Танец под золотой вуалью [СИ] [AlmaZa] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

AlmaZa ТАНЕЦ ПОД ЗОЛОТОЙ ВУАЛЬЮ

Ночное дежурство

Ночной переулок просматривался неглубоко, метра на два-три. Потом он пропадал, утопая во мраке, и вновь возрождался в конце, где на него падал свет с улицы, параллельной той, на которой стояла я. И не думалось ступать в него, неведомый, диковинный из-за своей безлюдности. Я, похлопывая руками по бедрам на мотив привязавшейся песни, шла мимо, припарковав машину возле разрешающего это делать знака, но всё равно включив аварийку, чтобы было ясно: я ненадолго. Можно было обойтись и без этого, на патрульной-то полицейской машине. Но пусть своим служебным положением пользуются мужчины, а я не такая. Я строгий и предельно правильный страж порядка. У которого есть свои слабости, вроде кофе во время дежурства, за которым я и отправилась, увидев круглосуточную кафешку.

Темнота переулка затянула меня на мгновение бессознательно, как манит иногда омут реки, разглядываемой с моста, или бескрайняя прорва черного неба. Человеческое внимание всегда привлекается чем-то, что не просто непонятно ему, но и может быть опасно. Танатос[1] и стремление к смерти, заложенное в душе каждого. Не слишком ли жуткие рассуждения при виде обычного ночного тоннеля между глухими торцами домов? Однако бороться со страхами — это то, что требуется от других людей. Моё же предназначение избавлять их от всего, что страх вызывает. Я же полицейский, и мне не присуща трусость.

В секунду моего замешательства, я услышала где-то перед собой, в той самой глухой слепоте узкого промежутка между стенами, скрежет сдвигаемого люка. Одновременно со звуком понимая, что в такой час ни один рабочий не должен совершать подобные вылазки, я решила подождать, кто же появится из темноты? Но в абсолютной тишине, будто никого не появилось, я увидела, как некая тень выскользнула на ту, противоположную сторону. Почему я не слышала шагов? Любопытство и подозрительность, вызванные родом деятельности и закалкой копа, пересилили желание выпить кофе, и я двинулась следом за странным явлением.

Включив фонарик, механически вытащенный из кармана, я положила одну руку на кобуру и вошла в густой покров ночи, прорезаемый лучом холодного белого света от мощной галогенной лампочки. Осматривая тротуар под ногами, я не сразу обнаружила единственный люк, который был здесь. Он был задвинут и лежал так, что нельзя и помыслить, будто к нему прикасался кто-то в ближайшее время. Но и больше тут никому взяться не откуда было, ведь сквозь кирпичи люди проходить ещё не научились. Ускорившись, я вышла на ту улицу, по которой мелькнула тень. Освещенная желтоокими фонарями, она рассекалась посередине мистической на вид аллеей, в которой железные изгибы кованных лавочек сплетались силуэтами с силуэтами ветвей и листвы, что создавалось ощущение, будто кто-то сидит на них, но никого не было. Стволы стояли далеко друг от друга, но кроны пышно разрослись, обозначая возраст древесных городских жителей. Всё было почти прозрачно, но это небольшое «почти» и мешало с достоверностью сказать, что я вижу аллею насквозь. Если из переулка вышел человек, то ему деться больше некуда, кроме как в укрытие лесного островка в этих реках двух дорог. Присмотревшись, мне показалось, что снова пронеслась какая-то тень. Я поспешила в аллею.

Ступив в неё, я потеряла преимущество стороннего наблюдателя. Вновь пришлось включать фонарик, потому что сюда свет доходил посредственный. Ни шорохов, ни шуршания подошв или шелеста задеваемых кустов у низкой ограды вдоль улицы. Какое пёсье племя балуется тут игрой в призраков? Я точно видела контур, и, судя по уровню его роста, он мог принадлежать только человеку. На той стороне, через вторую дорогу, виднелась пара загулявшихся девчонок, шедших вдоль витрин закрытых магазинов, ещё подсвечивающихся и оживляющих столицу манекенами в застывших позах задумчивых и надменных персон. Никогда не любила манекены, как и кукол и всё, что подражает людям, оставаясь мертвым. За свою службу я успела наглядеться мертвецов и трупов, поэтому мне хватало знаний, чтобы не любить их.

Девчонки шли так, словно никого не видели и никто не прошел мимо по тротуару, заставив бы их посторониться. Их беседа явно не была прервана, потому я рассудила, что если кто и вышел из аллеи, то пошел в другую от них сторону. Перебежав дорогу, я пошла мимо стеклянного мира торговли, за которым красовались выставленные товары: одежда (летние скидки и обновки к осени!), обувь и галантерея (купи зонт на случай дождя!), нижнее бельё (стань незабываемой для него!), техника и мобильные (как ты можешь жить без новинки научного прогресса?!). На углу красовался ювелирный, не опошливший себя никаким рекламным лозунгом, и несущий миссию представления драгоценных камней и металлов с достоинством старого кита в океане, не замечавшего мелких рыбешек вокруг. Светился он не ярче, но черные бархатные бюсты без голов, на постаментах выше и ниже, служили хорошим фоном для ожерелий и колье, что сияли даже при искусственном свете. Пробежавшись по ним глазами, я подняла взгляд и заметила какое-то движение внутри, за ними. Могло ли это быть? Что за видение, ведь магазин закрыт и поставлен на сигнализацию! Под потолком горела маленькая красная лампочка, подтверждавшая мою правоту. Кто-то остался на ночь внутри? Было бы странно, учитывая, что при ходьбе между прилавками скорее всего кто-нибудь задел бы сирену. Но она не срабатывала и не была отключена, а в торговом зале что-то двигалось, так что у меня мурашки пошли по коже. Я ведь не обманута своими глазами?

Направив фонарь прямо вглубь, я стала разглядывать каждый закуток, который был бы отсюда проглядываемым. Но если кто-то присел за место кассира или продавца, то, конечно, ничего мне не будет видно… луч от моего фонарика преградила тень, и я чуть не взвизгнула, отлетев от витрины. Захлопнув рот, я отвела фонарь в сторону, потому что нечто большое, черное и бесформенное забралось с той стороны между экспонатами ювелирного. Лишь по истечении нескольких мгновений, я смогла осознать, что это некто, запрятанный с головы до ног в тяжелый, цвета воронового крыла плащ с капюшоном. Рука в кожаной черной перчатке высунулась из-под него и помахала мне. Сглотнув слюну, я ждала развития событий, не веря, что это происходит на самом деле. Что за фантасмагория? Невидимое в укрытии капюшона лицо подвинулось к стеклу, разделявшему нас, и вырвавшееся теплое дыхание заставило запотеть круглый участок напротив моего взора. Указательный палец, оставшийся не зажатым, ткнул в этот кружок дважды, обозначив две точки, после чего быстрым взмахом вывел перевернутую дугу под ними. Отвлеченным сознанием я смогла понять, что это глупый и довольный смайлик. Остервенело подняв взгляд, я стала свидетельницей того, как два самых роскошных ожерелья покинули среду своего обитания и скрылись под полами плаща этой глумящейся надо мной нечисти. Которая тут же соскочила с витрины в темноту, оставив мне лишь дурацкую улыбку на стекле. Крикнув и ударив по нему, я вынуждена была отступить и побежать к входу. Только что, прямо передо мной, обокрали ювелирный, дав понять, что сделали это шутя и смеясь. Дверь была заперта и над ней тоже горела включенная сигнализация. Если через неё не проходили, то как? Что происходит, гром раздери эту ночь!

Вспомнив, что бывают ещё и запасные выходы, я понеслась обегать здание, но едва вылетела из-за угла, как под моими ногами с грохотом детской бомбочки озарила пространство вспышка, из которой стал распространяться едкий и застилающий всё дым. Уходя от него, но продолжая преследовать вора, я лишь запуталась в сизой пелене до предела. Заслезившиеся глаза закрылись и я, закашлявшись, пошла на попятную, избавляясь от дымовой завесы. Когда зрение восстановилось, и я подняла лицо, то вокруг уже ничего не было: ни дыма, ни причин его возникновения, ни грабителя, ни его следов и даже ни тени. А была ли сама кража? Обогнув здание обратно, я уставилась на оголенные без украшений бюсты. Всё же было.

Сорвавшись и, уже не оглядываясь и не обращая ни на что внимания, я перебежала дорогу, сквозь аллею, вторую дорогу, влетела в переулок, с которого всё началось, и в мгновение ока очутилась рядом со своей машиной, где лежала рация внутренней связи. Открыв дверцу, я плюхнулась на водительское сиденье и посмотрела на Чонопа, своего напарника, который стал работать совсем недавно, фактически проходя практику полицейской службы. Он ещё учился в академии, но за недостаточностью кадров его взяли «новобранцем». И я должна была за ним приглядывать.

— Вызывай подкрепление, — приходя в себя после усиленного бега, в приказном порядке отчеканила я. — только что ограблен ювелирный.

Никогда бы не подумала, что когда-нибудь окажусь на месте свидетеля преступления, поэтому не знала, как себя вести, давая показания нашему следователю. Мало того, что выдала подробный рапорт о дежурстве, так ещё и по другим инстанциям пошаталась. И если разъезжая по своему району я чувствовала себя в своей тарелке и спокойно переносила ночь без сна, то в кабинетах меня начало срубать, и я никак не могла дождаться, когда же всё закончится. Следить за порядком в городе Чоноп остался один, а я, вынужденная показывать детективам там, где произошло преступление всё, что они просили и всё, что я могла воссоздать в памяти, оставила своё любимое занятие — охранять спящих граждан — на три часа раньше положенного.

Под конец я не стала включать свой компьютер, чтобы послать отчет электронным образом начальнику и, вместо этого, набросанный от руки, понесла его в живом бумажном виде, ещё свеженький. Пусть его секретарша потом заносит всё в базу данных. Тётеньке скоро пятьдесят и полезно перебирать пальцами почаще, чтобы не было застоя жидкости в суставах и какой-нибудь там подагры. Правда, её не было среди ночи на месте, но зато работенки на завтра привалит. Ведь шеф тут был. Я вообще не знаю времени, когда его бы тут не было. Отчаянный трудоголик. Когда у меня дежурство — он тут, когда у других дежурство — он всё равно тут. И не жалко ему проживать все годы на этом пыльном крутящемся полустуле, полукресле? Частью я могла его понять, потому что сама в силах с головой погрузиться в крейсирование по Сеулу, хлебом не корми. Но ведь эта профессия куда более интригующая и разнообразная, чем его. Он уже почти три года как занимает эту должность и больше не патрулирует — не по статусу.

Я постучала о дверной косяк и вошла после разрешения. Майор Ли поднял глаза и указал мне на стул напротив.

— Нет, спасибо, я только отдать документы и пойду, — небрежно положила я листки на край его стола и они чуть не упали. Поймав их, я положила поровнее.

— Я надеялся, что ты мне расскажешь что-нибудь об этом деле. Послушал о нем, что говорили детективы, и просто не верится, что всё так и было.

— Если бы я не видела собственными глазами, я бы сама не поверила, — Ли Джун выжидающе смотрел на меня, не отпуская, и мне ничего не оставалось, как всё-таки приземлиться и подвинуться поближе.

— Мэя, ты понимаешь, что ты пока что эксклюзивный экземпляр, который видел хоть одно из серии этих необъяснимых ограблений? Теперь хотя бы можно представлять, как это делается и кем.

— Не стала бы утверждать, что имею твердое представление о произошедшем. — За последние три месяца было обчищено несколько ювелирных и два загородных особняка богатеев. Нельзя было утверждать, что одно и другое взаимосвязано, но и отрицать такой возможности нельзя. Общее между всеми делами было: отсутствие улик, отсутствие взлома, отсутствие свидетелей и отсутствие подозреваемых. Можно было бы даже отрицать наличие преступления, если бы не пропажи ценностей, о которых заявляли. Полиция уже подумывала, что некоторые владельцы сочиняют, чтобы получать страховки или компенсации, но вот, сегодня я вляпалась, получив некий конец нити клубка, требующий, чтоб его распутали.

— Кто же это был и как он это сделал? — задал мне вопрос Джун (в мыслях я имела право просто на имя, он ведь и старше меня был всего лет на шесть-семь, от силы), которым я задавалась сама.

— Я уже пыталась описать это хоть как-то… — устало вздохнув, я развела руками. — Если пытаться выглядеть здравомыслящей, а не сумасшедшей, то лучше всего назвать грабителя тенью.

— Тенью? — удивленно переспросил Джун.

— Да, тенью. Это кто-то, кто не имеет конкретных очертаний и пола. Хотя по росту, мне кажется, оно, он или она выше меня. Если же не стесняться и говорить, как есть, не боясь, что меня сочтут за ненормальную, то это был один из всадников Апокалипсиса. Плотный черный плащ, ни лица, ни фигуры… хотя рука… руку я видела! Ту, что нарисовала смайлик. — нелепо уточнила я. Над этим эпизодом уже забавлялся весь отдел.

— Я слышал об этой выходке, — подтвердил и начальник. — Так что же с этой личностью?

— Личностью? — хмыкнула я. — Да это дементор. Или назгул.

— Увлечение сказками не помогает в реальных расследованиях, — осадил меня Джун, но не резко, а покровительственно. — Ты сама, Мэя, веришь, что столкнулась не с человеком? Кому ещё нужны побрякушки, за которые можно выручить приличную сумму денег? Это тебе не древние артефакты, чтобы вызывать демонов.

— Я не верю, но пока не найду точек опоры для вполне людских объяснений, буду предполагать всё, что придет в голову. Я могу идти? — не дожидаясь ответа, я поднялась.

— Да… я скоро заканчиваю, тебя подвезти до дома?

— Нет, доберусь, спасибо, — выйдя и прикрыв за собой дверь, я скорчила недовольное лицо. Иногда возникало ощущение, что Джун пытается со мной флиртовать. Тоже мне, мастер служебных романов. Неприятно было осознавать, что ко мне подбивают клинья только потому, что я удобная самка в пределах досягаемости. У этого мужчины не было времени на поиски в других местах, поэтому он решил совместить приятное с полезным? Хотя была ещё Рэй, моя подруга из спец. отдела. Её тоже можно считать удобной и находящейся под рукой, но после того, как она завалила на учениях всех бойцов мужского пола на лопатки, как-то ухаживать за ней стеснялись. До того, как она перевелась, Рэй работала со мной в участке и когда мы короткое время были напарницами, нас называли «амазонками» и предпочитали не связываться с нами, потому что мы любого могли заткнуть за пояс. Но те месяцы прошли, и теперь осталась только я, чем, по моим подозрениям, Джун желал как-нибудь воспользоваться для борьбы со своим холостяцким одиночеством, хотя бы ненадолго. А я прикладывала все усилия, чтобы не перейти с ним на «ты», сломав тем самым преграду двух коллег.

На улице к подъезду подкатилась следственная машина с операми, видимо, только закончившими осмотр очередного нетронутого, но обворованного магазина. Я поинтересовалась, нашли ли они там что-нибудь, но все дружно покачали головами. Переодевшаяся в раздевалке из служебного в свою обычную будничную одежду, я засунула руки в карманы джинсов и побрела по тротуару, звоня домой, сестре, чтобы она вытащила ключи из замочной скважины, а то я не смогу вставить свои. Если бы не было эксцесса, то я вернулась бы после того, как она уйдет на работу, но теперь пришлось смешаться планам. Разбудив её, я извинилась и, поговорив, шла дальше. Отказав Джуну ради того, чтобы показать характер или не знаю что ещё, я хорошо осознавала, что метро уже закрыто и общественный транспорт не ездит. К счастью, жила я не так далеко, в паре кварталов отсюда, так что получасовая прогулка погоды не сделает. Это не на другой конец города добираться.

Ноги ещё гудели от устроенной пробежки, чего давно не приходилось делать. Но это было приятно; я чувствовала интригу, вкус жизни, движение, и даже взбодрилась, вырвавшись из душного здания. Придерживая ремешок сумки, перекинутой через плечо, я свернула на улицу, где горели вывески ночных клубов и дискотек. Недавно тут открылось ещё два, вместо одного прежнего и второй на ровном месте. Колеся по городу по работе, узнаешь о нем почти всё, тем более это был мой родной район. Всё тут всегда было известно и предсказуемо, как везде. Кроме того, что я нынче видела. Это было не совсем здесь, а в достаточном отдалении, но загадочность черной тени никак не давала мне покоя. Как это всё случилось? Кто это был и как он или она это провернули? Чудеса!

Напротив одного из клубов, под пешеходным мостом, перекинутым через улочку, я услышала оживленный шум голосов и остановилась. Фонарь светил как раз туда, где кучковалась толпа мужчин разного возраста. У некоторых из них были в руках бутылки соджу[2], они весело покрикивали и через определенные промежутки времени начинали галдеть и что-то доказывать друг другу или кому-то. Ещё пару лет назад этот участок столицы был очень неблагополучным и опасным, так что когда я устроилась копом, меня, как девочку, даже не ставили сюда, чтобы не попалась под перестрелку или не пострадала в потасовке. Но потом произошли какие-то бандитские перестановки, предыдущего главаря мафии посадили, а нынешний облагородил облик здешнего преступного мира. И всё же, кто знает, вдруг опять какая-то заваруха?

Позади меня занимался рассвет и я, отпущенная скованностью от встречи с мистичным призраком в плаще, подошла к источнику горячих споров. Под мостом сидел парень, поставивший перед собой лоток, на котором мелькали три перевернутых стакана, крутящихся в его руках с неуловимой скоростью. Ага, наперсточник! Я приблизилась впритык, раздвигая плечами подвыпивших зевак и участников противозаконного развлечения. В этот момент очередной тип, сделавший ставку, указал пальцем на один из «наперстков» и жулик, перемешивавший их, явил удивленным взорам пустоту. Разочарованными вздохами сопроводилось исчезновение денег в недрах куртки наперсточника.

— А вы в курсе, что азартные нелегальные игры уголовно наказуемы? — громко произнесла я, ничего не боясь. Со мной был пистолет, если что. И закон на моей стороне.

— Да что вы? — посмотрел на меня парень, который этим занимался, и я заметила, что ему вряд ли больше двадцати лет.

— Я серьёзно. За это могут посадить. — мужчины стали меня хулить и просить не вмешиваться, но я ждала реакции от мальчишки, смотревшего на меня так, будто я кидала о стену горох, а не к нему обращалась.

— Ну, если легавые узнают, наверное, могут. — улыбнулся он и опять взялся за стаканчики.

— Так почему бы не прекратить, пока не поздно? — я положила руку на имитацию столешницы, мешая продолжению.

— Зачем прекращать, раз они ещё не узнали? — пожал плечами он, не реагируя на меня особенно.

— А если узнали? — не стала тянуть я, и достала удостоверение. Блеснувшая «корочка» полицая отрезвила половину присутствующих игроков, а другую половину и вовсе оттолкнула ударной волной подальше. Кто-то что-то запричитал, кто-то стал отговариваться, кто-то забормотал нелепицу на отстраненную тему, но постепенно все стали сплавляться куда подальше. Парень, ровно пронаблюдавший, как разошлись его клиенты, посмотрел на меня.

— Нуна[3], кто тебя просил это делать? — невинно поднял он брови, надув губы.

— Что значит «кто просил»? Я остановила незаконную деятельность, что должен делать всякий, кто с этим сталкивается.

— Разве я кому-то причинял вред? — тот, кого я про себя называла мальчишкой, поднялся, и оказался выше меня на голову-полторы. Заметив моё изменившееся лицо при оценке его роста, он очаровательно расплылся, приподняв уголки губ. — Нуна, ты слишком строга.

— А тебе всё равно здесь нечего делать. Ступай домой. — постаралась незаметно отступить я, потому что рядом с этой глыбой комфорт моего пространства разрушался.

— У меня нет дома. — спокойно ответил он, подняв скейтборд, на котором сидел, перевернув его. Взяв в другую руку картонку (оказывается, она и была подобием прилавка), парень сложил её вдвое и сунул в урну. Три стаканчика, вложенные им один в другой, очутились меж его рук и, когда он прихлопнул их и развел ладони, между ними уже ничего не было. Мои глаза удивленно вылупились. Слишком много чудес сегодня.

— Ты подлинный жулик! — выговорила медленно я.

— Ловкость рук… знаете такое? Никакого мошенничества. — закатав рукава, он продемонстрировал, что ниоткуда эти стаканы так и не выпадут. Пока я почесывала затылок, он опустил скейт на асфальт и встал на него одной ногой. — Проводить вас?

— Меня? — я не выдержала, улыбнувшись обходительности и вежливости этого юного фокусника, которому я только что запорола всю прибыль. — Со мной ничего не случится, лучше ты скажи, почему у тебя нет дома?

— А что, он непременно у всех должен быть? — оттолкнувшись, он плавно покатился, призывая меня идти, а не стоять. Я двинулась в ту сторону, куда и шла до этого. Нам оказалось по пути. — Если говорить, как я всё понимаю, то мой дом: всё вокруг. Я живу везде. И нигде.

— Ты беспризорник? — насторожилась я. Стоит ли ещё и службой опеки поработать?

— Нет, у меня есть родители, не переживайте. — мы вернулись на тротуар вдоль клубов и устремились прямо. — Скажем так: у меня неизлечимое желание перемещаться, поэтому в четырех стенах не удерживаюсь.

Вдруг он остановился у одного из клубов, нажав пяткой на зад доски, отчего она подняла свой нос, который он придержал. Он делал это не глядя и с небывалой ловкостью! Я вернулась на шаг, чтобы увидеть, на что он засмотрелся. Слева от тяжелых входных дверей, принадлежащих заведению под названием «Golden club», висела афиша, оповещающая о том, что можно будет увидеть на сцене этой недели. Крупнее всего была фотография девушки в замысловатом этническом арабском костюме, лицо которой, снизу до самых глаз, закрывала вуаль, какими прикрывали свои прекрасные лики одалиски[4]. Её выступление обещалось уже завтра, и зазывающая надпись гласила, что нигде больше, кроме как у них, никто не сможет увидеть легендарный танец с семью вуалями. Так уж нигде и никто? Что ж у них там за редкость такая? Я ухмыльнулась и повернулась к спутнику, заворожено разглядывавшему изображение.

— Тебе ещё рано засматриваться на такие вещи. Категория — стриптиз. Только для взрослых дядей.

— А я уже был на трех из её представлений. — с той же непроницаемостью посмотрел на меня парень. — Она танцует не чаще двух раз в месяц, и всегда об этом оповещается не ранее, как за день.

— Кто тебя пропускал внутрь? Несовершеннолетним нельзя посещать подобные мероприятия. — скрестила я руки на груди, до глубины души тронутая повсеместными нарушениями.

— У меня знакомые там работают. — нехотя отвернувшись от плаката, он опустил скейтборд и тронулся дальше.

— И что же, ты влюбился в эту стриптизершу?

— Она не стриптизерша. — не настойчиво, но задето поправил меня юноша. — Она не раздевается до конца, оставаясь в тонкой полоске ткани на бедрах. И на лице. Не поверите, но за те полгода, что она тут приобрела славу, больше поклонников хочет увидеть её лицо, чем задницу. Ну и всё что спереди тоже.

— Неожиданно. Так, она скрывает свою личность? — сегодня была просто ночь открытий и таинств!

— Да, и очень успешно. — мальчишка восторженно воззрился перед собой, но было ясно, что перед глазами его кружатся восточные лоскуты, снимаемые один за другим. — Даже мои знакомые, имеющие доступ к закулисью, понятия не имеют, кто она. Говорят, что знает истину только Сэй — пассия хозяина клуба, которая отвечает за организацию тут всяких шоу. Но она и сама в прошлом танцовщица, так что не исключено, что это сама она и есть. Не знаю. Я, в отличие ото всех, не хочу видеть её лицо. И нет, я не влюблен в неё. — запоздало ответил он и на основной вопрос.

— А выглядит всё иначе. — подтрунила над ним я.

— Я просто восхищаюсь её искусством. Меня завораживает танец, завораживает загадка. Под её последней вуалью на лице я могу представлять ту, которую хочу. Волосы, цвет, длина — кто знает, может это парик и муляж?

— Тебе виднее, ты же специалист по одурачиванию людей. — передо мной из переулка вышел высокий молодой человек, от которого я отскочила, как ошпаренная, навидавшись несколько часов назад всякого и уже уверовавшая начавшим засыпать организмом в то, что из-под земли выпрыгивают черти.

— О, извините! — я приложила ладонь над грудью и оглядела его. Черные кожаные штаны, черная рубашка с коротким рукавом. Этот цвет становится моим нелюбимым. Незнакомец заметил парня рядом со мной. — Джело, привет!

— Привет, — они пожали друг другу руки. — Что, Саломея завтра здесь?

— Да, придешь? — мальчишка кивнул, и они быстро разошлись, не успела я и произнести лекции о том, что пускать ребенка в ночной клуб не положено. Но язык сам уже не повернулся назвать уличного трюкача ребенком.

— Это Санха, как раз мой знакомый, — указал в спину ушедшего Джело. Как только что выяснилось, так звали парня. И он тут же повторил то, в чем уже не было нужды. — Да, а я Джело.

— А я Мэя. Но можно просто — лейтенант Пак. — мы тоже обменялись рукопожатиями, что меня немного рассмешило.

— Ну всё, нуна, теперь ты не сможешь меня арестовать, потому что я твой знакомый. — подловил меня он, и я отдернула руку, не собираясь участвовать ни в каком сговоре.

— Если понадобится, я тебя арестую. Единственный выход — это бросить плохие дела. Не обчищай карманы людям! Иначе рано или поздно ты всё равно попадешься и угодишь за решетку.

— Если будет выступать Саломея, то меня не остановят даже бетонные стены. Я выберусь, поверьте.

— Почему она Саломея? Там же не указано имени! — заметила я недоработку.

— Я знаю, но если имени нет, надо же как-то называть? — Джело остановился, собираясь поворачивать. А мне было прямо. Наши пути расходились. — Вы не знаете истории танца с семью вуалями? Я тоже не знал, но просветился. Рассказать?

— Уже совсем светло, и надо ложиться спать. В другой раз. — отказалась я, махнув ему рукой.

— Точно не проводить вас?

— Точно, спасибо! — попрощавшись и побредя дальше, я сразу же стала забывать обо всем, с чем столкнулась. Слишком тянуло к подушке, слишком хотелось спать.

Убежище

Историю о танце Саломеи знает не частый, но и не редкий любопытный образованный человек. Я была в числе подобных, поэтому и отказалась выслушивать пересказ Джело, не сказав ни да, ни нет на его вопрос о том, знаю ли я её. На самом деле достоверная история была крайне скудна и малокрасочна, а всё, что делало её привлекательной и интересной в основном более поздние выдумки. Саломея была падчерицей царя Иудеи, и по наущению своей матери станцевала перед ним такой головокружительный танец с семью вуалями, что царь Ирод согласился выполнить любое её желание. Желанием этим была голова Иоанна Крестителя, который открыто обличал пороки царицы, за что та его и ненавидела.

Это всё кровавая историческая драма двадцати вековой давности, в которой танец был лишь эпизодом, сыгравшим свою роль, какую могла сыграть столь же прекрасная песня, великолепно приготовленное, божественно вкусное блюдо или какой-нибудь иной подарок, поразивший ум правителя. Большинство же знает этот момент именно из-за танца и благодаря нему. С тех пор за этой пляской твердо закрепилось звание самого соблазнительного танца в мире, после которого мужчины готовы на любые подвиги. Если правильно его исполнить, конечно. Достаточно сложно поэтапно скидывать с себя не чулки и кружево, а семь разноцветных кусков ткани, при этом, не теряя сексуальности. Ведь это восточный танец, а не стриптиз. К тому же, считалось, что скидывая последнюю вуаль, исполнительница готова отдаться тому, кому показывала представление. Саломея Джело оставляла при себе аж две: на бедрах и на лице. Не исключено, что небывалым интересом она стала пользоваться именно из-за этой таинственности.

Таинственность, как я убедилась, вообще сильно покоряет и притягивает. Так произошло и со мной, озадаченной и озабоченной той ночной кражей, которая произошла на моих глазах. Человек-тень, пошутивший над моими нервами, не выходил из головы, но, по истечению времени, стало казаться, что это был реалистичный сон, а не что-либо другое. Я уже стыдилась того, что рассказала по свежим следам детективам и следователям всё, как есть, как видела и как поняла сама. После того, как первое изумление отошло, я мыслила более трезво и не стала бы распространяться о неком демоне, прикарманившем ожерелья, да ещё нарисовавшем смайлик на витрине. Но было поздно и с моих слов в протокол всё так и записали. Кстати, когда полиция прибыла обследовать место — смайлика уже, разумеется, не было. Либо я не заметила, как он его затер, исчезая, либо он сам растаял. Либо, что тоже не маловероятно, ничего такого и не было, и я попала в плен сновидения, миража. И меня это не устраивало.

За неделю я дважды посетила тот ювелирный, при свете дня и в людской суете. Заходила внутрь, осматривалась, но не находила ничего подозрительного, что выдавало бы как можно было провернуть то дельце. Определенно подвох был, но в чем? Мысля по существу, я должна была признать, что списывать всё на духов и волшебство — это не профессионально. Да и выдвигая подобные теории, я получу насмешки со стороны мужчин-коллег, которые и без того относились к женщине в органах с усмешкой. Несмотря на то, что я работала не хуже, а порой и лучше них. Оставался почти последний вариант (или совсем последний?), что виденное мною было фокусом, иллюзией, как-то хитроумно обыгранной по сложному плану. В конце концов, за самыми путанными и сложными делами всегда стоял чей-то гений.

Мне хотелось бы посоветоваться с кем-то по поводу возможностей иллюзионизма, но вдруг я поняла, что кроме недавно приобретенного знакомого в лице уличного наперсточника не имею связей в мире Копперфильдов и Гудини. Неужели придется обратиться к мальчишке, чтобы выйти на кого-то, кто смог бы мне точно сказать: можно сделать такой фокус или нельзя? Я стала штудировать все ограбления, прошедшие по этому сценарию, чтобы знать, что спрашивать. Пусть это и не моё дело, я ведь не детектив, но та самая энигма[5] заворожила по самые почки.

Мои внутренние рассуждения прервались от обращения ко мне одного сослуживца из следственного отдела. Рядом с ним стоял известный певец, золотой голос Южной Кореи, дом которого вчера обчистили, как и предыдущие. Об этом тоже все уже были наслышаны и перемыли кости пострадавшего заочно. И вот, он перед моими глазами.

— Мэя, можно господин Чон Дэхён тут подождет детектива? Тот сейчас занят, там такая суета, что даже присесть негде.

Я смерила коллегу ненавидящим взглядом. Ну, конечно. Как только приходил кто-нибудь, кого нужно было отвлечь или чем-нибудь занять, сразу пригождалась я, словно женщины единственное для чего пригождаются, так это для развлечения!

— Я тоже занята. — проворчала я сквозь зубы.

— Ну, ладно тебе! — отмахнулся мужчина, усаживая на стул возле моего стола этого самого Чон Дэхёна. — Ты на дежурстве занята будешь, а тут отложишь дела на пять минут. Пообщайся.

Коллега скрылся, явно дав мне понять, что мои дела фуфло и ерунда по сравнению с занятостью остальных — мужской занятостью. В который раз я готова была бежать и рисовать постер с феминистическими призывами, требовать эмансипации и относиться к нам — девушкам — как к равным. Вместо этого я угрюмо посмотрела на Дэхёна.

— Очень жаль, что вас обокрали. — утыкаясь в экран компьютера тоном копа изрекла я.

— Ваши сожаления мне денег не вернут. — не менее холодно хмыкнул тот.

— А я и не та, кто должен их вам возвращать. — покосилась на него я, чувствуя, что сразу же пригнала к границе вежливости и расположение к себе убила за три секунды.

— А я у вас этого и не просил. — любезностью на любезность ответил молодой человек. Славно.

— Я думала, что вы милее. На экране, так просто прелесть. — уставилась я на него. Я не любитель смотреть телевизор, но сложно не знать поющего хиты, несущиеся из каждого утюга.

— На экране все прелесть. Что я должен, по-вашему, отходить там от сценария? Плохой был бы я артист. — Дэхён улыбнулся, изображая именно ту улыбку, которой светился со сцены. — В отличие от вас, я прелесть хотя бы где-то. На работе, например.

— Предпочитаю не лицемерить нигде. — вместо «хам!» выдала я. Вот он стервец! Никогда его песни больше слушать не буду, никогда! — Долго там ещё детектив вас не будет принимать?

— Я вообще-то больше жду своего адвоката. Не думаете же вы, что я сам стану тут давать показания? Он мой представитель. — Дэхён закинул ногу на ногу и оперся краем локтя о мой стол. Мне хотелось спихнуть его, но это было уже за рамками приличий, так что я просто отвернулась. — А вот и он! Хоть кто-то вовремя.

Невольно, моё лицо приподнялось вновь. В наш участок вошел редкий по отвратительности тип, которого я знала мельком, и большей частью по слухам. Одно то, что он был сыном главного прокурора города, говорило о нем, как о человеке, который чувствовал вседозволенность и безнаказанность. Да ещё и юристом работал. Кошмар.

— Дэхён, привет, — они пожали друг другу руки. Бан Ёнгук посмотрел на меня, обращаясь к клиенту. — А ты зря времени не теряешь, уже девушку тут выцепил.

— В этой девушке женственного ровно столько же, сколько в статуе Венеры: одна форма. — мы метнули молнии в сторону друг друга. Мне уже хотелось зарядить в него чем-нибудь.

— Форма у меня одна — полицейская, — парировала я. — Поэтому, во время её ношения, других проглядываться не должно.

— Ясно? — хохотнул Ёнгук, похлопывая по плечу Дэхёна. Становилось понятно, что они знакомы давно и, видимо, товарищи, а не только клиент — наниматель. — Тут женщин нет, только копы!

— Я так и… — начал говорить певец, но в этот момент, откуда не возьмись, из-за их спин показалась Рэй, моя подруга из спецотдела. Быстро достигнув моего рабочего места и не обращая ни на кого внимания, она обратилась ко мне:

— У тебя скоро перерыв? У меня обед. Давай сходим куда-нибудь, посидим, выпьем чаю. — в темно-синем обмундировании, она занырнула с улицы на минуту, перекидывая из руки в руку ключи от служебной машины и не снимая солнечных очков.

— Ничего, что мы разговариваем, и вы меня перебили? — обернулся к ней Дэхён. Я про себя подумала, что если он будет выделываться с Рэй, то она перебьёт его физически.

— Я не слышала. — пожала она плечами, не обращая внимание на язвительность голоса.

— И в темных очках в помещении находиться некультурно. — продолжил он, придираясь уже лишь бы к чему-нибудь. Из вредности своего характера, как я поняла.

— А мне не в падлу. — опустила на него взгляд Рэй. Он немного отстранился, а я стекла по спинке стула, прикрыв одной ладонью лицо. Моя подруга как никто умела приукрасить образ женщины с погонами.

— Ну вот, о чем я и говорил, — с сарказмом подчеркнул Ёнгук. — Женщин нет, только копы.

— Мужчин, к слову, тоже нет. — заметив адвоката, обратилась к нему Рэй. — Не тебя ли выгнали пару лет назад из нашего отдела за то, что ты проворонил опаснейшего убийцу?

— Я упустил неуловимого киллера, а чего добились вы? — радуясь до самых ушей, не потерял самоуверенности Ёнгук, разведя руками. — Зато теперь я известная личность.

— Не знала, что дурная слава в почете, — заметила я. Хотелось послать всех подальше и, действительно, пойти с Рэй и перекусить. Надоел мужской шовинизм и особо выделывающиеся представители этого пола.

— Ладно, раз ты здесь, то я поехал. — поднялся Дэхён и, картинно отвесив нам реверанс, попрощался. — Приятно было пообщаться, дамы.

— Взаимно, — как можно более равнодушно сказала я ему в спину и тоже принялась вставать. — Идем, Рэй.

— Вот так вот возьмете и бросите меня? — откинулся поудобнее Ёнгук. — Невоспитанные девчонки! А, впрочем, найду, чем себя занять. — он достал мобильный и, набрав номер, стал щебетать, как приторный влюбленный идиот с какой-то бабой. Судя по всему, его собственной бабой.

Мы с подругой вышли на улицу и, дойдя до машины, переглянулись. Нас посетила одна и та же мысль. Почему даже у самых тошных и невыносимых типов есть вторые половины, а у нас, двух симпатичных, умных и вполне порядочных девушек никого нет? Жизнь несправедлива, это точно.

После перерыва, в течение которого мы с Рэй сетовали на то, что вокруг ни одного достойного мужчины, а те, что достойны, не ценят нас, мы разошлись и вернулись на работу. К счастью, там никого уже не было рядом с моим столом. Я даже не сразу смогла собраться с мыслями и продолжать выполнять свои обязанности. Конечно, хотелось быть слабой и женственной, но каждый раз, стоило себе позволить что-то подобное, тут же никто не относился серьёзно, начинались шутки, заигрывания, такое отношение, как сегодня: дела у всех важнее, чем у тебя, Мэя, поэтому будь добра, не спорь и не высовывайся. Это как вечный конфликт семейных пар, где мужчина, приходя домой, считает, что он уработался, а жена дома ничего не делала. Даже если она весь день мыла, стирала, готовила, гладила, гуляла с детьми, проверяла их домашние задания, ходила за продуктами и пришивала разболтавшиеся пуговицы его пиджака, а он просидел десять часов в офисе перед компьютером, водя мышкой. Действительно, не зазорно ли считать, что ты равна ему? Я ведь никогда и не желала большего, какого-то там превосходства или первичной важности по сравнению с мужчинами. Я просто хочу равенства, которого, видимо, невозможно найти.

Закончив в восемь вечера, потому что сегодня была не моя смена дежурства, я решила снова пройтись до дома пешком. Вечер потихоньку остывал после дня, и идти по рыжевато-малиновому от заката тротуару было приятно. Стук каблучков проходящих мимо школьниц украшал улицу. Посмотрев на свои спортивные ботинки, я задумалась, а не перегибаю ли со стремлением казаться самодостаточной, свободной и сильной? Может, сегодняшние заевшиеся парни были правы, и во мне не так уж много женственного? В моем поведении и характере, а не в форме, как заметил господин Чон.

Свернув на теневую улицу, я тут же ступила на серый асфальт, лишенный солнечной тонировки. Интересно, каждый ли день тут дурит людей Джело? Мне нужно было с ним побеседовать, поэтому хотелось обнаружить его на том же самом месте, под мостом. Я не спеша дошла до нужного ракурса и посмотрела через дорогу. Нет, нынче там было тихо и безлюдно. А если я спугнула мальчишку, и он сменил точку своего обитания? Было бы обидно, потому что в цирке я тоже знакомств не водила. Добредя до «Golden club», заведения, которое облюбовал Джело, я мимоходом бросила взор на афишу. Саломеи завтра не предвиделось, так что обнаружить его на её выступлении тоже быстро не получится. Зайти внутрь и поискать его знакомого, который может подсказать, где живет парень? Привычки копа тянули к заднему входу, но ломиться туда не стоит. Лучше я войду с главного, и поспрашиваю, как обычный гражданин.

Холл открыл мне антураж салона на диком западе, с вкраплениями парижского Мулен Руж и арабской вычурности. Никакого определенного стиля выдержано не было, но оттого, как ни странно, не создавалось впечатления безвкусицы. Напротив, благодаря запахам не тяжелых, дорогих свежих духов и благородной пониженности звуков, создавалось впечатление уюта дворянского клуба. Налево просматривался вход в бар-ресторан, где виднелась пустая возвышенность для выступлений, а перед ней столики, с взгроможденными на них пока вверх ногами стульями. Направо были распахнуты двери в темный зал диско-клуба, где ещё не зажегся свет и вдоль которого тоже тянулся длинный бар, чья сиреневая подсветка обнаруживала бармена, протирающего стаканы. Прямо передо мной широкая лестница вела на второй этаж, а за ней, если приглядеться, можно было найти и лифт, замаскированный, чтобы не портил ощущение старины.

Едва я успела осмотреть всё, как ко мне подскочила не то официантка, не то администратор, мило улыбающаяся, но готовая указать на выход, поскольку официально клуб открывался с десяти часов.

— Могу я вам чем-то помочь? — поклонившись, остановилась она рядом.

— Да… скажите, у вас работает некий Санха? — если он вышел ночью из подворотни, ведущей от черного входа, то он не может не работать здесь.

— У нас? — округлила глаза девушка, растерявшись. Я не успела уловить нечто странное в выражении её лица, как из темноты диско-клуба до меня донесся мужской голос.

— Смотря что вам от него нужно? — я обернулась и увидела того самого, о ком шла речь. Всё в такой же черной одежде и с опасным глубоким взглядом, молодой человек приблизился к нам и движением глаз прогнал встретившую меня девушку. — А, подружка Джело? Скорее у меня кто-нибудь работает.

— Я не подружка Джело, — приподняла указательный палец я. Даже подумать о таком было стыдно, я же лет на пять минимум его старше! — Так вы хозяин клуба?

— Нет, хозяин — Серин, я всего лишь его заместитель. Что ты хотела? — моментальная фамильярность меня слегка покоробила, но я поняла, что в таких местах и такие люди не церемонятся, приняв обращение, как данность.

— Я искала Джело. Ты не знаешь, где он?

— Разумеется, я знаю, где он, — Санха медленно пошел кругом вокруг меня, скрестив руки на широкой груди. Создалось ощущение, что я загнанная волком лань, и меня это чувство не только пугало, но и, чисто по-женски, возбуждало. Подняв глаза от ширинки его кожаных штанов, я старалась не сутулить спину, чтобы не давать почувствовать моральное превосходство. Как странно, я шла по улице простой жительницей Сеула, а когда пересекла порог клуба, будто очутилась в заколдованной стране, где что-то может быть совсем не так, как снаружи. — Но для чего он понадобился копу?

— Так он сказал? — удивилась я. Он что же, так впечатлился нашим знакомством, что даже похвалился им кому-то?

— Нет, он не говорил, но мне достаточно одного взгляда, чтобы понять, из полиции человек или нет. Опыт, знаешь ли.

— Ясно, но мне он нужен не как полицейскому. То есть, конечно, это немного связано с моей работой, но мне просто нужен его совет. — Санха остановился передо мной и посмотрел своими узкими и пиратскими глазами в мои. — Правда, я хоть и знаю, что он занимается мошенничеством, но не собираюсь его ловить за это.

— То есть, ты хочешь с ним просто по-дружески поговорить? — уточнил он.

— Именно, ничего больше.

— Что ж, ничего больше у тебя и не получится, пока ты в стенах нашего клуба. — Санха поманил меня за собой, отходя к лифту. — Джело и мой друг, а каждый друг найдет здесь защиту и убежище.

Я пошла за ним, хотя неловкость всё усиливалась и достигла апогея, когда мы оказались вдвоем в коробке лифта. Рядом с этим сгустком прикрытой жестокости и неприкрытой мужественности, что читалось по его лицу, нахождение было напряженным. Точно не скажу почему,но существуют такие люди, которые своей энергией действуют на определенный контингент настораживающее. Я была таким контингентом, и Санха меня гипнотизировал своей приятной внешностью, которая однако не скрывала того, что он явно не законопослушный парень.

— Я думала, что третий этаж что-то вроде борделя. — глядя на нажатую кнопку, произнесла я. Санха лишь хмыкнул, покровительственно посмотрев на меня и пропустил выйти вперед него.

Доведя до одной из дверей, он громко в неё постучал кулаком, ничего не говоря. Из комнаты не донеслось ни звука. Он постучал ещё раз и взялся за ручку.

— Если это всё же бордель и Джело пользуется услугами жриц любви, то лучше не стоит, так как я не хотела бы травмировать свою психику зрелищем секса несовершеннолетнего… — Санха распахнул дверь и взорам открылся небольшой номер, окнами выходящий на запад. Солнце окрасило в розовый скомканные белые простыни, в которых калачиком спал Джело, зарывшись с головой и смяв невообразимым образом подушку.

— Эй, к тебе пришли! — крикнул Санха и захлопал в ладоши, будя спящего. Тот начал шевелиться. — Подъем!

Увидев, что парень потянулся и готов стряхнуть пелену сна, Санха вышел, прикрыв за собой и оставив нас вдвоем. Механически посмотрев на повернувшуюся при закрытии двери ручку, я повернулась обратно и подошла ближе, заметив, что Джело спал в штанах, но без всего сверху. Я не стала приближаться ещё.

— Вечер добрый! — поздоровалась я. Потерев веки, мальчишка не переполошился от женского голоса, а спокойно приподнялся и уставился на меня.

— А, лейтенант Пак?

— Она самая. — взяв за спинку стул, я пододвинула его и села. — Ты что, живешь в этом борделе?

— Не всегда, но бывает. — пожал он плечами, потянувшись за футболкой. Такой худощавый и умилительный со сна, что я не сдержала улыбки. Его растрепавшиеся высветленные волосы торчали во все стороны. — Это обычная гостиница, просто чаще всего эти комнаты снимают на ночь, чтобы уединиться с проститутками. А днем они мало кому нужны и пустуют. Парни дают мне здесь отоспаться, потому что я в основном ночной житель и сплю как раз когда свободно.

— Что ж, ладно… но ты же не спишь с проститутками? — внезапно даже для самой себя взялась я за нравственность. Не то что бы спать с ними было незаконно, но сама их деятельность была незаконной, а он ведь так молод… Джело посмотрел на меня серьёзно и даже строже, чем я на него.

— А что в них такого плохого? — натянув через голову футболку, парень откинул покрывало, спустив свои длиннющие ноги. — Они такие же женщины, как и ты, как и любая другая. Зачем ты пришла?

— Да, лучше перейдем к делу. — решив, что не стоит портить отношения ещё и с ним, и двух злобных кретинов за день с меня достаточно, я затронула волнующую меня тему. — Мне нужно, чтобы ты объяснил кое-какие возможности фокусов. Я хочу знать, насколько всемогущи иллюзии и что с их помощью можно сделать, а что нет.

— Тебя это интересует? — взмахнул ресницами он.

— Да, и очень сильно. И, как выяснилось, кроме как у тебя, мне не у кого спросить.

— А ты знаешь, что фокусники не имеют права раскрывать своих секретов никому, кроме как тем, кто решил вступить в их ряды? Всемирная ассоциация трюкачей имеет свои правила и законы.

— Ты серьёзно? — открыла рот я. Никогда не думала, что существует нечто подобное. — Ты меня обманываешь?

— Нет, это абсолютная истина. — Джело размял пальцы и с хитрецой воззрился на меня. — Ловкости рук в силах научиться каждый, но тайны иллюзии — это дело, на которое требуется больше, чем одна жизнь. Мастерство копилось столетиями, и теперь передаётся от поколения к поколению через связь учителей и учеников. Мы проходим долгую школу обмана людей, на это уходят годы…

— Да ты мне по ушам катаешь? — остановила я его.

— Частично, — засмеялся он и, протянув руку и неуловимым движением достав у меня из-за уха искусственную розу, подал её мне. — Однако не всё в моих словах ложь. Я не могу открывать секреты, честно.

— Ладно, мне не нужно открывать никаких секретов, поскольку я не собираюсь сама овладевать этим искусством, — нашла компромисс я. — Но ты мог бы сходить со мной в одно место, где я тебе кое-что расскажу, а ты поведаешь мне, реально ли провернуть такое с помощью фокусов или нет?

— Просто сказать да или нет? И ничего больше? — приготовился встать Джело, поддаваясь.

— Да, ничего больше. — отстранилась я, чтобы не мешать ему подниматься. Выкатив из-под кровати свой скейтборд, мальчишка направился на выход. Я поспешила за ним, намеренно приотставая, чтобы не стоять рядом и не ощущать, насколько он высокий. Это подтачивало мою внушенную себе авторитетность.

— Только я всё равно не самый великий мастер. Чего-то могу и не знать. — мы остановились у лифта в ожидании.

— А ты знаешь других, более опытных иллюзионистов? — поинтересовалась я. Он молчал, как будто не слышал моего вопроса. Специально игнорирует? — Следуя твоему полуправдивому рассказу, у тебя должен быть учитель, не так ли?

Джело вошел в кабинку, продолжая не отвечать мне. Я поняла, что угадала.

— Ты познакомишь меня с ним? Со своим учителем.

— В тебе слишком много полицейского. Сколько можно приставать? — не выдержал он.

— Ну, пожалуйста. С меня кофе и поедим где-нибудь по дороге. — менее требовательно, но более жалостливо продолжила упрашивать я.

— Ты мне ещё карамельку предложи. Я не ребенок. — мы вышли из лифта в холл, где опять никого не было. Джело посмотрел на меня через плечо. — И не альфонс.

— Я не это имела в виду. — замолчав, я побрела следом, сказав, куда мы направляемся. Для начала, конечно же, на станцию метро. А там немного пройдемся и будем у ювелирного. Если Джело скажет, что нечто подобное тому, что я видела тогда ночью, возможно сделать с помощью трюков, у меня появится хоть какая-то зацепка. Нужно будет искать вора не столько в криминальной среде, сколько в среде творческой. И тогда всё равно придется выбить из Джело имя человека, который учит его всему. Не выбить, естественно, а мягко вытянуть. Хотя, как утверждают некоторые, у меня же нет женственности для подобного! Ну-ну, посмотрим, кто будет смеяться последним.

Варианты

Не совсем тем маршрутом, который проделала в погоне за тенью, я вела Джело к ювелирному от метро и подробнейшим образом рассказывала всё, что тогда видела. Вновь мимо протекли разные витрины, количество которых увеличилось из-за того, что мы шли прямо этой улицей, а не из переулка, где впервые появился некто. Посудная лавка, цветочный магазин, мебель и туристическое агентство добавились к обувному, одежному и бельевому бутикам с салоном сотовой связи. Достигнув стеклянной стены, за которой выставили новые экспонаты на черных бюстах, я остановилась, и моему примеру последовал Джело. Сумеречное небо изредка пересекалось перьевыми облаками, рассеченными алыми и розовыми отсветами солнца, и всё это отражалось перед нами поверх ювелирных украшений. Темнело летом быстро, но поздно, поэтому если мы задержимся, то сумерки в один момент просто превратятся в ночь.

С нужного ракурса, я показала юноше всё в ролях: где была я, где был вор. Но Джело, словно не очень интересуясь, мимолетно оглядел витрину и угол, где располагался вход. Озираясь вокруг, на аллею через дорогу, задирая голову, он слушал меня будто бы в пол-уха, так что мне стало немного обидно. Я остановила свой долгий монолог, в течение которого Джело ни разу меня не перебил и не вставил ни слова.

— Ты меня слушаешь? Или мне стоит повторить всё сызнова?

— Я думаю, что провернуть такое с помощью фокуса можно было. — вместо оправданий выдал парень и, опустив скейтборд, встал на него, покатывая одной ногой, как будто готовился вот-вот тронуться с места.

— Как? Как это можно было сделать? — изумилась я, в то же время обрадовавшись, что мои подозрения подтверждаются.

— Мы не договаривались, что я объясню как. — Джело улыбнулся и посмотрел на противоположный тротуар. — Мы можем идти? Не люблю долго стоять на месте.

— Хорошо, пусть не договаривались, — пошла я за ним, так как не дождавшись разрешения, он плавно покатился к пешеходному переходу. Бежать, как я ночью, бросаясь под колеса машин, смысла не было. — Но давай договоримся по-новому. Мне нужно знать, как это произошло, понимаешь?

— Нет. — отрезал Джело и поехал по зебре на зажегшийся зеленый светофор. Смиренно, но закипая, я не отставала.

— Что ты хочешь взамен? Давай заключим договор на каких-нибудь условиях? Я прекрасно понимаю, что в этом мире ничего не дается просто так.

— Я не корыстный. Просто есть вещи, которые я не хочу и не буду делать. — что-то было такое в интонации Джело, что я поняла — его не сломить и не подкупить. — Вон из того переулка вы вышли?

Юноша ткнул пальцем вперед, продвигаясь по аллее. Я кивнула ему. Зачем он хочет посмотреть ещё и то место? Чем заинтересовался и почему, раз всё равно не желает помогать следствию? Мы вскоре оказались именно между теми двумя стенами, где раздался привлекший меня скрежет люка. Джело стал осматриваться, ни к чему не прикасаясь. Я подошла к тяжелой металлической крышке и воззрилась на неё, постучав сверху подошвой.

— Там ведь наверняка канализация и ничего больше. Что там мог делать человек? Откуда он там взялся? — присев, я прислушалась, не доносится ли из-под неё каких-нибудь звуков? Хотя чего я ждала? Это уже паранойя. — Как ты думаешь, под городом существует тайный лабиринт некоего мистификатора? Джело?

Я поднялась, но его рядом не было. Ни рядом, ни за мной, ни спереди. Сделав круг, я шагнула в сторону выхода из переулка, но остановилась, решив, что с тем же успехом он мог исчезнуть и с противоположной стороны.

— Что за шутки? Куда ты делся? Это не смешно! — от прикосновения до моего плеча я вздрогнула, едва рефлекторно не ударив наотмашь. Молодой человек стоял передо мной, но смотрел без издевки, а, напротив, очень собранным и философским взглядом. — Откуда ты взялся?

— Я никуда и не пропадал. — Джело указал на доски, прислоненные к стене за мусорными баками. Почему я не обратила на них внимание? Моё профессиональное эго заплакало от такого откровенного недочета. — Я тихо и незаметно встал за ними. А ты сделала то, что называется самообманом. Слишком сосредоточившись на одном, ты перестала замечать всё остальное. Все люди этому подвержены. Они строят в голове модели всего на свете, и мыслить вне их уже не могут. Тебя заинтриговал люк и то, как быстро некий тип выскочил из переулка, и всё — шаблон готов. Ты бы из него вряд ли выбралась, если бы я не показал тебе, что тут есть ещё другие предметы и закоулки. Ты так и рассматривала бы всё под одним углом.

— К чему ты клонишь? — прищурилась я. Для чего он устроил мне эту маленькую пропедевтику[6] в трюкачество? Я не верила, что такой ушлый и хитрый паренек способен глупо разглагольствовать.

— Ни к чему. — Джело вновь забрался на скейт. — К сожалению, я плохо умею заставлять кого бы то ни было обманываться, так что вряд ли помогу тебе в объяснении того, как ввести человека в заблуждение. А как обмануться самостоятельно, думаю, ты поняла.

— Ты меня всё больше запутываешь, это нечестно! — возмутилась я, ощущая всё сильнее, как мало знаю и понимаю во всем, кроме своей узконаправленной деятельности. — Но допустим. А твой учитель? Он умеет промывать людям мозги? Создавать настолько реалистичную иллюзию, что это, ну не знаю, нечто сродни гипнозу? Иначе я не имею представления, как обозвать то, что мне привиделось в то дежурство.

— Что ты привязалась к моему учителю? Может, такого и не существует вовсе!

— Нет, не верю. — ехидно расплылась я и тут же осеклась, поняв, что мы уже некоторое время движемся, покинув переулок. Слушая Джело, я почему-то так увлекалась, что становилась неосмотрительной. Недаром мужчины-коллеги всё же подтрунивают. Возможно, я действительно несколько рассеяннее их и, как все женщины, доверчивее. Нет, не правда! Я давно стала подозрительной, меня не сбить с толку. — У твоего загадочного профессора магии и чародейства, наверняка, пропадет и китайская стена.

— Единственное, что пропадает у моего, как ты сказала, профессора, — это лифчики и трусики с девиц, которые замечают потерю лишь на утро. Он не увлекается грабежами, можешь даже не копать в эту сторону.

— Вот как? Фокусники оттачивают мастерство ещё и на обольщении?

— Да, стянуть с тебя незаметно бюстгальтер? — я в панике прикрыла ладонями грудь, испугавшись, что сейчас произойдет обещанное, не успею я моргнуть и глазом. Джело засмеялся над моей реакцией. — Я пошутил, такого я никогда не проворачивал и вряд ли это реально можно сделать незаметно.

— Слава Богу! — выдохнула я, опустив руки. Мне показалось, что у меня пот на лбу выступил. Но я не потеряла нити разговора. Речь шла о ком-то, кто стоял за юношей. — А твой друг… Санха. Кто он вообще такой?

— А ты что, влюбилась? — напомнил мне мою язвительность Джело. Я покраснела, хоть и замотала головой. Разглядывание Санха час назад было не лишенным сексуального подтекста.

— Нет же, что за неуместные предположения? Просто он очень подозрительный, и вряд ли хорошая компания тебе.

— Он отличная компания, — в противовес заявил мой спутник. — Надежная, честная, вызывающая доверие и уважение.

— А по виду и не скажешь. — примеряя описание Джело к Санха, я почувствовала очередной прилив симпатии к последнему. — У него криминальная осанка, и лицо внушительное…

— Я не стану ничего о нем рассказывать. Любопытно что-то — спроси у него сама.

— Какой же ты скрытный! — взметнулись кисти моих рук вверх и опустились.

— Это ты чересчур досужая. Тебя опять не провожать? — Джело застопорился у входа в подземку.

— А разве тебе не по пути со мной, в сторону клуба?

— Я же говорил, что перебиваюсь у них иногда, но не всегда. Я перекати-поле. То там, то здесь. Так что, если тебе не нужно моё общество, я отчаливаю в неведомые дали. — махнул куда-то неопределенно он.

— Мне нравится твоё общество, но я взрослая девочка, умеющая за себя постоять. Поэтому обхожусь без эскорта. — я улыбнулась и протянула ему руку, чтобы попрощаться. Он пожал её. Ладно-ладно, я за тобой всё равно как-нибудь пошпионю и выведаю, что за якобы непричастное к грабежам лицо, крадущее лифчики и трусишки, учит тебя загадочным и увлекательным штукам. — Спасибо, что помог! Я тебе очень благодарна.

— Не за что. А на счет условия договора… — выдержал паузу Джело и мои брови поднялись от неожиданности. — Я буду иметь в виду, что тебе это важно. Если мне что-то понадобится — я обращусь.

Озадаченная его последними словами, я добралась до дома, всё ещё раздумывая над всем, что говорил Джело, что было с ним связано. Почему-то мне непременно нужно было найти какую-то сцепку между ним и кражами. Возможно, потому что для меня всё мошенничество города составляет одну сплошную неразделимую массу. А через такого подозрительного типа, как Санха, легко было провести какие-нибудь параллели. На словах легко, а по факту у меня ничего не было, кроме желания приплести грабеж к сфере фокусов и знакомства с умельцем чего-то подобного. Но я ведь могу и ошибаться? Самое опасное заблуждение — это считать, что у тебя нет никаких заблуждений.

— Айли, привет! — сообщив сестре о своём присутствии, я повернула ключ, ощущая себя в защищенных стенах родной квартиры. Но вместо взаимного приветствия из её комнаты донесся грохот и шум, будто там пронеслось стадо испуганных кошек. Я насторожилась. — Что у тебя там упало? Ты в порядке?

Скинув ботинки, я быстро прошла через коридор и, не успела сунуть своего носа, как перед ним громко захлопнулась дверь. Ошарашенная, я открыла рот, собравшись материться. Хороший же прием уставшего после работы человека, который, к тому же, задержался черт знает насколько и падает с ног, и хочет есть.

— И что это такое? — занесла я кулак, чтобы постучаться, но возникла щелка и оттуда добровольно высунулась сестра.

— А ты разве сегодня не на дежурстве?

— Нет, у меня завтра дежурство, я же говорила! — выдохнула я, разговаривая с головой, которая почему-то не хотела открыть обзор на комнату.

— А почему ты так поздно? Я посмотрела на время и подумала, что, видимо, ты в ночь.

— Я просто ходила по делам после этого. Помнишь, я тебе рассказывала, что познакомилась с одним мальчиком-жуликом? — Айли выпрямилась и распахнула дверь в спальню, явив моим глазам Ынхека, её коллегу по работе, который дотыкивал рубашку за пояс брюк. А-а, ну теперь всё становилось понятным. — Привет и тебе.

— А мы тут это… репортаж готовили. — направил он палец в сторону стола, на котором были разбросаны фотографии и листки с заметками. — Привет.

— И… о чем репортаж? Надеюсь, не очень нецензурный? — покосилась я на Айли, которая делала вид, что рабочая обстановка не нарушалась, и я так и вошла, застав их за обсуждением планов по поводу грядущей статьи.

— Да нет, обычный ежедневный репортаж о событиях недели. — сестра подвела меня к материалам и склонилась над ними. Мне невольно пришлось подыгрывать, будто тут нет никакой интрижки и я ничего такого не подозреваю. — Завтра опубликуем подробности кражи из особняка Чон Дэхена. Слышала, что его обчистили?

— Как же! — вынужденно вспомнила я об этом лицемере. — Был сегодня у нас в участке со своим адвокатом. Они надерзили нам с Рэй, аж работать перехотелось.

— Да ладно? А мне кажется, он такой обаятельный! — я хотела сказать, что раньше тоже так считала, но Айли продолжила рассказывать об их статье. — Наши как раз накануне паслись возле его жилища, так как ходили слухи, что у него роман с какой-то дамой, но этой всё оказалось уткой. Мы ничего не заметили и не обнаружили.

Я оглядела снимки, датированные позавчерашним днем, и остановила свой взгляд на одном из них. Там в кадр была захвачена машина, припаркованная неподалеку. Мне показалось, что где-то, совсем недавно, я видела такой автомобиль, но где — не могла припомнить. Номер, к сожалению, был смазан, и я могла лишь гадать, где я сталкивалась с такой же?

— Фотография не четкая, у кого из вас руки растут не оттуда? — приватизировала я снимок, спросив разрешения у сестры.

— Да есть у нас там один, — засмеялся Ынхек. — А что такого в этом фото?

— Ничего особенного, это личное. — отболталась я, улыбнувшись. — А теперь извините, я пошла ужинать. Не отвлекаю больше от создания репортажа.

— Да-да, профессия журналиста — она такая, — пожала плечами Айли. — Если не трудишься круглосуточно, то другие делают быстрее и лучше. До полуночи нужно послать готовую версию в редакцию. А нам хотелось ужинать, вот мы и решили всё закончить дома.

— Можете не объяснять, — я покосилась на пустые чашки, на дне которых ещё виднелись остатки чая, и вышла, прикрыв за собой. Ну вот, даже у сестры есть с кем крутить шашни! Но в ней никто не сомневался, она-то не деревянный коп без женственности! Да что ж меня так тронуло-то это?

Включив электрический чайник, я принялась подогревать еду, оставленную мне уединившейся якобы исключительно по работе парочкой. Переключаясь с дел на собственное, личное, частное, чего не существовало, и чего очень хотелось, я теряла дневной энтузиазм. Как бы ещё так завести отношения, чтобы они не мешали работе? Чтобы мужчина ценил мою занятость, мои интересы… или я слишком многого хочу? Последний парень, который у меня был, постоянно требовал, чтобы я отказывалась от ночных дежурств, потому что он волнуется, потому я ночью должна спать, и вообще это не женское дело. И вот: дежурства на месте, а парня нет. Приоритеты прорисовались очень ярко. Неужели же нет такого мужчины, ради которого я бы сама согласилась бросить полицию, если уж нет такого, который принимает в моей жизни всё, как есть? Джун на днях опять предлагал подвезти и даже пригласил пообедать вместе, но почему у меня такое предубеждение против этого романа? Потому что он служебный и на нас будет пялиться весь отдел, потому что я так и думаю, что со мной ему просто удобно было бы встречаться, или потому что на меня давит его начальственный авторитет? Моё стремление к равенству не допускало, чтобы я была его подчиненной. Сегодня он указывает мне по работе, а завтра укажет, что ему готовить и стирать? Дудки, не поддамся!

Не дождавшись, когда Айли освободится, а Ынхек уйдет, я прошла к себе и завалилась спать, хотя засыпалось долго. И я даже успела подумать: любопытно, а как бы себя вел с девушкой Санха и… какого лешего меня это интересует?!

Отоспавшись и хорошенько отдохнув, я заступила на дежурство, с небывалой прежде нерешительностью садясь за руль патрульной машины. Почему мне казалось, что непременно произойдет какая-нибудь чертовщина? Тот случай посеял во мне неуверенность, неприятную для меня. Да и другие ощущения были двоякими: столкнуться бы ещё с чем-то подобным, чтобы разобраться; а нет, не хочу больше с таким сталкиваться, потому что растеряюсь и запутаюсь ещё сильнее. Не потому что вдруг стала трусихой — ни в коем случае, — а потому что, как и большинство нормальных людей, не любила чувствовать себя дурой.

Курируя выделенный нам район, мы с Чонопом катались не меньше двух часов почти в полной тишине. Я лишь иногда что-нибудь говорила ему, а он, поскольку был младше и неопытнее, редко первым подавал признаки присутствия. В конце концов, когда я предложила остановиться и выпить кофе, он согласился, но на этот раз за ним я послала его. Не то чтобы стала суеверной, но лучше посижу в автомобиле. Пусть молодой и прыткий сгоняет за парой стаканчиков, а я передохну. Вождение тоже не самое легкое занятие, особенно ночью. Парень обернулся за две минуты и плюхнулся в салон, умудряясь ничего не расплескать из картонных термо-чашек, не обжигающих руки.

— Ваш капучино, лейтенант, — он подал мне мой стакан. Освободившейся рукой нырнул в карман и протянул мне мелочь. — И ваша сдача.

— Спасибо, — ссыпала монетки я в выемку в дверце и вновь уставилась вперед, искоса поглядывая на напарника. — Думаю, что если мы будем некоторое время сотрудничать, то лучше перейти на «ты». Как старшая, я разрешаю.

— Ну, раз ты разрешаешь, — улыбнулся Чоноп, принимая предложение. — Впрочем, мне всё равно это будет немного дико.

— Почему? Ты всегда так строг в правилах общения?

— Не всегда, но ты такая… очень строгая, что ли, — робко, но откровенно признал молодой человек. — Не знаю, можно ли с тобой запросто говорить, не получив выговор за что-нибудь.

— Серьёзно, я так выгляжу со стороны? — удивилась я. Вот к чему привело желание казаться независимой, неприступной и самостоятельной. Мужчины в отделе принимают меня за мегеру. — А… неудобно спрашивать, но обо мне что, такое мнение в коллективе? Что я вредная?

— Да я не участвую в сплетнях. Но я воспринимаю тебя такой… особой с повышенными требованиями, к себе и другим. Ты не обидишься же на то, что я вот так говорю всё? — опомнился Чоноп, отодвигая от губ кофе, которое уже готовился отхлебнуть. Я покачала головой.

— Нет, всё в порядке. — мы замолчали. Значит, я всё-таки не сломала свой образ амазонки до сих пор? Репутация розы с шипами не самое плохое, что могло быть. Главное не превратиться в кактус с колючками. Удивительно, что Джун ещё надеется на что-то и находит смелость для намеков. Чоноп достал мобильный и, пока мы позволили себе перерыв, решил, видимо, полазить в нем, чтобы как-то развлечь себя. На его заставке мелькнуло фото симпатичной обесцвеченной девушки. Я разрушила молчание и спросила: — Твоя невеста?

— Кто? Это? — парень закрыл то, что открылось поверх, и сам уставился на картинку. — Нет. Если бы… Это знакомая, в которую я, скажем так, влюблен. Очень давно и безнадежно.

— Почему же безнадежно? — поинтересовалась я, эгоистично порадовавшись, что не у одной меня беда с любовью и есть с кем поплакаться друг другу.

— Там всё сложно. — не стал вдаваться в подробности Чоноп и закрыл телефон. — За столько лет, что мы знакомы, если бы был шанс, то он уже давно как-то бы реализовался.

— Ну, почему же, некоторые, бывает, знакомы полжизни, и однажды, внезапно, рассматривают друг друга. — попыталась приободрить его я, хотя, если честно, сразу не могла вспомнить таких случаев вокруг себя, у знакомых.

— А что на счет тебя? — сменил направление, вернее, объект беседы Чоноп, оставшись в той же теме. — Извини, если это некорректный вопрос. Но ты тоже одинока, да?

— Я не чувствую себя одинокой, — сдерживаясь, чтобы не нахмуриться, отвела я глаза. У меня сестра, подруга, любимое дело. Я не одинокая. — Но если мы о второй половине, то да, у меня никого нет.

Мы опять затихли, на этот раз надолго. Даже когда кофе был допит, я завела машину и тронулась патрулировать город молча. Ночные мегаполисы обнажают жизненные недостатки, и если тебе чего-то не хватает, то ты сразу же остро понимаешь, чего именно, ведь вокруг столько всяких возможностей и предложений, что нельзя не понять, что именно для тебя недостижимо. В какой-то миг я испугалась, что для меня становятся недостижимыми нормальные здоровые отношения с противоположным полом. Когда в жизни что-то не складывается, надо искать проблему в себе. А я всё последнее время искала недостатки в окружающих. Не пора ли попытаться измениться, пока жизнь старой девы не поработила меня? Я ведь и карьеристкой не была, меня вполне устраивало моё настоящее положение, только маленькой детальки в виде жениха и не хватало. Я начинала чувствовать себя ущербно и толком не понимала, из-за внутренних ощущений или социально навязанного макета, что в моем возрасте жених должен быть, иначе я не состоялась, как личность, женщина, человек, и кто там ещё.

Попрощавшись с напарником и сдав ключи от машины, отправив в общую внутренне сетевую папку отчет о дежурстве и переодевшись в гражданское в раздевалке, я столкнулась на выходе с Джуном, который словно специально замялся там, чтобы дождаться меня. Приготовившись пожелать спокойной ночи (хотя уже было заявленное рассветом утро) и пройти мимо, я была остановлена им, заговорившим вперед.

— Мэя, давай подкину? — он повел рукой в сторону своего «киа», припаркованного под боком. Я посмотрела на своего начальника, ещё очень молодо выглядящего, подтянутого и привлекательного мужчину, немного уставшим, но пока что соображающим взглядом. Рассуждения последних суток не проходили даром, и в части меня ширилось желание заполнить специально отведенную под романтику нишу. Но не на первое же предложенное бросаться?

— Я пристрастилась прохаживаться пешком. Это полезно. — постаралась мягко воспротивиться я. Но, знаете, скорее не от нежелания видеть Джуна, а от обычного женского желания проверить «а как сильно оно ему надо и будет ли он настаивать?». Чаще всего мужчины прокалывались на проверке геройства под номером один. До второй доживают сильнейшие, до третьей не дожил, пожалуй, почти никто. Трехкратное «нет» ради четвертого «да» — это не про современные ухаживания.

— Да, но не безопасно. — подступил ко мне Джун. Ага, первый уровень пройден. — Пошли, пройдемся. Я всё равно не хочу спать, выпил три кружки эспрессо… Или ты против моего общества принципиально?

— Нет-нет! — замахала я ладонью, испугавшись, что на самом деле выгляжу зловредной мизантропкой, или мужененавистницей. — Я не против, идем.

Мы зашаркали ботинками по асфальту, медленно шагая по родной для меня траектории. Я не знаю, зачем опять шла пешком, ведь общественный транспорт уже ходил. Но почему-то мне хотелось пройти лишний раз мимо «Golden club», взглянуть под мост, оглядеть афишу, вход, закоулок. Если повезет, то столкнуться там с кем-нибудь… И вообще, мне нравилось то место. Внутри клуба царила атмосфера зазеркалья, чего-то иного, не такого обыденного, как по эту сторону дверей. И мы с Джуном верно приближались к так манящему меня зданию.

— Так, что на счет пообедать как-нибудь вместе? — напомнил он мне о том вопросе, на который я никак не давала ответа. Возможно, ответь я тогда сразу, это был бы отказ. Но к сегодняшнему дню я несколько изменила точку зрения.

— Почему бы и нет? — пожала я плечами и стала приглядываться к Джуну внимательнее. Если предстоит с ним отобедать, то стоит изучить персону получше, на предмет физической совместимости, потому что бывают люди, с которыми просто невозможно долго находиться из-за каких-нибудь едва уловимых мелочей, жутко раздражающих и портящих общую картину. Вроде бы ничего такого в Джуне не было: слов-паразитов, каких-нибудь дурных привычек вроде кривляний лица или лишних жестов. Ладно, я неплохо проведу время. Меня всё устраивало, и внешность мужчины была достойна похвалы. И одевался он хорошо.

— Рад, что ты согласилась, а то я уже и не надеялся. — честно заявил он и мне показалось, что этим он дал понять, что за каким-то там ланчем кроется нечто большее, и коли я соглашаюсь на него, то должна буду идти дальше в построении чего-то серьёзного, а не на попятную. Спокойно, спокойно, мне уже двадцать пять лет, я переживу очередную попытку сблизиться с кем-нибудь, даже если она не увенчается успехом. В этом ничего сложного и это не больно. Когда крепко не привязываешься.

Вместо того чтобы о чем-нибудь заговорить, я улыбнулась и шла дальше. Я не знала, что можно сказать Джуну, потому что пока не чувствовала никаких порывов к сближению, но умом понимала, что надо в себе ломать эту лень по отношению к мужчинам. Хватит прятаться в своей улиточной ракушке. Однако плохо, когда шепчут мозги, а не сердце.

— А как ты относишься к походам в кино? — обратился ко мне мужчина, и я, приподнимая язык для подходящих слов, вдруг промолчала. Мы как раз пересекали ту улицу, о которой мне часто думалось. Я смотрела под мост, после чего перевела взгляд чуть вперед и увидела серебристый «хендай». Вот где я видела такую машину! В тот день, вернее то утро, когда я познакомилась с Джело, после ночи с ограблением, мы тут столкнулись с Санха и он, пройдя мимо нас, сел в свой автомобиль. Именно этот. Он принадлежал ему.

— Подожди минутку, — я полезла в сумочку и изъяла из неё снимок, забранный у Айли. Подняв его перед глазами, я сравнила модели автомобилей. Всё сходилось, но номер, однако же, оставался недосягаем. Точно сказать было нельзя, одна и та же эта машина, или нет. Но если всё же та? Что делал Санха возле дома Чон Дэхена накануне его ограбления? Я знала, знала, что этот парень криминальный! И Джело меня не переубедит. И как-то они тут все связаны-повязаны интригами и преступлениями, иначе и быть не могло!

— Что-то случилось? — поинтересовался Джун, следя за моими действиями.

— Нет, всё нормально. — я убрала фотографию, предвкушая любопытный поворот событий. Теперь снова нужно встретиться с кем-то из местных обитателей и порасспросить их, хотя лучше не так… вот теперь лучше последить за ними незаметно, потому что прямо никто из них ничего не скажет. А где можно было взять Джело, дабы не пришлось сбивать ноги в поисках? Разумеется на выступлении Саломеи. Хорошо, встретимся там, ребята.

Танец

В полной темноте, погруженной в напряжение предвкушения, натягивается тишина. Первые секунды ещё раздаются заканчивающиеся переговоры, но потом воцаряется молчание. Через пару мгновений поднимается занавес на маленькой сцене клуба и дыхание присутствующих окончательно замирает. Раздаются звуки музыки. Она не всегда одна и та же, поэтому сегодня заиграла композиция Офры Хазы «Ты». В прошлый раз был «Гарем» Сары Брайтман. Последняя более напористая и кружащая, сегодняшняя же куда интимнее, которая не кружит, но заставляет голову кружиться самостоятельно, изнутри. Названная Саломеей задумала погрузить публику в крайний эротизм на гране мистического экстаза? Не знаю, может быть, но когда она появляется, освещаемая направленным на неё прожектором с холодным лунным светом, в зале ощутим прилив мужской энергии. Лиц почти не видно, но если присматриваться, то различить гостей клуба можно. Жаждущие очередного шоу поклонники откидываются на спинки стульев и расставляют ноги пошире. Так, на всякий случай. Поправлять воротнички и галстуки они начнут пару минут спустя, когда девушка скинет первые четыре вуали и подойдет к пятой — открывающей грудь. Но до этого ещё не дошло. С опасной гибкостью змеи, переплетающейся с хищной грацией кошки, она срывает с себя первые два покрова, алого и изумрудного цвета. Красный был на левой руке — сердце горит живительным огнем, поэтому жаркая стихия располагается ближе к нему; правая сторона всегда в трудах, поэтому зеленый — цвет стихии земли — украшает её. Опустившаяся на колени, Саломея выгибается назад, совершая полукруг и встряхивая длинные черные волосы. Обнаженный живот предстаёт глазам зрителей, алчно ловящих каждый кусок таинственного тела. Стройные и крепкие руки вьются в воздухе, увенчанные золотыми браслетами с самоцветами и без. Конечно же, это обычные стекляшки, но сейчас никто и помыслить не может о том, из чего костюм танцовщицы. Всех куда больше волнует то, что под ним. Хотя бы кто.

Поднимаясь, как гордая львица, Саломея окидывает сине-зелеными глазами толпу, потонувшую во мраке за пеленой софитов, и не ясно, отчего её очи так неестественно ярки — освещение или линзы? Бывают ли настолько красочные глаза? Пришел черед избавляться от вуалей на ногах: голубой и серебряной. Они олицетворяют стихии воды и воздуха, ведь именно ноги несут нас как по ветру, или по волнам. Все элементы тщательно продуманы многими и долгими веками мудрости, изучившей символику так хорошо, что благодаря ей на помощь можно призывать такие силы, что они, действительно, вводят в транс смотрящих на Саломею. Но в ней не видно тщеславия, насмешки или, напротив, боязни и стыдливости. Она словно не здесь, ничего не добивается своим танцем, лишь отдается ему, как полновластному хозяину. Но и эта иллюзия быстро оканчивается. Её глаза опускаются вниз, к столикам, за которыми сидит несколько десятков мужчин и, будто пропевают с песней слова «только ты», устремляются поочередно на двух-трех завсегдатаев из первого ряда, настолько пронзительно и откровенно, что вот теперь активизировано то самое движение, когда спокойно сидеть самцы со здоровой потенцией уже не в силах. Девушка не то ищет, не то, понимая безнадежность поиска, смотрит насквозь, но так страстно и вызывающе, что едва ли не каждый, поймавший этот взгляд, готов схватить её и повалить на месте, потому что уверен, что безразличная женщина так взирать не в силах. Но для этого у сцены два охранника, и никто к ней близко подойти не может. Это не стриптиз, где танцовщице свободно засовывают купюры под нижнее бельё. Это эротическое представление, основанное на загадочности, которая цепляет чуть ли не больше, чем демонстрация женского тела. С груди срывается черная вуаль и взглядам предстаёт молодая, высокая и красивая грудь, конечно же, не отличающаяся от других подобных ничем, кроме того, что является запретной и вряд ли доступной кому-либо. Оттого и сильное желание обладать той, кому она принадлежит. Пластичные бедра плавно выводят рисунок ночных утех, всё более распаляя мужчин. Все следят за белоснежной повязкой, прикрывающей их. Все ждут — слетит ли она на этот раз? Скорее всего, как и у всех танцовщиц, под ней должны быть трусики, но это не отменяет желания снять с Саломеи как можно больше. Белый — цвет невинности. По закону жанра девушка девственна, и не сорвет последний покров до тех пор, пока не соберется отдаться кому-то. Так ли это? Невинна ли Саломея двадцать первого века, регулярно выступая на сцене полуобнаженной перед клиентами, платящими за это хорошие деньги? По фигуре сложно определить возраст, и ей одинаково может быть как семнадцать, так и тридцать. В наше время женщины умеют перезревать, будучи подростками, и расцветать, уже будучи матерями. Пока не заглянешь в паспорт — точно ничего не скажешь. Ясно было одно: эта девушка занимается своим телом, достаточно молода и обладает от природы хорошими формами, которые нужно лишь поддерживать, чтобы оставаться прекрасной.

Музыка заканчивается, а белая вуаль всё так же на месте, как и золотая, прикрывающая лицо. Что с ним не так? Этим вопросом задаются почти все в зале, кто заинтриговался этим шоу. Ослепительно оно или ужасно? Разочарует или ещё больше заворожит? Узнает ли кто-нибудь, кто за ним? Но выступление угасает, вместе с эффектным освещением, сопровождавшим его, и Саломея, рассыпав по спине волны своих густых волос, когда открыла грудь, перекидывает их на неё и, разворачиваясь, уходит постепенно в ту же темноту, из которой вышла. Руки взмахивают с легкостью невесомости, как крылья фламинго. Очерченные лопатки стройной спины, переходящей в тонкую талию, расправляются, повернувшись к залу. Вновь тайна осталась тайной, а возбужденные мужчины неудовлетворенными. Свет полностью потухал, по установленному закону оставаясь выключенным около пяти минут — для чего, интересно? — и лишь потом зажигался. В другой части клуба работали проститутки, и разогретым мужчинам прямая дорога была туда, воспользоваться услугами, специально предоставляемыми в такие моменты, уединиться с ними в номерах отеля этажами выше. Или спешить домой, к родным женам, создавая вид случайно оживившейся похоти, но вместо этого мечтая о неведомой незнакомке, спрятанной под семью вуалями.

Когда свет включился, я стояла у стены, скрестив руки. Разумеется, на мне была не форма, а гражданская одежда. Я же не при исполнении, а по собственному почину, рыскаю тут, расследую неизвестно что. Кроме меня присутствовала всего одна женщина, сидевшая с супругом, скорее всего, но почувствовавшая себя явно не в своей тарелке, поскольку ни одной даме не станет приятно, что всё внимание устремлено мимо. Другое дело я — у меня деловой интерес. Хотя, кому я лгу? Мне тоже был приятен мужской интерес, правда, искренний, обоснованный и серьёзный, а не жажда перебиться на одну ночь. Впрочем, последнее тоже льстило. Кто откажется приподнять таким способом самооценку? Не отдавшись, но поняв, что тебя хотят.

Исследуя контингент зевак — которых так трудно было запросто назвать, потому что большинству было за тридцать и все они выглядели весьма солидно, — я искала двоих: Джело или Санха. Или обоих. Каково же было моё изумление, когда сначала моему взору предстал Чон Дэхён, сидевший за столиком во втором ряду. С ним были ещё какие-то молодые люди и все они, улыбаясь, как то делают во время отдыха, о чем-то беседовали. Что за судьба сводит меня с этой скотиной? Мне не хотелось быть им замеченной, и я готова была уже направиться к выходу, когда вспомнила, что причиной моего появления в этом зале, в том числе, был и он. Раз машина Санха (или, во всяком случае, похожая на машину Санха) была возле дома Чон Дэхёна перед тем, как его ограбили, то это проводило какую-то связь между ними, хотя бы однобокую. Но раз Дэхён сам пришел в пенаты Санха… совпадение? Или всё-таки я права и какие-то общие дела они имеют? Мой взгляд метнулся дальше, и у противоположной стены, наконец, я нашла тех, кого искала. Джело со своим приятелем стояли именно вдвоем, толкуя о чем-то. Решившись поздороваться с ними, я остановилась, пропустив идущего к двери в закулисье молодого мужчину с горевшими глазами, который всё ещё находился под впечатлением танца. Взбудораженный, он отвлек меня, и моя голова невольно проследовала в сторону его направления. Из-за двери показалась красивая девушка с высоким обесцвеченным хвостом на затылке.

— Сэй, добрый вечер… — поприветствовал её этот тип, и та ответила ему взаимностью. Стало быть, к хозяйке мероприятия так спешил? Его потирание ладоней, хоть и не суетливое, всё же наводило на мысли о каких-то кознях.

— Добрый вечер, Сонмин. — знаю, что то, что я стояла и слушала, некрасиво и неэтично, но почему-то и шагу не могла ступить, пока не узнаю, чего хочет этот господин с озабоченным лицом. Сэй, судя по всему, знала его, как постоянного клиента.

— Послушай, давай поговорим…

— Опять о том же самом? — стараясь выдерживать уважительный тон, она не была настроена положительно. — Я не хочу говорить об этом, ведь я сказала, что вопрос закрыт. Нет, Сонмин, нет!

— Сэй, послушай, не надо сразу отказывать мне, ты же в курсе, я очень богатый человек, — об этом я догадывалась по его дорогому костюму и запонкам с бриллиантами, но уточнение не помешало. — Давай обсудим, как деловые люди…

— Сонмин, я не передумаю. — устроительница посмотрела на него немного свысока. — Я не скажу тебе, кто эта девушка, и сводничеством с ней заниматься не собираюсь.

— Но кроме тебя никто не знает кто она! Разве я не прав? — заводился и без того заведенный. Танец с пятью из семи вуалей поразил воображение этого мужчины, это было видно.

— Прав, именно поэтому я не продаю эту тайну. Она даже не моя. Перестань! — попыталась пройти дальше Сэй, но Сонмин преградил ей дорогу, аккуратно коснувшись плеча. — Не веди себя, как ребенок.

— Мы же давно знакомы, неужели даже по дружескому расположению ты не сделаешь мне исключения? И я всё ещё говорю о крупном вознаграждении. Очень крупном. Сэй, речь даже не о десятке тысяч…

— Я не буду делать исключение! — бывшая стриптизерша покачала головой. — Прости, но в очередной раз отказываю.

— Сэй! Я не шучу! — он схватил ту за запястье и приблизил своё лицо к её. Понимая, что становлюсь свидетельницей лишнего, я вжалась за выдающийся пилястр декора. — Я привык получать то, чего хочу! И я хочу эту девушку! Хочу, кем бы она ни была! Дай мне её по-хорошему, или я получу по-плохому, всё равно как!

— Не угрожай мне, Сонмин! — выдернула руку Сэй и хмыкнула. — Если тебе нужны неприятности, свяжись со мной, и свяжешься с Серином. Ты хочешь обозлить Серина?

— Я могу сделать так, что даже он ничего не узнает! — поднял палец мужчина, и в его тоне я почувствовала легкое безумие страсти, которой подвержены властные люди. — Позволь мне увидеть танцовщицу!

— А если это я? — хохотнула Сэй, используя одну из легенд, образовавшихся вокруг Саломеи. — Ты меня попробуешь купить, или угомонишься, наконец?

— Это не ты, Сэй, я знаю, что не ты… — прищурив глаза, Сонмин отступил и, налаживая спокойное дыхание, показал неподкупной администраторше спину. Воспользовавшись заминкой между ними, я вынырнула из укрытия и быстро замешалась между столиками, не теряя надежды поболтать с Санха и Джело.

Но к этому моменту я забылась и была найдена вниманием Чон Дэхена, которого хотела обойти любыми окольными путями. Завидев меня, он выдвинул свой стул из-за столика и развернулся ко мне всем корпусом, заставив остановиться обращением.

— Лейтенант Пак! Какими судьбами? — он сказал это негромко, слышало только ближайшееокружение, но я тут же ощутила скованность и пристальное разглядывание себя. Как ещё отнесутся к полицейскому в стенах здания, которое наполовину занимается нелегальщиной, а наполовину имеет откровенно криминальное прошлое? Естественно, я странный и неуместный посетитель. Ну, спасибо тебе, добрый человек!

— А почему бы и не заглянуть сюда? Было интересно. — стараясь не поджимать сердящихся губ, ответила я.

— Интересно как выглядит подлинная женственность и как себя женщина вообще должна вести? — не глядя назад, указал туда, себе за спину, на сцену, Дэхен, подразумевая, конечно же, Саломею. Набрав воздуха, я считала до пяти, чтобы не среагировать на очередной его выпад, чтобы не оскорбиться. Что ему такого выдать, чем тоже подколоть? На меня смотрело три пары глаз его спутников и некоторые люди с соседних столиков. Мне сделалось неловко.

— Извините… — прошептала я и обошла его, не собираясь продолжать глупое препирательство. Я буду умнее, а ему, если хочется развлекаться, как маленькому мальчику, пусть кажется забавным, что он так меня поддел.

Когда я приблизилась к Джело и Санха, они уже тоже меня увидели, заметив остановку возле Дэхена. Я кивнула им, стараясь не выглядеть растерянной и не упускать мысли о секретном личном расследовании, несомой внутри себя.

— Привет, нуна! — уличный мошенник улыбнулся. — Ты всё-таки пришла? Неужели ради того, чтобы увидеть Саломею?

— Ну, ты же так расхваливал её, что мне стало любопытно. — его зрачки поблескивали недоверием, сочетаясь с лукавством ямочек на щеках. К тому же, я зря тут же бросила взгляд на Санха, как бы подтверждая, что причины моего пребывания тут могут быть разные.

— Разумеется, я так и подумал. — хихикнул Джело, качнув головой и тоже посмотрев на друга, хотя я уже отвела от того глаза. Санха же смотрел на меня смело, упорно и долго, как смотрят уверенные в себе мужчины, просто желающие проверить терпение слабого пола.

— Твой знакомый? — кивнул на Дэхена он, в упор следя за моим лицом. Мои щеки, кажется, вспыхнули. Хотелось парировать «а не твой ли?», но я сдержалась второй раз за вечер.

— Разве можно его не знать? Он же известный артист, — пожала я плечами. — А мне просто довелось один раз столкнуться. Но я бы всё равно не назвала его своим знакомым. А почему тебе интересно?

— Потому что мне, как и Джело, не верится, что ты пришла сюда посмотреть, как раздевается другая девица. Ищу причины, по которым доблестному хранителю порядка стоило бы заявиться сюда без камня за пазухой.

— Да почему же я не могу посмотреть на красивый танец? — во взглядах на меня всё ещё читалось предубеждение. Я не выдержала и, разведя руками, вспомнила нанесенные мне за последнее время обиды об отсутствии мягкости и чего-либо, что манило бы мужчин. — В конце концов, может я лесбиянка и меня привлекают девочки!

— Знаешь, что я тебе скажу? — Санха поманил меня указательным пальцем, призывая наклониться. Я подалась вперед и он, впритык коснувшись моей щеки, сделав паузу и опалив кожу дыханием, прошептал на ухо с придыханием. — Нет!

Вздрогнув, я покрылась мурашками и отстранилась. Качая головой с всезнающей усмешкой, Санха тоже выпрямился. Я поняла, что мой интерес к нему либо предельно очевиден, либо до конца не понят даже мной самой.

— Да, Мэя, ты не похожа на одну из тех, которые увлекаются себе подобными, — подтвердил Джело. — А ты тут с самого начала? Я не видел тебя в зале…

— Нет, я немного задержалась, — оправдалась я, держа волю в кулаке, чтобы не оборачиваться вновь и вновь к Санха. — Да и ты, наверное, был так увлечен своей звездой, что и думать обо всем забыл и не заметил меня, даже если бы я стояла прямо под твоим носом.

— Что верно, то верно.

— А что мы тут стоим? Пройдемте в бар. — предложил вдруг Санха, указав на выход из ресторана, напротив которого, через холл, был вход в диско-клуб. — Здесь ловить больше нечего. Если, конечно, Мэя за этим сюда пришла.

— Да ничего я тут не ловлю! — попыталась отрицать я, но работала я не в разведке, а потому искусство лжи и дипломатии выходило корявым, бездарным, почти никчемным. — Просто пришла, и да, Санха, надеюсь, вы не продаете тут алкоголь несовершеннолетнему? Этого я вам с рук не спущу.

— Мэя, я пью что хочу, и когда хочу. — воспротивился, но особенно не возмутился Джело. — Не надо вешать на Санха ответственность за меня.

— Джело, всё-таки не пей при ней, — улыбнулся тот. — Я не хочу быть скомпрометированным.

— Приятно знать, что у тебя есть хоть какая-то совесть, — небольшим мирным упреком сорвалось у меня.

— Что ты! Я очень совестливый человек. — наглым обманом блеснул Санха.

Мы прошли к барной стойке и забрались на высокие стулья. Посередине сел Джело, и не то чтобы я была против, но сама бы и не решилась сесть рядом с Санха. Он слишком завоевывал моё внимание, и излишняя близость грозила обернуться потерей ценностных ориентиров, то есть забытьём о цели и обменом её на желание понравиться подозрительному, в принципе, человеку. Юноша пил минеральную воду, как-то не очень и запретендовав на что-нибудь покрепче. Я заказала женскую банальность в виде мартини, а Санха потягивал соджу. Мы втроем были поверхностными знакомыми, далекими от чего-то, что смахивало бы на дружбу, но разговор завязался вполне приятный, хотя и шел в далеких от волнующей меня областях. После пары бокалов мне вообще стало казаться, что это из меня пытаются вытянуть нечто, а не я вынюхиваю о невидимых делах Санха. Но даже слегка выпившая я не проболталась бы о подозрениях и фото автомобиля возле дома Дэхена.

— Ну что, ещё по стаканчику? — облизнув губы, предложил старший парень после того, как мы обсудили, кто где родился и вырос. Оказалось, что Санха в Сеуле приезжий, но живет здесь уже много лет. Я рассказала, что вообще родом с этого самого района, но заинтересованный взгляд собеседника показался не совсем натуральным, и я опять задумалась, не напаивает ли он меня для чего-то специально?

— Нет, мне хватит, — отодвинув бокал, я опустила глаза.

— Быстро напиваешься? — Джело на время отключился от нашей полемики, перескакивая зоркими очами с одной головы на танцполе на другую. Не думаю, что он кого-то искал, просто отрешился ненадолго, потягивая воду.

— Достаточно, — улыбнувшись, я посмотрела на время. Было очень поздно, поиски ни к чему не вели, а вот домой было пора. — Когда я в своей компании, я могу себе позволить расслабиться сильнее, но не сейчас.

— Ты нам не доверяешь? — голос Санха словно говорил «посмотри на меня», или я додумывала? Но всё же сделала это, продолжая очаровываться его мужественной красотой, его хозяйской осанкой и пытливой выдержкой.

— Джело — может быть, но не тебе, — услышав своё имя, парень повернулся, радостно показав язык товарищу.

— Ясно? Я в полиции на хорошем счету.

— Конечно, ты же не был в прошлом тем, кем был я, — засмеялся Санха. — Это даже не удивляет.

— А кем ты был? — ненавязчиво оживилась я.

— Я? Телохранителем Джунвона — убитого почти четыре года назад криминального авторитета, потом смотрящим у Тэяна — предыдущего главаря района, ныне сидящего в тюрьме. А теперь я заместитель директора ночного клуба. Официально. — Санха расплылся, как кот, а, скорее, что-то более хищное. — Но мы же все понимаем, что Серин не просто директор клуба, но и авторитет этого района сегодняшнего дня.

— То есть, вы преступники? — уточнила я его косвенное признание.

— Что ты под этим подразумеваешь? Наркоторговлю мы прекратили, а на счет проституции у нас договоренность с вашими же властями и начальствами. — молодой человек потер подбородок, просто и спокойно рассказывая мне, полицейскому, о существующих нелегальных делах. Но он знал, что может себе это позволить. Что сделаю я, патрульный, если дела клуба одобряются куда более влиятельными чиновниками?

— Ну, не знаю… бывают же ещё убийства, воровство… — как бы между прочим дополнила я список.

— Ты ждешь, что я в панике крикну «не докажете»? — Санха засмеялся, допив соджу. — Думаешь, нам мало денег? Зачем нам воровать? А убийства… во всяком случае, на данный момент жизни я занимаю более высокую нишу, чем исполнитель грязной работы. Убийцы же существуют всегда и везде. Но, насколько я знаю, сейчас в Сеуле с этим всё в порядке и тихо, или я ошибаюсь?

— Нет, ты прав, заказных убийств и прочего насилия в последнее время не наблюдается.

— Чего не скажешь о кражах, да? — напомнил Джело.

— Да, но я не следователь, не сыщик, — отмахнулась я, размышляя над тем, что сказал о себе Санха. Можно ли верить его словам о том, что его темные дела остались в прошлом? Но он не сказал этого прямым текстом. Он всегда говорит так, что толком не ясно, да или нет, окончательный дан ответ или промежуточный? Джело опять посмотрел на меня так, будто знал, как облупленную. Я водила его на место преступления и допытывалась по поводу возможностей ограбления, а теперь сижу и распинаюсь, что не участвую в следствии. — Хоть мне, конечно, и интересны некоторые факты…

— Какие, например? — подтолкнул меня Санха к признанию. Нет уж, я в своем уме и не проколюсь.

— Как построили пирамиды, и есть ли инопланетяне? — я вынужденно засмеялась, переводя разговор. — Не слушайте, у меня уже язык немного заплетается от выпитого и усталости. Джело, проводишь меня до выхода?

— А почему он, а не я? — иронично повел бровью парень. Я растерялась, приоткрыв рот. — Могу даже подвезти.

— Я… я… — начав покрываться новым слоем краски, я подбирала слова, которые бы не выдали того, как мне это было бы желанно и приятно.

— Потому что я свободен, а у тебя есть девушка. — спрыгнул Джело и подал мне руку. Захлопнув рот, я ощутила, как маленький клочок земли ушел из-под ног. У Санха есть девушка… и он полвечера разыгрывал меня внимательным взглядом, дружелюбными речами и манящим поведением! Или я себе надумала это всё? Ведь знала же, говорила себе — не обольщайся! И вот, одна фраза Джело, и у меня как будто оторвали крылья, растоптав их. У него есть девушка… Почти каждая представительница женского рода знает это гнетущее чувство, которое очень далеко от трагедии, но которое ужасно неприятно: когда ты узнаешь, что понравившийся тебе парень занят, а то и женат, а то вообще, счастлив с другой! Именно это всё поглотило меня и я, спустившись с небес на землю и со стула на пол, взялась за ладонь Джело в качестве поддержки. Санха посмотрел на друга с маленькой усталостью, как если бы лениво выдохнул «ну зачем?..».

— Я всё равно хотел покурить, идемте все на улицу. — произнес он и пошел с нами. А я уже успела запретить себе смотреть на него, думать о нем, забыв о том, что изначально он меня волновал, как объект наблюдения не личного, а рабочего характера. Какой я после этого полицейский?

Дойдя до крыльца, я всё ещё не определилась, хочу ли плюхнуться в такси и скорее доехать до дома, или лучше пройтись, пока не выветрится горечь от очередного, сто миллионного облома за мою жизнь. Я просто вкопалась, спустившись на тротуар.

— Так что, не подвезти? — предложил ещё раз Санха, и теперь, разоткнув уши, я не услышала там ничего льстящего моему желанию нравиться. Просто человеческое дружелюбие. Ничего больше.

— Не надо! — немного грубее ожидаемого бросила я, соображая, что делать дальше. Глаза гуляли по дороге, мечась слева направо. Я начинала злиться на эту суровую жизнь с подвохами и вечными неоправданными надеждами. Взгляд зацепил ноги Санха, обтянутые, как обычно, в черные кожаные штаны. Больше часа назад он прошептал мне на ухо своё «нет», не ради ли издевательства заводя меня? — Слушай, у тебя в этих штанах ничего не сопревает? Лето на дворе.

— Польщен заботой о том, что у меня под штанами. — непроницаемо улыбнулся Санха, выдыхая сигаретный дым. — Но ведь ты, когда на службе, тоже в форме ходишь в любую погоду.

— Но то служба… — я не успела развить идею, как парень поклонился и, попрощавшись с многозначительным взором, исчез внутри «Золотого клуба». Видимо, я продолжала думать о нем, потому что почувствовала подергивание рукава и, очнувшись, вспомнила про стоявшего рядом Джело.

— Так что, нуна, пройдемся? По-моему, сегодня тебя лучше проводить.

— Да, спасибо. — кивнула я, переваривая проведенный абы как вечер и мы с моим юным другом медленно зашагали в сторону моего дома.

Трудности личной жизни

Джело довел меня до моего подъезда, и я только тогда поняла, что он без скейтборда, и таким я вижу его впервые — на своих двоих, а не скользящим по глади ровного дорожного покрытия. Пусть он и был по другую сторону закона от меня из-за того, что занимался наперсточничеством, всё же являлся хорошим парнем. Я почти уверена, что не ошибалась на этот счет. Глаза у него добрые и честные, хоть и не без своих скрытых мыслей. Но они лишь придают ума и рассудительности. Человек без запертых чуланчиков внутри себя, наверное, слишком глуп по нашей жизни, или крайне неопытен.

— Так, как тебе понравилась Саломея? — остановился он вслед за мной.

— Ну, судя по реакции мужчин, она просто восхитительна.

— Но я-то спрашиваю твоё мнение, а не впечатление от восторга собравшихся там мужиков. — не дал мне увильнуть от вопроса Джело. Да я и не старалась, просто, что должна была ответить? Как верно заметил Санха, меня не возбуждают представительницы своего пола.

— Хорошо танцует. Профессионально. И пылко. Да, я думаю, что она с душой отдаётся своему делу.

— Я тоже так считаю, — согласился Джело, прислонив плечо к стенке. — И я иногда прикидываю, а почему же она скрывается? Все думают, что это такой бизнес-ход, хотят разоблачения, чтобы потешить свою осведомленность. А мне кажется, что срывать с неё маску было бы жестоко. — я удивленно прислушалась к его рассуждениям, не ожидав столь глубокого разбора обычной танцорки. — Не каждый прячется ради выгоды, ведь так? Кто-то может прятаться ради спасения.

— Вот как? И почему, по-твоему, скрывается Саломея?

— Кто знает? — юноша посмотрел на небо, усыпанное яркими летними звездами. — Девушка может быть глухонемой. Тогда жесты и танец — это единственное, как она в силах говорить, выражаться. А если, на самом деле, вторая часть лица обезображена? Только так она чувствует себя красивой и забывает о дефекте, видя в глазах зрителей неподдельное восхищение. Я могу выдвинуть много предположений, но все они скорее подтверждают уникальность Саломеи, чем её приземленный корыстный интерес.

— Потому что ты грезишь ей и хочешь возвысить? — настаивала я на своей версии. Но ведь очевидно же было, что мальчишка влюблен! Зачем отрицать это?

— Да, мне она очень нравится, — не стал противиться он. — Но, ты можешь в очередной раз не поверить, скорее как личность, чем как объект сексуального желания. Она… словно становится не самой собой, когда на сцене. Согласись, когда она с неё сходит, не может же она оставаться всё той же восточной красавицей, вырванной из контекста жизни? Она чья-то дочь, подруга, жена, может быть. А в эти минуты, когда идет выступление, она наверняка даже сама забывает о том, кто она есть. Ты веришь в это, Мэя?

— Вполне, — задумавшись, приняв каждое слово Джело к сердцу, кивнула я. — Ты очень правильный и понимающий для своих лет. Откуда такие берутся?

— Лучше спроси, куда таким деваться? — грустно улыбнулся парень, опустив взгляд и затеребив заусенец у ногтя безымянного пальца. Мне захотелось провести ладонью по его светлым волосам. Он ужасно мил. — Этим мне и нравится Саломея. Она нашла способ на некоторое время убегать даже от самой себя. Я бы тоже хотел.

— Джело, — не выдержав, я всё-таки машинально положила свою руку на его. — Если тебя что-то гложет, ты можешь поделиться со мной. Если хочешь, конечно. Не могу смотреть на твою печаль, она тебе так не идет…

— Ты хочешь улучшить мне настроение? — вновь преобразился в озорство Джело, поправив другой рукой поднятый воротник куртки, о который почесал нос. — Это можно сделать. Позволишь мне одну просьбу?

— Какую? Пожалуйста, говори. — радушно отозвалась я.

— Можно я тебя поцелую?

— Что? — округлила я глаза, но не успела воспрепятствовать, и наклонившийся молодой человек тотчас коснулся моих губ, закрыв свои веки. Попытавшись отстраниться, я была легко остановлена его ладонью, легшей на мой затылок. Я могла бы надавить сильнее и избавиться от неё, потому что рука держала не сильно, но не стала продолжать брыкаться. Сомкнув свои веки, я получила — или подарила? — скромный и романтичный поцелуй, не вышедший за рамки смелого, но приличного касания, не перешедшего во взрослый разврат с языком и тому подобное. Джело всего лишь коснулся моих губ губами и, едва теснее прижавшись к ним, отодвинулся обратно, посмотрев на меня.

— Спасибо, — видимо за то, что я не ударила его и не убежала, поблагодарил юноша. — Весь вечер хотел это сделать.

— А повод? — отходя от случившегося, сомкнула я руку в кармане, чтобы не протянуть её к своим губам.

— Повод? — изумился Джело. — Ты имеешь в виду любовь и всё такое?

— Да где уж там… — прокрутив зрачками, вернула я их к собеседнику. — Хотя бы симпатия? Или это жест доброй воли с целью заткнуть мне рот по каким-то причинам?

— Да нет, — засмеялся юноша так лучезарно, что от его веселых глаз у меня ёкнуло сердце. Этого ещё не хватало! Проникнуться привязанностью к мальчишке, которому ещё и двадцати нет! — Просто ты тоже выглядела достаточно уставшей и недовольной. Я решил, что небольшая встряска поспособствует улучшению настроения нас обоих. К тому же, ты действительно очень привлекательная. Ты мне нравишься.

— Как просто и быстро… — прокашлялась я, поправив волосы и неуместно засуетившись.

— А нужны сложности? — Джело всё ещё светился изнутри, радуясь тому, как сбил меня с толку. — Люди порой и влюбляются с первого взгляда, а я всего лишь сказал, что ты мне нравишься, потому что я тебя более-менее узнал.

— А вот мне кажется, что я тебя ещё совершенно не знаю. Ты внезапный, непредсказуемый. — и не сказать, что мне это было неприятно. Как раз сейчас я опешила по-хорошему.

— То ли ещё будет, — подмигнул Джело, и мы замолчали. Я должна была ретироваться, бежать домой и сидеть там, чтобы не пудрить мозги юнцу, и не позволять ему пудрить их себе. А вот ему, похоже, уходить пока не хотелось. — Знаешь, сегодня в зале мужчины делали ставки на Саломею. Я слышал краем уха, а Санха как раз рассказывал мне об этом, когда ты подошла.

— И на что же спорили? Откроется она или нет? — обрадованная переключением беседы в другое русло, выдохнула я спокойнее. Даже если умом я понимала, что с юными ребятами не связываются, этот индивид, выше меня более чем на голову, такой самостоятельный и прямой, мог заставить старушку Мэю изобразить из себя кокетливую женщину.

— Да нет, что она останется инкогнито уже смирились. Делали ставки на то, у кого получится её разоблачить как-нибудь.

— Вот как? — мне вспомнился некто Сонмин, азартно настроенный и убежденный в том, что получит желаемое.

— Представь, поговаривали даже о том, чтобы её умыкнуть из клуба. Надеюсь, не в серьёз. — я сглотнула слюну. Это же противозаконно! Да и вряд ли оголтелые от страсти джентльмены похитят с добрыми намерениями. Что они хотят сделать с Саломеей? Лишь скромно взглянуть на лицо? Вряд ли. Одного из таких я наблюдала своими глазами.

— А это реально? Украсть её?

— Не знаю… — Джело засунул руки в карманы, вернувшись в наклонную по отношению к стене позу. — Поклонники уже пытались поджидать её у заднего выхода, но она никогда оттуда не выходит. Со сцены похитить невозможно, она под охраной Серина, а с ним никому не хочется проблем. Как заметил Санха, он же не только директор, все это знают и понимают. Так что… Саломея остаётся где-то внутри или выходит неизвестными ходами, которые ещё та головоломка обнаружить. Впрочем, многие знают о лабиринте под клубом, переходящем в городские канализации и трущобы. Ведь предыдущие главари района занимались наркотиками и у них в подвалах были притоны. Теперь же там всё пустует, но лазы и скрытые тоннели остались. Исходя из всего этого охота на Саломею настоящее безумие. И, видно, нескольким типам крышу снесло нереально. Мужики помешались…

— А вот вы с Санха выглядели абсолютно незаинтересованными. — держала я себя в руках, вспоминая о том, как в ту ночь, когда стала свидетельницей ограбления ювелирного, черная тень выбралась из канализационного люка. Значит, тайные подземелья всё-таки существуют? Значит, обитатели клуба всё-таки связанны со всем этим? И кто может знать обо всем или хотя бы провести к подвальным лабиринтам? Санха, опять он! Никуда без него. — По крайней мере, внешне вы были спокойны и равнодушны.

— Я всегда такой, — в это с легкостью верилось. Джело такой безмятежный и непоколебимый, что его характер всегда уравновешен. — А Санха слишком удовлетворенный, чтобы рыпаться.

— Ах, ну да, девушка… — вслух опомнилась я. Зачем заглядываться на какую-то недостриптизершу, когда дома своё?

— И это тоже, — юноша настороженно посмотрел на меня, так, как смотрят боящиеся задеть больную рану. — Он тебе понравился, да? Санха. Это видно.

— Брось, что ты придумываешь, — стала бубнить я, но прищемила свою трусость. Я взрослый человек или нет? — Да, он привлекательный парень. Из тех, с которыми женщинам трудно не хотеть переспать. Но вряд ли что-то большее.

— А, так это он бы и не отказался, если тебе очень надо. — хмыкнул Джело, теперь взявшись за молнию куртки и начав её возить вверх-вниз. — Левачить он левачит, но Джейду не бросит. Он её любит.

— Хватит тут подстрекать! — вспыхнула я, поставив руки в бока. — Знаешь ли, я не такая, которая ищет развлечений на одну ночь. Желаю им счастья и… и мне пора домой. Спокойной ночи, Джело, может, ещё увидимся!

— Спокойной ночи, Мэя!

Я развернулась и через ступеньку подскочила к домофонной двери, краем глаза видя, что парень не сдвинулся с места и так и стоит там. А вот смотрит на меня или нет, я уже не разобрала. Прошмыгнув в подъезд, я поспешила к лифту, доставая ключи от квартиры.

Айли не спала, сидя на кухне с ноутбуком и левой рукой поднося к губам чашку с чаем, пока правая крутила колесико мышки, изучая материалы или компонуя их в документе в правильно выстроенную статью.

— Ну, как дела? — не поворачиваясь, спросила она меня, стягивающую кроссовки в коридоре. В стеклах её узких очков отсвечивался белый фон текста.

— Лучше некуда. Тот, на кого я чуть было не положила глаз, оказался занятым гулякой, а потом меня проводил несовершеннолетний и я с ним поцеловалась. — посетовав на каверзы злого рока, я плюхнулась рядом с сестрой, соображая, выпить ли чего-нибудь с ней за компанию, или умываться и ложиться спать.

— Старая развратница. — произнесла Айли, всё ещё не отвлекаясь от дел. — А как же твой начальник? Ты с ним вроде позавчера ходила куда-то на свидание.

— Это было не свидание, мы просто обедали вместе.

— И как это в простонародье называется? — отодвинув чашку и ноут, развернулась, наконец, сестра.

— Хорошо, у нас было одно свидание. А завтра Джун ещё пригласил меня в кино, и я вроде бы согласилась… но Джун — это слишком. Как я могу с ним строить отношения? Он мой начальник, и этим всё сказано.

— Многие женщины мечтают влюбить в себя шефа, а ты своего динамишь. Не стыдно?

— А что я должна делать? Сразу на всё согласиться? Не заводит он меня. Вон, меня другой заводил, и то пролет полный. — я поднялась и всё-таки зажгла конфорку, поставив на неё чайник. Пока доставала себе чашку, заодно ополоснула лицо в кухонной раковине. — А Джун, конечно, надежнее, ведь я о нем всё знаю, но так скучно…

— Погоди, ты вроде сказала, что занятой оказался гулякой? Какие проблемы? Покрути роман. — я устало посмотрела в глаза Айли. У неё это как-то проще выходило, в течение всей жизни. Непродолжительные отношения, постоянные свидания без обязательств и как-то её меньше мучило то, что надо строить уже что-то более серьёзное. А ведь младшей из нас была не она.

— Как ты с Ынхеком? Кстати, что у вас с ним?

— Да так, взаимное удовлетворение плоти, — самодовольно потянулась она.

— То есть, вы встречаетесь? Или у него кто-то есть? — я как-то сразу почувствовала, что давнее отсутствие секса делает меня унылой и озабоченной по сравнению с человеком, у которого он был не так давно.

— Да я откуда знаю? Я не лезу в его личную жизнь. Мы с ним и так целыми днями, шесть дней в неделю бок о бок, ещё и по командировкам вместе, чтобы спрашивать, чем он занимается вне работы!

— Интересная логика, — я откинулась на угловом диванчике, перекинув ногу за ногу. — А я вот думаю, что если один с кем-то встречается, а другой, свободный, с ним связывается, то он в любом случае будет ущемленной и пострадавшей стороной. Потому что у обремененного отношениями есть, так сказать, запасной аэродром, очаг, куда возвращаешься, который тебя устраивает. И можно не волноваться из-за какого-то побочного романчика, ведь это лишь развлечение. А свободный всегда будет чувствовать себя неуверенно и метаться.

— Это ты оправдываешь, почему не хочешь помутить с понравившимся парнем?

— Я не оправдываю, а говорю правильные вещи. Нельзя ввязываться в то, что заведомо причинит боль.

— Так кто тебе мешает? — усмехнулась Айли. — Начни встречаться со скучным Джуном, и погуливай с тем, который тебя заводит. Тогда не почувствуешь себя ущемленной, будучи на равных условиях. И тогда ещё неизвестно, кто почувствует себя неуверенным. Занятая женщина — это тебе не свободная. Это совершенно другой магнетизм.

Я посмотрела в глаза сестре. Да, её рассуждения были порочными и эгоистичными, но в понимании современного мира правильными и ведущими к успеху. Поддаться им? Пойти навстречу Джуну, сделать его своим, так сказать, женихом, самоутвердиться в обществе, встать на твердую основу, знать, что ты кому-то нужна, а тем временем мечтать о другом и украдкой продолжать стараться ему понравиться? Подло однозначно, но оправдывает ли цель такое средство? Проще выбросить Санха из головы. Тогда и Джун не очень нужен. То есть, как не нужен… отношений-то всё равно хочется. И, пусть даже я для него всего лишь удобный объект ухаживаний, он проявляет всё больше напора, а, значит, ему это нужно в достаточно сильной мере, чтобы оценить старания. Вот это я завернула. Все женщины такие извращенные коверкальщицы любовных понятий, или у меня одной пора травить живность запылившихся углов разума?

— Чтобы поступить так с Джуном, мне надо включить функцию «все мужики козлы, так им и надо». Это успокоит мою заботу об окружающих и я смело последую твоему совету.

— А, не воспринимая всех мужчин козлами, ты так сделать не можешь? — Айли поднялась, пойдя мыть свою кружку.

— Тогда злодейкой буду я. И меня замучает совесть. — я кинула одноразовый пакетик себе в чашку и залила кипяток из засвистевшего чайника. — Совесть если есть, то она, тварь, крикливая и живучая.

— Намекаешь, что я бессовестная?

— А ты так делала когда-нибудь? — не припоминая глобальных интриг в жизни сестры, уточнила у неё я.

— Нет, — обреченно вытерла руки Айли. — Но всегда очень хотела. А у тебя такой шанс…

— Да никакого шанса! Ещё не факт, что я хоть немного понравлюсь Санха. Боже, да о чем я! Не полезу я в его отношения, а сам он… — я вспомнила его глаза, его твердые ухмыляющиеся губы и даже его сильные руки. Всё это, по-моему, было готово оприходовать какую-нибудь девицу при удобном случае, даже без моей инициативы. Да, сам он вполне может начать первым, но ради очередной галочки, про которую забудет спустя день. — Я иду спать!

Перед кинотеатром Джун встретил меня с букетом цветов и я сразу почувствовала себя какой-то обязанной, прошептав «не стоило» и пряча после этого глаза до самого начала фильма. Во время прошлой встречи мы говорили в основном о делах и чем-нибудь нейтральном, а теперь… эти цветы… Они поменяли атмосферу напрочь, и мне нужно было бы флиртовать и улыбаться, но вместо этого я напряглась и была на стреме, чтобы вовремя предотвратить слишком стремительное развитие событий. Мы сели на соседние места и, хоть Джун не позволял себе ничего и просто смотрел фильм, иногда, в бессловесные моменты, кидая комментарий, я накручивала себя больше, чем следовало. Понимая это, я не могла не думать о том, что раз пошла с ним обедать, пришла после этого сюда, то я подаю надежды, иду на что-то, иначе же просто трачу своё и его время. Не честнее было бы сказать «нет», если именно с этим мужчиной страсть во мне не загоралась? Он был серьёзным, обходительным, предупредительным, немного скованным, как и я, нашей служебной взаимосвязью, но всё же достаточно зрелым и умелым, чтобы не доводить проводимое вместе время до подростковой стыдливой неловкости. Мы взрослые мужчина и женщина, мы можем вести диалоги, уважая друг друга, глядя друг на друга, изучая друг друга… касаясь друг друга? Обращая моё внимание на реплику одного из героев, Джун тронул меня за руку, чтобы я приблизилась. Подставив ухо и кивая, пока он говорил, я анализировала, насколько близко могу подпустить к себе начальника. Он приятный мужчина и отторгаться от него от отвращения, желания нет. Сказать, что он «не в моём вкусе» было бы глупо. У меня нет вкуса, как такового. Мне нравились и нравятся совершенно разные типы, лишь бы не откровенные неопрятные образины, которых, к счастью, не часто встретишь в Сеуле, и все мои придирки к противоположному полу обычно состоят из их поведенческих особенностей. Я искала понимания и равноправия, и если не брать наши должности, то Джун пока давал мне это. Но ведь мы не по-деловому общаемся от силы третий раз!

Когда мы вышли из зала, я была рада, что руки заняты букетом. Если бы они болтались, то, чего доброго, были бы взяты или сами взялись. Пусть я не потеряла голову от Джуна и не влюбилась в него, но теория Айли была верной: свободная девушка не так ценна, как уже занятая. Когда ты вольна и одинока, то чем дальше, тем хуже; возникает ощущение ненужности, комплексы, ты ведешь себя всё раболепнее с мужчинами, понижая и самооценку. Для того чтобы идти с гордо поднятой вверх головой, за спиной нужно иметь своего собственного мужчину, кого-то, кто покажет, что ты ещё котируешься и пользуешься спросом. Или мне было просто обидно за то, что такой парень, как Санха, уже кому-то принадлежит, и я желала утереть ему нос? Могу ли я выстраивать общение с одним, отталкиваясь от событий, связанных с другим? А разве вся наша жизнь — это не череда зависимых звеньев одной цепи?

— Мэя, ты не спешишь домой? — мы медленно шли в сторону такси. Ну очень медленно. Сеанс, на котором мы побывали, был поздним, и на улице осталось не так уж много прохожих.

— Прогуляться я никогда не против, — лишая возможности других предложений, вроде «поехали ко мне», расставила я сразу всё по полочкам. — А вот как ты так долго не на рабочем месте? Ушел пораньше, с проверкой не срываешься…

— Ты думаешь, что я добровольный трудоголик? — Джун с усмешкой поводил туда-сюда лицом. — Я люблю свою работу, но ухожу в неё с головой только потому, что остальная часть моей жизни не так удаётся, как эта. Ты, наверное, знаешь, что я давно холост…

— Ну, ещё бы, когда бы тебе кем-то обзавестись? У нас в отделе много свободных. Специфика профессии. — прервала я его, не желая услышать ничего, что явно нарисовалось на горизонте. Кооперация и «почему бы двум одиноким людям?..». Возражений нет, это безумно лирично, но, несмотря на мою любовь к независимости и эмансипированности, хочется-то всё-таки чего-то погорячее, пожестче, что ли. Не стоит думать, что если девушка сильная и властная натура, то ей угодит лишь жалкий хлюпик. Напротив, она ждет, когда же объявится супергерой круче и мощнее. Женщине-кошке нужен Бэтмен, Бонни нужен Клайд.

— Мэя, я не знаю, что причина, а что следствие, но результат один, и ты и я, у нас ведь нет вторых половин… — Джун остановился и посмотрел на меня. Ну, всё, конец. А если я отошью начальника — меня уволят? Нет, конечно же, нет. Но как неудобно будет находиться в участке! Да и надо ли отшивать его? В конце концов, можно попробовать начать с бездушного секса. Разве он мне помешает? Ни разу. Переспать с начальником — чем не карьеризм? — Мэя, не хочу говорить и без того очевидных вещей, что ты мне очень симпатична, но…

У него зазвонил мобильный, перебив такую важную и тяготящую меня речь. Хвала Небесам! Но Джун застыл в сомнении, поднимать ли? Я незаметно затопала ногой, поглядывай на внутренний карман, из которого играла мелодия.

— Поднимешь? — не выдержала я.

— Это с работы, судя по рингтону. Не хочу. — свел брови вниз мужчина.

— А вдруг что-то срочное? Прошу, прими вызов. — слегка прикусив нижнюю губу, попросила я его и он потянулся за телефоном. Достав его, он нажал на кнопку и приложил трубку к уху нетерпеливым жестом.

— Алло? Да, я занят, а что такое? Ограбление?! Опять? — Джун схватился пальцами за переносицу, закрыв глаза и проведя по векам. Сейчас его точно не накрыло энтузиазмом от услышанного. А вот я оживилась, вытянувшись и вникая в отзвуки докладывающего голоса. — По тому же сценарию? Есть свидетель?! О, чудо. Прекрасно. Приехать? — начальник посмотрел на меня, неосознанно активно закивавшую.

— О, пожалуйста, я тоже хочу поехать! — прошептала я, желая услышать рассказ человека, который, возможно, видел нечто такое же ошеломляющее, как и я в то своё дежурство.

— Хорошо, сейчас буду. — смиренно произнес Джун и, отключившись, указал мне рукой в сторону такси.

Скрываемое и непонятное

Приехав в участок, мы встретились сначала с дежурными на входе, с которыми мы все друг друга знали, и лишь в их взглядах я увидела, что держу в руках цветы. Черт! Угораздило же… теперь в отделе поползут слухи, да что там слухи — сплетни о том факте, что среди ночи я и Джун приехали вместе, и вид наш говорил о том, что мы не преступников ловили по городу. А лучше бы этим занимались, потому что суета внутри вновь стояла нешуточная. Очередное таинственное ограбление взбудоражило не меньше предыдущих. И одним из удивительных фактов был тот, что очередной свидетель тоже был полицейским. Из следственного отдела, но всё-таки сотрудником наших органов. Я прошла в комнату для дачи показаний, где он как раз повторял информацию для протоколирования. Всё было точь-в-точь, как со мной, за исключением маленьких нюансов. Он вышел прогуляться с собакой перед сном, вошел в парк, заметил движение и звуки, пошел следом, вышел на соседнюю улицу, направился туда, куда подсказывала идти логика и очутился возле ювелирного, где увидел за витриной, внутри, всё ту же тень в плаще, что на этот раз приложила к стеклу лист бумаги, а на нём уже имелась надпись «Не поймаете».

— Не насмешка ли это над нашим департаментом? — шлепнул по столу новой, свеже заведенной папкой с дцатым по счету делом Джун, когда мы вошли в его кабинет, чтобы обсудить узнанное. — Что нужно этому проклятому хулигану?

— Хулигану профессионалу, хочу заметить, — опустилась я на стул, и мой спутник последовал моему примеру.

— Будь он хоть великим гуру хулиганства, сути это не меняет. — мужчина забарабанил пальцами. — Проворачивать серьёзнейшие и сложнейшие кражи, и при этом вести себя, как мелкий пакостник! Что за шутки?

— Может, это не шутка. Может, это вызов. — предположила я.

— Кому и с какой целью?

— Хотела бы я сама узнать, — освобожденные по пути из другого кабинета руки от цветов, наспех воткнутых в вазу на секретарском столе, теперь неспешно разглаживали строгую темную юбку до колен. — Но если учесть, что видят этого воришку только люди из полиции, то пока я могу выдвинуть гипотезу, что ему не дают покоя люди нашего профиля.

— Мстит за что-то? Обижен полицейскими? — Джун откинулся, принимая мои здравые рассуждения. — Нужно попросить из базы данных информацию по всем ворам, которые имели дело с властью. Вышедшие из тюрьмы, судимые…

— Он одинаково может быть сыном плохого отца-полицейского или парнем, у которого увел возлюбленную полицейский. — вмешалась я, качая головой. С имеющимися у нас пока сведениями вообще бесполезно браться за поиск. Это иголка в стоге сена. — Если это нечто личного характера, то невозможно найти это в отчетах и документах.

— Но ведь и другого ничего мы сделать пока не можем. Или у тебя есть предложения? — мне пришлось развести руками. Единственное, о чем я могла сейчас думать, это о связи секретного лабиринта под городом, который, если существует, мог бы вывести меня на что-нибудь интересное. По крайней мере, других зацепок я не видела. Джун вывел меня из задумчивости. — В любом случае, этим будут заниматься следователи, а не мы. Я лишь хочу быть в курсе дела и оказывать им посильную помощь. Мы должны были бы предотвращать такие случаи, но что-то не выходит…

— Намек на то, что я упустила преступника прямо на дежурстве? — с сардонической ухмылкой вымолвила я.

— Нет! Что ты, — мужчина замахал руками. — Я вовсе не о том. Ведь никто из дежурных не поймал грабителя и во время других его проказ. Это настораживает и совсем мне не нравится.

— Меня настораживает другое… Господин Ан, сегодняшний свидетель, гулял с собакой… детектив спросил его, как себя вела она, когда он был у ювелирного, и он ответил, что совершенно спокойно, словно никого не видела и не чувствовала. Джун, человека обмануть можно, а вот животное — нет!

— К чему ты клонишь? — выпрямился он, видя, что я вошла во вкус выстраивания расследования. А я сидела и вспоминала то, на что намекал мне Джело, так до конца и не открыв мне тайны и загадки. Этот парнишка знал много, примерно столько, сколько мне хотелось бы выведать, но не шел навстречу моим нуждам.

— К тому, что если собака стояла смирно, то в ювелирном никого не было. Это могла быть иллюзия.

— Иллюзия? — Джун не выдержал и коротко хохотнул несколько раз. — Мэя, украдены драгоценности на огромные суммы, ограблены сейфы в частных домах, и вынесены ценности из этих загородных особняков. И ты говоришь мне об иллюзии?

— Я пока не могу до конца сформулировать свою идею, — сдалась я. — Я не знаю, как это всё связать, но я не могу иначе объяснить спокойствие пса, кроме как отсутствием возбудителя.

— Тупой пёс — достаточное объяснение? — устало выдохнул Джун. — Ты спросила о породе? Нет. Это мог быть йоркширский терьер или пудель. Им вообще до лампочки до своих собачьих обязанностей. Мы должны мыслить рационально и реально. А ты, то в привидения готова поверить, то теперь в обман зрения. Не дай себя запутать.

— Я как раз думаю, что больше на данный момент заблуждаются те, кто верят в то, что видят. — я поднялась, понимая, что мой начальник, как и большинство мужчин, готов приписать мои догадки женской впечатлительности, в то время как я, как мне показалось, продвинулась в объяснении необъяснимого чуть дальше остальных.

Свидание, окончившееся рядовым деловым диалогом, быстро вылетело из моей головы, поскольку всё внимание вновь поглотила мистика неуловимого вора. Более того, толком даже невидимого. Единственное, как я могла хотя бы для себя объяснить его исчезновения и появления — это из-под земли. В буквальном смысле. Проникновение внутрь магазинов, находящихся под сигнализацией и спокойное выхождение оттуда я пока не могла объяснить никак, поэтому занялась частью попроще. Допустим, грабитель использует лабиринт под городом. Тогда ему нужны люки для мобильности передвижения. Очередное посещение того люка, из которого некто появился в ночь моего дежурства, ничего мне не дало. Не без труда, я отодвинула крышку и изучила под светом фонарика внутреннее содержимое. Оно вело в канализационные служебные коридоры. Лезть туда не хотелось, но пока я двигала туда-сюда сам тяжелый железный блин, служащий пробкой спуска, удостоверилась, что быстро и ловко его сместить и вернуть на место проблематично. Либо же наш шутник обладает большой физической силой.

Днем позже, когда настала очередь моего дежурства по графику, я вышла из дома пораньше, чтобы пройти пешком мимо «Золотого клуба» и оглядеть его территорию. Даст ли мне что-нибудь поверхностный обзор? Может, стоит открыть ближайший к нему люк и полазить там? Глядишь, наткнусь на нужную дверцу и попаду в объятья разгадки. Мне, наверное, пора проситься в следственный отдел. Что-то игры в детектива нравятся мне больше, чем простая охрана порядка в Сеуле. Но нет… если преступление остается нераскрытым, я бы, наверное, чувствовала себя неудачницей и корила за то, что не сумела хорошо сделать свою работу.

На улице, где каждое второе здание было ночным клубом, дискотекой или баром-рестораном, было ещё достаточно тихо и безлюдно. Всё движение начнется к ночи, а пока даже припаркованных машин было мало. Я изучила афишу. Саломеи пока что не предвиделось, естественно. Заедятся быстро, если частить с такой радостью. Переулок, ведущий к заднему входу в клуб, пока ещё не потемнел, и отсветы сумеречного солнца позволяли видеть всё до дальней стены, превращающей его в тупик. Устремив взор вдаль, туда, я раздумывала, пойти и присмотреться там к чему-нибудь, или лучше попробовать опять идти в клуб? Прикрыться тем, что хочу увидеть Джело? За спиной по улице продолжали проезжать автомобили, но я сделала выбор в пользу переулка и уже почти сделала первый шаг в него, когда услышала окрик.

— Мэя! — вздрогнув и обернувшись, я увидела Санха, вышедшего из своего хендая и идущего в мою сторону. Застыв и вцепившись в сумочку, я ждала, когда он приблизится, придумывая отмазки для своего промысла тут. В голову ничего не пришло. — Уважаемый коп опять что-то вынюхивает?

— Я не…

— Не надо, — отмахнулся молодой человек без лишних слов. — Я всё равно не поверю, что ты тут просто гуляешь. Мне с самого начала ясно, что ты что-то ищешь. И это, судя по направлению взгляда к мусорным бакам, не Джело.

— Его увидеть я бы тоже не отказалась, — заявила я, в душе считая, что он мне был бы в равной степени приятен, как и полезен. — Ну, и что же ты сделаешь, если, допустим, я всё-таки что-то ищу, но не признаюсь в этом или не скажу, что именно нужно мне в этих местах?

— Если, допустим, мы всё-таки тут что-то скрываем, — копировал Санха мою преднамеренно незаинтересованную интонацию. — То я сделаю всё, чтобы отвлечь тебя от поиска. А если мы тут ничего не скрываем, то я просто постараюсь занять всё твоё внимание.

— Зачем? — удивилась я, но глаза, смотрящие в мои, уже говорили вперед фраз, намекая, искушая и будто бы утягивая в чащу чего-то. Нет-нет, я не поверю, что вы тут ничего не прячете.

— Ты хотела бы зайти внутрь? — не ответил Санха, лишь соблазнительно улыбнувшись. — Не стесняйся, идем. Выпьемчего-нибудь. Я угощаю.

— Да я вообще-то на дежурство иду. — опомнилась я, уже сделав шаг.

— Тогда кофе?

— Если только ненадолго, — не в силах противостоять этому затянутому в кожу жеребцу, двинулась я за ним.

— Хорошо. Но очень крепкий. — произнес он, глядя глаза в глаза и отворяя передо мной дверь в холл. Мне даже показалось, что его голос понизился, и в нем появилось легкое придыхание. — Тебе же впереди грозит не спать всю ночь?

— Да… разумеется… — отворачиваясь, переступила я порог, в который раз оказавшись в атмосфере этого чудесного сказочного мира развлечений, порока и ночных безумств. Бывает ли в стенах таких заведений счастье, любовь, что-то более невинное, чем деньги и похоть? Я вспомнила о Джело и невольно улыбнулась. Именно благодаря ему это место приобретало для меня некую изюминку, многогранность и широту. Становилось ясно, что тут возможно всякое. И всё же сейчас, с Санха, нужно было увести разговор в другую тему от попытки разоблачения подпольных и закулисных дел клуба, всё же не уводя его слишком далеко. — Я слышала, что делаются ставки, кто украдет Саломею?

— Да, но я в них не участвую, — Санха указал мне налево, в зал ресторана, где обычно выступала та, о которой я спросила. Мы прошли туда, и он провел меня до бара, который уже работал. Быстро и уверено он попросил подать два ристретто[7] и выдвинул передо мной стул, подождав, когда я заберусь на него и усевшись на соседний. Стараясь привыкнуть к его присутствию, моё женское естество не желало вести себя так же спокойно, как и внешняя я. — Бар в дискоклубе ещё не открывался, так что посидим тут, — коротко объяснил он и вернулся к начатому. — Я бы не стал спорить на то, что кому-то удастся стащить танцовщицу отсюда. Это бесполезно.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что за её безопасность отвечаю я. — с вызовом и удовлетворенностью собой улыбнулся Санха. — Хотя главная над представлением Сэй, но охранять любую собственность клуба — моя задача.

— Приятно знать, — едва не расплылась я, как тут же собралась и вытянулась в лице. — Так, ты знаешь, кто Саломея?

— Нет, и, признаться, мне не очень-то интересно. Не фанатею от неизвестно чего. Предпочитаю видеть, с чем имею дело. — его пронзительный взор окатил меня огнем с ног до головы и я уловила отдаленное веяние в свою сторону. Но я была явно не готова к сегодняшней встрече, ведь всего лишь шла на работу. Даже не накрасилась.

— А вот Джело, кажется, влюблен.

— Джело любит совсем другую девушку. — обо мне это он или не обо мне? Обо мне, или не обо мне? Тонкость намеков Санха становилась всё непонятнее. — А поглазеть на Саломею приятно любому.

— Я считаю, что если любишь кого-то, то нечего пялиться на других. — жирно, в отличие от него, намекнула я на тот факт, что у него есть девушка, которой изменять не хорошо.

— Занятость, к счастью, не отнимает слух и зрение, — засмеялся Санха. — И, уж тем более, не делает импотентами.

— Ну, значит, это не настоящая любовь. — пожала я плечами, стараясь его уколоть и образумить. Чтобы и мне ложных надежд не давал, и своей пассии больно не делал. Минуточку, а кто кому дает надежды? Не я ли пять минут назад согласилась на кофе? Нужно было отказаться и пройти мимо. Тьфу ты на меня три раза. — Настоящие чувства, как раз, ослепляют и оглушают.

— … и отупляют. — закончил Санха. — Так, следуя твоей логике?

— Нет, ну почему же… — растерялась я.

— А потому, что даже если любовь самая что ни на есть истинная, никто не застрахован от других чувств. Особенно соблазнов, ошибок и тому подобного.

— Боже, вы, мужчины, просто ужасны в своих рассуждениях! — выдохнула я, взявшись за поданный кофе. — Эгоисты.

— Не всё так плохо, — добродушно постарался успокоить меня Санха. — Для меня верность и преданность — это скорее душевное состояние, а не физическое. Что такое измена, по сравнению с тем, что ты несешь ответственность за второго человека, никогда его не бросишь, и твоё отношение не меняется к нему несмотря ни на что, что бы ты не делал, пока об этом никто не знает.

— А что бы ты сказал, если бы твоя девушка рассуждала так же? — отпив, поставила я чашку и скрестила руки на груди.

— Моя девушка работала проституткой, когда я её полюбил, — с чувством превосходства приподнял одну бровь Санха, не изменившись ни в чем другом. Всё такой же безмятежный. Я прикусила язык. — Я никогда не упрекал её ни за что.

— Что ж… — не раньше, чем через пару минут, вернула я себе возможность говорить. — Это… достойно уважения.

— Не стоит, и вообще, давай сменим тему.

— Нет, правда, если бы нашелся хоть один человек, который готов бы был прощать и мне абсолютно всё… я бы, наверное, уже вышла замуж, — хмыкнула я. — Впрочем, возможно, дело не в моем нежелании, а в том, что ни у кого не возникает желание в направлении меня. — запоздало поняв, что не стоило так сбивать себе цену, проговорилась я. Ну вот, то хотела создать вид, что у меня тоже кто-то есть, а теперь сижу, и откровенно говорю, что никому я не нужна.

— Так уж ни у кого? Не верю.

— Да я кроме как на работе и не вижу нигде мужчин. — начала потихоньку двигаться на попятную я. — А там я слишком резко и грубо себя веду, под стать обстановке. Во мне не видят женщины.

— Не видят женщины? — Санха приглушенно засмеялся. — А что им для этого надо? Голышом мимо пробежать? Лично я вижу очень привлекательный фасад. Грудь и задницу. Для меня этого достаточно, чтобы желание возникло.

— Ладно, мне, действительно, пора на дежурство, — смутившись, допила я ристретто и начала спрыгивать с высокого барного стула. Парень поспешил допить свой и слез следом.

— Подожди, я тебя сейчас провожу. — он достал мобильный и посмотрел на время. — У нас сегодня канкан на сцене. Приезжая труппа. Жаль, что не можешь остаться и посмотреть.

— Да я не любительница такого рода шоу. На Саломею зашла случайно. Очень уж хвалили. — пока мы шли в холл, он всё ещё ковырялся в телефоне, не то отправляя сообщение, не то получая. А, может, и то, и другое. — Спасибо за кофе.

— Не за что, — Санха убрал мобильный и, уже в двух шагах от выхода, вдруг схватил меня за запястье. — Мэя…

Потянув на себя, быстро, пока никого из людей не оказалось рядом, он увлек меня под лестницу, не успела и моргнуть. Уголок под ступеньками, скрытый в тени, находился неподалёку от лифтов, но всё равно от них плохо просматривался, а вот из него, вся освещенная площадка, просматривалась хорошо. Мои наблюдения были прерваны Санха, прижавшим меня спиной к стене. Что происходит? Одна его рука ещё держала мою, а вторая отгородила путь к выходу, упершись в стену рядом с моим плечом.

— Ты чего? — изумленно вгляделась я в его лицо, и в тот же миг он окончательно закрыл мне обзор, накрыв мои губы поцелуем и заслоняя собой всё, что было за ним. Едва не теряя чувства от неожиданности, я лишь ощутила, как подогнулись коленки и жадные губы Санха властно приказали мне ответить на его поцелуй. Что, собственно, я и без указки давно хотела бы сделать. Закрыв глаза, я поддалась удовольствию, почти падая в обморок от наслаждения, о котором не мечтала ещё какие-то мгновения назад. Но теперь… мысли кончились, обратившись в прах под пламенем охватившей меня страсти. Руки легли на сильные плечи, желая обнять их, но разум вдруг проснулся и крикнул «прекрати!».

Я остановила Санха, слегка оттолкнув его.

— Перестань, это не лучшее решение.

— А мне понравилось, — положив ладонь на моё бедро, с волчьим прищуром облизнулся он. Я поняла, что если не ретироваться за две-три секунды, то я пропаду тут навечно. Поднырнув под его мускулистой рукой, я поспешила в холл, бросив уже на бегу «пока, мне нужно идти!».

Буквально вывалившись на улицу, я ртом ухватила поток свежего воздуха и закрыла глаза, уже почти начав крутить в голове случившееся, но в мои уши врезался знакомый звук четырех катящихся по асфальту колесиков, который сложно было бы спутать с чем-нибудь другим. Тут же распахнув веки, я судорожно пометалась взглядом в поисках его источника и, практически растворившийся на горизонте, заметила силуэт Джело. За мостом, под которым я встретила его в первый раз, вниз по улице, он катился на своём скейтборде, собираясь сворачивать в какой-то переулок, до которого было метров сто пятьдесят от меня. Стоп, если Джело направляется отсюда туда, и, будучи на таком расстоянии, должен был выйти отсюда меньше минуты назад, значит, он вышел примерно тогда, когда Санха утащил меня целоваться под лестницу? Вот негодяй! Зачем он заставил меня разминуться с моим юным другом? Какие могли быть причины, если только Джело не направлялся куда-то, куда мне соваться было не положено? «Если, допустим, мы всё-таки тут что-то скрываем, то я сделаю всё, чтобы отвлечь тебя от поиска» — сказал Санха. И, кажется, тут же принялся реализовывать свои планы. Таким вот бесчестным способом, как моё соблазнение. Подлец, мерзавец… у меня до сих пор поджилки тряслись от его прикосновений и, я всё ещё хотела бы продолжения начавшегося, но, зная его настоящий умысел… теперь уж нет! Я быстрым шагом поспешила вслед за Джело, повторяя его маршрут, одновременно достав телефон и, поставив его в режим вибрации, написала Чонопу сообщение о том, что опоздаю на дежурство. Подождите же, ребята, я доберусь до того, что вы хотите от меня скрыть!

Друг

Я прошла за Джело несколько улиц, переулков и закоулков, дворов и подворотен. Мне показалось, что мы пересекли два квартала, не меньше. У него было преимущество в скорости, ведь передвигался он на колесах, но юноша скоро стал ехать медленнее, задумавшись о чем-то, как будто направлялся домой с учебы, или из библиотеки. По его виду нельзя было бы сказать, что он участвует в подозрительных делах, а то и незаконных. Куда же он двигался? Этот вопрос не давал мне покоя, подстегиваемый злобой на Санха за то, что он обманул меня, заставил поверить, что я могу ему нравиться. На самом деле он просто отвлекал меня. Ничего больше. Пока ноги шли сами, мысли вернулись к Джуну. Надо согласиться встречаться с ним и точка! Пусть будет хоть один человек, который испытывает ко мне хоть что-то. Потому что в симпатию Джело я тоже переставала верить. Кто гарантирует, что и он не издевался надо мной? Человек, выдвинувший мне теорию об иллюзиях, не может сам в них не участвовать. Не так ли? Незрелый негодник! Я ему покажу!

Прижимаясь к стенам, я старалась перемещаться так, чтобы Джело даже боковым зрением не смог меня засечь. Отираясь спиной о столбы, я тихими перебежками продолжала преследовать цель. Моё достаточно тренированное тело позволяло быть ловкой и шустрой. Оставалось надеяться, что не произойдет каких-нибудь выходящих из ряда вон ситуаций. Но одна из них всё-таки произошла. Я выглянула из-за очередного угла, ожидая, когда Джело удалится на достаточное расстояние, чтобы я вышла из укрытия и переместилась дальше, но объект моего наблюдения пропал. Я едва не распахнула рот, быстро засунувшись и высунувшись ещё раз. Погружающаяся в ночь улочка была пуста, если не считать проехавшую машину и пару пенсионеров, идущих по противоположной стороне. Куда делся этот леший? Завел меня незнамо куда, и пропал. Как Атлантида — только и ищи. Я повертела головой и, уже опуская руки, смелее вышла вперед и пошла вдоль дороги. Хотя бы найду, каким образом он испарился. Впрочем, мест было полно: сворачивая за любой дом, ныряя в подъезды, заходя в магазинчики можно было сгинуть с перспективы улицы. Или он всё же ушел под землю, погрузившись в тот самый лабиринт? Задумавшись, я едва не отскочила, когда из-за доски объявлений с правого боку от меня, появился Джело, игриво мне улыбаясь и волоча в руке скейт.

— Нуна, я думал, что мы друзья. Зачем ты шпионишь за мной?

— Я? Я не… — второй раз за день пытаюсь увиливать, но, как убедилась в первый раз, это не лучший способ. — Как ты узнал, что я иду позади?

— Птичка напела. — Джело повертел мобильным и убрал его в карман.

— Санха! — всплеснула руками я, осознавая свой грубейший и глупейший промах. — Ну, разумеется! Он посмотрел в окно и увидел, что я пошла за тобой. Он скотина.

— Ты так и не ответила, зачем шла за мной?

— Послушай, как ты верно заметил, — я постаралась сделать свой тон доверительным. — Мы с тобой друзья. И я, как более старший и рассудительный друг, хочу уберечь тебя от чего-нибудь ненужного, во что ты можешь вляпаться. Ты можешь впутаться в плохое. Я переживаю, что наперсточничество — это не единственная незаконная деятельность, которой ты занимаешься!

— Переживаешь? За меня? — Джело втянул губы внутрь, рассуждая, и на его щеках вновь прорезались ямочки. Его лицо быстро расслабилось и стало радостным. — Мне приятно, что ты беспокоишься обо мне, Мэя. Но я не делаю ничего противозаконного, и не ввязываюсь ни во что плохое.

— Тогда зачем Санха пытался отвлечь меня и не дать увидеть, куда ты идешь?

— Серьёзно? — его удивление выглядело настоящим. Так ли это?

— Да, он бросился меня целовать в тот момент, видимо, когда ты вышел из лифта. Это было ужасно некрасиво с его стороны, играть с моей женской гордостью. Я почти поверила, что он хотел поцеловать меня, но оказывается, это был тактический маневр.

— Кто тебе это сказал? — Джело посмотрел на меня, как на неразумную и мнительную бабенку. Спасибо, что не чересчур презрительно. — Я же тебе говорил, что Санха не прочь развлечься. Это мог быть, и, скорее всего, он и был, искренний порыв от чистого сердца.

— В чистое сердце Санха я больше не верю. — ткнула я пальцем ему в грудь, чтобы он зарубил себе на носу, что я настроена крайне серьёзно, и меня трудно обвести вокруг пальца. — Мне очевидно, что он канифолил мне и без того запутанные извилины. Да и на счет тебя появляются подозрения. Если всё так невинно, то скажи, куда ты идешь?

— К другу. — не думая, ответил Джело, смотря мне в глаза. Можно ли быть лгуном с такими наивными глазами?

— Другу? Просто другу? — он кивнул, подтверждая. Я подняла ладони и прислонила их к своим вискам. Неужели я придумываю лишнего? Тряхнув головой, я убрала руки вниз. — Тогда ты не откажешься, если мы зайдем к нему вместе?

— Зачем? — насторожился юноша. — Ты настолько мне не веришь? Но если ты настаиваешь и считаешь, что я какой-то уличный подонок и оборванец, совершающий преступления и работающий связным, или курьером мафии, то идем, представлю тебя моему товарищу. Мне скрывать нечего.

Я ещё раз внимательно вгляделась в него. За что я награждаю мальчишку столькими подозрениями? Только за то, что он не очень благополучный и скрытный, как многие подростки? Впрочем, из подросткового возраста он уже почти вышел. Если Джело чист, то вся вина возвращается на Санха, который поступил всё равно необоснованно и непонятно. Чувство собственного достоинства вновь затрепыхалось во мне. Неужели он, в самом деле, увлекся мной?..

— Нет, не надо. — отказалась я от предложения приятеля, которое сама пыталась выбить из него. Шумно вздохнув, я поставила руки в бока и помотала головой. — Всё равно мне не нравится, что вы играете со мной в непонятные кошки-мышки. Очень не нравится.

— О чем ты?

— Ну, например, что вы оба зачем-то делаете вид, что я вам нравлюсь.

— Ты мне нравишься. — с нажимом, повторил Джело.

— Именно об этом я и говорю! Как я могу вам нравиться? Ты видел Санха? Шикарный парень при деньгах, который способен затащить в постель любую, да ещё и не свободный, уже при девушке! А я? Бледная моль, которая волосы распускала последний раз года два назад. К тому же, за годы службы абсолютно утерявшая сексуальные повадки.

— Я бы посмотрел на тебя с распущенными волосами. — без лукавства, а с почти детским любопытством посмотрел он на мой пучок на затылке, туго закрученный, чтобы не вылез ни единый волосок.

— Джело, я сказала тебе, что меня поцеловал Санха, а ты даже не дернулся! Разве так нравятся?

— А, так вот что тебя разозлило? — расплылся он, безуспешно пытаясь скомкать улыбку обратно. — Прости, но я просто не ревнивый. Когда мне кто-то нравится то… то мне просто нравится кто-то, и всё.

— Дай угадаю: у тебя девушка — проститутка, поэтому ты не воспринимаешь физическую измену, как измену? — пока я договаривала, я поняла, что сказала что-то лишнее. И затронула что-то личное. Джело отошел за доску с объявлениями и сел на низкую ограду небольшой клумбы, вдававшуюся в территорию одного из дворов. Я поспешила за ним, подсознательная догадываясь, что мне нужно извиниться за что-то, а за что — умом я не понимала.

— Ты права, я не очень воспринимаю что-то подобное. — Джело опустил взгляд к тротуару, а за ним и голову склонил. — И девушка-проститутка у меня… была.

— Извини меня, пожалуйста. — произнесла то, что и хотела я, присев на жердочку рядом и положив ладонь на его руку, лежавшую на скейтборде, поставленном на дыбы, колесиками в сторону.

— Не за что. — как обычно милосердно и добро не возымел обиды Джело.

— Вы с Санха просто два сапога пара. Он сказал мне о своей… как ты говорил — Джейде?

— Да мы и познакомились с ним через своих девушек, — постепенно отходил, теплея, мальчишка рядом со мной. — Только судьбы сложились по-разному.

— А что случилось? Если не секрет. — исправилась я.

— Мы расстались. — произнес Джело то, что и без того было ясно.

— Что ж, судя по тому, как ты до сих пор переживаешь — это были сильные чувства, — постепенно уводила я от своей бестактности в нейтральные воды между государствами наших личных жизней, но не выдержала, и переплыла в свои. — А мне вот даже вспомнить нечего. Серьёзных отношений у меня было двое, но и те, и другие умерли от старости, неизлечимо заболев бытом и непониманием. Поэтому, стряхнув их как груз, я даже с грустью предаться ностальгии не могу. Нет ничего, что хотелось бы вернуть, потому что конечные итоги затирают изначальную романтику и легкость. Да и в ней ничего сверхъестественного не было. Знакомишься с человеком, он за тобой ухаживает, водит в кино, дарит цветы, вы сидите в кафе раз-два в неделю, постепенно сближаетесь, доходите до секса, начинаете встречаться чаще или и вовсе жить вместе, после чего очарование разрушается постепенными разочарованиями. Открываются недостатки. Ты устаешь от рисовки и показываешь себя такой, какая есть. И тоже разочаровываешь. В результате вы оба понимаете, что помимо новизны, желания любить и не быть одинокими, ничего нет. Самой любви нет. Нет того, кого ты хотел бы любить. Только тот, кто пошел на время с тобой на компромисс, что вы оба будете прилагать усилия, чтобы построить отношения. Но то, что построено, не вечно и рушится. А бессмертной и прекрасной любви не выстроишь. Она либо есть, либо нет. И вот у меня её никогда не было. — я посмотрела на Джело, который с интересом заслушался моими откровениями. — Так что, если ты когда-нибудь страдал от любви, или скучаешь по кому-то до сегодняшнего дня, то я тебе завидую. Правда.

— Мэя, ты замечательная. — пожал он мою руку, а я сама задумалась над своими словами и мы замолчали. Неужели всё было настолько тускло в моей жизни? А ведь всё так и было. И Джун… описанный только что мною сценарий повторялся, как обычно. Ничего оригинального, всё предсказуемо и обыденно. Даже обидно, что иначе не бывает, и великолепные, умные, идеальные мужчины, наследники корпораций, финансовые директоры, богатые знаменитости только в сказках обладают плюс ко всему способностью любить женщин так, чтобы дух захватывало, рисковать ради них жизнью, превращать их жизнь в рай. Всё это либо не существует, либо проходит где-то вдалеке от меня. В реальности выбор состоит из скучного начальника, гулящего и уже занятого красавца, и несчастного паренька, о котором в пору самой заботиться. Можно ли мечтать о большем? Современные молодые люди предпочитают говорить, что принцев нет, потому что и мы перестали быть принцессами. В этом ли дело? Как могу я грезить каким-то эталонным возлюбленным, когда сама настолько… рядовая? Обычной внешности, обычного ума, обычного достатка и без особых талантов. Есть ли место в жизни такой, как я, амбициям? Или нужно задуматься и приглядываться к себе подобным, проявляя больше терпения и внимательности? Но ведь, создаётся ощущение, что и с той стороны, мужской, тоже ждут небывалых красавиц, умниц, мастериц… ну что за замкнутый круг несправедливости! Кто-нибудь, добавьте на Землю щепотку рационального распределения людей друг другу.

— Я обычная, Джело. Очень обычная. — подняв лицо, я посмотрела на дорогу перед нами, по которой медленно ехал черный тонированный автомобиль бизнес-класса. — Я мечтаю о каком-нибудь герое, который подкатит ко мне вот на такой дорогущей тачке, сделает предложение и окажется моей второй половинкой. Где бы найти себе такого, а?

— Знаю я такие тачки… — сосед по насесту тоже смотрел теперь, как машина остановилась возле дома на той стороне улицы. — На них ездят далеко не герои. Скорее убийцы и мошенники.

Дверь черного автомобиля открылась с пассажирской стороны заднего сиденья, где принято возить политиков, директоров или другие важные персоны. И вдруг оттуда показался Сонмин, тот молодой мужчина, который упрашивал Сэй устроить ему рандеву с Саломеей. Я невольно вытянула шею.

— Вот же ядрена вошь! — хорошо, что он вышел под фонарем, иначе я бы не разглядела его. А так опознать его не составило труда. — Он что, живет тут?

— Ты его знаешь? Кто это? — спросил меня Джело, оживляясь на пару, за компанию.

— А ты разве его не знаешь? Этот тип был на выступлении Саломеи. Я слышала, как он грозился Сэй добиться Саломеи любыми методами. — так, так-так. Джело шел куда-то сюда, и вдруг тут всплывает некто, также связанный с его любимой исполнительницей танца с семью вуалями. Не странно ли это? Я поднялась, дождавшись, когда Сонмин войдет во двор, и обернулась к приятелю. — Не это ли твой друг? Ты к нему направлялся? Лучше скажи правду, Джело!

— Да я его впервые вижу! — подскочил он. — Мэя, это не мой друг, не знакомый, даже не троюродный брат и не мой страховщик. Я его не знаю!

— Слушай, я работаю в полиции, и мы там в совпадения не верим. На моих глазах разыгрывается странная картина, и я не верю, что ты и этот человек здесь совершенно случайно. А человек этот мне совсем не нравится и представляется опасным.

— Что он говорил о Саломее? — не теряя невозмутимости, уставился Джело в ту точку, где растворился Сонмин.

— Что хочет её и сделает всё, чтобы узнать, кто она. Что он провернет это даже в обход Серина. Думаю, кто такой Серин тебе известно лучше, чем мне.

— А сам он кто такой?

— Вроде банкир… или бизнесмен. Не знаю, одним словом, он очень богат и вполне влиятелен.

— Меня охватывает беспокойство за Саломею.

— Джело, — заставила я его снова вернуть внимание ко мне. Я не могла избавиться от ощущения какой-то полуправды, а то и откровенного обмана. — Если ты тут ни при чем, тогда идем к твоему другу. Прямо сейчас. Ты же был не против? Тогда пошли, немедленно.

— Мэя… — юноша закусил нижнюю губу. — Давай не сегодня?

— Почему? Нет, я хочу сейчас. Докажи мне, что ты не связан ни с чем подозрительным.

— Нуна, ну… — Джело скосил взгляд к бордюру, насупился, потом принялся переплетать пальцы, переведя их, в конце концов, на пиджак и задергав его. — Мэя-нуна, я не могу, потому что мой товарищ живет в этом доме. — его палец указал на девятиэтажку напротив, ту, в которую, кажется, последовал Сонмин. — Я не знаю точно, к нему ли пошел этот мужчина, может, и не к нему. Но если к нему, то лучше не мешать. Вдруг у них дела?

— Какие дела? Какие, Джело? — вцепилась я в его руки, уже совершенно забыв о том, что меня ждут дежурство и Чоноп. — Кто твой друг, что к нему в гости пожаловал похотливый мужик, готовящий похищение, а то и насилие?

— Да никто… обычный парень, Мэя. Ты сейчас себе надумаешь невесть что!

— Чем он занимается?

— Это допрос? — Джело высвободил руки и отошел от меня на метр. — Говорю тебе, он не преступник.

— Тогда скажи, чем он занимается? Что в этом сложного? Не может же зрелый парень не иметь рода деятельности! Он учится? Или работает?

— Работает, — пробубнил юноша себе в воротник, опустив подбородок. Мне стало неловко, что я так напирала на него, но как иначе чего-то добиться? Тут явно творится что-то неладное. Я вновь настигла Джело и взялась за его предплечья, заставив посмотреть мне в глаза. Его темные очи виновато и забито померкли, отвернутые от света фонарей. — Он фокусник, как и я.

— Фокусник? — я задумалась на миг, прищурившись, и тут же распахнула глаза до предела, ахнув. — Это не друг! Это тот самый учитель, не так ли? Это человек, который научил тебя трюкам и сам, видимо, умеет в сто раз больше? Так?

— Мэя… какая же ты досужая!

— Ответь! Я не как коп тебя спрашиваю. Я и так-то не детектив. Я хочу знать это для себя, мне это нужно! Пойми, я не побегу стучать на твоего покровителя. Я лишь хочу узнать его, увидеть хоть раз, поговорить с ним! Ты не представляешь, как сводит с ума осознание того, что ты не можешь верить своим глазам. Тебя не было там, когда произошло ограбление! Это была такая мистификация… я до сих пор ничего не понимаю! Я хочу получить хоть толику истины для себя. Понять, что я ещё в здравом рассудке.

— Ты в полном порядке, поверь мне. — осторожно взял он мои руки в свои и снял их с себя, отвернув лицо.

— Прошу тебя, Джело! Если это он сам хочет соблюдать инкогнито, то позвони ему и спроси, могу ли я с ним встретиться? Ты же видишь, я без сопровождения и хвоста. Спроси его!

— Давай подождем, когда оттуда выйдет и уедет тот человек из черной машины? — мальчишка вновь сел на металлическую перегородку, сунув руку в карман и достав из него жвачку. Покрутив её, не распаковывая из фольги, в ладони, Джело передумал и убрал обратно.

— Что ж, давай подождем… — в позе охранника встала я рядом. А если придется проторчать тут полночи? Будут большие неприятности на службе, за которые отчитываться нужно будет перед Джуном. Не самое страшное из наказаний. Особенно, если я приоткрою на миллиметр, хотя бы, завесу тайны.

Учитель

Сонмин вышел где-то спустя полчаса, но к тому времени я вынудила Джело перебраться на ту сторону улицы и засесть напротив лицевой стороны дома, чтобы видеть наверняка, откуда выйдет тот, за кем мы вроде как следили. Когда мужчина показался из подъезда, я первым делом бросила взгляд на мимику спутника. Как и подозревала, он потупился, подтверждая, что его «друг» живет именно там. Понятия не имея о том, как может выглядеть и что собой представляет загадочный учитель, я рисовала его в воображении каким-то киношным или комиксным персонажем.

— Ну, теперь идем? — подталкивала Джело я, но он не спешил тронуться с места.

— Мэя, ты ставишь меня в очень неудобное положение. Я не хочу обижать тебя, но и привести тебя к нему так, как я должен привести — это будет некоторое предательство с моей стороны.

— Так, я же предложила, чтобы ты спросил у него заранее. Я не против.

— Ты не понимаешь, — парень запыхтел, ища неведомый мне выход из закрытой для моего разума ситуации. — Если я хочу, чтобы ты была в порядке, я должен буду кое о чем предупредить тебя… но если бы мне было на тебя плевать, то конечно, я бы отвел тебя, как есть. Но это не мой секрет, Мэя! — он умоляюще воззрился на меня.

— То есть, этот тип всё-таки опасен? Не бойся, я смогу за себя постоять. Я всегда готова действовать.

— Да нет же, он не опасен… не совсем. Не так, как ты можешь думать. — дойдя до предела позволенных себе признаний, Джело замолк, отвернувшись.

— Что бы ты мне ни сказал, я тебя не выдам. — я присела на корточки перед ним. — А можешь и не говорить, что ж, рискну, чем бы мне ни грозил поход в убежище твоего наставника.

— Ты не сможешь меня не выдать. Всё будет очевидно. — Джело встал, решительно направившись к домофонной двери и не оглядываясь. Я поспешила за ним, пока он не передумал. — Если тебе так не терпится влезть туда, куда незачем — вперед.

Мы достигли железной двери, и юноша нервно набрал номер квартиры, звоня и сообщая о себе. Через пару гудков по ту сторону откликнулся молодой голос мужского пола, спросивший «кто там?». Моё представление об «учителе», как о неком Альбусе Дамблдоре, или, в лучшем случае (или худшем?), профессоре Северусе Снейпе, потерпело первое крушение.

— Это я — Джело, — представился мальчишка и покосился на меня. — Я не один. Со мной одна моя знакомая… хорошая. Она хочет поговорить с тобой.

— Со мной? — я услышала легкое удивление с усмешкой. — По какому поводу?

— Ну… — Джело посмотрел на меня, ожидая, что я подскажу, как обосновать мой интерес.

— Я хочу узнать кое-что об иллюзионизме. И была бы очень благодарна, если бы вы ответили на пару моих вопросов.

— Вы из полиции? — спокойно уточнил он. Да что ж я такая очевидная! У меня на лбу написано? Хотя, сейчас он меня не видит, тут нет камеры. Значит, меня выдает моя манера говорить? — Вы просто так сформулировали свой текст, что мне показалось…

— Вам не показалось, — призналась я. — Я работаю в органах. Только я всего лишь патрульная. Меня привел больше личный интерес, чем деловой.

— Что ж, тогда, добро пожаловать. — голос пропал и вместо него раздалось пиканье домофона, отворившего притянутую электронным магнитом дверь.

Мы вошли внутрь, и Джело сразу шагнул к лифту, минуя лестницу.

— Он живет на предпоследнем этаже. Так быстрее. — я кивнула и вскоре мы уже поднимались в тесной кабине к неизвестной личности, которую, судя по всему, мне стоило остерегаться. — Мэя… не смотри ему в глаза долго, хорошо?

— Что? — я напрягла брови, сведя их к переносице. — О чем ты?

— В глаза долго не смотри. И не давай ему говорить дольше пары минут подряд. Вот и всё.

— К чему такие предосторожности? — створки разъехались и лифт остановился. Джело, больше ничего не говоря, вышел и уверено направился знакомым маршрутом. — Подожди!

Но парень сказал всё, что хотел, не давая лишних разъяснений. Я поняла, что именно этого он не должен был произносить, чтобы не предать доверия мастера, обучающего его фокусам. Но что такого в долгом взгляде? Может, этот мужчина урод какой-нибудь и не любит, когда на него пристально смотрят? Дверь квартиры была приоткрыта, и Джело смело распахнул её, пропуская меня за неё, вперед себя. Я прошла ровно столько, сколько нужно было, чтобы Джело уместился, зайдя за мной. Увидев под ногами пару обуви, я тут же разулась, осторожно продвинувшись вглубь ещё немного. Хозяина апартаментов нигде видно не было. Обстановка была самая заурядная; тумбочка для ботинок, стенной шкаф, дверь в туалет, в ванную и коридор, в конце которого виднелась кухня. На ней было темно, а вот в другую сторону путь вел, видимо, в спальню, из которой падал свет. Вместо двери в проеме висел норэн[8] с двумя вертикальными разрезами. На черном фоне ткани белым был выведен иероглиф, означающий сложное понятие, что-то вроде внутреннего импульса, который заставляет стремиться к чему-то. Я знала японский лишь примерно, да и могла спутать иероглиф с китайским, так что за точную трактовку не ручалась.

— Проходите! — услышала я всё тот же тембр и, глазами указывая Джело, чтобы он шел первым, настояла-таки на этом и побрела следом.

Мой юный друг отодвинул норэн ребром ладони и скользнул в комнату. Я прошмыгнула тоже, попав на достаточно яркий свет верхнего освещения. Да, это была спальня. На кровати, заправленной ало-черным покрывалом, сидел молодой человек лет двадцати двух — двадцати пяти. Нет, скорее полулежал. В одних черных кожаных брюках, облокотившись на локоть одной руки, так, чтобы кисти обеих разместились друг напротив друга и быстрыми шулерскими движениями тасовали карты. Он обернулся на нас, вполне радушно, но не сильно, улыбаясь.

— Доброй ночи, полуночники. Итак, чем могу быть полезен? — я всё ещё пыталась собраться с мыслями, не то разочарованная, не то просто крайне не подготовленная к тому, что великий маг и чародей будет моим ровесником. Милым, обаятельным, чуть неряшливым в прическе и ведущим себя, как самый банальный обыватель.

— Для начала, я представлюсь. Меня зовут Мэя. — по-деловому протянув руку для пожатия, я ощутила напряжение со стороны Джело. Незнакомец посмотрел на мою ладонь и подался вперед, однако, не спеша ответить на мой жест.

— Не боитесь остаться без часов, кошелька или чего-нибудь ещё? Не сомневаюсь, что судя по вашему ко мне интересу, вы знаете, что я мастак дурить людей, шаля и облапошивая их. — я испугано отдернула руку. — Да не волнуйтесь, я не собираюсь ничего такого предпринимать, раз вы знакомая Джело.

— Да, но, честное слово, это не он мне вас выдал. Я сама догадалась и проследила за ним. Простите. — я потупилась.

— Я Сольджун. — он теперь сам протянул руку, и я, уже не так прытко, а вяло и трепетно протянула свою, завершив знакомство необходимым обрядом. — Выслеживать людей странное занятие. Злой вы друг.

— Да вы тоже, смотрю, не добрый волшебник, — я сделала полу-разворот и указала на стену напротив ложа. На ней была настоящая экспозиция оружия: нунчаки, боевая палка, катана, вакидзаси[9], нагината[10], два танто[11] в ножнах и даже бисэнто[12]. Судя по последнему, если этим всем пользовались, то у Сольджуна руки не только шустрые, но и очень сильные. Помимо прочего среди крупного клинкового оружия красовались острые метательные диски и сюрикены[13].

— Коллекция. Хобби. — улыбнулся моему замечанию парень, заведя руки за спину и сцепив их там. Не знаю почему, но мне так и чесалось следить за ними, чтобы не упустить тот момент, когда с меня могут пропасть лифчик и трусы, как обещал Джело. Но с таким угрожающим арсеналом я начинала сомневаться, что дело только в ловкости. Тут и от страха раздеться не долго, потому что декорации выглядели как угроза, не в пример обходительному хозяину.

— Конечно, это всё выглядит так, словно не использовалось ни разу, но неужели так и есть на самом деле?

— Нет, иногда приходится отбиваться от тех, кто считает, что выглядеть обдуренным простаком — это оскорбительно. — Сольджун указал мне на стул. — Присаживайтесь, спрашивайте, что же вы хотели разведать об иллюзионизме.

— Для начала я хотела бы спросить у вас ещё кое-что. — я присела, приняв вежливость наставника Джело. — Человек, который только что был у вас… Сонмин, кажется? Зачем он приходил?

— Дал мне денег. — внимательно воззрился в моё лицо Сольджун. Как просто и честно! И глаза такие открытые…

— За что? — спросила я, глядя в них, и мне показалось, что стул подо мной пошатнулся. Я выставила ногу, прислушиваясь к ощущениям. Что это было?

— А разве один человек не может дать другому некоторую сумму без какой-либо причины? — парень заговорил медленнее, вкрадчивее и размереннее. Устав стоять на месте, он стал слегка покачиваться туда-сюда, продолжая увиливать. — Разве разные, различные, разнообразные поступки не исходят из истинных, искренних источников души, задушенных, заглушенных, задавленных лишь лишними, лишенными смысла двигателями, движущими, вяжущими, невидящими нашим сознанием… — у меня закружилась голова и показалось, что слова Сольджуна потеряли логическую нить, сливаясь в один монотонный, жужжаще-шипящий звук, минующий мои уши и вливающийся в черепную коробку. Он приблизился ко мне, и я даже не успела заметить, как и когда. И только его глаза, большие, карие, представали передо мной, затягивая и погружая в странное состояние… но… но ведь Джело сказал не смотреть ему в глаза! Не смотреть и не давать ему долго говорить, да… нельзя, нельзя его слушать! Собрав всю волю в кулак, я сжалась в комок, но оказалось, что даже сомкнуть веки уже не так-то просто. Но я должна, должна! Приказывая себе оторваться от начавших расплываться глаз Сольджуна, я вдруг почувствовала боль от того, что щипаю себя сама и в тот же миг сумела моргнуть. Моргнув, я тут же подскочила, закрыв лицо ладонями. Протерев его ими, я потрясла головой и, выпрямившись, взглянула на Сольджуна. Не такой довольный, как сначала, настороженно прищурившийся и отступивший, он смотрел на меня едва ли не враждебно.

— Что ещё за чертовщина?! — крикнула я, всё ещё испытывая неприятное головокружение, до легкой тошноты. В бездонные очи Сольджуна я больше не окуналась, предпочитая держать взгляд на его лбу, или губах.

— О чем ты? — сквозь зубы поинтересовался он.

— Что ты пытался со мной сделать? Что это было? — я посмотрела на Джело, который тут же отвернулся, завозив пальцем по поверхности стоявшего рядом комода.

— Ты задала мне вопрос, и я просто рассуждал на эту тему. — вдруг я поняла, что не помню, о чем его спрашивала. Я же задала ему вопрос, действительно… о чем же он был? О чем же, о чем же… я хотела узнать… ах да! Сонмин. Слава богу, я ещё не отшибла себе память. Сольджун тоже бросил взор на Джело, заставив того вжать голову в плечи.

— Ты… ты гипнотизер! — догадалась я, изумляясь и пугаясь той мощи искусства Сольджуна, которой он обладал.

— Что за бредни?.. — наконец, вернул он себе то дружелюбное лицо, которым нас встретил. Но теперь я поняла, что это очень коварная и обманчивая маска.

— Это не бредни, — не дав ему заговорить дальше, перестраховалась я, перебив его. — Или, не знаю, как это правильно назвать, по-научному. Нейро-лингвистическое программирование?

— Нейтро-лингвистическое программирование не наука, а академически непризнанная теория по манипуляции. — просиял Сольджун, опять завалившись на постель и поняв, что меня уже не разубедить. — Но оно тут ни при чем.

— Что бы это ни было, не смей пытаться второй раз использовать это на мне! Иначе я за себя на отвечаю!

— Было так страшно? — стрельнул бровью он. Экая сволочь! Я опустила взгляд к своим носкам, решив не препинаться и не озлоблять больше этого, воистину, чародея.

— Ужасно. — можно ли передать на словах, какой кошмар терять над собой контроль, переставать ощущать руки, ноги, даже часть своих мыслей! Наверное, это нечто сродни потери рассудка. Это то, чего стоит бояться.

— И так будет с каждым, кто попытается лезть в мои дела. — прямо отрезал Сольджун, пресекая какое-либо сотрудничество. Надежды на доброе компаньонство развеяны.

— В некотором смысле — это и мои дела, — проворчала я себе под нос. — Я всего лишь хотела узнать, за что заплатил Сонмин, потому что у меня есть догадки на этот счет. Я знаю, что он хочет украсть одну девушку, и если ты примешь в этом участие… если у него это получится, то я буду думать, что ты замешан.

— Думай, что хочешь, — щедро объявил Сольджун. — Мне заплатили деньги за что-то. Чтобы я выдал это, мне нужно заплатить, как минимум, столько же. А желательно и больше. У тебя есть такие бабки?

— Не стану спрашивать сумму. Подозреваю, что это двойная порция моего годового оклада. — повесив нос и удручаясь поминутно всё сильнее, промямлила я.

— Ну, где-то так. Может, ноликом больше. — он накрыл ладонью рубашкой повернутую ближайшую к нему карту и, собирая под неё все остальные, сгреб колоду в стопку на покрывале. Когда его рука поднялась, под ней ничего не было. Пустота. А ведь Сольджун не одет даже в майку, не то что в нечто с рукавами. Моя осанка стала выдавать безысходность. А чего я ждала от учителя Джело? Доброго мастера Йоду? Итог я получила вполне в его духе и от Сольджуна: «эта информация не нужна тебе».

— Я так понимаю, что пока я не обзаведусь деньгами — пытаться разговаривать с тобой бесполезно? — я двинулась на выход, предугадывая ответ.

— Именно. Хотя… — я остановилась, замерев, и обернулась. Молодой человек высунул кончик языка, заложив его в уголок рта. Надумав что-то, он вынес вердикт: — Я принимаю не только наличными. Очень уж охоч до чего-нибудь, что обычно за эти деньги покупают.

— Ты намекаешь на информацию в обмен на секс? — без экивоков уточнила я.

— Ну, не так пошло. — Сольджун подмигнул. — Если сумеешь меня соблазнить — я выдам тебе всё на свете.

— Пошли отсюда. — позвала я Джело и мы, собравшись и выйдя в подъезд, дождавшись лифта и погрузившись в него, выдохнули с облегчением. Мне почудилось, что юноше тоже стало проще, когда мы ушли от Сольджуна. — Тебе самому не нравится этот парень? Ты там был такой забитый.

— Нет, я его ценю и уважаю, — опроверг мои догадки Джело. — Я переживал из-за тебя. Ты видела, что он может…

— Спасибо, что предупредил, — я пожала ему руку. — Это спасло меня.

— Боюсь, что он догадается, и очень рассердится на меня.

— О боже! — округлила я глаза. — Он что… имеет над тобой какую-то власть? Накажет тебя?

— Разве что своей холодностью и отстранением. — Джело печально покинул кабину, когда она раскрылась на первом этаже и, едва оказавшись на улице, поставил скейтборд на колеса и прижал его одной ногой, как на старте, когда готов сорваться вперед. — Для меня было большой честью, что он согласился делиться со мной опытом и объяснять тонкости трюкачества, визуального обмана… я долго добивался того, чтобы стать его учеником. Но мы стали даже чем-то большим. Друзьями, что ли. Часто он давал мне приют у себя. Я ему очень многим обязан.

— Прости, если из-за меня что-то испортится. — мне стало совестно, что я провернула всё это. Тем более, для себя пользы никакой тоже не получила. — И вообще, я твердо поняла: парней в черных кожаных брюках нужно обходить стороной. — я постаралась как-то разрядить обстановку, но не очень вышло. Джело был весь в себе. — Как думаешь, а на счет соблазнения он серьёзно сказал?

— А ты бы пошла на это? — внезапно игриво улыбнулся мальчишка. Моему сердцу стало теплее.

— Ну, так как ты меня не ревнуешь, а больше и вовсе некому, то почему бы и нет? Я птица вольная. Ради дела и спасения Саломеи нужно обстряпать что-то.

— Я бы не советовал тебе пытаться, — пропустив замечание о его поверхностном интересе, поделился своими соображениями Джело. — По крайней мере, я не знаю ещё ни одной девушки, которая смогла бы его переиграть. Помнишь, я тебе говорил, что у него главным образом пропадает? Так вот, это правда. Под соблазнением он подразумевает не постель, а умение пробудить такой интерес, чтобы стал бессильным даже его дар…

— То есть, это не мастерство, а всё-таки врожденное? Тебя он гипнозу не научил?

— Нет, и не сможет. Это умеют редкие люди. И он один из них.

— Да уж, талант несущий громадную власть. — как иногда бывает, внезапно мои мысли стали чище и прозрачнее, и из сумбура последнего часа всплыло осознание того, что сейчас я должна быть на дежурстве. — О, вот задница! Я же на работу опаздываю уже… уже лучше даже неозвучивать, на сколько. Мне нужно идти, прости. Прости за всё ещё раз.

— Мы ещё увидимся? — отъезжая, полюбопытствовал Джело.

— Конечно, может, на следующем выступлении Саломеи? До встречи! — махнув рукой, я побежала на всех скоростях догонять свой рабочий график.

Бросив на ходу обеспокоенному моим отсутствием Чонопу, чтобы шел в машину, я вбежала в раздевалку и, не удосуживаясь убедиться, что никого нет и не уединяясь в душевой кабинке, я начала снимать гражданскую одежду прямо у своего шкафчика. Открыв его, я закидывала туда вещи, одну за другой, предварительно достав форму и положив её на скамейку рядом. Все дежурные уже должны были разъехаться ещё час назад, что подтверждала пустота в участке, так что я не задумывалась о предусмотрительности. Когда на мне не осталось ничего, кроме нижнего белья, я вдруг услышала шаги позади и тут же своё имя:

— Мэя? — это был голос Джуна. Схватив светло-синюю рубашку полицейского, я развернулась, выпучив глаза. Он вышел со стороны душевых, в брюках, майке и перекинутом через шею полотенце. — Я думал, что ты уже рассекаешь по городу со своим напарником-практикантом.

— Я сильно опоздала… а ты разве не должен быть уже дома? — он воспитанно не опускал взора с моего лица, демонстрируя выдержку и не убегая прочь, как неопытный мальчишка при виде полуголой женщины.

— Я воспользовался служебным тренажерным залом. Задержался, чтобы позаниматься. Потом пошел в душ, и вот… Почему ты опоздала? Кажется, не меньше, чем на полтора часа.

— Да, кажется, около того. — я закусила нижнюю губу, ведя себя не так прилично, как Джун, и оглядывая его полностью. Определенно, мой начальник очень хорошо выглядит для своих трех десятков. — Что мне за это будет? Выговор, штраф, увольнение? — «отшлепаешь?» невольно добавила я про себя. Что это ещё за мыслишки?

— Да нет, просто напишешь объяснительную, — Джун подошел ближе, галантно встав за дверцу моего шкафчика. Я поняла это как знак, чтобы я продолжила одеваться, чем и занялась. — Личные проблемы задержали?

— Вроде, — подумав, я всё же честно поведала. — Был шанс узнать кое-что по поводу ограблений, но он не оправдался.

— Ты всё никак не выкинешь это из головы?

— И не выкину. Я хочу найти засранца, который издевается над доблестными стражами порядка!

— Мэя, ты не из следственного отдела! Разберутся и без тебя. Это не наши должностные обязанности. — натянув на себя всё, я подалась назад и громко захлопнула дверцу, открыв обзор на себя, уже сокрытую формой. Только ремень ещё оставался не застегнутым, чем и занимались мои руки. Как ему объяснить, что именно влечет меня к этому всему? Уже увлекло. И дело уже не только в кражах.

— Джун, я не брошу это дело. Даже не отговаривай. — он посмотрел на меня с усталостью мужчины, которому подобные сцены видятся уже не впервые. Он тут же подтвердил это:

— Женское любопытство неистребимо! Если бы ты знала, сколько любительниц детективных игр влипают по самые… самую свою жопу, ты бы, возможно, передумала. — я ничего не ответила, доводя до идеального свой внешний вид, выправляя воротничок, одергивая манжеты и проверяя пуговицы. Я останусь при своём мнении. — Мэя, нас прервали в прошлый раз… я хотел закончить то, что начал тогда.

— Ты хочешь спросить, не можем ли мы начать встречаться? — прекратила я эти дальние заходы к сути и порвала тянущуюся резину. Джун кивнул, опустив глаза. Ему стало неловко, что я решилась назвать всё своими именами раньше, чем он. Я сегодня была настроена очень агрессивно. Начал всё Санха, с до сих пор не ясными намерениями, потом Джело, который признаётся мне в симпатии, но совершенно ничего не делает, потом этот Сольджун, который вообще чуть не свел меня с ума, в нехорошем смысле. Все сегодняшние размышления, философия частной жизни, отношений, всё копошилось в моей голове и потихоньку расставлялось по полочкам. Санха любил бывшую проститутку и прощал ей это, Джело страдал по прошлой любви, Сольджун жаждал быть соблазненным. Все знают, чего они хотят, все заявляют о своих желаниях, и словно горят какими-то чувствами, страстями. Одна я живу в трясине и душа плесневеет, не находя отклика ни в ком. Даже готовясь поддаться и начать подстраиваться, лишь бы ощутить встряску, огонь, нечто настоящее, неподдельное и неукротимое, как гигантская волна. — Давай я сначала кое-что тебе изложу, а ты ещё раз подумаешь, хочешь ли задать мне этот вопрос, договорились?

— Я слушаю. — взялся за концы полотенца Джун, обратившись во внимание.

— Я взрослый человек, уже сложившаяся личность. У меня есть свои заморочки, свои предпочтения, вкусы, желания, мечты, страхи и комплексы. У меня куча всего, с чем бороться уже бесполезно — я такая, какая я есть. Резкая, грубоватая, не любящая особенно сюсюкать, строить из себя неженку, листать модные журналы, болтать о шмотках и кулинарных рецептах. В общем, я не очень женственная, как ты мог бы заметить. Я хочу равноправия, чтобы меня ценили, уважали, считались с моими интересами и относились ко мне с доверием. Полным. Я не хочу кокетничать и создавать ужимки, чтобы нравиться, если я не котируюсь такой. Я не хочу видеть в мужчине обложку, которая перелистнется при более близком знакомстве, а под ней окажутся совершенно нудные и непонятные мне статейки. Я хочу по выходным гулять с подругами, а не драить квартиру и готовить обед, я хочу заниматься спортом, а не икебаной, я хочу быть полицейским и рулить по ночному городу, отлавливая преступников, а не ждать дома прихода благоверного, который вынудит меня уволиться, чтобы вести себя, как ему самому захочется, — я сделала передышку, глотнув воздуха и Джун, который хотел вставиться, получил от меня сигнал «молчать» в виде поднятого указательного пальца. — Но всё-таки я женщина, и мне вовсе не нужен подкаблучник. Мне нужен мужчина, а не тряпка. Я могу заплакать, испугаться, расстроиться, обидеться или рассердиться, и в эти моменты мне вовсе не нужен кто-то, кто будет меня корить за слабость, уйдет, не выдержав, или будет успокаивать, как маленькую неразумную девочку. Мне нужен будет человек, который поддержит, придаст уверенности в собственные силы, обнимет и, в конце концов, возможно, однажды стукнет кулаком по столу и скажет, что решит все мои проблемы. Какой бы я ни хотела быть самодостаточной, всё-таки иногда хочется героя, который доказал бы, что моя жизнь — это не череда серых дней, а разноцветная гирлянда из счастья и приятных моментов.

Я замолчала. На этот раз Джун не спешил что-либо добавить. Он обдумывал сказанное мною, тщательно и взвешенно.

— Если это всё слишком сложно, и тебя шокировала моя эскапада, то не стоит и задавать мне тот вопрос. — всё-таки ещё одну строчку протараторила я. Кто-нибудь меня остановит?

— Мэя, — он отпустил полотенце и сунул руки в карманы. — Я не увидел ничего невыносимого и невозможного в твоих желаниях. Более того, я с ними полностью согласен. Каждый современный человек не хочет быть ущемленным в правах, и в то же время ждет, когда появится тот, кто будет готов отказаться ради него ото всего. Так проявляется эгоизм — ужасная западная болезнь, которую мы на востоке раньше не знали. Раньше все старались для семьи, общества, своей страны, а теперь? Нет, не подумай, я тебя не осуждаю и, как уже сказал, понимаю. Только, думаю, тут дело в другом. В том, что когда влюбляешься, ты уже не способен ставить условия. Ты проглатываешь всё, что предлагается. И хорошо, если это взаимно. Но на данный момент, исходя из твоей пылкой речи, я тебе не нравлюсь вовсе, хотя ты мне нравишься очень сильно, и я готов принимать условия, находясь в положении влюбленной стороны. Отсюда у меня встаёт всего одна задача: как мне сделать так, чтобы это стало взаимным, Мэя? Что мне сделать, чтобы ты, для начала, в меня влюбилась?

Не ожидая такого ровного принятия моего монолога, я, приятно польщенная, посмотрела на Джуна.

— Что сделать, чтобы влюбилась женщина? — я провела рукой в воздухе, обозначая его тело. — Внешние данные у тебя в порядке, а, значит, проблема в поведении.

— И что же с ним не так? — начальник должен будет простить мне опоздание и забыть об объяснительной за эти уроки жизни. — Я не достаточно тактичен, упорен, красноречив?

— Да как тебе сказать… — облизнув подсохшие губы, я набрала воздуха в легкие и, молниеносно пригвоздив Джуна спиной к шкафчикам, так что они даже зазвенели металлическими частями, поцеловала его в уста, поставив руки по обе стороны от него, после чего, не став его долго мучить, отстранилась и посмотрела в ошарашенные глаза. — Ты не достаточно вот такой.

Оттолкнувшись руками, я выпрямилась, и вышла из раздевалки, оставив озадаченное начальство в компании с переосмыслением донжуанства. Я, конечно, не могла говорить за всех женщин, но что касалось меня, я хотела более дикого, более смелого, более раскрепощенного. Даже если бы это был не Санха, всё же именно в нем из всех известных мне парней, был тот уровень варварства, который заставлял меня хотеть залезть под одно с ним одеяло.

Разоблачение

Когда я утром шла с дежурства домой, под розоватыми бликами давно поднявшегося рассвета, то уставшая голова мечтала лишь о подушке, отделываясь постепенно от мыслей о работе и переходя к мыслям более бытовым, а с приближением к «Золотому клубу» ещё и приплюсовывая рассуждения об, уже вчерашнем, дне. Допустим, если Сольджун, этот быстрорукий и опасноглазастый парень, имел причастие к кражам, то для того, чтобы обмануть визуально свидетелей преступления, он должен был бы там присутствовать. Пусть так, и я была загипнотизирована неведомым образом, как и тот господин Ан, но его собачка меня по-прежнему смущала. Разве можно залезть в подсознание животного и повлиять ещё и на него? Не думаю. Пёс всё равно залаял бы или бросился в сторону кого-нибудь, за кем спешит его хозяин. И не надо рассказывать мне о глупости зверей. Часто они поумнее людей будут, даже таксы и болонки. Да и не смотрела я никому в глаза перед тем, как погнаться за тенью! Разве что Чонопу, но он-то даже не ученик этого Мерлина. Слушала ли я кого-нибудь дольше пары минут? Тоже нет. Опять же, только с Чонопом и разговаривали, решая, где взять кофе. Как ни крути, а выходило, что быть погруженной в транс я не могла. Что же произошло на самом деле? Осознание, что тайна так и останется для меня навсегда тайной, было просто невыносимым. Люди, ни разу не видевшие инопланетян, не могут спокойно жить, не узнав, существует ли НЛО и цивилизация на Марсе, или нет, а я должна спустив рукава бездействовать, побывав наблюдателем некой мистики? Я не могу такого позволить! Я должна всё узнать. Но как, как?!

Проходя мимо дверей в заведение, закружившее меня вокруг себя, я подумала о Санха. Неимоверно хотелось войти и высказать ему в лицо всё о поцелуе и о том, что я разгадала его ушлые планы. Но всё было закрыто в такое время, и пришлось шагать дальше, не удовлетворив порыв. Может, я бы даже пощечину ему отвесила за то, что он посмел попытаться замутить мне разум. И от лица всех обманутых женщин, всех преданных, отвергнутых… в общем, абсолютно всех, взять, да зарядить ему, чтобы знал своё место. Тоже мне, сердцеед. Ладно, поквитаюсь в другой раз. На данный момент меня удовлетворит прохладная подушка, и моё тело в постели, переодетое в пижаму. Мировой заговор подождет.

Через день, заканчивая все дела и собираясь выходить из участка, я показывала своему юному напарнику, как искать в базе нужную информацию и отправлять отчеты. Как более опытный наставник, я вроде как должна была контролировать подобные процессы, хотя Чоноп схватывал налету, и не нужно было даже повторять дважды. По большей части мы быстро переходили на что-нибудь отвлеченное от своих обязанностей и трепались о разном.

— Мэя, а правда… говорят, что вы с майором Ли теперь встречаетесь? — я открыла рот, жалея, что затронула личные темы и мы сетовали на то, как трудно найти сегодня подходящего для души человека. Чоноп по-прежнему страдал по милой девушке с заставки своего мобильного, и я, желая как-то развеять его горечь, вмешалась в частное пространство, за что получила переведенные на себя стрелки. Парень заметил моё замешательство и добавил: — Ты тогда поинтересовалась, что говорят в коллективе… и вот, я услышал, что вы будто встречаетесь, и решил уточнить непосредственно…

— То есть, это в отделе уже такие слухи? — покраснела я, выпучивая глаза.

— Ну да… — кивнул Чоноп. — А это разве не так?

Я так и знала, что цветы тогда в моих руках не пройдут даром, да и вообще, мы стали слишком часто ходить вместе, так что поводы для подозрений были. Как нарочно, когда я уже готова была опровергнуть наветы на свою добрую честь, сзади появился Джун, собранный и готовящийся уходить, как и я.

— Мэя, тебя подвезти, или пройдемся? — отвернувшись обратно, к Чонопу, я скорчила страдальческую гримасу, пытающуюся донести до напарника, что это не то, что он думает, и вообще, предложение начальника ничего не значит. Но юноша воспринял моё лицо, как лицо человека, пойманного с поличным, на что ехидно улыбнулся и, подняв руки, уткнулся в экран, не вмешиваясь в образовавшуюся беседу между мной и Джуном.

— У меня ещё дела. — нагло солгала я, не глядя на него.

— Я подожду у выхода. — окончательно обрубив сомнения Чонопа, подлил он масла в огонь и удалился. Но я же не просила! Ну зачем? Ну Джун… Подождав, когда он отойдет на достаточное расстояние, я убедительно покачала головой.

— Это ничего не значит.

— Угу. — насмешливо сияя, не смотрел на меня Чоноп.

— Мы не встречаемся.

— Разумеется. — начал похихикивать он.

— Между нами ничего нет! — ещё хоть какой-нибудь козырь у меня есть? Убедительный довод? Почему я так не хочу, чтобы служебный роман, даже если он и выйдет, стал достоянием гласности? Это в своем роде унизительно.

— Ничего нет — ещё не значит, что ничего не будет, — пригнулся и обернулся Чоноп, когда я уже была готова в шутку зарядить ему по затылку тонкой стопкой бумаг. — Иди-иди, тебя ждут!

— Не смей подначивать! — погрозила я ему пальцем.

— Мэя, в этом нет ничего предосудительного. Ты взрослый и самостоятельный человек.

— Я тебя убью на следующем дежурстве! — прищурилась и, всё ещё немного неудобно себя чувствуя, вышла на улицу, где у машины стоял Джун, тут же выпрямившийся, как только меня заметил. Не спеша, я подошла к нему. — Слушай, о нас, кажется, уже пошли слухи в участке… мне это не нравится.

— Мне тоже. — серьёзно заявил Джун, видимо, впервые узнав эту новость. И тут же с заговорщической улыбкой добавил: — Не нравится, что это только слухи. Я подумал над тем, что ты сказала. Хорошо подумал. И моё решение не изменилось, Мэя. Я готов тебя спросить то же самое: согласна ли ты стать моей девушкой и начать со мной встречаться?

— Черт, — сорвалось само собой с языка и я, пристыдившись ещё больше, опустила взгляд к тротуару. — Извини, я не ожидала от тебя такого упорства и теперь, кажется, подумать надо мне. Хорошо подумать.

— Ну, из продемонстрированного мне наглядного пособия, я так понял, что именно напористости мне не хватало. — Джун взял меня за руку, и я в панике чуть не вырвала её. В паре метров от нас входили и выходили наши сослуживцы. Значит, Джун настроен так серьёзно, что готов признать факт отношений, если они начнутся? Но я… я… да, наверное, я имела в виду напористость. Но сама оказалась не умеющей на неё реагировать.

— Давай я отвечу тебе завтра, хорошо? — я всё-таки плавно вытащила свою ладонь и тут же сунула её в карман. — А сейчас пройдусь до дома в одиночестве и как раз всё обмозгую. До завтра!

Поспешно ретировавшись, я затопала по улице проторенной тропой. Что делать, что делать?! Когда Чоноп спросил, не встречаюсь ли я, признаться, мне понравилось звучание этой фразы. Я, да с кем-то кручу роман… Но нельзя же влюбиться в само состояние отношений и завязаться на нем, а не на любви к человеку? Я уже недавно думала о том, что не должна социально зависеть в своих решениях и выборах. Даже если в обществе так принято и мне положено быть замужней в моём возрасте — это не должно на меня давить! Но Джун, осмелевший и более уверенно попросивший стать его девушкой мне тоже нравился гораздо больше. Настоящий мужчина, который не мямлит, а говорит в лоб, берет на себя ответственность. Но зато я готова нырнуть в кусты, потому что, выясняется, что мой уровень сознательности понижается при напоре и чужой уверенности. Внутренние сомнения стали покусывать меня, терзая между «да, я хочу собственного мужчину» и «нет, свобода не так уж плоха». А ещё был аргумент «что, если подождать ещё? Может, принц-то всё-таки прискачет?». Но в погоне за последней иллюзией не одна сотня старых дев полегла под тяжестью одиночества. Не нужно мне эфемерных призраков! Я реалистка. Лучшее, что ждет меня на любовном фронте — это начальник со званием куда выше моего. Не успех ли?

Думы о том, что Джун прекрасный вариант и достойный спутник для жизни застали меня в десятке шагов от «Золотого клуба». Я постепенно замедлилась и вовсе остановилась перед входом. Снова всё моё нутро ощутило возможность увидеть Санха. Кого я рисовала перед собой, когда думала о ком-то лучшем и более подходящем на роль принца? Конечно же, о нем. Но это говорило за меня что угодно, а не ум. Санха был более сексуален и притягателен, но разве, будь он свободен и предложи мне отношения, могла бы я согласиться? Он опасный, подозрительный, с сомнительным родом деятельности, мужчина, которому вряд ли можно до конца довериться, а теперь я ещё и наверняка знаю, что он неверный. Однако он нравится мне сильнее, чем Джун, о котором я знаю всё, от которого веет надежностью, степенностью и спокойствием. От Санха же покоем и защищенностью и не пахло. Напротив. Ну почему мне так хочется какой-то интриги? Без неё что, личную жизнь не построишь? Глупости. Надо найти хорошего парня, а не криминального. Разве можно быть счастливой с преступником, который, судя по намекам Санха, в прошлом даже убить кого-нибудь мог? Нет, меня бы брезгливость сожрала, и оторопь взяла. И всё-таки ведь и он послужил толчком к тому, что я как никогда захотела стать занятой. Ради того, чтобы повысить себе цену. А сам он мне её только сбивает, заставляя почти поверить в то, что я ему могу понравиться. А выясняется, что он дурит меня, как должно бандиту дурить полицейского.

Не выдержав, я открыла дверь и вошла в клуб, где в предвкушении ночи опять усиливался бурлеск атмосферы. Переступив порог, я начала продумывать, как красиво и эффектно выскажу Санха, что он мною разгадан и может больше не надеяться на то, что его ловкие трюки возымеют действие. Ко мне подошла девушка-администратор.

— Добрый вечер, могу я вам чем-то помочь? — светской вежливостью улыбалась она.

— Да, Санха здесь? Я хотела бы поговорить с ним.

— Минуточку, — такое ощущение, что её челюсть свела судорога, потому что улыбка не сходила, несмотря на речь, что бы она ни произносила. Типичная представительница ресепшена. Отойдя к стойке, за которой находился внутренний телефон, она подняла трубку и уточнила у меня: — Как вас представить?

— Скажите, что с ним Мэя хочет поговорить. — сдержалась я, чтобы не прислониться к стенке и, наоборот, выровняла осанку. Стать и грациозность. Нужно во всем иметь преимущество перед тем, кого хочешь поставить на место.

— Поднимитесь на третий этаж, — через некоторое время, закончив тихо говорить в трубку и положив её, пригласила она меня. — Он там.

— В отеле? — я внутренне вздрогнула, представив, что застану Санха таким же беззащитным и сонным, как однажды Джело, и едва не разомлела, но вовремя додумала, что он может там быть не один. Что, если он сейчас спит с какой-нибудь шлюхой? Боже, я была готова перехотеть разговаривать и выйти отсюда.

— Нет, он у господина Серина, в кабинете. Но вы можете подняться. — ответила она мне, развеяв страхи. Незаметно выдохнув, я прошла к лифту, стараясь не коситься в тот угол, в котором меня страстно поцеловали.

Мы появились в коридоре почти одновременно: я из лифта, а он из-за двери кабинета Серина. Оказавшись почти в противоположных концах длинного тоннеля из дверей по бокам, мы замерли, на миг смерив друг друга взглядами. После этого, не здороваясь и не говоря никаких других вводных слов, смелыми и широкими шагами, я и Санха направились навстречу друг к другу. Скорость, набранная вначале, постепенно покинула меня и с приближением к молодому человеку, я всё заторможеннее шла, пока не остановилась на некотором отдалении. Приняв это как знак не приближаться совсем уж близко, Санха тоже остановился, выставив одну ногу вперед и скрестив руки на груди. Мы всё ещё неблагопристойно нарушали этикет, не произнося слов приветствия.

— Ты простилась со мной в последний раз в более благодушном настроении, — наконец, первым выдал он, криво усмехнувшись. — Что-то подсказывает, что ты пришла выкопать топор войны. Даже не что-то, а твоё недовольное лицо.

— Ты прав, — плавно кивнула я, копируя его позу. Но пыл и представляемый размах, с которым я ударю его по щеке, куда-то растаяли. Я не решалась двинуться, буравя Санха злыми глазами. — Я пришла сказать, что знаю, зачем ты поцеловал меня в прошлый раз. Ты хотел скрыть, куда пойдет Джело, но я всё равно это узнала. Теперь я знаю о Сольджуне и много чего ещё. Не надо больше пытаться запутать меня или пользоваться мною в своих корыстных интересах. Это не пройдет.

Санха помолчал. Потом, вдруг, заулыбался шире и как-то ещё опаснее. Глаза-щелки поблескивали из-под его черных ресниц. Качнувшись, он начал делать шаг вперед. Я сдержала позыв отступить.

— Серьёзно? Не пытаться больше? — его тон был издевательским, но не высмеивающим. Скорее тем, которым берут на слабо, точно зная, что на это слабо поведутся. Я попыталась проглотить образовывающийся ком в горле, но не получилось — он там застрял. Зачем Санха подходил всё ближе? Проигнорировал все мои открытия и не испугался, что его номер не прошел. Услышал лишь то, чему я придавала наименьшее значение. Ах да, он же всё тот, который будет отвлекать меня от главного всеми возможными способами. — И ты пришла сюда, после того, как я тебя поцеловал, чтобы сказать «не делай этого больше»?

— Ну… — поняла я его намек, стараясь не отводить взгляда. Надеюсь, этот-то не гипнотизер? — У меня же нет твоего телефона, иначе я бы позвонила, чтобы всё высказать, а так… шла с работы и заглянула по пути…

— А не высказать было невозможно? — впритык подошел ко мне Санха, слегка склонив голову в бок.

— Да, невозможно. Меня обидело то, что ты сделал. Изобразил интерес, которого нет. Ради обмана.

— Теперь стало полегче? — расширил он глаза от поддельной заботы.

— Нет, я ещё пощечину тебе отвесить хотела, — призналась я, приподняв одну руку и показав ладонь. Парень выпрямил шею, чуть вытянув вперед.

— Ну, так что же мешает? Отыграйся, раз так задета. — я опустила брови, воззрившись в него с подозрением.

— Шутишь? — он покачал головой. — Да ладно тебе, я не буду тебя бить. Спонтанно это получилось бы от души, а так выйдет какая-то слабая постановочная сцена.

— Но надо же как-то мне получить прощение за якобы обиду? Тем более, сомневаюсь, что ты сможешь меня избить.

— Что значит «якобы»? — возмутилась я. — Это, действительно, было некрасиво с твоей стороны.

— А ты всегда красиво поступаешь? Следишь за Джело… пристаёшь ко мне, занятому человеку…

— Я?! — ахнула я, на этот раз почти оскорбившись. Рука сама собой дернулась и поднялась, желая наказать за наглую клевету, но, как только она вознеслась до уровня плеча Санха, он схватил её за запястье и, ловко вывернув, закрутил руку мне за спину и развернул меня к стене, уперев в неё почти носом. Я, кажется, оказалась в позе заложницы. Дергаясь и пытаясь вырваться, я убеждалась, что шансов нет.

— Я же пошутил, — парень наклонился сзади к самому моему уху. — Хотелось позлить тебя немного. Ты всё так близко принимаешь к сердцу, и так быстро сердишься. Будь проще, Мэя. Проще и мягче.

— Может, ещё доступнее? — чуть обернувшись огрызнулась я. Санха опустил лицо ниже и теперь его губы были возле моего загривка. Я невольно вытянулась струной от его дыхания, скользнувшего по коже.

— Для меня и такой доступности достаточно. — он всё-таки коснулся губами моей шеи сзади, и я дернулась с новой силой.

— Отпусти меня! Чего тебе достаточно? Я не собираюсь тебе отдаваться, даже если очень, очень захочу. Я прекрасно понимаю, что ты мерзкий и скользкий тип, с которым не стоит связываться, и с каждым разом ты вызываешь во мне всё больше подозрений. Тем более что у тебя есть девушка. И для меня это серьёзная преграда.

— Преградой являются осязаемые вещи, с которыми сталкиваешься, — Санха опять поцеловал меня, на этот раз за ухом. Мне захотелось взвыть, лягнув его ногой. — А разве ты видишь тут и сейчас мою девушку?

— Если тебе это не мешает — я за тебя рада! — почти крикнула я, переживая, что кто-нибудь появится в коридоре и увидит нас в столь двусмысленном положении. — А для меня это непреодолимо. Не столько именно это, сколько вся совокупность того, что я о тебе знаю. Да пусти же! Или ты что, изнасиловать меня тут собираешься?

— Изнасиловать? — Санха ослабил хватку и, дернув за руку, развернул меня на себя, с глухим стуком приперев меня к стене теперь спиной. Мы уставились друг другу в глаза, но это длилось одну, две, три секунды, после которых он резко впился мне в губы, схватив пальцами за подбородок, предусматривая сопротивление. И оно появилось в первые мгновения, но потом, когда его сильные губы раздвинули мои, и слишком умело прошелся язык между ними, завладев моим, я как-то стремительно прошляпила способности сопротивляться, брыкаться и отпихиваться. Даже остатки разума, хотевшего что-нибудь сочинить против происходящего, сообщили мне, что сейчас незачем лицемерить и играть со мной в соблазнителя, ведь на этот раз я ни за кем не слежу. Неужели же на этот раз, он на самом деле… захотел меня?

Санха оторвался от меня и, посмотрев в обе стороны, убедившись, что никого нет, со всей силы зарядил левой ногой в дверь номера, находившуюся справа от меня. Она распахнулась и молодой человек, прихватив меня за локоть, не спрашивая позволения, затащил меня в неё, задвинув щеколду изнутри, так как замок был сломан его сильным ударом.

— Что ты делаешь?! Санха! — попыталась я возродить самооборону, переживая, что он завалит меня на кровать, но когда он опять прижал меня к стене, даже испытала легкое разочарование. — Что это ещё за терроризм?

— Мэя… — переместив нас туда, где мы наверняка остались наедине, и где нас не потревожат без предупреждения, парень положил руку на моё бедро, второй погладив по щеке, после чего тут же поцеловал в неё и сдвинул губы к уху, зашептав: — Как я могу изнасиловать тебя или сделать с тобой что-то, когда ты находишься под моей защитой?

— Что? — я нервно усмехнулась. — О чем ты?

— Расслабься, — уже обе ладони оказались на мне, поднявшись до талии и чуть сжав её, пока не поднимаясь выше. — Я с первых выступлений Саломеи, по просьбе Сэй, слежу, чтобы никто не тронул танцовщицу. После того, как у неё появились диковатые поклонники, мы придумали гасить свет на несколько минут, чтобы никто не кинулся в закулисье или вдогонку за девушкой, которая должна успеть уйти тайным ходом, известным лишь Сэй. Я не знаю, куда он ведет, так как туда — за сцену, доступа не имею. Я знаю лишь то, что по эту сторону. Ты, конечно же, не могла заметить, ведь была на выступлении единожды… но именно в этот раз, Сэй задержала свет выключенным немного дольше… может, Саломее нужно было не только убежать, но и переодеться? — я затаила дыхание, начав дрожать ещё сильнее. — И, знаешь, я во время выступления несколько раз стоял очень близко к сцене… так близко, что чувствуется мускусный запах средств для укладки волос, немного отдающий миндалем. Саломея пользуется им, чтобы её грива красивее смотрелась под светом прожекторов. Но даже если волосы собрать и скрутить, достаточно приблизиться и втянуть воздух рядом, чтобы почувствовать его, — я вжалась в стенку, поджав губы и отведя глаза в сторону, пока Санха переводил левую руку на мои брюки и, вдруг, расстегнул на них пуговицу. Я вцепилась в его руку своими, останавливая его. — А ещё у Саломеи ма-аленькая родинка на бедре… как ты думаешь, с какой долей вероятности они бывают у людей в одних и тех же местах?

Вторая рука вцепилась в мои брюки, но теперь, набравшись сил и в конец испугавшись того, что провал конспирации случился, я со всей накопившейся энергией оттолкнула Санха, да он и не стал слишком упираться. Я тут же рванула к двери, стараясь не всхлипнуть от досады и пошедшего коту под хвост труда.

— Мэя! Я же не собираюсь никому говорить об этом… — но я уже отворила щеколду и выбежала в коридор. Молодой человек поспешил следом, не ловя меня, но лишь пытаясь задержать словами. — Мэя, пока ты в клубе — я отвечаю за тебя своей жизнью, но даже Серин не узнает о твоём секрете, и даже Сэй не знает, что я догадался!

Но я была повержена, меня взяла оторопь от того, что я разоблачена и узнана. Мне стало стыдно, что мой образ строгого и порядочного полицейского у кого-то слился воедино со стриптизершей, которая демонстрировала себя и развлекала похотливых мужчин. Мне стало стыдно за то, что я обманываю Джело, что я могу проколоться ещё перед кем-то и тогда лишусь работы в полиции, ведь там не станут держать копа, который совмещает с государственной службой ещё и такой позорный заработок. Мне стало страшно, что кто-то ещё узнает об этом, но искать выхода из ситуации внутри клуба я уже не могла, голова там не работала, поэтому вынеслась наружу, как и в прошлый раз, ища спасения на улице. И вновь от Санха. Слишком коварного, слишком сообразительного и внимательного. Настолько досужего, что он лишил меня маленького и укромного приюта души, когда я могла расслабиться, уверенная, что никто не знает меня, притвориться другой, стать другой, раскрепоститься и насладиться чем-то иным, чем-то, похожим на сказку, когда превращаешься в принцессу и ощущаешь себя главной героиней, которой никогда не бываешь в своей нормальной жизни.

Судорожно вытащив мобильный, я набрала Рэй и, заставив себя зашагать прочь, дождалась, когда она поднимет трубку.

— Да?

— Рэй, объявляю сбор у нас с Айли на кухне. Одна безумно сексуальная сволочь узнала, кто такая Саломея…

Отказать или отказаться

Это было так трудно, очень трудно, скрывать, что у тебя есть, хотя и кратковременная, малюсенькая, но вторая жизнь. Даже думать себе не позволять о том, что ты кто-то ещё, бываешь кем-то другим — это слишком сложно, но мне ли не знать, что на воре и шапка горит, и если в мыслях носить представление о себе, как о Саломее, помышлять о танце, то всё станет ясно, всё быстро выплывет наружу. Когда Джело говорил мне о танцовщице, то я изо всех сил старалась не принимать это на свой счет. Когда Санха смотрел на меня, я делала вид, что вижу его впервые, а ни видела уже несколько раз со сцены, ни была немного очарованна им издалека. Впрочем, душой я не кривила, и когда Джело представил мне его, то он, действительно, был для меня незнакомцем. Я не знала его имени, и не знала, что он отвечает за охрану клуба. Я не спрашивала у Сэй ничего, что касалось чего-либо, помимо моего выступления. Но вот, несмотря на все старания, всё всплыло на поверхность.

Я знала Сэй давным-давно. Мы познакомились, когда лет в восемь пришли заниматься танцами. Но годам к шестнадцати наши пути разошлись — я выбрала восточные танцы, а она стриптиз. Хотя общаться мы никогда не переставали и поддерживали связь телефонными звонками и редкими посиделками в закусочных. Вскоре мы обе достигли определенного уровня в своих занятиях, начались показательные выступления, девочки из танцевальной школы часто давали представления и я, несмотря на всю любовь к этим танцам, к красивым костюмам и волнующей музыке, вдруг стала замечать, что среди зрителей женских танцев присутствуют в основном мужчины. И они далеко не наслаждаются тонкостью искусства, сложностью этюдов и продуманным символизмом каждого па, а просто пялятся на пластичных и гибких девушек, считая их развлечением. Почти профессионально я прозанималась беллидэнсом два года, за которые ощутила на себе всю тяжесть потребительства и товарно-рыночных отношений проникших даже в такую отрасль, как искусство, а ведь деньги во главе него уже превращают искусство в бездарность и лишают его смысла… Во мне перестали видеть человека, собеседника, значимого члена общества, в конце концов. Я была танцовщицей, которая очаровывала публику за деньги. Как бы то ни казалось с моей стороны по началу, суть не менялась, и отношение ко мне и к стриптизерше-Сэй было одинаковым. Я почему-то решила, что достойное будущее танцами не заслужишь и мне надоело это всё. Наверное, это был бунт формирующейся личности, и после окончания старшей школы, на двадцатом году, я поступила в полицейскую академию, переключившись на боевые искусства и борьбу; вместо позвякивающих юбок — наручники, вместо вуали — пистолет. Смена была кардинальной, но я в тот момент поняла, что именно этого и хотела всю жизнь. Я почувствовала себя сильной, уверенной и самодостаточной, равной мужчинам, а не прислугой, трясущей бедрами и голым животом. Я отдалась новому делу с головой, но со временем… со временем часто вспоминала своё первое увлечение, которое иногда хотелось возродить. Порой я включала арабскую музыку и танцевала в комнате, одна, перед зеркалом, чтобы не забыть о том, как легко двигалась, как умела покорять зрителей и быть легкой, воздушной и не отягощенной никакими проблемами, ведь в рядах полицейских я буквально за первые годы окончательно перестала себя чувствовать девушкой и стала погруженным в охрану столицы «лейтенантом Пак».

Перед тем, как окончательно разойтись в разные сферы, мы с Сэй мечтали поставить танец, который совместил бы таинственность и скрытость беллидэнса с открытостью и откровенностью стриптиза. Мы не раз изучали различные сказания о танцах, мифы и самые знаменитые танцы, пока не наткнулись на историю Саломеи. Она стала нашей идеей фикс. Мы строили планы о том, что однажды изобретем такую хореографию, которая затмит мировые постановки, которая помрачит разум восторженной публики. Но на том всё и закончилось, потому что я не согласилась слишком оголяться, а Сэй критически отнеслась к тому, что не раздевшись возможно довести мужчин до экстаза.

И вот, года четыре назад, мы с Рэй шли с тренировки, уставшие, но довольные хорошо выполненными приемами, отрепетированными на сокурсниках. Проходя мимо одного из ночных клубов, мы заметили, как два нетрезвых мужчины пытаются затащить в машину длинноногую и красивую девушку. Это была Сэй. Возбудившиеся и охмелевшие, два посетителя подкараулили её после шоу и хотели поступить самым отвратительным образом. К счастью, появились мы и спасли мою давнюю подругу, проводив до дома. Испуганная и трясущаяся, Сэй благодарила нас и заверила меня, что в вечном долгу передо мной, и если я когда-нибудь о чем-нибудь её попрошу, то она непременно исполнит. На тот момент с неё и взять было нечего — она была самой обычной стриптизершей в противном клубе с не лучшей репутацией. Да и не ради чего-то мы спасали её, а просто потому, что не могли бы поступить иначе. Кто же знал, что столько времени спустя, мы с сестрой переедем на съемную квартиру, у неё будут временные проблемы с работой, и мне понадобятся деньги, чтобы заплатить за жильё…

Даже не знаю, как ко мне пришло тогда это озарение. Я просто подумала, что прикрыв лицо и станцевав раз-два, ничего не потеряю, но зато заработаю нужную сумму. Я позвонила Сэй, зная, что она теперь администратор в одном приличном заведении, и спросила, смогу ли выступить инкогнито? Подруга дала добро, активно приняв участие в организации танца и костюма. В горячих спорах ей удалось убедить меня, что хотя бы грудь открыть надо. Я за прошедшие годы стала менее щепетильно-невинной и более раскрепощенной, так что пошла на это, пускай и нехотя. Дальше дело оставалось за малым: отточить мастерство скидывания с себя материй и слегка возродить былую пластичность. В результате, избавившись от волнения полосой ткани на лице, я всё исполнила как надо и, даже собрав необходимые деньги, ощутила, как затянул меня процесс, как мне хотелось снова и снова выходить на сцену, одевая предварительно цветные линзы, укладывая волосы, умащивая тело кремом, чтобы оно сияло. Как мне понравилось быть этой самой загадочной Саломеей, которой начали грезить один за другим посетители! И этот парень, со скрещенными руками часто стоящий неподалеку, которым оказался Санха, всё это манило и погружало меня в другую реальность, где был праздник, где были аплодисменты, музыка, вздохи и признание того, что я интересная, красивая и возбуждающая настоящая женщина.

Разумеется, и моя сестра и Рэй, как лучшая подруга, обе знали, чем я занимаюсь. И они понимали, почему нельзя, чтобы информация об идентичности Саломеи и Мэи вышла за пределы «Золотого клуба». Я не жила в мире Сэй — мире бывших наркодилеров и убийц, бывших шлюх и преступниц, в мире мошенников и бесстыдных людей, по всем параметрам мерзавцев, где можно было позволить себе быть кем угодно, и всё равно впишешься в этот вертеп разнообразия. Я жила в мире правоохранителей, начальников, воспитанных коллег, одних и тех же продавцов продуктового ларька, которым невольно смотришь ежедневно в лицо, покупая еду после работы, внимательных соседок и уборщиков, знающих твоих родителей, знакомых-сплетниц, помимо прочего замужних, готовых обсудить и осудить всех и вся, в мире любопытных старушек и детишек, которые тоже всё слушают и откуда-то всё узнают, и если разведают, что Мэя показывает со сцены голую грудь, то будут тыкать в неё пальцем или отводить нос в сторону.

— Поэтому я не могу больше быть Саломеей! — всплеснула руками я и, желая промочить пересохшее от волнения горло, крутанула кран, да так лихо, что свернула его, и он сломался. Вот и попила холодной воды. — Черт!

Занырнув под раковину, я перекрыла воду, не без мучений, понимая, что придется вызывать службу, чтобы починили кран. Или новый кран покупать… потому что звонить арендодателям и ждать, когда они разберутся с поломкой — это слишком долго, а куда платить — им или в магазин, — это без разницы. В любом случае, не чинить, не устанавливать новый никто из трех присутствующих нас не умел.

Вынужденно достав из холодильника остаток клубничного молока, я отпила его, развернувшись к Рэй и Айли, которые почесывали затылки, не зная, что мне посоветовать.

— Но он же сказал, что не выдаст тебя, — наконец, прояснила вслух ещё раз ситуацию Айли. — Так почему бы не поверить? Почему бы не успокоиться на данном тебе обещании?

— Кому поверить? Санха?! — прыснула я. — Ха! Конечно, этому-то… Никогда я ему не поверю! Он настолько подозрительный, что даже неизвестный тип в шляпе, пальто, с ружьём в руках и солнечных очках среди июня смотрелся бы менее подозрительно.

— Ну, а кому он в принципе может что-то рассказать? — пожала плечами Рэй. — Если он объявит тебя, как Пак Мэю, то завсегдатаям клуба будет одинаково ровно. Тебя же там никто не знает.

— Да? А Джело? Он друг Санха. Я не думаю, что он ему не доложит. И я буду чувствовать себя, гаже некуда. Предательницей этого милого мальчика, который изливал мне душу, а я взяла, да плюнула в неё. Ещё и воспримет как издевательства мои подколы по поводу того, что он влюблен в Саломею. Нет, хорошо, — не прерывалась я, переходя на разговор с самой собой. — Пусть даже мы вычеркиваем мою совесть. А если узнает этот Чон Дэхён, который там вдруг стал бывать? Он расскажет Ёнгуку, а этот паршивый адвокатишка разнесет на весь участок. Он-то к нам захаживает. Но ведь есть ещё самое страшное! Тот странный молодой мужчина с похотливыми глазенками — Сонмин. Ладно бы, если он разочаруется, узнав, что Саломея всего лишь я. А если это облегчит его поиски, и он будет гоняться непосредственно за мной, чтобы поймать и чтобы я плясала до скончания веков лично ему? И тот Сольджун… через Джело, или не только, но он как-то связан с Санха. И если ему сказать, что я — это я, то… о-о, я не знаю, как дальше быть!

Выдохнувшись, я плюхнулась напротив них. Сестра развела руками.

— Просто взять и исчезнуть? Не сильно ли ты подставишь Сэй? Её достанут окончательно с просьбами отдать Саломею обратно. Разве что она сама влезет в её образ.

— Нет, ты права, я не могу так поступить с ней. Я, наверное, должна устроить заключительное представление… как думаете? Объявить последний показ.

— Думаю, что это выход. — согласилась Рэй. — По-честному предупредишь, что Саломея уходит. И те, кто хотят насладиться зрелищем, пусть приходят и наслаждаются напоследок.

— Да эти оголтелые могут устроить какой-нибудь подвох. — резонно заметила Айли. — «Саломеи больше не будет!». Как вы думаете, что сделает после такой фразы тот, кто хотел её похитить? Правильно, немедленно возжелает осуществить задуманное. Это опасное решение.

— Но другого я не вижу. Это самое компромиссное. — я с мольбой взглянула на них. — Придите меня подстраховать, а?

— Я не хочу смотреть на твои сиськи. — с заскорузлым скептицизмом поморщилась сестра.

— Я тоже. — подтвердила подруга.

— Да кто просит вас смотреть? Просто поприсутствовать можно? Сидите читайте меню или пейте кофе. Рэй, ты же знаешь, что если начнется заваруха, то без тебя мне не выпутаться. Айли, а ты… ну, ты кричишь громко и сумеешь позвать на помощь, если что. И будешь свидетельницей.

— Ты серьёзно настроена на какое-то происшествие? — нахмурилась она.

— Ты сама всё верно изложила. Я видела глаза Сонмина. Они мне очень не нравились из-за того, что в них было. Но ещё больше мне не нравится возможность того, что там может оказаться замешанным Сольджун. Он меня пугает! Даже больше, чем Санха. Последнего я хотя бы знаю, как избегать. А с этим гипнотизером ни черта не понятно.

Внезапно зазвучала полицейская сирена и, пока все поняли, что это был мой рингтон на телефоне, поставленный на все номера, связанные с работой, на несколько секунд в нашу компанию успел заскочить переполох. Извинившись, я дотянулась до трубки, лежавшей на углу кухонного стола, и посмотрела на экран. Это был Ли Джун, мой начальник. Уже не очень только начальник. Хм, что бы ему ещё было нужно?

— Не теряйте мысли, я сейчас вернусь, — пообещала я и вышла с кухни, чтобы поговорить. — Алло?

— Ещё раз доброго вечера. Пока я нахожусь в ожидании твоего ответа, могу я продолжать оказывать знаки внимания?

— Ну… — протянула я, немного растерявшись. Его приятный мужской голос звучал лучше,когда не торопил по внутренней связи отправку рапортов на его электронный ящик. — Мне кажется, да. Можешь, если хочешь.

— Хочу. — улыбнулся Джун, судя по тембру. — А ещё хотел удостовериться, что ты нормально добралась до дома. И пожелать спокойной ночи.

— О да, покой ночью — что ещё нужно для счастья! — засмеялась я, про себя подумав о том, что с тех пор, как пошли разговоры о краже Саломеи, мне не так-то здорово спится. Раньше, когда никто не знал, кто она, меня всё равно тревожили опасения за свою шкуру, а теперь, когда в курсе хоть один мужчина… теперь я не знала, как засну вообще.

— А, действительно, что? — подковырнул меня вопросом Джун, явно желая размотать меня на очередные советы по обольщению меня же. Я что, должна добровольно проводить постепенную сдачу своей крепости? Дудки.

— На данный момент мне бы не помешал починенный кран на кухне.

— Серьёзно? Так мало? — мужчина перенял мой шутливый тон. — Это я могу. Пустишь завтра после работы? Сегодня ведь уже поздновато для визитов сантехников.

— А ты, правда, умеешь чинить кран? — изумилась я, разглядывая узор на обоях в коридоре, пока шла беседа.

— Мэя, я уже много лет живу в собственной квартире, по большей части в одиночестве. Я умею почти всё.

— Почти? А что же ты не умеешь? — вдруг проснулась во мне кокетка. Не в связи ли это с тем, что Саломее прорубили окно в мою серую реальность?

— Судя по всему, красиво и незаметно набиваться в гости. — грустно хохотнул Джун.

— А вдруг ты с каким корыстным интересом? Предупреждаю, у меня тут сестра, тонкие стены, ушастые соседи и в полиции меня сразу хватятся.

— Я бы пригласил к себе, но, боюсь, это ты воспримешь ещё хуже. Да и кран-то у тебя надо ремонтировать, а не у меня.

— Что ж, пока всё прозвучало прилично и убедительно. Грех не пригласить такого любезного начальника на чай.

— Давай оставим служебные наименования для работы, ладно? Я не собираюсь относиться к тебе, как к подчиненной.

— Запомнил мои тезисы о равенстве? — подогнув одну ногу, я уперлась её подошвой в стену, оставшись стоять на другой.

— Я запомнил всё, но на данный момент просто не хочу смешивать дела и личное.

— В таком случае, до завтра, потому что о личном рассуждать рано, ведь я ещё ответа не давала.

— Ты заставляешь меня волноваться и нервничать.

— Стараюсь! — улыбнулась я, и мы попрощались.

Звонок немного сбил меня с одних волнующих событий на другие, менее, но всё же тоже волнительные. Я, задумчивая и апатичная, (апатия выступила, как побочный эффект от перебора эмоций) угрюмо заползла обратно на кухню. Девчонки посмотрели на меня и Рэй решительно изрекла:

— Мы не потеряли мысль и решили, что пойдем тебя поддержать. И подстраховать.

— Да я сама уже все мысли потеряла. — усевшись на табуретку, я положила мобильник туда, откуда взяла до этого. — Завтра мой начальник ждет от меня ответа, не хочу ли я с ним «замутить». А ещё я пригласила его к нам и теперь думаю, насколько необходим в хозяйстве мужчина, который умеет ремонтировать всё, что мне нужно? И достаточный ли повод начать отношения — сломанный кран? Это ужасно уныло и прагматично выглядит, да? Что я соглашусь на роман, потому что это принесет выгодные услуги коммунальщика.

— Он тебе совсем не нравится? — не оставляло сегодня Айли выражение скептицизма в мою сторону.

— Нравится. Но не сильно. Я больше боюсь связаться с ним потому, что могу по-настоящему влюбиться в другую сторону, а тут уже он. И обижу хорошего человека.

— Тебя всё Санха не отпускает? — хмыкнула Рэй. — Я думала, что ты уже разобралась в своем отношении относительно него. Держаться подальше и, если и иметь в виду, то лишь как мимолетное развлечение.

— С которыми я не умею развлекаться. Я всегда всё принимаю слишком серьёзно. Возможно, этим отпугиваю мужчин.

— А Саломея умеет, — сестра с иронией напомнила мне о моих потаенных уголках сознания. И тут же вернулась к прежнему. — Если Джун тебе нравится, и ты боишься, что воспринимаешь всё слишком серьёзно, то начни прямо сейчас интерпретировать какие-то события не как навалившиеся трудности, а как благие знаки судьбы. У тебя подворачивается возможность завести роман, и тут ломается кран — разве это не сигнал того, что нужно ухватиться за возможность? А тут ещё и с твоей теневой стороной жизни проблемы, намекающие, что пора завязывать. Разве это не знак того, что нужно посмотреть в другую сторону? Чем ты будешь заниматься свободными вечерами без перевоплощений в Саломею в клубе? Возможно, это время для парня.

— А я надеялась, что для тетриса в компьютере и сериалов, — шутя, вымолвила я и переплела пальцы положенных на стол рук. — Что ж, тогда всё решено. Завтра я приму предложение Джуна встречаться, а в пятницу выступлю последний раз и попрощаюсь окончательно со своими прошлыми увлечениями. Не стоит хвататься за то, что приносит одни тяготы.

Я поднялась и опять взяла сотовый.

— Пойду, позвоню Сэй. Пусть вешает афишу, что Саломея уходит на пенсию.

Перед тем, как решиться

Предчувствие расставания с Саломеей и её короткой, но яркой вспышкой карьеры в «Золотом клубе» отодвинуло назад беспокойство от встречи с Джуном, во время которой я собиралась сказать «да», всего лишь на предложение попытки построить отношения, а не на брак, конечно же. И мы с ним виделись с утра, поздоровавшись и несколько раз за день проходя мимо друг друга в нормальном течении кутерьмы участка. Но встреча на работе и после неё, та, в которую должна была перейти эта первая — это две абсолютно разных встречи, проводя которые мы и вести себя должны не одинаково. Джун тоже это понимал, я думаю, и в его взгляде нельзя было увидеть ничего, что внедрилось бы вдруг некстати, подразумевая что-то личное, но мельком, на секунду, я заметила в нем ожидание более позднего вечера.

Район Мапо распахивал глазницы под видом фонарей, переводя сеульцев с берега света на берег ночи по мосту заката. Коллеги, кто-то чуть позже, кто-то чуть раньше, кто-то одновременно с нами, выходили из нашего скромного здания, теряющегося среди высоток. Кто-то, наоборот, только шел на дежурство. Перед уходом я записалась на завтра на практику тхэквондо, догадываясь, что потребность физической разминки возникнет неудержимо и от переживаний, и от приобретенного заранее недостатка танцевальных тренировок. Сэй была огорчена моим отказом продолжать выступления, но приняла заявление без обид. Конечно, они теряли золотую жилу, но не думаю, что уход Саломеи сильно поставит под удар популярность клуба. Её заменят новым стриптизом или шоу другого жанра.

Не сговариваясь, мы с Джуном пошли налево, так как он уже знал, куда я обычно хожу и в какой местности живу. Шум большого проспекта немного оглушил нас, и пока мы ожидали возможности перейти через него по пешеходным переходам, мы предпочли молчать, вместо того, чтобы перекрикивать гул машин и их моторов, неощутимо усиливаемый пролегающим под нами метрополитеном пятой линии. Наконец, перебравшись на нужную сторону окрестности Гонгдо, я и мой спутник зашагали медленнее, оказавшись возле кафе с французским названием, выставившим летние столики наружу, вдоль своих витрин под зеленым тентом.

— Зайдём? — предложил Джун, но я покачала головой.

— Нет, раз уж договорились, что идем ко мне, то идем ко мне.

Я невольно бросила косой взгляд, чтобы убедиться, что Джун не заблестел глазами, будто в моих словах раздалось обещание чего-то большего, чем чай и ремонт крана, но он вел себя прилично, и на его лицо не наплыло выражение мужского самодовольства от того, что он идет в цитадель к даме. Не такой уж и храм добродетели наша съемная квартира, чтобы считать заслугой проникновение туда. А ведь я ещё не сказала, что сестры-то у меня сегодня не будет, потому что она убежала в редакцию по своим журналистским делам. Интересно, это не испортит нам, двум взрослым людям, культурный досуг, намеком на уединение и возможность никчемной пока что интимности? Я надеялась, что нет. По крайней мере, в себя я верила даже меньше, чем в Джуна — настолько он не раскрылся для меня, как похотливый и алчный до совокуплений самец. Вот с Санха бы я больше рисковать не стала… Санха. На этот раз он всплыл в мыслях до того, как передо мной возникло почти ставшее родным, но тут же отходящее в прошлое строение развлекательного комплекса, принадлежащего Серину. Мы с моим начальником завели дружескую и комфортную беседу, начавшую мне нравится, но чьи-то черные кожаные штаны вновь метафизически поколебали мою стрессоустойчивость.

Дойдя до своей любимой точки для обозрения, я опять заметила под знакомой бетонной аркой, увенчанной перилами, Джело, окружившего себя азартными и игрозависимыми бездельниками. А может и трудягами, расслабляющимися после десяти часов скучного офисного или производственного занятия, что не отнимало у них болезненной привычки спускать деньги фактически на ветер. Посетители клуба, снующие перед моим носом и ездящие автомобили, ищущие где припарковаться и приглядывающиеся, не зайти ли туда или сюда, волновали меня куда меньше. Я заметила Джело за неподобающим занятием, и коп во мне закрутился гайкой по сорванной резьбе. К несчастью, заметила его не только я, но и Джун, выпустивший руки из карманов и, чуть прищурив глаза, поставивший их командирской позой в бока.

— Это что там? По-моему, наперсточничество? — я промолчала, не зная, стоит ли отшутиться или вовсе проигнорировать и потащить Джуна дальше. То, что я не арестую мальчишку даже на минимальный срок за хулиганство, было для меня аксиомой. Я бы уже даже не выписала ему штраф, чувствуя легкую вину за тот случай, когда заставила себя привести к Сольджуну. С тех пор ведь я и не знала, произошло ли между ними что-то или всё окончилось гладко. А, может, во мне не только вина, но и привязанность зародилась? — Там шарлатан какой-то.

Я придержала Джуна за локоть, не дав ему двинуться в ту сторону и начав подбирать объяснение и оправдание занятию Джело. Странно, для себя я точно понимала, что это нелегально и плохо, а вот сейчас готова была выставить беззаконие фарсом и блефом ищущего себя парнишки. Судя же по его собственным рассуждениям, которые засели во мне и не будут распространяться дальше, он, напротив, пытался себя потерять, а не найти. Джело поднял лицо и заметил нас сам. Вернее меня. Махнув и кивнув, он тут же стал извиняться перед своей клиентелой, складываться и собираться подойти к нам. Джун понял, что это мой знакомый и удивленно опустил на меня взор достаточно умного и пытливого мужчины. Пожалуй, глаза, красивого разреза и знойного выражения, были самым не вписывающимся в простой, тускловатый и серенький образ бюрократического босса фрагментом.

— Ты его знаешь? — не размыкая губ, я промычала «угу». — Мэя, да ты, никак, покровительствуешь местной шпане и возглавляешь организованную преступность Мапо!

— А как же! — я улыбнулась, обрадовавшись, что Джун свел всё на шутку, а не полез с выяснениями и цитированием кодексов. Он не кривил душой, когда сказал, что работу и личное не мешает. Видимо, первое ему и так уже приелось, так что вне участка не грело носить на себе невидимую форму правопорядка. — Смотрел «Гокусэн»[14]? Ну вот, я прямо как Янкуми[15], рулю тут всё и воспитываю сбившихся с пути подростков. Настоящий оябун[16].

— Я бы не назвал этого парня подростком…

Джело приближался и, по мере сокращения метров, стало видно, что он очень высок и достаточно взросл, чтобы не быть школьником. Я неловко пожала плечами, что могло обозначать, что угодно, но в моём сознании символизировало «а мне кажется, что вполне ещё ребенок», чему самой не очень верилось.

— Добрый вечер, лейтенант Пак. — улыбчиво поздоровался Джело. Представив их с Джуном друг другу, я оказалась посередине, как яблоко между книгой и ботинком. Ну, то есть совершенно лишний предмет среди двух других, точно так же между собой ничем не связанных. Втроем мы стали чем-то вроде тех ребусов, глядя на изображение которых до конца жизни не угадаешь, что связывает эти наобум собранные вещи и есть ли смысл искать в них смысл? Так, за ребусами у меня ещё и каламбуры пошли. К чему бы это и с чего? А с того, что когда слева Джун, а справа Джело, я ощущаю себя в какой-то прострации, не понимая, откуда на меня свалилось общество таких приятных ребят?

— Очень приятно. — пожали они руки, и я, указывая на Джуна, зачем-то добавила, сочтя это необходимым:

— Это мой начальник. — невинно хохотнув, я тут же осознала, как тем самым вывела жирным шрифтом, что связи нашего треугольника не столь поверхностные, как то хотелось мне показать.

— Начальник, тешащий себя надеждой на нечто большее. — смело добавил Джун, не теряясь, заметив мой предательский взгляд, брошенный на Джело. Мне так не хотелось обидеть мальчишку… если он сейчас помрачнеет или молча развернется, то я брошусь его успокаивать и брошу Джуна, толком и не подобрав. Но почему я до сих пор не выучила, что Джело будто не умеет расстраиваться? Или умеет слишком хорошо скрывать свои чувства? Он улыбнулся ещё шире.

— А я друг, не надеющийся в этой жизни уже ни на что. — сердце больно кольнуло и, поняв, что улыбка на лице юноши была нарисована кем-то несмываемой краской на месте горькой гримасы, я печалью проложила себе на лбу складки. Он весело обратился ко мне менее небрежно: — Мэя, представляешь, а Саломея прекращает танцевать!

— Серьёзно? — трусовато ежась, выдавила я, вспомнив ещё и о том, что я обманываю Джело самым наглым образом. Внезапно, как раскат грома, в мой чугунный котелок залетело дребезжащее, как муха, «ложжжь». Я подумывала над тем, чтобы рассказать ему обо всем при первой возможности, но не при Джуне же? Тот вообще выпадет в осадок, что я псевдо-стриптизерша. — А что случилось?

— Не знаю, час назад повесили афишу, — он ткнул на то место, где мы когда-то первый раз обсудили Саломею. Там вновь висел плакат с восточной красавицей с закрытым лицом. — Написано «последнее выступление». Санха не знает, в чем дело, а с Сэй я не общаюсь. Ты придешь?

— Даже не знаю, — смутилась я, теряя голос. Значит, он меня всё-таки не выдал, этот разбойник. — А ты?

— Спрашиваешь! Разумеется. — Джело подошел к изображению, переждав, когда перед ним пройдет короткая вереница из молодых людей, направлявшихся в клуб, и провел по нему пальцем. — Думаю, будет что-то необычное! Обязательно приходи, нуна. Конечно, если бы я мог, я бы сделал всё, чтобы она продолжала выступать, но, видимо, что-то случилось. Или ей просто надоело. Или она предпочла что-то другое. — мимолетно сковало льдом лицо Джело, но тотчас отпустило.

— Что, так хорошо танцует? — ради приличия полюбопытствовал Джун, не имевший понятия о том, о чем мы говорили.

— Божественно! — одухотворенно обомлел парнишка.

— А что, может, сходим? — посмотрел на меня мужчина и я, едва сдерживаясь, чтобы не повести себя неадекватно, затрясла головой. Ага, сходим, как же. Может, ещё за кулисы заглянуть желаете, сударь?

— На что нам раздевающаяся бабёнка? — уничижительно обозвала саму себя я, половиной собственного существа оттягиваясь в компанию Джело, будто мои тайны, моё жульничество, выдающее неугомонившуюся молодость, определяли мой статус в категорию юности, принадлежащую мальчишке, а не в категорию остепенившихся взрослых Джуна.

— А, так она и раздевается? Тогда ладно.

— Тогда ладно — в смысле ты одобряешь? — уточнила я, на всякий случай. Нужно же знать, как он относится к подобному.

— Ну… — Джун смутился, понимая, что как здоровый мужчина должен был бы заинтересоваться явлением нагого женского тела, но как заинтересованный мной собирался не пасть в грязь лицом и изображать узконаправленный интерес исключительно ко мне. — Если это не слишком вульгарно, то почему бы нет? Но на данный момент смотреть бы не стал.

— Многое потеряете. — доверительно поведал Джело и поглядел за спину. — Что ж, я пойду обратно…

— Эй, — остановила я его. — Ты же знаешь, что я не могу тебе позволить вернуться…

— Мэя, — парень непоколебимо покачал головой, задорно поморщив нос. — В другой раз, ладно? Сегодня я хочу чем-то занять руки. И так на душе кошки скребут.

— Из-за Саломеи? — риторически спросила я, жалея, что не могу прямо сейчас как-то исправить ситуацию. — Ты так сильно огорчен, что её больше не будет?

— Да ничего, — Джело натянул рукава до пальцев и потянулся, придерживая их. — Я привык, что всё хорошее рано или поздно пропадает.

Сказав это, он тут же отвернулся и пошел под мост, где не до конца разошлись охочие до угадывания наперстков. Джун с сомнением кивнул мне.

— Ты просто так это оставишь?

— Извини, но да. — я потянула его дальше. — Идем, не будем лезть этим вечером к бедному мальчику.

С утра, перед работой, я успела привести в порядок кухню и зал, поэтому без заминок впустила гостя. Решительно настроенный обольстить меня доступным образом, Джун отказался от чая, пока не починил кран, что, действительно, смог сделать, да ещё и довольно быстро. Когда он распрямлялся над раковиной, я стояла рядом, подавая ему полотенце для рук. Чайник был поставлен и обстановка превращалась в уютную.

— Спасибо. — изрекла я, потянувшись за чашками.

— Ерунда. — Джун сел за стол и увидел лежавшие на нем газеты «Чосон ильбо» и «Сеул таймс». Последняя была развернута на статье об одной из совершенных краж в ювелирных. Там давался общий отчет о похищенном, его стоимости и конкретных предметах, прилагались и фотографии украшений. — Всё никак не отвлечешься?

— Да это не только я. У меня сестра — корреспондент. Она постоянно следит за событиями и освещает некоторые из них.

— Вот как? Что ж, иногда журналисты распутывают дела получше полиции.

— Это точно, — мы встретились глазами и теперь-то уж точно в них у мужчины мигали сигнальные огни вопроса. Хотя уже всё решившая, я присела и попыталась выкинуть из головы Джело, столкновение с которым опять немного спутало мои карты. Я прощусь с Саломеей, клубом, и всем, что с ним связано. Эта жизнь будет забыта, как прекрасный, но непонятный сон, а жить надо дальше, выстраивая что-то более реалистичное и осмысленное. — Джун, я хотела спросить тебя… только скажи честно, ладно?

— Пока не вижу смысла скрывать что-либо, — согласился он. — Конечно, если вопрос будет не чересчур личный, а впрочем, и на подобное нужно постараться ответить прямо.

— Да нет, это не очень… просто… скажи, ты ведь положил на меня глаз только потому, что я единственная, за кем удобно ухаживать? Потому что я всегда на виду и меня легко можно совмещать с работой? — пролила в воздух мучившие меня сомнения я, как из кувшина с подозрениями, у которого откололось дно. — Ты ведь не успеваешь бывать нигде, кроме как в участке, и потому остановился на мне?

— Мэя, — озадачено захлопал глазами Джун. — Что привело тебя к такому выводу? Это я так примитивно выгляжу, или ты настолько неуверенна в себе, что думаешь, что удобство — это первая причина, по которой на тебя можно покуситься? Брось, что за комплексы?

— Я… — услышав, что чайник закипел, я поспешила воспользоваться случаем, чтобы встать и оказаться спиной к Джуну. Руки замерли на ручке. — Не знаю, но почему-то я с самого начала восприняла это именно так. Зачем ещё ухаживать за девушкой, которую толком не знаешь? Я не настолько красавица, чтобы покорять с первого взгляда.

Едва не обжегшись, я дернула рукой, потому что ощутила, как сзади подошел Джун, остановившись на таком расстоянии, что какие-то флюиды и тепловые посылы от его тела долетали до меня.

— Если бы мне так приспичило построить личную жизнь, но я не находил кого-то приглянувшегося, я бы взял отпуск, я бы нашел время и шатался где-нибудь в поисках подходящей для себя кандидатуры. Тряхнул бы стариной и побрел по дискотекам, разочаровался, пошел бы в музеи и публичные библиотеки. Не знаю. — я развернулась и посмотрела на него снизу вверх. — Но я знал тебя, и ты мне понравилась, Мэя. И не надо говорить, что ты не красивая. Ты сама себя очень недооцениваешь.

— Джун, — прижавшись спиной к рабочему столу, я с настороженным удовольствием проследила, как его руки легли мне на талию. — Почему так трудно стать близким с кем-то? Почему так трудно взять, и начать встречаться?

— С годами всё усложняется, — улыбнулся он. — Я раньше тоже проще ко всему относился, но чем дальше — тем хуже. Но я надеюсь, что у нас в крови ещё достаточный запас молодости, чтобы создавать что-то, а не только тоскливо провожать глазами мимо себя, считая, что поздно и уже не нужно?

— Хочется верить. — ответила я и положила ладони ему на грудь. Сквозь рубашку она была твердой и крепкой. Джун притянул меня ближе и поцеловал, подводя итог нашим дискуссиям.

Мелкая дрожь не давала мне вывести ровную линию подводки. Я совладала с собой и, стерев две предыдущие попытки, справилась с третьей. Черные контуры глаз получились идеально, обрамляя изумрудные линзы. В качестве оправы я, как обычно, добавила накладные ресницы. Высокие дуги бровей, золотящиеся тени, растушевывающиеся и темнеющие в бронзу с приближением к стрелкам от внешних уголков глаз к вискам. Губы я не красила, ведь они всё равно были под вуалью. Главное в макияже — это глаза, они сражают наповал и говорят всё, что я хочу сказать, повторяя за танцем. Но почему же в них нет той уверенности и отдачи, что были всегда? Я долго смотрела в зеркало, настраиваясь и уговаривая себя сделать всё на отлично, в последний раз, но никак не получалось, пока я не поняла, что виной тому всё-таки Санха. Я должна поговорить с ним перед выступлением ещё раз. Я пришла значительно раньше в гримерную. Дома было невмоготу. Рядом сидела Сэй, подпиливающая один из своих идеальных заостренных ногтей. Я тоже накрасила свои золотым лаком с блеском, но по приходу домой его всё равно стирать, чтобы не идти с ним на работу. На всякий случай не стоит оставлять никаких следов от Саломеи.

— Сэй, — я посмотрела на неё через отражение. Она подняла лицо. — Позови Санха, пожалуйста.

— Санха? — подруга поерзала на стуле. — Зачем? Разве ты не хотела, чтобы совершенно никто не знал…

— Он знает. Уже знает. — удивленная, но не задававшая лишних вопросов, она приподнялась. Окруженная бандитами и опасными людьми, девушка привыкла не соваться в чужие дела, не страдать глупым любопытством. — Так вышло, так что… мне нужно перекинуться с ним парой фраз.

— Ладно. — Сэй подошла к двери и взялась за ручку.

— А ты… — я развернулась на стуле, взяв расческу и принявшись укладывать каждый блестящий локон своих длинных волос, которые обычно прятались в тугой монашеской прическе. — Знаешь Джейду?

— Его пассию? Да, но не близко. — без подначивания, она догадалась, что я хочу каких-нибудь подробностей. — Не очень умная, но красивая. Неплохая девчонка.

— Ясно. — выдохнула я и Сэй вышла, не дождавшись продолжения допроса.

Оставшись одна, я встала, покрутившись перед другим зеркалом, во весь рост. Проверяя каждый лоскут наряда, я мелодично позвякивала элементами отделки и крошечными колокольчиками на ножных браслетах. Для финального шоу я выбрала музыку без вокального сопровождения, удивительно чувственную и пронзительную, позволяющую наложить на неё любой текст из движений, пропеть прямо из души самое сокровенное сплетением рук, вихлянием бедер. Но что сегодня я хочу сказать аудитории? Как правильно сыграть прощание, как передать его, не унижая его холодом и отвержением? Как проститься, при этом оставив и страсть, и любовь? Я не хотела бы разочаровывать зрителей, уходя. Вновь подсев к настольному овальному зеркалу, я уставилась сама на себя. Дышать глубже, не паниковать.

— Принцесса Иудейская звала? — услышала я сзади баритон Санха и посмотрела на него сначала в плоскую амальгаму, как в окно, после чего пошевелилась.

— Ты сказал что-нибудь Джело? — не нашлась я, как лучше и ближе к делу начать.

— Нет. — и это всё. Руки сомкнуты в районе ширинки, носок одной ноги приподнят, так как ботинок поставлен на пятку. Черная футболка открывает смуглые бицепсы, и я почти теряюсь, что говорить дальше.

— Ты мог бы не присутствовать на сегодняшнем шоу?

— Что? — Санха повел бровью, быстро окинув комнату насмешливым взглядом и вернув его ко мне. — О чем ты? Я не могу взять и уйти из зала. Я охраняю Саломею, не забыла?

— А я не могу танцевать так! — поднявшись, подошла я к нему, взмахивая руками. Он пронаблюдал мои ползающие от запястья до локтя браслеты. — Я не могу быть Саломеей, когда хоть один человек в зале знает, кто она такая. Не могу!

— Успокойся, что в этом такого? — заметив, что я не шучу, Санха выпрямился. — Разве я тебе кто-то, на кого стоит обращать внимание? Тем более, я не осуждаю это.

— Да не хочу я, чтобы ты смотрел на мою грудь! — вспыхнула я, не собираясь говорить, что он кто-то, на кого я давно обратила внимание.

— Я её уже много раз видел, что теперь? — расплылся молодой человек, опустив на неё взгляд, пока ещё прикрытую.

— Но теперь ты знаешь, на чью грудь ты смотришь, и я знаю об этом! Отвернись, когда я выйду на сцену, прошу!

— Мэя, в зале аншлаг, там не протолкнуться. Шепчут, что сегодня наверняка кто-нибудь украдет Саломею или произойдет нечто. Как я могу отвернуться? Ты готова рискнуть из-за каких-то эфемерных предубеждений?

— Они не эфемерные! И я способна постоять за себя, не волнуйся.

— Ты даже от меня отбиться не можешь, не надо корчить из себя героиню.

— Не могу отбиться? — вспомнила я его руки, скрутившие меня и прижавшие к стенке. — А вдруг не хотела?

— Правда? — Санха молниеносно поймал меня и притянул к своей груди. — Тогда давай трахнемся, прямо здесь и сейчас. Это снимет с тебя стыд передо мной?

— Переспать только для того, чтобы не провалить выступление? Какой ты меркантильный.

— Что поделать, какой есть. — парень попытался впиться в мои губы, но я отвернула лицо, ущемленная тем, что он не стал отрицать корыстный интерес. Хотя бы раз сделал намек на то, что я его волную по-настоящему!

— Извини, но у меня есть молодой человек.

— Что-то в прошлый раз ты не колыхалась по его поводу. — переборов сопротивление, Санха схватил моё лицо и дотянулся до губ, которые упорно отказывались поддаваться, пока во мне не кончился воздух. Обругав его всеми нецензурными словами, я приоткрыла рот и парень тут же забрался в него, утолив жажду обладания. — Коль ты настаиваешь… я отвернусь от сцены, будь уверена. Но если что-то случится — пеняй на себя!

Отпустив меня, Санха отступил к двери, из-за которой высунулась Сэй. Хорошо, что она не вошла чуть раньше!

— Мэя, скоро пора на сцену, ты готова?

Бросив на меня покорный взгляд, говорящий «любые ваши капризы — за ваш счет», Санха удалился, а мне оставалось только собрать волю в кулак и пойти на возвышение перед публикой, как на какой-то эшафот.

Сойти с вершины

Занавес начал подниматься, а я стояла за ним, как перед расстрелом, молясь о том, чтобы ничего плохого не случилось. С чего бы должно случиться? В зале моя сестра и Рэй, меня охраняет Санха, который обещал не глазеть на мои обнажающиеся телеса, а Джело… Джело не знает, кто я. Да только моё внутреннее состояние грозило подвести меня сильнее, чем внешние обстоятельства. И это прокручивание знакомых имен только изводило меня ещё хлеще. Нет, я должна забыть о том, кто я, иначе выступление будет не таким, не настоящим, обычным, а не танцем мужских грез в исполнении Саломеи. Я Саломея, и больше никто. Раз, два, три. Глубокий вдох, и сцена расстелилась передо мной, выводя меня на узкую мерцающую тропу света. Этот мрак за тонкой пленкой слепящих софитов… что в нем? В нем то же, что и всегда: бездна неведомого, которая так манит, тянет, и потому волнует, что в ней может оказаться что угодно. Звуки зурны и дудука, отворяющие врата души в рай ещё с незапамятных времен, вливаются в уши всех присутствующих, и в мои тоже, и голова начинает идти кругом от удовольствия раскрепощения, дарованного вуалью на лице, золотой вуалью, прячущей от клиентов «Золотого клуба». Сначала моё тело погружается в транс свободы, в поочередную власть стихий, которые щедро служат мне опорой и источником для черпания вдохновения. Я будто горю, когда снимаю красный покров, будто парю, когда снимаю серебристый. То огненная страсть, то ледяное бесстрашие, то алмазная твердость гордости переливаются в движениях и моих глазах, постепенно ощущающих власть над положением. И они опускаются к залу, подходя ближе к краю. Мне не хватает чего-то нового, чтобы исполнить то самое надрывное прощание, мне не хватает глотка горечи и терпкого яда разлуки… Глаза за зелеными линзами сразу сталкиваются с округлившимися от восторга и замершими глазами юного мальчишки, подошедшего почти к самой сцене. Джело… в каком полузабытьи ты смотришь на меня, понимая, что это в последний раз! Как пылают твои ясные очи, при этом, кажется, выгорая дотла, обещая, что прощание будет полным, что ты знаешь, что это такое… откуда столько силы в твоем взгляде? Откуда столько молчаливых слов, которые полезли в моё сердце, наполняя его тем самым, необходимым для исчезновения Саломеи эликсиром? Сузив глаза с поволокой, впитавшие в себя неизведанную ранее мудрость любви и безнадежность встречи, я отвела их дальше, переходя, как обычно, к сидящим в первом ряду.

Чон Дэхён снова здесь. Как ему нравится смотреть на истинную женственность! С ним за столиком какие-то ещё мужчины, но я не смотрю на них. Всего два-три взгляда, обычно бросаемых мною на двух-трех посетителей. Каждый задерживается секунд на десять, не дольше, чтобы ввести их в исступление, возбудить и помрачить разум. Сонмин… ты всё-таки пришел? Его взор, как лесной пожар. Похоже, что он губит внутри него всё. В этом поклоннике можно не сомневаться: он околдован, зачарован и повержен к ногам Саломеи. Он даже забывает как дышать, когда любуется её танцем. Я снисхожу и танцую перед ним, глядя на него, секунд пятнадцать. Пусть запомнит навсегда то, что не смог получить, что не получит никто… Саломея потому сказка и мечта, что для неё самой стать чьей-то — лишь мечта. Она не любит, не любила, и мучима до боли тем, что может никогда никого не полюбить, но она ждала, ждет кого-то, с кем, видимо, сегодня и прощается. Её принц не явился. Он не сделал её жизнь волшебством, поэтому волшебная девочка должна вернуться в мир выдумки из реальности, раствориться…

Сольджун! Я едва не ахнула вслух, упершись в него глазами. В его опасные и коварные глаза. Я даже отступила на шаг, едва не запутавшись в одной из отброшенных тканей. Быстро собравшись, я переборола страх, но выдала себя перед ним тем, что от испуга отвела взор моментально. Его лукавые глаза с чертовщиной лишь успели скользнуть по моим, и тут же потеряли их. Я отвернулась. Чутьё мне подсказало, что он зашевелился на стуле, подумал, что это как-то странно. Ведь он сидел на одном из тех мест, для которых я обычно танцевала. Но я не могу смотреть на него… не могу, потому что боюсь. Он здесь, а, значит, и попытки украсть Саломею тоже имеются. Не просто так же он пришел? Выступление подходило к концу и я, что есть силы, стараясь не торопиться, повернулась к залу спиной и пошла прочь, зная, что сейчас должен погаснуть свет, опустится занавес и всё кончится. В последний раз. Навсегда. Но тишина и напряжение, возросшее до предела в каждом мужчине, сидящем в ресторане, так давили на мои плечи, что я словно уносила на них крышу этого здания, а то и что-то большее — тягости грехов всего бренного мира? Что будет? Что произойдет? Я рухну в пропасть? В меня выстрелят? На меня накинут аркан? Почему я иду, и всё спокойно? Неужели всё обойдется? Неужели вся суета и все эти игры и слухи о похищении Саломеи — пустой звук?

Свет померк, и я погрузилась в полную черноту. Нужно спешить в гримерную, чтобы скорее разделаться с раздеванием и, сняв макияж, спешить домой. Но в этот момент, с тихим шорохом и шуршащим грубым звуком неровности, катящейся по полу, по деревянному настилу сцены что-то задребезжало, догоняя мои ноги и я, сдержав чуть не ставший позорным писк, отпрыгнула в сторону, когда моей босой ступни что-то коснулось. Отскочив до заднего занавеса, я затаилась, не зная, что это было? Переждав, когда передний занавес опустится — это я определила по звуку, — я приоткрыла дверь в закулисье и зажгла в узком коридоре-переходе свет, чтобы он упал на опустевшую сцену. Широкая желтая лента легла на полированные доски, и я увидела что-то скомканное и поблескивающее. Приказав себе не нервничать, я подкралась к предмету и, ожидая чего угодно, от взрывчатки до свернувшейся клубком змеи, с облегчением обнаружила нечто вроде горстки страз, к которым была прикреплена бумажка. Схватив это, я буквально убежала оттуда, всё ещё волнуясь, что кто-нибудь запрыгнет на сцену и ринется за Саломеей.

Закрыв дверь, я занырнула в комнату, где переодевалась, и, успокоенная ярким светом и затворенным замком, развернула лист, оказавшийся запиской. «Стань моей, и я брошу тебе под ноги весь мир. Если согласна — продолжай танцевать». Остолбенев над посланием, я посмотрела внимательнее на то, что лежало в моих руках под ним. Это была не горстка страз. Невозможно было не узнать то, что я тщательно изучала, вникая и расследуя; на моих ладонях грелось одно из самых дорогих похищенных ожерелий, и украдено оно было тем загадочным вором, который свел меня с ума. По-хорошему, это можно было даже назвать влюбленностью, потому что я часто не могла думать ни о ком, кроме него, ни о чем, кроме его поступка. А, как известно, безумие и любовь — для медицины диагнозы равные.

Не торопясь уже сорвать с себя остатки маскарадного костюма, я бросилась на выход, желая позвать Сэй, но у меня зазвонил мобильный. Это была Айли.

— У тебя всё хорошо? Ты на месте и в порядке? — наспех поинтересовалась она.

— Да, меня никто не спер, можете идти с Рэй домой, только… вспомните хорошенько всё, что видели в зале! Особенно в тот момент, когда потушили свет.

— Когда потушили свет, не было видно даже собственного носа, — хохотнула сестра. — А незадолго перед выступлением Рэй попрепиралась с Чон Дэхеном! Он пристал к ней, зачем коп пришел в такое заведение, и поставил нас в немного неловкую ситуацию, рассуждая о том, что тут делают женщины? А ты почему взволнованная, что такое?

— Да кое-что всё-таки приключилось. Пожалуйста, поглядите там внимательнее на всех, особенно на мужчин из первого ряда, ладно? — она пообещала исполнить мои просьбы и я всё же высунулась в коридор, прокричав: — Сэй! Сэй?!

Спустя несколько секунд подруга появилась. Осторожно ступая на шпильках, она с удивлением приближалась, не понимая, что заставило меня остаться здесь так надолго, ведь обычно я тут же, как только залезу в свою одежду, бегу к тайной двери возле подсобки в тупике, показанной мне ею же, отодвигаю там коробки, открываю люк и, по лестнице вниз, прямо, минут пять по кривым переулкам подвала, достигаю соседнего квартала, где выбираюсь неподалеку от дома.

— Что такое, Мэя?

— Позови сюда Санха! — предвосхищая её недоразумение, я всплеснула руками. — Да, опять! И сама приходи, тут сотворилось что-то необычное…

Ожидание на этот раз показалось тяжелее. Пока они шли, я разглядывала тонкое ювелирное украшение, вес которому предавали ноли в цене. Бриллианты, настоящие. Черт! Кто-то очень здорово оценил Саломею. Но кто? Ожерелье полетело по сцене после выключения света спустя считанные мгновения… это был кто-то из-за первых столиков. И я даже молниеносно сократила варианты до трех: Дэхен, Сонмин, Сольджун. Да что там думать — это Сольджун! Кто ещё мог быть вором? Я давно заподозрила его, ещё даже не зная. Но как же доказать, что это кинул он? Проклятье! Надо добыть ордер на обыск его квартиры, но как?

— Что-то Ваше Высочество раскапризничались, — вальяжной походкой вошел Санха, но убрал улыбку с лица, когда увидел мою угрюмость. За ним шла Сэй. — Что такое? Я не смотрел на тебя, как ты и просила.

— Кто швырнул это на сцену? — поднялась я, поднимая и руку с ожерельем.

— Что это? — приподнял одну бровь парень.

— Одна из пропаж, которую кто-то стыбрил из ювелирного. Стоит сотню тысяч долларов.

— Ого! — присвистнув, Санха с большим уважением покосился на мою ношу. Я испепеляла его взглядом. — И откуда она здесь? Что значит «швырнул на сцену»?

— То и значит! Когда погас свет, через секунд двадцать-тридцать, за мной под занавес скользнула вот эта штучка. И ты должен мне сказать, кто это сделал?

— Да как же я это могу знать, когда ты велела мне отвернуться? — скрестил руки на груди Санха и украсился кривой усмешкой. — Госпожа Саломея, определитесь, что мне нужно делать?

— Тебе следует знать, кто из ваших постояльцев вор, обчистивший хорошенько кучу богатых мест Сеула!

— Слушай, Мэя, даже если бы я смотрел, когда погасили свет — там выколи глаз. Всё устроено по твоему заказу, так что получай, за что боролась. Выяснить, кто кинул ожерелье невозможно. — Санха глазами попросил поддержки у Сэй. Та кивнула. — Что касается постояльцев, то я тебе это без следствия скажу: тут каждый второй жулик.

— Вот как? А ты пытался мне доказать, что вы тут порядочные люди, с порядочным клубом!

— Я? — издевательски ткнул он себе пальцем в грудь. — Никогда такого не говорил.

— Какой же ты!.. — прищурившись, я подошла к нему ближе. — А, может, это ты сам сделал?

— Ну, разумеется. — ярко и отвлекая меня от серьёзных мыслей, заулыбался Санха. Его улыбка уводила меня куда-то к шелковым простыням, кожаным диванам, опускающемуся на пол нижнему белью и сигаретному дыму после секса.

— А что? Ты стоял ближе всех, кажется, хоть и спиной. Кто докажет, что ты не грабитель?

— Мэя, ты что? — вступилась Сэй. — Санха самый надежный и заслуживающий доверия человек!

Я, едва не рыча от бессильной злобы, выдохнула, плюхнувшись на стул. Только сейчас я поняла, что не говорю им ничего о записке. Она прикипела ко мне, спрятанная за пазуху, тут же стала слишком личной, слишком… похожей на мираж, который я боялась растворить в поднявшемся переполохе. То обещание всего мира к моим ногам… всё это так напоминало несбыточную мечту о принце, который всё же перевернет мою жизнь с ног на голову и пробудит во мне любовь. Но я не Саломея, а Мэя, полицейский, который должен найти и сдать негодяя, устроившего мини-шоу для одного зрителя. Я должна вычислить и арестовать грабителя, а не тешить самолюбие тем, что кто-то ради выдуманного мною образа совершает противозакония.

— А Джело? Я хочу поговорить с ним. — оживилась я. Мальчишка же тоже был там! Он мог заметить что-либо.

— Он ушел сразу же после окончания. — пожал плечами Санха.

— Куда? В гостиницу? — указала я вверх пальцем, но получила отрицательный ответ.

— Нет, но я не знаю, куда.

— Он ушел один? — опомнилась я, подумав о Сольджуне. — Или с тем, о ком ты знаешь, Санха, что он тоже может быть причастен и, скорее всего, он это всё и сделал.

— Нет, этот человек ещё в ресторане. Хочешь, иди, пообщайся. — подловил меня на трусости этот наглый брюнет, явно зная всё о гипнозе, обо всем, что знаю я, и ещё о чем-то большем.

Я почувствовала такую усталость, что решительно готова была отказаться даже подняться с места. А ведь ещё предстоял путь домой. Что же делать? От Санха я ничего не добьюсь, а сейчас в голове такой сумбур, да и надо поговорить с сестрой и Рэй. Что они скажут? А потом, как-нибудь, поищу Джело. Вдруг он более глазастый, чем этот волк-обольститель? Я аккуратно разложила на коленях ожерелье, а про себя цитировала записку, бегущей строкой. Если согласна — продолжай танцевать. Продолжать, чтобы ради меня совершали преступления, засыпали драгоценностями, восторгами и, возможно, узнать, кто это делает? Или отдать украшение в полицию, а они сами найдут, кто вор? Покончить с иллюзорной жизнью восточной красавицы или оставить себе её ещё ненадолго? Нет, это глупо. Это какое-то детство, которое призывает поиграть в переодевания, погони и таинственных незнакомцев. А я взрослый человек, у которого теперь есть бойфренд.

— Сэй, отнеси это завтра в наш участок. — подала я ей оправленные в платину бриллианты. — Скажешь, что подбросили на сцену после того, как Саломея ушла.

К счастью, подруга и Айли ждали меня у нас вдвоем. Я смогла выговориться и облегчить душу, а вот они, как и все в тот миг, наверное, ничего не видели и не смогли дать мне за что зацепиться. Да и к чему зацепки? Я знала, что это Сольджун, и мне нужны были улики, а не подозреваемые. С другой стороны, он дал мне ясно понять, что если я очарую его, то он выдаст мне всё на свете. Сунуться в его логово я не рискну, разве что под угрозой своей жизни, или жизни моих близких, до чего, надеюсь, не дойдет. Но, если его записка — правда, то, как Саломея, я его очаровала, и он обязан мне выдать всё. Ткнуть ему его запиской? Если бы было возможно доказательство почерка! Но текст предусмотрительно был набран на компьютере. Ничего не говорящий машинный шрифт.

Я не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок и прокручивая картинки прошедшего вечера, особенно те, которые предстали перед глазами, когда я смотрела со сцены, на этих богатых и балованных мужчин, отвечавших мне на надменность похотью и сладострастием. А ведь завтра нужно было на работу! Какая мука. Если выпью снотворное, то буду с тупой головой с утра. Да и нет у меня подобных таблеток в доме. Лучше попытаться думать о чем-то хорошем… Стук. Я подскочила на кровати, потому что это был стук в окно. Едва ли расслабившаяся, что похищение меня миновало, я тут же вспомнила об этом и запаниковала. Я ведь живу сейчас на первом этаже, да без решеток на окнах! Кто… кто мог стучать?

Спустившись с постели, я пригнулась и, почти на четвереньках, вытащив табельное оружие из тумбочки (какая глупость убирать его далеко! Надо держать такие вещи под подушкой), подкралась к окну. Тихий скребущийся звук повторился. Я встала сбоку от окна, чуть-чуть высунувшись. Приняв это за обман зрения, я тряхнула головой — на улице стоял Джело! Высунувшись смелее, я убедилась, что это он и, видя, как он улыбнулся и помахал рукой, я повернула запор и растворила окно. Если бы парень был не такого высокого роста, ему бы, возможно, не совсем удобно пришлось стучаться ко мне, а так было в самый раз. Сонная и, видимо, всё-таки дремавшая до этого, с растрепанными распущенными волосами и в майке, я, грозная, как ведьма, вытаращилась на ночного гостя.

— Ты что тут делаешь?

— О, я как раз хотел увидеть тебя со свободно лежащими волосами, — впился глазами в мои лохматые локоны Джело.

— Как ты узнал, где я живу? — стараясь распахнуть глаза пошире и не щурить их, яскрестила руки на груди, отложив пистолет подальше. Осознание раздетости пришло, хоть и с задержкой.

— Позвонил по домофонам и поспрашивал. — просто выдал он. — С третьей попытки мне сказали номер квартиры.

— Ты в своём уме? Два часа ночи! — возмутилась я. И тут же вспомнила, что сама хотела его видеть, поговорить с ним. — А в прочем, хорошо, что ты пришел… заходи, я хотела побеседовать.

— Нет! Это ты выходи. — отступил на шаг Джело, поманив меня.

— Куда? Зачем? — я обернулась через плечо, убеждаясь, что в комнатах царит тишина и Айли спит. — Куда я пойду с тобой? Не проще ли зайти ко мне?

— Нет, я не хочу сидеть в четырех стенах. Пошли, прогуляемся. — Джело сделал ещё шаг назад.

— Какой прогуляемся?! Мне завтра на работу! — мальчишка продолжал медленно отступать спиной, глядя на меня. — Да постой ты! Дай хотя бы накинуть что-нибудь…

— Я дам тебе свой джемпер, — потряс его за грудки юноша, не останавливаясь. — Выпрыгивай через окно. Так быстрее.

— Через окно?! — округлились, наконец, мои глаза.

— Я ухожу… — хитро и коварно расплылся он, разворачиваясь и делая большущий шаг своими длиннющими ногами.

— Стой! Подожди же ты! — отчаявшись, не до конца взбодрившись, я забралась на подоконник и, не соображая, видимо, что спала в одних трусах-шортах и майке, спрыгнула, в чем была, на землю, окунувшись в приятно влажную июньскую ночь. На ногах были тапочки. — Паршивец, на что ты меня толкаешь?

Не обманув, Джело стянул с себя джемпер и, вернувшись, накинул мне его на плечи, оставшись в одной футболке. Его одежда оказалась мне ниже бедер — так хорошо закрывала всю мою обнаженность. Я просунула руки в рукава, начав заплетать волосы, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.

— Оставь. — поднял руку Джело. — Тебе так хорошо.

— Ладно, шутки в сторону. Ещё раз: что ты тут делаешь и зачем пришел? — я посмотрела на вечный скейт, прицепленный к потертому ремешку и, как гитара, перекинутый за спину и побеспокоенный, когда снимался джемпер.

— Ну… я в плохом настроении ушел из «Золотого клуба». Мне было так грустно, так печально, так тоскливо… я пошел бродить. Ходил, ходил, долго ходил. Много думал. Вспомнил о тебе, захотелось тебя увидеть и пообщаться.

— Таким вот экстравагантным образом? — мой язык хотел понести следом что-то вроде «а знаешь ли ты, что твой Сольджун всё-таки негодяй и…», и я вспомнила, что ещё не выдала ему себя. А этим, собственно, и собиралась заняться.

— Нормально. — отмахнулся Джело. — Ты каталась когда-нибудь на скейтборде?

— Я? Нет. — ошарашилась я продолжением. Определенно, сегодня он в ударе непредсказуемости.

— Тогда предлагаю попробовать. Предупреждаю, я не каждой это позволяю. Эта досочка мне роднее самого близкого друга, — серьёзно предупредил он и протянул мне руку. — Пошли, тут недалеко есть классный спуск. Можно лихо съехать.

— Лихо? Да я даже вряд ли устою на ровном месте! — его ладошка ждала, растопырившись и я, сопротивляясь словами, но противореча себе действиями, взялась за неё. Джело тут же перекрестил наши пальцы, крепко их сомкнув.

— Лучше начинать со сложного. Так быстрее учатся.

Не веря в происходящее и то, что я в нем участвую, я зачем-то шла за Джело, и с каждым шагом желание брести за ним увеличивалось. Мне всё больше нравилось то, что я вылезла из дома, забыв о том, что за мной вот-вот кто-то придет и украдет, что некто обещает мне неведомые сокровища, что завтра я могу проспать. Я ни на миг не подумала, что Джело может подвергнуть меня опасности или излучать её. Мы добрались до пешей тропки, которая преломлялась разве что не под углом сорок пять градусов. Сеул известен своим перепадом высот, но никогда не думала, что буду пытаться сломать себе на них шею. Парень поставил скейт на асфальт.

— Ставь одну ногу на него. Вторую не поднимай, стой на ней. — указал он мне и начал отходить. — Не двигайся.

— Куда ты?! — обеспокоилась я, видя, как он спускается по дорожке.

— Ловить тебя внизу, куда же ещё? — засмеялся он.

— Что?! Ловить? Эй, мы так не договаривались! — крикнула я и заткнула себе рот, ведь такой поздний час! — Я не хочу лететь отсюда! Я расшибусь!

— Нуна, ты трусишь? — всё дальше был голос Джело. — Давай же. Я не верю, что ты не умеешь держать равновесие! Тут всего-то метра три! Ты доедешь до меня, я и моргнуть не успею!

— Я не доеду, а долечу! Повторяю это. — я смотрела на горку и не верила, что решусь оттолкнуться и поехать. Хотя было достаточно светло, ровно, и все остальные обстоятельства, кроме крутости подъема, были за. — И… ты уж, не моргай, пожалуйста! Если ты закроешь глаза…

— Мэя, я тебя не проморгаю. — Джело встал внизу и распахнул объятия. — Я жду!

— Жди-жди! Я не обещалась сделать это быстро! — бросила ему я и добавила себе под нос. — И вообще не обещала…

— Нуна, нельзя быть такой нерешительной! — подначил он меня, а потом выдал нечто, что добавило мне куда больше храбрости. — Ты говорила, что у тебя не было чувств, что ты не любила и не любишь. Что завидуешь мне. Мэя, но ведь любовь — это тоже риск. Это страшно, Мэя. Если ты живешь, не решаясь даже скатиться с горки, то каким образом ты полюбишь? Представь, что я — это кто-то, кого ты могла бы полюбить. И вот, я стою здесь. Я просто стою и жду тебя, а тебе страшно, и если ты не поднимешь второй ноги, то никогда, слышишь? никогда не изменишь ничего, а только будешь стоять там, наверху, недостижимая для настоящих чувств.

Он облил меня ушатом ледяной правды. Джело стоял там, с разведенными в стороны руками, довольный, но смотрящий на меня с вызовом, и я оттолкнулась. Подняв вторую ногу, я поставила её рядом с первой, и скейтборд тронулся с места, крутя колеса всё быстрее и быстрее, пока резко не понесся, как с обрыва. Завизжав, я зажмурила глаза, чувствуя, как из-под ног уходит твердая основа, но, когда ветер затрепал волосы особенно сильно, ударяя в лицо, я вдруг остановилась, схваченная Джело, обнявшим меня слету и сдернувшим с доски, которую, к тому же, умудрился поймать ногой. Я открыла глаза, перебарывая эмоции и начиная улыбаться так же счастливо, как мальчишка.

— Ну как? — поставил он меня перед собой. Один тапочек остался на доске и слетел с неё, когда она остановилась. Я, придерживаясь за руку Джело, протянула ногу и надела её.

— Это… это было здорово! — признала я, оценив и закивав головой. Взгляд юноши перескочил с меня на улицу и заблуждал по ней без цели и назначения. Я кашлянула в кулак, выпрямляясь и напоминая себе, что только что вела себя, как подросток, непосредственный и беззаботный, и теперь надо бы возвращаться к своему адекватному состоянию. И получить ответы на вопросы. — Джело, ты же не скажешь, что пришел ко мне после полуночи только затем, чтобы спустить меня со склона и проветрить мои кости? Серьёзно, для чего всё это?

— Если честно, то этому, действительно, мало объяснений, — он пожал плечами, наклонился, поднял скейтборд и стал крепить его себе за спину снова. — Я был на выступлении Саломеи… на её последнем выступлении. Я подошел поближе и вот, в один миг, она посмотрела мне в глаза. У неё было такое выражение… такое одинокое, такое… не скажу, что несчастное, нет. Она… она гасла, Мэя! Это глупо звучит, но я не нахожу других подходящих слов. Она станцевала свой последний танец, поистине, как в последний раз. Это было нечто! Она не хотела прекращать это и уходить, но уходила… в этот миг она стала так близка мне, как никогда! Это был самый волнительный момент за последние мои полтора года… И когда я понял, что её больше не будет, что Саломея исчезает, то почему-то вспомнил о тебе. Не знаю… ты говорила тогда, что никогда не испытывала сильных чувств, что всё всегда так банально: цветы, кафе, встречи, бла-бла-бла. Пусть нет никакой связи и логики в моих рассуждениях, но я прикинул, а почему бы не сделать что-то неординарное, не банальное, чтобы оно у тебя было? В конце концов, Саломея делала сказку, заставляла верить в неё, нет, даже больше: сказка существовала. И вот, есть ты, которая не верит в сказки, живет скучно и серо. Саломея дала мне импульс для того, чтобы я пошел и нашел тебя. Правда, я долго не решался зайти…

Смущенная улыбка Джело окончательно покорила меня. Каждое его слово рубило меня, как топор тонкое дерево — мне хотелось упасть перед ним, но от радости, что он так подумал обо мне, захотел сделать мне приятное… и ведь он не понимал, что увидел в Саломее меня, поэтому обо мне и вспомнил! Что ж, нужно сказать ему, как всё обстоит на самом деле, кто она такая, кто я такая, кто мы с ней такие.

— … и, знаешь, — вдруг продолжил Джело. — Бог с ним, что она ушла. Есть вещи и люди, которые, наверное, должны исчезать. Ты была права и я, наверное, мог бы даже влюбиться в неё… а я не хочу этого больше, — он по-доброму засмеялся. — Мне уже одного раза достаточно. Так что, чтобы мне не было больнее и хуже, я не хочу знать, кто она на самом деле. Не хочу опять привязываться к тем, кто непостоянен…

— Джело… — я вкрадчиво взяла его за руку. — Твоя бывшая девушка… она бросила тебя?

— Нет. Она просто полюбила другого. Она и меня любила, и его. И ей было больно выбирать. Я знал, что ей очень мучительно сделать выбор. И ушел сам.

— Но ведь тебе же самому больно! — возмутилась я. — Что за самоистязание и издевательства?

— Ох, нуна! — положил он мне ладонь на макушку и потрепал, как маленькую девочку. Как будто это он был старше! — Это называется любовь. Смотрю, ты в этом, действительно, ни черта не шаришь.

— Видимо. — смирилась я, надув губы и следя за его рукой, которая, спустившись с моей головы, вновь взяла мою ладонь.

— Что ж, тогда давай учить друг друга: я тебя любить, а ты меня разлюблять. — Джело задорно потянул меня. — Тут недалеко есть крыша, с которой обалденный вид! У меня там припасено два пива. Выпьем и посмотрим на звезды.

— Джело! Я не могу явиться на работу не спав! Начальник меня убьет, если я просплю…

— Видел я твоего начальника, — подмигнул юноша. — Он тебе всё простит. Ты же слышала, что у него на тебя планы? Влюбленные мужчины прощают всё.

«Кроме встреч с другим по ночам» — подумалось мне, но этого, как и о Саломее, я сказать уже не смогла.

«Золотые»

Забравшись на покатую крышу трехэтажного дома, до которого Джело довез меня на скейтборде (я катилась на нем, придерживаясь за друга и чуточку помогая себе одной ногой), мы увидели вид ночной столицы, который не был бы таким всеохватывающим, если бы само строение не стояло на возвышении. Но даже не сама панорама, а то, в каком настроении я добралась на неё полюбоваться, создавали присутствие особого духа свободы и бесценной бесконечности юности и перспектив. Если бы я залезла сюда в выходной день, с подругами, выпив вина и посидев до этого где-нибудь в ресторане — это было бы совсем не то. А вот факт, что завтра — да какой там завтра, уже через четыре часа у меня зазвонит будильник! — нужно на работу, и каких-то там два часа назад я бежала из клуба, где мне под ноги швырнули драгоценность, стоящую полсостояния, это искажало картину ночи в лучшую сторону, делая её по-настоящему длинной, мятежной, независимой и спонтанной. Именно такой, в моем понимании, была идеалистическая романтика.

Легший на спину Джело уставился в небо на пару мгновений, после чего опустил взгляд и полез в карман джинсов за плеером, который запутался в проводах наушников. Парень не хлопал рядом с собой ладонью, не зазывал присоединиться, а просто начал копошиться в своих крохотных сиюминутных заботах. Я сама села рядом и откинулась. При подъеме на крышу Джело изъял откуда-то обещанное пиво и протянул мне, так что я уже потягивала его, сдерживаясь, чтобы не заметить, что мне-то его уже можно, а вот моему спутнику — нет. Закинув одну руку за голову, я вдохнула безветренный воздух столичного сна, в котором выстраивали сновидения города полуночники. Издалека доносились звуки проезжающих по проспектам автомобилей, но это не касалось нас тут. Здесь даже почти не мешала смотреть на звезды засветка Сеула. Потихоньку осознающая, что спать хочется всё сильнее, я не думала о чем-то конкретном, а просто ловила обрывки мыслей, передавая их дальше, как по конвейеру, иногда вертя какую-нибудь чуть дольше.

— Держи. — распутал наушники Джело и протянул мне один из них, вставив в своё левое ухо второй.

— Спасибо, — улыбнулась я, прислушиваясь к тому, что играло. Для меня это было чем-то новым, чем-то, что я никогда бы не подумала включить сама. — Кто это?

— Ты что, это же Kanye West! — восторженно просветил меня юноша. — Неужели не слышала? Он крут.

— Вроде бы имя такое слыхала, — вникала я в то, что раздавалось в наушнике, и типичный американский рэперский мотив завершил моё возвращение в подростковые пенаты. Я ощутила себя девчонкой-хулиганкой, которая прогуливает школу, связываясь с двоечниками. Интересно, а Джело учился в школе? Мне хотелось спросить у него что-нибудь о нем, но в то же время я боялась затронуть что-то личное.

— А ты какую музыку слушаешь вообще? — успел вперед меня начать расспросы он.

— Я? Да в целом… — арабские мелодии ищу, под стать случаю. Мне всегда нравилась этническая музыка, исламских стран, стран Магриба и востока. Помимо этого я знала только то, что крутят по радио, и особых увлечений не имела. — Мне некогда особенно музыку слушать. В участке шуму хватает и без этого, а дома голове хочется отдохнуть.

— А я наоборот, всегда с этим. — Джело повертел плеером и закрыл глаза, видимо, наслаждаясь композициями любимого исполнителя. Потягивая пиво, мы замолчали, уйдя каждый в мир собственных рассуждений, но, иногда складывалось впечатление, что наши мысли где-то сталкиваются и переплетаются, а потому, молча и не соприкасаясь, мы всё равно лежали тут вместе, не ощущая одиночества. Это было здорово. Но время стремительно бежало, и как бы мне ни хотелось остаться подольше, я поднялась спустя час, и попросилась обратно. Конечно, я бы и без него дошла, но не уходить же по-английски? Джело тоже встал, отряхнул штаны и побрел за мной, спускаться вниз.

Когда ноги оказались на земле, быстро прийти домой вновь не было желания. Мы договорились сделать крюк по кварталу и, ещё раз, поглядеть на фасад «Золотого клуба». Мы оба были с ним крепко связаны и, возможно, я сильнее, чем Джело, да только он об этом знать не знал. Что вообще он обо мне знает? Что знаю я о нем? И нужно ли что-то большее? Из большего, мне показалось, стал бы уместным очередной поцелуй, но парень и думать забыл о подобном, тихо идя рядом и покачивая головой в такт чему-то, что напевал про себя.

— Джело, а почему ты не пытаешься меня больше поцеловать? — не выдержала я, осмелев. Он затормозил, но до того, как он начал отвечать, мы тронулись дальше, приближаясь к клубу, от которого уже разъехались все машины и из которого выходили самые последние гуляки.

— Почему? — мальчишка пожал плечами. — Думаю, что когда целуют, то привязываются сильнее. А я не хочу к тебе привязываться, Мэя. Только ты не подумай, что я и не хочу тебя поцеловать. Это совсем не так. Ты мне по-прежнему нравишься. Мне с тобой хорошо.

— А что, если я к тебе привязываюсь и привяжусь? — не оборачиваясь к шагавшему на полшага сзади, пробормотала я себе под ноги, потянув за шнурки капюшона его джемпера. В его одежде было так свободно и тепло! Она пахла свежестью невинности, живущей в каждом лет до двадцати вне зависимости от того, какой ведется образ жизни, чем занимается человек. У молодежи определенно есть свой запах здоровья, энергии, сил и нетронутости опытом.

— Нуна, но это же будет соответствовать нашему плану, — догнал он меня и взял за руку, но не любовно, а очень по-дружески, по-товарищески. — Учись влюбляться. Ну, хотя бы в меня. Я не против.

— Ещё чего! — надула я комично щеки. — Впервые влюбиться в того, кто заведомо не хочет больше ничего знать о любви? Почему это мой «первый раз» должен стать безответным и трагичным? Так не пойдет.

— С чего ты взяла, что всё будет трагично? Я похож на тех, кто подло и гадко поступает?

— Иногда для того, чтобы мучиться, не надо чужих плохих поступков. Порой достаточно собственных чрезмерных требований, которые никто не обязан удовлетворять. — заметила я. — А я буду ждать, что их удовлетворять все бросятся, но этого не произойдет, и я буду ныть, что всё ужасно, ничего не клеится и вообще, зря надумала пробудить в себе вулкан чувств. Ко всему добавится, что я со стороны буду просто смешна, и унижение, осознание…

— Стой, стой. Стоп! — засмеялся Джело. — Господи, какая же ты замудренная. Давай договоримся, что территорию чувств не будем трогать своими неугомонными языками людишек-потребителей и пытаться описать их словами? Это невозможно, Мэя. Что бы ни творилось в душе, когда ты пытаешься это выразить — оно пошло и неправильно получается.

— Да, наверное, ты прав… — хотела ещё что-то добавить я, но мы приблизились к переулку, ведущему к служебному входу в «Золотой клуб» и я безошибочно опознала голос Санха, доносящийся оттуда, хоть и не громко. Точно такой же, приглушенный и вкрадчивый, оттуда раздавался ещё один мужской полушепот, также показавшийся мне знакомым.

Замедляясь, я показала Джело, чтобы он не вылетел из-за угла, и потянула его за собой, прижимаясь к стене. Почему-то интонация голосов была мною принята за заговорщическую. Могла ли я спутать или обознаться в уставшем и полузасыпающем состоянии? Пригнувшись, я подкралась к мусорным бакам и едва выглянула из-за них.

В переулке, буквально под самым фонарем, стояли двое. Это был Санха, красиво и элегантно куривший сигарету, пепел с которой летел вдоль его тела, не касаясь кожаных брюк. Рядом с ним, в похожем наряде из черной кожи, стоял Сольджун, чья поза выдавала недовольство, хотя фразы изливали дружелюбие и расположение.

— А кому ещё бы это сделать, а? — Сольджун смотрел в лицо Санха, но тот, с таким беззаботным видом, будто разглядывает невидимых бабочек вокруг, глядел куда угодно, только не в глаза собеседнику. Но, в отличие от меня, по нему ни за что нельзя было бы прочесть испуг, страх или предубеждение к этой личности. — Джело бы меня не обманул и не предал. Я за него отвечаю. Если он сказал, что он не знает Саломеи, то это не он!

Я вздрогнула, услышав, что они говорят о Джело и, косвенно, обо мне. Я покосилась на мальчишку, но тот всей наружностью показал, что не в курсе происходящего.

— Да с чего ты вообще взял, что она что-то о тебе знала? — с редкостным пофигизмом старого удава докурил Санха и, чего не ожидалось при его облике, развернулся назад и метко бросил окурок в урну. — Ну, отвела от тебя глаза девица, и что дальше? Может, у тебя лицо было, как у маньяка, вот она и переполошилась.

— Нет, нет, Санха, бесполезно. Я знаю, что в её поведении что-то было не так. — из того, как они дискутировали, я додумывала, что между ними не один год знакомства, возможно близкого, хотя сейчас они, похоже, не готовы быть друг перед другом искренни. — Кто ещё обо мне знает? Единицы! И тут, вдруг, некая танцовщица разгадывает меня. Откуда ей взять информацию? Ни одна женщина не ушла от меня, догадавшись, в чем был подвох. А впрочем…

Я сомкнула челюсть, не шевелясь, и рядом так же замер Джело. Мы будто перехватили сигнал из его мозга: он вспомнил именно меня, то, как я смогла вовремя отвести глаза, спасаясь от чар.

— В общем, — я выдохнула с облегчением, осознав, что Сольджун не стал вслух развивать тему моего посещения. — Сэй обо мне тоже не знает, а кроме неё никто не знает о Саломее. Но так ли это? Санха, ты кукловод в клубе, мы это знаем. Серин занимается другими делами, просто нося должность директора. А ты… как ты можешь не знать?! Ты должен сказать мне, кто такая Саломея.

— Понятия не имею. — недвижимым взглядом одарил он ряды кирпичей в стене и переступил с ноги на ногу. Мне захотелось крикнуть «я люблю тебя! Ты самый надежный мужчина на моей памяти», но я удержалась.

— Санха, это дело чести. Что мне прикажешь, Сэй пытать?

— Мы оба знаем, что ты не можешь это сделать. — молодой человек нащупал какие-то преимущества и оперся на них. — Если ты залезешь не в свою сферу, то тебя быстро нейтрализуют. Ты у нас грабитель? Вот и воруй, а к нам не лезь.

— Тебе известно, что я не вор, а инструмент воровства, — холодным смехом засмеялся Сольджун. — В таком случае, ты, конечно же, понимаешь, что если это ты испортил мне дело с Саломеей, то это ты залез не в свою сферу. И тогда нейтрализуют тебя! Нам лучше быть откровенными, иначе всё решится за нас.

— Мы с тобой оба «золотые», и нам нечему друг друга учить, Сольджун, так что успокойся. Я ничего не умалчиваю. — они принялись говорить какие-то отвлеченные слова, готовясь попрощаться, а я открыла рот. Они сказали «золотые»? Я не верила ушам и готова была поверить в то, что уснула в какой-то момент и мне видится сон. «Золотые» были мифической бандой[17], созданной, по легендам, чуть ли не во времена Древнего Чосона. Они были старинной сказкой уже в период Трех царств[18], что уж говорить о нашем времени? Да, бывало, поговаривали, что традиции «золотой шайки» возрождались при династии Чосон, при которой они служили некой «избранной тысячей», вроде «бессмертных» древней Персии или ниндзя, о которых, кстати, сказывали, что они могли произойти от тех самых «золотых» Древнего Чосона. А ещё им приписывали создание боевого искусства тхэквондо. Короче, «золотым» можно было придавать какой угодно ореол, и о них можно было сочинять любые басни, потому что они были историей, прошлым, тем, что максимум является музейным экспонатом, а чаще просто-напросто забывается и лишается достоверности. И вот, два зрелых парня неподалеку, современные и достаточно цивилизованные, на полном серьёзе обсуждают свою принадлежность к «золотым». Название клуба, рядом с которым я притаилась, подсказывало, что я не ослышалась.

Джело потянул меня назад и, прижав к себе, заставил сжаться за баками. Пока мои домыслы скакали по кочкам воспоминаний из школьной программы, Санха с Сольджуном договорили и последний пошел прочь, как раз мимо нас. Мальчишка вовремя отдернул меня, чтобы мы остались незамеченными. Гипнотизер прошел совсем рядом, уходя с таким лицом, что нельзя было точно сказать, поверил он или нет своему товарищу.

Расслабившись без присутствия опасной персоны, я вылезла из-за мусорки и, распрямив малость занемевшие ноги, двинулась к Санха, который развернулся в сторону своего автомобиля, тоже собираясь отчалить домой. Но не успела я начать возмущаться или требовать объяснений, как он сам заметил нас и обернулся. Джело неуверенно шел за мной. Я понимала, что он и раньше был в курсе всего этого, а он понял, что поняла я. Неловкость, недоверие и подозрительность властно заняли лидирующие места в нашей тройке.

— О, кого сто лет не видел! — улыбнулся мне Санха, глядя прямо в глаза и ища ответа, открылась я перед Джело или нет? Я скосилась в сторону того и незаметно покачала головой. — Джело, где ты нашел в столь поздний час такую компанию?

— Вытащил из дома. — прямо признался он.

— И привел сюда, чтобы она подслушивала? — видя, как во мне закипает желание разбираться и искать правду, Санха открыл дверцу с водительской стороны, демонстрируя, что не намерен задерживаться и вдаваться в дебри говорильни.

— Мы просто гуляли…

— Да, вышло случайно, — подтвердила я и подошла ближе, настолько, чтобы успеть перехватить его, пока он не сел за руль. Он мне всё расскажет! Я уставилась в него разве что не впритык. Санха прикидывал что-то несколько секунд, после чего, вдруг, подался вперед.

— Мэя, в этом легком беспорядке и непринужденном домашнем виде ты просто прелесть, — наклонившись ко мне, он не больно ущипнул за ягодицу, за что я уже собиралась отвесить ему пощечину, если бы он одновременно с тем не прошептал на ухо: — Ты линзы забыла снять, растяпа.

— Ой! — отступила я, уже и забыв про легкомысленный и немного оскорбительный жест, переключившись на то, что, действительно, совсем забыла о своих зеленых опознавательных знаках! Черт, а Джело успел увидеть их? Мы с ним смотрели друг другу в глаза? Он ничего мне не сказал и, как мне помнилось, он то разглядывал мои распущенные волосы, то вообще витал в облаках. Нет, кажется, пронесло.

— Санха, будь так добр, не приставай к нуне, — беззлобно отчитал Джело старшего приятеля. — Не мешай ей в меня влюбляться. У тебя и так изначально больше шансов.

— Минуточку, а почему это она должна влюбиться именно в тебя? Чем я хуже? — соблазнительно стрельнул в меня взором молодой человек. Я приобрела готовность номер один влюбляться в него по первому зову. Но зов не прозвучал.

— Так, хватит! Вы не уйдете от ответов на интересующие меня вопросы. — бегая взглядом по земле, не поворачивалась я больше на прямую к Джело. — Кто-нибудь, наконец, объяснит мне, что за птица этот Сольджун и как он способствует кражам, если он не вор? Я всё слышала, так что, давайте, признайтесь уже чистосердечно, пока полиция не поймала вас.

— Я, пожалуй, пойду спать. — проигнорировал Джело мою озабоченность и, присев на корточки, затянул шнурок на кеде.

— Эй, не сметь! Ты в первую очередь мог бы мне сказать об истинной сущности своего «учителя»!

— Ты же знаешь, я не могу. — помотал головой он и перевел внимание на Санха. — Подкинешь её до дома? Я уже валюсь с ног. Переночую в отеле, хорошо?

— Ладно, до встречи! — махнул ему тот и, не успевая схватить их и держать собранными вместе, я лишь тоже попрощалась с Джело, пошедшим за угол, к входу в клуб. Развернувшись к Санха, я скрестила руки на груди.

— Ну, ты-то от меня никуда не денешься теперь.

— Даже не пытаюсь, — басисто засмеялся он, и, обойдя машину, джентельменски отворил дверцу. — Прошу присаживаться, непревзойденная и прекрасная, сводящая мужчин с ума искусительница. Указывайте, куда везти.

— Издевайся-издевайся, — видя своё взлохмаченное отражение в тонированных окнах машины, поморщилась я, садясь. Думает, я подкалывать не умею? — А что это мы, золотые, катаемся на старом хёндае? Дороже не по средствам?

— Оставляю игры в дорогие и большие тачки мужчинам с маленькими членами, — улыбнулся Санха и захлопнул меня, пошагав обратно, полукругом, к своей дверце. Я поджала губы, дожидаясь, когда же он сядет рядом. Он сел.

— Это намек на то, что у тебя он крупнее среднего?

— Намек? — Санха с сарказмом приподнял один уголок рта, заводя мотор. — А для прямого заявления что, надо достать и по губам поводить?

— Фу, господи, какой ты развратный! — сдалась я, вжав голову в плечи, и поняла, что не вернула Джело его джемпер. — О, я же забыла ему вещь отдать…

— Оставишь мне — я передам. — сдавая назад, Санха выехал на улицу. По хорошему, мне тут идти было минут десять, но я не отказалась от услуг этого таксиста.

— Нет. Я сама верну. К тому же, у меня под этим ничего толком нет.

— О-о, я настаиваю — я передам! — засмеялся водитель.

— Кого ты обманываешь своим деланным интересом? — я хотела возмущаться по поводу его игр со мной и флирта, но одумалась, решив, что лучше не принимать это близко к сердцу. Тем более, есть дела поважнее. — Во-первых, спасибо, что не выдал меня Сольджуну. Я не думала, что ты такой… доблестный?

— Да не за что. Отдашь натурой, — не переставал юморить Санха, не скрывая этого. — Шучу.

— Во-вторых, попрошу ещё раз: мне кто-нибудь объяснит, что происходит, и как же случились те кражи? Я же не совсем дура, я понимаю, что Сольджун — ключевая фигура интриги.

— Ты бы лучше беспокоилась о Саломее, а не цацках, — посерьёзнел Санха. — Ты здорово спалилась перед ним. А ему заплачены за тебя деньги. И, насколько я знаю Сольджуна, он тебя достанет, Мэя, как бы то ни было трудно. Не знаю, смогу ли я тебе чем-то помочь, ведь ты больше не относишься к клубу, а, значит, у меня нет обязательств по твоей охране… разве что ты бы каким-то образом принадлежала лично мне…

— Если я танцую восточные танцы, это не значит, что я мечтаю попасть в чей-то гарем, — осадила я его, ни на миг не забывая о Джейде, стоявшей между нами невидимой стеной. — Когда бы я тебя хоть немного волновала, ты бы помог мне и без всяких обязательств и долженствований.

Я указала на поворот, за которым был мой дом, а там и подъезд. Машина остановилась возле него.

— Спасибо, что подвез. — ворчливо промолвила я и выбралась, видя своё приоткрытое окно, через которое забралась обратно. Сон, наконец-то, сон, хотя бы на оставшиеся до сигнала подъема каких-то полчаса…

Я была рада, что сегодня не нужно было совершать никаких выездов, и что до обеда можно было просто сидеть у компьютера и, упорядочивая папки и печатая иски и разные заявления, отвечать иногда на звонки. Голос выдавал бессонную ночь не так сильно, как серо-сизое лицо, с глубокими тенями под глазами. Пользуясь немного служебным положением, я часто отвлекалась на интернет-ресурсы, в поисках информации о банде «золотых», но там, естественно, никаких адресов и явок озвучено не было. В основном мелькало то, что и всегда было известно: мифы и легенды об их многовековом существовании. Единственное, что было полезно для меня, так это найти пункт, гласивший, что «золотые» делились на две структуры; первые — убийцы, отличались умениями и знаниями в делах физического уничтожения врагов, а вторые — грабители, занимались более тонкой, тайной работой, выполняя те или иные заказы. Но в целом, не было известно, чтобы они работали на кого-то, кроме собственного предводителя, которого никто никогда не знал. Эта шайка всегда служила лишь самой себе, хотя ради развлечения и могла исполнить чьи-то желания, за большие деньги, как один из вариантов. Как в случае с Сонмином. Но к какому бы крылу не относился любой «золотой», он всё равно обязан был владеть оружием и… носить преимущественно черную кожаную одежду. Я вспомнила о Санха с Сольджуном и прикрыла глаза. Неужели всё так и было? Неужели оживали мистические сказания? Нет, ерунда полная. Если что-то такое и существует то, скорее, какая-то организованная преступность увлеклась перениманием обычаев и признаков старинных разбойников. Какую же роль играют в Сеуле те, кто назвался «золотыми»? Может, стоило спросить у Сэй? Посвящает ли её Серин во что-то такое?

— Мэя, Мэя! — я очнулась, открыв глаза. Передо мной стоял Джун, щелкая пальцами. Сосредоточив на нем всё своё внимание, я не удержала зевок, вовремя прикрытый ладонью. — Что с тобой? Ты уснула?

— Да, прости. — он с удивлением смотрел на меня. — Я не спала сегодня почти всю ночь. Еле держусь.

— Это я заметил по двум кофе. — кивнул он на два пластиковых стаканчика возле моего компьютера. Я настолько превратилась в сомнамбулу, что даже не додумалась налить дважды в один стакан! Вместо этого притащила два. — Извини, за нескромный вопрос, но… что-то случилось? Почему ты не спала?

— Я… — решив, что сполна наелась таинственностью и двойной жизнью в среде Джело и Санха, я в меру возможностей смело оглядела Джуна. Потом огляделась вокруг. Все заняты своими делами, а Чоноп отъехал. Никто не подслушивает. — Помнишь того парнишку? Наперсточника? У него были небольшие проблемы… морального характера. Ему хотелось с кем-то поговорить, пообщаться. Я не могла отказать. Так что мы прогуляли полночи по району, болтая и катаясь на скейте.

Не хотелось уточнять, что мне и самой необходимо было что-то подобное, эдакая психологическая разрядка до самой зари. В моих ушах ещё попевал любимый исполнитель Джело, а перед глазами проплывала бледная полоса рассвета, подмигнувшая мне перед тем, как я закрыла окно, вернувшись домой.

— Ясно. — сухо сказал Джун и, уже собравшись уйти, обернулся. — Иди за мной, в кабинет.

Я поднялась, не прекословя начальству по старой памяти. Зачем мне идти к нему? Это вызов на ковер? Ревность? Сейчас он мне выскажет, что раз мы начали встречаться, то я не имела права так себя вести? Или нагрузит меня посильнее в отместку, что гуляла не с ним? Интересно, насколько изобретательны мужчины в своей вредности? Или Джун не слишком вредный? Пока я за ним не замечала стервозности, но кто знает? Мы вошли в его личное пространство босса, с картой города на стене, большим окном, прикрытым белоснежными жалюзи. Мужчина указал мне на кожаный диван в дальнем конце комнаты.

— Ложись, досыпай. — он подошел к жалюзи и повернул их так, чтобы стало тенистей.

— Но… — изумилась я, опустив руки вдоль тела, отстранив от него при этом кисти рук с топорщащимися пальцами. — Как же работа? Я же не могу вот так просто…

— Можешь. — улыбнулся Джун, подталкивая меня к дивану. — Или моего разрешения тебе мало? Спи, я разбужу тебя, если появится что-то, действительно, важное.

Вялая и медлительная, я не нашла, что возразить, поэтому уже через полминуты сидела на мягкой, проваливающейся подо мной мебели, так и манившей прилечь. Поддаваясь на уговоры мужчины, моё сознание и существо радостно затрепыхалось в предчувствии сна. Закрывая глаза, я накренилась к подлокотнику, кладя на него голову и, не успевая досчитать и до пяти, провалилась в сладкое забвение отдыха.

Опасность

Я бы, наверное, проспала ещё немало времени, если бы дерзким раздражителем не затрезвонил телефон поблизости. Подскочив, как по боевой тревоге, я успела почувствовать, что с меня что-то сползает и, не открывая глаз, ухватилась за это что-то. Потом, щурясь и расправляя затекшее тело, я опустила глаза и увидела, что была накрыта кителем Джуна. Тяжелой головой я услышала и его присутствие. Это он поднял трубку, прекратив громкую трель, и теперь, договорив с кем-то деловым тоном, положил её и посмотрел на меня.

— Разбудили? Извини.

— Ничего… я долго провалялась? — не справившись с зевком, прикрыла я его ладонью, после чего потянулась.

— Ну… — Джун посмотрел на наручные часы. — До конца рабочего дня остался час.

— О боже! — устыдилась я нагло пропущенных дел. — Я… может мне сверхурочно выйти? Как неловко получилось…

— Успокойся, всё хорошо. — мужчина подошел ближе и сел на подлокотник дивана. — С кем не бывает?

— Я хотя бы не храпела? — мой сонный взгляд пока не сфокусировался дальше изгибов реки Хан на карте напротив. Джун сказал «нет» и тихо посмеялся. — Никаких происшествий не было?

— Ах, да! — щелкнул он пальцами и поднялся, автоматически подойдя к столу и взяв листок с пометками. — Тебя это должно заинтересовать, только обещай, что не побежишь ввязываться в это?

— Я не могу пообещать, не зная, о чем идет речь. — Джун на меня недовольно посмотрел, но продолжил:

— Приходили из «Золотого клуба», мимо которого мы с тобой тогда шли…

…И он принялся мне рассказывать то, что мы с Сэй вчера договорились сказать полиции. О том, что после танца Саломеи кто-то из её поклонников подкинул ожерелье, которое было украдено из ювелирного меньше месяца назад. Значит, Сэй приходила, пока я спала. Так даже лучше, потому что мы могли бы как-то замяться друг при друге, сболтнуть лишнего. Хотя что? Она и не могла поведать в участке всё, ведь о записке, например, до сих пор знала только я. Я и тот, кто её написал. Сольджун? Как же мне вывести его на чистую воду? Если бы я так панически не боялась идти к нему… взять с собой Джело? Не хочу его подставлять перед наставником и втягивать в новые неприятности.

— И как будет вестись расследование этого явления пропажи? — спросила я, когда он договорил.

— Детективы уже поехали осмотреть помещение, с разрешения администрации клуба. Ну и, разумеется, постараются узнать, кто был вчера там, потолковать со свидетелями… — Джун вдруг озарился чем-то и взглянул прямо на меня. — А твой друг, этот Джело, он ведь был вчера там, да? Он же один из фанатов этой Саломеи.

— Да, но вряд ли он что-то знает, — постаралась я отболтать мальчишку, чтобы не надумали ещё и его допрашивать. — Если бы он что-то видел, то сказал бы мне ночью, но он был расстроен тем, что его любимая танцовщица бросила клуб.

— Но всё-таки, он мог просто не придать значения чему-то, и если задать конкретный вопрос…

— Хорошо, я поговорю с ним при первой же возможности. — я поднялась, стараясь не выглядеть слишком вникающей в процесс, но Джун уже понимал тактические ходы моих мыслей.

— Мэя, с ним должны поговорить следователи, а не ты, и, надеюсь, ты не собралась пойти в этот клуб и изучить его?

— Нет, что я там забыла? — солгала я. — Но если вдруг захочешь ты, сходим вместе?

— О нет, я туда не полезу. Мне это место не нравится с давних времен, с ним вечно одни неприятности, ещё до того, как это стало «Золотым клубом», там был жуткий бордель и наркопритон. А до этого там разве что не убивали средь бела дня. Впрочем, убивали и не редко. Нет, не хочу соваться, я же не из следственного, и даже не из оперативного отдела. Мы храним порядок, а не восстанавливаем его, Мэя, запомни это, пожалуйста.

— Не разговаривай со мной приказным тоном, — насупилась я, подойдя к нему. — По крайней мере, без посторонних.

— Я просто пытаюсь удержать тебя подальше от безрассудств. — он взял меня за руки и, подумав немного, передернул плечами. — Ладно, забудем. Что на счет романтического ужина?

— Только не сегодня. Я всё ещё разбито себя чувствую. Пойду, доработаю хотя бы немного. — поцеловав его в щеку, во время чего его пальцы попытались меня удержать чуть дольше, я всё-таки отстранилась и вышла из его кабинета.

Дом, милый дом! Добредя до него ползучим шагом, я с шумным выдохом огромного облегчения вставила ключ в дверь и открыла её. Наконец-то можно снять одежду, облачиться во что-нибудь совсем невесомое, чтобы избавится от неприятного ощущения липкой жары. Перекусить, выпить холодной воды, поваляться в кровати… Интересно, Айли уже ушла? Ей нужно было куда-то отъехать допоздна ради репортажа. Я опустила взгляд и увидела черные мужские ботинки на полу прихожей. Она что, опять тут с ЫнХеком или кем-нибудь ещё?

— Айли, я пришла! — прокричала я, как можно слышнее. — Ты не одна? У нас гости?

В квартире стояла тишина, олицетворяющая пустоту. Они закрылись в комнате и опять ничего не слышат? Заперев входную дверь, я нагнулась, чтобы разуться. Ладно, сама пройду и поздороваюсь, раз они все в своих делах. Распрямившись, я тут же отскочила назад, стукнувшись спиной о дверь и заелозив ногами, как при ходьбе задом наперед.

— Мать твою, господи! — передо мной стоял Сольджун, буквально в полутора метрах от меня. — Черт, черт, не двигайся!

Ещё не до конца поверив, что вижу то, что вижу, я моментально схватила из корзины зонт-трость и выставила перед собой, глядя на вторгшегося. Тряхнув головой, я поспешила отвести взгляд, заметив только, что он расплылся в улыбке, улицезрев мою трусливую истерику. Меня всю трясло, и пытаться скрыть это было бесполезно. Я до смерти боялась Сольджуна даже на расстоянии, а тут вдруг, без предупреждения, оказалась с ним нос к носу.

— Я вызову полицию, если ты сделаешь хоть одно движение! — крикнула я.

— А я думал, ты она и есть. — вкрадчиво прошептал он. Главное не дать ему говорить долго! И вообще, надо выставить его отсюда… но зачем он пришел? Как нашел меня? Джело выдал?

— Что тебе нужно? Где моя сестра? — зонт всё ещё алебардой смотрел на неприятеля.

— Ушла куда-то, наверное, по делам. — бесстрастно ответил Сольджун, держа руки за спиной.

— Ты знаешь, что я могу подать на тебя в суд за взлом и незаконное проникновение?

— Но я ничего не взламывал, — видя мою нервозность, он не старался приблизиться. Или не поэтому, а просто потому что не хотел. — Ты не заметила, что замочная скважина в полном порядке?

— Но как же…. — я не позволяла себе отвлечься и обернуться, не собираясь подставлять неприкрытый тыл.

— Меня впустила Айли. О, не волнуйся, я ничего с ней не делал. Только она не вспомнит, что видела меня, и что кого-то впустила в свой дом. — Сольджун достал одну руку и взмахнул ей. Я видела это боковым зрением, слегка косясь на него. — Может, наконец, уберешь эту пику и взглянешь на меня?

— Я не посмотрю тебе в глаза даже за всё золото мира, кобра несчастная! — парень засмеялся.

— Как же ты напугана, бедная девочка. Ну, брось, что такого в том, чтобы быть хоть раз в жизни обманутой и использованной? Ведь даже оправдание будет — ты не могла с собой совладать и на тебя действовали силы извне.

— К чему ты клонишь? Каким это образом ты собрался меня пользовать? — вторая рука Сольджун выскочила из-за спины и я ахнула, тут же закусив губу и заполыхав изнутри жаром.

— Вот таким. — он держал золотую вуаль, самую важную часть моего костюма Саломеи, который я вчера принесла из клуба, думая, что больше он мне уже никогда не понадобится.

— Ты копался в моих вещах? Как низко. — проворчала я, соображая, что нет смысла отнекиваться и говорить, будто это не моё и мне подкинули. Кто-кто, а этот-то точно не дурак, всё понимает.

— Я занимаюсь и большим непотребством на досуге, — хохотнул он, отбросив ткань. — Так что, не хочешь ещё покрасоваться в этом чудесном наряде?

— Как ты догадался? Как нашел меня?

— Ну, своих источников по добыче информации я раскрывать не буду. А что касается догадки… две девушки за короткий срок, знающие, что я обладаю гипнозом и отводящие глаза? Это не могло быть просто совпадением. Мне было послание свыше, что это одно лицо. — его беспечный и иронизирующий голос заставлял меня находиться в состоянии перманентной готовности к подвохам. — И, самое удивительное, ты провела Джело и он понятия не имеет, что дружит с той, которой восхищается уже почти полгода.

— Ты не сказал ему? — напряглась я, так что руки сжали ручку зонта до собственного побеления.

— Нет, я не хочу делать ему плохо. А он почувствует себя преданным и обманутым. — теперь мне ещё стало и дико стыдно. Я приподняла плечи. — Мне, в общем-то, и не важно, кто ты на самом деле. Мне нужна Саломея.

— Потому что тебе за меня заплатили?

— Нет, потому что я тоже влюблен в неё по уши! — закатил глаза Сольджун и тотчас хмыкнул, вернув взор на меня. — Разумеется, потому что мне заплатили.

— Я знаю, это Сонмин… что он хочет от Саломеи? Только танец или?..

— Мне откуда знать? Я не вхожу с заказчиками в дружеские отношения. Я просто должен предоставить тебя ему.

— А если я не соглашусь? Я похожа на ненормальную, чтобы добровольно отдаться на волю какому-то обезумевшему от возбуждения мужику? Если он не только посмотреть хочет? — возникли подозрения на счет того, что Сольджун пришел с явными намерениями увести меня сегодня отсюда любыми способами. Пока это смахивало на уговоры, но при варианте, что они не сработают, пойдет ли в ход принуждение, перетекающее в похищение?

— Ты можешь согласиться и проверить лично, что от тебя требуется. — поиздевался парень, осматриваясь в нашеммаленьком коридоре. Он кивнул на зонт. — Я тоже могу достать что-нибудь и размахивать, но разговариваю мирно, долго ещё ты будешь стоять в позе ниндзя?

— Ещё мне твоего «чего-нибудь» в доме не хватало. — фыркнула я.

— Я говорил об оружии. — ловким жестом вытащив из-за спины нунчаки, уточнил Сольджун. Я ощутила себя нимфоманкой, доведенной Санха до узколобой зацикленности. — Ты хочешь подраться?

— Не стоит думать, что я не умею этого делать. — не поддалась я грозной интонации.

— Я и не думаю. Просто у меня на данный момент нет цели применить к тебе силу. Видишь ли в чем проблема… в том случае, если ты не соглашаешься, тебя придется как-то заставить это сделать, но ты полицейский. Похитить кого-то из органов отчаянное дело и, пусть даже я не боюсь влезть в крупные передряги, я не хочу напрасно устраивать шум и привлекать внимание. Но существует много способов воздействия, не только гипноз, которому ты не намерена поддаваться. Ведь есть ещё и шантаж…

— И чем ты меня будешь шантажировать? Разоблачением, что я коп-стриптизер? — надменно бросила я.

— Зачем же? Вот, сестра у тебя есть хорошенькая. — Сольджун заулыбался шире, увидев мои растревоженные глаза. — Репортер — занятие опасное. Они вечно досаждают тем и этим. Пропади один — найдется море подозреваемых.

— Не смей прикасаться к моей сестре! — прошипела я.

— Для этого тебе нужно будет подумать над моим предложением. Я даю два дня. Где я живу, ты знаешь. Придешь и дашь ответ. Положительный — и я умываю руки, выполнив заказ, отрицательный — и я не обещаю дальше играть так же прямо и честно, как до этой минуты. Я очень изобретательный, когда у меня не выходит что-то по одному плану…

— Начинаешь раскидываться награбленными драгоценностями, например? — напомнила я. Он приподнял брови.

— Какими драгоценностями?

— Передо мной можешь не рисоваться. Я знаю, что это ты вчера швырнул мне ожерелье после выступления, с просьбой остаться Саломеей. — Сольджун мастерски изображал недоумение, хотя я и не смотрела в его глаза. Но лицо у него и без того превращалось в невинность. Агнец небесный.

— Ожерелье? Я ничего не бросал вчера. — опустил он руку с нунчаками, задумавшись. Я тоже опустила зонт.

— А кто же это сделал? Ворона пролетала и открыла клюв?

— Ты блефуешь, да? По-прежнему думаешь, что я каким-то образом связан с кражами и хочешь на меня всё взвалить?

— Я думаю, что блефуешь ты! — ткнув в него пальцем, я поставила зонт вниз и оперлась о него. Кажется, на самом деле, сегодня этот парень мне ничего не сделает. Желая продолжить поток обвинений, я открыла рот, но из-за спины Сольджуна, из моей спальни, раздался отчетливый звук стука в окно. — Джело!

На моё восклицание гипнотизер изумленно изогнул одну бровь.

— Он приходит к тебе через окно?

— Да нет, он меня так вызывает. Такое было всего один раз. Больше некому. — я расслабилась, почувствовав неподалеку присутствие друга. Я не одна, теперь со мной этот бандит точно ничего не сделает. Но смотрел он на меня с лукавой поддевкой. — Что? Как будто ты через окно никогда ни с кем не общался?

— Эти контакты были далекими от понятия бескорыстной дружбы. — намекнул он и стук повторился.

— Всё, уходи, я не хочу, чтобы Джело тебя тут увидел, и пришлось рассказать, что к чему. — я стала поворачивать задвижки на двери, развернувшись полубоком.

— Я сам не хочу, чтобы он меня встретил здесь. — Сольджун обошел меня, сторонящуюся его и держащуюся на расстоянии, и обернулся на пороге. — Два дня Мэя. И я жду тебя в гости.

Захлопнув дверь, я постаралась пока что выкинуть из головы его предупреждения. Подняв золотую вуаль, я зашвырнула её под диванную подушку в зале, побежала в свою комнату, наспех осмотрела её на наличие улик и, не найдя даже бардака — тонко же обыскал грабитель мои закрома! — подскочила к окну, за которым, как и предполагалось, стоял Джело. Я открыла и слегка высунулась.

— Привет, нуна! Я уж думал, что тебя ещё нет. — просиял юноша.

— Я только пришла. Собиралась готовить ужин… ты за джемпером?

— Ой, я и забыл про него! Нет, просто решил заглянуть. Думал, может, прогуляемся? Но раз ты не ела и голодная…

— А ты? Не хочешь перекусить? — я подумала, что у меня есть вопросы к Джело, и мне в любом случае надо бы с ним побеседовать. — Забирайся, поужинаем вместе.

— Ты серьёзно? — он тут же опустил лицо вниз, разрумянившись и почесав затылок. — Неудобно как-то.

— Как ночью, так нормально, а днем лазанье по окнам вдруг становится ненормальным? — я протянула руку. — Я одна дома, так что мне всё равно скучно. Пошли.

Джело легко подпрыгнул и, подтянувшись, взялся за мою ладонь и оказался в моей спальне, продолжая смущенно озираться. Его руки беспокойно стали оглаживать свою одежду, как будто она была измята или неопрятна. Но ничего такого не было. Хоть и беспризорный, но Джело был очень аккуратным и чистоплотным мальчиком.

— Никогда не бывал в девичьих спальнях… — выдохнул он, как попавший в волшебный лес ребенок, наткнувшийся на сахарный домик. Я недоверчиво воззрилась на него, говоря глазами «да ладно?». — Нет, я не о том, что я с девчонками никогда дела не имел… я не девственник, конечно. — протараторил парень и, в конец пропитавшись стыдом от затронутой темы, поспешил выйти в коридор, теребя футболку. — Я никогда не бывал именно там, где живут одни девчонки. Вот.

— По-моему, в наше время мужские и женские спальни не многим отличаются. Если это не дизайнерские спальни загородного особняка, разумеется. — приглашающим жестом направив его на кухню, я пошла следом. Он уселся за стол, а я принялась доставать продукты из холодильника, чтобы что-нибудь приготовить. — Знаешь, нам сегодня в участок принесли ожерелье… кто-то кинул его вчера Саломее, видимо, желая купить её таким образом.

— Вот как? — я обернулась, помыв помидоры и морковь под починенным Джуном краном. Джело кивал головой, внимательно слушая. Его ладони лежали на столе, как на школьной парте перед диктантом.

— Проблема в том, что это одно из украденных ожерелий. Его не мог кинуть никто, кроме вора. Или того, кто знает, кто вор. — глаза юноши расширились, внимая каждому моему слову. Но он молчал. — Ты что-нибудь думаешь по этому поводу?

— Я думаю, — Джело стал веселее, откинувшись на спинку. — Что раз ожерелье принесли в участок, то Саломея не приняла его. Значит она отказалась от подарка, её нельзя купить. — с гордостью и трепетом он заключил. — Я не ошибся, что она необыкновенная!

— Да это всё уже последний вопрос! — выключив воду, чтобы не пришлось её перекрикивать, я оперлась о край раковины, вторую руку уперев в бок. — Ты же был там? Ты видел что-нибудь подозрительное? Кто был ближе всех к сцене? Кто мог швырнуть украшение незаметно?

— Ну, если честно, то ближе всех был я. — протянул Джело, следя за тем, как я отреагирую.

— И что же, ты никого больше не заметил? — я и так знала, что он стоял близко. Не новость. Я продолжила готовку, слушая его. Парень повспоминал и постепенно выдавал обрывки прошедшего вечера.

— Ещё рядом был Санха. У самой сцены. Он всегда там. И Сонмин. Тот, что подъезжал к Сольджуну…

— И сам Сольджун? — полюбопытствовала я, замерев. Солжет, выгораживая учителя, или признается?

— Да, он тоже вчера был. — вымолвил Джело. Я поблагодарила небеса за то, что они не дали мне усомниться в друге.

— Тогда понятно, что это был он.

— Да не он это! — бросился на защиту парень. — Почему ты так уверена, что он грабитель? Сольджун не святой — это да. Очень не святой. Но не надо делать из него отвязного преступника!

— Он и без меня с созданием имиджа хорошо справляется. — пока резались и погружались в сотейник ингредиенты, я поставила чайник. — Джело, неужели ты не видишь, что он лжец и негодяй?

— Мэя, не говори о нем плохо, — растерялся мальчишка, завозив пальцем по столу. — Все люди врут, все в чем-то неправы и эгоистичны. Но истинная подлость, это когда у тебя вообще ничего святого нет. А Сольджун не такой.

— И что же у него святого? Кодекс чести фокусников? — я подсела ненадолго к Джело, взяв его за руку. — Мне нужно понять его, нужно что-то сделать, чтобы поверить в его непричастность. Ну и, в конце концов, — я засмеялась. — Чем черт не шутит, может, обаяю его, и он сам мне всё выложит? Как и обещал.

— Обещания свои он держит. — подтвердил Джело. — Можешь не сомневаться. Да только залезть ему в душу трудно. Я не знаю, как его очаровать, правда. Я его ни разу влюбленным не видел. Впрочем, я и знаю его всего полтора года.

— А у него есть ещё друзья? Или он вот такой отшельник?

— Санха его давно знает. — пожал плечами юноша. Создавалось ощущение, что он намеренно перекидывает все стрелы на Санха, точно зная, что того я победить и облапошить просто не в силах. — Я не поверенное его лицо, нуна, я не знаю его подробной биографии.

Я поднялась и вернулась к готовке. У меня всего два дня, а даже не знаю, за что зацепиться, чтобы выиграть. Не могу же я пойти на заклание к Сонмину? А если он меня изнасилует? Да я же его кастрирую на месте. И буду сама виновата, ибо зачем приходила? С другой стороны, я не могу не пойти к Сольджуну и поставить этим под угрозу Айли. Где же выход из ситуации? Вспоминая короткую встречу несколько минут назад в прихожей, я приходила к выводу, что продемонстрировать свои боевые умения друг другу нам с гипнотизером всё-таки придется. Интересно, кто же одержит верх?

Противники

Джело набил полный рот поданным мною, не слишком изысканным, но зато домашним, ужином, и в этот момент затрезвонил мой мобильный. Увидев на экране имя Сэй, я извинилась и поспешила в другую комнату. Вряд ли она звонит для чего-то помимо темы Саломеи, а о ней говорить при мальчишке я не могу.

— Что-то случилось? — взволнованно подняла я.

— Мэя, я была днем в участке, принесла ожерелье…

— Да-да, я знаю, — поторопила я её дальше. — Мне рассказали, когда я вернулась на рабочее место.

— К нам после этого наведывались детективы, — я угукнула, ожидая продолжения. — Они пошатались у нас тут, создавая вид крайней внимательности обследовали зал, сцену и закулисье, и… в общем, они попросили связаться с Саломеей.

— Что?! — ахнула я. Нет, одно дело, что меня, как танцовщицу, хотят какие-то бандиты. Но когда этого же требуют родные сослуживцы! Меня на стольких не хватит. — Зачем?

— Они просят её о сотрудничестве. Они хотят, чтобы Саломея выступила ещё, чтобы ознакомиться с публикой и, возможно, получить ещё несколько подкинутых находок. Легавые уверены, что преступник непременно явится опять. У них там теория о том, что злодеев тянет на место преступления.

— Сэй, я вообще-то тоже коп. Спасибо за легавую. — беззлобно насупилась я. Сотрудничество! Они просят меня, полицейского, сотрудничать с полицией! Парадокс. Если б кто-то знал!

— Извини, всё время забываю. — исходя из слэнга подруги, она тоже была от меня по другую сторону закона. Девушка всегда считала, что живет в мире уголовщины и криминала и, похоже, её это ни чуть не смущало. Как и всякая верная женщина, она была предана тому, в чем вращался её мужчина. — Так, что им передать?

— Я не могу сказать так сразу. Я должна подумать. — быстро решила я, потому что других вариантов пока и не было. Станцевать снова? Я зареклась ведь… да и слова Джело о том, что Саломея не продалась, польстили мне. А теперь выйдет, что надо их опровергнуть. Но ведь это же ради моих прямых обязанностей, ради того, чтобы поймать вора. Что делать, боже, что делать? — Сэй, я хотела тебя спросить ещё кое о чем.

— Да?

— Скажи, ты слышала от Серина что-нибудь о «золотых»? — я догадывалась, что она может повести себя так же, как и Джело, встав в позу «я не могу говорить» и «это не моя тайна», но понадеялась на женскую солидарность.

— «Золотых»? — Сэй звонко хохотнула красивым, как игра на арфе, смехом. — Кажется, ты что-то услышала от Санха? Я сама не много знаю, так что объяснить тебе ничего толком не могу. Серин со мной честен, но в свои дела в подробностях не посвящает. Ради меня же. Что я могу тебе сказать? «Золотые» не сказка, но если ты думаешь, что это уличная шпана, которую можно арестовать, то ошибаешься. Совладать с ними невозможно. Никак.

— А я верю в силу закона! — опомнившись, что за стеной гость, я понизила голос. — Но, чем они занимаются, Сэй?

— Чем занимаются? Они хранят порядок.

— Смеёшься? Грабители и убийцы? — недоумевала я. — Этим занимаемся мы, потому что такие, как они, его рушат.

— Говорю же, я не могу доступно разъяснить, что они такое. Просто, ну… у тебя уголовный кодекс, а у них кодекс чести. И если ты сомневаешься, что они избавляют Сеул от грязи, сравни наш нынешний район с тем, каким он был пару лет назад, пока они тут не появились, когда тут правил бал мой бывший бойфренд. На всё дерьмо не хватало всех ассенизаторских машин города.

— Но разве они не грохают людей, не обворовывают?

— Не знаю, Мэя, не знаю! Я не видела за нашими ребятами плохих дел, а видела бы — тебе не сказала, потому что каждый имеет право на какие-то проценты за свой род занятий. — я вспомнила слова Сольджуна о том, что Сэй про него не осведомлена. Не находится ли она под его гипнозом, видя всё в розовом свете? Нет, вряд ли существует такое долгоиграющее воздействие на мозг. Если не брать в расчет зомби, двадцать пятый кадр и информационные войны. — Серин разбирался много с кем при Тэяне, выполняя его приказы, да и Санха тогда морды многим начищал. Но с тех пор много воды утекло, и приказывают теперь они.

— И что же они приказывают?

— Ох, Мэя, ну, откуда мне знать? Я администратор клуба и не лезу в их кабинетные интриги. Я позвонила тебе, чтобы сказать о просьбе к Саломее. Я передам, что она раздумывает. Когда пообещать ответ?

— Я постараюсь надумать к завтрашнему вечеру. Я позвоню. — выдохнув от того, что ситуация с «золотыми» подтвердилась, но не прояснилась, я закончила беседу. — Спасибо, Сэй! Пока!

Выйдя на кухню с телефоном в руке, я с умилением устремила взгляд на жующего Джело, тоже доставшего мобильник и что-то в нем строчащего. Ну, как разочаровать его и выйти на сцену снова, показывая, что все бабы по сути продажные овцы? Или предупредить его о том, что это ради разоблачения вора? Нет, я не имею права выдавать тайн полиции, тем более, парень может донести всё Сольджуну, своему святому покровителю.

— Извини, по делам звонили, — оправдалась я, подходя. — Добавки? Или хочешь чего-то ещё? Чаю?

— Нет, спасибо, — Джело убрал телефон в карман и улыбнулся мне. — Я уже должен идти. Спасибо за ужин, ты очень хорошая, нуна. Хоть и такая нерешительная и загруженная.

— Это я-то нерешительная? — я скрестила руки на груди. — А кто слетел ночью с горки на скейте?

— Но было же здорово, да? — он поднялся, убирая за собой со стола. Какое милое воспитание!

— Да, здорово… только, не знаю, не могу же я постоянно так жить? Тебе хорошо, ты ничем не обременен и не занят, — я тут же подумала, а куда же ему надо идти, если, в самом деле, он не работает нигде, кроме как шулером под мосточком? На уроки мошенничества к Сольджуну? Тот теперь знает, кто я, но, надеюсь, не проболтается так же, как и Санха. Я понимала, что открыться должна сама, иначе, узнанное от кого-то другого, это воспримется Джело как обман с моей стороны. — А у меня уже всё почти устроено, и… не знаю, такие прогулки хороши, даже прекрасны. Но не хватает в них чего-то, что зацепило бы меня окончательно, заворожило настолько, чтобы снесло крышу и понесло! Или я уже настолько окостенелая? Да, ты точно подметил, что я слишком загруженная.

— Чего-то не хватает? — Джело вытер губы после еды тыльной стороной ладони. Посмотрел на тарелку, подставленную к раковине. Задумчиво помыл её, а заодно и руки. Я следила за его движениями. Он явно что-то обмозговывал. — Если бы я был уверен в себе на сто процентов, был кем-то вроде Санха, я бы, наверное, заверил тебя, что знаю, как снести тебе крышу и всё такое. Но, не будучи и на тысячную часть таким умельцем, я могу только попробовать.

Джело подошел ко мне и, пока он надвигался, я уже догадалась, что грядет поцелуй, не доставшийся мне ночью, который я намеком потребовала. Когда он встал прямо передо мной, впритык, такой высокий и такой решительно настроенный, хоть и неуверенный, я опустила руки, убрав оборонительную позицию. Да, он прав, что такие, как Санха, умеют сносить крышу. Но эти наивные юные глаза трогали сердце гораздо глубже. Сердце, а не то, что дергалось при мыслях о Санха. Стоило ли нарушать сейчас молчание? Я смело посмотрела в лицо Джело и он, не сомневаясь больше, наклонился и приник к моим губам. Так же, как в первый раз — нежно, изящно, без порнографических эффектов, а просто устами к устам, обхватив мой подбородок своими длинными пальцами обеих рук. Я ощутила себя маленьким птенцом под крыльями большой птицы. Кажется, образ старшей немного поколебался. Юноша сумел своими физическими маневрами подавить мой возраст и показать свою сокрытую внутри зрелость. Распахнув глаза, мы рассоединились и опять взглянули друг на друга. Определенно, так мне нравилось ещё больше, ещё сильнее затягивало туда, куда звал Джело. Я готова была немного забыться и забыть… черт, у меня же есть парень! Я что, изменяю Джуну? Но я не успела наполниться этой идеей, когда мальчишка поцеловал меня второй раз, уже настойчивее и активнее. Теперь губы не просто коснулись моих, теперь они овладели ими и, чуть прикусывая, слегка раздвинули мои, куда неглубоко пробрался язык. Дрожь пошла по коже, и я забеспокоилась о своем моральном облике. Одно дело поцелуй с несовершеннолетним, но дальше… дальше?! Джело отстранился сам и, увидев на моем лице всполохи десятка впечатлений и разных чувств, улыбнулся, отводя руки от моего подбородка, по шее, через плечи и к кистям рук. Взяв их, юноша пожал своими ладонями и отпустил.

— Я пойду, Мэя. — вместо двери, он вновь прошагал к окну. Я безмолвно шла за ним. Сев на подоконник, он обернулся, уже свесив ноги на улицу. — Закрывай его покрепче, если не хочешь, чтобы я пытался и дальше…

Как и предполагал Сольджун, Айли не вспомнила ничего, хотя прямым текстом я не стала расспрашивать. Кто захочет узнать, что у него начисто выпало из памяти какое-то количество времени? Но я рассказала ей о гипнотизере и том, что он охотится на меня. Описав его и предупредив, чтобы не смотрела в глаза незнакомцам и не слушала подозрительных типов, я убедилась по её реакции, что гипноз стирал произошедшее из воспоминаний напрочь. Беспокойство за сестру улеглось, когда она была дома, но опасность в перспективе оставалась, и она не давала мне долго уснуть, несмотря на то, что я была выжата сбитым графиком. Но он же и был вторым виновником не идущего сна. Поспав днем, я, как сова, прозрела ночью и вылупилась в потолок. Как быть с просьбами к Саломее танцевать снова, от полиции и от клиента Сольджуна? Неужели скинуть её костюм навсегда оказалось невозможным? Даже если бы я пренебрегла долгом стража порядка, я бы не смогла сбросить со счетов угрозу сестре. Если я не исполню то, о чем просил (точнее было бы сказать приказывал, раз выбора не оставалось) «золотой» грабитель, то вряд ли катастрофа заставит себя ждать. Я не могу рисковать родным человеком, да и полиция, желающая взаимодействовать с Саломеей ради поимки вора…

План созрел сам собой, когда я уже и не ждала того, что блеснет свет в конце тоннеля. Помочь выполнить заказ Сольджуну и при этом помочь схватить бандита, путающего следователей Сеула, сбивающихся с ног в его поисках! Как я сразу не подумала об этом? Боже мой, ведь это же так просто! К тому же, если уж и возвращаться Саломеей, то лучше разом. Одним выстрелом убить двух зайцев. Да, это именно то, что мне требовалось. Итак, я соглашусь станцевать для Сонмина, но в клубе. Заранее предупредив полицию, которая будет наготове. И я передам через Сольджуна обязательное условие: Саломея хочет ещё что-нибудь из украденных драгоценностей. Сонмин принесет это, или Сольджун — не важно, их накроют с поличным. Идеально. Что ж, ради такого, в самом деле, придется не пожалеть радость Джело и выставить его любимую танцовщицу продажной личностью. Что поделать — избавление от преступника требует. И я, как Мэя, должна следовать зову долга. Впрочем, как Саломея, я даже не знаю, чью сторону бы заняла… нет-нет, нельзя позволять себе вне сцены превращаться в сказочную восточную принцессу! Не поцелуй ли Джело её во мне пробудил, как спящую царевну? Захотелось вернуться под покров тайны, сводить с ума и сходить с ума от страсти… да что же это!

Перевернувшись на бок, я согнула подушку пополам и накрыла ею голову. Спать, спать! Не то я домечтаюсь. К тому же, приглашенный зритель будет всего один — для приват-танца, и нет смысла доносить до Джело, что это произойдет. Хотя ему может доложить Санха или кто-нибудь ещё. Похоже, в клубе все повязаны между собой. Ладно, будет день — будет пища. Посмотрим, что выйдет из моей отчаянной задумки, если, конечно, Сольджун согласится привести клиента в клуб.

Вдохновленная найденным, хоть и шатким, но выходом, я едва сидела на месте, подгоняя события. Работа кипела в моих руках, дневное патрулирование прошло без происшествий, за легкой и незатейливой беседой с Чонопом. После работы Джун подвез меня домой. Уже весь участок знал, что мы начали встречаться, а я всё думала, как сказать об этом Джело и должна ли я это сделать? Он ясно дал понять, что не претендует на отношения и просто хочет расшевелить меня, позаигрывать для обоюдного удовольствия. Разве может при таких обстоятельствах сыграть какую бы то ни было роль мой статус? Свободная или занятая — какая разница? В любом случае, такой флирт уже на моей совести, ведь я вроде как девушка Джуна. Которого я пригласила зайти на чай, предварительно, совершенно случайно, оглядевшись, нет ли нигде моего юного друга? Но сегодня романтика никак не складывалась, и дело было не в Джуне, и не в том, что с Джело было немного проще и интереснее, а в том, что нервозность перед походом к Сольджуну усиливалась, и неумолимо сгорающее время приближало меня к развязке. Я уже точно знала, что не поведу с собой Джело и не стану предупреждать никого, кроме Айли и Рэй, куда я отправилась. Разве что ещё завещание написать и оформить предсмертную записку у нотариуса? Нет, ерунда всё, не станет меня трогать и калечить тот, кто пообещал этого не делать до моего отказа, а за его обещания ручался Джело — ему-то я верила.

Пара поцелуев, уже чуть более доверительные разговоры, и я проводила Джуна, пока что не готовая заходить дальше этого, хотя, должна признаться, свыкаясь с ним, как со своей второй половиной, я даже понемногу проникалась банальным желанием побывать с ним в горизонтальном положении, возникшим от длительного воздержания, но от усиления возбуждения отвлекали дела насущные. Потом, когда мы разберемся во всех преступлениях, когда я попрощаюсь с Саломеей окончательно и бесповоротно, тогда и займемся чем-то самым-самым личным. А пока я звонила Сэй и сообщала, чтобы она передала полиции, что Саломея выйдет на сцену ещё раз, что она догадывается, кто похититель, и приведет его на своё выступление, пусть только они готовы будут схватить его, не упустить.

— То есть, афишу не вешать? — уточнила подруга.

— Нет, это будет танец для избранного. Вы же позволите арендовать клуб на один вечер? В будний день, чтобы вы не терпели убытки. Пожалуйста, ведь это нужно и правоохранительным органам.

— Ладно, организуем. — пошла мне навстречу она, и я рассыпалась в искренних благодарностях. — Но Санха очень недоволен, что тут промышляют лега… прости, копы. Он привык сам отвечать за безопасность…

— Но дело не в безопасности! У него нет полномочий арестовывать, а именно это и требуется.

— Я передам ему. Что ж, надеюсь, что всё получится.

Последний мост сожжен и теперь я не сверну назад. Я иду к Сольджуну и дам ему своё согласие, несмотря на то, что поджилки трясутся, колени стучат друг о друга, как и зубы, стоит лишь вспомнить один взгляд этого парня. Но долой трусость! Я никогда не была трусихой и не собиралась быть ею впредь. Вспоминая паранормальность кражи, свидетельницей которой я стала, я освежила в себе мистический ужас, который можно испытать, чтобы понять, что хуже мало что бывает. Проблема в том, что сила этого ужаса была примерно одинаковой тогда, и в случае с Сольджуном, чей дар не внушал мне уважения или подобострастия, а только страх, страх, страх.

Палец долго томился над кнопками домофона, пока я не набралась смелости и не нажала первую. Я нажимала до этого её уже четыре раза, но всегда после этого скидывала и оставалась подумать ещё. Но на этот раз храбрость выпрыгнула из кустов, и мне удалось позвонить в квартиру к Сольджуну. Будто зная, кто к нему пришел, он не спросил «кто там?», а сразу открыл подъезд, куда я ступила, заглядывая в каждый угол. Но что могло меня атаковать преждевременно, в подъезде? Ничего. Не надо нагонять на себя. Тут живет полно людей, не только гипнотизер. Я знала, что обычно он спрашивает, кто пожаловал, так что сегодня он явно ждал только меня. Или в окно увидел? А были ли у него в квартире окна? Как-то я не обратила внимания на это в прошлый раз. Это не имело значения, потому что если закроется дверь, а мне нужно будет совершать побег, то с его этажа я всё равно бы расшиблась в лепешку, воспользовавшись таким отходным путем. Мог ли он готовить для меня ловушку? А что, если он сам позвал Джело, чтобы разоблачить меня при нем? Для чего бы ему это понадобилось? Мне Сольджун не казался изощренным негодяем, пусть он даже и в достаточной мере мерзавец. Но если учитывать его заботы о заказе, чести, клиенте и тому подобном, то он скорее деловой человек, и ему не пристало мелочиться на засады, каверзы и подставы.

О чем я только не успела подумать, пока поднималась в лифте. Одетая максимально удобно и комфортно, я была готова к любым неожиданностям, но когда мы готовы к «любому», чаще всего мы понятия не имеем даже примерно о том, что вообще может приключиться. Створки разъехались, и я вышла на этаж. Дверь была приоткрыта и я направилась к ней. Сольджун стоял в прихожей, а не в проходе. В знаковых черных кожаных штанах, в такой же жилетке, открывающей его руки и грудь в V-образном вырезе, он выглядел внушительно, но дружелюбно. Его поза была расслабленной, посадка головы усталой, чуть надменной, но мирной.

— Я не сомневался, что ты придешь. — в одну сторону улыбнулся он. Меня тут же кольнуло самолюбие. Ах, так? Молодой человек оттолкнулся от стенки и, демонстрируя мне доверие, повернулся спиной и вальяжно побрел в свою спальню, в которой горел свет. Разувшись, я поспешила за ним. — Я только не знаю, что ты мне скажешь, но, в общем-то, тоже почти не сомневаюсь, что не откажешься.

— Вот как? — уязвлено подчеркнула я, проскальзывая под норэн и осматриваясь, как будто впервые. — С чего же ты заранее решил, что я соглашусь?

— А разве я не прав? — он плюхнулся на свою кровать, и, судя по его ленивым повадкам и любви поваляться, приходилось лишь удивляться, как это он в хорошей форме, а не расплылся, подобно всем лежебокам?

— Допустим. — выдержанно кивнула я и тут же насторожилась от новых подозрений. А не гипноз ли это? То, что я всё-таки пришла? Не нахожусь ли я сейчас под его влиянием? Как проверить наверняка? Как избавиться от страха потерять рассудок? — Ты ведь не пытаешься на меня воздействовать, не так ли?

— Нет, не пытаюсь, — засмеялся Сольджун, поняв мой ход мыслей. — Если бы я мог это сделать, ты бы пришла раньше и уже выдала всё, что требуется. Расслабься.

— Ну, спасибо. Я присяду? — получив кивок от него, я села на стул рядом, и мы оказались друг напротив друга. Откинувшись на локти, как на пляже, парень цепко изучал меня глазами (в которые я, само собой, не смотрела), как ищут загорающие парусники на горизонте, от скуки, от нужды в каком-либо предмете интереса. — Но у меня есть кое-какие условия.

— Условия? Вот видишь, такого я не предполагал. И в чем они заключаются?

— Я станцую для твоего клиента, но снова только в «Золотом клубе», и он подарит мне ещё что-нибудь из наворованного. — я проследила за мимикой собеседника, не дернувшейся ни на миллиметр. — Я не поеду никуда к нему.

— И это всё? — разве что не засмеялся Сольджун, хотя мне казалось, что он должен был бы возмущаться и сопротивляться этому. Но я обманулась в том, что своим небрежным смешком он выразил согласие. — Нет, я не думаю, что это возможно. Я должен доставить тебя туда, где ты станцуешь, да и что опять за басни о сокровищах?..

— Это не басни. И я останусь в клубе. — отрезала я. Приготовить засаду в заранее известном месте — это одно, а вот отправляться для захвата черт знает куда — совсем другое. — Только в «Золотом клубе». Мне там комфортнее и больше я нигде танцевать не привыкла.

— А если я не приму эти условия? — приподнялся Сольджун. — Если они меня не устраивают?

— Ничего не могу поделать. В конце концов, я не так много прошу. Всего два пункта — моя территория и подарок. Неужели трудно понять, что я переживаю за свою жизнь и сохранность, и хочу вознаграждения?

— Я принимаю это во внимание, но нет. Клуб не подойдет.

— Ты просил дать согласие на выступление — я тебе его дала, но с маленькой оговоркой. Только не скажи, что я нарушаю какие-то правила, и ты начнешь чинить неприятности мне или сестре! — напирала я, стараясь не злиться и не злить его. Сольджун притаился, что-то взвешивая. Что сейчас в его голове? Если бы знать.

— Боюсь, наш спор так быстро не разрешить, — наконец выдал он, встав, и медленно отправившись в сторону окна. Отлично, оно всё же тут есть, обрамленное не задернутыми бордовыми шторами, и открывающее вид на багряную закатную столицу. — Здесь нужен компромисс, если мы хотим получить результат скорее. Иначе, передоговариваясь с клиентом, это займет день, а то и два…

— Что на счет жребия? — Сольджун повернулся, и я поспешила забрать часть своих слов. С кем я собралась тягаться в жребии? С ловкачом и трюкачом? Наивная. — Нет, я не доверяю судьбе и предпочитаю полагаться только на свои силы.

— Силы? — парень улыбнулся, как мог бы улыбаться молодой лев, поймавший лань, но достаточно сытый, чтобы её есть. — Давай померяемся силами. Проигравший принимает все условия. Одолеешь меня — танцуешь в клубе. Побеждаю я — танцуешь там, где будет названо.

На секунду мы скрестили взгляды, после чего я тут же исследовала его тело. Он мужчина, крепкий, сильный, с неизвестными мне до конца способностями. Разве могу я перебороть неприкрытой силой мужчину? Пусть я и занимаюсь тхэквандо, но Санха был прав — я и от него-то не вырвалась, впрочем, не сильно пыталась… слабее ли него Сольджун? Кажется, у меня есть шанс, да и вызов брошен достойный. Я перевела глаза на его стену с оружием.

— Я предлагаю честную дуэль. — выдала я. Он изогнул брови, явив изумление. — На коротких мечах.

— Ты хочешь зарубить меня? — коротко хохотнул он, недоверчиво следя за мной, вставшей и подошедшей к его экспонатам. — Потому что я не имею права портить товар, который у меня заказали. Я тебя рубить не могу никак.

— Я не собираюсь учинять тут кровавое побоище. Можно? — протянула я руку к одной из рукояток. Получив разрешение, я вытащила блестящий клинок. — До первой крови. Кто кого заденет, тот и выиграл. Идет?

Оглядев меня, затем мечи, затем комнату и вновь посмотрев на меня, Сольджун подошел.

— Что ж, идет. — грациозно поклонившись, он достал второй, точно такой же, как у меня, инструмент убийства времен сёгуната и отступил на два шага. — Готова?

— В любой момент, — отзеркалила я его деланный полу-реверанс. — Я тоже постараюсь не слишком далеко заходить. Нет желания искромсать тебя до смерти.

— А я думал, что этого ты хочешь больше всего на свете. — первым замахнулся он, но я тут же отразила удар. Во время поединков принято смотреть сопернику в лицо, в глаза. Считается, что это помогает предугадать его следующие действия, но я не могла себе этого позволить. Мой враг был не таким, как все.

— У меня есть мечты попрекраснее. — занесла я меч и попыталась обрушить его на плечо Сольджуна, но тот был начеку.

— Например? Стать известной на весь мир исполнительницей танца с семью вуалями? — он немного оттеснил меня назад. Благо, комната была просторная, но всё же приходилось интуитивно ориентироваться, чтобы не споткнуться о мебель.

— Нет, победить всю преступность Сеула. — отпрыгнув в сторону от его удара, я рубанула сама, но и он увернулся.

— Ты думаешь её много? — усмехнулся Сольджун, кружа вокруг меня. Я вывернулась под его рукой и, сделав хорошую, но отбитую попытку, встала на его изначальное место.

— А ты не хочешь, пользуясь случаем, рассказать мне о «золотых»?

— Приисках, украшениях, копях? — с насмешкой сыграл в непонимание молодой человек.

— О банде, к которой ты принадлежишь. — ловко проведя атаку, я почти коснулась Сольджуна, но он запрыгнул на кровать и посмотрел на меня сверху вниз.

— Какая осведомленность! В пору мне у тебя обо всем спрашивать.

— Значит, не хочешь говорить? — он промолчал, как обычно, лишь скривив губы в ухмылке. Собрав весь гнев в кучу, я направила его через меч на противника. Мы скрестили наши мечи, и они яростно стали извергать звон металла. Мне приходилось прилагать больше силы, занося руку вверх и, чтобы лишить Сольджуна этого преимущества, я обошла кровать сбоку и пробилась, забравшись на неё тоже. На нетвердой почве мягкого матраса, пошатываясь, мы умудрялись биться и схлестываться оружием, переходя от нападения к защите и обратно. — Я всё равно узнаю, что стоит за кражами и кто вы такие!

— Не могу тебе запретить пытаться. — Сольджун отвлек меня замахом сбоку и, так как я не следила за его глазами, то не увидела вовремя, что он вытянул ногу и опрокинул меня на спину. Меч тут же занесся сверху, но я ушла от него, перекатившись и сползя на пол. Лезвие тронуло простыню, оставив рану на ней. Парень развернулся и спрыгнул следом, но я уже успела подняться.

Клинки сошлись опять и, хотя руки начали уставать, я чувствовала, что должна победить и готова была сражаться за гранью своих возможностей. Я выбью из него то, чтобы он принял мои условия! Удар за ударом, Сольджун случайно разбил вазу, как это часто бывает в фильмах с единоборствами. Я умудрялась пока что ничего у него в спальне не разнести. Но, главное, что я не давала поцарапать себя. Входя в раж, мы погрузились в схватку с головой, отдаваясь ей, как горячему сексу, не меньше. Скрежет встречающихся мечей напоминал мне процарапывание ногтями. Я бы с удовольствием применила даже их, лишь бы пустить первую кровь этому фокуснику.

Осколок вазы хрустнул под моей разутой ногой, и я поспешила сойти с него.

— Если я порежусь тут обо что-то сама — это же не будет считаться?

— Это нет, — Сольджун резким и коварным налетом подсек меня и я, упав на одно колено, запоздало выставила меч вперед. — А это да.

Едва почувствовавшийся укол самого кончика клинка, оставил ювелирную царапинку на моем плече. Это был тщательно и практически заботливо вымеренный штрих, ради получения первой крови. Замершие, мы отдыхивались, и сквозь эти глубокие вздохи, Сольджун расплылся в очередной своей загадочной улыбочке.

— Туше!

— Да неужели? — я хитро мотнула головой на его кисть. — На руку-то свою посмотри.

Моментально нахмурившись, он опустил взгляд и увидел, как по его пальцам потекла кровь. От моего удара, произошедшего одновременно с его, когда я заслонилась. Мы в одно и то же мгновение саданули друг друга, получив одинаковые порезы. Нет, мой, нанесенный ему, даже был побеспощаднее и сильнее. Задумчиво глядя то на себя, то на противника, мы не могли прийти к решению, что же следует делать дальше? Иных вариантов, кроме дуэли, у нас не намечалось. Похоже, желание нанести по повторной ране, тоже родилось синхронно, и Сольджун почти озвучил его, но прозвучал стук в дверь.

— Джело? — переполошилась я, сидя согбенной под нависшим надо мной парнем. Мы оба держали оголенное холодное оружие и не с самыми добрыми намерениями. А ведь я служу государству и закону!

— У тебя другие варианты бывают? — с выражением «да ты, голубушка, на нем помешалась», поинтересовался хозяин квартиры. Я спохватилась, что выкрикиваю это имя при нем опять.

— А почему бы и нет? Или у тебя сегодня кастинг на роль Саломеи?

— Нет, вакансия закрыта. — Сольджун отвел меч и подал мне руку, помогая встать, и походя издеваясь. — К тому же, не в окно же стучали, значит не Джело.

— К тебе достаточно трудно постучать в окно… — заметила я, отряхиваясь, пока он пошел открывать.

— Ко мне и в дверь постучать не всякий осмелится.

Я не знала, стоит ли идти за ним и смотреть, кто пришел, или остаться тут и не лезть не в своё дело? Если это не Джело и не Санха, и не Сонмин, то остальное меня не волнует. Я услышала в прихожей женский резкий, но не высокий голос. Совсем забыла, что это популярный похититель девичьего нижнего белья! Не хватало тут ещё увидеть его с какой-то любовницей. Мои мысли были прерваны зашедшей по-хозяйски блондинкой (естественно, не натуральной, а выкрашенной в приятный светло-золотистый цвет), которая, похоже, проигнорировала не выпускавшийся из руки меч Сольджуна и равнодушно оглядела как меня, так и сотворенный бардак.

— Добрый вечер, — поздоровалась она мимоходом и сморщила нос, увидев осколки и растормошенную кровать. — Что вы тут устроили?

— Оттачивали мастерство ближнего боя. — пошутил Сольджун, как-то неожиданно для него ласково положив руку ей на плечо, хотя без намеков на домогательства. Он посмотрел на меня. — Извини, что прерываемся. Наша безумная девочка всегда внезапна.

— Ещё скажи, что не вовремя. И сам ты безумный!

— Не исключено, но у тебя мозги точно не на месте. — подтрунивал он, пока она оценивающе осмотрела нас с ним, словно взвешивая, собирались мы переспать или нет. Потом её взор упал на его руку, после чего она тотчас отвернулась и отступила от него.

— Боже, да ты порезался! Перевяжи свои пальцы, замотай, иначе меня сейчас стошнит. Быстрее, убери от меня это, я уже почти чувствую запах!

— Сунён, не сочиняй, — Сольджун просто сунул руку за спину. — На таком расстоянии кровь не пахнет.

— Ты просто не чувствуешь. — девушка краем глаза всё это время следила за мной. Я не вступала в их перепалку, но тоже наблюдала за ней. Она казалась мне почему-то знакомой. Где я могла её видеть? — А ты кто?

— Она полицейский. — представил меня без имени гипнотизер.

— Коп? Ненавижу копов, ненавижу, — без личной неприязни, само это слово с презрением произносила она. — Глупые, беспардонные, ничего не решающие сами, узколобые и ограниченные полицаи!

Я выслушала поток её оскорблений и решила не принимать их к себе. В конце концов, если Сольджун почему-то назвал её безумной, то не нужно с таким человеком вступать в бессмысленные споры.

— А вы не боитесь, — вежливо, в отличие от неё, так как впервые имела честь с ней знаться, обратилась я. — Что этот парень и сводит вас с ума? Вы так смело ему в глаза смотрите… или вы не знаете?..

— Она всё знает. — отбросил на постель оружие Сольджун, показывая, что война не то прекращена, не то просто отложена. Я тоже положила меч на полку. — Только она единственная в мире, кого это не берет. Говорю же — мозги не на месте. Только психи не могут быть внушаемыми.

— Тебя бесит, что я сломала шаблон твоей всесильности и растоптала твою репутацию своей невосприимчивостью. — та, которую он назвал Сунён, присела на кровать. — Разве я похожа на ненормальную?

Признаться, что-то в ней такое было. Пронзительный зоркий взгляд, узкие черты, хоть и интеллигентные, напоминали холодное изваяние в готическом соборе. Но пока причин списать её как непригодную социально не было.

— Ладно, думаю, мне лучше уйти. — почувствовав себя неуютно, направилась к выходу я. — Сольджун, так что на счет?..

— Хорошо, я согласен, — закивал он, будто обрадовавшись, что я ухожу. — На твоей территории, так на твоей. Получишь, что хотела.

— А клиент? Сонмин? — уточнила я, когда мы оказались вдвоем у самой двери.

— Я добился твоего согласия. Сонмину пусть клуб вышлет приглашение. Просьбу клиенту о подарке я передам.

— Что ж, договорились. — замявшись, стоит ли пожать ему руку, я покинула его убежище без этого, находясь в прострации из-за так легко под конец доставшейся победы. Почему он передумал? На него так действовала эта странная девушка? А она была по меньшей мере странной. И такой знакомой… где же я её видела? Спустившись и выйдя на улицу, я сделала шаг по тротуару и тут же вспомнила: лицо с заставки телефона Чонопа! Черт возьми, это же именно она…

Украденное

Снова через Сэй, я попросила передать Сонмину приглашение на приват-танец, выбрав для этого следующий день после ночного дежурства. Как раз днем отосплюсь и ринусь в бой. В полицию она тоже должна была сообщить о готовности к сотрудничеству, и я уже предвкушала, как буду присутствовать при обсуждении этой информации, как незаинтересованное лицо, при том, что говорить-то в общем-то будут в участке обо мне. Но в большей степени меня волновало немного другое…

Мы с Чонопом стали болтать проще и чаще в последние наши дежурства и, хотя раньше подобные темы мне казались нормальными, с легкостью поднимаемыми нами, на этот раз мне чудилось, что спроси я его о девушке из его телефона, он тут же спалит мой умысел. Поэтому, сев рядом с ним в патрульную машину, я так и эдак пыталась подойти к главному вопросу, но речь превращалась в мятую шпаргалку, на которой нельзя разобрать, что написали. Я ходила вокруг да около, ожидая благоприятного времени для вопроса. В результате, когда возникла пауза между предложением сделать круг по кварталу и чем-то, что ещё не было начато, я вдруг выдала:

— Ну, а как у тебя на личном? До сих пор не клеится? — щеки у меня заалели, но тенистая маскировка салона автомобиля, в который попадали цветные огни снаружи, скрадывала мои признаки хамелеона, меняющего цвет под стать внутренним ощущениям. Сейчас вел Чоноп, и он даже не посмотрел на меня, следя за дорогой.

— Да, без изменений. Но я не сильно огорчаюсь…

— А как же та, в которую ты влюблен? — не слишком ли навязчиво? Ведь в предыдущий раз мы спокойно любопытничали про такие вещи друг у друга. — Как её зовут, кстати?

— Зовут? — Чоноп улыбнулся той улыбкой, по которой безотчетно понимаешь, что человек в кого-то влюблен. — Сунён.

Сомнения развеялись окончательно. Итак, «безумная девочка» Сольджуна — это возлюбленная моего напарника. Отличненькая ситуация, лучше не придумаешь. Что ж Сеул такой тесный?

— А чем она занимается? Работает? — не удержалась я, но тутже пресекла себя. Это уже слишком странно, так расспрашивать, переключаясь с отношений на личность.

— А почему ты спрашиваешь? — пожал плечами Чоноп, держась за руль. Почувствовал ли он неладное? Но парень был прост и прозрачен. — Она учится. Какая-то техническая специальность, не скажу точно. Я стараюсь не лезть в её жизнь, пытаюсь забыть… безуспешно, конечно.

— Мне просто интересно, почему ты не можешь быть с ней вместе? Она занята? Ты говорил, что всё сложно.

— Нет, не занята. Но любит другого. — парень отвернулся, делая вид, что изучает проезжаемые нами дома. Кого же она любит? Не Сольджуна ли? Так я могу поработать купидоном, сообщить, что между ними достаточно странное что-то, и никак не любовь. По всей их повадке я сильно сомневалась, что они бросились в объятья друг друга, когда я ушла.

— То есть, мучима такой же безответной страстью, но в другую сторону? — я хмыкнула, стараясь приободрить юношу, и даже участливо положила ладонь на его предплечье. — Не самый ли момент для того, чтобы вмешаться и попытаться очаровать девушку? Иногда женщины просто ждут решительных ребят.

— Что поделать, я… я не такой. Я не умею настаивать. Я признался ей единственный раз в жизни, но получил отказ.

— И опустил руки? Эх, ты! — мне вспомнилось, как довел меня до согласия встречаться с ним Джун. Не мытьём, так катаньем. Уж как только я не увиливала, как предвзято относилась! И что же? Мы пара. Впрочем, спасибо окружающим меня людям, которые тоже своим поведением и своими словами подтолкнули меня к этому. — А как вы познакомились? Обожаю такие истории! — солгала я. Не любила лезть в чужую частную жизнь, но сейчас было надо.

— Я работал на её отца… — разговорился Чоноп, но вдруг резко оборвал свой рассказ. — В общем, это было давно.

— А кто её отец? — молодой человек стремительно стал тормозить, подъезжая к обочине.

— Его уже несколько лет нет в живых. Это не важно. — мы остановились рядом с круглосуточным кафетерием и мой напарник отстегнул ремень безопасности. — Я хочу кофе, тебе взять? Как обычно?

— Да… да, пожалуйста, если тебя не затруднит. — растеряно подтвердила я, сожалея, что он соскочил с удочки и не углубился по теме. Видимо, этой ночью большего я уже не узнаю.

Почему он не захотел поведать мне обо всем дальше? Неприятные воспоминания? Вряд ли встреча и знакомство с тем, кого ты любишь, могут быть неприятными. Хотя, конечно, любовь безответная, и это печальнее, чем счастливый исход. Что же делать? Кое-какое решение есть. На каждого сотрудника у нас имеется резюме, так что если залезть в базу данных общего доступа, то я найду предыдущие места работы Чонопа, вычислю из всех его шефов того, у кого есть дочь, и, вуаля! информация о Сунён у меня в кармане. Если она не рядовая любовница Сольджуна, а, как я подозревала, какая-то соучастница его делишек, то её биография выведет меня на нужный след. Потому что биография самого Сольджуна, о котором я безнадежно пыталась найти что-либо на просторах сведений, доступных полицейским, мне ничего не дала. Никаких мест работ, никаких судимостей, нарушений и задержаний. Только законченная с хорошими отметками школа, школа боевых искусств и ничего больше. Прописан там, где и живет, уже несколько лет. Родители живы и живут отдельно. Совершенно ничего криминального. Даже объявлений «помогу гипнозом: верну неверного мужа, приворожу, сглажу». Ничего! Но ведь если он жил самостоятельно, да ещё и безбедно, то он должен был чем-то заниматься! Чем-то, вроде выполнения заказов по принуждению танцовщиц явиться туда, куда требуется клиентам. Но ведь это редкий случай, фактически уникальный. Что же ему заказывают обычно? Как он использует свои силы? Я докопаюсь до правды, обязательно докопаюсь!

Сдав свой пост — то есть, отогнав машину и переодевшись в гражданское, — я не выдержала и села за компьютер, чтобы пробить сведения об ушедшем домой Чонопе немедленно. Каково же было моё удивление, когда выяснилось, что официально он нигде не был оформлен до этих пор. Положив руки по бокам от клавиатуры, я вчитывалась в эти строки и думала, а где же он работал неофициально? Какая-то временная подработка или халтура? Странно тогда было бы знакомиться с семьёй начальства, если ты был старшеклассником и ничего собой не представлял. Или встреча произошла случайно? В поисках зацепки, я позабыла о том, что уже сегодня вечером мне идти в «Золотой клуб» и снова быть Саломеей. Расследование непонятных вещей, перешедшее в расследование мною всего подряд, ставшего казаться подозрительным, затягивало и не отпускало. В конце концов, я нашла лист-заявку Чонопа, по которой он устроился к нам из академии. Отсканированная копия хранилась документом в компьютере. В ней, как в анкете, парень указал, что подрабатывал перед поступлением в академию на доставке. Ну да, курьеры обычно молодежь и студенты, которым платят по заказам, как по часам, и договоры о наймах далеко не всегда оформляются. Это усложняет дело. Где я найду то место, где он трудился посыльным? Вновь, кроме как от него лично, ничего не узнать.

— Опять домой не идешь? — услышала я голос Джуна и так спешно понажимала закрытие всех файлов, что он не мог не заметить, как я распереживалась от возможности того, что кто-либо увидит, чем я занимаюсь. — Извини, не хотел тебя напугать. Просто сам уже собирался уходить…

— Как обычно под утро, хотя ты даже не дежурный. — натянуто улыбнулась я, обернувшись к нему. Вид у него был уставший, он уже тоже переоделся в образ обычного горожанина. Ночь была душной, так что помимо джинсов и белой футболки на нем ничего не было. Пиджак он держал перекинутым через руку.

— Мы оба трудоголики, да? — Джун зевнул, прикрыв рот ладонью и, после этого, закончил. — Вообще-то, я тебя ждал, чтобы проводить. Вернее, подвезти.

— Спасибо, не откажусь. — что ж, изучать напарника придется в другой раз. Я нажала на выключение компьютера. — Немного выдохлась и карета очень кстати.

Мы вышли из участка и направились к его машине, в которую я буквально залилась, как бесформенное желе. Сон тянул к себе, но мысли его отпугивали, не давая организму просто взять и расслабиться.

— Слышала, что Саломея согласилась станцевать ради поимки вора, — вступила я. Об этом, действительно, говорили в отделе. Но даже если бы не заговорили, я бы сделала перед Джуном вид, что слышала об этом от каждого второго. — Что же, вы думаете, она знает, кто он?

— Ну, администрация клуба заявила, что ожерелье мог подкинуть только один человек, которого они и приведут. — вырулил Джун, явно не вдохновляясь говорить со мной о работе.

— Его арестуют? Группа захвата или что-то вроде этого? — между делом поинтересовалась я.

— Группа захвата? — мужчина засмеялся. — Он же не террорист. Да и улик нет, поэтому арестовать его сходу не получится. Мы можем лишь попросить пройти с нами для дачи показаний, под видом того, что он был в клубе в день появления там украденной вещи. Ну и, нам пообещали, что он может принести с собой ещё что-то. Если это будет так, тогда и арестуем.

— Подожди, если там не будет спецотдела… туда приедут опера? — я стала подозревать что-то не лучшее для себя.

— Зачем опера? Предыдущий эксцесс они там изучили, а нового преступления для них нет. — догадавшись за секунду, до его признания, я свела брови к переносице так, что между ними пролегла гармошка складок, придав мне горькое и жалобное выражение лица. — Туда поеду я с нашими ребятами, проследить за порядком, и один детектив, чтобы опросить означенного человека по всем нормам закона. А при появлении повода и арестуем.

— Ты?.. — полувопросом сникла я. Этого ещё не хватало! Я буду танцевать полуголой под присмотром собственного парня, который не будет догадываться, что это я там танцую. — Но… ты же не любишь этот клуб?

— А что делать? — Джун не мог понять моего негодования и того, как внутри всё переворачивалось. Он только пошутил: — Тем более, твой друг — Джело, так хвалил эту Саломею, что, наверное, мне стоит посмотреть на это?

— Я не хочу, чтобы ты на неё смотрел. — а если он, как и Санха, наблюдателен и внимателен? Если угадает в ней меня?

— Ревнуешь? — игриво прищурился мужчина.

— Безумно. — серо и безэмоционально пробормотала я. А как же не ревновать-то, вдруг он, того не зная, возбудится на меня и в меня влюбится, как Джело? Я буду очень недовольна, что нравлюсь парню, который мой. Но только он принадлежит другой мне. Это шизофрения?

— Хочешь тоже поехать? — задал самый коварный из всех возможных вопросов вопрос Джун. — Я знаю, как тебя интригует это дело…

— Да, это так, но… — но я там и так буду! Обе меня! Хотя легально только одна. У Пак Меи выходной и она будет вроде как дома, отдыхать.

— Я шучу, — прервал меня мужчина, будто частью озвучивая мои рассуждения. — У тебя выходной, поэтому тебе там делать нечего. Я не хочу, чтобы ты лезла в эти преступления. С виду это только грабежи, но почему-то у меня от них ощущение чего-то большего. Какой-то незримой опасности. А мой опытный нюх полицейского не подводит.

— Опять пытаешься руководить мной и говорить, что мне делать? — взбунтовалась я. — Тирания.

— Тебе не приходило в голову, что это просто забота? — остановил машину Джун у моего подъезда. Не ответив ничего, я поцеловала его в щеку и открыла дверцу. — Добрых снов!

Так волнительно надевать наряд Саломеи было второй раз. Сначала это был дебют, когда я жутко переживала и места себе не находила, осознавая факт, что впервые разденусь топлесс перед публикой. Теперь же, мне казалось, что опять я новичок в этом деле. Ведь уже отказавшись от параллельной жизни, я вернулась к ней и вот, стою в гримерной «Золотого клуба», за кулисами, в ресторанном засценье. Сэй сказала, что Сонмин приехал, воодушевленный, как никогда. Он и не ожидал, что Саломея станцует для него, да ещё позовет сама… интересно, привез ли он с собой что-то из украшений и драгоценностей? Выполнил просьбу той, которую так вожделеет?

Я долго смотрела на все вуали, пока решалась облачиться в них. Но выбор был сделан, и ткани, одна за другой, заняли свои места. Надев на глаза линзы, я закончила макияж и застыла перед зеркалом, не решаясь подняться со стула. Почему так трудно выйти на сцену? Ведь там всего-то один зритель и несколько скрытых наблюдателей. Полицейских. Тех, с кем я работаю плечом к плечу, и кто не ожидает, что их сослуживец — стриптизерша. Так, долой подобные мысли. Я просто делаю своё дело… какое? Танцую или ловлю преступника? Я совсем запуталась… Дверь открылась, и в проходе появился Санха. Я развернулась и мы, уставившись друг на друга, завязли в многозначительной интимной паузе. Его бросающая вызов поза сразу настроила меня на то, чтобы не дать себя очаровать, не поддаться его обаянию, как обычно.

— Явление без предупреждения? — прекратила я тишину намеком на то, что можно было хотя бы постучать.

— А ты думала, я только по зову прибегаю? — усмехнулся Санха. — Я люблю приходить и по собственному желанию.

— И что же заставило тебя захотеть прийти?

— Эффект неожиданности, обещавший застать тебя врасплох полуголой. — борзо расплылся он, плюхнувшись на стул у входа. — Ну и, соскучился по Саломее, решил поглядеть.

— Поглядел? — я дотянулась за золотой вуалью и положила её себе на колени. Осталось прикрыть лицо и идти выступать. — Удовлетворился?

— Естественно нет, я же не глазами ебусь, чтобы так удовлетворяться. — Санха явно был на взводе. Как и предупредила Сэй, его бесило нахождение здесь копов, его, похоже, бесило, что я до сих пор не поспешила ему отдаться, а ещё он хотел побесить меня, ради забавы и собственного удовольствия, и, несмотря на мою выдержку, это у него грозило получиться. Нужно просто перевести разговор.

— Не надо больше врываться ко мне таким образом. Сольджун здесь? — я не видела зал, но предполагала, что и Сонмин может не один прийти.

— Нет, что бы ему тут делать? — он закинул ногу на ногу, по-мужски, не стесняя свои половые признаки, а положив щиколотку на колено.

— Не знаю, наслаждаться удачно исполненной миссией, например. — хмыкнула недовольно я.

— Разве это его заслуга? — приподнял одну бровь Санха. — Разве не легавые тебя вытащили на сцену вновь?

Нас прервала Сэй, напомнившая, что клиент ждет. Закончив пререкания на середине, мы с Санха разошлись в разные концы ринга — он ушел в зал, а я побрела на своё привычное место, от которого стала отвыкать. Занавес уже готов был подняться, и за ним мне тотчас откроется тот мир, который так тянул меня, где ждало обожание, обещание сказки и кто-то, кто мог бы воплотить её в реальность…

Но на этот раз даже не было ассортимента. В пустом зале, который, впрочем, из-за софитов, я не видела дальше первых двух рядов столиков, ближе всех ко мне одиноко сидел Сонмин и, как только я показалась, стал пожирать меня глазами. От его похотливых огоньков мне стало не по себе. Даже когда зал был полным — мне было более уютно. Сонмин не был Сольджуном, и смотреть на него можно было безбоязненно, но совершенно не хотелось лицезреть его алчущее получить наслаждение от меня чело. И всё же больше танцевать было не для кого, и я, едва бросив взор по периметру, вернула его к главному персонажу действа. Опять столкнувшись с его горящими развращенностью очами, я вспомнила Джело. Глаза, светлые и покоренные, ради которых стоило делать всё это, дарить им радость, счастье, окрыленность. Где же, где ты сегодня мой юный поклонник, который не увидит больше своей звезды? Почему вместо него на неё смотрит этот развязный, богатый и готовый на грязные методы тип? Почему всё настолько несправедливо, что бандиты и негодяи получают всё, чего хотят, а невинные и честные люди обходятся тем, чем остаётся? Я ощутила, как страсть уходит из моего танца при всех этих мыслях. Я должна сейчас не думать об этом. В конце концов, что бы я себе ни говорила, этот шанс станцевать был приятен и мне самой. Ведь Саломея — это тоже я, и оторвать и выбросить её больно в первую очередь мне. Это она в целом кусок моего существа, а не эти цветные лоскуты, которые я скидываю, один за другим… смотрит ли на меня в этот момент Джун? Он ведь где-то здесь, не так ли? Разумеется, полиция дождется конца танца, чтобы убедиться, что либо всё прошло гладко, либо что-то произошло. Я решила спровоцировать Сонмина и спустилась со сцены к нему, закружившись вокруг его стула. Давайте, кидай мне под ноги сокровища! Разве не это ты обещал? Что же ты медлишь? Посмотри в мои честные глаза, они обещают дать тебе всё, если ты выполнишь этот мой каприз, если разоблачишь вора, Сольджуна, кого угодно, кто поставляет тебе эти побрякушки. Помоги же мне распутать серию этих странных краж!

Я обошла его сзади и, наклонившись вперед, провела руками по его плечам, тут же почувствовав накаленное напряжение его тела. Мужчина был близок к тому, чтобы сорваться со стула и броситься на Саломею — я была почти уверена, что это так. Вернувшись к сцене, я встала перед ним, извиваясь и, уже почти обнаженная, протягивая к нему руки, почти въявь говоря «дай мне то, что ты принес!». Ведь он же принес? Но Сонмин, недвижимо и восхищенно, лишь пригвоздился к месту и наслаждался. Музыка подходила к концу, а результата пока не было. Неужели он не понимает, что Саломея откроется только если он выполнит её просьбу? Чего он ждет? Я ловко вернулась на возвышение и, развернувшись, увидела, что мужчина привстал. Ещё совсем чуть-чуть, ещё немного. Я сделала вызывающий жест бедрами и раскрылась вперед, являя себя во всей красе, лишь в одной набедренной повязке и вуали на лице. Где то, что я просила?! Последняя нота отзвучала и звуки затихли. Он встал со стула и смотрел на меня; я стояла на сцене и смотрела на него сверху вниз.

— А теперь… — дребезжащим от чрезмерного возбуждения голосом, изрек он. — Ты откроешься мне?

Я глядела на него в недоумении. Неужели он не понимает, что мне нужно исполнение желания Саломеи? Что иная очередность не пройдет? Я присела, подавшись вперед, и поманила его пальцем. Зачарованный, он приблизился, облокотившись на край сцены.

— Разве ты не дашь мне сначала то, что я просила? — как можно тише и, изменяя свой обычный тон, прошептала я, на всякий случай. Сонмин ошарашено впился в меня глазами.

— Что ты просила? О чем ты? Скажи, что это — я готов на всё! Скажи! — я с недоверием отстранилась чуть назад. Что это значит? Он не понимает о чем я, или включил дурака? Он прознал о полиции? Кто мог предупредить? Санха? Вряд ли. Или он на самом деле не знает ничего о том, что я просила Сольджуна… Сольджун забыл или намеренно не передал ему? Я же просила передать его клиенту, чтобы принес сокровища! Чертов фокусник, никому нельзя доверять! На каком этапе что-то не сложилось, кто причина отсутствия улики в виде украденных драгоценностей? — Что ты хочешь?

Понимая, что сейчас уже ничего не решу, я поднялась и шагнула назад. Разумеется, я не откроюсь ему в данном случае. Если бы мы поймали преступника, возможно, я бы открыла ему лицо, но так… какой смысл лишаться хоть какого-то козыря, когда ничего из задуманного не сделано?

— Стой! Куда ты? Скажи же мне! — мужчина попытался забраться на сцену, следом за мной, но увидел, как зажегся свет в зале и послышались шаги. Это появлялась полиция, чтобы вежливо допросить его, как свидетеля. Что ещё оставалось? Если они обыщут его и тоже ничего не найдут, то всё совсем плохо.

Я успела увидеть Джуна среди вошедших и тут же собралась прочь. Занавес упал между мной и ними, и я очутилась в полной темноте. Вот и закончена финальная пьеса, вот и закрытие сезона. Этот дополнительный спектакль и так не был в расписании, но на него было столько надежд… Очередное поражение. Опомнившись, что нужно идти и раздеваться, я сделала ещё шаг, как вдруг почувствовала неладное. Сначала секундное ощущение потери пространства, а потом явное воплощение этого. Внезапно подо мной пропал пол и я, не успевая и пискнуть, обрушилась в какую-то неведомую черноту, в ужасе фантазируя, что лечу в неизвестный ад, не то сходя с ума, не то попав в очередную мистическую ловушку, но, достигнув мягкого приземления в непроглядном мраке и поняв, что одну твердую почву под ногами променяла на другую, ещё ниже, стала осознавать, что не впала в безумие, а всего лишь провалилась под сцену, в новоявленный люк, которого никогда прежде не замечала в половицах. Да и разглядывала ли я их? Меня больше волновал тот лаз, по которому я сбегала домой. Но если существовал он, выходит, что и лабиринт под клубом тоже существует и один из входов в него только что поглотил меня? Я попала в те самые секретные коридоры под Сеулом? Но как же это вышло и почему?

— Добро пожаловать в гости, Саломея. — услышала я где-то рядом, совсем впритык, мужской приглушенный голос и, поддавшись страху, едва надумав заорать, была подхвачена кем-то, несколькими руками, которые меня потащили куда-то прочь, ещё дальше, туда, в места, о которых я не имела представления. И ужас, вторгающийся в меня, давал знать, что ничего доброго теперь ждать не приходится. Что, мать вашу, происходит? Но вслух получился только короткий истошный крик, прекратившийся за секунду. Я не поддамся панике и не превращусь в жертву. Кто бы ни был тот, кто знал о люке в сцене и кто обрушил меня сюда, я разберусь с ним и выберусь отсюда!

Похититель

Свой, как я надеялась, имеющийся у меня профессионализм, я направила на то, чтобы держать себя в руках. Особенно это трудно давалось из-за того, что на мне фактически не было одежды, и если бы меня отпустили, я бы первым делом принялась прикрываться, а не отбиваться, такова уж моя женская природа (вот тут, наверное, профессионализм стража порядка и заканчивался, просыпалась стыдливая девица, которую могло приободрить разве что спрятанное лицо. Нет лица — нет позора). Не знаю, какие силы вели меня всё глубже в эти лабиринты, но что-то говорило, что с «золотыми» это связано безраздельно. Неужели и Санха замешан в этом? Неужели он предал и отдал меня кому-то, проведя в свой клуб? Это Сонмин должен был быть здесь, ведь так? Он же заказал меня и не знал, что после всего его позовут дать показания полиции, поэтому какие-то люди, нанятые им, украли меня и… Стоп! Пока меня заставляли идти куда-то в полных потемках, меня запоздало озарило. И произошло это благодаря Джело, показавшему мне однажды, как я ввожу сама себя в заблуждение, когда внушаю себе одно, и из-за этого уже не замечаю ничего другого. Тогда я зациклилась на люке, и не увидела притаившегося вблизи парнишку. Теперь же я сфокусировалась на Сонмине, и совершенно упустила из вида, что Сольджун ни разу не назвал его своим клиентом! Я дура, полная, набитая опилками и шелухой вместо мозгов. Какой из меня после этого сыщик? Не заметить элементарную до примитивности вещь! Как он там сказал? «Сонмину пусть клуб вышлет приглашение. Просьбу клиенту о подарке я передам». Почти ясно дал мне понять, что это два разных человека, и где были мои уши, моя «гениальная» сообразительность? Вот, благодаря ей я здесь, неизвестно где, влекомая неизвестно кем. И неизвестно зачем.

Холодный страх сковал мои жилы, и мои ноги шли автоматически, хотя тело желало сопротивляться. Но это не лучшее решение, когда не видишь противника и не можешь даже оценить его возможности. Я попыталась интуитивно угадывать, сколько раз и куда мы поворачиваем, но это оказалось бесполезно. Изначально я упустила момент передвижения, а теперь поздно спохватываться, несмотря на то, что впереди показался луч света…

Мы шли достаточно долго, так что территории подземелья уже давно ушли далеко от клуба, но в какую сторону, и на какую глубину? Кто его знает? Комната, в которой горел свет, всё приближалась и, наконец, мои руки отпустили. Я закрыла ими грудь и, пользуясь блеклым освещением, покрутила головой вокруг себя. Рядом со мной, накрытые капюшонами и плащами, скользили тени, из-под которых виднелись ноги в кожаных черных штанах. Я сглотнула слюну. Так и думала. Подтолкнув меня вперед, под висевшую на потолке лампочку, очень узко освещающую лишь центр комнаты желтоватым кругом, они растворились бесшумно, пропав где-то в области непроглядного отверстия, откуда мы пришли. Двери не было, но, видимо, и бежать в ту тьму бессмысленно — я всё равно не найду выхода. Вернувшись к осмотру помещения, я вздрогнула, заметив длинную, вытянутую черную тень напротив, выступившую на свет. Она была, как и остальные, с головы до ног под плащом. Точно таким же, как та мистификация, сперевшая под самым моим носом драгоценности из ювелирного. Или не таким же, а именно тем самым? Ужас и боязнь этого неведомого вора делали его в моих глазах огромным, какой обычно рисуют смерть на карикатурах — нависающей над человеком, превосходящей его в росте чуть ли не в два раза. Хотелось отступить, но шагнуть в темноту со света я тоже не решалась. Дрожа и обнимая себя руками, я ждала, что будет делать эта тень. Но она не приблизилась, оставаясь там, куда ступила изначально. Я смотрела на неё во все глаза, замаскированные зелеными линзами, а вот что она там, под капюшоном, делала, я понятия не имела. Тот ли это человек, что заказал Саломею, или другой? Что ему нужно?

Рука в черной перчатке поднялась и, откуда-то из-под своего подола, протянула мне плащ, наподобие своего, только покороче. Это выглядело приманкой для приручения дикого зверька, но разве был у меня выбор? Я несмело сделала два шага, желая получить хоть какое-то облачение. Но сделав третий, остановилась. Не зная, чего ждать от похитителя, я не нашла в себе храбрости подойти к нему впритык. Тогда тронулся с места он. Застыв, я следила за его плавным приближением, когда он, молча, зайдя чуть сбоку, тряхнул плащом и, распрямив его надо мной, опустил мне его на плечи. Словно натянутая струна, я вытянулась так, что свело мышцы живота и спины. В копчик отдало нервным подергиванием. Касание прохладной атласной ткани заставило напрячься, но когда она уже лежала на мне, я поскорее запахнула её на груди и ощутила маломальскую уверенность. Тень отошла и нырнула в темноту. Вновь запаниковав, я посмотрела туда же, неосознанно побредя в ту сторону до границы света. Но идти ли дальше? Почему он, или она, молчит? Почему не скажет хоть слово? А я-то сама почему молчу? Если честно, я просто проглотила язык от страха и не думаю, что смогла бы вернуть голос в раз. Вспыхнул свет и, как ушибленная током, отпрянув, я увидела, как рядом зажглась ещё одна лампа. В глубине, куда прошла тень, загорелся свет, и я разглядела знакомый силуэт плаща. Рука из-под него поманила меня туда же. Обреченно выдохнув, я пошла.

Лампа стояла на столе, за которым расположилась школьная доска, подержанная и видавшая виды, но протертая и чистая. Увидев этот странный для данного места предмет, я не обратила внимания на другие мелочи на столе, пока всё те же пальцы, затянутые в черные перчатки, не щелкнули небольшой железной шкатулкой и не распахнули её. Наблюдая за любыми жестами, я тут же впилась глазами и в это движение. Изнутри разверзнувшего пасть сундучка засияли неподдельным блеском драгоценности. Не одна, не две, а целые пригоршни, наваленные до отвала в эту средних размеров шкатулку! Я чуть не ахнула, подойдя ближе и рассматривая их. Многие узнавались по памяти — это были именно украденные вещи, те, что пропали в ограбленных магазинах и частных особняках. Как же так?! Стало быть, это всё-таки тот самый паранормальный вор? Поймав себя на том, что беззастенчиво пялюсь на бриллианты и золото, как ребенок на ярмарке, зачарованный сладостями на лотке, я поспешила отвести взгляд к тому, кто был единственным здесь кроме меня оживленным существом. Он уже стоял у доски и, взяв лежавший у неё внизу мел, начал что-то писать. Выведя последнюю букву, он отошел и стал смотреть на меня. Наверное. Ведь глаз, как и остального, видно не было. Однако с каждой секундой я всё сильнее убеждалась, что это мужчина, а не женщина.

На доске было написано: «Ты этого хотела? Я принес их тебе». Вот и доказательство. Он употребил мужской род. Открыв рот под вуалью, а почти заговорила вслух, но созданная им странная атмосфера подземной тишины заткнула меня, как кляпом. Подойдя к незнакомцу, я протянула руку ладонью вверх. Если он желает общаться так, что ж — пусть будет так. Вдруг он глухонемой? Я принялась за ответ.

— Да, я просила это. Спасибо. — набросала я, подчеркнув благодарность. Уставившись на него с ожиданием, я скрестила руки на груди. Заодно это не давало распахнуться лишний раз плащу. Он вытянул из моих пальцев мел и написал строчку ниже моей. Получался просто-таки чатовский диалог.

— Ты понимаешь, что это обозначает?

— Бойся данайцев, дары приносящих? — процитировала я письменно Вергилия, памятуя о Троянском коне и бескорыстных подарках какого-либо рода. Он склонил голову, приложив куда-то к невидимой мне части рта свою руку, видимо давя улыбку или сдерживая смех. Его глубокий капюшон не позволял разглядеть и края лица.

— Неужели ты не знаешь, что Саломея должна за потребованное подношение?

— Отдаться дарителю? — написала я, и место для размашистых слов закончилось. Тень повертелась и, найдя где-то обрывок тряпки, безжалостно удалила нашу переписку. Я так быстро стираю только смс-ки от бывших.

— Разве это не справедливо? Зачем иначе ты просила это? — чтобы сдать тебя полиции, засранец! Но я тебе этого не скажу, разумеется. Играть свою роль до конца? Ладно.

— Я хотела проверить серьёзность твоих намерений.

— И как, убедилась? — было странно стоять плечом к плечу неизвестно с кем, и вести дипломатический диалог о том, какие выполняются обязательства для достижения взаимовыгоды. Что это за плохой сон? Одновременно мне нравилось всё это, и не нравилось. Я по капле успокаивалась, но, кто-нибудь вытащит меня отсюда, или уйти не получится, пока я не выполню все сексуальные прихоти этого неизвестного? А если он урод, а если извращенец и садист? Санха, пожалуйста, я пошутила, чтобы ты не приходил без приглашения. Приди и увидь, что я пропала и не добралась до гримерной, спаси меня отсюда, пока похититель меня, чего доброго, не изнасиловал! Или он надеется, что я дамся по доброй воле? Мне нужно было тянуть время и попытаться заманить его в какую-нибудь ловушку.

— Не до конца. Судя по всему, всё это у тебя уже было и трудностей по доставке не возникло. Разве это подвиг?

— Тебе нужен подвиг? Какой именно? — теперь я сама протерла половину доски и задумалась, встав перед ней. Какой подвиг? Что же мне нужно? Мне всегда хотелось, чтобы появился мужчина, который вырвет меня из серых будней, сделает мою жизнь интересной и насыщенной, станет настоящим принцем. Пока со всем этим этот мошенник успешно справляется. Приключений на задницу как Мэи, так и Саломеи — по горло. Чего же у него попросить? Признаться полиции, что это всё его рук дело? Заставить человека лишиться свободы во имя его любви и восхищения ко мне? Внезапный укол непонятного раскаяния пронзил меня. Что я делаю? Я совершенно не знаю, кто это, чем он занимается и что делает, и хочу упрятать его за решетку, в тот момент, когда он спрашивает, чего я желаю, готовый исполнить любой каприз. Я отвратительный монстр. Словно добивая меня, он, видя моё замешательство, медленно написал: — И кто сказал, что они у меня были? Возможно, я стал красть, чтобы купить тебя.

Ошеломленно взглянув на него, я повела головой из стороны в сторону. Не хотелось осознавать, что стала причиной порождения преступности. Как же так? Выходит, во всем изначально виновата я, да теперь ещё за это же хочу осудить своего поклонника? Выхватив у него мел, я настрочила: «Мне нужно подумать». Читая это так долго, будто я сочинила целую страницу, а не короткую фразу, он немного ссутулился. Тоже что-то прикидывал.

— Дашь ответ через Сольджуна. — выдал он на доске и тут же тщательно стер. Значит, всё-таки Сольджун? Но ведь тот знает, кто я такая… выдал он меня этому типу или нет? Для проверки, я решила задать наводящий вопрос.

— А ты хочешь, чтобы я открыла своё лицо?

Застыв, он подписал под этим, хорошенько подумав:

— Когда я совершу подвиг, которого ты хочешь, тогда и откроешь.

— Вдруг ты перехочешь обладать мной, когда увидишь? — не выдержала я. Он нашел ещё маленький кусочек мела и, не медля ни мгновения, вычертил твердое «НЕТ». И тут же… добавил… смайлик. Вздрогнув, я пошатнулась и выронила свой письменный инструмент. Теперь сомнений быть не могло. Это тот же самый персонаж, который доводил меня до сумасшествия с тех пор, как я узрела его иллюзионизм. Даже с тем же наклоном нарисовал улыбающуюся мордочку! Только на этот раз в другую сторону. И… и он понятия не имеет, что обведенный им вокруг пальца коп и девушка его мечты — это одно и то же лицо!

Я присела, чтобы поднять мел, но сказать было уже нечего. Что я добавлю? Мои законопослушные убеждения, когда выловить преступника превыше всего, серьёзно претерпели изменения. Я почувствовала в нем человека, личность, да к тому же, относящуюся ко мне с таким поклонением… не совсем ко мне, конечно, а к Саломее. Но ведь, несмотря на то, что он украл её и притащил сюда, он не позволил себе ничего лишнего, не причинил зла и даже не стал требовать открыть лицо, потому что я заявила, что принесенных драгоценностей недостаточно. Кто после всего этого сволочь? Я положила мел на место, но похититель не торопился взять и отвести меня назад. Потоптавшись на месте, он зашел со стороны лампы, заслонив собой свет. Протянув руку, он щелкнул выключателем, и наш угол погрузился во мрак. Ощущая рядом его присутствие, я чувствовала, как он постепенно подходит все теснее, пока его руки не тронули мои плечи. Подвальные запахи и мой собственный парфюм, а так же различные косметические средства, по которым, в том числе, меня вычислил Санха, не давали моему нюху уловить ничего от этого плаща и его носителя. Пальцы воровской тени коснулись золотой вуали и осторожно отвели её в сторону, теперь, когда мы оба не могли видеть друг друга и в упор. Кожей угадывая его приближение, я сама, не ведая почему, привстала на цыпочки, и через секунду ощутила на своих губах его губы. Не теряясь и не отступая, они овладели моими, захватили их с жаром, на который я ответила не менее осознано, беря роль соучастницы поцелуя, горячего, пылкого и стремительного, как едва сдерживаемая несущаяся лошадиная упряжка. Казалось, вот-вот лопнет та узда, которая мешает сорваться окончательно, и эти уста зацелуют меня до смерти. До той самой, которой мне сначала показался незнакомец, вдруг превратившийся в таинственного, привлекательного и сводящего с ума мужчину. Неужели я влюбляюсь? То чувство, когда я получила брошенное им ожерелье — кстати, всё-таки, откуда оно было брошено? Из зала или из люка? — возродилось и я, мечтавшая о том, кто перетряхнет старую, как пыльный ковер, засидевшуюся душу лейтенанта Мэи, получала своего героя, неизвестного, неразгаданного, но смелого, отважного и готового принять меня любой, какая я есть, что бы ни оказалось под вуалью, что он только что доказал, поцеловав меня даже не убедившись в том, что под прикрытием не какое-нибудь безобразное создание. Решительно лишив меня каких бы то ни было сомнений, он продолжал целовать меня всё слаще и безбожнее, что ноги у меня уже задрожали, а руки сами обхватили его плечи, и если бы не остатки разума, я бы сорвала с себя последние вуали прямо сейчас, плевав на то, кто такой он, если и он любил меня так беззаветно. Разве не такие чувства ищут всю жизнь и жаждут найти, как величайший клад? Прижав меня спиной к стене, он опускался губами ниже, исследуя шею и ключицы не только ими, но и языком, от которого меня прошибало разрядами электричества, пока вдалеке мы не услышали топот шагов, а за ними последовал и голос Санха:

— Эй, здесь есть кто-нибудь? Саломея!

Мы разомкнулись и я, предвкушая, что сейчас опять может стать светло, поспешила припрятать лицо. Хорошо, что он не позвал меня по настоящему имени! Но как он тут оказался?

— Саломея! — на его крик мой загадочный вор зажег лампу и Санха, появившийся под лампочкой в том конце комнаты, увидел нас здесь. — Наконец-то!

Он пересек разделявшие нас метры и тоже подошел под освещение настольной лампы. Окинув взором меня, укутанную в плащ, всё так же спрятанную под вуалью, он переключился на моего новообретенного знакомого, у которого я не знала даже имени. Санха чертыхнулся и поставил руки в бока.

— Какого хрена ты творишь? — это не ко мне было воззвание. Он говорил с грабителем, очевидно зная, кто скрывается под капюшоном. — Это уже переходит все рамки! Она наша, понимаешь? Ты не можешь пиздить всё и везде, как тебе бы того хотелось. Я не буду говорить об этом Серину, но последний раз! С тобой всё нормально? — это уже обращалось ко мне. Я кивнула. — Ну да, впрочем, чему бы случиться? Идем, я пришел за тобой.

Указав в сторону выхода, он ждал, когда я тронусь за ним. Но что-то задерживало меня и я, бросая протяжный прощальный взгляд на своего похитителя, который вовсе и не собирался меня неволить, нехотя последовала за Санха.

Он зажег принесенный с собой фонарь и повел меня сложными и перепутанными коридорами. Некоторое время мы молчали. Он не желая обязательно должных полететь от меня вопросов, а я потому что привыкла к немоте за эти минуты. Но всё же он разрушил тишину первым.

— Полиция допросила Сонмина, и зачем-то попросила привести саму Саломею… я пошел за тобой, но тебя нигде не было, а в гримерке лежали твои вещи. Я понял, что ты где-то здесь…

— Ты ведь знаешь, кто он? — тихо спросила я, уходя всё дальше от своего великолепного иллюзиониста.

— Знаю. — без зазрений совести сказал Санха.

— Ты должен мне открыть его имя…

— А ещё я знаю, кто такая Саломея. Я должен выдавать её имя всем, кто попросит? — остановился он и строго посмотрел на меня. Он был прав. Я не имела права требовать от него предательства. На удивление, этот бывший вышибала и нынешний неизвестно кто, имеющий связь с криминалом, был до того человеком чести, что рыцарство прежних времен игогокало и блеяло от унижения. Тем не менее, отношение к своей прекрасной даме и верность ей у него весьма на низком уровне. Один — один с благородным средневековым дворянством.

В повисшей паузе мы выбрались на поверхность из катакомб каким-то другим путем, а не через люк, и вышли из той каморки, через которую я тоже проникала в тоннель к дому. Стало быть, все тропы под нами связаны и, на самом деле, опутывают весь город?

— Если ты знал, что он не причинит мне вреда, зачем поспешил следом? Мог бы сказать полиции, что Саломея уже ушла. Я ведь и в самом деле не буду с ними разговаривать. Это невозможно!

— Почему? — я поджала губы. Потому что среди них мой парень, понятия не имеющий о моем подпольном роде деятельности. — Думаю, было бы лучше, если бы ты начала признаваться, кто ты есть на самом деле, не считаешь?

Дойдя до комнаты, где переодевалась, я поспешила снять вуаль, под которой разговаривать было не очень удобно. Распахивая дверь, я заготовила ответ Санха, но тут же была парализована на пороге. В остатках костюма Саломеи, выглядывающем из-под плаща, с открытым лицом и при всем параде, я столкнулась с Джуном, ожидавшим меня, а точнее знаменитую танцовщицу, вместе с детективом в гримерной. Чувствуя, что проблемы на сегодня только начинаются, я приготовилась к долгому объяснению.

Саломея

Не думая даже о том, что детектив был самым болтливым типом в нашем участке, и что завтра всё отделение узнает о том, чем я занимаюсь по ночам, я вмиг забыла о воре, оглушенная осознанием того, что Джун узнал мою главную тайну. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, словно не опознавая. Наконец, он со строгим изумлением сказал:

— Мэя?! — его брови поползли сначала вверх, а следом глубоко вниз. Сзади меня ещё стоял Санха, в которого я грозила упереться спиной, желая отойти подальше, но смысла в этом уже не было. Разоблачена и поймана с поличным.

— Вы знакомы, значит? — задался риторическим вопросом Санха.

— Это мой начальник. — опуская глаза, пробормотала я.

— Я её молодой человек. — приобретая в голосе стальные ноты, добавил Джун. — А потом уже начальник.

— Так, он всё-таки существует? — усмехнулся «золотой».

— А почему вас это интересует? — близким к вызову тоном бросил мой жених.

— Я, пожалуй, пойду, — с расползающейся саркастичной улыбкой двинулся к двери детектив, косясь то на меня, то на двух представителей сильного пола. — Думаю, лейтенант Пак и без меня всё расскажет.

Посмеиваясь, он оставил нас втроем. Все же в отделении знали, что мы пара, поэтому он и ретировался, отдавая меня на поруку моего ухажера. Мне хотелось провалиться, как некоторое время назад под сцену. Тогда это было не так необходимо, как теперь. Джун и Санха перебросились взглядами, и первый вновь воззрился на меня.

— Ничего не хочешь рассказать?

— Я бы сначала хотела услышать, что сказал Сонмин. — пробормотала я со всей уверенностью, какая только во мне оставалась. — У него что-нибудь оказалось?

Зачем я завела эту пластинку, если прекрасно знала, что у него ничего нет? Я знала, что вор не он, но всё-таки почему-то играла дальше Саломею, сказочный мир которой не собирался выдавать всех своих секретов.

— А можно поговорить наедине? — Джун кивнул на Санха. А мне вот как-то с ним было спокойнее. При нем ликвидировался шанс разбора личного. Нехотя, я обернулась.

— Не выйдешь?

— Как скажете, принцесса. — последнее он опять сказал с усмешкой и очень тихо, направляя фразу лишь мне. Но от Джуна не укрылось, что мы общаемся слишком интимно.

— Мэя, что это всё обозначает? — после того, как дверь в очередной раз закрылась, мужчина подошел ко мне. — Ты… ты и есть эта танцовщица, которая развлекает богачей в этом клубе?

— Да, а что? — не стала отпираться я, затеребив браслеты на запястьях. — Тебе это не нравится?

— Не нравится? Мэя, но это же… неприлично! — явно попытавшись сказать более обидное слово, выкрутился он и остановился на данном варианте.

— Неприлично? — я вспыхнула. И без него знала, что голая грудь — это перебор. Сэй так долго уговаривала меня на этот шаг, но можно было сначала меня спросить, что я сама думаю об этом, а не выдавать мне, как новость, что стриптиз — это неприлично! Прекрасно понимая, что гордиться своей подработкой нельзя, я ощутила в Джуне ханжество. Так мне показалось, хотя, наверное, если рассуждать без эмоций, это было трезвое мнение воспитанного человека, который не подозревал в своей второй половине никакого разврата. — Я не хочу слушать ничего от тебя об этом. Лучше расскажи мне о Сонмине, пожалуйста.

— Не хочешь слушать? — Джун округлил глаза, ещё больше став недовольным. — Мэя, мне очень жаль, что я не услышал от тебя обо всем. Почему ты не сказала, что ты и есть Саломея, ведь ей же… то есть, тебе подкинули ожерелье, и ты молчала… Почему ты не сказала мне?

Я поджала губы и насупилась. Чем тут оправдаешься? Я никому, кроме сестры и подруг, не говорила. Именно потому, что считала это неприличным и не хотела упреков. Санха не в счет — он узнал сам, да и чья бы корова мычала. Претензии от Санха на все пошлости и недозволенности, были бы как призывы к не убиению животных от мясника в сторону едящего котлету. К счастью, парень и не морализаторствовал.

— Мэя, ты не доверяешь мне? Ты мне не открылась, чтобы самостоятельно провести расследование? — смягчившись, он положил ладони на мои плечи и чуть встряхнул меня, чтобы я посмотрела в его глаза.

— Дело не в расследовании. Я ведь танцевать начала до всех эти краж…

— Что ж, надеюсь, что теперь ты это делать перестанешь. — серьёзно выдал Джун, и я отшатнулась, сбросив его руки.

— Это ещё что за указания? Ты приказываешь мне бросить танцы?

— Я не приказываю, не передергивай, — слегка пошел на попятную мужчина, видя мою реакцию. — Но, по-моему, ясно, что с этой минуты продолжать заниматься стриптизом неприемлемо…

— Почему? — нахмурилось моё лицо.

— Ну… разве не очевидно? — Джун обтекаемо указал на мой наряд, стараясь улыбаться и не заражаться моим тоном, готовым разродиться ссорой. — Ты моя девушка. Я не хочу, чтобы на мою девушку в голом виде таращились все, кому ни попадя. Это, знаешь ли, унизительно.

— Ах, тебе унизительно, что я твоя девушка?! — воскликнула я.

— Да нет же! — не выдержал он, взмахнув руками. — Причем тут ты? Я говорю о танцах, о раздевании…

— Но я люблю свою работу! Мне нравится этим заниматься! — согласившаяся бы в другой раз со всеми его словами, я среагировала на его повелительные ноты, и теперь хотела только сопротивляться и возмущаться. — Или тебя не волнует, чего хотела бы я?

— Черт, Мэя! — Джун приложил ладонь ко лбу, потерев его. Отвел руку и недовольно посмотрел на меня. — Почему не волнует? Просто, мало сказать, чтоя в замешательстве. Я не предполагал у тебя такого подспудного занятия и, естественно, каждый мужчина пожелает, чтобы его половина такого не делала.

— Каждый? — хмыкнув, я встала в надменную позу. — Другие любят своих девушек, чем бы они не занимались! Даже проституцией!

— Покажи мне таких идиотов! — показать ему Санха? Пусть в лицо ему скажет, кто идиот. А вот за Джело я сама оскорбилась. Мальчишка умеет любить, в отличие от нас.

— Знаешь что, если тебе всё это так неприемлемо, то не вижу смысла продолжать наши отношения, потому что я такая, какая я есть! — заявила я и, не обращая на Джуна больше внимания, скинула плащ, развернувшись к нему спиной, и начала переодеваться в свою обычную одежду.

— О господи, Мэя, ну что ты несешь? — он хотел ко мне подойти, но в этот момент я оказалась почти без всего и натягивала на себя футболку. Не для тесных объятий случай, когда физически ещё с человеком близок не был. — Сама надумала, сама разгорячилась и всё решила! Я ни слова не сказал против тебя. Я лишь предположил, что было бы естественным, если бы ты перестала танцевать…

— Это прозвучало как приказ, а не предположение. — ворча, натягивала я джинсы.

— Ну, что я могу поделать, может, у меня начальственный тон уже в крови. А может тебе так показалось, потому что ты всё ещё меня как босса воспринимаешь, а не мужчину. Как мы выяснили пару минут назад.

Джун развернул меня к себе, взяв за предплечья. Пыхтя от злости и щурясь от ярости, я взглянула на него.

— То есть, ты хочешь сказать, что если я не оставлю танцы Саломеи, то ты продолжишь со мной встречаться, как ни в чем не бывало? Что не станешь упрекать и смиришься с моим увлечением?

— А ты хочешь продолжать, даже когда расследование закончится?

— Ответь мне на мой вопрос. Ты сам не передумаешь встречаться со стриптизершей? — я мотнула головой в сторону выхода, намекая на детектива. — Учитывая, что завтра уже все наши ребята будут обо мне знать.

— Мэя, я не говорил, что расстанусь из-за этого, но неужели я не мог озвучить своё отношение к происходящему? Да, мне это не нравится, а кому бы понравилось? В нормальном мужчине должна быть ревность, и во мне её полно! Что касается смирения — нет, я бы не смирился и старался бы делать всё, чтобы ты передумала этим заниматься.

— Отлично! Всё-таки ты не примешь меня такой, какая я есть. — грустно выдохнула я, освобождаясь от его рук.

— Разве не логично стараться направить человека по правильному пути? А если бы у меня было пристрастие к алкоголю, ты бы смирилась с этим или попыталась меня от него отговаривать?

— Ты сравниваешь восточные танцы с алкоголизмом? — ахнула я, добравшись до зеркала и подтянув контейнеры для линз, чтобы освободиться от последних штрихов.

— Я сравниваю раздевание за деньги с выпивкой. Порок с пороком. И не вижу большой разницы. — Джун устало присел рядом. — По-моему, мы первый раз спорим так горячо и причина этого, возможно, всего лишь в том, что у тебя более свободное воспитание, наверное, чем у меня. Я во многих вещах консервативен.

— Я ещё и невоспитанная, стало быть? — отклеив накладные ресницы, я протирала глаза от остатков макияжа. Я не знаю, зачем так взъелась на Джуна, потому что пора бы было остыть. В голову опять проник мой похититель, и я понимала одно: всё моё негодование основано на внутреннем неудовлетворении Джуном, на отсутствии с его стороны тех смелых шагов, которые делал грабитель. В душе я сравнивала их, и хотела бы быть с таким, как тот неуловимый жулик, оттого и любые доводы своего парня готова была отвергать, возможно, в душе хотя отвергнуть его целиком.

— Мэя, давай закончим этот разговор, он никуда не ведет. Ты придираешься к каждому моему слову.

— Хорошо, — я щелкнула косметичкой и, подняв сумочку, перекинула её через плечо. Всё-таки, лучшая защита — это нападение. Стоило перекинуть выяснения с себя на него, как оправдываться пришлось не мне. К сожалению, надо признать, что получалось это всегда у тех, кто менее дорожит отношениями. Джун дорожил, поэтому готов был уступить, попридержав свои мысли. — Закончим. Я пойду домой, так что до встречи на работе.

— Стой! — он поймал меня за запястье и притянул к себе. — Пойдем вместе, ночь на улице.

— Нет, я дойду сама. Спасибо. В городе вполне безопасно. Кроме воров и бандитов-то стоящих нет.

— Мэя, — Джун поднялся и поцеловал меня в уголок рта. Я не двигалась, думая, как быстро идти на перемирие и нужно ли вообще это сделать? — Ты ведь в шутку сказала, что не видишь смысла в дальнейших отношениях?

— Я… я не знаю. Я хочу подумать и разобраться в себе. — неопределенно ответив, мне хотелось оказаться дома и вспоминать о грабителе. Я не имею права увлекаться этой мечтой! Ведь это наивно и бессмысленно, бросить Джуна ради кого-то вне закона, с кем мне и так никогда не доведется быть. Я его посадить должна, а не любить! О боже, как сложно… — Зачем полиция рвалась к Саломее? Что от неё хотели услышать?

— Ну, Сонмин утверждает, что в упор не знает ни о каких драгоценностях и кражах. Мы хотели поинтересоваться, с чего же Саломея решила, что это он и вывела нас на него. Так, может, скажешь? Или ты и вовсе знаешь, кто на самом деле совершал ограбления? — с какой-то точки зрения так и было.

— Нет, не знаю. А Сонмин… он уже очень давно грозился добыть себе Саломею любыми способами. Об этом тут все знали, кроме него и подумать было не на кого. К тому же, он нанимал одного человека, чтобы меня ему доставили, но не вышло, вот мне и казалось, что только Сонмин осмелится на подобное. Но я была не права.

— Тебя уже пытались похищать?! — Джун обнял меня крепче. — Ты сумасшедшая! Как можно так рисковать собой?!

— Я же полицейский, я должна это делать. — улыбнулась я вдруг, почувствовав неподдельное переживание с его стороны.

— Полицейские работают под прикрытием, а ты что творишь?

— Ну, тут есть Санха. — хохотнула я, но поймала предупреждающий взор Джуна и успокоилась.

— Мэя, они тут все далеко не законопослушные люди. А ты с ними сотрудничаешь! На какой ты стороне? — хороший вопрос! До встречи с тенью в подземелье я в себе была уверена, но теперь нет.

— Разумеется, я за порядок и справедливость. — только вот чьими руками наводимыми? — Я пойду, правда. Я устала.

Джун отпустил меня, поцеловав в щеку и пожелав спокойной ночи. Нам и выходить было разными путями, поэтому я пропустила его вперед, замешкавшись якобы для того, чтобы проверить всё ли положила в сумку. А потом пробралась до тайной лазейки и вынырнула через неё в лабиринты, не решаясь свернуть куда бы то ни было кроме известного мне пути.

Айли сегодня дома не ночевала. Намекнув на трудную статью и усердную подготовку материала, она сказала, что будет с Ынхеком. Ну и ладно, я не боюсь темноты и спать одна в квартире. Скинув ботинки и сняв с плеча сумку, я дошла до ванны, где тщательно умылась. Голову мыть, чтобы избавиться от впитанных в волосы клубных запахов, сил не было. Душ приму с утра, а прическу заберу потуже, не моя голову, потому что моя копна всё равно не высохнет меньше, чем через час. Если с феном, то быстрее, но всё равно не хотелось тратить на это время. На работу — не на бал, лишь бы аккуратно выглядеть. И прийти пораньше, пока все не обмусолили тему моей настоящей личности.

Переодевшись в легкую шелковую пижаму, я зажгла свет в спальне и села на кровать. Как же быть дальше? Нет, не с Джуном, а с подвигом для похитителя. Я не хотела у него ничего просить, мне от него ничего не было нужно. Я лишь хотела узнать, кто он. Отправиться после трудового дня к Сольджуну? Иных возможностей не было. А что я сделаю, когда узнаю, кто же скрывается под черным плащом? Арестую, сдам полиции? Страшнее всего для моей совести было осознавать, что я ничего подобного не предприму. Лишь буду надеяться, что он прекратит свои проделки, тем более, если причина их — я. Это что же, если отдаться ему, то и преступления прекратятся? Разве это тоже не выход для стража порядка? Стыдно было и за то, что большая часть меня уже собиралась сделать это с удовольствием — открыться грабителю и ответить ему взаимностью.

Летняя жара проникла в каждый угол комнаты, а кондиционера у нас не было. Вентилятор стоял в зале, и тащить его оттуда не хотелось. Я подошла к окну и, открыв его, вдохнула ночной воздух, который был едва свежее, чем внутри. Положив локти на подоконник, я приложила руки к вискам и некоторое время простояла так, вместо того, чтобы ложиться спать. Как я могу влюбиться в преступника? Это дикость, это содрогнет мои нравственные устои, хотя, если верить Джуну, они у меня и так чрезмерно поверхностны. Отойдя от окна, я вернулась на постель и упала на спину. Неужели я обманываю себя, и на самом деле никакой я не честный человек, а одна из тех, кто участвует в мировом беспорядке? Далеко же можно зайти в дешевой философии своего бытия, когда надо как-то оправдать свои поступки или найти выход из неловкой ситуации… Как градинами по подоконнику, я услышала несколько коротких, но звонких стуков за окном. Кому бы ещё, как ни Джело это делать? Я села, быстро глянув в зеркало, что пижама у меня вполне пристойная, и собралась подойти на звук, но увидела, что мальчишка уже заскочил в окно и сидел на нём. Если бы я и не подразумевала улицезреть именно его, то испугалась бы, но так просто вытаращила глаза.

— Привет, неожиданно. — поспешно принявшись собирать волосы в кучу, я перекинула их вперед. — А подождать разрешения войти? Где ваши манеры, молодой человек?

— Я же предупреждал, чтобы ты закрывала окно, если не хочешь моего вторжения. Но ты его открыла. — Джело смотрел на меня в десять раз пристальнее, чем обычно. Закинув вовнутрь и ноги, он скинул кроссовки и спустился на пол. — Нуна, а где ты была? Я стучал и раньше. Тебя не было дома так долго…

— Я? Я… — растерявшись, я начала глупо улыбаться, осматривая очень любопытными ставшие комод, стульчик рядом. — По работе пришлось отлучиться. Срочный вызов.

— Ну да, быть копом — это не шутки. — без спроса миновав меня, он быстро прошагал через всю комнату и погасил свет.

— Эй, ты опять меня куда-то хочешь вытащить? — я поднялась, привыкая к темноте, в которой пока ничего не видела. — Я никуда не пойду, я устала, очень.

— Нет, я никуда тебя не потащу. — Джело подошел и встал впритык, но я видела лишь его контур. — Никуда отсюда.

Движением, которого я не заметила во мраке, он обхватил меня за загривок и подтянул к себе так ловко, что я не сообразила, как уже оказалась прижатой к нему, и к моим губам приник его поцелуй. Собираясь воспротивиться странному для него напору, я уже прислоняла ладони к его груди, когда его губы разомкнули мои и ворвались с такой страстью, что моя память не позволила спутать её ни с какой другой. Повторяя те же захватывающие ласки языком, Джело превращался в черную тень, от которой у меня шла кругом голова. Подгибающиеся колени не выдержали, и я обвалилась в его руки, не могущая вырваться из поцелуя, которым он меня приковал к себе. Не может быть, не может быть… нет! Подхватив меня на руки, парень заканчивал поцелуй, кладя меня на постель, пока я дрожала и негодовала над происходящим. Наконец, уста разомкнулись.

— Ты… ты… ты?! — всё что могла, пролепетала я, не отпуская его плеч.

— Я могу сказать то же самое… — прошептал он мне в губы, отрывисто целуя их. — Но, пожалуйста, можно я сначала, пока слова всё не испортили, побуду немного с Саломеей?

Замолчав, я застыла, понимая и не понимая одновременно. Коварный гений, злой грабитель, Джело, беспризорный мальчишка с улицы… наивный паренек, которому я безмерно верила и похититель, который обманул полгорода и провел всех полицейских. Как?! Он прав, любые слова, которыми мы начнем объясняться, испортят всё окончательно и бесповоротно, и пока мы не заглянули за тот поворот…

— Саломея не прочь побыть со своим героем. — Джело стянул футболку и откинул её, подкрадываясь ближе. Я потянула его на себя. Он же меня младше! Что я делаю? Это непозволительно, это аморально, но… он же сам этого хочет, это не я его тащу в кровать. Это он меня сюда положил. Да и, если он тот, кто он есть, разве это невинный безобидный юноша?

— Санха так не вовремя прервал нас… — говорил Джело, скользя руками по моему телу под майкой от пижамы. — Он определенно хочет тебя покорить сам.

— То есть, если бы он не пришел, ты бы соблазнил меня прямо там? — проведя ладонью по его гладкой спине, я обняла его вокруг талии.

— А ты была бы против? — улыбался он в темноте, которая немного рассеялась, прогоняемая светом с улицы.

— Смотря как бы ты уговаривал…

— Ну, примерно точно так же, — впившись губами в шею, он опустил руки на мои бедра и слегка сжал их. — Никакого принуждения, само собой.

— С чего ты взял, что я против небольшого принуждения? — игриво целуя его, я свела ноги вместе, не дав ему лечь между ними. Его голый торс, лежавший на мне, такой стройный, юный и худощавый, он сводил меня с ума, как кошку март. Его светлые волосы, в которые я запустила пальцы, пахли так сладко и притягательно, что принуждение, конечно, было не нужно, но ведь не сдаваться же Саломее так просто?

— Даже так? — Джело снова затянулся горячим поцелуем, тесно пригвоздив меня к простыне. — Разумеется, я могу быть грубым, напористым и немного безжалостным…

Парень схватил меня за запястья и завел их над моей головой, коленом пытаясь развести мои ноги.

— Но почему-то мне хочется быть с тобой бесконечно нежным, а не по-скотски похотливым. — поддавшись и открывшись ему, я развела ноги и обвила его ими. Он отпустил мои руки, и я поспешила обнять его вновь. Какой же он необыкновенный, этот мальчишка!

— А я, ну совершенно, не могу тебе оказывать сопротивление. — губы вновь нашли друг друга и мы замолчали в тонкой тишине, нарушаемой порой проезжающими за окном машинами. Наше дыхание переплеталось, как и тела, желавшие слиться друг с другом так, что не разомкнуть. Он с таким непостижимым изяществом стянул с меня остававшуюся одежду, что я усомнилась, кто из них с Сольджуном был великим умельцем в исчезновениях нижнего белья. Джело оказался так высок, что уместился вытянувшись в моей кровати едва-едва. Стянув с себя штаны, он вернулся в мои объятья, такой трепещущий и беззащитный. У нас обоих складывалось ощущение, что мы столкнулись со своей мечтой, со своими идеалами, которые могут оказаться явью лишь в эту ночь. — Ты знаешь, мне кажется, я всё-таки влюблена в тебя.

— Но ведь Джело никак не мог покорить тебя, — шептал он, целуя мою грудь, мягко сжимая её в своих больших ладонях, в которых она умещалась полностью. — Значит, ты любишь меня, как вора?

— Нет, как человека. — проведя пальцами по его узким ключицам, я не могла остановиться и перестать трогать его. Я боялась, что это всё ускользнет, что милый мальчик, поселившийся в моем сердце, окажется выдумкой, какой оказалась для него Саломея. Ведь он разочарован, разве нет? — А ты? Ты ведь говорил, что не влюблен в Саломею…

— А что я должен был сказать полицейскому, чтобы не попасть под подозрение в попытках украсть танцовщицу? — радостно заявил он, зарываясь лицом в мои волосы и вдыхая их аромат. Его дыхание щекотало моё ухо и озноб бежал от него по всему телу до самых пяток.

— Так, ты любишь меня, как восточную красавицу? — вернула я ему переиначенный под себя вопрос.

— Я люблю ту, которая спасает меня от себя самого и помогает забыться. — Джело внезапно вошел в меня, и я громко простонала, выгнув спину. Он перехватил конец стона поцелуем и, начал плавно двигаться во мне, поцеловал подбородок, слегка прикусив его и опускаясь ниже. — Вы обе с этим отлично справляетесь…

— Не уверена, что одна из нас всё ещё существует. — подавшись ему навстречу, я погрузила его в себя до конца и ощутила то, чего так давно не было в моей жизни, но только с привкусом кое-чего нового, чего не было никогда: это был привкус любви, которая не позволяет думать ни о чем, кроме того, с кем ты сейчас находишься, о его счастье, удовольствии и о том, как ты хочешь полностью принадлежать лишь ему. — Кажется, ты украл не ту, и где находится Пак Мэя, я понятия не имею. Она не выходит на связь уже пару часов.

Джело тихо засмеялся, остановившись на секунду.

— Я слышал, что она поймала в свои сети того, кого искала. И он тоже пропал без вести.

Обхватив меня с силой, парень прижал к себе, целуя глаза, скулы и губы, двигаясь всё в более быстром темпе, потом вдруг замедлившись, и размеренно, осторожно и ювелирно проникая в меня каждым толчком, доводил движениями своих бедер до исступления. Да, девственником он точно не был, и, судя по всему, давно. Ловкость рук, развитая мошенничеством и фокусами, работала и в занятиях любовью, так что вся моя плоть ощущала, что она связалась с профессионалом. Длинные пальцы умело выжимали из меня крики и безошибочно находили самые чувствительные зоны, прикладывая именно ту силу, которую нужно было. Распластавшись под ним, я не выговаривала даже его имени, потому что язык запутывался во вздохах и глубоких стонах, к которым вскоре присоединились и стоны Джело, без остатка отдавшегося чудесам этой ночи. Извиваясь с юношеской грациозностью, он возбудил все мои потаенные желания, которые никогда бы и не узнали о себе, но в этот раз я понимала, что хочу всего и много, хочу отдаться до конца, пусть не спать до рассвета и вновь пойти на работу без сна, но уже не думалось и об этом. Мысли ушли прочь, остались лишь я и Джело, слившиеся в странном прелюбодеянии, искушавшем нас так долго и вот, наконец-то, давшем выход нашим страстям. Приподнимая бедра ему навстречу, я алчно ловила его рывки вперед, хватаясь за его плечи, целуя их. Не отдаляясь ни на сантиметр, Джело создавал амплитуду только своими бедрами, опираясь на ноги, и его член вонзался с прытью умирающего зверя, когда агония заставляет рваться так, как не сможет ни один здравомыслящий, находящийся в безопасности. Могла бы я когда-нибудь предположить, что почувствую это, что пересплю с мальчишкой, казавшимся мне таким незрелым и ребячливым? Но он таким не был. Он был настоящим мужчиной, пожелавшим завладеть Саломеей и добившимся этого. И она сдалась добровольно.

Нелегкий выбор

Упокоив голову на его груди, я слушала, как под ухом быстро скачет его юное и задорное сердце, поделившееся со мной беспечностью и неоценимой свободой подростка. Джело перебирал мои длинные разметавшиеся волосы, переводя дыхание. Как и положено победителю, он поступил с захваченным по-хозяйски: сокрушил и вытряхнул до дна. Но я не чувствовала усталости, обхватив его вокруг торса. Мне хотелось так многое узнать о нем, спросить. Кто же он такой на самом деле? Как мы будем относиться друг к другу дальше? Наши голые тела лежали прижавшись, и мне нравилось водить своей ногой по его. Начало светлеть, и с каждой минутой я всё больше наслаждалась тем, что могла изучить подробнее его светлую кожу, каждый миллиметр, родинки, всё. Похоже, он тоже тщательно смотрел на меня, но я была к нему затылком. Его лицо возвышалось над моей головой, на подушке.

— Как давно ты понял, что я?.. — я не смогла закончить, и опять замолчала.

— В подвале. У доски. — тихо принялся рассказывать Джело. — Когда ты стирала записи, что-то в твоих движениях показалось мне знакомым. Ты очень убедительно машешь руками, — он сдержано хихикнул. — А потом я поцеловал тебя и почти окончательно убедился, но пришел Санха и не дал мне открыть всё там… я поспешил сюда, что бы проверить и догадка подтвердилась. Тебя не было дома.

— Почему ты не заговорил там до его появления?

— Вне зависимости от того, кем бы оказалась Саломея… я стеснялся того, что я не слишком взросл. Мой голос бы выдал мои годы. Я не хотел разочаровать этим.

— Возможно, ещё месяц назад, я бы подумала, что юность может разочаровать, но теперь — нет! Ты необыкновенный, самый необыкновенный! — я задохнулась от восхищения и продолжила после перерыва. — Боже, а я даже не подумала о том, что это мог бы быть ты… почему ты угадал, а я нет?

— Ну, как я понял, ты всё-таки подвержена заблуждениям, и когда видишь что-то одно, то уже не видишь другого. — Джело вздохнул, развернувшись на бок и переложив мою голову себе на руку. Второй он обнял меня сверху и прижал. — Я тоже был долго слеп, восхищаясь Саломеей и не видя очевидного. Почему ты не призналась мне? Почему не сказала, что это ты? Мэя, ты ведь знала, как я отношусь к Саломее… ты всё это время слушала мои восторги, шутила надо мной, что я в неё влюблен… будучи ею!

— Сначала я не видела смысла, а потом обман длился уже слишком долго. Я решила, что ты отнесешься ко мне, как к предательнице…

— Нечто подобное я испытываю, — честно сказал парень, глядя мне в глаза. — Но в то же время понимаю, что сам не сказал тебе. Хотя у меня были более серьёзные причины. Ведь ты бы арестовала меня, если бы узнала…

— Никогда! — я взяла его лицо в свои ладони и жарко расцеловала. — Джело, я никогда не сдам тебя своим, даже не думай, не сомневайся. У меня не поднимется рука. Ты… ты само олицетворение вольности, чего-то бескрайнего. Упечь тебя за решетку — самое страшное преступление!

Мы вновь принялись целоваться, пытаясь этим заклеймить ложь и поставить печать верности. Как дорвавшиеся до любви юнцы, мы долго не могли остановиться и, наконец, когда губы стали неметь, я почувствовала очередную волну желания в нас, менее явного у меня и наглядного у Джело. Завалив его на лопатки, я забралась сверху и плавно начала двигаться, укрытая черными локонами, как вуалью. Восьмой. Прикрыв глаза, юноша провел ладонями по моим ногам от колена к бедрам и собственнически схватил их.

— К слову, что же на счет подвига? Теперь ты можешь сказать об этом мне напрямую. — он раскрыл веки и воззрился на меня. Облизнув уста, я наклонилась вперед, упершись в его грудь.

— Ничего не нужно. — покачала я головой.

— Нет, это нечестно. Ты открылась мне, ты стала моей. Я обещал за это дать тебе, что угодно. Проси.

— Джело, мне, в самом деле, ничего не нужно от тебя, никаких подвигов, никаких жертв, никаких драгоценностей и подношений. Мне нужен ты, а это ты мне уже дал. — я улыбнулась, ложась на него. Он перехватывал инициативу, начиная двигаться сам снизу. — Разве что, теперь ты перестанешь воровать. Ты же бросишь это, добившись Саломеи?

Вдруг Джело остановился. Почувствовав его напряжение, я выпрямила спину и посмотрела на него сверху вниз.

— Нет, я не брошу это. — неожиданно упрямо выдал он.

— Что? Но… но почему? — я немного растерялась, ища в его лице возможность компромисса, но оно было решительным и гордым. — Ты же добился своего, разве нет?

— Я не брошу то, что ты называешь грабежами. Если хочешь, то я верну почти всё, что украл, но я не перестану заниматься подобными фокусами. Я иллюзионист, и им останусь.

— Но это же не иллюзии — это кражи! Джело! — он попытался снять меня с себя, но я удержалась, опустившись лицом к лицу. — Ну, ты чего? Неужели тебя так прельщает это занятие?

— Да, прельщает! — сдался парнишка и позволил мне продолжать восседать на нем. — Я шарлатан, ничего с этим не поделаешь. Ни ты, ни кто-либо ещё.

— Ты понимаешь, что это плохо, и хочешь продолжать? — удивилась я.

— Да, это плохо. И я плохой. Я хочу быть плохим, ясно? — Джело сменил кротость на бушующую гневливость. Его ноздри широко раздувались, а руки автоматически продолжали гладить мои бедра.

— Зачем? Какой от этого прок? Кому от этого лучше?

— Мне! Мне от этого лучше, понимаешь? — он всё-таки завалил меня и навис сверху, поставив руку по другую сторону. — Как тебе хорошо в образе Саломеи, так и мне хорошо быть вором. Я хочу им быть, я хочу жить его жизнью. Она стала моей, потому что прежней своей жизни я не хочу!

— И ты не готов оставить это занятие, даже если я тебя прошу об этом?

— А если я не оставлю, ты не готова меня принять преступником? — мне становилось всё страшнее, насколько важно для Джело это далеко не безобидное хобби. Его желваки ходили ходуном, и его упрямый подбородок казался ещё более выдающимся, как показатель крайне тяжелого характера. Готова ли я принять его преступником? Но разве я это не сделала только что? Только, зачем продолжать, если ясно, что я не осудила его прошлых поступков?

— Я полицейский, и я не могу молчать о том, что ты нарушаешь закон. И покрывать тебя, эти грабежи… как я буду ходить на службу, если стану сообщницей и заговорщицей?

— Брось эту канитель, — разрубил ладонью Джело воздух. — Присоединись к нам, и плевать мы хотели на копов.

— Что? К кому — вам? Я не могу получать деньги такими грязными способами…

— Грязными? — юноша оттолкнулся и скинул ноги с кровати, повернувшись ко мне спиной. Я поспешила сесть следом, удерживая его, пока он натягивал трусы и носки. — Отличного же ты мнения обо мне.

— Может, я немного грубо выразилась, — пошла я на попятную. — Я не это имела в виду. Я всего лишь говорила о том, что любой девушке было бы не комфортно знать, что её мужчина замешан в каких-то опасных делах…

— Другие любят даже несмотря на то, что их возлюбленный кровожадный убийца! — Джело хотел привстать, чтобы дотянуться за штанами, но я прижалась к его лопаткам, обвив руками его тонкую фигуру.

— Где ты видел таких безумных девиц? — сказав это, я тут же ощутила дежа вю. Черт возьми, я почти повторяла свой диалог с Джуном, только теперь на его месте была я. О нет, нет-нет, Джело не может пренебрегать моей любовью к нему так же, как я… я что, именно так отвратительно повела себя с Джуном?! Неужели он чувствовал это же?

— Видел. — разомкнув мои пальцы, мальчишка встал и продолжил одеваться. Прикрывшись простыней, я следила за ним, подбирая слова и думая о том, как от многого готова отречься, чтобы удержать его? Готова ли я позволить ему делать всё, что ему вздумается? Но ведь это ради его же блага! Он должен встать на твердую ровную тропу, которая повела бы его к нормальной жизни, а не мошеннической, которая однажды заведет его в тюрьму. Даже если не буду вмешиваться я, полиция Сеула-то от этого не исчезнет и рано или поздно его накроет.

— Джело, что бы ты сейчас не подумал, знай, что я принимаю тебя любого. Мне всё в тебе нравится. Просто я переживаю за тебя, и это заставляет меня давать тебе советы. Я опытнее и взрослее… — почему каждое моё слово теперь отдавалось мне укором, что точно так же мог думать и считать Джун? Я будто оказалась внутри него.

— Только не надо щеголять возрастом. — натянув футболку, он обернулся и встретился со мной взглядами. Не знаю, что он увидел в моих глазах, но лицо его потеплело и он слабо улыбнулся. — Ты такая сказочная… Ты волшебно красивая, Мэя.

— Да перестань, — смутилась я, принявшись заводить волосы за уши. Он подсел ко мне и убрал мои руки от волос. — Я очень обычная, и привлекательной становлюсь только на сцене.

— Нельзя стать тем, чем не являешься. — Джело дернул меня к своей груди и обнял. — Ты та, кто есть. Всегда и везде.

— Джело… — мои пальцы вцепились в его спину. Я услышала, как дрогнул его голос, и затряслась сама, сдерживая горечь неуместных рыданий, как будто предчувствовала неладную разлуку. — Куда ты собираешься? Где ты пропадаешь, когда я тебя не вижу? К кому ты зовешь меня присоединиться?

— Ты сама знаешь. Я говорю о «золотых».

— Что?! — на улице стало совсем светло. Город просыпался и молодой человек, как ночная птица, нетерпеливо оглядывался на окно, спеша укрыться на неподходящее для него дневное время в каких-нибудь трущобах. Он встал, приближаясь к своему выходу. — И ты?..

— Пока нет. Но я стану «золотым», это решено. Они моя семья, они для меня сделали больше, чем кто бы то ни было. И если я буду ими принят в свои ряды, то я буду гордиться этим.

— Ты о Санха, о Сольджуне? Что они сделали кроме того, что ввели тебя в свой криминальный мир?

— О, их гораздо больше. Ты же не думаешь, что я в одиночку справлялся с ограблениями? На самом деле, я принимал посредственное участие в этом. — Джело почесал затылок, прикусив язык. Он не хотел вдаваться в подробности.

— Кстати об этом. Как же ты всё-таки это делал? Это ведь ты нарисовал тогда смайлик прямо под моим носом… и в ту же ночь я встретила тебя перед клубом! Какое странное совпадение!

— Да, ты видела меня, но меня там не было. — я поднялась, придерживая у груди простыню, свисающую вдоль меня до пола, и подошла к нему.

— Как это возможно?

— Я не могу озвучить детали. Мэя, это же секрет иллюзии. И если ты не с нами, то не можешь быть посвящена.

— К чему ты меня склоняешь? Стать из полицейского уголовницей?

— Ты будешь не первой, — просиял Джело и поцеловал меня в щеку, потискав в своих сильных руках. — Разве ты не видишь, насколько мы свободнее и справедливее вас? Закон слишком квадратен и негибок, он не может соответствовать всем ситуациям, он задаёт тон, но когда появляется исключение из правил, то стражи порядка не могут трезво оценить обстановку, руководствуясь общими фразами из указов вышестоящих.

— Вот, я страж порядка, вижу, что ты похититель, однако не арестовываю тебя, поскольку знаю, что это было бы неправильно, потому что знаю, что ты не плохой, что ты правильный, хоть и немного запутавшийся. И ты говоришь мне о том, что мы не умеем ориентироваться в актуальных событиях?

— Просто ты… ты в душе не легавая, Мэя. Недаром ты выбрала Саломею — ты точно такая же бунтарка.

— Но я не выбирала её! Я настолько же танцовщица, насколько и лейтенант Пак! Или ты хочешь сказать, что для того, чтобы остаться с тобой, я должна уволиться? — они с Джуном издеваются?! Что за нещадный вынос мозга? Джело пожал плечами. Под окном опять раздался стук. Мы переглянулись от неожиданности. — Кто бы это мог быть?

— Не знаю… я что, не единственный так делаю? — уязвленный, повел носом в сторону парень.

— В том-то и дело, что только ты… — я подошла к окну, которое мы и не закрывали. За ним стоял Сольджун.

— Доброго утречка, красота. — широко улыбнулся он, как будто встречал солнце на лавочке в парке. — Джело можно?

— Как ты узнал, что он здесь?

— Ну, во-первых, я очень умный, во-вторых, чертовски сообразительный и привлекательный… ладно, последнее играет не столь важную роль в данном случае. А в-третьих, он припарковал своего ездового коня у тебя под окнами, так что позови его, пожалуйста. — я приподнялась на цыпочках, что бы увидеть на земле оставленный скейтборд, после чего встала на всю ступню и обернулась к мальчишке.

— Тебя Сольджун ищет.

— Что ж, значит, мне пора. — приблизился Джело и кивнул товарищу.

— Подожди… куда вы и зачем? — я пыталась перегородить путь к подоконнику, через который нужно было перемахнуть на улицу. Парень потрепыхался, и остановился, взяв меня за плечи.

— У нас есть дела. И ты знаешь, какого они рода.

— Значит, ты не прекратишь? — он молчал, и я ткнулась лбом ему в грудь. — Но ты ещё придешь ко мне?

— А ты будешь продолжать пытаться меня отговаривать быть вором? — Джело покачал головой. — Я никогда не откажусь от своего ремесла. Даже не думай. Если ты согласишься смириться с этим, то попроси меня о подвиге. Любом. Поверь, ради тебя для меня почти нет невозможного, кроме этой твоей просьбы о законопослушности. Но пока ты не примешь это, я не знаю, сможем ли мы понять друг друга…

— Джело! — с горькой тоской выпалила я. Ведь он прав. У каждого из нас два лица, и он для себя определился с наиболее значимым, а у меня они всё ещё оставались на равных: Мэя и Саломея. Либо я брошу полицию и подамся в подпольную жизнь Сеула с Джело, либо я брошу танец семи вуалей и останусь с Джуном. И если Джело сейчас находился в неоспоримом приоритете, то моя работа, мои принципы и кредо бороться с преступностью — это было куда более важно, чем выступления, с которыми я никогда и не думала связывать до конца свою судьбу.

Молодой человек поцеловал меня на прощание и, выскочив из окна, подобрал свою доску и растаял в утренней прохладе вместе с Сольджуном. Доставшаяся мне дилемма заняла его место, разделив со мной кровать, на которую я повалилась почти без сил. Принять его криминальную жизнь и поддерживать его в этом? Это выше меня. Я не смогу, я всегда буду переживать за него и волноваться… Пусть он и не настаивает, чтобы я перестала быть полицейским, но ведь знать о преступлениях и молчать о них — это такое нарушение клятв, которые должен свято чтить охраняющий государство человек! О, что за наказание, что за мука! Голова начала раскалываться на части и я, боясь, что ещё и расплачусь над этим всем к концу, постаралась уснуть, что и сделала не без усилий.

Из-за всех этих передряг, я прослушала будильник и опоздала на работу чуть больше, чем на час. Я стала ненавидеть себя за частые в последнее время ошибки такого характера. Снова придется оправдываться перед Джуном, а лучше сразу напишу ему объяснительную, потому что мы вроде как ещё в натянутых отношениях после ночного разговора и я не расположена изъясняться с ним лично. Когда я входила в участок, то предчувствие подсказало мне, что опоздание в этот раз сыграло вдвойне против меня. Все наши замечательные доблестные парни успели обсудить главную новость и распространить её повсеместно. Лейтенант Пак оказалась танцулькой из стрип-клуба. Экая невидаль! Да ведь это же, к тому же, порочит звание офицера, замарывает форму полицейского! Какой ужас, непозволительно! С этим срочно надо что-то делать! Всё это я поняла по одной только приветственной фразе того самого детектива, который вчера выскользнул из гримерной Саломеи.

— О, всё-таки пришла? А я уж думал, что от стыда порог не решишься переступить. — поджав губы, я произнесла «доброе утро», игнорируя его издевательство. А вот не стыдно мне и всё! Для тебя, по крайней мере, пусть так и будет. А то, что мне стыдно перед собой и Джуном — это другой вопрос.

Ловя на себе косые и откровенные взгляды коллег, пытаясь не сутулиться, я добралась до раздевалки, где успела получить ещё одну шутку, что там останутся посмотреть на то, как я это делаю, ведь я же против? Или стоит заплатить за просмотр? Сдерживая подступающие слезы, я быстро прошмыгнула до своего рабочего стола, вылетев оттуда пулей. Не лучшее прощание с Джело усугубляло ситуацию, но все эти оскорбительные намеки стирали грусть и порождали другие эмоции.

Рядом с моим стулом сидел Чоноп, задумчиво глядящий на меня в упор.

— Ну что?! — сорвавшись, гаркнула на него я. — Тоже хочешь сказать что-нибудь о моем бесстыдстве?

— Да нет, — спокойно пожал он плечами. — Это не моё дело. Просто я удивлен. Я бы в жизни не подумал, что ты способна на такое…

— Безобразие? — подсказала я.

— Нет, на что-то такое… неординарное и женственное. — Чоноп улыбнулся. — Не слушай этих идиотов из отдела. Уверен, у каждого из них есть тайны и похуже.

Я от неожиданности потеряла на минуту дар речи. Переведя дыхание, я расслабила спину и с благодарностью пожала руку своему напарнику.

— Спасибо. — интересно, а Джун на месте? И если да, то каково было ему? Ведь все же знают, что мы встречаемся, и его не могло не коснуться насмешничество сослуживцев и подчиненных над его пассией? Вот теперь, в правду, ему должно было бы стать стыдно, что я его девушка.

Неугомонный детектив подошел ко мне снова, не успела я и десяти минут провести за компьютером.

— Слушай, Мэя, а когда ты ещё выступаешь? Мне кажется, я должен увидеть все заново свежим взглядом.

— Если ты так любишь подобные зрелища, полазь в интернете, — язвительно покривилась я в ответ, не желая на него отвлекаться. Мужчина хмыкнул.

— Ну, то совсем другое… да и, разве ты ещё не определилась, когда опять станцуешь этому Сонмину?

— С какого такого счастья я должна опять ему танцевать? — заводясь, всё-таки подняла к нему лицо я. — Слушай, тебе заняться нечем? Или тебе кажется верхом остроумия докапываться до меня?

— Да нет, просто, он же вчера заверил, что выдаст вора, если Саломея спляшет ещё разок.

— Что? — открыла рот я. — Когда это он вчера такое сказал?

— Когда мы его допрашивали… разве Джун не передал тебе? — изумился детектив, начав догадываться, что между нами всё так и не выяснилось и остались недоговоренности.

— Нет, я… — растерявшись, я поняла, что Джун вчера просто исключил меня из расследования за то, что я скрыла от него свою двойную жизнь. Он, конечно, имел на это право, но… но это уже через край! Он должен был поставить меня в известность, ведь о поимке вора Саломея должна узнавать одной из первых! Ведь это её просил Сонмин, а где Джун думает взять танцовщицу без меня?

— Прости, я не знал, что между нашими голубками всё не так гладко…

— Слушайте, идите к себе и попробуйте поработать. — поднялся Чоноп. — Болтовня в стиле бабушек с базара сильно компрометирует мужскую половую принадлежность.

— Ах ты!.. — ставший мне почти ненавистным тип покраснел, как рак. — Сопляк!

Выдав это сдержанное оскорбление, он развернулся и отправился восвояси. Я бегло поблагодарила Чонопа снова за то, что он вступился в мою защиту, но мои ноги уже несли меня в кабинет начальства. Я должна была разобраться, что ещё вчера сказал Сонмин, о чем мне не удосужились передать! Секретарша попыталась меня перехватить, но я, быстрее и наглее, чем эта тетечка, уже хотя бы в силу возраста, обошла её и, ловко шмыгнув в дверь, захлопнула её и закрыла за собой. Обернувшись, я увидела настороженного и удивленного Джуна, замершего в паузе, возникшей в его разговоре с одним из его близких приятелей в участке, с которым он и сам когда-то был напарником.

— Доброе утро! — громко продекламировала я, подходя к его столу.

— Ты опять задержалась? — сухо заметил он. — Я только что получил твою объяснительную по внутренней почте…

— Да, но я не об этом пришла поговорить. — я посмотрела на третьего участника беседы. — Я о вчерашнем…

— Надеюсь, ты не принимаешь это всё близко к сердцу? — ответил вперед друг Джуна. — Они скоро перебесятся, дай только посудачить пару деньков.

— Близко к сердцу? Да я уволиться захотела уже раз пятнадцать за полчаса работы! — я шмыгнула носом, понимая, что вот-вот сорвусь окончательно. Это всё было слишком унизительно. О каком равенстве могла быть речь, если меня тут разве что за шлюху ещё не держали? Всего лишь за то, что я развлекала представителей их же пола за хорошие деньги. Уверена, узнай они, что один из коллег-мужчин участвовал в развратной оргии, они бы аплодировали ему и кричали «браво!», «бис!».

Коммутатор прервал что-то хотевшего сказать Джуна. Это была его секретарша, которую он заверил, что всё в порядке. После чего положил трубу и поднялся, подойдя ко мне. Мои красные от недосыпа и набегающих слез глаза смотрели на него и ждали, что же он скажет? Я вообще-то хотела поговорить о Сонмине, но спазмы в горле лишили меня возможности исправить тему и растолковать, для чего я явилась. Джун приобнял меня за плечо и прижал к себе.

— К сожалению, я не могу приказать им не обсуждать тебя, так что прости им эту глупость.

— Но… но ты же сам вчера сказал то же самое, что и они говорят теперь! — почти плача, пропыхтела я ему в рубашку. Вместо этого он обнял меня сильнее. Я стукнула кулачком ему по груди и всё-таки взяла себя в руки. — А вообще-то, я не об этом. Как… почему вы не сказали мне, что Сонмин пообещал выдать вора за ещё один танец Саломеи?

— Господи, ну какая собака растрепала, а? — закатил глаза Джун. Я оглянулась на второго мужчину, и тот покачал головой. — Ну, разумеется, опять этот… Мэя, тебе вовсе незачем это знать. Ты не участвуешь в следствии.

— Да, но я же и есть Саломея!

— Это не важно! Мы найдем, как выпытать информацию из Сонмина и без неё… без тебя, то есть.

— Да ничего он не знает! — топнула я ногой, отстраняясь. — Он просто хочет себе её… то есть, меня! Он не имеет никакого отношения к кражам, пусть не прикидывается!

— А ты знаешь, кто имеет? — воззрился на меня Джун. Я замолчала, сурово прищурив глаза. — Вот если не знаешь, тогда не говори. Мы найдем подставное лицо для Саломеи, и исполним задуманное.

— Да зачем искать подставное, когда есть я? Я работаю в органах, умею за себя постоять, и…

— И я не позволяю тебе этого делать. Вот и всё. — отрезал Джун, отведя глаза. Он знал, как я ненавижу его приказы, распространяющиеся своеобразно и на нашу личную жизнь.

— Ты не имеешь права! Ведь Саломея не твоя подопечная, а сотрудничать должна именно она.

— Давай перестанем играть в эти маскировки? Все уже знают, что ты и она — одно и то же. А ты моя подчиненная. Значит, я могу приказать тебе в этом не участвовать. И я приказываю.

— Потому что тебе стыдно за меня, да? — хлюпнув носом ещё раз, я отступила ещё на шаг. — Меня весь отдел сживет со свету, пока я не уйду отсюда, и ты мне не помогаешь выдержать нападки! Ты тоже осуждаешь…

— Да я волнуюсь за тебя, дура! — стукнул кулаком по столу Джун и я замолчала. — Что мне сделать, чтобы до тебя дошло, что мне это всё неприятно, но я всё принимаю, если для тебя это важно! Как объяснить, что я отодвигаю тебя от этого дела не потому, что иначе сгорю от стыда, а потому что если с тобой что-то случится, то я себе этого не прощу! И да, потому что я ревную и не хочу, чтобы какой-то там Сонмин любовался на твою грудь, когда даже я её нормально не видел!

Третий присутствующий почувствовал себя не в своей тарелке при нашей интимной перепалке и попытался прикинуться ветошью, чтобы не быть замешанным в подобие семейного скандала. Но мы замолчали, яростно метая глазами молнии друг в друга, а потому пришлось всё-таки заговорить ему.

— У нас в отделе больше нет женщин, чтобы подставить кого-то под исполнение этого плана. Гражданских же нельзя вмешивать, ты понимаешь.

— Нет женщин, значит, вмешаем мужчин. — отчеканил Джун, плюхнувшись в своё кресло. — Им там так весело, что Мэя раздевалась? Пусть кто-нибудь из них обрядится в вуали и займет её место. Вот и посмотрим, кому будет смешно. В конце концов, под этими тряпками, пока не начинаешь раздеваться, вообще не понятно, кто спрятан.

— И ты думаешь, кто-то пойдет на это? — его приятель хмыкнул. — Перекрестись. Тут все в один день возьмут больничный и придумают роды и похороны, лишь бы не встрять в это переодевание.

— Думаешь, они и от приказа уклонятся?

— А ты только и хочешь всем приказывать! — сквозь зубы, но плавно приобретая миролюбивость, бросила я. — А что на счет тебя самого? Ты бы стал одеваться в восточную красавицу, чтобы доказать мне, что не считаешь это постыдным?

— Я? — Джун округлил глаза. — Мэя, я майор, я начальник отдела… ты как себе это всё представляешь?

— Но это же ради поимки преступника. Разве долг не требует? — у меня на губах даже стала появляться самодовольная улыбка. — К тому же, уж прости за честность, из всего нашего отряда бойцовстройностью фигуры потянешь только ты.

— Ну да, не зря ж ты много лет когда-то балетом занимался. — подал голос товарищ и получил ластиком в свою сторону.

— Заткнись. — нахмурился Джун после того, как я услышала эту новость. Вот о чем бы никогда не подумала!

— Серьёзно? — меня это даже приятно поразило. С освежившимся интересом я тайком глянула на мужчину. Теперь понятно, откуда эта необычайно красивая подтянутость и точеность фигуры.

— Всё, я ушел. — смеясь, ретировался приятель-предатель, выдав маленький секрет. Мы остались вдвоем.

— Засранец. — прошипел вслед ему Джун. — Кто за язык тянул…

— Должна же была и я о тебе узнать что-то, чего бы тебе не хотелось рассказывать?

— Я бы рассказал тебе как-нибудь… — замялся мужчина. — Это не такая страшная тайна… просто…

— Я бы тоже тебе всё о себе рассказала. Просто ты узнал немного вперед. — я направилась к выходу. — Так, что на счет переодевания в Саломею лично?

— Ты же шутишь? — напрягся Джун, стиснув пальцы в кулаки.

— Какие шутки? Либо я, либо ты. Третьего не дано. — я бы с радостью заставила надеть свой костюм нашего детектива, если бы его живот зрелого мужчины не выпирал из-под любых одежд. Нескладность плеч и талий точно так же отметала и другие варианты из наших коллег. У Чонопа была хорошая фигура, но слишком квадратная для девушки. Оставался только Джун, но я всё ещё настаивала на нем только потому, что надеялась, что он не пойдет на это и вернет меня в дело.

— А если я соглашусь? Ты перестанешь обижаться и надумывать себе невесть что? — уточнил он, но мне не верилось, что всерьез. Я открыла рот, но он опять поднял палец. — Нет, даже этого будет мало. Если я оденусь Саломеей, ты обязана будешь выйти за меня замуж, чтобы как-то реабилитировать моё мужское достоинство.

— Э нет, так мы не договаривались! — замотала я головой. — Но обижаться перестану. Честно.

— Что ж… возвращайтесь к своим обязанностям, лейтенант Пак. — Джун взялся за ручку и пододвинул себе какие-то документы. — Я сообщу вам о своем решении до конца рабочего дня.

Лапочка-дочка

Я вернулась на своё рабочее место, как и велел Джун. Теперь, более-менее успокоившись, я могла отдаться своим горестям о прошедшей ночи. О том, как ушел Джело. Хотя я не должна была отвлекаться на личное, когда заполняла бланки и отчеты, но разве кто-то из влюбленных девушек в силах совладать со своими мыслями и прекратить думать о том, кого любишь? Я влюбилась в Джело, это было яснее ясного. И пусть он мне как-то сказал, что не собирается поступать плохо и гадко, всё-таки я переживала и боялась, что на этот раз мне будет больно, я стану слабой и уязвимой от этой любви, какой никогда не бывала раньше. Зачем я ввязалась во всё это? Или судьба всё равно меня бы настигла, даже если бы я не стала Саломеей? Поздно рассуждать о том, что могло бы быть при другом стечении обстоятельств.

Чоноп отошел в другой конец отдела, делая ксерокопии заявлений и задержавшись, чтобы перекинуться с кем-то из сослуживцев парой фраз. Он оставил свой телефон на нашем столе, поэтому, когда тот зазвонил, я слегка дернулась, в который раз просыпаясь от размышлений. Найдя глазами напарника, я поняла, что через гвалт шума участка он не слышит родного рингтона, поэтому подкатилась к краю стола на своём стуле на колесиках и взяла мобильник, чтобы передать ему. Не собираясь подглядывать и любопытничать, я всё же мельком бросила взгляд на экран и едва не откинула сотовый обратно. Мне показалось, что у меня начались галлюцинации, потому что я везде вижу одно и то же. В телефоне четко было написано «вызывает Джело» и, так как это было не настоящим именем парня, а прозвищем, то сомнений быть не могло, что это именно тот Джело, которого знаю я. Ради интереса, как я то часто делала, я наводила справки о мальчишке ещё пару недель назад, и знала, что его зовут Чжунхон. Но раз он представлялся так, то, наверное, так ему больше нравилось и называли его все таким образом. Но откуда он знает Чонопа? Зачем звонит ему? Почему мне до этого момента не приходило в голову попросить у него номер телефона, чтобы связываться с ним как-то? Я была уверена, что он не пользуется такой вещью, предпочитая непредсказуемость и неуловимость. Однако всё было не так.

Я продолжала пялиться на имя абонента, когда услышала, как подошел Чоноп. Понимая, что продолжать задерживать телефон не красиво, я подняла лицо и протянула ему трубку. К этому моменту звонить уже перестали. Парень взял у меня свой мобильный, но ничего не делал с ним, выжидающе глядя в мою озадаченную рожицу, выдающую, что хочет что-то сказать. Поведя плечами, я не стала оттягивать вопроса.

— Ты знаком с Джело?

— Да… а ты тоже его знаешь? — удивленно покивал головой Чоноп.

— Познакомились однажды… — а сегодня ночью переспали. Черт, черт, я ведь изменила Джуну, я всё ещё его девушка, но все эти события даже не дали мне сил собраться с мыслями и разобраться с ним. А тут ещё он может влезть в костюм Саломеи, разве я могу отказать себе в радости от такого зрелища? Но ведь Джело… я хочу быть с ним! — А вы откуда друг друга знаете?

— Мы учились в одной школе. Только я немного старше. — молодой человек сунул телефон в карман, видимо, решив пока не перезванивать, и присел на свой стул рядом со мной. — А потом мы даже работали вместе, и снимали короткое время вместе комнату до того, как я поступил в академию.

— Вы работали на отца Сунён? — Чоноп выдал глазами изумление от моей хорошей памяти на имена и мелочи.

— Нет, мы вместе работали на доставке.

— Вот как… — я представила Джело совсем обычным мальчишкой, каким он и казался на первый взгляд и вроде бы был. Совсем юным он работал курьером, зарабатывая себе на жизнь, а теперь может позволить себе спать днем, развлекаться ночью, быть свободнее и богаче потому, что выбрал не честную профессию, а судьбу вора. В праве ли я просить отказаться от легкого и вкусного ради тяжелого и горького? — А кем же ты работал до этого?

— Я пойду, перезвоню ему, ладно? — улыбнулся Чоноп и поднялся, тряся вновь передо мной мобильным. Я проводила его глазами, но он не провел меня сменой темы. Он упорно отказывался говорить, кем был до этого, ещё раньше, когда познакомился с безумной девочкой. Почему? Что-то здесь было не так просто. Чоноп воспринимался мной как простой и открытый парень, он, в самом деле, не умел врать и обманывать, и я сразу видела, когда его что-то коробило. Он увиливал и замолкал. Это подозрительно. Более чем. И в досье на него нет ничего, кроме этой самой доставки, в которой он признался! Стало быть, отец Сунён не директор оптового склада, с которого берутся товары. Кем же он был?

Новые предчувствия и интуитивные наития захватили меня, я полезла в интернет, понимая, что от Чонопа ничего не добьюсь. Мне стало интересно его прошлое вдвойне, если в нем был и Джело. Не бывает таких странных и множественных совпадений! Что-то должно быть во всем этом. Но ни тот, ни другой парень нигде не проходили по каким-то нарушениям. Они были чисты перед законом, как младенцы. Но зная истинную суть Джело, я теперь могла предположить такую же и у Чонопа. Но ведь он полицейский! Разве можно? А что же я? Я тоже коп, и стриптизерша. Ну вот, из-за всех этих мужиков сама себя уже перестала называть танцовщицей. Бедные женщины, всегда мы хуже них, всегда попадаем впросак. Прекрасный пол, девушки… Сунён. Я набрала её имя в базе данных городских хроник событий. Может ли она проходить по какому-нибудь делу? Компьютер анализировал информацию, ища по искомому слову подходящие документы.

Вдруг поиск остановился, и мне выдало дело полуторагодичной давности. Некая Сунён нужного возраста проходила свидетелем в деле поимки одного легендарного киллера, бушевавшего в городе несколько лет. Того самого, которого почти поймали, если бы его не упустил Бан Ёнгук, нынешний адвокат Чон Дэхена, который тогда был при звании в спецслужбе. Стоп, только не скажите мне, что и эти двое знакомы? Это уже был бы перебор. Есть вокруг меня хоть один человек, который не имеет отношения к невидимой тайной сети организованной преступности?

— Я подумал и готов дать ответ. — вдруг раздалось у меня над ухом. Я обернулась к Джуну, смотрящему на меня с вызовом и праведным гневом.

— О чем ты? — забылась я, пока изучала просторы биографий моих знакомых.

— О Саломее. Тебя это ещё интересует? — опомнившись, я активно закивала. — Я говорю «да». Я оденусь в неё и сыграю роль вместо тебя, довольна?

— Что?! — мои глаза превратились в два шара. Я не ожидала, что он пойдет на это. — Если честно, то не очень, ведь я хотела сама… хотя, конечно, посмотреть на тебя будет интересно.

— Всё ради вашего удовольствия, мадмуазель. — прошипел не разжимая губ мой босс, собираясь уходить.

— Джун! — он остановился. — Ты ведь так давно работаешь, можно тебя спросить кое о чем?

— Да, конечно. Если это не касается того, как тебе внедриться в расследование и расстроить мои планы.

— Нет, я не об этом, — вымученно улыбнулась я, всё ещё не в силах избавиться от видения Джуна в вуалях, парике и при макияже. Определенно, ему очень пойдут восточные стрелки на глазах. — Ты знаешь что-нибудь о деле Красной маски? Киллере, который полтора года назад…

— Можешь не рассказывать, я знаю это дело «от» и «до». — лицо Джуна посуровело, как бывало при упоминании «Золотого клуба». Были в его работе моменты, которые оставляли в нем неприятный осадок. — Почему ты спрашиваешь?

— Меня интересует одна девушка… она была свидетельницей, когда его поймали. Сунён. Ты знаешь такую?

— Что-то припоминаю, невысокая блондинка, кажется. Я помню про облаву, что там вообще всё было непонятно, при его взятии. Половина улик говорила одно, другая половина другое, а свидетели вообще будто сговорились о третьем. Да, там было две свидетельницы. Две девушки и одна из них Сунён, точно. Но он же всё равно смотался, так что зачем ворошить прошлое?

— Мне кажется, что эта девушка не так проста. Похоже, она связана с преступностью…

— Похоже? — Джун хмыкнул. — Она дочь бывшего авторитета района, а ты говоришь «похоже»! Её покойный папаша как раз был основателем «Золотого клуба», в котором ты выступала, только тогда это место называли «дном», а официального названия у него не было.

Я вылупилась на Джуна, не зная, что ещё спросить и добавить. Её отец был криминальной шишкой? И именно на него работал Чоноп? Спросить ли о том, известно ли Джуну то, чем занимался раньше мой напарник?

— У тебя есть на неё какие-то улики? — уточнил мужчина.

— Нет. — покачала головой я. Сначала надо разобраться с уровнем её замешанности, а потом уже обращать на неё внимание следствия, ведь иначе я подставлю Джело, а этого никак нельзя было допустить. Блин, ради его безопасности я должна покрывать абсолютно всю шайку? Вот это вляпалась.

— Ещё вопросы будут?

— Нет. — Джун вежливо отсалютовал мне и удалился. Я развернулась к экрану и, так как Чоноп возвращался назад, то мне пришлось закрыть все мои изыскания и заняться своими прямыми обязанностями. Но, что я точно знала, так это то, что после работы пойду не домой. Сегодня мне нужно проследить за новой жертвой, которая, я была почти уверена, выведет меня на что-то интересное.

Сомневаясь, что можно уже хоть кому-нибудь доверять в отделе, если даже мой верный и хороший напарник окажется связанным с грабителями и бандитами, я никого не предупредила, куда отправлюсь и, более того, сделала вид, что свернула в сторону дома, выйдя из здания, в то время как посмотрела, куда двинулся Чоноп и, обогнув один дом, вышла на его след. Опыт преследования Джело помог мне понять, как лучше быть незаметной, хотя в тот раз всё испортил Санха, а не моя неловкость. Если постараться, то я была грациозна как лань, но до изощренности ниндзя, разумеется, мне далеко.

Парень шел неспешным, но не прогулочным шагом, куда-то идя целенаправленно. Впрочем, так иногда ходят и домой, особенно с приобретенной в академии выправкой. Примерно так же, видимо, выглядела порой я, из-за чего во мне и опознавали копа. Мне не хотелось бы, чтобы Чоноп оказался одним из «золотых» или вроде этого, потому что тогда его будет достаточно трудно поймать и перехитрить. Все они мне уже представлялись коварными и тщательно продуманными типами. Я знала домашний адрес парня и, хотя никогда не была там, всё-таки сторону, в которой это находится, не спутала бы. По началу, видя, что он туда и идет, я даже начала разочаровываться, что ничего не выведаю. Чоноп и близко не направлялся к «Золотому клубу», который оставался позади нас. Почему бы звонку Джело не найти другое оправдание? Если они так давно дружат, то почему один не мог позвонить другому просто так? Поговорить о жизни, спросить о здоровье. Но почему я не верила в это? В первую очередь потому, что где-то между ними была Сунён, оказавшаяся насквозь замешанной в чем только можно, но до конца не понятно в чем.

Незаметно передвигаясь поодаль, я переживала, как бы Чоноп не нырнул под какой-нибудь люк или не исчез, как это любит делать Джело. Через некоторое время пути мы отклонились от траектории, ведущей к квартире, где снимал комнату Чоноп. Я убедилась в том, что у него в жизни есть ещё что-то, помимо серых будней в духе дом-работа. Итак, куда же мы движемся? Распутывание новой интриги захватило меня, и частично из-за того, что я надеялась увидеть Джело, без которого день прошел ужасно грустно. Я понимала, что тяжесть его отсутствия будет усиливаться, если затянется, а если Чоноп идет к нему, то это шанс встретиться… Я безнадежно влюбляюсь! И это разрывает меня на части. Дождалась на свою голову! Не лучше ли мне было без всего этого?

Догадки о конечной цели пронзили меня через пару перекрестков. Я всё ещё держалась незаметно, и Чоноп шагал достаточно спокойно, не предусматривая слежки за собой. Но неужели он шел туда, в то место, о котором я подумала? Ещё через метров сто сомнений почти не осталось. Совсем немного осталось до обиталища Сольджуна, и если мой коллега войдет туда, то мне все с ним станет ясно. Лгать он всё-таки умел. Он утверждал, что старается не лезть в жизнь Сунён и забывает её, однако разве не мог он здесь с ней встречаться, проворачивать какие-то дела? Я даже усомнилась, безответно ли он был в неё влюблен, или они всё-таки были парой и он пудрил мне мозги? Вот юный негодник!

Оставалась самая сложная часть. На открытом пространстве нужно было перейти дорогу, чтобы пронаблюдать, как Чоноп войдет в подъезд Сольджуна. Мне помогало одно: сегодня мы задержались на работе и, пока шли сюда, уже начало темнеть. Улицы погружались в сумеречные объятья, объявляя полумрак свободной от просмотра зоной. Мне пришлось отказаться от желания увидеть, как войдет Чоноп в нужную дверь — и так было ясно, куда он топал, — но зато я могла бы увидеть, как он выйдет, и я останусь наверняка незамеченной. Я пошла обходить дом с другой стороны. Под деревьями во дворе, я плавно стала подкрадываться к наилучшей точке обзора. Ещё чуть ближе… замечательно. Ракурс сделался, что надо. Я увидела, что в подъезд Чоноп так и не вошел. И, подтверждая все мои опасения и тайные чаяния, я нашла его в компании Джело! Они стояли вдвоем и беседовали о чем-то, что мне, конечно же, с такого расстояния было не слышно. Они вовсе не напоминали преступников или заговорщиков. Оба регулярно улыбались и кивали, Джело иногда дополнял слова жестами. Всё выглядело, как дружеская болтовня. Но почему здесь? Имеет ли к этому всему отношение Сольджун?

Мне немного перегородила вид подъехавшая машина, которая остановилась прямо перед ними. Я нервно про себя пожелала ей проваливать прочь, но вместо этого, не заглушая мотор, из неё выбрался водитель, в котором я, не веря глазам, опознала того самого Бана Ёнгука! Какого черта тут творится? Мой напарник и Джело с ним по-приятельски поздоровались, пожав друг другу руки и, не задерживаясь больше и минуты, пошли садиться в его машину, наглухо тонированную, стоит заметить, так что я не могла исключать, что в ней сидит ещё кто-нибудь. Но до четвертого лица, если оно и было, мне не было дела. Джело, Чоноп и Ёнгук! Что за компания? Что их связывает? С какой целью они встретились и куда направились? Я заскребла ногтями по стволу дерева, за которым притаилась. Помянула нечистую, когда искала информацию о Сунён, и вот он! Всплыл. Бывший скомпрометированный полицейский, которого попросили уйти, потому что он провалил дело века. И, хотя все знали его теперь, как опытного и сильного юриста, какого-то ляда он притусил к уличному мошеннику и практиканту из академии. А ещё его все знали, как невыносимого, наглого и хамоватого персонажа, добивающегося своего любыми путями. Короче говоря, с любой стороны его жизни репутация его была не лучшей, и для меня было жуткой профанацией нахождение Джело в его окружении. Как и Чонопа, который сегодня за меня так доблестно заступался и вот, они собрались тут.

— Что вынюхиваешь? — услышала я за спиной и, едва не запрыгнув на дерево, как обезьяна, резко развернулась и, прижавшись тылом к стволу, испуганными глазами увидела Сунён, стоявшую почти впритык рядом со мной. Как она так бесшумно подкралась? Как нашла меня?

— Я? Я… — не найдясь, что сказать, я осмотрела собеседницу. Всё такая же размеренная и хладнокровная, хотя чем-то выдающая внутренний повышенный нервный фон, с пронзительным черным взглядом, глядящим в упор, она держала подмышкой бутылку воды, насыпая при этом на ладонь какие-то таблетки. — Ты чего это собралась пить?

— Это антигистаминное средство. — я, не очень понимая, свела брови к носу. Девушка культурно сделала сноску для непросвещенной меня. — От аллергии.

— И на что же у тебя аллергия? Вроде бы цветы уже отцвели.

— На это. — Сунён отодвинула пазуху легкой ветровки, и я увидела там маленькое ушастое белое животное.

— Кролик? — удивилась я.

— Шиншилла. — уточнила она.

— Тошнит от крови, аллергия на шерсть… как ты живешь с этим всем?

— Да, я сложный человек. Это семейное. — с чувством превосходства заявила она, будто все её недостатки обратились в достоинства и это я, не имея их, была хуже.

— Не проще ли не таскать её с собой, вместо того, чтобы пить таблетки? — разумно заключила я.

— Нет. Мне Джело оставил её приглядеть. Я же не буду объяснять ему, что у меня аллергия. Мне проще выпить таблетки. — убежденно объяснила она и погладила зверька по голове, спрятав его снова. — Так, за которым из них ты следила? Или за всеми сразу? И зачем, хотела бы я знать?

— Подожди-подожди, ты сказала, что Джело оставил тебе её приглядеть? А куда он сам денется?

— Будет отсутствовать несколько дней. — пожала она плечами, запив таблетки и закрутив крышку на воде. — А ты мне ответишь, или это полицейская тайна? В таком случае, я делаю вывод, что ты тут не с добрыми намерениями, а по заданию.

— Нет-нет! — поспешила реабилитироваться я. — Я тут по личному почину. Я… я переживаю за этих ребят. В полиции понятия не имеют, где я. И я не собираюсь там ничего докладывать. Разве что с удовольствием бы накопала что-нибудь на этого Ёнгука, который, похоже, мутит недоброе.

— Ты так считаешь? — Сунён улыбнулась, как могла бы улыбнуться кукла, резко и тут же застыв. — Что он тебе такого сделал, что вызвал такую неприязнь?

— Я не представляю, как можно испытывать к нему что-то другое.

— А мне он нравится. Хороший малый. — девушка развернулась и направилась к лавочке, устав стоять под деревом. Я последовала за ней, и мы сели, сохраняя дистанцию не сговариваясь.

— Хороший? Не знаю, не знаю. Кто-то из нас точно заблуждается на его счет. Разве он не преступник? Тебе должно быть известно. Не будешь же отрицать, что все вы как-то связанны с «золотыми»?

— Не буду. Но, видимо, ты готова очернить всех, кто не из легавых? У нас такое же отношение к вам. Признаться, я терпеть вас не могу и считаю вас поголовными болванами.

— Да-да, я помню, ты говорила. — я выдохнула. Действительно, она была очень сложный субъект. — А как же Чоноп?

— Он не легавый, не смеши. — Сунён усмехнулась как-то по-дьявольски. В её глазах блеснули огоньки. — В любом случае, он исключение. Он надежный и прекрасный парень. Как и Джело, как и Ёнгук, как и Сольджун.

— Допустим. Но все они, судя по всему, преступники, из банды «золотых», и я никак не пойму, как среди них всех оказалась ты? Разве в «золотых» берут девушек?

— Нет, разумеется. Я и не претендую. Я всего лишь их друг. Помогаю, чем могу.

— И что же ты можешь? — посмотрев на эту хрупкую девчушку ниже меня ростом, хмыкнула я.

— Пристрелить любого, кто обидит одного из моих друзей. — она сказала это таким весомым тоном, что у меня мурашки по коже пробежались. А она опять улыбнулась. — Ты ведь не собираешься пытаться их обидеть?

— В целом, мне нет до них дела, — признала я. — Я волнуюсь только за Джело, и хочу уберечь его от ошибок молодости.

— Каких?

— Грабежей и нарушений закона. Я хочу, чтобы он перестал этим заниматься!

— Но он не крал ничего. — умиляясь моей наивности, приподняла брови Сунён. — Кто тебе сказал, что он вор?

— Как же… но ведь… разве все эти ограбления ювелирных и особняков… разве это не его рук дело?

— Косвенно, возможно.

— Разве человек, которого видела я и второй полицейский ночью за витринами — это не он?

— Он, — согласилась девушка, значительно кивнув. — Но ведь это же запись. Голограмма. Не скажи, что не догадывалась?

— Но… как голограмма могла заставить исчезнуть драгоценности? — недоумевала я. Я предполагала что-то подобное, но сформулировать не могла. Естественно, это объясняло, почему не среагировала собака, почему от смайлика на стекле не осталось и следа, но у меня всё равно ничего в голове не укладывалось. Как? Если это проекция видимости на стекло, то каким образом пропали ювелирные украшения? Сунён не ответила, как ни в чем не бывало повернув лицо в другую сторону и принявшись рассматривать двор. Я вспомнила о том, что свет моего фонарика не прошел сквозь тень за витриной, хотя голограммы должны пропускать его. Я озвучила это вслух, надеясь хоть на какое-то снисхождение.

— Да, обычные голограммы пропускают. — согласилась она. — А эта нет. Новейшая технология.

— Среди вас ещё и отъявленные компьютерщики водятся? — изумилась я, начиная бояться, что в данной схватке государственные органы и стражи порядка могут проиграть. Что за силы стягиваются к этим «золотым»?

— Среди нас есть все. — она поднялась, придерживая животное за пазухой. — «Золотые» везде, и настоящими хозяевами будут они, а не какие-то там копы.

— Почему ты так ратуешь за их дело? — я тоже встала. — Это как-то связанно с твоим отцом?

— Да, — помолчав, ответила Сунён, не став спрашивать, откуда я это знаю. Сейчас она стала совершенно нормальной, и не было той ледяной пустоты в лице, которая присутствовала обычно. — Это было большим делом его жизни. Он видел коррумпированность и несправедливость полиции и мечтал создать другой институт власти, в котором не будет предателей и жадных до взяток. Он истреблял преступность, прикрываясь ею же. Он был самым благородным человеком Сеула. И его мечта не пропадет. Даже после его смерти есть кому продолжить начатое.

— А ты вроде как наследница этой идеи?

— Разве женщина может быть наследницей? Тут нужен был бы сын. — Сунён опустила глаза к земле и зашаркала ногой. — Я лишь свято храню его заветы, передавая их дальше.

— Но Джело… зачем он вам? Он ведь собирается вступить в ряды «золотых».

— Он выбрал нас, почему бы нет? Я не вижу в этом ничего столь плохого, что видишь ты. Да, скоро его посвящение и когда он пройдет испытание — а он его пройдет, я не сомневаюсь, — тогда уже он будет «золотым».

— Какое ещё испытание? В чем оно заключается? — встревожившись, я готова была затрясти Сунён за плечи, но сдерживалась. Что им нужно от моего мальчика?!

— Ты хочешь знать? Ты осознаешь, что если я расскажу тебе, то у тебя будет возможность остановить это лишь одним способом — арестовать его? Ты будешь знать о неком противозаконном действии, и тебе придется выбрать, сдать Джело или ничего не сделать для того, чтобы остановить преступление. Ты готова к таким мукам совести?

— Я люблю его достаточно сильно, чтобы помешать без вреда для него. — смело заверила я, отринув сомнения относительно выбора. Разумеется, я не выдам его, что бы он ни собирался сделать.

— Так ты его любишь? — Сунён склонила голову на бок, осмотрев меня от пяток до макушки. Сунувшись за пазуху, она вновь погладила шиншиллу. — Любишь и мешаешь. А я вот люблю его так, что готова помочь в чем угодно. Даже если он захочет убить меня собственными руками.

Бросив на меня прощальный взгляд, Сунён развернулась и быстро исчезла во тьме ночи, не дав мне произнести и слова.

В поисках сотрудничества

Осознав, что только что обрела соперницу в лице странной и непонятной дочери покойного главаря криминального мира, я почувствовала себя крайне неуютно. Одной из первых мыслей было то, что она с Джело из одного теста и, наверное, понимает его лучше меня, но тут же я попыталась представить их, как пару, и вынуждена была признать, что они совершенно разные, и горячий и открытый Джело вряд ли сможет озариться любовью к замкнутой и ледяной Сунён. Значит, вот кого она любит, и вот о ком говорил Чоноп, видимо, знающий о пламени в сердце девушки. Какой у них сложный любовный треугольник! Превращаю ли я его в квадрат своим появлением? Но долой все эти лиричные думы. Сейчас важнее было найти Джело и поговорить с ним, то есть, узнать, что за испытание он хочет пройти — а это какое-то преступление, я не сомневалась, — и отговорить его от необратимого шага.

Отринув страхи и долгие раздумья, я уже набирала домофон Сольджуна уверенными пальцами, спешащими исполнять задуманное. Мне в эти минуты стало почти плевать на гипнотизера с его сверхспособностями, лишь бы был толк от встречи с ним. Голос Сольджуна прозвучал дружелюбно и не удивленно, будто он подразумевал услышать кого-то из тех, кто отъехал от его подъезда.

— Да, кто там?

— Это Саломея. — четко выговорила я, почему-то представившись именно в этом образе. Возникло молчание, во время которого, мне казалось, молодой человек хочет положить трубку или начать как-то действовать против меня, но спустя секунды раздалось пиканье, впускающее меня внутрь.

На лифте я быстро добралась до пункта назначения, где в дверях уже поджидал Сольджун, как обычно скрестивший на груди свои руки. Смелее обычного, я подошла к нему и, как мне кажется, он заметил мою бескомпромиссность каждого жеста, всей моей мимики.

— Какими судьбами? — улыбнулся он. Наверное, вывел итог, что пока я не несу в себе ничего настораживающего.

— Я хочу поговорить о Джело. — он пропустил меня в квартиру, в которой я немного обмякла, воспринимая своё нахождение там наполовину попаданием в ловушку. Но так ли это? До сих пор мы с Сольджуном решали наши конфликты почти мирно. Ну, подрались один разок, но без жертв же. — Я знаю, что он хочет вступить в «золотые», но не хочу этого. Я хочу остановить его.

— Ты так говоришь о «золотых», словно это шайка вандалов и сатанистов, — захохотал парень, двинувшись на кухню, а не в спальню, вопреки своей традиции. Я побрела за ним. На столе у него там стоял кофе, которым уже пропах весь воздух. Это меня немного взбодрило и придало мне сил. Сольджун взял кружку и сел на подоконник, подтянувшись ближе к стеклу, и его ноги оторвались от пола. — Мы не пьём кровь девственниц и не приносим в жертву младенцев. Чем тебя так пугает перспектива вступления Джело в наши ряды?

— Это противозаконно! Разве не достаточное обоснование? — поражалась я равнодушию всех этих людей к правопорядку и государственной системе. Они что, до сих пор душой живут в эпоху Чосон?

— Но ведь он даже не в убийцы идет, а в воры. Что тут такого? — пожав плечами, он четко дал мне понять, что для него кражи нечто само собой разумеющееся, словно без них Земля сойдет с орбиты и вообще, как это так жить, и не красть?

— Сольджун, у нас с тобой разные приоритеты, это ясно. Но постарайся понять меня… постарайся подумать о Джело! Хорошо ли ему придется проводить всю оставшуюся жизнь на полулегальном положении? А если его когда-нибудь поймают? Что тогда? Тюрьма?

— Он взрослый малый, и я ему не отец, чтобы указывать. — махнув одним глотком остававшийся кофе, отставил кружку мой собеседник и хмыкнул. — К тому же, я вот так живу и что, похож на несчастного и обделенного? Брось, счастливее меня в Сеуле мало людей. Тюрьма? Что ж, попробуйте поймать, а, что ещё сложнее, доказать что-либо.

— Полиция не настолько плоха, как вы думаете. Однажды она до вас доберется.

— Не сомневаюсь, — с насмешкой бросил Сольджун и спустился с подоконника, подойдя ко мне. Я продолжала пытаться не смотреть ему в глаза. — Столько веков не добиралась, а тут доберется! Ведь когда-то «золотые» хранили порядок и оберегали граждан. Если тебе интересно знать, то мы не новообразовавшиеся подражатели. Мы, действительно, приемники тех, кто изобрел общину в древности.

— Но… разве не отец Сунён?..

— Джунвон? Да, знания перешли через него. — кивнул Сольджун. — Он тоже был «золотым». Но в современном мире так сложно организовать общество, руководствующееся принципами совести и чести. Людей для него и не найдешь толком. У него было мало верных подвижников и помощников. Но благодаря его стараниям в следующем поколении — уже нашем, а не его, — нас больше и мы сильнее.

— Не принимайте Джело! — почти взмолилась я. Что-то подсказывало мне, что обратный путь из «золотых» куда сложнее, чем путь внутрь. — Вам он нужен потому, что он верный и честный, не так ли? Он тот, в ком никогда не придется усомниться. Да, это его решение, но и вам дорог такой человек…

— Джело нам и без вступления в наши ряды дорог. — поправил меня Сольджун, а я не знала, верить или нет. — Но ты права, он предельно подходящий кандидат. Такому и жизнь доверить не страшно.

— Я не верю, что среди вас он не испортится. Я не верю, что вы такие прекрасные и доблестные, какими хотите себя показать, ведь вы даже деньги нечестно зарабатываете! А ты даже девушек в койку обманом затаскиваешь!

— Это не обман, это месмеризм[19]! — весело изобразил колдовство пальцами перед моим носом хозяин логова и засмеялся. — Неужели ты думаешь, что подсознательно они бы этого не хотели? Я же не насильник, я выбираю склонных…

— Откуда тебе знать, хотят ли они? Может, вовсе и не склонные… — случайно взглядом с ним встретилась я, и тут же испугано отвернулась, отступив на шаг.

— А не склонных склоняю, а потом уже гипнотизирую. — Сольджун сделал неопределенный взмах рукой, как бы отстраняясь от поднятой мною темы. — Не хочешь кофе? А-то какой-то я негостеприимный.

— Нет, спасибо, а то, чего доброго, не успею заметить, как буду пить его в постели.

— Не самый плохой вариант. Я делаю очень вкусный и горячий кофе. — повел бровью Сольджун, возвращаясь ко мне и наступая на меня. Я уперлась спиной в стену, глядя не выше его ключиц.

— Как ты мог догадаться, я предпочитаю его в приготовлении Джело. — выставила я руку вперед. — Поэтому, пожалуйста, не надо ставить на мне эксперименты, потому что добровольно к тебе я склонности точно не имею.

— Ладно… — парень отодвинулся. — Значит, Джело? У вас всё серьёзно?

— Я не знаю! — выдохнув, мне не стало легче в груди. Всё ещё ощущалась тяжесть нерешенной проблемы. — Для этого мне нужно с ним увидеться. Где я могу его найти сейчас? Куда они направились?

— Я не могу тебе этого сказать. — отвернувшись, Сольджун отошел к окну и уставился в него. Азарт соблазнения меня был потерян из-за того, что я ясно дала понять об отдаче себя его другу.

— Вечно вы ничего не говорите! Хорошо, я позвоню Чонопу. — он покосился на меня через плечо выжидающе. Будто заранее знал исход дела. Мой напарник не поднимал трубку, как долго я ни держала. Сольджун ухмыльнулся.

— Ну как?

— Куда они провалились? Не мог бы ты дать мне номер Джело?

— Как это не предусмотрительно — спать с парнем, даже не поинтересовавшись его телефоном, — без желания обидеть или оскорбить, съязвил молодой человек и покачал головой. — Извини, но только он сам, если захочет, тебе его даст.

— Вы не банда, а взвод шпионов каких-то! — занервничала я, сдерживаясь, чтобы не притоптывать. — А Бан Ёнгук? Его номер телефона ты мне тоже, конечно же, не дашь? Так и знала… что ж, тогда я поеду к нему домой и поговорю лицом к лицу, какую роль он во всем этом играет! Не сомневаюсь, это он втягивает Джело во всё самое плохое!

— Они не к нему домой поехали, не телепайся по Сеулу напрасно. — зевнул Сольджун, теряя интерес к разговору. Укол женского самолюбия пронзил от того, что я перестала интриговать этого жулика, а, не имея никаких желанных для него наград, мне нечем было и козырять, чтобы что-то из него вытрясти.

— Я могу подождать его там. С Чонопом я поговорю завтра на работе, а этот тип у меня тоже получит! Где он живет? — «золотой» уже почти открыл рот, но я подняла ладонь. — Это не конфиденциальная для меня информация. Как полицейский, я могу вернуться в участок и там найти его адрес, так что ты мог бы быть так любезен и сэкономить мне время. Это не разоблачение секрета.

Согласившись с моей аргументацией, он проявил галантность и исполнил мою просьбу. Записав район, улицу и номер дома, я не стала больше задерживаться и, попрощавшись, покинула Сольджуна. Посмотрев на часы, я убедилась, что провела в его квартире именно столько времени, сколько мне и показалось, и вряд ли что-то осталось вне моей памяти. Хотя он напоследок так посмотрел на меня, словно я, выпрыгнув из бочки со льдом, собиралась прыгнуть в бочку с кипятком. Но, по мне, опаснее, чем в его присутствии, вряд ли где-то могло быть.

Обиталище Ёнгука находилось в Апкучжоне[20], и я добралась туда не меньше, чем за полчаса, с одной пересадкой на метро. Сюда в основном приезжают на дорогих машинах бизнес-класса, и я невольно чувствовала себя неуместно на своих двоих. Как бы я ни была равнодушна к денежным выгодам, блеску и роскоши, всё-таки оказываясь рядом с этим всем, старалась не представлять себя со стороны, такую простую, никчемную и бедную, по сравнению с доходами жителей подобных фешенебельных кварталов. Можно было понять Джело, который, наверное, не раз оказываясь где-то поблизости, желал бы достигнуть такого же уровня, таких же высот. А кто бы, хоть на миг, хоть мимолетно, не желал? Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. И я бы, присоединись к «золотым», встань на их сторону, с большей легкостью обогатилась и зажила лучшей жизнью, если не брать в расчет опасность и вечную угрозу поимки и ареста. Но это вечный вопрос между меркантильностью и чистотой совести. Почему-то принято считать, что выбирающий последнее — дурак, потому что умный всегда выберет благополучие. Да, но какой ценой? Нет, я была не согласна, что если ты обрекаешь себя на серое и среднестатистическое существование, то ты глуп и неразумен. Сохранить внутри себя добросовестность, искренность и правильность поступков стоит не дешевле, чем товары во всех этих бутиках, фирменных магазинах и известных салонах. Просто кому-то нужно наглядно видеть, что он приобретает и держать это в руках. А кто-то способен чувствовать это внутри. Зато чувствовать то, чего никогда не испытать толстосумам и олигархам. И кто после этого нищий?

В этих абстрактных и отвлекающих размышлениях я дошла до нужных вертящихся дверей, за которыми открылся холл с консьержем. Не любила я их, но у меня с собой была объяснительная на все случаи жизни — удостоверение полицейского.

— Добрый вечер, я к Бан Ёнгуку. — улыбнулась я как можно более располагающе, но вышло официозно, я уверена.

— Его нет. — таким же светским тоном сообщил мне мужчина.

— А можно его подождать? — я достала документы и осторожно поднесла их под пристальный взгляд служащего. Но на него это не произвело никакого впечатления. Такое ощущение, что ему тут ежедневно приходилось пропускать принцессу Монако, императора Японии, ваххабитов Аль-Каиды, гномов с Белоснежкой, смурфиков и тут вдруг какой-то коп.

— Минуточку. — не снимая с губ улыбки, он набрал номер домофона на своём посту и приложил трубку к уху. — Госпожа Херин, тут к господину Ёнгуку из полиции. Хотят подождать. Хорошо.

Я запоздало сообразила, что он может жить не один и захотела ретироваться, но было поздно.

— Пожалуйста, проходите. Девятый этаж. — провел в ту сторону рукой мужчина и тут же сел, погружаясь в какое-то своё занятие вроде чтения за администраторской стойкой. С моего ракурса видно не было, может кроссворды разгадывал.

Выдохнув, я деловым шагом дошла до красиво обрамленного в золотистую резную раму лифта и, дождавшись его, нехотя в него ступила. И как я буду объяснять кому бы то ни было кроме самого Ёнгука, для чего я явилась? Не хватало ещё с его семьёй встречаться. Я слышала, что его отец — главный прокурор, та ещё сволочь, в которую пошел сын. Коррумпированный взяточник, жестокий и беспринципный, совершающий сделки с любой преступностью, если за это хорошо заплатят. А если я тут встречу его? Поймет, что я лезу в личные дела его сына и, чего доброго, выпрут меня из органов, не успею даже понять, каким образом это произошло. Набрав воздуха, как аквалангист, я вышла в аккуратный коридор с морскими пейзажами Чеджу, висящими слева и справа. В конце была открыта дверь и из неё на меня смотрела девушка. Бросив взгляд на нумерацию, я поняла, что туда мне и надо.

По мере приближения, я рассматривала её, и она становилась всё красивее. Настоящая модель, не меньше. И кто она, интересно, Ёнгуку? Угадаю с одной попытки, возьму на себя такую смелость.

— Добрый вечер, — вежливо поприветствовала меня она, отходя чуть назад и пуская меня на порог. На мне уже была гражданская одежда, но, кажется, она этого не заметила, поверив консьержу на слово и видя во мне того, кого и обещали. — Что-то случилось? Ёнгука нет дома…

— Нет, всё в порядке. — по привычке, я всё-таки достала удостоверение ещё раз и продемонстрировала его. Лицо девушки было обеспокоенным и её явно взволновало, что её… любовника, жениха, сожителя — не знаю! — ищет коп. — Я по профессиональному вопросу, не переживайте.

— Вот как? — она облегченно кивнула. — Я рада, ведь он уже полтора года как не служит, поэтому мне показалось это странным, что он вновь понадобился полиции.

За его порочную связь меня точно не приняли. Мне кажется, этой госпоже Херин и неизвестна была такая штука, как ревность, с её-то внешними данными. Кто посмотрит на сторону? Я бы на её месте тоже в этом вопросе была спокойна.

— А вы не знаете, где он? — между прочим поинтересовалась я. — Не хочется вас стеснять, я бы могла найти его…

— Нет-нет, всё в порядке, присаживайтесь. — она провела меня в гостиную и предложила устроиться на диване. — Он где-то с друзьями встречается. Поэтому, скорее всего, будет очень поздно. Даже не знаю, когда именно.

С друзьями, значит? С каких это пор Чоноп и Джело стали ему друзьями? И был ли с ними ещё кто-то?

— Чаю не хотите? — вспомнив, что даже не ужинала сегодня, я с благодарностью согласилась. Компания была не самая плохая, даже приятная и, судя по всему, Ёнгук жил самостоятельно, а не с родителями. — Заодно я позвоню ему, уточню, когда он вернется. Скажу, чтобы не задерживался.

В приталенном персиковом платье, с ухоженными и прибранными волосами — в отличие от моего сегодняшнего наспех сделанного абы чего, — она двинулась в сторону кухни мягкой и красивой походкой. При всей нелюбви к Ёнгуку, если абстрагироваться от того, что девушка живет именно с ним, меня опять начало накрывать желание серьёзных и крепких отношений от зависти при наблюдении за явлением подобного. Ну почему у меня никак не складывается? С Джуном не пойми что, да я ещё ему и изменила… за Джело гоняюсь по всему городу, в попытке разобраться в нашей с ним жизни. У меня даже телефона его не оказалось! А кто-то может в любое время дня и ночи позвонить кому-то, спросить, где он, поторопить домой, дождаться, обнять, поцеловать… Сзади меня всё это время раздавался тихий шум бормотания, похожий на разговор, вдруг прервавшийся звуком открывшейся двери и я машинально поднялась и посмотрела назад. Привычка не находиться спиной к неизвестному.

Из одной из комнат вышла миниатюрная девчонка с обесцвеченными волосами и, удивленная постороннему человеку, уставилась на меня. Я посмотрела на неё и, не теряясь, слегка поклонилась, здороваясь.

— Извините, я не слышала, что кто-то пришел. — тут же лучезарно улыбнулась она и, ловко подойдя ко мне, протянула руку для пожатия. — Шилла. Вы коллега Херин?

— Мэя, — представилась я. — Нет, я к Ёнгуку. По деловому вопросу.

— А-а, ясно. Понадобились юридические услуги? — в ней было столько непосредственности и простоты, что это подкупало. Она была не такой напыщенной, как хозяин квартиры, и не такой леди, как хозяйка, в присутствии которой я чувствовала себя немножко чмом, скромно говоря.

— Нет, об одном общем знакомом хотелось поговорить. — я глянула на приоткрытую дверь, где был теперь погашен свет. Кем могла приходиться эта девочка Ёнгуку? Ей лет шестнадцать на вид. Для дочери много, для любовницы статья ему светит. Сестра? Она совсем на него не похожа. — Мне показалось, что вы с кем-то беседовали.

— Я познавала квинтэссенцию несовершенства пространственного континуума и бесполезности научно-технического прогресса перед попытками физической гармонизации. — довольно признала она.

— Медитация?

— Скайп. — хихикнула Шилла и повела плечами. — Так о нем говорит один замечательный человек. Я ни слова из этого предложения не понимаю, но не сомневаюсь, что всё так и есть.

В этот момент вернулась Херин, державшая в руке мобильный.

— Ёнгук извиняется, что совершенно забыл о вашей встрече и постарается приехать побыстрее. А пока идемте, выпьем чаю. Шилла, пошли с нами?

Извиняется, что забыл о нашей встрече? Он что, издевается? Какого черта, если мы не договаривались?.. Или это он так успокоил Херин, чтобы её не волновало наличие в доме полицейского? Какой же он лживый и скользкий! Приближение нашей с ним встречи подкрадывалось ко мне с налетом опасений и намазанное неприятным чувством поражения. Смогу ли я вытянуть из Ёнгука что-нибудь или окончательно сунусь туда, куда не следовало?

Вот такая помощь

В тесном женском коллективе, мы пили чай, ожидая явления прокурорского сына. Хозяйки дома попытались вытянуть из меня, что именно привело к ним в такой час, но я отболталась, сославшись наобщие дела с одним третьим лицом, о котором нам следовало поговорить. Поняв, что я не буду посвящать их в подробности, девушки переключились на своё, и иногда втягивая меня в светскую беседу, обсуждали то работу одной, то учебу другой. Из всего этого я поняла только, что старшая уже является переводчиком, а младшая на него только поступила. Надо же, я бы никогда не подумала, что этой Шилле уже есть девятнадцать. Она словно ребенок, честное слово.

Наконец прозвучал долгожданный стук дверью, и мы все приподнялись, понимая, что вернулся Ёнгук. Меня невольно пробила дрожь. Не хотела бы я с ним добровольно встречаться, если бы не обстоятельства. Я немного боялась, что он выставит меня не в лучшем свете, заявив, что знать не знает, зачем я пришла и вообще впервые меня видит, но его подыгрывание по телефону в разговоре с Херин заочно подало надежду.

Не решаясь выйти к нему первой, я ждала, когда Херин обойдет стол и последовала за ней, как за прикрытием от любых неожиданностей со стороны Ёнгука. Он ведь наверняка догадался, для чего я здесь. Да и Сольджун успел бы ему позвонить уже десять раз. Шилла приотстала, замешкавшись за допиванием чая.

— Я дома! — громко крикнул молодой человек, и мы тут же увидели друг друга, войдя через разные двери в зал. Херин пошла ему на встречу, указав на меня рукой.

— С возвращением, милый. Вот, наша гостья тебя ждёт…

— Да-да, я спешил, как мог. — улыбнулся Ёнгук, поцеловав девушку в щеку, но косясь на меня. Я не могла понять, что в этом взгляде: обман, лукавство, подозрительность, проницательность или дружелюбие? Нет, последнее точно не могло быть искренним. — Пошли в кабинет, Мэя.

Он скинул с плеч кожаную куртку, и, бросив черный портфель на кресло, пошел через комнату, кивнув мне, чтобы шла за ним. Подбирая нужные слова и уговаривая себя быть убедительной, я направилась туда же.

— Ты ведь знаешь, что я пришла поговорить о Джело…

— Джело? — раздалось за нашими спинами и мы оба обернулись на вышедшую с кухни Шиллу. — Я не ослышалась, вы сказали Джело?

— Да, вы его знаете? — едва успела удивиться я, как Ёнгук резко схватил меня за запястье.

— Одну минуточку. — с натянутой улыбкой бросил он Шилле и тут же дернул меня вперед, буквально зашвырнув в кабинет и закрыв за нами дверь. Пока я пыталась прийти в себя от резкой смены обстановки, он потянул меня обратно и, ударив спиной о стену, прижал к ней, схватив меня за шею и чуть ли не придушив. — Слушай сюда, Пак Мэя, если ты будешь трепать тут языком и кто-то из моей семьи, не дай Бог, расстроится или хотя бы занервничает, ты вылетишь в это окно и прославишься, как самоубийца, тебе всё ясно?

Испуганно хватая ртом воздух, я пыталась отвести от себя его руку, но она уперлась со всей силой. Попытка зарядить Ёнгуку между ног тоже не увенчалась успехом. Увернувшись, он прижал меня ещё сильнее.

— Даже не думай перебороть меня. Либо обещай, что будешь вести себя хорошо, либо у нас с тобой диалога не состоится.

— Ёнгук, открой! — раздался голос Шиллы и она замолотила в дверь. — Я хочу узнать, что с Джело и как он! Что вы от меня скрываете? Немедленно открой!

Мы переглянулись. Похоже, господин юрист запоздало попытался остановить мой язык и просто так избавиться от меня уже не получится. Я воспользовалась его замешательством и всё-таки отпихнула его от себя, встав в боевую позицию, чтобы не позволить захватить себя снова.

— Мне плевать на твои угрозы, Ёнгук! Я пришла ради Джело и мне всё равно, какими способами ему помочь. — в дверь продолжали настойчиво молотить.

— Смотри же, я предупредил… — прищурив глаза, сплюнул слова мужчина и открыл Шилле, влетевшей к нам третьей.

— Вы знаете Джело? Где он, как он? Ёнгук, почему ты не говорил мне, что знаешь, куда он пропал? — затараторила она, глядя то на одного, то на другого из нас. — Я полтора года места себе не нахожу, не зная, что с ним случилось, а ты?!..

— Да я сам буквально сегодня узнал…

— Не ври мне! — оборвала его девчонка и повернулась ко мне. — Хотя бы вы мне скажите правду, от Ёнгука я её, видно, не дождусь. Где Джело и почему вы хотели поговорить о нем? Что-то случилось?

— Пока нет, — покачала я головой и поймала беззвучную артикуляцию Ёнгука «заткнись». Нет уж. — Но вполне может.

— А что происходит? — Шилла подошла ко мне ближе, и мужчина остался за её спиной. Теперь он ребром ладони изобразил перерезанное горло, подразумевая, что мне следует всё же замолчать.

— Этот тип… не знаю, кем он вам приходится, так вот, он втянул Джело в криминал. Тот стал вором и собирается ввязаться в очень неприглядное дело, которое я хочу остановить.

— Джело… ворует? — Шилла распахнула рот и, быстро захлопав глазами, потерянными и виноватыми, повернулась к парню, прекратившему слать мне немые обещания расправы. — Как… как такое может быть? Он же самый честный на свете, он же вообще не умеет делать ничего плохого… он же… он же… Гук, это правда?

— Нет, это не я его туда втянул. — оправдался тот, спокойно пожав плечами.

— Ну, конечно, а кто же ещё? — хмыкнула я, излучая презрение.

— Если на то пошло, то привел его к нам Чоноп, — развел руками Ёнгук. — А мы с Сольджуном лишь помогли ему устроиться в жизни.

— Устроиться в жизни? Научили красть и заставили грабить? — стала повышать я голос, и прокурорский сын опять захлопнул дверь, удостоверившись, что Херин не подслушивает и не стала вникать в наши разборки. Как он печется о её спокойствии!

— К кому это «к нам» его привел Чоноп? — выставила руки в бока Шилла и уставилась на него. Я поняла, что она совершенно не знает о «золотых», о которых волей случая узнала я. Собственно, нужно признать, этих конспираторов просто так на чистую воду и не выведешь.

— Ну всё, бля, понеслась. — Ёнгук плюхнулся в кресло и накрыл лицо ладонями, потерев его. Шилла вновь обратилась ко мне, давая молодому человеку перевести дыхание, прежде чем мы на него вдвоем опять набросимся.

— А вы… вы за Джело следите, потому что из полиции?

— Нет, я… — любовница, возлюбленная, влюбленная? — Я его подруга. Мы как-то случайно познакомились, и так же случайно я узнала, что он совершает преступления… теперь я волнуюсь за него. А вы?

— Я его девушка. Бывшая. — поправила себя Шилла, опустив взгляд, полный грусти и печали. Сожалеет о расставании, или откуда такая горечь в этом слове?

— Но ведь его бывшая девушка… — «проститутка», почти произнесла я, но вовремя остановилась. Речь шла не о ней, видимо, так что незачем и трепаться обо всем, что поведал мне Джело.

— Его бывшая девушка — что? — полюбопытствовала девчонка.

— Ничего, наверное, я о другой какой-то слышала. — попыталась улыбнуться я, но всё равно начало свербеть от того, что передо мной очередная пассия моего невинного и милого мальчика. МОЕГО! А он не так уж и прост. Сколько юбок вокруг себя собрал, юный ловелас! Я, Сунён, теперь ещё и Шилла.

— Не знаю, разве что у него кто-то был после нашего расставания, — недовольство отложилось у неё в виде складок между бровей. — Мы с ним встречались три года, с его пятнадцати лет. До меня у него точно никого не было.

Она улыбнулась, смущенно о чем-то вспомнив, а мне пришлось вымучить свою улыбку. Симпатия растаяла почти полностью. Ах она сучка, лишила девственности Джело. Ну почему я становлюсь такой собственницей? Какая разница, что было столько лет назад? Но во мне настолько укоренился образ Джело, как наивного парнишки, что факты из скрытой стороны его жизни раздражали меня и вводили в негодование.

— Короче, это всё не важно. — отмежевалась я. — Речь о другом. Эти разбойники, втянувшие его во все тяжкие, подбивают его на какую-то очередную кражу, которая может окончиться арестом. Если Джело поймают, то посадят, и я хочу сделать всё возможное, чтобы предотвратить это!

— Да никто его не поймает и не посадит! — опроверг мои слова Ёнгук. — Мэя, ты как все бабы, наводишь панику на ровном месте! Его никто не заставляет делать ничего против его воли. Так что давай начнем с того, что профессия вора — это свободный выбор Джело.

— Значит, он действительно совершает преступления? — омрачилась Шилла и тоже присела. — Но ведь это так опасно! Я не переживу, если ещё один дорогой мне человек окажется вне закона! Гук, ты должен остановить его!

— Бля. — повторил прокурорский сын, и второй раз зарылся в ладонь, выражая позой усталость от женской суетности.

— Как ты можешь говорить, что его точно не поймают и не посадят, когда куда более ловкий… сам знаешь кто, — Шилла озиралась на меня так, будто передавала информацию разведчика при подосланном филёре. — И тот едва не был пойман и угодил сам знаешь в какое положение!

— Правильно, но кто его спас? — самодовольно расправил грудь Ёнгук. — А кто сейчас рядом с Джело? Так что хватит напрасно волноваться, всё под контролем.

— Ой, Гук, прекрати корчить из себя нашего папочку и всевластие! — Шилла подскочила и заюлила по комнате. — Нет, нет и нет! Джело не должен этим заниматься. Не потому что это плохо, или что-то там ещё. А потому что с ним не должно ничего случиться! Не должно! Вот же сидит человек из легавых и уже знает обо всех ваших каких-то там планах. Кто гарантирует, что нет других таких людей, которые просто молчат и не переживают за Джело, а ждут, когда его сцапать?

— Вот именно. — поддержала её я. — Если в наших рядах есть Чоноп, то кто знает, может в ваших рядах есть один из наших? И он сдаст Джело. Не дай Бог.

— Это исключено. — махнул рукой Ёнгук. — Я служил в органах, я знаю, на что там хватает смекалки, а на что нет.

— Почему ты не можешь допустить, что способен хоть раз ошибиться? — постаралась убедить его Шилла.

— Может, потому что я ни разу в жизни не ошибался? — расплылся молодой человек.

— Химчан тоже никогда не ошибался. — отчеканила девчонка. — Стоит ли напоминать?

Между ними произошел обмен тяжелыми взглядами, и они замолчали. Я ждала результата и не знала, надо ли продолжать вмешиваться или переждать, или поискать другие пути? Или Шилла достаточно сильный союзник для меня, в борьбе за честную жизнь Джело?

— Да он же упрямый, как осел, этот ваш Джело! — всплеснул руками Ёнгук. — Он сам хочет пройти это испытание, его не отговорит никто! Он сам выбрал свой путь, сам хочет заниматься этим. Если мы начнем отговаривать его, то он на время уйдет и от нас, пока не достигнет своей цели. Он хочет быть иллюзионистом — ну, мы понимаем, что исчезновение и кражи в данном случае одно и то же, — и никто ему не помешает.

— Да от кого — от вас?

— От его друзей. — полуправду ответил Ёнгук. Но я-то знала, о каком роде друзей идет речь. — Тех, кто помогал ему последние полтора года идти к его цели.

— Стать грабителем?

— Забыть тебя. — произнес мужчина в глаза Шилле, и я не видела, что стало с её лицом, потому что отвернулась, уколотая и раненная. Значит, это всё-таки та девушка. Я оказалась в самом центре прошлого Джело, от которого он бежал. Переборов себя, я подняла взгляд и увидела, что Шилла кусает губы, но держится стойко.

— У него получилось? — несмело спросила она, опустив взор в пол.

— Кажется, да. — утвердительно мотнул головой Ёнгук, улыбнувшись мне и подмигнув. Я вспыхнула, нервно начав поправлять волосы. Мужчины чертовы сплетники! Впрочем, с последними событиями, разоблачением Саломеи в моём лице, этот юрист мог где угодно услышать, что я та, о которой грезил его младший товарищ. Он же держит связь с копами.

— Тогда мне лучше не встречаться с ним и не пытаться разубедить его лично. — подытожила Шилла. — Если всё это по моей вине… станет ли лучше, появись я опять и попытайся вмешаться?

— Вряд ли. Ведь ты же не передумаешь со своим выбором? — я увидела, что вопрос Ёнгука заставил губы девчонки задрожать. Вид её стал таким жалостливым и слабым, что захотелось прижать её к себе и утешить.

— Ты же знаешь, что я… я не могу! И… и вообще, он решил всё за меня! Это он сделал выбор. — Шилла тряхнула головой и засопела. — Нет, конечно это я… незачем винить его. Тут полностью моя вина. Но прошло столько времени, а легче не сделалось… Гук, что бы ты сделал на моём месте?

— Откуда мне знать? Я ж не баба. — он раскинулся в кресле поудобнее. — Спроси Мэю, может ей приходилось выбирать между двумя мужиками, а?

Я злобно на него воззрилась. Вот же клещ энцефалитный! Далось ему на меня стрелки переводить? Нет, мне не приходилось. Это не мне сейчас приходится быть невестой Джуна и одновременно с тем гоняться за Джело. И до сих пор не знать, смирюсь я с его деятельностью и брошу полицию, или не смирюсь, и останусь лейтенантом? И вообще я не хотела слышать обо всех этих перипетиях Шиллы с Джело. Зря я представилась подругой, надо было так и сказать: мы с Джело того самое… И при мне бы не стали обсуждать прошлое. Хотя беспардонность Гука способна на всё.

— Послушайте, меня интересует только одно: как остановить Джело? Всё. Давайте сосредоточимся на этом.

— В первую очередь, что он хочет украсть? — задала вопрос Шилла и мы выжидающе встали напротив хозяина квартиры.

— Эх! — откинул голову назад тот и, полюбовавшись потолком, вернул внимание к нам. — В Кенбоккуне[21], в одном из павильонов этнографического музея, через несколько дней привозная выставка драгоценностей Средиземноморья. Главная достопримечательность экспозиции — огромный бриллиант в семьдесят с чем-то карат. Он называется «Голова Иоанна Крестителя». — Ёнгук метнул в меня глазами усмешку, от которой мне сделалось дурно. Бриллиант, называющийся в честь знаменитого дара Саломее царем Иродом. И кто из нас с Шиллой тут больше виноват? Мне хотелось провалиться навсегда, стереть себя с лица земли и никогда на ней больше не возникнуть. — Джело украдет его ночью после презентации выставки.

— Это невозможно! — заверещала я, представив масштаб подобного покушения. — Это национальный музей! Это международная выставка! Вы издеваетесь? Вы же просто отдаёте его на расправу полиции! Там сигнализаций больше, чем в банках! Ёнгук, вы в своём уме?!

— Да, и у нас всё спланировано на сто процентов. — без тени сомнения кивнул он.

— Гук, она права — это же нереально! — возмутилась Шилла. — Там небось камер в каждом углу напичкано, охраны валом! Как это можно сделать? Как избавитесь от системы слежения? И вообще, ты обещал Херин, что больше не свяжешься с криминалом!

— Ну, мы же ей не скажем, правда? — похлопал её по руке прокурорский сын.

— Останови Джело! — поймала она его руку и сжала с мольбой.

— Это шантаж? — приподнял он бровь. — Фи, Шилла, как некрасиво!

— Мне есть у кого учиться лжи, коварству и провокациям. Так что, ты предотвратишь этот беспредел? И не надо говорить, что Джело не переубедить! Ты же сам заверил, что всесилен. Вот и докажи.

— Чтобы остановить его, нужно отказать ему в помощи, ты на это меня толкаешь? Если перестать ему помогать, так его точно повяжут. Нет, он видит цель и не видит преград. Таким он стал. Он повзрослел и изменился, Шилла.

— А что если, — воспользовавшись заминкой из-за очередного момента раскаяния девушки, встряла я. — Какой-то диверсией отменить выставку? Если анонимно намекнуть им, чтоб увезли свой камень обратно? Джело же не погонится за ним следом? Достаточно просто испортить планы. И не надо, чтобы он знал, кто это сделал.

— Мэя, как ты себе это представляешь? По звонку будут искать телефонного шутника, и хотя я знаю, как сделать так, чтобы адрес вызова остался неизвестным, они все равно без доказательств ничего не отменят. Диверсия? Ты террористка или коп? Чем ты хочешь всё испортить? Взорвать и метнуть в воздух королевские дворцы? Очень культурно и патриотично. А если что-то менее громкое, то выставку перенесут на другую дату, и она всё равно состоится.

— Так как же тогда быть?! — заходила туда-сюда Шилла. — Не бывает безвыходных ситуаций, не бывает!

— Ну, есть одна идея. — Ёнгук по-змеиному прищурился в мою сторону. — Трудный вариантик, но он для храбрых. Вряд ли Мэя пойдет на это.

— О чем ты? Я сделаю всё, чтобы Джело остался в безопасности. — девчонка посмотрела на меня, начиная что-то понимать. Кажется, я выдала свои чувства.

— Тогда я могу предложить тебе только одно: укради бриллиант раньше.

— Что?! Я буду воровать? — он молчал и улыбался. Хотелось ему врезать. И это единственная возможность? Да он шутит, я же полицейский! Борюсь против нарушений, чтоб самой этим заняться? Никогда я не пойду на это, должно быть что-то другое. А если его нет, то Джело… Джело полезет в этот музей и попадется. Ведь точно попадется! Готова ли я рискнуть вместо него? Если я не полезу красть бриллиант, обозначит ли это мою трусость? По-моему, это обозначит только то, что мои принципы и моя сохранность мне дороже, чем судьба и жизнь Джело. Но это не так. Я люблю его, действительно люблю. — Но я ведь никогда раньше не делала ничего подобного… я понятия не имею, с чего начать, как всё сделать…

— Так мы объясним, поможем. — Ёнгук смахнул пылинку с подлокотника. — Помогая Джело, никто не запрещал помогать кому-то ещё, верно?

— А если меня поймают? Я-то вообще в кражах полный ноль! — мои глаза округлились от осознания того, что мозг согласился с предложением Ёнгука. Я была в шоке сама от себя. Однако, похоже, всё так и было. Шилла с немым восхищением поглядывала на меня, тоже пожелав участвовать, о чем высказалась.

— Нет, тебя я в это втягивать не буду. — отказал ей мужчина. — Ты знаешь, я обещал приглядывать за тобой, и обещания не нарушу. А Мэя сама за себя отвечает. Хочет — пусть берется за дело, не хочет — не заставляю.

— Я сделаю всё от меня зависящее, только скажите как! — Ёнгук поднялся, заставив меня отойти чуть назад.

— Что ж, поехали, покажу тебе, с чего начать.

— Прямо сейчас?

— А чего тянуть? У тебя четыре дня на подготовку. Не знаю, справишься ли.

Шилла пошла за нами, провожая до дверей. С каждым шагом во мне прибавлялось смелости. Не знаю, смогу ли я это сделать, но, по крайней мере, Джело поймет, что я принимаю его и не осуждаю, и даже сама могу поступить так же, и всё моё возмущение было основано только на беспокойстве за него.

— Куда вы, на ночь глядя? — выглянула из комнаты Херин, удивившись нашей процессии.

— Хлебушка забыл купить, — хлопнул себя по бедрам Ёнгук. — Заодно Мэю до дома подброшу. Скоро вернусь!

— Гук! — строго и с недоверием произнесла она. Он послал ей воздушный поцелуй, и мы с ним всё равно вышли.

Не на своём месте

Поколесив по полуночным закоулкам, мы заглянули в какой-то спальный район, где в доме с темными окнами, среди которых светилось от силы два-три, у Ёнгука расположилась берлога. Или это было не его убежище, не знаю. В общем, пустая, но не заброшенная квартира встретила нас безмолвием. Видны были следы регулярных посещений этого места, но кто мог тут бывать — оставалось догадываться. Первыми приходили в голову «золотые». Кому ещё? Меня позвали в зал, где подальше от окна раскорячился потертый стол, заваленный бумагами. Какие-то из них Ёнгук сдвинул, какие-то сбросил на пол, и без того не идеально избавленный от посторонних предметов. Подцепив пару свернутых в трубки ватманов, юрист раскрутил их, придавив по углам тем, что попалось под руку: дыроколом, пепельницей, пачкой сигарет, пустой бутылкой из-под пива, двумя зажигалками и карманной флешкой. Для восьмого угла он долго шарил по карманам куртки и брюк в поисках тяжестей, попытался приладить ручку, которая не выдержала упругой бумаги, убрал её, и остановился на собственном пальце, временно зафиксировавшемся на одной точке.

— Короче, смотри, любуйся, запоминай. Могу дать копии с собой, если не боишься, что у тебя это найдут и повяжут. — я помотала головой, показывая, что готова прихватить эти трофеи, являвшиеся схемами музея, его канализационной системы, его воздухоснабжающих и кондиционерных труб. Под листами валялись бумажки с ещё более сложными изгибами линий, узловатыми ломанными отрезками, загогулинами с подписями из смежных букв и цифр, отмеченных цветными маркерами для быстрого понимания разницы, напоминающими страницы учебников по механике. Гук поймал мой взгляд. — Это полная картина сигнализаций музея, тебе она не нужна. Мы будем её поэтапно отключать и подключать, чтобы не поднялась тревога.

— И вы сможете всё сделать правильно? — недоверчиво изучала я представленные мне труды.

— Мы-то сможем, а остальное зависит от исполнителя. — он ткнул мне в квадрат на карте, среди которого кто-то отметил красным крест. — Вот здесь брюлик. Там единственное неподвластное отключению охранное устройство — невидимые лазерные лучи. Придется работать между ними, но мы, естественно, снабдим инструментом, позволяющим их видеть. Достаточно ли ты гибкая, чтобы пробраться между ними? Джело готовился специально.

— Я гибкая, не переживай. Лишь бы вы не подставили… — не могла моя законопослушная душа вот так просто отдаться на поруку бандитам, а ведь больше мне податься было некуда. Доверие к мошенникам, это как милостыня олигарху — бессмысленно, глупо, неоправданно, необъяснимо, и даёт ощущение правильности только тому безумцу, кто подобное совершает. Хотя у меня и этого не было.

— Да не боись ты, — расплылся Ёнгук, отходя к заваленному всякими свитками и рулонами шкафу, среди которых надеялся разыскать дубликаты схем для меня. — Мы же не за просто так это сделаем, у меня к тебе тоже будет просьба.

— Так-так, — насторожилась я. — Знала, что слишком просто ничего не бывает. Что вам от меня нужно?

— Кхм, — довольный, отвлекся он и мечтательно бросил на меня взгляд. — Не могла бы ты это всё сделать в костюме женщины-кошки? Обтянутая черным латексом, в сапожках на каблучках…

— Иди ты знаешь куда? — взмахнула я руками. Предубеждение, что мы занимаемся серьёзным и опасным делом, разлетелось в прах. Такое ощущение, что для этих золотых всё на свете забава. — У тебя дома прекраснейшая девушка, на что тебе я в черном латексе?

— Я же не для себя! — эпично, как в гомеровской поэме, откинул назад голову задетый Ёнгук. — Нас там много парней, видеокамеры будут, чтобы следить за передвижением и подсказывать. А тебе придется так изгибаться между лазером, что грех не натянуть на тебя что-нибудь в облипочку. В конце концов, Джело вдруг увидит? И у него глаз порадуется. И полиция если нагрянет, полюбуется, отвлечется.

— Я оденусь максимально удобно, и нечего меня разводить на всякую чепуху.

— Но хотя бы маска с ушками?

— Нет! — прикрикнула я, взяв зажигалку и швырнув её в неугомонного засранца. Он ловко поймал её, молниеносно среагировав. Я клацнула зубами от досады. — Давай мне сюда шпаргалки, и я поеду домой. Мне предстоит усиленный курс подготовки, надо определиться, с чего начать.

— Зазубри хорошенько всё это. В соседней комнате у нас проектор-макет лазеров зала, тебе бы в нем не мешало потренироваться. Номер свой дам, как надумаешь — позвонишь, найдем время для репетиции.

— Возможно, я захочу сделать это прямо завтра после работы. — Ёнгук подал мне свертки, заглянув в них и убедившись, что даёт нужное. — Ты завтра сможешь?

— Я передам ключи Чонопу, придешь с ним. А теперь пошли быстрее, — выключив лампу, освещавшую нам самое необходимое, он пошел впереди в прихожую. — Расфантазировался я что-то о женщинах-кошках, срочно домой захотелось.

Придя на работу без опозданий, с видом железной леди я переоделась в форму, не глядя на всех тех, кто готов был продолжить меня клевать. Но видно что-то в моей повадке изменилось, что никто не решился начать первым. Спокойно, никем не тронутая, я села за свой стол, принимаясь за непосредственные обязанности. Чоноп появился минут на пять позже, но сегодня изменилось между нами то приобретенное доверчиво-дружеское отношение, завоеванное в последнее время. Парень встал по другую сторону стола, явно не зная, стоит ли его обходить или нет.

— Ну, здравствуй. — положила я перед собой руки ладонями вниз.

— Здравствуй, — улыбнулся слабенько он, как ученик старших классов перед молоденькой учительницей, вызвавшей его за любовную записку ей же. Но легкое смущение Чонопа вызвано было далеко не влюбленностью.

— Тебя оповестили о том, что у нас завелись общие дела?

— Не сомневайся, — потряс ключами он, подняв их на уровень глаз. Отлично, сообщение у этих жуликов налажено скорое и безотказное, вернее почтового голубя.

— Значит, ты водил меня всё это время за нос? — оглядевшись и убедившись, что нас никто не слушает, без упрека, а скорее с насмешкой, сдавшись, отметила я.

— А ты кое-кого водишь за нос до сих пор. — заявил парень, но я не сразу поняла, о чем он, пока тот не уточнил. — Весь отдел знает, что ты встречаешься с Джуном. Но я знаю ещё и о Джело…

Зардевшись, я притихла на стуле, вжавшись в плечи и не решаясь отпираться. Да и было бы чем и от чего! Я ведь гонялась за двумя зайцами до этих пор и, что таить, поведение моё было некорректным, если не сказать неприличным.

— Не волнуйся, я ни тому, ни другому не побегу докладывать, я это не в качестве ультиматума припомнил. — успокоил меня Чоноп, хотя это уже было невозможно. Я была совестливым человеком, способным замучить себя раскаяниями самостоятельно, даже если все вокруг скажут «всё отлично, не бери в голову». — Но всё-таки, это некрасиво с твоей стороны, правда?

Я кивнула, опустив глаза. Он во всем был прав и благороден, более чем требовалось бы на его месте. Он мог бы настучать Джело о моей личной жизни, и никто не обвинил бы его за честность с другом. Но Чоноп… он был такой… золотой. Другого слова уже и не найти, как олицетворение мужской доблести, преданности и стойкому невмешательству не в свои дела. Я стала проникаться качественным отбором в ряды этой банды. Как туда только Санха затесался со своей блядской натурой? И Сольджун… и Ёнгук… а, поняла. Распутство — это отдельная непременная характеристика, без которой не возьмут убивать и грабить.

Только когда совсем рядом остановились чьи-то шаги, я решилась поднять взгляд, желавший принадлежать улитке с возможностью уползти в раковину при любых неловких обстоятельствах. Джун стоял по левую руку от Чонопа, не обращая на него особого внимания, и недовольно со мной здоровался офицерским наклоном головы.

— Доброе утро, — приложила я ладонь к виску, отдавая для проформы честь.

— Я на счет Саломеи… — только теперь заговорил он, поморщившись от моих официозных кривляний, и покосившись на моего напарника. — «Золотой клуб» дал зеленый свет на сегодняшний вечер, с Сонмином договорятся. Можно тебя на пару слов в мой кабинет?

Я тут же поднялась, не радуясь, с одной стороны, что в запланированные часы не смогу порепетировать в убежище с протектором-макетом (в связи с чем бросила Чонопу извиняющийся и обещающий переговоры чуть попозже взор), а с другой стороны ликуя, что увижу, наконец, переодетого в мою шкуру Джуна. Вот тогда посмотрим, кому за кого стыдно! Я что, пытаюсь заглушить свои недостатки посредством поиска чужих? Фу, до чего я опускаюсь!

— Я позвал тебя для того, — громко начал Джун, но замолк, когда я закрыла за нами дверь и осталась с ним наедине. — Я позвал тебя для того, — тише и досадливее повторил он. — Чтобы попросить о помощи.

— Неужели? Ура, ты сдаешься, и всё-таки пустишь меня саму заняться всем этим? — приободрилась я, сведя ладони вместе и сдерживая их, чтобы не захлопать.

— Нет, — хмыкнул мужчина, озарившись на лице блаженством от того, что обломает мне крылья по этому направлению снова. — Я не сдамся. Ишь, размечталась, что самая упрямая и настырная?

— Тогда в чем дело? — опустив руки, я недовольно сомкнула губы вместе, ошибившись со своей догадкой.

— Мне нужен твой костюм. Ты принесешь его в гримерную? — презрение и подразумеваемое отвращение к намечающемуся действу прошлись по голосу просителя. — И желательно бы, чтобы помогла мне одеться. Я понятия не имею, как влезать в эти тряпки и носить их.

— Ничего, — приложив согнутые пальцы ко рту, чтобы прикрыть улыбку, я злодейски похихикивала в душе. — Я объясню, там ничего особо сложного нет.

— И это… — Джун отвернулся в профиль, встав гордо и так красиво-прямо, что в меня ударило компенсацией теряющейся мужественности. — Накраситься, наверное, надо будет… в этом я тоже не смыслю.

— Оформлю всё в лучшем виде, не переживай. — заверила я, проникнувшись его самоотверженностью. Внезапно захотелось обнять его и пожалеть, но разум понимал, что тем лишь усугублю положение бедняги. — Это всё?

— Да, это всё. Вы свободны, лейтенант Пак. — быстрее обратился он всем корпусом к столу, ухватившись за чей-то рапорт и заедая делами послевкусие будущего унижения.

— Это можно понимать буквально? — придралась я на выходе к двоякости слова.

— Мэя, не наглей. — посмотрел в мои разыгравшиеся глаза Джун. — В целом, ты занята мной. А за вечернее шоу вообще автоматически попадаешь в пожизненную кабалу.

— Только если оно мне дюже понравится. — расплылась я и подняла машущую руку. — Привет Саломее, жду не дождусь, когда её увижу. Говорят, она очень эстетично раздевается.

— Голенькая Саломея за дополнительную плату. — щелкнул Джун пальцами и указал мне на дверь. — Ещё хоть одна насмешка, и я за себя не отвечаю.

Угомонившись, я вышла, унося с собой хорошее настроение и предвкушение праздника.

— Ау-ау-ай! — Джун отбился от меня, закрыв глаз и выставив вперед руку. — Ты мне тушью попала!

— А хватит дергаться! — убрала его отмахивающиеся лапки я и усадила смирно. В порядке был его глаз! Штрихи мастера и большой опыт, создающий произведение искусства на лице. — У меня были планы поинтереснее на сегодня, но из-за тебя я трачу свободное время на возню с тобой, хотя могли бы управиться за десять минут!

Он бросил на меня обиженный взгляд. Знойный накрашенный взгляд восточной красавицы, блестящий из-под накладных ресниц, которые я приводила в порядок, придавая им естественность, с помощью щеточки. Подводка подчеркнула его и без того завораживающий разрез темных очей. Почему-то меня это не смутило и больше вспоминались египетские фрески и фараоны, чем современные трансвеститы. Черный парик идеально приладился на голове у Джуна и волосы выглядели, как родные. Он был странно прекрасен. Нет, ни как женщина, и даже не андрогинной красотой, а именно мужской яркой прелестью, которую лишь усугубила эта женственная маскировка.

— Ты классный. — замерла я напротив него, сидевшего спиной к зеркалу.

— Я похож на педика или лесбиянку? Скажи честно. — откинул назад Джун длинные прядки.

— На лесбиянку сейчас больше смахиваю я, потому что мне это реально нравится. — мне пришлось откатиться немного назад на стуле на колесиках, чтобы вырваться из плена этого чарующего зрелища.

— Больше, чем нормальный мужик в штанах? — подозрительно прищурился он. Ох, не делал бы он эти жесты накрашенными глазками, у меня аж кровь бурлить начинала от их выразительности.

— Нет, ну не больше. Но как-то это… заводит. — засмеялась я.

— А что, может, ты немного того? Тебя давно все прозвали амазонкой. И ваш феминизм с этой твоей Рэй… тебе стоит обратиться к психологу и разобраться в себе. — я стукнула его в плечо, заставив заткнуться.

— Вставай, покажись мне целиком.

Джун встал, зазвенев браслетами на запястьях и щиколотках, и оказался на полголовы выше меня. Миленькая хрупкая танцовщица. К счастью, у него хотя бы были узкие бедра и тонкая талия, которая открылась между юбкой и коротким топом, в который напихали накладную грудь. Плечи тоже могли бы выдать его принадлежность не к тому полу, но я навешала на них двойные вуали. Ведь всё не должно дойти до раздевания, а в облачении его не особо расколешь. Джун согнулся, чтобы оглядеть самого себя и развернулся к зеркалу, помрачнев при виде отражения и сникнув.

— Мать моя! Знали бы мои родители… утопили бы в тазике сразу после родов.

— Да нет в этом ничего страшного! — похлопала я его дружески по спине. — Не напрягай живот, у тебя сразу кубики появляются. Слишком брутальный тюнинг для девицы, занимающейся хореографией.

— Саломея-Саломея, зачем тебе такие мускулы? — заверещал Джун голосом повыше, пародируя Красную шапочку, и тут же забасил, переключившись на роль волка: — Чтобы кирпичи легче ломать.

— Ломать ничего не надо, кроме комедии. Ты не угробь Сонмина, если он вдруг будет домогаться.

— Я помню, для чего здесь. Нам нужно узнать имя грабителя, и для этого мы используем все возможности. Даже вот такие бредовые. — негодующе отвернувшись от вида самого себя, мужчина взмахнул руками, превратившимися с висящей на них тканью в подобие крыльев бабочки. Я взяла его за кисти и свела в районе солнечного сплетения.

— Лучше почаще держи вот так.

— Как скажешь. Ладно, Сонмин скоро подъедет, а я пока пойду, позвоню, проверю готовность прикрытия.

— Давай, я соберу свои причиндалы и иду. — Джун вышел, а я стала укладывать принесенную косметику, кисточки, тюбики, палитру с тенями. Сложив аккуратно всё в специальную раскладную сумочку с кармашками, я застегнула её на молнию и сунула в свою сумку-мешок. Успею ли я ещё метнуться с Чонопом в секретную квартиру золотых? Мне нельзя разбрасываться временем, которого и так минимум, чтобы подготовиться к краже века в собственном исполнении. Как бы ни казалась сложна поставленная задача, я обязана её решить без сучка, без задоринки, иначе это сделает Джело, бесповоротно встав на преступный путь. Я-то на него не встану после этого. Для меня это напротив, наверное, будет хорошим шансом посмотреть на криминал изнутри, чтобы в дальнейшем знать, как с ним бороться.

Прикрыв гримерку, я подумала, не понадоблюсь ли Джуну после, чтобы смыть с себя всё и снять? Да нет, с этим-то уж он разберется, ломать — не строить. Вытащив ключи из скважины, я по привычке хотела отнести их Сэй и сдать, но опомнилась и вставила обратно. Выйдя в пока пустой зал, я думала обнаружить Джуна там, но никого не было. Куда же он пошел позвонить? Надо напоследок бросить на него такого взгляд, попрощаться. Или остаться и дождаться результата? Я-то знала, что Сонмин блефует, вернее, догадывалась об этом. Ничего толкового от него не добиться. Имя вора он не знает, а если кого и назовет, то Сольджуна. Любой здравомыслящий человек подумает на Сольджуна, а не на Джело, о котором всё узнала я. Но я была счастлива, что никому на ум не придет подозревать этого мальчишку.

Направившись в холл, я остановилась на половине пути. Нет, туда Джун точно бы не пошел в своём наряде, и уж тем более не высунулся бы через главный вход. В таком образе он чувствует себя ещё менее уютно, чем голым. Крутанувшись на пятке, я вернулась в коридор закулисья и зажгла свет. Никого. Вышел подышать свежим воздухом через служебный выход? Это возможно. Я двинулась туда и, уже подходя к двери, услышала за ней мощный рык мотоцикла. Заподозрив неладное, я ускорила шаг и, когда достигла порога, уже бежала прыжками, из-за чего и выпрыгнула на улицу, по которой, как тень, таял силуэт уносящегося с гулом выхлопной трубы двухколесного коня. Или их было два? Больше не подавало признаков жизни ни души, и только суетливый обзор пустого переулка помог мне выявить валяющийся на земле мобильник. Это был телефон Джуна. Подлетев к нему, я подняла его и увидела, что он успел лишь открыть список контактов и листал его. Дьявол вас всех подери, что случилось?! Сонмин подстроил ловушку?

Внесшись обратно в клуб, я пыталась сообразить, как быть дальше. Для начала нужно было оповестить полицию, что нашу «Саломею» слямзили прямо из-под носа. Из-под моего носа! А я ещё хотела сама этим заняться, когда не смогла и за Джуном-то присмотреть. Я тоже полезла в телефонную книгу, шагая по коридору в сторону административных кабинетов, чтобы предупредить о том, что концерта не будет. Чуть не стукнувшись о Санха, я отступила назад. Этого можно задействовать в помощники. Но он смотрел на меня, как на призрака, не выказывая обычной радости при встрече со мной.

— Мэя?

— Да, это я. — непонимающе повела я плечами. Никогда ещё Санха не страдал заторможенностью, что на него напало? — Послушай, тут чрезвычайное происшествие, срочно нужно предпринять меры. Саломею сперли…

— Саломею? — опять как в тумане произнес «золотой», тряхнув головой. — Но разве она — не ты?

— Обычно — да, но сегодня так вышло… другая ситуация. Сегодня это человек из полиции. — я прикусила себе язык. А я кто тогда? Саломея и так всегда человек из полиции. — Ты меня слышал? Её украл хрен знает кто, нужно в погоню…

— Её украл не хрен знает кто, а Джело, думая, что это ты…

Я открыла рот, задохнувшись. Джело… украл… Джуна? Вот и приехали. Накрылась ночка медным тазом.

Признание

— Почему ты не остановил его?! Почему не предупредил меня?! — кричала я, несясь вместе с Санха к полицейским, ожидавшим в укромном местечке, где их никто не увидел бы до апофеоза нынешнего события. Но пиковая часть наступила раньше, не позволив плану развиться в нужном направлении.

— Потому что ты знаешь, что я не вмешиваюсь в воровские дела, у меня не то направление… специальности. — придав слову не имеющей к нему отношения сексуальности, закончил Санха. — Вы оба… вернее, Джело мой друг, и ты тоже не совсем чужой человек, я не собирался вставать на чью-то сторону и сохранил нейтралитет.

— Но ты знал обо всем, что готовилось! — возмущению моему не было предела.

— Во всё ли мы вмешиваемся, о чем знаем? — окинув его взором, полным растрепанных чувств, превалирующим из которых было сожаление о своей непредусмотрительности, я достигла детектива и его помощника. «Золотой» следовал за мной неотступно, будто предвкушая что-то, какую-то близкую развязку, после которой мы уже никогда не останемся вместе так тесно, вдвоём, не будем решать общих проблем и ломать голову над одними вопросами.

— Сэр, — обратилась я к старшему по званию. — У нас аврал, майор Ли… — я чуть было ни сказала «украден», но опомнилась, что это сделал Джело, и я не могла пускать по его следу полицию! Ну за ногу ж, да под хвост и налево вас тут всех! Почему всё так сложно? У меня в голове нет стольких отделений для параллельного планирования, я не компьютер! — Кто сегодня из спецотдела на прикрытии?

— Наши ребята, кто ж ещё! — хмыкнул он, но увидел в ответ взгляд самки богомола, приготовившейся перекусить голову своими руками-клещами. Прокашлявшись, он начал припоминать. — Ну, Нам, оба Кима, эти, что ещё при тебе работали… и эта, твоя неразлучная, Рэй…

— Рэй! — схватившись за себя, я на ощупь судорожно отыскала в каком-то кармане свой телефон, уже в пути к главному выходу, из которого выбежала вместе с Санха, всё ещё не отступавшим. Мобильный набирал подругу, но я боялась, что она не поднимет, оставив свой дома, ведь находилась она на операции по службе. Однако раздался тихий шепот «алло?» — Рэй, господи! Где ты? Операция меняет направление, мне срочно нужна помощь, я у центрального входа «Золотого клуба».

— Вижу, один момент. — громче произнесла она и, к моей вящей радости, где-то за углом заворчал двигатель, после чего из переулка, как Зорро или иной внезапный спаситель, на мотоцикле по дороге ворвалась Рэй, в защитном обмундировании, перчатках и туго забранных назад волосах. Затормозив передо мной, она кивнула. — Что случилось?

— Джуна украли… нет, не делай таких глаз! С ним ничего не сделают, просто это те люди… человек, которого нельзя отдавать полиции. Ты выручишь меня? Поедешь со мной в погоню?

— Сейчас? Но ведь работа… — приподняла она брови, давая знать, что её по голове не погладят за то, что она оставит пост. Но я-то понимала, что она никому тут уже не понадобится и главное переместилось в неизвестном направлении.

— Рэй, это очень важно! — подруга поджала губы, но не вредничая или сомневаясь, а принимая просьбу и соглашаясь исполнить её. Я обернулась к Санха. — Куда они поехали? Ты ведь знаешь?

— Ну… — закусил он губу, строя очередную интригу своей загадочной интонацией.

— Нет времени играть в Кларка Кента! Ты хоть представляешь, что там может возникнуть за заварушка?

— Кажется, от неё подгорит только твой зад, я прав? — улыбнулся располагающе, несоответственно зложелательности фразы, этот ночной хулиган. Естественно, он был прав! Если Джун и Джело побеседуют… А-а!

— Да, только мой, но я прошу тебя помочь его немного приподнять над огнем, чтобы он не сгорел, а хотя бы слегка подрумянился. — В глазах Санха взбиралось по тросам похоти невысказанное «а что мне за это будет?», но наружу не вылезло. Видимо, в банде уже все знали, что я и Джело… в общем, на меня прекращали покушаться, как на женщину.

— Ты так просто не найдешь это место…

— Так покажи нам дорогу! Пожалуйста! — готова была взмолиться я и, действительно, что-нибудь пообещать взамен. Нет-нет, я должна сдержаться и не нагородить впопыхах. Санха посмотрел на меня и на Рэй, державшую ногу на педали и готовую сорваться в любой миг.

— Ладно, поехали. — Я возликовала в душе от брошенной им фразы и села сзади к Рэй, пока он ушел выводить машину из закоулка. Шлема на меня не было, но я и не боялась. Я знала, что моя подруга эксперт по части управления этим опасным металлическим зверем, а сама я прошла курсы молодого бойца, и даже при опасных падениях могу попробовать выжить с помощью приема правильного группирования.

Серебряная машина резко вылетела на улицу и, не притормаживая, понеслась по дорогам Сеула, указывая нам, куда ехать, как путеводная звезда или маяк. Рэй отпустила тормоза, и мы понеслись следом. Город потек мимо, быстро, как горный поток, слепяще, как сварочные искры. Квадраты окон и витрин, кружки светофоров и литых дисков проносящихся таких же, как мы, безумцев на дорогих автомобилях, всё смешалось вокруг, слившись в ушах гудением ветра и дорожных звуков. Вцепившись в девушку передо мной, я не отводила лица в сторону, несмотря на воздушные мощные потоки, бьющие навстречу. Мои волосы растрепались и вились назад пиратским неровным флагом. К чему мы приедем? Что нас там будет ждать? Как быстро Джун снимет вуаль и покажет, что это не я? Что успеет сказать ему Джело? Успеют ли они вообще поговорить? Как же всё так случилось? Я не знала, какого исхода следует бояться больше всего.

Санха увозил нас подальше от центра, петляя и крутясь по переулкам, но это было не для того, чтобы запутать нас, а потому что маршрут, в самом деле, был сложен. Вьющиеся непродуманным узором по краю города улицы, казалось, могли довести до самого Ада, такими темными и кривыми они стали. Машина перед нами стала замедлять ход, и мы поступили так же. От отсутствия фонарей и небо и земля стали чернее, и светлыми линиями шли только серые стеныпромышленных зданий по сторонам. Хорошо же запрятались эти преступники! Впрочем, даже квартира Сольджуна была не таким уж и плохим укрытием. В многомиллионном мегаполисе найти кого-либо где угодно трудно.

Возле обветшалого и благоухающего плесневой сыростью, сигаретным смрадом и влажным цементом подъезда, Санха припарковался и вышел из-за руля. Я спрыгнула с сиденья ещё до того, как Рэй выключила зажигание, но дождалась её, пока она прислоняла мотоцикл к фонарному столбу. Функция фонаря явно годилась только для этого, поскольку он не горел и ничего не освещал.

— Внутрь я не пойду. — вдруг заявил Санха, нимало удивив меня.

— Боишься? — попыталась я иронизировать, но он пресек мою хохму движением руки в полумраке.

— Если я войду, то я приму их сторону, в случае чего, а не вашу. — популярно объяснил он. Я опустила глаза. — Поэтому вам же лучше будет не иметь ещё одного противника.

Он указал нам на дверь в дом, за которой, похоже, не бывала ни одна живая душа последних лет двести. Я даже не думала о том, что Санха может подстроить ловушку или обмануть нас, я знала, что он не такой. Оставалось только включить в телефоне режим фонаря и идти вперед. У Рэй был настоящий карманный фонарик, которым она и воспользовалась.

— Сразу за дверью лестница вниз, слева. Вам туда. — сказал Санха напоследок и закурил, отвернувшись.

Внутри нас никто не ждал, ничто не стукнуло нам по голове и не набросилось, как чудовище из детских кошмаров. Мы смелее зашагали, немного торопливо, но осторожничая. Лестница оказалась именно там, где сказал Санха, и по ней мы опустились на два пролета, после чего, переживала я, может расстелиться перед нами непроходимый лабиринт, где мы совершенно заблудимся, а нити Ариадны наш золотой товарищ нам с собой не дал. Но коридор с низким потолком долго шел прямо, хоть из него и были двери в стороны. Мы проверили пару первых — они были либо заперты, либо за ними зияла пустота, так что мы поняли так, что следует двигаться только прямо. Однако вскоре мы уперлись в тупиковую стену.

— Что за черт? — возмутилась Рэй, осветив поочередно каждый сантиметр преграды. — Это развод?

— Вряд ли, — я посмотрела вокруг. Последняя дверь была за метр до этого тупика. Открыв её, я обнаружила ещё одну лестницу вниз. — Кажется, нам сюда.

— Ничего себе! Да тут бункер, что ли? — присвистнула подруга, что отдалось глухим резким звуком от бетонных стен.

— Под городом существует сеть тайных ходов, — просветила её я, за что она, изумленная, озарила моё лицо лучом фонарика. — Да-да, я сама не знала до последнего времени. Думаю, если в них не разобраться, то можно заблудиться навечно. Будем надеяться, что если с нами это случится, то Санха придет на помощь, или хотя бы вовремя напомнит о нас кому-нибудь, указав, где видел последний раз.

— Ты сумела меня приободрить. — настороженно цокнула языком Рэй.

— Я старалась. — Мы пошли дальше, не тормозя больше. Как они тащили сюда Джуна? Или, играя роль до конца, он прикинулся безвольной девой и пошел сам, чтобы разузнать, где логово похитителей? Он ведь наверняка думает, что это подстроено Сонмином, и его украл тот же вор, что и грабитель магазинов… и, черт, он прав в подобных мыслях.

Уровнем ниже, в похожем на верхний коридоре, вдалеке горел свет, в помещении пошире того, по которому мы шли. Стараясь не шуметь излишне, мы не могли сделать шаги по голому полу совсем беззвучными и, зашуршав подошвами, привлекли к себе внимание каких-то теней, замелькавших на горизонте. Меня прошиб озноб. Кто здесь, сколько их? Присутствие ещё кого-то не успокаивало тем, что нас выведут, если мы заплутаем, а пугало сильнее.

— Кто здесь? — раздался издалека окрик. Мы замерли. — Эй! Пароль?

Разумеется, я не знала никакого пароля, а Санха не удосужился сообщить о нем. Есть ли оружие у тех парней вдалеке? Если я не назову пароль — они выстрелят? В любом случае, просто молчать нельзя.

— Мне нужен Джело! — крикнула я вместо кодов и шифров.

— Джело? — повторили с той стороны. — Кто ты?

— Это Мэя! — представилась я. Там зашептались и тени стали приближаться.

— Мэя, говоришь? — голос показался мне отдалено знакомым. Над головами зажегся тусклый дежурный свет синеватого цвета, обрисовавший контуры присутствующих, но никак не лица. Наши так же оставались едва различимыми. Рэй интуитивно приняла борцовскую стойку, я повторила за ней. — Врать не хорошо…

Они думают, что Мэя здесь? Черт, но это же не так!.. Я не успела додумать свои предположения, как двое в черном бросились на нас, оголив деревянные палки для драки. Ужаснувшись, я отступила, в тот миг как Рэй достала резиновую дубинку и ловко отбилась от того, который налетел на неё. Мне пришлось хуже, потому что я-то с собой никакого оружия не взяла. Но занятия тхэквондо, к счастью, позволяли мне, хоть и выглядя трусихой, лавировать между ударами и уворачиваться от них.

— Прекратите, я, правда, Мэя! — крикнула я. — Позовите Джело! Где он? Он подтвердит!

Радуясь тому, что взяла с собой Рэй, я краем глаза наблюдала, как она оттесняет противника, своими сокрушающими взмахами заставляя защищаться его. Мне бы тоже хотелось атаковать, а не пригибаться, но выбора не было. Неужели, будь с нами Санха, он бы тоже принялся лупить нас? Не думаю, но, судя по всему, дальше бы тоже не пустил… но мог бы и подтвердить, что я — Мэя! Удар пришелся мне по плечу и, вскрикнув, я отлетела к стене. Разъяренная этим фактом, Рэй увеличила напор и, уже приблизившись к линии света, завалила на спину своего оппонента, приложив дубинку к его шее и двумя руками надавив так, что он не мог сдвинуться.

— Если второй не остановится, я сломаю тебе хребтину, понял?! — второй услышал сам и прекратил моё избиение. — Оу!

Услышав удивление в восклицании Рэй, я двинулась туда же, вместе с бандитом, который меня сопровождал. Что-то весь вечер за мной попятам ходят коварные типы, не к добру это. Под подругой, грозно нависшей, как валькирия, в кожаной расстегнутой куртке, под которой виднелась черная футболка с золотым рисунком скрипичного ключа, распростерся Чон Дэхён. Я тоже округлила глаза, увидев его.

— Не знала, что певцы умеют биться. — пробормотала я. Он перевел взгляд с Рэй на меня, теперь нас хорошо было видно.

— Не знал, что Мэи на самом деле две. — нахмурился он. — Если ты здесь, то кто с Джело?

— Об этом я и пыталась сказать! — гаркнула я и топнула ногой в сторону немого стража рядом. Тот чуть отступил. — Отведите меня скорее к нему!

— Если мне позволят, а то, знаете ли, на женщинах бывал, а под ними, в столь бессильном положении, ещё не приходилось, — своим соблазнительным сценическим взглядом окатил Дэхён Рэй, покрасневшую до корней волос. Торопливо поднявшись, она отряхнула колени и протянула руку поверженному, по привычке, как после боевых тренировок. — На этот раз я обойдусь без подвохов, но за мной реванш!

Она запоздало хотела отдернуть ладонь, но парень уже вцепился в неё и поднялся. Переглянувшись, они отвернулись друг от друга. Дэхён указал рукой вперед и тут же сорвался с места. Мы все побежали за ним. Оказалось, что пришлось пройти ещё два наблюдательных «поста», на одном из которых на меня шокировано уставился Чоноп. Так и подмывало бросить «нет времени объяснять!», но мы молча пронеслись мимо, невольно зацепив с собой и его, без приглашения последовавшего следом. Дальше свет горел везде, и комнаты были вполне обставлены, кое-где даже было подобие ремонта, поклеенные обои и лампы, а не одиноко торчащие лампочки.

Дэхён, не останавливаясь и не стуча, распахнул тяжелую железную дверь, и мы потоком толпы ввалились туда. Он не знал, кто был вместо меня и, видимо, подозревал, что Джело грозит опасность. Перед нами открылась большая зала с высоким потолком, свет под ним не горел, и освещалось всё включенным торшером у кровати, стоявшей в конце залы, древней, с резными столбцами для балдахина. Спиной к торшеру сидел Джун… то есть, я знала, что это Джун, но с виду это была именно я, задрапированная в свой восточный костюм. Напротив него, без какой-либо маскировки, без капюшона или плаща, обычно скрывающего его, топтался Джело, неловко перебирая пальцами.

— …я решил, что мне всё равно, останешься ты в полиции или нет, можешь заниматься танцами, или нет, чем угодно! Я люблю тебя, Мэя. Вот. — стыдливо добавил он, отведя взгляд от «меня» и напоровшись на нас. Ахнув и растолкав всех, я вынеслась вперед, услышав столь важное для себя признание. Он так волновался, делая его, что не увидел гурьбу народа, ворвавшуюся в его уютную подземную идиллию.

— Джело! — сорвано крикнула я, почему-то решив, что вот-вот заплачу. Его яркие юные очи, огорошенные, уставились на меня. Поднимаясь, Джун взялся за вуаль на лице, приготовившись сорвать её.

— Как много интересного я услышал… — произнес он, и бедный Джело отскочил от него в сторону, как от огня.

Побег

— Майор? — испуганный и загнанный, едва нашел в себе силы произнести это мальчишка, глядя на мечущий молнии взгляд Джуна и его стиснутые в нить губы. Потом он вернул внимание ко мне. — М-Мэя?

— Джело… — повторила я тише, подходя к кровати, у которой всё чуть не произошло без меня.

— Но как? Почему… — шелест его потерявшегося голоса тонул в тотальном непонимании ситуации всеми присутствующими. Он покосился мне за спину на Чонопа. Я не обернулась, но знала, на кого он посмотрел. Кто ещё растрепал, что Саломея сегодня должна выступить перед Сонмином? Никто, кроме моего напарника не вытащил бы эту информацию за пределы участка. Но ведь он и не услышал, что танцовщица будет подставная.

— Стало быть, у вас есть какие-то совместные планы, — изрек Джун, разорвав беспредельно тоскующий друг по другу мученический перегляд между мной и Джело. — Как я понял, после «той ночи»? — злобно обратился он к юному вору, единственное, что реально укравшему, так это своего соперника. По начальнику я увидела, что работа и дела отошли на задний план. Он забыл, как выглядит и что здесь делает, лишь изводясь узнанным о нас с Джело.

— Джун… — тупо я называла их имена, не зная больше ничего, что можно было бы сказать, не задев ревность другого.

— Вы не подумайте, Мэя не имеет никакого отношения ни к какими преступлениям! — не подозревая об истинной причине ярости Джуна, стал ещё и оправдывать меня милый уличный фокусник, считая, что главарь кучки копов ни о чем другом и думать не может, кроме как о разоблачениях и арестах. Я должна была что-то сказать, чтобы предотвратить разрушение своей личной жизни, но… от кого откреститься? Душа сама собой потянулась к Джело. — Она не заодно со мной, просто мы… любим друг друга.

— Любите друг друга? — прищурился Джун, попробовав эту фразу на вкус, и она явно показалась ему горькой. Не знаю, думал ли он сейчас об этом, но помимо прочего, он ещё был выставлен дураком перед Чонопом. Мне делалось всё хуже. — А ничего, что при этом я её молодой человек и мы встречаемся?

Я должна была остановить эти слова, предугадать и заткнуть мужчину, любыми способами. Уже потом, некоторое время спустя и, может быть, много лет спустя тоже, я пойму и буду понимать, что эти банальные фразы разорвали мой последний шанс на что-то такое, чему больше никогда не быть. Джело с нервной и недоверчивой улыбкой, ища глазами правды, посмотрел на меня. Мои глаза защипало.

— Мэя, что он говорит? У тебя же нет парня. — передернул он плечами, затеребив пальцами куртку. — Нет же?

— Между мной и Джуном ничего не было. — выпалила я всё, как есть, обойдясь таким вот смутным лавированием по рифам лжи. Мы ведь не спали? Не спали. Значит, ничего не было. Начальник воззрился на меня с внезапной оторопью. Распахнув веки до максимальной величины, он всё-таки задел наклеенными ресницами брови. До чего же он был хорош, но черт, как ненавидела я его за то, что он не мог замолчать!

— Ничего не было, значит? — ахнул он. — Все наши коллеги считают нас женихом и невестой, мы встречаемся, но ты говоришь, что между нами ничего не было? А что должно было быть? Секс? Без него отношений не существует?

Я захлопала ртом, отвернувшись от него и уставившись на Джело. До него плавно доходил смысл сказанного и он осознал, что на счет нас с Джуном — это не выдумка. Он вновь бросил взгляд куда-то за меня, но на этот раз я оглянулась и получила ещё один нож в спину: Чоноп кивнул немому вопросу Джело и тот тут же, как-то вздрогнув, прикрыл глаза, опустив лицо. Поджав губы, он сжал кулаки. Я думала, что они задрожат от напряжения, но они лишь побелели, сжимая подол куртки, после чего, расслабив уста, он пошевелил ими без звука, как это делают маленькие дети, когда успокаивают сами себя после взрослых обид.

— А бывает и секс без отношений. — вслух бросил мальчишка и, когда поднял лицо к нам всем, оно уже не было прежним. На нем застыло то обреченно поверхностное выражение, с которым он дурил людей под мосточком. — Всё-таки, мне не стоило возвращаться из пропавших без вести. — спокойно и цинично хмыкнул он, резко развернувшись и, сорвавшись с места, направившись к другой двери, позади них с Джуном, почти напротив той, через которую ворвались мы.

— Джело! — крикнула я, но он лишь увеличил скорость. Я тоже моментально перешла на бег. — Джело, подожди!

— Мэя! — крикнул Джун и кинулся за мной.

— Джело, я всё объясню тебе, постой! — я не знала, что буду ему объяснять, но мне необходимо было остановить его, успокоить. Я не хотела, чтобы он оставался таким, каким вышел отсюда, наедине сам с собой. — Джело!

Его тень стремительно удалялась от меня по неизученным мною закоулкам подземных казематов. Длинные ноги высокого парня позволяли преодолевать в два раза быстрее меня любое расстояние. Сзади меня слышался топот Джуна. Ох, оставь меня, прошу! Мне нужен этот мальчик, я должна спасти его подозрения и спасти свою репутацию перед ним.

— Постой же! Джело! — мы побежали вверх по какой-то лестнице, потом ещё на пролет и, поплутав по неубранным коридорам, запущенным и затхлым, после резкого поворота, из-за угла я выбежала на открытую площадку между домами, как маленький внутренний дворик, не прикрытый с одной стороны стенами. Вокруг стояла тишина, даже не было отдающихся эхом шагов. Ничего. Куда же он делся? Предполагать направление можно наугад, но вокруг столько дверей, пожарных лестниц, люков и других, невидимых для меня лазеек, о которых знают золотые. — Джело, вернись!

Дав себе три секунды, чтобы отдышаться, я набрала полные легкие воздуха и закричала:

— Я люблю тебя, Джело! Слышишь?! Прошу тебя, не уходи! Я люблю тебя, тоже люблю!

Хотя на улице стояло хорошее тепло, мне казалось, что из горла вырывается морозный пар, и всю меня леденило ощущение покинутости и брошенности. Вдруг меня за плечи схватили руки, дернув назад и прижав к себе. Я поняла, что это Джун, но попыталась вырваться, что у меня не получилось из-за стремительно тающих от потери Джело сил. Что-то говорило мне, что я потеряла его, пусть даже не полностью, но то, что было у нас, исчезло, кануло.

— Пусти, я его люблю! — вдруг поняв, что заплакала, задергала я плечами, но Джуна это не волновало. Он крепко держал меня, не ослабляя хватки. Мэя, соберись! Ты же не должна плакать, ты сильная, ты полицейский! — Пусти…

— Кого ты любишь? Этого мальчишку?! Мэя! — мужчина встряхнул меня и наклонился к уху, шепча сзади. — Ты хоть сама понимаешь, что это всё полная чушь? Он сопляк, он младше тебя на сколько? Разве ты всерьёз собиралась строить с ним жизнь, Мэя? Тогда зачем тебе нужен был я, если ты любила только его?

— Я спала с ним! — развернулась я к нему, упрямо посмотрев в лицо и уже перелистывая отрывной календарь в мыслях до даты через две недели, когда уйду из отдела, отработав положенное после подачи рапорта об увольнении. А его я подам завтра! — Я отдалась ему, хотя встречалась с тобой. Без зазрения совести.

Джун дернул скулой, обжегшись о мой решительный взгляд, и слегка развел пальцы на моих плечах. В ответ, подумав, он наградил меня таким же огнем в зрачках. И, уже было что-то сказал, когда потушил его и закрыл глаза, глубоко втянув воздух через нос. Мои губы тряслись и я до последнего стояла и надеялась, что Джело вот-вот объявится, остыв.

— Что ж, отсутствие совести тебя не красит. — произнес выдержанно Джун. На самом деле, в пылу я солгала. Меня и тогда, и сейчас гложет стыд за содеянное. Перед обоими мужчинами. Я сама себе не прощу боли, которую причинила им, хотя и не преднамеренно. Но мне и самой больно!

— Ты же всё равно не простишь мне этого, что ты меня держишь? — плача, но вытирая щеки ладонями, покачала я головой, думая, что уже выберусь из рук Джуна, но тот опять сомкнул их.

— Я хочу быть с тобой, Мэя! — уверено и твердо отрезал он, что вывело меня из того трагичного разложения, в которое я стала погружаться. Как можно хотеть? Я сама себе противна, я ничтожна в своих поступках. Я… шлюха? — Ты слышишь?

— Что толку, Джун? Ты не понимаешь, видно, чего ты хочешь. — я тряхнула головой. — Ты до конца жизни мне будешь вспоминать это, в любом случае. И никакого доверия уже не появится.

— Поверь, я найду способ, как всё уладить. Только пойми ты для себя, что… ну, не для тебя этот мальчик! Что он тебе даст? Ты взрослая и самостоятельная девушка, ответственная, служишь государству, а он? Мошенник? Преступник? Как ты собираешься совмещать свою жизнь и его ремесло?

— Не важно, нашли бы как! — рыпнулась я, буяня в неподдающихся тисках.

— Мэя, я взрослый мужчина, я… ты должна быть со мной. — вот и всё, так он решил. Никаких аргументов. Это его желание, на которое следует ориентироваться. А дальше? Снова приказы начальника?

— Ты спрашиваешь, что он мне даст? Он даст мне свободу! — хохотнула я, превращаясь в истеричку. — Он давал мне её, от всего, от самой себя, от чего угодно! Я говорю не о физических рамках, а о душе… свобода, которую он мне давал, походила на сказку, и я в ней жила, когда была с ним рядом!

— А я слишком обыденный, да? — грустно отпустил меня, наконец, Джун. — Я слишком прост и уныл, я понял. Я даже не сумел разбудить в тебе желания с собой переспать… что ж, это моя вина, но, может быть, ты права, и я тоже не тот, кто тебе нужен. Возможно, — огорчено, как будто сам с собой, забубнил мужчина, повернувшись спиной. — Знаешь, по крайней мере, я тот, который не смотается после какого-то недоразумения, и не пропадёт в неизвестном направлении, а будет рядом, вне зависимости от того, в сказке бы мы жили, или в горестях, к которым, судя по всему, не готов твой юнец.

С трудом восприняв его слова, но всё-таки усвоив их, я ещё раз оглядела весь дворик, исследовав глазами каждый закуток этого полумрака. Кричать снова и снова «Джело!» было бессмысленно. Его не вернуть… сегодня, как я надеялась. Только сегодня. Обойдя Джуна, я молча побрела искать путь назад и он опять пошел за мной, выдерживая некоторое расстояние.

На этот раз на кровати сидела Рэй, и меня немного взбодрил новый для неё вид зашуганной девочки. Вечно окруженная одними мужчинами в форме и свыкшаяся с обществом, в котором преобладает противоположный пол, она почему-то оробела среди толпы двуногих членоносцев в черной коже. Ко всем, кто уже был, добавился Санха, сверкнувший зрачками в мою сторону и Ёнгук, крутящий на пальце звякающую связку ключей. Услышав наше приближение, он обернулся, а вместе с ним и некоторые остальные.

— А из них ты с кем-нибудь спала? — шепотом уточнил сзади Джун. Фыркнув, я не посчитала нужным отвечать. Доложить ему, что с Санха мы были очень близки к этому? И я до последнего не отказалась бы от этой перспективы, если бы ни некоторые жирные «но».

— Ай-яй-яй! Сколько легавых в нашем святилище! — схватился за сердце Гук, изобразив предобморочное состояние.

— А сам-то раньше кем был? — не удержалась Рэй, снова заискрившая с ним взаимным недолюбливанием.

— В душе я всегда оставался милым, белым и пушистым закононарушителем. — расплылся прокурорский сын.

— Так, значит, и ты засланный казачок? — обратился Джун к Чонопу. Тот опустил глаза и, когда я ждала, что он скажет что-нибудь извиняющееся или раскаивающееся, хотя бы для вида, внезапно, не совладав с собой, парень просиял озорной улыбкой афериста, какой я на нём никогда не видела. Облизнув нижнюю губу, он прикусил её и легкомысленно передернул плечами, и с него будто упала полицейская форма, оставив загадочного бандита, до сих пор не отнесенного мной к ворам или убийцам. В самом деле, кем же был в золотых мой напарник? Джун не дал мне задуматься сильнее. — Знаете что, ребята, можете пристрелить меня на месте, или взять в заложники, но вы не заставите меня закрыть глаза на это логово и не запустить сюда отряд с облавой. Это бы навсегда опорочило мои погоны, так что, решайте…

Ёнгук, всмотревшись в Джуна, дико захохотал, схватившись за живот. Тот, вспомнив, что собой представляет, посрамлено заткнулся, зайдя за мою спину. Другие пытались держать себя в руках, пока юрист заходился смехом и, вытирая глаза, приходил в себя.

— Ой, бля… простите, майор. — потерев пальцами уголки глаз, выпрямился он. — Без обид, сам понимаешь. Не ожидал. Ты бы на моём месте тоже поржал.

— Не сомневаюсь, — процедил Джун сквозь зубы. — Теперь мне и самому хочется, чтобы меня пристрелили.

— Не спеши расставаться с жизнью, всегда успеется. — Ёнгук достал жвачку и, сунув её в свой порочный рот, частенько сыплющий бранью, но так гармонично, будто это были комплименты, начал жевать её, не стирая широкой улыбки во все свои идеальные зубы, обнажающиеся до дёсен. — Давай с тобой договоримся…

— Ты просишь полицейского заключить договор с преступником? — приподнял бровь Джун.

— Ну ладно тебе, в конце концов, один раз не ловелас. — подмигнул он мне и, спрятав руки в карманы, продолжил, что начал. — Я прошу тебя явиться сюда с облавой не раньше, чем через неделю. Тогда мы тебя отпустим с миром.

— А вы за это время заметёте следы и смоетесь?

— Нет, наймем дизайнера-оформителя для банкета, полицаев встречать, — хмыкнул Гук, выбесив Джуна ещё сильнее, но тот сдержался. Было что-то такое в этом Ёнгуке, что заставляло либо презирать его от гадливости, либо обожать до мокроты между ног. К своему недоумению, я застопорилась где-то посередине. — Да, мы скрутим удочки и до свидания.

— Это бесполезно, я же вас всех теперь знаю в лицо.

— А ты на нас ничего не накопаешь. — уверенно произнес адвокат.

— Судя по всему, ты у них начальник? — на всякий случай пожелал устно законспектировать Джун.

— Я? Упаси боже, какой я начальник? Я так… временно исполняющий обязанности.

— Он у нас негласный авторитет. — добавил Дэхён и перевел взгляд на Рэй. — Да и что ждать облавы? Представитель отряда быстрого реагирования уже здесь, спорим, у него есть наручники?

— В первую очередь дубинка. — напомнила о том, что сумеет постоять за себя, подруга.

— Дубинка у меня есть своя, но мы же не будем применять насилие? — многозначительно намекнул певец.

— В общем, — подытожил Ёнгук. — Через неделю ты всё равно не найдешь ничего ни здесь, ни где-нибудь ещё, да и нас самих тоже, так что, знай не знай, а Сеул мы покинем и больше не будем заставлять болеть головы бравых ребят в форме.

— Как… это… покинете? — пришла в себя я, начав принимать участие в разговоре. — Зачем? Куда?

— Ну… видите ли, мы как санитары леса. Изъели всю преступность в городе, прикинувшись ей, так что другие шайки сюда боятся и сунуться. А нам теперь тут скучно. А сколько в мире мест, где ещё поле не пахано! Так что, оставляем доблестным копам их владения прибранными, как после немецкой горничной. Ключи сдавать не будем, вдруг захочется вернуться? Но вообще-то сваливаем. — я не верила ушам. То есть, золотые хотят уехать? Все? Полностью? Едва я о них узнала? Я бросила взгляд на Санха, который ответил мне молчаливым сожалением о несбывшемся утолении страсти. Его волчьи очи подтверждали, что предстоит прощание.

— Но… куда? — едва слышно повторила я.

— А вот как раз к тому самому начальству. — дыхнув на стекло наручных часов, Ёнгук потер его о футболку и посмотрел на время. — В Нью-Йорк. Ужасный по концентрации людского шлака городишко. Нужно создать комфорт и уют. Ладно, поздно уже, надо по домам. Так что, майор Ли, по рукам насчёт недельки? Или пыжнуть вас из ствола?

— Не надо! — воскликнула я, не удержавшись, чтобы не загородить Джуна. Он же напросится из-за гордости!

— Но только неделя. — нехотя протянул руку Джун, отодвинув меня в бок, и она была пожата.

— Кого-нибудь подвезти? — услужливо поинтересовался он, уходя.

— Нас, если можно. — попросила я, кивая своему недожениху, призывая присоединиться. В его наряде ему не стоит пытаться ловить такси. — Рэй, а ты?..

— Не заблужусь, — подняла руку она. — Мотоцикл выедет откуда угодно.

— О-о, мы тоже на двухколесном? — приобщился Дэхён, поднимаясь. — Что насчёт кто первый к башне Намсан?

— Да не буду я участвовать в твоем реваншизме. — устало посмотрела на него Рэй. — Смирись, что я тебя завалила.

— Я-то смирюсь… — Дэхён обошёл её, поправляя ремень и запахивая куртку. — А вот смиришься ли ты, что я не завалил тебя?..

Оторвавшись от остальной компании, выходящей из подземелья (хотя несколько золотых ещё остались внизу), я нагнала Ёнгука и, потянув его за рукав перед самой его машиной, отвела в сторону.

— Джело? — прошептала я, надеясь, что меня поймут. И он понял.

— Судя по тому, что мне рассказали о происшедшем здесь, он тоже едет с нами в Нью-Йорк.

— А Голова Иоанна Крестителя?

— Ограбление не отменялось. Он успеет его совершить.

— И станет золотым, если я ему не помешаю?

— Думаю, теперь он им станет в любом случае. — Гук успокаивающе похлопал меня по плечу. — Но попытаться ты можешь. Если, действительно, желаешь этого.

Стиснув кулаки, я кивнула, направившись к заднему сидению, чтобы ехать домой.

Поверженная

Машина Гука везла нас сначала по моему адресу. Джун уселся впереди, а я устроилась на диванчике позади них, попытавшись отключиться от всего и подумать о своем, но не вышло, поскольку их беседа не могла оставлять меня равнодушной. Завел её мой начальник и, как выяснялось, интересы у нас с ним были близкими.

— Я до конца не могу понять вашей роли… неужели ты не шутил насчет «санитаров леса»?

— Нет, хотя вводить в заблуждение — это моё любимое занятие. — держась за руль, пожал плечами водитель.

— Мне не верится, что ты способен на благие дела. Сколько лет тебя знаю, ты подонок подонком. И твоя репутация…

— Вы можете думать обо мне, что хотите, — ухмыльнулся мужчина. — Если дело делается как мне надо.

— Но какой ты к черту борец с преступностью, если ты упустил Красную маску, когда он был уже у нас в руках?! Ты понимаешь, что буквально отправил на волю психа, маньяка и убийцу? Он сбежал, и продолжает, наверное, где-нибудь свои дела… где-то, кажется, в Нью… — Джун осекся и развернулся к шоферу. — Стоп, это то, о чем я думаю?

— Я не могу знать, о чем ты думаешь. — заверил Ёнгук, улыбаясь и фальшиво напевая тихо-тихо под нос Криса Брауна. Я не сдержалась и почему-то сама расплылась от его непробиваемой манеры. Она злила Джуна, и мне это импонировало.

— Вы хотите перебраться в эту клоаку в Штатах, чтобы реабилитироваться и сцапать его? Химчан ведь там?

— Да, там. — щелкнув пальцами, остановился на припеве юрист и обескураживающе глянул на пассажира. — Только мы намерены ему подчиняться, а не сцапывать его.

— Я ни хера не понял. — выдержав уважительную по отношению к масштабу его непонимания паузу, сплюнул фразу майор, заматерившись следом за бандитом. — Значит, ты не упустил его, а специально отпустил? Хорошо, допустим, но… он же был одиночка, разве нет? Разве ему когда-нибудь помогали «золотые»?

— Никогда, ты прав. — нам оставалось ехать совсем не долго, но я ушла с головой в разговор и хотела бы дослушать до конца, пусть и не понимала половины, о чем шла речь. — Он гений и ему никто не нужен в подмогу, и я раньше на него не работал и отпустил… ну, скажем, по доброте душевной. Даже любопытно, поймет ли такой заизвестковавшийся коп, как всё происходило и что руководит золотыми и, в частности, мной?

— Попробуй объяснить, а я попробую понять.

— Ты слышал когда-нибудь о Джунвоне? — Джун напряг брови, а я тут же подала голос сзади:

— Покойный криминальный авторитет.

— Именно! — поднял указательный палец Ёнгук. — Он был главарём «золотых», попытавшимся придать им тот же размах, который был у них в древности. К сожалению, современная жизнь несколько мешает сохранять прежний образ, а новое поколение до того отвратительное, что найти достойных для принятия в ряды — почти невозможно. Джунвон был старшим из двух братьев, поэтому наследовал от деда так называемый «титул» предводителя банды. Отец у братьев погиб достаточно молодым, сражаясь за дело банды. Младший же брат Джунвона был крайне недоволен, что тоже вынужден подчиняться и стать рядовым «золотым», поэтому сделал иначе: ушел из преступного мира и разорвал с ним всякие связи. Ну… как разорвал… он назло брату стал якшаться с другими преступниками, пошел на государственную службу, стал взяточником и всячески ставил препоны старшему. Как я и сказал, людей совести, способных любить, хранить верность и осознавать чью-то правоту — единицы. Джунвон сильно пострадал после того, как ему пришлось разделиться с членом собственной семьи, который, к тому же, всё знал о нем и банде, должной быть тайной и неуловимой. Для того, чтобы спасти своих подчиненных, он вынужден был выполнять «черную» работу. Стал киллером, заказным убийцей, убирал «конкурентов» — настоящих негодяев, многие из которых были подосланы родным братом. В результате Джунвон придумал другую месть, своеобразное ответное предательство, о котором до сих пор не знает его брат, живой, в отличие от почившего главаря…

— Что же это было? — поторопила его я, поглядывая на уже знакомый пейзаж за окнами.

— У Джунвона не было наследника, которому можно было бы передать дальше все секреты и тайны, которому он мог бы довериться, воспитать бы его в лучших традициях «золотых»: бесстрашным, готовым пожертвовать собой ради правды, впитавшего бы до атомов своих клеток понятие чести. У него родилась единственная дочь, а о том, что у него есть внебрачный сын, он так и не узнал. И тогда он кинул взгляд на племянников. У его брата было два сына. Одного из них он однажды подкараулил после школы и решил познакомиться… мальчик был восхищен внезапно обретенным дядей и пообещал держать в тайне от папы, что чуть ли не каждый вечер видится с ним, обучается боевым искусствам, слушает истории о славном прошлом золотых, о том, какие должны быть настоящие мужчины и о том, каким они должны сделать этот мир. Мальчик и без того терпеть не мог отца, который поколачивал мать, часто напивался и кутил с отбросами города, беря у них деньги за разрешения того и этого, за закрывание глаз на многие незаконные вещи. А Джунвон объяснял, что так быть не должно, и что честный преступник более благороден, чем нечестный чиновник. Ведь в чиновниках может оказаться любая дрянь, и она сочинит законы, указы, правила… и люди должны будут подчиняться им, а кто пойдет против этого бреда — будет преступником. Несправедливо, правда? Его племянник быстро уяснил, что дядя более хороший человек, чем отец. Он был смышленым пацаном, так что занял то место, которое предназначалось для сына Джунвона, которого, как все считали, не существует. Но он нашелся, и Химчан — Красная маска, — именно им и оказался. К сожалению, он сам понятия не имел, что собой представляет, а к счастью — он такой же отличный парень, как и его батя. Жизнь его не пощадила, но с установками и мировоззрением у него всё в порядке.

— И что же, его кузен не собирается оспаривать права наследования? Он не пошел в своего отвратительного отца? — задалась я вопросом, будто дослушала сказку, но мне не очень понравился конец.

— Да я на него даже рожей не похож, — подмигнул мне Ёнгук, обернувшись через плечо.

— Ты?! — воскликнул Джун. — Ты двоюродный брат этого маньяка?

— Сам в шоке, клянусь! — поднял он руки и тут же вернул на место, чтобы автомобиль не вильнул в сторону. — Но, знаете ли, трудно вырасти не двуличным, когда разрываешься между старым коррумпированным хреном, который тебе отец, и отличным душевным мужиком, которого этот отец круто подставлял полжизни. Но я не отец. И память о дяде мне дороже любого кровного родства. Кроме родства с Химчаном.

Мы остановились у моего подъезда. Окна были темными. Сестра либо спала, либо не была дома.

— Ладно, ребята, конец басни. — махнул Гук, устало выдохнув. — Жизнь сложная штука… никто из нас не знает, кем проснется завтра. И с кем проснётся, бывает, тоже. Доброй ночи, лейтенант Пак!

— Доброй… — переваривая услышанное, открыла я дверцу и вывалилась из машины. Ну и ночка выдалась! Как теперь уснуть? Я была благодарна Ёнгуку за то, что он впарил династическую легенду. Это отвлекло меня на некоторое время от мыслей о Джело. Но вот, они снова подкрадываются, и я не знаю, где достать такой ящик, в который можно было бы засунуть вертящиеся в голове призраки-воспоминания, размахивающие белыми крыльями, каждое перо на которых — это секунда, проведенная рядом с убежавшим иллюзионистом. Где найти его? Как вернуть?

Позади меня хлопнула дверца машины и, пока я заторможено обернулась, увидела, что Гук уехал, а Джун остался тут же. Недовольно нахмурившись, я опять отвернулась.

— Ну, что ещё?

— Я должен отдать тебе твой костюм. — Шагнув к домофонной двери, я приложила магнитный ключ и, открыв её, механически дождалась Джуна. Пусть войдёт и вызовет от меня такси, Бог с ним.

— И уедешь отсюда голым? У меня нет никакой мужской одежды на смену.

— Как, твой любовник не оставлял у тебя штанов? — нахально, но с горечью в интонации бросил мужчина.

— Ты в них утонешь. У него слишком длинные ноги. — огрызнулась я, открыв дверь в квартиру и, щелкнув включателем, опустила глаза на обувь. Тапочки Айли стояли на месте, а одной пары туфель не было. Она не дома. Наверное, на свидании или строчит сенсацию в редакции. А я была бы рада сейчас, если бы откуда-нибудь на меня выпрыгнул Сольджун, показал, что золотые ещё здесь, где-то рядом. Или раздался бы стук в окно… скинув кроссовки, я стянула жакет и, швырнув его на ходу в зал, прошла в ванную, чтобы умыться. Уже оттуда я крикнула гостю: — Чай предлагать не буду! И кофе. Я хочу быстрее остаться одна.

— Вот как? — нарисовался в проёме Джун, без парика и верхних вуалей, снимающий украшения, но всё ещё ярко накрашенный. Невозможно было всерьёз ругаться при таких обстоятельствах. — Или, может, ты ждешь Его прихода?

— Жду. — смело развернулась к нему я, обдав своё лицо водой и промакивая его полотенцем, — Но он не придет. Из-за тебя. И мне очень больно от этого.

— А мне не больно от того, что я люблю тебя, а ты ждёшь ночью другого? — выпалил Джун, не испугавших своих слов. Мне показалось, что у меня в горле застрял воздух. Ого-го, какие признания! Что ж это такое-то, как неуместно теперь!

— Что я могу поделать? Ведь я люблю не тебя. Прости, что морочила тебе голову. — он держался руками за косяк, преграждая мне выход из ванной комнаты. Я повесила полотенце на крючок и пыталась всем видом показать, что намерена выйти. Но мужчина смотрел мне в глаза и не двигался. — И да, я солгала. Мне стыдно перед тобой, стыдно! Я не бессовестная сука, и я считала себя твоей девушкой, а не вольной птицей, но… мне крышу сносит от Джело, понимаешь? Я захлебнулась в этой страсти и оказалась перед ней слишком слабой. А наши отношения… мне хотелось их… тебя не очень, а отношений хотелось. И я пошла на это. Именно потому, что от Джело я не ждала ничего серьёзного, а ты… ты надежный и подходящий для личной жизни, и это толкнуло меня к тебе. Не смотри на меня с такой ненавистью, я пытаюсь быть с тобой, пусть запоздало, но предельно честной!

— Значит, я надежный и скучный парень, с которым можно хотеть отношений, но которого невозможно хотеть, как мужчину? — повторил он, будто это единственное, что я сказала. Ох уж это мужское самолюбие!

— Я не сказала, что невозможно… ты красивый и сексуальный. Но мне нужно другое. — передернула я плечами, и он подвинулся. Я шагнула и встала рядом с ним на пороге, взглянув в его глаза со стрелками.

— Другое? Что именно? Страсть? — я покачала неопределенно головой, не отрицая, а давая знать, что да, как типичная девочка, сама не знаю, что мне надо. Джун протянул руку и, резко взяв меня за талию, дернул на себя, выведя из задумчивости. — Тебе хочется урагана и чтобы всё вокруг дымилось и искрилось?

— Джун… — уперлась я в его руку, пытаясь отвести её. — Причем тут ураган? Ну, может, немного и его… но я же говорила: свобода, равноправие…

— Свобода и равноправие? — он напряг руку сильнее и, удерживая меня ей, вытолкнул меня в коридор, подведя к стене. Я пятилась и уперлась в неё спиной. Джун оказался впритык ко мне, передо мной. — Тебе не нравится ревность и забота? Ты не думала, что тот, кто не ревнует, просто равнодушен, а кто не заботится — и подавно? Что касается равноправия, то, знаешь ли, чтобы быть с кем-то равным в правах, нужно быть равным и в обязанностях, а так же всём остальном.

— Например? — повела я бровью, упершись ему в грудь, поскольку он слишком близко навис надо мной.

— Например? — Джун криво усмехнулся, чем напомнил мне недавнишнюю ухмылочку Чонопа, обнажившего внутреннего Сфинкса. — В силе. Женщины слабый пол, и не могут претендовать на то же, что и мужчины. Иногда они должны подчиняться, иначе, как оказалось, при избытке свободы, они изменяют и ведут себя абсолютно непотребно.

— Скажи это Рэй! О слабости своей. — прыснула я, вспомнив, как она укладывает штабелями коллег и как залихвацки познакомила лопатки Дэхёна с бетонным полом. — Что касается измен… я не буду больше оправдываться. Мне будет совестно, но это останется при мне. Подчиняться? Нет уж, я готова бороться за свою свободу.

— Ты серьёзно? — округлил глаза Джун.

— Совершенно. Я не беззащитная девушка, уверяю. — залюбовавшись вблизи мною, Джун вдруг впился в мою шею губами, заставив меня за секунду растеряться, но после я пихнула его, хоть и безрезультатно. — Эй!

— Ты не победишь меня, Мэя. — оторвался он и с вызовом посмотрел мне в глаза. У меня даже не хватило духу ударить его по лицу за поползновение. Как-то это было бы по-женски, а он, похоже, вызывал меня на ринг, как достойного соперника. На что он меня толкает?

— Ты хочешь со мной подраться?

— Я хочу с тобой заняться любовью. Кажется, очередь передо мной рассосалась, и наступил мой черед. — его сарказм порадовал бы меня, если бы не относился ко мне. Я люблю едких мужчин, как Санха, где раньше был такой Джун? Но блеск под накладными ресницами мне не понравился.

— Но я с тобой спать не буду. Я решила для себя, что выбираю Джело, разве это не ясно?

— Но есть ещё моё мнение. Об этом я и говорю: ты не отобьёшься от меня, лейтенант Пак. — шепнул Джун мне в ухо.

— Ты хочешь взять меня силой? — удивилась я, вздрогнув от его дыхания.

— Но ты же утверждаешь, что мужчина и женщина равны? Мужчины всегда решают вопросы силой, поединком, дуэлью. Хочешь свободы? Борись. А я хочу тебя. И я зол, и расстроен, и ты не представляешь, что внутри меня сейчас происходит, когда я понимаю, что ходил вокруг да около, пока ты спала с неопытным мальчишкой. И, оказывается, я был неправ в нерешительности и вялости. Ну так в задницу их. Я тебя беру, и плевать на возражения.

— Нет! — возмущенно перехватила я его ладони, сползшие на мои бедра. Его губы вернулись на мою шею. — Джун, нет! Ты слышишь меня? Я не хочу с тобой спать!

— Аппетит появляется во время еды, — приотпустил меня мужчина и, сорвав с себя верх, состоящий из топа и лоскутов, оказался по пояс обнаженным. Я нервно сглотнула слюну от его прорисовавшегося каменного пресса. — Не хочешь? Отбивайся, сопротивляйся. Победишь меня — я уйду.

— А если нет? — двигаясь вдоль стенки, я достигла проёма в свою спальню. Вот не надо бы мне туда… надо на выход.

— Победитель получает желаемое. — на его лице бесились нешуточные черти, и на мгновение моё тело почти забыло, что такое тхэквондо и хитрые приёмчики.

— А если я очень попрошу уйти? — с надеждой поинтересовалась я.

— Но я же не прошу тебя мне отдаться, — в один большой шаг Джун раньше меня оказался со стороны входа в квартиру. Отступать почти некуда. Разве что через окно. — Поздно для слов, Мэя. Мы не договариваемся, мы меряемся силой.

— Джун! — взвизгнула я, когда он бросился на меня и я, нырнув под его рукой, влетела в спальню. Черт, окно закрыто! Успею ли добраться и открыть его? Он что, правда изнасилует меня? Нет, ну какое изнасилование, если он вроде как мой молодой человек? Ахинея какая-то. Драться, иначе меня трахнут? Дожила… — Стой!

— Не буду, — пнул ногой он на входе в комнату шнур от фена, лежавшего на стуле и свесившего штепсель, как ловушку для невнимательных. Но мы оба его проскочили удачно. — Ну же, Мэя, смелее, ударь меня хоть раз. Забудь, что я твой начальник. Может, это тоже лишает меня привлекательности?

Ну-у, на самом деле вовсе нет. Мужчина при должности, повелевающий, иногда очень заводит.

— Да мне всё равно на это, я завтра же подам заявление об увольнении! — он приблизился на расстояние вытянутой руки.

— Вот как? Тогда я вне зоны действия статьи о сексуальных домогательствах к подчиненным.

— Пока ещё в ней. — встала я в защитную стойку, поняв, что уговоры не подействуют. Джун оттянул шею назад, увильнув от моего рывка рукой. Скользнув в сторону, он попытался не ударить, а поймать меня, но я тоже увернулась.

Обменявшись суровыми взглядами, мы опять кинулись пытаться: я лупить его, а он меня ловить. Он уворачивался очень умело, как уж, избегая прямых попаданий, но, когда, наверное, похоть или желание, застилали ему глаза, и он слишком яро накидывался на меня, я умудрялась всадить ему косые толчки в плечи и бока. Уверена, на нём останутся синяки. Я, мельком успев углядеть себя в зеркале шкафа, заметила, что на моих плечах синяки уже есть. Так сильно схватил меня Джун, когда поймал в заброшенном дворике, укравшем у меня Джело.

— Мэя, это бесполезно, я выиграю. — пообещал мне мужчина, путая меня внезапными перемещениями слева направо. Я пыталась не быть загнанной в угол, совершая перепрыгивания через кровать. Мне нужно выбежать отсюда, потому что избить его у меня не выйдет, он прав! Он опытнее и сильнее, черт его подери! Водя друг друга вокруг пальца, мы замахивались и рвались то туда, то сюда. Я лихо отвесила, наконец, Джуну удар в челюсть и он ненадолго отодвинулся, размяв шею и потрогав ушиб, но вернувшисьна место. На самом деле, он меня щадил, и если бы не боялся причинить мне вред, то уже давно завалил бы. Кажется, его немного обидело то, что я не постеснялась ему врезать. Он грустно улыбнулся, кивнув на тумбочку. — А пистолет есть? Вытащи и его.

— Я пытаюсь играть честно. Если тебя что-то не устраивает — оставь поддавки! — прорычала я, съеживаясь от его очередного приближения. Отбив его новую попытку дотянуться до меня, я попыталась прорваться к выходу, но он выставил ногу и я, заваливаясь, едва успела ухватиться за шкаф, чтобы не удариться о него лбом. Сильные руки тут же схватили меня за плечи.

— Не ушиблась?! — взволнованно произнес Джун.

— А-а! — завизжала я, вырываясь из его хватки и понимая, что поймана в силки. По моему агрессивному поведению он понял, что я в порядке. Лягающиеся ноги колотили его под колени и по ним.

— Ну нет, мне уже плевать, — заявил Джун, развернув меня и бросив на кровать. Он имел в виду, что я могу не пытаться делать ему больно — он не передумает. — Прости, но будет так, как я и сказал…

Сорвав с бедер лишние тряпки — остатки от моего наряда Саломеи, — мужчина остался в обтягивающих плавках, открывающих его сильные, тренированные ноги. Может, они были не такими длинными, как у Джело, но рельеф их был не менее заманчивым. Я отвела глаза, совершая побег с постели, но Джун предотвратил его, схватив меня за плечи и закинув обратно. Сам он тут же оказался сверху.

— Пусти! — провыла я, борясь с ним руками, выламывая их и выкручивая, лишь бы обрести свободу и не сделать что-то против воли. Почему должно быть так, как решил Джун?! Нет, нет, нет! — Ты хочешь вызывать к себе отвращение?!

— Я и так у тебя ничего положительного не вызываю, разве нет? Что мне терять, ты же выбрала жулика. — бросил он и вдруг замер, прижав меня за запястья к подушке над моей головой. Взгляд его застыл где-то под подоконником. — Отлично! То, что нужно.

— Что ещё? — попыталась я развернуть голову, но тщетно. Придержав меня одной рукой, Джун дотянулся до чего-то на моём стуле с вещами, и через миг я с ужасом увидела в его руках наручники. — О, нет!

— О, да! — прищурился он, облизнувшись и, воспользовавшись перекладиной на спинке моей кровати, быстро захлопнул на мне браслеты. Я истерично задергала их, теряя надежду вырваться. — Так-то лучше.

— Джун! Джун! Прошу… — начала я, но он приложил к своим губам палец, попросив меня помолчать.

— Ты не готова принять поражение? Ты будешь просить и умолять о пощаде, или, всё-таки, как закаленный в разных передрягах полицейский, с достоинством примешь чужую победу?

Стиснув зубы, я собиралась дышать огнем и извергать проклятья, но задумалась. Он прав. Я всегда утверждала, что женщины не хуже мужчин, что им всё по плечу, что мы не слабые… однако, давить на жалость — это низко. Я могу достучаться до сердца Джуна, показывая, как мне неприятно и плохо, но это будет нечестно. Мы сражались, мы бились, и он выиграл. Я соперник и я же трофей, который достался сильнейшему. Я не жертва, а всего лишь награда.

— Выключи свет, пожалуйста. — вздернув нос, отчеканила я. Заметивший перемену во мне, Джун заинтересованно поднялся и, дойдя до выключателя, нажал на него. Спальня погрузилась в полумрак, озаряемый фонарями с улицы.

Джун вернулся и плавно опустил рядом со мной одно колено, продавив матрас. Его рука легка на мой подбородок. Я не стала взбрыкивать и отводить лицо. Пройдясь по нему, мужчина опустился по шее в пространство ворота блузки. Верхняя пуговица была расстегнута. Одной рукой, он пошел выводить остальные из прорезей, одну за другой. После последней ткань сама съехала в разные стороны, обнажив мой торс, закованный лишь в бюстгальтер. Джун мягко наклонился вперед, коснувшись губами ключицы. Я закрыла глаза, не понимая, что чувствую. Унижение, отвращение, ненависть? Нет. Губы целовали меня всё горячее и ниже, достигнув вершины груди, спрятанной за кружевной чашкой лифчика. Пальцы Джуна приспустили их, открыв оба соска, один для его губ, другой для прикосновения ладони. От твердеющих сосков по телу пошли мурашки. Черт возьми, удовольствия ещё не хватало!

— Я не собираюсь делать тебе больно, Мэя. — подтвердил мои мысли мужчина, подтянувшись и, сказав это, накрыв мои уста своими. Я попыталась не дать состояться поцелую, и упорное сопротивление избавило меня от него. Но только от него. Джун опустился ниже, ведя языком линию между грудей, по животу, лизнув пупок и опустившись до линии брюк. Его пальцы взялись за пуговицу. Да мать твою, неужели это случится?! Неужели мы трахнемся?!

Расстегнув молнию, он рывком опустил штаны с моих бёдер. Я вскрикнула, сведя ноги теснее. На мне были не самые сексуальные трусики из всех возможных, ведь я не рассчитывала на секс этой ночью. Но, похоже, на них никто не обратил внимание. Вернувшись повыше, Джун лег на меня всем телом, запустив между нами свою руку, опустившуюся вниз, к нижнему белью. Его дыхание опалило моё ухо и свободная рука, отведшая волосы за него, дала пространство языку, щекотнувшему ушную раковину. Пытаясь не стонать, я открыла рот и так и застыла, боясь распахнуть зажмуренные глаза.

— Какого же идиота ты из меня сделала, как же я… я думал, что возненавидел тебя навечно. — признался Джун бархатистым шепотом. — Но почему-то ты не попадаешь под мою ненависть, как я не пытаюсь сказать себе, что всё кончено и простить такое невозможно…

— Может, тебе просто очень хочется трахаться? — выдавила я из себя, сдерживая лишние звуки, готовые политься стройным рядом: пальцы Джуна скользнули под резинку трусиков и, протиснувшись меж сведенных бедер, ласкали клитор. Мне хотелось скулить.

— Не без этого, Мэя, — хмыкнул он и, вжавшись в мой живот своим пахом, добавил: — Но, в отличие от ухаживаний, ведущих к сексу, я надеюсь на обратное. Что эта ночь, хоть немного, сделает меня тебе ближе, и ты посмотришь на меня, хоть раз, другими глазами.

Единственное, что пока стало мне ближе, это его возбужденный член, упершийся в меня чуть выше его руки, доведший мой клитор до изнеможения. Я поджала губы, втянув их внутрь и, трясясь, стала дергаться и вырываться. Нет, так не должно быть! Почему телу приятно? Почему оно хочет Джуна? Почему ноги желают раздвинуться и попросить сунуть между них что-нибудь? Заработав пальцами быстрее, мужчина ввел в меня сразу два и, надавливая ими изнутри вперед, куда-то, где находится мифическая точка G, присел и добавил вторую руку. Теперь одной он стимулировал клитор, а другой имитировал фрикции, с давлением на какую-то очень, очень чувствительную область, так что я не выдержала:

— Нет, Джун! Пожалуйста, остановись! Прошу, хватит! — и, когда мой голос сорвался на писк, он добавил энергии своим движениям, затерев мои возбужденные органы, к которым прилила кровь, с такой частотой, что я заорала и, елозя скованными брюками ногами, ощутила, как увлажнилась рука Джуна, находившаяся внутри меня.

Заметив, что во мне разорвался оргазм, которого я устыдилась, как и многого за последнее время, мужчина отвел от меня руки и тут же лег на меня своим разгорячившимся обнаженным телом. Я открыла глаза, перед которыми ещё плясали всполохи цветных огоньков.

— Неужели тебе плохо со мной сейчас? — спросил он меня тихо. — Неужели ты не думаешь, что нам может быть даже ещё лучше вместе? Если бы ты только позволила…

Собираясь с силами, я без сопротивления отдала штаны с ног, которые он откинул в сторону. Судорожно сгибающиеся, ноги легко поддались тому, что Джун развел их. Теперь его член находился на непосредственном старте. Дернув ещё раз руками, я убедилась, что не могу их опустить, прикованная намертво. Я ничего не ответила ему. Я не хотела отвечать даже самой себе, что физически мне было очень хорошо. И, действительно, стало намного лучше, когда Джун уверенно и плотно вошел в меня, натянув меня на себя, как новенький напальчник. Хотя я давно не была девственницей, но секс в моей жизни — событие не частое, так что узость моего влагалища позволяла нам обоим испытать остроту проникновения. Джун простонал, задвигав бедрами. Мои были раздвинуты, бока Джуна терлись об их внутреннюю сторону, и мои коленки, напрягаясь, стеснялись сжать его спину и обхватить её икрами. Я не сделаю этого, ни за что не сделаю! Пусть я проиграла, но я не дам ему насладиться полной победой: не покажу, что он прав, и мне с ним может быть приятно.

Однако каждый толчок Джуна в меня, это вдалбливание, заверяли меня, что я дура, и не могу просто расслабиться и получить удовольствие. До сознания дошло, что это уже не насилие, и я трепещу, надеясь, что он подвигается на мне подольше. Это приносило мне наслаждение, и не малое. Стон сорвался с моих губ и, тотчас среагировав, Джун накинулся на них, предлагая поцелуй второй раз. Посомневавшись, я растворила губы, приняв его, впустив его язык, радостно заплясавший внутри, поймавший мой и пригласивший его на этот танец безумной страсти. А она грозила стать безумной, потому что я теряла разум от наслаждения. Одна его рука вновь оказалась внизу и, помогая усилиям его достоинства, пробуждала во мне все рецепторы, какие только ещё остались спавшими. Я выгнула спину, втянув в себя Джуна до конца. Испугавшись этого, я тут же подалась обратно, понимая, что разоблачена с головой, и он учащается, отзываясь на мои откровенные сигналы. Простыня подо мной съехала и комкалась, создавая складки и бугры, впивавшиеся в кожу, но и это, и обездвижившие меня наручники, лишь придавали остроты. Никогда ещё ни с кем я не занималась сексом по принуждению, не была закована и морально согнута. Кажется, впервые на моей памяти, мужчина по факту доказал, что доминирует он, и, проклятье, меня вводило это в экстаз. Я сказала ему «нет», но он наплевал. Я отказала ему десять раз, и он наплевал. Я сказала, что люблю другого и не буду ему принадлежать, и это тоже осталось за бортом. Джун, почему ты был такой мямлей, пока я влюблялась в Джело и показал себя так поздно? Слишком поздно.

— Где у тебя ключи от наручников? — услышала я где-то в другом мире.

— Что? — пошевелила губами я, нащупывая сознанием звук. Меня только что накрыл второй оргазм, и я ничего не соображала. Ноги сводит и очень сладко водить ими туда-сюда по чьей-то подтянутой заднице.

— Ключи, Мэя. От наручников. — повторил Джун.

— В кармане… кажется…. Где-то там… — пробормотала я и меня оставила наполненность. Вспотевшему телу стало прохладно без живого одеяла. «Вернись, коснись меня, поцелуй меня ещё» — сложила я молитвенно ладони мысленно, но лишь проныла вслух, замечая, что бюстгальтер расстегнув и грудь изнывает покусанными и слегка покалывающими сосками. Руки смогли опуститься, хотя я запоздало поняла, что это был за щелчок. «Неужели это всё?» — капля разочарования внедрилась в заготовленный для такого случая ушат счастья, но он забродил, и содержимое превратилось в хмелящую бренность.

— Потерпи ещё немного, — предупредил меня о чем-то Джун и, вместо того, чтобы успокоиться, насытившись, ловко перекувырнул меня со спины на живот и, потянув за браслеты, в одном из которых по-прежнему была моя рука, перекинул цепочку через перекладину вновь.

— Что… что такое? — как пьяная, поинтересовалась я, но вопрос был лишним, и события говорили сами за себя. Джун приподнял меня на колени и, наклонившись вперед, прильнул упругой грудью к моей спине.

— Я хочу до конца насладиться триумфом, тем более, кажется, больше мне такой возможности не представится. — и он резво пошел в меня сзади, сокрушив последние остатки самоуважения. Я никогда не занималась сексом в такой позе и… мне понравилось и это. Пошло, откровенно, развратно…

— Ай! — крикнула я от внезапного шлепка. За ним последовал ещё один, пикантный, как вишенка на бокале с коктейлем. Что он делает, господи! Он просто какой-то… порно-актер, а не начальник полиции! Вбиваясь в меня до основания, Джун прихватил меня за волосы и потянул на себя, заставив изогнуться крутой дугой.

— Мэя… Мэя!.. — прорычал он, губами упиваясь моей шеей, прикусывая мочку уха и, прекратив пошлепывать меня, схватился за бедра, яростно насаживая их на свой член. — Боже, ну зачем какой-то образ, какая-то Саломея, если ты… ты, какая ты есть… лучше тебя не может быть… для меня не может…

Его рука вновь прокралась вперед и, дотянувшись до клитора, заработала двумя пальцами, пощипывая его и потирая, теребя и похлопывая по нему. Подтянувшись к спинке кровати, выдыхаясь, я вцепилась в неё зубами. Я не буду кричать от оргазма, нет! На глазах появилась влага, не то пот, катящийся со лба, не то слёзы. Джун не дал мне далеко от него отстраниться и прижал меня к спинке, тесно пристроившись сзади.

Как раненный зверь, я уткнулась в руки и хрипло застонала в них, и спустя минуту, с шипящим приглушенным воплем, кончил Джун, тяжело задышав и опустив лоб мне на плечо. Сделав два глубоких вдоха, он поцеловал меня в щеку, потом в это самое плечо, и опять положил на него мокрый лоб. Меня трясло, как мобильник в режиме вибрации. И, как и он, я не хотела издавать ни лишнего звука.

— Скажи, что я могу остаться с тобой. Пожалуйста, скажи, что могу. — прошептал Джун.

Выжатая и чувствующая себя удовлетворенной, как никогда прежде, я пыталась заглушить в себе голос плоти, заставить себя понять, что это только физиология, и как бы ни был опытен по сравнению с Джело Джун, умея трахнуть на «отлично», всё равно это не заменит той любви и той нежности, с которой мы погружались в объятия друг друга с моим юным другом… И он не дождется второй победы! Я была и без того повержена. Он развеял мой миф о равноправии, доказав просто и наглядно, что женщины — слабее, что мы не способны справляться самостоятельно, что он — мужчина, всегда прав. Это было невыносимо для моего независимого самосознания. Это было невыносимо тем, что я и себе сама проиграла. Я никогда не могла подумать, что мне понравится что-то подобное, однако я растаяла от напора Джуна и испытала незабываемые и непередаваемые восхитительные ощущения! Признать, что люблю быть снизу?

— Я останусь, Мэя? — упорно потребовал разрешения мужчина. Я покачала головой, глотая слезы.

Отстранившись, он стал искать в темноте свои плавки, одновременно потянувшись за телефоном для вызова такси.

Опасный

Джун уходил неторопливо, замешкиваясь на каждом шагу, ища причины задержаться и заговорить со мной ещё о чём-то, чём угодно, но лишь бы соединить разломленные края нашего взаимопонимания, и до того-то хрупкого, а теперь и вовсе исчезнувшего. Впрочем, глупо говорить, что мы друг друга сейчас не понимали, скорее напротив. Всё было слишком понятно, очень хорошо понятно, и говорить не хотелось из-за этой прозрачности самих себя, которую не прикрыть. Женщина во мне откликнулась на его ласки и признала в нём годного самца, с чем не хотело соглашаться моё сознание, подчинившееся чувствам к Джело, а Джун сделал множество признаний по отношению ко мне, и все они разбились, как о глухую стену, пока он не применил сексуальное орудие и не ткнул мне, что я всё-таки могу хотеть его, вопреки инородной любви в сердце. Ну как так-то?

Отстегнув меня от кровати, он отошел и постоял рядом, но я лишь стянула на груди блузку и, успокаиваясь, села спиной к стене, опустив взор к полу.

— Мэя, — позвал он меня, но я не подняла на него глаз. Какое счастье, что в темноте он не видит их красноты, да и рыдания мои были беззвучными.

— Уходи. — отрезала я. Что-то внутри меня предпочло бы, чтобы после всего он присел рядом, прижал меня к себе, погладил и пожалел, повторив ещё раз, что любит — какая девушка откажется от подобного? — но моё твердое убеждение прогнало бы его, попытайся он хотя бы начать это. Джун потоптался и сдался. Не найдя у меня, разумеется, никакой мужской одежды, он намеревался отправиться домой в одних трусах. И поделом ему.

— Закроешься?

— В этом городе нет преступников, которых я бы не была рада видеть у себя гостях. — заявила я, откинувшись и забравшись под одеяло. Тяжелая поступь покинула мою комнату и входная дверь грохнула.

Утром я собиралась на работу, как на прямую трансляцию по центральному каналу, на которой должна была осуществить каминг-аут, а перед телевизорами сидела бы вся моя родня. Нехотя одеваясь и причесываясь, я оглядывала спальню, в которой испытала секс с двумя такими разными мужчинами. И ощущения были совершенно несопоставимыми. С Джело было так уютно и безопасно, так нежно и возвышенно, что я толком и не чувствовала тела; захватывало дыхание и душа парила в небесах, но я боялась потерять его и хваталась за любое мгновение, не имея уверенности. А с Джуном всё произошло иначе: сплошная страсть, до того накопившаяся в нем, что заразила и меня, каждый миллиметр кожи, ног, рук, был охвачен лихорадкой возбуждения, а после и удовлетворения, которое он жаждал мне доставить. Я совершенно не трепетала и не рвалась к этому сердцем, но приземленные физиологические потребности смертной женщины ликовали от пережитого. К тому же, я знала, что Джун всегда рядом и продолжение зависит от моего желания, стоит захотеть — между нами это станет твориться каждую ночь.

Обнаружив на полу свои семь вуалей, я присела, чтобы поднять ту, что предназначалась для лица — золотую. Она столько времени скрывала меня, и я даже не подозревала, что настоящим укрытием, неосязаемой золотой вуалью, были «золотые», позволявшие в своём клубе создавать атмосферу воображариума. А теперь, когда они покинут Сеул, некому будет ни охранять, ни красть. Я не нужна буду ни как Саломея, ни как лейтенант — хранитель спокойствия мирных жителей. От кого защищать людей? Зачем? «Бандиты» справились со всем сами, и нам остаётся лишь поддерживать созданный ими уют. Санха, Сольджун, Дэхён… никого больше тут не будет, не говоря уже о Джело, мысли о котором причиняли явственную боль. Но у меня ещё был последний шанс…

Накатав заявление об увольнении дома, я пришла в участок и, ещё не переодевшись, за пять минут до официального начала рабочего дня, проскочила в кабинет Джуна, надеясь, что его там пока нет, как и его секретарши. Но, к глубочайшему разочарованию, хоть и не было тётушки в приёмной, начальник внутри был, а перед его столом уже стоял Чоноп, протянувший ему точно такой же листок, как тот, что несла я. Застигнув эту сцену в момент её воплощения, я открыла рот и немного постояла в дверях. Напарник обернулся, а Джун бросил на меня недовольный взор из-под бровей.

— Явилась. — спокойно произнес он, опустив глаза на бумажку в моей руке. — Конечно же, это рапорт на увольнение?

— Конечно же. — передразнила я не очень стараясь сделать это откровенно.

— И ты? — удивился Чоноп. — Но почему?

— Отставить задавать личные вопросы. — отдал дружелюбный приказ Джун, напомнив присутствующему о том, что у нас с ним всё ещё существуют частные дела. Парень потупился, замолчав. Но мой внезапно состоявшийся любовник корректно соблюл приличия и дальше говорил исключительно в служебном порядке. — В общем, так, уважаемые. Вы в курсе, что у нас и так нехватка людей, именно поэтому мы взяли непроверенного дорогого Муна Чонопа, оказавшегося сами знаете кем. В связи с этим я не могу принять оба рапорта одновременно, и один будет удовлетворен с требованием двухнедельной отработки, а второй отложен до тех пор, пока не найдется замена. Как вы думаете, чей я не приму?

— Джун, это не честно! — воскликнула я, осознав подставу и, заметив свою оплошность, исправилась: — Майор Ли…

— Я это делаю не из каких-то корыстных целей или тайной заинтересованности — ничего такого, — лгал нам в глаза мужчина, не скрывая этого, но сохраняя субординацию. — А, потому что… повтори, пожалуйста, Чоноп?

— Даже если вы не подпишите мне увольнение, — выдохнул юноша. — Я всё равно пропаду через две недели. Документальное оформление для меня уступка в ваш пользу, услуга, без которой я с легкостью обойдусь.

— Слышала? — спросил меня Джун.

— То есть, чтобы уравнять шансы, мне тоже надо пообещать эмигрировать в другую страну без перспектив меня найти?

— Примерно так, — согласился начальник. — Ты готова на подобную аферу? Бросить всё и всех и никогда не возвращаться?

Мне не нужно было задумываться. Разумеется, я не могу обрубить концы, оставив тут родителей, сестру, друзей, родные улицы и любимую профессию, хоть и ставшую ненужной. Но Джело! Ведь это было бы ради него… или я смогу уговорить его остаться? Если я готова буду ради него изменить свою жизнь, то и он должен войти в моё положение. Ему-то, конечно, терять нечего, в отличие от меня. Для этого и нужно поговорить с ним ещё раз, встретиться.

— Почему ты не хочешь остаться? — обратилась я к Чонопу. Может он передумает и уступит мне?

— Как это возможно? — улыбнулся смущенно он. — Когда начальник знает, что я лазутчик? Это бессмысленно. К тому же, все мои друзья уедут и…

— Сунён? — закончила я, поскольку он замолчал. На мой вопрос он коротко, едва заметно кивнул. Итак, влюбленная до безумия в Джело девочка отчаливает с ними. Это плюс в её пользу, и минус мне, поскольку я всё ещё стою и думаю, сделать так же или нет, а вот она, наверное, и не думала даже.

— Я пойду, если разрешите? — попросился Чоноп и Джун жестом выказал дозволение. Принесенный моим напарником листок был подтянут и, взяв ручку, мужчина подписался внизу под текстом.

— Значит, мне сказано «нет»? — подождав, когда закроется дверь за парнем, заговорила я.

— Я от тебя тоже «да» редко слышал. — проворчал Джун, создавая вид деятельности среди отчетов и служебных записок.

— А я обязана была соглашаться на всё? — надув губы, я усмирила свой нрав. — Но ведь ты же, в результате, получил всё, чего добивался и хотел.

— Потому что я был крайне настойчив. — Судя по оттенённым синевой под ними очам, он долго не спал, когда покинул меня, и не отказался бы от кофе, недаром он косился на коммутатор и ждал, когда там дадут сигнал о пришествии. Не Христа или Всадников Апокалипсиса, конечно, но сотрудника, способного принести чашечку крепкой бодрящей арабики, как минимум. — Ты можешь взять пример и обивать порог моего кабинета ближайшие полгода.

— Больше ты ничего не хочешь? — усмехнулась я, готовая скомкать челобитную и швырнуть ему в лицо. На удивление, смотреть друг другу в глаза оказалось куда проще, после пережитого, чем я представляла.

— Такую же нахальную, как мама, дочку. — прочувствованно изрек Джун, тут же сложив перед собой пальцы и упершись в них губами, как будто замыкая их на замок от лишней болтовни. Я слегка огорошилась, случайно скомкав уголок листочка в своих руках. Он всё ещё не передумал по поводу меня?

— Ты перегибаешь. Я даже о замужестве ещё не думала.

— Поэтому и выбрала незрелого юнца?

— Давай прекратим этот разбор? Выбрала и выбрала. — рассердилась я, скосившись на ручку двери и закрутив её.

— Ты как будто боишься ответственности, Мэя, не хочешь взрослеть. Но подумай, когда тебе будет за тридцать, ему ещё не будет и двадцати пяти лет. Ты остепенишься, а он всё будет хотеть гулять, бегать, искать опасности. Пусть даже через десять лет, но ты захочешь брака и детей… или ты против них что-то имеешь? — на всякий случай спросил меня Джун.

— Нет, просто не думала о них. — пробурчала я. Как-то не могли появиться мысли о детишках, когда и парня-то нет.

— Вот, видишь. Этот твой… Джело, он не из тех, что быстро угомонятся, да и угомонятся ли когда-нибудь? Преступный мир никогда не отпускает. Это из полиции можно уволиться, как ты это пытаешься сделать. Можно уйти в отставку, на пенсию, а воры и убийцы? Они либо по тюрьмам перебиваются, либо не доживают до старости, пристреленные в потасовках или по заказу, или при облаве. Оттуда бесполезно стараться уйти. Ты слышала рассказ Гука? Это на всю жизнь клеймо и обязательства, кандалы! Они потомственные хулиганы!

— Ты, видно, невнимательно слушал, если не понял, что никакие они не хулиганы! — воспротивилась я, но Джун не дал развить спор, поскорее согласившись:

— Хорошо, допустим, они не совсем преступники, а лишь имитация их, но от этого их жизнь не становится безопаснее, осмысленнее. Они рискуют собой, прячутся, подставляются и пропадают… и ты можешь никогда не узнать, куда и как. Либо же тебе придётся бегать следом, заниматься тем же самым, но скажи мне, прямо в глаза, ты могла бы убивать или красть? — не отводя глаз, как он и попросил, я выдавила кроткое «нет». Что ж, по крайней мере, обманывать я умею, ведь последнее мне на днях придется совершить, и я намерена реализоваться, как грабительница. Мужчина откинулся на спинку кресла. — Вот видишь? Ты просто идешь на поводу у заигравшего в попе детства.

— Да, ты прав, я не хочу взрослеть! — взмахнула я руками. — Потому что у меня никогда не было шальной молодости, безумного подросткового озорства, я не добрала всего этого, неужели же не могу взять это сейчас? Да, я хочу бегать с молодым мальчиком и чувствовать себя девочкой, потому что всегда, с младенчества до последних дней, моя судьба была серой, скучной, обыденной до зуда костей, а я, как и все девчонки, мечтала о приключениях, рыцарях, похищениях и безумной любви! И именно это я получила, наконец, встретив Джело и «золотых», и теперь могу потерять, оставшись сидеть на месте, хотя с тобой ничего безумного, кроме прошедшей ночи, у меня не было.

Джун посмотрел на меня мягко, но страдальчески. Повертев ручку меж пальцев, он подался вперед, опершись на столешницу и локтём чуть не сдвинув какую-то папку с края, но вовремя её придержав.

— Знаешь, одна девушка от меня ушла, потому что я был «всего лишь патрульным», другая бросила меня ради бизнесмена. Третья, в которую я был влюблен, даже не став толком моей девушкой, предпочла пойти замуж за сына олигарха, и теперь миллионерша. — Он опустил взгляд к столу, пробежался по нему и остановился всё на той же ручке, которую крутил. — Я часто комплексовал, потому что ничего собой не представлял, и после последнего случая зарекся строить отношения, пока чего-нибудь не добьюсь. И я стал начальником отдела, дослужился до хорошей должности и зарплаты. Я не родился в золоте, как некоторые другие, и долго не мог быть «принцем» в понимании современных леди, ведь им, по сути, важнее не поступки, а золотая обертка. — На этот раз на слове «золотая» он сделал весомый акцент, чтобы я провела параллель и с собой. — Когда я увидел тебя… когда ты мне понравилась и я стал приглядываться, я понял, что ты совершенно не такая. Тебя не волнует комфорт, не волнуют деньги, карьеризм и дорогие подарки — тебе ничего этого не нужно. И хотя мне уже есть, что предложить женщине, всё равно ты оценишь внутреннее содержимое, а не материальную благоустроенность. Я до сих пор вижу, что ты ищешь не богатств и бриллиантов, но снова я оказываюсь не у дел. Снова я слишком обычный и я задаюсь вопросом: неужели, чтобы понравиться приличной девушке, надо создавать ей проблемы, а не решать их?

— Джун… — выслушав его исповедь, я не смогла от неё отмахнуться. Сев напротив него, я боялась того, что во мне посеяли его слова: пинок для пересмотра приоритетов. Неужели же я, правда, ищу плохого парня? Неужели мне патологически не может понравиться хороший, потому что он «скучный»? Так не должно быть. — Ты слишком правильный, ты порядочный и строгий… рядом с тобой я чувствую себя не идеальной, потому что знаю, что более расхлябанная, ветреная, незрелая. Очень трудно ощущать себя неидеальной, когда с порочными мужчинами всё иначе… Я… я не могу говорить за всех женщин, но мне приятно попадать в опасность и видеть, как мужчина из неё тебя спасет, самой спасаться оттуда, спасаться вместе. Ничто так не скрепляет, как попадание в экстремальную ситуацию. Пережив что-то «на грани», ты становишься с человеком очень близок, а если парень просто чинит тебе кран… извини, но за это можно испытывать лишь благодарность, но никак не любовь.

— Ты зря думаешь, что я не умею быть опасным. — попытался реабилитироваться Джун.

— Я уверена, что ты не опасный. — улыбнулась я.

— Я вчера не предохранялся. — Улыбка сошла с моего лица.

— Что?! — проблеяла я. — То есть… как это?

— В борьбе за счастье все средства хороши, прости. — пожал плечами он, сверля меня взором, но я подскочила и, онемев от услышанного, некоторое время никак не соображала, что сказать-то?

— За чьё счастье? Твоё?! — крикнув это, я завелась. — Ты эгоист, Джун! Чертов эгоист и молись о том, чтобы я не залетела, иначе я не знаю, что с тобой сделаю! Уж точно тут не останусь, как ты рассчитываешь!

— А этот паренек, который тянет тебя неизвестно куда и зачем, не эгоист, по-твоему? Втягивает во что-то…

Развернувшись, я вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Мне было уже не до разговоров. Я унеслась в раздевалку и, переоблачившись в форму, достала карманный календарик. Кажется, у меня были безопасные дни, так что пусть не мечтает! Я ему устрою «не предохранялся». Опасность опасностью, но меру-то знать надо? Не надо мне тут туризм катастроф устраивать, я не подписывалась.

Чоноп оглядел меня, потерянную и задумчивую, плюхнувшуюся на своё рабочее место.

— Не уговорила? — Я смутно посмотрела на него, припоминая, о чем шла речь и, вспомнив, помотала головой. Хоть бы не залет, хоть бы не залет! Второй раз в жизни я испытывала это отвратительное ожидание очередных месячных. Когда-то, когда я жила с парнем, у меня была задержка и натерпелась я тогда лихо, но пронесло.

— Сегодня можешь со мной поупражняться в вашей квартире? — попыталась отвлечься я, спросив Чонопа.

— Не передумала?

— Нет, я хочу сделать всё гладко, и надеюсь, что ваша помощь ещё в силе.

— Если Гук пообещал — будь спокойна. — кивнул парень.

Я задумалась сильнее, чем прежде, посмотрев на него. Чоноп был добрым и, несмотря на двойную игру, ответственным и своеобразно честным. Он не был опасным и якшался с «бандюгами», зуб даю, только из-за Сунён. Но он ей был не нужен. Ей был нужен Джело, как и мне, которого, как я понимала, всё-таки бросила девушка, когда он был простым юношей без интриги и криминальной легенды. А что же с опасными и ненадежными парнями? Санха, Ёнгук, Сольджун — мало того, что вокруг них бабы вились косяками, не сомневаюсь, так у двоих из них и невесты были постоянные. Девчонки, что с нами не так? Мы сходим с ума? Почему мы не обращаем внимания на хороших ребят, которые никуда не ввяжутся, не изменят, не предадут и не обманут, и стремимся к тем, в ком никогда до конца не сможем раствориться, потому что у него всегда будет что-то, для нас неизвестное, будь то черный заработок или любовница. И сколько раз я сама завидовала той незнакомке, сидящей дома у Санха, которая встречает его, гуляку и повесу, целует в чужие поцелуи, не зная об этом, но, может, догадываясь, и всё равно его любит, любит, любит! Каким подвигом кажется быть девушкой подобного мужчины! Который испробовал и пробует многих, но возвращается к тебе, идет к тебе, подтверждая тем самым, что ты лучшая. А с кем меня может сравнить Джун? С теми тремя, которые сами его же и бросили?

— Ты не знаешь, где Джело? — повернулась я к напарнику, вырываясь из бредовых раздумий.

— Нет, он не выходил на связь.

— Но он точно будет пытаться ограбить музей? — заволновалась я. А вдруг?..

— Я не знаю такого случая, чтобы Джело передумывал. — заверил Чоноп.

Я тоже не собиралась передумывать. Саломея была смертельно ранена, но перед последним вздохом будет агония.

Голова Иоанна Крестителя

Всё последовавшее за этим нерабочее время я проводила в квартирке золотых, где тренировалась, под руководством Ёнгука и Чонопа, на том самом проекторе лазерных лучей. Я думала, что достаточна гибка, но эта штука заставила меня усомниться в себе, особенно когда расположение невидимых нитей включалось на самую сложную ступень. Я путалась, ошибалась, пыхтела, уставала, но не сдавалась. Мне нужно смочь, и я смогу. Я почти не спала, решив, что высплюсь в ночь перед ограблением, когда нужно будет быть бодрой и с цепкой работой ума. А сейчас все мои силы уходили на вечера и ночи в комнате с закрытыми фанерой окнами, где, надев специальные очки для видения незримых ловушек, я отдавалась этому занятию как, наверное, не отдавалась даже на репетициях танца с семью вуалями.

Днём, в отделе, я походила на сомнамбулу, но всё-таки умудрялась исправно выполнять обязанности. Нужно отдать должное Чонопу, который по ночам не спал вместе со мной (черт возьми, сколько можно надумать от такой формулировки!), но ещё и поддерживал в офисе. А ведь он, скорее всего, находил время и для Джело. Что бы он ни говорил, я подозревала, что лучший друг не может не знать, где он. Я помнила золотых и ту скорость, с которой они передают друг другу информацию. Конечно же они знают, как связаться с кем-то из своих. У меня был соблазн зайти в «Золотой клуб» и поискать там моего мальчика, но что-то останавливало меня. Санха мне его не выдаст, сам неизвестно как себя поведет, да и Джело, возможно, выберет иное логово, подальше от меня, предательницы. Боже, как же хотелось найти его, поговорить с ним, объяснить ему всё!

Помимо Гука и Чонопа в апартаменты разок забрел и Сольджун, понаблюдавший за тем, чем мы занимаемся. Под его пристальным взглядом моё тело сковывало, как насаженное на проволочный каркас.

— Может, тебя лучше загипнотизировать? — ласково предложил он, пока я смотрела куда угодно, кроме него. — Под гипнозом вероятность ошибки минимальна.

— Спасибо, но я как-нибудь сама. — пробурчала я, подтягивая ремешок, держащий те самые специальные очки. Может, сквозь них его сила безоружна? Но лучше не буду пытаться узнать.

— Как знаешь, как знаешь, — с беззаботной улыбкой присел он на подлокотник кресла и ещё минут пятнадцать заставлял меня излишне вибрировать, из-за чего я дважды не дошла до имитируемого куском смятой газеты алмаза, гипотетически оба раза после ошибок арестованная.

Помимо этих лазаний через препятствия, я ещё и внимательно слушала параллельную лекцию Гука о том, как надо себя вести, что делать, а когда были «перекуры», я запоминала ту самую схему музея на закрепленном уже на стене ватмане. Во что я ввязываюсь! Я и не предполагала, что всё настолько сложно, трудно и тяжело, но отступать некуда. В последний день, из нескольких десятков попыток, мне удалось удачно пройти больше половины. Это был невероятный успех.

— А насколько хорошо проходил этот тест Джело? — не выдержала я, и вновь упомянула о том, ради кого шла на всё это.

— Один провал на сто. — пожал плечами Ёнгук. — Отличная статистика.

— Да уж… — покраснела я. Существуют ли внутри меня потаённые ресурсы, которые активировались бы в нужный момент и помогли всё преодолеть? А если неудача настигнет меня в выставочном зале? То что? Я озвучила свои опасения.

— В тюрьму ты не сядешь, не бойся. — пообещал Гук, дружески похлопав меня по плечу, но на последнем хлопке оставив ладонь на нем и поползя ею по спине.

— Руку убери. — попросила я его строго. Мужчина убрал, округлив глаза так, будто я неадекватно воспринимаю самые благие намерения. Через секунду этого эпизода как будто бы и не существовало. — Как же я не сяду, если сработает сигнализация и примчат полицейские? Я не сумею смотаться или раствориться в воздухе.

— Надо будет — и растворяться научим, — засмеялся Гук. — Серьёзно, не бери в голову, у нас есть план Б, когда что-то идет не так. Идёт не так план Б — есть план В, если проваливается план В — мой папа главный прокурор, который, по крайней мере, сольёт срок до условного. — я задумалась над сказанным, взвешивая возможности и то, переживу ли я, и мои родители, и Айли, если моё лицо появится в газетах с заголовками «неудавшееся ограбление!», «полицейский — вор!», «грабительница-неумёха!». Последнее было самое оскорбительное. — Ты всё сможешь, Мэя. Ты не заденешь лазер.

— С чего такая уверенность? — хмыкнула я, вовсе на себя так не рассчитывая.

— Потому что это тут ты одна, — Ёнгук покровительственно вздохнул. — А там с тобой будет Джело. Если ты что-то заденешь, то вас накроют обоих.

Если кто-то и умел мотивировать, то этот был Бан Ёнгук. В тот вечер из очередных, последовавших за разговором, двадцати шести попыток, я ошиблась лишь раз.

Отдохнув столько, сколько себе отмерила, чтобы зарядить свою батарейку энергией, я взяла в намеченный день отгул за свой счет и, приведя себя в порядок, отправилась к условленному месту — всё в ту же квартиру. Предупрежденная парнями и, сама это понимающая, что один выбившийся волосок может стоить всего дела, я тщательно зализала гелем волосы, так, что они блестели, как у Барби, забрала их назад и скрутила в тугой-тугой пучок, закрепив купленными для такого события неметаллическими шпильками, потому что металл мог где-нибудь обнаружиться по датчикам. У меня, кажется, на себе не было ничего из железа на теле. Заявившись в спортивном костюме и самых удобных своих кроссовках, я думала, что устрою компанию своим выбором одежды, но Ёнгук с порога замахал руками.

— Нет-нет-нет, зря старалась, это всё равно тебе не пригодится. — я окинула себя взглядом от груди до обуви.

— Что не так?

— Всё! Кроме прически. — мужчина поманил меня в комнату. Там сидел Санха. Моё дыхание сразу участилось.

— Где Чоноп? — занервничала я.

— Он сегодня напарник Джело, а тебя подвезет он. — кивнул Гук на того, чей взгляд способен спутать все мои мысли. Не лучшую они мне выбрали поддержку, но раз нет выбора… — Как ты, наверное, уже знаешь, наши нашумевшие фокусы с чисткой ювелирных прославились тем, что мы создавали иллюзию присутствия вора. Нынче у нас другая задача — создать иллюзию отсутствия вора.

— Стоп, погоди. — опомнилась я, уговаривая свои нервы не расшатываться. До отчаянного и опаснейшего шага оставался буквально час. Я справлюсь, я справлюсь! — Джело говорил мне, что все видели его голограмму, но это не меняет того, что драгоценности всё-таки исчезали! Как мог несуществующий вор прихватывать их с собой?

— Так хочется узнать? — заманчиво оскалился Гук.

— Да если бы эта загадка не разрушала мне серое вещество, я бы во все это не впуталась! Больше всего на свете мне хотелось получить ключ к головоломке.

— Скажу, если разденешься. — расплылся «исполняющий обязанности главаря золотых».

— Опять за своё? — нахмурилась я, покосившись на Санха, но тот, по-моему, был не против данных условий. Гук указал мне на черный расплывчатый силуэт на свободном стуле, на который я до этого не обратила внимание.

— Нет, тебе реально это придется сделать, потому что для осуществления нашего плана тебе надо облачиться в это.

— Костюм женщины-кошки? — недоверчиво приблизилась я, памятуя о коварных фантазиях моего знакомого.

— Ах, если бы! Но недалеко от этого. — юрист рукой призвал меня подойти и взять черную ткань, на деле оказавшуюся комбинезоном с капюшоном. Комбинезон был пошит из чего-то тянущегося, синтетического, но плотного и непрозрачного, похожего скорее на спецодежду аквалангистов, чем на латекс из секс-шопа.

— Это обязательно? — уточнила я.

— Нашему мастеру, который внедрился в управление видео-слежением музея, необходимо как-то нейтрализовать изображение тебя и Джело с камер. Какие-то отключить можно, какие-то — нет. И на них вы не должны отражаться, как вампиры в зеркалах. Это специальная материя, на которую можно направить так называемую минусовую голограмму. Она отразит как бы насквозь и на съемке не промелькнет ни тени. Твой спортивный костюм, не хочу обижать, довольно мил, но с подобной задачей не справится.

— Что ж, если установка такая, то я ничего против не имею. Для этого можно и переодеться. — Санха поелозил на кресле, словно предвкушая зрелище. Прижав к груди данный наряд, я направилась в соседнюю комнату. — Сделаю это там.

— А ты справишься? — бросил вслед Гук.

— Если костюм поборет меня интеллектом, я непременно позову на помощь. — Прикрыв за собой дверь, я стала стаскивать свою одежду. Штаны, куртка, спортивная майка, всё слетело на пол и мне даже не хотелось поднимать это и складывать, поскорее бы разобраться с этим обтягивающим изобретением.

— Я так ничего тебе не расскажу! — крикнул Ёнгук, подтрунивая надо мной. Как бы я ни хотела узнать главную тайну, я была не готова сейчас показывать стриптиз. Именно «сейчас», потому что строить из себя скромницу после того, как донага раздевалась на сцене — это дешевое ханжество. Однако молния на спине, в самом деле, была не в моей власти и, как ни изгалялась я, ни изворачивалась, она не поддавалась. Размер-то не по мне шили, и он просто был рассчитан на стройную девушку. По вкусу прокурорского сына, наверное. Я была в плечах чуть шире, и более округлые бедра «съели» немного длины. В общем, надо было стянуть это, а потом уже застегивать. Повертевшись и сдавшись, я ценила время и знала, что оно не терпит.

— Санха! — позвала я, сделав осознанный выбор. — Ты не мог бы зайти?

— Это не честно! — проныл Ёнгук в шутку. Послышались шаги, близящиеся ко мне.

— Если я задержусь дольше двух минут, — услышала я прямо у порога комнаты басистый голос Санха, — значит, я сам уже выкладываю все секреты золотых, прости, Гук.

— Входи уже. — поторопила я. Не оглядываясь, я слушала приближающуюся поступь. Молодой человек встал позади меня. Заведя руки назад, под свои лопатки, я указала ему на молнию. — Застегни, пожалуйста.

— Хм. — скептично издал звук Санха.

— Ну, что?

— У тебя на бюстгальтере металлические крючки. — всё ещё не притрагиваясь ко мне, заметил парень.

— Вот как? — смущенно протянула я, улавливая, куда ветер дует. — Надо снять, да?

— Надо бы. — немногословный, в своей манере, приглушенно подтвердил бандит.

Отстегнув капюшон, я резко свела комбинезон с плеч, чтобы не превращать обнажение в прелюдию и плавностью не подначивать на интимность. Когда руки вылезли из рукавов, и я до пояса стянула ткань, пальцы Санха вдруг сами коснулись моей спины, взявшись расстегивать лифчик.

— Может, не стоит рисковать? — сказала я.

— Ты так торопишься, что я решил помочь и в этом. — лямки ослабли и я, поймав за чашки нижнее бельё, откинула его вниз. Стоя ровно спиной к Санха, я могла не прикрывать грудь. Однако его пальцы, самыми кончиками, опять заскользили вдоль моего позвоночника, и я невольно выгнула лопатки. Прохлада необжитого помещения проникла мне в кожу, и мои соски затвердели, как от дуновения сквозняка. — Жаль, что всё так и останется нереализованным…

— Не всё должно сбываться, верно? — печально улыбнулась я. — Тем более, я и Джело… с тобой бы я уже не смогла.

— Я скажу, как думаю. — Санха приблизился и, коснувшись футболкой моей спины, положил подбородок мне на плечо. Его губы оказались у самого моего уха. — Ты останешься здесь, а мы, и Джело тоже, всё равно уедем. Он неостанется с тобой, прости за прямоту. Но тем, что между вами было, он разрушил и нашу с тобой возможность.

— Возможность была бы разовая, и оттого куда более грустная на деле, чем в воображении. — не поддалась я его провокации, хотя, может, он и в самом деле не переспал бы с возлюбленной друга? Должно быть так. Но его руки обвели мои бока и подхватили голую грудь. Я вспыхнула, прикрыв глаза. Сильные пальцы мягко сжали её, погладив. Губы поцеловали мою шею. В ногах стала появляться неуместная дрожь.

— Дамы и господа, закругляйтесь! — высвободил нас из плена соблазна Гук своим наглым, вторгающимся повсюду голосом. — Джело вынесет полмузея, пока мы тут будем медлить.

Быстро накинув обратно комбинезон, я избавилась от приятного пуш-апа естественного происхождения, и, застегнутая всё-таки Санха, вышла вместе с ним в соседнюю комнату. Опытный взгляд юриста тут же заметил мои, неприкрытые ничем, кроме донельзя обтягивающей черной ткани, возбужденные соски. Отсутствие лифчика бросалось в глаза.

— О, теперь я вижу, что картина почти закончена. Последний штрих, — Ёнгук указал на черные полусапожки у выхода. — Обуваемся и погнали.

Погнали мы в разные стороны. Гук в одну, неизвестную мне, а мы с Санха в другую. В Сеуле было около половины двенадцатого ночи, когда мы остановились в неприметном месте города, чтобы незаметно соскочить в канализационный люк, каких тысячи. Становящаяся мне привычной с другого ракурса полуночная темнота окутала нас. Раньше я смотрела на неё, как обороняющаяся на опасность. Мне казалось, что ночь — время преступлений, от которых я должна спасать людей. И пусть так и было, и всё зло вылезало на поверхность (а на деле уползало под землю) именно с наступлением мрака, я вдруг оказалась в позиции атакующей. Я была с теми, от кого стоило сторониться. Я сама могла навевать страх. Кто знает, может, в своё время посторониться следовало от них и мне? Но теперь уже поздно.

По тёмным коридорам и переходам, перешейкам через люки, ведущие ещё глубже, подтеки и ручьи, идущие от труб, Санха вел меня с фонариком. Как он сказал, до музея минут пятнадцать пешком, а потом придется протиснуться в узкую вентиляционную систему, где он меня и оставит. У меня было «ухо», в которое мне должен будет передавать информацию и указания неизвестный мне золотой, но на некоторых участках связь будет обрываться, чтобы не выдавать меня радиосигналами. Для этого я и заучивала план-схему. Канализация была, разумеется, пустынной, и кроме нас тут не было никого. Я не видела даже крыс, которыми пугают в фильмах и комиксах. Наше топанье отдавалось железным эхом, иногда сменяясь шершавым стуком по бетону. Мы дошли до подъема вверх, куда вела вертикальная хромированная лестница — явно не запущенная, тут часто кто-то сновал. Возможно, даже, коммунальщики и персонал музея, проверяющие исправность вентиляции. Санха подергал тонкую сетку на замке, мешавшую подняться. Она подалась, поскольку замок оказался разомкнутым.

— Отлично, наши справились. — отодвинул он её и посмотрел на меня. Кто-то загодя подготовил нам путь. — Дальше, увы, ты должна идти одна, Мэя.

— А каковы действия Джело?

— Тот же маршрут, всё то же самое, но на десять минут позже. Если застопоришься где-то, то он сядет тебе на пятки.

— Понятно. — Не хотела ли я сама засторопиться, чтобы дождаться его? Нет, если он обойдет меня, то совершит кражу сам. Голос в «ухе» произнес: «Отсчет до начала. Двадцатисекундная готовность». Я вытянулась в струну. — Мне пора.

Санха, без переговоров, предупреждений и вопросов, налетел на меня с поцелуем и я не отбилась. В общем-то и не старалась. Пока язык его ласкал мои губы, приятный тембр диктовал по связи «пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…». Около «девять» я высвободилась и быстро произнесла:

— Я бы не позволила себя поцеловать, если бы у меня не было ощущения, что я не доживу до утра. Сейчас я готова перецеловать всех на свете, кого встречу. Вдруг другого шанса не будет? — Санха усмехнулся, проведя пальцами по своим губам, словно запоминая этот прощальный поцелуй. Я надвинула капюшон. «Один. Пошла!» — прозвучало в приказном характере. — Прощай!

— До свидания! Удачи! — махнул он рукой и я, уже не оборачиваясь, застучала по ступенькам подошвами.

Лаз вывел меня в серую широкую трубу, желающую обтянуть меня поверх комбинезона. Джело тоньше меня, ему тут будет несколько легче. С другой стороны, так проще упираться в стенки, чтобы лезть вверх. Как хорошо, что мои мышцы были закалены упражнениями боевых искусств. Рукам и ногам пришлось бы не сладко, будь они изнежены лежанием на диване. Определенно, преступником быть ничуть не легче, чем правоохранителем. Я подтянулась до изгиба и выбралась на горизонтальную поверхность. По ней ползти можно было в два раза быстрее. Хотя я и так напоминала себе таракашку, спешащую к еде, пока на кухне погасили свет. Надеюсь, меня не ждет в конце большая тапка.

— Под тобой охрана, будь тише. — порекомендовали мне в ухо. Пришлось замедлиться ради осторожности.

Словно на минном поле, или под обстрелом во время войны, я кралась по трубе и не могла ни думать о том, что где-то, позади меня, так же движется Джело. За что он со мной так? Почему отказался хотя бы поговорить? Потому что Джун был прав: он ещё совсем мальчишка. Да и я сама это знала. Он вспыльчив и, как бы ни был храбр и мужественен, отголоски подросткового поведения ещё надолго останутся в нем. И всё же, это я с ним плохо поступила. Я не сказала ему о Джуне, о том, как устраиваю свою жизнь. Я разрушила себе всё своими «взрослыми» интригами.

— Эй, налево! — поправил меня голос. На мне был жучок, чтобы они отслеживали меня, на всякий случай. Где-то в очках, пока не активизированных, чтобы видеть все преграды, был и микрофон, если меня приспичит что-то спросить.

— Спасибо, большой брат. — прошептала я с насмешкой, вернувшись чуть назад и повернув, куда следует.

— Пожалуйста, сестренка. — пошутил он также.

Добравшись до той решетки, которой следовало — я изучала все, которые проползала, — я аккуратно сдвинула её, тоже открепленную заранее каким-то умелым техником. Под ней виднелся переход между выставочными залами. В нём были отключены камеры, и можно было плюхнуться без зазрения совести. Повиснув на одной руке, второй я максимально задвинула решетку обратно, чтобы не породить в Джело лишних подозрений. После этого я приглушенно спрыгнула на пол. Оглядевшись, я нашла нужные ориентиры и подошла к проёму в одну из зал.

— Включаю голограммную завесу. Проходи. — Доверившись ему, я смело ринулась вперед, перебежками на цыпочках, благодаря мягкой подошве специальных сапожек почти не шумя по деревянным паркетам. Ничего не зазвенело, не запищало, и не загудела городская сирена, оповещающая о воздушной тревоге.

Анфилада продлилась недолго. Экспонаты нарастали по мере своей значимости и денежной стоимости, пока я не уперлась в перекрытие из стальной решетки, вместо свободного прохода. Тут я должна была снова свернуть налево. Над дверью в запасники, металлической, которую разве что взорвать, виднелась ещё одна лазейка для кондиционирования. Но забраться в неё без лестницы — проблема, разве что по экспонатам, которые на сверхчувствительной сигнализации. Её можно было отключить не более, чем на десять секунд.

— На месте? Готова? — спросил меня мой помощник.

— Подожди, возьму разбег. — отойдя к окну, я вымеряла угол прыжков. Сначала правая нога на столик из красного дерева, рука цепляется за крышку витрины, под которой хранится королевское одеяние, подтягиваюсь, перехватываю правой рукой за решетку и влезаю, отодвинув её. За десять секунд. Набрав в легкие воздуха, я скомандовала: — Отключай.

Отключение я уловить не могла, но надеясь на невидимого специалиста, не ждала, когда он подтвердит, что всё сделал; взяв разбег, я просто оттолкнулась и заскочила на ту высоту, которую намеревалась. За решетку я взялась, нужно было забраться за неё. Толкнувшись от стены, я распахнула её и повисла на ней. Джело придется делать то же самое! Бедняжка!

— Включаю обратно. — предупредил голос и я поджала ноги. Теперь их уже нельзя опустить. Сгибая свой пресс, который не был таким мощным, как у Рэй, но всё-таки на что-то годился, я подняла ноги и закинула их в проем над дверью. Занырнув в него, я прикрыла за собой и решетку, но неплотно. Джело будет легче. — Умница, девочка.

— Стараюсь. — тихо вымолвила я, ориентируясь дальше.

— Вынужден тебя покинуть до главной залы, тут у музея могут быть помехи из-за нашей связи и они что-нибудь почуют. Всё-таки государственное учреждение, не пальцем деланные.

— Буду ждать твоего возвращения, мой друг. — приободряя себя на последнем отрезке, произнесла я и побрела, на полусогнутых, вглубь, дальше. Начался настоящий лабиринт застенья музея. Здание было не так-то просто, и не собиралось сдаваться перед штурмующим его неприятелем. Пустоты петляли, поворачивая и выравниваясь, сужаясь и расширяясь, и уводили, казалось, на самый край света. Хотя света в конце тоннеля я как-то не рассчитывала увидеть. В мою голову полезли извечные мысли «зачем?», «почему?» и «на кой черт?», но я отогнала их образом Джело, стоявшим перед глазами. Мне казалось, что я зазубрила путь до того, что он приснится мне даже на старости, но в некоторых местах я засомневалась, положившись на интуицию и побредя, куда лежала душа. Если я выйду не туда, но вернусь обратно, ничего страшного не произойдет кроме того, что Джело меня опередит.

Не теряя уверенности, я шла, ползла и протискивалась, пока не вынырнула перед железной дверью, какие охраняют покой банковских вкладчиков. Она была бронированной и толщиной около метра, я так думала. Тишина вокруг сгущалась, топя меня в сомнениях.

— Я снова с тобой, но ненадолго. — подал голос товарищ-хакер, или кто он там, раз профессионально на расстоянии ликвидирует технику, выводя её из строя и вводя обратно. Всё-таки я справилась и верно нашла дорогу. — За этой дверью сам бриллиант. Я сейчас её открою, включишь очки и всё, остальное в твоих руках.

— Я готова. — заверила я. По крайней мере, самой хотелось в это верить.

— Отстегни капюшон. Камер внутри мало и я их отключу, а вот если он соскользнет и заденет луч — будет хуже. — я «угукнула», автоматически кивнув, как будто меня он мог ещё и видеть. — Из плохих новостей: Джело у тебя за спиной.

Я обернулась и, в полутьме, увидела приближающийся силуэт. О нет! О да… Джело! В черном костюме, из той же ткани, что моя, с удивленным и непонимающим взглядом, он подошел, остановившись на приличествующем расстоянии. Дверь подалась в бок, как по мановению волшебной палочки, и стала отодвигаться, пока мы, бездействующие, стояли и ждали, будто у пещеры с сокровищами, только вместо дракона — лазеры, вместо заклинаний — цифровые коды, вместо мечей — какие-то изоляционные костюмы, и лишь сокровища из века в век остаются сокровищами.

— Что ты тут делаешь? — прошептал мальчишка.

— То же, что и ты. — не скрыла я, да и невозможно это было сделать. Он же видел, что я даже одета так же. — Быстро ты управился, несмотря на фору, данную мне, догнал меня.

— Они помогли тебе? — повел бровью Джело. — Ах, они негодники…

— Они отличные ребята, — вступилась я, предотвращая какое-нибудь обзывательство посерьёзнее, вроде «предатели».

— Ты, наконец-то, поняла это? — засмеялся парнишка. Я прикусила язык. Как лицемерен и субъективен мир! Пока я была не на их стороне, они были мошенники и жулики, а теперь, хотя они не изменились, а изменила я своё положение по отношению к границе закона, они вдруг для меня «отличные ребята». Вот так мы и судим всю жизнь всех, кого знаем. Не имеют значения личные заслуги и качества людей, только то, что они делают для нас.

Дверь открылась до конца, и мы невольно посмотрели в проём. Зал подсвечивался сине-фиолетовым свечением специальных ламп, но видеть что-либо, кроме далекой точки-постамента вдали, было невозможно. Бриллиант на возвышении, как далекая звезда, манил и притягивал. Мы почти одновременно подняли руки и включили свои очки.

— Я всё равно украду его, Мэя. Это мой входной билет в «золотые».

— Я не дам тебе этого сделать.

— Попробуй остановить! — бравировал Джело и сорвался с места. Я поспешила за ним, но уже с самого порога было не до спеха. Лучи буквально сплели паутину по всему пространству, и просачиваться сквозь них было непередаваемо трудно. Снятые капюшоны остались у входа.

Джело ловко, но не быстро, нагибался и разгибался, сантиметр за сантиметром. Я двигалась в стороне, но не менее удачно. Один миллиметр, доля секунды и музей превратится в звенящий колокол, бьющий в набат. Когда Джело замирал, обдумывая следующее движение, замирала и я, переглядываясь с ним. Взгляды через десятки видимых лишь нам красных полос напоминали выстрелы на поражение. Мы любили друг друга, и хотели остановить друг друга, победить другого. Грациозно прогибая спину, мальчишка просачивался в самые узкие отверстия, а мне приходилось искать места пошире. Но я помнила о том, что от моего изящества зависит его — не моя, а именно его, — судьба.

Зал был не так уж огромен, но достигнуть середины мы смогли не скоро. К своему удивлению, я оказалась там на сотую минуты быстрее и, подбежав к белоснежной тумбе, молниеносно сорвала с неё Голову Иоанна Крестителя, заменив взятым с собой грузом того же веса. Бриллиант был в моей сомкнутой руке, тут же захваченной Джело.

— Черт! — прошипел он, сжав моё запястье и, положив вторую руку на мои пальцы, сжал и их. — Отдай мне его!

— А если нет? Сломаешь мне руку? — прищурилась я. Моя вторая рука тоже легла в эту чехарду из рук.

— Мэя, не вынуждай меня применять силу! — злился Джело, поджимая губы и пытаясь скрыть трепет, который вызывали взаимные прикосновения. Его светлая челка была забрана под повязку, удерживающую волосы от падения, и я впервые видела его таким собранным и не растрепанным.

— Может, я скорее бы сдалась перед лаской? — просящее воззрилась на него я. Переместив одну ладонь мне на талию, сначала неуверенно, а затем с силой прижав меня к себе, Джело наклонился к моим губам.

— Ты обманула меня, Мэя… жестоко обманула. — его уста задрожали, и от этого мои глаза стали наполняться влагой.

— Прости, Джело, я не хотела, клянусь, я любила тебя и люблю. — дотянувшись до его губ своими, опустила я ресницы.

— Нет, ты не понимаешь себя. — скользя поцелуем, покачал он головой.

— В чем? Я знаю, чего я хочу.

— Когда любят не сомневаются, — с яростью завладел он мои ртом и, когда его язык устал молчать, двигаясь не за тем, Джело отстранился и, взяв моё лицо в ладонь, произнес: — А ты сомневалась, Мэя, там, в подземелье. Ты стояла между мной и майором Ли и думала, когда он говорил это всё, ты оценивала. В твоих глазах было сомнение, а ещё раз выбирать сам я не хочу, если ты точно не знаешь, что для тебя лучше.

— Я знаю… — воспротивилась я, но он вновь поцеловал меня и, пока я таяла рядом с ним, его рука незаметно подкралась к моей и попыталась выхватить бриллиант. Удержав его, я отпихнула мальчишку. — Джело!

— Он будет мой! Я выбрал свой путь, в отличие от тебя. — он тянулся к камню, как ребенок, которому не дают конфету.

— Я выбрала — я хочу быть с тобой! — заверила я.

— Тогда отдай мне бриллиант и уезжай со мной!

— Уеду, но камень не отдам! — отойдя на шаг, не отдавала я цель нашего появления здесь.

— Значит, ты не принимаешь меня таким, какой я есть, — разочарованно прошептал Джело и надвинулся на меня, ворвавшись в схватку. Ему было проще, имея обе свободные руки, а мне приходилось уворачиваться, причем на очень ограниченном участке пола вокруг обкраденного постамента, окруженного лазерными капканами.

— Принимаю, чего не скажешь о тебе! Я приняла в тебе всё, сама ступив туда же, а ты, похоже, ненавидишь во мне копа!

— Никогда не считал тебя до конца копом. — Джело попытался вывернуть мне руку за спину и я, чтобы не позволить ему этого, отступила, споткнувшись ногой о ногу. Падая, я уже в ужасе видела, как затрезвонит сигнал бедствия, но Джело схватил меня за локоть и поставил обратно. Испуганно выдохнув, я пробормотала:

— Спасибо. — но он не дал передышки, опять вернувшись к борьбе за эту безделушку, ценой в несколько миллионов долларов. Если бы не я со своим образом Саломеи, зашел бы он так далеко? Захотел бы стать золотым? То, что он дружил с ними, ещё ни о чем не говорит.

Наша рукопашная была отчаянно-осторожной, поскольку мы боялись задеть и друг друга и что-либо вокруг себя. Это было похоже на постановочный бой, когда надо биться понарошку, чтобы сохранить актеров и декорации. И всё же ставка была: тюрьма или свобода, и ощущения были далеко не наигранными. Но Джело не был бойцом, даже таким, как я. Всё-таки, он был иллюзионист, быстрый и ловкий, но не для таких дел, как драка. Я почувствовала преимущество и с большей легкостью стала ускользать от него. Дойдя до края, избавленного от лучей пространства, я застыла, намереваясь прошмыгнуть под рукой Джело и постепенно начать отходить к выходу. Он же не станет драться за камень среди лазера?

— Мэя, прошу, верни бриллиант мне! — попросил наперсточник — а именно им я его и узнала.

— Нет. — отрезала я. Мальчишка бросился ко мне и, схватив мою руку, начал сжимать её. Стиснув зубы, я держалась до последнего, пока боль не ввела пальцы в онемение. Понимая, что могу проиграть, я вывернула запястье, но драгоценность всё равно выпала из пальцев. Попытавшийся поймать её Джело, не дотянулся самую малость и Голова Иоанна Крестителя, подмигнув нам всеми своими гранями, прошлась прямо по лучам, не успев ещё и миновать их, как сирены завыли воем слоновьих хоботов.

— Пиздец… — выдохнул мне над ухом Джело, подняв загнанный взгляд к потолку, под которым замигали огни. Дверь со скрежетом стала закрываться.

Последнее решение

— Всё было очень трогательно, пока вы не доказали, что вы два незрелых идиота в период гормонального бума. — на удивление не зло, а скучающе пожаловался голос в моём ухе.

— Что нам теперь-то делать?! — паникуя, обратилась я и к нему и к Джело. Мы рванули к двери, уже не обращая внимание на лазеры — они были задеты раз и снова среагировать не смогли бы до остановки предыдущей сирены, — но дверь захлопнулась перед нашим носом. — Подожди, а откуда ты знаешь, что тут всё было трогательно?

— С кем ты? — удивился мальчишка, посмотрев на меня. Я невразумительно махнула, указав на незаметный аппарат связи.

— Я обещал отключить камеру от службы безопасности, но сам же я должен был следить за процессом?

— Подглядывать нехорошо! — возмутилась я. — Мог бы и предупредить… так куда нам деваться?

— Подмога сейчас будет. Лазеры пока вне строя, воспользуетесь вентиляцией. Идите к противоположной стене. — я послушалась, потянув за собой Джело. Бриллиант снова успела подобрать я, но по второму разу мой компаньон не стал повторять ошибку и, как и я, занялся поиском выхода из положения, а не новой битвой.

Сетка вытяжки была высоко над нашими головами, и без стремянки до неё добраться не представлялось возможным. Даже если разбежаться — поверхность стены гладкая и скользкая, не каждый инструмент альпиниста поможет.

— Я могу тебя подкинуть… — предложил Джело.

— И остаться здесь? — я покачала головой. — Я тебя тут не оставлю.

— Что за глупости? Уходи отсюда, я выберусь. Давай! — напористо подтолкнул он меня приказным тоном.

— Нет, я всё равно не ухвачусь так далеко. — я знала свои возможности и левитация не была моим коньком.

— Но можно попытаться, Мэя… — он не договорил, когда защитная сетка вылетела, сорвав крепежи, и из узкой трубы упал канат, спасительно опустившись до уровня моих глаз.

— Быстрее, лезьте сюда! — услышала я Санха и моментально приободрилась, хотя готова была потерять всякую надежду. Окинув взглядом Джело, я получила кивок головой в сторону веревки. Он не намерен уступать мне больше ни в чем. Подхватив меня за талию, парень поднял меня повыше, помогая скорее забираться вверх. Я стала карабкаться и, когда залезла достаточно далеко, следом полез и сам Джело.

Глазомер не обманул меня, и лаз, в который следовало забраться, на самом деле был предельно узок. Даже добравшись до него, нужно было скрестись ещё выше, всё ещё вертикально, уже по нему. Где-то вдали я видела свет, загораживаемый мелькающей тенью. Это был Санха. Его присутствие не позволяло мне отчаяться, и я верила, что если мы не только вдвоем с уличным мошенником, то загинуть не можем, и полиции не попадемся. По мере приближения, Санха протянул мне руку. Сзади меня подпирал Джело, но я всё равно боялась застрять; еле-еле протискиваясь, мне порой казалось, что стенки сдвигаются, как в пирамидах, покрытых проклятьем фараонов. Но ничего такого не произошло и, когда моя ладонь ухватилась за Санха, он буквально выдернул меня из трубы, как пробку.

— Я думала, что моя задница там не поместится, — выдохнула я, свалившись на пол и заметив в сторонке Чонопа. Ага, значит, вот что такое партнер по ограблению? Он до последнего должен быть рядом и не бросит.

— Я бы протянул твою задницу даже через игольное ушко. — посмотрел в мои глаза Санха и, желая добавить что-то, увидел выбирающегося Джело, поэтому лишь повел плечами. — Если бы от этого зависело наше спасение…

— Всё, побежали! — окликнул нас Чоноп и мы вчетвером побежали в неизвестном мне направлении. Этим путем я сюда не приходила, а потому и маршрута его не знала. Хотя запусти меня сейчас назад по пройденному, я бы и там заблудилась без невидимого советчика.

— А почему мы не могли совершить ограбление с этой позиции? — изумилась я тому, что свеситься на тросе и подцепить бриллиант пришло бы мне лично в голову вперед, чем отмыкать неимоверными программами бронированные двери, а ребята об этом как-то не позаботились.

— Потому что сверху пространства не занятого лазерами не было. — объяснил мне Джело, пока мы все на четвереньках крались неизвестно где, в каких-то полутьмах, пахнущих жарой и пластиком.

— Если бы было уже ни всё равно, — хмыкнул Чоноп, — То вы и уйти бы так не смогли. Спасибо, что врубили сирену!

— Мы случайно… — промямлил Джело после затрещины от лучшего друга. — То есть, я.

— Так это не Мэя? — обернулся на меня Санха, когда мы выбрались на такое пространство, где можно было выпрямить спины. — Я был уверен, что это её лажа.

— Да там всё запутанно получилось. — недовольно состроила я гримасу мальчишке, виновато почесавшему висок.

— Мы тебя так к себе не возьмём, растяпа! — пихнул его снова Чоноп, однако, не сбиваясь и твердо ступая куда-то.

— Не возьмёте в воры — пойду в убийцы, — безапелляционно изрек Джело, и я открыла рот.

— Но ты же зарекался, что не пойдешь… — повел бровью Санха. Ему ничего не ответили, лишь поджав губы.

— Нам сюда! — оборвал их Чоноп, сдвинув такую же решетку, которую я сдвигала в начале пути и нырнув в неё. Он провалился в светлое пространство через этот квадратный люк. Следом спрыгнул Санха. Джело пропустил меня, подстраховывая. Мне начинало надоедать, что со мной возятся, как с девочкой. Я хочу на равных правах тут, между прочим, быть преступницей! А не как независимое СМИ при боевых действиях. Впрочем, и с ними не всегда считаются.

— Я держу. — схватив меня за руки, опускал меня Джело. Мы прыгали с высокого потолка куда-то на пол, с высоты почти три метра. Я умела совершать экстренные прыжки, но там нужно было бы перекувырнуться, а не вот так, через узкую щель… — Отпускаю, прыгай!

Он разжал пальцы и я, приготовившись к твердому приземлению на ноги, почему-то плюхнулась на руки к Санха.

— Это ещё что такое? — невозмутимо прищурилась я, отпихиваясь и вставая. — Джело тоже ловить будешь?

— Я здесь тебя страхую, а не его. — оттащив меня в сторону, он дал спрыгнуть и мальчишке. Чоноп в нетерпении уже стоял у дверей на выход.

— Хватит со мной возиться, ребята! Я не маленькая и прекрасно осознаю, что мы тут делаем. — попросила я скопом всех. Наш квартет едва успел выскочить на улицу, как в трех метрах от нас обнаружился ночной охранник музея. Выхватив пистолет из кобуры, он направил её на нас.

— Стоять! Ни с места! — на дворе всё освещалось не очень хорошо, ведь мы оказались у черного входа, а не главного. Мужчина вытянул и фонарик, тонким прожектором осветив нас. — Ого-го, сколько вас! Целая свора… да с девушкой!

— Позвольте, мы просто мирно пройдем, — дружелюбно предложил Санха, расплывшись в хищном оскале.

— Обязательно! Как только патрульные подъедут, вы все пройдёте в участок! Что вы взяли в музее, а? — Чоноп сделал движение рукой, видимо, хотел достать оружие, но ствол тут же направился в него. — Не двигайся! Ясно?

— Дядя, без паники. — раздался голос между нами и им. Мы обернулись и увидели Сольджуна, прогулочной походкой приближающегося к охраннику.

— Стой, где стоишь! — приказал тот. — Ты с этими? Ещё один?

— Дядя, дай пушку, — он смело протянул руку за пистолетом, уставившись в лицо сторожа. — Пушки не игрушки, не говори нет, пистолет не ответ, убивать, стрелять, ранить не нужно. Это скучно, бездушно, душно…

Пока лилась его невразумительная околесица, он спокойно подошел к тому, перед кем мы встряли вчетвером и, остановившись впритык, забрал из задрожавшей руки револьвер, наклонившись к уху мужчины и что-то пошептав. Ничего больше не говоря и не моргая, охранник развернулся и странным, пошатывающимся шагом, скрылся за углом. Наконец, я увидела в действии магию этого парня. И даже не будучи на этот раз его жертвой, мне стало страшно. Сольджун обернулся к нам и швырнул что-то Санха.

— Лучше оденьте, сейчас тут будет жарко, — с этими словами он натянул на лицо черную маску на пол-лица, оставляющую открытыми лишь губы и подбородок. Санха добыл себе одну такую же и отдал другие нам.

— Эх, из честного вышибалы превращаюсь в скрывающегося жулика, срам! — проворчал он, всё же надев, как было велено, черную маску, придавшую ему крайне таинственный вид. Я тоже оказалась под одной из них, некрасиво натянутой поверх очков для видения лазера. Я не могла себя заставить отказаться от связи с навигатором, пусть даже по прямому назначению она уже не понадобится. Что ж, мне не привыкать прятать лицо, в этом, видимо, сокрытый смысл моей жизни.

— Что с дядей? — уточнила я, когда мы продолжили бегство.

— Ничего, очухается через час-другой, и ничего не вспомнит.

Что ж, провал в памяти лучше, чем дыра в голове от пули. Вынуждена была согласиться с методикой. За очередным углом, к которому мы спешили, уже слышались многочисленные голоса. Полиция прибыла на место и прочесывала территорию. Черт! Кто там из наших сегодня такой шустрый? Когда надо — не дождешься! А тут как чувствуют, что можно опозорить Пак Мэю окончательно. Так, а не Рэй ли сегодня дежурство? А ведь правда. Но мобильного у меня нет, да и у неё, при спецоперации, наверняка только рация. Мы резко повернули от угла и побежали прочь, слыша приближающиеся шаги навстречу. Свет многочисленных фонарей оповещал о нахождении тут группы захвата.

— Эй, большой брат, — на бегу обратилась я, как с молитвой к Богу.

— Слушаю тебя. — отозвался этот, более оперативный, чем Всевышний, когда у него чего-то просишь.

— Ты же везде залезть можешь своей аппаратурой?

— Ну… возможно.

— Подключи меня к рациям полицейских, мне нужен радиосигнал бойца спецподразделения, Ким Рэй, позывной «Тигр».

— Это займет немного времени. — вздохнув, предупредил он.

— Жду. — Санха как-то коварно на меня поглядел, не скрывая в своей ухмылке заодно и похоти. Куда без этого.

Негаданно, нежданно, мы вылетели на какой-то притаившийся отрядик из человек десяти, которые не успели поднять стволы, как Санха, Чоноп и Сольджун ввязались в рукопашную. Не думая, я ринулась в борьбу на их стороне. Как умел, к нам присоединился и Джело. К счастью для нас, сотрудники государственных органов были не лишены чести и, несмотря на имеющиеся огнестрельные доводы, месились с нами так, как было выгодно нам. Но на их стороне было количество, и, пусть мы все были отменные драчуны и Санха один вертел без усилий вокруг себя троих, я всё же понимала, что мы с Джело относительно слабые звенья. А те из полицейских, у кого были свободные руки, уже передавали сообщения подкреплению. Тянуть было нельзя.

— Атас! — раздался веселый окрик и, бахнув, где-то рядом с нами или среди нас разорвалась дымовая бомба. Всё заволокло таким туманом, что и носа собственного не увидишь, но, вдруг, я заметила, что маска слегка подсвечивается в тонких прорезях для глаз, непонятным мне образом помогая видеть сквозь дым. Замешкавшись, я видела плутающих спецов, размахивающих руками, и провалившихся, как сквозь землю, своих друзей. Не успела я и позвать на помощь, как дернутая за ноги, провалилась сама.

Люк над моей головой задвинулся, и крепкая рука потянула меня дальше, бежать. Темно — хоть глаз выколи!

— Я думала, что маски — для маскировки! — обратилась я к тем, кто был вокруг. Надеюсь, это были все те же парни.

— И для этого тоже. — засмеялся неизвестный мне тембр. — Но вообще-то для того, чтобы сматываться через мою завесу.

— Химик, ты не перестарался? — прокашлялся где-то во мраке Чоноп.

— Хватит прикидываться, у меня всё экологически чисто, и опробовано на свиньях.

— На свиньях? Хим тебя пришибёт. — услышала я голос Ёнгука и, почему-то, автоматически поняла, что мы спасены. Пусть не окончательно и ещё надо побегать, но теперь всё точно будет пучком.

— Я не о животных. Я о свиньях. Если вы понимаете… — пропел незнакомец и мы, преодолев приличное расстояние, выбрались наверх, где стояли две машины. Одна легковая, а другая небольшой грузовичок. Обе были без номеров.

— Мэя, когда я говорил о плане Б и иже с ним, я подразумевал, что это очень, очень крайняя мера. Зачем было сразу это использовать? — пожаловался на меня прокурорский сын.

— Прости… — прошептала я, а Джело повторил, как пластинка, что виноват он.

Фонарей почти не было, и небольшую парковку освещали лишь звезды и луна с неба. Я осмотрелась. Тот, кого называли «Химиком», был мне неизвестен, но он, как и все, был одет в черную кожаную одежду, наружность имел приятную и молодую, может, постарше Чонопа и ближе ко мне, около того.

— Нужно разделиться и запутать их. — велел Ёнгук и поспешил за руль легковой спортивной тачки. — Джело, Чоноп, Ёндже, ай-да со мной. Сольджун, Санха, приглядите за Мэей?

— Разумеется, — взял меня под локоть и потянул Санха.

— Но… я хочу разделиться немного по-другому. — прошипела я, недовольная, глядя, как удаляется к другой машине Джело. Я не могла просто так смириться с очередным расставанием! Это слишком, пусть даже ненадолго.

— Так надо! Мэя. — сильнее потянул меня молодой человек и, перед тем, как плюхнуться в салон и захлопнуть дверцу, Джело достал из кармана огромный бриллиант и, подразнившись, исчез.

— Что?! — похлопала я по тому карману, где он до этого лежал у меня. Там было пусто. — Ах он! Карманник…

Обозленная, я хотела ехать не в другую сторону, а догонять этого юного мерзавца, обкрысившего меня прямо где-то вовремя побега. Ох уж его ловкие пальчики! Надавать бы по ним. Но выбора не оставалось, и надо действовать, как велит Гук. Но обворовывать воровку! Нахальство!

— Леди, соединяю с рацией сотрудника отдела внутренней безопасности Ким Рэй. — оповестил меня незримый голос.

— Спасибо! — послышалось шуршание, шипение, шелест, и, не вслушиваясь в тишину, я спросила: — Рэй?

— Мэя?! — ахнула подруга. — Какого черта? Что происходит?

— Рэй, некогда долго рассказывать, но алмаз сперла я, — фоном слышался рев мотора и я убедилась в том, что она сейчас где-то носится в погоне. — Не езжай ты в преследование!

— Ослушаться приказа? Ты издеваешься? Как тебя угораздило? Как ты оказалась в моей рации?

— Потом, всё потом, но оторви погоню! — мы погрузились в задний отсек грузовичка, откуда водитель виднелся только тенью со спины. Я была с двумя опасными и не внушающим доверия мужчинами и неслась в неизвестном направлении. — Или ты хочешь меня арестовать?

— Не хочу, но как я могу сменить направление? За кем я буду гоняться, если не за преступниками? — Гук давно сорвался с места под сотку, вжав газ, и они улетели вперед нас. Мы отъезжали медленно, не привлекая внимания.

— Не знаю я, за кем ты будешь гоняться, придумай что-нибудь! — Санха взглянул на меня вопросительно.

— Кому там не за кем гоняться? Полиции? — я коротко обрисовала ситуацию Рэй, которая может нам помочь, но её саму подставлять тоже не хочется. Параллельно мне приходилось уточнять подруге, что я советуюсь с сообщниками. — Ну, если ей нужна мишень, то сейчас устроим. Погоди…

Санха залез в телефон и, набрав кого-то, быстро и тихо что-то пробормотал в трубку, о чем-то договариваясь. Положив, он обратился через мой микрофон в очках напрямую к Рэй.

— Передаю информацию из первых рук: бриллиант из музея у водителя Сузуки Хаябуса ДжиЭсИкс тысяча триста Эр.

— Это что такое? — нахмурилась я.

— Пусть догоняет, — расплылся Санха.

— Он издевается?! — воскликнула Рэй, жужжа мотором. — У нас в полиции нет сверхзвуковых самолётов, гоняться за ним.

— Это что-то типа Харлея? — поняла я, что речь идёт о мотоцикле.

— Сама ты Харлей! — поучающее кричала подруга поверх орущего шума дороги. Я ничего не шарила в том, в чем она была мастер: двухколесные железные кони! — Эта Сузуки разгоняет до пятисот и не горит, хотела бы я знать, какому идиоту, владеющему таким сокровищем, понадобилось быть вором?

Навстречу нам, против движения, нарушая все мыслимые правила вождения, вихляя по полосам и не глядя на красный свет, нёсся тот самый агрегат, управляемый кем-то в черном шлеме, черном кожаном костюме, на чернейшем байке без номеров и признаков. Призрачный гонщик воплоти. Проследив его движение, я увидела, что у нас-то, оказывается, был хвост из патрульных машин. И он летел им в лобовое. Столкновение казалось мне неизбежным. Волнуясь за отчаянного водителя, я прильнула к окну в задней дверце. Машины неслись навстречу мотоциклу не притормаживая. Что это, бравада? Меряются храбростью? Кто первый сдастся? Мотоциклист выглядел самоубийцей. Полицейские авто стали притормаживать в последний момент, понимая, что никто не свернёт с их пути. Первая машина, уже не успевая остановиться, подалась в бок, но вместо этого лишь развернулась горизонтально и, заняв место шире полосы, поехала правым боком на таран черного Сузуки. В последний миг, прилагая неимоверные, по моему мнению, усилия, мотоциклист поднял переднее колесо вверх и, утягиваемый силой скорости, подлетел над полицейскими машинами, начавшими биться друг о друга. Воспарив над ними и пролетев несколько метров, он опустился на их крыши и, сминая и корежа металл под собой, вновь газанул и полетел дальше.

— Блин, обожаю, как он умеет гонять. — цокнул языком Сольджун.

— Кто это? — едва пошевелила губами я, не веря глазам и тому искусству, которое продемонстрировал каскадер.

— Дэхён, кто же ещё. — с гордостью поведал Санха. Мы ехали дальше, уже не преследуемые.

— Чон Дэхён? — услышала Рэй по ту сторону. — Цель вижу. Сузуки без номеров. Мот. отряд отправляется догонять недогоняемое. Надеюсь, Мэя, что ты выпутаешься из этого! Удачи!

Наша связь оборвалась, да больше ничего и не нужно было. Рэй увела остатки погони за Дэхёном на его волшебном жеребце, которого копы не догонят, потому что по сравнению с ним будут ехать на велосипедах. Уносясь подальше из Сеула, мы покинули город и выехали на трассу. С неё нужно было как можно скорее уйти куда-то, где нет камер. Скорость мы всё равно сбавили.

— А как там вторая машина? — посмотрела я на присутствующих.

— Если бы что-то случилось, мы бы уже узнали. — предположил Сольджун.

— У них всё хорошо. — ответил мне всё тот же ас в технике.

— А, ты снова здесь? — устало улыбнулась я и уточнила для Санха: — Кто-то из ваших очень любезно помогает мне до сих пор. Это забавно, наверное, выглядит? Я как будто сумасшедшая, бормочущая сама с собой.

— О, мне приходилось телефонным баловством доводить и до сумасшествия. — подтвердил голос.

— Отлично! Один может меня убить, другой загипнотизировать, третий свести с ума. Я в надежных руках.

— С чего ты взяла, что я могу тебя убить? — округлил глаза Санха. — Я на тебя даже руку не подниму.

— Я имела в виду Сольджуна. Потому что гипнотизируешь меня ты. — сострила я, скрестив руки на груди, на которую так безбожно пялился Санха, сидя напротив и радуясь тому, что на мне нет лифчика.

Разговор не очень заладился. Мы все думали, каждый о своём, переживали о товарищах, умчавших, чтобы спасти нас и оставить брильянт при себе. Я думала о Джело, Санха явно о моих сиськах, Сольджун — черт его знает о чем. Выехав куда-то в поле и проехав по нему минут двадцать, мы остановились и мотор был заглушен.

— Я курить. — вымолвил Санха и, открыв дверцы, спрыгнул на мягкую летнюю траву, расстилавшуюся под куполом звездного чистого неба. Легкий прохладный ветерок освежил меня, поскольку в данном мне комбинезоне тело совершенно не дышало, задыхаясь от нехватки кислорода. Сольджун пропустил меня вперед, где мне уже подавал руку вылезший первым. Какое джентльменство в кругах уголовников! Впрочем, срока ещё ни на ком из них не было, к счастью.

Полная сумрачных и мятежных дум, я отошла подальше от закурившего, заговорившего с другом и только тогда обернулась на шум закрывшейся водительской двери. Из-за руля спустилась Сунён. Ох ты! Я и думать не могла, что она тоже втянута во всё это. Хотя… приходилось ли сомневаться? Тут же Джело. Девушка подошла ко мне.

— Привет. — поздоровалась она, казавшаяся бледной и хрупкой при голубоватых отсветах ночных светил.

— Привет. — вежливо отозвалась я.

— Ты всё-таки сделала это ради Джело? — я кивнула, не желая затевать разборки и душевные исповеди с потенциальной соперницей. — Значит, так любишь, что собой готова пожертвовать?

— Люблю. — подтвердила я, бессознательно поглядев за спину, где вдалеке болтали парни. Они нас не слышали.

— И полетишь за ним в Нью-Йорк? — прищурилась она.

— Полечу. — не становилась я говорливее. — Но, может быть, он останется.

— Не останется. — отрезала Сунён.

— Потому что ты так решила? — мне показалось, что она хочет увезти его от меня сама, толкая к этому.

— Я? Да неужели ты сама не видишь, Мэя? — усмехнулась она, заиграв нервным блеском в глазах. — Он ни за что тут больше не останется. Он не ищет поводов, чтобы остаться, он ищет причины, чтобы улететь, и готов участвовать в любом безумии, если это затолкает его на самолёт до Штатов.

— Да дались они ему? — вспыхнула я. — Раньше он и думать о них не думал!

— Думал, он всегда о них думал. — покачала головой Сунён. — Не скажи, что не знаешь почему? Вы ведь вроде близки?

— Ну, золотые все перебираются туда… и он с ними. У них же миссия, или что там? Они теперь наводят порядок там. Вернее, будут наводить и…

— Другие — да, но не он! — Сунён рассмеялась. — Ах, Мэя, Мэя. Ты ничего о нем не знаешь. Ты не понимаешь его, как я.

— Слишком громкое заявление. — вынужденно огрызнулась я.

— Нет, это так. Ты знаешь о Шилле Шин? — полюбопытствовала дочь покойного предводителя «золотых». А ведь она, выходит, кузина Ёнгуку? Они совершенно разные, не похожи ничем. И да, я знала о Шин Шилле, не на ту напала! Я даже видела её собственными глазами и разговаривала с ней.

— Знаю. — вытянула я губы, поджимая.

— Что ты знаешь?

— Да какая разница? — хотелось отвесить ей оплеуху за приставучесть. Мне показалось, что в ухе у меня кто-то вздохнул. Мне чесалось попросить не подслушивать, но я не стала при Сунён устраивать сцену «поговори с невидимкой».

— Она первая девушка Джело, единственная, кого он любил и любит. — поведали мне.

— Они давно расстались. Он, я думаю, забыл о ней за такое время.

— Нет, не забыл, иначе бы не делал всего этого. — настаивала Сунён.

— Чего — «этого»?

— Не улетал следом за ней.

— За ней? — не поверила я своим ушам. Нет, в них молчали, я не поверила именно словам собеседницы. — Но…

— Да, она должна была улететь в Штаты, как только станет совершеннолетней. На днях у неё был День рождения, и сегодня она села в самолёт. Поняв, что она всё-таки улетит, Джело запланировал своё посвящение в золотые на этот же день. Он до сих пор не может без неё. Ему нужно псом ходить следом и хотя бы изредка её видеть…

— Замолчи! — оборвала я. В душе творился настоящий переполох. Не может быть! Нет! Джело же объяснялся мне в любви, заверял, что испытывает ко мне чувства, я и сама это видела… это не могло быть обманом! — Ты ничего не знаешь! Он любил меня… любит.

— Возможно, ему так казалось, но как только что-то пошло не так, он вновь вернулся к Шилле. Он всегда будет к ней возвращаться. Он однолюб, Мэя, как и все наши ребята… они такие, и их не исправить. Не изменить. И ему плевать, что она никогда к нему не вернётся. Впрочем, кто знает… Теперь он будет тешить надежду, пока она не выйдет замуж, наверное, или не нарожает кучу детей не от него.

— Да сама-то ты тогда на что надеешься?! — воскликнула я. Сольджун и Санха подняли на нас взгляды. Я потупилась.

— Я? Ни на что. — Сунён маниакально, но так обреченно и грустно улыбнулась, что мне её стало жаль. Девочка внушила себе и свихнулась на безответных чувствах. — Мне всё равно, кого он любит. Я просто хочу быть рядом. Я смогу быть рядом сколько угодно, глядя на то, как он любит не меня. А ты, Мэя, готова положить жизнь на безответную любовь? Или, всё-таки, тебе хочется счастья и взаимности?

— Так ты понимаешь, что будешь несчастна и сознательно себя на это обрекаешь?

— А что, все непременно должны быть счастливы? Где ты видела поголовье счастливых людей? — Сунён разозлилась, но не на меня, а внезапно, просто так, какой-то метафорической несправедливости. — Моё счастье в том, чтобы разделить несчастье Джело. Со мной ему будет легче.

— А ты никогда не пыталась посмотреть вокруг и попробовать влюбиться в другого? — ответила и я яростью, но направленной на неё. Мне вспомнился Чоноп.

— Другого? А что, можно как-то специально полюбить, найдя объект? — насмеялась она надо мной, презрительно заменив моё «влюбиться» на «полюбить». Большая разница, согласна. — Ты сама-то так можешь? Давай, покажи пример. Развернись и полюби другого, забыв Джело. Но разве можно его забыть, не любить его?

Мне не кстати вспомнился и Джун. Развернуться-то я могла, и вот, даже объект был, но Сунён права, нельзя заставить сердце биться чаще от того, на кого емуукажешь.

— Если бы так можно было, то и Джело бы полюбил меня, — девушка вдруг захныкала, но очень тихо. — Почему так случается? Чем я хуже, Мэя? Он любит шлюху, которая отсосала половине Сеула, которая школу бы не закончила, если бы ей не помогли! Глупая и отвратительная, грязная шлюшка! — Сунён трясло от гнева, и она стиснула кулаки. — А я ведь никого до Джело не любила, и не подпускала к себе. Я до сих пор ни с кем не была в постели. Всё ради него, всё, что не попросит, но ему не надо… не любит, и всё. Думаешь, не обидно? Знать своё превосходство, понимать, что я лучше, умнее, может, даже красивее, а меня ни за что не полюбят, ту на меня не променяют. Открой глаза, Мэя, какое счастье? Ничто не вознаграждается, побеждают не достойные. Этот мир настолько несовершенен, что его проще взорвать, чем исправить.

— Сунён… — я положила руку ей на плечо. Она вздрогнула. Её было так жаль, что я на время забыла о своих терзаниях. Бедная девчонка. Что бы ни вертелось в её слабосильном мозгу, всё же любить она умела. А что же я? Она задала правильный вопрос. Готова ли я жить с тем, кто любит другую, понимая, что ничего мне не светит? Нет, я не готова. Я хотела делить счастье, а не несчастье. Я хочу дарить любовь, но и получать её тоже. Я способна на многое и готова на подвиги, но эгоистично, чтобы получить хоть какую-то награду, а не расшибаться в лепешку ради того, чтобы получить скупую благодарность в виде дружбы, может, даже секса, в то время как внутри меня будет гореть огромное неразделенное чувство. Нет, я не Жанна Д’Арк, и на костёр своей страсти забираться не хочу. Разлюбит ли Джело свою Шиллу когда-нибудь? Если всё это правда, что говорит Сунён, и до сих пор в его душе ничего не изменилось… перед такой любовью можно лишь поклониться, понимая, что ошиблась в своём выборе, но, черт, как же горестно и плохо! Я ощутила, как сама стою и плачу, плачу, как ненормальная! Я не могу удержать Джело, но и отпустить не в силах, последовать за ним и стать, даже не третьей, а четвертой лишней? Сама я тоже не могу быть ни здесь, ни там. Какое-то ужасное подвешенное состояние. И я ничего не знаю об этой Шилле! Вдруг она вернётся к нему, там, в Штатах? Я почувствую себя последней дурой, если окажусь там же в этот момент. Ведь если парень чего-то ждет, то не может всё быть безнадежно?

Наши женские страдания прервала замаячившая на горизонте машина. Прервала, но не прекратила. Автомобиль внесся на поле, не жалея амортизаторов, подвесок и всего остального. Через несколько минут из него высыпались все, с кем мы простились меньше часа назад.

— Ну-с! С успешным исполнением задуманного! — хлопнул в ладони Гук, открыв багажник и извлекая из него две бутылки шампанского. Но моё настроение было далеко не праздничным. Подойдя к нему, я потянула за рукав, отводя в сторону. Мужчина поддался, склоняясь ухом к моим губам. — Что такое?

— Слушай, я хотела спросить… насчет той девушки, что живет у тебя… Шиллы… — он удивленно посмотрел на меня. — Она ещё дома? Или где?

— Зачем она тебе? — повел плечами Ёнгук и заговорщически подмигнул. — Ревность? Мэя, давай отметим…

— Просто скажи мне! Где она?

— Она улетела часа три назад в США, а что? — остекленевшим взглядом, я посмотрела на него, не найдя больше, что сказать. Выхватив у него аккуратно открытую им бутылку, я присосалась к ней с пылом и жаром. Напиться, напиться! Нет, господи, что я делаю?! Я вернула бутылку обратно. Ёнгук обернулся к Джело. — Эй, доставай виновника торжества!

— Гук, и всё-таки… — Джело достал из кармана огромный бриллиант, сияющий по-особому при свете фар. — Его украла Мэя, а не я. Выходит, я не прошёл испытания?

— А что, Мэя претендует вступить в наши ряды? — поинтересовался Санха, подойдя ко мне. Все взоры обратились ко мне. Я стояла в центре полукруга, в котором кроме меня была лишь одна девушка — Сунён, и она единственная смотрела на меня без радости и добра.

— В «Золотые» девушек не берут, — напомнил Гук. — Но она показала себя с лучшей стороны, поэтому… ты хочешь быть дальше с нами, Пак Мэя? Хочешь полететь вместе с нами, наводить порядок?

Я медленно обвела взглядом каждого, поочередно, остановившись на последнем Джело. Он смотрел на меня с опаской, и я не могла понять, чего он больше ждет — отказа или согласия? Если он не хочет обузы в виде меня, то согласие с моей стороны будет отвратительной навязчивостью, а если он ждет положительного ответа, а я откажусь, то снова разобью ему сердце? А моё, разве моё он не разбил уже несколько раз своей гордостью? Если он захочет, чтобы я была с ним, то не отступит, а если отступит… я не знаю, что со мной будет дальше.

— Спасибо за приглашение, — я вдруг поняла, что спроси это Джело, и всё встало бы на свои места, я бы не задумывалась. Но это спросил Ёнгук. Всего лишь Бан Ёнгук. — Но я, пожалуй, останусь в Сеуле. Здесь моё место.

Брови уличного фокусника поползли вверх. На его лице возникло нешуточное изумление. Что ж, я забирать слова обратно не собираюсь. Приняв бокал с шампанским, я выпила с этими удивительными, такими разными, и всё же одинаково доблестными парнями за то, за что никогда бы и не думала пить раньше — за то, что полиции утерли нос!

— И всё-таки, как же происходили ваши кражи ювелирных? — не выдержала я, допивая первую порцию шампанского. Первую, если не считать нескольких крупных глотков из горла. Из багажника авто Ёнгука продолжали появляться спиртные напитки. Сольджун чокнулся с моим заново наполненным бокалом.

— А ты до сих пор не догадалась? — посередине поля, разыскиваемые копами, но неопознанные, мы были как одна большая семья, и я прочувствовала эту сплоченность, непередаваемую крепость и поддержку друг друга в золотых. До такого далеко ни то что коллективу полицейских, но и обычным компаниям приятелей. Я покачала головой.

— Да всё же элементарно. — ослепительно улыбнулся гипнотизер. — Я в таком же, как твой сейчас, костюме, заходил в ювелирные, завораживая охранника и продавщицу или двух, забирал всё, что можно, желательно с витрин, и уходил, не оставаясь на камерах наблюдения благодаря минус-голограмме. Потом мы подставляли нужного свидетеля под записанную плюс-голограмму. Она сбивала с толку целиком и полностью, а свидетель всегда был благонадежный — из легавых. Своим-то полиция верит и не усомнится в их нормальности и объективности.

— Так ты специально меня подвез в тот переулок? — ахнула я, посмотрев на Чонопа.

— Прости, нам нужны были свидетели-копы. Я тогда не знал, что ты хорошая. — мило расплылся он.

— А дом Дэхёна никто не грабил, — признал Санха. — Он сам отдал мне всё, чтобы инициировать ограбление, от которого вообще не осталось ни следа.

— Но зачем?! — негодовала я, почему-то разделяя общую радость над всеми их проделками.

— Побесить легавых, — засмеялся Ёнгук. — А чего они меня из своих рядов заставили уйти? Я там вписывался!

Все засмеялись.

— Так, вы вернете все награбленное? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Конечно, ты же не думаешь, что нам не хватает денег? — выкинул через плечо бокал Сольджун. — Мне хватит, а то ещё переклинит контакты моего дарования.

Компания принялась обсуждать подробности всех дел, прошлых и будущих, и я осталась чуть в стороне. Воспользовавшись смехом и весельем, Джело подошел ко мне.

— Можно тебя на минутку? — молча последовав за ним, я спиной ощущала взгляд Сунён. Мы отошли метра на четыре, пока не вышли за границу света от машин. — Мэя…

Он протянул бриллиант на раскрытой ладони.

— Он принадлежит тебе. Я крал это для Саломеи, преподношу в дар ей.

— Саломея и Голова Иоанна Крестителя. Всё, как надо. — искусно улыбнулась я, скрывая за улыбкой искреннюю грусть и боль. Даже находиться рядом и понимать, что эта встреча, возможно, последняя, было больно.

— Да. — согласился Джело. Пауза. Громкий вздох. — Я думал, что ты захочешь с нами…

— Я тоже так думала, — витиевато обмолвилась я. — Но всё складывается иначе.

— И как же? — он смотрел на меня с неукротимым любопытством, я видела, что всё ещё интересна ему, как минимум. Но, складывалось ощущение, что интерес этот пробужден моим внезапным отказом следовать за ним на край света. Что имеем — не храним, потерявши — плачем. Не все ли мы такие? Хотелось передумать прямо сейчас и сказать, что всё-таки присоединюсь к ним, но что-то меня сдерживало. Нет, я должна остаться. Мы должны расстаться. Пусть это предвещает мне одиночество и драму, но да будет так.

— А разве ты не знаешь, чем закончилась история Саломеи? — ответила я как настоящая принцесса Иудейская[22], вопросом на вопрос. Джело нагнал складки на лоб, но я помогла ему: — Её выдали замуж за нелюбимого и старого царя, который её увез к себе, и она потерялась на страницах истории.

— Но в наше-то время никого замуж силой не загонишь. — поверил, похоже, в мои намерения Джело, ошарашившись.

— Да я и не собираюсь, — пожав плечами, я думала, сделает он всё-таки какой-нибудь жест, заставивший бы меня передумать, или нет? — Ну, а ты?

— Гук сказал, что в золотые я всё равно принят. Значит, мой путь в Нью-Йорк. — мои глаза увлажнились и я опустила их, спрятав под ресницами. Да-да, именно из-за банды он туда едет, как же.

— Ладно, — твердо произнесла я, делая вид, что мне это всё нормально. — Иди к своим, я постою немного одна.

— Точно? — протянул было руку ко мне Джело, но несмело отдернул.

— Да, хочется подумать.

Мальчишка удалился, пару раз оглянувшись. Я завертела в руках пустой бокал и бесценный камешек, носящий имя святого. Повторить что ли жест Сольджуна и выкинуть и то, и другое, через плечо? Вот, стою, одна. О чем думать-то? Думать больше не о чем. Приключения подошли к концу, и завтра начнутся серые будни.

— Он ещё повзрослеет, Мэя. — я подпрыгнула, приложив кулак с камнем к сердцу, совершенно забыв о своём гиде на проходящую ночь. Очки я сдвинула вниз, и они висели на шее, так что я уже и не обращала на них внимания.

— Ты напугал меня до полусмерти!

— Прости, просто хотел попрощаться, а то я и так наслушался тут.

— А какого черта ты слушаешь и не отключаешься?

— Любопытство.

— Удовлетворил?

— В целом — да. Мне кажется, ты расстроена. Хочешь поговорить?

— Ты психолог или хакер?

— А кто сейчас больше нужен?

— Кто-нибудь, кто бы меня любил и обнимал. — вздохнула я и опять подумала о Джуне. Ну, нет, этого поганца без презервативов я к себе больше не подпущу!

— Рано или поздно у каждого будет кто-то, кто его полюбит и обнимет. Не слушай Сунён, что удел некоторых — несчастье. Каждый сам создаёт свою судьбу, и твоя — в твоих руках. Хочешь быть счастливой — будь.

— Спасибо, а я-то думала, что делать завтра? Быть счастливой! — хохотнула я.

— Именно, Мэя. С завтрашнего дня будь счастливой. За тебя никто счастливой тобой не будет. Очень счастливой можно стать и через десять лет, а как-нибудь счастливой нужно быть постоянно. Мы не бессмертные, чтобы выделываться.

За меня никто не будет счастливой мной. Как-нибудь быть счастливой. Он прав. Мы не живем вечно, чтобы вечно ждать счастья. Мы живем уже сейчас, и именно каждое текущее мгновение — потенциальное счастье. А что же будет завтра? Работа в участке, мои привычные обязанности, посиделки с Рэй и Айли, обсуждение ухажеров, прогулки, знакомства и жизнь, идущая дальше. С приятным и незабываемым воспоминанием о Джело и «золотых». У многих ли было подобное? У меня было. А что ещё может быть впереди? И именно это непредсказуемое будущее, однажды приведшее меня в «Золотой клуб», сама возможность его, будущее, которое у меня есть — это счастье. Счастье, которое в руках у каждого.

Эпилог

Большая просьба ко всем, кому понравился финал предыдущей главы не читать этот эпилог. Тот конец вполне логичен и в дополнении не нуждается, просто мне хотелось вывести ещё и это заключение, но оно для тех, кого что-то не устроило в «Последнем решении».

Спасибо всем, кто читал это произведение и не скупился на отзывы!

Без комментаторов ни одно произведение размера «макси» не заканчивается у меня, поэтому низкий вам поклон и признательность за то, что даёте о себе знать и вдохновляете!

От Джуна я всё-таки не забеременела. Но ему я не собиралась бежать и сообщать, что у меня начались «праздники», показывать дули и язык, злорадно прыгая и дьявольски хохоча. Мы с ним три недели не разговаривали, за исключением приказов и отчетов, исключительно деловых столкновений. Совсем игнорировать его не было возможности, ведь с работы я не ушла, оставшись скучным патрульным родного района. После прощальной ночи с золотыми, когда Ёнгук довез меня домой и я, отоспавшись, проснулась в обед, прожитые последние недели показались мне сном, прекрасным и несбыточным. В нём я побывала сыщиком, преступницей, танцовщицей, принцессой… разве такое бывает на самом деле? Конечно же, нет. Словно в подтверждение иллюзорности моих видений спустя неделю я шла на дежурство и увидела, что фасад «Золотого клуба» полностью изменён, всё красят и реставрируют заново, а табличка висит новая, и называться заведение теперь будет «Пятница». Ни Серина, ни Санха, ни Сэй, видимо, мне тут уже никогда не увидеть. Непередаваемая, невысказанная тоска сковала грудь, и я несколько дней ходила в обход своего привычного маршрута, чтобы не смотреть на место, подарившее мне столько чарующих мгновений. Мне никогда не увидеть Джело. Это было страшным итогом прекрасного сна. Но так ли это? Разве жизнь кончена? Разве кто-то погиб? Странно, но где-то в глубине себя я консервировала на будущее желание встречи, вместо того, чтобы избавиться от него. «Когда-нибудь» — на самом деле очень сладкое понятие.

Джун всё это время на меня косился так, будто всё-таки ждал результата своих действий, но я не выдавала себя ни взглядом, ни словом. В окончании очередного рабочего дня я шла на выход и всё ещё размышляла над сказанными неизвестным словами. О том, что счастливой нужно быть сейчас. Я думала: «А каким же образом я могу сейчас это делать?» и, подбирая мелочи, из которых состоит наша жизнь, и, отбраковывая лишнее, я потихоньку составляла приличную мозаику из сотен деталей, которая вполне могла бы украсить стену любого моего будничного дня. Тренировки, спорт, прогулки с сестрой и Рэй, новые знакомства, патрулирование, фильмы в кинотеатрах с комментариями веселых зрителей, кофе в обеденный перерыв, покупки перед праздниками, снег зимой, солнце летом — разве всё это не настоящие радости, которые, если обратить на них внимание, окрашивают ежедневно, еженощно, наши проживаемые часы?

— Подвезти? — услышала я не ожидающий уже согласия голос Джуна за спиной и остановилась на последней ступеньке. Прогресс, мы хотя бы начали говорить не только по делу!

— Не нужно, — бросила я, почти обернувшись, но не до конца выкрутив голову. Отшивать начальника — это одна из особых радостей, утонченная, деликатесная. Такую не каждый отхватит.

— Мэя! — я успела сделать лишь шаг. Опять остановочка. Но не оглядываясь. — Долго ещё это будет продолжаться? Я сожалею, правда.

— Правда? — хмыкнула я.

— Нет, — более иронично хмыкнул Джун. — Я бы не поступил иначе и второй раз.

— Совести у тебя нет. — вздохнула я, перейдя на «ты», так как мы оба уже переоделись в гражданку. Я явила ему, наконец, своё лицо, а не спину. — До понедельника, босс!

— Мой выходной тоже в твоём распоряжении. — он спустился и встал рядом. Наши глаза встретились. Немного снизу, я игриво закусила губу, наслаждаясь его попытками навести мосты между нами и вернуть отношения, которые, я уж не знаю теперь, были ли настоящими. Может, привиделись, как и остальное? — Имей в виду, что я всё ещё здесь. Скучный, нудный, постоянный.

— Учту, — отсалютовала ему я и побрела домой, больше не произнося ни слова. Я слышала сзади его шаги в сторону его машины. В легком летнем вечере, сиреневом и пахнущем из уличных кафетериев хлебом и острым мясом, мне больше никто не мешал придаваться своей философии, впихнутой в меня последними событиями.

Открыв квартиру, я услышала громко работающий телевизор и хохочущих Айли с Рэй. Вот, главное, оставшееся мне наслаждение — близкие люди, не позволяющие унывать и хоть на миг считать себя одинокой. Разувшись, я дошла до зала и увидела девчонок, сидящих за столиком, на котором развалился напополам разрезанный арбуз, который они лопали большими ложками. Причина смеха мне была неизвестна, да и неважна. Вообще в таких посиделках она редко когда есть. Смешно просто от хорошего настроения.

— О, ну, наконец-то! Бери ложку — присоединяйся, — позвала меня сестра в их чревоугодническую компанию. Пустые выпачканные тарелки намекали, что было что-то ещё и, если попромышлять на кухне, то я обзаведусь порядочным ужином. Глаза наткнулись на бутылку вина.

— Что за повод?

— А разве он нужен? — засмеялась Рэй. — Но, вообще-то, он действительно есть. У меня отпуск через неделю, так что я готовлюсь расслабляться. Репетирую.

— О-о! — протянула я, — Повезло, у меня его не предвидится до Нового года. Ты решила, как проведешь время?

— Долго думать не приходилось, — она как-то странно улыбалась, заговорщически переглянувшись с Айли. Та сделала телевизор потише. Кстати, с тех пор, как Рэй помогла мне в ночь ограбления, мы как-то толком и не пообщались. Я лишь поблагодарила её. — Хочу каникулы в Нью-Йорке. Тянет меня что-то в этот шумный мегаполис… Манхэттен, Лонд-Айленд, Статуя Свободы…

— Что-то я раньше за тобой не замечала тяги к Штатам… — Сестра сунула мне в руки какой-то буклет и я опустила глаза. Несмотря на то, что у меня самой имя этого города уже не воспринималось спокойно, и я замирала при одной мысли о другом конце света, всё же не могла поверить своим догадкам, пока не увидела в проспекте афишу гастролей Чон Дэхёна, обещающего несколько концертов в США. Тур рассчитан на три месяца. Понятно, значит, прикрываясь одним делом улетел творить другие дела? Интересно, а он-то потом вернётся? — Рэй, ты что, погонишься в другую страну в свой короткий и редкий отпуск ради парня, с которым у тебя даже ничего не было?

— Ну… хотя бы на концерт его схожу, — пожала она плечами, явно недоговаривая. — Буду кутить по барам, и загорать на пляжах, там полно развлечений…

— Рэ-эй? — нажала я. — Ты что, догнала его тогда?!

— Я что, по-твоему, человек со сверхспособностями? Нет, конечно. Я сразу поехала к его дому. Я же знала, кто это. Так что просто подкараулила его, не упускать же преступника?

— Что ж ты его не арестовала? — подколола я, скрестив руки на груди и опустившись на диван к ним.

— Он пообещал покатать меня на своём мотоцикле. Это был убийственный козырь. Ты видела его красавца? — принялась ахать Рэй, исказившись в гримасе маниакального восхищения.

— Мы всё ещё о байке? Или ты у него ещё что посмотрела? — пихнула её в бок Айли, за что получила диванной подушкой по голове.

— Если бы уже посмотрела, нужен бы мне был этот Нью-Йорк?! — шикнула она, приструнив нас. Мы могли бы разойтись и дразнить её, но когда Рэй начинает махать руками, лучше сидеть и не двигаться. Думаю, это осознал даже Чон Дэхён.

— Так-то тебя и пустят к звезде за кулисы. — скептично заметила я.

— Не пустят, если у тебя нет удостоверения спец. агента национальной безопасности какого-нибудь государства.

— Или журналистского пропуска, — добавила Айли и они отбили друг другу ладонями. Я ощутила себя немного ущербной. Казалось бы, у всех обычная работа, а возможности, оказывается, разные.

— Ладно, пойду, умоюсь, разденусь, и приду к вам… — я поднялась.

— Иди… всё, всем молчать! — переменилась на крик Рэй и, отобрав пульт у сестры, со стоном «о-о», врубила звук опять погромче, стекая по спинке дивана. На экране образовался музыкальный клип Дэхёна.

— Мэя, — окликнула сестра. Я вопросительно кивнула. — Ты ведь тоже можешь поехать туда в любой момент, когда будешь не занята… — Отлично! Она заметила грустные тени под глазами, которые я пыталась скрыть. Я не стану отрицать, что имею подобное желание, не ждать, а бросить всё и умотать на другой континент, чтобы найти то, что мне нужно. Предложение Ёнгука не было забрано обратно, так что, я бы нашла там себя, но… Что-то во мне пока что иссякло. Я боялась, ещё недавно, что если влюблюсь, то это окажется больно. Так оно и вышло. И хотя Джело обещал не поступать плохо и не доводить до трагедии, частично он своего слова не сдержал. Но имел на это право, ведь я сделала ему неприятно первая. Мы, в общем-то, квиты, хотя каждый думает, что обижен сильнее. Встреться мы хоть в следующую минуту, нам не о чем будет поговорить. Нам нужно время, возможно, много времени. Ему взрослеть, мне — тоже? Если я так много мечтаю и грежу быть принцессой, и не пойми ещё кем, верно, мне впору остепеняться вместе с ним.

— Нет, — я покачала головой. — Я не могу туда поехать… Пока не могу.

Из ванны я вышла к себе в комнату и села на кровать. Плакать не тянуло, но целенаправленно поныть хотелось. Так, по-девчачьи, пока никто не видит. Всегда искавшая приключений, я здорово была ими встряхнута, так что повторить решусь вряд ли раньше, чем через пару-тройку лет. Я не думаю, что сильные чувства проходят быстрее. А чем же их можно снять (нет, снимают порчу, а от любви что делают? Избавляются? Ужас!)? Заботами, делами, замужеством. Я негодующе, легонько постучала себя по лбу. Сбегая от мучений можно много дров наломать. Вдруг накатило пугающее сожаление о том, что я не забеременела от Джуна. Вот уж точно мне было бы не до страданий, если бы я оказалась в положении. Я бы рвала и метала (причем всё, что попадалось бы под руку, и всё в Джуна), носилась по городу, как сумасшедшая, и выплескивала из себя энергию, чтобы не пришибить виновника. Но в результате, конечно, оставила бы ребенка, чтобы не шокировать родителей приняла бы предложение Джуна, — а он бы его сделал, сомневаться не приходится, — стала вдруг его женой, занялась бы домом, у нас бы что-нибудь родилось и уже там, когда этому чему-то исполнился бы годик, я бы вспомнила, что, блин, есть на Земле парень, который разбил мне сердце. А, какая шикарная картина! Прямо для киноленты.

Достав мобильный, я набрала Джуна. В конце концов, он достоин узнать то, что его труды не принесут плодов. Хороший он мужчина, умный, сексуально привлекательный. Его порой даже хочется… Пока шли гудки, у меня бешено забились мысли. Когда плаксивое состояние, вечно хочется, чтобы кто-то обнимал и жалел, и лучше бы, конечно, чтобы это был сильный и красивый представитель сильного пола, а не мои девчонки. Лишь бы не наболтать лишнего, когда он поднимет! Помнить, зачем я звоню, помнить!

— Алло? — достаточно скоро поднял он.

— Привет ещё раз. — пробормотала я комкано.

— Привет, — сдерживая чуть поднимающееся удивление, повторил шеф.

— Не занят?

— Нет.

— Я, собственно, по делу… — набрав в легкие воздуха, я протараторила: — Как бы тебе того ни хотелось и вопреки твоим эгоистичным поступкам, должна тебе сообщить, что я не беременна, к сожалению.

— К сожалению? — немного помолчав, всё, что вычленил из моего текста, Джун. Я схватила себя пальцами на нижнюю губу, зажмурившись и замотав головой. Вот помело! Что за ненужные прибавочки к законченной мысли?

— Это всегда добавляется из вежливости. Ты не знал?

— Теперь буду.

— Будь. — автоматически вредничая, брякнула я. — Не думаешь же ты, что я этого могла хотеть?

— Не думаю, — вздохнув, как уставший мужчина, утомившийся надеяться и ждать чего-то, согласился Джун. — Этого хотел я, и вот меня, на самом деле, сейчас обуревает сожаление.

— Что ж… — неловкость и неудобство заставили меня поелозить на кровати. Всё, что хотела сказать — я сказала. Надо бы прощаться. Он тоже молчит. Исчерпал свой запас уловок? Я поднялась и подошла к окну, затеребив тюль и глядя сквозь него. Ох уж это окно! Не ждать мне больше стука по ночам, не сбегать через него… Минуточку, это что, машина Джуна у моего подъезда? Я пригляделась и увидела номера. Точно, так и есть. — Ты где сейчас?

— А в чем дело? — без враждебности, но напряженно уточнил он, как когда не хочется отвечать на вопрос.

— Ничего, но… что ты делаешь возле моего дома? — прямо поинтересовалась я. Мужчина замолк. Тишина, поднимаясь от земли и достигая уровня «по гланды» разлилась от моего подоконника до его капота. Мне не было видно водителя, но создавалось ощущение, что оттуда смотрят в мою спальню, меня, конечно, за тюлем не видя.

— Я не знаю, что я тут делаю, — промычал Джун, явственно потирая лицо и отворачиваясь от той точки, в которую уставился до этого. — Мне нечего тут делать, но и уехать не получается…

— Джун… — прошептала я. На почве личного расстройства и утери Джело, я приобрела сентиментальность. Глаза стали промокать от соленой влаги. Вот что его дернуло караулить там, у тротуара? — Ну что ты творишь?

— Не знаю, — повторил он ещё слабее. — Может, я люблю тебя?

Теперь замолчала я. Что я ни делала, как себя ни вела и ни капризничала, Джун не остыл и не бросил меня. Простил измену и всё, что я наговорила ему. Изначальное мнение о том, что он ухаживает за мной потому что я — самый удобный вариант, раскрошилось и давным-давно было по крупицам съедено перелетными птицами сомнений. Могла ли я не понимать, что творится в душе Джуна, когда сама переживала не меньшие страдания? Только мне негде было уже дежурить, в надежде увидеть того, кого я люблю. Да, я любила, но это делало меня несчастной. А я хотела быть счастливой, а если счастье, оказывается, не приходит с любовью, то нужно ли за ней гнаться? Можно ли делать несчастным ещё кого-то, потому что не получаешь желаемого? Я не хотела бы быть на позиции Сунён, и ей бы пожелала переступить через себя, но их отношения — уже не моё дело. Моё дело сидит в автомобиле в нескольких метрах и дышит, как и я, молчанием.

— Знаешь, чего я хочу? — начала я едва слышное признание.

— Чтобы я уехал? — предположил Джун, не угадав и близко. Ох уж эти мужчины, ни грамма интуиции!

— Нет. Чтобы кто-нибудь обнял меня. — Его возглас удивления уперся в вовремя сомкнутый рот. Он растерялся. А мне было принципиально больше не проявлять инициативы. Я хочу, чтобы мужчина был напорист, а не навязчив, активен, а не назойлив, добивался, а не доматывался. Я больше ничего не скажу.

— Мне подняться к тебе? — Я подумала об Айли и Рэй в гостиной.

— Нет, — Джун вновь замешкался. Он переставал меня понимать. Как и я сама. Но зачем мы постоянно говорим загадками, пытаясь для чего-то проверить людей, когда прямой текст — лучшее, что изобрело человечество, разучившееся понимать без слов, по глазам, по ощущениям. — Окно.

— Окно?! — изумился начальник. — Ты хочешь, чтобы я влез в него?

— А ты не сможешь? — подначила я, и увидела, как открылась водительская дверь.

— Почему это не смогу? Или ты думаешь, что я стесняюсь? Ну, подумаешь, увидит кто-нибудь… я же не вор, какой-нибудь!.. — выпалил он, не догадавшись сразу о значении этого преступного клейма для меня. Опомнившись, Джун притормозил на половине пути и добавил: — К сожалению…

— К сожалению? — засмеялась я, поймав его на том же. — Тоже вежливость?

— Естественно! — Джун продолжил путь, а я тем временем отшторила и открыла створку, высунувшись на улицу. Пока что мы держали связь через мобильные. — Ты же не думаешь, что я всерьёз хотел бы быть вором?

— Возможно, я была бы не против, чтобы ты им стал. — перепрыгнув бордюр, Джун ступил на газон и вот уже был прямо передо мной, опустив руку с трубкой вниз. Я последовала его примеру.

— Возможно, кое-что я, действительно, хотел бы украсть у другого, — я заинтриговано слушала его, наблюдая, как он приблизил своё лицо к моему, опершись на внешний подоконник, пока я по пояс лежала на внутреннем. — Твоё сердце.

— М-да уж, — почесала я висок. — Этого добра в моей квартире точно нет.

— Зато есть всё остальное, — Джун вымучено улыбнулся. Мы говорили очень по-дружески, и разбор полетов всё бы испортил. Кому оно нужно? — Тогда, видимо, придётся украсть тебя всю.

— Куда это? — косо ухмыльнулась я.

— Замуж. — ухмылка сошла с моего лица.

— Да ладно?

— Серьёзно. — Тяжеловесность и безвозвратность обещания была подкреплена сильным кивком.

— А вдруг там страшно? — нервно пошутила я.

— Наверняка, так и есть. И нужно быть безумцем, чтобы пойти на подобное. Говорят, лишь храбрецы и мудрецы решаются на данный подвиг.

— А, ну это по мне. Главное побольше приключений, драконов и борьбы с ветряными мельницами, хотя бы.

— Чувствую, у меня этого будет сполна. — Взяв меня за руку, Джун поцеловал мои пальцы. Один за другим, нежно и проникновенно. По коже пошли мурашки. — Так, могу я обнять тебя, для начала?

— Для начала? — я претенциозно прищурилась в его сторону. — Для начала мог бы купить и кольцо. Почему я всегда должна подсказывать, как поступать по-правильному?

— Мэя, не ты ли говорила, что я скучный? — напомнил он мне. Я задумалась на секунду и выразила солидарность легким движением головы. — Я и пытаюсь идти против системы.

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

— О чем?

— Можешь ли обнять меня, дуралей! — засмеялась я, и стукнула его по плечу. — Я же для этого и позвала тебя!

Опомнившись, Джун подтянулся и, сев на окно, обхватил меня сильными руками. Я уткнулась в его рубашку и закрыла глаза. Стало как-то спокойно и безмятежно. Уют, тепло, уверенность и надежность. Как будто кирка ударила по серым камням, и из-под них забил источник, сначала слабый, а потом сильнее и сильнее, фонтаном брызгая во все стороны — это была очередная радость от того, что рядом есть человек, который любит меня. Такую радость не поставить в ряд с остальными. Если её взвесить, то выяснится, что она ценнее многих, очень многих. Почти всех.

— Мэя, так ты будешь… оу! — распахнула дверь в мою комнату Айли и остановилась на пороге. — Вечер добрый!

— Добрый, — поздоровался Джун, прижимая меня за плечо к себе.

— Чего это вы тут делаете?

— Мы? — я переглянулась с мужчиной, который с каждым мгновением становился мне всё дороже и ближе. Потому что он был рядом. Потому что он был. — Мы учимся быть счастливыми.

… И я не ошиблась. Через год без нескольких недель, когда я взяла на руки нашу дочь и посмотрела в её крошечное личико, спящее, красное и будто недовольное, я поняла, что счастлива. Не знаю, что бы я обрела, уехав в Нью-Йорк, или куда-нибудь ещё, оставшись с Джело, став грабительницей или мошенницей, возможно, кучу адреналина, проблем, врагов, друзей, опыта и тех самых приключений, о которых мечтала, но я точно не ощутила бы этого невероятного, сладкого, щемящего грудь чувства зависимости и нежности к собственному ребенку. Всё-таки Джун справился и вернул моё сердце на место. Оно было здесь, и в нём была любовь.

— Спасибо, — пожала я пальцами руку Джуна, осторожно придерживая другой малышку.

— Это тебе спасибо, — он наклонился и поцеловал мой лоб. — Я люблю тебя.

— И я тебя, — честно сказала я. Конечно, это была не та любовь, от которой сходят с ума, от которой я лезла на стену, ища Джело и делая ради него всё на свете. Это было другое, но не менее сильное и светлое. Я опять приковала свои глаза к дочке. Невозможно наглядеться. — Маленькая принцесса…

— Иудейская? — коварно ухмыльнулся Джун.

— Может, она будет принцесса воров! — гордо подняла нос я.

— Это у копов-родителей?

— Судьба любит шутить, — улыбнувшись, я чуть тронула щёчку, шевелящуюся от причмокивания, происходившего сквозь сон. Почему бы ей и не вырасти хулиганкой? Нереализованный потенциал мамы мог передаться генетически. С особым значением я произнесла: — Золотая моя.

Когда не складывается что-то в жизни, не надо ломать голову о запертую дверь. Достаточно свернуть в открытую и, пройдя длинной дорогой, войти туда, куда не мог попасть, с другой стороны. Я свернула и шла по этому долгому-долгому пути. Закрытая дверь уходила всё дальше и забывалась, но, если я всё-таки однажды вернусь к ней в своём странствии, в руках у меня будут ключи, а пока… пока я очень счастлива!

Примечания

1

Танатос — в Древней Греции бог смерти, в психологии (З.Фрейд) — термин, используемый для обозначения влечения к смерти.

(обратно)

2

Соджу — корейская водка.

(обратно)

3

Нуна — уважительное обращение мужчины к женщине старше в Юж. Корее. Примерно, как если бы в русском говорилось «старшая сестра».

(обратно)

4

Одалиски — наложницы в гареме.

(обратно)

5

Энигма в переводе с др. — греч. — загадка, головоломка, что-то таинственное, невыразимое.

(обратно)

6

Пропедевтика — сокращённое изложение предмета в элементарной форме.

(обратно)

7

Ристретто — очень крепкий кофе.

(обратно)

8

Норэн — традиционный японский занавес, для разделения помещений.

(обратно)

9

Вакидзаси — более короткий, чем катана меч.

(обратно)

10

Нагината — меч на длинной рукояти (около 1.5 метров длинной).

(обратно)

11

Танто — боевые ножи.

(обратно)

12

Бисэнто — редкий и довольно тяжелый меч, не очень удобный, но способный благодаря весу отрубить голову.

(обратно)

13

Сюрикен — небольшие клинки, изготовленные по типу повседневных вещей: звёздочек, игл, гвоздей, ножей, монет и так далее.

(обратно)

14

«Гокусэн» — японский сериал и несколько фильмов по одноименной манге об учительнице в мальчишеской школе, которая на самом деле является членом якудзы.

(обратно)

15

Янкуми — главная героиня-учительница из «Гокусэн».

(обратно)

16

Оябун — глава японского мафиозного клана, буквально означает «шеф».

(обратно)

17

Выдуманная альтернативная история Кореи, вкрапленная авторской фантазией.

(обратно)

18

Три государства Силла, Когурё и Пэкче существовали с I до н. э. по VII в. н. э.

(обратно)

19

Месмеризм — магнитная энергия, выделяемая людьми.

(обратно)

20

Апкучжон — один из самых дорогих и элитных районов Сеула.

(обратно)

21

Кёнбоккун — дворцовый комплекс, расположенный на севере Сеула.

(обратно)

22

В смысле еврейка. Обычно задавание вопроса на вопрос называют «отвечать по-еврейски».

(обратно)

Оглавление

  • Ночное дежурство
  • Убежище
  • Варианты
  • Танец
  • Трудности личной жизни
  • Скрываемое и непонятное
  • Друг
  • Учитель
  • Разоблачение
  • Отказать или отказаться
  • Перед тем, как решиться
  • Сойти с вершины
  • «Золотые»
  • Опасность
  • Противники
  • Украденное
  • Похититель
  • Саломея
  • Нелегкий выбор
  • Лапочка-дочка
  • В поисках сотрудничества
  • Вот такая помощь
  • Не на своём месте
  • Признание
  • Побег
  • Поверженная
  • Опасный
  • Голова Иоанна Крестителя
  • Последнее решение
  • Эпилог
  • *** Примечания ***