Изменники [Ричард Ли Байерс] (fb2) читать онлайн

Ричард Ли Байерс ИЗМЕННИКИ КОРОЛЕВСТВА ЭЛЬФОВ

— 2509 CД

Респен Эш взмахивал серебряным посохом, выкрикивая слова Силы. Магия воздвигала щиты ветра и света, метала потрескивающие ослепительные молнии во врагов, прятавшихся в зеленых тенях между деревьями. Но этого было недостаточно. Вражеские маги раз за разом пробивали его защиту, множество стрел со свистом прорезали воздух, и люди Респена вместе с лошадьми продолжали гибнуть.

Если бы у него было время подготовиться, все сложилось бы совсем иначе. Но эта засада стала для них полной неожиданностью. Респен возглавил маленький отряд воинов своего лорда, направлявшихся в лес, откуда пришло известие от его обитателей — эльфов, представителей его собственного народа! — в котором они просили помочь отбить внезапное нападение троллей. Респен не подозревал, что это послание на самом деле было отправлено мятежниками с целью заманить часть королевской армии в ловушку. Он огляделся, чтобы посмотреть, сколько из его отряда — в основном это были тяжеловооруженные всадники человеческой расы — осталось в живых и способно сражаться. Врагу, похоже, удалось вывести из строя уже половину его воинов.

Битва была проиграна. На мгновение у Респена мелькнула мысль перенестись с помощью магии в безопасное место, но он посчитал своим долгом найти способ достойно сдаться и тем самым спасти жизни тех, кто еще оставался рядом с ним. Эльф уже пробормотал заклинание, усиливающее громкость голоса, приготовившись просить о пощаде, как вдруг огромная тень накрыла его окруженный отряд. Воины, задрав головы, разразились радостными криками. Точно такое же ликование охватило и Респена. Король Орктриен со своими детьми был сейчас связан битвами, ведя великие войны далеко на юго-востоке. Но каким-то образом один из них почувствовал беду в обманчиво тихом сердце королевства, и принц Бексендрал, воспользовавшись заклятьем телепортации, поспешил на помощь своему вассалу. Некоторые из врагов завопили от страха, кто-то пустился наутек или просто пал духом при виде летящего золотого дракона. Другие же начали стрелять из луков, целиться в змея дротиками света и метать морозные лучи. Бексендрал парил в небе, хлопая сверкающими на солнце кожистыми крыльями, и, казалось, даже не замечал предпринимаемых против него атак. Он прорычал заклинание, и возникшие прямо из воздуха искры дождем полились на лесную почву, где стали взрываться жутким пламенем. Повернув клиновидную голову, венчавшую изогнутую шею и украшенную рогами, принц изрыгнул яркое пламя своего собственного огненного дыхания, уничтожая мятежников и сея хаос среди выживших. Люди Респена, обуреваемые жаждой мести за своих павших товарищей, с поднятыми мечами и копьями ринулись в сторону огня. В этом диком преследовании не было никакого порядка, никакой тактики. Да и какая разница? Появился Бексендрал, а это значило, что его воины не могли проиграть. Респен магически усиленным голосом прокричал в сторону врага:

— Сдавайтесь или дракон убьет вас всех!

Бексендрал был огромен, но его отец был еще больше. Респен служил королю уже столетие и несмотря на это всегда ощущал в его присутствии благоговейный трепет. Вот и сейчас его сердце билось чуть быстрее, когда он шел через просторный зал с высоким потолком, в конце которого преклонил колени перед цилиндрическим пьедесталом, украшенным сложной резьбой и служившим неким подобием трона, положив свой посох у когтистых лап Орктриена.

Вблизи от золотого дракона исходил запах шафрана, а его желтые глаза светились словно фонари.

— Встаньте, милорд, — прогремел Орктриен. — Расскажите, что вам стало известно.

— Да, Ваше Величество, — поднялся на ноги Респен. — Многие из лесного народа верны нам. Лишь три знатных дома — Вилирит, Старфол и Даскмир — участвовали в измене.

Кто-то рядом фыркнул. Респен повернул голову и увидел — как и ожидал — Мальдура Брейкстоуна. Человеческий маг с пухлым красным лицом и длинными волосами, специально выкрашенными в белый цвет, чтобы выглядеть мудрее, сверлил эльфа обжигающим взглядом.

— У вас есть какие-то замечания? — спросил Орктриен. Под его нижней челюстью покачивались свободно свисавшие кожистые усы и такая же борода. Лицо Мальдура исказилось притворным нежеланием говорить. Но затем:

— Я нисколько не оспариваю способности лорда Респена, Ваше Величество, и тем более его преданность, но если он не заметил сначала, как его соплеменники-эльфы замышляют измену, то стоит ли доверять его сведениям сейчас?

Волна гнева захлестнула Респена, но он подавил ее.

— Милорд, у вас есть какая-то конкретная причина сомневаться в моих сведениях?

Мальдур пожал плечами:

— Пожалуй, более важный вопрос сейчас — это что делать дальше. — Он перевел взгляд на Орктриена, запрокидывая голову, чтобы смотреть дракону в глаза. — Ваше Величество, я предлагаю казнить всех негодяев, замешанных в преступлении, и конфисковать их земли и имущество. Если кто-то еще из эльфов планирует сейчас измену, возможно, участь мятежников заставит их отказаться от своих намерений. Если же нет, то… что ж, предатели все равно заслуживают самого сурового наказания, а вам нужны средства, чтобы вести войны.

Респен нахмурился:

— Ваше Величество, я бы советовал более мягкое наказание.

— Ну еще бы, — бросил Мальдур. — Ведь эти мерзавцы — вашей расы, и это люди, кто заплатил самую высокую цену за их предательство.

— Прежде всего я служу Короне, — возразил Респен. — И я скорблю о павших воинах. Просто суровость наказания может вызвать еще большие волнения, а когда война свирепствует у наших границ, мы не можем себе этого позволить.

— Наверное, вы правы, — согласился Орктриен. — И все же мы должны что-то предпринять, чтобы удержать мятежных лордов от дальнейших глупостей. Мы возьмем в заложники их детей, и вы, Респен, проследите за их пленением.

— При всем моем уважении, Ваше Величество, — начал Мальдур. — Для лорда Респена это будет, скорее всего, слишком сложно… усмирять представителей своей расы. Он может проявить чрезмерное сочувствие. В то время как я…

— Мне и нужен сочувствующий надзиратель, — сказал король. — Я хочу, чтобы заложники наслаждались своим пребыванием у нас и испробовали все удовольствия и чудеса, какие предлагает наш двор. Так мы завоюем их преданность и, когда они в один прекрасный день вернутся к своим родителям, положим конец этим ненормальным анархическим настроениям раз и навсегда.

— Вы очень мудры, Ваше Величество, — произнес Респен. — Но я надеялся отправиться с вами в поход, на юг и сражаться там бок о бок. Уверен, найдется кто-нибудь другой…

Орктриен фыркнул, выдохнув горячее облако пара — свидетельство того, что внутри дракона всегда теплился огонь.

— Сегодня все мои советники со мной спорят. Вы сделаете так, как я вам приказал.

Респен склонил голову.

У Респена были друзья среди воронов, ястребов и сов, которые всегда держали его в курсе событий, происходивших в окрестностях королевского города. Поэтому ему не составляло большого труда перехватывать заложников до того, как те начинали подъем по главной горной дороге.

Когда приблизился последний кортеж, Респен к своему удивлению заметил, что окна кареты наглухо задернуты тяжелыми занавесками. Никогда прежде он не слышал, чтобы эльфы так путешествовали. Занавески не давали возможности наслаждаться дуновением ветра, пробегающим мимо ландшафтом, запахом трав и деревьев, которые были важны для его народа как хлеб и вода. Респену становилось не по себе от одной мысли, что кто-то может проехать несколько дней взаперти в этом ящике. Неужели граф Даскмир отправил во дворец Орктриена какого-нибудь калеку?

Респен пустил свою лошадь легким галопом, полдюжины его телохранителей поскакали следом. Шесть — наименьшее число, разрешенное протоколом, хотя он хотел встретить заложника как радушный хозяин, а не как враг, беспокоящийся о своей безопасности. Люди Даскмира приветствовали его с мрачным выражением на лицах, но не без почтения.

— Наша госпожа — Леди Винтерфлауэр, — сказал старший из провожатых. Теперь, когда ее официально представили, Респену стало интересно, соизволит ли она выйти из кареты, отодвинуть занавески или, по крайней мере, заговорить.

Ничего из этого не последовало.

— Леди плохо себя чувствует? — спросил он. — Или пребывает в глубоком Покое?

— Нет, не думаю, — ответил слуга.

Тогда, наверно, у нее проблемы со слухом, подумал Респен. Спрыгнув с лошади, он подошел к карете и постучал в дверцу.

— Миледи? — позвал он. — Я — Респен Эш, Королевский Советник и Маг. Прибыл сопровождать вас до Сверкающего Города и в дальнейшем проследить за вашим устройством и комфортом.

— Так сопровождайте меня, — ответила она, все еще не показываясь. Ее высокий голос был приятным, но холодным, как морозный воздух весенним утром.

— Погода замечательная, а горный пейзаж просто великолепен. Советую вам пересесть на лошадь или отодвинуть занавески.

— Без сомнения, у меня будет достаточно времени полюбоваться стенами моей темницы, как только я окажусь за ними.

Губы Респена сжались. У него не было желания досаждать ей, но он также не видел причин терпеть ребяческую неучтивость, выраженную в ее отказе показаться. Если сейчас он уступит, то в дальнейшем будет гораздо сложнее все это пресечь.

— Миледи, — сказал он, — я никогда не прощу себе, если своим бездействием лишу вас удовольствия созерцать одни из самых красивейших видов во всем Фаэруне.

Он пробормотал магические строчки и, достав талисман, взмахнул им в таинственном пассе. Слуги Винтерфлауэр, вытаращив глаза, тревожно вскрикнули, но заклинание было коротким, и Респен закончил читать его прежде, чем слуги успели вмешаться.

Он коснулся талисманом одной стороны кареты, и верхняя половина ее исчезла. Вздрогнувший кучер теперь сидел прямо на пустом воздухе, а Винтерфлауэр словно ехала в необычной и своеобразной открытой повозке. Респен повернулся, чтобы посмотреть на нее, и его глаза расширились.

Большинство эльфов со своей чистой гладкой кожей и стройными фигурами были внешне очень привлекательны, но даже по меркам их миловидной расы Винтерфлауэр была удивительно хороша. У нее были мягкие, блестящие волосы цвета эбенового дерева и сапфировые глаза с золотистыми крапинками. Черты ее лица были тонкими и изящными, но при этом не создавали впечатления хрупкости и изнеженности, а скорее свидетельствовали о храбрости и остром уме.

Она смотрела на него, ее глаза сверкали гневом.

— Если бы мне позволили взять с собой книгу заклинаний и амулеты, я бы развеяла эти жалкие чары, а потом наказала бы вас за вашу дерзость.

Респен справился с удивлением, вызванным ее красотой.

— Что ж, тогда я рад, что король запретил вам пользоваться ими, и вскоре вы тоже будете этому рады. А теперь продолжим наш путь.

Он свистнул, и лошадь, частично обученная с помощью магии, тут же перестала щипать траву и подошла к нему.

Респен ехал рядом с каретой Винтерфлауэр, а дорога серпантином поднималась в горы мимо небольших укреплений и сторожевых башен, охранявших путь. Он болтал о достопримечательностях, которые им встречались, а она отвечала ему молчанием и выражением лица таким же каменным, как обступавшие их скалы.

Но вот показался Донфайр, и так как эльфы были очень чувствительны к красоте, Винтерфлауэр вопреки себе затаила дыхание, а черты ее лица смягчились.

Столица Орктриена представляла собой одновременно и город, и огромный замок, полностью высеченный в скалистой породе на вершине горы, а затем изящно обработанный и отполированный. Ни дюйма невзрачности, грязи, диспропорции. Каждый шпиль, каждая оконная рама, каждый участок стены радовал глаз искусным витиеватым орнаментом.

— Прогуляемся как-нибудь утром. Посмотрите, как все это выглядит во время восхода солнца, — сказал Респен. — Камень отражает красный и золотой свет подобно зеркалу.

Винтерфлауэр хмурилась, пытаясь развеять наложенное на карету заклинание, так же, как до этого Респен силился преодолеть изумление, вызванное ее красотой.

— Мне невыносима мысль о том тяжком труде, — сказала она, — который использовался для создания этой достопримечательности лишь для того, чтобы потешить самолюбие дракона.

— Это город. Огромное количество народа — не драконов — живет здесь, и к тому же неплохо. До наступления ночи вы станете одной из нас.

— Интересно, сколько бедных рабов встретило свою смерть, высекая и полируя этот камень?

— У Орктриена нет рабов. У него есть подданные, как у любого короля. Вы сами все увидите.

Он презрительно фыркнула, и карета, наполовину невидимая, застучала по дороге дальше.

Отряд, состоящий из личной охраны Орктриена, узнал Респена и, расступившись, освободил дорогу ему и его спутникам. Высокие, длинноногие воины со светлыми волосами и темно-желтыми глазами были облачены в доспехи золотого цвета. Их кожа также имела золотистый оттенок и в некоторых случаях едва заметный узор, напоминающий чешую. Винтерфлауэр внимательно разглядывала их, пока ее карета проезжала мимо.

— Это полудраконы, — сказал Респен.

— Я знаю, кто это, — резко отозвалась она. — Ублюдки Орктриена или ублюдки его сыновей-драконов. Мерзость, порожденная насилием над человеческими и эльфийскими женщинами.

Респен покачал головой:

— Насилием? Миледи, я даже не представляю, как вам могли прийти в голову такие жуткие фантазии.

— Вы хотите сказать, что у женщин есть выбор?

— Да. Хотя должен признать, что не помню, чтобы кто-то из них отказывался. Они получают приличное вознаграждение.

— Какое вознаграждение способно в достаточной степени компенсировать женщине близость с гигантской ящерицей? Они терпят ужас и стыд, потому что не осмеливаются отказать.

— Золотые драконы умеют менять облик. Они навещают своих любовниц в виде мужчин их расы. — Он усмехнулся. — В противном случае женщины были бы просто раздавлены. Но мы оба принадлежим к знатным фамилиям и познакомились совсем недавно, поэтому не должны вести такие вульгарные беседы. К тому же мы уже подъезжаем к вашему новому дому.

Колонна проследовала через арку в стене, украшенную мозаикой с изображением цветов, шмелей и птиц. За стеной, в самом сердце города, возвышался дубовый лес. Высоко в ветвях на разных уровнях были построены дома, часть которых была огорожена; другая часть представляла собой простые платформы. Сумерки рассеивались светом белых, голубых и янтарных фонарей, в воздухе витали запахи стряпни.

— Это эльфийский квартал, — сообщил Респен. — Представляете, сколько труда и могущественной магии потребовалось, чтобы пересадить эти деревья на вершину горы, для того чтобы наш народ мог чувствовать себя как дома?

— Другими словами, — сказала она, — Орктриен нанес ущерб настоящему лесу, чтобы создать это искусственное место. Меня это не удивляет. Его вредители убивают деревья каждый день, чтобы расчистить место под его проклятые фермерские угодья.

— Армии нужна еда, миледи. Всему королевству нужна еда, а правда, как бы прискорбна она ни звучала, состоит в том, что леса не способны обеспечить нас таким количеством пищи, как хлебные поля. Уверяю вас, король собирается оставить большую часть лесов нетронутой.

— Каждая частичка земли, каждый листик, каждая веточка нашей родины священна, милорд. Если в вас еще осталась душа эльфа, вы поймете это. Но боюсь, она давным-давно зачахла в вас.

Респен почувствовал, что у него начинает болеть голова.

— Мы сможем обсудить это позже, на досуге. А сейчас позвольте сопроводить вас в вашу новую резиденцию, где вы сможете отдохнуть.

По вечерам Винтерфлауэр пела, стоя на одной из открытых платформ высоко на макушке своего дерева. Ее репертуар, состоящий из элегий и погребальных песен, был таким же мрачным, как и ее разговоры, но голос был так прекрасен, что соседи вскоре приобрели привычку останавливаться и слушать ее пение. Через какое-то время весть об этом представлении разлетелась по всему городу, и даже те, кто не принадлежал к эльфийской расе, начали приходить во время сумерек в квартал, чтобы послушать этот бесплатный концерт.

Когда сам король попросил о песне, это, вероятно, не должно было вызвать большого удивления, но Респена это тем не менее застало врасплох. Он оторвал голову от стола, за которым ужинал вместе с заложниками, и посмотрел в противоположный конец зала, туда, где на пьедестале сидел Орктриен, склонившись над своей тарелкой размером с колесо телеги, на которой лежал кусок говядины, и чашей красного вина.

— Прощу прощения, Ваше Величество?

— Я слышал о соловье из эльфийского квартала, — сказал дракон. — Пожалуйста, миледи, порадуйте нас своим пением в честь моей победы над Красным Триумвиратом.

Внутренне Респен содрогнулся. Некоторые из детей мятежников хорошо переносили свой мягкий плен, но Винтерфлауэр оставалась такой же пренебрежительной и непреклонной, как и в самом начале. Он боялся, что она откажется выполнить приказ Орктриена и будет наказана. Респен никогда не считал золотых драконов жестокими по своей природе, но его повелитель был полон королевской гордости, полон драконьей гордости, и не был склонен терпеть неуважение.

Респен начал подыскивать слова оправдания, чтобы вступиться за Винтерфлауэр, но она встала из-за стола прежде, чем он успел что-нибудь придумать.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — сказала она, затем проследовала к трону, остановилась возле него, сделала вдох и начала петь. Песня Винтерфлауэр, печальная баллада, была такой красивой, что ее очарование подействовало на всех присутствующих в зале. Респен был пленен ею так же, как и остальные, пока до него не дошло, какое значение могут иметь слова баллады. Ему лишь оставалось надеяться, что никто не истолкует их подобным образом. Многие в зале даже не знали эльфийского языка, остальным же, вроде, было достаточно самого пения, и они не искали в балладе провокационный подтекст. Возможно, он думал, все обойдется.

Но тут в воздухе замерцал голубым светом бесплотный кулак. Он ударил Винтерфлауэр по лицу, и девушка упала на пол.

Респен вскочил на ноги, отпинывая кресло, в котором сидел. Он призвал свой посох, и в его руке возник белый светящийся металлический шест.

Мальдур, усмехнувшись, тоже встал. Он не стал вызывать свой посох — возможно, он и не владел этим умением — но в драгоценных камнях, которые он носил на каждой руке, вспыхнул, а затем медленно погас огонь.

— Вы, конечно же, заметили, — сказал человеческий маг, — что в песне говорится о сумасшедшем, самовлюбленном короле и несчастьях, которые обрушились на подданных из-за его плохого правления.

— Это старая песня, — возразил Респен. — Она относится к тем временам, когда эльфы еще не ходили по этой земле.

— И все же. Она, без сомнения, замаскировала под этой балладой критику правления Его Величества. — Мальдур перевел взгляд на Винтерфлауэр. — Не так ли, миледи?

Респен пристально глядел на нее, умоляя глазами: хоть раз в виде исключения придержите свой острый язык, вы можете поплатиться жизнью, если признаетесь в этом.

Она тоже смотрела на него, затем опустила глаза и произнесла таким кротким тоном, какой он никогда прежде не слышал от нее:

— Как сказал лорд Респен, это всего лишь старая грустная песня. Я ничего не подразумевала под ней и прошу прощения, если она кого-то задела.

Респен протянул ей руку и помог встать, затем бросил гневный взгляд на Мальдура:

— Это вы, милорд, должны просить прощения.

— Вздор, — сказал человек. — Это очевидно, что она намеревалась нанести оскорбление, даже если сейчас ей недостает смелости признаться в этом. И в любом случае, я не прошу прощения у мятежников.

Респен повернулся к Орктриену:

— Ваше Величество, по вашему распоряжению леди Винтерфлауэр находится под моей опекой, поэтому мой долг обязывает меня защищать ее честь.

В действительности он ожидал, что дракон запретит любое подобие дуэли, так как он и Мальдур были ценными советниками, и Орктриену не захотелось бы никого из них терять. Но золотой дракон удивил его.

— Вы двое грызетесь уже столько лет, — сказал Орктриен. — Я устал от этого. Поэтому я позволяю вам разрешить ваш конфликт. Мы устроим военное представление, чтобы отпраздновать военный триумф.

Слуги убрали столы и стулья, стоявшие вблизи трона, расчистив место, достаточно большое, чтобы два мага могли метать друг в друга смертоносные заклинания, не рискуя случайно задеть ни в чем не повинного зрителя. Респен и Мальдур встали в противоположных концах, и король прокричал:

— Начинайте!

Респен произнес командное слово, вытягивая из посоха пульсирующий свет и заворачиваясь в магическую защиту. Тем временем Мальдур повернул на пальце кольцо с рубином, и его тело окутала сияющая красная аура — человек тоже привел в действие свой мистический щит. Какая именно защита у него, гадал Респен, и какое заклинание способно пробить ее?

Мальдур быстро проговорил магические слова. Респен не смог определить, какое именно заклинание решил сотворить его соперник — у каждого мага были свои секреты и хитрости — но был уверен, что человек призвал силу грозы. Это было не страшно. По прошлым наблюдениям Респен знал, что Мальдур любит бросаться молниями, поэтому его щит был как раз особенно эффективен против них.

Он вынул из кармана два зуба, сделал над ними пассы и произнес свое заклинание. Респен и Мальдур закончили одновременно.

Человек вскинул руки, и ослепительная молния сорвалась с кончиков его пальцев. Как и надеялся Респен, вьющийся разряд, не причинив ему никакого вреда, погас в двух дюймах от его груди. Но молнию сопровождал гулкий раскат грома, который оглушил эльфа — ему показалось, будто его огрел дубиной великан. Респен пошатнулся и упал, невыносимый гул в ушах не прекращался, сбивая и путая все его мысли.

Наконец, какофония стихла. Ошеломленный, Респен попытался поднять голову и оценить тактическую обстановку. Ничего хорошего он не увидел. Вызванная им дюжина клыкастых бесплотных челюстей летала вокруг Мальдура и атаковала его, но как только одна из пастей пыталась укусить свою цель, алая защитная аура человека уничтожала ее. Уверенный в эффективности своей защиты, Мальдур, не обращая никакого внимания на кружащие вокруг него челюсти, начал сплетать очередное атакующее заклинание. У него было явное преимущество. Если Респен начнет накладывать свои собственные чары, человек в любом случае закончит читать первым и успеет нанести еще один сокрушительный удар. Пожалуй, лучший выбор сейчас — это воспользоваться одним из заклинаний, которые хранились в его посохе, так как на это требовалось не больше секунды.

Респен произнес нужное слово и только потом понял, что больше не держит в руках серебряный посох. Вероятно, он выронил его, когда гром свалил его с ног. Он огляделся, увидел его, дотянулся, и тут Мальдур закончил. Рваный силуэт тени спрыгнул с поднятой руки человека. Респен бросился на пол, перекатываясь и пытаясь увернуться от вспышки темноты, но тьма все же настигла его. Холод пронзил его насквозь, и неестественный страх начал закрадываться в его разум. Он боролся с ним, не давая полностью овладеть собой, а Мальдур уже начинал читать следующее заклинание.

Замерзший и дрожащий Респен кое-как поднял свой посох, с трудом проговорил магическое слово и стукнул концом оружия по полу. Добрая часть мраморного покрытия затряслась и раскололась на куски. Вызванное землетрясение не могло сбить Респена с ног, так как он уже стоял на коленях. Но Мальдур упал на спину, у него сбилось дыхание, и его заклинание сорвалось. Человек тут же вскочил, и несведущему наблюдателю могло бы показаться, что Респен не многого добился своим волшебством. Но на самом деле ему удалось изменить темп битвы и лишить человека возможности непрерывно атаковать, не боясь ответного удара.

Оба мага пробормотали магические строчки. Мальдур выбросил перед собой сжатый кулак, из колец посыпались искры, и невидимая сила ударила Респена прямо в грудь, отбросив его на шаг назад и опрокинув на спину. Но она не успела сорвать заклинание эльфа. На последнем слоге, ощутив покалывание кожи, он сделался невидимым. Молясь, чтобы у Мальдура не оказалось подходящего заклинания, усиливающего остроту восприятия, Респен ринулся вперед. Он бежал, виляя, потому что в противном случае человек мог легко сразить его своей магией, несмотря на то что действовал вслепую. На эльфийские сапоги Респена были наложены чары, которые позволяли ступать бесшумно, и теперь на выступающих обломках разбитого пола они не издавали ни звука.

Исчезновение Респена застало Мальдура врасплох. Он раздумывал целое мгновение, затем, сведя руки, резко развел их в стороны. На пальцах вспыхнули кольца с топазами. Инстинкт подсказал Респену, что невидимость не защитит его от этой магии. Он бросился на пол. Клинки желтого света вырвались из тела Мальдура по направлению к четырем углам зала подобно спицам сверкающего колеса, подвешенного параллельно полу. Если бы Респен не пригнулся, одно из лезвий неминуемо пронзило бы его.

Как только они исчезли, он вскочил и побежал дальше. Еще три широких шага, и он оказался на дистанции удара. Размахнувшись, Респен ударил Мальдура посохом по лицу.

Так как человек не мог видеть угрозу, он не пытался парировать удар или увернуться от него, а красная аура, как и предполагал Респен, не защищала от физической атаки. Звякнул металл, и колени Мальдура согнулись. Из рассеченного лба хлынула кровь.

Став снова видимым, — таков был недостаток скрывающего заклинания, которое развеивалось при попытке атаковать — Респен продолжал наносить удары. Мальдур упал, свернулся в клубок, пытаясь прикрыть наиболее уязвимые части тела и выдыхая слова заклинания. Затем он резко встал на колени. На каждой из его ладоней Респен увидел широко открытый рот с похожими на иглы зубами. Мальдур попытался схватить его, но он отпрыгнул, и клыки на левой ладони человека разорвали камзол и рубашку под ним, но дотянуться до тела не смогли. Респен еще раз ударил посохом. Мальдур рухнул и остался, корчась, лежать на полу. Эльф поднял посох высоко над головой, намереваясь как копьем ударить в горло человека набалдашником.

— Стойте! — прогремел Орктриен. Его рев был таким же оглушительным, как раскат грома, вызванного Мальдуром.

Нет! Во имя всех сил земли и неба, Респен заслужил этот завершающий удар. Это нечестно лишать его такой концовки. Однако, тяжело и прерывисто дыша, он заставил себя опустить оружие и посмотреть в сторону трона.

— Ваше Величество? — выдохнул он.

— Вы постояли за честь своей подопечной, — сказал дракон, — а заодно вы и Мальдур порадовали нас отличным зрелищем.

Он оглядел весь зал:

— Не правда ли?

Подбадриваемые таким образом зрители разразились аплодисментами.

— Я рад, что смог доставить вам удовольствие, — сказал Респен, пытаясь сдержать гнев. — И все же я думал, вы позволите нам разрешить конфликт раз и навсегда.

— Вы это и сделали, — ответил Орктриен. — Вы испытали себя в схватке друг с другом, выпустили пар, и с этой ночи прекратите ссориться и будете работать дальше в полной гармонии.

Респен склонил голову:

— Как прикажете, Ваше Величество.

С годами в резиденции Респена скопилось много мебели и произведений искусства, созданных самыми разными расами со всем их культурным многообразием и эстетическим восприятием. Некоторые вещи были подарками короля, другие — подарками просителей, жаждущих заслужить расположение влиятельного королевского чиновника. Но основная часть ценных предметов была куплена им самим, так как его вкус космополита и эклектика становился все обширнее.

В противоположность его резиденции дом Винтерфлауэр был полностью эльфийским. Мебели было мало, формы и линии выглядели обманчиво простыми, но каждая вещь была красиво сконструирована и являла собой образец безупречного мастерства. По всей вероятности, Винтерфлауэр выбросила все, что было создано руками не-эльфов. Когда они с Респеном вышли на одну из открытых платформ, он ощутил внезапный приступ ностальгии по маленькому лесному поселению, где родился.

Она остановилась у скамейки, над которой сквозь брешь в ветвях были хорошо видны звезды, и наполнила его бокал сухим белым вином. Они сидели молча какое-то время, наслаждаясь напитком и красотой ночного неба.

Потом она спросила:

— Что вы не поделили с лордом Мальдуром?

— Конкуренция — обычное дело при королевском дворе: идет борьба за милость короля и наиболее выгодные посты. Мальдур и я — оба волшебники, это делает соперничество между нами еще более ожесточенным. Кроме того, каждый из нас защищает свою расу. Он убеждает Орктриена править так, чтобы это было выгодно людям, я же ратую за политику, которая оставляла бы преимущество за нами. — Респен улыбнулся. — Поэтому несмотря на ваше плохое мнение обо мне, в конце концов, я — не такое уж жалкое подобие эльфа.

— Эльфы не должны просить у дракона разрешения жить так, как нам хочется.

— Да, таково ваше мнение, и вы очень четко дали это понять. Ведь на самом деле вы выбрали ту песню, чтобы оскорбить Орктриена, я прав?

— Разумеется. Вы это знали с самого начала. — Она помедлила. — Почему тогда вы защищали меня?

— Как я и объяснил, это было делом чести.

— Верю, что так и было, но мне кажется, есть и другая причина.

Он ухмыльнулся.

— Вы проницательны. Если бы я оставил обвинение Мальдура без ответа, это выставило бы меня слабым и неспособным олухом, который допустил, чтобы его подопечная оскорбила короля. А он бы стал верным советником, который поставил вас на место после того, как я не справился со своими обязанностями. Я не мог позволить, чтобы у двора сложилось такое мнение.

— А что если Орктриен поймет, что я действительно насмехалась над ним? Не лишитесь ли вы его доверия, из-за того что защищали меня? Возможно, более благоразумным было оставить меня наедине со своей судьбой, даже если это грозило вам небольшим унижением?

Он сделал глоток и посмотрел на звезды.

— Ну, возможно. Я тоже об этом думал. Вероятно, чашу весов склонила моя необъяснимая симпатия к вам, миледи. Вы мне нравитесь, несмотря на то что презрительно кривите губы в моем присутствии.

Боковым зрением он увидел, что она опустила глаза. Ему также показалось, что она покраснела, но было так темно, что он не взялся бы утверждать это наверняка.

— Я знаю, что не должна сваливать на вас свои проблемы. Просто иногда мне кажется, что они разорвут меня на части, если я не выскажу их. Мне ненавистно нынешнее положение дел в королевстве!

— Еще остаются земли, в которых правят эльфы. Думаю, если вам и вашей семье невыносимо жить под властью Орктриена, вы можете переехать.

— Это означало бы покинуть леса, которые мы заботливо выращивали и лелеяли, оставить их на растерзание топорам лесорубов. И, допустим, мы обосновались бы где-нибудь, построили бы новый дом… сколько бы это продлилось, прежде чем какой-нибудь принц-дракон не пожелал бы присоединить наши новые земли к своим владениям?

Респен вздохнул.

— Скорее всего, не долго. Один век, если вам повезет? Фаэрун меняется. Драконы устанавливают свое господство над всем континентом несмотря на сопротивление отдельных рас. Полагаю, этот процесс происходил бы еще быстрее, если бы драконы не так часто воевали между собой. Неизбежность, — продолжал он, — вот что ставит нас, эльфов, перед очевидным выбором. Мы можем стремиться к почетным титулам как вассалы драконов или бросить им вызов и умереть. Я сделал вывод, миледи, что вы не желаете последнего, иначе вы бы признались в том, что хотели оскорбить короля.

— Я должна была признаться. Любой из моих братьев и сестер признался бы. Но после того как Мальдур ударил меня своей магией и обвинил, а это огромное золотое чудовище пригвоздило своим взглядом к полу, я поняла, что не хочу умирать… я струсила.

— Нет, — возразил Респен. — Вы поступили мудро. Для чего было так бессмысленно бросаться своей жизнью?

Она окинула взором город, освещенный тысячами фонарей.

— Пожалуй, если мы, эльфы, откинем часть своей гордости, то обнаружим, что наша жизнь может быть полноценной и под управлением Орктриена. Пожалуй, я могла бы стать счастливой в этом месте, если бы какой-нибудь добрый друг научил меня видеть его радости.

Респен почувствовал, как его сердце стало биться быстрее.

— Миледи, это все, о чем я только мог мечтать.

Орктриен одарил Респена радостной драконьей улыбкой, но человеку непосвященному могло показаться, что дракон демонстрирует свои клыки, каждый из которых был размером с добрый клинок.

— Мы победили! — объявил король.

— Я знаю, Ваше Величество, — сказал Респен. Он уже не так жадно следил за новостями о ходе разных войн, которые вел его повелитель, как делал это раньше. Но он был королевским советником и должен был оставаться в курсе событий. — Мне рассказали, что войска зеленых интриганов отступили в полном беспорядке.

— Все так и есть. И теперь их лордам не остается ничего другого, как уступить свои владения на восточном берегу реки.

— Замечательно.

Респен хотел поинтересоваться, сколько воинов потерял золотой дракон, чтобы захватить эту территорию, но решил пока не спрашивать. Пусть король насладится своим триумфом. У них будет время оценить текущее состояние армии позже.

— Мы вернемся туда в следующем году или через год и полностью вытесним зеленых, — поведал Орктриен. — Хроматовые драконы обращаются со своими подданными как со скотом! Сострадание требует, чтобы мы принесли этим бедным рабам просвещенное металлическое правление.

— Ваше Величество очень благороден.

— Расскажите, как вы здесь управлялись без меня. Надеюсь, больше никаких восстаний не было?

— Никаких.

— Я знал, что идея с заложниками решит проблему. Как поживают наши пленники?

Респен улыбнулся:

— Они неплохо поживают. Более того, им так полюбилась жизнь в Донфайре, что когда придет время отправлять их домой, то, боюсь, нам придется толкать их в спину копьями.

Орктриен рассмеялся, заполнив воздух теплотой.

— Даже прелестная Винтерфлауэр?

Да, подумал Респен, если не сказать больше. В течение последних двух месяцев Винтерфлауэр была настолько увлечена жизнью города, ее настолько захватили развлечения двора, что ему оставалось лишь удивляться этой внезапной перемене. Казалось, будто она, создание крайностей и страстей, должна либо ненавидеть, либо любить свой плен, и, осознав бесполезность своего прежнего поведения, она выбрала второе, полюбив плен всей душой.

А, может, причина была в ее любви к нему и ее желании стать частью его жизни? Хотя они оба и старались погасить зарождающееся между ними чувство, — для тюремщика было бы слишком беспечным испытывать чрезмерную симпатию к своей пленнице, и вряд ли бы это одобрили ее родственники, мятежники в глубине души, — его ростки с каждым днем становились все больше. И правда, со стороны Респена это была любовь, какую он никогда прежде не испытывал ни к одной женщине.

Но он не видел причин обсуждать свои личные дела с Орктриеном, поэтому просто ответил:

— Даже она.

— Я собираюсь устроить пир, чтобы отпраздновать победу, — сказал дракон. — Она должна присутствовать и опять что-нибудь спеть. — Его желтые глаза ярко вспыхнули. — Что-нибудь менее двусмысленное на этот раз. Мне бы хотелось избежать неудобства в виде разбитого пола.

Когда Респен и Винтерфлауэр приблизились к арочному проему, сделанному из драгоценных металлов и украшенному драгоценными камнями, она побледнела, ее синие с золотыми крапинками глаза закатились, а колени подогнулись. Респен успел подхватить ее, не дав упасть на пол. Не обращая внимания на любопытные взгляды и вопросы придворных, попадавшихся ему на пути в танцевальный зал, он отнес ее в нишу, завешанную бархатной портьерой. Ниша предназначалась для тех, кто после веселья и танцев нуждался в небольшой передышке и тишине, также она служила местом свидания для влюбленных пар.

Респен посадил Винтерфлауэр на диван, затем прочел несложное заклинание, увеличивающее жизненную силу. Его оказалось достаточно, чтобы привести ее в чувство, и девушка открыла глаза.

— Что с вами? — спросил он. — Вы заболели?

— Я боюсь, — ответила она.

Он взял ее за руку, ее пальцы были холодными.

— Чего?

— И вы еще спрашиваете? Я не видела Орктриена с той самой ночи, когда хотела оскорбить его.

— Зато я его видел и уверяю, он не собирается вас наказывать.

— Как вы можете быть в этом уверены? А вдруг это какая-то жестокая игра? Он пригласит меня на танец, я выйду в зал, ожидая веселье, и тут на меня набросятся палачи.

Респен покачал головой:

— Я уже говорил вам, вы наслушались слишком много страшных историй. Я тоже их слышал — эти рассказы о невероятных жестокостях, творимых драконами-тиранами. Должен признать, часть из них — правда, но только в случае с красными, черными, зелеными драконами. Золотые более великодушны.

— Орктриен посылает свои войска, отряд за отрядом, на войну, обрекая их на гибель. Он желал рискнуть вашей жизнью ради мимолетного развлечения, даже не задумываясь о том, насколько это бесчувственно и несправедливо. Мы для него — низшие существа, которых он может эксплуатировать, как ему вздумается.

Респен вздохнул:

— Я думал, мне удалось изменить ваши взгляды, и я надеюсь, что так и есть, и что подобные мысли у вас просто от волнения.

Она сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула.

— Что ж, может быть. Я хочу вам верить. Я знаю, вы бы не привели меня к нему, если бы знали, что он хочет мне навредить.

— Конечно нет. Так что соберитесь, и мы выйдем. Чем скорее мы это сделаем, тем быстрее вы убедитесь, что беспокоиться действительно не о чем.

Спускаясь по широкой мраморной лестнице, они могли видеть внизу танцующих людей, которые кружились и прыгали под мощные, но быстрые звуки оркестра. На многих были золотые одежды или золотые украшения, или и то, и другое, надетое ими в честь короля. Двигаясь одновременно в такт музыке, они все вместе походили на блестящие скульптуры, которые внезапно ожили, чтобы повеселиться.

Это было великолепное зрелище, но Респен знал, что Винтерфлауэр все еще сильно напугана, чтобы по достоинству его оценить. Она вцепилась в его руку, словно боялась сорваться в бездну.

По такому случаю этикет не требовал от новоприбывших тут же засвидетельствовать свое почтение королю, но Респен считал, что им нужно сделать это как можно скорее. Как только музыка стихла, он повел Винтерфлауэр в центр зала, где в самом сердце бала танцевал Орктриен, который теперь болтал со своей партнершей, красивой молодой девушкой с золотисто-каштановыми волосами. Она была человеком и появилась при дворе совсем недавно. Чтобы принять участие в таком развлечении как танец, дракон изменил свою форму, выбрав этим вечером облик красивого эльфа со светлыми волосами, золотыми глазами и кожей цвета бронзы. Заметив приближающихся Респена и Винтерфлауэр, он повернулся в их сторону. При этом он оказался спиной к своей собеседнице, которая состроила кислую мину из-за того, что внезапно лишилась его внимания.

— Друзья мои! — воскликнул дракон.

Винтерфлауэр сделала реверанс, а Респен поклонился.

— Добрый вечер, Ваше Величество, — поприветствовал маг.

— Наконец-то леди удостоила нас своим присутствием, — сказал Орктриен. — Что вы собираетесь петь нам, моя дорогая?

— Новую… балладу, — чуть запнувшись, ответила Винтерфлауэр, — в честь вашей победы над зелеными драконами. Музыку я сочинила сама… ну, на самом деле, переделала старую мелодию, а один из придворных поэтов помог мне со словами.

— Звучит отлично. — Он внимательно смотрел на нее. — Хотя я не вижу в вас особого желания ее исполнить, или вообще тут находиться.

— Мне… мне говорили, что многие певцы очень волнуются, выходя на сцену. Придворные Вашего Величества — это искушенная и требовательная публика, а я даже не бард… просто девушка, любящая попеть в свое удовольствие.

— Вы слишком скромны, — вымолвил Орктриен. — Еще меня беспокоит, что вы слишком зажаты. Надеюсь, вы не боитесь меня, миледи.

Винтерфлауэр помедлила.

— Лишь в той степени, в которой все подданные боятся не угодить своему королю.

— Ладно, бросьте, — сказал дракон. — Я вызвал вас в Донфайр, чтобы связать нас узами дружбы и чтобы вы смогли научить меня тому, как стать хорошим правителем для ваших людей.

— Конечно. Лорд Респен очень хорошо объяснил ваши намерения.

— О, он отлично справляется со своими обязанностями, но у вас есть качества, которых нет у него. — К удивлению Респена, Орктриен подмигнул ему. — Но сейчас я хочу послушать вашу песню, если, конечно, вы в состоянии спеть ее.

— Разумеется, Ваше Величество.

Хотя она это хорошо скрывала, Респену было понятно, что девушка готова зацепиться за любой предлог, лишь бы оказаться подальше от золотого дракона.

Винтерфлауэр взошла на помост с оркестром и запела, а музыканты, все мастера в своем деле, присоединились к ней, начав аккомпанировать со второй строфы.

Как и раньше, выступление было восхитительным и захватило каждого слушателя, но в этот раз слова баллады были настолько безобидными, что даже Мальдуру не к чему было придраться.

— Прелестно, — проурчал Орктриен, его слегка светящиеся глаза выдавали в нем дракона. — И тем прелестней, чем больше виден дух измены, витающий вокруг нее.

Респену стало не по себе от этих слов.

— Ваше Величество, клянусь вам, леди Винтерфлауэр не предательница.

— Чушь. Все заложники в глубине души изменники или, по крайней мере, начинали как изменники. Вот поэтому мы и пленили их, чтобы покорить… да, с помощью мягких методов, но тем не менее. Вы превосходно справились с первым этапом, и теперь, когда с войнами покончено до весны, я приступлю ко второму.

После окончания песни Орктриен аплодировал громче всех и подарил Винтерфлауэр золотой браслет в виде свернувшегося дракона, после чего увел ее в центр зала, где станцевал с ней несколько танцев подряд, в то времякак остальные дамы лопались от зависти.

Дракон прижимал к себе свою пленницу и что-то шептал ей на ухо. Винтерфлауэр смотрела на Респена дикими, полными ужаса глазами. На другом конце зала эльф увидел Мальдура, который ухмылялся, глядя ему в лицо.

Респен поднимался по ступеням, ведущим к арочному проему, останавливался, но все-таки заставлял себя идти дальше. Сто лет, думал он, я служу ему верно уже сто лет. Это что-нибудь да значит.

По другую сторону арки находилась круглая каменная платформа, продуваемая холодными осенними ветрами и окруженная парапетом. Будучи созданием горных вершин и бескрайнего неба, Орктриен соорудил в городе несколько таких высоких открытых выступов, на которые приходил всякий раз, когда стены и потолки начинали угнетать его.

Респен пересек платформу, преклонил колено и положил свой посох у лап дракона. Чешуя Орктриена блестела, даже несмотря на то что солнце было скрыто за серыми тучами.

Дракон фыркнул, выпустив пар:

— К чему эта ненужная формальность, когда нас здесь двое! Должно быть, у вас какая-то действительно большая просьба ко мне.

Респен поднялся.

— Да, Ваше Величество.

— Выкладывайте тогда.

Он хотел, но это было так трудно. Хотя Респен всегда считал, что смелости ему не занимать, за прошедшее столетие он выработал привычку радовать своего повелителя, а не раздражать его.

Возможно, ему стоит начать издалека.

— Вы часто приглашаете леди Винтерфлауэр принять участие в том или ином развлечении, сделали ей много дорогих подарков. Другим заложникам вы не уделяете столько внимания.

Орктриен засмеялся:

— Другие заложники не столь очаровательны, и никто из них не является любимой дочерью графа Даскмира, который, по вашим же сведениям, был главным ненавистником драконов среди мятежников. Представьте, как он будет злиться, когда узнает, что я соблазнил Винтерфлауэр и сделал ее своей любовницей. Или когда она родит ему внука-полудракона!

— Я думал, вы хотите завоевать расположение мятежников.

— Молодых. Теперь же мы должны позаботиться о том, чтобы заставить их родителей повиноваться нам.

— Возможно, Ваше Величество, но… позвольте мне говорить прямо. Я люблю Винтерфлауэр, и она отвечает мне взаимностью.

Дракон вскинул голову:

— Я понятия не имел.

— Я так и думал. Вы были в отъезде, и мы делали все возможное, чтобы сохранить нашу связь в тайне.

— При данных обстоятельствах это даже к лучшему.

— Ваше Величество, вы понимаете, что я пытаюсь сказать? Для вас Винтерфлауэр — это забава на сезон или на год, даже не беря во внимание тот срок, когда она только начнет вам наскучивать. Я же желаю провести с ней остаток своей жизни.

— Так вы хотите, чтобы я удовлетворил свои аппетиты где-нибудь в другом месте?

— Да, Ваше Величество. На самом деле, я прошу вас об этом. В королевстве полно женщин, которые отдали бы все ради того, чтобы стать вашими любовницами.

— Или вашими, Королевский Советник. Наверное, это то, что не нравится нам обоим — когда добыча сама устремляется в руки охотника. Никакого азарта. В то время как леди Винтерфлауэр сначала бросала вызов вам, а теперь избегает встреч со мной.

— Возможно, именно это поначалу и вызвало мой интерес, но сейчас мои чувства к ней гораздо более глубокие. Поэтому молю вас…

Орктриен с шумом выпустил воздух из ноздрей.

— Довольно, мой друг. Я выслушал твою просьбу и буду вести себя соответствующе.

С помощью магии Респен мог оторваться от земли и долететь до дверей резиденции Винтерфлауэр с такой же легкостью, с какой поднимается дым над костром. Он мог также в мгновение ока перенестись туда с помощью телепортации, но вместо этого предпочел тащиться по ступенькам, поднимавшимся спиралью вокруг ствола дуба, потому что боялся предстоящего разговора. И все же он оказался перед Винтерфлауэр до того, как смог придумать наилучший способ сообщить ей о своей новости, и радостное выражение ее лица сменилось на тревожное, когда она увидела беспокойство и тревогу на его собственном лице.

— Что стряслось? — спросила она.

— Сегодня утром король дал мне новое поручение. Видимо, он решил, что продолжение боевых действий зимой может оказаться выгодным для нас. Я возглавлю отряд, который должен будет перейти южные границы и совершать набеги на владения зеленых драконов: опустошать деревни, поджигать дома и амбары, красть или уничтожать запасы продовольствия.

— Оставляешь меня одну…

— Да. Когда я рассказал Орктриену о том, что мы любим друг друга, он, казалось, отнесся с пониманием, но, судя по всему, это не так.

— В действительности он наказывает тебя за твою дерзость, за то, что ты посмел просить его оставить меня в покое.

— Не знаю, — покачал головой Респен. — Он может думать, что откупается от меня. Это обычная практика, когда король или один из принцев хочет соблазнить жену какого-нибудь несчастного. Они назначают обманутого муженька на блестящую должность, которая отсылает его подальше от двора, чтобы он никак не мог препятствовать происходящему. Дело в том, что до встречи с тобой я сам неоднократно просил о таком назначении. Когда королевство постоянно находится в состоянии войны, участие в боевых действиях — кратчайший путь к высоким почестям и самым прибыльным постам.

— Ты хочешь сказать, что не мог отказаться?

— Никто не может противиться королевскому приказу.

— Я не могу оставаться здесь одна и стать мишенью для этого существа. Давай убежим. Сегодня ночью.

— Мы могли бы попытаться, но он найдет нас.

— Ты не знаешь этого!

— Знаю. Ты понимаешь, почему драконы завоевывают мир? Дело не в их физической мощи, а в их магии. Им подвластны такие тайные знания, какими эльфы и люди не обладают.

Она перевела дыхание.

— Дай мне тогда одну из твоих книг заклинаний.

— Ты же знаешь, я не могу этого сделать. Если ее обнаружат у тебя…

— Разве ты не понимаешь?! Я не могу позволить ему взять меня силой! Я бы никогда этого не перенесла, а теперь, когда ты и я… Он будет уязвим в облике эльфа, и если мне удастся застать его врасплох…

— Нет! Не важно, в каком обличье он будет, ты не сможешь противостоять ему, и в любом случае, ничего такого не произойдет. Я уже говорил тебе, он не унизится до насилия.

— Боюсь, что даже сейчас ты отказываешься видеть в нем того, кем он является.

Он взял ее за руки:

— Пообещай, что не будешь делать никаких глупостей. Лучше используй свой такт и женскую хитрость, чтобы отдалить Орктриена, не оскорбляя его, и жди моего возвращения.

Она внимательно посмотрела на него:

— Ты можешь пообещать, что вернешься?

Респен выдавил уверенную улыбку:

— Конечно. К тому времени король, устав тщетно осаждать крепость твоей добродетели, переключит свое внимание на кого-нибудь другого, а я попрошу у графа Даскмира твоей руки.

Небо на востоке начинало сереть, но на западе еще оставалось черным. Респен прищурился, напрягая глаза и силясь разглядеть хоть какие-нибудь признаки движения в звездном небе. Его заместитель Сердел, коренастый, седой ветеран, тоже вглядывался вдаль рядом с ним.

— Видите что-нибудь? — спросил воин, надеясь, что острое зрение эльфа сможет заметить то, что недоступно человеческим глазам.

— Пока нет, — ответил Респен.

Какая ирония, думал он. В начале лета принц Бексендрал поспешил на помощь своим людям, когда даже никто не звал его. Сейчас же у Респена было специальное заклинание, которое отправляло сообщение с просьбой о помощи его повелителям, и он им воспользовался сразу же, как запахло серьезной бедой. Но до сих пор никто не откликнулся.

Неужели Орктриен действительно отправил его в этот поход в надежде, что он погибнет? Хоть Респен и не говорил об этом Винтерфлауэр (ему нужно было успокоить ее, а не волновать еще больше), у него были причины так думать. То, что зимние кампании самые трудные и опасные, было общеизвестно. Именно поэтому цивилизованные народы старались их обычно избегать. Более того, король отправил его с относительно маленьким отрядом, мотивируя тем, что якобы большой группе будет сложнее находить пропитание и прятаться от врагов.

Но несмотря на мороз, завывающие метели и малочисленность отряда Респену удавалось довольно успешно выполнять поставленные задачи до тех пор, пока один из зеленых драконов, вероятно, отчаявшись полагаться на способность своих приспешников поймать рейдеров, опустошающих приграничные земли, не решил покинуть тепло и уют своего дворца, чтобы самому разобраться с этой проблемой.

Дракон атаковал неожиданно, в полночь. Респен подсчитал, что он убил половину его людей. Другие в ужасе разбежались кто куда и потерялись. Ему каким-то образом удалось собрать оставшихся и отступить с ними под прикрытием магической тьмы и прочих хитростей, которые должны были помешать преследованию. Но он был уверен, что это еще не конец. Зеленый дракон, конечно же, выследит их и найдет; и произойдет это, скорее всего, еще до рассвета. Он провел пальцами по волосам, пытаясь придумать какой-нибудь план, потом сказал:

— Очевидно, что по какой-то причине Его Величество не услышал мой призыв, а это значит, что мы должны рассчитывать только на себя. Разделите людей на четыре группы. Пусть они лягут и зароются в снег там, там, там и там.

Пальцем он указал на нужные места.

Сердел нахмурился:

— Вы думаете, это обманет дракона, милорд?

— Не само по себе, это только начало. Теперь шевелитесь! Дракон может появиться в любую минуту.

Как только воины скрылись под снегом, Респен вызвал несколько вихрей, чтобы замести все признаки рытья, и когда духи воздуха закончили свою работу, были видны только те следы солдат, которые они оставили, до того как разделиться на четыре группы. После этого маг создал иллюзию пятидесяти напуганных воинов, спешащих настолько, насколько позволяют сугробы и усталость. Но поскольку эти фантомы не могли оставлять после себя следов, картина должна была быть более или менее статичной с отдельными фигурами, топчущимися на месте. Респен надеялся, что этого будет достаточно. Драконы летали так быстро, что зеленый, скорее всего, обнаружит и набросится на иллюзию до того, как заметит, что колонна на самом деле не продвигается вперед.

Респен рассчитывал подсунуть ему ложные мишени для его магии и ядовитого дыхания. Дракон был взрослым, но не таким большим и древним, как Орктриен, а значит — в его арсенале было не так много заклинаний, и ему требовалось больше времени для восстановления своего смертоносного дыхания после нескольких применений. Он и так уже был довольно расточителен в использовании своих ресурсов во время первой атаки. Если Респену удастся хитростью заставить его потратить то, что осталось…

На лице эльфа появилась горькая усмешка. Что ж, в этом случае это будет по-прежнему дракон, самое ужасное создание в мире, чудовище, быстрое и ловкое, как кошка, чешуя которого крепка, как броня, а когти и клыки способны одним ударом вышибить дух из любого меньшего существа. Иногда драконы убивали друг друга, но представить, чтобы эльфы и люди смогли это сделать, было полным безумием.

И все же лучше попытаться, чем умереть трусом.

Респен вызвал дух земли и приказал ему затаиться в грунте неподалеку от иллюзии, сам занял позицию у кривой, голой березы и скрыл себя заклинанием невидимости. После этого оставалось только ждать. Ему было интересно, что сейчас делает Винтерфлауэр и узнает ли она когда-нибудь, как он погиб.

С севера, с шумом рассекая воздух, появился зеленый дракон.

У него были горящие желтые глаза, чешуя казалась темно-серой, а не зеленой в слабом свете восходящего солнца, на лбу и подбородке выступали маленькие костяные наросты, похожие на рожки. Восприятие дракона было настолько острым, что полностью полагаться на то, что невидимость и снег уберегут Респена и его людей от обнаружения, было нельзя, поэтому эльф старался не дышать до тех пор, пока стремительное пикирование дракона не убедило его в том, что тот нацелился на иллюзию.

Он заставил воинов-фантомов кричать от ужаса и сжиматься от страха, и когда рептилия промчалась над ними, выдохнув ядовитые испарения, они рухнули в снег, словно их легкие разъело. Дракон сделал круг, прорычал магические слова, и между фигурами на земле возникли клубы омерзительного на вид тумана. Респен заставил оставшихся марионеток скорчиться и упасть. Но не всех. Ему еще нужно было приберечь несколько фантомов, для того чтобы дракон решил атаковать их когтями и зубами — нужно было, чтобы он приземлился, и нужно было, чтобы это произошло как можно скорей, пока он не раскрыл истинную природу своих мишеней.

Дракон начал снижаться. Он плюхнулся на землю с такой тяжестью, что даже земля задрожала от удара — он бы раздавил любое существо из плоти и костей, окажись оно под ним. Дракон набросился на фантомов Респена и, конечно же, сразу обнаружил, что они бесплотны. После этого, сосредоточившись, он перевел взгляд в ту сторону, где притаился элементаль. Дух земли выскочил из грунта. Безглазая голова массивного, почти бесформенного существа, состоявшего из камней и грязи, напоминала ровную глыбу. Длинные, гибкие руки были похожи на гигантских змей, и каждая оканчивалась кистью с тремя пальцами. Приземистое безногое тело было неотделимо от земли, являясь ее продолжением, но это не ограничивало подвижность элементаля. Он мог скользить где угодно с такой же легкостью, с какой волна скользит по поверхности моря.

Элементаль кинулся на удивленного дракона, схватил одно крыло, похожее на крыло летучей мыши, скрутил его и начал рвать — все в точности так, как ему говорил Респен. Эльф знал, что элементаль, каким бы могучим он ни был, не сможет сравниться с драконом, но если бы ему удалось лишить рептилию возможности летать, прежде чем погибнуть, это свело бы на нет еще одно преимущество дракона.

Змей попытался вырвать крыло из лап элементаля, но дух земли держал его крепко, тогда он выгнулся, чтобы пустить в ход передние лапы и клыки. Он начал кромсать и откалывать куски от тела элементаля.

Респен решил, что должен помочь своему слуге. Он произнес заклинание и посохом прочертил в воздухе таинственные знаки. Затвердевший снежный сугроб, превращенный в длинную сверкающую сосульку, оторвался от земли и полетел в сторону рептилии. Ледяное копье воткнулось в основание шеи дракона, и болевой шок заставил его пошатнуться и ослабить атаку. Элементаль — или что еще от него оставалось — взгромоздился на разорванное в клочья крыло, и послышался хруст костей. Одна кость, разорвав шкуру, вышла наружу.

Зеленый дракон в завершающей атаке когтями разметал элементаля на безжизненные комки и камни, после чего, шипя от ярости и волоча повисшее изуродованное крыло, кинулся на эльфа, который стал видимым после броска ледяного копья.

Респен должен был испытывать страх, но к своему удивлению, обнаружил, что не боится. Он, скорее, испытывал удовлетворение, наслаждаясь успехом своей задумки и последующим замешательством дракона. Вероятно, перспектива неминуемой гибели вызвала умственное расстройство.

Дракон поднял голову и откинул ее назад. Его шея и грудь начали раздуваться словно кузнечные мехи. В воздухе разлился отвратительный запах, от которого у Респена заслезились глаза. Очевидно, существо полагало, что сможет собрать достаточно яда для еще одного выдоха.

Респен выхватил из кармана маленький гранитный кубик, взмахнул им и выпалил замысловатую рифму. Голова дракона с разинутой пастью устремилась вперед, и в это мгновение Респен произнес последний слог своего заклинания. В пасти дракона возникла каменная глыба, и ядовитая струя, нацеленная на эльфа, впустую разбрызгалась по сторонам этой гранитной пробки. Дракон начал дергать головой, стараясь избавиться от камня, который не давал ему дышать.

— Сейчас! — заорал Респен. — Бейте его сейчас!

Его люди, как до этого элементаль, повыскакивали из своих укрытий. Как и рассчитывал Респен, подбирая для них места и располагая свою иллюзию, дракон теперь сражался в центре, в окружении четырех групп.

Полетели копья и стрелы. Большая часть лишь скользила по чешуе, но некоторые все же вонзились. Высоко подняв посох, Респен сотворил клейкую сеть, чтобы обмотать и привязать голову дракона к целому крылу, которое хлопало сейчас над его спиной. Этим он хотел помешать ему выплюнуть камень, но дракон сразу же порвал паутину.

Челюсти змея с силой сжались, камень в пасти затрещал, и дракон выплюнул гранитные обломки вперемешку с костяными осколками сломанного зуба. Он повернулся к одной из групп и, сделав широкий шаг, бросился в атаку.

Респен сотворил силовое заклинание, вызвав чистую энергию, едва заметную в воздухе в виде бесцветной ряби. Она ударила дракона в бок, из которого тут же хлынула кровь, и дракон пошатнулся.

— Сюда, тупица! — закричал эльф. — Я — тот, кто тебе нужен.

Взбешенный змей развернулся и побежал к нему. Респен стоял не двигаясь столько, сколько мог себе позволить. Каждое мгновение, в течение которого он удерживал внимание дракона на себе, было мгновением, когда его воины могли атаковать, находясь в относительной безопасности. Когда дракон был уже в нескольких шагах от него, он выпустил еще одно заклинание, хранившееся в серебряном посохе. С помощью левитации Респен взмыл вверх словно поплавок, устремившийся к поверхности озера. Клыки дракона щелкнули прямо под его ногами. Дракон поднялся на задние лапы, пытаясь зацепить его передними, и ему это чуть было не удалось. Но Респену повезло, и вскоре он оказался вне пределов досягаемости рептилии.

Все это время в дракона, не переставая, летели стрелы. Когда они закончились, воины выхватили мечи и топоры, издали боевой клич и ринулись на врага, намереваясь резать и рубить. Люди, конечно же, боялись, но они также знали, что нападение — это их единственная надежда. Если они не убьют зеленого дракона, он убьет их.

Они сразу начали умирать. Дракон схватил зубами двоих, его когти, вспоров живот, выпустили кишки третьему, от удара хвоста обмяк четвертый, а шлепком крыла он сломал шею пятому. Но клинки солдат в свою очередь глубоко вонзались в его тело, и снег вокруг темнел от крови, хлеставшей из его ран.

Все еще паря в воздухе, — удобная позиция, позволявшая атаковать не боясь задеть солдат — Респен метал в дракона заклинания огня и увядания, но тот продолжал драться. Эльф вынул из кармана куриную кость, переломил ее и произнес еще одно заклинание.

Дракон вздрогнул и пронзительно закричал, когда его собственные кости начала ломаться. Ноги с правой стороны подогнулись, и он упал. Он извивался, пытаясь снова встать на ноги, но не мог этого сделать. Пока не мог. Просто боль от внутренних повреждений была слишком сильной.

Респен знал, что рептилия выведена из строя ненадолго, но это дало его людям преимущество, которым они сполна воспользовались. С ревом они стали снова и снова вонзать свое оружие в тело дракона, а Респен раздробил его бок звуковым ударом.

Змей забился, и воинам пришлось отскочить, чтобы не оказаться раздавленными. Респен подумал, что дракон сейчас встанет, но его конвульсии постепенно стихли, пока он окончательно не замер. Огонь в желтых глазах потух.

Воины уставились на огромный окровавленный труп с таким видом, как будто не могли поверить своим глазам. Затем один из них радостно закричал, и остальные последовали его примеру. Их ликующие крики раздавались среди заснеженных холмов.

Респен спустился на землю, чтобы присоединиться к ним, и Сердел отсалютовал ему, стукнув себя кулаком в грудь.

— Слава убийце дракона! — сказал солдат.

Воздух был благодатным и теплым, на деревьях пробивались робкие листики, талая вода искрящимися потоками журчала с горных склонов. Все это было чудесно, но сегодня у эльфа Респена не было желания останавливаться и любоваться природой. Ему не терпелось увидеть Винтерфлауэр.

Его люди тоже стремились поскорее встретиться со своими любимыми и насладиться свободой и наградами, которые они заслужили. Однако это не означало, что они скакали в Донфайр во весь опор. В походе они потеряли своих крепких боевых коней от рук врагов и от зимних невзгод, и им пришлось заменить их теми лошадьми, которых им удалось украсть. Эти коняги были не такими породистыми, а суровое обращение и голод не способствовали их хорошему состоянию. Всадники должны были радоваться тому, что вообще могут подниматься по горной дороге.

До начала подъема Респен отправил гонца из форта, расположенного у подножия гор, с донесением и новостями об их предстоящем прибытии. Его долгом было доложить Орктриену о результате миссии как можно скорее; кроме того, если Винтерфлауэр узнает, что он всего в нескольких часах езды от Сверкающего Города, возможно, она выедет ему на встречу.

Но когда до города оставалась четверть пути, их встретил Мальдур, серебряная шевелюра которого блестела на солнце.

— Добро пожаловать домой, милорд, — поприветствовал человеческий маг.

— Спасибо, — растерянно отозвался Респен.

После дуэли он и Мальдур делали попытки следовать приказу Орктриена и скрывать свою вражду, но взаимная неприязнь по-прежнему кипела в них. Поэтому казалось маловероятным, чтобы Мальдур сам вызвался сопровождать своего соперника в город, но было не менее странно, что король отправил одного из своих главных советников выполнять такое мелкое поручение.

— Судя по вашему донесению, — обратился к нему Мальдур, — вы блестяще проявили себя. Я уже поздравил Его Величество, а также привез с собой чистую одежду, свежих лошадей, знамена и прочие принадлежности, чтобы вы смогли въехать в город с доблестным видом, как и подобает победителям.

Махнув рукой, сверкающей драгоценностями, он указал на вереницу слуг, лошадей и вьючных ослов позади себя.

— Отлично. Люди заслужили возгласов одобрения за ту работу, которую проделали.

— Конечно. — Мальдур развернулся, как будто хотел отдать приказы слугам, ехавшим позади, но тут же повернулся обратно к Респену. — Ой, чуть не забыл. Мне нужно вам еще кое-что сообщить. Небольшая новость, касающаяся одного из эльфийских пленников, которого король поручил вам опекать.

Респен почувствовал, как во рту стало сухо.

— Какая новость?

— В течение последних двух месяцев Винтерфлауэр была любовницей короля. — До этого момента Мальдур держался вежливо и сдержанно, но сейчас на его лице появилась злорадная улыбка. — Король подумал, что будет лучше, если вы узнаете об этом до того, как въедете в город… дабы предотвратить возможную неловкость.

— Я… — Респен с силой сжал поводья, — я не понимаю, что вы имеете в виду, милорд, но, конечно же, благодарю за информацию. Завтра или послезавтра я проверю, как поживают все заложники. Сейчас же, думаю, стоит заняться текущими делами.

Весь остаток пути Респен чувствовал себя разбитым и опустошенным. Он говорил себе, что Мальдур соврал, но не мог заставить себя поверить в это. Человек не питал к нему добрых чувств, но при этом был слишком горд, чтобы пойти на обман, который бы сразу раскрылся, как только Респен и Винтерфлауэр оказались бы вместе. После чего в глазах каждого, и в своих тоже, он бы выглядел жалким посмешищем.

Несмотря на подавленность, Респен пытался отвечать на восторженные приветствия толпы ради своих людей, и еще потому что к этому обязывал его статус. Было очевидно, что герольды разнесли весть о его подвигах по всему городу — иначе народ не понимал бы, что именно праздновать — и люди кричали:

— Убийца дракона! Да здравствует убийца дракона!

Он призвал все свое мужество, перед тем как войти в главный зал Орктриена, но все равно почувствовал неуверенность, когда увидел, что король выбрал облик эльфа с бронзовой кожей и топазовыми глазами, чтобы предстать перед двором. Должна быть причина, по которой он предпочел это обличье, и когда Респен заметил в толпе Винтерфлауэр, ему стало все ясно. Девушка отказалась от одежды и украшений, которые привезла с собой из дома, и от тех драгоценностей, которые он подарил ей в знак своей любви, надев вместо этого совершенно новое платье и украшения, сверкающие золотом. Она улыбнулась ему — в конце концов, он был ее опекуном, который всегда по-доброму к ней относился — но улыбка не выражала восторга и не обещала ничего. Выражение теплоты на ее лице возникло снова, когда она вернула взгляд дракону, сидящему на троне.

Я действительно потерял ее, подумал Респен. Тоска и ярость охватили его, но он пытался сдерживаться. Все-таки он не потерял всего, что у него было, и не важно, как он себя сейчас чувствует. У него по-прежнему остается его пост, его положение (то, ради чего он столько работал), и он не собирается выкидывать свою жизнь в порыве истерики. Он не доставит им — Мальдуру, Орктриену и самой Винтерфлауэр — такого удовольствия.

Респен преклонил колено перед троном и положил посох у ног своего повелителя.

— Поднимитесь, — прогудел Орктриен, — поднимитесь, мой друг, и дайте взглянуть на вас. Во имя камня и неба, вы стали худым как соломинка!

— Рад вас видеть снова, Ваше Величество. Как, я надеюсь, стало ясно из моего доклада, воины, которых вы мне дали, проявили подлинные чудеса на вашей службе.

— Как и вы. Вы действительно убили одного из зеленых? Сами?

— У нас не было выбора. Я просил о помощи, но ни вы, ни принцы не пришли к нам на подмогу.

Респен не хотел поднимать это, но каким-то образом это вырвалось.

Орктриен помолчал секунду, потом сказал:

— Ваше послание не дошло.

— Конечно, Ваше Величество. Я так и подумал, что по какой-то причине магия не сработала.

— Радуйтесь, что так произошло. Ваша победа над зеленым драконом продемонстрировала вашу доблесть как нельзя лучше. Примерно через месяц, когда мы начнем серьезные боевые действия, вы будете одним из маршалов.

Респен напомнил себе, что всегда этого хотел, и заставил себя выглядеть благодарным:

— Спасибо, Ваше Величество. Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие.

— Это может подождать, — улыбнулся Орктриен. — Вы и так уже хорошо постарались, поэтому сейчас расслабьтесь и развлекайтесь.

Расслабиться и развлекаться. В каком-то смысле это был королевский приказ, и Респен старался выполнить его, как любой другой приказ Орктриена. Он давился деликатесами, которые камнями падали в его желудок, с жадностью глотал выпивку, заплетавшей ноги и язык, но только еще больше омрачавшей настроение, и развлекался с благородными дамами и служанками, чьи ласки даже в момент экстаза не могли избавить его от чувства одиночества и пустоты. И все это время он улыбался и болтал, как того ожидал от него двор. Присутствуя на каком-нибудь развлечении, будь то пир, охота, бал или спектакль, он старался не замечать Винтерфлауэр, но как королевский фаворит был вынужден постоянно находиться вблизи любовницы короля; кроме того, несмотря на все свои усилия он часто ловил себя на том, что смотрит в ее сторону. У него мелькнула мысль, что это сродни импульсу, который побуждает человека оторвать засохшую корку или прикоснуться языком к воспаленному зубу.

Он смотрел ей вслед и в тот раз, когда она в сопровождении Орктриена покидала бал-маскарад. Очевидно, она сказала превращенному дракону что-то фривольное, потому что тот засмеялся и приблизил ее к себе. Когда они обнимались, Респен мог видеть лицо Винтерфлауэр — на котором была надета крылатая полумаска из белых лебединых перьев — на плече его повелителя. На какую-то долю секунды ему показалось, как будто за первой маской рассыпалась вторая, и девушка посмотрела на него теми же полными отчаянья и страха глазами, какими смотрела на него во время своего первого танца с королем. Потом ее взгляд снова оживился, и на губах опять заиграла влюбленная улыбка. Обняв ее за талию, Орктриен повел Винтерфлауэр дальше. Вне всякого сомнения, в их общую опочивальню.

Королевский дворец располагался в центре Донфайра. Это был разросшийся муравейник, служивший домом огромному количеству слуг, стражников и придворных. Внутри комплекса возвышалась высокая крепость, в котором находились личные покои короля и комнаты его приближенных. Респен крался по ночному саду, примыкавшему к южной стене замка, и, вдыхая аромат брунфельзии, размышлял о том, как лучше всего проникнуть внутрь, и о том, не сошел ли он с ума.

А вдруг под воздействием винных паров ему просто привиделось возникшее на миг выражение лица Винтерфлауэр? Да даже если и нет, даже если она действительно втайне несчастна, что он может сделать? Ничего! К тому же, он очень сильно рискует погубить свою жизнь, если будет продолжать копаться в этом.

И тем не менее, что-то внутри него требовало знать правду. Он подвигал плечами, чтобы снять напряжение, сжал посох и направился к главному входу. В конце лестницы у двойных дверей два длинноногих стражника-полудракона отсалютовали ему.

— Милорд, — начали они хором, затем тот, что был справа, продолжил, — короля сейчас нет в резиденции.

— Я знаю, — сказал Респен. Сегодняшнюю ночь он и выбрал для своей безумной затеи как раз потому, что Орктриен улетел на юг обсудить с баронами дела, касающиеся набора и тренировки солдат, которые должны были заменить тех, кто погиб в прошлогодних войнах. Респен вытянул из посоха два сгустка магической энергии, и полудраконы качнулись, а их глаза расширились, когда магия коснулась их сознания.

— Но мне нужно забрать важный документ, который я оставил внутри. Так что прошу вас, позвольте мне пройти.

В обычной ситуации стражники вряд ли бы согласились, несмотря на его служебное положение, но сейчас, благодаря наложенным чарам, они ему полностью доверяли и поспешили открыть маленькую дверцу, встроенную в середину правой створки огромных (под размер дракона) дверей.

Как только дверь за ним закрылась, Респен осторожно огляделся, чтобы удостовериться, что больше никто не смотрит, затем прошептал слова, накладывая на себя невидимость, и направился к тихим, темным комнатам в спальной башне. Эльфийские сапоги скрадывали звук его шагов.

Орктриен всегда размещал своих любовниц в комнатах, расположенных непосредственно над его собственными покоями, и это был общеизвестный «секрет», что спальни соединялись между собой потайной лестницей. Приближаясь к комнатам Винтерфлауэр, Респен увидел, что стражи у дверей нет, и это повергло его в уныние, так как лишало слабой надежды на то, что король, так или иначе, принуждает эльфийку быть его любовницей.

Я еще могу повернуть назад, думал Респен, пока не успел унизиться или еще что похуже. Но вместо этого он коснулся двери концом посоха. Щелкнул замок, и дверь отворилась. Закрыв ее за собой, он шагнул вглубь темной комнаты. Винтерфлауэр лежала на кровати у открытого окна и то ли находилась в Покое, то ли просто смотрела в темноту. Что бы это ни было, она тут же поднялась и села, как только Респен развеял заклинание невидимости.

— Милорд! — воскликнула она, сердито глядя на него. — Зачем вы вторглись сюда? Вы с ума сошли?

— Судя по всему, да, так как вижу, что мне здесь не рады.

— Конечно, не рады.

— Из чего я делаю вывод, что тот ваш взгляд ничего не значил.

— Я даже не понимаю, о чем вы говорите.

— Тогда я ухожу. Пока вы не решили позвать стражу.

Он понял, что ему все равно, позовет она или нет.

— Именно это я и должна сделать. Вы предали короля, скомпрометировали меня… — Внезапно ее лицо исказилось. Она схватила его руку и крепко сжала. — Что я говорю! Прости меня!

Он мотнул головой:

— Чтобы простить, мне нужно понять.

Все еще сжимая его пальцы, она встала.

— Ты настоящий волшебник, не такой дилетант, как я. Я думала, ты сможешь определить. После того как Орктриен отослал тебя, он без устали пытался меня обольстить. Я каждый раз отвергала его ухаживания, даже тогда, когда он намекнул, что моя «неблагодарность» может вынудить его причинить вред моей семье. Устав наконец от уговоров и угроз, он наложил на меня чары.

— Чтобы изменить твои чувства?

Эльфы были в некоторой степени устойчивы к волшебству, воздействующему на сознание, но, конечно же, никто бы не устоял против магии драконов.

— Да. Большую часть времени я обожаю его и жажду его прикосновений, и лишь изредка прихожу в себя и помню свои настоящие чувства, и то ненадолго. — Она горько усмехнулась. — Теперь ты видишь, почему никто из девушек не отказывался стать его любовницей?

— Это чудовищно.

— Я думаю, для Орктриена это примерно то же самое, как для нас обучать лошадей и собак. В любом случае, я рада, что ты теперь знаешь. Я бы не хотела, чтобы ты думал, что я бросила тебя по своей воле. Теперь ты на самом деле должен идти, пока тебя не обнаружили. Просто… будь счастлив и помни меня.

— Я не брошу тебя в этом рабстве. Мы убежим вместе.

— Как ты мне уже говорил, Орктриен найдет нас, а сейчас еще быстрее, потому что я буду всеми силами стремиться к нему назад.

— Я сниму проклятие.

— Я знаю, что ты бы попытался это сделать, но ты также говорил, что ни ты, ни любой другой эльф не сможет сравниться с Орктриеном в искусстве магии.

Респен почувствовал слабость от осознания собственной беспомощности, но тут ему в голову пришла идея. Она была безрассудной, сумасшедшей, но, вероятно, это было именно то, что требовалось в данной ситуации.

— Нет, — сказал он, — пока рано.

— О чем ты?

— Сейчас тебе лучше не знать, а то ты можешь поддаться искушению и рассказать об этом Орктриену. Будет лучше, если ты вообще не будешь помнить, что я был здесь. — Он сделал рукой магический жест, коснулся ее лба и подхватил ее, когда она потеряла сознание. — Забудь и потерпи еще немного.

Как и личная резиденция Орктриена, святилище, где король и принцы практиковались в магии, представляло собой цитадель, окруженную со всех сторон садом. Со временем силы, просачивающиеся сквозь толстые гранитные стены, превратили цветы и кусты в растения, неизвестные природе. Разведывая обстановку, Респен прошмыгнул мимо скорчившейся сосны, чьи иголки тихо позвякивали, словно были сделаны из металла. Бледные, мясистые цветы с глазами без век повернулись ему вслед.

Перед высокой железной дверью находилась скульптура дракона, изваянная из того же металла. Она стояла неподвижно, но Респен был уверен, что она оживет, как только кто-нибудь подойдет слишком близко, и тогда будет недостаточно одного очаровывающего заклинания и благовидного предлога, чтобы убедить ее впустить внутрь. Он также подозревал, что простое заклинание невидимости вряд ли обманет статую, так что лучше вообще постараться избежать встречи с ней. Единственным способом сделать это было пространственное перемещение прямо в башню, причем вслепую, не зная заранее, где точно он окажется. Он может появиться прямо перед носом второго охранника, или даже материализоваться в месте, которое уже занято другим твердым предметом, и тогда это приведет к неизбежной травме.

И все же это был лучший вариант, поэтому он прошептал нужные слова и нарисовал в воздухе мистический знак, оставляя кончиком пальца мерцающий след.

Мир вокруг раскололся на куски света и тьмы, и эти осколки начали впиваться в него… ну, по крайней мере, ему так показалось. Потом он обнаружил, что стоит на каменном полу в темном помещении.

Маг огляделся в поисках опасности, но ничего не увидел, кроме стен, дверей и в противоположном конце комнаты железного портала, возле которого стояла еще одна статуя дракона. Она никак не реагировала на Респена и была неподвижной. Отсутствие немедленной угрозы успокаивало лишь отчасти. Уверенные в своей силе, Орктриен и его потомство полагались только на воинов и стены, принимая обычные меры для защиты своих резиденций и в частности своих персон. Можно было даже предположить, что золотые драконы имели телохранителей и стражников, только потому что это являлось стандартным атрибутом пышного королевского двора. Однако тайные знания драконов они оберегали куда более тщательно, и Респен подозревал, что железный змей был не единственным охранником — или охранной магией — призванным остановить нарушителей.

Справится ли он? Скоро это выяснится.

Он скрыл себя невидимостью — это могло пригодиться и вряд ли бы как-то повредило — и наделил свои глаза способностью видеть магию. Респен надеялся, что улучшенное волшебством зрение позволит ему избежать магических ловушек и одновременно облегчит поиски цели, но только если он будет всматриваться очень и очень внимательно. За прошедшие века тайные магические силы настолько пропитали саму материю цитадели, что, казалось, светится каждая поверхность, каждый камень. Будет сложно выделить особые участки энергии среди этого всеобщего свечения.

Он двинулся вперед, минуя череду комнат для вызова, где на полу то ли руками ремесленников, то ли с помощью волшебства были выложены сложные пентаграммы из золота, серебра, нефрита, оникса, агата и лазурита. Многие начертанные на них фигуры и символы были ему незнакомы. Он мог бы многое почерпнуть из них, если бы в его распоряжении имелись месяцы и годы для их изучения. Но в той ситуации, в которой он находился, ему нужен был более доступный источник знаний.

На первом этаже такого источника, судя по всему, не было, но Респен, тщательно исследовав весь этаж, не нашел никаких средств, с помощью которых можно было бы подняться на верхние уровни. Прищурившись, он начал внимательно изучать потолок своим магическим зрением и наконец обнаружил мерцающую воронку, которая выдавала действие иллюзии. Вопреки тому, что видел глаз, в том месте потолка не было. Там находилось отверстие, первое среди таких же, располагавшихся одно над другим. Такое большое и ловкое существо, как дракон, могло пользоваться ими, чтобы карабкаться вверх и вниз.

Респену пришлось прибегнуть к помощи заклятия левитации, чтобы воспользоваться ими. Он исследовал второй этаж, где печи для обжига, перегонные аппараты, полки, уставленные колбами и ретортами, и лабиринты из стеклянных трубочек свидетельствовали о занятиях алхимией, после чего полетел на третий этаж. Он уже был на полпути к нему, как услышал наверху слабый шорох. Благодаря своему многолетнему опыту он сразу же узнал в этом звуке шарканье драконьего хвоста по полу. Через секунду темнота над головой Респена изменилась. Она теперь имела форму и плотность и стремительно надвигалась на него. Золотой дракон не мог расправить крылья и пролететь через такие относительно узкие — для существа его размера — отверстия, но он куда-то спешил, поэтому не стал карабкаться или скользить. Уверенный в том, что справится с ударом об пол, он просто прыгнул. Это означало, что у Респена оставалось лишь мгновение, чтобы убраться с его пути. Вокруг не было ничего, за что можно было бы ухватиться, а заклинание левитации позволяло подниматься и опускаться только по прямой. Респен взмыл вверх настолько быстро, насколько мог, достал руками потолка алхимического этажа и, как муха, отполз по нему в сторону.

Как только проем освободился, мимо просвистел дракон, да так близко, что, протянув руку, Респен смог бы дотронуться до него. Он видел его всего лишь мгновение, но даже этого ему хватило, чтобы узнать принца Бексендрала. И сейчас его больше всего волновал вопрос: заметил ли Бексендрал его? Это было вполне возможно несмотря на его невидимость. Нюх дракона был достаточно острым, чтобы учуять его запах, а слух — чтобы услышать биение его сердца. Он ждал, не двигаясь и едва осмеливаясь дышать, пока не услышал, как железная дверь внизу со скрипом отворилась, а затем захлопнулась. Очевидно, принц все-таки не заметил его. Наверно, он был занят своими мыслями, а, может, просто пронесся слишком быстро.

Респен заставил себя успокоиться, затем отважился продолжить подъем. Почти на самом верху он обнаружил библиотеку.

Один большой зал занимал весь этаж. Некоторые книги и свитки были обычного размера, и любой эльф, или человек, мог пользоваться ими без каких-либо неудобств. Было ясно, что их написали драконы, умеющие менять свой облик. Однако большинство фолиантов были огромными и сделаны из материалов, более долговечных, чем пергамент, чернила и кожа. Один дракон выгравировал свои знания на медных пластинах, скрепленных между собой серебряной цепью. Другой выцарапал символы на тиковых восьмигранниках, а третий использовал продолговатые дощечки из песчаника, похожие на крышки саркофагов. Когда Респен осматривал эту коллекцию своим магическим зрением, она светилась так, словно пылала огнем.

Он поспешно шагнул вперед и только потом увидел двигающиеся полоски багряного света, едва заметные на фоне общего сияния, и в этот миг врата между мирами раскрылись. Он не мог их видеть, но почувствовал, как словно терзающая уродливая рана открылась в ткани реальности. И оттуда кто-то выскочил.

Сначала Респену показалось, что это дракон, но только из-за размеров — существо было настолько огромным, что с трудом уместилось бы в помещении меньше этого. При этом наружность у него была совершенно другая — ничего общего с драконьей грацией и красотой. Это была высокая туша на двух ногах с бьющим из стороны в сторону цепким хвостом, оканчивающимся угольно-черным жалом, дюжиной непропорциональных многосуставных когтистых лап и головой, которая практически целиком состояла из пасти, усеянной клыками в несколько рядов. Невзирая на невидимость Респена чудовище сразу же двинулось в его сторону.

Эльф никогда прежде не встречал подобную тварь, но благодаря своим знаниям смог опознать в монстре гаргатулу, являющуюся разновидностью дьяволов. Это доказывало, что Орктриен со всей своей претенциозностью выглядеть благороднее хроматовых драконов не брезговал связями с инфернальными силами.

Это открытие придало Респену — как бы он ни был напуган — решительности, вновь разожгло в нем злость на Орктриена и напомнило о важности дела, с которым он сюда пришел. Я убил зеленого дракона, сказал он себе, смогу убить и эту тварь.

Но ему нужна была защита. Респен выпалил заклинание и начертил в воздухе знак. Фигуры, похожие на него как две капли воды, трехмерные отражения, созданные без помощи зеркал, окружили его со всех сторон. Гаргатула хлестнула себя хвостом и жалом ударила по одной из фигур, лопнув ее, как мыльный пузырь. Хорошо. Это означало, что дьявол не мог отличить настоящего Респена от фальшивых.

Конечно, в любой моментгаргатула могла случайно выбрать в качестве цели его самого, а если даже и нет, то ей потребуется не так много времени, чтобы уничтожить все фантомы. Как только она припала к полу, сжимая свое громоздкое тело, чтобы разорвать вторую иллюзию зубами, Респен произнес еще одно заклинание, после чего стал быстро перемещаться туда и обратно между материальным миром и более высоким уровнем реальности. В те моменты, когда он отсутствовал в материальном мире, дьявол не мог до него дотронуться и даже увидеть. Как и призрачные двойники, это заклинание было полезным, но идеальной защиты не давало. Респену оставалось надеяться, что если заклинания будут действовать в тандеме, этого окажется достаточно. Он взмахнул посохом и швырнул в гаргатулу огненный шар.

Но атака не возымела должного действия. Ударом когтей дьявол уничтожил еще одну иллюзию. Тогда эльф обрушил на гаргатулу магический град, но он тоже не причинил ей никакого вреда. Видимо, как многие потусторонние создания, она была абсолютно невосприимчива к определенным силам. Но он не мог вспомнить, к каким именно, поэтому молился, чтобы ему удалось найти уязвимое место гаргатулы методом проб и ошибок раньше, чем ее собственные атаки увенчаются успехом.

Респен брызнул в нее дымящейся кислотой, но опять безрезультатно. Разинутая пасть гаргатулы, которая все так же сидела, низко пригнувшись, устремилась прямо к нему. Он почувствовал зловонное дыхание, фактически ощутил прикосновение кончиков гигантских клыков, сомкнувшихся на его теле, но в очередной раз стал призраком, и клыки прошли насквозь, не причинив ему вреда. Он высвободился из пасти гаргатулы прежде, чем его тело вернулось в материальный мир.

Он метнул во врага силовые дротики, и, наконец, тот вздрогнул от боли и зашипел. Респен бросался этим заклинанием столько, сколько мог, затем переключился на яркие, потрескивающие вспышки молний. Разряды жгли гаргатулу и заставляли ее корчиться и извиваться. Тем не менее, когда эльф выпустил последнюю молнию, чудовище все еще стояло на ногах. Покачивая боками, размахивая лапами и хлеща себя хвостом, оно ринулось вперед.

Респен начал отступать. Осмотревшись, он увидел, что остался только один двойник; а его прыжки между планами становились все медленней, по мере того как волшебство утрачивало свою силу.

Если боги будут добры к нему, он, возможно, успеет прочесть еще одно заклинание, прежде чем гаргатула вонзит в него свои клыки, когти или жало. И, может быть, его окажется достаточно. Респен израсходовал всю эффективную боевую магию, и теперь у него оставалась только одна тактика, одна слабая надежда.

Держа серебряный посох обеими руками, он поднял его высоко над головой параллельно полу и начал читать слова заклинания. Он старался проговаривать их очень четко, соблюдая темп и интонацию, и вкладывать в магическую фразу как можно больше концентрации и силы воли. Верить в то, что магия одержит победу, было единственным способом сотворить ее безупречно, а он знал, что сейчас может надеяться только на безупречную магию.

Гаргатула уже возвышалась над ним, надвигаясь, как лавина, с широко разинутой пастью. Респен произнес последнее слово, и тело дьявола окутал зеленый свет, словно он сиял изнутри. Через мгновение гаргатула растворилась в воздухе, оставив после себя мерцающий дымок, который тоже постепенно исчез.

Тяжело дыша и дрожа, Респен не мог поверить в свою удачу.

Убийство гаргатулы было бы немалым подвигом, но он совершил нечто более выдающееся, отправив ее назад в Ад. Он разрушил чары, призвавшие и контролировавшие ее, то есть победил своей магией магию Орктриена.

Но как такое могло случиться? Ведь золотой дракон — гораздо более могущественный волшебник. Видимо, от того что в магии всегда присутствует элемент случайности, хаоса, теоретически возможно, что любой волшебник в состоянии разбить чары любого другого мага, и сегодня он доказал, что эта теория действует.

Однако это не означало, что опасность ему больше не грозит. Респен ощутил внезапный приступ тревоги. Он привел в действие защитный механизм, спустивший на него гаргатулу. А что если эта же самая магия предупредила Орктриена о том, что в библиотеку проник нарушитель?

Респен прислушался в поисках любых подозрительных звуков, но ничего не услышал. Магическим восприятием он проверил воздух вокруг себя, но, похоже, никто не собирался телепортироваться в библиотеку.

Кажется, все было в порядке. Он стал размахивать посохом, перемещая и формируя внешний магический рисунок и восстанавливая примерный вид красных полосок, которые успел заметить. Его движения напоминали движения художника, смешивающего краски на палитре. Полоски получились неподвижными, но если кто-нибудь из драконов просто окинет комнату магическим взглядом и не будет особо всматриваться, он может подумать, что сломанная печать не повреждена.

Респен повытаскивал из карманов кучу крошечных предметов и разложил их на полу. Он провел над ними рукой, и перья, чернила и чистые книги увеличились до нормальных размеров. После этого он вызвал духов воздуха, которые сразу же подхватили письменные принадлежности и начали переписывать содержание некоторых драконьих гримуаров. Перья летали, а страницы переворачивались, со сверхъестественной скоростью.

Респен положил руку на голову Винтерфлауэр и прошептал волшебные слова, заставившие тени плясать по темной комнате. Каждый маг изучал заклинания, позволявшие снять чары другого, но он сразу почувствовал, что это — особое. Его рука пылала от силы, рвавшейся наружу. На последнем слоге, ярко вспыхнув, она перескочила из его тела в тело Винтерфлауэр. Девушка вздрогнула, затем неуверенно посмотрела на него.

С сомнением в голосе он спросил:

— Ты чувствуешь какую-нибудь разницу?

— Вроде… да, — ответила она.

— Противодействующее заклинание должно было разбить путы Орктриена. Я был уверен…

— Клянусь Дивной Розой, ты прав! Я — это снова я! Мне просто понадобилось немного времени, чтобы осознать себя.

Она кинулась в его объятия, и какое-то время они не могли наговориться. Наконец она спросила:

— Как? Как ты убил его? Ты подобрался к нему, когда он спал?

Респен удивленно заморгал:

— Мне не нужно было его убивать, чтобы освободить тебя. Ты свободна благодаря одной магии. Я украл его секреты, чтобы получить нужное контрзаклинание. Они вон там. — Он кивнул на сумку, лежащую на стуле рядом с посохом. В ней находились переписанные книги, которые для удобства были опять уменьшены.

Теперь настала ее очередь выглядеть потрясенной.

— Все будет хорошо, — заверил он ее. — У меня теперь есть все знания Орктриена. Я еще не все вызубрил, но знания — в той сумке, и доступны для использования. Это означает, что мы можем убежать отсюда, и он не выследит нас. Я смогу противодействовать его предсказывающей магии.

Винтерфлауэр слегка тряхнула головой, словно хотела привести мысли в порядок.

— Это здорово, но как ты собираешься вывезти секреты и меня из города?

Респен широко улыбнулся:

— Это очень просто. В моем посохе хранится заклинание телепортации. Бери все, что хочешь взять с собой, и я унесу нас обоих отсюда.

— Я возьму только свою шкатулку с драгоценностями.

Она повернулась, чтобы ее достать, как вдруг что-то хлопнуло. Респен понял, что это дверь, распахнувшись, ударила об стену. Бегущие шаги забарабанили по полу в направлении спальни.

Вздрогнув, он оцепенел. Комната озарилась ярким светом, который ослепил и дезориентировал его. Когда вспышка погасла, его измученные глаза смогли только различить сквозь плывущие световые пятна Мальдура, державшего в руке костяной посох, и нескольких арбалетчиков-полудраконов, которых человек привел с собой.

— Эти парни следят за тобой, — предупредил человеческий маг. — Попробуй только произнести заклинание, сделать магический жест или дотянуться до кармана, они тут же выстрелят.

— Как ты узнал? — спросил Респен. Вообще-то, ему было на это наплевать, но если он заставит Мальдура говорить и злорадствовать, у него появится время, чтобы попытаться найти способ выбраться из этой ловушки.

Он говорил себе, что такой способ должен быть. Ведь смешно представить, чтобы он, победивший гаргатулу, не смог справиться с полудюжиной людей. Но на самом деле Респен прекрасно понимал, что такое вполне реально. Волшебники сильны и опасны, но только тогда, когда у них есть возможность воспользоваться своей магией. Если же нет, то они так же уязвимы, как и все остальные.

— Когда ты вернулся домой, — начал Мальдур, — и узнал, что эта дамочка стала королевской шлюхой, это сломило тебя. Я достаточно хорошо тебя изучил и сразу это понял несмотря на все твои попытки скрыть это. Я ждал с радостным предвкушением, желая посмотреть, как ты увянешь, но этого не произошло. К тебе вернулась былая твердость, и в то же время ты начал выказывать признаки усталости. Я сделал вывод, что ты навещаешь леди Винтерфлауэр, когда король отсутствует, но как бы ни старался, не мог поймать тебя с поличным. До сегодняшней ночи.

— Это потому что я и не приходил сюда. Я проводил ночи, изучая новую магию. Десять дней назад я пробрался в волшебную башню драконов и переписал все гримуары.

Глаза Мальдура широко раскрылись:

— Это невозможно.

— Это было трудно, но не невозможно. Знания, которые я украл, все тайны драконьей магии, лежат вон в том мешке. — Он кивнул на сумку.

Респен справедливо полагал, что Мальдур повернет голову в указанном направлении. Беловолосый человек, в конце концов, был магом, который всегда с алчным любопытством и завистью относился к тайным знаниям драконов, хоть и пытался сдерживать эти опасные чувства. Респен надеялся, что стражники тоже непроизвольно посмотрят в ту сторону.

Ему нужно было отвлечь их, чтобы успеть произнести одно-единственное магическое слово. Он прошептал первый слог, и раздался щелчок арбалетов. Боль пронзила его внутренности. У него подкосились ноги, но он сопротивлялся боли достаточно долго, чтобы успеть выдавить оставшиеся слоги. Магия зазвенела в воздухе, и враги упали. Полудраконы были, скорее всего, мертвы или находились без сознания. Но Мальдура магия лишь оглушила благодаря, наверное, какому-то талисману или защитному заклинанию. Человек тряс головой. Зарычав от напряжения, он с трудом поднялся на колени. Его била дрожь, а из носа бежала кровь.

Мальдур пытался дотянуться до своего посоха.

Респен попробовал сплести второе заклинание, но не смог — жгучая боль в животе, дрожащие руки и прерывающийся голос не дали ему это сделать. Если бы у него сейчас в руках оказался его посох, возможно, он успел бы переместиться вместе с Винтерфлауэр до того, как Мальдур полностью придет в себя и попытается остановить их.

Он нашел глазами девушку и обрадовался, увидев, что она уже догадалась схватить его посох и сумку. Затем она привела в действие заклинание телепортации и исчезла.

Респен с широко раскрытыми от удивления и ужаса глазами смотрел ей вслед, а потом взрыв из посоха Мальдура отправил его в забытье.

Очнувшись, Респен обнаружил, что лежит на столе, его запястья и лодыжки пристегнуты к приспособлению для пыток, а в пересохшем, потрескавшемся рту торчит отвратительный на вкус кожаный кляп. Такая фиксация была надежной гарантией того, что маг не сможет сотворить заклинание. Ему стало интересно: смог бы он вообще колдовать даже без всего этого?

Лекарь, видимо, позаботился о многочисленных колотых ранах, иначе он бы уже умер от них, или до сих пор оставался без сознания или в бреду. Но боль от ран по-прежнему была очень сильной, практически невыносимой. Он ощущал слабость, его трясло, и мучила жажда.

Респену казалось, что он лежит в подземелье целую вечность. Он подумал, может, именно такое наказание выбрал для него Орктриен — медленная мучительная смерть от жажды в одиночестве. Наконец на лестнице послышались шаги. Респен повернул голову и увидел самого короля в обличье эльфа, спускавшегося по ступеням.

Орктриен вытащил кляп из его рта.

— Мальдур просил меня назначить его главным в проведении допросов и определении наказания, — сообщил золотой дракон. — Я думаю над этим.

Респен попытался ответить, но не услышал собственного голоса. Орктриен откупорил кожаную бутыль и поднес ко рту эльфа.

— Мне сказали, что больше одного глотка нельзя, иначе тебе станет плохо.

Несмотря на боль и страх Респен ощутил ни с чем несравнимое блаженство, когда холодная вода потекла по его глотке.

— Благодарю, Ваше Величество, — прохрипел он.

— Благодари меня отвечая правдиво на мои вопросы. Так будет лучше для тебя. Ты сказал Мальдуру, что переписал мои гримуары. Я надеялся, что это ложь, не более чем отвлекающий маневр, но потом обнаружил, что кто-то разрушил чары, удерживавшие гаргатулу. Так значит это правда.

— Да.

— И Винтерфлауэр сбежала с этими копиями.

— Да.

При этом забыв про Респена. Он мог лишь предположить, что она была слишком напугана, чтобы задержаться — чтобы метнуться через комнату, схватить его за руку и забрать с собой.

— И где она сейчас?

— Я не знаю. Мы не обговаривали место назначения.

— Ну и к дьяволу. Почему ты предал меня, Респен? Разве я не давал тебе всего?

— Давали, за исключением того, что я хотел больше всего. Когда я попросил об этом, вы отправили меня на смерть.

— Нет! — Золотой дракон помедлил. — Ну… ладно, эта возможность приходила мне в голову. Я хотел эту эльфийку, а никакому охотнику не понравится, если ему будут мешать преследовать выбранную дичь. Ты мне мешал, но я ни в коем случае не рассчитывал на твою смерть. Я подумал, что изгнание сможет вылечить тебя от твоей страсти и твоей дерзости; и что если ты успешно справишься с заданием, то награда сможет компенсировать потерю женщины, какой бы привлекательной она ни была.

— Если вы действительно не хотели моей смерти, почему тогда не ответили на мой призыв?

— Если бы я или кто-то из принцев пересек реку, все зеленые и их войска выступили бы против нас. Мне нужны были зимние рейды, а не тотальная война.

— И все же, если откинуть в сторону этот стратегический расчет, то вы ведь таким образом наказывали меня, даже если я и не обязательно должен был умереть.

— Верно. Но когда ты вернулся с победой, твое наказание закончилось. Я больше не злился на тебя. Когда я удостаивал тебя разных почестей, я был искренен. Почему ты не мог просто забыть об этом инциденте?

— Возможно, я бы и забыл, — сказал Респен, — со временем. Но потом я узнал, что Винтерфлауэр стала вашей любовницей не по своей воле. Вы сковали ее разум и дух грязным колдовством.

Орктриен уставился на своего пленника с видимым изумлением, потом рассмеялся:

— Мой бедный друг… мой бедный дурак. Кстати, я не намного лучше. Она ведь и мне заморочила голову. Она клялась, что на самом деле в меня влюбилась.

— Она… что?

— Даю тебе слово короля и золотого дракона, я никогда никакого заклинания не накладывал на эту леди, не говоря уже о том гнусном колдовстве, которое ты упомянул. — Орктриен вздохнул. — А вообще, оглядываясь назад, довольно легко понять, что произошло. Когда Даскмир и его сообщники заманили вас в ловушку, это было бесполезное, необдуманное действие, рожденное скорее злостью и гневом, а не хитростью и коварством. Но после того как Бексендрал разгромил их, они начали пользоваться своим умом, и когда я потребовал заложников, отправили ведьму-шпионку, чтобы она нанесла нам как можно больший ущерб. С этой целью она и соблазнила тебя.

— Нет. Это невозможно. Она презирала меня сначала. Мне пришлось завоевывать ее доверие и любовь.

— Она хотела, чтобы ты так думал, и я тоже. Она была вынуждена. Учитывая ее происхождение, мы бы могли заподозрить ее, если бы она увлеклась нами слишком быстро. К тому же, как я до этого заметил, ее первоначальное пренебрежение только разожгло наши аппетиты и заставило еще сильнее добиваться ответных чувств. Интересно, не воспользовалась ли она сама какими-нибудь чарами, чтобы выглядеть более привлекательной.

— У нее не было книг заклинаний.

— Мы можем просто не знать о них.

— Если бы на ней были чары, кто-нибудь из нас это заметил. Она владеет магией на элементарном уровне, она — не настоящий маг.

— Или же она просто так сказала. Она оказалась достаточно искусной, чтобы схватить твой посох и сразу же им воспользоваться. В любом случае это не важно. Когда ты был уже полностью в ее власти, она могла пробовать различные ходы: выведать какие-нибудь секреты у тебя или, подорвав твою преданность, превратить в мятежника.

— Но затем вы отослали меня, сами положив на нее глаз.

— Да. Полагаю, у нее были смешанные чувства относительно своего пребывания в роли любовницы короля. Ей, наверно, было трудно, потому что я ей не нравлюсь. Она, наверно, жила в постоянном страхе, опасаясь, что я со своей проницательностью и магическими способностями разоблачу ее. Но в то же время как шпион она находилась в более удобном положении. Она могла даже попытаться совершить покушение в тот момент, когда, по ее мнению, я буду уязвим. Но ей так и не хватило мужества и глупости сделать это.

— А потом вернулся я…

— Да, и она сразу стала воздействовать на тебя, пытаясь превратить в наемного убийцу. Напрямую она, конечно, ничего не предлагала. Она знала, что у тебя все равно не получится, но даже если бы я убил тебя, королевство стало бы слабее, а она, возможно, рассчитывала улизнуть с добытой информацией в той суматохе, которая бы за этим последовала. К сожалению, — продолжал Орктриен, — ее послушный песик как обычно поддался на ее уговоры, хотя и не сделал именно того, чего она ожидала. Ты пошел на поиски секретов туда, куда бы она сама никогда не осмелилась войти. Она унесла с собой все знания, и теперь я вынужден отложить поход на красных драконов, чтобы вернуть их.

— Ваше Величество, — заговорил Респен, — если все, что вы говорите, правда…

— Конечно, правда! Зачем мне лгать тому, кто находится в твоем положении?

— Тогда я был неправ насчет вас, мой повелитель. Я был неправ в мыслях и действиях. И прошу дать мне шанс искупить свою вину. Позвольте мне помочь вам вернуть книги.

— Предатели, — сказал Орктриен, — не заслуживают второго шанса.

Он опять заткнул рот Респена кляпом.

После ухода Орктриена Респен всеми силами старался отрицать слова дракона. Но не мог — слишком много смысла было в них.

Винтерфлауэр превратила его в пешку, сделала изменником, лишила чести и всего остального, что он имел, а затем бросила, когда подвернулся удобный случай. Стыд и унижение от осознания всего этого были невыносимы.

Но он должен был не только терпеть их, но и переступить через них.

В противном случае он будет гнить и мучиться в этом подземелье, пока слуги короля не убьют его или не уведут на эшафот.

Хотя это может произойти в любом случае, потому что у Орктриена были все основания думать, что он беспомощен. Но на самом деле Респен еще давным-давно магически привязал себя к серебряному посоху. Эта связь позволяла ему призвать посох в любой момент прямо в руки. Для этого он всегда произносил вслух командное слово. Его тюремщики, без сомнения, думали, что это обязательно, и вполне возможно, что так оно и есть. Однако Респен надеялся, что если он соберет всю свою силу воли и произнесет слово мысленно, этого окажется достаточно.

Он начал делать попытки — одну за другой. Боль разрывала внутренности, а обида, ярость и ужас грызли сознание, не давая сосредоточиться. Прошло уже много времени, как ему показалось, но ничего не происходило. Вдруг он почувствовал, как в левой руке материализовался холодный округлый шест.

Респен вздрогнул от его неожиданного появления, и ему на мгновение стало страшно, что он может выпустить посох, и тот упадет, а шум привлечет стражу, или же ему не хватит волшебной силы призвать посох в руку во второй раз, даже если тот будет лежать всего лишь в шаге от него. Респен как можно крепче стиснул оружие — с той силой, на какую был способен в своем нынешнем состоянии, — и ему удалось удержать его.

Вместе со сменными заклинаниями, которые он вкладывал в посох исходя из своих текущих нужд, в оружии хранилось несколько постоянных чар. Одним из таких заклятий было то, которое позволило ему отпереть дверь в комнату Винтерфлауэр. Сейчас он воспользовался им, чтобы отпереть наручники и скобу, держащую кляп.

Респен встал. Подземелье завертелось вокруг него, резкая боль пронзила живот, и ему пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. Он прошептал заклинание, восстанавливающее жизненную силу. Оно укрепило его и притупило боль, но он по-прежнему был очень слаб. По-настоящему эффективная магия исцеления была вотчиной богов и их жрецов и находилась далеко за пределами возможностей даже самого искусного волшебника.

В таком состоянии он и думать не мог о том, чтобы сражаться и даже накладывать более или менее сложные заклинания. К счастью, в посохе еще оставалось несколько скрывающих чар, которые он захватил на всякий случай, когда пошел к Винтерфлауэр.

Он скрыл себя невидимостью, затем, используя посох в качестве трости, заковылял по ступеням, и, отворив наверху дверь с помощью магии, вышел в сырой коридор, освещенный факелами.

Справедливо рассудив, что Винтерфлауэр убежала к своим родственникам и остальным мятежникам, Орктриен повел свою армию в лес, туда, где они жили, но обнаружил лишь пустые дома и крепости. Граф Даскмир увел союзников в какую-то секретную цитадель в глубине леса, и у короля не было другого выбора, кроме как следовать дальше и стараться выследить их, если он хотел вернуть украденные записи.

Лес становился все гуще, идти становилось все труднее, и королевская армия была вынуждена останавливаться все чаще, чтобы отдохнуть и перегруппироваться. Всякий раз, когда это происходило, Респен в обличье человека-копейщика оставлял своих товарищей и куда-то уходил. Солдаты не обращали на его уходы никакого внимания, потому что постепенно привыкли к его странному и нелюдимому характеру.

Разумеется, им было невдомек, что на самом деле Респен отлучался, чтобы заняться магией предсказания. Воины не должны были застать его за проведением тайного ритуала.

Концом посоха, ставшего теперь обычным копьем, он нацарапал на глине мистическую фигуру, затем стал пристально всматриваться в круглое пустое пространство посередине. Это было окно, в котором Респен надеялся увидеть предмет своего поиска. Но ничего не было, и когда стало ясно, что ничего и не появится, зубы Респена стиснулись в разочаровании.

После того как он вынес копии из башни Орктриена, он наложил на них магическую печать, которая должна была предупредить его, если бы кто-нибудь прикоснулся к ним.

Винтерфлауэр или кто-то другой из мятежников сломал печать, когда Респен лежал в подземелье без сознания. Но он надеялся, что остался хоть какой-нибудь след от его связи с книгами, и эта связь позволит ему увидеть их.

Очевидно, он ошибся. Респен носком сапога стер магическую фигуру, посмотрел вверх и увидел ворона, сидящего на ветке прямо над ним. Глаза-бусинки поблескивали, а голова птицы была приподнята. Респен затаил дыхание.

Предполагая, что его попытки предсказания могут провалиться, он уговорил нескольких своих пернатых друзей произвести разведку. Самым сложным было дать им понять, чтобы они держались на расстоянии до того момента, когда им действительно удастся что-то обнаружить. Он не мог позволить, чтобы его товарищи-солдаты застали его беседующим с птицами.

— В чем дело, Торн? — спросил он. После стольких лет практики карканье и чириканье давались ему достаточно легко.

— А ты как думаешь? — прощелкал ворон. — Я нашел их!

От волнения Респен чуть было не спросил «где», но вовремя спохватился. Торн не мог ему сказать, потому что не имел представления о единицах измерения, которыми пользовались люди и эльфы, а Респену не были известны какие-либо ориентиры в этой части леса.

Он огляделся вокруг, убедился, что никто на него не смотрит, прошептал заклинание, взмахнул талисманом и резко уменьшился, превратившись в существо, один в один похожее на черную птицу над головой.

Захлопав крыльями, он поднялся в воздух и каркнул:

— Показывай.

Как оказалось, крепость мятежников стояла совсем неподалеку. Но она была хорошо замаскирована, и Респен подумал, что без магии или летающих разведчиков королевская армия будет долго блуждать, прежде чем обнаружит ее.

По сравнению с оставленными поселениями это место выглядело голым и невзрачным. Бывшие дома мятежников были произведениями искусства, созданные больше для красоты, а не из соображений практичности. Построенные с усердием и любовью, они из века в век совершенствовались, становясь все блистательнее и изысканнее.

Здесь же было ясно, что новые укрепления на деревьях возводились в спешке, и единственное, что волновало мятежников во время их строительства, — это маскировка и защита.

Респен — уже в своем настоящем теле и под прикрытием невидимости — еще раз внимательно изучил крепость, стараясь запомнить общее расположение важных участков, после чего начертил на земле еще одну пентаграмму. Поскольку он находился совсем близко от книг, там, где раньше ничего не проявлялось, возникло видение.

Он увидел несколько эльфийских магов, поглощенных изучением украденных текстов. Они находились в комнате с высокими, узкими окнами, сквозь которые просачивался золотистый солнечный свет. Магия также позволила ему установить точное расположение этой комнаты на верхушке тенистого дерева. На первый взгляд лесной гигант, как и стоящие рядом, казался всего лишь частью девственной природы, нетронутой руками ремесленников. Но если бы осведомленный наблюдатель присмотрелся повнимательней, его взгляду открылись бы крепостные валы, лестницы и те места, где в полом стволе послушного дерева располагались залы и галереи. И в конце концов он понял бы, что видит перед собой мощную крепость, являющуюся заодно и центром сети укреплений.

Теперь я все знаю, подумал Респен, и могу привести Орктриена прямо к книгам. Мне лишь нужно вернуться, открыться и рассказать ему.

И все же он не чувствовал уверенности. Король в недвусмысленной форме отказал ему в возможности искупить свою вину. И если он просто предоставит информацию, Орктриен может продолжать относиться к нему как к предателю. Дракон, возможно, считает, что его собственная магия или воздушная разведка приведут через день-два к эльфийской крепости, и в этом он, скорее всего, прав.

Но если я принесу ему сами книги, рассуждал Респен, этот впечатляющий поступок, несомненно, будет таким полным возмещением ущерба, что ему ничего не останется, как простить меня.

Более того, это такая возможность открыто ударить по этим проклятым мятежникам, а не просто красться и шпионить за ними. После того как Винтерфлауэр его бросила, у него не было возможности отомстить за себя, и зажатый внутри гнев лежал тяжелым грузом, не дававшим продохнуть.

Он пробормотал заклинание. Мир раскололся и опять восстановился уже в другом очертании. Респен стоял в углу той комнаты, где находились эльфийские волшебники. Он был по-прежнему невидим, и никто не заметил его появления несмотря на возникшее колебание воздуха. Слава богам за открытые окна и дующий из них ветерок.

Он прошептал волшебные слова, взмахнул посохом, и из конца оружия вырвалась яркая вспышка. Выпущенная магическая сила была психической природы и не наносила ущерба физическим объектам, но для сознания она была крайне разрушительной. Некоторые из собравшихся магов сразу же упали на пол, лишившись чувств, другие забились в эпилептическом припадке.

И те, и другие больше не представляли никакой опасности, и Респен почувствовал искушение убить их, пока они беспомощно лежат. Но это, наверно, будет не очень честно, да и лучше не терять лишнего времени.

Снова видимый, он поспешно собрал копии, проследив за тем, чтобы ничего не забыть, сжал их и положил в сумку. После этого он стал читать слова заклинания, которое должно было перенести его к армии короля.

Когда он сделал нужную паузу, то услышал, как кто-то шепчет свое собственное заклинание. Встревоженный, Респен постарался увеличить темп и закончить первым, но другой маг опережал его намного.

Она выскочила из-за стола в дальнем углу комнаты, вскинула руку, и стрела зеленого света сорвалась с кончиков ее пальцев. Респен хотел увернуться, но не успел. Луч ударил в него, и на короткий миг он почувствовал давящий вес, и у него возникло ощущение, будто его ноги приросли к полу.

Он понял, что произошло: враг наложил на него чары, и пока они будут действовать, он не сможет покинуть комнату с помощью магии.

Респен поднял посох, намереваясь поразить волшебницу, чтобы она не могла ему больше мешать. Но прежде чем он успел что-либо сделать, она плюхнулась на спину и, растянувшись на полу, осталась лежать неподвижно. Очевидно, после психической атаки ей пришлось приложить максимум усилий, чтобы сотворить одно-единственное заклинание.

И тем не менее, в отличие от своих коллег, она не потеряла сознание, а это значит — у нее больше силы воли и магического мастерства, чем у остальных. Не очень хорошая идея позволить ей собраться с силами во второй раз, и в любом случае, он взбешен тем, что она осложнила его уход. С прежним намерением нанести сокрушительный удар, как только она окажется на линии видимости, он начал к ней приближаться.

Респен замер, увидев, что волшебницей была Винтерфлауэр. Ранее он не заметил ее, потому что в тот момент она не держала в руках запретные книги.

Ее сапфировые глаза распахнулись.

— Когда посох исчез, — прошептала она, — я испугалась, что ты сможешь найти меня. Но я надеялась, что защитные печати из драконьих гримуаров помешают выследить нас, как ты обещал.

— Они сработали, — сказал он. — Я нашел вас другим способом, и ты пожалеешь о том, что я это сделал.

— Я не хотела бросать тебя. Просто эти книги важнее жизни любого, важнее твоей и моей жизни, а если бы я задержалась еще хоть на мгновение, Мальдур смог бы остановить меня.

Респен засмеялся, хотя это больше походило на то, словно что-то клокочет у него в груди:

— Ты продолжаешь врать, даже когда в этом уже нет смысла.

— Я не вру. После того как ты дрался за меня с Мальдуром и после того как я поняла, что ты пытаешься по-своему помочь нашему народу, у меня появились чувства к тебе, хотя для шпионки это было глупо и безрассудно. Если бы нам удалось бежать обоим, я бы не позволила моим товарищам причинить тебе вред. Я бы сделала все возможное, чтобы убедить тебя остаться и присоединиться к нашей борьбе.

— Я не верю тебе.

— Убей меня тогда, если этого ты хочешь. У меня нет сил остановить тебя.

Он поднял посох, но почему-то почувствовал слабость.

— Ты не отделаешься так легко. Я заберу тебя с собой, когда выберусь отсюда, и передам Орктриену. А теперь замолчи или мне придется ударить тебя.

Он прочел контрзаклинание, но удерживающие чары, наложенные ею, остались на месте. Великое развязывающее заклинание, которое он обнаружил в гримуарах Орктриена, без сомнения, развеяло бы их, но после потери копий у него не было возможности подготовить еще одно такое же.

Ладно, не важно. Путы Винтерфлауэр скоро спадут сами собой. А до тех пор ему просто нужно избегать обнаружения. Опасаясь, что его бывшая любовь не так беспомощна, как кажется, и рассудив, что лучше не оставлять ее лежать на полу предоставленной самой себе, Респен поднял ее на ноги и подтащил с собой к двери. Слово и касание посоха заперли дверь, как самый надежный замок.

— А теперь, — сказал он, — мы будем ждать.

— Делай со мной, что хочешь. Я заслужила любое наказание. Только не возвращайся к Орктриену. В его представлении твое предательство слишком серьезное, чтобы его можно было простить. Он убьет тебя независимо от того, принесешь ты ему книги или нет.

— Ты просто не хочешь, чтобы он получил их. Ты думаешь, что пока они остаются в других руках, даже моих, существует шанс, что когда-нибудь каким-нибудь образом эти знания послужат вашему делу.

— Я пытаюсь защитить и тебя, и тексты. Тебя, потому что люблю, а книги, потому что они жизненно необходимы. Мы, маги-мятежники, в первую очередь занялись изучением защитных заклинаний против предсказывающей магии в надежде сбить Орктриена со следа. Помимо этого, мы приступили к расшифровке тайных знаний. Думаю, после ста лет нахождения в компании драконов у тебя есть преимущество в этом отношении, но мы уже сейчас можем сказать, что наконец-то у нас появился шанс с равными силами противостоять могуществу драконов.

Респен сплюнул:

— Ерунда. Но, допустим, вам бы повезло, и вы бы основали ваше собственное независимое королевство. Что заставляет тебя думать, что государство, завоеванное при помощи лжи, воровства и совращения, окажется лучше того, что есть сейчас?

— Может, и не окажется. Но, по крайней мере, мы, эльфы, будем хозяевами сами себе, будем править в соответствии с нашей философией и нашими традициями. Лес будет священным, а если наши лучники погибнут в войне, то они умрут, защищая свой народ и свою землю, а не ради мечты завоевателя расширить свою империю.

Респена одолевали сомнения, он чувствовал сожаление и ноющую боль в груди. Нахмурившись, он попытался избавиться от них.

— Я уже говорил тебе замолчать. Еще слово, и я точно ударю тебя.

Она вздохнула, покорно опустила голову, и они просто стали ждать. Они ждали до тех пор, пока с улицы не послышались тревожные крики. Он подтащил Винтерфлауэр к ближайшему окну.

Оно было очень узким, а толщина деревянной стены равнялась длине руки Респена. Но благодаря волшебству окно все равно обеспечивало широкий обзор, хоть он и был растянутым и искаженным по краям. Они увидели, как бегают часовые на крепостных валах, как поднимают оружие к небу. Тень пролетела над ними, и что-то массивное и золотое блеснуло над деревьями.

— Орктриен, — простонала Винтерфлауэр.

— Да. Я знал, что если мне удалось найти вас, то он тоже найдет. Но я не думал, что это произойдет так скоро.

Стрелы полетели в золотого дракона. Большая часть не смогла пробить чешую, а на те, что воткнулись, дракон, казалось, даже не обратил внимания. Выбросив голову вперед, он выдохнул пламя. Огня было много — король, судя по всему, воспользовался каким-то усиливающим заклинанием.

Мятежники, конечно же, воздвигли защиту, препятствующую распространению огня. Но несмотря на это, сметающий все на своем пути огненный вихрь в мгновение ока превратил мощные ветви и некоторые участки ствола в уголь и золу. Воины начали прыгать вниз, чтобы спастись от надвигающегося пламени, но в большинстве случаев разбивались, падая с огромной высоты. В воздухе заклубился дым, не достаточно густой, чтобы заслонить яркое пламя Орктриена, и запахло паленым мясом.

Но сгорело не все. Некоторые участки крепости, включая центральное дерево, оказались прочными. После второй неудачной попытки поджечь их Орктриен проревел волшебные слова.

У Респена появилось то же самое чувство тяжести и прикованности к полу, которое ранее наслала на него Винтерфлауэр. Он увидел, как она качнулась и буркнула что-то, и понял, что она тоже это почувствовала. Как, без сомнения, почувствовали все в крепости.

Орктриен прорычал еще одно заклинание, и над потрепанной огнем цитаделью замерцал гигантский пульсирующий радужный купол. После этого золотой дракон сделал круг и улетел.

— Проклятье! — выругался Респен. Орктриен позаботился о том, чтобы никто не убежал с украденными текстами во второй раз ни магическим, ни обычным способом.

— Это конец, — сказала Винтерфлауэр. Она произнесла это сухим тоном, словно констатировала факт, но Респен чувствовал ее горечь и тоску, скрывающиеся под внешним спокойствием. — Все жизни, которыми мы пожертвовали. Мое падение. Мой обман и предательство. Все это оказалось напрасным.

Респен медленно перевел дыхание, чтобы успокоиться.

— Я вот думаю… Орктриен привел армию в лес. Он сейчас полетел за ней, и это даст нам немного времени. Посмотрим, сможем ли мы воспользоваться этим.

Незадолго до того как стало смеркаться, радужный купол исчез.

Орктриену пришлось развеять его, чтобы его воины смогли подобраться как можно ближе к тому, что осталось от мятежной крепости. Его огромное тело скользило в воздухе над тонкими обугленными останками деревьев.

Пора. Респен посмотрел на Винтерфлауэр, а она — на него. Мгновение затянулось, пока наконец обоим не стало ясно, что они не знают, что сказать. Он ободряюще улыбнулся ей, затем вышел из библиотеки, прошел по короткому коридору и шагнул на маленькую открытую платформу. Воздух вокруг был по-прежнему отравлен режущим глаза дымом и смрадом. Респен наложил на себя несколько заклинаний, поднял посох и полетел над верхушками деревьев туда, где находился Орктриен.

Некоторые драконы, как например Бексендрал, могли парить на месте, прилагая определенные усилия. Орктриен умел без каких-либо затруднений зависать в воздухе, словно был невесомым облаком. Вот и сейчас он парил на месте, когда его горящие желтые глаза смотрели на Респена.

— Я думал, — сказал дракон, — что улизнув из темницы, ты убежишь от меня как можно дальше.

Респен осклабился. Он чувствовал себя так же, как во время сражения с зеленым драконом. Он знал, что ему должно быть страшно, но вместо этого ощущал какой-то непонятный душевный подъем. Бросить вызов одному из хозяев мира — в этом было нечто бодрящее.

— Это было бы благоразумно, — ответил он, — но, как видите, вы ошиблись. Впрочем, вы часто ошибаетесь, осознаете вы это или нет.

— Я точно ошибался насчет тебя. Так ты всегда был предателем? Находился в сговоре с Винтерфлауэр с самого начала?

— Нет. Она меня обманом втянула в это, и когда вы открыли мне глаза, я пришел в ужас от своего сумасбродства. Еще сегодня утром моим заветным желанием было ваше прощение.

— Несмотря на это, твой тон и твоя манера поведения, а также то место, где мы встретились, явно свидетельствуют о том, что ты собираешься выступить против меня. Почему?

— Вам это может показаться смешным, но я сам не уверен. Жертвование всеми этими солдатами из года в год? Ущерб лесам? Ручной дьявол? Унижение моего народа, обязанного пресмыкаться перед повелителем, принадлежащим к другой расе? Люди, славящие меня как «убийцу дракона» — это ли не намек на то, что им тоже осточертело находиться под вашей властью? А, может, я просто возмущен тем, как вы обращались лично со мной? В любом случае вы правы. Я — на стороне мятежников.

— Что ж, будь по-твоему. — Орктриен выдохнул струю пламени.

Респен поднял посох, и ревущий огненный поток разделился надвое, обтекая эльфа с обеих сторон.

— Это будет не так-то легко, — сказал он. — Пока вы подтягивали войска, я потратил это время на подготовку заклинаний, украденных из вашей библиотеки.

К сожалению, даже великое развязывающее заклинание не смогло снять чары, препятствующие телепортации, и разрушить волшебный барьер вокруг крепости. Но за то время, что у него было, он подготовился к магической битве так, как никогда прежде.

Орктриен, захлопав крыльями, бросился вперед. К счастью, волшебство полета позволяло Респену передвигаться в воздухе так же быстро, как дракону, и гораздо маневреннее. Он успел отлететь в сторону, выпалив на ходу заклинание и взмахнув талисманом в форме серебряной снежинки.

В воздухе прямо перед Орктриеном возникли огромные сверкающие ледяные кристаллы. Когда он пронесся через них, их острые, как бритвы, грани порезали его чешую и порвали кожистые крылья.

Дракон сделал круг, прорычал магические слова и выдохнул. Его дыхание устремилось вперед в виде дюжин крылатых змей, сделанных из живого огня. Летя со скоростью стрелы, они начали расходиться с явным намерением взять Респена в кольцо и атаковать его со всех сторон.

Понимая, что ему не удастся увернуться от них всех, Респен призвал духов воздуха. Вокруг него закружились вихри, пытающиеся перехватить змей. Воздушные воронки засасывали, кромсали и тушили огненных созданий.

Респен почувствовал удовлетворение, которое тут же уступило место страху, когда он понял, что Орктриен, воспользовавшись тем, что он был отвлечен змеями, смог приблизиться к нему. Дракон пикировал, набрав высоту, сложив крылья и выставив когти. Респен резко скользнул вбок. Один из когтей дракона зацепил плащ и сорвал его с плеч эльфа, больно дернув за шею. Зазубренный край огромного крыла просвистел совсем рядом, чуть не задев его. Когда Орктриен оказался под Респеном, он развернулся и забил крыльями, чтобы опять набрать высоту.

Внизу, на земле, королевская армия начала общее наступление на остатки мятежной крепости. Крошечный Мальдур со своими белыми длинными волосами, которые были отчетливо видны даже на таком расстоянии, гнал воинов вперед. Респен мог только надеяться, что один из его соплеменников-эльфов убьет его давнего врага, потому что, видит Черный Лучник, вряд ли у него самого появится такая возможность.

И действительно, Орктриен, вновь нацелившись на него, уже требовал к себе внимания. Эльф обрушил на дракона кислотный ливень, который, однако, не причинил королю особого вреда. Орктриен ответил ему магией, воспламенявшей и отравлявшей кровь в венах врага. Респен задергался от боли, но, к его удивлению, она быстро стихла. Заклинание ранило его, — может, даже сильно — но не убило на месте. Вероятно, сработал один из магических щитов и помешал волшебству подействовать в полную силу.

Сумерки перетекли в ночь, а он и Орктриен продолжали сражаться, метая друг в друга всевозможную магию, которой располагали, — заклинания огня, холода, молний, ужаса, увядания, трансформации и безумия. А в это время воины дрались на земле. В том и другом случае битва проходила так, как и предвидел Респен.

Благодаря украденным текстам его магическая сила значительно возросла, но Орктриен, который владел этими секретами столетия, был все же лучшим магом, чем он. Кроме этого, дракон обладал подавляющим превосходством в стойкости и выносливости, что позволяло ему выдерживать атаку за атакой. Несмотря на повреждения крыльев дракон по-прежнему летал так же быстро и маневрировал так же ловко, как и всегда. И он все так же забрасывал своего врага заклинаниями — одним за другим. УРеспена, покрытого волдырями и замерзшего, болело все тело. У него заканчивалась магия, и он сомневался, что ему хватит сил сотворить то, что еще оставалось в запасе. Боль и усталость снижали концентрацию.

Защитники на деревьях находились точно в таком же отчаянном положении. Из того малого, что Респен мог разглядеть, было видно, что они дерутся хорошо, но одной отваги недостаточно, чтобы сдержать натиск врага.

Орктриен убил очень многих и спалил слишком много из системы укреплений еще до начала настоящего сражения.

Печально, но ничего не поделать. Ничего, кроме как продолжать сопротивляться столько, сколько возможно.

Респен вызвал живой клинок. Оружие, словно сделанное из чернильной тени, было невидимо на фоне ночного неба. И когда Респен запустил его в Орктриена, он смел надеяться, что даже дракон не сможет заметить его приближения.

Орктриен обманул его надежды, прорычав заклинание. Белое пламя обрисовало по контуру темный клинок, и тот смялся и исчез. Молочно-белое сияние однако осталось. Оно поплавало в воздухе какое-то мгновение, затем стремительно понеслось в сторону Респена.

Эльф попытался увернуться, но полоса белого огня, повторив его движение, повернулась вслед за ним. Она ударила его прямо в грудь.

Удар не был болезненным. Более того, Респен даже не почувствовал его. В голову закралась мысль, что по какой-то причине — наверное, чудом — заклинание не подействовало на него. Но потом он понял, что падает. Пламя развеяло магию полета, а вместе с ней, скорее всего, и все защитные чары.

С помощью своего посоха он, по крайней мере, мог парить и таким образом избежать смерти от удара об землю. Но он мог двигаться только вверх или вниз, и у него не было шанса увернуться от следующих атак противника. Он начал вызывать призрачных двойников, которыми сбивал с толку гаргатулу, затем почувствовал сильный удар в спину и потерял сознание.

Очнувшись, он заметил, что больше не ощущает боли — ее сменила онемелость. Однако он чувствовал, что что-то не так, что произошло что-то страшное. Посмотрев вниз, он понял — что. Потемневший от крови коготь Орктриена торчал из его груди. Дракону удалось подобраться к нему сзади, нанести удар и пронзить когтем насквозь.

— Глупец, — в голосе Орктриена слышалось сожаление. — Неужели ты действительно вообразил себе, что если убил зеленого дракона, то сможешь победить и меня?

— Я победил, — прохрипел Респен, молясь, чтобы так и было.

Винтерфлауэр провела в хижине у моря месяц, пока наконец не приняла мрачную правду, что больше никто не придет на место встречи.

После первого штурма Орктриена всем стало ясно, что мятежники обречены. Но в них теплилась надежда, что они смогут сохранить украденные тексты, чтобы другие эльфы когда-нибудь ими воспользовались.

Вопрос был в том, как это сделать. Первое заклинание Орктриена исключило возможность использования передающей магии, а мерцающая радужная сеть, которую он набросил на крепость, препятствовала всякому бегству до тех пор, пока ее не окружили вражеские войска.

После снятия магического щита мятежники вверили по одной книге каждому из нескольких гонцов, которые должны были с помощью волшебства, хитрости и знания местности попытаться проскользнуть мимо наступающих королевских войск и раствориться в лесу.

Это могло сработать, но только в том случае, если бы Орктриен не видел происходящего на земле. Его магия была слишком могущественной, восприятие — слишком острым, а желание отнять у врагов похищенные знания — слишком сильным. Поэтому Респен вызвался отвлечь дракона в воздухе, удерживая его внимание столько, сколько понадобится его новым союзникам, чтобы убежать.

Он справился, хоть и ценой собственной жизни. Но проблема была в том, что больше никому из гонцов не удалось прорваться через вражеские линии. Мальдур и его коллеги убили или взяли в плен всех.

Таким образом, все остальные погибли, чтобы сохранить одну-единственную книгу. Но что это была за книга! Винтерфлауэр и другие гонцы поделили тексты в спешке, не особо обращая внимания, что кому досталось. Позже, когда у нее появилось время изучить свой фолиант, она обнаружила, что это вовсе даже не книга заклинаний, а скорее некий абстрактный метафизический трактат о фундаментальных свойствах драконьей природы и о связи драконов с силами мироздания, природными стихиями и звездами. То есть, эта книга не могла научить ее, как в мгновение ока лишить сотни людей возможности телепортации, или как запереть целый замок в силовом поле. Она вообще не давала никакого оружия или мало-мальски полезного инструмента. Слезы жгли глаза и затуманивали взор; Винтерфлауэр с перекошенным ртом подняла книгу и замахнулась, чтобы швырнуть ее в свой слабый костерок.

Но она не могла заставить себя сделать это, не могла вынести признания, полного и окончательного, что все жертвы были напрасны. Орктриен хранил эту книгу взаперти в своей магической башне, разве нет? Значит, наверняка, должна быть какая-то практическая польза от нее.

Винтерфлауэр вызвала светящийся белый шар, открыла фолиант и стала его перечитывать.

Восемьдесят девять лет спустя, поздней весной Орктриен со своим двором вышел в сад, чтобы насладиться благоуханием ночного воздуха и полюбоваться кометой. Комета была огненно-красной, она словно пылала, а ее хвост тянулся по большей части небосвода — зрелище было захватывающим. И в самом деле, дракон не мог оторвать от нее глаз.

Хотя каждый хотел отвлечь его — весь этот крошечный, суетливый народ, ноющий и выпрашивающий его внимания. Орктриен напомнил себе, что это — часть его жизни как короля (причем часть, которая ему обычно нравилась), но сейчас ему было сложно все это терпеть.

В его теперешнем настроении тараторящие и трещащие без умолку мелкие людишки казались ничтожными, как какие-нибудь мошки. Когда король почувствовал, что все-таки обязан уделить им внимание, он обнаружил, что свет новой звезды все еще окрашивает его взор — он смотрел на придворных будто сквозь кровавую пелену.

Что-то было в этом такое волнующее и тревожное одновременно. Он перевел взгляд на небо, и тут кто-то погладил его по передней ноге, заставив вздрогнуть.

— Пойдем в мою спальню, — промурлыкал сиплый голос. Он посмотрел вниз на человеческую женщину и через секунду вспомнил, что это его нынешняя любовница, вот только ее имя никак не всплывало в голове. — Я могу показать развлечение получше этого.

Орктриен поднял ногу и раздавил ее в лепешку.

Он тут же пришел в ужас от содеянного, но затем волна восторга смела предыдущее чувство. Он лизнул то, что осталось от ее руки, и с жадностью проглотил, впервые в жизни попробовав человеческую плоть. Она была столь изумительна на вкус, что он дрожал от удовольствия, когда пожирал ее.

Но даже это не могло надолго отвлечь его от еще большего экстаза, который обещало массовое убийство. Он лишил жизни еще одного человека, потом еще и еще — он сбился со счета.

Он потерял всякое ощущение реальности и мог лишь смутно осознавать, — и его это абсолютно не волновало — что опустошает свой собственный дворец. И когда во дворце закончилась добыча, он пошел по городу, разрушая и истребляя.

Не отдавая себе отчет, он вломился в крепость, где размещалась большая часть его армии. Он не замечал боли от ран, когда воины и боевые маги, запертые в ловушке, в отчаянии стали оказывать сопротивление.

Потом все силы разом покинули его, и он рухнул на живот. Только тогда его сознание немного прояснилось.

Он попытался встать, но не смог. Он хотел собрать еще огня для своего дыхания, но тоже не смог. Его взгляд затуманился.

А в это время воины кололи и рубили его. Такого не должно было случиться. Если бы он сражался, как привык, используя свой интеллект и магию, он бы мог сокрушить дюжину армий. Но он напал на них, как бешеный зверь, и вот результат.

— Красная звезда убила меня, — прошептал он.

Возможно, кто-то услышал. И так как в последующие дни все драконы Фаэруна, в одночасье сойдя с ума, убивали самых близких, убивали своих верных лейтенантов и военачальников и уничтожали все то, что сами когда-то построили, люди прозвали комету Убийцей Королей.