один из лучников пристроил на поясе маленький горшок с разожженными углями, повесил на спину колчан с длинными стрелами, вцепился в сеть и полез наверх, ловко перебирая конечностями. Оставшиеся солдаты обмотали паклей копья в двух больших арбалетах и зажгли огонь.

Увидев, что враг не в состоянии бежать, поххоморанцы резко сбросили скорость и разошлись в стороны от взмывающего вверх корабля. Самые нетерпеливые из них выстрелили, надеясь зацепить противника, но промазали. На похудевшей оболочке безумным чертиком возник стрелок с большим луком. Примерившись к ветру, он подпалил первую стрелу и выпустил ее по широкой дуге в сторону ближайшего крупного противника. Не успела стрела взмыть в воздух, как лучник подпалил вторую и отправил ее следом.

Со всех сторон залаяли арбалеты, швыряя друг в друга чадящие снаряды. Но если имперцы не сумели попасть во врага, то их противник был более удачлив. Четыре копья ударили в полупустой воздушный мешок, после чего и стрелок и лодка исчезли в зареве пламени, пожравшем все живое. Легионеры уже не видели, как вторая и третья горящие стрелы все же дотянулись до лихорадочно отворачивающего корабля и вцепились в его туго надутое брюхо. Грохочущая вспышка озарила небо, и море приняло еще одну порцию горящих обломков. Быстротечная схватка закончилась…

Через полтора часа воздушные суда медленно опустились на свои привычные места, давая отдых натруженным двигателям. Капитаны поднялись в башню и доложили коменданту пограничной крепости о произошедшем сражении. Старый вояка, издерганный повседневными заботами, мрачно переспросил:

– То есть вы так и не поняли, зачем они уничтожили нашу патрульную лодку?

– Совершенно верно, господин комендант. Это нам неизвестно. Но патрульным не дали ни единого шанса, загнали всей эскадрой и расстреляли. Затем попытались перестроиться для прорыва к крепости. Мы вынуждены были ответить.

– Кто-нибудь выжил?

– Нет. Выловили лишь одно тело. Вода ледяная: упавший или сразу идет на дно, или замерзает за пару минут.

– Хорошо. Жду ваши рапорты через час. Мне придется написать подробное письмо для его величества. Только войны с имперцами нам не хватает, мало вечно недовольных провинций…

* * *

Маленькая серебристая ящерица настороженно дернула хвостиком, замерла на исчезающе малый миг на камне и спряталась среди колючих кустов. Вскоре послышалось тяжелое дыхание человека, и на крутой обрыв поднялись двое: безглазый мужчина и высокий скелет. Оба в кольчугах, с полуторными мечами в ножнах и с тяжелыми заплечными мешками. Безглазый при подъеме вместо палки использовал небольшой топор с обоюдными лезвиями, искусно украшенными серебристыми рунами. Окинув взглядом раскрашенные заходящим солнцем облака, Глэд поправил лямки мешка и тихо сказал:

– Жалко кораблик, еще бы с полсотни миль спокойно можно было пролететь.

– Ни к чему. Дальше начинаются обжитые районы, нас бы заметили. А здесь тысячи мелких бухт, сотни островов. Сам видел, на дне остовы как минимум трех лодок. Лучшего места, чтобы скрыть остатки корабля, трудно найти.

– Тебе виднее… Показывай, куда дальше.

Скелет огляделся и ткнул белым пальцем в сторону далекого холма:

– Три часа пешком. Тут дорога рядом, но ночью по ней никто не рискует гулять. Так что без приключений доберемся…

Крошечная избушка спряталась в глубоком распадке, между двух отвесных скал, закутавшихся в густом орешнике, К утоптанной площадке перед избушкой осторожно спускалась тонкая тропинка. Покрутившись на пятачке, она бежала дальше вниз, плутая между валунов, и упиралась в крепко сколоченный причал. Рядом с причалом дремал черный узконосый корабль со спущенными треугольными парусами.

Дверь взакопченную комнату с грохотом распахнулась, кувыркнулось в дымном воздухе тело, и под крепкий низкий стол свалился огромный детина с перекошенным от страха лицом.

Трое мужчин, склонившихся над расстеленной на столе картой, синхронно достали из ножен широкие ножи и мрачно посмотрели на нежданных гостей, переступивших порог. В повисшей тишине лишь тихо потрескивал фитиль свечи да звякнул один из ножей, выпавший из нежданно ослабевшей руки.

Вооруженный скелет шагнул к замершим хозяевам избушки, аккуратно положил на широкую столешницу отобранный у сторожа арбалет и скрипуче рассмеялся:

– Ганни, мой старый добрый друг Ганни! Ты, как всегда, встречаешь гостей холодной сталью, вместо доброй кружки пива и котелка с горячей похлебкой.

Седой здоровяк медленно поднялся, не выпуская ножа из рук, и всмотрелся в застывшую перед ним парочку. Его настороженный взор перебегал с мертвеца на молчаливого безглазого человека и обратно.

– Не помню, чтобы пировал с тобой. Даже в страшном сне такое не виделось!

– Неужели? - Скелет склонил голову, стянул начищенный шлем, почесал затылок и вернул шлем на место.- А я вот помню, как в старых кварталах мы знатно тогда перебрали. И, возвращаясь домой, утопили твою дырявую лодку. Дрянную лодку, надо признать. А когда выбрались на причал, мокрые и грязные как свиньи, твоя жена выдернула весло и отходила нас обоих. Так крепко отходила, что ты еще месяц лечил ребра, а мне пришлось зашивать голову. Жаль, что ее сожрала лихорадка, славная была женщина.

Контрабандист медленно вернул острый клинок в ножны и неуверенно спросил:

– Фрайм? Все боги моря, но как?!

– Ты про мой внешний вид? Это мелочи. Разок сыграл с моим напарником краплеными картами, за что и поплатился. Дела прошлые… Но к тебе мы заглянули на огонек по вполне серьезной причине. Как ты думаешь, что может понадобиться двум добрым людям от тебя и твоей команды?

Мужчина медленно сел и положил на стол подрагивающие руки. Хоть мертвец и назвался старым другом, но ни он сам, ни его молчаливый компаньон не внушали радости. Вздохнув, Ганни ответил:

– Я так думаю, что вам нужен корабль.

– Точно! Надежный корабль и надежная команда.

– На Перешеек мы не поплывем. Даже не надейся! - отрезал седой.

– А кто говорил про пыльные и тоскливые скалы? Я? - Скелет повернулся к Глэду, тот лишь хмыкнул. Безглазого забавляло, как его друг торгуется с контрабандистами.

– Тогда куда хотят попасть почтенные господа?

– Нам надо к Сестрам. Погода сейчас там неприятная: дожди, шторма. Но нам туда надо. И желательно без остановок в портах. Почему-то мне кажется, что поххоморанская портовая стража не обрадуется этой встрече.

В глазах моряка блеснул алчный огонек:

– Дорога в штормовые широты - это по золотому на каждого матроса туда и по монете обратно. Да за корабль десятку, да мне как капитану еще…

– Сколько? - прервал его Фрайм.

– Сотня золотых.

– Сотня? А припасов хватит?

– Я хотел сниматься завтра с якоря. Обещали интересный груз в портах. Сам знаешь, какова бывает изменчивая удача, иногда ради доставки груза можно и месяц среди голых островов прятаться. Приходится держать достаточное количество припасов.

Костлявая рука положила на стол тяжелый мешок.

– Две сотни. Старой чеканки. Ты должен помнить, я люблю только полновесное золото.

Моряки замерли. Под столом поскреблись, и сбоку высунулась голова сторожа, так неудачно открывшего затылком входную дверь. Скелет ткнул мешок пальцем и тихо добавил:

– Выходим сейчас. Поднимай людей… И еще. Я помню твоих ребят, они хорошие моряки и никогда не поднимали руку на пассажиров. Но все же скажи им, что убить нас легко. Но тогда постигшее меня проклятие падет на них и на их семьи. Захотят ли они тогда скитаться вечно, без надежды на благословенное упокоение?

Тяжелая тишина повисла над столом. Молчавший до этого Глэд скупо добавил:

– Боги хранят нас. Вам ничего не угрожает. Берите золото и выполняйте свою работу. И уже до первого снега вы успеете вернуться домой, богатые и невредимые.

Седовласый Ганни поднялся, взял в руки тяжелый мешок и скупо улыбнулся:

– Придется моим портовым знакомым искать другую оказию. Корабль ждет своих пассажиров. Отплываем, как только ступим на борт. Две сотни золотых весомая плата за то, чтобы вас, детей демонов, доставить на край света. Ганни и его команда к вашим услугам…

Глава 4. БЕЗЗУБЫЙ ДРАКОН

Истинный правитель государства должен уметь видеть будущее своего государства. Должен оценивать агрессивность соседей и выгодность войны в разные времена года. И внимательно присматривать за окружением, чтобы не поймать стрелу в спину. А еще… А еще правитель должен слушать учителя, а не ковырять пальцем в носу!

Урок истории для одного из будущих правителей Драконьего королевства

Ноябрь

Жилистый кочевник в толстом стеганом халате внимательно следил за вереницей сгорбленных рабов, таскающих тюки с тканями из разбитых складских ворот. Безобразный шрам тянулся через грязный лоб, цеплял левый глаз и рассекал щеку надвое. Но и одним глазом степняк успевал заметить любую оплошность и молча тыкал пальцем в провинившегося. Если солнышко в этот момент светило ярко и налетал теплый ветерок, то несчастный получал лишь несколько ударов плетью и продолжал работать. Но стоило подуть холодному ветру с моря, прилетали первые колючие мелкие снежинки, и нерадивый империус лишался головы.

Талабек-бэ посмотрел вправо, на писца, застывшего рядом враскоряку на невысокой лошади. Закутавшись в грязную рваную рубаху, мужчина осторожно что-то писал на длинном свитке. Лицо с правой стороны опухло после сильного удара и отливало фиолетовыми красками. Заметив, что хозяин неодобрительно следит за движениями пера, писец почтительно поклонился и залопотал на имперском наречии:

– Да, господин хан, я все отмечаю, господин хан!

– Пиши, пиши, обезьяна безмозглая. И помни, что я прикажу вырезать у тебя из спины по ремню за каждый мешок, который забудешь сосчитать.

Сплюнув, степняк неодобрительно покосился на вереницу рабов: за полдня не могут закончить погрузку каравана! Никчемные ленивые ублюдки, постоянно приходится подгонять. Пока рядом с каждым из империусов не поставишь надсмотрщика с плеткой, ни один шевелиться не станет. Неудивительно, что эта страна неспособна защитить себя…

Услышав топот копыт, Талабек-бэ бросил взгляд на мощенную широкими плитами дорогу и удивленно выгнул бровь: в гости пожаловал сам Охродо-баз, безразмерный человек на огромном скакуне. Господина сопровождали три десятка воинов в позолоченных нагрудниках с пиками наперевес.

Ханы по-дружески обнялись, затем медленно отъехали в сторону от суеты, царящей рядом с подводами.

– Я вижу, твои люди неплохо пощипали соседний город.

– Да, мы там знатно погуляли,- самодовольно отозвался толстяк.- Первыми успели в центр, захватили арсенал и дома их богачей. Золото, украшения, молодых женщин больше сотни отправил домой. А ты чем занят?

– Я склады разгружаю.

– Склады? Пхе!… В округе десятки городов, в каждом можно взять щедрую добычу! Зачем тебе эти тряпки?

Косоглазый хан лишь скупо улыбнулся:

– Настоящие богачи спрятались за высокими стенами в портах. Все, что вы найдете в покинутых городах,- это несчастные слуги и брошенное впопыхах золото. Да и золота в империи уже давно нет, так, одна позолота. А я вывезу ткани, шерсть, железо. Мои люди ведут захваченный скот, ищут мастеров в деревнях. Когда я вернусь домой, приму под свою руку слабые кланы и следующим летом отправлю в набег не полторы тысячи воинов, а в два, в три раза больше!

– Ерунда,- махнул рукой Охродо-баз, отдуваясь,- я наберу столько золота, что смогу нанять и пять, и десять тысяч. Следующим летом я сам поведу Орду в набег, не хочу больше молодому хата-хану подчиняться. У меня своего ума достаточно.

Оглядевшись вокруг, здоровяк наклонился к собеседнику:

– Как, пойдешь со мной в набег? Два хана, одно войско.

И добычу поделим пополам, а не между толпой жадных босяков, прибежавших с жалкой сотней голодранцев.

– Пополам? Пополам - это интересно. Надо будет обдумать. Зима длинная, успеем еще не один раз встретиться и обсудить все в деталях.

– Конечно, но ты помни, это я предложил!

Дородный владелец огромных табунов самодовольно усмехнулся и медленно поехал к дороге. Остановил коня рядом с канавой, куда свалили трупы нерадивых работников, покосился на забитые тюками телеги и удивленно спросил:

– Зачем рабов убиваешь? Проще дома продать.

– После набега цены на них упадут, больше на прокорм потратишь. Кроме того, хата-хан приказал завтра сниматься. Имперские легионы отбили несколько крепостей на болотах, нужно уходить. Промедлим, и нас запрут здесь, рядом с холодными горами. Приказано не обременять себя рабами, брать только повозки и быстро возвращаться к стене. Если успеем, перед уходом устроим облаву в южных землях.

– Как уходить?! Мы только пришли!

– Уважаемый Охродо-баз, мы уже две недели гуляем между портовыми городами, пора и честь знать.

– Проклятье! Вот так всегда, когда приходится слушать непутевого молодого командира! Не успели еще как следует окропить кровью мечи, как нас уже гонят назад!… Ну ничего, следующим летом я сам буду решать, когда и куда мне идти.

Толстяк пнул подвернувшегося под ногу империуса и зло ощерился:

– Когда их перебьешь? Завтра утром?

– Зачем?

– Хороший раб - это мертвый раб!

– Я не собираюсь их убивать. Закончим погрузку, и пусть проваливают. Овцу мы остригли, отпущу пастись. Будет что взять через несколько лет, когда вернусь. Оставлю себе пару грамотных писарей, чтобы товары считали. Надеюсь, они не сдохнут в седле по дороге домой.

– Ха! Смотри, как бы эти овцы не собрались вместе и не затоптали твою тысячу!

– Пусть попробуют. Тогда и сталь кровью напою… Куда сейчас собираешься?

На север пойду. В трех часах от нас мост через реку, на другой стороне несколько маленьких городов. Боюсь, их уже почистили, но, может, что успеем набрать на обратную дорогу.

– Удачи тебе, хан, и степные ветры в помощь!

– И тебе того же! Не надорвись, таская пыльные мешки! И помни, что я сказал!

Телохранители окружили хозяина, и кавалькада помчалась на север. Талабек-бэ проводил воинов взглядом и недобро оскалился:

– Надо же, молодой хата-хан ему не нравится. Сам в набег пойдет. До первого легионера как раз доберется, мешок с салом… Посмотрим еще, кто следующим летом степные тотемы под свою руку объединит!

Недовольно бурча, степняк вернулся на свое место, заглянул в мелко исписанный свиток и замер рядом с перепуганным писцом. Настоящий хозяин должен присматривать за своим добром. А настоящий вождь способен заставить слабых соседей служить его клану. Так было, так и будет впредь, потому что так говорят боги. Если только шаманы не врут. А после щедрых даров камлатели никогда не врут и говорят то, что нужно великому хану…

* * *

Узкая топкая дорога бежала через широко раскинувшиеся болота, цеплялась за берег, густо заросший деревьями, и торопилась дальше, к темному и холодному морю. На границе леса и возделанных полей стояла небольшая крепость с бревенчатым частоколом, опаленным огнем. За высокой стеной укрылся усиленный караул, настороженно следящий за округой.

Невысокий кряжистый легионер поудобнее перехватил копье, окованное железом, и оперся о широкий щит. Дежурство подходило к концу, через полчаса можно будет спуститься во двор и поужинать. Усталые ноги гудели, но солдат продолжал внимательно разглядывать взрытое копытами лошадей поле, раскинувшееся рядом со стенами. Сегодня кочевники дважды проносились мимо маленькими отрядами, визжа и подбивая легионеров броситься за ними в погоню. Но две сотни, захватившие крепость, молча смотрели им вслед: сил хватало лишь на удержание отвоеванной позиции. Да и опасно высовываться из-за надежных стен. Вчера в соседнем десятке один смельчак попытался подстрелить мчащихся мимо кочевников. В результате поймал стрелу. Что и говорить: одно дело бывший горожанин, подавшийся в солдаты от безденежья. И совсем другое дело кочевник, вцепившийся в лук, как только выпустил изо рта грудь матери.

Легионер поежился и начал притопывать ногами: с далекого моря налетал холодный ветер, забирался под шерстяной плащ и норовил унести на болота остатки тепла. Мужчина с тоской вспомнил свою маленькую мастерскую, где вдоль стен на полках мостились разномастные горшки. Но в городе появились лавки богатых торговцев, забивших рынок дешевой посудой, и мастерскую пришлось продать за долги. Благо наместник объявил набор в новый легион. Теперь семья получает законные пять «орлов» каждую неделю, чего вполне хватает на хлеб и дешевую похлебку для детей. Если бы не проклятые кочевники, грех жаловаться: казармы находятся прямо в родном городе, каждую субботу за прилежную службу отпускают отдохнуть домой.

Так нет, принесла нелегкая варваров. Пришлось заплатить кровью, выбивая противника из крепости. И еще не раз будут копать могилы павшим, пока жадных грабителей не вышвырнут обратно в степь.

Солдат вздохнул и прислушался: со стороны двора раздались громкие голоса. Похоже, наступило время смены караула. Имперский гарнизон обжился на новом месте, и жизнь потекла согласно заведенному распорядку…

* * *

Маленький огонек свечи сиял раскаленной каплей в густой тьме. Наместник юго-восточной провинции Вильрайд покрутил в руках мятый свиток и бросил его на стол, в кучу подобных бумаг. Затем отхлебнул легкого вина из чаши и устало спросил своего официального советника, который грузной тенью застыл напротив:

– Что будем делать, Зиральд? За неделю пятнадцать приказов от императора и его канцелярии, и ни одного дельного. Ни запрошенных легионов, ни денег на покупку оружия, ни послабления в налогах. Аргус Лучезарный вобрал в себя худшие черты предшественника: скупость, зависть и недальновидность. Любимый император собрал рядом со столицей все боеспособные легионы, оголил границы и обирает обнищавшую страну до нитки.

– На империю летом обрушился страшный удар. Чернь волнуется, поговаривают о возможных мятежах. На его месте вы бы поступили так же.

– Нет, Зиральд. На его месте я бы разогнал толпу прихлебателей у трона, отменил осенние поборы и дал возможность крестьянам и ремесленникам спокойно пережить зиму. Никаких выплат аристократам, пополнить легионы ополченцами и закрыть границы… Вместо этого он щедро раздаривает плащи с золотой каймой и тратит остатки казны на праздники в честь себя, любимого. Варвары разграбили прибрежные районы, империя не смогла не только отразить удар, но даже не в силах покарать наглецов. И я вместо солдат получаю письмо о передислокации седьмого легиона в Камп.

Советник лишь вздохнул в ответ. Возразить было нечего: новый император торопился получить от жизни все и сразу, нисколько не заботясь о благополучии одряхлевшего государства. Вильрайд тем временем порылся в свитках, достал нужный и вслух зачитал фрагмент, особо разозливший его:

– «И надлежит во имя империи срочно отправить указанный легион в центральную южную провинцию для усиления границы. О выполнении приказа отправить донесение с гонцом»… О сборе налогов донесение, о новых подушных податях и сборе урожая немедленно отчитаться, новый побор за акведуки и проданную воду… И каждый раз немедленно отправить гонца, чтобы наш Лучезарный лично проконтролировал, как поживает его далекая провинция, которую он и на карте найти не сможет без посторонней помощи…- Наместник аккуратно подержал конец свитка над свечой и положил загоревшуюся бумагу на поднос рядом с чашей.- Канцелярия совсем от рук отбилась. Копий приказов не делают, важные донесения теряют по дороге. Хотя немудрено, если таких сумбурных писем рассылают сотни каждый день,- хмыкнул Вильрайд и медленно стал подбрасывать в разгорающийся огонь один свиток за другим.

– За невыполнение воли императора - смерть,- осторожно напомнил Зиральд.

– Какая воля? - удивился наместник.- Я ничего не видел. Было письмо от Аргуса с его личной печатью? Не было. Значит, и говорить не о чем.- Убрав чашу подальше от пламени, Вильрайд продолжил: - Мы на другом конце мира, мой друг. После смерти Антила империя верно катится в пропасть. Даже потеряв восемь отборных легионов, старик бы выкрутился. А пришедшие ему на смену не способны ни распорядиться правильно властью, ни удержать ее. Готов поспорить на тысячу полновесных золотых, что следующим летом у нас будет новый император. Нежить ударила по центральным провинциям. Кочевники выпотрошили восточное побережье и вернутся снова. Денег в казне нет. Аргусу напоют в уши про срочную дочеканку монеты, после чего даже нищие перестанут брать «орлов» в качестве подаяния.

– Возвращаются времена солдатских императоров? - с тоской спросил советник.

– Да. Как и семьсот лет тому назад, легионеры мечами будут устанавливать свой порядок и сажать на трон новых владык. Солдаты заставят очередного императора платить им жалованье. Вот только мы это уже проходили: военные неспособны управлять огромным государством. И какого бы очередного болвана ни загнали в мраморный дворец, он не сможет наколдовать золото из воздуха.

– Атарер смог.

– Он был великим человеком, не чета нынешним. Именно Атарер заложил основы управления, закрепил границы провинций и создал городские службы. Он начал, а его сын и внук собрали воедино потрепанные земли, разгромили Вольный халифат и начали строить южную стену. Боюсь, нам это пока не по силам.

Советник, кряхтя, поднялся, прошел к еле видному во тьме шкафу и достал оттуда маленькую чашу. Вернувшись, плеснул вина себе и пригубил терпкий напиток.

– Жаль. Я надеялся, что умру спокойно, в своей постели. Если ты прав, меня вполне могут поджарить на костре варвары, пытаясь выпытать, куда я спрятал несуществующие сокровища.

– Я позабочусь, чтобы этого не произошло. Любым способом задержу отправку легионов из провинции. Тряхну наших аристократов и заставлю достать припрятанное золото. Нам необходимо в кратчайшие сроки сформировать еще три, а лучше четыре новых легиона. К весне нужно сделать так, чтобы северное побережье стало нашим.

– Это же другая провинция! - удивился Зиральд.

– Вот именно. И либо император сам снимет проворовавшегося наместника, либо тот свернет себе шею, неудачно спускаясь в ванну. Мне нужен человек, на которого я могу положиться. Желательно из местных, кто успел понюхать, как пахнет вонючий кочевник. С северными портами и нашими мастерскими мы сможем восстановить разграбленные восточные провинции. Объединив силы, мы станем непобедимы.

– И что потом? Мятеж? Отделение от остальной империи?

– Зачем? Мы просто вырвем себе должную толику самостоятельности. Не дело, когда нашими проблемами занимаются на другом конце света. Не дело, когда мы вынуждены ждать по две недели ответ на любой спешный вопрос.

– Аргус этого не позволит.

– Этот болван меня беспокоит в последнюю очередь. Поверь, летом у нас будет другой император. Собрав здесь семь или восемь полновесных легионов, я смогу договориться с новым властителем. Тем более что защищать новые солдаты будут родные дома, а не чужие земли.

Советник допил вино и мрачно посмотрел на догоревшие бумаги:

– В опасную игру мы ввязываемся. Очень опасную.

– Жить тоже опасно. Никогда не знаешь, кто попытается тебя убить: живые варвары или мертвые черепушки с Перешейка.- Наместник перемешал пепел и выбросил его в широкую корзину у входа. Вернувшись, устало откинулся на высокую спинку кресла и подвел итог беседе: - У нас нет выбора. Третий, четвертый и седьмой легионы сейчас гонят кочевников обратно в степь. Мы успели перехватить несколько небольших отрядов, но основная масса варваров уйдет домой с добычей и рабами. Мы закроем границу, но я не уверен, что сможем удержать стену следующей весной. Нужны обученные войска, нужны деньги, оружие, продовольствие. Война пришла на наши земли, и многим придется потратиться, чтобы сохранить хотя бы иллюзию безопасной жизни.

– Побережье разорено.

– К нашему счастью, не до конца. Крупные города выстояли, многие жители успели укрыться за высокими стенами. Я приказал принимать беженцев из других провинций.

– Беженцев?

– Да. Нежить ударила по северным землям. Можешь быть уверен, тысячи бедняков уже тронулись в путь. От кочевников можно попытаться отбиться, а восставшие мертвецы внушают необоримый страх. Нам это на пользу. Поселим всех желающих на побережье. Пусть обживаются, восстанавливают брошенные дома, пашут землю. В западных и центральных провинциях их не ждут. А я дам освобождение от налогов, позволю закрепиться здесь.- Вильрайд в ярости ударил кулаком по столу: - Это мои земли! Что бы ни говорили, но именно я отвечаю за живущих здесь! Не император, не свора обленившихся чиновников из Ампиора! Только я! Поэтому сделаю все возможное, чтобы этот набег был последним на мои земли. И жители помогут мне в этом - от чистого сердца или по принуждению. Так будет. А несогласным лучше бежать от меня подальше, и побыстрее…

Советник задумчиво посмотрел на мерцающий огонек свечи и пробормотал:

– Великая восточная империя… Плохо звучит… Надо будет придумать что-то более благозвучное.

– Не сейчас. Пока у нас полно других забот.

– Разумеется. Но если ты собрался идти до конца, кому-то надо подумать и посмотреть, куда именно приведет нас эта Дорога. Кто знает, не захотят ли уставшие от чехарды военных переворотов остальные провинции прислушаться к твоим словам. Через пять или через десять лет. Кто знает…

– Хорошо, разрешаю подумать тебе над этим на досуге. А сейчас уже пора спать. Завтра новый тяжелый день, который должен сделать нас сильнее. И так, день за днем, мы возродимся. Навстречу новой жизни, новой империи…

* * *

Толстое снежное покрывало спрятало под собой Драконье королевство. Обильные снегопады сделали дороги непроходимыми, превратив укрывшееся между гор и лесов государство во множество крошечных островков-городов, где еще теплилась жизнь. Люди, напуганные дерзкой атакой орков, с наступлением зимы побросали свои дома в деревнях и перебрались за высокие стены, надеясь в дикой скученности безопасно дожить до весны. Потеряв прошлой зимой тысячи отличных бойцов из баронских дружин, королевство ощетинилось отрядами ополченцев. Наспех набранные сотни стянули поближе к реке Шепорот, границе между обжитыми людьми землями и бескрайним Орочьим полем. Злопамятный и временно обескровленный сосед предпочел не появляться на чужих полях, но обе стороны прекрасно понимали, что сейчас наступило лишь краткое затишье перед бурей: как только Орда восстановит силы, она с радостью поквитается с посмевшими напасть на нее.

Выбеленная метелями столица королевства Кхур опустела. Закрывшийся в своем черном мрачном дворце, король Даш-пятый скорбел по погибшему старшему сыну. Ему совсем не хотелось устраивать приемы для гостей и праздники в честь собранного скудного урожая. В огромном пустом зале у единственного горящего камина в дубовом кресле сутками молча сидел сгорбленный старик, перебирая пальцами островерхую корону, которая тускло мерцала багровыми гранеными рубинами. В чернильной мгле спрятались каменные головы драконов, с насмешкой наблюдавшие за седым королем. Пустой трон венчала самая большая голова, скаля в зал свои изогнутые клыки.

Бесшумно отворилась высокая дверь, и под высокие своды шагнул молодой стройный мужчина в черном камзоле с длинным мечом в ножнах на ярко-красной перевязи. Ежась от промозглого холода, младший из сыновей подошел к неподвижной фигуре отца и замер рядом. Король поднял воспаленные глаза и прошептал:

– Дрим? А где Дорман?

– На границе с Поххомораном, проверяет старую крепость. Обещал завтра вечером вернуться.

– Крепость?

– Да, Древние Зубы. Две опорные башни и укрепленный гарнизон.

– Это хорошо, что он лично осматривает наши границы, хорошо… Наши соседи в последние дни стали наглыми без меры… Ходят, что-то требуют. Смеют ко мне, королю, приставать с какими-то глупостями!

– О соседях, отец… Послы просят принять их завтра.

– Завтра? Завтра приезжает мой сын! Моя опора и надежда! Тот, кому я собираюсь оставить трон… Нет, не хочу их видеть завтра…

– Отец, Драконам не пристало бегать от челяди… Ты заперся в одиночестве, моришь себя голодом. Скоро любой бастард сможет сбить тебя плевком с ног. Пора просыпаться. Нас ждет тяжелая и длинная зима, надо собраться с силами и начать готовиться к новым битвам.

– Битвам? С кем это собрался драться мой младшенький? - Старик хрипло засмеялся.- Когда твои братья фехтовали на заднем дворе, ты удирал в библиотеку и копался там в пыльных бумагах! С кем и чем ты собрался драться? Гусиным пером будешь тыкать купцов на ярмарке?

– Я - Дракон, отец! И мечом владею не хуже братьев, ты это знаешь! - вспылил Дрим.- Кроме того, венценосному владыке лучше других известно, что искусно составленный Договор способен спасти не меньше жизней, чем удачно выигранное сражение.

– О да, ты тоже Дракон… К сожалению,- горько усмехнулся старик,- Вот только хватит ли у тебя сил удержать в Руках трон, когда сотни баронов и графов пожелают выбрать нового короля?…

Молодой мужчина промолчал, мрачно разглядывая отца. Даш-пятый вцепился руками в корону, лицо его исказила судорога. Казалось, еще чуть-чуть - и старик начнет истерично кричать, брызгая вокруг ядовитой слюной.

– Отец… Я понимаю, ты никак не можешь смириться с гибелью Дарго. Он был твоим любимцем, ему следовало занять престол по праву старшего из нас. Но мой любимый брат погиб неотомщенным, а ты никак не можешь простить нам, что мы все еще живы. Почти год Дорман и я не вылезаем из седла: проверяем гарнизоны, пресекаем брожение среди знати, копим новые силы и тренируем войска. Но тебе, как королю, надо снова показаться народу. Надо, чтобы люди услышали голос старшего Дракона, голос своего повелителя… Соберись, отец. Орда не разгромлена. Нужно готовиться к большой войне. Нужно вернуться в степь и отомстить за Дарго.

Даш-пятый долго молча сидел в кресле, глядя на отблески огня на кровавых рубинах. Затем медленно надел корону на седую голову и тихо ответил:

– Я приму послов завтра после обеда здесь, в центральной зале. Предупреди их. И постарайся разнюхать, что им действительно надо… Может быть, я уже слишком стар. Но зубы у меня еще острые. Рано еще хоронить Дракона, рано…

* * *

В огромных каминах с утра разожгли огонь, и благословенное тепло вернулось под высокие каменные своды. Неизвестно, каким образом Дрим успел разослать весть о королевском приеме, но уже к обеду в зал начал стекаться народ. Зимний разгром объединенной армии уничтожил цвет аристократии, но у погибших благородных господ остались сыновья и многочисленные дальние родственники. Кроме того, практичные вдовы не поленились сменить черный цвет скорби на что-то более приличное, и еще весной во многих замках успели сыграть свадьбы. Драконье королевство воевало со всеми уже больше двух тысяч лет, и смерть кормильца на этих землях расценивали сугубо с практической точки зрения. Здесь предпочитали не оставлять замок на долгий срок без нового повелителя.

В противоположном от трона конце зала сбились в плотную кучу послы с многочисленными помощниками. Голоса тихо разговаривающих мужчин терялись в гуле разговоров, приветствий и смехе красиво наряженных дам.

– Его величество обещал Поххоморану расплатиться за оружие и припасы еще прошлой осенью. Прошел год, а денег мы так и не увидели.

– У нас те же проблемы. Болотное королевство отправило кольчуги и мечи, вооружило местное ополчение. И что в итоге? Ни обещанных земель, ни единого золотого.

– Полно вам, господин посол. Земли рядом с Северной Короной вы успели все же захватить. На осушенных болотах стоят крепости. Год-другой - и вы там встанете настолько плотно, что не позволите оркам даже близко подойти к новым полям.

– Крепости? Пару наспех сколоченных башен вы называете крепостями? Милейший, о чем можно говорить, когда Орда за день уничтожила прекрасно подготовленную Цитадель на северном берегу Шепорота? А ведь за ее стенами сидели не жалкие три сотни солдат. Драконы держали там большой и отлично вооруженный гарнизон… Один день, и все рухнуло. Я лишь молю богов, чтобы мохнатые варвары не решились наведаться в наши земли…

– Хватит спорить, господа, у нас общая проблема. Торговая гильдия Зур успела получить деньги за присланные войска, но с той поры ни крупинки золота не пересекло наши границы. Хотя у каждого из нас лежат копии расписок, по которым его величество обещал расплатиться. И пришли мы сюда по одной-единственной причине: наши государства не могут больше кормиться пустыми обещаниями. Тем более что золото у Драконов должно быть.

– Вот именно! Город павших потрошили не меньше недели. Потом прислали домой огромный караван - с десятком раненых.

– Положим, раненых было больше…

– Неважно! Главное, только Драконы успели поживиться в разграбленной орочьей столице! Не удивлюсь, если подвалы этого замка под потолок забиты сокровищами.

– В любом случае его величеству придется заплатить. Мой король не собирается больше ждать. Если Драконы не согласны расстаться с золотом, им придется расстаться с землями!

– Не боитесь, что за такие слова ваша голова окажется на стене замка?

– Боюсь. Как и вы. Именно поэтому и предложил объединиться и обратиться к его величеству всем вместе. Я считаю, что он хорошенько подумает, прежде чем решится украсить стену сразу тремя головами.

Послы вздохнули, но не успели продолжить свою беседу. К черному трону шагнул церемониймейстер и громко выкрикнул в заполненный зал:

– Его величество, владыка Драконьего королевства и хозяин земель от северных до южных гор, опора порядка и ревностный защитник веры, Дракон Даш-пятый!

Резные двери распахнулись, и подданные почтительно склонили головы перед стремительно шагавшим королем. Зоркие послы с трепетом отметили крепко сжатые губы и мрачный взгляд исподлобья. Его величество явно был не в духе. Пройдя по красной ковровой дорожке, он кивнул пару раз в ответ на подобострастные поклоны и занял свое место под гигантской черной головой дракона, венчавшей трон. Худые старческие руки поправили тускло сияющий медальон на груди, и важный церемониймейстер подал голос:

– Драконье королевство готово заслушать посла Поххоморанского царства!

Сверкающая драгоценными камнями публика с интересом посмотрела на мужчину в цветных одеждах, склонившегося в глубоком поклоне.

– Ваше величество, мой повелитель, царь Гардолирман, светоч мира, опора церкви и хранитель устоев западных берегов, желает своему венценосному брату долгих лет жизни и отменного здоровья! От имени моего господина я смею передать эти скромные дары.- Повинуясь жесту посла, мимо проскользнули три помощника, которые держали на ладонях вытканный золотом ковер и лежащую на нем саблю в украшенных ножнах.

Не сочтя необходимым ответить на официальное приветствие, Даш-пятый недовольно буркнул:

– Что еще желает сообщить мне мой брат?

Посол выпрямился и осторожно начал:

– Его величество хочет спросить, что нам делать с бумагами, в изрядном количестве скопившимися в канцелярии. С вашего позволения, я принес с собой копии, чтобы ваши верные подданные смогли разобраться и подготовить необходимый ответ.

Король требовательно махнул рукой, и стоявший рядом вельможа бегом принес кипу свитков, которые посол достал из маленькой шкатулки. Старик взял одну из бумаг, просмотрел ее и насупился.

– Царь Гардолирман понимает трудности, с которыми пришлось столкнуться его венценосному соседу, и готов решить этот вопрос к всеобщему благу. Мы предлагаем передать нам на время земли, лежащие на восточном берегу Быстрого Шепорота, включая старую крепость и голые скалы южнее нее. Как только проблемы, возникшие в этом году, будут решены, наши люди покинут данную территорию.

– Крепость? - еле слышно переспросил Даш-пятый, наливаясь желчью.- Древние Зубы, сторожащие дорогу в мое королевство? И южные горы с угольными и железными копями?

Посол помолчал, но, собравшись с духом, продолжил:

– Да, ваше величество. Таково требование моего повелителя. Либо мы требуем, чтобы наш сосед оплатил все долги, которые накоплены за год войны. К сегодняшнему утру у нас собрано расписок на сто пятьдесят тысяч золотом. Это слишком большой долг, чтобы мы могли и дальше ждать без какой-либо компенсации.

– Та-а-ак,- протянул король и с бешенством швырнул на пол бумаги,- мой любимый брат решил под шумок хапнуть земли, на которые зарился еще его дед.- Затем Даш-пятый перевел взгляд на остальных послов, съежившихся под этим взглядом, и громко рявкнул: - А вы зачем пожаловали? За Болотным Хвостом на западе и лесами на юге? За золотом и драгоценными камнями из наших оскудевших кладовых? За которые пролита наша кровь?

Поххоморанский посол мрачно посмотрел на разбросанные свитки и ответил:

– Ваше величество, в гневе проблему не решить. К сожалению, за прошедший год вы не оплатили ни одного из векселей, подписанных во время войны. Мы готовы ждать и дальше, но нам нужны гарантии, что за полученное оружие и припасы рано или поздно с нами расплатятся. И лучшим вариантом в этом случае будет передача части земель королевства в аренду. Так говорит мой повелитель. И похожие предложения принесли другие послы. Мы…

– Вы сборище жалких бродяг! - заорал король. От его крика зазвенели стекла в высоких окнах и отшатнулись испуганные придворные, с нарастающим напряжением слушающие перепалку.- Пока я и мои люди умирали под топорами орков, вы тащили сюда гнилье из сундуков и торопились всунуть в обозы ржавое железо! Мы платили кровью за спасение вашей шкуры, а теперь еще должны выслушивать непотребные предложения!

– Мы лишь просим сдержать данное слово, ваше величество. Орки угрожают всем соседям, не только вам. И задержанное к оплате золото мы могли бы использовать на постройку новых крепостей и вооружение ополченцев.

– Вы не получите ни камня из наших земель, ни капли из наших ручьев и ни кочки на западных болотах! Я не торгую землями, что достались нам таким трудом!

– Тогда, ваше величество, мы вынуждены будем решить эту проблему другим способом. Вы не хуже меня понимаете, что кроме мирных переговоров есть и другие варианты,- мрачно, но решительно закончил свою речь посол.

– Угрожать Драконам?! - Король даже встал - настолько его поразила дерзость побелевшего как мел посла.- Пастухи-оборванцы угрожают нам войной?!

– Мой повелитель ждет ваш ответ до наступления нового года. Мы надеемся, что останемся добрыми соседями и в будущем. Тем более что у нас общий враг, заливший кровью все земли от запада до востока. Но мы ждем или караваны с обещанным золотом, или документы на передачу земель в аренду. К сожалению…

Посол не успел закончить свою мысль, как одна из боковых дверей распахнулась, и в зал стремительно вошел красный от мороза гонец в сопровождении двух королевских стражников. Звеня на ходу доспехами, мужчина стремительно подошел к трону, замер перед разъяренным королем и сипло выдохнул:

– Именем короны и во славу его величества! Срочное донесение с западных границ!

Даш-пятый сглотнул воздух, внезапно ставший сухим, и тихо прошептал:

– Говори…

Гонец поежился под пронзительным взглядом короля и сжал скрипнувшие в крепких руках кожаные перчатки.

– Ну?!

– Ваше величество, у крепости Древние Зубы наш разъезд столкнулся с отрядом поххоморанских войск. Как заявили незваные гости, они обследовали земли для будущего договора об аренде. После нескольких оскорбительных выпадов в адрес короны командир нашего отряда потребовал от нарушителей сложить оружие и покинуть наши земли. Но поххоморанцы отказались и атаковали нас. В результате завязавшегося сражения противник уничтожен. К сожалению, мы понесли достаточно тяжелые потери.

– Кто возглавлял разъезд?!

– Ваш сын Дорман. От полученных ран он скончался на поле боя… Ваше величество, ваш сын погиб вчера утром. Я доставил подробный рапорт от коменданта крепости.- И гонец, сгорбившийся под ледяным взором короля, достал из поясной сумки мятую бумагу.

В звенящей тишине, обрушившейся на огромный зал, Даш-пятый слепо пошарил правой рукой и достал небольшой топор, прикрепленный сбоку от черного трона. Обильно украшенное позолотой лезвие хищно сверкнуло в ярком свете многочисленных факелов и свечей. Держа в напряженной руке свиток, печальный вестник замер перед своим королем, обреченно глядя на медленно поднимающееся оружие.

– Они требуют ответ… Вы слышите?! Они не просят смиренно, как следует просить у короля! Нет, они требуют! Требуют ответ! Требуют наши земли, наше золото и жизни моих сыновей! Мало того, они уже не только требуют, они уже их забирают!… Ответ?! Вот вам мой ответ! - выкрикнул Даш-пятый и в бешенстве метнул топор в поххоморанского посла. Крепкая еще рука старика послала смертоносное оружие точно в цель, и сталь с хрустом вонзилась в лоб застывшего от ужаса мужчины, убив его на месте.

Вытянув вперед правую руку, король закричал:

– На плаху мерзавцев! Всех на плаху! И пусть их головы украсят центральные ворота! Они не заслуживают ничего более!

Бросив завизжавших женщин, к бледным послам и их помощникам рванулись мужчины-воины. Многочисленные графы, герцоги и бароны буквально затоптали несчастных, а потом выволокли их окровавленные тела из зала. Тем временем рухнувший на трон король дрожащими руками развернул серую бумагу и прочел скупые строки, пляшущие перед глазами.

– Аудиенция закончена,- растерянно объявил церемониймейстер в спины разбегающимся придворным, спешащим как можно скорее убраться подальше от черного трона, на котором изломанной куклой сгорбился король.

– Война?! Они хотят войну?! Они получат войну, проклятые падалыцики! - ударил им вслед скрипучий голос, выметая замешкавшихся в дверях.- Дорман! Где же ты, мой мальчик!…

Никто не ответил несчастному старику. Лишь холодный ветер принес очередную пригоршню снега и высыпал ее на затянутые льдом стекла…

* * *

К ночи непогода разгулялась в полную силу, заставив людей забиться в дома, поближе к горячим печам.

В маленькой комнате в одной из башен над расстеленной картой склонился Дрим, последний живой из королевских сыновей. Изредка он доставал из горы бумаг то или иное письмо, вчитывался в мелкие строки и наносил угольным карандашом отметки рядом с изображениями крепостей, городов и опорных приграничных пунктов. Всматриваясь в редкие знаки, мужчина мрачнел с каждой минутой все больше и больше. Карта беспристрастно отражала, как мало боеспособных войск могло выставить королевство навстречу соседям, мечтающим отхватить обширные земли у ослабевшего государства. А в том, что взбешенные правители пойдут войной, можно было не сомневаться. За головы убитых послов и год, и два года тому назад ответили бы острой сталью. Что говорить про эту зиму, когда от былого величия Драконов остались лишь жалкие тени у границ, занесенных снегом.

Еще прошлым летом все выглядело неплохо. Диких орков заманили на земли Приречья, отведя от Шепорота войска и захватив часть степных земель для скота. Стремительный набег Орды не смогли предотвратить, как было задумано, но все же в нескольких тяжелых битвах уничтожили большую часть захватчиков. Казалось, огромные плодородные земли готовы достаться новым хозяевам.

Три государства собрали силы в единый могучий кулак. Драконье королевство, Поххоморан и Болотное королевство встретились у стен Города павших, непризнанной столицы орков. Почти девяносто тысяч человек преследовали врага, бежавшего к стенам Усыпальницы. Огромное войско ждали домой с победой, поспешив вычеркнуть орков из разряда живых. Но вместо радостных вестей и штандартов, овеянных славой, из степей вернулись лишь вести о чудовищной катастрофе. До сих пор Дрим не мог составить из обрывочных записей детальной картины происшедшего. Но факт оставался фактом: из занесенных снегом просторов сумели прорваться лишь несколько десятков человек. Армия, на подготовку которой ушло огромное количество сил и золота, перестала существовать, пропав рядом с проклятым местом. А орки, опрометчиво вычеркнутые с политической карты, заявили о себе осенью еще раз, уничтожив недавно построенную крепость и спалив мост, который связывал между собой берега Шепорота.

Всего один год, и какая чудовищная разница в мыслях и чувствах жителей королевства. Один год, и маятник судьбы качнулся от обилия и благополучия к голоду и бедствиям тотальной войны. От сияющих и манящих перспектив владения бескрайними просторами к заляпанным сточным канавам, куда боги вышвырнули Драконье королевство.

Дрим устало потянулся и поискал глазами кувшин с водой. Наполнил любимую щербатую чашку и сделал первый глоток. Но не успел он напиться, как в дверь решительно забарабанили.

– Да!

Сжимая в руках чадящие факелы, в комнату ввалились несколько человек в легких доспехах. Первым шагнул барон Троллер, отличившийся в прошлой войне в битве у Шепорота. Полученное ранение не позволило барону участвовать в последующем походе на Усыпальницу, что в итоге спасло ему жизнь.

Поклонившись, крепко сбитый мужчина расправил пушистые усы и гулко откашлялся.

– Принц, мы просим у вас немедленной аудиенции.

– Барон, к чему эти глупости? Я знаю, сегодня был тяжелый день, по и вам, и другим господам известно: двери моей комнаты всегда открыты для вас. Что стряслось?

Топчущийся у стены народ загудел:

– И вы еще спрашиваете? Вы же были в зале, когда король устроил расправу над послами!

– Король? Устроил расправу? - Дрим замер, разглядывая возбужденные лица. Затем медленно поставил на стол недопитую чашку и внезапно севшим голосом произнес: - Его величество отдал приказ, и вы его выполнили. Или я чего-то не знаю?

– Это наш долг - выполнять отданные королем приказы,- решительно вскинул голову барон Троллер. Стоящие рядом закивали, отбрасывая кривляющиеся тени на каменные стены.- Но этот приказ вверг нас в войну. И не с одним государством, а сразу с тремя! Фактически мы сейчасокружены вражескими войсками и не имеем ни одного союзника!

– Совершенно верно.

– Я вижу, вы и сами прекрасно понимаете происходящее.- Лязгнув доспехами, мужчина шагнул к расстеленной на столе карте и ткнул пальцем: - На севере нас ждут проклятые орки, сожравшие объединенные силы всех государств. На западе поххоморанцы наверняка уже штурмуют Древние Зубы. На востоке болотники пройдут по затопленному лесу, как только ударят первые сильные морозы и лед выдержит вес пехотинца. А с юга нас поджарят лучшие наемники Зур. И все это из-за упрямства одного-единственного человека - вашего отца!

Дрим замер у края стола, спокойно разглядывая мрачные лица людей, с жестокой решимостью встретившие его тяжелый взгляд.

– Да, это мой отец. А еще, если кто-то забыл, это наш король. Человек, которому мы присягали. И который отдал приказ: собрать все силы воедино и ответить на дерзкий вызов врагов, посмевших забыть о чести и достоинстве и убивших моего брата. А также мечтающих уничтожить наше королевство ради своей сиюминутной выгоды.

– Мы не можем воевать со всеми! - взорвалась криками толпа.- Они убьют нас, завалят трупами! Наши города будут разграблены, а семьи превратят в рабов!

Барон взметнул вверх кулак и заорал:

– Тихо всем! Тихо!

Дождавшись относительной тишины, он повернулся к принцу и сказал:

– Господин, мы действительно не можем нести ответственность за безумие, поразившее старика. Надо либо расплатиться золотом с соседями, либо отдать на время часть земель. Вспомните, ведь были времена, когда мы правили степью и строили крепости на Перешейке. Но это было в далеком прошлом. Сейчас мы вынуждены любым способом выжить, не дать повода нашим соседям уничтожить государство раз и навсегда. Мы не можем выполнять приказы сумасшедшего.

В наступившей тишине стало слышно, как в дымоходе завывает ветер, налетающий порывами на огромный черный замок. Чуть склонив голову, Дрим вслушался в этот тоскливый вой и тихо спросил:

– Моему отцу стало плохо после приема, и я отвел его в спальню. У короля поднялась температура, лекарям пришлось сбивать жар. Но когда я уходил, отец говорил здраво, и рассудок его был ясным. Я не думаю, что за этот час что-то могло неожиданно измениться. Не так ли?

– Вы прекрасно понимаете, о чем мы говорим. Король не может больше занимать трон. А мы не можем исполнять его приказы, которые уничтожат королевство.

– И вы это уже сказали его величеству?

– Да,- отрубил барон Троллер. Из-за его спины шагнул кряжистый воин в штанах, заляпанных бурыми пятнами. Рука в кольчужной перчатке положила на карту корону с россыпью кровавых рубинов.

Дрим молча посмотрел на символ власти, затем повернулся к застывшим в дверях убийцам:

– Мой отец правил вами столько лет. Пока вы получали новые наделы, титулы и золото, он вас устраивал. А как только потребовалось взять в руки оружие и послужить короне, вы предали его.

– Это он предал нас, своих верных слуг, обрек на неминуемую смерть! - вновь загремели голоса под низким каменным сводом.- Это по его приказу казнили послов, из-за его прихоти нас ждет война со всеми сразу!

Последний из королевского рода расправил плечи и спокойно спросил:

– Я понял вас. Но не могу уяснить, зачем вы пришли сюда? Что вам надо от меня?

– Мы хотим, чтобы вы приняли корону,- отчеканил Троллер, подавшись вперед.- Мы хотим, чтобы завтра же именем нового короля к соседям послали гонцов с предложением о мире и переговорах. Мы хотим, чтобы вы исправили ошибку, совершенную отцом. Мы не хотим умирать по прихоти безумного старика.

– То есть, пока вы дрались за новые северные земли, вас все устраивало. А как пришлось защищать интересы короны и доблестно отражать атаки соседей, так вы тут же поджали хвост… Барон, барон… Королевство не устоит, если вы неспособны обнажить меч ради его интересов. Даже защищая ошибочное решение короля, вы все равно защищаете королевство. Король заботится о вас, вы заботитесь о короле. И, предав своего повелителя, вы предаете самих себя…

– Это все слова. А мы хотим услышать ваш ответ!

– Ответ? Как забавно, сегодня все хотят услышать ответы на очень простые вопросы. Можно подумать, вы не знаете, что я вам отвечу. Я, сын короля Даша-пятого, последний из наследных принцев короны, могу дать только один ответ…

Дрим шагнул назад и выхватил длинный меч, дремавший до этого в ножнах, которые висели на спинке кресла.

– Именем короны проклинаю вас, как предавших королевство и своего короля. Обещаю, не будет вам ни покоя, ни прощения в землях Драконов, пока светит солнце и светит луна. Сегодня вы уничтожили своего сюзерена, завтра уничтожат вас…

Зашелестело обнажаемое оружие, и люди в доспехах встали полукругом перед одиноким воином. Долгую минуту никто не решался напасть на принца, с грустной улыбкой смотревшего на ожесточенные лица противников. Но вот двое бойцов одновременно атаковали с боков, и в маленькой комнате зазвенела сталь…

* * *

На заляпанные кровью плиты огромного зала были брошены две отрубленные головы: короля и его последнего сына. Но на них почти никто не обратил внимания. Многочисленные вооруженные люди, столпившиеся на залитых кровью плитах, уже надорвали голос в тщетных попытках перекричать друг друга.

– Графа Бьюкайна на трон, только его! Он один отбил нападение на семью бродяг пятнадцать лет тому назад! О его смелости ходят легенды!

– Старому идиоту не хватило мозгов, чтобы захватить с собой личную стражу! И вы хотите дозволить ему управлять государством? За эти пятнадцать лет стылые ветры в замке выдули графу остатки мозгов. Я предлагаю…

– Вы забыли про семью Корти, их предки владели крепостью в пустынях Зур! И по материнской линии старший из них…

– Господа, вы говорите не о том! Корона должна принадлежать решительному и грамотному полководцу! А кто у нас сейчас способен повести войска за собой? Только маркиз Гарни, только он! Пока его отец будет присматривать за Приречьем, сын вполне справится с нашими проблемами и…

Никто не вспомнил больше про мертвого короля. Кровавым росчерком меча в эту ночь была перечеркнута старая страница в истории Драконьего королевства и начата новая. Аристократы, способные назвать всех предков с момента появления их на континенте, не желали слушать друг друга и пытались посадить на опустевший трон своего ставленника. За долгие часы до стылого рассвета не один раз обнажались мечи и не один раз закованная в броню стража с трудом разнимала сцепившихся друг с другом дворян. В эту ночь могучее некогда государство шагнуло в бездонную пропасть, рухнув навстречу своему концу. И ни выбранный через два дня новый король, ни спешно составленные договоры с соседями уже ничего не могли исправить. Следующим летом проклятие убитого Дрима исполнилось, и королевство охотников на драконов исчезло с карты Фэгефул.

Глава 5. СТАРЫЙ ОХОТНИК

Сначала Драконы пожрали Перешеек, пустыню и добрались до северной реки. Но им было мало. Они вместе с другими королевствами свергли Владыку и мечтали править миром. Но кто откусывает слишком большой кусок, легко может подавиться. Так и здесь… Сначала они потеряли скалы на юге, потом пустыню, а потом с трудом зацепились за леса и горы на севере. Так там и прозябают, с трудом отбиваясь от диких орков… Если будешь глотать, не прожевывая, тебя ждет та же участь…

Сказка, которую рассказал бывший сотник наемников своему внуку во время обеда

Конец ноября - начало декабря

Пожилой мужчина в старой штопаной рубахе зашел в маленькую хижину, которая приткнулась рядом с высокой стеной магазина, и аккуратно прикрыл хлипкую дверь. Холодная зима прокралась в приграничный Тагратус неожиданно: еще позавчера вечером светило неяркое солнце, а вчера ранним утром на городские улицы лег снег, серые тучи закрыли небо, и ветер заунывно стал жаловаться на свою тяжкую долю. К вечеру намело приличные сугробы, и мужчине пришлось сегодня немало потрудиться, чтобы расчистить свой пятачок на площади. К вечеру народ смирился с нагрянувшими холодами, вышел из домов и потянулся за покупками. Поздним вечером наемный работник помог приютившему его торговцу закрыть грубо сколоченными щитами крошечные окна и вернулся к себе, сжимая под мышкой сверток с лежалым салом: клиентам не продать, а для работника вполне сойдет.

Хозяин магазина был вполне доволен подобранным бродягой, который пострадал от чудовищного взрыва, уничтожившего старый караульный пост имперской пограничной службы. Крепкий мужчина быстро поправился, жил в пристроенной крошечной клетушке и брался за любую работу. Кроме того, ночью выполнял обязанности сторожа, бдительно охраняя хозяйское добро. Платил торговец за все труды смешные деньги и считал, что ухватил счастье за хвост раз и навсегда. Откуда ему было знать, что работник аккуратно складывал каждый заработанный грош в копилку и собирался летом податься на север, в Поххоморан и Зур, где в одному ему известных тайниках лежало полученное от Спящих золото. Но этим холодным вечером могучие силы поставили жирный крест на тщательно продуманных планах.

Посмотрев на Мима, незнающий человек сказал бы, что ему исполнилось пятьдесят лет или чуть больше. На самом деле бывший тайный помощник северных магов давно разменял вторую сотню. Верный слуга Спящих, он день за днем искал и приводил в тайные пещеры кандидатов на место нового Хранителя Усыпальницы. Из недр неприступных скал текло золото, а обратно вели людей, чьи предки обрекли своих потомков на муки жестокого испытания. Трое обратившихся в Хранителей заняли свое место во мраке огромного зала. Но уже которое столетие подряд поиски четвертого не могли увенчаться успехом.

Мим был на хорошем счету до момента, пока верный друг и наемник Фрайм не привел бывшего бухгалтера, найденного в далеких мирах. С появлением нового кандидата жизнь осторожного и мудрого долгожителя пошла наперекосяк. Сперва бухгалтера покалечили до начала испытания, потом лишившийся глаз человек сумел бежать и отправился в свой безумный поход по негостеприимным землям. Весной исчез брошенный на его поиски Фрайм. А следом за ним попал в руки имперских палачей и сам Мим, не успев схватить беглеца на степной границе Южной империи. Недовольные могучие маги попытались уничтожить неудачника, оказавшегося в руках дознавателей. По прихоти судьбы их обгорелый слуга остался жив, хотя сами маги потеряли свою силу и свободу, сгинув навеки под толщей скал.

Смахнув мелкий мусор с кривоногого стола, мужчина выложил на столешницу черствую краюху хлеба, принесенное сало и остро наточенный нож. Подбросив несколько веток в разожженный костер, он повесил на крюк закопченный мятый котелок с водой и сел рядом с огнем, потирая замерзшие руки. Шрамы от ожогов почти полностью исчезли, волосы немного отросли, и Мим все меньше походил на того погорельца, что полгода тому назад впервые взял в руки растрепанную метлу и начал ежедневную уборку магазина.

Одинокий жилец, сняв закипевший котелок, заварил себе травяной чай и устроился ужинать. Распотрошив маленькую чесночную головку, мужчина бросил в рот дольку и замер. Равнодушный до этого момента взгляд приобрел резкость, глаза напряженно уставились в темный угол, куда почти не попадали отблески жарко потрескивающего огня.

Подобрав оттаявшую в тепле ветку из связки сушняка, Мим поджег ее и бросил в угол, на утоптанный земляной пол. Затухший было огонь неожиданно быстро пробежал по засохшим свернувшимся листьям, превратил в пепел доставшуюся ему добычу и выбросил в воздух небольшое дымное облачко. Тьма, отвоевав у погасших огней угол обратно, спрятала под собой серый пепел и медленно выплюнула в сторону замершего мужчины еле заметную в полумраке фигуру: череп с огромными загнутыми клыками и карикатурно вздыбленными надбровными дугами.

Зависнув над столом, облако скосило провалы глазниц на скудные припасы и буркнуло:

– Доброй трапезы.

Хозяин развалюхи с интересом посмотрел на гостя и невесело ответил:

– Спасибо. И тебе того же. Могу налить чаю, будешь?

Череп нахмурился, пытаясь понять сказанное, потом вздохнул, выбросив из себя тонкие дымные струйки:

– Шутишь. Мы помним, твои бывшие работодатели говорили о любви к шуткам.

– Бывшие? - удивился Мим.- Я не слышал, чтобы Спящие исчезли раз и навсегда.

– Совету Спящих плевать на тебя. Тебе платили только два неудачника, растратившие горы золота на бесплодные поиски четвертого Хранителя. Совет про тебя даже не знал.

– И где теперь эта парочка?

– Они не сдержали данное тебе слово. Что было очень опрометчиво с их стороны. В наших отношениях все держится на данном слове. Можно продать друга, свергнуть короля или разрушить государство ради потехи, но данное слово необходимо сдержать. Они посмели забыть об этом, и теперь мир забыл о них.

– Отлично, значит, я свободен.

– Почти…

Мим отхлебнул остывший чай и неодобрительно взглянул на собеседника, меняющего очертания на сквозняке:

– Со мной уже расплатились. За все.

Череп оскалился, насмешливо сморщив рожу:

– Твои отношения со Спящими нас не интересуют. Но ты дал слово. Нам. Ты пообещал, что приведешь к нам безглазого чужака, бежавшего из подвалов Пяти Сестер. И ты поклялся Хранителями, что сделаешь это.

– Этот бродяга отправился к эльфам, спрашивайте у них,- буркнул Мим, ощущая, как по спине пробежала волна холода.

– Если его найдут эльфы, они в первую очередь снимут с него шкуру. А потом раздерут на тысячи кусков. Нам же этот человек нужен живым.

– Значит, великий поход на юг его рук дело?

– Совершенно верно. Парень бежал после начала инициации, ускользнув от погони ушастых идиотов. Затем сумел перехитрить императора и обманом послал легионы на штурм Варра-лор. Поквитавшись с лесным народом, вернулся домой.

– В свой мир?

– Совершенно верно. Кровь предков проснулась, и человек смог пройти тропами между мирами.

Мужчина устало поднялся и подбросил еще веток в огонь. Сказанное придавило его к земле, взвалив на плечи старые проблемы и беды.

– У меня нет больше амулетов для прогулок дорогами теней. И знающий человек погиб, который мог бы сходить в те края еще раз.

– В этом нет необходимости,- буркнул гость, подлетев поближе к огню и втянув в себя еще порцию дыма.- Безглазый вернулся. Пробудившаяся кровь выжгла ему внутренности, и он вынужден был бежать обратно на Фэгефул. Мало того, твой наемник также не покинул нас. Фрайм обращен в нежить и лишь недавно исчез с Перешейка.

Мим сел на скрипнувший стул и протянул руки к огню.

– Надо же, какие интересные события происходят вокруг! Мой старый друг жив, а беглец до сих пор умудряется прятаться от ищеек.

– Увы, вынуждены с тобой согласиться. Мы наняли новых людей, щедро заплатили за информацию и помощь в поисках. Но пока ниточка обрывается рядом с Перешейком. Нежить воспользовалась талантами твоего наемника и захватила Нарвел. Но при первой же возможности старые колдуны предпочли выгнать Фрайма. Сам понимаешь, успешный и удачливый полководец не нужен старикам, привыкшим править по старинке.

– Глупо. Фрайм умеет не только мечом махать, но и способен придумать, как разгромить любую армию. Опыт у него огромный. Зря они такого военачальника выгнали. Думаю, этим закостенелым черепушкам дадут по башке.

– Уже дали. И они тут же поведали нам, что твой друг вместе с Безглазым удрал от их костлявых рук на летающей лодке.

– Лодке? - Мим от удивления даже поперхнулся.- Они угнали летающую лодку из имперских запасов?

– Да. Затем вернулись еще раз в крепость, заправили лодку газом и помчались в Поххоморан. После чего их следы затерялись. Имперская канцелярия считает, что беглецов уничтожили у чужого побережья во время воздушной битвы. Но северные соседи этого не подтверждают.

– Вы успели и у них спросить?

– Да,- насупился череп,- успели спросить. Ты бы только знал, сколько золота понадобилось потратить, чтобы распутать весь этот клубок. Запросы у чиновников растут с каждым днем. Зато только мы теперь обладаем всеми частями мозаики.

Сгорбившийся хозяин хижины с тоской посмотрел на языки пламени и устало спросил:

– И что же за картину вы смогли собрать?

– Глэд и Фрайм пробрались на южное побережье Поххоморана. Но нам неизвестно, куда они отправятся теперь. Что движет ими, куда они стремятся - это нам неизвестно.

– Поэтому вы нашли меня.

– Да. Потому что один из них твой друг, а другой добыча, следом за которой ты пересек континент с севера на юг. Ты думаешь, как они, ты способен предугадать их дальнейший путь. И пока из всех наших загонщиков только ты способен найти беглецов раньше, чем они сгинут в своем безумном путешествии.

– А если я откажусь? Откажусь, потому что пролил достаточно крови на этом пути…

Гость помолчал, потом хмыкнул:

– Можешь отказаться, твое право. Тогда имперцы узнают, кто ты на самом деле. Бумаги о шпионе эльфов до сих пор лежат в архивах. Думаю, во второй раз на дыбе тебе понравится еще меньше.

– Но я не представляю, где их искать! У меня нет ни людей, ни денег на эти поиски! И я слишком стар, чтобы бросаться в очередную авантюру!

– Не лги нам, Мим. Магия Спящих вернула тебе здоровье. Раны затянулись, и ты способен, не вылезая из седла, промчаться отсюда и до северных морей. Загнанные лошади умрут под тобой, а ты лишь будешь требовать следующую.

Пустые глазницы черепа повернулись к мрачному мужчине, в их глубине зажглись недобрые багровые отблески:

– Ты получишь необходимые документы, золото, надежных людей. Все, что тебе потребуется, только скажи. Но помни, ты дал слово. Ты обещал нам, а не двум сдохшим Спящим. И мы не требуем невозможного. Мы лишь требуем, чтобы ты выполнил обещанное. Найди Глэда. И после этого можешь уходить на покой.

Мим молчал. Отблески огня плясали на его осунувшемся лице, играя с легкими тенями. Мудрый комбинатор вынужден был признать, что сам себя загнал в ловушку: данное слово придется сдержать. Хранители не отпустят его живым, пока он не найдет проклятого бухгалтера. Трем мумиям в Усыпальнице необходим еще один сосед на пустующем троне. Только тогда они смогут отразить любую внешнюю атаку: хоть людей, хоть демонов. Четыре Хранителя способны выстоять против любых внешних угроз. И у них появится любое количество свободного времени, чтобы отыскать последних кандидатов, собрать семь обращенных и поднять Владыку из его могилы. Но пока Усыпальница уязвима, проклятые мумии не успокоятся. Они будут рвать на части живых, заставляя их плясать под чужую дудку. И удравший от эльфов Безглазый лучший кандидат на место четвертого Хранителя.

– Мне придется найти человека, столкнувшегося с нежитью в последние дни. Я должен понять, что изменилось в поведении мертвых и почему они предали своих. Сейчас я не уверен, что черепушки не пытаются нас запутать или обмануть.- Тусклый голос еле разносился во тьме.

– Завтра с утра ты будешь знать, кто из имперцев последним дрался с северными соседями и где этих людей найти. Также мы расскажем, где ты сможешь получить золото и кто выдаст тебе необходимые подорожные документы.

– Надеюсь, новая погоня стоит затраченных усилий.

– Стоит, Мим, стоит. Нам необходимо лично встретиться с Безглазым. Не одни лишь демоны Тьмы, нежить и остроухие эльфы имеют право заглянуть в его душу… Найди его и можешь считать сделку выполненной… Мы вернемся с первыми лучами солнца…

Дымное облако смешалось и бесформенной кляксой уплыло к потолку. Мим проводил его глазами и в бешенстве смахнул со стола скудный ужин:

– В душу Глэда заглянуть?! Боюсь, вы потеряетесь во мраке, который ее заполнил!… Чтобы вы сдохли, проклятые богами порождения магии! А я уже поверил, что все, отбегался. Поверил, что меня оставили в покое… Чтоб вам демонами подавиться! Снова в дорогу, снова метаться по чужим землям и искать беглецов… Как я устал от этого… Как я устал…

* * *

Обрушившаяся на восточное побережье зима не пожалела Болотное королевство, засыпав его снегом даже больше, чем соседей. Влажный воздух с океана сталкивался с холодными степными ветрами и сыпал бесконечными белыми снежинками на уснувшие леса и болота. Тоскливая печаль поглотила дремлющие до весны города, забралась серыми лапами в холодные коридоры столичного дворца, царапающего тонкими шпилями серое небо.

Его величество Ниерольд, как и многочисленные подданные, также поддался напору печали. Рыжая всклокоченная борода обессиленно лежала на безразмерном животе, скрывая под собой стеганый жилет и толстую шерстяную накидку. Сам обладатель бороды развалился на походном троне, который притулился в углу жарко натопленной комнаты. Его величество смотрел на лежащую на столе огромную карту и страдал…

Полтора года тому назад в Болотном королевстве спешно посчитали будущие доходы. Завербованные в северных провинциях крестьяне построили высокие дамбы и осушили часть бесконечных болот, разделяющих широкой полосой Орочье поле и прибрежное государство. Глашатаи громогласно объявили на городских площадях о ничейных землях, перешедших под руку короны. То, что осушенные земли принадлежали оркам, никого не интересовало. В самом деле, кто будет разговаривать с вонючими дикарями, неспособными связать вместе два слова?

В конце жаркого лета Драконье королевство выбило со своих земель вторгшуюся Орду, уничтожив большую часть Диких орков. Люди стали готовить ответный удар, чтобы раз и навсегда разгромить упрямого врага, из года в год разоряющего своими набегами соседние земли. Король Ниерольд не мог остаться в стороне и отправил в объединенное войско отлично подготовленных пехотинцев, не забыв выторговать себе кусок еще не захваченных владений в степи. Под будущие наделы было взято звонкое золото, закуплен лес для строительства новых крепостей, набраны солдаты. Земли от Северной Короны до Города павших в столице уже считали своими. Уже вовсю в меняльных домах торговали расписками на новые наделы. И все это рухнуло буквально в одночасье.

Сквозь лютую стужу к северной крепости прорвался отряд из одиннадцати человек: все, что осталось от непобедимой армии. Принесенная ими весть черным вороном метнулась от города к городу, обжигая безумным страхом и заставляя хвататься за оружие. Степь в очередной раз осталась непокоренной, сожрав чужаков и пообещав ответить ударом на удар.

Всю весну и все лето король отбивался от толп кредиторов, которые мечтали получить назад свои деньги. Большая часть наделов на болотах осталась без хозяев, да и проданные участки никто не трогал. До тех пор пока орочьи кланы кочевали в степи, люди старались держаться подальше от захваченных земель.

Тонкая цепочка хлипких крепостей стояла рядом с дамбами, представляя собой эфемерный символ королевской власти. У половины гарнизонов даже не успели как должно достроить стены: не было денег на доставку леса и найм рабочих. На сторожевых башнях бывшие дезертиры и разорившиеся крестьяне испуганно смотрели на запад: в строевые части набирали кого угодно, включая каторжан и схваченных пиратов. Беглецов с северной границы ждала виселица. Только угроза неминуемой смерти удерживала это разномастное воинство на месте. Но король прекрасно понимал, что первый же серьезный удар опрокинет границу, и враг с легкостью сможет не только вернуть свои земли назад, но и пройти огненным валом с севера на юг, вдоль всего побережья.

Прошедшее лето поначалу успокоило жителей Болотного королевства. Обескровленные орки не беспокоили людей, ни разу не показались на глаза. Казалось, что обе стороны объявили молчаливое перемирие, не стремясь больше проливать кровь. Но не успел закончиться октябрь, как с берегов Шепорота прилетела оглушающая весть: Орда сожгла укрепленную крепость на краю степи. Не помогли ни высокие стены, ни сильный гарнизон. Что говорить про слабые укрепления на севере: сомнут и не заметят. Одна головная боль от захваченных болот и сплошное разорение.

Скрипнул трон под тяжелым телом, и король нагнулся ближе к карте. Толстый палец, украшенный драгоценным перстнем, заскользил вдоль границы с Драконьим королевством. Лес и непроходимые болота питали реку Шепорот на севере и упирались в высокие горы на юге. Пятьсот лет тому назад в этих местах кипела кровавая сеча. Болотная война подорвала тогда силы обоих государств и послужила причиной первого Гномьего передела. Награбленное золото вдохнуло новую жизнь в ослабленные королевства и заставило бежать уцелевших гномов обратно в неприступные северные скалы. Но пять веков назад ни гвардия баронов, ни болотные копейщики не смогли окончательно склонить чашу весов на свою сторону, и граница между враждующими соседями так и осталась неизменной, разделив затопленные леса пополам. Сегодня его величество имел возможность решить эту проблему, не прибегая к новой войне. Достаточно было лишь продемонстрировать обнаженный меч и отобрать у обескровленного соседа лакомый кусок.

Откинувшись назад, король побарабанил пальцами по вычурно украшенной ручке трона и усмехнулся. На место посла претендовали пятнадцать купеческих семей, мечтавших получить эту доходную должность. Умный человек способен был сколотить неплохой капитал, не забывая под сенью короны набить и свой карман. К большому неудовольствию Ниерольда, место посла сумел получить один из представителей почтенного семейства Нартвель, подмявшего под себя торговлю пушниной по всему побережью. Богатые купцы успели потратить немало золота на скупке северных земель и теперь при любом случае старались упрекнуть короля в том, что тот не печется о подданных и бросил их на произвол судьбы. Смерть посла порадовала монарха втройне. Во-первых, зазнавшиеся торговцы получили по носу, потеряв одного из сыновей. Во-вторых, ради мести Драконам семейство было вынуждено встать на сторону короля и поддерживать любые его начинания, лишь бы отомстить соседям. И, в-третьих, теперь Болотное королевство получило отличный формальный повод, чтобы потребовать многочисленные уступки себе во благо. Как думал его величество, одними болотами Драконам уже не отделаться. Крупный город Болотный Хвост вместе с прилегающими землями вполне мог выступить в качестве компенсации за нанесенное оскорбление. О чем Ниерольд и собирался написать вновь выбранному королю.

– Брохбурн! Брохбурн! Где ты, собака ленивая?! - крикнул тучный монарх.

Дверь скрипнула, и в комнату просочился похожий на крысу мужчина: маленький, согнутый в вечном поклоне, с хитрыми глазками-щелками:

– Звали, ваше величество?

– А ты как думал? - делано рассердился Ниерольд. Новый советник короля за полгода успел неплохо обогатиться, не забывая при этом не перечить хозяину и докладывать о любых промахах придворных.- Бери перо и бумагу, нужно отправить письмо соседям.

– Сию минуту.- Мужчина исчез за дверью, но быстро вернулся с необходимыми письменными принадлежностями. Устроившись на краешке стола, он преданно уставился на повелителя. Тот же не спешил, задумчиво почесывая брюхо и прикидывая что-то в уме.

– Брохбурн, а как там твои рудные шахты на болотах?

– Плохо, ваше величество,- моментально ответил советник, плаксиво скривив губы.- Один расход. Подтапливает не переставая, даже зимой.

– Да? А я слышал, ты еще две заложил у Холодной засеки.

– Пришлось,- стрельнул глазами мужчина, явно недовольный осведомленностью короля.- Руду хорошую обещали, а после первых слоев одна пустая порода пошла. Разорение…

– Жаль, я хотел тебе новые участки в Старых ивах отдать. Ты бы в казну железо мерной долей сдавал каждый месяц, лес поставлял для дорог и для северных крепостей. И деньгами сто золотых с каждой шахты ежемесячно.

Советник замер, лихорадочно высчитывая в уме. Потом удивленно округлил глаза и осторожно переспросил:

– Так я бы выкупил их сразу, ваше величество. По полторы, а то и по две тысячи золотых за шахту. И казне прибыток без волокиты, и мне лишний раз пересчитывать не надо.

– Вот еще,- фыркнул Ниерольд. Лихорадочный блеск в глазах слуги его немало позабавил.- Ты и так с каждой новой норы выжмешь все до камушка. И лес в округе на новые дороги пустишь, я тебя знаю. Поэтому вечером домой вернешься и посчитай хорошенько. Не каждый раз я такие щедрые подарки делаю верным людям.

– Конечно, ваше величество, я обязательно подумаю… Как можно… Вот только Старые ивы на чужой земле, если я хорошо те места помню,- осторожно подался вперед Брохбурн.- Как же нам соседи позволят?

– Позволят. Уже весной эти земли будут нашими. На десять лет, а может, и на сто. А там, где сто лет под нашей короной земли, там и на века…

Король ткнул пальцем в замершего советника, нахмурив грозно брови:

– Только учти, проныра. То, что сверх запрошенного добудешь,- это твое. Но в остальном я с тебя и лес получу, и железо для кузниц. Все, до последней болванки. И за каждую шахту золото будешь вовремя выкладывать, без глупостей. За каждую, повторяю! А если вздумаешь мудрить, закончишь дни, как твой предшественник. На кол, а имущество в казну.

Отмахнувшись от испуганно затараторившего Брохбурна, король поудобнее устроился на троне и громко изрек:

– Пиши!… Я, Ниерольд, владыка Болотного королевства, земель северных и океанов восточных, заявляю! За оскорбление государства и гибель посла, за презрение к брату вашему и доброму соседу требуем передать на ближайшие сто лет во временное управление земли от Хвостовых ручьев и до наших пределов, включая северные и южные леса, а также горные кряжи на границе с государством Зур.

Советник старательно водил пером. Закончив, он поднял глаза и осторожно спросил:

– Ручьи на западе от Болотного Хвоста и деревень, что город кормят. Выходит, и город и болота к нам отходят?

– А говоришь, карту не помнишь,- довольно хмыкнул рыжебородый король и продолжил: - И волю нашу, а также карты с новыми границами мы высылаем с новым посольством, которое отправляется немедленно.

Подождав, пока стихнет скрип пера, Ниерольд добавил:

– Письмо держи при себе. Завтра с утра я с моими тупоголовыми полководцами пообщаюсь, может, еще чего допишем. Потом к соседям отправим, давно пора им подвинуться. А то совсем из ума выжили, безоружных послов убивают… Мы же и лес, и болота используем. Пусть купчишки нос воротят и на плохие дороги ворчат. Все в дело пущу, до последней болотной кочки…

* * *

Брат Одтарио, начальник тайной полиции Поххоморана, расхаживал по своему огромному кабинету, прислушиваясь к перекличке стражи за распахнутым окном. Владыка государства, светоч мира, опора благой церкви и прочая сегодня с утра продемонстрировал на редкость скверное настроение. Досталось всем, о ком успел вспомнить его величество. Старшего посольского приказа погладили против шерсти за бесхребетность и неожиданную смерть посла в Драконьем королевстве. Нового командующего на западной границе пнули за брошенные без личного присмотра сторожевые крепости. Одтарио припомнили успешный налет голодранцев на портовые склады в прошлом месяце. То, что смутьянов уже нашли и четвертовали, не служило оправданием в глазах царя Гардолирмана. Начальник тайной полиции должен такие безобразия пресекать в зародыше, за это жалованье получает.

Про попавшего в немилость фаворита можно даже и не вспоминать, ему досталось больше всех. Хранитель устоев государства не успокоился, пока о завитую голову несчастного не расколотил имперскую вазу с пряностями. В последние дни царь предпочитал крушить посуду, изготовленную южными соседями. Судя по количеству разнообразных запасенных кувшинов, ваз и вычурно разрисованных подносов, голова фаворита должна была треснуть в ближайшие дни.

Начальник тайной полиции вдохнул морозный воздух и с сожалением закрыл окно: в его возрасте нужно было беречь спину и больше времени проводить у теплого очага, а не в холодных подвалах или на сквозняках. Устроившись за безразмерным столом, брат Одтарио побарабанил пальцами по полированной столешнице и с неодобрением взглянул на кипу бумаг. К сожалению, в ворохе донесений не было ответов на вопросы, беспокоившие хозяина кабинета. И эти проблемы не имели ничего общего с теми, что испортили настроение его величеству.

В самом деле, какой смысл волноваться об убитом после и вооруженном конфликте рядом с крепостью Древние Зубы? Новый посол уже выехал, а кровавый инцидент послужит отличным поводом прибрать к рукам богатые западные земли Драконов. Многочисленные шахты, лес и плодородные земли летом получат нового хозяина. Отличный размен за груду расписок, по которым никто не собирался платить. И все в рамках законов, принятых между благородными царствующими домами, забывшими, когда они в последний раз эти законы соблюдали.

Больше беспокоили орки, вновь показавшие зубы. Одтарио был встревожен, с какой легкостью они уничтожили отлично подготовленную Драконью крепость рядом с Шепоротом. Вся Поххоморанская западная граница с бескрайней степью охранялась лишь сторожевыми разъездами и слабо укрепленными опорными пунктами. Закованные в сталь войска с легкостью прорвут такую оборону и дойдут до самого моря. Придется перебрасывать к границе кадровые войска из южных провинций. Возможный набег Орды перевешивает слабую угрозу мятежа в излишне свободолюбивых портовых городах. Нужно лишь поблагодарить богов, что в провальном прошлогоднем походе участвовал по большей части разный сброд: слабо обученная пехота, набранные вербовщиками крестьяне и шалившие на дорогах лихие ребята, которые сумели прикупить коней. Сгинули - и хорошо, городской страже работы меньше стало.

В отличие от остальных участников похода Поххоморанское царство неплохо заработало в прошлом году. За отправленное из арсенальных запасов дрянное оружие, старые телеги и потрепанную одежду получено полновесное золото. Из изрядно пополненной казны теперь царь мог оплатить найм новых войск, которыми закроют границу и займут крепости на бывших землях Драконов. Венценосный владыка порасстраивается из-за существенных трат, попортит жизнь челяди и скрепя сердце выделит деньги. Не в первый раз такое случается, переживали раньше, переживем и теперь.

Намного хуже было отсутствие грамотного командира, способного возглавить набираемые войска. Старик Тертедуэй сгинул в степях, на замену ему пока так никого и не подобрали. Хоть погибший полководец и отличался прескверным характером, но свое дело он знал отлично, воевал всю свою жизнь и на старости лет пограничную службу сумел выпестовать как следует. Где теперь искать ему замену? Такого же изворотливого, упрямого и бесстрашного человека, способного и королю понравиться, и оркам клыки повыбивать?

Брат Одтарио вздохнул. К сожалению, рядом с троном пока хорошего военачальника найти не удалось. Лишь многочисленные прихлебатели и ставленники городских кланов, расточающие бесконечные славословия в адрес царя. Одно радует: что слишком независимый фаворит с каждым днем все больше теряет расположение своего господина и в ближайшие месяцы его сменит новый, назначенный из давно отобранных и проверенных кандидатов. Так у мудрого начальника тайной полиции появится еще одна возможность незаметно влиять на решения, принимаемые в государстве. Пока же надо переждать смутное время, не раздражая зря повелителя: слишком самостоятельных людей с реальной властью в руках не любят. А от ненависти до дыбы один шаг. Даже не шаг, а маленький шажочек…

Мужчина еще раз вздохнул и скосил глаза на край стола, где лежал мятый лист бумаги: срочное донесение с южных портов. Великий комбинатор не мог признаться даже сам себе, что ворохом мыслей о насущных проблемах государства он старается отодвинуть подальше полученную тревожную новость. Но как ни откладывай поездку к лекарю, а больной зуб вынудит бросить все дела и заняться им вплотную. Так и здесь. Хочется не хочется, а разбираться придется.

Полные руки поднесли бумагу поближе к глазам, и брат Одтарио быстро пробежал взглядом прочитанные уже не один раз строки:

«На рынке крестьяне продавали несколько механизмов с летающей лодки… Остатки лодки обнаружены в бухте… Место гибели корабля находится более чем в ста милях от места сражения… По перечисленным выше особенностям можно сказать, что легкий корабль был собран в Южной империи… Следы людей в бухте и рядом с ней не найдены…»

– Вот так вот. Одинокий корабль, за которым имперцы не побоялись прислать почти весь свой воздушный флот. Погибших не нашли, замаскированных могил тоже не нашли. Значит, несколько гостей теперь гуляют по Поххоморану. И я подозреваю, что это за гости. По крайней мере, кто один из них…

Бросив донесение, мужчина поднялся и покопался в дубовом шкафу. Перебрав несколько накидок, выбрал теплую шерстяную, набросил на плечи и вышел в коридор. В камерах подземной тюрьмы было холодно и промозгло, поэтому теплая одежда была совсем не лишней.

Громко завизжала тяжелая дверь, и затхлая тьма каменного мешка озарилась ярким светом. Двое здоровых тюремщиков в плотных мешковатых одеждах воткнули в ржавые стенные держатели четыре факела, затем поставили широкую скамью и молча вышли, оставив начальника тайной полиции наедине с заключенным. Подоткнув длинные полы накидки, брат Одтарио поудобнее устроился на скамье и посмотрел на скрючившегося на гнилой подстилке старика, подслеповато мигающего на коптящие огни.

– Плохо выглядишь, Кхохолом. Бледный, худой, немытый. Нехорошо. В твоем возрасте надо больше гулять на свежем воздухе, кушать фрукты и пить легкие Сарнумские вина. Ты же себя совсем не бережешь, того и гляди, кандалы свалятся.

Колдун медленно сел, звеня толстыми цепями, и ощерился беззубым ртом:

– Неужели его величеству от меня что-то понадобилось? В прошлый раз меня погнали вместе с покойным Тертедуэем в степь. Обещали золото и свой дом в пригородах Полана. А что взамен? Что я получил взамен?! Холодный камень и вонючую похлебку раз в пару дней!

– А чего ты хотел? - удивился Одтарио.- Ты единственный, кто смог вернуться с горсткой солдат. И все они как один рассказали о твоих шаманских заклятиях, о сговоре с демонами ночи, беспощадно сжигавшими другие войска, но милостиво отпустившими вас из самого пекла.

– Отпустившими?! - Старик затрясся в припадке кашля. Еле отдышавшись, он засипел: - Я! Только я смог спасти жизни этим несчастным! Без меня их бы пожрали степные падалыцики! И вот как они мне отплатили… Я их вывел к восточным землям, они же меня и предали…

– Ну следовало ожидать. Вы принесли страшные вести. А Болотное королевство любит колдунов еще меньше, чем мы. Поэтому тебя в колодках везли от Северной Короны до наших границ.

– Но дома, почему дома я вынужден гнить здесь, в подземелье?! Я ведь верный слуга нашего царя, я готов жизнь отдать за него! Почему столь черна неблагодарность ко мне?!

Одтарио вздохнул и мягко упрекнул трясущегося старика:

– Спокойнее, Кхохолом. Ты прекрасно знаешь, как наш господин относится к любой магии: что степной, что прибрежной. Мятеж волшебников перепугал всех до икоты, теперь наш повелитель предпочитает убивать любого колдуна, до которого могут дотянуться руки городской стражи. Мне больших трудов стоило сохранить тебе жизнь даже здесь, в самых глубинах подземной тюрьмы.

– Но почему? - Старик заплакал.- Я ведь ничего не сделал… Ничего…

– Потому что такая твоя судьба. И я говорил тебе это в прошлый раз. И в позапрошлый. Я хожу сюда каждый месяц, а ты повторяешь одно и то же. Боюсь, твой разум повредился и ты уже не помнишь ни себя, ни своего прошлого…

Скамейка скрипнула под грузным телом, и под каменным потолком вновь раздался тихий голос:

– Я могу вытащить тебя отсюда. Золотых гор не обещаю, но ты хотя бы не подохнешь, как паршивая собака в помойной канаве.

– Меня? На солнышко? На свежий ветер?

– Да. О полной свободе говорить не имеет смысла, но ты сможешь снова увидеть синее небо и услышать, как поют птицы.

– Птицы… Они еще поют?

Одтарио с брезгливой ухмылкой разглядывал жалкого колдуна, больше похожего на скелет, обтянутый серой кожей.

– Поют. Они всегда поют. А я хочу, чтобы ты спел мне про свою службу в замке Пяти Сестер. Про пленника, которому сначала выжгли глаза, а затем бросили в темницу.

– Пленник? Зачем он тебе? Он умер, умер в болоте…

– Каком болоте? - подался вперед мужчина.- Ты говорил, что напоил чужака зельем, но он лишь лишился разума. Про смерть ты ничего не говорил.

– О,- захихикал колдун,- это забавная история. Очень забавная. Кто-то бросил подметное письмо, что любимчик Ищущих готовит покушение на нашего великого царя… Любимчик… Ты ведь знаешь, что его привели Ищущие? Такие странные люди, ведут и ведут на север людей, мечтающих превратиться в великих волшебников. Я думаю, их там убивают, потому что ни один еще не вернулся назад, ни один…

– Не отвлекайся, старик. Ты сказал, его привели в Пять Сестер. Потом было подметное письмо. Что дальше?

– Советник коменданта решил проявить рвение и лично пытал пленника. Он выжег ему глаза, но парень ничего не сказал. Мне приказали при помощи магии заставить его говорить. К сожалению, калека плохо лопотал на нашем наречии, не мог связать вместе даже пары слов. И мне пришла в голову замечательная идея, да, замечательная…

Старик снова захихикал, потом поперхнулся холодным воздухом и долго натужно кашлял. Успокоившись, он злобно взглянул на гостя и зашипел:

– О, Кхохолом все понимает. Я не дурак. Пусть великий Одтарио не думает, что я совсем лишился разума. Я еще вас всех переживу, да… Это я влил в парня души трех умерших воинов. Пусть моя магия разрушила его разум, но пленник прожил после пыток еще какое-то время. А потом пришли наемники и попытались его украсть. Они проникли в крепость и спустились в подвал. Где и нашли свою смерть…

Тучный мужчина не стал ждать, когда старик вновь соберется с силами, и с нетерпением переспросил:

– Что было дальше, демоны тебя раздери? Почему мне приходится тянуть из тебя каждое слово? Что дальше?!

– А потом безглазый человек вышел из крепости и получил арбалетный болт в пузо. В деревне рядом с Цитаделью веселились офицеры, один из них видел, как беглеца убили, а убийца умчался на повозке в город. Труп так и не нашли, бедняга сгинул в болоте. Болото там большое, глубокое и очень топкое. Очень. Мы иногда хоронили там погибших. Камень побольше к ногам, и все…

Начальник тайнойполиции откинулся на скамье и задумчиво потеребил полы накидки. Потом криво улыбнулся и ткнул пальцем в скрюченную фигуру напротив себя:

– Ты в самом деле ничего не забыл. Это хорошо. Потому что я за прошедшие дни сумел собрать тысячи слухов, сплетен и связал воедино оборванные нити. И то, что я теперь знаю, вряд ли тебе понравится.

Старик насупился, внимательно слушая гостя.

– Твой калека не погиб в болоте. Он успел отметиться в Полане, потом заглянул в крепость и убил моего человека. Раздобыв в городе золото, отправился к оркам. Думаю, он приложил руку к вашему разгрому… Затем его следы нашли в Зур и Южной империи. Я подозреваю, что безглазый наемник, мелькавший при дворе императора, и наш беглец - это тоже одно и то же лицо… Ну и напоследок атака нежити на имперские крепости, после чего кто-то на угнанном корабле примчался к нашим южным портам. Кто-то очень быстрый и наглый.

– Безглазый? В Южной империи? Я не слышал об этом…

– Разумеется. В это время ты уже сидел здесь. Новости не умеют просачиваться сквозь камень.

– Да, они лишь умеют собираться у тебя на столе. Ведь ты за них платишь… Такой великий, хитрый и мудрый человек. Способный сплести паутину против любого врага… У тебя есть возможность отправить армию на разгром орков, заставить тысячи сыщиков искать недовольных властью… Так зачем такому великому человеку понадобился я, старый и больной колдун?

– Потому что я боюсь.- Одтарио зашипел подобно змее и резко наклонился к отшатнувшемся старику.- Я - сильный и обладающий реальной властью человек - боюсь! Ты изменил чужака, породив что-то невообразимое. Везде, где проходит этот калека, остаются руины и трупы. Он несет с собой смерть, с каждым шагом, с каждым жестом. Его не могут убить ни легионеры, ни наемники Зур. И я страшусь, что с его возвращением наше государство ждут огромные проблемы. Страшные проблемы…

Начальник тайной полиции тяжело поднялся и бросил сгорбившемуся старику:

– Ты его породил. Значит, ты поможешь его найти и уничтожить. В ближайшие дни я поселю тебя в городе, под присмотром. Тебя вылечат и как следует накормят. А ты пока думай, каким образом сможешь найти мне это порождение Мрака. Думай, колдун. Это в твоих интересах.

Выйдя из камеры, Одтарио буркнул склонившимся в глубоком поклоне тюремщикам:

– Подстилку ему сменить, дать какую-нибудь тряпку вместо одеяла. И кашу с горячей похлебкой три раза в день. Мне он будет нужен через четыре дня. Если старик подохнет до того, как покинет подвалы, вы займете его место…

* * *

Маленький городок севернее Велирата ничем не отличался от своих собратьев, образующих плотно заселенное кольцо в имперской центральной провинции. Мощенная широкими плитами центральная площадь, дом городского совета с колокольней и запутанные улицы, зажатые со всех сторон трехэтажными домами с черепичными крышами. Сотни мелких лавочек и бесконечные ряды складов сразу за невысокими городскими стенами. Два огромных города, два извечных конкурента за большую часть денег, кочующих с побережья на побережье: Велират и Арнт. Тысячи жителей мелких городков каждый день отправлялись на рынки, что бездушно пожирали человеческую массу, выплевывая обратно с заходом солнца изжеванных уставших людей. Кому не посчастливилось найти приличный заработок в центрах местной торговли, подрабатывали дома, обслуживая бесконечную череду караванов и перегружая горы товаров.

На самых окраинах возводились немногочисленные казармы, где квартировали легионеры: прибывшие на отдых или для переформирования. После летнего разгрома имперские войска не успели навербовать необходимое количество солдат, и поэтому длинные выстуженные здания по большей части пустовали. Лишь в одном из них сейчас жарко горел огонь в печах и слышались голоса: второй Волчий легион прибыл на отдых, оставив крепость, выстоявшую под ударом нежити, седьмому Велиратскому, который сменил их.

Солдаты с удовольствием бродили по засыпанным легким снегом улицам, заглядывая то в одну, то в другую забегаловку. Злой, как тысяча демонов, командир легиона сумел выбить из наместника провинции деньги на отдых, и теперь легионеры могли каждый вечер опрокинуть в бездонные глотки кружку-другую пива в честь императора, да подарят боги ему долгую жизнь…

Обитая драным войлоком дверь гулко хлопнула, и в ярко освещенный зал шагнул с улицы крепкий мужчина в сером шерстяном плаще. Легорос Алаэн только что навестил раненых бойцов в госпитале. Неделю тому назад он надел котел с остатками каши повару на голову, доходчиво объяснив разницу между любимцами императора и простыми несчастными горожанами, шуткой судьбы брошенными на лечение в «грязный вонючий клоповник». Пообещав, что за каждый недоложенный кусок мяса он лично вырежет такие же куски из толстых ляжек несчастного кашевара, сегодня командир легиона провел повторную инспекцию. В этот раз жалоб со стороны солдат не было, проблему с питанием руководство больницы предпочло уладить за счет неразворованных денег, и Алаэн остался доволен результатом. Настало время отдохнуть в компании старших офицеров, успевших облюбовать таверну «Золотой якорь» рядом с городской площадью. Еду подавали без изысков, но вот пиво хозяин варил отменное, чем и сумел завоевать сердца легионеров.

Появление легороса встретили дружным ревом и стуком кружек по столам: командира признали своим, и любой из вояк с радостью отдал бы жизнь за человека, под чьим руководством удалось разгромить мертвую армию. Удачливый и талантливый военачальник давал своим солдатам шанс вернуться домой живыми и прожить остаток отпущенных богами дней с хорошей пенсией.

Поздоровавшись с друзьями, Алаэн заметил мрачный взгляд Магнуса и нагнулся к нему:

– Что стряслось?

– Тебя какой-то торгаш ждет. Очень скользкий тип, ничего из него вытянуть не удалось. Вон он, в дальнем углу вино тянет.

Легорос похлопал по плечу тысячника и улыбнулся: не стоит волноваться, чем может какой-то купец навредить человеку, охраняющему границы империи.

– Я быстро, переговорю с ним и вернусь…

Мужчина уверенно подошел к дальнему столу, где сидел незнакомец, и опустился на длинную скамью, в упор разглядывая чужака. Высокий, за пятьдесят, загорелое лицо изборождено морщинами. Но спокойные ледяные глаза торговца выдавали в нем человека, способного без раздумий обнажить оружие, а толстая домотканая одежда не скрывала крепкую жилистую фигуру. Алаэн усмехнулся про себя: незнакомец был похож на имперского купца не больше, чем легионер на уличного босого нищего. Самое забавное, что это несоответствие нисколько не волновало мужчину, склонившего голову в поклоне. Алаэн не стал тянуть время:

– Мне передали, что вы хотели меня видеть. Это так?

– Да, господин легорос. В силу некоторых причин, я пытаюсь собрать как можно больше информации о нежити, с которой вы воевали не так давно. И узнать я хочу мнение человека, который не болтает языком попусту. Если бы я хотел услышать сказки и словесный мусор, я бы заглянул в дом с колокольней. Но я пришел к вам… Будете вино?

– Пиво, раз вы угощаете. И по кружке моим ребятам за ваш счет.

Седовласый купец подозвал девушку в белоснежном чепчике и продиктовал заказ. Дождавшись, когда легионеру подадут кружку с пахучей пеной, он скупо улыбнулся:

– Я действительно хочу поговорить серьезно. И я готов заплатить за то, что вы скажете. Пять золотых вас устроит?

Алаэн откинулся на спинку и задумчиво спросил:

– Впервые вижу торговца, сорящего золотом за пустое сотрясение воздуха. Можно подумать, вам трудно заглянуть в армейские архивы и прочитать написанные мной рапорты.

– И что мне расскажет бумага? Скольких людей вы потеряли и насколько точно стреляли расчеты «скорпионов»?

– Грамотному человеку эта информация расскажет о многом.

– А грамотный легорос с легкостью в своих отчетах сможет спрятать то, что не вписывается в дутые мечты имперских чиновников. Полно, господин офицер, я хочу услышать не официальные глупости. Меня интересует истинное положение дел. И за это я готов платить. Мои интересы заставляют меня вкладывать деньги на севере империи и на юге Зур. И я предпочитаю знать, с чем мне придется столкнуться в ближайшие дни.

Легионер отхлебнул пива, подцепил с блюда кусок хорошо прожаренного мяса и отправил в рот. Купец подвинул тарелку с закусками ближе к собеседнику и чуть наклонился вперед:

– Весной мертвецы сожгли город у соседей. Огромный город с прекрасно подготовленным гарнизоном и обученным ополчением. В прошлом месяце они уничтожили одну нашу крепость и обломали зубы о стены второй. За сотни лет не было случая, чтобы нежить атаковала вдали от Перешейка. И лишь в этом году они ударили в полную силу, не считаясь с потерями. Я хочу знать, что это было: однократное нападение или начало новой войны? Я должен понимать, что нас ждет: ежемесячные выматывающие атаки или редкие разрушительные набеги? И можно ли откупиться от новой напасти, как от кочевников, или драка предстоит до последнего солдата?

Пробегающая мимо девушка поставила на стол еще две кружки, забрала пустые и упорхнула. Легорос проводил взглядом ее ладную фигурку и перевел тяжелый взгляд на замершего купца:

– Война? Может, будет и война. Мы так и не сумели уничтожить командиров нежити. Не удивлюсь, если они подсоберут солдат и снова наведаются. Одна слаженная атака темной безлунной ночью при помощи их новой магии, и крепость падет.

– Они стали настолько сильны?

– Да. Единственное, мне показалось, что их командиры излишне прямолинейны. Я сумел их перехитрить и разгромил по частям. Боюсь, во второй раз придется придумывать что-то другое.

Незнакомец отщипнул кусочек хлеба, задумчиво отправил его в рот и спросил:

– А не заметили вы среди атакующих человека? Невысокого худого человека?

Алаэн недобро усмехнулся и резко бросил в ответ:

– Худого, в многочисленных шрамах и с выжженными глазами?

Купец чуть не подскочил на стуле:

– Видели?! Когда?! Что он делал?!

Командир легиона замолчал, мрачно потягивая пиво и не сводя ледяного взгляда с собеседника. Тот насупился, но не стушевался. Не дождавшись ответа, купец залез в брошенную на лавку сумку, достал оттуда письмо, смахнул со стола крошки и развернул бумагу перед офицером. Так же не спеша отсчитал из кармана десять золотых монет и уложил их друг за другом, закрывая тяжелыми кругляшами размашистую подпись:

– Это рекомендательное письмо от господина наместника южных провинций. Личное рекомендательное письмо. Как понимаете, кому попало такие письма не выдают. А это золотые старой чеканки, не нынешние пустышки… Мне действительно надо знать, что случилось тогда, в поле у крепости. И что вы видели.

– А потом…

– А потом я не побегу с докладом к императору или еще к кому. Я обдумаю все сказанное и приму решение, от которого зависит моя жизнь и жизнь еще многих людей.

Алаэн убрал золото в кошель, не глядя вернул письмо владельцу и усмехнулся:

– Похоже, безглазый бродяга нужен вам не меньше, чем покойному императору. К сожалению, я видел его лишь перед походом к эльфам. Больше свидеться не довелось. Хотя с удовольствием бы посмотрел, какого цвета у него кровь.

– Но вы не видели его во время битвы?

– Нет. Зато перед самым сражением мимо нас проскользнула летающая лодка. Сначала она наведалась на Перешеек, потом улетела на западное побережье.

– А нежить?

– Что - нежить? Мертвецы дрались безжалостно, не щадя ни себя, ни нас. Мне показалось, что их кто-то хорошо научил атаковать строем, штурмовать укрепления и грабить безоружные города. Удивляет лишь то, что раньше они не могли нос высунуть из своих скал. Но все меняется. Остается лишь надеяться, что учитель не успеет рассказать ученикам о новых фокусах.

Купец вздохнул:

– Откровенность за откровенность. Если я правильно понимаю, истинный полководец покинул Перешеек и отправился в далекое путешествие. Скорее всего, он уже покинул пределы империи и вряд ли вернется назад… Значит, мертвые вас не сильно удивили?

– Их обучили, разработали детальный план атаки и отправили воевать. Вторая крепость пала благодаря неожиданному ночному штурму, нас они атаковали днем и бездарно проиграли. Я с этим войском поднял бы легион на пики десять раз, а черепушки лишь перли напролом, как и десять лет назад. Да, у них появилось новое оружие. Да, они теперь таскают с собой катапульты и способны ходить строем. Но без отличного командира мы способны вновь и вновь вколачивать их в могилы, из которых они вылезли.

– Спасибо, я услышал от вас все, что мне было нужно.- Купец откинулся на спинку скамьи. Посмотрев, как офицер допивает пиво, он тихо спросил: - Не хотите отправиться вместе со мной? Чтобы через год или два заработать на обеспеченную старость и закончить военную карьеру.

– На поиски слепого калеки? - Алаэн расхохотался.- Вы что, спятили? Это порождение Мрака сумело обмануть императора, послав на смерть восемь легионов! Тысячи солдат остались кормить своими телами лесных падальщиков на обугленной просеке и в эльфийской столице. И я не горю желанием еще раз платить своей кровью за чужие ошибки, с меня достаточно. Если этот странный человек встанет на моем пути, я постараюсь его убить. Но играть в прятки с судьбой и ловить беглеца, сломавшего судьбу целой империи,- это не для меня. Все золото мира не заставит меня начать его поиски. Я всего лишь легорос второго легиона, а не глава имперского сыска. Слышал, что северные порты закрыли после какой-то стычки с Поххомораном. Надеюсь, что через закрытые границы беглец не сможет пробраться назад.

Алаэн легко поднялся и с удовольствием похлопал себя по животу:

– За пиво спасибо, оно было кстати. Также спасибо за информацию про неведомого мне командира нежити. Если он в самом деле раз и навсегда покинул Перешеек, то мы сможем отбить будущие атаки с меньшими потерями. И удачи вам в поисках, господин купец. Надеюсь, у вас хватит сил найти Безглазого и всадить ему меч в грудь до того, как он убьет вас.

Отсалютовав, легорос вернулся к друзьям. Больше ни командир легиона, ни его тысячники никогда не видели странного купца с холодными старческими глазами убийцы…

* * *

Крошечное пятно солнца вцепилось краешком за звенящий на ветру промерзший камыш. На узком черном корабле убрали серый широкий парус и медленно повернули к одному из небольших островов, заполонивших дельту Сестер. У самого берега судно повернуло влево, показав шумящим камышам высокий борт, украшенный вереницей щитов.

Широкий в плечах седой мужчина настороженно оглянулся на застывших рядом с мачтой путешественников в теплых плащах: безглазого худого мужчину и высокий скелет в полированном шлеме. Мертвец заметил взгляд капитана и медленно шагнул ему навстречу:

– Ну что же, Ганни, вот мы и добрались. Боги любят тебя и твою команду, за все время плавания ни одного патрульного корабля на горизонте. Думаю, и обратно вы вернетесь без приключений.

– Надеюсь, что будет так.

– Будет. А ребятам скажи, что не стоит столь испуганно смотреть нам вслед. Как бы я ни изменился внешне, но, даже превратившись в пустотелую нежить, я не забыл наши добрые пирушки. И не забыл, как мы прикрывали друг друга в бою, когда были молоды.

Капитан потоптался на месте и осторожно обнял скелет, похлопав его по спине:

– Я тоже не забыл, Фрайм. Не знаю, за что тебя так приложила судьба, но желаю тебе удачи. Надеюсь, зубатые твари не скормят моего старого друга речным крокодилам.

– Подавятся,- хохотнул мертвец и жестом подозвал попутчика.- Нам пора. Ставь весло, не хватает еще о камни брюхо кораблю ободрать.

Здоровяк повернулся к замершим на носу матросам и сердито крикнул:

– Чего застыли?! Весло на правый борт!

Несколько человек горохом скатились в распахнутый зев трюма, и с нижней палубы донесся топот: команда спешила избавиться от страшных пассажиров. Напускная бравада хороша за столом в кабаке, за кружкой доброго пунша. Но улыбка стынет на губах, когда натыкаешься взглядом на поднявшийся из могилы скелет, разгуливающий по палубе и любующийся вспененными ветром волнами. К концу похода многие уже пожалели, что польстились на золото: так их пугали двое незнакомцев.

Негромко похрустывая тонким льдом, корабль скользнул еще ближе к невысокому берегу, и из черной бойницы высунулось широкое и длинное весло. Развернув перо лопасти горизонтально к воде, весло замерло над мелкими льдинами. Попрощавшись с Ганни, Фрайм тонконогим чертиком пробежал по скользкому дереву и прыгнул на заметенный снегом откос. Отстав от него на два шага, следом черной тенью мелькнул Глэд. Высадив пассажиров, контрабандисты повернули обратно в море. Из всей команды лишь капитан появился на корме, помахал на прощание рукой и отвернулся, сменив рулевого. Налетевший порыв ветра спрятал спешно уходящий корабль в мутном снежном облаке, превратив его в исчезающее наваждение. Миг, другой, и оставшиеся на берегу путешественники почувствовали, что остались совсем одни.

– Добрались, назло всем демонам! - Фрайм нагнулся и зачерпнул глубокий снег костлявой рукой.- Ты больше часа разглядывал острова, прежде чем выбрал это место. Что здесь, запасы дров для сигнального костра или землянка с запасами еды?

– На одном из деревьев оставлен свежий знак. Дай мне осмотреться, рядом должна быть лодка.

– Лодка? Крокодилам нужна лодка?

– Крокодилам нужно мясо. А речной народ предпочитает в такую погоду не мерзнуть в холодной воде, а плавать на лодках.

Глэд опустил на землю свой мешок и пошел в кусты. Пока он возился в зарослях, переходя с места на место, напарник свалил рядом свою поклажу и поднялся на занесенный снегом холм. Наступающие сумерки прятали сотни островов, омываемых холодными стальными волнами. Дальше на восток островов становилось все больше. Они превращались в бесконечный лабиринт, в хитросплетениях которого могли ориентироваться только местные жители. Там, среди путаницы глубоких проток и среди бесконечных болот, скрывались деревни ящеров, великих речных охотников и доблестных воинов личной гвардии павшего Владыки.

Скелет повертел вокруг головой и хмыкнул: если его товарищ ошибся с метками речного народа, придется мастерить плот из скрюченного ветрами кустарника. Насколько бы хорошо человек ни умел плавать, но отправляться вплавь в глубину чужих территорий было равносильно самоубийству. Вернувшись к брошенным мешкам, мертвец увидел, что Глэд активно разбрасывает снег рядом с одним из кустов. Вскоре мужчина вытянул из спрятанной между корней норы узкое тело лодки. Удовлетворенно кивнув, Фрайм подобрал вещи и направился к воде.

Два весла синхронно опускались в воду и широкими гребками гнали лодку вперед. На загнутом носу болтался на ветру обрывок веревки с хитрой вязью узлов. Как кратко объяснил Безглазый, этот знак говорил местным охотникам о доброте намерений чужаков, вторгшихся на их территорию. Без подобного узелкового письма можно было поймать стрелу, метко пущенную из кустов.

Холодный ветер почти стих между высокими островами, лишь цепляя тонкой рябью медленно текущую воду. Серые снежные облака спустились к югу, очистив бездонное черное ночное небо с яркими россыпями звезд. Мороз осторожно пробовал на зуб гребцов, но Глэд лишь крепче сжимал в руках весло. Фрайм поправил сползший шерстяной плащ и спросил:

– Надеюсь, твои друзья знают, что такое огонь?

– Неужели ты замерз? - удивился мужчина, изредка поглядывая на проплывающие мимо берега.

– Прекрасно знаешь, что мы не мерзнем. Нежить может ходить по углям костра и дремать в проруби часами. Но мне не нравится холод. Предпочитаю устроить свои несчастные кости в тепле, поближе к жарко натопленной печке. Можешь считать это моей прихотью… Скоро уже доберемся? Мы шлепаем веслами по воде уже больше трех часов.

– Скоро. Я заметил охотника вон у тех деревьев. Левее есть хорошее место, причалим и познакомимся.

– Охотник? - Мертвец внимательно всмотрелся в указанном направлении и недовольно скрипнул зубами: - Не вижу. И не слышу… Проклятые ящеры, умеют прятать биение своего сердца, я его не слышу.

– Но он там. А свежий сломанный лед в протоке оставила как минимум одна лодка. Так что мы почти добрались. Дальше пойдем уже с почетным эскортом.

– Здорово ты ругаешься! - восхитился Фрайм и покрепче перехватил весло.

Привязав лодку к кустам, путешественники шагнули на заснеженную поляну, огражденную со всех сторон высокими кустами. Глэд повернулся к деревьям, сгрудившимся темным пятном, и на скрежещущем наречии выкрикнул в ночь:

– Человек из заснеженных земель ищет своего побратима! Шип из племени воинов будет рад встрече со мной! Кто проводит путника и его друга к побратиму?

Сбоку качнулись заросли, и по скрипучему снегу к застывшим гостям вышли три ящера: двое страховали с боков, держа копья наперевес, третий встал спереди, сосредоточенно разглядывая незнакомцев. Чуть склонив морду, ящер вдохнул морозный воздух, задержал дыхание, после чего оскалил пасть:

– Я узнал твой запах, воин нежити. Мы вместе дрались рядом с Усыпальницей.- Выпрямившись, зубастый охотник поднял открытую ладонь навстречу Глэду: - Побратим моего вождя это и мой друг. Для нас честь принимать вас. Прошу вернуться в лодку и следовать за нами. Мы проводим вас до деревни…

Глава 6. СТЕПЬ ПРИНИМАЕТ ДРУЗЕЙ

Никто не знает, сколь страшные тайны скрывает Мрак. Из века в век он поглощает неупокоенные души и кормит ненавистью и злобой тварей, обитающих там. Говорят, что, когда они покинут свой мир и шагнут в наш, наступит конец света… Странно только, что гномы, прорывшие горы насквозь, ничего не рассказывают о своих встречах с этими ужасными чудовищами. Может быть, они и сами уже превратились в бородатых демонов?

Трактат «О подвигах рыцарей прошлого, записанных со слов господина архивариуса», с картинками

Декабрь

В небольшой хижине было тесно от набившихся гостей: вернувшийся из великого похода Шип принимал в родном доме побратима и его боевого товарища. Посмотреть на Безглазого и бывшего командира нежити пришли все ящеры, когда-либо державшие в руках оружие. Старосты клана уже попрощались и ушли, и теперь под плетеным потолком остались те, кто вместе проливал кровь рядом с Усыпальницей, и их родственники.

Глэд сидел справа от молодого ящера, украшенного потертым кожаным поясом с широким ножом в вышитых ножнах. Шип ловко отрезал с бока запеченного кабана огромный кусок мяса и положил на блюдо перед гостем. Потом проверил, достаточно ли душистого табака в курительнице рядом с Фраймом, и передал ему еще один кисет: наемник с удовольствием грелся у горячего костра и окуривал себя клубами дыма. Убедившись, что гости обеспечены всем необходимым, ящер отрезал кусок мяса себе и повернулся к Безглазому:

– Жаль, что ты поздно приехал. Морозы начались, лед сковал все мелкие протоки. Речные крокодилы ушли в спячку, отличная охота пропала. Ну да ладно, загоним с тобой секачей, пока они не откочевали к гиблым болотам. Завтра или послезавтра можно будет посмотреть тропы и решить, где начнем гон.

– Успеем еще, воин. А если ты заставишь меня съесть еще чуть-чуть, то сначала я неделю буду отлеживаться на циновке и лишь потом смогу встать на ноги.

– Вот еще! Настоящий охотник должен хорошо есть. Без мяса нет силы в руках. А слабые руки неспособны поднять на рогатину даже подсвинка, я и не говорю про матерого секача. Как ты будешь охотиться с пустым брюхом?

– На островах голодным остаться невозможно, ты шутишь. Рыба, кабаны, морской зверь на северных отмелях, мороженые ягоды под снегом. Даже идиоты поххоморанцы способны прокормиться на этих землях, что же говорить про выросших среди воды?

Зубастый ящер справился с очередной порцией жаркого и покосился на гостя:

– Я все время забываю, что ты на четверть подобен нам. Действительно, речной народ прокормится среди родных островов в любые морозы и непогоду. Мы не люди, с местными богами живем в мире, и они щедро одаривают нас.

– Как семья? Все дождались твоего возвращения?

Шип кивнул бугристой головой:

– Да. Мой отец, Болотный Плющ, сидит рядом с твоим другом. Судя по жестам, они обсуждают штурм какого-то города. В молодости отец успел наняться наемником в южные земли. Не удивлюсь, если они служили у одних и тех же хозяев в разные годы… Напротив тебя Туманный Ветер и Соленый Язык. Ветер лучший оружейник в клане. К сожалению, старший брат потерял на охоте обе ноги, поэтому не может представлять клан в бою. Соленый Язык сейчас старший в семье, отец лишь иногда дает ему советы. Но в остальном мой средний брат отлично справляется, и теперь наш клан один из самых уважаемых в деревне.

– А ты? Ведь именно ты вернулся живым с поля боя, добыв там победу и покрыв себя славой.

– Я теперь признанный воин, наставник молодых. По возвращении мы скормили крокодилам продажных старост и выбрали молодых и преданных интересам народа. Отбили захваченные людьми земли, прогнали их с северных пляжей. Торгуем с Поххомораном шкурами, мясом, рыбой, построили несколько прядильных цехов и начали выпускать канаты. Дважды уже собирался общий совет речного народа, на котором распределяли заработанное золото и обсуждали наше будущее. Думаю, мы сбросили с себя насланный недругами морок и начали двигаться в правильном направлении.

– И ваши соседи спокойно позволили вам жить своим умом?

– Они трижды пытались атаковать нас на побережье. Нанимали пиратов, подбивали рыбаков на воровство рыбы в наших сетях. Но рыбаки себе на уме, им выгоднее договориться с нами о совместном лове и не подставлять голову под наши мечи. А пиратов мы все три раза перехватили и отправили обратно со вспоротыми животами. Больше нас пока не трогают.

– Но так будет не всегда.

– Да. Однако приехавший осенью царский посол предложил мирный договор. За нами теперь стоит степь, которая сожрала огромное объединенное войско с нашей помощью. Люди предпочитают теперь сначала подумать и лишь потом угрожать обнаженным мечом. Кроме того, мы поставляем рыбу и уголь гномам. Они же взамен прислали несколько мастеров и учат нас, как добывать руду в верховьях реки, как плавить железо и мастерить мощные арбалеты. Еще год или два, и ты не узнаешь наше войско. Пока мы вооружены тем, что собрали рядом с Усыпальницей, но молодые воины скоро будут владеть личными доспехами, которые выкуют наши мастера.

Глэд запил щедро проперченное мясо прохладным ягодным напитком и отодвинул блюдо в сторону.

– Спасибо, я сыт. Более чем сыт… Что касается новостей, то я рад за тебя и твой народ. До той поры, пока новые старейшины пекутся о кланах, а не о своем кармане, речной народ будет способен отразить любые внешние атаки.

– Так будет, Безглазый. Мы безжалостно уничтожили тех предателей, кто заразился от людей стяжательством. Теперь мы восстановим свои силы и снова займем положенное место рядом с восставшим Владыкой. Как и раньше, гвардию будут набирать среди нас.

– Ты считаешь, что он вернется?

– Обязательно,- решительно выдохнул ящер, вцепившись лапой в рукоятку ножа.- Только он не побоялся защитить древние народы Фэгефул от алчных захватчиков. Только с ним мы отстоим свою независимость и заставим соседей уважать наши интересы. Надеюсь, они наконец-то поймут, что не только им позволено радоваться жаркому солнцу и свежему морскому ветру.

Гость печально наблюдал за всполохами жаркого костра, играющего багровыми тенями в провалах пустых глазниц.

– Возможно, так и будет. К сожалению, человеческая натура противоречива, и стремление урвать у ближнего крепко укоренилось среди людей. Крепкий меч и надежный военный союз с орками и гномами вам совсем не помешает.

Глэд повернулся к побратиму и тихо сказал:

– Я хотел извиниться: не смог сберечь твой подарок. Отличный был нож, но пропал в эльфийском лесу. Ушастые твари так мне его и не вернули.

– Но ты хоть поквитался за него?

– Более чем,- невесело рассмеялся человек.

– Тогда не печалься. Я попрошу брата выковать для тебя новый отличный нож, достойный истинного воина. Думаю, ты вдосталь напоишь его чужой кровью.

Шип посмотрел на расшумевшихся гостей, которые затеяли жаркий спор с Фраймом о лучших способах атаки больших морских кораблей. Наемник доказывал, что сотня лучников и подготовленные латники смогут отбить любую атаку ящеров, на что ему возражали и требовали немедленно устроить учебный бой для проверки столь абсурдного утверждения. Хозяин наполнил большой кубок хмельным настоем и крикнул, перекрывая гвалт:

– Братья! О чем мы спорим? О не убитом вовремя секаче на топкой тропе? Или о крокодиле, успевшем утащить свой хвост из лап растяпы-охотника? Нет? Тогда предлагаю отложить атаку на пиратский корабль и поднять наши бокалы в честь гостей! В честь любимцев богов, вставших на границе жизни и смерти! Пусть рука их будет тверда, а меч встретит достойного противника! Пусть морские ветры наполнят паруса их лодки и позволят добраться до края мира и вернуться обратно! За наших друзей, готовых поделиться последним и способных умереть ради нашего общего дела! За речной народ и его побратимов!

– За речной народ! - заревели в ответ, и в воздух взлетели десятки огромных чаш, расплескав вокруг янтарные капли.- За побратимов!

* * *

На следующий вечер Глэд сумел освободиться от навязчивого гостеприимства хозяев и выбрался отдохнуть от бесконечного застолья на улицу. Поправив на поясе меч, он поудобнее перехватил копье и пошел по утоптанной тропинке прочь из деревни: Безглазому хотелось побродить по узким дорожкам среди промерзшего до звонкого хруста камыша, послушать бормотание ветра и полюбоваться ночью, мягко навалившейся на острова.

Ближе к полуночи мужчина вышел на северный край острова и присел на занесенный снегом валун. Шип подарил побратиму ладно скроенный костюм из шкур морских зверей и заверил Глэда, что в этой обновке он сможет безбоязненно заночевать в любом сугробе.

Крепчающий мороз чуть прихватил изборожденное шрамами лицо, но человек не обращал внимания на его проказы. Слабая поземка закрутила колючие снежинки и погнала белую волну поверх блестящего под звездами льда, сковавшего протоки между островами. Как обещали охотники, свежий лед уже способен был держать воина и ломался под тяжелыми кабанами. Самое время поохотиться на секачей в камышовых зарослях. В случае неудачи звери не сумеют удрать дальше к болотам, и не придется преследовать их несколько дней подряд, рискуя нарваться на узкой тропе на неожиданную контратаку.

Глэд прислушался к ветру, улыбнулся и залез в грубый мешок, что захватил с собой. Обмахнув валун сбоку от себя, положил на камень широкое деревянное блюдо, затем развернул листья кувшинки и выложил остро пахнущее мясо. Бросив пустой мешок рядом с воткнутым в снег копьем, потянулся и негромко произнес:

– На дорогах Мрака холодно и голодно. Мне кажется, одному из Братьев Теней вполне можно подкрепиться. Я угощаю.

Человек замолк, и лишь холодный ветер тихо напевал свою бесконечную песню. Но вскоре в камышах зашуршало, и на белоснежный покров выскочила угольно-черная фигурка колонга. Чиркнув тонкими крыльями по насту, сверкающему синими искрами, зверь приземлился рядом с Безглазым и осторожно принюхался к угощению. Покосившись на мужчину, порождение Мрака хрипло переспросило:

– Что хочешь взамен?

– Я угощаю,- повторил Глэд.- И не имею дурной привычки требовать с гостей плату за угощение.

Кивнув, колонг с урчанием вонзил острые зубы в аппетитный кусок. Не успел легкий ветер чуть прикрыть снегом цепочку следов, как гость вернул вылизанную до блеска посуду. Мужчина бросил блюдо на мешок и покосился:

– Я слышал тебя. Ты с утра бродишь где-то рядом.

– Странно,- удивился Брат Теней,- я не покидал наши тропы. Ты начал слышать шаги демонов?

– Видимо, так. И это плохо,- вздохнул Глэд.- С каждым днем я все больше теряю человеческие черты и все ближе становлюсь на грань между мертвыми и живыми.

– Ты на ней живешь после обряда,- хохотнул колонг.

– Возможно. Но если летом я считал себя человеком, то сейчас уже сомневаюсь в этом. Я помню прошлое трех великих народов, я пользуюсь памятью великих воинов и объединил воедино тысячи их легенд и сказаний, познав сокрытый от других смысл древних заклятий. Я перерождаюсь, не желая того. Сок Талантов пропитал не только мое тело, но и обжег душу.

Черный зверь равнодушно почесал лапой за ухом и хмыкнул:

– Ты - это ты, и никто другой. Я с трудом понимаю твои метания. Люди всегда были великими путаниками. Одна надежда, что рано или поздно ты поймешь, что на самом деле тебе хочется, и пойдешь к цели прямым путем, не заглядывая под каждую корягу по дороге.

– Возможно. Но в отличие от сияющих вдали будущих свершений свою ближайшую цель я вижу достаточно четко.

– Усыпальница?

– Совершенно верно.- Глэд недобро усмехнулся.- Я не собираюсь оставлять кукловодов в покое. Мне есть что им сказать и что у них спросить.

– Степной проход завален. Остались лишь тайные дороги через земли гномов.

– Я помню, Брат. Значит, у меня есть отличный повод навестить друзей среди Огненного народа.

– Друзей? - Собеседник чернильной кляксой прыгнул на древко копья и забрался на самый верх, разглядывая человека сверху вниз.- Расскажи это бородатым старейшинам. Они с удовольствием вырвут тебе сердце, чтобы очередной претендент на королевский трон не посмел беспокоить почтенных старцев.

– Поживем - увидим. Я уже не тот мальчишка, которого пригнали в крепость полтора года тому назад.

– Это точно, между тобой и тем увальнем не осталось ничего общего. Прошлого доходягу прибили бы на входе в подземелья. А ты способен прорубиться до Нижних Ярусов за сутки.

Глэд нахмурился:

– Почему все вокруг считают, что я собираюсь убивать, захватывать чужие троны и свергать существующих королей? Я что, настолько кровожаден?

– О нет, ты лишь мечтаешь, чтобы тебя оставили в покое. И ради этой мечты готов перевернуть вверх ногами любое королевство, попавшееся тебе на дороге! - довольно захохотал колонг, от возбуждения громко хлопая крыльями.- И главное, неважно, чего хочешь ты! Главное, какие страхи люди и нелюди связывают с твоим именем! Боюсь, не в твоих силах уже изменить заработанную славу.

Мужчина лишь покачал головой, глядя на прыгающего по древку копья зверя. Потом выдернул из снега тонкую камышинку и начертил перед собой грубую карту.

– Послушай, я хочу тебя попросить. Ты сам жаловался, что тебе и твоему народу безумно скучно во тьме. Может быть, согласитесь мне помочь?

– Что для тебя сделать, великий пожиратель эльфов? - Колонг тут же выпучил глаза в сторону Глэда.- Найти спрятанное ими золото на дне быстрых ручьев или запутать возможную погоню?

– Я был бы рад, если бы вы незаметно пробежались по всем королевствам и рассказали мне, что там происходит.

– А что рассказывать? - удивился чернокожий собеседник, уцепившись хвостом за наконечник копья и вольготно свесившись вниз головой.- Драконье королевство перегрызлось с соседями и выбрало нового короля. Поххоморанцы отобрали у них крепость и шахты на западе. Болотники требуют земли на востоке. Торговая гильдия Зур зарится на обширные леса на юге. Не успеют летние лучи согнать снег с Приречья, как несчастное королевство порвут на куски.

– Очень интересно. Откуда узнали?

– Ты сам только что заметил, что нам скучно. Никто не обидится, если кто-нибудь из нас посидит в дымоходе, выслушивая бурчание разговорчивого короля. Слово там, оброненная фраза тут… Мы многое знаем и еще больше можем узнать.

– А на юге? Как там обстоят дела?

– Хорошо. Кочевники пощипали восточное побережье и мечтают заглянуть в гости еще раз. Правда, в этот раз их встретят уже острой сталью: провинции спешно вооружаются.

– Что еще?

– А этого достаточно, человек. Мясо было вкусным, мне очень понравилось. Считай, что я отработал твое угощение.

– Но мне этого мало, колонг. Мне нужны точные данные о войсках, их передвижениях, о долгосрочных планах всех королевств. Если я действительно поквитаюсь с Хранителями, северные народы останутся один на один против крайне агрессивных государств. Даже собрав все силы вместе, Орда не сможет выстоять против нового похода.

Зверь аккуратно уложил крылья на спине, приподнял морду и внимательно вгляделся в нахохлившегося человека.

– Как забавно… Беспощадный убийца вдруг задумался о последствиях своих действий. Действительно, если ты выбьешь пыль из трех мумий в Усыпальнице, кто тогда защитит пожирателей конины и их друзей?… Осталось лишь спросить: чем ты заплатишь за нашу работу?

– Что ты хочешь? - спокойно ответил Глэд, повернув черные провалы глазниц к собеседнику.- Назови свою цену, бродяга из Тьмы.

Колонг надолго задумался. Иногда он обхватывал когтистыми лапами свои уши-лопухи, и глаза загорались багровым огнем. Но, подумав, демон вздыхал и мотал башкой, отвергая невысказанную идею. Наконец он поднял голову и тихо промолвил:

– Когда Владыка призвал нас на службу, мы заключили договор. Договор на мраморной плите, где подписи моего народа и Владыки были начертаны золотом и окроплены кровью. Никто из демонов не поступал подобным образом. И теперь мы обречены скитаться между мирами, не смея вернуться домой.

– И где эта плита?

– После битвы она была расколота на пять обломков. Два из них мы вернули, еще три хранятся в библиотеке гномов, рядом с другими древними артефактами. Без их согласия мы не можем получить наши реликвии назад.

– Что ты предлагаешь?

– Выкупи их у гномов. Или обменяй на что-нибудь. Если ты отдашь нам эти обломки, то мы станем свободны. Тебе должно быть понятно, что это такое - свобода!

Глэд долго молчал, глядя на усыпанное звездами небо. Потом тихо ответил:

– Я знаю, что это такое - не иметь возможности распоряжаться самим собой. Могу лишь пообещать, что сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть вам эти куски мрамора. Этого достаточно?

Колонг спрыгнул на снег и сел рядом с ногами человека.

– Достаточно. Твое слово стоит дороже сказанного всеми королями этого мира. Я же обещаю, что мы поделимся с тобой всей собранной информацией, всеми интересными слухами и сплетнями в окружающих землях. А когда обретем свободу, ты получишь верных друзей во Мраке до скончания веков.

– Хорошо. Слово дано и будет выполнено, как мы и договорились. Да будет так.

– Когда ты будешь свободен вечером? Я бы не хотел болтаться под ногами у твоего побратима. Мы не очень-то ладили две тысячи лет тому назад с гвардией Владыки.

– Через два дня мы вернемся назад.

– Тогда вечером и встретимся. Мы соберем для тебя все самое интересное. Благо теней в королевских замках полным-полно и нам есть где спрятаться.

Мужчина медленно поднялся, стряхивая наметенный на одежду снег.

– Отлично. Я предпочитаю строить планы на фактах, а не на догадках. Чем лучше я буду представлять происходящее вокруг, тем более взвешенное решение смогу принять.

Колонг посмотрел, как Глэд выдергивает из сугроба копье, и добавил:

– Твой старый знакомый вновь встал на след. Хранители отправили Мима на поиски. Вчера его корабль пристал к берегам Болотного королевства, к середине месяца он вполне может домчать до Поххоморана.

– Вот как! Интересная новость. Думаю, мне будет чем порадовать Фрайма, он просто мечтает повидаться со старым приятелем.

– Как мало мертвому для счастья надо,- фыркнул колонг и поскакал к камышам.- Увидимся, как договорились…

Тонкий шипастый хвост мелькнул в ярком лунном свете, и демон исчез в мешанине теней. Проводив его взглядом, Глэд развернулся и направился назад, в деревню. Холодная ночь смотрела в спину человеку, только что нашедшему сильных и преданных союзников. Кто знает, кого еще сможет привлечь на свою сторону Безглазый на долгом пути к Усыпальнице…

* * *

На краю занесенной снегом торговой площади подобно игрушечному замку застыл дом Торговой гильдии Зур. В отличие от мрачной черной королевской крепости торговцы не поскупились на краски для двухэтажного крепкого особняка. За зеленый облицовочный камень, кованые решетки для окон и наборные витражи на втором этаже хозяева дома выложили целое состояние. Гильдия не поскупилась, и теперь приглашение на местные балы ценилось не меньше, чем официальные королевские бумаги с вычурными вензелями.

В этот холодный вечер в жарко натопленной просторной комнате собрались новые послы из трех государств. Вручив недавно выбранному королю Драконов свои верительные грамоты, три почтенных господина старались хотя бы раз в неделю встречаться с ним, чтобы поделиться новостями и согласовать свои позиции перед лицом перепуганного правителя. Рядом с вновь занятым троном разгорелась нешуточная свара, и новый венценосный владыка в эти дни балансировал между тремя десятками группировок, активно рвущих друг у друга вакантные должности при дворе. Угроза внешнего вторжения в такой ситуации грозила разрушить крайне хрупкое равновесие, поэтому новый король предпочел пойти на уступки и выслушивал требования иноземных послов с большим вниманием, чем рассерженные крики местных аристократов.

Трое мужчин склонились над широкой картой, на которой чернели многочисленные угольные пометки: новые границы, шахты, пилорамы, городки и поселки. Отдельно обводились кружком многочисленные замки и укрепленные имения расплодившихся без меры герцогов, маркизов, графов и бесконечной череды баронов. Господин Праппет, новый поххоморанский посол, раскурил трубку и сердито выпустил пахучий клуб дыма:

– Сподобили боги насажать пустоголовых в западных провинциях. Куда ни ткни, на каждом ручье замок стоит, не обойти и не объехать!

– Ну вы бы еще откусили земли до Кхур, со всеми близлежащими постройками. Тогда бы пришлось в посольстве пристраивать отдельный зал для приема просителей,- желчно усмехнулся коллега с восточного побережья, высохший подобно старой болотной иве господин Норай. Посол Болотного королевства любил прятаться за личиной недалекого и склочного старика, предпочитая не демонстрировать без нужды железную волю и гибкий ум.

Посол Зур, господин Ильгерус, с улыбкой посмотрел на препирающихся мужчин и небрежно высыпал мелкие округлые речные камушки на середину карты.Затем отпил глоток кисловатого вина и постучал пальцем по плотному пергаменту:

– Господа, я бесконечно рад, что вы почтили меня своим присутствием, но мы пока лишь теряем время. Давайте согласимся с тем, что захваченные у зарвавшихся Драконов земли уже принадлежат нам. Каменоломни, леса, болотные луга и несколько городов - все это в прошлом. Часть бумаг уже подписана, другие подпишут в ближайшие дни. Кто-то из баронов через полгода или год сменит повелителя и присягнет новой короне. Какая им разница, раз уж их земли окажутся под нашим управлением. Но остается главный вопрос, который может стоить много крови любому из наших государств.

– Кто займет Кхур? - ткнул в камушки концом трубки поххоморанский посол, одетый в сияющие шелка.

– Совершенно верно, господин Праппет. Кто из нас готов подставить голову под чужие мечи? И речь идет не только о центральных городах Драконов. Смотрите сами.

Молодой человек быстро рассредоточил камни по карте:

– Королевские земли сейчас похожи на гриб: Приречные земли как приплюснутая шляпка и столица с прилегающими городами подобно толстой ножке. Здесь проживает львиная доля местных аристократов. И с них станется не только сменить неугодного короля, но и начать войну с нами. Пока мы отбирали болота, непроходимые леса и голые скалы с пограничными крепостями, они лишь роптали. Но как только мы покусимся на их лоскутные наделы и попытаемся лишить бесконечные толпы прихлебателей громких титулов и крестьян, в тот же день из пыльных кладовых достанут пики и проверят, какого цвета у нас кровь.

– Что, Зур не может позволить себе отправить наемников? Да и мы готовы будем вывести войска из занятого Болотного Хвоста.- Норай скрипучим голосом ехидно поддел румяного хозяина. Но самый юный из послов пропустил колкость мимо ушей.

– И что дальше? Три государства отправят войска, перебьют за лето остатки баронских дружин и объявят крестьянам, что у них появились новые хозяева. И что дальше? Через год или два?

Поставив опустевший кубок на маленький столик, Ильгерус убрал с карты большую часть камней, собрав остатки рядом с черным пятном столицы. Затем обошел стол и наклонился, опершись на выпрямленные руки.

– Не думаю, что обезглавленные роды согласятся безропотно смотреть, как мы правим их городами и богатыми селами. Это значит, что нам придется держать усиленные гарнизоны и отлавливать идиотов, мечтающих помахать мечом во славу почившего королевства. Кроме того, истребив мятежников, мы оголим северную границу.- И мужчина показал жестами, как из бескрайней степи наступают орочьи отряды. Улыбнувшись, он так же продемонстрировал, как невидимые враги атакуют соседние государства. Собеседники мрачно смотрели, как крепкие ладони Ильгеруса легли на тонкие контуры границ.

– Боюсь, мы не сможем держать войска здесь, рядом с Кхур,- выпустил густое облако дыма господин Праппет.- Мы только начали формировать крепкую пограничную службу, и лишняя головная боль нам ни к чему.

– Согласен. Проклятые болота требуют строительства новых дорог, нужны люди для крепостей на новой границе. Думаю, мы не сможем выделить части для будущих гарнизонов,- отозвался старый посол.- Нашему Болотному королевству разобраться бы с северными пустошами. Возможно, Торговая гильдия сможет взять на себя эти заботы?

– Вряд ли. После атаки нежити все наши помыслы сосредоточены на южных землях,- замотал головой хозяин дома.- Его величество категорически не хочет получить еще одну войну рядом с лесами, переданными по договору. Но и оставить Драконов без присмотра мы не можем. Это не в наших общих интересах. Сейчас они оправятся от совершенных глупостей, а завтра начнут копить силы для атаки.

– Что вы предлагаете?

– Нужно их занять,- спокойно ответил Ильгерус, возвращаясь на свое место. Ссыпав снятые камни обратно на карту, он быстро их распределил рядом с синей ниткой Шепорота.- Угроза с севера никуда не делась, Орда уже нанесла один удар и легко может нанести следующий. Поэтому предлагаю начать подготовку дружин, которые крепко встанут на приречных землях. Туда мы сгоним всех молодых аристократов, мечтающих о воинской славе. Пусть точат клинки и мечтают о реванше в степи. Столкнуть их лбами с орками - что может быть лучше! Пока льется чужая кровь, мы сможем сэкономить свои силы и не спеша занять опустевшие земли. Не нужно торопиться. Через пару лет мы получим и Кхур, и все остальное, не потеряв ни одного солдата.

– Но войскам нужно оружие, лошади и провиант. Крестьяне на разоренных землях еще не успели встать на ноги. Кто даст денег нищему королю на решение этих проблем? - насупился старый Норай.

– Зур. Гильдия предоставит немного ржавого лома из своих запасов. А в обмен на свободную торговлю ссудит короля золотом. Достаточным, чтобы вся эта раскрашенная гербами толпа убралась на север готовиться к новой войне.

– После чего мы выстроим из их тел неплохой барьер между Ордой и нашими землями.

– Совершенно верно, господа. Нам лишь осталось обсудить в деталях это предложение - и можно начинать подготовку придворных. Думаю, звон золота и дружеское расположение соседей позволят королю приструнить подданных. А когда они все вместе закопаются в проблемах Приречья, мы сможем договориться, как именно поделим оставшиеся земли…

***

– Чтобы ты жрал конский навоз до скончания веков!

Коротконогая скамейка мелькнула в спертом воздухе и с треском опустилась на спину кочевника, увлеченно долбящего чье-то лицо в куча-мале. Охнув от удара, пострадавший завалился на сгрудившиеся перед ним тела. Радостно взревев, удачно атаковавший боец сиганул следом.

Застывший в углу широкой юрты, почтенный Кашем-хан с интересом наблюдал за дракой. Судя по блеску внимательных глаз, происходящее искренне его забавляло. Сидящий справа Ахпа-бэ подлил старику горячего чая и неодобрительно покосился на сгрудившихся кочевников:

– Вах-бэй, совсем голову потеряли. Охродо-баз расстроился, что совет ханов не готов еще выбрать нового хата-хана. И пленных он мало пригнал. И золота не собрал сколько хотел. Сплошные расстройства у него.

– Кстати, где он сам?

– Как я вижу, в самом низу, вон его сапог виднеется.

– Как бы не придавили уважаемого хана, позору не оберемся… С другой стороны, разнимать их пока рано, пусть еще побарахтаются. Глядишь, и поутихнут чуть-чуть после доброй драки.

Хозяин западного степного побережья поставил опустевшую пиалу на плотный войлок и поцокал языком, одобряя действия одного из бойцов, ловко свалившего пару соседей по потасовке, которые вздумали покинуть куча-малу. Уважаемые ханы многочисленных кланов сдали оружие при входе, поэтому можно было не опасаться, что разгоряченные схваткой мужчины прирежут кого-либо. Пусть потешатся, выместят злобу на выдуманные и реальные неудачи прошедшего похода. Тем временем Кашем-хан наклонился к бывшему главнокомандующему:

– Совет ханов одобрил твои действия. И хорошо, что недовольные сейчас кричат. Мы заранее сможем узнать, кто будет помехой нашим планам.

– Но большая часть пока молчит, и мы не знаем, чью сторону они примут весной.

– Нашу. С Охродо-баз пойдут идиоты, мечтающие лишь о грабежах и убийствах. Те, кто с трудом удерживает власть в своих кочевьях. Кому надо утвердиться любой ценой. А таких от силы с десяток наберется. Сколько они посадят на коней? Три тысячи, четыре? И предложение нашего большого друга о повторном набеге по проторенным тропам интересно лишь неудачникам. Вечно им кто-то мешает. Мешает захватить вдоволь золота, рабов и скота. Другие вернулись из похода с удачей, а они лишь коней загнали на чужих дорогах.

– Нельзя на старые земли набег организовывать. Нас там уже ждут. Ополченцы, переброшенные в спешке легионы. Только людей зря потеряем.

– А мы и не пойдем,- засмеялся Кашем-хан.- Это наш недовольный друг мечтает снова пощупать за вымя восточные земли. Вот пусть и идет. Собирает всю недовольную шваль и штурмует укрепленные за зиму стены. Заодно отвлечет внимание от нас.

Свалка в центре юрты распалась на небольшие группы, устало махающие кулаками. Похоже, что хозяину не придется разливать ледяной водой сцепившихся противников. Все же не выпасы делят, а лишь выясняют, кто летом больше прославился. Пошумят еще и успокоятся. Через полчаса можно будет подавать жаркое, кумыс и отмечать примирение.

Ахпа-бэ жестом подозвал слугу и отдал несколько распоряжений. Потом пригубил свой чай и вздохнул:

– Три золотых проиграл. Надеялся, что Охродо-баз до конца схватки на ногах простоит, а его почти сразу свалили.

– Не стоит печалиться. Надо лишь, чтобы он собрал потом разбежавшиеся мысли и узнал, как ты на него надеялся… Какая жалость, такой большой человек - и так мало ума. Зато без меры спеси и наглости. Думаю, он еще успеет рассказать всем вокруг, как ты его уважаешь и веришь в его силы, раз ставишь столько золота на безмозглый бурдюк с салом.

– И тут же потребует, чтобы его уважали не меньше и отдали всех степных воинов под его руку.

Молодой хан лишь покачал головой. Удачно законченный поход поднял его авторитет на недосягаемую высоту. Даже неожиданная контратака имперского легиона не смогла помешать степнякам вернуться домой, лишь потрепала растянувшиеся обозы, отбила больше тысячи рабов и унесла жизни пары сотен неудачников. Остальная Орда успешно оторвалась с награбленным от преследователей и ушла в степь.

В многочисленные бедные кланы потянулись послы, нагруженные разнообразными товарами. Молодой хан щедро одаривал любого в степи, кто попадался ему на пути. И повторял одно и то же: в летнем походе его знамена примут любого воина, способного держать в руках оружие. А в случае гибели кормильца семье погибшего выплатят положенную долю добычи. Не успели метели засыпать снегом кочевья, как Ахпа-бэ уже был готов отправить в набег более двадцати тысяч человек. Кроме того, под руку удачливого хана попросились несколько сильных семей, готовых смирить гордыню ради несметных богатств, которые были обещаны великим воином. Тот же Талабек-бэ пообещал привести пять тысяч отлично тренированных и вооруженных бойцов. И не он один уже положил ритуальный кинжал к ногам хозяина юрты, признавая его старшинство в будущем походе.

Перед Кашем-ханом поставили широкое блюдо, на котором шипели раскаленным маслом огромные куски баранины. Вдоль стен заспешили многочисленные слуги, расставляя перед гостями разнообразные угощения, меняя опустевшие кувшины с вином и кумысом и подавая влажные полотенца драчунам, которые медленно возвращались на свои места. Старик подождал, пока наполнят его кубок, и тихо сказал застывшему рядом вождю:

– Тот, кто мечтает о пустой славе и готов ради тотема хата-хана рвать глотки соседям, не сможет привести войско к победе. Охродо-баз сегодня еще не раз будет кричать о своем величии, а несколько подпевал будут искать неудачи в твоих действиях. Жадность погубит их всех. Весной ни меня, ни других серьезных ханов не будет на общем сходе. Пусть объявляют новый поход. Пусть вновь идут на побережье. Мы же соберем преданных людей и ударим в другом месте.

Ахпа-бэ взял в руки острый кривой нож и отрезал кусок сочного мяса. Бросив быстрый взгляд на гомонящих гостей, так же тихо ответил:

– Летом. Соберем войско ближе к твоим юртам и атакуем.

– Крикуны пойдут в набег в конце весны. Почему не ударить одновременно? - удивился старик.

– Мы постараемся, чтобы имперцы узнали, как много войск собирается в набег. Пусть думают, что мы идем вместе. Тогда они дождутся первого удара и перебросят свободные легионы навстречу новому хата-хану. Пока у восточного побережья будет литься кровь, мы успеем собрать тысячи на западе и подготовимся к штурму. Войдем на имперские земли и останемся там навсегда. Пусть старые кланы мечтают лишь об успешном набеге. Я же хочу обложить данью и Арулер, и Альт-на-холмах. Ослабленные изнеженные легионы не смогут помещать нам. Мы вспорем брюхо империи и заставим императора отдать нам эти земли вместе со всеми богатствами.

– Ты уверен, что у нас хватит сил? Одно дело промчаться по мощеным дорогам и захватить щедрую добычу. И совсем другое - захватить крепости и отбивать потом атаки отлично подготовленных войск.

– Поэтому мы не будем убивать ни императора, ни свору его прихлебателей. Мы пообещаем, что не тронем их дома, сады и рудники. Думаю, что ради своих личных интересов люди в белых одеждах откажутся начинать многолетнюю войну. Ни на троне, ни рядом с ним нет сейчас человека, способного ради будущего империи обнажить меч и драться до последнего солдата. Они пожертвуют нам малую частью государства, чтобы удержаться у власти и править оставшимся. И это будет началом их конца.

– Но легионы?

– Я знаю, как мы победим легионы.- Хан отправил мясо в рот и запил все щедрой порцией кумыса. Прожевав, он улыбнулся старику: - Я только что вернулся с южной границы. Эльфы объединились, оставив в прошлом кровавые распри. Они вынуждены были собрать все силы на западном побережье, где ощетинились бесконечными крепостями. Но они не забыли удар, что обрушила на них империя. И они хотят присоединиться к нашему походу. Совместная победа смоет кровью бесчестие Варра-лор. Восемь тысяч отборных бойцов с метательными машинами готовы встать под наши знамена. С такой силой наша конница перемелет любые легионы на западной границе.

– Эльфам нельзя верить,- зашипел Кашем-хан.

– Я и не собираюсь им верить. Длинноухим мерзавцам позволено будет лишь умереть во славу наших тотемов. Пусть громят имперские войска, пусть проливают кровь. Мы воспользуемся их лучниками и пехотинцами подобно тарану, взломав оборону врага. Уничтожив тысячи солдат, эльфы вернутся домой, покрыв себя славой. А мы останемся на захваченных землях, чтобы наши дети правили потом всей Южной империей…

* * *

Разъяренный кабан вылетел из кустов неожиданно для охотников. Взломав копытами твердый наст, зверь рванулся на редкую цепь загонщиков, проваливаясь по грудь в снег при каждом прыжке. Замерший сбоку от кабана Глэд примерился и с силой метнул тяжелое копье с широким лезвием. Блеснув полированной сталью в ярких солнечных лучах, копье вонзилось в заросший густой шерстью бок. От удара секач покачнулся и надрывно завизжал. Сил великана хватило еще на один прыжок, но затем он зарылся черной грудой в снег и замер, окрасив кровью снег вокруг.

Пятная звенящий от мороза воздух горячим дыханием, к остановившемуся рядом с кабаном Глэду подошел ящер. Поудобнее перехватив короткое копье, он с силой вонзил его в голову поверженного зверя, завершая охоту. Затем оскалился в сторону друга:

– Тебе надо было в охотники идти. Как он след ни путал, ты дважды напрямую отряд выводил. И сейчас лучше всех позицию занял и с первого удара добычу свалил… Удачливый и умный охотник у нас в цене. Любой клан с радостью примет.

– Удачливый - это хорошо,- согласился Безглазый.- Мне удача на охоте не помешает. Большая охота предстоит. И второго удара нанести не выйдет, надо с первого попасть.

Шип ловко выломал огромные клыки и подал их Глэду. Затем выдернул оба копья и передал подбежавшим загонщикам. Оставив их свежевать тушу, отошел чуть в сторону, поманив за собой гостя.

– Значит, не передумал? В гномьи норы пойдешь?

– Да, побратим. Это мой путь. В глубины камня, до самого конца.

– Жаль. Оттуда никто из живых не возвращался. Но не Мне тебя отговаривать… Орки весточку подали. Их разъезд встретит тебя на краю болот. Сменные кони и сопровождающие до самого Города павших. Повидаешься с вождями и дальше отправишься.

– Если только колдуны не перехватят.

– С какой стати? - удивился ящер.- Шаманы снова в почете, да и мало их осталось, чтобы грязью воду мутить. Ты с нами в одном строю бился, за любое паршивое слово в твой адрес можно собственные кишки до гор размотать. Многоголовый степь под свою руку собрал, все кланы теперь его слушают. Несколько лучших воинов походными вождями выбрали, войско готовят. Обещают через десять лет захваченные земли на востоке отбить. А потом снова людей на крепость испытают. Как раз молодняк подрастет, гномьи доспехи примерит, метательными машинами пользоваться научится.

– Это уже без меня, достаточно я мечом рядом с Усыпальницей помахал. До сих пор зеленое марево перед глазами всплывает.

– Про зеленый туман лучше у своего приятеля спроси, он по ночам его отблесками пугает. А насчет битвы согласен, и я до сих пор по ночам из «скорпиона» дружинников с коней ссаживаю.

Глэд глубоко вдохнул чистый воздух и спросил, глядя на раскинувшиеся перед ним заснеженные острова:

– Если мохнатые заваруху устроят, пойдешь?

– На поххоморанцев не пойду, как-никак соседи. Не хочется с ними совсем отношения портить. А на болотников или чернокрылых с удовольствием схожу. Пора нам и своих короткохвостых трехлеток натаскивать. Кто выживет, добрым воином будет. Воины же речному народу понадобятся. Не оставят болота в покое, слишком много желающих здесь хозяйничать. Да и не простят нам люди, что мы власть вернули и побережье обратно отбили. Не завтра, так через десять лет воевать придется.

Безглазый лишь кивнул. Действительно, не было еще случая, чтобы люди прощали нанесенные обиды. Как самим кровь пускать, так это лишь в радость. А за ответную оплеуху будут мстить при первой возможности, если не сгинут раньше под мечами вероломных соседей.

– Орочий разъезд, говоришь? Это хорошо. Быстро доберемся. Давай завтра прощальный пир устроим и будем собираться. Дорога зовет…

* * *

Поплотнее запахнув теплый плащ, Мим с грустью разглядывал мрачные стены Нарвела. Поднявшийся по реке караван выгрузил пассажиров, и сейчас их досмотром занимались неулыбчивые наемники, внимательно читающие документы у каждого из вновь прибывших. Поздно спохватились, умники. Надо было сторожить соседей до того, как нежить вырезала огромный город. Мим дождался своей очереди и подал подорожную сержанту, продолжая разглядывать затянутые строительными лесами стены.

– Чем намерены торговать? - подал голос солдат.

– Раньше кожи возил. Но как компаньон здесь сгинул, так торговля и остановилась. Придется в столицу возвращаться, заново лицензию выкупать,- отозвался охотник Хранителей, повернувшись к наемникам.- Может, лесом займусь, если денег хватит на севере лесопилку купить.

– А сюда возвращаться не собираетесь?

– Нет уж, хватит. Хвала богам, что счетовод проворовался в порту, поехал с ним разбираться. А так бы сгинул вместе с приятелем.

– Это точно,- вздохнул сержант, вернув бумаги,- Никто не уцелел, даже детей мертвецы не пощадили.

Шагая по мощеной улице, Мим вглядывался в возрождающийся город. Народу мало, меньше трети от прежнего. И на улицах все больше солдаты и ополченцы. Но королевство не оставит без присмотра столь выгодное место. Ремонт к лету закончат, поставят сильный гарнизон, оплетут все дороги мобильными разъездами и не дадут нежити ударить повторно. Наемники Зур ребята тертые, второй раз по лбу никому не позволяют бить. Скорее, сами так ответят, что чужие кости по всей округе собирать годами придется.

Повернув к обновленному трактиру, Мим решительно толкнул тяжелую дверь. Перекусить, после чего можно на рынок, к ратуше. Там узнать насчет каравана на север, к столице. Оттуда на запад, мимо Тараллела и до самого побережья, в столицу могучего Поххоморанского царства. Где оборвались следы неразлучной ныне парочки: кандидата на место Хранителя и его мертвого сопровождающего. Именно там охотник начнет поиски, которые приведут его к намеченной цели. Откуда все началось, там все и закончится…

* * *

– Пусть степные дожди напоят нас силой, ветры споют нам свои песни, а враги рассыплются в прах под копытами коня!

Огромный орк с седой шерстью поднял щербатую чашу над пламенем жаркого костра. Гости ответили тем же. Застывшие по бокам от вождя две молодые орчихи степенно дождались, когда Хмурый допьет кумыс, и подали широкие ножи для разделки мяса. Добрая сталь для того, чтобы накормить дичью друга, разделившего с тобой кров в этот вечер. Хотя той же сталью можно легко вспороть брюхо глупому человеку, подвернувшемуся на пути. Хороший нож для любого дела пригодится.

Бывший вождь Диких племен набил пасть жареным мясом, поглядывая на сидящих напротив него гостей. Человека с пустыми глазницами он хорошо знал. Безглазый спас двух малышек, единственных оставшихся в живых из Дикого клана. И не просто отбил у людей, но и сумел вернуть вождю, чем заслужил его расположение. Потом была черная ночь, где человек сплясал пляску смерти вместе с нежитью, и кровавая битва, в которой многие сложили головы. Но Глэд не только остался в живых, он еще бился в первых рядах и заслужил право свободного перемещения по степи, дарованное лично Многоголовым. Можно сказать, что необычный человек превратился в дальнего родственника. Многие из орков его на ужин не пригласят, но пальцем точно никто не тронет. Хотя тронь такого - можешь и без руки остаться.

А вот скелет напротив, окутанный пахучим дымом из курильницы, на глаза Хмурому раньше не попадался. Как объяснил Безглазый, неизвестный воин успел за свою жизнь пролить немало крови, закончив свой путь среди холодных скал Перешейка. Там вновь обращенный покойник возглавил собранную в пещерах армию и крепко потрепал королевство Зур, уничтожив крупный пограничный город. Теперь откинувшийся на подушках скелет дремал, пригасив зеленое мерцание глазниц. Похоже, долгое путешествие по заснеженной степи утомило восставшего из Мрака.

Закончив с мясом, орк вытер лапы о широкую тряпку и еще раз поднял наполненную чашу:

– За нас. За выживших в боях назло всем недругам. И что-бы так и продолжалось.

Глэд с удовольствием отхлебнул горячего хмельного напитка и откинулся назад, похлопав по туго набитому животу. Хозяин кормил на убой, не давая возможности перевести дух между сменами блюд. Посмотрев на пояса молчаливых орчих, слабо улыбнулся:

– Вижу, что времени вы даром не теряли. Старые мечи сменили на новые. Выросли за год, как я понимаю?

– Да, дядя Глэд,- отозвалась Шонголом.- Но твой подарок не потеряли. Как только в наших юртах запищат дети, они унаследуют острую сталь. Мы воины, наш путь выбран на века.

– И хорошо, не хочу услышать, что нить вашей жизни прервалась чужой рукой… Секиру гномы ковали? - Глэд показал пальцем на широкое лезвие, закрытое украшенным кожаным чехлом.

– В бою на Усыпальнице взяли. Потом Торопыга в гостях у бородатых была, они лезвие проковали еще раз и руны наложили. Мне положено хорошим оружием владеть, я щит за вождем ношу.

– Личная помощница? - Глэд улыбнулся.- И за что такое уважение? Не за проделки, я надеюсь.

Хмурый радостно оскалился и взъерошил шерсть у любимицы.

– За проделки я ей плетей всыпал. Устроила личный набег с молодняком, как только старшие зазевались. Но теперь военное дело хорошо знает. А на мечах с ней только гвардейцы рубятся, другие уже не рискуют.

– А чем вторая одаренная мной занимается? Очень уж вышивка у нее дорогая на жилетке, я такой раньше и не видел нигде.

– Я с камлателями тайными тропами хожу,- тихо отозвалась Торопыга. Черные бусинки ее глаз ловили отблески яркого огня.- Травы изучаю, заклятия древние. Учу языки тварей ночных и запахи демонов. А еще с гномами общаюсь, когда караваны к ним уходят.

– И как успехи? - заинтересовался Безглазый.

За маленькую колдунью ответил вождь, с гордостью ткнув пальцем в связку амулетов на украшенном бисером шнурке:

– Не успею я еще к червям отправиться, как она в совете шаманов сядет. И лет через двадцать сама начнет бубноголовыми заправлять. Всю силу клана унаследовала, ни капли не растеряла.

– Я рад за вас,- умиротворенно произнес Глэд, глядя на орков.- Надеюсь, что и боги, и демоны не запутают ваши судьбы в смертельный клубок, дадут возможность жить согласно законам степи.

– Никуда не денутся,- усмехнулся Хмурый.- Мы теперь твердо на ногах стоим, любому демону хвост оборвем, если чудить начнет.

Закончив с ужином, вождь добыл безразмерный кисет и широкую потертую трубку. Выпустив пару густых клубов дыма, он с интересом спросил:

– Куда дальше путь держишь? Ящеры про горы сказали. Это так?

– Да. Нужно там знакомых повидать и к Хранителям наведаться.

– К покойникам лучше не заглядывать,- вздохнул орк.- Они в последнее время злые без меры. Почем зря нервы треплют.

– Ничего, перетерплю,- хмыкнул мужчина, собрав кучу подушек и устраиваясь поудобнее.- Хочу им несколько вопросов задать, с глазу на глаз. Путь мой близится потихоньку к концу. Пора раздать долги.

– Ну как знаешь,- не стал спорить вождь.- Но в дорогу все равно лишь через неделю сможешь отправиться. Многоголовый хочет с тобой повидаться. Послезавтра с охоты вернется, потом с шаманами пообщается и нас позовет. Не заскучаешь?

– Не должен. Посмотрю, как твоя гита мечом и топором владеет. Да с будущей хозяйкой шаманского круга пообщаюсь, может, что дельного про демонов ей расскажу.

– И хорошо. А потом вас с караваном отправим. Как раз с мясом караван готовим, вот до самого города мохнатых коротышек и доберетесь. Безопасно и сытно. И Торопыга с вами будет, не заскучаете.

Глэд согласился. Действительно, лучший способ путешествовать по заснеженной степи: с сопровождающими и в хорошей компании. Подперев голову рукой, лишь произнес:

– Правда, у нас третий может объявиться. Не скажу, что приятный собеседник, но пользу пока приносит.

– Это кто еще? - удивился орк.

– Ты его должен знать. Маленький и противный, старательно тебе жизнь отравлял в нашу прошлую встречу.

Хмурый задумался, стараясь разгадать загадку. Долго сосредоточенно пыхтел трубкой, потом расхохотался:

– Надо же, ты и этого демона заставил плясать под свою дудку! Я из-за него лапу обжег, как сейчас помню. Вот чудеса так чудеса. Куда ты ни приходишь, там мир меняется… Пусть прилетает, я его хорошим вином напою. Главное, с собой забрать не забудь, а то осерчаю и прибью хвостатого путаника.

– Колонга убить трудно,- буркнул Фрайм, дремавший до этого момента.

– Я сумею,- уверенно ответил орк.- Первым делом, как Торопыгу в учебу отдал, потребовал у шаманов подсказку. Как они хвостами ни крутили, а все же рассказали. Да и свои старые уроки вспомнил. И как только это крылатое безобразие сообразило, что я смогу его шкуру себе на половики пустить, тут же ускакало… Давно его не видел. Уже и забыл почти, как он зубоскалить горазд. Но на вечер у меня терпения хватит… Надеюсь.

– Вот и хорошо. Завтра вечером обещал появиться. Расскажет, что интересного в чужих землях происходит. Нам всем не помешает узнать, чем соседи дышат. А то устроят еще второй поход, назло всем духам степи.

Шонголом ласково погладила стоящую рядом секиру:

– Пусть приходят. В прошлый раз мы их в землю вогнали и в этот спуску не дадим. Орда силу не потеряла. Мы лишь сильнее и злее стали. Так что гостям рады…

* * *

Широкая деревянная дверь зашаталась под тяжелыми ударами. Грохот должен был разбудить весь этаж, не только постояльца маленького номера, вскочившего с кровати.

Перехватив поудобнее нож, Мим встал сбоку от двери и громко спросил:

– Кому неймется ночью людей беспокоить?

За дверью звякнуло железо, и грубый голос уверенно ответил:

– Именем закона! Розыск уроженца Патина, господина Мима, вольного торговца и верного подданного Поххоморана!

Одетый лишь в легкие домотканые брюки мужчина задумался на секунду, потом вновь повернулся к двери:

– А может уважаемый господин стражник, как я понимаю, показать мне бумагу с предписанием? А то давно я дома не был, вдруг теперь по ночам таким образом грабят постояльцев?

За дверью удивленно крякнули, потом невразумительно посовещались, и в щель между дверью и полом протолкнули лист пергамента. Все тот же голос с легкой ленцой добавил:

– Читай. И дверь открывай. А то к розыску добавим сопротивление властям и попытку побега.

Бросив взгляд на украшенную лиловыми оттисками бумагу, Мим мрачно открыл двери, куда тут же ввалились три стражника в теплых плащах. Старший группы, мятый жизнью здоровяк с толстым брюхом через ремень, забрал бумагу и недовольно буркнул, неприязненно рассматривая Мима:

– Одевайся. Тайная полиция с тобой пообщаться желает. И лучше, чтобы до места мы добрались без приключений. Сам понимаешь, твой сон нам неинтересен. А вот то, что нас в такое время разбудили и в город послали, очень почтенных стражников рассердило. Поэтому не зли лишний раз ни меня, ни моих людей.

Полуголый мужчина только вздохнул и стал собираться.

Длинную комнату освещал ярко горящий камин и четыре свечных огарка, оплавленными комками торчащие в грубо выкованном подсвечнике. Мим устроился на тяжелой дубовой скамье, которая протянулась вдоль облезлого стола, засыпанного мелкими крошками и остатками высохшей приправы. Напротив гостя в широком кресле развалился пожилой монах, с интересом разглядывающий кипу бумаг, сваленных перед ним. Бросив последнее из писем на стол, тучный хозяин дома ласково улыбнулся и спросил:

– Все как обычно, груда рекомендательных писем… Мне представляться? Или не забыли за год?

– Не забыл, брат Одтарио,- согласился Мим. Да и как забыть начальника тайной полиции, мелькнувшего несколько раз вдалеке, когда пара умных ребят организовывала великий поход в степь. Сколько тогда золота прошло через их руки, не сосчитать. А теперь один из умников превратился в неупокоенный скелет, а второй с грустью разглядывал безразмерное брюхо крайне опасного человека в рясе. Наверное, самого опасного в этом государстве.

– Вот и хорошо, господин торговец. Вы уж не обессудьте, что я вас в такое время позвал. Вы человек быстрый на сборы, могли вас утром и не застать, да… По делам к нам или поиздержались и решили за деньгами заглянуть?

– По делам, господин…

– Брат Одтарио, мне так привычнее. Ну или господин лоритарий.

Мим удивленно вскинул брови.

– Да, да. Заимствуем названия и должности у соседей без разбору. Хотя теперь с имперцами отношения у нас разладились, но звание личного помощника царя осталось. И, признаюсь, хорошо звучит. Господин лоритарий, хранитель здоровья и личного благополучия его величества.

Гость пожал плечами: лоритарий так лоритарий.

– По делам, значит.- Начальник тайной полиции почесал затылок.- А дела какие? Опять кого к Спящим потащите? Или Драконы деньжат занять послали?

Мим помолчал, затем ответил, тщательно подбирая слова. Хозяин пока не объяснил, зачем в такой спешке одинокого путника притащили к нему домой. И любая ошибка в ночном разговоре могла легко стоить жизни.

– Прошу прощения, господин лоритарий, но со Спящими я больше не общаюсь. Да и не осталось их больше, если я правильно осведомлен.

– Да неужели? - удивился монах.- Странно, у меня другие сведения. Ну да ладно, демоны с ними.

– А Драконье королевство я уже давно не представляю. Да и раньше, по большей части, лишь помогал в организации выгодных сделок и освоении степных земель.

– Ага, было такое, было. И все?

– Разумеется. Конечно, не за просто так, за некоторую долю в будущих доходах. Но сами знаете, чем поход закончился. Поэтому стараюсь теперь держаться подальше от холодных скал рядом с Приречьем. А то могут и не оценить моих стараний.

– Вот именно. Вы тогда при дворе неплохо примелькались. Я сильно удивился, что после битвы вас не вздернули где-нибудь по-быстрому. Можно сказать, удачливый вы человек.

– Может быть,- согласился Мим, предпочитая не спорить с хозяином. А тот почесал живот и снова улыбнулся. От его улыбки у гостя заныли зубы.

– Значит, новую жизнь начали. Где-то вдали от наших городов, как я понимаю. Больше года мне на глаза не попадались…

Монах неожиданно легко для своего немалого веса поднялся и прошел в полутемный угол. Вернулся оттуда с шуршащей картой, бросил ее на столешницу. Затем устроился поудобнее в кресле и устало продолжил:

– Должен признаться, я долго копался в этом деле. Может быть, слишком долго. Очень много всего намешали в кучу и ваши Спящие, и наши соседи. Но интересы государства потребовали, чтобы я распутал этот вонючий клубок и разрубил все запутанные узлы. И вам, господин фальшивый торговец, настоятельно советую говорить правду. Потому что время позднее, настроение у меня не благостное и отсюда легко можно отправиться как обратно в гостиницу, так и в подземелье. Там как раз место освободилось на днях.

Мим дернул краешком рта, но постарался ответить так, чтобы голос не дрогнул:

– Вы же знаете, что даже в прошлые года, когда я носил знак Ищущего, наш клан был верен короне и заботился о процветании государства.

– О, это я помню. Не счесть, сколько вы золота отсыпали в бездонные кошельки чиновников. Ради этих бесконечных поисков, разумеется.

– Вот именно, господин начальник тайной полиции. Мы лишь искали нужных нам людей и при этом не нарушали местные законы. Не шпионили, не подрывали торговлю, не помогали врагам Поххоморана. Мы всего лишь исполняли волю Спящих и искали людей с задатками магии.

– Чтобы потом убить. Я в курсе,- кивнул Одтарио.- Но потом вы и преданный вам наемник решили заняться личными делами и активно влезли в заваруху с великим степным походом.

– На стороне королевств, хочу напомнить.

– Разумеется. И как я знаю, сделали все возможное, чтобы поход закончился успешно. Что вам там обещали? Земли? Графство?

– Замок в Приречье и должность в городском совете,- не стал скрывать Мим.

– Отличная плата за верную службу. Беда лишь в том, что первый ваш работодатель посчитал возможным обмануть не только двух Ищущих, но и несколько королей в придачу. Не знаю, чем орки расплатились со Спящими, но повеселились мы прошлой зимой знатно.

– В том нет моей вины,- буркнул охотник Хранителей, уперев взгляд в потертую карту.- Мы лишь хотели закончить бессмысленную беготню за исчезающими тенями и подумать о старости.

Услышав последнюю фразу, монах расхохотался. Отдышавшись, махнул рукой и ответил:

– Да, как только мы пытаемся жить своим умом, тут же найдутся обиженные кукловоды. Не нравится этим ребятам, что их любимые марионетки обзавелись собственной волей и зажили, как им нравится. Кто же будет из горящего пламени раскаленные угли таскать?

Подвинувшись поближе, Одтарио порылся в бездонных карманах и достал тонко заточенную палочку.

– Ладно, ваш замок и беготня у Драконьего трона мне малоинтересны. Мало того, меня даже Спящие не так беспокоят. Мне кажется, что и они лишь марионетки. А настоящие хозяева спрятались где-то дальше. Хозяева, стравившие королевства со степью и устроившие бойню рядом с Усыпальницей.

Мим сглотнул, не решившись сказать что-либо в ответ. Похоже, начальник тайной полиции действительно распутал все грязные нити в этой безумной истории.

– Я должен охранять покой государства. И, заглядывая в недалекое будущее, вижу там две большие проблемы, в решении которых вы можете быть полезны.- Монах ткнул палочкой в застывшего гостя.- Я бы даже сказал, вам надо постараться стать очень полезным в решении этих проблем. Потому что только это делает вашу жизнь ценной в моих глазах. И, я бы сказал, гарантированно спасает от обвинения в измене и помощи врагам государства. Сами понимаете, верную службу Спящим никто не забудет. А с этими остатками древних магов у нас сейчас очень плохие отношения.

Острый конец уперся в черную кляксу на карте:

– Вот наша первая проблема. Город павших. Столица Орды, от которой мы не прикрыты ни рекой, ни крепостями… Мохнатые соседи имеют на нас зуб. И теперь наша задача сделать так, чтобы возможный летний набег отправился на юг, на восток, куда угодно, но не на Поххоморан.

– В походе были и наши войска.

– Совершенно верно. И теперь нужно убедить орков, что это было недоразумением. В прошлогодней битве участвовали отбросы, набранная на площадях рвань. Отборные войска не переходили границу. И не перейдут, если мы заключим дружеский союз. Поххоморану достаточно проблем в южных портах и на границе с ящерами, чтобы начинать еще одну кампанию в бескрайней степи. Мы даже готовы разговаривать о возрождении торговли, если это заинтересует дикарей.

– Значит, Драконы не получат нашу поддержку, если мы договоримся с Ордой?

– О какой поддержке может идти речь? - рассердился Одтарио.- В нашем мире ценят лишь сильных и успешных. Черно-красные проспали свою удачу, бездарно угробив сто тысяч человек рядом с горами. Если бы они вырезали мохнатых уродов и разрушили древнюю могилу, мы бы разговаривали с ними. А теперь нам приходится учить проклятый язык и договариваться с бандитами о перемирии! Дожили, люди предлагают мир оркам!

Одтарио долго сердито сопел, успокаиваясь после вспышки гнева. Затем поднял воспаленные от недосыпания глаза на гостя и отчеканил:

– Переговоры будут проходить втайне. И вы будете представлять несколько крупных торговцев, пожелавших обсудить взаимовыгодные предложения с Ордой. Ни о каком официальном посольстве и речи быть не может. Человек с рекомендательными письмами приехал выпить чашу-другую кумыса. Богатые люди хотят через него договориться о торговле. И эти богатые люди могут в случае успеха похлопотать при дворе, чтобы добрые отношения между соседями укрепились еще больше.

– И если этого человека сварят в котле с кипящим маслом, никто не обидится.

– Возможно. С другой стороны, в случае успеха этот человек будет нужен. Орки не любят новые лица. Сумеете завязать нужные знакомства и начать переговоры - сможете не бояться за свою шкуру. Наоборот, станете очень нужным и уважаемым человеком рядом с троном. К вам еще в очередь будут выстраиваться, чтобы своих родственников поудачнее пристроить в торговые караваны.

– Дожить бы до тех светлых времен.

– Доживете. Когда на кону стоит собственная голова, становишься очень расторопным. Я вам дам в помощники одного колдуна. Он учился у мохнатых шаманов и хорошо знает их обычаи. Старик умудрился остаться в живых во время битвы и будет вам подспорьем.

– Кхохолом? Врачеватель из Пяти Сестер?

– Отлично, вы его даже знаете… Конечно, ведь именно в этой крепости вы оставляли своих кандидатов!

Монах усмехнулся и добавил:

– Старик будет полезен. А если станет мешаться, можете подарить его оркам вместо шута.

Мим помолчал, обдумывая сказанное. Потом осторожно спросил:

– Это первая проблема. А вторая?

Указка поплыла над картой, и начальник тайной полиции стал называть отмеченные точки:

– Пять Сестер. Усыпальница. Приречье Шепорота и затем Нарвел. Перешеек. Южная империя. Земли эльфов. И снова южное побережье Поххоморана. Ничего не напоминает?

Гость криво улыбнулся и тихо ответил:

– Безглазый. Человек, которому выжгли глаза в подвалах Пяти Сестер.

– Совершенно верно. Ваш последний кандидат. Человек, оставляющий после себя руины и горы трупов. Человек, недавно вернувшийся в Поххоморан. И человек, которого видел наш пограничный разъезд на северной границе.

– Где? - подался вперед Мим.

– Здесь. Следопыты потом прошли немного по следу. Если они не ошибаются, его встретили орки, после чего вся веселая компания отправилась на восток. Не удивлюсь, если вы сумеете встретиться с ним в Городе павших. Заодно расспросите Кхохолома, что именно он сотворил с калекой той ночью.

– Что вам нужно от Безглазого?

– Того же, что и от орков. Мы хотим заключить с ним мир. Поххоморан не хочет воевать с этим человеком. Мы готовы предоставить ему право свободного проезда по нашей территории и даже готовы обсудить компенсацию, если его устроит. Но я не желаю, чтобы с его появлением у нас из могил восстали мертвецы или прилетела какая-нибудь мерзость с промороженных скал. Тем более что со своими мучителями он и сам уже поквитался.

Мим замолчал, мрачно разглядывая тонкие линии дорог и белое пятно с отметкой орочьей столицы посередине. Затем поднял глаза и встретился взглядом с Одтарио.

– Я найду его. Если Глэд отправился к оркам, я найду его там.

– Вот и хорошо. Сейчас вас проводят в приготовленную комнату, ваши вещи уже там. Утром мы встретимся еще раз и обговорим детали. После обеда вы с колдуном выезжаете до границы и дальше. Кони и десяток воинов сопровождения уже отобраны. Решите эти две проблемы и сможете спокойно обживаться на побережье Поххоморана. Никто больше вас не тронет.

В наступившей тишине было слышно, как потрескивают свечи и шумит ветер в трубе. Затем Мим тихо, но твердо повторил еще раз:

– Я найду его. Чего бы ни стоило…

Глава 7. ВЫБИТОМУ НА КАМНЕ - ВЕРИТЬ

Крепеж я поставил, как было велено. Но кто же знал, что порода просядет до того, как мы распорки под первые балки забьем? Поэтому свою вину не признаю и считаю, что назначенное наказание излишне сурово. Прошу восстановить меня в должности мастера и выплатить золотом долг, накопившийся за этот месяц…

Резолюция на жалобе: «Отказать, сослать дурака на разбор завалов. Назначить десять лет исправительных работ и ежемесячно брить бороду до окончания срока»

 Декабрь

Тяжелый клинок сверкающей тенью метался в лунном свете, пытаясь ужалить человека. Но тот играючи парировал любые удары, не забывая отвечать резкими и неожиданными контратаками. Взмокший орк упрямо старался достать противника, не обращая внимания на многочисленные порезы, но ничего не мог противопоставить безупречной технике Глэда. На любой удар тот отвечал ударом, легко ставил блоки и без труда пробивал любую защиту противника. Отлично сбалансированный меч с легкостью парировал выпады и жалил в ответ. Боец, уверенно застывший в центре утоптанной площадки, совершенно не был похож на начинающего воина, который год назад впервые вышел на тренировочную площадку против орков.

Рядом со вкопанным в промерзшую землю столбом вольготно развалился колонг. Удобно устроившись на толстой войлочной подстилке, он насмешливо поглядывал на площадку, где Безглазый проверял на крепость очередного гвардейца. Отбив стремительный удар, Глэд неожиданно развернулся и ударом ноги в живот просто выбил противника в гомонящую толпу. Скрючившийся орк выронил оружие и не смог продолжить бой. Его недовольные товарищи заорали и потребовали продолжения, махая лапами и крича от переизбытка чувств. После короткой перепалки в круг выбрался, очередной претендент. Мужчина темвременем напился и окатил себя остатками холодной воды из ковша.

Великий вождь объединенных племен, оседлавший брошенное на помост седло, лишь крякнул и бросил тусклую золотую монету в плетеную корзинку. Колонг взглянул на засыпанное золотом дно и с усмешкой почесал черное лоснящееся брюхо.

– Третий час скачет. Должен же он от усталости свалиться когда-нибудь,- буркнул недовольно Многоголовый.

– По золотому за каждого бойца, как договорились,- отозвалась тварь, вдыхая морозный воздух.- Скажи, как надоест, пойдем ужинать.

– Может, кто из шаманов его поддерживает? - нахмурил брови вождь. Скосил глаза на Торопыгу, закутанную в волчью шубу, потом на увлеченного схваткой старика-шамана в разноцветном халате.- Хотя я бы почуял. Хоть колдовать и не умею, но магию бы учуял…

Колонг лишь крякнул: очередное огромное мохнатое тело кувыркнулось за пределы круга. Прищурившись, Брат Теней окинул взором черное небо, колючие звезды и хрипло рявкнул:

– Эй, костолом! Пошли есть, брюхо с голода свело! Да и замерз я уже!

Глэд лишь рассмеялся в ответ. От разгоряченного тела поднимался пар, мокрые брюки облепили жилистые ноги. На левом плече тянулась неглубокая царапина, но в остальном необычному бойцу удалось избежать каких-либо ран.

Не дождавшись ответа, зверь фыркнул, подцепил корзинку и ткнул в бок молодую колдунью:

– Торопыга, пойдем. Этому безмозглому человеку еще не надоело железками махать. Он успел сломать уже две секиры и затупил с пяток мечей, но все не успокоится. Дай ему волю, до утра будет ерундой заниматься. А я хочу есть. После обеда ни крошки не перепало.

– Ты сожрал утку и казанок плова! - восхитился Многоголовый, краем глаза оценив следующего кандидата на поединок.

– Твои шаманы слопали больше,- тут же огрызнулся зверь, продолжая теребить пояс Торопыги.- И пока они от безделья в бубны стучали, я успел пробежаться от Драконов до империи и обратно.

Колдунья быстро поднялась, подхватив колонга за брюхо, как кошку-переростка. Тот, довольный, свесил лапы, не забывая при этом цепко держать корзинку с заработанным золотом. Покачав головой, вслед за ними пошел и вождь, в задумчивости почесывая заросший затылок. Догнав Торопыгу, Многоголовый подергал зверя за хвост:

– Барана зажарю для тебя. Целого барана, только объясни, как у него это получается?

– Барана? - Колонг побренчал золотом и решил не играть в молчанку.- Это он после возни с демонами изменился. Насосался какой-то дряни, вот дурная сила и проявилась. Умнее не стал, а восстанавливается быстрее любого колдуна. Пока твои гвардейцы мечами машут, он успевает раз ударить и отдохнуть. Еще разок ударит и снова отдыхает. Жульничает, я бы сказал.

– И сколько он так может? - удивился хозяин Орды.

– День или два. Потом неделю отсыпаться будет. Но это если один на один драться. Против группы сможет час рубиться, затем свалится. Ну а против десятка арбалетчиков ему не выстоять. От залпа в упор никакая выносливость не спасет.

– И чему только у Тьмы не учатся,- завистливо пробормотал Многоголовый.- Может, и мне попробовать?

– Ага. В котле с заклятиями искупайся, шкуру с мясом на память демонам оставь и вперед, костлявым мертвяком под луной прыгать,- хмыкнул колонг, принюхиваясь к долетавшим из юрты запахам.

Откинув полог, хозяин пропустил гостей внутрь и шагнул следом:

– Нет, я уж лучше без зелья обойдусь. Мертвому жить плохо. Ни на коне в удовольствие не поскачешь, ни самку не покроешь. Тоска сплошная.

– Похоже на то,- согласился Брат Теней, забираясь в середину костра.- Поэтому Фрайм чужой город и спалил, лишь бы развлечение себе найти.

С улицы заглянул охранник. Найдя глазами вождя, он молча кивнул головой и вернулся назад, к взорвавшейся криками толпе.

– Караван готов. Завтра с утра выступаете. Торопыга вас проводит до места. Ей с гномами надо будет пообщаться, припасы отдать и заказанное оружие обратно привезти,- устроился рядом с огнем вождь.- Шаманы обещали, метель стихнет и морозов пока сильных не будет. Хорошо доберетесь.

– Надеюсь.- Колонг попробовал на зуб раскаленный уголек и бросил его себе под ноги.- А то как в гости к вам ни попадаю, все снег да холода. Можно подумать, я у себя во Тьме отогреться успеваю.

– А золото тебе зачем? Демоны за золото не торгуют.- Хозяин жестом велел слугам, чтобы подавали блюда с горячими закусками.- Я бы еще понял, если бы ты у нас что полезное купил. Лук или амулет какой.

– Вот еще! - фыркнул зверь и оскалился: - Тебя никто спорить не подбивал, сам напросился. Что до золота, мне пригодится. Это Безглазому или мумии сушеной монеты ни к чему, они ради идеи в холодные горы подались. Что поделаешь, шебутные люди, лишь бы бежать куда-нибудь, глаза выпучив. Ничему не научились - что живой, что мертвый. А я на заработанное у гномов доспехи прикуплю. С резьбой и рунной вязью. Не тебе одному железом при ходьбе греметь, пора и мне обновками обзавестись.

– Дожили, мелкий демон в доспехах. Рассказать кому - на смех подымут.

– Ну все когда-то случается впервые… Кстати, где мой баран? - И колонг похлопал себя по впалому брюху.

* * *

– Герцог Адрэ с семейством! - сипло объявил церемониймейстер, громыхнув жезлом о пол. Этим долгим вечером старик сорвал голос, представляя бессчетных гостей.

В огромном тронном зале было не протолкнуться. На объявленный бал съехались тысячи аристократов, не забыв прихватить многочисленных домочадцев и дальних родственников. Гвардейцы в черных нарядах с трудом направляли потоки людей из зала в зал, пытаясь придать скученной толпе некое подобие порядка. Двумя этажами ниже уже успели остановить несколько драк, когда кто-то из благородных господ назло соседу оттоптал ему ноги. Но, несмотря на столпотворение, никто не собирался уходить раньше полуночи. В толпе живо обсуждали многочисленные слухи и спорили о будущих назначениях при королевском дворе. Самое время воспользоваться поводом и напомнить о себе молодому королю.

Огромная черная драконья морда скалилась на застывших у противоположной стены послов. Одетые в цветные парадные одежды представители соседей привели с собой множество помощников, создав балаганную кучу в дальнем углу зала. Вежливо раскланиваясь с бесконечной чередой посетителей, дипломаты не забывали следить во все глаза за фаворитами, сгрудившимися рядом с троном. Большую часть из них уже скупили с потрохами, и теперь поххоморанцы и болотники упорно состязались друг с другом, высчитывая политический вес продавшихся аристократов.

Укрывшись за спинами коллег, господин Ильгерус вслушивался в гул толпы. Сегодня королевское окружение предпочло смеяться над кривлянием шута и оценивало вереницу разнаряженных дочерей баронов, всеми силами старавшихся задержаться в тронном зале. Можно их понять: или девушка сама сумеет заинтересовать перспективного и богатого молодого человека, или родители подыщут старую развалину с мешком золота в пыльной кладовой. Редкий королевский бал предоставляет отличный шанс поймать удачу за хвост.

Посол королевства Зур понимающе улыбнулся и перевел взгляд с кружевных пышных платьев на короля. Его величество Лагшир-второй с гордостью восседал на троне, величественно кивая в ответ на бесконечные здравицы в его честь. Больше всего новому повелителю нравилось, когда его сравнивали с прославленным предком, громившим орков в древние времена. Судя по всему, новый герб и запутанная родословная должны были мобилизовать Драконье королевство на великую войну против страшных северных орков.

По крайней мере, именно об этом объявил Лагшир-второй сегодня утром, открывая прием. Украшенные позолотой доспехи, длинные завитые волосы и зычный голос - все внушало радость набившимся в зал подданным. В части пускания пыли в глаза новый король преуспел с лихвой. В остальном его величество был полным болваном. За абсолютную безграмотность в вопросах управления государством его и ценили тайные правители королевства, решившие посадить на трон покорную марионетку. Вот только сцепившиеся между собой графы, герцоги и бароны не понимали, что их бесконечные заговоры мало кого интересуют. Судьба королевства уже решена, и доверенные лица истинных правителей спрятались за одеждами послов.

Сквозь гул разговоров донесся смех и аплодисменты очередному шутовскому кульбиту. Господин Ильгерус похлопал вслед за остальными и скосил глаза на соседей. Поххоморанцы договорились о вековой аренде захваченных земель и теперь спешно перебрасывали войска в городские гарнизоны. Болотники никак не могли закончить размежевание полей рядом с переданным городом. При этом оба государства упорно толкали короля на север, где вместе с наемными частями Зур он сможет поквитаться с мохнатыми дикарями. Ради будущей войны ненасытные повелители западных и восточных пределов даже отдали Торговой гильдии почти без споров остатки королевства. Дружины баронов и легионы Зур настойчиво подталкивали в степь проливать кровь за чужие интересы.

Вот только его величество Солнцеликий вовсе не собирался терять людей в кровопролитных схватках. Да, через год или два Приречье станет одной из провинций могучего государства. На берегах великого Шепорота появятся новые крепости, надежно закрыв границу от возможных набегов. А толпы крикунов отправятся далеко на юг, где сводное войско должно раз и навсегда решить проблему Перешейка. Именно там Драконьи дружины сложат свои головы, раз и навсегда похоронив в жарких песках и в глубоких ущельях саму идею о возрождении дряхлого королевства. Именно туда звонкое золото направит черно-красные знамена. С Перешейка началась история Драконов больше двух тысяч лет тому назад, на Перешейке она и закончится. И никаких войн с орками, Торговая гильдия не намерена терять деньги в безумных предприятиях. Если соседям так хочется вновь ворваться в бескрайние степи, пусть оплачивают это кровавое веселье из своего кармана.

– Ваше величество, пора объявлять первый танец. В соседнем зале закончены выборы для вас дамы на сегодняшний вечер! - склонился в глубоком поклоне рядом с троном церемониймейстер.

– Действительно! - легко поднялся Лагшир-второй.- Засиделись мы сегодня, а гости ждут. Шута отправьте отдыхать, не стоит ему путаться у меня под ногами. С дамами я предпочитаю общаться без его помощи.

И, рассмеявшись собственной шутке, король поправил богато украшенную перевязь и прошел сквозь расступившихся гостей в соседний зал. Высокий и красивый повелитель государства, доживающего свои последние месяцы под лучами холодного зимнего солнца…

* * *

Четыре хмурых бородача замерли перед дверьми, окованными железом. В безветренном утреннем морозном воздухе тихо кружились мелкие снежинки и пятнали крошечными белыми кляксами густую шерсть орков, которые только что спешились после долгой дороги. К сторожам шагнула закутанная в густую волчью шкуру Торопыга и подала свиток, украшенный цветной тесьмой:

– Мой господин, хозяин Орды передает добрые пожелания нашим добрым соседям и верным союзникам. Мы пришли с обещанным караваном и дарами. Меня должны ждать.

С легким поклоном старший гном принял свиток и ответил, буравя тяжелым взглядом двух воинов, которые застыли за спиной шаманки:

– Огненный народ с радостью примет друзей. Палаты уже готовы, вас проводят. Советники со списками заказанных товаров и оружия ждут. Вот только этих людей вам придется оставить здесь. Город не примет чужаков.

– Вот это новость! - с легким оттенком напускной веселости воскликнул Фрайм, поправляя пояс с узким мечом.- Ты слышал, Безглазый? Бородатый пенек хочет нас оставить на морозе! И где обещанное тобой гостеприимство?

Глэд пихнул друга локтем в бок, но промолчал. Торопыга тем временем махнула остальным воинам каравана. Сбоку от центрального входа заскрипели скрытые ворота, и вереница саней начала медленно втягиваться в темный провал пещеры. Дождавшись, когда мимо нее важно прошагает последний из воинов, молодая шаманка обернулась и попрощалась:

– Как ты и просил, я оставлю вас. Надеюсь увидеться вечером.

Ворота закрылись, и перед стражниками остались лишь две высокие фигуры в теплых шерстяных плащах. Мужчина развязал горловину заплечного мешка и без малейшего почтения вытряхнул на снег сонного колонга.

– Подъем, обжора. Прибыли.

Зверь фыркнул и потянулся, хлопая тонкими крыльями. Чихнув, буркнул про себя что-то непотребное и взлетел на плечо к Глэду, тараща глаза на вцепившихся в оружие гномов. Безглазый шагнул вперед и тихо произнес:

– Мне необходимо встретиться с верховным магистром Верхних Ярусов, господином Гаттарамом.

– Нет такого,- буркнул седой гном и покрепче перехватил широкий топор.

– Почтеннейший, я могу ошибаться, но год тому назад господин Гаттарам был верховным магистром и не жаловался, на здоровье. Что с ним стряслось?

Гномы переглянулись, но все же решились ответить:

– Сослан на Нижние Ярусы за обман Большого Совета Огненного народа.

– Обман? - удивился Глэд.- Чтобы Гаттарам обманул Совет? Не может этого быть. И в чем же заключается обман?

– За помощь самозванцу, присвоившему себе имя Спасителя,- недовольно буркнул старший охраны. Было видно, что недоверие к его словам сильно обидело гнома.

В морозной тишине тихо послышался дребезжащий смех. Колонг с интересом обернулся к вцепившемуся в пояс наемнику, который старался не расхохотаться в голос.

– Ты слышал, колючий хвост?! Единственный замшелый пенек сумел правильно прочесть древние пророчества, а его за это загнали таскать валуны в самых дальних шахтах! О, демоны, ничего в мире не меняется. Везде одно и то же: дорвавшиеся до власти не желают признавать очевидного. Мир меняется, и лишь закостеневшие идиоты пытаются отрицать свершившееся.

– Эй, я бы на твоем месте попридержал язык! - вспылил гном.- Совет постановил…

– К демонам Совет! - взорвался Фрайм.- Мы пришли не к старикам, заросшим пылью в глубинах гор. Мы пришли к единственно мудрому гному, увидевшему свет истины во мраке лжи. Пропустите нас к Гаттараму!

Зашелестели вынимаемые из ножен мечи. Седой гном выставил вперед лезвие топора и медленно произнес, еле сдерживая бешенство:

– Вы живы лишь потому, что приехали вместе с нашими добрыми соседями. Но друзья орков - это не наши друзья. Убирайтесь, или мы прольем вашу кровь.

Глэд жестом заставил замолчать наемника, пытавшегося выкрикнуть что-то едкое. Затем шагнул вперед и все тем же тихим голосом произнес:

– Знаешь ли ты закон, стоящий на страже городских пределов? Поправь меня, если я буду неправ… Каждый, чье имя выбито на Пыльной плите в зале Павших Королей - имеет право вернуться домой. Хоть мастер любой из гильдий, хоть сам Спаситель. И тот, кто настаивает на этом праве, должен пройти испытание.

– Так гласит закон,- согласился гном, продолжая настороженно следить за каждым жестом Безглазого.

– Я считаю, что мое имя выбито на плите. Я требую, чтобы мне позволили поклониться вратам подземного города.

Гномы кратко посовещались, затем седовласый усмехнулся и ответил:

– Твое право. Надеюсь, ты не забыл, что неудачника ждет немедленная смерть?

– Я помню,- кивнул Глэд.

– Тогда мы позовем свидетелей, чтобы потом твой друг не кричал про обман и беззаконие.

Глэд шагнул назад, спокойно наблюдая за поднявшейся суматохой: сбоку от закрытых дверей появились новые стражники, которые быстро построились, охватив полукругом площадку с охраной и ступени. В лица незваных гостей уставились заряженные арбалеты, солнце заиграло яркими бликами на обнаженном оружии.

Фрайм осторожно тронул друга и прошептал:

– Ты уверен, что все правильно делаешь? Гномы отличные бойцы. Мы бы смогли смести эту четверку, но сейчас нас порубят на куски за несколько минут!

– Я не собираюсь драться. Поэтому нет необходимости терзать рукоять меча. Возьми лучше Брата Теней. А то скажут еще, что это он мне помогает.- И Глэд пересадил заворчавшего зверя Фрайму на плечо.

– Но что за испытание?

– Только гном или избранный Владыкой способен открыть входную дверь в подземный Город-государство.

– Гном? Но ты ведь человек!

– Совершенно верно. Вот только в мою грудь вплавлен амулет, выкованный из куска трона Владыки. Боюсь, эту толпу развеселившихся гномов ждет неприятный сюрприз.

И мужчина медленно поднялся по гранитным ступеням к запертым дверям. Подошел к тяжелым дубовым створкам выше его роста, коснулся ладонями потемневших от времени толстых фигурных колец рядом со скважиной замка. Старшина охраны посмотрел, как Глэд гладит металл, и обернулся к замершим рядом гномам:

– Вот так всегда, припрется очередной идиот, а нас потом в кровожадности обвиняют. Как только…

Безглазый легонько толкнул ладонью дверь, и седой гном не успел закончить фразу. Замок скрипуче защелкал, и тяжелые створки медленно разошлись, открыв освещенный факелами проход. Глэд повернулся к подавившимся воздухом охранникам и недобро улыбнулся:

– Говорите, господин Гаттарам по приказу Большого Совета сослан в дальние шахты? Ну что же, настало время напомнить Совету, чье место они занимают. И от чьего имени говорят.

Мужчина положил руку на рукоять меча и, широко шагая, устремился в глубь горы. Следом за ним легко взбежал по ступеням Фрайм и забухал коваными сапогами по каменному полу. Довольный колонг показал язык остолбенелым гномам и ехидно захохотал, хлопая от возбуждения крыльями. Перелетев на плечо к Глэду, колонг громко добавил:

– Эй, оживший ужас Огненного народа! Я буду тебе подсказывать дорогу! Мы с родней раньше тут часто играли в прятки, я каждый закоулок знаю.

Сбившиеся в кучу охранники и стрелки молча двинулись следом, стараясь выдерживать достаточное расстояние до идущих впереди гостей. На перекрестках кто-то стремительно убегал в сторону, чтобы как можно быстрее разнести нежданную новость. И когда гости подошли к спуску в центр Города, Верхние Ярусы уже бурлили…

– Они светятся! - испуганно прошептал один из пяти старейшин, до боли сжав высохшие кулачки.

Действительно, магические шары в зале Совета последние полгода светили вполсилы. На редких заседаниях приходилось даже развешивать многочисленные масляные светильники. Но сегодня как будто кто-то вдохнул новую жизнь в дремлющую магию. Яркий белый свет затопил зал, уничтожив привычные белесые тени.

Пять старейшин, пять великих гномов замерли рядышком за круглым столом, вперив взгляды в запертые двери. За их спинами сгрудились писцы, советники, главы гильдий Нижних и Центральных уровней. Застывшие в мертвой тишине гномы старались не дышать, пытаясь осмыслить обрушившуюся с заснеженной поверхности новость: Спаситель вернулся. Древние предсказания сбылись. Владыка прислал Огненному народу своего приемного сына, и пустующий трон обязан принять нового правителя.

Створки распахнулись, и к замершим гномам шагнул невысокий мужчина, с черными провалами глазниц, в потертой одежде и со странным зверем на плече. Короткие седые волосы сияли серебряным невесомым пухом в резком свете магических шаров. Худое лицо с многочисленными шрамами задубело под морозными степными ветрами. Бесконечная путаная вязь шрамов изгрызла жилистые руки, привыкшие держать смертоносное оружие. В зал Совета уверенно вошел воин, который знал цену жизни и смерти. Воин, познавший горечь утрат и радость истинной дружбы.

Шагнувший следом скелет в отполированной кольчуге с грохотом выдвинул тяжелый стул и уселся чуть в стороне. Фрайм подозревал, что ему предстоит увидеть фантастическое зрелище, о котором будут слагать легенды. И наемник не собирался пропустить ни слова из предстоящей беседы. Следом за гостями в зал медленно пробрались главы Верхних Ярусов и мастера бессчетных цехов, общин и землячеств. В широком коридоре за распахнутыми дверьми замерла толпа, которая молчаливо ловила каждый звук.

Глэд ссадил колонга на столешницу перед собой и внимательно рассмотрел каждого из правителей Огненного народа. Затем с интересом всмотрелся в древнего гнома, застывшего за спинами пяти: господина Буквоеда, главного хранителя Королевской библиотеки. Закончив осмотр, Безглазый задал вопрос, и его слова неожиданно громко прозвучали под каменными сводами:

– Я пришел повидаться с друзьями. С господином Гаттарамом, верховным магистром Верхних Ярусов, и господином Глонгом Быстроногим. Где я могу их увидеть?

– По какому праву…- начал было один из пяти, но Глэд его тут же прервал:

– По праву древней клятвы, что произнес последний из королей Огненного народа. Вы поклялись, что окажете любую поддержку избранному Владыкой. Вы поклялись, что встанете на его защиту. Вы поклялись, что его верные товарищи получат кров и хлеб, а их имена не забудут до скончания веков. Так это, господин Буквоед?

Старец долго молчал, неприязненно вглядываясь в чужака, но был вынужден ответить, услышав тихое недовольное роптание вокруг:

– Я помню клятву. В силу моего положения я обязан знать все связанное с нашей историей и записанное на древних плитах. Вот только с какой стати безродный бродяга считает, что сказанное относится на его счет?

– Тогда поправьте меня, если я ошибаюсь. Как там?…- Глэд опустил на секунду веки, затем распахнул пустые глазницы и начал мерно декламировать: «У Владыки нет любимцев, лишь истинные воины в войске его. И того, кто пройдет с ним через холод и мрак могил, он выберет своим приемным сыном. И лишь ему доверит свой любимый Огненный народ. Лишь Спасителю позволено будет возродить славу и мощь древней крови. С его помощью гномы вернут себе зеленые долины и проведут границы владений у подножия гор… Древние камни примут Спасителя как своего. И демоны будут танцевать с ним под лунным светом. И души мертвых станут хранить его сон, а орды живых почтут за счастье не вставать у него на пути… На трон вновь вернется великий король, и боги возрадуются за него и подземный народ…»

Глэд подался вперед, всматриваясь в застывшего хранителя:

– Мой боевой товарищ, Глонг Быстроногий, пересказал мне древние тексты. Не перепутал ли я чего-нибудь?

Буквоед вздохнул и расправил белоснежную бороду:

– Все повторено точно, без изъянов.

Колонг почесал шею и насмешливо выпучился на рассерженных старцев, что исподлобья смотрели на гостей.

– Значит, этот драный путаник нашел свое имя. Спаситель. Как есть - Спаситель. Заговоренные двери Города приняли его, как родного. Смерть отказалась сожрать пляшущего с нежитью и вернула обратно в холодные заснеженные степи. Демоны уже устали танцевать с этим человеком в обнимку. Мертвые воины отдали ему свои души, а оставшиеся в живых эльфы бежали прочь. Орки уступили зеленые предгорья Огненному народу после великой битвы и огласили новые границы. Нужны ли господину Буквоеду еще какие-нибудь подтверждения?

– Мне они ни к чему,- отозвался старик.- Если это действительно Спаситель, он сможет войти в Королевскую библиотеку и взять в руки Хрустальный топор, символ правителя Огненного народа. К сожалению, топор остался в закрытой части библиотеки, где произошел страшный магический пожар. Но Спаситель сможет…

– Сможет,- прервал Буквоеда Глэд.- Я достану топор. Как и некоторые древние артефакты, что принадлежат народу Теней. Но сначала я хочу услышать ответ на мой вопрос. Очень простой вопрос. По какому праву эти пять старых гномов выступили против меня и моих друзей? Кто позволил им забыть древние законы своего народа?

Застывшие напротив Глэда старцы закричали одновременно, перебивая друг друга. Их визгливые голоса выдавали страх, были напоены ненавистью и больно ударили по ушам всех присутствующих в зале и за его пределами:

– Да как ты смеешь! Наш род был… Я был выбран еще тогда, когда твои предки… Таких, как ты, вешали и сжигали в домне по сотню зараз! Самозванец!… Я прикажу сбросить тебя с горы, баламут! Надо же, мы его должны слушать и…

Глэд гулко хлопнул ладонью по столу, разом оборвав крик. Затем тихо заговорил, и от его голоса все пятеро испуганно вжали головы в плечи, стараясь стать как можно меньше:

– Вы слышали? Они говорят «я», «я», «я». Ни слова о тех, кто умирает под завалами в рудных галереях. Ни слова о тех, кто надрывается ради возрождения великого Города и могучего народа. Ни слова о чести и доблести предков, пробивших первые штольни и спасших государство от развала после смерти Владыки. Эти пустопородные камни предали всех ради личной выгоды и амбиций.

Ткнув острым пальцем в стариков, Безглазый громко произнес, бросая тяжелые слова в лица гномам:

– Я обвиняю вас в предательстве Спасителя. Вы отказались предоставить ему какую-либо поддержку. Лучшие из мастеров выковали мне оружие и доспехи тайно, не получив на это согласие Совета… Я обвиняю вас в предательстве моих верных товарищей. Те, кто помогал мне и дрался вместе со мной, вашими усилиями опозорены и сосланы на смерть в самые дальние рудники… Их имена преданы забвению, а истинная воля королей древности искажена… Я проклинаю вас и лишаю права говорить от имени Огненного народа.

Обогнув стол, Глэд подошел к испуганно застывшим старикам и сорвал с груди каждого из них золотые медальоны, украшенные рунами. Стоявшие за их спинами гномы отшатнулись к стене, боясь даже ненароком коснуться страшного человека. Вернувшись на свое место, мужчина посмотрел на сгорбившихся бывших правителей и резко сказал, будто плюнул:

– Убирайтесь. Не хочу пачкаться о ваши презренные тела.

Затем повернулся к мрачным мастеровым, забившим собой выход из зала:

– Я должен найти своих друзей. Кто проводит меня к ним?

– Я! Я! - заревели в коридоре, потрясая кулаками.

– Тогда идем. Не дело доброму гному страдать за чужие прегрешения.

Довольный колонг вскочил на плечо Глэду, который шагнул к двери, и тихо заурчал, разглядывая волнующееся море голов перед собой…

Когда большая часть гномов покинула зал, Фрайм проводил их заинтересованным взором, поднялся и подошел к настороженно застывшему перед ним Буквоеду:

– Уважаемый главный хранитель, предлагаю вместе прогуляться до Королевской библиотеки. Я очень хочу лично посмотреть на эти древние плиты, где написаны столь занимательные предсказания. Кроме того, я готов поспорить на золотой, что после прогулки по подземельям мой товарищ навестит нас Ему еще предстоит добыть Хрустальный молоток.

– Топор. Хрустальный топор,- поправил наемника гном.

– Хоть хрустальный трон, замок и колесницу в придачу. Я хочу это увидеть. Не думал, что после своей смерти сумею столкнуться с таким количеством диковин… Прошу вас…

И скелет вместе с хранителем вышли в коридор. За ними следом поспешили многочисленные писцы, главы гильдий и все остальные, кто еще не успел покинуть огромный зал.

Магические шары медленно гасли, возвращаясь к своему прежнему полусонному состоянию. Их рассеянный свет мягким покрывалом обволакивал могучие колонны, брошенные в беспорядке стулья, круглый стол и пять сгорбленных фигур, застывших рядом с ним. Пять дряхлых гномов, час тому назад правивших огромным Городом-государством…

* * *

– Что за незадача,- проворчал седой орк, рассерженно выдирая лапы из сугроба.- Стоило только Торопыге уехать с посольством, как старые шаманы обленились и перестали водить хороводы с ветрами. Завтра собирался на охоту, но вместо хорошей погоды уже второй день метель. Только и остается, что кумыс пить да карты других стран рассматривать.

Пробившись к входу в свою юрту через сугробы, Хмурый ввалился внутрь и принюхался. Судя по клубку разнообразных запахов, Шонголом со скуки занялась ужином, и одного из лучших воинов Орды ждал обильный ужин. Устроившись рядом с жарким костром, орк поприветствовал свою личную помощницу, отметив про себя удобно лежащий рядом арбалет и пару тяжелых метательных ножей между подушек. Навестивший их Безглазый научил своих любимиц новым трюкам и передал немалую толику паранойи. Хотя хуже не будет. Добрая сталь под руками не одному орку жизнь спасла.

Хмурый отставил чисто вылизанную чашку, подгреб под себя груду подушек и с удовольствием откинулся на бок. Осталось побаловать себя душистой трубочкой после ужина, и можно ложиться. Разыгравшаяся метель похоронила под глубоким снегом все мечты о доброй охоте, поэтому оставалось лишь отсыпаться да ходить в обед на большой круг - размять кости с ветеранами и гвардейцами в кулачных боях.

Орк протянул лапу к кисету и замер, заметив встрепенувшиеся уши Шонголом. Верный страж вождя обладала отличным слухом и могла услышать писк мыши на другом конце стойбища. Вот и сейчас она замерла на миг, затем потянулась за поясом с амуницией.

– Шатун пыхтит. К нам идет. С вестями от Многоголового идет.

– Хан просто так ночью звать не станет. Значит, что-то стряслось.

Хмурый подпоясался, проверил, насколько легко выходит меч из ножен, и крикнул:

– Входи, уважаемый! Мясо и кумыс ждут тебя!

Полог отодвинулся, и внутрь просунулась залепленная снегом морда старого орка. Похлопав глазами, он нашел взглядом хозяина юрты и буркнул:

– Кумыс у великого хана попьем. Зовет тебя.

Орки выбрались в холодную ночь и двинулись гуськом в центр стойбища, по привычке обосновавшегося на северной границе Города павших. Великий хан Многоголовый не любил ночевать в каменных стенах и использовал сохранившиеся и восстановленные дома только как склады и ночлег для редких иноземных гостей. Добравшись до юрты хозяина степи, Хмурый на мгновение замер, всматриваясь в городские окраины, и удивленно хмыкнул. Над одним из домов ветер трепал струйку дыма, а в закрытых плотными ставнями окнах багровыми царапинами перемигивались щели. Похоже, кто-то не побоялся пробиться сюда через пургу и морозы.

В огромной юрте собрались только близкие советники и старейшины шаманов. Дождавшись, когда Хмурый займет свое место, Многоголовый коротко спросил гостей:

– Ужинать будем? Или не станем время терять?

Убедившись, что никто не голоден, хан в привычной для него манере начал говорить, кратко и четко описывая возникшую проблему:

– Сегодня мы способны выставить семь тысяч бойцов. Четыре тысячи гвардии и три тысячи обычных воинов. К лету из молодняка наберем еще две тысячи. Это все, чем мы располагаем… Наше счастье, что люди не знают, сколько именно степняков погибло рядом с Усыпальницей. И не понимают, что еще одна такая армия, еще один подобный поход, и Орда растает как дым на ветру. Главная наша беда, что люди способны еще раз собрать огромное войско, а мы неспособны им ответить как должно.

Орки внимательно слушали. Великого хана выбрали вождем всех племен не зря. Многоголовый сумел договориться с Хранителями Усыпальницы о помощи, получил оружие и метательные машины у гномов и одержал великую победу над объединенным человеческим войском. Если хан открывал рот, то исключительно по делу.

– Но мы победили, и теперь проигравшие вынуждены считаться с нами, как с равными. Сегодня приехало первое посольство от поххоморанцев. Завтра мы примем их и обсудим в деталях сказанное ханом западного побережья. Однако до того, как мы пригласим послов в эту юрту, я хочу услышать ваше мнение. Я хочу знать, что думают мои советники. Стоит ли нам заключать мирный договор с соседями и получать право на беспошлинную торговлю в приморских городах или лучше обнажить мечи и ударить по слабо защищенным землям? Стоит ли идти в поход на восток, отвоевывать захваченные пастбища или просто потребовать наши земли обратно, напугав одной лишь тенью возможного набега?

Собравшиеся загомонили, прикидывая возможные выгоды от будущих мирных договоренностей. Самые нетерпеливые сцепились друг с другом, обвиняя противника в предательстве заветов предков и излишней мягкотелости. Лишь Хмурый сидел молча, раскурив свою любимую трубку, и пускал замысловатые кольца. Хан долго слушал выкрики с мест, затем хлопнул лапой и повернулся к своему любимому военачальнику:

– Ты что скажешь? Ведь это ты уничтожил Драконье гнездо на наших берегах. Ты лучше других знаешь истинную цену отдыхающим сейчас войскам.

Хмурый спокойно оглядел затихших орков и ответил:

– Нам нет нужды забывать законы предков. Орда жила набегами раньше, будет разорять враждебные земли и в будущем. Но великий хан прав, сейчас нам не устоять против нового военного похода. Поэтому передышка пойдет нам на пользу. Кто мешает заключить нам мирные союзы с западными и восточными королевствами? На пять лет, например. С выгодной торговлей, возвратом захваченных у нас земель? Не потеряв ни одного солдата, мы получим золото для оплаты гномам. Мы разведаем дороги к богатым городам. Мы натренируем молодняк и подготовимся к новой войне. А через пять лет можно и не продлять договор.

– Где мы будем поить кровью наши мечи, если со всеми договоримся о мире? - сердито буркнул один из шаманов.

– С Драконами не может быть мира,- усмехнулся седой орк.- Пусть люди грызутся между собой за право дружить с нами. Пусть укрепляют границы и воюют за леса и горы. Лишь бы не сговорились вновь и не двинули войска против нас. Молодые орки смогут резать дружины баронов в Заречье. А еще сопровождать торговые караваны, учиться стрелять из метательных машин и держать строй под обстрелом врага. Через пять лет мы восстановим силы, а через десять сможем выйти к морям и на западе, и на востоке. Я верю, что мы дождемся момента, когда корабли с нашими тотемами начнут бороздить соленую воду. Сейчас соседи начали разговаривать с нами на равных. Завтра наш молодняк будет ими командовать. Ветер меняется. Истинные хозяева возвращаются на земли предков.

Закончив говорить, Хмурый вновь окутался душистым дымом и не обращал уже внимания на словесную перепалку между другими советниками. Через час Многоголовый выпроводил гостей по домам, пригласив на утреннюю встречу с поххоморанским послом. И хотя хан не произнес ни слова и не озвучил своего мнения, можно было не сомневаться, что все сказанное будет проанализировано и использовано завтра для блага Орды. Мудрый орк не тот, кто сохранил скот холодной зимой. Мудрый орк тот, кто сумел его приумножить. Завтра людям придется дорого заплатить за пять лет мирной жизни. Степной народ добьется действительно выгодных условий. Или головы послов украсят колья в центре стойбища…

* * *

Десятки чадящих факелов разорвали на черные лоскуты душную тьму в низкой штольне. С трудом пробившись сквозь плотную толпу, Глэд увидел сгорбленного гнома, крепко сжавшего потертую ручку лопаты. Звонко пропел молоток, и Гаттарам переступил через звякнувшую цепь, сбросив ржавые кандалы. Кузнец прошел дальше, а на его место протиснулся Безглазый. Поймав усталый, но несломленный взор старика, человек достал из кармана пять золотых медальонов.

– К сожалению, мне не довелось лично увидеться с тобой, уважаемый верховный магистр. Присланные вами оружие и бойцы сберегли мне жизнь в страшной битве.

Худой гном в рассыпающемся от ветхости тряпье долго рассматривал Глэда, затем пожал протянутую руку и степенно ответил:

– Я рад, что наши старания сохранили жизнь избранному Владыкой. Жаль, что не смог встретить тебя в более подобающем виде.

– Это нетрудно исправить. За обман Огненного народа и отказ следовать воле древних королей я лишил власти проходимцев. Теперь ты, Гаттарам, возглавляешь Большой Совет. Под твоим присмотром гильдиям предстоит выбрать новых членов Совета и перевернуть позорную страницу, исписанную трусливыми интриганами.

Мужчина уверенно вложил в раскрытую ладонь гнома тяжелые золотые кругляши. Ошарашенный старик взглянул на тусклые медальоны, потом на замерших вокруг него бородатых здоровяков, ловящих каждое слово, на огни факелов, которые сверкающими кляксами убегали за поворот. Судорожно сглотнув слюну, он попытался вернуть знаки власти обратно:

– Я не могу это принять! Я всего лишь гном! Лишенный всех званий и должностей! Даже род отвернулся от меня, когда мою бороду кромсал нож палача! Я…

– Ты всего лишь гном. А я всего лишь Спаситель, как говорят руны. И я не собираюсь зря терять время, объясняя тебе очевидные вещи. Потому что ты с этого момента возглавляешь Совет. И под твоим руководством Огненный народ вернется на залитые солнцем зеленые луга. Ты, оболганный и гнивший в подземелье, сможешь выслушать каждого гнома, который придет с любой бедой к новым правителям. Тебе нести эту тяжесть, Гаттарам. Потому что если не ты, то предкам великих королей не выстоять в грядущих сражениях. Время сонного прозябания закончилось. Пора проснуться.

Толпа зашевелилась, и на крошечный пятачок рядом с Глэдом выбрался маленький гном с всклокоченной бородой. Насупившись, он посмотрел сначала на замершего в нерешительности бывшего верховного магистра, затем на Безглазого. Посопел недовольно и буркнул, ткнув грязным пальцем Глэду в грудь:

– Вот что бывает, когда бросают верных друзей. Посмотри на себя! Шрамов не счесть, исхудал тоще щепки. И нечисть хвостатую с собой таскаешь вместо доброй охраны! Не думал, что доживу до этого…

– Глонг! - захохотал мужчина и сгреб опешившего гнома в объятия.- Старина! Ты уж прости путаника, но не мог я тебя к эльфам тащить - ни тебя, ни товарищей! Пришлось самому сбегать до Вечного Леса и обратно. Зато я вернулся, целый и невредимый, как и обещал…

На плече Безглазого зашипел колонг, недовольный замечанием бывшего каторжника. Но Глэд ладонью прижал голову зверя к плечу и шикнул:

– Забыл, что гномы не забывают обид? Рот не по делу откроешь - останешься до конца жизни голодным.

Убедившись, что Брат Теней замолк, мужчина улыбнулся и громко спросил, развернувшись к освещенной факелами толпе:

– У меня с друзьями был сегодня тяжелый день. Очень тяжелый день. Но дела на сегодня закончены, и самое время выпить пару-другую кружек пива. Где воспетое бродячими сказителями гостеприимство Огненного народа? Где веселые пирушки за длинными дубовыми столами? Кто готов сегодня вечером поднять кубок за здоровье старого знакомого, возглавившего Большой Совет?!

И, обняв еле стоящих на ногах друзей-гномов, Глэд двинулся к выходу из пыльной штольни.

* * *

Застыв с вымученной улыбкой, Мим обливался потом. И не мог признаться даже самому себе, что было причиной: жара в юрте великого хана или страх, грызущий сердце.

Казалось бы, нет причин для сильного беспокойства. Перехватив скромное посольство рядом с границей, орки выделили группу сопровождения, встретили и разместили гостей в Городе павших. Никаких оскорблений или угроз в свой адрес никто из людей за все время пути не услышал. Как вчера вечером заметил Кхохолом, даже между собой охрана больше обсуждала высоких поххоморанских коней, чем их хозяев. И сегодня утром громадный вождь Орды с удовольствием принял многочисленные дары, посадил Мима с колдуном на почетные места и от души угощал мясными блюдами и напитками. Радушный хозяин, одним словом. Вот только по прищуренным глазам никак не удавалось угадать, что он сделает завтра: отправит посольство домой с ответом на выгодное предложение или голым прибьет к столбу и оставит умирать на улице.

Как назло, навязанный начальником тайной полиции колдун начал раздражать не только главу посольства, но и хмурых шаманов, усевшихся гуськом по правую руку от Многоголового. Вставил несколько резких замечаний, недобро покосился в сторону камлателей. Потом старик несколько раз хлебнул для храбрости забродившего кумыса и моментально захмелел на жаре. Дурака бы в сугроб выбросить, чтобы остыл чуть-чуть, но благовидного предлога Мим найти не успел.

– И вообще! Да простят меня боги степи, но без моей помощи вы бы проиграли на пороге Усыпальницы! - важно выпятил впалую грудь Кхохолом. В юрте мгновенно наступила тишина. Заметив, какое впечатление произвели его слова, колдун радостно добавил: - А как же иначе? Ведь это мной созданный великий воин участвовал в битве! Без его помощи вы бы никогда не получили благословение Хранителей! Я на своей шкуре ощутил жар пламени, обрушенного с небес мороками. И признаю, что наложенные мною в Пяти Сестрах чары стали величайшей ошибкой в жизни.

– Мой слуга слишком много выпил.- Мим попытался утихомирить опьяневшего старика, но того уже понесло.

– И что, кто-нибудь сказал мне спасибо? Как бы не так! Меня лишь заковали в кандалы и тащили подобно жалкому преступнику от Болотного королевства до столицы. Потом год гноили в подземелье и выпнули сюда, подальше с глаз долой. И все из-за проклятого бродяги, чьи глаза лопнули под раскаленными прутьями палача. Какая насмешка судьбы! Я сейчас сижу рядом с человеком, получившим за калеку от Спящих кучу золота. Вот только мы здесь, а проданный бедолага бегает от нас и будущего хозяина по всему миру…

– Как интересно.- Многоголовый оскалил пасть в улыбке. Сбросившие напускное равнодушие шаманы как один уставились на колдуна. А тот скособочился и выдал на одном дыхании следующую фразу:

– Я, это я напоил Глэда магическим зельем! Благодаря мне этот никчемный счетовод получил величайший дар, вобрал в себя души великих воинов. И как он использовал свалившееся на него счастье? Стал великим полководцем, верным подданным Поххоморана? Нет, нет и нет! Он лишь мотается по степи, карабкается через горы и убивает каждого, кто попадется ему на пути! А мне теперь расхлебывать, расх…

Старик вздохнул и мягко завалился на бок. Мим замер, стараясь не дышать. Похоже, все задачи посольства после пьяного выступления перевернулись с ног на голову. И ни одной зацепки, как именно относятся орки к Безглазому, который пробился обратно в степь после своего невероятного похода.

– Когда ваш слуга проспится… А я думаю, это случится завтра утром, не раньше… Так вот, вы можете ему передать мои слова, что подобным даром может воспользоваться только действительно великий воин. И неважно, чем он занимался до того, как судьба сломала о колено его обыденную жизнь. Важно, как он перенес выпавшие на его долю испытания и кем стал назло богам.- Хан говорил тихо, но ему и не требовалось повышать голос - Надеюсь, вы не торопитесь и сможете еще порадовать нас интересной беседой через неделю. Все равно в степи лютуют метели, снег засыпал все тропы. Отдохнете, отогреетесь… И старый колдун сможет рассказать о своих приключениях в деталях. О том, как именно он встретился с Безглазым. И как ходил в великий поход на Усыпальницу. И особенно как ему удалось вернуться назад…

– Я бы тоже хотел услышать эту историю,- мрачноотозвался Мим. Похоже, отъезд домой откладывался на неопределенное время, и неизвестно, кого стоило за это благодарить: слабого на спиртное старика или подсунувшего его начальника тайной полиции,- И еще с радостью бы встретился с другим главным героем, про которого так много говорят.

Многоголовый покосился на зашептавшихся между собой шаманов и перевел насмешливый взгляд на посла:

– Зачем верному псу Спящих понадобился беглый кандидат для Хранителей?

– Спящих больше нет. Что касается Хранителей, то именно они помогли вам отбить атаку королевств.

– Разумеется. И закрыли нашими телами проход к Усыпальнице… Нет, они нам не враги. Но и не друзья. Они всего лишь охраняют покой Владыки, которому мы присягали. Вот пусть и охраняют, не пытаясь сунуть нос в наши дела.

– Я полностью с вами согласен, великий хан,- осторожно начал Мим, лихорадочно пытаясь нащупать правильное направление разговора.- Но все же буду безмерно рад, если мне позволят встретиться с Глэдом. Можно в вашем присутствии.

– Чтобы попросить его навестить Хранителей?

– Разве такая просьба может ему навредить?

– Нет. Но эти слова опоздали. Наш добрый друг давно отправился в горы. И в ближайшие дни лично навестит старые засохшие мумии, которым было позволено украсить своими костями надгробный зал Усыпальницы.

– Он так сказал? - поразился мужчина.

– Да. И не делает из этого тайны. Можете успокоить своих хозяев, долгожданный гость скоро будет.

Гулко хлопнув в ладоши, Многоголовый закончил беседу с послами:

– Будем отдыхать. Позволяю посольству вернуться к себе. Советникам разрешаю облегчиться и вернуться. Станем обсуждать обещания западных соседей…

* * *

Седой гном погремел связкой кованых ключей и отпер тяжелую дверь. Шагнув в сторону, главный хранитель Королевской библиотеки оценивающе взглянул на замершего Глэда и усмехнулся. За долгую жизнь Буквоед успел повидать разное: и войну гильдий за богатые рудные жилы, и голодные бунты, и магический пожар в библиотеке. И сейчас с интересом ждал, чем закончится путешествие чужака в запертые залы. Это не у старого Совета медальоны срывать. Здесь придется столкнуться с настоящим злом, с порождениями Тьмы, уничтожившими лучших знатоков магии Огненного народа. Вот она, истинная проверка на родство с Владыкой!

Безглазый поудобнее перехватил факел и повернулся к застывшим за спиной гномам.

Осунувшийся после бессонной ночи Гаттарам молчал, хмуря густые брови. Нежданное освобождение и навязанное место главы Большого Совета смущали почтенного гнома. Отпраздновав возвращение в забитой до отказа посетителями таверне, бывший кандальник оставшуюся часть ночи встречался с многочисленными родственниками и друзьями. Одни поминали недобрым словом охрану рудников, запретившую передавать заключенным даже черствые лепешки. Другие радовались и грозили кулаком старым гильдиям, которые поддерживали изгнанную пятерку. Но все посетители говорили в один голос, что новое назначение воспринято с радостью большинством жителей Города-государства, и все надеются на перемены. Новый Совет, новые лица, новые земли и возвращение на залитые солнцем луга.

Рядом с Гаттарамом черной тучей застыл Глонг Быстроногий. Гном рвался сопровождать Глэда в опасном путешествии в библиотеку и Усыпальницу, но мужчина категорически отказался. Поставив вчера вечером огромное блюдо с разнообразной снедью на стол, Безглазый посоветовал своему боевому товарищу восстановить силы и поправить пошатнувшееся в рудниках здоровье. На встречу с магией Тьмы человек собирался отправиться в одиночку, не рискуя понапрасну жизнями друзей.

– Если со мной что-нибудь случится, колонг почует и даст знать. Надеюсь вернуться к вечеру.- Глэд пересадил зверя на плечо наемника и тихо произнес, глядя в его пустые глазницы, мерцающие зелеными всполохами: - Присмотри за ними. Не удивлюсь, если самые твердоголовые захотят поквитаться за жулье, которое мы выгнали прочь. Сам понимаешь, какую кормушку у них отобрали.

– Понимаю,- согласился Фрайм.- Что нежить, что местные: все любят власть, и никто не любит ее терять.

Когда Безглазый шагнул в дверной проем, Буквоед осторожно коснулся его руки и задержал мужчину на мгновение:

– Дальше три зала. В первом магия почти не чувствуется. Во втором мы стараемся даже не появляться, можно запросто погибнуть. Пожар случился в третьем, самом дальнем зале. Именно там лежат древние реликвии, оставшиеся со времен правления Владыки… Хрустальный топор покоится в дубовом сундуке, инкрустированном серебром и изумрудами. Сундук в третьем зале, на помосте справа… А ваши доспехи лежат здесь, под этим покрывалом.

– Мои доспехи? - удивился Глэд.- Подарок Огненного народа?

– Я бы сказал, части Огненного народа,- осторожно поправил старик.- Мне кажется, после вашего возвращения с топором, символом истинного правителя, многие сомневающиеся признают завершение пророчества. Но пока я вынужден придерживаться нейтралитета, хотя тоже приложил руку к изготовлению оружия и доспехов.

– Пророчество? Господин старший хранитель, пророчество ничего не значит, потому что это всего лишь сказка, оставленная нам предками. Только творя свою судьбу здесь, сейчас, своими руками мы воплощаем наши мечты в жизнь. Мечту о возрождении Огненного народа или мечту о новых городах, вольно раскинувшихся в предгорьях. Хочется вернуть древние реликвии, запертые в обвалившихся залах? Так не предавайтесь пустым мечтаниям, вышвырните демонов прочь и верните принадлежащее вам по праву!

Глэд прошел к груде вещей, накрытых узорным покрывалом, и сдернул пыльную материю на пол. Неверный свет заиграл на черном полированном металле личины сплошного шлема без прорезей для глаз, на тонкозвенной кольчуге, брошенной поверх наборной пластинчатой брони и латных перчаток. Сбоку в посеченных ножнах прятал свое серебряное жало меч, созданный последним из рода Воронов, которые ковали оружие еще для самого Владыки.

Безглазый воткнул факел в подставку, сбросил теплую стеганую куртку и быстро надел доспехи, спасшие ему жизнь в битве при Усыпальнице. Освободив острый клинок, полюбовался мерцанием рун на древнем металле. Затем он повесил оружие на пояс, надел шлем и подхватил левой рукой дымящий факел. Повернувшись к гномам, застывшим в проходе, воин вскинул правую руку в приветствии и весело крикнул:

– Я скоро буду! Найду любимую королевскую колотушку и вернусь!

Второй зал Глэд прошел без остановки. Пыль на мраморных плитах глушила шаги, стеллажи, забитые вещами и книгами, неровными глыбами выныривали из темноты и скрывались за спиной. Добравшись до последних дверей, человек, закованный в черный металл, замер на мгновение, потом вежливо постучался. Подождав с минуту, толкнул изъеденное магическим пожаром дерево и шагнул в черный проем.

Длинный зал слабо светился зелеными огнями, которые подобно светлячкам крошечными точками бродили между обвалившимися полками, сваленными в кучу вещами и оплавившимися колоннами, которые поддерживали просевший потолок. Пролетая мимо книг и доспехов, огни иногда меняли направление движения и прожигали себе дорогу сквозь препятствие, оставляя после себя тонкий дымящийся ход. Настенные мраморные плиты отливали всполохами болотного цвета, разгоняя мутные тени по сторонам. Через секунду вспышка гасла, и дымный полумрак возвращался обратно, искажая очертания предметов. Вслед за магическими огнями хаотически метались клубы тумана, старательно избегая застывшего в углу грубо отесанного постамента с каменными барельефами по бокам. На истертом временем камне громоздился дубовый сундук, играющий зелеными бликами на сложных серебряных узорах.

Полюбовавшись на творение неизвестных мастеров, Глэд выдернул из груды истлевших тряпок еще крепкий стул и уселся рядом с выходом из зала. Зачерпнув кусок окутавшего ноги тумана, слепил белесый шарик и бросил его в зеленое марево, прямо в торчащий из дымки край вздыбившейся лавки. Обиженный туман осторожно потрогал поножи, пробежался по раскинувшимся на бедрах пластинам брони и отступил, втянув длинные хвосты в лабиринт обгоревших вещей.

Следом за туманом к гостю слетелись огни. Они долго кружили рядом с человеком, садились на руки, образуя сияющие цепочки, собирались группами в распахнутых ладонях. Но потом неожиданно рванули в стороны, будто сметенные порывом сильного ветра. Глэд положил ногу на ногу, снял шлем и поздоровался с черными тенями, шагнувшими навстречу:

– Танцующий с тенями приветствует жителей Тьмы.

Один из демонов подошел ближе и внимательно посмотрел на спокойно сидящего человека. Огромный череп качнулся навстречу Безглазому и зашипел, с трудом выговаривая слова:

– Ты пришел, безумец. А ведь мы предупреждали, что ты ходишь по грани. И шагнуть на другую сторону намного проще, чем кто-либо может себе представить.

– Пришел. Надо закончить кое-какие дела. И навести здесь порядок, а то после моего танца с нежитью половину библиотеки на замок закрыли.

– Дела? - засмеялся демон, выпрямившись.- У тебя здесь и сейчас только одно дело: как попытаться вернуться назад, в свой мир. Или ты решил окончательно умереть?

– С какой стати? У меня еще запланирован торжественный ужин с Хранителями. С рассказом небылиц и раздачей наград за лучшую историю. А сюда я пришел за разной мелочью: кусками древних артефактов народа Теней, королевской дубинкой из хрусталя и каплями заклинания, опрокинутыми эльфийской колдуньей холодной зимней ночью.

Черная тень обошла кресло вокруг, переступая шипастыми лапами, и принюхалась. Потрогала изогнутым когтем ножны, лизнула кольчугу. Потом повернулась к остальным демонам и удивленно буркнула:

– Странно. Я не чувствую опасной для нас магии. Никаких амулетов и заговоров, способных причинить нам боль. Даже выкованный на погибель живым меч неспособен убить нас… Похоже, человек морочит нам голову и тратит наше время.

– Ой, какие мы серьезные! - засмеялся Глэд.- Когда в прошлый раз мы торговались о цене души эльфа, ты был намного любезнее. А потом порвал больше сотни остроухих, обеспечив себе вечную славу во Тьме. Как, дорого продал добытые души?

Демон стремительно развернулся и лязгнул зубами рядом с пустыми глазницами человека:

– Не тебе считать, чего и сколько я заработал, смертный! И не тебе учить меня, как следует поступать с законной добычей! На твоем месте я бы лучше помолился, чтобы смерть была быстрой и немучительной. Потому что у меня огромное желание рвать тебя на куски бесконечно долго!

Мужчина помахал ладонью, разгоняя смрад. Чуть отклонившись в сторону, чихнул и сипло попросил:

– Ты не мог бы немного отодвинуться? Нажрался какой-то гадости, смердишь ужасно! Как только можно встречать старых знакомых в таком виде?

В зале послышались короткие смешки. Черные тени откровенно веселились, наблюдая за взбешенным соплеменником.

Тварь выпрямилась и побарабанила острыми когтями по голове человека. Потом обхватила лапами свой череп и задумчиво пробурчала:

– С чего же мы начнем, умник? Оторвем тебе ноги или сначала скормим печень искрам мертвой магии? Будет забавно посмотреть, как кусок твоего тела рассыплется в прах!

– Искры? А я думал - светлячки. Ну пусть будут искры. Спасибо, что напомнил. Как-никак я участвовал в их создании, пора их вернуть домой.

Глэд похлопал в ладоши, неслышно прошептав несколько слов, и зеленые отблески на стенах, сваленных вещах и частично обрушившемся потолке погасли. Сияющими звездами сквозь резко сгустившуюся тьму со всех сторон к человеку помчались крупинки древней магии. Крошечные огоньки закружились зеленой мошкарой рядом с Безглазым, затем устремились к раскрытой правой ладони. Застывшие Демоны как зачарованные смотрели, как на ладони выросла крошечная сверкающая пирамидка, переливаясь изумрудными гранями. Дождавшись, пока последний из заблудившихся огней растолкал товарищей и спрятался в общей куче, мужчина накрыл другой ладонью сияющую пирамиду и тихо проговорил-пропел:

Те, кто со мной танцевал, пел и зимней ночью страдал,

Могут вернуться домой, во мрак вечной ночи стальной,

Я вам силы верну, что забрал, нитью к себе привязал,

Душу верну и покой, вечного сна прибой…

Глэд дунул, и во тьму осторожно вылетело крошечное облачко, которое медленно растворилось в захватившем зал мраке. Лишь хриплое дыхание демонов нарушало сгустившуюся тишину.

Неожиданно громко Безглазый попросил:

– Кто-нибудь может подать мне факел? Я вас и так вижу, но как-то привык, чтобы рядом горел огонь. Маленькая слабость, я бы сказал.

– Что ты сделал? - сипло спросил демон, обсуждавший способы убийства Глэда.- Куда ты их подевал?! Это же мои слуги, они…

– Не ври,- оборвал его Безглазый.- Хотя бы самому себе не ври! Надо же, слуги! Это осколки древнего заклятия, которым подняли нежить прошлой зимой. Энна-эной ошиблась, когда творила волшбу. Часть мертвых душ прорвалась через подаренный мне амулет сюда, в библиотеку, и устроила разгром. Пожар, гибель гномов - все это на совести молодой волшебницы, не сумевшей выучить урок как следует… Я возглавил нежить той ночью, мне они подчинялись и бились до последнего солдата рядом с Усыпальницей. Значит, я и отвечаю за моих бойцов. Им пора было упокоиться раз и навсегда. Я отпустил их, отправил в такие глубины Мрака, где ни один паршивый демон не сумеет их побеспокоить.

– Вот оно как,- зашипела рассвирепевшая тень, обдав вонючим дыханием человека.- Ну раз ты испортил мне настроение столь глупым поступком, я испорчу настроение тебе!

Демон метнулся к факелу в настенном держателе, сунул его в пасть и сомкнул зубы. Дерево хрустнуло, и жаркое пламя исчезло в бездонной пасти.

– Я знаю, почему Владыка не стал использовать вас. Потому что идиотов нельзя брать на службу. Даже у крошечного колонга в кончике хвоста больше мозгов, чем у самого огромного демона,- грустно вздохнул Глэд. В его пустых глазницах мерцал зеленый свет, а магический взор легко находил в сплошной тьме сияющими синими огнями фигуры демонов. Поднявшись, мужчина надел шлем и заговорил, обращаясь к попятившимся теням: - Я пришел сюда с миром. Я не хотел никого обижать или расстраивать. Но вместо дружеской беседы получил в ответ лишь оскорбления и бессильные угрозы.

Левая рука Безглазого легко перехватила метнувшегося к нему демона. Стальная перчатка сжала глотку, не давая ему вырваться. Заворчавшие тени замерли, ожидая, когда же их соплеменник порвет на куски дерзкого человека. Но секунда проходила за секундой, а демон лишь сипел, лупя от бессилия хвостом по сторонам.

– К твоему счастью, я был слаб после побега от эльфов. Слаб и глуп. Я не до конца осознал, что рассказали мне проклятые деревья остроухого народа. Но с той поры прошли месяцы. Я успел сходить домой, найдя речные тропы полнолуния. Я вернулся назад, в этот проклятый мир. И я теперь знаю, как надо разговаривать с мертвыми, посмевшими сунуть нос в мир живых… Я, стоящий на границе Мрака, не подвластен ни одному его порождению. Ни демон, ни нежить, ни призраки павших не способны причинить мне вред… Сок Талантов отравил мое тело, и с первыми зимними лучами оно стало невосприимчиво к вашей магии. Зато я с легкостью могу свернуть тебе шею, тупой вонючий комок Тьмы! Как тебе, нравится такой вариант?

Глэд подтянул морду демона к себе и зашептал, вглядываясь в выпученные глаза:

– Мы могли бы договориться. Не о новых жертвоприношениях, а о совместной охоте на засыпанных пеплом дорогах Мрака. Я бы мог стать не вашим другом, но компаньоном. Вместо этого ты оскорбил меня! Похоже, после смерти Владыки вы забыли, что такое - говорить с истинными правителями. И пусть я не он, но моих сил вполне достаточно, чтобы преподать вам урок. Хотя вполне возможно, что, когда я окончательно умру, кто-то во Мраке сильно пожалеет, что ему больше некуда бежать.

Мужчина выпрямился и громко спросил остальных демонов:

– Я знаю, что своим неудачникам вы выбиваете клыки. И пока несчастный за пару веков не отрастит новые, он вынужден работать, дабы загладить свой проступок… Я могу вырвать этому наглецу все зубы, все до последнего. Но я придумал другую кару, которая запомнится всем и навечно… Помнится, этот комок жадности выторговал у меня души эльфов. Каждый погибший во время охоты на меня эльф оставил Мраку свою душу. И кто-то неплохо нажился на таком товаре. Возможно, обрел огромную власть… Так вот, я забыл закончить заклинание. Надо добавить одну крошечную закорючку…

Правая рука прочертила сгустившийся воздух, и в воздухе ослепительно вспыхнул символ, напоминающий собой крошечный лист дерева. С мелодичным звоном рассыпавшись на пригоршню искр, сияющий знак исчез. Глэд бросил полузадушенного демона на пол и рассмеялся:

– Я закончил обряд. Души мертвых эльфов свободны. Их смерть вполне достойная плата за муки, выпавшие на мою долю. Пусть покоятся с миром. Пусть их души не служат больше предметом купли-продажи. Да будет так…

Перешагнув через скрюченное тело, мужчина подошел к стене и порылся в груде книг, которые свалились с рухнувшей полки. Отодвинув в сторону несколько толстых фолиантов, Глэд достал связку факелов. Вернувшись к металлическому держателю, воткнул три факела и коротко приказал:

– Огонь!

Испуганно косясь на Безглазого, один из демонов осторожно плюнул, и огонь лизнул хорошо высохшую паклю. Яркие языки пламени осветили черные фигуры демонов и закованного в доспехи человека. Повернувшись, Глэд развел руками:

– Больше не буду вас задерживать. Забирайте этот набитый глупостью мешок и проваливайте. Если бы не он, беседа могла бы пройти по-другому. Но вы не помешали ему хамить и издеваться надо мной, за что и поплатились. Ни душ эльфов, ни моего доброго расположения… Гномы в ближайшие дни отремонтируют библиотеку. Не советую кому-либо заглядывать сюда. Такого глупца будет ожидать смерть. Окончательная смерть, после которой одним созданием Мрака во тьме станет меньше.

Чернеющие в полумраке чернильные шипастые твари переглянулись между собой, и одна из них с истерикой в голосе произнесла:

– Боги Фэгефул! Что же будет, когда он окончательно умрет и поселится рядом с нами?!

Когда зал библиотеки покинул последний демон и шелест их шагов стих вдали, Глэд подошел к сундуку и заботливо обмахнул пыль с крышки.

– Ладно, надо брать Хрустальный топор и возвращаться. Потом приведу колонга, пусть ищет и забирает свои камни. Буквоед позовет новых хранителей, и они разберут завалы. А мне уже пора собираться в дорогу… И так подзадержался…

* * *

Налив себе горячего чая, Мим задумался, глядя на огонь. Услышанное от повелителя Орды требовало пересмотра намеченных планов. Похоже, что погоня за Безглазым стала бессмысленной тратой времени. В Город-государство просто так не проникнуть, и частное посольство из Поххоморана там никто не ждет. Тем более с пьяным колдуном в придачу, успевшим необдуманными речами рассердить местных шаманов. О том, как Кхохолома, громко горланившего песни, волокли в дом, Мим старался не вспоминать. Морды у камлателей были очень обиженные. Особенно после того, как старика ненароком уронили в сугроб и он на смеси местных диалектов высказался о смешанных браках между орками и остальной нечистью.

– Как там вы сказали, господин лоритарий, подарить его вместо шута? Боюсь, он и дня не проживет, с его-то удачливостью. Очередь за его головой выстроится отсюда и до Усыпальницы…

– Что ты сказал про Усыпальницу? - раздался тихий шепот.

Поперхнувшись, Мим уронил пиалу с недопитым чаем и зло уставился на вылепленный из дыма клыкастый череп, возникший над костром. Отряхнув мокрые руки, посол поххоморанцев ткнул пальцем в спящего на расстеленных шкурах колдуна и буркнул:

– Я сказал, что один старый идиот вполне может угробить нас обоих. Его вздернут за длинный язык, а меня подвесят за компанию. У орков это быстро.

– Это твои проблемы,- равнодушно прошептал гость.- Нас интересует, как обстоят дела с поисками.

– Хорошо обстоят.- Мим нашарил грязную тряпку и начал вытирать облитые сапоги.- Я прошел по следу до самого Города павших. Многоголовый рассказал, что Глэд гостит сейчас у бородатых коротышек и в ближайшие дни собирается навестить вас лично.

– Он идет в Усыпальницу? - удивился череп.- Это точно?

– Ну мне он не докладывал, а орки в этом уверены. Просили передать привет и эту радостную весть в придачу.

Клыкастое облако сморщилось, пожевало исковерканными челюстями и вновь превратилось в уродливую морду с провалами глазниц.

– Действительно, он рядом. Даже успел накрутить хвосты демонам, они в бешенстве теперь рвут на части кого-то из родственников. Очень прыткий кандидат в Хранители… Отличная новость… Отличная…

– Значит, я вам больше не нужен? - замер Мим, настороженно всматриваясь в насмешливый оскал гостя.- Вы получили, что хотели…

– Давай не будем торопиться. Может, наш гость не захочет встречаться с нами… Подождем пару дней, там будет видно…

– Я должен был его найти, и я его нашел. Что еще…

– Мы сказали, подождем пару дней. Не суетись. Как только Безглазый переступит порог Усыпальницы, договор будет выполнен. Пока можешь заниматься своими делами.

Мужчина раздраженно налил в пиалу кипяток и помянул шепотом всех богов. С интересом выслушав его тираду, череп хохотнул и попрощался:

– Не зря мы тебя наняли. Ты приносишь нам удачу. Если бы Спящие дали тебе больше самостоятельности и не пинали за мелкие шалости, четвертый Хранитель уже давно занял бы свое место… Мы свяжемся с тобой, охотник. Завтра или послезавтра. Не теряйся…

Дождавшись, пока дымное облако растает, Мим отхлебнул душистого чаю и зло фыркнул, подбросив в огонь новую ветку:

– Потеряешься с вами, как же… Очень надеюсь, что Глэд научился не только демонам хвосты крутить… Хранители, чтоб вас…

Глава 8. ИСТИННЫЙ КОРОЛЬ И ЧЕТВЕРТЫЙ ХРАНИТЕЛЬ

– Папа, я бы хотел стать Хранителем!

– Ты что, спятил?

– А что? Сидит себе где-то далеко в горах, золота у него огромная куча. Может делать что хочет, и не надо каждые выходные тащиться на рынок, покупать продукты на неделю…

Звонкий хлопок оплеухи и сердитый шепот вдогонку:

– Я из тебя такого Хранителя сделаю, ты у меня год на зад сесть не сможешь! Бери корзину, баламут…

Полон, рядом с мясными рядами на северном рынке

Декабрь

Хлопающие крылья поднимали порывистый ветер, и огонь факелов метался под закопченным потолком. Стащив в угол кучу драных и прожженных кусков материи, Глэд соорудил себе подобие ложа и удобно устроился, наблюдая за суетой посреди зала. Больше двухсот взъерошенных колонгов суетливо прыгали вокруг трех тяжелых мраморных обломков, брошенных рядом с обгорелым стеллажом. Подобно муравьям Братья Теней дергали, пихали, тянули в разные стороны древние артефакты, но, кроме заполошных криков, других результатов пока не было.

От копошащейся толпы прискакала крылатая тень и замерла рядом с отдыхающим мужчиной.

– Так и будешь лежать? - неодобрительно оскалился покрытый клочьями паутины зверь.

– А ты как думаешь? - усмехнулся Безглазый.- Я свое обещание сдержал. Вот ваши реликвии, гномы согласились подарить эти булыжники прежним хозяевам. Можете забирать, складывать свою мозаику и с победой возвращаться домой. Что не так?

Колонг потоптался и раздраженно ответил:

– Не можем. Они слишком тяжелые для нас. За столько времени мы забыли, насколько тяжелы древние камни. А проход можно открыть только в соседнем зале. Гномы слишком крепко запечатали местные стены во время пожара, не пробиться.

– Странно, демоны постоянно тут бродили.

– Они жульничали. Использовали тропы, оставленные заклятием нежити. Ты заклятие разрушил, демонов прогнал. Гномы счастливы, а мы не можем даже пошевелить проклятые обломки.

– Забавно,- хмыкнул Глэд.- Судя по всему, опять я виноват. Что на Фэгефул ни случится, постоянно в меня пальцем тычут.

– Ну я в тебя не тыкал,- возразил зверь, снимая тонкую паутину с ушей,- но от помощи бы не отказался. Ты же большой человек. А у большого человека большая голова. Может, эта большая голова сможет что-то придумать? Нам бы домой их дотащить, там мы справимся.

Мужчина медленно поднялся и подошел к мраморным обломкам.

– Придумать? Можно и придумать. Главное - окончательно зал не разгромить, а то гномы мне этого точно не простят…

Через полчаса тихо сидевшей толпе мелких демонов стало скучно. Они начали перешептываться, пихаться, дергать друг друга за хвосты и строить рожи за спиной Глэда. Мужчина устроился на одном из камней и думал, опустив голову на сомкнутые руки. Периодически он приоткрывал глаза, что-то бормотал про себя, потом вздыхал и снова замолкал. Когда шум позади него стал уже просто оглушительным, Безглазый хлопнул себя по лбу и радостно воскликнул:

– Какая прелесть! Вот что значит отсутствие практики! И не нужно никаких гномьих машин и лошадей. Достаточно лишь вспомнить, в каком безумном мире я оказался…

Безошибочно выдернув из толпы нужного ему зверя, Глэд скомандовал:

– На выход из зала. Открывай портал и стой чуть в стороне. Будет обидно, если героя Братства Теней зашибет каменная святыня.

Засуетившись, крылатая куча разделилась на две части. Одна толпа поскакала к выходу из зала, другая разлетелась вокруг и расселась на досках, разбитых полках и мусоре, в который превратились древние реликвии подземных королей.

В дверном проходе скрипнуло, и сквозь распахнувшийся черный провал пахнуло холодным воздухом. Звери вцепились в украшенные резьбой косяки ворот и с интересом крутили головами, то разглядывая трехметровую дыру в другой мир, то замершего рядом с камнями человека.

Убедившись, что между ним и порталом никого нет, мужчина начертил на пыльном боку камня корявый символ, затем указал пальцем в сторону дверей. Качнувшись, огромный камень метнулся навстречу морозному воздуху, будто выпущенный из катапульты. Еще два магических символа, и остатки древней реликвии колонгов улетели вслед за собратом. Стряхнув пыль с перчаток, Глэд посмотрел на выпученные глаза и рассмеялся:

– Великие боги, ну не надо разглядывать меня с таким ужасом! Ничего сложного. Еще в древних сказаниях первых народов этого мира сказано, что любая вещь из Тьмы вернется обратно, если ее позвать. Надо лишь начертать имя, данное вашим холодным землям Владыкой. Вот и все. После чего силы загробного мира вернут принадлежащее им… Плиту для договора вы где брали? Дома. Вот домой камни и вернулись. Хорошо, что мой эльфийский брат запомнил древние легенды и не пожалел поделиться со мной.

Крылатый зверь подлетел к человеку и сел у его ног. Задрав голову, он уставился на одетого в доспехи мужчину и тихо произнес:

– Ты ведь знаешь, между нашими народами не может быть дружбы. Тьма всегда ненавидит живых, даже если они превратились в великих колдунов. Но Братство Теней дает тебе слово, что для тебя мы сделаем исключение. Даже Владыке мы служили, призванные древней магией. А тебе поможем по зову сердца. Ты знаешь, как нас позвать. Только скажи, и мы придем, Безглазый. Тот, кто вернул нам честь и свободу, всегда может рассчитывать на нашу поддержку…

Потрепав по загривку колонга, Глэд слабо улыбнулся:

– Бегите, могучие воины. Вам пора домой. Довольно побираться по закоулкам чужих дорог, пора разжечь огонь в заброшенных святилищах. Пора домой.

Громко верещащие колонги потянулись к распахнутому зеву портала. Пробегая мимо человека, каждый из зверей трогал его лапой на счастье и удачу в будущем. Последним прикоснулся старый знакомый с оставшейся на крыльях паутиной. Помахав лапой, тварь развернулась и бабочкой-переростком метнулась в замерцавший голубыми искрами проем. Вспыхнув, провал в другой мир исчез, напоследок тяжело вздохнув морозным воздухом…

* * *

– Ближе, ближе давай! - хрипло орали гномы, толкая тяжелый «скорпион» к выходу из коридора и норовя выставить стальное жало стрелы прямо на выложенную цветной плиткой площадь. Со стороны наспех собранной баррикады щелкнули арбалеты, и тяжелые щиты загудели от ударов.

По хитрым мозаичным узорам протянулись бурые полосы пролитой крови, но сцепившиеся в драке противники успели утащить раненых прочь, освободив центр зала для решительной схватки. В мечущемся свете факелов в проходах мелькали остроконечные шлемы и матово блестели широкие лезвия топоров. Многочисленные гильдии разделились на две толпы и разошлись после первого суматошного столкновения. Сейчас они готовили продуманную атаку, с поддержкой метательных машин и спешно вооружившейся пехоты. Эхо доносило из коридоров глухой топот: к Королевской библиотеке подтягивались все новые бойцы. Родственники свергнутого бывшего Совета собирались дать отпор «проклятым выскочкам». Им навстречу с Верхних Ярусов нескончаемым потоком двигались войска, блокируя стратегически важные переходы и занимая арсеналы. Неудачная атака мятежников грозила закончиться кровавым побоищем. Не сумев захватить бывших кандальников, пятерка топталась у площади, теряя время и шансы на победу. И несколько стрелометов уже не могли спасти положение. Бывший Совет стремительно катился к своей гибели, не желая признать очевидное, трусливо пожертвовав своими родственниками ради амбиций.

Из распахнутых дверей библиотеки вышел человек в черных полированных доспехах и быстрыми шагами достиг середины площади. Остановившись над измазанной кровью рунической надписью, он посмотрел в одну сторону, потом в другую. Сплошной зеркальный шлем прятал лицо мужчины, но тяжесть невидимого взбешенного взгляда ощутимо давила на замерших в нерешительности гномов. Нагнувшись, Глэд коснулся пальцами бурых разводов и в ярости закричал:

– Вы что, сдурели?! Вам заняться больше нечем?!

Со стороны мятежников хлопнула тетива, и острый наконечник болта вскользь чиркнул по тускло переливающейся кольчуге, выбив сноп искр. Покачнувшись, Безглазый развернулся к стрелку и выкрикнул, ткнув пальцем в вереницу щитов:

– Самый смелый, да?! Так выходи, великий воин, давай померяемся силой как следует! Не все же в спины стрелять, надо когда-нибудь и в лицо своему врагу взглянуть!

– Я никогда не стрелял в спины! - заорал низкорослый гном и продрался через сомкнутые ряды, рванувшись на площадь.- Семья Кордеп всегда грудью встречала врагов!

– Неужели? - расхохотался Глэд, сняв шлем и бросив его рядом с собой.- Ну тогда давай померяемся силой как полагается! Давай посмотрим, чья грудь шире!

Сбросив шерстяной плащ на лежащий на полу шлем, мужчина потянулся и с наигранным весельем в голосе спросил у замершего напротив гнома:

– На чем биться будем? На топорах?

– На топорах! - рявкнул в ответ старший Кордеп, вцепившись в длинную деревянную рукоять.- Настоящие гномы всегда на топорах решают спор!

– Согласен, вам только волю дай, вы любимыми железками соседей на куски порубите, это у вас в крови!

Глэд вынул из-за спины небольшой топор и встал в боевую стойку, чуть присев и выставив отточенное лезвие вперед. Мерцающий свет залил площадь, расцветив всполохами радуги все вокруг: стены, «скорпионы», ошарашенные лица гномов и баррикаду из сваленных в кучу столов и лавок. В заполнившей зал тишине стало слышно, как где-то в задних рядах икает подавившийся воздухом один из многочисленных воинов.

– Начинай! - заорал Безглазый, стремительно перенося вес тела с одной ноги на другую. Казалось, что черная сверкающая капля отрастила себе конечности и стремится рвануть мимо остолбеневшего врага.

Кордеп опустил топор, и лезвие звонко лязгнуло о мраморный пол.

– Я… Я не могу…

– Что?! - Глэд шагнул вперед и воткнулся лбом в шлем коротышки.- Что ты сказал, стрелок паршивый?!

– Я не могу драться с хозяином Хрустального топора! Это неправильно! Это…

– А что ты тогда можешь, обрубок! - Человек в бешенстве схватил левой рукой гнома за бороду и вздернул того в воздух.- Что ты можешь, глава великого и древнего рода?! Своих рубить?! Проливать кровь братьев? Бить в спину и гадить главе Большого Совета?

Размахнувшись, Безглазый метнул хрипящего бородача в толпу. Кувыркнувшись в воздухе, раскоряченное тело вломилось в поставленные щиты, разметав соседей и родственников. Топор полетел в одну сторону, свалившийся шлем в другую.

– Семейство Кордеп, говорите?! - Казалось, что взбешенный мужчина сейчас рванет следом за своим противником, круша все на своем пути.- Покажите мне этих великих воинов, где они?! И пусть расскажут мне, где они были, когда люди резали ваших родственников во времена первого и второго Гномьих переделов! Пусть расскажут мне, где они были, когда в новых шахтах прорвало подземную реку и Верхние Ярусы своими телами закрывали пробоины, спасая весь Город от смерти! Ну, где же вы!

Мертвая тишина в ответ.

– Нет их?! Нет! Никого нет, когда надо не глотку драть, а заниматься делом! Демоны Мрака, вы на себя посмотрите, посмотрите вокруг! Вас вышвырнули из человеческих городов, ограбили и загнали сюда, в сердце холодных гор! Вы так быстро бежали, что бросили по дороге соплеменников, оставили их умирать на чужих площадях!… Вы так сильно струсили, что не посмели даже остановиться в предгорьях, среди зеленых лугов и тенистых лесов! Дело дошло до того, что орки сами уговаривают вас вернуться и взять эти земли под свое управление! Позор!

Гномы молчали. Кто-то покрылся красными пятнами, кто-то в ярости кусал губы, но никто не смел сказать ни слова. Человек с пылающими зеленью глазницами говорил правду, горькую правду, о которой обычно старались шептаться дома, подальше от чужих ушей.

– Я оставил вас на несколько часов, всего лишь несколько часов! И что я вижу, вернувшись назад?! Я вижу, что гном поднял топор на гнома. Брат готов убить брата, лишь бы потешить уязвленное самолюбие. Родившийся на два века раньше способен выпустить кишки своему побратиму, с которым вместе работает в шахте! Неужели боги лишили вас остатков разума? Ради чего вы пролили кровь? Ради тех, кто объявил себя высшими правителями Огненного народа и не подал руку помощи своим родственникам в кровавые дни переделов? Кстати, где они? Где эти пять сушеных кочерыжек, подставивших ваши головы под топоры? Они же должны быть в первых рядах, смело подняв знамена борьбы за правду!

В толпе засуетились, собравшиеся на площади завертели головами, но не могли найти разжалованную пятерку. Подождав несколько минут, Глэд горько ответил сам себе:

– Как я и думал. Мерзавцы отправили баранов на бойню, а при первых признаках неудачи поспешили бежать. Не удивлюсь, если где-нибудь в глухих закоулках Города-государства они уже репетируют новую речь про тяжкую долю и про то, как их превратно поняли… Вот за кого вы обнажили оружие, вот ради кого вы убиваете своих соседей… Горько мне видеть подобное…

Вернув мерцающий разноцветными огнями топор за пояс, мужчина поднял гномий шлем, упавший на пол, и тихо позвал:

– Кордеп!

Всклокоченный гном осторожно вышел вперед, не зная, куда спрятать натруженные руки. Безглазый аккуратно надел ему шлем и прошептал, нагнувшись вплотную к упрямо сжавшему губы гному:

– Как ты собираешься встретить Владыку, когда он вернется? Разве вы отстроили разоренные крепости в предгорьях? Разве вы восстановили сияющие башни Верхнего города? Разве бредут бессчетные караваны по мощеным дорогам в степь и на побережья?… Нет, Кордеп. Вы лишь вылизывали задницы дряхлым старикам, поставившим личное благополучие выше интересов Огненного народа. Орки дрались ради своего будущего и победили. Речные ящеры рвали глотки врагам и вернули себе право вновь формировать гвардию Владыки. А чем отличились вы, лучшие мастера на всем континенте? Вместе вы способны возродить былую мощь и покрыть себя вечной славой в боях и труде! Но вы лишь грызетесь между собой подобно крысам, спрятавшись во тьме…

– Я не буду говорить с тобой, человек,- упрямо буркнул в ответ гном, кусая губы от с трудом сдерживаемой обиды.- Пусть ты и хозяин Хрустального топора, пусть древние письмена воспели твои подвиги, но я не буду присягать человеку, даже если он взойдет на Огненный престол.

– Присягать? - рассмеялся Глэд.- Ты всерьез считаешь, что я собираюсь надеть корону древнего народа?!

Шагнув на середину площади, мужчина нашел глазами главного хранителя Королевской библиотеки и крикнул ему:

– Буквоед! Повтори мне, что выбито в последних строках предсказания!

Старик откашлялся и четко произнес, громко выговаривая каждое слово:

– «Древние камни примут Спасителя как своего. И демоны будут танцевать с ним под лунным светом. И души мертвых станут хранить его сон, а орды живых почтут за счастье не вставать у него на пути… На трон вновь вернется великий король, и боги возрадуются за него и подземный народ…»

– Вот! Вот именно! Спаситель вернется и достанет Хрустальный топор. А на трон поднимется истинный король, способный править как должно! Сын Огненного народа, достойный наследия предков.

Глэд, медленно шагая, направился к баррикаде, перед которой уже собралась толпа. Увидев, куда идет человек, один из гномов попытался шагнуть назад, спрятаться за спины друзей, прикрывавших его щитами в начале схватки. Но плотная толпа не расступилась, вместо этого она вытолкнула старика вперед, оставив сгорбленного гнома один на один с Безглазым.

– Гаттарам, я всего лишь орудие в руках богов. Я выполняю их волю, возвращаю вам утраченное. Сотни лет косный Совет боялся взглянуть в глаза окружающему миру. Но это время прошло. Пора пробудиться. Не время прятаться в глубинах земли. Орки не будут вечно охранять ваши границы. Луга предгорий принадлежат вам. Руины древних крепостей ждут вас. Хватит делить Огненный народ на благородных и простолюдинов. Боги ждут, когда их любимцы вернутся на поверхность.

– Ты понимаешь, какую ношу хочешь взвалить на меня?! - рассердился гном.

– Не большую, чем ты отмерил мне. Я всего лишь вернул долг.

Вложив сияющий топор в руки Гаттараму, Глэд повернулся и крикнул замершим вокруг вооруженным воинам:

– Король вернулся! Истинный король вернулся на трон, и боги возрадуются за него и Огненный народ!

Из задних рядов послышались редкие радостные крики, набирая силу, вплетая в себя все новые и новые голоса. И через мгновение уже вся площадь восторженно ревела, разгоняя многоголосое эхо по забитым гномами коридорам. От одного к другому мчалась нежданная весть: король вернулся! И вскоре уже во всех уголках подземного города наступило форменное безумие: рабочие бросали инструменты и выбегали в запруженные коридоры, от арсеналов пытались протолкаться увешанные оружием воины, и тысячи глоток надрывались в счастливом крике: король вернулся! Да здравствует король!

Глэд вышел на середину площади, поднял вверх руку и дождался, когда шум немного стихнет. Убедившись, что он сможет перекричать взбудораженных гномов, Безглазый заговорил, обращаясь к толпе:

– Предсказание сбылось! Я выполнил то, о чем говорилось в древних преданиях! Огненный народ обрел короля, и древнее зло больше не властно над вами! Но хочу, чтобы вы запомнили! Я ухожу, выполнив предначертанное. Но стоит мне услышать, что вы снова обнажили оружие друг против друга, я вернусь. Вернусь с холодной сталью в руках и покараю тех, кто предал заветы предков. И холодные горы станут мертвыми раз и навсегда. Если вы окажетесь неспособными дружить друг с другом, я заставлю вас объединиться против меня, против смерти из обвалившихся штолен, против убийцы демонов…

Повернувшись, мужчина указал на седого гнома, сжимающего в руках Хрустальный топор:

– Да здравствует король! Слава королю! Слава!

Мраморные своды повторно вздрогнули от радостного рева толпы, заполнившей широкую площадь. Под неутихающие крики Гаттарам медленно вышел вперед и остановился, нахмурив брови. С мрачной решимостью он долго разглядывал сияющие на топоре руны, потом вздохнул и медленно засунул его за потертый пояс. Выпрямившись, разгладил бороду и отвесил глубокий поклон срывающим голоса гномам.

К королю подошел поникший Кордеп, сгорбившись и став еще меньше ростом. Опустившись на колени, гном вынул из ножен широкий нож, сжал конец бороды в кулаке и одним движением отрезал ее. Положив нож на упавшие на пол густые волосы, низкорослый глава рода склонил голову:

– Мой король! Я опозорил себя и родных, выступив против истинного владыки Огненного народа! Прошу позволить удалиться в изгнание! Может быть, в дальних краях я смогу принести пользу моему народу! Буду счастлив, если ты позволишь мне это! Если же преступление мое безмерно и не может быть искуплено таким образом, прими голову в знак извинения!

Гаттарам достал сверкающее оружие и прикоснулся острием Хрустального топора к шее замершего у его ног гнома. Посмотрев на застывшую в напряженной тишине толпу, король объявил свое решение:

– Кордеп! Я принимаю твои извинения! Ты следовал зову сердца, и не твоя вина, что тебя, как и многих из наших братьев, обманом стравили друг с другом! Я объявляю, что в новом Большом Совете будут представлены по одному сыну всех родов и гильдий Огненного народа! И твой сын не будет исключением!… А тебя я прошу отобрать мастеров, кого сочтешь достойным, и начать восстановление пограничных крепостей в предгорьях. Наши представители отправятся в степь с посольством орков уже завтра и подпишут окончательный договор о границах с соседями. Да будет так!

Узкий извилистый коридор заканчивался у пыльной двери, вцепившейся засовами в каменную кладку. Поправив лямки заплечного мешка, Глэд протянул руку мрачному гному, нахмурившему густые брови:

– Глонг, не надо нас провожать. Дальше нет дороги живым, этими тропами могут пройти только мертвые. Дорогу к Усыпальнице надежно охраняют духи павших. Если ты вздумаешь идти следом, одной бесполезной жертвой станет больше.

– Я обещал, что не покину тебя больше никогда!

– После Усыпальницы. Я вернусь. Через неделю или две. Если через две недели к сторожевому посту никто не выйдет, завалите проход. Но не вздумай меня искать, мертвые не знают пощады.

– Я бы мог помочь, я…

– Ты можешь лишь умереть. Я не для этого спас тебя от кандалов. Извини, но эту дорогу мы пройдем вдвоем с моим другом. Тебе достанется самое трудное: ждать.

Гном вздохнул и протянул перетянутый бечевкой пакет:

– Я дождусь. И толькопопробуй задержаться у мумий в гостях… Вот, мы собрали немного продуктов. Вяленое мясо, полученный от орков сыр, вино. На две недели должно хватить.

– Спасибо.- Глэд обнял боевого товарища и передал продукты наемнику.- Держи, ты у нас не любитель припасы на зуб пробовать, могу доверить самое ценное…

– Вот спасибо,- восхитился Фрайм,- и как же мне поблагодарить великого воина? Дозволь, я понесу твое знамя с фамильным гербом!

– Шагай,- рассмеялся мужчина и подтолкнул скелет вперед.- Достаточно того, что я тащу кучу факелов, лишь бы ты не расшиб себе лоб в катакомбах.

– Увы, у холодного камня нет живых горячих сердец, я не слышу их и не вижу в кромешной тьме, в отличие от любимца богов.

Поднатужившись, двое бойцов распахнули тяжелую дверь, и ярко горящий факел осветил проход, убегающий в горные глубины. Пропустив перед собой наемника, Глэд махнул на прощание поникшему гному, шагнул за порог и захлопнул дверь. Оставшись в одиночестве, Глонг коснулся рукой холодного дерева, прошептал молитву и побрел назад, к опорному пункту, вырубленному в скале. Там, рядом с жарко горящим костром, пятнадцать вооруженных солдат круглосуточно охраняли тайную тропу в Усыпальницу, то ли оберегая покой Хранителей, то ли защищая Огненный народ от порождений Мрака…

* * *

– Я подумал, ты шутил, когда посоветовал надеть шлем,- вздохнул Фрайм, положив голову на набитый вещами мешок.- Если бы не твой совет, я бы уже дважды успел потерять голову.

– Мне показалось, ты просто слишком отвлекался в это время, болтая о пустяках.

– Нервничаю. Не каждый день ходишь в гости к сильнейшим в этих землях колдунам… И не каждый день в коридоре болтаются каменные сосульки, норовя пробить тебе затылок.

Воткнутый в камни факел слабо чадил, с трудом давая пищу ослабевшему огню. Путешественники устроились посреди маленького зала, расчистив себе место от мелких обломков. Пока Глэд ужинал, Фрайм успел разжечь крошечную фарфоровую чашку для благовоний и с удовольствием окутался пахучим дымом. Иногда наемник прислушивался к скрипам, долетающим из многочисленных проходов, которые были переплетены в безумный каменный лабиринт. Наконец, не выдержав, он спросил у напарника, допившего вино:

– Ты в самом деле считаешь, что гном не прошел бы с нами и милю?

– Да. Я чувствую любое движение вокруг. И мы спокойно идем дальше лишь потому, что не имеем ничего общего с миром живых. Ты уже за гранью смерти, а я после танцев с демонами превратился во что-то настолько страшное, что вся местная нечисть удрала как можно дальше. Но стоило бы Глонгу шагнуть за порог, как на его запах слетелись бы такие чудовища, которым наши наточенные зубочистки на один зуб. Полетели бы, твои кости в одну сторону, мои в другую.

– Оказывается, у мертвых есть свои преимущества.

– Конечно. Главное - их не надо кормить. И вино они не пьют, что не может не радовать.

– Ладно-ладно, обжора, ты еще попросишь меня поделиться припасами. Раз я их несу, мне и выдавать. Заставлю за каждую крошку веселить старый усталый скелет.

– Отдыхай, гордый главнокомандующий Перешейка, свергнутый, но непобежденный. Завтра будем на месте.

– Хорошо бы, а то полдня по лабиринту бродим, скоро начну сомневаться в твоих навыках проводника…

Усмехнувшись, Глэд накинул на себя плащ и мгновенно заснул. Фрайм выбросил пепел от благовоний, полюбовался багровыми искрами погасшего факела и тоже провалился в забытье, отделяющее у мертвых грань между мирами. Лишь невидимые во тьме твари вздыхали в дальних проходах, не смея приблизиться к страшным путникам, которые посмели потревожить их покой…

* * *

– И где они? - Вопрос гулко раздался под невидимыми во тьме сводами Усыпальницы.

– Слева от нас,- ответил Глэд, подняв вверх ярко горящий факел. Но его огонь был не в силах бороться со всепоглощающей тьмой и лишь напоминал чужакам, в какое место они добрались.

– Слева? - удивился Фрайм, тронув рукой черный гранит.- Но тут стена.

– Это не стена. Это трон. Прямо перед нами зал, а слева, между колонн, стоят семь кресел, где дремлют Хранители.

– Трон? - еще больше удивился наемник, отступив на шаг и пытаясь во тьме разглядеть верхнюю часть колоссального монумента.- И сколько человек можно туда посадить?

– Там легко поместится конная сотня.

– Зачем?

– Чтобы показать любому, насколько велик был могучий воин, похороненный в этих стенах.

– Бред,- покачал головой мертвец.- Боюсь, местный архитектор просто помешался на гигантских размерах, вот и все.

– Я тоже так думаю. А меня убеждают, что местные обитатели в своем уме и не растеряли остатки разума за годы заточения в четырех стенах.

Шагнув вперед, Безглазый повернулся в сторону Хранителей и громко крикнул:

– Господа, не могли бы вы зажечь свет? Я вас и так вижу, но моему другу было бы приятно, окажи вы такую любезность.

В полной тишине забрезжили слабые золотистые отблески, пробежавшие по веренице гранитных колонн. Свет набирал силу, и вскоре золотое сияние превратилось в яркие солнечные лучи, затопившие собой Усыпальницу. Прикрыв рукой глазницы, Фрайм осмотрелся вокруг и тихо шепнул другу:

– Какой бардак. Они что, не могут слуг заставить прибраться?

Толстый слой пыли покрывал все вокруг: черные плиты пола с редкими цепочками следов, громаду трона и барельефы у подножия колонн. Слева от гостей на высоких креслах замерли три Хранителя, три древние мумии. Безжалостные солнечные лучи отметили рассыпавшиеся в труху доспехи, желтизну обнаженных костей и серую высохшую плоть, где она еще не отвалилась. Обернувшись к наемнику, Глэд тихо прошептал:

– Эльфы правильно доработали древние заклинания. Твои полированные кости выглядят намного лучше, чем эти жалкие останки.

Фрайм лишь всхлипнул в ответ, не решаясь хохотать в присутствии колдунов.

Оставив после себя дорожку из глубоких следов, Безглазый подошел к Хранителям и внимательно рассмотрел каждого. Затем остановился перед ними и скрестил руки на груди.

– Вы искали меня. Сначала заставили выкрасть из моего родного мира, затем позволили Спящим натравить королевства на беззащитного одиночку, а потом щедро платили охотникам за головами, лишь бы поймать и притащить в Усыпальницу. Ну вот он я. Что вы хотите мне сказать?

Из-под потолка, взметнувшегося на сотни метров вверх, раздался шипящий голос:

– Разве ты не знаешь? И разве ты не чувствуешь? Здесь твое место, здесь конец твоего пути. Мы ждали тебя, мы надеялись, что, пройдя посвящение, ты доберешься до Усыпальницы и станешь четвертым Хранителем.

– С какой стати? - Глэд недобро усмехнулся.- Похоже, вы забыли, что избранным Владыкой становятся по зову сердца, а не из-под палки. Не знаю, что заставило вас поселиться в этих холодных стенах, но я по-другому представляю свое будущее.

– У тебя нет будущего, человек! - рассердился голос.- Ты носитель древней крови, и лишь потомки Перворожденных способны занять место Хранителя. Боги выбрали тебя, и наши поиски завершились. Тебе пора занять свое место, и мы защитим Усыпальницу от любых врагов! Владыка нуждается в тебе!

– Может быть, но никто не спросил меня, нуждаюсь ли я во Владыке,- резко ответил Безглазый, обнажая меч.- Этот мир чужой для меня. И я не присягал древнему повелителю перед великой битвой. Вся эта беготня, поиски несчастных и принесение их в жертву интересны вам, Спящим и толпе королей, делящих многострадальные земли. Но мне нет дела ни до ваших игр, ни до ваших желаний! Полтора года я повторяю одно и то же: оставьте меня в покое! Но нет, вы лишь науськивали на меня все новых и новых врагов, мечтая притащить сюда в цепях и превратить в еще одну протухшую куклу рядом с троном.

– Это великая честь!

– Да пошел ты! - рассмеялся Глэд.- Расскажи это тысячам крестьян, сожженных магическим огнем рядом с Городом павших. Превратившись в нежить, они своими телами загородили проход в Усыпальницу… Или расскажи это эльфам» которые по вашему приказу попытались скормить меня своим проклятым деревьям! Я до сих пор больше похожу на обгорелую головешку, чем на человека! И все это из-за вашего безумного желания заставить меня плясать под чужую дудку!… Вот только вы забыли, что любой человек обладает правом выбора. И сильный духом не склонит голову, а возьмет в руки меч и будет драться до конца, до последней капли крови, до последнего вздоха! И если я выбрал свободу, никакие Xpaнители не смогут заставить меня изменить принятое решение.

– Тогда зачем ты здесь? - удивился голос, набрав силу и мощь, поднимая при каждом слове клубы пыли с полированных плит.

– Чтобы убить вас. Я хочу посчитаться. За погибших и замученных. За тех, кого вы превратили в послушных марионеток. За всю ту боль, что мне довелось испытать по вашей вине. Я пришел, а это значит, что настало время платить по счетам…

– Ты ошибаешься, человек. Ты пришел, чтобы стать одним из нас, чтобы предсказание сбылось. Четвертому Хранителю пора занять свое место…

Не успел Глэд шагнуть вперед, как из всех колонн к нему навстречу рванули огненные шары, проглотившие солнечное сияние. Одновременно ударившись в человека, они взорвались, отшвырнув Фрайма в сторону. Там, где замер Безглазый, зажегся огромный факел, разбрасывая вокруг языки стремительного пламени. Скрутившись вокруг застывшей фигуры, огонь надсадно ревел, пытаясь пожрать человека. Но с каждым мгновением его ярость все утихала, а Глэд оставался невредим. Вскоре последние отблески магического пламени исчезли, растворившись в непроглядной тьме. И в навалившейся тишине стало слышно, как кто-то тихо идет по направлению к оглушенному наемнику.

Выхватив меч, Фрайм перекатился в сторону и настороженно прислушался. Огромный зал отражал звуки шагов, множа их бесконечным эхом. Звуки блуждали между колонн, улетали к потолку и искаженными отражениями возвращались назад. Понять, где находится противник, было невозможно. Как ни вслушивался мертвец, он не мог услышать привычное для человека биение сердца. Хранители давно уже были мертвы, и их сердца рассыпались в прах, а Глэд научился скрывать свое присутствие.

Чиркнул кремень, и искра огня упала на факел. Затрепетал огонек, и вскоре жадное пламя заплясало на пропитанной маслом пакле. Глэд поднял над собой факел и крикнул напарнику:

– Ты видел? Эти идиоты думали, что смогут превратить меня в четвертую мумию! Скажи, почему после гибели Владыки рядом с его троном собираются в основном безмозглые тупицы, неспособные разглядеть мир за кончиком собственного носа?

– Что это было?

– Они обрушили на меня всю силу магии, накопленную за эти годы в колоннах. Вот только не учли, что вплавленный в меня амулет рассеивает любую магию Мрака. Вместо того чтобы потерять свою душу и превратиться в послушного болвана, я лишь обжег себе в очередной раз спину и запомнил все сплетни, собранные Хранителями за годы безделья. Все, что они с такой заботой собирали и складировали в этой безумной библиотеке, все это теперь стало моим достоянием. Чтобы им провалиться, какую мерзость я успел узнать за эти несколько пылающих мгновений…

– И что теперь? - настороженно спросил Фрайм, шагнув в отбрасываемый факелом световой круг.

– Не знаю,- честно ответил Глэд.- Похоже, моя сила перепугала наших негостеприимных хозяев. Они сбежали со своих крошечных тронов и ковыляют по залу. Я вижу каждого из них.

Меч указал во тьму:

– Вон один. Рядом с ним другой. А третий попытался спрятаться за колонной ближе к заваленному выходу в степь. И я могу убить любого из них. Могу, но не хочу…

– Как это: не хочу?! - поразился мертвец.- Ты добирался сюда с Перешейка, ты мечтал об этой встрече - и что, все бросишь в конце пути?!

– Послушай, Фрайм. Чего бы ты хотел для себя? Если бы удалось все вернуть назад. Если бы тогда в пустыне мы разошлись миром? Хотел бы ты остаться человеком, растить детей? Ходить под парусом по студеному морю и бить громадных китов? Или вскочить на коня и помчаться навстречу грозе, расколовшей молниями небо вдали?

Наемник долго молчал, разглядывая осунувшееся лицо друга. Потом тихо ответил:

– Я бы хотел. Это величайшее чудо - быть живым. Но ты знаешь, что мне это не дано. Никогда больше я не смогу порадоваться степному ветру и холодным каплям дождя. Я умер. И теперь я стою ближе к Хранителям, чем к последнему босяку в королевствах. Ты знаешь это лучше меня. И лучше меня знаешь, какая ненависть сжигает мое сердце. Только в бою, орошая кровью мой меч, я способен обрести радость. Это все, что у меня осталось.

– Но я еще наполовину жив,- горько вздохнул Глэд.- Я человек, что бы ни пытались про меня рассказывать вокруг. Все это время я доказывал самому себе, что я независим и не принадлежу ни к оркам, ни к эльфам, ни к наемникам Зур. Я лишь хочу жить, как живут тысячи простых смертных. И не хочу больше совершать подвиги во имя спятивших колдунов, мечтающих повернуть мир вспять.

– Так что изменилось за это мгновение? Ты здесь, в шаге от своей мечты. Ты способен снести голову каждому из Хранителей. Ты можешь поквитаться за все, что с тобой сделали!

– И что это изменит, Фрайм? Ни-че-го… Я уже никогда не вернусь домой. Проклятая богами кровь намертво привязала меня к этому миру. Я могу возглавить армию демонов и спалить королевства. Могу сесть четвертой обезьяной в Усыпальнице. Могу убить Хранителей и объединить королевства в одно государство. И что дальше? К чему все это? Ведь любое из великих деяний ни на миг не приблизит меня к простым радостям мира. Никакой подвиг не заменит мне семью и вечерние сказки для детей… Внутри меня что-то перегорело. Раз и навсегда. Как будто я ворвался во вражескую столицу, а вместо золота и драгоценных камней вокруг одни трупы и пепелище… Убиты тысячи ради возвращения домой, но домой я так и не вернулся. Ради чего убивать сейчас?

Мертвец всматривался в медленно гаснущий зеленый огонь в пустых глазницах Глэда. Где-то далеко во мраке возились три Хранителя, отползая как можно дальше от непобедимого человека. Где-то в каменном лабиринте затихли тени демонов, с интересом слушая отголоски магического взрыва, встряхнувшего Тьму. И лишь бесконечно одинокий человек сжимал в руке весело горящий факел, стоя посреди пыльного огромного зала.

– Я осознал, насколько они несчастны, эти пугала, заточенные в Усыпальнице. Им не повезло, и они не смогли избежать пыток и превращения в Хранителей. Объявив себя владыками этих камней, они трясутся от страха перед настоящими героями, способными пробиться сквозь завалы и раздробить их черепа. Они плетут заговоры, рассылают золото и копят крохи магической энергии для великих свершений. А в действительности лишь собирают очередной слой пыли на своих костях. Обреченные на вечное ожидание. Ждать, когда найдется четвертый Хранитель. Ждать, когда соберутся все семеро. И когда разбуженный Владыка выбросит их на помойку, как сгнившее тряпье…

Глэд поднял свой мешок и забросил его за спину.

– Такая судьба не для меня. А если трем мумиям нравится подобное будущее, пусть живут. Думаю, я бы проявил величайшую милость, убив их. Но я не стану пачкать свой меч. Пусть гниют дальше. Это будет самым страшным наказанием для Хранителей… Это не мой мир, и не мне разрушать хрупкое равновесие. Пусть другие решают, кому и когда жить или умирать.

– А я? - всплеснул руками Фрайм.- Что делать мне?

– Ты разве прикован магическими цепями к Усыпальнице?

– Нет, с чего ты взял?!

– Тогда пошли. Перед тобой весь мир. Мне кажется, что именно ты сможешь найти достойное развлечение на бескрайних просторах Фэгефул. Сотни героев сгинут во мгле времен, а ты все будешь искать приключения, заставляя королей плакать от зависти.

Фрайм погрозил другу пальцем:

– Знаешь, мне кажется, что ты смеешься надо мной. Но в твоих словах есть зерно истины. Действительно, я проживу еще долгие годы и найду чем их занять. Благо я свободен и в отличие от тебя могу выбирать любую дорогу… Вот только пройдем этот проклятый лабиринт с демонами, и я тут же объявлю набор в мою личную армию. А то засиделся у тебя в прислугах. Еду за тобой таскаю, спину от стрел прикрываю… Пора, пора меняться местами. Будешь моим оруженосцем. Как думаешь, золотой в месяц устроит убийцу демонов в качестве оплаты за рабский труд?

– Устроит, великий герой.- Глэд передал наемнику горящий факел, повернулся к южной стороне зала и крикнул во тьму: - Мы уходим. Но перед тем как покинуть вас навсегда, хочу предупредить! Я крайне злопамятен. Если вы еще раз вздумаете вмешаться в мою жизнь, я вернусь. И клянусь всеми богами, тогда моя рука не дрогнет, а ваши головы окончательно сгниют в горах, под открытым небом. Думаю, Владыка меня простит…

Гости не спеша прошли через зал и скрылись в узком проходе, оставив за спиной могильную тьму на гигантском троне и медленно кружащую в воздухе пыль. В пустом зале остались лишь три перепуганных Хранителя и оплавленное пятно на мраморном полу…

Поздним вечером, устав от бесконечной череды узких коридоров, Глэд предложил наемнику остановиться в крошечном зале с ровным песчаным полом и легким сквозняком, несущим бесконечный поток теплого воздуха. Разложив на расстеленном платке припасы, Безглазый поднял наполненный вином стакан и произнес:

– За степные ветры, за бескрайние моря и свободу! За нас! И…- Даже не знаю, что еще пожелать. Продуктов еще на неделю, а мы управились за два дня.

– Вернемся к гномам, повеселимся. Надеюсь, успеем хотя бы разок попировать до того, как хозяева попросят покинуть подземный город.

– Да, мы слишком беспокойные гости. То королей выбираем, то демонов по подземельям гоняем… Кстати о демонах.- И Глэд повернулся к еле видному во тьме проходу.- Тебе отдельное приглашение надо?

Заскрипев песком, вперед шагнула трехметровая тварь, с огромной пастью и грустными глазами, в которых мерцали багровые отблески.

– Я не хотел вас беспокоить…

– Но ты уже здесь. Что стряслось?

– Мои братья просили узнать, чем закончился разговор в Усыпальнице… Мы правильно поняли, что ты отказался от почетного места Хранителя?

– Вы правильно поняли.

– Но… Когда ты умрешь, твоя душа попадет во Мрак. Все великие колдуны попадают туда…

– Возможно, я еще не задумывался над столь отдаленной перспективой.

– А как же тогда мы?

Глэд удивленно посмотрел на наемника, с огромным интересом наблюдавшего за беседой:

– О чем он?

– О демонах. Проклятые души попадают во Мрак. А там живут демоны. Они торгуют, воруют, дерутся со всеми. И похоже, очень обеспокоены твоим будущим визитом. Достаточно вспомнить, как ты повеселился в Королевской библиотеке.

Безглазый повернулся к гостю и ошарашенно переспросил:

– Вы боитесь, что после смерти я перетряхну всю вашу веселую компанию?

– А ты как думаешь? - рассердился демон.- Я купил пять душ эльфов! Заплатил за них артефактами и душами рабов! И где теперь мое богатство? Ты пошевелил пальцем - и все, все рассыпалось в прах! А ведь многие купили намного больше!

– Ну что могу сказать… Не надо заключать столь опрометчивые сделки…

– Может, мы договоримся? - с тоской проскулила тварь.- Ты найдешь себе другой мир после смерти или вообще упокоишься с миром?

Мужчина почесал затылок и улыбнулся, ощущая, как исчезает тяжесть на сердце и мир вновь начинает играть яркими красками. Отливающий блесками слюды песок, отполированные водой стены пещеры, тонкие столбики сталактитов, нависшие с потолка. И громадный монстр, поджавший хвост и подобострастно заглядывающий в глаза.

– Может, и договоримся. Когда я хорошенько обдумаю ваше предложение, я позову. Готовьтесь торговаться. Сам понимаешь, на глупости размениваться не буду. Вакантное место правителя всех демонов дорого стоит.

– Мы будем ждать! - выгнула спину тварь.- Только не забудь! А мы придумаем, чем заплатить за твое хорошее расположение! Поверь, мы…

– Брысь,- махнул рукой Глэд, и демон исчез, оставив после себя лишь взрытый лапами песок.- Вот еще незадача. Мало мне трухлявых колдунов, так еще эти на голову свалились.

– О, великий король Мрака, позволь мне дотащить твои припасы до бородатых коротышек! - нараспев проговорил Фрайм.- Не следует такому важному господину волочь поклажу, подобно безродному ишаку!

– Сейчас по лбу получишь,- пригрозил Беглазый, расстилая плащ.

– Конечно, о великий,- ответил наемник, предусмотрительно напялив шлем.

– Ладно, ладно,- буркнул Глэд, устраиваясь спать,- посмотрим, что ты споешь завтра. Тебя ждет всего лишь мешок с вонючей травой, а я получу бочонок пива, жареные колбаски, свежий хлеб и все, что душа пожелает…

– Если ты помрешь от обжорства раньше времени, твои зубастые подданные будут крайне недовольны,- упрекнул товарища Фрайм, но тот уже не ответил.- Ладно, можешь не сторожить, мне первая смена… Хотя и я сторожить не буду. С какой стати? Здесь должна быть толпа желающих… Эй, хвостатые, не топочите вокруг. А то мы проснемся с плохим настроением и заглянем к вам в гости назло богам… Вот будет веселье…

* * *

– Снег скрипит,- тихо произнес Кхохолом. Он сидел на груде ковров, грея над огнем вечно зябнущие руки. После неожиданного пьяного выступления старик крупно поругался с Мимом, и теперь полномочный посол купеческого собрания старался разговаривать со своенравным колдуном как можно меньше. Закутавшийся в подаренный орками теплый кафтан, сгорбленный Кхохолом походил на потрепанного жизнью грифа, который оседлал обглоданный скелет степного козла.

– Снег не умеет скрипеть,- неохотно отозвался Мим, не отрываясь от толстой книги. Среди множества цифр, посвященных торговле шкурами и специями, хитроумный комбинатор спрятал вымеренные им расстояния между стоянками, длительность переходов и степные ориентиры. Орки уже две недели не приглашали к себе людей, и это молчание не на шутку пугало посла. Кто знает, не придется ли пробиваться назад с боем. Все лучше умереть с оружием в руках, чем со сломанным хребтом замерзнуть в овраге на краю города.

– Снег не умеет,- согласился Кхохолом.- А когда на него наступают, он скрипит. У нас гости. Трое или четверо остались снаружи, двое идут сюда.

Мим прикрыл на мгновение глаза, затем захлопнул книгу и скомандовал:

– Поставь чайник. Кто бы это ни был, но гостей надо встретить как положено.

На крыльце гулко затопали: нежданные гости старательно оббивали снег. Хлопнула дверь, и в жарко натопленную комнату шагнул огромный седой орк, из-за его плеча выглядывала помощница. Насупленно кивнув, любимый полководец Многоголового устроился рядом с гостеприимным хозяином, выставившим на яркий ковер блюда со сластями. Молчаливая Шонголом застыла позади вождя, подмечая каждый жест людей. Дождавшись, когда ему нальют огромную пиалу душистого чая, Хмурый отпил глоток и начал разговор:

– Завтра великий хан и совет шаманов встретятся с посольством Поххморана как должно. Ваши слова услышаны, обдуманы и взвешены на весах лжи. Есть в сказанном недомолвки, да и ваши верительные грамоты вызывают смех, а не уважение. Но в целом Орда решила благосклонно отнестись к добрым словам соседа. Завтра ты будешь говорить с Многоголовым. Постарайся объяснить своему камлателю, что в столь важный день надо забыть, как пахнет хмельной кумыс, и держать голову ясной, а язык на привязи. Будет очень обидно, если оставшийся в живых в битве при Усыпальнице накормит собой степных волков еще до следующей зари.

Колдун поморщился, но промолчал. Мим поклонился и тихо произнес:

– Мой слуга выучил данный ему урок. Он не будет болтать, он будет слушать.

– Он больше не твой слуга,- равнодушно бросил орк, допив чай.- Орда будет разговаривать с тобой в Поххоморане или других землях. Но на нашу землю позволят вступить только колдуну и личному послу вашего хана. Послу из благородного рода и с дарами от самого хана. Орда больше не будет разговаривать с купцами и хитрыми людьми, которые пытаются ловить жирную рыбу в мутной воде. Если ты приходишь к нам в дом с товарами, то нужно торговать, а не собирать за нашей спиной сплетни о соседях.

– Я чем-то обидел уважаемых хозяев?

– Если бы обидел, мы бы уже не разговаривали… Безглазый наш друг, и мы не любим чужаков, идущих с обнаженным ножом по следам друзей. Для тебя дорога в степь закрыта раз и навсегда. Можешь торговать с нами в Поххоморане или других королевствах. Можешь встречать и провожать наши караваны, которые пойдут на побережье. Но завтра ты в последний раз общаешься с ханом Орды, а послезавтра вы возвращаетесь домой. Пьяный колдун сможет навещать нас, ему всегда найдется кров и стол. А ты свои песни уже спел.

– Хранители никогда не были врагами орков, наоборот, они помогли вам во время великой битвы.

– Позволь нам самим решать, кто и почему помогает степному народу. И какую цену при этом приходится платить… Я все сказал, ты все услышал. Постарайся завтра не болтать лишнего. В степи и более уважаемых гостей сажали на кол за наглость и пренебрежение к оказанному гостеприимству.

Человек внимательно вгляделся в невозмутимую морду орка и осторожно спросил:

– Могу я узнать, не обидел ли каким-либо образом вашего друга? Не хочу, чтобы из-за Безглазого мне вогнали стрелу в спину.

– Ни я, ни Глэд не убиваем в спину. Если он рассердится на тебя, ты успеешь увидеть смерть в его пустых глазницах. Думаю, он даже позволит тебе выбрать оружие. Безглазый вернулся из Усыпальницы и не хочет больше встречаться ни с Хранителями, ни с их гончими псами… Шаманы разрешили тебе сегодня поговорить с мертвыми. В последний раз на наших землях. Постарайся не испытывать терпение камлателей зря, они злопамятны.

– Хорошо, я запомню предупреждение.- Мим отвесил прощальный поклон и настороженно смотрел, как гости молча поднялись и вышли. Оглянувшись на хитро улыбающегося колдуна, посол покрутил головой и пробормотал: - Как интересно все обернулось! Меня пинком под зад, а ты теперь превратился в тайного советника при новом царском после. Я могу улыбаться и дышать пылью чужих караванов, а к тебе по возвращении домой выстроится очередь из желающих заработать на торговле с орками… Как забавно боги меняют судьбы людей!

– Тебя это удивляет? - Старик закашлялся, налил себе остывшего чаю и напился.- Ненавижу зиму, после промозглых подвалов тайной полиции холод меня просто бесит… Что касается судеб, надо лишь идти своей дорогой, не сворачивая в сторону. Посмотри на меня. Я всю жизнь служил Поххоморану. Плохо ли, хорошо, но ни разу Кхохолом не предал свою страну, своего господина. И с орками дрался, пока были силы. Сходились как следует, глаза в глаза. Я их пытался убить, они убивали меня… Все просто, без обмана, без вынюхивания и подсматривания. Поэтому я вернусь сюда еще не раз, а ты навсегда покинешь степь. Потому что с врагами местные племена готовы делить стол, а со шпионами и соглядатаями разговор короткий: хребет пополам и в овраг, зверье кормить.

– Вот только почему к тем же Хранителям на поклон ходят и о помощи просят? Золото берут, тварей из Мрака на людей натравливают, меня на другой край мира гоняют.

– Выходит, что больше не просят. Выросла Орда. И гномы выросли. Теперь своим умом живут…

Колдун медленно поднялся, помассировал поясницу и побрел в соседнюю комнату.

– Я спать пошел, завтра тяжелый день. Когда со своими друзьями из Усыпальницы пообщаешься, проветри. А то ночью дышать от дыма будет невозможно…

Упаковав немногочисленные вещи, Мим долго сидел, наблюдая за всполохами огня. Потом поморщился, но все же достал крошечный мешочек и высыпал серый порошок в костер.

Вылепившийся из обильных клубов дыма клыкастый череп недобро покосился на человека, осмотрелся вокруг и недовольно спросил:

– Зачем звал?

– Попрощаться,- улыбнулся человек, бросив на угли опустевший мешочек.- Я сдержал данное слово, Безглазый побывал у вас в гостях. Теперь я свободен.

– И ты спешишь нас порадовать этой новостью?

– Да. Спешу. Потому что это я рискую головой в степи, у негостеприимных орков. И это мне указали на дверь сегодня вечером, посоветовав держаться как можно дальше от Глэда. Это вы меня погнали в заснеженные степи, по следам беглеца. И сейчас, когда все закончилось, я хочу откланяться. Свое обещание я сдержал.

Магический гость долго молчал, разглядывая улыбающегося человека. Потом вздохнул и с трудом согласился:

– Действительно, мы в расчете. Ты нам больше ничего не должен. Безглазый приходил к нам. И мы побеседовали… Очень бурно побеседовали…

– Вот и хорошо,- потянулся к костру Мим. Но не успел он залить огонь, как череп жарко прошептал:

– Ты помнишь Лаццерта? Старика Лаццерта из портовой клоаки?

Мим замер, вцепившись в кувшин с остывшим чаем. Нахмурился и осторожно переспросил:

– Это вы к чему?

– Отменное здоровье, лишних пятьсот лет жизни и столько золота, что ему хватило на личный замок и крошечный город в окрестностях. Как ты считаешь, хороший куш?

– Смотря за что будут платить,- ровным голосом ответил Мим, поставив кувшин рядом с собой.- Иногда никакое золото не стоит принесенных жертв.

– Да, и такое бывает,- согласилось облако.- Но все же подумай над нашим предложением. Кто еще способен дать так много и сразу?

– Чего вы хотите? - Мим подобрался и внимательно слушал собеседника, оценивая каждое сказанное слово.

– Мы не смогли договориться с Безглазым. Он еще слишком молод. Ему хочется попутешествовать, посмотреть мир. Он не намахался еще мечом и мечтает оставить после себя великий след.

– За что вы готовы платить?

– Только за результат! - лязгнул клыками череп.- Хватит, достаточно мы разбросали золота впустую. Если ты сможешь убедить Глэда стать четвертым Хранителем, добровольно, без принуждения, то получишь больше, чем сумел вытребовать себе Лаццерт.

– Убедить?

– Да. Рано или поздно ему надоест глотать пыль бесконечных дорог. И что его ждет впереди? Дряхлая старость и демоны Тьмы, потирающие лапы в ожидании его души?… Тот, кто сумеет склонить Безглазого на нашу сторону, получит дополнительные пятьсот лет жизни к отмеренному богами сроку, здоровье и караван с золотом.

– Большой караван? - усмехнулся Мим.

– Триста мер золота,- отрезал собеседник.

– Триста? Это… Если посчитать… - попытался сообразить мужчина.

– Поххоморан собирает в казну за год меньше ста мер золота. Как думаешь, хватит тебе в три раза больше?

Поперхнувшись, посол нашарил кувшин и влил в себя остатки чая. Отдышавшись, уточнил:

– И никаких дополнительных условий, сроков и прочих глупостей?

– Никаких. Мы найдем лучших из лучших. Того, кто сможет навестить Глэда и поговорить по душам. Того, кто сумеет убедить его мятущуюся натуру, получит все сразу. Кому повезет, нам все равно. Нас интересует только результат.

– Может, лучше подыскать другого кандидата?

– Мы продолжим поиски, это даже не обсуждается. Но где мы успеем найти человека, вобравшего в себя столько достоинств?! Если бы не его проклятое упрямство, мы бы уже раз и навсегда обезопасили Усыпальницу от любых потрясений! Демоны бы пожрали столь неуступчивый характер!

– Говорите, убедить его вернуться назад? Превратиться в Хранителя, раз и навсегда лишившись счастья быть живым? Очень легкое дело, как я посмотрю.

– А кто обещал, что золото достанется даром? - удивился гость,- Мы назвали цену, тебе решать, стоит ли оно того. Где нас найти, ты знаешь. Попробуй, любой может стать победителем.

Дымный клубок растаял под потолком, а Мим все сидел, задумчиво глядя в огонь. За стенами свистела вьюга, а перед мысленным взором человека шли и шли груженные золотом лошади, теряясь где-то за горизонтом…

* * *

Первые мартовские лучи пробежали по узким тропам в глубоких ущельях, когда из заснеженных предгорий в степь спустился одинокий всадник на мохноногой лошади. Толстый шерстяной плащ закрывал отливающую серебром тонкозвенную кольчугу. Латные перчатки уверенно сжимали поводья. Бедра прикрывала пластинчатая броня, сбоку болтался засунутый в большой мешок щит. Сплошная зеркально отполированная личина шлема отбрасывала золотые зайчики на источенные ветрами и водой стены.

Человек в черных доспехах выбрался из ущелья и направил коня на юг, в сторону Города павших. Оттуда начинался новый путь, новое путешествие в неведомое. Там начинались дороги, которыми ему предстояло пройти…

Глава 9. СМЕРТЬ МЕРТВЕЦОВ

Его величество каждый год под новым именем принимал участие в боях на рыцарской арене. Ковали новые доспехи, шили новые одежды. Но стоило ему взять в руки меч, как любой из дворян узнавал короля и доблестно проигрывал ему схватку. Те, кто не обладал подобной прозорливостью, побеждали в бою и навсегда исчезали в мрачных подвалах замка…

Легенда о веселом и великодушном короле Бробуре

Конец марта - начало апреля

Охрана откинула полог палатки, и внутрь вошло несколько рыцарей, сжимавших под мышками украшенные резьбой шлемы. Замершие вокруг длинного стола наемники Зур покосились на разряженных гостей, но не проронили ни слова. В предстоящем походе любой солдат ценился на вес золота, а переброшенные к Нарвелу дружины баронов успели отлично зарекомендовать себя в столь долгом и трудном переходе.

В центре стола рассматривал карту глава братства наемников Хилинг, лично назначенный королем на такую ответственную должность. Более тридцати лет он возглавлял братство, заслужив среди самых отчаянных рубак непререкаемый авторитет. Способный с легкостью повесить провинившегося солдата, в отношениях с посторонними военачальник стоял горой за вверивших ему жизни бойцов. За прошедшие годы ни одной крохотной монетки не «прилипло» к рукам старого солдата, что лишь добавило уважения со стороны сослуживцев.

Подняв красные от усталости глаза, командир жестом пригласил баронов к столу:

– Господа, прошу вас. Сегодня мы должны обсудить детали похода. Учитывая сложное положение на северных границах, а также угрозу повторной атаки нежити, его величество смог выделить нам всего лишь двадцать тысяч пехоты и пять тысяч легкой кавалерии. Ваши отборные двенадцать тысяч тяжелой конницы станут отличным дополнением, позволив в критический момент битвы нанести сокрушающий удар и опрокинуть противника.

– Господин Хилинг,- усмехнулся прокопченный солнцем ветеран с вышитой золотой рыбой на матерчатой накидке,- могу ли я говорить прямо, без глупых реверансов?

– Разумеется. Все сказанное здесь останется между нами. Среди моих офицеров доносчиков нет.

– Благодарю. Тогда позвольте добавить, что сорванные с Приречья войска обнажили земли Драконьего королевства перед возможным ударом новой орочьей Орды. И мы с вами прекрасно знаем, почему лучшая тяжелая конница Драконов сейчас здесь, под стенами разоренного города. Потому что наш король, по свойственной молодым ветрености, посчитал отличной идеей оплату нашими головами всех оставленных в наследство долгов. Когда нас похоронят в песках, король без армии станет намного покладистей, а Торговая гильдия скупит оставшиеся без присмотра земли.

– Тогда почему вы здесь, барон?

– Потому что я присягнул его величеству и должен исполнить свой долг. Такова моя доля.

– Хороший ответ,- дернул краешком рта Хилинг.- А теперь послушайте меня. Опустевшие крепости заняла ваша пехота, переброшенная из центральных районов королевства. Так что я могу лишь пожалеть бестолковых орков, если они решатся пощипать Приречье сейчас… Далее, чтобы ваши люди не шептались у меня за спиной, сразу хочу предупредить, что я не собираюсь вашими телами мостить дороги на Перешейке. Всем нам предстоит делать одно и то же кровавое дело. И благодаря слаженным действиям мы либо вместе победим, либо вместе погибнем…

Командующий ткнул пальцем в карту, расстеленную перед ним:

– Барон, в этой схватке не будет любимчиков и тыловых крыс. Нам предстоит выжечь скверну на Перешейке и раз и навсегда уничтожить нежить в проклятых богами горах. И если я говорю, что каждый из доверенных мне солдат выполнит свой долг и добудет победу, невзирая на любые трудности, то это будет именно так.

– Прошу прощения.- Рыцарь поклонился, следом за ним поклонились остальные гости.- Видимо, нам следовало встретиться раньше. Тогда бы между нами не возникло столь прискорбного непонимания. Можете располагать нами, как сочтете нужным. Наши люди и мы оправдаем возложенные на нас надежды.

– Отлично. Тогда я хочу представить вам одного человека, который получил личные рекомендательные бумаги от Солнцеликого. Признаюсь, я бы с большим удовольствием вздернул его на ближайшем дереве, но я дал слово сохранить ему бренную жизнь и предоставить возможность проявить себя. Прошу вас, господин Черный Рыцарь.

Тихо звякнула кольчуга, и рядом с Хилингом встал человек, одетый в черные доспехи с ног до головы. Отполированный до зеркального блеска сплошной шлем отразил удивленные лица баронов, с недоумением разглядывающих странного воина.

– На языке Перешейка мое имя звучит как Риггер. Я не давал никому вассальную клятву и не обещал защищать чьи-либо границы. За время моих скитаний по чужим землям мне довелось учить мертвецов основам военной науки. В качестве платы мое тело сожгли почти до костей, подарив вечные муки и вечную ненависть к нежити. Я расскажу вам, господа, как можно вырвать жало у этой змеи. Как сокрушить отборные мертвые легионы и покончить с ними раз и навсегда!

– Господин Риггер,- кашлянул один из баронов,- не могли бы вы все же представиться, как положено среди благородных людей, показав свое лицо?

– Я лишен почтения к подобного рода предрассудкам. Его величество лично осмотрел меня, прежде чем подписать бумаги. Зрелище так тронуло короля, что он поспешил расстаться с проглоченным обедом.

– И все же…

– Господа, считайте, что вам придется смириться с этим. Я навечно похоронен в этих доспехах. Я бродяга без роду и племени. И моя задача заключается лишь в одном: дать вам возможность прожить лишний день, когда вы пробьетесь в скалы… Я совершил множество страшных преступлений и благодаря великодушию Солнцеликого могу искупить свою вину. Мне дан единственный шанс, и я собираюсь им воспользоваться в полной мере. Прошу вас внимательно выслушать все, что я скажу…

Черный Рыцарь подцепил лежащее у чернильницы гусиное перо и стал показывать им разные точки на карте.

– После десятка землетрясений проход на Перешейке сузился в ряде мест до двадцати шагов. Здесь, здесь и здесь. Первый узкий участок оборудован вырубленными в скалах площадками, где нас будут ждать лучники. Кроме того, вход с предгорий вглубь прикрыт двумя крепостями. Стены высотой в два человеческих роста, но главную опасность представляют собой не стены, а двадцать катапульт, установленных в каждой из крепостей. Вы должны знать, что нежить научилась использовать свое магическое зелье в метательных снарядах. Один такой горшок, упавший на живого человека,- и несчастный развалится на куски. Спасение лишь в скорости передвижения и маневре. После десяти минут ветер развеет зеленый дым, а земля впитает в себя пролитую жидкость. Если ваш щит принял на себя удар, выбросьте его. Если перед вами встала зеленая стена, отойдите назад и переждите. К нашему счастью, зелья не так много и количество снарядов ограничено… Мы всегда должны оставлять поле битвы за нами. Нельзя давать возможность нежити собирать тела павших и пополнять свои ряды… Вне узкого прохода отправленная на штурм пехота потеряет больше половины, прежде чем доберется до врага. Лишь стремительные конные отряды способны растерзать их оборону и заставить атаковать, выманив под удар наших арбалетчиков и катапульт.

– Вы предлагаете нам ударить в лоб, подставив конницу под удар магии? А потом продираться через лабиринт скал, ловя сверху стрелы и рукотворные обвалы?

– Нет. Это за вас буду делать я. Войска же сначала дождутся атаки подготовленных частей нежити, расстреляют их с дальней дистанции, и лишь затем на ровных склонах предгорий тяжелая конница сможет протаранить оставшихся на ногах.

– Что же собираетесь делать вы, безродный таинственный незнакомец?

Риггер глухо рассмеялся:

– Как же вы любите попробовать на зуб любого, кто не может немедленно снести вашу надменную башку с плеч!

– Что?! - Гости сбились в кучу и уже открыли рты, чтобы дать наглецу должный отпор, но резкий крик Хилинга задавил свару в зародыше:

– Тихо! Заткнуться всем! Если кто-то хочет пощекотать нервы острым мечом, пусть записывается в очередь и устраивает дуэли по возвращении из похода! Каждый любитель помахать железом должен зарубить себе на носу: мне нужны дисциплинированные воины, а не бездельники на паркете! Останетесь в живых - и можете рубиться сколько душе угодно. А сейчас я дополню сказанное нашим несдержанным на язык черным другом.

Шагнув вплотную к столу, командующий пальцем ткнул в отмеченное жирным крестом место на карте:

– Вот здесь расположен Источник. Именно отсюда нежить пополняет запасы этой зеленой дряни. Черному Рыцарю передан отряд из пятисот бывших кандальников. Все они опытные солдаты, но не в ладах с дисциплиной. Каждый из провинившихся перед законом посчитал за благо отправиться в дерзкий поход вместо прогулки на плаху. И с этим отрядом господин головешка пройдет от предгорий до самого входа во Мрак. Уничтожив Источник, он нанесет мертвецам непоправимый ущерб. Даже если мы не сможем истребить армию нежити в битве на краю пустыни, мертвецы, лишившись своей магической силы, рассыплются на куски за пару месяцев. А в случае уничтожения запасов магического зелья на отмеченных складах и того раньше.

– Похоже, его величество очень верит в удачу обгорелого человека,- мрачно пошутил один из баронов.- Сплошные «если».

– Зато мы знаем главное,- постарался оставить за собой последнее слово человек в черных доспехах.- Перешеек будет очищен от нежити в любом случае, как бы ни сложился мой рейд. Но благодаря моей удаче мы вернемся домой, а без нее работу за нас доделает легкая конница…

Поздним вечером отряд смертников построился на краю лагеря рядом с высоким песчаным барханом. Перед бывшими каторжанами и заклейменными убийцами на коне сидел Черный Рыцарь, медленно поворачивавший из стороны в сторону голову в пугающе безликом шлеме. Убедившись, что все до единого взгляды направлены на него, он начал говорить, и гулкий глухой голос легко доносился до последних рядов:

– Сегодня утромя древком копья вколотил в начальника городской стражи простую истину. Это для него вы сборище мерзавцев, изгнанных с позором из армии и наемных дружин. Для него, а не для меня. Как ваш командир, я ценю в своих солдатах лишь умение убивать и желание драться до победы! И то, что я увидел, меня радует. Да, в сотнях нет еще слаженности действий и на перестроениях вы смешиваете строй. Но я вижу, что каждый из вас старается изо всех сил и помнит, что это его единственный шанс стать свободным, завоевав волю с оружием в руках… До предгорий пять дней пути по раскаленной пустыне. Три дня мы будем уходить в пески скорым маршем, отрываясь от основных войск, и поздно вечером возвращаться назад. Лишь перед самыми предгорьями я дам вам отдых и возможность глотать пыль и песок вместе с остальными отрядами… Сегодня вы прокляли меня, надрываясь на солнцепеке, завтра вы проклянете день, когда родились. Но я обещаю, что, когда мы прорубим себе дорогу через армию мертвых, вы не раз скажете спасибо богам за тренировки, за доведенные до автоматизма рефлексы и за выбранных вами лично десятников и сотников, готовых умереть ради победы…

Привстав в стременах, Риггер поднял вверх кулак и рассмеялся:

– Сегодня ночью шесть болванов хотели меня убить! Они вздумали перечеркнуть ваше будущее, будущую свободу для всех! Эти идиоты отделались лишь отбитыми руками и легкими порезами. Я не хочу терять своих людей из-за подобных глупостей… Но если кому-то захочется развлечься еще раз, предупреждаю: я набью тела шутников соломой и заставлю их десятки тащить придурков пешком отсюда и до самого Перешейка!

Вернувшись в седло, командир подождал, когда стихнет ропот среди солдат, и продолжил:

– Мы пойдем первыми! Наше спасение только в скорости и стремительном натиске! Никаких задержек, никаких отступлений и штурмов укрепленных крепостей! Только вперед, со сменными лошадьми и минимумом продуктов. Армия прорубит нам дорогу во вражеских рядах, а дальше я проведу вас тайными тропами до самого Источника. Захват добычи, поиск накопленного мертвыми золота и сбор трофеев - все после выполнения главного приказа его величества! Кто вздумает отвлекаться во время пути, пожалеет, что разминулся с плахой по доброй воле… Беспрекословно выполняя мои приказы, вы не только останетесь в живых, но и обретете славу и достаток. Кто ослушается или замешкается во время атаки - сгниет в горах.

Мужчина обнажил меч и, мерцая серебряными переливами кольчуги, направил его на солдат:

– Мы не знаем, что такое благородство и хорошие манеры! Мы не умеем красиво говорить и кланяться разряженным дамам на балах! Но зато мы умеем брать приступом высокие стены и убивать своих врагов! Это то, что и я, и вы умеем лучше всего! Так давайте раскрошим эти паршивые черепушки, вздумавшие встать у нас на пути! Отныне лишь одно слово должно жить в наших сердцах: убей! Убей костлявого ублюдка! Убей падаль, что попалась под копыта коней! Убей их всех!

– Убей! Убей! Убей! - взревели пятьсот глоток в едином порыве, и лес обнаженных мечей взмыл над конниками. Черный Рыцарь получил достойных солдат, готовых вместе с ним пройти весь Перешеек насквозь и остаться в живых.

* * *

Оставив сборный лагерь рядом с Нарвелом, армия Зур скорым маршем прошла песками до каменистых предгорий, куда люди старались не заглядывать ни при каких обстоятельствах.

Все пять дней впереди плотно сбитых колонн двигались многочисленные разведчики, проверяя каждый бархан, заглядывая под каждый редкий куст. Большим подспорьем стали собаки, которых держали в седлах и спасали от жаркого солнца под тростниковыми зонтиками. Благодаря верным друзьям человека удалось обнаружить две засады на выходе из песков раньше, чем мертвецы атаковали. Подозвав легкую конницу, разведчики дождались, когда черепушек расстреляют, и продолжили свои поиски.

Пять сотен Черного Рыцаря метались подобно обезумевшим волкам вокруг пехоты и тяжелой конницы. Не успевало солнце взобраться на небосвод, как смертники исчезали за очередным барханом и уносились вдаль. Ошалевшие от жары сотники заставляли конницу маневрировать, огибать солончаки, смешивать и снова дробить строй. Сотни атаковали россыпью, в плотной колонне, оттачивали стрельбу с ходу и прикрывали друг друга при перестроениях. Вернувшись вечером назад, долго вываживали разгоряченных коней, поили их из огромных бочек в обозе. На следующее утро все повторялось вновь. Лишь за сутки до завершения перехода командир перебросил свой отряд ближе к Перешейку и разрешил бойцам отдыхать. К вечеру мимо скученных палаток смертников потянулись первые колонны наемников. На следующее утро войска выбрались на предгорья, сбросив в пыль вкопанные на границе дряхлые столбы с бедолагами, распятыми десятилетия назад назло соседям.

Заскрипела деревянная лестница, и на грубо сколоченную стену взобрался кривой скелет в потрепанной кольчуге. Шагнув вперед, он вяло приложил правую руку к впалой груди и сипло отрапортовал:

– Господин, прибыл гонец с ответом. Старшие командиры получили наше донесение и спешно ведут отряды на помощь. Завтра утром они уже будут здесь.

– Это хорошо. Славная будет охота.

– Может быть, мы атакуем первыми, не дожидаясь остальных?

Командир пограничной крепости оперся костлявыми руками о край стены и вздохнул:

– Мы не можем нарушать приказ старших. Сейчас на границе всего четыре тысячи воинов, а людей в несколько раз больше. Мы лишь напугаем их, но не уничтожим. Да и преследовать бегущих в песках у нас не получится без дополнительных запасов зелья… Подождем. Пусть займут склон к северу. Чем их больше там скопится, тем проще будет накрыть всех разом из катапульт. А подошедшие войска с припасами позволят собрать силы в один кулак, уничтожить передовые части врага и добить в песках побежавших. Кто сумеет ускользнуть, того уничтожат пески. Колодцы разрушены до самого Нарвела.

– Тогда я успокою солдат, чтобы не рвались в атаку раньше времени.

– Успокой. Время одиночной охоты прошло. После битвы мы восстановим силы и поквитаемся с имперцами, посмевшими ответить ударом на удар…

– Крепости вижу. Отряд между ними вижу. Похоже, подкрепление от прохода в горах идет, пылью дорогу затянуло.- Прикрыв одной рукой глаза от солнца и уцепившись другой рукой за веревку, молодой офицер всматривался в передвижение войск противника. Выстроившись в пределах видимости нежити, наемники подняли и закрепили между собой три высоких составных бревна. Затем перебросили через шкивы две веревки с петлями на концах. На эту шаткую смотровую площадку подняли личного помощника командующего и Черного Рыцаря. Болтаясь на порывистом ветру, они внимательно разглядывали вражеские позиции, при этом Риггер давал пояснения офицеру, указывая пальцем на наиболее опасные в будущем участки:

– Вон, «ложки» катапульт на солнце отблеск дают. Их медными полосами обили, теперь отсвечивают. Значит, вперед их выдвигать не стали. С собой легкие метательные машины потащат.

– Зачем им в атаку первыми идти? Могут спокойно ждать нас, куда им торопиться? Это мы воду и припасы тратим, время играет против нас.

– Потому что бегущих солдат и конницу труднее накрыть магическим залпом. А сгрудившиеся для обороны войска представляют собой отличную мишень. Мертвецы ждут, когда подойдут основные силы. И в данном случае это уже на руку нам.

Отерев пот с лица, наемник покосился на человека в черных доспехах. И как только на таком солнцепеке не изжарился заживо? Середина весны, а в песках уже дышать нечем. Просто страшно представить, что ждало бы солдат летом…

– Закостеневшие ублюдки,- тихо засмеялся Риггер.- Что учи их, что не учи, лишь прошлым опытом живут… Посмотри, валы выкопаны только перед крепостями, уже с боков копали кое-как. Думаю, с тыла они и вовсе не прикрыты. Между стенами нигде нет ям с кольями, чтобы остановить конницу. Даже крупные камни не разбросаны для помехи быстрому маршу. Их командиры делают ставку на массированный обстрел и атаку пехотой. Это может сработать, если драться с окопавшимся противником. Но совершенно бесполезно, если твой враг все время в движении и не позволяет сковать себя боем… Я слышал, что имперский легион разгромил крупный отряд мертвецов, растерзав их конницей и добив остатки когортами ветеранов. Так и нам следует поступить.

– Поле ровное, с небольшим подъемом. Думаю, бароны смогут набрать необходимую скорость и атаковать в привычном для них построении.

– Да, и после атаки легко отойдут назад для перегруппировки. Таранный удар тяжелой конницы страшен, дружинники вполне способны разметать центр нежити с первого удара.

Вцепившись в поскрипывающий на ветру столб, Риггер стал диктовать:

– Записывай. Проход начинается ближе к левой от нас крепости. Поэтому первый удар катапульт направить надо туда. Вон отличная ровная позиция, где сможем поставить машины. Судя по высоте охранников на крепостном валу и отброшенным солнцем теням, до них будет… Около трехсот шагов… Да, триста - триста пятьдесят. Думаю, мы сумеем положить первый же залп сразу в цель… Дальше…

Не обращая внимания на войска, медленно занимающие свои позиции, два подвешенных в небесах человека внимательно разглядывали будущее поле боя, вычисляя расстояние до целей, отмечая особенности рельефа и удобные для атаки участки. Наемники Зур никогда не позволяли случайностям влиять на исход битвы, предпочитая со свойственной профессионалам обстоятельностью просчитывать любые варианты развития событий. Благодаря чему и побеждали любого противника.

* * *

Две армии спешно готовились к предстоящему сражению. Отряды нежити притащили дополнительные заряды магического зелья со складов, перебросили все войска с Перешейка, собрав рядом с крепостями почти тридцать тысяч бойцов. Еще десять тысяч продолжали двигаться мелкими отрядами по многочисленным тропам. Толпу, сбившуюся в кучу рядом с крепостями, спешно сортировали. Вперед выдвинули потрепанных стариков, придав разномастным группам подобие боевого строя. За их спинами разместили наиболее подготовленных и хорошо вооруженных бойцов, между которыми спешно готовили к атаке легкие переносные метательные машины. Но как командиры ни подгоняли воинство, во вторую ночь противостояния нежить так и не успела атаковать.

Люди тем временем отправили вперед многочисленные конные патрули, страхуя войска от неожиданного нападения. Несколько тысяч пехотинцев, сменяя друг друга, дробили скалы и таскали щебень и крупные камни, готовя снаряды для обстрела. Тяжелая конница укрылась за редкими оборонительными порядками и ждала приказ о начале битвы. Из подтянувшегося обоза вытащили бревна, доски, разобранные на части механизмы и срочно собрали тяжелые катапульты и требуше. Закончив приготовления, командующий предоставил солдатам один вечер для отдыха, и на третье утро построил войска для решительного удара. В отличие от споривших между собой древних князей и магов, правивших Перешейком, единственный главнокомандующий наемниками Зур с толком успел использовать потраченное время.

Рано утром, когда пыльные сумеречные краски уступили натиску первых солнечных лучей, легкая конница выволокла на заранее намеченную позицию десять метательных машин, подпрыгивавших во время бешеной скачки на огромных колесах. Рядом с требуше катили телеги, где в плетеных корзинах лежали заботливо подготовленные для стрельбы камни. Оставив метательные расчеты на месте, конники умчались назад, навстречу спешно разворачивающимся войскам.

У прохода загремели барабаны, поднимая нежить после холодного ночного бездействия. Бестолково суетясь, скелеты выстроились неровными рядами, перегородив неширокое поле между крепостями. Не дожидаясь, когда последние из мертвых займут свое место, наемники начали обстрел, атаковав левую Цитадель.

Первый залп был пристрелочным. Одна за другой требуше метнули груду тяжелых камней, целясь в невысокие деревянные стены. Заранее отрегулированные механизмы ударили на заданное расстояние, накрыв почти всеми снарядами намеченную цель. Кувыркаясь в воздухе, тяжелые камни врубились в развернутые к пустыне катапульты, сшибая и кроша деревянные балки, ломая лестницы и пробивая легкие навесы. Подкорректировав некоторые машины, солдаты начали спешно готовить второй залп.

С крепостных стен ответили, и посередине между далеко выдвинувшимися наемниками и крепостью вспухли три зеленых разрыва. Убедившись, что легкие катапульты неспособны дотянуться до тяжелых вражеских требуше, командир крепости прекратил бесполезный обстрел. Сгрудившиеся рядом мертвецы заволновались, подавшись назад. В задних рядах началась толчея: сотники пытались отвести войска из зоны обстрела, а тысячники требовали от командиров отдать приказ о наступлении. Четыреста шагов до вражеских позиций пехота могла преодолеть за несколько минут. Пока смешавшийся в кучу правый фланг нежити выяснял отношения и ждал приказов, наемники успели дать второй залп.

В этот раз на потрепанную крепость обрушился щебень, разбивая на куски хрупкие кости мертвецов. Каменный дождь изрешетил всех, кто не успел спрятаться на первом ярусе стены. Замешкавшихся просто смело: не помогали ни щиты, ни болтающиеся на плечах кольчуги. Один из выстрелов пришелся на сбившихся в кучу рядом с крепостью пехотинцев и превратил в пыльный хлам больше двадцати солдат.

Закончив совещаться, командование нежити отдало приказ, и громкие команды полетели по растянувшимся рядам. Правый фланг в спешном порядке занимал оставленные позиции, выравнивая фронт. Часть солдат отправили в крепость, заменить уничтоженные стрелковые расчеты и подготовить к возможной стрельбе оставшиеся неповрежденными катапульты. Дождавшись, когда установится какое-то подобие порядка, в задних рядах зарокотали барабаны, и тысячи ног сделали первый шаг. В этот же миг перенацеленные требуше обрушили свой удар на правый фланг, накрыв стык между армией и крепостью.

Прицельный залп выбил узкую просеку в плотных рядах нежити, но не смог задержать общее наступление. Не обращая внимания на летящую с неба смерть, мертвецы быстрым шагом двинулись навстречу противнику. Следом за первыми шеренгами катились легкие катапульты. Рядом с ними волокли корзины с магическими кувшинами. Замыкали строй отлично подготовленные ветераны, блестя в утренних лучах остро отточенными жалами копий. Навстречу начавшим атаку скелетам двинулась пехота Зур, выкатив перед собой больше сотни «скорпионов». Сблизившись на три сотни шагов, люди открыли огонь. Меньше трети громадных копий сумели дотянуться до противника, пробив узкие проходы в плотных рядах.

Требуше успели дать еще один залп, разметав задние ряды наступающих на правом фланге. После чего расчеты бросили огромные механизмы и со всех ног побежали назад к своим. Потеряв больше трехсот бойцов рядом с крепостью, скелеты сдвинулись в сторону, освободив узкий проход между наступающей армией и покалеченными стенами. Убедившись, что появилась возможность прорваться к проходу в скалах, Черный Рыцарь повел свой отряд вперед, выкатившись бешено мчащимся конным клубком с левого фланга. Справа от него замершая пехота изо всех сил помогала стрелкам, расстреливая из «скорпионов» быстро приближавшихся мертвых солдат. Нежить пока медлила с ответом, стараясь подтащить катапульты как можно ближе под прикрытием гибнущих первых рядов.

– Господин Хилинг, до них не больше двух сотен шагов!

– Пора. Конницу в атаку и отводим пехоту. Быстро!

Заревели трубы, и отлично вымуштрованные солдаты спешно перестроились, открыв тяжелой коннице проходы в своих рядах. Блестя на солнце полированными доспехами, рыцари спешно выдвинулись вперед, сбивая строй для таранного удара. К тому моменту, когда пятьсот конников отряда Риггера домчались до первых мертвецов, перед пехотой Зур уже сплошной стеной выстроились дружины баронов, направив длинные копья на север навстречу мерно шагающей нежити.

Не обращая внимания на сплошную стену стальных жал справа, Черный Рыцарь гнал своих бойцов по перемолотым щебнем скелетам. Копыта коней дробили свалившиеся на твердую землю кости, гремели по щитам и плющили черепа вместе с надетыми на них шлемами. Набравшая скорость конница мчалась вперед, поднимая облака пыли и буквально цепляя своим левым рядом стены крепости. В задних рядах врага поднялись крики, и край правого фланга начал загибаться назад, страхуя тылы от стремительной атаки. Задние ряды наступавшей пехоты остановились, выполнили команду «разом вокруг» и выставили перед собой копья. С разбитых стен прилетело несколько стрел, и шестеро всадников рухнули на землю. Но отряд уже прорвался через пробитый требуше коридор и врубился в маленькую группу мертвецов, не успевших выйти из прохода. Разметав конями жалкую преграду, штурмовые сотни умчались на юг в глубь Перешейка, потеряв при этом всего пятнадцать человек. Отлично осуществленная и скоординированная вылазка увенчалась полным успехом. Смертники отправились в свой поход к Источнику.

Воспользовавшись небольшим замешательством в рядах нежити, тяжелая конница начала свой бег, стремясь как можно быстрее преодолеть пустое пространство и нанести свой неудержимый удар. За их спинами пехота стремительно отходила назад, оставив на поле «скорпионы» и запасы копий к ним. Хилинг отводил людей, спасая их от неминуемой смерти. Прежде чем катапульты обрушили свои магические заряды на позиции наемников, люди успели отбежать на сорок шагов и оказались в относительной безопасности.

Цепочка зеленых всполохов накрыла брошенные метательные машины, затянув поле зеленым туманом. Сквозь марево болотного цвета с трудом было видно, как сияющий разными цветами вал тяжелой конницы налетел на ощетинившихся копьями пехотинцев. Гулкий удар пронесся над полем, метнулся криками и хрустом смятых тел к скалам и вернулся сумбурным шумом обратно. Набравшие на ровном поле максимальную скорость рыцари выкосили первые ряды пехоты, оставив после себя груды тел. Бросив копья, дружинники выхватили мечи и успели уничтожить часть сгрудившихся рядом с катапультами стрелков. Повредив больше двадцати деревянных механизмов, конница попятилась, отбивая яростную атаку врага, и устремилась назад. Взбешенные мертвецы забросали отступавших кувшинами с зельем, но магическое зарево успело сожрать всего сто пятьдесят человек, остальные умчались вниз по склону, выискивая рядом со «скорпионами» прорехи в раздираемой ветром зеленой стене. Прежде чем оставшиеся катапульты обрушили на опустевшее поле еще один удар, конница успела добраться до пехоты и втянулась в оставленные проходы.

Первое столкновение закончилось удачно для объединенных войск Зур. Командующий Хилинг потерял меньше двухсот солдат и половину метательных машин, разгромив при этом одну из крепостей и уничтожив почти семь тысяч бойцов нежити. Наступил ключевой момент в битве, который должен был решить судьбу всего сражения. Предстояло выдержать удар гвардии мертвых, набравшихся опыта при штурме Нарвела и атаке на имперские крепости. Во время короткой передышки противники спешно перегруппировывали силы и готовились вцепиться друг другу в глотку уже по-серьезному.

* * *

На пыльной дороге сгрудились три телеги. Поверх кривых бортов торчала недавно сорванная трава. Цепочка скелетов аккуратно укладывала на изумрудную зелень глиняные запечатанные кувшины с магическим зельем, таская смертоносные припасы с маленького холма. Командир охраны старательно считал каждый сосуд, делая ржавым кинжалом корявые зарубки на щербатой дощечке. Неожиданно он резко повернул голову в сторону укутанного тенью прохода и замер, ловя слабое эхо.

– Люди? - удивился мертвец. Медленно вложил оружие в ножны и кивнул: - Да, люди. Я чувствую биение сердец. Сотен сердец…- Словно проснувшись, командир закричал, размахивая руками: - К бою! Враг на подходе!

Замешкавшиеся скелеты сложили на камни хрупкие снаряды и обнажили оружие. Но сформировать строй они уже не успели: из прохода стремительным галопом уже накатывала конная лавина. Защелкали луки, и стальные наконечники вцепились в выбеленные солнцем черепа, сбивая вражеских пехотинцев.

Сгрудившиеся рядом с телегами мертвецы не растерялись под обстрелом. Побросав мечи и копья на землю, они схватили кувшины и метнули их навстречу стремительно приближавшимся всадникам. Громко закричав, Черный Рыцарь разделил отряд на два рукава, направив их в обход телег, но больше двадцати бойцов не успели повернуть и попали в зеленое облако. Раздались вопли ужаса и боли, из клубов ядовитого дыма вылетели умирающие на ходу люди и лошади. Набравшие огромную скорость тела врубились в толпу, перемешивая мертвецов с разлагающимися на глазах трупами. Остальной отряд стремительно обошел опасное место, разметав слабую охрану.

Отойдя на полусотню шагов, Риггер перестроил конницу и медленно двинулся обратно, засыпая стрелами оставшихся на ногах противников. Нежить кидалась кувшинами, но расстояние было слишком велико, и магические взрывы не доставали наемников. Буквально через минуту избиение завершилось. Спешившись, люди добили подранков, и больше сотни солдат поднялись на холм. На другую сторону каменистого склона полетели заботливо сделанные запасы. Когда зеленый дым заполнил собой впадину между разгромленным складом и скалами, тела павших уже погрузили на лошадей, и штурмовой отряд был готов продолжить путь.

– Вон за тем оползнем начинается нужная нам тропа. Пройдя по ней, мы выйдем южнее Источника, обогнув все заставы и сбросив с хвоста возможную погоню. Лошадей у нежити нет, у нас преимущество в скорости,- показал стальной перчаткой всадник, одетый в черные доспехи.

– Мы перебили больше двухсот мерзавцев, и среди них двое в командирских шлемах,- отрапортовал один из сотников, с многочисленными шрамами на лице.- Потеряли тридцать два человека, будь проклято их зелье! Других отрядов не видно, успеем похоронить павших.

– Позже,- покачал головой Черный Рыцарь,- когда к ночи устроим привал в скалах. Нельзя оставлять тела погибших, нежить их возродит и расспросит о наших планах. Все трупы забираем с собой, все до единого! Мы сделали доброе дело, костлявые ублюдки не успеют дотащить к проходу дополнительные кувшины. Многие наемники останутся живы благодаря нашей атаке. Но мы не можем больше терять людей в прямых схватках, нас ждет главная цель.

Убедившись, что его приказы выполнены, Риггер тронул коня и повел свой отряд к началу тропы, стремясь как можно быстрее покинуть опасное место.

Когда через час к горящим телегам подошли первые сотни нежити из резерва, мертвецы нашли лишь разрушенный склад, перебитые горшки и уничтоженных солдат. Стремительный штурмовой отряд исчез так же быстро, как и появился, не оставив после себя следов.

* * *

Миновав тяжеловооруженную гвардию командующего, бароны подошли к мужчине, диктующему очередной приказ адъютанту:

– Пятую тысячу на левый фланг, под командование Траппа. И пусть делают это бегом!

Повернувшись к рыцарям в запыленных доспехах, Хилинг показал пальцем на склоны, залитые солнцем:

– Черепушки выдвигают вперед катапульты. Если мы начнем пятиться, они выгонят нас в пески. Там ваша конница потеряет маневренность. Останемся на месте - попадем под удар их смертельной дряни. Поэтому нам придется атаковать еще раз. Прямо сейчас.

– Второй раз поймать их неожиданно не выйдет.

– Я знаю. Но выбора у нас нет. Или бросать все и отходить в пустыню, чтобы вернуться домой. Или сломать им загривок совместным ударом… Ваша задача - развернуть все силы, атаковать широким фронтом. Главное - уничтожить катапульты. Как только вы начнете, я двину следом пехоту и поддержу вас с тыла. Постарайтесь по возможности после каждого удара оттягиваться назад, это позволит избежать драки в толпе, где вас просто сбросят с коней.

– Когда начинаем?

– Выдвигайтесь немедленно. Свободного времени больше нет…

В полной тишине девять тысяч рыцарей начали свою вторую атаку. Медленно набирая скорость вверх по пологому склону, они опустили вниз копья, превратившись в вытянувшуюся ощетинившуюся стальную волну, рвущуюся к нежити. Навстречу коннице загремели барабаны, зазвучали команды, и медленно ползущие в первых рядах пехоты катапульты метнули свои страшные снаряды. В этот раз командиры расчетов накрыли залпом широкую площадь, не пытаясь одним массированным ударом уничтожить зазевавшегося противника. Задние ряды дружинников окутало рваное зеленое облако, из которого донеслись вопли гибнущих людей и лошадей. Но оставшиеся две трети конницы продолжили стремительно сближаться с мертвецами, все ближе к сверкающим наконечниками копий.

Второй раз за день закованный в доспехи вал смел первые ряды нежити, втоптав их в землю и раздробив тяжелыми копьями всех на своем пути. Расчеты катапульт и остатки легкой пехоты перестали существовать. Часть рыцарей ожесточенно рубила веревки и громила метательные машины, другая часть отступала под ударами отлично подготовленных ветеранов мертвой армии, прикрывая товарищей. Скелеты воспользовались заминкой и пустили под ногами лошадей первые ряды пехоты, после чего конница оказалась атакована со всех сторон. И хотя каждый дружинник успевал разрубить нескольких противников, навстречу павшим шагали следующие, а из задних рядов в упор били стрелы. Со стен второй крепости донеслись хлопки катапульт, и правый фланг накрыло еще одно зеленое облако, сжигая все живое под собой.

Набросив на лица тряпки, наемники бегом поднимались по склону, стараясь по возможности огибать редкие клубы зеленого дыма на месте погибших рыцарей. Следом, надрываясь и проклиная всех богов, волокли оставшиеся на ходу катапульты и стрелометы. К моменту, когда тяжелая конница окончательно завязла в смертельной для нее схватке, пехота сократила расстояние до минимума, и солдаты метнули копья в белеющие перед ними головы. Наемники Зур успели добраться до врага раньше, чем дерущиеся мертвецы обратили на них внимание. Сражение по всей линии войск превратилось в свалку, в которой пока ни одна из сторон не сумела добиться преимущества.

– Крепость уничтожить, немедленно! - надрывал голос Хилинг, но стрелки и сами прекрасно понимали, кто наиболее опасен в этот миг.

Вогнав деревянные клинья в каменистую землю, солдаты закрепили метательные машины и обрушили удар на вражеские катапульты. Камни, тяжелые копья, горшки с зажигательной смесью - все непрерывным потоком посыпалось на головы мертвецов. Враг успел сделать лишь один результативный ответный залп, обрушив магический удар на пристрелянный участок, но не сумел уничтожить все механизмы, расставленные на большой площади. Разгром крепости довершила легкая конница. Один из тысячников прорвался через разрозненные ряды нежити напрямую к горящим стенам и бросил своих бойцов на штурм, не считаясь с потерями. Пока пехота Зур перенацеливала свои орудия на центр битвы, конница добила скелетов в пылающих стенах и разметала остатки катапульт.

Оттеснив мертвых ветеранов, наемники выровняли фронт и позволили жалким остаткам рыцарей выбраться из мясорубки. Метательные машины стали забрасывать щебнем задние ряды нежити, выбивая стрелков и кроша кости зазевавшихся. Легкая конница отошла назад и разбилась на две группы. После чего стремительные всадники стали совершать набеги на фланги, беспощадно расстреливая каждого, кто не успел прикрыться щитом.

Хилинг верхом на коне появился рядом с потрепанными рыцарями. Быстро оценив их состояние, он позвал к себе оставшихся в живых командиров:

– У вас больше тысячи человек еще способны держать оружие. Если мы затянем сражение, придется биться всю ночь и завтрашний день. Мы не можем позволить врагу удержать позиции и получить подкрепление с Перешейка. Необходимо сломить сопротивление до того, как зайдет солнце.

– Приказывайте, господин командующий,- устало отсалютовал барон в посеченных доспехах.

– Все ближайшие залпы наших катапульт лягут по центру. Пехота разомкнет ряды и откроет вам проход. Вы должны рассечь противника и ударить по правому крылу с тыла. В разорванный строй я вобью пехоту, она раздвинет их ряды, и мы получим два мешка. Смешавшись, нежить не сможет маневрировать и отступать в горы. Если повезет, постарайтесь зацепить их командиров, вон их стяги. Все поняли?

– Да.

– Обозники несут воду. У вас на отдых не больше десяти минут.- И командующий двинулся на левый фланг, чтобы разглядеть необходимые детали в пыли, поднявшейся над полем битвы.

Вслед за ревущими трубами в центре пехоты Зур образовалась широкая брешь. Тренированные наемники быстро освободили проход, куда двинулась часть мертвецов. Но не успела нежить выбраться из узкого коридора на открытое пространство, как прямо на них устремились набравшие скорость тяжелые конники, входя в хрупкие ряды подобно кузнечному молоту. Протаранив середину вражеского войска, рыцари разделились. Меньшая часть довернула чуть левее и смела всех вражеских командиров, втоптав их в землю вместе с пыльными стягами. Вторая группа домчалась почти до самых скал, развернулась и двинулась назад. Не обращая внимания на встречающие их копья, дружинники ударили всей массой, переломав скученные ряды и смешав вражеских пехотинцев и стрелков в одну неподвижную груду. Оставшиеся в живых рыцари быстро отошли к скалам, освободив место легкой коннице, которая обогнула горящую крепость и теперь замкнула кольцо, расстреливая нежить в упор.

В пробитый проход выдвинулась пехота, разбивая вражеское войско на две части. По сбившимся в кучу скелетам сначала стреляли катапульты, потом пехотинцы сумели подтащить ближе «скорпионы» и расстреляли остатки копий в упор, выкашивая мертвецов десятками. И хотя нежить не сдавалась, продолжая отчаянно сопротивляться, коснувшееся гор солнце осветило картину полного разгрома армии Перешейка. К моменту, когда на небе зажглись первые звезды, большая часть мертвецов была уничтожена.

* * *

– Господин Хилинг, мы собрали из камней малую стену, за которой укрылись стрелки и «скорпионы». Проход в глубь Перешейка закрыт. Рядом со стеной и по всей границе лагеря разведены костры. Патрули с собаками стерегут проход и следят за недобитыми тварями, которые ползут с поля битвы.

– Справляются?

– Да. Сначала было трудно, но сейчас вполне хватает людей из обоза. Покалеченные скелеты вряд ли могут нам серьезно навредить.

– Что с проходом?

– Была одна контратака, но там очень тесно, и мы удачно выбили большую часть еще на подходах при помощи катапульт. Тех, кто подошел вплотную, проредили стрелометами. Остатки не смогли даже добраться до стены, мы их добили на подходах.

– Хорошо. Людей на позициях менять каждые два часа, остальным дать возможность поспать. Это был трудный день…

Посеревший от усталости командующий откинулся на спинку раскладного стула и спросил у адъютанта:

– Многих потеряли?

– В легкой кавалерии в седле три с половиной тысячи, больше пятисот ранены, но годны для обозных работ. Из пехоты осталось больше десяти тысяч, много раненых. Бароны почти уничтожены. Тяжелой конницы чуть больше шести сотен и три тысячи раненых. Катапульт рабочих осталось двадцать и почти пятьдесят «скорпионов». Требуше целы все.

Хилинг долго молчал, потом тихо произнес:

– Можно сказать, удачно мы сегодня начали. Половина армии цела и готова драться дальше… Утром командиров ко мне. Раненых оставим с обозом здесь, пусть не спеша добивают подранков. А мы двинемся дальше… Баронов жалко, но свою роль они выполнили отлично. Дальше тяжелой коннице развернуться будет негде. Здесь и сегодня они сделали все возможное и невозможное…

Прохладный воздух с гор медленно спускался вниз, замещая собой жар пустыни. Выбрасывая языки пламени в ночную тьму, догорали остатки двух крепостей, между которыми раскинулось усыпанное телами и изрубленными костями поле. Ближе к отвесным скалам развернулся лагерь наемников. С тыла палатки отгородили двумя рядами щитов, между которыми непрерывно двигались многочисленные патрули с огромными собаками, которые настороженно принюхивались к каждому слабому порыву ветра. Иногда собаки подавали голос, и немедленно в темноту летели подожженные ветки, освещая утоптанную землю. Если охрана видела недобитый скелет, ему в голову тут же летела стрела. Ближе к рассвету таких одиноких ходоков почти не осталось.

С первыми солнечными лучами лагерь стал медленно просыпаться. Но уже через три часа переформированные части выступили в поход, шагнув в глубь Перешейка. В опустевшем лагере остались лишь многочисленные солдаты из обоза и раненые, которых осторожно разыскивали на поле и переносили ближе к палаткам врачей, замотавшихся в попытках спасти жизнь искалеченным воинам…

* * *

– Берегись! - проорал наводчик, и строй пехотинцев перед ним резко опустился на колено, укрывшись за щитами. Над головами просвистело копье, и четыре скелета отлетели назад, нанизанные на стальной наконечник. Поднявшись, наемники шагнули вперед и быстрыми ударами опрокинули разорванный строй нежити. Раздробив черепа мертвецам, люди попятились назад и заняли прежнюю позицию.

Столкнувшись с двухтысячным отрядом на узкой дороге, Хилинг не стал терять людей в атаке. Перегородив проход, наемники укрылись за щитами от яростного обстрела лучников, а развернувшиеся в задних рядах катапульты ударили по врагу. Когда нежить пошла на штурм, за спинами солдат уже установили «скорпионы», и первые две волны мертвецов были выбиты еще на подходе. Арбалетчики и лучники в первую очередь искали противника с хрупкими глиняными сосудами на поясе. Их было очень мало. Похоже, что большую часть магического зелья армия мертвых потеряла рядом с крепостями и поэтому не смогла взломать при помощи мечей плотный строй пехоты.

Четвертая атака нежити все же захлестнула первые ряды наемников, но скелеты так и не смогли опрокинуть попятившихся пехотинцев, усыпав костями дорогу. Потеряв в этой схватке меньше трехсот человек, Хилинг двинул войска дальше.

Через пять миль авангард Зур достиг ближайшей узости, где между высокими скалами могли одновременно пройти не более восьми человек в ряд. На высоте двадцати и пятидесяти метров мертвецы оборудовали навесы для лучников. Внизу сгрудилось менее сотни пехоты.

Здесь наемники задержались на два часа, пока четыре собранные требуше не разметали противника по стенам. Убедившись, что на разрушенных галереях больше не осталось ни одного солдата, пехота снова пошла вперед.

Так, продвигаясь шаг за шагом, гремящая оружием колонна двигалась на юг. Ближе к вечеру наемники соорудили из камней очередную стену, поставили на позиции «скорпионы» и расставили часовых с верными псами. Обшарив окрестные скалы и блокировав единственную обрывистую тропу, солдаты, безумно уставшие за день, легли отдыхать. Разящий меч королевства Зур все глубже вонзался в Перешеек. И в этот раз люди не собирались останавливаться на полпути. Им была нужна только победа.

* * *

Рука в черной латной перчатке поправила тяжелый камень, и Черный Рыцарь выпрямился рядом со свежей могилой. Конный отряд успел пройти большую часть дороги, после чего командир приказал устроить привал в маленькой долине рядом с журчащей речкой и велел похоронить павших.

– Разбиться на сотни, распределиться по склонам. Два усиленных дозора в оба конца. Можно готовить ужин и отдыхать. Завтра выступаем с рассветом, нам осталось до места не больше пяти часов пути.

– Погоня не успеет добраться сюда?

– Я не думаю, что они вообще пойдут за нами. Сейчас у мертвых гораздо больше проблем на севере. Но если мы не выполним приказ, тогда нас рано или поздно зажмут в скалах…

Риггер отпустил командиров, сам устроился на грубом одеяле рядом с десятком охраны, набросил на себя плащ и мгновенно заснул. Вскоре угомонился и широко разбросанный лагерь. Лишь в одном из дозоров тихо шептались двое солдат:

– Я тебе говорю, он проклятый! Это же надо было придумать - к мертвым в горы податься!

– Можно подумать, тебя кто-то за язык тянул, когда добровольцев искали.

– Ну мне надо было из тюрьмы выбраться. Сам понимаешь, за убийство по головке не гладят, скорее наоборот, твою голову снимают.

– И у меня резоны были сюда податься. А потом, ты видел, как в песках свои друг за другом приглядывали. За каждого беглого весь десяток на колья! Захочешь, а не удерешь. А как сюда добрались, так все, мертвецы лучше цепных собак будут охранять.

Помолчав, первый из дозорных тихо спросил:

– Как думаешь, мы выберемся?

– Утром я думал, что все, отбегались. А сейчас верю, что вернусь домой. Наперекор всему. Не знаю, кто наш командир и каким богам он молится, но мы до сих пор живы и неплохо успели наподдать проклятым черепушкам. Завтра он спалит этот Источник, и все - домой.

– Может, и не сразу домой.

– Почему?

– Вспомни, Черный сказал про золото, которое здесь можно найти. Вольная - это хорошо. Но вернуться домой с полным мешком золота - это намного лучше…

– Посмотрим… Не удивлюсь, если командир все золото нам раздаст. Ему главное с мертвецами посчитаться, а остальное его мало интересует.

– Я не откажусь, если все нам достанется. Ради такого можно и потерпеть…

* * *

Рассекающая скалы дорога тянулась на юг, чтобы вырваться на простор и потеряться на широком поле, откуда по окрестностям разбегалось множество тропинок. Здесь, рядом с двумя холмами, заросшими до макушки колючими кустами, нежить собирала ошметки своей «непобедимой» армии. Больше пяти тысяч воинов преградили людям дорогу на юг. На верхушках холмов суетились стрелки, устанавливая последние семь катапульт - все, что осталось от накопленных за годы метательных машин. Рядом с ними сиротливыми кучками сгрудились кувшины с магическим зельем. Запасы снарядов были исчерпаны, и спешно отправленные к Источнику отряды не успели еще добраться до места. Вполне возможно, что солдатам, ушедшим за подмогой, придется защищать сердце Перешейка самостоятельно.

Со стороны многочисленных пещер спешно подходили небольшие группы скелетов. Спускаясь по крутым тропам, мертвецы гремели на камнях оружием и внимательно смотрели, куда нужно ставить ногу, чтобы не сорваться со склонов. Нежить намеревалась дать завтра решающий бой обнаглевшим людям, посмевшим вторгнуться в царство смерти. И, судя по приготовлениям, у них были все шансы уничтожить если не всех противников, то большинство. Выстроив полукругом невысокий каменный вал, мертвецы собирались запереть вражеские части на выходе из самого узкого места на Перешейке, после чего расстрелять лишенную маневра пехоту и добить бегущих. Завтра чаша весов качнется еще раз, чтобы определить, кто станет истинным хозяином холодных гор. И нежить не сомневалась в своем успехе. Мертвые вообще не умеют сомневаться…

Глава 10. ХОЗЯЕВА ПЕРЕШЕЙКА

– Ставлю золотой!

– Удваиваю!

– Куда ты удваиваешь, морда?! Деньги покажи сначала!

– …Ну я вот эту чашу поставлю! Смотри, как блестит!

– Кому ты бронзовое барахло суешь? Мы на золото играем, а этот жулик бронзу пихает!

Разговоры за игрой в кости на лагерной стоянке наемников

Начало апреля

Солнце упорно укорачивало тени до минимума, когда среди камней во весь рост поднялся человек в черных доспехах. Сплошной шлем без глазниц покрылся пылью, кольчуга потускнела и не сияла больше серебром. Но человек стоял уверенно, как будто был хозяином этих мертвых скал. Оглядев узкую долину перед собой, он подозвал сотников, укрывшихся у него за спиной:

– Вон за теми кустами видно арку. Это вход в Источник. Слева и чуть севернее два поста охраны, в каждом не более двадцати пехотинцев. Мы спустимся южнее, на широкую дорогу, ведущую к Южной империи. Там построим отряд и двинемся в атаку. Первая и вторая сотни уничтожат левый пост охраны, остальные атакуют северный пост и займут там оборону. Ваша задача - перебить нежить и закрепиться. Мне понадобится полчаса, чтобы выполнить приказ и разрушить Источник. Вы должны прикрывать мне спину. Заройтесь в щебень по макушку, если это необходимо, но не дайте никому ворваться следом за мной… Пока мы не выйдем из-за скал в долину, мертвецы нас не учуют. Камень хорошо скрывает стук живых сердец. У нас будет время, чтобы набрать скорость и атаковать с ходу.

Дав командирам разглядеть в деталях предстоящее поле битвы, Черный Рыцарь развернулся и двинулся к отряду, который отдыхал перед решительной схваткой. Вскочив на коня, Риггер первым начал спускаться по крутой тропе. Следом за ним молча последовали остальные. Почти пять сотен смертников двигались навстречу судьбе.

Всадники уже преодолели больше половины расстояния до первого поста, когда там обнаружили врагов и подняли тревогу. Охрана успела даже выпустить несколько стрел, прежде чем конная лавина смела хрупкие тела. На втором посту щелкнули тяжелые арбалеты, и на камни рухнули три трупа. Следом лучники в упор расстреляли первых воинов штурмового отряда, но это уже ничего не решало. Разъяренные солдаты разметали мертвецов на куски, после чего спешились и заняли отбитые позиции. Арбалеты развернули в сторону прохода на север, тяжелые болты вынули из убитых и собрали целые стрелы с поля битвы. Коней отвели чуть дальше, укрыв их за высокими валунами. Солдаты спешно укрепляли обвалившиеся невысокие каменные стены, готовясь к обороне и выгадывая столь необходимые минуты для своего командира.

Черный Рыцарь с телохранителями отделился от основного отряда и направился к высокой арке, пока его бойцы уничтожали посты охраны. Из черного провала на свет шагнули два скелета с высокими щитами и тяжелыми копьями в руках: почетная стража. Мертвецам не дали даже приготовиться к обороне, нашпиговав стрелами. Перешагнув через упавшие кости, Риггер отдал приказ:

– Ждать меня здесь. Убивать любого, кто попытается войти внутрь.

После чего обнажил острый клинок и пропал в чернильной тьме.

Тяжелые капли медленно срывались с кинжальных концов сталактитов и звонко разбивались о ровное зеркало подземного озера. Больше сотни факелов отражались огненными бликами в зеленой воде, коптя потолок. У дальней стенызамерли два древних колдуна, настороженно вслушиваясь в отголоски эха, гуляющего в путанице подземных ходов.

– Ты слышал? Определенно чьи-то шаги!

– Да, камни шуршали. Но где? Никого не вижу. И непохоже, чтобы сюда попали люди из вражеской армии. Они просто не должны успеть прорваться через наши ряды!

– Люди? Вряд ли, испарения Источника губительны для них.

– Но ведь мы слышали шаги? Кто это…

Закончить мертвец не успел. Мужчина в черных доспехах шагнул из-за колонны и ударом меча снес ему голову. Второй скелет отшатнулся и вскинул перед собой руки:

– Подожди! Не убивай! Я могу дать тебе…

Но Риггер не стал слушать, что хотел предложить ему колдун. Первый удар сокрушил хрупкие кости запястий, второй разрубил пожелтевший от времени череп. Убедившись, что рядом больше никого нет, человек вложил меч в ножны и хрипло ответил уничтоженным мертвецам:

– Вам нечего мне предложить. У меня уже все есть…

Сняв с одного из убитых колдунов шлем, мужчина прошел к центральному выходу из пещеры и зачерпнул из Источника дымящуюся зеленую жидкость. Выдернув из paсcщелины факел, Риггер обмакнул верхушку в зелье и начал рисовать на каменных стенах вереницу символов, бормоча при этом:

– Мрак пожрал огонь и породил пепел, пепел породил Темные земли, землю разнесло ветром по всей округе… Но все, что рождено Мраком, во Мрак и вернется… Пепел к пеплу, камень к камню, порождения Мрака вернутся домой…

Закончив последний знак, мужчина бросил раскрошившийся факел в подернувшийся дымкой Источник и сломя голову побежал прочь. Он успел выскочить в коридор до того, как с потолка посыпались первые глыбы и затрещавшие стены потянуло к центру зала. Риггер бежал, а за его спиной медленно складывалась скала, заполняя многотонными обломками внезапно возникшую пустоту.

– Враг на подходе!

Наемник пригнулся, и прилетевшая стрела сломалась от удара о камень. Несколько солдат ответили, но вынуждены были укрыться за стеной: ответный огонь стал слишком плотным. Подошедший с севера отряд нежити ринулся на штурм, не считаясь с потерями.

Арбалетчики успели всадить третий залп в упор, снося лезущие на стену скелеты. С левой стороны уже вовсю рубились, заливая кровью камни. Но прежде чем основная масса атакующих успела добежать до людей, со стороны гигантской арки донесся звонкий зов трубы: «Отходим! Все отходим! Быстро, быстро!»

Две сотни всадников с первого поста закрутили «карусель» рядом с местом схватки, осыпая стрелами врагов и давая возможность оставшимся в живых прорваться к лошадям. Люди бежали со всех ног, забросив щиты за спину, вскакивали в седла с ходу, пуская коней в галоп. Те, кто успел вырваться, уходили на юг, не обращая внимания на летящие вслед стрелы и яростные крики за спиной. Оторвавшись от преследователей, отряд отступал к заветной тропе. А слева от мчавшихся во весь дух всадников содрогались горы, и широкий каменный язык оползня дожевывал то, что когда-то было аркой и входом в зал с Источником.

Мертвецы бросились к обрушившейся пещере и засуетились подобно муравьям над разрушенным муравейником.

Они пытались оттащить булыжники, разгребали завалы и лихорадочно искали любой проход вглубь. Но громадная скала навсегда скрыла в своих недрах остатки смертоносной магии, лишив нежить древнего источника силы. Черный Рыцарь сумел уничтожить сердце Перешейка, разрушив древние заклятия. Заплатив за успех неожиданной атаки еще двумя сотнями жизней, Риггер уводил остатки своего отряда в горы, стремясь как можно быстрее бежать от рассвирепевшего противника. Через неделю или две нежить погибнет окончательно, не имея возможности пополнить силы. Но эти две недели надо было еще прожить, отбиваясь от беспощадных преследователей…

* * *

На очищенной от камней земле разведчик нарисовал кончиком кинжала план вражеских позиций. Рядом с солдатом присел командующий наемников и внимательно слушал доклад:

– Вот здесь они сгребли камни и выстроили полукругом невысокую стену, в половину человеческого роста. От прохода до первых булыжников чуть больше ста шагов… Здесь и здесь холмы, на них видно катапульты, но точно посчитать не удалось, все спрятано за кустами. Похоже, что не меньше десятка… Между проходом и стеной навалены крупные камни, конница сможет пройти только шагом… Много тяжелых арбалетов, собранных в основном на флангах.

– Сколько черепушек?

– Разглядеть удалось несколько тысяч. Подняться по отвесным стенам не получилось, разглядывали из-за камней. Стреляют редко, но сидеть на выходе не дают.

– Требуше подтащить получится к выходу?

– Может быть, одну машину, не больше. Здесь проход изгибается, и стрелять из-за спин пехотинцев не получится, надо выдвигать ее на пятачок, куда достанут катапульты. А в случае контратаки мертвецы добегут до нас за пару минут.

– Хорошо. Можешь идти отдыхать…

Задумавшись, Хилинг разглядывал план и барабанил пальцами по рукояти меча. Как ни пытался командующий Зур нащупать слабое место в обороне противника, обойтись малой кровью не получалось. Даже если расчету требуше невероятно повезет и они смогут с двух или трех выстрелов накрыть часть вражеских катапульт, остальные все равно обрушат удар по медленно шагающим вперед пехотинцам. Один удар зеленой дрянью выкосит половину нападающих и заткнет выход из прохода. Арбалеты, лучники, камни под ногами - все будет сдерживать натиск людей и брать плату погибшими за каждый шаг вперед. Узкая горловина не позволит быстро перебросить подкрепления на место возможного прорыва, а конница вообще вынуждена будет топтаться в тылу, не имея возможности для маневра и удара в тыл. И неизвестно, сколько солдат останется в живых, когда первые из них перевалят через невысокую каменную стену… Патовая ситуация: вперед не пройти и назад нельзя…

Так и не приняв решения, Хилинг встал и отдал приказ войскам закрепиться на выходе из прохода, не подставляясь под удар вражеских метательных машин. Нужно было взглянуть еще раз на поле будущей битвы самому и попытаться найти какую-нибудь лазейку. Пока командиры выстраивали ряды и организовывали оборону, командующий с адъютантом и телохранителями осторожно пробрались вперед, укрывшись за щитами пехотинцев.

Солнце успело взобраться в зенит, пока старый глава братства наемников оценивающе рассматривал войска нежити, хмурясь и беззвучно ругаясь про себя. Но когда он уже собрался уходить, на холмах вспухли зеленые разрывы, и ряды мертвецов качнулись, будто над ними пронесся ураган. Застыв на долгую беззвучную минуту, армия нежити взревела и побежала к замершим от удивления людям, не слыша редкие крики командиров. Ощутившие гибель Источника скелеты пошли в атаку, мечтая только о том, чтобы убить как можно больше живых, посмевших лишить их будущего.

– Отходим! Немедленно отходим! Пехоте держать строй, арбалетчиков сюда! - заорал Хилинг и рванул назад. Видимо, капризные боги рассердились на своих мертвых детей и бросили их умирать под чужими мечами. Покинув отличную оборонительную позицию, нежить устремилась в самоубийственную атаку. Из этой оплошности следовало извлечь максимальную выгоду.

– Катапульты нацелить на выход из прохода! Все требуше к бою! Стрел ометы сбоку от прохода, резерв пехоты сюда! - отовсюду доносились команды, наемники спешно отступали, готовясь к обороне. Львиную долю войск рассредоточивали, чтобы дать возможность передовым отрядам маневрировать и получать необходимые пополнения.

В узкую горловину ворвались первые скелеты, из их глоток доносилось лишь одно слово:

– Убей!

Не дожидаясь, когда основная масса мертвецов забьет собой узкую дорогу, катапульты дали первый пристрелочный залп. Часть камней ударилась о стены и осыпалась обломками вниз. Но в той плотной толпе, что теперь двигалась навстречу пехоте Зур, каждый камень находил цель. Огромные булыжники, отправленные в полет парой требуше, оставили после себя просеки, усыпанные исковерканными костями. Но на свободное место тут же шагнули новые бойцы, и вся эта кричащая толпа, ощетинившись копьями и мечами, продолжала бежать вперед, подобно селевому потоку.

Первый залп арбалетчиков и лучников выкосил три ряда нежити, однако останки павших тут же скрылись под напирающими сзади скелетами. Укрывшись за щитами, наемники успели расстрелять по колчану, уничтожая врагов одного за другим, но к первой линии обороны уже тянулись костлявые руки, уже полетели в ответ копья, и на перегородивших проход пехотинцев обрушился ответный удар.

Над головами бешено дерущихся воинов летели камни, огромные валуны и стрелы. Сжатые до ломкого хруста скелеты давили друг друга, пытаясь опрокинуть наемников, удерживающих строй. Из середины атакующих выскочило несколько мертвецов и побежало по головам вперед. Смельчаков сбили стрелами, но по отрядам нежити пронеслась команда, и первые ряды подняли вверх щиты, образовав над собой ненадежную дорогу для других. Через мгновение уже сотни скелетов бежали поверху, не обращая внимания на бьющих в упор лучников.

– Первой шеренге пять шагов назад! - скомандовал Хилинг.- Остальным отойти на двадцать шагов и занять оборону!

Пехота попятилась, но передовой отряд накрыло белыми фигурами с головой. Умирая, наемники продолжали драться, не успев оставить занятую позицию, рубя бегущих по головам врагов и круша хрупкие кости вокруг себя.

Убедившись, что вторая линия обороны построилась, командующий махнул рукой:

– Стрелометы к бою!… Готовсь!

Строй опустился на колено, с яростью в глазах всматриваясь в бесконечные ряды нежити, идущие на них.

– Залп!

Пятьдесят «скорпионов» выбили первые десять рядов в одно мгновение, покалечив еще больше двух сотен мертвецов в толпе. В спешке заскрипели вороты, готовя второй выстрел, а на истерзанный строй обрушили свой удар лучники и арбалетчики. Катапульты продолжали громить массу войск, запертую на входе в проход. Туда же отправили еще пару громадных валунов требуше. Но, не обращая внимания на избиение, скелеты продолжали самоубийственную атаку.

– Мы не успеем отвести катапульты! - подбежал к командующему адъютант.

– Бросаем здесь! Как только черепушки подойдут вплотную, отведем людей, а пока пусть стреляют, их даже перенацеливать не надо!

Оглянувшись, Хилинг быстро оценил построение войск за спиной и отдал приказ:

– После залпа стрелометы назад! Третью позицию пехоте занять у тех камней! Дальше проход расширяется, выстроить ветеранов ближе к стенам, организовать «мешок»! Баронам готовиться к атаке, бегом!

Перекрывая его голос, над замершими пехотинцами снова пронеслось:

– Залп!

И почти добежавших скелетов смело еще раз, засыпав разбитыми костями все камни перед сомкнутым строем наемников.

Медленно отступающие войска потеряли еще четыре линии обороны, взимая дорогую плату за каждого убитого солдата. Не имея возможности оттащить назад тяжелые катапульты и требуше, их просто бросили. Но до самого последнего момента метательные машины обрушивали тяжелые камни на орущих мертвецов. Оттянувшись к узкой долине, пехота Зур встала вдоль стен, зажав между собой взбешенных врагов. Когда между скал скопилась Основная масса нежити, дно «мешка» распахнулось, и туда на полном скаку ворвались остатки тяжелой конницы. Рыцари растоптали зажатых между камней мертвецов, уничтожив всех, кто не сумел пробиться ближе к отвесным скалам. Медленно шагнув вперед, наемники Зур сжали ослабевшие ряды противника и начали медленно, шаг за шагом, двигаться навстречу друг другу.

«Скорпионы» еще выискивали многочисленные цели, еще гибли в свалке остатки рыцарства Приречных земель, но последние из мертвецов уже втянулись в мясорубку и разлетались под ударами осатаневших наемников. Дважды Хилинг менял обессилевших пехотинцев и отправлял на смерть новых и новых бойцов. Лишь к заходу солнца бойня среди скал стала стихать, и мертвая армия Перешейка перестала существовать.

В наступивших сумерках легкая конница выбралась в опустевшую долину и растеклась поисковыми отрядами вдоль холмов. Блокировав опасные тропы, потрепанные части Зур медленно вышли из усыпанного костями прохода и разбили походный лагерь. Потеряв почти всю тяжелую конницу, Хилинг сумел сохранить больше половины армии, хотя из оставшихся в живых шести тысяч пехотинцев почти все были ранены. Измученным войскам требовался отдых…

* * *

Передовой дозор настороженно разглядывал конный отряд, показавшийся из-за скал,

– Черепушки?

– Они лошадьми не пользуются.

– Мало ли, вдруг засада?

– Посмотрим…

Но когда неизвестные приблизились, дозорные успокоились. К основной армии возвращался штурмовой отряд во главе с Черным Рыцарем. Высунувшись из-за камней, пехотинцы весело кричали всадникам:

– Как вы, прокатились?

– Еще бы, все задницы поотбивали!

– А мы как без вас веселились, две армии в скалы втоптали!

– Жаль, третью вам, лентяям, найти не смогли…

Когда отряд втянулся в занявший всю долину лагерь, Риггер показал место для стоянки, где его люди могли отдохнуть, после чего отправился с докладом к начальству. Узнав о его приезде, командующий срочно вызвал командиров частей и усадил Черного Рыцаря за стол.

– Воды или обеда с долгой дороги?

– Спасибо, господин Хилинг, это ни к чему. Я успел перекусить после возвращения в лагерь. Когда люди немного передохнут, нами можно будет усилить конные патрули.

– Отличная мысль, любой конный отряд нам сейчас нужен как воздух.

Дождавшись, когда последний из тысячников занял свое место за столом, Риггер начал доклад, показывая на карте пройденный путь:

– Источник уничтожен. Обратно мы пробивались с боями. Вот здесь ушли в горы, тропами добрались до этой долины. Потом здесь и здесь столкнулись с отрядами противника. Каждый раз не больше ста черепушек. Мне показалось, что после уничтожения их магической силы они обезумели, перли напролом. В боях я потерял еще пятерых, сейчас у меня осталось двести тридцать два человека. Ребята неплохо пообмялись в схватках и не шарахаются от каждого скелета, шагнувшего навстречу.

– Значит, это гибель Источника заставила мерзавцев пойти в атаку,- удовлетворенно кивнул Хилинг.- Нам пришлось несладко, но было бы хуже идти в лоб на укрепленные позиции, так бы все на выходе в долину и остались.

– Еще одно, я заметил странную вещь.- Черный Рыцарь повернул блестящую личину шлема к остальным.- Мне показалось, что одновременно с разрушением пещеры взорвались все кувшины с зельем. Похоже, что собранная вместе зеленая дрянь погибла. Я даже нашел на одном из убитых остатки маленькой фляги: та же история. Проклятая мерзость если где и сохранилась, то только внутри мертвецов. И их силы тают с каждым днем. Им негде больше взять свое магическое зелье.

– Мы задержимся здесь еще на неделю. Очень много раненых. Кроме того, приходится зачищать от недобитых тварей проход на север. Катапульты до сих пор не смогли выволочь.

– Мне кажется,- осторожно начал Риггер,- что нам нет необходимости торопиться. Достаточно поставить в известность его величество и попросить легкие части для того, чтобы занять Перешеек. Через неделю мы сможем почти без помех обшарить все закоулки. А через две недели редкий скелет сможет держать в руках оружие.

– Вам известно, где они еще могут быть?

– Да. Пара больших отрядов подойдет с юга, от границы с империей. Их сил как раз хватит, чтобы дотопать до центра Перешейка и там рассыпаться в прах. Кроме того, вот в этих отрогах укрыты склады с оружием, а здесь глиняные карьеры. После отдыха надо будет направить туда конницу, зачистить территорию. Хотя никто не мешает нам при любой попытке атаки просто отойти и дождаться, пока они передохнут самостоятельно.

– Нам необходимо как можно скорее перебросить войска на юг. Не хватало еще, чтобы плодами нашей победы воспользовались соседи.

– Господин Хилинг,- тихо рассмеялся одетый в доспехи мужчина,- вы боитесь прошлогодней тени. Поверьте, после уничтожения крепости на границе легионеры не полезут в горы даже под страхом смерти. Перешеек принадлежит Зур. И это уже никто не в силах изменить. Источник уничтожен раз и навсегда. То, что осталось от нежити, доживает последние дни. Мы победили.

Собравшиеся за столом офицеры радостно зашумели, обмениваясь впечатлениями. Командующий задумчиво разглядывал сделанные угольным карандашом отметки на карте. Но прежде чем он успел закончить совещание, седой рыцарь с рукой на перевязи тихо произнес, пристально вглядываясь в свое отражение в личине шлема:

– Господин Риггер, я признаю, что благодаря вам многие из нас остались живы. Вы не только помогли спланировать этот поход, вы рисковали собой и отрядом, чтобы разрушить самое опасное место Перешейка. Могу я вас попросить, в качестве любезности, показать свое лицо? Меня мало интересует, кто вы по происхождению и что вы успели сотворить раньше. Но с сегодняшнего дня ворота моего замка всегда открыты для вас. И я бы хотел знать, как выглядит человек, который может заглянуть ко мне в гости…

Черный Рыцарь помолчал, потом вздохнул и развел руками:

– Господа, ваше желание резонно, хотя я не думаю, что смогу доставить вам удовольствие своим внешним видом. Но если вы так настаиваете…

Латные перчатки плотно обхватили шлем, и Риггер медленно стянул его с головы. Взоры присутствующих с ужасом уперлись на плотный клубок бинтов, окутавших голову человека. Почти вся задняя часть марли схватилась бурыми коростами от запекшейся крови. С боков и на лице засохла корка желтой мази. Глубокие проемы глазниц чернели на искалеченном лице, вместо губ в узкой прорези проглядывали пожелтевшие зубы. Вернув шлем на место, мужчина поднялся и попрощался с остолбеневшими командирами, тщательно скрывая усмешку в голосе:

– Прошу меня простить, но мне надо проверить, как там расположились мои люди. Хочу, чтобы они как следует отдохнули и начали с завтрашнего утра патрулирование… Господа, желаю вам спокойного сна и обещаю, что я не намерен свататься к кому-либо. Как вы убедились, я не слишком завидный жених…

Повернувшись к Хилингу, он спросил:

– Господин командующий, его величество обещал вольную всем, кто вернется из этого похода. Эта договоренность остается в силе?

– Разумеется.- Глава братства наемников выпрямился на своем стуле.- Все, что обещает его величество, исполняется немедленно. Кто остался в живых, с этого момента оправдан по всем обвинениям и больше не будет преследоваться за прошлые преступления. Необходимые документы они получат по возвращении в базовый лагерь в предгорья. Но напомните своим сорвиголовам, что за дисциплину я спрашиваю строго, и за любое нарушение отданных мной приказов с них спустят шкуру.

Улыбнувшись, командующий добавил:

– Как со свободных людей, разумеется…

* * *

Через две недели отдохнувшие части медленно двинулись дальше на юг, занимая ключевые опорные точки на Перешейке. Лихой отряд Черного Рыцаря вместе с легкой конницей успел частым бреднем прочесать все окрестности. При этом командир берег людей и при обнаружении крупных отрядов противника приказывал разворачивать коней. На глиняные карьеры наведывались трижды. Лишь в последний раз Риггер посчитал возможным отправить солдат в лабиринт мощенных досками троп для окончательной зачистки. И если в первые два раза наемников встречали стрелами, то в последний на людей вышло лишь четыре бойца нежити, способных держать в руках оружие. Остальные просто рассыпались в прах, лишившись подпитки Источника.

Еще через неделю войска достигли обширного каменного оползня, похоронившего под собой былую мощь армии мертвых. Здесь разбили временный лагерь, а поздним вечером командира отряда смертников пригласили в палатку командующего для частной беседы.

За широким раскладным столом свободно устроились четыре человека, из которых только один не снял доспехи. Господин Хилинг с интересом слушал, как красный от возмущения адъютант пытается отчитывать Черного Рыцаря:

– Послушайте, Риггер, ваши парни пьют уже вторую ночь подряд! Мало того, они умудрились спустить в кости больше тысячи золотых монет! Не говоря о том, что многих из них видели в обозе, куда приволокли чаши с драгоценными камнями, украшенное оружие и другие ценные вещи! Так не может больше продолжаться, мы здесь не для мародерства!

– Не надо передергивать,- тихо засмеялся командир смертников.- Если заглянуть в обоз, то там успели расторговаться ребята из легкой конницы. Мои парни просто не успели еще туда добраться. А то, что они тратят золото, так имеют полное право. Каждый раз, когда мы находим клад, четверть передаем его величеству, еще четверть на долю армии. Остальное они могут потратить как их душе угодно. И поверьте, что периодически за обнаруженное золото приходится драться с еще оставшимися на ногах черепушками. Мы вместе с остальной конницей сейчас обшариваем горы, вместе и делим найденное.

– Но остальные войска не находят ничего! Только издыхающих мертвецов и кучи никчемного железа!

– Здесь я ничем не могу им помочь,- развел руками Риггер.- Видимо, отряду просто очень везет, раз почти после каждого рейда в наших седельных сумах появляются трофеи.

– Но мне что делать! - возмутился адъютант,- Каждое утро меня осаждают командиры отрядов и требуют, чтобы я отправил их на разведку вместе с вами! У меня же нет такой возможности!

– Отправьте их на пятнадцать миль южнее. Вместе с пехотой. Рядом с тропой мимо двугорбой скалы есть с десяток пещер. Если проходы не обрушены, солдаты смогут найти много интересного. Именно там покойники собирали ценности, захваченные после своих набегов.

Адъютант хмыкнул, развернул походную карту и стал искать указанное место. Черный Рыцарь отметил пальцем нужную точку, и помощник командующего поспешил откланяться:

– Хорошо. Попробую завтра занять эту толпу народа! А то сил больше нет!

– Надеюсь, вы там сможете поживиться. И пожалуйста, не обижайте моих парней. Они честно исполнили свой долг, и я даю им возможность отдохнуть после того безумного рейда. Пусть лучше прогуливают свое золото, чем в пьяном угаре пытаются украсть что-то у соседей…

Командующий поднялся следом за адъютантом:

– Прогуляюсь в обоз. Интересно, что именно вы успели разрыть за неделю и что скупили за бесценок наши обозные крысы… Вы можете поговорить без помех, никто не побеспокоит…

Неназвавшийся гость дождался, когда полог палатки закроется, и с интересом посмотрел на Черного Рыцаря. Тот в свою очередь повернул голову в его сторону и молча ждал продолжения беседы. Тучный мужчина в легком льняном костюме скрестил пальцы, сверкнув перстнями с драгоценными камнями, и тихо заговорил:

– Мы с вами лично не встречались, господин Риггер. Но я выступал одним из ваших поручителей, когда вы обратились к его величеству со своим неожиданным предложением.

– Как видите, мое предложение подарило Перешеек королевству. Через год или два сотни караванов пойдут этой дорогой, гильдия получила отличный путь на юг. Больше не придется гноить грузы в портах во время сезона штормов. Я прав, господин…?

– Давайте без имен. Можете называть меня господин торговец или господин купец. Важно не имя, важно, кого я представляю.

Риггер равнодушно пожал плечами:

– Как вам будет угодно. Пусть будет без имен… Для моих ребят есть новая работа?

– Скорее, только для вас. Но если кто-то согласится отправиться вместе с вами, мы возражать не будем. Сами понимаете, собранные в отряд люди не отличаются мирным нравом. Вернувшись домой, многие из них все равно возьмутся за старое. И второй раз миловать их никто не станет.

– Что нужно сделать?

Толстяк помолчал, потом ткнул пальцем южнее Перешейка:

– Вы когда-нибудь бывали в этих землях?

– Да,- односложно ответил человек в доспехах. Голос его оставался глухим и безжизненным, но он чуть наклонился вперед, продемонстрировав некоторую заинтересованность разговором.

– А южнее? В землях кочевников и эльфов?

– Эльфы никого к себе не пускают,- прошелестел ответ.- А с кочевниками общался. В стародавние времена.

– Это очень хорошо,- обрадовался гость.- Тогда я хочу рассказать вам, как некоторые уважаемые люди видят сложившуюся ситуацию.

– Неназванные люди? - уточнил Черный Рыцарь.

– Да. Люди без имен. Но с очень большим влиянием при дворе…

Мужчина налил себе воды, отпил глоток и поморщился: за сутки вода успела впитать в себя запахи бочек водовозов, а до ближайшего ручья добираться тропами больше трех часов. Вернув чашу на приставной столик, торговец задумчиво посмотрел на карту и продолжил:

– Несколько веков Южная империя штурмует Перешеек. Здесь, в горах, есть золото, железо, уголь. Все это нужно сильному государству. А ослабленная империя без этих ресурсов просто рухнет. И если с нежитью они не могли сладить, то против наших войск легко могут двинуть легионы. Да и не с руки нам затевать войну с соседями, чьи порты пока открыты для судов из северных земель.

– Но император не в состоянии воевать с вами,- засомневался Риггер.- Как я слышал, они не смогли даже отразить последний набег кочевников.

– Это так. Но в горах будет важным не количество войск, а их выучка. И насколько хороши метательные машины в передовых отрядах. Можете поверить, пограничные легионы станут крайне опасными врагами, если дело дойдет до мечей. А учитывая ослабленные войной войска Драконьего королевства и переброску в Приречье отрядов наемников, мы просто не успеем закрыть Перешеек в случае стремительного удара.

– Вы хотите забрать себе скалы до приграничных имперских крепостей? - спросил Черный Рыцарь.

– Разумеется! - разгорячился торговец.- Мы проливали кровь не для того, чтобы скалы достались соседям. Эти земли теперь принадлежат Зур. И нам необходимо раз и навсегда закрепить их за короной. Через год мы успеем построить несколько опорных пунктов и укомплектуем пограничную службу необходимым количеством солдат. Восстановим заброшенные ирригационные каналы, направим в пустыню воду. Новые пахотные земли, новые крестьяне, новые товары… Мы очень многое успели получить за эти дни. Очень многое. Но рачительный хозяин лишь тот, кто не растеряет из подарков судьбы ни одного…

Риггер наклонился к карте и провел пальцем по границам королевства:

– Действительно, боги любят его величество. Бескрайний лес на бывшей границе с Драконами. Новые земли до Орочьего поля. И теперь еще Перешеек. Если удержать полученное, королевство Зур станет стержнем северного континента. Торговая гильдия озолотится.

– Если мы удержим завоеванное,- тихо согласился незнакомец.- А для этого нам надо минимум год. Год спокойной жизни. И если на севере мы способны отбиться от возможного вторжения орков, то на юге новая граница чрезвычайно беспокойна. Наши союзные договора с Поххомораном и Болотным королевством подтверждены взаимными интересами. Но с Южной империей таких договоров нет. И я не удивлюсь, если слухи о несметных сокровищах, накопленных в этих горах, подтолкнут молодого императора к опрометчивым шагам.

– И что, с точки зрения уважаемых торговцев, может помешать легионам отправиться на север?

– Им может помешать набег, который обрушится на их южные границы. Если кочевники сумели безнаказанно пустить кровь один раз, им никто не помешает сделать это еще и еще. Когда степняки обрушатся на восточное побережье, императору будет не до пыльных камней. Легионы понадобятся ему для других, более важных дел… Пока имперцы будут гонять по болотам Орду, мы успеем закопаться в землю, выстроим крепости и окончательно закрепим эти земли за нами. Всего лишь год, и нас уже не выбить из южных предгорий Перешейка.

Рыцарь долго молчал, пододвинув карту ближе к себе. Затем высыпал из маленького мешка горку полированных блестящих камушков и разместил их на восточном побережье Южной империи. Покатав пальцем камни, Риггер поднял голову и задал вопрос:

– Ваш интерес мне понятен. Но зачем вам понадобился я?

– Потому что вы привезли с собой весомые рекомендации. Человек, лично знакомый с вождями орков, дорого стоит в наше время. Человек, обладающий знаниями о тайнах других государств, стоит еще дороже. Не все под луной решает золото. Тайные знания и твердая воля способны творить чудеса… Посмотрите на улицу, господин Риггер. Где бывшие владыки Перешейка? И где сложили бы голову наемники, если бы не вы?

Мужчина в доспехах аккуратно отделил пять камушков, оставил их лежать на карте, остальные сгреб в ладонь.

– Значит, вам надо, чтобы я заглянул в гости к степнякам и помог им пощипать границу империи. Главное - сделать это не в будущем году, а уже этим летом. Так?

– Да. Нас это вполне устроит,- согласился торговец.

– И вы готовы предложить мне взамен…- Риггер замолк, ожидая ответ.

– Вы получите право свободного передвижения по землям королевства. Вы получите право купить или построить дом в столице. И вы получите очень серьезных друзей рядом с троном. Как понимаете, гильдия такие услуги не забывает… Золота у вас уже достаточно. Если пожелаете, сможете одним из первых заложить шахты в этих горах. На очень выгодных условиях.

– Это серьезное предложение… Дать возможность калеке предстать при дворе, обеспечив себе безбедное существование до конца дней… Это очень выгодное предложение, господин неизвестный торговец.

– Гильдия подпишет с вами договор. Я обладаю необходимыми полномочиями. Когда речь идет о взаимовыгодной дружбе, мы не скупимся.

– Хорошо. Мы обсудим детали чуть позже. А пока я, в качестве жеста доброй воли, хочу вас чуть-чуть поправить… Как вы сказали, королевство Зур осознало, что это значит - владеть информацией. Не собирать сплетни и слухи, а знать действительное положение дел.

Камни рассыпались на карте, закрыв под собой западное побережье империи.

– Когда будете рассказывать о нашей беседе, поправьте своих коллег: кочевники не будут грабить восточные провинции. Да, часть из них может вернуться еще раз на старые дороги. Но главный удар они нанесут здесь, рядом с Альтом-на-холмах. И я постараюсь сделать все возможное, чтобы этим летом и осенью легионы империи не повернули свои мечи на север.

– Откуда вам это известно? - насторожился толстяк, без успеха разглядывая полированную личину шлема.

– Это мой секрет. Секрет, за который вы готовы платить золотом и местом рядом с троном Солнцеликого.

Вернув камни в мешок, Риггер откинулся на спинку скрипнувшего стула и добавил:

– Я возьму с собой пять или шесть человек из отряда. Больше нет необходимости. Отберу только тех воинов, кто действительно способен принести пользу и не захочет возвращаться назад, в королевство. Чем меньше будет ниточек между походом кочевников и Торговой гильдией, тем лучше… А сейчас давайте обсудим детали будущего соглашения. Меня очень заинтересовали ваши слова о новых шахтах и налоговых послаблениях. Всегда мечтал стать богатым и уважаемым человеком…

Через три часа командующий смог вернуться в свою палатку. Ранним утром неизвестный представитель гильдии спешно отправился назад в столицу. Еще через день у поредевшего отряда смертников сменился командир. Черный Рыцарь и восемь преданных ему солдат направились на север в сторону Нарвела. Оттуда им предстояло добраться до западных портов, где их уже должен был ждать подготовленный к тайному походу корабль. Человек, благодаря чьим стараниям пал Перешеек, двигался дальше кровавыми тропами своей судьбы. На юг.

* * *

Мелкие волны мерно хлюпали о каменную набережную, любовно полируя гранитные плиты. На высоком парапете сидел пожилой мужчина, распахнув под весенним солнцем полы длинного стеганого халата. Смятый листок в его левой руке рвался на волю под порывами ветра, но никак не мог освободиться.

Расправив письмо, Мим еще раз пробежал глазами кривые каракули, набегающие друг на друга:

«По твоей просьбе мои ребята обшарили все дыры в округе. Сначала слепца найти не могли, но потом собрали новые сплетни и теперь знаем, кого искать. Этот человек сменил имя и обличье. Ходит везде в черных доспехах и закрытом шлеме, не показывая лицо. Щедро заплатил золотом и был обласкан при дворе. Для него лично набрали самых отъявленных кандальников, чтобы они вместе сунули голову в пасть к демонам. К сожалению, встретиться лично не успел, войска умчались на Перешеек, а никто из моих парней туда не полезет ни за какие сокровища. Хотя вчера дошли слухи: наемники крошат черепушек так, что только треск стоит. Знающие люди засуетились, начали брать ставки на полное освобождение проклятых земель от нежити… Человека в доспехах называют теперь Черный Рыцарь или Риггер. Если надумаешь продолжать поиски, готовь деньги. Присланный кошель с золотом уже пуст…»

Мим спрятал смятый листок в карман и задумался. Последний разговор с Хранителями никак не выходил из головы. Накопленного золота вполне хватало на короткую безбедную старость, но сам факт близкой смерти пугал. Пугал до нервной дрожи в руках и бессонницы долгими ночами. Привыкнув к возможности продлить свое существование благодаря бесконечным поискам очередного кандидата, изощренный разум спасовал перед надвигающейся перспективой полного угасания. Желание жить затмевало все вокруг, превратив спокойную жизнь в пресную череду дней и скрытый ужас черных ночей. Человек, побывавший почти во всех уголках Фэгефул, не мог найти себе места и отчаянно хотел продлить свое существование еще на сотню лет. Хотя бы сотню…

Спрыгнув с парапета, мужчина потянулся и пробормотал себе под нос:

– Деньги готовить? Будут тебе деньги, крыса из гильдии. Мало с просителей щипать и банды грабителей на караваны наводить, хочешь золота еще с меня отщипнуть… Ничего, заставлю отработать. До последней монеты… Лично привезу. Раз появился надежный след, надо собираться в дорогу. Подальше от столицы Поххоморана, поближе к этому безглазому безумцу… Как сказали Хранители? Золото, отличное здоровье и пять сотен лет к подаренному богами сроку? Отличная цель для человека, уверенного в своих силах.

Широко шагая, Мим направился мимо высоких домов к таверне, где недавно снял комнату. Его высокая стройная фигура отражалась в подслеповатых окнах, мелких лужах на мощеной мостовой. После возвращения из степи тайная полиция потеряла интерес к бывшей «гончей» Хранителей. Седой одиночка мог целиком заняться своими личными проблемами, не оглядываясь постоянно за спину.

Второй игрок на глобальной карте двинулся тропами судьбы. И тоже - на юг.

Месяц отсчитывал свои последние дни, когда на свежую траву южных предгорий Перешейка вступили первые отряды наемников Зур. До ближайших крепостей империи оставалось не меньше трех дней пути, но командующий Хилинг и не собирался встречаться с соседями. Его пехоте предстояло запереть проход, перекрыть все тайные тропы и прикрыть щитами спешно собранных строителей. Через месяц над землей покажутся первые обработанные каменные блоки, наметив будущие стены и башни. Через полгода новая крепость ощетинится первыми бастионами на юг. А через год никто не сможет без спроса пройти на отвоеванные у смерти земли, даже с оружием в руках. Только сотни караванов гильдии станут желанными гостями среди пустынных скал. Только граждане Зур будут владеть богатствами недр. Великий король огромного государства щедро наградит своих верных слуг, надежно защитивших новые границы. Теперь Торговая гильдия будет править этими землями до скончания времен. Шестьсот пятьдесят лет назад королевство Зур в последний раз проиграло войну с жадными соседями. Больше такого не повторится…

* * *

– Корабль?

– Где?!

Дремавший на расстеленной кошме кочевник вскочил на

ноги и повернулся к морю, тяжело штурмующему скалистый

берег.

– Вон парус на полкулака влево,- показал рукой сторож, коротконогий коротышка с саблей в дорогих ножнах.

– Точно, вижу! И ведь прямо сюда идут, шакалы, даже не боятся!

– Здесь бухта хорошая. Через месяц первый караван с тканями придет.

– Думаешь, торговцы раньше пожаловали?

Степняки засуетились, собирая пожитки и заливая маленький костерок. Подозвав свистом коновода, маленький сторожевой отряд разобрал лошадей и потрусил поближе к берегу, навстречу налетающим порывам ветра. Застыв узкоглазыми изваяниями, солдаты молча смотрели, как большой торговый корабль осторожно вошел в узкую бухту и медленно пришвартовался к высокой пристани. Было видно, что капитан не первый раз водит судно по местным водам. С борта спустили широкие сходни, и на просоленные доски вывели своих коней девять человек. Одетый в черные доспехи командир группы махнул на прощание рукой морякам и поднялся в седло. Подождав, когда его конь начнет взбираться по узкой тропе, следом отправились остальные. За спиной тем временем торговое судно убрало парус, ощетинилось веслами и медленно стало пробивать грудью дорогу обратно в неспокойное море.

Двое кочевников встречали гостей у края вскарабкавшейся тропы. Остальные застыли в отдалении, держа луки с вложенными стрелами наготове.

– Вы рано приехали торговать! Мы еще вас не ждем! - недовольно нахмурился старший дозора, подозрительно разглядывая чужаков.

– Мы торгуем лишь кровью,- спокойно ответил Черный Рыцарь, остановив коня перед степняком.- А для такой торговли любое время не помеха.

– Наемники? - удивился степняк и зло сплюнул в траву.- Нам не нужны солдаты! Мы сами справимся с любыми врагами! Ты рано отпустил корабль, как ты вернешься домой?!

– Сами?! - Риггер тихо рассмеялся.- Я знаю, как вы воюете. Я могу показать тебе даже холм, рядом с которым тысячи воинов рассыпались вонючим пеплом. Хочешь?

– Демон из Леса! - отшатнулся кочевник, хватаясь рукой за рукоять сабли.- Мы не тронули тебя! Мы не причинили тебе зла! Не надо убивать нас!

– Я пришел с миром,- устало ответил гость, запахнувшись в теплый плащ.- Я и мои люди проделали долгий путь, чудом не пошли на дно. И рады твердой земле под ногами. Мы никого не хотим убивать. Наоборот, мы готовы помочь народу степей. Так же, как и тысячам эльфов, что вчера встали лагерем рядом с кострами твоего клана… Проводи нас к Кашем-хану, мне есть что ему сказать…

Дозорные тихо посовещались, и коротышка сердито заверещал:

– Ты обещал! Ты сказал, что пришел с миром! Боги проклянут тебя, если ты пришел со злым умыслом!

– Никто еще не пожаловался, что я нарушил данное слово,- оборвал его Риггер.- Степь лишь выиграет от нашего присутствия. Показывай дорогу, воин, хватит болтать. После вчерашнего шторма во рту не было ни крошки, я слышу пение желудков моих солдат. Давно пора сесть у жаркого костра и выпить чашу-другую свежего кумыса.

Часто оглядываясь на чужаков, дозорные поехали впереди отряда, показывая дорогу. Остальные кочевники отправили гонцов в кочевье и медленно сопровождали гостей, держась в стороне.

К Черному Рыцарю подъехал бывший сотник Тордес, крепко сбитый здоровяк в легкой кольчуге:

– Господин, нужно ли готовиться к внезапному нападению?

– С чего ты взял?

– Ну нас встретили не очень любезно.

– Ничего. Пока вы со мной, с вашей головы не упадет даже волос. Местные просто немного испугались. После того как я встречусь с их ханами, все изменится. Можешь мне поверить, вы еще найдете немало хороших друзей в степи.

Отсалютовав, Тордес чуть придержал коня, и его нагнали остальные бойцы маленького отряда.

– Ну что, все тихо?

– Да. Глаза держать открытыми, но хозяин обещает, что нас не тронут.

– Кому хозяин, а кому и…

– Кайли, заткнись. Если бы не Риггер, нас бы ждала петля. Тебя за убитую любовницу и ограбление, меня за подколотого тысячника. Вместо этого мы все еще живы, командир помог нам пробиться через тысячи мертвецов, да еще и золотом наградил напоследок. Если он так тебе не нравится, оставался бы на Перешейке и не бурчал под ухом.

– Вот еще! Оставаться среди голых скал и получать палкой по спине от новых командиров?! Я лучше с вами…

– Тогда держи свой норов в узде. По мне, пока я верно служу Черному Рыцарю, боги будут щедро делиться со мной. Удача живет в его переметных сумах, на всех ее щедрот хватит.

Невысокий и подвижный Кайли довольно похлопал ладонью по зазвеневшему кошелю на поясе и кивнул:

– Ладно, я помолчу. Хоть и не люблю над собой никаких хозяев, но за командира кому угодно шею сверну…

– Вот и хорошо. А пока, братцы, рты закрываем и смотрим в оба. Кочевники никого не боятся, но от одного имени нашего господина у них поджилки затряслись. Но все равно осторожных боги любят. Поэтому не расслабляйтесь… Вон уже дымы видно, кочевье близко. Клянусь всеми демонами Мрака, солнце еще сесть не успеет, как я набью себе брюхо…

Девять человек продолжили свой путь следом за проводниками. Незваный гость в черном и его верные солдаты везли Кашем-хану дорогой подарок, о котором он еще ничего не знал. И именно этот дар изменит в ближайшие месяцы жизни многих живых существ под жарким степным солнцем…

Глава 11. ЗАПАДНАЯ ОРДА

– Сколько воинов входит в Орду?

– Много.

– Тысяча?

– Нет. Тысяча - это тысяча. Не путай.

– А сколько тогда - Орда?

– Много… Очень много… Я даже на пальцах сосчитать не смогу. Да и зачем? Нам добычу брать надо, а сосчитать потом успеем.

Разговор между кочевником и купцом, скупщиком награбленного

Май

Окровавленный пленный безжизненно обвис на веревках. Ни раскаленное железо, ни щипцы уже не могли вырвать из него ни слова. Но мучители успели узнать главное: где и когда новая Орда собирается штурмовать стены восточной приморской провинции. Потеряв пять человек, отправленный на разведку имперский отряд сумел выполнить поставленную задачу и притащил из степи действительно важного «языка». И хотя времени для полноценного отражения набега осталось слишком мало, но бесценная информация способна была сохранить тысячи и тысячи жизней.

На следующую ночь, когда первые кочевники пошли на приступ, их уже ждали…

Центральную башню с пылающими воротами штурмовали пять раз. Пять раз тысячи лучников осыпали осажденных горящими стрелами. Пять раз сотни яростно орущих воинов тащили к высоким стенам лестницы и забрасывали веревки с крюками. И каждый раз откатывались назад, завалив телами неглубокий ров. Но шестая волнаатакующих смогла взобраться наверх, и на скользких от крови каменных плитах закипел бой.

Еще били сквозь узкие бойницы с соседних башен «скорпионы», еще медленно пятились по гребню стены отборные имперские сотни, отбивая яростные атаки. Но дымящиеся ворота уже распахнулись навстречу первым конникам, и две тысячи кочевников начали переправляться в прибрежную провинцию, стремительно занимая ближайшие дороги.

На маленьком холме внимательно наблюдал за схваткой Охродо-баз с друзьями. Этот поход хозяин огромных табунов возглавил лично. Недовольный итогами прошлого набега, богач всю зиму поил знакомых ханов, вел задушевные беседы и рассказывал о новой добыче, что ждет каждого смелого воина за стеной. Хозяева степи ели, пили, важно кивали головами и поддакивали хлебосольному хозяину. Правда, ранней весной большая часть кочевий снялась с места и ушла на запад. Остались лишь самые упрямые и недовольные возвышением «этого выскочки глупого Ахпа-бэ». Благодаря их помощи, посадив в седло каждого, способного держать в руках оружие, Охродо-баз объявил себя хата-ханом и двинул одиннадцать тысяч воинов к южным границам империи.

Убедившись, что первые отряды начали переправляться за стену, великий и мудрый стратег тронул коня и радостно крикнул свите:

– Последняя тысяча добьет остатки имперцев на стенах, а мы устремимся вперед! В этот раз не будем терять время, болтаясь рядом с болотами. Нужно как можно быстрее успеть к портовым городам, пока они не подготовились к отпору. Один такой город озолотит нас!

Через полчаса Охродо-баз проехал под закопченными сводами ворот и с радостью посмотрел на распахнувшиеся перед ним просторы. Буквально через минуту, с трудом пробиваясь через бесконечную вереницу войск, к нему добрался гонец:

– Хата-хан! Вторая тысяча столкнулась с конницей имперцев! Дорога к морю перекрыта!

– Пусть выставят заслон и обойдут их с флангов! - рассердился Охродо-баз.- Мы не можем ждать! Разберемся с этим отрядом, когда станем возвращаться домой.

– Но их больше трех сотен, и дорога идет между садов! Мы не можем их обойти!

– Тогда отходите к северу, тупицы! Если эти трусы двинутся за вами, мы их встретим.

Гонец поклонился и умчался, нещадно стегая коня.

– Если эта тысяча будет спотыкаться на каждом шаге, им не достанется ни добычи, ни славы,- пробурчал толстяк и рысью двинулся дальше, следом за очередным отрядом. Свита и телохранители старались не отставать, глотая поднятую копытами бурую пыль.

Седьмой легион успел занять указанные позиции за полчаса до появления первых кочевников. Пять сотен легкой конницы обстреляли сунувшийся вперед вражеский разъезд и отошли на сотню шагов. Но степняки побоялись преследовать противника и двинулись прямиком на север. Убедившись, что дорога свободна и очередная конная тысяча не рвется на восток, к морю, легион двинулся вперед. Гремя щитами, первая и вторая тысячи пехоты бегом выдвинулись вдоль цветущих садов и развернулись поперек дороги. Из подкативших телег выгрузили стрелометы и прикрыли центр. Фланги уперлись в деревья, обезопасив себя от стремительного обхода. Вторая половина легиона сгруппировалась севернее, откуда медленно направилась к широкой дороге, по которой двигался противник. Не успели кочевники перебросить сквозь узкую горловину половину войск, как легионеры обрушили град стрел на передовые отряды. Вместо стремительного рывка на север Орде пришлось спешно перегруппировывать силы и искать обходные дороги. Но и с запада уже виднелись передовые отряды третьего легиона, а еще через час с севера по сгрудившимся конникам с ходу ударили тысячи четвертого легиона. Спешно переброшенные закаленные имперские войска замкнули кольцо, запечатав прорвавшихся степняков рядом со стеной. Конные тысячи не успели вырваться на мощеные дороги, разбегающиеся дальше, и вынуждены были вести бой с пехотой, усиленной большим количеством арбалетов и стрелометов. Ветреные боги поманили неудачливого хата-хана призраком победы и отвернулись, прислушавшись к тяжелой поступи вновь сформированных легионов восточных провинций…

* * *

Очередной гонец, серый от пыли, поклонился и сипло протараторил командующему:

– Великий хан, дороги к болотам также перекрыты! Везде стоит пехота! При обстреле они лишь прячутся за щитами и остаются на месте!

– Проклятье! - Охродо-баз в бешенстве хлопнул себя плетью по голенищу сапога.- Не успели мы переправить через стену всю Орду, как передовые отряды замерли на месте… И кто смог помешать нам? Жалкие ополченцы, выстроенные в одну линию! Как, как с таким войском мне штурмовать неприступные стены, если набранный сброд пятится от одного вида вражеских солдат?!

Подхватив копье с привязанными конскими хвостами, хата-хан протянул бунчук гонцу:

– У той горящей фермы я вижу вымпелы моего побратима. Передай Таграту, что моей властью я приказываю ему взять из резерва три тысячи и ударить вдоль дороги на север. Нужно смести этих жалких крестьян, что посмели остановить бег наших коней! Пусть втопчет их в грязь, пусть закроет небо стрелами, но пробьет нам проход дальше. Мы за стеной, хватит топтаться на месте! Нам противостоит приграничный легион, набранный из горшечников! Один сильный удар, и они побегут!

Гонец крепко схватился за древко, поддал коню и умчался. Охродо-баз недовольно покрутил головой и спросил притихшую свиту:

– Где отставшие отряды? Почему до сих пор они не переправились на эту сторону? Через два или три залпа лучников мы пойдем дальше на север, сколько можно ждать этих лентяев?

Первый и восьмой легионы бегом выдвигались в степь через удаленные открытые ворота. Первый огибал хвост степняков на милю западнее, восьмой двигался на полторы мили восточнее. Пять сотен конницы из каждого легиона умчались вперед, далеко оставив после себя гремящую щитами пехоту. Зайдя в тыл вражескому войску, имперские всадники растянулись широкой цепью и медленно двинулись к стене. Один лишь вид легионеров вызвал панику среди молодых кочевников, сгрудившихся перед узким проходом. Рванувшие вперед отряды смешались рядом с открытыми воротами, устроив страшную давку. В довершение неразберихи по верхнему гребню стены контратаковали сотни пограничной стражи, развернув тяжелые катапульты в сторону захваченной башни и обрушив пылающие снаряды на противника. Горшки с зажигательной смесью взрывались на покатой крыше, среди высоких каменных зубцов, пролетали мимо и лопались огненными пузырями в плотной толпе. Над степью раздался многоголосый вой: больше четырех тысяч степняков пытались прорваться на север. Туда, за чадящую стену, переправились ханы и отборные тысячи. А здесь, в хвосте разношерстного войска, остался сброд, годный лишь для грабежей и убийств и совсем неспособный штурмовать ощетинившиеся сталью легионы.

Но мечтавшие о легком походе по плодородным землям кочевники не знали, что головные отряды Орды беспомощно сгрудились на истоптанном поле. Три отлично подготовленных легиона перекрыли дороги, сковав врага у границы и обрушив на отряды, потерявшие стремительность, всю мощь метательных машин.

За час кровопролитной схватки четвертый легион потерял больше тысячи человек. Осатаневшие степняки изо всех сил стремились пробиться на север. Но пехота стояла насмерть. «Скорпионы» и тяжелые арбалеты косили конников сотнями, тела лошадей лежали вперемешку с убитыми воинами. Орда рвалась вперед и теряла лучших солдат на узком поле, не имея возможности обойти противника и ударить с тыла. За каждый шаг назад четвертый легион требовал кровавую плату. И как ни надрывал голос хата-хан, как ни посылал он вперед свежие силы - прорваться не удалось.

– Уходим, уходим назад! Имперцы взяли нас в кольцо! Немедленно назад! - метались по степи разрозненные отряды. Теперь уже каждый воин мог видеть, как над густой травой мерцают шеренги копий.

Первый и восьмой легионы, собранные из навербованных второпях крестьян, осторожно шли навстречу друг другу. Не успели они еще накрепко замкнуть кольцо окружения, как пылающая башня затрещала и осела, засыпав камнями проход, похоронив под булыжниками и щебнем кочевников, пробивавшихся на север. Орда оказалась разрезанной на две части.

Пограничная стража сбросила остатки степняков со стены и перенацелила метательные машины на сгрудившуюся конницу. На отряды, лишившиеся руководства, обрушился стальной ливень. Свою лепту успели внести и лучники, надежно укрытые за спинами пехотинцев.

Развернув коней, остатки кочевников повернули на юг, стараясь держаться как можно дальше от легионеров, зажавших степняков в стальные клещи. Вломившись в редкий строй имперской конницы, почти три тысячи всадников сумели прорвать кольцо окружения и умчаться в степь. Пехоте осталось лишь добить несколько сотен раненых и перестроить ряды, страхуя пограничную стену от возможной повторной атаки. Хотя вряд ли удалось бы найти командира, способного собрать сейчас обезумевших от страха людей, только что избежавших смертельной ловушки. Лучшие из лучших дрались еще на землях империи, а несостоявшиеся мародеры и «владыки дорог» удирали без оглядки домой.

Хотя плохо обученные легионы, брошенные в степь, и не смогли полностью разгромить остатки вражеской армии, но они закрыли собой пробитый в стене проход. Выстроившись рядом с обвалившейся башней, имперцы до позднего вечера перехватывали мелкие группы кочевников, которые пытались выбраться обратно в степь. Севернее, за дымящимися руинами, три отборных легиона уничтожали врага. Наместник империи передал в эти части все метательные машины и лучшее оружие, которое смог собрать. И теперь степняков, сжатых на узком пятачке, расстреливали в упор, сжигали пылающей смолой и безжалостно истребляли. Пленных не брали. Даже вечером, когда перепуганные кочевники стали бросать оружие и поднимать вверх руки, их продолжали рубить. Империя мстила за прошлогоднее унижение, щедро проливая чужую кровь. И усталые солдаты вложили мечи в ножны лишь после того, как убили последнего противника.

Наместник Вильрайд сдержал данное слово: его легионы уничтожили Орду, защитили границы государства и предотвратили еще одну военную катастрофу. Больше ни один степняк не сможет появиться на местных дорогах. Восточная провинция отрастила стальные зубы и готова была вцепиться в глотку любому соседу.

Орда неудачливого хата-хана прекратила свое существование вместе с командиром. Из одиннадцати тысяч солдат в Тамн вернулось меньше трех. Остальные сложили свои головы на вражеских полях. Южная империя отбила первый удар.

* * *

Ворох теплых одеял зашевелился, и из-под расшитого края показалось недовольное лицо старика. Кашем-хан прислушался к возне за пологом юрты и недовольно спросил:

– Кого демоны пригнали?

– Шаман принес вести, повелитель! - четко отрапортовал начальник охраны, предусмотрительно не входя внутрь. В последнее время хан сильно нервничал и завел дурную привычку - швырять в гостей всем, что попадется под руку.

– Шаман? Впусти!

Подбросив кизяка в слабо горящий костер, Кашем-хан сгреб поближе груду подушек и недовольно покосился на молодого мужчину, наряженного в халат, который был украшен замысловатой золотой вышивкой. Умерший недавно любимый шаман был много скромнее. Но пока новый камлатель не успел нигде оступиться, и поэтому старик терпеливо ждал, когда боги позволят осадить чванливого и нахального умника.

– Надеюсь, у тебя действительно хорошие и спешные вести,- буркнул хозяин западного побережья и нашарил бурдюк с кумысом у изголовья кровати.

– Вести из Тамна, великий хан. Как ты и приказал, я осмелился нарушить твой сон.

– Рассказывай.

Внимательно выслушав посетителя, Кашем-хан задумчиво потеребил куцую седую бороду и жестом отпустил шамана. Обдумав новости, громко дважды хлопнул в ладоши. Покосившись на бесшумно возникшего в проеме телохранителя, буркнул:

– Черный гость вернулся с охоты?

– Еще на закате, повелитель!

– Пригласи его ко мне, а еще позовите Ахпа-бэ и длинноухого… Как его?

– Атто-рэй, великий хан.

– Вот-вот, язык сломаешь в их именах. Одно рычание… И его позови. Сейчас.

Полог закрылся, за тонкой стеной послышались отрывистые команды. Старик, в своих одеялах больше похожий на мумию, подслеповато щурился на огонь, дожидаясь гостей. Наступил день, которого он ждал так долго. Похоже, начали сбываться слова, сказанные молодым ханом, так удачно выпотрошившим имперскую провинцию.

Рядом с ярко горящим костром стояло широкое блюдо со сладостями и пыхтел огромный пузатый чайник с длинным изогнутым носиком. Но гости не обращали никакого внимания на предложенные угощения, внимательно слушая старого хана.

– Мы не зря собрали лучших из лучших здесь, у берега моря. Шаманы донесли до меня важные новости: восточная Орда пала. Жирный и недальновидный Охродо-баз пробил дыру в имперские земли, загнал туда свои войска и был окружен легионерами. Хитрый наместник выучил преподанный ему урок и набрал много солдат. Так много, что успел даже вывести в степь целую армию, что подергала остатки Орды за хвост.

– Имперцы перебили всех? - осторожно поинтересовался Ахпа-бэ, молодой хозяин сильного клана, снискавший себе славу блестяще проведенным прошлогодним набегом.

– Нет. Самые трусливые успели вернуться домой. Но ханы и их люди погибли. Все. Если соседи захотят, им достаточно будет одного легиона, чтобы дойти без помех до Тамна и сжечь его дотла.

Старик внимательно посмотрел на молчаливых гостей.

Молодой хан дорог ему, как сын. В его годы старик тоже любил участвовать в авантюрах и ходить в дерзкие набеги. Но Ахпа-бэ успел набраться мудрости раньше, чем хозяин западного побережья. Именно молодой любимец богов предложил нанести новый удар по ослабленной Южной империи. Ударить и остаться на захваченных землях. Чтобы править ими во веки веков.

Напротив черной полированной статуей застыл чужак. Человек из северных земель. Тот, кто смертельно испугал своим шепотом дозорный отряд. Человек, проклятый богами и обласканный демонами. Чужак, предложивший свою помощь в будущем походе.

По правую руку удобно устроился эльф. Высокий, худой, с длинным обветренным лицом и короткими белоснежными волосами. Похоже, что этот разговор его совершенно не интересовал. Будто насмехаясь над торжественностью момента, Атто-рэй зацепил пригоршню засахаренных орехов и громко захрустел сладостями, старательно пережевывая каждый липкий шарик. Ушастый мерзавец, даже глазом не поведет! А ведь еще весной любой кочевник с удовольствием бы отрезал ему уши и добавил к своим трофеям.

– Я позвал вас, чтобы обсудить наши будущие шаги. Я позвал вас, чтобы принять окончательное решение: пойдем ли мы к нашей цели все вместе или каждый по отдельности… Черный Рыцарь хочет драться вместе с нами против имперцев. Это так?

– Так,- кивнул Риггер.- Мое решение неизменно. Я буду драться и привел с собой лучших специалистов по осадным работам, тайным атакам и организации военных крепостей на захваченных землях. Эти люди будут рады служить великому хану и готовы остаться на службе столько, сколько понадобится.

– А что скажет гость из далекого Леса у Пределов?

– Наши слова неизменны! Имперцы нарушили мирный договор и должны заплатить за свои деяния. По приказу объединенного совета я привел восемь тысяч воинов с легкими метательными машинами. Мы готовы выступить в поход хоть сейчас. Две тысячи эльфов уничтожат любой легион, с которым придется столкнуться в битве. Мы считаем, что это отличная помощь ханам, собравшим все силы в один кулак.

– Конечно, две тысячи эльфов против изнеженных западных легионов… Боюсь, что если бы вам пришлось драться с приграничными центральными или восточными имперцами, соотношение пришлось бы исправить на один к одному… Хотя чему удивляться: вы потеряли своих лучших воинов прошлым летом.

Эльф посмотрел на блестящий шлем Риггера и молча отправил в рот очередной орех.

Молодой хан недобрительно покосился на закованного в доспехи гостя и тихо произнес:

– Нам придется делать общее дело, воевать плечом к плечу. Я наслышан о делах минувших и хочу знать, как это скажется на моем походе. Если вы мечтаете пролить кровь друг друга, лучше это сделать сегодня днем. Я не желаю рисковать жизнью своих воинов из-за взаимной ненависти командиров.

Атто-рэй почесал горбинку носа, потом загреб следующую пригоршню орехов и равнодушно ответил:

– У моего народа нет причин обнажать оружие против этого человека. Я готов вместе с Черным Рыцарем штурмовать вражеские стены и встречать грудью сталь имперских легионов.

Риггер склонил голову, молча соглашаясь со сказанным. Кашем-хан облегченно выдохнул и потер сухие руки:

– Это хорошие слова. В любом случае сначала надо выиграть предстоящую войну, а вспоминать старые обиды можно и позже… Но все же, железный человек, что ты можешь преддожить нам? Эльфы привели хорошее войско. Они помогут нам с меньшими потерями захватить стену и помогут стремительными атаками сковать подвижность вражеских легионов. Мы собрали под свои знамена тридцать тысяч отличных воинов и почти двадцать тысяч разного сброда, которые пойдут следом за штурмовыми отрядами. А ты привел с собой восемь человек и заявляешь, что будешь полезен… Каким образом? Отличных командиров у нас и без тебя предостаточно…

Рука в латной перчатке дотянулась до свернутой в трубку карты и расстелила ее перед вождями. Глухой голос тихо прошелестел из-под шлема:

– Я знаю, как помочь степным воинам ударить в самом слабом месте. Как уменьшить потери, уничтожив одним ударом спящие легионы…

Стальной палец постучал по тонким ниткам дорог:

– Расспросите шаманов, где сейчас стоят имперские войска, сколько их, каковы планы великого императора.

– Зачем? - удивился старик.- Какой смысл спрашивать камлателей о том, о чем они даже не догадываются? У меня нет шпионов с той стороны.

– Тогда вам понадобится моя помощь,- усмехнулся Черный Рыцарь.- Завтра утром я назову вам все легионы, что стоят у границы. Сколько солдат в каждом, какое вооружение. И куда они направляются… По крайней мере, уже сегодня мне известно о двух легионах, которые были посланы из центральной провинции на восток для усиления границы… Как думают вожди степного народа, стоит ли чего-нибудь подобная информация?

В наступившей тишине стало слышно, как хрустит на острых зубах эльфа орешек и как сипло дышит старый хан.

Ахпа-бэ поднял глаза от карты и медленно произнес, безуспешно пытаясь догадаться об истинном настроении человека, застывшего рядом:

– Если мы будем знать реальное положение дел на границе, это сохранит десятки тысяч жизней. Атака по спящим лагерям отличается от поиска врага мелкими отрядами и боев в поле против выстроенного легиона… Но как ты докажешь, что сказанное тобой правда, а не наведенный грибами морок? Как ты можешь увидеть то, что скрыто от наших камлателей?

– Потому что у меня есть тот, кто поможет мне. И расскажет о наших врагах все, что можно только пожелать…

Риггер осторожно полез за пазуху и достал из-под плаща темный комок, похожий на кошку. Положив странную тварь в огонь, человек откинулся назад, наблюдая за ошарашенными лицами собеседников.

– Проклятье ночи! - отшатнулся от костра Кашем-хан.- Они пожирают души младенцев!

Колонг недовольно заворочался на углях и выпучил свои огромные глаза на старика:

– Я люблю, когда меня называют истинным именем, а не болтают небылицы! Я Брат Теней, а не проклятый кусок мяса, как верещат твои бездарные камлатели!

– Он еще и говорить умеет! - восхитился эльф, с интересом разглядывая зверя. Колонг покосился на длинноухого воина, потом сел поближе к подносу и быстро набил пасть сластями.

– Вот это мой вклад в будущую победу. Завтрашней ночью братство заглянет в каждую щель в западных провинциях, и мы узнаем, что ели на завтрак легионеры. Мы отметим на карте каждую крепость, каждый укрепленный пункт. И сможем ударить в самое сердце, избежав засады и ловушки.

– Демоны станут шпионить для нас? - переспросил Ахпа-бэ, осторожно разжимая пальцы, вцепившиеся в рукоять меча.

– Вот еще! - возмутился колонг, проглотив очередную порцию засахаренных фруктов.- Я пообещал помочь один-единственный раз и сдержу данное слово. Я расскажу обо всем, что мои братья увидят в имперских землях, и вернусь домой. Надеюсь, ваших запылившихся мозгов хватит, чтобы воспользоваться столь щедрым подарком.

Старый хан недовольно покосился на Черного Рыцаря, но решил промолчать. Слишком ценный дар для будущего похода предложил человек. И было неразумно отказываться от него из-за методов, претивших истинному сыну степей.

– Хорошо. Заберешь своего хвостатого монстра и расспросишь по возвращении как следует. Больше не приноси его сюда, я предпочитаю общаться с духами при помощи шаманов, а не смотреть, как тени Мрака греют зад в моем костре…

Кашем-хан поморщился и продолжил:

– Сегодня мы выдвигаемся. До стены неделя пути. За это время договоримся, кто какие цели будет штурмовать… Я займусь тылами и обеспечением порядка на захваченных землях. Ахпа-бэ и назначенные им командиры ударят тремя колоннами, отсекая побережье, центральные районы и выдвигаясь к столице. Эльфы пойдут вперед, обеспечив захват стены и уничтожение приграничных легионов. Все имперцы с оружием считаются вашей законной добычей. Перепуганных крестьян оставьте нам, я не хочу править мертвыми землями… Черному Рыцарю будет выдана тысяча. Твоя задача - разведка и наведение эльфов на обнаруженных врагов. Каждому из вас достанется по личному советнику хата-хана. Если понадобится, они будут передавать вам волю Ахпа-бэ. Приказы не обсуждаются! Их надо будет выполнять… Есть возражения?

Посмотрев на замолкших гостей, старик хрипло рассмеялся:

– Вот и хорошо! Скоро, очень скоро мы напоим мечи кровью! Наступают новые времена. Пора проклятой империи заплатить за сотни лет унижений и обид! Скоро на руинах дряхлых провинций появится новое государство: сильное, жестокое и могущественное! Да будет так…

Покосившись на жующего зверя, Кашем-хан бросил засобиравшимся гостям:

– Поднос заберите. Вместе со своим демоном… Пусть поест хорошенько перед ночными полетами.

Риггер молча посадил колонга на гору сладостей, взялся за блестящие ручки и вынес ехидно ухмыляющегося Брата Теней наружу. Следом отправился эльф. Ахпа-бэ задержался, заметив жест старика.

– Послушаем, что расскажет нам этот странный человек. Мы не настолько глупы и безрассудны, да и об истинном положении дел в приграничье нам известно. Может быть, я и не знаю, что едят на завтрак легионеры. Но где спят главные силы противника, известно не только проклятому крылатому зверю!

Налив себе горячего чаю, Кашем-хан вздохнул:

– Тебе предстоит очень трудный поход… С очень странными союзниками и против сильного противника. Надо быть очень осторожным, или нас постигнет судьба восточной Орды.

– Мы победим, хан. С эльфами или без них, но мы победим. Я обещал тебе, что наши внуки станут править империей, и я сдержу данное слово. Тысячи рабов будут выстраиваться в очередь, чтобы поцеловать копыта твоего коня. Поверь, боги любят нас. И любят те кровавые жертвы, что мы приносим в их честь. До первых осенних дождей мы станем хозяевами нового государства…

* * *

Тонкий клинок распорол горло незадачливому часовому. Не успело тело рухнуть на каменные шершавые плиты, как темная остроухая тень метнулась к узкой бойнице и проскользнула внутрь. Убийца не стал тратить драгоценное время на спящих внутри легионеров и неслышно приоткрыл дверь внутрь башни. В распахнувшийся проем ворвались еще пятеро эльфов, и во тьме вновь пролилась горячая кровь.

Бесшумными тенями тысяча беспощадных бойцов штурмовала высокую стену. Лишь на одном посту заметили врага и попытались поднять тревогу. Но легионеров расстреляли в упор, не дав бросить горящие факелы в подготовленные сигнальные чаны с маслом. Пятнадцать башен были стремительно захвачены, и в десяти из них открыты высокие ворота. Первыми на земли западной провинции вступили отряды эльфов, оставив после себя трупы пограничной стражи. Вслед за штурмовыми отрядами промчалась тысяча Черного Рыцаря. И лишь выпустив впереди себя отчаянных головорезов, неторопливой рекой потекли за стену основные войска.

Брат Теней детально рассказал Риггеру о расположении вражеских легионов. Еще с утра каждый из тысячников наизусть выучил названия ближайших городов, крепостей и сколько времени нужно гнать коней до стратегически важных мостов. И каждый тысячник постарался объяснить сотникам, куда именно они должны будут вести солдат и где их будут ждать поднятые по тревоге легионеры. В отличие от бездарно погибшего Охродо-база западная Орда не собиралась действовать наудачу. Каждый шаг почти сорокатысячного войска был рассчитан от границы и до столицы империи. В случае, когда на кону стоит целое государство, мелочей не бывает.

После дремавших на стене пограничников эльфы обрушили свои удары на расквартированные в маленьких городах легионы. Пятый Лютый расположился, на свою беду, полевым лагерем на окраине крошечного Адата, а третий Стремительный занимал ключевую крепость рядом с перекрестком широких дорог. Оба легиона контролировали большую часть южной границы провинции и держали в лагерях чуть больше двух тысяч солдат. Остальных по сотням и полусотням разбросали по цепочке мелких городков, поселков, плантаций и каменоломен. Столь мелкие отряды попали под удар кочевников, а на ослабленные силы легионов обрушились длинноухие убийцы.

Походный лагерь был перебит за десять минут. Две тысячи лесных бойцов прошли всесокрушающей волной, почти не встретив сопротивления. Лишь в дальнем углу три десятка ветеранов попытались дать отпор и укрылись за щитами от беспощадного обстрела. Но легионеров забросали горшками с зажигательной смесью и подожгли поваленные палатки. Яркие языки огня сожрали то, что еще вечером называлось пятым Лютым легионом, а к рассвету превратилось лишь в гору трупов.

Крепость штурмовали чуть дольше. Стрелки перебили охрану на деревянных башнях, после чего почти тысяча эльфов вошла внутрь и атаковала казармы. Лучники расстреливали выбегавших в ужасе людей. Стрелы ловили каждого неосторожного солдата, рискнувшего высунуть голову из-за щита. В бойницы забрасывали вязанки горящего хвороста и рубили фактически безоружных ополченцев, все оружие которых состояло из тупых старых мечей. Когда солнце рискнуло выглянуть из-за леса, крепость жарко пылала. Уничтожив важный опорный пункт, эльфы двинулись на север к Альту-на-холмах. Там, у восточных складов, развернул свои штандарты Первый Западный легион: полностью укомплектованный и обученный бронированный кулак, способный доставить неприятности вторгшимся захватчикам. Остальные войска юго-западной провинции были рассыпаны мелкими отрядами по городам и не могли в ближайшие дни представлять собой реальную угрозу.

На следующий день кочевники успели захватить сотни городов, расположенных южнее ключевой дороги. Дороги, которая связала между собой приморский Арулер, Альт-на-холмах и протянулась дальше на восток до самого Кампа. Маленькие гарнизоны были истреблены, но степняки пощадили толстых чиновников, в ужасе метавшихся по горящим улицам. Узкоглазые всадники убивали любого, кто пытался взять в руки оружие, но не врывались в дома и не грабили горожан. Хата-хан приказал не трогать будущих подданных великой степной империи. За ослушание грозила смерть. Молчаливые наместники Кашем-хана заняли опустевшие ратуши и ждали, когда в утренних солнечных лучах на площади сгонят бывших имперских подданных. Там перепуганные горожане услышали, что с этого дня их жизнь меняется. Новые правители прокричали лужеными глотками глашатаев свою волю и заявили, что до окончания стремительной войны запрещены любые перемещения по отличным мощеным дорогам. Никто пока не вводил новые законы и не менял устоявшийся образ жизни. Но молчаливые толпы на площадях узнали, кто теперь будет собирать налоги и исполнять правосудие. Привыкшие к мирной жизни горожане с ужасом смотрели на новых правителей, уверенно сидящих в седлах и со звериным оскалом разглядывающих молодых женщин. Пока Орда не трогала захваченную в бою добычу. Не сегодня. Через неделю или две придет время, когда каждый золотой будет подсчитан, а каждый воин получит возможность набрать личный гарем. Как только спрятавшийся на севере изнеженный император бросит позолоченное оружие к ногам хата-хана, так и наступит время делить добычу.

Первый Западный легион подняли по тревоге поздним вечером. Ошалевший от страха пастух гнал коня всю дорогу, но успел донести страшные вести до легионеров: враг прорвался за стену. Не мешкая, легорос собрал войска и за ночь успел преодолеть больше тридцати миль по широкой дороге, когда на рассвете передовой дозор столкнулся с отрядом эльфов. Не имея возможности выбрать удобную для боя позицию, обе стороны с ходу развернули шеренги и атаковали друг друга. Две тысячи эльфов сшиблись в кровопролитной сече с пятью тысячами легионеров, не дрогнувших перед лицом опасного противника.

– Четвертая тысяча! По две сотни на «черепахи», первая и вторая на правый фланг, третья и четвертая - на левый! Пятую «черепаху» в центр, быстро!

Перегруппировавшись, Первый Западный перестал пятиться и выровнял фронт. Первая тысяча, двигавшаяся в голове колонны, уже почти перестала существовать, но позволила выиграть столь необходимое для перегруппирования время. Прикрывшись щитами от ливня стрел, медленные «черепахи» пошли вперед, пропуская между собой отходящие истерзанные сотни. Зажатые на узком поле между оврагом и лесом, эльфы попытались в лоб атаковать противника, но не смогли взломать ощетинившихся сталью ветеранов и откатились назад. Пока легионеры медленно двигались вперед, переформированные ряды второй тысячи расступились, и на длинноухих бойцов взглянули жала «скорпионов», спешно переброшенных из обоза. В ответ на это потрепанный отряд лесных воинов закончил сборку своих легких стрелометов, и над усыпанным телами полем полетели окованные сталью копья.

Пока команды метательных машин соревновались в меткости, три сотни бойцов в зеленой одежде попытались обогнуть правый фланг по небольшой роще и ударить сбоку. Но предусмотрительно развернутый фланг третьей тысячи не дал эльфам развить атаку и отбросил их обратно под ветви деревьев. Не решившись преследовать быстрого противника в лесу, легионеры тем не менее оставили поле битвы за собой. А когда эльфы попытались расстреливать тылы первого легиона, на ярко-зеленые кроны обрушили свой удар спешно подтянутые катапульты. Огненный дождь из горящей смолы заставил атаковавших вернуться назад к основным силам.

«Черепахи» успели при поддержке «скорпионов» потеснить отчаянно отстреливавшихся эльфов. Казалось, что еще немного, и противник начнет беспорядочно отступать. Легорос уже внимательно разглядывал край оврага, по которому можно было бы пустить в обход конницу и нанести удар сзади по растянутым вражеским цепям. Но пока легионеры готовились к решительной атаке, к ним за спину зашла тысяча Черного Рыцаря. Риггер не стал ждать, когда подтянутся остальные войска, спешным маршем двигающиеся на север. Не рискнув терять людей в самоубийственной рубке с ветеранами, командир стремительных разведчиков все же прошел смертельным вихрем по позициям метательных машин, ударил в спины третьей тысяче, сбросил в овраг конницу, не ожидавшую атаки, и откатился назад. Столь неожиданное нападение смешало ряды легионеров, и наступление остановилось.

Получив спасительную передышку, эльфы перестроились и сосредоточили огонь своих стрелометов на рядах пехоты между «черепахами». Стрельба в стремительном темпе опустошила скудные запасы копий, и гибкие воины пошли в контратаку. Прорвав ударными группами поредевший фронт легиона, бойцы Леса у Пределов пробились до гвардейской сотни и смяли ее вместе с командованием легиона. Развернув строй, эльфы остановились, глядя на залитое кровью поле битвы.

От первого легиона остались лишь четыре боеспособные «черепахи» и мелкие группы солдат, сбившиеся в кучи на флангах. Но пережившие не одну битву ветераны не собирались бежать. Потеряв больше двух тысяч солдат, Первый Западный готов был продолжить сражение, вцепившись в изрядно поредевшие силы противника.

Прежде чем эльфы начали атаку, Черный Рыцарь нашел командира отряда. Примчавшись на залитом чужой кровью коне, он прокричал молчаливому воину в посеченных доспехах:

– Отходите с нами к северу! Медленно, подобрав вражеские «скорпионы»! В миле к югу идет Атто-рэй и с ним почти четыре тысячи солдат. Как только легион двинет за вами, он ударит им в спину! Мы захватили обоз, копий для «скорпионов» хватит, чтобы взломать плотные ряды «черепах»!

– Мы ударим, как сочтем нужным,- мотнул раздраженно головой эльф, но Риггер даже не стал его слушать:

– Ты сделаешь так, как я тебе сказал, жаба болотная! Нам нужен каждый солдат! Даже Альт-на-холмах еще не пал! С кем я буду штурмовать каменные стены, с пастухами?! Командуй отход и выдели часть стрелков на «скорпионы»! Быстро, демонов тебе в печенку!

Сплюнув, командир штурмового отряда не стал пререкаться и закричал звонким голосом, раздавая новые приказы. Вытянутая нитка воинов, одетых в зеленое, медленно попятилась назад. Пять неповрежденных «скорпионов» исчезли за их спинами: спешившиеся степняки помогли перетащить метательные машины на новые позиции. Пока остатки легиона ровняли строй и отводили раненых в задние шеренги, эльфы отошли к северу на две сотни шагов, и расстояние медленно увеличивалось. Увидев, что противник отступает, имперцы проревели боевой клич и бросились в погоню.

Остановившиеся зеленые шеренги встретили врага градом стрел и звонкими хлопками «скорпионов». Сбив стремительный натиск легионеров, эльфы сцепились в кровавой свалке с передними шеренгами врага. Потрепанные «черепахи» успели продавить измочаленный фронт в двух местах, когда свежий отряд под командованием Атто-рэя ударил Первому Западному легиону в спину. Четыре тысячи разъяренных бойцов разметали усталых солдат и начали бойню.

Убедившись, что здесь его помощь больше не нужна, Риггер собрал свой отряд и двинулся дальше на север. До высоких и беззащитных стен Альта-на-холмах остался один дневной переход.

* * *

Поздним вечером Кашем-хан разговаривал с усталым и покрытым пылью дорог Ахпа-бэ. Вожди только что закончили трапезу и теперь пили горячий чай, терпко отдающий запахом степных трав.

Старик развернул карту с яркими черными угольными метками и довольно похлопал по ней ладонью:

– Пять дней прошло, всего лишь пять дней. А южная провинция уже наша. Вся. От границы до границы. Ты можешь в это поверить? Я вот до сих пор не могу…

– Не вся. Арулер пока не взят. И когда мы сможем захватить этот порт, мне неизвестно. С моря туда пошли корабли с войсками и продуктами. Осада может затянуться на месяцы.

– Не затянется. Когда император прикажет, они откроют ворота. А император не будет рисковать остатками империи ради одного-единственного города.

– Возможно. Я надеюсь, что так и будет. И нам не придется платить кровью за каждый квартал в этом богатом городе.

– Хех, кровью. Думаю, как только они откроют ворота, мы без боя пройдем от западных стен до портовых складов. Так же как без единого выстрела прошли весь Альт-на-холмах.

Молодой хан потянулся:

– Да, славно получилось. Риггер удачно захватил неожиданной атакой главные ворота. Когда эльфы подтянулись, местные чиновники уже выстроились в очередь - приносить клятву верности.

– А как ты хотел? Им есть что терять. Это голытьба может хвататься за оружие и строить баррикады на улицах. А состоятельные люди куда побегут? От садов, от возделанной земли? В золото все превратить быстро не получится. Вот и приходится приспосабливаться.

Долив чай в глубокие пиалы, Ахпа-бэ зло прошептал:

– Это они умеют. Сегодня они предали своего императора, завтра предадут нас.

Старик глотнул обжигающий напиток и засмеялся:

– Для этого наши верные наместники и нужны. Чтобы смотрели. Чтобы новых чиновников назначали. А те будут ради жирного куска стараться, за своими следить и нам доносить. Пока своих людей обучим, пусть для нас спину гнут. Постепенно заменим местный сброд преданными людьми. Как ты говорил, мы здесь остались навсегда. Пора учиться, как управлять такими большими и богатыми землями…

Кашем-хан вновь посмотрел на карту и постучал пальцем по тонкой нитке дороги, бегущей через центр провинции до столицы империи - города Ампиор.

– Меня больше волнует, как мы сумеем нанести удар в сердце врага. Мои кланы разошлись по захваченным землям. Из тридцати тысяч отобранных воинов почти десять тысяч собрано здесь, на восточной границе, на направлении возможного удара. Еще две группы по десять тысяч вышли к истокам большой реки, омывающей чужую столицу. Прикрывшись этими топкими берегами, мы идем следом за Черным Рыцарем и Атто-рэем. Их войска первыми встретятся с вражескими легионами.

– Вряд ли император успеет набрать солдат в эти легионы. Мы с тобой знаем, что там до тысячи человек разного сброда, кто пришел на службу ради почестей и денежных выплат. Большинство из них даже меч в руках держать как следует не умеют. А гвардию император запрет в городе - спасать свое изнеженное тело.

Кривой палец пробежался по карте и уткнулся в отметку столицы:

– Пусть даже так, но имперцы все равно могут успеть перебросить легионы с северной границы. Мы должны как можно быстрее ударить по пригородам и заставить императора встретиться с нашим посольством. Шесть тысяч эльфов и тысяча разведчиков Риггера не сумеют выстоять, если против них выдвинут три или четыре полновесных легиона. Необходимо идти вперед, а не грабить богатые поместья.

– Им и не надо громить все войска империи. Достаточно проверить их один раз боем и отойти. Наши двадцать тысяч сейчас в дневном переходе, а завтра встанут лагерем еще ближе. Пусть эльфы пустят кровь. Мы добьем тех, кто останется в живых после их обезумевших мечей.

Хата-хан поставил опустевшую пиалу на ковер и поправил перевязь меча:

– Пусть остроухие платят за годы унижений. Пусть проливают кровь. Я не забыл, как они бросили наших прадедов одних перед легионами империи. Чем больше этих хитрых мерзавцев погибнет, тем легче станет у меня на сердце…

Старик кивал в ответ на каждое слово:

– Это так. Каждый мертвый эльф дарит одну жизнь нашему воину. Иначе на месте мертвого оказался бы наш брат… Но надо признать, дерутся они отчаянно. Сколько крепостей и лагерей разгромили и не оставили в живых ни одного легионера. Видимо, очень сильно их обидел умерший император.

– Когда все закончится, можно поставить ему памятник,- расхохотался Ахпа-бэ.- Вместо пограничного столба, где-нибудь на холме. Эти странные люди любят высекать истуканов из мрамора. Вместо того чтобы строить надежные каменные крепости, они украшают холмы изваяниями в честь мертвых.

– Ты прав: память о предках живет среди живых, а не в мертвом камне. Но я предлагаю пока не трогать мраморных болванов, пусть стоят. Нет необходимости лишний раз злить стадо, пусть привыкает к новому хозяину без лишних обид и оскорблений. Сытая и спокойная овца дает лучшую шерсть…

Хата-хан поклонился и медленно встал:

– Пойду отдыхать. Завтра утром нас уже ждут в Альте-на-холмах. Надо отобрать из местных богачей пять-шесть посмышленей. Пусть сопровождают посольство. Их жалобное блеяние будет хорошо звучать, когда наши люди станут разговаривать с императором…

* * *

Звезды с холодным любопытством разглядывали россыпь костров под собой. Пять тысяч воинов разбили лагерь среди виноградников. Передовой отряд Орды и эльфы остановились в шести милях от высоких стен Ампиора.

Послышался звук шагов, и яркие всполохи огня осветили полированные доспехи гостя. Поприветствовав командира эльфов, Риггер устало опустился рядом и вытянул натруженные за день ноги.

– Я разослал дозоры по всей округе. Перед нами император собирает армию. Как минимум два легиона.

– Хоть десять,- равнодушно отозвался Атто-рэй.- Мы уничтожим всех. Люди должны запомнить преподанный урок: никто не может безнаказанно вторгаться в Лес у Пределов.

– Тебе есть за что мстить. А вот я хочу увидеть завтрашний закат живым. Поэтому предлагаю подождать день или два и объединить силы с Ордой. Двадцать тысяч всадников уже близко. Против такого войска не устоит ни вражеская армия, ни их столица.

– Нет. Утром подойдут мои отставшие отряды, и я соберу здесь всех воинов Леса. Больше шести тысяч истинных бойцов. Этого будет достаточно, чтобы уничтожить врага. И мы не станем ждать. Потому что, завидев конницу, легионеры вернутся в город, стараясь избежать битвы. А я собираюсь их истребить.

– Не считаясь с потерями?

– Мы исполняем свой долг,- отрезал эльф. На его белоснежных волосах плясали кровавые отблески костра.

– Ну ваше дело. Я прикрою фланги и отсеку имперскую конницу, если она попытается ударить по вас. Но штурмовать вместе с вами плотные ряды пехоты и губить впустую поредевшую тысячу не буду.

– Прикрой тылы, этого будет достаточно.

Черный Рыцарь поднялся и махнул на прощание рукой:

– До завтра. Постарайся не ввязаться в битву хотя бы первые два часа. Обоз с метательными машинами уже добрался, их должны успеть собрать к первым лучам солнца.

– Легионы начнут строиться на рассвете. Я дам им возможность вывести на поле битвы все силы, чтобы не пришлось потом искать трусов по всей округе. Два часа у тебя будет…

Риггер кивнул и растворился в ночи. В чернильной тьме далеко к югу мерцали багровые пятна пожаров: Орда для устрашения сожгла несколько городов в северо-западной провинции. Эти земли должны были остаться под властью императора, и кочевники с разрешения командиров убивали всех, кто попадался у них на пути. Выжженные земли должны были стать еще одним аргументом устрашения на предстоящих переговорах.

Завтрашняя битва станет последним тяжелым камнем, упавшим на весы будущего раздела мира. Острые мечи эльфов и собранных наспех легионов должны были либо оставить южную провинцию в составе империи, либо отдатьее новому государству, очертившему свои северные границы заревом пожаров.

Глава 12. ИМПЕРИЯ НА КОЛЕНЯХ

За три года до завершения строительства пограничной стены Орда успела вторгнуться в наши восточные земли. Реки были красными от пролитой крови. Полвека прошло, прежде чем в опустевшие деревни вернулись крестьяне… Так помолимся богам, чтобы верная императору пограничная стража не допустила повторения подобного несчастья! Слава императору! Слава его верным легионам!

Вечерняя молитва в придорожном храме у въезда в Арулер

Май - июнь

– Мой император! - Старик в белоснежной тоге с трудом преклонил истерзанное подагрой колено.- Сенат ждет вас!

– К демонам сенат! - От истеричного крика зазвенели витражные стекла в раме.- К демонам и сенат, и его прихлебателей!

Молодой мужчина с только наметившимся излишком веса метался по ярко освещенной комнате. Император Аргус был смертельно напуган. После бессонной ночи глаза ввалились, потускневшие волосы растрепались, и владыка Южной империи походил больше на мелкого поиздержавшегося писаря, чем на вершителя судеб. Пнув попавшую под ноги подушку, Аргус зашипел на скрючившегося советника:

– Этой зимой мы выбрали лучших из лучших в сенат! Ты вслушайся только: лучших из лучших! В новый представительный совет богатейших и мудрейших, для которых даже специальное название придумали: сенат! Слуги империи, отбросившие старые склоки и тайные закулисные интриги! И где, где эти уроды?! Я тебя спрашиваю, бумажная крыса! Где они, эти великие воины и лучшие специалисты по управлению государством?!

Император подскочил к закрытым дверям и ткнул трясущимся пальцем в позолоту:

– Они сбежали! Почти все, все сбежали! Не успели дикие орды подойти к пограничным столбам провинции, как эти отожравшиеся боровы погнали повозки на север! У Тормадских ворот драка с вечера! Сотни слуг наших избранных членов сената пробиваются вместе с хозяевами на выезд из города! И если бедняки бегут в Ампиор с надеждой на спасение за высокими стенами, то вся «золотая кайма» ^[17] предала и меня, и столицу, и теперь удирает в горы!

– Но, мой император, люди напуганы!

– Люди? Какие люди, старик?! Горожане встали на стены вместе с гвардией! Они готовы драться за свои жизни! Те, кто не занят мародерством на обезумевших улицах… А вот если мы с тобой заглянем в главную палату сената, то увидим опустевшие скамьи, на которых сидели на самом деле испуганные имперусы! Те, кто должен был отправиться в легионы и на башни с метательными машинами! Кто должен был выплатить денежные премии ополчению, взявшему в руки оружие! Где они? Где моя верная опора и надежда на победу над ордами вонючих кочевников? Где?!

Старик лишь сильнее сгорбился, стараясь сжаться в крошечный комочек и поскорее исчезнуть из комнаты. Молодой император редко показывал свой истинный нрав: жестокого и слабовольного человека. Но если что-то выводило его из себя, Аргус с легкостью мог подписать очередной приказ о лишении всех привилегий и ссылке на рудники. И грань между милостью и опалой всегда была ничтожно мала.

– Три легиона уже переброшены на юг и должны сдержать натиск противника. Четвертый легион вместе с гвардией занял стены. Мы удержим столицу и погоним кочевников обратно, как и в прошлом году на восточной границе! - пробормотал советник.

– Мы? Мы - это ты и я?! Кто, кто погонит тысячи вражеских воинов? У наместника Вильрайда за зиму сформированы три новых легиона, три! И в каждом по пять или шесть тысяч солдат! А у нас?! Заняты только офицерские должности и по паре сотен оборванцев для караульной службы! Собранные для битвы легионы вместе с тюремной охраной и караульными службами наскребли всего лишь девять тысяч бойцов! Как они смогут разгромить Орду, которая за неделю уничтожила половину империи?! И ты говоришь, что мы погоним кочевников обратно?

Старик предпочел промолчать и не напоминать императору, кто виновен в сложившейся ситуации. Еще ранней весной Аргус лично приказал расформировать часть пограничной стражи на побережье, направив сэкономленные средства на ремонт своей новой резиденции.

– Я иду на центральную башню рядом с южными воротами. Если сенат пожелает, может последовать за мной. Я должен своими глазами увидеть, как наши солдаты сомнут врага и опрокинут его строй! Я своим примером смогу вселить веру в сердца горожан. Если они увидят своего императора рядом с собой, они воспрянут духом! Да, на стены, на стены!… Немедленно… Только надо усилить охрану, а то в городе паника. Я лично видел, как перепуганные люди смяли оцепление на площади! И это здесь, в двух шагах от дворца! Что же говорить о дальних кварталах! Там со вчерашнего утра дымные столбы от пожаров!…

Старик с трудом поднялся и помог Аргусу набросить на плечи теплый плащ. Верный советник предпочел в эти трудные минуты быть поближе к перепуганному повелителю. Кто знает, какая блажь придет ему в голову и чью жизнь он пожелает бросить в качестве подачки обозленным горожанам. Лучше стоять за плечом императора и подсказать нужное имя, чем сидеть дома и трястись от страха: когда загрохочут по плитам шаги гвардейцев…

* * *

Бросив поводья десятнику охраны, Кашем-хан медленно поднялся по засыпанным мусором ступеням к распахнутым настежь дверям. На пороге ратуши его уже ждал Ахпа-бэ, улыбаясь во весь рот.

– Выбрал баранов? - спросил старый хан.

– Да. Ты бы видел, как менялись их лица, когда они поняли, ради чего их пригнали в такую рань. Один даже приволок все семейство, чтобы молить о пощаде!

– Идиоты… Хотя нам это только на руку. Где они сейчас?

– Я их отпустил по домам, приказав выбрать свои лучшие наряды и отобрать по паре верных слуг. К полудню караван с послами и нашими новыми подданными должен выступить. Гонца к Риггеру уже отправил.

Вожди прошли внутрь здания, в прохладный полумрак. Старик подозрительно косился на мраморные колонны, на полированные плиты разноцветной мозаики на полу. Больше всего его заинтересовал витраж у входа в большой зал: сияющий золотыми парусами корабль бороздит темно-синие волны безбрежного моря. Постояв рядом с картиной, Кашем-хан погладил цветное стекло и двинулся дальше, буркнув себе под нос:

– Надо будет этого мастера найти. Я решил остановиться в большом доме, рядом с которым мы сегодня разбили лагерь. И в память о славных победах хочу украсить стены картинами из прошлой жизни. Одну посвящу своей жене, что сопровождает меня в каждом походе, старуха заслужила на старости лет… Изумрудный ковер трав, юрты и всадники на охоте… Хорошо… В солнечных лучах эти картины будут сиять, подобно драгоценным камням…

– Найдем. Дороги перекрыты, жителям обещано освобождение от налогов до первых осенних дождей. Мало кто пытается бежать в соседние провинции. Крестьянам все равно, кто будет собирать дань, лишь бы их не обижали.

– И это правильно. Пусть привыкнут, что у них новый пастух. А мы свое всегда успеем получить.

Заглянув в зал, Кашем-хан настороженно посмотрел на пустые столы, рассыпанные по полу бумаги и бронзовые подносы с липкими винными лужами. Недовольно засопев, достал кинжал и поскреб лезвием полированный металл:

– Даже не золото! И это здесь, в главном городе провинции, у местных богачей, правивших тысячами подданных! Пхе… И где несметные богатства, которыми они так кичились? Белые одежды и нищий раб с кучей бумаг - вот и все их сокровища…

– Их богатства - это земли, виноградники и поля с пшеницей. А еще толпы горожан, что красят ткани, добывают соль и камень, разводят скот. И знания, накопленные за столетия.- Хата-хан уверенно ступил сапогом на лежащие на полу исписанные листы.- Теперь все это принадлежит нам. Люди, земли и скот. Нам и нашим детям, которые заставят их научить нас, как строить крепости и города, как вести воду с гор и как находить драгоценные камни под землей. Мы научимся производить эти волшебные цветные ткани и мастерить огромные метательные машины, способные забросить лошадь на милю вперед. Через несколько лет мы обживем эти земли, наберем солдат из людей, преданных новым хозяевам, и пойдем дальше. И так от моря до моря, пока вся империя не падет к нашим ногам. Тогда я готов буду разрешить эльфам жить на границе степей, в своем мокром Лесу. И даже перестану рубить им уши, если ненароком забредут к нам в гости. Потому что великое новое государство будет хорошим подарком нашим детям и внукам. Им хватит с лихвой, им и их многодетным семьям.

Кашем-хан довольно зажмурился, слушая Ахпа-бэ, потом похлопал его рукой по плечу и закончил разговор:

– Боги любят нас, они помогут… От моря до моря, от южных лесов до северных гор… Именно так… И первое, что мне сделает мастер: он выложит карту наших будущих земель. Чтобы мои внуки с рождения видели, какие земли должны им принадлежать по праву…

* * *

Высоко поднявшееся жаркое солнце выглянуло из-за пушистого облака и заиграло слепящими зайчиками на доспехах воинов, которые выстроились друг перед другом на широком поле. Здесь, среди бескрайних виноградников, два года тому назад безмерно богатый хозяин столичных бань решил построить поместье. Выкупил землю, уничтожил плодоносную лозу и разметил перерытую землю под будущие постройки. Но подорожавший мрамор и надуманные обвинения в воровстве государственных средств заставили уважаемого и верного сына империи отложить свои грандиозные планы на будущее. И заросшее густой зеленой травой огромное поле пустовало до сегодняшнего дня, когда на него вышли тысячи и тысячи солдат. Сегодня горячая кровь должна будет напоить согретый жарким солнцем чернозем. Сегодня Южная империя или нанесет первое поражение вторгнувшейся вражеской армии, или окончательно смирится с присутствием неприятеля на своих землях.

Люди объединили вместе три легиона и усилили части разношерстным сбродом, в спешке собранным со всей округи: охраной многочисленных богатых поместий, тюрем, каменоломен и речных портов. Всего на краю виноградника построили чуть больше девяти тысяч легионеров. На вырубленных за ночь позициях поставили сотню «скорпионов» и пять тяжелых баллист, способных метать огромные камни. Император лично вручил жезл главнокомандующего легоросу Сетару, который был хорошо известен своим упрямством в словесных баталиях и осторожностью на поле боя. Сетар пообещал, что оправдает оказанное доверие и остановит варварские орды, не допустив их к стенам столицы.

Тысячник в тяжелых доспехах легко взбежал по лестнице, поднявшись на сколоченный в спешке помост, возведенный за центральными сотнями.

– Господин лэдит! ^[18]

Командующий покосился на замершего легионера и вновь уперся взглядом в крохотные зеленые фигурки, медленно идущие навстречу замершим войскам.

– Стрелки готовы! Легкая пехота по вашему приказу сосредоточена на флангах, три сотни всадников укрыты слева!

– Хорошо, пусть ждут. Орда спешилась и собирается атаковать нас рассеянным строем. Как только они сцепятся в рукопашной, мы ударим конницей в тыл. Вонючие дикари совершили огромную ошибку, собираясь драться с нами в поле, по всем правилам воинской стратегии. Они думают, что я позволю легионам выдержать первый удар и пойду преследовать противника! Глупцы! Мы отобьем атаку и останемся на месте. Я не позволю увлечь меня на другую сторону поля и обнажить спину для стремительного рейда их бесчисленной конницы. Мы будем стоять здесь! Виноградники тянутся почти до самых стен Ампиора, это единственное открытое пространство, где можно сосредоточить достаточные силы для решающей битвы. И эту битву я проведу так, как удобно нам, а не как задумали пожиратели кизяка! А потом перекрою все дороги тысячами, усилив их стрелометами, и никакая кривоногая толпа не сможет прорваться на север…

Лэдит ткнул пальцем в жаркое марево:

– Это что?

– Враг тащит катапульты. Скоро они смогут достать нас.

– Стрелкам: главная цель - вражеские метательные машины! Уничтожив катапульты, они могут перенести огонь на пехоту. Пусть начинают!

Тысячник отсалютовал и умчался с помоста. Сетар похлопал себя по рукояти меча и зло усмехнулся:

– Ну что же, пусть боги помогут нам. С закрытой спиной и под прикрытием «скорпионов» я могу тут стоять вечно!

За правым флангом наступающих эльфов возвышался маленький холм. На нем Черный Рыцарь расстелил ковер. Рядом с жарко горящим костром тонко посвистывал вскипевший чайник. Облокотившись на туго набитую вещами сумку, Риггер разглядывал занятое войсками поле битвы. Отмечая маневры лесных воинов, он краем уха слушал, как мастер ножей Кайли громко пьет чай, отдуваясь после каждого глотка и хрустя солеными галетами. Тордес, второй бывший смертник, взял на себя обязанности ординарца и всюду сопровождал своего господина. Высокий широкоплечий мужчина предпочел стоять, сумрачно наблюдая за идущими вперед эльфами.

– Господин, ваша тысяча отдыхает за холмом. Стоит ли объявлять готовность?

– Нет, Тордес. Не нужно их беспокоить.

– Мы не пойдем в атаку следом за длинноухими?

– Мы сегодня вообще не пойдем в атаку. Во-первых, эта битва принадлежит нашим зеленым друзьям. Это их звездный час. Они мечтали о встрече с сильным противником, чья доблестная смерть позволит смыть кровью позор сгоревшего Варра-лор. Если мы вмешаемся, эльфы этого не простят. Атто-рэй лично повел своих воинов в атаку, дабы покрыть славой знамена Леса у Пределов.

Услышав, как обеспокоенно завозился Кайли, командир тысячи разведчиков, не глядя, подхватил вышитый бисером мешок со сладостями и перебросил его благодарно хрюкнувшему головорезу. Затем, не меняя расслабленной позы, продолжил:

– Во-вторых, в будущей резне не нужен полководец. Здесь не будет маневра войсками, стремительных обходов и неожиданных ловушек. Гений военного искусства лишняя фигура на этом поле. Идущим на смерть фанатикам не нужны приказы, перестроения и отступление на заранее подготовленные позиции. Им лишь достаточно ткнуть пальцем во врага, а дальше они все сделают сами. И либо победят, либо умрут.

– Но их ряды расстроены! Катапульты сняты с удобных позиций и выдвинулись вперед, где попадут под обстрел противника. А открытые фланги позволят вражеской коннице легко обойти и ударить с тыла!

– Если конница осмелится заглянуть в тыл эльфам, это будет хорошо,- рассмеялся Риггер.- Нам не придется тогда ловить ее по запутанным узким дорогам.

– Я не понимаю,- помрачнел верный ординарец.

– Чего тут еще понимать,- удивился Кайли, наливая себе очередную пиалу пахучего кипятка. Они вдвоем сопровождали Черного Рыцаря, пока остальные наемники рассеялись по огромной Орде и начали выполнять другие многочисленные работы: следить за закладкой пограничных крепостей, тренировать личную гвардию новых хозяев и собирать метательные машины, захваченные в многочисленных арсеналах. Риггер позволил сопровождать себя лишь двум избранным: стремительному убийце и немногословному здоровяку, беспрекословно преданному новому хозяину.

– Чего понимать? - повторил жилистый любитель чая.- Еще до рассвета хата-хан перебросил сюда пять тысяч тяжелой конницы. Отборные части, способные втоптать жалких имперских всадников в пыль за минуту. Как только легионы отправят своих наездников к нам в гости, мы спляшем на их костях.

– А эльфы?

Риггер почесал бок и ответил:

– Эльфы поступают разумно. Ты просто не видел их в деле. Рассыпанный строй позволит уменьшить потери от обстрела «скорпионами». Выдвинутые вперед катапульты пару раз успеют побеспокоить противника и оттянут на себя все вражеские большие метательные машины. От стрел длинноухие надежно защищены большими щитами. А перед самым началом атаки они быстро образуют две-три линии и сметут легионеров. Не забывай, каждый из бестий в зеленых одеждах с детства упражняется с мечом. Они воюют всю свою жизнь. И выстоять против них смогут лишь ветераны, которых я не вижу на другой стороне поля. Без многочисленной конницы и перевеса в живой силе империя обречена на поражение. Сколько там: десять, двенадцать тысяч? А эльфов больше шести. Остановить их смогут лишь четыре полновесных легиона при поддержке двух или трех тысяч конницы… Ставлю найденную позавчера золотую чашу против медного «орла», что к заходу солнца мы будем любоваться стенами перепуганной столицы, а эльфы начнут требовать новых жертв на севере, прикончив последнего бедолагу в блестящих доспехах.

* * *

Тяжелые баллисты успели дать первый залп, когда эльфы побежали вперед. Рассыпавшись по полю, воины в зеленых одеждах прятались от набирающего силу ливня стрел за высокими щитами и быстро двигались вперед. Установленные за их спинами катапульты успели сделать по выстрелу, когда тяжелые камни обрушились на хрупкие механизмы, разнося их в щепки. Но шесть тысяч бойцов не обратили на это никакого внимания. Во втором и третьем рядах эльфы тащили легкие стрелометы, способные выстрелом короткого копья пробить любые доспехи. На дистанции в сто шагов передние ряды опустились на колено, позволив стрелометам дать первый залп, затем побежали дальше, набирая скорость. На пятидесяти шагах последовал второй залп, после чего длинноухие воины забросили щиты за спину и рванули вперед, посылая в легионеров стрелу за стрелой. Стальной шквал выкосил первые дрогнувшие ряды имперских войск. Не успели закованные в сталь сотни выровнять строй, как стремительно перестроившаяся волна зеленых тел накатила на противника.

Имперские «скорпионы» выцеливали врага, с гулкими хлопками выбрасывая окованные сталью копья. Но гибкие бойцы по большей части были неуязвимы, оставив позади бешено рубящихся братьев свободное пространство. Первые два ряда вцепились в плотно сбитые сотни легионеров и молча орудовали копьями и мечами, нанося молниеносные удары. За их спинами танцевали лучники, ускользая от ответного огня, ловя любую оплошность противника и посылая очередную стрелу в любую прореху между щитами. Армия Южной империи таяла на глазах, пятясь назад, в виноградники. В довершение ко всему, командующий Сетар не успел уклониться, и две стрелы вонзились ему в лицо, бросив тело на зашатавшийся помост.

– Лэдита убили! - пронеслось по рядам, и легионеры дрогнули.

На левом фланге начала атаку конница. Топча высокую траву, всадники набрали скорость и стали поворачивать направо, выходя в тыл эльфам. Но как только последний из легионеров показался из-за кустов, им навстречу с громоподобным ревом помчались степняки на черных конях. Пять тысяч кочевников развернулись широким фронтом и накатили неудержимой массой, подмяв под себя заметавшихся имперцев. Смешавшись в кучу, кривоногие воины еще рубили остатки вражеской конницы, а левый фланг собранной наспех армии уже побежал. Следом за ним, бросая оружие, побежали и остальные. Но разъяренные эльфы никому не давали пощады. Они убивали, преследуя легионеров среди виноградников. Они не щадили раненых и сдающихся в плен. Воины Леса у Пределов мстили за сожженный Варра-лор, платя новой кровью за пролитую прежде кровь.

Поднявшись с ковра, Черный Рыцарь повернулся к ординарцу:

– Я же говорил, с эльфами можно воевать, лишь имея численный перевес, отлично подготовленные войска и многочисленную конницу для стремительных рейдов. То, что империя потеряла в походе год тому назад. И что не смогла возродить к нападению Орды… Нам пора. Конница хата-хана уже покидает поле битвы. Можно не спеша следовать за ними к Ампиору. Давно мечтал полюбоваться его белоснежными стенами. Поехали, а то разгоряченные битвой солдаты пойдут с ходу на приступ. Будет обидно, если они прибьют императора до того, как он встретит посольство и подпишет бумаги о капитуляции…

Одинокий всадник медленно спустился с холма, с которого открывался замечательный вид на раскинувшийся внизу город. Никуда не торопясь, кривоногий воин направил коня к закрытым высоким воротам, над которыми сгрудились на площадке сторожевой башни люди в белоснежных тогах. Крестьяне, не успевшие попасть в город, побросали телеги с многочисленным скарбом и спрятались в садах, которые окружали дорогу.

С интересом посмотрев на сваленные в пыль вещи, кочевник аккуратно пробрался через рукотворные завалы и остановился рядом с воротами, сжимая в руках копье с насаженной на острие головой. Запрокинув голову, мужчина закричал, немилосердно коверкая имперское наречие:

– Мой господин сказать! Завтра приезжать посольство! Много важных людей, наших людей, ваших людей! Ваш великий хан встречать посольство и говорить! Если послов обижать, мы войдем в город и убивать всех-всех! А это подарок вам от моего господин! Мы приносить только одна голова, остальных оставить лежать там! - Кочевник махнул рукой на юг.- Слишком много их, не дотащить!

И, расхохотавшись, степняк сбросил голову лэдита Сетара в пыль. Развернув коня, наездник все так же издевательски медленно направился обратно. Застывшие на башне люди провожали его испуганными взглядами. Мраморная белизна их лиц вполне могла бы соперничать с их белоснежными одеждами.

* * *

На следующее утро в столице потушили последний пожар, но в городе все еще пахло горьким дымом и страхом. На высоких стенах застыли вперемешку гвардейцы, ополченцы и зеваки, с тоской разглядывавшие разъезды кочевников, которые скакали по окрестностям. Одетые в кожаные одежды воины заглядывали в поспешно брошенные дома и богатые виллы, грузили на лошадей найденную добычу и ехали дальше. Было видно, что степняки совершенно не боятся имперских солдат, маячивших безмолвными истуканами за высокими бойницами. Пригороды принадлежали Орде, и в осажденной столице не удалось бы найти ни одного смельчака, дерзнувшего показать нос из-за каменных стен.

В забитом до отказа зале сената нечем было дышать. Лишь на мгновение стремительно прошедший на свое место император Аргус потревожил жаркий спертый воздух. Но как только он сел на украшенный драгоценной резьбой трон, как в зале вновь воцарилась мертвая потная тишина.

– Что скажет сенат? - спросил император, разглядывая бесконечную череду лиц, слившихся в одно багровое пятно.- Что скажет сенат мне, повелителю империи, и народу, понесшему столь тяжкие потери?

Аргус сжимал рукоять висящего на поясе короткого меча и с трудом старался держать себя в руках, балансируя на грани истерики. На рассвете кочевники привезли больше двух десятков огромных телег, наполненных отрубленными головами, и начали развлекаться, пуская страшные своими раззявленными ртами «шары» вниз по склону. Эта картина была столь чудовищна, что император бежал во дворец и не выходил оттуда до самого приезда послов.

Сейчас владыка огромного государства вглядывался в своих советников и мудрецов, надеясь увидеть в их лицах уверенность в будущей победе и насмешку над временными неудачами. Но вместо этого он лишь черпал очередные порции страха, поразившего всех собравшихся в зале. Похоже, что с гибелью легионов на южной дороге из столицы вынули стальной стержень, и горожане вместе со знатью превратились в сборище перепуганных до ужаса рабов, которые покорно ждали приговора у ног палача.

– Девять тысяч воинов погибли прошлым утром. Девять тысяч. Все то, что удалось собрать в центральной провинции… Город защищают три тысячи гвардейцев, два неполных легиона из пограничной стражи и несколько тысяч ополченцев. А за стенами уже сейчас собрались тысячи и тысячи кочевников… И ведь это лишь головной отряд! Основные силы пока жгут пригороды вместе с эльфами!… И что нам теперь делать, столкнувшись со столь многочисленным и беспощадным врагом?

Тишина и чей-то редкий астматический кашель, приглушенный ладонью. Тысячи глаз, впившихся в лицо перепуганного императора, и страх, который пожрал души сидящих.

– Молчите?… Да, молчите. Бессловесный скот, мечтающий о золоте и рабах, но неспособный поддержать своего императора в трудный час…

Аргус повернулся к замершим у двери гвардейцам:

– Пригласите послов! Я хочу услышать, что требуют эти варвары, посягнувшие на величайшее государство мира!

Голос императора сорвался, и он буквально провизжал последние слова.

В распахнутые двери степенно вошли четверо высоких мужчин в богато украшенных золотым шитьем халатах в сопровождении двадцати имперских чиновников в белоснежных тогах. Золотая кайма на одеждах сияла в ярких солнечных лучах. По заполненным трибунам прокатился шепот и быстро стих, потерявшись среди колонн.

Остановившись напротив императора, послы сдержанно поклонились, и вперед шагнул мужчина со шрамом зигзагом, уродующим левую щеку.

– Великий хан Южной империи! - начал говорить кочевник, четко произнося каждое слово.- Хата-хан послал меня с предложением о мире, мире между двумя великими государствами! Долгие годы мы враждовали, не терпя взаимных обид и оскорблений. Сотни лет мы штурмовали ваши стены в ответ на сожженные в степи кочевья. Так было, но так не должно быть. Хата-хан сказал: хватит!

Император подался вперед, не отпустив рукоять меча. Он ловил каждое слово, пытаясь разглядеть на узкоглазом лице любые оттенки эмоций, но посол сохранял совершенно невозмутимый вид.

– Мы взяли должную долю за причиненный кочевым народам вред и теперь готовы вложить меч в ножны. Хата-хан объявляет, что с этого момента юго-западная провинция переходит под его руку и больше не принадлежит Южной империи. Волей великого хана эти земли во веки веков будут принадлежать ему и его детям, а также всем кланам, участвовавшим в этом походе. Границы очерчены, на дорогах выставлены караулы…

Зал потрясенно вздохнул, но замолк под взбешенным взглядом императора.

– До того момента, как великий хан империи подпишет мирный договор, наши воины будут оставаться в северных землях и будут брать любую добычу, которую сочтут должной. Как только наши государства закончат войну, мы немедленно вернемся на свои земли, не захватывая рабов и не уничтожая солдат… Воины из Леса у Пределов отправятся к себе, а Орда займет полученные земли, чтобы растить скот и торговать с соседями.

– Мирный договор?! После того, что вы сотворили у моих стен?! - зашипел император. Но посол не обратил никакого внимания на желчные слова, закончив диктовать ультиматум:

– Если империя откажется в три дня подписывать договор, мы пойдем дальше. Но нам не нужны северные земли, поэтому мы просто разграбим их. Убьем всех солдат и угоним в полон всех крестьян и горожан. А столица будет стерта с лица земли. Так же как мы истребили до последнего солдата ваше войско, мы уничтожим всех жителей Ампиора. Всех до единого!…

Показав жестом на склонившихся в поклоне сопровождающих, посол скупо улыбнулся:

– Я оставлю этих людей здесь, чтобы они смогли ответить на ваши вопросы. О том, как мы относимся к друзьям и как следим за порядком на наших землях. Чтобы они поведали вам, насколько многочисленно наше войско и как мы беспощадны к врагам… Пусть великий хан подумает хорошенько, прежде чем принять решение. Хата-хан предлагает дружбу только один раз. Если вы выберете войну, пощады не ждите.

Жестом подозвав одного из чиновников, посол вручил ему свернутый в трубку пергамент:

– Здесь карта наших земель. Новая граница повторяет границу юго-западной провинции до последнего столба. Мы лишь хотим напомнить, что, если смута в портовых городах продолжится, мы сожжем северные порты, лишив империю возможности торговать с Поххомораном. Подписывайте мирный договор, и мы пропустим гарнизоны через наши земли на север с оружием и почетом… Мы не собираемся учить вас, как вам жить. Мы лишь вернули долги и готовы говорить о мире…

Развернувшись, послы ушли, оставив на мраморных плитах сгорбившихся чиновников, на чьи головы уже начали сыпаться бесконечные проклятия с забитых до отказа трибун.

– Они согласятся,- усмехнулся посол, выйдя в бесконечный коридор.- Вы видели их лица? Ни одного воина, лишь трусы вокруг. Ради своей шкуры они согласятся на все наши условия, лишь бы Орда вернулась в южную провинцию и больше не пугала их дымом пожаров. Хата-хан был прав: эти земли принадлежат нам. Южная империя сгнила, и мы с легкостью получим все, что хотим. Сегодня мы будем править западным побережьем, завтра наши дети возьмут все остальное…

Через день повелитель Южной империи подписал мирный договор с представителями хата-хана, и юго-западная провинция сменила хозяина.

* * *

Когда время заканчивало отсчитывать последние июньские дни, Ахпа-бэ и Кашем-хан встретились поздним вечером в прохладе огромного загородного дома, чтобы за неторопливой беседой обсудить текущие дела. Уже вернулись в степь первые тысячи кочевников, нагруженные богатыми дарами. Уже ушли беспощадные к врагам эльфы, покрыв себя немеркнущей славой и не забыв заключить мирный договор с беспокойными соседями. Рядом с ключевыми дорогами на север и восток спешно возводили крепости. Из портового Арулера в Поххоморан отправился первый караван из пяти судов с кожами и дорогими тканями из разграбленных северных складов. На захваченных землях медленно начинала налаживаться новая жизнь, в странных пропорциях смешавшая веками отшлифованные обычаи с законами, изданными новыми хозяевами.

Кашем-хан с гордостью продемонстрировал гостю витраж, сияющий красками в лучах заходящего солнца:

– Вот наши будущие земли! Смотри, мастер украсил драгоценными камнями каждый крупный город, чтобы мои внуки не забыли, что им еще предстоит сделать… Одно печалит: мы заняли лишь одну провинцию из семи, малая часть будущего государства. Сколько еще предстоит трудов…

– Тем лучше. Значит, нашим детям будет где покрыть себя славой…

Расположившись на огромном ковре, Ахпа-бэ погладил густой ворс и довольно поцокал языком:

– Хорошую добычу взяли. Раньше за такой ковер я должен был отдать двадцать скакунов, а сейчас одарил своих тысячников - каждого! - да еще дома подарил и наделы земли… Если не они, так их дети будут здесь жить, учить местные науки и постигать накопленную мудрость этих земель. Чтобы могли не только деревни жечь, но и данью обложить, и заставить ленивых империусов работать нам на благо.

Хозяин хлопнул в ладоши, и слуги внесли блюда с горячими закусками. Подождав, пока накроют стол, ханы продолжили беседу.

– Где наш гремящий доспехами друг? - спросил молодой вождь.

– Риггер? Кормит свою крылатую тварь. Скоро вернется и расскажет, что творится в мире.

– Про соседей что успел узнать?

– Имперцы передрались между собой. После того как этот трус подписал бумаги, восточные провинции взбунтовались. Демон разнюхал, что не сегодня завтра наместник Вильрайд объявит о своей коронации. С ним останется все восточное побережье, и переметнутся центральные провинции.

– Наместник? Это который разгромил войско Охродо-база?

– Да, он. Очень опасный противник.

– И с чем тогда останется трусливый император?

– Видимо, ему достанется столица, западные порты и кусок земли до северной границы. Хотя не удивлюсь, если его удавят ночью. Боги не любят неудачников…

Ахпа-бэ подцепил с блюда кусок мяса и положил его в глубокую тарелку перед собой. Обильно посыпав сверху приправами, осторожно проверил пальцем, остыло ли, и отправил в рот. Прожевав, отпил вина и повторил для себя:

– Виль-рай-ид. Виль-рай-ид. Надо будет запомнить. Пока мы получили передышку, постараемся найти ключи к этому человеку. Иногда проще купить продажного чиновника или убить упрямого, чем терять армию в кровавой битве.

– Подумаем. Время еще есть…

– Риггер не передумал? Через неделю отправляется назад, домой?

– Да. Оставил почти всех своих людей здесь, забирает с собой только двух. Остальные присягнули нам и работают на совесть. Кто в порту порядок наводит, кто войска тренирует, а кто крепости строит. Дома их ждет виселица за слишком буйный нрав, а у нас они уважаемые люди.

– Надо будет присматривать за ними, лживый язык легко прячет истинные мысли,- забеспокоился Ахпа-бэ.- Пусть учат наших людей, но не занимают ключевые должности.

– Разумеется. Мои люди уже опутали их соглядатаями. Если взбрыкнут, отправим на кол. Мы тоже не любим буйных, если они мешаются под ногами.

Мужчины посмеялись, и Кашем-хан поднял пиалу:

– За нас. За великую Орду, сделавшую первый шаг. За наше будущее и будущее наших детей…

На другом конце дома в освещенной свечами комнате сидел человек, снявший с себя черные доспехи. Спекшиеся бинты бурыми полосами покрывали его поджарое тело.

На широком подносе среди рассыпанных засахаренных фруктов устроился маленький демон, с удовольствием набивший полный рот бесплатным угощением. Прожевав очередную порцию, колонг отпил чаю и скосил глаза на устало откинувшегося на спинку стула собеседника:

– Спишь?

– Нет. Просто с утра в седле, проверял подготовку к отъезду.

– Собирал остатки золота в пустых кладовых?

– Кому оно нужно, золото? Если понадобится, гномы дадут его, сколько попросишь… Нет, я раздобыл чертежи летающих судов, новых метательных машин, образцы башенных «скорпионов» и чертежи крепостей. За эти годы империя сумела отточить свои знания в военных науках. Грех не воспользоваться…

– И когда тебя ждать назад?

– Через восемь дней отправимся в порт. Потом в морскую дорогу. В южных поххоморанских портах нас будет ждать охрана из Зур. Наведаюсь к его величеству Солнцеликому и на север, в степь.

– Хех, Солнцеликий теперь в большой силе. Вчера его солдаты встретились с легионерами на Перешейке. Думаю, новому хозяину Южной империи будет неприятно узнать, что горы больше не принадлежат нежити…

– Ничего, привыкнет. Вильрайду еще собирать рассыпавшуюся на части империю в одно целое.

Потянувшись, Риггер начал медленно надевать доспехи.

– Значит, войска встали на Перешейке и Торговая гильдия не пустит к его богатствам никого со стороны. Надо будет не забыть получить обещанные шахты. Гномы и орки будут довольны, когда уголь и железо с клеймом древних народов пойдет на рынки.

– Кстати об орках,- встрепенулся колонг, набирая в лапы очередную порцию сластей.- Оркам придется быть осторожнее: остатки баронских дружин вернули обратно в Приречье. Там же развернуты новые тысячи наемников. Среди баронов начались разговоры, что стоит сбросить молодого идиота в короне и присягнуть на верность новому королю. Солнцеликий обещает уменьшить налоги, оградить истерзанные земли от кровожадных соседей и накормить страждущих из королевских запасов. Не удивлюсь, если к зиме Драконье королевство исчезнет навсегда.

– Забавно. И что орки, как они относятся к этому?

– Они встретились с послами гильдии рядом с сожженной крепостью. Заключено перемирие. Думаю, поххоморанцы и болотники взвоют, когда об этом узнают. Они так старались стравить Зур с орками, что от натуги аж чуть не лопнули.- Колонг захихикал. Затем напихал полный рот фруктов и сосредоточенно стал жевать, зажмурив от удовольствия глаза.

Черный Рыцарь аккуратно надел шлем и проверил, насколько легко выходит меч из ножен. Затем встал и посмотрел на валяющуюся в углу стола карту.

– Так, что еще из новостей осталось? Про гномов спросил, про орков и соседей тоже…

– Болотники. Про них забыл. Поххоморанцы официально объявили о подписанном договоре о мире и торговле и при этом не потеряли ни щепотки земли. А король Ниерольд в ярости. Его Болотное королевство осталось с носом. Посольство Орды потребовало вернуть захваченные земли на границе, снести построенные крепости и разрушить дамбы. Если через месяц король не выполнит условия ультиматума, орки выжгут земли от Северной Короны и до столицы. Солдаты уже дезертируют из гарнизонов. Похоже, что ради мира с соседями Ниерольд отведет войска и разрешит оркам торговать без пошлины ближайшие несколько лет.

– Согласится. Покричит про предателей, сторговавшихся с мохнатыми уродами за его спиной, и пошлет собственных послов. Вряд ли он захочет терять награбленное у Драконов, если орки действительно возьмутся за оружие. Легко можно утратить и северные земли, и вырванный у Драконов кусок.

– Может быть,- равнодушно согласился колонг, похлопав себя по пузу.

– Как там поживает господин Мим?

– Вернулся на побережье. Перед этим его видели рядом с Перешейком.

– Все плетет свои интриги?

– Возможно. Из послов его выгнали, он больше никому не интересен. Старый колдун Кхохолом теперь занял его место и назван любимцем царя. Разбил шатры на границе и принимает караваны с обеих сторон. Из Поххоморана чиновники и купцы с дарами, а из Орды бесконечные телеги с товарами на продажу. С каждым надо повидаться, договориться к взаимной выгоде и на благо двух государств. Единственные, кто его расстраивают, так это гномы. Бородатые кочерыжки не хуже колдуна умеют деньги считать и с ним делиться не желают. А когда старик вздумал про них недоброе слово при дворе сказать, так ему пообещали прогулку в самые дальние штольни, под звон кандалов. Теперь Кхохолом с гномами вежливо раскланивается и старается держаться от них подальше.

Риггер посмеялся вместе с демоном, взял карту и направился к выходу:

– Когда поужинаешь, можешь развести огонь в камине и погреться.

– Нет, спасибо,- засобирался колонг.- Я домой, загостился уже. Встретимся в Городе павших…

Мужчина посмотрел, как крылатая тварь быстро засунула за щеку кусок сладкой груши, лапами затушила свечи и исчезла во тьме. Выйдя в коридор, Риггер кивнул отсалютовавшей страже и пошел на встречу с ханами, помахивая свернутой в трубку картой. Нужно было поделиться полученными сведениями о планах соседей и можно готовиться к отъезду. Данное Торговой гильдии обещание он выполнил: Южная империя настолько запуталась в новых проблемах, что на Перешеек свой взор сможет обратить только через несколько лет…

Пора домой…

* * *

Усталый старик сгорбился в скрипучем кресле, с ненавистью разглядывая в узкое окно заходящее солнце, которое играло багровыми лучами с морскими волнами. За спиной новые сотни миль и бесполезная трата времени и денег. Неуловимый Безглазый вновь ускользнул, мелькнув черной тенью на Перешейке. Смутные слухи о тайной миссии и мягкий намек невзрачного человека из гильдии о нежелательности лишних расспросов. Кажется, что все боги мира сговорились против Мима и не разрешают ему встретиться лично с их новым любимцем.

Поморщившись, старик долил кипяток в таз с водой, где грел натруженные в дороге ноги. Поставив кувшин на пол, откинулся на спинку и ругнулся про себя:

– Чтоб демоны твою печень сожрали, проклятый калека! Ты настолько обвыкся в нашем мире, что лучше меня ориентируешься во всех хитросплетениях тайных отношений. Я, я не могу получить аудиенцию у Солнцеликого! А тебя награждают шахтами и правом построить дом в столице… Мне приходится обходить Перешеек стороной, а ты приводишь туда армию и сокрушаешь нежить, пред которой трепетали короли всего Фэгефул…

Набив табаком трубку, Мим вдохнул терпкий дым и прошептал:

– Но все равно… Все равно. Ставки в игре слишком высоки… Мне надо лишь один раз встретиться с тобой. Уверен, я сумею тебя убедить… Пятьсот лет молодости стоят того, чтобы искать тебя даже во Мраке, Глэд… Как бы ты ни менял обличья, ни прятался за новыми именами, я все равно тебя найду… Найду… Когда на кону стоит моя будущая жизнь, я бываю очень настойчив…

Глава 13. ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ,СПЕТАЯ У СЕВЕРНЫХ ЛЬДОВ

Люди великие путаники. Они вечно куда-то бегут, спешат, суетятся. Ни почтения к старшим, ни истинной любви к ближним. Я устаю, когда пытаюсь их понять.

Куда проще разговаривать с мертвыми. В их опустевших душах один Мрак и никакой чехарды желаний…

Никогда мне не понять людей…

Бормотание древнего демона, отдыхавшего на руинах Источника

Октябрь третьего года Новой эры

Первые колючие снежинки упали на замерзшую землю, когда в маленькую таверну с окнами на свинцовое и штормящее море принесли очередное письмо:

«Этот Черный Рыцарь подобен призраку. Он обосновался в степи и появляется в любом из соседних государств, подобно бесплотной тени. Нигде долго не задерживается, но старается поддерживать хорошие отношения со всеми. Орки по его указанию выкупили в Северной Короне большой участок рядом с портом и построили там свой квартал. Готовятся нанимать летом команды для торговли по всему побережью, пока же в крытых огромных домах учатся строить корабли… В Поххоморане они основали вместе с гномами несколько маленьких закрытых торговых дворов, превратив их в подобие крепостей. При этом активно развивают торговлю, скупая книги, вербуя мастеров для строительства…

Болотное королевство и Поххоморан укрепляют границу по всей длине. Соседи признали орков как самого опасного противника и готовятся защищаться от возможной будущей войны. Хотя Орда не дает пока повода для упреков и активно строит новые торговые дворы везде, куда может дотянуться. Говорят, что гномов видели даже на Перешейке, где у них теперь почти пятьдесят шахт. Может статься, что древние народы договорятся с Зур и поделят северные земли между собой…

Черный Рыцарь пару раз пересекался с нами, но отказался разговаривать. Пригрозил, что убьет любого из нас, если только кто заикнется про Мима и Хранителей. Похоже, мы не можем пока чем-либо заинтересовать его…»

Мим убрал листок в шкатулку, забитую подобными письмами, и задумчиво побарабанил по крышке. Похоже, что неуловимого всадника получится встретить рядом с одним из торговых дворов, куда он зачастил в последнее время. Чем демоны не шутят? По-другому договориться о встрече все равно пока не получается.

Спрятав шкатулку в походный мешок, старик начал собираться в дорогу. Следовало ехать в Полан до того, как морозы ударят в полную силу…

* * *

Еще не одно письмо закончило свой путь в резной шкатулке. Письмо за письмом, убористые листы с ровным почерком и кривыми каракулями… Пять долгих лет тяжелая шкатулка собирала клочки бумаги, пока в припадке ярости хозяин не швырнул ее в жаркий огонь…

Но однажды после долгих безуспешных поисков, когда уже исчезла последняя надежда, шагнувший из-под сентябрьского дождя незнакомец передал Миму крошечную записку, где в конце краткого послания уверенная рука вывелаподпись: «Риггер». Спешно собравшись, старик помчался на север Болотного королевства к Северной Короне. Туда, где его ждали…

* * *

Конец сентября восьмого года Новой эры

Осень уже успела пробежаться цветными красками по густым лесам, сжавшим в своих объятиях высокие стены Северной Короны. Между деревьями, алеющими яркими красками, на север тянулась узкая дорога, которая хитро петляла между холмами и серела каменными мостами над быстрыми речушками. Отсчитав двадцать миль, дорога упиралась в большой рыбацкий поселок, вскарабкавшийся на обрывистые утесы рядом с глубокой бухтой. На самом косогоре царапал небеса островерхими крышами крошечный монастырь, посвященный многочисленным морским богам.

Заходящее солнце раскрасило в багровые тона шпили с жестяными флагами, превратив монастырские стены в подобие осеннего леса. В укрытом тенью мощеном дворе трое гостей попрощались со старым монахом, после чего медленно прошли под высокой аркой и двинулись вниз по дороге к поселку.

Украшенный многочисленными шрамами ящер с тяжелыми ножами на поясе, бородатый гном с секирой за спиной и огромный седой орк успели дойти до поворота, когда мимо них промчался на усталом коне одинокий всадник в развевающемся сером плаще. Проводив незнакомца взглядом, орк повернулся к друзьям и буркнул:

– Пойдемте скорее, пока вся деревня не сбежалась в таверну любоваться на нашего баламута.

– Боишься, что он съест заказанного кабана? - усмехнулся гном.

– Нет, он боится остаться без выпивки,- хохотнул ящер и прыгнул вперед, спасая хвост от быстрых лап орка.

– Ладно, посмотрим еще, кто будет смеяться последним,- пригрозил орк и зашагал вниз к приземистым домикам.

Мим с трудом спустился с лошади и повернулся к замершему рядом настоятелю монастыря:

– Я хотел бы повидать господина Глэда. Вот письмо, в котором мне назначена встреча.

Монах внимательно прочел истрепанную записку, затем жестом указал на крутое крыльцо, ведущее на второй этаж пристроенного к стене домика:

– Учитель Глэд ждет вас. Я лишь прошу не беспокоить его слишком долгой беседой. Он сильно сдал в последние месяцы.

Убрав письмо в потертый кошель, Мим взбежал по узким ступенькам и распахнул низкую дверь. Скрипучие половицы в коридоре привели его в широкую комнату, перечеркнутую косыми солнечными лучами.

На выскобленных до белизны дубовых плахах стоял широкий стол, заваленный бумагами. Вдоль стола тянулись длинные лавки, натертые до блеска штанами бесчисленных учеников. На большой кровати, уютно приткнувшейся к широкой спинке, под толстой медвежьей шкурой лежал изможденный мужчина. Закрытые веки спрятали под собой провалы пустых глазниц. За прошедшие годы Глэд отрастил короткую седую бороду, но потерял остатки волос на голове. Багровые шрамы еще сильнее выступили на худых руках, между которыми свернулся калачиком колонг, похожий на облезлую крылатую кошку. Повернув голову, демон недовольно зыркнул на гостя, но промолчал, лишь раздраженно дернув огромными ушами.

Сбросив на скамью плащ, Мим устало сел и довольно рассмеялся:

– Я все же нашел тебя, Глэд! Как хорошо… Сколько времени я провел, мотаясь в седле, меняя одну страну на другую… И все же нашел!

– Зачем тебе это? - тихо спросил Безглазый, повернув голову и распахнув заполненные зеленым огнем глазницы.

– Мне? Да затем, что тебя ждет великое будущее! Ты только подумай, какую силу ты обретешь, став ключевым Хранителем! - Заметив, как недовольно скривились губы у Глэда, Мим заторопился: - Подожди, не перебивай! Ты только выслушай меня! Выслушай и подумай хотя бы мгновение! Я служил сначала Спящим, а потом Хранителям все эти годы. Я знаю, ради чего они тратят силы и несметные сокровища. Ради возрождения Владыки! Ради того, чтобы великий маг и воин восстал из мертвых и помог древним народам восстановить справедливость на отобранных у них землях.- Бросив дорожный мешок на пол, Мим наклонился вперед и жарко заговорил, торопясь и глотая слова: - Ты только подумай: возродить Владыку! И возродить его не ради богатства и славы, а ради других, кто платит кровью дань соседям! Ради гномов и орков, ради ящеров и тварей из Мрака! Ведь ты какой год подряд служишь им, ты мотаешься из торговых поселений в приграничные крепости, ты помогаешь ковать оружие и налаживаешь торговые маршруты. И все ради того, чтобы твои друзья набрались сил и смогли защитить себя в предстоящих битвах… Но люди не будут ждать! Они могут ударить в любой момент. И только Владыка способен надежно защитить хрупкие границы, заставить королевства считаться с возрожденными народами. Так почему бы тебе не принять ключевое решение? Тебе, прошедшему все испытания и достойному стать четвертым Хранителем? Вчетвером вы измените будущее и быстро заполните три оставшиеся вакансии… Ты только вдумайся: Хранитель, спасший этот мир и ставший краеугольным камнем в будущей победе! И для этого всего лишь надо сказать «да»! Об этом мечтают все древние народы от моря до моря!

– Возможно, они и мечтают. Но я слишком устал, чтобы влезать вновь в эту свару.

– Устал? Чем ты был занят?

– Я жил здесь. Учил детей. Открыл школу. Преподавал математику, основы магических наук, древние языки. Сотни мальчишек и девчонок успели узнать, как велик мир и как можно жить в мире с соседями. Не знаю, насколько они смогут повлиять на чашу весов, но я очень надеюсь, что эти знания помогут им стать чуть счастливее. Я отдал им ту часть души, что еще не очерствела окончательно и не сгинула в пучинах Мрака. Жаль, что силы покидают меня. Надеюсь, мои старшие воспитанники продолжат мое дело. Я же слишком устал. Мой срок подходит к концу.

– Ты говоришь глупости, Глэд! - взорвался Мим, раздраженно размахивая руками.- Твое время только начинается!… Я думаю, тебе надо отдохнуть, поспать… Может быть, оставить учеников и выйти в море на быстром корабле, чтобы вдохнуть свежий ветер полной грудью!…

Подхватив сумку и плащ, старик поднялся и жарко выдохнул:

– Отдохни, поспи! Я нашел тебя, и мы завтра спокойно все обсудим! Без суеты, спокойно. Завтра!

Глэд прикрыл глаза и тихо прошептал:

– Хорошо. Завтра так завтра. Надеюсь, ты услышишь сказанное мной и не будешь держать зла.

– Разумеется! - рассмеялся Мим, пятясь к дверям.- О каких обидах может идти речь, если я наконец-то тебя нашел!

– Мим! - окликнул Глэд старика, когда тот шагнул за порог.

– Да?

– Спасибо, что приехал. Я хотел увидеть тебя хотя бы раз, чтобы попрощаться. Как бы ни было, это ты заставил своего слугу привести меня сюда. Благодаря тебе я вернулся в мир предков.

– Мелочи,- махнул рукой Мим и замер в ожидании: скажет ли Безглазый еще что-нибудь. Но Глэд молчал, и старик быстро вышел на улицу. Постояв рядом с конем, вольный охотник глубоко вдохнул и резко выдохнул: - Завтра! Завтра я смогу уговорить его! Когда заглядываешь в могильный мрак, начинаешь задумываться о вечной жизни и магических силах, способных сделать тебя равным богам… Если бы я мог занять его место, то уже давным-давно четвертый Хранитель сидел на троне…

Колонг недовольно поморщился и пробормотал, скаля зубы:

– Люди глупы. Они слышат то, что хотят услышать, и видят лишь то, что способны осознать только в этот момент. Он слеп и глух, как и раньше.

Глэд погладил уши демона и еле слышно ответил:

– Не имеет значения. Я отдал последний долг, как и хотел. А его судьбу пусть творят дальше боги Фэгефул. Не мне судить других…

* * *

Вычистив коня, Мим завел его в стойло и прошел в таверну, где его уже ждал заказанный ужин. Бросив свои вещи на скамью, старик уже хотел сесть, как замер и медленно повернул голову вправо. У дальней стены, под ярко горящим масляным фонарем, он разглядел четырех необычных для местных мест гостей: орка, гнома, ящера и человека в черных полированных доспехах.

С трудом сглотнув, Мим медленно подошел к замолчавшей четверке и долго стоял рядом, разглядывая Черного Рыцаря. Затем наклонился и тихо сказал:

– Наверное, я имею полное право на крошечную услугу: не мог бы ты показать свое истинное лицо?

Риггер снял шлем и повернул замотанную бинтами голову навстречу старику. Тот молча разглядывал черные провалы глазниц, затем осторожно переспросил:

– Фрайм? Это ты?!

– Да, компаньон. Это я.

– А… А как же доспехи… И Глэд, что лежит там, в монастыре?

– Ты не поверишь! - скрипуче рассмеялся наемник.- Когда мы вернулись от Хранителей, Глэд предложил разыграть всех ищеек, которые не желали оставить его в покое. Буквально за две недели он научил меня древним навыкам эльфов, позволил видеть окружающий мир сквозь сталь этого шлема. Оказывается, магия мертвых очень близка к проклятому богами шаманству длинноухих… Безглазый подарил мне доспехи, гномы сплели для меня легкую кольчужную сетку, которую потом опутали этими бинтами. И вместо жалкого тонкокостного скелета в степь вернулся Черный Рыцарь. Знаешь, что означает на языке мертвых Риггер? Так они называют тени демонов, пугавших их ночами. Я - тень Безглазого, его верный друг. И я принял на себя все тревоги мира, что не хотели отпустить его истерзанную душу на волю.

– И ты мотался по дорогам, громил нежить и разрывал на части Южную империю! - воскликнул пораженный Мим, обессиленно опустившись на скамью.- Великие боги! Пока Глэд здесь учил детей, ты стравливал государства между собой, дрался с мертвецами в скалах и штурмовал имперские крепости! А я, как последний дурак, бежал следом за тобой!

Фрайм аккуратно надел шлем и повернул полированное стальное «лицо» к старику:

– Знаешь, несколько лет тому назад я очень хотел тебя найти. Ради этой встречи я даже уничтожил без жалости огромный город… Я хотел поквитаться за твои лживые речи, которыми ты завлек меня на поиски очередного Хранителя. Ведь именно благодаря тебе я мчал по следу Глэда и в конце концов превратился в нежить…

Наемник откинулся на спинку скамьи и продолжил:

– Но сейчас я обрел новую «черную» душу, нашел новых друзей и превратился в военного советника возрождаемой Орды и Огненного народа. После всего пережитого я решил простить тебя. Как бы ни было, не хочу ворошить пепел прошлого. Если уж Глэд простил тебя, то я и подавно… Можешь идти с миром. Но хочу предупредить, чтобы ты никогда не вздумал встать у меня на пути. Так как нашей прошлой дружбы больше нет. А посеять новую вражду слишком легко.

Медленно поднявшись, старик посмотрел на странную четверку, молча сидящую за столом. Четыре чужака, чьи судьбы так или иначе изменились после встречи с Безглазым. И кто стал в итоге Глэду другом, а Миму - врагом.

Вернувшись за свой стол, бывший слуга Хранителей быстро проглотил ужин, не ощущая вкуса пищи, и поднялся наверх в свою комнату.

– К демонам все! Я его нашел, я с ним успел поговорить! Завтра утром мы встретимся, и клянусь, уже к вечеру боги получат своего четвертого Хранителя! Если я сумел найти среди отребья одного из них, то такой талант просто обязан возглавить Хранителей и возродить в итоге Владыку…

* * *

Поднявшись с первыми солнечными лучами, Мим быстро собрался и спустился вниз. Наскоро перекусив, он вывел коня и медленно поехал к монастырю, бормоча себе под нос:

– Давай посмотрим на историю древних народов… Нет, лучше начать с агрессивности королевств и насколько тяжелые потери понесли орки… При чем тут орки?! Будь я проклят, ну при чем тут эти мохнатые уроды? Ладно, ничего в голову не приходит, придумаю что-то на месте… Главное - сразу оценить его настроение. Если Безглазый упрется, его не сдвинуть. Поэтому надо заставить его самого посчитать возможные варианты и дать понять, что, став Хранителем, он сможет изменить мир, как ему нравится. Ради такого стоит побороться…

Въехав на мощенный камнем двор, старик привязал поводья к коновязи и огляделся вокруг. Заметил вереницу монахов, спускавшихся по крутым ступеням, и шагнул навстречу настоятелю, вышедшему встретить гостя.

– Я вчера договорился с Глэдом о встрече.

– К сожалению, это невозможно.

– Что значит - невозможно?! Я вчера своими ушами слышал: «До завтра!»

– Прошу прощения, господин, но учитель Глэд сегодня ночью скончался.

Мим замер, пытаясь осознать сказанное.

– Как умер? Превратился в нежить, наложил на себя заклятие?

– Нет. Просто тихо угас. Последние его слова были: «Я жил свободным и умру свободным». Поздней ночью я отпел его согласно нашим законам. Обряд закончился на заре. Вместе со мной в обряде участвовали больше сотни демонов и тысячи колонгов, заполнивших храм. Они молились о нем и просили у богов снисхождения для мятущейся души… Надо признаться, что эта ночь была очень трудной для меня…

– Умер?! Подождите, этого не может быть! Ведь я…

– Глэд простился с друзьями еще вчера, вы были его последним гостем. Согласно оставленному завещанию мы похороним учителя на старом кладбище, среди других монахов. Сегодня в обед тело предадут земле.

– Где храм?! - заорал в бешенстве Мим, не слушая настоятеля. Тот показал рукой, и старик побежал за угол, по узкому переулку между высокими домами.

Ворвавшись в высокие двери, растрепанный старец обвел полубезумными глазами пустой зал, под высоким потолком которого гулко раздавались шаги. Посреди зала на покрытом белым холстом алтаре лежало холодное тело. Навсегда успокоившийся Глэд закрыл пустые глазницы и сжимал в руках потрепанную книгу, на светлой обложке которой было старательно выведено: «Математика, азы науки о счислении для каждого разумного отрока». В ногах покойника, сгорбившись, замер колонг, что-то еле слышно печально напевая себе под нос.

Медленно подойдя к умершему, Мим вгляделся в осунувшееся лицо и осознал, что все сказанное настоятелем монастыря не обман и не очередной розыгрыш. Действительно, бывший бухгалтер из другого мира закончил свой путь, перечеркнув все грандиозные планы и наплевав на желание других распоряжаться его судьбой.

– Но почему?! Почему?! Ведь весь мир был у тебя под ногами! Ты мог править судьбами жалких людишек, а вместо этого бросил все, славу и почет, и сдох подобно собаке! - разорвал тишину надрывный вопль.

Колонг встрепенулся и зашипел, с трудом сдерживаясь:

– Еще слово, и я порву тебе глотку, бродяга без прошлого и будущего! Убирайся, не смей своим вонючим дыханием осквернять эти своды!

Закрыв искаженный судорогой рот, старик развернулся и побежал прочь. Шарахаясь от высоких стен, Мим выскочил во двор, подскочил к коновязи и стал в бешенстве пинать столб:

– Будь ты проклят, бухгалтер, будь ты проклят! Я потратил на тебя лучшие годы жизни, я старался дать тебе все, что только можно было пожелать, а ты сдался, не попытавшись даже шагнуть навстречу будущему! Ненавижу!

Серой сгорбленной крысой бывший помощник Хранителей взлетел в седло и погнал коня по дороге вниз, рискуя свернуть себе шею на первом же повороте.

Проводив удивленным взором странного гостя, настоятель монастыря вернулся в храм, где его уже ждал колонг. Отвесив поклон, демон развернул крылья и прошипел:

– Я ухожу, мне больше нечего делать здесь. Я лишь хочу передать последние слова хозяина. Он просил, чтобы вы подарили эту книгу тому, кто готов занять его место. Лучшему из учеников, кто готов нести столь тяжкую ношу…

Обернувшись, черная тварь бросила последний взгляд на освещенное ярким солнцем лицо умершего друга и вылетела наружу…

* * *

Через два дня Фрайм проводил друзей и пришел на кладбище. Сев на валун рядом со свежим могильным холмиком, наемник поправил высаженные на нем цветы и сложил руки на коленях.

– Знаешь, Хмурый и Глонг уже уехали. Гном все расстраивался, что ты позволил ему работать кузнецом в монастыре лишь последний год. Он был готов жить в подвале и питаться сухими хлебными корками, лишь бы быть поближе к тебе. А Хмурый все не знает, как сказать девочкам, что тебя больше нет. Они до сих пор вспоминают, как весело играли в снежки прошлой зимой во дворе у тебя под окнами. И как ты загадывал им забавные загадки про кислые яблоки, которые надо поровну разделить между хитрыми учениками…

Повернув голову, мертвец в доспехах посмотрел на бегущие с моря серые облака и вздохнул:

– И ящер тоже уехал. Этот зубастый крокодил пообещал, что сложит лучшую легенду, которую будут рассказывать у его костров. Про то, как вы вместе сокрушили самую могучую армию, которую когда-либо собирали королевства. Не удивлюсь, если он добьется своего и твоим именем начнут называть новорожденных среди далеких речных проток…

Что-то вспомнив, Фрайм тихо засмеялся:

– А эльфы тебя так и не простили! Их бы воля - они бы сплясали на твоей могиле… Ты бы видел, как на меня смотрел тот ушастый вождь, когда я сдуру ляпнул про убитых под стенами Варра-лор! Я думал, что он выпотрошит меня прямо на ковре… Но нет, только нос наморщил и пробурчал, что лесному народу нечего со мной делить… Еще бы, любитель орехов прекрасно знал, кто на самом деле сидит перед ним!

Покопавшись в сумке, наемник достал толстую книгу и провел закованными в сталь пальцами по толстой обложке.

– Вот, нашел. Больше года потратил, пока отыскал проклятый талмуд. Нежить спрятала подарок эльфов очень далеко… Не хочу, чтобы эти страшные заклятия убивали кого-либо. Не воспользовался ими, когда командовал мертвыми, и не собираюсь пользоваться сейчас. Оставлю гномам, чтобы они похоронили этот кошмар в библиотеке, на самых дальних полках… Хотел, чтобы ты сам посмотрел, но ты был уже слишком слаб, чтобы тратить время на столь мерзкую вещь… Кстати, даже демоны отказались от нее. Сказали, что во Мраке достаточно своих страшных заклятий… Наверное, теперь пируют, прославляя тебя. И то, что ты отказался спуститься к ним, чтобы стать повелителем всех темных сил… Очень им этого не хотелось…

Убрав книгу, мертвец оперся головой на ладонь и тихо продолжил:

– Друзья звали меня с собой, но у меня другие планы. Я очень хочу присмотреть за идиотами, что грозят поднять Владыку и натравить его на весь окружающий мир… Нет, наш повелитель должен вернуться, это даже не обсуждается. Но мне хочется, чтобы он сначала взглянул вокруг, на бескрайнюю степь, на эти сверкающие белизной горы, на топкие болота в разноцветье трав… Хочется, чтобы он увидел, как его подданные пытаются жить в мире и восстанавливают силы после столь тяжких испытаний. А дальше будет видно… Может быть, Владыка соберет новую армию и даст решительный отпор королевствам, которые копят силы и мечтают поквитаться… А может быть, мы так и будем балансировать на узком бревне над пропастью, пытаясь решать все проблемы миром… Так, как ты хотел и как пытался научить детей… Решать любую проблему в переговорах, а не ударом меча…

Набросив ремень сумки на плечо, Фрайм поднялся и в последний раз склонил голову над могилой друга:

– Покойся с миром, Глэд. Я безмерно благодарен судьбе, что привел тебя сюда, в наш мир. И что после нашей вражды и смертельной схватки я неожиданно стал твоим другом. Да хранят тебя боги…

Фигура в черных доспехах медленно развернулась и пошла к выходу с кладбища. А за спиной наемника свежий предштормовой ветер трепал дикие цветы, осыпавшие могильный холмик. И высоко в небе бежали серые облака, неся влагу в сторону высоких гор, чтобы пролиться там затяжными дождями, оплакивая упрямого человека, посмевшего жить и умереть так, как велело ему сердце. Человека, выбравшего свой собственный путь наперекор всем богам этого мира, сожравшего его многострадальное тело, но не сумевшего уничтожить и покорить душу. Душу воина, а не раба…

Покойся с миром, Глэд…

ЭПИЛОГ

Ноябрь третьего года Новой эры

Из узкого коридора донесся шум шагов, и на покрытый многовековой пылью пол шагнул мертвец в черных доспехах. Непроглядный мрак окутал главный зал Усыпальницы, но Фрайм уверенно шел вперед, различая магическим взором и гигантские колонны, взметнувшиеся вверх, и три полуистлевшие фигуры на высоких креслах. Остановившись перед Хранителями, наемник весело спросил:

– Чего насупились? Или гостю не рады? А может, обижены, что на поминки не пригласил?

Помолчав, самый молодой Хранитель зашелестел в ответ, нехотя роняя еле слышные слова:

– Меньше всего на свете мы ожидали увидеть здесь тебя. Неужели ты решил еще раз сыграть с судьбой? Очень опрометчивое решение. Ведь ты не Безглазый, мы можем раскатать тебя на головешки.

Фрайм сбросил на пол ненужный больше плащ и положил поверх пустой вещевой мешок.

– Да. Если вы втроем решите проверить крепость моих костей, то здесь останется лишь кучка пепла. Но прежде чем вы начнете представление, я бы хотел услышать ответ на простой вопрос. Там, за каменными стенами, продолжают шептаться, что вы ищете четвертого Хранителя. Правда ли это?

– Дурацкий вопрос… Ты не хуже нас знаешь, что поиски не остановлены,- рассерженно зашипели все три пыльные мумии одновременно.

– Тогда я принес вам радостную весть.

Не усидев на месте, один из Хранителей зажег слепящий огненный шар и подвесил его над головой наглого гостя. После чего медленно встал и подошел поближе, разглядывая Фрайма. Пнул ногой пустой мешок и, склонив голову набок, скрипуче переспросил:

– Ты нашел четвертого, правильно я тебя понимаю?

– Совершенно верно.

– Знаешь, я слышал, что нежить с годами теряет остатки разума. Возможно, это случилось и с тобой. Мало того, я даже готов разрешить тебе уйти целым и невредимым, если ты попросишь прощения и объяснишь, ради чего начал изображать из себя спятившего шута… Итак?

Фрайм медленно снял шлем и повернул к Хранителю пылающие зеленым пламенем глазницы. Испуганный хозяин подземелья отшатнулся от этого взгляда, полного веселого бешенства и неизмеримой мощи.

– Сотни лет вы прячетесь здесь, среди холодных скал. И тратите золото и силы, пытаясь найти кандидатов на смерть… Похоже, это вам надо убедиться в сохранности собственного рассудка. Я знаю, где можно найти четвертого Хранителя, а вы не можете поверить в свою удачу.

– И где? Где же он?… Безглазый умер еще месяц тому назад. Наши ищейки не успели пока обнаружить ни одного носителя древней крови.

Наемник расправил плечи и рассмеялся:

– Они искали не там. И не того человека, кого следовало.

– А ты?

– А я - нашел. И пришел. Я - будущий Хранитель.

Огненный шар погас, и покрытый пылью и паутиной мертвец медленно вернулся на свое место, шаркая ногами. Поудобнее устроившись, Хранитель переглянулся с двумя другими высохшими мумиями и переспросил:

– Ты считаешь, что достоин этого звания?

– Да.

Три голоса хрипло засмеялись в ответ. Смех все нарастал, пока не перерос в грохочущий хохот, мечущийся под высокими сводами. Но Фрайм лишь пожал плечами и прошел к четвертому пустому креслу. Обмахнув с него пыль, уселся, похлопал руками по полированным подлокотникам и хмыкнул себе под нос:

– Жестковато. Хотя я все равно не собираюсь здесь засиживаться. Это же глупость - проводить остаток своих дней в подземелье. Где, где в законах о Хранителях сказано, что мы не можем гулять под солнцем и наслаждаться мелкими радостями жизни?

Резко оборвав смех, сидящий рядом мертвец желчно выдохнул:

– Ты никогда не сможешь занять это место. В тебе нет ни капли крови Перворожденных! А это обязательное условие для посвящения!

– Чушь,- отмахнулся Фрайм, надев шлем и пробуя спиной, удобно ли ему сидится в кресле.- Полная чушь. Я разговаривал с Глэдом, и не один раз. Благодаря полученной им памяти древних народов Безглазый смог прочесть письмена, сохраненные бородатыми собирателями каменного мусора. Хранителем может стать либо предок Перворожденных, либо отмеченный его знаком.

– Мы не понимаем, о чем ты говоришь! - Рассерженные голоса метнулись во тьме и вернулись эхом от стен.

– Если вы утверждаете, что изучили каждый шаг Глэда на землях Фэгефул, то напрягите память. Спросите себя, кто превратил меня в нежить? Кто поставил меня на грань между миром живых и мертвых? А когда найдете ответ, перечислите три обряда, выполнив которые Мрак исторгнет следующего Хранителя. Напомнить?

Огромные колонны Усыпальницы медленно выступили из бездонной черноты и засветились слабым золотистым светом, будто дарили мертвым теплые солнечные лучи. В ответ на пробуждение древнего хранилища знаний, собравшего в себя все случившееся под этим небом, Хранители запели скрипучими голосами:

– Знак древней крови предъявит он… Из мира живых будет изгнан навеки… И тайны Мрака познает, раз избран…

Фрайм встал и вернулся в центр зала, где начали сплетаться золотые нити, затопив нестерпимым светом все вокруг. Окунув руки в этот набирающий силу поток, наемник весело рассмеялся:

– Вот именно! Глэд обратил меня в нежить, отдав мне часть своей души, исполнив обряд превращения! И я теперь не принадлежу миру живых, мое сердце навеки остановилось… Что же касается знаний демонов, то надо еще спросить, кто лучше владеет древней магией! За эти годы я прочел все их манускрипты, иначе бы не удалось найти подарок эльфов, спрятанный нежитью в скалах…

Повернувшись к замолчавшим Хранителям, мертвец в черных доспехах замер и развел руки, пуская огненные лучики полированным металлом:

– Вы так привыкли к догмам, что неспособны оглядеться вокруг и топчетесь перед открытой дверью. Дай вам волю - всех семерых вы соберете не раньше, чем этот мир рассыплется в прах… Я исполнил все три условия, но не под пытками в затхлых подвалах, а сражаясь с врагами и помогая друзьям. Я не просто заслужил это право, я добился его, пролив всю кровь до капли и похоронив лучшего друга. Я - четвертый Хранитель.

– Если ты так утверждаешь, то должен пройти последнее испытание. Скажи, где покоится Владыка. Только тот, кого признает повелитель, способен занять место рядом с нами.

Наемник замолчал, купаясь в солнечном сиянии. Казалось, что он растворился в ослепительном огне. Но неожиданно колонны погасли, и лишь раскалившиеся доспехи тускло светились во. тьме.

– Я чувствую его… Я слышу, как подземная река омывает одинокую скалу, на которой стоит саркофаг… И как плачет Мрак, когда на каменную крышку ложится новая пылинка… Я могу провести вас по высеченной в скалах лестнице с закрытыми глазами, по всей тысяче ступеней… Я помню, как окровавленные гномы несли тело павшего Владыки, а остатки ящеров рубились в арьергарде, остановив королевскую конницу… Я вижу это, как будто все произошло только что…

Три Хранителя медленно встали со своих мест, и древние колонны услышали слова древнего языка, на котором когда-то говорили боги Фэгефул:

– Здравствуй, брат. Мы так долго ждали тебя…

* * *

Четыре мертвеца стояли на верхушке скалы и смотрели в россыпь огней в ночном небе. Порывистый ветер швырял им в спины колючий снег, но они не чувствовали холода. Мертвые лишены этого счастья: чувствовать холод и жар, ласку ветра и слезы дождя. Они лишь стояли и смотрели вдаль, туда, где бурлила жизнь.

– Обещаю, что оставшихся Хранителей мы найдем быстро,- проговорил Фрайм, уверенно положив руку на рукоять меча.- Я не собираюсь ждать еще две тысячи лет. И вместе мы сдвинем горы, если понадобится, но выполним волю павших! Владыка проснется, как предсказано. А Хранители встретят его и покажут изменившийся за долгие годы мир… Мир, который принадлежит всем народам, населяющим его…

Наемник повернулся и посмотрел на молчаливых собратьев, закутанных в драные тряпки.

– Нас ждут. Гномы и эльфы, орки и речные ящеры. Хватит спать… Нам пора действовать… Четвертый Хранитель найден, Усыпальница в безопасности. Пора послужить нашему повелителю и исполнить наше предназначение…

Фрайм показал рукой в заснеженную степь:

– Там, в шаге от нас, живут три человека. Три человека, не знающих свою судьбу. Три человека, чьи судьбы уже связаны с нашими. Те, кого мы назовем братьями. Те, кто вместе с нами пройдет тысячу ступеней и снимет крышку саркофага… Нам пора найти их. Время великих перемен пришло…

* * *

Говорят, что поздней ночью можно обернуться и увидеть во тьме незнакомца с сияющими зеленым огнем глазницами, чей взгляд буравит вам спину. Не знаю, я не умею ходить речными тропами в полнолуние. Может быть, именно поэтому незнакомец не тревожит меня. Но он обязательно встретит того, кто способен шагнуть на тропу между мирами. Встретит и поможет пройти весь путь, от опостылевшего кресла в душном офисе до мрачных скал Усыпальницы. Владыка должен проснуться. И Хранители слышат биение сердца человека, в чьих жилах течет кровь Перворожденных. Любого человека, способного на поступок, на один-единственный шаг в неизвестное…

Обернись, человек. Четверо ждут тебя…

ПРИЛОЖЕНИЕ

Хронология событий, описанных в трилогии «Глэд»

Первый год Новой эры

Май. Глэда привозят на Фэгефул.

Июнь. Глэд попадает в подвалы замка Пяти Сестер, его пытают и выжигают ему глаза. Колдун Кхохолом поит покалеченного мужчину зельем, вобравшим в себя души трех великих воинов древности: орка, темного эльфа и речного ящера.

Июль. Орки готовят набег на земли Драконьего королевства. Одновременно с этим люди отводят большую часть войск в глубь своей территории, захватывая плодородные земли на северном берегу реки Шепорот. Другие государства и различные тайные союзы активно подталкивают Драконов к войне с орками, надеясь на ослабление сильного и задиристого соседа. Брошенный в темницу Глэд при помощи памяти древних воинов изучает их магию, что позволяет ему в дальнейшем видеть окружающий мир.

Август. Получив от соседей военное снаряжение и деньги, Драконье королевство активно готовится к войне. Торговая гильдия Зур приказывает своему агенту выкрасть Глэда из подвалов Пяти Сестер. Во время попытки похищения Глэд убивает часть нападавших, получает тяжелую рану и прячется в подвалах Полана. Дикие кланы орков нападают на Приречье, уничтожая слабые заслоны на трех мостах через Шепорот. Разграбив несколько городов, орки дают генеральное сражение армии Драконов рядом с Ладарайном. Люди громят дикие кланы и отбрасывают остатки орков за реку. В яростной контратаке орки теряют остатки бойцов, безуспешно пытаясь отбросить закованные в сталь дружины назад в Приречье. Глэд спасает жизнь гному по имени Глонг и помогает ему бежать на север.

Сентябрь. Речные ящеры тайно отправляют две тысячи бойцов на помощь оркам. Гномы впервые узнают о Глэде, и часть из них решает помочь человеку, который может в будущем возглавить их народ. Болотное королевство спешно строит крепости на болотах, захваченных у орков. Старый командующий Тертедуэй. получает приказ царя Поххоморана возглавить войска и участвовать в совместном походе королевств против степных кланов.

Октябрь. Орки встречаются с Хранителями Усыпальницы и договариваются о поддержке со стороны Мрака. Гномы в обмен на предгорные луга начинают ковать оружие и собирать для объединенной Орды разнообразные метательные машины. Идущий по следу харнет находит Глэда, но мужчина убивает зверя, получив во время схватки тяжелые раны. Поправившись, Безглазый решается покинуть Полан и пробраться на север, в гномий Город-государство. Гномы тайно куют черные магические доспехи для их будущего повелителя. На границе Поххоморана со степью Глэд сталкивается с дозорным отрядом и освобождает двух маленьких орчих, последних, кто остался в живых из рода Хмурого.

Ноябрь. Глэда приводят к великому хану Многоголовому. Королевства отправляют три армии в степь. Десять гномов приносят Глэду доспехи и просят принять дары Огненного народа. Орки превращают четыре тысячи пленных в нежить. Участвующий в обряде Глэд остается в живых, остальные мертвецы признают его своим командиром.

Декабрь. Орки уводят войска, оставляя лишь крошечный арьергард для партизанских вылазок против объединенной человеческой армии в Городе павших. Во время похода Глэд тренирует нежить, обучая пользоваться холодным оружием и метко стрелять из луков. Люди захватывают Город павших и идут на север к Усыпальнице. Битва при Усыпальнице. Армия королевств терпит сокрушительное поражение. Тертедуэй гибнет вместе с другими полководцами. Колдун Кхохолом бежит в Болотное королевство, где его обвиняют в измене и в кандалах возвращают в Поххоморан.

Второй год Новой эры

Февраль. Глэд покидает степь и уезжает на юг в сторону королевства Зур. По его следу отправляется наемник Фрайм.

Март. Эльфы отправляют на поиски Глэда свою лучшую шпионку, Энна-эной. Фрайм пытается захватить Глэда в городе Нарвел. Сотник Алаэн начинает подготовку мятежа среди легионеров на восточном побережье Южной империи. Глэд бежит в пустыню, к Перешейку. В организованной Безглазым засаде гибнет часть преследователей и получает смертельную рану Фрайм. На Перешейке Глэд проводит обряд превращения, и наемник становится одним из воинов нежити. Мим отправляется следом за наемником, надеясь застать Глэда в Нарвеле.

Апрель. Имперский отряд провоцирует кочевников на нападение. После их набега наместник производит смену легионов у границы, что позволяет заговорщикам поднять мятеж. После завершения мятежа Алаэн получает должность тысячника. Глэд подсказывает Фрайму, как можно сохранить магическое зелье Источника и дать силы армии нежити для дальнего похода. Отправившись дальше на юг, Глэд встречается с Энна-эной. Объединившись, пара начинает пробираться по землям Южной империи дальше на юг. Мим приезжает в Нарвел, но не может договориться о поисках беглеца. Решившись, он отправляется дальше в одиночку, надеясь найти Глэда южнее за Перешейком. Нежить собирает все свои силы и атакует Нарвел. Город захвачен, истребленное население пополняет ряды армии мертвых.

Май. Кочевники начинают подготовку набега на восточное побережье Южной империи. Глэд вместе с Энна-эной достигают южной границы империи и прорываются в степь. Идущий по их следу Мим не успевает настичь беглецов. Пограничная стража хватает преследователя и пытает, надеясь выведать истинную причину поисков. Двое Спящих пытаются уничтожить Мима, чтобы сохранить в тайне поиски нового Хранителя.

Июнь. Глэд со спутницей пересекает степь и встречается с темными эльфами. Древний народ ириатов посылает к Глэду своего представителя, чтобы договориться о совместной борьбе против эльфов. Когда Глэд попадает в столицу темных кланов Варра-лор, его приносят в жертву Талантам. Воспользовавшись помощью ириатов, Глэд бежит в степь, уничтожив при помощи демона несколько отрядов преследователей.

Июль. Тысячника Алаэна переводят на границу центральных провинций, где он встречает Глэда. Выслушав рассказ искалеченного человека, пограничная служба отсылает Глэда к императору. Глэд предлагает Южной империи добыть жизненно необходимое золото в Варра-лор. Император начинает собирать войска для похода на юг.

Август. Восемь лучших легионов прорываются при помощи ириатов к Варра-лор и уничтожают столицу темных кланов. Легионеры сжигают древний город, но не находят золота. Объединившиеся кланы эльфов истребляют большую часть захватчиков. Глэд бежит в свой родной мир, но вынужден вернуться назад на Фэгефул. Имперский патруль помещает бродягу в поселок для прокаженных.

Октябрь. Орки уничтожают последнюю крепость Драконов, стоявшую на северном берегу Шепорота. Кочевники прорываются за стену и начинают стремительный набег на восточное побережье империи. Нежить выдвигает армию к южной границе Перешейка для нападения на имперские крепости. Глэд бежит из поселка и, захватив летающую лодку, отправляется на Перешеек, на встречу с Фраймом. Древние командиры армии мертвых отказываются помогать Глэду, и он вместе с мертвым наемником покидает Перешеек.

Ноябрь. Нежить атакует две человеческие крепости. Первая захвачена, во второй командир легиона Алаэн перехватывает инициативу и силами неполного легиона уничтожает захватчиков. Степняки разоряют восточное побережье и возвращаются домой, потеряв в стычках на границе лишь малую часть войск. Глэд и Фрайм заправляют в пограничной крепости летающую лодку, поджигают крепость и улетают на север. Следом за ними отправляют в погоню воздушный флот. У побережья Поххоморана имперские корабли по ошибке нападают на почтовый корабль соседей, чем провоцируют полномасштабное сражение. Корабли Южной империи сожжены. Старый повелитель Драконьего королевства убивает послов, посмевших потребовать земли в обмен на неоплаченные долги. Испуганные бароны ночью убивают короля и сажают на трон нового.

Декабрь. Хранители находят Мима и требуют, чтобы он отправился следом за Безглазым. Мим вынужден подчиниться. Глэд с Фраймом на корабле контрабандистов добираются до земель речного народа, где Глэд встречается с боевым товарищем и готовится к походу в Усыпальницу. Мим добирается до Поххоморана, где ему предлагают отправиться к оркам и договориться о заключении мира. Глэд встречается с вождями орков и едет на север к Огненному народу. Там он объявляет себя избранным Владыкой и заставляет гномов следовать древним предсказаниям. Освободив из шахт Гаттарама, Глэд объявляет гнома королем Огненного народа и уходит с наемником в Усыпальницу. Мим встречается с орками, и те выбирают прибывшего вместе с ним колдуна Кхохолома своим представителем в Поххоморане. Мим вынужден вернуться назад без права когда-либо появляться на землях орков. Глэд встречается с Хранителями. Им не удается сломить человека и заставить служить Владыке. Безглазый покидает Усыпальницу свободным.

Третий год Новой эры

Апрель. В королевстве Зур появляется Черный Рыцарь. Вместе с армией наемников он участвует в планировании атаки на Перешеек. В результате нескольких кровавых сражений нежить терпит полное поражение, Черный Рыцарь уничтожает Источник с магической энергией, и королевство Зур завоевывает безжизненные скалы. Торговая гильдия Зур предлагает Черному Рыцарю помочь кочевникам атаковать Южную империю и отвлечь таким образом силы соседа от только что захваченного Перешейка. Бывший командир отряда смертников отбирает восемь преданных человек и отправляется в степь.

Май. Первое войско степняков пытается повторно атаковать восточные земли империи. Но спешно набранные легионы зажимают противника у стены и почти полностью уничтожают его. Второе войско кочевников объединяет силы с эльфами и вторгается на западное побережье Южной империи. Захватив юго-западную провинцию, Орда уничтожает собранные в спешке легионы и заставляет императора признать новые границы. Захваченные земли остаются под управлением степных ханов.

Июнь. Черный Рыцарь возвращается к оркам. Мим пытается его найти в королевстве Зур, но безуспешно. Орки заключают мирные договоры с большинством соседей и начинают активно развивать торговлю, чтобы восстановить обескровленное государство и перевооружить армию.

В течение пяти лет Мим продолжает поиски, но ему не удается встретиться лично с Черным Рыцарем.

Восьмой год Новой эры

Октябрь. Мим получает приглашение и приезжает в монастырь рядом с Северной Короной, где находит Безглазого. Глэд умирает, отказавшись стать четвертым Хранителем. Мим узнает, что под именем Черного Рыцаря скрывался Фрайм.

Ноябрь. Фрайм приходит в Усыпальницу и объявляет, что достоин пройти последнее испытание и занять вакантное место Хранителя. После обряда Фрайм становится четвертым Хранителем.

Наши дни. Четыре хранителя активизируют поиски трех оставшихся, чтобы разбудить Владыку.

Примечания

1.

Легорос – командир легиона.

(обратно)

2.

Урбар – чиновник, назначаемый наместником для контроля за сбором налогов в той или иной части провинции, зачастую приписанный к крупному городу.

(обратно)

3.

Имперские чиновники носили одежду, обшитую по краю золотой полосой, военные использовали в парадной одежде бирюзовый цвет.

(обратно)

4.

Хоффер – старший управляющий над всеми коммунальными службами в богатых имперских семьях.

(обратно)

5.

Цеторий – старший чиновник, отвечающий за сбор налоговой информации о провинциях империи и зачастую участвующий в назначении на вакантное место нового наместника.

(обратно)

6.

Квестаторы – налоговые чиновники, расследующие финансовые преступления: уклонение от налогов, нецелевую растрату выделенных средств и пр.

(обратно)

7.

Из-за проблем с золотом власти в Южной империи прекратили выпускать золотую монету и стали чеканить новые деньги из медного сплава с изображением орла.

(обратно)

8.

Цетурос – главнокомандующий группой объединенных легионов, обладающий максимальными полномочиями.

(обратно)

9

У р б а - небольшая имперская деревня или крупная вилла с пристройками для многочисленных наемных работников.

(обратно)

10

Л е г о р о с - командир легиона Южной империи.

(обратно)

11

Х а т а-х а н - глава ханов в походе, выборная должность. Наделен диктаторскими полномочиями на все время набега. После завершения похода собирают совет ханов, на котором любой обиженный может высказать претензии. Если совет признает действия хата-хана ошибочными, провинившегося полководца могут казнить.

(обратно)

12

Г и т, г и т ы - ординарец и близкий помощник у хана, отвечает за доставку приказов отрядам, прикрывает хана в бою.

(обратно)

13

О р е л - медная монета Южной империи, пришла на смену золотым монетам старой чеканки.

(обратно)

14

Б а л л е р - ординарец командира, назван в честь старого имперского меча «бала», которого позже сменил короткий обоюдоострый «тотус». Обычно у командира легиона по штату четыре баллера для передачи на поле боя срочныхдонесений тысячникам.

(обратно)

15

В отличие от принятых в земных армиях классификаций в землях Фэгефул метательные машины описывались существенно проще:

Арбалеты и тяжелые арбалеты составляли основу мощного стрелкового вооружения.

Баллисты (различного вида торсионные метательные машины) с широким желобом использовались для стрельбы каменными ядрами.

Стреломет обозначал торсионные метательные машины, предназначенные для стрельбы только тяжелыми копьями различных модификаций.

Термин «катапульта» закрепился за классом машин, стреляющих навесом. При этом заряд укладывался в деревянную «ложку» либо крепился на праще, прикрепленной к длинному рычагу.

Отдельной группой среди данных метательных машин стоят требуше, предназначенные для метания тяжелых зарядов на дальние расстояния по навесной траектории.

(обратно)

16

Пограничные крепости Южной империи строились по общему стандарту: внешнее кольцо стен с двумя или четырьмя воротами для быстрой переброски войск и второе внутреннее кольцо стен, ограждающих закрытый со всех сторон Двор. Внутренние стены включали в себя помещения арсенала, казарм и цитадель, самую высокую башню крепости с толстыми стенами.

(обратно)

17

Император называет «золотой каймой» богатейших представителей местной знати, которые входили в сословие аристократов и имели право носить тунику, украшенную золотой каймой. Такое же право было даровано высшим чиновникам, но у них ширина золотой полосы была существенно меньше.

(обратно)

18

Л э д и т - командующий любыми объединенными имперскими войсками. На эту должность обычно назначались хорошо подготовленные командиры легионов с большим опытом.

(обратно)

Оглавление

Книга 1. Рассвет над Майдманом

  Пролог.

  Глава 1. Глаза Зверя.

  Глава 2. Глэд.

  Глава 3. Хмурый.

  Глава 4. Перегретый котел.

  Глава 5. Путь Орды.

  Глава 6. Холодные катакомбы.

  Глава 7. Тени памяти.

  Глава 8. Фигуры на доске.

  Глава 9. Ночные степные ветра.

  Глава 10. Выступившие королевства.

  Глава 11. Город Павших.

  Глава 12. Усыпальница.

  Глава 13. Марионетка.

  Эпилог.

  Глоссарий

Книга 2. Полдень над Майдманом

  ПРОЛОГ

  Глава 1 БЕГ

  Глава 2 ОХОТА

  Глава 3 ДОБЫЧА

  Глава 4 МЕРТВЫЙ ВОЖДЬ

  Глава 5 МЯТЕЖ

  Глава 6 ОСАДА

  Глава 7 ИГРЫ МЕРТВЫХ ТЕНЕЙ

  Глава 8 НОЧНЫЕ СЛЕЗЫ

  Глава 9 ЮЖНЫЕ ДОРОГИ

  Глава 10 В ТЕНИ ВЕЛИКОЙ СТЕНЫ

  Глава 11 ОБЕД ДЛЯ ДЕМОНА

  Глава 12 ЛЕС У ПРЕДЕЛОВ

  Глава 13 В ТЕНИ ТАЛАНТОВ

  Глава 14 ПЕСНЯ БЕЗУМНОЙ СТАЛИ

  Глава 15 ЗОЛОТО

  Глава 16 ДРЕВНЯЯ КРОВЬ

  ЭПИЛОГ

  ПРИЛОЖЕНИЕ Краткая история мира Майдман

  Государства Майдмана

  Хронология событий до Новой эры

  Объединенный глоссарий и персоналии

Книга 3. Закат над Майдманом

  ПРОЛОГ

  Глава 1. ГОРЯЧЕЕ ДЫХАНИЕ СЕВЕРА

  Глава 2. МЕРТВЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ

  Глава 3. КРОВАВЫЕ НЕБЕСА

  Глава 4. БЕЗЗУБЫЙ ДРАКОН

  Глава 5. СТАРЫЙ ОХОТНИК

  Глава 6. СТЕПЬ ПРИНИМАЕТ ДРУЗЕЙ

  Глава 7. ВЫБИТОМУ НА КАМНЕ - ВЕРИТЬ

  Глава 8. ИСТИННЫЙ КОРОЛЬ И ЧЕТВЕРТЫЙ ХРАНИТЕЛЬ

  Глава 9. СМЕРТЬ МЕРТВЕЦОВ

  Глава 10. ХОЗЯЕВА ПЕРЕШЕЙКА

  Глава 11. ЗАПАДНАЯ ОРДА

  Глава 12. ИМПЕРИЯ НА КОЛЕНЯХ

  Глава 13. ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ,СПЕТАЯ У СЕВЕРНЫХ ЛЬДОВ

  ЭПИЛОГ

  ПРИЛОЖЕНИЕ

*** Примечания ***